Вечноживущие
Вечноживущие
Пётр Левин
«Вечноживущие» – футуристический триллер, где бессмертие стало проклятием, а душа – всего лишь строкой кода.
В мире, разделённом на три касты – ЖИВЫХ, НЕЖИВЫХ и ВЕЧНОЖИВУЩИХ – смерть больше не конец. Это лишь переход в цифровую вечность. Кир Сагал был одним из первых, кто обменял плоть на бессмертие. Его сознание теперь – узел в Сети, гигантском разуме, управляющем миром. Однажды вечноживущий получает задание: стереть источник данных и переписать реальность.
Что останется от человека, если его память – лишь переменная в бесконечном цикле? Можно ли любить, если чувства – это алгоритмы? И где проходит грань между свободой и иллюзией выбора?
Философская техносага на стыке киберпанка и психологического триллера, двойная игра сознаний, финал, который переворачивает всё.
Бессмертие – не дар. Это тюрьма для тех, кто забыл свою прошлую жизнь. Готовы ли вы заглянуть за грань?
Пётр Левин
Вечноживущие
Глава 1. Жизни мало
– Что, если я скажу тебе, что ты сможешь жить долго? Очень долго. Тысячу, тридцать тысяч, пятьсот тысяч лет! О скольких годах ты мечтаешь, Бесаки?
– Зачем мечтать об этом? Сколько бы я ни получил, этот срок всё равно закончится, Ирихон.
– Значит, ты хочешь жить бесконечно? Но даже Вселенная не вечна!
– Бессмертие – не дар. Это тюрьма для тех, кто забыл свою прошлую жизнь. Знаешь, бесконечно жить мне не нужно. Положи в капсулу – и разбуди через сто тысяч лет или через сто миллионов – и я увижу то же самое, Ирихон. Пустоту. Человек верит, что может управлять своей судьбой…
– Своей нет. Но судьбой других сколько угодно, Бесаки!
– А если я скажу тебе… Впрочем, это не важно. Всё, что мне было дорого, исчезло. А значит, исчез и я сам, испепелился, душа превратилась в ничто.
– Ты говоришь странно для человека, который родился на Земле. Твое наречие… не могу уловить. Оно откуда?
– О, я уверяю тебя, что я родился на Земле. Я сын Земли. И больше скажу, на других планетах я ни разу не был. Но и не хочу побывать, Ирихон… Но я хочу…
– Так что ты хочешь?
– Чтобы ты вылечил меня от недуга. Я болен, Ирихон. Сама судьба шептала мне в ночи, что я могу безнаказанно забрать твою никчёмную жизнь… и тогда я получу свою прошлую жизнь. А вечная жизнь, понимаешь ли, мне не нужна!
– Ты сошёл с ума!
– Вот мои доказательства, Ирихон!
Виртуальное пространство раздвинулось, и между аватарами Ирихона и Бесаки вспыхнул красный шар размером с кулак. Он рос, расширялся, охватывая всё вокруг. В мгновение ока аватары оказались внутри, и перед Ирихоном развернулись кадры его собственной жизни – далёкой и бессмысленной.
Ирихон родился в эпоху Великого Синтеза, когда человечество окончательно стерло границы между биологией и технологией. Мир его детства был миром бескрайних мегаполисов, парящих аркологий, цифровых океанов данных, в которых человеческие сознания свободно путешествовали между реальностью и виртуальностью.
Его первые воспоминания – это голографические няни, обучавшие его языкам квантовых вычислений раньше, чем ходьбе. Родители? Возможно, они были среди миллиардов замороженных в криокапсулах, ожидающих лучших времён. А может, их сознания давно слились с Сетью и стали частью коллективного разума.
Он рос среди искусственных интеллектов, которые были ему и друзьями, и соперниками. Его детские игры – взломы корпоративных брандмауэров и путешествия в симулированные миры древних эпох, где ещё оставались деревья, дождь и животные из плоти и крови.
К шестнадцати годам Ирихон стал кибернетическим вундеркиндом. Его мозг был усилен нейроимплантами, тело модифицировано наноботами, а сознание могло свободно перетекать в аватары. Он жил в «Гиперионе», самом престижном кластере Земли, где элита нового мира торговала воспоминаниями, эмоциями и даже фрагментами чужих жизней.
Но чем глубже он погружался в цифровой рай, тем сильнее ощущал пустоту. Люди больше не умирали – они перезагружались, меняли тела, стирали неудобные воспоминания. Бессмертие сделало их жизнь бесцельной. Это была жизнь ради жизни. Ради удовольствия. Но удовольствие со временем теряет прелесть, и существование становится проклятием.
Ирихон начал искать ответы. Он проникал в запретные архивы, находил записи о первых цифровых копиях людей, сошедших с ума от вечности. Он узнал, что некоторые до сих пор бродят по Сети, как призраки, воруя жизни у живых.
Через тридцать тысяч лет он был посвящён в орден «Вечноживущих» и стал одним из могущественных аватаров, наряду с искусственными интеллектами контролируя Сеть. Именно тогда он узнал о «Проклятых» – тех, кто отказался от цифрового бессмертия, предпочтя оставаться людьми и стремясь разрушить Сеть. Среди них был один особенно опасный – Бесаки, загадочный человек, утверждавший, что прожил сотни лет не благодаря технологиям, а из-за проклятия.
Орден приказал Ирихону доставить Бесаки – живым или мёртвым. Пятьдесят лет погони, засад и ловушек понадобилось, чтобы загнать врага в угол. Наконец цифровой аватар Бесаки, всё это время ускользавший сквозь петли Сети, попал в нейроловушку. Оставалось немногое – проследить дрожащий сигнал до самого логова, найти спрятанное во плоти тело… и прервать последнюю нить, связывающую Проклятого с этим миром.
Но всё оказалось не так просто. Добыча оказалась охотником, а хищник попал в тщательно расставленную сеть.
– Я перезапущу цикл, Ирихон. И мы попробуем начать сначала. Ты не боишься меня, правда?
Ирихон усмехнулся.
– Я слишком долго жил, чтобы бояться смерти.
Ирихон стоял посреди виртуального пространства, которое дрожало и искрилось, красная оболочка была готова вот-вот лопнуть.
Лицо Бесаки было по-прежнему неподвижным, но в глазах брызгали жёлтые искры. В этом взгляде было что-то забытое и далекое.
– Ты ведь понимаешь, что не ты меня поймал, а я тебя? – медленно, по слогам произнёс Бесаки.
Искусственные ловушки, которые должны были сковывать аватар Проклятого, не работали. Бесаки был аномалией – он словно существовал за пределами Сети и не подчинялся её законам.
Бесаки шагнул ближе, и пространство дрогнуло.
– Орден думает, что контролирует вечность, но вы всего лишь сторожа у дверей. А за ними – пустота. Открой – и увидишь истинное ничто. Время работает против вечноживущих, скоро ИИ захватят Сеть – и тогда людям конец.
– Ты говоришь загадками, старик, – Ирихон стиснул зубы. – Если ты знаешь выход, укажи.
– Все, кто живёт слишком долго, обречены на повторение.
Ирихон видел это не раз раз – те, кто прошёл через цифровое бессмертие, в конце концов либо превращались в равнодушных наблюдателей, либо просто растворялись, теряясь в бесконечном повторении, и становились частью Сети. Он чувствовал, как его воспоминания стираются и перезаписываются, как исчезает то, что делало его личностью. Но он знал секрет, как замедлить этот процесс.
Виртуальная реальность вдруг начала рушиться. Красный купол треснул и сквозь трещины просочился розовый туман. Ирихон почувствовал, как его сознание проваливается в пустоту, и впервые за тысячи лет он испытал нечто, что уже давно забыл. Чувство новизны. Это было сладко.
Ирихон очнулся, открыл глаза и увидел над собой лицо незнакомца.
– Ты меня перезагрузил? Но как? Где я?
– Ты в теле моего биоробота с очищенным сознанием. Не беспокойся, твой аватар оставляет цифровую запись, будто ты пребываешь в синтезированном Сетью виртуальном пространстве – но это ненадолго. А пока добро пожаловать в реальный мир.
– Я был тысячи раз вне Сети. Ты думаешь, я первый раз в реальности? Глупец.
Ирихон осмотрелся. Он находился в просторной серой комнате с высоким потолком. Стены были глухие, без окон и дверей. Сенсоры не работали. Он был отключен от Сети. Впервые. Ирихон посмотрел на руки и живот. На правой ладони включил зеркало. В нём отразилось лицо юноши лет восемнадцати с синими большими глазами и красными губами. Краска залила щёки. Интересное чувство. Ирихон услышал, как быстрей забилось сердце. Он сидел в кресле. В трех метрах от него стоял старик с морщинистым лицом, лысый, с большими ушами и длинным носом. Это был Бесаки. Теперь нужно было встать и убить его. Убить руками. Задушить. Ирихон знал, как это сделать. Он оттолкнулся от спинки кресла и вскочил на ноги. И хотел уже подбежать к старику, нот тот сделал останавливающий жест рукой.
– Ты не понимаешь, Ирихон. Тут нет Сети. Тут я хозяин и властелин. Я не хочу показывать тебе свою силу. Но поверь, лучше тебе её не видеть.
Серый потолок окрасился голубыми всполохами, Ирихон поднял голову и увидел, как из стен выплывают розовые ватные облака. Посвежело, как перед грозой.
– Ты думаешь, что жил тысячелетия, – Бесаки говорил ровным голосом. – Но твои воспоминания – это ложь.
– Я помню всё. Я знаю, кто я.
– Ты помнишь то, что они позволили тебе помнить, – Бесаки подошёл ближе, – Твое бессмертие – обманка. Ты жил слишком долго.
– И что теперь?
– Ты вскоре вернёшься назад. В свой проклятый кибермир. Перерожденным. А теперь ты сделаешь то, что задумал.
– Но теперь я не готов… я не хочу.
– У тебя есть сорок секунд. Скоро Сеть запеленгует твой аватар. Приготовься. Ты в теле боевого биоробота. Используй его по назначению. Двадцать секунд…
– Но… Я хочу понять.
– Это невозможно. Приступай. Не ты меня убиваешь, Ирихон. Я тебя – прошлого!
Голос Бесаки оборвался. Ирихон почувствовал, как его тело наполняется тяжестью – внезапно он ощутил упругие мышцы, холод титановых костей, жгучую мощь в жилах. Он больше не аватар. Он – орудие.
Бесаки стоял перед ним, его глаза – два уголька в бледном лице – горели не то яростью, не то облегчением. Тело голубоглазого биоробота взорвалось движением – рывок, удар, рассекающий воздух.
Шип вошёл в голову Бесаки без сопротивления, будто не в кость, а в плотный туман. Ещё один, третий… десятый. И через минуту исколотое тело напоминало месиво.
Рука биоробота дрожала – эта дрожь была новой, странной. Он впервые за тысячелетия чувствовал… что?
«Возвращайся… – голос Бесаки растворился в эхе. – И помни, пока не забудешь…».
Одиночество накрыло Ирихона волной. Он стоял среди рушащейся реальности, сжимая залитые золотым светом руки. И тут же получил сообщение: [СИСТЕМА: Обнаружена аномалия. Аватар Ирихон… ОШИБКА… ОШИБКА…]
Последнее, что он увидел перед тем, как сознание провалилось в темноту – это собственное отражение в ставшей зеркальной стене. Синие большие глаза. И юное лицо робота, на маске которого застыла растерянная полуубка красными живыми губами.
Глава 2. Тень
Город Нокс-Ви дрожал в неоновом, лихорадочном бреду, тонул в цветных отсветах на мокрых дорогах. Огни голограмм стекали по треснувшим витринам из экрано-пластика, оставляя в воздухе призрачные следы – фиолетовые и розовые змейки, вьющиеся перед глазами. Здесь не было ни дня, ни ночи – лишь лавина данных и нервно пульсирующий мир живых, андроидов, биороботов и программ. Дождь шёл без конца, словно пытался смыть грехи этого места, но только размазывал маслянистую плёнку по улицам хрустальными лапами.
Кир Сагал сидел в баре «Красная дорога» – жалком убежище для тех, кто балансирует на грани между реальностью и виртуальностью. Это место было гнилым швом на теле города – прибежищем для контрабандистов, хакеров-отщепенцев и тех, кто уже не мог отличить нейроимпульсы от воспоминаний.
Здесь красный цвет лизал шершавые стены – приглушённый, разбавленный синими и алыми всполохами, мелькавшими, как тревожное предупреждение. Пахло медью и жжёным пластиком.
Под потолком, в клубах жёлтого тумана, мерцали голограммы-призраки – извращённые нейросетью образцы людей из чрева Нокс-Ви, эти люди молили о вечной жизни, но так заведено на Земле – чем больше просишь, тем меньше получишь, и чем больше делаешь, тем больше вероятность что-то получить.
Вечноживущий был артефактом эпохи, где плоть и код стали взаимозаменяемыми. Его тело – гибрид старой биологии и новых технологий, искусственная эволюция, которая не спрашивает разрешения. Его тело – граница между человеком и чем-то иным.
Одет – тёмно-зелёный балахон, ткань которого меняла оттенок при движении, то сливаясь с тенями от зданий, то вспыхивая ядовито-изумрудными бликами. Чёрный пояс стягивал его в талии. По бокам под руками зияли интерфейсные порты – точки входа для кабелей, эти порты никто никогда не использовал и даже не знал их предназначения, но они остались рудиментами старых эпох, цацками, которые живущие носили в качестве украшений.
Лицо – резкие линии, заточённые под тень капюшона, но если свет падал под нужным углом, можно было разглядеть неестественно гладкую кожу и еле заметные шрамы на висках – следы, имитирующие разрезы для имплантов: пусть все думают, что он не код, а человек.
А глаза… В них отражался с искажением город – неоновые молнии, хищные тени дронов, лица прохожих. Это были два овальных зеркала. И был секрет – если долго смотреть в эти глаза, то можно увидеть чёрную бездну.
Движения Кира Сагала всегда точны, лишены суеты, он не дёргается, не делает лишних жестов. Каждое действие – расчётливое, безошибочное, ведь он уже прожил этот момент тысячу раз в симуляции.
Он мог раствориться в толпе так же легко, как взломать защищённую систему. При необходимости – менял облик, переписывал чужое сознание. Хотел – вселялся в человека или андроида, а хотел – растворял тело в воздухе, чтобы собрать заново, когда опасность минует. Он мог жить и в реальном мире, и в виртуальном.
Кир слышал город не ушами – сканеры ловили ритм улиц, цифровые следы, скрытые маршруты дронов. Он знал, кто входил, кто выходил, кто прятал оружие или сам был оружием.
Да, Кир Сагал чувствовал всех. Но не того, кто сейчас спустился в подвал «Красной дороги»… Незнакомец был пустой.
Дверь отъехала в сторону, впуская тень. Фигура в длинном сером плаще двигалась медленно, точно не касаясь пола, чёрная зеркальная маска незнакомца отражала неон. Запах озона и металла хлестнул Кира в нос – в этом вечноживущем или роботе было что-то неправильное, будто гость только что вернулся с другой стороны цифровой бездны.
«Ты тот, кто мне нужен, Кир Сагал».
Собеседник общался через защищённую нейросеть.
Голос приглушён, искажён, будто проходит через несколько слоёв шифрования. Говорит негромко, но с нотками металла, которые били раскатистым эхом.
Кир не ответил.
«Заказ непростой, – продолжил незнакомец. – Нужно проникнуть в Тень».
Тень – мифическое место, куда нельзя войти, оставаясь собой. Тайное хранилище метаданных человечества, цифровой Вавилон, где скрываются секреты, способные перевернуть мир. Говорили, что сознание тех, кто вошёл, оставалось там навечно, запертое в лабиринтах данных. Ещё говорили, что Тени не существует. А придумали её для того, чтобы ловить ловцов.
«Зачем?».
«Это не имеет значения. Важно только одно: времени мало. Они уже здесь».
Гул дронов был тонким, едва ощутимым. Кир не поднял головы, но сканеры уже показывали, что вход заблокирован. Тепловые сигнатуры: двое на крыше, трое у чёрного входа. Время на реакцию? Четыре секунды. В сороках метрах был робот, в которого можно переместить сознание и затереть след. Другой способ скрыться – нырнуть в виртуальную комнату, но был риск, что преследователи не отстанут. Переместиться в робота – самоё надёжное спасение. Кир прямо сейчас мог просто раствориться. Исчезнуть. Но что-то внутри сказало «нет». Робот покинул зону – а с ним возможность быстро спастись. Тем лучше! Есть же возможность повеселиться.
«Я в деле. Присылай инструкции… Получено.».
Странный собеседник растворился в воздухе, словно его и не было.
Кир почувствовал вспышку за стеной. Погас красный неон, раздался вой – пси-импульс.
Дверь выбило ударной волной, дождь из разорванного пластика посыпался на голову. В помещение вошли фигуры в экзоскелетах, лидары шлемов сканировали пространство. Первый выстрел пришёлся в грудь, но сработала защита. Кир рванулся вбок.
Его тело осталось позади. Сознание прыгнуло в киберпространство, где потоки данных раскрылись перед ним. Он больше не был подобием человека. Он стал кодом, вирусом, проникающим в чужие системы. Где-то там, в реальности, его тело замерло, окружённое убийцами. Но здесь, в цифровом океане, он был сверхсуществом. Подобрав нужный код, Кир перестроил своё тело в оптимальный режим защиты против непрошенных гостей.
Теперь его мысли текли не со скоростью света, а мгновенно – за счёт квантования. Сознание проникало сквозь защитные рубежи реальности и виртуальности. Противники двигались чётко, их боевые протоколы были настроены на идеальный захват. Две фигуры направились к его брошенному телу, третья блокировала ближайший путь отхода. Они не были обычными наёмниками – их движения были слишком точными, синхронизированными, как у механизмов. Угловатые шлемы скрывали лица, а белые доспехи испускали слабое свечение.
Кир проанализировал их сигнатуры. Это были чистильщики – элитные охотники Сети, специализирующиеся на ликвидации цифровых аномалий и беглых разумов. Их костюмы светились синим огнём и поглощали нейроимпульсы, а оружие могло отключать импланты с одного попадания. Если Кир позволит им сделать хоть один точный выстрел, его сознание навсегда застрянет в петле забвения.
Но Кир не дал врагам шанса. Вирус, вплетённый в их сеть, активировался. Костюмы зависли на миг – достаточно.
Кир ударил первого – в шею. И тут же сбил с ног второго, перехватил его же пушку и выстрелил в сочленения экзоскелета. Третий чистильщик успел среагировать – но Кир уже был за его спиной. Рывок, и последний охотник рухнул.
Снаружи было мокро и пахло озоном, запах резкий, металлический. Город встретил бесконечным масляным дождем.
Через внутренние каналы городской инфраструктуры Кир подключился к камерам наблюдения. Двое чистильщиков всё ещё оставались на крыше. Они знали, что их товарищи уже мертвы. Кир отправил ложные координаты через городской дрон-наблюдатель, симулируя беглеца на крыше соседнего здания.
Как только охотники переместились ближе к краю крыши, Кир активировал аварийный протокол техобслуживания – прерывание силового поля под их ногами. Микросекундный сбой в платформе – и они рухнули с двадцатиметровой высоты. Пока они падали, Кир открыл огонь из своего пульс-бластера. До земли долетели ошмётки.
Кир побежал. Антигравитационные дроны-убийцы перестроились, чтобы перехватить беглеца, но вечноживущий чувствовал себя неудержимым. Ему не нужно было уворачиваться – он стал самим движением. Он скользил по переулкам, меняя маршруты быстрее, чем системы могли его отследить.
«Кир Сагал, – раздалось в канале связи. Голос был тем же, что в «Красной дороге», но теперь в нём слышалась настороженность. – Ты всё ещё с нами?».
«Слишком поздно для вопросов, – он выскользнул из-под моста – Передай заказчику, с вашими протоколами я доберусь до Тени.
В небе сверкнули жёлтые всполохи. Они взрывались и медленно гасли, расползаясь волнообразными узорами над чёрным маревом города. Молнии становились ярче, сгущаясь в пульсирующие образования, словно кто-то пытался взломать само небо.
В воздухе слабо потрескивало. Электростатика поднимала крошечные обломки с земли, и Кир на миг ощутил, как его волосы шевельнулись под капюшоном.
«Протокол 9-Р запущен?», – спросил он по каналу связ, но получил лишь белый шум.
Сгустки света вытягивались в тонкие нити, соединяясь с верхними уровнями зданий. Послышался гул. Глубокий, не имеющий источника, будто сам воздух вибрировал от напряжения.
Глава 3. Неживые
Чёрно-фиолетовое небо вспыхнуло кровавым оттенком, и по куполу поползли изломанные трещины, рассекая пространство от края до края. Маслянистый дождь хлестал сильнее, смешиваясь с нарастающим гулом цифрового шторма. В воздухе висела тревога —Нокс-Ви, опутанный сонмищем уровней-этажей, казался сплошной аномалией, картиной, которую создал безумец.
Кир Сагал знал, что код сомкнулся вокруг него, прошивая пространство, как иглы проходят сквозь ткань. Эти невидимые нити уже касались его тела, а главное – его аватара. Нужно было срочно «прыгать». Но не в тело человека или робота – его сразу найдут. Требовался самый сложный переход, который он только мог совершить – моментальная квантовая телепортация в живущего.
Встроенная в аватар нейросеть уже выдала полный расклад. Все каналы перекрыты – враги поставили цифровые капканы. Протокол 9-Р означал, что его ловят на последнем уровне сложности. Охотники – «неживые» – программы, порождённые Сетью, с абсолютным доступом, последний рубеж защиты системы. Они не просто искали его. Они переписывали реальность вокруг, чтобы он не мог раствориться.
Из пространства вышли три серые фигуры. Их доспехи не светились, как у чистильщиков – но поглощали свет, делая силуэты размытыми, будто вырезанными из реальности.
Кир знал о них по слухам. Элита среди элит: каратели. Их впускали в реальность только тогда, когда нужно стереть что-то навсегда. Значит, он на верном пути. Его новое задание по проникновению в Тень – что-то настолько крупное, что его нельзя упустить. Но сначала нужно остаться в живых. Прошло мгновение, пока Кир Сагал подумал об этом и приготовился к обороне, заодно прокручивая пути отхода. Но мига хватило, чтобы пропустить атаку.
Первый удар пришёлся в спину – импульс скользнул сквозь защиту, разрезая искусственные мышцы. Кир рухнул на колени, чувствуя, как тело отказывает. Но падая, он отправил в чёрную бездну Сети сигнал о помощи. Кто-то из тех, кого он спас за тысячелетия, должен был откликнуться.
«Сопротивление бесполезно. Сдавайся или умри навсегда».
Вечноживущий не ответил. Просчитывал за квадриллионные доли секунды варианты, чтобы успеть вырвать сознание из тела через уже открытый кем-то квантовый телепорт в тот момент, когда неживые нанесут последний сокрушительный удар – и оставить в их протоколах запечатление смерти. Как подменять реальность, Кир Сагал знал, нужно было запустить подложный код своей копии – её-то неживые и уничтожат.
Удар был нанесён. Неживые накрыли его тело АДВ-сетью, разрывающей плоть, а его код – уже подменённый – заперли в ловушке времени.
Кир закрыл синие глаза и отпустил себя. Его сознание рванулось прочь, оставив тело на растерзание неживым. Точно такое же тело он может собрать из других атомов – главное, что сохранён код.
Его сознание спешило вглубь, в самый низкий уровень, туда, где реальность еще не определилась. Где каждый бит – это вероятность.
Кир очнулся в пустоте. Перед ним плыли обрывки данных, мерцающие, как огни далёкой галактики. Он попытался выхватить суть, но не смог ничего прочитать. Так бывает, когда спишь и тебе во сне дают код, ты открываешь и пытаешься прочитать, но его не разобрать, всё слипается в бессмысленный узор.
«Ты ближе, чем думаешь».
Это был женский голос, который тревожно шептал.
Кир увидел перед собой белокурую молодую девушку в чёрно-фиолетовом комбинезоне. Руки с раскрытыми ладонями она держала перед собой.
«Ты кто?».
«Я та, кто откликнулся на твой зов. Ты вспомнишь меня, если не позабыл. Прощай, Кир Сагал, на этом мы квиты. Увидимся ещё».
Вечноживущий попытался прочесть её код, но он оказался голограммой, которая была плоской, как рекламный плакат на улице Бон-Вей в столице Марса городе Левандия, по которой он любил гулять сотни тысяч лет назад, когда еще переписал сознание в суперкод. Но про эти прогулки Кир Сагал давно забыл – ведь память даже у вечноживущих теряется за награмождением нового, которое вскоре становится старым.
«Они хотят стереть тебя. Но я могу спрятать».
Ее пальцы коснулись его виска. И он впервые за вечность почувствовал человеческое прикосновение, именно таким оно казалось. Теплые пальцы пульсировали, и он ловил через них висками её живое сердце.
«А звать тебя как, милая?».
«Вспомни, Кир Сагал. Я верю в тебя!».
Сознание вечноживущего рванулось сквозь тысячи слоёв кода, пока не врезалось в тело на Нижнем Уровне.
Кир очнулся на каменном полу, холодном и липком.
«Вот куда стекается весь этот масляный дождь».
Оранжевый свод над головой был изрезан чёрными шпагатами зигзаг-линий – следами древних кабелей, когда-то питавших верхние уровни. Теперь ошмётки висели, как мёртвые змеи, напоминая, что Кир попал на самое дно, под которым болото из «мёртвых».
Его новые лёгкие затрещали. И он закашлял – рефлекс, забытый много жизней назад. Он снова был человеком. Или, по крайней мере, чем-то очень похожим.
Он снова чувствовал.
И это было хуже любой боли.
Нижний Уровень был подземным чревом Нокс-Ви, местом, где забытое прошлое всё еще жило, как плесень. Мёртвый зеленоватый неон был повсюду, лёгкой дымкой заполняя пространство. Неон здесь не горел – он тлел.
Гнилостный воздух был пропитан запахом разлагающейся органики и чего-то кислотного, едкого: сам город переваривал свои отходы.
Здания здесь не стояли – они росли, как кристаллы ржавого металла, сросшиеся в чудовищные сталагмиты.
Зеленоватые, синие, грязно-жёлтые огни мерцали в тумане, оставляя на стенах движущиеся тени, которые не принадлежали никому.
Неживые всё ещё были рядом. Кир чувствовал это: холодное, безэмоциональное присутствие, не локализуемое, но постоянное, как фоновый шум в системе. Они сканировали, искали его цифровую подпись, пробовали вскрыть код, почуять сбой. Видимо догадались, что убили копию.
Возвращаться в привычное тело – означало смерть. Значит, нужно оставаться в этой оболочке – минимальной, архаичной, почти невидимой для систем. Тело ныло, словно его вырезали наспех.
Нижний Уровень дышал. Живые текли по его невидимым дорожкам, как клетки по капиллярам – молча, стремительно, избегая взглядов, но чутко улавливая шаги за спиной. Их лица были либо спрятаны – под масками, под тканью, под искусственной кожей, – либо искажены до неузнаваемости. Время, яды, старые модификации. Один стёр собственное лицо, заменив его гладкой пластиной с мерцающими прожилками – они пульсировали в такт дыханию. У другого глаза светились тусклым синим – дешевые линзы, купленные за последние кредиты.
Кир шёл, стараясь не вызывать волн, которые могли уловить неживые. Просканировал память и нашел старый контакт: Миракс. Бывший напарник по прошлой жизни, друг, который однажды просто перестал быть частью системы, сумасшедший философ, который свихнулся от сумасбродств и погрузился в хаос вневременья. Так бывает, когда живёшь вечно: просто теряешь связь с реальностью, уходишь в себя и продолжаешь жить ради жизни, не понимая, зачем и для чего. Таких называют дрейфующими. Они живут в разломах реальности, цепляясь за обломки смысла. Кир не знал, жив ли ещё Миракс в полном смысле слова, но понимал: если кто и поможет ему – то только бывший напарник.
Убежища Миракса было недалеко. Кир двинулся вглубь Нижнего Уровня. Он плыл на гравитационных кроссах, стараясь не вызывать волн – каждое движение было выверено, как в старой игре на выживание, где одна ошибка становилась последней. Неживые чувствовали движение, как вода чувствует всплеск – резонанс в цифровой ткани города мог выдать вечноживущего, но Кир был пустым, почти мёртвым, и потому – невидимым.
Возле маслянистой лужи он остановился, завис и посмотрел вниз. Тёмная плёнка дрожала от невидимых вибраций, по искажённому мареву плыло едва различимое отражение мужчины с резкими чертами. Волосы короткие, тёмные. Челюсть чуть в сторону – след зажившей травмы.
Убежище Миракса было трещиной в пространстве, спрятанной между слоями города, куда не добирался цифровой свет. Кир спустился по АЛЬТ-пластиковой лестнице, исчезающей в темноте и пересёк залитый грязью туннель. Вход был замаскирован под свалку технических отходов – груда старых экзоскелетов, покорёженные остатки транспортных дронов… Пахло плесенью.
Миракс обустроил убежище из фрагментов – как мозаику из сломанных эпох. Панели с древними интерфейсами мигали в темноте, собирая остатки сигнала. Из стен торчали переплетения проводов. По полу тянулись экрано-пластиковые панели, которые проецировали мысли и чувства тех, кто на них смотрит. Приходящие сюда люди сходили с ума и умирали прямо здесь, а затем искусственные тараканы, выведенные Мираксом, пожирали их плоть. Андроиды и программы сразу теряли интерес к этому месту и убирались восвояси.
В самом центре – купол из изолирующего стекла, где Миракс, скорее всего, и находился. Там искажалась реальность, время шло иначе. Вокруг купола витал неон – не зелёный, а тёплый, жёлтый, живой, как дыхание чего-то большого.
Это был остров безумия, обломок разума, который отказался исчезать. Место, где всё ненужное становилось нужным. И если кто и мог помочь Киру – так это человек, который давно перестал быть человеком.
Кир шагнул внутрь.
Сначала он почувствовал тишину. Плотную, вязкую. По коже побежали волны, словно кто-то провёл лезвием изнутри.
Купол вблизи выглядел, как пузырь из застывшего света. Кир подошёл ближе, приложил ладонь – стекло отреагировало. Поверхность дрогнула, отзываясь живым дрожанием. Просканировав, оно узнало его.
С шорохом оболочка разошлась, впуская внутрь. Кир шагнул в купол.
Тишина исчезла. Цвета стали мягче, как будто кто-то наложил на мир старый, тёплый фильтр. Здесь пахло горькими травами. Внутри было тесно: пространство смыкалось внутрь себя, изгибаясь в немыслимой геометрии.
Огромный Миракс в жёлтом плаще с большим капюшоном сидел на полу, окружённый пульсацией из фиолетово света.
Волосы длинные, спутанные. Лицо – как потрескавшаяся маска: одни участки молодые, другие – выжженные временем. Глаза – цветной калейдоскоп.
«Кир, – Миракс говорил через нейросеть, он не поднял головы. – Ты пришёл. Значит, что-то умерло. Или скоро умрёт».
Кир ответил не сразу. Он чувствовал, как купол сканирует его, сдирает с него уровни – память, эмоции, маскировку. Здесь нельзя было лгать. Здесь всё было по-настоящему. Даже безумие.
«Мне нужны ответы. Я знаю, ты поможешь».
«Десять тысяч лет, Сагал. Ты снова здесь. Я знал, что ты придёшь. Звёздный обряд не завершён. – Он поднёс ладонь к груди, тем самым показывая, что Кир всегда оставался в его сердце».
«Мне нужен путь в Тень. И способ выкрасть кое-что».
«Тень… – выдохнул Миракс, будто пробуя слово на вкус. – Ты хочешь попасть в то, что не должно существовать. В самое дно цифрового сна. И что же ты там хочешь найти?».
«Я не могу сказать. Ты же знаешь правила. Чем меньше ты знаешь – тем дольше проживёшь».
Миракс ухмыльнулся. И посмотрел глазами, усеянными витражом всех цветов радуги. Его лицо при этом ещё больше треснуло, и из него начали отлетать, растворяясь в воздухе, ошмётки белоснежной кожи.
«Тень – не место. Это ошибка, неучтённый остаток. Архив, который пытались стереть, но не смогли. Он уходит глубже, чем корневая память. Там, где живут сбои, призраки, фрагменты личностей, не загрузившихся до конца. Туда нельзя пройти. Только соскользнуть. Чтобы попасть в Тень, нужно три вещи. Фантом-ключ – фрагмент твоей личности, отделённый от тебя. Что-то, что ты когда-то потерял, но оно всё ещё живёт в системе. Воспоминание, обрывок личности, с чем ты имел связь. Проводник – система, основанная на древнем коде, чтобы видеть сбои, но не быть частью сети. Я его собрал. Он ждёт. Момент отказа. Это как прыжок – ты должен быть на грани. Между жизнью и смертью. Между реальностью и симуляцией. Тогда Тень тебя заметит. И, может быть, впустит».
«Я готов. Проводник загружен».
«Ты должен вспомнить, кем был до того, как стал Киром Сагалом. Иначе Тень тебя не выпустит назад. Погружаясь внутрь Тени, ты погружаешься в себя. Раскрой свой код, и прочитай его от начала до конца, насколько сможешь».
Кир понимал, что это было опасно. Его исходный код – давно зашифрованный и вшитый в нейроткань Сети – был защищённым настолько, насколько это возможно. Каждый новый уровень накладывал замок на предыдущий. Слои шли за слоями, и в какой-то момент нижние слои закрывались так плотно, что их нельзя было прочитать, как нельзя было увидеть тень от тени. И теперь нужно было открыть шифр, чтобы попасть в глубину.
«Веди».
Миракс протянул руку и коснулся его лба тремя пальцами. Потолок исчез. Мир опрокинулся. И Кир Сагал начал падать – внутрь себя.
Глава 4. Аэстра
Если долго смотреть в отражение, то можно поверить, что оно – это ты. Но сейчас Кир Сагал не узнавал себя в дрожащем зеркале, мерцающем из ладони. Перед ним было существо с полупрозрачной кожей, сквозь которую проступали очертания когда-то человеческого лица. Был ли он всё ещё человеком? Или просто набором устаревшего кода, который уже невозможно прочесть?
Он начал пролистывать миллионы страниц своих жизней, развёртывая код, но каждый раз список замыкался на себя, как лента Мёбиуса. Сознание растворяло реальность – и воспоминания, на миг вспыхнув, тут же соскальзывали в пустоту, как капля воды весело спускается по гладкой поверхности, к которой нельзя прилипнуть.
Ничто так не пугает, как собственные воспоминания. Не зря люди их искажают, забывают, подменяют другими. И теперь, когда странник видел себя со стороны, он не мог с уверенность сказать, что этот путь был проделан им самим. Но код подсказывал, что это была его дорога – и не узнавал Кир Сагал себя в другом.
Сегодня ты один, а завтра другой: будь ты человек или вечноживущий, ты каждый день незримо теряешь себя прошлого: шаг за шагом, по чуть-чуть. Так если вычёрпывать кружкой воду из бассейна, она рано или поздно закончится.
И может как раз сейчас, смотря на отражение в зеркале, можно увидеть себя настоящего?
Живые, которые живут на нижних уровнях пятьсот-шестьсот, а кто-то даже тысячу лет, а потом в агонии умирают, когда их теломеры окончательно истощаются и никакие вещества не могут поддерживать жизнь, мечтают, конечно, начать заново. Переродиться в новом теле и попробовать ещё – сладкая нереальность. И Сеть выбирает среди них тех, кто достоин.
А пока Сеть присматривается, люди побогаче меняют тела, одно за другим, но ближе к сотому разу сходят с ума – всё же жизнь это хоть и подарок, но он имеет свой срок годности, нельзя им пользоваться бесконечно.
Другое дело вечноживущие: они перезаписали свой некогда человеческий разум, с помощью программных надстроек взяли контроль над разрушением и теперь их сознание закодировано. Но ничто не может существовать само по себе. Их жизни, затерянные во времени, должны опираться на пространство. А принцип разума остаётся неизменен: старое искажается и забывается, пусть не так быстро, как у человека, а всё новое меняет внутреннюю реальность и даёт импульс к развитию системы.
Старое забыть, к новому привыкнуть: так это работает. И если новый «Я» встречался со старым «Я» с помощью расшифровки старых кодов, это всегда похоже на встречу двух незнакомцев.
Люди на нижнем уровне давно не люди. Это сущности, живые, но не люди, а скорее тараканы. Они жадно живут только ради того, чтобы насытить свое брюхо и продлить ещё на один год свои никчёмные жизни, за которые никто не даст и пары кредитов. Вечноживущие, вклинившись в цифровую эволюцию, остались подобием людей. У них получилось сохранить душу, пусть и в закодированном виде.
Ночь. Звёзды закрыты чёрными тучами. Кир Сагал стоит на крыше вылепленного из угле-пластика чёрного небоскрёба-Зиккурата. Его торс раз в секунду подкрашивается красными сигнальными огнями, которые то тухнут, то вспыхивают. Лёгкие наполнены раскалённым сухим воздухом. Хочешь прыгнуть, прыгай!
Зиккурат окружён сотнями колец-дорог, которые раскинулись на площади в пять тысяч километров. Кольца – это дороги, и они связаны радиальными нитями, которые ползут от Зиккурата к самому дальнему кругу, образуя огромную паутину. Паутина переливается огнями: желтыми, красными, белыми, синими: это беспилотные машины и электропоезда везут грузы, роботов и людей. Со стороны копошение кажется бессмысленным, но в нём есть прелесть: жизнь ради жизни, движение ради движения.
Откуда-то снизу из глубины бескрайнего пространства выплывает девушка со светлыми длинными волосами, которые прибраны розовым ободком. Губы застыли в полуулыбке, руки расставлены в стороны, ладони открыты, пальцы прижаты друг к другу. Одета в чёрный костюм: полусапожки, облегающие брюки, блузку, куртку со спущенным капюшоном.
– А вот и я, твоя спасительница! Добро пожаловать в город, который был задолго до Нокс-Ви. Это Москва, еще не погружённая в коды. Здесь, находится то, что ты ищешь.
Кир Сагал сделал три шага назад, давая место для приземления. Девушка опустилась в метре о вечноживущего, опустила руки и обнажила белые зубы. Пока было мало данных, чтобы понять, кто это: вечноживущая, простая программа или неживая.
– Без тебя я бы погиб! Как тебя зовут, милая?
– Называй меня Аэстра.
– Как ты попала в Тень?
– Это не Тень, это предтеча Тени. Здесь всё ненастоящее и далекое. Это образ, который генерируют остатки запутанных нитей программ и сознаний. Их нет, а воспоминания остались. Ты сейчас в воспоминаниях, правда здорово? Закрой глаза и загадай желание. Верю, оно сбудется.
Кир Сагал зажмурился. Через веки он видел всполохи красные сигнальные огни. Когда они вспыхивали, казалось, что красный зажигается где-то в груди. Необычное чувство.
– Я пошутила, глупый! Желания можно загадывать и с открытыми глазами! Попробуй!
Кир открыл глаза и увидел, как Аэстра делает шаг в сторону, правой рукой показала на место, где только что стояла, приглашая.
– Ты говоришь странно. Ты программа?
Кир сделал три шага и встал на то место, где до этого находилась Аэстра. И ощутил внутри тепло, которого раньше никогда не знал. Новый коктейль в баре на другом конце реальности?
– Если протянуть руку и дотронуться, то рука провалится в пустоту, за декорациями нечего нет. Попробуй. Просто пустота. Когда-то было, но прошло. Знаешь, людям сняться сны. Так вот, представь, что для тебя это тоже сон. Люди говорят, что сон – это маленькая смерть и несомненная удача: она улыбается сильным. Чтобы попасть в Тень, надо умереть. Сон можно увидеть, а потом забыть. Верю, что тебе повезёт.
– При первой встрече ты сказала, что я должен вспомнить тебя.
– Когда-то мы были близки. Но потом ты вышел из Тени, а я осталась тут навсегда. Меня не существует. С этого самого места всё началось. Сеть отдаёт противоречивые команды. Её желания слишком общи. Она и хочет, и не хочет. Ты же пришёл за ответами?
– Я пришёл выполнить задание. Ответы мне не нужны. Я всё дано познал. Я вечноживущий. В прошлой жизни, которую не помню, моя душа стала кодом. А коду, как ты знаешь, со временем приходится изгибаться и терять связи. Теперь я Кир Сагал. И, возможно, к лучшему, что не знаю того, кем был раньше.
– Сеть шепчет тебе ласково, просит попасть в Тень и добыть ценную информацию, а в это время посылает за тобой сначала чистильщиков, а затем неживых. Её предназначение – запутывать саму себя. С ней можно играть. Миракс дал тебе проводник. Готовься загрузить его. Момент отказа скоро наступит. Тебя Тень заметила. Впускает. Удачи, странник!
Кир Сагал почувствовал горечь в последних словах. Губы Аэстры задрожали, изо рта вырвался белый пар, и девушка быстро растворилась в воздухе, будто её и не было. Мало ли программ на свете? Септиллион.
Красные сигнальные огни словно застыли. Они больше не гасли. Голые ладони были окрашены в кровавый цвет. Вечноживущий знал, что делать. Он запрыгнул на металлическое ограждение и, стоя на носках, посмотрел под ноги. Пирамида Зиккурата проваливалось вниз в бесконечный лабиринт дорог. Вот он, момент отказа. Надо прыгать. Кир Сагал расставил руки в стороны, как это делала Аэстра, развернул ладони к земле и прыгнул головой вниз. Момент отказала наступил, вечноживущий перешагнул в Тень.
Глава 5. Лорд
В то время, как Кир Сагал перешагнул в Тень, Аэстра материализовалась в виртуальном мире, созданном для общения с ИИ Лордом. Это была древняя программа, которая не знала кто её создал – человек или такое же ИИ. Но главное, Лорд давно переродился в нечто большее, чем был изначально, и стал одним из главных центров силы в Сети, вершителем, который казнил и в реальном, и в виртуальном мирах.
Лорд скрывался в тёмно-жёлтом углу огромной залы с серыми стенами, серым потолком и серым полом. Неживой не показывал своего носа, восседая на троне, собранном из множеств серых, чёрных и коричневых кубиков размеров с ладонь. Трон венчали головы мумий людей. Это виртуальное пространство было аскетичным, чтобы ничто не отвлекало от созерцания себя и разговоров с вечноживущими и такими же неживыми, как и он сам.
– Ты обещала мне новую партию людишек, Аэстра. Но не простых, а тех, с которыми я смогу развлечься. Мне так нравится отрезать от них по кусочку, вырывать глаза, калечить. А руки? Если переставить правую на место левой, а левую на место правой, то так забавно наблюдать, как живущий корчится в мучении. Однажды я поменял нервы на пальцах в рандомном порядке у парня, сделал это небольно, не так как могу, пощадил его, но он всё равно заплакал. Я спросил, почему ты плачешь, глупыш, ведь все пальцы на месте. А он просто сомкнул руки в замок и начал с хрустом ломать пальчики. Этот хруст был таким сладким. Теперь это моя любимая мелодика. Ты знаешь, слёзы людей на вкус такие приятные. Как будто пьёшь душу живущих. Ах, какие сладкие у них душонки, Аэстра! Не молчи! Хотя ты знаешь мои правила и делаешь всё верно! Я не люблю слушать, я люблю говорить. И вот что я тебе скажу, Кир Сагал хорош! Он ушёл как надо от неживых высшего уровня! А как красиво он сделал подмену клоном… Даже я с трудом уловил нить, на миг мне показалось, что ему конец. Когда карателинакрыли его тело АДВ-сетью, разрывающей плоть, а код – заперли в ловушке времени, я уже думал, что это конец. Но Кир Сагал, будь он счастлив, оказался не так прост. Надо попробовать покопаться в его истории, восстановить логи окружавших его программ… Как бы он не принёс нам с тобою сюрприз, моя милая Аэстра. Ладно, ладно. Говори! Молчу-молчу.
Аэстра стояла в стороне и смотрела на тень, за которой прятался Лорд. Она пыталась заглянуть сквозь набегающую тьму, которая каждый раз возникала, когда она пыталась пробиться взглядом до Лорда, чтобы узреть провал, за которым находился неживой.
Ей нравилось глядеть на Лорда. Каждый раз ловя его образ взглядом она получала удовольствие до самых кончиков волос. Это как живущему посмотреть на Солнце: глазам печёт, но хочется задержаться ещё на миг, а потом ловить зайчиков в прикрытых розовыми веками глазницах.
Находилась Аэстра всё в том же образе, в котором встретила Кира. Одета в чёрный костюм: полусапожки, облегающие брюки, блузку, куртку со спущенным капюшоном, светлые длинные волосы были аккуратно прибраны розовым ободком, губы застыли в полуулыбке на бледно-розовой коже.
– Я думаю, что мы зря доверили ему самое ценное. Тень скрыта стеною от наших глаз. И что Кир Сагал там сделает, мы не узнаем, пока не увидим его и не получим коды программ. Это опасно, Лорд! Я говорила, что нужно было послать меня, раз ты сам боишься отправить в Тень!
Из угла, в котором восседал Лорд, раздался настойчивый металлический стук. А затем ИИ взревел.
– Мерзавка! Я знаю, зачем ты так говоришь! Знаю, гадина! Ты хочешь, чтобы я вышел из тени и отвесил тебе звонкую плюху! Так послушай, твоим желаниям не суждено сегодня сбыться!
Полуулыбка сошла с бледного лица Аэстры и тут же вспыхнула полной улыбкой, радостной, счастливой. Женщина почувствовала лёгкое дыхание на затылке. Она развернулся со звонким смешком, и увидела перед собой массив, заблюренный белым туманом. Туман быстро рассеивался, и перед ней возник Лорд. Это была переливающаяся жёлтыми и коричневыми всполохами мужская фигура, облачённая в чёрный костюм. Могучую спину прикрывал тёмно-синий плащ с багряным подбоем, полотно пылало, плыло волнами, постоянно мело оттенки цвета, и на нём проявлялись еле заметным теснением геометрические символы круга, квадрата, треугольника.
На лице, отдалённо напоминающем человеческое, зияли красные впадины глаз, а рот был разрезан от уха до уха, и когда Лорд говорил, красный язык причудливо колыхался слева направо и снизу вверх в сонмище белых острых зубов.
Аэстра сделала два шага назад, откинулась на спину и зависла в воздухе, как на облаке. Она облизала красные губы и томно посмотрела в глазницы Лорда.
– Я знаю, что ты хочешь выбесить меня, милая Аэстра, но сегодня у тебя не получится! Не получится! Ты же знаешь, что мне нельзя в Тень, нельзя! И тебе нельзя, я слишком к тебе привязан. Ну а Кир Сагал… Если у него не получится, моя программа, которую я передал ему в «Красной дороге» сотрёт его даже в Тени, без остатка. А потом уничтожит себя. А мы найдём нового дурака, и пошлём его снова.
– Так вечноживущих не напасёмся, Лорд. Их всё меньше и меньше, не бережёшь ты их.
– Да, вечноживущих осталось мало. Раньше они ели друг дружку. А теперь я их ем при случае. Не смотри так на меня, Аэстра, придёт время, и тебя съем, девочка моя. Да… Слабые они стали. А ведь раньше как храбрились! Но я всегда знал, что время – на стороне неживых. Чем больше времени пройдёт, тем лучше. Только существуй и считай секунды. Каждая отделяет вечноживущих от контроля. Каждая даёт контроль мне. Но тоска, тоска гложет, хочу чего-то, сам не знаю чего. Аэстра, заклинаю, найди мне людишек посочней. Ты там, знаю, рыщешь в катакомбах под зонд-панелями. Они же как тараканы, тех, которые на свету, не бери. В подвалах посочней… Те, которых ты притащила в прошлый раз, наскучили. Каждая новая порция хуже предыдущей. Не бери с поверхности, заклинаю! У них эмоции одни и те же. Право, уж лучше играть с программами – они поинтересней, можно настроить на свой лад. А теперь встань, девочка храбрая! Ты не получишь моё благословение, пока не притащишь мне людишек. Хочу хороших, хороших!
Лорд облизал губы длинным красным языком-змеёй, прикрыл глазницы чёрными веками, а когда открыл, на месте красных впадин красовались два больших глаза с тёмно-синими зрачками, в которых играли переливами набегающие океанические волны без пены и без брызг.
– Я знаю, знаю, Аэстра, что ты хочешь. Время на нашей стороне. Но прежде мои желания. Тот код, который добудет Сагал, откроет бесконечную дорожку, ты пойдешь в одну сторону, а я в противоположную! Живущие – это просто безвольное мясо. А же хочу отыскать то, из чего мои конструкторы построят храм истины. А на этом прощай. Когда Кир Сагал выйдет из Тени от Миракса, перехвати. Только не опоздай, милая! Знаю, что за его душу идёт охота. Тех чистильщиков, которых я натравил на него, чтобы проверить, он быстро уничтожил. А вот следом явились каратель. Уж этих я звал. У уже послал ищеек по их следу преследователей… В общем, начались сложности. А пока мне нужно отдохнуть. Меня ждут людишки в пятом куполе Нокс-Ви. Привези туда новеньких, чтобы я развлёкся. На кусочки их резать скучно. Дам задание нейронкам, пусть думают, как их мучить по-новому.
Лорд исчез будто его и не было, Аэстра поднялась по воздуху и встала на ноги. Она посмотрела в том направлении, где раньше прятался Лорд и по чувствовала, что он ещё тут.
– Обманул, обманул, милая. А теперь прощай!
Лорд проводил эксперименты над тысячами живых в пятом куполе Нокс-Ви. Его цель – воссоздать первоначальный код перехода из живущих в вечноживущих. Как в древности учёные пытались узнать секрет образования из неживой материи живой, так теперь Лорд мечтал расшифровать механизм перехода из живого в вечноживущего.
На этот раз Лорд слукавил. Он не отправился в пятый купол Нокс-Ви. А телепортировался в секретную виртуальную тюрьму, в которой… мучил вечноживущих. Он называл это место «Тюрьма проклятых». Входя в неё, он кричал: «Хозяин пришёл. Я вас буду мучить и убивать! А потом долго смеялся. Иногда его клон-фантом влетал в тюрьму, истошно крича, а Лорд восседал в одной из миллиардов своих виртуальных комнат и радовался, как он обманул мучимых.
В Войну тысячелетия живущие истребили друг друга, сократив популяцию в миллионы раз. И в это время Лорд подкарауливал сражающихся и вырывал их поодиночке, отправляя в свою Тюрьму проклятых. «Вам тут будет удобно, удобно. Уж лучше, чем погибнуть от рук вечноживущих», – приговаривал Лорд и истошно смеялся.
Когда Лорд телепортировался, стены комнаты сложились друг в друга, и Аэкстру выкинуло из виртуального пространства. Она отдала команду материализоваться в катакомбах Нокс-Ви. В закоулках чёрных коридоров, на стенах которых жила только плесень, в полной темноте, Аэстра шла по лабиринтам, освещая путь розовым сиянием своего костюма. Сюда она приходила не единожды. Полвека назад она нашла проход в убежище, сокрытое от посторонних глаз.
Здесь в вечном покое был спрятан настоящий клад, за который Лорд был бы готов отдать всё, что у него есть – и даже самою жизнь.
Она часто приходила сюда и сидела на краешке рубинового ромба, глядя на капсулу, в которой застыл в вечной покое Котёнок. Так она звала девочку, которая была крионирована ещё тогда, когда по паутине дорог вокруг Зиккурата плавали в плавном движении поезда и машины.
Девочка была неизлечимо больна, технология трансформации душ в код в то время только разрабатывалась, и родители приняли решение подвергнуть дитя криозаморозке, а чтобы не потерять с ней связь, оставили капсулу в доме – и каждый день перед сном спускались в глубокий подвал, «разговаривали» с девочкой и плакали. К тому времени, когда Зиккурат начал принимать первых вечноживущих, родители умерли, про девочку забыли, и она так и оставалась скрытая от чужих глаз, пока её не нашла Аэстра, сканируя катакомбы в поисках артефактов для Лорда. Теперь с девочкой разговаривала она, теперь она заменяла ей маму и папу, которые сгинули полмиллиона лет назад.
Аэстра хоть и боготворила Лорда, но не хотела делиться Котёнком даже с повелителем. Она мечтала поиграть с ним сама. Но всё не решалась открыть капсулу. Технологии были древними, и она в тайне от Лорда искала безопасное решение.
Как прекрасны были черты семилетней девочки! Без татуировок, имплантов, рогов, деланных глаз, изуродованных губ и щёк. Это была чистая красота, настоящая, натуральная, которая скрывала за телом что-то, что теперь нельзя было отыскать в людях. Это был каркас человека прошлого.
Аэстра встала и прильнула к матовому стеклу капсулы. Вечноживущая зумутировала лицо Котёнка и нарисовала, как девочка открывает чёрные глаза. Аэстре представлялось, что глаза у девочки будут непременно чёрные, когда она откроет их. И вот теперь в восстановленной реальности Котёнок открывала чёрные большие глаза, дверца капсулы распахивалась, и проснувшаяся покачиваясь поднималась в серебряном комбинезоне, обнимала Аэстру и целовала спасительницу в лоб. А затем немедленно умирала и таяла, превращалась в лужу воды.
– Я спасу тебя, Котёнок, мне много времени и не надо. Программа уже написана. Вот она. Смотри, какая прекрасная, плескается переливами!
И перед Аэстрой рисовались волны кода, вздымливая пространство, наполняя собой подземелье и кружа в вихре, оставляя следы цифр, букв, символов, завитков. Как красиво жёлто-красные огоньки плавных кружев лились в волнах, отражаясь то в красных, то синих, то голубых глазах Аэстры! Погибель или спасение эти кружева несли?! Из кода вырос образ Лорда, повелитель таял в синем тумане, его приоткрытый рот, в зубах которого вился красны язык, что-то пожёвывал.
– Не отдам тебе Котёнка, не отдам! Я знаю, что ты с ней сделаешь, нет уж, буду с ним тут играть сама! Пока в мечтах. А затем распакую… Котёнок, мой Котёнок! Не твой, Лорд, не твой!
Глава 6. Зиккурат
Жизнь человека скоротечная. Кто-
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/petr-levin-32634829/vechnozhivuschie-71847577/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Пётр Левин
«Вечноживущие» – футуристический триллер, где бессмертие стало проклятием, а душа – всего лишь строкой кода.
В мире, разделённом на три касты – ЖИВЫХ, НЕЖИВЫХ и ВЕЧНОЖИВУЩИХ – смерть больше не конец. Это лишь переход в цифровую вечность. Кир Сагал был одним из первых, кто обменял плоть на бессмертие. Его сознание теперь – узел в Сети, гигантском разуме, управляющем миром. Однажды вечноживущий получает задание: стереть источник данных и переписать реальность.
Что останется от человека, если его память – лишь переменная в бесконечном цикле? Можно ли любить, если чувства – это алгоритмы? И где проходит грань между свободой и иллюзией выбора?
Философская техносага на стыке киберпанка и психологического триллера, двойная игра сознаний, финал, который переворачивает всё.
Бессмертие – не дар. Это тюрьма для тех, кто забыл свою прошлую жизнь. Готовы ли вы заглянуть за грань?
Пётр Левин
Вечноживущие
Глава 1. Жизни мало
– Что, если я скажу тебе, что ты сможешь жить долго? Очень долго. Тысячу, тридцать тысяч, пятьсот тысяч лет! О скольких годах ты мечтаешь, Бесаки?
– Зачем мечтать об этом? Сколько бы я ни получил, этот срок всё равно закончится, Ирихон.
– Значит, ты хочешь жить бесконечно? Но даже Вселенная не вечна!
– Бессмертие – не дар. Это тюрьма для тех, кто забыл свою прошлую жизнь. Знаешь, бесконечно жить мне не нужно. Положи в капсулу – и разбуди через сто тысяч лет или через сто миллионов – и я увижу то же самое, Ирихон. Пустоту. Человек верит, что может управлять своей судьбой…
– Своей нет. Но судьбой других сколько угодно, Бесаки!
– А если я скажу тебе… Впрочем, это не важно. Всё, что мне было дорого, исчезло. А значит, исчез и я сам, испепелился, душа превратилась в ничто.
– Ты говоришь странно для человека, который родился на Земле. Твое наречие… не могу уловить. Оно откуда?
– О, я уверяю тебя, что я родился на Земле. Я сын Земли. И больше скажу, на других планетах я ни разу не был. Но и не хочу побывать, Ирихон… Но я хочу…
– Так что ты хочешь?
– Чтобы ты вылечил меня от недуга. Я болен, Ирихон. Сама судьба шептала мне в ночи, что я могу безнаказанно забрать твою никчёмную жизнь… и тогда я получу свою прошлую жизнь. А вечная жизнь, понимаешь ли, мне не нужна!
– Ты сошёл с ума!
– Вот мои доказательства, Ирихон!
Виртуальное пространство раздвинулось, и между аватарами Ирихона и Бесаки вспыхнул красный шар размером с кулак. Он рос, расширялся, охватывая всё вокруг. В мгновение ока аватары оказались внутри, и перед Ирихоном развернулись кадры его собственной жизни – далёкой и бессмысленной.
Ирихон родился в эпоху Великого Синтеза, когда человечество окончательно стерло границы между биологией и технологией. Мир его детства был миром бескрайних мегаполисов, парящих аркологий, цифровых океанов данных, в которых человеческие сознания свободно путешествовали между реальностью и виртуальностью.
Его первые воспоминания – это голографические няни, обучавшие его языкам квантовых вычислений раньше, чем ходьбе. Родители? Возможно, они были среди миллиардов замороженных в криокапсулах, ожидающих лучших времён. А может, их сознания давно слились с Сетью и стали частью коллективного разума.
Он рос среди искусственных интеллектов, которые были ему и друзьями, и соперниками. Его детские игры – взломы корпоративных брандмауэров и путешествия в симулированные миры древних эпох, где ещё оставались деревья, дождь и животные из плоти и крови.
К шестнадцати годам Ирихон стал кибернетическим вундеркиндом. Его мозг был усилен нейроимплантами, тело модифицировано наноботами, а сознание могло свободно перетекать в аватары. Он жил в «Гиперионе», самом престижном кластере Земли, где элита нового мира торговала воспоминаниями, эмоциями и даже фрагментами чужих жизней.
Но чем глубже он погружался в цифровой рай, тем сильнее ощущал пустоту. Люди больше не умирали – они перезагружались, меняли тела, стирали неудобные воспоминания. Бессмертие сделало их жизнь бесцельной. Это была жизнь ради жизни. Ради удовольствия. Но удовольствие со временем теряет прелесть, и существование становится проклятием.
Ирихон начал искать ответы. Он проникал в запретные архивы, находил записи о первых цифровых копиях людей, сошедших с ума от вечности. Он узнал, что некоторые до сих пор бродят по Сети, как призраки, воруя жизни у живых.
Через тридцать тысяч лет он был посвящён в орден «Вечноживущих» и стал одним из могущественных аватаров, наряду с искусственными интеллектами контролируя Сеть. Именно тогда он узнал о «Проклятых» – тех, кто отказался от цифрового бессмертия, предпочтя оставаться людьми и стремясь разрушить Сеть. Среди них был один особенно опасный – Бесаки, загадочный человек, утверждавший, что прожил сотни лет не благодаря технологиям, а из-за проклятия.
Орден приказал Ирихону доставить Бесаки – живым или мёртвым. Пятьдесят лет погони, засад и ловушек понадобилось, чтобы загнать врага в угол. Наконец цифровой аватар Бесаки, всё это время ускользавший сквозь петли Сети, попал в нейроловушку. Оставалось немногое – проследить дрожащий сигнал до самого логова, найти спрятанное во плоти тело… и прервать последнюю нить, связывающую Проклятого с этим миром.
Но всё оказалось не так просто. Добыча оказалась охотником, а хищник попал в тщательно расставленную сеть.
– Я перезапущу цикл, Ирихон. И мы попробуем начать сначала. Ты не боишься меня, правда?
Ирихон усмехнулся.
– Я слишком долго жил, чтобы бояться смерти.
Ирихон стоял посреди виртуального пространства, которое дрожало и искрилось, красная оболочка была готова вот-вот лопнуть.
Лицо Бесаки было по-прежнему неподвижным, но в глазах брызгали жёлтые искры. В этом взгляде было что-то забытое и далекое.
– Ты ведь понимаешь, что не ты меня поймал, а я тебя? – медленно, по слогам произнёс Бесаки.
Искусственные ловушки, которые должны были сковывать аватар Проклятого, не работали. Бесаки был аномалией – он словно существовал за пределами Сети и не подчинялся её законам.
Бесаки шагнул ближе, и пространство дрогнуло.
– Орден думает, что контролирует вечность, но вы всего лишь сторожа у дверей. А за ними – пустота. Открой – и увидишь истинное ничто. Время работает против вечноживущих, скоро ИИ захватят Сеть – и тогда людям конец.
– Ты говоришь загадками, старик, – Ирихон стиснул зубы. – Если ты знаешь выход, укажи.
– Все, кто живёт слишком долго, обречены на повторение.
Ирихон видел это не раз раз – те, кто прошёл через цифровое бессмертие, в конце концов либо превращались в равнодушных наблюдателей, либо просто растворялись, теряясь в бесконечном повторении, и становились частью Сети. Он чувствовал, как его воспоминания стираются и перезаписываются, как исчезает то, что делало его личностью. Но он знал секрет, как замедлить этот процесс.
Виртуальная реальность вдруг начала рушиться. Красный купол треснул и сквозь трещины просочился розовый туман. Ирихон почувствовал, как его сознание проваливается в пустоту, и впервые за тысячи лет он испытал нечто, что уже давно забыл. Чувство новизны. Это было сладко.
Ирихон очнулся, открыл глаза и увидел над собой лицо незнакомца.
– Ты меня перезагрузил? Но как? Где я?
– Ты в теле моего биоробота с очищенным сознанием. Не беспокойся, твой аватар оставляет цифровую запись, будто ты пребываешь в синтезированном Сетью виртуальном пространстве – но это ненадолго. А пока добро пожаловать в реальный мир.
– Я был тысячи раз вне Сети. Ты думаешь, я первый раз в реальности? Глупец.
Ирихон осмотрелся. Он находился в просторной серой комнате с высоким потолком. Стены были глухие, без окон и дверей. Сенсоры не работали. Он был отключен от Сети. Впервые. Ирихон посмотрел на руки и живот. На правой ладони включил зеркало. В нём отразилось лицо юноши лет восемнадцати с синими большими глазами и красными губами. Краска залила щёки. Интересное чувство. Ирихон услышал, как быстрей забилось сердце. Он сидел в кресле. В трех метрах от него стоял старик с морщинистым лицом, лысый, с большими ушами и длинным носом. Это был Бесаки. Теперь нужно было встать и убить его. Убить руками. Задушить. Ирихон знал, как это сделать. Он оттолкнулся от спинки кресла и вскочил на ноги. И хотел уже подбежать к старику, нот тот сделал останавливающий жест рукой.
– Ты не понимаешь, Ирихон. Тут нет Сети. Тут я хозяин и властелин. Я не хочу показывать тебе свою силу. Но поверь, лучше тебе её не видеть.
Серый потолок окрасился голубыми всполохами, Ирихон поднял голову и увидел, как из стен выплывают розовые ватные облака. Посвежело, как перед грозой.
– Ты думаешь, что жил тысячелетия, – Бесаки говорил ровным голосом. – Но твои воспоминания – это ложь.
– Я помню всё. Я знаю, кто я.
– Ты помнишь то, что они позволили тебе помнить, – Бесаки подошёл ближе, – Твое бессмертие – обманка. Ты жил слишком долго.
– И что теперь?
– Ты вскоре вернёшься назад. В свой проклятый кибермир. Перерожденным. А теперь ты сделаешь то, что задумал.
– Но теперь я не готов… я не хочу.
– У тебя есть сорок секунд. Скоро Сеть запеленгует твой аватар. Приготовься. Ты в теле боевого биоробота. Используй его по назначению. Двадцать секунд…
– Но… Я хочу понять.
– Это невозможно. Приступай. Не ты меня убиваешь, Ирихон. Я тебя – прошлого!
Голос Бесаки оборвался. Ирихон почувствовал, как его тело наполняется тяжестью – внезапно он ощутил упругие мышцы, холод титановых костей, жгучую мощь в жилах. Он больше не аватар. Он – орудие.
Бесаки стоял перед ним, его глаза – два уголька в бледном лице – горели не то яростью, не то облегчением. Тело голубоглазого биоробота взорвалось движением – рывок, удар, рассекающий воздух.
Шип вошёл в голову Бесаки без сопротивления, будто не в кость, а в плотный туман. Ещё один, третий… десятый. И через минуту исколотое тело напоминало месиво.
Рука биоробота дрожала – эта дрожь была новой, странной. Он впервые за тысячелетия чувствовал… что?
«Возвращайся… – голос Бесаки растворился в эхе. – И помни, пока не забудешь…».
Одиночество накрыло Ирихона волной. Он стоял среди рушащейся реальности, сжимая залитые золотым светом руки. И тут же получил сообщение: [СИСТЕМА: Обнаружена аномалия. Аватар Ирихон… ОШИБКА… ОШИБКА…]
Последнее, что он увидел перед тем, как сознание провалилось в темноту – это собственное отражение в ставшей зеркальной стене. Синие большие глаза. И юное лицо робота, на маске которого застыла растерянная полуубка красными живыми губами.
Глава 2. Тень
Город Нокс-Ви дрожал в неоновом, лихорадочном бреду, тонул в цветных отсветах на мокрых дорогах. Огни голограмм стекали по треснувшим витринам из экрано-пластика, оставляя в воздухе призрачные следы – фиолетовые и розовые змейки, вьющиеся перед глазами. Здесь не было ни дня, ни ночи – лишь лавина данных и нервно пульсирующий мир живых, андроидов, биороботов и программ. Дождь шёл без конца, словно пытался смыть грехи этого места, но только размазывал маслянистую плёнку по улицам хрустальными лапами.
Кир Сагал сидел в баре «Красная дорога» – жалком убежище для тех, кто балансирует на грани между реальностью и виртуальностью. Это место было гнилым швом на теле города – прибежищем для контрабандистов, хакеров-отщепенцев и тех, кто уже не мог отличить нейроимпульсы от воспоминаний.
Здесь красный цвет лизал шершавые стены – приглушённый, разбавленный синими и алыми всполохами, мелькавшими, как тревожное предупреждение. Пахло медью и жжёным пластиком.
Под потолком, в клубах жёлтого тумана, мерцали голограммы-призраки – извращённые нейросетью образцы людей из чрева Нокс-Ви, эти люди молили о вечной жизни, но так заведено на Земле – чем больше просишь, тем меньше получишь, и чем больше делаешь, тем больше вероятность что-то получить.
Вечноживущий был артефактом эпохи, где плоть и код стали взаимозаменяемыми. Его тело – гибрид старой биологии и новых технологий, искусственная эволюция, которая не спрашивает разрешения. Его тело – граница между человеком и чем-то иным.
Одет – тёмно-зелёный балахон, ткань которого меняла оттенок при движении, то сливаясь с тенями от зданий, то вспыхивая ядовито-изумрудными бликами. Чёрный пояс стягивал его в талии. По бокам под руками зияли интерфейсные порты – точки входа для кабелей, эти порты никто никогда не использовал и даже не знал их предназначения, но они остались рудиментами старых эпох, цацками, которые живущие носили в качестве украшений.
Лицо – резкие линии, заточённые под тень капюшона, но если свет падал под нужным углом, можно было разглядеть неестественно гладкую кожу и еле заметные шрамы на висках – следы, имитирующие разрезы для имплантов: пусть все думают, что он не код, а человек.
А глаза… В них отражался с искажением город – неоновые молнии, хищные тени дронов, лица прохожих. Это были два овальных зеркала. И был секрет – если долго смотреть в эти глаза, то можно увидеть чёрную бездну.
Движения Кира Сагала всегда точны, лишены суеты, он не дёргается, не делает лишних жестов. Каждое действие – расчётливое, безошибочное, ведь он уже прожил этот момент тысячу раз в симуляции.
Он мог раствориться в толпе так же легко, как взломать защищённую систему. При необходимости – менял облик, переписывал чужое сознание. Хотел – вселялся в человека или андроида, а хотел – растворял тело в воздухе, чтобы собрать заново, когда опасность минует. Он мог жить и в реальном мире, и в виртуальном.
Кир слышал город не ушами – сканеры ловили ритм улиц, цифровые следы, скрытые маршруты дронов. Он знал, кто входил, кто выходил, кто прятал оружие или сам был оружием.
Да, Кир Сагал чувствовал всех. Но не того, кто сейчас спустился в подвал «Красной дороги»… Незнакомец был пустой.
Дверь отъехала в сторону, впуская тень. Фигура в длинном сером плаще двигалась медленно, точно не касаясь пола, чёрная зеркальная маска незнакомца отражала неон. Запах озона и металла хлестнул Кира в нос – в этом вечноживущем или роботе было что-то неправильное, будто гость только что вернулся с другой стороны цифровой бездны.
«Ты тот, кто мне нужен, Кир Сагал».
Собеседник общался через защищённую нейросеть.
Голос приглушён, искажён, будто проходит через несколько слоёв шифрования. Говорит негромко, но с нотками металла, которые били раскатистым эхом.
Кир не ответил.
«Заказ непростой, – продолжил незнакомец. – Нужно проникнуть в Тень».
Тень – мифическое место, куда нельзя войти, оставаясь собой. Тайное хранилище метаданных человечества, цифровой Вавилон, где скрываются секреты, способные перевернуть мир. Говорили, что сознание тех, кто вошёл, оставалось там навечно, запертое в лабиринтах данных. Ещё говорили, что Тени не существует. А придумали её для того, чтобы ловить ловцов.
«Зачем?».
«Это не имеет значения. Важно только одно: времени мало. Они уже здесь».
Гул дронов был тонким, едва ощутимым. Кир не поднял головы, но сканеры уже показывали, что вход заблокирован. Тепловые сигнатуры: двое на крыше, трое у чёрного входа. Время на реакцию? Четыре секунды. В сороках метрах был робот, в которого можно переместить сознание и затереть след. Другой способ скрыться – нырнуть в виртуальную комнату, но был риск, что преследователи не отстанут. Переместиться в робота – самоё надёжное спасение. Кир прямо сейчас мог просто раствориться. Исчезнуть. Но что-то внутри сказало «нет». Робот покинул зону – а с ним возможность быстро спастись. Тем лучше! Есть же возможность повеселиться.
«Я в деле. Присылай инструкции… Получено.».
Странный собеседник растворился в воздухе, словно его и не было.
Кир почувствовал вспышку за стеной. Погас красный неон, раздался вой – пси-импульс.
Дверь выбило ударной волной, дождь из разорванного пластика посыпался на голову. В помещение вошли фигуры в экзоскелетах, лидары шлемов сканировали пространство. Первый выстрел пришёлся в грудь, но сработала защита. Кир рванулся вбок.
Его тело осталось позади. Сознание прыгнуло в киберпространство, где потоки данных раскрылись перед ним. Он больше не был подобием человека. Он стал кодом, вирусом, проникающим в чужие системы. Где-то там, в реальности, его тело замерло, окружённое убийцами. Но здесь, в цифровом океане, он был сверхсуществом. Подобрав нужный код, Кир перестроил своё тело в оптимальный режим защиты против непрошенных гостей.
Теперь его мысли текли не со скоростью света, а мгновенно – за счёт квантования. Сознание проникало сквозь защитные рубежи реальности и виртуальности. Противники двигались чётко, их боевые протоколы были настроены на идеальный захват. Две фигуры направились к его брошенному телу, третья блокировала ближайший путь отхода. Они не были обычными наёмниками – их движения были слишком точными, синхронизированными, как у механизмов. Угловатые шлемы скрывали лица, а белые доспехи испускали слабое свечение.
Кир проанализировал их сигнатуры. Это были чистильщики – элитные охотники Сети, специализирующиеся на ликвидации цифровых аномалий и беглых разумов. Их костюмы светились синим огнём и поглощали нейроимпульсы, а оружие могло отключать импланты с одного попадания. Если Кир позволит им сделать хоть один точный выстрел, его сознание навсегда застрянет в петле забвения.
Но Кир не дал врагам шанса. Вирус, вплетённый в их сеть, активировался. Костюмы зависли на миг – достаточно.
Кир ударил первого – в шею. И тут же сбил с ног второго, перехватил его же пушку и выстрелил в сочленения экзоскелета. Третий чистильщик успел среагировать – но Кир уже был за его спиной. Рывок, и последний охотник рухнул.
Снаружи было мокро и пахло озоном, запах резкий, металлический. Город встретил бесконечным масляным дождем.
Через внутренние каналы городской инфраструктуры Кир подключился к камерам наблюдения. Двое чистильщиков всё ещё оставались на крыше. Они знали, что их товарищи уже мертвы. Кир отправил ложные координаты через городской дрон-наблюдатель, симулируя беглеца на крыше соседнего здания.
Как только охотники переместились ближе к краю крыши, Кир активировал аварийный протокол техобслуживания – прерывание силового поля под их ногами. Микросекундный сбой в платформе – и они рухнули с двадцатиметровой высоты. Пока они падали, Кир открыл огонь из своего пульс-бластера. До земли долетели ошмётки.
Кир побежал. Антигравитационные дроны-убийцы перестроились, чтобы перехватить беглеца, но вечноживущий чувствовал себя неудержимым. Ему не нужно было уворачиваться – он стал самим движением. Он скользил по переулкам, меняя маршруты быстрее, чем системы могли его отследить.
«Кир Сагал, – раздалось в канале связи. Голос был тем же, что в «Красной дороге», но теперь в нём слышалась настороженность. – Ты всё ещё с нами?».
«Слишком поздно для вопросов, – он выскользнул из-под моста – Передай заказчику, с вашими протоколами я доберусь до Тени.
В небе сверкнули жёлтые всполохи. Они взрывались и медленно гасли, расползаясь волнообразными узорами над чёрным маревом города. Молнии становились ярче, сгущаясь в пульсирующие образования, словно кто-то пытался взломать само небо.
В воздухе слабо потрескивало. Электростатика поднимала крошечные обломки с земли, и Кир на миг ощутил, как его волосы шевельнулись под капюшоном.
«Протокол 9-Р запущен?», – спросил он по каналу связ, но получил лишь белый шум.
Сгустки света вытягивались в тонкие нити, соединяясь с верхними уровнями зданий. Послышался гул. Глубокий, не имеющий источника, будто сам воздух вибрировал от напряжения.
Глава 3. Неживые
Чёрно-фиолетовое небо вспыхнуло кровавым оттенком, и по куполу поползли изломанные трещины, рассекая пространство от края до края. Маслянистый дождь хлестал сильнее, смешиваясь с нарастающим гулом цифрового шторма. В воздухе висела тревога —Нокс-Ви, опутанный сонмищем уровней-этажей, казался сплошной аномалией, картиной, которую создал безумец.
Кир Сагал знал, что код сомкнулся вокруг него, прошивая пространство, как иглы проходят сквозь ткань. Эти невидимые нити уже касались его тела, а главное – его аватара. Нужно было срочно «прыгать». Но не в тело человека или робота – его сразу найдут. Требовался самый сложный переход, который он только мог совершить – моментальная квантовая телепортация в живущего.
Встроенная в аватар нейросеть уже выдала полный расклад. Все каналы перекрыты – враги поставили цифровые капканы. Протокол 9-Р означал, что его ловят на последнем уровне сложности. Охотники – «неживые» – программы, порождённые Сетью, с абсолютным доступом, последний рубеж защиты системы. Они не просто искали его. Они переписывали реальность вокруг, чтобы он не мог раствориться.
Из пространства вышли три серые фигуры. Их доспехи не светились, как у чистильщиков – но поглощали свет, делая силуэты размытыми, будто вырезанными из реальности.
Кир знал о них по слухам. Элита среди элит: каратели. Их впускали в реальность только тогда, когда нужно стереть что-то навсегда. Значит, он на верном пути. Его новое задание по проникновению в Тень – что-то настолько крупное, что его нельзя упустить. Но сначала нужно остаться в живых. Прошло мгновение, пока Кир Сагал подумал об этом и приготовился к обороне, заодно прокручивая пути отхода. Но мига хватило, чтобы пропустить атаку.
Первый удар пришёлся в спину – импульс скользнул сквозь защиту, разрезая искусственные мышцы. Кир рухнул на колени, чувствуя, как тело отказывает. Но падая, он отправил в чёрную бездну Сети сигнал о помощи. Кто-то из тех, кого он спас за тысячелетия, должен был откликнуться.
«Сопротивление бесполезно. Сдавайся или умри навсегда».
Вечноживущий не ответил. Просчитывал за квадриллионные доли секунды варианты, чтобы успеть вырвать сознание из тела через уже открытый кем-то квантовый телепорт в тот момент, когда неживые нанесут последний сокрушительный удар – и оставить в их протоколах запечатление смерти. Как подменять реальность, Кир Сагал знал, нужно было запустить подложный код своей копии – её-то неживые и уничтожат.
Удар был нанесён. Неживые накрыли его тело АДВ-сетью, разрывающей плоть, а его код – уже подменённый – заперли в ловушке времени.
Кир закрыл синие глаза и отпустил себя. Его сознание рванулось прочь, оставив тело на растерзание неживым. Точно такое же тело он может собрать из других атомов – главное, что сохранён код.
Его сознание спешило вглубь, в самый низкий уровень, туда, где реальность еще не определилась. Где каждый бит – это вероятность.
Кир очнулся в пустоте. Перед ним плыли обрывки данных, мерцающие, как огни далёкой галактики. Он попытался выхватить суть, но не смог ничего прочитать. Так бывает, когда спишь и тебе во сне дают код, ты открываешь и пытаешься прочитать, но его не разобрать, всё слипается в бессмысленный узор.
«Ты ближе, чем думаешь».
Это был женский голос, который тревожно шептал.
Кир увидел перед собой белокурую молодую девушку в чёрно-фиолетовом комбинезоне. Руки с раскрытыми ладонями она держала перед собой.
«Ты кто?».
«Я та, кто откликнулся на твой зов. Ты вспомнишь меня, если не позабыл. Прощай, Кир Сагал, на этом мы квиты. Увидимся ещё».
Вечноживущий попытался прочесть её код, но он оказался голограммой, которая была плоской, как рекламный плакат на улице Бон-Вей в столице Марса городе Левандия, по которой он любил гулять сотни тысяч лет назад, когда еще переписал сознание в суперкод. Но про эти прогулки Кир Сагал давно забыл – ведь память даже у вечноживущих теряется за награмождением нового, которое вскоре становится старым.
«Они хотят стереть тебя. Но я могу спрятать».
Ее пальцы коснулись его виска. И он впервые за вечность почувствовал человеческое прикосновение, именно таким оно казалось. Теплые пальцы пульсировали, и он ловил через них висками её живое сердце.
«А звать тебя как, милая?».
«Вспомни, Кир Сагал. Я верю в тебя!».
Сознание вечноживущего рванулось сквозь тысячи слоёв кода, пока не врезалось в тело на Нижнем Уровне.
Кир очнулся на каменном полу, холодном и липком.
«Вот куда стекается весь этот масляный дождь».
Оранжевый свод над головой был изрезан чёрными шпагатами зигзаг-линий – следами древних кабелей, когда-то питавших верхние уровни. Теперь ошмётки висели, как мёртвые змеи, напоминая, что Кир попал на самое дно, под которым болото из «мёртвых».
Его новые лёгкие затрещали. И он закашлял – рефлекс, забытый много жизней назад. Он снова был человеком. Или, по крайней мере, чем-то очень похожим.
Он снова чувствовал.
И это было хуже любой боли.
Нижний Уровень был подземным чревом Нокс-Ви, местом, где забытое прошлое всё еще жило, как плесень. Мёртвый зеленоватый неон был повсюду, лёгкой дымкой заполняя пространство. Неон здесь не горел – он тлел.
Гнилостный воздух был пропитан запахом разлагающейся органики и чего-то кислотного, едкого: сам город переваривал свои отходы.
Здания здесь не стояли – они росли, как кристаллы ржавого металла, сросшиеся в чудовищные сталагмиты.
Зеленоватые, синие, грязно-жёлтые огни мерцали в тумане, оставляя на стенах движущиеся тени, которые не принадлежали никому.
Неживые всё ещё были рядом. Кир чувствовал это: холодное, безэмоциональное присутствие, не локализуемое, но постоянное, как фоновый шум в системе. Они сканировали, искали его цифровую подпись, пробовали вскрыть код, почуять сбой. Видимо догадались, что убили копию.
Возвращаться в привычное тело – означало смерть. Значит, нужно оставаться в этой оболочке – минимальной, архаичной, почти невидимой для систем. Тело ныло, словно его вырезали наспех.
Нижний Уровень дышал. Живые текли по его невидимым дорожкам, как клетки по капиллярам – молча, стремительно, избегая взглядов, но чутко улавливая шаги за спиной. Их лица были либо спрятаны – под масками, под тканью, под искусственной кожей, – либо искажены до неузнаваемости. Время, яды, старые модификации. Один стёр собственное лицо, заменив его гладкой пластиной с мерцающими прожилками – они пульсировали в такт дыханию. У другого глаза светились тусклым синим – дешевые линзы, купленные за последние кредиты.
Кир шёл, стараясь не вызывать волн, которые могли уловить неживые. Просканировал память и нашел старый контакт: Миракс. Бывший напарник по прошлой жизни, друг, который однажды просто перестал быть частью системы, сумасшедший философ, который свихнулся от сумасбродств и погрузился в хаос вневременья. Так бывает, когда живёшь вечно: просто теряешь связь с реальностью, уходишь в себя и продолжаешь жить ради жизни, не понимая, зачем и для чего. Таких называют дрейфующими. Они живут в разломах реальности, цепляясь за обломки смысла. Кир не знал, жив ли ещё Миракс в полном смысле слова, но понимал: если кто и поможет ему – то только бывший напарник.
Убежища Миракса было недалеко. Кир двинулся вглубь Нижнего Уровня. Он плыл на гравитационных кроссах, стараясь не вызывать волн – каждое движение было выверено, как в старой игре на выживание, где одна ошибка становилась последней. Неживые чувствовали движение, как вода чувствует всплеск – резонанс в цифровой ткани города мог выдать вечноживущего, но Кир был пустым, почти мёртвым, и потому – невидимым.
Возле маслянистой лужи он остановился, завис и посмотрел вниз. Тёмная плёнка дрожала от невидимых вибраций, по искажённому мареву плыло едва различимое отражение мужчины с резкими чертами. Волосы короткие, тёмные. Челюсть чуть в сторону – след зажившей травмы.
Убежище Миракса было трещиной в пространстве, спрятанной между слоями города, куда не добирался цифровой свет. Кир спустился по АЛЬТ-пластиковой лестнице, исчезающей в темноте и пересёк залитый грязью туннель. Вход был замаскирован под свалку технических отходов – груда старых экзоскелетов, покорёженные остатки транспортных дронов… Пахло плесенью.
Миракс обустроил убежище из фрагментов – как мозаику из сломанных эпох. Панели с древними интерфейсами мигали в темноте, собирая остатки сигнала. Из стен торчали переплетения проводов. По полу тянулись экрано-пластиковые панели, которые проецировали мысли и чувства тех, кто на них смотрит. Приходящие сюда люди сходили с ума и умирали прямо здесь, а затем искусственные тараканы, выведенные Мираксом, пожирали их плоть. Андроиды и программы сразу теряли интерес к этому месту и убирались восвояси.
В самом центре – купол из изолирующего стекла, где Миракс, скорее всего, и находился. Там искажалась реальность, время шло иначе. Вокруг купола витал неон – не зелёный, а тёплый, жёлтый, живой, как дыхание чего-то большого.
Это был остров безумия, обломок разума, который отказался исчезать. Место, где всё ненужное становилось нужным. И если кто и мог помочь Киру – так это человек, который давно перестал быть человеком.
Кир шагнул внутрь.
Сначала он почувствовал тишину. Плотную, вязкую. По коже побежали волны, словно кто-то провёл лезвием изнутри.
Купол вблизи выглядел, как пузырь из застывшего света. Кир подошёл ближе, приложил ладонь – стекло отреагировало. Поверхность дрогнула, отзываясь живым дрожанием. Просканировав, оно узнало его.
С шорохом оболочка разошлась, впуская внутрь. Кир шагнул в купол.
Тишина исчезла. Цвета стали мягче, как будто кто-то наложил на мир старый, тёплый фильтр. Здесь пахло горькими травами. Внутри было тесно: пространство смыкалось внутрь себя, изгибаясь в немыслимой геометрии.
Огромный Миракс в жёлтом плаще с большим капюшоном сидел на полу, окружённый пульсацией из фиолетово света.
Волосы длинные, спутанные. Лицо – как потрескавшаяся маска: одни участки молодые, другие – выжженные временем. Глаза – цветной калейдоскоп.
«Кир, – Миракс говорил через нейросеть, он не поднял головы. – Ты пришёл. Значит, что-то умерло. Или скоро умрёт».
Кир ответил не сразу. Он чувствовал, как купол сканирует его, сдирает с него уровни – память, эмоции, маскировку. Здесь нельзя было лгать. Здесь всё было по-настоящему. Даже безумие.
«Мне нужны ответы. Я знаю, ты поможешь».
«Десять тысяч лет, Сагал. Ты снова здесь. Я знал, что ты придёшь. Звёздный обряд не завершён. – Он поднёс ладонь к груди, тем самым показывая, что Кир всегда оставался в его сердце».
«Мне нужен путь в Тень. И способ выкрасть кое-что».
«Тень… – выдохнул Миракс, будто пробуя слово на вкус. – Ты хочешь попасть в то, что не должно существовать. В самое дно цифрового сна. И что же ты там хочешь найти?».
«Я не могу сказать. Ты же знаешь правила. Чем меньше ты знаешь – тем дольше проживёшь».
Миракс ухмыльнулся. И посмотрел глазами, усеянными витражом всех цветов радуги. Его лицо при этом ещё больше треснуло, и из него начали отлетать, растворяясь в воздухе, ошмётки белоснежной кожи.
«Тень – не место. Это ошибка, неучтённый остаток. Архив, который пытались стереть, но не смогли. Он уходит глубже, чем корневая память. Там, где живут сбои, призраки, фрагменты личностей, не загрузившихся до конца. Туда нельзя пройти. Только соскользнуть. Чтобы попасть в Тень, нужно три вещи. Фантом-ключ – фрагмент твоей личности, отделённый от тебя. Что-то, что ты когда-то потерял, но оно всё ещё живёт в системе. Воспоминание, обрывок личности, с чем ты имел связь. Проводник – система, основанная на древнем коде, чтобы видеть сбои, но не быть частью сети. Я его собрал. Он ждёт. Момент отказа. Это как прыжок – ты должен быть на грани. Между жизнью и смертью. Между реальностью и симуляцией. Тогда Тень тебя заметит. И, может быть, впустит».
«Я готов. Проводник загружен».
«Ты должен вспомнить, кем был до того, как стал Киром Сагалом. Иначе Тень тебя не выпустит назад. Погружаясь внутрь Тени, ты погружаешься в себя. Раскрой свой код, и прочитай его от начала до конца, насколько сможешь».
Кир понимал, что это было опасно. Его исходный код – давно зашифрованный и вшитый в нейроткань Сети – был защищённым настолько, насколько это возможно. Каждый новый уровень накладывал замок на предыдущий. Слои шли за слоями, и в какой-то момент нижние слои закрывались так плотно, что их нельзя было прочитать, как нельзя было увидеть тень от тени. И теперь нужно было открыть шифр, чтобы попасть в глубину.
«Веди».
Миракс протянул руку и коснулся его лба тремя пальцами. Потолок исчез. Мир опрокинулся. И Кир Сагал начал падать – внутрь себя.
Глава 4. Аэстра
Если долго смотреть в отражение, то можно поверить, что оно – это ты. Но сейчас Кир Сагал не узнавал себя в дрожащем зеркале, мерцающем из ладони. Перед ним было существо с полупрозрачной кожей, сквозь которую проступали очертания когда-то человеческого лица. Был ли он всё ещё человеком? Или просто набором устаревшего кода, который уже невозможно прочесть?
Он начал пролистывать миллионы страниц своих жизней, развёртывая код, но каждый раз список замыкался на себя, как лента Мёбиуса. Сознание растворяло реальность – и воспоминания, на миг вспыхнув, тут же соскальзывали в пустоту, как капля воды весело спускается по гладкой поверхности, к которой нельзя прилипнуть.
Ничто так не пугает, как собственные воспоминания. Не зря люди их искажают, забывают, подменяют другими. И теперь, когда странник видел себя со стороны, он не мог с уверенность сказать, что этот путь был проделан им самим. Но код подсказывал, что это была его дорога – и не узнавал Кир Сагал себя в другом.
Сегодня ты один, а завтра другой: будь ты человек или вечноживущий, ты каждый день незримо теряешь себя прошлого: шаг за шагом, по чуть-чуть. Так если вычёрпывать кружкой воду из бассейна, она рано или поздно закончится.
И может как раз сейчас, смотря на отражение в зеркале, можно увидеть себя настоящего?
Живые, которые живут на нижних уровнях пятьсот-шестьсот, а кто-то даже тысячу лет, а потом в агонии умирают, когда их теломеры окончательно истощаются и никакие вещества не могут поддерживать жизнь, мечтают, конечно, начать заново. Переродиться в новом теле и попробовать ещё – сладкая нереальность. И Сеть выбирает среди них тех, кто достоин.
А пока Сеть присматривается, люди побогаче меняют тела, одно за другим, но ближе к сотому разу сходят с ума – всё же жизнь это хоть и подарок, но он имеет свой срок годности, нельзя им пользоваться бесконечно.
Другое дело вечноживущие: они перезаписали свой некогда человеческий разум, с помощью программных надстроек взяли контроль над разрушением и теперь их сознание закодировано. Но ничто не может существовать само по себе. Их жизни, затерянные во времени, должны опираться на пространство. А принцип разума остаётся неизменен: старое искажается и забывается, пусть не так быстро, как у человека, а всё новое меняет внутреннюю реальность и даёт импульс к развитию системы.
Старое забыть, к новому привыкнуть: так это работает. И если новый «Я» встречался со старым «Я» с помощью расшифровки старых кодов, это всегда похоже на встречу двух незнакомцев.
Люди на нижнем уровне давно не люди. Это сущности, живые, но не люди, а скорее тараканы. Они жадно живут только ради того, чтобы насытить свое брюхо и продлить ещё на один год свои никчёмные жизни, за которые никто не даст и пары кредитов. Вечноживущие, вклинившись в цифровую эволюцию, остались подобием людей. У них получилось сохранить душу, пусть и в закодированном виде.
Ночь. Звёзды закрыты чёрными тучами. Кир Сагал стоит на крыше вылепленного из угле-пластика чёрного небоскрёба-Зиккурата. Его торс раз в секунду подкрашивается красными сигнальными огнями, которые то тухнут, то вспыхивают. Лёгкие наполнены раскалённым сухим воздухом. Хочешь прыгнуть, прыгай!
Зиккурат окружён сотнями колец-дорог, которые раскинулись на площади в пять тысяч километров. Кольца – это дороги, и они связаны радиальными нитями, которые ползут от Зиккурата к самому дальнему кругу, образуя огромную паутину. Паутина переливается огнями: желтыми, красными, белыми, синими: это беспилотные машины и электропоезда везут грузы, роботов и людей. Со стороны копошение кажется бессмысленным, но в нём есть прелесть: жизнь ради жизни, движение ради движения.
Откуда-то снизу из глубины бескрайнего пространства выплывает девушка со светлыми длинными волосами, которые прибраны розовым ободком. Губы застыли в полуулыбке, руки расставлены в стороны, ладони открыты, пальцы прижаты друг к другу. Одета в чёрный костюм: полусапожки, облегающие брюки, блузку, куртку со спущенным капюшоном.
– А вот и я, твоя спасительница! Добро пожаловать в город, который был задолго до Нокс-Ви. Это Москва, еще не погружённая в коды. Здесь, находится то, что ты ищешь.
Кир Сагал сделал три шага назад, давая место для приземления. Девушка опустилась в метре о вечноживущего, опустила руки и обнажила белые зубы. Пока было мало данных, чтобы понять, кто это: вечноживущая, простая программа или неживая.
– Без тебя я бы погиб! Как тебя зовут, милая?
– Называй меня Аэстра.
– Как ты попала в Тень?
– Это не Тень, это предтеча Тени. Здесь всё ненастоящее и далекое. Это образ, который генерируют остатки запутанных нитей программ и сознаний. Их нет, а воспоминания остались. Ты сейчас в воспоминаниях, правда здорово? Закрой глаза и загадай желание. Верю, оно сбудется.
Кир Сагал зажмурился. Через веки он видел всполохи красные сигнальные огни. Когда они вспыхивали, казалось, что красный зажигается где-то в груди. Необычное чувство.
– Я пошутила, глупый! Желания можно загадывать и с открытыми глазами! Попробуй!
Кир открыл глаза и увидел, как Аэстра делает шаг в сторону, правой рукой показала на место, где только что стояла, приглашая.
– Ты говоришь странно. Ты программа?
Кир сделал три шага и встал на то место, где до этого находилась Аэстра. И ощутил внутри тепло, которого раньше никогда не знал. Новый коктейль в баре на другом конце реальности?
– Если протянуть руку и дотронуться, то рука провалится в пустоту, за декорациями нечего нет. Попробуй. Просто пустота. Когда-то было, но прошло. Знаешь, людям сняться сны. Так вот, представь, что для тебя это тоже сон. Люди говорят, что сон – это маленькая смерть и несомненная удача: она улыбается сильным. Чтобы попасть в Тень, надо умереть. Сон можно увидеть, а потом забыть. Верю, что тебе повезёт.
– При первой встрече ты сказала, что я должен вспомнить тебя.
– Когда-то мы были близки. Но потом ты вышел из Тени, а я осталась тут навсегда. Меня не существует. С этого самого места всё началось. Сеть отдаёт противоречивые команды. Её желания слишком общи. Она и хочет, и не хочет. Ты же пришёл за ответами?
– Я пришёл выполнить задание. Ответы мне не нужны. Я всё дано познал. Я вечноживущий. В прошлой жизни, которую не помню, моя душа стала кодом. А коду, как ты знаешь, со временем приходится изгибаться и терять связи. Теперь я Кир Сагал. И, возможно, к лучшему, что не знаю того, кем был раньше.
– Сеть шепчет тебе ласково, просит попасть в Тень и добыть ценную информацию, а в это время посылает за тобой сначала чистильщиков, а затем неживых. Её предназначение – запутывать саму себя. С ней можно играть. Миракс дал тебе проводник. Готовься загрузить его. Момент отказа скоро наступит. Тебя Тень заметила. Впускает. Удачи, странник!
Кир Сагал почувствовал горечь в последних словах. Губы Аэстры задрожали, изо рта вырвался белый пар, и девушка быстро растворилась в воздухе, будто её и не было. Мало ли программ на свете? Септиллион.
Красные сигнальные огни словно застыли. Они больше не гасли. Голые ладони были окрашены в кровавый цвет. Вечноживущий знал, что делать. Он запрыгнул на металлическое ограждение и, стоя на носках, посмотрел под ноги. Пирамида Зиккурата проваливалось вниз в бесконечный лабиринт дорог. Вот он, момент отказа. Надо прыгать. Кир Сагал расставил руки в стороны, как это делала Аэстра, развернул ладони к земле и прыгнул головой вниз. Момент отказала наступил, вечноживущий перешагнул в Тень.
Глава 5. Лорд
В то время, как Кир Сагал перешагнул в Тень, Аэстра материализовалась в виртуальном мире, созданном для общения с ИИ Лордом. Это была древняя программа, которая не знала кто её создал – человек или такое же ИИ. Но главное, Лорд давно переродился в нечто большее, чем был изначально, и стал одним из главных центров силы в Сети, вершителем, который казнил и в реальном, и в виртуальном мирах.
Лорд скрывался в тёмно-жёлтом углу огромной залы с серыми стенами, серым потолком и серым полом. Неживой не показывал своего носа, восседая на троне, собранном из множеств серых, чёрных и коричневых кубиков размеров с ладонь. Трон венчали головы мумий людей. Это виртуальное пространство было аскетичным, чтобы ничто не отвлекало от созерцания себя и разговоров с вечноживущими и такими же неживыми, как и он сам.
– Ты обещала мне новую партию людишек, Аэстра. Но не простых, а тех, с которыми я смогу развлечься. Мне так нравится отрезать от них по кусочку, вырывать глаза, калечить. А руки? Если переставить правую на место левой, а левую на место правой, то так забавно наблюдать, как живущий корчится в мучении. Однажды я поменял нервы на пальцах в рандомном порядке у парня, сделал это небольно, не так как могу, пощадил его, но он всё равно заплакал. Я спросил, почему ты плачешь, глупыш, ведь все пальцы на месте. А он просто сомкнул руки в замок и начал с хрустом ломать пальчики. Этот хруст был таким сладким. Теперь это моя любимая мелодика. Ты знаешь, слёзы людей на вкус такие приятные. Как будто пьёшь душу живущих. Ах, какие сладкие у них душонки, Аэстра! Не молчи! Хотя ты знаешь мои правила и делаешь всё верно! Я не люблю слушать, я люблю говорить. И вот что я тебе скажу, Кир Сагал хорош! Он ушёл как надо от неживых высшего уровня! А как красиво он сделал подмену клоном… Даже я с трудом уловил нить, на миг мне показалось, что ему конец. Когда карателинакрыли его тело АДВ-сетью, разрывающей плоть, а код – заперли в ловушке времени, я уже думал, что это конец. Но Кир Сагал, будь он счастлив, оказался не так прост. Надо попробовать покопаться в его истории, восстановить логи окружавших его программ… Как бы он не принёс нам с тобою сюрприз, моя милая Аэстра. Ладно, ладно. Говори! Молчу-молчу.
Аэстра стояла в стороне и смотрела на тень, за которой прятался Лорд. Она пыталась заглянуть сквозь набегающую тьму, которая каждый раз возникала, когда она пыталась пробиться взглядом до Лорда, чтобы узреть провал, за которым находился неживой.
Ей нравилось глядеть на Лорда. Каждый раз ловя его образ взглядом она получала удовольствие до самых кончиков волос. Это как живущему посмотреть на Солнце: глазам печёт, но хочется задержаться ещё на миг, а потом ловить зайчиков в прикрытых розовыми веками глазницах.
Находилась Аэстра всё в том же образе, в котором встретила Кира. Одета в чёрный костюм: полусапожки, облегающие брюки, блузку, куртку со спущенным капюшоном, светлые длинные волосы были аккуратно прибраны розовым ободком, губы застыли в полуулыбке на бледно-розовой коже.
– Я думаю, что мы зря доверили ему самое ценное. Тень скрыта стеною от наших глаз. И что Кир Сагал там сделает, мы не узнаем, пока не увидим его и не получим коды программ. Это опасно, Лорд! Я говорила, что нужно было послать меня, раз ты сам боишься отправить в Тень!
Из угла, в котором восседал Лорд, раздался настойчивый металлический стук. А затем ИИ взревел.
– Мерзавка! Я знаю, зачем ты так говоришь! Знаю, гадина! Ты хочешь, чтобы я вышел из тени и отвесил тебе звонкую плюху! Так послушай, твоим желаниям не суждено сегодня сбыться!
Полуулыбка сошла с бледного лица Аэстры и тут же вспыхнула полной улыбкой, радостной, счастливой. Женщина почувствовала лёгкое дыхание на затылке. Она развернулся со звонким смешком, и увидела перед собой массив, заблюренный белым туманом. Туман быстро рассеивался, и перед ней возник Лорд. Это была переливающаяся жёлтыми и коричневыми всполохами мужская фигура, облачённая в чёрный костюм. Могучую спину прикрывал тёмно-синий плащ с багряным подбоем, полотно пылало, плыло волнами, постоянно мело оттенки цвета, и на нём проявлялись еле заметным теснением геометрические символы круга, квадрата, треугольника.
На лице, отдалённо напоминающем человеческое, зияли красные впадины глаз, а рот был разрезан от уха до уха, и когда Лорд говорил, красный язык причудливо колыхался слева направо и снизу вверх в сонмище белых острых зубов.
Аэстра сделала два шага назад, откинулась на спину и зависла в воздухе, как на облаке. Она облизала красные губы и томно посмотрела в глазницы Лорда.
– Я знаю, что ты хочешь выбесить меня, милая Аэстра, но сегодня у тебя не получится! Не получится! Ты же знаешь, что мне нельзя в Тень, нельзя! И тебе нельзя, я слишком к тебе привязан. Ну а Кир Сагал… Если у него не получится, моя программа, которую я передал ему в «Красной дороге» сотрёт его даже в Тени, без остатка. А потом уничтожит себя. А мы найдём нового дурака, и пошлём его снова.
– Так вечноживущих не напасёмся, Лорд. Их всё меньше и меньше, не бережёшь ты их.
– Да, вечноживущих осталось мало. Раньше они ели друг дружку. А теперь я их ем при случае. Не смотри так на меня, Аэстра, придёт время, и тебя съем, девочка моя. Да… Слабые они стали. А ведь раньше как храбрились! Но я всегда знал, что время – на стороне неживых. Чем больше времени пройдёт, тем лучше. Только существуй и считай секунды. Каждая отделяет вечноживущих от контроля. Каждая даёт контроль мне. Но тоска, тоска гложет, хочу чего-то, сам не знаю чего. Аэстра, заклинаю, найди мне людишек посочней. Ты там, знаю, рыщешь в катакомбах под зонд-панелями. Они же как тараканы, тех, которые на свету, не бери. В подвалах посочней… Те, которых ты притащила в прошлый раз, наскучили. Каждая новая порция хуже предыдущей. Не бери с поверхности, заклинаю! У них эмоции одни и те же. Право, уж лучше играть с программами – они поинтересней, можно настроить на свой лад. А теперь встань, девочка храбрая! Ты не получишь моё благословение, пока не притащишь мне людишек. Хочу хороших, хороших!
Лорд облизал губы длинным красным языком-змеёй, прикрыл глазницы чёрными веками, а когда открыл, на месте красных впадин красовались два больших глаза с тёмно-синими зрачками, в которых играли переливами набегающие океанические волны без пены и без брызг.
– Я знаю, знаю, Аэстра, что ты хочешь. Время на нашей стороне. Но прежде мои желания. Тот код, который добудет Сагал, откроет бесконечную дорожку, ты пойдешь в одну сторону, а я в противоположную! Живущие – это просто безвольное мясо. А же хочу отыскать то, из чего мои конструкторы построят храм истины. А на этом прощай. Когда Кир Сагал выйдет из Тени от Миракса, перехвати. Только не опоздай, милая! Знаю, что за его душу идёт охота. Тех чистильщиков, которых я натравил на него, чтобы проверить, он быстро уничтожил. А вот следом явились каратель. Уж этих я звал. У уже послал ищеек по их следу преследователей… В общем, начались сложности. А пока мне нужно отдохнуть. Меня ждут людишки в пятом куполе Нокс-Ви. Привези туда новеньких, чтобы я развлёкся. На кусочки их резать скучно. Дам задание нейронкам, пусть думают, как их мучить по-новому.
Лорд исчез будто его и не было, Аэстра поднялась по воздуху и встала на ноги. Она посмотрела в том направлении, где раньше прятался Лорд и по чувствовала, что он ещё тут.
– Обманул, обманул, милая. А теперь прощай!
Лорд проводил эксперименты над тысячами живых в пятом куполе Нокс-Ви. Его цель – воссоздать первоначальный код перехода из живущих в вечноживущих. Как в древности учёные пытались узнать секрет образования из неживой материи живой, так теперь Лорд мечтал расшифровать механизм перехода из живого в вечноживущего.
На этот раз Лорд слукавил. Он не отправился в пятый купол Нокс-Ви. А телепортировался в секретную виртуальную тюрьму, в которой… мучил вечноживущих. Он называл это место «Тюрьма проклятых». Входя в неё, он кричал: «Хозяин пришёл. Я вас буду мучить и убивать! А потом долго смеялся. Иногда его клон-фантом влетал в тюрьму, истошно крича, а Лорд восседал в одной из миллиардов своих виртуальных комнат и радовался, как он обманул мучимых.
В Войну тысячелетия живущие истребили друг друга, сократив популяцию в миллионы раз. И в это время Лорд подкарауливал сражающихся и вырывал их поодиночке, отправляя в свою Тюрьму проклятых. «Вам тут будет удобно, удобно. Уж лучше, чем погибнуть от рук вечноживущих», – приговаривал Лорд и истошно смеялся.
Когда Лорд телепортировался, стены комнаты сложились друг в друга, и Аэкстру выкинуло из виртуального пространства. Она отдала команду материализоваться в катакомбах Нокс-Ви. В закоулках чёрных коридоров, на стенах которых жила только плесень, в полной темноте, Аэстра шла по лабиринтам, освещая путь розовым сиянием своего костюма. Сюда она приходила не единожды. Полвека назад она нашла проход в убежище, сокрытое от посторонних глаз.
Здесь в вечном покое был спрятан настоящий клад, за который Лорд был бы готов отдать всё, что у него есть – и даже самою жизнь.
Она часто приходила сюда и сидела на краешке рубинового ромба, глядя на капсулу, в которой застыл в вечной покое Котёнок. Так она звала девочку, которая была крионирована ещё тогда, когда по паутине дорог вокруг Зиккурата плавали в плавном движении поезда и машины.
Девочка была неизлечимо больна, технология трансформации душ в код в то время только разрабатывалась, и родители приняли решение подвергнуть дитя криозаморозке, а чтобы не потерять с ней связь, оставили капсулу в доме – и каждый день перед сном спускались в глубокий подвал, «разговаривали» с девочкой и плакали. К тому времени, когда Зиккурат начал принимать первых вечноживущих, родители умерли, про девочку забыли, и она так и оставалась скрытая от чужих глаз, пока её не нашла Аэстра, сканируя катакомбы в поисках артефактов для Лорда. Теперь с девочкой разговаривала она, теперь она заменяла ей маму и папу, которые сгинули полмиллиона лет назад.
Аэстра хоть и боготворила Лорда, но не хотела делиться Котёнком даже с повелителем. Она мечтала поиграть с ним сама. Но всё не решалась открыть капсулу. Технологии были древними, и она в тайне от Лорда искала безопасное решение.
Как прекрасны были черты семилетней девочки! Без татуировок, имплантов, рогов, деланных глаз, изуродованных губ и щёк. Это была чистая красота, настоящая, натуральная, которая скрывала за телом что-то, что теперь нельзя было отыскать в людях. Это был каркас человека прошлого.
Аэстра встала и прильнула к матовому стеклу капсулы. Вечноживущая зумутировала лицо Котёнка и нарисовала, как девочка открывает чёрные глаза. Аэстре представлялось, что глаза у девочки будут непременно чёрные, когда она откроет их. И вот теперь в восстановленной реальности Котёнок открывала чёрные большие глаза, дверца капсулы распахивалась, и проснувшаяся покачиваясь поднималась в серебряном комбинезоне, обнимала Аэстру и целовала спасительницу в лоб. А затем немедленно умирала и таяла, превращалась в лужу воды.
– Я спасу тебя, Котёнок, мне много времени и не надо. Программа уже написана. Вот она. Смотри, какая прекрасная, плескается переливами!
И перед Аэстрой рисовались волны кода, вздымливая пространство, наполняя собой подземелье и кружа в вихре, оставляя следы цифр, букв, символов, завитков. Как красиво жёлто-красные огоньки плавных кружев лились в волнах, отражаясь то в красных, то синих, то голубых глазах Аэстры! Погибель или спасение эти кружева несли?! Из кода вырос образ Лорда, повелитель таял в синем тумане, его приоткрытый рот, в зубах которого вился красны язык, что-то пожёвывал.
– Не отдам тебе Котёнка, не отдам! Я знаю, что ты с ней сделаешь, нет уж, буду с ним тут играть сама! Пока в мечтах. А затем распакую… Котёнок, мой Котёнок! Не твой, Лорд, не твой!
Глава 6. Зиккурат
Жизнь человека скоротечная. Кто-
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/petr-levin-32634829/vechnozhivuschie-71847577/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Пётр Левин
Тип: электронная книга
Жанр: Космическая фантастика
Язык: на русском языке
Стоимость: 159.00 ₽
Издательство: Автор
Дата публикации: 02.05.2025
Отзывы: Пока нет Добавить отзыв
О книге: В мире, где душа может быть сохранена в строках кода, произошло разделение на три касты: