Главная страница | Ужасы | Кровавый особняк

Кровавый особняк
Эрик Бери
Инспектор-кинолог Александра Коваль и её верный партнёр, немецкая овчарка Арс, выходят на охоту. Для Александры полиция – не просто работа. Это месть за отца, милиционера, погибшего при загадочных обстоятельствах много лет назад, и его не пойманный убийца. Арс – не просто служебная собака, а её щит, в мире жестокости, её единственная безусловная преданность.
Главной героине предстоит столкнуться с тайнами прошлого лицом к лицу но что ждет её? Раскрытие тайны прошлого и сложный выбор который поделит жизнь на до и после. Сможет ли она пережить последствия или утонет в пучине тьмы?

Эрик Бери
Кровавый особняк
"Самые страшные особняки строятся не из камня, а из невысказанной правды и неутолённой мести. И окна в них выходят прямиком в ад."
(Оригинальный)

Глава 1. Сырость
Дождь стучал по асфальту с назойливой монотонностью, превращая сумерки раннего ноябрьского вечера в мокрую, холодную муть. Фонари Вереска растягивали жёлтые лужи вдоль тротуаров, в которых отражались расплывчатые силуэты домов с потускневшей лепниной. Александра Коваль втянула голову глубже в воротник кожаной куртки, пытаясь укрыться от пронизывающего ветра, гнавшего струи воды ей прямо в лицо.
"Арс, иди сюда!" – её голос, обычно твёрдый и чёткий, сейчас звучал устало и чуть хрипло от сырости.
Из-под скамейки, стоявшей под капающим с клёна навесом, вынырнула крупная, плотно сбитая немецкая овчарка. Его шерсть, тёмно-серого окраса с рыжими подпалинами, лоснилась от воды. Арс тряхнул головой, разбрызгивая капли, и неспешно подошёл к хозяйке, уткнувшись мокрым носом в её ладонь. Его умные, карие глаза смотрели на Александру с пониманием и терпением. Они оба промокли до нитки за последние два часа бесцельного патрулирования парка Горького.
"Знаю, знаю, дружище," – Александра провела рукой по его влажной холке. – "Скучно. Холодно. Но приказ есть приказ. 'Повышенное патрулирование в связи с серией инцидентов'." Она передразнила начальника участка, капитана Морозова, чьё лицо всегда напоминало ей недовольную картофелину. "Инциденты" – это было его изящное обозначение для трёх жестоких убийств за последние три месяца. Жертвы – женщины, тела найдены в разных парках города, аккуратно завёрнутые в промышленную полиэтиленовую плёнку. Как мясо в супермаркете. От этой мысли Александру передёрнуло.
Арс вдруг замер. Его уши, обычно полуопущенные в спокойствии, встали торчком, как локаторы. Нос задвигался, втягивая воздух короткими, цепкими рывками. Всё его тело напряглось, превратившись в сгусток настороженной энергии. Глухой, едва слышный рык вырвался из его глотки.
"Что, Арс?" – Александру мгновенно покинула усталость. Она знала эту смену в собаке. Это не был лай на пробегающую кошку или шумную компанию подростков. Это было предупреждение. Опасность. Смерть.
Она последовала за его взглядом, устремлённым вглубь парка, туда, где густые кусты сирени и старые дубы смыкались в почти непроницаемую стену тьмы. Арс уже двигался вперёд, низко пригнув голову, его лапы бесшумно ступали по мокрой траве. Александра достала из кобуры на поясе компактный, но мощный тактический фонарь. Луч света, резкий и белый, разрезал сырую мглу, выхватывая из темноты мокрые стволы деревьев, блестящие листья, разбитую бутылку.
И вот он – запах. Слабый, едва уловимый сквозь запах сырой земли, прелых листьев и дождя. Сладковатый, тяжёлый, металлический. Запах крови. Старой крови. Александру тошнило от него каждый раз, но сейчас этот запах действовал как адреналин, заставляя сердце биться чаще, а разум – фокусироваться с ледяной ясностью.
Арс зарычал громче, остановившись у зарослей бузины. Он не рвался вперёд, а стоял как вкопанный, шерсть на загривке ощетинилась, зубы обнажены в беззвучном оскале. Александра подняла фонарь выше.
Луч скользнул по чему-то неестественно белесому, блестящему. Полиэтилен. Много полиэтилена. Он был туго обмотан вокруг чего-то длинного и бесформенного, что лежало в ямке между корнями огромного старого дуба. Концы плёнки были аккуратно запаяны, как у рулона нового ковра. Только это был не ковёр.
Александра почувствовала, как холодная волна прокатилась по спине, несмотря на куртку. Четвёртая. Так быстро. Они ничего не успели.
"Арс! Место!" – её команда прозвучала резко, но собака уже поняла. Он отступил на шаг, заняв позицию чуть позади и сбоку от неё, его взгляд сканировал темноту вокруг, готовый к любой угрозе. Он был её щитом сейчас, пока она делала самое страшное.
Дрожащей от холода и не только рукой Александра достала рацию. Голос её, когда она заговорила, был удивительно ровным, профессиональным, будто это был всего лишь доклад о нарушении парковки:
"Центр, центр, это Коваль. Приём. Обнаружено тело. Парк Горького, северо-западный сектор, старый дуб у фонтана 'Русалка'. Повторяю, тело. Признаки соответствуют… предыдущим случаям. Требуется следственно-оперативная группа и медики. Немедленно."
Она выключила рацию, не дожидаясь ответа. Её взгляд снова прилип к блестящему свёртку под деревом. Дождь стучал по полиэтилену, скатываясь мутными ручейками. В одном месте, где плёнка была натянута особенно туго, угадывался контур… руки? Ноги? Александра заставила себя подойти ближе. Фонарь выхватил деталь: на земле, рядом со свертком, лежал маленький, смятый кусочек такой же полиэтиленовой плёнки, оторванный, видимо, при упаковке. Рваный край. И размер… он был *точно* таким же, как и у тех образцов, что лежали в папке с делом на её столе в участке. Тот же производитель? Та же партия?
Арс снова глухо заворчал, но уже не на свёрток. Он смотрел куда-то вправо, в чащу кустов. Его тело напряглось до предела.
"Кто здесь?" – крикнула Александра, резко разворачиваясь, фонарь в одной руке, другая инстинктивно легла на рукоять табельного пистолета. Луч метнулся, выхватывая пустые стволы, мокрые ветки. Никого. Только шум дождя и шелест листвы.
Но Арс не успокаивался. Он упорно смотрел в одну точку, его рык стал непрерывным, низким, зловещим. Александра всмотрелась. Там, в глубине, мелькнуло что-то тёмное? Показалось? Или… запах? Кроме крови и сырости, на долю секунды показалось что-то ещё. Что-то химическое. Резкое. Как… растворитель? Или дешёвый одеколон?
И вдруг Арс рванулся вперёд, сорвавшись с места с громким лаем. Он влетел в кусты, ломая ветки.
"Арс! Стоять! Ко мне!" – закричала Александра, бросаясь за ним. Сердце колотилось как бешеное. Она влетела в чащу, фонарь выхватывал мелькающий впереди серый хвост. Кусты хлестали по лицу мокрыми плетями. Арс лаял яростно, преследуя невидимую цель.
Через двадцать метров кусты кончились. Они выскочили на асфальтированную дорожку, ведущую к выходу из парка. Арс замер на краю, крутя головой, рыча и обнюхивая асфальт. Он метнулся в одну сторону, потом в другую, явно потеряв след. Крупные капли дождя падали на его ощетинившуюся спину.
"Арс, ко мне! Хорошо! Молодец!" – Александра подбежала, схватив его за ошейник. Она сама дрожала – от холода, от адреналина, от ужаса найденного. Она огляделась. Дорожка была пуста. Только мокрый асфальт, тусклые фонари и стена дождя. Кто бы это ни был – он ушёл.
Собака подняла морду и ткнулась носом в её руку, требуя подтверждения, что он сделал всё правильно. Его глаза по-прежнему светились боевой готовностью.
"Хороший пёс, хороший," – прошептала Александра, прижимаясь щекой к его мокрой голове. Её взгляд скользнул обратно, в глубь парка, туда, где под старым дубом лежало завёрнутое в полиэтилен доказательство чьей-то нечеловечной жестокости. А потом вновь к пустой дорожке, где только что мог быть *он*. Тот, кто оставил этот "подарок". Тот, кто, возможно, наблюдал за ней, пока она его обнаруживала. Тот, кто знал, что она придёт.
Вдалеке уже завывали сирены. Помощь. Коллеги. Процедура. Расследование. Но внутри Александры, рядом с профессиональной холодностью, которая уже начинала формировать версии и цепочки, росло другое чувство. Глухое, леденящее. Не страх за себя. Страх, что они опоздали. Что опять опоздали. И гнев. Беспощадный гнев.
Она посмотрела на свёрток, едва различимый в темноте сквозь завесу дождя. Четвёртый. Тот же почерк. Тот же полиэтилен.
*Снова он*, – пронеслось в голове Александры, и от этих мыслей стало ещё холоднее, чем от ноябрьского ливня. Арс, чувствуя её напряжение, прижался к её ноге, тихо заскулив. Их двое против невидимого монстра, оставляющего за собой лишь блестящие, смертоносные свёртки. Игра только начиналась. И ставки были уже запредельно высоки.

Глава 2. Автографы прошлого
Сирены умолкли, сменившись мерзким гудением генераторов и резкими командами. Парк Горького превратился в жуткий муравейник под проливным дождём. Вспышки фотокамер выхватывали блестящий полиэтиленовый кокон под дубом, как гигантскую куколку смерти. Александра стояла чуть поодаль, формально уже не являясь первым обнаружившим, но все ещё ощущая ледяную тяжесть находки в груди. Арс сидел у ее ног, плотно прижавшись боком к ее бедру. Его шерсть была мокрой грязной губкой, но его тепло и тяжёлое, ровное дыхание были единственными стабильными точками в этом хаосе.
Капитан Морозов, действительно похожий на размякшую от влаги и недовольства картофелину в промокшем плаще, подошёл к ней. Его маленькие глазки сузились.
"Коваль. Доклад. Подробно. И без твоих обычных философских отступлений."
Александра кивнула, механически вытирая ладонью стекающую со лба воду. Её отчёт был сухим, точным, как инструкция к оружию: патруль, реакция Арса, запах, обнаружение тела, попытка преследования неизвестного в кустах, потеря следа на асфальте. Она упомянула смятый кусочек полиэтилена, идентичный предыдущим находкам. Морозов хмыкнул, записывая что-то в блокнот, который тут же промокал под дождём.
"Четвёртая. Черт бы побрал этого ублюдка," – пробормотал он, не глядя на неё. – "Иди в участок, напишешь подробный рапорт. И высуши этого зверя, а то весь пол загадит." Он махнул рукой в сторону Арса и пошел к группе криминалистов, копошащихся у дерева.
*Высуши зверя.* Александра сжала кулаки. Арс не был просто "зверем". Он был её щитом, её партнёром, её единственным по-настоящему верным другом. Она наклонилась, провела рукой по его мокрой холке.
"Пошли, Тут нам уже не рады."
Дорога до участка в стареньком служебном "Ладе" прошла в гнетущем молчании. Только шум мотора, шуршание дворников и тяжёлое дыхание Арса на заднем сиденье. В голове Александры крутились обрывки мыслей: блестящая плёнка, контур руки под ней, химический запах в кустах… и гнев. Горячий, беспощадный гнев, который всегда поднимался в ней при виде несправедливости, боли, безнаказанной жестокости. Этот гнев был её топливом. И её проклятием.
В раздевалке участка, пока Арс терпеливо ждал у двери, Александра скинула промокшую куртку. В тусклом свете лампы дневного света отразился её силуэт в зеркале над раковиной. Ей было 28 лет, но взгляд карих глаз казался старше – острый, оценивающий, с постоянной тенью усталости и чего-то недосказанного в уголках. Эти глаза запоминали все: мимолётную ложь, спрятанный страх, малейшую деталь на месте преступления. Лицо – с чёткими, почти резкими скулами и упрямым подбородком – нельзя было назвать классически красивым, но в нем была сила и своеобразная притягательность. Высокий лоб, коротко стриженые волосами каштанового оттенка, сейчас слипшимися от дождя. Рост – около 175 см, телосложение – спортивное, без лишнего веса, выкованное годами тренировок, бесконечных пробежек с Арсом и рутинных операций. Движения были экономичными, точными, без суеты.
На левом предплечье, чуть ниже локтя, выделялся старый шрам – неровная белая полоса длиной с палец. "Автограф судьбы", как она его называла про себя. Над правой бровью – едва заметная белесая отметина, ещё одно напоминание о прошлом, не столь давнем. Она не пользовалась косметикой, разве что бесцветной гигиенической помадой в лютый мороз. Сейчас её кожа была бледной от холода и напряжения, губы сжаты в тонкую упрямую линию. На ней – стандартная тёмная водолазка и такие же тёмные джинсы, практичные ботинки на толстой подошве. Ничего лишнего. Ничего, что могло бы помешать.
Она умыла лицо ледяной водой, пытаясь смыть липкую усталость и образ полиэтиленового свёртка. В зеркале на нее смотрела Александра Коваль – старший инспектор-кинолог уголовного розыска. Женщина, для которой полиция была не просто работой. Это была миссия. Месть. И единственное место, где она чувствовала, что дышит полной грудью, даже если воздух пропитан смертью.
Работа над рапортом в полупустом кабинете давалась тяжело. Слова путались, пальцы застревали на клавишах. Арс, высушенный старым полотенцем из спортивного уголка, мирно спал у её ног на коврике, свернувшись калачиком, его бока ритмично вздымались. Вид спящей собаки, её абсолютного доверия и покоя, всегда действовал на Александру умиротворяющей тишиной. Именно в такие тихие моменты прошлое настигало её особенно явно.
Она не родилась с желанием носить форму. Детство Александры было обычным, счастливым – до тех пор, пока её отец, майор уголовного розыска Виктор Коваль, не вышел однажды вечером на задание и не вернулся. Ей было 14. Помнила запах больничного коридора, где мать, сжавшись в комок на пластиковом стуле, беззвучно рыдала. Помнила гроб, покрытый флагом, и суровые лица коллег отца. Помнила обрывки разговоров: "засада", "предательство", "серийный… не пойман". Убийца, на которого охотился отец, знал о его выходе. И устроил ловушку. Виктор Коваль погиб, прикрывая напарника. Преступника так и не нашли. Дело зависло.
В тот день умерла не только её вера в справедливость. Умерла ее беззаботность. Взрослеть пришлось мгновенно. Гнев, холодный и острый как бритва, поселился в её груди. Мать сломалась, уйдя в себя и в бутылку. Александра осталась одна с этой болью и яростью. Полицейская академия стала не выбором, а необходимостью. Единственным способом найти ответы. Найти того, кто отнял отца. Найти способ предотвратить такое для других.
Она была упорной. Лучшая в физподготовке, в стрельбе, в тактике. Но академия – это теория. Настоящая жизнь началась в патруле. Жестокая, грязная, разочаровывающая. Она видела подлость, трусость, безразличие системы. Видела, как уходят по техническим причинам дела, которые она вела с фанатизмом. Гнев клокотал внутри, грозя вырваться наружу в виде неконтролируемой агрессии. Ей нужен был якорь. Выход.
Им стал Арс.
Она встретила его в питомнике служебного собаководства полтора года назад. Его собирались списать. Щенок из "бракованного" помета – окрас не по стандарту породы немецкой овчарки, слишком много серого и рыжего. "Не для выставок", – брезгливо сказал кинолог. "А для работы?" – спросила Александра. Щенок, которому тогда было всего 5 месяцев, подошёл к решётке вольера и уставился на неё своими не по-щенячьи серьёзными карими глазами. Не вилял хвостом, не лаял. Просто смотрел. Взглядом, полным немого вопроса и нерастраченной преданности. В этом взгляде она увидела себя – "нестандартную", отвергнутую, но полную решимости доказать своё право быть.
"Он мой", – сказала Александра, не отводя взгляда от щенка.
Обучать Арса было одновременно адом и счастьем. Он был упрям, своенравен, обладал взрывным характером. Но его интеллект, его интуиция, его абсолютная, безоговорочная преданность *ей лично* потрясали. Он не просто выполнял команды. Он *понимал* ее. Чувствовал её настроение, её гнев, её страх. Он стал её продолжением, её голосом там, где её собственный застревал в горле от ярости или отчаяния. Арс не давал ей сорваться в бездну собственного гнева. Он требовал дисциплины, терпения, ответственности. Ради него она училась контролировать своего демона.
Они прошли жёсткий отбор в кинологическую группу. Арс доказал, что его "бракованный" окрас не имеет никакого значения перед его феноменальным нюхом, скоростью и бесстрашием. Александра доказала, что её упорство и острый аналитический ум – грозное оружие. Их тандем стал легендарным в пределах участка. Непредсказуемый, дерзкий, но невероятно эффективный.
Арс заворочался во сне, тихо заскулив. Александра опустила руку, коснувшись его тёплой головы между ушами. Он тут же успокоился, глубоко вздохнув.
"Все хорошо, дружище," – прошептала она. – "Я здесь."
Она закончила рапорт и отправила его. Тело уже увезли в морг. С места преступления привезли улики. Среди них – тот самый маленький, смятый кусочек полиэтилена. Александра попросила его себе. Неофициально. Коллеги привыкли к её "чудачествам".
Она сидела за своим столом, освещённым только настольной лампой, и вертела в руках прозрачный пакетик с уликой. Рваный край… Тот же глянец… И вдруг её пальцы нащупали что-то. На внутренней стороне плёнки, почти незаметно, было выдавлено крошечное клеймо. Цифры и буквы. Номер партии? Или что-то ещё? Она схватила лупу. Да, точно! То же самое клеймо было на образцах с предыдущих убийств! Это была зацепка! Не просто полиэтилен, а полиэтилен *определённой партии* из *определённого источника*!
Сердце заколотилось чаще. Она полезла в сейф за папкой "Полиэтиленовый Маньяк" (это неофициальное название уже прижилось). Разложила фотографии всех найденных кусочков плёнки с трёх предыдущих мест преступлений. Пристально вглядывалась через лупу. Да! На всех, даже самых маленьких фрагментах, при должном увеличении просматривались микроскопические следы того же клейма! Они просто не искали так тщательно раньше, списав на производственный брак!
"Арс!" – Александра вскочила. Пёс мгновенно проснулся, встал, насторожив уши, весь внимание. – "Пошли!" Она схватила куртку и поводок. Гнев сменился азартом охотника. У них появилась ниточка. Тонкая, как паутина, но реальная.
Она почти вылетела из кабинета, едва не столкнувшись с капитаном Морозовым в коридоре.
"Коваль? Куда прёшь? Рапорт написан?"
"Написан, капитан! Есть зацепка! По полиэтилену! Нужно проверить производителей, поставщиков!" – Александра не сбавляла шаг, Арс шёл рядом, чувствуя её возбуждение.
"Зацепка?" – Морозов нахмурился. – "Какая ещё зацепка? Тебе показалось! Это мусор, Коваль, обычный мусор! Не трать время!"
"Это не мусор, капитан! На всех образцах одно и то же клеймо! Партия!"
"Клеймо?" – Морозов скептически покрутил пальцем у виска. – "Фантазии! Иди домой, выспись. Завтра разберёмся."
Александра остановилась, повернувшись к нему. В её глазах горел тот самый огонь, который Морозов так не любил.
"Завтра он может убить снова, капитан. Я иду *сейчас*." Она не стала ждать ответа, резко развернулась и зашагала к выходу, Арс чётко следовал за ней.
"Коваль! Я тебе приказываю! Коваль!" – кричал ей вслед Морозов, но дверь в улицу уже захлопнулась за ней.
Холодный ноябрьский воздух ударил в лицо. Дождь превратился в мелкую морось. Александра вдохнула полной грудью, ощущая знакомый прилив адреналина. Она достала телефон.
"Арс, машина!" – пес прыгнул на заднее сиденье "Лады".
Она набрала номер. Ей ответил сонный голос.
"Сергей? Это Коваль. Прости, что ночью. Нужна помощь. Срочно. Помнишь, ты говорил про базу данных по промышленным материалам? Да… Полиэтиленовая плёнка… Да, та самая история… Номер партии… Да, я жду…"
Машина тронулась, фонари рассекали мокрую темноту. Александра сжала руль. В зеркале заднего вида мелькнули настороженные глаза Арса. Они снова были в игре. И на этот раз у них был след. Тот, кто окутывал трупы в полиэтилен, оставил свой автограф. И Александра Коваль знала, что автографы, даже самые мелкие, рано или поздно ведут к тому, кто их оставил. Особенно если их ищет она и Арс. Гнев сменился холодной, цепкой решимостью. Охота началась.

Глава 3. Заводской запах
Город за окном «Лады» плыл в ночном мареве – мокрый асфальт, редкие фары, отсветы неона в лужах. Адреналин от находки с клеймом ещё горел в крови Александры, но его уже начал разъедать холодный укол сомнения. *А если Морозов прав? А если это действительно совпадение? Мусор?* Она резко выдохнула, пытаясь выгнать мысли предателя. Нет. Слишком одинаково. Слишком *правильно*. Это был почерк. Автограф убийцы, невольно оставленный на орудии упаковки смерти.
Сергей – старый знакомый по академии, теперь технолог в крупной химической лаборатории – встретил ее звонок с привычной для ночи раздражительностью, которая быстро сменилась профессиональным азартом.
«Клеймо? На полиэтилене? Да, Саша, такое бывает. Обычно для внутреннего учета партий. Но не на всей плёнке, только на старте рулона или при смене партии сырья. Маленький штамп, термотиснение. Редко сохраняется на отходах…» Его голос стал сосредоточенным. «Дай мне код. Буквы-цифры.»
Александра продиктовала комбинацию с пакетика, прижав телефон к уху плечом, пока «Лада» виляла по пустынным улицам. Арс на заднем сиденье сидел как статуя, уши настороженно подрагивали, ловя каждое слово.
«Хм…» На том конце провода застучали клавиши. «Понятно. Это не просто партия, Саш. Это код конкретного производителя. «Полимер-Восточный». Знакомо?»
Александра напряглась. Название звенело туманным колокольчиком в памяти. «Завод? Где?»
«На промзоне, за старым вокзалом. Делают упаковочные материалы, в том числе именно такую промышленную плёнку, как ты описывала – плотную, для паллетирования грузов. Не супермаркетный целлофан.» Сергей снова застучал. «И… да. Эта конкретная партия – CZ045B – была произведена три месяца назад. И, внимание, отгружена всего двум покупателям в нашем городе.»
Сердце Александры екнуло. «Кто?»
«Первая – крупная логистическая компания «Транс-Экспресс». Они закупают тоннами для упаковки грузов. Вторая…» Сергей сделал паузу. «Небольшая частная фирмочка. «Арт-Пак». Закупила всего два рулона.»
«Арт-Пак?» Александра мысленно лихорадочно перебирала базу данных. Ничего криминального на это название не всплывало. «Чем занимаются?»
«По данным, оптовая и розничная продажа упаковочных материалов. Но два рулона специализированной плёнки… Странно. Могли купить как образец или для специфического заказа.» Сергей зевнул. «Данные отправляю тебе на почту. Всё, я спать. Удачи, героиня. И осторожнее.»
«Спасибо, Серега. Очень выручил.» Александра положила трубку. Перед глазами всплыли цифры: три месяца назад. Как раз начало серии убийств. И два рулона… Два рулона смерти?
Она резко свернула в сторону промзоны. «Арт-Пак» логично было проверить первым – маленькая точка, меньше людей, меньше свидетелей. «Транс-Экспресс» – гигант с кучей сотрудников и потоком клиентов, это поле для долгой, кропотливой работы.
Промзона встретила их царством ночи, ржавчины и запахов. Тяжёлый воздух пропитался копотью, химической горечью и чем-то сладковато-приторным. Фонари горели редко, освещая лишь островки разбитого асфальта и глухие фасады цехов. «Арт-Пак» оказался скромным ангаром с вывеской, едва читаемой в темноте, притулившимся между заброшенным складом и мастерской по ремонту грузовиков. Ни окон, только огромные ворота и маленькая дверь сбоку. Ни огонька. Ни признаков жизни.
Александра заглушила мотор в тени соседнего здания. Тишина, нарушаемая только капающей с крыши водой и далёким гулом магистрали, показалась зловещей. Арс заворчал, низко, почти неслышно, уткнувшись носом в щель приоткрытого окна.
«Что, чувствуешь?» – прошептала Александра. Она тоже почувствовала. Тот самый едва уловимый шлейф, висевший в кустах парка. Химический. Резкий. Растворитель? Или… что-то ещё? Сильнее, чем тогда.
Она вышла из машины, приказав Арсу: «Место! Жди!» Пёс замер, но его глаза, блестящие в темноте, неотрывно следили за ней. Александра двинулась к ангару, прижимаясь к стенам, пистолет наготове под курткой. Инстинкты кричали об опасности. Тишина была слишком гнетущей.
Дверь сбоку была заперта на крепкий висячий замок. Никаких следов взлома. Александра заглянула в узкую щель ворот. Полная темнота. Запах оттуда шёл сильнее – смесь пыли, картона, пластика и все той же едкой химии. Она обошла ангар. Сзади – ещё одна дверь, тоже запертая, и окно под самой крышей, забитое фанерой. Ничего. Ни звука. Ни движения.
*Пусто. Слишком тихо.*
Она вернулась к машине. Арс встретил её тихим скулежом, тычась носом в направлении ангара. Он явно уловил что-то сильное, тревожащее.
«Знаю, дружище, знаю,» – Александра запустила двигатель. Чувство разочарования смешивалось с нарастающей тревогой. Зацепка вела сюда, в этот мёртвый ангар. Но что это доказывало? Что убийца купил здесь плёнку? Или… что он здесь *работал*? Или просто проходил мимо?
Она набрала номер участка, запросив данные по «Арт-Пак». Ответ пришёл быстро: фирма зарегистрирована на некоего Виталия Петренко, 45 лет, ранее не судим. Арендует ангар три года. Видов деятельности – оптовая торговля упаковкой. Последняя налоговая декларация – почти нулевая. Фирма-призрак? Шелл-компания? Или просто неудачный бизнес?
Александра смотрела на тёмный ангар. Два рулона… Их можно было вынести незаметно. Или использовать здесь, в этой глухоте? Мысль о том, что тела могли быть «упакованы» прямо здесь, за этими стенами, вызвала волну тошноты. Она вспомнила аккуратность свертков. Это требовало пространства, времени, спокойствия.
«Надо проверить Петренко» – решила она вслух. – «И узнать, кто ещё имел доступ сюда.» Арс ткнул её холодным носом в руку, одобряя.
Она уже собиралась уезжать, когда заметила движение в переулке между ангаром и ремонтной мастерской. Тень? Или показалось? Арс взвизгнул и рванулся к закрытому окну, залаял, яростно царапая стекло когтями.
«Арс! Тихо!» – Александра резко нажала на тормоз, вглядываясь в темноту. Ничего. Только ветер гонял по земле мусор. Но пес не успокаивался. Он бился в стекло, его лай был не просто предупреждением, а паническим воплем. Так он вёл себя только однажды – когда на них напали с ножом в тёмном подворотне.
Кто-то был там. Кто-то, чей запах сводил Арса с ума.
Александра выхватила фонарь и пистолет, выскочила из машины. «Стоять! Полиция! Выйти!»
Луч фонаря метнулся в переулок. Пусто. Только разбитые ящики, лужа масла и открытый люк канализации, зияющий чёрной дырой. Люк… Он был открыт? Или его только что открыли?
Арс рвался с поводка, пытаясь броситься к люку, его рык перешел в истеричный вой. Александра подбежала к краю. Запах из черноты ударил в нос – смрад сточных вод, гнили и… тот самый резкий химический шлейф, как ножом по нервам. Сильнее, чем когда-либо.
«Он здесь!» – мелькнуло в голове. Она направила фонарь вниз. Тёмная вода, скользкие стены туннеля. Ни души. Но… на мокром бетоне у края люка – четкий, свежий отпечаток подошвы. Широкая, с глубоким рифлёным протектором. Рабочий ботинок.
«Арс, ищи! След!» – скомандовала Александра, отпуская поводок. Пёс рванул вниз, исчезнув в черноте, его лай глухо отдавался эхом в туннеле.
Александра не раздумывая полезла за ним, цепляясь за скользкие скобы. Холодная, вонючая вода обожгла ноги выше щиколоток. Фонарь выхватывал узкий туннель, текущую грязь, убегающий вперёд серый силуэт Арса. Она бежала, спотыкаясь, пистолет наготове, сердце колотилось о ребра. Химический запах висел в воздухе, как ядовитый туман.
«Полиция! Стоять!» – кричала она, но её голос тонул в подземном гуле.
Арс свернул в боковой коллектор. Александра ринулась за ним. И тут луч фонаря выхватил фигуру в тёмной одежде, мелькнувшую впереди, у очередного ответвления. Крупная, сгорбленная. Фигура резко обернулась, и свет на долю секунды упал на лицо – не лицо, а противогаз! Стемневшие стекла, резиновый овал. Безымянный ужас.
«Стоять!» – выстрелила Александра. Пуля с визгом рикошетила от бетона. Фигура метнулась в темноту бокового туннеля. Арс с лаем бросился следом.
«Арс! Ко мне!» – заорала Александра в панике. Преследовать в неизвестном лабиринте одного было безумием. Она ворвалась в туннель. Луч фонаря шарил по стенам. Арс стоял посреди потока, растерянно крутя головой. Его лай сменился жалобным скулежом. Запах растворителя был здесь сильнейшим, но… рассеянным. След обрывался.
Фигура исчезла. Как призрак.
Александра подбежала к Арсу, схватила его за ошейник. Он дрожал всем телом, но не от страха, а от ярости и фрустрации. Он уткнулся носом в воду у стены, где что-то блеснуло. Александра наклонилась. Маленький, смятый кусочек полиэтиленовой плёнки. Совершенно чистый, без крови. И на нем… то же самое клеймо. CZ045B.
Это было послание. Вызов.
Она подняла пленку, ее пальцы дрожали. Не от холода. От леденящего осознания. Он *знал*. Знает, что они ищут. Знает, что они нашли ангар. Он играет с ними. И он был здесь, в метре от них, за маской. Он видел Арса. Видел ее.
«Центр, центр!» – Александра срывающимся голосом закричала в рацию. – «Преследование подозреваемого по ливневой канализации в районе промзоны за старым вокзалом! Район «Арт-Пак»! Подозреваемый в противогазе, вооружён, крайне опасен! Требуется оцепление всех выходов! Немедленно!»
Она вытащила Арса из воды. Они стояли посреди зловонной темноты, слушая, как эхо её криков глохнет в туннелях. Где-то здесь, в этих бетонных артериях города, скрывался монстр, завёрнутый в полиэтилен и собственный безумный расчёт. Он дышал одним с ними воздухом. И он только что был так близко.
Арс вдруг снова напрягся, зарычал, глядя в черноту одного из тоннелей. Но теперь это был не азарт погони, а предупреждение. Глубокое, тревожное. Там было что-то ещё. Или он все ещё чувствовал его присутствие? Призрак запаха?
Александра прижала пленку к груди. Охота перешла в новую фазу. Теперь они были не только охотниками. Они стали мишенями. Игра велась на территории убийцы. И ставки выросли до предела. Она посмотрела на Арса, на его ощетинившуюся спину, на глаза, полные преданности и ярости.
«Ни шагу назад, дружище,» – прошептала она, направляя луч фонаря в зияющую пасть туннеля, откуда несло холодом и запахом неизвестности. – «Ни шагу назад.» Сирены полицейских машин, приближающиеся сверху, звучали как эхо из другого мира. Настоящая битва была здесь, под землёй, в слепых зонах города и рассудка.

Глава 4. Отголоски
Утро после ночи в канализации встретило Александру не светом, а тягучим, серым рассветом, пробивающимся сквозь зашторенные окна кабинета капитана Морозова. Запах хлорки, которым она отчаянно пыталась перебить вонь коллектора, все ещё висел в воздухе, смешиваясь с запахом дешёвого кофе и пыли. Она сидела напротив стола Морозова, отрешённо глядя на чашку, которую он сунул ей в руки. Арс лежал у её ног, мокрый после срочной помывки на территории участка, его шерсть ещё не высохла. Он дремал, но каждые несколько секунд его лапа дёргалась, а из горла вырывался тихий, тревожный стон – эхо погони под землёй.
Морозов слушал. Впервые за все время знакомства он слушал не перебивая, не покручивая пальцем у виска. Его картофелеобразное лицо было недовольным, но теперь к привычной гримасе добавилась глубокая, морщинистая озабоченность. Он сидел, обхватив голову руками, локти уткнув в разложенные на столе фотографии: отпечаток ботинка у люка, смятый чистый кусочек плёнки с клеймом CZ045B, схема ливневой канализации промзоны с отмеченным маршрутом погони.
Александра говорила монотонно, голос хриплый от усталости и напряжения. Она докладывала обо всем: о находке клейма, о звонке Сергею, о поездке к «Арт-Паку», о мёртвой тишине ангара, о внезапной тени, о безумной реакции Арса, о спуске в коллектор, о фигуре в противогазе, о выстреле, о потерянном следе, о найденном чистом кусочке плёнки – вызове, брошенном прямо им в лицо. Она не приукрашивала, не добавляла эмоций, только факты. Сухие, страшные факты.
Когда она замолчала, в кабинете повисла тишина, нарушаемая только тяжёлым дыханием Морозова и тиканьем часов. Капитан медленно поднял голову. Его маленькие глазки, обычно колючие, смотрели на неё с непривычной, почти отеческой усталостью.
«Четвёртый труп. Погоня в канализации. Стрельба. Подозреваемый в противогазе. И этот…» – он ткнул пальцем в фотографию смятого полиэтилена. – «…подарочек. Коваль, ты понимаешь, во что ты вляпалась? Во что *мы* вляпались?»
Александра хотела возразить, что это не она вляпалась, а маньяк убивает людей и играет с полицией. Но сил спорить не было. Она просто кивнула.
«Твои действия…» – Морозов вздохнул так, что его щеки затряслись. – «…формально – нарушение субординации, самовольное покидание участка, преследование без подкрепления в опасных условиях, применение оружия в неясной обстановке. Я мог бы тебя подвесить на крючок так, что ты и не пикнула бы.»
Она ждала. Знакомый гнев начал шевелиться где-то глубоко, под слоем ледяной усталости.
«*Но*, – Морозов ударил кулаком по столу, заставив чашки подпрыгнуть. Арс проснулся, насторожив уши. – «Но эта зацепка с пленкой… Этот Петренко… Этот *чертов противогаз*… Это реально. Слишком реально, чтобы списать на твои фантазии.» Он провёл рукой по лицу. «Я дам команду проверить «Арт-Пак» вдоль и поперек. Поднимут все камеры в районе промзоны, если они есть. Опросят всех, кто там шарится. Петренко притащат сюда на беседу. И эту логистическую компанию, «Транс-Экспресс», тоже прочешут. Официально.»
Александра почувствовала слабый прилив облегчения. Значит, он поверил. Значит, дело сдвинется.
«Но ты, Коваль, – Морозов посмотрел на неё прямо, и в его взгляде не было привычной насмешки, только тяжёлая серьёзность. – Ты – в отставку. На несколько дней.»
«Что?!» – Александра вскочила, чашка с кофе грохнулась на пол. «Капитан! Я должна… Я единственная, кто его *видела*! Кто чуть не схватила! Арс знает его запах! Мы…»
«Ты чуть не угробила себя и свою собаку в этой канализации!» – перебил ее Морозов, тоже вставая. Его голос гремел. «Ты не спала бог знает сколько! Ты трясёшься как осиновый лист! Ты только что чуть не продырявила какого-то бомжа или сантехника в противогазе – а вдруг это был он? Ты на нервах! Взвинчена до предела! Посмотри на себя!»
Александра машинально посмотрела в запыленное стекло шкафа. Отражение было пугающим: мертвенно-бледное лицо с огромными тёмными кругами под глазами, в которых горел лихорадочный огонь. Волосы, высохшие после душа, торчали неопрятно. Губы были сжаты в белесую нитку. Она выглядела как призрак самой себя.
«Ты – ценный сотрудник, Коваль. И Арс – ценный сотрудник. Но сейчас ты – угроза для себя, для него и для операции. Этот… этот *он*… – Морозов с трудом подбирал слова, указывая на фотографию противогаза с камер видео наблюдения. – Он играет с тобой. Он выбрал тебя. И ты играешь по его правилам, на его поле. На эмоциях. На ярости. Так он тебя сломает. Или убьёт.»
«Я справлюсь…» – попыталась сказать Александра, но голос предательски дрогнул.
«Нет!» – отрезал Морозов. «Не справишься. Не сейчас. Иди домой. Отоспись. Накорми пса. Прими ванну. Посмотри дурацкий сериал. Выдохни. Приведи себя в порядок. Физически и…» – он ткнул пальцем себе в висок, – «…здесь. Пока мы копаем «Арт-Пак» и «Транс-Экспресс». Как только что-то всплывёт – позову. Обещаю. Но если ты появишься здесь раньше, чем через три дня…» – он не договорил, но выражение лица было красноречивым. «Это приказ, старший инспектор Коваль. Понятно?»
Александра хотела кричать, спорить, швырнуть ему в лицо его осторожность. Гнев клокотал, смешиваясь с обидой и страхом, что пока она будет «отсыпаться», он убьёт снова. Но сил не было. Да и Арс, почувствовав её вибрацию, встал и ткнулся носом в её ладонь, тихо поскуливая. Его усталость, его потребность в покое были осязаемы. Она опустила плечи.
«Понятно, капитан,» – прошептала она, голос сорвался.
«Хорошо. Машину бери. И… береги себя. И его.» – Морозов кивнул на Арса. – «Дверь закрой.»
Дорога домой была сном наяву. Серый город плыл за окном «Лады», сливаясь в мутную кашу. Александра вела машину на автомате, ее мысли были пусты и тяжелы одновременно. Арс спал на заднем сиденье, свернувшись клубком, его сон был беспокойным.
Её квартира – небольшая, аскетичная двушка на окраине – встретила их гулкой тишиной и запахом пыли. Никаких лишних вещей, только необходимое: функциональная мебель, полка с профессиональной литературой, фотография отца в милицейской форме на тумбочке в спальне. Ни тепла, ни уюта. Казарма.
Она расстелила Арсу его лежанку в гостиной, налила воды. Пёс лениво потянулся, зевнул, громко щёлкнув зубами, и улёгся, сразу погружаясь в глубокий, заслуженный сон. Его храп стал единственным звуком в квартире.
Александра скинула куртку, бросила ее на стул. Стояла посреди гостиной, не зная, что делать. Приказ «отдохнуть» казался абсурдным. Как отдыхать, когда где-то там, в сердце города, бродит человек в противогазе, запаковывающий женщин в полиэтилен? Когда он видел ее лицо? Видел Арса?
Она машинально пошла на кухню, вскипятила чайник. Залила кипятком пакетик дешевого чая. Руки дрожали. Перед глазами мелькали кадры: блестящий свёрток под дубом, чёрная дыра люка, тёмные стекла противогаза, повернувшиеся к ней в луче фонаря… И запах. Этот едкий химический запах, смешанный с вонью канализации. Он, казалось, въелся в кожу, в волосы.
Она выпила чай, обжигая язык. Потом долго стояла под ледяным душем, пытаясь смыть с себя липкий ужас и вонь коллектора. Кожа покраснела, но ощущение грязи не проходило.
Вечер провалился в какую-то пустоту. Она пыталась есть – не лезло. Пыталась смотреть телевизор – мелькающие картинки раздражали. Арс просыпался, ел с аппетитом, снова засыпал. Его способность восстанавливаться восхищала и злила одновременно. Почему она не может так?
Она легла поздно. Темнота комнаты давила. Закрывала глаза – и видела полиэтилен. Блестящий, натянутый, с угадывающимися контурами тела. Слышала стук дождя по нему. А потом… Потом картинка сдвигалась, менялась.
*Темнота. Не парк, не канализация. Больничный коридор, длинный, бесконечный, освещенный тусклыми лампами дневного света. Запах антисептика и страха. Она – девочка, 14 лет. Ноги подкашиваются. Она идёт по этому коридору, а с потолка капает. Не дождь. Темная, густая жидкость. Кровь? Она смотрит вниз – по полу течёт ручей крови, стекает с покрытого флагом гроба, который кто-то везёт на каталки впереди. Флаг полицейский. Но лицо под ним… Она пытается догнать каталки, кричит: «Папа!», но голоса нет. Ноги вязнут в крови. Она падает. Поднимает голову – перед ней стоит фигура в противогазе. Резиновый овал, тёмные стекла. Он молчит. А потом медленно протягивает руку. В руке – не нож. Маленький, смятый кусочек полиэтиленовой плёнки. С клеймом. CZ045B. Она кричит беззвучно. Противогаз наклоняется к ней. Из-под него доносится хриплый шёпот: «Опоздала… Опоздала снова… Как тогда…»*
Александра села на кровати с глухим стоном. Сердце бешено колотилось, пот стекал по спине. Она включила свет. Комната была пуста. За окном шелестел дождь. Арс, услышав её стон, ворвался в спальню, запрыгнул на кровать, тычась мокрым носом в её лицо, в шею, скулил, лизал ладонь.
«Арс… Арсик…» – она обхватила его мощную шею, прижалась лицом к его тёплой шерсти. Его сердце билось ровно и сильно. Он был здесь. Реальный. Живой. Ее якорь. «Прости… Прости…»
Она встала, прошла на кухню, налила воды. Руки все ещё дрожали. Подошла к тумбочке, взяла в руки фотографию отца. Молодой, сильный, в форме, с уверенной, чуть усталой улыбкой. Майор Виктор Коваль. Лучший отец на свете. Пока его не убили. Пока она не опоздала его спасти. Тогда, в 14 лет. И снова сейчас. Четвёртая жертва. Она опоздала.
*«Опоздала… Опоздала снова… Как тогда…»*
Шепот из кошмара эхом отдавался в тишине. Это был не просто кошмар. Это была правда. Правда, которую она носила в себе все эти годы. Правда, которую маньяк, этот человек в противогазе, каким-то чудовищным чутьём угадал или… или знал?
Она поставила фотографию на место. Подошла к окну. Дождь стучал по стеклу. Город спал. Где-то там бродил он. И она была отстранена. Отстранена, чтобы «прийти в себя».
Арс прижался к её ноге, уставившись на неё своими преданными карими глазами. В них не было сомнений, только вопрос: «Что дальше?»
Александра сжала кулаки. Холодный душ не помог. Чай не помог. Даже Арс не мог полностью рассеять ледяную дрожь внутри. Но кошмар, смешавший отца и маньяка, полиэтилен и кровь, сделал что-то странное. Он не сломал. Он *заострил*.
Ярость, та самая, старая знакомая, холодная и режущая, начала вытеснять страх и беспомощность. Она не могла сидеть здесь. Не могла ждать, пока Морозов «что-то найдёт». Не могла позволить этому чудовищу убить снова, зная, что она бездействует.
Она посмотрела на Арса, положила руку на его голову.
«Ни шагу назад, дружище,» – прошептала она, и в этот раз в голосе не было усталости, только сталь. – «Ни шагу назад. Мы не ждем. Мы *охотимся*.»
Она подошла к шкафу и достала старый, ничем не примечательный тёмный плащ и шапку. Официальную форму носить нельзя. Но никто не запрещал ей гулять с собакой. Даже ночью. Даже в районе промзоны. И даже… возле ангара «Арт-Пак». Просто осмотреться. На свежую голову.
Морозов приказал ей отдыхать. Но её отец, глядящий с фотографии, приказывал мстить. И этот приказ был сильнее. Кошмары могли подождать. Охота – нет.

Глава 5. Союзник
Холодный ноябрьский ветер, пропитанный запахом промзоны – копотью, ржавчиной и едва уловимым химическим шлейфом – хлестал Александру по лицу, когда она выходила из «Лады», припаркованной в тени того же заброшенного склада. Арс выскочил следом, мгновенно насторожившись, его нос задвигался, втягивая знакомый, тревожный коктейль запахов. Он не зарычал, но все его тело излучало напряжение, как натянутая струна. Он помнил это место. Помнил чёрную дыру люка и безымянный ужас в противогазе.
«Тихо, Арс. Ищем. След» – прошептала Александра, натягивая капюшон тёмного плаща поверх шапки. Её собственные нервы были оголены, но ярость и холодная решимость, вспыхнувшие после кошмара, гнали вперёд. Она нарушала прямой приказ Морозова. Рисковала всем. Но мысль о том, что маньяк мог вернуться к ангару, или что там осталась какая-то зацепка, которую пропустили в спешке ночной погони, не давала покоя.
Они двинулись вдоль глухой стены ангара «Арт-Пак». Висячий замок на боковой двери был на месте, ворота плотно сомкнуты. Ни огней, ни звуков. Та же мертвая тишина. Александра включила маленький, но мощный фонарик, прикрыв луч рукой. Луч скользнул по ржавым петлям ворот, по щелям, по земле у порога. Пыль, грязь, окурки… И вдруг – недалеко от той самой маленькой двери, в грязи, отпечаток. Не свежий, размытый дождём, но чёткий в своей уникальности. Широкая подошва. Глубокий рифлёный протектор. Рабочий ботинок. Такой же, как у люка.
Сердце ёкнуло. «Арс, нюхай!» – она направила луч на отпечаток. Пёс ткнулся носом в грязь, издал короткий, низкий рык – знак узнавания. Это был тот запах. Запах химии, смешанный с чем-то чужим, человеческим, но искажённым. Запах противогаза.
«Он был здесь после нас, – прошептала Александра, ощущая ледяную волну по спине. – Возвращался? Проверял? Или… что-то забирал?»
Она подняла фонарь выше, скользя лучом по стене ангара под самой крышей, туда, где было забитое фанерой окно. Казалось… фанерный щит был чуть смещён? Или ей показалось в полутьме? Нужно было проверить заднюю часть.
Обходя угол ангара, она резко остановилась. Арс замер перед ней, рычание стало громче, предупреждающим, но без паники. В узком проходе между «Арт-Паком» и стеной ремонтной мастерской, опёршись о ржавую водосточную трубу, стоял человек. Высокий, плотного сложения, в тёмной куртке с поднятым воротником и кепке. В его руке тлела сигарета, оранжевая точка в темноте была единственным ярким пятном.
Александра инстинктивно рванула руку к поясу, где под плащом был пистолет. Арс сделал шаг вперёд, прикрывая её, его оскал был виден даже в темноте.
«Стоять! Полиция!» – ее голос прозвучал резко, но без дрожи. Адреналин снова залил тело.
Человек медленно поднял голову. Луч фонаря, дрожащий в руке Александры, выхватил знакомое, грубоватое лицо с тяжёлой челюстью и умными, усталыми глазами, которые сейчас смотрели на неё с нескрываемым изумлением.
«Коваль? Ты что, черт возьми, здесь делаешь?»
«Максим?» – имя вырвалось само собой. Максим Волков. Бывший напарник. Тот, с кем она начинала в патруле, кому доверяла спину, пока его не перевели в отдел по тяжким после инцидента с заложниками, где он получил медаль и шрам через бровь. Они редко пересекались последние годы, но связь, проверенная опасностью, оставалась.
«Я могла бы спросить тебя о том же, Волков, – парировала Александра, не опуская руку с фонарём и не убирая другую с рукояти пистолета. Арс продолжал рычать, не доверяя внезапному появлению. – Неужели «тяжкие» тоже по ночам в промзонах курить выходят?»
Максим швырнул окурок, раздавил его каблуком. «Не твоё дело, Коваль. А вот то, что ты здесь, при твоём… нынешнем статусе, – он сделал ударение на слове, – это очень моё дело. Морозов по рации чуть не поседел, когда объявил, что ты отстранена. А ты тут… с псом… ночью… У тебя вообще мозги на месте?»
«Они там, где и должны быть, – холодно ответила Александра. – На поиске маньяка, который упаковывает женщин в полиэтилен. Тот самый, за которым я гонялась в канализации. Он был здесь, Максим. Сегодня. После всего. Арс взял след. Тот же запах.» Она кивнула на отпечаток, который все ещё освещал луч фонаря.
Максим подошёл ближе, игнорируя настороженный оскал Арса. Он присел, внимательно разглядывая след в грязи, потом поднял взгляд на Александру. Его глаза, привыкшие вынюхивать ложь, изучали её лицо – бледное, с лихорадочным блеском в глазах, но с абсолютной уверенностью.
«Ты выглядишь как смерть, Саша, – сказал он неожиданно мягко. – Морозов прав, ты на взводе. Но… – он тяжело вздохнул, потёр шрам над бровью. – Но я знаю тебя. Ты не паникуешь зря. И пёс твой… – он кивнул на Арса, который, почувствовав смену тона, чуть ослабил оскал, но не сводил с него глаз, – он не лает на ветер. Расскажи. Все. От начала. И про этот след.»
Они отошли глубже в тень, к стене мастерской. Под мерзкий аккомпанемент капающей с крыши воды и далёкого гула магистрали, Александра, сжимая поводок Арса как якорь, выложила Максиму все: от находки клейма на плёнке и поездки к «Арт-Паку» ночью, до погони в канализации, противогаза и зловещего «подарка» – чистого кусочка плёнки. Рассказала про кошмары, про приказ Морозова, про то, что не могла сидеть сложа руки, зная, что маньяк снова был у ангара.
Максим слушал молча, лишь изредка задавая уточняющие вопросы. Его лицо становилось все мрачнее.
«Противогаз… – пробормотал он, когда она закончила. – Черт. Это уже не просто маньяк. Это театр. Играет с тобой конкретно. Знает, что ты… уязвима. Из-за отца.» Он посмотрел на нее прямо. «И ты полезла в канализацию одна? С собакой? Без подкрепления? Сумасшедшая.»
«Я почти достала его!» – вырвалось у Александры.
«Или он тебя заманил, – резко парировал Максим. – Чтобы посмотреть, как ты реагируешь. Чтобы напугать. Чтобы раскачать. И у него получилось, Коваль. Получилось! Ты сейчас вне системы, нарушаешь приказ, трясёшься как лист, а он где-то там… – он махнул рукой в темноту, – …смеётся. Или готовит пятую.»
Его слова ударили как пощёчина. Но в них была жестокая правда. Александра сглотнула ком в горле. «Значит, что? Сидеть и ждать? Пока он упакует ещё одну? Пока Морозов копает бумажки?»
Максим помолчал, разглядывая тёмный силуэт ангара. Потом резко выпрямился.
«Нет. Значит, надо работать умнее. И тише. Официально я здесь не видел тебя. Поняла? Никогда. Я… – он замялся, – …проверял одну свою ниточку. Не связанную с этим делом. Совпадение. Теперь связанную.» Он посмотрел на неё, и в его глазах загорелся знакомый Александре огонь – азарт охотника, смешанный с солдатской решимостью. «Петренко, хозяин этой конторы «Арт-Пак»… Он у меня в разработке. Мелкое жулье, подозреваемый в контрабанде запчастей через эту промзону. Тихий, незаметный. Никаких намёков на… на это. Но если твой призрак покупал у него плёнку или имел доступ сюда…»
«Ты можешь его достать?» – спросила Александра, сердце забилось чаще. «Без шума?»
«Могу попробовать устроить «случайную» встречу. Нажать. Посмотреть на реакцию. Узнать, кому ещё мог продать плёнку или дать ключ от этого сарая. – Максим достал телефон, быстро набрал номер. – Вась, это Волков. Тот «грузчик» с промзоны, Петренко… Да. Где он щас тусуется?.. Бар «Старый Док»? Отлично. Выезжаю.» Он положил трубку. «Он там. Пойду пообщаюсь. Ты… – он ткнул пальцем в Александру, – …немедленно езжай домой. Высуши пса. Попробуй поспать. Я позвоню. Если что-то выжму – позвоню.»
Александра хотела возразить, потребовать поехать с ним. Но взгляд Максима был неоспорим. Он шёл на огромный риск ради неё. Нарушал субординацию, лез в чужое дело. Если что-то пойдет не так, его карьере конец.
«Макс… – она не знала, что сказать. Спасибо? Будь осторожен? Это звучало бы фальшиво. – …Арс подтвердит след, если что.»
Максим усмехнулся. «Договорились. Теперь вали отсюда. И чтобы я тебя больше тут не видел! Пока не скажу.» Он повернулся, чтобы уйти, но остановился. Достал из внутреннего кармана куртки маленькую картонную коробочку, сунул ей в руку. Патроны. Не обычные служебные. «На всякий. Без номера. Мои личные.»
Александра сжала коробочку. Горячая волна благодарности и стыда захлестнула её. «Максим…»
«Не за что, – отрезал он, уже отходя в темноту. – Просто помни, Коваль: ты не одна в этом дерьме. И твой папа… он бы гордился твоим упрямством. И отругал бы за тупость. Не подведи его. И пса.»
Он растворился в тени между зданиями так же внезапно, как и появился. Александра стояла, сжимая в одной руке поводок Арса, в другой – коробочку с патронами. Холод промзоны вдруг показался не таким пронизывающим. Появилась щель в каменной стене безысходности. Недоверчивый, рискующий всем союзник.
«Пошли, Арс, – тихо сказала она, разворачиваясь к машине. – Домой. Пока что. Но ненадолго.»
Она бросила последний взгляд на мрачный ангар «Арт-Пак». Где-то там, в барной суете «Старого Дока», Максим Волков шел на свою опасную игру, чтобы вытянуть ниточку к её призраку. Игра продолжалась. Но теперь у Александры Коваль был не только верный пёс, но и человек, помнивший её отца. Человек, который, вопреки всему, решил ей помочь.
«Мы идём за тобой, – прошептала она в сторону темноты, где скрылся противогаз. – Слышишь? Мы идём.» Арс, чувствуя её решимость, тихо тявкнул, подтверждая. Они сели в машину и растворились в ночи, оставив промзону её ржавым тайнам и запаху неостановимой охоты.

Глава 6. Тени архива
Квартира погрузилась в гнетущую тишину, нарушаемую только тиканьем часов и тяжёлым дыханием спящего Арса. Александра сидела за столом, перед ней – коробочка с «неучтенными» патронами от Максима и старый блокнот. Внутри – хаотичные записи, сделанные дрожащей рукой после возвращения с промзоны: *«След у ангара. Ботинок. Арс подтвердил. Максим. Случайность? Петренко. Бар «Старый Док». Риск. Патроны. Почему помог?»*
Вопрос висел в воздухе, тяжёлый и колючий. **Почему Максим Волков оказался в промзоне, у «Арт-Пака», именно в эту ночь?** Его объяснение – «своя ниточка», Петренко и контрабанда – звучало логично. Максим работал с тяжкими, промзона была его вотчиной. Но совпадение было слишком… идеальным. Слишком удобным. Он появился *как раз* после того, как она обнаружила свежий след маньяка. Узнал о ее отстранении, о погоне… И тут же предложил помощь. Рискующую всем помощь.
*«Ты не одна в этом дерьме»,* – его слова. *«Твой папа… он бы гордился…»* Тёплые слова. Но теперь, в тишине, отравленной подозрением, они звучали иначе. Не поддержкой, а… манипуляцией? Попыткой втереться в доверие? Встать между ней и ангаром, между ней и Петренко?
**А что, если Максим знал?** Знает маньяка? Или… холодная волна пробежала по спине… **Что, если Максим и есть тот самый «напарник», которого отец прикрывал в ту роковую засаду?** Тот, чьё предательство или ошибка стоило отцу жизни? И теперь он связан с новым монстром? Или *он* и есть монстр, сменивший почерк?
Мысль казалась безумной. Максим Волков. Грубоватый, прямой, иногда циничный, но всегда надёжный. Тот, кто делился последним пайком в засаде, кто вытащил её, раненую, под огнём. Но… люди меняются. Карьера, власть, тёмные дела в промзоне… Или страх перед разоблачением в старом деле? Если он был причастен к гибели отца, Александра, копающая прошлое и настоящее, стала для него смертельной угрозой. Помогая ей «найти» маньяка, он мог подставить кого угодно, отвести подозрения от себя или своего сообщника. А патроны… жест доверия? Или способ отследить её, если она решит пойти наперекор?
Арс заворочался на лежанке, издал тихий стон. Чувствовал её напряжение, вихрь чёрных мыслей. Александра подошла, опустилась рядом, уткнулась лицом в его тёплый бок. «Что думаешь, дружище? Он свой? Или…» Пёс лизнул её руку, но в его глазах не было прежней уверенности. Он помнил запах Максима с промзоны. Помнил и… не рычал тогда, лишь насторожился. Но химический шлейф маньяка перебивал все. Определённого ответа не было. Только тревога.
Она не могла ждать звонка Максима. Не могла довериться. Ей нужны были факты. **Факты из прошлого.** Дело отца.
До рассвета еще часа три. Время работать.
Участок встретил её мёртвой тишиной и тусклым светом дежурных ламп. Александра, в тёмной одежде, двигалась как тень, используя служебные карты и знание «слепых» зон системы видеонаблюдения. Арс шёл следом, прижав уши, его обученные лапы ступали бесшумно. Они были призраками в своём же доме.
Архив. Пыль, холод и запах старой бумаги. Полки, уходящие в полумрак, хранили секреты и трагедии Вереска. Александра знала номер дела отца. **Дело № 147-Д.** «Гибель при исполнении майора Коваль В.И. при задержании особо опасного преступника».
Папка была тяжёлой. Физически и метафорически. Александра уселась в дальнем углу за стол, включила настольную лампу с зелёным абажуром, создав островок света в море теней. Арс лёг у её ног, насторожив уши, его глаза блестели в полутьме, сканируя пространство. Он был её часовым.
Она открыла папку. Фотографии. Отец… в последний раз. Не в парадной форме, а в грязи и крови на каком-то пустыре на окраине Вереска. Место засады. Отчеты. Стенограммы допросов. Напарник – лейтенант Дмитрий Сорокин. Его показания: засада была спланирована по наводке осведомителя. Преступник – **Геннадий «Гном» Лавров**, серийный грабитель, подозреваемый в нескольких убийствах *мужчин* – конкурентов или свидетелей. Лавров знал о засаде. Открыл шквальный огонь. Майор Коваль прикрыл Сорокина, получив смертельное ранение. Лавров скрылся. Его так и не нашли. Сорокин… был тяжело ранен, уволен по инвалидности вскоре после дела. Умер от последствий лет пять назад. Осведомитель… бесследно исчез.
Александра впитывала каждое слово. Все как в детских воспоминаниях. *«Предательство»*. *«Серийный… не пойман»*. Лавров. Убийца *мужчин*. Жестокий, расчётливый.
Она перелистывала страницы. Протоколы осмотра места. Описание оружия Лаврова. Фото жертв *предыдущих* его преступлений. Все мужчины. Убиты с особой жестокостью: ножевые ранения, переломы, удушение… Но никакого полиэтилена. Ничего, что напоминало бы аккуратную, ритуальную упаковку.
**Почерк был другим.** Грубым, яростным, хаотичным. Совсем не как у нынешнего «Полиэтиленового Маньяка».
Тогда откуда связь? Почему она инстинктивно чувствовала, что это одно и то же зло? Потому что не поймали? Потому что чувство «опоздала» было одинаковым?
Она почти закрыла папку, разочарованная, когда взгляд упал на последний лист – приложение к медэкспертизе отца. Что-то было вписано от руки на полях неразборчивым почерком дежурного врача или следователя. Она поднесла лист к лампе, вглядываясь.
*«…совпадение по хим. составу следов на одежде Коваль В.И. и на образцах с дел 145-Д, 146-Д (Лавров)… но интенсивность ниже. Возм. контаминация? Или… смена «почерка»? Проверить связь с инцидентом на з-де «Полимер»…»*
**Смена «почерка»?** Александра замерла. Что это значит? Что Лавров *менял* способ убийств? Или… что на месте гибели отца были следы, указывающие на что-то иное? На что-то, что связывало Лаврова с… химией? С заводом? **С «Полимером»?** Завод «Полимер-Восточный» – производитель *той самой* плёнки!
Сердце заколотилось как бешеное. Она лихорадочно перебирала страницы дела. Где подробности? Где отчёт о проверке завода? Ничего! Ни одной ссылки на «Полимер» или инцидент там. Только эта загадочная пометка на полях. Как будто нить оборвали.
*«Возм. контаминация?»* – предположение о случайном загрязнении. Или… **намеренное игнорирование версии?** Кем? Следователем? Кем-то, кто был заинтересован в том, чтобы дело осталось простым – «герой погиб, бандит скрылся»? Возможно ли, что предательство отца было не в засаде, а в *сокрытии* части правды? И что это сокрытие тянулось годами?
И самый страшный вопрос, вставший перед ней во всей своей леденящей нелепостью и ужасом: **Почему *тогда* убийца («Гном» Лавров или тот, кто стоял за ним?) убивал мужчин, а *теперь* – женщин?** Что изменилось? Месть? Ритуал? Или… это вообще один и тот же человек? Лаврову сейчас было бы за 60. Возможно, но маловероятно для такой физически требовательной «работы». Или это ученик? Наследник? Или… **кто-то, кто мстит за Лаврова?** Но зачем тогда менять пол жертв?
Мысли путались, как клубок змей. Связь с «Полимером» через старую пометку. Возможное сокрытие улик в деле отца. Смена почерка убийцы. И фигура Максима Волкова, возникшая у ангара «Арт-Пак», который мог быть связан и с контрабандой значит, с промзоной, с заводами? и с делом отца через возможное предательство напарника Сорокина… Максим знал Сорокина? Работал с ним?
Александра почувствовала, как её паранойя обретает жуткие очертания. Она смотрела на пометку о «смене почерка», и вдруг её осенило: **а что, если «смена почерка» – это не про Лаврова?** А про *его* жертв? Что если в старых делах убийства мужчин были лишь частью картины? Прикрытием? Истинной целью могло быть что-то иное… что-то, что привело убийцу на завод «Полимер»? Или… **кого-то, кто там работал?**
Дверь архива скрипнула.
Александра резко захлопнула папку, погасила лампу, инстинктивно прижалась к стене. Арс мгновенно вскочил, беззвучно ощетинившись, его глаза сверкнули в темноте, направленные на дверь. Шаги. Неспешные. Дежурный? Или…
Шаги прошли мимо по коридору, удаляясь. Александра выдохнула, дрожащими руками зажигая лампу. Она больше не могла здесь оставаться. Нужно было уходить. Уносить эту страшную папку? Невозможно. Она быстро сфотографировала на телефон пометку о «смене почерка» и упоминание «з-да «Полимер»», а также список причастных к расследованию – следователя, эксперта… и фамилию напарника отца: Сорокин Дмитрий Павлович. И фамилию погибшего майора: Коваль Виктор Игоревич. Её отца.
Она аккуратно положила папку на место, стёрла следы своего присутствия. «Пошли, Арс. Тихо.» Они выскользнули из архива, как призраки.
Утро заставало их в квартире. Александра не спала. Перед ней на экране ноутбука – снимки из дела отца и… результат быстрого поиска. **Дмитрий Павлович Сорокин.** Умер пять лет назад. Инвалид. Жил один на окраине Вереска. И… у него была дочь. **Елена Сорокина.** Год рождения… сейчас ей должно быть около 30 лет.
Александра откинулась на стуле, сжимая виски. Ниточки сплетались в жуткую паутину. Напарник отца, возможно, знавший больше, чем сказал. Его дочь. Маньяк, убивавший мужчин, а теперь – женщин. **Почему смена?** Не потому ли, что истинная цель тогда не была достигнута? Или… **мстит ли теперь кто-то за Сорокина?** Или… за Лаврова? И при чем здесь завод «Полимер»? И Максим? Где он во всем этом?
Арс вдруг поднял голову и зарычал. Глухо, настороженно. Не на дверь. На окно. Александра резко обернулась. За запотевшим стеклом, в сером свете утра, ничего не было видно. Только мокрые крыши и туман. Но пёс не успокаивался. Он встал, шерсть на загривке ощетинилась, взгляд был прикован к стеклу. Он чувствовал что-то. Или *кого-то*.
Холодный пот выступил на спине Александры. Игра продолжалась. Игроки, видимые и невидимые, делали свои ходы. А она только начала понимать, что добирается до правды, которая может оказаться страшнее любой плёнки, любого противогаза. И вопрос «Почему женщины?» теперь звучал в её голове с новой, леденящей остротой.

Глава 7. Долг чести
Бар «Старый Док» встретил Максима Волкова гулом голосов, запахом дешёвого пива, жареного лука и чего-то затхлого. Он прошёл к дальнему столику, где под треснувшим плафоном сидел Виталий Петренко – щуплый, нервный человек с вечно бегающим взглядом и потрепанной ветровкой. Рядом – полусонный «грузчик», явно телохранитель.
«Волков? Опять?» – Петренко попытался натянуть подобие улыбки. «Я же все сказал по тем запчастям…»
«Не по запчастям, Виталик, – Максим опустился на стул напротив, блокируя выход. Его голос был спокоен, но в глазах – сталь. – По плёнке. Промышленной. Плотной. Партия CZ045B. «Полимер-Восточный». Ты продал два рулона. Кому?»
Петренко побледнел. Глаза забегали ещё быстрее. «Какая плёнка? Я… я много чего продаю…»
«Не ври. – Максим достал телефон, показал фотографию смятого кусочка с клеймом, сделанную Александрой. – Этот кусок найден рядом с трупом женщины, Виталик. Завёрнутой в *твою* плёнку. И рядом с ангаром, где ты хранишь товар. Кому продал?»
«Я… я не помню! Клиенты… их много!» – Петренко заерзал. Его «грузчик» насторожился.
«Вспоминай. Быстро. – Максим положил телефон на стол, накрыл его крупной ладонью. – Или я оформлю тебя не только за контрабанду железяк, но и как соучастника в серийных убийствах. Ты представляешь, что будет в камере с такими, когда узнают?»
Угроза подействовала. Петренко облизнул пересохшие губы. «Один рулон… один рулон купила артель грузчиков со «Склад-Сервиса». Для упаковки. А второй… второй забрал *он*. Сам. Наличными.»
«Кто *он*?» – Максим наклонился вперед.
«Не знаю имени! Человек… в рабочей одежде. Кепка, очки. Голос глухой. Заплатил, погрузил в микроавтобус без номеров. Сказал, что для «спецзаказа». Я не спрашивал! Деньги хорошие!»
«Когда?»
«Месяца три назад…» – Петренко замялся. «Но… но он потом ещё приходил. Пару раз. Брал обрезки. Говорил, для проб. Я не возражал…»
«Вчера вечером? После восьми?» – спросил Максим, вспоминая свежий след у ангара.
«Да! Кажется… Да! Быстро заскочил, взял пару кусков из отходов и ушёл! Я даже денег не взял…»
Максим почувствовал холодок по спине. Маньяк возвращался. Ритуал? Или… проверял, не следят ли? «Запах? Чувствовал от него что-то? Химию? Растворитель?»
Петренко сморщился. «Да… вроде. Как от краски или… не знаю. Резкий. Но я думал, он с завода, с «Полимера»
*«Полимер»*. Слово прозвучало как гонг. Максим резко встал. «Сиди тут. Не двигайся. Я ещё вернусь.» Он бросил на стол пару купюр за пиво Петренко и вышел, игнорируя его испуганный оклик.
На улице, в холодном утреннем воздухе, Максим достал телефон. Набрал номер Александры. Гудки. Один, два… Он нервно постукивал ногтем по корпусу телефона. *Подними трубку, Коваль…*
***
Александра, все ещё дрожа после странной реакции Арса на окно, уставилась на звонящий телефон. «МАКСИМ». Имя горело как предупреждение. Подозрения клокотали. Взять? Игнорировать? Арс, успокоившийся, но все ещё настороженный, смотрел на неё, ожидая команды.
Она взяла трубку. «Да?»
«Саша. Где ты?» – голос Максима был напряжённым, но без фальши.
«Дома. Как и приказано, – ответила она холодно. – Нашёл своего Петренко?»
«Нашёл. Саша, слушай внимательно. Он продал рулон плёнки человеку в рабочем три месяца назад. Без имени. Без номеров. Запах химии. И этот человек *вчера вечером* был у ангара. Брал обрезки.»
Александра замерла. Максим подтверждал ее находку. Но… «Почему ты мне это говоришь?» – спросила она прямо, готовая к ловушке. «Что тебе с этого?»
На той стороне повисла пауза. Затем Максим тяжело вздохнул. «Потому что я знаю, что ты полезла в архив, Саша. Знаю, что смотрела дело отца. И знаю, что ты видела ту пометку про «Полимер» и «смену почерка».»
Ледяная волна прокатилась по Александре. *Он следил? Как?* «Откуда…» – начала она, но Максим перебил.
«Откуда я знаю? Потому что я *сам* видел эту пометку пять лет назад, когда копался в старых делах по другой причине. И потому что я знал Дмитрия Сорокина. Твоего отца прикрывшего.»
Александра не дышала. Арс, почувствовав её шок, подошёл и прижался к ноге.
«Сорокин… после увольнения он жил в дерьме, Саша. Инвалидность, боль, тоска. Он спивался. А я… я иногда помогал. Деньгами. Продуктами. Он был… как брат моему отцу когда-то. И он был *невиновен* в том, что случилось с твоим отцом.» Голос Максима дрогнул. «Он был хорошим милиционером. Просто попал под пули, как и Виктор Игоревич. Но он выжил, чтобы мучиться.»
«При чем здесь «Полимер»? И пометка?» – выдохнула Александра.
«Сорокин, перед тем как совсем сдать, пробормотал что-то… что засада была не только на Лаврова. Что была информация о передаче чего-то важного… на территории завода «Полимер». Но её проигнорировали. Сочли несущественной. А он… он чувствовал себя виноватым, что не настоял. Что не уберег напарника. И когда я увидел ту пометку в деле… про следы химии и «смену почерка»… я понял, что старик, возможно, бредил не просто так. Что там что-то было.»
«И ты ничего не сделал?» – голос Александры был полон горечи.
«Я *пытался*! – в голосе Максима прорвалась ярость. – Пять лет назад! Начал копать тихо. Завод «Полимер». Старые связи. Но меня быстро «поправили». Сверху. Очень жёстко. Намекнули, что если я не хочу закончить как Сорокин, или хуже, то лучше забыть про «Полимер» и старые дела. Я… я струсил, Саша. У меня была семья тогда. Жена, маленькая дочь…» Он замолчал. «Я забил. А потом Сорокин умер. И я думал, что все кончено. Пока не начались эти убийства. И пока ты… с твоим упрямством и твоим псом… не вытащила на свет божий этот чертов полиэтилен с клеймом «Полимер-Восточный». И я понял – это не кончилось. *Оно* вернулось.»
Александра слушала, чувствуя, как рушатся стены её подозрений. Не предатель. Не сообщник. Испуганный человек, загнанный в угол системой, раздавленный чувством вины перед умирающим коллегой и страхом за свою семью. И теперь… пытающийся заплатить старый долг.
«Почему ты помог мне? Почему в промзоне?» – спросила она тише.
«Потому что увидел тебя там – такую же упёртую и одинокую, как твой отец. И потому что *боюсь*, Саша. Боюсь, что этот ублюдок в противогазе… он связан с тем старым делом. С «Полимером». С тем, что они скрывали. И что он убьёт тебя, как убивал других. А я не смогу смотреть в глаза ни твоей матери если она ещё что-то понимает, ни Сорокину на том свете, ни… ни самому себе.» Он сделал паузу. «И потому что у Сорокина осталась дочь. Лена. И если маньяк сменил почерк и убивает теперь женщин…»
Мысль повисла в воздухе, страшная и очевидная. Александра сглотнула. «Ты думаешь, она может быть целью?»
«Не знаю. Но исключать нельзя. Особенно если её отец что-то знал. И если маньяк убирает всех, кто связан с тем старым делом или с «Полимером». Петренко вон уже трясется. Кто следующий?»
«Где она? Лена Сорокина?» – спросила Александра, уже мысленно составляя план.
«Не знаю точного адреса. Знаю, что где-то в районе старой больницы. Работала медсестрой, кажется. Но это было давно. Я… я стыдился перед ней. Не помогал, как отцу. – В голосе Максима звучала неподдельная боль. – Надо найти ее, Саша. Быстро. И выяснить, что её отец знал про «Полимер» и ту засаду. Это может быть ключом.»
«А что с «Полимером» сейчас? Кто там мог быть связан тогда? Кто «сверху» тебя предупредил?»
«Это следующий уровень, Коваль. Опасный. Очень. И без прикрытия Морозова или кого-то выше… мы не пробьемся. Но сначала – Лена. Она живая нить. Я начну искать её адрес через старые связи. Ты…»
«Я не могу сидеть сложа руки, Максим. Арс и я… мы найдём её. Скажи, что знаешь.»
Максим выдохнул. Он понимал, что не остановит ее. «Хорошо. Старая больница №3. Район Победы. Она там работала. Начни там. Будь осторожна. И… прости меня. За трусость тогда. И за то, что не помог Сорокиным раньше.»
«Прощение зарабатывается делами, Волков, – сказала Александра, глядя на преданные глаза Арса. – Найди адрес. И узнай все, что сможешь, о руководстве «Полимера» тринадцать лет назад. Особенно о тех, кто мог быть связан с… неофициальными делами.»

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/erik-beri/krovavyy-osobnyak-72143596/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.