Главная страница | Эротические романы | Невеста горца. Долг перед кланом

Невеста горца. Долг перед кланом
Злата Романова
Меня насильно увезли от матери и заставляют выйти замуж за человека, которого я не знаю.
Асад холодный мужчина, который не считает меня даже человеком – просто долгом, который он обязан выплатить моему дяде.
Он – мой тюремщик.
Мужчина, с которым мне придётся разделить крышу, имя, а вскоре и брачное ложе.
Он говорит, что этот брак – его долг, что он не хочет меня так же, как и я его. Но чем больше я сопротивляюсь, тем тяжелее его взгляд. Тем жестче его рука на моем запястье. Тем опаснее его голос, звучащий у самого уха.
Я не позволю ему сломать меня.
Но если я проиграю… То стану его навсегда.

Злата Романова
Невеста горца. Долг перед кланом

Пролог
«Если меня поймают, то убьют», – крутится в голове одна и та же мысль, пока я бегу по каменистой дороге, потеряв по пути порвавшиеся тапки.
Дядя не пощадит меня. Женщина, сбежавшая из дома, принесла позор семье. Он не будет разбираться, что я не просила этого брака, не хотела вообще выходить замуж. В глазах клана я уронила его честь своим поступком, но мне все равно.
Я знаю, что бывает с такими, как я. Если меня найдут, то приведут обратно, а потом… Может забьют до смерти, может, просто пристрелят. Я не хочу думать, что будет потом! Слишком страшно.
Я бегу изо всех сил.
Темная ночь окутывает горы, воздух пропитан запахом пыли и сухой травы. Камни под босыми ногами режут кожу, но я почти не чувствую боли. Только страх. Он сдавливает грудь, не давая дышать, загоняет меня дальше.
Я спотыкаюсь и лечу вперед. Острая боль пронзает ладони, когда я падаю, царапая кожу о камни. Колени вспыхивают огнем, но я не позволяю себе задержаться даже на секунду. Вскидываю руки, цепляюсь за землю и снова встаю.
Бежать. Бежать, пока могу.
Впереди, за изгибом дороги, должно быть шоссе. Если я доберусь до него, если успею скрыться в подлеске, меня не найдут сразу. Я спрячусь, подожду и поймаю попутку в город. Другого выхода нет.
Я ускоряюсь, сердце колотится в висках, каждая клетка тела кричит от изнеможения.
Но вдруг…
Позади раздается звук. Глухие шаги. Тяжелые, уверенные.
«Нет!»
Я рвано выдыхаю, пытаясь ускориться, но он уже рядом.
Меня преследуют. Я слышу, как камни поддаются под его весом. Чувствую его приближение и обернувшись, громко вскрикиваю от страха. Асад!
Он нагоняет меня так быстро, будто я вообще не бегу. Еще секунда – и он выходит из тени, словно сама смерть. Высокий, непоколебимый, почти беззвучный в ночной темноте. Его глаза – две черные пропасти, а лицо высечено из камня.
Я резко отступаю назад, но он просто стоит, преграждая мне путь.
– Назад, – выдыхаю я, не узнав собственный голос. – Не подходи!
Он молчит. Его взгляд тяжелый, острый, как кинжал.
– И куда ты собралась? – Его голос спокоен, но в нем нет ни капли тепла. – Думаешь, я позволю тебе уйти?
Я сглатываю, спиной ощущая пустоту позади.
– Я не пленница, – бросаю я, даже не веря в собственные слова. – Ни ты, ни дядя не имеете права удерживать меня здесь.
– Ты принадлежишь нашему роду, – говорит он, не сводя с меня глаз. – И когда ты сбежала, ты поставила под удар не только себя, но и меня.
Я сжимаю руки в кулаки, едва удерживаясь, чтобы не закричать.
– Ты не понимаешь…
– Понимаю. – Его голос становится тише, но жестче. – Но у нас нет выбора, Мина.
Я смотрю на него, не понимая.
– Завтра мы поженимся.
Мир рушится.
– Что?
– Из-за твоего побега свадьба состоится завтра. Без торжества, без гостей. – Он делает шаг ко мне, и я невольно отступаю. – Чем быстрее ты станешь моей женой, тем легче мне будет за тобой присматривать. Дядя умыл руки.
Мои губы дрожат.
– Ты не можешь…
– Могу. – Его голос холоден, как сталь. – Ты ничего не сможешь с этим сделать, Мина. Смирись.
Я бешено качаю головой, в груди взрывается паника.
– Нет! Я не выйду за тебя, Асад! Ты не можешь заставить меня!
Он усмехается, но в этой усмешке нет ни тени веселья. Только усталость и принятие.
– Заставить? – повторяет он, подступая ближе. – Ты уже перешла ту черту, где у тебя был выбор. После того, что ты сделала, я либо беру тебя в жены, либо ты навсегда исчезаешь.
Я ловлю его взгляд и застываю. Он не шутит.
– Ты понимаешь, что твой побег – это плевок в лицо дяде? – продолжает он. – Думаешь, он оставит тебя в покое, если ты сбежишь? Не будь ребенком, Мина, сегодня я спас тебя от смерти, потому что он не собирался церемониться с тобой. Ты и так достаточно долго играла на его нервах.
Я сжимаю зубы, замирая на месте.
– Ты сломал мне жизнь…
– А ты думаешь, что я хотел этого брака? – Асад говорит тихо, но в его голосе столько силы, что меня пробирает холод. – Ты всего лишь долг, который я выплачиваю. Не только твоя жизнь ломается, Мина.
Меня пронзает боль унижения от его слов, но он продолжает:
– Если бы не дядя, я бы даже не посмотрел в твою сторону.
Я резко отворачиваюсь, но он не дает мне уйти от этих слов.
– Но теперь ты моя. Завтра я поставлю на тебе печать, и ты уже никогда не сбежишь.
В воздухе повисает тишина. Он стоит так близко, что я чувствую его дыхание на своей коже. Мне неуютно от такой близости и я делаю шаг назад, радуясь, что он хотя бы не прикасается ко мне.
– Теперь иди, – приказывает Асад, кивая в сторону тропы, ведущей обратно к дому. – Не вынуждай меня вести тебя силой.
Я дрожу от ярости и страха, но шагаю вперед. Асад молча идет рядом, как стражник, контролируя каждое мое движение. Мои ноги болят и кровоточат, подол длинного платья весь в пыли, а платок слетел с меня еще во время сумасшедшего бега. Я, наверное, выгляжу, как оборванка, но, когда дядя увидит меня без платка, одной пощечиной я, как в прошлый раз, не обойдусь, и встреча с ним пугает меня до смерти.
Когда мы доходим до больших ворот, охрана отводит взгляды, открывая нам, а Асад не уходит в сторону своего дома, оставив меня во дворе. Он провожает меня до самой входной двери и от его присутствия мне становится немного спокойнее, потому что, если кто и может не дать дяде зайти слишком далеко, так это он.
– Тихо иди к себе и не выходи до утра, – говорит он мне, заходя в пустынный холл, утопающий во тьме. – Подумай этой ночью, что для тебя предпочтительнее, Мина: смерть или брак со мной? Потому что завтра тебе придется сделать этот выбор.
Бросив на меня предупреждающий взгляд, он уходит, а я бегу в свою спальню и закрыв за собой дверь, сползаю по ней на пол, сворачиваясь калачиком и рыдая в свои исцарапанные и кровоточащие ладони.

Глава 1
Месяц назад
Я вернулась из университета, бросила сумку на тумбу у входа и направилась в кухню, надеясь найти что-нибудь поесть. Но стоило мне шагнуть в коридор, как что-то изменилось. Маминого голоса я не слышу, но кто-то явно разговаривает. Я замираю у порога гостиной, не веря своим глазам.
На кресле сидит незнакомый мужчина, до жути похожий на моего папу.
Суровый, седой, с резкими чертами лица, одетый в строгий черный костюм. Его взгляд тяжелый, пронизывающий, такой, от которого хочется отступить назад и съежиться, но я заставляю себя смотреть прямо.
Мама стоит рядом, бледная, сжимая край платья в руках.
– Мина… – Голос у нее дрожит. – Это твой дядя Чингиз, брат твоего отца. Он приехал, чтобы повидаться с нами.
– Дядя? – повторяю я медленно, взглядом изучая этого незнакомца. В моей жизни никогда не было никакого дяди, папа вообще не говорил о своих родственниках и избегал вопросов о них.
Этот дядя он не сводит с меня глаз и это нервирует.
– Я приехал не просто повидать тебя, Мина, – его голос звучит твердо, властно, будто он привык отдавать приказы. – Я приехал, чтобы забрать тебя домой.
В голове гулко отдаются его слова. Забрать? Зачем, куда?
– Вы… вы что, шутите? – Я отступаю на шаг, отчаянно ища в маминых глазах ответы, но мама молча отводит взгляд в сторону.
– Ты дочь моего брата, – продолжает дядя. – И ты принадлежишь нашей семье. Теперь, когда его больше нет, я не могу оставить тебя здесь без присмотра.
Я судорожно вдыхаю воздух.
– Нет, – качаю головой. – Спасибо вам большое, что беспокоитесь, дядя, но я не хочу никуда уезжать. У меня есть мама, за мной не нужно присматривать, я уже взрослая.
Он даже не моргает.
– Ты – часть нашего рода. И по традициям ты должна быть под защитой своей семьи.
– Но моя семья – это мама! – Мой голос невольно повышается и судя по прищуренным глазам, ему это не нравится.
– Вижу, твоя мать не дала тебе нужного воспитания, раз ты смеешь так говорить со мной, – с презрением смотрит он на меня. – Я – не мой брат, Мина, я не собираюсь потакать женским капризам. Иди и собери свои вещи, иначе пойдешь как есть.
Я резко оборачиваюсь к маме. В отчаянии, в надежде, потому что этот человек с пронизывающим взглядом пугает меня до дрожи.
– Мам, скажи ему! Скажи, что это безумие и я никуда не поеду!
Она не смотрит мне в глаза.
– Мама?! – Я хватаю ее за руки, чувствуя, как меня накрывает паника.
– Мина… – Голос у нее ломкий, словно она вот-вот расплачется. – Я не могу… Я не смогу защитить тебя.
– Что?! – Мне кажется, будто меня ударили. – Ты просто отдашь меня незнакомым людям?! Я совершеннолетняя! Никто не может решать за меня, где мне жить!
Она быстро сжимает мои пальцы, словно умоляя замолчать. И шепотом, так тихо, чтобы дядя не мог услышать, произносит:
– Не спорь. Мы в опасности. Согласись, Мина.
Холод пробегает по спине. Я всматриваюсь в ее лицо, ищу там хоть крупицу понимания, но ее губы остаются плотно сжатыми.
– Он опасен, – ее голос дрожит, почти неслышный. – У него огромная власть, ты должна поехать с ним.
– Но…
– Не спорь!
Ее глаза наполнены слезами, в них ясно виден страх. Я разом замолкаю.
– Собирайся, – жестко повторяет дядя. – Мы уезжаем через десять минут.
Я дрожу. Мир рушится. Я снова хватаю маму за руки, сжимая их изо всех сил, как будто только она может спасти меня, но мама только тянет меня в коридор, в сторону моей комнаты, и заведя внутрь, плотно закрывает дверь.
– Мам, пожалуйста, – шепчу я, задыхаясь. – Не оставляй меня. Не отдавай меня ему!
Ее слезы падают на щеки крупными каплями.
– Я не могу, милая… – голос мамы срывается. – Если бы могла, я бы…
– Но ты можешь! – У меня дрожат руки. – Мы можем просто уйти! Обратиться в полицию! Давай позвоним в полицию прямо сейчас!
Она закрывает глаза.
– Это бесполезно, Мина. Ты не понимаешь, кто он. Полиция ничего ему не сделает, милая. Даже если мы сбежим, они найдут нас и будет только хуже.
Я застываю.
– Кто они?
– Род твоего отца, – закрывает она глаза в поражении. – Они найдут нас везде, ты не представляешь, как их много и насколько они влиятельны.
Мне кажется, мое сердце разрывается на куски.
– Мам, ну почему?! – Слезы текут потоком, и я бросаюсь к ней, вцепляясь в ее плечи. – Почему ты ничего не сделала? Почему вообще впустила его?
Она плачет.
– Я не думала, что они интересуются нашей семьей, Мина. Они отреклись от твоего отца, двадцать лет не виделись с ним. Как я могла знать, что они захотят тебя забрать? Ты же не ребенок, ты уже взрослая девушка, студентка, но их это не волнует. Мы не можем противостоять им, хорошая моя, – говорит мама. – Их семья сильнее, чем ты думаешь. Богаче, влиятельнее. Их власть распространяется не только по Кавказу. У них связи по всей России.
Я трясу головой, отказываясь понимать.
– Это не может быть правдой…
– Это правда. – Всхлипывает она. – Политики, бизнесмены, люди, которые держат целые города… Ты правда думаешь, что мы могли бы их остановить?
Я падаю на колени, зажимая лицо руками.
– Они бы убили меня, если бы я сказала “нет”, – едва слышно говорит мама. – И ты осталась бы совсем одна.
Я вскидываю на нее шокированный взгляд. Она вытирает слезы, но ее лицо жесткое, непреклонное.
– Ты поедешь, Мина. Потому что так нужно, – шепчет она.
– А что будет со мной? – спрашиваю я дрожащим голосом.
Она закрывает глаза.
– Я не знаю.
И в этот момент я понимаю – она сдалась. Она действительно не собирается бороться за меня.
Мама пытается утешить меня, обнимая, но я словно застыла, и внутри, и снаружи. Я уже не чувствую ничего, кроме шока, который охватывает мой разум. Я просто смотрю в пустоту, понимая, что моя жизнь изменилась раз и навсегда, а впереди меня ждет только пугающая неизвестность.
***
Я сжимаю зубы, чтобы не разрыдаться, когда дядя ведет меня к входной двери с сумкой, в которую я без разбора побросала свои вещи.
– Мам, – хриплю я, срываясь на шепот, когда в последний раз обнимаю ее. – Не отпускай меня… Пожалуйста!
Она вздрагивает и слабо касается моей щеки нежной рукой.
– Ты справишься, – тихо говорит мама, но сама не верит в это.
Дядя Чингиз недовольно цокает языком и хватает меня за локоть, заставляя сделать шаг.
– Не устраивай сцен.
Я сжимаюсь от его холодного голоса, но не сопротивляюсь. Мама остается стоять в дверях. Она смотрит мне в след, но не пытается догнать, не кричит, что любит меня.
И именно это больнее всего.
Я сажусь в черный джип, кожа сидений холодная и пахнет дорогой кожей и мужскими духами. Чингиз садится рядом, дает короткий приказ водителю, и машина трогается. Я поворачиваюсь к окну, но мама уже исчезла за дверью. В салоне гробовая тишина. Я украдкой бросаю взгляд на дядю. Он суровый, холодный, словно высечен из камня. В его профиле нет ни капли мягкости, только резкость и сила.
– Почему вы забрали меня? – мой голос почти не дрожит, но я чувствую, как холодеют пальцы.
Дядя лениво поворачивает голову.
– Потому что ты – наша кровь.
– Но я вас даже не знаю.
– Теперь узнаешь.
Я стискиваю зубы.
– Я совершеннолетняя.
Он усмехается, но в этой усмешке нет ни капли веселья.
– Пока ты не переехала в дом мужа, ты – моя ответственность, Мина. Овцы не могут пастись сами по себе, им нужен пастух, который будет направлять их.
Я резко отворачиваюсь, чтобы не ляпнуть, что я не овца, а человек. Я уже начинаю понимать, что из себя представляет мой дядя, и не хочу его злить. Кто знает, вдруг он считает нормальным поднимать палку на непослушных овец?
Мне страшно. Я не знаю, куда меня везут. Не знаю, что меня ждет.
Мы садимся на самолет и летим больше трех часов. Когда самолет идет на посадку, сердце грохочет в груди. Я выбираюсь из кресла, спускаясь по трапу следом за дядей, но воздух кажется тяжелым.
Я почти не слышу, что он говорит, когда выходит в зал прилета, но его голос сразу вытягивает меня из моих мыслей.
– Асад! – зовет он громко и я тут же смотрю вперед.
У выхода из аэропорта нас ждет высокий мужчина. Очень высокий. Массивный, широкоплечий, с темными волосами и короткой ухоженной бородой. Он одет просто, но явно дорого, но меня цепляет не его привлекательная внешность, а другое.
Глаза.
Черные, глубокие, непроницаемые.
Он едва ли замечает меня. Его взгляд проходит сквозь, будто я – пустое место, сосредоточившись только на человеке, идущим рядом со мной.
– Здравствуй, дядя Чингиз, – говорит он. Голос низкий, мужественный. – Надеюсь, все прошло хорошо.
– Без проблем, как и ожидалось, – отвечает дядя Чингиз, покровительственно кивая.
Я ощущаю, как он доминирует даже в этой беседе, как держит себя выше, словно этот мужчина – его подчиненный.
– Рад это слышать. Машина ждет, – говорит он.
Дядя едва кивает, затем смотрит на меня.
– Мина, – говорит он твердо. – Это Асад, мой племянник.
Я моргаю.
– Племянник? – повторяю, медленно переводя взгляд на высокого мужчину, который до сих пор не удостоил меня взглядом. – Так ты мой кузен?
Дядя Чингиз хмурится, словно я сказала глупость.
– Нет, – говорит он резко. – Асад – сын моего четвероюродного брата, но я зову его племянником. Для тебя он чужой мужчина, так что не вздумай фамильярничать! Ты не можешь оставаться с ним наедине и не можешь считать его родственником.
Холод пробегает по моей спине от его жесткого тона и унизительных замечаний. Что я такого сказала? И с чего бы мне «фамильярничать» с Асадом? Я просто хочу больше узнать о семье, в которой мне предстоит жить.
Асад стоит неподвижно, словно даже не слушает этот разговор. Его лицо ничего не выражает. Я даже не знаю, что меня больше пугает – слова дяди или то, как Асад их игнорирует. Неужели он боится посмотреть на меня, потому что у них здесь настолько строгие обычаи? Я никогда не слышала от папы ничего подобного. Конечно, он запрещал мне встречаться с мальчиками, не отпускал из дома после наступления темноты, настаивал, чтобы я носила платок и вообще воспитывал в своей религии, но настолько строгим он не был. Это переходит все границы.
Меня увезли в новый мир и я уже чувствую, что здесь мне не рады.
Выйдя из аэропорта, мы садимся в машину. Несмотря на то, что меня игнорируют, Асад все же берет мою сумку вместе с сумкой дяди, не заставляя меня и дальше нести ее самой. Он открывает перед дядей дверь, пропуская его внутрь первым. Он уважает его, это видно. Затем садится сам – впереди, за рулем. Я устраиваюсь на заднем сиденье в одиночестве и это радует.
За окном мелькает новый город и я жадно осматриваюсь, но он быстро остается позади, сменяясь автотрассой, а затем и извилистой дорогой в горы. Мы едем часами и это ужасно. Я вымотана.
– Как дела с братом Корхана? – раздается голос дяди, когда я резко просыпаюсь от полудремы из-за неровного участка дороги.
– Все улажено, – отвечает Асад ровно.
– Они отдали долг?
– Почти. Остаток выплатят через неделю.
– Если не выплатят – ты знаешь, что делать.
– Разумеется.
Я напрягаюсь. Разговор деловой, четкий, без эмоций, но его смысл я понимаю слишком хорошо.
Долги. Выплаты. Чем занимаются эти люди?
Я украдкой смотрю на Асада. Его профиль строгий, резкий, ни одной эмоции на лице.
– А что с Русланом? – дядя снова говорит спокойно, будто обсуждает погоду.
– Пока держит слово.
– Пока?
Асад на секунду медлит, а затем говорит:
– У меня есть сомнения.
– Я тоже не доверяю ему, – дядя кивает. – Присмотри за ним, возьми больше людей.
– Уже занимаюсь этим.
Я чувствую, как ледяной ком опускается в желудок. Асад, видимо, не просто работает на дядю. Он один из тех, кто решает его вопросы, и не теми методами, которые можно назвать законными.
Я сжимаю пальцы в кулак, стараясь не подавать виду, что мне не по себе. Куда я вообще попала?
«Боже, папа, ну почему ты никогда не рассказывал мне о своей семье? Кто эти люди и чего мне от них ждать?»

Глава 2
В конце концов мы доезжаем до высокой стены с большими коваными воротами, которая опоясывает на первый взгляд огромную территорию. Охрана дает нам проехать через автоматические ворота и впервые увидев дом дяди, я застываю.
Перед нами возвышается крепость. Это не просто дом. Это целая цитадель.
Огромный, массивный особняк, выстроенный из темного камня, с большими входными дверями и резными окнами.
За высокими стенами, огораживающими эту территорию от мира, раскинулась обширная территория. Вокруг главного здания виднеются еще несколько больших домов, но они определенно меньше особняка.
– Это все…
– Семейные дома, – отвечает дядя Чингиз, даже не дав мне договорить. – Здесь живут ближайшие члены семьи.
Такого я точно не ожидала.
Когда машина останавливается и мы выходим у главного дома, я замечаю женщину, которая вышла нас встречать. Ей не меньше сорока лет, она хмурая и выглядит совсем недружелюбной. Высокая, статная, с резкими чертами лица. Волосы спрятаны под платок, темное платье без единой складки.
– Мина, – сухо говорит мне дядя. – Это моя сестра Латифа. Она твоя тетя и ты должна слушаться ее во всем.
Тетя? Я смотрю на нее, но ничего не говорю.
– Не поздороваешься со мной? – неожиданно подает голос тетя. – Где твои манеры?
– Здравствуйте, – выдавливаю я из себя, злясь, что меня отчитывают, как ребенка.
Я к ним не просилась, они силой забрали меня и рассчитывали на доброжелательность?
– Проводи ее в комнату и осмотри ее вещи, – приказывает дядя. – Все, что не подходит, выбрось. Завтра утром ее представят семье. Проследи, чтобы она была одета должным образом.
Латифа кивает.
– Разумеется. Спокойной ночи, брат.
– И вам, – кивает дядя. – Асад, идем со мной в кабинет.
Я дрожу от злости, но ничего не говорю. Молча следую за тетей по широкому коридору, ощущая, как стены давят со всех сторон.
– Это твоя комната, – объявляет она, открывая массивную дверь.
Я выхожу вперед и замираю. Комната огромная, роскошная. Громадная кровать, шкаф, туалетный столик, мягкие кресла, бархатные шторы. Тут даже камин есть! Я словно не в спальню попала, а в королевские покои, и не в хорошем смысле. Я не чувствую комфорта.
Сделав несколько шагов вперед, я разворачиваясь к тете.
– Расскажите мне о семье, тетя Латифа, – прошу я, и сама удивляюсь, что мой голос дрожит. Я чувствую себя потерянным ребенком и втайне надеюсь хоть на какое-то тепло от этой женщины. – Папа никогда не рассказывал мне о вас.
Тишина.
– Я даже не знала, что у меня есть дядя, – продолжаю, проигнорировав неловкую паузу. – Папа был младше или старше? У вас есть еще братья или сестры?
Она смотрит прямо, но ее взгляд холодный, как лед.
– В этом доме о твоем отце не говорят, – резко обрывает она.
Я вздрагиваю.
– Почему?
– Ты задаешь слишком много вопросов. Лучше бы тебе держать язык за зубами, если не хочешь расстроить Чингиза! – недовольно говорит она, а потом разворачивается к кровати и опрокидывает на нее все содержимое моей сумки, начиная рыться в вещах.
– Эй! – Я делаю шаг вперед, сердце грохочет. – Это мои вещи!
Она не останавливается. Разбирает одежду, даже белье, оценивает, а потом морщит губы.
– Все это не подходит.
Я сжимаю зубы.
– Почему?
– Потому что женщины в нашей семье всегда должны выглядеть безупречно. Даже дома, среди своих. Ты видишь, как я одета? Ткань, крой, стиль – все должно быть лучшим. – Она бросает на меня короткий взгляд. – Завтра я приглашу к тебе портниху, а пока, наденешь одно из платьев Амиры.
– Кто такая Амира? – спрашиваю я, просто чтобы разозлить ее, потому что возмущение так и клокочет внутри от ее слов.
– Опять вопрос? Почему ты такая любопытная, Мина? Так дело не пойдет, придется поработать над твоим поведением. Ложись спать и не смей утром выходить из комнаты, пока я за тобой не приду, поняла?
Мое горло сжимается, я не могу даже ответить.
Меня оденут, как им угодно. Меня перекроят и сделают той, кого они хотят видеть. Подгонят под стандарты их «семьи». Они действительно считают, что могут распоряжаться мной, как вещью? Ни за что! Я не останусь здесь, даже если ради свободы мне придется сбежать и прятаться.
***
Утром, в мою дверь стучат безбожно рано. Я игнорирую этот звук, продолжая спать, но дверь открывается и кто-то входит в комнату.
– Мина? – звучит мягкий женский голос.
Это определенно не ведьма-тетя. Я открываю глаза и сажусь в постели, с любопытством рассматривая вошедшую девушку. На вид она моя ровесница, одета в очень милое платье белого цвета с цветочным принтом и розовый платок, из-под которого видны рыжие волосы.
– Привет, я Амира, – улыбается она, кладя на пол большой пакет. – Я принесла тебе немного одежды. Все, что одобрила тетя Латифа.
– Привет, – охрипшим от ночных слез голосом говорю я. – А кем ты мне приходишься?
– Седьмая вода на киселе, если ты о родстве, – отмахивается она. – Я сестра Асада, он вчера встречал вас в аэропорту. Мы живем с дядей Чингизом с детства, потому что наши родители рано умерли и мы больше никому не были нужны.
– Соболезную, – говорю я. – И как здесь живется?
– Хватит болтать, ты давно уже должна была встать и умыться! – прерывает нас тетя, вошедшая в комнату. – Амира, уходи.
Та без возражений разворачивается и быстро уходит, и я понимаю, что тетя не одну меня держит в ежовых рукавицах. Блин, вот как с ней сладить-то? Ну точно натуральная ведьма!
Тщательно осмотрев все, что принесла Амира, тетя протягивает мне одно из платьев.
– Надень это и про платок не забудь.
Взяв у нее одежду, я ухожу в ванную и запираюсь. Почистив зубы и расчесав волосы, я стою перед зеркалом, рассматривая платье, которое должна надеть. Если честно, оно прекрасно. Ткань легкая, гладкая, струится сквозь пальцы, словно вода. Цвет – глубокий сапфировый, который отлично подчеркнет светлый тон моей кожи.
Хотя я не очень похожа на маму, с моими каштановыми волосами и карими глазами, доставшимися от папы, у меня ее светлая кожа и женственная фигура с тонкой талией и плавными линиями бедер. Даже странно, как удачно я унаследовала их лучшие черты, потому что даже на примере тети Латифы я могу видеть, какой была бы, будь у меня больше схожести с отцом. Все-таки, для женщины она выглядит грубовато.
Я снимаю ночную сорочку, позволяя ткани скользнуть по коже. Платье садится на меня идеально, мы с Амирой одного роста, поэтому длина мне подходит, закрывая ноги до щиколоток. Оно облегает талию, подчеркивает изгибы, но остается достаточно скромным, скрывая руки и декольте, благодаря длинным рукавам и скромному вырезу. Я подхватываю волосы в небрежный узел, закрепляя тонкой заколкой, и надеваю сверху шелковый платок в золотисто-коричневых тонах.
Когда я выхожу из ванной, тетя Латифа осматривает меня с ног до головы.
– Так лучше, – кивает она одобрительно. – Идем.
Я не отвечаю. Просто молча следую за ней по широкому коридору, затем по величественной лестнице, ведущей вниз. Каждый шаг отдается эхом в массивных стенах особняка.
Внизу, в большой столовой, ждет семья. Когда я ступаю на мраморный пол, все взгляды обращаются ко мне. Я замираю, чувствуя себя чужой, когда вижу, что за столом сидят только мужчины.
Во главе стола сидит дядя Чингиз, рядом стоит женщина, накладывая ему еду в тарелку. Она примерно возраста тети Латифы, но совсем другая. Немного полная, небольшого роста, с мягкими чертами лица и доброй улыбкой. Она смотрит на меня с интересом, но в ее глазах нет высокомерия.
– Подойди к столу, но не смей садиться, – резко говорит мне в ухо тетя Латифа. – Женщины в этом доме едят после мужчин. Просто поздоровайся и познакомься со всеми.
Я сглатываю, но не спорю.
– Поняла, – тихо отвечаю я, подходя и вставая рядом с дядей Чингизом. – Доброе утро!
Он поднимает на меня взгляд и кивает.
– Ты должна познакомиться с семьей, Мина, – Он жестом указывает на двух мужчин напротив. – Это твои кузены Азамат и Марат, они сыновья Латифы.
Я киваю. Они выглядят похожими на мать – жесткие лица, проницательные взгляды. Старший выглядит лет на двадцать пять, младший явно моложе меня и смотрит на меня с любопытством.
Затем дядя коротко кивает в сторону Асада, но ничего не говорит. Его молчание дает понять, что представлять Асада мне не нужно. Рядом с ним сидит еще один мужчина, постарше.
– Это дядя Адам, – продолжает дядя Чингиз. – Твой двоюродный дед, брат моего отца.
Я снова киваю, не зная, что сказать. Каждый из них молча оценивает меня.
Я не чувствую себя частью семьи. Я чувствую себя товаром на прилавке.
– Похожа на нашу кровь, это хорошо, – удовлетворенно говорит дедушка Адам и я сжимаю кулаки, чтобы промолчать, потому что его замечание звучит оскорбительно.
– Пойдем, – Латифа жестом велит мне следовать за ней.
Мы проходим на большую кухню, где пахнет свежей выпечкой и травяным чаем. К нам присоединяется та самая женщина, которая обслуживала дядю.
Она улыбается и обнимает меня.
– Добро пожаловать домой, Мина! Я Элиза, жена твоего дяди.
Я вздрагиваю. Жена? Она выглядит настолько кротко, что я не могу представить ее рядом с этим мужчиной.
– Не против помочь мне с завтраком? – спрашивает она.
Я чувствую, что этот вопрос – скорее формальность. Я не могу сказать “нет”.
– Конечно, – отвечаю я.
Я беру поднос, и мы вместе с тетей Элизой направляемся обратно в столовую, но как только мы проходим в комнату, я останавливаюсь, услышав разговор мужчин.
– Ей двадцать, пора выдавать замуж, Чингиз, – говорит дедушка Адам.
– Будет сложно найти ей мужа среди наших, – голос Асада звучит спокойно, безразлично.
Я замираю.
– Почему это? – невозмутимо спрашивает дядя.
– Из-за ее матери, – отвечает Асад. – И из-за того, что она росла вне семьи.
Кровь приливает к лицу. Он говорит обо мне, как о ком-то второсортном, обсуждая мой «недостаток», словно я – бракованный предмет.
На это я уже не могу промолчать.
– Мне не нужен муж! – громко говорю я, ставя поднос на стол с громким стуком.
Все замолкают. Я сжимаю кулаки, но не отвожу взгляда. Дядя Чингиз медленно поворачивает голову ко мне.
– Повтори.
Я поджимаю губы, но голос мой не дрожит.
– Мне не нужен муж, – четко повторяю я. – И уж тем более не нужно, чтобы кто-то искал его за меня. Когда я захочу выйти замуж, я сама выберу себе жениха.

Воздух сгущается. Дядя Чингиз откладывает вилку, его пальцы сжимаются в замок.
– Как ты смеешь так говорить со мной? – его голос звучит холодно и жестко.
Я не отступаю.
– Это моя жизнь, вы не можете решать за меня все.
Он наклоняется вперед, его взгляд ледяной.
– Ты женщина из семьи Ардашевых, – говорит он медленно. – Все наши женщины выходят замуж за достойных мужчин, выбранных для них родителями.
Мои пальцы впиваются в ладони.
– Значит, я просто должна смириться, что за меня все решат?! Просто потому что мой отец умер и вы назначили себя моим опекуном?
– Да, – спокойно отвечает он.
Я задыхаюсь от возмущения, но, прежде чем успеваю снова открыть рот, раздается резкий голос тети Латифы:
– Довольно!
Я оборачиваюсь и чуть не съеживаюсь от выражения ее лица. Она разгневана. О, она очень и очень зла, ее взгляд может убить в этот момент.
– Как ты смеешь так разговаривать с дядей, да еще при посторонних?! – шипит она, хватая меня за руку и бросая еще один злой взгляд на Асада. – А ну пошли со мной!
– Но я…
– Молчи! – дергает она меня сильнее. – Ты и так опозорила себя, если не хочешь усугубить ситуацию, ты немедленно выйдешь со мной.
Ее пальцы стальными тисками сжимаются на моем запястье, причиняя жгучую боль. Я не могу вырваться. Она тянет меня прочь из столовой, ее голос гремит в ушах:
– Ты еще не поняла, где находишься?
Я не отступаюсь, я тоже зла. На нее, на них на всех.
– Пусти меня! – резко вырываю руку, но она еще сильнее сжимает хватку.
– Не смей повышать голос в этом доме!
– Я имею право говорить о своей жизни! – огрызаюсь я. – Вы хотите, чтобы я просто молчала и делала, что мне говорят?!
– Именно! – гневно бросает она. – В этом доме женщины не спорят с мужчинами!
– Я – живой человек, а не вещь без собственного мнения!
– Ты не знаешь, где находишься, девочка!
– Знаю! – мои пальцы сжимаются в кулаки. – В клетке! В месте, где у женщины нет голоса!
Ее губы сжимаются в жесткую линию.
– Ты станешь позором для нашей семьи, – говорит она ледяным голосом. – За что мне такое наказание, лучше бы тебя вообще не было!
Я задыхаюсь от ярости.
– Если кто-то здесь позор, так это вы! – выпаливаю я. – Вы живете так, будто женщины – рабы!
Я даже не вижу, как ее рука взлетает в воздух, но чувствую жгучую боль на щеке. Голова откидывается в сторону, кожа горит. Я замираю, шокированная.
Она ударила меня.
Никто никогда не поднимал на меня руку.
– Если еще раз скажешь что-то подобное… – угрожающе низким голосом говорит тетя Латифа, – я выбью из тебя всю твою дерзость.
Я дрожу, но не от страха.
От ненависти.
Моя щека горит от удара, но я не опускаю голову. Я не позволю ей увидеть, что мне больно. Я не позволю им сломать меня.
Латифа смотрит на меня, ее глаза темные, злые, в уголках губ дрожит недовольство. Она прямо дышит властью, и ей не нравится, что я ей не подчиняюсь без вопросов.
– Иди в свою комнату, – ее голос звучит отрывисто, приказным тоном.
Я сжимаю губы, не двигаюсь.
– Немедленно, – она делает шаг вперед, и я знаю, что если не послушаюсь, то она ударит снова. – Посиди там, подумай над своим поведением. Завтрак ты не заслужила.
Я поднимаю на нее взгляд, полный ненависти, но она только ухмыляется, словно читает меня как открытую книгу.
– И не смей выходить, пока я сама не приду за тобой.
Я разворачиваюсь и резко шагаю прочь, почти бегом поднимаясь по лестнице.
Я сбегу.
Я ни за что не останусь в этом доме, не стану жить с этими ужасными людьми. Неудивительно, что папа не захотел оставаться в их семье, они же все злобные уроды!

Глава 3
Я молча сижу за столом, наблюдая, как дядя Чингиз переваривает утреннюю сцену. Он медленно пьет чай, его лицо непроницаемо, но по легкому напряжению в челюсти я понимаю – он недоволен.
– Она слишком дерзкая, – наконец говорит он, ставя чашку обратно на блюдце.
– Латифа ее перевоспитает, – говорит дедушка. – Не нервничай зря. Я пойду на прогулку.
Дедушке Адаму девяносто лет и он много времени проводит на свежем воздухе, так что его быстрый уход никого не удивляет. Но дядя Чингиз продолжает говорить о Мине, удивляя меня.
– Не знаю, как мой брат ее воспитывал, но Латифе придется заполнить многие пробелы, – вздыхает он.
– Мама с ней справится, дядя, не волнуйся, – злобно ухмыляется Марат.
– Ты думаешь, за кого ее можно выдать замуж? – игнорируя его, обращается ко мне дядя.
Я ненадолго задумываюсь, прежде чем ответить.
– Мина красивая, это плюс, – спокойно говорю я. – Если не ждать предложений от Байсангуровых и им подобных, ее вполне можно устроить в семью, которая проигнорирует тот факт, что она воспитывалась не здесь и ее мать не нашей нации. Думаю, многие уже знают о ее существовании и им будет интересно на нее посмотреть.
Дядя Чингиз хмурится.
– Кто сказал?
– Все уже знают, что ты взял на себя ответственность за племянницу, – говорю я. – Женщины не умеют держать язык за зубами, новость разлетелась по клану быстрее, чем мы бы хотели.
Он издает недовольный звук, но не спорит.
– Я не уверен, что ей можно доверять, девчонка совсем не видит границ, – говорит он после минутного размышления. – Но прятать ее я тоже не могу.
– Мы должны взять ее с собой на свадьбу Вахабовых, – предлагаю я. – Пусть люди на нее посмотрят. Там будет много достойных мужчин, которых привлечет ее красота, а уж когда они узнают, что она твоя племянница…
Он понимает, к чему я веду. С Чингизом Ардашевым многие хотят породниться и своих родных дочерей он выдал в самые уважаемые семьи, обладающие большой властью. Для Мины придется смириться с вариантом попроще, но зная его, он захочет побыстрее отделаться от нее, учитывая ее строптивый характер.
– Я хочу, чтобы она была правильно одета и вела себя достойно, – предупреждает он. – Ее будут оценивать не только мужчины, но и женщины.
– Ты прав, дядя, – вдруг вмешивается Азамат. – Надо побыстрее отдать ее замуж, чтобы не мучиться с ней.
Я скрываю усмешку. Вот идиот.
– Может, лучше выдать ее за кого-то из тех, кто работает на нас? – подает голос Марат. – Зачем зря так напрягаться?
Я замечаю, как Чингиз раздраженно дергает бровью.
– Не говорите ерунды, – пресекает он.
Оба недовольно замолкают, бросая на меня злобные взгляды.
Я их не замечаю. Я знаю, что они ненавидят меня. Они видят, что я ближе к дяде Чингизу, чем они, хотя я не его родная кровь. Они его семья по рождению, но именно мне он доверяет самые ответственные дела, именно к моему мнению он прислушивается, но меня это не радует. Я давно уехал бы отсюда, если бы мог. Я бы забрал своих сестер, и начал жить своей жизнью, вне клана.
Но я не могу бросить дядю Чингиза.
Два года назад он потерял обоих сыновей в автокатастрофе. После этого он начал полагаться на меня в делах, сделал своей правой рукой. Я не могу отвернуться от него.
Он мог не брать нас с сестрами в семью после смерти наших родителей. Мы были для него чужими, слишком дальними родственниками. До этого он даже не знал нас, но он не оставил бедных сирот, а взял под свою защиту. Я благодарен ему, но мне не нравится работа, которую он заставляет меня выполнять. И все же я остаюсь здесь, потому что он нуждается во мне. Этот человек дал мне семью, когда я потерял свою, но чем дальше я иду по его пути, тем больше понимаю – этот долг с каждым днем становится все тяжелей.
В комнате тишина, нарушаемая лишь приглушенными звуками из соседних помещений. Я смотрю, как дядя Чингиз хмурится, обдумывая мой совет. Азамат и Марат сжимаются от злости, но молчат.
Наконец, дядя Чингиз делает неторопливый глоток чая, а затем кивает.
– Хорошо. Она поедет на свадьбу, но Латифе придется следить за ней очень тщательно.
Я едва сдерживаю усмешку. Латифа будет в бешенстве.
Я все еще слышу ее голос, полный ярости. Вижу, как пульсирует вена на ее лбу от ярости. Надеюсь, Мина измучает ее как следует, потому что я терпеть не могу эту злобную суку.
Я помню, как Латифа воспитывала моих сестер.
Строго. Жестко. Без малейшей жалости. Она требовала абсолютного подчинения, муштровала маленьких несчастных девочек, потерявших родителей и нуждающихся в утешении. Мне тогда было шестнадцать лет, но они были мелкими и им приходилось сложнее.
Латифа хотела сделать из них безупречных женщин, которые не поднимут головы, если мужчина скажет им молчать. И, хотя я старался держать ее подальше от Анисы и Амиры, мне это не всегда удавалось.
Дядя хотел, чтобы я обучался наравне с его сыновьями и племянниками. Я учился в закрытой частной школе, жил в интернате, потом поступил в университет. У меня было мало времени, чтобы следить за сестрами, и в это время Латифа заполняла пробелы в их воспитании.
Я не забываю и не прощаю этого, но сегодня Латифа впервые за долгое время наткнулась на кого-то, кто не боится ее. И этим кем-то оказалась Мина.
Она не сломалась под ее гневом, не заплакала, не побежала умолять о прощении. Мина стояла на своем до последнего, такая маленькая и тщедушная по сравнению с ней.
Я не могу сказать, что одобряю ее поведение, но мне понравилось видеть, как Латифа была вне себя от злости. Она не привыкла, что ей перечат, не привыкла терпеть непокорных, и, если Мина сохранит свою дерзость, это может обернуться для нее бедой.
Но… Почему-то, я не хочу, чтобы она сломалась.
***
Я сижу на краю кровати, сжимая телефон в руках. Экран уже давно потух, но я не свожу с него взгляда, словно силой мысли могу заставить его зазвонить. Мама не ответила на мой звонок. Я оставила ей голосовое сообщение, умоляя ее перезвонить, но ответа так и не получила. Надеюсь, с ней все в порядке и она свяжется со мной, иначе я сойду с ума от тревоги.
Не проходит и часа, как дверь в мою комнату снова открывается. Латифа пожаловала. Мысленно я уже не называю ее тетей, потому что она не заслуживает уважительного обращения к себе.
Я моментально поднимаюсь с кровати, сжимая пальцы в кулаки.
– Пришла портниха, – говорит она ровным голосом. – Веди себя прилично при ней, она нам чужая. Если начнешь устраивать сцены и снова грубить, люди начнут говорить, что мы приютили в своем доме дикарку без манер.
Я согласно киваю, скрывая за смирением бурю внутри.
– Хорошо, тетя Латифа. Я больше не дам волю эмоциям.
Обдумав все, я поняла, что не могу бунтовать и мне придется вести себя очень-очень хорошо. Если я хочу сбежать, мне нужно, чтобы они поверили, что я смирилась, и ослабили свой контроль.
Мы спускаемся в одну из комнат на первом этаже, где нас ждет приятная молодая женщина. Она шустро снимает с меня мерки и явно побаивается Латифу, потому что говорит по минимуму.
Латифа выбирает ткани и фасоны для моих новых нарядов сама. Я сижу на диване, послушно киваю, не высказывая своего мнения. Мне все равно, во что меня оденут, потому что скоро эта одежда мне не понадобится. В самый неудобный момент мой желудок громко урчит и видя, как Латифа довольно усмехается, я едва сдерживаю гнев, но мысли о маме помогают.
Когда портниха заканчивает с замерами и удаляется, Латифа отводит меня обратно в мою комнату.
Дверь закрывается.
Проходят часы, меня не выпускают и даже никто не заглядывает. Я голодна и это становится уже невыносимым. Я ничего не ела со вчерашнего дня, а уже наступил вечер.
Так это будет продолжаться? Это их способ сломить меня?
Я лежу на кровати, обхватив себя руками, когда неожиданно дверь распахивается.
– Привет, это снова я.
Я вскакиваю. В дверях стоит Амира, жизнерадостно улыбаясь.
– Пойдем быстрее со мной, – говорит она.
– Куда?
– Ко мне домой. Поужинаем вместе.
Я колеблюсь.
– Мне нельзя выходить.
– Никто не заметит, – отмахивается она. – Латифа уехала в гости, а тетя Элиза нас не сдаст, даже если заметит. Мужчины заняты своими делами в кабинете, им все равно.
Я сглатываю, разрываясь между страхом и отчаянным желанием поесть. Голод побеждает.
– Хорошо, идем. Только незаметно.
– Мы быстро, не волнуйся ты так, – закатывает глаза моя новая знакомая, предлагая мне руку, как маленькой.
Дом Амиры находится на территории, как и несколько других домов, построенных на небольших расстояниях друг от друга. Он небольшой, двухэтажный, из светло-желтого кирпича. Настоящий семейный дом – светлый, уютный, совсем не похожий на каменную крепость, в которой меня заперли.
Амира сразу ведет меня на кухню, где уже накрыт стол.
– Садись, ешь, – улыбается она. – Асада нет, а наша сестра Аниса уснула, пока мы смотрели фильм. Ты потом с ней познакомишься.
Я не спорю. Здесь пахнет домашним хлебом и специями.
Мы сидим за столом, и впервые за весь день я ем досыта. Густой суп, свежий хлеб, тушеное мясо с ароматными травами – обычная еда, но для меня сейчас это настоящий праздничный ужин.
– Каково было расти здесь? – спрашиваю я, когда мы почти доедаем.
Амира опускает взгляд, ковыряя хлеб.
– По-разному, – отвечает она. – Но в детстве было трудно.
– Почему?
Она пожимает плечами, словно не хочет вдаваться в подробности, но потом все же говорит:
– Латифа пыталась сделать из меня и Анисы идеальных женщин. По ее меркам, естественно. Наша мама была совсем другой, и после того, как ты росла в любви, было очень сложно смириться с таким отношением.
Я понимаю, о чем она.
– Но потом Асад вернулся из университета, – продолжает Амира. – И мы с сестрой переехали к нему. С тех пор Латифа больше не может нас контролировать.
– И он вас защитил?
– Он просто забрал нас от нее, – тихо говорит она. – Мы не ходим в большой дом, если нас не зовут. Мне нравится жить здесь только нашей маленькой семьей, быть самой себе хозяйкой, готовить, что хочу именно я, одеваться в то, что выбрала себе сама. Хотя, скоро в нашем доме появится еще один новый человек, – говорит она с хитринкой в голосе.
– Правда? Кто?
– Ну, Асад же женится, – она делает глоток воды и улыбается. – Надеюсь, мы найдем с ней общий язык и она окажется нормальной.
Я удивленно моргаю.
– Ты не знакома с его невестой?
Амира качает головой.
– Нет, видела ее всего один раз издалека, так что не могу сказать, какая она.
Любопытство пронзает меня при мысли о том, кто мог польстится на этого мужчину-стену. Он же жуткий и кажется безэмоциональным.
– А на ком он женится? – спрашиваю я, сама не понимая, зачем мне это знать. – Его тоже заставляют или он сам нашел себе невесту?
Амира хихикает.
– Мало кто может заставить Асада делать то, чего он не хочет. Даже дядя Чингиз.
Я прикусываю губу.
– Значит, он сам ее выбрал?
– Да. Они познакомились в прошлом году и какое-то время общались. Теперь собираются сыграть свадьбу в конце лета. Через два месяца.
Именно в этот момент резко открывается дверь и я вздрагиваю.
На пороге стоит высокий мужчина-стена. Черные волосы, густая борода, резкие, словно высеченные из камня, черты лица.
Почему-то, при виде него, у меня всегда перехватывает дыхание и сердце бьется чаще. Глупая реакция!
Темный взгляд Асада сразу же цепляет меня, и на этот раз он не спешит опустить глаза и проигнорировать меня. Мои пальцы сжимаются на краю стола.
– Что она здесь делает? – его голос глубокий, чуть хрипловатый.
Амира пожимает плечами.
– Ужинала со мной. Она весь день ничего не ела.
– Не твоя проблема.
Я чувствую, как мое лицо наливается жаром.
– Меня заперли в комнате, – говорю я, встречаясь с ним взглядом.
Он даже не моргает.
– Тогда тебе положено оставаться там, где тебе сказали.
Я сжимаю зубы от возмущения.
– Даже без еды?
– Ты не умрешь от голода.
Я резко встаю, чувствуя, как злость забирается под кожу.
– Какой ты великодушный!
Асад делает шаг ближе.
– Ты забыла, где находишься?
Я скрещиваю руки на груди, вызывающе встречая его взгляд.
– Нет. Но мне никто не говорил, что здесь меня собираются морить голодом.
В комнате повисает напряженная тишина. Амира нервно сглатывает, явно не зная, как смягчить ситуацию. Асад приподнимает бровь, но в его глазах не отражается ни капли эмоций.
– Осторожнее, – произносит он, чуть склонив голову набок.
– Осторожнее с чем? – я поднимаю подбородок, не желая показывать страх.
– С тоном.
– Интересно, почему ты решил, что имеешь право указывать мне, как говорить?
Он делает шаг ближе, и я невольно задерживаю дыхание.
– Потому что ты в моем доме, – спокойно отвечает он.
– И что будет, если я не прислушаюсь? – упрямо продолжаю спорить с ним.
– Асад, не надо… – умоляюще смотрит на него Амира.
– Я могу постоять за себя, – обрываю ее, глядя прямо в глаза ее братцу. – Ты ошибаешься, если думаешь, что можешь запугать меня
Он криво усмехается.
– Запугать тебя? – в его голосе скользит тень насмешки. – Поверь, если бы я хотел тебя запугать, ты бы уже дрожала.
– Какой ты скромный.
Асад сжимает челюсть.
– Ты слишком невоспитанная. Нужно что-то с этим делать.
Во мне все закипает и я вскакиваю на ноги.
– Не тебе меня учить манерам!
Он хмыкает, но в глазах мелькает что-то опасное.
– Кто-то же должен.
– Явно не ты.
Он глубоко вдыхает и чуть ли не закатывает глаза, словно я безумно его раздражаю.
– Мне надоел этот бессмысленный разговор. Амира, веди ее обратно! Сейчас же.
Амира неохотно встает, глядя на меня с извиняющейся улыбкой. Мое лицо заливает краска от его уничижительного тона, от того, что меня выгоняют, как воришку, проникшего в дом тайком, отчитав перед этим, и я едва сдерживаю слезы унижения, отводя взгляд в пол и быстро направляясь к двери.
Какой же он гад!
Самодовольный, самовлюбленный, ужасный мужлан! Ноги моей больше не будет в его доме, даже если я буду умирать с голоду!

Глава 4
Не проходит и десяти минут после моего возвращения от Амиры, как дверь в мою комнату неожиданно открывается. Я сразу напрягаюсь, но это не Латифа. На пороге стоит тетя Элиза – жена дяди Чингиза.
– Я принесла тебе поесть, – говорит она спокойно, ставя передо мной поднос.
Я моргаю, не ожидая подобной заботы. Она выглядит доброжелательнее, чем Латифа, в ее взгляде нет той холодной отстраненности, к которой я уже начинаю привыкать.
– Спасибо, – произношу осторожно, но тетя Элиза лишь кивает и выходит из комнаты, не ожидая, что я стану говорить дальше.
Когда дверь за ней закрывается, я смотрю на поднос. Тушеное мясо, рис, свежие овощи. Запах аппетитный, но я уже наелась у Амиры. Я съедаю немного, чтобы не выглядеть неблагодарной, а потом снова тянусь за телефоном и набираю мамин номер.
Идут длинные гудки.
Я замираю, ожидая снова наткнуться на глухую тишину, но вдруг в динамике раздается сонный, чуть охрипший голос:
– Мина?
У меня перехватывает дыхание.
– Мама! – я вскакиваю с кровати, прижимая телефон к уху. – Где ты? Почему ты не отвечала?!
– Прости, милая, – она тяжело вздыхает. – Я не слышала звонка. Телефон был на беззвучном. Слегла с давлением и проспала почти весь день.
Я крепче сжимаю телефон, чувствуя, как внутри что-то отпускает. Она в безопасности. Она дома.
– Ты уверена, что все хорошо? Тебе стало лучше?
– Все прошло Мина, не переживай. Просто я слишком много переживала, – ее голос звучит устало. – А ты? Как ты там?
Я задерживаю дыхание. Я не могу рассказать ей, что меня держат взаперти, что Латифа относится ко мне как к куску мяса, который нужно упаковать по ее правилам.
– Все нормально, – выдыхаю спокойно. – Просто другой город, все новое. Нужно привыкнуть.
Мама расспрашивает меня о подробностях, о семье, и я вынуждена ей лгать, что меня приняли с распростертыми объятиями, потому что не хочу ее волновать. Но после разговора с ней мне самой становится легче. Я забираюсь под одеяло и наконец засыпаю.
***
На следующее утро меня будит Латифа. Мое наказание отменили, мне снова можно есть и выходить из своей комнаты. К сожалению, большую часть этого и следующего дня посвящены нудным советам и лекциям Латифы о том, как я должна себя вести, а также ее рассказам о предстоящей свадьбе, на которую мы приглашены. К сожалению, Амиру в эти два дня я больше не вижу, она не приходит в главный дом, а я не могу пойти к ней после того, как ее противный брат меня выгнал в прошлый раз.
Рано утром в день торжества меня будит резкий голос.
– Вставай. – Я открываю глаза и вижу Латифу, стоящую у кровати с недовольным лицом. – Поднимайся быстрее! Портниха успела доставить тебе платье для торжества. Ты должна привести себя в порядок.
Я сажусь на кровати, пытаясь прийти в себя, но она уже выходит.
Платье, которое мне приносят, ошеломляет меня своей красотой. Нежно-розовая ткань мягко драпируется на груди множеством складок, выделяет мою тонкую талию и струится вниз легкой юбкой в пол. К нему идут молочного оттенка туфли-лодочки и ажурный платок, который прикрывает мои волосы, но не скрывает их полностью. Я закручиваю волосы в мягкие локоны, оставляя их ниспадать почти до талии, а затем наношу макияж: легкая пудра, румянец, немного теней и розовая помада в тон платью. Косметику мне тоже предоставила Латифа и это тяжелый люкс. Кто бы сомневался, что она купит только все самое дорогое!
Когда я заканчиваю сборы, я подхожу к зеркалу и верчусь перед ним, не в силах отвести взгляд. Просто потому что просыпается моя девчачья часть, которой наплевать, что ни на какую свадьбу я идти не хочу.
Это первое настолько роскошное платье, которое я надеваю. Оно сшито по моей фигуре, из потрясающе красивой ткани, оттенок которого настолько мне подходит, что я кажусь себе цветущей розой. Я даже делаю пару фото на телефон, прежде чем напоминаю себе, что все это не имеет значения.
***
Когда мы рассаживаемся по машинам, я замечаю, что Амиры и ее сестры рядом нет.
Значит, их не пригласили в отличие от Асада, который садится за руль роскошного автомобиля дяди Чингиза, словно его личный водитель.
Меня это задевает, но я не задаю вопросов тете Латифе.
Ресторан, в котором проходит свадьба, похож на дворец. Огромное здание с куполообразным потолком, величественными белыми колоннами, сверкающими люстрами и дорогими декорациями. Внутри все оформлено с невероятной роскошью: круглые столы, уставленные золотыми приборами, сверкающие бокалы, изящные цветочные композиции.
Зал наполнен гостями. Мужчины в строгих дорогих костюмах, женщины в элегантных нарядах, ослепляющих своим шиком.
Я украдкой осматриваюсь, но стараюсь избегать чьих-либо взглядов. Латифа предупредила меня: «Держи голову опущенной, не привлекай лишнего внимания».
Она не хочет, чтобы я сделала что-то не так. Я просто стою рядом, когда к тете Латифе и тете Элизе подходят их знакомые. Женщины здороваются, улыбаются, обмениваются любезностями. Я чувствую себя лишней, но остаюсь на месте, молча наблюдая.
– А это кто? – спрашивает одна из женщин, кивая на меня.
– Наша племянница, – отвечает Латифа сухо.
Женщина с интересом изучает меня.
– Сколько тебе лет?
– Двадцать, – отвечаю я тихо.
– Где ты учишься?
Я замираю. Где я учусь? Правильный ответ: в университете. Однако, теперь это не имеет значения. Дядя Чингиз не собирается позволить мне закончить образование, но эти мысли я держу при себе.
– В МГПУ, – коротко отвечаю я. – Хочу стать учителем.
Женщина кивает, но больше вопросов не задает. Я пользуюсь моментом, чтобы отойти, сославшись на то, что мне нужно в дамскую комнату. Латифа разрешает, но ее взгляд говорит: «Не задерживайся».
***
Дамская комната находится далеко от основного зала. Мне приходится пройти через несколько коридоров и помещений для персонала, прежде чем я ее нахожу. Но не успеваю я даже сделать шаг в сторону нужной двери, как кто-то резко дергает меня за руку и втаскивает в соседнюю комнату.
Дверь захлопывается, запираясь с тихим щелчком. Я резко оборачиваюсь, сердце бешено колотится в груди.
Передо мной стоит незнакомый мужчина.
Молодой, спортивный, с ярко-голубыми глазами и самодовольной улыбкой. Он смотрит на меня с нескрываемым интересом, а потом, не говоря ни слова, подталкивает меня к стене, заключая в ловушку между своими руками.
Я застываю в шоке, не зная, как реагировать. Он стоит слишком близко, но не касается меня, только удерживает в ловушке своего тела, и мне приходится принять решение за секунду.
– Что вы себе позволяете?! – сильно толкаю его ладонями в грудь, хотя мне совсем не хочется к нему прикасаться, но он даже не двигается с места.
– Тише, – усмехается нахал, его взгляд скользит по моему лицу. – Просто хочу познакомиться.
– Мне это неинтересно. А ну быстро отошел от меня!
Он усмехается еще шире.
– Ах, точно, – медленно произносит мужчина, как будто наслаждается моментом. – Ты, наверное, не знаешь, кто я.
Он делает паузу, ожидая реакции, но я молчу.
– Меня зовут Рустам, – он произносит свое имя так, будто я должна быть поражена и пасть у его ног. – Рустам Мусаев.
Я не реагирую. Он приподнимает бровь.
– Что, не слышала?
– Должна была?
На этот раз он смеется.
– Впервые встречаю девушку, которая не знает, кто я.
– Возможно, тебе стоит почаще выходить из своей самовлюбленной скорлупы.
Его взгляд вспыхивает интересом.
– О, у тебя есть характер. Мне это нравится.
– Отойди от меня, – я пытаюсь выскользнуть из ловушки его рук, но он внезапно хватает меня за талию, притягивая ближе.
Я замираю от шока.
– Ты совсем с ума сошел?! – в ужасе выдыхаю я, пытаясь вырваться. – Не трогай меня!
– Тише, тише, – он прикладывает палец к моим губам, как будто пытается меня успокоить. – Ничего страшного ведь не происходит.
Я открываю рот, чтобы закричать, но он тут же зажимает мою ладонь своей рукой.
– Не надо, красавица, – его голос становится чуть мягче, но не менее наглым. – Я же не хочу ничего плохого.
Я бешено вырываюсь, но он сильнее, чем я ожидала.
– Если ты будешь милой со мной, – продолжает он, слегка наклоняя голову. – Я подарю тебе все, что ты захочешь. Давай не будем играть в эти игры. Я все про тебя знаю, и кто ты, и где ты росла. К чему притворяться недотрогой, когда мы оба понимаем что к чему. Разве ты не любишь бриллианты? Или, может, хочешь наличку?
Меня бросает в жар. Когда он отрывает ладонь от моего рта в ожидании ответа, я получаю больше места для маневра и влепляю ему пощечину.
– Ты больной!
– Ах ты сука! – следует ответный удар по моим губам и я всхлипываю от страха и боли. – Не хочешь по-хорошему, будет по-плохому!
Больше он со мной не церемонится. Я не успеваю даже двинуться, как он хватает меня, словно куль муки, и кидает на ближайший стол, больно ударяя копчиком о твердую поверхность. Мой отчаянный крик снова заглушает его рука и мне кажется, что я умираю, потому что мой разум бьется в агонии, пока его руки шарят по моему телу и рвут платье, а я ничего не могу сделать, чтобы помешать ему, потому что слишком слаба перед ним.

Глава 5
Внезапно громкий стук раздается в дверь, сотрясая стены.
Я замираю. В груди вспыхивает надежда.
Рустам не обращает на шум никакого внимания, продолжая давить на меня своим телом. Я чувствую, как рвется ткань моего платья под его настойчивыми пальцами, как холодный воздух касается обнаженной кожи бедер, и громко кричу.
Стук повторяется – теперь сильнее, грубее.
– Открывай! – мужской голос звучит жестко, угрожающе.
Я вздрагиваю. Это Асад. Не знаю, каким образом, но я узнаю его голос сразу же и меня накрывает волна облегчения.
Рустам резко оборачивается к двери, но его хватка не ослабевает.
– Проваливай! – рычит он.
– Открывай, пока я не вышиб эту дверь!
– Попробуй.
Рустам усмехается, но я вижу, как его плечи чуть напрягаются.
Секунда тишины. Потом – оглушительный треск.
Дверь с грохотом падает внутрь, ударяясь о стену. Асад вваливается в комнату, сжимая кулаки. Когда он видит, что происходит, его глаза наливаются яростью.
Я никогда не видела такого выражения на лице мужчины. Он похож на дикаря, готового убивать.
В следующую секунду он срывает Рустама с меня, швыряя его на пол с такой силой, что тот едва успевает сгруппироваться.
– Тварь, – низко рычит Асад и наклонившись, с размаху бьет его в челюсть.
Рустам мотает головой, пытаясь прийти в себя, но не успевает – второй удар в живот сминает его вдвое.
– Ты что, блядь, творишь?! – задыхается он, но тут же получает еще один удар в бок.
Он резко подрывается, отбрасывая Асада от себя.
Они падают на пол и сцепившись, катаются по деревянной поверхности, сжимая друг друга в стальных хватках и обмениваясь жестокими ударами. Рустам наносит резкий апперкот, но Асад перехватывает его руку и впечатывает его затылком в пол.
Я не могу дышать.
Мои пальцы дрожат, сердце сжимается. Господи, это действительно происходит?
– Перестаньте! – мой голос взрывает пространство, пронзая напряженный воздух. – Прекратите! Пожалуйста!
Асад и Рустам замирают, их тяжелое дыхание разносится эхом. Я не понимаю, что сильнее во мне сейчас – страх или облегчение.
Слезы текут по щекам и я падаю на колени, дрожа.
Я спасена.
Он успел, он не позволил произойти худшему.
Я всхлипываю, пытаясь прикрыться руками, но ткань платья сползает с плеча, и я чувствую жгучий стыд, когда мой лифчик оголяется, показывая слишком много.
Я слышу, как Асад поднимается, хватает Рустама за шкирку и с силой поднимает его на ноги.
– Исчезни.
Рустам вытирает разбитую губу, бросая на него злой взгляд.
– Ты ведь знаешь, кто я, – сплевывает он кровь на пол.
– И что с того? – Асад рычит, сжимая его воротник еще крепче. – Если хоть слово скажешь о том, что здесь произошло, пожалеешь.
– О, я могу держать язык за зубами, – мерзко усмехается этот урод. – Но проконтролируй эту стерву, чтобы она тоже не болтала.
Мое сердце сжимается.
Асад не отвечает. Они смотрят друг на друга несколько долгих секунд, потом Рустам ухмыляется и, стряхнув с себя его хватку, разворачивается и уходит.
Я сижу на полу, дрожа, прикрываясь руками, но это бесполезно. Мое платье разорвано. Юбка порвана так, что обнажает бедра. Слезы текут по щекам, дыхание сбивается, но я не могу заставить себя двигаться.
Асад стоит посреди комнаты, все еще тяжело дыша после драки, но на меня он даже не смотрит, намеренно отвернувшись к стене, и я благодарна ему за это.
Я жду, что он что-то скажет. Может, еще раз разозлится, бросит колкое замечание. Но он молчит. Рывком снимает с себя пиджак и вслепую бросает его в мою сторону.
Я быстро хватаю его и закутываюсь, чувствуя облегчение. Хоть какая-то защита моей скромности.
– Оставайся здесь, – приказывает он.
А потом разворачивается и выходит в коридор. Я замираю в растерянности, но он не уходит далеко. Я вижу, как он открывает дверь напротив – в ту самую дамскую комнату, куда я изначально шла. Оставаясь в коридоре, он чуть поворачивает голову в мою сторону, но все еще не смотрит на меня.
– Запрись там, – его голос звучит сухо, властно. – Никому не открывай, пока я не приду за тобой. Ни при каких обстоятельствах.
Я чувствую, как ком застревает в горле, но молча киваю. Асад ждет, пока я поднимаюсь с пола, крепко держась за его пиджак, и медленно перехожу в туалетную комнату.
Как только я захожу внутрь, он рывком закрывает дверь снаружи.
– Запри ее.
Я трясущимися пальцами поворачиваю щеколду и прислоняюсь к двери всем своим ослабшим телом.
Секунды тянутся мучительно долго. Я слышу его шаги: он уходит.
В этот момент я чувствую себя преданной, хотя в этом нет никакой логики. Однако, эмоции берут верх и я начинаю громко рыдать, не в силах остановиться, даже чтобы вдохнуть воздух в легкие.
***
Проходит, кажется, вечность, прежде чем я слышу стук в дверь.
– Это я. Открывай, – раздается голос Асада.
Я замираю, сильнее кутаясь в его пиджак. Быстро застегиваю пуговицы, прикрывая грудь, и придерживаю юбку – вырез на ткани все еще обнажает ногу до бедра.
Глубоко вздохнув, я медленно поворачиваю щеколду и открываю дверь. В следующую секунду сердце уходит в пятки.
Рядом с Асадом стоит Латифа.
Мои пальцы судорожно стискивают пиджак, а по телу пробегает неприятный холод. Ее взгляд цепляется за меня, скользит по фигуре, оценивая мой вид. Не говоря ни слова, она заходит внутрь, и, прежде чем я успеваю что-то понять, захлопывает дверь прямо перед Асадом, не пуская его следом.
Я сглатываю, чувствуя, как комок подступает к горлу.
– Снимай пиджак, – ее голос звучит сурово, зло.
Я вжимаюсь в стену.
– Нет.
Латифа щурится.
– Сними пиджак, Мина, не заставляй меня повторять.
Я сильнее кутаюсь в него, сжав пальцы на лацканах. Это совершенно иррационально, но этот пиджак служит мне защитой, без него я почувствую себя обнаженной, и даже легкий запах парфюма Асада, исходящий от него, действует на меня успокаивающе.
– Не буду, – отступаю назад, качая головой.
– Не будешь? – Латифа приподнимает бровь, в ее глазах вспыхивает раздражение.
Я нервно сглатываю, чувствуя, как дрожат руки. Но она не ждет. Подскакивает ко мне и грубыми рывками срывает с меня пиджак, безжалостно оголяя порванное платье.
Я судорожно прикрываю грудь, чувствуя себя уязвимой, беззащитной, грязной, пока Латифа медленно осматривает меня.
Холодно, цинично, не упуская не единую деталь.
– Что именно произошло? – ее пальцы болезненно впиваются мне в плечи. Она встряхивает меня, заставляя смотреть в ее глаза. – Говори правду, если хочешь жить! Как ты оказалась наедине с Рустамом Мусаевым?
Я всхлипываю, но заставляю себя говорить.
– Я не знаю, я никогда его раньше не видела! Он просто схватил меня, когда я шла в туалет, и затащил в комнату. Он просто без причины напал на меня!
– Где именно он тебя трогал? – в голосе Латифы нет сочувствия, только расчет.
Я застываю.
– Что?
– Где он к тебе прикасался?
Я нервно дышу, чувствуя, как все внутри скручивается в болезненный узел.
– Он не успел… – мой голос ломается от накатывающей истерики. – Не было ничего… Если вы думаете, что он меня… Этого не было! Асад успел вовремя, клянусь!
Латифа смотрит мне в глаза.
– Точно?
Я быстро киваю.
– Подними юбку.
– Что? – не могу понять, серьезно ли она. – Нет!
– Ты сегодня играешь на моем терпении, девчонка, – рычит она, прежде чем рывком поднять мою юбку, шлепая меня по рукам, когда я пытаюсь прикрыться.
Только увидев мои нетронутые и чистые трусы, Латифа отпускает меня и без слов возвращает мне пиджак. Я тут же хватаю его, снова закутываюсь, судорожно вдыхая от стыда и возмущения.
– Ты будешь молчать об этом, Мина, – говорит она мне, ловя мой взгляд. – Поняла? Ни слова, ни единой душе!
Я нервно киваю, потому что знаю, что сопротивление сейчас бессмысленно.
– Мы должны выйти незаметно. Иди рядом со мной и не издавай ни звука.
Я послушно следую за ней.
Асад все еще ждет нас за дверью. Они с Латифой оба прикрывают меня своими телами, пока мы осторожно проходим узкий коридор, возвращаясь не в зал, откуда пришли, а выходя по другому пути на задний двор ресторана, где располагается парковка.
Одна из машин дяди Чингиза припаркована прямо у двери. Латифа резко распахивает дверцу машины и толкает меня внутрь.
– Мне нужно остаться, но ты поедешь с Асадом домой. Не вздумай делать глупостей, Мина! Мы поговорим, когда я вернусь, – приказывает она, прежде чем захлопнуть дверь.
Я не успеваю ничего сказать. Асад садится за руль, не говоря ни слова, и машина трогается с места. Я украдкой смотрю на него, но он спокоен и отстранен. Почему-то, это вызывает во мне чувство гнева и предательства, но я молчу. Если он не может и пары слов мне сказать, то почему я должна?
***
Дорога тянется долго.
Машина мягко плывет по трассе, а я постепенно начинаю приходить в себя. Где-то на середине пути я наконец осмеливаюсь задать вопрос.
– Что теперь будет?
Асад не отвечает сразу.
– Ничего.
Я растерянно моргаю.
– Как это ничего?!
– Мы с Латифой все уладили, – Он не отрывает взгляда от дороги. – Дядя не узнает об этом происшествии. И тебе лучше тоже молчать, если не хочешь сделать хуже для себя.
Во мне закипает злость.
– То есть этому Рустаму все сойдет с рук?!
Асад слегка стискивает зубы, но молчит. Я сжимаю кулаки.
– Он напал на меня! Он мог сделать со мной что угодно, и ему за это ничего не будет?!
Асад кидает на меня предупреждающий взгляд.
– Это в твоих же интересах, Мина.
– Нет! – я вскидываюсь, ярость рвется наружу. – Если мы промолчим, то завтра он сделает это с другой женщиной, и ей никто не поможет!
Асад тяжело выдыхает и раздраженно стискивает руль.
– Рустаму в любом случае ничего не будет.
– Почему? У вас тут порядки такие или власть голову туманит? Ты тоже считаешь, что это нормально – вот так обращаться с женщинами?!
– Нет, – его голос становится жестче, – но если ты не заткнешься, то окажешься замужем за ним.
Меня охватывает шок.
– Что?!
– Отец Рустама намного влиятельнее всех наших родственников, вместе взятых, – хмуро говорит он. – Однако, он уважает дядю Чингиза, они были одноклассниками. Если он узнает, что его сын приставал к его племяннице, то заставит Рустама жениться на тебе.
Я чувствую, как внутри все сжимается.
– Ты же шутишь…
– Думаешь, дяде это предложение не понравится? – Асад резко смотрит на меня. – Как только он узнает о произошедшем, он первым делом сам потребует вашего брака.
У меня нет никакой надежды на защиту дяди. Он уже размышлял о том, как выгодно меня пристроить. Прошел всего один день с моего приезда, а он уже обсуждал этот вопрос с семьей, теперь у него появится отличный вариант спихнуть меня этому козлу. Но ведь нельзя оставить это нападение безнаказанным!
У меня пересыхает во рту.
– Я… я могу написать заявление. Он должен сидеть в тюрьме!
Асад скептически качает головой.
– Нельзя посадить в тюрьму человека, чей отец один из самых влиятельных людей в регионе.
Я тяжело дышу, сжимая подол пиджака.
– Ты правда считаешь, что он просто уйдет от наказания?!
– Это не первый раз, когда он так поступает, – говорит Асад ровным голосом. – В прошлом году он до полусмерти избил парня, который врезался в его машину. Когда попытка откупиться от его семьи не сработала, он просто угрозами заставил их молчать.
Я ошеломленно смотрю на него.
– И никто ничего не сделал?!
– Ты слишком наивна, если думаешь, что справедливость существует, Мина. Побеждает всегда тот, кто может себе это позволить. Но если тебя это утешит, то я поговорил с Рустамом один на один и донес до него, в какие проблемы он себя вгонит, если попробует заикнуться о произошедшем или бросит в твою сторону еще хотя бы один взгляд. Поверь мне, он не настолько глуп, чтобы рискнуть.
Я резко отворачиваюсь, глядя в окно, потому что нет, это меня не утешает. Во мне кипит ярость, боль и чувство беспомощности, но я молчу.
Я не хочу выходить замуж за Рустама, он ужасный человек.
Дядя Чингиз уже задумывался о том, как повыгоднее продать меня замуж, так что я не могу ему доверять. Остается только смириться и заткнуть свою совесть. Как бы цинично не рассуждал Асад, он прав хотя бы в одном: если об этом узнают, все станет еще хуже.

Глава 6
Я даже не помню, как добираюсь до своей комнаты.
Руки дрожат, когда я запираю дверь и тут же сбрасываю с себя изорванное платье. Оно кажется мне грязным, липким от прикосновений Рустама.
Горячая вода бьет в плечи, но мне все равно холодно. Я тру кожу до красноты, до боли, до тех пор, пока дыхание не сбивается в истеричный ритм. Глупо думать, что так можно стереть все, что случилось, но я все равно это делаю, пока кожа не начинает гореть.
Я только успеваю вытереть волосы, когда слышу тяжелые шаги в коридоре. Дверь распахивается без стука и в комнату заходит Латифа. Она оглядывает меня с ног до головы, ее лицо остается холодным и непроницаемым.
– Тебе точно не нужен осмотр у врача? – спрашивает она ровным, безэмоциональным голосом.
Я напрягаюсь, пальцы судорожно стискивают полотенце.
– Нет, не нужен. Я в порядке.
– Тогда просто забудь о произошедшем. Этого не было, Мина, ты меня поняла?
– Почему?
Она медленно щурится, как будто удивляется моему вопросу.
– Потому что так нужно.
– Нужно кому?! – во мне вскипает злость. – Мне? Или этому мерзавцу?
Латифа продолжает смотреть на меня, как будто я несу полную чушь.
– Не перегибай, – произносит она тихо, но с предупреждением. – Я ведь не спрашиваю, как ты его спровоцировала, будь благодарна за это. Кто знает, почему он решил, что может быть интересен тебе.
Я судорожно выдыхаю.
– Я ничего не сделала! – мне хочется закричать. – Это он! Он напал на меня! Он должен понести наказание!
Латифа даже не вздрагивает.
– Наказание понесешь ты, если не закроешь рот. – В следующее мгновение она хватает меня за запястье, сжимая до боли, и рывком тянет к себе. – Если Чингиз узнает, у него будут неприятности с его отцом. Ты этого хочешь? Унизить нашу семью?
Я судорожно дышу, сердце сжимается в панике.
– Нет, – качаю головой, понимая, что вообще не следовало открывать рот, потому что эта бессердечная женщина никогда не будет на моей стороне.
Она толкает меня обратно, разжимая пальцы.
– Тогда молчи, иначе пожалеешь. Ты меня поняла?
– Да, поняла.
Этого хватает, чтобы она ушла и оставила меня в покое.
***
Проходит неделя. Я никому не рассказываю о случившемся и никто не проявляет ко мне интереса, но однажды утром в дверь снова стучат.
Я напрягаюсь, затаив дыхание.
– Мина? – голос мягкий, но настойчивый. Это Амира.
Я открываю, и она улыбается мне, как будто ничего не случилось.
– Привет, а мы в гости.
Рядом с ней стоит девочка-подросток с живыми глазами и лукавой улыбкой.
– Это Аниса, моя младшая сестра, – представляет ее Амира. – Она очень хотела познакомиться с тобой.
Аниса хихикает.
– А еще, я хотела узнать подробности о свадьбе, – ее взгляд сверкает любопытством. – Тебе понравилось?
Я напрягаюсь.
– Да.
– Расскажи подробности! – она подпрыгивает от нетерпения, проходя в комнату. – Нас не взяли, а мы так хотели пойти!
– Да, – подхватывает Амира. – Асад сказал, что лучше нам остаться дома.
Я не хочу об этом говорить, но они не замечают моего нежелания. Сестры Асада такие непосредственные, что я удивляюсь, как Латифа это из них не выбила своими суровыми порядками.
– Ты видела невесту Асада? – спрашивает Аниса с заговорщицким выражением лица. – Она тоже так была. Я слежу за ее историями. Какое на ней было платье!
Я моргаю.
– А, нет, не видела. Я вообще ни с кем не пообщалась, просто сидела рядом с Латифой.
– И даже не станцевала ни разу? – с досадой морщится Амира. – Я на свадьбы хожу только ради танцев!
– Зато Саида танцевала, какая она изящная! – встревает Аниса и я понимаю, что девочка без ума от своей будущей невестки. – Она очень красивая и милая. Сейчас покажу ее фото!
Я не хочу смотреть, но когда экран телефона разворачивается передо мной, мои глаза автоматически цепляются за изображение. Я не могу оторваться, меня посещает болезненное любопытство, на какую девушку мог пасть выбор такого сухаря, как Асад.
Саида действительно очень красивая.
Примерно моего возраста, с очень яркой внешностью и очевидной красотой. Слегка загорелая кожа, каштановые волосы, выразительные глаза с экзотическим разрезом, пухлые губы.
Я чувствую какое-то непонятное раздражение, глядя на нее, но игнорирую его. Что-то колет внутри, но я не анализирую свои эмоции. Просто молча смотрю на фото, пока девочки смеются и продолжают обсуждение, не замечая, как внутри меня закипает странное чувство.
***
Проходит еще несколько безумно скучных дней. Я веду себя смирно, податливо, будто меня наконец-то сломали. Я внимательна, послушна, не перечу и Латифа замечает это. Ее отношение меняется. Она уже не так строга, больше не цепляется за каждое слово, не сверлит меня ледяными взглядами. Она дает мне наставления, учит манерам, как нужно держать себя в обществе – я киваю, соглашаюсь, слушаю.
Но внутри все равно остаюсь собой.
В один из дней мне становится невыносимо душно в этих стенах. Я выхожу в сад и направляюсь к качелям, которые видела здесь раньше. Качаться мне уже не по возрасту, но это хоть что-то, что напоминает о свободе.
Я уже почти дохожу, когда замечаю Анису на качелях. Она сидит, свесив голову, плечи вздрагивают.
Плачет.
Я подхожу ближе, осторожно опускаясь рядом.
– Что случилось, милая?
Аниса всхлипывает, вытирая ладонью мокрые щеки.
– Свадьбу Асада отменили.
Я удивленно моргаю.
– Что?
– Саида отменила все и теперь выходит замуж за другого.
Я пытаюсь переварить эту новость.
– Как это возможно? Разве… так принято?
Аниса резко поднимает голову, сердито всматриваясь в мои глаза.
– Она мерзкая, меркантильная дешевка! – выплевывает она с такой злостью, что я даже немного вздрагиваю. – Просто решила выбрать жениха побогаче и все отменила, когда сам Мусаев обратил на нее внимание.
Мое сердце проваливается куда-то в бездну. Я резко выдыхаю, чувствуя, как внутри поднимается паника, шок, отвращение – все разом.
– Рустам Мусаев? – все же задаю вопрос.
– Ну а кто же еще? И главное, она готова выйти второй, когда могла бы быть единственной у Асада! Что за дура! Глупая, дешевая дура!
Аниса очень злится на нее, но я почти не слышу ее, потому что в ушах звенит пульс.
Этот подонок еще и женат, оказывается? И теперь бывшая невеста Асада выходит замуж за него. Второй женой. А ведь я могла оказаться на ее месте, если бы дядя Чингиз все узнал.
Меня воротит от одной только мысли, но я беру себя в руки и утешаю Анису, как могу, пока она не успокаивается и не уходит.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=72035614?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.