Главная страница | Современные детективы | Кладбище чужих секретов

Кладбище чужих секретов
Дарья Аркадьевна Донцова
Джентльмен сыска Иван Подушкин #38Иронический детектив (Эксмо)
Краткое определение интеллигентного человека таково: он очень хочет дать кому-то в глаз, но сдерживается и радостно улыбается всему миру. Вот и Иван Подушкин всегда радуется клиентам, даже если они приходят без предупреждения. Повод для визита к детективу у врача Деревянкина Рудольфа оказался просто ужасным. Его мать, эксцентричная Элли, умерла при весьма странных обстоятельствах. Вскрытие обнаружило отравление адским коктейлем из разных препаратов. Рудольф просит Ивана найти убийцу. В поисках правды сыщик сталкивается с загадочным «Великим Жрецом». Его ритуалы в заброшенном селе Бакино связывают жизни матери Рудольфа, ее подруги Николетты и других влиятельных персон. Мистические собрания, кладбище секретов и вода из проклятого болота – ключи к разгадке смерти Элли…
Дарья Донцова – самый популярный и востребованный автор в нашей стране, любимица миллионов читателей. В России продано более 200 миллионов экземпляров ее книг.
Ее творчество наполняет сердца и души светом, оптимизмом, радостью, уверенностью в завтрашнем дне!
«Донцова невероятная работяга! Я не знаю ни одного другого писателя, который столько работал бы. Я отношусь к ней с уважением, как к образцу писательского трудолюбия. Женщины нуждаются в психологической поддержке и получают ее от Донцовой. Я и сама в свое время прочла несколько романов Донцовой. Ее читают очень разные люди. И очень занятые бизнес-леди, чтобы на время выключить голову, и домохозяйки, у которых есть перерыв 15—20 минут между отвести-забрать детей». – Галина Юзефович, литературный критик

Дарья Донцова
Кладбище чужих секретов

© Донцова Д.А., 2025
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025
* * *

Глава первая
– Если на тебя во время прогулки по улице Москвы сел бегемот, это не означает, что теперь каждый бегемот, которого встретишь в столице, на тебя захочет взгромоздиться.
Григорий замолчал, кашлянул, потом уточнил:
– Иван Павлович, вам понятно?
Я подавил вздох. Некоторое время назад мой помощник Борис сломал обе лодыжки и ребро в придачу. Батлер полез менять лампочку в люстре, поскользнулся и упал со стремянки. Ведение домашнего хозяйства упало на меня и раздавило. Я не предполагал, сколько времени уходит на покупку продуктов, уборку… Да еще следует выпускать во двор Демьянку, а когда псинка возвращается, мыть ей лапы. Прибавьте сюда стирку, глажку, смену постельного белья…
Я впал в черную печаль, но тут в гости заглянула соседка Ирэн Львовна, мать моего ближайшего друга Олега Котина. Мы живем в одном подъезде, только на разных этажах. Ирэн сразу выяснила, какая у меня проблема, и вмиг ее решила. Теперь у меня есть горничная, Анна Ивановна Нефедова. А спустя короткое время после появления Ани к нам пришел мастер Григорий… Так! Мне следует остановиться. Историю своего знакомства с Нефедовой и мастером на все руки я уже рассказывал [1 - Как Иван Павлович познакомился с Анной и Гришей, подробно описано в романе «Гризли в белых носочках».].
– Есть животные, которых в Москве можно увидеть лишь в зоопарке, – тихо произнес Борис. – Гриша, сомневаюсь, что тебе на Тверской или в Медведково, да вообще в любом уголке теперь уже необъятной столицы встретится гиппопотам.
– Бегемот, – поправил его Григорий.
– Это одно и то же млекопитающее, – зачем-то ввязался в спор батлер. – Просто в одних странах его именуют бегемотом, а в других – гиппопотамом.
– Вот стул. Он… э… типа… того, и в Париже стул.
– Если думать о нем как о предмете мебели, то да, – согласился Боря. – Но по-русски его называют «стул», а по-французски – «chaise», произносится как «шез». С бегемотом так же.
– Если где-то эти гиппопотамы, ну… ваще… того… самого… не водятся, то в другой они кто? – задал гениальный вопрос Гриша.
Мы с Борей одновременно вздохнули. Добрый Господь отсыпал Грише в полной мере талант живописца. Работает мужчина в жанре примитивизма, пишет удивительные картины. Я могу поставить его в один ряд с такими гениями, как Нико Пиросмани, Бабушка Мозес, Марк Шагал, Фрида Кало. Гриша никогда не учился живописи, он мастер по ремонту шлангов, попал к нам в дом… Ох, об этом тоже уже рассказывал. Да и, в конце концов, не важно, где мы впервые встретились, главное, что Гриша с нами. Мы с Борей решили помочь ему получить образование, и сейчас мужчина учится в Академии художеств Грибанова. Ректор этого вуза посмотрел работы немолодого студента и вынес вердикт:
– Его учить – только портить. Вашего протеже при рождении поцеловал ангел. Люди, которые никогда не посещали выставки и музеи, ничего не знают об искусстве и при этом стали гениальными живописцами или скульпторами, встречаются редко. Но Григорий – один из них. Предлагаю не исправлять его стиль. Мужчине следует составить список для чтения, познакомиться с мировой историей, начиная от Древней Греции и Рима, побывать в разных картинных галереях. Гриша – алмаз, который для превращения в бриллиант требует огранки.
И теперь наш подопечный старательно читает произведения русских и зарубежных классиков, посещает Третьяковскую галерею и музей изобразительных искусств имени А. С. Пушкина. Утро у него отдано занятиям. После обеда Григорий радостно восклицает: «На сегодня все!» – и бежит к мольберту или к заказчику, который нанял его расписать стену в доме. Гриша быстро обзавелся поклонниками.
У меня две квартиры в Москве, они находятся в разных домах, которые стоят напротив друг друга. Одно жилье я на время отдал Анне и Григорию, между которыми завязались близкие отношения…
Плавный ход моих мыслей прервал звонок в дверь. Анна Ивановна посмотрела на меня, я кивнул.
– Откройте, пожалуйста. Гостей, правда, не ждем, но кто-то мог прийти, не предупредив о визите.
Домработница убежала, Григорий быстро пошел за ней. А мы с Борисом встали и отправились в ту часть квартиры, где расположен наш офис.
Вскоре в дверь постучали, и она распахнулась. Я увидел Ирэн и незнакомого мужчину. Сначала обрадовался, но в ту же секунду насторожился.
– Что случилось?
Мама моего лучшего друга не любит сидеть без дела. Не так давно ее пригласил один модный журнал вести рубрику «Одежда на все времена». И сейчас жизнь Ирэн состоит из съемок как в различных магазинах, так и в студии.
Объясняет она, на мой взгляд, элементарные вещи. Носить надо не то, что модно, а то, что тебе нравится и подходит. Все вокруг говорят, что пятьдесят лет – это глубокая старость, и вы, недавно отметив полувековой юбилей, тихо плачете? Не надо! Для начала посмотрите, кто говорит эти слова. Сколько лет этим гуру моды? Пятнадцать? Двадцать? Странно, что они заговорили про пятидесятилетних, для них женщина и тридцати лет уже глубокая старуха. Скажите о своем пятидесятилетнем возрасте даме за семьдесят – и услышите в ответ: «Да ты совсем девочка!» И кто называет зрелых, красивых дам «престарелыми каргами»? Кто негодует, видя их веселыми, хорошо одетыми, да еще с дорогими сумками? Или совсем юные девушки, или ровесницы «бабушек»! Первые глупы, давайте простим их, хотя юный возраст не извиняет хамства по отношению к другим людям. Но по какой причине злятся одногодки? Зависть, господа, элементарная черная зависть! Не каждая дама, которой прозвенело полвека, станет с восторгом смотреть на стройную женщину с модной стрижкой, да еще одетую в розовый брючный костюм, если она одного с ней года рождения. В голове тетки, которая разъелась до объема тюленя и большую часть времени лежит на диване, черпая информацию из телевизора, начинают роиться мысли: «Что она себе позволяет?! Она должна выглядеть как я, весить за сто кило и наряжаться во все темное!»
Ирэн теперь убегает из дома утром, но сейчас полдень, а она пришла ко мне, да еще в сопровождении человека, которого я впервые вижу.
– Ванечка, – нежно произнесла мать моего лучшего друга, – разреши представить тебе Руди!
Я вынырнул из пучины ненужных размышлизмов и бойко ответил:
– Добрый день, Ирэн! Здравствуйте, Руди! Простите, не знаю вашего отчества.
Мать Олега улыбнулась.
– Ванечка, попробую объяснить… Ох, лучше он тебе сам все расскажет! Единственное, что скажу: Рудольф – мой любимый врач. Ну, мне пора на работу!
Мать Олега в мгновение ока исчезла, мы остались втроем.
– Не знаю, с чего начать, – пробормотал гость.
Я решил ему помочь:
– У вас случилось нечто необычное, поэтому понадобилась помощь детектива.
– Да, – выдохнул Руди. – Чтобы вы правильно оценили ситуацию, придется говорить ab ovo usque ad mala [2 - Ab ovo usque ad mala – латинское выражение, употребляемое в значении «с начала и до конца». Дословный перевод – «от яйца до яблок». У римлян в начале обеда подавали яйца, а завершали они трапезу яблоками.]. Простите, повествование будет подробным и долгим. Я должен сначала рассказать о моем предке, Фридрихе Бауме.
– Мы любим такие истории, – улыбнулся Боря.
Руди кивнул и заговорил.

Глава вторая
В тридцатых годах двадцатого века гражданин Германии Фридрих Баум, булочник, приехал вместе со своей женой Мартой в Советскую Россию.
«Баум» в переводе с немецкого означает «дерево». И жена иногда говорила мужу:
– У тебя характер полена!
Но это неправда. Просто Фридрих и его вторая половина категорически не совпадали по эмоциям. Супруга была шумной, громкой, имела по каждому вопросу свое мнение. Что думает в данный момент ее пара, женщину никогда не волновало. Марта неслась по жизни с лозунгом «люди шагают стадом, а у меня есть личная позиция». Вероятно, из детского упрямства и нежелания «шагать стадом», законная половина булочника стала членом Коммунистической партии Германии.
Все соседи в небольшом городке имели другие политические взгляды. В начале тридцатых годов женщина поругалась со своими соратниками, обвинила их в предательстве коммунистических идей и сказала Фридриху:
– Мы уезжаем в СССР!
Муж – тихий, скромный человек – не интересовался политикой. У него был маленький домик в пригороде Берлина. На первом этаже находилась булочная, кондитерская и крохотное кафе. Фридрих пек хлеб, прекрасные кексы, вкусные пирожные и хорошо зарабатывал. Мужчину его жизнь полностью устраивала. Он вставал в четыре утра, поэтому к открытию магазина на прилавке уже лежали свежие рогалики, а в кондитерской витал аромат свежесваренного кофе. В шесть вечера булочник закрывал двери своего торгового предприятия и вешал записку, например такую: «Остались булочки, крендель и десять пирожков с капустой. Цена снижена вдвое. Если хотите, стучитесь в дверь жилой части дома». Как понимаете, текст всегда был разный. Коли до позднего вечера никто не забирал товар, Фридрих складывал все в корзину и вез пастору, а уж тот бесплатно раздавал еду тем, кто в ней нуждался.
Вечера Фридрих проводил за чтением газет и книг, играл с котятами, которых регулярно рожала домашняя любимица Мизе, пил кофе и ходил в гости к соседу Генриху играть в шахматы. Жизнь простого булочника вполне устраивала господина Баума. Собственный милый дом, маленькая, но приносящая стабильный доход булочная с кафе, любимая жена, кошка, хороший друг, вкусная еда, небольшой денежный запас… Ну что еще требуется человеку для счастья? Будь его воля, булочник бы всю свою жизнь так прожил. Но, на беду, тихого Фридриха угораздило жениться на торнадо по имени Марта.
Супруга оказалась диаметрально противоположной по характеру. Чтобы деньги не уходили из семьи, булочник не нанимал помощницу – ее роль исполняла супруга. Надо отдать женщине должное, она обладала скоростью юной мыши – у Марты в руках все горело и дымилось. Пока муж ставил тесто, жена успевала навести в доме порядок, сварить обед, а потом супруг звал женщину, и та вмиг скручивала рогалики. Марта была вечным двигателем с безумной скоростью, а Фридрих – медленной канонеркой. Брак пары Баум держался на спокойствии и невозмутимости мужчины. Тот философски относился к скандалам, которые с восторгом закатывала слабая половина семьи, никогда с ней не спорил. Ну разве можно противоречить тайфуну? Он же тебя снесет! Единственное, что огорчало мужчину, – отсутствие детей, но он надеялся, что когда-нибудь станет отцом, и привычно во всем соглашался с супругой.
Такая позиция мужчины привела к печальным последствиям. В тридцатых годах Марта решила уехать в СССР, захотев строить коммунизм. У булочника не было ни капли желания покидать Германию, его терзали смутные сомнения, что жизнь в Советской России совсем не так прекрасна, как полагает жена. Но спорить с ней он, как всегда, не стал.
Тут стоит отметить, что господа Баум были очень молоды на момент отъезда. Мужчине исполнилось двадцать четыре, а женщине – двадцать три года. Но в то время люди рано взрослели, к сорокалетию многие выглядели как пенсионеры. А в брак, как правило, вступали, еще не отметив двадцатилетие.
В Москве паре выделили крохотную комнатку в коммуналке. Марта сразу начала работать на радио, которое вещало на немецком языке. Фридрих занялся домашним хозяйством. Жена вмиг обросла приятелями, муж затосковал в одиночестве. Фридрих надеялся найти работу, пытался устроиться пекарем, но никто не хотел брать на работу человека, который не умеет говорить по-русски. Булочнику жилось плохо, он ощущал себя ненужным. Марта же расцвела, словно одуванчик под солнцем, она успокаивала мужа:
– Подожди немного, все будет хорошо!
Потом наступил июнь 1941 года. Удивительно, но чету Баум не арестовали. Марта по-прежнему работала на радио. А вот жизнь мужа стала намного сложнее. Да, он начал говорить по-русски, но сильный акцент вмиг выдавал иностранца. Булочник до смерти боялся, что люди догадаются, что он немец, поэтому открывал рот лишь в случае крайней необходимости. Соседи по коммуналке хорошо относились к Фридриху, но мужчина старался не высовываться из комнаты.
В День Победы Марта понеслась на Красную Площадь, ликовала со всеми. Жена теперь говорила на чужом языке без акцента. А муж испугался еще сильнее – он думал, что теперь немцам, которые живут в СССР, плохо станет жить.
В сентябре 1952 года исполнилась мечта пекаря – Марта родила сына, которого супруги назвали Вальдемаром. Тут муж решил, что черная полоса завершилась, но он фатально ошибся. В начале 53-го семью Баум арестовали по делу врачей. Каким образом они оказались среди докторов? Этого никто не понял. Чету Баум разделили. Мужа отправили в один лагерь, жену – в другой, их младенец оказался в приюте.
Мальчику повезло, он попал в интернат, где искренне любили детей. Малыша там быстро из Вальдемара переименовали в Володю, дали отчество Федорович, записали русским по фамилии Деревянкин – похоже, кто-то из руководителей сиротского дома знал, как переводится на русский фамилия «Баум». Директор приюта понимала, что немцу жить в СССР будет трудно, поэтому в документах у малыша было указано: «Отец и мать неизвестны. Найден в селе Буково, в сарае. Ребенку год, он пока не научился говорить. Получить информацию о его семье невозможно. Деревня Буково была уничтожена фашистами, все жители расстреляны».
Володя Деревянкин быстро рос, рано заговорил – естественно, на русском языке. Малыш оказался на удивление сообразителен, рано полюбил читать. Перейдя в третий класс, ребенок объявил, что хочет стать врачом, и упорно пошагал к цели. Аттестат с одними пятерками открыл перед медалистом двери медвуза. Деревянкин был на редкость прилежным студентом, не влился ни в одну компанию, не пил, не курил, не бегал за девочками, за все годы обучения ни разу не получил на экзамене «хорошо», в зачетке у студента стройными рядами стояли только «отлично». Такого выпускника сразу взяли на работу в одну из лучших больниц столицы, Деревянкин легко пошагал по карьерной лестнице, защитил кандидатскую диссертацию, собрал материал для докторской. Пациенты его обожали, но вот коллеги относились по-разному. Кто завидовал, кто считал его карьеристом, но и тем, и другим пришлось признать, что Владимир Федорович – врач от Бога, и он всего добился сам.
Деревянкин не скрывал, что он сирота, родителей которого убили фашисты, поэтому своих отца и мать он не искал. И вдруг… Однажды еще совсем юный студент, вернувшись домой после очередного дежурства, увидел у двери своей квартиры, как ему показалось, дряхлого старика. Тот заплакал и с сильным акцентом произнес по-русски:
– Вальдемар, я твой отец, Фридрих Баум! Мама умерла, а мне повезло остаться в живых! Долго искал тебя и наконец нашел!
Деревянкин растерялся, а седой мужчина вынул из потрепанной сумки небольшой альбомчик с фото, открыл его и продолжил:
– Вот, смотри, мне чудом удалось его сохранить! У тебя на правой руке есть родимое пятно, похожее на птицу?
– Да, – кивнул врач.
– Оно через пару недель после твоего появления на свет проявилось, – вдруг улыбнулся старик и закатал рукав своего древнего свитера. – Вот, смотри. Ты его от меня получил.
– Папа… – прошептал ошарашенный Володя.
Отец и сын стали жить вместе. Древний с виду дед оказался не глубоким стариком, ему и шестидесяти лет не исполнилось. Через некоторое время младший Деревянкин женился на Елене Виноградовой. Фридрих стал почетным гостем на свадьбе, дождался появления на свет внука Рудольфа, скончался в глубокой старости. Владимир сейчас пребывает в добром здравии. Руди женат на Наташе, у пары есть сын Никита и дочь Марта, названная в честь своей прабабушки, о судьбе которой она пока ничего не знает – школьнице сейчас десять лет.

Глава третья
Мужчина прервал рассказ, помолчал, потом уточнил:
– Не утомил вас своим рассказом?
– Нет, нет, продолжайте, – улыбнулся я.
Гость кивнул.
– Дедушка говорил, что мои родители, Владимир и Елена, по характеру просто копия они с бабушкой. Дед никогда не рассказывал о лагере, а вот о счастливой жизни в Германии вспоминал часто. Он даже нарисовал домик, который был там у его семьи. Вот, смотрите! Дедуля после моего рождения начал писать картины.
Рудольф положил передо мной телефон.
– Сделал фото одной из его работ.
Я увидел небольшой двухэтажный коттедж с крыльцом, на котором сидят парень и девушка. Они молоды, счастливы и не знают, что ждет их впереди. Руди улыбнулся.
– Несколько раз дедушке удалось слетать в ГДР, в городок, где он счастливо жил с бабушкой. Увы, любимого дома давно нет, его разрушили во время войны.
Рудольф замолчал, возникла пауза. Тишину нарушил Борис:
– Чем мы можем помочь вам?
Руди посмотрел на моего секретаря.
– У нас с Наташей двое детей. Дочь Марта, ей недавно исполнилось десять, и сын Никита, ему восемь, его назвали в честь дедушки жены. Мои родители построили большой коттедж в Бубенцово, это село в пятнадцати километрах от МКАДа. Это мой родной дом, в нем прошло мое детство. Когда мы с Натой сыграли свадьбу, папа возвел на участке еще один дом, и там поселилась наша молодая семья. На мой взгляд, идеальный вариант для всех. У старшего поколения своя жизнь, у младшего тоже, никто никому не мешает. Дети свободно перемещаются между домом дедушки с бабушкой и родительским. Марта и Никита посещают частную гимназию. Сейчас в Подмосковье прекрасные школы, полно магазинов, открыты разные клиники и фитнес-центры. Жизнь за городом сейчас комфортнее, чем столице. Свой дом в лесу – это вам не многоэтажное здание на шумном проспекте. Пусть у тебя огромная, элитная квартира, но все равно сверху и снизу есть соседи, с ними встречаешься в подъезде и в лифте. Проблемы с парковкой во дворе. Даже если ты оплатил свое место, все равно есть шанс приехать поздно вечером и увидеть, что оно занято. Прибавьте сюда загазованность столицы, и станет понятно, почему мы счастливы жить не в Москве… Дедушка Фридрих дожил до преклонных лет, он успел увидеть правнуков. Моему отцу, Владимиру Федоровичу, слегка за семьдесят, семьей он обзавелся не в юности, а когда стал успешным человеком. Моя мать, Елена Николаевна, была сильно его моложе. Но папа не выглядит на свой возраст, больше пятидесяти ему никак не дать. У него четкий распорядок дня: встает в шесть, ложится в двадцать три часа. Исключение – лишь Новый год, да и то спустя полчаса после речи президента глава семьи уходит в спальню. Три раза в неделю он посещает фитнес-зал, не ест красное мясо, консервы, колбасы промышленного производства, сладости и выпечку. Последний прием пищи – в восемнадцать часов. Прибавьте сюда и моральное состояние – папа не злится, не жадничает, не впадает в уныние. Конечно же, он не курит, не пьет, максимум и нечасто позволяет себе малую толику хорошего французского коньяка. Результаты правильного пищевого и ментального поведения налицо – больше пятидесяти лет вы моему папе никогда не дадите. Стройный, улыбчивый, позитивный, гениальный врач. А мать была прямо реактивным снарядом! Она вела другой образ жизни.
Руди отвернулся к окну, мы с Борей молча переглянулись. Батлер осторожно осведомился:
– Женщина заболела?
– Она умерла, – ответил Рудольф. – Неожиданно. В понедельник на этой неделе мама, как обычно, была фейерверком. Она никогда не занималась домашним хозяйством, но весь день у нее был расписан: походы на выставки, в музеи, встречи с друзьями, магазины… Сейчас постараюсь все объяснить, начну издалека. Моя дочь Марта целиком и полностью пошла в немецкую прабабушку. Читал недавно в интернете глупую статью о влиянии имени на судьбу человека. Накропал ее мой аспирант Евгений, балбес первостатейный. Никогда бы не стал его научным руководителем, но дед Жени – хороший приятель папы. Парню влетела в голову идея, что если ваш дед любил выпить, а после – помахать кулаками, то внука ни в коем случае нельзя называть его именем. Почему? Потому что имя передаст ему характер дедушки, мальчик станет фанатом горячительных напитков и примется вызывать всех на бой. Как вам такая теория?
– Меня нельзя назвать знатоком генетики, – ответил я, – но, полагаю, имя ни при чем. Скорее уж тут сыграют свою роль воспитание, образование и пример родителей.
– А вот в случае с моей дочерью Мартой все вами перечисленное не сработало, – уже другим тоном заметил Рудольф. – Дед говорил, что девочка – копия его жены. Он о своей супруге много что рассказал. Моя дочь с детства упертая, прямо ослица. Все должно идти только так, как она хочет. Если Марта сказала «нет», то это «нет», которое никогда не превратится в «да». Чужое мнение для девочки вообще ничего не значит. На уговоры матери она не реагирует. А я совершил роковую ошибку и сейчас не знаю, что делать… Простите за долгий рассказ о семье, но иначе не поймете, в чем дело.
Рудольф закинул ногу на ногу и продолжил:
– Марта чуть ли не с пеленок встала в конфронтацию со своей бабушкой. Справедливости ради следует признать, что мама сама виновата в том, что внучка не испытывала к ней добрых чувств. Она была намного младше моего отца, а еще она из разряда тех дам, которых называют «вечными девочками». В своем уже не юном возрасте она обожала яркие короткие платья и обувь на высоком каблуке и хотела всегда находиться в центре внимания. И главное – ей следовало делать подарки, соответствующие ее ожиданиям. Если вы решили преподнести Елене букет, то упаси вас Господь вручить хризантемы, сирень, тюльпаны, и уж совсем отвратительны были для нее гвоздики. Нет! Принесите сто роз на длинных стеблях. Но клумба в бумаге должна служить сопровождением настоящего подарка, а в качестве презента дама ждет только ювелирное украшение, да не дешевое серебряное колечко или простую золотую цепочку. Поскольку отец – известный врач, владелец сети медцентров, думаю, ясно, что с деньгами у него полный порядок. Когда мать узнала правду про родителей мужа, услышала, что их бросили в лагеря, а сына при рождении назвали Вальдемаром и отчество у мужчины Фридрихович, она потребовала от супруга сменить паспорт. Владимир Федорович воспротивился – он ощущал себя русским, никак не немцем. Случился огромный скандал, но отец не сдался. Это единственный случай, когда маман потерпела фиаско. Во всех остальных спорах она выходила победительницей. С такой женщиной непросто жить.
Рудольф прервал рассказ, вздохнул и пробормотал:
– Вы, скорее всего, не сталкивались с подобными особами. Просто поверьте мне, они создают вокруг себя особую обстановку.
Борис тихо кашлянул, а я удержал на физиономии вежливую улыбку. Моя мать Николетта, похоже, близкая родственница Елены.
– Отец – полная противоположность своей жене, – продолжал тем временем Руди. – Полагаю, психическое здоровье он сохранил, потому что целыми днями занят. Маман удавалось рулить мужем только по вечерам, да и то не каждый день. И имя «Елена» ей не по душе, все должны были называть ее Элли!
Борис глянул на меня, и я вмиг понял, о чем подумал батлер: матери Руди мог бы понравиться салон моей мамы.
– Мы не спорили с маман, – продолжал гость, – это было бы бесполезно, вредно для здоровья и чревато опасными последствиями. Мама сразу не отвечала тому, кто отказывался плясать под ее дудку. Но она затаивала злобу, выжидала момент и ударяла в самое больное место. Невестку она активно ненавидела, Наташа для нее была как красная тряпка для быка. Моя жена пыталась угодить ей, но чем сильнее старалась, тем ярче становилась ее злость. Маман легко могла унизить человека прилюдно. Произнесет якобы ласковую речь в ваш адрес, но человеку захочется рыдать от обиды. Пару лет назад мы собрали друзей на день рождения Наты в ресторане. С родными отметили дома в узкой компании. Мама сделала невестке подарок – годовой абонемент на антицеллюлитный омолаживающий массаж в модном, хамски дорогом СПА-салоне. И вручила она его не во время посиделок дома, нет-нет – «добрая» свекровь явилась в ресторан, куда ее не приглашали. Вошла в зал при полном параде: колье на шее, диадема на голове, серьги, кольца, браслеты, сверкала ярче новогодней елки. Надо отдать матери должное, фигура у нее была как у юной девушки. Хотя сейчас многие восемнадцатилетние имеют хороший лишний вес. Мама фанатично заботилась о своем теле, сохранила талию в пятьдесят пять сантиметров, прямую спину, и морщин никаких у нее не было. Еще бы! Лучший пластический хирург России – близкий друг ее отца. Вошла маман в зал через час после начала вечеринки. Все уже собрались, слегка выпили. Мама громко произнесла: «Ах, ах! Не хочу никому мешать, просто принесла любимой Тусе скромный презентик. Дорогая, разреши вручить тебе сертификат на годовое посещение самого лучшего специалиста по антивозрастному массажу лица и тела в России! Ах! Он кудесник! Уберет все твои морщины, целлюлит, сутулость и торчащий живот! Будешь выглядеть моложе меня!»
Руди развел руками.
– Все замерли. За столом человек тридцать. И что мне делать? Выгнать мать? Она устроит скандал и не уйдет. Увести жену? Тогда получится триумф свекрови, которой удалось изгадить невестке день рождения. Я растерялся. Да, хорошо знаю, как мать относилась к Наташе, но подобной выходки не ожидал. Согласитесь, подобный демарш – уже за гранью добра и зла. Пока я пытался сообразить, как мне действовать, именинница улыбнулась, вскочила, бросилась к свекрови, выхватила у нее сертификат и закричала: «О-о-о! Массаж у Стефано! Мечтала к нему попасть! Он волшебник! Но берет адские деньги! Элли! Вы потратили ради меня огромную сумму! Боже, как же мне повезло с мамочкой мужа! Спасибо, спасибо, спасибо!» Продолжая бурно радоваться, Ната повисла на шее обомлевшей свекрови, которая ожидала какую угодно реакцию, но только не взрыв восторга. Наташа ликовала: «Девочки, завидуйте! Стану тонкой и звонкой! Дорогая Элли, вы мне прямо как мама! Спасибо, что любите меня, как дочь!»
Руди тихо посмеялся.
– Хитрюга здорово расставила акценты. Элли Наташе как мать – следовательно, женщина не очень молода. Маман все поняла, и ее прямо перекосило от злости, она вырвала из рук невестки сертификат, швырнула его на пол и ушла! Ну и с тех пор, едва свекровь начинала критиковать невестку, та сразу принималась ее благодарить за любовь и заботу о себе.
Рудольф покачал головой.
– Маман лишилась радости видеть слезы Наташи. Злилась, но что она могла поставить моей жене в вину? Ласковое обращение? Моя супруга изображала восторг от всех гадостей, которые творила свекровь. В какой-то момент она довела мою мать до полной потери лица. Маман бросилась на невестку с кулаками, начала ее обзывать последними словами. Наташа шлепнулась на пол, встала на колени: «Мамочка, простите! Не сердитесь, я так вас люблю! Ваши советы очень помогают мне в жизни…» Тут даже отец не выдержал – а он всегда занимал нейтральную сторону, никого не защищал, и у меня та же позиция. Нет глупее мужика, который лезет в бабские разборки, но в тот раз папа резко осадил жену: «Елена, отстань от Наташи. Девочка тобой восхищается, пытается понравиться, благодарит тебя за все. Не веди себя как Салтычиха!» И тут маман закатила истерику такой мощности, что у меня до сих пор в ушах звенит. А Наташа сидела на полу, молча смотрела на нее…
Рудольф усмехнулся.
– Мать бесновалась, потеряла человеческий облик. Жена молчала, но потом из ее правого глаза вытекла слеза, медленно поползла по щеке. Режиссер Антониони, светлая ему память, дорого заплатил бы актрисе, способной на подобный трюк. Да и наш Никита Михалков тоже мог бы прийти в восторг от ее таланта… Несколько дней назад маман устроила очередной скандал. Кстати, надо упомянуть, что в этом году маман по вторникам всегда куда-то уезжала. Возвращалась в особо истерическом состоянии, сразу затевала скандал. Я попытался узнать, чем в этот день недели она занимается, но в ответ получил вопль: «Слежку устроил за мной?! Я в тюрьме сижу?! Делаю что хочу!!!»

Глава четвертая
Рудольф потер лоб ладонью.
– Но это присказка, сказка впереди. После скандала у мамы подскочило давление. Я поставил ей укол, она успокоилась, и никто к ней в спальню после этого не заходил. У них с отцом разные спальни, потому что папа – жаворонок, а его жена была ярко выраженной совой. Раньше полудня маман из комнаты не выходила, поэтому никто из нас не забеспокоился. Но в два часа дня я все же решил заглянуть к ней, просто так, на всякий случай. Ну и увидел: одеяло на полу, на кровати неподвижное тело. Я, взрослый мужик, врач, перепугался, помчался, словно малыш, к папе – к счастью, у него выдался редкий выходной. Он в своем кабинете очередную статью для научного журнала писал. Я влетел к нему, заорал: «Мама умерла!» Отец спокойно фразу дописал, ручку отложил – он на компьютере не печатает – и сказал: «Незачем так вопить, Элли просто спит». Но пошел в спальню жены. Я за ним потопал, но во второй раз в комнату не заглянул, в коридоре остался топтаться. Отец вышел и сказал: «Ты прав. Элли от нас ушла. Поскольку кончина случилась дома, следует вызвать скорую и полицию. Процесс затянется надолго. Предлагаю увезти останки в наш центр. Оформим госпитализацию сегодняшней ночью, а летальный исход – ранним утром. Так нам всем спокойнее будет».
Рассказчик опять закинул ногу на ногу.
– Я растерялся. Да, отец – отличный врач. И у него, помимо родильного дома, большая, современная, многопрофильная сеть клиник, они разбросаны по разным районам и другим городам. Есть и свой морг, и похоронное агентство. Если человек скончался в каком-то заведении отца, родственники лишаются всех забот, хлопоты берет на себя агент. Даже поминки предложат провести в ресторане, который работает только для проводов усопших. Отец – прекрасный врач, успешный бизнесмен, он любит пациентов, готов для них все сделать, но, понимаете…
Рудольф теперь потер затылок.
– Все доктора часто сталкиваются со смертью. Умирают и больные, и порой роженицы, и младенцы. Для отца уход человека – обыденность. Как-то раз, еще будучи школьником, я у него спросил: «Папа, каким образом ты сохраняешь спокойствие, когда умирает человек, которого ты лечил?» Он ответил: «Умирает тело, а душа бессмертна, она улетает к Господу. И, если я затею рыдать по каждому усопшему, через короткое время сойду с ума или получу инфаркт или инсульт. Покойного пусть оплакивает родня. А у меня много пациентов, которым нужен врач. Если меня не будет, кто недужным поможет? Доктор обязан сохранять холодную голову, иначе пациенту каюк!» Но сейчас-то ушла жена, с которой не один год прожит, – и такая реакция. О покойных принято говорить хорошо, но порой крошки этого «хорошего» трудно отыскать в горах «плохого». Никита и Марта никогда не называли мою мать бабушкой, а та никогда не вставала раньше полудня, детей не провожала, оладушки не жарила, слово «бабуля» вызывало у нее истерику. Впрочем, «мама» тоже была под запретом. Я всю жизнь обращался к ней Элли… Когда ребята утром ушли в школу, отец попросил Игоря, сына своего лучшего друга Вадима Михайловича, сесть за руль нашей скорой и одному быстро приехать к нам в поселок. Гарик примчался за короткий срок. Мы ему все объяснили, отец отправился в клинику, а я с помощью Игоря – он у нас заведующий терапией – разыграл спектакль. Мы положили маме на лицо маску, которую используют для подачи кислорода, – она большую часть лица закрывает. Взяли капельницу, воткнули ее в подушку, которую полностью скрывало одеяло, натянули его до подбородка покойной и прикатили к нашему медцентру. Но не к дверям приемного покоя, а к служебному входу, которым лишь отец, я и еще пара человек пользуются. Отец ждал снаружи, с ним была Ангелина Федоровна, личная помощница. У женщины девиз: «Ничего не вижу, ничего не слышу, ничего никому не скажу». Ну просто четвертая обезьянка в компанию к известной троице макак! Дома никто ничего не заподозрил, ведь, повторю, маман раньше полудня не просыпалась, и нам это помогло. И еще повезло, что Наташа, моя жена, улетела в командировку. Домработница приезжает к десяти, на тот момент тело Элли уже находилось в медцентре. Мы живо устроили останки в палате реанимации. По легенде, отец начал жену к жизни возвращать, но не получилось. Когда примчалась бригада реаниматологов, отец молча снял перчатки, бросил их на пол и ушел. Я, стоя у тела, накрытого с головой простыней, сказал коллегам: «Елена Николаевна скончалась. Делали, что могли, но увы! Отец попросил обойтись без вскрытия – ничего криминального в смерти моей мамы нет». Все молча покивали, труп увезли в морг. Вроде все хорошо организовали. Я лично позвонил нашему главному патологоанатому Ефиму, объяснил: «Отец в шоке. Просил не трогать тело». Ефим заверил: «Все понял, никто к покойной не приблизится».
Рудольф поморщился.
– Знаете, кто наиболее опасен для больного? Не хирург с похмелья – его до операции не допустят. И не медсестра с двумя левыми руками. Хотя с подобной теткой лучше не пересекаться. Самая страшная из всех – заботливая нянечка. Она способна, например, положить в подколенную впадину подушку тому, кому недавно сделали эндопротезирование тазобедренного сустава. Это категорически запрещено! Больной лежит на спине, между ног у него клиновидная думка, которую ни в коем случае нельзя перемещать под колено. Согласен, не самая удобная поза. Человек пытается заснуть, а не получается, и тут возникает недавно нанятая санитарка. Бабе строго-настрого запретили подходить к больным. Но как ей жаль того, кто после операции! Вечер, врачи ушли, дежурный доктор где-то прилег. В палате появляется «заботушка» и щебечет: «Ой, миленький! Болит, да? Сейчас поправлю подушечку, поудобнее тебе ее суну, под коленочку!» И что потом? Нарушение нормальной циркуляции крови в нижних конечностях, смещение эндопротеза, повторное хирургическое вмешательство!
Рудольф постучал ладонью по столу.
– Да, самая опасная – «заботушка», которая делает то, о чем ее не просили. А когда выясняется, что случилось, она молчит до последнего, не признается в содеянном. В нашем морге в тот день, когда туда переместили мамины останки, находилось несколько трупов. Естественно, в специальных рефрижераторах. Наверное, понятно, что снаружи есть карточки с данными покойных.
Руди сцепил пальцы рук в замок.
– Мы с отцом сидели в его кабинете, планировали похороны. Ну и, чего греха скрывать, открыли бутылку коньяка. Настроение соответствовало случаю. Отец всегда сдержан, а тут вдруг рассказал, как они с матерью жили. Папа женился, уже имея хорошую репутацию врача, был обеспеченным женихом. Мать ему чуть ли не в первый день знакомства рассказала о своих родителях. Ее мать была княгиней, отец – графом, она жила в роскоши. А потом старшие члены семьи погибли в авиакатастрофе, и злая родня выгнала девушку из огромного дома. Она, красавица, оказалась на улице…
Рудольф тихо рассмеялся.
– Видел мамино фото в молодости. У нее в самом деле была уникальная внешность, она была ну очень хороша собой! Но это единственная правда в ее рассказе. Отец вмиг подметил нестыковку в ее баснях, но ничего ей не сказал. Однако девушка на беседах не остановилась, она показала жениху дом в Москве, прошептала: «Вот в этом особняке прошло мое детство, пока папа не умер. После его смерти мачеха меня выгнала!» Все бы ничего, но речь шла о здании, некогда построенном знатным купцом Арсением Морозовым. С конца пятидесятых годов прошлого века до начала перестройки оно принадлежало Обществу дружбы с зарубежными странами. А потом вычурный особняк стал площадкой для приемов Правительства России.
Рудольф провел ладонью по волосам.
– Отец влюбился, поэтому даже это вранье ему показалось милым. Но он все же навел справки, выяснил правду. Кто мамин отец, неизвестно. А мать – продавщица в винном магазине. Жили Виноградовы в бараке, у них там была одна комната. Родительница пополняла семейную кассу продажей себя каждому, кто ее хотел на время купить.
– М-да, – пробормотал я, – отнюдь не княжеское происхождение.
– Но это не помешало отцу жениться на маме, и одно время они жили счастливо, – продолжил наш гость. – Но со временем Елена превратилась в Элли, и пошло-поехало. Почему отец не развелся? Не знаю. Может, он сохранил немного любви… Но вернусь к той ужасной ситуации. Сидим с отцом у него в кабинете, коньяк пьем, домой ехать не хотим. И тут врывается Ефим, шепчет: «Володя, прости, мы друг друга с первого курса знаем. Очень благодарен тебе за то, что взял на работу в свою клинику. Не виноват я! Баба дура! Анализ сделал! И что? Отравление!» Мы ничего не поняли. Папа Ефима усадил, коньяка ему плеснул, велел объяснить спокойно…

Глава пятая
Рудольф положил руки на подлокотники.
– Ефим помнил о просьбе отца. Вскрывать тело покойной жены друга и брать всякие анализы он никогда бы не стал. В морге было тело еще одной женщины, остальные тела – мужские. Патологоанатом принялся за работу, начал с женщины. Вы не поймете, если сейчас начну щеголять медицинскими терминами, поэтому скажу просто. Некоторые яды способны изменять цвет внутренних органов. Поэтому Ефим сразу понял, что Варвару Реутову отравили – такие имя и фамилия были указаны на табличке на дверце холодильника, из которого достали тело. Врач удивился. В сопроводительных документах Реутовой указывались инфаркт и наличие шунтов в артериях. Но сердце покойной было в хорошем состоянии, и кардиологических операций ей не делали. В полном недоумении Ефимов уставился на тело, снял с лица салфетку и обомлел. Перед ним лежала моя мама. Почему доктор сразу не понял, кто у него на столе? Да потому что подготовку тела проводит помощник Лева, который никогда не видел жену владельца клиники. Сделав все как надо, Лев всегда прикрывает голову покойного салфеткой и лишь потом зовет Ефима.
Рассказчик потянулся к бутылке с водой.
– Понимаете, патологоанатомы – почти все с прибабахом. Лично я нормальных не встречал. Один весь кабинет иконами разукрасил, твердит: «Смерти нет». Другой по ночам в морг приходит, садится около какого-нибудь покойника, просит: «Ну расскажи, что с тобой случилось». И большинство из тех, кого знаю, с кем когда-то вместе учился или работал, уверены, что покойники живы, тело у них сломалось, а душа улетела к Богу.
Рудольф посмотрел на меня.
– Бред же полный! Если кто умер, то он умер! Конец! Прощайте!.. Так вот, Ефим – председатель отряда этих психов. Почему он велит Леве лицо покойного закрывать? Оказывается, душенька мертвеца в первые дни растеряна, ничего не понимает, может испугаться, если вскрытие увидит. Как вам такое?
– Почти все религии мира говорят об уважении к покойному, – заметил я, – в особенности в первые дни после…
Руди вскинул брови.
– Надо познакомить вас с Ефимом, вы определенно найдете общий язык.
– Если на холодильниках есть таблички с именами, то каким образом перепутали тела? – вернул нас к основной теме беседы Борис.
– Санитарка! «Заботушка» наша старательная! Уже говорил вам о таких клушах! Ей велели только тщательно мыть полы! Полы! Больше ни к чему не прикасаться! А тетка-то заботливая, ей показалось, что холодильники не блестят как надо! Ой, негоже это! И баба решила протереть дверцы рефрижераторов, принялась истово размахивать огромной тряпкой, сбила одну планшетку с фамилией, стала поднимать ее и своей тупой головой сшибла карточку с информацией на другой дверце. На беду, обе оказались от женских тел. Как следовало поступить? Бежать к своей начальнице, падать ей в ноги, рыдать: «Простите, накосячила! Что делать, не знаю!» Старшая по смене совершенно не в курсе о моей маме, но у нее разумная голова, тетка знает свои обязанности и запреты, поэтому она бы пошла к Ефиму – и не было бы беды. Но каким образом повела себя поломойка, которая даже самую простую работу хорошо выполнить неспособна?
Рудольф уставился на батлера.
– Просто повесила таблички абы как, – предположил Борис. – Испугалась, что ее накажут, выгонят. Ваша матушка стала Варварой Реутовой, и ее вскрытие провели планово.
– Бинго! – стукнул кулаком по подлокотнику кресла посетитель.
– Зато благодаря этому происшествию вы узнали, что женщину отравили, в противном случае правда не смогла бы вылезти наружу, – заметил я. – Окажись санитарка честной, Элли бы похоронили как жертву… чего?
– В документах указали инсульт, – понизил тон рассказчик. – Почти у каждого человека, если он здорово злится, начинает орать, впадает в истерику, давление вверх подскакивает. А после того как субъект успокоится, тонометр вскоре покажет нормальные цифры. В молодости это проходит бесследно. Но чем старше мы становимся, тем сильнее и чаще начинаем губить свою сердечно-сосудистую систему. Неразумное пищевое поведение, несоблюдение режима дня, алкоголь, курение, отрицательные эмоции – гнев, злость, зависть… Маман вела не такой образ жизни, как отец. Она наотрез отказывалась принимать необходимые ей препараты, увлеклась нетрадиционной медициной, ела что и когда хотела, не посещала спортзал, вечно была всем недовольна, затевала скандалы, истерики – короче, делала все, чтобы побыстрее покинуть этот бренный мир. За несколько часов до своей кончины она в очередной раз затеяла ссору. Причина пустяковая. Мать велела Марте сбегать в супермаркет, купить ей мороженое. Девочка ответила: «Прости, бабушка, но двадцать один час уже. Мама запрещает нам с Никитой выходить без взрослых за забор после восьми вечера. Мне влетит. И ты можешь позвонить в супермаркет, мороженое на дом доставят». Элли сразу заорала: «Какая я тебе бабка?!» «Я сказала "бабушка", – уточнила Марта. – И разве это неправда? Мама мамы для нас с Китом – бабуля. И если бы речь шла о лекарствах для тебя, то вмиг помчалась бы в аптеку. Твое здоровье – в приоритете. Но твое желание поесть мороженого для меня не повод ослушаться мамочку».
Рудольф покачал головой.
– Именно в этот момент я пришел домой. Услышал визг, ор. Еле-еле остановил маман, та была вся красная от злости. С трудом уговорил ее давление померить, цифры были просто космические. Забеспокоился, хотел отвезти в медцентр, сказал: «Необходимо принять меры, есть опасность инсульта». Нет! Ни в какую! Принес шприц, поставил укол, уложил в постель. Через час заглянул, она нахмурилась: «Чего пришел?» Померил ей давление. Сто тридцать на восемьдесят, почти космонавт. Ну, я и занялся своими делами! И подумать не мог, что она умрет.
Рудольф положил руки на колени.
– Поговорив с Ефимом, мы решили дождаться результатов анализов. Получили их вчера. Интересная картина! Не кровь, а химическая лаборатория! Ефим много чего повидал, но даже он удивился. Мать не верила врачам, но обожала всяких знахарей, колдунов и бабок. У нее была подруга, Люси Прокофьева. Маман называла ее Люсиндой.
Я невольно вздрогнул. Люсинда? Подружка моей маман? Тесен мир, однако. Хотя, учитывая, кто привел ко мне Рудольфа, удивляться не следует. Ирэн давно знакома с моей маменькой. Мать Олега не участвует в журфиксах и приемах, которые она организует, но ей всегда присылают приглашение на день рождения, и Ирэн непременно приезжает с подарком и цветами.
Рудольф откинулся на спинку кресла.
– Мамины анализы – более чем странные. Они говорят, что женщина принимала разные препараты, которые ей не прописывали. «Герморадин» [3 - Здесь и далее все названия лекарств выдуманы. Существуют их аналоги, но автор из этических соображений не упоминает их настоящие названия.]. Зачем он нужен? Это хорошо работающий контрацептив. Но в мамином возрасте не стоит опасаться нежелательной беременности. «Ковацил». Его никогда не назначают в сочетании с «Феропоромином», потому что данная комбинация часто вызывает скачки давления, получаются эдакие качели вверх-вниз. И уж совсем ни к селу ни к городу «Околапимин»! Антибиотик! Его выписывают после сложных операций, препарат имеет массу побочных действий, подсаживает печень и почки. Но если речь идет об обширном хирургическом вмешательстве, то данный медикамент – лучший. Но пациенты получают это лекарство только в стационаре! Есть и таблетированный вариант, но он убивает желудок, мы в центре им не пользуемся. Однако хорошо знаю, что есть частные клиники, где данный медикамент применяют даже при самых простых проблемах. Почему? Все дело в цене. «Околапимин» дешевле всех остальных антибиотиков. А кое-кому деньги важнее здоровья человека. Поставили в челюсть импланты? Положено пропить пять дней какой-нибудь «Филацин». Он мягкий, в сочетании с препаратом для нормализации флоры желудка отлично работает. Да только одна коробка «Филацина», в которой десять таблеток, стоит почти четыре тысячи. В нашем стоматологическом отделении импланты ставят каждый день, да не одному пациенту. И мы даем потом бесплатно людям «Филацин». Но не все клиники так поступают. Часто доктор говорит: «Купите таблетки. Лучше всего "Филацин"». Человек идет в аптеку. Мама родная! Ну и деньжищи! Понятно, что аптекарю задается вопрос: «Может, есть что подешевле?» Конечно! Вот вам «Околапимин», всего сто пятьдесят рублей! Да только он в стоматологии не используется, для других целей предназначен!
Рудольф запыхался и замолчал. Мы с Борисом не произносили ни слова. Посетитель выдохнул и продолжил:
– И до кучи мама еще «Каронизан» принимала от бессонницы. Найдется ли врач, который сумеет объяснить, как весь этот набор подействовал на немолодую женщину? Я на такое не способен.

Глава шестая
Борис решил задать посетителю прямой вопрос:
– Так, значит, Элли отравили?
– Разные мысли в голове роятся, – признался Руди. – Если честно, их несколько. Первая: кто-то посоветовал маме пить всякие таблетки. Вторая: кто-то подсыпал ей тайком убийственную смесь пилюль. Возможно, она еще кое-какие препараты принимала, которые анализы просто определить не способны. Предположим, вы приобрели на Шри-Ланке некое средство, которое есть только там, в России оно неизвестно. Я уж не говорю о колдунах и знахарях – они такое намешать могут, что черт ногу сломит. Хочу понять: мама отравилась по глупости или имел место злой умысел? В полицию обращаться никогда не стану. Маман не вернуть, а по репутации медцентра можно нанести ощутимый удар. Прошу вас очень аккуратно работать. В первую очередь надо поговорить с Люсиндой, могу дать ее номер телефона.
Мне не захотелось говорить, что знаю Люси столько лет, сколько на свете живу, поэтому спокойно кивнул:
– Буду благодарен.
Рудольф хлопнул ладонью по колену.
– Имейте в виду, что члены семьи вне всяких подозрений, никто из нас не мог причинить маман вреда. Не так давно, после очередного скандала, поинтересовался у отца: «Почему ты с женой не разведешься? Мне она мать, деваться некуда. Но ты можешь стать свободным, отселить ее, содержать, но не слушать ежедневно крики». Отец улыбнулся: «Моя жена – память об ушедшей молодости. А если серьезно, я сам виноват, что Элли такой стала. Следовало отправить ее учиться, потом устроить на работу. А я жалел Елену. Детство и юность у нее были нищие, не всегда денег даже на батон хлеба хватало. Решил компенсировать все плохое, что с девушкой случилось, подарками и заботой. Кроме того, когда ведешь женщину в загс, следует четко понимать, что она до преклонных лет юной, красивой, улыбчивой и благодарной тебе не будет. С возрастом характер портится. Я сам теперь не персик в шоколаде, да и никогда им не был. Но раз женился, то несу ответственность за супругу, которая поверила моим обещаниям всегда быть вместе».
Рудольф покачал головой.
– Отец не Калигула [4 - Гай Юлий Цезарь Август Германик, известный также под прозвищем Калигула, считается одним из самых жестоких серийных отравителей.], и он врач даже по состоянию души – подсыпать исподтишка кому-либо яд никогда не станет. Что касаемо меня – зачем бы я пришел к частному детективу, если сам совершил преступление? Чтобы он нашел меня? Ну согласитесь, глупо. Моя супруга? Наташа – прекрасный стоматолог, но разбирается не во всех препаратах. Ей такую хитрую смесь не составить. Да, свекровь любила унизить невестку, но Туся нашла способ борьбы с моей матерью, я уже вам о нем рассказал. В первые годы нашего брака жена плакала, расстраивалась, а потом начала изображать восторг, услыхав любое замечание, ее это стало развлекать. Ну, такая у них с мамой игра началась – одна нападает, другая ее хвалит и благодарит. Обе женщины получали удовольствие от своих странных отношений. Пару лет назад осведомился у Туси: «Тебя поведение маман, похоже, перестало бесить. Или ошибаюсь?» Она рассмеялась: «Давно уже не принимаю близко к сердцу слова Элли. Мне ее жаль. Тяжело жить, находясь в конфронтации со всем миром».
Рудольф улыбнулся.
– Кто еще остался? Марта? Никита? Они бабушку не любили, но давайте признаем: та сделала все, чтобы оттолкнуть от себя внуков. Само их присутствие бесило маман. Она что, бабушка? Она молода и прекрасна – и обзавелась внучатами? Да никогда, да ни за что! Моя дочь потихоньку вступает в подростковый возраст, всегда стоит на своем. Но мысль об убийстве бабушки ей точно в голову не придет. Обидеться? Да, это пожалуйста, причем не один раз за сутки. Никита – тихий, спокойный книжный червь. Мама к нему в комнату прибежит, закричит, затопает ногами, Кит глаза от тома оторвет и спросит: «Ты чего-то хотела? Извини, не понял». И детям никогда не достать такие лекарства. И составить смертельную комбинацию у них ума не хватит. Наша семья не замешана в смерти маман. Да, рыдать никто не стал. В доме теперь спокойно, тихо, душа отдыхает. Но мы не преступники.
Рудольф сложил ладони домиком.
– Интересный момент: с посторонними людьми мама вела себя так же, как с нами. Поговорите с Прокофьевой. Люсинда наверняка выдаст вам целый список тех, кто наточил зуб на маман. Но, пожалуйста, действуйте аккуратно.
– Понял вас, – кивнул я.
– Давайте оформим договор, – предложил Борис, который за время встречи произнес всего пару слов.
Некоторое время у нас ушло на формальности, потом Рудольф откланялся и ушел. А я позвонил Люсинде. Та мигом схватила трубку и затараторила:
– Ванечка! Котик! Как дела? У меня такие сложности! О! Ты-то и нужен! Назови длину!
– Прости, Люси, не понял твою просьбу, – ответил я.
– Нужна твоя длина, от пяток до макушки!
– Точно не помню, – признался я.
– Метр восемьдесят пять будет? – деловито уточнила Люси. – Мне надо, чтобы не ниже! Она прямо баскетболистка!
Поскольку я поставил телефон на громкую связь, Боря слушал беседу. Батлер встал, поднял руку. Я правильно его понял.
– Точно сказать не могу, но у меня высокий рост.
– Шикарно, роскошно, то что надо! – принялась восхищаться Люсинда. – Котик, живо рули ко мне! Прямо сейчас! У тебя есть хорошие казаки?
Я с удивлением глянул на Борю, тот развел руками. Мне пришлось ответить:
– Прости, Люси, нет.
– Не беда, сама их найду! – весело прощебетала подруга моей маменьки. – Сейчас пришлю информацию. Поройся в своем гардеробе, найди все нужные вещи и прихвати их с собой!
– Хорошо, – согласился я, прекрасно зная, что спорить с маменькой и ее подружками бесполезно, они всегда добиваются своего.
Не следует зря терять время. Хочет Люси знать мой рост? Нет проблем. Желает, чтобы я познакомился с казаками, которых она найдет? Нет нужды задавать вопрос, зачем мне общаться с терскими, кубанскими и другими этническими группами служилых людей. Надо привезти Прокофьевой кое-что из моего гардероба? Да пожалуйста! Люсинда будет довольна и, надеюсь, сообщит все, что знает про Элли.
Телефон тихо звякнул. Я посмотрел на экран и заморгал.
– Что там? – проявил Боря не свойственное ему любопытство.
Я протянул ему свой мобильный.
– Список вещей, которые мне надо иметь при себе.
– Красная шелковая косоворотка с вышивкой на груди «Отдам жизнь за царя»! – изумился батлер. – Ярко-синие шаровары, черный картуз… Что госпожа Прокофьева задумала?
– Ума не приложу. Может, костюмированную вечеринку?
Я перезвонил Люси и честно признался:
– У меня лишь традиционные пиджачные пары, рубашки и галстуки. Простые брюки, джинсы, пуловеры…
– Остановись! – скомандовала маменькина подруженция. – По дороге ко мне зарули к Вере Комиссаржевской, там дадут нужный наряд.
– К кому? – переспросил я.
– Ваня, – простонала Люси, – ну почему ты такой зануда? «Театр имени трех поросят»! Не самый известный коллектив, но у них интересные постановки. Вера Комиссаржевская там. Понял?
– М-м-м, – протянул я.
– С мужчинами требуется терпение, как у дрессировщика золотых рыбок! – фыркнула Люси. – Записывай адрес! Самый центр Москвы, пять минут езды от моего дома. Надеюсь, помнишь, где я живу.
– Борисовский переулок, – быстро произнес я. – Твой муж расселил двухэтажный особняк, это…
– Спасибо, я прекрасно осведомлена, каким образом Жорж приобрел недвижимость, – остановила меня Люсинда. – Тебе следует войти в здание под пятым номером, в котором расположен «Театр трех поросят», и сказать вахтеру: «Мне нужна Вера Комиссаржевская». Он объяснит, куда шагать. Не жуй мочалку, не спи, как всегда, на ходу, не плетись нога за ногу! Давай, давай! Поторопись и получи костюм!
– Куда поторопиться?
– Вава, прежде чем с тобой общаться, следует не только плотно пообедать, но еще и поужинать в придачу! – рассердилась Люси. – Прекрати сыпать вопросами! Поторопись один раз в жизни!
В ухо полетели частые гудки.
– Если не ошибаюсь, – тихо произнес Борис, – Вера Федоровна Комиссаржевская, великая русская актриса, скончалась зимой тысяча девятьсот десятого года. Она служила в Александрийском театре, потом создала собственный коллектив, назвав его «Драматическим театром». Но вряд ли он работает в Москве, и уж совсем из области фантастики предположение, что актриса в нем до сих пор служит.

Глава седьмая
– Закрыто, спектаклев сегодня нетуть, – нараспев произнес дряхлый дедушка, наряженный в ливрею, украшенную шерстяными аксельбантами и галунами. – Следующее представление состоится не знаю когда. Билетов не продают, вход только по приглашениям.
– Мне нужна Вера Комиссаржевская, – объяснил я старичку. – Где ее можно найти?
– Шагайте по коридору, – принялся объяснять дорогу ровесник египетских мумий. – Коридор извивается, вы с ним вместе извивайтесь – и увидите Веру Коми… сь… жев… Вот же имя, язык треснет! Топай, парень!
Впав в еще большее недоумение, я начал «извиваться» вместе с коридором, добрался до двери с табличкой «Вера Комиссаржевская» и постучал. Дверь незамедлительно приоткрылась, раздался старческий, надтреснутый голос:
– Иван Иванов?
– Иван Подушкин, – поправил я.
– Для вас ничего нет, – отрезали в ответ.
Дверь захлопнулась. В твердой уверенности, что некто не пойми какого пола просто перепутал фамилию, я снова побарабанил по двери и, когда она приоткрылась, быстро отрапортовал:
– Иван Иванов.
– Паспорт давайте.
– У меня только права с собой.
– Нужен основной документ гражданина Российской Федерации, – не сдался человек, – без него ничего не дам!
Ба-бах! Дверь хлопнулась о косяк. Я вынул телефон. Связи нет! Пришлось «извиваться» в обратном направлении. Миновав охранника, который мирно похрапывал на рабочем месте, я выбрался на улицу и соединился с Люсиндой.
– Ах они …., …., ….! – воскликнула дама.
Для Ивана Павловича не новость бушующая во всем мире эмансипация. И на мой взгляд, правильно, что женщины в наше время делают карьеру. Сейчас не редкость, когда милая дама вносит в семейную кассу в разы бо?льшую лепту, чем ее муж или отец. Красавицы в брюках и шортах давно не вызывают гневных взглядов. Умные работодатели охотно берут к себе в компанию карьеристок с дипломами, которые аккуратны, исполнительны и хотят подняться по карьерной лестнице. Но мир определенно заворачивает куда-то не туда!
Жена приносит домой хорошую зарплату, а муж сидит у компьютера, увлеченный игрой. И обратите внимание, как многие дамы идут по улицам. У них размашистый шаг, озабоченное лицо, выражающее тревогу. Прекрасно, что слабый пол получил равные права с мужчинами. Но у каждой медали есть оборотная сторона. Милые хрупкие леди омужичились, некоторые из них вообще не собираются идти под венец и рожать детей. Зачем им лишние хлопоты? Прекрасная половина человечества способна сама себя прокормить, одеть, украсить. И цветы она купит, какие хочет. И отдыхать поедет, куда душа пожелает. И дома ее ждут пара котов, они встретят хозяйку с радостью, бросятся к ней с лаской, не скажут недовольным тоном: «Явилась, не запылилась. Сижу голодный, а тебе плевать». Нет, нет, котики начнут ласково мурчать. А для сексуальных утех у красавицы всегда кто-нибудь отыщется. Мужской же пол обабился, норовит спихнуть на слабую половину все дела и заботы.
Конечно, не все такие, знаю семьи, где муж зарабатывает, а жена ведет хозяйство, но тенденция превращать женщину в мужика, а мужчину в тетку, увы, наблюдается.
Ладно, пусть слабый пол ищет себе дело по вкусу, носит брюки и курит. Но нецензурно ругаться – это уже слишком!
– …., …., ….! – продолжала возмущаться Люси. – Шагай назад, сейчас все выдадут. И паспорт им не понадобится!
Я снова открыл дверь театра. Вахтер зевнул.
– Вы кудыть? Чего надоть?
– Направляюсь к Вере Комиссаржевской, – ответил я. – Дорогу знаю, она извивается, мне надо извиваться вместе с ней.
– Ступай. Смотри, чтобы чистую дали.
– Вы о чем?
– О-хо-хо-юшки! – грустно вздохнул старичок. – Нонешняя молодежь несообразительная! Куды идешь?
– К Вере Комиссаржевской. Не волнуйтесь, не в первый раз туда шагаю.
– Когда берешь костюм напрокат… – загудел старик.
– Напрокат? – переспросил я.
– Милый, надоть тебе по утрам витамины пить – совсем, видать, память короткая! Вера Ком… сер… же… дает на время театральные костюмы! Усек?
Я кивнул.
– Понятно.
– Их после каждого возвращения в стойло надоть в химчистку сдавать. А они экономят. Получишь одежонку – понюхай ее!
– Зачем? – изумился я.
– Если химией противно воняет, значит, обработали перед тем, как тебе всучить, – растолковал дед.
– Спасибо за совет, – кивнул я, «поизвивался» с коридором и постучал в дверь.
– Кто? – осведомился уже знакомый голос.
– Иван Подушкин, – объявил я и получил кофр, от которого воняло так, словно он год хранился на бензоколонке.
Когда я шел мимо вахтера к выходу, тот несколько раз чихнул.
– Дерьмом облили! Не спецам отдали! Сами постарались! Знаешь, сколько на них жалоб от народа? Всех людей вши сожрали!
На этой бодрой ноте я покинул «Театр трех поросят», размышляя над философским вопросом, что для меня хуже: бегущее по мне насекомое или удушье от паров бензина.

Глава восьмая
До дома Люсинды было рукой подать, и, похоже, хозяйка сидела у двери, потому что та распахнулась в ту же секунду, когда я нажал на звонок.
– Не будь Николетта моей лучшей подругой, я могла бы подумать, что твоя мать – старая, больная, одноногая черепаха, поэтому родила существо, которое не способно быстро ходить, – сказала Люси, впуская меня в огромный холл.
А теперь объясните, по какой причине я ввязался в разговор, когда мне следовало молчать и улыбаться. Наверное, пары бензина отравили мой мозг, иначе чем объяснить слова, которые я сейчас произнес?
– Черепахи несут яйца, они не беременеют, не являются живородящими.
– Хватит умничать, – махнула рукой Люси. – Дождемся Лизу и начнем. Кофе?
– Лучше чай.
– Пошли, – скомандовала хозяйка.
Когда мы сели за стол, я решил, что настало правильное время для вопроса.
– Люси, ты вроде дружила с Элли, женой Владимира Федоровича, владельца сети медцентров?
– Да, знала Элли, была на ее похоронах. Никки ее называла дворняжкой, потому что Деревянкина всем врала про свое княжеское происхождение. Правда, я всегда жалела Элли.
– Почему? – удивился я. – Богатый муж…
– Вава, по сравнению с моим Мишей и Володей, который Никки на руках носит, супруг Элли – церковная крыса, готовая от голода деревянную лавку сгрызть, – перебила меня Люсию. – Может, на фоне водителя такси или разносчика пиццы он прямо Навуходоносор, но рядом с нашими мужьями он нищий бедолага. Элли очень хотела дотянуться до общего уровня. Помню, как она приехала ко мне на суаре [5 - Суаре – званый ужин или вечеринка.] и гордо попросила: «Люси, можно мою новую шубу из голубой норки повесить не на обычную вешалку, а в шкаф? Не хочу, чтобы ее запачкали». Я чуть не зарыдала от жалости. Шубенка из паршивой норки для нее – верх мечтаний? Она в самом деле считает, что заполучила роскошную вещь? В прихожей висели манто других гостей – из седого соболя, леопарда, канадской рыси, аукционных мехов. И тут… голубая норка? О боже! Деревянкина ничего слаще зеленого горошка не ела! А ее бриллианты?
Люси закатила глаза.
– Современная работа, купленная недавно в массмаркете. Бедняжка плохо понимала, с кем она теперь в одной компании. А к Николетте ее привел Ленчик, ты его прекрасно знаешь.
Я молча кивнул.
Леонид Петрович Вилкин представляется всем как Лео Габель. Если кто не знает, «габель» по-немецки «вилка». Мужчина – бонвиван, он нигде не работает, работать не собирается и живет на очень широкую ногу. У Лео роскошный дом неподалеку от Москвы и несколько очень дорогих автомобилей, которыми управляют водители. Он модник, прекрасно одет, носит моей маме пудовые букеты и такие же коробки дорогих конфет.
Пару недель назад мне пришлось присутствовать на очередном сборище гостей маменьки. Лео, как всегда, явился с розами, вынул из кармана коробочку и сказал:
– По сравнению с тем, что тебе дарит Вовчик, мой презентик – фиговая безделушечка, но это милая штучка. Глянь.
В коробочке оказалась золотая брошка в виде кошечки.
– Дерни ее за хвостик, – попросил Ленчик.
Маменька незамедлительно выполнила просьбу. Кисонька открыла ротик, высунула язычок.
– Какая прелесть! – пришла в детский восторг мама.
– Случайно увидел на аукционе, – улыбнулся гость. – Сразу подумал, что тебе очень понравится.
Откуда у мужчины немалые средства? Его дед-академик и отец-министр собрали уникальную коллекцию картин. Она считается одной из лучших в Европе. Где сейчас хранится собрание, никому неведомо.
Лет пять-семь назад в интернете промелькнуло сообщение о покупке бароном Готфридом, владельцем крупного банка, полотна «Весна в цвету», автором которого является Сандро Боттичелли. У гениального флорентийского художника, одного из самых ярких живописцев итальянского Ренессанса, есть полотно «Весна», написанное темперой на дереве в 1482 году. Оно вроде сейчас хранится в галерее Уффици. Разговоры о том, что живописец создал еще один вариант упомянутого произведения, велись давно, предполагалось, что им владел Йозеф Оффенбах, германский предприниматель, иудей. Как фашисты относились к евреям, известно. Йозеф вместе со всей своей семьей погиб в лагере смерти. Куда делось его собрание живописи? Можно лишь предположить, что кто-то его присвоил.
И вот не так давно на закрытом аукционе появилось полотно «Весна в цвету» со всеми необходимыми документами. Экспертиза подтвердила подлинность лота, и его за баснословную цену приобрел американский магнат. Кто продавец? Организаторы аукционов умеют держать язык за зубами, но журналисты обожают раскрывать чужие тайны. В тот день, когда творение рук Боттичелли сменило хозяина, они засекли покупателя в дорогом ресторане вместе с неизвестным мужчиной. Журналист сделал фото, написал: «Американец знаком прессе, он тщательно поддерживает имидж гражданина, который ничем не запачкан, ужинать абы с кем не станет. Данный гражданин обладает великолепным собранием картин представителей флорентийской живописи периода кватроченто. Фото сделано в 20:00, в 19:00 завершились закрытые торги. Похоже, продавец и американец обмывают куплю-продажу произведения живописи. Визави американца нам не знаком, но прежде он всегда угощал продавцов, полотна которых выставлялись на торги. Если вы знаете спутника нового хозяина "Весны в цвету", сообщите нам за вознаграждение».
Обладателем сей информации я стал, сидя перед кабинетом стоматолога.
Доктор Аркадий Залманович Темкин – уникальный врач, который ни разу не сделал мне больно. А когда возникла необходимость поставить импланты, я просто заснул в кресле. Стоматолог симпатичен мне еще и своей интеллигентностью. Ну у кого еще в приемной лежат журналы по живописи, истории, литературе?
В ожидании, когда меня пригласят в кабинет, я перелистывал одно издание, наткнулся на статью о торгах, увидел фото и со скуки начал его разглядывать. Кто покупатель, а кто продавец, стало понятно сразу, потому что под снимком была подпись, журналист объяснил, кто где сидит. Да я бы и сам догадался. Слева находился типичный американец с такой улыбкой, что показалось, будто у мужчины шестьдесят шесть зубов. Продавец выглядит намного хуже, он отнюдь не красавец. Полный, смуглый, с бородой, темные волосы прикрывают уши.
Сначала я подумал, что лицезрею кого-то из людей Востока. Но тут мой взгляд упал на манжету его белой рубашки. Я увидел запонку, которая никак не соответствует статусу обеспеченного человека. И мне эта застежка хорошо знакома. Более того, я знаю ее историю.
Много лет назад московский школьник потратил свои «обеденные» деньги на покупку этого украшения в ларьке «Союзпечать» у метро. Пятиклассник, который очень не хотел шагать в гимназию, остановился поглазеть на витрину и увидел нечто варварски великолепное – «золотые» запонки с огромными «рубинами». Мальчик, не задумываясь, приобрел вещь, дотопал до школы и узнал новость – сегодня контрольная по математике. Ученик ничего не смыслил в точных науках, поэтому взмолился всем богам о помощи. И – о чудо! Во время урока училку неожиданно позвали, она ушла, а сидевшая впереди паренька девочка дала ему свою тетрадь:
– Списывай скорее!
С тех пор пятиклассник, который давным-давно вырос, считает эти запонки своим талисманом и всегда надевает их на важные встречи и мероприятия. Как зовут того московского мальчика, обладателя чудесных застежек для манжет? Леонид Петрович Вилкин, он же Лео Габель.
Люси, не зная, какие мысли бродят у меня в голове, продолжала говорить:
– Реально жаль бедняжку, которая пыталась дотянуться до нашего уровня. Но тут хоть тресни, никогда бы она не заимела моего материального положения. Знаешь, почему Николетта косо смотрела на жену доктора?
– Нет, – быстро ответил я.
Люсинда закатила глаза.
– Никки постоянно помогает кому-то. Она, организуя приемы, всегда ставит в прихожей большую копилку. Туда можно бросить сколько не жаль. Обычно набирается тысяч триста. Сразу скажу: мы с Николеттой понимали, что Элли не наш уровень. Но Ленчик впервые привел ее на суаре. Ладно, спорить не стали. Так Элли осталась с нами и не пропустила ни одного журфикса.
Люси закатила глаза.
– О эти ее дешевые платья, украшенные боа из шкур бродячих кошек! Маникюр, сделанный в подворотне! Остается лишь восхищаться терпением Николетты, которая относилась к Элли как к родной. И чем та отплатила? Знаешь?
– Нет, – признался я.
– Ты же в курсе, что в полночь копилку вносят в гостиную? – зачирикала Люси. – Никки ее открывает, вытряхивает купюры, пересчитывает, объявляет сумму, объясняет, куда она отправится. После этого сервируют чай. Так вот. Все шло как обычно. «Кассу» притащили, Николетта ее взяла, перевернула, и…
Люсинда выдержала коронную мхатовскую паузу, потом схватилась ладонями за щеки.
– Внутри десятирублевые купюры на сумму в одну тысячу! Понимаешь?
Я кивнул. Кто-то из гостей оказался нечист на руку.
– Оцени ситуацию, – тараторила хозяйка. – Все присутствующие – давние друзья Никки, нищих среди них нет. И каждый в той или иной мере богат. Про Леню не говорю, Вилкин способен Луну купить. Масик? Да он сто раз миллиардер. Алена? За один ее браслет можно корабль в космос запустить! Николетта? Это вообще бред! Я? Обхохотаться. На кого ни посмотри, у каждого все во взбитых сливках. Кто у нас нищий? Элли. Чьи платья убоги? Госпожи Деревянкиной!
Люси усмехнулась.
– Николетта помолчала, потом произнесла: «Ах, совсем забыла! Поставила копилку на край комода, и она возьми да упади! Велела горничной собрать содержимое и унести в мою спальню! Минуточку!»
Люси рассмеялась.
– Николетта ушла. Но все же поняли, что случилось, глядят на Элли. А той все как с гуся вода, улыбается! Николетта вернулась с сумкой, вытряхнула купюры. Все одинаковые, по пять тысяч. Я решила уйти в тот вечер последней. Остались мы с Николеттой одни, вот тогда я прямо и осведомилась: «С какой радости ты Элли выгородила? Она что, тебе так нравится?» Никки сразу возразила: «Конечно, нет! Следовало после первого же суаре дворняжке шлагбаум закрыть. Да почему-то не поступила тогда так. Пожалела убогую. А деньги… сумма мелкая! Очень не хотела, чтобы все сплетничать начали: "Адилье приглашает рвань всякую, недавно у нее сперли благотворительную кассу!" Подобное происшествие меня не украсит… Не смотри на меня так! Знаю, что все на Элли подумали, но куда деньги делись, я объяснила. А тебе скажу, что я не воровку спасала, а свое имя!»
– А зачем Деревянкина решила украсть деньги? – не понял я.
– Ваня, – закатила глаза Люсинда. – Ты всерьез интересуешься? Вроде неглупый мальчик, но порой прямо дурак! По какой причине люди воруют, а?
– Им деньги нужны.
– Вот сам и ответил, – хмыкнула Люси.
– Ее сын говорит, что мать не нуждалась в средствах, – протянул я, – муж отсчитывал жене хорошее содержание.
Люси махнула рукой.
– Ну, знаешь, «хорошее содержание»! Для нищих это пятьдесят тысяч, наверное, а мне на такую сумму даже не пообедать по-человечески. И наверное, парень просто не знает, чем его мать увлекалась! Один Великий Жрец сколько стоит! Никки меня к нему зазывала, но я таким не занимаюсь.
– Великий Жрец? – переспросил я. – Это кто?
И тут раздался звонок в дверь. Люсинда вскочила и убежала.

Глава девятая
– Слушайте внимательно! – начала госпожа Прокофьева. – Вы, конечно же, знаете, что у меня есть клуб «Танц-банц», в котором лучшие тренеры по дансам сделают вас прямо победителями всех конкурсов!
Два хмурых парня, один с кофром, второй с тремя здоровенными сумками, молча кивнули.
– Через пару дней состоится гала-концерт! – вошла в еще больший раж Люси. – Необходимы анонсы во всех соцсетях! Итак, вы… ассистенты?
– Миша, – представился брюнет.
– Тиша, – кокетливо сообщил блондин.
– А где Филипп Николаевич? – начала оглядываться по сторонам Люсинда. – Где сам фотомастер?
– Душа моя, всегда с вами, – произнес сладкий тенор, и в комнате появился тощий мужчина, похожий на большого аиста.
Люси продолжила:
– Господа, знакомьтесь! Иван Павлович Подушкин, владелец сети детективных агентств, открытых по всему миру. А еще мой любимый друг, всегда готовый прийти на выручку. Родилась гениальная идея! Обычно танцевальные конкурсы – странное зрелище. Участники выделывают не пойми что! Все названия плясок нерусские! А я хочу наши танцы, народные! Кадриль! Тройка! Калинка! Барыня! Камаринская! Казачок! Участники уже готовы! Сегодня завершающая фотосессия для пляски «Казачья свадьба». Иван Павлович – жених, Елизавета Николаевна – невеста! Ваня, иди переодевайся! Надо сфотографировать вас с Лизой!
Я растерялся. «Казачья свадьба»? Да любой медведь спляшет лучше меня!
– Дорогой, поторопись! – велела Люсинда.
– Прости, не знаю, куда идти, – ответил я.
Подруга Никки округлила глаза показала на дверь в углу комнаты.
– Туда!
– И я еще не выучил все па!
– Видео пока не делаем, – растягивая слова, произнес Тиша, – только фото. Встанете просто в позу.
Роль фотомодели показалась мне не особо трудной, поэтому я молча дошел до двери и оказался в комнате, разделенной на две части ширмой.
Я оглядел помещение, увидел около окна стул и вешалку на колесах. Там на плечиках болталась сорочка, которую я принес из пункта проката. У кресла стояли невысокие сапоги с узкими носами, небольшими каблуками и голенищами, верх которых имеет форму полумесяца. И тут меня осенило! Я-то подумал, что нужные казаки – это люди! А речь шла об обуви.
Тихо посмеиваясь, я встал лицом к окну, разоблачился, аккуратно поместил свои брюки, рубашку и пуловер на вешалку и натянул на себя верхнюю часть костюма.
– Ваня! – раздалось за спиной.
Я подскочил, обернулся, увидел высокую блондинку в коротком сарафане, вспомнил, что стою перед ней без брюк, хотел схватить их, понял, что брюк нет, и постарался весело сказать:
– Здрассти! Вы кто?
– Твоя «невеста» Лиза, мы с тобой пляшем дуэтом «Казачью свадьбу», – хихикнула девица. – Чего так перепугался?
– Неудобно стоять перед незнакомой дамой в нижнем белье, – честно ответил я.
– А-а-а, – протянула девушка, – ты не из наших.
– Не из каких? – удивился я.
– Балетных обнаженкой не удивить, – объяснила Елизавета. – Паузы между номерами в спектаклях короткие. Отработала одна часть ансамбля «Плясовую», потом вторая половина «Камаринскую» начинает отчебучивать. А у нас меньше пяти минут, чтобы костюм сменить и на сцену вернуться. За кулисами костюмеры стоят. Раз – раздели! Два – одели! Все голые, но некогда друг друга рассматривать. Да и не один год вместе, никаких секретов под одеждой не скрываем. Не волнуйся, мужиков без всего постоянно вижу. Не удивить меня! И трусы ты не снял, думай, что на пляже стоишь… Эх, верх неправильно надел!
– Почему?
– Пуговицы сзади, не спереди, – захихикала девушка. – Снимай!
– Что?
– Верхушку! С тобой угоришь от смеха!.. Ну, давай! Не тормози! У меня вечером спектакль!
– Не привык разоблачаться при посторонних, – пробормотал я.
Елизавета прищурилась.
– С женой спать во фраке и лаковых туфлях ложишься?
– Я холостяк.
– Интересный поворот, – захлопала огромными ресницами блондинка. – Я сама не замужем. Может, у нас любовь получится?
Я на всякий случай попятился к окну. Елизавета согнулась от смеха.
– Ой, не могу! Испугался! Это же шутка! Ты мне даже за миллион долларов не понравишься. Короче! Нет времени заниматься чужими комплексами! Тебе бабки нужны?
– Дамы пожилого возраста вызывают у меня уважение, – кивнул я, – но не горю желанием с ними…
Договорить не удалось – Лиза рассмеялась во весь голос.
– Прикол!.. Ты вообще кто?
– Частный детектив.
Елизавета широко распахнула глаза.
– Документ есть?
Я полез в свою сумку, вынул удостоверение. Блондинка изучила его, потом рухнула на диван, начала опять хохотать, но сумела произнести:
– С той стороны ширмы висит кошелка – вынь мой паспорт! Заодно свои штаны возьми, их на мой рейл повесили.
Самое удивительное во всем том, что сейчас происходило, – это моя реакция. Я, облаченный лишь в рубашку, безропотно потрусил в указательном направлении, увидел сначала брюки, потом сумку, принес все на свою половину и протянул сумку Лизе. Та, перестав веселиться, вынула из нее документ, открыла его и протянула мне.
– Читай вслух, как меня зовут.
– Елизавета Никитична Простынкина, – прочитал я, постарался удержать смех, но не удалось.
Лиза присоединилась ко мне. Короткое время мы веселились, потом девушка сказала:
– Работать пора! Подушкин и Простынкина – крутая парочка… Ваня, хватит выпендриваться! Встань!
Я встал с дивана и застыл. Елизавета живо расстегнула рубашку, надела ее так, что пуговицы оказались сзади, велела натянуть шаровары, потом глянула на сапоги.
– М-да! В таких не потанцуешь, но для фото сгодятся. Шагаем!
– Куда?
– В Большой театр! Плясать станем! Ты Зигфрид, я Сильфида, – не задержалась с ответом Елизавета.
– Зигфрид – главный герой балета «Лебединое озеро», а Сильфида – главная героиня постановки, которая носит имя пленительного духа воздуха. Им никогда на одной сцене не встретиться.
– Вау! Ты любитель балета? – поразилась моя партнерша.
Я собрался ответить, что хорошо знаю только классический репертуар, но тут Люси закричала:
– Ваня! Лиза! Долго вас ждать?
– Уже несемся! – ответила девушка.

Глава десятая
На следующий день после завтрака мы с батлером устроились в кабинете, и я рассказал ему о том, чем занимался вчера вечером.
– По просьбе Люсинды вы изображали партнера Лизы? – смеялся Борис.
– Это оказалось нетрудно, фотографы сделали простые снимки. Партнерша сидит в кресле, я стою сзади с гордым видом. Потом мы оба держимся за руки. Все кадры такие, что моих ног не видно. И Люси, и Лиза, и даже фотографы сказали, что я неправильно ставлю стопы, колени у меня «висят», поэтому взяли лишь верхнюю часть. Не подхожу я на роль танцора – и слава богу!
– Значит, Элли была нечиста на руку, – вернулся к работе батлер.
– Да, – кивнул я. – Люсинда не из тех, кто придумывает гадости про людей, даже если они ей не нравятся. Но меня в ее рассказе смутило поведение маменьки. Она дама решительная, не стала бы покрывать человека, который покусился на деньги, собранные в благотворительных целях. Не знаю, кому ее «девочки» и «мальчики» сейчас помогают. Обществу охраны обезьян Арктики? Или они решили засеять пустыню Сахара арбузами, дабы верблюдам и кочевникам было чем перекусить в дальних путешествиях?.. Ну ладно. Так вот. Факт кражи денег должен был взбесить маменьку. Церемониться с нечистой на руку дамочкой она не будет, та вмиг окажется на улице, а шубку ей скинут с окна. Но мама повела себя иначе. Почему?

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71748076?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

notes
Примечания

1
Как Иван Павлович познакомился с Анной и Гришей, подробно описано в романе «Гризли в белых носочках».

2
Ab ovo usque ad mala – латинское выражение, употребляемое в значении «с начала и до конца». Дословный перевод – «от яйца до яблок». У римлян в начале обеда подавали яйца, а завершали они трапезу яблоками.

3
Здесь и далее все названия лекарств выдуманы. Существуют их аналоги, но автор из этических соображений не упоминает их настоящие названия.

4
Гай Юлий Цезарь Август Германик, известный также под прозвищем Калигула, считается одним из самых жестоких серийных отравителей.

5
Суаре – званый ужин или вечеринка.