Главная страница | Легкая проза | Жизнь в строках

Жизнь в строках
Мира Арден
Каждая история – это жизнь, застывшая в нескольких страницах. Сборник «Жизнь в строках» – это серия трогательных, искренних и местами пронзительно личных рассказов о том, что волнует каждого из нас: любовь, одиночество, неожиданное счастье, преданность, потери и обретения. Здесь герои сталкиваются с жизненными поворотами, делают выбор, ошибаются, прощают и обретают себя заново.
Из окна электрички, с порога квартиры, на фоне супа, который вдруг «скис», – автор тонко подмечает детали повседневности, которые становятся фоном для больших чувств. Это истории, в которых легко узнать себя. Истории, после которых хочется позвонить близким. Или просто обнять.
Этот сборник – как разговор с другом. Без лишнего пафоса, но с глубиной, которая остаётся с тобой надолго.

Мира Арден
Жизнь в строках

Когда счастье приходит без спроса
Артём всегда считал себя счастливым человеком. У него была просторная квартира в центре города – уютная, обставленная со вкусом. На полках стояли книги, которые он давно собирался прочитать, но всё никак не находил времени. Он возвращался домой в порядок и тишину, а по утрам его будил мягкий солнечный свет.
Работа у него была стабильная, доход – достойный. IT-компания, перспективы роста. Иногда приходилось засиживаться допоздна, но это его не тяготило. Друзья – проверенные, немного, но настоящие. Они собирались по пятницам, чтобы посмеяться, поиграть в настолки или просто выпить в баре. Артём любил эти вечера. Любил свою свободу. Хотел – шёл на пробежку, хотел – проводил выходные с сериалами и доставкой еды. Родители тоже не давили: «Живи, как хочешь, сынок», – говорила мама.
Казалось бы, у него есть всё. Но однажды судьба решила проверить, насколько он к этому «всему» готов.
***
Поздний осенний вечер. За окном моросил дождь. Артём, укутавшись в плед, устроился с книгой на диване, наслаждаясь редкими минутами покоя. И вдруг – звонок в дверь.
– Кого там принесло? – проворчал он, нехотя поднимаясь.
На пороге стояла небольшая плетёная корзинка. Внутри – крошечный ребёнок, закутанный в розовое одеяльце. Девочка. Рядом записка:
«Это твоя дочь. Я не могу её воспитывать. Прости».
Руки дрогнули. Сердце ухнуло вниз. Записка выпала из пальцев на пол.Он пытался вспомнить, кто мог быть матерью ребёнка. Год назад были отношения. Короткие, хаотичные. Неужели?..
Он осторожно взял корзину и занёс малышку в квартиру. Она спала, её крошечные пальчики сжаты в кулачки. Он смотрел на неё и не верил. Это всё происходит с ним?
***
Первым делом он позвонил маме. Она приехала через полчаса с полным пакетом детских вещей. Бутылочки, подгузники, пелёнки – всё, что ему даже в голову не пришло бы купить.
– Держи, – уверенно сказала мама, протягивая свёрток. – А теперь рассказывай.
– Мама… Я сам не понимаю, – выдохнул Артём, всё ещё растерянный.
Она только вздохнула и с улыбкой взяла девочку на руки.
– Значит, разберёмся. Теперь она твоя, сынок.
Той ночью Артём не спал. В одной руке бутылочка со смесью, в другой – телефон с открытой статьёй «Как ухаживать за младенцем». Он не знал, что будет дальше.
Но дни шли. Неделя. Месяц. Он привык. Научился менять подгузники, укачивать малышку, разбираться в её плаче. Девочку назвал Полиной.
Через несколько месяцев оформил документы. Официально стал её отцом. Теперь он уже не мог представить свою жизнь без неё.
***
Прошло два года. Полина росла весёлой, любознательной девочкой. Артём учился совмещать работу и отцовство. Было сложно, но он справлялся. Они были семьёй.
А потом раздался новый звонок в дверь.
На пороге стояла молодая женщина. Бледная, уставшая. В глазах – тревога.
– Артём… – её голос дрожал. – Ты, наверное, меня не помнишь. Меня зовут Анна. Я… я мама.
Мир вокруг будто замер.
Они сели в гостиной. Анна молчала долго. А потом заговорила.
Она рассказала, что тогда, два года назад, была в ужасной ситуации. Без денег. Без помощи. Больная. Она не видела выхода. Бросила дочь в отчаянии, надеясь, что Артём сможет дать ей то, чего у неё не было. Но теперь она здорова. Она вернулась. И хочет участвовать в жизни девочки.
– Я не прошу прощения. Я не заслуживаю его. Но я хочу, чтобы она знала, кто её мать. Чтобы у неё были и мама, и папа.
Артём молчал. В груди комом встала боль. Он не мог просто так её отдать. Полина – его.
– Я не могу просто так её тебе отдать, – наконец выдохнул он.
Анна кивнула, сглотнув слёзы.
– Я не хочу отбирать её. Я хочу, чтобы мы оба были рядом.
Они договорились. Анна осталась в городе. Полина начала узнавать её. Было сложно. Но ради дочери они старались.
***
Прошёл ещё год. Артём и Анна сблизились. Постепенно. Неспешно. И однажды он понял – он влюбился.
Неожиданно. Но по-настоящему.
Полина росла в любви и заботе. А когда Артём сделал Анне предложение, девочка радостно захлопала в ладоши, даже не понимая до конца, что происходит.
Теперь каждое утро он пил кофе не один. На балконе сидели двое – Анна и Полинка. Его семья.
Он смотрел на них и думал:
Иногда счастье приходит неожиданно.
И именно тогда оно – настоящее.

Станция «Ожидание»
Катя не любила раннее утро, но именно в нем была ее единственная стабильность. Будильник на 6:03 – не 6:00, чтобы не быть как все, и не 6:05, чтобы не расслабляться. Чай в термос, вареное яйцо в пластиковый контейнер, наспех натянутый свитер и ключи, вечно теряющиеся в безразмерной сумке. Электричка в 6:43 от платформы «Южная».
За последние два года эта поездка стала чем-то большим, чем просто дорогой на работу. Это была ее личная сцена – замкнутый мир, где все повторялось до малейших деталей. Та же пожилая пара с термосом чая, тот же школьник с неизменными наушниками, тот же громкий молодой человек с кофе навынос и – он.
Мужчина из другого края вагона.
Катя не знала, как его зовут. Ни возраста, ни профессии. Но знала – появляется он на «Центральной», садится у окна в четвертом вагоне, и всегда – справа. В тот самый момент, когда поезд начинает набирать ход. Он не смотрел в телефон, не читал. Просто смотрел в окно. Иногда держал в руках книгу, но редко переворачивал страницы.

Он был не красавец, но в нем было что-то очень настоящее. Катя подсознательно искала его взгляд каждый раз, когда входила в вагон. И если он уже сидел – внутри нее становилось немного спокойнее. Как будто день теперь точно начнется правильно.
Она не мечтала о бурном романе. Даже имени не придумывала. Просто привыкла. Привыкла к тому, что он есть. В одно и то же время, в одном и том же месте. Его присутствие стало якорем, частью той тонкой системы, которая удерживала ее от полного растворения в серых буднях.

Иногда ей казалось, что он тоже замечает ее. Ненавязчиво, мимолетно. Когда их взгляды случайно встречались – он не отводил глаз, но и не улыбался. Просто смотрел. Молча. Без подтекста. Без обещаний. Эти короткие моменты были как глоток холодной воды после душного офиса.

Катя работала в отделе кадров средней IT-компании. Бумаги, графики отпусков, тревожные звонки, бесконечные анкеты. Иногда ей казалось, что она просто живёт по формам №1-Н и №Т-2. Рабочий день она начинала с кофе и Excel, заканчивала тем же. Жила одна, квартира съемная, стены тонкие. Иногда она слушала, как соседка по лестничной клетке ссорится с мужем. Это раздражало, но втайне вызывало зависть. У нее хотя бы кто-то есть, с кем можно ссориться.

В электричке было иначе. Там никто не требовал, не спрашивал, не звал. Просто присутствовал. Как он.
Однажды утром, войдя в вагон, она заметила, что его место пустует. И почему-то внутри все обмякло. Она просидела всю дорогу, не читая, не слушая музыку, просто глядя в окно. И весь день прошел как-то… не так. Вроде все по плану, но что-то не совпадало. Как будто одной ноты не хватало в песне, которую она слышит каждый день.
На следующий день он снова был. Сидел, как всегда, у окна, в черной куртке и с термосом в руках. Катя вздохнула с облегчением. Он кивнул, как будто знал, что она смотрела. А может, и правда знал. Она не улыбнулась – просто кивнула в ответ. Это был их странный, ни на чем не основанный ритуал.

Так и шли дни. Работа, вагон, мужчина напротив. И это молчаливое «мы», которое никто не проговаривал. Не разрушали словами. Она не смела даже думать, что может быть иначе.
А потом он исчез.

Сначала она подумала, что он просто опоздал. Электрички – дело капризное. То застрянет где-то на перегоне, то перепутаешь платформу, особенно если едешь на автомате. Катя села на свое обычное место, глянула в сторону его – пусто. Мелочь. Не повод для волнения.
На следующий день он снова не появился. Катя зашла в вагон раньше обычного, прошла чуть дальше, заглянула – нет. На всякий случай пересела ближе к его стороне, чтобы не пропустить. Когда поезд тронулся, сердце ухнуло – не из-за страха, а от неопределенности. Она пыталась сосредоточиться на книге, но слова рассыпались в строках, как бисер по полу.

Через неделю его отсутствие перестало быть случайностью.

Катя начинала каждое утро с надежды – может, сегодня? Заглядывала в окна вагонов, стараясь не выглядеть слишком заинтересованной. Иногда сжимала ремешок сумки так сильно, что пальцы становились белыми. Но мужчина не появлялся.

Парадоксально, но только его отсутствие позволило ей понять, насколько он стал частью ее жизни. Не как человек, которого ждешь, чтобы обнять. А как… стержень. Маленькая деталь, которая держала в балансе всю сложную конструкцию ее будней. Ритуал с лицом напротив. Без него – все шаталось.

Катя стала ездить рассеянно. Поездки потеряли вкус. Музыка в наушниках больше не звучала, а просто фоново гудела. Книги стали пролистываться, а не читаться. И каждый день она задавала себе один и тот же вопрос: «А если он больше не придет?» Не заболел. Не уехал. Просто ушел. Как бывает с людьми, которых мы не держим – потому что никогда не держали.
Сотрудница по работе, Ира из бухгалтерии, как-то сказала:
– Что ты такая сонная все время? Влюбилась что ли?
Катя усмехнулась, глядя в экран монитора.
– Почти. Только без взаимности, имен и диалогов.
Ира не поняла, но пожала плечами. А Катя задумалась: а если бы она знала его имя, профессию, любимый цвет – было бы легче? Наверное, наоборот. Тогда это было бы уже серьезно. А сейчас – просто привязанность. Или не просто?
Она начала фантазировать: может, он переехал. Или сменил работу. Или начал ездить на машине. Или… ушел, потому что кто-то в его жизни стал важнее, чем эта утренняя тишина в четвертом вагоне.
Катя ловила себя на мысли, что ждет объяснений. И злилась на себя за это. Люди не обязаны присутствовать в нашей жизни. Тем более – случайные попутчики.
Но все равно каждый день она проверяла вагон. Садилась ближе к окну. Смотрела. Искала.
Мир стал тише. Даже город будто погас на пару тонов. Рабочие будни снова стали одинаковыми, но уже с пустотой внутри. Не болью. Не тоской. Просто зияющей тишиной. Как будто привычная мелодия, которую ты слушал каждый день, вдруг выключилась на середине такта.
В пятницу она впервые проспала. Приехала на платформу на двадцать минут позже обычного. Зашла в вагон, села на первое попавшееся место. И вдруг осознала – не ищет. Просто едет. Без ожиданий. Без веры. Даже без обиды.
Просто – электричка, как всегда. Только теперь она – сама по себе. Без него. Без «мы».
Но когда на следующей неделе на платформе снова мелькнул силуэт в черной куртке, сердце Кати вдруг сделало не один, а два удара подряд.
Она не поверила сразу. Не подошла. Не заговорила.
Но внутренний голос сказал четко:
– Ты все еще ждала.

Это был обычный вечер. Катя зашла в супермаркет после работы – взять хлеб, яблок и, может быть, что-то к чаю. Она не любила большие магазины, но тот был по пути и привычный: одни и те же кассиры, знакомое расположение отделов. Она шла между полками с овощами, рассматривала груши, когда услышала рядом голос:
– Все-таки вы существуете.
Катя замерла. Потом медленно повернулась.
Он. Без вагона. Без окна и термоса. Просто – стоял, с корзинкой в руках, в пуховике и джинсах, такими же обыкновенными, как день недели.
– Простите? – сказала она, растерянно.
– Я не сумасшедший, – быстро добавил он, немного засмущавшись. – Просто… я видел вас. Много раз. В электричке. Всегда думал, что вы – часть утра, как кофе или радио.
Катя невольно улыбнулась. Он говорил немного сбивчиво, с легким акцентом на последние слова, но не выглядел странно. Скорее – так, будто решился на что-то нехарактерное.
– А я думала, вы меня не замечали, – сказала она. – Всегда смотрели в окно, как будто за ним – другой мир.
– Так и есть, – он чуть склонил голову. – Но иногда в отражении видел больше, чем снаружи.
На секунду повисла тишина. Мягкая, не давящая.
– Я Катя, – сказала она.
– Андрей, – ответил он. – Приятно, наконец, познакомиться не через стекло.
Она кивнула, чуть пожала плечами, как будто хотела добавить: «Это странно, но приятно». Вместо этого спросила:
– А вы… всегда ездили на этой же электричке?
– Почти. Работа в центре. Но пару недель был в командировке. Потом пару раз опоздал. Потом… начал садиться в другом вагоне. Не знаю почему. Может, боялся, что вы не вспомните.
Катя усмехнулась. Она действительно вспоминала. Каждое утро.
– А теперь?
– А теперь увидел вас у груш и понял, что если не скажу ничего – буду жалеть.
Она почувствовала, как что-то внутри размягчается. Как будто напряжение, копившееся в ней неделями, внезапно отступило.
– Я, кстати, тоже часто ездила из-за вас, – сказала она. – Привычка. Привязанность. Не знаю. Но когда вы исчезли – было пусто.
Он смотрел прямо, не отводя взгляда.
– Приятно быть причиной чего-то хорошего. Даже если случайно.
Они стояли среди фруктов, среди голосов, касс, тележек, но были будто отдельно. В своей маленькой зоне тишины.
– Хлеб вы брать будете? – спросил он с лёгкой улыбкой.
– А то, – подыграла она. – И чай. И, возможно, эклер.
– Можно я составлю компанию до кассы? Чтобы не потерять вас снова.
Катя кивнула. Он шел рядом, не слишком близко, но и не вежливо-отстраненно. Спокойно. Как человек, который ничего не требует, но хочет быть рядом.
На выходе он спросил:
– Можно я провожу вас до дома?
Катя подумала. Обычно отказала бы. Но сегодня – нет.
– До остановки – пожалуйста, – сказала она.
И они пошли, не спеша, с пакетами и молчаливым согласием на то, что теперь между ними будет не просто окно и поезд.
Когда они прощались у автобусной остановки, он спросил:
– Завтра утро – тот же маршрут?
Катя кивнула.
– Я сяду на свое обычное место, – добавила она.
Он улыбнулся:
– Тогда, может, я наконец пересяду рядом?
Катя кивнула снова. Без слов. Но внутри – потеплело.

Они начали ездить вместе. Без официального договора, без оговоренного времени. Просто – каждое утро Катя шла в четвертый вагон, и там, у окна, сидел Андрей. Иногда – с кофе. Иногда – с книгой. Иногда – с простым вниманием, обращенным на нее.
Первые пару дней они говорили немного. О погоде, о пробках, о том, как трудно просыпаться в марте. Но разговоры не были формальными. Они будто проверяли ритм друг друга. Совпадают ли темп, дыхание, взгляд.
– Ты всегда читаешь? – как-то спросил он.
– Чаще всего. Иногда просто смотрю на людей.
– И что видишь?
Катя подумала.
– Усталость. Много людей ездят, будто их кто-то толкает в спину. Без цели. Без желания.
– А ты?
– А я раньше так же. Пока однажды кто-то не начал ездить напротив.
Он не ответил. Только улыбнулся. И посмотрел в окно. Но на самом деле на ее отражение в стекле. Она это почувствовала.
Потом были разговоры о семье. Катя рассказала про свою младшую сестру, которая вечно пишет из Тбилиси и присылает открытки даже в век мессенджеров. Андрей говорил о матери – живет одна, на даче, растит помидоры и всегда думает, что он голодает в городе.
Катя слушала. Иногда – больше, чем говорила. Она замечала, что Андрей часто уходит в себя. Мысли, как птицы, проносятся в его взгляде, но он не ловит их словами. И однажды она спросила:
– А у тебя есть кто-то, с кем можно просто помолчать?
Он посмотрел на нее долго. Потом тихо ответил:
– Был.
Катя не уточнила. Просто ждала. Они ехали в тишине. Потом он заговорил сам:
– Два года назад. Я был женат. Мы вместе учились, жили, строили планы. Разошлись… не ссорясь. Просто выдохлись. Тишина стала холодной. А я – не смог нагреть. Иногда думаю, может, это я не умею держать рядом людей.
Она долго молчала. Потом сказала:
– Мне кажется, ты умеешь. Просто не со всеми совпадает температура.
После этого разговора Андрей стал другим. Мягче. Реальнее. Он перестал прятаться за иронией. Стал чаще смотреть в глаза. И когда говорил – чаще спрашивал:
– А ты? С кем ты была рядом?
Катя рассказывала про однокурсника, с которым жили вместе. Про расставание, когда он уехал в Питер работать, и она осталась, решив, что Москва – пока все, что у нее есть.
– Больно было?
– Нет. Обидно. Оттого, что я не поняла сразу: ему просто было удобно. Не было любви. Только «вместе удобно».
– А сейчас?
– Сейчас хочу не удобно. Хочу по-настоящему. Но не знаю, как это выглядит.
Он кивнул:
– Может, оно выглядит как чай в термосе и разговор на шесть остановок.
В один из дней он не пришел. Просто не сел. Катя вошла в вагон, как всегда, но его место пустовало. И внезапно в груди сжалось.
Она пыталась убедить себя – бывает. Работа, дела, поздняя ночь. Но внутри – тревожное эхо.
А утром следующего дня он снова был. И, усевшись рядом, сказал:
– Прости, что вчера не написал. Мы не договаривались писать, но… я думал о тебе весь день.
Катя улыбнулась. Но заметила – он выглядел уставшим. В глазах была тень.
– Все в порядке?
Он покачал головой.
– Матери стало хуже. В больнице. Я был с ней. Ночью тоже. Ты… не пугайся, если я вдруг снова исчезну.
Она взяла его за руку. Без слов. Просто так. И не отпустила до самой их станции.
Он крепче сжал ее пальцы.
Это было начало. Начало чего-то нового. Без обещаний. Без громких слов. Но с тем редким ощущением, что рядом – человек, которого не боишься пустить ближе.

Весна пришла незаметно. В электричке стало светлее – утренние лучи проникали сквозь мутные окна и рисовали на лицах пассажиров мягкие тени. Катя сидела у окна. Рядом – Андрей. Его рука легко касалась ее пальцев, и ей не нужно было слов, чтобы понять: они здесь, вместе, и этого достаточно.
Прошел месяц с того дня, когда он взял ее за руку в ответ на ее молчаливую поддержку. Они не называли друг друга «пара». Не строили планов, не подписывали ни одного «мы». Но в этом молчаливом пространстве между двумя сиденьями было больше близости, чем в любых публичных объятиях.
Они все так же ездили вместе. Пили кофе из термоса, обсуждали книжные обложки, фильмы, людей из соседних вагонов. Иногда молчали. Иногда смеялись. Иногда спорили. Он делился новостями о матери – стало лучше, но наблюдение продолжалось. Она рассказывала про новый проект на работе и то, как начальник впервые за два года сказал «молодец».
И однажды Катя осознала: утренние поездки перестали быть ритуалом выживания. Теперь они были частью чего-то большего. Чего-то, что росло между ними – без шума, но уверенно.
В пятницу он сказал:
– Я нашел для нее дом ближе к Москве. Переезжает на следующей неделе. Думаю… теперь я смогу больше быть здесь. С тобой.
Она только кивнула. Но в груди – как будто расправились крылья.
А потом было воскресенье. Не электричка. Не офис. Просто утро. Он позвал ее в город – погулять по парку, зайти в книжный, выпить кофе не из термоса, а из фарфоровой чашки. Катя долго выбирала, что надеть. Не потому, что хотела понравиться, а потому что впервые за долгое время хотела чувствовать себя красивой. Для себя. И рядом с ним.
Они встретились у станции – без поездов, но как будто по привычке. Он протянул ей тюльпаны. Жёлтые. И сказал:
– Просто потому что ты весна.
Она засмеялась. И подумала, что счастье, возможно, именно в этом – в простом, тихом, не надуманном.
После прогулки они зашли в книжный. Она выбирала томик рассказов, он – кулинарную книгу для мамы. Потом – кафе. Обычное. Без мрамора и цен, витающих выше облаков. Она пила чай, он – капучино, и Катя вдруг поняла: это не «новое» в жизни. Это ее жизнь. Просто теперь – другая.
Он посмотрел на нее.
– Катя, ты знаешь, с чего все началось?
– С электрички, – улыбнулась она.
– Нет. С тебя. Ты была якорем. Я думал, что я – тот, кто смотрит на тебя. А оказалось – ты держала меня, пока я не понял, что хочу быть не пассажиром, а рядом.
Она не ответила. Просто взяла его за руку. Без лишнего пафоса. Потому что он уже был не напротив. Он был рядом.
Через несколько недель они впервые не сели на утреннюю электричку.
Вместо этого Андрей встретил ее у дома на машине. Они поехали за город – просто так, без причины. За окном мелькали деревья, поля, деревни. Катя смотрела, как меняются пейзажи, и вдруг поняла: теперь у нее нет нужды ждать.
Она больше не живет на станции ожидания.
Она – в пути.
И рядом с ней человек, с которым можно не торопиться. Не объяснять. Просто ехать. Вперед.
На одной из остановок они вышли – воздух был свежий, небо – синее и безоблачное. Вокруг весело щебетали птицы. Андрей взял ее за руку и спросил:
– А ты знала, что станция, с которой ты начинала, называлась «Южная»?
Катя кивнула.
– А следующая?
Он достал билет, протянул ей. Там было написано: «Солнечная».
Катя улыбнулась. И поцеловала его.

Незваная гостья

– Катя, ну пожалуйста! Я же не прошу тебя навсегда, – голос Алины звучал жалобно, почти умоляюще.
Катя поправила телефон на ухе и глубоко вздохнула.
– Алиночка, я бы с радостью, но…
– Я же сказала, на пару дней! – перебила подруга. – Просто пока найду себе жильё. Ну не идти же мне к родителям! Ты же знаешь, какая у меня мама…
Катя знала. Вернее, слышала об этом сто раз.
Алина с юности любила свободу и независимость, а родители любили контроль и наставления. Их отношения напоминали бесконечную войну, в которой обе стороны не желали отступать.
– Ну… – Катя закусила губу. – У нас, конечно, не так много места…
– Да ладно тебе! Разве я много ем? Разве я проблемная? Я же стройная, – Алина рассмеялась.
Катя невольно улыбнулась.
Артем точно не будет в восторге.
Но это же только на пару дней…
– Она что, совсем никого больше не нашла? – Артем сидел на диване, скрестив руки на груди.
Катя виновато пожала плечами.
– Ну… Алине реально некуда пойти.
– Арендуемые квартиры закончились?
– Артем!
– Ну и что? – он вздохнул. – Просто я знаю таких гостей… Они приезжают «на пару дней», а потом…
– А потом она съедет, – твердо сказала Катя.
Артем покачал головой.
– Ладно. Только пусть реально ищет жильё, а не расслабляется.
Катя кивнула.
О чем вообще волноваться?
Ну поживет у них Алина пару дней.
Что может пойти не так?
Алина приехала вечером.
С тремя чемоданами.
Катя остановилась в дверях, когда увидела, как таксист выгружает вещи.
– Алиночка… это что?
– А? – подруга на секунду растерялась, а потом махнула рукой. – А, я просто кое-что захватила.
– «Кое-что»? – Артем посмотрел на чемоданы, потом на Катю.
Алина подхватила сумку и весело зашла в квартиру.
– Ой, ну что вы как неродные! Давайте, проведите мне экскурсию!
За ужином Алина болтала без умолку.
– …и представляешь, Катюх, они реально требуют с меня предоплату! Ну как так можно? Ведь я пока ищу работу, я же не могу сразу платить!
– Ты уволилась? – Артем поднял брови.
Алина замерла на секунду, а потом неуклюже рассмеялась.
– Ой, да ладно, Артем, это вообще другая история. Долгая. Не буду вас грузить!
Катя сжала вилку.
Что-то здесь не так…
Но подруга уже сменила тему, смеясь над чем-то еще.
Артем больше не задавал вопросов.
Но когда он взглянул на Катю, его взгляд сказал всё, что он думал.
Позже, когда Алина ушла в душ, Артем шепнул:
– Она не собирается съезжать.
– Артём, ну хватит! – Катя закатила глаза. – Ты преувеличиваешь.
Муж скептически посмотрел на нее.
– Через сколько дней она уйдет?
Катя запнулась.
– Ну… Ну скоро!
– Угу.
– Артем, ну не будь таким. Это же моя подруга.
– Именно. Твоя.
Катя нахмурилась.
– Что ты хочешь сказать?
Артем вздохнул.
– Я просто хочу посмотреть, через сколько ты сама попросишь ее уйти.
***
Катя проснулась от запаха кофе.
Она сонно потянулась и посмотрела на часы. 9:30.
Из кухни раздавался веселый голос Алины:
– Ну, я же сказала, что он просто придурок! А ты мне не верила!
Катя натянула халат и вышла в
На кухне за столом сидела Алина с телефоном.
Перед ней – ее завтрак.
Кофе. Катин любимый йогурт. Два тоста.
Катя медленно нахмурилась.
– Доброе утро…
– Ой, Катюха, привет! – Алина отмахнулась, не отрываясь от разговора. – Дай мне пару минут, я тут подруге совет даю.
Катя прошла к холодильнику. Открыла. Йогурта нет. Осталась только пустая упаковка. И этот йогурт был последним.
Катя глубоко вдохнула.
– Алиночка, ты завтракала?
– Ага, – кивнула она. – Ой, кстати, у меня закончился йогурт, надо будет купить.
Катя медленно закрыла холодильник.
– Да. Надо будет.
Прошел еще один день. Катя вернулась с работы и чуть не споткнулась о валяющиеся в коридоре туфли. Туфли были не ее.
– Алин, ты дома?
– Ага! – донеслось из спальни.
Катя прошла внутрь. И застыла. На ее кровати лежала подруга. В Катином халате.
– Ой, – Алина сладко потянулась. – Кать, слушай, я тут твоим кремом намазалась, вообще норм. Я себе такой куплю, как только зарплату получу!
Катя медленно сжала кулаки.
– Алиночка… Ты чего в моей комнате?
– Да я только полежать! – махнула она рукой. – У тебя такая удобная кровать, я не удержалась!
Катя сжала челюсть.
Что-то внутри нее начало кипеть.
Вечером Артем смотрел новости, когда Катя села рядом.
– Она не съезжает, – тихо сказала она.
– А ты только поняла? – он даже не повернулся к ней.
Катя сжала губы.
– Ну… Может, она просто… просто ждет зарплату.
Артем резко повернул голову.
– Катя. Какую зарплату?
– Ну, она же говорила, что ищет работу…
– Да? А я видел, как она смотрела кино весь день.
Катя замолчала.
Артем внимательно посмотрел на нее.
– Катя. Поговори с ней.
Катя нервно провела рукой по волосам.
– Ну… я же не могу просто сказать ей «уходи».
Артем фыркнул.
– Ну да, конечно. Давай лучше ждать до пенсии.
Катя прикрыла глаза.
– Артем, она же моя подруга. Лучшая подруга.
– А я твой муж.
Катя вздрогнула.
– И что это значит?
Артем встал.
– Это значит, что я устал приходить домой и видеть чужого человека, который живёт у нас как у себя дома.
Катя напряглась.
– Она не чужой человек.
– А кто?
– Она… она моя подруга!
Артем усмехнулся.
– Правда? А если ты попросишь ее съехать, она останется твоей подругой?
Катя замерла.
Артем развел руками.
– Вот и ответ.
Катя почувствовала, как где-то в глубине живота сжалось что-то неприятное.
Что, если он прав?
***
Катя сидела на кухне, барабаня пальцами по столу.
Перед ней стоял телефон.
Она смотрела на экран, пытаясь придумать, как сказать Алине, что пора съезжать.
Прямо? Мягко? С намеками? Каждый вариант казался ужасным. Она глубоко вдохнула, встала и направилась в комнату, где Алина сидела, положив ноги на диван и уткнувшись в телефон.
– Алин,
– Ой, Катюш, подожди, я тут читаю такую статью… Ты знала, что мицеллярная вода вредна для кожи?
Катя перевела взгляд на столик.
На нем валялись ее собственные крема и кисти для макияжа.
Она сжала губы.
– Алина!
Подруга наконец подняла голову.
– Что?
Катя выдохнула.
– Ты ведь помнишь, что ты у нас временно?
Алина замерла.
– В смысле?
– Ну… Ты ведь говорила, что ищешь квартиру.
Алина моргнула.
– Да, ищу.
– И… ты что-то уже нашла?
Наступило молчание.
Потом Алина слегка улыбнулась.
– Катюш, ты намекаешь, что я тебе мешаю?
Катя почувствовала, как сжались все внутренности.
– Ну, не то чтобы мешаешь… Просто у нас с Артемом не так много места…
Алина обиженно поджала губы.
– Поняла.
Катя напряглась.
– Алиночка, я не то имела в виду…
– Нет-нет, я всё понимаю, – подруга кивнула. – Ты хочешь, чтобы я съехала.
Катя растерялась.
– Просто… прошло уже три недели…
Алина грустно вздохнула.
– Катюх, я-то думала, что мы подруги.
Катя моргнула.
– Мы подруги!
– Да? Тогда почему ты выгоняешь меня?
Катя опешила.
– Алин, я тебя не выгоняю, но…
– Но я тут лишняя, да?
– Нет! Просто… ну… – Катя растерялась еще больше.
Алина скрестила руки на груди.
– Я-то думала, ты поймешь.
Катя почувствовала себя виноватой.
– Алиночка, правда, я не хочу тебя обидеть…
– Уже обидела, – тихо сказала подруга.
Вечером, когда Катя рассказала Артему, он закатил глаза.
– Господи, Катя, да ты серьезно?
Катя вздохнула.
– Ну, я сказала, что ей пора искать жилье…
– И что?
– Она… обиделась.
Артем фыркнул.
– Ну конечно.
– Ну что мне теперь делать?
Муж пристально посмотрел на нее.
– Ты точно хочешь знать?
Катя замялась.
– Артем…
– Я завтра ей сам скажу.
Катя встрепенулась.
– Нет! Это же моя подруга!
– Подруга? – Артем усмехнулся. – Ну давай, подожди еще месяц. Может, она вообще здесь останется. Навсегда.
– Артем…
– Нет, Катя, – он покачал головой. – Либо ты поставишь ей чёткие сроки, либо это сделаю я.
Катя молча смотрела на него.
Она знала, что он прав.
Но внутри все равно было неуютно.
***
На следующее утро Катя зашла на кухню и остановилась в дверях.
Алина сидела за столом в ее халате и красила ногти.
На плите кипел чайник.
Как у себя дома.
– Доброе утро, Катюша, – сказала она весело, даже не взглянув в ее сторону.
Катя ощутила, как закипать, вместе с чайником, начинает и она.
Никаких поисков квартиры. Никаких попыток съехать. Никакого даже намёка на благодарность. Как будто ничего не произошло. Как будто вчерашнего разговора не было.
Катя вдохнула и выдохнула. Хватит.
– Алина, – сказала она.
– А? – подруга лениво подняла глаза.
– Ты сегодня съезжаешь.
Алина замерла.
Катя услышала, как скрипнул стул – в дверях появился Артем.
Он скрестил руки на груди и посмотрел на Алину без тени улыбки.
– Ты услышала?
Алина моргнула.
– В смысле?
Артем сделал шаг вперед.
– В том смысле, что твои «пару дней» давно прошли.
Алина хмыкнула.
– Ой, ну началось…
– Не началось, – резко перебил он. – Закончилось.
Повисла тишина. Катя чувствовала, как воздух в комнате стал тяжелее.
Алина медленно отложила лак, выдохнула и закатила глаза.
– Боже… Ну какие вы скучные.
Катя вздрогнула.
Вот оно.
Никакой благодарности. Никаких извинений. Только раздражение.
Алина лениво потянулась.
– Ладно, ладно, чего вы кричите. Съеду, если вам так хочется.
Артем молча смотрел на нее.
Катя почувствовала себя дурой. Она реально переживала, что обидит Алину? Она реально боялась, что та расстроится? Алина даже не волновалась. Она собирала вещи без спешки.
Катя наблюдала, как та лениво закидывает одежду в чемодан.
– Катюх, ну ты, конечно, странная, – вдруг сказала Алина.
Катя напряглась.
– В смысле?
Алина хмыкнула.
– Ну блин. Мы же подруги! Какая разница, сколько я у тебя живу?
Катя медленно моргнула.
– В смысле "какая разница"?
Алина развела руками.
– Да ты что, это же не навсегда! Ну пожила бы я еще месяц, два…
Катя чувствовала, как внутри нее закипает злость.
– Месяц? Два?
– Ну а что такого? – искренне удивилась Алина.
Катя выдохнула.
– Алин. Ты хоть раз думала обо мне?
– В смысле?
– Ты не спрашивала, удобно ли нам. Ты не пыталась найти квартиру. Ты даже не поблагодарила нас.
Алина фыркнула.
– Господи, ну прости, что я памятник тебе не поставила.
Катя сжала кулаки.
– Уходи.
Алина моргнула.
– Чего?
– Собирай вещи и уходи.
Алина пристально посмотрела на нее.
– Ну и ну. Ты реально меня гонишь.
Катя не ответила.
Алина громко хлопнула чемоданом.
– Офигеть.
– Алина…
– Нет, ну правда, – подруга развернулась к ней. – Я думала, мы подруги. А ты вышвыриваешь меня, как собаку.
Катя чувствовала, как в груди колотится сердце.
– Это не правда…
– Ещё какая правда! – Алина яростно стиснула зубы. – Ты меня предала!
Катя покачала головой.
– Ты предала нашу дружбу, когда начала пользоваться мной.
Алина замерла.
А потом резко схватила чемодан, накинула куртку и прошла мимо Кати.
– Ну и пошли вы к черту.
Дверь захлопнулась.
Катя стояла в тишине и смотрела в пол.
Вот и все.
Алина ушла.
Не попрощалась. Не сказала спасибо. Просто хлопнула дверью.
Катя вдруг почувствовала, как будто свалился тяжелый груз с плеч.
Она медленно выдохнула.
Артем подошел к ней, положил руки на плечи.
– Ну что?
Катя слабо улыбнулась.
– Кажется, дышать стало легче.
***
Прошло две недели.
Однажды Катя открыла телефон и увидела новое сообщение в соцсетях.
От Алины.
Алина: Ну что, ты все еще злишься?
Алина: Давай уже помиримся.
Катя долго смотрела на экран.
А потом просто закрыла чат.
Некоторые люди не гости.
Они захватчики.

Обман во благо

Письмо пришло в конце декабря.
День выдался пасмурным, воздух был влажным, тяжёлым, пахнущим снегом, который всё никак не мог выпасть из налитых туч. Вадим вернулся домой поздно: с ног валился от усталости, мечтал только о горячем чае и тишине. Когда поднялся на свой этаж и сунул ключ в замок, что-то заставило его остановиться – из почтового ящика торчал конверт.
Простой, белый, без марок и штампов.
Он машинально вытащил его, осмотрел. На плотной бумаге корявым почерком было выведено:
"Вадиму Морозову."
Рука сжала бумагу сильнее. Сердце вдруг стукнуло где-то в горле.
Он зашёл в квартиру, бросил сумку в прихожей, сел прямо на пол и разорвал конверт.
Тусклый свет лампы падал на письмо.
«Здорово, Вадик. Если ты читаешь это письмо, значит, меня уже нет. Забавно, да?»
Почерк был странным. Будто писали левой рукой, будто… не его рукой.
Но слова…
Вадим узнал эти слова. Узнал манеру, простые, чуть грубоватые обороты, узнаваемую Лёшкину браваду, за которой он всегда прятал что-то большее.
«Я не знаю, как это случилось, но хочу, чтобы ты запомнил главное: ты ни в чём не виноват. Никогда не вини себя за то, что пошло не так. Ты мой лучший друг. Живи. Будь счастлив.
И ещё – не забывай о наших планах. Пусть хоть один из нас их осуществит.»
Лист задрожал в руках.
На мгновение Вадиму показалось, что стены комнаты сдвинулись, стало тесно, душно.
Он сглотнул.
Лёха.
Тот, кого он так и не смог проводить.
Тот, чьё имя до сих пор вспоминал каждый день, но старался не произносить вслух.
А ведь Вадим так и не нашёл в себе сил поехать на похороны. Ему хватило известия: «Погиб. Боевая операция. Ошибка командования». Хватило, чтобы напиться в хлам и провести ночь, глядя в потолок.

А теперь это письмо.
Пальцы вжались в бумагу.
Когда он успел его написать? Почему только сейчас пришло? И… кто отправил?
Он поехал к родителям Лёхи.
Старенькая пятиэтажка на окраине города выглядела ещё мрачнее, чем он помнил. Может, дело в сером декабрьском небе, а может, в пустоте, которую он чувствовал, подходя к знакомой двери.
Вадим постоял несколько секунд, собираясь с духом, прежде чем нажать на кнопку звонка.
Дверь открылась почти сразу, как будто его ждали. Лёшкина мать, маленькая хрупкая женщина в вязаном кардигане, стояла на пороге, вцепившись в край рукава.
– Вадик… – выдохнула она.
Она не спрашивала, зачем он пришёл. Только пригласила внутрь.
В прихожей пахло сушёными травами и слабым ароматом корицы. Здесь ничего не изменилось, даже старая скамья у стены, на которой Вадим сидел, когда они с Лёхой, перепачканные грязью, возвращались с улицы.
Лёшин отец вышел из кухни, молча кивнул Вадиму, но взгляд у него был тяжёлый, будто он сразу понял, что это не просто визит.
– Что-то случилось? – осторожно спросила мать.
Вадим разжал пальцы, сжимавшие письмо, и протянул его ей.
– Это… это от Лёши. Мне прислали пару дней назад.
Она взяла листок осторожно, словно боялась, что он рассыплется у неё в руках. Взгляд пробежался по строчкам, и чем дальше, тем больше недоумения появлялось на её лице.
– Этого не может быть, – покачала она головой. Её голос задрожал. – Алексей никогда не писал писем.
– Никогда? Совсем? – Вадим чувствовал, как внутри него нарастает беспокойство.
– Он звонил, но… – Она резко замолчала, её губы побелели.
Отец Лёши нахмурился.
Молча развернулся и направился в другую комнату, а через минуту вернулся, неся перед собой коробку – старую, с потрескавшимися краями. Поставил её на стол и поднял крышку.
– Это всё, что нам передали, – сказал он.
Вадим заглянул внутрь.
Документы, форма, удостоверение. Несколько нашивок, аккуратно сложенные фотографии.
Никаких писем.
Глухая тишина. Все трое смотрели друг на друга.
Кем оно было отправлено?
Прошло семь лет.
Жизнь двигалась дальше.
Вадим женился – не сразу, конечно, но спустя годы, когда боль перестала быть такой острой. Катя, его жена, была далека от всего, что когда-то связывало его с Лёхой. Она не знала этих историй, не видела старых дворов, не слышала громких мальчишеских криков на пустыре. С ней было просто.
Он поступил в университет, как когда-то мечтали с Лёхой. «Ты пойдёшь в медицинский, а я в технический, будем спасать мир», – говорил друг. Но Вадим не пошёл в медицинский. Не смог. Выбрал архитектуру, хотя до этого и не думал о ней. Просто однажды нашёл в шкафу тот самый блокнот из детства, раскрыл его и увидел, как в уголке страницы Лёха нарисовал небольшой домик.
«Я бы хотел себе такой. Маленький, но с камином. Чтобы тепло было.»
Вадим тогда долго смотрел на этот набросок и вдруг понял: если не может спасать жизни, то, может, хотя бы строить дома, которые станут для кого-то важными.
И теперь он строил.
Работал много, вёл проекты, ездил по городам. Научился жить с потерей, перестал каждую ночь прокручивать в голове старые разговоры, вытеснил из памяти тот самый день, когда не нашёл в себе сил поехать на похороны.
Но одно не изменилось.
Он так и не узнал, кто отправил то письмо.
Письмо, которое тогда перевернуло его сознание, не давало утонуть в самобичевании, вытаскивало из бесконечных «а что, если?..».
Вадим не раз пытался разобраться. Обращался на почту, спрашивал у друзей Лёхи, даже встречался с бывшими сослуживцами. Бесполезно.
Конверт будто упал с неба.
Однажды он даже подумал, что это мог быть кто-то из родителей Лёхи, но они, кажется, искренне не понимали, о чём он говорит.
И вот теперь, спустя семь лет, в один из обычных вечеров, когда он зашёл в маленькое кафе выпить кофе после работы, судьба решила дать ответ.
За столиком напротив него кто-то сел.
– Привет, Вадим, – тихо сказала девушка.
Он поднял голову.
Тонкие черты лица, тёмные волосы, лёгкая улыбка, которую он когда-то видел – давно, ещё в другой жизни.
Лера.
Девушка Лёхи.
Сердце стукнуло резко и на секунду замерло.
– Привет… – выдохнул он.
Она смотрела прямо, не отводя глаз.
– Ты, наверное, давно догадался, – произнесла она, и что-то в её голосе сразу подтвердило худшие догадки.
Он почувствовал, как внутри что-то холодеет.
– Это… это ты?
Лера кивнула.
– Он не успел написать, – сказала она просто. – Но я знала, что он хотел сказать тебе именно это. Знала, как бы он это сделал.
Воздух стал тяжёлым, будто в комнате вдруг стало нечем дышать.
За окном проезжали машины, в кафе кто-то смеялся, звенели чашки, бариста выкрикивал чьё-то имя – жизнь продолжалась, но внутри Вадима всё словно застыло.
Лера сидела напротив, спокойно, без суеты, скрестив пальцы на столе.
Он смотрел на неё, стараясь осознать.
– Ты… – голос застрял в горле, он сглотнул. – Ты обманула меня?
Она опустила взгляд на кружку с остывшим чаем, её пальцы дрогнули. Потом она подняла взгляд – в нём не было ни тени раскаяния.
– Нет, Вадик, – тихо сказала она. – Я спасла тебя.
Спасла. От чего? От чувства вины? От самоуничтожения? От той тёмной дыры, в которую он тогда начал падать?
– Зачем? – его голос сорвался.
Лера чуть склонила голову, будто обдумывая ответ.
– Потому что ты был ему дорог, – просто сказала она. – И потому что Лёха хотел бы, чтобы ты жил дальше. Я видела, как ты исчезаешь. Как день за днём становишься лишь тенью самого себя. Я не могла… просто смотреть.
Она провела ладонью по деревянной столешнице, словно пытаясь удержать себя в этом моменте.
– Он говорил, что ты сильный, – продолжила она. – Но я видела, что ты не справляешься. Если бы я тогда не написала это письмо… ты бы выбрал этот путь, Вадик? Или скорее другой, с которого уже не вернуться обратно.
Он молчал.
Целых семь лет это письмо поддерживало его. Оно стало для него последними словами Лёхи. Его прощанием. Его благословением на жизнь.
Но теперь он знал правду.
И что теперь?
Он опустил голову, глядя на свои руки. Вспомнил, каким был тогда – потерянным, опустошённым. Вспомнил, как перечитывал письмо каждую ночь, как цеплялся за эти строки.
И понял.
Лера не солгала.
Да, письмо было не от Лёхи. Но каждое слово было правдой.
Он вздохнул, сжал пальцы в кулак.
А потом кивнул.
– Спасибо тебе, – сказал он.
И Лера улыбнулась.
Потому что теперь она точно знала – спасла.

Семейный бюджет

– Ты живёшь в моём доме и исключительно на мои деньги! Кто тебе дал право так разговаривать с моей матерью?!
Максим кричал на жену, абсолютно не замечая, как их полуторагодовалый сын Никита испуганно прижался к ней, зажмурив свои глазки.
Ксения была ошеломлена и даже не сразу поняла, как ей реагировать. Наконец, она перебила мужа:
– Максим, успокойся и объясни, что случилось?
– Ты ещё спрашиваешь? – его лицо покраснело, и казалось, что он вот-вот взорвётся от ярости. – Ты разбила посуду в присутствии моей матери! А ведь она помогла нам купить этот дом! А ты так ей "благодарна", устроила свою показательную сцену истерички!
– Я?! – Ксения в изумлении расширила глаза.
Час назад, когда Максим пришёл с работы, Ксения накрывала на стол, чтобы его покормить. Внезапно на пороге появилась свекровь, Людмила Павловна. Она жила совсем недалеко, и заходила, когда ей вздумается. Ксения всегда предполагала, что хотя бы Максима она ставит в известность, но её муж не считал нужным делиться этой информацией с ней.
Ксения поставила ещё одну тарелку и положила для свекрови котлету с пюре. В этот момент Никита, пытаясь дотянуться до стакана с компотом, случайно опрокинул его. Стекло разлетелось на осколки. Ксения испугалась, выругалась и бросилась собирать. Она не заметила, что Максим как раз вернулся на кухню.
Людмила Павловна молча наблюдала за тем, как невестка убирает, а ребёнок плачет. Всё прошло тихо. Но едва мать ушла, разразился скандал.
– Послушай, Максим, – спокойно начала Ксения. – Это сделал Никита. Да, я расстроилась и выругалась. Но не на твою же мать. Жаль, что она это видела. Но ты же понимаешь, что наш сын ещё маленький, это произошло совершенно случайно?!
– Она прекрасно поняла, что ее здесь не ждут! В том самом доме, который она нам помогла купить! Так что ты должна извиниться.
– Извиниться? – у Ксении глаза полезли на лоб. – За что? За разбитый стакан? Может, ещё за дождь за окном? Я, между прочим, накормила вас обоих, даже отдала свою порцию. Ты заметил, что я осталась без ужина? И вместо "спасибо" твоя драгоценная мать просто встала и ушла, а ты устроил скандал на пустом месте!
Эти слова только подлили масла в огонь.
– А тебе вообще не положено есть, если ты так себя смеешь вести! Это я зарабатываю и полностью содержу вас! Любую няню я нанял бы дешевле тебя! Хоть бы раз была благодарна!
Не сдержав слёз, Ксения одела сына, взяла документы и ушла ночевать к подруге.
– Я не понимаю, зачем ты вообще с ним живёшь? – сказала подруга Ольга, раскладывая диван. – Дом куплен в браке, он твой так же, как и его. Ты можешь подать на раздел имущества и алименты.
– Всё-таки его мать помогла нам с покупкой… – неуверенно сказала Ксения.
– Она взрослый человек, никто ее не заставлял, она сама приняла это решение и теперь пусть мирится с последствиями воспитания своего сына – отрезала Ольга. – Подай на развод.
Андрей, муж Ольги, вмешался:
– Хочешь работу? Устрою тебя в свою компанию. Научишься, заработаешь на жизнь.
Ксения ухватилась за шанс.
Она нашла частный мини-сад и устроила туда Никиту. Когда сообщила Максиму, тот только хмыкнул:
– Ну-ну! Надолго ли тебя хватит? Перебесишься и угомонишься!
Он перестал давать деньги. Ксения тоже прекратила его кормить. Максим сначала ел у родителей, но затем посчитал расходы и предложил:
– Давай оба будем скидываться в семейный бюджет по 25 тысяч. Остальное – личные деньги.
Ксения предложила платить процент от дохода, но он отказался.
– Фиксированная сумма справедлива! – заявил он.
Пришлось согласиться. Ксения стала откладывать деньги. Через год она получила повышение и купила машину. Максим взбесился.
– Почему не посоветовалась?!
– Это мои деньги, – спокойно ответила она.
Она поехала с Никитой в отпуск. Максим обиделся, но возразить не мог.
Через время Ксения стала задерживаться на работе. Максим жаловался, что в доме неуютно, и предлагал:
– Может, бросишь работу? Я буду давать тебе больше денег.
– Сколько?
Она назвала сумму, в два раза превышающую её зарплату. Максим оторопел.
– Ты с ума сошла! За такие деньги я найду другую жену!
Ксения улыбнулась.
– Ну так начинай искать.
Они развелись. Суд поделил дом. Ксения выкупила его долю.
В день переезда Максим пришёл с матерью.
– Где ты взяла такие деньги? – спросила Людмила Павловна.
– Ваш сын научил меня, – улыбнулась Ксения. – Главное – придерживаться бюджетного правила.
Максим скривился.
– Ученица превзошла учителя… – пробормотал он, выходя за дверь.

Жених для тещи

Андрей открыл глаза и уставился в потолок. В голове стоял жуткий звон – нет, не от похмелья, а от старого медного будильника, который стоял на комоде у тёщи. Проблема была в том, что комод находился не у них в квартире.
Но будильник все равно звенел.
– Андрей! Оля! Вставайте! – раздался голос из коридора.
Он перевел взгляд на жену. Ольга натянула одеяло на голову и пробормотала:
– Это сон. Просто плохой сон…
– Я варила суп, но он у вас скис! – с укором заявила тёща.
Андрей зажмурился. Шесть сорок утра. Воскресенье. Галина Петровна опять пришла без звонка.
За последние три года он уже привык к ее внезапным визитам. Иногда это были «просто посиделки». Иногда – проверка чистоты холодильника. В прошлый раз она пришла с ковром и заявила, что «на улице прекрасная погода, надо бы выбить».
Но сегодняшний случай был особым.
– Мам, какой суп, как он мог скиснуть? Мы же вчера ничего не варили! – простонала Ольга из-под одеяла.
– Вот именно! – возмущенно отозвалась теща. – Нормальная семья должна варить суп каждый день!
Андрей сел на кровати, потирая лицо. Кажется, ему срочно нужен был план. План по спасению их семьи.
Идея пришла внезапно, как электрический разряд.
– Мам, а у вас есть кто-нибудь? – неожиданно спросил он.
Галина Петровна нахмурилась.
– В смысле?
– Ну… мужчина. Друг. Кавалер.
Теща смотрела на него как на сумасшедшего. А он, сам того не ожидая, начал улыбаться.
Идея была гениальной.

Теща прищурилась. Ее губы сжались в тонкую ниточку, а в глазах вспыхнул подозрительный огонек. Андрей на мгновение пожалел, что сболтнул лишнего, но отступать было поздно.
– Что ты этим хочешь сказать? – голос Галины Петровны был натянут, как леска удочки, на которую только что поймали акулу.
Андрей сделал вид, что не заметил угрозы. Напротив, он расплылся в самой доброжелательной, самой дружелюбной улыбке, на которую был способен.
– Да ни на что, мам, просто интересно! – протянул он с непринужденностью плохого актера.
Галина Петровна медленно скрестила руки на груди. Она была женщиной в расцвете сил – по крайней мере, так она сама говорила. Год назад ей исполнилось пятьдесят три, но с ее энергией она могла бы спокойно вести утреннюю гимнастику по телевизору. Прямая осанка, аккуратно уложенная прическа цвета «каштан с благородной сединой», идеальный маникюр – да ее бы с руками оторвали, если бы она хотела кого-то найти.
Но вот в этом-то и была проблема.
– Андрей, ты случайно не заболел? – прищурилась она. – Или… подожди. Ты что, хочешь от меня избавиться?!
Андрей заморгал.
– Нет! Ну что вы, мам! Я просто… просто подумал, что… – он отчаянно искал выход. – Вам скучно одной! Да и нам с Олей так обидно… Вы ведь такая молодая, такая активная, а могли бы сейчас быть счастливы в любви!
Ольга тихо застонала из-под одеяла.
– Андрей, прекрати, пока не поздно…
Но было уже поздно.
Галина Петровна подняла брови, наклонила голову и окинула зятя долгим взглядом.
– Счастливы в любви? – повторила она, растягивая слова, словно пробуя их на вкус.
Андрей вздохнул. Что ж, раз уж он начал этот разговор, нужно довести его до конца.
– Да! – бодро выпалил он. – Я уверен, что у вас есть поклонники! Может, кто-то из коллег по работе? Или старый друг? Или…
– Георгий Аркадьевич… – вдруг задумчиво пробормотала теща.
Андрей почувствовал, как в нем вспыхнула искра надежды.
– Вот видите! – он даже хлопнул в ладоши. – Отличное начало! А кто это?
Галина Петровна закусила губу, словно размышляя, стоит ли рассказывать.
– Мы с ним когда-то вместе работали… – медленно проговорила она. – Очень умный человек. Начальник отдела. Бывший военный, строгий, но справедливый…
– Интересно, интересно… – подбодрил ее Андрей.
– …постоянно спорил со мной на совещаниях, называл «слишком эмоциональной»…
– Угу-у…
– …был женат три раза…
Андрей запнулся.
– Ну, это… опыт, значит!
– И он ненавидит котов! – вызывающе закончила тёща.
Андрей моргнул.
– А это при чем?
Галина Петровна шумно вздохнула, словно ему не следовало даже задавать таких вопросов.
– Андрей, ты ничего не понимаешь. Я не могу быть с мужчиной, который не любит котов.
С кухни донеслось жалобное мяуканье. В дверном проёме сидела Муська, упитанная трёхцветная кошка, которую тёща называла «единственной настоящей дамой в этом доме».
Андрей посмотрел на жену, которая лишь закатила глаза, и понял, что его гениальный план может оказаться сложнее, чем он думал.
Но он уже был слишком увлечен.
Если Георгий Аркадьевич не подходит, значит, нужно найти кого-то другого.
Андрей понял, что затеял нечто грандиозное. Уговорить Галину Петровну на свидание – это как заставить морскую волну течь в обратную сторону. Но он не был бы собой, если бы не попробовал.
На следующий день, пока теща уехала на йогу («Мама, у тебя проблемы со спиной, зачем ты туда ходишь?» – «Чтобы они не начались!»), Андрей решил составить план. Он налил себе крепкого кофе, уселся за ноутбук и открыл поисковик.
«Как найти мужчину для пожилой женщины»
Первая же ссылка отправила его в пучины сайтов знакомств. Он скептически прищурился.
Нет, это слишком банально. Нужно что-то надежнее…
– Ты чем там занимаешься? – раздался голос Ольги за спиной.
Андрей резко закрыл ноутбук, чуть не опрокинув кофе.
– Ничем! Работу работаю!
Жена скептически посмотрела на него.
– Ага, конечно. Если ты ищешь маме жениха, то…
– Я не ищу! – быстро перебил он. – Я просто… размышляю.
– Андрей, – Ольга села напротив и сложила руки на груди, – ты точно хочешь этого?
Андрей задумался.
Конечно, он хотел! Если бы Галина Петровна была занята отношениями, она бы не приходила к ним каждое утро с фразой: «Ну что, мои сладкие, завтракать будем?» и не ворошила их холодильник, находя там «полностью несъедобную ерунду» (то есть колбасу и майонез).
И самое главное – он мог бы спокойно ходить по дому в одних боксерах, не боясь внезапного визита!
– Да, я уверен.
Ольга вздохнула.
– Тогда слушай. Мама часто ходит в бассейн, у них там целая компания таких же активных, как она. Если хочешь, можешь попытаться провести разведку.
Андрей вскинул голову.
– Гениально!
Он встал, воодушевленно поцеловал жену в макушку и немедленно отправился составлять план действий.
Через пятнадцать минут он уже звонил своему отцу:
– Пап, привет. Ты ведь еще ходишь в бассейн?
– И тебе привет, сын. Конечно хожу. Не могу же я перед телевизором целыми днями рассиживать. По средам хожу и пятницам. Мы в пятницу с Алексеичем после бассейна в шахматы играем у него дома.
У Андрея радостно засветились глаза.
– Это просто отлично! Олина мама совсем что-то хандрит от одиночества. Как раз завтра она тоже идет в бассейн, с подругами. Может вы с Алексеичем составите им компанию? Развлечете дам, так сказать. Да и сами развеетесь. Алексеич твой не ищет даму сердца, случайно? Он уже лет восемь без тети Насти ведь. Наверное затосковал по домашним борщам?
– Отчего же не помочь, когда дамы в печали? Нам, старикам, все равно заняться нечем. Выручу тебя. У вас с Ольгой романтический вечер намечается никак? Внучков я заждался. Вот были бы у нас внуки, тогда и от скуки маяться не пришлось!
– Всему свое время, батя. Ну значит, договорились!
Следующим вечером он сидел в кафе напротив спортивного комплекса, нервно помешивая чай. Люди выходили из дверей, укутанные в пуховики, с мокрыми волосами и полотенцами на плечах.
И вот, наконец, цель.
Галина Петровна вышла из бассейна бодрым шагом, в стильном голубом пуховике. Рядом с ней шагали две женщины и… один мужчина.
Андрей встрепенулся и начал всматриваться еще пристальнее.
Мужчина лет шестидесяти, подтянутый, в темном пальто. Осанка военная, взгляд строгий. На отца похож. А где же Виталий Алексеевич? Отец шел рядом с Галиной Петровной и что-то говорил, отчего она смеялась.
Выйдя из кафе, он намеренно столкнулся с группой и театрально всплеснул руками.
– Мам! Какая неожиданная встреча!
Галина Петровна подозрительно прищурилась.
– Андрей… что ты здесь делаешь?
– Просто мимо проходил! А это… – он перевел взгляд на мужчину и остолбенел. – Папа?
– Мы с Галей в бассейне случайно встретились и учились плавать друг у друга.
Галина Петровна фыркнула.
– Этот человек считает, что мне надо плавать кролем, а я предпочитаю брасс!
– Потому что кроль эффективнее! – возразил Виктор.
Андрей почувствовал тревогу.
Они спорят. Значит, есть какая то химия. Или ему мерещится всякое…

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=72013120?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.