Главная страница | Социальная фантастика | Тайный дар предков

Тайный дар предков
Светлана Литвинцева
Арина с детства чувствовала себя особенной, но даже не подозревала, насколько. Неожиданно пробудившийся дар позволил ей заглянуть за пределы науки, найти ключ к спасению человечества от смертельной пандемии и понять, что настоящая угроза – не вирус, а древнее зло, скрытое под его оболочкой.
Столкнувшись с тяжёлым выбором, Арина готова пожертвовать собой, чтобы остановить тьму. Но, возможно, существует иной путь, где магия и наука объединяются, чтобы дать надежду на спасение.
Пройдя через испытания, Арина находит не только смысл своей жизни и признание, но и настоящую любовь.

Светлана Литвинцева
Тайный дар предков

…Я снова там. Ночь. Воздух насыщен дымом, слышны яростные крики. Я бегу, прижимая к груди древнюю книгу, сердце бьётся так громко, что кажется, его могут услышать преследователи. Деревенские приближаются, их факелы разрывают мрак. Кладбище впереди, и я знаю, что времени мало. Спотыкаюсь, амулет срывается с шеи и падает в пыль. Не успеваю его поднять. Оглядываясь, бросаю последний взгляд – позади слышен топот ног. Толпа уже близко.
Со скрипом приоткрываю тяжёлую каменную плиту, ведущую в склеп. Мои пальцы дрожат, но я всё же нахожу небольшую щель между плитами и прячу книгу. Бросаюсь к алтарю, хватаю ритуальный нож, резким движением подношу лезвие к своей руке и решительно провожу по ней…
…Я просыпаюсь с резким вдохом. Комната залита утренним светом, но внутри меня ещё отголоски ночного ужаса. Сердце колотится, лоб покрыт холодным потом. Этот сон снова повторился, но теперь с новыми деталями. Почему он такой реалистичный?
– Опять этот кошмар? – Лера, моя лучшая подруга, сидит на краю кровати, разглядывая меня с тревогой.
Я киваю. Рассказываю ей всё. Лера слушает, поджимая губы. Её тёмные волосы растрёпаны после сна, а на лице – выражение неподдельного интереса.
Лера – та, без кого я не представляю своей жизни. Мы дружим с самого детства: с первого класса сидели за одной партой, вместе прогуливали скучные уроки, придумывали собственные тайны и строили планы на будущее. Она всегда была моим балансом – когда я слишком углублялась в мысли и сомнения, Лера тащила меня обратно в реальность, настаивая, что нужно жить здесь и сейчас.
Её характер – смесь уверенности, независимости и лёгкой дерзости. Она не боится сказать правду, даже если она неприятна, но при этом всегда рядом, когда мне нужна поддержка. В школе она выделялась среди одноклассников – яркая, с быстрой речью, мгновенными реакциями и искромётным чувством юмора. Если кто-то пытался меня обидеть, Лера вступала в бой первой. Я же, напротив, была более сдержанной и наблюдательной. Мы дополняли друг друга, словно две половины одного целого.
Когда пришло время выбирать профессию, мы обе решили идти в медицину. Лера всегда мечтала стать врачом, а я с детства тянулась к знаниям о целительстве, травах, лечении. Вместе мы поступили в медицинский институт, поддерживали друг друга перед экзаменами. Бессонными ночами сидели за учебниками, обсуждали анатомию и смеялись над нелепыми случаями на практике.
После окончания института мы с Лерой планировали работать в частной клинике «Абсолют». Мы прошли собеседование и теперь ждали, когда клиника откроется после ремонта.
Мы с детства привыкли ночевать друг у друга – сначала в родительских квартирах, потом в общежитии, а теперь вот здесь, в моей квартире. Эти вечера всегда были чем-то особенным. Мы могли часами обсуждать всё на свете. В детстве это были разговоры о том, кем мы станем, когда вырастем, какой дом у нас будет, сколько животных заведём. В школе – тайны одноклассников, шепотки о первой любви, споры о том, действительно ли характер зависит от знака зодиака. В институте мы переходили на более серьёзные темы: экзамены, профессия, будущее.
Но были и другие вечера. Те, когда одна из нас молчала, а другая ждала, когда слова сами вырвутся наружу. Когда после тяжёлых дней мы просто лежали в темноте, зная, что не обязательно говорить – главное, что рядом есть тот, кто всегда поймёт.
Сейчас, глядя в её глаза, я понимаю: этот момент – один из таких. Она ждёт, пока я заговорю, но не давит. Потому что знает: если что-то действительно важно, я скажу сама.
– Это больше, чем просто сон, Арина, – говорит она. – Ты же сама знаешь, что с тобой иногда творятся странные вещи.
Я вздохнула. Конечно, знаю.
Сколько раз я замечала, что чувствую людей глубже, чем другие? Предсказываю их намерения, знаю, когда мне врут, и даже ловлю на себе их эмоции, словно они мои собственные.
С детства я умела находить потерянные вещи, причём не просто угадывала, а как будто видела, где они лежат. Однажды в школе пропал телефон, и я, не задумываясь, сказала, что он в раздевалке за батареей. Его действительно нашли именно там.
Бывало, что я случайно озвучивала мысли других людей ещё до того, как они открывали рот. Однажды Лера собиралась сказать, что мы забыли ключи, но я перебила её: «Ключи в рюкзаке, в боковом кармане». Она тогда замерла и уставилась на меня, а я не смогла объяснить, как узнала об этом.
Иногда, когда я прикасалась к людям, я словно чувствовала их боль – не физически, но понимала, что у них не в порядке.
А ещё были сны. Сны, которые казались реальнее самой жизни. В них я видела события, которые происходили позже. Иногда мелочи – кто-то разобьёт кружку, кто-то забудет зонт и промокнет. А иногда… что-то большее. Как в тот раз, когда я увидела пожар в магазине за день до того, как он случился.
Лера всё это знала. Она видела, как я сворачивала в последний момент, когда чувствовала, что нужно идти другой дорогой, как понимала людей без слов, как угадывала то, чего ещё никто не знал.
Прошло несколько дней. Гуляя по вечернему городу, мы остановились у большой яркой афиши, приклеенной к стене старого здания. Цветные буквы кричали:
"ТАЙНЫЕ СИЛЫ ЧЕЛОВЕКА! ШОУ-ПРЕДСКАЗАНИЙ И ЭКСТРАСЕНСОРИКИ! ОДНА НОЧЬ – ОДНА ИСТИНА!"
Лера первой подалась вперёд, наклоняясь ближе, чтобы рассмотреть детали.
– Ого! – протянула она. – Гляди, опять эти маги-обманщики! Кто только им верит?
Я пожала плечами, но взгляд зацепился за текст внизу:
"Особый гость – человек, способный видеть судьбы!"
Что-то внутри меня дрогнуло.
– Может, попробуем? – осторожно предложила я.
Лера резко повернулась ко мне.
– Ты серьёзно? Ты же сама терпеть не можешь все эти постановки!
– Да, но… мне кажется, это может быть полезно. Может, я что-то пойму. А вдруг там действительно кто-то знает больше, чем говорит?
Лера пожала плечами.
– Ладно. Посмотрим, как они объяснят свои фокусы.
Она тут же сфотографировала афишу.
– Значит, у нас вечер экстрасенсорных разоблачений?
Я кивнула, но внутри было странное предчувствие.
Мне казалось, что это шоу окажется чем-то большим, чем просто дешёвый спектакль.
Мы покупаем билеты и отправляемся на съёмки.
Шоу проходит в небольшом тёмном зале, оформленном так, чтобы создавать атмосферу таинственности. Повсюду свечи, мистическая музыка, ведущий в длинном бархатном плаще. Сначала это кажется забавным, но по мере того, как выходят так называемые экстрасенсы, меня охватывает чувство фальши. Лера смотрит с восторгом, а я всё больше убеждаюсь, что всё это – театральная постановка. Движения экстрасенсов слишком наигранные, их "озарения" всегда появляются в нужный момент, а свет прожекторов и мистическая музыка подчёркивают нужную драматичность. Один из участников с "экстрасенсорными способностями" якобы угадывает имя зрителя, но я замечаю, как ассистентка незаметно шепчет ему что-то перед выступлением. Другой, размахивая руками, объявляет, что чувствует ауру зала, но его "видения" подозрительно совпадают с общими, расплывчатыми утверждениями, которые подходят каждому. Всё это напоминает плохо поставленный спектакль.
Очередной участник шоу, мужчина средних лет с пронзительным взглядом, утверждает, что способен видеть прошлые жизни. Он приглашает одного из зрителей на сцену, кладёт руку ему на лоб и начинает говорить.
– Ты был рыцарем в прошлой жизни, – вещает он с внушительным видом. – Ты погиб в бою, защищая честь дамы сердца.
Толпа ахает, но мне хочется закатить глаза. Всё это – дешёвый спектакль.
– Ты не веришь? – вдруг поворачивается он ко мне.
Я вздрагиваю. Откуда он знает, что я скептична?
– Встань, – командует он. – Дай мне руку.
Я колеблюсь, но Лера шепчет: «Ну давай, Арина, вдруг он скажет что-то интересное?»
Я медленно поднимаюсь и подхожу к сцене. Мужчина берёт мою ладонь и резко замирает. Его лицо искажает гримаса страха. Его пальцы дрожат.
– Ты… ты не должна была приходить сюда, – прошептал он. – Уходи. Срочно.
В этот момент все огни в зале внезапно гаснут. Раздаются вскрики. В темноте я чувствую холодный ветер, пробегающий по коже. Что-то не так.
Когда свет вновь загорается, мужчина уже убегает со сцены, бормоча что-то невнятное. В зале повисает напряжённая тишина.
Лера нервно смеётся.
– Ну, шоу, конечно, эффектное, – шепчет она. – Но мне уже не так весело.
Я же сжимаю кулаки. Потому что в этот момент я понимаю: это не было просто постановкой. Мужчина действительно испугался. Но почему?
После шоу мы идём по тёмным улицам города. Лера пытается шутить, но я не могу отделаться от неприятного чувства. В голове крутятся слова мужчины: "Ты не должна была приходить". Что он имел в виду? Почему он выглядел так, словно увидел призрака?
Лера пытается шутить, но в её голосе звучит нервозность. Я ускоряю шаг, чувствуя напряжение в воздухе. За спиной – почти неслышные шаги. Сердце сжимается. Это не просто страх, это предчувствие.
– Лера, давай свернём, – шепчу я, уводя её в переулок. – Мне не нравится это место.
Мы идём быстрым шагом, но звук шагов не исчезает. Он становится чётче, словно преследователь тоже ускоряется. Я больше не выдерживаю и оборачиваюсь.
Пустота. Никого.
Но ощущение взгляда сверлит мне спину.
– Арина, ты сама себя накручиваешь, – пытается успокоить меня Лера, но её голос дрожит. – Пойдём быстрее.
Мы почти бегом добираемся до её дома. Лера открывает дверь, замирает на секунду, будто прислушиваясь к тишине, затем втягивает меня внутрь и запирает замок.
Ощущение преследования не исчезает, даже за закрытой дверью.
Я сажусь на диван, пытаясь успокоиться. Но в тот момент, когда я наклоняюсь, чтобы снять куртку, что-то теплое касается моей ладони. Это мой медальон. Он достался мне от мамы, а ей – от бабушки. Я помню, как в детстве мама рассказывала, что этот кулон передаётся в нашей семье по женской линии уже несколько веков. Маленький серебряный медальон с выгравированными на нём странными знаками, которые никто в семье так и не смог расшифровать. В центре – крошечный рубин, который, как говорила бабушка, когда-то светился в темноте. Но я никогда не видела, чтобы он действительно сиял… до этого момента.
Медальон изменился. Его поверхность больше не кажется холодным металлом – она будто живая, тёплая, дышащая. Рубин в центре медленно мерцает, как пламя свечи, а едва заметные знаки по краям пульсируют слабым светом, словно пробуждаясь после долгого сна. Я чувствую, как от него исходит нечто, похожее на ритм сердца. Моего сердца.
Внутри меня разливается странное ощущение – смесь тревоги, узнавания и силы.
Мои пальцы непроизвольно сжимают медальон сильнее, надавливая на рубин. В тот же миг он вспыхивает ярче, и я чувствую, как что-то внутри с лёгким щелчком сдвигается. Металл поддаётся, и медальон открывается.
Внутри, сложенный в несколько раз, лежит крошечный кусочек старого, пожелтевшего пергамента. Я с трепетом беру его пальцами и осторожно разворачиваю. Чёрные, нечёткие линии, какие-то значки и надписи . Сердце бешено колотится в груди.
– Лера… – мой голос дрожит. – У тебя есть лупа?
Лера смотрит на меня в полном непонимании, но прежде, чем она успевает что-то сказать, в окно стучат. Три раза. Чётко и настойчиво.
Мы обе вздрагиваем. Лера вскакивает, подбегает к окну.
– Там никого нет. – её голос дрожит.
Я подхожу ближе, мне становится тяжело дышать, будто воздух в комнате внезапно стал густым и липким. Лера вцепилась пальцами в подоконник, её ногти побелели. Мы обе смотрим в окно, но за стеклом – только мрачный, безмолвный город. Ни души. Только отражение наших напряжённых лиц в тёмной глади стекла.
Но стук был. Я не могла его вообразить.
– Это невозможно… – шепчу я. – Пятый этаж. Здесь нет балкона, нет карниза, на который можно бы было встать. Откуда тогда звук?
Лера резко задвигает шторы, будто боится, что что-то или кто-то заглянет внутрь. В комнате воцаряется тревожная тишина.
– Может, ветер? – предлагает она неуверенно, но даже сама не верит в это объяснение.
Я чувствую, как волосы на затылке встают дыбом. Это не был ветер. Это было нечто осознанное. Предупреждение? Или угроза?
Медальон в моей ладони становится горячее. Его пульсация учащается, и мне кажется, что он отзывается на невидимое присутствие за окном.
Лера сжимает кулаки и делает шаг вперёд. Её лицо напряжено, но в глазах читается решимость. Несмотря на страх, она идет проверить окно.
– Надо разобраться, – твёрдо говорит она.
Она медленно приближается, её шаги почти бесшумны. В воздухе ощущается что-то странное, неуловимое, как статическое напряжение перед грозой. Лера протягивает руку, её пальцы слегка дрожат, но она уверенно берётся за край шторы.
Одним движением она резко отдёргивает её в сторону.
За окном – только ночной город. Обычные дома, огни редких проезжающих машин вдалеке. Никаких теней, никаких силуэтов.
Но стекло… Оно покрыто тонким налётом влаги, будто кто-то только что подышал на него. И там, будто невидимая рука провела пальцем по запотевшей поверхности, проступает неровная надпись…
– Арина… —Лера прижимает ладони к губам, её глаза расширяются. – Смотри.
Я медленно поворачиваюсь. На запотевшем стекле чётко проступают слова, будто их начертали невидимые пальцы: «Ты открыла дверь».
Мы замерли. Тишина в комнате стала оглушающей. Лера медленно отходит от окна, не отрывая взгляда от слов, проступивших на стекле. У неё перехватывает дыхание.
– Что это значит? – голос её сорвался на шёпот.
Я не знаю, что сказать. Мои пальцы всё ещё сжимают медальон, который теперь кажется раскалённым, но я не могу его отпустить. Внутри меня бьётся паника, но ещё сильнее – странное чувство узнавания. Ты открыла дверь. Какую дверь? Куда?
Лера делает шаг назад, хватает меня за руку.
– Нам надо уйти отсюда, – быстро говорит она. – Сейчас же.
Я киваю, но в этот момент в дверь раздаётся ещё один звук. Стук. Медленный. Чёткий.
Один.
Второй.
Третий.
Мы обе застываем. Моё сердце глухо стучит в груди. Лера с ужасом смотрит на входную дверь, но не двигается. Время будто застыло.
– Кто это может быть в такое время? – выдыхаю я.
Она качает головой. Никто не должен был приходить.
Лера медленно тянется к глазку, но, прежде чем она до него дотягивается, вся квартира погружается в темноту. Лампочка в коридоре гаснет. Мой телефон, который был на столе, тоже тухнет, будто кто-то выключил его одним щелчком.
– Нет-нет-нет… – шепчет Лера, вцепившись в моё плечо.
В полной темноте раздаётся новый звук. Шорох.
Не за дверью.
Внутри квартиры.
Лера сдавленно вскрикивает, зажимая рот руками. Я чувствую, как страх сковывает тело, но в тот же миг мой медальон вспыхивает, отбрасывая слабый, пульсирующий свет. В этом свете я замечаю тень. Она движется по стене, не имея формы, дрожит, как пламя на ветру, медленно приближаясь к нам.
Я сглатываю, собирая всю волю в кулак.
– Кто ты? – мой голос звучит хрипло.
Тень застывает.
На мгновение мне кажется, что она растворяется, но затем слова на стекле меняются. Буквы дрожат, размываются, формируя новую надпись.
«Верни книгу».
Я чувствую, как холод пробегает по коже. Книга… та, что я спрятала во сне. Она настоящая. И кто-то хочет её вернуть.
Лера судорожно вцепляется в мой рукав, её ногти вонзаются в ткань. Её взгляд лихорадочно мечется по комнате.
– Арина, что нам делать? – её голос срывается на хрип.
Я не знаю. Но понимаю одно – мы не одни. И этот кто-то не просто наблюдает. Он действует.
Медальон в моей руке нагревается сильнее, и я невольно прижимаю его к груди. Свет, исходящий от него, становится ярче, разгоняя тень. В тот же миг лампочка в коридоре вспыхивает и снова гаснет, словно от короткого замыкания. Лера резко поворачивается к шкафу, словно что-то услышала.
Шаги… их уже нет. Тень исчезла, но страх остаётся.
– Там что-то было, – шепчет она.
Я не двигаюсь. Воздух в комнате стал холоднее. Мне кажется, что я чувствую присутствие… нечто невидимое оставило след.
– Нам надо узнать, где эта книга, – говорю я твёрдо, заставляя себя думать рационально. – Если это из-за неё, то мы должны её найти.
Я начинаю метаться по комнате, меряя её быстрыми шагами. Внутри меня бушует тревога, сердце колотится, мысли скачут от одной к другой, не находя выхода.
– Это ловушка или предупреждение? – бормочу я себе под нос, в то время как Лера внимательно следит за мной.
Я снова и снова прокручиваю всё в голове, но ответа нет. Я злюсь. От бессилия, от того, что мы только реагируем, а не действуем. Вдруг мой взгляд натыкается на кусочек пергамента, всё ещё лежащего на столе. Я останавливаюсь.
Подхожу ближе, опускаюсь на стул, вглядываясь в тонкие, почти стёртые линии. Они не просто старые – они несут в себе тайну. Древний шифр, оставленный теми, кто знал, что однажды кто-то, возможно, я, будет искать ответы.
Лера подаётся вперёд, улавливая моё настроение.
– Как ты думаешь, что здесь зашифровано?
– Нам нужно увеличительное стекло, чтобы разобрать, – отвечаю я, вставая и поспешно оглядывая комнату.
Мы обе начинаем лихорадочные поиски. Лера вытряхивает содержимое ящика стола, я обшариваю полки и тумбочки, пока наконец не натыкаюсь на старое увеличительное стекло, забытое среди книг. Я протираю его рукавом и кладу на стол, над пергаментом.
Лера придвигает лампу ближе, и мягкий свет освещает потрёпанную карту. Теперь я вижу не просто размытые очертания, а конкретные символы.
– Это не просто рисунок, – шепчу я. – Это настоящая карта.
Мы обе замираем, разглядывая её. Символические значки деревьев, вероятно обозначающие лес, едва различимые кривые линии, которые, возможно, обозначают старые дороги. И в самом центре – склеп. Маленькое изображение каменной гробницы с выгравированным на двери крестом.
Я медленно провожу пальцем по центру карты, у меня в памяти всплывают картинки из моего сна: лес, дорога, старое кладбище, склеп.
– Я думаю, что эта карта. И если она мне оставлена, значит, я должна разгадать её смысл. Возможно это единственный шанс найти книгу.
Лера смотрит на меня широко раскрытыми глазами, но через секунду кивает. Её решимость возвращается.
– С чего начнем? – спрашивает она.
Я опускаю взгляд на медальон, в центре которого всё ещё мерцает рубин. Карта. Ответ очевиден. Нам нужно понять, что на ней.
Лера ещё раз внимательно осматривает карту, её брови хмурятся. Я чувствую, что она тоже начинает понимать серьёзность ситуации. Это не просто старый документ – это послание, оставленное для меня.
– Если карта реальна, значит, и склеп существует, – тихо говорит она, постукивая пальцем по изображению креста. – Нам нужно туда попасть.
Я киваю, чувствуя, как по телу пробегает нервная дрожь. Мы не знаем, что найдём там. Книгу? Или нечто более зловещее?
– Нам стоит подготовиться, – говорю я, откладывая карту. – Если это место действительно заброшено, нам понадобятся фонарики, инструменты… и, возможно, план отступления, если что-то пойдёт не так.
Лера смотрит на меня испытующе.
– Ты уверена, что готова? – в её голосе нет страха, только твёрдая решимость.
– У меня нет выбора, – вздыхаю я. – Эта книга каким-то образом связана со мной. Если я её спрятала во сне, значит, в другой жизни она уже была в моих руках. А раз кто-то хочет её вернуть, значит, там есть что-то важное.
Лера молчит, но я вижу, как в её голове тоже прокручиваются возможные сценарии. Взглянув на часы, она поднимается.
– Тогда нужно отправиться туда как можно быстрее, – заявляет она. – Но нам нужно выяснить, где точно находится этот склеп. Если он есть на карте, то, возможно, о нём остались какие-то записи.
Я вдруг вспоминаю старые архивные книги в городской библиотеке. Когда-то, в детстве, я слышала, что там хранятся материалы о забытых местах, городских мифах и исчезнувших поселениях. Библиотекарь, строгая пожилая женщина с проницательным взглядом, часто рассказывала, что в архиве есть рукописи, которым больше сотни лет. Там могут быть карты, упоминания о странных происшествиях и даже свидетельства очевидцев. Если где-то и можно найти информацию о склепе, то именно там.
Возможно, там есть записи о том, кто построил этот склеп, и кто в нём был похоронен. А может быть, сохранились старые газеты или дневники с намёками на древние события, связанные с этим местом. Это может быть наша единственная зацепка, единственный шанс узнать, что скрывает карта и какую роль я играю во всей этой истории.
– Завтра идём в архив, – говорю я твёрдо, ощущая, как внутри нарастает смесь волнения и тревоги. Мы должны выяснить, откуда взялась эта карта и какое место на ней обозначено. Если архив хранит старые записи, возможно, там есть ответы, которые помогут нам разобраться в происходящем.
– Ну что ж, впереди у нас день поисков и, возможно, первое настоящее расследование, – с лёгкой ухмылкой говорит Лера, но её голос звучит чуть напряжённо. Она пытается сохранять оптимизм, но я знаю, что и она чувствует тревогу. Мы идём в неизвестность, и никто не знает, что нас ждёт там.
Я провожу рукой по краю карты, вглядываясь в древние линии, будто пытаясь проникнуть в их смысл. Мы отправляемся по следу прошлого, и неизвестность этого пути гложет меня. Завтрашний день может изменить всё. Возможно, в архиве мы найдём простую историческую справку о старом склепе, забытом временем. Но что, если нас ждёт нечто большее? Какие тайны скрывает это место? И почему оно связано со мной?
В голове проносится тысяча вопросов. Ощущение дежавю становится сильнее. Будто я уже была там, ходила по старым коридорам, чувствовала прохладу каменных стен под пальцами. Но это невозможно. Или нет?
Я думаю о библиотеке, о её затхлом воздухе, пыли веков, пропитавшей страницы книг. Старые газеты, пожелтевшие документы, записи, которые никто не читал десятилетиями. Может, среди них мы найдём имя, дату, событие, которое укажет нам правильный путь.
А что, если кто-то следит за нами? Если эта книга по-настоящему важна, неужели её просто оставили лежать в безмолвии склепа? Или за ней уже идут другие? Завтра мы получим ответы… или встретим новые загадки. Мы отправляемся по следу прошлого.
На следующее утро мы встречаемся у входа в городскую библиотеку. Здание старое, массивное, с высокими окнами и тяжёлыми дубовыми дверями. Здесь пахнет пылью, временем и тайнами, которые годами скрывались на полках.
Библиотекарь, пожилая женщина в очках, смотрит на нас поверх стопки книг.
– Чем могу помочь? – её голос тихий, но в нём слышится скрытая строгость.
– Нам нужны архивные записи, – говорю я, стараясь звучать уверенно. – О старых деревнях, заброшенных кладбищах. Может быть, у вас есть карты или газеты с упоминанием разрушенных склепов?
Женщина прищуривается.
– Вы исследователи? Историки?
Лера быстро кивает.
– Да, что-то вроде этого. Мы пишем работу о забытых местах нашего города.
Библиотекарь что-то обдумывает, затем кивает в сторону дальней двери.
– Архив вон там. Но предупреждаю: не все документы в хорошем состоянии, да и разбирать их не так просто. Ищите аккуратно.
Мы проходим вглубь библиотеки, где воздух становится прохладнее. Полки здесь заставлены старыми фолиантами, папками и коробками с пожелтевшими страницами.
Время словно замедляется, пока мы осторожно перебираем бумаги. Часы поисков тянутся мучительно долго. Пыльные страницы шелестят под пальцами, иногда рассыпаясь в ладонях на мелкие кусочки. В тусклом свете архивных ламп буквы на пожелтевших листах расплываются, превращаясь в лабиринт старых историй, забытых судеб и никому не нужных сводок. Мы перебираем десятки газетных вырезок, журналов и рукописей, в которых чернила потускнели от времени. Иногда попадаются любопытные заметки – об заброшенных деревнях, о странных событиях прошлого. Но ничего конкретного.
Я решаю сменить тактику. Подхожу к дальнему ряду шкафов, где стоят деревянные ящики с картами. Один из них выглядит особенно старым, его ручка покрыта тонким слоем ржавчины. Осторожно потянув за неё, я слышу скрип старого механизма. Ящик не сразу поддаётся, но наконец открывается, и из него клубами вырывается пыль, заставляя меня чихнуть.
Внутри – свёрнутый в трубку пергамент. Я вытаскиваю его, стряхиваю пыль и медленно разворачиваю. Передо мной старая карта. Линии на ней потускнели, но я вижу знакомые очертания. Деревни, старые дороги, и в самом центре – едва различимый рисунок склепа с крестом.
Я внимательно приглядываюсь, пытаясь разобрать старинные буквы. Чернила потускнели, линии слегка расплылись, но название деревни всё же различимо. Я моргаю, перечитывая его снова и снова, а затем ощущаю, как по спине пробегает холодок.
Эта деревня мне знакома. Я держу карту в руках, ощущая, как внутри растёт беспокойство. Эта деревня… Я была там, но почему ничего не помню о склепе?
Каждое лето мы проводили в деревне несколько недель. Там жила наша дальняя родственница, тётя Клава, со своим большим семейством. У неё был просторный дом с огромным двором, где всегда пахло свежескошенной травой и тёплым хлебом из печи. Но несмотря на уют дома, мы с бабушкой предпочитали ночевать на сеновале.
Я помню этот аромат сена, лёгкую сухую колкость стебельков под ладонями, тёплый воздух, пропитанный запахами трав. Лежать там ночью было особым удовольствием: сквозь щели в крыше проглядывали звёзды, а ветерок мягко шевелил пряди волос. В те моменты мне казалось, что мир вокруг наполнен волшебством, а я – его часть.
Бабушка рассказывала мне старые истории, сидя рядом, опершись на мешки с сушёными травами. Её голос был мягким, спокойным, и под него так легко было засыпать. Я помню, как чувствовала себя абсолютно счастливой, укутанной в эту безмятежность, в ночной шёпот леса и далёкий лай собак, доносившийся из села.
Мы собирали ягоды в окрестностях, заходили вглубь леса, но никогда не приближались к старому кладбищу, которые виднелись на горизонте. Тогда я не придавала этому значения, но теперь понимаю – это было не просто суеверие. Бабушка знала что-то об этом месте. Что-то, что мне не предназначалось знать?
По вечерам, когда солнце садилось за горизонт, окрашивая небо в багряные оттенки, мы собирались на завалинке у тёти Клавы вместе с соседской ребятней. Щёлкая семечки и наслаждаясь прохладой наступающей ночи, мы слушали истории старого деда Акима. Он усаживался на потрёпанный временем табурет, закуривал трубку и, выпуская в воздух кольца дыма, рассказывал.
– Эти места… – его голос звучал глухо, словно проникал сквозь века, – они многое помнят. Люди приходили и уходили, а лес и земля хранили их тайны.
Он рассказывал о духах, которые бродят между деревьями в поисках своих домов, давно превратившихся в сгнившие доски в высокой траве. О потерянных душах, которые не нашли покоя и по ночам выходят на старые тропы, окутанные туманом, и зовут случайных путников неразборчивым шёпотом.
– В старом лесу за заброшенным кладбищем, – однажды заговорил он, понизив голос, – если встать в полнолуние у кривой осины, можно услышать их голоса. Люди клянутся, что там звучат имена… их собственные имена.
Мы сидели, затаив дыхание, переглядываясь в полумраке. Кто-то нервно теребил край рубашки, кто-то прижимался к другу, но никто не перебивал.
– И что тогда? – осмелился спросить кто-то из ребят.
Дед Аким долго молчал, а потом тихо сказал:
– Если услышишь своё имя – не оглядывайся. Никогда.
Было страшно, но ещё больше – интересно. Это тот самый детский страх, что холодком пробегает по спине, но не отталкивает, а манит ещё сильнее. Я ловила себя на мысли, что хочу увидеть всё это своими глазами. Хотелось дождаться полнолуния, пройти по старой лесной тропе и проверить, правда ли можно услышать голоса, зовущие по имени.
Вечером, когда мы уже лежали на сеновале, я спросила у бабушки:
– А это правда? Духи, заброшенные деревни, шепот?
Она долго молчала. В темноте я не видела её лица, но чувствовала, как она напряжённо перебирает сухие травинки в руках.
– Глупости всё это, – наконец сказала она, но в голосе не было привычной уверенности. – Не ходи туда, Арина. Ни одна хорошая история не начинается с того, что кто-то пошёл туда, куда его не звали.
Тогда мне казалось, что она просто пугает меня, как все взрослые пугают детей, чтобы те не совали нос в опасные места. Но теперь, оглядываясь назад, я понимаю: она говорила это не просто так.
Мы слушали истории деда Акима. В груди щекотало предвкушение тайны, и страх только подогревал интерес. Было жутко, но ещё больше хотелось проверить: правда ли можно услышать своё имя в лесу? Правда ли за старым кладбищем скрываются тени?
Однажды ночью я почти решилась. Встала с сеновала, босиком ступила на землю, пытаясь выскользнуть незамеченной. Но бабушка не спала. Её голос раздался из темноты, негромкий, но наполненный такой уверенностью, что мне стало не по себе.
– Даже не думай, – сказала она. – Ложись спать.
Я замерла. Бабушка не повысила голос, не бросилась меня останавливать, но в её словах звучало что-то гораздо сильнее запрета. Это был не страх за меня. Это было знание. Знание того, что мне туда нельзя.
Теперь я понимаю: она что-то скрывала. Что-то, что не хотела мне говорить. И если я хочу найти ответы, мне придётся самой вернуться туда.
Я тогда не поняла, почему в её словах звучала тревога. Мне казалось, она просто боится за меня, как все взрослые боятся за детей. Но теперь, вспоминая тот разговор, я понимаю – это был не просто страх. Это была осведомлённость.
Она знала. Знала больше, чем рассказывала.
Всякий раз, когда я предлагала пойти туда, в сторону старых развалин, её лицо темнело. "Там нечего смотреть, Аришенька," – говорила она, уводя меня в другую сторону, и теперь я понимаю – она сознательно избегала этого места.
Бабушка что-то скрывала. Она всегда избегала разговоров о старых развалинах, никогда не позволяла мне уходить далеко за деревню. Но я иногда ловила ее взгляд, направленный в ту сторону. Может, она искала там что-то?
Были ли её поездки туда простой традицией или же она пыталась найти что то, о чем так и не смогла мне рассказать? Возможно, она знала о книге. Возможно, она даже держала её в руках.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/svetlana-litvinceva/taynyy-dar-predkov-71754334/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.