Главная страница | Любовно-фантастические романы | Меня зовут Йоахим

Меня зовут Йоахим
Максим Ричардович
Все мальчики в Советском Союзе мечтали быть космонавтами. Но это не тот Союз, что мы помним, а тот, который мы так и не обрели. И в этом будущем живёт Йоахим Мясников, которому тесно на планете Земля, которого тянет к себе Космос и ничто, совершенно ничто не удержит.

Максим Ричардович
Меня зовут Йоахим

«Здравствуйте, меня зовут Йоахим. Мне 17 лет. Родился и вырос в городе Ейск Краснодарского края. В настоящий момент являюсь курсантом центра специальной подготовки советских пилотов Одиссей. Пишу вам так как имею горячее желание и твердую волю во благо нашей Родины и ее граждан стать космонавтом и участвовать в экспедициях на Планеты возможные к освоению и иные дальние миры. Осознавая всю тягость и трудность данной деятельности готов посвятить свою жизнь данному делу и применить все свои силы и умения во имя Советской космонавтики. Мои знания астрономии, физики и математики суммарно составляют 300 баллов, что позволило мне поступить в центр Одиссей. Мной освоен и продолжает изучаться Легкий многоцелевой авиационный комплекс Игла, имеется допуск на пилотирование инженерного геолого-разведывательного скафандра системы Заслон и Заслон-М с возможностью боевого применения. В настоящее время я прохожу краткосрочные сборы в форте Диксон по курсу «Прикладное решение задач в условиях сверхмалых температур. Выживание». Здесь нас обучают выживанию в условиях малых температур при максимально полезном использовании возможностей скафандра, обучают межличностному взаимодействию, межличностному общению в замкнутом пространстве, психологии отношений в отсутствие стабильного интернет сигнала. Я представляю, что однажды опыт и знания, полученные мной в центре Одиссей, пригодятся мне при длительных космических перелетах, при высадке и колонизации дальних рубежей нашей системы во благо нашей Родины и её граждан. Считаю себя возможным и достойным гражданином для зачисления в список кандидатов на поступление в Академию имени Жуковского и Гагарина. Направляю Вам своё портфолио и обязуюсь ежемесячно направлять отчеты в комиссию об успехах в прикладной, научной и боевой подготовке. С уважением Йоахим Мясников (с ударением на букву «я»).»
– Очень длинное сопроводительное, товарищ с ударением на букву «я».
Только сейчас Йоахим заметил своего однокурсника Рената, который всё это время молча следил за написанием письма.
– Думаешь? – Йоахим нахмурился.
– Тысячи таких поступит. Этим письмом ты должен их зацепить, сразу показать, чем ты лучше других.
– Все эти тысячи не за тем туда стремятся, не то, что я.
– Пусть так. А ты? Ради звезд?
– Звезд для своей страны!
– Да пожалуйста, но писать надо…
– А ты? – перебил его Йоахим и указал на чистый лист и ручку.
– А я писать не буду. Мне хватит этой шараги.
– Все же свалишь, предатель?
– Свалю, – и на лице Рената появилась издевательская улыбка.
– И что дальше?
Ренат почесал голову, поднял палец верх и с сарказмом проговорил.
– С гордостью буду рассказывать, что сидел с Мясниковым за одной партой.
– Да иди ты! – кинул Йоахим в товарища комком бумаги с неудачно написанным письмом.
– И давай так: звезды тебе, а зарплату можешь мне отдавать, – поймал комок Ренат.
– Смотри, как бы твою я не забрал, капиталист!
– У капиталистов не зарплата, а доход!
– Смотри как бы не норма выработка! – успел уклониться от броска Рената Йоахим.
Ребята начали бегать по модулю кидая друг в друга всем что попадало в руки.
– Эй, заткнитесь, а! Мне вообще-то надо спать не меньше семи часов в сутки, – закричал поднявшийся из своей койки Иван Долматов по прозвищу Ваня Калифорния.
– Спи, жирдяй! – Ренат вырвал комок бумаги из рук Йоахима и сильно бросил его в Ваню, попав в голову.
Ваня, несмотря на свой огромный рост и грузный небрежный вид, резко выпрыгнул из кровати и между ним и маленьким черненьким Ренатом началась довольно ожидаемая сварка. Ренат бегал по модулю, прыгая с кровати на кровать и дразнил Ваню похрюкиванием. Отстранившись от ребячеств, Йоахим запрокинулся на кресле и открыл в телефоне фотографию какой-то девушки.
Ренат Мирзоев и Йоахим познакомились несколько лет назад, когда родители привозили их в Подмосковье для подачи заявлений в центр Одиссей. Центр был основан как Одинцовское средне-специальное образовательное учреждение с первоначальной лётной подготовкой (от первых трех слов и пошло Одиссей), однако с развитием космонавтики перешел в ведомство Министерства обороны СССР и получил особый статус специального центра и соответствующее финансирование. В отличие от множества курсантов центра, Ренат обучался в Одиссее не от горячего желания, а в наказание от родителей и был совершенно далек от мысли продолжить, после окончания обучения, летную карьеру. Скорее всего родители Рената хотели создать ему историю и воспоминания до того, как передадут семейный бизнес.
Для Йоахима же космос стал религией. Это был его путь, и первая ступень в нём стал Одиссей. В 14 лет Йоахим как один из лучших учеников в школе, получил в подарок турпутевку на пролет по орбите Земли. Тот день стал для него днем отсчета, днем, когда космос стал смыслом жизни. По возвращению он полностью очистил себя от всего, что не было связано с космонавтикой и на стенке в соцсети сделал надпись с цитатой погибшего космонавта Круглова «А нам говорят, что космос не пахнет». После экскурсии на орбиту, были еще несколько подъемов. А еще через год были поданы документы на поступление в центр Одиссей. Быть просто пилотом или космонавтом ближних миров не было мечтой Йоахима, его мечты уходили далеко за пределы Луны и Марса. Йоахим мечтал стать исследователем, колонистом.
Трагедия с экспедицией Круглова-Каттерли положила начало строительства международного космодрома на Марсе «Первый». Большинство выпускников академии формировали международные отряды по транспортировке грузов, обслуживанию и строительству космодрома. Йоахим же видел себя одним из первых, кто осуществит старт с Первого к удаленным мирам.
С Ваней ребята познакомились несколько месяцев назад здесь в Диксоне. Он был старше их на несколько лет и в форте находился ни как курсант Одиссея, а «завербованный» Министерством специалист по техническому обеспечению. Правда для будущих летчиков технари как Ваня были земными насекомыми. Но в отличие от курсантов, технические спецы имели гораздо облегченный режим, им, как Ване, позволялось бесконтрольно пользоваться через индивидуальные устройства интернетом и несколько раз в неделю покидать центр. Прозвище Ваня Калифорния дал ему Ренат за нелепую ковбойскую шляпу, в которой он был при первой их встрече.
Форт Диксон представлял из себя десятки соединенных модулей и ангаров с техникой. Нарушая режим, ребята отходили ко сну гораздо позже после отбоя и по традиции вели долгие разговоры глядя сквозь стеклянный потолок модуля на звездное небо.
– У тебя все получится, Йо. Я верю. Ты получишь приглашение и обязательно станешь космонавтом и отправишься на самую далекую звезду, а когда вернешься мне уже будет далеко за сотню…
– А я себя заморожу, – прервал Рената Ваня до этих слов все время молчавший.
– Я думал ты спишь. Заешь, столько льда не найдут, чтоб такую тушу заморозить.
– О, не начинайте! – ссоры товарищей раздражали Йоахима. – И это называется не заморозить, Ваня, а медицинское временное прекращение процессов жизнедеятельности. Замораживают ящериц и жаб.
– Ну вот, хаха, – язвил Ренат, – жаб… Он то верно все сказал, он же про себя говорил…
– Ну хватит, – прервал новую шутку Йоахим.
– О, нашел про анабиоз…
Ваня имел привычку никогда не снимать медиалинзу. Половина его сознания всегда находилось в сети. И очень часто в ходе разговора он проверял и перепроверял услышанное, сказанное и узнанное от собеседников, но при этом никогда не поправлял, если информация не соответствовала действительности.
– В общем… Так… Ну да, анабиоз…а крионика дохлое учение… Да, это другое., – говорил сам с собой Ваня. – Это еще мой дед наверно об этом мечтал… Как можно было мечтать, чтоб себя заморозить? Как это, убейте меня, а потом воскресите?
– Нет, погоди. Заморозить это тоже дохлое. Сейчас развивается гибернация. Не знаю уж чем оно отличается от анабиоза, но это как длительная искусственная кома, обратимый процесс, а заморозить это как убить, а потом воскресить. Гибернация реальный работающий метод. Вроде уже, как и на год были испытания, но все так, разговоры. Секретность. Я вот, ребят, как-то видел открытки конца 19 века…
– В сети? – перебил Йоахима Ваня. – Открытки в сети есть?
– Не знаю ищи… В общем конец 19 века эпоха пара и начало самолетостроения… И на этих открытках были изображены люди, ну в смысле как тогда в 19 веке представляли будут жить люди в конце 20 века… В общем там все на крыльях летают, ездят на колесных паровых роликах и прочий угар…
– А как в конце Двадцатого представляли конец Двадцать первого? – включился в разговор придремавший Ренат.
– Да как, все так же, как и мы представляем Двадцать второй, – улыбнулся Йоахим.
– А как мы представляем? Вот я представляю глубочайшее развитие нейрологии… Никаких устройств, кнопок, соединений, все теперь в мозгу. Рождаешься и ты сразу в сети… И все… Управляй всем что хочешь, учи все что хочешь, тело твоё хоть весь день дома.
– Нет, Ренат, в такое будущее не хочется, – присел на кровати Йоахим. – Зачем такое будущее? Тогда мы что? Люди или оболочка для программного обеспечения? Такие мечты нас обесчеловечат, обездушат.
– Да ладно, Йо. Ты будешь далеко отсюда, в анабиозе своем лететь на Альфа Центавру. Какое тебе дело? – сказал Ренат.
– Ты не понял…
– Да все я понял. Ты еще мне про труд, май и трудящихся расскажи…
– Он тебе зерно говорит, а ты хамишь! – вступился за мысли Йоахима Ваня.
– Опять он про еду, – подколол в ответ Ренат.
– Я вот согласен, Йоахим, – не обратил внимание на подкол Ваня. – Талантливый человек талантлив и в его мыслях.
– Что? Талантливый в мыслях? – и Ренат засмеялся.
Йоахиму тоже стало смешно, но он промолчал.
– Нет, ну а что, вот Йоахим мне и роутер починил, и схему перепаял, вот где ты этому всему научился? И физически такой сильный, развитый, вон я видел ты штангу поднимал и такие философские мысли у тебя и с математикой на вы, во всем талантливый, а кто-то просто рисуется…
– С математикой на «ты», тормоз! Не знаешь пословиц, лучше вообще молчи! – пытался перебить Ваню Ренат.
– Кстати, – опять не обратил на злые подколы Рената Ваня, – я нашел!
Даже во время спора Ваня успел прочесать несколько сотен страниц информации.
– Что у тебя, Ваня?
– Ну как представляли в Двадцатом Двадцать первый.
– Дистанционные пульты… пульты управления всем? – заулыбался Йоахим.
– Ну вроде того… Всякие кнопочки, электроника везде… Погружение в виртуальную реальность… Смешно. А, и еще везде голограммы должны быть.
– Ну и есть, – устало и раздраженно сказал Ренат.
– Не везде. А знаете какой самый близкий к реальности мир считается? – вышел из сети Ваня. – Мир показанный в фильме Пятый элемент 1997 года. Мой отец родился в 97.
– Не знаем мы таких фильмов, Ванечка. Чтоб ты делал если вытащить твою линзу? – Ренат не скрывал раздражение Ваней.
– А ты попробуй…
Ренат снял носок и бросил в Ваню, но тот не перелетел через кровать Йоахима, а упал ему на лицо. Йоахим взорвался от бешенства.
– Достали! Идиоты! Завтра отселюсь! Один самоутверждается, а другой не может включить мозг и не реагировать!
На мгновение в комнате все затихло. Ваня приподнял голову и отключил линзу чтоб внимательно рассмотреть Йоахима.
– Ого, ты дал! Это потому, что мир не такой будет как ты его ожидаешь? – Ренат начал посмеиваться.
– Нет, это всё потому, что кто-то не знает законов аэродинамики… Я про носок! – заключил Ваня.
– Не бесите меня! – опять взревел Йоахим.
– Ладно тебе, мы же шутим. Не все ж такие умники и отличники как ты. Ты же сам сказал, что людям надо быть человечными, а не обесчеловечнными…
– Да просто заткнитесь! Давайте спать!
– А представь ты вместе с нами летишь на Альфу Центавру и у нас у всех анабиоз ломается, а у толстого интернет слетит…, – Ренат это еле договорил, а потом взорвался от смеха.
Ваня тоже подхватил и засмеялся.
– Фу блин, и смешно и страшно… Давно так не смеялся, – вытирал слезы Ваня. – Это мне сейчас напомнило как на юбилей деда мы всей родней пошли в японский рест. Поели, попили, в конце шеф-повар пришел поклониться деду и поздравить, ну настоящий ресторан, не печать. Так вот, а на табличке у него надпись «Суси Мастер». А дед говорит на весь стол: «ресторан японский, а работают евреи». А потом я вспомнил, что это же израильский президент был Сара Местэр…
– Нереально крутая история, – подколол его Ренат. – Ты там наверно весь ресторан объел, а шеф-повар пришел посмотреть кто столько жрет, что ему приходится работать до самой ночи.
– Да пошел ты!
– Эй, хватит! Хватит!
Успокоившись и немного помолчав, Йоахим вдруг спокойным тоном, будто бы продолжил монолог, который был сейчас у него в душе с самим собой:
– Я думаю, что когда улечу впервые на Марс это будет последним днем, когда я был на Земле. На этом моя земная жизнь закончится. Полгода на Марс, там пару лет и вперед на следующие планеты. Жизнь слишком коротка чтобы тратить ее здесь в этой, – он указал на Ваню, поминаю его историю про ресторан, – искусственности. Мне кажется, я еще даже жить толком не начал, жить по-настоящему, я просто чувствую это. То, что сейчас происходит со мной и последние 17 лет земной жизни – это только прелюдия к чему-то большому, яркому, я чувствую, что меня ждет нечто бОльшое. И знаете, самое удивительное, но мне кажется я уже всё это бОльшое ощущал. Мне снятся сны… Я чувствую, что уже был там. Я словно не с Земли. Я словно гость. И Земля не мой дом. Ребята, я не знаю, как вам это объяснить, но я чувствую пульс оттуда. Порой я засыпаю, смотрю на небо и слышу шёпот, оно говорит со мной…
– Романтик, – восхищенно и с небольшой завистью прошептал Ренат.
– Ничто, ничто на этой планете не сравнится с тайнами космоса и моей жаждой их открытий, – продолжил Йоахим. – Ничто на этой планете не держит меня, я чувствую себя в ней чужим. Вот, – привстал он в кровати, – как рыба в маленьком ограниченном аквариуме возле берега моря. Но разве не может она ощущать себя чужой на берегу. Вот так и чувствую я. Смешно, друзья, но не смейтесь. О сколько…
– Красиво сказано! – восторженно сказал Ваня.
– Было… пока ты не перебил, жирдяй. Вечно ты свои пять копеек вставляешь…
Ваня ничего не ответил. Было темно и его не было видно.
– Чего молчишь, кабан? Жуешь?
Ваня не отозвался. Тишина.
– Ваня, ты что обиделся? – Ренат поднялся с кровати. – Долматов?!
– Обиделся, – заключил Йоахим и глубоко вздохнул. – А знаете, когда вон там, далеко-далеко, я буду лететь и вот также смотреть на звезды я буду вспоминать вас. Это сейчас нахождение здесь с вами меня раздражает, а через много лет мне будут приятны воспоминания о вас ребята, и я буду очень смеяться, вспоминая вашу ругань. Кажется мне этого будет всего не хватать.
– Ты так говоришь, будто помимо Одиссея в твоей жизни ничего больше светлого не было, – подал голос Ваня.
– Не было… И это я сейчас понял… Нет ну конечно мать, отец, сестра… Но, а так, что? Детский сад, школа, комсомол… Как-то я об этом даже и не думаю, никогда об этом не вспоминаю. У меня даже девушки не было.
– И не будет, – категорично отрезал Ренат.
– Это еще почему? – удивился Йоахим.
– А кто будет твоя девушка? Откуда она возьмется? На Марсе откопают?
– Нет, ну… Там же будет куча народу, всякий персонал, медики, строителей много женщин, других пилотов.
– И где шанс, что среди них будет та, которая понравится и ты ей понравишься? Ты подумай. Не будет такой.
– Ну, у меня еще пару лет есть, – голос Йоахима прозвучал будто с какой-то надеждой на что-то.
– И что? Какая дура согласится иметь дело с человеком, который в перспективе просто исчезнет?
– Куда это я исчезну?
– Ну вот встретишь ты ее завтра. Полюбите друг друга. Поженитесь. А что потом? Ты улетишь, а ей что делать? Ждать тебя всю жизнь и заранее знать, что умрет, не дождавшись?
– Следом полетит! – перебил Рената Ваня, решивший поддержать Йоахима.
– На чем?! Свадебную Волгу специально подгонят? Влюбишься и ты в нее. Сопли, слезы и улетать не захочешь, а если еще и ребенок родится? Бросишь всех? Ты подумай, дальние миры – это одиночество. Ты будешь один, всегда один, только ты и звезды! И останутся от тебя одни воспоминания…
– Да что ты говоришь, придурок!? – перебил Рената Ваня.
Йоахим в ответ молчал. Он не сказал ни слова. Лишь перевернулся на другой бок и с головой укрылся одеялом.
В эту ночь Йоахим долго не смыкал глаз. Он разглядывал фото какой-то девушки и все размышлял над словами Рената. А ведь тот был прав. И как же быть с самым древним и естественным инстинктом, который не может быть отброшен в сторону жаждой открытий – продолжение рода. Кажется сейчас, после слов товарища Йоахим впервые серьезно задумался о семье, о том, что ему, все-таки конечно же хотелось бы любить, иметь детей. Он долго, так и оставаясь под одеялом, искал и искал в сети информацию о семьях, созданных в космосе. Рассматривал биографии девушек космонавтов и списки будущих космонавтов, пытаясь там найти женские имена. И как бы не старался Йоахим, он понимал, что Ренат прав. Йоахим не заметил, как задремал, и только сознание его стало переходить в сон, как прозвенел будильник.

Капитан Мясников открыл глаза.
Первое что встречает космонавтов после выхода из гибернации оглушающая тишина и чувство одиночества. Один. Ты и колючие холодные звезды.
Прошло несколько минут. Или секунд… или час… В космосе это не имеет никакого значения. Мясников вспомнил о порядке выхода из гибернации.
По инструкции он начал шевелить пальцами, потом кистями рук. Стал растирать себе голову, уши, ладони… Чувства начали возвращаться. Появился слух.
Монотонность звука работающих систем жизнеобеспечения придало ощущение уюта.
Запах. Да, у космоса он всегда один.
Зрение – оно еще не полностью вернулось. Он не мог сфокусировать взгляд. Поднес руку к лицу. Еще и еще раз, но нет. Взгляд не фокусировался.
– Ка… кап… – он хотел что-то сказать, но у него не получилось с первого раза.
Немного выждал. Размял губы, пошевелил языком.
– Ка…пи… Капитан Мясников кораблю.
– Здравствуйте… капитан, – мгновенно откликнулся доброжелательный женский голос программного обеспечения корабля, сделав паузу между словами.
– Голосовое управление.
– Принято, капитан.
– Информационная справка.
– Состояние систем жизнеобеспечения…
– Пропускаем, – скомандовал Мясников.
– Входящих… 8 тысяч…
– Пропускаем. Информация капитану Мясникову.
– Принято. Состояние в гибернации два… года… пять… месяцев… восемнадцать… дней, восемь… часов… сорок… минут… шесть… секунд.
– Причина выхода из гибернации?
– Причина… выхода… – прибытие… Европа… планета Юпитер.
– Юпитер… Прибытие… – начал повторять шепотом Йоахим, – Европа… Юпитер…
Он говорил тихо и без остановки, говорил сам себе, как в бреду. И будто бы впадая в транс от этих магических слов он тут же начал видеть сон, видеть планету, видеть её спутники. И кто-то нашептывал ему: «Юпитер планета богов, Юпитер бог, Европа дочь, Юпитер отец, сын пятый от Солнца, Юпитер сын Солнца…»

– …Юпитер станет новым этапом освоения нашей системы и возможно самым для нас сложным! И если полёты на Марс были понимаемой проблемой, так как это были просто технически сложные рейсы, то до Юпитера, а оно же до его спутника Европы, – и лектор сбился с мысли, остановив недоуменный взгляд на Йоахиме и Ренате, что-то разглядывающих в телефоне и бурно это обсуждающих, – …то до Юпитера… …до Юпитера… ах да, до Юпитера это рейсы невозможные из-за ограниченности биологических возможностей человека. Полёты к Юпитеру из-за его радиационного пояса…, – и лектор опять остановился, смотря на ребят, – невыносимо… трудоемкая… и технически сложная миссия, – сказал он тихим голосом, а потом со всей силы громко крикнул. – Вы! Два балбеса! Встаньте!
Но даже и после этих слов, на столько увлеченные товарищи, не переставали спорить, шипя друг на друга и выхватывая телефон. И вся небольшая аудитория впилась в них глазами. У многих появились зловредные улыбки от предвкушения нагоняя.
– Вы только посмотрите, – обратился к аудитории лектор. – Мясников!
Услышав свою фамилию, Йоахим подпрыгнул и вытянулся по струнке.
– Мясников, вас не интересует Юпитер?
– Товарищ преподаватель, разрешите объяснить. Мы никак не нарушали дисциплину, а только вели научную дискуссию о возможном избежание катастрофы, постигшей миссию Круглова-Каттерли.
– Да ну?! – недоверчиво улыбнулся преподаватель и внимательно взглянув поверх очков на Йоахима наклонив голову. – С ним? – он небрежно указал на Рената.
– Так точ…
– Вы знаете, Мясников, – прервал знаком руки Йоахима преподаватель, – это всё очень интересно, но судя по вашему рапорту в Академию хотите… Да, да, я писал отношение, – как бы отвечал он на вопрос Йоахима откуда ему известно. – …так вот вам мой совет, – и с каждым словом он подходил всё ближе и ближе к парте товарищей, на которой по неосторожности и неожиданности Йоахим оставил телефон, не успев спрятать его в сумку, – с такими как он…, – и преподаватель с нескрываемым пренебрежением смотрел на Рената, – …вы высоко не взлетите.
И не встречая никакого сопротивления он взял телефон. На дисплее, которого во всей юной красе была фотография девушки в купальнике.
– Чей?
Йоахим даже не успел рот открыть, как Ренат резко встал и ответил:
– Мой, товарищ преподаватель.
– Я даже не сомневался....
И повернувшись в сторону от ребят, он как бы сам себе, шепотом, сказал:
– Идиот.
Но сделав шаг, приостановился, будто что-то услышав в ответ и медленно пошел дальше. Мясников мгновенно побледнел и до конца лекции боялся даже глазами пошевелить. После занятий ребята спрятались в своем модуле и не ходили ни на обед, ни на ужин, боясь показаться на глаза офицерам. Ваня застал их молчаливыми и напряженными, но услышав рассказ также стал бледным.
– Ты так ему и сказал? – еще раз переспрашивал он о произошедшем на лекции.
– Да, – ответил Ренат, явно сейчас сожалея о своей несдержанности.
– Вот прям так взял и сказал балласт?
– Пухлый, – раздраженно сказал Ренат выйдя из задумчивости, – ты что не можешь нарадоваться?
– Нет, но просто… А почему вы его так обзываете? Балласт, почему Балласт?
– Это старший курс придумал, – хотел объяснить Йоахим, но опять не сдержанно и с пренебрежением перебил Ренат:
– Да потому что Рязанов партийное отродье!
– Балласт… Ага, нашел… Вот… Специальный груз для обеспечения правильной осадки и остойчивости корабля, а также для регулирования высоты полета аэростата… Вот еще… В переносном то, что является лишним, ненужным, бесполезно обременяющим… – говорил уже Ваня, успев зайти в сеть и почитать о термине.
Товарищ Рязанов в Одиссее был вторым человеком, заместителем командира центра по воспитательной и партийной работе. Были и ещё заместители, но негласно Рязанов считался первым. Он был видным функционером партии от науки, но никто никогда не знал какими именно науками он занимался. Рязанов пришел в центр сразу перед зачислением потока, на котором учились Йоахим и Ренат и сразу, от старших потоков, как возможно и офицеров, получил прозвище балласт в качестве презрения за то, что он никогда не был связан ни с авиацией, ни с армией и никто не понимал для чего он в центре, и чему, кроме и так заученных ленинских идей, он мог научить. Опытный партийный функционер Рязанов, к моменту прихода в центр ему было за шестьдесят, конечно же это понимал. Помимо презрения, Рязанова откровенно боялись, ведь даже слегка серый отзыв о ком-нибудь в парткомитет, мог начисто сложить карьеру по частям, каким бы опытным и ценным ты не был. Полноватый, небольшого роста, с курчавой прядью серых волос и старомодными очками на кончике носа, Рязанов валко передвигался по центру и его передвижение сопровождалось впереди идущим от него эхом испуганных курсантов, предупреждающих всех вокруг: «Рязанов! Рязанов идет!». В общении товарищ Рязанов был всегда мягким и милым, он говорил всегда как бы по-старчески подшучивая и улыбаясь и, по началу, всем казалось, что такой человек не способен на то, чтобы причинить кому-нибудь зло, но зло, которое было в его власти, не под силу было даже командиру центра Одиссей.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/maksim-richardovich/menya-zovut-yoahim-71798800/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.