Искупление
Искупление
Аня Скотт
Жизнь в интернате и несколько лет на улицах – это маршрут и его жестокая реальность на пути к становлению известным певцом. Для достижения успеха пришлось жертвовать многим и избавиться от бремени, которое представляла собой «доброта». Однако его действия не всем пришлись по душе, и он оказался в совершенно другом мире, в иной реальности. Как изменится его внутреннее состояние, когда он столкнётся с неопределённостью? Вернется ли он когда-нибудь домой? Ответы на эти вопросы останутся загадкой, пока молодой человек не пройдёт через многие испытания, длиной в половину его жизни.
Аня Скотт
Искупление
ПРОЛОГ
В стенах казённых, серых и глухих,
Затем на улицах, где каждый миг – как стих,
Он шёл к мечте, сквозь тернии и боль,
Рождая песню, словно сердца соль.
Доброту отринул, как ненужный груз,
Взлетел на сцену, словно гордый гусь.
Но путь к вершинам часто крут и строг,
И за успех заплачен тяжкий долг.
Заброшен в мир иной, в чужую даль,
Где неизвестность – как стрежня сталь.
Что в сердце юном затаится там?
Надежда, страх, тоска по родным краям?
Вернётся ль он домой, в знакомый свет?
Вопрос терзает, а ответа нет.
Лишь испытания, как жизни полоса,
Раскроют тайну, что судьба внесла.
Резкая трель, пронзившая воздух над ухом, заставила разлепить тяжёлые веки. Такое обычно происходит либо после бурного вечера в баре, либо вследствие длительной подготовки перед предстоящим возвращением на сцену, либо из-за долгой тренировки.
– Чёртов будильник, – недовольно прохрипел я, протирая глаза. Хоть репетиция прошла успешно, несмотря на после полуночное завершение.
Выключив маленькое электронное устройство, на котором светилось время 7:00, сел на свою мягкую постель. Глаза всё ещё слипаются. Тело будто отказывается двигаться, но нужно начать собираться на очередную репетицию, поскольку через несколько дней предстоит снова выступать перед многочисленной аудиторией фанатов. Вновь придётся изображать любящего своих поклонников артиста, хотя горло снова будет сдавливать тошнота.
В голове стали крутиться насущные вопросы: а все ли песни написаны и записаны для альбома? На все ли композиции созданы видеоклипы? Все ли костюмы для выступления тщательно подготовлены? Надеюсь, что да, потому что зал уже арендован, билеты проданы за считанные секунды. Приятно, что удалось создать широкую аудиторию поклонников, что позволяет продвигать собственные композиции. С помощью преданных поклонников я могу жить, не задумываясь о каждодневных тратах для каких-либо покупок из-за того, что они так сильно любят моё творчество и готовы отдать последние деньги на билет, чтобы попасть на концерт. Именно благодаря этому могу побаловать себя в любой момент: пицца, суши, незапланированная поездка либо заграницу, либо в санаторий и многое другое, что может порадовать душу. Всё, чего раньше не мог себе позволить.
Прохладная вода в душе заставила вздрогнуть. Мурашки пробежались по каждому миллиметру тела. В голове всплывают строчки из разных песен. Некоторые из них слетают с уст и пролетают эхом в просторной ванной комнате. Приятно слышать собственный голос, который нравится многим. При том если в каждой строке заложен смысл, который не все способны понять или стремятся уловить.
После прохладного душа небольшая чашечка горького кофе помогает окончательно проснуться. Вкус, конечно, не особо приятный, но именно он заставлял начать мой организм работать в полной мере.
Робот-пылесос катался по квартире, что-то бормоча о погоде, пробках и последних новостях. Это, конечно, не было для меня чем-то значимым, но было приятно слушать эту жестянку. Я даже начал считать его домашним питомцем, а не просто электроникой. С ним иногда можно вести душевные беседы, притом он способен дать дельный совет. Наверное, это одна из стадий одиночества – считать робот-пылесос другом.
Телефонный звонок пронёсся раздражением по венам. Не хочется сейчас никому отвечать, но социальная роль певца вынуждает это сделать. При том если этот кто-то из персонала.
– Где тебя носит, Лони Карнесс? – послышался гневный крик «начальника». Он вечно недоволен тем, что делаю, но при этом с удовольствием принимает добрую часть от всех заработанных денег. Лицемер чёртов. Благо, он не знает, что мне известны всего его грязные секреты, которыми можно будет в удобный момент шантажировать, если в нём проснётся манипулятор. При том ещё выбью перерасчёт зарплаты и получу разницу, невыплаченную за несколько лет. Повезло найти друга-хакера, который не против копаться в грязном чужом белье и получать за это неплохие деньги.
– У нас репетиция начинается в девять. Какого чёрта ты на меня орёшь? – сухо ответил я, сделав ещё один глоток приятного горячего напитка, получив небольшой разряд бодрости.
– Мы назначили репетицию на восемь утра. У меня записано, – не унимался начальник. Тон истеричный, но меня это никак не задевает.
– У остальных спроси, когда у нас должна быть репетиция. Ты частенько путаешь записи. При том у меня тоже всё записано.
Трёхминутное молчание успокоило, а также дало время успокоиться этому надутому индюку и услышать извинения. Всегда пытается найти во мне хоть какой-то изъян. Индюк надутый, как я и сказал ранее. Если бы ему было известно, что мне пришлось пережить, то не стал бы так разговаривать и создать любую причину, чтобы разорвать контракт, который и без того скоро закончится. При том его небольшая студия разрослась благодаря мне за считанные месяцы. Я у него единственный певец, приносящий существенный доход в кампанию, которая была создана почти десять лет назад, но не могла получить должное развитие. Только вот он продолжает пытаться списать меня со счетов. Может, уже начать потихоньку выливать его грязь, чтобы он немного притих? Об этом нужно будет хорошенько подумать на досуге.
Допив кофе, собрался, чтобы поехать в студию, и вышел на улицу, которая встретила летней прохладой. Мелкий дождь стремительно летел к гладкому тёмно-серому асфальту. Мой чёрненький «БМВ» разогревался, мотор приятно гудел. Хорошо, что я додумался надеть толстовку и свободные джинсы, чтобы не замёрзнуть, потому что на улице очень прохладно не смотря на середину благоприятного времени года, но хотелось насладиться грустным видом города. Кроссовки на высокой подошве смогли спасти от луж во время похода от автомобиля до входа в здание. Как хорошо жить. В особенности, когда у тебя есть влияние на многих людей. Подминать слишком доверчивых индивидов – отдельный вид искусства, которым овладел до совершеннолетия благодаря красноречию и миловидной внешности. При том жалостливая история, известная всем, добавляет «волшебства», чтобы добиться своего.
В салоне стало теплее. Я медленно выехал со стоянки и помчался по уже оживившимся улицам. Машины ездили туда-сюда, люди ходили из здания в здание. Бездомные лежали под крышами, укрывшись картонками. Смешные такие. Давно могли взять себя в руки и изменить свою жизнь. Но нет, лежали на улице, стараясь вызвать жалость у прохожих, думая: «авось, кто-нибудь, да сжалится и поможет кругленькой суммой». Как будто у других своих проблем нет.
Достал сигарету из новой пачки и, когда поджёг, выпустил клуб дыма в приоткрытое окно. Запах шоколада, смешанного с сигаретным дымом, наполнил салон моей любимой машины. Тело понемногу расслабилось. Улыбка расползлась по моему лицу, как амёба в толще воды. Голова пуста и напоминает полый кувшин.
Красный свет на светофоре немного раздражал: слишком яркий и слишком долго горит. Я уже слегка опаздывал на репетицию. Хотя, что поделать, если в это время начинаются пробки на дорогах. При том не так часто опаздываю, поэтому начальник не сможет это сделать аргументом для расторжения контракта. Да и у меня есть свои козыри в рукаве, о которых он даже не подозревает.
В арендованном зале группа встретила с большой радостью, когда приехал, но не «начальник». Он что-то пробурчал себе под нос, после чего удалился, а на мне лежала задача хорошо отрепетировать и быть готовым к любым случаям, которые могли произойти на сцене. Это уже было отрепетировано множество раз, но, как говорится, повторенье – мать ученья, поэтому из раза в раз прохожу одни и те же правила безопасности и слова на различные вопросы от недоброжелателей.
Со всеми участниками у меня хорошие отношения, но мне кажется, что они смотрят в мою сторону с каким-то осуждением или даже с насмешкой. Можно, конечно, узнать правду здесь и сейчас, но жизнь сама расставит всё по своим местам, поэтому просто буду ждать, а потом наслаждаться, как этот сложный механизм их пытается прижать к земле, спустив с небес резче, чем им стоит ожидать.
Подготовка к концерту закончилась ближе к позднему вечеру. Я, чуть ли не падая, направляюсь к выходу из зала, чтобы оказаться в гримёрной, где стоит мягкий диван. Глаза закрываются из-за усталости. С частыми остановками мне всё же удалось добраться до двери гримёрной, но как только оказываюсь на стуле, погружаюсь в сон, в котором была только тьма. Густая, еле тянущаяся, неприятная, холодная. Она навевает страх и как будто куда-то уносит. Куда? Мне неизвестно. Узнаю, может быть, после пробуждения.
ГЛАВА 1. ЛОНИ КАРНЕСС
ГЛАВА 1. ЛОНИ КАРНЕСС
Веки слишком тяжёлые. Пришлось приложить большие усилия, чтобы их разлепить. Всё расплывчатое, неустойчивое, вызывающее тошноту. Неужели что-то подмешали в воду? Не могли. Слишком тупые для такого. Тогда почему так плохо?
Лес? Неужели очередная съёмка на природе. Но у меня ведь скоро должен проходить концерт. Мы не меняли план на ближайшие пару месяцев. Хотя, менеджер могла по просьбе директора. Между ними, вроде, романтика. Иронично. Две лживые твари спелись. Не удивлюсь, если лгут друг другу чаще, чем дышат. И изменяют в придачу. Тогда за ними наблюдать станет ещё интереснее.
Странный лес. Почему деревья неестественно изогнуты? И листья у них слишком большие. И животные… С ними тоже что-то не так. Даже при монтаже таких тварей не создают. Фантазия у человека очень хорошая, если это иллюзорная графика. Но что он употребил художник–график, чтобы создать подобное? Думаю, котики–наркотики в этом поучаствовали.
С земли подняться оказалось не легко. Тело затекло за время, пока лежал под… Дубом? Слишком большой. В диаметре не меньше метров пяти, и увядший какой-то. Ветки на колья похожи. И пахнет смертью. Мхом порос. Скульпторы хорошо постарались, чтобы придать этому произведению искусства иллюзию натуральности.
Затхлый запах вызвал дрожь по всему телу. Тысячи иголок пронзили мышцы. Неприятно, но нужно идти, чтобы найти персонал. Как они могли меня тут бросить одного? И почему камер не видно? Обычно аппаратура стоит ближе ко мне. Что в этот раз могло измениться?
Спустя пару шагов заметил, что ноги босые, а штаны в нескольких местах в заплатках. Рубашка серая, на рукавах какие-то пятна. Жир, видимо. Ещё и все края похожи на неровную бахрому. И зачем мне такое одеяние? Какая лирика может быть с ним связана? И кто стилист? Я бы посмотрел этому человеку в глаза. Но почему внутри зарождается волнение? Всё же хорошо. Просто очередные съёмки, о которых забыл. Заблудился, возможно, и персонал меня ищет. Нужно побегать по лесу.
***
Сколько бродил, казалось, по разным местам, возвращался к этому дубу, который стал более уродливым: ветки свернулись и склонились к земле, корни торчали из-под земли, трава вокруг превратилась в сено и лежала в поклоне. Теперь можно и поволноваться. Место незнакомое, персонала нет. Значит – не съёмки. А что тогда? Похищение? Выкуп за меня никто не даст. Начальник будет рад моему исчезновению.
– А твоего исчезновения не заметят, – мягкий голос пронзил тишину. Обернулся и увидел девушку лет двадцати. Может на самом деле ей меньше. Бледная кожа слегка как будто светилась. Большие изумрудные глаза смотрели издевательски и как будто насмехались. Огненно-рыжие волосы собраны в объёмный низкий пучок, украшенный серебряными ветками с янтарными камнями. Две волнистые, специально не заплетённые прядки очерчивали худое треугольное лицо с выраженными плавными, почти незаметными скулами. Пухлые малиновые губы растягивались в лёгкой, ироничной улыбке. Худое, на первый взгляд, хрупкое тело пряталось за чёрным шёлковым платьем с длинными свободными рукавами и подолом до пола. Талию подчёркивал шнур мрачно-горчичного оттенка, похожий на тонкий канат. На шее красовался медальон грязно-золотого цвета на чёрной атласной ленте, навевая мысли о том, что она не последний человек в этой местности, которая, пока что, неизвестна. В руках незнакомка держала небольшой чехол, в котором, видимо, хранила меч с резной длинной ручкой, украшенной еле заметными рубинами и алмазами.
– Почему так решила?
Смешок сорвался с губ. Самоуверенная. Таких приятно ломать. Думают, что правят миром, а потом валяются в ногах с просьбами о пощаде. Только у неё взгляд слишком цепкий. Задумала что-то? Если только не владеет магией, которой на самом деле нет, тогда всё пройдёт по привычному сценарию: попытка сломать с её стороны, пару слов для подхода к ней, а потом моя удачная попытка сломать её. Идеально, как считаю.
– Потому что ты в другой вселенной, – более чем серьёзно произнесла она.
Смех вырвался из груди. Мне он всегда казался мелодичным, при этом слишком звонким. Но её взгляд стал суровым, затмив ослепительную улыбку. Что такого в моём веселье, если слова слышатся как бред сумасшедшего? Учёные, конечно, говорят, что вселенных множество, только я в это не верю. От неё, конечно, исходит уверенность во время произнесения этих слов. Серьёзность ей к лицу, только воздух, кажется, сгустился. Недобрый знак? Или это просто реакция моего организма на возникшую панику?
– Многие, конечно, верят в наличие других вселенных и систем, помимо нашей, Солнечной, но внутри меня такая вера не сидит, так что не пытайся обмануть и просто скажи, в какой стороне город. Мне нужно возвращаться к работе, – с трудом успокоившись, произнёс я, смотря ей в глаза. Почему такое чувство, что эта девушка скоро набросится, чтобы разорвать плоть и полакомиться внутренними органами? Слишком серьёзная для миловидной внешности. Это начинает напрягать и слегка… пугать?
– Но тебе ведь стали заметны различия? В вашем мире нет настолько искривлённых деревьев. Птицы менее крупные, за исключением нескольких видов, небо тёмное, воздух свежий. Хотя, эгоцентричным людям не увидеть красоту вокруг себя и у них нет возможности заметить что-то отличающее от местности, в которой выросли.
– А в нашем мире все бегут за социальными и личностными благами, поэтому не замечают природной и душевной красоты. Богатым нужно стать более богатыми, некоторые бедные готовы жизнь продать, чтобы выбраться из нищеты. Я бегу в лучшую жизнь, чтобы не вернуться к прошлому. Чем это плохо?
– Тем, что совершаете ошибки. И ты не исключение. Но скоро это изменится.
Девушка оскалила острые клыки и, оказавшись в доли секунды рядом, слегка стукнула меня по лбу. Вспышка на несколько мгновений ослепила. Мелькали образы каких-то существ, которые казались людьми, но у них были вытянуты уголки ушей. Каждый старался обнять любое дерево или прикоснуться к любому растению, при этом что-то говоря одними губами. Спустя несколько секунд в быстром темпе замелькали здания. Какой у них стиль – понять не удалось. Понял только, что образы впиваются в мозг, вызывая острую колющую боль.
Крик сорвался с губ. Лёгкие сжались из-за резко закончившегося кислорода. Тело обдало жаром, но, на удивление, не умер, хотя из-за такого состояния меня могла встретить Преисподняя. Виски пульсировали, в голове как будто что-то застряло. Хотелось вытащить, только это не удастся сделать в силу физического строения. «Куда теперь идти?» – пронеслась мысль в голове, и что-то как будто повело в сторону притаившейся узкой тропинки.
Идти было больно. Среди растительности спрятались маленькие острые камешки, а обуви на ногах не было. С другой стороны, хороший массаж, хоть и чувство, что скоро пойдёт кровь. Ветки иногда бьют по лицу, оставляя, видимо, красные полосы, так как место удара неприятно жжёт. Время превратилось в улитку и было настолько медленным, что по венам стало разливаться раздражение.
Почему продолжаю продвигаться по лесу, который как будто расступается передо мной. Тишина царапает душу, иногда вгоняя свои когти слишком глубоко. Хотелось найти хоть одну живую душу, но продолжаю упорно идти вперёд в надежде найти хоть какой-то населённый пункт.
Вскоре показались кривые каменные ворота, поросшие вьюном. В высоту метра два, не меньше. Забор состоял из низких деревьев, переплетённых между собой. Листья болотно-зелёного цвета поднимались вверх. Они отвергали, навевали ужас, из-за чего пришлось как можно быстрее пройти внутрь ограждения.
Внутри всё куда унылее: полуразрушенные многоэтажные здания, покосившиеся пробитые двери и заколоченные окна. Ветер перегонял «перекати-поле», ставшее размером с фитнес-мяч. Песок иногда попадал в глаза, вызывая неприятную резь. Дорожки состояли из гладких булыжников разных размеров. Они приятно холодили кожу, но некоторые измазаны в фекалиях, а где-то расположились углубления с жёлтой жидкостью. Не хочу не то, чтобы думать, но и говорить, что это.
Путь продолжался: однообразный, депрессивный. Приходилось часто оборачиваться, чтобы не запутаться. Откуда мне известна эта местность? Надеюсь, в скором времени в этом разберусь. Сейчас нужно найти какой-то дом, который, кажется, принадлежит мне.
Поиски прошли с трудом, но полуразрушенное крыльцо с распахнутой дверью всё-таки удалось обнаружить. Вокруг темнота из-за арки, соединяющей две улицы. Хмурые облака до сих пор не рассосались. Придётся отоспаться, потому что усталость уже валит с ног. С ясной головой подумаю, что же случилось на репетиции и каким образом мог оказаться в таком странном месте. Спальное место оставляет желать лучшего, но брезгливость уже спит. Поэтому просто забрался под порванную простынь и мгновенно провалился в сон, почувствовав, как расслабляется каждая мышца.
ГЛАВА 2. ЛОНИ КАРНЕСС
ГЛАВА 2. ЛОНИ КАРНЕСС
Пробуждение оказалось бодрым, но появившаяся перед глазами картина после подъёма на ноги убила весь положительный настрой: низкая кровать, состоящая, оказывается, из одного еле живущего матраса на потрескавшихся ножках; кривой стол, живущий на последнем издыхании стоял рядом с входной дверью; окно расположилось над произвольной кроватью со слегка треснувшими стёклами; небольшая самодельная табуретка стояла рядом со столом; встроенный в каменную стену кривой книжный стеллаж, заполненный почти развалившимися книгами, вызывал волнение насчёт его жизнестойкости; и треснувшая тумбочка без дверцы стояла рядом со стеллажом. Пол каменный, холодный, но его украшает небольшой прямоугольный выцветший палас. Напоминает сарай, который строил в детстве с уличными мальчишками, когда сбегал из детского дома. С одной стороны – лучшие времена детства, с другой – мне не хотелось в них возвращаться по многим причинам.
Дождь с силой хлестал по окнам в деревянной раме. Холодный ветер проникал в щели, заставляя тело вздрагивать время от времени. Было неуютно. Хотелось попасть в родной дом, где прожил часть своей жизни. Попасть в то место, где чувствовался уют и любовь. Туда, где не было забот и можно было проказничать так, чтобы вызвать улыбку на лицах родителей, при этом не переходя установленную черту.
Очередная мгновенная дрожь пронзила тело. Нужно ещё одно одеяло, чтобы спокойно уснуть, но где его взять – не знаю, поэтому обратился к компании парней, которые всё и обо всех знали, но они отмахнулись, как от назойливой мухи.
Я у многих просил помощи, потому что боялся простудиться, но никто не имел желания помогать, из-за чего на утро пришлось добывать нужную вещь и слушать отчёт о том, что своровал её. Но как нужно было поступить, если жалобы никто всерьёз не воспринимал?
Благодаря этому усвоил один из уроков – не стоит никому помогать и просить помощи, потому что за помощь могут потребовать всё, что угодно, но не простого «спасибо». Или если выглядишь жалко – будут только издеваться.
Неприятное воспоминание, но это ведь часть прошлой жизни, из-за которой пришлось начать двигаться вперёд. Только какой ценой получил одобрение общества? Вечно задаю себе вопрос – не зря ли всё сделано? Но видя этих кричащих придурков со сцены, понимаю – не зря.
Ноги не слушались, голова стала гудеть, как будто прошедший день прошёл в выпивании нескончаемых литров алкоголя. Немного переспал, видимо. Вот что значит, дать себе слабину. И где мой телефон? Неужели под тем деревом потерял? У меня же в нём вся жизнь! Как такое могло произойти? Сим-карту придётся новую покупать вместе с техникой, а потом и ежедневник с номерами искать.
– Зря так сильно волнуешься о гаджете.
Женский голос погладил ухо, заставив обернуться. И вновь эта прекрасная особа стоит передо мной, не изменив наряда. Только причёска отличалась: высокий хвост, повязанный резинкой, из которой торчали искусственные ветки с тёмно-зелёными листьями. Где-то в виде капель росы свисал хрусталь, придавая образу волшебности. Лицо в этот раз было серьёзным и неприветливым. Обидно, даже очень.
– Не понимаю загадок, сударыня.
А вот свой насмешливый тон слышал отчётливо. Ей он, конечно, не понравился, но как жаль, что меня это мало волнует. Больше интересно, что это за место, как отсюда выбраться и почему меня оставили здесь без связи с миром? Если директор на всё это подговорил команду, то им подобная шутка обойдётся слишком дорого.
– Сударыня сейчас объяснит: ты в Пленсе, где царит средневековье, поэтому мобильного устройства вместе со связью не имеется. Если бы оно осталось с тобой, то отправка на эшафот или костёр оказалась обеспеченной. И сейчас идут не съёмки для шоу или клипа, а реальные минуты, которые ты проводишь в новой Вселенной. А по какой причине – попытайся догадаться сам.
И вновь смех разрывал диафрагму. Такой бред даже люди с шизофренией не произносят, а она на полном серьёзе мне это утверждает. Нужно будет по мере возвращения в город обратиться в какую-нибудь психиатрическую больницу, чтобы проверили своих пациентов на наличие или отсутствие. А то бегают всякие и втирают бред кому не попадя.
– Хватит смешить меня своими речами, – с трудом произнёс я, но её уже… не было? Куда ушла? И каким образом мимо ушей проскользнул звук скрипящей двери. Или её тело просто растворилось в воздухе? Нет. Такого не может быть. Не может быть другой вселенной и магии. Это всё выдумки писателей-фэнтезистов, у которых слишком хорошая фантазия.
Желудок начал подавать сигналы о том, что пора перекусить. Придётся выйти на улицу. Людей на не было, но откуда–то отчётливо доносились… стоны? Они были рваными, и среди них как будто проскальзывали всхлипы. Кого–то насилуют? Хотя, это не моя забота. Самое главное – найти пропитание. А деньги? У меня их, видимо, нет. И что теперь делать? Унижаться, прося милостыню? Какую веру исповедуют? Атеистов принимают?
Как удалось понять за час хождения в районе, где находится мой ночлег, людей обитает не слишком много, если они вообще тут существуют. Солнце как будто хотело пожарить меня заживо и преподнести кому–то в качестве деликатеса. Горло сушит неимоверно, но по близости не имеется даже лужи, чтобы утолить жажду. Странное место.
Желудок заурчал, при этом подав болезненный сигнал. Нужно было срочно найти еду, но где?
– Единственный вариант – лес, – обречённо прошептал я и отправился в место, которое навевало разные ощущения, но только не положительные. Как будто там, за каждым деревом, поджидала опасность, готовая втянуть в свои игры и не выпускать, пока не испустишь последний вздох. Только не намерен так быстро сдаваться. Не все цели ещё достигнуты, не все планы осуществлены.
По лесу пришлось бродить долго, потому что ягоды и грибы в этом месте тоже очень сильно отличались, из–за чего нельзя было понять – съедобные они или ядовитые. Многие были похожи на те, которые рослы в привычных краях, поэтому напрягал память, чтобы вспомнить, что можно употреблять в пищу. Сырым всё это употреблять не хотелось, но и возможности готовки посмотреть негде, так что выхода не имеется. Или же есть возможность что–то придумать?
Помыть «добычу» удалось в ключе, спрятавшемся за несколькими сросшимися деревьями. Вода приятно холодила кожу, но я прекрасно понимал, что спустя пару часов кожа начнёт трескаться из–за своей нежности.
– И кремов никаких нет с собой, – пробурчал тихо, чтобы никто не услышал. Хотя, кому тут было подслушивать? Травам, кустам и кустарникам?
С трудом разведя костёр, не имея при себе спичек или зажигалки, стал нанизывать грибы на ровные палки и равномерно прожаривать. Вкусно будет? Не имею ни малейшего понятия. Но нужно что–то закинуть в желудок, чтобы он успокоился.
Тем временем солнце начало клониться к закату. Мой организм не обрадуется резкой смене рациона питания. Да он и сейчас возмущается, потому что большая часть дня была проведена за поиском продовольствия. Но каждый день так не походишь ведь. Нужно побродить по городу и поискать продуктовые магазинчики. Но получится ли это? Думаю, что нет. Городок разрушен достаточно сильно. Хотя, удачу испытать можно, чем и займусь после трапезы.
К слову, полностью утолить голод не удалось, только что с этим могу поделать? Моей вины не имеется в том, что продукты здесь не в шаговой доступности. И по городу оказалось трудновато ходить, потому что любой поворот был похож на другой. Как тут можно не затеряться?
К вечеру силы окончательно покинули меня, поэтому решил забраться в какое–то подвальное помещение и передохнуть там. Утро вечера мудренее, как говорилось в каких–то сказках. Следовательно, нужно поспать и со свежей головой всё продумать.
ГЛАВА 3. ЛОНИ КАРНЕСС
Их гортанный смех слышался со всех сторон. Он закладывал уши и внушал панический страх, заставляя тело извиваться, словно оно превратилось в змею. Истерика преобладала над разумом, заставляя кричать и всхлипывать. А они продолжали смеяться, говоря: «Интересно, сколько он на этот раз выдержит?», «Да не больше пары дней». И вновь смех. Смех превосходства и злорадства из–за старшинства.
Я кричал не переставая, прося отпустить. Кричал, что стану серой мышью и не побеспокою больше никого. Но меня игнорировали и тащили за руки и за ноги к самому прозябшему, продрогшему, пропитанному ненавистью месту – подвалу. К подвалу, который долгое время являлся местом наказания, уединения и надежды. Место, где было пролито множество слёз и выкрикнуто множество ругательств. По рассказам тех, кто там побывал, пол насквозь пропитался кровью и не желал больше принимать ни капли. А теперь там окажусь я – самый слабый, и до сих пор новенький человек, не привыкший к суровости этого небольшого мира, ограждённого железным двухметровым забором.
Меня скинули в этот небольшой «ящик» как мешок картошки, закрыли железную крышку на задвижку и ушли, продолжая смеяться надо мной – над тем, кто не может ударить в ответ или напасть первым. Над тем, кто слабее всех. Над тем, кто верит в светлую ауру всего, что является живым. И они правы: я – трус и слабак, каких нужно попробовать найти на всей планете. Я ненавижу темноту и не переношу одиночество. Но кто имеет права? издеваться надо мной с помощью моих же страхов? Кто имеет права? манипулировать с помощью них и наслаждаться моими страданиями?
Крики с мольбами выпустить никто не слышал. Или их просто слушали, довольствуясь тем, что мой голос становился всё тише. Воспитателям, видимо, плевать на то, что ребёнка десяти лет заперли под зданием на неопределённое, по количеству, время ребята чуть старше. Почему в этом месте всем плевать на слабых? Почему их втаптывают в грязь и потешаются над ними?
Чтобы привлечь внимание, продолжал хрипеть, ударяя окровавленными руками о стены. Кисти когда скользили, когда липли к поверхности, давая понять, что раны нанесены серьёзные о гладкую поверхность. Хочется пить, а вокруг только холодный, бетонный пол, на который мне не хотелось ложиться. Но сон и отсутствие сил не спрашивали, поэтому я уснул, видя, как убиваю обидчиков ради того, чтобы восторжествовала справедливость.
Когда наступило утро – непонятно. Да и нужно ли понимать это? В ближайшие дни мне предстоит мучиться от голода и нехватки воды. Мучиться, ломая голову, за что жизнь так поступает со мной? При том придётся не бросать попыток докричаться до внешнего мира, который не так сильно меня любит, как любили родители до своей смерти.
Когда открыл глаза и увидел темноту, испугался, подумав, что вновь лежу в том самом подвале, в котором провёл больше дней, нежели в самом помещении интерната. Хотя, на поверхности мне нравилось меньше, чем в этом промозглом кубе, потому что в него, кроме меня, никого туда больше не пускали. Там было всё: книги, матрас, подушка, плед, запасы еды и воды. Даже учебники спускал туда, чтобы не отставать от одноклассников.
А может, и вправду вернулся в прошлое и вновь смогу вернуться в человеческий мир, пока меня не хватится старший воспитатель? Но возвращение на десяток лет назад невозможно? Ведь так? Тогда почему так страшно? Страшно изменить что–то в себе в тот период и показать, что они не могут меня задирать по поводу и без повода? Нет. Просто не хочу видеть их наглые рожи, к которым приклеились эти ядовитые полуулыбки.
Попытался открыть деревянную крышку во время размышлений, и она… поддалась. Облегчённый вздох сорвался с губ, и я медленно вылез из своего ночлега. Хоть небо и затянуто серыми гроздьями облаков, пришлось зажмуриться и отсчитать несколько секунд, чтобы привыкнуть к свету. Воздух сухой, режущий, наполненный злобой и неприязнью. Мне подобное не нравится, но что поделать? И почему нельзя поменять мир вокруг себя? Жизнь бы стала намного проще.
Поднявшись на ноги, вновь стал ходить по городу в поисках овощей или фруктов: не хочется ждать момента, когда желудок начнёт возмущаться. Спустя, по ощущениям, пару часов, стал ругать Свет, на чём он стоит или с помощью чего висит, потому что заданная цель никак не достигалась. Желание разнести улицу стало накапливаться. Почему никто из группы не ищет меня? Почему я вновь один? В какой момент оступился? Ничего же плохого в жизни не сделал. За что у них такая сильная ненависть ко мне?
Дома в это время менялись плавно, превращаясь с каждым шагом в полуобрушенные постройки, в которых даже после реконструкции невозможно будет жить. Хотя, в подобных помещениях приходилось жить и мне. Летом и весной терпимо, а вот осенью и зимой лучше не засыпать, иначе остальные смогли бы найти почти разложившийся труп. Интересно, а местные там живут, если вообще здесь находятся? От какого количества трупов остались кости? Они могли бы стать отличным украшением для клипа. Или можно было бы какое–то мероприятие придумать, сродни хоррору.
Не смотря на страх темноты, мне всегда нравилось участвовать в тёмных коридорах в качестве игрока и рисковать жизнью. Страх помогает чувствовать себя живым. Если ситуация кажется безвыходной, то мозг начинает проматывать многие положительные моменты, а в отрицательных находит счастье. В особенности страх помогает найти выход из ситуации, которая казалась безвыходной. Жаль, что в основном приходится находиться в состоянии спокойствия и с помощью него принимать взвешенные решения.
Вдруг запахло свежестью и почувствовалась прохлада. Ветер стал не таким сухим и режущим. Я побежал навстречу потокам воздухе, не чувствуя боли от острых камней из–за босых ног. Зачем бегу к неизвестности? Почему так рад прохладе и бегу, не чувствуя усталости? Последний раз так бежал по набережной, когда понял, что обрёл свободу.
Ливень не пытался утихнуть. Гроза громко вздыхала над головой, вызывая трепет. Молнии безмолвно вскрикивали, напоминая о себе неоново–белыми вспышками. Тёмные тучи давили, но чувство радости не покидало моё тело, которое стало дышать свободно. Тело, двигавшееся без чувства гравитации.
Я сбежал из детского дома спустя долгих одиннадцать лет мук. Сбежал от тех, кто ломал мой внутренний мир и пытался подчинить. Теперь я могу делать то, что хочу, не боясь последствий после собственных действий. Радость окрыляет, а холодный воздух со стороны реки никак не беспокоит. Прекрасно чувствовать себя птицей, покинувшей клетку. Птицей, расправившей затёкшие крылья.
Насколько долго удастся скрываться в этот раз? Или, для надёжности, лучше уехать как можно дальше? Сменить имя, фамилию, внешность? Сменить всё, чтобы меня никто не узнал? Наверное, это хорошее решение, чтобы наладить свою жизнь. Но сейчас лучше насладиться вырванной из рук жизни свободой, чтобы отдохнуть от тех пыток, произошедших в стенах, которые многие считают святыми и не понимают, как Ад там на самом деле творится.
Сейчас это напоминало тот момент, когда радость опьянила, сменившись горечью после наступивших трудностей. Но я не могу остановиться, продолжая бежать навстречу ветру. Навстречу мнимому счастью, которое может разбиться об остриё разочарования. И это случилось, как только удалось покинуть сначала город, а потом и небольшую полосу леса.
Перед глазами открылся красивый вид: цветочный берег, собравший все цвета вселенной; лёгкий контур деревьев, частично показывающий края озера; ближе ко мне расположился деревянный пирс, который до современности служил причалом. Вокруг было тихо, но спокойно, из–за чего внутри зарождалось множество непонятных мне чувств, скрывших разочарование. Но позже их затмила радость, когда удалось увидеть высотки города, ставшего для меня жизненным испытанием, начиная чуть ли не с самого рождения. Оказывается, выход эти два дня был настолько близко, что стоило только поискать. Никогда в себе не сомневался. Осталось только найти лодку и отправиться туда, где осталось моё богатство и привычные условия для жизни. Туда, где я любим, но никогда не полюблю.
Медленно подошёл к воде и окунул руку. Прохлада вызвала волну дрожи, заставив улыбнуться. Я стал пить из ладоней, не заботясь о чистоте воды, пытаясь утолить жажду. Чувство, как горло обретает потерянную влагу, вызывало блаженство. Капли мочили рубашку, но это не настолько важная часть, по сравнению с восстановлением водного баланса.
– Видимо, тоже пару дней не пил, – послышался чей–то голос сбоку. Он был сиплым, глубоким, убаюкивающим. Такому человеку нужно сказки озвучивать и детей усыплять. И что его сюда привело? Неужели многим это место известно.
– Откуда вам знать? – поднявшись и повернувшись в сторону звука, ответил как можно безразличнее. Его осунувшееся лицо, седые волосы и одежда странника вызывали множество вопросов. В особенности эта искусно вырезанная трость с большим голубым камнем в верхнем утолщении, при том ещё и выше него. Может, это всё–таки посох? А его глаза… Они лиловые с россыпью звёзд. Линзы? Никогда подобных не видел. Но эффект придают впечатляющий. Нужно будет попробовать такие найти. Фанаты точно сойдут сума от образа, который можно к ним придумать.
– Многие сюда приходят, чтобы напиться, – с лёгкой улыбкой отвечал старик, опираясь на свой предмет для передвижения. – Ты не первый, кто забрёл сюда. И все тоже сначала светились от счастья, а потом потухали, словно догоревшие спички.
Непонимание нависло над моей головой, а мужчина продолжает слегка улыбаться, изучая своими странными глазами мою личность. Кожу как будто стало колоть, но это ощущается не сильно, хоть и приносит дискомфорт. Кто же он такой? И почему так рад меня видеть? Неужели мы когда–то с ним встречались?
– Пойдём со мной, – только и произнёс он, направившись в противоположную сторону от меня.
Не знаю, для чего пошёл за ним. Что–то внутри насторожилось, только его безобидность всё равно подавляла бдительность. Возможно, позже я пожалею о своём действии, но сейчас мне хочется познать, есть ли страх во всём происходящем, которого так давно не испытывал? Смогу ли с помощью такого необдуманного решения найти ответы на некоторые вопросы? Или меня просто убьёт частичное отсутствие инстинкта самосохранения?
ГЛАВА 5. ЛОНИ КАРНЕ?СС
Я бреду сквозь лес, который теперь кажется слишком густым. Бреду, не зная, куда ведёт скрывшаяся за травой дорога. Бреду, и боюсь, что она ведёт в прошлое, которое мне так ненавистно. Прошлое, где приходилось презирать себя и ненавидеть всех, кто заставлял это делать.
Хорошие моменты есть, но они настолько прозрачны, что к ним приходится приглядываться, чтобы разглядеть и вспомнить, чем была вызвана эта детская, искренняя радость. И эта же радость сейчас кажется настолько мелочной, что аж смешно. И я смеюсь настолько громко, что где–то даже взлетают птицы с недовольными звуками. А мне смешно настолько, что даже живот начинает болеть.
Падаю на колени, хватаясь за живот. А смех всё льётся, и льётся, превращаясь в истерику. Не заметил, как потекли предательские слёзы. Слёзы обиды за то, что не выполнил обещание, данное родителям на их могиле.
На улице идёт такой же дождь, как и во время похорон родителей. Точно не помню, как прошёл тот день, но запомнил одно – объяснение смерти. Как тогда сказали: смерть – это день рождение наоборот. То–есть, родители уходят от родных и приходят в другое место, где им хорошо и весело. Детское объяснение для ребёнка, которому пять лет. Но после этого оказался в детском доме. Никто из родственников не захотел взять к себе под опеку, потому что со мной могло быть много проблем.
Сейчас я понимаю, что это были просто оправдания, потому что наша семья не была богатой, следовательно, воспитывать меня было незачем. И это послужило последствием моей жизни на данный момент. Жизни человека, сделавшего выбор в пользу проживания на улице, нежели терпеть издевательства в месте, которое могло дать начало хорошей жизни без особых проблем.
Положив несколько полевых цветов на собственноручно убранную могилу, сел на лавочку, начав дёргать ногой. С одной стороны мне казалось, что разговаривать с памятником – следствие шизофрении, с другой – многие же так делают, так почему мне нельзя. И я решился начать изливать свою душу. Душу, наполовину погрузившуюся в мрак.
Первые минуты дались тяжело, зато потом слова потекли рекой. Я изложил всё, что скопилось на душе. Даже всплакнул, признавшись, что скучаю, хотя детство давно растворилось в памяти, став блёклым пятном.
– Но главный мой грех – проба наркотиков, – с уколом в сердце признался, не смотря на портрет родителей, высеченный на мраморном камне. Знаю, что разочарованно помотали бы головой, но не отвернулись. И радует, что хоть денег горячо «любимые» родственники не пожалели на памятник и выбрали фотографию, с помощью которой мог понять, что похож на тех, кто недолго меня растил. – Понимаю, что вы против, но обещаю, что больше не буду. И простите за то, что сейчас нахожусь на дне. С него тоже поднимусь, клянусь собственной жизнью.
Дождь продолжает идти, а мне не хочется уходить с дома мёртвых, потому что тут живут самые родные люди. Люди, подарившие капельку тепла и любви, о которой уже совершенно ничего не помню.
Ветер слегка завывает, напевая какую–то грустную мелодию. В голове родилось пару строчек: «А ветер воет от тоски, потому что вы теперь мертвы. Ветер воет от тоски, потому что разделились наши миры».
Когда уже потемнело, решил уйти с кладбища, оставив частичку своего сердца и души, которые остались живы. Лучше уж быть чёрствым, чтобы добиться высот, о которых многие моего уровня только мечтают.
И сейчас ветер воет точно также, навевая те самые строчки, ставшие первыми в моей карьере певца. Но вот одна подходила к ситуации на данный момент: «Я стану гадом, оставшись без души. Гадом, который забыл о слове «жить».
Давно не чувствую, что какие–то мелочи могут радовать. Счастье приносят только деньги, лежащие на карте и на счету. Деньги стали смыслом жизни, поэтому положение, которое занял сейчас, не особо радует. Надежда, что всё это только розыгрыш, не перестаёт существовать. Но её положение стало немного шатким.
Хочется домой. Хочется оказаться на сцене и кричать песни в микрофон, видя этих счастливых придурков. Но я здесь – в месте, где полно полуразрушенных зданий и отсутствует социум. В месте, где всё пропитано страхом и гневом.
Поднявшись с колен и немного успокоившись, отправился в город. Дорога оказалась длиннее, а он – более серым, чем был изначально. И тут я увидел парочку людей. Они ели… землю?! При этом казались довольными! Какие же ничтожества. Настолько сильно пали. Ещё и смеются над чем–то. Тошнота подкралась незаметно, но оказалась не на столько сильной, чтобы вода, попавшая в желудок, вырвалась наружу.
Решение пройти мимо родилось мгновенно, но сделать этого не удалось, потому что двое незнакомцев заметили меня и подошли с уверенной походкой. Один был высокий и худой. Его можно было сравнить с вешалкой. Вещи сильно потрёпаны и в каких–то пятнах. Второй был раза в три больше. Его рубашка разрывалась на уровне раздутого живота. Штанов на нём не было, поэтому интимное место выглядывало из–под края имевшейся одежды. Даже смешно стало.
– О, а вот и новенький, – высоким голосом проговорил вешалка. Его большие глаза блестели безумием, но меня это не пугает, потому что и не таких в своей жизни повстречал. Но нервные движения руками заставили насторожиться.
– Интересно, а Нинель уже отвесила ему пару оплеух? – таким же высоким голосом произнёс второй, который теперь напоминал бочку. Его глаза маленькие, на зелёный цвет оказался слишком
Их смех больше напоминал гиен, поэтому я предпринял удачную сбежать. Бежать подальше от тех, кто мог потащить обратно на дно. От тех, кто напоминал дорогих людей, умерших от порошка «Радость».
Они смеются, катаясь по полу. Смеются, держась за животы, смотря при этом безумными глазами в потолок. Сколько приняли порошка – этого мне неизвестно, но стало ясно, что они далеко от реального мира.
Не знаю, как им помочь. Не знаю, что делать, когда у них размыты грани существующего и выдуманного. Неужели со мной бы такое произошло, продолжи я употреблять этот неоново–белый порошок? Думаю, что да. Только как теперь спасти тех, кто настолько сильно зависим от отсутствия реальности?
А они продолжают смеяться. Продолжают обнимать себя и перекатываться по пыльной поверхности. Страх медленно подкрался сзади и ударил в спину раскалённым ножом, заставив взвыть от боли. В голове стала стучать мысль: «Нужно бежать. Бежать как можно дальше». И я побежал с надеждой, что где–то за поворотом меня будет ждать счастье.
История повторяется. Уже не раз убедился в том, что всё в мире циклично. Не раз осознал, что жизнь подкидывает похожие сценарии, чтобы проверить – усвоен урок или нет. Я научился с первого раза усваивать информацию, поэтому решил найти место, в котором ночевал в первый раз. Но луна уже стала править в небе, а где–то неподалёку раздался волчий вой. Что происходит? И кто такая Нинель?
Аня Скотт
Жизнь в интернате и несколько лет на улицах – это маршрут и его жестокая реальность на пути к становлению известным певцом. Для достижения успеха пришлось жертвовать многим и избавиться от бремени, которое представляла собой «доброта». Однако его действия не всем пришлись по душе, и он оказался в совершенно другом мире, в иной реальности. Как изменится его внутреннее состояние, когда он столкнётся с неопределённостью? Вернется ли он когда-нибудь домой? Ответы на эти вопросы останутся загадкой, пока молодой человек не пройдёт через многие испытания, длиной в половину его жизни.
Аня Скотт
Искупление
ПРОЛОГ
В стенах казённых, серых и глухих,
Затем на улицах, где каждый миг – как стих,
Он шёл к мечте, сквозь тернии и боль,
Рождая песню, словно сердца соль.
Доброту отринул, как ненужный груз,
Взлетел на сцену, словно гордый гусь.
Но путь к вершинам часто крут и строг,
И за успех заплачен тяжкий долг.
Заброшен в мир иной, в чужую даль,
Где неизвестность – как стрежня сталь.
Что в сердце юном затаится там?
Надежда, страх, тоска по родным краям?
Вернётся ль он домой, в знакомый свет?
Вопрос терзает, а ответа нет.
Лишь испытания, как жизни полоса,
Раскроют тайну, что судьба внесла.
Резкая трель, пронзившая воздух над ухом, заставила разлепить тяжёлые веки. Такое обычно происходит либо после бурного вечера в баре, либо вследствие длительной подготовки перед предстоящим возвращением на сцену, либо из-за долгой тренировки.
– Чёртов будильник, – недовольно прохрипел я, протирая глаза. Хоть репетиция прошла успешно, несмотря на после полуночное завершение.
Выключив маленькое электронное устройство, на котором светилось время 7:00, сел на свою мягкую постель. Глаза всё ещё слипаются. Тело будто отказывается двигаться, но нужно начать собираться на очередную репетицию, поскольку через несколько дней предстоит снова выступать перед многочисленной аудиторией фанатов. Вновь придётся изображать любящего своих поклонников артиста, хотя горло снова будет сдавливать тошнота.
В голове стали крутиться насущные вопросы: а все ли песни написаны и записаны для альбома? На все ли композиции созданы видеоклипы? Все ли костюмы для выступления тщательно подготовлены? Надеюсь, что да, потому что зал уже арендован, билеты проданы за считанные секунды. Приятно, что удалось создать широкую аудиторию поклонников, что позволяет продвигать собственные композиции. С помощью преданных поклонников я могу жить, не задумываясь о каждодневных тратах для каких-либо покупок из-за того, что они так сильно любят моё творчество и готовы отдать последние деньги на билет, чтобы попасть на концерт. Именно благодаря этому могу побаловать себя в любой момент: пицца, суши, незапланированная поездка либо заграницу, либо в санаторий и многое другое, что может порадовать душу. Всё, чего раньше не мог себе позволить.
Прохладная вода в душе заставила вздрогнуть. Мурашки пробежались по каждому миллиметру тела. В голове всплывают строчки из разных песен. Некоторые из них слетают с уст и пролетают эхом в просторной ванной комнате. Приятно слышать собственный голос, который нравится многим. При том если в каждой строке заложен смысл, который не все способны понять или стремятся уловить.
После прохладного душа небольшая чашечка горького кофе помогает окончательно проснуться. Вкус, конечно, не особо приятный, но именно он заставлял начать мой организм работать в полной мере.
Робот-пылесос катался по квартире, что-то бормоча о погоде, пробках и последних новостях. Это, конечно, не было для меня чем-то значимым, но было приятно слушать эту жестянку. Я даже начал считать его домашним питомцем, а не просто электроникой. С ним иногда можно вести душевные беседы, притом он способен дать дельный совет. Наверное, это одна из стадий одиночества – считать робот-пылесос другом.
Телефонный звонок пронёсся раздражением по венам. Не хочется сейчас никому отвечать, но социальная роль певца вынуждает это сделать. При том если этот кто-то из персонала.
– Где тебя носит, Лони Карнесс? – послышался гневный крик «начальника». Он вечно недоволен тем, что делаю, но при этом с удовольствием принимает добрую часть от всех заработанных денег. Лицемер чёртов. Благо, он не знает, что мне известны всего его грязные секреты, которыми можно будет в удобный момент шантажировать, если в нём проснётся манипулятор. При том ещё выбью перерасчёт зарплаты и получу разницу, невыплаченную за несколько лет. Повезло найти друга-хакера, который не против копаться в грязном чужом белье и получать за это неплохие деньги.
– У нас репетиция начинается в девять. Какого чёрта ты на меня орёшь? – сухо ответил я, сделав ещё один глоток приятного горячего напитка, получив небольшой разряд бодрости.
– Мы назначили репетицию на восемь утра. У меня записано, – не унимался начальник. Тон истеричный, но меня это никак не задевает.
– У остальных спроси, когда у нас должна быть репетиция. Ты частенько путаешь записи. При том у меня тоже всё записано.
Трёхминутное молчание успокоило, а также дало время успокоиться этому надутому индюку и услышать извинения. Всегда пытается найти во мне хоть какой-то изъян. Индюк надутый, как я и сказал ранее. Если бы ему было известно, что мне пришлось пережить, то не стал бы так разговаривать и создать любую причину, чтобы разорвать контракт, который и без того скоро закончится. При том его небольшая студия разрослась благодаря мне за считанные месяцы. Я у него единственный певец, приносящий существенный доход в кампанию, которая была создана почти десять лет назад, но не могла получить должное развитие. Только вот он продолжает пытаться списать меня со счетов. Может, уже начать потихоньку выливать его грязь, чтобы он немного притих? Об этом нужно будет хорошенько подумать на досуге.
Допив кофе, собрался, чтобы поехать в студию, и вышел на улицу, которая встретила летней прохладой. Мелкий дождь стремительно летел к гладкому тёмно-серому асфальту. Мой чёрненький «БМВ» разогревался, мотор приятно гудел. Хорошо, что я додумался надеть толстовку и свободные джинсы, чтобы не замёрзнуть, потому что на улице очень прохладно не смотря на середину благоприятного времени года, но хотелось насладиться грустным видом города. Кроссовки на высокой подошве смогли спасти от луж во время похода от автомобиля до входа в здание. Как хорошо жить. В особенности, когда у тебя есть влияние на многих людей. Подминать слишком доверчивых индивидов – отдельный вид искусства, которым овладел до совершеннолетия благодаря красноречию и миловидной внешности. При том жалостливая история, известная всем, добавляет «волшебства», чтобы добиться своего.
В салоне стало теплее. Я медленно выехал со стоянки и помчался по уже оживившимся улицам. Машины ездили туда-сюда, люди ходили из здания в здание. Бездомные лежали под крышами, укрывшись картонками. Смешные такие. Давно могли взять себя в руки и изменить свою жизнь. Но нет, лежали на улице, стараясь вызвать жалость у прохожих, думая: «авось, кто-нибудь, да сжалится и поможет кругленькой суммой». Как будто у других своих проблем нет.
Достал сигарету из новой пачки и, когда поджёг, выпустил клуб дыма в приоткрытое окно. Запах шоколада, смешанного с сигаретным дымом, наполнил салон моей любимой машины. Тело понемногу расслабилось. Улыбка расползлась по моему лицу, как амёба в толще воды. Голова пуста и напоминает полый кувшин.
Красный свет на светофоре немного раздражал: слишком яркий и слишком долго горит. Я уже слегка опаздывал на репетицию. Хотя, что поделать, если в это время начинаются пробки на дорогах. При том не так часто опаздываю, поэтому начальник не сможет это сделать аргументом для расторжения контракта. Да и у меня есть свои козыри в рукаве, о которых он даже не подозревает.
В арендованном зале группа встретила с большой радостью, когда приехал, но не «начальник». Он что-то пробурчал себе под нос, после чего удалился, а на мне лежала задача хорошо отрепетировать и быть готовым к любым случаям, которые могли произойти на сцене. Это уже было отрепетировано множество раз, но, как говорится, повторенье – мать ученья, поэтому из раза в раз прохожу одни и те же правила безопасности и слова на различные вопросы от недоброжелателей.
Со всеми участниками у меня хорошие отношения, но мне кажется, что они смотрят в мою сторону с каким-то осуждением или даже с насмешкой. Можно, конечно, узнать правду здесь и сейчас, но жизнь сама расставит всё по своим местам, поэтому просто буду ждать, а потом наслаждаться, как этот сложный механизм их пытается прижать к земле, спустив с небес резче, чем им стоит ожидать.
Подготовка к концерту закончилась ближе к позднему вечеру. Я, чуть ли не падая, направляюсь к выходу из зала, чтобы оказаться в гримёрной, где стоит мягкий диван. Глаза закрываются из-за усталости. С частыми остановками мне всё же удалось добраться до двери гримёрной, но как только оказываюсь на стуле, погружаюсь в сон, в котором была только тьма. Густая, еле тянущаяся, неприятная, холодная. Она навевает страх и как будто куда-то уносит. Куда? Мне неизвестно. Узнаю, может быть, после пробуждения.
ГЛАВА 1. ЛОНИ КАРНЕСС
ГЛАВА 1. ЛОНИ КАРНЕСС
Веки слишком тяжёлые. Пришлось приложить большие усилия, чтобы их разлепить. Всё расплывчатое, неустойчивое, вызывающее тошноту. Неужели что-то подмешали в воду? Не могли. Слишком тупые для такого. Тогда почему так плохо?
Лес? Неужели очередная съёмка на природе. Но у меня ведь скоро должен проходить концерт. Мы не меняли план на ближайшие пару месяцев. Хотя, менеджер могла по просьбе директора. Между ними, вроде, романтика. Иронично. Две лживые твари спелись. Не удивлюсь, если лгут друг другу чаще, чем дышат. И изменяют в придачу. Тогда за ними наблюдать станет ещё интереснее.
Странный лес. Почему деревья неестественно изогнуты? И листья у них слишком большие. И животные… С ними тоже что-то не так. Даже при монтаже таких тварей не создают. Фантазия у человека очень хорошая, если это иллюзорная графика. Но что он употребил художник–график, чтобы создать подобное? Думаю, котики–наркотики в этом поучаствовали.
С земли подняться оказалось не легко. Тело затекло за время, пока лежал под… Дубом? Слишком большой. В диаметре не меньше метров пяти, и увядший какой-то. Ветки на колья похожи. И пахнет смертью. Мхом порос. Скульпторы хорошо постарались, чтобы придать этому произведению искусства иллюзию натуральности.
Затхлый запах вызвал дрожь по всему телу. Тысячи иголок пронзили мышцы. Неприятно, но нужно идти, чтобы найти персонал. Как они могли меня тут бросить одного? И почему камер не видно? Обычно аппаратура стоит ближе ко мне. Что в этот раз могло измениться?
Спустя пару шагов заметил, что ноги босые, а штаны в нескольких местах в заплатках. Рубашка серая, на рукавах какие-то пятна. Жир, видимо. Ещё и все края похожи на неровную бахрому. И зачем мне такое одеяние? Какая лирика может быть с ним связана? И кто стилист? Я бы посмотрел этому человеку в глаза. Но почему внутри зарождается волнение? Всё же хорошо. Просто очередные съёмки, о которых забыл. Заблудился, возможно, и персонал меня ищет. Нужно побегать по лесу.
***
Сколько бродил, казалось, по разным местам, возвращался к этому дубу, который стал более уродливым: ветки свернулись и склонились к земле, корни торчали из-под земли, трава вокруг превратилась в сено и лежала в поклоне. Теперь можно и поволноваться. Место незнакомое, персонала нет. Значит – не съёмки. А что тогда? Похищение? Выкуп за меня никто не даст. Начальник будет рад моему исчезновению.
– А твоего исчезновения не заметят, – мягкий голос пронзил тишину. Обернулся и увидел девушку лет двадцати. Может на самом деле ей меньше. Бледная кожа слегка как будто светилась. Большие изумрудные глаза смотрели издевательски и как будто насмехались. Огненно-рыжие волосы собраны в объёмный низкий пучок, украшенный серебряными ветками с янтарными камнями. Две волнистые, специально не заплетённые прядки очерчивали худое треугольное лицо с выраженными плавными, почти незаметными скулами. Пухлые малиновые губы растягивались в лёгкой, ироничной улыбке. Худое, на первый взгляд, хрупкое тело пряталось за чёрным шёлковым платьем с длинными свободными рукавами и подолом до пола. Талию подчёркивал шнур мрачно-горчичного оттенка, похожий на тонкий канат. На шее красовался медальон грязно-золотого цвета на чёрной атласной ленте, навевая мысли о том, что она не последний человек в этой местности, которая, пока что, неизвестна. В руках незнакомка держала небольшой чехол, в котором, видимо, хранила меч с резной длинной ручкой, украшенной еле заметными рубинами и алмазами.
– Почему так решила?
Смешок сорвался с губ. Самоуверенная. Таких приятно ломать. Думают, что правят миром, а потом валяются в ногах с просьбами о пощаде. Только у неё взгляд слишком цепкий. Задумала что-то? Если только не владеет магией, которой на самом деле нет, тогда всё пройдёт по привычному сценарию: попытка сломать с её стороны, пару слов для подхода к ней, а потом моя удачная попытка сломать её. Идеально, как считаю.
– Потому что ты в другой вселенной, – более чем серьёзно произнесла она.
Смех вырвался из груди. Мне он всегда казался мелодичным, при этом слишком звонким. Но её взгляд стал суровым, затмив ослепительную улыбку. Что такого в моём веселье, если слова слышатся как бред сумасшедшего? Учёные, конечно, говорят, что вселенных множество, только я в это не верю. От неё, конечно, исходит уверенность во время произнесения этих слов. Серьёзность ей к лицу, только воздух, кажется, сгустился. Недобрый знак? Или это просто реакция моего организма на возникшую панику?
– Многие, конечно, верят в наличие других вселенных и систем, помимо нашей, Солнечной, но внутри меня такая вера не сидит, так что не пытайся обмануть и просто скажи, в какой стороне город. Мне нужно возвращаться к работе, – с трудом успокоившись, произнёс я, смотря ей в глаза. Почему такое чувство, что эта девушка скоро набросится, чтобы разорвать плоть и полакомиться внутренними органами? Слишком серьёзная для миловидной внешности. Это начинает напрягать и слегка… пугать?
– Но тебе ведь стали заметны различия? В вашем мире нет настолько искривлённых деревьев. Птицы менее крупные, за исключением нескольких видов, небо тёмное, воздух свежий. Хотя, эгоцентричным людям не увидеть красоту вокруг себя и у них нет возможности заметить что-то отличающее от местности, в которой выросли.
– А в нашем мире все бегут за социальными и личностными благами, поэтому не замечают природной и душевной красоты. Богатым нужно стать более богатыми, некоторые бедные готовы жизнь продать, чтобы выбраться из нищеты. Я бегу в лучшую жизнь, чтобы не вернуться к прошлому. Чем это плохо?
– Тем, что совершаете ошибки. И ты не исключение. Но скоро это изменится.
Девушка оскалила острые клыки и, оказавшись в доли секунды рядом, слегка стукнула меня по лбу. Вспышка на несколько мгновений ослепила. Мелькали образы каких-то существ, которые казались людьми, но у них были вытянуты уголки ушей. Каждый старался обнять любое дерево или прикоснуться к любому растению, при этом что-то говоря одними губами. Спустя несколько секунд в быстром темпе замелькали здания. Какой у них стиль – понять не удалось. Понял только, что образы впиваются в мозг, вызывая острую колющую боль.
Крик сорвался с губ. Лёгкие сжались из-за резко закончившегося кислорода. Тело обдало жаром, но, на удивление, не умер, хотя из-за такого состояния меня могла встретить Преисподняя. Виски пульсировали, в голове как будто что-то застряло. Хотелось вытащить, только это не удастся сделать в силу физического строения. «Куда теперь идти?» – пронеслась мысль в голове, и что-то как будто повело в сторону притаившейся узкой тропинки.
Идти было больно. Среди растительности спрятались маленькие острые камешки, а обуви на ногах не было. С другой стороны, хороший массаж, хоть и чувство, что скоро пойдёт кровь. Ветки иногда бьют по лицу, оставляя, видимо, красные полосы, так как место удара неприятно жжёт. Время превратилось в улитку и было настолько медленным, что по венам стало разливаться раздражение.
Почему продолжаю продвигаться по лесу, который как будто расступается передо мной. Тишина царапает душу, иногда вгоняя свои когти слишком глубоко. Хотелось найти хоть одну живую душу, но продолжаю упорно идти вперёд в надежде найти хоть какой-то населённый пункт.
Вскоре показались кривые каменные ворота, поросшие вьюном. В высоту метра два, не меньше. Забор состоял из низких деревьев, переплетённых между собой. Листья болотно-зелёного цвета поднимались вверх. Они отвергали, навевали ужас, из-за чего пришлось как можно быстрее пройти внутрь ограждения.
Внутри всё куда унылее: полуразрушенные многоэтажные здания, покосившиеся пробитые двери и заколоченные окна. Ветер перегонял «перекати-поле», ставшее размером с фитнес-мяч. Песок иногда попадал в глаза, вызывая неприятную резь. Дорожки состояли из гладких булыжников разных размеров. Они приятно холодили кожу, но некоторые измазаны в фекалиях, а где-то расположились углубления с жёлтой жидкостью. Не хочу не то, чтобы думать, но и говорить, что это.
Путь продолжался: однообразный, депрессивный. Приходилось часто оборачиваться, чтобы не запутаться. Откуда мне известна эта местность? Надеюсь, в скором времени в этом разберусь. Сейчас нужно найти какой-то дом, который, кажется, принадлежит мне.
Поиски прошли с трудом, но полуразрушенное крыльцо с распахнутой дверью всё-таки удалось обнаружить. Вокруг темнота из-за арки, соединяющей две улицы. Хмурые облака до сих пор не рассосались. Придётся отоспаться, потому что усталость уже валит с ног. С ясной головой подумаю, что же случилось на репетиции и каким образом мог оказаться в таком странном месте. Спальное место оставляет желать лучшего, но брезгливость уже спит. Поэтому просто забрался под порванную простынь и мгновенно провалился в сон, почувствовав, как расслабляется каждая мышца.
ГЛАВА 2. ЛОНИ КАРНЕСС
ГЛАВА 2. ЛОНИ КАРНЕСС
Пробуждение оказалось бодрым, но появившаяся перед глазами картина после подъёма на ноги убила весь положительный настрой: низкая кровать, состоящая, оказывается, из одного еле живущего матраса на потрескавшихся ножках; кривой стол, живущий на последнем издыхании стоял рядом с входной дверью; окно расположилось над произвольной кроватью со слегка треснувшими стёклами; небольшая самодельная табуретка стояла рядом со столом; встроенный в каменную стену кривой книжный стеллаж, заполненный почти развалившимися книгами, вызывал волнение насчёт его жизнестойкости; и треснувшая тумбочка без дверцы стояла рядом со стеллажом. Пол каменный, холодный, но его украшает небольшой прямоугольный выцветший палас. Напоминает сарай, который строил в детстве с уличными мальчишками, когда сбегал из детского дома. С одной стороны – лучшие времена детства, с другой – мне не хотелось в них возвращаться по многим причинам.
Дождь с силой хлестал по окнам в деревянной раме. Холодный ветер проникал в щели, заставляя тело вздрагивать время от времени. Было неуютно. Хотелось попасть в родной дом, где прожил часть своей жизни. Попасть в то место, где чувствовался уют и любовь. Туда, где не было забот и можно было проказничать так, чтобы вызвать улыбку на лицах родителей, при этом не переходя установленную черту.
Очередная мгновенная дрожь пронзила тело. Нужно ещё одно одеяло, чтобы спокойно уснуть, но где его взять – не знаю, поэтому обратился к компании парней, которые всё и обо всех знали, но они отмахнулись, как от назойливой мухи.
Я у многих просил помощи, потому что боялся простудиться, но никто не имел желания помогать, из-за чего на утро пришлось добывать нужную вещь и слушать отчёт о том, что своровал её. Но как нужно было поступить, если жалобы никто всерьёз не воспринимал?
Благодаря этому усвоил один из уроков – не стоит никому помогать и просить помощи, потому что за помощь могут потребовать всё, что угодно, но не простого «спасибо». Или если выглядишь жалко – будут только издеваться.
Неприятное воспоминание, но это ведь часть прошлой жизни, из-за которой пришлось начать двигаться вперёд. Только какой ценой получил одобрение общества? Вечно задаю себе вопрос – не зря ли всё сделано? Но видя этих кричащих придурков со сцены, понимаю – не зря.
Ноги не слушались, голова стала гудеть, как будто прошедший день прошёл в выпивании нескончаемых литров алкоголя. Немного переспал, видимо. Вот что значит, дать себе слабину. И где мой телефон? Неужели под тем деревом потерял? У меня же в нём вся жизнь! Как такое могло произойти? Сим-карту придётся новую покупать вместе с техникой, а потом и ежедневник с номерами искать.
– Зря так сильно волнуешься о гаджете.
Женский голос погладил ухо, заставив обернуться. И вновь эта прекрасная особа стоит передо мной, не изменив наряда. Только причёска отличалась: высокий хвост, повязанный резинкой, из которой торчали искусственные ветки с тёмно-зелёными листьями. Где-то в виде капель росы свисал хрусталь, придавая образу волшебности. Лицо в этот раз было серьёзным и неприветливым. Обидно, даже очень.
– Не понимаю загадок, сударыня.
А вот свой насмешливый тон слышал отчётливо. Ей он, конечно, не понравился, но как жаль, что меня это мало волнует. Больше интересно, что это за место, как отсюда выбраться и почему меня оставили здесь без связи с миром? Если директор на всё это подговорил команду, то им подобная шутка обойдётся слишком дорого.
– Сударыня сейчас объяснит: ты в Пленсе, где царит средневековье, поэтому мобильного устройства вместе со связью не имеется. Если бы оно осталось с тобой, то отправка на эшафот или костёр оказалась обеспеченной. И сейчас идут не съёмки для шоу или клипа, а реальные минуты, которые ты проводишь в новой Вселенной. А по какой причине – попытайся догадаться сам.
И вновь смех разрывал диафрагму. Такой бред даже люди с шизофренией не произносят, а она на полном серьёзе мне это утверждает. Нужно будет по мере возвращения в город обратиться в какую-нибудь психиатрическую больницу, чтобы проверили своих пациентов на наличие или отсутствие. А то бегают всякие и втирают бред кому не попадя.
– Хватит смешить меня своими речами, – с трудом произнёс я, но её уже… не было? Куда ушла? И каким образом мимо ушей проскользнул звук скрипящей двери. Или её тело просто растворилось в воздухе? Нет. Такого не может быть. Не может быть другой вселенной и магии. Это всё выдумки писателей-фэнтезистов, у которых слишком хорошая фантазия.
Желудок начал подавать сигналы о том, что пора перекусить. Придётся выйти на улицу. Людей на не было, но откуда–то отчётливо доносились… стоны? Они были рваными, и среди них как будто проскальзывали всхлипы. Кого–то насилуют? Хотя, это не моя забота. Самое главное – найти пропитание. А деньги? У меня их, видимо, нет. И что теперь делать? Унижаться, прося милостыню? Какую веру исповедуют? Атеистов принимают?
Как удалось понять за час хождения в районе, где находится мой ночлег, людей обитает не слишком много, если они вообще тут существуют. Солнце как будто хотело пожарить меня заживо и преподнести кому–то в качестве деликатеса. Горло сушит неимоверно, но по близости не имеется даже лужи, чтобы утолить жажду. Странное место.
Желудок заурчал, при этом подав болезненный сигнал. Нужно было срочно найти еду, но где?
– Единственный вариант – лес, – обречённо прошептал я и отправился в место, которое навевало разные ощущения, но только не положительные. Как будто там, за каждым деревом, поджидала опасность, готовая втянуть в свои игры и не выпускать, пока не испустишь последний вздох. Только не намерен так быстро сдаваться. Не все цели ещё достигнуты, не все планы осуществлены.
По лесу пришлось бродить долго, потому что ягоды и грибы в этом месте тоже очень сильно отличались, из–за чего нельзя было понять – съедобные они или ядовитые. Многие были похожи на те, которые рослы в привычных краях, поэтому напрягал память, чтобы вспомнить, что можно употреблять в пищу. Сырым всё это употреблять не хотелось, но и возможности готовки посмотреть негде, так что выхода не имеется. Или же есть возможность что–то придумать?
Помыть «добычу» удалось в ключе, спрятавшемся за несколькими сросшимися деревьями. Вода приятно холодила кожу, но я прекрасно понимал, что спустя пару часов кожа начнёт трескаться из–за своей нежности.
– И кремов никаких нет с собой, – пробурчал тихо, чтобы никто не услышал. Хотя, кому тут было подслушивать? Травам, кустам и кустарникам?
С трудом разведя костёр, не имея при себе спичек или зажигалки, стал нанизывать грибы на ровные палки и равномерно прожаривать. Вкусно будет? Не имею ни малейшего понятия. Но нужно что–то закинуть в желудок, чтобы он успокоился.
Тем временем солнце начало клониться к закату. Мой организм не обрадуется резкой смене рациона питания. Да он и сейчас возмущается, потому что большая часть дня была проведена за поиском продовольствия. Но каждый день так не походишь ведь. Нужно побродить по городу и поискать продуктовые магазинчики. Но получится ли это? Думаю, что нет. Городок разрушен достаточно сильно. Хотя, удачу испытать можно, чем и займусь после трапезы.
К слову, полностью утолить голод не удалось, только что с этим могу поделать? Моей вины не имеется в том, что продукты здесь не в шаговой доступности. И по городу оказалось трудновато ходить, потому что любой поворот был похож на другой. Как тут можно не затеряться?
К вечеру силы окончательно покинули меня, поэтому решил забраться в какое–то подвальное помещение и передохнуть там. Утро вечера мудренее, как говорилось в каких–то сказках. Следовательно, нужно поспать и со свежей головой всё продумать.
ГЛАВА 3. ЛОНИ КАРНЕСС
Их гортанный смех слышался со всех сторон. Он закладывал уши и внушал панический страх, заставляя тело извиваться, словно оно превратилось в змею. Истерика преобладала над разумом, заставляя кричать и всхлипывать. А они продолжали смеяться, говоря: «Интересно, сколько он на этот раз выдержит?», «Да не больше пары дней». И вновь смех. Смех превосходства и злорадства из–за старшинства.
Я кричал не переставая, прося отпустить. Кричал, что стану серой мышью и не побеспокою больше никого. Но меня игнорировали и тащили за руки и за ноги к самому прозябшему, продрогшему, пропитанному ненавистью месту – подвалу. К подвалу, который долгое время являлся местом наказания, уединения и надежды. Место, где было пролито множество слёз и выкрикнуто множество ругательств. По рассказам тех, кто там побывал, пол насквозь пропитался кровью и не желал больше принимать ни капли. А теперь там окажусь я – самый слабый, и до сих пор новенький человек, не привыкший к суровости этого небольшого мира, ограждённого железным двухметровым забором.
Меня скинули в этот небольшой «ящик» как мешок картошки, закрыли железную крышку на задвижку и ушли, продолжая смеяться надо мной – над тем, кто не может ударить в ответ или напасть первым. Над тем, кто слабее всех. Над тем, кто верит в светлую ауру всего, что является живым. И они правы: я – трус и слабак, каких нужно попробовать найти на всей планете. Я ненавижу темноту и не переношу одиночество. Но кто имеет права? издеваться надо мной с помощью моих же страхов? Кто имеет права? манипулировать с помощью них и наслаждаться моими страданиями?
Крики с мольбами выпустить никто не слышал. Или их просто слушали, довольствуясь тем, что мой голос становился всё тише. Воспитателям, видимо, плевать на то, что ребёнка десяти лет заперли под зданием на неопределённое, по количеству, время ребята чуть старше. Почему в этом месте всем плевать на слабых? Почему их втаптывают в грязь и потешаются над ними?
Чтобы привлечь внимание, продолжал хрипеть, ударяя окровавленными руками о стены. Кисти когда скользили, когда липли к поверхности, давая понять, что раны нанесены серьёзные о гладкую поверхность. Хочется пить, а вокруг только холодный, бетонный пол, на который мне не хотелось ложиться. Но сон и отсутствие сил не спрашивали, поэтому я уснул, видя, как убиваю обидчиков ради того, чтобы восторжествовала справедливость.
Когда наступило утро – непонятно. Да и нужно ли понимать это? В ближайшие дни мне предстоит мучиться от голода и нехватки воды. Мучиться, ломая голову, за что жизнь так поступает со мной? При том придётся не бросать попыток докричаться до внешнего мира, который не так сильно меня любит, как любили родители до своей смерти.
Когда открыл глаза и увидел темноту, испугался, подумав, что вновь лежу в том самом подвале, в котором провёл больше дней, нежели в самом помещении интерната. Хотя, на поверхности мне нравилось меньше, чем в этом промозглом кубе, потому что в него, кроме меня, никого туда больше не пускали. Там было всё: книги, матрас, подушка, плед, запасы еды и воды. Даже учебники спускал туда, чтобы не отставать от одноклассников.
А может, и вправду вернулся в прошлое и вновь смогу вернуться в человеческий мир, пока меня не хватится старший воспитатель? Но возвращение на десяток лет назад невозможно? Ведь так? Тогда почему так страшно? Страшно изменить что–то в себе в тот период и показать, что они не могут меня задирать по поводу и без повода? Нет. Просто не хочу видеть их наглые рожи, к которым приклеились эти ядовитые полуулыбки.
Попытался открыть деревянную крышку во время размышлений, и она… поддалась. Облегчённый вздох сорвался с губ, и я медленно вылез из своего ночлега. Хоть небо и затянуто серыми гроздьями облаков, пришлось зажмуриться и отсчитать несколько секунд, чтобы привыкнуть к свету. Воздух сухой, режущий, наполненный злобой и неприязнью. Мне подобное не нравится, но что поделать? И почему нельзя поменять мир вокруг себя? Жизнь бы стала намного проще.
Поднявшись на ноги, вновь стал ходить по городу в поисках овощей или фруктов: не хочется ждать момента, когда желудок начнёт возмущаться. Спустя, по ощущениям, пару часов, стал ругать Свет, на чём он стоит или с помощью чего висит, потому что заданная цель никак не достигалась. Желание разнести улицу стало накапливаться. Почему никто из группы не ищет меня? Почему я вновь один? В какой момент оступился? Ничего же плохого в жизни не сделал. За что у них такая сильная ненависть ко мне?
Дома в это время менялись плавно, превращаясь с каждым шагом в полуобрушенные постройки, в которых даже после реконструкции невозможно будет жить. Хотя, в подобных помещениях приходилось жить и мне. Летом и весной терпимо, а вот осенью и зимой лучше не засыпать, иначе остальные смогли бы найти почти разложившийся труп. Интересно, а местные там живут, если вообще здесь находятся? От какого количества трупов остались кости? Они могли бы стать отличным украшением для клипа. Или можно было бы какое–то мероприятие придумать, сродни хоррору.
Не смотря на страх темноты, мне всегда нравилось участвовать в тёмных коридорах в качестве игрока и рисковать жизнью. Страх помогает чувствовать себя живым. Если ситуация кажется безвыходной, то мозг начинает проматывать многие положительные моменты, а в отрицательных находит счастье. В особенности страх помогает найти выход из ситуации, которая казалась безвыходной. Жаль, что в основном приходится находиться в состоянии спокойствия и с помощью него принимать взвешенные решения.
Вдруг запахло свежестью и почувствовалась прохлада. Ветер стал не таким сухим и режущим. Я побежал навстречу потокам воздухе, не чувствуя боли от острых камней из–за босых ног. Зачем бегу к неизвестности? Почему так рад прохладе и бегу, не чувствуя усталости? Последний раз так бежал по набережной, когда понял, что обрёл свободу.
Ливень не пытался утихнуть. Гроза громко вздыхала над головой, вызывая трепет. Молнии безмолвно вскрикивали, напоминая о себе неоново–белыми вспышками. Тёмные тучи давили, но чувство радости не покидало моё тело, которое стало дышать свободно. Тело, двигавшееся без чувства гравитации.
Я сбежал из детского дома спустя долгих одиннадцать лет мук. Сбежал от тех, кто ломал мой внутренний мир и пытался подчинить. Теперь я могу делать то, что хочу, не боясь последствий после собственных действий. Радость окрыляет, а холодный воздух со стороны реки никак не беспокоит. Прекрасно чувствовать себя птицей, покинувшей клетку. Птицей, расправившей затёкшие крылья.
Насколько долго удастся скрываться в этот раз? Или, для надёжности, лучше уехать как можно дальше? Сменить имя, фамилию, внешность? Сменить всё, чтобы меня никто не узнал? Наверное, это хорошее решение, чтобы наладить свою жизнь. Но сейчас лучше насладиться вырванной из рук жизни свободой, чтобы отдохнуть от тех пыток, произошедших в стенах, которые многие считают святыми и не понимают, как Ад там на самом деле творится.
Сейчас это напоминало тот момент, когда радость опьянила, сменившись горечью после наступивших трудностей. Но я не могу остановиться, продолжая бежать навстречу ветру. Навстречу мнимому счастью, которое может разбиться об остриё разочарования. И это случилось, как только удалось покинуть сначала город, а потом и небольшую полосу леса.
Перед глазами открылся красивый вид: цветочный берег, собравший все цвета вселенной; лёгкий контур деревьев, частично показывающий края озера; ближе ко мне расположился деревянный пирс, который до современности служил причалом. Вокруг было тихо, но спокойно, из–за чего внутри зарождалось множество непонятных мне чувств, скрывших разочарование. Но позже их затмила радость, когда удалось увидеть высотки города, ставшего для меня жизненным испытанием, начиная чуть ли не с самого рождения. Оказывается, выход эти два дня был настолько близко, что стоило только поискать. Никогда в себе не сомневался. Осталось только найти лодку и отправиться туда, где осталось моё богатство и привычные условия для жизни. Туда, где я любим, но никогда не полюблю.
Медленно подошёл к воде и окунул руку. Прохлада вызвала волну дрожи, заставив улыбнуться. Я стал пить из ладоней, не заботясь о чистоте воды, пытаясь утолить жажду. Чувство, как горло обретает потерянную влагу, вызывало блаженство. Капли мочили рубашку, но это не настолько важная часть, по сравнению с восстановлением водного баланса.
– Видимо, тоже пару дней не пил, – послышался чей–то голос сбоку. Он был сиплым, глубоким, убаюкивающим. Такому человеку нужно сказки озвучивать и детей усыплять. И что его сюда привело? Неужели многим это место известно.
– Откуда вам знать? – поднявшись и повернувшись в сторону звука, ответил как можно безразличнее. Его осунувшееся лицо, седые волосы и одежда странника вызывали множество вопросов. В особенности эта искусно вырезанная трость с большим голубым камнем в верхнем утолщении, при том ещё и выше него. Может, это всё–таки посох? А его глаза… Они лиловые с россыпью звёзд. Линзы? Никогда подобных не видел. Но эффект придают впечатляющий. Нужно будет попробовать такие найти. Фанаты точно сойдут сума от образа, который можно к ним придумать.
– Многие сюда приходят, чтобы напиться, – с лёгкой улыбкой отвечал старик, опираясь на свой предмет для передвижения. – Ты не первый, кто забрёл сюда. И все тоже сначала светились от счастья, а потом потухали, словно догоревшие спички.
Непонимание нависло над моей головой, а мужчина продолжает слегка улыбаться, изучая своими странными глазами мою личность. Кожу как будто стало колоть, но это ощущается не сильно, хоть и приносит дискомфорт. Кто же он такой? И почему так рад меня видеть? Неужели мы когда–то с ним встречались?
– Пойдём со мной, – только и произнёс он, направившись в противоположную сторону от меня.
Не знаю, для чего пошёл за ним. Что–то внутри насторожилось, только его безобидность всё равно подавляла бдительность. Возможно, позже я пожалею о своём действии, но сейчас мне хочется познать, есть ли страх во всём происходящем, которого так давно не испытывал? Смогу ли с помощью такого необдуманного решения найти ответы на некоторые вопросы? Или меня просто убьёт частичное отсутствие инстинкта самосохранения?
ГЛАВА 5. ЛОНИ КАРНЕ?СС
Я бреду сквозь лес, который теперь кажется слишком густым. Бреду, не зная, куда ведёт скрывшаяся за травой дорога. Бреду, и боюсь, что она ведёт в прошлое, которое мне так ненавистно. Прошлое, где приходилось презирать себя и ненавидеть всех, кто заставлял это делать.
Хорошие моменты есть, но они настолько прозрачны, что к ним приходится приглядываться, чтобы разглядеть и вспомнить, чем была вызвана эта детская, искренняя радость. И эта же радость сейчас кажется настолько мелочной, что аж смешно. И я смеюсь настолько громко, что где–то даже взлетают птицы с недовольными звуками. А мне смешно настолько, что даже живот начинает болеть.
Падаю на колени, хватаясь за живот. А смех всё льётся, и льётся, превращаясь в истерику. Не заметил, как потекли предательские слёзы. Слёзы обиды за то, что не выполнил обещание, данное родителям на их могиле.
На улице идёт такой же дождь, как и во время похорон родителей. Точно не помню, как прошёл тот день, но запомнил одно – объяснение смерти. Как тогда сказали: смерть – это день рождение наоборот. То–есть, родители уходят от родных и приходят в другое место, где им хорошо и весело. Детское объяснение для ребёнка, которому пять лет. Но после этого оказался в детском доме. Никто из родственников не захотел взять к себе под опеку, потому что со мной могло быть много проблем.
Сейчас я понимаю, что это были просто оправдания, потому что наша семья не была богатой, следовательно, воспитывать меня было незачем. И это послужило последствием моей жизни на данный момент. Жизни человека, сделавшего выбор в пользу проживания на улице, нежели терпеть издевательства в месте, которое могло дать начало хорошей жизни без особых проблем.
Положив несколько полевых цветов на собственноручно убранную могилу, сел на лавочку, начав дёргать ногой. С одной стороны мне казалось, что разговаривать с памятником – следствие шизофрении, с другой – многие же так делают, так почему мне нельзя. И я решился начать изливать свою душу. Душу, наполовину погрузившуюся в мрак.
Первые минуты дались тяжело, зато потом слова потекли рекой. Я изложил всё, что скопилось на душе. Даже всплакнул, признавшись, что скучаю, хотя детство давно растворилось в памяти, став блёклым пятном.
– Но главный мой грех – проба наркотиков, – с уколом в сердце признался, не смотря на портрет родителей, высеченный на мраморном камне. Знаю, что разочарованно помотали бы головой, но не отвернулись. И радует, что хоть денег горячо «любимые» родственники не пожалели на памятник и выбрали фотографию, с помощью которой мог понять, что похож на тех, кто недолго меня растил. – Понимаю, что вы против, но обещаю, что больше не буду. И простите за то, что сейчас нахожусь на дне. С него тоже поднимусь, клянусь собственной жизнью.
Дождь продолжает идти, а мне не хочется уходить с дома мёртвых, потому что тут живут самые родные люди. Люди, подарившие капельку тепла и любви, о которой уже совершенно ничего не помню.
Ветер слегка завывает, напевая какую–то грустную мелодию. В голове родилось пару строчек: «А ветер воет от тоски, потому что вы теперь мертвы. Ветер воет от тоски, потому что разделились наши миры».
Когда уже потемнело, решил уйти с кладбища, оставив частичку своего сердца и души, которые остались живы. Лучше уж быть чёрствым, чтобы добиться высот, о которых многие моего уровня только мечтают.
И сейчас ветер воет точно также, навевая те самые строчки, ставшие первыми в моей карьере певца. Но вот одна подходила к ситуации на данный момент: «Я стану гадом, оставшись без души. Гадом, который забыл о слове «жить».
Давно не чувствую, что какие–то мелочи могут радовать. Счастье приносят только деньги, лежащие на карте и на счету. Деньги стали смыслом жизни, поэтому положение, которое занял сейчас, не особо радует. Надежда, что всё это только розыгрыш, не перестаёт существовать. Но её положение стало немного шатким.
Хочется домой. Хочется оказаться на сцене и кричать песни в микрофон, видя этих счастливых придурков. Но я здесь – в месте, где полно полуразрушенных зданий и отсутствует социум. В месте, где всё пропитано страхом и гневом.
Поднявшись с колен и немного успокоившись, отправился в город. Дорога оказалась длиннее, а он – более серым, чем был изначально. И тут я увидел парочку людей. Они ели… землю?! При этом казались довольными! Какие же ничтожества. Настолько сильно пали. Ещё и смеются над чем–то. Тошнота подкралась незаметно, но оказалась не на столько сильной, чтобы вода, попавшая в желудок, вырвалась наружу.
Решение пройти мимо родилось мгновенно, но сделать этого не удалось, потому что двое незнакомцев заметили меня и подошли с уверенной походкой. Один был высокий и худой. Его можно было сравнить с вешалкой. Вещи сильно потрёпаны и в каких–то пятнах. Второй был раза в три больше. Его рубашка разрывалась на уровне раздутого живота. Штанов на нём не было, поэтому интимное место выглядывало из–под края имевшейся одежды. Даже смешно стало.
– О, а вот и новенький, – высоким голосом проговорил вешалка. Его большие глаза блестели безумием, но меня это не пугает, потому что и не таких в своей жизни повстречал. Но нервные движения руками заставили насторожиться.
– Интересно, а Нинель уже отвесила ему пару оплеух? – таким же высоким голосом произнёс второй, который теперь напоминал бочку. Его глаза маленькие, на зелёный цвет оказался слишком
Их смех больше напоминал гиен, поэтому я предпринял удачную сбежать. Бежать подальше от тех, кто мог потащить обратно на дно. От тех, кто напоминал дорогих людей, умерших от порошка «Радость».
Они смеются, катаясь по полу. Смеются, держась за животы, смотря при этом безумными глазами в потолок. Сколько приняли порошка – этого мне неизвестно, но стало ясно, что они далеко от реального мира.
Не знаю, как им помочь. Не знаю, что делать, когда у них размыты грани существующего и выдуманного. Неужели со мной бы такое произошло, продолжи я употреблять этот неоново–белый порошок? Думаю, что да. Только как теперь спасти тех, кто настолько сильно зависим от отсутствия реальности?
А они продолжают смеяться. Продолжают обнимать себя и перекатываться по пыльной поверхности. Страх медленно подкрался сзади и ударил в спину раскалённым ножом, заставив взвыть от боли. В голове стала стучать мысль: «Нужно бежать. Бежать как можно дальше». И я побежал с надеждой, что где–то за поворотом меня будет ждать счастье.
История повторяется. Уже не раз убедился в том, что всё в мире циклично. Не раз осознал, что жизнь подкидывает похожие сценарии, чтобы проверить – усвоен урок или нет. Я научился с первого раза усваивать информацию, поэтому решил найти место, в котором ночевал в первый раз. Но луна уже стала править в небе, а где–то неподалёку раздался волчий вой. Что происходит? И кто такая Нинель?
Аня Скотт
Тип: электронная книга
Жанр: Попаданцы
Язык: на русском языке
Стоимость: 149.00 ₽
Издательство: Автор
Дата публикации: 21.03.2025
Отзывы: Пока нет Добавить отзыв
О книге: Жизнь в интернате и несколько лет на улицах – это маршрут и его жестокая реальность на пути к становлению известным певцом. Для достижения успеха пришлось жертвовать многим и избавиться от бремени, которое представляла собой «доброта». Однако его действия не всем пришлись по душе, и он оказался в совершенно другом мире, в иной реальности. Как изменится его внутреннее состояние, когда он столкнётся с неопределённостью? Вернется ли он когда-нибудь домой? Ответы на эти вопросы останутся загадкой, пока молодой человек не пройдёт через многие испытания, длиной в половину его жизни.