Главная страница | Современные любовные романы | Подаренная жизнь 3

Подаренная жизнь 3
Виктор Винничек
Надо любить жизнь и принимать её такой, какова она есть на само деле, в данный момент. Постараться приложить все усилия, чтобы она стала лучше и интереснее. Нельзя сетовать на судьбу и считать себя неудачником. Ведь огромная удача в том, что именно ты родился на свет и увидел наш мир, не забывай об этом.

Виктор Винничек
Подаренная жизнь 3
роман


Как молоды мы были? Как предано любили? Как верили людям и любили жизнь. Несмотря на все невзгоды и препятствия встречающиеся на нашем пути, мы шли к намеченной цели, а достигая её ставили перед собой новую. Мы, уже, тогда понимали, что лучшей жизни нам никто не приготовит, кроме нас самих, и делали всё, что в наших силах, чтобы счастливее была жизнь у наших детей, родителей, страны. Мы, это люди нашей страны, рождённые в средине прошлого века, когда страна ещё не восстановилась после тяжелейшей войны, и нашему поколению пришлось тогда сделать многое, чтобы не началась новая война. Я совсем, сейчас, не встречаю книг о нашем поколении, а если они появляются, то совсем оторваны от реальности. Пишет их одна и та же кучка людей, подстроившихся годами под заказы дяденек с кошельками или дуновению ветерка о лучшей жизни на Западе, где все менеджеры, адвокаты или богатые аристократы. Девушки же там обязательно устраиваются нянями в богатые дома, и со временем выходят замуж за своих хозяев. Полки книжных магазинов завалены этим мусором, а телеэкраны забиты мыльными операми. Моя книга не выдумана в тёплом кресле, а основана на реальных событиях, я не хочу, чтобы её правили редакторы. Это художественное произведение о реальных людях с их характерами, взглядами на жизнь, судьбой. А судьба, она у каждого своя. Я просто повествую о своих героях, а плохие они или хорошие решать вам. В романе много любовных историй, надеюсь, что вы прочтёте его до конца.
ФИО героев в книге придуманы, совпадения мало вероятны, если такие, вдруг, окажутся, то моя книга не о них.













Глава 1. Грустные дни.

После моего ухода в армию, с мамой Янина Ивана Петровича случилась беда. Старушка сломала шейку бедра и оказалась прикована к кровати. Тогда Ванюша, чтобы мама была под присмотром, уехал к ней в сельскую местность, старенький домик недалеко от города Кинель. Там ему пришлось работать сварщиком, слесарем, механиком. В страду часто в одном лице, Ванюша в местном гараже ремонтировал сельхозтехнику. Он работал недалеко от дома, в котором лежала мама, и в любой момент дня оказывался рядом с ней. Он провёл полевой телефонный кабель длиной полкилометра с двумя телефонными трубками на концах, одна дома вторая в гараже. Установил на одной нитке провода фару от машины с лампочкой, а на второй звуковой сигнал, собрал цепь приборов с последовательным их соединением. Когда мама звонила, цепь замыкалась, и он бросал работу, бежал, брал трубку. До него доходила информация о том, что маме нужна помощь, в любом месте гаража и асфальтированной площади относящейся к нему. Звонок и фара была установлена вверху стены, с наружи гаража. А ещё у него в гараже жил друг, грач по кличке Черныш. Грачу, когда его родители учили летать, сильно не повезло. Это произошло в конце мая того года.

Его подкараулил беспризорный кот, схватил за крыло и унес в пустую собачью будку, где не жил уже три года Шарик. Он умер от старости. Тогда у Шарика уже не было сил прогнать молодого наглого кота, и они делили всё, что клали в миску Шарика на двоих. После его смерти зимой кот пропадал, но весной возвращался. Будка была излюбленным местом кота на его повседневном маршруте. Кот по несколько раз в день навещал её, где выбирал из миски нужные ему пищевые отходы от трапезы рабочих, тщательно обнюхивая их, перед тем, как съесть. Всё остальное съедали птицы или мыши, на них кот охотился, спрятавшись в будке. Тогда Ванюша вовремя обратил внимание на гвалт птиц, он отнял ещё глупого грачонка у кота, изрядно поддал хищнику, после чего тот обиделся и больше не появлялся на территории. Он выходил своего подопечного, и грач стал ручной большой чёрной птицей с лоснящимися синевой на солнце перьями. Толи от повреждения крыла, толи его недоучили родители, но грач плохо летал. Он мог иногда пролететь даже сто метров, но не больше. В дикой природе птица погибла бы, его не приняли сородичи. Он так и остался в гараже на зиму, везде следовал за Ванюшей, важно покачиваясь со стороны в сторону на своих длинных лапах. Он боялся котов и собак, при их появлении он взлетал на плечо Ванюши. Чувствуя себя в безопасности, Черныш пугал непрошеных гостей. Он распускал крылья в стороны, широко открывал клюв, подражая, человеческому голосу каркал:

– Крыш! Крыш! Крыш!

Так прогонял его Ванюша, когда закрывал в маленькой кладовке в гараже. Он тогда кричал на птицу:

– Кыш! Кыш! Кыш!

Там у него под потолком была своя жердочка. На ней он спал, ждал своего хозяина. Когда Ванюша по просьбе соседей, пахал в неурочное время им участки, он брал с собой в кабинку Грача. Тот седел у него на плече. Вспахав участок, Ванюша выходил из машины и садился на телогрейку отдыхать, дожидался хозяина, пока тот примет работу и рассчитается с ним. В это время черныш слетал на пашню и искал своих любимых червей. Стоило Ванюше открыть дверь кабины трактора, как птица бросала своё любимое занятие и садилась другу на плечо. Однажды когда Ванюша спешил к маме, то быстро сел в кабинку трактора и уехал. Грач тогда не успел к другу. Тогда Черныш успел сесть на раму плугов, но не остался на поле. Терпя по дороге неудобства, грач иногда перелетал на кабину трактора, там амплитуда колебаний была поменьше. Когда ветер сносил выхлопные газы на птицу, Черныш возвращался на раму. Таким способом он добрался до дома мамы, чем тронул сердце хозяина. Когда мама умерла, Ванюша продал дом, и привёз в самодельной клетке из проволоки грача в свою холостяцкую квартиру. При оформлении он узнал, где я работаю и попросился ко мне. Ванюша приехал на объект в понедельник, сразу после дня Железнодорожника. Капралов Андрей привез раствор, моего старого друга и клетку с грачом. Ванюша вышел из машины, оставив клетку на сидении. Мы обнялись, я уже знал о смерти его мамы и выразил другу соболезнование. Затем Ванюша вздохнул и произнёс:

– А я к тебе с помощником. Принимай нас на работу. Тут он открыл дверь кабины и достал клетку. К этому моменту грач, как попугай научился в своей манере копировать многие слова, которые произносил Ванюша. В отличие от глупого попугая он произносил их к месту. Желая показать способности грача, Ванюша велел Чернышу поздороваться со мной. Птица два раза прокаркала своим клювом и выставила вперед правую лапу в клетке. Я сказал Ванюше, то, что лапу вперёд грач выставил, я заметил. Здравствуйте это одно слово, грач произнёс два непонятных, коротких слова. Тут Ванюша вступился за птицу:

– Он произнес добрый день. Какой не понятливый у нас начальник. Черныш давай проси лучше у начальника комнату, а то будешь целый день сидеть в клетке. Тут грач прокаркал два раза, а Ванюша перевел:

– Дай комнату.

К этому времени сторожа, тайно, на первом этаже Бытового корпуса уже оборудовали бытовку для мужчин, и делали над ней бытовку для женщин, мы хотели преподнести их, как подарок ко дню строителя. Я повел за собой Ванюшу, отдал ему ключи от бытовки и обязал быть старшим по комнате. С этого дня мы остановили монтаж лотков Л-4 на теплотрассе и начали прокладывать труты Д=159мм. Работа велась участками по сто метров. Мы сваривали трубы и укладывали их в лотки, потом прессовали воздухом от компрессора. Когда Фаина изолировала их, мы закрывали лотки крышками и засыпали землёй траншею. Материалы были все в наличии. По ним мы каждый день работали с Самойловой Натальей Петровной, и наши труды приносили, хорошие результаты. Среди недели приехал ко мне НМ Голубь Сергей Сергеевич и привез четырех сварщиков паспортистов со своих подразделений и попросил приступить к монтажу пневмопочты. Его сильно подвели субподрядчики, а грузовые станциям и товарные конторы в зиму не обойдутся без пневмопочты. Я сказал, что мне сейчас нужна бригада плотников для изготовления и установки деревянной опалубки в котловане спецобъекта. Время упущено, поэтому я вынужден снять своих монтажников и кран на монтаж трубопроводов пневмопочты, что бы эффективно работали сварщики. У вас два САГА, мне придётся найти ещё один САГ и сварочный трансформатор. Мы ударили по рукам, вскоре у меня была бригада плотников. Соседа Каштанова Николая я тоже пригласил в эту бригаду. Решал, пускай учится работать на спецобъекте.

На следующий день Исаченко Иван Дмитриевич привёз мне своего племянника Садчикова Виктора Григорьевича, и я оформил ещё одного мастера на свой участок. Виктор Григорьевич был моего возраста. Это здоровый русский парень, который мог постоять за себя. Виктор был почти на голову выше меня. Он окончил строительный техникум после восьми классов. Парень отслужил в армии, владел многими строительными профессиями. Виктор поработал год мастером в СМУ города, потом создал свою бригаду, и они стали калымить. Однажды, после зарплаты, парня в тёмном переулке, встретили два жулика и потребовали деньги. Виктор деньги не отдал, завязалась драка. В той драке через несколько минут два грабителя лежали на тротуаре. Но был еще и третий бандит, главарь группы. Он организовал нападение, так как знал, в нагрудном кармане идущего по улице парня, лежат хорошие деньги. Во время драки он стоял на стрёме.

Когда Виктор сел на траву отдохнуть, бандит незаметно подкрался к сидящему на траве Виктору и ударил кастетом в голову. От удара парень упал и потерял сознание. После этого бандит уже не первую свою жертву добивал ногами, не желая оставить свидетеля. Но Виктору повезло, когда у него бандит начал чистить карманы, подъехал наряд милиции и повязал грабителя на месте преступления. В той драке Виктор потерял два передних зуба, ему ушибли внутренние органы, и он долго лежал в больнице. Виктор тоже в долгу не остался, после его ударов два нападавших стали инвалидами. Когда Виктор оклемался, Иван Дмитриевич устроил племянника к себе в отдел водителем, заставил поступить того заочно в институт. Передо мной стоял новоиспечённый инженер, и я уже знал историю Виктора от его дяди. Поэтому я поставил его строить гараж, назначил мастеру до первого снега выполнить все оставшиеся работы, и сдать объект мне. Вопрос с временны отоплением гаража, удалось решить по воздушной времянке от котельной узловой автобазы, она работала ещё на угле. Для выполнения работ я разрешил привлекать временных рабочих. Понимая, что мой новый мастер и его дядя возьмут к себе отпускников, свободных ребят из института и легко закончат гараж.

Аннушка там сейчас была лишняя, и я вернул её на Бытовой корпус, посадил на телефон, и велел изучать чертежи нижней монолитной железобетонной плиты спецобекта с составлением заявки для нарезки арматуры отделом главного механика на базе поезда. Рая до снега обещала окончить коробку Бытового корпуса по осадочному шву и сделать кровлю над ней. Я занялся монтажом пневмопочты и установкой опалубки в котловане, для устройства монолитной железобетонной плиты. Эти работы необходимо было выполнить до начала дождей. Работа шла полным ходом на моём участке. Ко дню строителя я выписал своим подчинённым хорошую премию, и они получили её в конторе перед торжественной частью. Сам я не пошёл на торжественную часть, а заглянул на старую квартиру. Тётя Женя спала в своей постели, и я решил её не тревожит, тем более, что внук Юра сказал, что бабушке болит желудок. Я принёс им с бабушкой по плитке шоколада, ими угостила меня Фаина. Она раздобыла шоколад на фабрике, когда получала там мешки для изоляции теплотрассы. По просьбе Юры я пошёл с ним на школьный двор, где мы вместе с Джеком поиграли в мяч. Я заметил, как Юра сильно подрос, и они с Джеком очень скучали по нашей семье. Юра расспросил о маленьком ребёночке, сказал, что он хочет приехать к нам в гости на новую квартиру и посмотреть на Максима. Я написал ему наш адрес и как доехать, сказал, что тётя Маша всегда дома, а я приезжаю с работы поздно. Тогда Юра сказал, что ему тоже сейчас некогда и он приедет к нам встречать Новый год. Наигравшись, мои друзья проводили меня до остановки. Пятьдесят вторым маршрутом автобуса я доехал до железнодорожного вокзала, там пересел на электричку и вскоре был дома.
День строителя мы провели в саду около школы, играя с Максимом, а вечером выпили по бокалу хорошего сухого вина.

Время летело быстро. Грач Черныш освоился, он не шёл к Ванюше в клетку, проводил целый день на свежем воздухе не далеко от того места где работала бригада на теплотрассе. Когда Ванюша был не в настроении, он не брал грача на плечо и тот следовал за ним сам. Черныш летел за Ванюшей. Когда уставал, то садился на дерево и отдыхал. Так, перелетая с дерева на дерево, грач добирался до места работы, своего покровителя. Там Черныш находил дерево повыше, садился на верхнюю ветку, и наблюдать за работой бригады. Грач был сыт и редко заботился о своём пропитании, потому что знал, в обед его накормят. Со временем Черныш стал любимцем стройки. Он уже знал всех работников и пытался копировать отдельные слова ими произнесённые.

В конце сентября, после отрывки очередного участка теплотрассы Евгений Фёдорович попросил у меня два дня отгула, их у него было много, и я отпустил его. В это время мы с бригадой плотников принимали бетон на днище котлована. Когда плотники установили опалубку на нижнюю плиту, по данной ранее нами заявке, привезли с базы нарезанную армату на днище. Не было сварщиков, и чтобы заинтересовать плотников и избежать их простоя, мы с Аннушкой выдал им общий аккордный наряд на устройство монолитной плиты. Главный механик по моей просьбе прислал нам сгоревшую проволоку от трансформаторов. Нам пришлось научить плотников вязать арматурные каркасы. Снятая бригада монтажников, во главе с Ванюшей, собрала каркасы в единую плиту, после их изготовления. Применяя сварку, бригада собрала плиту за два дня, и вернулись на теплотрассу. За это плотники установили нам оконные блоки на двух этажах. Бригада Раи, к этому времени, закончила кладку коробки здания, до осадочного шва.

Женщины готовилась к устройству мягкой кровли. Видя, что плотники установили оконные блоки на двух этажах, Рая заключили с ними сделку. Плотники должны будут установить оконные блоки на третьем этаже, и остеклить установленные ими блоки во всём здании. За это бригада каменщиков за них разделится на два звена, и днем и ночью будет укладывать в днище плиты бетон, соблюдая принцип непрерывного бетонирования. Механик прислал нам с базы колошу объемом два метра кубических, три глубинных вибратора и три понижающих трансформатора к которым они подключались. С ними приехал электрик, он подключит понижающие трансформаторы и установит прожекторы для освещения котлована в ночную смену. Нужно было уложить в конструкцию более ста кубов бетона. Машина марки ЗИЛ могла привести за рейс только два куба бетона. Других машин оборудованных под доставки бетона по городу на участке у нас не было.

На объекте мы организовали две смены по приёмке бетона, продолжительность смены одиннадцать часов. Сделали деревянную опалубку для забивки бетонных кубиков, для подтверждения марки бетона. Гармаш Иосиф Ильич организовал смены на растворобетонном узле, а Вакуленко Борис Тихонович выделил четыре самосвала и установил график их работы по сменам. Также прислал на смену второго крановщика. В тот день Евгения Федоровича утром видели все. Нам было не до него, он получил отгулы и ушел с объекта по своим делам в тревожном настроении в таком бывают обычно люди перед посещением погоста. Поэтому он у меня не вызвал подозрения. В девять часов пришла первая машина с бетоном. Высыпала бетон в колошу и уехала. Аннушка соизволила поработать в дневную смену на укладке бетона за бригадира, потому что не хватало людей в бригаде на две смены. В десять часов пришла вторая машина с бетоном, и нам пришлось высыпать весь оставшийся бетон в конструкцию и отдать колошу под выгрузку машины. В первую смену Рая подобрала молодых женщин, они боялись работать ночью, оказались слабее физически и явно не успевали качественно вибрировать бетон.

Я подключил третий вибратор, спустился в котлован и стал проходить за женщинами вибратором бетон, поправлять их огрехи. К концу моего рабочего дня я устал, и передал с Каштановым Николаем, что останусь в ночь со второй сменой. В эту смену сторожить вышел дядя Федя. Я сказал ему, что я останусь в ночь на стройке, и попросил съездить в город, купить покушать. Деньги мои сторож не взял, но ушёл со стройки. Я вернулся к женщинам и продолжил вибрировать бетон, до конца смены. В девятнадцать часов женщины окончили работать, переоделись и уехали на электричке домой. Я умылся и ушёл в вагончик, решил немного передохнуть. Только я расстелил на диван свою телогрейку, как в вагон зашел дядя Федя. От него разило жареной картошкой и свежей ухой. Он улыбнулся и сказал:

– Поклон тебе от мамы моей. Покушай, что успели, мы с ней приготовили. Она такая у меня дотошная, даже заставила меня пробу снять с нашей стряпни. Пока снимал, живот полный набил.

Дядя Федя оставил на столе свою сумку и ушёл в бытовку к грачу, он кормил того кишками от рыбы или червями. Черныш ждал смены дяди Феди и при включении света слетал на его плечо и просил угощения. Я открыл сумку и съел всё, что мне приготовили. Поминая добрым словом незабвенную после нашей первой встречи Марью Ивановну, она была тёска нашего кассира. Я даже успел часок вздремнуть на своей телогрейке после вкусного ужина, пока в двадцать один час смена Раи приступила к своей работе. Проследив, как они приняли первые две машины бетона, я остался довольный работой смены Раи, написал гвоздём дату, на забитых ими кубиках бетона. Похвалив женщин, я закрылся в своей половине вагона и уснул. Перед этим я поставил в известность дядю Федю, где я нахожусь, чтобы тот, если это будет нужно, разбудил меня. Проснулся я от весёлого голоса Евгения Федоровича, он вышел из здания бытового корпуса, раздетым до пояса, умылся под рукомойником, после чего вытерся вафельным полотенцем. Женщины в это время окончили укладку последней машины бетона и уставшие шли в свою бытовку. Рая сказала подружкам, что Евгений вчера, наверное, дотемна возился со своим экскаватором, даже умыться, как следует не смог, вот и заночевал на стройке. Про себя подумала, если так работать, то и надорваться не долго. Звено Аннушки приступило к укладке бетона в первую смену. Я увидел Евгения фёлоровича, возившегося с экскаватором, когда шёл на трассу пневмопочты. У него было хорошее настроение, он напевал себе под нос:

– Сиреневый туман над нами проплывает,
Над тамбуром горит полночная звезда.
Кондуктор не спешит, кондуктор понимает,
Что с миленькою я прощаюсь на всегда. … … …

Я поздоровался с Евгением и спросил, почему он не использовал второй день? На что он мне ответил, что я не пошёл на погост, решил технический осмотр экскаватору провести, говорят скоро его хозяин выйдет, не хочу, что бы человек после болезни меня плохим словом вспоминал.

Женщины через три дня окончили укладку бетона и вернулись на кровлю. А плотники после остекления занялись установкой опалубки на стены спецобъекта, после снятия щитов опалубки со стен нижней плиты. Месяц пролетел быстро Я два раза в неделю приезжал на гараж, работы там была организована хорошо. Уже сделали кровлю и оканчивали работы по теплотрассе. Пират сопровождал меня по всей строительной площадке, когда я приезжал на объект. Исаченко Олега Дмитриевича я уже давно не видел, но думал, что он здесь, палатка и собака оставалась на стройке. Я уже собирался уехать на трассу и ждал Андрея Капралова, после выгрузки раствора, как приехал директор института Осыко Пётр Алексеевич. Мы поздоровались, он сказал, что хочет собрать комиссию и принять на баланс Гараж, до ноябрьских праздников. Исаченко, как раз выйдет к тому времени с больницы, и переберётся в свою конторку в теплый гараж. Со временем я познакомлю тебя с начальниками отделов и ГИП – ами нашего института, надеюсь, они тебя понравятся. Твою смету на дополнительные работы по бытовому корпусу я утвердил, Калпакова Галина Яковлевна ходит сейчас в расстроенных чувствах, это первый случай, когда она отдала деньги строителям сверх сметы. Я спросил, что случилось с Олегом Дмитриевичем? Вот что он мне рассказ, предварительно взяв с меня слово, держать это в тайне, об этом даже не знал его племянник Виктор.

– Девять лет тому назад у Олега обнаружил злокачественную опухоль в желудке. Сделали операцию, от химии и облучения он отказался. Тогда его перевели на инвалидность, дали ему первую группу. Была весна и Олег ухал в степь. Он купил себе дешёвую бахчу со стареньким домиком. Неделей позже купил два улья с пчёлами и установил их около дома. Я долго тогда искал своего друга и лишь в конце лета узнал, где он находится. Когда я к нему приехал, то не узнал его. В садике, примыкающему к домику, на пледе под яблоней, лежал скелет человека, обтянутый кожей. Олег держал в руках книгу о пчеловодстве. Желая как-то завести разговор, я задал ему глупый вопрос, почему он не выходит на работу? Он мне ответил, что он сейчас феодал, и на него работают тысячи рабочих, они его кормят и поят. Мне не зачем работать, сейчас я только культурно отдыхаю, других дел у меня нет.

Тогда я посмотрел по сторонам, кроме нас в округе ни одного человека. Я решил, что у Олега уже едет крыша, как часто бывает при онкологии, оставил ему подарки, и собрался уже уезжать. Он поблагодарил меня, и повел по своей бахче. На ней лежало много спелых арбузов. Феодал дал мне нож и велел срезать три указанных им арбуза, сказал, что это разные сорта. Я сам это понял по их внешнему виду. Спросил у него, зачем ему столько арбузов, ты же их не съешь? Олег мне ответил, что он надеяться их съесть, если не съест, то посолит. Я тогда отнес арбузы в машину и с тяжелым сердцем уехал от своего друга, глубоко расстроенный его болезнью и тем, что у него плохо с головой, потому что не слышал о солёных арбузах. Я был сильно удивлён, когда он через три года пришёл ко мне устраиваться на работу. Тогда Олег принёс мне в подарок баночку меда от своих рабочих пчёл, и солёный арбуз. Конечно от него осталась только половина, того здоровяка Олега, но он до сей поры живой. Врачи оставили ему пожизненно третью группу инвалидности, но раз в год кладут осенью его в больницу проверяться, боясь рецидива. Когда Олег лечился, то пил перед едой ложу медицинского спирта, настоянного на прополисе, ел арбузы и мёд. Больше его желудок ничего не принимал. Такое лечение ему посоветовал старик из Средней Азии, тогда он помог донести его вещи от вагона поезда в зал ожидания.

Тут подъехал Андрей, я попрощался с Петром Алексеевичем и уехал на трассу пневмопочты. Второго ноября мы сдали Гараж, и я перевел Виктора Григорьевича на Бытовой корпус с его тремя временными рабочими и они к празднику 7-ое Ноября утеплили нам торцевую стену по осадочному шву стекловатой, рубероидом без посыпки и небольшим количеством досок, реек и брусков. В бытовых помещениях женщин и мужчин уже стояли калориферы. Наружные трубопроводы на трассе пневмопочты были сварены полностью, но до сей поры не поступило оборудование и я, чтобы не простаивали сварщики, перевел их на изготовление каркасов для стен спецобъекта.

Самойлова Наталья Петровна уже неделю не подходила к телефону, и я не мог решить вопрос по недостающему оборудованию. Наконец сняли трубку, это был НЗМ Голубь Сергей Сергеевич. Он обещал разобраться, почему не поступило оборудование, хотя капсулы снарядов уже лежали у стола моего куратора, а самой Наталье Петровне сделали операцию на почки после острого приступа. Её три дня тому назад увезла карета скорой помощи прямо от здания Управления дороги. Вскоре пошли небольшие дожди, и нам пришлось оборудовать навесы над сварочными столами. Неожиданно утром в последний рабочий день перед праздником позвонила мне Надежда секретарь начальника и велела мне обязательно быть на торжественном собрании. У меня уже был большой фонд мастера, и я опять выписал своим рабочим хорошую премию к празднику, не надеясь на своего начальника. Арон Эльевич кроме грамот, никогда, ничего моим рабочим не давал.

Оказывается, подвели итоги соцсореваний за третий квартал текущего года, наш участок занял первое место по поезду и второе место по тресту, и кто-то с руководства треста должен приехать к нам в поезд, вручать мне грамоту треста. Когда я приехал в поезд и зашел в техотдел, то впервые увидел Сару, я знал, что она работала в поезде, но с ней мы до сей пары не встречались. Она часто болела, или ездила в это время в трест, её посылала туда Клюева Тамара, с поручениями. Увидев меня, она на правах старой знакомой подошла и обняла меня, чем ввела в краску перед всем техотделом. Не знаю, что она рассказывала женщинам техотдела обо мне. Но это была уже не та наивная девчонка, а взрослая хитрая женщина в нарядном, сшитом на заказ по её фигуре платье, писк последней моды. Мы только начали разговаривать, как вбежала Надя секретарь и пригласила меня к начальнику. В коридоре я узнал от Раи, что Арон Эльевич запретил кассиру выдавать премию до собрания. В кабинете начальника сидел капитан с городского следственного отдела милиции. Он показал мне фотографию мужчины и спросил, не встречал ли я, когда этого человека. Посмотрев на фотографию, я ответил, что никогда не видел этого человека. Тогда он показал мне фотографию Сидорова Евгения Фёдоровича и спросил, как и когда я познакомился с этим человеком.

Этот человек работает на Бытовом корпусе у посадочной платформы Речная, со средины мая этого года, тогда мы с ним и познакомились. Он пришёл ко мне на объект сам, я его и принял. Работает он у меня хорошо, замечаний по работе нет. Тогда следователь попросил меня написать на Сидорова Евгения характеристику. Я сел и написал положительную характеристику на своего рабочего, пропуская отрицательные черты характера. Капитан прочитал характеристику, засмеялся и сказал, что Сидорову хоть сейчас героя Соцтруда присваивай, и привлечь его не за что. Затем довольный моим ответом Арон Эльевич пригласил капитана на торжественную часть, тот забрал листок с характеристикой и положил в свою папку. Мы пошли на торжественную часть в актовый зал, там я отделился от начальника и подсел к своим рабочим. Они сидели одной группой при выходе, чтобы первыми добежать к кассе после окончания торжественной части. На торжественную часть приехал главный инженер треста Мариненко Евгений Яковлевич. Странно, но они с Сидоровым оказались тёсками, а заметил это я только сейчас.

На сцене стоял раздвижной стол, накрытый скатертью багряного цвета. За ним сидели Юдашкин, Долганов, Аршинов, Видаускас и Мариненко. Вначале парторг Долганов Николай, стоя за трибуной, сделал доклад посвящённый дню 7-ое ноября. Потом Зоя Фёдоровна зачитала приказ начальника поезда к празднику, и тот вручил похвальные грамоты. Затем Арон Эльевич подвёл итоги соцсоревнований. Наш участок занял первое место по поезду, меня вызвали на сцену и вручили переходящий вымпел по поезду и личную похвальную грамоту. Я вернулся на место и отдал вымпел Рае, а грамоту Аннушке, сказал это ваша заслуга, я здесь не причём. Потом к трибуне поднялся Аршинов Андрей Яковлевич и пригласил на сцену Кабельского Михаила. Тут я увидел Мишу впервые после института, он пополнел, это был симпатичный мужчина в расцвете сил, он выглядел более агрессивно, чем в молодости. Аршинов вручил ему Похвальную грамоту Дорпрофсожа, за реконструкцию Пионерлагеря в Ольховке, эта грамота приравнивалась к грамоте начальника дороги. Тут я и подумал, что далеко пойдёт наш Миша. В конце торжественной части на трибуну вышел Главный инженер треста Мариненко Евгений Яковлевич и зачитал приказ Управляющего треста о присуждении моему участку второго места за третий квартал. За второе место прилагалась премия пятьдесят рублей. Когда я подошёл после торжественной части к кассе, мои уже получали деньги.

Рая за руку подтащила меня к окошку, и я без очереди получил свои пятьдесят рублей. За воротами СМП-101 меня дожидался Мариненко Евгений Яковлевич, он сидел в уазике, и когда я прошёл мимо машины он открыл дверцу и пригласил меня в машину. Он обрадовался, что я вернулся с армии и пригласил меня в пивной бар на набережную, где у него был заказан столик. С начало года он находился в Уфе, был куратором в СМП- 829 у Сафина, и увидел мою фамилию в приказе по тресту, когда вернулся с изгнания. За кружкой пива, и только сваренными раками, мы вспомнили многое о нашей совместной работе в поезде. Он спросил меня о новом управляющем, я ответил вроде грамотный мужик, видно много на лини работал. На что Евгений Яковлевич ответил, увидишь, Юдашкин его всё ровно подсидит, уж больно он рвался на место Грабого, да Сугак не утвердил его кандидатуру, ты не знаешь почему? Я не Господь бог, чтобы знать такое, но Дмитрий Степанович показался мне не плохим, душевным человеком, который добро помнит.

Юдашкин перехитрил и его с управляющим, он достиг своей цели. Её он начал вынашивать до твоего появления в поезде. Мне показалось, что Арон уже упустил удачу, но он выбрал момент, нашёл обязанного ему человека, и сумел сопроводить тебя в армию. При первой возможности беги от этого человека, добра он тебе не желает, и смотри не попади ему в зависимость. Я думал, для какого такого гения, он держал твою квартиру, что заставил Аршинова Андрея Яковлеича перевезти женщину с грудным ребёнком в необжитый дом. Сегодня увидел его, хороший бандюга, ещё ни одного объекта не сдал, а уже получил почётную грамоту Дорпрофсожа. Далеко пойдёт, если милиция не остановит. Для его Сары уже готовят место в тресте, после нового года женщина экономист уходит на пенсию. Увидишь, туда Сару заберут, лучшей кандидатуры не найдут.

Я знал, что Евгений Яковлевич стратег, но откуда он всё знает обо мне больше, чем я сам. Значит, в поезде остался преданный ему человек, и он ратует за меня, но ничем не может помочь. Затем Евгений Яковлевич поведал мне, что до сего времени Арон Эльевич на пару с Кабельским Михаилом вели реконструкцию Пионер лагеря в Елховке, он через день ездил туда. Бог с ними подумал я, за то мне работать не мешали. Михаил числится, как и ты, прорабом, за ним закреплён большой Бытовой корпус рядом с тобой в вагонном депо. Туда они приезжают раз в месяц на машине вместе с Ароном Эльевичем, а работы там ведёт, пропавший когда-то с деньгами рабочих поезда, Зинин Александр Константинович. Не заметно за разговорами пролетело время в баре. Мы вышли на улицу, холодный осенний дождь хлестал нам в лицо, это ветер принёс тучу с противоположного берега Волги. Я поймал такси и доставил захмелевшего Евгения Яковлевича домой. Только сейчас закончилось его опальное изгнание в Уфу, и он отвел со мной свою душу.

Я догадался, что тогда на 44-х квартирном доме, Арон Эльевич настроил против главного инженера треста, своего друга Грабого Эдвин Генриховича и тот изгнал его в Уфу. Для Арона Эльевича, тогда было нежелательным нахождение Мариненко в Куйбышеве. Тогда он проворачивал делишки, по своему далеко идущему плану. Сначала с Ройтуром Александром Ефимовичем потом с Романом. Ведь он тогда должен был строить гаражи для шишек города из дешевых забракованных плит перекрытия. Но жизнь в этот раз повернулось не той стороной к Великому Комбинатору и ему пришлось пожертвовать квартирой из фонда поезда. Размышлял я об этом всю дорогу до дома, после того, как сел в автобус, идущий к нам через Кряж с Площади Революции. Мне ближе было от дома Мариненко добраться на автобусную остановку, чем на электричку. Моё плохое настроение заметила жена, когда я пришёл домой. Сынишка уже спал.

Я отдал жене свою премию, и она забыла о моём настроении, добавила денег из своей кубышки, и сразу после праздников мы купили хороший, по тем временам стол и четыре стула на кухню. Стол, подаренный мне профкомом, мы отвезли с Капраловым Андреем в бытовку женщин. В этот день я узнал от Голубя Сергей Сергеевича, что в больнице умерла моя главная на то время помощница Самойлова Наталья Павловна. Она бала добрая, красивая женщина, ей было всего тридцать три года, жить да жить, а тут такое. На похоронах люди плакали, а одна старушка на кладбище в чёрном платке сквозь слёзы произнесла, глядя на распухшее от слёз лицо девочки подростка:

– Не плачь внученька, твоей маме было всего тридцать три года, это возраст Христа, знать на небе она больше Господу Богу понадобилась. Наверное, там тоже не хватает хороших людей. Значит я не такая, коль её взяли раньше меня. Не плачь, пока я жива тебя в обиду не дам, там гляди подрастёшь, взрослой станешь, и Бог тебя на хорошую дорогу направит к добрым людям.

Ну почему такая не справедливая судьба у этой женщины, не дай Бог такой судьбы, близким мне людям, подумал я по дороге с кладбища.

Глава 2. От судьбы не уйдёшь.

Рая со своей бригадой оставляла на каждом этаже нужное количество кирпича и сейчас на третьем этаже клала перегородки. Электрик установил на первом этаже дополнительно два элктрокалорифера за пределами бытовок. Собранные с ними в комплекте вентиляторы разгоняли воздух по первому этажу, и он сам по лестничной клетке поднимался на третий этаж. У них были хорошие условия для работы. Что не скажешь про людей, работающих на улице, температура колебалась, от пяти до минус пяти градусов, иногда шёл мелкий дождь, иногда вместо дождя летели с неба снежинки. На теплотрассе, смонтировали лотки, до теплокамеры. В ней мы должны врезаться в трубы депо, но тепла в них не было по ране описанным причинам. Сейчас спешили до снега и морозов сварить остатки труб, заизолировать их, испытать воздухом, закрыть лотки крышками и засыпать траншею грунтом. Остатки оборудования для пневмопочты, так и не поступили. Это сыграло нам на руку, мы уже оканчивали сварку каркасов для стен. Учитывая то, что их мы сразу монтировали в уже установленную опалубку, оставалось несколько дней до готовности стен под укладку бетона.

Не было ещё больших морозов, поэтому мы задумали произвести укладку бетона без прогрева, сразу принять весь бетон на стены. В случае если температура наружного воздуха опустится ниже минус пяти градусов сделать бетон на подогретой воде. Плотники установили подоконные доски и готовили щиты опалубки и стойки на первом этаже, для верхней плиты спецобекта, то есть его перекрытия. Мы спешили, поэтому часто работали, невзирая на дождь, и сварщики мокрые и холодные приходили в бытовку. Командированные сварщики приносили втайне от меня водку. В обед перед едой принимали по сто грамм, заедали водку мускатным орехом и отбивали запах спиртного. У меня в те дни был заложен нос, я даже не слышал запах мускатного ореха, а не то, что водки. Нареканий по работе к ним у меня не было. Ванюша смотрел на них, и завидовал людям, которые могут так пить водку каждый день. Он был не обделён здоровьем, если употреблял, то не меньше бутылки. Выполняя такую ответственную работу, он не мог подвести меня, поэтому, когда ребята выпивали, он занимался дрессировкой своего грача. Ради потехи рабочих на стройке решил научить произносить Черныша фразу:

– Арон дай рубль.

Сварщики побаивались такую огромную птицу и смотрели издалека, как с ней мучился Ванюша. Им нравился Янин Иван Петрович, они уважали его и обращались к нему Петрович. Однажды один самый начитанный из них предложил Ванюше:
– Петрович, зачем ты мучаешь себя и птицу попробуй с допингом, этим пользуются многие дрессировщики в цирке.

После этих слов он капнул одну каплю водки, на крошку хлеба и передал её Ванюше. С рук Ванюши грач сел крошку. На следующий день, был шарик хлеба по крупнее и две капли водки. После этого продолжались занятия Ванюши с грачом. Дошло до того, что Ванюша мочил в налитую ложку водки хлеб и кормил им птицу. Это мероприятие понравилось птице, и она уже выпрашивала у Ванюши хлеб пахнущий водкой, слетала к тому на плечо, когда он между делом заходил в комнату, за подсохшими на калорифере электродами. К тому времени он уже сварил трубы на трасе и ушел с бригады собирать каркасы на стенах спецобекта. Ко мне в вагончик однажды пришёл капитан и сказал, что недалеко от рынка нашли тело бывшего опера, старого соседа по даче Сидоровых. Мы подняли дело и нашли, что тогда Евгений Фёдорович обвинял в убийстве его жены опера, а место этого дали десять лет ему.

По стечению времени, нам понятно, кто убил жену Сидорова. Евгений, скорее всего не заслуженно понёс наказание, я подозреваю, что это месть «Упёртого Жеки». Такая кличка была у Сидорова на зоне. Убитый работал на рынке и последний раз его видели на работе до обеда в день, когда вы укладывали бетон. Убиенного нашли вчера в канализационном колодце у рынка, тело уже разложились, опознали его по одежде и документам. Я уже был на базе и проверил его табель, в это день у него стоит восемь часов, табель заверен вами. Я в конторе поспрашивал, мне сказали, что вы принципиальный человек и никому лишний час не отметите. Тогда у него алиби и я не имею права на его задержание. Для того, чтобы совершить это преступление, ему нужно было не менее двух часов. Я подумал и ответил ему:

– Уважаемый, вы возитесь с этим делом слишком долго, им на вашем месте я не занимался бы вообще. Сначала вы на десять лет сажаете не виновного, как вы предполагаете человека. Потом не приносите ему компенсацию за моральный и материальный ущерб. Даже, наверное, никто не извинился перед ним. Затем вы по косвенным уликам ещё раз пытаетесь его обвинить, за то, что кто-то убил этого поддонка, исправил вашу ошибку. Допустим Евгений убил этого урода, так он отсидел за убийство человека, а вы сделали из порядочного человека убийцу. Сейчас вы ходите ко мне, чтобы я взял грех на душу и посадил человека. Я этого не сделаю. Я разрешаю вам сегодня, между делом опросить всех интересующих вас людей во второй части вагона, а мне некогда, я должен работать каждый час, чтобы заработать кусок хлеба для своей семьи.

После разговора со следователем я вызвал Аннушку с табелем во вторую половину вагона, и велел приглашать по одному человеку к капитану по его требованию. Беседа со следователем вывела меня из себя, особенно после его слов сказанных мне на прощанье, что я прораб, и нечего не понимаю в юридических делах. Чтобы успокоить нервы я окунулся с головой в работу, стал организовывать массовую укладку бетона на завтрашний день. Я позвонил в метеослужбу и узнал погоду на завтрашний день. Мне дали такую информацию: малооблачно, без осадков, давление 756 мм ртутного столба, колебание суточной температуры от нуля – до семи градусов мороза. Связь плиты со стенами осуществлялась, выпущенными из тела плиты множественными стержнями периодической арматуры класса А-1, Д=32мм. Они поднимались на полметра выше верхней поверхности днища и сваривались с каркасами стен. Вертикальные стержни проходили через всю плиту и сваривались с горизонтальными стержнями, периодической арматуры каркаса такого же диаметра в нижней части питы. Вертикальных стен и стенок специальных камер было много. Наружные стены спецобъекта имели толщину шестьдесят сантиметров, внутренние – сорок сантиметров. Стены были насыщены большим количеством арматуры, их высота была три метра.

Вокруг стен с двух сторон были устроены леса с переходными площадками, сделанными их щитов. Укладывать бетон в стены гораздо труднее, чем в плиту. Поэтому дополнительно было привезено ещё три вибратора, с булавами самого малого диаметра, и дополнительно привезена вторая колоша. Пришлось использовать щебень самой мелкой фракции. Я запросил у Гармаша Иосифа Ильича температуру бетонной смеси при выходе сорок градусов, а у Вакуленко Бориса Тихоновича ещё один самосвал. На приёмку бетона в помощь бригаде Раисы, были сняты монтажники, Фаина, Ванюша и даже экскаваторщик Евгений. Он как раз сегодня оканчивал засыпать лотки на трассе. За два часа до окончания работы позвонил Голубь Сергей Сергеевич и сообщил, что всё недостающее оборудование развезено по местам монтажа. Я сразу отправил бригаду сварщиков со своего объекта, туда, где их ждали люди, которые будут обслуживать пневмопочту, для окончания монтажа, и сварки последних патрубков.

За час до окончания работы вернулась Аннушка, её отпустил следователь. По распоряжению следователя она сначала приглашала по одной женщине из бригады Раи к нему на допрос и выходила на улицу, так велел капитан. Сначала он беседовал с ними, а потом брал письменное объяснение. Женщины от него выходили, как мокрые курицы, потеряв дар речи. Потом следователь послал меня за Петровой Фаиной Семёновной, я сразу предупредила, что она на трассе и ему долго придётся нас ждать. На, что он мне ответил, что хорошо, хоть отдохнёт от нашего гарема. С Фаиной Семёновной следователь беседовал дольше всех. После её ухода капитан вышел сам на улицу, одетый с папочкой в руках и сказал:

– На сегодня для меня достаточно, продолжим завтра, я устал.

На что я засмеялся и ответил напуганной Аннушке:

– Собери всех ко мне, завтра будем укладывать бетон, я уже всё согласовал с базой. Капитан твой подождёт, пока мы не уложим бетон.

Нам предстояло принять бетона на двадцать кубов меньше, чем тот раз. Было решено, для работы с вибраторами выделить, самых крепких мужиков. Учитывая погодные условия работать всем до окончания бетонирования, если кто устанет, то поспит в бытовках и вагончике, не раздеваясь. Работать с первой калошей буду я и Ванюша, со второй Рая и Фаина. Три монтажника, Евгений, Каштанов Николай и Виктор Садчиков будут работать с вибраторами. Аннушку мы оставили на телефоне, а Виктора я снял с гаража, там он устранял недоделки, после увольнения временных рабочих.

На следующий день с утра был мороз пять градусов. Первые машины с бетоном пришли в восемь утра друг за другом, на базе включили и вторую бетономешалку. Арона не было, он уехал с ревизорами в Пионерлагерь в Елховку. От машин валил пар. Водители выбросили раствор в калоши, оставшиеся женщины с бригады Раи, работали с совковыми лопатами. Они взбирались на задние борта поднятых кузовов, и вычистили их от остатков бетона, бросая его в калоши. Фракция щебня в бетоне мелкая, и он почти полностью при поднятии борта оказался в калоше. Машины сразу уезжали. Женщины собрали небольшое количество, просыпавшегося бетона с металлического листа в калоши. Для облегчения труда женщин мы подложили большие листы из металла под открытые части колош. Из расчёта один лис под колошу. После этого женщины зацепили стропы, каждого из кранов и подали калоши с бетоном в разные углы спецобекта.

Рая и Фаина работали с нашим краном с гуськом и укладывали бетон со стороны вагончика. Мы с Ванюшей работали с краном К-161, выставили предварительно его выносные опоры. Повысили грузоподъёмность крана на максимальном вылете стрелы, поле чего принимали бетон со стороны Химзавода. Наш кран стоял в торце здания ближе к косогору. Мы заполняли конструкции, а наши мужики вибрировали бетон, когда даже часть сены была сделана на всю высоту, они закрывали ее рубероидом. Рулоны рубероида без посыпки предварительно нарезались на части (мотки) по ширине стены. Работали все хорошо, мы принимали машину за машиной, мороз слабел. Ближе к одиннадцати прибыл следователь, он попытался заставить Аннушку продолжит начатую работу, она ему ответила, что ей дали другое задание. Тогда капитан велел мастеру срочно найти ему Виктора Леонидовича. Аннушка ему ответила, что он со всеми укладывает бетон и к вам не подойдёт, потому что не может нарушить технологию.

Он сейчас даже к телефону подойти не может, для этого я здесь нахожусь. Увидев меня, следователь не решился подойти ко мне. Сказал, что у меня здесь круговая порука и поехал в контору искать начальника, чтобы тот принял ко мне меры. К обеду в вагон зашел представительный мужчина в возрасте и спросил, Виктора Леонидовича. Аннушка сказала, что я принимаю бетон с рабочими на стенах спецобъекта, и она не может меня пригласить.

– Спасибо доченька, не нужно!

Сказал незнакомец и вышел на морозный воздух. Он немного отошёл от вагона, и ещё долго наблюдал за нашей работой. Потом наверно примёрз и ушёл на платформу. Аннушка сразу после его ухода прибежала ко мне и доложила о странном визите гостя. Я успокоил её и отправил нести службу на телефоне. Обедали мы по мере возможности, подменяя дуг друга, также и отдыхали. Лишь в десять часов утра следующих суток мы окончили укладывать бетон. На лице минус семь пар стоит над котлованом. Поверху бетонных стен мы устанавливали металлические трубки длиной тридцать сантиметров (Д = 20мм), для измерения температуры в бетонной массе. В готовых стенах трубки выступали на пять сантиметров выше слоя рубероида в уровень с минеральной ватой, уложенной на рубероид. Минеральную вату сверху прижал через метр кирпичами, во избежание её поднятия порывами ветра. В трубки были опущены промышленные термометры для измерения температуры в них. Сторож записывал каждый час показания термометров в ученическую тетрадь. Наутро, выбрав момент, он подошёл ко мне с тетрадью и показал странную на его взгляд вещь. Температура в трубках с положительной пятнадцать градусов при первом замере, росла и выросла к утру до сорока градусов. В тоже время на улице температура понизилась.

Сначала он хотел спросить, почему так происходит у Аннушки, может термометры, сломались? Та, свернувшись калачиком, спала на телогрейке на диване у телефона, и он пожалел её будить по пустякам. Теперь он встревожен и хочет понять, почему так происходит? Я ему ответил, что при наборе прочности бетон выделяет температуру. Сторож пожал плечами, и побежал к вагону, увидев, что оттуда вышла Аннушка. В надежде, что она растолкует ему мои слова. Перед уходом я собрал рабочих и объявил, что мы пробыли на стройке тридцать четыре часа. С каждого выбросим два часа на приём пищи за это время, восемь часов на сон. Итого остаётся двадцать четыре часа чистого рабочего времени. Вам будет поставлено в табеле по двенадцать часов за вчера и сегодня. Сегодня вы идёте домой и завтра у вас выходной. На работу приходите послезавтра. Кто не работал на укладке бетона, работают в обычном режиме, на сегодня я вам выдал задание. Завтра я выйду на работу. Усталые, но довольные проделанной работой, мы уехали домой.

Придя домой, я принял ванну, и завалился спать. Четыре часа я спал, как убитый, не обращая никакого внимания на бегающего по комнате сына. Жена видя, что я не просыпаюсь от шума, закрыла двери и ушла делать свои дела на кухню. Набегавшись, Максим залез на кровать и стал играть на папе, устанавливать игрушки на живот, который то поднимался то опускался. Жена, услышав, что беготня прекратилась, стала подсматривать за сыном в замочную скважину. Не справившись с поставленной задачей, Максим устал от выполнения бессмысленной работы. Тогда он установил мне игрушки на грудь и играл некоторое время. Затем это занятие ему надоело, он снял с груди игрушки и взобрался вместо них на грудь. Долго смотрел мне в лицо, затем перевернулся на спину, вытянул ножки. Видя это, Маша пошла, вытерла полотенцем руки и зашла в комнату. За это время сын уже спал лёжа на мне. Жена поставила стул к кровати и стала нас караулить. Вскоре Максим проснулся, перевернулся на живот, и стал играть с моими губами и усами, легонько дотрагиваясь до них пальчиком. Тут жена поставила сына на пол, приложила палец к своим губам и сказала:

– Тише сынок, попа спит!

Сказав это, жена попыталась увести его на кухню. Максим уперся и не хотел туда идти. Тогда она повысила голос на него, на что сын среагировал мгновенно, он прижал пальчик к своим губам и тихонечко произнес:

– Тише мама, папа спит.

Произнеся эти слова, он пошёл к кровати и перелез через меня. Ложась рядом со мной, он прижал пальчик к губам и тихонечко произнёс:

– Тише мама, иди на кухню мы с папой спим.

Маша улыбнулась и пошла на кухню, а когда я проснулся, то рассказала мне эту историю.

Потом добавила:

– Он уже большой и скучает по тебе, когда ты не приходишь домой. Часто спрашивает у меня, где ты спишь, и кто тебя кормит?

На следующий день я проверил график набора температуры конструкцией и определил, что наш бетон уже набрал пятьдесят процентов от проектной прочности. Снял плотников, готовивших щиты на верхнюю плиту с первого этажа, и отправил в котлован. Велел отделить щиты от бетонных стен, но не вытаскивать пока их, иначе, если бетон наберёт большую прочность, очень трудно будет оторвать доски от бетона, и мы изуродуем всю опалубку. На улице уже было минус десять, пар продолжал подниматься над котлованом. Потом я позвонил в технический отдел, попросил, чтобы быстрее отправили мои кубики со стен в лабораторию, кубики на базе. Тамара мне сообщила, что в моих образцах на плиту проектная марка бетона подтвердилась. И ещё она мне сказала, что комиссия на Пионерлагере нашла завышение объёмов выполненных СМП-536. Выявила недостачу кирпича, цемента и досок у Миши Кабельского. И ещё начальник второго отдел Лунев Фёдор Иванович заставил снять опалубку с плиты уложенного бетона и выявил большой брак. В теле плиты плохо проведена вибрация бетона, имеются пазухи в теле плиты, их Зинин Саша просто замазал раствором, когда снял опалубку. И ещё он забыл заложить связующие штыри для стен.

За год строили нулевой цикл спецобекта, уложили тысячу кубов бетона, сотни тон арматуры, и всё коту под хвост. Сейчас поступила первая партия дорогостоящего оборудования. Освободились две бригады каменщиков, они должны начинать кладку большого четырёх этажного здания «Бытовых помещений для рабочих вагонного депо» наш план в зиму. Лунев грозится снять подписанное ранее выполнение. У Пивоварова Ивана Юрьевича ВЧД-7, как узнал об этом, случился сердечный приступ и его с конторы увезли в больницу. Это объект сейчас под началом Кабельского Миши.
Арон Эльевич с главным инженером Волковым хотят тебе передать этот объект, расширить твой участок. Смотри не подпишись. Арон с Мишей сейчас на вагонном депо, могут заехать к тебе. В приёмной сидит следователь, он накатал на тебя телегу и дожидается начальника. Это всё плохие новости, но есть одна и хорошая. Наконец забрали из отдела Кабельскую Сару в трест, сейчас она у меня будет начальницей.

В это время позвонил мне Фёдор Иванович и велел приехать к нему во второй отдел в Управления дороги. Я пошёл на платформу и уехал на электричке на пригородный вокзал станции Куйбышев. Федор Иванович увидел меня, пригласил за стол, хотел угостить чаем, но я культурно отказался, сказал, что скоро обед и пойду обедать в столовую. Потом он попросил меня принять от него оборудование, пришедшее для вагонного депо, там его в этом году не установят. Я вчера был у вас на объекте и вижу, если ты постараешься, то можешь установить его в этом году, и на много перевыполнить свой плана генподряда, оборудование очень дорогое. Я взял и посмотрел, о каком оборудовании идёт речь. Затем сказал, что оно полностью закроет наши потребности, и я должен к новому году полностью сдать вам спецобъект. На следующей неделе привозите всё оборудование к нам, мы выгрузим его на место, и приступим к монтажу. На радостях Фёдор Иванович отвёл меня в управленческую столовую, сел за мной за одним столом и нас накормили вкусным обедом. В хорошем настроении я вернулся на платформу Речную, и зашёл в вагон. За столом у телефона сидел Ванюша с поникшей головой. Он передал мне грозный приказ Арона Эльевича, чтобы я срочно приехал в контору.

– А ты, как здесь оказался? Ты же должен сейчас отдыхать. Что у вас здесь произошло?

Спросил я Янина Ивана Петровича.

– Беда, Леонидович, беда. Ты себя представить даже не можешь, как я тебя подвёл. Водитель начальника сказал мне, что Арона Эльнвича таким злым он ещё не видел. На стройке для Вагонного депо он чуть не убил мастера Зинина Сашу черенком от лопаты, хорошо, что мастер поднялся после первого удара и убежал, а тебя он наверно расстреляет, – ответил Ванюша и опустил голову.

Я поднял опущенную голову, увидел его испуганные глаза и потребовал от него информацию о случившемся. Ванюша набрался смелости и рассказал мне все, что знал. Отоспавшись, я покушал дома и вспомнил о граче. Вчера перед уходом я птицу покормил и прикрыл двери. Дело в том, что при укладке бетона я, где- то затерял ключ от бытовки, а искать его у меня уже не было сил. После того, как командированные сварщики уехали, в бытовке я остался один. Комната наша в стороне, о ней кроме людей, работающих с начала строительства никто не знает. У женщин бытовка на втором этаже. Мужская бытовка дальше вглубь первого этажа, она большая светлая её сделали прикомандированные плотники, там обитают все наши мужики. Перед обедом я приехал покормить Черныша. Увидев машину начальника у вагончика, я подошёл, поздоровался с водителем. Он сказал мне, что Вагонное депо был последний объект, который начальник депо наметил посетить до обеда, проезжая по дороге после переезда, он увидел, пар над котлованом и сказал ему:

– У всех зима, а у Фортового тепла избыток, давай заедем сюда немного погреемся, а то были мы здесь весной и то с комиссией.

Арон вышел с машины и стал смотреть на котлован, там работали не знакомые ему люди. Он не понял конечную цель их работы и пошёл в вагон, но дверь была закрыта. Он посмотрел на часы, было без десяти двенадцать. Тогда он подошел к котловану и грозно спросил:

– Вы, кто такие и, что тут делаете?

В ответ тишина. Тогда начальник ещё раз повторил свой вопрос. Самый старший мужчина ответил ему:

– Молодой человек у нас здороваются и представляются. С незнакомыми людьми мы не разговариваем, тем более не говорим им, чем мы тут заняты, так как работаем на секретном объекте. Проваливай отсюда, уважаемый, подобру, пока тебя не сдали в милицию.

После этих слов мужики с топорами и гвоздодёрами с грозным видом начали выходить с котлована. Арон Эльевич не стал связываться с рабочим и пошёл на первый этаж, дошел до бытовки плотников дёрнул дверь, но она оказалась закрыта. Тогда он остановился и прислушался, в здание было тихо. Тогда он направился на выход. На выходе он услышал странные звуки, посмотрел в сторону, откуда исходил звук. Тут он увидел дверь, петли были с внутренней стороны двери и он озлобленный тем, что, по его мнению, не правильно врезали петли, толкнул ногой дверь с накладной ручкой. На его удивление дверь открылась легко в темноту, дойдя до упора медленно возвращалась обратно. Он услышал взмах крыльев большой птицы и вскоре он увидел её в воочию и понял, что она атакует его. Арон закрыл лицо руками, а грач увидел, что это незнакомый ему человек, взмыл перед начальником верх и сел наверх полотна двери. Дверь, на хорошо смазанных петлях, начала ходить туда, сюда, а грач, перепрыгивая с места на место, нашёл точку равновесия и уселся в это место. Услышав, что полёт прекратился, поняв, что он цел и невредим, начальник снял руки с глаз. Он увидел, что на двери сидит большая птица и смотрит на него. В это время, Черныш, видя, что на него смотрит чужак, стал хвастаться перед ним своими талантами. Грач всегда так вел себя, когда видел человека впервые. К этому времени птица сильно проголодалась, поэтому хотела показать то, за что ей всегда давали вкуснятину. Собравшись с силами, грач начал кричать на Юдашкина:

– Карон кар кубар! Карон кар кубар! Карон кар кубар!

В это время, плотники проходили на обед, начальник обернулся и спросил:

– Что требует от меня эта наглая птица?

Тот же плотник ответил ему:

– Что ты такой непонятливый, она не требует, а просит: Арон дай рубль! Арон дай рубль! Арон дай рубль!

После этих слов начальник, как ошпаренный выбежал из здания и сел в машину. Я ему попался на глаза, он в ярости прокричал, то, что я вам передал. Я побежал в бытовку в надежде, что всё обошлось, но голодный Черныш с двери перелетел мне на плечо и стал просить, то, что просил у начальника. Покормив птицу, я пошёл в бытовку и рассказал плотникам, что это был наш начальник Юдашкин Арон Эльевич, они долго укатывались со смеха и рассказали мне то, что произошло дальше. Похоже, не сносить нам с тобой головы Леонидович. Этими словами Ванюша окончил свой рассказ.

Я велел Ванюше от греха подальше посадить грача в клетку, после чего уехать домой. Сам взял тетрадку с замерами температур бетона и поехал в контору с испорченным в конец настроением. По дороге от платформы к базе, я встретил Бориса Тихоновича, он рассказал мне, что начальник устраивает всем разнос. Он отругал меня, что ты топишь воздух, устроил в котловане как в бане парилку и послал сегодня лично снять показания электросчётчика, хотя я ему принес ежемесячные показания, которые снимает мой электрик. Зое Фёдоровне он объявил выговор, что она принимает людей и не показывает стенд, где имеются фотографии руководства, после того, как узнал от неё, что твои постоянные рабочие отдыхают. Сейчас он треплет нервы Тамаре Клюевой, допытывается у неё, где сейчас находятся масляные трансформатор для прогрева. Я сказал, что один трансформатор стоит на Бытовом корпусе Вагонного депо, а второй пока мы не получили, но он мне не поверил. Я зашёл к начальнику без доклада, минуя секретаря. У него сидел следователь, и они о чём-то беседовали. Сразу замолчали. Начальник отдал мне письменный приказ оказать содействия в работе следственного комитета по поимке опасного преступника, и добавил на словах в случае не исполнения я разрешаю им забрать тебя в СИЗО. Я щёлкнул каблуками, стал по стойке смирно и отрапортовал:

– Будет исполнено товарищ начальник. С таким приказом это совсем другое дело.

После чего довольный следователь сказал Арону спасибо и вышел с кабинета. Затем начальник принялся за меня.

– Значит вам там скучно на объекте, зверинец развели. Птицу учите просить у меня деньги. Я попытаюсь развеять вашу скуку, передам вам Бытовой корпус Вагонного депо, больно ратует за тебя начальник ВЧД-7 Пивоваров Иван Юрьевич.

На что я ответил своему начальнику:

– Я возьму любой не начатый объект, начатые объекты больше я брать не буду, для меня хватило профилактория, где меня чуть не посадили.

Тут начальник решил сломать меня окончательно, он мастак на такие дела, сказал:

– На сегодняшний день управляющий предлагает мне хороший денежный объект, но я отказываюсь от него, давай начинай там работать. Титул называется «Реконструкция Системы отопления, здания вокзала станции Куйбышев». Туда входит прокладка триста метров теплотрассы по Комсомольской площади с врезкой в городскую теплотрассу, разборка четырёх больших угольных котлов, разборка старой системы отопления, монтаж новой системы отопления. Весь металл, включая котлы надо сдать в металлолом. Работу надо вести ежедневно, на глазах тысячи сотрудников управления дороги и городского руководства. Свой вагон ты там не поставишь и в жару и стужу весь день надо стоять на площади. Вокзал закрывать нельзя. Пассажиров никуда не уберёшь. В очереди надо стоять целый день с металлолом в приёмном пункте, у меня машин и экспедиторов нет. Границы строительной площадки строго ограничены. В земле проходят тысячи коммуникаций, за порыв хотя бы одной из них окладом не отделаешься. Весь асфальт надо резать баром. Начало работ первого апреля 1978 года, окончания работ тридцатого сентября 1978 года. Может, проявишь себя, возьмешься, поможешь, управляющему остаться в должности. Если берёшь этот объект, то звони в трест управляющему сам, с тебя он будет спрашивать лично, а то я уже решил избавиться от этого объекта. От меня помощи не будет.

После произнесённого монолога начальник знал, что у меня нет выхода, и когда я попросил его три дня на обдумывания его предложений дал мне этот срок. Начальник остался довольный собой, а я без наказания уехал домой.

На завтра ретивый следователь целый день опрашивал оставшихся людей, брал у них объяснения. До обеда плотники разобрали щиты со стен и сложили их у вагончика, потому что к этому времени бетон окончательно охладился. Ванюша с Женей окрасили наружные стены, соприкасающиеся с грунтом, холодной специальной мастикой. После обеда Женя засыпал экскаватором грунт в пазухи котлована, а Ванюша принимал на засыпанный грунт песок. Его возил Андрей Капралов самосвалом с базы. После того, как машина уезжала, разравнивал его лопатой и граблями. К концу дня, майор стал изучать собранные объяснения, а при уходе сказал мне после их изучения, что он завтра побеседует с Сидоровым Евгением. У меня было плохое настроение; и предчувствие, что сегодня произойдёт нерадостное событие, не покидало меня. Мне понравилось, как преобразили мужики объект, я не поскупился и выписал им по десятке из фонда мастера. Потом позвонил в бухгалтерию, пригласил к телефону Марью Ивановну, и попросил её выдать рабочим деньги.

Тревожный день для Евгения и Ивана завершался неожиданно хорошо, они взяли у меня ведомость, уехали в контору. На завтра Евгений не вышел на работу, а Ванюша поведал нам о том, что случилось с ними на платформе Безымянка:

– Получив деньги, мы решили отметить свою премию подальше от конторы. Я предложил это сделать в своём любимом кофе на Безымянке. В кафе мы хорошо посидели, раздавили пол литра на двоих, поговорили о жизни. Вот мы стоим в одном конце платформы у лестницы ждём электричку, нам ехать в одну сторону. Во втором конце платформы много народа. Посредине платформы парень обнимает девушку, они смеются. Вот подходит электричка один парень отделяется от пассажиров и идёт в нашу сторону. Когда он поравнялся с парочкой, парень обнимавший девушку, вырывает у своей подруги сумочку и бросает проходящему парню сумочку, и они оба бегут в нашу сторону. Девушка кричит, что в сумочке её зарплата и … . Последние её слова я не расслышал и побежал ловить парня, который вырвал сумочку, но тот в последний момент сел в закрывающиеся двери электрички. Женя отвернулся, вроде ничего не видел, и когда подельник с сумочкой в руке пробегал, мимо, к лестнице, то в последний момент выставил подножку. Парень со всего маха полетел вниз и растянулся на ступеньках лестницы, затем скатился с них, выронив сумочку. Евгений поднял сумочку и отдал девушке. Девушка проверила сумочку, там было всё на месте. В ней была зарплата и отпускные. С тем парнем она познакомилась три дня тому назад, а он грабителем оказался. Девушка поблагодарила нас и уехала в сторону Куйбышева. А мы пропустили свою электричку, пока разбирались с девушкой. Было уже поздно и с неё не вышли пассажиры.

Парень лежал и стонал, мы подошли к нему и хотели помочь подняться. Он так заорал, что подбежал наряд милиции и нас задержали. Они вызвали по рации карету скорой помощи, мужика увезли в больницу, а нас в участок. Проверили наши документы, потом развели в разные комнаты и составили протоколы. Когда лейтенант сверил наши протоколы, то сказал, что врете вы, как под копирку. Затем лейтенант позвонил на подстанцию и сказал, что у пострадавшего несколько переломов, в том числе и перелом позвоночника без смещения. Поэтому Евгения задержали, за причинение тяжёлых увечий по не осторожности. Меня отпустили, сказали, если найдёшь эту девушку, то сильно поможешь своему другу. Тут Петрова Фаина Семёновна изрекла:

– От судьбы не уйдёшь.

Глава 3. Тяжело зимой строителям.

После рассказа Ванюши я отдал его в распоряжение Каштанова Николая, тот стал уже не плохим мне помощником и руководил прикомандированными плотниками. Они уже полностью освободили стены спецобъекта от досок и подметали в нем полы. Как всегда после одиннадцати явился следователь, но не один, а со старшиной при оружии, он был в форме, на ремне висела кобура. Услышав историю, куда забрали Евгения, сказал, что оттуда им его не достать, и у них будет теперь очередной висяк. Такая работа проделана и всё напрасно. Он ушёл, даже не попрощавшись, затаив в душе обиду на меня. После их ухода налетела, тучка повалил, хлопьями снег, на улице и моей душе сразу потеплело.

Я вызвал к себе мастера Виктора и дал ему задание, которое ему очень понравилось. Я нарисовал ему схему теплотрассы на вокзале и велел посетить три строящиеся много этажных дома, с правой стороны от площади. Вспомнил, что полгода тому назад они в десяти метрах параллельно нашей трасе отрывали траншею и укладывали в неё трубы канализации. Задача заключалась в том, чтобы раздобыть чертёж этой трассы, на основании, которого они получили разрешение на производство земляных работ. На нём должны быть нанесены все близь проходящие коммуникации и записаны телефоны представителей с организаций обслуживающих эти сети. Если тебе не удастся вынести чертёж, то сними хотя бы с него копию в отделе изысканий, где ты работал. Этим ты сэкономишь уйму своего времени, потому что мы с тобой будем, как сойдёт снег, вести этот объект. Если ты это сделаешь в ближайшие три дня, я выпишу тебе из фонда мастера премию двадцать рублей. Задание понравилось мастеру, и он сразу уехал на Комсомольскую площадь.

Тут позвонил Голубь Сергей Сергеевич и передал радостную весть, сварщики доварили раструбы и установили недостающее оборудование. Первые снаряды прошли по линии без замечаний. Я попросил сварщиков и плотников оставить до конца года, рассказал ему, что обещал Лунёву Фёдору Ивановичу сдать спецобект. Эти ребята не женатые и, наверное, присмотрели себе в Куйбышеве подружек, зарплата у них сейчас выше, чем в своих организациях. За всё время работы ребята даже не заикнулись о том, что хотят домой. Затем я со своего номера набрал военный коммутатор округа и попросил, чтобы меня соединил с моей бывшей войсковой частью № 11293 в Старосемейкино, назвав кодовый цифровой номер. Меня соединили с дежурным по части, и я попросил, чтобы мне пригласили к трубке капитана Машнова Игоря Николаевича. Голос на том конце трубки ответил мне:

– Можем пригласить Игоря Николаевича, но он у нас полгода, как майор.

– Давай майора! – Потребовал я.

Вскоре я услышал знакомый мне колос. Игорь Николаевич сразу узнал меня и очень обрадовался. Я пояснил, что мы занимаем коммутатор округа и сразу перешёл к деловому разговору.

– Я хочу помочь нашей части, передать вам хороший угольный котел. Вы установите его вместо вашей коптилки, и он будет хорошо работать на любом угле. Больше не будете морозить в зиму личный состав части. Это вам от меня подарок. Сейчас он работают, можете приехать посмотреть, да радиаторами и трубами могу поделиться.

Затем я продиктовал майору номер рабочего телефон и рассказал, как дозвонится мне с города. Сообщил, что ещё три котла передам Пугачёву Валентину Ивановичу, так что приезжай и выбери себе любой и смотри, что бы он вас не обделил.

Я сидел у телефона и думал о встрече завтра с Валентин Ивановичем. Сегодня двадцать второго ноября день рождения первенца и мне надо купить подарок сыну и жене, деньги я отложил. Я хотел уже уехать в детский мир, но приехал Лунёв Фёдор Иванович. На трёх машинах он привез: входную, герметичную дверь, резервуар для воды, герметичные фильтры, герметичные клапана, и прочее оборудование по перечню на двух листах. Всё оборудование мы опустили краном в спецобект, над ним не было пока монолитного перекрытия. Потом через входной проем в спецобъекте занесли в подвал под зданием все ящики с оборудованием и закрыли входную металлическую самодельную дверь в подвал здания на навесной замок. Ключ от замка я забрал себе в карман. Входную тяжёлую дверь мы прижали к проёму краном, потом с помощью крана поставили у неё резервуар для воды, он не прошёл через проём в подвал. Завтра выйдут сварщики, и мы общими усилиями установим, резервуар и двери в проектное положение.

Федор Иванович остался довольный моим решением и подвёз меня к детскому миру, где я купил в подарок сыну деревянную лошадку на колёсиках. Лошадка была красивая, белая с черной гривой в серых яблоках с большими сиреневыми глазами и раздутыми ноздрями. Сбруя на ней золотистого цвета и стоила лошадка не малых денег. Лошадка мне очень понравилась. Я отошёл в сторону, проверил все имеющиеся у меня карманы и наскрёб денег на лошадку. До этого у меня возникало желание заехать на рынок и купить жене три гвоздики. Сейчас жене достанутся только две плитки шоколада, которыми меня в очередной раз угостила Фаина Семёновна. По дороге домой, ко мне многие подходили и спрашивали, где в городе продают такое чудо. На что я в шутку отвечал: «Уже нигде. Я забрал последнюю скотину». Когда мы с лошадкой вошли в квартиру Маша кормила ребёнка. Я тихонечко открыл двери, отнёс лошадку на кухню, где поставил у стенки на полу, чтобы она не сразу бросалась в глаза. На стол выложил две плитки шоколада и пошёл умываться.

Жена услышала, как я вошёл. После кормления она помогла залезть сыну в кроватку. Затем тот быстро сытый уснул в ней, лишь его голова коснулась подушки. В моё отсутствие жена укладывала сына спать на большой кровати, она уже была в положении на четвёртом месяце. Вес Максим был тяжёл для подъема, но он очень любил свою кроватку, и когда я приходил, Маша разрешала ему залезать в неё, зная, что я его достану. Вскоре жена пришла на кухню, увидев на столе шоколад, она обрадовалась подарку. Подумала, что молодец, не забыл о дне рождении сына, а она второпях не посоветовала, какой ребёнку надо купить подарок. Поэтому решила, что я принёс одну плитку шоколада ей, вторую Максиму. Подумала, какой я глупенький даже не знаю, что ребёнку ещё рано предлагать шоколад. Когда я вошел после водных процедур на кухню, то Маша повернулась в сторону мужа и хотела высказать мне свои замечания. Она только успела открыть свой ротик в поучительной позе, как на её глаза попалась лошадка, и её лицо засияло в улыбке. Она сразу покатила лошадку в санитарную комнату и вымыла с хозяйственным мылом от ушей до колёс, затем отвезла обратно на кухню, в тоже место сушится. За праздничным столом она всё же сделала мне замечание:

– Рано сыну такие подарки дарить, свалит ребёнок лошадь на себя, пока я добегу, она задавит его. Или чего хуже, станет залазить на неё, упадёт и расшибётся. И во всём этом ты обвинишь меня, скажешь, сидела дома и недосмотрела. Да и стоит она, наверное, не малых денег, но красивая! Я попробую сама на ней покатаюсь, когда тебя дома не будет, а сын спать будет.

В это время проснулся Максим и начал требовать, чтобы его достали с кроватки. Он уже пытался сам вылезать из неё, и жена сразу убежала к невыдержанному ребёнку. Я взял лошадку, шоколадки и пошёл с ними в зал. По пути я оставил лошадку у дальней стены. Затем подошёл к маме с сыном поздравил их с годовщиной и вручил им по плитке шоколадки. На моё удивление Максим отдал Маше плитку шоколада и протянул ко мне руки. Только я его опустил на землю, как он побежал к лошадке, но остановился перед её головой. Потом присел на корточки и стал рассматривать такой большой экземпляр, дотрагиваясь до частей лошадки пальчиком и называть их. До этого у него была резиновая лошадка, и он уже знал, что, где у лошади находится. Сейчас он дотрагивался пальчиком до части лошади, называл её, потом смотрел в нашу сторону, и смеялся, довольный своими ответами. Мы стояли и мотали в такт ему головами, гордые за наше чадо, и были необыкновенно счастливы. А Максим продолжал досконально изучать лошадку:

– Тут у лошадки глазки, тут у лошадки рот, тут у лошадки зубы, тут у лошадки ноги, … , … , тут у лошадки грива, тут у лошадки хвост.

Максим называл слова медленно, но очень чисто для своего возраста. Потом мы стали с ним играть. Я произносил:

– Я люблю свою лошадку, причешу ей шерстку гладко, гребешком приглажу хвостик и верхом поеду в гости. Цок, цок, цок, цок.

Тут Максим находил мамины расчески и причёсывал хвост и гриву у лошадки, а потом я его усаживал верхом, он хватался своими ручонками за гриву лошади. Я придерживал сына, катал лошадку на колёсиках по всей комнате. Сделав круг, я снимал сына на пол, и игра повторялось сначала. В это время жена убралась на кухне, перемыла посуду, и не видя окончания игры сказала нам:

– Ах вы бессовестные, замучили лошадку, она устала и скоро может копыта отбросить от такой жизни или убежать от вас. Она может возить Максима только три раза в день, когда папа придёт с работы и будет помогать везти лошадке мальчика. Наша лошадка детская, она маленькая Пони и вы должны за ней сначала ухаживать, а только потом кататься. Сейчас уже поздно и лошадку надо загонять в конюшню, дать там ей на ночь овса и сена, где она и будет спать. Днём её надо выгонять пастись на луг. Я жила в деревне и умею обращаться с лошадью и завтра тебя всему научу, а сейчас быстро отводите лошадку в стойло и идите спать.

Тут мы с сыном почувствовали свою вину, взялись вдвоём за поводья и отвели лошадку к балконной двери и набросили поводья на дверную ручку, боясь, что убежит лошадка. После этого я опустил сына в кроватку, а он посмотрел на лошадку и сразу уснул. На ближайшие месяцы у жены была отдушина, Максим днями ухаживал за лошадкой, катая её по комнате соблюдая полный цикл ухода за лошадью. Когда жена в шутку хотела присесть на лошадку, он закрывал последнюю своим телом и говорил:

– Мама не делай этого. Ты же сама знаешь, что это маленькая Пони, а ты тяжёлая и сломаешь ей спинку.

Тут жена смеялась и говорила:

– Прости меня, пожалуйста, сынок, я совсем забыла, что это Пони, я думала, что это большая лошадь, она у тебя сильно подросла. Даже на взрослых Пони оказывается мне кататься нельзя, а я то, не знала.

На следующий день вышли прикомандированные сварщики. Они вместе с Ванюшей и монтажниками установили тяжёлую входную дверь в проём спецобъекта и приварили её к закладным деталям, ранее установленным, в стенах проёма с внутренней его стороны. Затем выполнили полную герметизацию стены. Потом приварили к закладным деталям внутренней стены мощные кронштейны и смонтировали на них резервуары для питьевой воды. Когда освободили пол, бригада плотников стала устанавливать на подпорках из сосновых бревен, раскреплённых между собой досками, опалубку для верхней железобетонной плиты спецобъекта, из ранее заготовленных щитов. Сварщики начали резаками заготавливать элементы из прутков арматуры, а монтажники и Ванюша вязать и собирать каркасы перекрытия, где надо сваривая их. Когда я позвонил полковнику Пугачёву Валентину Ивановичу он только вышел из отпуска. Они с женой Валентиной провели месяц в Сочи, где встретились со своей непутёвой, как называл её Валентин Иванович доченькой, которая сразу после окончания школы уехала в Ленинград поступать в мединститут, но почему-то оказалась в Северодвинске. Там она через год выскочила замуж, за молодого лейтенанта подводника, пока её отец сходил сума из-за непонятной болезни жены.

Когда полковник взял меня к себе в округ, у него сильно болела жена. Ему приходилось нести службу, и по несколько раз в день отлучатся домой, когда у Валентины начинались приступы. В этот момент я как мог, прикрывал его отсутствие. Болезнь запустили до такой степени, что приступы из одного раза в неделю стали ежедневными. В конце моей службы они приходили по два три раза в сутки. В самом деле, жена, по несколько раз в день умирала. Однажды я стал невольным свидетелем такого события. Тогда мы с Валентин Ивановичем ехали с Военпроекта. О звонке жены полковник узнал на проходной части, он даже не высадил меня, сразу развернул военный УАЗ и вот мы в квартире полковника. Картина не для слабонервных. На полу лежала вымотанная приступом женщина с растрёпанными волосами. Все тело её дрожало, лицо и руки, сильно разодраны. Из ран сочилась кровь. У неё уже начиналась астма, она задыхалась. Валентин Иванович вдруг достал из кармана шинели коробочку, сел на пол, положил голову супруги себе на колени. Затем вытащил из коробочки ингалятор и вставил кончик трубки в рот жены. Всё это время полковник свободной рукой гладил жену по голове
и приговаривал:

– Всё Валечка всё, ничего не бойся, дыши я тобой.

Тогда я стоял и смотрел на человека убитого горем, и ничем не мог помочь ему, потому что знал картину болезни. За время болезни полковник возил её к разным светилам, лечил в лучших больницах, даже по просьбе жены они посещали народных целителей. Валентине становилось всё хуже и хуже. В итоге ей установили какой-то диагноз, связанный с нервной системой, полковник даже стеснялся произнести его вслух. Посоветовали положить в специальную клинику для её же безопасности, так как любая сиделка сбежала бы от больной при первом приступе.

Вот, что до этого рассказывал мне Валентин Иванович о болезни супруги:

– Приступ у Валентины начинался неожиданно, беспричинно. Сначала начиналась увеличиваться частота сердечных сокращений, через пять минут была уже сильная тахикардия, пульс доходил до ста пятидесяти ударов в минуту. Одновременно у неё возникал сильный зуд, она взрослая женщина, не помня себя, расчёсывала до крови разные участки своего тела. Если жена в это время была одна, то полковник заставал её испуганной до полусмерти, до такой степени, что она не могла произнести минут десять ни единого слова, только вся дрожала и даже временами щёлкала зубами.
Тогда после рассказа полковника я подумал, что такую реакцию может вызвать сильная интоксикация организма женщины, но промолчал, не желая опозорится, после диагнозов светил науки. Кто послушает совета солдата без медицинского образования? В тот день, пока полковник приводил в чувства свою жену, я разделся и убрался в комнатах, где, по моему мнению, был беспорядок. Я увидел оставленное ведро и тряпку на входе в кухню, догадался, чем Валентина собиралась заняться. Во время уборки я обнаружил ингалятор жены, на кресле под журналом здоровье, и сразу отдал его полковнику. Валентина минут через десять отдышалась и постепенно начала приходить в себя. Полковник положил тогда Валентину на диван, дал в руки её ингалятор, свой спрятал обратно в коробочку. Только сейчас он снял с себя шинель, китель и промокшую насквозь рубашку, после чего обработал свежие раны жены и подключился мне на помощь. Когда мы с полковником домыли полы в его трёхкомнатной квартире, Валентина уже пришла в себя, заварила чай и пригласила нас за стол:

– Какие молодцы, простите меня, что я вас напугала, мне уже лучше, пойдёмте я вас хоть чаем угощу.
Тогда полковник скомандовал:

– Рядовой Винничек не будем нарушать распорядок дня у нас сейчас в части обед, пойдем обедать.

Он быстро накрыл стол, отлил в кастрюлю щей из холодильника, вскипятил их на газовой плите. Потом разлил щи по двум тарелкам, щи были вкусными и наваристыми. На второе были макароны по-флотски. За это время Валентина съела только небольшой кусочек сыра со сметаной, да несколько южных ассорти из сухофруктов. Когда пили чай, я не сдержался и сказал, тогда Валентине Ивановне, что такие приступы бывают при интоксикации, была бы жива моя двоюродная бабушка Домна, она непременно вас вылечила бы. Пусть Валентин Иванович возьмет отпуск. Езжайте с ним в деревню на свежее козье молоко, я верю, там вы обязательно поправитесь. Похоже, что врачи вам ставят не правильные диагнозы, откажитесь от их таблеток.

Сегодня, после моего звонка Валентин Иванович пригласил мне к себе в гости, там он решил поговорить о моём предложении, он уже узнал о нем от майора Машнова Игоря Николаевича. После работы я поехал домой к полковнику. Вот я стою и жду у подъезда, когда Валентин Иванович подъедет домой. Как там Валентина Ивановна? Когда полковник жаловался на свою жизнь мне, то говорил о себя:

– Ни одну пару чёрт сапог стоптал, пока тёску жену мне подобрал, кто знал тогда, что она так рано заболеет. За мной многие девицы бегали, в любви признавались, но влюбился я сам в Валентину, да и сейчас люблю её больную до чёртиков.

Вот к подъезду подъехал УАЗ с военным номеров, из него вышел мужчина с загорелым не по сезону лицом. Военная форма, кажется, трещала на нём. Он
признал меня в гражданке ещё в машине и, сейчас, улыбался во весь рот. Подойдя ко мне, он неожиданно сжал меня в своих объятиях и сказал:

– Что-то друг ты исхудал у меня на лицо, питаешься наверно не регулярно? Я часто вспоминаю тебя, ставлю в пример лейтенанту, который со мной служит. Говорю ему бестолковому, что если бы в то тяжёлое время вместо тебя служил он, то меня через месяц сожрали бы, и уволили бы без выходного пособия.

У меня в портфеле лежала бутылка довоенной Столичной с залитой сургучом пробкой и плитка шоколада. Вот мы вошли в туже, но хорошо убранную квартиру. Валентин Иванович меня раздел, провёл в зал и усадил в кресло. На подоконнике и специальных подставках по периметру зала много домашних растений. Из них я признал только Фикус и Огонёк. Некоторые из них даже зацветали. Я сидел, как в оранжерее на столе лежал зарубежный журнал мод. Я стал смотреть его и увидел много девушек в интересных для меня платьях. Язык журнала был непонятен для меня, я посмотрел картинки и вернул журнал на прежнее место. Раздался звонок в квартиру. Валентин Иванович открыл двери. Я услышал громкий женский поцелуй в щёчку и шёпот полковника:

– Дорогая, ты не даже себе представить не можешь, кто сидит у нас в гостях?

– Неужели зять соизволил заехать?

Раздался весёлый голос молодой женщины. Я слышал, как женщина сняла сапоги, надела тапочки, и быстрый топот женских ножек начал приближаться ко мне по коридору. Вот открывается дверь, в зал входит красивая, стройная с загорелым лицом женщина, в модной одежде. Пока я с трудом узнавал в ней Валентину Ивановну и вставал из-за стола, она подошла ко мне и по – матерински обняла. Затем прослезившись, проронила в укор мужу:

– Вот солдафон непутёвый, мог бы предупредить, что такого дорогого нам человека в дом приведёшь, я бы приготовила ему чего вкусненького.

– Начинай готовить, у тебя время есть, пока мы будем вести разговоры о серьёзных мужских делах, ты не любишь такие слушать, он не для твоих нежных ушек, – подколол жену полковник.

Валентина Ивановна убежала на кухню, а я изложил, что я хочу от полковника за четыре котла и оборудование к ним. Я уже переговорил с майором Машновым, он заберёт один котёл, приборы отопления и трубы. В этих котлах будет гореть любой уголь. За это я потребовал у полковника:

– Бар. Экскаватор обратная лопата. Два самосвала КРАЗ. Автокран на базе КрАЗ – а с удлиненной стрелой. Сделать ограждение из щитов или досок. Всё это нужно перебросить к железнодорожному вокзалу. Бар и экскаватор на гусеничном ходу, стоят без дела в Старосемейкино. Поэтому доставить их придётся на тралах. После окончания строительства щиты я вам возвращу, вы сдаете за меня металлолом. У вас имеется много ломанной старой техники и прочих вещей, всё это давно пора списать в утиль. Переброску транспорта можно организовать, как учение. Котлы большие по размерам, как их разобрать на секции я покажу солдатам сам. Под котлы необходимо будет сложить приделы, лучше построить небольшие типовые котельные. Чертежи такой котельной лежат у вас в кабинете. Я бы на вашем месте включил в план следующего года строительство двух таких типовых котельных.

Я замолчал, а полковник пожалел, что нет у него таких командиров, и ему придется заниматься этим лично, но в тоже время уцепился за моё предложение. Мы договорились, что он подберет в войсках заинтересованных в этом людей и в ближайшие дни с ними приедет смотреть всё оборудование на месте. В этот момент к нам зашла Валентина Ивановна и увела нас на кухню, где был накрыт стол, на нем стояла бутылка дорогого коньяка. Я достал свои подарки. Полковник осмотрел мою бутылку Столичной водки, и прочитал оттиск на сургуче. Потом сказал, водка редкая, он сначала на ней выиграет несколько пари, а выпьем водку мы здесь, после окончания работ по нашей сделке, затем отнёс, поставил в бар. За столом Валентина Ивановна вдруг вспомнила, при каких обстоятельствах она со мной познакомилась и рассказала, что дальше произошло в их семье. Вот её рассказ:

– В мае месяце мне стало совсем худо. Валентину Ивановичу дали больничный на две недели по уходу за мной, он писал рапорт на отпуск, но в отпуске ему отказали. Мы решили послушаться твоего совета, и уехали в глухую деревню в Башкирию к родителям сослуживца Валентина Ивановича. Там свежий воздух, рядом лес, свои пчёлы козье молоко, мне немного стало лучше, а потом приступ, думали конец мой пришёл. Ко всему тому букету добавилась ещё и рвота. Хозяева пригласил местную старушку фельдшерицу. Она выгнала мужиков на улицу, затем они раздели меня догола, и старушка с ног до головы осмотрела меня. Старушке не понравился мой немного увеличенный в размерах пупок. Он был не красный и совсем не болел, и на него никто из врачей, в том числе и я не обращали никакого внимания. Она не без усилий раздвинула складки в сторону и не могла понять, почему так странно при родах завязали мне пупок. Увидев в глубине маленькую чёрную точку, она спросила у хозяйки капельку настойки прополиса на спирту и капнула пипеткой на чёрную точку. Я почувствовала, как мне защипал пупок, и сказала об этом старушке. Тут старушка засмеялась и ответила:

«Если щиплет то у тебя там открытая рана, значит, у тебя там присосался клещ, его почти не видно, он обезболил своими ферментами свой укус и живет в твоем пупке, мало того, что он питается твоей кровью, так он ещё и опорожняется в неё и травит твой организм. Точно клещ вон попа начинает показываться, он опьянел, не нравится ему наша жидкость, ты дочка оденься и немного походи, а я сейчас схожу за инструментами и лекарство своё посмотрю, от него он точно вылезет. Прополисом больше я капать боюсь, а то клещ может окочурится, тогда его ничем не достанешь».

С горем пополам бабуля удалила клеща и засадила его в пузырёк от уколов. Он оказался крупной особью. Мы пробыли до конца свои две недели в деревне, и я там поправилась на четыре кило. Легкий приступ был только один раз, на следующий день после удаления клеща. Через месяц я вышла на работу в музей, там я работаю искусствоведом. В сентябре Валентину Ивановичу дали отпуск и мы провели его в Сочи, снимали квартиру в частном секторе. К нам заехали наши молодые, дочь на пятом месяце беременности, неделю жили с нами. Потом зять забрал её в Курск, к своей маме, она у него врач там и рожать будет. Так что у нас сейчас всё хорошо.

В свою очередь я сообщил, что нам дали квартиру и Максим уже бегает и пытается говорить. Через день Полковник привёз на смотрины нужных ему людей вместе с Машновым Игорем Николаевичем, я показал майору, что лучше ему пригодится в его части. При расставании он пригласил меня с семьёй в гости. Предложение Пугачёва Валентина Ивановича поддержали все командиры частей, и он распределил между ними их обязанности. В тот же день я вызвал Управляющего Владимира Ивановича и дал согласие вести объект «Реконструкция Системы отопления, здания вокзала станции Куйбышев». На следующей неделе явился пропавший мой мастер Виктор, с оригиналом плана согласования сетей, он даже сделал ещё три его копии. Я не расспрашивал, как это ему удалось, положил в сейф столь драгоценную для нас документацию, и выписал обещанную премию своему мастеру.

В конце ноября пошёл снег, а в первой декаде декабря установилась морозная погода. Температура колебалась в пределах от – 10 до – 20 градусов за сутки. Продолжал идти снег, и по мере его накопления, мы свежий снег выдували воздухом от привезённого на стройку компрессора. Борис Тихонович, наконец, получил новый масляный трансформатор для прогрева бетона. Дежурный электрик установил и подключил его нам на строительной площадке. В это время мы решили выполнить бетонирование железобетонной плиты перекрытия спецобъекта с прогревом бетона. Был составлен график дежурства электриков через восемь часов. Укладывать бетон в плиту было гораздо легче, чем в стены, но мы решили использовать две калоши и работать по последнему графику. Вместо женщин на выгрузку бетона были задействованы самые крепкие мужчины, потому что бетон намерзал на металле. Уложенный бетон сразу засыпали опилками. Для электрика к металлическому каркасу был приварен стержень арматуры, он возвышался над плитой на полтора метра, в ближнем от трансформатора углу плиты. К нему электрик подвёл толстый одножильный медный кабель сечением десять миллиметров квадратных от нулевой клеммы сварочного трансформатора.

Трансформатор преобразовывал три фазы высокого напряжение в безопасное напряжение для прогрева бетона. Плита была разделена на три равные части и каждая часть питалась от своей фазы. Каждый фазный стержень забивался в свою часть бетона на ближайшем расстоянии к трансформатору. Фазные стержни возвышались над плитой на метр. К стержням электрик подвёл толстый одножильный медный кабель сечением шестнадцать миллиметров квадратных от каждой из фазных клемм. Не допускалось малейшее искрение фазного провода. Если было искрение, то фазный стержень перебивали, так как он был слишком близко забит к стержням каркаса и по нему проходил ток на каркас и делал с ним короткое замыкание. Через метр от фазного стержня в бетон забивались электроды. Они последовательно соединялись друг с другом и фазным стержнем алюминиевой проволокой сечением десять миллиметров квадратных на скрутках. Такой электрод снова перебивался в бетон до тех пор, пока искрения не будет. Контроль температуры бетона осуществлялся градусниками, как при укладке бетона в стену. После укладки бетона в плиту, его температура опускалась не ниже пяти градусов, хотя с базы он уходил с температурой сорок пять градусов.

Во время укладки бетона температура наружного воздуха опустилась до минус двадцати пяти градусов. Масляным трансформатором мы разогревали бетон до сорока пяти градусов, после чего отключали на час фазы. Плита была засыпана большим слоем опилок, они даже не пропускали пар, на их поверхности образовалась тончайшая ледяная корочка. От подачи тока медные провода нагревались и растапливали под собой снег до самой земли. Образовывали чёрные канавки в белых сугробах снега. Когда мы пришли через сутки после укладки бетонной плиты, мы полностью отключили масляный трансформатор, убрали толстые медные провода, срезали стержни и электроды в рабочей зоне наружных стен и приступили к их возведению на растворе с противоморозными добавками. Опилки над остальной частью плиты мы не убирали с целью набора большей прочности в центре плиты бетона, так как там возникали самые большие нагрузки на плиту. Через два дня мы сняли все стойки, поддерживающие опалубку плиты. Затем разобрали щиты опалубки, вынесли материал в подвал под зданием. После чего приступили к монтажу оборудования спецобъекта.

Тяжело работать зимой при низких температурах производительность труда резко падает. Тем не менее, ближе к новому году мы не только установили оборудование спецобъекта, но и произвели отделку самого помещения, даже установили и покрасили нары. К этому моменту плита уже перестала выделять тепло, и мы установили один электрокалорифер перед приёмной комиссией, а утром отключили его. Мы сдали спецобъект без замечаний, Лунёв Федор Иванович светился от радости. В последний рабочий день мы уложили плиты перекрытия над оставшейся частью первого этажа за деформационным швом.

У нас был хороший фонд мастера, я выписал по двадцать рублей каждому рабочему и мастерам своего небольшого коллектива, за трудовые успехи в прошедшем году. Все с хорошим настроением ушли встречать новогодние праздники. Оставив наше детище и грача Черныша под охрану дежурных сторожей по их просьбе. Они привыкли к птице и часто навещали её, между делом подкармливали. Ванюша подхватил пневмонию и уже неделю лежал в больнице. Дела у него пошли на поправку, но ему самое малое ещё неделю придётся провести в больнице, так сказал нам врач, когда мы навещали больного.

Глава 4. Новый 1978 год.

Тридцать первого декабря был выходной день. У нас накопилось столько дел, что мы по очереди ходили в город и решали неотложные вопросы. Мне нужно было сходить в парикмахерскую, я зарос как волк, по словам жены. Также мне вручили список всего необходимого, я это должен был купить на рынке или в магазине. Я собрался и уехал в город в половине девятого и вернулся к обеду с покупками и подстриженный. На улице уже было тридцать пять градусов мороза, начиналась метель. На свежий воздух Максима мы не выводили неделю, он игрался со своей лошадкой и мамочкой. К моему возвращению жена искупала сына и скупалась сама. Маша уже успела высушить свои отросшие за два года волосы и хотела сходить в парикмахерскую. После чего пробежаться по магазинам и купить нам подарки. И ещё жена хотела зайти на почту и проверить лотерейный билет, который ей навязали месяц назад в магазине, когда у продавца дефицита не оказалось сдачи, и Машенька вынуждена была взять лотерейный билет. Я посмеялся над женой и сказал, что не стоит тратить время на пустые хлопоты, а сразу выбросить билет в мусорное ведро. Мы обедали и смотрели в окно, на улице метель усилилась. Тогда я посоветовал жене остаться дома до лучших времён. Она сказала, что быстро обернётся и ушла в непогоду. Я взял на руки Максима, и мы пошли с ним смотреть телевизор.

В перерывах между программами в выпусках новостей передали об ураганном ветре, разыгравшемся под Оренбургом. Прогнозировали его приход в Куйбышев или Уфу. Температуру наружного воздуха в новогоднюю ночь ожидали самую низкую за последние полвека минус сорок один градус. Оренбургскую трассу занесло снегом, и уже находили замёрзших людей в машинах, до которых спасатели поздно добирались. Сильный ветер забивал газовые каналы, поэтому на верхних этажах отсутствовала вытяжка, и люди, пользовавшие газовыми колонками в это время, травились угарным газом. Через каждый час соответствующие службы предупреждали о возможном ЧП. Максиму надоело смотреть телевизор, он слез с моих колен и выключил его. Он всегда так делал. Это означало, что пора играть в лошадку. Я сажал его на лошадь и три раза провозил по периметру зала. Потом он сам слазил с лошади, говорил, что лошадка устала, и занимался уходом за ней, перекатывал из импровизированной конюшни на такое же поле.

На улице уже стало темно, сильно завывал ветер и я начал переживать за жену. Время стало тянуться мучительно долго. Я уже хотел попросить дочку Каштанова Николая Танечку, известную в подъезде няньку, присмотреть за Максимом и пойти на поиски жены, как в двери постучали ногами. Я быстро открыл двери, на пороге стояла Снегурочка, платок и пальто жены сильно занесены снегом, в каждой из рук по сумке. Я забрал с рук сумки, снял с них варежки. Руки были ледяными, я попытался разогреть их, но жена показала глазами на ноги. Я с трудом расстегнул замёрзшие замки на сапогах и снял их с ног супруги. Пальцы ног в шерстяных носках тоже были ледяными. Когда я взял их в руки, у меня было ощущения, что я достал косточки из морозилки и разогреваю их. Снег начал таять на пальто и пуховом Оренбургском платке. Я вынужден был снять с неё пальто, платок и стряхнуть с них поочерёдно снег на лестничной площадке. Когда я вернулся в квартиру с лестничной площадки, то услышал первые слова, произнесённые оттаявшей Снегурочкой с новой причёской.

– Виктор, ты не представляешь, что там творится? Хорошо, что надела платок, который подарила твоя мама. Так бы домой по сугробам не дошла. Внезапно оставляют силы, и ты замерзаешь. Впереди меня шла здоровая женщина, так я старалась от ветра спрятаться за её спину и идти по её следам, правда последнее у меня не очень получалось.

Щёки жены стали отходить от мороза и налились багряным румянцем. Похоже, она ожила и сразу подарила мне подарок к Новому году. О таком подарке я не мог в то время даже мечтать. Это был настоящий спортивный шерстяной костюм и стоил он тогда очень дорого. Их редко выбрасывали на продажу, если это случалось, то сразу образовывались огромные очереди, это был большой дефицит в то время. Она сразу заставила меня примереть её обнову, костюм сидел на мне, лучше не может быть. После примерки жена оторвала этикетку и велела не снимать обнову, Новый Год встретить в этом костюме. Довольная она стала рассказывать нам с сыном свои похождения.

– Сначала я заняла очереди в парикмахерскую и побежала на почту. Газета с тиражом лежала на столе, у него толпилось много народа. Утверждённый тираж лежал на столе кассира за маленьким окошком и к ней редко подходили за небольшим выигрышем счастливые люди. Выигрыши были небольшие от трёх до десяти рублей и окно пустовало. Я не стала подходить к столу, побоялась, что нас с маленьким задавят. Немного постояла у него и пошла, протянула билет кассиру. «Сколько вы выиграли девушка», – спрашивала по ходу проверки у меня кассир. Я молчала, как партизан. А кассир искала, наконец, нашла и произнесла: «Да ты молодец, почему молчишь, замёрзла что ли»? Тут она протянула мне сто рублей, поздравила с выигрышем и стала предлагать еще купить лотерейные билеты, но я покачала головой со стороны в сторону и довольная убежала в парикмахерскую, где мои волосы подстригли, и сделали им лёгкую химию. Тут, она сделала медленный поворот вокруг вертикальной оси, не смотря на своё положение, и похвасталась нам с сыном неплохой причёской. Максиму понравилось движение мамы, и он раз за разом начал повторять его в ту же сторону. Я подошёл к нему и медленно сделал с ним поворот, в другую сторону, сказал при этом:

– Нельзя всё время кружиться в одну сторону, а то головка закружится, и ты упадёшь.

Сейчас сын кружился во вторую сторону, пока его не занесло, и он шлёпнулся попой на пол. Лишь после этого он сообразил, и стал кружиться, то в одну, то во вторую сторону. Показывая маме, чему он научился, и перед тем, как начать делать поворот в другую сторону он тыкал пальчиком в голову и произносил:

– Кружится тут.

На что Маша говорила ему:

– Хватит на сегодня кружиться, а то плохо будет.

Затем жена пошла на кухню и стала накрывать праздничный стол и рассказала, как ей посчастливилось купить мне спортивный костюм. Она пошла после парикмахерской по магазинам и в одном из магазинов увидела очередь за спортивными костюмами. В очереди стояли женщины более взрослые, они были уже опытные и брали с собой больше денег, идя перед новым годом по магазинам. Часто в отделы, где горел план в конце месяца, квартала, года, привозили дефицитный товар, его мгновенно раскупали и универмаг или магазин выполнял план. Жена стала в очередь, которая двигалась медленно. Вот осталось только два спортивных костюма сорок шестого размера. Женщины впереди подходили, брали их в руки, потом с досадой кидали на прилавок. Вот женщина впереди купила предпоследний костюм внуку школьнику старшекласснику на вырост, он у неё занимался баскетболом. Ей нужен был костюм пятого роста сорок четвёртого размера, и она взяла костюм пятого роста сорок шестого размера. Моей жене достался шерстяной спортивный костюм третий рост сорок шестой размер. Вот поэтому она так долго задержалась и чуть не замерзла в сугробах.

Вот стол накрыт, и я решил подарить свои подарки, так как уже скоро восемь часов. Купил я маленькую ёлочку из полимерных материалов на стол. Она издалека смотрелась, как настоящая только не пахла хвоей. Зелёного цвета на подставке, маленькие веточки, крохотные иголки. Ёлку я подарил жене, а сыну я подарил набор ёлочных игрушек из ваты, пластмассы и картона. Максим открыл коробку и стал с ними играть, и не хотел давать жене повесить их на ёлочку. Там было три грибка с красными шляпками и маленький дедушка мороз они были спрессованы из ваты. Три рыбки из пластмассы. Бабочки, зайка, белочка и лошадка из картона. Все игрушки были красиво раскрашены и очень понравились сыну. Наступающий год был годом лошади по восточному календарю, поэтому большую лошадку я решил подкатить к праздничному столу. Но не тут, то было, лошадка должна стоять около ребёнка и смотреть, как сын разложил игрушки.

В этот момент раздался звонок в двери, мы с женой переглянулись. К нам на Новый год мог приехать Юра, так как я его когда-то пригласил. Жена знала об этом, она даже купила ему хорошую книгу. В ней были литературные рассказы о собаках. Но о том, что ребёнка отпустят в сорокаградусный мороз с ураганным ветром, не укладывалось в моей голове. Я пошёл и открыл двери. На пороге стоял и виновато улыбался Юра. В пальто и зимней шапке с опущенными ушами, застёгнутыми на пуговицу под подбородком. С шерстяным шарфом на шее. В белых валенка с черными колошами. Юра весь был занесён снегом и пытался рукавицами стряхнуть его на лестничной площадке. Щёки его были алыми от мороза. Я помог мальчику очиститься от снега, и завёл в квартиру. После раздел и разул. На моё удивление руки и ноги у мальчика были тёплыми. Я дал ему тапочки и пригласил в зал. Войдя в зал, он поздоровался и сказал:

– Джек так просился со мной к вам в гости, но я его не взял и правильно сделал, он бы потерялся в сугробах и замерз. Сейчас он на меня сильно обидится, но я велел ему нести службу охранять бабушку. Когда она проснётся, то прочитает записку, и не будет волноваться за меня.

Маша пригласила всех за стол, налила Юре горячего чая с малиновым вареньем. Мы начали провожать старый год. Юра сначала накушался, потом напился чая и рассказал нам как добирался.

– Два дня тому назад мама с папой уехали в гости к друзьям в Тольятти. Бабушка сейчас на улицу не выходит, она почти всё время спит. Я хожу в школу, хорошо учусь и помогаю бабушке по хозяйству. Бабушка напилась таблеток и уснула, сейчас она до утра не проснётся. Я закрыл квартиру и уехал пятьдесят вторым автобусом от школы в шесть вечера до железнодорожного вокзала. В автобусе был народ, несмотря на плохую погоду, многих я знал. На вокзале я сел на автобус, идущий до площади Революции, как рассказал мне дядя Витя. На остановке было много народа, все мёрзли и ждали автобус до Кряжа. Уже ушло два троллейбуса до улицы Бакинская. В них садились люди, но мало, основная толпа продолжала ждать автобус. Я начал подмерзать и спросил у кондуктора подошедшего троллейбуса доеду ли я до улицы Бакинская двадцать? «Этот дом находится на нашем кольце, я попрошу водителя, он там тебе в такую погоду остановит. От остановки автобуса тебе идти далеко, но едем мы гораздо медленнее, чем автобус, мы чаще делаем остановки»,– разъяснила мне кондуктор. Я сел рядом с ней и мы поехали. Ехали мы долго, два раза ожидали, когда прочистят нам дорогу от снега. Часто срывались рога с проводов. Люди то садились в троллейбус, то выходили из него, они ехали не так далеко.

Однажды пропало напряжение, и мы полчаса ждали, пока его дадут. Водитель сказал нам, что где-то ветром оборвало провода. В салоне стало прохладно, и тётя кондуктор напоила меня горячим чаем из термоса. Я слушал рассказ Юры и думал, что мир не без добрых людей. В это время Максим заглядывал в рот мальчику, слушал рассказ Юры, и даже взял пальчик его руки себе в кулачок, словно, боялся ухода гостя. Увидев не наряженную ёлку, Юра вспомнил об игрушках, лежащих в комнате на полу, взял со стола ёлку и пошёл в комнату, где стал наряжать ёлочку. Максим побежал за ним и на наше удивление стал подавать мальчику игрушки, а потом осмелел и сам прицепил грибок на ёлку. Юра очень понравился Максиму, потому что он подкатил лошадку к мальчику и разрешил тому сеть на неё сказал при этом, что Юра тоже Пони и ему можно кататься на лошадке. Вскоре мальчики нашли общий язык, и мы хорошо встретили Новый Год под звон курантов. Сразу после звона курантов Маша подарила Юре книгу и он, когда Максима уложили в кроватку, стал читать ему книгу.

Максим вскоре уснул и мы в очередной раз накормили мальчика и уложили спать на кухне, на раскладушке. Наутро все улице в нашем микрорайоне были занесены снегом на термометре минус сорок. Юра и Максим играли друг с другом. В конце дня Юра сказал Максиму:

– Хорошо у вас, мама купит скоро тебе братика или сестричку, и вы будете вдвоём играть, я тоже остался бы у вас жить, больно мне нравятся твои родители, они меня не прогнали бы, да мне бабушку Женю жалко, уж больно она старенькая и больная. Кроме нас с Джеком за ней некому присматривать.

Услышав слова мальчика, жена сказала:

– Юра, а ты приезжай к нам в гости, когда у тебя будет свободное время, только в хорошую погоду, и вы будете играть с Максимом на улице. Весной и летом здесь есть красивые места.

К вечеру улицы расчистили, а следующий утром я уехал на работу, и отвёз с собой на Толевую в электричке Юру, мы с ним передали гостинцы для бабушки Жени. Когда мы пересели на пригородном вокзале в Куйбышеве с электрички в электричку, на улице было тихо, и только минус тридцать. Я сначала проводил Юру до его подъезда, а потом пошёл на базу, на работу. На стройку я приехал с Капраловым Андреем, который привез раствор. К нашему приезду Анатолий уже завёл бульдозер С-100, благодаря предварительному прогреву его паяльной лампой, и очистил подъезд до стройки, от Речного переулка. Его по моей просьбе перед праздником перевёл ко мне главный механик Вакуленко Борис Тихонович. За время моей службы кроме профессии крановщика и электрика Анатолий получил водительские права и удостоверение дающее право работать на бульдозере. Встретились мы, когда его ко мне направили дежурным электриком во время прогрева бетона. Это уже был не тот беспутный Анатолий, которого странным образом женила на себя выпускница ПТУ детдомовка маленькая Света-уголёк, а настоящий глава семейства из четырёх человек. Дело в том, что Света родила ему двух девочек близнецов, как говорила Рая, размножила свою копию, и Анатолий из последних сил хватался за любую работу, чтобы его девчонки ни в чём не нуждались. Экскаваторщику, работающему у нас дали вторую группу инвалидности, и Анатолий обещал Борису Тихоновичу между делом к весне освоить новую профессию и заменить язвенника.

Рая со своими женщинами уже очистили подходы к зданию, и выставила в два ряда ящики для раствора. После нового года к нам на постоянно перевелись два молодых парня из командировочных, они нашли себе невест в городе, и не захотели вернуться на прежнее место работы. Вся остальная рабочая сила оставила нас. Один из парней был сварщик, а второй плотник. Они сейчас работали вместе на втором этаже. Наши монтажники очистили часть второго этажа от снега, где велась кладка, установили женщинам леса и подняли на них кирпич. Сварщик Шмель, так кликали парня его сослуживцы, уже оканчивал приваривать закладные к петлям плит, помогал ему в качестве подсобника Эдик Петров, перешедший к нам плотник. Мастер Виктор и потник Каштанов расчистили подходы к вагончику, ящику ВРУ, и сейчас расчищали столы сварщиков от снега. Когда я вошёл в вагончик, там сидели Аннушка и дядя Федя, они уже убрались в своих половинах вагона и о чём- то разговаривали.

Вид у дяди Феди был уставший, а Аннушка была совсем без настроения. Охотник и рыбак дядя Федя видать ночевал на даче, потому что его широкие лыжи стояли у вагончика. У него на реке стояли жерлицы, и он, наверное, ездил проверять их, подумал я, когда заходил в вагончик. Но всё оказалось гораздо серьёзнее. Вот, что мне поведал дядя Федя.

– Тридцать первого декабря в двадцать часов он сменил своего друга Лазарева Георгия Георгиевича. Была сильная пурга и мороз нарастал. Георгий решил не искушать судьбу и остался со мной переночевать. Мы нашли по транзисторному приёмнику радиостанцию «Маяк» и встретили в корпусе в комнате Ванюши в присутствии Черныша новый год. Черныш нас сильно повеселил. Георгиевич завалился спать, а я еле пробрался в вагон и стал нести службу. В час ночи пропал свет, я включил фонарь и позвонил на подстанцию. Дежурный мне ответил, на вашей линии 380 вольт, где-то нулевой провод касается фазы, в шкафу срабатывает автомат на перегрузку. Все бригады на вызове, когда к вам приедем я не знаю. Сможем ли мы к вам доехать вообще по таким дорогам, так что решение принимайте сами. Вагон быстро охлаждался, и я решил растопить печь в коридоре, между отсеками. Но она не разгоралась. Когда я догадался, в чем причина, и нашел обрезок сто пятьдесят девятой металлической тубы, прошло много времени. Обрезок был около двух метров, я не смог один подать его на крышу вагона, и одеть его на небольшой выпуск трубы. Я пробрался в корпус и разбудил Георгия. Наконец вдвоём мы еле справились с поставленной задачей и разожгли печь. Потом носили обломки досок и брёвен с подвала, еле нашли под снегом место у товарной конторы, где сваливали уголь и по очереди носили его и бросали в буржуйку. Вагон мгновенно выхолаживался, стоило нам на немного прекратить своё занятие. В восемь утра позволил сменщик и сообщил, что он заболел. Свет дали только в час по полудню и мы прекратили бегать за углём и вспомнили о граче.

Кода мы вошли в бытовку, Черныш лежал на столе, прижав крылья к туловищу, спрятав голову под крыло. Только вытянутая в последних судорогах в сторону нога, показывала, что птица замерзла. После этого я проехал на лыжах к электричке и купил на вокзале нам пожрать. Тут Георгий вспомнил, что в восемь вечера ему снова заступать на дежурство, с ним подменился третий сторож и уехал в Жигулёвск к сыну. Я, конечно, не смог друга в ночь оставить одного, и мы спали и дежурили по очереди. Георгий утром уехал домой, а я остался, и мы с Аннушкой навели здесь порядок. После своего рассказа дядя Федя откланялся, забрал лыжи и ушел на электричку. Таким печальным известием, встретили меня мои друзья, в первый рабочий день нового года. А могло всё кончиться гораздо хуже, подумал я и поблагодарил Господа Бога, что не дал замёрзнуть моим друзьям. Много бед, тогда принесли людям первые дни Нового 1978 года.

Глава 5. Пожары зимой.

Когда вышел Ванюша, то похоронил замершего грача. Он расчистил снег, выдолбил киркой ямку, опустил туда птицу и забил кусок арматуры у ног. Предварительно он наварил электродом на куске металлической пластины надпись «Черныш» (1976 – 1978) , и приварил пластину к арматуре на десять сантиметров ниже верха арматуры, чтобы можно было забить арматуру кувалдой в мёрзлую землю. После этого Ванюша сделал небольшой холмик из песка, получилась настоящая могилка под деревом, на котором любила сидеть птица. Перед тем, как заболеть Янин Иван Петрович всё-таки встретил ту девушку на платформе и отвёл ее в отделение милиции, где она написала объяснение следователю. За две недели до нового года по требованию отдела кадров я написал характеристику на своего рабочего Сидорова Евгения Фёдоровича, и Зоя Фёдоровна дала по ней ответ на запрос прокуратуры. Характеристика была положительной. Вчера Ванюшу вызвали на суд в качестве свидетеля. Сегодня он мне сообщил, что Жене вынесли приговор.
– За неумышленное причинение тяжёлого вреда здоровью грабителю по неосторожности, приговорить ранее уже судимого Сидорова Евгения Фёдоровича к двум годам колонии общего режима, учитывая смягчающие его вину обстоятельства. Срок, проведённый в СИЗО до суда, вычитается из общего срока отсидки.

Как смог передал решения суда Ванюша своими словами, и сказал, что Евгений не будет обжаловать его решение. Это было двадцатого января. На следующий день мне Рая сообщила, что видела после работы в электричке калымщика Романа вместе с Кабельским Мишей. Они были в хорошем настроении и о чём-то беседовали. В один из последних дней января в половине восьмого я приехал на Бытовой корпус и увидел, что четверть нашего вагона со стороны сторожа сгорела. Я вошёл в корпус и в бытовке застал Лазарева Георгия Георгиевича. Он сидел за столом, перед ним лежал лист бумаги, у него в руках была шариковая ручка, но руки его дрожали, и он не смог написать ни слова.

– Что тут у вас произошло, давай рассказывай? – Потребовал я.

Вот что мне рассказал Георгий.

– К шести утра ветер утих, и в вагоне стало жарко. Меня начало клонить в сон. Я решил, что вагон к рабочему дню подготовлен и его хватит обогревать. Перед тем, как перейти в корпус, я пошёл и отключил рубильник, от которого подаётся напряжения на вагон. После выпитой кружки чая в бытовке, меня перестало клонить ко сну. Я решил вынести мусорное ведро с бытовки на свалку. Выйдя на крыльцо, я увидел, что горит вагон с моей стороны. Я оставил мусор на крыльце, забежал в бытовку схватил два огнетушителя у дверей и побежал к вагону. К тому моменту, как я прибежал к вагону, весь его торец был охвачен пламенем. Я использовал по очереди два огнетушителя и сбил пламя. Пока я принес два огнетушителя с женской бытовки, пламя снова всполохнуло. Открыть двери в вагон и забрать из него огнетушители я не решился, дополнительный приток кислорода и пламя охватит весь вагон. Я использовал два огнетушителя и загасил пламя, к этому моменту приехала пожарная машина, хотя я её не вызывал. Она пролила всю половину вагона водой и уехала. Старший пожарник сказал, что выставит счёт на организацию за вызов машины и уехал. В семь часов приехал капитан из линейного отдела милиции на уазике сам за рулем. Он осмотрел место пожара и не обнаружил следов поджога. После чего подошёл ко мне и сказал:

«Мне всё ясно, уснул с сигаретой, хорошо, что сам не сгорел, сейчас пиши объяснение и суши сухари. Даже про четыре огнетушителя забыл, которые стоят в вагоне, и фамилию прораба не забудь упомянуть в объяснении, как он вас инструктировал в вопросах пожарной безопасности. Ведь только вы вдвоём отвечаете сейчас за пожар. Суд решит, кого больше наказать»

После этих слов капитан не стал слушать мои объяснения сел в УАЗ и уехал. Я успокоил растерявшегося человека, сказал, что он молодец и все правильно делал в сложившейся обстановке. Напиши всё, как было на самом деле и не переживай, я не позволю вас обидеть. После разговора со мной Георгий успокоился, собрался с мыслями и стал писать, а я вышел, осмотрел вагон и рубильник, после чего позвонил главному механику и попросил Бориса Тихоновича срочно приехать на объект. Он приехал раньше начальника, и я успел убедить грамотного инженера, что это поджёг. Затем я поставил Анатолия на охрану, чтобы кто ненароком не включил рубильник. Арон Эльевич приехал, ни с кем не здороваясь, зашёл в вагон, осмотрел всё внутри вышел и позвал меня. Потом отвёл меня в сторону и начал воспитывать:

– Ну что любимец управляющего, от безделья твои люди, как и ты, спят на работе, нарушают пожарную безопасность, а когда случается беда даже огнетушителями воспользоваться не могут, вызывают пожарную машину. И что мне сейчас делать? За сгоревший вагон плати, за пожарную машину плати, за простои работ на Бытовом корпусе Вагонного депо плати. За объект без моего согласия на комсомольской площади берёшься, за порванные коммуникации мне тоже пора готовится платить? А чей-то участок за четвёртый квартал первое место по тресту займёт. Надоело мне тебя прикрывать, последний раз спрашиваю, возьмешь под своё крыло Бытовой корпус в вагонном депо или я передаю информацию о пожаре в трест.

– Не утруждайтесь, на меня и без вас найдётся много доброжелателей в поезде. Ведь кто-то вызвал пожарную машину? А заехала она на объект, только тогда, когда пожар был ликвидирован. Не получается у Кабельского Миши вести самостоятельно этот объект, так поставьте над ним опытного прораба Кальдина Семёна Григорьевича, который вёл дом на Владимирской улице, он раскрутит объект и подучит Мишу. Поймите, мне неудобно, мы с одного института, он старше меня, хитрее и живет лучше, у нас разное мировосприятие, разные цели, наконец, у каждого своя судьба. Я не имею морального права учить Кабельского Мишу жизни. Давайте создадим комиссию из работников поезда, у нас есть грамотные инженеры и разберёмся в случившемся. А тогда накажете виновных, – ответил я на предложения начальника.

На это Арон Эльевич сказал:

– Заметь, позвонил мне не ты, а следователь из линейного отдела милиции. Он как раз дежурил, и ему был звонок от городских пожарников. Он уже был на месте до твоего приезда и, сейчас, привезёт своё заключение о пожаре.

После этих слов начальник подошёл к главному механику и велел создать компетентную комиссию из работников поезда, а сам потребовал объяснение от дежурного сторожа. Я подошёл к стоящим в куче работникам своего участка, они пришли на работу и увидели такое безобразие. Сейчас они стояли в стороне у входа в здание и чего-то обсуждали. Я подозвал Аннушку и сказал:

– Чего стоишь? Растерялась. Привыкай не только к успехам, но и к неудачам, если хочешь быть настоящим строителем. Без десяти восемь, расставляй людей по рабочим местам. Только позови сначала Григорьевича к начальнику с объяснением о случившемся.

Виктор сейчас работал под контролем инженера треста. Он вызывал на место трассы представителей города в рабочем порядке и получал согласования от них, где находятся подземные коммуникации, и условия производства работ вблизи них. Это было необходимо для получения разрешения на производство земляных работ. Работа шла медленно, в среднем получали по одной подписи в день. В это время к начальнику подошёл Борис Тихонович со списком о составе комиссии. Вот этот список.

Председатель комиссии
Начальник СМП-536 Юдашкин Арон Эльевич
Члены комиссии:
Главный механик Вакуленко Борис Тихонович.
Прораб Винничек Виктор Леонидович.
Бригадир Смирнова Раиса Михайловна, член месткома.
Электрик шестого разряда Фомин Анатолий Игнатьевич.

Арон Эльевич согласился с составом комиссии и сказал мне, что протокол пусть ведёт Рая ей это не в первое. В это время к нам подошёл Григорий Григорьевич с листком с ученической тетради и подал его начальнику. Его руки уже не дрожали, несмотря на уставший вид и следы пожара на его лице, руках и одежде держался он молодцом. Начальник начал читать, то, что написано на листке. Вдруг его ли лицо изменилось, он оторвал глаза от листка и взглядом хищной птицы посмотрел на Георгия, выдержав паузу, спросил:

– Почему рапорт? У вас просили объяснение. Вместо того, чтобы признаться, что уснули с сигаретой и впопыхах выскочили с вагона, даже не воспользовались огнетушителями, сочиняете какие-то небылицы. Неожиданно даже для меня Лазарев ответил:

– Объяснение пишет человек, который считает себя виновным, я таким себя не считаю. Пожарную машину я не вызывал, пожар погасил сам, вон стоят четыре использованных огнетушителя. У Виктора Леонидовича работают все сторожа не курящие, я военный, службу нёс на подводной лодке и никогда в жизни не курил. Вызовите экспертную комиссию, пусть она оценит мои действия.

Тут подъехал милицейский УАЗ, из него вышел старый знакомый мне по объекту «Средне Волжские Механические мастерские» следователь. Увидев капитана, начальник сказал Георгию:

– А вот и эксперт приехал. Идите, приведите себя в порядок, на вас без слёз не взглянешь, коль вспомнили о том, что вы когда-то давно служили на подводной лодке.

Георгий ушёл. Юдашкин положил листок с рапортом в свою папку. В это время подошёл следователь со всеми поздоровался и протянул Следственное заключение по возникновению и тушению пожара на стройке. Начальник подошёл к членам комиссии, зачитал заключение следователя, после чего положил в папку, его текст вы уже знаете. Сказал, что у него по поводу заключения не возникло сомнений, потом добавил:

– Уважаемые члены комиссии подходите, распишитесь, кто согласен с заключением, следователя. Кто не согласен высказывайте свою версию, мы на месте её и проверим.

Никто не сдвинулся с места, но и никто не высказывал свою версию. Я понял, что Анатолий с Борисом Тихоновичем не осмелятся пойти против начальника, тогда я подошёл к Арону Эльевичу и сказал:

– У меня есть своя версия, попробуем её проверить, методом отрицания версии капитана. Если бы возгорание пошло от сигареты то в первую очередь загорелся диван и стены от дивана, но на них кроме копоти следов возгорания нет. В тоже время торцовая стена вагона выгорела полностью и воспламенилась крыша, хотя её и тушили. Значит, возгорание пошло с торцевой стены. Доказательство тушения четыре использованных огнетушителя принесённые из бытового корпуса. Эти вагоны сгорают за минуты. Если бы первыми двумя огнетушителями не было сбито пламя, то за время, затраченное на принесение двух огнетушителей с женской бытовки и открытие двери запасным ключом, который висел в мужской бытовке, пламя охватило бы весь вагон. Тогда к приезду пожарной машины он сгорел бы дотла. Тогда можно предположить возгорание произошло от электропроводки. Но электропроводка новая, её только заменили в отделе главного механика, она надёжная с двойной изоляцией. Более того я установил, что горение происходило при выключенном рубильнике. На проводах, на которых обгорела изоляция, не произошло короткое замыкание.
На силовой проводке даже не отбило автомат, а на линии освещения не перегорели пробки. Я сейчас подойду к щитку и включу рубильник, не пугайтесь, потому что на кабелях перед вагоном произойдёт короткое замыкание. Отсюда вывод, гореть начало с улицы, но сейчас зима, все знают, что снег не горит. Значит, вагон подожгли.

После этих слов я подошел к щитку. За мной пошли главный механик, капитан и начальник, Анатолий уже стоял у щитка. Я дал команду электрику открыть щиток и подтвердить во всеуслышание, что автомат не отбит и вставки не сгорели. Тут полез в щит главный механик и тоже подтвердил слова электрика. Тогда электрик закрыл щиток и попросил всех отойти к зданию, затем включил рубильник. Две вспышки возникли перед вагоном на кабелях с двойной изоляцией, и раздались характерные хлопки, которые бывают при коротком замыкании. На силовом кабеле, хлопок был похож на маленький врыв. Ошмётки кабеля далеко разлетелись от вагона. После этого начальник пошутил:

– Да у нас оказывается доморощенные следователи, я предложу начальнику линейного отдела кандидатуру Виктора Леонидовича, у вас работа не пыльная, а за юридический факультет он экзамены экстерном сдаст, как Ленин.

После этих слов он вернул капитану Следственное заключение о возникновении пожара, поблагодарил того за участие. Когда капитан уехал со стройки Арон Эльевич сказал:

– Вагон отжил свой срок и давно списан, организации не причинён материальны ущерб, поэтому нет смысла возбуждать уголовное дело о поджоге. Борис Тихонович ищи покупателя на вагон, мы его продадим на дачу вместо домика, пусть хозяин сам ремонтирует. Пока мы здесь теряем время, рабочие уже два куба кладки сложили, давайте расходитесь по рабочим местам не надо оформлять решение комиссии.

После этих слов начальник со своим водителем оставили объект. Я дал задание Анатолию перенести телефон на второй этаж в небольшую комнату. Её окна выходили во двор стройки, и длины кабеля на скрутке как раз хватало до окна. Я вошёл в бытовку к Ванюше, там Аннушка, как настоящая медсестра оказывала помощь Георгиевичу. У нег был уже опрятный вид. Обожжённые руки обработаны препаратами из аптечки и забинтованы. Сейчас Аннушка вскрывала пузыри на лице Григорьевича, обрабатывала эти места водкой, после чего смазывала вазелином. Больной только морщился, но не издавал ни единого звука. Я обратился к Аннушке:

– Ты, юное медицинское дарование, хоть знаешь, что делаешь? Не проще было с Андреем отвезти больного на подстанцию?

На что Аннушка ответила:

– Всё делаю по указанию больного, он сказал, что не первый раз получает ожоги, и его так лечили, и заживало, как на собаке.

Я сказал Георгиевичу, что он молодец, и я выпишу ему за это премию по итогам работы за месяц. А сейчас Капралов Андрей тебя доставит домой, если не хочешь на подстанцию. Отдыхай сколько нужно, мы тебя прикроем. Андрей уехал за раствором через улицу Солнечную. После его отъезда я дал Аннушке задание:

– Возьми сколько надо людей и оборудуй к завтрашнему утру прорабскую комнату. Перенесите в неё сейф и всю документацию. Заберите с вагона всё, что может нам пригодиться. Сегодня вечером вагон увезут. Электропечи снимите и установите в прорабской комнате. Когда приедет Виктор Садчиков, поставьте его в смену вместо Григорьевича, скажите, что это мой приказ ввиду производственной необходимости. Я сейчас на электричке уеду к начальнику Вагонного депо, он очень хочет меня видеть.

Пивоваров Иван Юрьевич начальник ВЧД-7 давно просил меня заехать, он после выхода с больницы по совету врачей больше ходил по территории вагонного депо и далеко не отъезжал от своего кабинета. Отношение с Юдашкиным Ароном и Кабельским Мишей у него окончательно испортились. Он готов был поквитаться с ними за их наглость и хамство, не компетентность в технических вопросах, но он был руководитель и вынужден был сдерживать себя, от этого и заработал болезнь сердца. Ему было стыдно перед Луневым Фёдором Ивановичем, как и перед управляющим Селивановым Владимиром Ивановичем. Ведь он подвёл их, хотя делал всё для начальника СМП-101 и его прораба по их просьбе. Старые душевые депо находились в аварийном состоянии. Рабочие депо, особенно молоденькие проводницы, боялись туда заходить и ехали через весь город, в железнодорожной форме излучая ароматы после длительных поездок на жителей города, сгорая от стыда за это. Он не видел выхода из создавшегося положения. Ведь именно благодаря большому спецобъекту для работников депо удалось выпросить деньги на строительство хорошего Бытового корпуса.

Сейчас монолитная фундаментная плита сделана с браком, начальник ОКС-а уволил инспектора, снял выполнение с поезда, по требованию Лунева Фёдора Ивановича и запретил строительство корпуса до устранения брака. Бригада каменщиков сидела на объекте, и только расчищала от снега строительную площадку, создавая видимость работы, получая за это голый тариф. Простаивал без дела башенный кран. Все понимали, что брак не возможно, устранить, а просит о чём – то другом вторую службу боялись. Если бы наш участок не построил и не ввел сверх плана спецобъект, Лунёва Федора Ивановича уволили бы с работы и исключили с партии. Иван Юрьевич просил меня переговорить с Федором Ивановичем, чтобы найти хоть какой выход с положения, потому что кроме меня это, сейчас, никто не сможет сделать. Мне было жалко видеть, как судьба злодейка превращала некогда энергичного грамотного инженера в больного человека, он до сей поры стремился вырваться из замкнутого круга её объятий. Поэтому я рассказал, что предложил Арону Эльевичу поставить над Кабельским Мишей опытного прораба Кальдина Семёна Григорьевича, им после сдачи дома начальник затыкает все дыры, перебрасывает с объекта на объект. На что мне Иван Юрьевич ответил:

– Ты ещё молод и многое не понимаешь. Скорее земля повернётся в другую сторону, чем Юдашкин Арон отдаст Мишу под начало прораба. Я решил попытаться помочь хорошему, человеку и поехал во вторую службу. Федор Иванович выслушал меня и сказал:

– Со всей этой компанией бездельников я не буду больше связываться. Я не знаю сейчас куда девать оборудование, которое поступит в этом году на ваш объект. Если бы вы построили мне сейчас вблизи Бытового корпуса Вагонного депо такой же спецобъект, как вы построили у платформы Речной, я бы смог пойти вам на встречу. Но для этого надо привязать твой типовой проект, а у Осыко Петра Алексеевича не хватает ГИП – в и он больше не берёт себе объекты в план проектных работ. Так что дерзай юноша, когда провернёшь всё дело с документацией я дам тебе опытного прораба, на которого ты можешь положиться, как на себя. Тебе достаточно будет раз в день на десять минут заехать на объект, чтобы согласовать с ним план работ на текущий день.

После обеда мы с Пивоваровым нашли площадку, подходящую для строительства отдельно стоящего спецобъекта в зимних условиях. Это был пустырь не далеко от платформы Школьной, ближе к улице Мостовой, в пятидесяти метрах от Бытового корпуса Вагонного депо. Со слов Ивана Юрьевича, под тридцати сантиметровым слоем почвы, был полутораметровый слой шлака от топки паровозов. Его свезли сюда до революции, а потом разровняли и засыпали землёй. Земля здесь была не промороженная. Через три дня я составил генплан, отнёс его Осыко Петру Алексеевичу и попросил его выдать мне готовый типовой проект со штампом «Желдорпроекта». Через неделю Калпакова Галина Яковлевна отдала во второй отдел готовый проект, а Селиванов Владимир Иванович включил в план СМП-536 «Отдельно стоящий заглублённый Спецобъект у платформы Школьная» и Титов Юрий Васильевич передал мне документацию. Борис Тихонавич перебросил с Бытового корпуса на Речной экскаватор обратная лопата, а с базы поезда бульдозер, для отрывки котлована, заглубленного спецобъекта. В Вагонном депо нам выделили комнату для наших рабочих.

Анатолий расчистил снег на территории строительства бульдозером, и отрыл котлован по нашей с Каштановым Колей и Петровым Эдиком разбивке. Эдик привязался к Каштанову Николаю и, как хвост везде следовал за ним. Грунт и шлак, отрытый из котлована, был вывезен самосвалами на свалку, их предоставил Борис Тихонович. Садчиков Виктор отдежурил одно дежурство за Георгиевича, так как тот вернулся на работу, и Виктор продолжил получать согласования на земляные работы на Комсомольской площади. По команде Ивана Юрьевича на объект рабочие депо подвели электричество и оградили строительную площадку. Анатолий хорошо управлялся то с бульдозером, то с экскаватором. Котлован он отрыл до проектной отметки глубиной пять метров и сделали по его периметру метровый холмик из песка, во избежание попадания воды в котлован в паводок. Песок подали в полувагонах под кран КДЭ-161 и тот грейфером грузил его в наши машины. Отрыв котлован, мы поставили технику под охрану в Вагонное депо, и вернулись строить Бытовой корпус у платформы Речной.

Иван Юрьевич оказался прав в своих суждениях. Арон Эльевич перевёл Кальдина Семёна Григорьевича на строительство Бытового корпуса, но в подчинение Миши Капланского, и Семён начал раскручивать объект. Семён использовал сидящую без дела бригаду каменщиков в прокладке лотков теплотрассы от территории Вагонного депо к корпусу. В ночь сторожа отогревали землю, сжигая опилки пропитанные соляркой. В депо был своя строительная группа, столярный цех и опилок было в избытке. Утром экскаватор отрывал отогретую траншею и давал фронт работы бригаде. Иван Юрьевич повеселел и сказал:

– Наконец работать начали. Семён вроде ответственный парень. Уже одного сторожа в воровстве уличил, так сразу выгнал. Не посмотрел на то, что живут в одном посёлке Шмидта на соседних улицах. Поселок этот находится здесь не далеко от вагонного депо. Представляешь вора сторожем поставить, ночью воровал, а днём придел делал из того, что наворовал. Хорошо устроился да ещё зарплату за это получал, а Миша не видел или не хотел видеть. Накануне праздника Дня Советской Армии двадцать второго февраля в конторе в актовом зале подвели итоги за четвёртый квартал. Наш участок занял первое место, по поезду и тресту. Всем рабочим и работникам нашего участка я выписал премию по двадцать рублей, а Григорьевичу полтинник, как пострадавшему на пожаре и не оставившему своего напарника в новогоднюю ночь. Управляющий трестом поздравил всех мужчин поезда с Днем Советской Армии, вручил мне грамоту от треста за первое место и сто рублей премии в конверте, остальные пятисот рублей, я получу в кассе в зарплату, затем сразу уехал с поезда. Юдашкин Арон Эльевич заболел и на торжестве не был. Я забрал Колю Каштанова и уехал на электричке домой. Завтра был выходной, у подъезда на лавочке мужики отмечали праздник, но Люда уже ждала нас у дома, и под руку увела Колю домой. Меня тоже ждали не садились за стол, Максим с лошадкой и жена с животом. Я отдал жене сотню, чему она несказанно обрадовалась, и пошла, разогревать ужин. А сын откатил лошадку в стойло и пошёл с папой мыть руки. Он уже ждал меня каждый день с работы, мыл со мной руки и садился за стол.

Поужинав, после проведённого целого дня на ногах да ещё на морозе, меня тянуло ко сну. Но не тут-то было. Стоило мне лечь на диван, как рядом ложился Максим и требовал рассказать ему сказку. И я рассказывал ему коротенькие сказки: Курочка Ряба, Колобок, Теремок, Волк и лиса, … , он уже сам произносил названия и требовал ту или иную сказку, рассказывая я иногда засыпал. Тогда он меня дёргал за нос и возвращал в реальность. Я рассказывал снова до тех пор, пока сын не уснёт. Сегодня я вернулся домой позже обычного, он уже выспался, и меня, по словам жены, ждала «рябиновая ночь». Но я избежал её. Когда Максим лёг рядом, я рассказал ему сказку, Курочка Ряба, и сказал:

– Теперь сынок твоя очередь, расскажи мне сказку Колобок, я послушаю.

Максим медленно начал рассказывать сказку, подбирая каждое слово. Пока он окончил свой рассказ, я уснул. На удивление Маши сын не стал меня дёргать за нос, а прибежал на кухню, приложил пальчик к губкам и сказал:

– Тише, папа спит.

На что жена ему ответила:

– Не может быть, это ты рассказал папе сказку и он уснул? Пойдём, проверим, может он притворился?

Они идут, проверяют папу, мама хвалит сына, и тот залезает сам в свою кроватку и ложится спать. После чего жена, выключает свет и ложится рядом со мной. Двадцать третьего февраля выдался хороший солнечный день, и мы пошли с сыном после обеда на улицу. У Максима уже было своё зимнее пальтишко, валеночки с колошами, кроличья шапочка под ушки, рукавички и шерстяной шарфик. Я вынес сына на дорожку, и мы пошли за ручку. Нам встретился Юрий Васильевич, он уставший шёл с зимней рыбалки навеселе. Его к торцу дома подвезла машина. Юрий Васильевич обрадовался встречи с нами и разговорился о своей тяжелой жизни. Он очень жалел, что подписался работать на нашей товарной станции и только первый раз за всю зиму выбрался на рыбалку. Потом он открыл свой рыбацкий ящик и показал свой улов. Максим присел на корточки и потянул свою ручку к рыбе. Я вовремя успел его остановить, сказал:

– Рыба скользкая и ты испачкаешь свои варежки.

Тут сын снял варежку, тронул пальчиком рыбку, и произнёс: «Скользкая рыбка». Я вытер его пальчик платочком, надел варежку. Тут Максим увидел большого Сибирского кота и потащил меня за руку к нему. Кот вылез с сарая на запах свежей рыбы. Оставленный нами, дядя Юра ушёл домой. Кот от нас побежал за дядей Юрой и остановился у крыльца, когда тот захлопнул двери тамбура. Только здесь мы погладили кота варежкой, и затем ушли домой. Максим как смог с восторгом рассказал маме, кого он видел на улице, когда я раздевал сына. Жена в это время проверяла, его ручки и раскрасневшиеся на морозе щёки, но они были тёплыми. Двадцать четвёртого февраля я вышел на работу и узнал от Ивана Юрьевича печальную весть. Он позвонил мне по телефону и сообщил, что двадцать второго февраля в одиннадцать ночи сгорел дотла вагон на Бытовом корпусе. Сторож депо увидел, как начинался пожар и позвонил по 01. Пожарная машина пришла через пятнадцать минут, тушить уже было нечего.

Пожарники обнаружили труп сгоревшего заживо человека. Им оказался Кальдин Семён Григорьевич. С рассказа матери, перед выпуском новостей Семён позвонил в вагон, у сторожа уже заплетался язык. Он оделся, пошёл его проверить. Семён позвонил с вагона матери и сообщил, что остаётся дежурить за сторожа, потому что тот пьян, и он отправил его домой. У Семёна, кроме старенькой мамы, осталась жена и пятилетний ребёнок. Объект закрыли на период следствия, бригаду заберут на другой объект. Кабельского Мишу и дежурного сторожа забрали в КПЗ. На Кабельского Мишу дали запрос в УВД по Гомельской области. Оказалось, он отсидел пятнадцать суток за мелкое хулиганство, до поступления в институт. Потом был осуждён на год, как материально ответственное лицо, за пропажу материалов при строительстве детского садика в поселке городского типа. Отсидел полгода, вышел по УДО. Говорят, труп нашли у двери на выходе с вагона. Предполагают, что кто-то дверь закрыл снаружи и поджёг вагон.

Глава 6. Жизнь продолжается.

В конце рабочего дня, ко мне в прорабскую комнату зашёл Лунёв Фёдор Иванович, с мужчиной лет шестидесяти. Пожилой мужчина был невысокого роста в годах, немного похож на Максима Горького. Это был мой будущий мастер Лягушев Николай Ильич. Николай был старым другом Фёдора. Военный строитель старой закалки. Он принимал участие в строительстве так называемого бункера Иосифа Сталина в Куйбышеве, куда во время войны в случае занятия Москвы немцами предполагалось перевести руководство страны. Это по большому секрету сообщил мне Фёдор Иванович. Николай Ильич был молчаливым человеком. У него не было родни. Николай мотался по стране, куда пошлёт его вышестоящее над ним начальство. Оно на его трудах делало себе карьеру, а так, как он был человек кристально честный и порядочный, оставляло его вновь пришедшему начальству, как переходящее знамя. Лишь Фёдор Иванович в последние годы прикипел к нему и следил за ним после ухода на пенсию.

Вот и сейчас он обеспечил Ильича работой по его специальности. Больше мне ничего не сообщил Фёдор Иванович о своём дуге. Работалось с Николаем Ильичом мне легко. Я ставил перед ним задачу на неделю, обеспечивал Ильича людьми, материалами и техникой для её исполнения. Николай Ильич был очень грамотным, скрупулёзным человеком, мне нравилось, как он вёл документацию, как сам принимал решения в сложных ситуациях. Меня он совершенно устраивал, и я не лез к нему с лишними вопросами. Вскоре я перевёл к нему монтажников, плотников во главе с Каштановым Николаем, сварщика Шмеля. Затем Шмель привёл мне своих новых друзей одного сварщика, одного электрика, и я по его просьбе принял их на работу. Работа на объекте пошла, Борис Тихонович по моей заявке нарезал арматуру и доставлял на объект, перевез и подключил масляный трансформатор.

Перед восьмым мартом мы уже бетонировали плиту. К этому времени мы полностью закончили возведение коробки Бытового корпуса у платформы Речная, с постановкой и остеклением оконных блоков. Бригада Смирновой Раисы перешла на внутренние отделочные работы. Садчиков Виктор получил согласование от всех городских организаций на производство земляных работ при прокладке теплотрассы, и начал по очереди согласовывать её прокладку с железнодорожными организациями. Перед восьмым мартом мы поздравили женщин своего участка, я выписал им по десятке и отпустил домой с работы на два часа раньше. Дома мы с Максимом тоже поздравили маму, подарили три гвоздики, духи и ушли гулять на улицу, пока мама готовила нам праздничный обед. После обеда мы все вместе играли дома. Временами мама подзывала к себе сына, прикладывала его голову ушком к животу, и Максим слушал, как ребёночек озоровал у мамы в животике. На следующей неделе резко повысилась температура, поплыли ручьи по улицам города и на моих стройках. Борис Тихонович привёз нам новый битумный котёл, пропан, горелку со шлангами. Обучил Ванюшу, как ими пользоваться. Рая переставила свою бригаду на устройство кровли, после её окончания они сделали гидроизоляцию в душевых. На заглублённом спецобъекте мы выставили опалубку стен, и сейчас устанавливали в неё арматурные каркасы.

Со второго марта Машнов Игорь Николаевич начал посылать на машине прапорщика с двумя солдатами, и они изучили, как кочегары эксплуатируют котлы. В один из таких дней мы с Пивоваровым Иваном Юрьевичем решили собрать совещание в кабинете начальника Вагонного депо. На него пригласили: Лунёва Фёдора Ивановича, Осыко Петра Алексеевича, Управляющего трестом Селиванова Владимира Ивановича и Начальника ОКСА Куйбышевской железной дороги Макарова Николая Андреевича. Юдашкин Арон Эльевич ещё болел. Иван Юрьевич просил Владимира Ивановича, чтобы Бытовой корпус Вагонного депо передали на мой участок, так как скоро придётся закрыть душевые в депо из-за опасности их обрушения. Следственные мероприятия завершились, сколько прораб ещё будет находиться в изоляторе одному богу известно. Селиванов не возражал, если будет возвращено выполнение по нулевому циклу. Николай Андреевич вернёт выполнение, когда будут устранены браки. Фёдор Иванович может вернуть только часть выполнение, если будет переделан проект с типового подвала в бомбоубежище без ядерной защиты.

Дебаты тянулись уже несколько часов, и не видно было им конца. Тогда Владимир Иванович предложил заслушать прораба. Я поднялся и сказал:

– Слава Богу, я никогда ещё не был в такой ситуации и не знаю, как нам поступить, поэтому давайте поступать по закону. Я согласен построить просто Убежище вместо подвала здания. Тогда построенная с браком плита выполнит свою функцию. Но мне нужно будет на неё устройство списать бетон и арматуру. Тогда вместо монолитных железобетонных стен можно применить стены из типовых блоков при этом увеличить в два раза их марку бетона и пропустить два армобетонных пояса высотой тридцать сантиметров. Сделать их поверху блоков несущих стен подвала, и после укладки двух рядов блоков над монолитной плитой в средине стен подвала. Плиты перекрытия над подвалом применить типовые, но включить в перекрытия подвала железобетонные рёбра жёсткости и связать их с верхним поясом над блоками. Тогда можно уже дать заказ на два ряда усиленных блоков и укладывать их по плите. Я тут набросал схему расположения рёбер жёсткости в покрытии и сечение ребра. Пусть начальник строительного отдела «Желдорпроекта» Овчинников Виталий Дмитриевич просчитает арматуру в сечении рёбер и несущую способность всей конструкции на нормативную нагрузку от взрыва бомбы, а то я взял их с запасом.

После этих слов я передал директору института свои записи с грубыми расчётами и чертежами от руки. Здесь взял слово Лунёв Фёдор Иванович он сказал:

– Я пойду навстречу Виктору Леонидовичу соглашусь с его предложением, объёмы можете оставить, но марку бетона в плите заложите не выше двести, а арматуру классом ниже. Смету пересчитайте, на большее я пойти не могу. Я понимаю, что вам больно, но за свои ошибки надо платить.

Моё предложение устроило всех. В конце марта, монтажники под руководством Петровой Фаины Семёновны, назначенную мной неосвобождённым бригадиром, уже укладывали первые два ряда усиленных блоков по плите. К этому времени Борис Тихонович перевез строительный вагон под бытовку для наших рабочих на строительную площадку Бытового корпуса Вагонного депо. Первого апреля нам дали разрешение на производство земляных работ на Комсомольской площади. Военные привезли щиты, и мы оградили место работы. После этого из части, в которой я служил, доставили бар на тягаче. Начальник вокзала для наших рабочих выделил большую комнату в подвале здания. Там хватило места и для наших помощников. Садчиков Виктор руководил работой бара со схемой в руках. В местах, где наметили отрывать землю вручную, бар прорезал только асфальт. Резко потеплело после Благовещения. Восьмого апреля перестали топить котлы.

Десант военных оккупировал вокзал и начал демонтировать систему отопления, котлы и оборудования. В конце дня десант уезжал и увозил в войсковые части всё разобранное за день. Когда бар прорезал асфальт, привезли экскаватор и начали отрывать траншею. Куски асфальта и грунт грузили на военные самосвалы КРАЗ и увозили на городскую свалку. К двадцатому апрелю мы с Виктором Садчиковым приняли к себе знакомое ему звено сантехников из четырёх человек, он когда-то с ними работал, на монтаж системы отопления техникума. Ребята оказались толковые. Они привезли с собой трубогибочный станок и установили его в подвале вокзала. Я завёз им стальные трубы диаметром от двух до полдюйма, всё, что нужно по заявке для их работы, и они приступили к изготовлению сантехнических заготовок.

В это время Волга и её притоки уже начали возвращаться в свои берега после разливов во время паводка, оставляя множество небольших озер на залитой ранее поверхности. Вечером накануне выходных ко мне зашёл Волков Юрий Васильевич и пригласил за компанию рано утром на рыбалку. Сказал, что с собой ничего брать не надо, кроме мешка для рыбы, всем остальным он меня обеспечит. В пять утра мы должны сидеть на скамейке перед подъездом, за нами заедут. Я отпросился у жены на рыбалку, на всякий случай взял с собой сухой солдатский паёк и бутылку водки. Водку я сделал по рецепту Зины из аптечного склада на Безымянке. Я вылил двести грамм чистого медицинского спирта из пивной бутылки в чистую бутылку из-под столичной довоенной водки, влил в неё три флакона настойки боярышника. Долил кипячёной водой бутылку до верха и закрыл её пробкой от той же бутылки. Когда прошла реакция бутылка нагрелась. Я для приличия ещё встряхнул её. Зина рассказывала, что в бутылку водки она опускала ложку сушёных ягод боярышника и настаивала три дня. Когда водка принимала красивый оттенок ягоды, Зина процеживала её в другую бутылку и вливала в неё флакон настойки боярышника. За неимением ягод я вынужден был немного изменить её рецепт.

Я вышел на крыльцо с вещмешком за плечами, в солдатских штанах, ботинках. Поверх майки на мне была солдатская рубашка и телогрейка сверху. На улице было уже плюс двенадцать. В рюкзаке у меня лежал мешок для рыбы и резиновые сапоги. Не надеясь на Юрия Васильевича, я взял с собой бамбуковую удочку, состоящую из трёх звеньев. В собранном виде она была не выше полутора метра. Вскоре к крыльцу подъехал уазик с милицейскими номерами и посигналил. В машине было два человека. За рулём молодой высокий мужчина лет сорока. Одет он был в старый спортивный костюм. Рядом с ним, мужчина лет пятидесяти в новом с иголочки модном дачном одеянии. По его оценивающему взгляду, красивым чертам лица и ухоженному внешнему виду чувствовалось, что он большой начальник. Вскоре вышел Юрий Васильевич и пригласил меня в машину. Мы с ним сели на заднее сидение. Увидев мою удочку, все дружно засмеялись. Я не знал, как на этот смех реагировать и засмеялся вместе со всеми, сказал:

– Напрасно смеётесь, эта удочка волшебная на неё мы поймаем самую крупную рыбу, даже если её там нет.

Мой ответ понравился всем. Мужчина за рулём сказал:

– Сразу видно, что рыбак, наш человек.

– Поживём, увидим!

Сказал мужчина, которого я принял за начальника, потом протянул мне одну из двух налитых рюмочек с коньяком и сказал:

– Давай не будем нарушать нашу традицию, я Арсений Петрович давай познакомимся, – после этих слов, он медленно, смакуя, выпил налитый в рюмку коньяк.

– Виктор Леонидович, – после этих слов я опрокинул содержимое рюмки в рот, подержал его во рту несколько секунд, только после того, как оценил вкус неплохого коньяка, проглотил коньяк в живот.

Тут Арсений Петрович разрезал пополам, маленьким ножичком, шоколадную конфетку. Затем он развернул фантик и съел свою половинку, вторую половинку конфетки в фантике протянул мне. Я положил половинку конфетки себе в рот, и она медленно таяла во рту. Потом Арсений Петрович сказал водителю:

– Ну что стоишь? Чего ждёшь? Я тебя Слава давно знаю, и с Юрием Васильевичем я тоже знаком. Поехали!

Слава ударил по газам, и мы поехали в сторону остановочной платформы «Сто шестнадцатый километр», параллельно путям станционного развития товарной станции. Не доезжая платформы, мы переехали на ту сторону железной дороги. Проехали мимо Завода Бурового Оборудования, и свернули на дорогу, ведущую к Волге. По этой дороге до берега Волги, по словам Славы, было километров пять. Но проехали мы километра три. Озер вокруг становилось всё больше и больше. Вот мы на берегу какой-то речушки. Она была ещё разлита чуть ниже деревянной переправы, и Арсений Петрович не рискнул переехать её, дал команду Славе ехать вдоль берега по просохшей прошлогодней траве, вдоль берега навстречу течению. Проехали мы с километр и скрылись за холмом после поворота реки, отсюда с дороги нас не было видно. Арсений Петрович остановил машину на сухом месте, я разбудил задремавшего по дороге Юрия Васильевича, и мы все вышли из машины.

Свежий весенний воздух и яркое солнце на безоблачном небе взбодрили меня. Я заметил, что сквозь просохшую, прошлогоднюю траву, начала пробиваться молодая зелёненькая травка. В это время мои новые знакомые выгружали свой скарб из уазика. Слава расстелил на землю кусок брезента, вырезанный из солдатской палатки, и стал накрывать поляну. Он поставил на неё две бутылки армянского коньяка три звёзды. Потом начал доставать из рюкзака разную закуску. Я полез в свой вещмешок и хотел достать свои запасы, но Арсений Петрович заметил это и остановил мой порыв. Тогда я разослал свою телогрейку поверх брезента и сел на неё. Стал ждать дальнейшего развития событий. Мне не терпелось найти насадку на крючок и забросить удочку в мутные воды речушки. Я знал, что в мутной воде без мормышки трудно поймать рыбу. Я так давно не был на рыбалке, что мне просто хотелось подержать в руках удочку над водой.

Мои новые знакомые не спешили заняться рыбалкой, после тостов за рыбалку, пошли тосты за здоровье, мужскую дружбу, за тех, кто в море, за женщин. За разговорами и интересными рассказами уже осушили вторую бутылку коньяка. Закуска была хорошая, мужики бывалые, крепкие мне казалось, они забыли о рыбалке. Было уже одиннадцать часов. Когда Арсений Петрович дал команду:

– Ну что ребятки, пора заняться рыбалкой, а то вода уже перегрелась?!

Мужики были в меру упитанные, высокие. Они быстро убрали скатерть самобранку в машину. Потом достали из неё небольшой бредень и два новеньких костюма от химзащиты ещё в упаковке. Я помог Юрию Васильевичу нарядиться в него. Размер был ему в пору. Когда я одевал Юрия Васильевича, он мне шепнул на ухо:

– Виктор ничего не надо было брать с собой, рыбалку они организовали нам по моей просьбе, они мне должны, я им много раз помогал.

Слава никак не мог справиться с костюмом химзащиты, я и ему оказал помощь. В это время Арсений Петрович уже разложил две длинные слеги из четырёх труб нержавейки и привязал их вместо уключин, к голове бредня. Бредень он разложил раньше вдоль берега по течению реки. Я понял, что мои новые знакомые мужики опытные, и начал им помогать. Слава вел слегу по глубине по голову в воде, Юра шёл со слегой вдоль берега по пояс в воде. Через двадцать метров они заворачивали к берегу, мы с Арсением Петровичем помогали им вытаскивать бредень на берег. В реке у берега рыбы практически не было. За это время мы поймали несколько щучек грамм по триста, да с половину ведра белой рыбки красноглазок и плотвичек. Ко всему Юра споткнулся о корягу и упал в воду. Мужикам было неудобно перед Юрием Васильевичем, такого конфуза с рыбой они не ожидали. Все пойманные нами рыбы оказались самцами. Юра выбился из сил, снял костюм, он потерял всякую надежду поймать рыбу, вдобавок он начал мёрзнуть после купания в холодной воде.

Слава накрыл поляну снова, выставил на неё ещё бутылку коньяка, немного перекусил и поехал на уазике искать другое место. Он больше не пил. Я выпил только рюмку и пошёл рыбачить в небольшое озерцо, в ста метрах от реки. Вокруг него встречались редкие кусты лозы. По дороге я встретил прошлогоднюю высохшую коровью кучу, опрокинул её и поймал под ней большого навозного червя. Червь поменьше успел скрыться в дырочке вглубь земли. Я выбрал место под кустом, составил и размотал свою удочку, насадил на крючок червя. Затем забросил у куста подальше от берега удочку. Сел на телогрейку и стал смотреть на поплавок. Была средина дня, воздух прогрелся до двадцати градусов. Мне стало легко на душе, я следил за поплавком и забыл обо всём на свете. Я упал в забытье и вскоре задремал. Сколько я продремал, не знаю. Очнулся я от того, что из моих рук выпало удилище. Я догнал его в воде и потянул на себя, почувствовал сопротивление на том конце. Через несколько минут, большой золотистый карась уже сидел на моём кукане. Я поправил единственного червя, и снова забросил удочку.

Просидел полчаса, поклёвки не было. Я собрал удочку и вернулся к машине.

Когда она подъехала я не слышал. Слава бродил вокруг бредня и выбирал из него мусор от прошлогодней осоки и корней. На брезенте красовалась недопитая бутылка коньяка. Костюмы высохли на солнце. Двери уазика были открыты. На передних сидениях спал Арсений Петрович, на задних сидениях – Юрий Васильевич.

– Только угомонились. Не буди, пусть проспятся, а то они уже хорошие.

Сказал мне с грустью Слава. Потом он увидел моего карася и точно определил, что самец с молоками и его вес более шестисот грамм. Он знал это озеро, и сожалел о том, что там нельзя воспользоваться бреднем из-за илистого дна и коряг. Я дал ему свою удочку и сказал, что поймал рыбу на червя, которого нашёл под прошлогодней навозной кучей. Сам опустил карася на кукане в речку. Слава взял мою удочку и пошёл к озеру, а я расстелил телогрейку на брезент, лег на неё, и стал смотреть в безоблачное небо. Я даже не заметил, как снова уснул на свежем воздухе. Я проснулся от того, что стало прохладно. Слава уже сложил мою удочку и собрал бредень.

Шел шестой час по полудню. Юрий Васильевич и Арсений Петрович продолжали спать. Я предложил Славе разбудить друзей покушать и поехать домой. Сказано сделано. Но не тут-то было. Выспавшиеся рыбаки решили продолжить банкет, они хорошо выглядели и разлили между собой оставшийся в бутылке коньяк, я налил себе в рюмку своего, утром приготовленного напитка. После выпивки рыбаки доели всё, что оставалось на столе, не считая буханки хлеба. Выпитый напиток согрел меня. После трапезы рыбаки ушли беседовать в машину. Ко мне подошёл Слава и отрезал кусок хлеба, у меня тоже прорезался аппетит. Я достал из рюкзака консервы, и мы со Славой уговорили их. Между делом я ещё два раза приложился к своему напитку. Он был приятный на вкус и пился легко, но получился больше сорока пяти градусов. Это я понял, когда избыток энергии начал выделятся из меня наружу. Слава не пил. Я собрал вещь мешок и принёс с реки своего карася на кукане. Рыба была ещё живая и вела себя агрессивно. Слава уже сложил бредень, собрал брезент и сейчас наводил порядок на месте нашего пребывания. Я взял ведро, сходил к реке за водой и опустил в воду карася. Ко мне подошёл Слава и сказал:

– Виктор сходи к машине проведай рыбаков, а то они там коньяк Арсения Петровича дегустируют, а из закусок у них только конфеты.

Я подошёл к машине и, не зная, что сказать друзья беседовавшим за рюмкой коньяка произнёс на свою голову:

– Юрий Васильевич, иди, посмотри, что я поймал на свою удочку.

Друзья вышли из машины, и подошли к ведру. Увидев мой улов, у друзей навеселе проснулся азарт рыбака. И вот мы со Славой в лучах заходящего солнца, под командованием Арсения Петровича и при консультации моего соседа тащим невод по озерцу. Озерцо образовалось в результате неровности на поверхности луга в заглублённом месте, после спада паводка. Озерцо было не глубокое и за день под солнцем прогрелось до шестнадцати градусов. Славе вода доходила по грудь в костюме химзащиты. Он шёл ближе к центру озерца. Я шёл ближе к берегу, раздетым до плавок, вода доходила мне до пупка. Юрин костюм химзащиты был на меня велик. Мы прошли озерцо с края до края, и перешли на другую его сторону. Поймали с десяток плотвичек, и они были все самцы. Пока рыбаки чистили невод, я оделся и сел в машину. Вскоре в машине мне стало жарко, моё тело горело. Я вышел из машины и с грустью посмотрел на закат солнца.

Ещё сидя за накрытой поляной, я слышал, что с этой стороны заливных озёр доносились крики прожорливых чаек, но не придал этому значения. А сейчас я отчётливо увидел, с какого озерца поднялись последние утки. Оно было в четырёхстах метрах по дороге домой. Я поделился своими наблюдениями с рыбаками. Вот мы на берегу крохотного, удалённого озерца размером шестьдесят на двадцать метров. Мы со Славой тащим бредень за слеги по пояс в воде по скользкому дну. Я часто чувствую удары рыбок о свои ноги. Бредень тяжелеет каждую минуту. Уже совсем темно. Над нами небо, усыпанное тысячами звёзд. Озерцо освещается фарами машины, оставленной на берегу его короткой стороны. Мы прошли только метров двадцать и свернули к берегу. Только с помощью руководителя и советника мы смогли вытащить бредень на берег. Он оказался забит рыбой и раками. Мы с трудом выбросили содержимое бредня на землю. Серебристая рыба билась о землю в лучах прожектора, а раки, которые отцепились от сети бредня, поползли шеренгами обратно к озеру. Мы взяли вёдра и начали собирать в них рыбу и высыпать в мешки. В основном это были особи красноглазки, плотвы и другой белой рыбы. Каждая особь была женского пола с икрой. Они ждали самцов, но те по каким-то не зависящим от них причинам, не попали к своим подругам. Вода ушла, и все самки остались в углублениях, на свою погибель.

Мы выбрали самые крупные экземпляры. Вес рыбок был от ста пятидесяти, до трёхсот грамм в зависимости от вида. У раков были и самцы и самки. Самки были уже оплодотворённые и многие особи при убавлении воды в озерце переберутся в русло речушек, а оттуда в Волгу. Раки были разных размеров. Были и приличные экземпляры. Каждый из мужиков взял себе по несколько крупных самцов. Я с детства ловил раков в реке Молчадке в Белоруссии, когда гостил у дедушки. Река Молчадка проходила через торфяники и раки там были чёрного цвета. Волжские раки имели тёмно-зеленоватый оттенок. Связываться с раками я не хотел, да и рыбы мне столько не надо. Жена у меня не любила речную рыбу, говорила, что от неё болотом пахнет. Так что, чистил я её сам. У нас была эмалированная кастрюля на двадцать литров, и я решил засолить в ней рыбу, а потом повялить на балконе под марлей. Пока рыбаки очищали невод от ненужной рыбы и застрявших в ячейках сети раков, я оделся и пошёл вдоль берега к машине. В метрах пяти от берега я заметил, что кто-то в темноте движется от озерца в сторону речушки. Сначала я принял беглеца за черепаху, но потом присмотрелся и понял, что это огромный рак. Он, наверное, уже не первый раз в своей долгой жизни проделывал такие маршруты. Почуяв меня, рак остановился и начал поднимать свои огромные клешни вверх и в стороны, пугая нежданного гостя. Я схватил сзади за спину рака и поднял его над землёй. Рак несколько раз с шумом сократил свой хвост, его в Белоруссии называли шейка, и беспомощно шевелил двумя клешнями. Весил он в районе полу килограмма.

Когда я подошёл к машине, то вынул из ведра карася, с трудом затолкал туда рака и накрыл ведро сеткой. Карася я положил в свой мешок для рыбы. Когда мужики, наконец, очистили невод, и пришли к машине, было часов девять. Тут я им показал монстра. Никто из них в жизни не встречал до этого такого рака. Слава поднял земли сухую прошлогоднюю камышинку и попробовал ей дотронуться до клешни рака, тот мгновенно, как ножницами перекусил её. После этого мужики выделили мне три ведра рыбы, я отказался от ведра рыбы. Высыпал в свой мешок два ведра рыбы и на неё запустил рака. Домой я попал ближе к одиннадцати. Получил нагоняй от жены, высыпал рыбу и рака в ванну. Постирал в раковине мешок, в котором была рыба. Вывесил его на балкон. Между делом влил в ванну пять вёдер отстоянной от хлорки воды. Затем поставил на кухне раскладушку, разделся до плавок и попытался уснуть на ней. На большее у меня уже не хватило сил. Мне в квартире было очень жарко, не хватало кислорода, всё моё тело горело. Я не выдержал, поднялся, распахнул настежь створки окна, лишь только после этого уснул богатырским сном. Через час жена пришла на кухню, закрыла окно и открыла форточку. Я спал как убитый. Утром она ходила по кухне готовила на всех завтрак, я только мирно посапывал, не обращая на её деятельность никакого внимания. Сколько я проспал бы, одному богу известно. Но к нам в девять часов воскресенья зашёл Николай Каштанов и спросил у Маши:

– Где хозяин?

– Спит на кухне после рыбалки! – Ответила жена.

– Можно посмотреть, что он поймал? – Не унимался Николай.

– Смотрите, рыба в ванне, отдельная ещё живя, дышит и шевелится, – ответила Маша.

Николай включил свет и вошёл в санитарную комнату. Через некоторое время, прикрытая не на защёлку дверь ванной открылись, и Николай выпал за пределы порога, чем до смерти напугал жену, перекрыв своим длинным телом коридор. Маша тут же разбудила меня. Первые слова жены с трудом дошли до моего сознания, она трясла меня и испуганным голосом говорила:

– Виктор, проснись же ты, наконец. Там в нашем коридоре лежит мёртвый Николай Каштанов. Наверное, его током убило, когда он коснулся ванны.

Я подбежал к лежащему на полу Николаю. Его лицо показалось мне бледным. Дыхания Николая я не заметил. Тогда я дотронулся рукой до сонной артерии, лежащего на полу человека, и почувствовал её пульсацию. Сердце работает, значит, Николай живой, промелькнуло в моей голове. Я попросил жену принести нашатырь, а сам набрал полные лёгкие воздуха и вдохнул его в открытый мной рот Николая, предварительно зажав его ноздри пальцами руки. Когда я отпустил пальцы, то почувствовал на своей руке Колин тихий выдох. Он дышал, но редко. С помощью нашатыря мы привели Николая в сознание и посадили за стол. Я понял, что Николай увидел в ванне монстра рака, сверх рыбы, сильно испугался и от этого упал в обморок. Я припомнил случай на посадочной платформе Речной, мальчишки несли в руках рака. Увидев тогда небольшого рака, Николай испугался и убежал под смех наших рабочих за пределы платформы. Они то, знали, что Николай с детства панически боялся раков, хотя очень любил ловить рыбу.

Я достал из рюкзака бутылку со вчерашним напитком и налил нам по половине гранёного стакана целебной жидкости. Николай выпил и крякнул, стал быстро закусывать тем, что было поставлено Машенькой на стол. Потом сосед извинился, за то, что напугал нас и ушел домой, унося с собой большую миску с рыбой. Я позавтракал и засолил двадцати литровую эмалированную кастрюлю рыбы под гнёт. Вскоре жена ушла в магазин, оставив на меня проснувшегося Максима. Мы играли с лошадкой, но сын, увидев за окном солнышко, стал проситься на улицу. Это не входило в мои планы. Потому что, хотел делать материальный отчёт по своим объектам. Тогда я нашёл выход с положения. Я подозвал к себе Максима и сказал:

– Сынок я вчера принёс тебе подарок. Я могу показать тебе его, с ним нельзя играть, на него можно только смотреть, сидя на кровати. Если ты обещаешь на него только смотреть, и не прикасаться к нему руки, я покажу его тебе.

Максим подбежал к кровати залез на неё и сложил вместе ручки.

– Молодец сынок, ты всё правильно понял, вот так и сиди, а я пойду за подарком, – похвалил я Максима.

После чего сполоснул, обессилевшего от множества попыток, вылезти из мокрой ванны рака. Затем я, как смог вытер рака, и выпустил у дальней, от открытой балконной двери стены комнаты, а сам сел рядом с сыном на кровать. На моё удивление, Максим нисколько не испугался монстра, а наоборот заинтересовался им. Он показал своим пальчиком в сторону рака и спросил:

– Папа, как его звать?

– Это рак. Он живёт на дне реки под водой в норе, – пояснил я сыну.

В это время рак развернулся и пополз к балконной двери на приток свежего воздуха. Максим с интересом наблюдал, как монстр, перебирая клешнями, полз по комнате. Вот рак добрался до кирпичного выступа под балконной дверью и с третей попытки взобрался на порог двери. В этот момент сын закричал, сидя на кровати и жестикулируя своими ручонками:

– Папа, рак бежит! Лови подарок!

– Не бойся, от нас не убежит.

Я поднялся с кровати и вернул Рака на прежнее место. Это событие повторилось много раз. С каждым разом рак уставал и польз к двери всё медленнее. Сын сидел на кровати, сложа ручки, и не отрывал глаз от рака. Я сел за стол на кухне и стал делать отчёт, а Максим прибегал ко мне и сообщал, когда рак добирался до балконной двери. Я разрешил ему это делать за то, что он хорошо себя вёл. Через некоторое время я увлёкся работой и совсем забыл, о нашей игре. Вспомнив, что сын ко мне больше не приходит, я прибежал в комнату и увидел, как сын перед собой, правильно держа, нёс, кряхтя, полукилограммового рака и говорил ему:

– Рак, какой ты глупый. Папа тебе сказал, что от нас не убежишь, а ты его не слушаешь, всё убегаешь и убегаешь. Если он узнает, что ты плохо себя ведёшь, то выгонит из дома, и мне не с кем будет играть.

Я засмеялся и пошёл делать свой отчёт. Когда пришла жена с покупками, я забрал рака и пустил его в таз с водой. Затем отнес, поставил таз в ванну и выключил свет. Сыну сказал, что с раком можно будет играть, когда папа завтра придёт с работы. Рак должен много спать, набираться сил, иначе он умрёт. Рак прожил с нами несколько дней, пока не обессилил. Тогда, чтобы не пропадать добру, я опустил еле дышащего рака в кипяток. Мы съели его с пивом, когда сын спал. Максиму сказали, что кто-то плохо себя вёл, и рак обиделся на нас и убежал в свою норку.

Глава 7. Наша жизнь после рождением сына Сергея.

Перед майскими праздниками явился после болезни Юдашкин Арон Эльевич. Он был в курсе всех дел происходящих в поезде, поэтому сидел в своём кабинете и не ездил по объектам. В это время я сделал несколько перестановок на объектах своего участка. Снял монтажников с Бытового корпуса Вагонного депо, и они начали монтаж лотков теплотрассы на Комсомольской площади. На Бытовом корпусе у платформы Речной осталась Аннушка с отделочниками. Четырёх человек мы приняли временно,
с ними был знаком Виктор Садчиков, и он за них поручился. Работали они по аккордному наряду и должны были облицевать согласно проекта все душевые, раздевалки, пред душевые корпуса глазурованной плиткой, и устроить полы из метлахской плитки которые были в корпусе. Объем работ по тем временам был очень большой. У Аннушки была на носу сессия, я пожалел её и оставил со сторожами на объекте. Она без ущерба для производства делала домашние задания и усиленно готовилась к сессии. Рая со своей бригадой перешла на окончания нулевого цикла Бытового корпуса в Вагонное депо. После чего их ждал большой объем работ по возведению трёх этажного здания Бытового корпуса. Мастером на объекте осталась Петрова Фаина Семёновна, у неё хорошо получалось руководить людьми. Технически Фаина была грамотная, в её порядочности я не сомневался.

У Лягушева Николая Ильича дела шли превосходно. Между делом он монтировал подходившее оборудование, лежащее на складе вагонного депо. Оно было получено по титулу спецобъекта для Бытового корпуса Вагонного депо. Пивоваров Иван Юрьевич перевёз для женщин списанный пассажирский вагон. Половину его рабочие депо переоборудовали под душевые для женщин. Иван Юрьевич радовался, как ребенок, наблюдая за работой бригады каменщиков. После первомайских праздников лотки теплотрассы к вокзалу были проложены. Капралов Андрей привёз Ванюшу и сварочный аппарат в кузове самосвала на вокзал к монтажникам, они начали варить и укладывать трубы теплотрассы. С этой работой они были хорошо знакомы, только на сей раз им самим пришлось изолировать теплотрассу. Сейчас на участке велась работа на четырёх объектах, мы значительно перевыполняли план, фонд мастера рос, как на дрожжах. Ко Дню Победы мы выделили по десять рублей премии из фонда мастера каждому из рабочих, мастерам я выписал по двадцать рублей к Первомаю.

Девятого мая утром к нам приехал Юра и извинился, что опять без Джека. Он оставил того охранять бабушку, когда она выходит на улицу. После завтрака Юра и Максим играли во дворе. Я читал за столиком прессу, присматривал за детишками. Максим показал Юре всех знакомых кошек и собак. Даже принёс на скамейку подросших котят, и они играли с ними на скамейке под присмотром мамы кошки. После обеда мы взяли с собой маму и коляску и поехали дышать воздухом цветущего сада к школе. В три часа мы перебрались на площадь к дому культуры. На входе в здание, на большой площадке после окончания ступеней, ВИА проводил концерт на свежем воздухе. Музыка разлилась по всей округе, исполняли мелодии военного времени и современные популярные мелодии. Народу собралось много. Здесь я впервые услышал полную версию песни «Синева». Впоследствии она в сокращённом варианте станет гимном ВДВ. Максим и Юра веселились со всеми, подпевая и подтанцовывая вместе с артистами. Жена вскоре устала, и я посадил её на скамейку к старикам. Сама она стеснялась занять место на парковых скамейках с боку у дома культуры. После концерта мы проводили Юру на автобус. Мы еле уговорили Максима отпустить мальчика, и он отпустил его только тогда, когда ему объяснили, что Юра уже большой и ему надо завтра быть в школе, как папе на работе.

Сразу после праздников, меня в контору вызвал Арон Эльевич. У него в кабинете сидел Миша Кабельский. Арон Эльевич сказал:

– Виктор Леонидович, спасибо, наконец, вы услышали меня и взяли Бытовой корпус Вагонного Депо под своё крыло. А куда мне сейчас девать твоего друга? Вы все там не хотите его видеть, особенно начальник Вагонного депо. Миша пострадал из-за своих подчинённых. Да недосмотрел, и я его наказал за это, снял с должности прораба. Сейчас я найду для него объект, ты просто будешь его курировать, объект технически будет простым. Я добавлю тебе ставку мастера. На этом объекте невозможно допустить ошибки, ты раз в неделю приедешь и сразу увидишь брак, тем более объект всегда будет под глазами заказчика, а тот уж точно не даст Мише спуску.
Он будет работать с временной бригадой и на твой хозрасчёт его показатели влиять не будут. О том, что Миша работает на твоём участке, никто знать не будет. Ну как поможешь Мише?

– Давайте мне документацию на объект, я должен её изучить, прежде, чем принять решение. У меня сейчас четыре объекта, и совсем нет свободного времени, когда будет документация, тогда и вызывайте меня. Не имея документации, не вызывайте меня к себе, пожалуйста. Сказав эти слова, я как смог скрыл обиду на своего начальника и уехал на объекты. Сейчас я не брал с собой обед, желая уменьшить работу жены. Подгадывал так, что бы в обеденное время я был на теплотрассе, потому что обедал я сейчас в столовой в Управления дороги. Там готовили очень вкусно, а стоил обед дёшево. После обеда, я оставался на часок в Управлении дороги. Это мог быть институт, второй отдел, наш трест, служба Грузовых перевозок, где я напрямую решал вопросы, возникающие на моих объектах. Кабельская Сара, увидев меня после разговора с начальником, передала мне привет от Маши Ившиной, они, оказывается, переписываются, и попросила, чтобы я взял на свой участок Мишу. До этого, работая в тресте, она старалась не попадаться мне на глаза, или проходила мимо делала вид, что не заметила.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71825761?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.