Главная страница | Книги о войне | Преступления фашизма в годы Великой Отечественной войны. Знать и помнить

Преступления фашизма в годы Великой Отечественной войны. Знать и помнить
Нина Константиновна Петрова
Третий рейх. Суд истории
С каждым годом отдаляется от нас во времени грозная военная эпоха. Уходит военное поколение, и все меньше и меньше интересуется современная молодежь трагической и героической правдой прошлой войны. Но люди, прошедшие через нечеловеческие испытания, никогда их не забудут. Не скоро еще заживут в сердцах и душах ветеранов глубокие раны, оставленные нацистами.
Книга возвращает нас к трагедиям и ужасам, которые выпали на долю людей, побывавших в оккупации или плену. В книге собрано большое количество документов, свидетельствующих о чудовищных преступлениях, совершенных руководством нацистской Германии на территории СССР в годы Великой Отечественной войны 1941—1945 гг.
В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.

Преступления фашизма в годы Великой Отечественной войны. Знать и помнить
Автор-составитель Н. К. Петрова

Федеральное архивное агентство Министерства культуры Российской Федерации
Российский государственный архив социально-политической истории

Ответственный составитель Н. К. Петрова, доктор исторических наук

Официальные рецензенты:
Г. А. Куманев, академик РАН;
М. Ю. Мягков, доктор исторических наук, профессор

© РГАСПИ, 2024
© Петрова Н. К., предисловие, составление, комментарии, 2024
© ООО «Издательство «Вече», 2024
* * *
ВСЕМ, испытавшим ужасы фашизма,
военнослужащим Красной Армии,
прошедшим плен и концлагеря,
посвящается


Предисловие
Кто-то из древних мудрецов заметил, что человеческая память – это медная доска, покрытая буквами, которые годы незаметно сглаживают, если по временам не возобновлять их резцом. Таким резцом у человека являются книги, которые воскрешают подробности иных событий. Но есть события, которые оставили такой след, что он напоминает постоянную кровоточащую рану. Это Великая Отечественная война 1941–1945 гг.
4 часа утра 22 июня 1941 г. – это рубеж, от которого начался отсчет страданий и бед народов нашей страны, отсчет поражений и побед Красной Армии. Это начало Великой Отечественной войны и начало того действа, которое можно объединить под понятием преступления фашизма на временно оккупированных территориях в период Великой Отечественной войны 1941–1945 гг.[1 - Выделения слов и фраз в предисловии сделаны автором «Предисловия».]
Какое смысловое значение несет понятие преступления?
В. Даль трактует это слово как «злодеяние, поступок, противный закону» и далее пишет: «За преступления предают суду»[2 - Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. М., 1978. Т. 3. С. 396.]. Забегая вперед, следует сказать, что такой суд состоялся, это был Нюрнбергский процесс.
Мы часто, особенно для периода 1941–1945 гг., употребляем для характеристики содеянного фашистами не только слово преступления, но и такие понятия, как злодеяния и зверства. При этом мы не всегда задумываемся над тем, что между ними есть смысловые различия. Так, понятие злодеяние у В. Даля трактуется как «причинение зла, большой обиды, насилия личности»[3 - Там же. Т. 2. С. 684.]. А о понятии зверствовать В. Даль пишет, что это «поступать зверски, лютовать, неиствовать»[4 - Там же. Т. 1. С. 674.]. Все эти три трактовки как нельзя точнее характеризуют все те беды и горести, которые выпали на наших соотечественников в 1941–1945 гг. Но больше всего подходят, по моему мнению, понятия «преступления» и «зверства».
Война сама по себе есть не что иное, как преступление по отношению ко всему живому. А войну, начатую без предупреждения, без объявления, когда на головы спящих людей посыпались бомбы, когда на рассвете начался ураганный огонь вражеских орудий в пограничных районах, а затем двинулись подготовленные и соответственно настроенные вооруженные силы противника, нельзя назвать иначе как преступлением фашизма, точнее, фашистской Германии.
То, что творили фашистские армии на временно оккупированных территориях Советского Союза, забвению не подлежит, и за давностью лет этому прощения нет и быть не может. В рабочем блокноте А. А. Жданова, бывшего в 1945 г. секретарем ЦК ВКП(б), есть коротенькая запись, сделанная на заседании в связи со слушанием вопроса об итогах работы Чрезвычайной Государственной Комиссии (ЧГК) по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников и причиненного ими ущерба гражданам, колхозам и общественным организациям, государственным предприятиям и учреждениям СССР. Привожу эту запись дословно и полностью солидаризируюсь с тем, кто ее сделал. «Забыть (слово дважды подчеркнуто автором блокнота. – Н. П.) – преступление перед памятью пожилых людей и их семьями»[5 - Российский государственный архив социально-политической истории (далее: РГАСПИ). Ф. 77. Оп. 3. Д. 174. Л. 145.].
От 1945 года нас отделяет не одно десятилетие. Идет новый, XXI век. Если о преступлениях и зверствах фашистской Германии, особенно после Нюрнбергского процесса и до начала 70-х гг. прошлого века, в нашей стране издавали периодически сборники на эти темы, то затем оставили ее «в покое». Справедливости ради необходимо отметить, что отдельные сборники небольшими тиражами выходили в связи с датами Нюрнбергского процесса и в последующие годы. С 1990-х гг. прошла серия больших публикаций о холокосте, о геноциде еврейского народа. Вышла наконец и на русском языке в 1980 г. в Иерусалиме «Черная книга», которая долгие годы ждала своей очереди, чтобы выйти в свет[6 - Подробнее см. «Советское общество: будни холодной войны. Материалы круглого стола. Москва – Арзамас. 2000. С. 249.].
Но все хорошо, когда все делается вовремя и не для галочки в отчете, а в интересах воспитания общества, молодого поколения. А мы? Мы крепили дружбу с соседними государствами и народами, старались не травмировать те государства, кто в союзе с Германией пытался покорить Советский Союз, его народ. В эти годы менялись поколения и тяжелыми воспоминаниями старались не тревожить память старших. Но при этом упустили новое, а точнее, новые поколения, которые в настоящее время в основной своей массе не знают почти ничего о Великой Отечественной войне, не знают о преступлениях фашизма и о зверствах, которые выпали на долю тех, кого опалила война.
Мы, точнее, наше общество и государство, жалели психику молодого поколения, а в результате получили неуважительное отношение к собственной истории и к ее героическому военному прошлому. В настоящее время с сожалением узнаем о том, как глумятся над мемориалами боевой славы, над военными боевыми реликвиями на местах, бывших когда-то последними рубежами, где был остановлен враг ценой жизни тех солдат и офицеров, для которых слово Родина значило много. Значило – ценой своей жизни уничтожить врага.
В настоящее время эти слова, которые я написала, а вы прочли или пробежали глазами, для многих, особенно для тех, кто плохо знает или вообще не знает, что было в 1941–1945 гг., могут вызвать усмешку. Могут вызвать и раздражение с комментарием, дескать, кому нужны эти напоминания в наше демократическое время, когда есть «Наши» и своя «Молодая гвардия»[7 - «Наши» и «Молодая гвардия» – это молодежные крылья партии «Единая Россия».], которая в своем большинстве не знает, что это была за организация, имя которой она носит.
Сказать, что это не наше дело, это не сказать ничего. Данная книга – это третий сборник из серии публикаций навстречу 70-летия Великой Победы. Сборник – не хроника всех преступлений и зверств, совершенных на временно оккупированных территориях Советского Союза. Это напоминание о том, что было и что нельзя забывать, потому что это часть нашей истории, это наша память.
В 1943 г. И. Г. Эренбург под впечатлением зверств, которые творили оккупанты на нашей земле, написал одну из своих обличительных статей, в которой прямо поставил вопрос: кто ответит за все эти преступления? «Мое поколение пережило многое. Не первую войну вижу я, – писал военный журналист И. Г. Эренбург. – Но вот я не могу спокойно писать обо всем, что я вижу здесь. Не перо нужно – автомат. Мы не смеем умереть, мы, старшие, не сказав себе перед смертью: это не повторится. Совесть требует возмездия, искупления, торжества поруганной, окровавленной, опаленной справедливости [курсивом выделено. – Н. П.]»[8 - РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 125. Д. 192. Л. 82.]. Эти мысли, высказанные в годы Великой Отечественной войны, не потеряли своей актуальности спустя десятилетия.
Выйдя из войны победителями над фашистской Германией, в последующие годы в нашей стране не очень часто говорили о страданиях, которые испытали советские люди во время оккупации, а тема о военнопленных долго была закрытой темой. Жили по закону, что у героической Красной Армии ее воины не могли быть военнопленными. НЕ БЫЛО ИХ. Но война есть война. И пленные, к сожалению, всегда бывают на войне.
Именно советские военнопленные испытали все: с ними враг поступал по-зверски, не считая за людей, лютовал и неиствовал над ними, потому, что они находили в себе силы не только выживать, но и сопротивляться в неволе, чем вызывали удивление и ожесточение у своих мучителей, охранных лагерных служб. Германское командование, преступно попирая все издавна признанные законы и обычаи ведения войны, приказало своим воинским частям брать в плен мужское гражданское население, а во многих местах и женщин, детей и применять к ним режим, установленный гитлеровцами для военнопленных.
Согласно данным, которые поступили из Управления уполномоченного СНК СССР по делам репатриации, количество детей и молодежи до 16 лет, освобожденных и вернувшихся на родину к середине июля 1945 г., составляло 218 662 человека. А вывезено немцами их было 660 630 человек.
Известны факты насильного удержания детей, оказавшихся в зонах наблюдения союзных армий. Но в результате планомерных последовательных переговоров было достигнуто позитивное решение и этого вопроса.
К марту 1946 г. были репатриированы 4 199 488 советских людей, в том числе 2 654 188 гражданских и 1 545 303 военнопленных[9 - См.: История СССР. 1996. № 4. С. 34–35.]. Следует знать, что из общего числа советских граждан 5 269 513 чел., насильственно вывезенных в Германию, после окончания войны не возвратились по различным причинам и стали эмигрантами 451 100 чел., 2 164 313 чел. погибли и умерли в фашистской неволе[10 - Россия и СССР в войнах XX века. Потери вооруженных сил. Статистическое исследование. М., 2001. С. 231.].
Для пленных мирных жителей это означало не только рабский труд, но и неизбежную во многих случаях гибель от голода, болезней, от избиений и организованного массового умерщвления. Один из прошедших этот ад вспоминал, что в лагере для «военнопленных» близ Минска под открытым небом содержались ок. 100 тыс. человек. Это было в подавляющем своем большинстве мужское крестьянское население Белоруссии в возрасте от 15 до 60 лет, сотни ежедневно погибали от голода, болезней, побоев, расстрелов. Трупы погибших не убирались в течение долгого времени. Захваченных в плен оставляли без пищи и воды по 5–6 дней. При каждой выдаче пищи она доставалась только [пленным], находящимся близко от места раздачи. При каждой такой «выдаче» пищи имелось несколько десятков убитых. Охрана лагеря иногда «развлекалась» тем, что открывала пулеметную стрельбу на высоте одного метра от земли, заставляя этим «пленных» передвигаться по лагерю, в котором содержались 7 тыс. человек, число военнослужащих Красной Армии составляло лишь 15 %, все остальные – мирные украинские жители, обреченные на рабский труд и вымирание. Тот же режим голода и смерти – в десятках других лагерей, созданных для мирного гражданского населения, переведенного в разряд «пленных»[11 - РГАСПИ. Ф. М-4. Оп. 1. Д. 28. Л. 149.].
По данным управления по делам военнопленных Верховного главнокомандования вермахта, по состоянию на 1 мая 1944 г. общее число истребленных советских военнопленных составляло 3 291 157 человек, из них умерли в лагерях – 1981 тыс. человек, расстреляны и убиты при попытке к бегству – 1 030 157 человек, погибли в «пути» – 280 тыс. человек. По другим данным фашистского командования, к середине 1944 г. были уничтожены около 3,3 млн советских военнопленных. В обзорном томе «Всероссийская книга памяти 1941–1945 гг.» высказано мнение (и с ним можно согласиться), что эта цифра соответствует реальному числу истребленных советских людей, потому что в число жертв, кроме военнопленных, включены подпольщики, угнанные на каторжные работы, лица из народного ополчения и др.[12 - Всероссийская книга памяти. 1941–1945. Обзорный том. М., 2005. С. 234.]
Советские военнопленные, оказавшись в плену, не желая смириться перед врагом, совершали побеги. Они бежали не только из лагерей, но и на этапе формирования колонн военнопленных, которые пешим маршем шли на сборные пункты или в пересыльные лагеря. По далеко не полным данным, с 1941 г. по 1944 г. из фашистских лагерей совершили побег около 450 тыс. советских военнопленных. К сожалению, не все из них спаслись, но тысячи все же остались живы[13 - Там же. С. 183.].
Многие из них, пройдя проверку, вливались в ряды Красной Армии и продолжали бить врага и освобождать оккупированные области. Другие вливались в ряды партизан и сражались там. Тысячи граждан СССР, попавшие во время войны в немецкий плен или насильно угнанные в Европу для принудительных работ, совершив побег из лагерей военнопленных или трудовых лагерей, вливались в движение Сопротивления. По неполным данным, в нем приняли участие до 40 тыс. советских граждан различных национальностей, большинство из которых были русские[14 - Там же.].
Вернувшиеся из плена были направлены: более 1 млн человек – для прохождения службы в части Красной Армии, 606 тыс. – для работы в промышленности в составе рабочих батальонов и 339 тыс. (в том числе некоторая часть гражданских лиц), как «скомпрометировавшие себя в плену», – в лагеря НКВД[15 - Там же. С. 261.].
Восстановление законных прав бывших военнопленных и репатриантов затянулось на десятилетия. Только спустя 50 лет после Победы в войне с фашизмом наконец был подготовлен и опубликован Указ российского президента «О восстановлении законных прав бывших советских военнопленных и гражданских лиц, репатриированных в период Великой Отечественной войны и в послевоенный период».
Нападение фашистской Германии на Советский Союз явилось актом заранее спланированной и тщательно подготовленной агрессии. Для оправдания этой агрессии Германия создала миф о «превентивности войны», который в 1990-е годы прошлого века нашел поддержку и активно «раскручивался» историками не только за рубежом, но и в России. Этот миф существует и в настоящее время, но это не проблема данного сборника.
В 1941 году, когда фашистские армии шли по нашей земле, в сводках Советского Информационного бюро и на страницах газет не сразу появились материалы о том, что творил враг с гражданским населением, с ранеными и военнопленными Красной Армии.
Вступая на территорию Советского Союза, армии Третьего рейха четко следовали программе истребления миллионов людей, которая была изложена в плане «Ост». «Перед нами, – утверждал А. Гитлер, – встает обязанность уменьшить чуждое население… Нужно разработать технику сокращения чуждого населения… Кто может оспаривать мое право уничтожить миллионы людей низшей расы, которые размножаются, как насекомые». С точки зрения германского фашизма ставилась (а по ходу военных действий пыталась быть выполненной) задача: Германия должна быть хозяином, все остальные народы обязаны работать на нее и быть ее рабами. Согласно данным, опубликованным БПВ (Бюро политической войны)[16 - Бюро политической информации (RWE) – это пропагандистская организация, которая входила в британское Министерство иностранных дел. Официально, т. е. «для прочей публики», как заявил 19 сентября 1944 г. 1-й секретарь британского посольства в Москве г. Барман.], присланным из Лондона, число иностранных рабочих, вывезенных в Германию (по их подсчетам на 30 июня 1944 г.), было представлено следующими цифрами[17 - Государственный архив Российской Федерации (далее: ГАРФ). Ф. Р-8581. Оп. 2а. Д. 98. Л. 79.]:
русских – 1 850 000, из них военнопленных – 400 000;
поляков – 1 615 000, из них военнопленных – 65 000;
из Балканских стран – 100 000.
Германия хотела командовать, а остальные народы должны были ее слушаться.
Об этом желании говорили и писали многие «разработчики» экономических и политических планов в Германии. 24 июня 1941 г. в газете «Франкфурте Цайтунг» господин Лей утверждал: «Борьба идет за нашу продовольственную свободу». Получалось, что фашисты двинулись в СССР за хлебом. Другой деятель, Зейсс-Инкварт, в конце июня 1941 г. заявил, что «Восточное пространство надо вернуть Европе. Это огромное пространство принадлежит нам. Эта территория нужна нам для усиления нашего стратегического положения»[18 - ГАРФ. Ф. Р-8581. Оп. 2а. Д. 28. Л. 56.].
Гитлер в преддверии войны с Россией не скрывал, что «будущая война будет ужасная, кровавая и жестокая», что война «не будет делать разницу между военными людьми и мирным жителями». И при этом он, Гитлер, был убежден, что «одновременно с вооруженным выступлением мы [т. е. Германия. – Н. П.] деморализуем противника в войне нервов»[19 - РГАСПИ. Ф. М-4. Оп. 1. Д. 28. Л. 49.]. Практически во всех выступлениях А. Гитлера явно или косвенно звучало: «Мы должны быть жестоки со спокойной совестью – время благородных чувств миновало»[20 - Там же. Ф. 77. Оп. 3. Д. 136. Л. 74.]. Такая была фашистская установка на «молниеносную войну», которую фюрер планировал закончить через 10–15 дней после ее начала. Но… легко было планировать и трудно, невыполнимо оказалось реализовать намеченное.
Гитлер считал: «Если мы хотим создать Великую Германскую империю, мы должны прежде всего вытеснить и истребить славянские народы – русских, поляков, чехов, словаков, болгар, украинцев, белорусов. Нет никаких причин не сделать этого…» «Я, – обещал А. Гитлер, – освобождаю человека от унизительной химеры, называемой совестью. Мы вырастим молодежь, перед которой содрогнется мир, молодежь резкую, требовательную и жестокую. Я так хочу. Я хочу, чтобы она походила на молодых диких зверей»[21 - РГАСПИ. Ф. М-4. Оп. 1. Д. 28. Л. 49.]. «Я так хочу», – как заклятие, повторял фюрер, забывая, что фашистская Германия – это не все человечество. Он, Адольф Гитлер, не знал или забыл в эти минуты слова одного из политиков, Ллойд Джорджа, о том, что «Россия – страна, в которую легко войти, но из которой трудно выйти»[22 - ГАРФ. Ф. Р-8581. Оп. 2а. Д. 28. Л. 57.].
Трудности, с которыми столкнулась немецкая армия с первых же недель вторжения на территорию Советского Союза, заставили идеологов Гитлера задуматься о перспективах войны и Германии. В связи с этим в ноябре 1941 г. Й. Геббельс опубликовал статью в газете «Дас Рейх», где писал о тяжелом положении Германии в связи с войной. Он объяснял, что «нам больше некуда податься. Мы ничего не можем изменить или отложить». На вопрос народа, когда же конец войне, Геббельс заявил: «Вопрос о том, как закончится война, имеет гораздо большее значение, чем вопрос, когда закончится война»[23 - Там же. Ф. Р-4459. Оп. 12. Д. 216. Л. 220.]. Это было в ноябре 1941 г.
На вопрос, как закончится война, ответ дал май 1945 года. А вот пожелание фюрера вырастить в ходе войны молодежь, похожую «на молодых диких зверей», осталось, к счастью, нереализованным. В комментариях английского журналиста А. Верта в связи со снятием блокады Ленинграда в феврале 1944 г. он приводит интересный факт: «Сражения под Ленинградом носили настолько ожесточенный характер, что в первые дни русские брали очень мало пленных. У немцев настолько нечиста совесть, что они боятся быть взятыми в плен. Один немецкий пленный, когда ему сказали, что его пошлют в Ленинград, умоляюще закричал: “Пошлите меня куда угодно, только не в Ленинград! Неужели нельзя послать меня в Сибирь?!”»[24 - РГАСПИ. Ф.77. Оп. 3. Д. 136. Л. 76.]
По мнению А. Гитлера, необходимо было «прежде всего добиться уменьшения числа славянского населения… Нужно уничтожить 20 миллионов человек. Начиная с настоящего времени это будет одна из основных задач германской политики, задач, рассчитанных на длительный срок, – всеми средствами уменьшить плодовитость славян»[25 - РГАСПИ. Ф. М-4. Оп. 1. Д. 28. Л. 56.].
Для реализации политики геноцида в странах, которые Гитлер планировал захватить, было заблаговременно продумано оккупационное «законодательство». Согласно ему, население захваченных стран, по существу, должно было превратиться в рабов. В официальной гитлеровской радиопропаганде откровенно заявлялось о том, что «на Украине будет поселено 25 миллионов колонистов-немцев и родственных им народов, которые могут не бояться тягостей, ибо для тяжелой и черной работы будут применены украинцы»[26 - Там же. Ф. М-1. Оп. 4. Д. 28. Л. 149.].
Одновременно были разработаны методы и способы массового уничтожения людей, готовились специальные кадры палачей, насильников и убийц. Одним из «средств», направленных на эту цель, было создание и деятельность концлагерей – «фабрик смерти». Так, лагерь смерти в Освенциме был рассчитан на истребление 30 тыс. человек в день, в Треблинке – 25, в Собибуре – 20, в Белжеце – 15 тыс. и т. д.[27 - Всероссийская книга памяти 1941–1945. Обзорный том. М., 2005. С. 178.] В Европе затем были созданы и другие концлагеря. Эту сеть справедливо называли индустрией смерти, которая состояла из 23 основных лагерей и 2 тыс. филиалов. Это были места массового заключения и физического уничтожения противника. Начало создания этим лагерям было положено после захвата власти фашистами. Через эти лагеря, включая уничтожение сразу после прибытия в лагерь без регистрации, прошли 18 млн человек, из них – 11 млн человек погибли. В лагере Освенцим было уничтожено св. 4 млн человек, в Майданеке —1380 тыс., в Треблинке – 800 тыс., в Маутхаузене – около 123 тыс., в Заксенхаузене – 100 тыс., в Равенсбрюке – 92 тыс., в Бухенвальде – 56 тыс., в Берген-Бельзене – 48 тыс., в Дахау – 31 тыс. человек[28 - Там же. С. 183.].
О массовой гибели советских людей в гитлеровских лагерях свидетельствуют следующие цифры. С 1941-го по 1945 г. в Бухенвальд поступили 23 тыс. советских граждан, а вышли из лагеря в день освобождения, 11 апреля 1945 г., только 4,7 тыс. В Дахау были сожжены свыше 7 тысяч советских военнопленных. Из 16 тыс.[29 - Там же. С. 452.]зарегистрированных советских военнопленных в концлагере Освенцим выжили лишь 96 человек. Как это назвать иначе, чем не геноцидом советских людей без различия национальностей?!
Нюрнбергский процесс по делу над военными преступниками квалифицировал концлагеря как центры самого жестокого террора и человеконенавистничества[30 - Великая Отечественная война 1941–1945 гг. Энциклопедия. М., 1995. С. 367.].
«Юридическим» основанием для создания концлагерей был указ имперского президента «О защите республики» от 28 февраля 1933 г. Этот указ предоставлял власти право содержать в заключении на неограниченный срок всех подозреваемых противников фашизма без судебного разбирательства. Создавая концлагеря, их делили на три категории, но к началу Второй мировой войны все они были преобразованы в одну-единственную категорию, а именно – для особо опасных преступников без надежды на исправление. Преследуя план политического и экономического закабаления не только Европы, но и всего мира, фашистская Германия ставила задачу физического уничтожения целых народов, в первую очередь славянских, цыган и евреев.
Напомним один малоизвестный трофейный документ. Речь идет о совещании в комендатуре для военнопленных Шталага XII (Stalag XII) военного округа, которое было датировано 1 августа 1941 г. и значилось под грифом «секретно»[31 - РГАСПИ. М. Ф-7. Оп. 1. Д. 7066. Л. 10–11об.].
На совещании генерал Рейнеке инструктировал собравшихся по вопросу, что представляют собой русские военнопленные и как обращаться с ними. Немецкий генерал подчеркивал, что «русского военнопленного следует воспринимать, как фанатика-большевика, готового каждую минуту нанести какой угодно вред. Совершенно неверно представлять себе русских военнопленных как добродушных, лишь затравленных людей. Опыт фронтовых частей и комендантов лагерей, а также неоднократные инспекционные поездки должны были бы показать, что в лице русских военнопленных мы имеем дело с хитрыми тварями».
В связи с этим генерал Рейнеке указал, что «на фронте сейчас главным образом русские, родившиеся в 1918 г. и позже, т. е. выросшие при большевизме и воспитанные в его духе. Поэтому при обращении с русскими военнопленными не может быть и речи о человеческом отношении». По отношению к советским военнопленным должно служить «безоговорочное повиновение или моментальный расстрел» (курсив мой. – Н. П.).
Информация об этом совещании была составлена 12 августа 1941 г. комендантом лагеря военнопленных XXI Иоганенсбанберг (Лотарингия). Все четко и по-немецки педантично описано и предписано: к русским военнопленным не проявлять человеческого отношения, за малейшее неповиновение расстрел без суда и следствия. «Вы не несете ответственности за это, а я, поэтому убивайте», – утверждал Геринг в ходе войны (курсив мой. – Н. П.)[32 - РГАСПИ. Ф. М-7. Оп. 1. Д. 28. Л. 23.].
Это указание было законом для всех концлагерей. Во время войны их число увеличилось. Если к апрелю 1942 г. насчитывалось 15 основных концлагерей и 100 филиалов, то к концу 1944 г. было св. 20 основных концлагерей и 1000 филиалов[33 - Великая Отечественная война. Указ. соч. С. 366.]. В приговорах Международного военного трибунала в Нюрнберге, работа которого продолжалась около года – с 20 ноября 1945 г. по 1 октября 1946 г., отмечалось: «Остается истиной, что военные преступления совершались в таком широком масштабе, которого не знала история войн»[34 - См.: Нюрнбергский процесс над главными военными преступниками». Сб. док. В семи томах. М., 1957–1961.].
Не все знают, что еще до нападения на СССР, в мае 1941 г. в Берлине было издано секретное распоряжение «об особых мероприятиях» войск и о применении военной подсудности в районах будущих боевых действий, т. е. на территории СССР. Это распоряжение снимало с фашистских солдат и офицеров всякую ответственность за любые преступления на оккупированной советской земле. Убийство мирных жителей, сожжение сел, грабежи и насилия были признаны нормой поведения немецких солдат на Востоке[35 - Подробнее см.: «Преступные цели – преступные средства». Документы об оккупационной политике фашистской Германии на территории СССР (1941–1944 гг.). М., 1968.]. Даже попадая в плен, они не стеснялись рассказывать о своих «подвигах». Вчитайтесь в показания одного из тех, кто зверствовал на советской земле. Это было «…на второй день похода, в Литве, утром 23 июня [1941 г.]. Батарея, стоявшая на расстоянии примерно 100 м. от единственного крестьянского домика, расположилась на отдых, вдруг раздался далекий случайный выстрел из пистолета. Сейчас же солдаты и офицеры схватились за оружие и сначала изрешетили пулями крестьянский дом. Семья, которая состояла из мужчины примерно 40 лет, 35-летней женщины, 18-летней девушки и 8–9-летнего ребенка, убежала в свой погреб для картошки, мужчина прыгнул в яму за домом. Тогда наши солдаты под руководством лейтенанта Гофмана из 6 бат. 35 ап. 35 пд двинулись с винтовками, ручными гранатами и даже с пулеметом против крестьянского двора. Лейтенант Гофман бросил в погреб, в котором находились обе женщины и ребенок, ручную гранату. Ребенок был убит, а старшая из женщин вышла из погреба раненая. И с поднятыми руками пошла навстречу немецким солдатам. В нее опять один выстрелил. Она повернулась и попробовала спастись в сарае. Но ее пронзили две очереди пулемета… В это время молодая девушка высунулась из погреба и была готова вылезти, но пулеметчик разорвал ее длинной очередью в клочья… После этого вернулись к мужчине. Один солдат бросил бутылку с керосином в яму. Мужчина сгорел живым. Чтобы закончить уничтожение, двор полностью спалили»[36 - РГАСПИ. Ф. М-4. Оп. 1. Д. 28. Л. 102, 103.]. И никаких эмоций и сожалений. Даже зверь нападает только тогда, когда ему что-то угрожает или он голоден. А здесь? Оккупанты зверствовали – ради развлечения, сытые и довольные собой.
В дневнике Фридриха Шмидта, секретаря тайной полевой полиции 626-й группы при 1-й танковой армии, который был убит в мае 1942 г., читаем: «…Начались массовые расстрелы: вчера 6-х, сегодня 33 заблудших создания… Если бы мои родные знали, какой трудный день я провел! Ров уже почти наполнен трупами. И как геройски умеет умирать эта большевистская молодежь! Что это такое – любовь к отечеству или коммунизм, проникший в их плоть и кровь? Никто из них, в особенности девушки, не проронили ни слезинки. Ведь это же доблесть!..»[37 - РГАСПИ. Ф. М-7. Оп. 1. Д. 2580. Л. 4.]
В первые недели войны информация в Советском Союзе о зверствах была чудовищной по изложению фактов и, к сожалению, крайне немногочисленной. Возникает вопрос: почему так было, почему советская пропаганда не информировала мировую общественность о том, что творили на нашей земле армии Гитлера? Почему стеснялись сказать, что наш народ испытывает боль и страдания, которые несла с собой война? Может быть потому, что накануне войны руководство СССР утверждало миру, что мы сильны и врага разобьем на чужой территории и т. д., и тут вдруг трагедия, начавшаяся 22 июня 1941 г.
Объяснение этому отчасти можно искать в том, что недостаточно было проверенной информации. Не будем забывать, что в это время мы с боями отступали, трофейные материалы, которые попадали в штабы, нуждались в уточнении, но на это не хватало времени и кадров. Фронтовые советские газеты, которые давали первичную информацию, нуждались в корреспондентах, а их было недостаточно, это во-первых, а во-вторых, многие из них гибли, потому что были необстрелянными и к тому же война никого не щадила. Было принято специальное решение: поручить отделу агитации и пропаганды ЦК ВКП(б) заняться вопросом комплектования фронтовых газет.
26 августа 1941 г. на имя секретаря ЦК ВКП(б) А. С. Щербакова поступила докладная записка от и.о. директора ТАСС Я. С. Хавинсона. Он писал, что «…опыт двухмесячной работы наших органов пропаганды и контрпропаганды приводит к убеждению, что данные о германских зверствах в занятых территориях Советского Союза используются нами далеко в недостаточной степени. Несколько заявлений т. Лозовского[38 - С. Я. Лозовский (в 1941–1945 гг. подписывал документы как А. Лозовский) в годы войны был заместителем наркома иностранных дел СССР и заместителем председателя Совинформбюро СНК СССР.] на пресс-конференциях, несколько сообщений в газетах, весьма скудный фотоматериал и специфические сообщения по радио – вот и все, что сделано до настоящего времени в этом вопросе». Я. С. Хавинсон совершенно справедливо считал, что для тех стран, которые живут далеко от театра военных действий, важны не только доходчивость и эффективность информации, но не меньшее значение имеет «характер источника, который эту информацию распространяет». И далее Я. С. Хавинсон развивал свою мысль следующим образом: «С этой точки зрения весьма существенно, чтобы наряду с официальной и официозной информацией для заграницы о немецких зверствах мы создали в качестве систематического источника подобной информации широкий и авторитетный общественный комитет, носящий официальный характер»[39 - РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 125. Д. 51. Л. 24, 25.].
Такая практика была не впервые – во время Первой мировой войны 1914–1918 гг. в ряде стран были подобные комитеты. Я. Хавинсон не только предложил состав комитета, но и предложил круг задач, которыми его члены должны были заниматься. В его задачи должны были войти следующие функции: а) собирание документированных материалов о немецких зверствах, организация в отдельных случаях следственного производства с опросом потерпевших; б) публикация отдельных материалов, а также выпуск сборников материалов, фотодокументов и т. д.; в) выставки в стране и для заграницы с разоблачением немецких зверств.
Как показали дальнейшие события, многие из перечисленных выше задач были реализованы в последующие годы. Но в тот момент, летом 1941 г., сложилась следующая ситуация. А. С. Щербаков, на чье имя пришла бумага, запросил мнение Г. Ф. Александрова, возглавлявшего в это время Управление пропаганды и агитации ЦК ВКП(б). И в результате 29 октября 1941 г. Я. С. Хавинсону сообщили, что «Управление пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) считает создание такого комитета в данное время нецелесообразным»[40 - РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 125. Д. 51. Л. 26.].
Однако предложение Я. С. Хавинсона обсудили «в верхах», и через год, 2 ноября 1942 г. Указом Президиума Верховного Совета была создана ЧГК[41 - ГАРФ. В Ф. Р-7021 хранятся документы и материалы, собранные ЧГК, в т. ч. св. 250 тыс. протоколов опроса свидетелей и заявлений о злодеяниях нацистов, св. 54 тыс. актов о злодеяниях, около 4 млн о причинении материального ущерба.]. ЧГК провела огромную работу, но, как писал в марте 1943 г. один из ее членов, Эрзя Левонтович, А. Толстому, «исчерпать все зло, причиненное немцами, разумеется, немыслимо: слишком оно необъятно»[42 - РГАСПИ. Ф. 269. Оп. 1. Д. 40. Л. 2 об.].
В ходе войны в результате изучения полученных донесений был составлен и опубликован на страницах центральных газет официальный документ – нота НКИД Советского Союза[43 - См.: Правда, 25 ноября 1941 г.]. Одновременно с этим первая нота о зверствах гитлеровских властей в отношении советских военнопленных была направлена 25 ноября 1941 г. НКИД СССР послам всех стран, имевших в это время с Советским Союзом дипломатические отношения. Эта нота была опубликована в советской печати, прозвучала в сводках Совинформбюро. В ней говорилось, что фашисты истязают и убивают советских людей, «пленных красноармейцев пытают раскаленным железом, выкалывают им глаза, вспарывают им животы, привязывают к танкам и разрывают на части. Подобного рода изуверства и тяжелые преступления фашистско-германские офицеры и солдаты совершают на всем протяжении фронта, всюду, где они только появляются»… По мере освобождения от врага советской территории, временно оккупированной врагом, стали известны чудовищные подробности.
Масштабы зверств фашистов потрясали изощренностью злодеяний и массовостью гибели как воинов Красной Армии, так и гражданского населения, особенно детей. Рано утром 22 июня 1941 г. военные корабли Германии обстреляли спящие пионерские лагеря в Прибалтике, в первую очередь в Паланге, сбросили бомбы на все пионерские лагеря вблизи границы[44 - РГАСПИ. Ф. М-7. Оп. 1. Д. 23. Л. 24.]. За Равой-Русской немецкий грузовик перерезал дорогу и задержал грузовик, на котором ехали около 20 женщин с детьми из пограничных районов. Гитлеровцы расправились с матерями, а детей закололи штыками[45 - РГАСПИ. Ф. М-1. Оп. 4. Д. 28. Л. 71.].
«У тебя нет сердца и нервов – на войне они не нужны. Уничтожь в себе жалость и сострадание – убивай всякого русского советского. Не останавливайся, если перед тобой старик или женщина, девочка или мальчик, – убивай», – наставляли в специальных памятках, отпечатанных для фашистских солдат и офицеров. И они маленьких детей убивали только за то, что они мешали им спать. Пулеметчики и автоматчики превращали ребят в мишень для пристрелки оружия. Конвоиры прикалывали штыками детей при насильственном угоне населения в немецкий тыл. Саперы широко использовали детей для разминирования путей своих колонн. Немецкие врачи насильно брали кровь у детей для переливания раненым оккупантам. Но чаще всего фашисты мучили, калечили и убивали детей просто так, потому что это были советские дети. Кто сомневается в правдивости этих строк, посмотрите материалы ЧГК или материалы других архивов.
Из полученных трофейных материалов всему миру стали известны приказы германского командования, согласно которым войскам вменялось в обязанность истреблять советских детей. В приказе № 91 от 25 ноября 1941 г., зачитанном перед строем фашистов, требовалось следующее: «Страх перед немцами должен войти в каждого до самых костей. По отношению к большевистским “недочеловекам” не может быть никакого снисхождения. Это относится также к женщинам и детям. Партизан и их единомышленников – на первый сук».
В другом приказе 13-го армейского корпуса от 28 ноября 1941 г. немецким солдатам предлагалось уничтожать, как партизан, «мальчиков и девочек в возрасте от 12 до 16 лет». Главнокомандующий фон Клюге в приказе по армии от 8 февраля 1942 г. предлагал «особое внимание обратить на повсюду снующих мальчиков (советская русская организация молодежи – “Пионеры”). Кто, несмотря на объявления о запрещении, незаконно попадает на железнодорожное полотно – расстреливается.… В любом случае безоговорочно поступать решительно»[46 - РГАСПИ. Ф. М-4. Оп. 1. Д. 28. Л. 50.].
Отступая, враг, следуя приказам из Берлина, пытался оставить опустошенную землю, на которой жить было невозможно. Как «иллюстрацию» действий фашистов читаем документ, перевод с немецкого, поступивший с Северо-Западного фронта в Управление пропаганды и агитации ЦК ВКП(б).

«Воззвание
Немецкие войска уходят, чтобы бить большевиков на другом фронте.
Все жители остаются на месте и повинуются местному коменданту.
Неповиновение будет караться смертью.
Все продукты остаются на месте в вашем распоряжении, за вами сохраняются ваши дома, ваша собственность.
С 18.00 ни один человек не должен выйти из своего дома в продолжении двух дней.
Кто выйдет из своего дома, будет расстрелян.
Везде лежат мины.
В домах, где жили немцы, в землянках и сараях, на дорогах, под мостами, на опушке леса и в окопах лежат мины.
Если возникнет огонь, не гасите его.
Оставайтесь в домах, если вы не хотите умереть.
Если в деревне кто-либо из жителей будет заниматься шпионажем и саботажем, все дома будут сожжены.
Мы вернемся.
Комендант»[47 - РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 125. Д. 166. Л. 132.].

Вернемся для чего? Чтобы мучить и убивать людей? Чтобы творить то зло, о котором свидетельствовали оставшиеся в живых и сами фашистские документы? Напомним о том, что стало известно при освобождении нашей территории от врага. Жестокость оккупантов и изощренность зверств над гражданским населением на оккупированных территориях не поддаются пониманию.
Как объяснить то, что творили с нашими детьми? Это было в январе 1942 г. в районе г. Ржева. Группа советских разведчиков ночью вошла в село, на окраине которого уцелел один дом. За сто метров от него слышны были плач и крик женщины. Разведчики ворвались в дом и остолбенели от того, что там увидели. У порога сидел немецкий офицер, перед ним на коленях стояла рыдающая женщина. У горящей плиты два немецких солдата жгли на раскаленной сковороде двух детей: один был грудной, второму – два года. В большом чугуне кипящей воды варился четырехлетний ребенок[48 - РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 125. Д. 171. Л. 37.]. Трудно поверить, что описанное выше правда?! Но это было.
При разгроме частями Красной Армии кавалерийской немецкой бригады СС в районе г. Торопца в январе 1942 г. среди захваченных документов был найден отчет 1-го кавалерийского полка названной бригады об «умиротворении» ими Старобинского района в Белоруссии. Как о большом успехе командир полка докладывал, что наряду с 239 пленными отрядом его полка расстреляны 6504 человека из числа гражданских жителей, причем в отчете умалчивается, что отряд действовал на основании приказа по полку № 42 от 27 июля 1941 года. Командир 2-го полка той же бригады фон Магилл докладывал в своем сообщении о проведении «усмирительной» операции в районе Припяти с 27 июля по 11 августа 1941 года: «Мы выгнали женщин и детей в болота, но это не дало должного эффекта, так как болота не были настолько глубоки, чтобы можно было в них утонуть»[49 - РГАСПИ. Ф. М-4. Оп. 1. Д. 28. Л. 156.].
При освобождении Керчи было выявлено следующее зверское преступление. Местная немецкая комендатура приказала родителям отправить детей в школу. Подчиняясь приказу кавалерийской немецкой бригады СС, 245 детей с учебниками и тетрадями в руках отправились в свои классы. Домой не вернулся никто. О том, что с ними произошло, стало известно после освобождения города, когда в 8 км от него в глубоком рву было найдено 245 трупов этих детей. Они не были расстреляны, их живыми закопали оккупанты. Имеются документы и фотографии, относящиеся к этому чудовищному преступлению[50 - Там же.].
«Экономя» патроны и свои силы, в ходе массовых казней фашисты приказывали людям, которых собирались уничтожить, ложиться рядами на землю в подготовленный ров. Расстреляв первый ряд, они укладывали на него второй, третий, следующий, до шести, семи рядов. Окончив расстрел, ров засыпали землей как одну большую могилу. В г. Пирятине воины Красной Армии стали свидетелями страшной картины. Они увидели двигающийся холм над могилой 1600 человек расстрелянных, но недорасстрелянных – зарытых живьем людей[51 - Там же. Ф. 17. Оп. 125. Д. 192. Л. 77.].
«…Мероприятие – создание зоны пустыни – имеет решающее значение для ведения войны зимой и в соответствии с этим должно быть подготовлено и проведено беспощадно и до конца», – значилось в приказе по 512-му пехотному полку от 10 декабря 1941 года. А в одной служебной записке немецкого унтер-офицера (фамилия его отсутствует) было записано несколько пунктов о том, как поступать в том или ином случае на оккупированной советской территории. Обращаем внимание на три пункта из них: «… 2. Солдат в гражданском [платье], не местных – расстреливать. 3. Несовершеннолетних шпионов расстреливать. 4. Партизан, убежденных в антинемецких действиях, – вешать»[52 - РГАСПИ. Ф. М-4. Оп. 1. Д. 28. Л. 99, 100 об.]. Как видим, в немецких инструкциях самым действенным методом была рекомендация: расстреливать или вешать без суда и следствия.
Из занимавшихся немцами районов Московской области насильническими мерами были уведены в германский тыл 6080 человек. В освобожденных районах Смоленской области нет ни одного населенного пункта, где бы ни была обнаружена та же картина жестокости и произвола с уводом мирного населения в плен – либо поголовно, либо мужчин, отрываемых от своих семей, либо женщин, сплошь и рядом разлучаемых со своими детьми. Лишь незначительному меньшинству удавалось вернуться в родные места. Вернувшиеся рассказывали о неслыханных унижениях, непосильном труде, массовом вымирании «пленных» жителей от голода и пыток, об умерщвлении фашистами всех раненых и больных.
Когда читаешь о десятках, сотнях тысяч погибших от рук фашистов, то становится страшно от мысли, сколько погибло ни в чем не повинных людей по прихоти небольшой группы лиц, пожелавших владеть чужими землями и властвовать, повелевать другими народами. Говоря о преступлениях и зверствах фашизма, как правило, аргументируют их массовыми акциями над военнопленными и мирными советскими гражданами и очень редко вспоминают отдельные случаи. А ведь именно они дополняют цепь преступлений на советской земле, позволяют вспоминать тех жителей, которые сами погибли, а села, деревни, города, где они жили, так и не восстановились в тех местах, где они были до Великой Отечественной войны… Чинимые гитлеровской армией казни принимали и такую форму, казалось бы, немыслимую в XX веке, как совершенная в г. Сольцы Ленинградской обл. зверская казнь заподозренных (обращаем внимание, только заподозренных) в сочувствии к партизанам учителя Агеева и юноши Баранова. Они были посажены на кол, и трупы их не разрешалось снимать с кола в течение двух недель…
Наверное, никто бы не узнал о другом простом человеке, если бы не то, что с ним сотворили фашисты. В селе Покровском Черемисиновского района Курской области до войны жил простой колхозник Алехин А. Н. Пришли немцы. Им чем-то не понравился этот мужчина. Они заставили его раздеться и приказали копать себе могилу, заставляя его для измерения ямы несколько раз ложиться в нее. Когда могила была вырыта, оккупанты обломали Алехину руки, обрезали уши, выкололи глаза, а затем расстреляли[53 - РГАСПИ. Ф. М-1. Оп. 4. Д. 28. Л. 153.]. За что так поступили? Зачем издевались и кому мешал Алехин А. Н.? И ведь таких мучеников было немало. Кто знает о них? Но эта казнь, как и многие другие, которые происходили везде, была совершена согласно указаниям рейха, гласившим: «Поскольку занятые районы должны быть завоеваны для Германии надолго, вы должны сознавать, что являетесь представителями великой Германии и новой Европы. Поэтому вы должны проводить с достоинством даже жесточайшие и самые беспощадные мероприятия, которые диктуются германскими интересами. В противном случае вы не сможете больше занимать ответственные посты на родине»[54 - Там же. Ф. М-1. Оп. 4. Д. 28. Л. 151.]. Когда составлялась эта инструкция, в Германии еще не задумывались над тем, а останется ли живым тот, кому отдавался этот приказ.
Судьба населения деревни Дубовцы (Северо-Западный фронт) являлась одним из таких примеров, которые повторялись во многих районах германской оккупации. Назначив деревню Дубовцы к сожжению, немецкий комендант объявил всем жителям, что лица, которые останутся в деревне после 8 часов, будут расстреляны. Все жители должны были идти на запад, беспрекословно подчиняясь любым требованиям немецких солдат, которые будут их сопровождать. 14 крестьян, в том числе 7 женщин, отказавшиеся покинуть родные места, были расстреляны оккупантами. Остальных жителей, включая женщин с грудными детьми, лишенных теплой одежды, несмотря на зимнее время, немцы погнали в западном направлении, не давая отдыха, питания, пристанища, заставляя в пути выполнять разные непосильные работы. В пути замерзали целые семьи, но колонны пополнялись жителями, сгонявшимися из других селений, через которые лежал путь[55 - Там же. Ф. М-1. Оп. 4. Д. 28. Л. 150.].
По признанию немецких солдат, как свидетельствует Вильгельм Шолле, старший ефрейтор 279 пп 106 пд, когда началось отступление немецкой армии, «составлялись команды поджигателей, которые поджигали дома, последний скот забирали с собой, а население оставалось без крова и какого-либо продовольствия. Все живое было обречено на голодную смерть»[56 - Там же. Л. 100.]. Команды поджигателей, или, как их еще называли, «факельщиков», создавались из саперных отрядов немецкой армии. Им помогали пехотинцы, танкисты и обозники.
И это было у противника в порядке вещей, как и осуществление массовых казней. В г. Сумы в подвалах школы № 5 замучили 300 человек, а в г. Рыльске провели расстрел граждан с детьми. Были у фашистов и другие способы «развлечений». Так, в трофейном дневнике штабс-ефрейтора 2-го охранного батальона Отто Бергера есть одна потрясающая запись: «Шестка… Привели 50 пленных. Их выдали для прицеливания… На Новый год в Смоленске расстреляны все евреи… Удивительно, что украинское население настроено к нам враждебно. Наша полевая полиция расстреляла 60 украинцев»[57 - РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 125. Д. 125. Л. 79.].
6 января 1942 г. была направлена нота НКИД от имени В. М. Молотова послам всех стран, имевших с СССР дипломатические отношения, «О повсеместных грабежах, разорении населения и чудовищных зверствах германских властей на захваченных ими советских территориях». В ней были изложены документы, факты, цифры. Человеческий ум отказывался воспринимать все это. Перед преступлениями немецких фашистов меркли ужасы средневековой инквизиции. Нота НКИД рассказала многое, но далеко не все. В дополнение к ней сводки Совинформбюро и газеты каждый день публиковали все новые и новые документы о преступлениях гитлеровцев. Эти документы были доказательством того, «что режим ограбления и кровавого террора по отношению к мирному населению захваченных сел и городов представляет собой не какие-то эксцессы отдельных недисциплинированных военных частей, отдельных германских офицеров и солдат, а определенную систему, заранее предусмотренную и поощряемую германским правительством и германским командованием»[58 - РГАСПИ. Ф. М-4.Оп. 1 Д. 28. Л. 65.].
За сухими, хотя и четкими цифрами наших потерь скрываются потрясающие душу факты кровавых расправ гитлеровцев. Напомним некоторые из них, а вместе с этим отдадим дань памяти тем воинам, о которых пойдет речь. Мало кто не знает, что на Карельском фронте при наступлении частей Красной Армии были обнаружены десятки трупов израненных солдат, замученных финскими фашистами. Так, у красноармейца Сатаева финны выкололи глаза, отрезали губы, вырвали язык. У красноармейца Гребенникова они отрезали ухо, выкололи глаза и вставили в них пустые гильзы. Красноармейцу Лазаренко после долгих пыток финны разбили череп и набили туда сухарей, в ноздри вогнали патроны, а на груди раскаленным металлом выжгли пятиконечную звезду[59 - РГАСПИ. Ф. М-4. Оп. 1. Д. 28. Л. 157.].
В дер. Красноперове Смоленской области наступающими частями Красной Армии было обнаружено 29 раздетых трупов пленных красноармейцев и командиров без единой огнестрельной раны. Все пленные убиты ножевыми ударами. В том же районе в дер. Бабаево гитлеровцы поставили у стога сена 58 пленных красноармейцев и двух девушек-санитарок и подожгли стог. Когда обреченные на сожжение люди пытались бежать из огня, немцы их перестреляли. В дер. Кулешовке немцы, захватив 15 тяжелораненых бойцов и командиров, раздели пленных, сорвали с их ран повязки, морили их голодом, кололи штыками, ломали руки, раздирали раны, подвергали иным пыткам, после чего оставшихся в живых заперли в избе и сожгли.
В г. Волоколамске оккупанты запретили красноармейцам, запертым на 5-м этаже дома № 3/6 по Пролетарской улице, выходить из этого дома, когда в нем возник пожар. Всех, пытавшихся выйти или выброситься из окон, расстреливали. В огне погибли и были расстреляны 60 пленных. В 6 километрах от станции Погостье Ленинградской обл. немцы, отступая под натиском частей Красной Армии, расстреляли разрывными пулями после страшных побоев и зверских пыток свыше 150 советских военнопленных. У большинства трупов отрезаны уши, выколоты глаза, обрублены пальцы, у некоторых отрублены одна или обе руки, вырваны языки. На спинах трех красноармейцев вырезаны звезды[60 - РГАСПИ. Ф. М-4. Оп. 1. Д. 28. Л. 158.].
В районе деревень Большая и Малая Влоя десятки пленных, построенные в сомкнутые ряды, в течение четырех суток гонялись гитлеровцами по заминированному полю. Ежедневно на минах взрывались несколько пленных. Этот способ уничтожения военнопленных был предусмотрен приказами германского командования. В приказе по 203-му пехотному полку за № 109 сказано: «Главнокомандующий армией генерал-фельдмаршал Рунштедт приказал, чтобы вне боевых действий, в целях сохранения германской крови, поиски мин и очистку минных полей производить русскими пленными. Это относится также и к германским минам»[61 - РГАСПИ. Ф. М-4. Оп. 1. Д. 28. Л. 159.].
Приказ по 60-й мотопехотной дивизии за № 166/41 прямо требует массового убийства военнопленных. В приказе говорится: «Русские солдаты и младшие командиры очень храбры в бою, даже отдельная маленькая часть всегда принимает атаку. В связи с этим нельзя допускать человеческого отношения к пленным. Уничтожение противника огнем или холодным оружием должно продолжаться вплоть до его полного обезвреживания»[62 - Там же.].
Какими словами можно назвать то, что творили гитлеровцы? Думается, что это было самое настоящее зверство, преступление над людьми. Солдаты это были или офицеры – это не важно. Важно, что это были живые люди. Не будем об этом забывать, будем помнить.
Будем помнить блокаду Ленинграда, когда шла планомерная осада города с уничтожением его жителей голодом и обстрелами. В 1941 г. путиловцы обратились с письмом ко всем ленинградцам. А письмо заканчивалось такой фразой: «Скорее смерть испугается нас, чем мы смерти». В 1941 г., когда отдельные танки прорвались почти в завод «Красный путиловец», эти слова казались клятвой. За 900 дней блокады фашисты сбросили на Ленинград 107 тыс. фугасных и зажигательных бомб и обстреляли город 150 тыс. тяжелых артиллерийских снарядов. В результате бомбежек и артобстрелов были убиты, соответственно, 16 747 и 33 782 человека, умерли от голода 641 тыс. человек[63 - Всероссийская книга памяти 1941–1945. Обзорный том. М., 1995. С. 407.]. «Пожалуй, нигде немцы не проявили такой бешеной жажды к уничтожению, как здесь», – комментировал А. Верт действия гитлеровских войск, пытавшихся огнем и голодом уничтожить Ленинград и его жителей[64 - РГАСПИ. Ф. 77. Оп. 3. Д. 136. Л. 79.].
Гитлер, не ожидавший того, с чем столкнулись его войска, отдал приказ, согласно которому никого из жителей Ленинграда в плен не брать, во-первых, и, во-вторых, город после взятия стереть с лица земли, т. е. затопить. Но этим планам не суждено было исполниться. В феврале 1944 г. была снята блокада Ленинграда. Английский журналист Александр Верт считал, что «сражения под Ленинградом носили настолько ожесточенный характер, что в первые дни русские брали очень мало пленных немцев. У немцев настолько нечиста совесть, что они боятся быть взятыми в плен», поэтому не удивительно, что после снятия блокады пленные гитлеровцы испытывали ужас при словах, что их отправляют в Ленинград[65 - РГАСПИ. Ф. 77. Оп. 3. Д. 136. Л. 76.]. Выступая по радио из блокадного Ленинграда, Ольга Берггольц говорила: «…Интересная история. Чем больше немцы терзали Ленинград, чем больше обстреливали его, тем больше они начинали его бояться». Подтверждением этому было то, что пленные немцы кричали: «Я не стрелял по Ленинграду»[66 - РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 125. Д. 282. Л. 55.].
Известно, что цели Третьего рейха состояли не только в захвате и ликвидации СССР как государства. Ставилась цель гораздо шире: порабощение и истребление огромных масс славянских и других народов, которые, по мнению германских идеологов и теоретиков, являлись «низшей расой». 1 сентября 1939 г. стало очевидно, что цель фашистской Германии – завоевание мирового господства, порабощение народов, полное истребление всех сил, противостоящих введению «нового порядка». Гитлер считал, что «славянская человеческая масса, как расовый отброс, недостойна владеть своими землями, – они должны отойти в руки германских господ, а славяне – собственники земель – превращены в безземельных пролетариев». Не останавливаясь на этом, Гитлер планировал систематически в течение долгих лет делать все, чтобы остановить рождаемость славян, считая, что никто не может оспаривать это его «право».
Одновременно с этим оккупанты вели планомерное разрушение советских городов и деревень, уничтожая жилища, школы, больницы, музеи, театры, разные общественные здания, оскверняли и уничтожали исторические и культурные памятники. «…Уничтожение советских городов и деревень превратилось в особую преступную деятельность немецких захватчиков на советской территории», – констатировалось в ноте НКИД СССР от 28 мая 1942 г. Методам разрушения были посвящены специальные инструкции, издавались подробные приказы германского командования, создавались отдельные отряды, обученные ремеслу разрушения. Так, из приказа по 512-му немецкому пехотному полку, подписанному полковником Шитнингом, следовало: «…В пунктах, в которых должно быть проведено полное разрушение, следует сжигать все дома, для этого предварительно набивать соломой, в особенности каменные, имеющиеся каменные постройки следует взрывать, в особенности надо также разрушать имеющиеся подвалы»[67 - РГАСПИ. Ф. М-4. Оп. 1. Д. 28. Л. 67.].
В 23 районах Московской области, попавших в зону немецкой оккупации, гитлеровцы сожгли и разрушили 947 школ (из 1220 существовавших в этих районах), 54 детских сада и яслей, 14 детских дома. В Тульской области разрушили все, что было связано с именем Льва Толстого, сожгли школу и, чтобы население не могло тушить пожар, заложили в здание снаряды. Разрушили интернат и библиотеку. При этом немецкий офицер сказал, показывая на грудного ребенка одной из жительниц: «Этот уже не будет говорить по-русски»[68 - Там же. Л. 69.].
В Сторожевском и Селявинском сельсоветах Давыдовского района Воронежской области до войны было 1300 домов. После ухода немцев осталось только 7 разбитых домов. Всего по Воронежской области фашисты разрушили и сожгли 64 000 жилых зданий. Только по 8 областям Левобережной Украины и в г. Киеве было разрушено свыше 4 млн кв. метров жилой площади, что составляло половину жилого фонда этих областей. В городах Сталино (ныне Донецк), Полтаве, Чернигове было разрушено 2/3 жилого фонда. В 197 районах Украины немцы предали огню 319 000 дворов колхозников. Каждый 4-й дом колхозника был уничтожен[69 - РГАСПИ. Ф. М-7. Оп. 1. Д. 2580. Л. 3.].
За время, когда хозяйничали немцы и румыны в «Артеке», лагерю был нанесен значительный ущерб: 29 октября 1943 г. был подожжен Суук-Сунский дворец – лучшее здание пионерского лагеря. Дворец почти полностью сгорел, за исключением подсобных помещений. Были разрушены водолечебница, электростанция, а все оборудование вывезено, так же как и вся киноаппаратура. Взорвана пристань. Уничтожены экспонаты Краеведческого музея, а также вся скульптура лагеря, это до 30 скульптур. Уничтожены пальмы, кипарисы, аллеи разбиты, забиты мусором. Оборудование и весь инвентарь фашистами были вывезены при отступлении[70 - Там же. Ф. М-1. Оп. 4с. Д. 58. Л. 96.]. Тем, кто увидел «Артек» после освобождения, было трудно поверить, что все это безобразие могли сделать люди. Да и верно. Это были не люди, это были вандалы, озлобленные, что их планы разрушены, которые действовали по принципу: если не нам, то и вам ничего не останется.
Напомним, что фашистская Германия оккупировала около 2 млн кв. км советской территории, на которой до начала войны проживали 88 млн чел. Были эвакуированы на восток страны, а также призваны в Красную Армию около 15 млн чел. Под властью гитлеровцев остались не менее 73 млн чел., или 37 % всего населения страны. Всего в России подверглось оккупации в той или иной степени 23 области, края и автономные республики (по административно-территориальному делению военных лет). Накануне войны там проживали около 80 млн человек[71 - Россия и СССР в войнах XX века. Потери вооруженных сил. Стат. исслед. М., 2001. С. 229, 231.].
Ни Гитлер, ни его окружение, планируя войну с Советским Союзом, не скрывали далеко идущих планов о том, чтобы громаднейшую территорию, которую фашистская Германия завоюет, «сделать полезной для Германии». Эрих Кох, как наместник Украины, в своем рождественском послании немецким солдатам в декабре 1942 г. развивал этот тезис, считая, что «мы, немцы, принимаем решения для целых столетий… Я… думаю – о гигантской колонизаторской (поселенческой) работе, которая должна быть выполнена на далеком Востоке.
Здесь имеется территория для всех солдат, здесь имеется место для всех, которые хотят работать и прогрессировать, здесь ожидает проблема действительной исторической величины. Необходимо создать жизненную основу для всех немцев, строить наследие для поколений… Мы знаем и глубоко уверены, что вы самые большие победители всех времен и самой тяжелой войны всех времен вернетесь обратно»[72 - РГАСПИ. Ф. 269. Оп. 1. Д. 33. Л. 3, 4.]. Необходимо заметить, что ход последующих военных событий не позволил этим планам реализоваться в действительности. Но планы, озвученные представителями рейха, унесли сотни жизней гражданского населения оккупированных районов всех национальностей.
Из предписаний германского командования, которые надлежало выполнять, настойчиво звучало требование: «Сейчас необходимо вновь подчеркнуть основные задачи, вытекающие из особенностей Восточного фронта. Здесь в неизмеримо большей степени, чем на всех фронтах, следует воспитывать у немецких солдат чувство беспощадности. Никакое проявление мягкотелости по отношению к кому бы то ни было, независимо от пола и возраста, недопустимо…»[73 - РГАСПИ. Ф. М-4. Оп. 1. Д. 28. Л. 97.]
Сроки оккупации районов были различные: несколько дней, несколько недель, другие районы – до трёх лет. По имеющимся данным, на оккупированной территории умерли, в том числе и от непосильного труда, голода, отсутствия медицинской помощи, 8,5 млн человек. Если вычесть из этого числа естественную убыль (6 % населения), рассчитанную для условий мирного времени и составляющую 4,4 млн человек, то число преждевременно умерших от жестокости оккупационного режима (голод, инфекционные болезни, отсутствие медицинской помощи и др.) составило не менее 4,1 млн человек, в т. ч. и детей.
Общее число безвозвратно потерянных жизней гражданского населения на оккупированных территориях и на принудительных работах в Германии составляет больше половины людских жертв Советского Союза за период Великой Отечественной войны (13,7 млн чел. и 26,6 млн чел.).
Потери детей, родившихся в годы войны и тогда же умерших из-за повышенной детской смертности, составили 1,3 млн чел. В соответствии с гитлеровским планом «Ост» всего были преднамеренно истреблены на оккупированной территории более 7,4 млн человек мирного населения, в том числе 216 431 ребенок[74 - Россия и СССР в войнах XX века. Потери вооруженных сил. Стат. исслед. М., 2001. С. 229, 231.].
В том числе по России —1 млн 800 тыс., из них, по неполным данным, более 15 тыс. детей.
Нацистами только на территории Украины было создано более 230 концлагерей[75 - 50-летие Великой Победы над фашизмом. История и современность. Смоленск, 1995. С. 273–274.]. Не меньшее количество таких центров массового геноцида советских людей было создано и действовало на территории России, Белоруссии, Прибалтики. Эти «центры» – страшные фабрики смерти, к сожалению, не так широко известны мировой общественности, как Майданек, Освенцим, Треблинка, Дахау, Бухенвальд, Равенсбрюк, Заксенхаузен, Алитус, Саласпилс или Резекне.
Когда шла война, эти, как и многие другие, свидетельства были еще не известны миру. Ужасающие факты нечеловеческих зверств и злодеяний над людьми становились известными после публикации нот НКИД СССР, сводок Совинформбюро. Не сразу стала известна массовая карательная акция фашистов против жителей одного мирного городка, которая произошла осенью 1943 г. и является одним из крупнейших нацистских преступлений. Корюковка была центром партизанского движения на Черниговщине. Весной 1942 г. оккупанты сожгли три села – Елино, Мостки и Клюсы – и уничтожили свыше 400 чел. А 1–2 марта 1943 г. в этом же районе фашисты за неповиновение им уничтожили более 7,5 тысячи человек. В Сталинской области были уничтожены свыше 200 тысяч человек через расстрелы, повешение, живых сбрасывали в шурфы шахт. В г. Харькове оккупанты умертвили в душегубках и расстреляли свыше 30 тысяч человек. В Белоруссии только в деревне Клубовке погибли 1500 человек[76 - РГАСПИ. Ф. М-7. Оп. 1. Д. 2580. Л. 5.]. Все население этой деревни было сожжено заживо. Мировая общественность отказывалась в это верить, настолько изощренными и нечеловечными были изложенные факты преступлений. Эти факты требовали обобщения и проверки.
13 августа 1942 г. Оргбюро и секретариат ЦК ВКП(б), заслушав и обсудив вопрос «О работе на фронтах специальных корреспондентов центральных газет и ТАСС», постановило «принять меры к немедленному исправлению… недостатков в работе корреспондентов на фронте», при этом особое внимание было обращено на необходимость «обязать все редакции газет и военных корреспондентов обратить самое серьезное внимание на собирание и публикацию материалов о зверствах и грабежах немцев на оккупированной ими территории (курсив мой. – Н. П.)»[77 - РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 116. Д. 110. Л. 6, 7.].
Международная общественность с большим недоверием реагировала на факты гитлеровских зверств. 18 сентября 1942 г. американский журналист М. Хиндус в беседе с председателем правления ВОКСа В. С. Кеменовым обращал внимание на то, что «в США нет ненависти к немцам». М. Хиндус высказал убеждение, что «одной из главных целей пропаганды должно явиться воспитание этой ненависти… В США не печатают информации о зверствах гитлеровцев… В США существует недоверие к рассказам о зверствах с Первой мировой войны»[78 - ГАРФ. Ф. Р-5283. Оп. 2а. Д. 7. Л. 133,133 об.].
В Канаде была аналогичная ситуация. Редактор газеты «Торонто стар» в телеграмме на имя заместителя начальника Совинформбюро А. С. Лозовского осенью 1942 г. сообщал, что редакция газеты «не хочет нарушать пищеварение своих читателей, поэтому и не печатает о зверствах на оккупированных территориях СССР», а также, сообщал редактор, «не интересуемся рассказами о советских детях»[79 - РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 125. Д. 86. Л. 42.]. К сожалению, такая позиция была не единичная.
Корреспондент английской газеты «Таймс» Ральф Паркер осенью 1942 г. высказывал мнение, что неправильно, «когда во время встреч и бесед ответственные работники скрывают трудности и говорят только о хорошем. Трудности во время войны не могут не быть, поэтому слишком розовая информация возбуждает в английском читателе сомнения»[80 - ГАРФ. Ф. Р-5283. Оп. 2а. Д. 7. Л. 19 об.]. Р. Паркер был не одинок в таких суждениях. Но к ним в кругу тех, кто готовил материал для зарубежного читателя, не всегда прислушивались. А отсюда и результат эффективности советской пропаганды. По этому поводу осенью 1943 г. Л. Лемперт, который по своей работе был связан с учреждениями в области пропаганды, в письме М. М. Литвинову писал о чрезвычайной неэффективности советской пропаганды. Лемперт тогда высказал мнение, что она «находится приблизительно на таком уровне, на каком была… экспортная торговля в 1925–1926 гг., когда товары отгружались без учета норм и требований мировых рынков»[81 - РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 125. Д. 244. Л. 47.]. В какой-то степени он, может быть, был прав. Но не будем упускать из вида и такой момент, что официальная английская печать была не всегда объективной в изложении фактов. Корреспондент ТАСС в Лондоне сообщал в Москву в ноябре 1943 г., что в английских газетах при публикации доклада И. В. Сталина, сделанного на торжественном заседании в связи с очередной годовщиной Великой Октябрьской революции, был опущен ряд принципиальных мест. К их числу следует отнести такие, как об удержании Красной Армией наступательной инициативы, об ухудшении экономического положения Германии, о перспективах потери фашистами всей Украины, о том, что Германия стоит перед катастрофой. Не было ни слова об истреблении немцами сотен тысяч мирных жителей, опущены слова, что освобождению подлежат Чехословакия, Польша, Греция. Поправки были разосланы 8 ноября и напечатаны только в «Таймс» и «Дейли телеграф энд морнинг пост»[82 - РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 125. Д. 192. Л. 89.]. Такой способ информации читателей напоминал усеченную правду как о политике СССР, так и об успехах Красной Армии в борьбе с агрессором.
Безусловно, каждая страна имела свою информационную пропагандистскую политику. Но ведь Великобритания была одной из стран – союзников с Советским Союзом и, очевидно, должна была быть заинтересованной популяризировать его успехи на Восточном фронте. Но в действительности все было наоборот. Великобритания придерживалась политики умеренного освещения и восхваления военных успехов СССР, чтобы было ясно, что без поддержки союзников победа будет достигнута не скоро.
В определенной мере с этим можно согласиться. Но возникает другой вопрос: как информировать читателя, который живет за океаном, о повседневной правде войны с фашизмом, если не писать о ней?! По свидетельству американских журналистов, даже в 1944 г. «американцам очень трудно было понять и поверить в зверства немцев». Один из журналистов, Л. Грулио, объяснял «это тем, что на американскую территорию еще не упала ни одна немецкая бомба»[83 - ГАРФ. Ф. 5283. Оп. 2а. Д. 21. Л. 95 об.]. Но были и другие страны, куда не падали фашистские бомбы. Интерес проявлялся, но весьма сдержанный. Так, в это же время зав. 1-м Европейским отделом НКИД СССР П. Д. Орлов сообщил, что в Швеции представители социал-демократической прессы «высказали пожелание, чтобы советские статьи, эпизоды с фронта и тыла были бы не особенно острыми против немцев, а материалы о зверствах немцев будут совершенно неприемлемыми»[84 - ГАРФ. Ф. Р-5283. Оп. 2а. Д. 7. Л. 127.].
В то же время шведская писательница Стринберг просила подобрать ей материал о зверствах в оккупированных районах над мирным населением, пленными, о разрушении памятников культуры и культурных учреждений, о введении приказов, направленных на истребление граждан СССР и введение рабского труда, и т. д. Писательница хотела «иметь материал самый верный – акты, протоколы, немецкие приказы (без перевода), показания свидетелей, перебежчиков и пленных», чтобы издать их в Швеции[85 - ГАРФ. Ф. Р-5283. Оп. 2а. Д. 7. Л. 127.].
Об этой просьбе был проинформирован секретарь ЦК ВКП(б) А. С. Щербаков. Обращает на себя внимание суждение, высказанное по этому поводу заместителем председателя правления ВОКСа И. Зотовым: «Считаю возможным удовлетворить просьбу писательницы Стринберг. В то же время необходимо заняться и нам, с тем чтобы по окончании войны издать такую “черную книгу” или издать по частям, томам, и по мере накапливания материалов. Предлагаю поручить эту работу Литагентству»[86 - ГАРФ. Л. 127 об.]. Это пожелание так и осталось пожеланием. Спустя годы с большим трудом была подготовлена и издана «Черная книга» о холокосте, о чем уже было сказано выше. В то же время изданные в двух томах документы ЧГК по праву можно считать «Черной книгой» о злодеяниях фашистов на территории СССР.
Интересно отметить, что, согласно материалам радиоперехватов ТАСС и Радиокомитета за июль 1944 г., в пропаганде союзников почти ничего не говорилось о зверствах и расправах гитлеровцев с мирным советским населением. В этих материалах так же не упоминалось, что в Декларации, подписанной руководителями трех государств антигитлеровской коалиции – Сталиным, Черчиллем и Рузвельтом, поставлен вопрос «о привлечении гитлеровцев к ответственности за совершенные преступления»[87 - ГАРФ. Ф. Р-8581. Оп. 2а. Д. 107. Л. 29.].
Но нельзя забывать и то, что в радиопропаганде из Лондона появлялись и трезвые голоса, серьезно оценивавшие обстановку на Восточном фронте. Так, комментатор Патрик Лейси обращал внимание слушателей, что «нельзя забывать того, что Россия является сейчас господином военного положения на Востоке и что она делала больше, чем кто-либо из союзных стран для вытеснения германских войск из Польши и общего разгрома германской военной машины»[88 - Там же. Л. 39.].
В то же время следует отметить факт о снятии грифа «секретно» в середине 1990-х гг. с группы документов ГАРФ по фонду Р-8581 – Совинформбюро. Среди этих документов интересны директивы союзников по вопросам ведения пропаганды на европейские страны. В центральной директиве союзников из БПИ от 25.04–2.05.1945 г. (это, по существу, конец войны) был раздел под № 2. Он назывался «Интерпретация фактов». То, что там написано, заслуживает внимания. Цитируем дословно: «а) Слово зверства или какие-либо эквиваленты его, имеющие тенденциозно-пропагандистское значение, следует избегать при сообщении о голоде, плохом обращении и убийствах. Используйте слово преступления. При сообщении фактов, как бы ужасны они ни были, тон наших передач должен быть трезвый, основываться на фактах беспристрастных и объективных.
б) Поскольку имеется и, к несчастью, будет иметься в изобилии материал, поступающий из районов, оккупированных экспедиционными силами союзников, поэтому следует только упоминать о лагерях, обнаруженных нашим советским союзником, и не следует делать никаких общих сравнений преступлений, совершенных на различных театрах военных действий.
в) Даже при сообщении непосредственных фактов моменты следует преподносить в сжатом виде или по крайней мере включать только в последние известия или в кратком изложении новостей» (курсив мой. – Н. П.)[89 - ГАРФ. Ф. Р-8581. Оп. 2а. Д. 141. Л. 2, 3.].
Почему надо было делать так? Кого и зачем оберегали от тяжелейшей информации о фашистских преступлениях, от описания ужасов концлагерей и вида освобожденных советских военнопленных и советского гражданского населения, угнанного гитлеровцами в Германию? На этот вопрос хотелось бы услышать ответ самих разработчиков этих предложений. Но ни в прессе, ни в научной литературе пока, т. е. почти 70 лет прошло, это не нашло объяснения.
9 мая 1945 года – День Победы. День, который дал право советскому народу сказать всему миру, что он, советский народ, и Советский Союз спасли цивилизацию Европы от фашистских погромщиков. Спасли, но какой ценой?!
С 22 июня 1941 г. до 6 июня 1944 г. Советский Союз вел войну на своей территории один на один с Германией и всей гитлеровской коалицией. Это «сообщество» ответственно за все преступления и зверства, совершенные в ходе Великой Отечественной и Второй мировой войн. 6 июня 1944 г. союзники открыли второй фронт.
ЧГК проанализировала 54 тыс. актов, свыше 200 тыс. протоколов, полученных с тех территорий, которые подверглись временной оккупации или бомбардировкам фашистской коалиции, и в 1945 году представила документ об ущербе народному хозяйству Советского Союза. В отчете указано 1710 разрушенных городов и 70 тысяч сел и деревень; более 6 млн разрушенных зданий; 25 млн человек, лишившихся крова; 3 млн 800 тыс. разрушенных фабрик и заводов с 4 млн рабочих и служащих; 98 тыс. колхозов; 7 млн лошадей и 17 млн коров и др.
Прямой ущерб народному хозяйству – 679 млрд рублей[90 - РГАСПИ. Ф. 77. Оп. 3. Д. 174. Л. 145.].
26,6 млн советских людей погибли в 1941–1945 гг.
Не существует такой методики, которая позволила бы оценить тяжесть всех преступлений и зверств, которые испытали советские люди от фашистских агрессоров. Но им нет прощения и забвения.
Знать и помнить о преступлениях фашизма – это требование всех, кто сражался с гитлеровской коалицией, к нам, наследникам Великой Победы. Это – вечная память о погибших, даровавших нам свободу и жизнь.
* * *
Этот сборник – третий по счету в серии о Великой Отечественной войне, который подготовлен на материалах и документах, хранящихся в Российском государственном архиве социально-политической истории, и посвящен 70-летию Победы в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.
Напомним, что праздник Победы (День Победы) установлен Указом Президиума Верховного Совета Союза ССР от 8 мая 1945 г. в ознаменование победы Советского Союза над фашистской Германией в Великой Отечественной войне. Отмечается ежегодно 9 мая.
В 1946 году, в первую годовщину, тоже торжественно отмечался, как и в последующие годы, но день 9 мая оставался хотя и торжественным, но был рабочим днем в стране. В начале 1960-х гг. исполнялись круглые даты: 20-летие начала Великой Отечественной войны (22 июня 1961 г.) и 20-летие разгрома фашистской Германии (9 мая 1965 г.).
В руководстве страны родилась хорошая мысль: достойно отметить эти даты. В связи с этим редакция газеты «Комсомольская правда» в 1961 году обратилась к своим читателям, участникам и свидетелям событий 1941–1945 гг.:
«Дорогие друзья! Мы приглашаем тех, кто с оружием в руках сражался на фронтах с фашистской гадиной, тех, кто участвовал в обороне наших городов-героев, и тех, кто в тылу ковал победу над врагом, прислать в редакцию свои воспоминания О САМОМ ПАМЯТНОМ ДЛЯ ВАС ДНЕ ВОЙНЫ. Наиболее интересные рассказы будут опубликованы на страницах газеты.
Пишите нам по адресу: Москва, ул. Правды, 24, редакции газеты “Комсомольская правда” с пометкой на конверте “Самый памятный день войны”».
В ответ на это обращение начали поступать письма, некоторые из них были напечатаны на страницах газеты.
Когда страна готовилась отмечать двадцатилетие со Дня Победы над фашистской Германией, редакция в январе 1965 г. вновь обратилась к своим читателям. Предлагаем вам текст этого обращения:
«ОТ РЕДАКЦИИ: Дорогие друзья! Скоро – через четыре месяца – мы будем отмечать двадцатилетие со Дня Победы над фашистской Германией.
Готовясь к этой большой дате, “Комсомольская правда” будет широко печатать материалы, посвященные великому подвигу нашего народа в годы Второй мировой войны, повествующие о героизме, стойкости бойцов и командиров нашей армии, бесстрашии советских партизан, самоотверженных буднях тружеников тыла. Молодое поколение ждет рассказов о мужественных героях – комсомольцах военных лет.
Вот почему сегодня, следуя традиции газеты, мы обращаемся к нашим читателям, участникам войны. Расскажите о самом ярком боевом эпизоде, оставшемся в вашей памяти. Напишите о человеке, который был и остается для вас примером отваги и героизма.
Огромный интерес представят документы, дневники, записки времен войны, неопубликованные стихи и песни, письма с фронта и на фронт. Мы просим прислать их в газету…
От наших юных читателей мы ждем вестей о розыске героев, о поисках и находках реликвий военных лет.
Наиболее интересные из присланных материалов будут опубликованы на страницах “Комсомольской правды”, а затем изданы отдельной книжкой. Все документы будут переданы в Музей Советской Армии».
После этих публикаций начали регулярно поступать письма.
В «Предисловии» к вышедшим ранее сборникам этой серии мы уже писали, что их авторами были те, кто шагнул в грозные бои чуть ли не со школьного урока. В данном сборнике использованы письма тех, кто на себе испытал, что такое первый бой, плен, что значит помощь верных друзей в тяжелые минуты жизни. Для молодежи война представлялась совсем иной, чем оказалась в действительности. Многим из них военкоматы отказывали, потому что им не было 18 лет. И их из-за возраста не имели права призывать в действующую армию.
О тех, кто ушел воевать, защищать свою Родину, можно говорить, что именно о них впоследствии писал поэт-фронтовик К. Ваншенкин, что они были «рыцари без страха и упрека». Это они, уцелев в боях с врагом, пройдя плен и фашистские концлагеря, остались живыми и считали своим долгом рассказать и описать события и подвиги своих товарищей по оружию, и в первую очередь тех, кто остался на полях сражений, кто погиб в фашистских лагерях. Рассказать о тех, кто даже в концлагерях пытался вредить врагу. Это о них можно сказать словами М. Алигер:
У каждого была своя война,
Свой путь вперед, свои участки боя,
И каждый был во всем самим собою,
И только цель была у всех одна.
После Великой Отечественной войны, когда ее участников спрашивали, какими воспоминаниями они хотели бы поделиться со своими товарищами по работе, один из них напомнил слова писателя Бориса Агапова, сказанные в разгар войны, в 1943 г.: «Как бы сделать так, чтобы те, кто войдут в жизнь позже нас, знали бы не только по учебнику, какие были победы, а сердцем знали, каких несчастий стоила их жизнь. Что сделать, чтобы вложить в их сознание это с такой же силой и видимостью, как знаем все это мы – свидетели войны. Это нужно не для благодарности и не к прославлению нас, а чтобы понимали они, по какой земле ходят и сколько она стоила».
Но не будем забывать, что многие не хотели вспоминать о том, что с ними случилось в годы войны. Пройдя плен и концлагеря, а затем проверочные лагеря, эти воины испытывали чувство стыда за то, что с ними случилось, за то, что многие им не верили или не хотели верить и понимать их. Поэтому их воспоминания в письмах – это боль сердца, это крик души, это просьба к читателю понять их. И самое главное – в этих воспоминаниях звучит горячее желание рассказать не только о себе и о своей беде, а звучит желание рассказать о тех, кто не дожил до Победы, кто ушел в вечность через печи крематориев или спит в земле без всякого надгробия, и никто не знает, кто он и откуда.
В «Предисловии» вышедших сборников (тиражи которых чудовищно малы) мы обращали внимание на то, что авторами писем двигало желание не только вспомнить или напомнить о трудностях военных лет. Авторам писем-исповедей хотелось также создать представление о том, как отразилась война на их судьбах. В той или иной форме высказывалось многократно мнение (от рядового до генерал-майора в отставке), что «необходимо писать не только о здравствующих и ныне Героях минувшей войны. Хотелось бы… вспомнить о тех, кто героически сражался в годы войны и сложил свои головы на поле брани, кто не дожил до победного конца. О тех, могилы которых не сохранились или затеряны по различным причинам».
Речь идет о так называемых маленьких героях, чья грудь при жизни не была украшена соответствующими знаками отличия, о многих героях военных будней долгое время молчали, потому что у них за плечами был «военный грех», а именно – был плен. Бывшие советские военнопленные тоже писали в редакцию газеты «Комсомольской правды». Но их писем по определенным причинам не печатали. Никого не волновало, что испытывали эти люди в душе. Ведь у них были семьи или создавались новые семьи, рождались дети, а те ребята, которые были постарше, спрашивали «Что ты делал на войне? Почему у тебя есть шрамы, а нет наград?» – и др. Письма, полученные редакцией и вводимые сейчас в исторический оборот знаний, – это подлинные документы военного периода. Этим письмам можно и нужно верить. Чем больше людей ознакомится с ними, тем яснее станет многое из того далекого военного времени, о котором некоторые не хотят вспоминать и говорить: оно слишком тяжелое незабываемое прошлое в жизни каждого.
Публикуемые материалы – письма из архива газеты «Комсомольская правда» – дают бесценный материал в изучении такой фундаментальной проблемы, как «человек на войне». Авторы писем в своем преимущественном большинстве участники Великой Отечественной войны – солдаты и офицеры.
«Мы, – писал младший лейтенант запаса Е. А. Новоселов, – были в таком возрасте, когда страшно беспокоит ответственность за будущее, когда мучительно размышлять о выборе жизненного пути, ищешь смысл жизни. Но нашему поколению не было дано терзаться раздумьями. Шла война, и каждый рвался на фронт. Мы были романтики… и нам казалось, что подвиг – это что-то красивое, вдохновенное и творят его люди с удивительной легкостью, словно поют звучную песню».
Время создания публикуемых документов имеет два временных предела. Это 1941–1945 гг. и 1961–1965 гг., что делает их особенно важными для понимания описываемых событий. Этот сборник – коллективный письменный памятник минувшей войны. Он представляет в своей основе две большие группы документов. В одну из них входят официальные документы и воспоминания, созданные по живым следам событий 1941–1945 годов. Во вторую группу входят письма-воспоминания, поступившие в редакцию газеты «Комсомольская правда» в 1961–1965 годах. Имея свои временные особенности, они ни в коей мере не противоречат друг другу, а как бы добавляют видение того, что было в годы Великой Отечественной войны. Лаконичность рассказов, а в ряде случаев, наоборот, излишняя детализация описания событий, что объясняется желанием поделиться тем, что с ними случилось, попытка найти ответы на волнующие вопросы только усиливают эмоциональное восприятие документов. Однако при чтении этих воспоминаний у читателя не возникает недоверия к рассказу собеседника из далекого военного времени, ты ему веришь.
То же самое испытываешь к письмам-воспоминаниям, которые пришли в 1961 и 1965 годах.
К 1965 году прошло 20 лет с окончания войны, это – немало. Но даже самым старшим из основной массы участников войны было лишь немного за 50 лет, когда они взялись за перо. Память была еще свежа, еще не утихли боль потерь, желание вспомнить погибших и их подвиги, рассказать о пережитом, защитить и наградить несправедливо забытых, попытка восстановить справедливое отношение к тем, кто прошел плен и немецкие концлагеря.
В своих письмах люди «снимали тяжесть с души», обратившись с письмами-воспоминаниями в уважаемую газету, стремясь зафиксировать, довести до сведения нужных «инстанций» свою боль, гордость за свои военные подвиги, давали самостоятельную оценку событий. Безыскусные рассказы рядовых участников событий создают картину поистине народной войны, народных страданий и всенародного подвига. Они написаны без оглядки на цензуру. В этом их преимущество перед более поздними мемуарами.
Публикуемые материалы – документы и письма, присланные в газету «Комсомольская правда», – дают представление о том, как отразилась война на судьбах людей. Материалы сборника помогут в изучении такой фундаментальной проблемы, как «человек и война».
В сборник включены также письма тех, кто в войну был ребенком, кто чудом остался живым в период временной оккупации, кто сумел, а точнее, кому помогли выжить в концлагерях.
Почти все документы имеют ряд общих черт. Это позволяет обобщить их содержание, опустить в большинстве случаев текст с описанием погоды 22 июня 1941 г. и 9 мая 1945 г., здравицы в адрес руководителей государства в 60-е гг., призывы к борьбе с американским империализмом, чаяния о скором построении коммунистического общества и т. д. В таких случаях опущенные фразы отмечены отточием, но не имеют комментариев. Это касается и обычной в конце писем, характерной для 1960-х гг. активной риторики, протеста против войны во Вьетнаме, угрозы миру со стороны империалистов и т. д.
Однако такое хорошее начинание, как публикация писем с воспоминаниями о событиях прошедшей войны, продолжалось недолго и носило характер предпраздничной кампании, связанной с 20-летием Победы. Многие интересные письма и дневниковые записи не заинтересовали работников газеты. Авторам таких писем отсылали размноженный, формальный ответ: «Уважаемый тов. (далее ф.и.о.)! Извините за задержку с ответом… Ваш материал представляет интерес для газеты, мы внимательно ознакомились с ним. Понятно, что все присланные воспоминания (а их было св. двух тысяч) опубликовать не представилось возможным. Вот и Ваш материал был вытеснен другими.
Еще раз спасибо за внимание.
С приветом!

    Зав. военно-физкультурного отдела (подпись)».
Не беремся анализировать чувства, какие испытывали авторы – солдаты Победы, получая такие формальные отписки тех «работников газеты», которые не знали, что такое война. Редакция не вернула большинству авторов их военные фотографии и письма с фронта, доверительно присланные в «Комсомольскую правду», и не выполнила обещания издать их отдельной книгой. Через 45 лет наш сборник пытается исправить ошибки прошлых лет.
Впервые большинство из полученных и неопубликованных ранее писем вошли в сборники «Самый памятный день 1941–1945 гг. Письма-воспоминания» и «Война глазами детей. Свидетельства очевидцев», изданные в издательстве «Вече» в 2010 и 2011 годах общим тиражом 3 тысячи экземпляров, что является каплей в море для тех, кто хранит память о Великой Отечественной войне. Данный сборник – третий из серии, посвященной 70-летию Великой Победы.
В 1961 году редакция газеты «Комсомольская правда», приглашая участников Великой Отечественной войны к написанию воспоминаний о годах войны, была в то же время предельно осторожной, публикуя материалы. Во многом работал инстинкт самосохранения: как бы чего не вышло. Старались печатать интересные материалы, но при этом придерживались определенных внутренних правил, а именно – предпочтение отдавали тем авторам или их героям, которые были уже в какой-то мере известны. Остальным, а их было великое множество, отсылали стандартный ответ, меняя только фамилию автора и адреса. Так было и с П. С. Казеем. Он, бывший узник Дахау, после войны проживал в Брестской области, в г. Пружаны. Узнав из газеты об обращении написать в редакцию воспоминания о войне, о своих друзьях, отправил в Москву свой текст. И… от зав. военно-физкультурным отделом газеты получил ответ следующего содержания:
«Уважаемый тов. Казей!
Извините за задержку с ответом.
Получив ваш материал, мы предполагали использовать его в юбилейном номере, посвященном Дню Победы. Однако планы редакции изменились – другие статьи, корреспонденции и заметки заняли газетные полосы, и опубликовать Ваш материал не представилось возможным.
С приветом!

    Зав. военно-физкультурным отделом
    (С. Тосунян)».
В ответ на эту отписку под № 61 417 от 15 мая 1961 года Павел Степанович Казей высказал свое мнение, в котором звучали обида и непонимание:
«Уважаемый товарищ Тосунян!
Ваш ответ я получил, в котором Вы сообщаете, что мой материал Вам напечатать в газете не представляется возможным, так как юбилейный номер газеты к Дню Победы был наполнен, хотя мой материал Вы и подготовили к печати (так я понял с Вашего письма). Мне кажется, что для этого материала не обязательно день с датой Дня Победы. Думается, что в свете событий раскрытия бывших палачей одного за другим в Западной Германии и суда над Эйхманом в Израиле – это делает мой материал каждодневным.
К тому же 10 июня будет 16 лет, как на Родину возвратились уцелевшие узники концлагеря Дахау. Этот день всегда отмечается секцией военнопленных Советского комитета ветеранов войны, а в 1957 году секцией было принято специальное обращение к бывшим заключенным концлагеря Дахау. (Смотрите “Правду” от 11 июня 1957 г.) Я думаю, для этой статьи 10 июня (так в документе. – Н. П.) подходящий. Время от времени, встречая бывших заключенных концлагерей Дахау, задается первый вопрос: “А что теперь в бывшем концлагере Дахау?” Этот вопрос интересует всех. Мне кажется, из моего материала Вы хотя бы могли выбрать эту тему и написать.

    Казей».
Особенностью публикаций на страницах газет в 60-е годы да и позже было то, что печатались письма только тех авторов, чьи фамилии не вызывали никаких вопросов, а также публиковали статьи и письма о павших героях. Это, в свою очередь, породило ряд вопросов со стороны читателей, обращений с просьбами, отказать в исполнении которых было невозможно. Как иллюстрацию к сказанному выше обратим внимание читателей на письмо Юрия Барвинка из г. Караганды с описанием злодеяний на Ровенщине, в селе Балашовке, где его застала война. Он был настолько мал, что не запомнил, в каком году было то, что запечатлела его память: казни его односельчан, затем смерть матери. В конце письма автор просит: «Прошу, напечатайте это. Пусть люди знают, что делали фашисты там, где их партизаны били каждую ночь и из-за каждого угла». «Прошу напечатайте…» – такая просьба во всех поступивших письмах.
Общим являлось также желание «от живых и мертвых поблагодарить за спасение, за человеческое сердце и их бесстрашие перед немцами из-за нас», как написала Н. К. Дейнеко из г. Челябинска. В письмах также просили помнить о тех, кто попал в плен, о тех, кого расстреливали или сжигали живьем, и при этом никто не знал фамилии и имени погибших. «Мы, оставшиеся в живых, обязаны сделать все, чтобы их подвиги стали достоянием всего нашего народа, а могилы – священным местом», – это общее пожелание для тех, кто писал в газету, и об этом идет речь в письмах, которые включены в данный сборник.
Мы привели эти выдержки из писем, которые свидетельствуют о сопереживании судьбам, семьям неизвестных им воинов Отечества. Тяжелые годы войны закладывали в людях чувство сопричастности к радости и бедам страны. Думается, что об этом стоит помнить и учить молодое поколение XXI века.
* * *
Хронологические рамки сборника 1941–1945 гг.
Выявление документов и материалов проводилось в Российском государственном архиве социально-политической истории по фондам Отдела агитации и пропаганды ЦК ВКП(б) – Ф. 17. Оп. 125; Центрального комитета ВЛКСМ – Ф. М-1, Антифашистского комитета советской молодежи – Ф. М-4, по материалам выставки «Комсомол и молодежь в годы Великой Отечественной войны» – Ф. М-7, по фонду редакции газеты «Комсомольская правда» – Ф. М-98.
Из большого числа выявленных документов в сборник включено 137 документов и материалов, из которых 130 публикуются впервые. Повторные публикации (см. раздел 1) вызваны важностью документов для освещения темы и давностью их публикаций в предыдущие годы.
Документы разнообразны по своему характеру. Это в основном воспоминания времен 1941–1945 гг., официальные документы этого же периода, которые дополняются материалами тех же лет о злодеяниях на временно оккупированной территории, документами-свидетельствами актов о фашистских преступлениях. Если в раздел 1 включены официальные документы 1941–1945 гг., то в разделы 2 и 3 вошли письма-воспоминания, поступившие в редакцию газеты «Комсомольская правда» в 1961 и 1965 годах. Ряд писем этих разделов были опубликованы в двух сборниках этой серии, опубликованных в 2010 и 2011 годах, о которых шла речь выше. Принимая во внимание, что тиражи этих сборников мизерные, а документы необыкновенно интересные, мы сочли возможным их включение в данный сборник.
Особенностью сборника является прежде всего то, что включенные в его состав письма-воспоминания долгие годы ждали своей очереди, чтобы увидеть свет. Несколько десятилетий они лежали в архиве газеты «Комсомольская правда», а затем были переданы в РГАСПИ, где и хранятся. Письма-воспоминания извлечены в результате изучения 94 дел, около 2 тыс. писем, свыше 22 тыс. листов. Для публикации были отобраны письма, которые можно было прочесть, потому что многие написаны карандашом и неразборчивым почерком, потерты на сгибах листов.
Публикуемые документы разнообразны. Среди них маленькие письма, на 1–2 страницы, и воспоминания, изложенные в 3–4 рукописных тетрадях. Получены были не только письма, но есть и стихи, рассуждения о цене Победы, есть истории поиска или просьба помочь найти фронтовых друзей, своих родственников, жалобы на неустроенность в послевоенной жизни и просьбы помочь найти награды, к которым они представлялись за героизм и самоотверженность в ходе боевых военных действий.
При отборе документов из общего количества поступивших писем предпочтение отдавалось тем, которые содержали конкретные описания событий, лиц, мест действия, а не просто пусть и очень правильные, но общие, «лозунговые» фразы, рассуждения.
В первую очередь отбирались письма о событиях, не получивших ранее должного освещения по идеологическим соображениям, письма, которые в мельчайших деталях восстанавливали детали того или иного боя, характер бойцов и командиров, личные переживания авторов. Практически все письма были написаны людьми, которые ранее никогда не обращались в органы печати, не всегда излагали свой рассказ ясно и даже были просто малограмотными, что не снижает ценности сообщаемых ими сведений.
Предлагаемый вниманию читателей сборник представляет собой оригинальную публикацию, потому что в него впервые включены официальные документы времен войны и письма-воспоминания, написанные в редакцию газеты «Комсомольская правда» в 1961 и 1965 гг., дневники 1941–1942 гг. Официальные докладные записки, акты ЧГК дают страшные общие данные, совершенные на временно оккупированной территории Советского Союза в 1941–1944 гг. И все это не просто цифры и отдельные факты. Через эти документы проходят судьбы людей, проходит жизнь оккупированных районов СССР. А письма-воспоминания, которые были получены через годы, свидетельствуют о том, что ничто не забыто, никто не забыт и что надо делать все возможное, чтобы прошлое не повторилось. Надо учить народ помнить, что было…
С целью наилучшего и наиболее полного восприятия содержания документы в первом разделе объединены по принципу хронологии, в соответствии с основными этапами Отечественной войны, в последующих двух разделах – документы-воспоминания авторов расположены в алфавитном порядке. Сборник состоит из предисловия, пролога, трех разделов, эпилога, приложения, списка сокращений.
Археографическая подготовка документов проведена в соответствии с общепринятыми правилами издания исторических документов. Ряд документов дан в извлечениях. Передача текстов документов осуществлена с сохранением стилистических и языковых особенностей, исправлены только грамматические ошибки, особенно это касается перевода трофейных документов. Общепринятые сокращения внесены в список сокращений. В квадратных скобках восстановлены сокращения, не являющиеся общепринятыми. Понятные и не имеющие двоякого толкования сокращения оставлены без раскрытия.
Об авторах (с правой стороны в конце письма) даются общие для всех сведения: фамилия и город. Слева: дата (если она стоит в письме или на конверте), номер дела, лист.
Заголовки к документам составлены с учетом научно-популярного характера публикации и рассчитаны на массового заинтересованного читателя. Заголовок каждого документа (за редким исключением) выражается цитатой из самого документа, которая наиболее полно выражает смысл обращения автора в газету с письмом.
Вид документа указывается, так как не все публикуемые документы – письма в редакцию газеты «Комсомольская правда».
Практически все письма-воспоминания представляют рукописный текст. В редких случаях (ок. 10 %) имеется машинопись, сделанная автором или по его просьбе. В этих случаях «подлинность» фактического материала подразумевает наличие автографа подписи.
В приложении к сборнику даются сохранившиеся в РГАСПИ тексты двух дневников немецких офицеров – К. Бранда и Г. Шварца (1941–1942 гг.) – и свидетельства советских репатриантов (по материалам пересыльного пункта ССП 17).
К сборнику составлен научно-справочный аппарат, состоящий из предисловия (историческая и археографическая части), примечаний по тексту, списка сокращений и оглавления.
Выявление, отбор, археографическое оформление документов по сборнику осуществлены д.и.н. Н. К. Петровой (ответственный составитель). В первичном выявлении ряда документов по Ф. М-98 принимала участие к.и.н. Е. М. Болтунова.
На различных этапах подготовки сборника техническую помощь в работе оказали главные специалисты РГАСПИ – Д. А. Александров и Г. М. Токарева. Компьютерная версия документов раздела 1 сделана специалистом 1-й категории М. Д. Моллот.
Создание сборника было бы невозможно без организационной и научной поддержки в ходе работы заместителя директора РГАСПИ к.и.н. В. Н. Шепелева.
За консультации и конструктивные советы, высказанные в ходе подготовки рукописи сборника к изданию, составители признательны известным общественным деятелям Российской Федерации: кандидату педагогических наук Л. К. Балясной и бывшему Первому секретарю ЦК ВЛКСМ, Чрезвычайному послу Е. М. Тяжельникову.
Не могу не сказать слов благодарности за спонсорскую поддержку в издании этой книги своему сыну Борису, отец которого был солдатом Великой Отечественной войны.

    Нина ПЕТРОВА,
    доктор исторических наук

    Март 2012 г. г. Москва
* В публикуемых в настоящем издании документах сохранены особенности стиля, орфографии, написания государственных органов, учреждений и должностей. – Примеч. ред.

Пролог

Я не прощаю
…Я никогда не забуду и уверен, что не найдется в нашей стране человека, чтобы он мог забыть все зверства, изобретаемые для уничтожения людей этими фашистскими извергами.
Разве можно забыть: убитых детей на улицах Харькова, повешенных на балконах и замученных в застенках, и тысячи расстрелянных безвинных советских граждан.
Кто из харьковчан забыл Совнаркомовскую улицу, там находилась тюрьма, которую в феврале месяце 1943 года фашисты сожгли, а тысячи находившихся там наших людей сгорели.
А Орловская тюрьма, где умерщвлено несколько тысяч человек, причем большинство из них погибли от голода.
А величайшая трагедия Вадинского леса, где гитлеровские изверги расстреляли стариков, женщин и детей (даже грудных), а потом сложили в кучу, облили бензином и подожгли.
А под Вильнюсом на Панарах за три года эти убийцы расстреляли около ста тысяч евреев.
А «Гросс-Лазарет» в городе Славута Каменец-Подольской области, где этими «чистокровными» арийцами уничтожено всякими зверскими способами сто пятьдесят тысяч раненых советских военнопленных.
А «Бабий Яр» под Киевом, какое преступление может сравниться с этим зверством.
А концлагерь Бельзен, где уничтожено десятки тысяч ничем не повинных людей и причинами смерти были: голод, пытки и расстрелы, именно там давали заключенным пол-литра «супа» один раз в 10 дней.
А Руссен-лагерь № 344, расположенный около города Ламсдорф, где фашисты приговорили (за свои неудачи на фронте) всех военнопленных к голодной смерти и тысячи людей погибли от истощения.
А злодеяния немецко-фашистских захватчиков в городе Минске, где за время оккупации уничтожено около полумиллиона советских граждан.
А Люблинский лагерь уничтожения «Майданек», что может сравниться с этим комбинатом смерти, куда в ворота зашли два миллиона человек и не вернулись.
А лагерь в городе Освенцим, где путем расстрела, голода, отравлений и истязаний фашистские ублюдки истребили около 5 миллионов граждан всех стран Европы, из которых большая половина были Советскими[91 - Написание слова с заглавной буквы – так в документе.], где только в течение суток сжигали 10–12 тысяч трупов.
А десятки других лагерей смерти.
А город Жиздры, где не осталось ни одного дома, фашисты предварительно обливали каждое здание бензином, а потом поджигали и подрывали толом, а всех или почти что всех жителей расстреляли.
А миллионы насильственного угона в немецко-фашистское рабство мирных советских граждан, из которых сотни тысяч домой не вернулись, а погибли от лишений и мук на чужбине.
А тысячи разрушенных и сожженных городов и сел, от которых остался только пепел и груды битого кирпича.
Разве можно все это забыть?
Я не видел, как эти изверги убивали ударом сапога в живот.
Я не видел, как эти фашистские палачи убивали заключенных ударом палки по затылку.
Я не видел, что эти волки подвешивали заключенных за связанные назад руки.
Я не видел, как эти вандалы кидали живых людей в печи крематориев.
Я не видел, как эти изуверы – немецкие дикари отнимали грудных детей у матерей от груди и на глазах убивали о стенку.
Я не видел (и не дай бог видеть), как фашистские людоеды отбирали маленьких детей у матерей и на глазах разрывали, брали рукой за одну ножку, на другую становились ногой и таким образом разрывали ребенка.
Я всего этого не видел – но это было! Зато я видел: разрушенные, ограбленные и сожженные наши города и села.
Я видел полные колодцы убитых детей (Сталинская обл., 1943 г.).
Я видел тысячи трупов солдат разных возрастов.
Я видел ходячие скелеты, обтянутые кожей людей.
Я видел повешенных на телеграфных столбах и деревьях советских мирных граждан.
Я видел то, что видели миллионы людей: голод, холод, всякие лишения и на каждом шагу смерть и смерть, и все это по вине этих горе-завоевателей, этих мракобесов, этих дикарей, в жилах которых течет «голубая» кровь.
Я видел десятки тысяч сирот, матерей и вдов, которые и по сей день оплакивают своих родных и близких, погибших во время войны, в слезах которых можно было бы утопить всех нацистских преступников.
Я видел печи крематория «Майданека» и горы пепла от сожженных трупов людей.
Я видел концлагерь около города Фюстенберга, со всеми его «достопримечательностями»: 4-метровой стеной, несколько рядов колючей проволоки под током высокого напряжения, сторожевыми вышками, дотами и дзотами, а в середине, как символ лагеря, крематорий. Я именно там видел около дверок печей крематория обгоревшие, но не успевшие полностью сгореть конечности человека.
Я видел там склад, в котором сложены штабелями до самого потолка бумажные мешки, в которых находился пепел от сожженных трупов.
Я именно там видел под навесом огромные яруса носильных вещей, всяких видов и размеров, бывших в употреблении, а рядом горы (да, да, именно горы) разной мужской, женской и детской обуви.
Я там видел полные подвалы (канцелярии концлагеря) документов, принадлежащих уничтоженным в этом лагере гражданам.
Я там видел кругом лагеря десятки громадных могил, где похоронены тысячи узников, которых не успели сжечь.
НЕТ меры и нет края возмущению, кровь стынет в жилах при одном только воспоминании, какие только зверства творили эти павшие до уровня диких зверей гитлеровские бандиты…
Советский народ никогда не руководствовался чувством мести в отношении Германского[92 - Написание слова с заглавной буквы – так в документе.] народа, мы сочувствуем и активно помогаем всем тем немцам (и другим народам), которые желают с нами жить в мире…

    М. Е. ГАЛАКОВ
    2 мая 1965 г. г. Фрунзе
Ф. М-98. Оп. 3. Д. 12. Л. 82–86. Подлинник.

Раздел I
Официальные документы свидетельствуют

№ 1
Секретное предписание командования одной из германских армий – «О поведении войск в восточном пространстве» от 10 ноября 1941 г.[93 - Данное предписание было обнаружено среди штабных документов разгромленного 328-го полка 227-й пехотной дивизии вермахта и направлено 9 февраля 1943 г. начальником Политуправления Ленинградского фронта генерал-майором Г. И. Куликом члену Военного Совета фронта секретарю ЦК ВКП(б) А. А. Жданову. На сопроводительной записке к предписанию есть пометы: «Нач. ПУР ККА тов. Щербакову. Не следует ли использовать, как похабнейший документ, прямо ориентирующий на убийства, грабежи населения». Жданов. 10.02.43 г. Ниже стоит помета: «Использовано в специальном сообщении Совинформбюро 15.01.42 г. (Приказ Рейхенау). Инстр [уктор] УПА ЦК ВКП(б) А. Сушков».]
Командование армии Штаб армии 10.10.1941

Секретно!
СОДЕРЖАНИЕ: О поведении войск в восточном пространстве
Относительно поведения войск по отношению к большевистской системе существует весьма часто еще неясное представление.
Существеннейшей целью похода против еврейско-большевистской системы является полнейшее разрушение аппарата господства и выкорчевывание азиатского влияния в европейском культурном кругу.
Исходя из этого, перед войсками возникают задачи, которые выходят за пределы традиционного одностороннего солдатского духа. Солдат в восточном пространстве – это не только боец по правилам военного искусства, но носитель неумолимой народной идеи и мститель за все зверства, которые были причинены немецкой и родственной ей народности.
Поэтому каждый солдат должен обладать полным пониманием необходимости жестокого, но справедливого возмездия по отношению к еврейскому подчеловечеству. Его задачей является подавлять в зародыше всякие восстания в тылу немецкой армии, которые, как показывает опыт, всегда разжигаются евреями. Все еще отсутствует понимание серьезного значения борьбы с противником в тылу. Все еще продолжают брать в плен коварных жестоких партизан[94 - 25 августа 1942 г. Гитлер издал директиву, которая запрещала употреблять термин «партизаны», «партизанский отряд» и требовала называть их «бандитами».] и выродившихся баб, все еще продолжают обращаться с убийцами из-за угла, одетыми в полувоенную, иную и полугражданскую форму, и бродягами, как с порядочными солдатами, и отводят их в лагеря для военнопленных. Да, пленные русские офицеры рассказывают с усмешкой, что советские агенты[95 - Подчеркивания в этом документе и далее сделаны лицами, которым он был направлен.] шляются безнаказанно по улицам и часто едят на немецких полевых кухнях. Такое поведение часто можно объяснить лишь полным отсутствием мысли, но это значит, что для начальника наступило время пробудить понимание значения современной борьбы.
Питание местных жителей и военнопленных, не находящихся на службе в германской армии, на полевых кухнях является такой же плохо пошитой человечностью, как и раздаривание папирос и хлеба. То, в чем родина, испытывая большие лишения, отказывает себе, то, что руководство с величайшими трудностями доставляет на фронт, не должно раздариваться солдатом врагу, даже в том случае, если это происходит из трофеев. Трофеи – это необходимая часть нашего снабжения.
При своем отступлении советы часто поджигают здания. Войска лишь постольку заинтересованы в работах по тушению, поскольку должны быть сохранены необходимые для размещения войск помещения. Во всем остальном уничтожение символов былого большевистского владычества, даже в виде зданий, входит в задачи истребительной войны. Ни исторические, ни художественные соображения не играют при этом в восточном пространстве никакой роли. В отношении сохранения важных военных сырьевых материалов и промышленных предприятий руководством даны необходимые указания. Полное разоружение населения в тылу сражающихся войск является первостепенной задачей при учете длинных чувствительных коммуникаций[96 - Погрешности перевода выделены курсивом. Так в тексте.]. Где можно, следует сохранять и оберегать трофейное оружие и боеприпасы. Если обстоятельства этого не позволяют, следует приводить оружие и боеприпасы в негодность. В случае обнаружения в тылу армии действий отдельных партизан следует прибегать к драконовским мерам. Эти меры следует распространить на все мужское население, которое было в состоянии воспрепятствовать нападениям или заявить о них, безучастность многочисленных якобы антисоветских элементов, вытекающая из выжидательной позиции, должна уступить место четкой решимости активно сотрудничать в борьбе с большевизмом. Кто от этого отказывается, пусть не пеняет, если его будут рассматривать (и) с ним будут обращаться как с причастным к советской системе. Ужас перед немецкими контрмероприятиями должен быть сильнее, чем угрозы шатающихся большевистских последышей.
Будучи далеко от всякого политического обсуждения будущего, каждый солдат обязан выполнить следующие две задачи:
1. Полное уничтожение большевистского лжеучения советского государства и его армии.
2. Безжалостное уничтожение чужого коварства и жестокости и тем самым обеспечение жизни германской армии в России.
Лишь таким путем мы справимся с нашей исторической задачей освободить от азиатско-еврейской опасности раз и навсегда немецкий народ.
Подпись: [97 - Подпись в документе отсутствует.].
При этом прилагается одобренный фюрером приказ командования одной из армий о поведении войск в восточном пространстве и в расположении корпуса обстоятельства в общем таковы, что солдаты должны быть воспитаны в духе большей твердости.
Снова указываю на следующие пункты:
1. Каждый кусок хлеба, отданный гражданскому населению, недостает на родине.
2. Следует стрелять в любое гражданское лицо, так же и женщин и детей, кто хочет перейти через кольцо блокады вокруг Ленинграда. Чем меньше едоков в Ленинграде, тем длительнее там сопротивление, и каждый беглец способен к шпионажу и партизанщине. Все это стоит жизни немецких солдат.
3. Немецкие автомашины не служат для перевозки русского населения/также повозки/.

    Подпись: генерал-лейтенант[98 - Подпись в документе отсутствует.].
    Копия верна. Начальник общей части Политуправления
    Ленинградского фронта
    капитан Сильверстов
Ф. 17. Оп. 125. Д. 166. Л. 12–13 об.
Копия с копии перевода с немецкого на русский язык.
№ 2
Докладная записка штурмшарфюрера войск СС Кноппа о проведении операции по расстрелу заключенных концлагеря в г. Бердичеве, адресованная командиру полиции безопасности и СД в Житомире[99 - Публикуемые в сборнике документы № 2–5 на немецком языке были обнаружены при освобождении г. Львова от немецкой оккупации и направлены заместителем наркома государственной безопасности СССР Б. З. Кобуловым в декабре 1944 г. секретарю ЦК ВКП(б) А. С. Жданову.].
г. Бердичев 24 декабря 1942 г.

По вопросу инцидента, происшедшего сегодня при проведении особорежимной операции.
Основание: нет.
При проведении назначенной на сегодняшний день особорежимной операции были убиты два сотрудника управления после того, как у них было отнято лицами, подлежавшими этой особорежимной операции, оружие – 1 пистолет-пулемет и одна русская самозарядная винтовка. Я не задавал никаких вопросов о происшедшем для того, чтобы не повлиять на показания свидетелей. Я установил из разговоров, что оба сотрудника – СС-унтершарфюрер Пааль и СС-штурман Фольпрехт – не соблюли необходимых мер предосторожности. Перед отправкой назначенных для проведения операции сотрудников управления я указал им на необходимость соблюдения особой осторожности.
Но мое предложение – дать дополнительно одного человека – было отклонено под тем предлогом, что в этом нет необходимости, так как будут иметь дело с инвалидами.
Для расследования обстоятельств дела я командировал на место инцидента СС-роттенфюрер Гессельбах.
Необходимые меры по розыску сбежавших 20 (примерно) заключенных приняты. Для преследования бежавших из стационарного лагеря № 358Н в Бердичеве команда в 20 человек.

    Кнопп СС-штурмшарфюрер
Ф. 17. Оп. 125. Д. 250. Л. 174.
Копия перевода с немецкого языка на русский язык.
№ 3
Подробная докладная записка штурмшарфюрера Ф. Кноппа и роттенфюрера СС Гессельбаха командиру полиции безопасности и СД в Житомире об уничтожении тяжелораненых советских военнопленных в Бердичевском концлагере
г. Бердичев 24 декабря 1942 г.

По вызову явился СС-штурмшарфюрер и криминал-обер-секретарь Кнопп Фриц, родился 18.II—1897 года в Нойклинце, округ Кеслин. Кнопп Фриц показал следующее:
«С середины августа я являюсь руководителем Бердичевского отделения командира полиции безопасности и СД в г. Житомире. 23.XII—1942 г. заместитель командира гауптштурмфюрер СС Калльбах обследовал местное отделение и воспитательно-трудовой лагерь, находящийся в ведении вверенного мне учреждения. В этом воспитательно-трудовом лагере с конца октября или начала ноября находится 78 бывших военнопленных, которые в свое время были переведены туда из стационарного лагеря в Житомире вследствие нетрудоспособности». Значительное число военнопленных в свое время было передано в распоряжение командира полиции безопасности и СД. Из их состава в Житомире было отобрано небольшое число до некоторой степени пригодных к труду, а остальные 78 человек были направлены в здешний воспитательно-трудовой лагерь. Как мне помнится, часть военнопленных еще в то время была перевезена на грузовике куда-то поблизости. В дальнейшем проводившиеся отправки военнопленных были прекращены в связи с возражением армии. Я не хочу, чтобы мои слова были истолкованы превратно: армия не столько возражала против этих отправок, сколько выражала желание, чтобы эти военнопленные, будучи расконвоированные и направляемые куда-то, немедленно получали пристанище.
Находившиеся в здешнем лагере 78 военнопленных были исключительно тяжелораненые. У одних отсутствовали обе ноги, у других – обе руки, у третьих одна какая-либо конечность. Только некоторые из них не имели ранения конечностей, но они были так изуродованы другими видами ранений, что не могли выполнять никакой работы. Последние должны были ухаживать за первыми.
При обследовании воспитательно-трудового лагеря 23.XII—1942 г. СС-гауптштурмфюрер Калльбах отдал распоряжение, чтобы оставшиеся в живых, после имевших место смертных случаев 68 или 70 военнопленных, подверглись сегодня же особому, режимному обращению. Для этой цели он выделил грузовую автомашину с шофером – эсэсовцем Шефер из управления командующего, который прибыл сюда сегодня в 11 часов 30 мин.
Подготовку экзекуции я поручал сегодня рано утром сотрудникам местного управления: СС-унтершарфюреру Паалю, СС-роттенфюреру Гессельбаху и СС-штурмфюреру Фольпрехту. Ответственным за проведение экзекуции был назначен мною Фольпрехт. Он взял с кожзавода грузовую автомашину и 8 человек из политической тюрьмы местного управления для рытья могил. При выполнении этой работы присутствовали Пааль и Гессельбах. Установление связи между заключенными, привлеченными к рытью могилы, и бывшими военнопленными, подлежавшими экзекуции, было абсолютно исключено. В то время как экзекуция евреев производилась обычно в пределах рабочего лагеря, правда, в месте, укрытом от взоров содержавшихся в лагере лиц, для сегодняшней казни я приказал, считая это целесообразным, избрать подходящее место вне лагеря, на пустыре, находившееся за стационарным лагерем.
Об упомянутых выше 3-х лицах, которым я поручал произвести расстрел военнопленных, мне было известно, что они, еще будучи в Киеве, принимали участие в массовых экзекуциях многих тысяч человек. И в местном управлении им, уже в мою бытность, поручались расстрелы многих сотен людей. На основании указанного и ввиду сильной занятости по службе я предоставил этим трем лицам проведение сегодняшней экзекуции, а ее ответственным исполнителем назначил СС-унтершарфюрер Пааль. Из оружия они имели: немецкий пистолет-пулемет, русскую самозарядную винтовку, пистолет 08 и карабин. Хочу еще подчеркнуть, что я намеревался дать в помощь этим трем лицам СС-гауптшарфюрера Венцеля, но это было отклонено СС-штурманном Фольпрехтом, заметившим при этом, что они втроем вполне справятся с этим делом.
По поводу обвинения:
Мне не пришло в голову обеспечить проведение обычной экзекуции более многочисленной командой, так как место экзекуции было скрыто от посторонних взоров, а заключенные не были способны к бегству ввиду их физических недостатков.
Приблизительно в 15 часов мне сообщили по телефону из стационарного лагеря, что один из сотрудников моего отделения, выполнявший это особое поручение, ранен и один бежал. Я сейчас же направил на подводе к месту экзекуции СC-гауптшарфюрера Венцеля и СС-обершарфюрера Фрича. Через некоторое время мне вторично сообщили по телефону из стационарного лагеря, что два сотрудника моего отделения убиты. Я сейчас же на случайно прибывшей ко мне в отделение военной машине отправился в стационарный лагерь. Недалеко от лагеря я встретил грузовую машину командного пункта, в которой лежали оба убитых сотрудника. Гессельбах доложил мне о случившемся. Согласно его донесению, он, Гессельбах, производил расстрелы в могиле, в то время как два другие сотрудника несли охрану у автомашины. Когда Гессельбах уже расстрелял 3-х военнопленных, а четвертый стоял возле него, он вдруг услышал выстрелы, раздавшиеся над могилой. Тогда он, застрелив 4-го военнопленного, вылез из могилы и увидел, что военнопленные один за другим разбегаются в разные стороны. Он стал стрелять по беглецам и, по его мнению, застрелил 2-х из них. Я заехал в лагерь и дал распоряжение особенно зорко охранять заключенных. Усилить охрану я не мог, так как в моем распоряжении не было необходимых для этого людей. Из других полицейских органов я также не мог получить людей для подкрепления охраны, так как я знал, что они находятся на операции. На месте, в стационарном лагере, Гессельбах уже распорядился, чтобы команда в составе 20 человек обыскала местность для поимки беглецов. Для их дальнейшего розыска я известил полевую жандармерию, полицейскую жандармерию и железнодорожную полицию. Гессельбах, шофер и оба посланных мною чиновника закопали, как полагается, расстрелянных военнопленных.
Я хотел бы еще указать на то, что изложенный мною инцидент произошел при второй экзекуции. Ей предшествовал расстрел примерно 20 военнопленных, прошедший без инцидентов. Сейчас же по возвращении я доложил об этом по телефону командиру в Житомире.
Ничего больше показать я не могу. Я заверяю, что мои показания вполне правдивы, и мне известно, что ложные показания с моей стороны повлекут за собой наказание и исключение меня из СС.

    Подпись: Фрид[100 - Так написано в документе. Правильно «Фриц».]Кнопп, СС-штурмшарфюрер
    Верно: Кунтце, СС-оберштурмфюрер»
Дополнение
Затем пo вызову явился СС-роттенфюрер Гессельбах Фридрих, родился 24.1 1909 года, уроженец Фейдингена, из округа Витгейнштейн (Вестфалия) и дал следующие показания:
«Я поставлен в известность о существе предстоящего допроса. Мне указано, что ложные показания с моей стороны повлекут за собой наказание и исключение меня из СС.
По существу дела: Вчера вечером СС-шарфюрер Пааль сообщил мне, что сегодня я должен принять участие в расстреле военнопленных. Позже я получил также соответствующее задание от СС-гауптшарфюрера Венцеля, в присутствии СС-штурмшарфюрера Кноппа.
Сегодня в 8 часов утра мы, СС-гауптшарфюрер Бергер, СС-унтершарфюрер Пааль, CС-штурманн Фольпрехт и я, поехали на взятой на кожзаводе машине, шофером которой был украинец, на участок, находящийся примерно в 1–1,5 километра за лагерем, с восемью заключенными нашей тюрьмы, чтобы выкопать могилу. При выполнении этой работы украинец шофер стоял от нас на таком расстоянии, что мог видеть нашу работу. По моему мнению, шофер понимал, для какой цели предназначалась эта яма. На обратном пути мы проезжали мимо воспитательно-трудового лагеря, где Пааль слез с машины, чтобы произвести в лагере необходимые приготовления к экзекуции. По прибытии грузовика с командного пункта г. Житомира я поехал с Фольпрехт в лагерь. У входа в лагерь Фольпрехт, по распоряжению Пааля, вышел из машины. Этим распоряжением Пааль имел в виду скрыть от содержавшихся в лагере наши намерения и не выдать эти намерения присутствием в лагере большого количества сотрудников СС. Поэтому погрузку пленных в машины производили только я, Пааль и еще несколько милиционеров[101 - Очевидно, речь о пособниках из местного населения.]. Первая группа состояла по распоряжению Пааля почти исключительно из безногих. Я возражал против того, чтобы забирать сначала всех безногих, считая такое распределение неправильным, но Пааль заявил мне, чтобы я в это дело не вмешивался, так как он уже распорядился о таком распределении.
Экзекуция первой группы совершилась без инцидентов. В то время, как Фольпрехт оставался возле могилы, я и Пааль поехали обратно в лагерь, где мы погрузили в машину следующих 28 пленных. Вторая группа должна была состоять прежде всего из людей с ампутированными руками, но, насколько я теперь помню, большинство ИЗ них не имело ампутации. И в этом случае я также критиковал неправильное распределение пленных Паалем, на что он мне возразил, что все равно они все калеки. Я все же предупредил его о необходимости соблюдать особую осторожность. По распоряжению Пааля я встал на подножку кабины шофера и следил, держа наготове пистолет, за заключенными, помещавшимися в открытом кузове. Сам Пааль не стоял на подножке по другую сторону, что было необходимо, а сидел рядом с шофером. В то время, как расстрел первой группы был произведен Фольпрехтом из его пистолета-пулемета, расстрел второй группы был теперь поручен Паалем мне. При этом Пааль имел в виду сохранить большую огневую мощь для охраны грузовика при этой более опасной группе. Таким образом, непосредственно возле машины стоял Пааль с русским автоматом через плечо, одетый в толстую шоферскую шубу; Фольпрехт тоже стоял непосредственно у машины, одетый в шинель, с пистолетом-пулеметом в руке. Шофер Шефер стоял на посту наверху, на краю могилы, в то время как я производил расстрел в могиле из моего пистолета 08. Перед спуском в яму я еще раз предупредил Пааля, чтобы он был более осторожен, и посоветовал ему снять шубу для большей подвижности. Я также посоветовал ему держать винтовку наизготове, так как мы здесь имеем дело не с евреями. Пааль никакого внимания не обратил на мое замечание и, наоборот, приказал, чтобы заключенных подводили к яме по одному, т. е. чтобы я и шофер вели сразу двоих к могиле. После того, как я расстрелял первых трех заключенных, я вдруг услышал наверху крик. Так как четвертый заключенный был как раз на очереди, я быстренько прихлопнул его и, взглянув затем наверх, увидел, что у машины происходит страшная суматоха. Я и до этого уже слышал выстрелы, а тут увидел, как пленные разбегались в разные стороны. Я не могу дать подробных данных о происшедшем, так как я находился на расстоянии около 40–50 метров. Я только могу сказать, что я увидел моих двух товарищей, лежавшими на земле, и что двое пленных стреляли в меня и шофера из добытого ими оружия.
Поняв, в чем дело, я выпустил оставшиеся у меня в магазине 4 патрона вслед заключенным, обстреливавшим нас, вставил новую обойму и вдруг заметил, что пуля ударила совсем рядом со мной. У меня появилось такое ощущение, будто бы в меня попали, но потом я понял, что ошибся; теперь я объясняю это нервным шоком. Во всяком случае, я расстрелял патроны второго магазина по беглецам, хотя не могу точно сказать, попал ли я в кого-нибудь из них. Только потом мы нашли у грузовика двух убитых заключенных.
Заключенные имели возможность очень быстро скрыться из виду, так как поблизости находились ходы сообщения и окопы стрелков огневых позиций тяжелых пулеметов. Шофер, который, так же как и я, расстрелял все свои патроны и, так же как и я, не был ранен, побежал вместе со мной к находившемуся поблизости перекрестку дорог, где мы остановили проезжавший грузовик ВВС. На нем мы поехали в стационарный лагерь, где я немедленно распорядился, чтобы 20–25 конвоиров лагеря немедленно направились под предводительством шофера к месту экзекуции для того, чтобы оттуда начать преследование беглецов. Я сам взял винтовку с 50–60 патронами и поехал на грузовике по другой дороге к тому месту, откуда пленные убежали. Однако наши розыски остались безрезультатными. Это я приписываю в первую очередь тому, что фельдфебель, командовавший отрядом розыска, действовал неумело и не следовал моим распоряжениям.
Еще раньше я попросил в стационарном лагере известить о происшедшем данное учреждение. По получении сообщения о происшедшем инциденте на место происшествия прибыли СС-гауптшарфюрер Венцель и СС-обершарфюрер Фрич. Мы вместе бросили двух заключенных в могилу и засыпали их землей. Положив двух наших убитых товарищей на грузовик, мы поехали обратно в отделение. Больше ничего показать не могу.

    Подпись: Гессельбах – роттенфюрер СС.
    Верно: Кунтце – СС-оберштурмфюрер».
Примечание: Иоганн Шефер – шофер командира полиции безопасности и СД в Житомире описывает происшествие точно так же, как и СС-роттенфюрер Гессельбах.
Является по вызову шофер Иоганн Шефер, 8. IV—1908 года рождения, уроженец Амстердама, и, будучи призван говорить только правду и заслушав показания роттенфюрера Гессельбаха, дает следующие показания:
«Показания СС-роттенфюрера Гессельбаха по поводу тех событий, участником которых я был, правильны по всем пунктам.
Я присоединяюсь к ним и больше добавить ничего не могу».

    Подпись: Шефер
    Верно: Кунтце – СС-оберштурмфюрер
Ф. 17. Оп. 125. Д. 250. Л. 175–182 об. Копия перевода с немецкого на русский язык.
№ 4
ДОНЕСЕНИЕ о расследовании обстоятельств гибели двух сотрудников войск СС во время расстрела советских военнопленных-инвалидов
г. Житомир 27 декабря 1942 г.

При инспектировании 23 декабря 1942 года Бердичевского отделения и подчиненного ему воспитательно-трудового лагеря СС-гауптштурмфюрер Калльбах установил, что в лагере, приблизительно с конца октября, находится довольно большое число расконвоированных военнопленных, нетрудоспособных вследствие полученных ими на войне ранений. Поскольку из следствия по делам о партизанах известно, что партизанские отряды в первую очередь стремятся к насильственному освобождению военнопленных, далее, поскольку содержание пленных в вышеназванном воспитательно-трудовом лагере не столь безопасно, как в стационарном лагере, существовала опасность, что партизаны во время своей более активной деятельности в рождественские праздники попытаются освободить этих военнопленных. Кроме того, благодаря своей нетрудоспособности военнопленные представляли также значительный балласт для лагеря. Исходя из этого, СС-гауптштурмфюрер Калльбах распорядился, чтобы 24 декабря была произведена экзекуция бывших военнопленных. Ни здесь в управлении, ни в отделении нельзя было установить, по каким именно причинам прежний командир принял этих калек-пленных и отослал их в воспитательно-трудовой лагерь. В данном случае не было никаких данных относительно коммунистической деятельности этих пленных за все время существования советской власти. По-видимому, военные власти предоставили в свое время этих военнопленных в распоряжение здешнего отделения для того, чтобы подвергнуть их особорежимному обращению, ибо они вследствие своего физического состояния не могли быть использованы ни на какой работе.
Итак, СС-гауптштурмфюрер Калльбах назначил экзекуцию на 24 декабря около 17 часов. Начальник Бердичевского отделения СС-штурмшарфюрер Кнопп сообщил по телефону, что при выполнении назначенной особорежимной операции оба работника отделения – СС-унтершарфюрер Пааль и СС-штурманн Фольпрехт – подверглись нападению заключенных и были убиты из их собственного оружия[102 - Так в документе.]. Я получил задание немедленно отправиться на легковой машине в сопровождении СС-шарфюрера Иергенса, члена СС Мейера и шофера в Бердичев для расследования всего случавшегося. Как показали допросы СС-штурмшарфюрера Кноппа, СС-роттенфюрера Гессельбаха и шофера Шефера, а также произведенное на следующее утро обследование места преступления, нападение на Пааля и Фольпрехта следует приписать их собственной вине. Они своим совершенно недопустимым легкомыслием и неосторожностью дали повод и возможность к нападению на них со стороны заключенных. Когда начальник отделения Кнопп хотел дать им в помощь СС-гауптшарфюрера Венцеля, они отказались, сказав, что они вчетвером достаточно сильны, чтобы справиться с особорежимной операцией в отношении этих калек и инвалидов.
Непонятным кажется также указанное Паалем распределение колонн заключенных для доставки их на место экзекуции. В то время как с 1-й колонной были отправлены для проведения особорежимной операции только 18 человек, и почти исключительно безногие, со следующей колонной Пааль распорядился отправить на место экзекуции 28 заключенных с относительно незначительными повреждениями. Местность и расположение рва для экзекуции также оказались, на мой взгляд, малопригодными для этой цели. Хотя место экзекуции не было видно с окружающих дорог, однако оно находилось у начала впадины, так что грузовую машину с заключенными нельзя было установить удобно. К тому же Пааль приказал шоферу настолько близко подъехать ко рву, что машина, стоя задом к могиле и находясь на возвышенности, давала заключенным возможность наблюдать все, что происходило при расстреле.
Совершенно непонятными кажутся легкомыслие и неосторожность, с которыми Пааль и Фольпрехт караулили находившихся в машине заключенных. Так, например, Пааль, одетый в толстую шинель, с русской самозарядной винтовкой на ремне, стоял непосредственно около дверцы машины, а Фольпрехт находился лишь в 1–1,5 метра, одетый так же, с пистолетом-пулеметом в руке, а не наизготове.
Следует заметить, что СС-роттенфюрер Гессельбах неоднократно критиковал распоряжения Пааля относительно распределения заключенных, а также и его неосторожное поведение при охране автомобиля. Однако Пааль не обращал никакого внимания на совершенно правильные и доброжелательные советы Гессельбаха, а только резко обрывал его. Точного представления о самом происшествии составить не удалось, так как оба подвергшиеся нападению убиты, а СС-роттенфюрер Гессельбах и шофер Шефер, стоявшие в яме, были свидетелями событий, происшедших у грузовика, только после того, как их внимание было привлечено криками и выстрелами.
Вероятно, дело произошло следующим образом: по предварительной договоренности несколько заключенных спрыгнули с грузовика на охранявших их обоих сотрудников СС – Пааля и Фольпрехта. Ввиду неожиданности и некоторой связанности движений сотрудников СС благодаря их толстым шинелям заключенным удалось одолеть их, тем более что сотрудники СС не могли защищаться от напавших своим огнестрельным оружием, потому что не держали его наизготове.
Согласно медицинскому освидетельствованию, Пааль был убит двумя выстрелами в живот, а Фольпрехт – выстрелом в грудь.
После этого заключенные открыли огонь из захваченного ими оружия по остальным двум сотрудникам СС, и только благодаря чистой случайности эти последние не были ранены и даже смогли при небольшом количестве имевшихся у них патронов убить еще двух бежавших заключенных. Таким образом, из 28 заключенных 4 было застрелено в могиле, 2 – при побеге, остальные 22 бежали. Немедленно принятые СС-роттенфюрером Гессельбахом меры для поимки беглецов при помощи команды находящегося поблизости стационарного лагеря были целесообразны, но безрезультатны. Все сбежавшие были немедленно объявлены в розыск начальником Бердичевского отделения, о чем были поставлены в известность все полицейские и армейские инстанции. Розыск, однако, будет затруднен тем, что имена бежавших неизвестны. Имеются лишь имена всех подлежавших особорежимному обращению, так что в розыск пришлось объявить и уже казненных и сбежавших.
25 декабря на том же месте под моим руководством была проведена особорежимная операция с остальными 20-ю бывшими военнопленными. Так как можно было опасаться, что сбежавшие заключенные уже успели в короткий срок установить связь с каким-либо партизанским отрядом, то я распорядился о том, чтобы стационарный лагерь снова послал команду в 20 человек, вооруженную легкими пулеметами и карабинами, для охраны окрестностей. Экзекуция прошла без инцидентов.
В качестве меры возмездия я распорядился, чтобы жандармерия сейчас же произвела в прилегающих районах проверку всех уже расконвоированных военнопленных с целью выявления их политической деятельности за все время существования советской власти и чтобы из их рядов были арестованы и подвергнуты особорежимному обращению 20 активистов и членов KП. Кроме того, я передал штурмшарфюреру Кноппу инструкции и директивы относительно производства дальнейших экзекуций.
Когда я прибыл в Бердичевское отделение, тела убитых товарищей находились в специально оборудованном для этого помещении. Начальник отделения получил через армию в Бердичеве гробы, так что 27 декабря можно было произвести отправку убитых товарищей сюда. Погребение состоялось сегодня, в 14 часов, на кладбище героев СС и полиции в Хегевальде.

    Подпись: Кунтце, СС-оберштурмфюрер
Ф. 17. Оп. 125. Д. 250. Л. 183–186 об. Копия перевода с немецкого на русский язык.
№ 5
БЮЛЛЕТЕНЬ ДЛЯ ОФИЦЕРСКОГО КОРПУСА С ОПРЕДЕЛЕНИЕМ ЦЕЛЕЙ И ЗАДАЧ ВОЙНЫ[103 - Информационный материал для офицерского корпуса был получен из трофейных материалов, доставленных в штаб Брянского фронта и направленных для ознакомления в УПА ЦК ВКП(б) Г. А. Александрову 29 августа 1943 г.]
Главный штаб вооруженных сил Декабрь 1942 г.
Штаб оперативного руководства № 12

Управление пропаганды
С участием командующих сухопутными силами ВВС и ВМФ
О смысле этой войны
Мы знаем, что в этой войне английская империя всеми силами старается разбить сильную в Европе Германию, а американский империализм на развалинах Германии и ее союзников расширить сферу своего влияния до невиданных размеров. Изучить план англичан мы имели возможность уже очень давно. На этом поле боя обстановка чрезвычайно проста. Грубая политика английского золотого мешка требует для себя такой несвободы действий во всем мире, на которую уже всегда претендовал англо-саксонско-еврейский капитализм в своей стране.
Если это явление наиболее кратко и ярко можно выразить в слове «уничтожение», то большевизм на Востоке представляет собою подобную же волю к уничтожению, но, вероятно, в еще более радикальной форме. Плутократические державы примирились бы с Германией, осужденной к политическому и экономическому бессилию, да еще если бы она достигла того, что ее население стало бы наемными рабами стран-победительниц. Большевизм делает еще шаг дальше. Политическую задачу еврейско-марксистской мировой революции он признает выполненной только тогда, когда уничтожит в Германии и в союзных с нами странах всех лиц, призванных к руководству государством. Что это именно так, большевики доказали сами, ликвидировав в своей собственной стране руководящий слой людей; недавно они продемонстрировали это снова, когда в 1939–1940 гг., временно продвинувшись на Запад, со слепой ненавистью уничтожали людей благородной крови.
Ответ на вопрос относительно смысла этой войны предельно прост для каждого, кто смотрит на политическую действительность трезво и серьезно и делает соответствующие выводы. Эта война является защитой, обороной против хаоса, которым угрожает нам в одинаковой мере как со стороны Англии и Америки, так и со стороны большевиков. Таким образом, она является освободительной борьбой немецкой нации.
Навязывается вопрос, как могла возникнуть столь ужасная угроза нашему существованию! После мировой войны в Германии имелись иллюзионисты, которые думали, что для угрожающих нам сил достаточно только смены формы государственного управления и смены отдельных государственных лиц. После 1919 г. они приложили все усилия, чтобы добрым увещеванием, удачными формулировками и частыми признаниями необходимости мира унять всех демонов. Они даже клеветали на свой народ, заставляя его признаваться в самых ужасных вещах, только чтобы вместо грозных облаков, нависших над миром, создать хорошую погоду. Но ничто не помогло. Их заблуждение было таким же, как и заблуждения многих государственных деятелей на пороге нового века. Тогда надеялись, что многогранные жизненные отношения и культурные связи народов лишат законы, господствующие в этом мире, их суровости и начнется период мирного взаимопонимания. Вместо генерала, думали эти люди, слово будет принадлежать руководителю экономической жизни.
Но за последнее время все эти иллюзии у нас прошли. Англия не однажды демонстрировала нам, что Германия Фридриха Великого, Бисмарка, сильной монархии, Германия Адольфа Гитлера – ее враг. Другими словами, Германия становилась объектом стремлений Англии к уничтожению каждый раз, как только руководство Германии оказывалось достаточно сильным. А что, если оно ослабнет? Тогда следует – это мы уже пережили с 1919-го по 1932 г. – не дружба народов. Воля к уничтожению воплощается тогда в практические дела: тогда начинается эксплуатация и выжимание до последней капли крови. Тогда нет никаких гуманных соображений, хотя многие миллионы человек Германии голодают, тогда грабительский капитализм оскаливает зубы и душит свою жертву, пока не покончит с ней.
И другая иллюзия была разбита. Мы знаем сегодня, что законы существования на земле суровы. Только сильный пробивается, только он может претендовать на создание культурных ценностей, и только там его культура сможет свободно развиваться, где меч подготовил и обеспечил почву.
Освободительная борьба немецкого народа трудна прежде всего потому, что наши претензии на жизнь вытекают из полноты ее, посланной нам милостью создателя. Были бы мы ленивым, тупым обществом, жили бы мы без стремлений и страстей, не задумала бы добрая судьба наградить нас большим количеством людей, призванных творить и созидать, не были бы мы народом мыслителей и поэтов и нацией дерзающих пионеров во всех областях жизни, то нас, конечно, оставляли бы все в покое. И века государственного бессилия и разобщенности Германии Англия не мешала своему немецкому кузену, бедный родственник между Рейном и Вислой не был конкурентом в мире. Но когда Бисмарк в войне 1870 г. подготовил объединение страны, на Темзе начали беспокоиться.
Цена нашей освободительской борьбы – полная свобода немецкой жизни в самом широком смысле слова. Характерной чертой новой исторической эпохи, начатой Адольфом Гитлером, внутренней особенностью новой эры, наступившей в эти годы, является как раз тот факт, что немцы нашли путь, идя по которому они превратились из народа мыслителей и поэтов в народ деятелей.
Этот мир создан космосом сил. Немецкий дух в течение нескольких веков свершил несравнимое, воссоздав космос мыслей… Где стоял бы сегодня мир без кристаллической ясности духовного богатства, добытого в течение нескольких веков умнейшими немецкими головами? А теперь новое поколение приступило к тому, чтобы охватить этот космос, выйти из мира мысли и приступить к переделке его в мир творческой деятельности. Вождь показал пример такого суверенного восприятия мира и жизни, он подал сигнал и поставил задачу. Выступление на сцену немецкой нации, имевшее место десятилетие тому назад, является фактом первостепенной важности в европейской истории, оказавшим свое влияние и на развитие мировой истории.
Смысл этой войны состоит в обеспечении этого подъема нашего народа.
Мы народ не воинов, а солдат. Не война является целью нашей жизни. Немецкий труд направлен на создание ценностей мирного времени. Но мы настоящий солдатский народ. Мы готовы добровольно отказаться от мира великих идей, которые приходят нам в голову. Мы чувствуем себя совсем молодым народом, стоящим еще только в начале своей смелой и творческой ЖИЗНИ. Мы вовсе не намерены довольствоваться крохами, которые подает нам еврейско-англо-сакский капитализм, считая, что этого с нас достаточно. Мы народ господ в том смысле, что хотим дать всем нашим силам, способностям полную возможность проявиться.
Вождь делал прямо-таки отчаянные попытки мирным путем обеспечить нам территорию и участие в богатстве мира, на которое, как само собой разумеется, мы можем претендовать.
С циничной надменностью все его старания были сведены на нет. Плутократы добивались этого, потому что слишком заманчивым казался им сбор процентов с немецкого народа, превращенного в…………….[104 - Так в тексте.] Их материалистическое мировоззрение не допускало органического роста немецкого народа, и потому его можно было не уважать. Большевизм же должен нас просто ненавидеть, потому что для его дьявольского мира благочестивый немец является вообще противником.
Все глубже познаем мы смысл войны. Величайшая миссия возложена на лучшие народы земли: устранять хаос, дисциплинируя и воспитывая дух и волю и очищая расу, придать космосу новые формы, согласно законам вечного провидения. Немецкий народ понял эту миссию и готов выполнить ее, поэтому совершенно серьезно можно сказать о его борьбе: «Бог с вами».
Мы чувствуем, что подавление большевизма и по существу своему одинаково дьявольской еврейско-англо-сакской плутократии – наиболее нравственная задача, которая только может выпасть на долю народа. Все наши мысли и надежды по-прежнему связаны с миром, который будет осуществлением жизненного труда немцев.
Но мы знаем, от берега этого мира нас отделяет еще противник, который является вообще противником немецкой нации. 40 месяцев германские вооруженные силы в качестве душеприказчика воли немецкого народа пробивались в мире вперед. Они завершат и последний участок пути и достигнут цели этой войны.

    Перевел: военный переводчик РО штаба Брянского фронта – ст. лейтенант адм. службы – Боршевская
Ф. 17. Оп. 125. Д. 166. Л. 56–59.
Копия перевода с немецкого на русский язык.
№ 6
Немецкий трофейный документ «Соображения о воспитании воинского духа» от 14 февраля 1943 г.[105 - Данный трофейный документ направлен 19 июня 1943 г. начальником VII отдела Главного политуправления РККА Бурцевым начальнику Управления агитации и пропаганды ЦК ВКП(б) Г. Ф. Александрову.]
Главное командование 9-й армии Штаб армии, 14.2.1943 г.
Разведывательный отдел
I
Соображения о воспитании воинского духа – февраль 1943-го
Ни в какой другой момент войска так не нуждаются в ориентировке и идейном руководстве, как в момент напряжения и перехода в новую большую фазу войны. Потому что каждая фаза войны требует присущие только особому характеру внутренние установки. Осенью 1942 г. закончилась первая фаза войны – борьба держав оси за пространство для развития хозяйства. Движущим чувством в этой фазе были наступление и воля к завоеванию пространства и уничтожению живой силы и материальных ценностей противника. Успехи, достигнутые фюрером за эти несколько лет после захвата власти, были настолько велики, что удалось улучшить исходное положение за счет широких пространств большей части Европы.
При таком положении дел, как англо-американско-русский союз, поддерживаемый к тому же евреями всего мира, уже с самого начала было ясно, что союзники не согласятся поддаться без того, чтобы всеми средствами не попытаться совместными наступлениями вернуть потерянное пространство, оспаривая его у держав оси. При этом противник, как показало совещание в Касабланке[106 - С 14 по 24 января 1943 г. состоялась конференция в Касабланке с участием глав правительств США и Великобритании. Сталин от участия отказался в связи со сложным положением на фронте. На конференции одним из вопросов был вопрос открытия второго фронта. Было принято решение: второй фронт в Европе в 1943 г. не открывать, а сосредоточить свои усилия в Африке.], решил все свои силы сконцентрировать на европейском театре военных действий. Следующая большая фаза войны ознаменуется поэтому контрнаступлением.
Для Германии эта фаза началась большим наступлением на Южном фронте. Наступление противника еще продолжается. И пока еще трудно определить его результаты, но уже сейчас ясно, что мы сумеем выдержать контрудар на юге, если мы не дадим противнику возможности этим наступлением захватить нас врасплох и будем его рассматривать как одно из боевых действий в общем ходе военных действий второй, большой фазы войны. Германия начинает эту новую фазу войны двумя определенными мероприятиями:
Мобилизация всех людских, трудовых и материальных резервов.
Усиление подводной войны.
В словах фюрера, сказанных им 30 сентября: «Наши противники могут вести войну до тех пор, пока они будут в состоянии это делать. Все, что мы можем сделать, чтобы их разбить, мы сделаем», – звучит решимость в нужный момент перейти от обороны к боевым средствам первой фазы – наступлению.
II
Основная задача идейного руководства и влияния состоит в том, чтобы довести до сознания войск правильное понимание задач этой фазы войны и, исходя из этого, привести к внутренней решимости, вместо этой «необходимости» должно утвердиться здравое восприятие: желание жить. Это значит, с личной точки зрения, сохранить жизнь ради жены, детей и работы. А в высшем, историческом понимании это значит: сохранить жизнь народу, чтобы строить новую, свободную жизнь. Как конечную цель войны фюрер ставит перед нами следующее: «Германское государство немецкой нации, как вечную и равную для всех родину». К тому же еще «жизненное пространство», чтобы в будущем оградить семью народов Европы от опасности с Востока.
III
Из этой внутренней установки, которая в действительности является результатом лозунга «Германия пробудись!», взбудоражившим всех нас, немецких людей, родина и фронт должны сделать необходимые выводы.
Родина: что все мужчины и женщины должны включиться в работу для нужд войны, что все ненужное и незначительное для военных целей должно быть отстранено, что сейчас не время считаться с переживаниями внутренне слабых людей.
Государственное руководство вполне соответствовало этой внутренней уверенности и стремлению людей к действию.
Под влиянием тяжелых событий под Сталинградом изменился тон прессы и радио. Сейчас перестали считаться с нервами слабых людей. Утвердилось сознание того, что народ, который перенес все трудности последней зимы, при правильном идеологическом руководстве готов и впредь на любые жертвы.
Закон об использовании рабочей силы соответствует требованию о включении в работу всей, без исключения, имеющейся в распоряжении рабочей силы. Единодушная поддержка этого призыва к действию подтверждает внутреннее развитие.
Уже ощутимые решительные меры, предпринятые в отношении не нужных, не способствующих ведению войны предприятий и отраслей труда, равным образом являются проявлением воли к тотальному использованию всех сил.
Единодушная поддержка мероприятий, проводимых государственным руководством, ясно доказывает развитие внутренней решимости народа и твердую готовность к действию.
Фронт: в связи с новым положением и напряженным состоянием в стране армии также придется сделать соответствующие выводы:
1. Каждое новое пополнение с родины представляет собой ценный человеческий материал, который необходимо, пользуясь опытом, соответственно, заботливо воспитывать.
2. Каждое новое вооружение и доставленные боеприпасы нужно ценить как достижение родины, добытое в тяжелых условиях.
3. Завоеванную русскую территорию нужно рассматривать не как чужую землю, а как новую европейскую территорию. На этой новой европейской территории будут жить русские люди, которые за нас, для нас работают и борются вместе с нами, и к ним следует соответственно относиться.
Задача военного руководства состоит в том, чтобы как можно более интенсивно и продуманно организовать форму борьбы против русской хитрости и изворотливости, противопоставив им собственную хитрость и изворотливость, суровость и благоразумие.
Идеологическое руководство должно исходить из того положения, что решающим во всякой войне является не только захват важнейших стратегических пунктов и экономических пространств, но еще и то, что численно превосходящий противник в конце концов только тогда ослабнет и уменьшит силу своего сопротивления, когда он снова, и с каждым разом сильнее, будет слушать превосходящего своего противника. Французский солдат и французский народ в двух войнах, 1870–1871 гг. и в мировую войну 1914–1918 гг., с каждым разом все сильнее ощущали превосходство немецкого солдата и поэтому в 1940 г. уступили новому натиску немцев. Во время Первой мировой войны русские также ощутили превосходство немцев. Во время первых трех этапов войны – лето 1941 г., зима 1941/42 г. и лето 1942 г. – русские почувствовали это снова. Русское руководство, несомненно, приложит все усилия к тому, чтобы использовать успех на юге для поднятия морального состояния Красной Армии.
Именно поэтому не следует ослаблять борьбу. Все немецкие солдаты уверены в том, что, если мы только захотим, мы можем показать свое превосходство над русским человеком и солдатом. Это чувство превосходства является той силой, которая помогает продержаться даже в тяжелом положении. Каждый из нас, где бы он ни находился, в окопе передового края или у последней повозки в обозной колонне, целиком и полностью втянут в борьбу в силу своих внутренних убеждений, своего поведения и своих действий. Чтобы довести это до сознания каждого в отдельности – вот практическая задача идеологического руководства.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/nina-petrova-2705725/prestupleniya-fashizma-v-gody-velikoy-otechestvennoy-71960566/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

notes
Примечания

1
Выделения слов и фраз в предисловии сделаны автором «Предисловия».

2
Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. М., 1978. Т. 3. С. 396.

3
Там же. Т. 2. С. 684.

4
Там же. Т. 1. С. 674.

5
Российский государственный архив социально-политической истории (далее: РГАСПИ). Ф. 77. Оп. 3. Д. 174. Л. 145.

6
Подробнее см. «Советское общество: будни холодной войны. Материалы круглого стола. Москва – Арзамас. 2000. С. 249.

7
«Наши» и «Молодая гвардия» – это молодежные крылья партии «Единая Россия».

8
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 125. Д. 192. Л. 82.

9
См.: История СССР. 1996. № 4. С. 34–35.

10
Россия и СССР в войнах XX века. Потери вооруженных сил. Статистическое исследование. М., 2001. С. 231.

11
РГАСПИ. Ф. М-4. Оп. 1. Д. 28. Л. 149.

12
Всероссийская книга памяти. 1941–1945. Обзорный том. М., 2005. С. 234.

13
Там же. С. 183.

14
Там же.

15
Там же. С. 261.

16
Бюро политической информации (RWE) – это пропагандистская организация, которая входила в британское Министерство иностранных дел. Официально, т. е. «для прочей публики», как заявил 19 сентября 1944 г. 1-й секретарь британского посольства в Москве г. Барман.

17
Государственный архив Российской Федерации (далее: ГАРФ). Ф. Р-8581. Оп. 2а. Д. 98. Л. 79.

18
ГАРФ. Ф. Р-8581. Оп. 2а. Д. 28. Л. 56.

19
РГАСПИ. Ф. М-4. Оп. 1. Д. 28. Л. 49.

20
Там же. Ф. 77. Оп. 3. Д. 136. Л. 74.

21
РГАСПИ. Ф. М-4. Оп. 1. Д. 28. Л. 49.

22
ГАРФ. Ф. Р-8581. Оп. 2а. Д. 28. Л. 57.

23
Там же. Ф. Р-4459. Оп. 12. Д. 216. Л. 220.

24
РГАСПИ. Ф.77. Оп. 3. Д. 136. Л. 76.

25
РГАСПИ. Ф. М-4. Оп. 1. Д. 28. Л. 56.

26
Там же. Ф. М-1. Оп. 4. Д. 28. Л. 149.

27
Всероссийская книга памяти 1941–1945. Обзорный том. М., 2005. С. 178.

28
Там же. С. 183.

29
Там же. С. 452.

30
Великая Отечественная война 1941–1945 гг. Энциклопедия. М., 1995. С. 367.

31
РГАСПИ. М. Ф-7. Оп. 1. Д. 7066. Л. 10–11об.

32
РГАСПИ. Ф. М-7. Оп. 1. Д. 28. Л. 23.

33
Великая Отечественная война. Указ. соч. С. 366.

34
См.: Нюрнбергский процесс над главными военными преступниками». Сб. док. В семи томах. М., 1957–1961.

35
Подробнее см.: «Преступные цели – преступные средства». Документы об оккупационной политике фашистской Германии на территории СССР (1941–1944 гг.). М., 1968.

36
РГАСПИ. Ф. М-4. Оп. 1. Д. 28. Л. 102, 103.

37
РГАСПИ. Ф. М-7. Оп. 1. Д. 2580. Л. 4.

38
С. Я. Лозовский (в 1941–1945 гг. подписывал документы как А. Лозовский) в годы войны был заместителем наркома иностранных дел СССР и заместителем председателя Совинформбюро СНК СССР.

39
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 125. Д. 51. Л. 24, 25.

40
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 125. Д. 51. Л. 26.

41
ГАРФ. В Ф. Р-7021 хранятся документы и материалы, собранные ЧГК, в т. ч. св. 250 тыс. протоколов опроса свидетелей и заявлений о злодеяниях нацистов, св. 54 тыс. актов о злодеяниях, около 4 млн о причинении материального ущерба.

42
РГАСПИ. Ф. 269. Оп. 1. Д. 40. Л. 2 об.

43
См.: Правда, 25 ноября 1941 г.

44
РГАСПИ. Ф. М-7. Оп. 1. Д. 23. Л. 24.

45
РГАСПИ. Ф. М-1. Оп. 4. Д. 28. Л. 71.

46
РГАСПИ. Ф. М-4. Оп. 1. Д. 28. Л. 50.

47
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 125. Д. 166. Л. 132.

48
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 125. Д. 171. Л. 37.

49
РГАСПИ. Ф. М-4. Оп. 1. Д. 28. Л. 156.

50
Там же.

51
Там же. Ф. 17. Оп. 125. Д. 192. Л. 77.

52
РГАСПИ. Ф. М-4. Оп. 1. Д. 28. Л. 99, 100 об.

53
РГАСПИ. Ф. М-1. Оп. 4. Д. 28. Л. 153.

54
Там же. Ф. М-1. Оп. 4. Д. 28. Л. 151.

55
Там же. Ф. М-1. Оп. 4. Д. 28. Л. 150.

56
Там же. Л. 100.

57
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 125. Д. 125. Л. 79.

58
РГАСПИ. Ф. М-4.Оп. 1 Д. 28. Л. 65.

59
РГАСПИ. Ф. М-4. Оп. 1. Д. 28. Л. 157.

60
РГАСПИ. Ф. М-4. Оп. 1. Д. 28. Л. 158.

61
РГАСПИ. Ф. М-4. Оп. 1. Д. 28. Л. 159.

62
Там же.

63
Всероссийская книга памяти 1941–1945. Обзорный том. М., 1995. С. 407.

64
РГАСПИ. Ф. 77. Оп. 3. Д. 136. Л. 79.

65
РГАСПИ. Ф. 77. Оп. 3. Д. 136. Л. 76.

66
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 125. Д. 282. Л. 55.

67
РГАСПИ. Ф. М-4. Оп. 1. Д. 28. Л. 67.

68
Там же. Л. 69.

69
РГАСПИ. Ф. М-7. Оп. 1. Д. 2580. Л. 3.

70
Там же. Ф. М-1. Оп. 4с. Д. 58. Л. 96.

71
Россия и СССР в войнах XX века. Потери вооруженных сил. Стат. исслед. М., 2001. С. 229, 231.

72
РГАСПИ. Ф. 269. Оп. 1. Д. 33. Л. 3, 4.

73
РГАСПИ. Ф. М-4. Оп. 1. Д. 28. Л. 97.

74
Россия и СССР в войнах XX века. Потери вооруженных сил. Стат. исслед. М., 2001. С. 229, 231.

75
50-летие Великой Победы над фашизмом. История и современность. Смоленск, 1995. С. 273–274.

76
РГАСПИ. Ф. М-7. Оп. 1. Д. 2580. Л. 5.

77
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 116. Д. 110. Л. 6, 7.

78
ГАРФ. Ф. Р-5283. Оп. 2а. Д. 7. Л. 133,133 об.

79
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 125. Д. 86. Л. 42.

80
ГАРФ. Ф. Р-5283. Оп. 2а. Д. 7. Л. 19 об.

81
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 125. Д. 244. Л. 47.

82
РГАСПИ. Ф. 17. Оп. 125. Д. 192. Л. 89.

83
ГАРФ. Ф. 5283. Оп. 2а. Д. 21. Л. 95 об.

84
ГАРФ. Ф. Р-5283. Оп. 2а. Д. 7. Л. 127.

85
ГАРФ. Ф. Р-5283. Оп. 2а. Д. 7. Л. 127.

86
ГАРФ. Л. 127 об.

87
ГАРФ. Ф. Р-8581. Оп. 2а. Д. 107. Л. 29.

88
Там же. Л. 39.

89
ГАРФ. Ф. Р-8581. Оп. 2а. Д. 141. Л. 2, 3.

90
РГАСПИ. Ф. 77. Оп. 3. Д. 174. Л. 145.

91
Написание слова с заглавной буквы – так в документе.

92
Написание слова с заглавной буквы – так в документе.

93
Данное предписание было обнаружено среди штабных документов разгромленного 328-го полка 227-й пехотной дивизии вермахта и направлено 9 февраля 1943 г. начальником Политуправления Ленинградского фронта генерал-майором Г. И. Куликом члену Военного Совета фронта секретарю ЦК ВКП(б) А. А. Жданову. На сопроводительной записке к предписанию есть пометы: «Нач. ПУР ККА тов. Щербакову. Не следует ли использовать, как похабнейший документ, прямо ориентирующий на убийства, грабежи населения». Жданов. 10.02.43 г. Ниже стоит помета: «Использовано в специальном сообщении Совинформбюро 15.01.42 г. (Приказ Рейхенау). Инстр [уктор] УПА ЦК ВКП(б) А. Сушков».

94
25 августа 1942 г. Гитлер издал директиву, которая запрещала употреблять термин «партизаны», «партизанский отряд» и требовала называть их «бандитами».

95
Подчеркивания в этом документе и далее сделаны лицами, которым он был направлен.

96
Погрешности перевода выделены курсивом. Так в тексте.

97
Подпись в документе отсутствует.

98
Подпись в документе отсутствует.

99
Публикуемые в сборнике документы № 2–5 на немецком языке были обнаружены при освобождении г. Львова от немецкой оккупации и направлены заместителем наркома государственной безопасности СССР Б. З. Кобуловым в декабре 1944 г. секретарю ЦК ВКП(б) А. С. Жданову.

100
Так написано в документе. Правильно «Фриц».

101
Очевидно, речь о пособниках из местного населения.

102
Так в документе.

103
Информационный материал для офицерского корпуса был получен из трофейных материалов, доставленных в штаб Брянского фронта и направленных для ознакомления в УПА ЦК ВКП(б) Г. А. Александрову 29 августа 1943 г.

104
Так в тексте.

105
Данный трофейный документ направлен 19 июня 1943 г. начальником VII отдела Главного политуправления РККА Бурцевым начальнику Управления агитации и пропаганды ЦК ВКП(б) Г. Ф. Александрову.

106
С 14 по 24 января 1943 г. состоялась конференция в Касабланке с участием глав правительств США и Великобритании. Сталин от участия отказался в связи со сложным положением на фронте. На конференции одним из вопросов был вопрос открытия второго фронта. Было принято решение: второй фронт в Европе в 1943 г. не открывать, а сосредоточить свои усилия в Африке.