Главная страница | Русское фэнтези | Василёк

Василёк
Дмитрий Леонов
Мама и папа Василия Кудрявцева живут в разных мирах. Однажды узнав об этом, подросток с удивлением обнаруживает в себе настоящие волшебные способности. Он попадает в мир деревьев, увлечённо знакомится с ним, таким завораживающим и непохожим на мир людей. Но как оценят его открытия школьные товарищи?
Как соединить в своей жизни два мира? Как преодолеть чувство непохожести на других и найти друзей, которые будут тебя понимать? На все эти вопросы Васильку предстоит найти ответы самостоятельно.

Дмитрий Леонов
Василёк

Ива и Иван

Старый автобус переваливался по ямам извилистой грунтовки, зубодробительно трясся и скрипел. Воздух внутри него был ужасно пыльным. Мельчайшие частицы струились по салону как дым и оседали везде – на полу, на сидениях, на одежде, на волосах, запахом в носу и привкусом во рту. Сквозь щель под дверью фонтаном залетало внутрь ещё больше дорожной пыли.

Автобус остановился. Со ступеньки на дорогу шагнул молодой человек. Он прижимал к лицу влажную скомканную тряпку, через которую дышал. Автобус поехал дальше, на прощание погрузив сошедшего в плотное облако. Когда ветер унёс всю пыль, парень убрал с лица тряпку.

«О! Воздух!» – подумал Ваня и сплюнул скрипящую на зубах глину.

Красная футболка взмокла и прилипла к спине. Ветер холодом прокатывался по мокрому. Ваня снял с плеча рюкзак и достал из него ветровку.

Идти до деревни было полтора километра. По пути, на горке у полусгнившей высоковольтной мачты будет сеть и немного интернета.

– Заказчик прислал правки, – пиликнуло сообщение на смартфоне. – До понедельника, конечно, терпит. Но если сможешь, посмотри на выходных.
– Я не взял с собой ноутбук, – быстро напечатал Ваня в ответ.
– Иван! Ну как же так! – пиликнуло снова. – И зачем ты, вообще, повадился ездить в эту глухомань?
– Бабушке помогаю, – он убрал телефон и зашагал прочь от мачты.

Старая изба встретила парня щербатой улыбкой. Облезлые наличники, покосившееся крыльцо и остатки забора сейчас не вызывали в нём отвращения, как раньше. Теперь Ваня бросал все городские дела и с удовольствием мчался сюда.

– Привет, бабуль! – прокричал парень, зайдя в дом.
– Ох! Ванюша приехал! Солнце моё, – послышалось из комнаты. – Сейчас я встану.

Пока внук выкладывал продукты на кухонный стол, к нему подошла сухонькая старушка. Домашний халат в мелкий цветочек, тоненькая седая косичка, заколотая на макушке, и смеющиеся глаза на морщинистом лице рассказывали о её солидном возрасте. Чёткие, лёгкие движения как будто не соглашались с этим.

Старушка погладила парня по спине, приговаривая:
– Спасибо, солнышко, спасибо тебе.
– Бабуль, может помочь чем надо?
– Да справляюсь я пока. Вот с утра прибралась, воды наносила, блинов напекла, – она сняла тарелку с небольшой стопки блинов. – Я спросить хотела, ты сессию-то сдал?
– Сдал, бабуль. Почти на отлично сдал. Ещё годик, и буду дипломированным специалистом.
– Вот ты мой молодец! Чтоб специалистом стать, нужны силы. Может покушаешь?
– Давай я в лес схожу развеяться, а потом и покушаю.
– Хорошо. Беги, солнце моё, беги.

И Иван побежал. Он прямо торопился, будто опаздывал. Через пустырь наискосок, вдоль оврага по лесу и вот уж холм над ручьём.

На холме – старая ветла – мощное, величественное дерево с огромным кряжистым стволом и раскидистой кроной. Её узкие листья и плакучие ветви, словно крылья матери-наседки, невесомым шатром спускались над холмом.

Иван остановился. Сердце неистово колотилось в груди, в висках, в ушах. От предвкушения встречи темнело в глазах.

«Сегодня! Я решил! Я смогу!» – настраивал он себя.

Он подошёл ближе к стволу, присел на толстый оголившийся корень как на лавочку и трепещущим голосом позвал:

– Ивушка, Ивушка, покажись…

Внутри всё клокотало. Было жарко и холодно одновременно. Было безумно сладко предвкушать свидание и ещё страшнее думать об отказе или о неласковом ответе.

– Ивушка, покажись, пожалуйста…

Из-за дерева вышла полупрозрачная девушка. Тонкая фигура, точёное лицо, лёгкое платье, босые ноги. Девушка была будто соткана из света. Белые, голубые и золотистые оттенки сиянием вырисовывали линии её тела.

– Здравствуй, Ваня. Я рада, что ты пришёл, – Ива улыбнулась.

Он поймал её взгляд, и чувственное электричество тысячью мельчайших молний прокатилось по нутру парня снизу доверху. Иван тоже улыбнулся.

– И я рад тебя видеть. Ты такая красивая в своём сиянии!

Её лицо было очаровательно, несмотря на прозрачность и неестественные краски. Живые черты, глубокий, спокойный, умиротворяющий взгляд дополнялись трепетным ощущением волшебства, прикосновения к чему-то невообразимо прекрасному.

– Как дела у папы? – поинтересовалась девушка.
– Спасибо! Я благодарю тебя! – Ваня прижал руки к сердцу. – Твой рецепт сотворил чудо. Ему намного лучше. Он уже дома. Ты бы видела, как врачи удивились, что он не умер.
– Мне приятнее твоя радость, чем их удивление, – добродушно ответила Ива.
– А ещё я принёс тебе то, что ты просила, – серьёзно добавил парень.
– Да? – удивилась Ива. – А что я просила?

Её тоненький бархатный голос звучал так сладко. Он возбуждал в душе Ивана целый водопад нежности. И, вдобавок, эти необычные нотки, этот мягкий говор, чуть заметный, но такой милый! Ваня задумчиво улыбнулся.

– Помнишь, в первый раз, перед тем, как ты спасла мою бабушку? – Ива кивнула. – Ты тогда сказала, что в благодарность за спасение примешь что-то очень важное для меня.
– Да? – подняла брови девушка-виде?ние. – Это было не обязательно. Оставь себе, и не печалься, пожалуйста.

Она подошла совсем близко и с теплотой посмотрела Ване в глаза.

– Не оставлю, – опустил голову парень. – Я принёс тебе самое важное, что есть у меня, – он вновь поднял глаза и пристально посмотрел на неё. – Я принёс тебе себя, свою жизнь.
– Ваня! – вспыхнула девушка. – Что ты такое говоришь?! Не надо мне твоей жизни. Ты живи, милый мой, живи! – чуть ли не взмолилась Ива.
– Но я не хочу жить без тебя, – настаивал Иван. – Я хочу быть с тобой. Не знаю, как это сделать, но я хочу в твой мир, к тебе. Я люблю тебя…
– Ваня!
– Только не отказывай! – парень соскользнул с корня-скамьи на колени, выставив руки вперёд в попытке обнять возлюбленную, но пролетел сквозь неё.

Девушка отступила на шаг и тоже опустилась на колени.

– Ваня! Опомнись. Ты же – Человек!
– Ну и что? Я люблю тебя. Я хочу к тебе, в твой мир. Я всё решил уже. Если ты откажешь, ручей, вон, примет меня.
– Дурачок ты мой, – две яркие слезинки скатились по щекам девушки. – Какой ручей? Люб ты мне. Не надо в ручей. Пожалуйста!

Она пыталась утереть слёзы с его лица. И, конечно, у неё это не получалось. Хотя он даже как будто почувствовал её призрачные, фантомные прикосновения.

Спустя некоторое время оба, молчаливые и задумчивые, сидели на земле рядом друг с другом, облокотившись спинами о корень-скамейку.

– В моём мире всё иначе. Совсем иначе. Будет непросто понять и привыкнуть. А обратно уж не вернуться – человеческое тело без тебя скоро умрёт.
– Я готов расстаться с телом, чтобы жить с тобой.
– Ох-ох-ох… Ты не ведаешь, что творишь, – медленно произнесла Ива и после долгого молчания добавила: – Если ты совсем решил, тогда… – она вздохнула, – приходи завтра. Мне нужно время, чтобы подготовиться.

Ранним утром следующего дня Иван уже стоял у огромной ветлы. Появившись, девушка-призрак испытующе взглянула на него. Иван кивнул.

– Точно? – переспросила Ива, присаживаясь на корень-скамейку.
– Да, – вновь кивнул Ваня.
– Тогда пойдём, – вздохнула она. – Там за моим стволом растёт большой старый мухомор. Его шляпка вывернулась как чаша. Я немного поколдовала с его лесной водицей. Выпьешь – и всё. Только как же бабушка, папа, сестра? Ты их спас и сгинешь?
– Ивушка, пожалуйста, перестань! Ты? их спасла, не я. А теперь и меня спаси. У них своя жизнь, а я не могу без тебя.

Девушка молча встала и пошла, переступая через взбухшие над землёй корни. Ваня пошёл за ней.

Подойдя к мухомору, он посмотрел на Иву. Та молча кивнула. Ваня присел, аккуратно сорвал трухлявый гриб и выпил глоток из его шляпки. По нутру раскатился жар. Туман стал застилать глаза. Жар щипал повсюду и накатывал волнами до боли. Всё померкло. Стало страшно.

В темноте и невесомости Иван искал себя, искал хоть что-нибудь в океане ничто. Вязкие мысли еле-еле шевелились в сознании. Они тоже превращались в ничто. Наконец, он смог подумать, сформулировать целую мысль. Он подумал, что уже умер, и всё кончено.

Вдруг откуда-то донёсся весёлый девичий смех. Это был её смех. Он узнал бы его из тысячи других.

– Ивушка!… – с нахлынувшей лёгкостью внутренним голосом позвал Иван.
– Я тут, – отозвался смеющийся голос. – Открой глаза!

Ваня открыл. Не без труда, но открыл. Совсем близко он увидел улыбающееся лицо красивой девушки. Иван не сразу узнал в нём Иву – стыдливый румянец, пушистые ресницы и игривый взгляд не отражались никогда прежде в бледных чертах мерцающего привидения.

– И-Ивушка?! – ошеломлённо выдохнул парень. – Спасибо!

Девушка слегка прикоснулась губами к его лбу. Сладчайшие волны покатились по телу парня, будоража и затмевая собой всё, что только возможно. Ваня закрыл глаза.

Спустя несколько минут двое сидели обнявшись на кровати в маленькой комнатке. Деревянные стены, узорные занавески, тканые коврики создавали ощущение уюта.

– Теперь твой черёд спасать меня, Ваня, – серьёзно произнесла Ива.
– Я на всё готов ради тебя!
– Тогда умоляю! Ради меня, ради нашей любви… живи человеком!
– А я разве не умер? – вытаращился Иван.
– Ты на границе миров, между мирами. Но ты даже не представляешь, насколько великий дар быть человеком. Моя сила – ничто по сравнению с твоей, – девушка прислонилась к плечу возлюбленного. – Именно человек сейчас – ключ к могуществу природы. И без его сопричастности всё останется замершим, обесточенным. Ведь изначально всё сотворено матерью-Землёй, чтобы быть в единстве.
– А мы разве не в единстве? – не понял Ваня. – Вроде, все бок о бок живём.
– Нет, – помотала головой Ива. Она закрыла глаза, чтобы скрыть набухшие слёзы. – В какой-то момент люди отдалились, обособились. И мы постепенно, медленно и незаметно начали угасать. Да и вы тоже.

Девушка подняла взгляд, и Иван вздрогнул, увидев её мокрые глаза. Он почувствовал, как что-то очень важное ускользает от него.

Ива продолжила:
– Понимаешь, без единения не получится разжечь изначальное сияние жизни. Поэтому мой род уже несколько веков мечтает о дружбе с людьми. И вот я смогла, подружилась! Даже больше. И я не хочу потерять тебя как человека, – Ива расплакалась. – Я прошу, я умоляю… ради меня, ради нашей любви, ради природы и всей Земли… будь человеком! Я буду любить тебя. Я научу тебя всему, что знаю. Ты только живи…

Василёк

Неделю спустя Иван прилаживал к бабушкиной избе антенну интернета. Обдуваемый всеми ветрами на самом коньке крыши, он сидел с ноутбуком и ловил «децибелы». Поворачивая тарелку антенны в разные стороны, Ваня искал сотовый сигнал.

«Правее, левее – сигнал здесь ужасный», – сокрушался парень. И тут же сам себя успокаивал: – «Хорошо, что, вообще, нашёлся! Продавцы в райцентре предупреждали, что в этой деревушке – без шансов».

Наладив кое-какой интернет, Иван остался жить у бабули. Ме?ста в избе было предостаточно. Когда-то, кроме бабушки Веры, здесь жили ещё её муж и трое детей. А теперь она – одна-одинёшенька.

– Десять лет осенью будет, как дед Витя отправился на небеса, – рассказывала бабушка. – А детки? Те давненько разъехались. Алёша – сразу, как в институт поступил. Мариша – как замуж вышла. Только младшенькая наша, мамка твоя никак счастье своё сыскать не могла. Думали уж, так и останется нянькой нам на старость лет. Ан нет. Всё иначе обернулось.

Историю про свою умершую в родах мать Ваня слышал уже раз десять. Но останавливать бабушку он не смел. Рассказывая о жизни, она часто улыбалась, вспоминала много приятных моментов. Казалось, будто она даже подзаряжается ото всех этих историй.

Переехав жить в деревню, Ваня ежедневно ходил в лес. И всё ждал, когда же бабушка начнёт расспрашивать про причины переезда и про лесные походы. Он даже придумал кое-какие легенды – не травмировать же психику пожилого человека диковинными рассказами о духе дерева. Но Вера так ничего и не спросила, только каждый раз внимательно разглядывала его и добродушно улыбалась, принимая внука таким, какой он есть.

«За это тебе отдельная благодарность, бабуль», – размышлял Иван. – «Всё-таки врать не хорошо. А про Ивушку как расскажешь?»

– Ивушка, Ивушка, покажись, – в очередной раз с трепетом призывал он любимую, сидя на отполированном до глянца корне-скамейке.

В виде светящегося призрака она нравилась ему не меньше, чем в человеческом обличье, лишь прикосновений не хватало. Но в то междумирье, что Ива создала специально для Ивана, чаще раза в неделю девушка пускать его не соглашалась. Однажды попробовали несколько дней подряд – так парень заболел – ослаб, осунулся, сон потерял. Испугалась Ива и с тех пор стала аккуратничать.

Однажды, оказавшись в маленькой комнатке между мирами и лишь увидев возлюбленную перед собой, Ваня удивлённо воскликнул:

– Ивушка, ты такая … кругленькая! У нас будет ребёнок?!

Девушка пристально посмотрела на парня. В её задумчивом взгляде читалось некое замешательство. Но не прошло и секунды, как озарившая её улыбка затмила всё собой.

– Думаю, да, – Ива игриво выпятила животик.
– И ты молчала?! – подхватил её весёлость Иван. – Ну ты и партизанка!
– Тсс… – приложила Ивушка указательный палец к губам парня. – Откуда ж я знала, что? со мной происходит?
– Как это? – удивлённый Ваня поцеловал девичий пальчик у своих губ.
– А так! – вскочила Ива и принялась кружиться и смеяться. – Я же не вижу сама себя. И не знаю, как выгляжу. Лишь чувствую, что сейчас я в образе девушки. А кругленькая или нет, красивая или не очень – это тебе виднее, – Ива произнесла последние слова с особой нежностью и замерла, изучая реакцию Вани.

Он смотрел на неё восхищённым и ничего не понимающим взглядом.

– Но ты же внутри чувствуешь что-то необычное? – пытался подобрать слова будущий отец.
– Чувствую! – вновь озарилась улыбкой Ива. – Что-то происходит, бурлит, переливается. То ли это искры любви, то ли какие иные перемены. С этим вопросом мне даже старейшины не помогли. А вот ты – помог! – девушка хихикнула и молниеносно чмокнула парня в лоб. – У нас лишь в древних преданиях упоминается что-то о возможности любовного союза с человеком. Живого опыта ни у кого нет, – развела руками на миг взгрустнувшая Ива, но тут же вскочила и принялась вновь кружиться по комнате и звонко смеяться.

Её длинное платье наполнилось воздухом и стало похожим на колокольчик. А плавные, изящные движения были столь притягательны, что Ваня невольно залюбовался и сидел так, не в силах отвести взгляд.

Накружившись вдоволь, Ива уселась обратно на кровать, придвинулась совсем близко к Ивану и прошептала:

– Спасибо за благую весть, лю?бый мой Ванечка.

С того дня Иван стал тщательнее присматриваться к Иве. Он стал изучать тему людской беременности в интернете и пересказывал Иве всё, что познал.

И вот однажды девушка-призрак появилась перед ним с младенцем на руках.

– Ночью случилось, – шепнула роженица.
– Пустишь меня в комнатку полюбоваться на вас? – прошептал парень в восхищении.
– Можно, пожалуйста, не сегодня? – умоляюще посмотрела на него Ива. – Я та?к устала. И будто сама не своя. А ещё этот не прекращаемый поток внимания от сородичей. Оно, конечно, доброе, заботливое, поддерживающее, но сейчас почему-то хочется забраться в укромное местечко и побыть наедине с собой и своим маленьким чудом.

Ваня понимающе кивнул, поцеловал воздух и отправился домой. На душе у него было легко и спокойно. Поначалу прокралась в голову свербящая мысль «как же я – тут, а они – там», но и она быстро выветрилась. Наверное, это от бабушки он заразился нерушимым спокойствием и принятием любых событий наперёд.

– Будь, что будет, – иногда повторяла та. – Все мы под Богом ходим.

Увидеть малыша Иван смог только через несколько дней. Ива, наконец, приготовила для него заветный настой и переместила в междумирье, в свою уютную комнатку с кроватью, столиком и дверью в никуда. Теперь там была ещё и люлька.

На руках у молодой матери спал маленький человечек.

– Какой он крошечный, – удивился Иван.
– Не знаю, – пожала плечами Ива. – Это в образе человека он такой. А, в общем-то, он большой, переливающийся и сияющий. На дедушку моего немного похож. Но больше, конечно, на тебя, – нежно улыбнулась она Ване, – это если смотреть на большого тебя, не ограниченного человеческой внешностью.

Ваня удивлённо вскинул брови. Но Ива перевела тему:

– Хочешь подержать сыночка?
– Я боюсь, – Ваня неуверенно потянул руки к младенцу.

Неумелыми движениями он попытался взяться за его мягкое подвижное тельце. Малютка скособочился и недвусмысленно наморщился. Ваня тут же отпрянул.

Ива звонко хихикнула, показала, как нужно держать и вложила младенца в руки молодого отца. Мурашки табунами пробежали по спине Ивана. Он переполнился одновременно и умилением, и восхищением, и какой-то тревогой, будто держал не младенца, а шедевр искусства из тончайшего хрусталя – одно неверное движение, и всё со звоном рассыплется на кусочки.

– Если ты позволишь, мы назовём его Васильком, – Ива пристально наблюдала за мимикой Ивана. – Это имя хорошо подходит ему и в нашем мире, и в вашем.

Ваня задумчиво поднял глаза.

– У вас же есть имя Василий, – пояснила девушка, Иван кивнул. – Василий – Вася – Василёк.

Ваня улыбнулся и снова кивнул.

Сюрприз

Иван отчётливо чувствовал, когда время пребывания в междумирье подходило к концу. Ива называла это мерой. Конечно же, хотелось побыть здесь подольше. Но если перешагнуть через меру, начинало откровенно мутить – проверено.

Напоследок Ива дала ещё раз подержать Василька. Иван уже приноровился и перестал бояться. Малыш приветливо агукал и мило улыбался. Два поцелуя на прощание и в-вух.

Ваня сидел на мягкой подстилке из сухой травы и листьев, прижавшись спиной к удобной выемке в монументальном стволе ветлы. Подстилку для Вани, по словам Ивы, любезно натаскали белочки. Сиделось здесь удобно, и это было важно, ведь тело оставалось тут в течение всего свидания в междумирье.

Ваня медленно выныривал из глубин тёмного «ничто» в этот мир. Сначала появились щебечущие звуки леса, потом ощущение спины, опёршейся о бугристую кору, жужжание затёкших ног и неожиданная тяжесть в руках. Иван заподозрил что-то неладное.

Окончательно он понял, что не так, только когда открыл глаза – у него на руках лежал притихший сын.

– Агу, – задёргал ручками Василёк, будто приветствовал папу.

В этот момент как по команде внутри Ивана что-то будто взорвалось. Во все стороны по телу помчались волны ощущений. Стало и жарко, и холодно. Ваня вспотел, покраснел, побледнел. Потом стали догонять тревожные мысли и осознания, которые, по идее, должны были появиться первыми.

«Как же я тут с ним?» – вихрем носилось в голове. – «Чем кормить? Как баюкать? Что бабушке сказать?»

Младенец тут же отреагировал на изменившееся состояние папы – наморщился и закричал. Этот звук пронзил Ваню до самых пяток.

– Тщщ-тщщ-тщщ… – раздалось сверху.

Перед Иваном смущённым и тихим призраком стояла Ива. В её взгляде читалось замешательство и тревога. Услышав голос мамы, Василёк сбавил громкость.

– Уа-а, – жалобно повторял он, выпятив нижнюю губку. По щекам ребёнка скатывались крупные слезинки.
– Что же это? – испуганно прошептал Ваня.
– Расстроился из-за твоего испуга, – вздохнула девушка. – Тщщ-тщщ.
– Как, вообще, он тут очутился? – уточнил парень свой вопрос. – И что теперь делать?
– Откуда ж я знаю, – развела руками Ивушка.
– Давай обратно в комнатку! – решительно предложил Иван.
– Тебе же плохо станет.
– Ну и что!

Ива задумчиво смотрела на возлюбленного и молчала.

– Что ж, давай попробуем, – наконец, произнесла она. – На чуть-чуть, на капельку, – и тут же принялась искать росинки. Чтобы попадать в междумирье, Иван каждый раз собирал капли с листьев и травинок, слагая из них нужный эликсир.

Ваня аккуратно поднялся с сыном на руках, захватил с собой чашку, мирно покоившуюся рядом с ним во мху, и последовал за Ивой.

– Вот эту каплю возьми, – указала Ива, дождавшись Ваню.

Парень присел. Одной рукой он держал заснувшего младенца, а другой пытался стряхнуть прозрачную капельку с травинки в чашку. Это оказалось не так-то просто. Обычно-то он делал всё двумя руками.

Собрав всё, что нужно, и усевшись на любимое беличье место, Иван поставил чашку в мох и стал покачивать завозившегося Василька. А призрак Ивы колдовал в это время над снадобьем.

Когда всё было готово, Ваня полулёг, поёрзал, ища наиболее удобное положение, устроил спящего младенца у себя на животе, как советовала Ива, и выпил настой. В глазах всё поплыло, по телу привычно разлился болезненный, щипучий жар, и Иван стал проваливаться в гнетущую пустоту. Такова была плата за свидания.

– Ваня! Ваня! – смутно донеслось откуда-то издалека, сквозь окружавшую его тёмную пелену.
– Ивушка, – силился позвать парень, но звуки не хотели рождаться у него внутри.

Надо было подождать ещё. Он уже не падал в никуда, а как бы выныривал из ниоткуда пузырьком.

– Ваня! Ванечка! – уже отчётливо услышал он.

Голос Ивы был явно обеспокоенным. Ваня с трудом разлепил глаза и тут же прищурился от яркости света.

– О, Ваня! – выдохнула Ива. – Прости! Всё напрасно! Василёк не пошёл за тобой, – причитала Ива.

Эта новость прошибла парня, как двести двадцать вольт. Он мгновенно распахнул глаза и подскочил, в недоумении рассматривая свои пустые руки, да так тщательно, будто ребёнок мог спрятаться где-то между пальцами или случайно заползти в рукав. Ошарашенным взглядом он посмотрел на Иву.

– Как же он там один в лесу?! Он же беспомощный совсем!
– Совсем не беспомощный. Просто жить в наших мирах ещё не умеет, – Ива, коснулась ладонями щёк возлюбленного, успокаивая его и укладывая обратно на подушку. – Я за тебя? беспокоюсь больше. Как ты вынесешь четыре перехода подряд?
– Отправляй меня обратно, – твёрдо заявил Иван. – Дай только поцелую разок.

И он вновь провалился в гнетущую тёмную пустоту. Первое, что он услышал, очнувшись в лесу – это громкий детский плач. Не придя ещё до конца в сознание, Ваня принялся трясти малыша, ритмично приговаривая:
– Тщщ-тщщ-тщщ.
– Ва – ня! – крикнула Ива.

Иван замолчал, распахнул глаза и уставился на призрачную девушку.

– Третий раз тебя зову, – примиряюще улыбнулась та. – Василёк хочет есть. Так ты его не успокоишь!
– Есть? – удивился парень.
– Ну да, людские новорождённые только и делают, что едят и спят, – развела руками Ива.
– Не только, – приподнял всё ещё плачущего младенца Ваня, чтобы оценить масштабы стихийного бедствия. Низ футболки и штаны «там, где надо» были насквозь мокрые.

Ива зажала рот руками, чтобы не рассмеяться. Иван жалобно посмотрел на неё.

– Что мне делать? – пролепетал он.
– Иди к бабушке. Другого выхода нет.
– А что я ей скажу?
– Расскажи всё как есть, не бойся, – пыталась приободрить молодого отца Ива.

Ваня глубоко вздохнул и попробовал встать. Голова раскалывалась до тошноты. «Подарок» сына перестал быть тёплым и неприятно холодил живот и ноги. Хорошо хоть сам он, накричавшись, заснул.

Пошатываясь, папа с младенцем побрёл домой, на прощание послав воздушный поцелуй встревоженной матери.

До дома в тишине дойти не удалось. Василёк проснулся на полпути и заплакал с новой силой. Ваня торопился как мог. Сил не было, мысли путались, к тому же всё время тошнило. От того, чтобы прямо здесь лечь и умереть Ивана отделял лишь Василёк.

– Ба, помоги! Пожа?луйста! – перекрикивая сына, ввалился в избу Иван.
Бабушка вышла из комнаты и замерла. Ей потребовалось лишь несколько секунд, чтобы оценить ситуацию и решить, что делать.
– Жди меня здесь, – сухо скомандовала она и отправилась наружу.
– Ты куда?
– Жди здесь! – захлопнула она дверь.

Эти пятнадцать минут, пока не было бабушки, показались Ивану вечностью. Василёк голосил.

– Миленький, хорошенький, ну перестань. Перестань, пожалуйста. Тише, тише. Я люблю тебя, солнышко моё, – причитал Ваня в унисон сыну.

Когда бабушка вернулась, оба спали в комнате. Иван сидел на полу, притулившись к краю дивана.

Проснулись они от треска скотча – бабушка приматывала какую-то доисторическую соску к крышке пластиковой бутылки. Малыш снова заплакал. А бабушка, торопясь и охая, плюхнулась на диван с бутылкой молока.

– Дай его мне, пожалуйста, – попросила она, устроила ребёнка на животе и ткнула соской ему в губы. Плач сменился чмоканьем. – Ну вот, а теперь рассказывай.

Иван принялся было объяснять, но мысли путались, язык заплетался. Как в полусне он что-то говорил и говорил.

Проснулся он, лёжа на диване. Низкое солнце заглядывало в окна, ярко подсвечивая противоположную стену. Повисшая вокруг тишина тикала большими настенными часами с гирями. Парень приподнялся, прислушался, одновременно пытаясь сообразить, что из всего произошедшего ему приснилось, а что случилось наяву. Он аккуратно встал и тихонько побрёл по дому.

На кухне неподвижно сидела бабушка Вера и разглядывала Василька. Младенец спал в непонятно откуда взявшейся плетёной люльке, подвешенной к паре крюков на потолке.

– Тсс, – приложила бабушка палец ко рту, увидев Ивана. – Еле уснул.

Ваня подсел рядом и тоже принялся разглядывать мирно посапывающего малютку.

– Как сына-то звать? – шепнула она.
– Василий. Я тебе разве не рассказал?
– Что-то, конечно, рассказал, – усмехнулась бабушка. – Но лучше б и не рассказывал. Всё больше бред какой-то про лесных духов и любовь с привидением. Если не нужно мне знать правды, не утруждайся.

Ваня вздохнул.

– А Вася твой на маленького Алёшку очень похож, – вздохнула в ответ бабушка.

Иван вскинул брови.

– На дядю твоего, Алексея Викторовича, – пояснила бабушка Вера.

Другая жизнь

На следующий день Ваня с Васильком пришли к Ивушке. Первым делом, ещё даже не позвав её, Ваня прислонил ручки малыша к коре ветлы.

– Это твоя мамочка, Василёк.

Младенец вдруг радостно вскрикнул и исчез. Ошарашенный Иван аж остолбенел. И только радостный голос Ивы вывел его из этого состояния.

– Спасибо тебе, Ванечка!

Иван обернулся, но не увидел милого глазу силуэта. Вместо этого два мерцающих огонька гонялись повсюду друг за другом. Через некоторое время они на полной скорости воткнулись в Ваню. Тот вздрогнул от неожиданности. Но вместо боли по телу разлилась радостная щекотка. Иван непроизвольно задёргался и захохотал. Огоньки выпорхнули наружу и обернулись силуэтом матери с ребёнком на руках.

– Спасибо тебе, Ванечка! – выкрикнула вновь Ива сквозь утихающий смех.

Потом они уселись и долго рассказывали друг другу о том, что произошло за сутки. А Василёк всё это время не выпускал изо рта мамину грудь.

Вернулся домой Ваня один.

– Куда сына девал? – насторожилась бабушка.
– Маме оставил.
– Насовсем что ли? – недоверчиво буркнула старушка.
– Откуда я знаю. Не я этим рулю.

В следующий раз Ваня принёс Василька через неделю. Тот опять увязался за папой из междумирья. Однако в этот раз Иван оказался более подготовленным. За неделю он успел съездить в райцентр и накупить всего, что нужно современным младенцам – от памперсов и погремушек до подогревателя бутылочек для детского питания. Бабушка ворчала и смотрела на все эти «прибамбасы» искоса. Но отстоять ей удалось только люльку – и то, лишь для дневного сна. По остальным позициям она проигрывала интернету буквально всухую.

Василёк на этот раз пробыл с папой и прабабушкой целых три дня. Ваня каждый день носил его к Иве, прикладывал к стволу, клал на корень-скамью – ноль эффекта.

– Не хочет или не может, – пожимала плечами Ива.

На третий день захотел – и тут же ушёл. А вскоре Василёк научился перемещаться в мир людей не только из междумирья. Теперь в любой день отец мог вернуться с сыном. А однажды, вообще, Иван проснулся посреди ночи от настойчивой мысли, будто Ива зовёт его. Перевернуться на другой бок не помогло, умыться тоже. Пришлось взять фонарь и идти ночью в лес.

Ещё за версту Иван услышал детский плач. Перепачканный Василёк барахтался на земле и орал. Вокруг мерцающим огоньком как мотылёк трепыхалась встревоженная мать.

Дома Василия отогрели, отмыли, накормили и спать уложили. Больше он так не чудил.

Зато чудил по-другому. Однажды по первому снегу он разогрелся, как печка – заболел. А Ивушка на удивление лишь руками развела.

– Как же так! – сетовал Иван. – Ты же целительница, любых врачей за пояс заткнёшь!
– Я ни с кем не соревнуюсь, – вздохнула Ива. – Не понимаю я, что с Васильком. Здоров он. Но будто внутри всем своим существом борется с чем-то. Но не с болезнью. Будто с миром борется, с самим течением жизни. Совсем не понимаю я! – сокрушалась девушка.

Между тем, температура младенца подобралась к сорока градусам. Василёк время от времени вздрагивал всем телом и начинал голосить. Бабушка охала, делала ему холодные примочки, ромашковую воду и всё время уговаривала ехать к врачу. Ваня сдался.

Скорая из райцентра приехала на удивление быстро. Зато в больнице долго выясняли, где документы на ребёнка, где его мать. То одному докажи, то другому. Все нервы Ивану истрепали. В итоге выработалась легенда – «мать сбежала, а мы живём в глуши с бабушкой, документы ещё не успели сделать».

В конце концов, Ивану выдали справку и отправили делать свидетельство о рождении, медицинский полис и прочие документы по списку.

А Василёк тем временем жарился в больнице. Целую неделю жарился. Что бы с ним ни делали, температуру больше, чем на пару часов сбить не удавалось. Зато на восьмой день само собой всё исчезло, как рукой сняло. Врачи поудивлялись, понаблюдали ещё пару дней, да и отпустили отца с сыном домой.

После полутора недель на больничной койке изба показалась Ивану милее милой. Однако ещё милее было бы увидеться с Ивушкой. Но тут бабушка Вера вдруг стала приставать:

– Не ходи ты больше в лес, – повторяла она, как заведённая. – Ради Христа, прошу тебя, не ходи, не носи туда малыша! Ребёнок у тебя человеческий, так и расти его по-человечески! Всем так лучше будет, прошу тебя.

«Соседи, что ли подговорили», – в недоумении смотрел на неё Иван. Но в лес всё равно собрался. А как же иначе!

Только старушка как взбеленилась. Не хочет пускать. Пришлось даже прикрикнуть. Бабушка отступила и заплакала. Василёк тоже раскричался.

– Что тут такое происходит?! – выругался Иван, выходя на улицу. – Тщщ-тщщ. Успокаивайся. К мамочке же в лес идём.
– Нет там больше твоего леса! – сквозь слёзы выкрикнула бабушка. – Ребёнка хоть дома оставь! Ведь сам горем захлебнёшься, и его погубишь!

Её слова пронзили Ивана насквозь. Но он не подал виду.

Торопиться не получалось. Выпавший неделю назад снег почти растаял, превратившись в слякоть. Поскользнувшись разок на мокрой глине, Ваня шёл очень осторожно. Он, конечно же, не поверил бабушке, но в сердце уже зародилась тревога. Вдобавок, на краю деревни вся дорога была изуродована свежими глубокими колеями.

– Ничего не понимаю? – бормотал он. – Стоило только на неделю отлучиться.

Войдя в лес, Иван и вовсе остолбенел. За тонкой ширмой из деревьев леса больше не было. Не было больше леса! На сколько хватало взгляда виднелись лишь пни, ещё кое-где дымящиеся кострища и колеи, колеи, колеи по колено.

Перебираясь через них, Иван по пояс вымазался в грязи. Он ревел и шёл. Поскальзывался, падал на колени, на спину, тщательно оберегая лишь скулящего на руках младенца. Иван промочил ноги, до крови напоролся на сук, но всё равно поднимался и шёл дальше.

– Ивушка, Ивушка, покажись! – шептал он как заклинание. А по щекам катились слёзы.
– А-а-а-а! – вырвался наружу неистовый стон, когда парень подошёл к месту, где когда-то возвышалась огромная ветла. Василёк испугался и заверещал вслед за отцом.

Огромный ступенчатый спил был весь мокрый от сока – «слёз» Ивы. Ваня опустился на колени. Мысли застыли. Внутри ощущалась тягостная пустота. Казалось, будто он завис в той самой черноте на полпути в комнатку Ивы. И только Василёк спасал его сердце от обледенения.

– Прощай милая, – поцеловал Ваня спил и поднялся, когда младенец совсем расплакался.

Немного подумав, он не решился дать сыну прикоснуться к телу матери.

«А то исчезнет чего доброго», – содрогнулся Иван от ужасной мысли.

Добравшись до дома, он ввалился в избу грязный до самых ушей. Переодевшись у порога, Ваня покормил и уложил мальчишку под безмолвными взглядами бабушки. Она как тень ходила по дому и крестилась.

– Завтра мы уезжаем, – собрав грязную одежду в мешок, произнёс Ваня.

Это была первая фраза в доме за весь вечер. И она как иглой проколола пространство. Из напряжённо-выжидательного оно вдруг стало горько-унылым.

– Прости меня, – сказала бабушка, промакивая платочком наворачивающиеся слёзы. – Я боялась, не вынесешь горя.

Иван кивнул.

– К отцу в город вернёшься?

Иван кивнул снова.

Субботник

Прошло двенадцать лет.

Утреннюю тишину небольшой комнаты встревожила мелодия будильника. Сначала она звучала мягким, почти незаметным журчанием ручья и щебетом птиц. Но постепенно в неё стали вплетаться всё более яркие звуки – колокольчики, кукование, у?хание, скрипы, стуки и шорохи леса.

– Вася, выключи будильник! – сквозь сон пробормотал Иван. – Ва-ся!

Двенадцатилетний мальчишка нашарил на полу у кровати смартфон и не целясь мазнул по нему пальцем.

– Зачем так рано?! Сегодня же выходной, – ворчал разбуженный отец.
– Субботник в городском парке, – сын приподнял голову.
– В парке? С чего это вдруг?
– Не знаю, – зевнул Вася. – Сказали, со всех школ города по три класса выбрали. Уборка к девятому мая.

Мальчишка сел на кровать и укрылся одеялом как накидкой. Чуть раскачиваясь взад-вперёд, он силился не уснуть. Наконец, глаза согласились открыться. Василий сполз на пол, взял со стула одежду, с пола – телефон и очки, и бесшумно вышел из комнаты.

– Только тихо, деда не разбуди! – буркнул ему вслед Иван.

Пока завтракал, Васька списался с друзьями и принялся искать рабочие перчатки в коридоре в шкафу на полках с инструментами.

– Что тут за возня? – спросил дед Женя, выходя из своей комнаты.
– На субботник тороплюсь, – ответил внук, не глядя на него. – Где у нас перчатки были?

Собравшись и быстро сбежав по лестнице с четвёртого этажа, Вася вышел из подъезда.

– Бу! – выскочил из-за двери ему наперерез высокий мальчишка.
– Фу, Серёга, напугал! – оба засмеялись.
– А что? ты так долго? Я уже опух тебя ждать.
– Перчатки искал.

У здания физ-мат лицея собралась целая толпа народа. Пятый, шестой и седьмой классы гомонили тремя отдельными кучками. Некоторые мальчишки бегали друг за другом, двое фехтовали на граблях. Стоя посередине между группами, классные руководительницы о чём-то оживлённо беседовали.

– Пятый «М», все в сборе? – прокричала командным басом Галина Андреевна, крупная пожилая женщина с короткой стрижкой и ярко-красной губной помадой на лице.

– Иванова сейчас подойдёт, Быков не берёт трубку, Савельев заболел. Остальные – все, – отрапортовала Наташка Сорокина, староста класса.

Путь в парк пролегал через полгорода. Классные руководители всю дорогу общались друг с другом, но при этом вовремя осаживали слишком разбушевавшихся мальчишек. Некоторые ученики шли, уткнувшись в смартфоны, некоторые тихо общались между собой, остальные гоготали и перебрасывались колкими шутками.

Спустя полчаса вся компания добралась до парка. На площади перед главным входом собралась тьма народа. Люди в ярко-рыжих жилетках уже инструктировали учеников других школ. В парк запускали по одному классу и провожали до нужного места.

Пятому классу физ-мат лицея выдали участок между центральной и северной дорожками.

– Статуи не трогать, за ограды не заходить, – наставлял мужчина в рыжей жилетке. – Мешки с мусором вон туда, ветки и остальную органику – в эту кучу.

И работа закипела. По крайней мере, первые пятнадцать минут работали все.

– Интересно, зачем здесь все эти женщины с кувшинами? – философски рассуждал Серёга. Опёршись о грабли, он рассматривал недавно выкрашенные белые статуи.

– По ночам они оживают и поливают ближайшие деревья, – ответил Васька, сгребая листья и ветки с молодой травы. – А вон те дальние деревья – не поливают. Видишь, засохли почти.

Серёга повернулся и стал разглядывать засохшие верхушки дальних деревьев.

– А вон там, кстати, мега-дуб растёт, знаешь? – вспомнил Серёга. – Его тогда уж должны все статуи парка поливать, чтобы он таким вымахал.
– Я в этом парке последний раз лет пять назад был, – признался Василий. – Дуб не помню. Не видел, наверное.
– Тогда пойдём, покажу. Такое стоит увидеть!
– А нам не дадут по мозгам за это?
– Да не…

Они вышли на дорожку и пошли к дубу. Дуб, и правда, оказался огромный. Он был огорожен заборчиком, над которым красовалась табличка с текстом.

– В реестре старейших деревьев Подмосковья, – прочитал Васька.
– Да, крутое дерево, там, вроде, написано сколько ему лет.
– Почти четыреста, – медленно проговорил Василий, увлечённый чтением жизнеописания достопримечательности парка.
– Кудрявцев! Раневский! – закричала издали Наташка Сорокина. – Что? вы тут делаете? Марш на участок!
– Чё раскомандовалась?! – огрызнулся Серёга.
– А то! – она подошла ближе. – Кудрявцев, даже ты, гордость лицея, блин, и то отлыниваешь!
– Мы на минуточку только, – извиняющимся тоном пояснил Вася. – Дуб посмотреть.
– Человек дуб первый раз увидел. Представляешь? – защитил друга Серёга.
– Да ладно! Ты разве недавно в наш город переехал? – удивилась Наташка.
– Всю жизнь здесь живу, – обернулся к ней Васька, когда дочитал текст на табличке.
– Тогда не верю.
– Так я живу на Борзова, с другой стороны города. А вообще, мне ж на днях двенадцать исполнилось. Вот я и получил магический зов. Магистр этого парка, – Васька указал на дерево, – воззвал, чтобы открыть для меня мир эльфов и фей. А за стволом там портал в школу волшебства. Только ты никому не говори, пожалуйста, – и он заговорщически приложил палец к губам.
– Кудрявцев, ты в своём репертуаре! – всплеснула руками староста. – Кончай сказки сочинять и дуй работать!
– А ты сфоткай нас с деревом, – протянул ей смартфон Серёга. – И мы тут же вернёмся на субботник.

Наташка молча взяла смартфон. Вася встал у таблички, но Серёга перешагнул через ограду и приобнял ствол. Дуб был настолько велик, что потребовалось бы не менее пяти таких мальчишек, чтобы обнять его кольцом.

– Куда ты! – крикнула ему староста. – Там же написано, за ограду не заходить!
– Да ты сфоткай и всё! Васька, иди сюда.

Василий робко переступил заборчик и подошёл к стволу.

– Простите за вторжение, – шепнул он и приобнял дуб, но тут же отдёрнул руки и удивлённо посмотрел на ладони.

То, что он почувствовал, совсем не соответствовало твёрдой, грубой коре дерева. Василий вновь дотронулся до дуба. Под ладонями пульсировало и щекоталось. Вдобавок, в теле появилось очень странное ощущение. Оно было похоже на то, как будто тебя начинает сплющивать и выворачивать наизнанку. Правда, это описание не до конца подходит, потому что ощущение, в целом, было приятное. Васька вновь дотронулся и отдёрнул руки.

– Кудрявцев, что там у тебя? – крикнула Наташка.
– Портал активирую, – сочинил он отговорку на ходу. Сердце в груди почему-то громко колотилось.
– Всё, сфоткала! Догоняйте! Телефон отдам на участке, – девчонка демонстративно развернулась и пошла прочь.
– Эй, верни быстро! – помчался за ней Серёга.

А Васька вновь коснулся ствола – и опять пульсирующая щекотка в ладонях. Тело как бы смялось, словно резиновая игрушка, и будто начало засасываться в ствол через руки. В глазах потемнело, перед внутренним взором сверху посыпались очаровательные белёсые искорки. Они падали не спеша, как снежинки в безветренную погоду.

«Вау! Какой сияющий снег», – подумал Василий. Он залюбовался, и на миг позабыл обо всём на свете.

– Василёк?! – удивлённо воскликнул еле слышный мужской голос, доносящийся непонятно откуда.
– Васька! – тут же послышался возмущённый голос Серёги.

Василий опомнился и отдёрнул руки от дерева.
– Как ты меня назвал?! – строго спросил он друга, придя в себя. – Я даже не сразу узнал твой голос!

Никто и никогда не называл его Васильком, кроме папы! И папа-то очень-очень редко, лишь в минуты особой нежности.

– Васька, как же ещё, – не понял Серёга.
– А первый раз?
– Чё? Васькой, Васькой я тебя зову. Пойдём уже! Что ты тут залип? Портал всё активируешь что ли? – Серёга захихикал и поднял с земли грабли.

«Василёк… Василёк…» – вспоминал необычное слово Васька, сгребая ветки.

А потом и по дороге домой вспоминал. И дома вспоминал. У этого слова был какой-то очень особенный привкус. Привкус необычайной нежности и грусти. И, одновременно, какой-то неприкосновенности.

«А что такого в этом слове?» – размышлял мальчишка. – «Да кто ж его знает…»

Но ноги ходят, руки делают, а голова думает. Думает, думает, думает. Голова отличника физ-мат лицея привыкла думать всегда.

«Василёк… с отзвуком… мамы!» – Васька даже поперхнулся от такой мысли, хлебая суп. – «Конечно же! Мама!»

Мамы у Васьки не было никогда. Вернее, она, наверное, когда-то была. Ведь должен был его кто-то родить!

«Какая она, моя мама? Несомненно, она прекрасная», – всматривался Василий в окно, вместо того, чтобы решать домашку. – «Жаль, папа ничего про неё не рассказывает».

Ночью Ваське приснилась… мама. Это был странный сон. Светящаяся по контуру, похожая на магическое существо из онлайн-игры, она призывно помахала ему рукой.

«Ну, разве ж это мама?» – размышлял мальчишка спросонок. – «Да, мама!» – почему-то он твёрдо знал это внутри.

В общем, странный сон.

Возрождение

Два мерцающих огонька радостно носились в пространстве из непонятных линий и корней.

– Спасибо! Спасибо! Спасибо! Спасибо! Спаси?бочки!!! – догонял один огонёк другого. И оба задорно хохотали. – Я даже не знаю, как мне тебя благодарить, милый мой старец Дивий!
– Пригласишь меня обучать сына, – ловко увёртывался второй огонёк.
– Несомненно, так я и сделаю!
– Мы все надеемся на него, ты же знаешь.
– Знаю, знаю, знаю, знаю-у-у… – первый огонёк догнал второго и будто щекотал его.
– О-хо-хо, полегче там! – второй ловко увернулся, и оба вновь принялись на огромной скорости сновать в промежутках между непонятными линиями и корнями. – Ладно, Ивушка, не смею тебя более отвлекать, – притормозили огоньки.
– До свидания, старец Дивий!

Ива вернулась в своё пространство, но никак не могла угомониться. Всё внутри ликовало.

«Старец Дивий нашёл Василька! Милого, родненького сыночка. Самого необыкновенного, единственного и неповторимого во всём древечестве! Да и на всём белом свете!» – золотистыми струйками лилась песня.

Как уж Ива мечтала о восстановлении связи с сыном и возлюбленным! Годы напролёт пыталась вспомнить их след, чтобы дотянуться до них. Только вот память её подвела. Конечно, дело не в памяти. Просто Мир устроил ей великое испытание руками людей. Но на людей Ива не злилась. Деревья, вообще, не злятся.

Тогда, вначале ей было очень больно, сложно, мутно. Ей было не до чего. Она всех позабыла, всё потеряла. Она чуть было не умерла. Но старейшины поддержали её, напитали силой. У них свои чаяния на счёт Ивушки и её сына. Да и тело не подкачало – в итоге спиленная ветла отросла вновь, и Ива восстановилась.

С тех пор прошло много лет. Много лет страстных надежд и мечтаний. В чувства отчаяния и горя деревья не могут провалиться, ведь радость – основа их существа. И вот, наконец, свершилось! Сегодня старец Дивий принёс ей след Василька. Он узнал его при соприкосновении. Есть не так много деревьев, кто смог бы узнать мальчика. Но Мир всё-таки исполнил мечту Ивы.

Немного успокоившись, Ивушка мысленно потянулась к Васильку. Осторожно, чтобы не напугать, она еле-еле прикоснулась сознанием к сыну. И замерла. Ду?хи деревьев редко замирают, но сейчас выдался именно такой случай.

– Роднулечка моя, – блаженство вспыхнуло и разлилось яркими струйками по всему существу Ивушки. Может быть, в этот момент даже само дерево ветлы слегка засветилось кончиками листьев.

Опомнившись, Ива аккуратно отстранилась, чтобы не перегрузить мальчика. Ведь он, поди, всё позабыл.

«Судя по терпкому отклику, мысли о матери для него горчат», – размышляла Ива.

Дотянуться до Ивана было задачей посложнее. Но след его есть у Василька. Стоит лишь подождать пару дней, приучить мальчика к своему присутствию в поле его чувств. И тогда можно будет ненавязчиво попросить у него отцовский след.

Теперь дозваться их на встречу было лишь делом техники – аккуратных телепатических прикосновений, ласковых, но настойчивых.

Зов матери

После странного сна мысли о матери плотно засели в голове Василия. Через несколько дней вечером он подошёл к отцу.

– Пап, ты сильно занят?

Иван оторвался от экрана планшета и вопросительно поднял брови.

– Пап, расскажи мне, пожалуйста, про маму.

Иван вздрогнул. Такого вопроса он никак не ожидал. Сын давно уже не спрашивал. А Иван и рад был. Не хотелось вновь прикасаться к однажды пережитой запредельной боли. Чувство любви, перемешанное с чувством потери, почему-то так и не угасло с годами. И это была настолько ядрёная смесь, что прошибала слезу при любом прикосновении к этой теме.

– Мама твоя давно умерла, – выдохнул отец и потёр лицо руками.
– Я знаю. Расскажи побольше. Пожа-алуйста, – сын подсел рядом. – Последние дни почему-то всё время думаю о ней.
– Что-то случилось? – насторожился Иван.
– Вроде, нет, – пожал плечами Васька.
– А с чего вдруг такие мысли?
– Ну, просто все знают своих мам, а я – нет.
– Ох, ты мой Вася-Василёк, – Ваня крепко обнял мальчишку, чтобы тот не увидел навернувшуюся слезу.

Немного справившись с собой, Иван начал рассказывать:

– Твоя мама была удивительной женщиной. Настолько удивительной, что ты даже представить себе не можешь. Она жила в лесу, была целительницей, настоящей волшебницей. Да-а, как из сказки. Только наяву, по правде. И настолько сильной волшебницей, что даже могла светиться всем телом. А однажды она вылечила от тяжёлой болезни прабабушку Веру. Тогда мы с твоей мамой и познакомились. Потом она спасла жизнь деду Жене. Он умирал в больнице. И никто уже не верил в его выздоровление. А она дала простой и удивительно действенный рецепт. Дед буквально воскрес! Врачи сказали, что так не бывает. Но дед-то, вон, до сих пор тебя супчиком кормит.
– Па-ап, – перебил Ивана сын. – Теперь мне ясно, в кого я такой сказочник уродился.
– Да-а, – улыбнулся отец, – Всё, что досталось тебе от матери, может сделать тебя настоящим волшебником.
– Да не, – усмехнулся Васька. – Это ты? у нас, оказывается, сказочник. Так круто рассказываешь!
– Ты мне не веришь?! – уставился на сына Иван.

Василий изобразил снисходительную улыбку.

– Вот и прабабушка твоя не поверила, – потупился отец и тяжело вздохнул.
– А, может, давай съездим к маме на могилку? – предложил Вася.

Иван напрягся, внимательно посмотрел на сына и задумался. К бабушке Вере он с тех пор ни разу не ездил. Звонит ей иногда, а поехать не может. Ведь если поедет, то и в лес пойдёт. Но вытерпит ли вновь боль разрывающегося сердца? – Страшно! Да и стыдно разрыдаться у всех на глазах.

Отец его, дед Женя, и сестра Ольга часто навещают бабушку. Дед всё мечтает вместе с Иваном избу тёще подлатать, да только Иван «упёрся, как баран, и ни в какую ехать не соглашается».

«А теперь вдруг и Васька просит. И, конечно же, он имеет право знать о матери. Но как теперь явишься? – Неудобно как-то. И могилки-то никакой там нет. Да и получится ли не разрыдаться…» – мысли скреблись, царапались и цеплялись одна за другую.

Сам Васька изредка ездил с дедом в деревню. Но в лес там его, понятное дело, никто никогда не водил.

– Я подумаю, – уклончиво ответил Иван и снова вздохнул.
– Ты только в правильную сторону думай, – подбодрил его Васька.

Мысль об Иве с новой силой взбудоражила сознание и не вылезала из головы. Ночью Иван долго ворочался, порыдал в подушку, а когда всё-таки уснул, ему приснилась она. Сотканная из нежного золотистого, белого и голубоватого свечения, Ива улыбалась ему как когда-то. И звала.

Иван встал, отдышался, умылся, посмотрел в зеркало на свою слегка постаревшую физиономию и… не смог больше уснуть. До утра он передумал об Иве миллион и одну мысль. А ведь утром – на работу!

На субботу купили билеты для всех – Ваське, Ивану, деду Жене и тёте Оле. Ольга, сводная сестра Ивана, жила с ними, в третьей комнате их трёхкомнатной квартиры. Она была всего на шесть лет младше Ивана, но до сих пор не подавала надежд на то, что когда-нибудь обзаведётся мужем.

Бабушку Веру предупредили заранее, и она встречала высокую делегацию пирогами, блинами и слезами.

– С возвращением, Ванечка! – причитала она. – Здравствуй, Васенька! Большущий-то какой сделался!

Иван поцеловал бабушку и обнял её. За двенадцать лет она будто бы и не изменилась. Только морщины стали глубже.

– Мужики, давайте мы всё-таки избу подлатаем? – предложил дед Женя за обедом. – К юбилею бабули шикарный подарок будет. За несколько выходных как раз втроём управимся. Согласна, ба? Отпразднуем твоё девяностолетие в обновлённом доме.
– Девяностолетие?! – встрепенулся Васька.

Дед Женя кивнул ему и выжидающе посмотрел на бабушку.

– Бог даст, отпразднуем, – отмахнулась старушка. – У меня каждый день – праздник. Коли проснулась – так и день рождения!

Иван сидел и молча смотрел на трапезничающих родственников. Его мысли были не здесь.

– Ванюш, не грусти, – шепнула ему бабушка с улыбкой. – Я знаю, куда тебе надобно. Беги! Беги скорее. Только, чур, Ваську обратно приведи!

Ничего больше никому не объясняя, Иван с Васей пошли в лес. Вернее, туда, где когда-то раньше был лес.

Войдя внутрь, Иван ахнул. Лес снова был. Конечно, это был уже другой, долговязый, молодой лес.

– За двенадцать лет всё заросло до неузнаваемости, – пояснил он Ваське. – Уж и не знаю, найдём ли мы могилку мамы.

Пробирались вдоль оврага, единственного ориентира, что остался здесь от старого леса. И вот – холм над ручьём. Вроде бы, тот.

– Вот здесь, на холме росла старая огромная ветла, – остановился отдышаться после подъёма Иван. – Здесь и жила твоя мама. Здесь и погибла.

– А вот и не погибла, – раздался задорный голосок откуда-то сбоку. Сквозь куст к ним приближалась мерцающая девушка-привидение.

Иван не поверил своим ушам. Не поверил своим глазам. Он, вообще, чуть не умер прямо здесь на месте от запредельного взрыва чувств и эмоций, который пришлось пережить ему в этот момент. Ужас и ликование, любовь и вина, надежда и отчаяние, нежность и страх – всё вспыхнуло и замешалось в один великий вихрь. В глазах потемнело.

– Василёк, выплесни на папу вон из той кружки, пожалуйста, – попросила Ивушка мальчишку, буквально остолбеневшего от всего увиденного.

Иван очнулся лёжа на земле. И сам себе удивился.

«Всегда считал, что мужчины не падают в обмороки», – подумал он первым делом.

Сверху на него смотрели четыре родных глаза.

– Не может быть! Как же я не додумался, что ты могла выжить! – угрызался Иван. – Вот бестолочь! Прости меня, Ивушка!
– Ванечка, милый, прощаю! Прощаю тебя! Как вышло, так вышло. Не печалься, пожалуйста! Насладись нашей встречей – я люблю тебя всё также сильно, и ты со всем справился. Ты молодец! – утешала любимого Ива.

Василий всё это время молча стоял рядом и круглыми глазами разглядывал призрачную маму. Он столько раз придумывал всякие магические небылицы для друзей и просто ради забавы, что никак не мог поверить, что происходящее сейчас – наяву. Женщина-призрак выглядела точь-в-точь как в том странном сне – светящееся магическое существо из онлайн игры. Васька даже время от времени щипал сам себя, чтобы убедиться, что он не спит.

Немного успокоив Ивана, Ива обратилась к сыну:

– Ну, здравствуй, Василий! – поймала она взгляд мальчишки. – Можно тебя называть Васильком?

Васька кивнул и слегка улыбнулся. Магическое существо, которое представили ему как маму, вызывало внутри приятные чувства спокойствия и умиротворения. Не было ни страха, ни настороженности.

– Я мечтала об этой встрече много лет, – призналась Ива. – Надеюсь, теперь мы вновь узнаем друг друга и подружимся.

Василёк подошёл к ней ближе и хотел прикоснуться. Поняв, что не получится, он несколько раз провёл рукой туда-сюда сквозь неё. Ива улыбалась и наблюдала за экспериментами сына.

– А ты можешь уплотниться до обычного вида? – робко спросил Вася.
– Нет, – покачала головой мама, – я так не умею. Я же не человек.
– Как это? – ещё больше удивился мальчишка. – Папа сказал, что ты волшебница.
– Наверное, это так, – улыбнулась Ива. – Раз папа сказал. А, вообще, я – дерево, дух дерева.

Глаза Василька округлились окончательно.

– Вот тут моё тело, – указала Ива на многоствольную ветлу за своей спиной. – А я просто умею выходить сознанием за пределы тела и создавать разные призрачные образы.
– Эээ… – медленно соображал Вася. – То есть я – получеловек-полудерево что ли? – он с недоумением посмотрел на свои ладони.
– Ты – человек! Но человек с уникальными способностями. Как дитя духа дерева и человека, ты получил всё от обеих форм жизни. И ты можешь проявить любые способности, какие захочешь использовать в своей жизни.
– А что во мне от деревьев? – никак не мог переварить новость Василёк.
– Это можно понять и ощутить в полной мере, только войдя в мир деревьев. Хочешь попробовать?

Василёк испуганно обернулся на Ивана.

– Раньше ты умел перемещаться туда-сюда, – кивнул ему отец. – А я – нет.
– Вспоминаешь что-нибудь? – заглянула в глаза сыну Ивушка.

Василий растерянно помотал головой. Ива лёгким летящим движением переместилась к ветле и жестом пригласила его расположиться на толстом корне, похожем на скамейку.

– Хочешь, я расскажу про твои первые полгода жизни, пока мы были вместе? – предложила она. – Вань, садись тоже рядышком. Смотри, я вырастила вновь нашу любимую лавочку, – и Ива опустилась на выступающий над землёй корень.

Они уселись, и Иван приобнял сына.

Ива начала рассказывать, как младенец всполошил родителей, самовольно удрав из мира мамы. Ваня дополнял её описанием своих неожиданных приключений с новорождённым на руках. Василёк слушал и хохотал.

– Потом ты научился делать это не только из междумирья. И мог исчезнуть в любой момент, – продолжала мама.
– Даа, – поддержал её папа. – Представь, однажды ты утёк от мамы прямо посреди ночи! И ревел потом, барахтаясь здесь на холодной земле под деревом. Пришлось мне в темноте бежать на зов мамы и обнаружить в лесу грязного замёрзшего малыша.
– Вань, а ведь именно тогда я научилась использовать твой след и дотягиваться до тебя сознанием, – вспомнила Ива. – Дотянуться до любого дерева – легче лёгкого. А вот до человека – целое дело.
– Потрясающе! – отозвался Иван. – А ты потом ещё когда-то это использовала? Я что-то позабыл.
– Ещё как использовала! – засмеялась Ивушка. – Как ты думаешь, почему Василёк вспомнил обо мне сейчас? Почему ты сюда, наконец, захотел приехать? Я дотянулась до вас и звала, звала, звала!
– А-а-а! – хором оценили мужчины.
– Но тогда почему ты все эти годы нас не звала? – вслух удивился Васька.
– Забыла ваши следы, – грустно вздохнула Ива и опустила взгляд.
– Какие такие следы? – решил уточнить сын.
– Это… – задумалась мама, – как образ в памяти, такое уникальное имя дерева, человека или ещё кого-то на языке Мира. Зная его, ты всегда можешь связаться с этим существом, дотянуться до него своим сознанием.
– И как же ты нас позвала, если забыла? – не понял Иван.
– О! Это был настоящий подарок Мира! Одно дерево, один из старейшин древечества случайно соприкоснулся с Васильком, узнал его и принёс мне его след.

Услышав это, Василий вдруг вспомнил те странные прикосновения к дубу в парке.

– Я всё понял! – поразился сын собственному озарению. – На субботнике в парке я прикоснулся к огромному дубу, и меня стало будто затягивать внутрь.
– Это был старец Дивий, – закивала Ива. – Один из тех, кто был знаком с тобой-младенцем и смог узнать тебя. За что ему огромнейшее спасибо! Кстати, хочешь, я тебя с ним познакомлю? Пойдём? – она вскочила и протянула сыну руку. – Прикоснись к моему стволу. Я думаю, ты легко вспомнишь, как действовать.

Василёк медлил. Ему стало страшно от мысли, что он сейчас телепортируется неведомо куда. Мальчишка, конечно, проникся рассказами о своём детстве. Но где-то в глубине души он всё ещё не верил, что это правда. Может быть сон? Или розыгрыш отца, решившего создать у Василия образ магической мамы, которая когда-то умерла?

«Умерла? Не умерла ведь!» – размышлял мальчишка. – «Вот она. Но правда ли, что это светящееся существо – моя мама? И куда она меня хочет заманить?»

– Ну, или в другой раз познакомлю, – Ива поняла, что поторопилась, и отступила.

Когда Иван и Вася вернулись в избу, бабушка Вера поспешила проверить, что вернулись оба. Она удовлетворённо кивнула и улыбнулась внуку с правнуком.

Вечером Василёк долго не мог уснуть. Чужие запахи, непривычная постель, дедушкин храп и много-много мыслей о маме. Точнее о лесном существе, светящейся женщине, такой милой, но, одновременно, такой чужой и неправдоподобной.

На следующей день перед отъездом Иван снова собрался в лес. Василий колебался.

– Уважь маму, – попросил его отец. – Хотя бы попрощайся с ней. А вообще, ты сам хотел узнать побольше о матери. И вот, Мир для тебя сотворил настоящее чудо! Теперь ты можешь узнать о ней буквально всё.

Когда подошли к ветле, Иван сказал Ивушке, что очень хочет, наконец, обняться. И она согласилась перенести его в свою комнатку. Осталось решить с Васильком.

– Хочешь, иди к прабабушке или пойдём с нами, – предложил ему отец.

Василий стоял в нерешительности. С одной стороны, он боялся заблудиться один в лесу, потому что дорогу к дому запомнить не успел. С другой стороны, поход в иной мир отзывался пронизывающей тревогой, как будто прыжок с парашютом. В итоге мальчишка решил остаться тут и дождаться возвращения родителей. Те согласились.

Ива как обычно набрала нужных капель Ваниными руками, поколдовала над ними и погрузила Ивана в непробудный сон. А после растворилась и сама, послав сыну воздушный поцелуй.

Первый визит

Васька остался один на один с лесом. Сначала он рассматривал спящего отца. Потом понюхал чашку, из которой тот пил. Затем встал, походил вокруг ветлы, снова подсел к отцу. Внутри мальчишки боролись любопытство и страх, вера и неверие.

По носу Ивана ползла какая-то букашка.

«Ой! Это же клещ!» – насторожился Василий и потянулся, чтобы аккуратно его снять.

Опершись второй рукой о ветлу, он внезапно почувствовал под ладонью пульсирующую щекотку и тут же отдёрнул руку. Сняв с отца клеща, Васька вновь приложил руку к стволу.

Сердце громко колотилось. Под рукой была будто не шершавая бугристая кора, а что-то мягкое, чуть шевелящееся и такое неожиданно приятное на ощупь. Василёк улыбнулся. Пульсирующая щекотка ему нравилась.

Мальчишка приложил вторую руку и почувствовал, как его тело начинает сплющиваться. Отстранившись, он восстановил обычное ощущение и прикоснулся к стволу вновь.

И тут в лицеисте проснулся дух исследователя – он пробовал вновь и вновь. Вскоре стало получаться управлять ощущением сплющивания и выворачивания без отдёргивания рук. Повелевать внутри этим процессом оказалось по-настоящему упоительно.

Одновременно, в сознании мальчишки укреплялась вера в собственные способности, родство с деревьями и реальность происходящего.

– Похоже на лабораторку по физике, – хихикал Василёк себе под нос. – По физике ощущений.

Наконец, наигравшись вдоволь и осмелев, он решился двигаться дальше – дать волю процессу. Ощущение тела вновь сплющилось, стало выворачиваться и засасываться в ствол через руки. В глазах потемнело. Откуда-то сверху полились сотни тонких золотых струек света. Они то сбегались в пучки, то разбегались вновь, переплетались, объединялись. И каждая чуть заметно пульсировала.

Их красота очаровывала и наполняла радостью, приковывала внимание и заставляла забыть обо всём на свете. Вглядевшись в одну из струек, Вася заметил множество летящих искорок – всё стало видно до мельчайших деталей, как под микроскопом. Часть из них летела в одном направлении, часть – в обратном.

Какая-то из искорок привлекла внимание Василька. По желанию картина увеличилась дальше. Летящая искра стала крупнее, ещё крупнее и увлекла за собой внимание мальчишки. Вверх и быстрее! Он ускорился вслед за искрой, догнал её и, наконец, соединился с ней.

– Йо-хуу! – драйв скорости затмил всё остальное. Васька вспомнил, как катался с горки на санках зимой, воображая, что это бобслейная трасса. Полёт искры в потоке был больше всего похож на бобслей – повороты, манёвры, слияния. – Кааа-айф!

С неуёмным задором Василёк носился по разным струйкам, пока не вылетел в пустое пространство. На мгновение мальчишка завис в неподвижности.

Внизу виднелась огромная зелёная поверхность с кожисто-глянцевой фактурой и россыпью небольших кратеров. Те безостановочно пыхали – то выдыхали струйки воздуха и искорок, то со свистом засасывали всё обратно. Спустя мгновение засосало и Ваську, и он вновь понёсся на светящемся болиде бороздить необъятные просторы материнского пространства.

Теперь к чувству скорости примешивалось ещё чувство падения. Он явно нёсся вниз. Чувство исчезло только когда Василёк влился в большую горизонтальную струю из разноцветных искр. Всё вокруг замелькало и запереливалось сотнями цветов и оттенков. Драйв скорости уступил место любопытству.

Как только Василий пожелал осмотреться, картинка начала отдаляться. То, что он увидел, было больше всего похоже на автостраду будущего со множеством полос и слоёв, заполненных движущимися светящимися точками. Центральные ряды оказались самыми спешащими – разноцветные точки в них смазывались в один непрерывный поток.

«Какие странные видения в мире деревьев», – удивился мальчишка. – «Везде сплошные огоньки», – и тут же вспомнил, что видел ещё и белые искорки-снежинки, когда прикасался к старому дубу в парке.

Пытаясь вспомнить, какими они были, Васька вдруг осознал, что он сам собой прилепился к какому-то болиду на автостраде и неистово помчался. Секунду спустя его уже вытолкнуло в пространство с теми самыми белыми искорками, медленно падающими, словно невесомый снег.

– Василёк?! – пронеслась внутри мысль чужим голосом.

Это был тот самый голос! Тот, что Васька услышал тогда в парке, но подумал на Серёгу.

Спустя секунду, стало заметно, что все снежинки были будто нарисованы на поверхности прозрачного шара, такого огромного мыльного пузыря. Не успев ничего предпринять, Василий влип в него и очутился внутри.

Внутри шара был воздух – потому что захотелось вдохнуть. И земля – потому что захотелось опереться. Вася глубоко вздохнул и встал на только что обнаружившиеся ноги. Всё вокруг выглядело размытым, как в тумане. Не задумываясь, Василий протёр глаза, чтобы лучше видеть. И понял, что у него есть лицо и руки. Быстро ощупав всего себя, он сделал шаг вперёд.

Рядом появился мерцающий огонёк. Он облетел пару раз вокруг гостя и превратился в невысокого пожилого мужчину с круглым лицом и седыми волосами. Мужчина явно обрадовался встрече:

– Василёк?! Какие люди! Ты уже научился ходить по следу?
– Кто Вы? – ошарашено промямлил Васька.
– Я – Дивий. Приятно вновь увидеться, – мужчина чуть заметно поклонился. Его старомодная одежда показалась Василию неприятно вычурной.
– Вновь? – нахмурился мальчишка.
– Так лучше? – перебил его мужчина. Васька успел лишь моргнуть, а собеседник уже стоял в джинсах и жёлтой футболке с нарисованным на ней деревом. Вместо листьев в его кроне расположилось множество математических формул.
– Где я? – вместо ответа испуганно выпалил Василёк.
– У меня дома, – развёл руками Дивий. – Ты сам ко мне припожаловал. Странно только, что один.

Василий смотрел на незнакомца и силился понять, что тот имеет ввиду, и что, вообще, происходит.

– Ладно, сейчас мы всё выясним, – оценил ситуацию мужчина и указательными пальцами дотронулся до висков. – Вот только Иву позову.

Пространство вокруг пришло в движение. Вдруг из ниоткуда возникло множество разных корней и непонятных линий. Василёк испугался и отпрянул. Дивий обратился в мерцающий огонёк и закружился с другим, вторым таким же огоньком. Васька стал отступать. Но в этот момент пара огоньков превратились обратно в мужчину и женщину.

– Говорю тебе, он боится нагромождения корней, – сказала она.
– Василёк, что бы ты хотел видеть вокруг? – обратился Дивий к мальчику.

Василий молчал и напряжённо озирался.

– А я уж подумала, куда это ты направился, – подошла к Васильку женщина. – Я сразу же вдогонку за тобой потянулась. Мы с папой ждём тебя.

Васька отступил ещё на шаг, недоверчиво разглядывая незнакомку. Дивий тихонько засмеялся:

– Ивушка, сын-то тебя не узнал.
– Да? – удивлённо взглянула Ива в глаза мальчику. – А так? – она на миг растворилась и предстала девушкой-привидением, сотканной из золотистых и голубоватых линий. – Так узнал?

Василёк насторожено кивнул.

– Я не успела тебя перехватить, чтобы провести в нашу комнатку, – развела руками Ивушка. – Ты слишком проворно утёк.
– Но… – Василий уставился на мать, – ты же говорила, что не можешь превращаться в человека.
– Там, снаружи не могу, а здесь – всё могу, – рассмеялась она и вновь обернулась румяной голубоглазой красавицей. – Пойдём? Мы с папой ждём тебя. Папа тебе привет передаёт. Вот прямо сейчас, – и она помахала сыну рукой.
– Так ты же здесь, а он где-то там!
– Ну и что, – пожала плечами Ива. – Я и там, и тут. Духи деревьев часто сразу в нескольких местах вниманием находятся. Правда, Дивий?

Мужчина кивнул. И добавил:

– Идите уже. Долго Иван тебя там ждать не сможет. Устаёт он быстро.
– Обними меня, я помогу тебе пройти в нашу комнатку, – Ива протянула руки к сыну. Но Василёк медлил. – Ну же! Я не кусаюсь! – рассмеялась она.

Василий подался вперёд в объятья матери, и тут же корни исчезли. Всё исчезло.

– Открой глаза, – шепнула Ива ему в самое ухо.

Мальчишка огляделся. Он стоял посреди маленькой комнаты в каком-то деревенском доме. Стол, кровать и детская люлька – вот и вся небогатая мебель. На полу – домотканые половички. На окне – плотные белые занавески с вышивкой.

На кровати сидел Иван.

– Привет, пап, – постарался улыбнуться Васька. – Где это мы?
– В комнатке для наших свиданий.
– Да тут, кажись, целый дом, – Василёк приободрился и слегка приоткрыл дверь, рядом с которой стоял. Вдруг он отшатнулся. Ошарашенным взглядом он посмотрел на отца. Из щели сочилась густая чёрная пустота. Зияющая, холодная и безмерная.

Ива поспешила закрыть дверь.

– Целый дом я не осилила, извини, – погладила она сына по голове. – В таком месте даже эта комнатка далась мне с большим трудом.
– В каком таком месте? – уставился на неё Василёк.
– Не внутри и не снаружи, ещё не в мире деревьев, и уже не в мире людей. Это единственное место, куда папа ещё может дотянуться, а я уже могу быть не призраком.
– Междумирье, – добавил Иван, – как его называет мама.

Василий прислонился к стене и смотрел то на отца, то на мать. По его озадаченному выражению лица было ясно, что он пытается осмыслить всё произошедшее за последние несколько минут. Или несколько часов. Или дней. Его внутреннее чувство времени сбилось и паниковало.

– Хочу домой, – наконец произнёс он.
– А, может, останешься со мной на недельку? Я тут всё тебе покажу. А ещё начнём учиться волшебству, – Ива подмигнула. – Телепортация, телепатия – я специально для тебя эти мудрёные людские слова выучила, – хихикнула она.
– Нет, пожалуйста, – устало застонал сын.
– Хорошо, – кивнула Ива. – Когда ты был младенцем, то первый раз вышел наружу на руках у папы. Тебе придётся сейчас вспомнить всё самому. Потому что я не знаю, как ты это делал.
– А что? Может не получиться выбраться отсюда? – испугался Василёк.
– Не может не получиться, – успокоила его мать. – Ты проходил этот путь много раз. Обними папу.

Иван с Васькой обнялись, закрыли глаза, и Ива подтолкнула их. Давно забытое чувство гнетущей тёмной пустоты завладело Иваном. Пустота давила, высасывала и… умножала собой ценность каждого такого свидания.

– Пап, пап! – послышался откуда-то издалека знакомый голос. – Ну ответь! Пожалуйста! С тобой всё в порядке?
– Погоди. Дай ему ещё времени прийти в себя, – сквозь пелену «ничто» Иван вслушивался в диалог.
– Ты так уже полчаса говоришь! Пора бежать за помощью! Врача, скорую вызывать.
– Василёк, успокойся, пожалуйста. Не нужен врач, нужно время. Просто переход сложный.
– Да нет тут ничего сложного! Просто что-то случилось. Папа, папа, ты только не умирай!

Иван почувствовал прикосновения сына и услышал всхлипывания. Но ответить всё ещё был не в силах.

– Не хочу стать сиротой, – заревел мальчишка. – Мамы всю жизнь не было, и папа теперь…
– Вась! Папа сейчас очнётся. И мама твоя нашлась уже, успокойся!
– Да какая ты мне мама?! Кому сказать – засмеют, не поверят! – истерил Василёк.
– Васька, блин! – наконец, смог выругаться Иван и с трудом разлепил глаза. Два мокрых глаза смотрели на него в упор.

Прощаясь, Ваня шепнул любимой:

– Прости его. Он постепенно привыкнет.
– Конечно, – Ива улыбнулась и кивнула. – Приезжайте почаще.
– На следующие выходные обязательно будем.
– Пап, догоняй уже! – нахохлившийся Василёк сухо попрощался и спешил уйти.
– Эй, а очки ты где потерял? – остановил сына Иван.
– Раздавил, – фыркнул Васька.
– И как ты без них по лесу пойдёшь? Давай руку.
– Не надо! Мне и без них всё хорошо видно.

Всё по-старому

– Расстроил ты меня, Васька, – бухтел в электричке Иван. – Ну надо же было такое сказать маме! Она к тебе со всей душой, а ты ей… «да какая ты мне мама?!» – капризной интонацией передразнил он сына.

Василий молчал, смотрел на мелькающие за окном пейзажи и старался не слушать отца. Он и сам чувствовал, что ляпнул лишнего. Но, если по честности, на чистоту, Василёк ведь так и не поверил, что Ива – и в самом деле, его мама. События последних двух дней воспринимались теперь как сон, как фентезийный фильм, сказочная история, но только не как реальность.

Васька очень любил всякие такие истории про магию и волшебство – читать, смотреть и слушать. Да что там, у него и у самого была полная голова фантазий. Они возникали из ниоткуда, в любой момент и на любой вкус. Стоило лишь обратить внимание на мелькнувшую мысль, и клубочек уже покатился – нить событий яркими сценами представала перед глазами, будто фильм смотришь. Да так ярко и захватывающе, что можно было на полшаге любого дела забыться и улететь в придуманный фантастический мир.

– Васька, ку-ку! – взывал кто-нибудь из домашних в таком случае к замершему мальчишке, не донёсшему макаронину до рта.

А однажды на классном часе, который всегда ставили последним уроком, Васька, вообще, всех заморочил. Из какой-то шутки полилась история. Смех-смехом, а все заслушались Василия. Даже строгая классная руководительница, и та притихла. И, вроде б не долго рассказывал, но когда Галина Андреевна опомнилась, какие-то её планы «пошли прахом». В раздражении она разогнала всех по домам. И Васька решил впредь свои сказки держать при себе.

В общем, магических персонажей в жизни Василька было немеряно. И Ива готовилась пополнить его обширную коллекцию – это ведь захватывающая, необычная история получилась. Опять же, книжек про жизнь древечества Василию прежде читать не доводилось. Одним словом, хорошее приобретение в копилку идей и образов. Если бы не одно «но».

Внутри, в самой глубине, маленькая мысль не давала мальчишке покоя. Он всячески прогонял её, но та ловко пряталась в складках сознания и вскоре снова появлялась со своей тревожной нотой:

– А что, если это всё правда?! Реальное волшебство! Мечта!

Василий, как и многие его сверстники, колесные Гарри Поттером, изо всех сил мечтал о какой-нибудь настоящей магии в своей жизни. Мечтая, они играли в эту магию, притворялись, вводили в заблуждение друзей и товарищей – а в итоге и самих себя. В общем, все, включая Василия, давно уже перестали верить в свою мечту. Сама мечта о настоящей магии в настоящей жизни превратилась в игру.

И тут вдруг эта тревожащая душу мысль. Мысль о том, что события в лесу могли быть правдой. Не игровой, а самой настоящей правдой, способной перевернуть реальность с ног на голову, порушить привычный уклад жизни. Стоит лишь поверить, и всё, из чего состоит жизнь Василия – родственники, квартира, лицей, друзья, учителя, олимпиады – может уйти в небытие. Согласиться с этой мыслью – всё равно, что решиться умереть. Тоскливо как-то и страшно до дрожи.

В первые дни Васька опасался прикасаться к деревьям. А потом случайно дотронулся. Как-то раз из лужи у подъезда он поднял чьё-то потерянное украшение – цепочку с кулоном, а грязь с пальцев вытер здесь же о ствол ближайшего клёна. Цепочку он оставил на лавочке на видном месте и тут вдруг понял – дотронулся! Кора, как кора.

Эта мысль прошибла его с головы до пяток. Васька ощупал несколько ближайших к подъезду деревьев – кора как кора. Никаких странных ощущений, чувств, спецэффектов – ничего.

«Фух! Можно расслабиться и жить по-старому».

На выходные ехать в деревню к прабабушке и маме Василий наотрез отказался.

«Всё! История с этой Ивой закончена, – подумал Васька, но вслух отцу не решился это сказать. – Как не было у меня мамы, так и нет. Только голову заморочили «взаправдашней магией». Я тоже так умею друзьям мозги запудривать».

На следующие выходные он опять отказался ехать в деревню:

– Пап, май-месяц! У нас контрольная за контрольной в школе! И экзамены на носу.

Иван знал, что учёба Ваське даётся совсем легко, и подготовка не занимает много времени, но больше приставать не стал.

У Серёги, Васькиного друга, с учёбой ладилось куда хуже. На контрольной по обществознанию он шепнул Василию от безысходности:

– Эх, если б я мог быть сразу в двух местах – проблем бы не было. Помнишь, ты рассказывал?

– Раневский, не отвлекайся, – раздался громкий голос учителя.

Серёга тут же уткнулся к себе в тетрадку. Но у Васьки в сердце уже полыхнуло, и перед глазами вспыхнуло воспоминание:

– А я и там, и тут, – произнесла мелодичным голоском голубоглазая красавица, которая могла бы оказаться его мамой.

Васька постарался сморгнуть наваждение прежде, чем оно окончательно затянет его внутрь. Ведь от урока оставалось всего пятнадцать минут, а контрольная сама себя не напишет.

Мысли об Иве, тщательно затрамбованные в дальние уголки сознания, время от времени всё равно прорывались.

Когда во дворе спиливали старое дерево, Васька подумал о чьей-то загубленной жизни. А ещё об Иве, чуть было не умершей от такого же варварства.

Когда одноклассники спорили о долгожданных письмах-приглашениях из школы волшебства, Василий и вовсе загрустил.

– Если б тебе пришло письмо с приглашением, ты бы рванул? – интересовался один.
– Конечно! – важно отвечал другой.
– И бросил бы всё? Лицей, друзей, привычный город, родных?
– А что такого? Когда мы в институт поступим – ведь так и будет! Или ты собрался здесь до старости куковать? – все загоготали.
– Не-е! Но тогда хоть родители поддержат. А в Хогвартс они же не поверят, не поймут.
– Это да, не поверят. Но, наверное, в школе магии знают, как помочь. Там, поди, уже много таких предков было.
– Круче всего, если б родители поверили и поддержали, – вставил реплику Васька и осёкся.

Это ж его случай! В голове вдруг явно прозвучала фраза Ивы:

– Может, останешься со мной на недельку? Я тут всё тебе покажу. А ещё начнём учиться волшебству.

«Легко им рассуждать про несуществующий Хогвартс», – мысленно фыркнул Васька. – «А с другой стороны, действительно, когда в институт поступаешь, всё меняется – дом, учёба, друзья…»

Реальная магия

– Что грустный такой? – Серёга пихнул плечом Ваську на последней перемене.
– Ничего! Задумчивый просто, – в ответ протаранил друга Василий. – Прокатимся до парка после уроков?
– Зачем?
– Хочу кое-что проверить.

После биологии, потолкавшись со всеми на стоянке самокатов, мальчишки покатили к парку.

– Что ты придумал-то? – кричал на ходу Серёга.
– Сейчас доедем, расскажу.

В парке было тихо. Ребята обогнали лишь женщину с коляской, прежде чем доехали до большого дуба. Здесь Васька бросил самокат и в нерешительности посмотрел на дерево.

– Так, давай уже, рассказывай! – Серёга припарковал свой самокат рядом.
– Сначала клянись, что никому ни слова! – напустил таинственности Василёк.
– Я – кремень, ты ж меня знаешь, – отшутился Серёга. – Не томи, давай уже.
– Дело в том, что после субботника со мной случилась странная история, – осторожно начал Василий. – Сначала вот этот дуб попытался меня затянуть внутрь. А потом ещё один дух дерева, вернее одна, затянула-таки и предложила учить магии. Но я тогда отказался, а теперь жалею.
– Васька, блин, – перебил его Серёга. – Ты непрошибаемый сказочник! Сколько раз я уже попадался на твои уловки! И вот опять! Ты за этим меня сюда притащил? Чтобы про магию свою рассказывать?
– На этот раз, кажется, не сказка, – с серьёзным видом произнёс Василий.
– Бла-бла-бла! Поехали домой.
– Погоди, мне нужно убедиться, что всё не сказка, и я не глючу, – Васька перешагнул через ограду вокруг дуба.
– Слушай, ты, Мистер Избранный, я больше в магию не играю, – Серёга встал на самокат и покатился прочь. – Догоняй давай!

Васька остался один на один с дубом. Борясь со страхом, он поднёс ладонь к стволу, немного помедлил и слегка дотронулся до дерева.

В первый момент, лишь чиркнув ладонью о бугорки коры, он почувствовал обычную жёсткость. Тут же в голове раскатом грома прокатился хор мыслей:

«Приснилось! Нафантазировал! Всё как обычно! Сплошные сказки, Кудрявцев! Поехали уже отсюда!»

Хор сопровождался, с одной стороны, страхом, ликующим, что всё отменилось. А с другой стороны – чувством разочарования – таким тоскливым опустошением, внутренним плачем об упущенных возможностях. Василий почувствовал себя скверно. Он попытался сглотнуть появившийся в горле комок напряжения, но безуспешно.

И тут под рукой почувствовалось движение и щекотание. Вспыхнула надежда. Сердце затрепетало, заколотилось. Васька приободрился и приложил к стволу вторую ладонь.

Чувство сминания и выворачивания воспринималось теперь как блаженство. Василий ликовал, словно заново открыл утерянные врата в рай. В глазах потемнело. Откуда-то сверху неспешно посыпались белёсые искорки-снежинки. От них веяло таким спокойствием и уютом, будто сидишь, укрытый пледом, в кресле-качалке перед потрескивающим камином и читаешь интересную книгу. По крайней мере, таким эталон уюта рисовали авторы многочисленных книг с приключениями, прочитанных Васькой.

– Здравствуй, Василёк! – послышался знакомый голос. – Не ожидал тебя увидеть.

Появилось ощущение прозрачной сферы, по поверхности которой двигаются все снежинки.

– Ты зайдёшь ко мне? Или просто проверка связи? – поинтересовался тот же голос. – Добро пожаловать! Я рад нашей встрече.

Сфера будто манила приблизиться к ней. Она, граница какого-то пространства, похожая на огромный мыльный пузырь, теперь прямо примагничивала к себе Василька.

На мгновение он вспомнил, как на уроке основ физики они всем классом развлекались с мыльными пузырями: если два пузыря зависают рядом, то притягиваются друг к другу как магниты и слипаются.

Почувствовав себя таким пузырём, Василёк прилип к сфере и втянулся внутрь. Там его уже ждал седовласый Дивий. Добродушно улыбаясь, он ещё раз поприветствовал гостя.

– Я в прошлый раз не успел выяснить, – продолжил дух дуба. – Что ты хотел бы видеть вокруг, пребывая в моём пространстве?

Василёк осмотрелся. Вокруг было туманно. Ни одной чёткой формы. Даже земля под ногами, и та непонятная – то ли щебень, то ли какой-то серый песок.

– Что-нибудь поприятнее и посветлее, – соображал мальчишка. – Дерево какое-нибудь, травку зелёную, солнышко.

Пространство тут же пришло в движение. Туман рассеялся. В нескольких шагах от них возвысился большущий дуб – тот самый, что был в парке. Васька узнал его по шрамам на стволе и отпиленной толстой ветке. Только ограды у ствола не было. Не было и парка. Вокруг одинокого дуба раскинулась просторная лужайка с сочно-зелёной травой. Василий и Дивий стояли на утрамбованных камушках гравийной дорожки, которая чуть извиваясь тянулась вдаль мимо дуба. Между стволом и дорожкой расположилась прелестная скамейка с пологой спинкой и ажурными подлокотниками.

– Так лучше? – поинтересовался Дивий.
– Да-а, – закивал Василёк. – Как Вы это делаете?
– А как ты думаешь?
– Ну, наверное, вы представляете образ, а потом с помощью магии…
– Нет-нет, – перебил его Дивий. – Я спросил, как ты? думаешь свои мысли? Ка?к ты это делаешь?
– А-а! Не знаю, – растерялся Васька. – Они сами появляются в моей голове, потом я их проговариваю, – медленно отвечал мальчишка, пытаясь всмотреться внутрь себя. – Я с ними соглашаюсь или нет. Иногда повторяю по нескольку раз. Иногда вывожу как доказательство теоремы одну мысль из другой.
– Ты проговариваешь слова, если мысль словесная. А если она – картинка?

Василёк молча пожал плечами. Тогда Дивий пояснил сам:

– Надо с вниманием рассмотреть каждую деталь картинки. Так я и делаю. И именно этим проявляю образ вокруг.
– Класс! – оценил мальчишка. – Так можно создать что угодно!
– Да, но это всё пустяки.
– Быть богатым и могущественным – это пустяки? – не поверил ушам Василёк.
– Да, – повторил Дивий. – Быть богатым… – тут в его сложенные лодочкой ладони из пустоты посыпались золотые монеты, денежные купюры, красные и прозрачные камни, кольца, цепочки и прочие украшения, – это всё пустяки.

Он выбросил богатства в траву и продолжил:

– Быть могущественным, делать всё, что хочешь, – Дивий исчез, – тоже пустяки! – шепнул он, появившись прямо позади Василька.

Василий вздрогнул от неожиданности, обернулся и уже открыл рот, чтобы задать вопрос, но седовласый мужчина заговорил дальше:

– Понять себя; знать, что? именно ты хочешь; зачем и почему ты этого хочешь; зачем ты здесь; в чём твоё счастье и какова именно твоя роль во всеобщем целом – вот э?то важно. Это не пустяки.
– Угу, – рассеянно произнёс Василёк.
– Ладно, я понял, надо проще, – улыбнулся Дивий. – Пойдём лучше мать твою порадуем. Она тебя очень ждёт.

Васька кивнул.

– Помнишь её след?
– Не знаю, – мальчишка пожал плечами.
– Вот он, – пространство потемнело и откуда-то сверху полилось множество тонких золотых струек света. Чуть заметно пульсирующими линиями они пересекались, соединялись и расходились вновь.
– Это и есть след? – удивился Василий.
– Да, – улыбнулся Дивий, – разворачиваешь его в своём сознании, и оказываешься на пороге личного пространства того, к кому потянулся.

Стало заметно, как все струйки потекли по поверхности огромной прозрачной сферы.

– А дальше, – продолжил пояснения дух старого дуба, – наслаждаешься прикосновением к чужому миру и ждёшь приглашения.
– Приглашение обычно не заставляет себя долго ждать, – непонятно откуда вдруг раздался смеющийся голос Ивы. – Дивий, какой шикарный сюрприз!
– Чувствуешь притяжение? – шепнул мальчишке седовласый.

Василёк кивнул. Поверхность шара теперь словно манила приблизиться.

– Значит, приглашение получено, – кивнул в ответ Дивий. – Часто даже без слов, – и он прильнул всем телом к границе пространства. – Это люди привыкли к обилию слов. А многие деревья даже не мыслят в такой форме.

Василий тоже приблизился к сфере, прилип к ней и проник внутрь. Румяная улыбающаяся Ива уже встречала их на фоне голубого неба и зелёного поля.

– Здравствуй, Ивушка, – и два мерцающих огонька в тот же миг взвились, кружась друг вокруг друга.

Ещё через мгновение они уже вновь стояли рядом с Васильком в человеческом виде. Ива распахнула руки, приглашая сына обняться. Мальчишка неуверенно шагнул навстречу.

– Я скучала, – шепнула Ива в самое ухо. А потом немного отстранилась, чтобы заглянуть сыну в глаза. – Ты пришёл учиться магии?
– Откуда ты знаешь?
– В нашем мире нет разницы между словами и мыслями.
– Но я сейчас даже не подумал об этом.
– Словами – нет. Но образ, желание и предвкушение выставил впереди себя. Так ярко и недвусмысленно, – Ива прикоснулась ладонями к щекам сына, разглядывая его светящимся от радости взглядом. – Значит давай учиться! Думаю, ты имел в виду магию форм.

Она вдруг вспорхнула и принялась кружиться и смеяться. Её платье надулось колокольчиком. Василёк округлил глаза от такого неожиданно бурного проявления чувств. Ива заметила это и остановилась.

– Извини, я тебя напугала? Постараюсь быть посдержаннее, – улыбнулась она. – С чего бы нам начать? Подумай, пожалуйста о магии. Как ты представляешь себе обучение?

Васька представил первое, что пришло на ум.

– Ого! Как интересно! – сияла Ива. – А давай, ты сам попробуешь всё это воплотить? Как раз будет тренировка создания форм. Я соединю тебя с моим пространством. Дай только руку, – и она схватила Василька за мизинец и указательный палец. – Давай, действуй!

Всё пришло в движение. Вокруг выросли высоченные стены, ограничивая собой зал гигантских размеров. Вместо потолка над головами присутствующих воспарило множество зажжённых свечей. Рядом появился длинный-предлинный обеденный стол, сервированный металлической посудой. Стол был настолько длинным, что с трудом можно было разглядеть его второй конец.

Василий сел за стол на лавку. Ива присела рядом, всё также держа сына за пальцы. За ней устроился и Дивий. Оба они превратились в двенадцатилетних девчонку и мальчишку.

По обеим лавкам за столом стали появляться другие дети. Видно было, что они двигаются, но у большинства из них лица и даже силуэты были расплывчаты. Хотя некоторые, ближайшие, прорисовывались в деталях, начинали улыбаться и о чём-то перешёптываться друг с другом.

Василёк обернулся, и позади него появился второй такой же длинный стол. Постепенно и он заполнился посудой и силуэтами учеников.

Василий всё это время выглядел напряжённым и сосредоточенным. Он творил. В какой-то момент он шумно выдохнул и посмотрел на девочку Иву.

– Всё? – улыбнулась она ему.
– Неа, ещё два стола с учениками, окна, стол с учителями вон там. Но я уже устал…
– Давай я помогу?

Василёк кивнул, и в зале быстро появилось всё перечисленное.

– Это какая-то школа волшебства? – удивлённо осматривалась девочка Ива. – Ты действительно хочешь учиться в такой школе? Чему здесь учат?

– Заклинаниям учат, как обращаться с волшебной палочкой, – завороженно кивал Василёк.
– Так ты это всё уже умеешь, – засмеялась Ива. – Представь в руках волшебную палочку и действуй.

Василёк посмотрел на свободную руку, в которой тут же появилась красивая палочка. Мальчишка вскочил с лавки и начал выкрикивать разные заклинания. Зал озарился ярким светом, по столу поскакал призрачный олень, а к рукам Васьки стала притягиваться вся окрестная посуда. Он попытался освободить вторую руку, но Ива крепко держала его за пальцы.

С хохотом она увернулась от прилетевших в неё тарелок.

– Ну как? Чувствуешь себя выпускником этой школы? Что будем делать дальше?

Василёк пристально и вопросительно посмотрел на Иву.

– Это же не твой образ, – пожала плечами девочка. – А ты сам-то что хочешь? Зачем тебе эта магия?

Василий задумался. Стены, столы и дальние ученики поблекли. А ближайшие превратились во взрослых Ив и Дивиев. Сидя на лавках, все они молча смотрели на Василька. Одна из Ив улыбнулась и сказала:

– Осознав, что это было привнесённое, преобразуй теперь в своё. Что? твоё сердце диктует? Где уют? От чего воодушевление? О чём мечтается?
– Я не знаю, – понурился мальчишка.
– Ого! – подхватила другая Ива. – Представляешь, ты годами мечтал чужие мечты! Лелеял чужие образы. А своих не намечтал?
– Именно поэтому, – подхватила третья, – среди деревьев внутреннее знание ценится намного больше внешнего.
– То, из чего будет состоять пространство снаружи тебя, какими качествами оно будет обладать, – присоединилась к беседе ещё одна Ива, – напрямую зависит от твоего внутреннего наполнения.
– А каков ты? Что чувствуешь? Что думаешь? Как оцениваешь себя самого и Мир вокруг? Что хочешь? О чём мечтаешь? Чего страстно желаешь? К чему стремишься? Какие цели ставишь? В чём чувствуешь потребность развиваться, тягу к совершенству, жажду воплощения? – засыпала вопросами другая Ива.
– Понять себя – вот настоящая магия, – шепнула ближайшая Ива, самая настоящая из всех. Та, что всё это время держала Василька за руку.

Мальчишка молчал и круглыми глазами таращился на всё происходящее. Столько мам сразу он не видел никогда раньше.

– Ну что, пойдёмте отсюда, – предложила ближайшая Ива, встала и отпустила руку сына.

Остатки зала и обеденных столов превратились в солнечную лужайку. Невдалеке виден был двухэтажный бревенчатый терем с рыжей черепичной крышей, резным крыльцом и башенкой. Красивые бело-узорчатые наличники и расписные ставни дополняли вид. Позади терема цвёл обширный сад.

Василий оглянулся. Вдалеке виднелись река и лес за ней. Ещё дальше – горы. Рядом с Васильком стояли лишь двое – одна Ива и один Дивий.

– Приглашаю вас в гости, – улыбнулась Ива и жестом указала на терем.
– Это твой дом? – удивился Васька.
– Конечно, – хихикнула мама. – Это всё, – она раскинула руки в стороны, – мой дом. А этот людской теремок я построила специально для тебя и папы. Красивый?
– Ага, только не современный какой-то. Больше на музей похож.
– Ну и ладно, – насупилась девушка, – такой образ дома мне купец Никанор подарил. Других домов я не видела.
– Сейчас нет таких имён. И купцов уже нет, – усмехнулся Василёк.
– Я знаю, – улыбнулась Ива, – у людей всё слишком быстро меняется. Но мне было неоткуда узнать о более новых домах. Так что… есть, что есть. Пойдёмте внутрь!

Они направились к терему. Вокруг вкусно пахло цветами из сада. Ива шла первая. Не сбавляя ходу, она повернулась спиной вперёд и обратилась к сыну:

– Кстати, папе очень понравилась та комнатка из этого дома, которую я смогла перенести в междумирье.
– А почему ты весь дом туда не перенесла? – Василёк содрогнулся от воспоминания густой чёрной пустоты, которая выглянула из-за приоткрытой двери той каморки.
– Да за одну эту комнату Иве нужно памятник поставить! – воскликнул Дивий. – Ты знаешь, что такое междумирье?!
– Нет, конечно. Откуда ему знать? – примиряющим взглядом посмотрела на него Ива. – Давай за чаем ты ему всё обстоятельно и расскажешь?

Внутри, и правда, было как в музее: лестница наверх с резными балясинами, расписные сундуки и массивный фигурный комод, резное панно прямо на брёвнах одной стены и большой гобелен по другой стене.

Вокруг стола с угощениями расположились изящные лавки и мягкие стулья. От фарфорового чайничка на вершине самовара шёл пар. Молоденькая девушка в чепчике и белом фартуке, хлопотавшая у стола, завидев гостей, тут же скрылась из виду.

– Кто это? – тихо спросил Василёк.
– Да Ива это, – отмахнулся Дивий.
– Это моя горничная, Маруся, – одновременно с ним пояснила Ива. – Присаживайтесь, не стесняйтесь.

Василёк испытующе заглянул маме в глаза. Уловив этот взгляд, она улыбнулась и ответила:

– Конечно же, это я сама в роли горничной. Я бы не стала принуждать другую сущность служить мне.
– А зачем тебе, вообще, служанка? – не понял Василий.
– Не знаю, у людей так принято.
– Уже нет.

Ива разлила чай по чашкам.

– Вот мёд, варенье, плюшки, бублики, пряники, сахар, – указала она на угощение, а потом внимательно посмотрела на сына: – Ты хочешь сказать, люди больше не принуждают друг друга?

Мальчишка тут же поперхнулся чаем. То ли от вопроса, то ли от кипятка. Откашлявшись, он ничего не ответил.

Ива налила себе чай в блюдце, но понаблюдав за сыном, тоже отхлебнула из чашки.

– Дивий, ты хотел рассказать Васильку про междумирье.

Дух дуба кивнул, и, копируя движения Ивы, аккуратно отпил чай из чашки.

– Междумирье – это самое пустое место, которое только можно себе представить. Это не пустыня и не бездна. Это даже не чёрный холодный космос. Там нет и этого – нет пространства, нет времени, нет холода. Нет и самой пустоты. Междумирье – это граница между мирами – внешним и внутренним. Сознание человечества обитает снаружи, а сознание древечества – внутри, – Дивий снова отхлебнул чай. – Раньше людские волхвы умели пересекать эту границу. Они приходили сюда за силой.
– За какой силой? – заинтересовался Василёк.
– За силой жизни, за волшебством. Так же, как наши соки текут в мире снаружи, жизненные соки людей текут тут, внутри. По преданиям, волхвы были мощными волшебниками, несли знания о Мире и свою магию туда, в мир людей. Но мы с Ивой их уже не застали – теперь таких волхвов нет. Только горстка древоходов и осталась.
– Древоходов? – зацепился за новое слово мальчишка.
– Да, это такие современные волшебники, друзья деревьев. Они тоже умеют пересекать междумирье, но совсем ненадолго – заходят у одного дерева и тут же выходят у другого, – седовласый потянулся за мёдом. – Однако что-либо построить в самом междумирье за всю историю умудрилась лишь Ива. Она у нас уникальная, – Дивий расплылся в улыбке и посмотрел на хозяйку терема.

Ива улыбнулась ему в ответ.

Василий угощался вкусняшками, а взрослые внимательно наблюдали за ним и старались копировать его действия.

Через некоторое время Ива обратилась к сыну:

– Василёк, позволь мне, пожалуйста, познакомить тебя с Советом старейшин. У нас для тебя есть одно большое, важное дело. А взамен – любая магия! Хочешь – с волшебной палочкой, хочешь – без.
– Что ещё за дело? – напрягся мальчишка.
– Не волнуйся, мы всё обстоятельно тебе расскажем, спросим твоего согласия. Всё без хитростей и без утайки – деревья не умеют лгать. Искристость и искренность – одни из основных свойств сознания любого дерева. Ну так что, познакомлю тебя с Советом?

Василёк неуверенно кивнул.

– Вот спасибо! – захлопала она в ладоши и обратилась к Дивию: – Тогда давай соберём Совет сегодня через два выдоха Земли. Я подготовлю пространство и оповещу всех. А ты пока расскажи всё Васильку.

– Хорошо, – встал из-за стола седовласый мужчина и протянул мальчишке руку. – Пойдём тогда ко мне пока?

Горница померкла. По поверхности прозрачной сферы вновь потекли золотистые пульсирующие струйки. А потом и они исчезли. Василёк с Дивием стояли на утрамбованных камушках гравийной дорожки – ровно на том же месте и в той же позе, как были, когда решили навестить Иву. Рядом с ними возвышался большущий дуб. Вокруг одинокого дуба раскинулась просторная лужайка с сочно-зелёной травой.

– Хочешь, присядем? – Дивий указал на скамейку с пологой спинкой и ажурными подлокотниками.

– Твоя мама – единственная и неповторимая, – начал дух дуба, усевшись поудобнее. – В Иве соединились сразу несколько уникальных способностей. Её род ив обладает очень мягким, пластичным и подвижным сознанием – подобным их телу – гибкому, мягкому, но, к сожалению, крайне недолговечному. Они бы могли быть первоклассными изобретателями, учёными, волшебниками, если бы не умирали так скоропостижно, – Дивий на несколько секунд замолчал, явно о чём-то вспоминая. – Так вот, у твоей мамы, непревзойдённая жизнестойкость. Она превзошла по возрасту своих родственников уже раз в пять!
– Ого! – отозвался Василёк. – Так она древняя старушка?!
– И да, и нет. Посмотри на неё – похожа ли она на старуху? А после недавнего варварства людей она как будто ещё помолодела.
– Какого варварства?
– Ты разве не знаешь? Её чуть не погубили – спилили весь лес. Ива чудом выжила. Кстати, и твоё тело дерева погибло тогда. Теперь ты неприкаянный во внутреннем мире, без собственного пространства.

Василий удивлённо вытаращил глаза.

– Да, – грустно вздохнул Дивий. – Может быть, именно поэтому человеческого в тебе больше, чем древеческого.

Василёк задумчиво посмотрел вдаль, пытаясь уложить в своей голове всё услышанное.

– Я про маму твою не закончил, – опомнился седовласый. – Другой дар Ивы – пересекать границу миров. Очень мало деревьев на такое способны! А она научилась выходить наружу не только сознанием, но даже и некоторыми энергиями. Этого оказалось достаточно, чтобы быть услышанной и увиденной.
– Кем?
– Да много кем. Всеми обитателями леса. И людьми. С людьми у Ивы накоплен богатый двухвековой опыт общения. Она у нас как профессор по людской культуре. Это правильное слово – «профессор»?

Мальчишка кивнул. Мужчина в ответ тоже:

– Спасибо. В этом вскрывается ещё одна особенность Ивы – несмотря на то обилие зла, что люди с ней сотворили за всю её жизнь, она не утратила любовь к ним. И это просто поразительно! Многие деревья охладели к людям и, вообще, не хотят больше контактировать. А она – наоборот, кучу сил тратит на поиски возможности общения с ними. Более того, не так давно она научилась оформлять свой образ снаружи в виде разных зверушек и человеческой девушки. Что из этого получилось – ты хорошо знаешь.

Василий поднял брови и отрицательно помотал головой.

– Ну как это нет? – всплеснул руками седовласый. – Ты? получился! Получилась любовь с человеком и уникальное дитя, каких не рождалось уже веков десять. В порыве этой любви Ива, вообще, превзошла сама себя и всех старейшин древечества вместе взятых! Она смогла создать пространство и условия присутствия человека во владениях великого ничто! Там, где просто находиться-то невероятно сложно, не говоря уж о том, чтобы сотворить что-то. Это я про междумирье и её комнатку.

Василёк смотрел отсутствующим взглядом. Было непонятно, слушает ли он или нет. Немного спустя мальчишка с серьёзным видом взглянул на Дивия и спросил:

– Десять веков не было таких как я? Каких таких?
– Ммм… – напрягся седовласый мужчина. – Эх, забыл человеческое слово, которым встарь называли детей волхвов и деревьев. А, вспомнил! Древолхва?ми. Это были очень уважаемые волшебники, послы мира между цивилизациями людей и деревьев, хранители паритета и взаимосвязи миров. Ведь и древечество, и человечество черпают силы жизни сразу в обоих мирах.
– А что эти древолхвы делали?
– Выстраивали диалог между людьми и деревьями, разрешали сложные ситуации, защищали тела деревьев-волшебников от посягательств, возвращали сгинувшие людские силы. И правители человеческого общества, и Совет старейшин древечества всегда прислушивались к ним. Совет древолхво?в мог изменить любые планы обоих миров… Теперь же всё это ушло в небытие. Последний древолхв покинул явь около трёх веков назад.
– Покинул явь?
– Да, умер. С тех пор не осталось никого, кто мог бы достойно поддерживать диалог между нашими мирами. И сама возможность союза между человеком и деревом исчерпалась. Не осталось таких людей-волхвов, способных подолгу путешествовать по миру древечества.
– А чем плохо, что деревья и люди стали жить по-отдельности?
– Много чем плохо. Деградируют оба мира. Люди всё позабыли и одичали. Чудовищными темпами они стали выпиливать тела старейших. Даже самые мощные деревья-волшебники, на чьих плечах держатся оба мира, ничего не смогли с этим поделать, и уходили в небытие, – Дивий выглядел взволнованным и удручённым. – Ты только представь себе, древнейшие из рода гигантских секвой были почти полностью уничтожены! Их разума хватило бы людскому прогрессу на сто-двести-триста лет вперёд. А их распилили на доски, – Дивий огорчённо качал головой.
– Никогда не слышал о таких.
– А ты в смартфоне своём поищи, как вы обо всём там ищете. Спроси про вырубку гигантской секвойи или про секвойную лихорадку.

Васька достал смартфон из кармана.

– Сети нет, – сообщил он.
– Понятное дело, – ухмыльнулся Дивий. – Ты же не снаружи. Тут и сам телефон – лишь привычный тебе образ. Стоит напрячься, и образ телефона изменится.

Василёк уставился на телефон и наморщился.

– Не получается, – выдохнул он.
– А что ты пытался?
– Сделать его круглым.
– Образ под собой всегда имеет заряд. Пока ты не можешь его преодолеть. Попробуй попроще что-нибудь. Цвет поменяй, например.

Васька снова наморщился.

– О! – воскликнул он. – Смотри, смотри! Кожух был прозрачным, а стал зелёным!
– Молодец! – Дивий заулыбался и закивал. – Ладно. Можешь мне поверить на слово, за последние два века древечество очень многое потеряло. И в количестве, и в качестве. Молодые деревья нынче не считают людей собратьями по разуму. Не хотят, да уже и не могут взаимодействовать с людьми, потому как словесную форму контакта не научились воспринимать.

Василёк убрал смартфон обратно в карман.

– Люди тоже многое потеряли, – кивнул ему Дивий. – Память, живость ума, волшебство, радость жизни, здоровье. На смену всему этому пришла немощь, рутина и серость будней, тысячи новых болезней и вечный стресс. Так, конечно, не у всех, но у большинства. Зато упадок внешнего мира – у всех – горы мусора, отравленный воздух, тухлая вода. Внешний мир не может без внутреннего, так же как и внутренний без внешнего.
– Да уж, – загрузился Василий.
– Чувство угасания рождает в людях всеобщее недовольство жизнью. А оно часто выливается в слёзы деревьев.
– Почему, – вынырнул из задумчивости мальчишка.
– Недовольство людей рождает войны или массовые переселения. В обоих случаях люди активно начинают рубить деревья. Причём, самые старые, самые здоровые и большие. Им, мол, так удобнее. Ладно б молодняк выкашивали, если уж без убийств никак обойтись не могут! Но нет – первыми умирают деревья-волшебники и старейшины родов.
– А разве молодые деревья не менее ценны? – возмутился вдруг Василёк. – Будет ли будущее без них? Они должны перенять опыт и знания старейшин и со временем занять их место.
– Ты мыслишь, как человек, – укоризненно взглянул на мальчишку Дивий. – В нашем мире всё немного иначе… Помнишь, как деревья сеют семена?

Васька смотрел на седовласого и пытался понять, что тот имеет ввиду. Не дождавшись реакции, Дивий ответил сам:

– Обильно! Молодые деревья всходят обильно и быстро набирают физическую силу. Особенно под покровительством мощных товарищей, а не в чистом поле. Если один-единственный сильный дуб захочет продлить собой род, он сделает это, не смотря ни на что. Дубики насеются сотнями, хоть ты перепахивай всё вокруг каждый год! Понимаешь?

Василёк неуверенно кивнул.

– А вот внутри – наоборот. Выстроить своё пространство, – Дивий раскинул руки в стороны, показывая всё вокруг, – трудно и долго. Это занимает десятилетия.
– Почему?
– Таков закон Мира. Вот люди – немного активны снаружи и немного активны внутри. А деревья снаружи обездвижены. Но количество жизни в них такое же. Поэтому, насколько неподвижны деревья снаружи, настолько подвижны они внутри.

Василёк снова кивнул.

– Так и со взрослением, – поднял указательный палец седовласый. – Люди со средним темпом развиваются снаружи и примерно также внутри. А деревья – нет! Насколько быстро и легко деревья растут снаружи, настолько сложно и медленно внутри. Ты не в счёт.

Мальчишка польщённо хихикнул.

– Так что молодёжь – это, по большей части, дрова. Как бы неуважительно это ни звучало. А вот спиленные старейшины, уходя, уносят с собой гигантскую силу, озаряющую все создания на нашей планете, уносят знания и волшебство, уносят культуру, цивилизацию и само пространство нашего мира. Ты же уже понял, что этот мир слагается из личных пространств, их качеств, силы и наполнения.
– Но рано или поздно старейшины всё равно умрут, – задумчиво произнёс Василий.
– Э-э, не-ет! – протянул Дивий. – Смерть смерти рознь. Каждое дерево прекрасно чувствует, знает свой последний вздох и задолго готовится к смерти.

Василёк вытаращил глаза.

– Ага, – улыбнулся дух дуба. – По меркам людей это кажется странным. Но только не для деревьев. Перед смертью каждый из нас передаёт своё пространство другим. Свои знания, силу и волшебство. Это целый процесс, он требует подготовительной работы и ритуалов передачи. Поэтому лишь у убитых деревьев пространства и мудрость безвозвратно исчезают. Они просто не успевают ничего передать другим.

– Да уж… – Васька встал с лавки и стал переминаться на затёкших ногах.

– У людей тоже немного такого есть, – встал вслед за ним Дивий. – Люди пишут завещание на дом – кому он достанется. Только разница в том, что без завещания людской дом никуда не исчезнет.

Седовласый замер, будто пытаясь расслышать тихий-тихий звук.

– Пойдём, Ива зовёт, – произнёс он с удивлением и протянул руку мальчишке. – Оказывается, уже два выдоха Земли прошло. А я и не заметил! Вот заболтались мы тут с тобой!

Совет старейшин

Они прошли по следу Ивы и прилипли к прозрачной сфере, к границе её пространства. Оказавшись внутри, Василёк не увидел ничего. Он ощупал руками своё тело – присутствует – и сделал несколько шагов вперёд. Под ногами во мгле хрустели то ли мелкие камни, то ли мелкие ветки. Глаза постепенно привыкли к темноте, и теперь Василий хоть что-то видел, но никак не мог понять, что именно. Мозг судорожно пытался соотнести наблюдаемое хотя бы с чем-нибудь известным.

Взгляд привлекли золотые линии. Сначала они показались Васильку светящимися паутинками. Чуть шевелящиеся в потоках воздуха паутинки были абсолютно ровными, как будто натянуты по струнке. Вскоре ум мальчишки переметнулся, подобрав другой образ. Теперь ему мерещились лучики яркого солнца, пробивающиеся сквозь мельчайшие отверстия в потолке или в стенах. Лучики высвечивали обилие плавающих в воздухе пылинок.

«Значит, снаружи солнечно, а тут темень и пылища, – пронеслось в голове. – Куда это я попал?»

Но тут один из лучиков разделился пополам и свернулся в два колечка. Вся только что выстроенная в мозгу картина тут же рассыпалась. Исчезло ощущение стен, и солнца, и пыльного воздуха. Сбитая с толку голова закружилась. Сзади за плечи Василька поддержал Дивий.

– Выключи в себе человека, – прошептал он. – Не смотри, а чувствуй. Пусть то, что ты видишь, тебя не волнует.

Василий повиновался. Вниманием он стал обшаривать свои ощущения. Как мог.

Спиной чувствовалась близость Дивия. От его прикосновений в плечи текло тёплое спокойствие и уверенность. Впереди ощущалось большое свободное пространство. Где-то там чуть справа – чьё-то присутствие. Василёк вслушался в это ощущение, и ему померещился там вдалеке образ золотых пульсирующих струек, пересекающихся, сходящихся и расходящихся – и тут же чувство узнавания – Ива!

– Не смотри, а чувствуй, – вновь шепнул Дивий.

Василёк сморгнул образ пульсирующих струек и принялся вновь искать внутри себя что-нибудь. Постепенно стало проявляться чувство, что всё большое пространство наполнено присутствием. Сначала в общем, а потом конкретнее. В разных точках его кто-то был – правее, левее, ближе, дальше – несколько десятков, а, может быть, и сотен кого-то. Василёк теперь точно знал это, хотя ничего в темноте не видел.

Он постарался распространить чувствование назад и обнаружил там яркое ощущение Дивия, стоя?щего совсем рядом, и ещё несколько точек поодаль справа и слева.

В какой-то момент Василёк понял, что нужно пройти вперёд. Он сошёл с места, но хруста под ногами не услышал. Даже ног не почувствовал. Не чувствовал и тела. Со спины тут же пришло желание не отвлекаться, ведь при таком способе восприятия не важно, есть тело или нет.

Продвинувшись ещё вперёд, Василий ощутил, что теперь находится в центре круга присутствующих. Круг состоял из нескольких рядов. Каждая точка в них источала выжидающее внимание. От кого-то оно ощущалось прохладнее, от кого-то теплее. Васильку стало не по себе. Но не успел он съёжиться, как сзади окатило теплотой поддержки Дивия. Приятная волна распространилась до самой глубины сердца мальчишки, успокаивая и воодушевляя его.

Василий уже откуда-то знал, что ему нужно поприветствовать всех, представиться и рассказать о себе. Чувство знания, скорее всего, тоже пришло сзади, от Дивия – ну не сам же он это придумал!

«Только как всё это сделать без слов?» – растерялся мальчишка.

Дивий опять подсказал. Василёк мысленно удивился такому способу общения:

«Вообще, стало почти неразличимо, Дивий ли посылает мысль, или она сама возникает в моей голове. А может, и не в голове – головы-то больше нет».

– Не отвлекайся, – пришло ощущение очередной волной.

«Радость. Нужно испытать радость по отношению к присутствующим. Это и есть приветствие», – принялся искать в себе кнопку радости Василёк. Но она никак не находилась.

– Великие этого мира перед тобой, – накатывало волна за волной тёплое ощущение со спины. – Они рады тебе. Они рады познакомиться с тобой. Каждый из них готов делиться с тобой своим счастьем ради процветания Земли и наших миров.

Дивий пытался настроить Василька на восторг встречи. Василёк тоже старался. Безусловное чувство не получалось, поэтому задачей седовласого было найти такой взгляд на происходящее, от которого мальчишка мог бы возрадоваться, а ещё лучше – возликовать.

– Перед тобой магистры всех школ волшебства в мире, – Дивий попробовал другие образы. – Самые крутые деревья-волшебники со всей Земли. Они прибыли сюда из разных стран и континентов ради тебя. Потому что ты – сын человека и дерева. Ты интересен им. Они могут дать тебе всё, что захочешь. Любую магию. Ты рад этой встрече? Ты рад им? Ну, же, покажи им свои чувства!

Василёк ошалел от накатившей значимости такого события. Он представил среди присутствующих всех учителей волшебных школ из фентезийных книг и ещё больше стушевался.

– Не думай и не смотри! – вместе со строгим предупреждением из-за спины пришёл согревающий и воодушевляющий поток. Робость и смущение рассеялись. – Ты хотел учиться волшебству? Хотел стать крутым, великим? Мечтал о реа?льной магии? Вот оно, само пришло к тебе! Свершилось! Ура! Ура!

– Да! Класс! – наконец включился мальчишка. – Я благодарю всех присутствующих.

Дивий облегчённо выдохнул. Но всё ещё продолжал слать воодушевление. Наконец, Василёк зажёгся и взвился в радостном чувстве свершения, с благодарностью ощущая присутствие вокруг сотен дружественных сущностей.

Земля под ногами исчезла. Это был последний атрибут привычного человеку пространства. Дивий тоже остался где-то-там. Но внутри всё так же тёплыми волнами появлялись его бессловесные наставления. Василёк уже наловчился отличать их от своих мыслей по тональности.

Круг присутствующих сузился. Они стали ближе, а их внимание теплее и ярче. От волны беспричинного ликования Василёк с силой крутанулся сам в себе и вмиг разослал окружающим капельки своего ощущения. Он представил себя собакой, с азартом отряхивающей мокрую шерсть, и от этого стало ещё веселее.

– Не смотри, а чувствуй, – мягкой волной напомнил непойми откуда Дивий.

От чувства радости, искристости и доброго контакта со всеми вокруг в Васильке родилось нечто новое. Удивлённый, он даже притормозил, чтобы поотчётливее рассмотреть это. Внутри родилось доверие. Доверие. Тёплое, уютное, оно так приятно ощущалось, словно магический эликсир из фентезийных историй.

Миг спустя, мальчишка уже знал, что с этим делать – быть открытой книгой, на всех страницах одновременно. Выставить напоказ все закоулки самого себя. Даже самые постыдные! Это и будет «рассказ о себе».

Василёк тут же вспомнил, как во втором классе не вернул другу красивый ластик.

«Украл», – дзынькнуло колючее чувство.

А потом ещё в какой-то раз раздавил дедовы очки и не сознался.

«Соврал», – дзынькнуло снова.

Такое не хотелось показывать. В глубине души у Васьки напряжённо ёкнуло.

– Не думай, не смотри, не важно. Тебя давно простили. За всё! – Дивий вмешался нежным потоком, растворяя напряжение.

Вихрь брызжущего ликования не успел даже остановиться, а лишь слегка притормозил о возникшее и исчезнувшее препятствие. Василий внутренним движением распахнул себя, наполнившись чувством «вот он я какой на самом деле». Прямо диво дивное.

На миг он даже замер, удивляясь самому себе и этому ранее неизведанному чувству. В нём Васька выглядел совсем в ином свете. Щуплый очкарик (хотя уже нет – после первого посещения Ивы очки были позабыты), он сам себе никогда не нравился. Сказочник-врунишка, ботаник-заучка, он предпочитал тихое уединение. В хохочущей компании он никогда не мог достойно ответить на колкость и потому часто оставался осмеянным. Он даже и разозлиться путём не мог, дать в нос обидчику, или хотя бы собственный нос защитить. Нет, в такие моменты внутри что-то сжималось, блокировалось, и Васька, как истукан, довольствовался лишь горечью собственного бессилия.

Теперь же все эти черты выглядели, вернее ощущались как само собой разумеющиеся, как незаменимые достоинства, слагающие неповторимость его существа. Без всего этого он бы не был тем, ради кого собрались здесь все эти великие волшебники.

Наверное, впервые в жизни он почувствовал любовь к самому себе, гордость за то, что он есть. Брызнули слёзы радости, отшелушивались предубеждения – и это всё на фоне множества потоков внимания и собственного вихря ликования, побуждающего непрерывно вращаться и звучать.

Всё смешалось в единую кашу. Сознание Василька утомилось понимать, что с ним происходит, и он провалился в тишину – без чувств, эмоций, ожиданий и желаний. Блаженное ничто без единого движения окончательно растворило человека. Не осталось ни пространства, ни образов, ни даже фокуса внимания.

Осталось лишь знание того, что мир существует. Что где-то там есть Совет старейшин, на котором все обсуждают Василия. Что присутствующие общаются на языке деревьев, высказывают надежды и опасения, восхищение и одобрение, советы и готовность к участию. Василёк знал всё, что они сказали, как единый смысловой узор, не касаясь вниманием конкретных фраз и выступлений.

А меж тем, Совет старейшин теперь представлял из себя два лагеря: тех, кто поддерживает возрождение статуса и культуры древолхвов, и сомневающихся, можно ли осуществить эту идею. Третий лагерь, противников, опустел после того, как Василёк успешно прошёл своё первое испытание – выключить в себе человека и включить дерево.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71766220?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.