Самум неистовых поцелуев
Самум неистовых поцелуев
Сергей Данилов
Поэтические размышления о зарождении любви, её развитии, кульминации и угасании. Лирические рассуждения о возможности ренессанса чувств и одиночестве.
Сергей Данилов
Самум неистовых поцелуев
Дерзкие мечты
До хруста
Пить стихи, горлопанить вино,
Объедаться куражной юдолью,
Растворив нараспашку окно,
Заниматься задорно любовью.
Позабыв о диете страстей,
Разогреть подостывшие чувства,
Чтоб от ярких эмоций-огней
Тело билось в экстазе до хруста.
Костёр неистовой любви
Сомнений нет – ты ведьма, точно,
В очах зелёных – приворот.
Тобою околдован прочно,
Я следую на эшафот
Шальных, заманчивых стремлений.
Теперь в мечтаньях – только ты:
Источник радости, смятений,
Звезда полночной темноты.
Пленён не золотом – латунью,
Но правит мозгом рёв в крови:
Готов спалить свою колдунью
В костре неистовой любви.
Непонравившийся тип
Этот тип не понравился сразу:
Мне претило, как ест он и пьёт,
Обрывает логичную фразу
Резко, словно окончен полёт.
Раздражало его одеянье
(Наряжался он чёрт-те во что),
Поведенье порой обезьянье —
В стиле клоуна из шапито.
Зарабатывал явно немного,
Обитая средь гор золотых,
Сильно смахивал на педагога
И чурался сорочек цветных.
Напрягала его просвещённость —
С толстым томом часы напролёт.
Удивляла слепая влюблённость:
Я звезда была, он – звездочёт.
Замечала изъянов без меры:
Тратил деньги, плевал на бюджет,
Сочинял, позабыв о карьере…
С ним живу я в ладу сорок лет.
В ту же реку
Я вступил повторно в ту же реку.
Мне сейчас, похоже, двадцать лет.
Иногда влюбиться человеку
Так же трудно, как поверить в бред.
Ну а я опять порхаю в небе,
Вылетев в раскрытое окно.
Позабыв о быте, ширпотребе,
Пью из одуванчиков вино.
Загораюсь свечкой в полумраке
Средь унылых, утомлённых лиц.
На меня таращатся зеваки,
Если страстно припадаю ниц,
Обнимаю ноги дорогие,
Лепечу лиричные стихи,
Усмиряю тучи грозовые
И рождаю тонны чепухи.
Как прекрасно воспылать повторно
К той, с которой ухнул уйму лет!
Радоваться встрече непритворно,
Ощущая силу и расцвет,
Подаривший счастье на закате,
Трепет ожиданья, боль разлук.
Стрелки пусть спешат на циферблате —
Жизнь вернулась на желанный круг.
Снова пляшет сердце вдохновенно,
Пульс чечётку отбивает вновь,
Наполняет вены полноценно
Из руин восставшая любовь.
Последний дурак
В тумане моих заблуждений
Исчезли родные черты.
Твой образ в клубах обвинений
Утратил налёт красоты,
Стал бледным фантомом бесплотным
И эхом прошедшей любви,
Видением, сном мимолётным,
Растаявшим где-то вдали.
Пытался я выбраться к счастью,
Но только сильнее плутал.
Бравировал призрачной властью,
Забывший про стыд маргинал.
Блуждал в лабиринтах обиды,
Колючие письма писал,
Готовил страстям панихиду —
От дури безмерной страдал.
Играл на рояле без клавиш,
Таскал в сапоге острый нож —
И думал, что ты всё исправишь,
Простишь, пожалеешь, поймёшь…
Но яд беспощадных дискуссий
Разъел кислотою наш брак.
В сетях эфемерных иллюзий
Я сгинул, последний дурак.
У закрытых дверей
Я готовлюсь тебя отпустить
К хитроумным чертям, за сто сотен морей.
Оборвать животворную нить,
Обветшавшую тихо средь пасмурных дней.
Попытаюсь расстаться с тобой,
Уничтожить сплетенье упрёков и ссор.
Прекратится конфликт затяжной.
Из избы мы не вынесем мерзостный сор.
Я стремлюсь не погрязнуть в борьбе,
В надоевшей войне обвинений и слёз,
В вековой перебранке-пальбе,
Что стирает налёт романтических грёз.
Постараюсь тебя не корить,
Всю вину в разногласьях возьму на себя,
Стану прошлое боготворить,
Недовольства осколки в душе истребя.
Я попробую жить без любви,
Белозубой улыбки, метели волос —
И весною болеть от ОРВИ,
Не от бури эмоций, страстей на износ.
Должен я тебя освободить
От интимных наручников, брачных цепей,
Срок увядших эмоций скостить…
И по-прежнему трепетно ждать у дверей.
Дискретная функция любви
Влеченья дискретная функция
Дробится на массу частей.
Порою она – экзекуция,
Порою – плеяда огней.
То льдом охлаждает арктическим
В стакане бурлящих страстей,
То выглядит фарсом комическим,
Разыгранным ради гостей.
Спешит за зимой отчуждения
Весна поцелуев и грёз.
Сменяет недели забвения
Роса бриллиантовых слёз.
Самум поцелуев неистовых
Срывает одежды покров.
Объятья в лучах аметистовых
Толкуют о чувствах без слов.
Потом нелады, обвинения,
Туманность сомнений и лжи.
Терзают отравой сомнения,
Пленяют надежд миражи.
Мелькают частицы дискретные,
Любовь разрушают и лад.
Найти бы решенье заветное,
Чтоб выстроить правильный ряд.
Как истинный баран
Судьба-злодейка – дура,
Сомнений в этом нет.
Я должен был гламура
Изведать высший свет,
Копаться в бриллиантах,
Глазеть на декольте —
Но до сих пор в вагантах
И жалкой нищете.
Кареты нет, болида.
Мой друг – хромой Пегас.
В душе язвит обида.
Стремленье – на Парнас —
Жжёт углем раскалённым
И не даёт уснуть.
Я недооценённым
Прокладываю путь
Средь опустевшей тары
И пепельниц седых.
Мне грезятся омары.
Фортуна бьёт под дых
С ухмылкой нещадящей,
В ней состраданья – ноль.
Без радости щенячьей
Играю скромно роль
Поэта-простофили,
Несу покорно крест.
В мечтах – на Пикадилли
Ваяю манифест:
Сменить слова на злато,
Заткнуть стихов фонтан,
Жить праздно и богато,
Как истинный баран.
Нарколога!
Ты хочешь, чтоб был я счастливым?
Плесни золотого вина.
Я лишь подшофе позитивный,
В том улицы грязной вина.
Желаешь, чтоб я веселился,
Кружился азартной юлой
И в вальсе с тобой проносился?
На стол поскорее накрой.
Стремишься мелькнуть в мелодраме
С прицелом на главную роль?
Продвину твой образ в рекламе —
Быстрее неси алкоголь.
Мечтаешь о горных массивах,
Лазури далёких морей?
Год сможешь балдеть на Мальдивах —
Янтарного пива налей.
Ты жаждешь, отринув морали,
Скрестить ненадолго пути
В объятьях ночной пасторали?
Портвейна стакан накати.
Талдычишь о браке, краснея,
О страстной, нетленной любви?
Сию же минуту, скорее
Нарколога мне позови!
Не отдам
Я тебя не отдам никому,
Как бы ни были храбры герои,
Привлекали аскезой изгои,
Позабывшие дней кутерьму.
Никому не отдам я тебя,
Ни плешивым крутым нуворишам,
Ни подросткам, бегущим по крышам,
Патлы пышных волос теребя.
Никому я тебя не отдам,
Пусть от гнева пыхтят донжуаны,
Сексуальные злятся гурманы,
Изнывая по тёмным углам.
Не отдам я тебя никому,
Ни актёрам, блестящим смазливо,
Ни ворюгам, глядящим быдливо.
Не познаешь суму и тюрьму.
Не отдам никому я тебя,
Даже если придётся несладко,
Жар души подарю без остатка,
Безрассудностью яро кипя.
Я тебя никому не отдам —
Расставание смерти подобно,
Обожать буду даже загробно
В назиданье циничным чертям.
Любовная глупость
Мне приятно с тобой забредать в магазин,
Проводить там часы и недели,
Выбирать кропотливо на пол ковролин,
Покрывало для новой постели.
Не зазорно готовить с тобою обед,
Поглощая пары суповые,
Под шкварчание свежих, румяных котлет
Обрезая отонки мясные.
Я могу промолчать с тобой десять веков,
А потом дискутировать вволю,
Обсуждать сериалы, наряды, плутов
И тяжёлую женскую долю.
Обожаю с тобою ходить в ресторан,
Забредать на тусовки ночные,
Но и в комнате сидя готов, истукан,
Вместе штопать носки шерстяные.
Мне отрадна поездок с тобой новизна
И феерия праздников ярких;
Можем грядки на даче копать допоздна
В сапогах, телогрейках немарких.
Я готов целый день обниматься с тобой,
Куролесить интимно в алькове,
Прозябать в одиночестве, словно изгой,
Сексуальность держа на засове.
Я способен с тобою умчаться в Париж,
Путешествовать по Подмосковью,
Жить в палатке, забыв про хвалёный престиж…
Эта глупость зовётся любовью.
Из пошлой игры
Я тратил года на чужих мне людей,
Обиженных гениев, горьких зануд,
На брошенных жёнами грустных мужей
И женщин с глазами стальных барракуд.
Недели губил в инородной толпе,
Поскольку отчаянный был экстраверт,
Авансы никчёмной дарил шантрапе
И мнил, что живёт во мне знатный эксперт.
Я дни разбазаривал в мире других —
Весьма недалёких, бездарных особ,
Порой не чурался «малин» воровских,
Водился со мною отъявленный сноб.
Тянуло меня, как магнитом, к иным,
Совсем не похожим фигурам лихим:
Грудастой соседке со взором пустым,
Нимфеткам, вдыхающим жадно экстрим.
К противоположностям быстро остыл —
Недолог век бурных, манящих страстей.
Пропал будоражащий, яростный пыл,
Стремленье гулять от гостей до гостей.
Я близкую душу пытаюсь найти
Среди мириад конфетти, мишуры,
Чтоб слить воедино земные пути,
Уйти по-английски из пошлой игры.
Бумажный самолёт надежд
Я наступил на те же грабли
Уже в который раз подряд.
Мечтаний дерзких дирижабли
Разъел ошибок глупых яд.
Пытался я подняться в небо
И в нём безоблачно парить,
Но шар умчался в тучи слепо,
Порвав лирическую нить.
Хотел планировать я долго,
Ласкать стихами облака…
Влекомый тяжким чувством долга,
Упал на землю с высока.
Аэростат стремлений ярых
Желал отправить в синеву.
Прервал балласт претензий старых
С небесной высью рандеву.
Аэроплан благих стремлений
Набит был тоннами добра.
Курс покаянных извинений
Гордыни пресекла гора.
Ракета звёздных побуждений
Ушла в неведомую даль,
Разрушив гулом искушений
Интимной жизни пастораль.
От грубых ляпов я страдаю
В кругу отъявленных невежд.
В кармане трепетно сжимаю
Бумажный самолёт надежд.
Век миражей
О цене жизни
Цену жизни спросите у мёртвых,
У живых в голове – суета:
Масса воспоминаний затёртых
И насущных проблем маета.
От усопших узнайте о счастье,
О проказе гнетущих обид,
Бесполезности денег и власти,
Иллюзорности званий, элит.
Галопирует век миражами,
Прячет в броскости скромную суть,
Отмечает цинично крестами
Слишком рано оконченный путь.
Моя половинка
Я верил, что ты половинка моя,
Заботился долгие годы,
Восторженный взор от людей не тая,
Без счёта транжиря доходы.
Потом оказалось, что ты – только треть.
Пришлось мне добавить другую.
Втроём веселее рутину терпеть,
Расцвечивать жизнь половую.
Затем осознал: четвертинка лишь ты.
От модных диет похудела.
И, чтоб воплотить молодые мечты,
Решил взять ещё одно тело.
Составили мы вожделенный квартет —
Привёл я вторую подружку.
В кровати искрясь проводили фуршет,
Борясь за большую подушку.
Пестрели недели, мелькали лета,
Ты стала десятою частью.
Постели всё больше росла широта
И полнилась бурною страстью.
Дошла ты в итоге до сотых долей —
Гарем мой расширился классно.
Одну лишь считать половинкой своей
В хмельном изобилье – напрасно!
Шальные стуки сердца
К одной добраться мешает ливень,
С другой свиданье срывает вьюга,
Хоть я задорен и импульсивен,
И не стесняет меня супруга.
Претят проблемы увидеть третью,
А до четвёртой езды три часа.
Меня не выгнать из дома плетью,
Мне надоела роль ловеласа.
Подруги жаждут вниманья, ласки,
Томятся ради звонка, приезда,
А я, с тобою в интимной связке,
Готов часами ждать у подъезда,
Лететь стрелою в ночи кромешной,
Забыв про негу и сновиденья,
Смущать прохожих походкой спешной,
Боясь забвенья и промедленья.
Могу забросить дела в конторе,
К тебе сорваться, прервав работу,
В необычайном хмельном задоре
Из серых будней ваять субботу.
Дожди косые мне не преграда,
Туман не может создать препоны.
Твоя улыбка – моя награда,
Я излучаю любви фотоны,
Путь освещаю в сетях разлуки,
Сношу лавиной забор сомненья.
В пленённом сердце шальные стуки
Врачей пугают до изумленья.
Седой Карабас
Когда я дурной, как собака,
Мне все говорят: «Стань добрей».
Застенчивый, серый, скромняга —
Советуют быть понаглей.
Когда я ору, горлопаню —
Внушают тихоней побыть.
Развратно, хмельно донжуаню —
Напутствуют евнухом слыть.
Когда я буяню в запое,
В осколки крушу зеркала,
Пугают: «Пропьёшь нажитое,
Накроет похмельная мгла».
Когда хлебосольствую вволю,
Под яствами гнутся столы —
Вещают про скромную долю
Забитые жизнью ослы.
Но если я трезвенник рьяный,
Претит мне гранёный стакан,
Пеняют: «Когда ты не пьяный,
То скучный, смурной истукан».
Когда восхищаюсь тобою,
Транжирю сердечный запас —
Претензии жалят волною,
Тошнит от прокисших гримас.
Но мне не бывать однолюбом,
Я – тёртый, крутой ловелас.
Владеет Мальвинами грубо
Коварный седой Карабас!
Безумство и мягкотелость
Мне интуиция внушала
Не заводить с тобой роман.
Но я, не распознав сигнала,
Присох к тебе, как истукан.
Мне диктовал богатый опыт
Держаться дальше от тебя,
Пока бокал любви не допит,
Не бьют претензии, знобя.
Мне искушённость намекала
На незадачливый финал,
Позор публичного скандала,
Измен скабрёзный сериал.
Мне умудрённость повторяла:
«Порочность – свойство красоты,
В пожаре ревностного вала
Сгорят симпатии мосты».
Но не спасли познанья, зрелость —
Безумство победило вновь.
Мне помогает мягкотелость
Терпеть коварную любовь.
Скромные доходы надежды
Перевести все стрелки на себя —
И желчь обид, и горечь поражений.
В душе крупицы счастья наскребя,
Не ждать скупых, натужных объяснений.
Переменить убогую судьбу,
Спалить досады пыльные комоды
И на своём засаленном горбу
Тащить надежды скромные доходы.
В чёрной дыре
Мы потерялись в пространстве и времени
Средь астероидов, ярких комет.
Брёл я под грузом тяжёлого бремени,
В жуткой тоске не жалел сигарет.
В сизом дыму видел образ таинственный,
Ты ожидала на Млечном пути.
Губы шептали: «Мой милый, единственный».
Мнилось мне ласковых слов ассорти.
Необозримы просторы Галактики.
Я твоим спутником веровал стать,
Всё перепробовал в выборе тактики —
Но не сумел, ротозей, отыскать.
Ложно прельщали планеты огромные,
Метеориты мешали порой,
Брали в объятья туманности скромные
И обещали душевный покой.
Годы промчались. Я тешусь закатами,
Псом прозябаю в пустой конуре.
Счастье с любовью прошли звездопадами,
Радость рассеялась в чёрной дыре.
В глупом водевиле
Сначала было важно всё:
Что ты носил и ел на ужин,
Читал Саган или Руссо,
Хворал ли осенью, простужен.
Потом твой образ блекнуть стал,
Мне безразлично, где и с кем ты,
Угас шальных страстей накал,
Шкаф переполнили скелеты.
Ты затушил огонь любви
В каком-то глупом водевиле.
Возможно, чахнешь от ОРВИ,
А может, бесишься в могиле.
Утопленники
Мы встретились спасти друг друга —
Стезя была у нас сложна.
Дрожали пальцы с перепуга,
Надежда поднялась со дна
Увидеть родственную душу
В штормах житейских передряг
И выбраться из волн на сушу,
Где светит радости маяк.
Кипели чувства, клокотали,
Эмоций поднимался шквал,
Манили нас хмельные дали,
Но за скандалом шёл скандал.
Два горделивых капитана
Забыли слово «компромисс»,
А разногласий икебана
Тянула безнадёжно вниз.
Пытались мы пройти волшебно
Судьбой преподнесённый путь,
Но, как шипы, сплелись враждебно,
Сумев лишь вместе утонуть.
Любовь женщины
Да ты для меня – целый мир
Со всем его многообразьем:
С плаката глядящий кумир,
Искрящий порой безобразьем,
Тихоня в огромных очках,
Немыслимый без монитора,
Жующий еду впопыхах,
И эхо шагов командора.
Возвышенный, скромный поэт,
Который строчит вечерами,
Циничный, брутальный брюнет,
Беспечно сорящий деньгами,
Надёжная в жизни спина,
Способная спрятать от бури,
В пробоинах боли стена,
Покрытая плесенью дури.
Ты – бриз синеоких морей,
Затёртая книги страница,
Дыханье безумных ночей…
Любви моей страстной темница.
Момент
Не сбылось былое, будущность прошла,
В сумрачном тумане счастья зеркала.
Страсти остывают – нужен реагент.
Я раскинул руки и ловлю момент.
Не Отелло
Я пытался забыть её образ и смех,
Захлебнуться в рабочем аврале,
Заменить вожделенье на шумный успех —
Но летел к ней в любовном угаре.
Я пытался сжигать её письма в ночи,
Трансформировать в пепел былое.
Но она не вернула от счастья ключи —
Сердце теплилось полуживое.
Каждый день был – и бой, и коварный обман.
Тень её накрывала плитою,
И собачья привязанность – злой талисман —
Сокрушала смертельной тоскою.
Я пытался найти долгожданный покой,
Но не смог удалиться со сцены:
По кулисам шатался, ненужный герой, —
Вдруг возникнет потребность замены?
Я пытался за ней не следить в соцсетях,
Все аккаунты сжёг очумело!..
…Вместо ярости – тихие службы в церквях.
Не Отелло, увы, не Отелло.
Жизнь отчасти
Не показать тому, кто слеп,
Сиянье радужного мира,
Обворожительный рассвет
И яркость редкого сапфира.
Не рассказать тому, кто глух,
Про пенье птиц в кустах сирени,
Как на заре кричит петух
И шепчут волны в белой пене.
Кто обоняния лишён,
Не ощущает дух малины,
Озон грозы не знает он
И скорбный запах нафталина.
Не передать гурманства сласть,
Эпикурейства наслажденье
Тому, кто вкус утратил. Клясть
Он может скорбно провиденье.
Нельзя поведать о любви.
Кто не горел в горниле страсти,
Эрота не вкушал халвы, —
Лишь прозябал и жил отчасти.
Осенние листья
Мы расстались, как осенью листья,
Облетевшие с разных берёз.
И улыбка манящая, лисья
Потемнела от траурных слёз.
Мы – осенние листья – расстались,
Упорхнув с опустевших ветвей…
Долго спорили и препирались
У распахнутых настежь дверей.
Мы кружились в порывах страданья,
Нас несли огорчений ветра,
В вихре слышались ноты рыданья
У залитого горем костра.
Нас прибило осенним ненастьем
По чужим, неуютным дворам.
Недовольные прожитым счастьем,
Разделили беду пополам.
На ковре истлевающих судеб,
Под дождями опавшей любви,
Мы устало мечтали о чуде
Среди жухлой, промокшей травы.
Розы и шипы любви
Раньше розы любви в нашем вешнем саду
Торопились покрыться листвою.
Я порол несусветную белиберду,
Помутнев от тебя головою.
Лепестки трепетали от страстных ночей,
Восхищали эмоций бутоны.
Мы не знали коварности злых февралей,
Излучали приязни фотоны.
Знойным летом делили рассвет пополам,
Розы нас ароматом пьянили,
Плыли мы по сердечным, счастливым волнам
И взаимную верностью хранили.
Закружил листопад золотою порой,
Опустился туман отчужденья,
На цветках появился оттенок смурной,
А на листьях – короста сомненья.
Поутру покидали мы молча постель,
Сорняками заполнились грядки,
Испарился влеченья чудесный елей,
Мы играли в печальные прятки.
Затеряться старались средь пёстрой толпы,
Сад покинув хмельного влеченья.
От влюблённости алой остались шипы,
Что терзают нас без сожаленья.
Ключ от сердца
Ржавый ключ от сердца твоего
В ящике прожитого пылится.
Ты сейчас безмерно далеко,
Образ твой ночами часто снится.
Вижу стан изящный, молодой,
Словно лук изогнутый, порою.
Увлечённый этою игрой,
Наслаждаюсь гулкой тишиною.
Подхожу и глажу бархат плеч,
Как струна, натянута ты сильно,
Взглядом всё вокруг готова сжечь,
Извергая искры изобильно.
Запах кожи – афродизиак:
Возбуждает плоть неимоверно.
Просыпаюсь. В комнате – бардак.
Ты в угу маячишь эфемерно.
Достаю забытый старый ключ,
Оттираю пятна боли бурой.
Отомкнуть! Надежды хрупкий луч
Робко лечит сладкою микстурой.
Раздор
Туманное утро разлуки
Окутало наши сердца.
Мы были глухи, близоруки.
Я стал воплощеньем глупца,
Сломавшего счастья подкову,
Воздушные замки надежд,
Забывшего прелесть алькова,
Где прятались мы без одежд.
Холодные ветры размолвки
Надсадно свистели в ушах.
Мешали словам недомолвки.
Мы двигались, словно впотьмах,
Наощупь, несмело, трагично.
Противоположно притом.
Тепло иссякало критично.
Раздор резал души ножом.
Крест неуслужливой фортуне
Взошла луна разуверенья
Над полем брошенных сердец,
Терзали смутные сомненья —
Самокопаний образец.
Цветы любви засохли втуне,
Их свет холодный поливал.
Крест неуслужливой фортуне
Кровавой ржавчиной пугал.
Остыли губы вдохновенья,
Дав непростительный совет.
Смерч в беспорядочном круженье
Трепал нарушенный завет.
Воронка ссор зияла в небе,
Земля вздымала шрамы снов,
Сквозняк в загаженном вертепе
Сметал остатки чутких слов.
Дожди в объятиях печали
Перемывали клятвы прах,
Мечты, что крылья нам вручали,
Песком скрипели на зубах.
Лишь ночь – святая безмятежность, —
Боль запечатав в сургуче,
Баюкала: «С рассветом нежность
Пробьётся в солнечном луче».
Кладбище былого наслажденья
Озеро восторженных сердец
Раньше отражало звёзды счастья —
Жизни идеальной образец,
Тишь да гладь душевного участья.
Ссоры муть возникла из глубин,
Где сомы сомнений спали в иле.
Берега покрыло гнётом глин
Из недозакопанной могилы.
Ряска склок – тлетворный негатив —
Омрачила чистые стремленья,
Озеро в болото превратив —
В кладбище былого наслажденья.
Всплески страсти – пена на волнах,
Но уже без жизни, без движенья.
Камыши на зыбких островах
Сказ ведут о сохлых откровеньях.
Нету сил, чтоб вспять вернуть поток,
И не склеить треснувших касаний…
Всё былое – гниль, застывший смог
Из угасших чувств и обещаний.
Тёплый ветер, вея с мёртвых вод,
Тянет шёпот давнего признанья…
Но глухой надгробный небосвод
Не отдаст назад воспоминанья.
Ветер счастья
Ливень обид
Мимолётный ветер счастья заблудился в небе,
Дождь разлук стучал по крышам в агрессивном рэпе.
Ты в окно смотрела грустно в поисках надежды,
Закрывали солнце тучи в траурных одеждах.
Листопад засыпал землю пёстрыми мечтами,
Люди страхи укрывали чёрными зонтами,
Лужи куксились плаксиво, серость отражая,
Уходила вбок дорога, словно запятая.
Я стоял в толпе прохожих пугалом нелепым,
Обдуваемый нещадно вихрем ссор свирепым,
Наблюдал, глаза прищурив, лик в окне печальный.
По щекам хлестал обидой ливень погребальный.
Дешёвая свечка
«Жизнь – зелёный кипарис», —
Думаешь на старте,
Устремлённый дерзко ввысь
В радужном азарте.
После жребий предстаёт
Сладостным жасмином:
Счастье ночи напролёт,
Море дофамина.
Позже век похож на клён
С яркими листами:
Вдохновеньем окрылён
И шуршит мечтами.
Дальше участь – мощный дуб,
Гордый и спесивый:
Импозантен, белозуб,
Донжуан блудливый.
Но цветенья краток миг,
Ведь талан – осина.
Убивает броский шик
Осени рутина.
Длинный путь стирает лоск.
Жизнь – венок терновый.
Догорают годы-воск
Свечкою дешёвой.
Прозреть и воскреснуть
Не бегай за женщиной, ты же не пёс,
Оставь похоронные нюни,
Не стоит бросаться букетами роз —
Симпатии лопнули струны.
Не надо гоняться за гордой мадам —
Холодной, как снежная буря.
Глуха она к искренним, нежным словам,
Лицо недовольное хмуря.
По следу идти за беглянкой – отстой.
Не сыщик ты – грустный влюблённый.
Скинь злобные чары – вернётся покой,
Исчезнет озноб напряжённый.
Сорвись наконец с проржавевшей цепи,
Несись что есть силы на волю,
Забудь про метрессу, бодрись, не глупи,
Найди себе лучшую долю.
Любовный ошейник исчезнет – и вмиг
Уйдёт наваждение страсти,
Поймёшь, что ты молод душой, не старик,
И всё в твоей целостной власти.
Твоя конура – это горестный склеп.
Расстанься немедля с тоскою!
В раздрае ты нюх потерял и ослеп.
Прозрей и воскресни с другою!
Тишайшая боль
Тишайшая боль – это самая жесть:
Не хочется плакать, не радует склока,
Совсем не прельщает коварная месть —
В ней радости нет и тем более прока.
А мысли подспудно клокочут в тиши,
Заснуть не дают бледно-лунною ночью,
Терзают сомнения – яд для души —
И рвут безмятежность заветную в клочья.
Нет ссор, объяснений. Разборок пора
Давно завершилась бездарным итогом.
Развеяла распря флюиды добра,
Молчание стало любви эпилогом.
Нет сил говорить, обвинять в сотый раз,
Достало стучаться в закрытые двери.
Хранятся в пыли сонмы горестных фраз,
Невскрытые письма гниют в секретере.
Рыданья спасли бы на пару часов,
Став паузой средь безутешных страданий.
Спалили мы много радушных мостов,
Подёрнула плесень бульвары свиданий.
Тишайшая боль режет сердце ножом,
В безмолвье наносит смертельные раны.
Лежит одиночество в спальне ничком,
Расставив на крик и стенанья капканы.
Где искать счастье
Мне мама объяснила как-то в детстве,
Что счастье не живёт в других мирах.
Оно доступно даже в малолетстве,
Не в призрачных, манящих миражах.
Оно в рассвете безмятежно-синем
И в аромате ярко-алых роз,
В мужском красивом профиле орлином,
В разгуле мощном первых майских гроз.
Оно в привете, брошенном беспечно,
В звонке с вопросом тёплым: «Как дела?»
В надежде, что здоровье долговечно
И не сгорят симпатии дотла.
Оно в смешинках радужных ребёнка
И в седине родного старика,
В мяуканье пушистого котёнка,
В старанье сотворить снеговика.
Оно в работе, спорящейся ловко,
И в песнях у горящего костра.
Ему не чужды злато, мелочёвка,
Большой успех и просто мишура.
Оно во взгляде преданно-влюблённом,
В похлопыванье друга по плечу,
В любом проступке, искренно прощённом,
В решающем ударе по мячу.
Оно нигде – и вот оно повсюду.
Прищурь в улыбке радостно глаза —
Появится внезапно, ниоткуда
Приятных впечатлений стрекоза.
Энциклопедия потерь
Меня поставили на полку,
Как отслуживший старый том,
Без ссор, разборок, втихомолку,
Не объявив «прощай», тайком.
Теперь скорблю средь старых книжек,
Зачитанных порой до дыр.
Здесь аромат пустых интрижек
И арендованных квартир.
Томлюсь в кругу брошюр дешёвых —
В плохих обложках, неглиже, —
Эссе курортных непутёвых
И малолетних протеже.
Со мною рядом раритеты
Отцветших пагубных страстей,
Полузатёртые портреты
Тех, кого бросил прохиндей.
Повсюду тлен, печать забвенья.
Я прозябаю в сонме дум.
Грядёт убогое старенье —
Шкаф одиночества угрюм.
Тут нет изысканных романов —
Они цветут в хмельной дали.
Со мной в плену самообманов
Грустят эмоций словари.
Меня оставили пылиться,
Закрыв на ключ глухую дверь.
Смогу другому пригодиться
Энциклопедией потерь.
Мерила жизни
Без шторма штиль не оценить —
Набьёт оскомину затишье.
Способна проза оттенить
Лиричное четверостишье.
Без пресной будничной еды
Нельзя понять экстаз гурманства.
Похмелья тяжкого следы
Стирают яркий образ пьянства.
Увидеть звёзд призывный свет
Всего сподручней из колодца.
Прекрасно смотрится атлет
На фоне жалкого уродца.
Чтоб насладиться тишиной,
Потребно бросить веселиться.
Вольготность жизни холостой
Блеснёт, лишь стоит обручиться.
Свободы приторная сласть
Видна отлично из темницы.
Тирану достаётся власть,
Чтоб анархизм сумел родиться.
Нам верность кажется чудным
Паяцем, согнанным с арены,
Пока обмана едкий дым
Не душит маревом измены.
Большая разница
Мне жизнь вручила крылья,
Я воспарил, мечтая,
Спокойно, без усилья,
На беды не взирая.
Судьба взяла за шкирку,
Толкая в неизвестность, —
Радел я под копирку,
Солил скупую пресность.
Но жизнь «вознаградила»
За это, пнув коленом.
Обиженный верзила,
Я мчался вдаль поленом.
Хвалиться неохота —
Мол, суть познал, летая.
Два случая полёта…
Но разница большая!
Вьюга страсти
Холодает – надо греться,
Согревать сердца друг другу.
Скинь, родная, полотенце:
Пусть взметнётся страсти вьюга!
Хоть зиме и выдан ордер,
Нам канючить не пристало.
Обнажи округлость бёдер
И айда под одеяло!
В едином комплекте
Спасибо – тому, кто остался.
Прощайте – всем тем, кто ушли.
Сейчас от меня вы вдали,
А раньше на вас опирался
Я в трудные дни и недели,
И вы подставляли плечо.
Мы споры вели горячо
И души признаньями грели.
Но годы бегут безоглядно
И часто разводят людей.
В мельканье седых январей
Мы стали общаться нескладно,
В компашках других пропадая,
Для «бывших» оставив звонки.
Теперь не друзья – земляки.
Пуста общих тем кладовая.
Тому, кто остался, – спасибо.
Плыть вместе – нелёгкий удел.
Погрязли мы в тысяче дел,
И каждый из нас, словно рыба
На суше, хвостом бьёт в аффекте,
Раскрыв в исступлении рот.
Но кучкой промасленных шпрот
Жизнь кончим в едином комплекте.
Старые
В камине жгите старые дрова,
Сухие сучковатые поленья.
В метанье колдовского озорства
Сгорят дотла напрасные сомненья.
С улыбкой пейте старое вино,
Минувшие сюжеты воскрешая.
Прошедших лет исследуйте панно,
Вас ждёт былых романов кладовая.
Читайте больше добрых старых книг
В затёртых и потрёпанных обложках.
Они – познаний сладостный родник,
Хотя страницы в пятнах, хлебных крошках.
Смотрите на ночь старое кино
С игрою выдающихся талантов.
Не видно в телевизоре давно
Блистательных, магических гигантов.
Цените старых искренних друзей —
Других таких не будет в вашей жизни,
Гоните склоки, занятость взашей —
Отвалятся обид никчёмных слизни.
Предчувствие перемен
Я помню запах той зимы,
Когда в сильнейшую пургу
Мы шли во тьме ночной страны,
Как сквозь дремучую тайгу.
Путь был извилист и непрост,
В глазах мерцали огоньки.
Вокруг – один большой погост
Надежд, стремлений и тоски.
Петляли, будто бы во сне,
Не слыша шума городов,
В пустой духовной целине
Средь неподвижности снегов.
Кусал лицо мороз интриг,
Стремились мысли на простор.
Под ощущением вериг
Ночами снился триколор.
Хоть пресный штиль не гнал волну —
Душа в мечтах рвалась в полёт.
Мы свято верили в весну,
Что победит сковавший лёд.
Бесконечный путь
Ты в полночь манишь, словно суперлуна.
Тянусь к тебе – но не становишься ближе.
Мечусь в забытьи, и в тисках полусна
Желания плотские крайне бесстыжи.
Твой голос звенит, словно горный ручей,
Но нет для меня в нём живого напева.
Ты смотришь сквозь сердце и колешь острей,
Отчаянной страсти моей королева.
Всё меркнет вокруг – и закат, и рассвет —
В лучах красоты неземной, драгоценной.
Ты ярко сияешь в созвездье комет.
Мой путь бесконечен, как бездна Вселенной.
Моя мечта
Гуляет осень за окном,
Сбегает время вдаль и ввысь.
В неясной тени за углом
Твои черты – нежданный приз.
Твой смех – сиянье прежних грёз,
А голос – музыка весны.
И в хрустале обильных рос
Я вижу абрис той страны,
Где мы, не ведая преград,
Шли рядом – бодро, без тревог.
Теперь я памятью богат,
Для рандеву пропал предлог.
Не лечит время – это бред,
Оно не властно над душой.
Огнём на сердце выжжен след,
Что я зову своей мечтой.
Древний зов
Из чащи слышен древний зов,
Он уплывает в небеса,
Туман над речкой – словно кров,
Где спит природная краса.
Тропинка вьётся, тянет вдаль,
В объятья русской старины.
Пленяет воздуха хрусталь,
Манит величьем стан сосны.
Журчит ручей, как тихий смех,
Гуляет ветер меж ветвей.
В лесной глуши, вдали от всех
Таится сказочный злодей.
Окаменело время здесь,
Где правят клёны-короли.
И прогоняет грусть и спесь
Глубинный зов родной земли.
Трос надежды
Остыли звёзды, гаснут дни,
Пыл пеплом в небе растворился.
В душе не радости огни —
Невнятный шёпот сохранился.
Лагуны счастья заросли,
Повсюду мерзостные мели.
Мы – возрастные корабли —
От бурь раздора потускнели.
Я помню голос: он звучал,
Как песнь, рождённая с рассветом.
Теперь же – стылый, хриплый шквал,
Напрасно рвущийся за летом.
Расстались… Ветер нас разнёс
По неухоженным квартирам.
Но я храню надежды трос,
Который сможет стать буксиром.
Сон пьянящих дней
В тумане бедствий тает след,
Твой образ – светлая заря.
Забвенье гложет: «Страсти нет», —
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/sergey-danilov-32090090/samum-neistovyh-poceluev-71914924/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Сергей Данилов
Поэтические размышления о зарождении любви, её развитии, кульминации и угасании. Лирические рассуждения о возможности ренессанса чувств и одиночестве.
Сергей Данилов
Самум неистовых поцелуев
Дерзкие мечты
До хруста
Пить стихи, горлопанить вино,
Объедаться куражной юдолью,
Растворив нараспашку окно,
Заниматься задорно любовью.
Позабыв о диете страстей,
Разогреть подостывшие чувства,
Чтоб от ярких эмоций-огней
Тело билось в экстазе до хруста.
Костёр неистовой любви
Сомнений нет – ты ведьма, точно,
В очах зелёных – приворот.
Тобою околдован прочно,
Я следую на эшафот
Шальных, заманчивых стремлений.
Теперь в мечтаньях – только ты:
Источник радости, смятений,
Звезда полночной темноты.
Пленён не золотом – латунью,
Но правит мозгом рёв в крови:
Готов спалить свою колдунью
В костре неистовой любви.
Непонравившийся тип
Этот тип не понравился сразу:
Мне претило, как ест он и пьёт,
Обрывает логичную фразу
Резко, словно окончен полёт.
Раздражало его одеянье
(Наряжался он чёрт-те во что),
Поведенье порой обезьянье —
В стиле клоуна из шапито.
Зарабатывал явно немного,
Обитая средь гор золотых,
Сильно смахивал на педагога
И чурался сорочек цветных.
Напрягала его просвещённость —
С толстым томом часы напролёт.
Удивляла слепая влюблённость:
Я звезда была, он – звездочёт.
Замечала изъянов без меры:
Тратил деньги, плевал на бюджет,
Сочинял, позабыв о карьере…
С ним живу я в ладу сорок лет.
В ту же реку
Я вступил повторно в ту же реку.
Мне сейчас, похоже, двадцать лет.
Иногда влюбиться человеку
Так же трудно, как поверить в бред.
Ну а я опять порхаю в небе,
Вылетев в раскрытое окно.
Позабыв о быте, ширпотребе,
Пью из одуванчиков вино.
Загораюсь свечкой в полумраке
Средь унылых, утомлённых лиц.
На меня таращатся зеваки,
Если страстно припадаю ниц,
Обнимаю ноги дорогие,
Лепечу лиричные стихи,
Усмиряю тучи грозовые
И рождаю тонны чепухи.
Как прекрасно воспылать повторно
К той, с которой ухнул уйму лет!
Радоваться встрече непритворно,
Ощущая силу и расцвет,
Подаривший счастье на закате,
Трепет ожиданья, боль разлук.
Стрелки пусть спешат на циферблате —
Жизнь вернулась на желанный круг.
Снова пляшет сердце вдохновенно,
Пульс чечётку отбивает вновь,
Наполняет вены полноценно
Из руин восставшая любовь.
Последний дурак
В тумане моих заблуждений
Исчезли родные черты.
Твой образ в клубах обвинений
Утратил налёт красоты,
Стал бледным фантомом бесплотным
И эхом прошедшей любви,
Видением, сном мимолётным,
Растаявшим где-то вдали.
Пытался я выбраться к счастью,
Но только сильнее плутал.
Бравировал призрачной властью,
Забывший про стыд маргинал.
Блуждал в лабиринтах обиды,
Колючие письма писал,
Готовил страстям панихиду —
От дури безмерной страдал.
Играл на рояле без клавиш,
Таскал в сапоге острый нож —
И думал, что ты всё исправишь,
Простишь, пожалеешь, поймёшь…
Но яд беспощадных дискуссий
Разъел кислотою наш брак.
В сетях эфемерных иллюзий
Я сгинул, последний дурак.
У закрытых дверей
Я готовлюсь тебя отпустить
К хитроумным чертям, за сто сотен морей.
Оборвать животворную нить,
Обветшавшую тихо средь пасмурных дней.
Попытаюсь расстаться с тобой,
Уничтожить сплетенье упрёков и ссор.
Прекратится конфликт затяжной.
Из избы мы не вынесем мерзостный сор.
Я стремлюсь не погрязнуть в борьбе,
В надоевшей войне обвинений и слёз,
В вековой перебранке-пальбе,
Что стирает налёт романтических грёз.
Постараюсь тебя не корить,
Всю вину в разногласьях возьму на себя,
Стану прошлое боготворить,
Недовольства осколки в душе истребя.
Я попробую жить без любви,
Белозубой улыбки, метели волос —
И весною болеть от ОРВИ,
Не от бури эмоций, страстей на износ.
Должен я тебя освободить
От интимных наручников, брачных цепей,
Срок увядших эмоций скостить…
И по-прежнему трепетно ждать у дверей.
Дискретная функция любви
Влеченья дискретная функция
Дробится на массу частей.
Порою она – экзекуция,
Порою – плеяда огней.
То льдом охлаждает арктическим
В стакане бурлящих страстей,
То выглядит фарсом комическим,
Разыгранным ради гостей.
Спешит за зимой отчуждения
Весна поцелуев и грёз.
Сменяет недели забвения
Роса бриллиантовых слёз.
Самум поцелуев неистовых
Срывает одежды покров.
Объятья в лучах аметистовых
Толкуют о чувствах без слов.
Потом нелады, обвинения,
Туманность сомнений и лжи.
Терзают отравой сомнения,
Пленяют надежд миражи.
Мелькают частицы дискретные,
Любовь разрушают и лад.
Найти бы решенье заветное,
Чтоб выстроить правильный ряд.
Как истинный баран
Судьба-злодейка – дура,
Сомнений в этом нет.
Я должен был гламура
Изведать высший свет,
Копаться в бриллиантах,
Глазеть на декольте —
Но до сих пор в вагантах
И жалкой нищете.
Кареты нет, болида.
Мой друг – хромой Пегас.
В душе язвит обида.
Стремленье – на Парнас —
Жжёт углем раскалённым
И не даёт уснуть.
Я недооценённым
Прокладываю путь
Средь опустевшей тары
И пепельниц седых.
Мне грезятся омары.
Фортуна бьёт под дых
С ухмылкой нещадящей,
В ней состраданья – ноль.
Без радости щенячьей
Играю скромно роль
Поэта-простофили,
Несу покорно крест.
В мечтах – на Пикадилли
Ваяю манифест:
Сменить слова на злато,
Заткнуть стихов фонтан,
Жить праздно и богато,
Как истинный баран.
Нарколога!
Ты хочешь, чтоб был я счастливым?
Плесни золотого вина.
Я лишь подшофе позитивный,
В том улицы грязной вина.
Желаешь, чтоб я веселился,
Кружился азартной юлой
И в вальсе с тобой проносился?
На стол поскорее накрой.
Стремишься мелькнуть в мелодраме
С прицелом на главную роль?
Продвину твой образ в рекламе —
Быстрее неси алкоголь.
Мечтаешь о горных массивах,
Лазури далёких морей?
Год сможешь балдеть на Мальдивах —
Янтарного пива налей.
Ты жаждешь, отринув морали,
Скрестить ненадолго пути
В объятьях ночной пасторали?
Портвейна стакан накати.
Талдычишь о браке, краснея,
О страстной, нетленной любви?
Сию же минуту, скорее
Нарколога мне позови!
Не отдам
Я тебя не отдам никому,
Как бы ни были храбры герои,
Привлекали аскезой изгои,
Позабывшие дней кутерьму.
Никому не отдам я тебя,
Ни плешивым крутым нуворишам,
Ни подросткам, бегущим по крышам,
Патлы пышных волос теребя.
Никому я тебя не отдам,
Пусть от гнева пыхтят донжуаны,
Сексуальные злятся гурманы,
Изнывая по тёмным углам.
Не отдам я тебя никому,
Ни актёрам, блестящим смазливо,
Ни ворюгам, глядящим быдливо.
Не познаешь суму и тюрьму.
Не отдам никому я тебя,
Даже если придётся несладко,
Жар души подарю без остатка,
Безрассудностью яро кипя.
Я тебя никому не отдам —
Расставание смерти подобно,
Обожать буду даже загробно
В назиданье циничным чертям.
Любовная глупость
Мне приятно с тобой забредать в магазин,
Проводить там часы и недели,
Выбирать кропотливо на пол ковролин,
Покрывало для новой постели.
Не зазорно готовить с тобою обед,
Поглощая пары суповые,
Под шкварчание свежих, румяных котлет
Обрезая отонки мясные.
Я могу промолчать с тобой десять веков,
А потом дискутировать вволю,
Обсуждать сериалы, наряды, плутов
И тяжёлую женскую долю.
Обожаю с тобою ходить в ресторан,
Забредать на тусовки ночные,
Но и в комнате сидя готов, истукан,
Вместе штопать носки шерстяные.
Мне отрадна поездок с тобой новизна
И феерия праздников ярких;
Можем грядки на даче копать допоздна
В сапогах, телогрейках немарких.
Я готов целый день обниматься с тобой,
Куролесить интимно в алькове,
Прозябать в одиночестве, словно изгой,
Сексуальность держа на засове.
Я способен с тобою умчаться в Париж,
Путешествовать по Подмосковью,
Жить в палатке, забыв про хвалёный престиж…
Эта глупость зовётся любовью.
Из пошлой игры
Я тратил года на чужих мне людей,
Обиженных гениев, горьких зануд,
На брошенных жёнами грустных мужей
И женщин с глазами стальных барракуд.
Недели губил в инородной толпе,
Поскольку отчаянный был экстраверт,
Авансы никчёмной дарил шантрапе
И мнил, что живёт во мне знатный эксперт.
Я дни разбазаривал в мире других —
Весьма недалёких, бездарных особ,
Порой не чурался «малин» воровских,
Водился со мною отъявленный сноб.
Тянуло меня, как магнитом, к иным,
Совсем не похожим фигурам лихим:
Грудастой соседке со взором пустым,
Нимфеткам, вдыхающим жадно экстрим.
К противоположностям быстро остыл —
Недолог век бурных, манящих страстей.
Пропал будоражащий, яростный пыл,
Стремленье гулять от гостей до гостей.
Я близкую душу пытаюсь найти
Среди мириад конфетти, мишуры,
Чтоб слить воедино земные пути,
Уйти по-английски из пошлой игры.
Бумажный самолёт надежд
Я наступил на те же грабли
Уже в который раз подряд.
Мечтаний дерзких дирижабли
Разъел ошибок глупых яд.
Пытался я подняться в небо
И в нём безоблачно парить,
Но шар умчался в тучи слепо,
Порвав лирическую нить.
Хотел планировать я долго,
Ласкать стихами облака…
Влекомый тяжким чувством долга,
Упал на землю с высока.
Аэростат стремлений ярых
Желал отправить в синеву.
Прервал балласт претензий старых
С небесной высью рандеву.
Аэроплан благих стремлений
Набит был тоннами добра.
Курс покаянных извинений
Гордыни пресекла гора.
Ракета звёздных побуждений
Ушла в неведомую даль,
Разрушив гулом искушений
Интимной жизни пастораль.
От грубых ляпов я страдаю
В кругу отъявленных невежд.
В кармане трепетно сжимаю
Бумажный самолёт надежд.
Век миражей
О цене жизни
Цену жизни спросите у мёртвых,
У живых в голове – суета:
Масса воспоминаний затёртых
И насущных проблем маета.
От усопших узнайте о счастье,
О проказе гнетущих обид,
Бесполезности денег и власти,
Иллюзорности званий, элит.
Галопирует век миражами,
Прячет в броскости скромную суть,
Отмечает цинично крестами
Слишком рано оконченный путь.
Моя половинка
Я верил, что ты половинка моя,
Заботился долгие годы,
Восторженный взор от людей не тая,
Без счёта транжиря доходы.
Потом оказалось, что ты – только треть.
Пришлось мне добавить другую.
Втроём веселее рутину терпеть,
Расцвечивать жизнь половую.
Затем осознал: четвертинка лишь ты.
От модных диет похудела.
И, чтоб воплотить молодые мечты,
Решил взять ещё одно тело.
Составили мы вожделенный квартет —
Привёл я вторую подружку.
В кровати искрясь проводили фуршет,
Борясь за большую подушку.
Пестрели недели, мелькали лета,
Ты стала десятою частью.
Постели всё больше росла широта
И полнилась бурною страстью.
Дошла ты в итоге до сотых долей —
Гарем мой расширился классно.
Одну лишь считать половинкой своей
В хмельном изобилье – напрасно!
Шальные стуки сердца
К одной добраться мешает ливень,
С другой свиданье срывает вьюга,
Хоть я задорен и импульсивен,
И не стесняет меня супруга.
Претят проблемы увидеть третью,
А до четвёртой езды три часа.
Меня не выгнать из дома плетью,
Мне надоела роль ловеласа.
Подруги жаждут вниманья, ласки,
Томятся ради звонка, приезда,
А я, с тобою в интимной связке,
Готов часами ждать у подъезда,
Лететь стрелою в ночи кромешной,
Забыв про негу и сновиденья,
Смущать прохожих походкой спешной,
Боясь забвенья и промедленья.
Могу забросить дела в конторе,
К тебе сорваться, прервав работу,
В необычайном хмельном задоре
Из серых будней ваять субботу.
Дожди косые мне не преграда,
Туман не может создать препоны.
Твоя улыбка – моя награда,
Я излучаю любви фотоны,
Путь освещаю в сетях разлуки,
Сношу лавиной забор сомненья.
В пленённом сердце шальные стуки
Врачей пугают до изумленья.
Седой Карабас
Когда я дурной, как собака,
Мне все говорят: «Стань добрей».
Застенчивый, серый, скромняга —
Советуют быть понаглей.
Когда я ору, горлопаню —
Внушают тихоней побыть.
Развратно, хмельно донжуаню —
Напутствуют евнухом слыть.
Когда я буяню в запое,
В осколки крушу зеркала,
Пугают: «Пропьёшь нажитое,
Накроет похмельная мгла».
Когда хлебосольствую вволю,
Под яствами гнутся столы —
Вещают про скромную долю
Забитые жизнью ослы.
Но если я трезвенник рьяный,
Претит мне гранёный стакан,
Пеняют: «Когда ты не пьяный,
То скучный, смурной истукан».
Когда восхищаюсь тобою,
Транжирю сердечный запас —
Претензии жалят волною,
Тошнит от прокисших гримас.
Но мне не бывать однолюбом,
Я – тёртый, крутой ловелас.
Владеет Мальвинами грубо
Коварный седой Карабас!
Безумство и мягкотелость
Мне интуиция внушала
Не заводить с тобой роман.
Но я, не распознав сигнала,
Присох к тебе, как истукан.
Мне диктовал богатый опыт
Держаться дальше от тебя,
Пока бокал любви не допит,
Не бьют претензии, знобя.
Мне искушённость намекала
На незадачливый финал,
Позор публичного скандала,
Измен скабрёзный сериал.
Мне умудрённость повторяла:
«Порочность – свойство красоты,
В пожаре ревностного вала
Сгорят симпатии мосты».
Но не спасли познанья, зрелость —
Безумство победило вновь.
Мне помогает мягкотелость
Терпеть коварную любовь.
Скромные доходы надежды
Перевести все стрелки на себя —
И желчь обид, и горечь поражений.
В душе крупицы счастья наскребя,
Не ждать скупых, натужных объяснений.
Переменить убогую судьбу,
Спалить досады пыльные комоды
И на своём засаленном горбу
Тащить надежды скромные доходы.
В чёрной дыре
Мы потерялись в пространстве и времени
Средь астероидов, ярких комет.
Брёл я под грузом тяжёлого бремени,
В жуткой тоске не жалел сигарет.
В сизом дыму видел образ таинственный,
Ты ожидала на Млечном пути.
Губы шептали: «Мой милый, единственный».
Мнилось мне ласковых слов ассорти.
Необозримы просторы Галактики.
Я твоим спутником веровал стать,
Всё перепробовал в выборе тактики —
Но не сумел, ротозей, отыскать.
Ложно прельщали планеты огромные,
Метеориты мешали порой,
Брали в объятья туманности скромные
И обещали душевный покой.
Годы промчались. Я тешусь закатами,
Псом прозябаю в пустой конуре.
Счастье с любовью прошли звездопадами,
Радость рассеялась в чёрной дыре.
В глупом водевиле
Сначала было важно всё:
Что ты носил и ел на ужин,
Читал Саган или Руссо,
Хворал ли осенью, простужен.
Потом твой образ блекнуть стал,
Мне безразлично, где и с кем ты,
Угас шальных страстей накал,
Шкаф переполнили скелеты.
Ты затушил огонь любви
В каком-то глупом водевиле.
Возможно, чахнешь от ОРВИ,
А может, бесишься в могиле.
Утопленники
Мы встретились спасти друг друга —
Стезя была у нас сложна.
Дрожали пальцы с перепуга,
Надежда поднялась со дна
Увидеть родственную душу
В штормах житейских передряг
И выбраться из волн на сушу,
Где светит радости маяк.
Кипели чувства, клокотали,
Эмоций поднимался шквал,
Манили нас хмельные дали,
Но за скандалом шёл скандал.
Два горделивых капитана
Забыли слово «компромисс»,
А разногласий икебана
Тянула безнадёжно вниз.
Пытались мы пройти волшебно
Судьбой преподнесённый путь,
Но, как шипы, сплелись враждебно,
Сумев лишь вместе утонуть.
Любовь женщины
Да ты для меня – целый мир
Со всем его многообразьем:
С плаката глядящий кумир,
Искрящий порой безобразьем,
Тихоня в огромных очках,
Немыслимый без монитора,
Жующий еду впопыхах,
И эхо шагов командора.
Возвышенный, скромный поэт,
Который строчит вечерами,
Циничный, брутальный брюнет,
Беспечно сорящий деньгами,
Надёжная в жизни спина,
Способная спрятать от бури,
В пробоинах боли стена,
Покрытая плесенью дури.
Ты – бриз синеоких морей,
Затёртая книги страница,
Дыханье безумных ночей…
Любви моей страстной темница.
Момент
Не сбылось былое, будущность прошла,
В сумрачном тумане счастья зеркала.
Страсти остывают – нужен реагент.
Я раскинул руки и ловлю момент.
Не Отелло
Я пытался забыть её образ и смех,
Захлебнуться в рабочем аврале,
Заменить вожделенье на шумный успех —
Но летел к ней в любовном угаре.
Я пытался сжигать её письма в ночи,
Трансформировать в пепел былое.
Но она не вернула от счастья ключи —
Сердце теплилось полуживое.
Каждый день был – и бой, и коварный обман.
Тень её накрывала плитою,
И собачья привязанность – злой талисман —
Сокрушала смертельной тоскою.
Я пытался найти долгожданный покой,
Но не смог удалиться со сцены:
По кулисам шатался, ненужный герой, —
Вдруг возникнет потребность замены?
Я пытался за ней не следить в соцсетях,
Все аккаунты сжёг очумело!..
…Вместо ярости – тихие службы в церквях.
Не Отелло, увы, не Отелло.
Жизнь отчасти
Не показать тому, кто слеп,
Сиянье радужного мира,
Обворожительный рассвет
И яркость редкого сапфира.
Не рассказать тому, кто глух,
Про пенье птиц в кустах сирени,
Как на заре кричит петух
И шепчут волны в белой пене.
Кто обоняния лишён,
Не ощущает дух малины,
Озон грозы не знает он
И скорбный запах нафталина.
Не передать гурманства сласть,
Эпикурейства наслажденье
Тому, кто вкус утратил. Клясть
Он может скорбно провиденье.
Нельзя поведать о любви.
Кто не горел в горниле страсти,
Эрота не вкушал халвы, —
Лишь прозябал и жил отчасти.
Осенние листья
Мы расстались, как осенью листья,
Облетевшие с разных берёз.
И улыбка манящая, лисья
Потемнела от траурных слёз.
Мы – осенние листья – расстались,
Упорхнув с опустевших ветвей…
Долго спорили и препирались
У распахнутых настежь дверей.
Мы кружились в порывах страданья,
Нас несли огорчений ветра,
В вихре слышались ноты рыданья
У залитого горем костра.
Нас прибило осенним ненастьем
По чужим, неуютным дворам.
Недовольные прожитым счастьем,
Разделили беду пополам.
На ковре истлевающих судеб,
Под дождями опавшей любви,
Мы устало мечтали о чуде
Среди жухлой, промокшей травы.
Розы и шипы любви
Раньше розы любви в нашем вешнем саду
Торопились покрыться листвою.
Я порол несусветную белиберду,
Помутнев от тебя головою.
Лепестки трепетали от страстных ночей,
Восхищали эмоций бутоны.
Мы не знали коварности злых февралей,
Излучали приязни фотоны.
Знойным летом делили рассвет пополам,
Розы нас ароматом пьянили,
Плыли мы по сердечным, счастливым волнам
И взаимную верностью хранили.
Закружил листопад золотою порой,
Опустился туман отчужденья,
На цветках появился оттенок смурной,
А на листьях – короста сомненья.
Поутру покидали мы молча постель,
Сорняками заполнились грядки,
Испарился влеченья чудесный елей,
Мы играли в печальные прятки.
Затеряться старались средь пёстрой толпы,
Сад покинув хмельного влеченья.
От влюблённости алой остались шипы,
Что терзают нас без сожаленья.
Ключ от сердца
Ржавый ключ от сердца твоего
В ящике прожитого пылится.
Ты сейчас безмерно далеко,
Образ твой ночами часто снится.
Вижу стан изящный, молодой,
Словно лук изогнутый, порою.
Увлечённый этою игрой,
Наслаждаюсь гулкой тишиною.
Подхожу и глажу бархат плеч,
Как струна, натянута ты сильно,
Взглядом всё вокруг готова сжечь,
Извергая искры изобильно.
Запах кожи – афродизиак:
Возбуждает плоть неимоверно.
Просыпаюсь. В комнате – бардак.
Ты в угу маячишь эфемерно.
Достаю забытый старый ключ,
Оттираю пятна боли бурой.
Отомкнуть! Надежды хрупкий луч
Робко лечит сладкою микстурой.
Раздор
Туманное утро разлуки
Окутало наши сердца.
Мы были глухи, близоруки.
Я стал воплощеньем глупца,
Сломавшего счастья подкову,
Воздушные замки надежд,
Забывшего прелесть алькова,
Где прятались мы без одежд.
Холодные ветры размолвки
Надсадно свистели в ушах.
Мешали словам недомолвки.
Мы двигались, словно впотьмах,
Наощупь, несмело, трагично.
Противоположно притом.
Тепло иссякало критично.
Раздор резал души ножом.
Крест неуслужливой фортуне
Взошла луна разуверенья
Над полем брошенных сердец,
Терзали смутные сомненья —
Самокопаний образец.
Цветы любви засохли втуне,
Их свет холодный поливал.
Крест неуслужливой фортуне
Кровавой ржавчиной пугал.
Остыли губы вдохновенья,
Дав непростительный совет.
Смерч в беспорядочном круженье
Трепал нарушенный завет.
Воронка ссор зияла в небе,
Земля вздымала шрамы снов,
Сквозняк в загаженном вертепе
Сметал остатки чутких слов.
Дожди в объятиях печали
Перемывали клятвы прах,
Мечты, что крылья нам вручали,
Песком скрипели на зубах.
Лишь ночь – святая безмятежность, —
Боль запечатав в сургуче,
Баюкала: «С рассветом нежность
Пробьётся в солнечном луче».
Кладбище былого наслажденья
Озеро восторженных сердец
Раньше отражало звёзды счастья —
Жизни идеальной образец,
Тишь да гладь душевного участья.
Ссоры муть возникла из глубин,
Где сомы сомнений спали в иле.
Берега покрыло гнётом глин
Из недозакопанной могилы.
Ряска склок – тлетворный негатив —
Омрачила чистые стремленья,
Озеро в болото превратив —
В кладбище былого наслажденья.
Всплески страсти – пена на волнах,
Но уже без жизни, без движенья.
Камыши на зыбких островах
Сказ ведут о сохлых откровеньях.
Нету сил, чтоб вспять вернуть поток,
И не склеить треснувших касаний…
Всё былое – гниль, застывший смог
Из угасших чувств и обещаний.
Тёплый ветер, вея с мёртвых вод,
Тянет шёпот давнего признанья…
Но глухой надгробный небосвод
Не отдаст назад воспоминанья.
Ветер счастья
Ливень обид
Мимолётный ветер счастья заблудился в небе,
Дождь разлук стучал по крышам в агрессивном рэпе.
Ты в окно смотрела грустно в поисках надежды,
Закрывали солнце тучи в траурных одеждах.
Листопад засыпал землю пёстрыми мечтами,
Люди страхи укрывали чёрными зонтами,
Лужи куксились плаксиво, серость отражая,
Уходила вбок дорога, словно запятая.
Я стоял в толпе прохожих пугалом нелепым,
Обдуваемый нещадно вихрем ссор свирепым,
Наблюдал, глаза прищурив, лик в окне печальный.
По щекам хлестал обидой ливень погребальный.
Дешёвая свечка
«Жизнь – зелёный кипарис», —
Думаешь на старте,
Устремлённый дерзко ввысь
В радужном азарте.
После жребий предстаёт
Сладостным жасмином:
Счастье ночи напролёт,
Море дофамина.
Позже век похож на клён
С яркими листами:
Вдохновеньем окрылён
И шуршит мечтами.
Дальше участь – мощный дуб,
Гордый и спесивый:
Импозантен, белозуб,
Донжуан блудливый.
Но цветенья краток миг,
Ведь талан – осина.
Убивает броский шик
Осени рутина.
Длинный путь стирает лоск.
Жизнь – венок терновый.
Догорают годы-воск
Свечкою дешёвой.
Прозреть и воскреснуть
Не бегай за женщиной, ты же не пёс,
Оставь похоронные нюни,
Не стоит бросаться букетами роз —
Симпатии лопнули струны.
Не надо гоняться за гордой мадам —
Холодной, как снежная буря.
Глуха она к искренним, нежным словам,
Лицо недовольное хмуря.
По следу идти за беглянкой – отстой.
Не сыщик ты – грустный влюблённый.
Скинь злобные чары – вернётся покой,
Исчезнет озноб напряжённый.
Сорвись наконец с проржавевшей цепи,
Несись что есть силы на волю,
Забудь про метрессу, бодрись, не глупи,
Найди себе лучшую долю.
Любовный ошейник исчезнет – и вмиг
Уйдёт наваждение страсти,
Поймёшь, что ты молод душой, не старик,
И всё в твоей целостной власти.
Твоя конура – это горестный склеп.
Расстанься немедля с тоскою!
В раздрае ты нюх потерял и ослеп.
Прозрей и воскресни с другою!
Тишайшая боль
Тишайшая боль – это самая жесть:
Не хочется плакать, не радует склока,
Совсем не прельщает коварная месть —
В ней радости нет и тем более прока.
А мысли подспудно клокочут в тиши,
Заснуть не дают бледно-лунною ночью,
Терзают сомнения – яд для души —
И рвут безмятежность заветную в клочья.
Нет ссор, объяснений. Разборок пора
Давно завершилась бездарным итогом.
Развеяла распря флюиды добра,
Молчание стало любви эпилогом.
Нет сил говорить, обвинять в сотый раз,
Достало стучаться в закрытые двери.
Хранятся в пыли сонмы горестных фраз,
Невскрытые письма гниют в секретере.
Рыданья спасли бы на пару часов,
Став паузой средь безутешных страданий.
Спалили мы много радушных мостов,
Подёрнула плесень бульвары свиданий.
Тишайшая боль режет сердце ножом,
В безмолвье наносит смертельные раны.
Лежит одиночество в спальне ничком,
Расставив на крик и стенанья капканы.
Где искать счастье
Мне мама объяснила как-то в детстве,
Что счастье не живёт в других мирах.
Оно доступно даже в малолетстве,
Не в призрачных, манящих миражах.
Оно в рассвете безмятежно-синем
И в аромате ярко-алых роз,
В мужском красивом профиле орлином,
В разгуле мощном первых майских гроз.
Оно в привете, брошенном беспечно,
В звонке с вопросом тёплым: «Как дела?»
В надежде, что здоровье долговечно
И не сгорят симпатии дотла.
Оно в смешинках радужных ребёнка
И в седине родного старика,
В мяуканье пушистого котёнка,
В старанье сотворить снеговика.
Оно в работе, спорящейся ловко,
И в песнях у горящего костра.
Ему не чужды злато, мелочёвка,
Большой успех и просто мишура.
Оно во взгляде преданно-влюблённом,
В похлопыванье друга по плечу,
В любом проступке, искренно прощённом,
В решающем ударе по мячу.
Оно нигде – и вот оно повсюду.
Прищурь в улыбке радостно глаза —
Появится внезапно, ниоткуда
Приятных впечатлений стрекоза.
Энциклопедия потерь
Меня поставили на полку,
Как отслуживший старый том,
Без ссор, разборок, втихомолку,
Не объявив «прощай», тайком.
Теперь скорблю средь старых книжек,
Зачитанных порой до дыр.
Здесь аромат пустых интрижек
И арендованных квартир.
Томлюсь в кругу брошюр дешёвых —
В плохих обложках, неглиже, —
Эссе курортных непутёвых
И малолетних протеже.
Со мною рядом раритеты
Отцветших пагубных страстей,
Полузатёртые портреты
Тех, кого бросил прохиндей.
Повсюду тлен, печать забвенья.
Я прозябаю в сонме дум.
Грядёт убогое старенье —
Шкаф одиночества угрюм.
Тут нет изысканных романов —
Они цветут в хмельной дали.
Со мной в плену самообманов
Грустят эмоций словари.
Меня оставили пылиться,
Закрыв на ключ глухую дверь.
Смогу другому пригодиться
Энциклопедией потерь.
Мерила жизни
Без шторма штиль не оценить —
Набьёт оскомину затишье.
Способна проза оттенить
Лиричное четверостишье.
Без пресной будничной еды
Нельзя понять экстаз гурманства.
Похмелья тяжкого следы
Стирают яркий образ пьянства.
Увидеть звёзд призывный свет
Всего сподручней из колодца.
Прекрасно смотрится атлет
На фоне жалкого уродца.
Чтоб насладиться тишиной,
Потребно бросить веселиться.
Вольготность жизни холостой
Блеснёт, лишь стоит обручиться.
Свободы приторная сласть
Видна отлично из темницы.
Тирану достаётся власть,
Чтоб анархизм сумел родиться.
Нам верность кажется чудным
Паяцем, согнанным с арены,
Пока обмана едкий дым
Не душит маревом измены.
Большая разница
Мне жизнь вручила крылья,
Я воспарил, мечтая,
Спокойно, без усилья,
На беды не взирая.
Судьба взяла за шкирку,
Толкая в неизвестность, —
Радел я под копирку,
Солил скупую пресность.
Но жизнь «вознаградила»
За это, пнув коленом.
Обиженный верзила,
Я мчался вдаль поленом.
Хвалиться неохота —
Мол, суть познал, летая.
Два случая полёта…
Но разница большая!
Вьюга страсти
Холодает – надо греться,
Согревать сердца друг другу.
Скинь, родная, полотенце:
Пусть взметнётся страсти вьюга!
Хоть зиме и выдан ордер,
Нам канючить не пристало.
Обнажи округлость бёдер
И айда под одеяло!
В едином комплекте
Спасибо – тому, кто остался.
Прощайте – всем тем, кто ушли.
Сейчас от меня вы вдали,
А раньше на вас опирался
Я в трудные дни и недели,
И вы подставляли плечо.
Мы споры вели горячо
И души признаньями грели.
Но годы бегут безоглядно
И часто разводят людей.
В мельканье седых январей
Мы стали общаться нескладно,
В компашках других пропадая,
Для «бывших» оставив звонки.
Теперь не друзья – земляки.
Пуста общих тем кладовая.
Тому, кто остался, – спасибо.
Плыть вместе – нелёгкий удел.
Погрязли мы в тысяче дел,
И каждый из нас, словно рыба
На суше, хвостом бьёт в аффекте,
Раскрыв в исступлении рот.
Но кучкой промасленных шпрот
Жизнь кончим в едином комплекте.
Старые
В камине жгите старые дрова,
Сухие сучковатые поленья.
В метанье колдовского озорства
Сгорят дотла напрасные сомненья.
С улыбкой пейте старое вино,
Минувшие сюжеты воскрешая.
Прошедших лет исследуйте панно,
Вас ждёт былых романов кладовая.
Читайте больше добрых старых книг
В затёртых и потрёпанных обложках.
Они – познаний сладостный родник,
Хотя страницы в пятнах, хлебных крошках.
Смотрите на ночь старое кино
С игрою выдающихся талантов.
Не видно в телевизоре давно
Блистательных, магических гигантов.
Цените старых искренних друзей —
Других таких не будет в вашей жизни,
Гоните склоки, занятость взашей —
Отвалятся обид никчёмных слизни.
Предчувствие перемен
Я помню запах той зимы,
Когда в сильнейшую пургу
Мы шли во тьме ночной страны,
Как сквозь дремучую тайгу.
Путь был извилист и непрост,
В глазах мерцали огоньки.
Вокруг – один большой погост
Надежд, стремлений и тоски.
Петляли, будто бы во сне,
Не слыша шума городов,
В пустой духовной целине
Средь неподвижности снегов.
Кусал лицо мороз интриг,
Стремились мысли на простор.
Под ощущением вериг
Ночами снился триколор.
Хоть пресный штиль не гнал волну —
Душа в мечтах рвалась в полёт.
Мы свято верили в весну,
Что победит сковавший лёд.
Бесконечный путь
Ты в полночь манишь, словно суперлуна.
Тянусь к тебе – но не становишься ближе.
Мечусь в забытьи, и в тисках полусна
Желания плотские крайне бесстыжи.
Твой голос звенит, словно горный ручей,
Но нет для меня в нём живого напева.
Ты смотришь сквозь сердце и колешь острей,
Отчаянной страсти моей королева.
Всё меркнет вокруг – и закат, и рассвет —
В лучах красоты неземной, драгоценной.
Ты ярко сияешь в созвездье комет.
Мой путь бесконечен, как бездна Вселенной.
Моя мечта
Гуляет осень за окном,
Сбегает время вдаль и ввысь.
В неясной тени за углом
Твои черты – нежданный приз.
Твой смех – сиянье прежних грёз,
А голос – музыка весны.
И в хрустале обильных рос
Я вижу абрис той страны,
Где мы, не ведая преград,
Шли рядом – бодро, без тревог.
Теперь я памятью богат,
Для рандеву пропал предлог.
Не лечит время – это бред,
Оно не властно над душой.
Огнём на сердце выжжен след,
Что я зову своей мечтой.
Древний зов
Из чащи слышен древний зов,
Он уплывает в небеса,
Туман над речкой – словно кров,
Где спит природная краса.
Тропинка вьётся, тянет вдаль,
В объятья русской старины.
Пленяет воздуха хрусталь,
Манит величьем стан сосны.
Журчит ручей, как тихий смех,
Гуляет ветер меж ветвей.
В лесной глуши, вдали от всех
Таится сказочный злодей.
Окаменело время здесь,
Где правят клёны-короли.
И прогоняет грусть и спесь
Глубинный зов родной земли.
Трос надежды
Остыли звёзды, гаснут дни,
Пыл пеплом в небе растворился.
В душе не радости огни —
Невнятный шёпот сохранился.
Лагуны счастья заросли,
Повсюду мерзостные мели.
Мы – возрастные корабли —
От бурь раздора потускнели.
Я помню голос: он звучал,
Как песнь, рождённая с рассветом.
Теперь же – стылый, хриплый шквал,
Напрасно рвущийся за летом.
Расстались… Ветер нас разнёс
По неухоженным квартирам.
Но я храню надежды трос,
Который сможет стать буксиром.
Сон пьянящих дней
В тумане бедствий тает след,
Твой образ – светлая заря.
Забвенье гложет: «Страсти нет», —
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/sergey-danilov-32090090/samum-neistovyh-poceluev-71914924/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Сергей Данилов
Тип: электронная книга
Жанр: Стихи и поэзия
Язык: на русском языке
Стоимость: 0.01 ₽
Издательство: Автор
Дата публикации: 12.05.2025
Отзывы: Пока нет Добавить отзыв
О книге: Поэтические размышления о зарождении любви, её развитии, кульминации и угасании. Лирические рассуждения о возможности ренессанса чувств и одиночестве.