800 000 книг, аудиокниг и подкастов

Реклама. ООО ЛИТРЕС, ИНН 7719571260, erid: 2VfnxyNkZrY

Туман над Лилиан-Шор

Туман над Лилиан-Шор
Блэр Вилкс
Когда Лина и Адам переезжают в тихий, респектабельный пригород Лилиан-Шор, им кажется, что здесь начинается их идеальная семейная жизнь. Новый дом, умиротворяющее озеро и таинственные легенды, которыми дышит городок, завораживают и тревожат одновременно. Но с появлением в доме матери Адама, Ингрид, привычный мир начинает рушиться.
Странные происшествия, ночные кошмары и навязчивые подозрения заставляют Лину сомневаться во всём: в окружающих, в реальности, и даже в себе самой. Но что, если дело не в мистике и призраках, а в живом человеке, живущем совсем рядом?
Что скрывает Ингрид? Какие секреты таит мрачная история детской клиники, стоявшей на месте их дома? И можно ли доверять мужу, который с каждым днём становится всё дальше и холоднее?
Завораживающий психологический триллер, где грань между паранойей и реальной угрозой почти незаметна, а прошлое хранит тайны, способные разрушить любую жизнь.

Блэр Вилкс
Туман над Лилиан-Шор

Глава 1. Запах свежей краски
Я чувствую его, едва переступив порог нового дома. Этот запах здесь повсюду – резкий, чистый, будто хирургический. Запах свежей белой краски и чего-то ещё, похожего на металл, хотя я точно знаю: металлических поверхностей тут почти нет.
– Красиво, правда? – спрашивает Адам и обнимает меня за плечи. Его голос звучит гордо и удовлетворённо, как всегда, когда он доволен своим решением.
Я киваю. Глазами дизайнера я тут же отмечаю, что стены гостиной идеально белые, ровные, почти светятся в сером свете, который сочится из огромных панорамных окон, выходящих на озеро. Лилиан-Шор выглядит именно так, как обещали буклеты: туман над водой, серые волны, дом на скале, будто парящий над пропастью.
– Привыкнешь быстро, – мягко добавляет он, заметив моё напряжение.
«Привыкнешь» – любимое слово Адама. Он верит в адаптацию, словно человек – это приложение, которое достаточно просто обновить. Я вздрагиваю от этой мысли и тут же ругаю себя за чрезмерную нервозность.
Сын в моих руках тихо ворочается и раскрывает глаза, глядя на меня с привычным спокойствием, унаследованным от отца. Лео – моё самое большое счастье и самое большое беспокойство одновременно.
– Мне нравится, – шепчу я, и это почти правда. Я хочу, чтобы мне понравилось.
Дом должен был стать моим новым проектом. Я обещала себе, что сделаю его безупречным. Сейчас здесь только белый цвет и пустота – идеальный чистый холст. Я смотрю на гостиную и мысленно примеряю на неё палитры: бирюзовый, чтобы подчеркнуть озеро, серый с голубым, чтобы объединить интерьер с пейзажем за окном.
– Сегодня туман ещё густой, – говорит Адам, глядя наружу. – Потом увидишь, какие тут закаты. Дом стоил каждой вложенной копейки.
Я киваю, но снова чувствую тревогу, мягко и упорно скребущую где-то в груди. Здесь слишком тихо. Городской шум сменился абсолютной тишиной, которую лишь изредка разбивает негромкий всплеск воды у старого причала под скалой.
Пока я изучаю пространство, взгляд цепляется за мельчайшие детали. Лёгкая неровность в паркете возле окна. Едва заметная царапина на стекле, через которое я смотрю на туманное озеро. Я делаю шаг к окну и касаюсь стекла кончиками пальцев. На коже остаётся холодок.
– Почему здесь так прохладно? – спрашиваю я, не оборачиваясь.
– Это климат-контроль, – спокойно объясняет Адам. – Воздух постоянно циркулирует. Идеальная влажность для ребёнка. Мама проверяла, она же медик, ты знаешь.
При слове «мама» что-то внутри меня сжимается. Я стараюсь не подать виду, просто киваю и сильнее прижимаю Лео к себе.
– Я сделаю кофе, – говорит Адам и уходит на кухню.
Когда он исчезает из виду, я снова осматриваюсь. Снова запах. Теперь уже отчётливее – металлический привкус поднимается до горла, будто я проглотила что-то холодное и твёрдое.
Я быстро подхожу к лестнице, ведущей на второй этаж. Моё отражение мелькает в зеркале на стене: усталое лицо, бледная кожа, тёмные круги под глазами, прядь волос, выбившаяся из-под повязки.
Сверху я слышу тихий звук, будто кто-то делает медленный вдох и задерживает дыхание. Я замираю, вслушиваясь. Тишина. Дом будто тоже задержал дыхание вместе со мной.
«Усталость», – убеждаю я себя и выдыхаю, медленно поднимаясь вверх по лестнице. Но запах не исчезает – теперь он словно становится частью меня самой.


Глава 2. Маяк поёт только мне
Ночь была слишком длинной и вязкой, чтобы называться сном. Скорее это был некий склизкий кокон, состоящий из прерывистых дрём, перемешанных с глубоким дыханием Адама и мягкими вздохами Лео. Я лежала неподвижно и вслушивалась в странный, низкий гул, будто где-то далеко в долине заводили гигантский мотор, который никак не мог набрать силу и задохнуться в движении.
В какой-то момент я поняла: это сирена. Глухой, протяжный звук, похожий на старые маячные сигналы, которые я когда-то слышала в детстве, путешествуя с родителями вдоль северного побережья. Казалось, будто сам дом тихонько вибрировал в такт этому едва уловимому пению.
– Ты слышишь? – прошептала я и коснулась плеча Адама.
– Что? – пробормотал он сонно и перевернулся, не открывая глаз.
Я замолчала. Конечно же, он ничего не слышит. Он спит, как обычно, глубоко и крепко, в то время как я лежу с распахнутыми глазами и прислушиваюсь к невидимым голосам ночного озера.
Я осторожно встала и подошла к окну. За ним клубился густой туман, едва подсвеченный далёкими огнями соседних домов, похожими на размазанные точки акварели на влажной бумаге. Поверхность озера была абсолютно неподвижна, гладкая и тяжёлая, будто чёрное зеркало.
Внизу, в плетёной люльке, негромко вздохнул Лео. Я погладила его по щеке кончиком пальца, прислушиваясь к его ровному дыханию. Казалось, будто сам воздух в комнате набирает его ритм.
Снова маяк. «Ууу…» Звук перекатывался по воде, мягко обнимая дом, и исчезал где-то за ним. Я почувствовала дрожь и плотнее завернулась в халат.

Утро оказалось мокрым и серым. Я вышла на кухню, не выспавшаяся и с ощущением лёгкой тошноты. Запах кофе смешивался с металлическим оттенком краски, которой были покрыты стены. Казалось, этот привкус теперь въелся во всё, включая воздух и мои собственные лёгкие.
– Мама приедет через полчаса, – сказал Адам, появляясь на кухне. Он выглядел бодрым и свежим, будто провёл ночь в другом месте.
Я молча кивнула, стараясь скрыть раздражение. Конечно, это его мать. Она имеет полное право приехать. Дом большой, места хватит всем. И всё же я почувствовала, как что-то внутри меня сжимается, словно я вдыхаю воздух, в котором недостаточно кислорода.
Ровно через тридцать минут я увидела её из окна гостиной. Она стояла у нашего крыльца, будто появилась прямо из тумана. Длинный плащ цвета белой глины идеально облегал её хрупкую фигуру. Волосы были убраны в строгий пучок, ни один волосок не выбивался из-под аккуратной чёрной ленты. Она выглядела почти прозрачной на фоне туманной дымки.
Я распахнула дверь и невольно сделала шаг назад. Глаза Ингрид были серо-зелёные, глубокие, будто покрытые тончайшим слоем льда, под которым спокойно и беззвучно движется холодная вода.
– Лина, – произнесла она с улыбкой, которая была дружелюбной и отчуждённой одновременно. – Наконец-то.
Она шагнула ко мне и легко коснулась моих плеч, чуть задержав руки. В её движениях была идеальная выверенность, словно она заранее знала, как именно я стою и где буду стоять в следующий момент.
– Ингрид, – ответила я, с трудом выдавливая улыбку. – Приятно познакомиться лично.
– Ты чудесно выглядишь, – произнесла она, и в голосе была странная, ненавязчивая интонация, словно каждое слово аккуратно взвешивалось на весах. – Хотя, наверное, устала?
– Немного, – призналась я, стараясь удержать её взгляд.
Адам появился за моей спиной и мгновенно преобразился. Теперь он был словно другой человек – мягкий, улыбающийся, какой-то внезапно юный.
– Мама, как добралась?
Он нежно обнял её, а я почувствовала себя лишней, будто в их семейном круге образовалась невидимая граница, через которую мне нельзя переступить.
Ингрид вошла в дом, аккуратно, почти неслышно ступая по паркету, словно боялась нарушить тишину, которую, казалось, сама принесла с собой. Её багаж – небольшой, идеально ровный чемодан цвета слоновой кости – оказался в центре гостиной, абсолютно прямой и параллельный стенам.
Я невольно отметила эту деталь: всё, что касалось Ингрид, было идеально выверено, как по линейке.

За завтраком она сидела напротив нас, глядя на Адама с едва заметной улыбкой. На столе стоял кофе, горячий, но я вдруг зачем-то начала представлять, как он стремительно остывает только из-за одного её присутствия.
– Лео прекрасно выглядит, – сказала Ингрид и слегка наклонилась к люльке. Она провела ладонью по его лбу и запястью, будто проверяя температуру и пульс одновременно.
– Спасибо, – ответила я напряжённо и взяла сына на руки, невольно отгораживаясь от её взгляда.
– Я привезла тебе кое-что, – сказала она, обращаясь ко мне. – Травяной настой, который очень помогает успокоить нервы.
– У меня всё в порядке с нервами, – ответила я чуть резче, чем планировала, и тут же пожалела об этом.
Ингрид мягко улыбнулась, совершенно не задетая моим тоном:
– Конечно. Но иногда нам всем нужна помощь, чтобы прийти в себя.
После завтрака Адам отправился в город по делам, и атмосфера в доме внезапно стала тихой и напряжённой, будто воздух превратился в натянутую струну. Я осталась одна с Ингрид.
Я убирала чашки, чувствуя на себе её внимательный, спокойный взгляд. Под её ровным, почти ласковым взглядом я неожиданно успокаиваюсь – будто тонкий плед укрывает плечи и шёпотом обещает тишину, – и в тот же миг внутри вспыхивает раздражение: кожа под глазами начинает зудеть, дыхание ломается на короткие, нелепые вдохи, а под рёбрами шевелится крохотный, холодный ком тревоги, как если бы Ингрид теми же самыми мягкими зрачками вглядывалась не в меня, а сквозь меня, примеряя, подходит ли моя форма к заранее вырезанной ячейке её безупречного порядка.
– Здесь всегда ночью слышно маяк? – неожиданно для самой себя спросила я, стараясь звучать безразлично.
– Конечно, – её глаза чуть сузились. – Озеро всегда поёт тем, кто ещё не привык к его дыханию.
От её слов по моей спине прошла волна мурашек.
Вечером, когда я поднялась в нашу спальню, я заметила в коридоре странную тень. Дверь гостевой комнаты была приоткрыта, оттуда доносился едва уловимый, мерный стук, будто кто-то аккуратно расставлял предметы в строгом порядке.
Я остановилась, задержав дыхание, и в этот момент звук прекратился.
Когда я, наконец, добралась до постели, Адам уже спал. Между нами, как и прошлой ночью, осталась пустота, заполненная тихим, монотонным дыханием детского монитора. Сегодня Лео спал в своей комнате. Я снова услышала маяк – его звук проникал в комнату мягко и упрямо, словно был частью моей собственной крови.
И тогда я поняла, что маяк действительно поёт только мне.


Глава 3. Влажные следы на паркете
С самого утра дом наполнился тяжёлым, мутным светом, который проникал через стеклянные панели окон, растекаясь по полу мутноватыми пятнами. Словно огромная невидимая рука провела мокрой тряпкой по глянцевому паркету, оставляя разводы и едва заметную влагу, впитавшуюся между швов.
Я остановилась посреди гостиной, босыми ступнями ощущая прохладу, которая медленно поднималась от пола к лодыжкам. Моё отражение в стекле гостиной слегка размывалось в дымке, придавая мне какой-то призрачный облик. Волосы были небрежно собраны в хвост, а под глазами залегли тёмные круги.
«Усталость», – напомнила я себе. Только усталость.
Сзади раздались тихие шаги Ингрид – почти неслышные, но я уже начала узнавать их осторожный ритм. Повернув голову, я встретилась с её спокойным, выжидающим взглядом.
– Что-то не так, Лина? – спросила она мягко. Её голос всегда звучал с одинаковой ровностью, отчего казалось, что она не задаёт вопрос, а констатирует очевидный факт, о котором я сама ещё не знала.
– Просто пол… какой-то влажный, – пробормотала я, слегка пожав плечами. – Наверное, что-то с вентиляцией или увлажнителем.
Ингрид легко подошла ко мне и встала рядом, чуть склонив голову, как птица, внимательно рассматривающая своё отражение. Она медленно присела и провела пальцами по деревянной поверхности. На секунду мне показалось, что она считает неровности паркета, сверяясь с каким-то внутренним стандартом.
– Да, пол действительно влажный, – спокойно сказала она, не глядя на меня. – Лучше проверить увлажнитель в детской. У малыша не должно быть лишней влажности в лёгких.
В её словах прозвучала та же нота заботы, которая одновременно успокаивала и раздражала меня. Словно я сама не могла додуматься до этого очевидного вывода. Я промолчала, сдерживая лёгкий укол раздражения, и просто последовала за ней по лестнице наверх.

В детской комнате воздух был душный и сыроватый. Лео тихо посапывал в своей плетёной люльке, будто ничего не замечая. Я подошла и коснулась его лба. Кожа малыша была прохладной и гладкой. Ингрид уже стояла у небольшого электронного увлажнителя в углу комнаты и пристально разглядывала его тонкие пластиковые стенки.
– Кажется, проблема здесь, – произнесла она и подняла прозрачный резервуар для воды. – Он протекает.
Я подошла ближе и увидела тонкую струйку, медленно скользящую по пластику и оставляющую маленькое мокрое пятно на деревянной полке.
– Вот откуда влажность, – мягко сказала Ингрид, глядя прямо мне в глаза. В её взгляде было что-то одновременно утешающее и слегка снисходительное. – Нужно быть внимательнее к таким вещам, Лина. Дети очень чувствительны к малейшим изменениям микроклимата.
Я взяла резервуар из её рук, чувствуя неловкость и раздражение. Словно она опять мягко указала мне на мою некомпетентность, обернув всё в заботливый тон.
– Спасибо, я заменю, – произнесла я сухо, избегая её взгляда.

К полудню туман над озером немного рассеялся, и солнце пробилось сквозь низкие облака, покрыв поверхность воды серебристыми бликами. Я спустилась к воде, желая хоть немного очистить голову от постоянного напряжения в доме. Воздух у причала был прохладным и влажным, пахнущим водорослями и старым деревом. Здесь, у воды, я впервые почувствовала себя спокойно и почти свободно.
В этот момент вдалеке показалась маленькая лодка с низким моторным гулом, мягко скользящая по зеркальной глади. Когда лодка приблизилась, я увидела в ней мужчину: широкоплечий, с густой седой бородой и взглядом, направленным на меня.
– Доброе утро, миссис Рид! – громко сказал он, легко причаливая к старому деревянному помосту.
– Доброе утро, – ответила я, удивлённая его осведомлённостью. Я не помнила, чтобы мы представлялись соседям.
– Джонас Мейн, – представился он, протягивая крепкую ладонь. Его рука была прохладной и чуть влажной, пахла травами и речной водой. – Я ваш сосед, живу вон там, чуть дальше по берегу. Занимаюсь травами, лечебными настойками. Если что-то понадобится – всегда рад помочь.
Он улыбнулся широко и открыто, но в его глазах мелькнуло что-то странное, неясное, заставившее меня слегка насторожиться.
– Спасибо, – произнесла я, медленно забирая руку. – Буду иметь в виду.
Он кивнул и достал из лодки небольшой бумажный пакет.
– Кстати, ваш муж заказывал у меня кое-какие травы. Передадите ему?
Я взяла пакет, чувствуя лёгкое замешательство и неприятное покалывание в кончиках пальцев.
– Конечно.
Он снова улыбнулся и направил лодку обратно, быстро исчезая за сероватой пеленой тумана.

Вернувшись домой, я застала Адама за ноутбуком. Экран мерцал ровным голубоватым светом. Он быстро свернул окно, когда я вошла, и повернулся ко мне с рассеянной улыбкой.
– Ты что-то заказывал у соседа? – спросила я, положив на стол пакет от Джонаса.
Адам выглядел удивлённым.
– Ах да, просто чай для концентрации. У Джонаса неплохая репутация здесь.
В его голосе звучала небрежность, и почему-то мне стало неуютно от этой лёгкости.
– Странный он какой-то, – сказала я тихо.
– Все мы немного странные, – отмахнулся Адам и мягко взял меня за руку. – Ты слишком много волнуешься, Лина. Расслабься немного.
Я кивнула, но внутри что-то опять сжалось, словно маленький холодный узелок. Видимо мне понадобится чуть больше времени, чтобы привыкнуть к новому дому.

Вечером, когда я поднималась в спальню, я снова заметила влажные следы на полу. В этот раз они вели от гостевой комнаты Ингрид и терялись в темноте коридора.
Я замерла, вглядываясь в полутьму. Дверь в комнату Ингрид была приоткрыта. Я тихо подошла и заглянула внутрь. Свекровь сидела у открытого окна, глядя в сумеречное озеро, почти не двигаясь. В её руках медленно вращался тонкий серебристый предмет – похожий на шпильку, что я нашла в корзине с посудой.
Я сделала шаг назад, сердце забилось чаще. В этот момент Ингрид медленно повернула голову и посмотрела прямо на меня. Её взгляд снова был спокойным, но теперь я почувствовала, что под этим спокойствием есть что-то ещё – почти незаметное, но явственно угрожающее.
– Лина, тебе что-то нужно? – спросила она ровно.
– Нет… просто хотела спросить, не беспокоит ли вас снова влажность…
Ингрид улыбнулась. Тёпло, мягко и абсолютно непроницаемо.
– Нет, меня это совершенно не беспокоит, – ответила она почти шёпотом. – Я привыкла к воде, Лина. Вода и я – мы понимаем друг друга.
И в этот миг я снова услышала низкий гул маяка, проникший сквозь туман с озера. Казалось, теперь он звучал громче и настойчивее, словно предупреждал меня о чём-то, чего я ещё не могла понять.


Глава 4. Слишком быстрый пульс
Утро началось тяжело. Будто бы кто-то незаметно вложил в мои лёгкие горсть влажной ваты и оставил её там. Я с трудом вдохнула, ощущая, как воздух доходит лишь до середины груди, и выдохнула с таким усилием, будто это простейшее действие теперь стоило немалых трудов.
Лео спал спокойно. Я стояла над его плетёной люлькой и смотрела на маленькое личико, которое во сне казалось совершенно расслабленным и беззащитным. Его пальчики слегка вздрагивали во сне, словно он играл на невидимом пианино. Смотря на него, я чувствовала одновременно сильнейшую любовь и тяжёлую, почти физически осязаемую тревогу: вдруг я что-то упущу? Вдруг его дыхание изменится, и я не успею заметить?
В комнате висела та же странная влажность, что и вчера. Казалось, она стала гуще, приобрела форму, начала заполнять собой всё пространство. Я открыла окно и тут же вздрогнула от прохладного воздуха, ворвавшегося в комнату. За окном снова лежал густой серый туман, плотно прижавшийся к земле, скрывая озеро и оставляя лишь слабый намёк на отражение воды где-то далеко внизу.
Адам уже встал и, как всегда, погрузился в дела. Он сидел на кухне, уставившись в ноутбук, время от времени тихо что-то бормоча себе под нос и водя пальцами по сенсорной панели. Его лицо было сосредоточенным, почти недовольным, и я инстинктивно замедлила шаги, не решаясь нарушить эту напряжённую тишину.
– Доброе утро, – произнесла я наконец негромко, подходя к нему и осторожно касаясь плеча.
Он вздрогнул, будто не сразу понял, где находится, и поднял глаза:
– Привет. Как спалось?
В его голосе было скорее вежливое равнодушие, чем искренний интерес. Я почувствовала лёгкий укол разочарования.
– Не очень. Опять маяк. Опять этот странный звук, – призналась я, наливая себе кофе и стараясь не показать, насколько меня задевает его отстранённость.
– Странный звук? – повторил он с лёгкой улыбкой. – Ты слишком напряжена. Это просто ветер в скалах или что-то в этом роде.
Он улыбнулся снова, но улыбка вышла механической, какой-то пустой. Я промолчала, не желая снова вступать в спор.
– Кстати, мама уже встала, – добавил он, не отрывая глаз от экрана.
«Конечно, мама уже встала», – подумала я с раздражением. Ингрид была всегда на шаг впереди, всегда готова, всегда безупречна. Я невольно сравнивала себя с ней и постоянно проигрывала.

Ингрид стояла у окна в гостиной, одетая в длинный кремовый кардиган, идеально подчёркивающий её тонкую фигуру. Её лицо было почти прозрачным в утреннем свете. Казалось, свет проходит сквозь неё, не оставляя теней.
– Доброе утро, Лина, – сказала она мягко и улыбнулась, не поворачивая головы.
– Доброе, Ингрид.
Я старалась, чтобы мой голос звучал нейтрально, но, кажется, у меня снова не получилось скрыть внутреннюю напряжённость. Ингрид повернулась ко мне, в её глазах мелькнула едва заметная тень беспокойства.
– Ты выглядишь уставшей, – произнесла она, подходя ближе. – Давай я приготовлю тебе чай. У Джонаса есть отличный сбор, помогающий выровнять сердцебиение и успокоить нервы.
Я на мгновение замерла, удивлённая её словами. Она явно заметила моё удивление и мягко улыбнулась снова:
– Вчера я видела его лодку. Он часто приезжает сюда с разными травами. Адаму нравятся его смеси.
– Спасибо, но я справлюсь сама, – тихо ответила я, снова чувствуя укол раздражения от того, что она так легко читает мои мысли и чувства. – Я действительно просто плохо спала.
– Конечно, – согласилась она легко, как будто бы совершенно не заметив моего холодного тона.

Когда Ингрид вышла на кухню, я подошла к окну, чувствуя, как подступает новая волна тревоги. Сердце забилось быстро и неровно. Словно моё тело больше не принадлежало мне, а находилось во власти этого серого, тягучего места. Мне казалось, что сам воздух в Лилиан-Шор был пропитан чем-то непонятным и тревожащим, каким-то тихим, но неотступным беспокойством, словно это место постепенно поглощало всех, кто сюда приезжал.
Внезапно раздался звонок в дверь, резкий и громкий, от чего я невольно вздрогнула. Я открыла дверь и увидела на пороге Джонаса. Он стоял, широко улыбаясь, держа в руках небольшую коробку.
– Простите, не хочу беспокоить, но вспомнил, что забыл вчера передать Адаму ещё кое-что.
Его улыбка была искренней и открытой, и я вдруг почувствовала к нему доверие, смешанное с лёгким стыдом.
– Спасибо, я передам, – ответила я, принимая коробку и снова ощущая странный аромат трав, исходящий от него. – А что это?
– Настойка из местных трав, отлично помогает от бессонницы и тревожности, – охотно объяснил он. – Если что, можете попробовать. Особенно с вашим переездом и маленьким ребёнком, вам, наверное, нелегко.
Я чуть улыбнулась в ответ, удивлённая его внимательностью и добротой. Джонас тепло кивнул на прощание и ушёл по мокрой дорожке обратно к причалу.

Когда я закрыла дверь, за спиной снова раздались тихие шаги Ингрид. Я повернулась и заметила, как внимательно она смотрит на коробку в моих руках.
– Джонас опять принёс травы? – спросила она спокойно, но я почувствовала, как в её голосе проскользнула едкая нотка недовольства.
– Да, он сказал, они помогают успокоиться и заснуть, – ответила я, почти защищаясь.
– Будь осторожна с его травами, – тихо сказала она. – Не все местные растения безопасны, особенно если плохо разбираешься.
В её взгляде было столько спокойствия и уверенности, что я почувствовала раздражение от её превосходства.
– Я думаю, Джонас знает, что делает, – ответила я чуть резче, чем собиралась, и тут же пожалела об этом.
Ингрид не ответила. Она просто слегка улыбнулась, и я снова почувствовала себя виноватой.

Вечером, когда Адам уехал в город по делам, а Ингрид отправилась в свою комнату, я села на диван в гостиной, держа на руках Лео, и снова услышала низкий, ритмичный звук, который теперь казался частью моего собственного пульса. Я закрыла глаза и попыталась сосредоточиться на дыхании, чувствуя, как сердце снова бьётся слишком быстро.
Открыв глаза, я неожиданно заметила, что снаружи, в сгущающемся тумане, мелькает слабый свет. Прищурившись, я разглядела маленькую лодку Джонаса, медленно плывущую вдоль берега. Фонарь на носу лодки мигал с таким же ритмом, с каким билось моё сердце.
Мне вдруг стало невыносимо страшно – и в то же время почему-то спокойно от мысли, что кто-то ещё, кроме меня, слышит этот странный ритм.


Глава 5. Белая лилия Ингрид
Утро снова пришло с серой пеленой тумана, мягко охватывающего дом и стирающего границы между берегом и озером. Просыпаясь, я долго смотрела в потолок, слушая, как за окнами шуршит мелкий, едва заметный дождь. Монотонные, ритмичные капли отбивали собственный, усыпляющий ритм, вплетаясь в дыхание спящего Адама. Он лежал на боку, лицом ко мне, но казался чужим, будто пребывал в другом мире, недоступном для меня. Его рука лежала на краю кровати, а пальцы слегка подрагивали – знакомое движение, появляющееся каждый раз, когда он погружён в глубокий сон, полный тревожных сновидений, которые он никогда не мог вспомнить наутро.
Я осторожно выбралась из-под одеяла, чувствуя, как тело тут же реагирует на прохладный воздух. Ночная сорочка была тонкой, слишком лёгкой для здешнего климата, но я продолжала носить её, словно напоминая себе о прежней жизни, о той беспечной женщине, которой была до рождения Лео. Я подошла к окну и тихо отодвинула занавеску. Стекло было влажным и холодным на ощупь, а вид за окном казался нарисованным акварелью – неровные контуры деревьев, размытые крыши соседних домов и далёкий силуэт лодки, медленно скользящей по серебристой глади воды. Я прищурилась, пытаясь разглядеть, не лодка ли это Джонаса, но она быстро скрылась в тумане, словно не желая быть замеченной.
С кухни доносился тихий звон посуды. Я надела мягкий халат и тихо, чтобы не разбудить Адама, спустилась вниз. Ингрид стояла у кухонного стола, нарезая яблоки тонкими, идеально ровными ломтиками. Её руки двигались с почти гипнотической точностью, напоминавшей мне движения хирурга, склонившегося над операционным столом. Белые манжеты её блузки были слегка приподняты, открывая тонкие запястья, на которых едва заметно пульсировала жилка. Ингрид подняла взгляд и улыбнулась мне – приветливо, но так, будто моё появление не было для неё неожиданностью.
– Доброе утро, Лина, – её голос звучал спокойно и мягко, и снова я почувствовала двойственность: одновременно желание расслабиться в её присутствии и напряжённость, словно каждое её движение напоминало мне о собственной неловкости.
– Доброе, Ингрид, – тихо ответила я, осторожно садясь за стол и чувствуя себя гостьей в собственном доме. – Лео ещё спит?
– Он проснулся около получаса назад, – ответила она, продолжая резать яблоки и не поднимая на меня глаз. – Я покормила его и снова уложила. Теперь он спит спокойно.
Моя грудь сжалась от лёгкого раздражения, смешанного с благодарностью. С одной стороны, я должна была быть признательна за помощь, с другой – внутри снова росло неприятное чувство, что меня мягко, но уверенно оттесняют от моего ребёнка, делая беспомощной.
– Я могла сама, – тихо сказала я, стараясь, чтобы голос звучал ровно.
Ингрид подняла на меня взгляд, её глаза цвета тонкой, прозрачной меди смотрели с непроницаемой нежностью.
– Конечно могла, – ответила она почти ласково. – Но зачем тебе утомлять себя? Ты выглядишь усталой. Отдохни.
Я отвернулась, молча соглашаясь с ней, но внутри всё закипало. Почему-то именно эта мягкость, с которой Ингрид говорила, казалась мне невыносимой. Я не могла избавиться от мысли, что за её заботой скрывается желание показать, что я недостаточно хороша как мать.
После завтрака Ингрид ушла в свою комнату, сославшись на необходимость разобрать вещи. Я осталась одна на кухне, прислушиваясь к звукам дома и глядя в окно. Погода не менялась, озеро продолжало дышать туманом, и я решила пройтись по городку, чтобы немного успокоиться и отвлечься.
Надев лёгкое пальто, я вышла на улицу. Воздух был влажным и прохладным, наполненным запахом мокрых листьев и далёким ароматом копчёной рыбы из Dockside Brew – маленького кафе на сваях у старого пирса. Пройдя вдоль дощатой набережной, я оказалась в центре Лилиан-Шор, на небольшой площади, где уже вовсю шла субботняя «тихая ярмарка». Местные жители медленно перемещались от лавки к лавке, общаясь шёпотом, будто боялись нарушить тонкую плёнку тишины, которую все здесь ценили так высоко.
Я подошла к лавке с травами и увидела Джонаса. Он улыбнулся, сразу же узнав меня.
– Доброе утро, миссис Рид, – прошептал он, привычно опустив голос. – Вы уже попробовали настойку?
– Пока нет, – ответила я, невольно понижая голос вслед за ним. – Но спасибо за неё.
Он внимательно посмотрел на меня, его серые глаза были полны доброжелательности, но за ней я почувствовала и что-то ещё – что-то неуловимое, от чего стало слегка тревожно.
– Если вы беспокоитесь, – продолжил он, словно прочитав мои мысли, – могу рассказать, какие именно травы там собраны. Здесь ничего подозрительного.
Я улыбнулась и покачала головой, чувствуя себя немного глупо.
– Нет, что вы. Я просто немного насторожена после переезда. Всё кажется странным и непривычным.
Он понимающе кивнул и осторожно протянул мне маленький бумажный свёрток.
– Тогда попробуйте это. Это мелисса и вербена. Простые травы для чая. Они успокаивают, помогают наладить сон. Это вам подарок.
Я поблагодарила его и спрятала свёрток в карман пальто, направляясь обратно домой и размышляя о странной двойственности местных жителей, их тихих ритуалах и привычках. Мне было трудно поверить, что этот городок мог одновременно казаться таким уютным и таинственным.
Вернувшись домой, я увидела, что Ингрид снова в гостиной, но теперь она была занята необычным делом: аккуратно расставляла небольшие деревянные фигурки на полке рядом с окном.
– Что это? – спросила я, подойдя ближе.
Она улыбнулась, слегка погладив одну из фигурок кончиком пальца.
– Это белые лилии. Символ нашего рода, – тихо произнесла она, внимательно глядя на меня. – Они означают чистоту, порядок и защиту. Мне кажется, здесь им самое место.
Я почувствовала, как в груди снова зашевелилось раздражение. Казалось, Ингрид расставляет не фигурки, а невидимые границы, отмечая территорию, на которой теперь главенствовала она.
Ночью я снова долго не могла уснуть, вслушиваясь в дыхание дома и тихий гул озера. Я закрыла глаза, пытаясь отогнать тревожные мысли, но они всё равно возвращались – образы тихой ярмарки, доброжелательного Джонаса, заботливой и одновременно непроницаемой Ингрид.
Я снова ощутила собственный пульс, слишком быстрый, слишком неровный. И где-то внутри родилась чёткая уверенность: что бы ни происходило вокруг, я должна быть сильнее, внимательнее и осторожнее, чем когда-либо раньше. Я должна научиться видеть сквозь эту пелену спокойствия и понять, кто именно скрывается за ней – друг или враг.


Глава 6. Руки медсестры
Ночь прошла в каком-то странном, зыбком состоянии между сном и бодрствованием. Я проваливалась в тревожные, неясные сны, в которых теряла Лео среди туманных улиц Лилиан-Шор, потом снова резко просыпалась, обнаруживая, что он спокойно спит в люльке, совсем рядом. Мягкий свет ночника освещал его маленькое лицо, придавая ему какое-то незнакомое, почти кукольное выражение. Я тихо вставала, проверяла его дыхание, касалась ладонью прохладной кожи его щёк, чувствуя одновременно облегчение и новый прилив беспокойства.
Постепенно дом наполнился сероватым предрассветным светом, и я уже не могла уснуть. Беспокойство, похожее на тонкую иглу, снова стало колоть меня изнутри. Тишина вокруг казалась слишком плотной, вязкой, будто окутывала меня целиком, мешая думать, двигаться, даже дышать. Я лежала, вслушиваясь в тишину, и пыталась понять, откуда взялось это странное чувство тревоги, которое никак не отпускало меня с момента переезда сюда.
Адам проснулся раньше обычного. Я наблюдала за ним, приоткрыв глаза, стараясь не выдать себя. Он казался собранным, каким-то напряжённым, как перед важной деловой встречей. Несколько секунд он стоял у окна, задумчиво глядя на покрытое туманом озеро, а потом резко отвернулся и тихо вышел из комнаты. Я подумала, что он снова погружён в свои бесконечные рабочие дела, и почувствовала лёгкую досаду. После переезда мы всё меньше разговаривали, его мысли были заняты работой, и я постепенно чувствовала, как наша близость утекает, растворяется в этой серой дымке, которая окружала наш новый дом.
Пару минут я лежала неподвижно, чувствуя нарастающее одиночество, затем поднялась, обернувшись халатом, и медленно пошла вниз по лестнице. Дом по-прежнему был погружён в тишину, но на кухне уже слышался тихий звон посуды.
На кухне стояла Ингрид. Она была полностью одета – аккуратная белая блузка, длинная тёмная юбка, идеально уложенные волосы, словно она уже несколько часов готовилась к этому утру. Я остановилась на пороге, наблюдая за её движениями: она аккуратно переставляла посуду на полке, словно проводила какую-то неведомую инвентаризацию, проверяя наличие каждой чашки и тарелки. Меня снова охватило двойственное чувство: её присутствие успокаивало, как монотонный звук метронома, и одновременно раздражало, будто я была пациенткой под пристальным наблюдением опытного врача.
– Лина, доброе утро, – сказала она, не поворачиваясь. Её голос звучал ровно и спокойно, но я всё же уловила едва заметный оттенок строгости.
– Доброе, Ингрид, – ответила я тихо, подходя к кофеварке и нажимая кнопку. Знакомый звук закипающей воды немного разрядил атмосферу.
Ингрид наконец повернулась ко мне, внимательно изучая моё лицо. Я почувствовала, как она незаметно оценивает моё состояние, словно действительно следит за пациентом после бессонной ночи.
– Ты выглядишь усталой, – мягко сказала она и шагнула чуть ближе. – Хочешь, я посмотрю Лео сегодня утром? Тебе нужно больше отдыхать, особенно после таких ночей.
Я невольно напряглась. Каждый раз, когда Ингрид предлагала помощь, я чувствовала внутри какой-то маленький протест. Будто соглашаясь, я лишала себя чего-то важного, собственного права быть матерью своего ребёнка.
– Спасибо, но я справлюсь сама, – сказала я, стараясь звучать спокойно и уверенно. Однако мой голос прозвучал резче, чем хотелось бы.
Ингрид на мгновение замолчала, её взгляд стал чуть прохладнее, затем снова приобрёл прежнюю мягкость.
– Конечно, это твоё решение. Просто я хотела помочь.
Её слова звучали так, будто она объясняла очевидное ребёнку, который упорно отказывался понимать что-то простое и важное. Я почувствовала, как внутри снова вскипает раздражение, но ничего не ответила.
После завтрака Адам сказал, что ему нужно срочно съездить в город – какая-то проблема в офисе, требующая его присутствия. Он выглядел напряжённым и взволнованным, избегая моего взгляда, когда быстро собирал ноутбук и документы.
– Что-то серьёзное? – спросила я, стоя у двери и провожая его взглядом.
Он едва заметно вздрогнул, будто мой вопрос застал его врасплох.
– Нет, ничего особенного, просто обычная рутина, – ответил он, пытаясь улыбнуться, но улыбка вышла неестественной и вымученной. Он поцеловал меня быстро, почти механически, и исчез за дверью, оставляя после себя какое-то смутное беспокойство.
Я осталась одна с Ингрид. Дом снова погрузился в густую тишину, нарушаемую лишь редкими порывами ветра с озера. Я вернулась в гостиную и села на диван, чувствуя усталость и странную тяжесть в груди. Ингрид снова занялась какими-то мелкими делами: поправляла занавески, расправляла складки на диванных подушках, будто пыталась придать дому какую-то безупречную симметрию и порядок, известный лишь ей одной.
Я решила отвлечься, занявшись своей работой, и достала блокнот с набросками для нового дизайна гостиной. Рука сама начала выводить линии, чертить контуры мебели и тканей, но мысли всё время сбивались на странные мелочи: спокойный взгляд Ингрид, напряжённость Адама, непонятные звуки маяка по ночам. Я отбросила карандаш и вздохнула, чувствуя себя запутавшейся и беззащитной перед тем, что происходило в этом доме.
Вечером, когда Лео снова уснул, я решила пройтись по окрестностям. Снаружи воздух был прохладным, наполненным запахами озёрной воды и влажной листвы. Туман уже начал сгущаться, скрывая очертания соседних домов, делая городок похожим на старую, слегка выцветшую фотографию.
Я медленно прошла вдоль пирса, вслушиваясь в скрип старых досок под ногами и негромкие голоса местных жителей, которые тихо переговаривались у причала. Их разговоры были негромкими и размеренными, наполненными теми бытовыми деталями, которые казались здесь важными и незыблемыми. Я внезапно почувствовала себя чужой, незваной гостьей, случайно оказавшейся в месте, где все знают друг друга с рождения и привыкли жить по определённым, понятным только им правилам.
Вернувшись домой, я снова застала Ингрид в гостиной. Она аккуратно перебирала какие-то бумаги, и я заметила, что её руки двигались с той же чёткой и размеренной уверенностью, как и утром.
– Лина, – сказала она тихо, не поднимая взгляда от бумаг. – Я нашла несколько старых медицинских записей. Они были среди документов, которые Адам забрал у меня. Думаю, тебе стоит взглянуть на них.
Я подошла ближе, чувствуя, как сердце забилось быстрее. Взгляд упал на пожелтевшие страницы, исписанные аккуратным медицинским почерком. Среди прочего я заметила имя Адама и какую-то пометку, связанную с детством.
– Что это? – спросила я, стараясь сохранить спокойствие.
Ингрид подняла на меня взгляд, и в её глазах я впервые увидела искреннее беспокойство.
– Просто прочитай, Лина. Я думаю, тебе будет полезно это знать.
И в этот миг я снова почувствовала тот самый холодный укол тревоги – теперь уже оттого, что, возможно, не всё было так просто, как казалось, и что у каждого в этом доме могли быть свои тайны.


Глава 7. Тонкая нить
Я сидела за кухонным столом уже почти час. Передо мной лежала кучка пожелтевших страниц – медицинские выписки, карточки, несколько радиограмм и пара аккуратно проштампованных справок с гербом клиники «Сент-Ридемер». Бумага пахла затхло – точно так же пахли когда-то старые рулоны обоев на первой моей дизайнерской работе. Запах прошлого, в котором давно обветрились и краска, и клей, но от которого всё равно щекотало в носу неясной щемящей ностальгией.
Ингрид молча стояла у плиты, помешивая суп. Лёгкий запах лаврового листа и укропа вился по кухне, смешиваясь с холодной сыростью, которую туман принёс в дом через плохо прикрытое окно над раковиной. Она не задавала вопросов; казалось, каждая её клеточка понимала без слов, что мне нужно время.
Я глубоко вдохнула и разложила бумаги, как образцы ткани: слева рентгеновский снимок маленькой грудной клетки, посередине – таблица с множеством аккуратных отметок, справа – длинная плёнка ЭКГ, где тонкая чёрная линия прыгала в неровном, беспокойном ритме.

Выписка № 1482 «St. Redeemer Children’s Clinic»
Пациент: Адам Мартен Рид
Возраст: 9 лет 3 месяца
Дата: 14 марта 1999
Диагноз (основной): Нарушение ритма сердца (эпизодическая пароксизмальная тахикардия, подозрение на AV-диссоциацию, редкие атриовентрикулярные блокады II типа).
Клинические проявления: обмороки при физической нагрузке, ночные апноэ, жалобы на «шум в ушах», приступы внезапного панического страха без внешних триггеров.
Рекомендации: строгий режим покоя; динамический контроль ЭКГ 1 раз в 14 дней; мониторинг частоты пульса 2 раза в сутки; избегать кофеина; при учащении приступов – госпитализация.
Слово «панический» обожгло мне глаза. Так вот откуда эти его странные ночные вздрагивания… Я вспомнила многочисленные командировки Адама, после которых он возвращался бледный, напряжённый; он никогда не говорил, что именно случалось в поездах, просто отмахивался: _«Это всё стресс, Ли, я справлюсь». _
Следующий лист был не выпиской, а каким-то дневником – таблицей с тремя графами: дата, утренний пульс, вечерний пульс. Почерк принадлежал Ингрид: идеальные остроконечные литеры, ровный наклон, ни одного зачёркнутого знака.

28 мая 1999 – 78 / 62
29 мая 1999 – 102 / 70 (заметка сбоку: легкая одышка после пробежки, без обморока)

12 июня 1999 – 58 / 54 (ночь: эпизод апноэ – 11 сек.)

Записи охватывали период в полтора года. Чёткая, ежедневная рутина, как будто Ингрид вшила в ткань семьи особый метроном и каждый день отсчитывала, не сбился ли мальчик с заданного курса.
Я подняла глаза на свекровь. Она всё так же стояла у плиты, но теперь я заметила: рука, державшая деревянную ложку, едва заметно дрожала. Наконечник ложки тихо стучал о бортик кастрюли – ритмично, настойчиво, тук-тук-тук, словно вторил строчкам таблицы.
– Это… – я сглотнула, горло разболелось, как после долгого крика. – Почему Адам мне ничего не говорил?
– Ему сложно об этом говорить. – Ингрид поставила ложку, вытерла пальцы. Глаза её были спокойны, но я видела там усталость, такую глубокую, что она казалась бездонной. – Он детство провёл между врачами и домашним контролем. Ему хотелось забыть, что сердце, – она подняла руку, коснувшись пальцами собственной ключицы. – может однажды подвести.
Я вернулась к бумагам. Ниже была запись, датированная 2007 годом, когда Адаму исполнилось семнадцать:
"Заключение кардиолога: состояние стабилизировалось, явных противопоказаний для умеренной физической активности нет, при контроле пульса. Рекомендован непрерывный холтер-мониторинг во время стресса (экзамены, спортивные нагрузки)."
Я вспомнила спортивные кубки Адама – он говорил, что увлекался бегом, хотя терпеть не мог марафонские забеги. «Короткий спринт – вот моё», смущённо признавался он. Теперь это объяснялось иначе: длинные дистанции были опасны, а короткие рывки – именно они позволяли чувствовать себя «нормальным».
Последний листок оказался самым странным. Это была не медицинская справка, а нечто вроде терапевтической карточки наблюдения за… поведением.

Пациент: A. M. R.
Наблюдение: Материнско-домашний протокол № 3
Симптомы тревоги: беспокойный сон, кошмары, повышенная реакция на неожиданные звуки, приступы тахикардии после эмоционального стресса, выраженный страх потери контроля.
Рекомендация: при учащённом пульсе > 120 в покое – подъязычный верапамил 40 мг, либо успокоительный фитосбор по рецепту.
Подпись: И. Рид, RN, cardiac pediatrics

Ингрид подписывала протоколы сама. Медсестра, и мать, и главный страж сердечного ритма собственного сына.
Я опустила листы, чувствуя, как внутренний мир расшатывается, как дом на скале под напором шторма. С одной стороны – было больно видеть, через что им пришлось пройти. С другой – я вдруг осознала, что все странности Ингрид: её охота за пульсом Лео, её настойчивость в плане идеального режима, её флакончики с загадочными настойками – это попытка держать под контролем ту самую тонкую нить между ударами сердца, которую она однажды чуть не упустила у собственного ребёнка.
Но почему всё это повторяется теперь, почему такие странности? И главное – если у Адама была проблема, может ли она вернуться? В моих висках громко стучало. Я поднялась и медленно подошла к раковине, открыла кран. Поток холодной воды хлестнул в раковину, разбивая отражение лампочки на тысячу дрожащих осколков.
– Он здоров сейчас? – спросила я ровнее, чем ожидала.
– Судя по последним анализам – да. – Ингрид сделала шаг ближе. – Но стресс, бессонница, кофеин, энергетики… Всё может вернуться. Я не вмешиваюсь в вашу жизнь, Лина, я лишь…
– Вы вмешиваетесь, – перебила я, обернувшись. Голос дрогнул, но я не смогла остановиться. – Вы записываете на плёнку каждый вдох Лео, проверяете влажность, поправляете мой распорядок дня… Я не ваш пациент. И мой сын – тоже не ваш пациент!

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/bler-vilks/tuman-nad-lilian-shor-72060205/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
  • Добавить отзыв
Туман над Лилиан-Шор Блэр Вилкс

Блэр Вилкс

Тип: электронная книга

Жанр: Триллеры

Язык: на русском языке

Стоимость: 249.00 ₽

Издательство: Автор

Дата публикации: 11.06.2025

Отзывы: Пока нет Добавить отзыв

О книге: Когда Лина и Адам переезжают в тихий, респектабельный пригород Лилиан-Шор, им кажется, что здесь начинается их идеальная семейная жизнь. Новый дом, умиротворяющее озеро и таинственные легенды, которыми дышит городок, завораживают и тревожат одновременно. Но с появлением в доме матери Адама, Ингрид, привычный мир начинает рушиться.