Главная страница | Русское фэнтези | Гиблыми тропами

Гиблыми тропами
Ольга Сергеевна Кобцева
Горе тем девицам, кто замуж не хочет – заставят. Ярослава, дочь купеческая, бежит от немилого жениха. Путь её проходит через топи и дремучий лес, где девушка встречает волка. Да не волк то оказывается, а оборотень, и сам лес не так прост: там живёт слепая ворожея, что вместе с запретными богами проводит кровавые обряды. Не зря пропадают люди в здешних местах…
Нет спасения от колдовства, никого волки не отпускают живьём, лишь Яре повезло, и то ненадолго. Кто теперь защитит её от лютых зверей: обаятельный сосед или бравый охотник на нечисть?
Не ходи, девица, гиблыми тропами. Куда они тебя приведут?

Ольга Кобцева
Гиблыми тропами

Предисловие
Дорогие читатели!
С некоторых пор я начинаю книги с обращения к вам. Мне кажется, так наше общение сквозь страницы будет более близким. Не верится, что это моя пятая книга, однако независимо от того, читали ли вы мои предыдущие произведения, я рада видеть вас в мире «Гиблых троп». Приятно познакомиться и добро пожаловать!
Думаю, стоит заранее рассказать вам, чего ожидать от книги. Здесь вы встретите девицу в алом, которая спешит через лес к бабушке, и волка. Но история их будет намного запутаннее и страшнее, чем у известной «Красной шапочки». Это славянское фэнтези – мрачная сказка для взрослых. Во время чтения вы погрузитесь в мир язычества, в атмосферу Древней Руси и славянской мифологии. Вас ждут оборотни, война богов, кровавые ритуалы, отголоски мифа о Дикой охоте, язык цветов и уединённая деревня близ мистического леса. И, конечно, я не могу оставить вас без яркой романтической линии! Любовный треугольник, от любви до ненависти и обратно, горячие сцены, – всё это на страницах «Гиблых троп».
Отдельно расскажу о названиях глав. Я собрала для вас атмосферный плейлист, который поможет ярче представить мир книги. Думаю, аудиовизуальный образ добавит вам ощущений, а музыка легче погрузит вас в сюжет. Каждая глава будет сопровождаться песней, название главы – строчкой из неё, поэтому звучать это будет загадочно, но вдохновляюще.
Мне волнительно и трепетно знакомить вас с книгой. Надеюсь, она доставит вам невероятные эмоции. Приятного чтения!
Ольга Кобцева

ГЛАВА 1. Сбитыми стопами, дальними тропами
SHENA? – Одинокая звезда

Мрачный лес обступал вокруг. Лёгкий сарафан Яры задирался от бега. Стопы ныли, сбитые о кочки и камни, воздуха не хватало, сердце бешено стучало, пока девица углублялась в чащу. В глазах рябило от усталости, и она не знала, чего хочет больше: остановиться или бежать дальше. Кроны смыкались над головой, ветки разделяли лес, словно прутья тюремных клеток.
За тяжёлым дыханием Яра едва расслышала плеск реки. Последний рывок – девица направилась к воде и через несколько минут, стянув обувь, ступила в бурлящий поток. Ледяное течение вмиг охладило горячее после бега тело. Яра обняла себя и, стуча зубами, пошла по дну вдоль реки. Берег с её следами остался позади. Вскоре она добрела до зарослей и, цепляясь за склонённые к водной глади ветки, вылезла на другой стороне реки. Девица прильнула спиной к толстому стволу дерева. Несколько мгновений она смотрела перед собой, ничего не видя из-за наворачивающихся слёз, а после, закрыв лицо руками, опустилась на ветвистые корни.
Безумие. Назад, в град, ей хода больше не было. В какой момент всё пошло наперекосяк? В тот, как она приглянулась княжескому родичу? Или когда она сбежала с собственной свадьбы?
Ещё недавно Яра вместе с родителями жила в центре Велиграда, недалеко от столицы княжества. Как любила она шум улиц, яркие девичьи наряды, от которых рябило в глазах, смех молодцев за окном! Как гуляла по базару, где отец держал купеческую лавку, как с раскрытым ртом наблюдала за ряжеными, которые развлекали народ, как кидала монетки балалаечникам на площади… Но всё изменилось. Едва Яра из девчонки стала превращаться в девицу на выданье, родители решили перебраться на окраину Велиграда, из терема с резными наличниками в простенькую избу, из суматохи в спокойствие.
Яра нехотя покорилась воле родителей. Теперь новенькие сарафаны она выгуливала не перед молодцами, а перед пугалом. Лентяйкой она не была – легко справлялась и с шитьём, и со стряпнёй, – но деревенский быт ей поддавался плохо, соседские девицы хихикали над тем, как неловко она управлялась в огороде и как собирала в корзинку ядовитые грибы, что росли в лесу через поле от их дома – рукой подать. Яре оставалось лишь со вздохом обучаться новым премудростям.
Время текло быстро, как полноводная река, а девица не могла свыкнуться с новой жизнью. Изредка, чтобы скрасить скуку, она отлучалась в центр града – там её и приметил Остап: родич князя, побратим посадника[1 - Посадник – глава города, «посаженный» князем.] Велиграда. Как жених всем хорош: богат, щедр, обходителен; обещал драгоценными каменьями осыпать да нарядами, какие и княгиня не побрезгует носить. Только вот немолод, в два, а то и в три раза старше Яры. Не смогла девица себя перебороть, не согласилась на замужество. Не к каждой невесте такие люди сватаются, и она боялась, что родители насильно выдадут её за Остапа, но те неожиданно поддержали дочь. Жених же отказа не принимал и продолжал уговоры. Родители спрятали Яру от посторонних глаз, подарки отсылали обратно, сватий на порог не пускали, отговариваясь ложью, но это не помогло. Остап заявил, что заберёт её в жены, несмотря ни на что, и в один из дней приехал в избу со свадебным нарядом и выкупом. Тут уж деваться некуда.
Яра заперлась в светёлке[2 - Светёлка (светлица) – небольшая комната с большим количеством окон; обычно предназначалась для мастериц: в светлице ткали, пряли, шили.]. Благо, изба просторная, и пока жених со спутниками, гремя посудой и лавками, пировали в трапезной, девица наряжалась и заплеталась, сглатывая слёзы. Матушка помогала ей. Яра с тоской рассматривала подарок Остапа: белое платье с вышитыми по подолу алыми птицами. К наряду прилагались красные ленты для волос, пояс, сапожки и нательная рубаха, которую жениху полагалось снять с невесты в первую ночь. Девица дрожащими руками отложила одёжку. Придётся идти замуж, противиться воле княжеского родича невозможно. Такие, как он, привыкли брать, что хотят. Матушка, вздыхая вместе с дочерью, провела ладонью по красным птицам и ушла в горницу, чтобы хлопотать по хозяйству и потчевать гостей.
Яра быстро натянула рубаху и наряд, подпоясалась и вплела ленты в волосы. Мутное зеркало отразило красивое, но печальное лицо невесты. Из трапезной доносились задорные песни и хохот, однако девица не разделяла настроения гостей. При каждом движении, когда она вертелась перед зеркалом, птицы на подоле будто порхали, и ей хотелось расправить крылья и улететь вместе с ними, да некуда. Взор упал на окно, за которым простиралось поле с огородом, а чуть дальше – мрачный лес. Там можно схорониться на время, но Остап, заметив пропажу невесты, быстро отправит за ней погоню. Яра знала, что он держал во дворе охотничьих собак – их лай слышали все, кто проходил по улочке мимо его терема, – а стать дичью она не хотела. Да и долго в лесу она не протянет, а больше податься некуда. Бежать – гиблая затея.
Матушка вернулась из трапезной. Заперев за собой дверь, она сбросила с лица приветливую улыбку и достала из-под фартука небольшой свёрток. Яра, закусив губу, разглядывала его. Что там, очередной подарок от жениха? Но судя по тому, как встревожена была матушка и как суетливо она развязывала свёрток, это было что-то иное. Внутри оказались несколько ломтей хлеба, пирожки, пара кусков вяленого мяса и бурдюк с водой. Девица перевела озадаченный взгляд на матушку, та шёпотом пояснила:
– Не пойдёшь замуж, бежать тебе надо.
Яра молчала несколько мгновений, словно обращались не к ней. Это походило на сновидение или морок, будто мысли её ожили и прокрались в явь. Но матушка так крепко схватила дочь за руку, отводя подальше от двери, что та очнулась. Сердце затрепетало подобно птицам на подоле. Множество вопросов, возражений и благодарностей вьюном вертелись в голове, однако девица смогла выдавить лишь одно:
– Куда?
Она была растеряна. Матушка же, наоборот, заговорила собранно и уверенно:
– Через лес к моим родителям, в Туманку.
Яра мысленно проложила путь до той деревни. Пешком туда добираться около седмицы, но то по дороге, а не через лес, полный гиблых троп, диких животных и навей. А округа Туманки славилась топями, над которыми нависало вечное марево – отсюда и пошло название поселения. Малолюдная, защищённая природой почти со всех сторон, расположенная на краю княжества деревня впрямь стала бы отличным временным прибежищем. Бабушка с дедушкой внучку видели редко, но любили её и не дали бы в обиду. Однако путь до них страшил до невозможности.
– Да как же я… – попробовала возразить Яра.
– Пересечёшь реку, чтоб собаки Остапа твой след потеряли. Пойдёшь напрямик через лес, держась недалеко от тележной дороги. Воду будешь в реке набирать, еды я тебе немного дала, остальное лес подарит. Лешего мясом задобришь, он тебе верную тропу укажет и в пути защитит, – наставляла матушка.
Девица качнула головой, чтоб все наказы осели в мыслях, будто бусины на нитке, и не потерялись по пути. Несмотря на матушкины советы и поддержку, страх и не думал отступать. Стиснутая в его ледяных объятиях, Яра замерла на месте.
– А вы? – спросила она, уводя взор от двери, за которой начиналась пугающая свобода. – Остап же разозлится…
– Разозлится, – кивнула матушка. – И что? Скажем, что ты сбежала без нашего ведома, и погоню по ложному пути отправим. Не думай об этом, сейчас тебя спасать надо, а не нас.
– Батюшка знает?
– Да, и отвлечёт гостей. Ну же, – матушка поманила Яру к двери. Она выглянула наружу и кивнула, давая понять, что путь свободен.
Девица застыла, словно примёрзла к полу. Она помотала головой.
– Скорее, – поторопила матушка, – пока в коридоре пусто.
Яра через силу сделала несколько шагов и толкнула приоткрытую дверь. Ещё не поздно было отказаться от побега и примириться с замужней судьбой. Но заливистый смех Остапа, донёсшийся из трапезной, переубедил её. Девица со злостью сбросила с себя страх, словно мокрую рубаху, и помчалась к задней террасе. Матушка отворила перед ней последнюю дверь, попутно накидывая на дочь неприметный мятель[3 - Мятель – широкая верхняя одежда, аналог современного плаща.]. Запахи хмеля, яств и свечей, присущие празднеству, остались позади, свежий воздух проник в нутро Яры, взбадривая её. Она пересекла двор и скрылась за баней, оттуда бросив прощальный взгляд на избу. Матушки уже не было видно. Девица стиснула зубы. Чуть приподняв подол, она побежала через поле к лесу. Он охотно принял Яру в свои мрачные объятия.

ГЛАВА 2. Меня зовёт лес
Би-2 – Волки

Казалось, вечность они смотрели друг на друга: волк скалился, его глаза казались ярко-жёлтыми из-за отблеска костра, а девица приросла к земле. Однако прошёл лишь миг, как Яра опомнилась и вскочила с места. Она инстинктивно побежала, хотя понимала, что хищник догонит её в пару прыжков. За спиной послышался хруст – зверь бросился в погоню. Девица успела сделать лишь несколько шагов, как её толкнули и прижали к дереву. Сердце застучало, словно ошпаренное. Стоя спиной к врагу, Яра не сразу осознала, что её держат не волчьи лапы, а человеческие руки.
Горячее дыхание хищника уткнулось ей в висок, медленно опускаясь к шее. За ним – лёгкое касание щетины по плечу, вплоть до кромки свадебного платья. Девица слышала, как он втягивает воздух, обнюхивая её. Она застыла ни жива ни мертва, точно перед входом в царство Мораны. Тело едва осязаемо дрожало. Яру и волка панцирем окружила тишина, её нарушали лишь треск костра и шелест листьев – глас Лешего, рассерженного нападением на лесную гостью.
«Человеческие руки», – эта мысль стучала в разуме вместе с биением сердца. Незнакомец удерживал девицу за косы, не позволяя обернуться и посмотреть на него, и за талию, чтоб не думала дёргаться. Яра и не решилась бы. Его пальцы больно впивались в кожу, несмотря на плотную ткань платья, и легко прорезали бы её, если бы оканчивались когтями, как долю лучины назад. Немыслимо. Оборотень, перевёртыш, волколак – как только ни величали их, но суть одна: человеческое сплелось со звериным, чистое с нечистым, явь с навью. Звери охотились в ночи, а кровь оставалась на человеческих зубах. Люди обходили их стороной и запирались на засов, заслышав волчий вой. Прежние боги покровительствовали оборотням, но Единый руками князя насылал охотников, изгонял и вырезал их с местных земель. Напрасно было надеяться, что всех волков извели. Сейчас Яра была вынуждена прислоняться спиной к груди одного из таких перевёртышей и дрожать в его руках.
– Кто ты такая? – В шёпоте незнакомца проскользнул рык, и девица вздрогнула.
– Яра, – ответила она после заминки, едва ворочая языком.
Волк хмыкнул. Его вопрос состоял в другом.
– Как ты здесь очутилась?
– Не успела добраться до деревни дотемна, – прошептала Яра. – Местная я.
– Неправда.
Его пальцы сильнее впились в талию, оставляя синяки на девичьей коже и вжимая её в дерево. Она от страха задержала дыхание: казалось, ещё немного, и он лишит её воздуха. Лес опасен, здесь надо платить за каждый вдох.
– Мои бабушка и дедушка из Туманки. Живут в крайнем доме у леса.
– Но ты не оттуда, – настоял волк, перебирая пальцами русые косы девицы. – Ты пахнешь сырой землёй и костром, а не сеном и яблоками. Топи опасны, особенно по ночам, местные даже днём избегают леса. Так что ты здесь делаешь?
Признаваться, что сбежала из дома, Яра боялась: пусть перед ней и оборотень, но если он прознает, что за ней погоня, то передаст ратникам князя за вознаграждение. Ведь держит пока в живых, не убивает, значит, зачем-то она ему нужна. А может, смилостивится? Ведь он понимает, что такое бродить неприкаянному по ночному лесу.
– Что ты делаешь на топях? – вновь нетерпеливо рыкнул волк.
Яра дёрнулась, но он усилил хватку. Надо было отвечать, иначе вместо третьего вопроса могла последовать расправа за молчание.
– Сбежала со свадьбы. – Голос Яры дрожал, как трава на ветру. – Важный человек, княжеский родич, захотел меня в жёны, отказ не принимал, вот мне и пришлось… С самого Велиграда через лес добиралась, спасибо Лешему за помощь, до бабушки с дедушкой. Они и правда здешние. Больше мне негде схорониться. Я лишь немного не успела добраться до Туманки, топи задержали, впотьмах не найти дороги.
Яра замолкла. Волк не торопился осыпать её следующими вопросами, и тишина, как перед грозой, угнетала сильнее его рыка.
– Из Велиграда, значит?
– Да, – закивала девица и тут же поморщилась от того, как с болью натянулись волосы.
Оборотень, судя по всему, удовлетворился её ответом и подобрел, но отпускать не собирался. Крепким телом он заслонял ей путь к отступлению, грубой хваткой удерживал её почти без движений. Он пах лесом, кровью и опасностью. Бесшумные выдохи, срывающиеся с его губ, опаляли кожу Яры, и она прикрыла глаза будто в надежде заснуть и вскоре проснуться свободной.
– Вот как мы поступим, – заговорил наконец волк. Его тон оставался по-звериному низким, но не рассерженным. – В топях опасно, я не единственный оборотень здесь. Вряд ли они тебя выберут, но лучше не попадаться никому на глаза. Сейчас ты залезешь на дерево и спустишься не раньше рассвета. Поутру пойдёшь по моим следам – они приведут тебя к тропе, а там и до деревни недалеко. Поняла?
– Да.
– И пообещай мне, что больше не пойдёшь ночью в лес.
– Хорошо, – поспешила согласиться Яра, лишь бы скорее высвободиться из его объятий.
– Стой смирно, не оборачивайся раньше времени.
Девица не спросила, что он имеет в виду. Оборотень отпустил её, она отступила от дерева, глубоко вдыхая, и тут же услышала позади себя странный треск. Яра догадалась, что незнакомец превращается в волка: хрустели его изломанные и вывернутые кости. Девица прикусила губу, её замутило. Она порывисто дышала, обняв себя руками, пока ужасные звуки не закончились, и тогда обернулась. Перед ней стоял зверь. Она знала, что внутри него человеческая душа, но всё равно в ужасе сделала шаг назад, упираясь в дерево. Волк оскалился, будто ухмыляясь. Он был достаточно крупный, со светлой шерстью и ярко-жёлтыми глазами, в которых плясали огни Нави.
Оборотень мотнул головой в сторону костра и лязгнул зубами. Яра быстро сообразила, чего он от неё хочет. Держась в отдалении от зверя, она обогнула его и подхватила с земли свои вещи: узелок и мятель. Жаль, поджаренные грибы разлетелись по траве, когда она убегала от волка, а искать их впотьмах не было ни времени, ни решимости, пока позади то и дело слышались шаги и сдавленное рычание. Девица затоптала костёр и заворочалась, потеряв оборотня во тьме, но вскоре увидела, как приближаются жёлтые глаза, а после ощутила под пальцами густую шерсть, на удивление мягкую и гладкую, словно шёлк. Волк повёл Яру к дереву. Она с трудом, опираясь на спину зверя, полезла наверх и устроилась на толстых ветвях примерно в сажени[1 - Сажень – старорусская мера длины, равная 2,13 м.] от земли. Девица еле-еле разобрала силуэт волка у корней. Горящие глаза обращались прямо к ней, и она прикусила губу, ожидая, пока зверь уйдёт.
– Не слезу до утра. И не вернусь в лес, – прошептала Яра, памятуя наставления оборотня.
Послышались скорые шаги, за ними шум листвы, и вскоре всё стихло. Как девица ни вглядывалась в ближайшие кусты и деревья, ни вслушивалась в посторонние звуки, движений оборотня больше не уловила. Оставшись в одиночестве, она выдохнула и устроилась поудобнее. Хорошо, что то была последняя ночь пути, а не первая, иначе Яра повернула бы назад и наутро была бы замужем.
Несколько раз девица задрёмывала на ветвях, просыпалась от чувства падения и крепче вцеплялась в них. Тело болело сильнее, чем за всю седмицу. И ни повернуться, ни размяться она не могла, оставалось лишь считать лучины до рассвета, вздрагивая от случайного лесного шума. Волк так и не вернулся.
С первыми лучами солнца девица спустилась с дерева. Она ободрала руки и колени о твёрдую кору, не размятые кости ныли, а живот урчал от голода. Яра с грустью взглянула на вчерашние грибы, уже облепленные и изъеденные насекомыми, и принялась искать следы волка. Они нашлись в стороне: чуть длиннее собачьих, с острыми когтями, разрезающими землю. Оборотень проложил для девицы вполне заметную тропу, по которой она могла через топи добраться до деревни. Надеясь, что зверь не обманул и не заведёт её в ловушку, Яра пошла по следам.
В пути она поняла, что без помощи долго бродила бы по болотам. С каждой лучиной они становились обширнее и многочисленнее. Девица морщилась от кислого затхлого запаха, осторожно ступая по следам волка, прикрытым туманом. Сквозь мглу она различала не только листья и палки на поверхности болот, но и мелких животных, которым не суждено было выбраться на волю. Поистине, лес вокруг Туманки – гиблое место. Он пленил и засасывал души Яви, и лишь те, кому покровительствовали боги, могли выжить здесь – оборотни. Вороны глухо каркали над головой. Их силуэты мелькали во мгле и походили на навей, которые охотятся на путников.
Серая пелена нескоро начала рассеиваться. Когда Яра вышла к твёрдой земле и обнаружила едва различимую тропку, о которой говорил незнакомец, солнце стояло уже высоко. Девица выдохнула – до деревни осталось всего ничего. Близ тропки следы волка терялись, видно, специально замёл их, чтобы Яра из любопытства не проследила за ним. Она вдруг поняла, что не видела его лица и не слышала истинного человеческого голоса. А ведь оборотень, судя по всему, из Туманки; встреть его там – и не узнаешь.
Девица прибавила шаг, чтобы поскорее добраться до деревни. Живот уже не урчал, а отдавал голодными спазмами, силы иссякали после блужданий и бессонной ночи. По счастью Яра приметила куст малины неподалёку. Она сошла с тропы и принялась жадно закидывать в себя манкие ягоды. Они были безвкусными и неспелыми, но оторвалась от них девица не скоро. Выдохнув и запив нехитрый завтрак речной водой из бурдюка, она хотела продолжить путь, но не смогла отыскать тропу. Обернулась, пошла в одну сторону – не угадала. В другую – уткнулась в сплетённые меж собой кусты, будто Леший решил поглумиться напоследок и не выпускать гостью из своих владений. Он окружил её сцепленными ветками, колючими деревьями и оврагами. Яра выбрала более-менее свободный путь и принялась продираться вперёд, надеясь выбрести обратно к тропе, не к одной так к другой. Не может быть, чтобы жители Туманки совсем в лес не заглядывали!
Ковыляя вперёд, девица кляла себя за то, что сбилась с дороги, но вскоре выдохнула: впереди показался просвет. Там виднелись какие-то столбы, явно рукотворные. Яра ускорилась, но через несколько шагов разочарованно поняла, что вышла не к опушке у окраины деревни, а к лесной прогалине. Солнечные лучи укололи девицу, и она опустила глаза, прикрываясь ладонью. Трава на поляне была почти полностью вытоптана, земля испещрена многочисленными волчьими и человеческими следами. В одном месте они прерывались длинной широкой полосой, будто здесь что-то волокли. Когда солнце скрылось за облаком, Яра проследила взглядом до центра поляны и сделала шаг назад, зажимая рот от рвущегося наружу крика.

ГЛАВА 3. Горят холодные глаза
Vilisa, ILLIUM – YAGA

Вскрикнул ворон. Он пролетел с ветки на ветку над поляной, где посередине на верёвках вниз головой висел мертвец. Его горло было разодрано, а тело искусано и исполосовано когтями, кровь измарала одежду и лицо покойника. На земле под ним стояла чаша с багровыми разводами.
Яру замутило. Она отвела взгляд и прижалась спиной к дереву, сглатывая вязкую слюну. То, что она прежде приняла за столбы, оказалось кумирами[1 - Кумиры (идолы) – вытесанные из дерева или камня статуи славянских богов.] прежних богов, а поляна – капищем[2 - Капище – языческое святилище, место, где устанавливали статуи славянских богов для религиозных обрядов.]. Деревянные фигуры кругом обступили покойника. Земля под ними была окроплена кровью, будто богов задабривали чужой смертью. Гиблое место, страшное, неугодное Единому. Яра вспомнила слова оборотня: «Вряд ли они тебя выберут», – и с ужасом поняла, что могла бы быть подвешена на месте этого человека, встреть она ночью другого волка. Боги в образе старцев и стариц, молодцев и молодиц, с тёмными впалыми глазами и символами на одеждах хмуро взирали на девицу. Она понимала, что они неживые, всего лишь вытесанные из дерева статуи, но казалось, что сделай она шаг в сторону – они проследят за ней. Запомнят лик своей будущей жертвы. Ей бы бежать отсюда, но ноги одеревенели, как у идолов, и приросли к земле. Грудь быстро поднималась и опускалась от беспокойного дыхания, пальцы неосознанно сжимали ткань пыльного наряда.
Над ухом гаркнул ворон, Яра вскрикнула и опрометью бросилась прочь от капища. Она не разбирала дороги, лишь мчалась вперёд, отмахиваясь от острых, словно когти, ветвей, которые цепляли её за косы и безжалостно выдирали волосы. Руки жгло от зарослей крапивы, к подолу прицепился репей. Насекомые так и норовили залететь в глаза, а лес ожил, пугая девицу внезапными звуками: то дятел застучит по дереву, то белка прыгнет на ветку, и та треснет, переломившись. Перед глазами всё ещё стояли образы прежних богов, их строгие лица и въедливые взгляды. И мертвец, на которого Яра посмотрела лишь единожды. Судя по количеству крови вокруг, он был не первой жертвой, которой задабривали кумиров. Вряд ли князь, приказавший сжечь старые капища, знал о существовании этого места.
Когда ноги начали заплетаться от усталости, показалась тропа. В груди одинокой бабочкой затрепетала радость, девица уж и не верила, что сможет покинуть гиблый лес. Она поковыляла по дороге, внимательно следя за тем, чтобы не сбиться и не сойти с неё. На пути стало встречаться всё больше небольших прогалин, лес редел, солнце беззастенчиво заливало зелёные заросли. Чем ближе к дому, тем больше Яру брала усталость. Трава верёвками оплетала сапоги, и девица еле переставляла ноги, моля Лешего смилостивиться над ней.
Её зов был услышан. Деревья расступились, обнажая поле, за которым виднелись деревенские домики. Со стороны леса они были огорожены плотным забором, видно, местные остерегались волков и медведей. Уж Яра-то теперь знала, какие опасности таит в себе чаща. Над избами клубился печной дым, и девица будто наяву почувствовала запах свежеиспечённого хлеба и мясных пирогов. Она ускорила шаг.
Дом бабушки и дедушки был по счастью самым крайним. И идти до него близко, и из местных никто не заметит гостью из леса. Яра приближалась к деревне, таясь в зарослях поля, а после, пока улица была пуста, юркнула к знакомой калитке, где её заслонили абрикосовые деревья. Она с улыбкой представила, как вскоре будет есть не зачерствевшие пирожки и кислые ягоды, а сочные фрукты из бабушкиного сада. Девица толкнула калитку, среди деревяшек которой была вставлена ветка цветов, похожих на сирень, и прошла на участок.
Не верилось. Она добралась, пусть замученная, грязная и растрёпанная, но живая. Тяжёлый выдох, шаг вперёд, и Яра закрыла за собой калитку. Не успела она оглядеться, как из-за дома вышла бабушка. Они столкнулись взорами – одна усталым, вторая изумлённым, – а после поспешили навстречу друг другу.
– Яра, внученька!
Девица чуть не разрыдалась, услышав старушечий голос, и устроилась в тёплых объятиях.
– Не морок ли ты? – прижала её к себе бабушка.
Она покачала головой, выдавливая:
– Нет.
И всё же не сдержала слёз. Они против воли покатились по щекам, быстро, как лесной ручей. Не было сил смахнуть их. Яра покорилась бабушке, которая, ухватив её за руку, повела в избу и усадила на лавку, попутно выспрашивая:
– Что случилось? Где мать с отцом? Как ты добралась сюда?
Девица долго всхлипывала, пытаясь объясниться. Но переживания, накопившиеся за седмицу, вытряхивались долго, как пыль из старого мешка, и старушка прекратила расспросы. Вместо того она поставила перед внучкой канопку[3 - Канопка – глиняный сосуд, аналог кружки в Древней Руси.] молока и миску с кашей.
– Дед к соседу вышел, скоро вернётся, тогда всё и расскажешь, – ласково сказала она, гладя Яру по волосам. – Пока отдохни.
Девица молча кивнула и, сглатывая последние слёзы, принялась есть. В голове скопился ворох мыслей, которые предстояло сложить в единую историю. Казалось, седмица пути длилась дольше всей жизни.
Ложка уже стучала по полупустому дну миски, когда хлопнула дверь, и на пороге появился дедушка. Он зашёл в избу, неся перед собой охапку тех фиолетовых цветов, что были вставлены в оградку возле калитки. Бабушка некогда была помощницей знахарки, поэтому в доме постоянно сушились травы и цветы, в мешочках собиралась их труха, а в горшках – настои.
– Ты ль забыла, Алёнка? – спросил дед, укладывая ветку на стол, и только тогда заметил внучку. – Ба, ты что ж, голубка, тут делаешь?
От его тёплого взгляда у Яры на глаза вновь навернулись слёзы. Она закрыла лицо руками, чтобы успокоиться, и услышала, как дедушка сел за стол напротив и принялся шептаться с бабушкой. Они волновались, но не трогали внучку раньше времени, видя её состояние. Она запереживала, что если и дальше будет молчать, то придётся утешать не только себя, но и их. Девица собралась и, вытерев слёзы, дрожащим голосом завела свою историю.
Она рассказала обо всём. О настырном женихе Остапе, о его охотничьих собаках и дружбе с князем. О своём побеге через лес и плутанию близ болот. О встрече с волком… волколаком – исправилась девица, так непривычно было признавать, что она столкнулась с чем-то, о чём не принято говорить. О том, как он обратился в мужчину и, скрывая лицо, приказал спрятаться на дереве. О том, как она по его следам выбралась с топей и, заблудившись, наткнулась на капище с мертвецом, а после чудом нашла дорогу в Туманку.
Дедушка много хмурился и постукивал пальцами по скатерти. Бабушка охала, поглаживая пальцами фиолетовые цветы. Теперь, когда Яра сидела за столом, сытая и расслабленная, многое из её слов ей самой казалось лишь сном. Оборотень, капище – чего только ни померещится от усталости и переживаний? Но дед покачал головой:
– Вот что. Оборотень не привиделся тебе, они и вправду в нашей округе водятся. Забор вдоль деревни видела? Не просто так его местные отстроили и не так просто люди здесь пропадают. С одной стороны Туманки лес, по другую сторону тракт с постоялыми дворами, а чуть далече – граница княжества. Проезжих там много, волкам есть чем поживиться. Мы, местные, в перевёртышей верим, и следы их видели, и их самих. А постороннему человеку не докажешь, не поверит. Вот и князь не суетится. Люди-то везде пропадают, чего ему на нашу деревеньку внимание обращать.
– А капище? – уточнила Яра.
– А капище старое, стоит себе посреди гиблого леса. Кто ж туда пойдёт его сжигать? Да и тут, чай, не столица, власть князя с каждой верстой слабеет. Люди сами решают, в кого верить: кто Единому поклоняется, а кто прежним богам требу[4 - Треба – языческий обряд принесения жертвы или подношений.] приносит. Хочет князь от капища избавиться – пусть, только ж он в нашу Туманку не заезжает, не до того ему.
– Получается, оборотни на проезжих охотятся да на капище утаскивают, в жертву прежним богам? – тихо подытожила Яра.
Дедушка пожал плечами:
– Местные тоже пропадают, но редко.
Бабушка тут же толкнула его:
– Иван, не пугай девку, и так на ней лица нет. Если волк не тронул тебя, ещё и помог, – обратилась она к внучке, – то и нечего бояться. Больше в лес не пойдёшь, а в избу они за тобой не явятся. Другое меня беспокоит – цветы.
– Цветы? – в один голос недоверчиво переспросили дедушка с внучкой, рассматривая растение под рукой старушки. Это была обычная ветка с цветами, напоминающими очень крупную сирень – ничего, что могло бы напугать. Быть может, они ядовитые?
– Не я их собирала. Кто-то к твоему приходу их принёс, – пояснила бабушка. – Это глициния. Их сажают подле входа, чтобы они оплетали арку, как виноградники, и это так красиво, что манит путников зайти внутрь. На языке цветов глициния означает «добро пожаловать». Кто-то поприветствовал тебя, Яра, ещё до того, как ты добралась до нас. Кто-то ждал тебя.
– Кто? – едва слышно произнесла девица.
Язык одеревенел от волнения: ратники Остапа уже прознали, что она в Туманке, и верхом добрались сюда быстрее, чем она шагала через лес? Или… оборотень? Она говорила ему, что бабушка с дедушкой живут в крайней к лесу избе.
– А может, это совпадение, – продолжила бабушка, видя замешательство внучки. – Деревенские мальчишки небось насобирали цветов да и воткнули куда ни попадя. Не бери в голову, – успокаивала старушка, но Яра ей не поверила: слишком быстро та говорила, да улыбка выглядела натянутой. – Тебе бы отдохнуть с дороги. Сейчас баньку натопим, рубаху тебе свежую найду, спать постелю.
Девице только и оставалось, что покориться ей, тем более, дедушка согласно закивал и отправился готовить баню. Яра была и рада стянуть с себя липкую рубаху и пыльное платье с почерневшими птицами на подоле. Сапоги тоже были все в грязи и крови, уцелели лишь ленты в косах, да и те пришла пора снять, чтобы вычесать волосы. После бани девицу сморило, и она уснула – впервые за седмицу спокойно, не вздрагивая от непривычных звуков леса.
Очнулась она от крика петухов. Лёжа под покрывалом на лавке, Яра долго не хотела открывать глаза, пока до неё не донёсся аромат выпечки. Бабушка хлопотала по хозяйству, дедушки в избе не было видно.
– Иди, землянички себе набери да умойся, – посоветовала старушка, раскладывая пирожки, от которых исходил пар. – А я чай заварю.
Яра кивнула и, простоволосая, в нижней рубахе побежала наружу. Босые ноги, истерзанные длительной ходьбой, коснулись влажной травы. Девица плеснула на лицо воды из ведра и огляделась в поисках земляничной грядки. За последние дни ягоды опостылели ей, но бабушкины – крупные, сладкие – она не могла не попробовать. Яра схватила с крыльца лукошко и, опустившись на колени, принялась собирать землянику. Светло-русые волнистые волосы распустились по спине поверх белой рубахи, кусты и высокая трава обступили девицу, и она походила на затаившуюся полуденницу[5 - Полуденница (полудница) – персонаж из славянского народного фольклора, дух, который появляется в полдень, полевая нечистая сила; предстаёт либо в виде красивой девицы в белом платье, либо страшной старухи.], которая ищет, чем или кем бы поживиться. Яра положила в рот одну из ягод и прикрыла глаза от удовольствия. Она не спеша разжёвывала землянику, смакуя её сок и наслаждаясь утренней тишиной, когда над головой послышался мужской голос:
– Ну здравствуй, девица!

ГЛАВА 4. Дышит лес, живых не ждёт
Vilisa, ILLIUM – YAGA

Вскрикнул ворон. Он пролетел с ветки на ветку над поляной, где посередине на верёвках вниз головой висел мертвец. Его горло было разодрано, а тело искусано и исполосовано когтями, кровь измарала одежду и лицо покойника. На земле под ним стояла чаша с багровыми разводами.
Яру замутило. Она отвела взгляд и прижалась спиной к дереву, сглатывая вязкую слюну. То, что она прежде приняла за столбы, оказалось кумирами[1 - Кумиры (идолы) – вытесанные из дерева или камня статуи славянских богов.] прежних богов, а поляна – капищем[2 - Капище – языческое святилище, место, где устанавливали статуи славянских богов для религиозных обрядов.]. Деревянные фигуры кругом обступили покойника. Земля под ними была окроплена кровью, будто богов задабривали чужой смертью. Гиблое место, страшное, неугодное Единому. Яра вспомнила слова оборотня: «Вряд ли они тебя выберут», – и с ужасом поняла, что могла бы быть подвешена на месте этого человека, встреть она ночью другого волка. Боги в образе старцев и стариц, молодцев и молодиц, с тёмными впалыми глазами и символами на одеждах хмуро взирали на девицу. Она понимала, что они неживые, всего лишь вытесанные из дерева статуи, но казалось, что сделай она шаг в сторону – они проследят за ней. Запомнят лик своей будущей жертвы. Ей бы бежать отсюда, но ноги одеревенели, как у идолов, и приросли к земле. Грудь быстро поднималась и опускалась от беспокойного дыхания, пальцы неосознанно сжимали ткань пыльного наряда.
Над ухом гаркнул ворон, Яра вскрикнула и опрометью бросилась прочь от капища. Она не разбирала дороги, лишь мчалась вперёд, отмахиваясь от острых, словно когти, ветвей, которые цепляли её за косы и безжалостно выдирали волосы. Руки жгло от зарослей крапивы, к подолу прицепился репей. Насекомые так и норовили залететь в глаза, а лес ожил, пугая девицу внезапными звуками: то дятел застучит по дереву, то белка прыгнет на ветку, и та треснет, переломившись. Перед глазами всё ещё стояли образы прежних богов, их строгие лица и въедливые взгляды. И мертвец, на которого Яра посмотрела лишь единожды. Судя по количеству крови вокруг, он был не первой жертвой, которой задабривали кумиров. Вряд ли князь, приказавший сжечь старые капища, знал о существовании этого места.
Когда ноги начали заплетаться от усталости, показалась тропа. В груди одинокой бабочкой затрепетала радость, девица уж и не верила, что сможет покинуть гиблый лес. Она поковыляла по дороге, внимательно следя за тем, чтобы не сбиться и не сойти с неё. На пути стало встречаться всё больше небольших прогалин, лес редел, солнце беззастенчиво заливало зелёные заросли. Чем ближе к дому, тем больше Яру брала усталость. Трава верёвками оплетала сапоги, и девица еле переставляла ноги, моля Лешего смилостивиться над ней.
Её зов был услышан. Деревья расступились, обнажая поле, за которым виднелись деревенские домики. Со стороны леса они были огорожены плотным забором, видно, местные остерегались волков и медведей. Уж Яра-то теперь знала, какие опасности таит в себе чаща. Над избами клубился печной дым, и девица будто наяву почувствовала запах свежеиспечённого хлеба и мясных пирогов. Она ускорила шаг.
Дом бабушки и дедушки был по счастью самым крайним. И идти до него близко, и из местных никто не заметит гостью из леса. Яра приближалась к деревне, таясь в зарослях поля, а после, пока улица была пуста, юркнула к знакомой калитке, где её заслонили абрикосовые деревья. Она с улыбкой представила, как вскоре будет есть не зачерствевшие пирожки и кислые ягоды, а сочные фрукты из бабушкиного сада. Девица толкнула калитку, среди деревяшек которой была вставлена ветка цветов, похожих на сирень, и прошла на участок.
Не верилось. Она добралась, пусть замученная, грязная и растрёпанная, но живая. Тяжёлый выдох, шаг вперёд, и Яра закрыла за собой калитку. Не успела она оглядеться, как из-за дома вышла бабушка. Они столкнулись взорами – одна усталым, вторая изумлённым, – а после поспешили навстречу друг другу.
– Яра, внученька!
Девица чуть не разрыдалась, услышав старушечий голос, и устроилась в тёплых объятиях.
– Не морок ли ты? – прижала её к себе бабушка.
Она покачала головой, выдавливая:
– Нет.
И всё же не сдержала слёз. Они против воли покатились по щекам, быстро, как лесной ручей. Не было сил смахнуть их. Яра покорилась бабушке, которая, ухватив её за руку, повела в избу и усадила на лавку, попутно выспрашивая:
– Что случилось? Где мать с отцом? Как ты добралась сюда?
Девица долго всхлипывала, пытаясь объясниться. Но переживания, накопившиеся за седмицу, вытряхивались долго, как пыль из старого мешка, и старушка прекратила расспросы. Вместо того она поставила перед внучкой канопку[3 - Канопка – глиняный сосуд, аналог кружки в Древней Руси.] молока и миску с кашей.
– Дед к соседу вышел, скоро вернётся, тогда всё и расскажешь, – ласково сказала она, гладя Яру по волосам. – Пока отдохни.
Девица молча кивнула и, сглатывая последние слёзы, принялась есть. В голове скопился ворох мыслей, которые предстояло сложить в единую историю. Казалось, седмица пути длилась дольше всей жизни.
Ложка уже стучала по полупустому дну миски, когда хлопнула дверь, и на пороге появился дедушка. Он зашёл в избу, неся перед собой охапку тех фиолетовых цветов, что были вставлены в оградку возле калитки. Бабушка некогда была помощницей знахарки, поэтому в доме постоянно сушились травы и цветы, в мешочках собиралась их труха, а в горшках – настои.
– Ты ль забыла, Алёнка? – спросил дед, укладывая ветку на стол, и только тогда заметил внучку. – Ба, ты что ж, голубка, тут делаешь?
От его тёплого взгляда у Яры на глаза вновь навернулись слёзы. Она закрыла лицо руками, чтобы успокоиться, и услышала, как дедушка сел за стол напротив и принялся шептаться с бабушкой. Они волновались, но не трогали внучку раньше времени, видя её состояние. Она запереживала, что если и дальше будет молчать, то придётся утешать не только себя, но и их. Девица собралась и, вытерев слёзы, дрожащим голосом завела свою историю.
Она рассказала обо всём. О настырном женихе Остапе, о его охотничьих собаках и дружбе с князем. О своём побеге через лес и плутанию близ болот. О встрече с волком… волколаком – исправилась девица, так непривычно было признавать, что она столкнулась с чем-то, о чём не принято говорить. О том, как он обратился в мужчину и, скрывая лицо, приказал спрятаться на дереве. О том, как она по его следам выбралась с топей и, заблудившись, наткнулась на капище с мертвецом, а после чудом нашла дорогу в Туманку.
Дедушка много хмурился и постукивал пальцами по скатерти. Бабушка охала, поглаживая пальцами фиолетовые цветы. Теперь, когда Яра сидела за столом, сытая и расслабленная, многое из её слов ей самой казалось лишь сном. Оборотень, капище – чего только ни померещится от усталости и переживаний? Но дед покачал головой:
– Вот что. Оборотень не привиделся тебе, они и вправду в нашей округе водятся. Забор вдоль деревни видела? Не просто так его местные отстроили и не так просто люди здесь пропадают. С одной стороны Туманки лес, по другую сторону тракт с постоялыми дворами, а чуть далече – граница княжества. Проезжих там много, волкам есть чем поживиться. Мы, местные, в перевёртышей верим, и следы их видели, и их самих. А постороннему человеку не докажешь, не поверит. Вот и князь не суетится. Люди-то везде пропадают, чего ему на нашу деревеньку внимание обращать.
– А капище? – уточнила Яра.
– А капище старое, стоит себе посреди гиблого леса. Кто ж туда пойдёт его сжигать? Да и тут, чай, не столица, власть князя с каждой верстой слабеет. Люди сами решают, в кого верить: кто Единому поклоняется, а кто прежним богам требу[4 - Треба – языческий обряд принесения жертвы или подношений.] приносит. Хочет князь от капища избавиться – пусть, только ж он в нашу Туманку не заезжает, не до того ему.
– Получается, оборотни на проезжих охотятся да на капище утаскивают, в жертву прежним богам? – тихо подытожила Яра.
Дедушка пожал плечами:
– Местные тоже пропадают, но редко.
Бабушка тут же толкнула его:
– Иван, не пугай девку, и так на ней лица нет. Если волк не тронул тебя, ещё и помог, – обратилась она к внучке, – то и нечего бояться. Больше в лес не пойдёшь, а в избу они за тобой не явятся. Другое меня беспокоит – цветы.
– Цветы? – в один голос недоверчиво переспросили дедушка с внучкой, рассматривая растение под рукой старушки. Это была обычная ветка с цветами, напоминающими очень крупную сирень – ничего, что могло бы напугать. Быть может, они ядовитые?
– Не я их собирала. Кто-то к твоему приходу их принёс, – пояснила бабушка. – Это глициния. Их сажают подле входа, чтобы они оплетали арку, как виноградники, и это так красиво, что манит путников зайти внутрь. На языке цветов глициния означает «добро пожаловать». Кто-то поприветствовал тебя, Яра, ещё до того, как ты добралась до нас. Кто-то ждал тебя.
– Кто? – едва слышно произнесла девица.
Язык одеревенел от волнения: ратники Остапа уже прознали, что она в Туманке, и верхом добрались сюда быстрее, чем она шагала через лес? Или… оборотень? Она говорила ему, что бабушка с дедушкой живут в крайней к лесу избе.
– А может, это совпадение, – продолжила бабушка, видя замешательство внучки. – Деревенские мальчишки небось насобирали цветов да и воткнули куда ни попадя. Не бери в голову, – успокаивала старушка, но Яра ей не поверила: слишком быстро та говорила, да улыбка выглядела натянутой. – Тебе бы отдохнуть с дороги. Сейчас баньку натопим, рубаху тебе свежую найду, спать постелю.
Девице только и оставалось, что покориться ей, тем более, дедушка согласно закивал и отправился готовить баню. Яра была и рада стянуть с себя липкую рубаху и пыльное платье с почерневшими птицами на подоле. Сапоги тоже были все в грязи и крови, уцелели лишь ленты в косах, да и те пришла пора снять, чтобы вычесать волосы. После бани девицу сморило, и она уснула – впервые за седмицу спокойно, не вздрагивая от непривычных звуков леса.
Очнулась она от крика петухов. Лёжа под покрывалом на лавке, Яра долго не хотела открывать глаза, пока до неё не донёсся аромат выпечки. Бабушка хлопотала по хозяйству, дедушки в избе не было видно.
– Иди, землянички себе набери да умойся, – посоветовала старушка, раскладывая пирожки, от которых исходил пар. – А я чай заварю.
Яра кивнула и, простоволосая, в нижней рубахе побежала наружу. Босые ноги, истерзанные длительной ходьбой, коснулись влажной травы. Девица плеснула на лицо воды из ведра и огляделась в поисках земляничной грядки. За последние дни ягоды опостылели ей, но бабушкины – крупные, сладкие – она не могла не попробовать. Яра схватила с крыльца лукошко и, опустившись на колени, принялась собирать землянику. Светло-русые волнистые волосы распустились по спине поверх белой рубахи, кусты и высокая трава обступили девицу, и она походила на затаившуюся полуденницу[5 - Полуденница (полудница) – персонаж из славянского народного фольклора, дух, который появляется в полдень, полевая нечистая сила; предстаёт либо в виде красивой девицы в белом платье, либо страшной старухи.], которая ищет, чем или кем бы поживиться. Яра положила в рот одну из ягод и прикрыла глаза от удовольствия. Она не спеша разжёвывала землянику, смакуя её сок и наслаждаясь утренней тишиной, когда над головой послышался мужской голос:
– Ну здравствуй, девица!

ГЛАВА 5. Крылья вновь выросли
Misty – Вороны

Чужие слова коснулись Яру резким порывом ветра. Она так скоро вскочила с места, что чуть не потемнело в глазах, и принялась озираться.
Примерно в сажени от неё, облокотившись о дерево, стоял молодец. Он с нескрываемым любопытством рассматривал девицу. Его взгляд скользил по ней сверху вниз, будто дождевые капли, от распущенных до поясницы волос к голым коленям под задранной рубахой. Яра, словно наяву почувствовав прикосновение мужского взора, одёрнула подол. Кожа покрылась мурашками. Девица в панике подхватила корзинку с земли и, не оборачиваясь на незнакомца, помчалась в избу.
Бабушка обернулась на хлопок двери. Яра прислонилась спиной к выходу, пытаясь отдышаться от волнения.
– Там… – ответила она на немой вопрос бабушки. – Молодец какой-то.
Старушка выглянула в окно.
– А-а, – добродушно махнула рукой она. – Это сосед наш. Богдан.
Яра выдохнула и закрыла лицо руками. Как глупо! Она ведь в деревне, разумеется, тут у всех есть соседи. Сердце едва прекратило колотиться, успокоившись после внезапной встречи, как девица нашла новый повод для тревоги:
– А он про меня никому не расскажет?
Бабушка улыбнулась:
– За это не переживай. Попрошу деда с Богданом поговорить, чтоб молчал. Иван! – крикнула она в окно и указала мужу, который работал в огороде, на соседа. – Про Яру его предупреди.
Девица села подле окна и, заплетая косу, принялась наблюдать за разговором дедушки с Богданом. Забора между участками не было, его роль выполняли тянущиеся словно змеи кусты и вбитые между ними колышки. Будь Яра чуть внимательнее, заметила бы их раньше. Вот грядка земляники, у которой она сидела долю лучины назад, а вон дерево, у которого стоял сосед – он разговаривал с девицей со своего участка, да только она впопыхах не приметила «забора».
И сейчас дедушка с Богданом стояли каждый на границе своего двора, переговариваясь через низкий, по пояс высотой куст. Их слов Яра не разбирала, но судя по добродушному лицу соседа, беседа протекала хорошо. Он улыбался и кивал, изредка бросая взгляд в сторону окна, где сидела девица, а она в те моменты от смущения пряталась за занавесью, припоминая, в каком непотребном виде он её встретил.
Дедушка вскоре зашёл в избу и успокоил внучку:
– Богдан молодец хороший, отзывчивый. Сирота, а нам во всём помогает – у нас-то уже возраст большой, – и мы его взамен благодарим чем можем. Не бойся, он ни за какие награды не выдаст тебя ратникам, если те сюда доберутся.
Про награды он, верно, приукрасил, но Яру его слова устроили. Хорошо, что Богдан их единственный сосед – с другой-то стороны участка поле и лес, а напротив пустующая покосившаяся избушка, – больше судьба девицы не зависела ни от чьей воли.
После завтрака Яра не торопилась выходить из избы. Находила себе дела: то со стола прибрать, то полы подмести, то сарафан заштопать. Но бабушка позвала её на помощь в огород, и пришлось покинуть безопасные стены дома. Богдан тоже работал на грядках, только на своём участке, и девица украдкой поглядывала на него. Статен, молод, но не юнец, а в самом соку. Сосед больше напоминал воина, чем крестьянина. Под льняной рубахой угадывались широкие плечи и мускулистые руки, двигался он быстро и ловко, будто не в огороде лопатой махал, а мечом на поле боя. Светлые волосы иногда спадали на лоб, но Богдан не замечал их, не прекращая работать. На Яру он больше не смотрел. То ли был слишком занят, то ли не хотел, чтобы Иван с Алёной переживали о чести внучки. Она, впрочем, тоже не стремилась к переглядкам, чтобы не беспокоить стариков. И так приютили её, кормят да обхаживают, рискуя прогневить князя.
***
Занялась новая седмица. Яра постепенно пообвыкла, смирилась с новой жизнью. Дни она проводила в работе, помогала бабушке с дедушкой по хозяйству. В избе не сидела, носилась по участку, но пряталась, едва заслышав посторонние звуки за калиткой. Улочка была тихая, тупиковая, и посторонних здесь не водилось. Если кто и доходил до околицы, то только резвящиеся дети да животные. Однако вдруг княжеские ратники сюда доедут? Лучше поостеречься.
В округе Туманки, в глуши, жизнь текла однообразнее и медленнее, чем на окраине Велиграда. Но если раньше Яра могла отпроситься у родителей и отправиться на оживлённую ярмарку, то в деревне ей даже не было хода с участка. Скуку разбавляла не только работа, но и Богдан. Ошиблась девица, что он не смотрит на неё – очень даже смотрел. Его взор скользил по ней и быстро исчезал, как солнечный блик на воде. Яре лишь пару раз удалось уличить соседа в подглядывании, в остальное же время она скорее чуяла, чем подлавливала его. К концу седмицы, что девица жила у стариков, она даже начала принаряжаться, чтобы казаться краше, и как бы невзначай сидеть вечерами на крыльце, распаляя интерес Богдана.
– Чего скучаешь, голубка? Иди-ка спать. – Дедушка тоже вышел наружу. – Привезти тебе чего с базара? У нас, чай, не ваша велиградская ярмарка, но платки да ленты продаются.
Яра помотала головой. Денег у стариков водилось немного, и как бы ни хотелось ей похвастаться обновкой, особенно перед Богданом, злоупотреблять гостеприимством она не желала. Наоборот, помогала чем могла. Как раз на завтрашний день бабушка наказала ей много работы: сами они с дедом раз в пару седмиц уезжали на базар, и Яре предстояло остаться одной на хозяйстве.
Наутро девица проводила стариков. Скрываясь за деревьями, она проследила, как дедушка с бабушкой сели в телегу и вместе с другими туманчанами[1 - Туманчане – жители Туманки.] поехали в ближайший град. Девица принялась хлопотать: и прибраться надо было, и огород полить, и новую похлёбку сварить, и яблоки собрать… Яра трудилась без устали, не замечая, как утекают лучины. До последнего задания она добралась, лишь когда солнце вышло из зенита и тени вновь принялись растягиваться на земле. Девица притащила в сад вёдра и, устроившись в траве посреди цветов, принялась собирать упавшие яблоки. Гнилые и червивые – в одну бадейку, мятые – во вторую, свежие – в третью. За работой Яра и перекусить успела. Мякоть таяла на языке, солнце пригревало, день был спокойным и уютным.
– Ну здравствуй, девица.
Она вздрогнула, тут же прекратив хрустеть яблоком. Сердце предательски заколотилось, хотя Яра узнала голос и понимала, что её снова подловил сосед. Она проглотила чуть не застрявший в горле кусочек яблока и обернулась к Богдану. И снова его взор, чуть насмешливый и в то же время пристальный, прошёлся по девице. Она сдвинула брови – нельзя же так пугать!
– Что, снова со страху из кустов выпрыгнешь да в избу сбежишь? – потешался сосед.
Захотелось проучить его за грубость.
– А ты не голоси, как петух по утрам, я и не буду пугаться, – не осталась в долгу Яра.
– Да ты ж прячешься в траве, как цветок в утренней росе, и не слышишь ничего вокруг, – расхохотался Богдан.
Девица тоже слегка подняла уголки губ: ей понравилось, что молодец не обиделся на резкие слова, но и менять гнев на милость она не спешила. Пусть будет с ней аккуратнее, с наглецами только на их языке и разговаривать. Неспроста он подошёл к Яре именно тогда, когда она осталась без надзора стариков, подкрался, а после испугал громким голосом, как шкодливый мальчишка, что дёргает понравившуюся девчонку за косу да закидывает её снежками, чтобы привлечь внимание.
– Что, яблочком не угостишь, соседка?
Яра усмехнулась: участок Богдана был засажен яблонями погуще, чем стариковский. Не угоститься молодец хотел, а пообщаться. Но девицу смущал его излишне прямой взгляд и лихой нрав, не совпадающий с дедушкиным описанием доброго соседа, потому она поскорее кинула Богдану яблоко и вернулась к своему занятию. Гнилые – в одно ведро, мятые – во второе… Яра не оглядывалась, но потихоньку подслушивала за молодцем. Он недолго похрустел яблоком, а после всё стихло. Ушёл ли? Или так и стоит на границе участков, за кустами? Посматривает ли на неё?
Шагов она не слышала, пришлось обернуться. Богдан стоял на том же месте, скрестив руки на груди и прислонившись к дереву, будто и не было у него других дел, кроме как докучать юной соседке. Он нахально улыбнулся, когда их взгляды скрестились. Щёки Яры тут же вспыхнули, как яблоко в её ладони. Не для того она от одного наглеца сбежала, чтобы к другому попасть.
– Что, ещё угостить? – спросила девица и резко кинула в Богдана яблоко.
Он успел уклониться, плод с хрустом врезался в дерево позади него. Сосед хмыкнул. Яра тоже: чем он ей ответит, новой порцией хлёстких слов? Но вместо задорной перепалки Богдан враз перепрыгнул через кусты, обозначающие границу, и оказался на участке Яры. Она, обомлев, попятилась. И мгновения не прошло, как он повалил девицу в траву. Проказа и желание проучить вышли ей боком, и она не понимала, чего ожидать от Богдана. Она попыталась толкнуть его в грудь, но он перехватил руки. Ни самой высвободиться, ни на помощь позвать; закричишь – так сбегутся туманчане, прознают, что она в стариковском доме от ратников прячется. Яра ощутила себя так же, как в лесу с волком, прижатая к дереву. Такие же бессилие и безвыходность, разве что сейчас враг был известен.
Богдан сплёл с ней пальцы рук, дыхание устремилось прямо ей в губы. Ярко-голубые глаза заволокло тьмой, как небо тучами. Он так близко навис над девицей, что наверняка ощущал удары её сердца, рвавшегося наружу. Под его прикосновениями кожа покрылась мурашками – Богдан мог чувствовать их под ладонями, мог догадываться, как Яра сбита с толку, растеряна, напугана, что не отталкивала его даже словесно. И он не отпускал её.

ГЛАВА 6. От него не убежать
polnalyubvi – Считалочка

Время застопорилось, застыло и не двигалось вперёд, словно запертое на засов. Каждый миг ощущался тягостно, как под палящим солнцем. Яра в смятении ловила на себе взгляд Богдана. Его запах – дикий, лесной, отдающий железом – кружил голову. Сосед не пытался её обидеть, лишь молча держал, так крепко вжимая в траву, что перехватывало дыхание. Она едва смогла высвободить ладони из его хватки и вновь толкнула в грудь, но он не пошевелился.
– Ты что творишь? – прошипела Яра, пытаясь вывернуться из-под Богдана.
Он лёгким движением вернул её на место.
– Не слышишь? – невозмутимо спросил сосед. – Чужаки едут. Не по твою ли душу, а, беглая невеста?
Девица притихла. Богдан тут же ослабил хватку, но Яра уже не торопилась отталкивать его и подниматься. Она лежала на земле, прислушиваясь к звукам, и действительно – вдалеке раздавался приглушённый стук копыт о деревенскую дорогу. Скакали быстро, звук приближался. Никто из туманчан так не гонял коней, лишь изредка Яра слышала неспешное цоканье лошадей, запряжённых в телегу, потому сомнений не было – это «чужаки», как сказал Богдан. Для чего ж они заехали в отдалённую Туманку, если не за беглянкой?
Сосед привстал, рассматривая дорогу за прорехами в изгороди. Яра поспешила выползти из-под него и улеглась рядом, оставшись скрытой густой травой и кустами.
– Ты зачем меня напугал? – шёпотом спросила она, потирая ладони, прежде зажатые в руках Богдана.
– А меня ты боишься больше ратников?
– Нет, но… не стоило так делать.
– Как – так?
Яра сжала зубы. Сосед не упускал ни единого момента, чтобы поглумиться над ней, хотя сам должен был понимать, как нескромно себя повёл. Или он с каждой знакомой девицей в траве валяется?
– Так! – возмущённым шёпотом ответила она. – Не трогай меня больше.
– А что, не нравятся мои прикосновения?
Богдан обернулся к Яре и улыбнулся, скользнув взглядом по порозовевшим от стыда щекам. Она спрятала лицо в траве, делая вид, что усердно рассматривает дорогу. Лукавые вопросы соседа крутились в мыслях. Мурашки при его прикосновениях были вовсе не от отвращения. Девица хотела бы вновь почувствовать, как он прижимается могучим телом, вложить свои ладони в его, поймать его губы, вечно искривлённые в потешливой улыбке. Богдан брал нахрапистостью и шаловливостью, которым тяжело было сопротивляться.
Яра зажмурилась, выкидывая наваждение из мыслей. Не время думать о соседе. За забором виднелись фигуры чужаков. Один из них спешился и, побренчав пальцами по калитке и не получив ответа, приподнялся на цыпочки и заглянул на участок поверх забора. Девица сжалась в комок. Надо было раньше убежать в избу, но вдруг ратники захотят проверить участок и дом?
– Эй, хозяева? – крикнул чужак. – Есть кто?
Яра неосознанно прижалась к боку Богдана. Если сейчас кто и мог защитить её, то только он. Чужак тем временем вернулся к своим. За забором слышалось обсуждение.
– Они могут сейчас залезть сюда, – Богдан озвучил опасения Яры. – Поэтому я отвлеку их, а ты переберись пока на мой участок да спрячься.
Девица кивнула. Пользуясь тем, что ратники не смотрят в их сторону, сосед вскочил с травы и быстро перепрыгнул кусты. Посмотрев в сторону забора, он поманил Яру рукой, и та, немного поколебавшись, повторила его путь. Богдан придержал её, пока она неуклюже перебиралась через кусты на его участок, а после указал за свою избу. Девица побежала туда и схоронилась в тени.
– Эй, люди добрые! – услышала она голос соседа. – Ищете кого? Чем помочь?
– Здесь ли Иван с Алёной живут?
– Здесь. Да только нет их сейчас, на базар до вечера уехали.
– А девицы не было при них?
– Девицы? – Богдан удивился с искренностью в голосе. – Какой?
– Светловолосая, зеленоглазая, красивая.
– Ох, нет. Такую точно бы приметил, если б появилась, да совсем никаких не было. Откуда же ей в нашей глуши взяться?
– Да вот, внучка их. Пропала в Велиграде, родители ищут, горюют. Может, в избе она прячется, не видел?
– Не видел. Может, и прячется, но к нам в Туманку лишь одна дорога ведёт. И если б какая девица сюда приехала, то уже весь народ бы о ней судачил. А у нас – тишина. Так что…
– Жаль, – коротко ответил ратник. – Но если что подозрительное увидишь, то сообщи, мы на постоялом дворе тут недалеко останемся. Наградой не обидим.
На слове «награда» Яра застыла. Пусть дедушка и говорил, что Богдан за монеты не продастся, а всё ж каждому убеждению есть цена.
– Запомню, но порадовать вас пока нечем, – последовал ответ соседа.
Девица выдохнула: не предал.
Ратники ушли, гремя сапогами. Яра уже готова была вылезать из укрытия, но Богдан завернул за избу и приложил палец к губам, наказав и дальше сидеть тихо. Он отворил дверь сарая, и девица проскользнула туда. Сквозь неплотно прилаженные доски она могла разглядеть стариковский участок и вскоре поняла, почему Богдан спрятал её здесь.
Ратники вернулись. Они толкнули калитку и прошли в бабушкин сад. Чужаки осмотрелись, один из них указал на вёдра с яблоками и что-то сказал остальным. Яра поморщилась: они могли догадаться, что кто-то перед их приходом наскоро оставил своё занятие и скрылся. Ратники распределились по участку, заглядывая кто в окна избы, кто в баню, кто в сарай. Если б девица осталась там, то спрятаться ей было бы негде. Один чужак даже толкнул незапертую дверь дома и нахально зашёл внутрь. Изба была небольшая, всего-то крыльцо, сени да единственная горница с печкой. Ратник недолго пробыл внутри, осматривая нехитрое убранство, наверняка заглянул и в подпол, а после вышел, пожимая плечами. Он переговорил с товарищами, и те, ничего не добившись, покинули участок. Вскоре раздался отдаляющийся стук копыт.
Яра не спешила радоваться. Постиранный свадебный наряд с птицами был запрятан глубоко в бабушкин сундук, но если чужак покопался там и приметил его, то ратники точно вернутся, чтобы найти беглую девицу.
Богдан вызволил соседку из сарая, помог ей перелезть через кусты на стариковский участок и сам перепрыгнул следом.
– Не обязательно за мной весь день присматривать, – заметила она, чувствуя внутреннюю теплоту от его заботы.
– А я не весь день. Только яблоки до дома донесу, а то тяжёлые.
Богдан поднял наполненные вёдра над головой, красуясь перекатами мышц, и Яра улыбнулась.
– Я ещё не закончила.
– Так я помогу, – вызвался сосед, усаживаясь в траву рядом с девицей.
– Что думаешь о ратниках? Вернутся ещё?
Молодец пожал плечами:
– Мне они не поверили, иначе не полезли бы на участок. Но сейчас поспрашивают остальных туманчан и успокоятся, тебя ведь кроме меня никто не видел.
– Они в избу заглядывали. Вдруг мои вещи увидели?
Богдан опустил голову. Его слова вырвались глухо, как приговор:
– Будь начеку.
Дальше работали молча. Яре надо было многое обдумать, а сосед не отвлекал. Она крутила в голове мысли о ратниках, словно веретено. Если они не вернутся – хорошо. А коли вернутся – успеет ли она снова скрыться? Оставят ли они в покое стариковский дом, коли и второй раз не обнаружат беглянку? Не опасно ли и дальше прятаться в Туманке? Надо будет обсудить всё с бабушкой и дедушкой, когда они вернутся с базара, ведь если её поймают, то и им не поздоровится.
– Готово, – Богдан закинул последнее яблоко в ведро и поднялся. – Показывай, куда нести.
Яра поманила его к избе. Она зашла в сени и, присмотрев подходящее для вёдер место, указала на них соседу:
– Сюда.
Девица обернулась к Богдану, чуть не мазнув его кончиком носа – не ожидала, что он стоит так близко. Дыхание разом спёрло, ей стало жарко, как в нагретой бане. Она прикусила губу, отводя взгляд. Ни отвернуться, ни отойти некуда – сосед заслонял собой проход, и девице только и оставалось, что ощущать неловкость и лёгкое прикосновение его тела. Богдан с непринуждённым видом наклонился, расставляя вёдра, выпрямился, и его губы вновь оказались перед Ярой – вершках[1 - Вершок – старорусская мера длины, равная 4,45 см.] в двух, не более.
– Поблагодаришь?
Его голос прозвучал мягко, но с хрипотцой, которая походила на треск костра и поджигала сердце девицы. Верх сарафана казался тесным от резких вдохов. Взгляд Богдана скользил по лицу Яры, от светлых волос, выбившихся из косы и спускавшихся вдоль скул, до губ. Сосед поправил ей пряди, нарочито медленно заправляя их за ухо. Кожа от его невесомых касаний покрывалась мурашками, как ночное небо звёздами. Пальцы Богдана опустились от волос к шее, дойдя до ключиц, и отстранились, а Яра от смущения выдохнула ему в губы.
– С-спасибо, – пролепетала она.
Он поднял уголки губ:
– Не за что.
Яра зажмурилась, когда Богдан наклонился к ней, оставив вместо двух вершков половину. Она дрогнула, как пламя свечи от сквозняка, но поцелуя не последовало. Сосед лишь прошептал на ухо:
– Зови, если что, – и отстранился.
Девица молча кивнула. Богдан развернулся, невзначай касаясь её руки, и вышел из сеней. Яра положила ладони на горевшие от смятения щёки. Произошедшее плохо укладывалось в голове, словно ворох вещей в тесном сундуке, который не закрывался, как они ни пыталась не придавать этому значения. Богдан играл с ней. Развеивал скуку в деревне, где каждый день похож на предыдущий, как отражение в зеркале. Вряд ли он всерьёз задумал сойтись с городской девицей, которая приехала в Туманку лишь на время. Нет. И подпускать его близко не стоит. Ощущение его рук и дыхания на коже не отпускало, и Яра поспешила уйти из сеней, будто спасалась от внезапно налетевшего дождя.
Остаток дня она провела всё так же за работой, дожидаясь бабушки с дедушкой. В мыслях мелькали то Остап с ратниками, то Богдан, то, совсем уж изредка, волколак из леса и капище с мертвецом. Одно приводило к другому. На душе глубокой лужей разрасталась тревога, засасывающая в себя всё хорошее и спокойное, к чему Яра привыкла за седмицу в гостях.
Дедушка с бабушкой вернулись на закате. Девица дождалась, пока они занесут покупки в избу, и, разливая для них похлёбку, торопливо завела рассказ о сегодняшних событиях. Старики заохали и переглянулись, когда она поведала им о ратниках. Ещё бы: княжеским слугам никогда не было дела до их деревни.
– Ох, завтра все судачить об этом начнут! – покачал головой дедушка.
– Того и гляди, придёт кто из соседей про тебя разнюхивать… – протянула бабушка и принялась шарить взглядом по избе. – Надо вещи твои получше спрятать, а то платье приметное. И из избы без надобности выходить не будешь, здесь по хозяйству управляйся.
Яра кивала, выслушивая её наказы. В словах бабушки не было ни капли растерянности, лишь твёрдость и желание во что бы то ни стало уберечь внучку от невзгод. Под такой уверенностью лужа горечи на душе начала потихоньку иссыхать. Но следующий миг всё испортил.
– Эй, хозяева! – послышался грубый голос со двора. – Открывайте!

ГЛАВА 7. Беги, глупая, и всем богам молись
GreenApelsin – Зверь

Яра переглянулась со стариками. Сердце заходило ходуном: ратники всё же вернулись. В избе повисло молчание, тяжёлое, словно все слова придавило камнем.
– Эй, хозяева! – повторился крик ратника, а следом – стук в дверь. Благо, что запертую.
– Иду-иду! – ответил дед и взволнованно взглянул сначала на жену, потом на внучку. – Кости старые, пока встану, пока открою, обождите!
Он намеренно шумно и медленно зашаркал ногами по полу. Бабушка не растерялась. Она поманила Яру к дальнему окну, которое выходило на задний двор, и отворила ставни. Последнюю седмицу старики привыкли закрывать их, чтобы по вечерам никто случаем или намеренно не увидел их внучку под светом лучины – только это и спасло её от взора ратников.
– Вылезай и беги в конец огорода, – прошептала бабушка, наскоро оглядев задний двор. – Там найдёшь деревянную лестницу, приставишь к забору и выберешься с участка. Переждёшь в лесу и вернёшься, когда ратники уйдут.
Девица кивнула. Дедушка закряхтел, закашлял, громко запричитал о плохом здоровье, заглушая звуки, с которыми внучка вылезала из мелкого окошка.
– Заснул что ли, старик? – послышался сердитый голос далеко за её спиной.
– Отворяю, молодцы, отворяю, – заверил дедушка, а бабушка тем временем захлопнула за Ярой ставни.
Девица осталась одна посреди тёмного огорода. Она почти вслепую принялась перебираться в конец участка, прячась от случайных взоров под разросшимися виноградниками. По пути она взглянула на сарай Богдана в надежде как и днём укрыться там, но на соседнем участке тоже послышался стук в дверь и зычный голос ратника:
– Открывай, хозяин!
Яра струхнула. Видно, чужаки решили обыскать и Богданову избу. Задерживаться во дворе было нельзя, она прошмыгнула в конец огорода, на ощупь нашла сколоченную дедушкой лестницу и перелезла через ограду.
Забор и ратники остались позади, но страх не унимался, лишь креп. Перед девицей разостлалось широкое, поросшее высокими травами поле. В темноте они походили на руки навей, которые манили к себе, а их шелест, смешанный с порывами ветра, напоминал шёпот нечисти. Спасибо луне, чей лик осветил округу – лишь под её ясным взором Яра решилась ступить на чёрное полотно поля. Раздвигая травы руками, она побежала к лесу. Природа требовала жертву за то, что девица ступила на её владения, и острой осокой разрезала ладони, напитываясь человеческой кровью. От избы до опушки было рукой подать, но то днём; а ночью нави охотились за всяким, кто решался выйти из дома, и задерживали девицу, цепляясь за лапти и сарафан. Она отмахивалась, устремляясь всё дальше, к спасительному лесу, чьи ночные объятия ей уже были знакомы.
Яра успокоилась лишь тогда, когда крыша из веток сгустилась над головой. Поле всё ещё звало её шелестом, но шёпот листьев позади отговаривал выходить из леса. Девица спряталась за деревьями на опушке. Далеко она не заходила, и отсюда деревня с горящими в окнах лучинами, словно светлячками, была видна как на ладони. Жаль, фигуры ратников различить не удавалось. Знать бы, как скоро они уйдут? Когда можно будет возвращаться в избу?
Девица прислонилась к дереву. Ноги дрожали, и Яра присела на корни, вздрагивая от любого шума, будь то треск ломающейся ветки или крик ворона. Ночь играла со звуками, смягчая тихие и усиливая громкие, запутывала и без того встревоженный слух беглянки. Из-за этого шелест листвы казался ей чьими-то шагами, а вой ветра – человеческим стоном. Зрение тоже обманывало. Ветки и трава покачивались, походя на движущиеся тени навей, листья серебрились под луной, напоминая вспыхивающие глаза нечисти. Девицу пробирало до дрожи. Она растирала себя руками, сетуя на тонкую рубаху и сарафан с промокшим от вечерней росы подолом.
Было страшно.
Но не настолько, пока чья-то сухая, как ветка, рука не легла Яре на плечо. Глаза расширились от ужаса, а тело онемело. Лишь когда когтистые пальцы сжали кожу, девица нашла в себе силы вскочить и обернуться. Во тьме леса она различила несколько тонких невысоких силуэтов. Яра отшатнулась, а нечисти двинулись на неё, являя собой старух с облезлой зеленоватой кожей и полностью чёрными глазами. Лесные мары[1 - Мара (кикимора) – злой дух в женском обличье, который безобразничает ночью; образ лесных мар – вольная авторская интерпретация славянской мифологии.]. Они обступили жертву, не позволяя ей убежать в поле, и защёлкали острыми зубами. Их круг сужался, девице стало сложно дышать, будто вместе с пространством они отбирали и воздух. Ещё немного – и они прикоснутся к Яре. Почувствовав дурноту, она рванула вперёд. Деревья, кусты, ямы, пригорки – она бежала, не разбирая дороги, пока позади слышалось разъярённое шипение. Мары не отставали. Наоборот, одна из них обогнала девицу и со зловещим хохотом преградила ей путь. Другая с визгом выпрыгнула сбоку. Яра бросалась из стороны в сторону, слёзы наворачивались на глаза, а сердце скакало вперёд неё. Мары будто не ловили, а игрались с ней перед расправой. Они издевались. Сколько раз их скрюченные пальцы дёргали девицу за сарафан, чуть не разрывая его, а когти царапали кожу! Яра мысленно молила Лешего защитить её, но в этот раз она пришла без дара, а станет ли хозяин леса покровительствовать той, что не даёт ничего взамен?
А ещё… Оборотень. Он взял с девицы обещание, что она не будет заходить в лес. Но она здесь, снова. Пусть и не по своей воле, да оправдаться не получится, вряд ли волк снова будет благодушен, если встретит её.
Вязкая тьма сгущалась вокруг. Свет луны гас, изгнанный тяжёлыми кронами деревьев, дух нечисти пропитывал лес, наполняя его запахом гнили. Казалось, выхода нет. Но когда Яра совсем обессилела и пала духом, ей показалось, что места вокруг знакомы. Недавно она пробежала мимо кустов дикой малины, под ногами показалось подобие тропки, а вскоре впереди забрезжил просвет. Яра приближалась к капищу. Она обернулась: мары всё ещё следовала за ней по пятам, но заметно отстали, а вскоре и вовсе остановились, будто поляна с кумирами богов не подпускала их к себе. Девица тоже не хотела бы подходить к прогалине, где в прошлый раз увидела мертвеца. Дурное предчувствие колоколом звенело внутри, однако и повернуть назад Яра не могла, жуткие оскалы мар не выпускали её. Что ж, пусть ждут, она готова была сидеть возле капища хоть до утра, если это спасёт ей жизнь.
Девица глубоко вдохнула и тихо приблизилась к поляне, держась в тени деревьев. С каждым шагом сердце билось всё быстрее, и она положила ладонь на грудь, заслоняя его тревожный стук. Капище предстало перед взором, и Яра вздрогнула. Предчувствие не обмануло.
Боги на поляне были не одни. Возле идолов бродила странная девица, которая неестественно бледной кожей и распущенными чёрными волосами походила на нечисть. На ней была надета лишь белая нательная рубаха почти до пят, а босые ноги были испачканы землёй, потому казалось, что она парит в воздухе. Её можно было принять за русалку или мавку, но Яра чувствовала, что перед ней обычная человеческая девица. Хотя как обычная? Колдунья или жрица, но, главное, не нечисть из навьего мира.
Ворожея шевелила губами, однако как бы Яра ни пыталась расслышать её шёпот, получалось разобрать лишь отдельные слова: чаще всего «кровь», «жертва» и «Ярило[2 - Ярило – в славянской мифологии бог весеннего солнца, плодородия, страстной любви и возрождения жизни.]». От её плавных движений и ледяного голоса по коже рассыпались мурашки. Девица с нервным любопытством рассматривала ворожею. Та до сих пор не показала своего лица, всё бродила перед богами, вознося им молитвы и хлопая ладонями по небольшому бубну. С каждым ударом с её рук сыпались искры, которые, достигнув земли, превращались в дым. Из-за этого низкий туман, словно навий ковёр, покрывал поляну. Ворожея выкладывала перед кумирами требу: кому кусок хлеба, кому плошку мёда, кому канопку, из которой доносился хмельной запах. Сделав круг, жрица наконец повернулась в сторону Яры, и та обомлела. Ворожея оказалась слепа. Её глаза застилала белая, как туман, пелена, но она легко управлялась на поляне, будто зрение было при ней.
Что она делала посреди леса? Зачем приносила жертву богам, почему ночью? Не боится ли она оборотней или лесных хищников? «Нет, – покачала головой Яра. – Волки сами должны обходить жрицу стороной».
При мысли об оборотнях девица припомнила следы, которые в прошлый раз видела на капище. Они и сейчас густо усеивали поляну, будто волки полчищами бродили здесь каждую ночь. Яра вмиг покрылась липким потом: хищники могут прийти сюда снова. И они точно учуют человека подле поляны. Девица попятилась назад, но резко остановилась, услышав за спиной шипение мар. Они всё ещё сторожили свою жертву и тянули к ней когтистые руки. Яра сглотнула, замерев между нечистью и поляной оборотней. Спрятаться негде, везде поджидает опасность. Она глубоко вздохнула и только тогда заметила, что ворожея «смотрит» прямо на неё. Жар ужаса пробрал девицу до костей, словно раскалённое масло. Ни единой эмоции не отразилось на лице жрицы, она прислонила палец к губам, призывая незваную гостью к тишине, и отвернулась. А Яра застыла на месте, не веря своему счастью. Ворожея заметила её, но не причинит вреда.
Девица прижалась к дереву, стараясь не двигаться и не издавать ни звука. Жрица ещё недолго кружила по капищу, а после присела у подножия богов, но Яра подозревала, что странный обряд пока не закончен. И не ошиблась. Вскоре лес отозвался быстрыми шагами, кусты напротив зашевелились, и на поляну выпрыгнул волк. Чтобы не вскрикнуть от неожиданности, девица зажала рот рукой. Пасть зверя была испачкана в крови, он скалился, глядя на ворожею, но та не пугалась. Напротив, она спокойно встала, как боярыня перед склонившимся перед ней крестьянином, а волк опустил голову.
– Принёс? – спросила жрица.
Вместо ответа зверь нырнул обратно в кусты и через несколько мгновений вернулся, волоча по земле человека. Яра плотно сжала губы, запирая рвущуюся наружу тошноту. Тело несчастного было искусано, он лежал ничком, но судя по редким стонам, оставался жив. Волк сел рядом с жертвой, горделиво глядя на ворожею. Та принялась обматывать ноги мужчины верёвкой, и Яра невольно вспомнила, как в прошлый раз увидела на капище подвешенного вниз головой человека с перерезанным горлом. Такая судьба ожидает и этого несчастного. Девица неосознанно помотала головой. Хотелось позабыть и больше никогда не видеть жертвоприношения, но её взгляд был словно цепью прикован к ворожее и волку. Волку ли? Или оборотню? Тот подчинялся жрице и понимал человеческую речь, но был не похож на того перевёртыша, которого Яра встретила в свою последнюю ночь в лесу. Тот был со светлой шерстью, а этот – с тёмно-серой. Оба крупнее, чем обычные волки, или девице так казалось со страху.
Волнение вымотало её. Ступни болели, стоять было тяжело, но приходилось терпеть. Девица привалилась к дереву, тихо вздыхая и мельком поглядывая то на капище, то на мар. Лес молчал, и Яра, наверно, от усталости опустилась бы на корни и провалилась в сон, но наконечник тревоги неизменно колол грудь. Первый оборотень упоминал, что их много. И на поляне она видела кучу волчьих следов. Этих крох знаний девице хватило, чтобы предугадать, что случится дальше, потому она оставалась настороже. И не зря.
Ещё один перевёртыш выскочил на капище. За ним – следующий. Ворожея не обратила внимания на их появление, хотя точно слышала шаги и прыжки. Волки расселись напротив богов и терпеливо ждали, пока жрица закончит обвязывать ноги мужчины, а после тот, кто приволок жертву, ухватился зубами за конец верёвки, перекинутой через высокий сук, и потянул за неё. Будущий мертвец начал подниматься ввысь. Он застонал, задёргался, и из ран засочилась кровь, окрашивая одежду. Мужчина повис вниз головой, безвольно опустив руки к земле. По коже, прямо в подставленный под него сосуд, потекли багровые змейки.
Яра покачнулась от увиденного. Она неосознанно отступила на шаг, и под стопой хрустнула ветвь. Все – и волки, и ворожея – повернули головы в сторону звука. Звери потянули носами, и девица рванула с места. У неё был лишь один выход: бежать, молясь всем богам и духам, через чащу, пока на пути не попадётся подходящее дерево, на которое она сможет забраться. Волки не смогут её достать, но если же они обернутся людьми, то…
Яра вскрикнула, когда зверь повалил её на землю. Она инстинктивно закрылась руками, но он не начал рвать её, а сжал зубами подол и под истошный визг потащил обратно к капищу. Кожа сдиралась о жёсткие ветки и камни. Девица хваталась за землю и корни деревьев, но лишь ломала ногти. Ткань трещала, и как бы Яра ни надеялась, что та порвётся и волк хотя бы на миг выпустит её из своих зубов, подол оставался цел. Боги – ни прежние, ни Единый – не отвечали на её молитвы.
Зверь выволок девицу на поляну. Почти прямо над собой она увидела подвешенного мужчину, с которого стекала кровь, и её крик сменился на мольбы. Волки безжалостны, но хотя бы ворожея могла смилостивиться.
По капищу пронеслась светлая, как отблеск луны, тень. Над головой послышался сначала скулёж, после грозный рык, и когтистая лапа опустилась на спину Яры. Девица замолкла, сглатывая слёзы. Волки решали её судьбу. Она не смела поднять взгляд, но по светлому силуэту, который мельком увидела прежде, догадалась, что на её защиту встал первый волк. Остальные окружили его и скалились, медленно подбираясь к жертве. Они готовы были вот-вот наброситься на оборотня, но тот не отступал, заслоняя собой девицу. Дрогнули ветки, и на поляне появилось ещё два зверя. Сколько их всего в лесу? Яра начала сбиваться со счёта.
Светлый волк оказался один против всех. Он пнул девицу лапой, заставляя её откатиться в сторону, и схватился с ближайшим противником. Ворожея потянула Яру за руку, помогая встать.
Мельтешение на поляне исчезло. Весь мир погрузился во тьму, среди которой существовали лишь звуки, запахи и ощущения. Девица, не веря этому, со стоном потёрла глаза. Чернота осталась на месте. Дыхание стало прерывистым, Яра дрожащими руками трогала лицо, с ужасом осознавая, что ослепла после прикосновения ворожеи.

ГЛАВА 8. Во мраке сгустевшем я встречу тебя
YARuGA – Топь

Яра была одна посреди леса, в который не захаживают туманчане. Одна против нечисти, оборотней и ворожеи. Ворожея! Это она лишила её зрения! Девица готова была завыть от горя и страха, её сдерживала лишь мысль о том, что жизнь осталась при ней.
– Хватит! Прекратите! – Слух обострился, и Яра заслонила уши от крика ворожеи. – Боги привели её к капищу, вы не вправе решать её судьбу!
Как жестоки боги, если подготовили для девицы такой гиблый путь! Ответом волков было рычание и лязганье зубами. Они не хотели отпускать ночную гостью, которая против воли узнала о существовании оборотней и о жертвоприношении.
– Она нас видела! Отступница выдаст нас! Пусть прячется за спиной Единого, а не за твоей! – раздавались со всех сторон низкие хриплые голоса, видно, волки обратились людьми.
Но ворожея крепко держала Яру подле себя и стояла на своём, пока они не притихли и не подчинились.
– Ты вместе со мной проведёшь обряд, – прошептала она девице. – Покажешь богам, что почитаешь их.
Это было неправдой. Яра даже не всех знала по имени, часть кумиров была ей незнакома. Её богом был Единый, но он не пришёл на помощь, так стоило ли продолжать поклоняться ему? Девица почувствовала, как ворожея утёрла ей слёзы.
– Лучше потерять зрение, чем жизнь, – сказала жрица.
– Это навсегда? – с тоской спросила Яра.
– Лишь на ночь. Чтобы ты не видела истинные обличия оборотней. Помоги мне провести обряд, и утром уйдёшь домой.
Девица прошептала тихое согласие, хотя нутро её сопротивлялось происходящему. Лёгкие сдавило, будто она находилась не в лесу, а в запертой горнице, кожа покрывалась мурашками, а движения выходили резкими, неуклюжими, как спросонок. Голос тоже подводил: она с трудом выгоняла его из себя, все фразы выходили рублеными.
– Я не знаю, что делать, – призналась Яра, впервые попавшая на обряд.
– Повторяй за мной.
– Но я ничего не вижу.
– Не смотри, а чувствуй.
Жрица взяла Яру за руку и повела за собой. Под удары в бубен они кругом обошли поляну. Девица слышала подле себя звериное сопение и скрежет когтей о камни. Она запиналась, едва поспевая за ворожеей, и повторяла лишь окончания фраз, которые та произносила. Если прежние боги слышали её, то наверняка хмурились.
– Мы ждём и почитаем вас. Ваша воля сильнее лжи Единого, – воспевала ворожея.
– …лжи Единого, – тихо вторила ей Яра.
– Славен будь, прародитель наш Сварог[1 - Сварог – славянский бог-кузнец, бог неба и огня, прародитель всего сущего.]! Очисть наши души и мир от скверны, открой глаза нечистым, что не видят твоего огня. Да будет твоя воля по всей земле от жизни и до смерти!
– …до смерти.
– Могучий Велес[2 - Велес – славянский бог плодородия, покровитель скота и земледелия.]! Наполни чертоги да житницы наши, принеси в наши сады и огороды плодородия! Слава тебе, защитнику!
– …защитнику.
– Перун[3 - Перун – славянский бог-громовержец, бог войны, покровитель князя и дружины.]-покровитель! Изгони скверну с земель и разума княжеского, покажи ему истинный путь!
– …путь.
– Славим тебя, бог Ярило! Покровитель наш, даруй нам свет и тепло…
Жрица обращалась к каждому богу по отдельности. Каждому кланялась, дёргая Яру за ладонь, чтобы та опускала голову вместе с ней, каждого восхваляла и просила о дарах.
Но боги всегда просят плату за свою помощь. И девица знала, какова будет жертва этой ночью. Изредка голос ворожеи прерывался мычанием связанного мужчины, которому не дожить до утра. Яра хотела бы ему помочь, но не могла. Боги не простят ей этого. Она не видела, но чувствовала на себе пристальные взгляды волков, которые не отпустят несчастного.
Оборотни, превратившиеся в мужчин, подхватывали каждое слово ворожеи. Их голоса плотным гулом заполняли капище, а бубен звучал всё громче. От ударов в него вздрагивало и сердце Яры. Она ощущала себя словно посреди колдовского тумана или навьего царства, где нет места обычным людям. Она была лишней. Пленницей богов и волков, чья участь – подчиниться или сгинуть вместе с жертвой.
Жрица подвела Яру к центру капища, к стонущему мужчине, и, ласково обхватив её за ладони, вложила ей нож.
– Режь, – мягок, но беспрекословен был её тон.
Девица замотала головой.
– Режь.
Ворожея сама управляла руками Яры. Она сделала короткое движение, и стоны мужчины сменились хрипом, бульканьем, а после стихли. Девица почувствовала, как что-то тёплое засочилось по пальцам – словно остывший кисель, липкий и с резким запахом, от которого хотелось скорее оттереть руки. Но ворожея не позволила ей этого. Напротив, она окунала пальцы Яры в сосуд с кровью и водила им по статуям, шепча при этом имена богов. Вдвоём они напитывали кумиров отнятой жизнью. Когда девица касалась лиц деревянных статуй, ей казалось, что они улыбаются, и это вводило в ужас.
Разум затянуло туманом, как на топях. Яра старалась не обращать внимания ни на что вокруг, чтобы не сойти с ума. Лучше бы она попалась ратникам или осталась бы в Велиграде женой Остапа! Ворожея отпустила её и усадила на камень, но не покинула: её шаги, голос и удары в бубен, от которых с рук с шипением сыпались колдовские искры, всё ещё окружали Яру. Девица рассеянно слушала речи жрицы, но не запоминала. Она сгорбилась на камне, уперев руки в колени, чтобы не свалиться от усталости на сырую землю. Её знобило и клонило в сон. В плечо вдруг уткнулся влажный нос зверя. Яра не нашла в себе сил отпрянуть, даже не подвинулась, а волк лизнул её в шею и прислонился боком, согревая своим мехом. Девица догадывалась, что это тот самый светлошёрстный оборотень, значит, он не причинит ей вреда. Она провела ладонью по гладкому меху, выражая благодарность. Волк заворочался, и она убрала руку.
Шаги ворожеи проскользнули рядом с девицей, за ними – поступь оборотней, к которым присоединился и её волк. Яра осталась в одиночестве.
Глас ворожеи вздымался в небо, как костёр. Она повторяла те же молитвы, что и в начале, обращалась к каждому богу за защитой и помощью. Вместе с ней завыли волки. Удары в бубен стали быстрее биения сердца и громче грозы. В темноте ощущения Яры обострились, и она закрыла уши руками, чтобы не оглохнуть. Звук был громкий, пронзительный, многоголосый – оборотни могли повздорить из-за случайной девицы, но в поклонении богам они держали единство.
Вой оборвался внезапно. Яра инстинктивно принялась озираться по сторонам, надеясь поймать хоть каплю звука или движения. Она понимала, что все рядом и просто так ночную гостью не отпустят, но утомлённый разум пугал тем, что её бросят одну в лесу, и не добраться ей домой вслепую. Сгинет в чаще или станет следующей жертвой для обряда. Хрустнули мелкие камешки, и мужская рука подхватила её под локоть, поднимая на ноги.
– Идём, провожу тебя.
Этот голос она узнала – её оборотень в человеческом обличии. Девица крепче ухватилась за него, чтобы не потерять по пути, и засеменила следом.
По дороге волк по большей части молчал, лишь иногда подсказывая спутнице выше поднять ногу, переступить через ручей или прикрыть лицо, чтобы ветки не оцарапали кожу. Яра послушно выполняла его указания. На языке вертелось множество вопросов, но немногословность оборотня останавливала её от разговоров. Если на чаше весов с одной стороны лежит любопытство, а с другой – расположение волка, лучше выбрать второе и не тревожить его.
Лишь когда вместо лысой земли и змеевидных корней Яра почувствовала под ногами высокую траву и поняла, что волк вывел её на поле, она тихонько уточнила:
– Мой дом крайний.
– Помню.
– Посмотри, не видно ли в округе ратников?
– Не вижу и не чую. Зачем ты в лес пришла, из-за них?
– Если б не они, ни в жизнь бы в ваш гиблый лес не ступила!
Волк хмыкнул:
– Я тебя предупреждал, чтоб держалась подальше. А ты мало того, что в лес побежала, так ещё и к капищу. Как нашла его? Местные-то не все о нём знают, что уж говорить о велиградской беглянке.
– Так и нашла. В прошлый раз от твоих следов чуть в бок отошла, сегодня мары меня загнали. Думаешь, хотелось мне ночью по капищу гулять? – вспыхнула Яра.
Не успела она пожалеть о сказанном, как уткнулась в грудь оборотня. Девица тут же отпрянула, выставив между ними руку. Она сама не знала, чего ожидала, но странно было чувствовать под ладонью не мех или шершавую кожу, а обычную хлопковую рубаху, скрывающую твёрдые мускулы. Яра поспешно убрала пальцы, стыдясь прикосновения. Интересно, каков оборотень на самом деле? Молод или стар? Красив или уродлив? Статно сложен или нескладно?
Рассветный ветер подул в лицо девицы, и вместе с прохладой она ощутила руку оборотня, заправляющую ей прядки волос за ухо. Яра замерла, а дыхание волка приблизилось к её губам.
– От ратников ты можешь уйти живой. От нас – нет. Мы никого не отпускаем.
Оборотень сжал её ладонь и повёл дальше. Больше ни один из них не произнёс ни слова до самого дома. Добравшись до забора, волк подсадил девицу наверх, помог ей нащупать лестницу, по которой она сбегала с вечера, и дал последнее напутствие:
– Через лучину-другую наступит рассвет, и зрение вернётся к тебе. Не потеряй его снова, не ходи в лес. Пообещай мне.
– Обещаю, – подтвердила Яра и перелезла на участок.
Послышались скорые шаги: волк убегал. Девица скукожилась в углу огорода под лестницей и принялась ждать рассвета. Идти в дом сейчас не стала, чтобы не пугать стариков слепотой. Её всё ещё одолевал страх, что зрение не вернётся, каждый миг ожидания давался ей тяжело, время из журчащей водицы будто бы превратилось в лёд, который тает по капле.
Опасения не оправдались. Едва солнце начало подниматься, Яра моргнула, и темнота сменилась прозрением. Перед глазами пока всё расплывалось, но девица различала свет и тени, цвета и очертания предметов. Она поднесла к лицу дрожащие руки и принялась осматривать их, каждый грязный палец с обломанными ногтями, каждую царапину, пока всё не стало чётким. Тогда Яра вскочила и понеслась в избу.
Она заколотила в запертую дверь, позабыв о том, что старики могут спать. Но дедушка сразу открыл – видно, переживания за Яру не позволяли ему отдохнуть; позади него показалась и встревоженная бабушка. Они быстро запустили девицу в дом и усадили за стол. Старушка выглянула в окно, проверяя, чтобы никто не заметил появления внучки, и сдвинула занавеси. В избе повис сумрак, так напоминающий слепоту, что Яра протёрла глаза руками. Бабушка с дедушкой не могли не заметить кровавые следы на руках, заляпанный грязью сарафан и напуганное выражение лица девицы, потому под их оханье и вопросительные взгляды она принялась без утайки пересказывать события ночи: от лесных мар и ворожеи на капище до обряда и оборотней. Если б кто другой поведал ей о таком, она бы не поверила. Да и сейчас произошедшее казалось ей страшной сказкой, но никак не былью последних лучин. Подтвердить слова Яры могли лишь оборотни, чьи человеческие обличия она не видела, хотя перед уходом с капища мельком слышала их тихие голоса, и ворожея. Девица плохо рассмотрела её лицо в темноте, но была уверена, что узнает, если увидит в деревне.
Старики молчали, не задавая вопросов. Оно и понятно, не сразу найдёшься, что сказать после такой истории. Пока Яра умывалась и стирала кровь, дедушка трепал бороду, а бабушка зашивала дырявый сарафан, но иголка постоянно выпадала из её рук. Внучка видела, как старики разволновались. Её и саму до сих пор потрясывало: больше всего страшило осознание, что не только она пострадала, но и был убит человек, чья кровь пролилась на её ладони.
– Ворожея – кем она может быть? – Девица решила увести разговор в более спокойное русло. – Она наверняка из Туманки, издали не дошла бы сюда. А если и шла, то местные заметили бы её. Слепая, бледная, черноволосая. Есть тут такая?
Яра спрашивала не из любопытства. Лишь ворожея могла объяснить, что произошло ночью и что означали слова оборотня: «Мы никого не отпускаем». Волки не оставят её в покое?
– Бледных и темноволосых с дюжину или две на всю округу наберётся. А вот слепых у нас не водится, – пожал плечами дед. – Хотя нет, родились у нас как-то в один год две слепые девицы…
– И где они сейчас?
– Нету их, – в голосе старика вдруг проскочило напряжение, словно камушек на ровной дороге. – Знахарка, у которой Алёна моя в помощницах ходила, толковая была, излечила обеих малюток. Да и не живут они больше в Туманке. Точно незряча та ворожея была, может, показалось тебе?
Внучка помотала головой. Уж слепоту-то она не забыла бы, особенно после того, как пережила её сама. Если жрица не из Туманки, то откуда она взялась, не в лесу же живёт? Хотя с такой станется.
– Спросим у соседей. Быть может, действительно кто видел её, – предложила бабушка. – А сейчас отдохнуть нам всем надобно. Не всё же время об опасности думать, иногда и покой нужен.
Она кивнула Яре на лавку, и та, не споря, улеглась спать. В одном бабушка ошиблась: покоя девице было не видать, особенно после того, как выяснилось, что кто-то оставил ей ещё одну весточку у калитки.

ГЛАВА 9. Укрой меня, небо, под своим крылом
SHENA? – Небо (2020)

С той поры, как Яру принудили к обряду в лесу, прошло уже несколько дней. Девица проводила их в тревоге, поглядывая на цветы колокольчика, обмотанные крапивой и оставленные в зазоре калитки кем-то неизвестным. Впрочем, она догадывалась, что этим «кем-то» был оборотень. Старики придерживались того же мнения.
– Колокольчик… – задумчиво рассуждала бабушка. – Цветок добрый, благородный, почти в цвет неба. Обычно он означает привязанность, интерес или даже влюблённость. Крапива же, напротив, обжигает. Вот и понимай, как хочешь.
– Не понимаю, – покачала головой Яра.
– Думаю, вряд ли этот колокольчик – знак любви. Для этого есть множество других цветов, над которыми не надо гадать. Скорее незнакомец говорит, что он рядом, думает о тебе. А крапива – опасность, остерегайся, только чего? Его самого или кого-то ещё?
– Всего подряд, – вздохнула девица. – И он прав. Оборотень говорил, что он не один такой, и они меня просто так не отпустят.
– Значит, передаёт, что следит за тобой. А уж с какими намерениями, не знаю.
Старики переговорили между собой и решили, что внучке лучше лишний раз не высовываться из избы – работу по дому они ей найдут, – а если и выходить наружу, то только на задний двор в огород, чтоб с улицы её никто не увидел.
Помчались дни в заточении.
После того как по деревне проехались ратники да опросили каждого соседа, любопытные туманчане часто проходились мимо участка стариков. Некоторые нахально заглядывали в сад поверх забора. Пронёсся слух, что князь предложил награду тому, кто принесёт новость о беглянке, вот деревенские и оживились. Бабушка со смехом рассказывала, как местные кумушки аккуратно расспрашивали её о внучке, но Алёна была тверда – пропала девица, не видели, сами горюют. Деда тоже соседские мужики тревожили, но не так открыто. Кто-то предлагал вечером посидеть за чарками браги, кто-то свою помощь по участку навязывал, чтоб в дом заглянуть. Словом, на Яру началась охота.
Богдан был единственным соседом, кто знал о ней, но молчал, несмотря на обещанную награду. Девица поблагодарила бы его – даже поцелуем, – но последние дни видела молодца лишь мельком.
Однажды деревенские сплетни перешли на новый лад. Теперь вниманием завладела не только беглая велиградка, но и таинственные волки. Дедушка принёс от соседей свежий слух: поговаривали, что князь хочет отправить в Туманку отряд лучших охотников на нечисть, но что побудило его на такое решение, причём именно сейчас, никто не знал. «Своевременно», – с горькой усмешкой подумала про себя Яра. Дедушка пообещал разузнать подробности, а пока что девица вместе с остальными туманчанами мучилась от любопытства.
***
Новый день лишь слегка отличался от предыдущего, как отражение в воде, покрытое рябью – на первый взгляд такое же, но иное. Яра, как обычно, работала по дому. Она подшивала и украшала рубаху, которую бабушка отдала со своего плеча. Хрупкий солнечный луч проникал в прикрытые занавеси. На улице стояла жара, в избе было душно, но Яра старалась не выходить без надобности.
– Птичка моя! – Бабушка заглянула в дом. – Помоги мне на огороде, а то я умаялась.
Девица тут же с радостью отложила иглу с нитками и побежала на задний двор. Вытирая пот с лица, бабушка указала ей на грядки, которые надо прополоть. Яра вышла на солнцепёк и прикрыла глаза рукой. Жара, грязь и сорняки казались ей милее, чем заточение в избе. Она принялась за работу, а сама невольно поглядывала на соседний участок: не выйдет ли Богдан из дому? При воспоминании о последней встрече с ним сердце начинало трепетать, словно Яра открывала шкатулку с бабочками. Не спрятать мысли обратно, если они уже вырвались наружу.
Бабушка отправилась к соседке, дедушка рядом рубил дрова. Жара давила, и Яре пришлось заглянуть в избу, испить водицы, а по возвращении в огород она неожиданно встретила Богдана. Он стоял спиной к ней, потому заметил девицу не сразу.
– Благодарствую, милок, за помощь, – хвалил его дедушка, переводя дыхание после долгой работы и присаживаясь в тень виноградников. – У меня уж руки трястись начали.
– Обращайтесь, дед Иван, – с улыбкой ответил сосед, сбрасывая рубаху. – Всегда помогу.
Взор Яры остановился на его оголённой спине: широкой, натруженной, со следами старых шрамов. Она стыдливо убрала взгляд и, коротко поздоровавшись с Богданом, побежала к грядкам. Девица не хотела, чтобы он заметил её смущение, и с двойным усердием погрузилась в работу. Она старалась не отвлекаться, но всё ж иногда невольно посматривала на соседа. Полуденное солнце впилось в его тело, которое блестело от капель пота. Богдан легко и быстро орудовал топором, словно рубил не дрова, а врага в бою. Мышцы на его руках напряглись, от плеч до запястий потекли тонкие, как ручьи, нити вен.
Дедушка передохнул и только было взялся за второй топор, как Богдан остановил его, указывая на возросшую поленницу[1 - Поленница – конструкция из дров, сложенных аккуратными высокими рядами.]:
– Я сам закончу, немного осталось.
Он перекинул топор из руки в руку. Видно было, что работа почти не вымотала его, и дедушка с благодарностью кивнул. Не найдя себе другого занятия, старик пробормотал:
– К Кузьмичу пока схожу.
Яра проводила его взглядом, а после сообразила, что снова осталась с Богданом наедине. Тот же коротко улыбнулся ей и продолжил рубить дрова, не поднимая глаз. «Не нарочно ли он дедушку спровадил?» – пришло на ум девице, но она отогнала эту мысль, как назойливую муху.
Лучину спустя Яра выдохлась. Солнце купало её в удушающих объятиях, дышать было нечем, и девица отложила работу. Она уселась на траву в тени и принялась наблюдать за Богданом. Он как раз делал последние взмахи топором. Одно удовольствие было смотреть на мощное тело и выверенные движения, на перекаты мышц и горящие голубые глаза, так что Яра разочарованно выдохнула, когда он закончил. Подхватив дрова, Богдан разогнулся, и их с девицей взгляды соприкоснулись. Уголки его губ потянулись вверх. Он уложил деревяшки в поленницу и присел рядом.
– Скучала?
– По тебе? – с усмешкой переспросила она.
– В общем. У нас в деревне не так-то весело. А что, и по мне тоже скучала? – подловил сосед.
– Да как же тут заскучаешь, если каждый день то огород, то побег от ратников, – отговорилась Яра, краснея, и поспешила сменить тему: – Что за царапина у тебя?
Ока указала на длинную рану на груди Богдана, словно прочерченную лезвием. Он замялся, но миг спустя рассказал:
– Да так, с ратником повздорил, когда они приходили. Я видел, как ты из окна вылезаешь. Вот и они заметить могли, пришлось отвлечь. Не бери в голову.
– Да как же не брать? – охнула она. И тепло было на душе, что Богдан за неё вступился, и нехорошо: ему не поздоровилось, да и ратники могли что-то заподозрить.
– Не поймали тебя – и ладно, – пожал плечами он. – Они же и избы наши, и дворы осмотрели. Приметили лестницу в конце и решили, что ты забор перелезла и в поле или в лесу укрылась. Туда за тобой отправились, чуть ли не до рассвета искали, да не нашли.
– Успела в чащу сбежать, пока ты их отвлёк, – подтвердила девица и в благодарность сжала пальцы Богдана. Она скользнула по шершавым ладоням молодца и, осознав, что с каждым мигом её жест переходит черту соседской дружбы, убрала руку. – Почему ты мне помогаешь?
– Приглянулась ты мне, – по-простому признался Богдан.
Яра прикусила губу, не зная, куда себя деть. Велиградские мальчишки да молодцы заигрывали с ней, подмигивали и осыпали комплиментами, но никто так прямо, смотря в глаза и почти касаясь руки, не говорил о своих чувствах. Внутри стало тепло, будто солнечные лучи прорвались сквозь грудь к самому сердцу. И что сказать в ответ? Открыться, что и она о нём думает?
– Тем, кто нравится, цветы да подарки носят, а не пугают и в траву валят, – смущённо произнесла она.
Богдан ответил коротким смешком. Он сорвал росший поблизости одуванчик и воткнул его в волосы девицы. Он аккуратно поправил ей пряди, чтобы цветок держался, а от его прикосновений, простых, но одновременно откровенных, по телу Яры прошла волна незнакомого удовольствия. Она сглотнула и еле сдержала рваный выдох.
И без бабушки она догадывалась, что на языке цветов означает одуванчик: это солнце, свет и счастье.
– Цветы – вот, – Богдан убрал руки и прищуренным, как у мурчащего кота, взглядом оценил свою работу. – Что-то не сильно ты сопротивлялась, когда я тебя в траву повалил.
– Я толкнула тебя! – возразила Яра.
– Пару раз?
– Пару раз, – пришлось признать ей. – А ты не поддался, и я была растеряна.
– А сейчас?
– Что – сейчас?
Короткий миг – и Богдан оказался в пяди от девицы. Он подхватил её за талию и уложил на траву, нависая сверху. Он действовал быстро, как удар молнии, как дикий зверь, – но опасности она не чувствовала. Тёплое дыхание, ласковый голос и знакомый запах околдовывали её, заставляя позабыть о приличиях и угрозах.
– Сейчас что делать будешь? – прошептал он ей на ухо.
Яра точно знала, чего делать не будет: отталкивать его. Должна была, но не хотела, да и не решилась бы дотронуться до вжавшего её в землю голого тела, словно кожа пойдёт трещиной, если к ней прикоснуться. Зато Богдан не боялся. Он медленно провёл пальцами от девичьей ладони к запястью, и вслед по этой тропе, несмотря на его горячие руки, шли мурашки, будто он проходился по коже тающей льдинкой. Он склонился так близко, что Яра коснулась его ресниц своими. Она тут же закрыла глаза и ощутила на губах невесомый поцелуй, словно бабочка задела её крыльями. Хотелось, чтобы это новое ощущение повторилось, и Богдан, расслышав невысказанное желание сквозь пелену мыслей, снова прижался к ней губами – на этот раз дольше, смелее, откровеннее с каждым мигом.
Яра обвила руками его шею, притягивая к себе. Пусть она поступала поспешно и неправильно, отдавая любовь человеку, которого знала лишь пару седмиц, но лучше подарить первый поцелуй Богдану, чем Остапу, чьи ратники следовали за ней по пятам. Лучше трепетать от случайного взгляда и ловить насмешливую улыбку, утопать в чувственных объятиях и терять голову от лёгких прикосновений…
Она отвечала на поцелуи неумело, но так, как подсказывала душа. Вторила движениям губ Богдана, позволяя вести её, словно в танце. Каждое ощущение было для неё ново: и разгорячённое дыхание, и прикусывание губ, и сплетение языков. Девчонкой она с дружками подглядывала за уединённым милованием взрослых, морщась и хихикая от вида слюнявых поцелуев и бесстыдных объятий. Сейчас же – наслаждалась ими. Грудь сдавило от нехватки воздуха, но не из-за навалившегося мужского тела, а из-за чувств, которые бурным течением реки погребли Яру под собой.
Мускулы Богдана напрягались под её пальцами, пока она проводила рукой по его плечам, загорелая кожа казалась мягкой, как листья фиалки. Он реагировал на её прикосновения так же, как и она на его; прижимал к себе, желал быть ближе, хотел ощущать каждую пядь её тела. Его ладонь с талии переместилась выше, от груди к шее, а кожа девицы вскипала под рубахой и сарафаном вслед за его прикосновениями. Богдан приподнял Яре подбородок и впился поцелуем в шею. Сердце тут же вспыхнуло, как от подкинутых в костёр поленьев. Нега растекалась по всему телу, девица была не в силах справиться с эмоциями, её бросало то в дрожь, то в жар.
Сколько так прошло времени? Несколько мгновений, лучин или часов? Яра не смогла бы ответить, вместо слов с её губ срывалось лишь рваное дыхание, готовое вот-вот перетечь в сладкие стоны. Но всё закончилось со звуком чужих шагов. Богдан неохотно остановил поцелуи и усадил девицу рядом, смахивая с её волос мелкие травинки.
– Наработались? – добродушно спросил появившийся на огороде дедушка. Он не заметил ни рассеянного взгляда внучки, ни довольного лица соседа.
– Как и обещал, всё закончил, даже отдохнуть успел, – ответил Богдан.
– Вот спасибо! Гостинцы тебе обязательно передам за помощь.
– Да не надо, – улыбнулся молодец. – Мне за радость в приятной компании побыть.
Он незаметно подмигнул Яре и, в привычной манере перепрыгнув через «забор» из кустов, скрылся в недрах своего участка. Девица не провожала его взглядом, чтобы не вызвать вопросов у дедушки. Она и так прикрывала лицо рукой, будто бы от солнца, пока раскрасневшиеся губы саднило от поцелуев, а кожу на шее щипало от шершавой щетины Богдана.
– А я вести любопытные от Кузьмича принёс, – обратился к Яре дедушка. – Тебе полезно будет узнать.

ГЛАВА 10. Когда во сне приходит тьма
polnalyubvi – Чужой среди своих

Яра с бабушкой и дедушкой устроились за столом в избе. Старику не терпелось рассказать весть, внучке – выслушать.
– Кузьмич от зятя узнал, тот на постоялом дворе работает, всё слышит и знает, – сразу пояснил дед. – Когда ратники пришли за тобой, они не только всю деревню вверх дном перевернули, но и в поле с лесом заглянули. Да не все вернулись оттуда, один сгинул в чаще. Сослуживец его набрёл на волчьи следы и кровь. Слух пошёл, что не простой зверь ратника загрыз, а оборотень. У нас-то люди не впервой пропадают: места гиблые, топкие, тропинки тёмные, кругами водят. То пьянчуга какой в лесу заблудится, то старик за грибами уйдёт и не вернётся, то одинокий путник не в ту сторону свернёт. Словом, не было для них обратной дороги. А таких людей кто хватится? Но тут пропал не какой-то деревенский мужик, а княжеский ратник, потому-то и забеспокоились «там», – дедушка назидательно поднял палец, обозначая, по всей видимости, златоградские палаты.
Яра побледнела. Догадалась, кем был мужчина, которого ворожея с волками принесли в жертву на обряде. Она не разглядывала тогда того человека, да и не о нём в первую очередь думала, а о своей жизни, а теперь поняла, что оборотень приволок ратника.
– Потому-то князь и решил отправить в Туманку охотников, – продолжил дедушка. – Да не простых, а тех, кто и со зверьём, и с нечистью может справиться. Не знаю, к хорошему это или плохому. С одной стороны, диких зверей у нас действительно много, и забор, судя по тому, как часто люди пропадают, не помогает. А охотники порядок наведут. Оборотни либо помрут, либо присмиреют, и не будут тебя, внучка, выслеживать. С другой стороны, не время чужакам по деревне шастать. Заметят тебя и всё…
Девица молча кивала в такт дедушкиным речам. Он высказал все её мысли, добавить было нечего.
Так и потянулись друг за другом дни, словно цветы на венке. Каждое утро начиналось с волнения, каждый вечер оканчивался сплетнями, как скоро охотники подъедут к Туманке. Кто-то говорил, что они уж до постоялого двора добрались, а кто-то и вовсе не верил в их появление. Все сомнения развеялись, когда средь тумана, нависшего над дорогой, показался отряд всадников. Чужаки направлялись прямиком в деревню – так красочно описывала это бабушка Алёна. Слух об этом мгновенно, словно порыв ветра, пролетел по Туманке от избы к избе. Охотники прибыли. Прежде всего они заглянули в каждый дом, выспрашивая жителей о подробностях: слышали ли про оборотней? Встречались ли с нечистью? Правда ли, что люди тут пропадают?
Когда охотники добрались до последнего участка, Яра спряталась в подполе. Оттуда она подслушивала их разговор с бабушкой и дедушкой. Старики рассказали всё, что знали, так чтобы и помочь им, и внучку не выдать: мол, вживую оборотней они не встречали, но слухами Туманка полнилась не просто так, и следы волчьи здесь были, и даже на старое капище дед натыкался. Бабушка поддакивала и припоминала имена крестьян, которые за последние лета сгинули в лесу, как и ратник. Старик подсказывал, что не просто так люди пропадают, раньше раз в месяц, теперь раз в седмицу; да на капище он кровь видел – нет ли связи тут? Не мог же он прямо сказать, что его беглая внучка обряд застала, а охотники поразмыслят, проверят да догадаются, что к чему. Пусть они и чужаки, но туманчанам помогут.
Охотники поблагодарили стариков и покинули избу. Бабушка тут же выпустила Яру из подпола, где даже в знойные дни царила прохлада, и девица потёрла озябшие руки.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/olga-kobceva/giblymi-tropami-71841130/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

notes
Примечания

1
Посадник – глава города, «посаженный» князем.

2
Светёлка (светлица) – небольшая комната с большим количеством окон; обычно предназначалась для мастериц: в светлице ткали, пряли, шили.

3
Мятель – широкая верхняя одежда, аналог современного плаща.

1
Сажень – старорусская мера длины, равная 2,13 м.

1
Кумиры (идолы) – вытесанные из дерева или камня статуи славянских богов.

2
Капище – языческое святилище, место, где устанавливали статуи славянских богов для религиозных обрядов.

3
Канопка – глиняный сосуд, аналог кружки в Древней Руси.

4
Треба – языческий обряд принесения жертвы или подношений.

5
Полуденница (полудница) – персонаж из славянского народного фольклора, дух, который появляется в полдень, полевая нечистая сила; предстаёт либо в виде красивой девицы в белом платье, либо страшной старухи.

1
Кумиры (идолы) – вытесанные из дерева или камня статуи славянских богов.

2
Капище – языческое святилище, место, где устанавливали статуи славянских богов для религиозных обрядов.

3
Канопка – глиняный сосуд, аналог кружки в Древней Руси.

4
Треба – языческий обряд принесения жертвы или подношений.

5
Полуденница (полудница) – персонаж из славянского народного фольклора, дух, который появляется в полдень, полевая нечистая сила; предстаёт либо в виде красивой девицы в белом платье, либо страшной старухи.

1
Туманчане – жители Туманки.

1
Вершок – старорусская мера длины, равная 4,45 см.

1
Мара (кикимора) – злой дух в женском обличье, который безобразничает ночью; образ лесных мар – вольная авторская интерпретация славянской мифологии.

2
Ярило – в славянской мифологии бог весеннего солнца, плодородия, страстной любви и возрождения жизни.

1
Сварог – славянский бог-кузнец, бог неба и огня, прародитель всего сущего.

2
Велес – славянский бог плодородия, покровитель скота и земледелия.

3
Перун – славянский бог-громовержец, бог войны, покровитель князя и дружины.

1
Поленница – конструкция из дров, сложенных аккуратными высокими рядами.