Главная страница | Современная русская литература | Дина

Дина
Виталий Кленов
Книга третья.
Любимый мужчина, верные друзья, радость будущего материнства – казалось бы, что еще нужно для счастья?
Но судьба приготовила Дине жестокое испытание: ее возлюбленный, фотограф Филипп, бесследно исчезает в алтайских горах. Дина отказывается верить в его гибель, даже не подозревая, что где-то в глухой тайге старый шаман и загадочный отшельник выхаживают потерявшего память искалеченного туриста…
Роман «Дина» Виталия Кленова – это глубокая история о внутреннем преображении и поиске себя, где мистическая атмосфера Алтая переплетается с обыденностью современного мира. Это книга о свете, пробивающемся даже сквозь беспросветную мглу, и о любви, которая сильнее смерти.

Виталий Кленов
Дина

Редактор Вероника Давыдова

Пролог
Алтай
Невыносимо ярко светило солнце.
Филипп лежал на большом раскаленном камне и смотрел на одиноко проплывающее облако. Когда оно оказалось прямо над валуном и накрыло Филиппа своей тенью, он подумал, что сейчас зной наконец спадет и станет прохладнее, но этого не произошло. Телу по-прежнему было жарко. Облако неспешно скрылось за горизонтом, оставив взгляду Филиппа чистое, без единого белого перышка небо. Красивое, притягательное, бесконечное…
Филипп смотрел в эту голубую бездну и думал о Дине. Как жаль, что все так произошло! Умирать, когда его жизнь так круто изменилась к лучшему, совсем не хотелось. Не потому, что Филипп боялся смерти, – нет, он как раз считал, что человеческая душа бессмертна. Жалко было другого: он не успел насладиться новой жизнью, той любовью, тем счастьем, что пришло к нему нежданно-негаданно.
Динка! Дина Монастырева! Его любовь, его радость…
Капризная и взбалмошная, холеная от макушки до кончиков пальцев, с пухлыми губами и накладными ресницами – в момент их знакомства она была яркой представительницей модельного бизнеса. Но этот образ давно изменился, но главное – изменились ее глаза. Нет, цвет по-прежнему оставался серо-голубым, но другим стал ее взгляд – спокойным, располагающим, женственным.
Здорово, что он в нее влюбился, думал Филипп. Влюбился прям по-настоящему! Хорошо, что успел испытать это чувство, о котором столько читал и слышал… Тем более что случилось это внезапно, когда ни о чем подобном он даже не мечтал.
Филипп прекрасно знал, что далеко не каждая девушка обратит на него внимание. Чего уж говорить – он был из разряда тех, кого называют дрыщами: в спортзал не ходил, от пола не отжимался, на перекладине не подтягивался и крепким телосложением не отличался. Да он никогда особо и не переживал по поводу своей внешности. Потертые голубые джинсы, футболка-лапша, волнистые светло-русые волосы, которые приходилось убирать назад пружинистым металлическим ободком, чтобы не падали на глаза и не мешали работать, – таким обычно и видели его окружающие.
Но Дине довелось узнать Филиппа совершенно с другой стороны – таким, каким его мало кто мог представить, разве что Артем, с которым он дружил с самого детства. Случилось это год назад в Карелии, когда компания друзей попала в такую передрягу, что и представить трудно. Зато именно тогда, в тех опасных обстоятельствах, Дине и открылся истинный характер Филиппа – сильного, уверенного, мужественного человека и настоящего друга. Неожиданно для всех, кто там находился, и в первую очередь для самих себя, Филипп с Диной буквально за несколько дней стали друг другу настолько близки, что с тех пор уже не расставались до самой его поездки на Алтай…
Филипп считался первоклассным фотографом и был очень востребован. Иногда для съемок ему приходилось выезжать из Москвы в другой регион, но в эту поездку на Алтай он отправился по собственной инициативе, в составе обычной туристической группы. Компания подобралась хорошая – веселая, дружная, – но сейчас, к сожалению, вряд ли кто-нибудь из них мог ему помочь. Никто даже не знал, куда он ушел.
Утром Филипп, как обычно, захватил фотоаппарат и отправился вдоль реки. Дорог здесь не было, в лучшем случае еле заметные тропинки. На одной из них все и произошло: из-за горы внезапно выглянули первые лучи солнца, украсив долину и каменистые склоны необыкновенным розовым светом. Филипп остановился, чтобы запечатлеть эту картину, напоминавшую далекие марсианские пейзажи. Нога поехала по каменной крошке и соскользнула с тропы. Может, если бы у него в руках не было фотоаппарата, он сумел бы за что-нибудь ухватиться, а так, не удержавшись, сорвался со склона вниз.
Теперь Филипп лежал на камне. Ему не было больно: тело горело от жара, но боли не чувствовалось. Еще очень хотелось пить. Горная река, дразня радужными брызгами разбивающихся о пороги потоков, неслась всего в нескольких метрах от него, но Филипп не мог до нее дотянуться… Он не мог даже пошевелить пальцами. Вскоре перед глазами поплыли желтые круги, лицо Дины стало растворяться, теряя прежнюю четкость, и он полетел…
Полетел настолько стремительно, что, казалось, сейчас обогнет земной шар буквально за считанные секунды. Никаких коридоров, никакого туннеля – только проносящиеся с невероятной скоростью незнакомые пейзажи с выжженной черно-фиолетовой землей, с огромными камнями и обугленными деревьями…

Глава 1
Абонент недоступен
Москва
Дину посреди ночи словно ударило током, и она резко села на кровати, мгновенно проснувшись. На душе было тревожно: только что она увидела отвратительный, страшный сон…
Будто она стоит на кухне и что-то готовит, и вдруг дверца шкафчика, где находится мусорное ведро, медленно приоткрывается и оттуда выползает змея. С первого же взгляда становится ясно, что она ядовитая. Из ее пасти то и дело появляется противный раздвоенный язык. Змея поворачивает голову то в одну, то в другую сторону, будто изучая пространство вокруг себя, наконец замечает Дину и, определившись с целью, ползет в ее сторону. Перепуганная Дина запускает в гадину ножом, который держит в руке, и, конечно же, промахивается. Нож с лязгом отскакивает от керамической плитки пола и улетает к стене. Дина подпрыгивает то на одной, то на другой ноге, стараясь увернуться от змеи, потом смахивает со столешницы разделочную доску, которая падает прямо на ползущую тварь, отчего та мгновенно сворачивается в клубок, и Дина, воспользовавшись этим, быстро запрыгивает на стол, задрав ноги к самому подбородку… В этот момент она и проснулась, дрожа и холодея от ужаса.
Сон был очень правдоподобным, и Дине даже понадобилось некоторое время, чтобы осознать, что ей ничего не угрожает и все это только приснилось. Жаль, что рядом не было Филиппа – она сейчас сразу прижалась бы к нему, обняла, и кошмар прошел бы сам собой. Дина решила утром посмотреть в соннике, что значат такие страшные сны. Наверняка что-то нехорошее…
Она встала с кровати, прошла на кухню, с настороженностью поглядывая на закрытую дверцу шкафа, и только убедившись, что все нормально, налила себе стакан воды. Попив, она вернулась в спальню, улеглась поудобнее и снова закрыла глаза.
Змеи больше не было, зато появилась птица – большая хищная птица, нарезавшая круги высоко в небе. Помнится, в старом мультфильме из детства такая всегда приносила какую-нибудь важную и не очень приятную весть…
К утру Дина все же сумела выспаться и отдохнуть. Ночные кошмары уже не казались ей такими яркими, воспоминания потускнели, и пришло четкое понимание, что это был всего лишь сон. Настроение сразу улучшилось, к тому же день обещал быть хорошим: сегодня они с подругами – Марго и Ингой – договорились прогуляться по парку Горького.
Они уже давно не собирались вместе. У них теперь не было возможности встречаться так часто, как в прошлом году, и виной всему стали два чудесных маленьких человека: сначала Марго родила Максиму сына, а вскоре и Инга подарила Артему дочку. Новоиспеченные родители тут же стали шутить, что у них родились сразу и жених, и невеста – осталось только подождать, когда они подрастут.
Дина села на край кровати и потерла глаза, окончательно просыпаясь, затем сладко потянулась и пошла в ванную. У зеркала она остановилась и внимательно посмотрела на себя, поворачиваясь то в одну, то в другую сторону. Пока вообще ничего не заметно…
Под душем она еще раз посмотрела на живот: нет, девчонок не проведешь – они точно все поймут! И хоть округлости почти не видно, но тело уже изменилось. Оно перестало быть таким худым, как раньше, когда она работала моделью и много снималась, фигура приобрела более женственные, мягкие формы. Странно, что Филипп ничего не заметил, с его-то профессиональным взглядом!
Сейчас Дина казалась себе очень привлекательной. Это была не тот холеный шик гламурной модели, а красота женщины, готовящейся стать матерью. Собственно, именно по этой причине она и не поехала на Алтай с Филиппом, сказав ему, что еще не отошла от приключений в Карелии. В ответ он пообещал, что, когда вернется, обязательно свозит ее к морю – в пятизвездочный отель, чтобы был шикарный пляж, бассейн с подогревом, просторный номер. Дина тогда обняла Филиппа и сказала, что всего этого ей не надо, лишь бы он поехал вместе с ней.
Она знала, что Филипп не поскупится – выберет лучший отель, купит путевку по системе «все включено», – но не обманывала его, когда говорила, что все это неважно: для нее действительно было главным, чтобы они поехали вместе. Она вообще многое переоценила после знакомства с Филиппом и его друзьями. До этого она жила совершенно в другом мире – там, где всем заправлял доллар, а человеческие качества находились на третьем, пятом и даже десятом месте. Но судьба, непонятно по какой причине, сделала Дине подарок и познакомила ее с людьми, у которых оказались совершенно иные ценности.
Филипп, Артем, Инга, Максим, Марго… Всех их объединяло одно – они жили настоящей полноценной жизнью: работали, любили, дружили. В них не было фальши, лицемерия, притворства. Они умели хранить верность, говорить правду, доверять, поддерживать и помогать друг другу. Они не были скупы и не поклонялись деньгам, зарабатывая их, чтобы жить комфортно, а не шикарно. Не той заоблачной жизнью с яхтами и дворцами, о которой Дина грезила в юности, а по-настоящему, в удовольствие: когда если уж чем-то занимаешься, то любимым делом; если создаешь семью, то с любимым человеком; если дружишь, то с теми, кто тебе по-настоящему дорог.
Но судьба преподнесла ей еще один подарок, самый главный, – Дина забеременела! А ведь было время, когда она отчаялась и думала, что это уже никогда не произойдет. Ее первый муж был как раз из числа тех, кто имел собственный дворец и яхту. И все его друзья оказались такими же. В их кругу было принято соответствовать статусу, невзирая ни на что: дружба по расчету, брак по расчету, каждый шаг по расчету. Простые человеческие ценности для них мало что значили… Прах, пыль… Дети – и то по расчету: чтобы наследники были… Но в случае с Диной финансовая состоятельность ее мужа оказалась бессильна. Несмотря на все потраченные на врачей деньги, она так и не смогла родить ему ребенка и оказалась ненужной.
А вот теперь Дина забеременела! Без какой-либо посторонней помощи, без ЭКО и всяких там колдунов-экстрасенсов. Иногда она задумывалась о том, что здесь наверняка не обошлось без чуда, и тогда вспоминала Карелию: Митрича, Радосвета, сейды, – но со временем поняла, что чудо было в другом. Она сама изменилась! Вот в чем была причина. Она стала такой же, как Инга или Марго, – настоящей. Она переформатировалась, как сказал бы компьютерщик. И причина тому – любовь…
Впрочем, все это лирика. Главное, что теперь Дина стала по-настоящему счастливой, но о беременности пока решила никому не рассказывать: боялась сглазить. Даже Филипп еще ничего не знал. Вот пройдет месяц-другой, тогда Дина и объявит ему радостную новость… Он, конечно, немного поворчит, но потом она ему все объяснит, и он поймет. А сейчас надо вести себя аккуратно, чтобы сохранить беременность.
И Дина старалась. Она правильно питалась, занималась йогой, каждый вечер выходила на прогулку по набережной, не смотрела по телевизору новости, не поднимала тяжелое. Музыку слушала только классическую или джаз, а когда настроение было не очень, звонила подругам или Филиппу.
Можно было бы и сейчас ему позвонить, особенно после этого дурацкого сна, вот только Филипп уже четвертый день находился в долине реки Чулышман, где не было ни интернета, ни связи. Поэтому Дина еще раз с радостью подумала о предстоящей встрече с подругами и потихоньку стала собираться.
***
Она увидела их еще издали. Вот они – две ее лучшие подруги, две красотки! Очаровательная брюнетка с густыми роскошными волосами и эффектная блондинка, заставляющая усомниться, что эльфийские принцессы встречаются только в книжках. Марго и Инга! Они стояли с колясками на площади перед входом в парк Горького и оживленно беседовали.
– Девчонки, – распахнула объятия Дина, подойдя к ним поближе, – привет! Как же я по вам соскучилась!
Они обнялись и расцеловались: все были рады наконец-то снова увидеться.
– И мы по тебе! Очень хорошо выглядишь! – заулыбалась Марго.
– Да, прямо куколка! – добавила Инга.
– Так, держите! – Дина, избегая щекотливой темы, быстро направила разговор в другое русло и достала из сумки два пакета с трикотажными детскими костюмчиками. – Голубенький – кавалеру в синей коляске, розовенький – даме в красной.
– Какая прелесть!
– Динка, ты такая внимательная! Балуешь наших детишек.
– Вы же знаете, они мне как родные! Ну что, пойдемте?
Дина взяла подруг под руки, и они все вместе направились в парк, катя перед собой коляски.
– А парни сегодня где?
Дина задала этот вопрос не из вежливости – она действительно с радостью увиделась бы сейчас со всеми. Ей нравилось чувствовать себя частью одной большой, дружной команды, сложившейся во время их приключений в Карелии, где они были «один за всех, и все за одного». С той поры они все праздники и события отмечали вместе, порой находя возможность встречаться и в выходные.
– Максим с Артемом сейчас у нас дома. Футбол собираются смотреть. «Спартак» – ЦСКА! – многозначительно подняла указательный палец Инга, и этим было все сказано.
– Лишь бы не поубивали друг друга, – добавила Марго, и они рассмеялись.
– Хорошо бы в ничью сыграли, – резюмировала Инга. – Тогда у всех было бы нормальное настроение и никто никого не доставал бы.
– А они что, за разные команды болеют? – удивилась Дина.
Она даже представить не могла, что Максим с Артемом могут ссориться.
– Увы, – демонстративно вздохнув, кивнула Инга. – Даже когда каждый у себя дома по телевизору футбол смотрит, они потом друг другу эсэмэски шлют – всё угомониться не могут.
– Вот мы и решили сегодня с тобой погулять, – добавила Марго, – а они пусть одни побудут, пока мы тут поболтаем о нашем, о девичьем.
Это прозвучало так, что Дине снова почудилось, будто подруги уже догадываются о ее беременности и деликатно намекают, что есть одна интересная тема для обсуждения. Или ей показалось?
– Ой, хорошо, что хоть мой футбол не смотрит. А то болел бы сейчас за «Динамо»! И все тогда, конец дружбе! – Дина опять ловко сменила тему и, подхватив подружек под локти, прижала к себе и рассмеялась.
– Все нормально, побесятся немного, поподтрунивают друг над другом, и снова друзья! Знаю я их. Тем более с ними Сашка, – напомнила Марго и поправила непослушную прядь волос.
Маленькую Александру любили все. Хорошенькая, умная и очень спокойная – никто не мог вспомнить, чтобы она устроила истерику или принялась бы капризничать. В свои два и семь малышка смотрела на мир таким осмысленным взглядом, словно все понимала…
Ее мать, родная сестра Максима, умерла три года назад, и он сразу принял решение удочерить племянницу. Этот шаг стал переломным моментом в их отношениях с Марго, которые оказались на грани краха. Но потом все благополучно устроилось, и Александра обрела новую семью. «Дочка, и точка!» – смеясь, повторял Максим, и это было чистой правдой.
– Ну, тогда можно быть спокойными. При ней они точно не станут убивать друг друга, – улыбаясь, подтвердила Дина.
Очаровательная троица не могла не радовать взгляд. Каждая из девушек была хороша по-своему, но при этом в них чувствовалось что-то общее: то ли прекрасное настроение, то ли открытые, светлые лица, а может, та самая природная красота, без так популярного сегодня хирургического «тюнинга». И даже несмотря на то, что они везли перед собой детские коляски, мужчины то и дело провожали их заинтересованными взглядами, а иногда и веселыми шуточками. На большее, разумеется, никто не осмеливался.
Егор Максимович Шубин, лежа в своей модной синей коляске, не спал, бил ручкой по погремушкам и с любопытством смотрел, как они вертятся. А вот Дарью Артемовну Ратникову, уютно устроившуюся в не менее модной красной коляске, разморило: видно было, что она вот-вот уснет.
Марго, обращаясь к Дине, сообщила о дальнейших планах:
– Сейчас пройдемся по набережной, поболтаем о том о сем и поедем к Инге домой. Парни мясо будут жарить.
– Ой, девочки, как здорово! Жалко, что Филипп еще не вернулся, а то я бы с удовольствием у вас с ночевкой осталась. Обожаю ваш дом! – сказала Дина, поворачиваясь к Инге. – Там так замечательно!
– А когда Филипп собирается приехать? – спросила Марго.
– По плану сегодня их группа должна выйти к Телецкому озеру. И если погода будет нормальная, без шторма, то в этот же день его пересечь и к вечеру оказаться в Горно-Алтайске. А завтра уже вылететь в Москву.
Инга остановилась, и вслед за ней остановились обе подруги.
– Тем более побудь сегодня у нас! – предложила она и подмигнула: – Чайку попьем, пообщаемся в спокойной обстановке…
– И то верно, – улыбнулась Марго, кивнув в сторону колясок. – Так давно не виделись!
– Спасибо, с удовольствием! – согласилась Дина с нескрываемой радостью, и они пошли дальше.
Это мужчины не умеют говорить по душам, когда встретятся после долгой разлуки. Они обычно заводят речь о работе, о политике, об экономике… То ли дело женщины! Встречаясь спустя месяц, они ведут себя так, словно расстались только вчера, и с легкостью принимаются обсуждать моду, мужей, диеты, рецепты, звезд и косметику. Да мало ли интересов у современной девушки! И за день не наговориться!
Марго, Инга и Дина в полной мере ощутили быстротечность времени, когда оказалось, что давно пора ехать обратно. Они быстро вышли из парка и направились к автомобилю Инги. В честь рождения дочери Артем подарил жене ярко-синий кроссовер «ауди». Все-таки эта машина и повыше, и побольше ее старенькой «мазды», а стало быть, удобнее и безопаснее.
На заднем сиденье разместились две автолюльки с малышами, а между ними Марго. Инга, посмотрев на эту картину, произнесла:
– А если сзади поставить еще одно детское кресло, то трем мамам в машине уже не поместиться.
Марго, не удержавшись, прыснула. Инга подмигнула ей в зеркало заднего вида. Дина поняла, что это уже даже не намек, но не знала, что ответить, поэтому толкнула локтем Ингу, сидящую за рулем, и сказала с напускной капризностью:
– Может, поедем уже?
Девушки больше не могли сдерживаться. Они рассмеялись и, насколько это было возможно в машине, обняли подругу.
– Давай, колись! Думаешь, мы слепые?
– Да ну вас! Какие же вы противные!
– А ты – нет? Притворщица!
– Это чтобы не сглазить! – как могла отбивалась Дина. – Страшно же!
– Не бойся, это от других можешь скрывать, а мы-то свои. Не сглазим!
– Какой месяц?
Дина повернулась, сев вполоборота, и глаза ее засияли.
– Четвертый уже!
Теперь ей можно было не переживать о том, что нужно скрывать беременность. Наоборот, подруги так хорошо к этому отнеслись, что у Дины словно гора с плеч свалилась. Но главное – теперь можно было говорить с ними о любой проблеме, связанной с беременностью и родами: они-то уже через это прошли, опытные.
– Так! На курсы обязательно запишись. Дыхательные или еще какие-нибудь – сама выберешь. Их сейчас много, – сразу приступила к рекомендациям Марго. – Врача хорошего найди, чтобы сопровождал беременность от и до! Если что, у нас дядя Паша всегда поможет. Это родной дядя Максима. Он сам врач: и посоветовать, и проконсультировать, и доктора какого найти – только к нему! У него и опыт, и связи, и авторитет. Без всяких стеснений, понятно? Сейчас самое главное – это здоровье, твое и малыша!
Дина благодарно погладила руку Марго.
– Спасибо. Я в любом случае к вам обращусь. У меня уже столько вопросов накопилось! Вы же мои самые близкие роднуськи!
«Роднуськами» друзья называли Максима и Марго из-за того, что те сами часто так обращались друг к другу.
– Филипп знает? – поинтересовалась Инга.
Дина покачала головой.
– Нет. Все боялась, чтобы не преждевременно. Хотелось самой удостовериться, что с беременностью все нормально.
– Скажи! – посоветовала Инга. – Пусть знает, тем более вы вместе живете. А Филипп в этом отношении не менее ответственный, чем Максим. Может, даже похлеще!
– Тебе-то самой грех жаловаться. Артем разве не ответственный? – вмешалась Марго.
– Ответственный, не спорю. Но ему надо все подсказывать, а Филипп человек понимающий. Сам все видит, его и просить-то ни о чем не придется. Вот посмо?трите! – сказала Инга и для убедительности постучала по рулю указательным пальцем.
***
Максим и Артем стояли у барбекю. Оба ростом чуть выше среднего, хорошо сложенные, разве что Артем заметно шире в плечах.
Максим готовил мясо, и товарищ ему не мешал: готовить всегда должен кто-то один. Их жены резали овощи для салата, а дети спали в колясках, стоящих рядом в тени старого дуба.
Артем открыл бутылку вина, принесенную из дома, и разлил по бокалам.
– Макс, ты вино будешь или что-нибудь покрепче?
– Налей вина, пожалуйста. Только красного. Вот Андреич вернется, тогда можно будет что-нибудь и покрепче! – отозвался Максим.
Услышав это, все заулыбались. «Филипп Андреич» – так называл их друга Митрич, всеми любимый егерь из Карелии.
Артем отправился в дом за новой бутылкой вина, а Максим повернулся к Дине.
– И понесло же Филиппа туда одного! Хоть бы мне позвонил, может, вместе поехали бы.
Дина, оторвавшись от разговора с Ингой и Марго, ответила:
– Максим, ты же знаешь, как он отдыхает. Бродит с утра до ночи с фотоаппаратом в руках и снимает. Ему для этого товарищи не нужны.
– Это да, – согласился Максим, переворачивая мясо. – А когда он вернется?
– По плану завтра, – с еле уловимой тревогой в голосе ответила Дина.
– А что-то может пойти не по плану?
– Не знаю, у них там со связью плохо. Мы уже четыре дня не разговаривали.
Максим обернулся и, посмотрев на Дину, сразу все понял. Он достал из кармана телефон и набрал номер Филиппа.
«Абонент временно недоступен. Перезвоните позже» – донеслось из трубки. Максим провел ладонью по лбу и задумался. Дина смотрела на него. Она начала волноваться еще с обеда, и с каждым часом беспокойство нарастало, хотя Филипп заранее ее предупреждал, что такое может случиться.
Максим тем временем просмотрел в интернете новости с Алтая: там ни о каких происшествиях не сообщалось. Но все-таки на душе было тревожно. Он понимал, что сейчас надо сказать Дине что-то обнадеживающее, но не банальное.
– Представляю, как сейчас Филипп сидит с телефоном в руках где-нибудь в глухомани и переживает, что не может тебе дозвониться!
И действительно, Дина в ту же минуту представила себе эту картину, и на душе стало легче.
Наконец вернулся Артем, взял в руки штопор и стал откупоривать принесенную бутылку. Максим переложил мясо на тарелку, накрыл ее фольгой, пододвинул бокалы – и как раз в эту минуту раздался звонок. Дина схватила телефон и посмотрела на экран.
– Ну наконец-то! – выдохнула она и сказала в трубку: – Алло!
Все повернулись и замерли. А Дина, слушая голос в трубке, все больше хмурила лоб.
– Какой Слава?.. Водитель?.. Какой водитель?..
Мужчины напряглись и внимательно прислушивались к разговору.
– Конечно знаю. Это мой молодой человек… Как «два дня»?
Дина растерянно посмотрела на друзей. Максим быстро подошел к ней и взял трубку.
– Здравствуйте, это друг Филиппа. Что с ним?
Теперь уже он внимательно слушал далекий голос, а все смотрели на него с волнением и тревогой. Максим молчал, все сильнее хмуря брови, и наконец сказал:
– Вячеслав, оставайтесь на связи. Я вылетаю к вам ближайшим рейсом.
Он протянул телефон Дине и, увидев в ее глазах слезы, сказал с напускной строгостью:
– Так, не паниковать! Это еще ничего не значит.
Все молча ждали.
– Филипп пропал два дня назад, – сообщил Максим. – Утром взял фотоаппарат и ушел с базы. Больше его никто не видел.
В беседке повисла гнетущая тишина. Артем выкрутил штопор из пробки и положил на стол.
– Едем? – взглянул он на Максима.
– Конечно.
– Я с вами! – сказала Дина.
– Ты что! – вырвалось у Марго.
Но Инга взяла подругу за руку, сказав Дине только:
– Аккуратнее там.
Дина кивнула. Парни ничего не поняли и восприняли этот короткий диалог как обычные дежурные напутствия. Максим взял телефон и позвонил дяде Саше, который был не только его руководителем, но и другом отца.
– Александр Маркович, я хочу взять неделю за свой счет. У нас Филипп пропал… Конечно… Спасибо!
Артем в это время звонил профессору Курбатову и тоже отпрашивался.
– Спасибо, Эдуард Алексеевич, – закончил он разговор со своим руководителем.
– Артем, давай собирайся. Сначала ко мне заедем, потом к Дине, – скомандовал Максим и повернулся к Марго: – Роднусь, посмотри нам билеты до Горно-Алтайска на ближайший рейс, пожалуйста…

Алтай
В аэропорту их встречал тот самый Вячеслав – мужчина лет пятидесяти с усами и небольшой залысиной. Он посадил прилетевших из Москвы в микроавтобус и, вырулив с парковки, начал рассказывать:
– Три дня назад, утром, я взял снасти и пошел на рыбалку. Смотрю, лодочник переправил вашего друга на другой берег. Одного. Да мы все уже и привыкли, что он постоянно везде один ходит, что-то фотографирует. Если на экскурсию куда идем, то он всегда самым последним возвращается. Ну и ничего страшного, это ж не болезнь какая – увлечение!
– Мы в курсе. Рассказывайте дальше, – не слишком любезно прервал водителя сидевший рядом Максим.
– Ну вот, переправился он на другой берег, значит, и пошел куда-то вверх по течению. А мне-то что, я в это время спиннинг уже начал забрасывать…
– Не надо об этом, пожалуйста, – снова прервал его Максим. – Давайте дальше!
– А дальше – все. С тех пор его больше никто не видел.
При этих словах Дина сжала руками сиденье и закрыла глаза. Артем это заметил и тут же спросил водителя:
– Вы его хорошо искали?
– В первый день до самого вечера никто особо не беспокоился. Все ждали, что он вот-вот объявится, а когда стемнело, начинать поиски было уже небезопасно, – объяснил Вячеслав и продолжил: – Мы отправились следующим утром, разбившись группами по два-три человека, но ничего не нашли. Тогда мне дали его телефон, который он оставил в домике (связи-то все равно нет), и отправили в город. Группа осталась на базе продолжать поиски. Я как до города добрался, сразу позвонил вам и в МЧС. Те сегодня должны были поисковый вертолет на базу выслать, а я остался вас дожидаться.
– До базы долго добираться? – спросил Максим.
– Прилично. До Акташа по Чуйскому тракту дорога хорошая, а дальше, как свернем, грунтовка начнется – не разгонишься. А уже перед самой долиной еще и Кату-Ярык! Там вообще быстро не поедешь.
– Кату-Ярык? Это что такое?
– Увидите.
***
Останавливались они всего один раз – в каком-то поселке, чтобы закупить продукты, – и еще засветло доехали до того места, которое и называлось Кату-Ярык. Оказалось, что этот перевал – спуск по крутому горному склону. Со стороны это выглядело весьма впечатляюще, но Вячеслав, спускавшийся по нему не в первый раз, не дал пассажирам опомниться и направил машину прямо на серпантин. Теперь обратной дороги не было – все схватились за поручни и стали держаться. Зато это немного отвлекло Дину, и на время спуска она переключила внимание на дорогу.
Снизу серпантин выглядел еще ужаснее.
– Вверх подниматься намного тяжелей, – сказал водитель, зная, о чем все думают, спустившись с горы и оглядываясь назад. – Иногда без трактора не обойтись.
Вскоре они прибыли на место. Турбаза представляла собой два десятка простеньких щитовых домиков и небольшое административное здание, к которому примыкала столовая. Еще была баня на берегу реки. Там же, рядом с рекой, среди редких деревьев стояли беседки. В одной из них и находилась сейчас группа, вместе с которой приехал Филипп.
Полтора десятка уставших мужчин и женщин сидели вокруг стола и молча ужинали. В атмосфере чувствовалась уныние.
На вновь прибывших посмотрели неохотно – искоса, стараясь не встречаться взглядами, будто в том, что случилось с Филиппом, была их вина. Они вяло поприветствовали Максима, Артема и Дину и тут же стали подниматься из-за стола, освобождая им место.
Вскоре к беседке подошла симпатичная молодая женщина и представилась:
– Майя, старшая группы. Я сейчас к вам вернусь.
Одета она была по-походному: свободные брюки, флисовая кофта, на ногах туристические ботинки, на голове бандана. При первом же взгляде становилось понятно, что человек она здесь неслучайный, опытный, проведший в горах не одну неделю. Фигура подтянутая, спортивная, движения отточенные, уверенные, да и с организаторскими способностями, похоже, у нее тоже все было в полном порядке.
Майя подошла к водителю и деловито спросила:
– Слава, с паромом договорился?
Тот кивнул.
– Ну и отлично. Тогда в шесть подъем, завтрак – и выезжаете.
Вячеслав снова кивнул и спросил, хотя все было и так понятно:
– Не нашли?
– Нет.
– А вертолет был?
– Нет.
Услышав этот разговор, к ним тут же подошел Максим.
– Почему вертолет не прилетал?
Дав понять Вячеславу, что он может быть свободен, Майя ответила:
– Здесь такое случается. Вертолетов мало, а территория огромная. Бывает, что где-то пожар или авария, тогда в первую очередь туда летят.
– Но он будет?
– Обязательно. Без него в горах трудно найти человека.
– Группа уезжает? – кивнул Максим в сторону расходящихся по своим домикам людей.
Майя посмотрела туда и ответила, будто извиняясь:
– Три дня прошло, все устали. Опустошены…
***
Утром действительно прибыл вертолет. Безотказный трудяга МИ-8 приземлился неподалеку от базы и принял на борт дожидающихся Максима, Дину, Артема и Майю. Они расселись вдоль окон и от самой базы стали внимательно смотреть по сторонам.
Летели в основном вдоль реки. Вряд ли Филипп полез бы в горы один – такого мнения придерживались все члены их поискового отряда. Изредка в реку впадали небольшие ручьи, а порой и вполне приличные речушки, но все они заканчивались горными водопадами, и, долетев до них, вертолет разворачивался и отправлялся обратно. Преодолеть такие склоны без специального альпинистского снаряжения даже подготовленному человеку невозможно.
Пару раз попадались туристические группы, и вертолет зависал над ними, чтобы лучше рассмотреть. Группы в ответ тоже задирали головы и сами с интересом разглядывали вертолет. Было понятно, что ничего необычного у них не происходило, иначе они уже вовсю размахивали бы руками, стараясь привлечь к себе внимание.
От несущейся внизу по порогам и перекатам реки яркими лучами отражался ослепительный солнечный свет, и казалось, что можно легко пропустить что-нибудь важное, неприметное. Чтобы этого не допустить, приходилось максимально напрягать зрение и концентрировать внимание.
– Смотрите! – крикнул Максим, показывая в иллюминатор.
Все кинулись к нему.
– Там что-то есть! – воскликнул Артем в подтверждение.
Вертолет снизил высоту и стал кружиться над огромным камнем у самой реки. Все прилипли к стеклам и боялись пропустить хоть малейшую деталь. С берега, подгоняемый воздушными потоками, разбегающимися от вертолета, катился по земле цветной полиэтиленовый пакет. В салон заглянул один из членов экипажа и спросил:
– Видели пакет? Мог у него такой быть?
– Да, да! – закивала Дина. – Я ему вещи помогала собирать. Очень похож.
– Мы здесь не сядем, – произнес летчик и, прежде чем Дина успела ему возразить, пояснил: – Сплошные камни. Да и не видно вокруг никого. Поэтому… – Он взял небольшую паузу, чтобы обдумать план действий, и продолжил: – Предлагаю сначала осмотреть места дальше вдоль реки, а затем вернуться и пролететь вон над тем распадком[1 - Распадок – низменность, пролегающая между крупными сопками. – Здесь и далее примеч. автора, если не указано иное.]. – Летчик указал на долину между пологими горами.
Максим переглянулся с Артемом и сказал:
– Хорошо, вам виднее. Мы будем смотреть по сторонам.
Летчик кивнул и ушел. Они пролетели вперед еще километров десять, и Майя высказала свое мнение:
– Филипп не смог бы сюда добраться. Там внизу нормальных дорог нет, а по каменным развалам особо не разгуляешься. Сюда и опытные туристы редко заглядывают.
Дина посмотрела на нее, на друзей и попросила:
– Давайте еще немножечко, пока летчики сами не повернут… Пожалуйста!
Максим сказал Майе:
– Я все понимаю, но сегодня вертолет улетит, и тогда… А пешком мы и за неделю столько не пройдем.
Майя понимающе кивнула.
– Хорошо, движемся дальше.
Однако отыскать Филиппа или хотя бы что-нибудь обнадеживающее так и не удалось. У того самого места, где был обнаружен пакет, который по-прежнему вяло перекатывался с места на место, летчики сменили направление и повернули в сторону распадка…

Глава 2
Иван Найденов
Алтай
Алтайская, или, как ее еще называют, ойротская лошадь – животное выносливое и для ходьбы по местным дорогам весьма приспособленное: ноги мускулистые, копыта мощные. Камни на пути для нее не проблема, шагает себе и шагает. Хороший помощник, особенно если у тебя тяжелый груз, и сейчас это было очень кстати.
Полчаса назад Валентин наткнулся на тело, лежащее у реки. Сначала подумал, что человек сорвался со скалы, разбился о камни и был уже мертв, но, подойдя поближе, понял: нет, дышит! Пострадавшим оказался молодой парень, очень худой и изможденный. Валентин недолго размышлял, как поступить: оставлять человека умирать он не мог, но и привлекать внимание жителей поселка не хотел, поэтому решил вернуться к дедушке Тайбулы. «Если кто и поможет парню, то только он», – рассудил Валентин и принялся за дело.
Прежде всего он соорудил из жердей жесткий каркас, натянул на него свой походный тент и аккуратно уложил пострадавшего на эти самодельные носилки, привязав его так, чтобы он не слишком сильно страдал от тряски. Один конец носилок Валентин закрепил на седле верного Алтына, за другой взялся сам, и они тронулись в путь.
«Ох и удивится дедушка Тайбулы, когда я появлюсь в его аиле[2 - Аил – традиционное жилище северных алтайцев. Представляет собой небольшой домик ромбовидной формы с купольной крышей.], – подумал Валентин и посмотрел на небо. – Жаль, до поселка не успел дойти, а оставалось-то всего пару дней. Но с таким грузом там появляться не с руки – сразу поднимется ненужная суматоха…»
Почти два года он жил в Алтайских горах, вдали от цивилизации. Высокий, крепкий, с открытым мужественным лицом, Валентин выглядел закаленным испытаниями зрелым мужчиной, которому было все по плечу. Внимательный, цепкий взгляд, расчетливые, умелые движения, камуфляжный костюм и армейские берцы свидетельствовали о том, что он не обычный охотник или турист, ищущий острых ощущений в условиях дикой природы. Во всем его облике чувствовалась уверенность и большой опыт – не только жизненный, но и, возможно, боевой.
До аила дедушки Тайбулы было три дня пешего хода. В себе Валентин не сомневался, но беспокоился, выдержит ли парень. А значит, надо было спешить.
На привал он остановился только к ночи, когда стемнело и открытая, каменистая часть дороги осталась позади. Стало быть, задача на сегодня выполнена. Дальше путь лежал через тайгу, и Валентин был этому рад: там и рельеф ровнее, и солнце не печет, и воздух прохладнее.
Он отвязал носилки и отпустил Алтына пастись. Перекусил сам, смочил парню губы и, когда тот приоткрыл рот, дал немного попить. Пострадавший сделал пару рефлекторных глотков и снова сомкнул рот, так и не приходя в сознание. «Оно и лучше», – решил Валентин: никакого обезболивающего у него с собой не было, а в этом случае лекарство непременно понадобилось бы.
Весь следующий день до самого заката Валентин шел практически не останавливаясь: притормозит, попьет, посидит на камне пять минут и снова за носилки. Хорошо, что парень оказался таким худосочным, а то нелегко бы пришлось… Валентин прикинул, сколько осталось идти: если ничего не помешает и если не сбавлять темп, то завтра к вечеру они с Алтыном смогут дотащить бедолагу до дома, которым он теперь считал небольшую хижину, поставленную рядом с аилом дедушки Тайбулы.
Сегодня днем они потеряли около часа, когда, услышав звук вертолета, Валентин решил выбраться из густого леса на поляну и оставить носилки с парнем на видном месте. Сам же он притаился за деревьями и стал ждать, когда вертолет полетит обратно и экипаж обнаружит раненого. Вот только возвращался вертолет уже другой стороной. Оно и понятно: при поиске всегда надо охватить как можно больший радиус…
***
На обратной дороге Максим попросили экипаж высадить их как можно ближе к тому месту, где они видели пакет. В принципе, больше искать было негде, и летчики совершили посадку в полукилометре от нужной точки.
– У вас минут двадцать, максимум тридцать. Дольше ждать не сможем. В любой момент могут вызвать, – сказал командир, когда группа выходила из вертолета.
Максим кивнул. Артем помог выбраться девушкам, и они вчетвером как можно быстрее направились к берегу реки. Майя сразу уточнила, что если вертолет улетит без них, то по такой дороге (а точнее, из-за ее отсутствия) добираться до базы придется часа три-четыре.
Увидев пакет у склона гор, Дина бегом бросилась к нему, чего остальные совсем не ожидали. Она бежала словно одержимая, и Артем с Максимом еле поспевали за ней, а Майя и вовсе отстала. Перед вылетом Инга и Марго предупредили мужей, что Дина беременна, и попросили за ней приглядывать, поэтому сейчас Максим и Артем мчались следом за ней, не отставая ни на шаг, чтобы в случае чего подстраховать.
К счастью, этого не понадобилось: Дина благополучно подбежала к пакету и, схватив его, стала разглядывать. На нем красовался логотип «Пятерочки», но магазинов этой сети было так много, что пакет мог принадлежать кому угодно.
Вдруг сзади раздался крик:
– Ребята, идите сюда!
Они обернулись: на берегу небольшой речки, впадающей в Чулышман, стояла Майя и махала им рукой. Подойдя ближе, они поняли, зачем она их звала: из расщелины между камнями виднелся широкий полиэстеровый ремешок, какими обычно оснащались фотоаппараты. Дина испуганно посмотрела на Артема, и тот, нагнувшись, вытащил из расщелины камеру.
Дина повернулась к Максиму и уткнулась ему в плечо.
– Елы-палы, Динка! А ну, перестань! Ты же видишь, что рядом никого нет? Видишь?
Она огляделась. Ни раненого, ни трупа нигде не было. Она вытерла руками щеки и нос.
– Вот, молодец! – продолжил Максим. – А раз Филиппа здесь нет, значит, есть шанс, что он жив и здоров, правильно? Может, он заблудился и сейчас идет куда-нибудь в другую сторону, дорогу ищет.
Дина с сомнением посмотрела на Максима и перевела взгляд на Артема.
– Если бы случилось что-то плохое, мы бы нашли его прямо здесь, – подтвердил тот. – Не мог же Филипп исчезнуть просто так, бесследно!
Дина посмотрела на Майю.
– В горах может произойти все что угодно, – ответила та на ее немой вопрос. – Но пока мы нашли только фотоаппарат Филиппа. А может, он вовсе даже не его!
– Его! – убежденно сказала Дина, даже не взглянув на камеру повторно.
– Предлагаю вернуться к вертолету и снова двинуться вдоль реки, – оглядевшись еще раз, произнес Максим. – Вряд ли он пошел бы куда-нибудь в горы.
– Согласен! – кивнул Артем, и все направились к вертолету.
Увидев в руках у Артема фотоаппарат, командир экипажа посмотрел на Майю и спросил:
– У реки нашли?
– Да.
– Покружиться вокруг?
Она кивнула.
– Ребята хотят еще раз вдоль течения пролететь.
Летчик понимающе посмотрел на них и закрыл дверь в салон.
***
Поход за продуктами Валентину пришлось отложить на неопределенный срок: сейчас требовалось ухаживать за пострадавшим. Несмотря на то что дедушка Тайбулы сразу взялся за лечение парня, надежды на то, что тот очнется, было мало. Слишком серьезные травмы… Раненый до сих пор не приходил в сознание, и весь груз заботы о нем лег на сильные плечи Валентина.
В первые сутки старый шаман провел с парнем больше двенадцати часов, и Валентин ему не мешал. Он всю ночь просидел снаружи, прислонившись к стене своего дома, – чутко, настороженно, готовый вскочить в любую секунду. В таком состоянии, когда того требовали обстоятельства, он мог находиться сколь угодно долго. Из избы в это время доносился звук бубна, горловое пение «ом-м» и какое-то нашептывание. Все это чередовалось, повторялось, переплеталось и, казалось, никогда не закончится.
Под утро изнутри наконец-то донесся стук. Валентин потер руками глаза, смахнул сон и приоткрыл дверь.
Дедушка Тайбулы жестом пригласил его войти.
– Заходи, Муроц, помогатя. Надо поить его отвар, – сказал шаман, показывая на кастрюльку с невозможно отвратительным запахом.
Валентин давно привык выполнять за старика всю физическую работу. Он подошел к столу, налил из кастрюльки половину пиалы и обернулся.
– Полная давай, – назидательно уточнил тот.
– Хорошо, уважаемый дедушка Тайбулы. Я потом еще раз налью, а то из полной ему будет неудобно пить.
Валентин отнес пиалу к деревянному настилу, который раньше служил ему кроватью, а теперь был занят пострадавшим.
«Надо будет еще один настил сколотить», – подумал он.
Валентин поднял голову лежащего в беспамятстве парня и поднес к его губам пиалу. Маленькими порциями, так чтобы тот не захлебнулся, он стал вливать ему отвар. Глотательные рефлексы сработали, и парень потихонечку выпил все приготовленное снадобье.
– Теперя пуская спит. Есыли организм справитося, значат, будято жить, а моя будято помогатя.
Валентин внимательно слушал старика и кивал в ответ.
– Ты смотри за этот туриста, если очнетося, моя зови. Моя сичас спатя пошел.
Старый шаман, кряхтя, удалился, а Валентин настежь открыл дверь и вышел во двор. Он считал, что здешний воздух сам по себе обладает целебными свойствами: со всех сторон их окружали горы, тайга, озера, реки. Не хуже, чем в Швейцарских Альпах. Так что пускай дышит – быстрее на поправку пойдет.
Валентин разделся по пояс, несколько раз отжался, вскочил и побежал. Вдоль озера пролегала единственная тропинка в округе, которую он протоптал, бегая здесь каждое утро. Добравшись до края озера, Валентин привычными, отточенными, доведенными до автоматизма движениями стал выполнять стандартную отработку ударов и приемов рукопашного боя. Завершив свой ежеутренний ритуал, он побежал обратно, к двум одиноко стоящим домикам посреди бескрайней тайги.
В этих местах не имелось ни интернета, ни связи, ни других признаков цивилизации. Это был один из тех нехоженых уголков дикой природы, которые до сих пор еще можно встретить на просторах необъятной страны. Здесь и жили два этих странных человека: бывший разведчик ГРУ и старый шаман.
Два года назад Валентин поселился километрах в десяти от этого места. Он соорудил себе шалаш и постепенно стал изучать округу, поставив перед собой задачу отыскать наиболее пригодный для жизни участок: с живописными пейзажами, чистой водой и вдали от поселков и туристических троп. День за днем исследуя местность, он в конце концов набрел на это озеро, в котором оказалось множество рыбы, и на этот лес, полный грибов, ягод и мелких диких зверей. К тому же в лесу рос кедр, а значит, на зиму можно было делать запасы орешков, а уж травяные чаи Алтая славились далеко за его пределами! Это место идеально подходило для отшельнического образа жизни: до ближайшего поселка было около пяти дней пешего хода по тайге и каменистым ухабам. Валентин быстро принял решение обосноваться именно здесь.
Но оказалось, что к уединению стремился не только он: на берегу, в нескольких метрах от озера, спрятавшись среди деревьев, стояла постройка. До Валентина это место уже облюбовал другой человек – не слишком дружелюбный старик эвенк. Сначала он был настолько недоволен появлением нового человека, что даже не отвечал на приветствия Валентина, и тот понял, что напрашиваться в соседи, пожалуй, не стоит. Он продолжил изучать округу, и в течение недели несколько раз проходил мимо домика старика, приветствуя его с неизменным дружелюбием и в ответ слыша недовольное ворчание.
Но однажды эвенк ответил Валентину. Через несколько дней улыбнулся. А еще через неделю они заговорили.
Валентин стал жадно расспрашивать нового знакомого о здешних местах, и оказалось, что тот сам не местный, но живет здесь давно, поэтому округу знает хорошо, хотя теперь практически никуда не ходит, так как болят ноги. Сильный мужчина и дряхлый старик присмотрелись друг к другу и решили, что нет ничего страшного в том, что они станут соседями.
Вскоре Валентин поставил рядом с аилом старика сруб, а Алтыну соорудил пристройку. Позже, окончательно привыкнув к новому месту жительства, он пристроил к дому еще и сарайчик для всякого барахла и инструмента, а рядом сложил из камней погреб для продовольствия, присыпав его землей.
***
Впервые парень открыл глаза спустя две недели, когда надежды, что все закончится хорошо, у Валентина почти не осталось. Хотя старый шаман, который каждый день проводил свои обряды, говорил, уходя: «Когда очнетося, моя зови».
Валентин в тот день рубил во дворе дрова, и в какой-то момент ему показалось, что из приоткрытой двери донесся тяжелый вздох. Он заглянул в дом и посмотрел на лежащего на настиле паренька.
– Очнулся, турист?
Тот явно приходил в сознание. Выглядело это ужасно: лицо и веки его начали подергиваться, словно неисправный телевизионный экран, кожа на щеках и висках взбугрилась, перекатилась волной с одной стороны лица на другую, затем обратно – будто кто-то неведомый пытался вдохнуть жизнь в это бесчувственное тело. В конце концов лицо в последний раз передернулось, расслабилось и замерло. Парень открыл глаза и пустым взглядом уставился в потолок.
Даже Валентину, много чего повидавшему, было неприятно смотреть на эту сюрреалистичную картину – словно мумия, у которой не было ни души, ни разума, лежала с открытыми глазами и безуспешно пыталась запустить мыслительный процесс.
– Да, парень, плохи твои дела. Беда… – вздохнул Валентин.
За спиной послышались шаркающие шаги шамана.
– Иди проверятя капкана. Вечера приходи. Рано не приходи.
Валентин все понял, взял карабин и ушел. Он давно не боялся смерти – она всегда его сопровождала, – а вот увидеть что-нибудь из того, что мог вызвать из другого мира дедушка Тайбулы, ему не хотелось. Он толком не знал, какими силами обладает старик, с какими духами общается, но ясно было одно: именно из-за всего этого старый шаман и живет вдали от людей.
Каждый год в конце апреля и октября дедушка Тайбулы уходил из дома и проводил ночь где-то в горах, строго-настрого запрещая Валентину выходить из хижины до самого утра. От этого становилось жутко. Бывший разведчик понимал, что в мире слишком много неизвестного и не нужно пытаться узнать то, что может стать непосильной ношей…
Как-то раз он завел со стариком разговор о том, что не всего в этой жизни человек может добиться сам, иногда ему нужна помощь свыше, и в такой момент человек обращается к Богу. Почему-то Валентин рассчитывал, что дедушка Тайбулы его в этом поддержит, но вышло иначе. Старик ответил, что надеяться ни на кого не стоит – только на себя. Никто не подскажет человеку, как поступить, что можно делать, а что нельзя. Все решения каждый принимает сам. Валентин тогда возразил: откуда же, мол, взялись понятия судьбы, злого рока, провидения? И тогда случилось то, во что он и сам потом никак не мог поверить, даже спустя время отказываясь признавать, что это могло произойти на самом деле…
В тот день они сидели у дома. Солнце давно спряталось за горизонт, на небе сияла луна, в озере блестела, подергиваясь от легкой ряби, серебряная дорожка, а над головой зажглись огромные холодные звезды. Когда у дедушки Тайбулы не осталось аргументов, чтобы убедить Валентина в своей правоте, он взял его за руку и велел закрыть глаза. Тот послушался и вскоре почувствовал, как они с шаманом оторвались от земли и стали подниматься высоко в небо. Берег, а затем и озеро начали быстро удаляться. Скорость возрастала с какой-то невероятной стремительностью. Сначала стало видно, что Земля действительно круглая, а Луна к тому моменту увеличилась в несколько раз. Еще через несколько секунд Валентин уже видел их с высоты космической станции. Скорость все росла, и Земля превратилась в горошину. Появились другие планеты, вращающиеся на своих орбитах вокруг Солнца. Вскоре Земля пропала из виду, а следом за ней исчезло и все остальное, кроме бескрайней Вселенной. Солнце из огромного огненного шара превратилось в светящуюся точку размером с булавочную головку, а затем уменьшилось настолько, что слилось с миллионами и миллиардами других звезд.
Валентин находился в пустом бесконечном пространстве космоса, и это было невероятное ощущение. Он позабыл обо всем на свете и просто рассматривал звездный мир, как вдруг где-то рядом раздался голос старика, у которого пропал его характерный говор:
– Ты видишь все это?
– Да, здесь огромное количество звезд.
– Не просто огромное – бесчисленное!
Валентин промолчал, потрясенный увиденным.
– А ты видишь того, кому молятся люди?
Валентин стал озираться вокруг и признал:
– Нет.
– Вселенная бесконечна, – словно из ниоткуда доносился голос старика. – Мы неспособны осознать ее размеры и неспособны увидеть того, кого ты сейчас искал.
Валентин задумался.
– Как ты считаешь, видит ли Бог тех, кто находится на Земле? Слышит ли их обращения?
Валентин вдруг снова увидел рядом с собой шамана: они по-прежнему сидели на том же самом месте возле дома, будто секунду назад вовсе и не были в космосе. Все так же блестела серебряная дорожка на озере, все так же горели звезды.
– Не слышит?.. – неуверенно произнес Валентин, и было непонятно: вопрос это или ответ.
– Так слышит или не слышит?
– Не слышит… наверное.
– А может, все-таки слышит? – снова озадачил дедушка Тайбулы, хотя только что практически убедил его в маловероятности такого предположения. – Представь на минутку, что ты – часть Его! Маленькая, мизерная, но все-таки часть!
Валентин смотрел на старика не отрываясь. Его мировоззрение только что перевернули с ног на голову, после чего проделали эту штуку еще раз. Он поднял взор к небу, пытаясь хоть что-нибудь там разглядеть.
– Вот если тебя сейчас уколоть тоненькой острой иголкой, ты это почувствуешь?
– Скорее всего почувствую, особенно если воткнуть во что-то твердое.
– Правильно. У тебя на теле множество разных точек: и чувствительных, и не очень. Есть клеточки, которые только зарождаются, а есть такие, которые уже отмирают. Ты понимаешь, сколько разных причин может повлиять на то, почувствуешь ли ты этот укол. Вот, например, ты куда-то бежишь, и тебя в это время уколола или просто поцарапала маленькая веточка. Ты обратишь на нее внимание?
– Нет, конечно.
– А если ты, например, рубишь дрова, и в тебя отлетела щепка. Ты это заметишь?
Валентин даже не стал ничего отвечать.
Он не был набожным. После всего, что ему довелось испытать, вера в «доброго дедушку на облаках» казалась ему детской сказкой. Но сейчас, после разговора с шаманом, он впервые задумался: если высшие силы действительно существуют, то они уж точно не похожи на уютную картинку из книжки в воскресной школе.
«Бог – он как командир воинской части, – вдруг осенило его. – Ты молишься, когда уже не осталось никаких шансов на спасение, надеешься на помощь, а он даже не знает твоего имени. У него свои глобальные планы, свои масштабы. И если твой взвод попал под обстрел – ну что ж, бывает. Война есть война».
***
Прошло пять дней с тех пор, как друзья Филиппа прибыли на Алтай. Все это время они не сидели сложа руки: объездили самые дальние турбазы, прошлись на лодке со специальным водометным мотором вверх по течению, встречались и общались с местными жителями, с туристами, с проводниками – никто из них ничего не видел и не слышал о пропавшем фотографе.
В пятницу вечером Максим, Артем и Дина сидели в той самой беседке, где почти неделю назад встретились с группой, в составе которой приехал Филипп. Да и настроение было почти такое же – уныние и подавленность. Все понимали, что дальше искать нет смысла. Ими овладело ощущение безысходности… Они сделали все, что было в их силах, но уезжать означало предать Филиппа.
Первым заговорил Максим:
– Надо решать, что будем делать.
– Я здесь останусь, – сразу заявила Дина.
Максим бросил взгляд на Артема – у того на скулах заиграли желваки.
– Что собираешься делать? Есть идеи? – спросил у нее Максим.
– Нет, – покачала головой Дина. – Я просто не могу отсюда уехать, и все! Вот он вернется, а я там, в Москве, веселюсь! Да?
Максим все понимал и к словам не придирался. Он и сам не мог представить, как возвращаться домой без Филиппа.
На газовой плите засвистел чайник, Артем поднялся из-за стола и налил воду в кружки. Помакав пакетик с заваркой, он вынул его и бросил в мусорный бак.
– Я с восьмого класса с Филиппом дружу, а знаю его еще дольше, – произнес он, так и оставшись стоять.
Максим подвинул кружку к себе и тоже заварил чай. Дина сидела, уставившись в сгустившуюся темноту.
– Он попал к нам в детский дом, когда мы в шестом классе учились. – Артем помолчал, будто что-то припоминая, и сообщил: – Его мать сдала.
– Как это? – поднял на него взгляд Максим.
– Ничего себе, – промолвила Дина, оторвав взгляд от темноты. – Он говорил мне, что его родители умерли.
– Не совсем так…
***
– Семья Филиппа жила в Одессе, – стал рассказывать Артем. – Его родители были музыкантами государственной филармонии. Оба играли в оркестре: мама на скрипке, папа на фортепиано.
Особенно талантливым считался отец, Андрей Озерский, – он был ведущим солистом их музыкального коллектива. Его постоянно приглашали на различные конкурсы, соблазняли перейти в более маститые коллективы и даже пытались переманить в Ленинград… Но он никуда не уезжал: не хотел расставаться с супругой. Филипп говорил, что они очень любили друг друга. Молодые, талантливые, достигшие успеха еще в советское время, они долго не решались на ребенка, боясь, что это может помешать их карьере. Поэтому появление Филиппа нарушило все их планы… К тому же вскоре Советский Союз распадался, и на его территорию хлынуло все то, что до сих пор считалось запретным, а потому особенно привлекательным. Тогда еще никто не знал, чем все это обернется, и искренне радовались появлению американских шмоток, «Макдональдса» и голливудских боевиков.
Но почему-то все пошло совсем не так, как хотелось. Производства стали закрываться, преподаватели учебных заведений и сотрудники НИИ оказались ненужными, а филармонии и консерватории закрывались одна за другой.
В конце концов родители Филиппа попали в варьете, и если отцу еще повезло – он и теперь был востребован как музыкант, – то маме пришлось стать танцовщицей. Елизавета Озерская была худенькой, особой красотой не отличалась, но обладала, как тогда говорили, шармом. Всем нам известно о стереотипном представлении: если женщина танцует на сцене, значит, она легкодоступна. Вот и на бывшую скрипачку со стройными ножками часто обращали внимание состоятельные мужчины. Директор просил женщин быть с такими клиентами полюбезнее и не отказывать, если те хотели посидеть с ними в ресторане или потратить деньги в казино. Ведь такие люди, как правило, гуляли на широкую ногу и приносили заведению значительную выручку.
Отец Филиппа первое время делал вид, что совершенно не переживает по этому поводу, но с каждым разом подобная практика все сильнее разжигала в нем чувство ревности. А вскоре ситуация приняла совсем скверный оборот – Елизаветой увлекся самый настоящий бандит. Был бы он простой урка, с ним бы поговорили и постарались все решить тихо-мирно: у Андрея в городе тоже были кое-какие знакомства. Но, к сожалению, бандит по кличке Окунь оказался человеком авторитетным, а вот ранее известный музыкант Андрей Озерский стал простым тапером.
С каждым разом отец Филиппа становился все раздражительнее и не знал, что ему делать. Могучим телосложением он не отличался, успехами в новых рыночных условиях тоже не блистал и понимал, что по всем статьям уступает Окуню. В конце концов Андрей не придумал ничего лучшего, как начать играть в казино: ему казалось, что только так он может спасти ситуацию. Если повезет и он выиграет крупную сумму денег (Андрей был уверен, что это обязательно рано или поздно случится), то они с Лизой уедут из Одессы и постараются забыть все как страшный сон. Тем более у них подрастал сын, а значит, было за что бороться.
Как и следовало ожидать, вскоре отец Филиппа оказался должен казино настолько большую сумму, что спасти его могла только продажа квартиры. А еще через несколько дней он бесследно пропал…
С тех пор Андрея Озерского никто не видел. Окунь дал Лизе денег, чтобы она рассчиталась с казино, и с той поры стал частым гостем в их доме. А через пару лет и сам Окунь исчез. Такие люди редко доживали до старости…
Потом к Елизавете Озерской стал заходить директор аптеки, затем мясник с рынка. Никто долго не задерживался, а мать Филиппа опускалась все ниже и ниже. Вскоре она стала пить, в их квартире собирались какие-то сомнительные компании, а сын подрастал и лишь мешал ей. Тогда мать приняла решение отдать его на попечение государства. Так Филипп и оказался в детдоме…
Завершив монолог, Артем сел и стал пить совсем остывший чай.
– А что с ней стало? Она умерла? – спросила Дина.
– Насколько мне известно, жива! Филипп каждый месяц отправляет ей деньги, но они не общаются. Да и говорить на эту тему он не любит.
Максим понимающе кивнул.
– Ты только не переживай, что он может о тебе плохо подумать, если ты уедешь, – обратился к Дине Артем.
– Я знаю.
– Ты хочешь остаться здесь, на турбазе?
Она кивнула.
– Надо учитывать специфику места, – вмешался Максим. – Если Филипп появится (а он ведь совсем необязательно вернется именно сюда), ты этого даже не узнаешь. Здесь нет ни интернета, ни связи. И в Горно-Алтайске тоже делать нечего – в этом нет ничего рационального. Ты должна лететь в Москву.
– Нет! – Дина с негодованием посмотрела на Максима. – Я не хочу лететь в Москву!
Артем сел рядом и взял ее за руку.
– Тебе надо лететь в Москву. Нам девочки все рассказали.
Дина опустила голову и стала медленно вытаскивать руку из ладоней Артема. Максим тут же подвинулся поближе и накрыл ее руку своей, останавливая движение.
– Ты сейчас отвечаешь не только за себя! Подумай: как бы хотел Филипп, чтобы ты поступила?
Дина закрыла глаза и заплакала. Она не вытирала слезы и не отнимала рук. Она и сама все прекрасно понимала. Ее плечи вздрагивали, а по щекам текли горькие ручейки. Максим достал платок и вложил ей в ладонь. Дина промокнула лицо, в последний раз всхлипнула и решительно заявила:
– Только пусть кто-нибудь попробует сказать мне что-то плохое о Филиппе!
И Максим, и Артем прекрасно поняли, что она имеет в виду.
***
Открыв глаза, молодой человек долго не мог понять, где находится. Рядом сидел дряхлый морщинистый старик и совал ему под нос пиалу, от которой пахло горечью.
– Пей давай-ка. Твоя много сил надо. Выздаравливатя надо, – малопонятно твердил он, упорно продолжая тыкать ему пиалой в губу.
Подошел еще один незнакомый мужчина в камуфляже и, приподняв ему голову, чуть ли не силой влил содержимое пиалы в рот. Парень перевел взгляд с мужчины на старика, затем снова на мужчину, хотел было что-то спросить, но силы покинули его, и он тут же уснул.
Когда он открыл глаза в следующий раз, рядом с кроватью никого не оказалось. В дверном проеме периодически мелькал тот самый незнакомый мужчина, который сейчас занимался какими-то делами на улице.
– Эй! – окликнул незнакомца раненый, но оказалось, что его шепот ничего общего с криком не имеет.
Тем не менее мужчина вроде услышал. Он заглянул внутрь и вопросительно посмотрел на него:
– Очнулся, турист?
Кивать не было сил, и парень просто моргнул.
– Где я? – еле слышно не то произнес, не то выдохнул он.
– Хороший вопрос! – мужчина задумался и развел руками. – Дома.
– Дома?..
Парень обвел взглядом комнату. Он лежал на чем-то жестком у стены сруба, а на гвоздике над ним висел голубой берет.
– У меня дома, – уточнил мужчина. – А живу я в тайге.
– А старик?
– Что «старик»?
– Старик был?
– Был, – кивнул мужчина. – Он в соседнем доме живет.
Парень не знал, что сказать. Мозг слишком долго отдыхал и теперь отказывался работать.
– Валентин, – представился мужчина и протянул руку.
Парень попробовал в ответ поднять свою, но у него ничего не получилось – кисть едва пошевелилась. Валентин дотронулся до его руки и слегка потряс, выжидающе глядя на пострадавшего туриста, но тот молчал.
– Не хочешь говорить?
– Что?
– Как тебя зовут?
Молодой человек смотрел на нового знакомого и натужно пытался отыскать в памяти свое имя.
– Ты что, не помнишь?
– Кажется, нет…
– Та-ак… – недоуменно протянул Валентин. – Вот это номер, ядрен патрон! Ты что, вообще ничего не помнишь?
Раненый моргнул.
– Вообще ничего? Ни как тебя зовут, ни что с тобой приключилось?
– А что со мной приключилось?
– Ты упал со скалы. Прямо на камень, ядрен патрон, – сообщил Валентин и сел на кровать напротив, которую сколотил на другой день после появления в доме неожиданного гостя. – Ну-ка, пошевели пальцами!
Парень слегка подвигал кистями рук.
– Молодчина, турист! – одобрительно кивнул Валентин и продолжил: – Это я тебя нашел и привез к дедушке Тайбулы. Он каждый день с тобой занимается, скорее всего поэтому ты и выжил.
– Тайбулы – так зовут старика?
– Да. – Валентин перевел взгляд на ноги лежащего. – А теперь пошевели ногами!
Если руки парня еще как-то двигались, то ноги отзываться на сигнал мозга совсем не хотели.
– Давай снова руками!
Тот пошевелил.
– Теперь ногами!
Снова никакой реакции.
– Да уж, придется потрудиться!
– Плохо, да?
– А чего хорошего-то? Не завидую я тебе, турист. Ноги не двигаются, память отшибло!
Действительно, ситуация выглядела катастрофической, и парень приуныл. Валентин это сразу заметил.
– Тут все от тебя будет зависеть, ясно? Проявишь характер – встанешь на ноги. У нас мужики и не с такими ранениями в строй возвращались. А там, глядишь, и память вернется. Голова-то у тебя вроде соображает.
В дверях появился старик. Он словно знал все заранее и сразу принес свою пиалу с отваром. Валентин поднялся с места и помог напоить раненого.
– Дедушка Тайбулы, я тут с парнем пообщался – у него ноги совсем не шевелятся, а еще он не помнит, как его зовут. Вообще ничего не помнит.
Старик посмотрел на молодого человека и вышел во двор, а спустя несколько минут вернулся с бубном, изогнутым ножом с костяной ручкой и глиняным горшком. Горшок он поставил на пол и, положив в него пучок сухих трав, стал разжигать огонь. Увидев, что хозяин дома все еще здесь, он подтолкнул его к дверям.
– Иди, Муроц. Твоя много думатя нада!
Валентин вышел. Старик снова взглянул на засыпающего туриста и взял в руки бубен…
***
Дедушка Тайбулы приходил к ним каждый день, и каждый раз отправлял Валентина из дома, а сам занимался с раненым. Тот ничего особо не видел – почти сразу засыпал. Но ему становилось все легче, и силы постепенно прибавлялись.
Как-то раз утром молодой человек проснулся от возни, которая происходила у него над головой. Он открыл глаза и увидел над собой крепкие мужские локти и задранную кверху голову Валентина. Тот мастерил над его кроватью какое-то приспособление. Уже рассвело, и хозяин не особенно беспокоился, что прервет сон больного.
Наконец Валентин отошел в сторону, и оказалось, что на уровне груди парня с потолка свисает крепкая веревка с деревянной рукоятью, за которую можно подтягиваться.
– Вот! Твой первый тренажер готов, – бодро произнес Валентин, подергивая за деревяшку. – Начнем с рук.
– Спасибо, – без энтузиазма отреагировал раненый, разглядывая веревку.
– Ну, давай. Пробуй!
Парень взялся за древко и попытался подтянуться: руки напряглись, голова немного оторвалась от подушки, но подняться он, конечно же, не сумел. При этом Валентина удивило, что хилый турист намертво вцепился в древко, и хотя у него ничего не выходило, он ни за что не собирался отпускать тренажер. Руки в конце концов затряслись, ослабли и плетьми упали на одеяло, а древко сиротливо закачалось под потолком.
– Нет, – огорченно выдохнул парень, – у меня ничего не получится!..
– Да! – твердо произнес Валентин и похлопал его по плечу. – Ты молодчина! У тебя все получится, можешь не сомневаться!
***
Прошло еще несколько дней, и каждое утро для искалеченного туриста начиналось с процедур дедушки Тайбулы. Он приходил, поил его отваром (очень гадостная вещь), раскуривал свои травки, после чего раненый засыпал, несмотря на глухие удары бубна и пение.
Подтягиваться у него еще не получалось, зато удавалось переворачиваться с боку на бок. Это заметил Валентин.
– Ты, когда ворочаешься, не чувствуешь боли?
Парень отрицательно помотал головой.
– Ну-ка, дай я тебя переверну…
Он положил его на живот и растер мышцы спины. По изувеченному телу разбежалась кровь, открывающая сдавленные сосуды, и спину закололо иголками. Можно прожить целую жизнь и ни разу не ощутить подобного: болезненное, но необыкновенно приятное тепло, расползающееся по телу.
С тех пор Валентин устраивал такую процедуру каждый день, и дела больного сдвинулись с мертвой точки. Он потихоньку стал все увереннее подтягиваться. Было заметно, что мышцы его рук окрепли и стали гораздо сильнее.
Как-то в один из дней – на рассвете, пока к ним не пришел дедушка Тайбулы, – Валентин подхватил парня на руки и вынес во двор, уложив на специально сколоченный для этой цели настил. У того чуть не закружилась голова: не от воздуха, а от окружающей обстановки. До этого дня в распахнутую дверь он видел только кусочек полянки, пару деревьев и участок воды. Но оказалось, что поляну окружал высокий кедровый лес, а внизу, в каких-нибудь пятидесяти метрах от дома, лежало огромное озеро с прозрачной голубой водой. За ним высился горный хребет, среди которого виднелось несколько снежных вершин. Безумно красиво!
Парень сложил пальцами двух рук прямоугольник и сквозь него посмотрел на горы. Валентин это заметил и предположил:
– Ты, случайно, фильмы не снимал?
Как и всегда при таких вопросах, парень попытался хоть что-нибудь вспомнить, но и на этот раз в памяти ничего не откликнулось, поэтому он лишь пожал плечами.
– Знаешь, как тебя дедушка Тайбулы называет?
Раненый прекратил рассматривать горы и с интересом взглянул на Валентина.
– Как?
– «Найдёж»!
– А что это значит?
– Найденыш.
Парень улыбнулся.
– Ну да, подходяще. Он так странно говорит, что я зачастую его не понимаю.
– Ну, я-то с ним уже два года. Да и разговаривать мне здесь больше не с кем. Осенью еще рыбаки приезжают тайменя ловить – вот и все мои собеседники. Но теперь нас будет трое, – улыбнулся Валентин, присев рядом на настил, и осторожно постучал костяшками пальцев ему по голове, – пока ты не скажешь, кто ты есть!
– Странно как-то: ничего о себе не помню, – почесал лоб молодой человек, – хотя знаю, что где-то есть города, самолеты, интернет. Почему так?
– Не знаю. Зато у меня есть уверенность, что рано или поздно ты все вспомнишь! Уж больно хорошо твоя голова соображает, хотя вначале я всякое про тебя думал. А пока вспоминать будешь, давай тебе имя придумаем. Надо же как-то к тебе обращаться.
– Давай…
– Может, Иван? – предложил Валентин. – Иван Найденов!
– Можно Иван. Я не против.
– Хорошее имя. Русское! – удовлетворенно кивнул Валентин. – Не хочу я тебя найденышем звать – в этом есть какая-то безнадега. Другое дело Иван Найденов! Только не от слова «нашли», а от слова «нашелся». Или даже «найдется». Мне кажется, так звучит куда более оптимистично, верно?
Валентин обернулся, и в этот момент из-за угла появился дедушка Тайбулы с пиалой.

Глава 3
Возвращение к жизни
Москва
Из аэропорта Дина поехала к себе домой. Как ни уговаривали Максим и Артем ее проводить, она не согласилась. Ей хотелось побыть одной, чтобы никого не видеть и не слышать. Она корила себя за то, что прекратила поиски Филиппа. Будто могла сделать что-то еще, но не сделала! Ее съедали сразу два чувства: потеря любимого человека и чувство вины за то, что не смогла его найти.
Ее то и дело охватывало отчаяние, и она даже думала, что теперь в этой жизни ее больше ничего не удерживает. Почти ничего… Кроме одного – их будущего ребенка.
С момента возвращения с Алтая Дина не отвечала на звонки и ни с кем не общалась. У нее был лишь один собеседник – Филипп: с ним она разговаривала каждый день и каждую ночь.
Он был повсюду и в то же время нигде… Его присутствие ощущалось в вещах, которые Дина перестирала и тщательно выгладила, сложив на полку. Он чувствовался в фотографиях на стене и в альбомах. Не в своих портретах, а в тех, которые делал.
Она помнила все их совместные съемки. Вот они всей компанией сидят у костра на Бесовом Носу, вот в сторожке у Митрича слушают рассказы бывалого лесника, а вот совсем страшные кадры, когда они повстречали в тайге медведя. На следующей фотографии Филипп говорит трогательный тост о любви и дружбе на свадьбе друзей. Они с Филиппом тогда были свидетелями у Инги с Артемом, и их заставили поцеловаться – якобы это могло подсластить семейную жизнь молодоженов. Да они особо и не сопротивлялись, и теперь все это сохранилось в альбомах.
Любимая же фотография Дины висела на стене в комнате-студии. На ней была запечатлена она сама, в полный рост. Этот портрет нравился ей не потому, что на нем она получилась особенно красивой, а потому, что это был самый удивительный период их жизни.
Они тогда только вернулись из Карелии, и между ними еще не было ничего серьезного, кроме взаимной симпатии. Им просто хотелось постоянно находиться рядом, хотелось дурачиться, шутить, прикасаться друг к другу. Не было еще ничего – кроме электрических разрядов в воздухе и невероятного взаимного притяжения, которое невозможно было скрывать и подавлять.
В те дни Дина все время проводила в студии Филиппа. И вот как-то раз ближе к вечеру, когда завершились очередные съемки, он не стал отключать оборудование, а сказал, что хочет ее пофотографировать.
Снимок получился самым обычным: Филипп настраивал свет и сделал пробный кадр, чтобы внести корректировки в освещение. Дина в этот момент даже не позировала, а просто стояла и наблюдала за его действиями. Он долго разглядывал сделанный снимок, потом подошел к оборудованию и все выключил.
– Пойдем пить чай! – только и сказал он.
Дина подумала, что она сегодня не очень хорошо выглядит и у Филиппа пропало желание ее фотографировать, поэтому не стала ни о чем спрашивать.
В тот день они никуда не уехали – остались в студии и пили чай с печеньем курабье, купленным на развес. Потом полночи разговаривали и уснули прямо там, на диване. А когда проснулись, оказалось, что она лежит у него на плече и обнимает. Дина тут же прижалась к нему и поцеловала…
С той самой ночи они больше не расставались, а через пару месяцев решили купить квартиру. Они продали две свои однокомнатные, добавили все сбережения и купили трешку с ремонтом в только что отстроенном жилом комплексе на берегу Москвы-реки. Место подбирали специально, чтобы быть поближе к друзьям. Получилось, что и с Шубиными, и с Ратниковыми они оказались связаны одной общей дорогой – Звенигородским шоссе, а если учесть, что студия Филиппа располагалась на Красной Пресне, то место удобнее трудно было представить.
В первые два месяца из мебели у новоселов были лишь журнальный столик и кровать, которые они забрали из квартиры Дины. Питались либо в фотостудии, где помимо плитки имелась кофемашина и холодильник, либо заказывали еду на дом. А когда Филипп получил первый серьезный гонорар за серию съемок известной марки женского белья, они сразу занялись обустройством.
Теперь у них была полноценная кухня со встроенной техникой, двустворчатым холодильником и круглым столом посередине. В гостиной поставили большой угловой диван, на котором удобно валяться и смотреть телевизор. Ну и, конечно, спальня с новой кроватью и женским туалетным столиком. Сплошной комфорт! Только одна комната пока оставалась пустой.
Но тут Филипп неожиданно развернул бурную деятельность.
Он уговорил Дину пожить еще несколько дней в студии, а сам в это время чем-то активно занимался: ездил по неотложным делам, ее с собой не брал и держал в неведении, а в конце недели, когда они наконец вернулись домой, завел в ту самую пустую комнату – и все сразу выяснилось.
Филипп оборудовал дома мини-студию: с местом для съемок, отличным светом и рабочим столом с большим монитором.
А на стене напротив окна висело огромное черно-белое панно с портретом Дины – это был тот самый случайный снимок, после которого он прервал съемки. Вначале она удивилась, потом смутилась, а под конец разозлилась и потребовала снять картину. Но Филипп упрямо не соглашался, и вскоре Дина поняла почему.
Снимок, несмотря на всю его случайность, получился знаковым. Дина тогда не была готова к съемкам и расслабленно стояла в пол-оборота к камере, в самой что ни на есть естественной позе: ноги скрещены, руки обхватили талию, голова наклонена. Но главное, в этот момент она улыбалась как-то особенно, еле заметно, словно мечтательно… И в ее глазах светилось такое счастье! Именно это увидел Филипп, и Дина сдалась – панно осталось висеть на месте как напоминание о том чудесном времени.
В тот же день они решили пригласить друзей и устроить новоселье. Какой же это был замечательный праздник! Филипп на последние деньги купил продуктов, и они с Ингой и Марго приготовили угощение: нажарили курицы, картошки, сделали салат оливье, забрали из студии все спиртное, которое презентовали клиенты, и веселились весь вечер. Сначала устроили танцы, но будущие мамы со своими округлыми животами быстро утомились и оккупировали мягкий диван. Тогда Максим взял гитару и стал петь.
А потом, ночью, когда все ушли и оставили их одних, Филипп открыл последнюю бутылку вина, и они пили ее до самого утра. Он что-то рассказывал, а Дина смеялась. В такие минуты, когда Филипп забывал о работе, он был очень разговорчивым. Оказывается, он много размышлял о будущем, строил планы на годы вперед, но признался ей, что никогда не ожидал, что влюбится в фотомодель.
– Ну какая из фотомодели жена! Готовить не умеет, стирать не хочет, поговорить с ней – и то не о чем, – смеялся Филипп, потому что Дина каждый раз его щипала, когда он принимался перечислять недостатки подобного выбора. – Разве что любоваться ею!
– А что, для настоящего мужчины этого мало? – поддразнивала его Дина. – Или красивая женщина рядом – моветон?
Дина давно избавилась от привычек своих коллег по цеху и теперь спокойно могла посмеиваться над тем, какой раньше была сама.
Она поднялась из-за стола и, подойдя к двери в спальню, распахнула ее и исчезла в темноте комнаты. Филипп с любопытством наблюдал за ее действиями. Из колонки полилась легендарная Stand by me[3 - Останься со мной (англ.).] в исполнении Бена Кинга.
Неожиданно в дверном проеме пролетели голубые потертые джинсы – Дина тут же выглянула и посмотрела на его реакцию, улыбнулась и снова скрылась в темноте. Затем медленно показалась обнаженная женская нога и помахала вверх-вниз, после чего появилась и сама Дина в обтягивающей футболке и трусиках.
Глаза Филиппа округлились, а брови поползли вверх. Он глубоко выдохнул: «Пуф-ф-ф!» – и вытер пот со лба.
Уж что-что, а танцевать Дина умела!
Руки взметнулись вверх и стали ритмично извиваться в такт музыке. Ее движения были плавны и соблазнительны. Она то приседала, то выпрямлялась, провокационно выгибая при этом спину, то поворачивалась к нему спиной и игриво покачивала бедрами. Нет, это не выглядело пошло – это была грациозная пластика пантеры, танец для него одного.
Такой момент бывает только раз в жизни, но запоминается навсегда.
Она то обольстительно улыбалась, то хитро прищуривалась, изображая коварную хищницу, и с каждой нотой, с каждым движением медленно отступала все дальше в спальню, растворяясь в непроглядной темноте и маня его за собой.
Именно после этой ночи Дина и поняла, что у них будет ребенок. «По-настоящему люди бывают счастливы только в любви!» – осознала она тогда, с горькой ухмылкой вспомнив испорченного богатством первого мужа.
***
В конце недели, как только получилось оставить детей на пап, Инга с Марго примчались к Дине без всякого приглашения, ведь все это время она не отвечала на телефонные звонки и не звонила сама.
С самого порога девушкам стало понятно, в каком настроении пребывает их подруга. Такой они ее никогда не видели: обычно безукоризненно выглядевшая фотомодель была сейчас изможденной, непричесанной, одетой в мятый спортивный костюм, в котором, по всей видимости, спала все последнее время, вернувшись с Алтая.
– Проходите, – без каких-либо эмоций сказала она, открыв дверь.
Выражение ее лица было безразличным, а глаза – красными и сухими, будто в них не осталось ни капельки жизни. Откуда-то из квартиры доносился голос Дианы Арбениной:

Я падаю с неба сгоревшей кометой.
Я лбом прижимаюсь к стеклу до рассвета.
Твой смех на повторе в моем диктофоне,
И важное что-то ты просто не понял.

Зачем мне теперь красота?
Я без тебя сирота.

И запах сандала, и запах скандала.
Пустое шоссе, пять минут до вокзала.
Мы страны делили все поровну вместе,
Но в них без тебя мне неинтересно.

Зачем мне теперь красота?
Я без тебя сирота…

Марго с Ингой переглянулись. Надо было что-то предпринимать. Ни одна из них не была врачом и не умела ставить диагноз, но тут и без медицинского образования было понятно: Дина находилась в глубокой депрессии.
Она прошла на кухню, включила чайник и села за стол, положив руки на колени. Инга, следуя за ней, выключила душераздирающую песню и села рядом.
На кухне, да и везде в квартире, царил беспорядок. Посуда была не мыта, на столешнице наставлены грязные чашки, там же валялось смятое полотенце и пустая банка из-под кофе. Марго взяла первую попавшую чашку, провела внутри нее пальцем, продемонстрировав Инге засохшую на дне кофейную гущу, и подсела к ним за стол.
– Так, – жестко произнесла Инга, пытаясь привлечь внимание. – Динка, ответь мне на один вопрос: Филипп жив?
В глазах Дины сверкнули молнии, подбородок пополз вверх, а губы сжались. Выражение безразличия моментально исчезло, и на лице появилась злость.
Инга хоть и не была психологом, но всегда умела попасть в яблочко и осталась довольна результатом. Значит, апатия еще не овладела Диной полностью. Значит, она не смирилась с потерей близкого человека. Конечно, было тяжело видеть ее в таком состоянии, да и сами они не могли и не хотели верить, что Филиппа больше нет. Но главное было вытащить сейчас из этого состояния Дину, которая в данную минуту смотрела на них испепеляющим взглядом.
– Жив? – повторила вопрос Инга.
Марго в знак одобрения сжала под столом ее руку.
– Жив! – резко ответила Дина и сверкнула глазами.
– А теперь представь, что он увидит дома, когда придет: всю эту грязь, неряшливую жену, бардак в квартире?
Дина заколебалась: было заметно, что ей не понравилось то, что сказала Инга. Она задумалась.
– Имеешь ли ты право так его встретить?
Конечно же, в голове Дины появился однозначный ответ: «Нет!» Она отвернулась к окну, и ей стало стыдно. Ледяной душ, который ей устроила Инга, в одну секунду заставил Дину все переосмыслить: она действительно не имела права встречать Филиппа в таком состоянии и уж тем более допускать мысль, что его больше нет.
– Не уезжайте, девчонки. Очень вас прошу!
Марго отпустила руку Инги и достала из сумки телефон.
– Максим, вы что там с Артемом делаете?.. Молодцы… Берите детей и приезжайте к нам! Да, сейчас…
– Пусть продуктов купят, – подсказала Инга.
Марго тут же добавила в трубку:
– И продуктов купите: мы будем борщ готовить!
***
К приезду ребят девушки перемыли посуду, пропылесосили пол и запустили стиральную машинку. Дина приняла душ, переоделась и снова «стала похожа на человека». Артем и Максим привезли с собой детишек, и весь дом сразу наполнился жизнью. В такой обстановке просто невозможно было горевать и думать о чем-то плохом. Дина смотрела на весь этот шум и гам, и ее сердце снова наполнялось теплом и любовью. Она была благодарна им всем! И взрослым, и детям…
Дина сама приготовила борщ – все-таки она была родом из Краснодара, и в ней текла наполовину украинская кровь, – Инга и Марго только помогли помыть и нарезать овощи, а потом сознательно самоустранились и сели за стол, предоставив ей возможность довести дело до конца и отвлечься от тягостных мыслей.
Дина с интересом посматривала на детей. Скоро и ей предстояло стать матерью – самое время взяться за ум: привести в порядок нервы, наладить правильное питание, перед сном гулять по набережной. Ведь это ребенок не только ее, но и Филиппа! Интересно, кто у них родится: мальчик или девочка?
А тут еще Инга, словно прочитав ее мысли, спросила, глядя поочередно на Артема и Максима:
– Мальчики, а вы можете отправить Динку куда-нибудь в санаторий? Только не сейчас, а когда спадет жара – в сентябре или в октябре.
– Ну вот еще, что вы выдумываете? Я сама могу купить себе путевку!
– Ты давай не устраивай нам тут капризов. Правильно, мальчики? – с напускной строгостью произнесла Марго.
Артем с Максимом согласно кивнули:
– Давайте отправим Дину в Кисловодск или в Минеральные Воды.
– Да, там очень даже приличные санатории.
– Не надо ей никаких минеральных вод, – заявила Инга, переглянувшись с Марго, и сжала под столом ее руку.
Они уже давно научились понимать друг друга без слов.
– Давайте на море! Пусть морским воздухом подышит, витаминчиков свежих поест, – предложила Марго, сжав в ответ руку Инги.
– В Сочи? – предложил Максим.
Девушки кивнули.
– Пусть будут Сочи! Договорились!

Алтай
– Иван, я убежал. Чайник поставь!
Парень улыбнулся. У Валентина иногда получалось очень остроумно шутить, нечасто, но все-таки. А уж если шутка удавалась, он мог повторять ее каждое утро.
– Муроц, яичницу будешь? – крикнул ему вслед новоиспеченный Иван.
Теперь уже улыбнулся Валентин, пригрозил ему кулаком и оправился на свою ежедневную пробежку вдоль озера.
«Классный мужик, – подумал парень, провожая его взглядом. – И привычки у него хорошие. Правильные».
Он часто размышлял о своем спасителе. Валентин жил в этом лесу почти два года и, несмотря на это, поддерживал себя в форме, тренировался, много работал и соблюдал режим. Каждый день он делал зарядку, бегал, отрабатывал удары, метал ножи. При этом с дедушкой Тайбулы он общался всегда уважительно: помогал ему и выполнял все, что тот скажет.
Казалось бы, чем в лесу можно заняться? Ан нет – Валентин все время находил себе дело: то дрова на зиму рубит, то сено для коня заготавливает, то силки на зверя ставит. На озере с острогой может на рыбу поохотиться. А когда стало ясно, что Иван пошел на поправку, начал строить на берегу баню и, по всей видимости, скоро закончит.
А ведь Валентин мог всего этого не делать: не помогать, не заботиться, не ухаживать. Он вон какой здоровый! Мышцы как у Шварценеггера! Щелбан даст, и будешь потом позвоночник в трусах собирать. Но нет же, ни разу не было такого, чтобы Валентин показал свое физическое превосходство: слушался и выполнял все поручения старика, а самого Ивана каждый день вытаскивал на руках на улицу. Один за троих работал.
Иван за последний месяц прилично окреп. Он уже мог спокойно подтянуться раз сто, ухватившись за тренажер, но вот ноги… Ноги пока были совсем никуда.
Иван, перенимая привычки Валентина, позанимался, укрепляя руки, а вскоре прибежал и хозяин дома. Было слышно, как хлопнула дверца бани, и через пять минут в дом потянуло дымком. Ивану стало любопытно, что там происходит; он приподнялся, оперся о локоть и с интересом выглядывал в распахнутую дверь, но ничего не увидел. Тогда он снова лег на подушку, закрыл глаза и представил, что делает в данную минуту Валентин. Вот, допустим, он носит воду и наполняет оцинкованный бачок. Тут же захотелось оказаться во влажной парилке, захотелось смыть с тела пот и накопившуюся за время болезни грязь. Как же это было бы здорово!
Ну точно, Валентин явно топил баню – видимо, решил испробовать печь. На днях он ездил с Алтыном в поселок и помимо продуктов и всякой хозяйственной мелочи привез оттуда необходимые для постройки печи металлические детали: топочную дверцу, задвижку, колосник. Иван с интересом тогда все рассмотрел, пощупал – детали солидные, чугунные, в руке увесистые. Мужчинам такое всегда интересно.
– Ну что, яичница готова, лежебока? – заглянул в дом Валентин.
Сразу видно – довольный! Похоже, печка работала как надо.
– Давай сейчас быстро перекусим и устроим банный день. Я тысячу лет в горячей воде не мылся.
Валентин тут же растопил печь, согрел чайник, нарезал в сковородку вяленого мяса и приготовил яичницу. Он заварил какой-то необыкновенно ароматный чай из местных трав (не то что противный настой дедушки Тайбулы), и они позавтракали.
Пока Иван в ожидании ворочался на койке, Валентин приготовил им полотенца, мочалку, мыло и произнес:
– Ну что, Малыш, забирайся к папе-кенгуру в сумку!
Он распахнул объятия и, подхватив Ивана на руки, отнес в баню. Оказывается, Валентин обустроил помещение с учетом того, чтоб на полок[4 - Полок – нары под потолком, на которых парятся в бане. – Примеч. ред.] можно было положить человека. Он снял с Ивана одежду и занес его в парилку.
– Ух ты, что это за запах? – спросил тот, как только оказался внутри.
– Это, брат, кедр! Царь тайги! Вот встанешь на ноги, уедешь отсюда и будешь вспоминать потом мою баньку…
– Думаешь, это когда-нибудь случится?
– Что значит «думаешь»? Конечно! Только само по себе ничего не случается. Даже прыщ просто так не вскочит. В общем, хватит тебе валяться – с завтрашнего дня приступаем к занятиям!
– Извини, Валентин. Ты прав… наверное. Мне бы только самому поверить, что такое возможно.
– А это без вариантов, без вариантов. Ты и сам должен понимать, что я не собираюсь с тобой вечно нянчиться. На фига ты мне такой хороший нужен? Я тебе не сиделка в доме инвалидов, чтобы твою попу всю жизнь вытирать. Вот уеду завтра, и что? Ты же самостоятельно даже чай себе приготовить не сможешь.
Иван призадумался. Как ни крути, Валентин на сто процентов прав.
– Давай-ка, нетрудоспособный, я тебя веничком обработаю!
Иван улыбнулся. Валентин хоть и сказал неприятные слова, но сделал это беззлобно, с тем прицелом, чтобы Иван понимал всю серьезность своего положения. Да он, конечно, и понимал, просто не верил, что теперь можно что-то исправить. Но Валентин абсолютно правильно сказал: делать-то что-то надо…
Они попарились от души, не спеша, за приятными беседами и душистым чаем. Валентин даже сбегал искупаться на озеро, а потом перенес товарища к дому. Иван лежал на настиле под деревьями разомлевший, покрытый красными пятнами, и наслаждался давно забытым чувством свежести – казалось, что тело вдыхает воздух прямо через кожу, через раскрывшиеся поры.
Валентин сел рядом на скамейку, откинувшись на стену дома.
– Хорошо! – довольно произнес он.
– Хорошо, – подтвердил Иван.
Но все-таки сейчас его больше беспокоило другое:
– Ты мне поможешь? Может, упражнения какие-нибудь для меня придумаешь?
– Нет проблем – придумаю, за это можешь не волноваться. Но основное от тебя будет зависеть. А пока главная работа за дедушкой Тайбулы. Он столько энергии в тебя вкачивает! Но как в воронку: ничего не задерживается. Говорит, что ты будто «тырявая боцька» (дырявая бочка, значит). Ты уж постарайся как-нибудь ему помочь: представь, что ты не дуршлаг, а губка. И впитывай, впитывай в себя! А как только силы накопятся, мы с тобой сразу на ноги встанем!
– Не знаю, как это правильно объяснить, – чуть смущаясь, произнес Иван, – но я дедушку Тайбулы немного боюсь. Он какой-то недобрый, что ли… Суровый. Машет в воздухе своим кривым ножиком, когда травы разожжет. Ни улыбнется никогда, ни слова доброго не скажет. Я вот думаю: может, я поэтому подсознательно и закрываюсь от него?
– «Недобрый», «недобрый»… А я, думаешь, добрый?
– Ты хороший. Ты за мной ухаживаешь! Шутишь, помогаешь.
– Ничего, Малыш, ты не понимаешь, – вздохнул Валентин. – Мы все здесь не просто так оказались. Меня, может, вообще к людям подпускать нельзя, а дедушка Тайбулы… Дедушка Тайбулы, скорее всего, просто устал от людей. Похоже, он от них прячется, чтобы никто не обидел или, наоборот, чтобы самому никого не обидеть. Он такими силами обладает, что нам с тобой лучше не знать.
– Он шаман?
– Шаман, наверное. Я его об этом не спрашивал. Но то, что он с другими мирами общается, – факт. Так что если хочешь память себе вернуть, постарайся избавиться от предубеждений к нему. Главное, не бойся: я нутром чую, что дедушка Тайбулы хочет тебе помочь. Глядишь, и вспомнится все, и ноги заработают…
– Хорошо, я постараюсь.
На этом разговор закончился. И очень вовремя, потому что в соседнем доме открылась дверь, и оттуда вышел дедушка Тайбулы – как всегда с пиалой, ножом и горшочком для трав. Валентин тут же поднялся.
– Помни, о чем мы с тобой говорили, – тихо сказал он напоследок и отправился помогать старику.
Тот передал ему пиалу с горшком и махнул в сторону дома – неси, мол, – а сам вернулся за бубном: прикасаться к нему и ножу он никому не позволял. Валентин расставил все внутри дома, перенес туда же Ивана, забрал карабин и, выходя, прикрыл за собой дверь.
Он вернулся, как всегда, затемно: на небе уже светили звезды. У аила сидел дедушка Тайбулы и курил трубку. Валентин догадался, что он ждет его возвращения, и сразу направился к нему. Шаман увидел у него в руках подстреленного зайца и сказал:
– Оченя харошо. Тосему туристу сичас много мяса кусать надота.
– Что? Есть подвижки? – присел рядом с ним Валентин.
– Естя подвижки. Моя сегодня хорошо поработал. Найдёж после бани всякий открытый стал, теперя его как полоный боцька. Дух кедра помогатя.
«Ага, может быть, конечно, и дух кедра, – подумал про себя Валентин, – а может быть, хороший разговор по душам. Мотивация еще никому не мешала»! А вслух спросил:
– Спит?
– Спит. Харошо спит. Крепока.
– Ну и отлично.
Валентин поднялся, но дедушка Тайбулы остановил его:
– Подожди, однако, Муроц. Посяди.
Валентин сразу сообразил, что дедушка Тайбулы, который особой разговорчивостью не отличался, хочет что-то ему сказать, и снова сел. Но старый шаман не торопился, курил свою трубку и смотрел на темные очертания гор за озером. Валентин давно привык к неторопливости старика. Оно и понятно: спешить здесь некуда…
– К моя сегодня ночью дух волка прихадила, – наконец произнес дедушка Тайбулы.
Валентину это ни о чем не говорило, но, судя по интонации, ничего хорошего подобное видение не предвещало. Он положил зайца на землю и, задумавшись, тоже уставился на чернеющие горы.
Они жили по соседству уже два года и привыкли друг к другу. Не то чтобы стали друзьями, но близкими людьми – точно. Валентин в свое время ушел в отшельники, чтобы найти уединение, а обрел то, на что даже не надеялся, – успокоение. И в этом была заслуга дедушки Тайбулы. Валентин не мог сказать наверняка, лечил ли его душу старый шаман, но был совершенно уверен, что именно он поселил покой в его сердце. А ведь Валентину было за что страдать и в чем каяться до конца своих дней… Совесть, как и память, не обманешь.
Поэтому он и старался, как мог, облегчить жизнь старика и абсолютно всю физическую работу взял на себя: пусть дедушка Тайбулы на старости лет почувствует хоть толику чьей-то заботы. Они обоюдно нуждались друг в друге: два отшельника, два изгоя…
– Я не понимаю, что это означает, – после долгой паузы произнес Валентин. – Что-то плохое?
– Скора моя духи предков призовут. Моя давно ждала этот, но этот будято не завтра. Моя еще успеет лечитя с Найдёж.
– Дедушка Тайбулы…
– Твоя не знает, Муроц, – перебил его старик, приподняв перед собой трубку. – Этот харошо. Этот не плохо. Такото всегда бывает.
Валентин перевел на него взгляд – и дедушка Тайбулы впервые улыбнулся, впервые за все время их знакомства! В тот миг бывший гэрэушник вдруг ощутил благостное состояние уставшего от камланий[5 - Камлание – шаманский обряд, доведение себя до состояния экстаза с помощью песен, плясок, ударов в бубен, после чего душа шамана покидает тело и отправляется навстречу с духами, чтобы получить у них совет или сразиться с ними.] шамана. Старик неспешно затянулся длинной деревянной трубкой, выпустил дым и тоном человека, сбросившего груз с плеч, сказал:
– Послушай, что надо будято сделать…

Глава 4
Толик из Городовиково и другие
Москва
Максим открыл дверь и зашел в квартиру.
– Привет! Дома есть кто живой? Папку кто-нибудь будет с работы встречать, ужином кормить, или пусть помирает себе с голоду?
– У меня уже все готово! – донесся из гостиной голос Марго. – Проходи!
В коридоре появилась Александра, подбежала к отцу и схватила свою собственность за брючину.
– Папа, посли!
– Идем, идем. Я только разденусь.
Максим подхватил ее на руки, поцеловал, погладил по голове и снова поставил на пол. Она стояла рядом и терпеливо наблюдала, как он снял пиджак, повесил его в шкаф-купе, как снял туфли, и только после этого решительно взяла его за руку.
– Роднусь, ну ты идешь? – снова донеслось из гостиной.
Александра шла первой и вела Максима за собой. В комнате за накрытым столом, с Егором на руках, сидела Марго и что-то разглядывала в планшете.
– Вот, смотри. – Она сунула планшет мужу, а сама положила задремавшего Егора в кроватку и стала негромко перечислять: – Гостиница небольшая, но уютная, в центре города, трехразовое питание, рядом с морем. Да, чуть не забыла: есть небольшой бассейн с подогревом.
– А чего смотреть-то? Я думаю, раз тебе понравилось, надо брать!
– Это Инга прислала.
– Ну а ты сама что скажешь? Одобряешь?
– Думаю, Динке там будет хорошо.
– Как она, кстати?
– Максим, я-то до сих пор не могу поверить в случившееся, а уж она… – тяжело вздохнула Марго. – Но теперь ей особо некогда грустить: на йогу, на курсы для будущих мам почти каждый день ходит. Все лучше, чем в пустой квартире сидеть.
– Это да, – кивнул Максим и перешел в раздел оплаты. – С какого числа берем?
Марго уже подошла к плите и стала накладывать еду в тарелки.
– Давай ближе к концу сентября. Как раз жара спадет и отдыхающие разъедутся.
– Недели на две-три? – спросил Максим.
– Может, побольше чуть-чуть? На месяц… Нормально?
Максим подошел к Марго, обнял ее и нежно поцеловал.
– Нормально…

Сочи

Дина прошла в салон полупустого самолета и еще раз сверила место в билете. Действительно у окна. Отлично! Ей нравилось сидеть у окна. Бортпроводница любезно помогла ей поместить багаж на полке, и Дина села в кресло.
– Здрасьте! – услышала она и тут же подняла взгляд на парня, который стоял в проходе и собирался сесть рядом.
– Здравствуйте.
Парень закинул сумку на багажную полку и опустился в соседнее кресло.
– Толик, – представился он. – Ваш сосед. Вместе будем лететь.
Дина не отреагировала, но парня это не остановило.
– Вы одна летите?
– Вы же видите, что одна.
– Нет, бывает такое, что мужу одно место дают, а жене другое. Иногда получается совсем далеко друг от друга – на другом конце самолета. Зачем так делать, непонятно. Некоторые потом меняются с другими пассажирами, чтобы вместе сидеть. А некоторые – нет. Наденут наушники, включат смартфон и смотрят кино, а кто-то, например, книжку читает. Прикольно, да? Поэтому я сразу и решил уточнить, одна вы летите или нет. Мало ли что, вы девушка симпатичная. Начнешь с вами разговаривать, комплименты отвешивать, а тут – раз тебя по плечу! Оборачиваешься, а там детина два метра ростом. Можно и в глаз схлопотать. Всякое бывает. Отпуск только начинается, а настроение уже испорчено. Оно мне надо? Но это хорошо, что вы одна летите! Я тоже один. Мне кажется, это отличный повод подружиться! Вы в каком отеле останавливаетесь? Я обязательно загляну к вам в гости. Могу даже бутылочку вина купить, я как раз знаю одно такое – очень вкусное и недорогое. Мог бы вас и к себе пригласить, но я буду жить не в гостинице. Я комнату снял. Очень удобно. В соседней комнате только парень с бигсой[6 - Бигса – девушка (жарг.).], и все. Больше никого. Санузел раздельный. Клево, да? Пробок утром не будет! Ха-ха-ха! Это я пошутил. Но самое главное – там есть собственная кухня с холодильником и электроплитой. Купил в магазине все, что нужно, и готовь себе на здоровье. Все лучше, чем по кафешкам тратиться – с ними никаких мани[7 - От англ. money – деньги.] на нормальный отдых не останется, а ведь хочется еще и пивка попить. А так можно своим бюджетом спокойно располагать. Нормально, да? Так в какой гостинице вы останавливаетесь?
Дина смотрела на него вытаращенными глазами. Ей все это напоминало сцену из какого-то третьесортного фильма, где и сценарий, и режиссер, и главный герой были под стать друг другу – примитивные и никудышные.
– Молодой человек, вы что такое несете? Вы откуда вообще взялись? Я вам что, повод давала? Какое вино? Какие гости?
– Из Городовиково.
– Что «из Городовиково»?
– Я из Городовиково. Вы же сами спросили, откуда я взялся!
Дина продолжала смотреть на него взглядом, полным недоумения.
– Это в Ростовской области. А сейчас я из Москвы. Ездил к грендмазер в гости. К папиной маме, – уточнил он. – Давно ее не видел.
Дина не могла прийти в себя.
– Вы действительно думаете, что мне интересно, почему вы ездили к бабушке? – совершенно искренне спросила она. – «К папиной маме»?
– Ну да, а че? Вдруг ты мной заинтересовалась! – объяснил свою логику Толик, решительно переходя на «ты»: – Сама же сказала, что одна летишь! Я тоже один.
– И что?
– Как это что? Ну, типа, мы можем подружиться: нам же ничего не мешает! Правильно, да? Я понимаю, если бы ты с мужем летела. Или, наоборот, из Сочи в Москву. Это другое дело, тут уж поздняк метаться! Но мы-то ведь в Сочи летим. А ты же наверняка там отдыхать планируешь… Ну, и я тоже. Понимаешь, да?.. В море-то сейчас особо не покупаешься – холодно. Ну и на пляже тоже делать нечего. Все разъехались давно. Одни пенсионеры остались. Скучно… Это летом в Сочи здорово. Народу – не протолкнешься, все в карты играют, пиво пьют. Девушки в купальниках, мальчики в плавках. Классно, да? А сейчас все, не сезон! Зато цены упали, я поэтому и решил поехать – вдруг, думаю, повезет! А че? Кто не рискует, тот не пьет шампанское! Сажусь в самолет, смотрю, а тут такая клевая девушка, и тоже одна. Ни фига себе фартануло, да? Ну, я сразу и решил, что неплохо нам будет вместе отдохнуть.
– В каком смысле?
– Ну там… Это самое… Ну, ты понимаешь, да? – Он потер указательными пальцами друг о друга. – Ну, вместе!
Дина уже перестала злиться. В такой ситуации она оказалась впервые в жизни. Хоть стой, хоть падай – так бы на ее месте выразился Толик. И тут ей в голову пришла одна мысль. Вполне возможно, что это может сработать!
– Ты понимаешь, Толь… Ну, это самое… Я не по мальчикам. Понимаешь, да?
– Ты че, лесбиянка, што ли? Ни фига себе!
– Ну че сразу лесбиянка-то? Я, может, только хочу попробовать «это самое»! – Дина тоже потерла указательными пальцами. – Вдруг фартанет! Тебе ведь тоже девушки нравятся!
Толик недолго выглядел растерянным и тут же нашелся:
– Короче, если че, я тоже готов!
Этот диалог начал Дину забавлять. Толик был настолько неотесанным, наивным и искренним, что ее так и распирало подыграть ему. Да и роль, которую она выбрала для защиты, ей нравилась.
– В каком смысле? – спросила она, делая вид, что не поняла намека.
– Ну, это самое… В смысле, присоединиться к вам.
– Тройничок замутить?
Толик улыбнулся и многозначительно повел бровями.
– Классно было бы, да?
– Ну посмотрим, это же не от одной меня зависит. Понимаешь, да?
Хорошо, что лететь до Сочи было не так долго. Вот если бы они направлялись в Таиланд, Дина вряд ли бы вынесла такое испытание, и тогда после прибытия кого-нибудь из них точно пришлось бы увозить на скорой.
К счастью, вскоре самолет благополучно приземлился и все засобирались на выход. Первым встал Толик и достал с полки сумку.
– Это твой чемоданчик здесь лежит? Давай помогу! – решил он впечатлить Дину еще и галантностью.
– Помоги, – согласилась она и встала с кресла. – Там еще кожаная сумка есть.
И только сейчас Толик заметил ее живот. Похоже, ему стало неловко. Он тут же покраснел и стал смущенно смотреть по сторонам.
– Ты… это! В общем! Прости, што ли? Ну, сама понимаешь! – принес он свои извинения. – Давай я тебе чемоданчик донесу. Ладно?
– Давай. Будет клево!
Толик как-то странно посмотрел на нее и криво улыбнулся.
***
В гостинице почти никого не было: не сезон. В холле играли в шахматы двое пенсионеров, и, пока девушка за стойкой оформляла документы Дины, мимо прошла всего одна семейная пара. Обстановка была как раз что надо – спокойная, размеренная.
Девушка задумчиво посмотрела на Дину, сразу обратив внимание на ее положение, и сказала:
– Вы знаете, я хотела бы предложить вам другой номер. Он немного дороже, но, думаю, руководство будет не против предоставить вам его без доплаты. Сезон уже закончился, а вам там будет намного удобнее. Правда, он находится на третьем этаже, но у нас есть лифт, – девушка указала в сторону ниши рядом с лестницей, – и вообще на третьем этаже только два номера. Утром в соседний вселилась женщина. На вид очень приличная.
– Вы знаете, это необязательно. Я не привередливая, – сказала Дина.
Она в эту минуту почему-то подумала о Филиппе, и ей вдруг стало совестно.
– Пойдемте, я сначала вам его покажу, а там уж решите, – предложила девушка.
– Ну хорошо, – согласилась Дина, подумав, что за просмотр денег не берут.
Поднявшись на лифте, они столкнулись с той самой женщиной, снимавшей соседний номер. Она как раз закрывала свою дверь и собиралась на прогулку. Дине стало неприятно, что женщина так оценивающе рассмотрела ее и, еле заметно кивнув в ответ на приветствие, прошла мимо них в кабинку лифта.
Девушка распахнула дверь номера и пропустила гостью вперед. Дина в свое время останавливалась в самых дорогих отелях и не понаслышке знала, что такое роскошь. Но номер ей понравился. Он не был шикарным – никаких просторных кроватей на пьедестале и двухместных мраморных джакузи, – но в нем все оказалось продумано до мелочей и создана атмосфера домашнего уюта. В одной комнате находилась спальня, в другой – диван с телевизором, небольшая кухонная зона с чайником и холодильником. Все в простом классическом стиле. Но главное, что в санузле был не только душ, но и отдельно стоящая у полукруглого окна ванна. Было бы приятно набрать в нее воды с пеной и полежать с книгой в руках! Все-таки она приехала сюда не на неделю.
Дина посмотрела на девушку.
– Замечательный номер! Вы думаете, руководство согласится?
– Хозяин гостиницы мой муж. Так что если вам нравится, то, считайте, номер ваш! Я распоряжусь, чтобы подняли багаж…

Алтай. Сентябрь
Каждое утро Ивана начиналось с занятий на брусьях, которые ему соорудил Валентин. Вначале казалось, что эти упражнения ничего не дадут, но со временем у него стало получаться немного опираться на ноги. Выглядело это следующим образом: Иван перемещался по брусьям с помощью рук, пытаясь, насколько это было возможно, перераспределять на ноги часть собственного веса. И вот здесь были подвижки! Ивану казалось, что он стал чувствовать в ногах напряжение, а это было уже кое-что.
После таких занятий сил у него почти не оставалось, и Валентин относил уставшего парня на настил возле дома, где Иван больше всего любил проводить время. Ему нравилось лежать под открытым небом и рисовать. Когда они только начали заниматься, Валентин подарил ему толстую тетрадь и карандаш, чтобы Иван вел дневник наблюдений о своем состоянии. Но это не пришлось ему по душе. Пытаясь себя хоть чем-то занять, Иван пробовал писать стихи – не получилось, а вот рисовать с каждым днем у него выходило все лучше и лучше. И когда он лежал на настиле, то рисовал все, что видел вокруг, – горы, кедры, клубящийся над банькой дым, морду Алтына…
Вечерами к Ивану приходил дедушка Тайбулы и лечил его своим методом. Здесь в последнее время тоже произошли изменения. Во-первых, старик теперь не вспоминал про «тырявая боцька», а во-вторых, к Ивану стали приходить видения. Странные, необычные видения, в которых он летал…
Иван хорошо помнил тот момент, с которого все началось. Во впервые возникшем видении ему представлялось, будто он шел между необыкновенно красивых гор. Со всех сторон его окружало множество незнакомых людей, и все они вместе с ним двигались в одном направлении и любовались удивительным солнечным явлением: все небо, до самого горизонта, переливалось волшебными золотистыми, красными, розовыми, голубыми красками, напоминавшими северное сияние, радугу и закатное солнце одновременно. Эта картина вызывала у всех неописуемый восторг, люди подходили к краю пропасти и, не задумываясь, с экстазом во взглядах, шагали вперед. Иван же, приблизившись к обрыву, чуть наклонился и посмотрел в пропасть – она оказалась такой глубокой, что внизу ничего невозможно было разглядеть. В голове моментально пронеслась мысль: «Если я сейчас шагну вперед, то упаду и разобьюсь», но непонятно откуда взявшийся внутренний голос громко и уверенно все ему объяснил: «А не надо падать! Надо лететь!»
Иван сразу проснулся. Вначале он подумал, что виной всему травка, которую жег дедушка Тайбулы в своем горшочке, но со временем стал все больше склоняться к тому, что это слишком простое объяснение. С тех пор он почти каждый раз летал во сне, а точнее метался, потому что эти полеты были бесполезными, ведь в конечном итоге он так никуда и не прилетал.
Нельзя было сказать, что все происходящее с ним Иван воспринимал негативно. Ведь он не помнил другой жизни, у него не было никаких картин из прошлого, он ни по кому не скучал и ни о чем не грустил. Потихоньку первые депрессивные недели прошли, и теперь у него появилось желание встать на ноги.
За последнюю неделю он с помощью Валентина научился садиться на край кровати. Тело то ли не могло, то ли разучилось делать это самостоятельно, но благодаря терпению и настойчивости этого сильного и до конца не разгаданного человека, будто выполнявшего наложенную на него епитимию по уходу за немощными, Иван заново смог сесть. А теперь он уже научился садиться даже без помощи Валентина: просто подтягивался на тренажере, подвешенном над кроватью, и поворачивал тело так, чтобы ноги сваливались вниз сами.
Да и вообще у него теперь было много занятий: брусья, подтягивания, рисование и полеты во сне. Иногда, когда не спалось, он думал о Валентине и дедушке Тайбулы. У каждого из них была своя тайна. Валентин однажды признался, что вряд ли его можно считать хорошим человеком. Молчаливый дедушка Тайбулы вообще никогда ничем не делился и выглядел весьма недоброжелательным. Тем не менее оба помогали ему – какие же они плохие? Просто люди так устроены: все разные. Главное – как человек поступает, а не что говорит, даже о себе.
У реки пасся Алтын. Он фырчал ноздрями и изредка мотал головой, отмахиваясь от назойливых насекомых. Дедушка Тайбулы сидел на скамье и курил трубку.
– Вань, смотри, чего я тебе смастерил! – сказал Валентин, появляясь из-за угла.
В руках у него были самодельные костыли.
– Давай сейчас под тебя немного подгоним и проведем испытания.
Он приложил костыли Ивану под мышки и отчертил линию, по которую надо было отпилить лишнее. Через пару минут костыли были подогнаны под его рост.
– Готовсь!
Его подопечный, помогая себе руками, скинул ноги с лежанки и одновременно с этим ловко сел.
– Ну что, Малыш, полезай к папе-кенгуру!
Иван послушно обхватил Валентина за шею, и тот выпрямился вместе с повисшим на нем парнем.
– Потанцуем? – воспользовавшись ситуацией, издевательски предложил Иван.
Дедушка Тайбулы, сидевший рядом, поперхнулся и закашлялся дымом.
– А в бубен? – беззлобно отреагировал на его шутку Валентин и посмотрел на старика, но тот часто замахал рукой: мол, все нормально, продолжайте.
– Понял. Был не прав. Приношу свои извинения, – продолжил дурачиться Иван.
– На, держи!
Валентин засунул костыли ему под мышки и сказал:
– Сначала опускай одну руку и хватайся за костыль, потом другую. А я тебя за талию поддержу.
– Все-таки решил со мной повальсировать? – не удержался Иван.
Валентин тоже решил пошутить – взял и отпустил его. Иван несколько секунд продолжал стоять, уставившись на него удивленными глазами, после чего начал медленно заваливаться на спину.
– Падаю! – успел сказать он, до последнего не теряя надежды, что Валентин вот-вот его подхватит.
Но бравый гэрэушник проводил его падение совершенно невозмутимым взглядом. Дедушка Тайбулы снова закашлялся, встал со скамьи, обстучал трубку и засеменил к себе.
– Ты чего, шуток не понимаешь? – сказал Иван, приподнимаясь на локтях.
– Почему же, понимаю, – продолжая сохранять спокойствие, ответил Валентин, с ухмылкой глядя на него, – просто захотелось посмотреть, сможешь ли ты завтра со мной кружок вокруг озера дать!
Иван не сразу оценил юмор, но затем широко улыбнулся, а через мгновение они уже вместе смеялись.
– Ну как, посмотрел?
– Посмотрел. Думаю, рановато тебе еще на костылях заниматься. Пойдем-ка лучше на брусья.
Но позаниматься им сегодня так и не довелось. Когда они уже направились к брусьям, до них донесся шум мотора. Сначала он был еле слышен, но с каждой минутой становился все громче и громче. Вернулся дедушка Тайбулы и сел на настил, принявшись заново раскуривать свою трубку.
– Все нормально, не беспокойся, – сказал Ивану Валентин, вглядываясь в просветы между деревьями. – Это рыбаки! Они каждую осень к нам приезжают. Народ веселый, шумный. Придется немного потерпеть.
Скоро на реке появилась большая оранжевая лодка. Валентин подошел к берегу, и из лодки стали приветственно махать руками. Минут десять трое мужчин и помогавший им Валентин выгружали на берег вещи, после чего направились к дому. Все они были приблизительно одного возраста: от сорока до пятидесяти лет, хотя один, наверное, все-таки постарше. Он выделялся среди своих товарищей не только возрастом, но и размерами и был даже крупнее Валентина, но не в плечах – солидности ему прибавляло то самое место, где когда-то была талия.
– Вот те на! У вас что не год, то пополнение! – заметил он лежащего на настиле Ивана. – Скоро приедешь к вам отдохнуть, а здесь целый полк… Павел. Павел Алексеевич, – представился он Ивану и протянул руку. – А это мои друзья – Юрий Иванович и Илья Борисович.
Иван потянулся и пожал руку.
– А чего ты разлегся-то? Может, оторвешь свой зад и поднимешься? —раздраженно спросил Павел. – К старшим надо проявлять уважение.
– Алексеич, не трогай его, – тут же вмешался Валентин и поправил на Иване потрепанный плед. – Пусть лежит! Не может он встать – не ходит.
Недовольство на лице толстяка сменилось сочувствием. Он похлопал Ивана по плечу и с сожалением произнес:
– Извини, малой! Погорячился.
– Привет! – подойдя, поздоровался жилистый мужчина в очках. – Юрий.
Чтобы разрядить обстановку, третий мужчина, которого звали Илья Борисович, вручил сидевшему на скамейке старику пакет с подарками.
– Вот, дедушка Тайбулы, мы вам гостинцы привезли: чай, конфеты, печенье, новые валенки, будильник.
Старик взял пакет, пощупал валенки, покрутил их и молча поставил рядом, будильник отдал Валентину и продолжил курить. Иван, уже немного изучивший поведение шамана, видел по глазам, что тот доволен.
Отдав дань уважения пожилому человеку, рыбаки снова засуетились. Оказывается, каждый свой приезд они оставляли часть вещей здесь, чтобы не таскать их туда-сюда – все-таки место в лодке было ограничено, – и теперь в сарае их накопилось немалое количество. Пока мужчины устанавливали шатер и палатку, Валентин притащил из сарая дизельный генератор, раскладные кресла, стол, мангал с решеткой и еще всякую мелочь. С другой стороны, рыбаки тоже приезжали к ним не с пустыми руками. Вот и в этот раз они привезли целую бочку дизельного топлива, порох, патроны и несколько коробок с провиантом: крупу, сгущенку, подсолнечное масло, соль, муку, несколько банок растворимого кофе – словом, все, что могло пригодиться зимой, – поэтому сложившаяся ситуация устраивала обе стороны.
Через пару часов лагерь был собран и мужчины пригласили всех посидеть и отметить встречу у костра. Валентин перенес Ивана в одно из кресел, сходил в погреб и вернулся с целой ногой косули.
Мужики одобрительно загалдели, стали разделывать мясо и разжигать мангал, а когда все было готово, побросали куски в миску и расселись вокруг стола. Солнце к тому времени спряталось за вершинами гор, и мгновенно стемнело, но вокруг костра было светло. Павел открыл бутылку и спросил дедушку Тайбулы:
– Может, чуть-чуть?
Старик накрыл стакан рукой. Мужчины спорить не стали: видимо знали, что шаман все равно пить не будет. Тогда Павел налил Валентину и, вопросительно глядя на него, кивнул в сторону Ивана.
– Не стоит. У него сейчас не то здоровье. На ноги вставать надо.
– Ну, тогда давайте сначала за встречу, а потом за здоровье! – поднял стакан Павел как самый старший и авторитетный в их компании.
Они выпили, закусили. Дедушка Тайбулы съел кусочек сочного мяса, вытер рот и, забрав подарки, отправился отдыхать. Для него такие посиделки были слишком утомительными.
– Юра, тащи! – скомандовал Павел.
Юрий поднялся, дошел до палатки и вернулся со свертком в руках. Павел кивком показал, чтобы он отдал сверток Илье, но тот, улыбнувшись, начал отнекиваться:
– Не-не, давайте сами! Это ваши игрушки!
– Ну ладно… – Павел взял сверток и, развернув его, вручил Валентину: – На, держи! Это тебе подарок от нас.
Иван с интересом наблюдал за происходящим. По силуэту он сразу догадался, что это за предмет – чехол для ружья. И, понятное дело, он был не пустым.
Валентин бережно взял чехол в руки, обвел всех присутствующих взглядом, расстегнул молнию и, присвистнув, сдвинул берет, который надел в честь приезда гостей, на затылок. Подарок явно пришелся ему по душе. Он вынул из чехла карабин и внимательно осмотрел его, не оставив без внимания ни одной детали.
– «Тигр»! Вот это вещь, ядрен патрон! Грамотно вы его укомплектовали!
– Концерн Калашникова фуфло не гонит! – со знанием дела произнес Павел. – Ну, и от представителей крупного отечественного бизнеса, – он кивнул в сторону Ильи, – тюнинг тебе в подарок: магазин на десять патронов, модератор звука, оптический прицел, регулируемый приклад. Полный фарш! Не карабин, а гаубица!
Илья насладился упоминанием о своей щедрости и решил продлить это удовольствие:
– Валентин, я же в этих делах не особо разбираюсь. Ты посмотри – если там чего к карабину надо добавить, скажи.
Валентин встал и пожал каждому руку. Павел его руку задержал и, понизив голос, сказал:
– Карабин нигде не зарегистрирован. Я знаю, ты человек ответственный. Надеюсь, объяснять ничего не надо.
Валентин кивком дал понять, что информация принята к сведению.
– Спасибо, мужики! Тронут.
Илья снова не преминул напомнить о себе:
– Пользуйся на здоровье! В следующий раз с тебя кабанчик!
Валентин убрал карабин в чехол и отнес от греха подальше в избушку.
– Давай теперь выпьем за здоровье всех присутствующих! Особенно за Ивана, – командирским тоном предложил Павел, когда Валентин вернулся.
Но тот сразу показал, что пить больше не будет.
– Что так?
– Алексеич, нам с Малышом завтра заниматься надо. Один день пропустишь, и все насмарку пойдет.
– Понимаю.
– А что у тебя с ногами-то? – поинтересовался у Ивана Илья. – Почему не ходишь?
– Да я, собственно, и не знаю. Меня сюда Валентин на Алтыне привез.
Все перевели взгляды на Валентина.
– Я его у реки нашел. Он на камне лежал, видимо с горы сорвался. Что да как – неизвестно, после падения у него память отшибло.
– Иди ж ты! – удивился Павел и развел руками. – Ты же сказал, что его Иваном зовут! Значит, все-таки помнит что-то.
– Это я его так назвал. Надо же нам как-то общаться.
– Как я понимаю, документов у него с собой не было, – вмешался в разговор Юрий. Его взгляд был таким же цепким, как у Валентина, и выдавал в нем человека, работающего в основном головой. – И что вы собираетесь делать?
– Первым делом встать на ноги, без этого здесь не выжить. А там уже будем решать, – объяснил Валентин, снова усевшись на свое место. – Может, к тому времени он и сам что-нибудь вспомнит: с ним дедушка Тайбулы занимается.
– По-хорошему ему в больницу надо. Но документов никаких нет, страховки тоже, – стал рассуждать Юрий и с кислой физиономией закончил: – Нет, нельзя ему в больницу. Упекут куда-нибудь в психушку… Залечат к чертям собачьим.
– Он здесь пока будет, – твердо сказал Валентин, снова поднимаясь из-за стола, будто говоря, что разговор на эту тему окончен. – На ноги встанет, тогда сам решит!
– Это правильно. На ногах оно как-то надежней, если что и уйти можно, а то и убежать! – согласился Павел и потер руки. – Ну, давайте еще по одной – и спать, а то зорьку пропустим…
***
На следующий день рыбаки вернулись с озера лишь к обеду. Тайменя не поймали, но на него пока и не охотились, а хариуса наловили прилично – штук двадцать, и весь хороший, крупный. Валентин сразу подошел к ним посмотреть улов.
– Ну что, тесто я приготовил! Пельмени будем лепить? – Он протянул руку, чтобы забрать рыбу.
– Валь, – по-свойски обратился к нему Павел, но рыбу не передал. – Мы тут у вас кое-какие изменения заметили: ты баньку поставил. Может, затопим?
– Какие проблемы – затопим! Тогда пельменями сами занимайтесь, а я все организую, – с радостью согласился Валентин и убрал руку.
– Давай и Ваньку к нам тащи, чего ему одному валяться. Пусть с нами посидит.
Компания, к удивлению Ивана, оказалась очень слаженной. Павлу даже не надо было никому раздавать команды, каждый занимался своим делом самостоятельно: Юрий чистил рыбу, сам Павел крутил фарш, а Илья лепил пельмени.
– Может, я могу чем-то помочь? – спросил Иван.
– Сиди, сиди, Малыш. Не хватало, чтоб ты с кресла свалился, – сказал Павел. Он ловко отправлял одну рыбу за другой в мясорубку, и горка фарша в миске подрастала с каждой минутой. – Сейчас Илья нам такие пельмени забабахает – пальчики оближешь! Нигде больше таких не попробуешь, помяни мое слово!
– Вы что, правда пельмени делаете?
– Чистая правда, – произнес довольный Илья. – Я ведь почти весь мир объездил: и стейки тунца ел, и рыбу-пилу пробовал, а вот такого объедения нигде не встречал.
– Не знаю. Пельмени с рыбой – странное сочетание! Мне кажется, такая тема на любителя.
Мужики рассмеялись. Даже Юрий, который чистил рыбу чуть поодаль от стола, чтобы не испачкать всех чешуей, поправил очки, взглянув на Ивана, и улыбнулся.
– Посмотрим, что ты скажешь, когда попробуешь, – ответил на это Павел, продолжая крутить фарш. – Да тебя за уши не оттащишь! Помяни мое слово!
Иван пожал плечами и открыл свою тетрадку для рисования, чтобы завершить начатый рисунок.

Пельмени действительно получились необычайно вкусными. Хорошо, что рыбы наловили много и их хватило на всех. Даже дедушка Тайбулы ел с удовольствием.
– Точно не знаю, но, кажется, я ничего вкуснее этого не ел, – признался Иван, подцепляя вилкой очередной пельмень. – Вы давайте пейте уже, а то вам закуски-то совсем не останется.
Мужики рассмеялись, и даже у дедушки Тайбулы глаза залучились улыбкой.
– Молодец, Малыш! – ободрил Павел, разливая всем в стаканы. – Ешь от пуза! Тебе сил надо набираться.
– Наш человек, – подтвердил Илья.
– Только давайте по чуть-чуть, – предостерег Юрий, посматривая на бутылку. – Я в баню заходил, там жар о-го-го какой!
– Вон оно, озеро. Окунемся, и порядок! – тут же привел контраргумент Павел, но все-таки налил чуть меньше обычного и поднял стакан. – Предлагаю выпить за здоровье Ваньки! Выздоравливай, Малыш! – сказал он и тут же залпом опустошил стакан.
– Поправляйся, Ваня, – подняв свой стакан, присоединился Илья и тоже выпил следом.
Юрий тоже последовал их примеру, молча подмигнув Ивану и ободряюще кивнув.
Валентин сегодня вообще не пил. Он слегка перекусил и стал рассматривать тетрадь с рисунками. Ему нравилось наблюдать, как день за днем Иван прибавлял в мастерстве, что было заметно даже непрофессионалу. Дойдя до последних рисунков, Валентин в изумлении поднял брови, развернул тетрадку пошире и показал дедушке Тайбулы.
Тот от удивления взмахнул в воздухе ложкой, и все сразу повернулись к Валентину и старику.
– Что там у вас случилось? – спросил Павел.
Валентин передал ему тетрадь с раскрытыми в нужном месте страницами, и тот, взглянув на рисунки, присвистнул.
– Мужики, смотрите!
Юрий и Илья пододвинулись поближе и стали рассматривать изображения.
– Ничего себе!
Там были три портрета. Не классические, а что-то наподобие шаржей, отражающих черты характера человека.
На первом рисунке был изображен Павел Алексеевич. Он стоял в наброшенном на плечах кителе, из-под которого виднелась тельняшка. В руке он держал стакан в подстаканнике: отхлебывал из него горячий чай и наблюдал, как хиленький солдат подметает плац. На следующей странице был Юрий Иванович. Он задумчиво склонился над разложенной на столе картой и что-то на ней разглядывал. И наконец, на последнем рисунке красовался Илья Борисович. Вальяжно развалившись на троне, он разговаривал с кем-то по телефону. Штанины брюк были засучены, а ноги опущены в тазик со сверкающими монетами.
– Вот как это у него получилось? – восхитился Павел и перевел взгляд на Валентина. – Ты ему раньше ничего о нас не рассказывал?
Валентин помотал головой и сам посмотрел на Ивана.
– Почему вы так смотрите? Я не так что-то сделал? Если что, извините, это же просто рисунки. Баловался, пока вы пельмени лепили.
– Прямое попадание в цель! Просто в яблочко! – ответил Павел, тряся перед собой альбомом. – Мы с Юрой военные: я полковник, он майор. Илья Борисыч бизнесмен.
– А почему…
– Почему он с нами? – опередил Ивана Павел и развел руки в стороны. – Потому что женат на моей сестре.
– Малыш, а ты очень даже наблюдательный товарищ. Случайно, психологией раньше не увлекался? – предположил Юрий, все еще разглядывая тетрадь.
– Не знаю, может быть. У меня темное прошлое!
Дедушка Тайбулы, будто вспомнив о чем-то, прервал их разговор.
– Муроц, надото Найдёж в избу тасито, однако. Моя работатя будят, – сказал он, поднимаясь из-за стола, – а вы в баню ходит. Шуметя нельзя.
Когда они оказались в доме одни, дедушка Тайбулы подошел к Ивану и внимательно посмотрел на него.
– Твоя сны видят?
Тот кивнул.
– Твоя кто-то страшано снитося?
– Нет, дедушка. Я просто летаю, но прилететь никуда не могу.
– Эта не страшано. Прилетися.

Сочи. Октябрь

– Илона Давыдовна, у меня есть муж! Вы ведь тоже одна приехали отдыхать.
– Диночка, мой муж – известный врач. Он себе не принадлежит, он все время работает. Да и мы уже в таком возрасте, когда у каждого своя жизнь, свои интересы. Я уже давно забыла, когда мы с ним последний раз отдыхали на море вместе. А вот почему твой муж отпустил тебя в таком положении одну, ума не приложу!
Соседка Дины оказалась женщиной весьма интересной: начитанной, разносторонней, разбирающейся в искусстве. Муж у нее был стоматолог, а единственный сын – галерист, поэтому Илона Давыдовна считала себя дамой интеллигентной и светской. Лет ей было за шестьдесят, но она так тщательно ухаживала за собой, что определить ее истинный возраст было затруднительно даже для Дины.
– Мой муж тоже много работает. Он фотограф, и ему зачастую приходится надолго уезжать на съемки. Поэтому, пока он отсутствует, я решила провести время подальше от шумного города. Здесь тихо, спокойно, морской воздух, комфортная погода.
– И правильно сделала. Для ребеночка морской воздух очень полезен!
Они не спеша шли по набережной и разговаривали. Сначала Дина была не в восторге от такого соседства, но, несмотря на внешнее высокомерие, Илона Давыдовна оказалась не такой уж противной особой. Правда, иногда в ее тоне проскальзывали менторские нотки, но Дина старалась не обращать на них внимания. Зато Илона Давыдовна тут же выстроила для будущей мамы четкий распорядок дня и заставляла строго его соблюдать. Каждый день они ходили на рынок за фруктами, подсчитывали килокалории, открывали перед выходом из номера форточки и два раза в день обязательно прогуливались по набережной.
Илона Давыдовна всегда одевалась так, словно собиралась в театр или на выставку: она старалась выглядеть презентабельно в любое время суток и не давала себе никаких поблажек. Ее трудно было представить в джинсах и кроссовках, а тем более в какой-нибудь пляжной футболке с пальмами и надписью Sunset Beach. Илона Давыдовна отдавала предпочтение классическим образам, и чаще всего ее можно было увидеть в клубном пиджаке с брюками или юбкой ниже колен. А в ясную погоду она дополняла свой туалет широкополой шляпой, закрывающей лицо от солнечных лучей.
Как только Илона Давыдовна взяла Дину под свое покровительство, она в один из первых же дней отвела ее в бутик в центре города и настояла на том, чтобы Дина купила себе несколько новых вещей: дорогой спортивный костюм из натурального хлопка и комбинезон для беременных известной торговой марки.
– Женщина должна выглядеть достойно даже в таком интересном положении. Будущее материнство, как и любое другое обстоятельство, делающее нас менее привлекательными, надо подчеркивать в выгодном для себя свете. Естественность, утонченность и уверенность в том, что ты одна такая, неповторимая, – вот что необходимо культивировать в своем сознании каждой женщине, которая хочет добиться успеха у мужчин.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/vitaliy-klenov/dina-72067507/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

notes
Примечания

1
Распадок – низменность, пролегающая между крупными сопками. – Здесь и далее примеч. автора, если не указано иное.

2
Аил – традиционное жилище северных алтайцев. Представляет собой небольшой домик ромбовидной формы с купольной крышей.

3
Останься со мной (англ.).

4
Полок – нары под потолком, на которых парятся в бане. – Примеч. ред.

5
Камлание – шаманский обряд, доведение себя до состояния экстаза с помощью песен, плясок, ударов в бубен, после чего душа шамана покидает тело и отправляется навстречу с духами, чтобы получить у них совет или сразиться с ними.

6
Бигса – девушка (жарг.).

7
От англ. money – деньги.