Жестянка-2
Жестянка-2
Вадим Владимирович Денисов
Сколько можно мотаться по саванне без нормального питания, отдыха и тёплой постели… Разрушенные города Жестянки, заброшенные строения, возникающие по пути… Редкие общины, пытающиеся выжить самостоятельно, конфликты, будто их не хватало в прошлой жизни. И всё это с предчувствием чего-то плохого, страшного.
Надоела мне эта поножовщина! Уже понятно: наступил момент, когда человечество должно прозреть, а отношения с соседями измениться раз и навсегда. Нужны новые смыслы, их нужно искать и находить.
…Мимо проносится верста за верстой, мешанина образов, запахов и звуков, многое просто не успевает отложиться в памяти. Скоро в ней останется лишь избранное. Как в браузере: поиски, находки, встречи, пугающие рассказы, безнадёжность бытия в глазах смотрящего. Таинственные пропажи людей, дальний рейд. А впереди – Главный Сюрприз, открытие, к которому мы были не готовы. И вот она, цель! Что, легче стало? Да ничуть.
Стало страшней.
Вадим Денисов
Жестянка-2
Глава 1 Новая реальность
Выдержка из ситуационного меморандума, отправленного офицером службы безопасности гарнизона «Пятисотка», начальником радиоузла старшим лейтенантом Некрасовым П.И. в адрес главы поселения Казанникова В.В.
…В общем и целом аналитическая работа сводной гарнизонной комиссии по исследованию так называемого «феномена санации памяти» завершена, с окончательными выводами согласились всё члены подкомиссий и рабочих групп, все материалы оформлены документально под грифом «Секретно». Комсоставу предложено использовать эти выводы при назначении личного состава на работы и утверждении на ту или иную должность. Методические указания под грифом «ДСП» составлены.
Работа комиссии и оперативных рабочих групп существенно осложнилась несовпадением даты начала наблюдений за прибывшими новопоселенцами (далее пассажиры) с датой начала заброса, которая до сих пор так и не установлена. Сбор документальных свидетельств очевидцев-современников лишь отчасти помогал в получении достоверных данных, а судьба некоторых пассажиров из интересующей комиссию и обследованной в ходе работы категории неизвестна.
Установленные факты: все пассажиры, имеющие ширину и глубину стёртой памяти выше медианной, склонны к серьезным и усугубляющимся со временем психическим расстройствам. Им присуща истероидность, хронический пессимизм, апатия, депрессия и подверженность внезапным паническим атакам с бурной ажитацией. Они не обзаводятся друзьями, асоциальны, не создают устойчивые семьи и очень боятся любых перемен в судьбе.
В случае, если у пассажира частично сохранена память о событиях полугодичной по отношению к моменту заброса давностью, неизбежно возникающие психические поражения имеют более серьёзный характер. Все восемь известных комиссии случаев, когда пассажиры после приземления на Жестянку полностью сохраняли память о родных, близких и ближайших к забросу неделях своей жизни на Земле, сопровождались полным сумасшествием с необратимыми последствиями. Любые варианты изменения режима карантинных мероприятий к успеху не приводят. В то же время выяснено, что на сегодняшний день в русском кластере не зафиксировано ни одного случая сохранения воспоминаний непосредственно о ходе и методике процесса заброса, эта информация никогда не остаётся в памяти.
Вывод сводной комиссии: технологию и методологию частичной санации памяти так называемые Смотрящие используют с единственной целью – стремлением таким образом уберечь первопоселенцев от неизбежного умопомешательства. Проведённые исследования показали, что все футурологические модели не выдержали испытание практикой. Лишённый навсегда семьи, круга близких людей, малой родины, страны проживания и даже своей планеты пассажир, на месте прибытия в полной мере осознаёт безвозвратность случившегося. К тому же он не понимает причин выдворения и целей заброса, и уже не в состоянии пережить столь масштабный стресс без полной потери рассудка. Соответственно, любые попытки возвращения вновь прибывшим пассажирам утраченной памяти являются вредными и опасными»
Впоследствии неоднократно вспоминая момент встречи первой группы спасателей с кочующим табором Фролова, я с затаённой надеждой думал, что когда-нибудь случившееся в этот день будет оценено потомками по достоинству. Именно дата памятной встречи у Водопоя, которая в спокойные, если не сказать, застойные времена осталась бы проходной, стала, как мне тогда казалось, точкой отсчёта возникновения новой, качественно другой общности. Ведь именно с этого важного события началось постепенное становление нашей государственности. Кто знает, может быть, этот день календаря когда-нибудь станет национальным праздником. А родители будут рассказывать детям, что вот тогда-то и зародилась новая Российская Федерация.
Группа-раз пошла ва-банк, ход оказался верным. Сразу по возвращению в гарнизон мы вывалили перед ошарашенным от такого напора Казанниковым не абстрактную идею, а грандиозный план по скорейшему обустройству новой общности, или, если хотите, прообраза государства в границах «Станция Дивное – Новая дорога – Водопой/Фроловка». Докладывал в основном я, по утверждению Кретовой, главный фантазёр группы,. Выслушав и кое-что уточнив, Дед практически сразу же согласился с предложениями. Но с существенной оговоркой – всё это мероприятие необходимо проработать тщательней, гораздо детальней, шире и глубже. Владимир Викторович быстро пригасил озарения начинающих гео политиков необходимой бюрократической рациональностью.
– Удивили вы меня, товарищи спасатели. Ситуация, признаюсь, сложилась крайне необычная, непривычная для нас. Непрофильная, что ли. Эх, напрасно я откладывал этот вопрос на потом, старый… А ведь знал! Надеялся ещё какое-то время пожить спокойно. А теперь получается, что наступил момент, пора действовать. К проблеме нужно подходить комплексно и делать это сразу. Договариваться обо всём сразу и на месте, чётко прописывать условия, железные правила и нормы, – заявил он. – Вот что, ребятки, зовите-ка сюда ещё и Зацепина, срочно. Будем совещаться капитально.
В дело включились сразу два гравилёта. Первый аппарат под управлением Пикачёва полетел разыскивать ничего не подозревающего промысловика, а второй с Кретовой направился к Водопою с запиской от Фролова своим: «Останавливайтесь, разбивайте лагерь, организовывайте дежурство, запускайте кухню, буду позже».
Промысловик в состоянии полнейшего изумления прибыл в штаб достаточно быстро, и пошла напряжённая работа. Ужинали мы прямо в штабе, а закончили совещаться, предлагать и спорить, когда на дворе уже стемнело. Только тогда промысловика и фермера развезли по семействам.
Уровень управленческого мастерства Казанникова в полной мере проявился во время обсуждения. На смену нашим внезапным озарениям, порой наивным до ребячества, пришёл холодный расчёт, и я вынужден был признать – в результате бесконечных поисковых эволюций, зафиксированных аж на двадцати листах чернового документа, все мы многому научились.
Дело в том, что Владимир Викторович прозорливо обозначил нечто важное: внезапное явление большого семейства Фроловых гарнизону – лишь первая ласточка. При таких городских раскладах в сторону стабильной и надёжной Пятисотки со временем могут подтянуться и другие фермеры, как и охотники, недовольные бездействием городских властей, ухудшением криминальной обстановки вокруг Переделкино, стремительно наступающим всеобщим смятением, хаосом и полным беззаконием, царящим вдоль магистральной трассы.
А это значит, что вновь прибывающих людей необходимо встречать с ясными и понятными правилами, регламентирующими уклад и правовую организацию общины – гарантии защиты жизни, здоровья и имущества поселенцев, налоги, сборы и прочие взаимные обязательства.
О том, что в главных магнитах Пятисотки значатся силовая защита и медицинская помощь, самая качественная из возможных, в отличие от сомнительных услуг городских шарлатанов, я догадывался и раньше. Это очевидно. Неожиданностью стала высокая потребность семей в хорошем, по местным реалиям, образовании для детей, об этом я как-то не думал. Нет, начальная школа в Переделкино, конечно, имеется… Однако обучение в ней мало того, что стоит очень дорого, оно фактически недоступно. Все места в классах заняты или расписаны на годы вперёд, а вторую школу власти городка открывать почему-то не торопятся.
Как же приятно было оказаться в числе Отцов-основателей и стать членом первого Совета, пусть ещё не получившего окончательного названия и без оговоренных полномочий! Совет стал для меня настоящей школой жизни. Приятно, конечно, с ленцой размышляя о делах общественных, а то и политических, восхвалять самого себя. «Какой же ты, Рубин, всё-таки умный парень. Гениально сегодня выступил!». Однако работа в Совете быстро открыла мне глаза: рядом с тобой, Денис, находятся не менее умные люди. Часто они по-житейски более опытны, а кое-кто обладает не меньшей фантазией. Такая командная работа отрезвляет.
После того памятного совещания оконтурился новый освоенный район анклава со следующими базовыми точками: Пятисотка, Зацепа, Водопой, станция Дивное с вахтовым гарнизоном из четырёх человек под управлением Джона и Новой дорогой, движение по которой пока что гораздо интенсивнее, чем по основной магистрали.
Дед угадал. Через три дня в гарнизон прибыли сразу два семейства фермеров и одно промысловиков. Вот тут-то и сработала предусмотрительность Казанникова, предложившего заранее расчертить на большой карте перспективные промысловые и фермерские участки так, чтобы будущие хозяйства не мешали друг другу, а главы кланов не конфликтовали из-за хороших земель и промысловых угодий.
Наконец-то наметились перспективы развития большой русской общины вплоть до создания нормального национального государства. Мне давно стало понятно, что Переделкино пока не сможет исполнять роль центра анклава, организующего ядра, а администрация Волкова не тянет на роль объединяющей силы всего сектора. Передел – не Москва или Париж, а скорее, вольный ганзейский городок, стремящийся жить по своим коммерческим законам. Остальное эту «Ганзу» мало интересует. Хотя жить по своим законам, не обращая внимания на происходящее вокруг, долго у них не получится.
В этом крупном поселении у горожан изначально сформировалась парадоксальная хуторская психология с известным девизом: «Каждый сам по себе, моя хата с краю». Другой вариант определения тамошнего менталитета остроумно предложила Кретова: «Ярмарочная психология». Переделкинцам вполне достаточно иметь возможность раз в полгода выходить на главную площадь и от души поорать на вече или майдане, если угодно, требуя всего подряд горлом, а не разумом. Но чтобы не слишком долго. Побузили, сбросили пар, и хватит. Потому что после ярмарки нужно успеть занять уютное место в любимой таверне или в уличной кафешке. Собственно политика горожан по-прежнему не волнует.
Почему так вышло? Мне кажется, что самоорганизации первопоселенцам во многом мешал навязанный стереотип постапокалипсиса, насаждаемый кинематографом и соответствующим жанром в литературе. В затерянном мире все заброшенные должны стать кончеными сволочами, эгоистами и анархистами. Ожидая увидеть на Жестянке именно это, люди неосознанно воспроизводили полуанархические схемы, вскоре уже не понимая, как организоваться более умно и рационально.
У всех народов и племён Жестянки навалом свободных территорий: развивайся себе да стройся, осваивай и обрабатывай, снимая урожай за урожаем – что ещё нужно? Однако каждый хозяин подворья, каждый сталкерский князёк или второстепенный городской чин со своими приспешниками стремится при каждом удобном случае наехать на соседа – вдруг у него там самый жир?
Наиболее амбициозных уродов поначалу прорывает на тёмное, варварское прёт из всех щелей. Потому что какое-то время им выгодно ничего существенного у себя не производить. Развивайся за счет соседей, пока они не очухались, не прозрели. Здесь вообще выгодно лениться, рассчитывая исключительно на парашютирующие с небес подачки, да на удачный грабёж при случае. Выгодно быть местечковыми хозяевами закрытых островков, где порой творится сплошная чернуха, до поры не вытекающая наружу. Очень удобен миниатюрный безопасный периметр, где ты Бог и Царь. И лишь много позже постепенно зарождающаяся государственная машина начинает определять приоритеты и вправлять людям мозги, расставляя всех по своим местам: кого по ранжиру, а кого сразу к стенке за беспредел.
Новопоселенцы везде устраиваются, адаптивные способности человека очень высоки. В местности, где можно собирать два урожая в год, это не так уж сложно сделать. Начинается обыденная жизнь. Человек охотится, ловит рыбу, занимается сельским хозяйством. Он не ищет конфликтов с себе подобными. Быстро происходит объединение на уровне личностей, образовываются кланы, безупречно работает врождённый инстинкт стайности или стадности, как кому угодно.
Однако самые умные объединяются ещё и в нечто крупнее клана, и вот тут-то всё вокруг начинает по-настоящему оживать, пусть и медленно. Помнится, многие фантасты, специализирующиеся на футурологических прогнозах о грядущем постапокалиптическом мире, искренне считали, что ничего доброго, нравственного в подобной среде с высокой степенью энтропии не останется: постепенно человеки обернутся скотами… Писателям слишком часто мерещилось всякое дерьмецо – известные комплексы, последствия ещё детского страха мальчишки-скрипача выйти на улицу.
Человек разумный по своей природе позитивен, и это ключевое обстоятельство не могут изменить те уроды, которые старательно выжали из себя всё доброе. Вот чего не хватает жителям здешних поселений для понимания верного хода общего генезиса – не все люди сволочи, далеко не все, хотя и такие, несомненно, всегда найдутся.
Сволочью может оказаться и местечковый князёк, но далеко не каждый второй в общине, община этого не потерпит. Небольшие коллективы будут организовываться, а исторически они всегда организовывались по гуманитарному принципу. Порой причудливо, но всегда со строгими понятиями, внутренними неписаными уложениями, отвергающими любой беспредел даже в таких весьма специфических институтах, как армия или тюрьма. Законы обязательно будут установлены, а беспредельщики нигде долго не живут.
Только вот объединить разрозненные сообщества в нечто более крупное и устойчивое люди сами по себе не смогут никогда, здесь демократия бессильна.
Для осознания им потребуется угроза более высокого порядка, нежели единичные беспредельщики. И сильный вождь, волевой лидер-государственник, способный вывести возглавленную им общину на новый цивилизационный уровень.
Есть отличный пример – нашествие на средневековую Русь монгольских орд. Куча разрозненных княжеств, которые постоянно грызлись между собой, но худо-бедно договаривались и поддерживали на своих территориях определенный порядок, оказалась беспомощными перед страшной новой угрозой. И только после появления на политической сцене настоящих вождей-государственников разобщённые, а потому беспомощные княжества начали объединяться в единое целое. В Русское государство, способное противостоять не только внутренней, но и внешней угрозе, заниматься не местечковыми ярмарками с плясками под балалайку и дудочку, а военной, экономической и культурной экспансией…
До сих пор ни откровенные бандиты, ни безбашенные вольные сталкеры ещё ни разу не подбирались к защищённому периметру Пятисотки, за всю историю существования нашего гарнизона часовыми не зафиксировано ни одного обстрела. Боятся. Все знают, что Дед тут же объявит мобилизацию, поставит под ружьё минимум пять боевых групп и устроит в степи настоящую карательную операцию. С кровями и разрухой.
Да, с такой угрозой мы справимся сами и относительно легко. Но что произойдёт в случае тщательно спланированного и грамотно организованного пришествия на русские земли отмобилизованных отрядов германцев например? С такой бедой поодиночке не совладать ни Пятисотке, ни Переделу, ни сталкерам, это совершенно точно. А нашествие рано или поздно произойдёт. Нельзя забывать, что во всех национальных анклавах Жестянки с примерно одинаковой скоростью идут идентичные общественные процессы. Вопрос лишь в том, кто первым созреет для той самой военной экспансии.
Русским нужно объединяться. Но господин Волков, насколько я наслышан, не совсем соответствует требованиям вождя-государственника, чаще он действует, как обычный князёк-хапуга. Ну, а раз так, то роль образующего ядра может себя предложить и Пятисотка во главе с Казанниковым. Однако действовать тут придётся мудро, осторожно, даже деликатно, постоянно формируя исключительно здоровую зависть соседей и поддерживая свою привлекательность, постепенно вовлекая в свою орбиту всё новых и новых людей. Долгая и трудная работа…
Экономическая выгода после получения гражданства Пятисотки? Несомненно. Медицина и образование? Да, это очень важно. Культура и искусство? Хорошо бы, без них никак. И, конечно, серьёзный военный потенциал.
А потом мы сделаем переделкинцам федеративное предложение, от которого им будет невозможно отказаться.
Осень в этом году выдалась необычная, даже аномальная. По календарю уже должны зачастить мелкие дожди, а их всё нет. Жара не спадает, а небеса вместо ленивых ежедневных дождичков, как по расписанию, два раза в неделю присылают скоротечные мощные ливни. Никогда такого не было, по крайней мере, так утверждают старожилы. Вот тебе и сезон дождей! Впрочем, всё ещё может измениться. Или нет? Некому подсказать, нет у нас метеорологов.
Все гарнизонные слухи и сплетни рождаются и обсуждаются коллективно в просторной одноэтажной столовой пищеблока. На обеде времени для общения не хватает, работа ждёт. Другое дело ужин. После неспешной трапезы народ не торопится разбредаться по кельям, люди остаются за длинными столами, с которых убрана посуда, играют в настольные игры, пересказывают новости, вспоминают события дня и обсуждают всё подряд, о чём-то спорят.
Владимир Викторович в своё время пообещал, что после завершения ремонта двухэтажки на первом этаже здания будет организован гарнизонный клуб. Это хорошо, сейчас службам даже собрания негде проводить. Однако насчёт двухэтажки я сильно сомневаюсь. Пока что клубом вынужденно является столовая, где режим клубной работы определяет заведующая пищеблоком, видная женщина в летах, умеющая, когда нужно, быть строгой и решительной. Рявкнет пару раз на публику, значительно посмотрев на наручные часы, и баста, клуб по интересам тут же закрывается.
Так вот, именно в столовке родилась смелая гипотеза, согласно которой виной нынешней сезонной аномалии стало изменение климата. А причиной тому, следите за рукой, стал он, негодяй, человек! И его деятельность. Где-то я уже это слышал. Кто-то поверил. Ибо сказал наш старый мудрый плотник:
– Людишки-то уже и на Жестянке напердели больше нормы… Что ржёте, проклятые губители экологии? Этак на вас никаких новых планет не напасёшься!
Версия излишне смелая, но мне нравится. Свою гипотезу местечковый мыслитель и натуралист решительно подкрепил фактами и яркими деталями собственных научных наблюдений:
– Кто-то из вас по-прежнему срёт за ангаром снабженцев, капкан поставлю, клянусь! А вчера я лично видел, как обормот Пикачёв поссал в Дуромой! Вот такие и украли мою экологически чистую старость!
Как бы то ни было, погода нынче стоит необычная, и никто не знает, что мы увидим на дворе через неделю. Что ж, всё вокруг меняется. Даже удивительно, сколько изменений случилось с памятной даты, а ведь прошло-то всего две с половиной недели.
Зацепин теперь не занимается чистым охотничьим промыслом, окончательно увлекшись двумя новыми проектами. Первый и главный – пчёлы. Я его понимаю, мёд на Жестянке – чертовски выгодный для производителя продукт. Теперь Андрей не только бортничает вдали от родных пенат, а занимается ещё и одомашниванием насекомых, поставив рядом с хозяйством настоящую пасеку с парой десятков ульев. Только пчёлы у него какие-то неправильные, по-прежнему диковатые, так себе дрессура.
Зато на Зацепу с дружеским визитом теперь просто так не заскочишь, чтобы полакомиться знаменитыми пирожками его супруги. Гадские пчёлы нервничают при виде незнакомцев и стерегут хутор не хуже стаи свирепых псов. Можно вешать табличку «Осторожно, злые пчёлы!». Во всяком случае, лично я опасаюсь. Помню, что когда-то пчела ужалила меня в шею, чуть концы не отдал. Вот только не могу сказать, в детстве это произошло или в зрелом возрасте. И тут кусок памяти отпилили, сволочи.
Вторым у Замятина стоит кожевенное ремесло, теперь он охотится почти исключительно на самцов косули, у них кожа прочней, более ноская. Начал с изготовления поясных ремней, затем, набирая опыт и осваивая новые практики, переключился на подсумки. А теперь охотник пробует силы в изготовлении кожаных курток. Уже три штуки пошил. Примерял я недавно одну, годная вещь, качественная, заказал и себе. Он их чем-то пропитывает. Воды эти куртки не боятся, вес у изделий небольшой, они отлично защищают тело от ветра, дождя и колючек. Состав пропитки мастер держит в секрете. В вопросе know how все фермеры и промысловики одинаковы, никогда не проболтаются о секрете производства и своём конкурентном преимуществе.
Куртки он отшивает без капюшона. Попутно сообщу, что на Жестянке никто не ходит, не снимая с головы капюшон, хотя былая игровая мода всё ещё не щадит каждого нового сталкерёнка, мечтающего об артефактах и убиенных монстрах. Напяливают сдуру. Однако очень скоро упрямый неофит убеждается в глубокой правоте усмехающихся в усы ветеранов: капюшон сильно сужает поле зрения и ухудшает слышимость. В нём запросто можно нарваться на серьёзные неприятности, вовремя не заметив угрозы с тыла и флангов. Капюшон полезен на остановках, в паузах для отдыха и во время дождя. Но народ предпочитает шляпы и кепки.
Вслед за фермерами на север Ойкумены потянулись и простые обыватели. Три дня назад из Переделкино прибыли две молодые пары. Мужчины – с дипломами инженеров-строителей, жены – учительницы, на этой почве семьи и подружились. Не найдя точек приложения своих сил и возможностей в Переделе, они, не желая заниматься банальной спекулятивной торговлей, унылым сбором дикоросов и «этой вонючей рыбалкой», они отважились податься к нам, рассудив, что в Пятисотке они смогут получить работу перспективней и интересней. Дед ребят вспомнил, приветил и сразу отправил пары ударным трудом доводить до ума двухэтажный дом, где весь второй этаж будет отдан под жильё.
Жёны инженеров, осмотревшись вокруг, изъявили желание заняться преподаванием математики и русского языка, это ещё одна важнейшая тема. Детей в гарнизоне и вокруг него становится всё больше и больше.
На Совете было принято решение создавать полноценную школу, для размещения которой потребуется не меньше половины первого этажа ремонтируемого здания. Обсуждая проблему второй раз, Совет уточнил, что создавать нужно не просто школу, а школу-интернат. Хуторяне не смогут ежедневно доставлять учеников и забирать их домой после уроков, слишком большие расстояния. Значит, нужно предусмотреть детское общежитие-пятидневку из расчета, что выходные дети будут проводить с родителями.
К сожалению, Пятисотка не может обеспечить всех желающих бесплатным детским образованием. Это льгота для семей, в которых родители приняли присягу и являются аттестованными служащими. Всем остальным нужно будет вносить плату за питание и жильё, как минимум. Натуральную, по договорённости, то есть сельхозпродуктами, продуктами промыслов, ремесленными товарами, или живыми деньгами. А это значит, что в штате учебного заведения кроме директора, учителей, воспитателей и уборщиц должна быть предусмотрена должность не только завхоза, но и бухгалтера-экономиста.
Для спортзала места в двухэтажке не найти. Нужно строить полноценную спортплощадку на открытом воздухе, может быть, даже под жестяным навесом, полным или частично.
Строек становится всё больше. Уже сварен и собран прицеп для перевозки с железнодорожной станции длинномеров: металлического профиля, обрезной доски и бруса. Конструкция получилась надёжная, но тяжеловатая, «кюбельваген» такую буксировать не может. С третьей попытки станционный гарнизон приспособился гравилётом перебрасывать партии такого стройматериала к Водопою, где возле дороги построен склад-накопитель. А уж оттуда длинномер можно перетаскать чем угодно.
Чтобы решить проблему расселения новичков, прибывающих в гарнизон и согласившихся принять присягу, молодым инженерам-строителям поручена разработка проектов обычных домиков либо же блочных жилых модулей. Надёжных, но экономичных в строительстве.
Земля слухами полнится. Думаю, что ещё какое-то время поток желающих переселиться к нам в поисках лучшей доли, будет нарастать. Хотя самое сложное на Жестянке это прогнозы, вот что я думаю.
Большой клан Фроловых обстраивается на земле основательно. На ровной площадке за озером застроен буквально каждый квадратный метр, вокруг разбиты огороды, высажены привезённые фруктовые саженцы, поставлены теплицы. Ударными темпами возведены птичник и свинарник. К ним приезжал гарнизонный радист Некрасов, который поставил и настроил на месте высокую антенну, так что связь с Водопоем теперь есть.
У Константина тоже не обошлось без новаций. В приоритете у клана теперь не агропродукция, а разведение осликов. Самый знаменитый фермер анклава, репутация которого, как и эпохальное решение всем кланом переехать на новое место, на многих произвело впечатление. Костя не был бы самим собой, не подойди к делу животноводческого бизнеса масштабно и с выдумкой. Он намерен продавать ишаков только в комплекте с новенькой повозкой. А производство повозок и тележек он уже налаживает в своём же хозяйстве. А это вопрос надёжного транспортного обеспечения в непредсказуемом нашем будущем, поэтому Казанников эту инициативу всячески поддерживает. Спрос будет ураганный.
Конвоем, состоящим из двух автомобилей, «уазика» и «кюбеля», мы с фроловскими три раза мотались к их прежнему пристанищу и вывезли всё, что следовало забрать из оставленного имущества: саженцы и целые деревья, пустые бочки и колючую проволоку, стальные трубы и листы кровли, всякую полезную мелочёвку. Попутно в шести местах поставили вдоль магистрали яркие таблички, предупреждающие всякую сволочь о недопустимости разбоя на большой дороге под угрозой расстрела на месте. Таблички бандитствующий элемент заметил, текст оценил… И предсказуемо повалил их на землю, вот так.
Изучив перечень выращиваемого нашими аграриями, Константин сделал нужные выводы. Наши ведь как? Культивируют только базовые овощи, злаковые и зерновые по запросам пищеблока, так что кормёжка в гарнизоне всегда была так себе, несколько пресная, без перчинки. Никому и в голову не приходила мысль, что в теплицах Пятисотки и на опытном поле можно выращивать кинзу, например, спаржу, баклажаны и даже арбузы. А вот фермер сразу заметил свободную нишу и тут же скорректировал планы.
Нет, всё-таки частная предпринимательская инициатива – великое дело, что ни говори, госплан так не умеет, а бюрократический выговор за близорукость и нерасторопность не может заменить личную выгоду.
«Кюбель» исправно работает, а где он, там и экологический пакостник Спика, ревнующий всех к любимому «немцу». За машиной следит исправно, бережёт. Ещё бы в Дуромой не гадил, вообще идеальный человек был бы… Просится в каждый рейс, отпускаем далеко не всегда. Основное направление поездок – станция. Для рейсов в Переделкино этот маленький внедорожник мало подходит, при таких поездках отныне положено брать с собой пассажиров. Жалование у людей копится, деньги в гарнизоне тратить особенно-то и негде, так что субботний и воскресный шопинг в городке всегда востребован. И желающих ездить по выходным на ярмарки становится всё больше.
На станции тоже всё в порядке – идёт детальная доразведка местности, планомерная работа по учёту найденных ценностей, обнаружение новых. Разбирая вагон с метизами, команда Джона откопала внутри новенький трёхколёсный «Муравей-2», который мы за горой ящиков обнаружить просто не могли. Дикая вещь, побольше бы таких малышей!
Этот легендарный советский грузовой мотороллер сине-белого цвета был бережно извлечён и осмотрен. После ревизии и технического обслуживания его назначили штатным станционным транспортом. Милая тарахтелка весит чуть меньше четверти тонны, а груза берёт примерно в полтора раза больше. То есть, на «Муравье» с небольшой скоростью вполне можно передвигаться втроём. Да, на бездорожье мотороллер с кузовом довольно медлителен, однако Новую дорогу уже и не назовёшь бездорожьем.
С Озером Дивным устойчивая радиосвязь тоже налажена. Наш «маркони» собрал первую мощную рацию, на которую я так рассчитывал, да обломился. Не разрешил мне Казанников поставить её в «уазик» или на глайдер, передал новому гарнизону на станции… Теперь жду, когда радист соберёт вторую, обещает, вроде. Лучше бы не обманул, не советую.
И всё-таки человек самим фактом своего существования действительно разрушает экосистему планеты. Отчасти печальная новость: саблезуба в окрестностях озера Дивного больше нет. Уже на четвёртый день обитания маленького гарнизона на новом стратегическом объекте огромный хищник был замечен на границе станции. Притаившись, зверюга сидел в кустах и с голодным интересом внимательно наблюдал за перемещениями людей. Посчитав, что ни он сам, ни его подчинённые не имеют права стать частью пищевой цепочки хищника, Джон устроил облаву и лично застрелил махайрода.
Увы, с диким зверем, тем более крупным, договориться невозможно. Ему мясо нужно. А людям – спокойная работа. Таков вечный конфликт.
В городе крайне редко интересуются профессиональным образованием собеседника. А уж если и спросят в таверне, то исключительно из праздного интереса. Специализация, высшее, колледж, одиннадцатилетка… Да какая разница! На самом деле, никого это не интересует, неактуальная информация. Несколько интересней практическое владение прикладными ремёслами, умение человека делать что-то своими руками.
Хотя и здесь вам придётся самостоятельно находить свободные ниши, возможности и материальные ресурсы. Помощи со стороны ожидать не приходится. А уже действующие ремесленники точно не обрадуются появлению на сцене возможного конкурента, небольшой рынок давно поделен.
На Жестянке, к слову, крайне мало профессиональных охотников и рыбаков, накопивших ценный опыт ещё на Земле. Удачливый добытчик в прошлой жизни вполне мог быть тестоводом, концертмейстером филармонии, машинистом фронтального погрузчика или высококвалифицированным судмедэкспертом. Былые заслуги не имеют никакого значения, ведь каждый из нас начинает заново зарабатывать репутацию. А вот местная рекомендация даёт многое, и хороший продавец, которого знают и ценят покупатели, всегда найдёт хорошую работу в городе.
Не интересуются обыватели и бывшим семейным положением друг друга, как и опытом последних лет жизни на родной планете. Бесполезно, эта информация надёжно вычищена из памяти переброшенных на Жестянку людей. Поэтому можно сказать, что большинство из поселенцев – закрытая книга, которую не торопятся открывать для ознакомления.
Совсем по-другому дело обстоит в Пятисотке. Все новички, прибывшие в новую обитель в баррелях, подлежат утверждённой процедуре анкетирования, в ходе которой из лежащих в больничке полуживых «космонавтов» вытаскивается возможный максимум информации, персональных данных, так сказать. Многие, находясь в шоке, потом и вспомнить не могут об этой процедуре, а вот собранная информация остаётся навсегда. Анкеты подшиваются в папки и потом сдаются в архив, биг-дата, ёлки… До последнего времени этим важным делом занимались сами медики, надо сказать, без особого энтузиазма. Не их эта работа.
Недавно в гарнизоне появилась должность специалиста по миграционной работе, которому медперсонал с огромной радостью передал давно опостылевший функционал. Теперь развёрнутое анкетирование проходят все люди, желающие связать свою судьбу с Пятисоткой, а их за месяц – тридцать четыре человека. Это фермеры и промысловики с семьями, а также обычные горожане, по тем или иным причинам захотевшие вернуться к месту своего нового рождения на Жестянке.
Кроме того, приросту численности поспособствовало появление четвёрки выживших в спускаемом аппарате. Четверо против восьми погибших за месяц, неплохой результат, как бы цинично это не звучало. Ещё один баррель оказался вовсе без людей, я уже даже не пытаюсь разгадать эту загадку…
Государственный учёт это вам не шуточки. Так, во время очередного анкетирования выяснилось, что у нас появился геолог. И не просто геолог, а специалист высшей категории. Им оказалась Галина Зубкова, невысокая симпатичная женщина средних лет с короткой стрижкой тёмных волос и острым изучающим взглядом. Умна, пребывает в прекрасной физической форме, с академическим образованием и опытом полевой геологоразведки.
Заполучив такую драгоценность, растерялся даже Дед, я впервые увидел его в таком состоянии. При первой же беседе членов Совета с Зубковой, где Казанников выложил перед ней наши перезревшие хотелки по поиску природных кладовых, все мы сидели, уронив челюсти на главный стол гарнизона, и старательно пытались хоть что-то понять в её обширных, подробных ответах со всеми этими тектониками и стратиграфиями.
Зубкова быстро оценила уровень подготовки слушателей и наконец-то перешла на нормальный человеческий язык, пережёвывая ответы в кашицу и вкладывая её в открытые рты чайной ложечкой.
Она сообщила, что профессионально уже отмечала для себя кое-какие перспективные для разведки участки, однако ей потребуется большая карта района с максимумом информации о рельефе и любая информация о наблюдениях охотников, спасателей, пришлого из других локаций люда. А также транспорт для заброски и хотя бы минимальный личный состав.
Конечно же, прежде всего общину интересуют залежи нефти. Её значение трудно переоценить. Нефть это топливо, которое для начала можно получать с помощью примитивных «самоваров», постепенно совершенствуя технологию, а также масла и резинотехнические изделия.
Так была создана Первая геологическая партия. Решено было выделить специалисту по геологической разведке опытного охотника и двух сообразительных пареньков в качестве рабочих. Перебрасывать партию с места на место будем глайдерами. И опять всплывает нехватка средств дальней радиосвязи, зараза… Что делать с найденной нефтью после её обнаружения, если повезёт? Пока плохо представляю. Как и остальные, впрочем.
– Можно приспособить для привода буровой установки один из мини-тракторов, – как-то фантазировал Мустафа Хайдаров после учебных стрельб в карьере.
– А качалку как склепать? – спросил Спика. – Чтобы как в кино, вверх-вниз, вверх-вниз…
– Между прочим, нефть ещё как-то и транспортировать нужно, – хмыкнула Кретова. – Никто не видел завалявшейся горы труб?
– Думаю, они что-нибудь придумают, – неуверенно вымолвил я, одним «они» дистанцируясь от решения грядущих технических и организационных проблем. Лишь бы на спасателей эту тему не навесили, у нас и своих забот выше крыши.
В общем, в Пятисотке всё происходило стремительно, но по-деловому и со смыслом. Постепенно все привыкали к новому ритму жизни, считая, что маленький гарнизон, успешно не подавившись, проглотил достаточно большой кусок. Можно и остановиться.
Но тут на сцене появились сталкеры.
Глава 2 Сталкеры и спасатели
В тот день после стрельбища я задержался на обеде.
Не по своей воле дисциплину нарушил, а был принуждён к тому особенностями меню родного пищеблока. Дело в том, что каждую вторую среду в нашей столовой дают не котлеты домашние из свинины, рыбно-овощные, любительские с грибами или зразы с яйцом, появляющиеся на столах частенько, а «бифштексы натуральные рубленые из дичи», о как! Чаще всего из длиннорогой косули и кабарги, иногда из местного степного оленя, однако он реже попадается в прицелах охотничьих бригад. А я эти бифштексы люблю до помутнения рассудка. Так что в момент происшествия, признаюсь, был полностью погружён в бифштексы.
Всё шло по давно сложившемуся алгоритму: первое блюдо в эту среду не берём, салата совсем немного, а вот хлеба побольше. Стартовую тарелку с двумя бифштексами под кружочками глазуньи и порцией картофельного пюре с подливом я всегда съедал неторопливо, смакуя, а после паузы шёл за добавкой. С девчатами из пищеблока у меня всё чики-брики, никто не обижен, не сплетничает и не пакостит. Так что добавку получаю исправно, без проблем. Таков давний ритуал.
В общем, все знают, что в «бифштексовую среду» Рубина во время трапезы беспокоить и отвлекать от священнодействия нельзя. Не стоит этого делать.
В этот день меня потревожили на третьем бифштексе, просто безобразие. Чувство тревоги появилось, когда в зал ворвался Кирюха, мальчишка тринадцати лет, заступивший на службу помощником дежурного по особому подростковому наряду. Пацаны давно устаканили между собой все варианты несения службы. Есть те, кто предпочитает отбывать укороченную детскую смену на промысловой рыбалке или на стройке, но есть и такие, кто готов к более ответственной службе. Кирилл из последних.
Бешеным спецназовцем влетев в помещение, пацан замер и принялся, выискивая кого-то, энергично крутить во все стороны головой. Проклятье, по мою душу явился посланник… Увы, в это время другой мишени, достойной этих пламенных взоров, в гарнизонной столовке не было.
Я негромко выругался.
Наконец он меня заметил, радостно оскалившись ухмылкой молодого азартного волкодава. Смена подрастает. Как назло, именно сегодня я решился внести новаторский штрих в отработанную схему поедания наркотика. Взял на раздаче сразу три бифштекса, разумно предполагая, что натюрморт из трех бифштексов на столе всяко привлекательней для глаз и аппетита, чем приевшаяся картинка из двух бифштексов рядышком и третьего в перспективе…
Я с тоской посмотрел на так и не уничтоженные бифштексы.
– Дядь Денис! – парнишка опомнился, тут же поправился: – Тащ-щ Рубин! Срочное дело!
– Не стой, присядь, – чуть ли не прорычал я.
– Некогда нам сидеть, дядь Денис!
– Излагай коротко и ясно.
Что за невезуха…
Кирюха набрал в лёгкие побольше воздуха и выдохнул:
– Намечается серьёзная атака злодеев на Пятисотку!
– Тихо ты! Чего орешь? – быстро прошипел я, нервно оглядываясь. Вроде бы никто не всполошился.
– Суть, быстро!
– Со стороны полигона.
Я тихо присвистнул. Сталкеры попёрли, что ли? А кто же ещё, в открытой степи больше никого нет. Но чтобы серьезная атака… С чего это вдруг?
– Вас срочно вызывают на первую вышку! Противник приближается! Наверное… За ними следят, ждут. И это, они на бортовом грузовике едут! Медленно, там же дорога плохая, вы знаете.
– Чего-о?
Страшные картинки танковой атаки, осуществляемой при поддержке выученной пехоты, промелькнули перед глазами.
Вскочил из-за стола. Хорошо, что после стрельбища автомат был со мной. И бинокуляр, не бегать же к мишеням каждый раз. Патронов хватает, мало пострелял. А пистолет всегда на поясе.
– Дядь Денис! – прозвенел мне в спину взволнованный голос.
Машина, грузовик… Бред какой-то.
– Чего ещё?
– Можно я с вами? – выпалил он, машинально положив кисть на рукоять приличных размеров ножа.
Огнестрельное оружие помощнику дежурного не положено, молод он ещё, ему целый год разрешения ждать. И не факт, что сразу получит, огнестрела в гарнизоне по-прежнему критически мало. Молодые кандидаты на постоянную боевую службу обычно начинают с арбалетов.
– Нельзя. Отвлекаешь.
Грузовик? Нет, не верю, какое-то палево. Но мчаться надо, там разберёмся.
– Ну, дядь Денис… – заканючил он.
– Слушай! – озарило меня. Оказывается, именно его-то мне и не хватало! – Кирилл, слышь, будь другом! Видишь бифштексы? Хватай тарелку, отнеси её в мою келью. Поверь, это очень важно.
– А как же…
– Отставить мямлить, боец, выполнять! – рявкнул я уже от входа в пищеблок. – Потом доложишь!
– Есть! – откликнулся помдеж неожиданно повеселевшим голосом.
На первой, ближней к боевому полю вышке уже тусовались трое решительных людей: Игорёня, как старший караульной смены, ещё один караульный, при заступлении на пост автоматически превращающийся в часового, и вездесущий Спика.
– Что там? – спросил я у всех сразу, доставая из футляра бинокуляр.
– Враг застрял, – с оптимизмом доложил Игорь.
– Ага, уже четвёртый раз глину гребут, – хмыкнул Спика. – Поначалу-то они лихо шли, отважно. Потом начали умнеть. Так что теперь всё происходит вяло, никакой тебе динамики.
Действительно, гости застряли. В оптику был виден бортовой ГАЗ-53 с кузовом зелёного цвета, уткнувшийся в очередную яму, и два человека, активно занимающихся вызволением грузовика из плена с помощью досок и лопат. Ещё один находился в кабине.
– Дороги не знают, лохопеды, – пояснил Игорёня. – Они же на спасы не ездят, правильных троп не ведают.
Не знают. Им бы левее взять, а они рванули по самому краю полигона. Места там гиблые, буераки, яма на яме, даже пешком непросто передвигаться.
– И это хорошо, что не знают! – со знанием дела вставил Спика. – Значит, это не вольняшки-беспредельщики, которых мы от баррелей отгоняем!
– Пулемёт на второй вышке?
– Ага.
– Кстати, Игорь, а с чего все решили, что это враги?
– Ну, а кто тогда, День? – удивился тот. – Когда это к нам с запада друзья приходили?
– Логично. Ладно, парни, не расслабляемся, внимательно наблюдаем, фиксируем любое шевеление. Втроём такие гарнизоны не атакуют. Если это наскок, то должны быть и другие группы.
Парни кивнули.
Хм-м, надо же… Впервые вижу на Жестянке живой грузовик. До этого момента самой тяжёлой автотехникой русского анклава являлся наш «уазик».
– Спика, а Кретова где?
– На второй вышке.
– Хайдаров?
– Мустафа со своими ребятами за воротами. Стоят в качестве маневренной группы, ждут команду на выдвижение.
– Понятно. А ты что здесь делаешь со своей трещоткой? От неё толку на вышке мало.
– Да… Это… – замямлил Пикачёв, – Вообще-то, Ирина меня на куртину отправила, стеречь в ячейке периметр.
– И?
– Просто решил сюда забежать, типа тебя предупредить, – изображая наивное детство маленького романтика, Пикачёв смотрел на меня честными васильковыми глазами.
– Ясно, налицо нездоровый энтузиазм. Значит, так, дуй на куртину, занимай свою позицию.
– Может, всё же лучше к воротам, а? Типа на усиление мангруппы? – с надеждой спросил он.
– На куртину! – громче приказал я на правах старослужащего. – Вперёд, типа в окоп! Кретова всё уже обдумала, или мне ей брякнуть?
– Не надо, бездушный ты человек, – расстроенно буркнул Пикачёв, разворачиваясь к широкому люку.
Только он спустился, как лестница задрожала снова.
– Что тут у вас происходит, воины? – с трудом восстанавливая сбившееся на подъёме дыхание поинтересовался Казанников.
Ого! Сам шеф прибыл на вышку, небывалое дело! Не поленился вскарабкаться.
Все, конечно, приветственно кивнули, напряглись, принявшись с двойным усердием наблюдать. Игорёня быстро начал докладывать обстановку. Краем уха слушая его рассказ, я пару раз посмотрел на легендарную винтовку Казанникова Tikka T3 Varmint в калибре 243 Win. Оружие пока находилось в дорогом деревянном футляре, поцарапать который не менее страшно, чем сам ствол.
Между тем грузовик продолжил осторожное движение по боевому полю, от прежней лихости нежданных гостей не осталось и следа. С высоты ближний участок полигона просматривался отлично. Одному человеку здесь ещё можно укрыться от опытных глаз наблюдателей, а вот группе нет. Присутствия, признаков активности вспомогательных групп, прикрывающих или отвлекающих внимание наблюдателей от автомобиля не видно.
Что же они здесь делают? Можно допустить, что нежданные гости прибыли с торговыми целями, но почему тогда кузов пустой? Проделать на такой технике дальний путь и не нагрузить в товаров до выпрямления рессор?
Неожиданно мою голову посетила весьма нехорошая мысль, век бы о таком кошмаре не думать:
– Владимир Викторович, а что если это террористы, а в кузове у них лежит двести кило взрывчатки? Что если они с подрывом на таран пойдут?
Казанников сухо закашлялся.
– Рубин, ты что, моего инфаркта ждёшь? Нет, фантазия у тебя действительно безграничная…
Я промолчал, зная, что Дед сейчас всё переварит и отреагирует уже иначе.
– Террористы… Ещё скажи, смертники! Ну, откуда? Впрочем…
– Так я же про «впрочем» и говорю! Надо бы препятствие перед центральным въездом поставить. От прорыва злодеев. Блоки железобетонные!
– Гениально, Рубин! – похвалил меня шеф. – Прямо сейчас спускаемся и быстренько ставим, да? У тебя в заначке найдётся парочка таких блоков, или со склада выпишем? Террористы, надо же такое придумать. Возможно, конечно… Когда-нибудь. Ставим твои блоки в план на будущее, тут ты прав. На будущее, да.
И всё-таки, что у них в кузове, кроме одного пассажира?
В радиоэфире изредка звучали короткие переговоры наших. Кретова оперативно корректировала диспозицию, кого-то перебрасывала с места на место, какие-то участки усиливала…
Между прочим, сейчас идёт спасательная смена первой группы. То есть, если сейчас обнаружатся баррели, то нам придётся вприпрыжку скакать по полигону. Как это возможно увязать с происходящим на боевом поле, я не представлял. «Подождите, не стреляйте, нам к баррелю надо!». Так, что ли? Я посмотрел на небо, нервно выискивая в синеве пятна спускающихся куполов… «Лишь бы не начали сбрасывать», – эта недопустимая мысль буквально потрясла меня.
Вот такая каша.
А внизу, там, за моей спиной, в полном неведении о ЧП продолжал спокойно жить и работать маленький посёлок Пятисотка. Женщины и мужчины, старики и дети спокойно делали своё дело, отдыхали после смены, лечили, учили и учились в полной уверенности, что враг не пройдёт, а специально обученные мужчины гарнизона обеспечат безопасность посёлка и всё сделают правильно. Как тут не обеспечить? Костьми ляжешь.
– Белый флаг выбросили! – громко крикнул Игорь.
Да вижу, вижу… Нет ли здесь уловки?
Тут лестница снова заскрипела. Неужели опять Спика? Ну, я ему… Но вместо наглого лица Пикачёва в проёме показалась хитрющая мордашка помдежа Кирилла!
– Какой чёрт тебя принёс? Тьфу, ты! Брысь! – прошипел я, сплюнув вниз.
И тут же нарвался.
– С вышки плевать нельзя, плохая примета. Спасработы можно сорвать, – нахмурился Игорёня.
Помдеж не испугался, сдаваться просто так он не собирался.
– Товарищ спасатель, ваше приказание выполнено! Бифштексы собраны и доставлены по назначению!
Я открыл рот, вокруг послышались ехидные смешки, а Дед решил уточнить:
– Не понял, что за бифштексы, причём тут бифштексы, Рубин?
– Рабочий момент, Владимир Викторович!
– Рабочий? Мне бы такую работу…
– Просто Денис у нас очень бифштексы любит, – ехидно пояснил Игорёня, который мог бы и промолчать, зараза. – Он известен, как бифштексовый наркоман.
Всё, теперь меня пацаны заклюют. Как бы обидное прозвище не приклеили.
– Кто тебя просил сюда…
– Так вы же сами просили доложить! – с улыбкой профессионального мошенника уверенно откликнулся мальчишка.
– Так, вали!
– Прекращай, пусть остаётся, ему полезно будет, – неожиданно распорядился Казанников.
Пш-ш…
– Внимание! – прозвучал в эфире строгий голос Кретовой. – Готовность не снижать. Никому не верим, белому флагу тоже. Первая вышка контролирует грузовик, вторая и бойцы в ячейках – фланги. Маневренной группе на выезд! Мустафа, людей береги, постарайся без стрельбы… Рубин, во все прицелы смотрите там, прикрывайте надёжно! Как приняли, доложить.
Посты поочерёдно отбились, а я не выдержал:
– Мустафа, не исключай вероятность теракта. Маленькая, но есть.
– Принял, – несколько растерянно откликнулся коллега после короткой паузы.
Все посмотрели друг на друга, ожидая реакции.
– Ну, что ж, надёжно так надёжно, – вздохнул Дед, похлопав Игорёню по плечу. – Пострелять-то дадите, если что?
Он примерился возле ограждения вышки, положил винтовку, вложился. Нет, эта позиция ему не понравилась.
– Сынок, подвинься-ка, я здесь встану, – мягко попросил он часового, затем обратился к нам:
– Кабину держу. Денис, ты пока что поработай-ка при мне наблюдателем-корректировщиком, стрелковый бинокуляр у тебя хороший… А вы, ребятки, за сюрпризами из кузова смотрите. Из «мосинки» пока не палите, у неё кучность по настроению. Вот так и стоим, пока злодеи из кабины не полезут, а там посмотрим.
– Да не злодеи это, – тихо сказал я.
– Я тоже так думаю, – сразу согласился Казанников. – А кто? Поэтому смотрим в оба, думаем тщательно. Хуже нет, чем непонятное.
Если честно, то толку от моего «укорота» с открытым прицелом немногим больше, чем от шмайсера Спики. Так что Дед решил правильно.
Грузовик неизвестного назначения наконец-то преодолел так называемые «говны» и в районе Пылевика выбрался на более-менее приличную дорогу, за годы работы утрамбованную колёсами спасателей. Дальше ГАЗ-53 полетит без задержек.
Я смотрел в стекло кабины и искренне не завидовал водителю. Конечно же, они там понимают, что находятся под прицелом. Но водила не знает, что прицельную марку ему на грудь поставил лучший стрелок Пятисотки. Может, и всего русского анклава. Бенц! И живая мишень молча обвалится на баранку, промаха не будет. А вот лобовое стекло будет жалко, потом не достать, придётся ставить пластину с щелями.
«Уазик» и грузовик остановились в полусотне метров друг от друга. Первым из кабины выбрался командир, он же водитель «бортовухи», высокий и плотный сталкер в камуфляже и кобурой на поясе. Похоже, я его знаю.
Следом хлопнул дверью Мустафа. Двое оставшихся бойцов второй группы тоже выскочили и сразу разделились. Ян присел за колесом, второй с карабином лёг на землю.
– Да ладно, у вас тут настоящая стрелка! – восхищённо прошептал рядом помдеж. Я сердито щёлкнул пальцами, цыц, мол, шкет.
Делегаты приступили к разговору, и в течение трёх долгих и нервных минут атмосфера над Пятисоткой звенела от напряжения.
Пш-ш…
– Первый, всё в порядке, это делегаты из деревни сталков. Можно сказать, дипломатическая миссия прибыла, – доложил Хайдаров. – Жду решения.
– Приняла, – тут же откликнулась Кретова. – Оружие сдать готовы?
– Сейчас.
И через несколько секунд:
– Готовы.
– Вот и хорошо. Забирай стволы, сопровождай сюда, – решила Кретова. – Встаёте слева от ворот, за периметр пока не пропускаем, я сейчас подойду. Вышкам – оставить парные посты, первая, третья и пятая ячейки остаются на местах, продолжать наблюдение. Остальным отбой.
– Пойду и я, пожалуй, – решил Казанников, как мне показалось, с некоторым сожалением. – Вы мне, ребятки, помогите немного, я высоты боюсь… А ты, малец, беги на пищеблок. Пусть девчата соберут чаёк с печеньем на три персоны и через десять минут доставят в штаб.
– Доложить?! – загорелся помдеж Кирилл.
– Доложи, – улыбнулся Дед.
Я полез вниз первым. Подстраховывать.
– А-ахренеть…
Вблизи удивление не ослабело, скорее, наоборот. Мы со Спикой стояли возле машины, на которой приехали сталкеры. Это был автомобиль из числа тех, какие я видел либо на фотографиях, либо мельком и крайне редко, вроде бы, в какой-то деревне дело было… Не помню. Бортовой грузовичок с тёмно-зелёной «военной» кабиной, раньше военкоматы в мобилизационных целях ставили на спецучёт зелёные «газончики», собранные даже для народного хозяйства,. Исключительно из-за покраски, как мне кажется. Защитного цвета, значит, потенциально военный. Эту же модель собирали именно для армии.
Совсем новенький. Почти не поцарапанные и уж точно не битые дощатые откидные борта, чуть качающиеся на замках с тяжёлыми цепями. Окна и стёкла фар без трещин, потёртостей и помутнений, никаких следов гаражного подкрашивания, эмаль заводская. С какого идеального склада этот «газончик» забрали?
Я неторопливо обошёл грузовик по кругу, попинал колёса с новенькой, неизношенной резиной, похлопал ладонью по крыльям. Характерная кабина с мордочкой молодого автомобильного наглеца.
– Ёлки, «газон пятьдесят третий», чтоб я лопнул! – восхищенно воскликнул Пикачёв, заглядывая в кабину. Он передал мне автомат, залез внутрь, попрыгал на чуть поскрипывающем сиденье. – Да он же практически новый!
– Пятьдесят третий… Ну-ну. Ты капот-то открой, эксперт-попрыгун! – издали предложил один из сталков по кличке Шкода, ухмыляясь и попыхивая сигаретой. Сигареты, между прочим, они у меня стрельнули. Курю я редко, в пачке всегда есть.
Старший сталкерской группы, Руслан Плиев по кличке Бизон, в сопровождении Кретовой отправился к Деду на переговоры. С Русланом я как-то пересекался в городском кабаке, с остальными познакомился только сегодня. Это так называемые «северяне», представители поселения Северок, расположенного в относительной близости от полигона и, соответственно, в сталкерской зоне наиболее удалённой от Переделкино. Соседи, с которыми мы никогда не общались по-соседски.
В общем, наш группер с шефом предварительно разбазаривает визит, а мы со Спикой торчим за воротами, приглядываем, можно сказать, за гостями.
– Ладно, вы тут смотрите, а мы пока покурим, раз угощают, – со смешком сообщил Шкода. Второй сталкер со сложной погремухой Дасти Хилл и соответствующей выбранному образу длинной с проседью бородой тоже хмыкнул.
Осмотр подкапотного пространства удивил нас ещё больше.
– Это не ГАЗ-53, а ГАЗ-52!
– Откуда знаешь?
– Не помню, может, модельки в детстве собирал, – откликнулся Спика. – В общем, он это советский, а позже российский среднетоннажный грузовой автомобиль, берёт на себя две с половиной тонны. Гибридная модель, спроектированная с двигателем наиболее массового советского грузовика ГАЗ-51 и с использованием узлов и деталей автомобиля с бо?льшей грузоподъёмностью ГАЗ-53.
Небольшой рядный движок-бензинка, никакой тебе электроники. Под капотом полно свободного места, спать можно.
– От пятьдесят третьего? Г-м… Сперва подумал наоборот, что моторный отсек с запасом проектировали, – молвил я.
– Денис, глянь, маскировочные щелевые насадки на фарах!
– Угу-м.
Это «светомаскировка», как говорят в войсках, конструкция, предназначенная для того, чтобы скрыть автомобиль от глаз противника в ночное время. Такие колпаки на фарах обычно используют при движении в колонне. При этом водитель первой машины может использовать прибор ночного видения или же ехать вообще без света, а остальные следуют за ним, ориентируясь по немного подсвеченному автомобилю, идущему впереди. Таким образом, колонна визуально почти незаметна как с земли, так и с воздуха.
– Спика, кузов проверь.
И опять странности. Модель старинная, а вот сама машина действительно как новенькая. Армированная резина приводных ремней не задубела от времени, не пересохла в трещинки. Провода высокого напряжения от крышки трамблёра из формальдегидной пластмассы до наконечников свечей вполне себе эластичные…
– Командир, в кузове грязные доски, два домкрата, ящик, походу там ЗИП, и почти пустая канистра… Мужики! А вы как назад собрались добираться без запаса топлива?!
Сталкеры подошли ближе.
– А кто вам сказал, камрады, что мы поедем на грузовике? – вопросом на вопрос туманно ответил Шкода.
– В смысле? – вскинул брови Спика.
– В коромысле, блин… Назад вы нас отвезёте. А на чём, это ваше дело, – уверенно заявил Шкода.
– Хрена себе, какие борзые! – возмутился Пикачёв. – С какого перепою?
– С такого, что старичок-грузовичок у вас останется, – немного прояснил ситуацию Дасти Хилл.
– Всё равно не поняли. Парни, муть не нагоняйте, вы пальцем покажите, – сердито потребовал я.
Сталкеры действительно вели себя немножко нагловато. Ну, да они поначалу почти всегда себя так ведут, пока в глаз не засветишь. Это у них специфика коммуникации такая.
– Легко. Грузовик мы вам в виде подарка подогнали, цынканули от души, реально, – криво улыбнулся Дасти, почёсывая пятернёй роскошную бороду.
– О, глянь-ка, Шкода! Они тоже мототелегой разжились! Полный кузов ништяка! Не поделитесь координатами схрона? – он показал пальцем в сторону распахнутых ворот, в которые въезжал гружёный мотороллер «Муравей», только что приехавший со станции.
Водила, легко спрыгнув с седла, передал в руки дежурных две алюминиевые фляжки. Мелкий блат налицо. Растительное маслице там, и думать нечего… Не одной только личной симпатией определяется качество и уровень взаимоотношений. Во всей Вселенной так – не подмажешь, не поедешь.
– Не отвлекайся, – строго напомнил Спика.
– Ага. Это вступительный взнос от общины, – наконец-то ответил бородач. – Остальное ваш главный разъяснит.
– От души… – протянул я.
– С пониманием! Да ладно тебе, камрад, чё теперь маскхалат напяливать, сейчас уже секрета нет, – небрежно махнул рукой Шкода. – В общем, мы на собрании посёлка решили к госам присоединиться, так надёжней. Надоело под дождиком жить, решили под крышу зайти. До Передела добираться долго и трудно, надо валить через степь по диагонали, а там территория отмороженных деточек-вольняшек. С ними же вечные траблы, вы и сами в материале. Пока доедешь до магистрали… Не, что тут спорить, «Газон», конечно, вещь чёткая, вот только топлива он жрёт, как танк, а у нас с горючкой не очень. Нам бы ещё один «Муравей» отгрызть, да мопедов пару.
Он так посмотрел на своего напарника, что стало ясно: намётки по возможным, как они говорят, схронам, по транспортной теме у сталкеров имеются. Не в легендарном ли Мёртвом городе такое обнаруживают? Вот бы вызнать! Но такие мечтания можно уверенно относить к детским. Даже не обмолвятся, цивилизационные схроны для сталкеров так же жизненно важны, как и красные бочки в секторе, ради чего они и поставили посёлок на севере. А чрезмерно любопытным могут и голову открутить.
– Вот мы и решили, что удобней с вами ладить. Здесь и на трассу проще выходить, и к конвою можно цепляться. А что-то оптом сдавать. Верно я говорю, Дасти?
Тот кивнул.
– Угу-м… Больничка, говорят, у вас лучшая в анклаве. В Северке трое за полгода от болячек загнулись. Ладно бы взрослые, но ведь уже и цыплят на улице хватает.
– И что, много детей? – поинтересовался я.
– Четырнадцать. И моя скоро родит.
– А сколько всего в общине людей?
Сталки переглянулись.
– Давай вам лучше Руслан ответит, – скривился Шкода. – Не хотелось бы, чтобы он нам языки за болтливость вырвал.
– Понял тебя, – согласился я.
На ближайшем Совете придётся возвращаться к уже надоевшему вопросу о средней школе. Казанников с ними обязательно договорится. А потом и с другими. Тут наперёд смотреть надо.
– Вы нам поможете, мы вам. Сделаем так, что вольняшки сюда проникать не будут. Правда, пару раз может понадобиться помощь доблестных спасателей… Нам – железные гарантии, что северный сектор приземления краснух останется за Северком. В эксклюзиве. Ну, и больничка, конечно, учебка для мальков, выгодная коммерция… Короче, всем будет сахарно! – завершил Шкода перечень интересов, сделав пальцами знак ОК.
– Интересная тема! – качнул я головой.
– Тема огонь! Мужики, это… А чё там с ночлегом и хавкой?
– Порешаем.
– Не надо нас решать, нам пожрать бы. Сколько можно честных пацанов за периметром держать? – молвил Дасти.
И высокое начальство его услышало.
Пш-ш…
– Рубин?
– Слушаю, Ирина.
– Значит, так… Загоняйте грузовик внутрь, ставьте сразу к Левашову. Сталкеров ведите в столовую, накормите ребят от пуза. Размещать будем в двухэтажке, подберите там комнату поприличней. Денис, отнесись к вопросу ответственно! А завтра с утра повезём их в Северок. Как меня понял?
– Да, всё понял, сделаем.
О том, что мы уже немного в курсе, я групперу не сказал. Не надо палить парней. Тем более, что это уже настоящие соседи.
Глава 3 Газовая проблема
Я оказался прав.
Уже после первого визита внезапно нагрянувшей делегации сталкеров из Северка назрела острая необходимость в пересмотре многих решений из числа уже согласованных.
Однако потребовалось принять и дополнительные меры. Под среднюю школу-интернат после долгих и жарких споров Совет решил выделить весь первый этаж ремонтируемого двухэтажного здания. Сразу отдать полностью, чтобы с запасом. Возможно, там же придётся организовывать ещё и школьный буфет с доставкой из пищеблока трёхразового горячего питания, хотя изначально планировалось, что учащиеся будут посменно обедать в общей столовой.
У медсанчасти своих площадей предостаточно, там реконструкции не потребуется, только косметический ремонт. А вот с кадрами… Очень сложно, понимаете ли, с кадрами. Где и как на Жестянке можно набирать дополнительный состав из числа квалифицированных врачей, фельдшеров и санитарочек? Ответ известен – нужно отслеживать появление новых спецов из контингента приземлившихся пассажиров и, конечно же, вербовать людей в Переделкино. Но для этого нужна постоянно проживающая и работающая в городе агентура, чем у нас никто и никогда не занимался.
На том же совещании по инициативе Деда было решено организовать новую хозяйственную структуру – Центральный гараж, полноценное автохозяйство. Казанников в новых делах действует по принципу «надо идти от личности». Нашёлся подходящий специалист, способный организовать и возглавить нужное направление, мастер своего дела, значит, нужно создавать соответствующую службу – а там поле непаханое.
Начальником гаража был назначен Вадим Яценко, пассажир барреля из числа новеньких. Невысокий и плотный, цельный такой, хозяйственный – в чём-то картинный образ кубанского казака. На Земле Яценко всю жизнь проработал автомехаником, а затем завгаром небольшого сельского автопредприятия на четыре десятка единиц самой разнообразной техники, от автобусов до тракторов. Судя по его высокохудожественным рассказам, Яценко числился настоящим королём сельских автострад, безусловным техническим авторитетом района и любимцем всех женщин округи.
Про автотранспорт и строительно-дорожные машины он действительно знает всё. В общем, ценный кадр.
В нашу общину завгар вошёл громко, ярко, щедро разбрасывая через подкрученные усы байки, рассыпая поучения и обещания. Природная активность и общительность постоянно заставляли новичка рваться в производственный бой. Он давал ценные советы кладовщикам и Марте, завпроизводством пищеблока и бригадирам промысловых команд. В общем, вскоре стало ясно, что эту неуёмную энергию нужно срочно использовать в мирных целях.
Не обошлось и без досадных ошибок. Каким-то образом Яценко успел поругаться с гарнизонной детворой. Не знаю, с чего именно начался конфликт отцов и детей, но об этой партизанской войне были в курсе все жители гарнизона. Дети то колючку ему подложат в столовой, то яйцо мелкой птички. И теперь Вадим, окончательно устав от подначек и мелких пакостей, всеми силами старается замять конфликт. Обещает покатать и обучить банду малолетних гангстеров водительскому делу.
Центральный гараж – своевременное начинание, в последнее время техники в общине заметно прибавилось. Верный боевой УАЗ-469, трофейный германец «Кюбель», то есть VW Kubelsitzwagen Typ 82, крутой сталкерский подгон – бортовой ГАЗ-52, два трудяги-гравилёта, советский мопед «Рига-16», замученный на стоянке под навесом скучающим без сложных технических задач Левашовым. Плюс мини-трактор Husqvarna с навесным оборудованием вплоть до шнека и мотороллер «Муравей», дислоцирующийся на станции Видное, но отныне проходящий плановое техобслуживание в Центральном гараже.
Восемь единиц техники! Это уже серьёзно, целый автопарк, требующий профессионального обслуживания и надзора.
Раззадорившийся завгар Яценко, испытав на Совете головокружение от успехов, захотел было отгрести себе ещё и все наличные велосипеды, но с этим у него вышел жестокий облом, так как велики – редкая в Пятисотке частная собственность.
Следующей попыткой укрупнения базы и расширения властных полномочий завгара стало предложение поставить в ангар надувную лодку «Налим».
О-о, что тут началось… Спика от злости чуть дыру в стене гаража ногой не пробил. Однако по трезвому размышлению мы согласились с Вадимом. Там лодке будет удобней и безопасней. Однако распоряжаться ей самостоятельно завгар не может. Отныне наш «Налим» – «спецсредство для спецзадач», в частности, для дальней разведки, такой рейд планируется.
Помещение для гарнизонного автотранспорта выделили по остаточному принципу – половину до сих пор пустующего ангара, у которого с южной стороны отсутствуют ворота. Потому он, собственно, никем и не использовался, претендентов на это помещение в гарнизоне нет. Внутри гуляет вольный ветер саванны, вспыхивающая искрами пыль плывёт в солнечных лучиках и гулкая пустота. А ночью видно звёзды. Люди в таких условиях жить не должны, а вот технике это не мешает.
Никто не знает, куда эти огромные двустворчатые ворота могли подеваться, кто именно, когда и на какой ляд их подрезал. А потому озабоченному накопившимися проблемами Яценко сверху был отдан приказ – в кратчайшее время отделить свою часть ангара жестяной перегородкой на всю высоту помещения и сделать хоть какое-то подобие въездных ворот, чем Вадим со своим подчинённым и занимался целую неделю.
Колёсики закрутились, схемы обустройства налаживались.
Момент максимального счастья у завгара наступает поздним вечером пятницы, когда приезжающий плановым рейсом в гарнизон «Муравей» становится на ночь в центральный гараж. Тогда Яценко выстраивает всю наличную технику строго по ранжиру и с наслаждением ходит с нагайкой в сапоге взад-вперёд вдоль строя железных и не вполне железных, в случае с глайдерами, коней, тихо приговаривая в роскошные седые усищи: «Моя 1-я автоколонна…».
Недолго простоял в ангаре ГАЗ-52. На почве острой любви к безграничному техническому творчеству Вадим Яценко накоротке сошёлся с Левшой, в результате чего сложилось устойчивое сообщество авантюристов, которое ревнивый Пикачёв называет не иначе как преступным. Новые друзья-технари быстро нашли точку приложения сводному пытливому уму и вскоре вышли на Казанникова с просьбой учинить особое инновационное совещание.
Суть смелой идеи, предложенной творческим тандемом, была такова: нужно переделать ГАЗ-52 из бензинового автомобиля в газогенераторный. Рано или поздно мы научимся делать топливо не только из нефти, но и синтетический бензин из угля по немецкой технологии. В войну такое топливо, пусть и дорогое, фрица выручало. Но сейчас с бензином постоянные проблемы. И Владимир Викторович, правильно оценивая возможность перебоев с поставками ЦУПом жидкого топлива, сразу заинтересовался темой.
К делу участники сообщества подошли капитально, с фантазией, устроив на Совете самую настоящую презентацию – с историей вопроса и перечнем открывающихся перед гарнизоном безграничных возможностей. В принципе, те инновации, что они предложили, были не чем иным, как хорошо забытым старым. Автомобили, в том числе и серийные, оборудованные специфическими топливными системами и способные при сжигании древесины, угля или торфа вырабатывать горючий газ, пригодный для работы обычных двигателей, ездили по дорогам бывшего СССР ещё в 30-е годы прошлого столетия.
Принцип работы газогенераторной установки теоретически несложен. Если изложить упрощённо, то получается так: высокая температура горящих дров катализирует восстановление продукта сгорания, то есть углекислоты, до горючего угарного газа. Вот он-то в виде газовоздушной смеси и поступает в цилиндры двигателя. Большой объем накопленных исследований позволил конструкторам выбрать наиболее прочные и дешевые материалы для изготовления печки-топки, определить параметры установки, обеспечивающие наилучшее протекание рабочего процесса.
Но до серийного выпуска газогенераторы довели только к середине 1930-х. А потом в СССР появился знаменитый «газген» ЗиС-21. Во время Великой Отечественной войны выпуск этих газогенераторных автомобилей позволил высвободить для нужд фронта значительную часть стратегических запасов бензина. На всём пространстве от Дальнего Востока до Урала тысячи газгенов перевозили сотни тысяч тонн различных грузов. Можно с уверенностью сказать, что ЗиС-21 внёс неоценимый вклад в победу над врагом в Великой Отечественной войне, как и в послевоенное восстановление народного хозяйства.
Наличие газогенераторной установки, пригодной для использования на автомобиле – это ещё не всё, саму машину необходимо приспособить к новому виду топлива. Чтобы массивная газогенераторная установка не отнимала полезную площадь у грузовой платформы, газогенератор на ЗиС-21 монтировался с правой стороны водительской кабины и крепился к правому лонжерону рамы. Так как места для газогенератора было недостаточно, конструкторам пришлось уменьшить часть кабины со стороны пассажира, тем самым была сохранена общая длина бортовой платформы. В связи с тем, что газогенератор, монтировавшийся с правой стороны автомобиля, имел большую массу, у ЗиС-21 была усиленна правая передняя рессора, в неё ставили листы толщиной 8 мм вместо штатных 6,5 мм.
Охладители-очистители грубой очистки и охлаждения газа, состоящие из трех цилиндров, последовательно соединенных между собой, располагались позади кабины и поперек машины, под грузовой платформой. С левой стороны автомобиля у кабины монтировали цилиндр тонкой очистки. Для розжига газогенератора устанавливался центробежный вентилятор с приводом от электромотора. На автомобилях выпуска 1938 года вентилятор крепился к кронштейну правой подножки, а на ЗиС-21, выпущенных с 1939 года – к левой подножке автомобиля. Для ускоренного запуска двигателя и маневрирования в пределах территории гаража у ЗИС-21 на моторном щите под капотом устанавливался бензобак емкостью 7,5 л., автомобиль имел радиатор увеличенного объема от ЗиС-6.
Тайну сохранить не удалось. Люди гарнизона отнеслись к этой затее по-разному. Кто-то одобрял, с юмором называя газген «транспортом будущего», кто-то вовсю критиковал.
Нам с Кретовой план умельцев в целом понравился, а вот у Спики до сих пор сердце обливается кровью от одной только мысли о том, что следом под нож безжалостных механиков-трансплантологов может отправиться и его разлюбезный «кюбель». Подавляющее большинство жителей Пятисотки, работа которых не связана с использованием транспорта, о проблеме бензина не задумываются вообще. Есть он в наличии, нет его… Обыватель очень редко пользуется колёсами.
Что будет, если ЦУП внезапно остановит энергетическую подпитку? А если заблокирует поставку батареек к глайдерам? Да леший его знает, никого такой вариант, как говорится, не парит. Грома нет, мужик не крестится. Однако руководство общины и гарнизонных служб задумываться о проблеме бензина постоянно. Значит, нужно активно и загодя искать альтернативу привычному виду горючего. Если о переходе на природный газ пока что говорить бессмысленно – негде его, голубенького, взять, – то замена жидкого топлива дровами – технология уже известная. А вот окажется ли она эффективной в нашем случае, оправданной?
Так или иначе, но бортовой грузовик переселился из гаража на «опытную площадку» возле лаборатории Левши. Да-да, теперь это называется у мастеров именно так, не меньше. Мы же с иронией называем место под расширенным навесом из профнастила технопарком.
Демонстрируя на презентации у начсостава проект ГАЗ-52, оснащённого самодельной газогенераторной установкой, группа энтузиастов фактически не изобретала ничего революционного. Однако, увидев картинку, на которой был красочно изображен «газон» с массивным агрегатом не сбоку, а за кабиной, я сразу понял – такой технике предстоит разрешить спор между консервативными скептиками и оптимистами, сторонниками нетрадиционных подходов к решению проблемы бензинозависимости автомобилей. Черт возьми, поедет когда-нибудь этот «дровоход» или не нет?
Километр пробега автомобиля с газогенераторной установкой по земным ценам был в 2-3 раза дешевле, чем у автомобиля на бензине или дизельном топливе. Заправка для газгена – не проблема, в кузове автомобиля будут лежать заблаговременно подготовленные деревянные бруски в мешках. Два мешка – и «топливный бак» полон. Сорок килограммов сухих дров из корявого степного саксаула эквивалентны 13–15 литрам бензина при заявленном конструкторами пробеге в 75–80 км на одной загрузке. Закончилось дерево в мешках? Топор за ремень, ствол за спину, и ступай в попутный лесок, начинай колоть плашки из сухостоя, уж его-то на Жестянке везде хватает.
Топливо плотно загружается в верхнюю часть газогенератора. В нижней части, кроме двух окошек, предназначенных для очистки установки от золы, имеется небольшое отверстие, через которое и поджигаются политые любым горючим веществом дрова. Древесина дополнительно подсушивается, а затем подвергается так называемой сухой перегонке, необходимым условием которой является недостаток кислорода, иначе всё просто сгорит. Так и получается горючий газ.
На самом деле, технология не так уж и проста. Перед тем как попасть в цилиндры двигателя внутреннего сгорания, полученный газ, уступающий метану в энергоемкости лишь на восемнадцать процентов, проходит через фильтры грубой и тонкой очистки, где избавляется от сажи и других механических примесей. Затем он попадает в охладитель – понижение температуры позволяет закачать в цилиндры больше газа при том же объеме. Качество полученного продукта при отсутствии газоанализатора проверяют очень простым способом. Подносят спичку, зажигалку или лучинку к струящемуся потоку. Если газ горит, значит он готов к подаче в двигатель.
Рационализаторы-изобретатели клянутся, что не планируют вносить какие-либо доработки в конструкцию самого двигателя. Газ будет подаваться во впускной коллектор и далее, как и бензин, попадать в цилиндры. Заводится газген только на бензине, для чего под капотом предусмотрен дополнительный небольшой бачок с топливом. Затем переключателем внутри кабины машина переводится на газ.
И что тут может не сработать?
Мне нетрудно представить удалого автомобилиста Жестянки, не избалованного безостановочным пробегом в полтысячи вёрст, который тормозит на обочине через каждые восемьдесят километров и досыпает в огромный агрегат дрова, уголь или ветки в тугих пучках. Ожидаемая от газогенов экономия, конечно, не сможет компенсировать очевидное неудобство и чувствительную потерю мощности, однако существующая на данный момент логистика это вполне допускает. Автономность транспортного средства гораздо важнее.
Такие газогенераторы можно использовать ещё и как стационарные генерирующие устройства, перерабатывающие биомассу, которой вокруг просто навалом, в остро необходимую электроэнергию. Или как энергоустановки сельскохозяйственных машин, для которых удобство эксплуатации и динамические показатели играют второстепенную роль. Так что дело парни затеяли нужное, и не воспользоваться таким техническим решением – недопустимая глупость.
От размещения реактора сбоку кабины с перегрузом на одну сторону машины «сколковцы» сразу же отказались. Да, кузов немного укоротится или же будет немного сдвинут по продольной оси.
Сейчас «газон» стоит в технопарке с практически пустым подкапотным пространством. Друзья решили сделать полноценный испытательный стенд, на котором собрана и обкатывается действующая модель всей силовой установки. Так удобней следить за узлами, регулировать, допиливать и совершенствовать, ведь к любой точке монтажа есть быстрый доступ… Посторонних в планы не посвящают и на территорию не допускают. Даже обидно, ведь мы с Пикачёвым тоже кое-что понимаем в технике.
Возвращаясь после очередного трудового дня в свою келью, первую неделю после начала работ я старался не смотреть в ту сторону. Хотя поначалу мне было очень любопытно. Все подобные новации одновременно завораживают и пугают. Наше новое чудо – вот оно, рядом с родным подъездом. Бампером в двери стучится. Затем я перестал замечать эту повседневную суету, реагируя только на громкие стуки и горячую ругань мастеров.
А через пару недель мне вообще стало не до дворовых картинок – я получил от шефа предложение, от которого, как принято говорить, отказаться было невозможно. Казанников вызвал к себе совершенно неожиданно, вытянув в штаб прямо с завтрака.
– Садись-ка ты, Денис, вот сюда… – он коротко махнул рукой в сторону ближайшего стула и медленно опустил тяжёлую телефонную трубку на держатель. По тому, как задумчиво и долго шеф смотрел на телефон полевой связи, я понял: он действительно обсуждал по трубе что-то серьезное, и в этой мизансцене «очень занятый чиновник» телефонный аппарат отнюдь не декорация.
– Тут ведь такое дело всплыло… Есть обоснованное мнение, что у тебя наличествуют выдающие педагогические способности.
– Чего-о? – натурально оторопел я. – Это кто же такое мог приду…
– Неважно. Скажи, Денис, не припомнишь, ты в прошлой жизни какие-нибудь обучающие курсы вёл? Может, работал в школе преподавателем ОБЖ или НВП? Ничего тебе память не подсказывает?
– Владимир Викторович, уж кем-кем, а учителем я себя никогда не видел! Даже трудовиком, – с гневом отверг я нелепую версию.
– Торопишься с ответом. А ты не торопись, не торопись, – сказал он назидательно, – разговор у нас будет долгим… Душновато что-то, третий день без ветерка, зараза, сердце шалит. Не знаешь, когда ЦУП начнёт подкидывать нам кондиционеры?
– Заявку отправьте, – буркнул я.
– Смешно. Но ты всё-таки постарайся вспомнить, постарайся, – с улыбкой предложил шеф, вытирая лоб клетчатым платком.
Что же, надо так надо, постарался. Большого труда это не составило. Воспоминания о личной жизни на Земле здесь настолько редки, что вспыхнув в голове один раз, они будут гореть там до тех пор, пока ты их полностью не осознаешь и не зальёшь этот огонёк слезами радости или скорби.
– Без отзыва в башке, товарищ командир, ничего не вспоминается, зуб даю, – доложил я после паузы, в течение которой ещё раз честно попытался вытащить из серой зоны памяти требуемые ассоциации. – Ну не было у меня такого опыта, Владимир Викторович! Не отмечено.
– А ты не зарекайся насчёт былого, не зарекайся, Денис! Всякое может всплыть в нашем странном мире… Внезапно проснувшаяся память, знаешь ли, каждого из нас ещё не раз удивить может. Впрочем, сейчас это не так уж и важно…
Он встал, закрыл бесполезную форточку и открыл окно полностью, выглянул, по давней привычке посмотрел, не бродит ли кто рядом со штабом, и продолжил от окна же:
– В поисковых группах у тебя безусловный авторитет, накопленным опытом делишься без утайки, молодых обучаешь всяким премудростям ремесла умело и честно. Личная подготовка тоже на высоте. Значит, будешь способен выполнить и эту важную задачу.
– Какую? – послушно откликнулся я, уже понимая, что не услышу от начальства ничего хорошего.
– Необходимо подготовить контингент резервистов из числа трудоспособных граждан Пятисотки мужского пола и призывного возраста! – он крепко жахнул ладонью по столу, и я от удивления открыл рот.
– Универсальных солдат, можно сказать! Пока без специфики. Хорошо подготовить, без туфты! С учётом того, что по объективным причинам курсанты не могут быть надолго оторваны от выполнения своей основной работы. Первые курсы – мобилизационные сборы длительностью в две недели, а дальше первый опыт покажет. Тебе будет выделен учебный класс для занятий, необходимое матобеспечение, оружие и частично амуниция, а вот места для полигонов выберешь сам. Главное в этом деле – сверстать учебный план, расписание, разработать методические материалы. Этим, кстати, нужно будет заняться в первую очередь.
– Подождите, какие ещё материалы!? – вскричал я взволнованно. – Владимир Викторович, ну посмотрите, где я, и где вся эта писанина!
– Перед партами с курсантами, вот где ты! – прорычал шеф, – Отставить пререкания!
– А почему не Кретова? – не мог успокоиться я.
– На женщину хочешь перевалить? Потому что ты. Отставить, я сказал! Слушай, ну некому больше… У тебя подходящий баланс качеств и психуешь редко. Короче, так, Рубин. Перечень предметов тоже сам составишь. Что там понадобится? Стрелковая подготовка, работа с техникой, спасение, следопытническое дело…
– ПСР, – поправил я машинально, поморщившись от словечка «следопытническое», – Комплекс поисково-спасательных работ.
– Ну вот! Магдалина Оттовна поможет с тактической медициной, со жгутами всякими, медики лекции по профилю проведут, это я обещаю! – обрадовался Казанников, опять тяжело хлопнув ладонью по столешнице. Для него это обычный аккомпанемент процесса принятия решения.
– Рубин, ты же всё знаешь! Тебе и карты в руки. И вообще, вот бумага с ручкой, садись поудобней.
– Да что писать-то? – не понял я.
– Не знаю, мысли пиши! Наброски. Какая-то литература по педагогике для техникумов имеется в библиотеке, сам видел. Есть там и советские уставы Вооружённых сил, наставления… А вот это лично от меня помощь, держи! Как видишь, я при всей занятости нашёл-таки время и написал.
Казанников придвинул ко мне тонкую рукописную брошюрку, на синей картонной обложке которой печатными буквами, обведёнными трижды, чтобы пожирней, было старательно выведено длинное название: «Тактика действий малых пехотных групп в условиях деревенской застройки и лесостепи».
Ого! Серьёзный труд, между прочим.
– Остальное придётся создавать тебе. Да не морщись ты! Сделаешь всё хорошо и добросовестно, подготовишь методички, проведёшь сборы и будешь свободен, как ветер в саванне, далее с призывниками смогут работать другие инструкторы.
– Ну офигеть теперь, приплыли… Инструктор, блин! Я даже не знаю, что сказать.
– Ничего сейчас не говори, ничего, боец. Торопиться не нужно, однако и медлить тут нельзя. Времена назревают такие, что нам нужно быть готовыми ко всему. Резерв должен быть подготовлен. Учти, что в большинстве своём люди будут взрослые, ответственные, поэтому с дисциплиной проблем не предвидится. Что там ещё нужно? Физподготовка, тренажёры всякие, гири, штанги…
– Бег. Основа физической подготовки пехотинца – бег! – отрезал я. – Тренажёры для молодых офицеров и дембелей, которые уже набегались досыта.
– Нет, ну качаться тоже нужно, – возразил было Дед, но я был непреклонен.
– Мешок на плечи и бегом! Марш-броски – залог успеха в военном деле.
– Что-то я уже не завидую будущим курсантам, – покачал головой Казанников.
– А то! – мстительно прошипел я.
– Эх, раздобыть бы нам толкового полицейского или милиционера из числа участковых или оперов из угрозыска… – неожиданно размечтался Дед, осторожно откидываясь на скрипнувшую спинку венского стула. – Чтобы обучил оперативно-розыскной деятельности и вообще разработал адаптированный комплекс ОРМ. Сам понимаешь, такие мероприятия, как контроль почтовых отправлений, телеграфных и иных сообщений, прослушивание телефонных переговоров, снятие информации с технических каналов связи и получение компьютерной информации для нас пока не особо актуальны. Хоть сам берись.
Он посмотрел на меня сверху вниз и загадочно протянул:
– Да-а…
«А ведь он и есть тот самый универсальный солдат» – вдруг подумалось мне. – Старый солдат, сам не помнящий истоков такого опыта».
Пришлось втягиваться в дело, не вызывающее энтузиазма. Надо так надо, но не более. У принудительно отряженных курсантов тоже глаза не блестели. Никто не осознавал необходимости в какой-то там гипотетической мобилизации грядущих дней при отсутствии прямой и явной угрозы соответствующего уровня. Кто на Пятисотку кинется? Немцы, что ли? Я вас умоляю. А любые и внутренние тёрки не потребуют большего, чем короткая полицейская спецоперация.
Первый пассажирский рейс на дровяной машине случился гораздо быстрее, чем я мог предполагать, исходя из графика испытаний, что проводились у меня под окном. Вроде бы двигались не шатко не валко, и вдруг, раз, и готово, езжайте! Наверху отменили проект? Что-то не слишком быстро они проводят эти самые испытания. Подозрительно медленно.
– Как на духу скажи, эта трахома точно будет надёжная? – в третий раз недоверчиво поинтересовался я у Пикачёва, который лично принимает участие в программе обкатки и откладки газгена.
– Зверь биба будет! – заверил Спика, дёрнув пальцем зуб, – Да и нечему там ломаться, главное, чтобы дрова были сухими.
– Ага. То-то Казанников выгнал нас в рейс вообще без двигателя… И как на этом потрошеном металлоломе ехать?
Да-да, именно что без двигателя! Перед нами у обочины стоял ГАЗ-52 без мотора, насильно отобранный у технических баловников на время рейса.
– Представляешь, насколько бабы мозги Казану проели, если он решил грузовик сдёрнуть? – спросил Спика, решительно открывая водительскую дверь.
– Ну так что, старшой, я за рулём?
– Садись уже, а я крепление штанги проверю.
– Проверяли уже! – беззаботно махнул он рукой.
Ничего, мы ещё раз проверим, неохота из-за разгильдяйства в кювет улететь с бесценным грузом.
Подошла серьёзная Кретова, пахнущая ароматным кофе и свежими булочками с какой-то пряностью. Успела в столовку сбегать! А я нет.
Группер нас и потянет гравилётом. Ирина молча посмотрела на часы, ободряюще хлопнула меня по плечу и ловко взлетела на висевшую в метре от земли плиту. Крепёж штанги со своей стороны проверять не стала. Ну а мы не гордые, и туда глянем.
Вернувшись к грузовику, я со ступеньки кабины обернулся и оглядел уже обжившийся в кузове женский батальон.
– Ну что, девочки, готовы к путешествию в разврат и кутёж?
– Готовы, Денис Валентинович, мы всегда готовы, ты давай ехай, ехай! – ответила за всех Галина Зубкова, старшая команды.
Только она называет меня по имени-отчеству. Изредка Казанников, а вот геологиня постоянно. Из вредности.
В кабине проверил рацию. Волнуюсь немного. С пустым кузовом мы уже пробовали, но сейчас другое дело. Ибо ответственность. Кретова оглянулась, что-то высматривая через лобовое в лицах подчинённых, по итогу обследования нахмурилась, затем привстала, поправляя поджопник. А заодно демонстрируя ведомым роскошный зад в новеньком камуфляже мультикам.
– Какие женщины на нас кидают взоры! И улыбаются… – вздохнул Спика.
– И птичка вылетает, – машинально подхватил я, но тут же рыкнул, – Но-но! Занято!
– Вы же вроде без романа?
– Про запас. И вообще это трофей.
– Да не вопрос, братан, без претензии! – пожал плечами напарник, – Я парнишка молодой, резвый, мне пока что девчонки нравятся.
Нормально! Это как надо понимать, мы с Кретовой что, уже старые? Я насупился и промолчал. Как-то неожиданно вышло. Не, действительно, уже старые для этого наглого молодняка?
Пш-ш…
– Начинаем движение, парни. С богом. Поначалу медленно поплыву, привыкайте.
– Принял, – откликнулся я коротко.
Если она пойдет на полной тяге, то глайдер даже на малой скорости трактором не сдвинешь с трека. Разве что штанги оборвутся. Будущий дровоход чуть качнулся, дрогнул и послушно покатился за самым необычным в мире тягачом. Совершенно бесшумно, аж не по себе стало. Впереди привычно изгибалась пологой дугой уходящая на юг дорога, светило солнце, шелестели шины. Привычная жизнь русского анклава Жестянки, смесь житейской обыденности, тяжёлого труда и лёгких приключений.
Но одна назойливая мысль всё-таки не давала мне покоя: страхуется Дед дежурно или что-то предчувствует по основаниям?
Непонятно.
Глава 4 Беседы, мопеды и непоседы
Предыстория странного рейса началась неделю назад, когда ход общего женского собрания, созванного интендантом Троцким совсем по другому поводу, внезапно перескочил на другую тему, после чего мирное собрание милых дам начало быстро перерастать в волнения, обещая вылиться и в беспорядки.
Сообразив, что самостоятельно с возбуждёнными народными массами ему не справится, Иосиф Самуилович срочно обратился за помощью по старшинству, и на подавление стихийных беспорядков, грозящих погромами и прочими непотребствами, вышел индийский боевой слон – Дед. Ситуацию он разруливал часа два, и пикантные подробности эмоциональных споров уже стали местечковой легендой.
Суть вопроса была проста – острый дефицит возможностей городского шопинга ввиду катастрофической нехватки транспортных мощностей. Тема старая, казалась бы, уже учтённая и частично решаемая. Но не тут-то было! Женщины Пятисотки изредка действительно ездили в город попутно со служебными командировками снабженцев. Вот только привилегией ездить в Переделкино пользовались далеко не все. Ну, на то она и привилегия.
Я давно обратил внимание, что в попутчики раз за разом набиваются одни и те же дамочки. Привилегию полностью отмели себе начальницы, у них тоже удивительно вовремя обнаруживались важные командировки в город. То за бутыльком с редким самоварным снадобьем, то по неотложному и крайне необходимому обмену опытом. Трения из-за очерёдности и борьбы с элитарностью уже пару раз возникали, но какое-то время Казанников объяснял проблему тем, что в большую семью добавились новые поселения-спутники, а машины все мелкие, и грузов всегда много.
Однако после сталкерского подгона в анклаве появился полноценный грузовик, на который тут же возложили большие надежды. И вот-те нате, хрен в томате! – завгар с Левшой бессовестно разобрали технику ради своих рационализаторских амбиций! Ещё и все сроки срывают. Так что если о хрене, то вот он вам, бабоньки, вместо шоп-туров. Дело стремительно двигалось в сторону самосудов и расправ над начальниками женского пола, теми самыми, которые неотложно и по обмену опытом.
И Дед технично столкнул тему вбок, заметив среди присутствующих в зале Кретову, которая не менее технично попыталась спрятаться под плинтус. А когда финт с плинтусом не получился, та возьми и заяви, что решение, в общем-то, имеется:
– Можно потянуть грузовик без мотора, глайдером… – осторожно предложила Ирка. – Если аккуратно, конечно.
– Вот и организуй! – облегчённо выдохнул Владимир Викторович.
– И если механики отдадут.
Что тут началось! Казанникову предложили тут же решить вопрос окончательно, пока женщины не приволокли злодеев сами, за уши или за другое место.
Дело было позднее, но огольцов быстро выдернули с вечерних посиделок за суррогатным кофейком и привели на правило. А Дед приказал Зубковой, как лидеру инициативной группы:
– Списки составляйте!
Та лишь развела руками, но смолчала, понимая, что нарвётся. Не самый подходящий момент для одиночных пикетов.
– Ирина, значит так, вопрос решённый, реализацию оставляю за тобой! Как и график, сама утверждай. Работаете группой, такое количество бесценных наших девочек, – старый хрен умело поклонился залу, – нужно охранять! Сделаете три рейса в Переделкино, а если будет нужно, то и больше, пока не съездят все.
– А вы! – он угрожающе навис с трибуны над оперативно доставленными рационализаторами-ответчиками. – В течение двух рабочих дней приведёте «газон» в состояние транспортной готовности.
– Да как же успеть за два! Этого мало, дайте нам хотя бы… – запричитал было Камиль Левашов, на что ему неласково пообещали в случае невыполнения особо важного распоряжения отправить вместе с напарником в пойму Дуромоя на рубку тростника. Так себе удовольствие.
Нетрудно догадаться, что Кретова тут же собрала первую группу и глубоко озадачила всех.
Едем теперь вот. Охраняем.
Слабым звеном в освоении и развитии Жестянки является её критическая малонаселённость при огромных размерах саванны. А также отсутствие транспортной сети. Нормальное автомобильное сообщение между крупными поселениями возможно лишь по единственной известной нам, и то лишь на коротком участке, магистрали «Север-Юг». Вот и катаемся взад-вперёд.
Сложное это дело, искать новые пути-дороги. А ведь они точно есть. Освоение новых земель никогда не было единовременной операцией, программой или неизменяемой концепцией. На деле это освоение – некоторые любят самонадеянно добавлять слово «покорение», – приходится повторять по нескольку раз, зачастую по одним и тем же маршрутам. И у нас, спасателей, а по совместительству ещё и поисковиков, есть все шансы успеть и побывать в самых неожиданных уголках этого уникального Затерянного мира, получив самые незабываемые впечатления. Лишь бы не инфарктные.
Как же это необычно, ехать по грунтовке с пустым капотом! Поначалу из кабины было слышно лишь неясный слабый шум, какой-то мелкий акустический мусор. Но вскоре я уже начал различать в этом ансамбле отдельные инструменты. Вот на сходе с кочек шелестит кардан, вздыхают, а то и постукивают передние телескопические амортизаторы, поскрипывают задние рессоры – тонны полторы в кузове, не меньше, если с грузом. Недовольно шелестят шины на поворотах, а есть вообще загадочные щелчки и тихие потрескивания. Совсем не так, как на гравилёте, где слышен лишь треск веток, если идешь над кустами.
Красота так ехать! Да ещё и на жёсткой сцепке. Водиле можно особо не напрягаться. Спика и не напрягается, больше смотрит по сторонам и в зеркала. Неплохо слышны обрывки разговоров в кузове, но прислушиваться не хочется. Лучше вообще не знать, о чём они там болтают.
А вот ходить по кузову не нужно! Непорядок. Я на ходу открыл дверь, высунулся, осторожно встал на подножку и предельно вежливо попросил:
– Девоньки, вы бы там не шастали, а садились пониже! А то вылетит кто на ухабе, а нам шину на сломанную шею накладывать. Пожалуйста.
– А мы и так сидим, командир! Ты не волнуйся!
– Мы вообще послушные! Да, Люсь?
– Податливые!
Скамьи мы сделать не успели, никто бы на это время не дал. Женщины устроились на мешках вдоль бортов и у кабины. Тесно. Ближе к корме навалом лежат разномастные плащи и ветровки, Это на случай непогоды, потому что дуги для тента тоже не соорудили. Там же хранится туго стянутый в рулон тот самый тент из парашюта, если что, накроются скопом, спрячутся под ним.
Хмыкают, перешёптываются.
Начинать извечную игру я не собирался.
– И всё-таки, давайте-ка пониже, чтобы центр масс был ближе к земле!
Тут включились силы посерьёзней:
– День, так у нас и так центр масс пониже… всегда! – низким постельным голосом молвила вредная Зубкова.
– Ой, какой у нас центр ма-асс… – заход тут же был подхвачен.
– Да ему показать надо! По очереди, Денис, или все сразу? Ты как любишь? Пучком или рачком?
Ну, началось…
– Девочки, они с Пикачёвым на центр масс Кретовой пялятся! У шофёра аж нос побледнел! – съязвила Оксанка, сильная, ловкая ведьмочка, красивая не столько лицом, сколько своей статью, которую не скрадывал даже мешковатый самовязанный джемпер.
– Не сработало, – тихо объявил я неизвестно кому, разочарованный результатом эксперимента с вежливостью.
И вернулся в кабину.
Тем временем Кретова наконец-то заметила в обстановке что-то неладное и теперь о чём-то быстро переговаривалась по рации со Спикой.
Самые активные в десанте – подружки-украинки, Оксана одна из них. Три хохлушки, как их называют, не разлей вода. Певуньи, болтуньи и хохотуньи. Молодые, заводные, в чём-то похожие друг на друга внешностью и почти полностью – характерами. Одна с интендантских складов, две – работницы зелёного хозяйства, в теплицах работают. Говорливые и показушно бесшабашные девчата, обманчиво распущенные, чуть ли не развратные.
Тут такой нюанс: легко участвуя в разговорах на любую тему с остротами и подколками, они сразу же замыкаются, стоит только поинтересоваться их прошлой жизнью на Украине. Просто теряются, реагируя крайне нервно и мучительно! И не на спрашивающего, а на себя, насколько я понимаю. Словно тумблером кто-то щёлкает или насильно меняет в голове программу.
Как и все люди Жестянки, три хохлушки ни черта не могут вспомнить из ближнего прошлого, однако каждый раз поиск воспоминаний о родных краях почему-то вгоняет их в прострацию, в ступор. Порой могут замереть минут на пять, замораживаются. Простейший, казалось бы, и вполне безобидный вопрос: «Как там было, на Украине?» способен мгновенно вогнать их в беспричинные слёзы, что очень странно. Объяснить не могут.
Люди на Пятисотке подобрались с самых разных городов и весей огромной страны, от Калининграда до Читы, однако все, кроме свежих новеньких, уже успокоились, смирились. Кому было положено слёзы горькие лить, отплакался в подушку, кому выпало психовать, стирая зубы от злости и отчаяния, – отпсиховался. С чего вдруг такая реакция именно на украинское?
Больше скажу, украинская тема вгоняет в непонятную тоску и даже депрессию всех остальных. Серьёзно! На себе проверял. Сквозь блок в мозгах пытается что-то вспыхнуть… что-то тревожное. Будто бы личное, словно я причастен к каким-то важным событиям. Тягостным. Пытаешься проколоть барьер и тут же натыкаешься на мрачную стену с ощущением, что лучше вообще не обращаться к этой теме. Даже не приблизиться.
Очень странное дело – и это ещё одна из неразгаданных загадок Жестянки, упрямо помалкивающей в своём безразличии к прошлому оказавшихся на ней людей. Увы, здесь былое ещё быстрей обрастает домыслами, но теряет существенное.
Что это? Согласно утверждениям некоторых промысловиков, а так же по свидетельствам сталкеров и непоседливых людей из Переделкино, в некоторых районах происходят совершенно необъяснимые явления. Человек невольно тянется к загадочному, к мистике. Пытается разъяснить непонятное, чтобы оценить степень опасности. От этого можно легко отмахнуться в посёлке, но всё поменяется, когда вы окажетесь в ночной саванне.
Ну и для летописи – ещё одна особо примечательная ментальная лакуна, почти окончательно оформившаяся в ходе набора курсантов. Хотя какая полнота картины может быть в этом странном и до сих пор неизвестном мире.
Нам с Кретовой и раньше было понятно, что какое-то боевое, военное прошлое у нас имеется. Как выяснилось, далеко не у нас одних. Патронов для курсов выделялось крайне мало, как хочешь, так и проводи подготовку. Как перед присягой в небоевых частях Советской Армии, девять патронов: три одиночными и шесть на очередь. По крайней мере, старики так рассказывают. Стрельнул на полигоне, и хватит, дальше автомат пригодится лишь в карауле. С патронами для гладкоствола немного проще, их можно переоснащать, релодить.
Остаётся одно – техническая тренировка, которую многие не совсем верно называют холощением. Когда вы берёте оружие в руки и начинаете работать без патронов, то делаете что? Работаете над техникой исполнения различных элементов. А холостят люди в одиночку в ванной. Всё логично.
Мы учимся правильно принимать стойки, вкладываться, привыкать к триггер-контролю, быстро перезаряжать оружие и ловить мишень в прицел. Это самое «холощение» издавна считается прекрасным способом поддержания своих стрелковых навыков в рабочем состоянии. При развитии и совершенствовании подобной практики желающий мог повысить эффективность того или иного упражнения с использованием специальных компьютерных тренажеров, лазерных систем обучения стрельбе. У нас лазеров нет, остаётся только щёлкать вхолостую под аккомпанемент собственно «трататата!».
Я не возмущался и не досаждал Деду неуместными требованиями, отлично понимая проблематику боеприпасов.
Выход был найден в специальной методике отбора. Личного, а не по указке старших товарищей, на это Казанников вынужден был согласиться. Разработав специальную анкету, я прогнал через неё всё мужское население посёлка. Плюс вдумчивое собеседование по итогам первичного анализа. Так вот, скоро выяснилось, что не менее трети мужиков среднего и старшего возраста, сами того не осознавая, имеют серьёзные и относительно свежие боевые навыки – ничего себе! А вот среди молодняка таковых практически нет.
Застигнутые расспросами врасплох мужчины это отрицали, затем задумывались, а позже приходили с безрадостным согласием. «Похоже, так и выходит, Денис». Вот «стариков»-то я и принялся загребать под ружьё. А навыки рано или поздно себя проявят, помогут.
Примерно тогда же мне стало ясно, что незадолго до массового переброса у России случилась какая-то война, серьёзная, полноценная.
Для начала я начал грешить на Японию. Хорошо помнилось, как настырно покушались они на Курилы. Однако это никак не подкреплялось даже слабыми следами былых впечатлений, ничего такого японско-ассоциативного никто внутри себя не видел. Вангу от манги не отличают. Затем настала очередь Кавказа, что тоже было сомнительно.
Характерно, что многие, как и я, имеют привычку слушать небо – не летит ли там чего опасного? Значит, боевые действия велись с применением авиации. Затем я переключился на провокаторов из числа засушенных прибалтийских тигров, и закономерно – на Польшу. И вот сейчас, при очередном проявлении украинского феномена, меня вдруг осенило: «Ё-моё, так поляки, а затем и НАТО, напали на Украину, желая её раздербанить, а мы традиционно по-братски подставили грудь – не бросать же их в беде!».
Это объясняло бы многое, нужно обмозговать с шефом. Потому что вопрос вовсе не праздный.
Креплений для оружия в кабине тоже пока не было, позже официально назначенный водитель, конечно, сделает потолочные хомуты, уж больно мал салон. Мой «укорот» не совсем удобно прислонился к левой ноге, а MP-40, принадлежащий Пикачёву, который все завистливо рассматривают и спрашивают, точно ли это шмайсер, под углом лежал на сиденье.
Что поделать, так уж сложилось исторически, не переломать, да и не нужно. Автомат «Шмайсер», и всё тут.
Хотя давным-давно известно, что к моделям пистолета-пулемета конструктора Фольмера легендарный Хуго Шмайссер имеет весьма опосредованное отношение – в 1941 году он создал на базе MP-40 свою собственную модель, получившую деревянное ложе и название MP-41. Правда, автомат получился не очень удачным, и на свет появилось всего пара десятков тысяч штук, не помню точно. Зато вдосталь наштамповали магазинов с надписью «MP-41. Патент Шмайссера», которые выпускались, в том числе и для MP-40. Последний, весьма удачный, но обезличенный, частенько получал элементы боепитания с чеканным именем конкурента – чем не гениальный маркетинговый ход!
Ну и что должны были подумать советские солдаты, разглядывая очередной трофей? Так и прозвали модель незаслуженно, даже не подозревая о существовании какого-то там Фольмера.
Надо заметить, что вескую лепту в процесс формирования в военные годы этого ложного названии внесло создание Хуго Шмайсером действительно отличного автомата Штурмгевер», StG-44, появившийся на свет в 1943 году. Его тоже называли «шмайсером», что только способствовало закреплению данного прозвища и за пистолетом-пулеметом незаслуженно обиженного Фольмера. «Штурмгевер» нам ещё не попался, но Пикачёв жаждет его добыть. Очень хочет найти убитых немцев.
Вот и остановка возле фермерского хозяйства четы Фроловых. Дальние поездки всегда проходят по устоявшемуся алгоритму. Хоть знак автобусной остановки втыкай, пока здесь только столб торчит.
Диспетчер заранее сообщает хуторским предполагаемое время проезда транспорта, следующего в город. Чаще всего Константин, для примера, посылает к магистрали детей или жену, реже выходит сам. Попутка забирает фермерские продукты высокого спроса для доставки в Переделкино. У Фроловых одна полукопчёная колбаса из мяса косули с местными трюфелями чего стоит, я при случае всегда стараюсь взять ароматное колечко. Удовольствие не из дешёвых, но могу себе позволить, пока холост.
Кстати, трюфеля эти совсем не похожи на земные грибы, а вот вкус и запах идентичны. Растут они небольшими колониями, не прячась полностью, а чуть выглядывая из земли, и встречаются очень редко. Места произрастания деликатесных грибов – страшный секрет, плантатор его никогда не выдаст.
Берём заказы на покупки в городе, если они есть. Обычно есть. Передаём заказанное в Пятисотке, зимой возим детей из школьного интерната на побывку домой. Порой попутка превращается в скорую помощь. Хлопотно, конечно, практически каждый раз приходится ждать им или нам. Однако заведённый единожды порядок не нарушается – даже на отшибе наши люди должны чувствовать свою принадлежность к большой общине. Знать, что они нужны Пятисотке, про них всегда помнят, ценят, а интересы уважают.
На этот раз управились быстро. Девчата помогли Мордовскому Папе в разгрузке двух пакетов стройматериалов, починенной одежды для жены фермера. Приняли заказ, дамы сбегали в кустики попудрить в носик, а мы у колёс солидно привязали коней. Да и поехали дальше. Без экстрима.
Солнце начало припекать, конвой двигался по безжизненной, как казалось из кабины, местности, и Спика от скуки начал во всё горло распевать песни лихой своей юности.
В точке, где от магистрали уходит на юго-восток еле заметная грунтовка, ведущая к железнодорожной станции «Озеро Дивное», надолго останавливаться не пришлось. Крошечный гарнизон охраны дальнего, но оттого не менее ценного материального ресурса Пятисотки на данный момент ни в чём не нуждался. Мало личного состава – мало потребностей, как правило, очередная смена сразу берет с собой практически всё необходимое для несения службы. Хотя бывают исключения, выезды мангруппы на усиление.
Вот и хорошо, меньше возни по дороге к торгово-развлекательному центру. Нужно просто забрать оставленный под «передаточным кустом» увесистый баул с заказанным товаром, а в городе передать его по назначению. Надо бы и здесь поставит сигнальный столб, в тумане они сильно помогают.
Койот пробежал.
А вот и ещё один чешет вдоль обочины. Вот черти, совсем обнаглели, автомобильной техники совсем не боятся, второй хищник даже головы в нашу сторону не повернул! Койоты здесь мелкие, как утверждают те, кто видел койотов настоящих, канонических, что по Африке стаями бегают. Что-то гонит их из саванны? Ведь пропитания там для них вполне хватает, разве что во время великой суши всё живое прячется в тень.
Я не помню такой, как сейчас, частоты появления дикого зверя вблизи жилья. Раньше голодные койоты на окраинах были достаточно редким явлением. Теперь же их всегда хватает там, где благоухает на всю округу подходящий корм, например, возле промысловых участков разделки туш, к кухням тоже жмутся. Однако в последнее время участились случаи появления койотов непосредственно в поселковой черте. Все уже привыкли, что плохо.
Численность зверя обязательно нужно регулировать, не допуская ЧП и напряжения в обществе. Как известно, делать это может человек или природа. Природа, действуя методом проб и ошибок, – с максимальной жестокостью, насылая на избыточно расплодившуюся популяцию смертельную болезнь, мор. И тогда к домам местных будет приходить не забавный нелепый зверёк размером с небольшую собаку, а смертельно опасная зараза, с которой наши медики когда-нибудь не справятся.
Охотники говорят, что уже сейчас среди койотов, встречающихся близ населённых пунктов, крайне мало здоровых особей. Да и вообще, здоровый дикий зверь с нормальной психикой никогда в поселения не забредёт, у него чрезвычайно силён инстинкт самосохранения, чувство опасности. Отстреливать их нужно, а это опять про патроны, жуткий дефицит. Силки и прочие ловушки? Это работа долгая, и уж точно не попутная.
На постоянных сезонных заимках, где охота на боровую и водоплавающую дичь является существенным подспорьем в обеспечении семьи доброкачественной белковой пищей, можно увидеть охотника даже не с арбалетом, а с большим луком. Но число таких робингудов, на работу которых любо-дорого смотреть, не меняется. И они загружены своими заботами по маковку. То же самое можно сказать и о промысловой охоте на крупного зверя.
В любом случае для такого непроизводительного труда потребуется отдельный наряд специально обученных крепких мужчин. Это при нашей-то малочисленности…
Расстановка приоритетов занятости в Пятисотке всегда проста: человек занят совершенствованием профессии фельдшера, слесаря-агрегатчика, агрария или бегает по степи с копьём за добычей, которая, от носа до кончика облезлого хвоста, никому не нужна. Что выберете? Ответ очевиден. В городе с этим делом попроще, там и бездельники-тунеядцы имеются, и даже нищие на улицах появляются. Однако переделкинцы тоже никаким регулированием не занимаются. Ну да ладно, им там жить, у них вольный капитализм. А нас военный социализм, в моей дилетантской трактовке, поэтому задачу придётся решать.
Вывод: где бы лишнюю горку патронов раздобыть для попутного отстрела…
Ещё пара километров, и с обоих сторон потянулись заросли кустарника, на этом участке они густые, зелёные – позади болотца. Птички водятся, тушканы всякие, змеи. Некоторые змей едят, говорят, вкусные.
Я уже успел полюбить эти бескрайние просторы, которые люди называют то степью, то саванной. Что кроется за дальними далями, и есть ли там вообще кто-нибудь? Вот бы разведать! Когда-нибудь я всё-таки уломаю шефа, и мы получим добро, отправимся на свободную поисковую охоту. В балках и перелесках и вокруг озёр можно поставить личное хозяйство так, что ни в какой бинокль не разглядишь. А протяжённые ленты лесов в дельтах только в известных секторах с достаточной степенью скрытности способны поглотить дивизию.
И это мы ещё не видели Большой Реки. К востоку территории условно свободные, пока что никто оттуда не объявлялся. К западу земли хоть самую малость, но очерчены – сталкерские хутора расположены ближе к городу, лишь база «северян» стоит на отшибе. Мифический Мёртвый город? Ну хорошо, полумифический, побывать там действительно нужно. Хотя бы ради проверки на годный хабар. Вывезем, грузовик имеется, если кулибины не угробят. Но я очень сомневаюсь, что там обнаружится оседлое население. Разве что юные сталкеры сдуру забредут в поисках приключений на свою задницу. Пока что правило «цивилизационный радиус сто километров» работает. И то… Видели мы останки неуёмных искателей приключений.
Зачем вменяемым людям нужно идти туда, где выжить без соответствующего донорского комплекса с небес просто невозможно? Отчего бы не жить максимум в дневном переходе от поселений, где имеется медицина и топливо, договорённости о взаимопомощи и своевременном оповещении, где ближе центры торговли, наконец?
Ответ один, и он очевиден: решительно незачем.
Кайф неспешных и не обязательных к озвучиванию дорожных размышлений под личиной социального аналитика, был безжалостно обломан грохотом энергичных ударов по крыше кабины. Мы вздрогнули. Зубкова опять что-то прокричала в окошко, но экипаж не расслышал, так как начал синхронно материться от испуга.
Пришлось опять высунуться.
– Что там?
– Нас кто-то догоняет!
– Понял, Галина, сейчас посмотрим.
Тут кто-то из женщин крикнул:
– Вы бы в кузов посадили мужичка с ружьём, что ли! Страшно ведь! То какие-то волки возле колёс бегают, то погоня…
– Прекращайте, не придумывайте, – поморщился я, – у вас Зубкова есть, а у неё наган на поясе.
Галина – бессменный начальник крошечной геологической партии, и короткоствольное личное оружие она истребовала первым делом.
– Мопед там, что ли? – прищурился я, тщетно вглядываясь через борт. Нет, без оптики не поймешь. Надо возвращаться на место.
Тут порыв ветра с грохотом захлопнул дверь, вернув нас в относительную тишину, нарушаемую лишь щелчками гравия по поддону и мостам.
– Твою мать, сука, что там!? – заорал я.
– Ты на шмайсер сел…
От боли в заднице тело резко дернулось, рефлекторно выпрямляя спину, и тут же приложилось теменем о потолок, ещё и без кепки.
– Блин, Спика, убью! – пробормотал я, массируя ушибленное место. Больно.
– Ну, извини, День, мой косяк. Давай я посмотрю! В смысле назад. Ой, на дорогу! – примирительно предложил Спика, хватаясь за бинокль. Надоело ему гипнотизировать почти бесполезную баранку.
Напарник гораздо ловчее меня выбрался наружу и через некоторое время уверенно бросил за спину:
– Мопед догоняет! – подумав, он дополнил: – Наш!
Мопедов в русском секторе совсем мало. Модели у народа водятся разные, но они есть, на дороге встречаются. У нас «Рига-16», так что ошибиться Спика не мог.
Пш-ш…
– Ирина, останавливай нас, посыльный догоняет. Похоже, что-то случилось.
– С чего это? Ты уверен? – усомнилась Кретова.
– Он на дежурном мопеде, больше некому.
– А вдруг?
– «Вдруг» мы предусмотрим, – заверил я.
Мы вышли из машины с оружием и сразу разделились по бортам, быстро оглядывая окрестности. С небес спустилась группер, на ходу вкладываясь в приклад карабина.
Женщины в кузове шумно заволновались, но быстро успокоились после команды лечь и затихнуть. Теперь они ворчали тихо. Им, как и всем нам, было не трудно предположить какое-нибудь ЧП в тылах, вследствие которого такой долгожданный шоп-тур в одно мгновение может накрыться медным тазом.
Место, кстати, не тревожное.
Справа желтело ровное степное поле, заросшее резучей травой, слева – лесок, низенький и редкий. Тощие ветки акаций как возможное убежище не впечатляли, под такими не замаскируешься, да и от дождя не укроешься.
Нет здесь засады.
Скрипнув тормозами и обдав нас слабым запахом нагретой резины, мопед проехал чуть дальше и встал. Укротитель железного коня лихо перекинул ногу, не притрагиваясь к притороченной «сайге», и стянул большие круглые очки. Затем бандану, защищающую лицо ездока от дорожной пыли.
– Ёлки, так это ты? – удивился я появлению спасателя второй группы, перед отъездом получившего, между прочим, твёрдое задание от шефа. Они, вообще-то, нас замещать должны.
– Что там случилось? – несколько нервно спросила Кретова, подходя ближе.
Брызнув зелёными глазами из-под густых чёрных бровей, Мустафа широко улыбнулся и протянул пакет.
– Всё в депеше.
Пока Ирина вникала в текст приказа Казанникова, все напряжённо ждали. Наконец она закончила чтение, вложила лист обратно в конверт, зачем-то протянула мне, коротко довела суть. А Хайдаров дополнил устно:
– Ночью группер-три угодил в санчасть с острым аппендицитом. И тут как раз два барреля пропали – людской и грузовик… Ветер был и туман, отнесло их куда-то. Ну меня и послали на подмену.
Ясно. Третья группа – самая слабенькая, школа молодого бойца, из новичков зелёных. Спика за глаза называет их «Карапузики». Очно он такое брякнуть не рискует – зелёные, а морду набьют конкретно.
Новички всегда на подхвате, но теперь выхода нет, нужно экстренно работать «двойкой» и «тройкой» одновременно. Полигон не так уж и велик, но найти сходу не смогли. Зато один юный боец уже умудрился вывихнуть голеностоп, всё не слава богу… Хрен с ним, грузовиком, полежит сколько нужно. А вот людей положено вытаскивать предельно быстро.
Командирша тихо выругалась и сплюнула в пыль. Ей ведь тоже не чужда жажда шопинга.
– Ир, да ты не переживай так! Говори, что надо купить, всё сделаю в лучшем виде. От души, – предложил я робко.
– Как же! Ты накупишь, ага. Девчат попрошу. Лучше автомат гони.
– Это как так? – оторопел я.
– Да вот так, в группе должен быть хоть один длинный ствол, а у Мустафы «сайга» гладкая… И запасные магазины неси! Возьмёшь мой карабин. Чё замёрз, Рубин, выполняй!
Изъяв оружие, она быстро вскарабкалась в кузов, раздавая личные наказы девчатам. А заодно успокаивая десант – шопинг не срывается. В кузове захлопали в ладоши.
Даже к лучшему. Оно мне надо, болтаться лохопедом по бабским лавкам? Ещё купишь чего негодного, волосы повыдёргивает.
– Ну что, кто на плите? – уныло спросил я у личного состава.
– Я, конечно! – важно объявил Пикачев, забрасывая автомат за плечо.
– Ты же за руль просился? – усмехнулся я.
– Надоело, – отрезал наглец.
– Тогда ты едешь в кузове, – пожав плечами, кивнул я Мустафе. Он парень весёлый, нервная система пока отличная. Такой не запсихует и язвами не покроется. Ещё и мацанёт одну-другую. А я, не отвлекаясь на мирское, поразмышляю в одиночестве.
Вернувшись, Кретова наскоро осмотрела ещё не остывший мопед, строго спросив у сменщика:
– Всё норм?
– Рысак ахалтекинский!
– Да? Смотри у меня.
Затем она подошла ко мне, приобняла за плечи и тихо наставила на путь истинный:
– Денис, сделай всё хорошо, грамотно. Чтобы без эксцессов, и чтобы никто не ушёл обиженным.
– Удовлетворим. – честно пообещал я.
– Ну, тогда разбегаемся.
Нормальный ход, двигаемся дальше.
Глава 5 Шоп-тур, начало
Всё шло как обычно, сколько таких набеговых рейсов уже сделано… Рутина. А если кому-то хочется дорожной романтики вестерна и регулярного адреналина вёдрами, то ему к сталкерам. Живут они, надо признать, ярко. Романтично. Правда, недолго.
Конвой проехал мимо многострадального Горелого хутора, который упрямо не хочет загибаться. Жильё восстановили, но новый хозяин лишь махнул приветственно рукой с огорода. И сразу ещё раз, проезжайте, мол! Ну да, он на магистрали стоит, транспортных проблем не имеет.
Начали попадаться беспечные ездоки. Велосипедов и велосипедистов в анклаве уже прилично, это далеко не диковинка, их вообще не замечаешь. А вот моторные велосипеды всё ещё экзотика. Похоже, кто-то из горожан при отнесённом в сторону сбросе подломил целый контейнер со специальными моторчиками – подарок с барского плеча от прораба из ЦУП И это не электромоторы, а самые настоящие ДВС – крошечные тарахтелки, бензиновые двухтактники, которые можно легко присобачить к обычному велику. Но ведь тянут, зараза! Троцкий рассказывает, что во времена его молодости таким аппаратам на деревенских дорогах никто не удивлялся. Как будет правильно, недомопед или перевелик? Мне поручено купить пару таких монстриков, если найду в свободной продаже.
Вот ещё один куда-то катит, уже третий. Этот именно на мотоварианте. Молодой парень в чёрной кожаной куртке с блестящими полосами заклёпок. Руки в мотоциклетных перчатках с крагами, за плечами небольшой рюкзак. Заметив нас, ездок уверенно съехал с трассы и враскачку покатил по степным кочкам. Куда он вваливает с таким скудным скарбом? Если в избу, то мало везёт, нерационально.
Неожиданно парнишка резко выхватил из-за спины двуствольный обрез и быстро засадил из обоих стволов куда-то в сторону. Поставив велик на вилку, он подхватил с земли тушку небольшого сурка и радостно замахал нам рукой. Да он же охотится! Я возмущённо покачал головой. Идиот, сжёг на белку-переростка два драгоценных патрона! Городские, что с них взять.
Впереди справа раскинулась серым пятном пригородная Пашкина деревня, главное изменение в генплане Переделкино, новелла, так сказать. Состоит она из тесно сбившейся группы крохотных домиков и разномастных сарайчиков вокруг, убогих и покосившихся.
Всё построено из разномастных отходов полукустарного лесопиления и распотрошённых баррелей. Построено быстро, чинить нужно часто. Пыль, после дождя смачная грязь, бурно разросшиеся кусты, успевшие очень быстро осесть домишки – так себе живописная окраина, тот ещё частный сектор. Этимологию названия я не изучал. Пашка и Пашка. Поначалу лишь четыре семьи по какой-то причине возжелали вольного воздуха и самодеятельно выбрались за периметр, затем добавились новые жители. В результате северный КПП оказался позади них.
Вообще-то, места в Переделкино уже маловато, растёт городок. Жилой сектор здесь решительно отделён от периметра узаконенной городской черты с колючкой самой настоящей полосой отчуждения. Сложно понять гениальную задумку неизвестных планировщиков. Они что, хотели здесь контрольно-следовую полосу шириной под сотню метров распахать? Электроток пустить, пограничную систему поставить? При таком-то дефиците селитебной площади! Вон, неустроенность жизни людей уже за КПП выдавливает. А где Пашкина деревня, там скоро и Машкина появится, а далее по списку имён.
Раздать и застроить! Или парк для отдыха разбить. Но это не мне решать. Мне ворчать.
Наконец показался северный КПП, главный в транспортном значении. Аналогичный стоит и на юге, в начале «немецкой дороги». Там устроена такая же «фишка» – домик-будка в косую полосочку с двускатной крышей и керосиновым фонарём на ней, постоянно скрипящий при подъёме облезлый шлагбаум с каменным противовесом. И смертельная тоска. Устав караульной службы на обоих постах соблюдается лишь частично, на этом вообще щадящий режим. Часовой большую часть времени бездельничает или сочно давит на массу. На юге порядки всё же построже будут.
В обе стороны от «фишки» тянется та самая защитная изгородь городского периметра, за недостатком нужного количества колючей проволоки до сих пор перемежаемая баррикадами из колючего кустарника. Хорошо хоть высоту нарастили до двух метров.
Заметны изменения. Возле будки вкопаны уже не одна, а две скамейки и стол с разбросанными костяшками домино. Бардак, Казанников убил бы. Рядом торчит из земли половинка стандартной железной бочки – устройство для ночного освещения и обогрева личного состава. Раньше эта бочка являлась главным средством психологической поддержки караульного. Но времена изменились, и теперь стоять на фишке ночью не так жутко. Впереди деревня, там даже огоньки, бывает, светятся, позади – город. Ты уже не один на один перед Тьмой стоишь…
В описи имущества поста значатся жидкостные светильники, выцветший под беспощадным солнцем Жестянки флаг на крыше и подвешенный рельс вместо тревожного колокола. Из средств связи с недавних пор на посту имеется военно-полевой телефонный аппарат ТА-57 производства СССР с системой индукторного вызова. Отличная вещь, мы такими тоже пользуемся.
Сегодня старшим и, похоже, единственным в карауле значился парень среднего роста с погонами младшего лейтенанта. Белобрысый и курносый, годов тридцати от силы, с красной повязкой «Дежурный по КПП» на рукаве. Зовут Леоном, надо же… Единой формы у них тут как таковой нет. Как правило, бойцы комендантской роты одеты в произвольный пятнистый камуфляж или одну из бесчисленных «горок» со знаками отличия.
Никакого интереса к приезжим Леон не проявил, все мы ему надоели. Лишних вопросов он не задавал, принявшись быстро вносить в амбарную книгу ФИО пересекающих городскую черту. Даже скучно, так дело не пойдёт.
– Чё-как, командир, какие новости в городе, чем нынче дышите? – бодро поинтересовался я.
Он не стал выпендриваться и качать директора пляжа. Выкатив на меня белёсые глаза, мамлей задумался, подвигал губами и наконец, молвил:
– Кино начали крутить, плёночные фильмы. Есть и цветные.
Народ заволновался.
– А какие фильмы, дяденька? – жадно поинтересовалась одна из девчат.
– Чаще барахло всякое, тупые индийские мелодрамы про любовь с песнями и танцами, – он небрежно махнул карандашом.
О-о! Сводный хор женского стона поплыл над КПП…
– Я такие не смотрю, – добавил он небрежно. – Есть и про ковбоев, это другое дело! Советские тоже имеются.
– Что, появился настоящий кинотеатр? – уточнил Спика.
– А то! Цивилизация, вы как думали, – удивился он вопросу, а в голосе караульного проявились столичные нотки.
– Два киноаппарата, графитовые! – он значительно поднял указательный палец. – Правда, один постоянно в починке.
– А крутят бесплатно? – не унимался Пикачёв.
– Бесплатно у нас только обчистить в переулке могут, – едко ответил Леон, к моему удивлению не закончив фразу презрительным «Эх, деревня!». Сдержался служивый.
– А ещё что нового? – не отставал я.
– Ну что нового… Опять с немцами по-тихой грызёмся. Лезут. Всю неделю на Южном перестрелки.
– Ничего себе! У вас война что ли?
– Да не. Наши пацаны были у них компанией в гостях, бухнули в кабаке и обидели там каких-то особо нежных фрау,– он бессмысленно передвинул белую статуэтку, изображавшую какую-то греческую сильфиду, и продолжил: – Пошли разборки, стрелки, есть раненые.
– Ну вы даёте! – протянул я с удивлением. – А дальше-то что будет?
– Будет? Ничего не будет. Волков вроде уже края развёл, откупился, отмазал ребят, – он положил химический карандаш на стол, хлопком закрыл потрёпанный журнал регистрации и добавил задумчиво:
– Не люблю я этих фрицев. Не верю им, гнилой народец, с ножом за спиной. И ездить к ним в гости не нужно, добром это не кончится. По-любому. Ну вот, вроде все новости. А! У нас уже трое пропали, поехали на велосипедах куда-то к северу и не вернулись.
– Это которые с моторчиком?
– Так точно. Мотовелики, отличная вещь, между прочим! – невыразительные глаза офицера вдруг загорелись интересом к жизни. – Две пары звёздочек, одна для привода от двигателя, вторая пара – от педалей. Лёгкие, краска стойкая, яркая! Можно ездить только с включенным двигателем, если педалить не охота. А можно и помогать движку, при движении в гору, например.
Видно было, что человек давно мечтает.
– И тот юный велосипедист-рокер, что недавно проехал…
– Этот нет, он тепличный, – перебил меня офицер, ёмко добавив: – Это был внук нашего коменданта, мудак просто балуется.
– А-а… Куда они все поехали-то?
– Да хрен их знает. Я только с одним на эту тему говорил. К Большой реке собирался, вроде.
– Ого! Что ему там нужно?
– Фарт ищет, в последнее время им там как мёдом намазано. А у вас такие не объявлялись?
Я отрицательно качнул головой. Хм-м… Информация весьма интересная, как интересно всё, что касается Большой реки.
– Не, через нас точно не проезжали, отвечаю.
– Ну вот, видите, а родня с собаками ищет, – он сказал так, словно это мы что-то недоработали, схалтурили в поисках пропавших. – Ладно… Билеты в кино на площади весь день продают. Добро пожаловать в столицу мира, пятисотчики!
Женщины заторопились.
Время стояло обеденное, так что после обустройства в гостинице наши женщины вполне могут успеть прошерстить пару заранее намеченных магазинчиков.
Материальная культура на Жестянке очень, скажем так, небогатая. Тощая, что ли, полиненасыщенная. Людям не хватает буквально всего, перечислить невозможно. Буквально каждый земной артефакт, сохранивший хоть какие-то потребительские свойства или подлежащий переработке умелыми руками, как и созданный уже здесь, отмечается, оценивается рынком, а при попадании в руки обретает статус члена семьи.
На Земле, помню, попался мне очень непростой видеосюжет, где китаец показывает своё бесхитростное жилище и говорил, что у него целых 259 вещей, включая посуду, инвентарь, одежду по сезонам, кровать, ведро у колодца, какие-то тяпки и садовую скамейку, уж не помню точно. И он был счастлив, ему всего хватало.
Здесь же я недавно попытался мысленно прикинуть, сколько предметов находится в моем распоряжении. Тогда отвлекся на что-то, не успел посчитать, а потом порыв забылся. А вот сейчас вспомнил. Пятьдесят наберётся? А сотня? Одежду пересчитать проще простого, посуды почти нет. Оружие в счёт идёт? Тоже без труда – автомат и пистолет. Ещё охотничий нож. Нет, два, складник не посчитал. Есть старенькая картина. Радиостанция. Фонарик, керосинка и отличная лампа с фитилём. Из мебели – то ли диван, то ли кровать, тумбочка, венский стул, полки и вешалки. Четырнадцать книг, скоро выцеплю ещё три. Две подушки имею, завидуйте! На случай визита весёлой подружки. А вот одеяло всего одно и тонкое. Занавески ещё, с васильками, как положено.
Имеется штурмовой рюкзак и большой американский вещмешок. Есть оцинкованное ведро и эмалированный таз со следами боевых столкновений, немного ходового инструмента, где особо выделяется почти новый германский топор. А! Игра «Монополия», шахматы, шашки и колода карт. Если упустил чего, то совсем немного.
Тут я вспомнил открытую в памяти земную жизнь, свою маленькую, но зато двухкомнатную квартирку, как верх благосостояния, и мне стало смешно и стыдно одновременно. Как я жил? Забитые доверху шкафы и антресоли – символ благополучия. Коробки и банки в кладовой, наполовину забитый каким-то забытым барахлом балкон, включая сломанные лыжи и чьи-то санки, из-за чего там было неудобно курить. И небольшое пространство для жизни.
Почему я не повыкидывал всё к чёртовой матери? Ведь не пользовался! «Вот заведу себе дачу, и там весь шмот и рухлядь пригодятся!».
Земным людям, которым всё это настырно навязали и умело продали, задурив голову рекламой, сложно было поверить, что лишние вещи забирают нашу энергию, как говорил тот китаец из ящика. Нам казалось, что всё обстоит ровно наоборот: я покупаю что-то, чтобы новая вещь дарила мне новую энергию. Вот только сам шопинг по сути своей интроверт, он энергию забирает.
А сколько всего ещё было нужно! Сколько в мире красивого и полезного! Наверное. Надо хапнуть, чтобы потом распихать всё это по кладовкам и гаражам, переживая, как бы со всем этим богатством чего не случилось. А сейчас? Мопед мне не нужен и велик тоже, в распоряжении есть гравилёт и «уазик». Эх, книжек бы добыть побольше, да зеркало не разбитое. Одеколон заканчивается, как ни экономил. Но это я здесь решу.
Вот что действительно хочется добыть, так это магнитофон, катушечный или кассетник, пойдёт любой. Не дивидишник и не МP3-плеер, такая электроника быстро выгорает, а починить её невозможно. Только магнитофон, чтобы переписывать музон у корешей и записывать вечерние песни под гитару в исполнении местных талантов. И новые джинсы, ностальгия долбит. Значит, всё-таки шопинг, будь он неладен.
Гравилёт пару раз осторожно вильнул блинчиком, расходясь с какими-то повозками, затем уже грузовик чуть не получил в борт головой дурного велосипедиста, вылетевшего из-за угла, и наконец-то мы попали на начальный участок широкой улицы по имени Центральная со следами былой роскоши в виде гранитной брусчатки. Колёса ГАЗ-52 удивлённо застучали по камням. Брусчатку здесь по окраинам выкопали почти всю, отправив камень для ремонта дорожного полотна в центре города. Что-то подрезали ушлые горожане – капусту в кастрюлях придавливать.
Потянулись увитые зеленью и усиленные терновником заборчики, примитивные ворота и ухоженные парадные разномастных фасадов первых домов с недавно высаженными тополями перед входом. Таков приказ каждому владельцу от Волкова, главы города. Во, времена настали! Идёт плановое озеленение Переделкино. Нам бы, кстати, тоже стоит этим заняться, что-то надоел военный аскетизм зенитно-ракетного дивизиона.
Появились пешеходы, за год их стало заметно больше. Да, уж… Тесно становится. Недолго, ох, недолго Пашкиной деревне быть уникальным явлением.
Дождались наши красавицы, вот и первые магазины-лавочки! Пара уличных торговцев призывно замахала руками, один даже что-то поднял с прилавка. Реакцию наших я не увидел, наверняка тоже помахали.
Жильё забронировано, ждёт.
Так что путь наш лежит в хорошо себя зарекомендовавшую гостиницу «Медея», хозяйка которой, Лидия Назарова, недавно получила из рук интенданта Троцкого уникальный для нашего времени документ – заявку на бронирование с гарантией оплаты. Наверняка в рамочку вставит, и на стену, как безусловный успех заведения и его репутации. Троцкий политик ещё тот, умеет.
Конечно же, известие о предстоящем конвое – нашествии дюжины, как минимум, хорошо обеспеченных женщин и сопровождающих их бойцов из «вечно задирающей нос Пятисотки», быстро облетела весь город. Зарабатывают наши дамы по местным меркам очень неплохо, а тратить средства в посёлке им практически негде. Отличный шанс! Отчего бы не навариться по-максимуму на поселковых лохопедах? Впрочем, красавицы этот момент хорошо понимают и принимают правила игры.
Подождите, так у них ещё и грузовик есть? Замечательно!
Значит, гости города смогут увезти целую гору покупок?
Жар в ладонях! Все торговцы Передела, включая уличных, как и владельцы таверн «Мёртвая петля» и «Полуночный экспресс», алчно потирают ручонки – впереди Три Дня Супершопинга.
Улица Центральная делит город на две неравнозначные части: степную и лесную. Вторая престижней, это так называемый Тихий центр, где реально тише, уютней и действительно побольше зелени, что обусловлено протекающей по району речкой Клязьмой. Там даже песчаный пляж есть. Некогда и без того жидковатый лес вокруг Переделкино был вырублен первопоселенцами почти начисто, сохранились только рощи по берегам реки. Когда-то здесь был роскошный природный оазис, а теперь горожане пытаются его восстановить, посадок много. Но в Степном районе деревьев много не будет, грунты не те.
Нужный нам переулок, не останавливаясь, заканчивается прямо в красивой роще у реки, раздвигая деревья настолько аккуратно, что в сезон там вполне можно собирать грибы, ягоды и дикоросы прямо у подъезда. Но даже в нашей вынужденной стерильности и просто образцовой экологии работает полумифический штамп, городское правило «Надо собирать там, где подальше, а тут токсины».
Вот и двухэтажное здание «Медеи», образец эклектики в местной архитектуре. Сразу и не поймёшь, что к чему прилеплено. Тем не менее, это единственная полноценная гостиница, и самый крутой вариант ночлега для состоятельного путника. Большинство хуторян останавливается в ночлежках при тавернах или снимают жильё у кого придётся.
Вижу изменения! Вырезанные из металла буквы HOTEL отныне посажены на толстую деревянную основу и обрели объём. Вывеска гончарной мастерской исчезла. Нет здесь больше и продуктовой лавки. Интендант рассказывал, что Нина не продлила аренду с целью увеличения номерного фонда. Модное женское ателье и кабинет зубного врача пока работают. Появился буфет с горячим питанием. Утреннее или обеденное меню включено в цену, холодное вечернее – за наличку.
Распашные ворота улыбнулись дорогим гостям во всю ширину огромных створок, а дворник только что честь не отдал. Да, простор… Тут и грузовику есть, где разместиться. Во дворе – беседка, свой колодец, отличная бревенчатая баня по-чёрному и большой ангар, в котором мы обычно оставляем технику размером поменьше.
Встретила гостей, конечно, самолично Назарова – неизменно обаятельная блондинка, после скоропостижной смерти мужа ничуть не утратившая жизнелюбия. Пришла в себя, работает, ищет счастье. Пока мы с парнями загоняли плиту в ангар и парковали на улице грузовик, деловой разговор на ресепшен вела Зубкова, уже вручившая хозяйке презент, небольшой чайный сервиз белого фарфора, взятый по разрешению Деда из VIP-резерва объекта «Озеро Дивное». Когда я к ним подошел, они уже обговорили вопросы размещения и оплаты.
С Назаровой у меня замечательные отношения. Обнялись.
– Нина, как бы нам горяченького с дороги, а?
– Женщины пока не будут! – строго предупредила Зубкова.
– Да как угодно, – безразлично пожал я плечами. – А вот мужчины были, есть, и будут есть. Так как, родная?
– Эх… Денис, с горячим пока не получится, уж ты извини. Могу собрать только лёгкую закуску, – копчёности, разносолы, сыры хорошие. Действительно хорошие. Ну и чай-кофе, – сокрушённо развела руками отельерша.
– Что так?
– Соня, буфетчица наша, в краткосрочном отпуске на три дня, только завтра на работу выйдет. Не может в себя прийти, сейчас, наверное, на аудиенции у Волкова.
– Что случилось-то? – спросил я чисто из вежливости, немного расстроившись из-за отсутствия котлового питания, здесь отличная кухня.
А Соню я помню, да. Это тихая полноватая женщина с еле заметными усами и кудряшками крашеных хной волос.
– Сынок у неё пропал, старшенький. Поехал неделю назад куда-то на велосипеде, знаешь, сейчас такие у многих, ну, с моторчиками! И с концами, ни слуху ни духу.
– Так это они втроём…
– Нет-нет! – тут же прервала меня Назарова, – Та молодая гоп-компания уехала больше недели назад, через северное КПП прошли, а он четвёртого дня через южное. И один.
Всё интересней и интересней.
В этом строгом мире нет места праздным искателям дурных приключений, этому мы учим молодых первым делом. Если уж люди отправляются куда-то на свой страх и риск, то исключительно по веским основаниям. Во всяком случае, веским для них.
– К Большой реке, так? – прищурившись, попробовал угадать я.
Она почему-то настороженно оглянулась по сторонам, бросила быстрый взгляд на стоящую неподалёку Зубкову и молча кивнула два раза. И всё же добавила:
– Это уже шестой случай.
– Подожди. Ничего себе! Ты хочешь сказать, что в последнее время шестеро молодых здоровых парней без всяких прелюдий уехали в совершено неизвестном направлении и пропали? Искать пробовали?
– Шестеро и пропали. Хотя… Это ведь смотря откуда считать. Первый, Виталик Басос, исчез больше месяца назад, Волков посылал кого-то на поиски, но безуспешно. София за тем к главе города и отправилась, будет просить ещё раз следопытов послать. Только не пошлёт он никого.
– Почему ты так думаешь? – спросила Зубкова.
– Толком ведь неизвестно, куда слать. В саванну к сусликам? Не отправит, – уверенно повторила Назарова, тяжело вздохнув. – Дело-то секретное.
– В смысле? – не понял я.
– Похоже, слух какой-то среди особо дурных прошёл. То ли видел кто-то, то ли слышал. Молодые толком ничего не рассказывают, сам знаешь.
– А цель? – продолжил я расспросы, понимая, что в этой нетривиальной истории есть какая-то важная скрытая составляющая.
– Сокровища несметные они ищут, вот что, – как-то неуверенно ответила Нина. – Какой-то клад, склад или не знаю что. Раздразнили друг друга слухами, размечтались, а самые шустрые наперегонки бросились в никуда за богатством и славой. Такое вот поколение. На службу идти не хотят, к коммерции не приспособлены, от земли их воротит. Работать надо, а не клады искать! Денис, ты уж поспрашивай там, спасатель ведь.
– Ну-у… – промычал я, почесав лоб. Пока не представляю, кого и где мне нужно спрашивать. – Хорошо. Возьмём на учёт, поглядим по секторам.
Господи, по каким ещё секторам, что я несу?
– Спасибо тебе! – обрадовалась хозяйка. – Сам-то останешься?
– Нет, мне к нашим надо, перекушу и по делам.
– Если что, ты приходи, уж тебе тёплое местечко я всегда найду. Ладно, родненькие, пошла на стол собирать, – резюмировала Нина, взглянув на мерно постукивающие настенные ходики. – На троих? Поняла.
– Что скажешь, Галя? – спросил я у начальника геопартии, машинально посмотрев на свои наручные.
– Запутанная история… – задумчиво бросила Зубкова, глядя вслед удаляющейся по коридору хозяйке.
– Как это верно, Ватсон, как это верно.
В магазинчик, одновременно выполняющий функции своеобразного представительства Пятисотки, я отправился пешком, не гонять же глайдер ради этого по городу. Идти всего ничего, километр, не более.
Городок почти полностью ожил после утренней дрёмы. По дороге попались две мастерские ремесленников, закрытая лавка скупки промысловых товаров, коптильня без дыма над крышей и небольшая пекарня с ароматом выпечки на всю округу. На площади было оживлённей. Тут много организаций: администрация, отделение полиции, казармы, школа… Было заметно, как Передел похорошел при Волкове. Мне нравится. Всё работает: по площади во все стороны снуют деловые и не очень люди, из ворот выезжает по важному делу служебный «уазик», всем классом на практические занятия идут дети, женщины спешат в магазины.
Появились новые едальни: готовая вот-вот открыться после ремонта помещения шашлычная «Рустави» и будка без названия по продаже шаурмы. Мясо – свинина на пищевых отходах и курица, которая по зёрнышку. О баранине можно только мечтать, доступных пастбищ поблизости нет. Один раз сталкеры привозили в город несколько туш горного барана, и теперь об этом случае рассказывают в школах.
Негромко звучит музыка из патефона, стоящего на скамейке рядом с шаурмячной. Аппарат с заводным пружинным приводом проигрывает через небольшой раструб толстые грампластинки с красными и синими бумажными наклейками – всего пара песен на сторону. Звук… Как из бочки, дикая вещь, такой аппарат я тоже хочу.
Вечером здесь будет поживей. Люди в особом старинном платье, причём не театральном, бутафорском, а обусловленной самой профессией одежде, зажгут уличные масляные фонари, желающие выйти на улицу женщины наденут лучшие платья. Да, заматерел город. Переделкино теперь смотрит на всех и всё сверху вниз. По-столичному.
Климат в Переделкино мягче, чем у нас. Смягчает его не столько Клязьма, сколько три озерца к западу. Здесь больше зелени и меньше песка. А вот тени мало, так что подрастающие тополя будут более чем уместны. Пятисотка стоит севернее, но сколько тех километров… И тем не менее, матушка-природа каким-то образом чувствует разницу и даёт всему живому команду – допустимо что-либо или нет. В Переделкино она позволяет людям выращивать хороший урожай на ухоженных грядках, чем и занимаются многие горожане прямо на задворках. Конечно, ассортимент выращенного здесь никогда не будет таким, как в земных супермаркетах, но и дозволенное радует. Зеленщики стандартно приговаривают: «И всё – с особым переделкинским витамином, а вы разве не знали?».
А вот в нашем гарнизонном посёлке многолетние эксперименты выращивания овощей в открытом грунте по большей части потерпели неудачу. Только в теплицах. Из грунтовых в Пятисотке есть своя картошка, капуста, лук, укроп и морковка. В небольших теплицах вызревают сладкий перец, огурцы и помидоры. Не в обиду нашим аграриям будет сказано, какие-то они синтетические, мало вкуса.
Во многих дворах прячутся бани. Бани наш народ любит и строит их везде, где только можно. Доходит до того, что небольшая отъезжая избёнка на радиальных тропах-путиках промысловика по сути своей представляет собой не жилой домик, а приспособленную для кратковременного проживания уставшего охотника баньку.
Часть городского жилищного фонда сильно состарилась. Требуются серьёзные инвестиции, но без комплексных мер это просто мечты. Конечно, интересно и отчасти приятно посмотреть на поросшие зеленью и мхом крыши старых каменных домов, но бесследно это поглощение флорой городской старины не проходит. Нужно строить новое.
По сути, в городе уже накоплено почти всё необходимое для жизнедеятельности не только самого столичного поселения, но и всего русского сектора. Лично мне не хватает грохота выстрела из старинной пушки ровно в полдень. А из черных тарелок громкоговорителей можно было бы транслировать передачи местной радиостанции и приятную музыку.
Свернув с площади обратно на Центральную, я увидел на противоположной стороне солидного коренастого мужчину в пустынном камуфляже и винтовкой на плече. Вообще-то, хождение по улицам города с не зачехлённым длинным стволом не приветствуется. И не из-за боязни, к оружию обитатели Жестянки привыкли изначально. Просто не нужно лишний раз сеять в горожанах тревожность. Но у этого погоны на плечах, он силовик, ему дозволительно. Может, он на пост идёт.
Однако меня заинтересовал не военный, а необычная винтовка, которую я не успел разглядеть. Не бежать же вслед за ним с криком: «Я тут проездом, не разрешите ли с вашим стволом познакомиться?». Ладно, в другом месте поинтересуемся.
Людно. Здесь случаются и настоящие заторы. Группа старшеклассниц, после окончания учебного года вынужденная каждый день придумывать, чем заняться, наглухо перегородила тротуар. Поэтому на подходе мне пришлось зычно рявкнуть:
– Дорогу!
На что самая неприметная и скромная на вид раздельно произнесла тихим ангельским голосом:
– Пи-да-гогу.
Я не выдержал и заржал, показав девчатам большой палец.
А вот здесь находится маленькая штаб-квартира и типография недавно начавшей работу районной газеты, сотрудники которой уже активно присутствуют на каждом скандале. Проходя мимо громогласного мальчишки в традиционно рваных «конверсах» и чёрной футболке с изображением Князя и Горшка, купил у него свежий номер «Уездных вестей», кинув монетку на блюдце. Вечером почитаю. Вот теперь я выгляжу, как образцовый бездельник-отпускник, которого местный бизнес так и ждет. Не хватает только трости. Имиджевой, из цельной ветки каштана, от немецких мастеров с рукоятью «турист», как у Деда. Шёл бы себе, постукивая латунным наконечником по брусчатке или асфальту.
Но в Переделкино нет, и ещё очень долго не будет асфальта, примитивный чёрный порох начнут изготавливать быстрей. Волков настойчиво просит Казанникова уступить ему брусчатку каменной дороги из леска близ озера Дивного, где кладка гранитного булыжника была выполнена настолько ровно и плотно, что и травинке не пробиться. Казанников пока думает, не хочет пускать на объект чужих. Продаст, наверное, и правильно сделает. По большому счёту, это ведь и наш город.
О менталитете. В переделкинцах чувствуется заложенная историей города основательность, поначалу кажущаяся беспечной уверенность и, вместе с тем, умение жить с готовностью к неприятностям. Им можно не объяснять, как готовиться к возможным ЧП, катаклизмам или войне. Они всё знают и ко всему готовы, здесь даже ребёнок прокормит себя самолично найденной работой. Ввязываться в авантюры за пределами городской черты горожане не любят. Вместе с тем они активны, в курсе событий, не пытаются отстраниться от приезжих, но дистанцию держат. Все друг друга знают, друг другу помогают. А вот «товарищам из деревни» не всегда.
Ещё одна особенность – привычка особо не надеяться на власть, и даже некоторая настороженность, фронда. Немало людей, которые открыто не любят администрацию и даже бравируют этим. Очень резко горожане воспринимают искусственные и частенько бестолковые ограничения. Дисциплина не в чести, мобилизацию любого рода они встречают в штыки, тут требуется вдумчивая работа с населением.
В целом же житель русского сектора Жестянки на поверку широк душой, потому что вокруг ширь бескрайняя. Махни рукой на восток или на запад, и по этой линии не будет никого до самого дальнего моря или вообще по кругу. Нет повода ругаться с соседом из-за тесных огородов и редких пастбищ. Да бери ты той земли или угодий сколько хочешь и сколько сможешь освоить, никто слова поперёк не скажет!
Поэтому многие старожилы обвыклись настолько, что уже не торопятся вернуться на Землю, где всё мелкое, а часто мелочное, скандальное, что в отношениях, что в характерах.
Роли уже распределены. Одни держат в руках и развивают цивилизационный центр, а другие неустанно двигают фронтир, заново создавая Россию. Мне кажется, что вот эта привычка к широте и сделает своё дело.
Был уезд, а будет край.
Глава 6 На пути к вечному миру
Нумерация домов в Переделкино начинается с севера. Именно так исторически началось освоение русского сектора – сначала на карте появилась Пятисотка, а уж потом город, где первые жители начали обживать северную часть. Поэтому плотно застроенный жилой район южной части города вдоль улицы Центральной называется Большие Номера, то есть, двухзначные. Или просто Большаки.
Впечатления копились. Со времени моего последнего визита городские дома приобрели ещё больше плохо сочетаемых, в классическом архитектурном понимании, элементов. Вы когда-нибудь видели вынесенную чуть ли не на метр от фасада башенку, на крыше которой торчит петух-флюгер, а внизу зачем-то висит «ловец снов»?
Нет, ребята, слово «эклектика» слишком слабое, чтобы передать безудержный порыв вдохновения авторов, сбивающий гостей города с ног. Пожалуй, это такой Монти Пайтон на максималках в версии шоу Бенни Хилла. Может, всё это и делается для культурного шока?
Зато запоминается. Если не обращать внимания на сокрушительное воздействие взбесившейся архитектуры на мозг и сознание парализованного наблюдателя, то сочетание несочетаемого со временем начинает нравиться. Видимо, происходит глубокая архитектурная интоксикация, главное – побороть первый рвотный позыв, а дальше уже начинаешь получать удовольствие.
Гарнизонный магазин расположен на первом этаже двухэтажного каменного дома в архитектурном стиле «сталианс» с лепными балкончиками и узким палисадником с кустами сирени. Стоимость квадратного метра намного выше средней по рынку. Площадь у заведения приличная, мы занимаем два этажа или одну сторону первого подъезда. На втором – комната директора магазина, а заодно и нашего резидента, радиоузел, служебка, ванная комната и маленькая гостевая, где я и собираюсь остановиться.
Вывеска бесхитростная, но с хитринкой – «500+». Сразу понятно, чей это магазин. А «+» добавляет интриги, как сказал директор, профессиональный маркетолог. Тут и отсылка к чему-то положительному, и намёк на то, что когда-нибудь точка перерастёт в нечто большее.
С нашей стороны на крыше установлена длинная антенна радиостанции дальней связи, обеспечивающей связь магазинной резидентуры с диспетчерской посёлка. То есть, с легендарным радистом Некрасовым. Это, конечно, большой шаг в развитии системы коммуникации общин. Удобно всем, в том числе и администрации города, когда есть необходимость срочно передать информацию в Пятисотку без отправки нарочного.
Я недолго постоял на крыльце, внимательно изучая плотно набитую текстом табличку, на которой имелась вся нужная информация, начиная от «Объект автономного промышленно-жилого образования «Пятисотка», и усмехнулся. Надо же, у нас, оказывается, «образование», чуть ли не опухоль. Нет, канцелярское дуболомство неискоренимо.
С усилием толкнул тяжёлую старинную дверь. Услышав звук бронзового колокольчика, молодой человек, сидевший за чтением свежего номера газеты, быстро вскочил и негромко кашлянул в кулак, отложив раскрытую газету на механический советский арифмометр «Феликс». У нас в бухгалтерии тоже пара таких «компьютеров» стоит. И ещё один на станции, там учёт сложный.
– Чем могу?
– Директор на месте? – строго спросил я.
– Пока на месте. Э-э… Сейчас позову, – сообразил он и потянул вниз свисающий с потолка сигнальный шнур. – Вы, если не ошибаюсь, товарищ Рубин?
Я кивнул. Хлопец из местных. Выше среднего роста, длинноногий, сухощавый, со светлыми волосами, собранными плетёным кожаным ремешком в хвост. Годится. Такого при надобности можно без всяких там радиоволн и марафонцем погнать с депешей. Взгляд мазнул по жирному газетному заголовку на первой странице. «Опять шок? В Переделкино пропадает молодежь!». И шрифтом поменьше снизу – «Беззаботность или злой умысел?». Хм-м… А ведь я «Уездные вести» так и не почитал. Зачем покупал, спрашивается? Чтобы её свёрнутой в трубочку носить, как шпион по дороге на явку?
Директор магазина спустился быстро. Колоритный мужчина – так про него говорят городские красавицы на выданье. Для немногих посвященных он Виктор Афендиков, все остальные зовут его просто Греком. Такой же позывной. Он и есть этнический грек, приазовский, а точнее, мариупольский.
Рассказывал, что именно греки, перебравшись из Крыма, первыми начали осваивать Приазовье, а затем расселились по всей территории Донецкой и Луганской областей. Формальной причиной переселения стало желание сохранить христианскую идентичность и избавиться от гнета крымского хана, в действительности же огромную роль сыграл экономический фактор.
На территории Мариупольского греческого округа поселились две группы греков – греки-румеи и греки-урумы. Корни слова «Рум» очевидны – Рим, Византия. И те и другие исповедуют православие, однако греки-румеи говорят на диалекте новогреческого языка, а урумы – на тюркском урумском языке, уходящем корнями в половецкие наречия. Я не интересовался, какой язык родной для него, но говорит наш Грек по-русски.
И выглядит он как грек, в моём представлении. Жёсткость тёмных волос ёжиком смягчают залысины и благородная седина. Нос у него какой-то не особо греческий, а вот глаза с хитрецой, уставшие, внимательные – явно греческие. Афендиков невысок, животик в пределах эстетической нормы, но некая покатость присутствует. Грек очень быстро, даже резко двигается, имеет острый ум и большой коммерческий опыт.
– Какие люди! Слава богу, а то я вас вчера ждал, – Виктор по-свойски протянул открытую ладонь.
– Не успевали машину доделать, – широко улыбнулся я. Общаться с Греком легко и приятно.
– Много красавиц привёз?
– Тринадцать.
– Ого, целый гарем! Поместятся у Назаровой?
– Должны, мы заранее это оговаривали.
– Ну и хорошо, – удовлетворенно заключил Виктор, словно это была его проблема. – Так, давай-ка прямо с дороги, да ближе к столу, чтобы не ждать вечера. Закусим, поговорим о делах наших грешных… Олег, без меня обойдёшься?
Что на это может ответить не приглашённый на праздник жизни подчинённый? Олег и до этого вполне без начальства обходился, но сейчас не выдержал, сделал кислое лицо.
– Подожди, Грек, не гони так. Мне ещё нужно кое-куда зарулить по делам. Я хотел у тебя остановиться, чтобы в тишине и без хохота, приютишь?
– Какой вопрос! – делано возмутился он.
– Тогда успеем наговориться. Осмотреться надо.
– Решено. Денис, ты, помню, упоминал, что в преферанс играешь? – неожиданно поинтересовался директор.
– В «сочинку», ага! – с искренним интересом подтвердил я. В гарнизоне, похоже, в преф умеет играть только Казанников, но к нему не подкатишь, не решусь.
– Ну, наконец-то! – вскричал он, обегая стол и хватая меня за плечи. – Не с кем было, понимаешь, молодёжь только в смартфонах играть может! Ладно, осматривайся.
Осмотреться здесь можно на загляденье. Старенький, поскрипывающий, но натертый мастикой до блеска паркет заставлял вошедшего задуматься о чистоте своей обуви. Красивая лепнина на потолке. Электрическая люстра, четыре керосиновых фонаря, плотные шторы на двух окнах, минимум мебели.
Половина одной стены занята «полигонными товарами» – предметами грабежа баррелей, в основном людских. Цветной шёлк парашютов, кроме красного, ведь мелкие грузовые бочки и вблизи Передела приземляются. Кожаные и прочные тканные ремни и ремешки, пряжки и застёжки, титановые кольца, скобы и карабины, куски ложементов, прочие элементы внутренней оснастки капсулы, прямоугольники, вырезанные из комбезов. Но не комбезы целиком, их не купят, только под заказ.
Долгое время Грек боролся с Казанниковым и Магдалиной Оттовной, главврачом медсанчасти, за право реализации производимой в Пятисотке фармпродукции. Хотел отжать бизнес у местных аптек, грубо говоря, но начальство на это не согласилось.
Остальные три стены заставлены стеллажами, на которых тесно разложены уже «колониальные товары» – малая толика обширного ассортимента вагоно-склада-хранилища станции «Озеро Дивное». Запасы Пятисотки таковы, что Грек выбрал стратегию сезонных продаж. Сейчас у него открыт сезон посуды и кухонной утвари. Потом начнётся двухмесячник текстиля и банного дела, затем в ход пойдут метизы и краски-замазки, стройматериалы… и так по кругу. Нынче в продаже посуда для трестов рабочих столовых, буфетов, офицерских и полевых кухонь, как и значилось в найденных на станции документах.
Горками высятся кастрюли всех типоразмеров, сковороды и чаны, половники и дуршлаги, чайники для кипятка и заварные, котлы и жаровни, кюветы и поддоны, противни, пекарские листы и хлебные формы, вилки-ложки, тарелки и миски – всего не перечесть. Венчики и скалки, сита и разделочные доски. Есть даже соусницы и маслёнки, не говоря уже о солонках. Доминантами по углам красуются хромированный сервировочный столик и два новеньких переносных армейских термоса с ещё не обмятыми заплечными лямками.
Особняком стоят три серебристые фермерские или молочные фляги с подсолнечным маслом, здесь оно всегда в продаже. За ними на грани обвала сложены плоские армейские котелки и фляги в матерчатых чехлах. Утварь, есть такое слово. В основном всё сделано из дюралюминия, но встречается и чугун. Немного пищевой марки универсальной стали AISI304, но есть и AISI 430, большие разделочные и поварские ножи в основном из углеродистой «чернухи» типа 65Г.
Фарфоровая посуда не ахти какого дизайна для тех самых офицеров, её мало. Элитарный товар. Особое внимание я обратил на два ёмких черпака на длинных деревянных рукоятях. К столь внушительному инструменту в голове автоматически пририсовывался образ дородной поварихи летнего детского лагеря. Одной рукой она легко размешивает в огромном чане густое обеденное варево. Прямо в ходе обмена шутками-прибаутками с товаркой в таком же белом колпаке.
Дерево рукоятей благородного красноватого цвета дышало наваристым борщом и благородством.
– Грек, тебе что, палисандр или бубинго из Бразилии утренним пароходом привезли, или ты здесь нашёл рощицу?
– Шутишь? Бразилия не подъехала, всё отечественное, – хитро прищурился Афендиков. – Люблю помастерить, знаешь ли. Вскрыл текстуру морилкой, на горячую хорошенько пропитал воском, обычным, раз карнаубского нет, отполировал. И нате распишитесь, двойной ценник!
– Вот ты жучара!
– А что, всё по правилам. Каждое вложение в товар зарплаты очередного работника требует повышения цены. Особенно при ручном труде. Ты берешь мясо и крутишь фарш или же покупаешь жареные котлеты в кулинарии. Затем считаешь расходы.
– Ну да, ну да… – пробормотал я, заметив собственноручно оставленный у входа баул.
Ёлки! Заболтался.
– Мы же к вам с подгоном от станционных, собрали по вашей заявке! – наконец-то я вспомнил, что пора переходить к главному.
– Вилки-ложки? – потёр ладони директор.
– Вроде бы звякало, – пробурчал я, присаживаясь на корточки у мешка, – Вот она. Держи накладную.
– Олег, принимай.
Помощник начал выкладывать товар на прилавок, неторопливо раскладывая его по позициям.
– Виктор Николаевич, тут в прошлой накладной одной подписи не хватает, девчата из бухгалтерии с тобой вроде бы связывались? – напомнил я.
Афендиков обернулся ко мне от старенького шкафа, в котором что-то перекладывал, и рассеяно пробормотал:
– Распишемся, распишемся, не волнуйся… Дьявол, да куда я их сунул?
Пока он что-то искал, я попутно рассмотрел его крутой наряд. Тёмно-серый коверкотовый френч, как у старшего политрука пехоты РККА, но без золотых пуговиц и нашивок, до хруста накрахмаленный подворотничок, отутюженные в режущую кромку синие брюки и иссиня-чёрные фарадеевские оксфорды. Да уж, престижный у Грека прикид! Таким фертом по пыльным закоулкам не ходят, только по Центральной.
Кобуры не видно, но я-то знаю, что у Грека всегда при себе дерринджер. И это не Филадельфийский Дерринджер, знаковый символ времен американского Дикого Запада, а чешский потомок легендарного создания Генри Дерингера – чёрный «Гладиатор 500», дульнозарядный двуствольный пистолет современного дизайна с гладкими стволами 50-го калибра. Надёжное оружие самообороны и последнего шанса.
«Гладиатор» этот изначально разрабатывался с учётом особенностей европейского оружейного законодательства. Там такое оружие без унитарного патрона может приобретаться без лицензии с восемнадцати лет, а для самообороны оно эффективнее резинострела, запрещенного в большинстве стран Европы и США. Он канонически заряжается дымным порохом и пулей со стороны дульных срезов, после поворота блока стволов устанавливаются капсюли. Спусковой механизм двойного действия, рамка из алюминиевого сплава, блок стволов из анодированной стали, бордовые щёчки с насечкой. В злодея полетит тяжёлая остроконечная пуля в девятнадцать грамм, а сам девайс весит шестьсот с лишним.
Дикая вещь, очень редкая, может, единственная на Жестянке. Впрочем, здесь попадаются просто удивительные штуки, никак не привязанные к национальности жителей анклава, производителям и эпохам. Где он взял это чудо враждебной техники? У торговцев свои источники и свой даркнет. Оружейная тема весьма интимна, спрашивать не принято. Я вот, например, знаю, что за прилавком у них лежит двуствольный тозовский обрез, но обычно арсеналы не афишируются.
– Да где же они, зараза? Олег!
– Что ты всё там ищешь? – не выдержал я, а сжалившийся Олег наконец-то осторожно подсказал:
– Шеф, под папкой с паспортами посмотрите.
– Точно! Фух! – с облегчением выдохнул Грек, закрывая стеклянные створки и оправдался: – Я же их сам придавил, чтобы разгладились! Держи презент.
Он протянул мне прямоугольник из плотной голубенькой бумаги.
– Что это? – я взял, прищурился, поднес к окну.
– Пропуск на двоих в красивую жизнь, вот что. Завтра суббота, а по субботам у нас показ советских комедий, будут крутить «Бриллиантовую руку». Спрос бешеный, билетов не достать. Но это не про меня, сам понимаешь.
И точно, билеты в кино! Чума, словно из машины времени вылез! Всё как положено: время, ряд, место, отрывной талон. Сверху надпись шрифтом пожирней – «Синемаскоп» и «КН-20А».
– Это название кинотеатра?
– Ну да. На базе 35-мм кинопередвижки «КН-20А».
– Так это летний кинотеатр?
– Крытый, – строго уточнил Грек. – Вкрячили меж домов так, что на халяву не подлезешь, хотя пацанята пробуют смотреть с крыш. В общем, собирайтесь с Ириной и отдохните культурно.
– Ирина в разгул не поехала, планы изменились.
– Возьми девицу из кузова, учить мне тебя, что ли?
– Так и сделаю, – легкомысленно пообещал я. – Пойду, пройдусь.
– До вечера! Если не в полночь, то успеем поболтать. Стучи громче, – предупредил Афендиков, – Олежа наверняка в наушниках зависнет.
– Вексель примешь? – дежурно спросил я напоследок.
– Конечно, если в лимите, – не менее дежурно бросил Афендиков. – Понятно, куда ты намылился.
– Всегда в лимите, в ежовых рукавицах держат, – горестно вздохнул я и добавил: – Да! Есть один момент непонятный… Ладно, обсудим позже.
Надо поболтать с ним насчёт этих пропаж, Грек наверняка что-то слышал сверх материала газетных статей.
На улице было хорошо.
Дневная жара уже спала, вечерняя прохлада ещё не наступила. От палисадника пахнуло цветочным ароматом и почти сразу – аппетитными булочками. Пятьдесят метров, и откуда-то потянуло древесным дымком и жареным шашлыком, что вызвало очередной приступ слюноотделения – что ж я никак поесть-то не соберусь? Если что-то подвернётся по пути, терпеть больше не буду.
Людей на Большаках уже много, рабочий день для большинства горожан закончился, тут не любят много работать. Встречается и транспорт, велосипедистов я не считаю. В секторе реально используется только лёгкая техника с небольшим расходом топлива, именно поэтому велики с моторчиками сразу стали предпочтительней мопедов и мотоциклов.
То же самое касается и авто. Машины с прожорливым двигателем без переделки здесь долго не живут, как видно в случае с «газоном». Оригинальных запчастей для разномастной техники, попадающей на Жестянку, как мне представляется, без всякой системы, не добыть. Всё подвергается беспощадному перепиливанию с помощью той самой эклектики. Не лезет в габарит? Расширим. Не тянет слабый движок? Отпилим от габарита. И со временем каждая подвижная единица превращается в уродца.
Вот навстречу медленно проехал тарахтящий советский мотоцикл М-72. Следом за ним пронёсся страшноватого вида лёгкий сталкерский багги – не очень аккуратно собранная рамная конструкция. Небольшой кузов, накрытый выгоревшем под солнцем красным парашютным шёлком. Две повозки с велосипедными колёсами на ослиной тяге, эти шли попутно.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71831659?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Вадим Владимирович Денисов
Сколько можно мотаться по саванне без нормального питания, отдыха и тёплой постели… Разрушенные города Жестянки, заброшенные строения, возникающие по пути… Редкие общины, пытающиеся выжить самостоятельно, конфликты, будто их не хватало в прошлой жизни. И всё это с предчувствием чего-то плохого, страшного.
Надоела мне эта поножовщина! Уже понятно: наступил момент, когда человечество должно прозреть, а отношения с соседями измениться раз и навсегда. Нужны новые смыслы, их нужно искать и находить.
…Мимо проносится верста за верстой, мешанина образов, запахов и звуков, многое просто не успевает отложиться в памяти. Скоро в ней останется лишь избранное. Как в браузере: поиски, находки, встречи, пугающие рассказы, безнадёжность бытия в глазах смотрящего. Таинственные пропажи людей, дальний рейд. А впереди – Главный Сюрприз, открытие, к которому мы были не готовы. И вот она, цель! Что, легче стало? Да ничуть.
Стало страшней.
Вадим Денисов
Жестянка-2
Глава 1 Новая реальность
Выдержка из ситуационного меморандума, отправленного офицером службы безопасности гарнизона «Пятисотка», начальником радиоузла старшим лейтенантом Некрасовым П.И. в адрес главы поселения Казанникова В.В.
…В общем и целом аналитическая работа сводной гарнизонной комиссии по исследованию так называемого «феномена санации памяти» завершена, с окончательными выводами согласились всё члены подкомиссий и рабочих групп, все материалы оформлены документально под грифом «Секретно». Комсоставу предложено использовать эти выводы при назначении личного состава на работы и утверждении на ту или иную должность. Методические указания под грифом «ДСП» составлены.
Работа комиссии и оперативных рабочих групп существенно осложнилась несовпадением даты начала наблюдений за прибывшими новопоселенцами (далее пассажиры) с датой начала заброса, которая до сих пор так и не установлена. Сбор документальных свидетельств очевидцев-современников лишь отчасти помогал в получении достоверных данных, а судьба некоторых пассажиров из интересующей комиссию и обследованной в ходе работы категории неизвестна.
Установленные факты: все пассажиры, имеющие ширину и глубину стёртой памяти выше медианной, склонны к серьезным и усугубляющимся со временем психическим расстройствам. Им присуща истероидность, хронический пессимизм, апатия, депрессия и подверженность внезапным паническим атакам с бурной ажитацией. Они не обзаводятся друзьями, асоциальны, не создают устойчивые семьи и очень боятся любых перемен в судьбе.
В случае, если у пассажира частично сохранена память о событиях полугодичной по отношению к моменту заброса давностью, неизбежно возникающие психические поражения имеют более серьёзный характер. Все восемь известных комиссии случаев, когда пассажиры после приземления на Жестянку полностью сохраняли память о родных, близких и ближайших к забросу неделях своей жизни на Земле, сопровождались полным сумасшествием с необратимыми последствиями. Любые варианты изменения режима карантинных мероприятий к успеху не приводят. В то же время выяснено, что на сегодняшний день в русском кластере не зафиксировано ни одного случая сохранения воспоминаний непосредственно о ходе и методике процесса заброса, эта информация никогда не остаётся в памяти.
Вывод сводной комиссии: технологию и методологию частичной санации памяти так называемые Смотрящие используют с единственной целью – стремлением таким образом уберечь первопоселенцев от неизбежного умопомешательства. Проведённые исследования показали, что все футурологические модели не выдержали испытание практикой. Лишённый навсегда семьи, круга близких людей, малой родины, страны проживания и даже своей планеты пассажир, на месте прибытия в полной мере осознаёт безвозвратность случившегося. К тому же он не понимает причин выдворения и целей заброса, и уже не в состоянии пережить столь масштабный стресс без полной потери рассудка. Соответственно, любые попытки возвращения вновь прибывшим пассажирам утраченной памяти являются вредными и опасными»
Впоследствии неоднократно вспоминая момент встречи первой группы спасателей с кочующим табором Фролова, я с затаённой надеждой думал, что когда-нибудь случившееся в этот день будет оценено потомками по достоинству. Именно дата памятной встречи у Водопоя, которая в спокойные, если не сказать, застойные времена осталась бы проходной, стала, как мне тогда казалось, точкой отсчёта возникновения новой, качественно другой общности. Ведь именно с этого важного события началось постепенное становление нашей государственности. Кто знает, может быть, этот день календаря когда-нибудь станет национальным праздником. А родители будут рассказывать детям, что вот тогда-то и зародилась новая Российская Федерация.
Группа-раз пошла ва-банк, ход оказался верным. Сразу по возвращению в гарнизон мы вывалили перед ошарашенным от такого напора Казанниковым не абстрактную идею, а грандиозный план по скорейшему обустройству новой общности, или, если хотите, прообраза государства в границах «Станция Дивное – Новая дорога – Водопой/Фроловка». Докладывал в основном я, по утверждению Кретовой, главный фантазёр группы,. Выслушав и кое-что уточнив, Дед практически сразу же согласился с предложениями. Но с существенной оговоркой – всё это мероприятие необходимо проработать тщательней, гораздо детальней, шире и глубже. Владимир Викторович быстро пригасил озарения начинающих гео политиков необходимой бюрократической рациональностью.
– Удивили вы меня, товарищи спасатели. Ситуация, признаюсь, сложилась крайне необычная, непривычная для нас. Непрофильная, что ли. Эх, напрасно я откладывал этот вопрос на потом, старый… А ведь знал! Надеялся ещё какое-то время пожить спокойно. А теперь получается, что наступил момент, пора действовать. К проблеме нужно подходить комплексно и делать это сразу. Договариваться обо всём сразу и на месте, чётко прописывать условия, железные правила и нормы, – заявил он. – Вот что, ребятки, зовите-ка сюда ещё и Зацепина, срочно. Будем совещаться капитально.
В дело включились сразу два гравилёта. Первый аппарат под управлением Пикачёва полетел разыскивать ничего не подозревающего промысловика, а второй с Кретовой направился к Водопою с запиской от Фролова своим: «Останавливайтесь, разбивайте лагерь, организовывайте дежурство, запускайте кухню, буду позже».
Промысловик в состоянии полнейшего изумления прибыл в штаб достаточно быстро, и пошла напряжённая работа. Ужинали мы прямо в штабе, а закончили совещаться, предлагать и спорить, когда на дворе уже стемнело. Только тогда промысловика и фермера развезли по семействам.
Уровень управленческого мастерства Казанникова в полной мере проявился во время обсуждения. На смену нашим внезапным озарениям, порой наивным до ребячества, пришёл холодный расчёт, и я вынужден был признать – в результате бесконечных поисковых эволюций, зафиксированных аж на двадцати листах чернового документа, все мы многому научились.
Дело в том, что Владимир Викторович прозорливо обозначил нечто важное: внезапное явление большого семейства Фроловых гарнизону – лишь первая ласточка. При таких городских раскладах в сторону стабильной и надёжной Пятисотки со временем могут подтянуться и другие фермеры, как и охотники, недовольные бездействием городских властей, ухудшением криминальной обстановки вокруг Переделкино, стремительно наступающим всеобщим смятением, хаосом и полным беззаконием, царящим вдоль магистральной трассы.
А это значит, что вновь прибывающих людей необходимо встречать с ясными и понятными правилами, регламентирующими уклад и правовую организацию общины – гарантии защиты жизни, здоровья и имущества поселенцев, налоги, сборы и прочие взаимные обязательства.
О том, что в главных магнитах Пятисотки значатся силовая защита и медицинская помощь, самая качественная из возможных, в отличие от сомнительных услуг городских шарлатанов, я догадывался и раньше. Это очевидно. Неожиданностью стала высокая потребность семей в хорошем, по местным реалиям, образовании для детей, об этом я как-то не думал. Нет, начальная школа в Переделкино, конечно, имеется… Однако обучение в ней мало того, что стоит очень дорого, оно фактически недоступно. Все места в классах заняты или расписаны на годы вперёд, а вторую школу власти городка открывать почему-то не торопятся.
Как же приятно было оказаться в числе Отцов-основателей и стать членом первого Совета, пусть ещё не получившего окончательного названия и без оговоренных полномочий! Совет стал для меня настоящей школой жизни. Приятно, конечно, с ленцой размышляя о делах общественных, а то и политических, восхвалять самого себя. «Какой же ты, Рубин, всё-таки умный парень. Гениально сегодня выступил!». Однако работа в Совете быстро открыла мне глаза: рядом с тобой, Денис, находятся не менее умные люди. Часто они по-житейски более опытны, а кое-кто обладает не меньшей фантазией. Такая командная работа отрезвляет.
После того памятного совещания оконтурился новый освоенный район анклава со следующими базовыми точками: Пятисотка, Зацепа, Водопой, станция Дивное с вахтовым гарнизоном из четырёх человек под управлением Джона и Новой дорогой, движение по которой пока что гораздо интенсивнее, чем по основной магистрали.
Дед угадал. Через три дня в гарнизон прибыли сразу два семейства фермеров и одно промысловиков. Вот тут-то и сработала предусмотрительность Казанникова, предложившего заранее расчертить на большой карте перспективные промысловые и фермерские участки так, чтобы будущие хозяйства не мешали друг другу, а главы кланов не конфликтовали из-за хороших земель и промысловых угодий.
Наконец-то наметились перспективы развития большой русской общины вплоть до создания нормального национального государства. Мне давно стало понятно, что Переделкино пока не сможет исполнять роль центра анклава, организующего ядра, а администрация Волкова не тянет на роль объединяющей силы всего сектора. Передел – не Москва или Париж, а скорее, вольный ганзейский городок, стремящийся жить по своим коммерческим законам. Остальное эту «Ганзу» мало интересует. Хотя жить по своим законам, не обращая внимания на происходящее вокруг, долго у них не получится.
В этом крупном поселении у горожан изначально сформировалась парадоксальная хуторская психология с известным девизом: «Каждый сам по себе, моя хата с краю». Другой вариант определения тамошнего менталитета остроумно предложила Кретова: «Ярмарочная психология». Переделкинцам вполне достаточно иметь возможность раз в полгода выходить на главную площадь и от души поорать на вече или майдане, если угодно, требуя всего подряд горлом, а не разумом. Но чтобы не слишком долго. Побузили, сбросили пар, и хватит. Потому что после ярмарки нужно успеть занять уютное место в любимой таверне или в уличной кафешке. Собственно политика горожан по-прежнему не волнует.
Почему так вышло? Мне кажется, что самоорганизации первопоселенцам во многом мешал навязанный стереотип постапокалипсиса, насаждаемый кинематографом и соответствующим жанром в литературе. В затерянном мире все заброшенные должны стать кончеными сволочами, эгоистами и анархистами. Ожидая увидеть на Жестянке именно это, люди неосознанно воспроизводили полуанархические схемы, вскоре уже не понимая, как организоваться более умно и рационально.
У всех народов и племён Жестянки навалом свободных территорий: развивайся себе да стройся, осваивай и обрабатывай, снимая урожай за урожаем – что ещё нужно? Однако каждый хозяин подворья, каждый сталкерский князёк или второстепенный городской чин со своими приспешниками стремится при каждом удобном случае наехать на соседа – вдруг у него там самый жир?
Наиболее амбициозных уродов поначалу прорывает на тёмное, варварское прёт из всех щелей. Потому что какое-то время им выгодно ничего существенного у себя не производить. Развивайся за счет соседей, пока они не очухались, не прозрели. Здесь вообще выгодно лениться, рассчитывая исключительно на парашютирующие с небес подачки, да на удачный грабёж при случае. Выгодно быть местечковыми хозяевами закрытых островков, где порой творится сплошная чернуха, до поры не вытекающая наружу. Очень удобен миниатюрный безопасный периметр, где ты Бог и Царь. И лишь много позже постепенно зарождающаяся государственная машина начинает определять приоритеты и вправлять людям мозги, расставляя всех по своим местам: кого по ранжиру, а кого сразу к стенке за беспредел.
Новопоселенцы везде устраиваются, адаптивные способности человека очень высоки. В местности, где можно собирать два урожая в год, это не так уж сложно сделать. Начинается обыденная жизнь. Человек охотится, ловит рыбу, занимается сельским хозяйством. Он не ищет конфликтов с себе подобными. Быстро происходит объединение на уровне личностей, образовываются кланы, безупречно работает врождённый инстинкт стайности или стадности, как кому угодно.
Однако самые умные объединяются ещё и в нечто крупнее клана, и вот тут-то всё вокруг начинает по-настоящему оживать, пусть и медленно. Помнится, многие фантасты, специализирующиеся на футурологических прогнозах о грядущем постапокалиптическом мире, искренне считали, что ничего доброго, нравственного в подобной среде с высокой степенью энтропии не останется: постепенно человеки обернутся скотами… Писателям слишком часто мерещилось всякое дерьмецо – известные комплексы, последствия ещё детского страха мальчишки-скрипача выйти на улицу.
Человек разумный по своей природе позитивен, и это ключевое обстоятельство не могут изменить те уроды, которые старательно выжали из себя всё доброе. Вот чего не хватает жителям здешних поселений для понимания верного хода общего генезиса – не все люди сволочи, далеко не все, хотя и такие, несомненно, всегда найдутся.
Сволочью может оказаться и местечковый князёк, но далеко не каждый второй в общине, община этого не потерпит. Небольшие коллективы будут организовываться, а исторически они всегда организовывались по гуманитарному принципу. Порой причудливо, но всегда со строгими понятиями, внутренними неписаными уложениями, отвергающими любой беспредел даже в таких весьма специфических институтах, как армия или тюрьма. Законы обязательно будут установлены, а беспредельщики нигде долго не живут.
Только вот объединить разрозненные сообщества в нечто более крупное и устойчивое люди сами по себе не смогут никогда, здесь демократия бессильна.
Для осознания им потребуется угроза более высокого порядка, нежели единичные беспредельщики. И сильный вождь, волевой лидер-государственник, способный вывести возглавленную им общину на новый цивилизационный уровень.
Есть отличный пример – нашествие на средневековую Русь монгольских орд. Куча разрозненных княжеств, которые постоянно грызлись между собой, но худо-бедно договаривались и поддерживали на своих территориях определенный порядок, оказалась беспомощными перед страшной новой угрозой. И только после появления на политической сцене настоящих вождей-государственников разобщённые, а потому беспомощные княжества начали объединяться в единое целое. В Русское государство, способное противостоять не только внутренней, но и внешней угрозе, заниматься не местечковыми ярмарками с плясками под балалайку и дудочку, а военной, экономической и культурной экспансией…
До сих пор ни откровенные бандиты, ни безбашенные вольные сталкеры ещё ни разу не подбирались к защищённому периметру Пятисотки, за всю историю существования нашего гарнизона часовыми не зафиксировано ни одного обстрела. Боятся. Все знают, что Дед тут же объявит мобилизацию, поставит под ружьё минимум пять боевых групп и устроит в степи настоящую карательную операцию. С кровями и разрухой.
Да, с такой угрозой мы справимся сами и относительно легко. Но что произойдёт в случае тщательно спланированного и грамотно организованного пришествия на русские земли отмобилизованных отрядов германцев например? С такой бедой поодиночке не совладать ни Пятисотке, ни Переделу, ни сталкерам, это совершенно точно. А нашествие рано или поздно произойдёт. Нельзя забывать, что во всех национальных анклавах Жестянки с примерно одинаковой скоростью идут идентичные общественные процессы. Вопрос лишь в том, кто первым созреет для той самой военной экспансии.
Русским нужно объединяться. Но господин Волков, насколько я наслышан, не совсем соответствует требованиям вождя-государственника, чаще он действует, как обычный князёк-хапуга. Ну, а раз так, то роль образующего ядра может себя предложить и Пятисотка во главе с Казанниковым. Однако действовать тут придётся мудро, осторожно, даже деликатно, постоянно формируя исключительно здоровую зависть соседей и поддерживая свою привлекательность, постепенно вовлекая в свою орбиту всё новых и новых людей. Долгая и трудная работа…
Экономическая выгода после получения гражданства Пятисотки? Несомненно. Медицина и образование? Да, это очень важно. Культура и искусство? Хорошо бы, без них никак. И, конечно, серьёзный военный потенциал.
А потом мы сделаем переделкинцам федеративное предложение, от которого им будет невозможно отказаться.
Осень в этом году выдалась необычная, даже аномальная. По календарю уже должны зачастить мелкие дожди, а их всё нет. Жара не спадает, а небеса вместо ленивых ежедневных дождичков, как по расписанию, два раза в неделю присылают скоротечные мощные ливни. Никогда такого не было, по крайней мере, так утверждают старожилы. Вот тебе и сезон дождей! Впрочем, всё ещё может измениться. Или нет? Некому подсказать, нет у нас метеорологов.
Все гарнизонные слухи и сплетни рождаются и обсуждаются коллективно в просторной одноэтажной столовой пищеблока. На обеде времени для общения не хватает, работа ждёт. Другое дело ужин. После неспешной трапезы народ не торопится разбредаться по кельям, люди остаются за длинными столами, с которых убрана посуда, играют в настольные игры, пересказывают новости, вспоминают события дня и обсуждают всё подряд, о чём-то спорят.
Владимир Викторович в своё время пообещал, что после завершения ремонта двухэтажки на первом этаже здания будет организован гарнизонный клуб. Это хорошо, сейчас службам даже собрания негде проводить. Однако насчёт двухэтажки я сильно сомневаюсь. Пока что клубом вынужденно является столовая, где режим клубной работы определяет заведующая пищеблоком, видная женщина в летах, умеющая, когда нужно, быть строгой и решительной. Рявкнет пару раз на публику, значительно посмотрев на наручные часы, и баста, клуб по интересам тут же закрывается.
Так вот, именно в столовке родилась смелая гипотеза, согласно которой виной нынешней сезонной аномалии стало изменение климата. А причиной тому, следите за рукой, стал он, негодяй, человек! И его деятельность. Где-то я уже это слышал. Кто-то поверил. Ибо сказал наш старый мудрый плотник:
– Людишки-то уже и на Жестянке напердели больше нормы… Что ржёте, проклятые губители экологии? Этак на вас никаких новых планет не напасёшься!
Версия излишне смелая, но мне нравится. Свою гипотезу местечковый мыслитель и натуралист решительно подкрепил фактами и яркими деталями собственных научных наблюдений:
– Кто-то из вас по-прежнему срёт за ангаром снабженцев, капкан поставлю, клянусь! А вчера я лично видел, как обормот Пикачёв поссал в Дуромой! Вот такие и украли мою экологически чистую старость!
Как бы то ни было, погода нынче стоит необычная, и никто не знает, что мы увидим на дворе через неделю. Что ж, всё вокруг меняется. Даже удивительно, сколько изменений случилось с памятной даты, а ведь прошло-то всего две с половиной недели.
Зацепин теперь не занимается чистым охотничьим промыслом, окончательно увлекшись двумя новыми проектами. Первый и главный – пчёлы. Я его понимаю, мёд на Жестянке – чертовски выгодный для производителя продукт. Теперь Андрей не только бортничает вдали от родных пенат, а занимается ещё и одомашниванием насекомых, поставив рядом с хозяйством настоящую пасеку с парой десятков ульев. Только пчёлы у него какие-то неправильные, по-прежнему диковатые, так себе дрессура.
Зато на Зацепу с дружеским визитом теперь просто так не заскочишь, чтобы полакомиться знаменитыми пирожками его супруги. Гадские пчёлы нервничают при виде незнакомцев и стерегут хутор не хуже стаи свирепых псов. Можно вешать табличку «Осторожно, злые пчёлы!». Во всяком случае, лично я опасаюсь. Помню, что когда-то пчела ужалила меня в шею, чуть концы не отдал. Вот только не могу сказать, в детстве это произошло или в зрелом возрасте. И тут кусок памяти отпилили, сволочи.
Вторым у Замятина стоит кожевенное ремесло, теперь он охотится почти исключительно на самцов косули, у них кожа прочней, более ноская. Начал с изготовления поясных ремней, затем, набирая опыт и осваивая новые практики, переключился на подсумки. А теперь охотник пробует силы в изготовлении кожаных курток. Уже три штуки пошил. Примерял я недавно одну, годная вещь, качественная, заказал и себе. Он их чем-то пропитывает. Воды эти куртки не боятся, вес у изделий небольшой, они отлично защищают тело от ветра, дождя и колючек. Состав пропитки мастер держит в секрете. В вопросе know how все фермеры и промысловики одинаковы, никогда не проболтаются о секрете производства и своём конкурентном преимуществе.
Куртки он отшивает без капюшона. Попутно сообщу, что на Жестянке никто не ходит, не снимая с головы капюшон, хотя былая игровая мода всё ещё не щадит каждого нового сталкерёнка, мечтающего об артефактах и убиенных монстрах. Напяливают сдуру. Однако очень скоро упрямый неофит убеждается в глубокой правоте усмехающихся в усы ветеранов: капюшон сильно сужает поле зрения и ухудшает слышимость. В нём запросто можно нарваться на серьёзные неприятности, вовремя не заметив угрозы с тыла и флангов. Капюшон полезен на остановках, в паузах для отдыха и во время дождя. Но народ предпочитает шляпы и кепки.
Вслед за фермерами на север Ойкумены потянулись и простые обыватели. Три дня назад из Переделкино прибыли две молодые пары. Мужчины – с дипломами инженеров-строителей, жены – учительницы, на этой почве семьи и подружились. Не найдя точек приложения своих сил и возможностей в Переделе, они, не желая заниматься банальной спекулятивной торговлей, унылым сбором дикоросов и «этой вонючей рыбалкой», они отважились податься к нам, рассудив, что в Пятисотке они смогут получить работу перспективней и интересней. Дед ребят вспомнил, приветил и сразу отправил пары ударным трудом доводить до ума двухэтажный дом, где весь второй этаж будет отдан под жильё.
Жёны инженеров, осмотревшись вокруг, изъявили желание заняться преподаванием математики и русского языка, это ещё одна важнейшая тема. Детей в гарнизоне и вокруг него становится всё больше и больше.
На Совете было принято решение создавать полноценную школу, для размещения которой потребуется не меньше половины первого этажа ремонтируемого здания. Обсуждая проблему второй раз, Совет уточнил, что создавать нужно не просто школу, а школу-интернат. Хуторяне не смогут ежедневно доставлять учеников и забирать их домой после уроков, слишком большие расстояния. Значит, нужно предусмотреть детское общежитие-пятидневку из расчета, что выходные дети будут проводить с родителями.
К сожалению, Пятисотка не может обеспечить всех желающих бесплатным детским образованием. Это льгота для семей, в которых родители приняли присягу и являются аттестованными служащими. Всем остальным нужно будет вносить плату за питание и жильё, как минимум. Натуральную, по договорённости, то есть сельхозпродуктами, продуктами промыслов, ремесленными товарами, или живыми деньгами. А это значит, что в штате учебного заведения кроме директора, учителей, воспитателей и уборщиц должна быть предусмотрена должность не только завхоза, но и бухгалтера-экономиста.
Для спортзала места в двухэтажке не найти. Нужно строить полноценную спортплощадку на открытом воздухе, может быть, даже под жестяным навесом, полным или частично.
Строек становится всё больше. Уже сварен и собран прицеп для перевозки с железнодорожной станции длинномеров: металлического профиля, обрезной доски и бруса. Конструкция получилась надёжная, но тяжеловатая, «кюбельваген» такую буксировать не может. С третьей попытки станционный гарнизон приспособился гравилётом перебрасывать партии такого стройматериала к Водопою, где возле дороги построен склад-накопитель. А уж оттуда длинномер можно перетаскать чем угодно.
Чтобы решить проблему расселения новичков, прибывающих в гарнизон и согласившихся принять присягу, молодым инженерам-строителям поручена разработка проектов обычных домиков либо же блочных жилых модулей. Надёжных, но экономичных в строительстве.
Земля слухами полнится. Думаю, что ещё какое-то время поток желающих переселиться к нам в поисках лучшей доли, будет нарастать. Хотя самое сложное на Жестянке это прогнозы, вот что я думаю.
Большой клан Фроловых обстраивается на земле основательно. На ровной площадке за озером застроен буквально каждый квадратный метр, вокруг разбиты огороды, высажены привезённые фруктовые саженцы, поставлены теплицы. Ударными темпами возведены птичник и свинарник. К ним приезжал гарнизонный радист Некрасов, который поставил и настроил на месте высокую антенну, так что связь с Водопоем теперь есть.
У Константина тоже не обошлось без новаций. В приоритете у клана теперь не агропродукция, а разведение осликов. Самый знаменитый фермер анклава, репутация которого, как и эпохальное решение всем кланом переехать на новое место, на многих произвело впечатление. Костя не был бы самим собой, не подойди к делу животноводческого бизнеса масштабно и с выдумкой. Он намерен продавать ишаков только в комплекте с новенькой повозкой. А производство повозок и тележек он уже налаживает в своём же хозяйстве. А это вопрос надёжного транспортного обеспечения в непредсказуемом нашем будущем, поэтому Казанников эту инициативу всячески поддерживает. Спрос будет ураганный.
Конвоем, состоящим из двух автомобилей, «уазика» и «кюбеля», мы с фроловскими три раза мотались к их прежнему пристанищу и вывезли всё, что следовало забрать из оставленного имущества: саженцы и целые деревья, пустые бочки и колючую проволоку, стальные трубы и листы кровли, всякую полезную мелочёвку. Попутно в шести местах поставили вдоль магистрали яркие таблички, предупреждающие всякую сволочь о недопустимости разбоя на большой дороге под угрозой расстрела на месте. Таблички бандитствующий элемент заметил, текст оценил… И предсказуемо повалил их на землю, вот так.
Изучив перечень выращиваемого нашими аграриями, Константин сделал нужные выводы. Наши ведь как? Культивируют только базовые овощи, злаковые и зерновые по запросам пищеблока, так что кормёжка в гарнизоне всегда была так себе, несколько пресная, без перчинки. Никому и в голову не приходила мысль, что в теплицах Пятисотки и на опытном поле можно выращивать кинзу, например, спаржу, баклажаны и даже арбузы. А вот фермер сразу заметил свободную нишу и тут же скорректировал планы.
Нет, всё-таки частная предпринимательская инициатива – великое дело, что ни говори, госплан так не умеет, а бюрократический выговор за близорукость и нерасторопность не может заменить личную выгоду.
«Кюбель» исправно работает, а где он, там и экологический пакостник Спика, ревнующий всех к любимому «немцу». За машиной следит исправно, бережёт. Ещё бы в Дуромой не гадил, вообще идеальный человек был бы… Просится в каждый рейс, отпускаем далеко не всегда. Основное направление поездок – станция. Для рейсов в Переделкино этот маленький внедорожник мало подходит, при таких поездках отныне положено брать с собой пассажиров. Жалование у людей копится, деньги в гарнизоне тратить особенно-то и негде, так что субботний и воскресный шопинг в городке всегда востребован. И желающих ездить по выходным на ярмарки становится всё больше.
На станции тоже всё в порядке – идёт детальная доразведка местности, планомерная работа по учёту найденных ценностей, обнаружение новых. Разбирая вагон с метизами, команда Джона откопала внутри новенький трёхколёсный «Муравей-2», который мы за горой ящиков обнаружить просто не могли. Дикая вещь, побольше бы таких малышей!
Этот легендарный советский грузовой мотороллер сине-белого цвета был бережно извлечён и осмотрен. После ревизии и технического обслуживания его назначили штатным станционным транспортом. Милая тарахтелка весит чуть меньше четверти тонны, а груза берёт примерно в полтора раза больше. То есть, на «Муравье» с небольшой скоростью вполне можно передвигаться втроём. Да, на бездорожье мотороллер с кузовом довольно медлителен, однако Новую дорогу уже и не назовёшь бездорожьем.
С Озером Дивным устойчивая радиосвязь тоже налажена. Наш «маркони» собрал первую мощную рацию, на которую я так рассчитывал, да обломился. Не разрешил мне Казанников поставить её в «уазик» или на глайдер, передал новому гарнизону на станции… Теперь жду, когда радист соберёт вторую, обещает, вроде. Лучше бы не обманул, не советую.
И всё-таки человек самим фактом своего существования действительно разрушает экосистему планеты. Отчасти печальная новость: саблезуба в окрестностях озера Дивного больше нет. Уже на четвёртый день обитания маленького гарнизона на новом стратегическом объекте огромный хищник был замечен на границе станции. Притаившись, зверюга сидел в кустах и с голодным интересом внимательно наблюдал за перемещениями людей. Посчитав, что ни он сам, ни его подчинённые не имеют права стать частью пищевой цепочки хищника, Джон устроил облаву и лично застрелил махайрода.
Увы, с диким зверем, тем более крупным, договориться невозможно. Ему мясо нужно. А людям – спокойная работа. Таков вечный конфликт.
В городе крайне редко интересуются профессиональным образованием собеседника. А уж если и спросят в таверне, то исключительно из праздного интереса. Специализация, высшее, колледж, одиннадцатилетка… Да какая разница! На самом деле, никого это не интересует, неактуальная информация. Несколько интересней практическое владение прикладными ремёслами, умение человека делать что-то своими руками.
Хотя и здесь вам придётся самостоятельно находить свободные ниши, возможности и материальные ресурсы. Помощи со стороны ожидать не приходится. А уже действующие ремесленники точно не обрадуются появлению на сцене возможного конкурента, небольшой рынок давно поделен.
На Жестянке, к слову, крайне мало профессиональных охотников и рыбаков, накопивших ценный опыт ещё на Земле. Удачливый добытчик в прошлой жизни вполне мог быть тестоводом, концертмейстером филармонии, машинистом фронтального погрузчика или высококвалифицированным судмедэкспертом. Былые заслуги не имеют никакого значения, ведь каждый из нас начинает заново зарабатывать репутацию. А вот местная рекомендация даёт многое, и хороший продавец, которого знают и ценят покупатели, всегда найдёт хорошую работу в городе.
Не интересуются обыватели и бывшим семейным положением друг друга, как и опытом последних лет жизни на родной планете. Бесполезно, эта информация надёжно вычищена из памяти переброшенных на Жестянку людей. Поэтому можно сказать, что большинство из поселенцев – закрытая книга, которую не торопятся открывать для ознакомления.
Совсем по-другому дело обстоит в Пятисотке. Все новички, прибывшие в новую обитель в баррелях, подлежат утверждённой процедуре анкетирования, в ходе которой из лежащих в больничке полуживых «космонавтов» вытаскивается возможный максимум информации, персональных данных, так сказать. Многие, находясь в шоке, потом и вспомнить не могут об этой процедуре, а вот собранная информация остаётся навсегда. Анкеты подшиваются в папки и потом сдаются в архив, биг-дата, ёлки… До последнего времени этим важным делом занимались сами медики, надо сказать, без особого энтузиазма. Не их эта работа.
Недавно в гарнизоне появилась должность специалиста по миграционной работе, которому медперсонал с огромной радостью передал давно опостылевший функционал. Теперь развёрнутое анкетирование проходят все люди, желающие связать свою судьбу с Пятисоткой, а их за месяц – тридцать четыре человека. Это фермеры и промысловики с семьями, а также обычные горожане, по тем или иным причинам захотевшие вернуться к месту своего нового рождения на Жестянке.
Кроме того, приросту численности поспособствовало появление четвёрки выживших в спускаемом аппарате. Четверо против восьми погибших за месяц, неплохой результат, как бы цинично это не звучало. Ещё один баррель оказался вовсе без людей, я уже даже не пытаюсь разгадать эту загадку…
Государственный учёт это вам не шуточки. Так, во время очередного анкетирования выяснилось, что у нас появился геолог. И не просто геолог, а специалист высшей категории. Им оказалась Галина Зубкова, невысокая симпатичная женщина средних лет с короткой стрижкой тёмных волос и острым изучающим взглядом. Умна, пребывает в прекрасной физической форме, с академическим образованием и опытом полевой геологоразведки.
Заполучив такую драгоценность, растерялся даже Дед, я впервые увидел его в таком состоянии. При первой же беседе членов Совета с Зубковой, где Казанников выложил перед ней наши перезревшие хотелки по поиску природных кладовых, все мы сидели, уронив челюсти на главный стол гарнизона, и старательно пытались хоть что-то понять в её обширных, подробных ответах со всеми этими тектониками и стратиграфиями.
Зубкова быстро оценила уровень подготовки слушателей и наконец-то перешла на нормальный человеческий язык, пережёвывая ответы в кашицу и вкладывая её в открытые рты чайной ложечкой.
Она сообщила, что профессионально уже отмечала для себя кое-какие перспективные для разведки участки, однако ей потребуется большая карта района с максимумом информации о рельефе и любая информация о наблюдениях охотников, спасателей, пришлого из других локаций люда. А также транспорт для заброски и хотя бы минимальный личный состав.
Конечно же, прежде всего общину интересуют залежи нефти. Её значение трудно переоценить. Нефть это топливо, которое для начала можно получать с помощью примитивных «самоваров», постепенно совершенствуя технологию, а также масла и резинотехнические изделия.
Так была создана Первая геологическая партия. Решено было выделить специалисту по геологической разведке опытного охотника и двух сообразительных пареньков в качестве рабочих. Перебрасывать партию с места на место будем глайдерами. И опять всплывает нехватка средств дальней радиосвязи, зараза… Что делать с найденной нефтью после её обнаружения, если повезёт? Пока плохо представляю. Как и остальные, впрочем.
– Можно приспособить для привода буровой установки один из мини-тракторов, – как-то фантазировал Мустафа Хайдаров после учебных стрельб в карьере.
– А качалку как склепать? – спросил Спика. – Чтобы как в кино, вверх-вниз, вверх-вниз…
– Между прочим, нефть ещё как-то и транспортировать нужно, – хмыкнула Кретова. – Никто не видел завалявшейся горы труб?
– Думаю, они что-нибудь придумают, – неуверенно вымолвил я, одним «они» дистанцируясь от решения грядущих технических и организационных проблем. Лишь бы на спасателей эту тему не навесили, у нас и своих забот выше крыши.
В общем, в Пятисотке всё происходило стремительно, но по-деловому и со смыслом. Постепенно все привыкали к новому ритму жизни, считая, что маленький гарнизон, успешно не подавившись, проглотил достаточно большой кусок. Можно и остановиться.
Но тут на сцене появились сталкеры.
Глава 2 Сталкеры и спасатели
В тот день после стрельбища я задержался на обеде.
Не по своей воле дисциплину нарушил, а был принуждён к тому особенностями меню родного пищеблока. Дело в том, что каждую вторую среду в нашей столовой дают не котлеты домашние из свинины, рыбно-овощные, любительские с грибами или зразы с яйцом, появляющиеся на столах частенько, а «бифштексы натуральные рубленые из дичи», о как! Чаще всего из длиннорогой косули и кабарги, иногда из местного степного оленя, однако он реже попадается в прицелах охотничьих бригад. А я эти бифштексы люблю до помутнения рассудка. Так что в момент происшествия, признаюсь, был полностью погружён в бифштексы.
Всё шло по давно сложившемуся алгоритму: первое блюдо в эту среду не берём, салата совсем немного, а вот хлеба побольше. Стартовую тарелку с двумя бифштексами под кружочками глазуньи и порцией картофельного пюре с подливом я всегда съедал неторопливо, смакуя, а после паузы шёл за добавкой. С девчатами из пищеблока у меня всё чики-брики, никто не обижен, не сплетничает и не пакостит. Так что добавку получаю исправно, без проблем. Таков давний ритуал.
В общем, все знают, что в «бифштексовую среду» Рубина во время трапезы беспокоить и отвлекать от священнодействия нельзя. Не стоит этого делать.
В этот день меня потревожили на третьем бифштексе, просто безобразие. Чувство тревоги появилось, когда в зал ворвался Кирюха, мальчишка тринадцати лет, заступивший на службу помощником дежурного по особому подростковому наряду. Пацаны давно устаканили между собой все варианты несения службы. Есть те, кто предпочитает отбывать укороченную детскую смену на промысловой рыбалке или на стройке, но есть и такие, кто готов к более ответственной службе. Кирилл из последних.
Бешеным спецназовцем влетев в помещение, пацан замер и принялся, выискивая кого-то, энергично крутить во все стороны головой. Проклятье, по мою душу явился посланник… Увы, в это время другой мишени, достойной этих пламенных взоров, в гарнизонной столовке не было.
Я негромко выругался.
Наконец он меня заметил, радостно оскалившись ухмылкой молодого азартного волкодава. Смена подрастает. Как назло, именно сегодня я решился внести новаторский штрих в отработанную схему поедания наркотика. Взял на раздаче сразу три бифштекса, разумно предполагая, что натюрморт из трех бифштексов на столе всяко привлекательней для глаз и аппетита, чем приевшаяся картинка из двух бифштексов рядышком и третьего в перспективе…
Я с тоской посмотрел на так и не уничтоженные бифштексы.
– Дядь Денис! – парнишка опомнился, тут же поправился: – Тащ-щ Рубин! Срочное дело!
– Не стой, присядь, – чуть ли не прорычал я.
– Некогда нам сидеть, дядь Денис!
– Излагай коротко и ясно.
Что за невезуха…
Кирюха набрал в лёгкие побольше воздуха и выдохнул:
– Намечается серьёзная атака злодеев на Пятисотку!
– Тихо ты! Чего орешь? – быстро прошипел я, нервно оглядываясь. Вроде бы никто не всполошился.
– Суть, быстро!
– Со стороны полигона.
Я тихо присвистнул. Сталкеры попёрли, что ли? А кто же ещё, в открытой степи больше никого нет. Но чтобы серьезная атака… С чего это вдруг?
– Вас срочно вызывают на первую вышку! Противник приближается! Наверное… За ними следят, ждут. И это, они на бортовом грузовике едут! Медленно, там же дорога плохая, вы знаете.
– Чего-о?
Страшные картинки танковой атаки, осуществляемой при поддержке выученной пехоты, промелькнули перед глазами.
Вскочил из-за стола. Хорошо, что после стрельбища автомат был со мной. И бинокуляр, не бегать же к мишеням каждый раз. Патронов хватает, мало пострелял. А пистолет всегда на поясе.
– Дядь Денис! – прозвенел мне в спину взволнованный голос.
Машина, грузовик… Бред какой-то.
– Чего ещё?
– Можно я с вами? – выпалил он, машинально положив кисть на рукоять приличных размеров ножа.
Огнестрельное оружие помощнику дежурного не положено, молод он ещё, ему целый год разрешения ждать. И не факт, что сразу получит, огнестрела в гарнизоне по-прежнему критически мало. Молодые кандидаты на постоянную боевую службу обычно начинают с арбалетов.
– Нельзя. Отвлекаешь.
Грузовик? Нет, не верю, какое-то палево. Но мчаться надо, там разберёмся.
– Ну, дядь Денис… – заканючил он.
– Слушай! – озарило меня. Оказывается, именно его-то мне и не хватало! – Кирилл, слышь, будь другом! Видишь бифштексы? Хватай тарелку, отнеси её в мою келью. Поверь, это очень важно.
– А как же…
– Отставить мямлить, боец, выполнять! – рявкнул я уже от входа в пищеблок. – Потом доложишь!
– Есть! – откликнулся помдеж неожиданно повеселевшим голосом.
На первой, ближней к боевому полю вышке уже тусовались трое решительных людей: Игорёня, как старший караульной смены, ещё один караульный, при заступлении на пост автоматически превращающийся в часового, и вездесущий Спика.
– Что там? – спросил я у всех сразу, доставая из футляра бинокуляр.
– Враг застрял, – с оптимизмом доложил Игорь.
– Ага, уже четвёртый раз глину гребут, – хмыкнул Спика. – Поначалу-то они лихо шли, отважно. Потом начали умнеть. Так что теперь всё происходит вяло, никакой тебе динамики.
Действительно, гости застряли. В оптику был виден бортовой ГАЗ-53 с кузовом зелёного цвета, уткнувшийся в очередную яму, и два человека, активно занимающихся вызволением грузовика из плена с помощью досок и лопат. Ещё один находился в кабине.
– Дороги не знают, лохопеды, – пояснил Игорёня. – Они же на спасы не ездят, правильных троп не ведают.
Не знают. Им бы левее взять, а они рванули по самому краю полигона. Места там гиблые, буераки, яма на яме, даже пешком непросто передвигаться.
– И это хорошо, что не знают! – со знанием дела вставил Спика. – Значит, это не вольняшки-беспредельщики, которых мы от баррелей отгоняем!
– Пулемёт на второй вышке?
– Ага.
– Кстати, Игорь, а с чего все решили, что это враги?
– Ну, а кто тогда, День? – удивился тот. – Когда это к нам с запада друзья приходили?
– Логично. Ладно, парни, не расслабляемся, внимательно наблюдаем, фиксируем любое шевеление. Втроём такие гарнизоны не атакуют. Если это наскок, то должны быть и другие группы.
Парни кивнули.
Хм-м, надо же… Впервые вижу на Жестянке живой грузовик. До этого момента самой тяжёлой автотехникой русского анклава являлся наш «уазик».
– Спика, а Кретова где?
– На второй вышке.
– Хайдаров?
– Мустафа со своими ребятами за воротами. Стоят в качестве маневренной группы, ждут команду на выдвижение.
– Понятно. А ты что здесь делаешь со своей трещоткой? От неё толку на вышке мало.
– Да… Это… – замямлил Пикачёв, – Вообще-то, Ирина меня на куртину отправила, стеречь в ячейке периметр.
– И?
– Просто решил сюда забежать, типа тебя предупредить, – изображая наивное детство маленького романтика, Пикачёв смотрел на меня честными васильковыми глазами.
– Ясно, налицо нездоровый энтузиазм. Значит, так, дуй на куртину, занимай свою позицию.
– Может, всё же лучше к воротам, а? Типа на усиление мангруппы? – с надеждой спросил он.
– На куртину! – громче приказал я на правах старослужащего. – Вперёд, типа в окоп! Кретова всё уже обдумала, или мне ей брякнуть?
– Не надо, бездушный ты человек, – расстроенно буркнул Пикачёв, разворачиваясь к широкому люку.
Только он спустился, как лестница задрожала снова.
– Что тут у вас происходит, воины? – с трудом восстанавливая сбившееся на подъёме дыхание поинтересовался Казанников.
Ого! Сам шеф прибыл на вышку, небывалое дело! Не поленился вскарабкаться.
Все, конечно, приветственно кивнули, напряглись, принявшись с двойным усердием наблюдать. Игорёня быстро начал докладывать обстановку. Краем уха слушая его рассказ, я пару раз посмотрел на легендарную винтовку Казанникова Tikka T3 Varmint в калибре 243 Win. Оружие пока находилось в дорогом деревянном футляре, поцарапать который не менее страшно, чем сам ствол.
Между тем грузовик продолжил осторожное движение по боевому полю, от прежней лихости нежданных гостей не осталось и следа. С высоты ближний участок полигона просматривался отлично. Одному человеку здесь ещё можно укрыться от опытных глаз наблюдателей, а вот группе нет. Присутствия, признаков активности вспомогательных групп, прикрывающих или отвлекающих внимание наблюдателей от автомобиля не видно.
Что же они здесь делают? Можно допустить, что нежданные гости прибыли с торговыми целями, но почему тогда кузов пустой? Проделать на такой технике дальний путь и не нагрузить в товаров до выпрямления рессор?
Неожиданно мою голову посетила весьма нехорошая мысль, век бы о таком кошмаре не думать:
– Владимир Викторович, а что если это террористы, а в кузове у них лежит двести кило взрывчатки? Что если они с подрывом на таран пойдут?
Казанников сухо закашлялся.
– Рубин, ты что, моего инфаркта ждёшь? Нет, фантазия у тебя действительно безграничная…
Я промолчал, зная, что Дед сейчас всё переварит и отреагирует уже иначе.
– Террористы… Ещё скажи, смертники! Ну, откуда? Впрочем…
– Так я же про «впрочем» и говорю! Надо бы препятствие перед центральным въездом поставить. От прорыва злодеев. Блоки железобетонные!
– Гениально, Рубин! – похвалил меня шеф. – Прямо сейчас спускаемся и быстренько ставим, да? У тебя в заначке найдётся парочка таких блоков, или со склада выпишем? Террористы, надо же такое придумать. Возможно, конечно… Когда-нибудь. Ставим твои блоки в план на будущее, тут ты прав. На будущее, да.
И всё-таки, что у них в кузове, кроме одного пассажира?
В радиоэфире изредка звучали короткие переговоры наших. Кретова оперативно корректировала диспозицию, кого-то перебрасывала с места на место, какие-то участки усиливала…
Между прочим, сейчас идёт спасательная смена первой группы. То есть, если сейчас обнаружатся баррели, то нам придётся вприпрыжку скакать по полигону. Как это возможно увязать с происходящим на боевом поле, я не представлял. «Подождите, не стреляйте, нам к баррелю надо!». Так, что ли? Я посмотрел на небо, нервно выискивая в синеве пятна спускающихся куполов… «Лишь бы не начали сбрасывать», – эта недопустимая мысль буквально потрясла меня.
Вот такая каша.
А внизу, там, за моей спиной, в полном неведении о ЧП продолжал спокойно жить и работать маленький посёлок Пятисотка. Женщины и мужчины, старики и дети спокойно делали своё дело, отдыхали после смены, лечили, учили и учились в полной уверенности, что враг не пройдёт, а специально обученные мужчины гарнизона обеспечат безопасность посёлка и всё сделают правильно. Как тут не обеспечить? Костьми ляжешь.
– Белый флаг выбросили! – громко крикнул Игорь.
Да вижу, вижу… Нет ли здесь уловки?
Тут лестница снова заскрипела. Неужели опять Спика? Ну, я ему… Но вместо наглого лица Пикачёва в проёме показалась хитрющая мордашка помдежа Кирилла!
– Какой чёрт тебя принёс? Тьфу, ты! Брысь! – прошипел я, сплюнув вниз.
И тут же нарвался.
– С вышки плевать нельзя, плохая примета. Спасработы можно сорвать, – нахмурился Игорёня.
Помдеж не испугался, сдаваться просто так он не собирался.
– Товарищ спасатель, ваше приказание выполнено! Бифштексы собраны и доставлены по назначению!
Я открыл рот, вокруг послышались ехидные смешки, а Дед решил уточнить:
– Не понял, что за бифштексы, причём тут бифштексы, Рубин?
– Рабочий момент, Владимир Викторович!
– Рабочий? Мне бы такую работу…
– Просто Денис у нас очень бифштексы любит, – ехидно пояснил Игорёня, который мог бы и промолчать, зараза. – Он известен, как бифштексовый наркоман.
Всё, теперь меня пацаны заклюют. Как бы обидное прозвище не приклеили.
– Кто тебя просил сюда…
– Так вы же сами просили доложить! – с улыбкой профессионального мошенника уверенно откликнулся мальчишка.
– Так, вали!
– Прекращай, пусть остаётся, ему полезно будет, – неожиданно распорядился Казанников.
Пш-ш…
– Внимание! – прозвучал в эфире строгий голос Кретовой. – Готовность не снижать. Никому не верим, белому флагу тоже. Первая вышка контролирует грузовик, вторая и бойцы в ячейках – фланги. Маневренной группе на выезд! Мустафа, людей береги, постарайся без стрельбы… Рубин, во все прицелы смотрите там, прикрывайте надёжно! Как приняли, доложить.
Посты поочерёдно отбились, а я не выдержал:
– Мустафа, не исключай вероятность теракта. Маленькая, но есть.
– Принял, – несколько растерянно откликнулся коллега после короткой паузы.
Все посмотрели друг на друга, ожидая реакции.
– Ну, что ж, надёжно так надёжно, – вздохнул Дед, похлопав Игорёню по плечу. – Пострелять-то дадите, если что?
Он примерился возле ограждения вышки, положил винтовку, вложился. Нет, эта позиция ему не понравилась.
– Сынок, подвинься-ка, я здесь встану, – мягко попросил он часового, затем обратился к нам:
– Кабину держу. Денис, ты пока что поработай-ка при мне наблюдателем-корректировщиком, стрелковый бинокуляр у тебя хороший… А вы, ребятки, за сюрпризами из кузова смотрите. Из «мосинки» пока не палите, у неё кучность по настроению. Вот так и стоим, пока злодеи из кабины не полезут, а там посмотрим.
– Да не злодеи это, – тихо сказал я.
– Я тоже так думаю, – сразу согласился Казанников. – А кто? Поэтому смотрим в оба, думаем тщательно. Хуже нет, чем непонятное.
Если честно, то толку от моего «укорота» с открытым прицелом немногим больше, чем от шмайсера Спики. Так что Дед решил правильно.
Грузовик неизвестного назначения наконец-то преодолел так называемые «говны» и в районе Пылевика выбрался на более-менее приличную дорогу, за годы работы утрамбованную колёсами спасателей. Дальше ГАЗ-53 полетит без задержек.
Я смотрел в стекло кабины и искренне не завидовал водителю. Конечно же, они там понимают, что находятся под прицелом. Но водила не знает, что прицельную марку ему на грудь поставил лучший стрелок Пятисотки. Может, и всего русского анклава. Бенц! И живая мишень молча обвалится на баранку, промаха не будет. А вот лобовое стекло будет жалко, потом не достать, придётся ставить пластину с щелями.
«Уазик» и грузовик остановились в полусотне метров друг от друга. Первым из кабины выбрался командир, он же водитель «бортовухи», высокий и плотный сталкер в камуфляже и кобурой на поясе. Похоже, я его знаю.
Следом хлопнул дверью Мустафа. Двое оставшихся бойцов второй группы тоже выскочили и сразу разделились. Ян присел за колесом, второй с карабином лёг на землю.
– Да ладно, у вас тут настоящая стрелка! – восхищённо прошептал рядом помдеж. Я сердито щёлкнул пальцами, цыц, мол, шкет.
Делегаты приступили к разговору, и в течение трёх долгих и нервных минут атмосфера над Пятисоткой звенела от напряжения.
Пш-ш…
– Первый, всё в порядке, это делегаты из деревни сталков. Можно сказать, дипломатическая миссия прибыла, – доложил Хайдаров. – Жду решения.
– Приняла, – тут же откликнулась Кретова. – Оружие сдать готовы?
– Сейчас.
И через несколько секунд:
– Готовы.
– Вот и хорошо. Забирай стволы, сопровождай сюда, – решила Кретова. – Встаёте слева от ворот, за периметр пока не пропускаем, я сейчас подойду. Вышкам – оставить парные посты, первая, третья и пятая ячейки остаются на местах, продолжать наблюдение. Остальным отбой.
– Пойду и я, пожалуй, – решил Казанников, как мне показалось, с некоторым сожалением. – Вы мне, ребятки, помогите немного, я высоты боюсь… А ты, малец, беги на пищеблок. Пусть девчата соберут чаёк с печеньем на три персоны и через десять минут доставят в штаб.
– Доложить?! – загорелся помдеж Кирилл.
– Доложи, – улыбнулся Дед.
Я полез вниз первым. Подстраховывать.
– А-ахренеть…
Вблизи удивление не ослабело, скорее, наоборот. Мы со Спикой стояли возле машины, на которой приехали сталкеры. Это был автомобиль из числа тех, какие я видел либо на фотографиях, либо мельком и крайне редко, вроде бы, в какой-то деревне дело было… Не помню. Бортовой грузовичок с тёмно-зелёной «военной» кабиной, раньше военкоматы в мобилизационных целях ставили на спецучёт зелёные «газончики», собранные даже для народного хозяйства,. Исключительно из-за покраски, как мне кажется. Защитного цвета, значит, потенциально военный. Эту же модель собирали именно для армии.
Совсем новенький. Почти не поцарапанные и уж точно не битые дощатые откидные борта, чуть качающиеся на замках с тяжёлыми цепями. Окна и стёкла фар без трещин, потёртостей и помутнений, никаких следов гаражного подкрашивания, эмаль заводская. С какого идеального склада этот «газончик» забрали?
Я неторопливо обошёл грузовик по кругу, попинал колёса с новенькой, неизношенной резиной, похлопал ладонью по крыльям. Характерная кабина с мордочкой молодого автомобильного наглеца.
– Ёлки, «газон пятьдесят третий», чтоб я лопнул! – восхищенно воскликнул Пикачёв, заглядывая в кабину. Он передал мне автомат, залез внутрь, попрыгал на чуть поскрипывающем сиденье. – Да он же практически новый!
– Пятьдесят третий… Ну-ну. Ты капот-то открой, эксперт-попрыгун! – издали предложил один из сталков по кличке Шкода, ухмыляясь и попыхивая сигаретой. Сигареты, между прочим, они у меня стрельнули. Курю я редко, в пачке всегда есть.
Старший сталкерской группы, Руслан Плиев по кличке Бизон, в сопровождении Кретовой отправился к Деду на переговоры. С Русланом я как-то пересекался в городском кабаке, с остальными познакомился только сегодня. Это так называемые «северяне», представители поселения Северок, расположенного в относительной близости от полигона и, соответственно, в сталкерской зоне наиболее удалённой от Переделкино. Соседи, с которыми мы никогда не общались по-соседски.
В общем, наш группер с шефом предварительно разбазаривает визит, а мы со Спикой торчим за воротами, приглядываем, можно сказать, за гостями.
– Ладно, вы тут смотрите, а мы пока покурим, раз угощают, – со смешком сообщил Шкода. Второй сталкер со сложной погремухой Дасти Хилл и соответствующей выбранному образу длинной с проседью бородой тоже хмыкнул.
Осмотр подкапотного пространства удивил нас ещё больше.
– Это не ГАЗ-53, а ГАЗ-52!
– Откуда знаешь?
– Не помню, может, модельки в детстве собирал, – откликнулся Спика. – В общем, он это советский, а позже российский среднетоннажный грузовой автомобиль, берёт на себя две с половиной тонны. Гибридная модель, спроектированная с двигателем наиболее массового советского грузовика ГАЗ-51 и с использованием узлов и деталей автомобиля с бо?льшей грузоподъёмностью ГАЗ-53.
Небольшой рядный движок-бензинка, никакой тебе электроники. Под капотом полно свободного места, спать можно.
– От пятьдесят третьего? Г-м… Сперва подумал наоборот, что моторный отсек с запасом проектировали, – молвил я.
– Денис, глянь, маскировочные щелевые насадки на фарах!
– Угу-м.
Это «светомаскировка», как говорят в войсках, конструкция, предназначенная для того, чтобы скрыть автомобиль от глаз противника в ночное время. Такие колпаки на фарах обычно используют при движении в колонне. При этом водитель первой машины может использовать прибор ночного видения или же ехать вообще без света, а остальные следуют за ним, ориентируясь по немного подсвеченному автомобилю, идущему впереди. Таким образом, колонна визуально почти незаметна как с земли, так и с воздуха.
– Спика, кузов проверь.
И опять странности. Модель старинная, а вот сама машина действительно как новенькая. Армированная резина приводных ремней не задубела от времени, не пересохла в трещинки. Провода высокого напряжения от крышки трамблёра из формальдегидной пластмассы до наконечников свечей вполне себе эластичные…
– Командир, в кузове грязные доски, два домкрата, ящик, походу там ЗИП, и почти пустая канистра… Мужики! А вы как назад собрались добираться без запаса топлива?!
Сталкеры подошли ближе.
– А кто вам сказал, камрады, что мы поедем на грузовике? – вопросом на вопрос туманно ответил Шкода.
– В смысле? – вскинул брови Спика.
– В коромысле, блин… Назад вы нас отвезёте. А на чём, это ваше дело, – уверенно заявил Шкода.
– Хрена себе, какие борзые! – возмутился Пикачёв. – С какого перепою?
– С такого, что старичок-грузовичок у вас останется, – немного прояснил ситуацию Дасти Хилл.
– Всё равно не поняли. Парни, муть не нагоняйте, вы пальцем покажите, – сердито потребовал я.
Сталкеры действительно вели себя немножко нагловато. Ну, да они поначалу почти всегда себя так ведут, пока в глаз не засветишь. Это у них специфика коммуникации такая.
– Легко. Грузовик мы вам в виде подарка подогнали, цынканули от души, реально, – криво улыбнулся Дасти, почёсывая пятернёй роскошную бороду.
– О, глянь-ка, Шкода! Они тоже мототелегой разжились! Полный кузов ништяка! Не поделитесь координатами схрона? – он показал пальцем в сторону распахнутых ворот, в которые въезжал гружёный мотороллер «Муравей», только что приехавший со станции.
Водила, легко спрыгнув с седла, передал в руки дежурных две алюминиевые фляжки. Мелкий блат налицо. Растительное маслице там, и думать нечего… Не одной только личной симпатией определяется качество и уровень взаимоотношений. Во всей Вселенной так – не подмажешь, не поедешь.
– Не отвлекайся, – строго напомнил Спика.
– Ага. Это вступительный взнос от общины, – наконец-то ответил бородач. – Остальное ваш главный разъяснит.
– От души… – протянул я.
– С пониманием! Да ладно тебе, камрад, чё теперь маскхалат напяливать, сейчас уже секрета нет, – небрежно махнул рукой Шкода. – В общем, мы на собрании посёлка решили к госам присоединиться, так надёжней. Надоело под дождиком жить, решили под крышу зайти. До Передела добираться долго и трудно, надо валить через степь по диагонали, а там территория отмороженных деточек-вольняшек. С ними же вечные траблы, вы и сами в материале. Пока доедешь до магистрали… Не, что тут спорить, «Газон», конечно, вещь чёткая, вот только топлива он жрёт, как танк, а у нас с горючкой не очень. Нам бы ещё один «Муравей» отгрызть, да мопедов пару.
Он так посмотрел на своего напарника, что стало ясно: намётки по возможным, как они говорят, схронам, по транспортной теме у сталкеров имеются. Не в легендарном ли Мёртвом городе такое обнаруживают? Вот бы вызнать! Но такие мечтания можно уверенно относить к детским. Даже не обмолвятся, цивилизационные схроны для сталкеров так же жизненно важны, как и красные бочки в секторе, ради чего они и поставили посёлок на севере. А чрезмерно любопытным могут и голову открутить.
– Вот мы и решили, что удобней с вами ладить. Здесь и на трассу проще выходить, и к конвою можно цепляться. А что-то оптом сдавать. Верно я говорю, Дасти?
Тот кивнул.
– Угу-м… Больничка, говорят, у вас лучшая в анклаве. В Северке трое за полгода от болячек загнулись. Ладно бы взрослые, но ведь уже и цыплят на улице хватает.
– И что, много детей? – поинтересовался я.
– Четырнадцать. И моя скоро родит.
– А сколько всего в общине людей?
Сталки переглянулись.
– Давай вам лучше Руслан ответит, – скривился Шкода. – Не хотелось бы, чтобы он нам языки за болтливость вырвал.
– Понял тебя, – согласился я.
На ближайшем Совете придётся возвращаться к уже надоевшему вопросу о средней школе. Казанников с ними обязательно договорится. А потом и с другими. Тут наперёд смотреть надо.
– Вы нам поможете, мы вам. Сделаем так, что вольняшки сюда проникать не будут. Правда, пару раз может понадобиться помощь доблестных спасателей… Нам – железные гарантии, что северный сектор приземления краснух останется за Северком. В эксклюзиве. Ну, и больничка, конечно, учебка для мальков, выгодная коммерция… Короче, всем будет сахарно! – завершил Шкода перечень интересов, сделав пальцами знак ОК.
– Интересная тема! – качнул я головой.
– Тема огонь! Мужики, это… А чё там с ночлегом и хавкой?
– Порешаем.
– Не надо нас решать, нам пожрать бы. Сколько можно честных пацанов за периметром держать? – молвил Дасти.
И высокое начальство его услышало.
Пш-ш…
– Рубин?
– Слушаю, Ирина.
– Значит, так… Загоняйте грузовик внутрь, ставьте сразу к Левашову. Сталкеров ведите в столовую, накормите ребят от пуза. Размещать будем в двухэтажке, подберите там комнату поприличней. Денис, отнесись к вопросу ответственно! А завтра с утра повезём их в Северок. Как меня понял?
– Да, всё понял, сделаем.
О том, что мы уже немного в курсе, я групперу не сказал. Не надо палить парней. Тем более, что это уже настоящие соседи.
Глава 3 Газовая проблема
Я оказался прав.
Уже после первого визита внезапно нагрянувшей делегации сталкеров из Северка назрела острая необходимость в пересмотре многих решений из числа уже согласованных.
Однако потребовалось принять и дополнительные меры. Под среднюю школу-интернат после долгих и жарких споров Совет решил выделить весь первый этаж ремонтируемого двухэтажного здания. Сразу отдать полностью, чтобы с запасом. Возможно, там же придётся организовывать ещё и школьный буфет с доставкой из пищеблока трёхразового горячего питания, хотя изначально планировалось, что учащиеся будут посменно обедать в общей столовой.
У медсанчасти своих площадей предостаточно, там реконструкции не потребуется, только косметический ремонт. А вот с кадрами… Очень сложно, понимаете ли, с кадрами. Где и как на Жестянке можно набирать дополнительный состав из числа квалифицированных врачей, фельдшеров и санитарочек? Ответ известен – нужно отслеживать появление новых спецов из контингента приземлившихся пассажиров и, конечно же, вербовать людей в Переделкино. Но для этого нужна постоянно проживающая и работающая в городе агентура, чем у нас никто и никогда не занимался.
На том же совещании по инициативе Деда было решено организовать новую хозяйственную структуру – Центральный гараж, полноценное автохозяйство. Казанников в новых делах действует по принципу «надо идти от личности». Нашёлся подходящий специалист, способный организовать и возглавить нужное направление, мастер своего дела, значит, нужно создавать соответствующую службу – а там поле непаханое.
Начальником гаража был назначен Вадим Яценко, пассажир барреля из числа новеньких. Невысокий и плотный, цельный такой, хозяйственный – в чём-то картинный образ кубанского казака. На Земле Яценко всю жизнь проработал автомехаником, а затем завгаром небольшого сельского автопредприятия на четыре десятка единиц самой разнообразной техники, от автобусов до тракторов. Судя по его высокохудожественным рассказам, Яценко числился настоящим королём сельских автострад, безусловным техническим авторитетом района и любимцем всех женщин округи.
Про автотранспорт и строительно-дорожные машины он действительно знает всё. В общем, ценный кадр.
В нашу общину завгар вошёл громко, ярко, щедро разбрасывая через подкрученные усы байки, рассыпая поучения и обещания. Природная активность и общительность постоянно заставляли новичка рваться в производственный бой. Он давал ценные советы кладовщикам и Марте, завпроизводством пищеблока и бригадирам промысловых команд. В общем, вскоре стало ясно, что эту неуёмную энергию нужно срочно использовать в мирных целях.
Не обошлось и без досадных ошибок. Каким-то образом Яценко успел поругаться с гарнизонной детворой. Не знаю, с чего именно начался конфликт отцов и детей, но об этой партизанской войне были в курсе все жители гарнизона. Дети то колючку ему подложат в столовой, то яйцо мелкой птички. И теперь Вадим, окончательно устав от подначек и мелких пакостей, всеми силами старается замять конфликт. Обещает покатать и обучить банду малолетних гангстеров водительскому делу.
Центральный гараж – своевременное начинание, в последнее время техники в общине заметно прибавилось. Верный боевой УАЗ-469, трофейный германец «Кюбель», то есть VW Kubelsitzwagen Typ 82, крутой сталкерский подгон – бортовой ГАЗ-52, два трудяги-гравилёта, советский мопед «Рига-16», замученный на стоянке под навесом скучающим без сложных технических задач Левашовым. Плюс мини-трактор Husqvarna с навесным оборудованием вплоть до шнека и мотороллер «Муравей», дислоцирующийся на станции Видное, но отныне проходящий плановое техобслуживание в Центральном гараже.
Восемь единиц техники! Это уже серьёзно, целый автопарк, требующий профессионального обслуживания и надзора.
Раззадорившийся завгар Яценко, испытав на Совете головокружение от успехов, захотел было отгрести себе ещё и все наличные велосипеды, но с этим у него вышел жестокий облом, так как велики – редкая в Пятисотке частная собственность.
Следующей попыткой укрупнения базы и расширения властных полномочий завгара стало предложение поставить в ангар надувную лодку «Налим».
О-о, что тут началось… Спика от злости чуть дыру в стене гаража ногой не пробил. Однако по трезвому размышлению мы согласились с Вадимом. Там лодке будет удобней и безопасней. Однако распоряжаться ей самостоятельно завгар не может. Отныне наш «Налим» – «спецсредство для спецзадач», в частности, для дальней разведки, такой рейд планируется.
Помещение для гарнизонного автотранспорта выделили по остаточному принципу – половину до сих пор пустующего ангара, у которого с южной стороны отсутствуют ворота. Потому он, собственно, никем и не использовался, претендентов на это помещение в гарнизоне нет. Внутри гуляет вольный ветер саванны, вспыхивающая искрами пыль плывёт в солнечных лучиках и гулкая пустота. А ночью видно звёзды. Люди в таких условиях жить не должны, а вот технике это не мешает.
Никто не знает, куда эти огромные двустворчатые ворота могли подеваться, кто именно, когда и на какой ляд их подрезал. А потому озабоченному накопившимися проблемами Яценко сверху был отдан приказ – в кратчайшее время отделить свою часть ангара жестяной перегородкой на всю высоту помещения и сделать хоть какое-то подобие въездных ворот, чем Вадим со своим подчинённым и занимался целую неделю.
Колёсики закрутились, схемы обустройства налаживались.
Момент максимального счастья у завгара наступает поздним вечером пятницы, когда приезжающий плановым рейсом в гарнизон «Муравей» становится на ночь в центральный гараж. Тогда Яценко выстраивает всю наличную технику строго по ранжиру и с наслаждением ходит с нагайкой в сапоге взад-вперёд вдоль строя железных и не вполне железных, в случае с глайдерами, коней, тихо приговаривая в роскошные седые усищи: «Моя 1-я автоколонна…».
Недолго простоял в ангаре ГАЗ-52. На почве острой любви к безграничному техническому творчеству Вадим Яценко накоротке сошёлся с Левшой, в результате чего сложилось устойчивое сообщество авантюристов, которое ревнивый Пикачёв называет не иначе как преступным. Новые друзья-технари быстро нашли точку приложения сводному пытливому уму и вскоре вышли на Казанникова с просьбой учинить особое инновационное совещание.
Суть смелой идеи, предложенной творческим тандемом, была такова: нужно переделать ГАЗ-52 из бензинового автомобиля в газогенераторный. Рано или поздно мы научимся делать топливо не только из нефти, но и синтетический бензин из угля по немецкой технологии. В войну такое топливо, пусть и дорогое, фрица выручало. Но сейчас с бензином постоянные проблемы. И Владимир Викторович, правильно оценивая возможность перебоев с поставками ЦУПом жидкого топлива, сразу заинтересовался темой.
К делу участники сообщества подошли капитально, с фантазией, устроив на Совете самую настоящую презентацию – с историей вопроса и перечнем открывающихся перед гарнизоном безграничных возможностей. В принципе, те инновации, что они предложили, были не чем иным, как хорошо забытым старым. Автомобили, в том числе и серийные, оборудованные специфическими топливными системами и способные при сжигании древесины, угля или торфа вырабатывать горючий газ, пригодный для работы обычных двигателей, ездили по дорогам бывшего СССР ещё в 30-е годы прошлого столетия.
Принцип работы газогенераторной установки теоретически несложен. Если изложить упрощённо, то получается так: высокая температура горящих дров катализирует восстановление продукта сгорания, то есть углекислоты, до горючего угарного газа. Вот он-то в виде газовоздушной смеси и поступает в цилиндры двигателя. Большой объем накопленных исследований позволил конструкторам выбрать наиболее прочные и дешевые материалы для изготовления печки-топки, определить параметры установки, обеспечивающие наилучшее протекание рабочего процесса.
Но до серийного выпуска газогенераторы довели только к середине 1930-х. А потом в СССР появился знаменитый «газген» ЗиС-21. Во время Великой Отечественной войны выпуск этих газогенераторных автомобилей позволил высвободить для нужд фронта значительную часть стратегических запасов бензина. На всём пространстве от Дальнего Востока до Урала тысячи газгенов перевозили сотни тысяч тонн различных грузов. Можно с уверенностью сказать, что ЗиС-21 внёс неоценимый вклад в победу над врагом в Великой Отечественной войне, как и в послевоенное восстановление народного хозяйства.
Наличие газогенераторной установки, пригодной для использования на автомобиле – это ещё не всё, саму машину необходимо приспособить к новому виду топлива. Чтобы массивная газогенераторная установка не отнимала полезную площадь у грузовой платформы, газогенератор на ЗиС-21 монтировался с правой стороны водительской кабины и крепился к правому лонжерону рамы. Так как места для газогенератора было недостаточно, конструкторам пришлось уменьшить часть кабины со стороны пассажира, тем самым была сохранена общая длина бортовой платформы. В связи с тем, что газогенератор, монтировавшийся с правой стороны автомобиля, имел большую массу, у ЗиС-21 была усиленна правая передняя рессора, в неё ставили листы толщиной 8 мм вместо штатных 6,5 мм.
Охладители-очистители грубой очистки и охлаждения газа, состоящие из трех цилиндров, последовательно соединенных между собой, располагались позади кабины и поперек машины, под грузовой платформой. С левой стороны автомобиля у кабины монтировали цилиндр тонкой очистки. Для розжига газогенератора устанавливался центробежный вентилятор с приводом от электромотора. На автомобилях выпуска 1938 года вентилятор крепился к кронштейну правой подножки, а на ЗиС-21, выпущенных с 1939 года – к левой подножке автомобиля. Для ускоренного запуска двигателя и маневрирования в пределах территории гаража у ЗИС-21 на моторном щите под капотом устанавливался бензобак емкостью 7,5 л., автомобиль имел радиатор увеличенного объема от ЗиС-6.
Тайну сохранить не удалось. Люди гарнизона отнеслись к этой затее по-разному. Кто-то одобрял, с юмором называя газген «транспортом будущего», кто-то вовсю критиковал.
Нам с Кретовой план умельцев в целом понравился, а вот у Спики до сих пор сердце обливается кровью от одной только мысли о том, что следом под нож безжалостных механиков-трансплантологов может отправиться и его разлюбезный «кюбель». Подавляющее большинство жителей Пятисотки, работа которых не связана с использованием транспорта, о проблеме бензина не задумываются вообще. Есть он в наличии, нет его… Обыватель очень редко пользуется колёсами.
Что будет, если ЦУП внезапно остановит энергетическую подпитку? А если заблокирует поставку батареек к глайдерам? Да леший его знает, никого такой вариант, как говорится, не парит. Грома нет, мужик не крестится. Однако руководство общины и гарнизонных служб задумываться о проблеме бензина постоянно. Значит, нужно активно и загодя искать альтернативу привычному виду горючего. Если о переходе на природный газ пока что говорить бессмысленно – негде его, голубенького, взять, – то замена жидкого топлива дровами – технология уже известная. А вот окажется ли она эффективной в нашем случае, оправданной?
Так или иначе, но бортовой грузовик переселился из гаража на «опытную площадку» возле лаборатории Левши. Да-да, теперь это называется у мастеров именно так, не меньше. Мы же с иронией называем место под расширенным навесом из профнастила технопарком.
Демонстрируя на презентации у начсостава проект ГАЗ-52, оснащённого самодельной газогенераторной установкой, группа энтузиастов фактически не изобретала ничего революционного. Однако, увидев картинку, на которой был красочно изображен «газон» с массивным агрегатом не сбоку, а за кабиной, я сразу понял – такой технике предстоит разрешить спор между консервативными скептиками и оптимистами, сторонниками нетрадиционных подходов к решению проблемы бензинозависимости автомобилей. Черт возьми, поедет когда-нибудь этот «дровоход» или не нет?
Километр пробега автомобиля с газогенераторной установкой по земным ценам был в 2-3 раза дешевле, чем у автомобиля на бензине или дизельном топливе. Заправка для газгена – не проблема, в кузове автомобиля будут лежать заблаговременно подготовленные деревянные бруски в мешках. Два мешка – и «топливный бак» полон. Сорок килограммов сухих дров из корявого степного саксаула эквивалентны 13–15 литрам бензина при заявленном конструкторами пробеге в 75–80 км на одной загрузке. Закончилось дерево в мешках? Топор за ремень, ствол за спину, и ступай в попутный лесок, начинай колоть плашки из сухостоя, уж его-то на Жестянке везде хватает.
Топливо плотно загружается в верхнюю часть газогенератора. В нижней части, кроме двух окошек, предназначенных для очистки установки от золы, имеется небольшое отверстие, через которое и поджигаются политые любым горючим веществом дрова. Древесина дополнительно подсушивается, а затем подвергается так называемой сухой перегонке, необходимым условием которой является недостаток кислорода, иначе всё просто сгорит. Так и получается горючий газ.
На самом деле, технология не так уж и проста. Перед тем как попасть в цилиндры двигателя внутреннего сгорания, полученный газ, уступающий метану в энергоемкости лишь на восемнадцать процентов, проходит через фильтры грубой и тонкой очистки, где избавляется от сажи и других механических примесей. Затем он попадает в охладитель – понижение температуры позволяет закачать в цилиндры больше газа при том же объеме. Качество полученного продукта при отсутствии газоанализатора проверяют очень простым способом. Подносят спичку, зажигалку или лучинку к струящемуся потоку. Если газ горит, значит он готов к подаче в двигатель.
Рационализаторы-изобретатели клянутся, что не планируют вносить какие-либо доработки в конструкцию самого двигателя. Газ будет подаваться во впускной коллектор и далее, как и бензин, попадать в цилиндры. Заводится газген только на бензине, для чего под капотом предусмотрен дополнительный небольшой бачок с топливом. Затем переключателем внутри кабины машина переводится на газ.
И что тут может не сработать?
Мне нетрудно представить удалого автомобилиста Жестянки, не избалованного безостановочным пробегом в полтысячи вёрст, который тормозит на обочине через каждые восемьдесят километров и досыпает в огромный агрегат дрова, уголь или ветки в тугих пучках. Ожидаемая от газогенов экономия, конечно, не сможет компенсировать очевидное неудобство и чувствительную потерю мощности, однако существующая на данный момент логистика это вполне допускает. Автономность транспортного средства гораздо важнее.
Такие газогенераторы можно использовать ещё и как стационарные генерирующие устройства, перерабатывающие биомассу, которой вокруг просто навалом, в остро необходимую электроэнергию. Или как энергоустановки сельскохозяйственных машин, для которых удобство эксплуатации и динамические показатели играют второстепенную роль. Так что дело парни затеяли нужное, и не воспользоваться таким техническим решением – недопустимая глупость.
От размещения реактора сбоку кабины с перегрузом на одну сторону машины «сколковцы» сразу же отказались. Да, кузов немного укоротится или же будет немного сдвинут по продольной оси.
Сейчас «газон» стоит в технопарке с практически пустым подкапотным пространством. Друзья решили сделать полноценный испытательный стенд, на котором собрана и обкатывается действующая модель всей силовой установки. Так удобней следить за узлами, регулировать, допиливать и совершенствовать, ведь к любой точке монтажа есть быстрый доступ… Посторонних в планы не посвящают и на территорию не допускают. Даже обидно, ведь мы с Пикачёвым тоже кое-что понимаем в технике.
Возвращаясь после очередного трудового дня в свою келью, первую неделю после начала работ я старался не смотреть в ту сторону. Хотя поначалу мне было очень любопытно. Все подобные новации одновременно завораживают и пугают. Наше новое чудо – вот оно, рядом с родным подъездом. Бампером в двери стучится. Затем я перестал замечать эту повседневную суету, реагируя только на громкие стуки и горячую ругань мастеров.
А через пару недель мне вообще стало не до дворовых картинок – я получил от шефа предложение, от которого, как принято говорить, отказаться было невозможно. Казанников вызвал к себе совершенно неожиданно, вытянув в штаб прямо с завтрака.
– Садись-ка ты, Денис, вот сюда… – он коротко махнул рукой в сторону ближайшего стула и медленно опустил тяжёлую телефонную трубку на держатель. По тому, как задумчиво и долго шеф смотрел на телефон полевой связи, я понял: он действительно обсуждал по трубе что-то серьезное, и в этой мизансцене «очень занятый чиновник» телефонный аппарат отнюдь не декорация.
– Тут ведь такое дело всплыло… Есть обоснованное мнение, что у тебя наличествуют выдающие педагогические способности.
– Чего-о? – натурально оторопел я. – Это кто же такое мог приду…
– Неважно. Скажи, Денис, не припомнишь, ты в прошлой жизни какие-нибудь обучающие курсы вёл? Может, работал в школе преподавателем ОБЖ или НВП? Ничего тебе память не подсказывает?
– Владимир Викторович, уж кем-кем, а учителем я себя никогда не видел! Даже трудовиком, – с гневом отверг я нелепую версию.
– Торопишься с ответом. А ты не торопись, не торопись, – сказал он назидательно, – разговор у нас будет долгим… Душновато что-то, третий день без ветерка, зараза, сердце шалит. Не знаешь, когда ЦУП начнёт подкидывать нам кондиционеры?
– Заявку отправьте, – буркнул я.
– Смешно. Но ты всё-таки постарайся вспомнить, постарайся, – с улыбкой предложил шеф, вытирая лоб клетчатым платком.
Что же, надо так надо, постарался. Большого труда это не составило. Воспоминания о личной жизни на Земле здесь настолько редки, что вспыхнув в голове один раз, они будут гореть там до тех пор, пока ты их полностью не осознаешь и не зальёшь этот огонёк слезами радости или скорби.
– Без отзыва в башке, товарищ командир, ничего не вспоминается, зуб даю, – доложил я после паузы, в течение которой ещё раз честно попытался вытащить из серой зоны памяти требуемые ассоциации. – Ну не было у меня такого опыта, Владимир Викторович! Не отмечено.
– А ты не зарекайся насчёт былого, не зарекайся, Денис! Всякое может всплыть в нашем странном мире… Внезапно проснувшаяся память, знаешь ли, каждого из нас ещё не раз удивить может. Впрочем, сейчас это не так уж и важно…
Он встал, закрыл бесполезную форточку и открыл окно полностью, выглянул, по давней привычке посмотрел, не бродит ли кто рядом со штабом, и продолжил от окна же:
– В поисковых группах у тебя безусловный авторитет, накопленным опытом делишься без утайки, молодых обучаешь всяким премудростям ремесла умело и честно. Личная подготовка тоже на высоте. Значит, будешь способен выполнить и эту важную задачу.
– Какую? – послушно откликнулся я, уже понимая, что не услышу от начальства ничего хорошего.
– Необходимо подготовить контингент резервистов из числа трудоспособных граждан Пятисотки мужского пола и призывного возраста! – он крепко жахнул ладонью по столу, и я от удивления открыл рот.
– Универсальных солдат, можно сказать! Пока без специфики. Хорошо подготовить, без туфты! С учётом того, что по объективным причинам курсанты не могут быть надолго оторваны от выполнения своей основной работы. Первые курсы – мобилизационные сборы длительностью в две недели, а дальше первый опыт покажет. Тебе будет выделен учебный класс для занятий, необходимое матобеспечение, оружие и частично амуниция, а вот места для полигонов выберешь сам. Главное в этом деле – сверстать учебный план, расписание, разработать методические материалы. Этим, кстати, нужно будет заняться в первую очередь.
– Подождите, какие ещё материалы!? – вскричал я взволнованно. – Владимир Викторович, ну посмотрите, где я, и где вся эта писанина!
– Перед партами с курсантами, вот где ты! – прорычал шеф, – Отставить пререкания!
– А почему не Кретова? – не мог успокоиться я.
– На женщину хочешь перевалить? Потому что ты. Отставить, я сказал! Слушай, ну некому больше… У тебя подходящий баланс качеств и психуешь редко. Короче, так, Рубин. Перечень предметов тоже сам составишь. Что там понадобится? Стрелковая подготовка, работа с техникой, спасение, следопытническое дело…
– ПСР, – поправил я машинально, поморщившись от словечка «следопытническое», – Комплекс поисково-спасательных работ.
– Ну вот! Магдалина Оттовна поможет с тактической медициной, со жгутами всякими, медики лекции по профилю проведут, это я обещаю! – обрадовался Казанников, опять тяжело хлопнув ладонью по столешнице. Для него это обычный аккомпанемент процесса принятия решения.
– Рубин, ты же всё знаешь! Тебе и карты в руки. И вообще, вот бумага с ручкой, садись поудобней.
– Да что писать-то? – не понял я.
– Не знаю, мысли пиши! Наброски. Какая-то литература по педагогике для техникумов имеется в библиотеке, сам видел. Есть там и советские уставы Вооружённых сил, наставления… А вот это лично от меня помощь, держи! Как видишь, я при всей занятости нашёл-таки время и написал.
Казанников придвинул ко мне тонкую рукописную брошюрку, на синей картонной обложке которой печатными буквами, обведёнными трижды, чтобы пожирней, было старательно выведено длинное название: «Тактика действий малых пехотных групп в условиях деревенской застройки и лесостепи».
Ого! Серьёзный труд, между прочим.
– Остальное придётся создавать тебе. Да не морщись ты! Сделаешь всё хорошо и добросовестно, подготовишь методички, проведёшь сборы и будешь свободен, как ветер в саванне, далее с призывниками смогут работать другие инструкторы.
– Ну офигеть теперь, приплыли… Инструктор, блин! Я даже не знаю, что сказать.
– Ничего сейчас не говори, ничего, боец. Торопиться не нужно, однако и медлить тут нельзя. Времена назревают такие, что нам нужно быть готовыми ко всему. Резерв должен быть подготовлен. Учти, что в большинстве своём люди будут взрослые, ответственные, поэтому с дисциплиной проблем не предвидится. Что там ещё нужно? Физподготовка, тренажёры всякие, гири, штанги…
– Бег. Основа физической подготовки пехотинца – бег! – отрезал я. – Тренажёры для молодых офицеров и дембелей, которые уже набегались досыта.
– Нет, ну качаться тоже нужно, – возразил было Дед, но я был непреклонен.
– Мешок на плечи и бегом! Марш-броски – залог успеха в военном деле.
– Что-то я уже не завидую будущим курсантам, – покачал головой Казанников.
– А то! – мстительно прошипел я.
– Эх, раздобыть бы нам толкового полицейского или милиционера из числа участковых или оперов из угрозыска… – неожиданно размечтался Дед, осторожно откидываясь на скрипнувшую спинку венского стула. – Чтобы обучил оперативно-розыскной деятельности и вообще разработал адаптированный комплекс ОРМ. Сам понимаешь, такие мероприятия, как контроль почтовых отправлений, телеграфных и иных сообщений, прослушивание телефонных переговоров, снятие информации с технических каналов связи и получение компьютерной информации для нас пока не особо актуальны. Хоть сам берись.
Он посмотрел на меня сверху вниз и загадочно протянул:
– Да-а…
«А ведь он и есть тот самый универсальный солдат» – вдруг подумалось мне. – Старый солдат, сам не помнящий истоков такого опыта».
Пришлось втягиваться в дело, не вызывающее энтузиазма. Надо так надо, но не более. У принудительно отряженных курсантов тоже глаза не блестели. Никто не осознавал необходимости в какой-то там гипотетической мобилизации грядущих дней при отсутствии прямой и явной угрозы соответствующего уровня. Кто на Пятисотку кинется? Немцы, что ли? Я вас умоляю. А любые и внутренние тёрки не потребуют большего, чем короткая полицейская спецоперация.
Первый пассажирский рейс на дровяной машине случился гораздо быстрее, чем я мог предполагать, исходя из графика испытаний, что проводились у меня под окном. Вроде бы двигались не шатко не валко, и вдруг, раз, и готово, езжайте! Наверху отменили проект? Что-то не слишком быстро они проводят эти самые испытания. Подозрительно медленно.
– Как на духу скажи, эта трахома точно будет надёжная? – в третий раз недоверчиво поинтересовался я у Пикачёва, который лично принимает участие в программе обкатки и откладки газгена.
– Зверь биба будет! – заверил Спика, дёрнув пальцем зуб, – Да и нечему там ломаться, главное, чтобы дрова были сухими.
– Ага. То-то Казанников выгнал нас в рейс вообще без двигателя… И как на этом потрошеном металлоломе ехать?
Да-да, именно что без двигателя! Перед нами у обочины стоял ГАЗ-52 без мотора, насильно отобранный у технических баловников на время рейса.
– Представляешь, насколько бабы мозги Казану проели, если он решил грузовик сдёрнуть? – спросил Спика, решительно открывая водительскую дверь.
– Ну так что, старшой, я за рулём?
– Садись уже, а я крепление штанги проверю.
– Проверяли уже! – беззаботно махнул он рукой.
Ничего, мы ещё раз проверим, неохота из-за разгильдяйства в кювет улететь с бесценным грузом.
Подошла серьёзная Кретова, пахнущая ароматным кофе и свежими булочками с какой-то пряностью. Успела в столовку сбегать! А я нет.
Группер нас и потянет гравилётом. Ирина молча посмотрела на часы, ободряюще хлопнула меня по плечу и ловко взлетела на висевшую в метре от земли плиту. Крепёж штанги со своей стороны проверять не стала. Ну а мы не гордые, и туда глянем.
Вернувшись к грузовику, я со ступеньки кабины обернулся и оглядел уже обжившийся в кузове женский батальон.
– Ну что, девочки, готовы к путешествию в разврат и кутёж?
– Готовы, Денис Валентинович, мы всегда готовы, ты давай ехай, ехай! – ответила за всех Галина Зубкова, старшая команды.
Только она называет меня по имени-отчеству. Изредка Казанников, а вот геологиня постоянно. Из вредности.
В кабине проверил рацию. Волнуюсь немного. С пустым кузовом мы уже пробовали, но сейчас другое дело. Ибо ответственность. Кретова оглянулась, что-то высматривая через лобовое в лицах подчинённых, по итогу обследования нахмурилась, затем привстала, поправляя поджопник. А заодно демонстрируя ведомым роскошный зад в новеньком камуфляже мультикам.
– Какие женщины на нас кидают взоры! И улыбаются… – вздохнул Спика.
– И птичка вылетает, – машинально подхватил я, но тут же рыкнул, – Но-но! Занято!
– Вы же вроде без романа?
– Про запас. И вообще это трофей.
– Да не вопрос, братан, без претензии! – пожал плечами напарник, – Я парнишка молодой, резвый, мне пока что девчонки нравятся.
Нормально! Это как надо понимать, мы с Кретовой что, уже старые? Я насупился и промолчал. Как-то неожиданно вышло. Не, действительно, уже старые для этого наглого молодняка?
Пш-ш…
– Начинаем движение, парни. С богом. Поначалу медленно поплыву, привыкайте.
– Принял, – откликнулся я коротко.
Если она пойдет на полной тяге, то глайдер даже на малой скорости трактором не сдвинешь с трека. Разве что штанги оборвутся. Будущий дровоход чуть качнулся, дрогнул и послушно покатился за самым необычным в мире тягачом. Совершенно бесшумно, аж не по себе стало. Впереди привычно изгибалась пологой дугой уходящая на юг дорога, светило солнце, шелестели шины. Привычная жизнь русского анклава Жестянки, смесь житейской обыденности, тяжёлого труда и лёгких приключений.
Но одна назойливая мысль всё-таки не давала мне покоя: страхуется Дед дежурно или что-то предчувствует по основаниям?
Непонятно.
Глава 4 Беседы, мопеды и непоседы
Предыстория странного рейса началась неделю назад, когда ход общего женского собрания, созванного интендантом Троцким совсем по другому поводу, внезапно перескочил на другую тему, после чего мирное собрание милых дам начало быстро перерастать в волнения, обещая вылиться и в беспорядки.
Сообразив, что самостоятельно с возбуждёнными народными массами ему не справится, Иосиф Самуилович срочно обратился за помощью по старшинству, и на подавление стихийных беспорядков, грозящих погромами и прочими непотребствами, вышел индийский боевой слон – Дед. Ситуацию он разруливал часа два, и пикантные подробности эмоциональных споров уже стали местечковой легендой.
Суть вопроса была проста – острый дефицит возможностей городского шопинга ввиду катастрофической нехватки транспортных мощностей. Тема старая, казалась бы, уже учтённая и частично решаемая. Но не тут-то было! Женщины Пятисотки изредка действительно ездили в город попутно со служебными командировками снабженцев. Вот только привилегией ездить в Переделкино пользовались далеко не все. Ну, на то она и привилегия.
Я давно обратил внимание, что в попутчики раз за разом набиваются одни и те же дамочки. Привилегию полностью отмели себе начальницы, у них тоже удивительно вовремя обнаруживались важные командировки в город. То за бутыльком с редким самоварным снадобьем, то по неотложному и крайне необходимому обмену опытом. Трения из-за очерёдности и борьбы с элитарностью уже пару раз возникали, но какое-то время Казанников объяснял проблему тем, что в большую семью добавились новые поселения-спутники, а машины все мелкие, и грузов всегда много.
Однако после сталкерского подгона в анклаве появился полноценный грузовик, на который тут же возложили большие надежды. И вот-те нате, хрен в томате! – завгар с Левшой бессовестно разобрали технику ради своих рационализаторских амбиций! Ещё и все сроки срывают. Так что если о хрене, то вот он вам, бабоньки, вместо шоп-туров. Дело стремительно двигалось в сторону самосудов и расправ над начальниками женского пола, теми самыми, которые неотложно и по обмену опытом.
И Дед технично столкнул тему вбок, заметив среди присутствующих в зале Кретову, которая не менее технично попыталась спрятаться под плинтус. А когда финт с плинтусом не получился, та возьми и заяви, что решение, в общем-то, имеется:
– Можно потянуть грузовик без мотора, глайдером… – осторожно предложила Ирка. – Если аккуратно, конечно.
– Вот и организуй! – облегчённо выдохнул Владимир Викторович.
– И если механики отдадут.
Что тут началось! Казанникову предложили тут же решить вопрос окончательно, пока женщины не приволокли злодеев сами, за уши или за другое место.
Дело было позднее, но огольцов быстро выдернули с вечерних посиделок за суррогатным кофейком и привели на правило. А Дед приказал Зубковой, как лидеру инициативной группы:
– Списки составляйте!
Та лишь развела руками, но смолчала, понимая, что нарвётся. Не самый подходящий момент для одиночных пикетов.
– Ирина, значит так, вопрос решённый, реализацию оставляю за тобой! Как и график, сама утверждай. Работаете группой, такое количество бесценных наших девочек, – старый хрен умело поклонился залу, – нужно охранять! Сделаете три рейса в Переделкино, а если будет нужно, то и больше, пока не съездят все.
– А вы! – он угрожающе навис с трибуны над оперативно доставленными рационализаторами-ответчиками. – В течение двух рабочих дней приведёте «газон» в состояние транспортной готовности.
– Да как же успеть за два! Этого мало, дайте нам хотя бы… – запричитал было Камиль Левашов, на что ему неласково пообещали в случае невыполнения особо важного распоряжения отправить вместе с напарником в пойму Дуромоя на рубку тростника. Так себе удовольствие.
Нетрудно догадаться, что Кретова тут же собрала первую группу и глубоко озадачила всех.
Едем теперь вот. Охраняем.
Слабым звеном в освоении и развитии Жестянки является её критическая малонаселённость при огромных размерах саванны. А также отсутствие транспортной сети. Нормальное автомобильное сообщение между крупными поселениями возможно лишь по единственной известной нам, и то лишь на коротком участке, магистрали «Север-Юг». Вот и катаемся взад-вперёд.
Сложное это дело, искать новые пути-дороги. А ведь они точно есть. Освоение новых земель никогда не было единовременной операцией, программой или неизменяемой концепцией. На деле это освоение – некоторые любят самонадеянно добавлять слово «покорение», – приходится повторять по нескольку раз, зачастую по одним и тем же маршрутам. И у нас, спасателей, а по совместительству ещё и поисковиков, есть все шансы успеть и побывать в самых неожиданных уголках этого уникального Затерянного мира, получив самые незабываемые впечатления. Лишь бы не инфарктные.
Как же это необычно, ехать по грунтовке с пустым капотом! Поначалу из кабины было слышно лишь неясный слабый шум, какой-то мелкий акустический мусор. Но вскоре я уже начал различать в этом ансамбле отдельные инструменты. Вот на сходе с кочек шелестит кардан, вздыхают, а то и постукивают передние телескопические амортизаторы, поскрипывают задние рессоры – тонны полторы в кузове, не меньше, если с грузом. Недовольно шелестят шины на поворотах, а есть вообще загадочные щелчки и тихие потрескивания. Совсем не так, как на гравилёте, где слышен лишь треск веток, если идешь над кустами.
Красота так ехать! Да ещё и на жёсткой сцепке. Водиле можно особо не напрягаться. Спика и не напрягается, больше смотрит по сторонам и в зеркала. Неплохо слышны обрывки разговоров в кузове, но прислушиваться не хочется. Лучше вообще не знать, о чём они там болтают.
А вот ходить по кузову не нужно! Непорядок. Я на ходу открыл дверь, высунулся, осторожно встал на подножку и предельно вежливо попросил:
– Девоньки, вы бы там не шастали, а садились пониже! А то вылетит кто на ухабе, а нам шину на сломанную шею накладывать. Пожалуйста.
– А мы и так сидим, командир! Ты не волнуйся!
– Мы вообще послушные! Да, Люсь?
– Податливые!
Скамьи мы сделать не успели, никто бы на это время не дал. Женщины устроились на мешках вдоль бортов и у кабины. Тесно. Ближе к корме навалом лежат разномастные плащи и ветровки, Это на случай непогоды, потому что дуги для тента тоже не соорудили. Там же хранится туго стянутый в рулон тот самый тент из парашюта, если что, накроются скопом, спрячутся под ним.
Хмыкают, перешёптываются.
Начинать извечную игру я не собирался.
– И всё-таки, давайте-ка пониже, чтобы центр масс был ближе к земле!
Тут включились силы посерьёзней:
– День, так у нас и так центр масс пониже… всегда! – низким постельным голосом молвила вредная Зубкова.
– Ой, какой у нас центр ма-асс… – заход тут же был подхвачен.
– Да ему показать надо! По очереди, Денис, или все сразу? Ты как любишь? Пучком или рачком?
Ну, началось…
– Девочки, они с Пикачёвым на центр масс Кретовой пялятся! У шофёра аж нос побледнел! – съязвила Оксанка, сильная, ловкая ведьмочка, красивая не столько лицом, сколько своей статью, которую не скрадывал даже мешковатый самовязанный джемпер.
– Не сработало, – тихо объявил я неизвестно кому, разочарованный результатом эксперимента с вежливостью.
И вернулся в кабину.
Тем временем Кретова наконец-то заметила в обстановке что-то неладное и теперь о чём-то быстро переговаривалась по рации со Спикой.
Самые активные в десанте – подружки-украинки, Оксана одна из них. Три хохлушки, как их называют, не разлей вода. Певуньи, болтуньи и хохотуньи. Молодые, заводные, в чём-то похожие друг на друга внешностью и почти полностью – характерами. Одна с интендантских складов, две – работницы зелёного хозяйства, в теплицах работают. Говорливые и показушно бесшабашные девчата, обманчиво распущенные, чуть ли не развратные.
Тут такой нюанс: легко участвуя в разговорах на любую тему с остротами и подколками, они сразу же замыкаются, стоит только поинтересоваться их прошлой жизнью на Украине. Просто теряются, реагируя крайне нервно и мучительно! И не на спрашивающего, а на себя, насколько я понимаю. Словно тумблером кто-то щёлкает или насильно меняет в голове программу.
Как и все люди Жестянки, три хохлушки ни черта не могут вспомнить из ближнего прошлого, однако каждый раз поиск воспоминаний о родных краях почему-то вгоняет их в прострацию, в ступор. Порой могут замереть минут на пять, замораживаются. Простейший, казалось бы, и вполне безобидный вопрос: «Как там было, на Украине?» способен мгновенно вогнать их в беспричинные слёзы, что очень странно. Объяснить не могут.
Люди на Пятисотке подобрались с самых разных городов и весей огромной страны, от Калининграда до Читы, однако все, кроме свежих новеньких, уже успокоились, смирились. Кому было положено слёзы горькие лить, отплакался в подушку, кому выпало психовать, стирая зубы от злости и отчаяния, – отпсиховался. С чего вдруг такая реакция именно на украинское?
Больше скажу, украинская тема вгоняет в непонятную тоску и даже депрессию всех остальных. Серьёзно! На себе проверял. Сквозь блок в мозгах пытается что-то вспыхнуть… что-то тревожное. Будто бы личное, словно я причастен к каким-то важным событиям. Тягостным. Пытаешься проколоть барьер и тут же натыкаешься на мрачную стену с ощущением, что лучше вообще не обращаться к этой теме. Даже не приблизиться.
Очень странное дело – и это ещё одна из неразгаданных загадок Жестянки, упрямо помалкивающей в своём безразличии к прошлому оказавшихся на ней людей. Увы, здесь былое ещё быстрей обрастает домыслами, но теряет существенное.
Что это? Согласно утверждениям некоторых промысловиков, а так же по свидетельствам сталкеров и непоседливых людей из Переделкино, в некоторых районах происходят совершенно необъяснимые явления. Человек невольно тянется к загадочному, к мистике. Пытается разъяснить непонятное, чтобы оценить степень опасности. От этого можно легко отмахнуться в посёлке, но всё поменяется, когда вы окажетесь в ночной саванне.
Ну и для летописи – ещё одна особо примечательная ментальная лакуна, почти окончательно оформившаяся в ходе набора курсантов. Хотя какая полнота картины может быть в этом странном и до сих пор неизвестном мире.
Нам с Кретовой и раньше было понятно, что какое-то боевое, военное прошлое у нас имеется. Как выяснилось, далеко не у нас одних. Патронов для курсов выделялось крайне мало, как хочешь, так и проводи подготовку. Как перед присягой в небоевых частях Советской Армии, девять патронов: три одиночными и шесть на очередь. По крайней мере, старики так рассказывают. Стрельнул на полигоне, и хватит, дальше автомат пригодится лишь в карауле. С патронами для гладкоствола немного проще, их можно переоснащать, релодить.
Остаётся одно – техническая тренировка, которую многие не совсем верно называют холощением. Когда вы берёте оружие в руки и начинаете работать без патронов, то делаете что? Работаете над техникой исполнения различных элементов. А холостят люди в одиночку в ванной. Всё логично.
Мы учимся правильно принимать стойки, вкладываться, привыкать к триггер-контролю, быстро перезаряжать оружие и ловить мишень в прицел. Это самое «холощение» издавна считается прекрасным способом поддержания своих стрелковых навыков в рабочем состоянии. При развитии и совершенствовании подобной практики желающий мог повысить эффективность того или иного упражнения с использованием специальных компьютерных тренажеров, лазерных систем обучения стрельбе. У нас лазеров нет, остаётся только щёлкать вхолостую под аккомпанемент собственно «трататата!».
Я не возмущался и не досаждал Деду неуместными требованиями, отлично понимая проблематику боеприпасов.
Выход был найден в специальной методике отбора. Личного, а не по указке старших товарищей, на это Казанников вынужден был согласиться. Разработав специальную анкету, я прогнал через неё всё мужское население посёлка. Плюс вдумчивое собеседование по итогам первичного анализа. Так вот, скоро выяснилось, что не менее трети мужиков среднего и старшего возраста, сами того не осознавая, имеют серьёзные и относительно свежие боевые навыки – ничего себе! А вот среди молодняка таковых практически нет.
Застигнутые расспросами врасплох мужчины это отрицали, затем задумывались, а позже приходили с безрадостным согласием. «Похоже, так и выходит, Денис». Вот «стариков»-то я и принялся загребать под ружьё. А навыки рано или поздно себя проявят, помогут.
Примерно тогда же мне стало ясно, что незадолго до массового переброса у России случилась какая-то война, серьёзная, полноценная.
Для начала я начал грешить на Японию. Хорошо помнилось, как настырно покушались они на Курилы. Однако это никак не подкреплялось даже слабыми следами былых впечатлений, ничего такого японско-ассоциативного никто внутри себя не видел. Вангу от манги не отличают. Затем настала очередь Кавказа, что тоже было сомнительно.
Характерно, что многие, как и я, имеют привычку слушать небо – не летит ли там чего опасного? Значит, боевые действия велись с применением авиации. Затем я переключился на провокаторов из числа засушенных прибалтийских тигров, и закономерно – на Польшу. И вот сейчас, при очередном проявлении украинского феномена, меня вдруг осенило: «Ё-моё, так поляки, а затем и НАТО, напали на Украину, желая её раздербанить, а мы традиционно по-братски подставили грудь – не бросать же их в беде!».
Это объясняло бы многое, нужно обмозговать с шефом. Потому что вопрос вовсе не праздный.
Креплений для оружия в кабине тоже пока не было, позже официально назначенный водитель, конечно, сделает потолочные хомуты, уж больно мал салон. Мой «укорот» не совсем удобно прислонился к левой ноге, а MP-40, принадлежащий Пикачёву, который все завистливо рассматривают и спрашивают, точно ли это шмайсер, под углом лежал на сиденье.
Что поделать, так уж сложилось исторически, не переломать, да и не нужно. Автомат «Шмайсер», и всё тут.
Хотя давным-давно известно, что к моделям пистолета-пулемета конструктора Фольмера легендарный Хуго Шмайссер имеет весьма опосредованное отношение – в 1941 году он создал на базе MP-40 свою собственную модель, получившую деревянное ложе и название MP-41. Правда, автомат получился не очень удачным, и на свет появилось всего пара десятков тысяч штук, не помню точно. Зато вдосталь наштамповали магазинов с надписью «MP-41. Патент Шмайссера», которые выпускались, в том числе и для MP-40. Последний, весьма удачный, но обезличенный, частенько получал элементы боепитания с чеканным именем конкурента – чем не гениальный маркетинговый ход!
Ну и что должны были подумать советские солдаты, разглядывая очередной трофей? Так и прозвали модель незаслуженно, даже не подозревая о существовании какого-то там Фольмера.
Надо заметить, что вескую лепту в процесс формирования в военные годы этого ложного названии внесло создание Хуго Шмайсером действительно отличного автомата Штурмгевер», StG-44, появившийся на свет в 1943 году. Его тоже называли «шмайсером», что только способствовало закреплению данного прозвища и за пистолетом-пулеметом незаслуженно обиженного Фольмера. «Штурмгевер» нам ещё не попался, но Пикачёв жаждет его добыть. Очень хочет найти убитых немцев.
Вот и остановка возле фермерского хозяйства четы Фроловых. Дальние поездки всегда проходят по устоявшемуся алгоритму. Хоть знак автобусной остановки втыкай, пока здесь только столб торчит.
Диспетчер заранее сообщает хуторским предполагаемое время проезда транспорта, следующего в город. Чаще всего Константин, для примера, посылает к магистрали детей или жену, реже выходит сам. Попутка забирает фермерские продукты высокого спроса для доставки в Переделкино. У Фроловых одна полукопчёная колбаса из мяса косули с местными трюфелями чего стоит, я при случае всегда стараюсь взять ароматное колечко. Удовольствие не из дешёвых, но могу себе позволить, пока холост.
Кстати, трюфеля эти совсем не похожи на земные грибы, а вот вкус и запах идентичны. Растут они небольшими колониями, не прячась полностью, а чуть выглядывая из земли, и встречаются очень редко. Места произрастания деликатесных грибов – страшный секрет, плантатор его никогда не выдаст.
Берём заказы на покупки в городе, если они есть. Обычно есть. Передаём заказанное в Пятисотке, зимой возим детей из школьного интерната на побывку домой. Порой попутка превращается в скорую помощь. Хлопотно, конечно, практически каждый раз приходится ждать им или нам. Однако заведённый единожды порядок не нарушается – даже на отшибе наши люди должны чувствовать свою принадлежность к большой общине. Знать, что они нужны Пятисотке, про них всегда помнят, ценят, а интересы уважают.
На этот раз управились быстро. Девчата помогли Мордовскому Папе в разгрузке двух пакетов стройматериалов, починенной одежды для жены фермера. Приняли заказ, дамы сбегали в кустики попудрить в носик, а мы у колёс солидно привязали коней. Да и поехали дальше. Без экстрима.
Солнце начало припекать, конвой двигался по безжизненной, как казалось из кабины, местности, и Спика от скуки начал во всё горло распевать песни лихой своей юности.
В точке, где от магистрали уходит на юго-восток еле заметная грунтовка, ведущая к железнодорожной станции «Озеро Дивное», надолго останавливаться не пришлось. Крошечный гарнизон охраны дальнего, но оттого не менее ценного материального ресурса Пятисотки на данный момент ни в чём не нуждался. Мало личного состава – мало потребностей, как правило, очередная смена сразу берет с собой практически всё необходимое для несения службы. Хотя бывают исключения, выезды мангруппы на усиление.
Вот и хорошо, меньше возни по дороге к торгово-развлекательному центру. Нужно просто забрать оставленный под «передаточным кустом» увесистый баул с заказанным товаром, а в городе передать его по назначению. Надо бы и здесь поставит сигнальный столб, в тумане они сильно помогают.
Койот пробежал.
А вот и ещё один чешет вдоль обочины. Вот черти, совсем обнаглели, автомобильной техники совсем не боятся, второй хищник даже головы в нашу сторону не повернул! Койоты здесь мелкие, как утверждают те, кто видел койотов настоящих, канонических, что по Африке стаями бегают. Что-то гонит их из саванны? Ведь пропитания там для них вполне хватает, разве что во время великой суши всё живое прячется в тень.
Я не помню такой, как сейчас, частоты появления дикого зверя вблизи жилья. Раньше голодные койоты на окраинах были достаточно редким явлением. Теперь же их всегда хватает там, где благоухает на всю округу подходящий корм, например, возле промысловых участков разделки туш, к кухням тоже жмутся. Однако в последнее время участились случаи появления койотов непосредственно в поселковой черте. Все уже привыкли, что плохо.
Численность зверя обязательно нужно регулировать, не допуская ЧП и напряжения в обществе. Как известно, делать это может человек или природа. Природа, действуя методом проб и ошибок, – с максимальной жестокостью, насылая на избыточно расплодившуюся популяцию смертельную болезнь, мор. И тогда к домам местных будет приходить не забавный нелепый зверёк размером с небольшую собаку, а смертельно опасная зараза, с которой наши медики когда-нибудь не справятся.
Охотники говорят, что уже сейчас среди койотов, встречающихся близ населённых пунктов, крайне мало здоровых особей. Да и вообще, здоровый дикий зверь с нормальной психикой никогда в поселения не забредёт, у него чрезвычайно силён инстинкт самосохранения, чувство опасности. Отстреливать их нужно, а это опять про патроны, жуткий дефицит. Силки и прочие ловушки? Это работа долгая, и уж точно не попутная.
На постоянных сезонных заимках, где охота на боровую и водоплавающую дичь является существенным подспорьем в обеспечении семьи доброкачественной белковой пищей, можно увидеть охотника даже не с арбалетом, а с большим луком. Но число таких робингудов, на работу которых любо-дорого смотреть, не меняется. И они загружены своими заботами по маковку. То же самое можно сказать и о промысловой охоте на крупного зверя.
В любом случае для такого непроизводительного труда потребуется отдельный наряд специально обученных крепких мужчин. Это при нашей-то малочисленности…
Расстановка приоритетов занятости в Пятисотке всегда проста: человек занят совершенствованием профессии фельдшера, слесаря-агрегатчика, агрария или бегает по степи с копьём за добычей, которая, от носа до кончика облезлого хвоста, никому не нужна. Что выберете? Ответ очевиден. В городе с этим делом попроще, там и бездельники-тунеядцы имеются, и даже нищие на улицах появляются. Однако переделкинцы тоже никаким регулированием не занимаются. Ну да ладно, им там жить, у них вольный капитализм. А нас военный социализм, в моей дилетантской трактовке, поэтому задачу придётся решать.
Вывод: где бы лишнюю горку патронов раздобыть для попутного отстрела…
Ещё пара километров, и с обоих сторон потянулись заросли кустарника, на этом участке они густые, зелёные – позади болотца. Птички водятся, тушканы всякие, змеи. Некоторые змей едят, говорят, вкусные.
Я уже успел полюбить эти бескрайние просторы, которые люди называют то степью, то саванной. Что кроется за дальними далями, и есть ли там вообще кто-нибудь? Вот бы разведать! Когда-нибудь я всё-таки уломаю шефа, и мы получим добро, отправимся на свободную поисковую охоту. В балках и перелесках и вокруг озёр можно поставить личное хозяйство так, что ни в какой бинокль не разглядишь. А протяжённые ленты лесов в дельтах только в известных секторах с достаточной степенью скрытности способны поглотить дивизию.
И это мы ещё не видели Большой Реки. К востоку территории условно свободные, пока что никто оттуда не объявлялся. К западу земли хоть самую малость, но очерчены – сталкерские хутора расположены ближе к городу, лишь база «северян» стоит на отшибе. Мифический Мёртвый город? Ну хорошо, полумифический, побывать там действительно нужно. Хотя бы ради проверки на годный хабар. Вывезем, грузовик имеется, если кулибины не угробят. Но я очень сомневаюсь, что там обнаружится оседлое население. Разве что юные сталкеры сдуру забредут в поисках приключений на свою задницу. Пока что правило «цивилизационный радиус сто километров» работает. И то… Видели мы останки неуёмных искателей приключений.
Зачем вменяемым людям нужно идти туда, где выжить без соответствующего донорского комплекса с небес просто невозможно? Отчего бы не жить максимум в дневном переходе от поселений, где имеется медицина и топливо, договорённости о взаимопомощи и своевременном оповещении, где ближе центры торговли, наконец?
Ответ один, и он очевиден: решительно незачем.
Кайф неспешных и не обязательных к озвучиванию дорожных размышлений под личиной социального аналитика, был безжалостно обломан грохотом энергичных ударов по крыше кабины. Мы вздрогнули. Зубкова опять что-то прокричала в окошко, но экипаж не расслышал, так как начал синхронно материться от испуга.
Пришлось опять высунуться.
– Что там?
– Нас кто-то догоняет!
– Понял, Галина, сейчас посмотрим.
Тут кто-то из женщин крикнул:
– Вы бы в кузов посадили мужичка с ружьём, что ли! Страшно ведь! То какие-то волки возле колёс бегают, то погоня…
– Прекращайте, не придумывайте, – поморщился я, – у вас Зубкова есть, а у неё наган на поясе.
Галина – бессменный начальник крошечной геологической партии, и короткоствольное личное оружие она истребовала первым делом.
– Мопед там, что ли? – прищурился я, тщетно вглядываясь через борт. Нет, без оптики не поймешь. Надо возвращаться на место.
Тут порыв ветра с грохотом захлопнул дверь, вернув нас в относительную тишину, нарушаемую лишь щелчками гравия по поддону и мостам.
– Твою мать, сука, что там!? – заорал я.
– Ты на шмайсер сел…
От боли в заднице тело резко дернулось, рефлекторно выпрямляя спину, и тут же приложилось теменем о потолок, ещё и без кепки.
– Блин, Спика, убью! – пробормотал я, массируя ушибленное место. Больно.
– Ну, извини, День, мой косяк. Давай я посмотрю! В смысле назад. Ой, на дорогу! – примирительно предложил Спика, хватаясь за бинокль. Надоело ему гипнотизировать почти бесполезную баранку.
Напарник гораздо ловчее меня выбрался наружу и через некоторое время уверенно бросил за спину:
– Мопед догоняет! – подумав, он дополнил: – Наш!
Мопедов в русском секторе совсем мало. Модели у народа водятся разные, но они есть, на дороге встречаются. У нас «Рига-16», так что ошибиться Спика не мог.
Пш-ш…
– Ирина, останавливай нас, посыльный догоняет. Похоже, что-то случилось.
– С чего это? Ты уверен? – усомнилась Кретова.
– Он на дежурном мопеде, больше некому.
– А вдруг?
– «Вдруг» мы предусмотрим, – заверил я.
Мы вышли из машины с оружием и сразу разделились по бортам, быстро оглядывая окрестности. С небес спустилась группер, на ходу вкладываясь в приклад карабина.
Женщины в кузове шумно заволновались, но быстро успокоились после команды лечь и затихнуть. Теперь они ворчали тихо. Им, как и всем нам, было не трудно предположить какое-нибудь ЧП в тылах, вследствие которого такой долгожданный шоп-тур в одно мгновение может накрыться медным тазом.
Место, кстати, не тревожное.
Справа желтело ровное степное поле, заросшее резучей травой, слева – лесок, низенький и редкий. Тощие ветки акаций как возможное убежище не впечатляли, под такими не замаскируешься, да и от дождя не укроешься.
Нет здесь засады.
Скрипнув тормозами и обдав нас слабым запахом нагретой резины, мопед проехал чуть дальше и встал. Укротитель железного коня лихо перекинул ногу, не притрагиваясь к притороченной «сайге», и стянул большие круглые очки. Затем бандану, защищающую лицо ездока от дорожной пыли.
– Ёлки, так это ты? – удивился я появлению спасателя второй группы, перед отъездом получившего, между прочим, твёрдое задание от шефа. Они, вообще-то, нас замещать должны.
– Что там случилось? – несколько нервно спросила Кретова, подходя ближе.
Брызнув зелёными глазами из-под густых чёрных бровей, Мустафа широко улыбнулся и протянул пакет.
– Всё в депеше.
Пока Ирина вникала в текст приказа Казанникова, все напряжённо ждали. Наконец она закончила чтение, вложила лист обратно в конверт, зачем-то протянула мне, коротко довела суть. А Хайдаров дополнил устно:
– Ночью группер-три угодил в санчасть с острым аппендицитом. И тут как раз два барреля пропали – людской и грузовик… Ветер был и туман, отнесло их куда-то. Ну меня и послали на подмену.
Ясно. Третья группа – самая слабенькая, школа молодого бойца, из новичков зелёных. Спика за глаза называет их «Карапузики». Очно он такое брякнуть не рискует – зелёные, а морду набьют конкретно.
Новички всегда на подхвате, но теперь выхода нет, нужно экстренно работать «двойкой» и «тройкой» одновременно. Полигон не так уж и велик, но найти сходу не смогли. Зато один юный боец уже умудрился вывихнуть голеностоп, всё не слава богу… Хрен с ним, грузовиком, полежит сколько нужно. А вот людей положено вытаскивать предельно быстро.
Командирша тихо выругалась и сплюнула в пыль. Ей ведь тоже не чужда жажда шопинга.
– Ир, да ты не переживай так! Говори, что надо купить, всё сделаю в лучшем виде. От души, – предложил я робко.
– Как же! Ты накупишь, ага. Девчат попрошу. Лучше автомат гони.
– Это как так? – оторопел я.
– Да вот так, в группе должен быть хоть один длинный ствол, а у Мустафы «сайга» гладкая… И запасные магазины неси! Возьмёшь мой карабин. Чё замёрз, Рубин, выполняй!
Изъяв оружие, она быстро вскарабкалась в кузов, раздавая личные наказы девчатам. А заодно успокаивая десант – шопинг не срывается. В кузове захлопали в ладоши.
Даже к лучшему. Оно мне надо, болтаться лохопедом по бабским лавкам? Ещё купишь чего негодного, волосы повыдёргивает.
– Ну что, кто на плите? – уныло спросил я у личного состава.
– Я, конечно! – важно объявил Пикачев, забрасывая автомат за плечо.
– Ты же за руль просился? – усмехнулся я.
– Надоело, – отрезал наглец.
– Тогда ты едешь в кузове, – пожав плечами, кивнул я Мустафе. Он парень весёлый, нервная система пока отличная. Такой не запсихует и язвами не покроется. Ещё и мацанёт одну-другую. А я, не отвлекаясь на мирское, поразмышляю в одиночестве.
Вернувшись, Кретова наскоро осмотрела ещё не остывший мопед, строго спросив у сменщика:
– Всё норм?
– Рысак ахалтекинский!
– Да? Смотри у меня.
Затем она подошла ко мне, приобняла за плечи и тихо наставила на путь истинный:
– Денис, сделай всё хорошо, грамотно. Чтобы без эксцессов, и чтобы никто не ушёл обиженным.
– Удовлетворим. – честно пообещал я.
– Ну, тогда разбегаемся.
Нормальный ход, двигаемся дальше.
Глава 5 Шоп-тур, начало
Всё шло как обычно, сколько таких набеговых рейсов уже сделано… Рутина. А если кому-то хочется дорожной романтики вестерна и регулярного адреналина вёдрами, то ему к сталкерам. Живут они, надо признать, ярко. Романтично. Правда, недолго.
Конвой проехал мимо многострадального Горелого хутора, который упрямо не хочет загибаться. Жильё восстановили, но новый хозяин лишь махнул приветственно рукой с огорода. И сразу ещё раз, проезжайте, мол! Ну да, он на магистрали стоит, транспортных проблем не имеет.
Начали попадаться беспечные ездоки. Велосипедов и велосипедистов в анклаве уже прилично, это далеко не диковинка, их вообще не замечаешь. А вот моторные велосипеды всё ещё экзотика. Похоже, кто-то из горожан при отнесённом в сторону сбросе подломил целый контейнер со специальными моторчиками – подарок с барского плеча от прораба из ЦУП И это не электромоторы, а самые настоящие ДВС – крошечные тарахтелки, бензиновые двухтактники, которые можно легко присобачить к обычному велику. Но ведь тянут, зараза! Троцкий рассказывает, что во времена его молодости таким аппаратам на деревенских дорогах никто не удивлялся. Как будет правильно, недомопед или перевелик? Мне поручено купить пару таких монстриков, если найду в свободной продаже.
Вот ещё один куда-то катит, уже третий. Этот именно на мотоварианте. Молодой парень в чёрной кожаной куртке с блестящими полосами заклёпок. Руки в мотоциклетных перчатках с крагами, за плечами небольшой рюкзак. Заметив нас, ездок уверенно съехал с трассы и враскачку покатил по степным кочкам. Куда он вваливает с таким скудным скарбом? Если в избу, то мало везёт, нерационально.
Неожиданно парнишка резко выхватил из-за спины двуствольный обрез и быстро засадил из обоих стволов куда-то в сторону. Поставив велик на вилку, он подхватил с земли тушку небольшого сурка и радостно замахал нам рукой. Да он же охотится! Я возмущённо покачал головой. Идиот, сжёг на белку-переростка два драгоценных патрона! Городские, что с них взять.
Впереди справа раскинулась серым пятном пригородная Пашкина деревня, главное изменение в генплане Переделкино, новелла, так сказать. Состоит она из тесно сбившейся группы крохотных домиков и разномастных сарайчиков вокруг, убогих и покосившихся.
Всё построено из разномастных отходов полукустарного лесопиления и распотрошённых баррелей. Построено быстро, чинить нужно часто. Пыль, после дождя смачная грязь, бурно разросшиеся кусты, успевшие очень быстро осесть домишки – так себе живописная окраина, тот ещё частный сектор. Этимологию названия я не изучал. Пашка и Пашка. Поначалу лишь четыре семьи по какой-то причине возжелали вольного воздуха и самодеятельно выбрались за периметр, затем добавились новые жители. В результате северный КПП оказался позади них.
Вообще-то, места в Переделкино уже маловато, растёт городок. Жилой сектор здесь решительно отделён от периметра узаконенной городской черты с колючкой самой настоящей полосой отчуждения. Сложно понять гениальную задумку неизвестных планировщиков. Они что, хотели здесь контрольно-следовую полосу шириной под сотню метров распахать? Электроток пустить, пограничную систему поставить? При таком-то дефиците селитебной площади! Вон, неустроенность жизни людей уже за КПП выдавливает. А где Пашкина деревня, там скоро и Машкина появится, а далее по списку имён.
Раздать и застроить! Или парк для отдыха разбить. Но это не мне решать. Мне ворчать.
Наконец показался северный КПП, главный в транспортном значении. Аналогичный стоит и на юге, в начале «немецкой дороги». Там устроена такая же «фишка» – домик-будка в косую полосочку с двускатной крышей и керосиновым фонарём на ней, постоянно скрипящий при подъёме облезлый шлагбаум с каменным противовесом. И смертельная тоска. Устав караульной службы на обоих постах соблюдается лишь частично, на этом вообще щадящий режим. Часовой большую часть времени бездельничает или сочно давит на массу. На юге порядки всё же построже будут.
В обе стороны от «фишки» тянется та самая защитная изгородь городского периметра, за недостатком нужного количества колючей проволоки до сих пор перемежаемая баррикадами из колючего кустарника. Хорошо хоть высоту нарастили до двух метров.
Заметны изменения. Возле будки вкопаны уже не одна, а две скамейки и стол с разбросанными костяшками домино. Бардак, Казанников убил бы. Рядом торчит из земли половинка стандартной железной бочки – устройство для ночного освещения и обогрева личного состава. Раньше эта бочка являлась главным средством психологической поддержки караульного. Но времена изменились, и теперь стоять на фишке ночью не так жутко. Впереди деревня, там даже огоньки, бывает, светятся, позади – город. Ты уже не один на один перед Тьмой стоишь…
В описи имущества поста значатся жидкостные светильники, выцветший под беспощадным солнцем Жестянки флаг на крыше и подвешенный рельс вместо тревожного колокола. Из средств связи с недавних пор на посту имеется военно-полевой телефонный аппарат ТА-57 производства СССР с системой индукторного вызова. Отличная вещь, мы такими тоже пользуемся.
Сегодня старшим и, похоже, единственным в карауле значился парень среднего роста с погонами младшего лейтенанта. Белобрысый и курносый, годов тридцати от силы, с красной повязкой «Дежурный по КПП» на рукаве. Зовут Леоном, надо же… Единой формы у них тут как таковой нет. Как правило, бойцы комендантской роты одеты в произвольный пятнистый камуфляж или одну из бесчисленных «горок» со знаками отличия.
Никакого интереса к приезжим Леон не проявил, все мы ему надоели. Лишних вопросов он не задавал, принявшись быстро вносить в амбарную книгу ФИО пересекающих городскую черту. Даже скучно, так дело не пойдёт.
– Чё-как, командир, какие новости в городе, чем нынче дышите? – бодро поинтересовался я.
Он не стал выпендриваться и качать директора пляжа. Выкатив на меня белёсые глаза, мамлей задумался, подвигал губами и наконец, молвил:
– Кино начали крутить, плёночные фильмы. Есть и цветные.
Народ заволновался.
– А какие фильмы, дяденька? – жадно поинтересовалась одна из девчат.
– Чаще барахло всякое, тупые индийские мелодрамы про любовь с песнями и танцами, – он небрежно махнул карандашом.
О-о! Сводный хор женского стона поплыл над КПП…
– Я такие не смотрю, – добавил он небрежно. – Есть и про ковбоев, это другое дело! Советские тоже имеются.
– Что, появился настоящий кинотеатр? – уточнил Спика.
– А то! Цивилизация, вы как думали, – удивился он вопросу, а в голосе караульного проявились столичные нотки.
– Два киноаппарата, графитовые! – он значительно поднял указательный палец. – Правда, один постоянно в починке.
– А крутят бесплатно? – не унимался Пикачёв.
– Бесплатно у нас только обчистить в переулке могут, – едко ответил Леон, к моему удивлению не закончив фразу презрительным «Эх, деревня!». Сдержался служивый.
– А ещё что нового? – не отставал я.
– Ну что нового… Опять с немцами по-тихой грызёмся. Лезут. Всю неделю на Южном перестрелки.
– Ничего себе! У вас война что ли?
– Да не. Наши пацаны были у них компанией в гостях, бухнули в кабаке и обидели там каких-то особо нежных фрау,– он бессмысленно передвинул белую статуэтку, изображавшую какую-то греческую сильфиду, и продолжил: – Пошли разборки, стрелки, есть раненые.
– Ну вы даёте! – протянул я с удивлением. – А дальше-то что будет?
– Будет? Ничего не будет. Волков вроде уже края развёл, откупился, отмазал ребят, – он положил химический карандаш на стол, хлопком закрыл потрёпанный журнал регистрации и добавил задумчиво:
– Не люблю я этих фрицев. Не верю им, гнилой народец, с ножом за спиной. И ездить к ним в гости не нужно, добром это не кончится. По-любому. Ну вот, вроде все новости. А! У нас уже трое пропали, поехали на велосипедах куда-то к северу и не вернулись.
– Это которые с моторчиком?
– Так точно. Мотовелики, отличная вещь, между прочим! – невыразительные глаза офицера вдруг загорелись интересом к жизни. – Две пары звёздочек, одна для привода от двигателя, вторая пара – от педалей. Лёгкие, краска стойкая, яркая! Можно ездить только с включенным двигателем, если педалить не охота. А можно и помогать движку, при движении в гору, например.
Видно было, что человек давно мечтает.
– И тот юный велосипедист-рокер, что недавно проехал…
– Этот нет, он тепличный, – перебил меня офицер, ёмко добавив: – Это был внук нашего коменданта, мудак просто балуется.
– А-а… Куда они все поехали-то?
– Да хрен их знает. Я только с одним на эту тему говорил. К Большой реке собирался, вроде.
– Ого! Что ему там нужно?
– Фарт ищет, в последнее время им там как мёдом намазано. А у вас такие не объявлялись?
Я отрицательно качнул головой. Хм-м… Информация весьма интересная, как интересно всё, что касается Большой реки.
– Не, через нас точно не проезжали, отвечаю.
– Ну вот, видите, а родня с собаками ищет, – он сказал так, словно это мы что-то недоработали, схалтурили в поисках пропавших. – Ладно… Билеты в кино на площади весь день продают. Добро пожаловать в столицу мира, пятисотчики!
Женщины заторопились.
Время стояло обеденное, так что после обустройства в гостинице наши женщины вполне могут успеть прошерстить пару заранее намеченных магазинчиков.
Материальная культура на Жестянке очень, скажем так, небогатая. Тощая, что ли, полиненасыщенная. Людям не хватает буквально всего, перечислить невозможно. Буквально каждый земной артефакт, сохранивший хоть какие-то потребительские свойства или подлежащий переработке умелыми руками, как и созданный уже здесь, отмечается, оценивается рынком, а при попадании в руки обретает статус члена семьи.
На Земле, помню, попался мне очень непростой видеосюжет, где китаец показывает своё бесхитростное жилище и говорил, что у него целых 259 вещей, включая посуду, инвентарь, одежду по сезонам, кровать, ведро у колодца, какие-то тяпки и садовую скамейку, уж не помню точно. И он был счастлив, ему всего хватало.
Здесь же я недавно попытался мысленно прикинуть, сколько предметов находится в моем распоряжении. Тогда отвлекся на что-то, не успел посчитать, а потом порыв забылся. А вот сейчас вспомнил. Пятьдесят наберётся? А сотня? Одежду пересчитать проще простого, посуды почти нет. Оружие в счёт идёт? Тоже без труда – автомат и пистолет. Ещё охотничий нож. Нет, два, складник не посчитал. Есть старенькая картина. Радиостанция. Фонарик, керосинка и отличная лампа с фитилём. Из мебели – то ли диван, то ли кровать, тумбочка, венский стул, полки и вешалки. Четырнадцать книг, скоро выцеплю ещё три. Две подушки имею, завидуйте! На случай визита весёлой подружки. А вот одеяло всего одно и тонкое. Занавески ещё, с васильками, как положено.
Имеется штурмовой рюкзак и большой американский вещмешок. Есть оцинкованное ведро и эмалированный таз со следами боевых столкновений, немного ходового инструмента, где особо выделяется почти новый германский топор. А! Игра «Монополия», шахматы, шашки и колода карт. Если упустил чего, то совсем немного.
Тут я вспомнил открытую в памяти земную жизнь, свою маленькую, но зато двухкомнатную квартирку, как верх благосостояния, и мне стало смешно и стыдно одновременно. Как я жил? Забитые доверху шкафы и антресоли – символ благополучия. Коробки и банки в кладовой, наполовину забитый каким-то забытым барахлом балкон, включая сломанные лыжи и чьи-то санки, из-за чего там было неудобно курить. И небольшое пространство для жизни.
Почему я не повыкидывал всё к чёртовой матери? Ведь не пользовался! «Вот заведу себе дачу, и там весь шмот и рухлядь пригодятся!».
Земным людям, которым всё это настырно навязали и умело продали, задурив голову рекламой, сложно было поверить, что лишние вещи забирают нашу энергию, как говорил тот китаец из ящика. Нам казалось, что всё обстоит ровно наоборот: я покупаю что-то, чтобы новая вещь дарила мне новую энергию. Вот только сам шопинг по сути своей интроверт, он энергию забирает.
А сколько всего ещё было нужно! Сколько в мире красивого и полезного! Наверное. Надо хапнуть, чтобы потом распихать всё это по кладовкам и гаражам, переживая, как бы со всем этим богатством чего не случилось. А сейчас? Мопед мне не нужен и велик тоже, в распоряжении есть гравилёт и «уазик». Эх, книжек бы добыть побольше, да зеркало не разбитое. Одеколон заканчивается, как ни экономил. Но это я здесь решу.
Вот что действительно хочется добыть, так это магнитофон, катушечный или кассетник, пойдёт любой. Не дивидишник и не МP3-плеер, такая электроника быстро выгорает, а починить её невозможно. Только магнитофон, чтобы переписывать музон у корешей и записывать вечерние песни под гитару в исполнении местных талантов. И новые джинсы, ностальгия долбит. Значит, всё-таки шопинг, будь он неладен.
Гравилёт пару раз осторожно вильнул блинчиком, расходясь с какими-то повозками, затем уже грузовик чуть не получил в борт головой дурного велосипедиста, вылетевшего из-за угла, и наконец-то мы попали на начальный участок широкой улицы по имени Центральная со следами былой роскоши в виде гранитной брусчатки. Колёса ГАЗ-52 удивлённо застучали по камням. Брусчатку здесь по окраинам выкопали почти всю, отправив камень для ремонта дорожного полотна в центре города. Что-то подрезали ушлые горожане – капусту в кастрюлях придавливать.
Потянулись увитые зеленью и усиленные терновником заборчики, примитивные ворота и ухоженные парадные разномастных фасадов первых домов с недавно высаженными тополями перед входом. Таков приказ каждому владельцу от Волкова, главы города. Во, времена настали! Идёт плановое озеленение Переделкино. Нам бы, кстати, тоже стоит этим заняться, что-то надоел военный аскетизм зенитно-ракетного дивизиона.
Появились пешеходы, за год их стало заметно больше. Да, уж… Тесно становится. Недолго, ох, недолго Пашкиной деревне быть уникальным явлением.
Дождались наши красавицы, вот и первые магазины-лавочки! Пара уличных торговцев призывно замахала руками, один даже что-то поднял с прилавка. Реакцию наших я не увидел, наверняка тоже помахали.
Жильё забронировано, ждёт.
Так что путь наш лежит в хорошо себя зарекомендовавшую гостиницу «Медея», хозяйка которой, Лидия Назарова, недавно получила из рук интенданта Троцкого уникальный для нашего времени документ – заявку на бронирование с гарантией оплаты. Наверняка в рамочку вставит, и на стену, как безусловный успех заведения и его репутации. Троцкий политик ещё тот, умеет.
Конечно же, известие о предстоящем конвое – нашествии дюжины, как минимум, хорошо обеспеченных женщин и сопровождающих их бойцов из «вечно задирающей нос Пятисотки», быстро облетела весь город. Зарабатывают наши дамы по местным меркам очень неплохо, а тратить средства в посёлке им практически негде. Отличный шанс! Отчего бы не навариться по-максимуму на поселковых лохопедах? Впрочем, красавицы этот момент хорошо понимают и принимают правила игры.
Подождите, так у них ещё и грузовик есть? Замечательно!
Значит, гости города смогут увезти целую гору покупок?
Жар в ладонях! Все торговцы Передела, включая уличных, как и владельцы таверн «Мёртвая петля» и «Полуночный экспресс», алчно потирают ручонки – впереди Три Дня Супершопинга.
Улица Центральная делит город на две неравнозначные части: степную и лесную. Вторая престижней, это так называемый Тихий центр, где реально тише, уютней и действительно побольше зелени, что обусловлено протекающей по району речкой Клязьмой. Там даже песчаный пляж есть. Некогда и без того жидковатый лес вокруг Переделкино был вырублен первопоселенцами почти начисто, сохранились только рощи по берегам реки. Когда-то здесь был роскошный природный оазис, а теперь горожане пытаются его восстановить, посадок много. Но в Степном районе деревьев много не будет, грунты не те.
Нужный нам переулок, не останавливаясь, заканчивается прямо в красивой роще у реки, раздвигая деревья настолько аккуратно, что в сезон там вполне можно собирать грибы, ягоды и дикоросы прямо у подъезда. Но даже в нашей вынужденной стерильности и просто образцовой экологии работает полумифический штамп, городское правило «Надо собирать там, где подальше, а тут токсины».
Вот и двухэтажное здание «Медеи», образец эклектики в местной архитектуре. Сразу и не поймёшь, что к чему прилеплено. Тем не менее, это единственная полноценная гостиница, и самый крутой вариант ночлега для состоятельного путника. Большинство хуторян останавливается в ночлежках при тавернах или снимают жильё у кого придётся.
Вижу изменения! Вырезанные из металла буквы HOTEL отныне посажены на толстую деревянную основу и обрели объём. Вывеска гончарной мастерской исчезла. Нет здесь больше и продуктовой лавки. Интендант рассказывал, что Нина не продлила аренду с целью увеличения номерного фонда. Модное женское ателье и кабинет зубного врача пока работают. Появился буфет с горячим питанием. Утреннее или обеденное меню включено в цену, холодное вечернее – за наличку.
Распашные ворота улыбнулись дорогим гостям во всю ширину огромных створок, а дворник только что честь не отдал. Да, простор… Тут и грузовику есть, где разместиться. Во дворе – беседка, свой колодец, отличная бревенчатая баня по-чёрному и большой ангар, в котором мы обычно оставляем технику размером поменьше.
Встретила гостей, конечно, самолично Назарова – неизменно обаятельная блондинка, после скоропостижной смерти мужа ничуть не утратившая жизнелюбия. Пришла в себя, работает, ищет счастье. Пока мы с парнями загоняли плиту в ангар и парковали на улице грузовик, деловой разговор на ресепшен вела Зубкова, уже вручившая хозяйке презент, небольшой чайный сервиз белого фарфора, взятый по разрешению Деда из VIP-резерва объекта «Озеро Дивное». Когда я к ним подошел, они уже обговорили вопросы размещения и оплаты.
С Назаровой у меня замечательные отношения. Обнялись.
– Нина, как бы нам горяченького с дороги, а?
– Женщины пока не будут! – строго предупредила Зубкова.
– Да как угодно, – безразлично пожал я плечами. – А вот мужчины были, есть, и будут есть. Так как, родная?
– Эх… Денис, с горячим пока не получится, уж ты извини. Могу собрать только лёгкую закуску, – копчёности, разносолы, сыры хорошие. Действительно хорошие. Ну и чай-кофе, – сокрушённо развела руками отельерша.
– Что так?
– Соня, буфетчица наша, в краткосрочном отпуске на три дня, только завтра на работу выйдет. Не может в себя прийти, сейчас, наверное, на аудиенции у Волкова.
– Что случилось-то? – спросил я чисто из вежливости, немного расстроившись из-за отсутствия котлового питания, здесь отличная кухня.
А Соню я помню, да. Это тихая полноватая женщина с еле заметными усами и кудряшками крашеных хной волос.
– Сынок у неё пропал, старшенький. Поехал неделю назад куда-то на велосипеде, знаешь, сейчас такие у многих, ну, с моторчиками! И с концами, ни слуху ни духу.
– Так это они втроём…
– Нет-нет! – тут же прервала меня Назарова, – Та молодая гоп-компания уехала больше недели назад, через северное КПП прошли, а он четвёртого дня через южное. И один.
Всё интересней и интересней.
В этом строгом мире нет места праздным искателям дурных приключений, этому мы учим молодых первым делом. Если уж люди отправляются куда-то на свой страх и риск, то исключительно по веским основаниям. Во всяком случае, веским для них.
– К Большой реке, так? – прищурившись, попробовал угадать я.
Она почему-то настороженно оглянулась по сторонам, бросила быстрый взгляд на стоящую неподалёку Зубкову и молча кивнула два раза. И всё же добавила:
– Это уже шестой случай.
– Подожди. Ничего себе! Ты хочешь сказать, что в последнее время шестеро молодых здоровых парней без всяких прелюдий уехали в совершено неизвестном направлении и пропали? Искать пробовали?
– Шестеро и пропали. Хотя… Это ведь смотря откуда считать. Первый, Виталик Басос, исчез больше месяца назад, Волков посылал кого-то на поиски, но безуспешно. София за тем к главе города и отправилась, будет просить ещё раз следопытов послать. Только не пошлёт он никого.
– Почему ты так думаешь? – спросила Зубкова.
– Толком ведь неизвестно, куда слать. В саванну к сусликам? Не отправит, – уверенно повторила Назарова, тяжело вздохнув. – Дело-то секретное.
– В смысле? – не понял я.
– Похоже, слух какой-то среди особо дурных прошёл. То ли видел кто-то, то ли слышал. Молодые толком ничего не рассказывают, сам знаешь.
– А цель? – продолжил я расспросы, понимая, что в этой нетривиальной истории есть какая-то важная скрытая составляющая.
– Сокровища несметные они ищут, вот что, – как-то неуверенно ответила Нина. – Какой-то клад, склад или не знаю что. Раздразнили друг друга слухами, размечтались, а самые шустрые наперегонки бросились в никуда за богатством и славой. Такое вот поколение. На службу идти не хотят, к коммерции не приспособлены, от земли их воротит. Работать надо, а не клады искать! Денис, ты уж поспрашивай там, спасатель ведь.
– Ну-у… – промычал я, почесав лоб. Пока не представляю, кого и где мне нужно спрашивать. – Хорошо. Возьмём на учёт, поглядим по секторам.
Господи, по каким ещё секторам, что я несу?
– Спасибо тебе! – обрадовалась хозяйка. – Сам-то останешься?
– Нет, мне к нашим надо, перекушу и по делам.
– Если что, ты приходи, уж тебе тёплое местечко я всегда найду. Ладно, родненькие, пошла на стол собирать, – резюмировала Нина, взглянув на мерно постукивающие настенные ходики. – На троих? Поняла.
– Что скажешь, Галя? – спросил я у начальника геопартии, машинально посмотрев на свои наручные.
– Запутанная история… – задумчиво бросила Зубкова, глядя вслед удаляющейся по коридору хозяйке.
– Как это верно, Ватсон, как это верно.
В магазинчик, одновременно выполняющий функции своеобразного представительства Пятисотки, я отправился пешком, не гонять же глайдер ради этого по городу. Идти всего ничего, километр, не более.
Городок почти полностью ожил после утренней дрёмы. По дороге попались две мастерские ремесленников, закрытая лавка скупки промысловых товаров, коптильня без дыма над крышей и небольшая пекарня с ароматом выпечки на всю округу. На площади было оживлённей. Тут много организаций: администрация, отделение полиции, казармы, школа… Было заметно, как Передел похорошел при Волкове. Мне нравится. Всё работает: по площади во все стороны снуют деловые и не очень люди, из ворот выезжает по важному делу служебный «уазик», всем классом на практические занятия идут дети, женщины спешат в магазины.
Появились новые едальни: готовая вот-вот открыться после ремонта помещения шашлычная «Рустави» и будка без названия по продаже шаурмы. Мясо – свинина на пищевых отходах и курица, которая по зёрнышку. О баранине можно только мечтать, доступных пастбищ поблизости нет. Один раз сталкеры привозили в город несколько туш горного барана, и теперь об этом случае рассказывают в школах.
Негромко звучит музыка из патефона, стоящего на скамейке рядом с шаурмячной. Аппарат с заводным пружинным приводом проигрывает через небольшой раструб толстые грампластинки с красными и синими бумажными наклейками – всего пара песен на сторону. Звук… Как из бочки, дикая вещь, такой аппарат я тоже хочу.
Вечером здесь будет поживей. Люди в особом старинном платье, причём не театральном, бутафорском, а обусловленной самой профессией одежде, зажгут уличные масляные фонари, желающие выйти на улицу женщины наденут лучшие платья. Да, заматерел город. Переделкино теперь смотрит на всех и всё сверху вниз. По-столичному.
Климат в Переделкино мягче, чем у нас. Смягчает его не столько Клязьма, сколько три озерца к западу. Здесь больше зелени и меньше песка. А вот тени мало, так что подрастающие тополя будут более чем уместны. Пятисотка стоит севернее, но сколько тех километров… И тем не менее, матушка-природа каким-то образом чувствует разницу и даёт всему живому команду – допустимо что-либо или нет. В Переделкино она позволяет людям выращивать хороший урожай на ухоженных грядках, чем и занимаются многие горожане прямо на задворках. Конечно, ассортимент выращенного здесь никогда не будет таким, как в земных супермаркетах, но и дозволенное радует. Зеленщики стандартно приговаривают: «И всё – с особым переделкинским витамином, а вы разве не знали?».
А вот в нашем гарнизонном посёлке многолетние эксперименты выращивания овощей в открытом грунте по большей части потерпели неудачу. Только в теплицах. Из грунтовых в Пятисотке есть своя картошка, капуста, лук, укроп и морковка. В небольших теплицах вызревают сладкий перец, огурцы и помидоры. Не в обиду нашим аграриям будет сказано, какие-то они синтетические, мало вкуса.
Во многих дворах прячутся бани. Бани наш народ любит и строит их везде, где только можно. Доходит до того, что небольшая отъезжая избёнка на радиальных тропах-путиках промысловика по сути своей представляет собой не жилой домик, а приспособленную для кратковременного проживания уставшего охотника баньку.
Часть городского жилищного фонда сильно состарилась. Требуются серьёзные инвестиции, но без комплексных мер это просто мечты. Конечно, интересно и отчасти приятно посмотреть на поросшие зеленью и мхом крыши старых каменных домов, но бесследно это поглощение флорой городской старины не проходит. Нужно строить новое.
По сути, в городе уже накоплено почти всё необходимое для жизнедеятельности не только самого столичного поселения, но и всего русского сектора. Лично мне не хватает грохота выстрела из старинной пушки ровно в полдень. А из черных тарелок громкоговорителей можно было бы транслировать передачи местной радиостанции и приятную музыку.
Свернув с площади обратно на Центральную, я увидел на противоположной стороне солидного коренастого мужчину в пустынном камуфляже и винтовкой на плече. Вообще-то, хождение по улицам города с не зачехлённым длинным стволом не приветствуется. И не из-за боязни, к оружию обитатели Жестянки привыкли изначально. Просто не нужно лишний раз сеять в горожанах тревожность. Но у этого погоны на плечах, он силовик, ему дозволительно. Может, он на пост идёт.
Однако меня заинтересовал не военный, а необычная винтовка, которую я не успел разглядеть. Не бежать же вслед за ним с криком: «Я тут проездом, не разрешите ли с вашим стволом познакомиться?». Ладно, в другом месте поинтересуемся.
Людно. Здесь случаются и настоящие заторы. Группа старшеклассниц, после окончания учебного года вынужденная каждый день придумывать, чем заняться, наглухо перегородила тротуар. Поэтому на подходе мне пришлось зычно рявкнуть:
– Дорогу!
На что самая неприметная и скромная на вид раздельно произнесла тихим ангельским голосом:
– Пи-да-гогу.
Я не выдержал и заржал, показав девчатам большой палец.
А вот здесь находится маленькая штаб-квартира и типография недавно начавшей работу районной газеты, сотрудники которой уже активно присутствуют на каждом скандале. Проходя мимо громогласного мальчишки в традиционно рваных «конверсах» и чёрной футболке с изображением Князя и Горшка, купил у него свежий номер «Уездных вестей», кинув монетку на блюдце. Вечером почитаю. Вот теперь я выгляжу, как образцовый бездельник-отпускник, которого местный бизнес так и ждет. Не хватает только трости. Имиджевой, из цельной ветки каштана, от немецких мастеров с рукоятью «турист», как у Деда. Шёл бы себе, постукивая латунным наконечником по брусчатке или асфальту.
Но в Переделкино нет, и ещё очень долго не будет асфальта, примитивный чёрный порох начнут изготавливать быстрей. Волков настойчиво просит Казанникова уступить ему брусчатку каменной дороги из леска близ озера Дивного, где кладка гранитного булыжника была выполнена настолько ровно и плотно, что и травинке не пробиться. Казанников пока думает, не хочет пускать на объект чужих. Продаст, наверное, и правильно сделает. По большому счёту, это ведь и наш город.
О менталитете. В переделкинцах чувствуется заложенная историей города основательность, поначалу кажущаяся беспечной уверенность и, вместе с тем, умение жить с готовностью к неприятностям. Им можно не объяснять, как готовиться к возможным ЧП, катаклизмам или войне. Они всё знают и ко всему готовы, здесь даже ребёнок прокормит себя самолично найденной работой. Ввязываться в авантюры за пределами городской черты горожане не любят. Вместе с тем они активны, в курсе событий, не пытаются отстраниться от приезжих, но дистанцию держат. Все друг друга знают, друг другу помогают. А вот «товарищам из деревни» не всегда.
Ещё одна особенность – привычка особо не надеяться на власть, и даже некоторая настороженность, фронда. Немало людей, которые открыто не любят администрацию и даже бравируют этим. Очень резко горожане воспринимают искусственные и частенько бестолковые ограничения. Дисциплина не в чести, мобилизацию любого рода они встречают в штыки, тут требуется вдумчивая работа с населением.
В целом же житель русского сектора Жестянки на поверку широк душой, потому что вокруг ширь бескрайняя. Махни рукой на восток или на запад, и по этой линии не будет никого до самого дальнего моря или вообще по кругу. Нет повода ругаться с соседом из-за тесных огородов и редких пастбищ. Да бери ты той земли или угодий сколько хочешь и сколько сможешь освоить, никто слова поперёк не скажет!
Поэтому многие старожилы обвыклись настолько, что уже не торопятся вернуться на Землю, где всё мелкое, а часто мелочное, скандальное, что в отношениях, что в характерах.
Роли уже распределены. Одни держат в руках и развивают цивилизационный центр, а другие неустанно двигают фронтир, заново создавая Россию. Мне кажется, что вот эта привычка к широте и сделает своё дело.
Был уезд, а будет край.
Глава 6 На пути к вечному миру
Нумерация домов в Переделкино начинается с севера. Именно так исторически началось освоение русского сектора – сначала на карте появилась Пятисотка, а уж потом город, где первые жители начали обживать северную часть. Поэтому плотно застроенный жилой район южной части города вдоль улицы Центральной называется Большие Номера, то есть, двухзначные. Или просто Большаки.
Впечатления копились. Со времени моего последнего визита городские дома приобрели ещё больше плохо сочетаемых, в классическом архитектурном понимании, элементов. Вы когда-нибудь видели вынесенную чуть ли не на метр от фасада башенку, на крыше которой торчит петух-флюгер, а внизу зачем-то висит «ловец снов»?
Нет, ребята, слово «эклектика» слишком слабое, чтобы передать безудержный порыв вдохновения авторов, сбивающий гостей города с ног. Пожалуй, это такой Монти Пайтон на максималках в версии шоу Бенни Хилла. Может, всё это и делается для культурного шока?
Зато запоминается. Если не обращать внимания на сокрушительное воздействие взбесившейся архитектуры на мозг и сознание парализованного наблюдателя, то сочетание несочетаемого со временем начинает нравиться. Видимо, происходит глубокая архитектурная интоксикация, главное – побороть первый рвотный позыв, а дальше уже начинаешь получать удовольствие.
Гарнизонный магазин расположен на первом этаже двухэтажного каменного дома в архитектурном стиле «сталианс» с лепными балкончиками и узким палисадником с кустами сирени. Стоимость квадратного метра намного выше средней по рынку. Площадь у заведения приличная, мы занимаем два этажа или одну сторону первого подъезда. На втором – комната директора магазина, а заодно и нашего резидента, радиоузел, служебка, ванная комната и маленькая гостевая, где я и собираюсь остановиться.
Вывеска бесхитростная, но с хитринкой – «500+». Сразу понятно, чей это магазин. А «+» добавляет интриги, как сказал директор, профессиональный маркетолог. Тут и отсылка к чему-то положительному, и намёк на то, что когда-нибудь точка перерастёт в нечто большее.
С нашей стороны на крыше установлена длинная антенна радиостанции дальней связи, обеспечивающей связь магазинной резидентуры с диспетчерской посёлка. То есть, с легендарным радистом Некрасовым. Это, конечно, большой шаг в развитии системы коммуникации общин. Удобно всем, в том числе и администрации города, когда есть необходимость срочно передать информацию в Пятисотку без отправки нарочного.
Я недолго постоял на крыльце, внимательно изучая плотно набитую текстом табличку, на которой имелась вся нужная информация, начиная от «Объект автономного промышленно-жилого образования «Пятисотка», и усмехнулся. Надо же, у нас, оказывается, «образование», чуть ли не опухоль. Нет, канцелярское дуболомство неискоренимо.
С усилием толкнул тяжёлую старинную дверь. Услышав звук бронзового колокольчика, молодой человек, сидевший за чтением свежего номера газеты, быстро вскочил и негромко кашлянул в кулак, отложив раскрытую газету на механический советский арифмометр «Феликс». У нас в бухгалтерии тоже пара таких «компьютеров» стоит. И ещё один на станции, там учёт сложный.
– Чем могу?
– Директор на месте? – строго спросил я.
– Пока на месте. Э-э… Сейчас позову, – сообразил он и потянул вниз свисающий с потолка сигнальный шнур. – Вы, если не ошибаюсь, товарищ Рубин?
Я кивнул. Хлопец из местных. Выше среднего роста, длинноногий, сухощавый, со светлыми волосами, собранными плетёным кожаным ремешком в хвост. Годится. Такого при надобности можно без всяких там радиоволн и марафонцем погнать с депешей. Взгляд мазнул по жирному газетному заголовку на первой странице. «Опять шок? В Переделкино пропадает молодежь!». И шрифтом поменьше снизу – «Беззаботность или злой умысел?». Хм-м… А ведь я «Уездные вести» так и не почитал. Зачем покупал, спрашивается? Чтобы её свёрнутой в трубочку носить, как шпион по дороге на явку?
Директор магазина спустился быстро. Колоритный мужчина – так про него говорят городские красавицы на выданье. Для немногих посвященных он Виктор Афендиков, все остальные зовут его просто Греком. Такой же позывной. Он и есть этнический грек, приазовский, а точнее, мариупольский.
Рассказывал, что именно греки, перебравшись из Крыма, первыми начали осваивать Приазовье, а затем расселились по всей территории Донецкой и Луганской областей. Формальной причиной переселения стало желание сохранить христианскую идентичность и избавиться от гнета крымского хана, в действительности же огромную роль сыграл экономический фактор.
На территории Мариупольского греческого округа поселились две группы греков – греки-румеи и греки-урумы. Корни слова «Рум» очевидны – Рим, Византия. И те и другие исповедуют православие, однако греки-румеи говорят на диалекте новогреческого языка, а урумы – на тюркском урумском языке, уходящем корнями в половецкие наречия. Я не интересовался, какой язык родной для него, но говорит наш Грек по-русски.
И выглядит он как грек, в моём представлении. Жёсткость тёмных волос ёжиком смягчают залысины и благородная седина. Нос у него какой-то не особо греческий, а вот глаза с хитрецой, уставшие, внимательные – явно греческие. Афендиков невысок, животик в пределах эстетической нормы, но некая покатость присутствует. Грек очень быстро, даже резко двигается, имеет острый ум и большой коммерческий опыт.
– Какие люди! Слава богу, а то я вас вчера ждал, – Виктор по-свойски протянул открытую ладонь.
– Не успевали машину доделать, – широко улыбнулся я. Общаться с Греком легко и приятно.
– Много красавиц привёз?
– Тринадцать.
– Ого, целый гарем! Поместятся у Назаровой?
– Должны, мы заранее это оговаривали.
– Ну и хорошо, – удовлетворенно заключил Виктор, словно это была его проблема. – Так, давай-ка прямо с дороги, да ближе к столу, чтобы не ждать вечера. Закусим, поговорим о делах наших грешных… Олег, без меня обойдёшься?
Что на это может ответить не приглашённый на праздник жизни подчинённый? Олег и до этого вполне без начальства обходился, но сейчас не выдержал, сделал кислое лицо.
– Подожди, Грек, не гони так. Мне ещё нужно кое-куда зарулить по делам. Я хотел у тебя остановиться, чтобы в тишине и без хохота, приютишь?
– Какой вопрос! – делано возмутился он.
– Тогда успеем наговориться. Осмотреться надо.
– Решено. Денис, ты, помню, упоминал, что в преферанс играешь? – неожиданно поинтересовался директор.
– В «сочинку», ага! – с искренним интересом подтвердил я. В гарнизоне, похоже, в преф умеет играть только Казанников, но к нему не подкатишь, не решусь.
– Ну, наконец-то! – вскричал он, обегая стол и хватая меня за плечи. – Не с кем было, понимаешь, молодёжь только в смартфонах играть может! Ладно, осматривайся.
Осмотреться здесь можно на загляденье. Старенький, поскрипывающий, но натертый мастикой до блеска паркет заставлял вошедшего задуматься о чистоте своей обуви. Красивая лепнина на потолке. Электрическая люстра, четыре керосиновых фонаря, плотные шторы на двух окнах, минимум мебели.
Половина одной стены занята «полигонными товарами» – предметами грабежа баррелей, в основном людских. Цветной шёлк парашютов, кроме красного, ведь мелкие грузовые бочки и вблизи Передела приземляются. Кожаные и прочные тканные ремни и ремешки, пряжки и застёжки, титановые кольца, скобы и карабины, куски ложементов, прочие элементы внутренней оснастки капсулы, прямоугольники, вырезанные из комбезов. Но не комбезы целиком, их не купят, только под заказ.
Долгое время Грек боролся с Казанниковым и Магдалиной Оттовной, главврачом медсанчасти, за право реализации производимой в Пятисотке фармпродукции. Хотел отжать бизнес у местных аптек, грубо говоря, но начальство на это не согласилось.
Остальные три стены заставлены стеллажами, на которых тесно разложены уже «колониальные товары» – малая толика обширного ассортимента вагоно-склада-хранилища станции «Озеро Дивное». Запасы Пятисотки таковы, что Грек выбрал стратегию сезонных продаж. Сейчас у него открыт сезон посуды и кухонной утвари. Потом начнётся двухмесячник текстиля и банного дела, затем в ход пойдут метизы и краски-замазки, стройматериалы… и так по кругу. Нынче в продаже посуда для трестов рабочих столовых, буфетов, офицерских и полевых кухонь, как и значилось в найденных на станции документах.
Горками высятся кастрюли всех типоразмеров, сковороды и чаны, половники и дуршлаги, чайники для кипятка и заварные, котлы и жаровни, кюветы и поддоны, противни, пекарские листы и хлебные формы, вилки-ложки, тарелки и миски – всего не перечесть. Венчики и скалки, сита и разделочные доски. Есть даже соусницы и маслёнки, не говоря уже о солонках. Доминантами по углам красуются хромированный сервировочный столик и два новеньких переносных армейских термоса с ещё не обмятыми заплечными лямками.
Особняком стоят три серебристые фермерские или молочные фляги с подсолнечным маслом, здесь оно всегда в продаже. За ними на грани обвала сложены плоские армейские котелки и фляги в матерчатых чехлах. Утварь, есть такое слово. В основном всё сделано из дюралюминия, но встречается и чугун. Немного пищевой марки универсальной стали AISI304, но есть и AISI 430, большие разделочные и поварские ножи в основном из углеродистой «чернухи» типа 65Г.
Фарфоровая посуда не ахти какого дизайна для тех самых офицеров, её мало. Элитарный товар. Особое внимание я обратил на два ёмких черпака на длинных деревянных рукоятях. К столь внушительному инструменту в голове автоматически пририсовывался образ дородной поварихи летнего детского лагеря. Одной рукой она легко размешивает в огромном чане густое обеденное варево. Прямо в ходе обмена шутками-прибаутками с товаркой в таком же белом колпаке.
Дерево рукоятей благородного красноватого цвета дышало наваристым борщом и благородством.
– Грек, тебе что, палисандр или бубинго из Бразилии утренним пароходом привезли, или ты здесь нашёл рощицу?
– Шутишь? Бразилия не подъехала, всё отечественное, – хитро прищурился Афендиков. – Люблю помастерить, знаешь ли. Вскрыл текстуру морилкой, на горячую хорошенько пропитал воском, обычным, раз карнаубского нет, отполировал. И нате распишитесь, двойной ценник!
– Вот ты жучара!
– А что, всё по правилам. Каждое вложение в товар зарплаты очередного работника требует повышения цены. Особенно при ручном труде. Ты берешь мясо и крутишь фарш или же покупаешь жареные котлеты в кулинарии. Затем считаешь расходы.
– Ну да, ну да… – пробормотал я, заметив собственноручно оставленный у входа баул.
Ёлки! Заболтался.
– Мы же к вам с подгоном от станционных, собрали по вашей заявке! – наконец-то я вспомнил, что пора переходить к главному.
– Вилки-ложки? – потёр ладони директор.
– Вроде бы звякало, – пробурчал я, присаживаясь на корточки у мешка, – Вот она. Держи накладную.
– Олег, принимай.
Помощник начал выкладывать товар на прилавок, неторопливо раскладывая его по позициям.
– Виктор Николаевич, тут в прошлой накладной одной подписи не хватает, девчата из бухгалтерии с тобой вроде бы связывались? – напомнил я.
Афендиков обернулся ко мне от старенького шкафа, в котором что-то перекладывал, и рассеяно пробормотал:
– Распишемся, распишемся, не волнуйся… Дьявол, да куда я их сунул?
Пока он что-то искал, я попутно рассмотрел его крутой наряд. Тёмно-серый коверкотовый френч, как у старшего политрука пехоты РККА, но без золотых пуговиц и нашивок, до хруста накрахмаленный подворотничок, отутюженные в режущую кромку синие брюки и иссиня-чёрные фарадеевские оксфорды. Да уж, престижный у Грека прикид! Таким фертом по пыльным закоулкам не ходят, только по Центральной.
Кобуры не видно, но я-то знаю, что у Грека всегда при себе дерринджер. И это не Филадельфийский Дерринджер, знаковый символ времен американского Дикого Запада, а чешский потомок легендарного создания Генри Дерингера – чёрный «Гладиатор 500», дульнозарядный двуствольный пистолет современного дизайна с гладкими стволами 50-го калибра. Надёжное оружие самообороны и последнего шанса.
«Гладиатор» этот изначально разрабатывался с учётом особенностей европейского оружейного законодательства. Там такое оружие без унитарного патрона может приобретаться без лицензии с восемнадцати лет, а для самообороны оно эффективнее резинострела, запрещенного в большинстве стран Европы и США. Он канонически заряжается дымным порохом и пулей со стороны дульных срезов, после поворота блока стволов устанавливаются капсюли. Спусковой механизм двойного действия, рамка из алюминиевого сплава, блок стволов из анодированной стали, бордовые щёчки с насечкой. В злодея полетит тяжёлая остроконечная пуля в девятнадцать грамм, а сам девайс весит шестьсот с лишним.
Дикая вещь, очень редкая, может, единственная на Жестянке. Впрочем, здесь попадаются просто удивительные штуки, никак не привязанные к национальности жителей анклава, производителям и эпохам. Где он взял это чудо враждебной техники? У торговцев свои источники и свой даркнет. Оружейная тема весьма интимна, спрашивать не принято. Я вот, например, знаю, что за прилавком у них лежит двуствольный тозовский обрез, но обычно арсеналы не афишируются.
– Да где же они, зараза? Олег!
– Что ты всё там ищешь? – не выдержал я, а сжалившийся Олег наконец-то осторожно подсказал:
– Шеф, под папкой с паспортами посмотрите.
– Точно! Фух! – с облегчением выдохнул Грек, закрывая стеклянные створки и оправдался: – Я же их сам придавил, чтобы разгладились! Держи презент.
Он протянул мне прямоугольник из плотной голубенькой бумаги.
– Что это? – я взял, прищурился, поднес к окну.
– Пропуск на двоих в красивую жизнь, вот что. Завтра суббота, а по субботам у нас показ советских комедий, будут крутить «Бриллиантовую руку». Спрос бешеный, билетов не достать. Но это не про меня, сам понимаешь.
И точно, билеты в кино! Чума, словно из машины времени вылез! Всё как положено: время, ряд, место, отрывной талон. Сверху надпись шрифтом пожирней – «Синемаскоп» и «КН-20А».
– Это название кинотеатра?
– Ну да. На базе 35-мм кинопередвижки «КН-20А».
– Так это летний кинотеатр?
– Крытый, – строго уточнил Грек. – Вкрячили меж домов так, что на халяву не подлезешь, хотя пацанята пробуют смотреть с крыш. В общем, собирайтесь с Ириной и отдохните культурно.
– Ирина в разгул не поехала, планы изменились.
– Возьми девицу из кузова, учить мне тебя, что ли?
– Так и сделаю, – легкомысленно пообещал я. – Пойду, пройдусь.
– До вечера! Если не в полночь, то успеем поболтать. Стучи громче, – предупредил Афендиков, – Олежа наверняка в наушниках зависнет.
– Вексель примешь? – дежурно спросил я напоследок.
– Конечно, если в лимите, – не менее дежурно бросил Афендиков. – Понятно, куда ты намылился.
– Всегда в лимите, в ежовых рукавицах держат, – горестно вздохнул я и добавил: – Да! Есть один момент непонятный… Ладно, обсудим позже.
Надо поболтать с ним насчёт этих пропаж, Грек наверняка что-то слышал сверх материала газетных статей.
На улице было хорошо.
Дневная жара уже спала, вечерняя прохлада ещё не наступила. От палисадника пахнуло цветочным ароматом и почти сразу – аппетитными булочками. Пятьдесят метров, и откуда-то потянуло древесным дымком и жареным шашлыком, что вызвало очередной приступ слюноотделения – что ж я никак поесть-то не соберусь? Если что-то подвернётся по пути, терпеть больше не буду.
Людей на Большаках уже много, рабочий день для большинства горожан закончился, тут не любят много работать. Встречается и транспорт, велосипедистов я не считаю. В секторе реально используется только лёгкая техника с небольшим расходом топлива, именно поэтому велики с моторчиками сразу стали предпочтительней мопедов и мотоциклов.
То же самое касается и авто. Машины с прожорливым двигателем без переделки здесь долго не живут, как видно в случае с «газоном». Оригинальных запчастей для разномастной техники, попадающей на Жестянку, как мне представляется, без всякой системы, не добыть. Всё подвергается беспощадному перепиливанию с помощью той самой эклектики. Не лезет в габарит? Расширим. Не тянет слабый движок? Отпилим от габарита. И со временем каждая подвижная единица превращается в уродца.
Вот навстречу медленно проехал тарахтящий советский мотоцикл М-72. Следом за ним пронёсся страшноватого вида лёгкий сталкерский багги – не очень аккуратно собранная рамная конструкция. Небольшой кузов, накрытый выгоревшем под солнцем красным парашютным шёлком. Две повозки с велосипедными колёсами на ослиной тяге, эти шли попутно.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71831659?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Вадим Денисов
Тип: электронная книга
Жанр: Попаданцы
Язык: на русском языке
Стоимость: 199.00 ₽
Издательство: Автор
Дата публикации: 30.03.2025
Отзывы: Пока нет Добавить отзыв
О книге: Сколько можно мотаться по саванне без нормального питания, отдыха и тёплой постели… Разрушенные города Жестянки, заброшенные строения, возникающие по пути… Редкие общины, пытающиеся выжить самостоятельно, конфликты, будто их не хватало в прошлой жизни. И всё это с предчувствием чего-то плохого, страшного.