Главная страница | Мифы, легенды, эпос | Прометей

Прометей
Катя Иорбан
Они пришли издалека, спасаясь от злого жара пустыни. Они нашли здесь приют и оазис, считая себя единственными жителями этих мест. Но настали трудные времена, и холода наползают на обетованные земли, порождая холод и смерть. Смерть несут и коренные обитатели новой земли, которые не желают соседства. Кажется, что клан первых людей обречен. Но сын вождя знает: осталась еще надежда. И надежду эту зовут…пламя.

Катя Иорбан
Прометей

Глава 1, в которой малый Ту получает массу впечатлений… а потом тумаков.

«…Смотрели и не видели и, слыша,
Не слышали, в каких-то грезах сонных
Влачили жизнь; не знали древоделья,
Не строили домов из кирпича,
Ютились в глубине пещер подземных,
Бессолнечных, подобно муравьям.
Они тогда еще не различали
Примет зимы, весны – поры цветов —
И лета плодоносного: без мысли
Свершали всё…»
Эсхил «Прикованный Прометей».
45 тысяч лет назад. Где-то в Европе.
Сверкнуло. Свет выхватил из мрака несколько толстых стволов, а следом раздался треск. С усталым стоном огромное дитя Древесного повалилось вниз. Вдалеке, там, где синее марево горизонта сливалось с потемневшей землей, гулко ворочался грохот.
Несколько десятков живых сидело обнявшись на маленькой полянке, посреди огромных стволов, оплетенных зелеными змеями ползучей травы. Все дрожали от страха. В центре круга из сцепленных тел сидел тот единственный, на кого они надеялись.
– Большой Черный не тронь нас. Большой Черный не тронь нас. Большой…
Старый Бу раскачивался из стороны в сторону, закатив глаза. Он полностью ушел в себя.
– Не жги нас своим Горячим. Не жги нас своим Горячим, не тронь нас. Не жги…
Вокруг Старого собрались все. Порыв Холодного всколыхнул грязные космы напуганных людей, заставив дрожать их обнаженные тела.
Несчастные поклонялись Чёрному – тому, кто нагоняет на небеса тьму, кто может подарить благослованную влагу или насмерть опалить единственной вспышкой. Они до смерти боялись Горячего – слугу его и палача, что приходил следом за вспышками и грохотом, удушая и обжигая.
Над головами раздался треск, и Старый Бу взвыл особо громко, переходя на визг. Окружавшие его соплеменники подняли руки в мольбе к небесам. Отчаянное священнодействие в лоне разгневанной природы двигалось к своей кульминации.
Малый Ту стоял в стороне и смотрел на сие действо приподняв бровь. Он не боялся Большого Черного, и вообще не верил что тот живой. Поколняться же не пойми чему Ту считал смешным и глупым. К сожалению, его точку зрения никто не разделял.
– Малый! – рявкнул Рыжий Кой, – Сюда.
Гигант протянул свою огромную ладонь, заросшую, как и весь он, жесткой шерстью цвета Горячего, и добавил:
– Быстро. Иди!
Ту вздохнул. Когда говорит Кой, надо делать. Когда говорит Бу, надо делать. Вообще, все, кроме таких же малых, могут приказать ему. И всё из-за шерсти на лице. Точнее ее отсуствия…
Ту подал руку Рыжему и мгновенно влился в круг. Множество горячих тел окружало его. Первые капли упали на кожу. Стало душно и влажно.
«Давно пора поискать место», – думал Ту, – «Где над нами не небо, а камень».
Он размышлял о глубоких норах в дне пути отсюда: там, где кончался Большой Древесный и начинался Большой Каменный. Еще он думал о том, что ходить голым становится холодно. Одной тряпки на бедра, что сплела Ма, уже не хватало, чтобы согреться.
Внезапно покачивания прекратились, и люди застыли в оцепенении. Пахло палёным. Это было плохо, что пахло палёным.
– Бежать, – пожевав губами распорядился Старый Бу.
Смешно растопыривая кривые ноги, он первый пустился прочь. Остальные, спотыкаясь друг о друга и друг другу мешая, кинулись следом. И только Ту остался, с любопыством озираясь.
Воды с неба так и не случилось: взвился Холодный, едва ли не сбивая малого с ног. И лишь несколько тяжелых крупных капель упало на землю. Холодный пришел не просто так: он нес беду. Ту завороженно смотрел, как серая вонючая пелена взмывает вверх и накрывает собой небесный купол. Над головой совсем потемнело, и Ту подумал, что день становится ночью. А следом, словно Страшная из Подземелья, медленно поднимался яркий свет. Его светящиеся языки лизали небо, всё выше и выше. То был Горячий.
Малый уже решил дать дёру, но внезапно раздался крик. Ту резко обернулся. Там, где было больше всего оранжевых бликов, он увидел тень. Тень была похожа на него и кричала низким голосом. Ту не стал думать, он просто побежал туда, где боялся кто-то, может быть, малый.
Она оказалась странная. У нее было совсем другое лицо, но потом, вспоминая, Ту посчитал, что ему померещилось в неверном свете Горячего. Незнакомая ма растерянно стояла среди черной пелены, явно не видя, куда ей идти. И орала притом очень громко. Ту дал ей затрещину, чтобы умолкла, а потом схватил под руку и отволок подальше. Здесь не так воняло и не росли высокие дети Древесного. В этом месте начилась плоская земля, вся покрытая пожелтевшим сеном. Ма тряслась с головы и до пяток, но успокоилась довольно быстро. Она поглядела на Ту маленькими глазками из под нависших бровей и сказала:
– Ррааа…
– Чего? – опешил малый.
– Р-ра! – еще раз коротко рявкнула ма и, подхватив палку, снова унеслась в сторону Горячего.
– Куда?!
Ту дернулся было, но догнать быстроногую ма так и не смог. В конце концов он решил забыть. Если эта глупая вздумала помереть, не его, в конце концов, дело. Малый развернулся, чтобы наконец убежать прочь, как любой нормальный сделал бы на его месте. Однако, обернувшись, Ту понял, что пути назад нет.
Дождей не случалось давно, и сухая трава принялась быстро. Малый все стоял, гладя как сверкающая, словно коева шесть, змея стремительно ползет вокруг него, смыкая кольцо, подбираясь к ногам. На хребте змеи плясали яркие сполохи, а вокруг поднималось темно-серое облако. Ту обернулся, чтобы последовать за Ра, или как там ее, но густой Серый душитель заволок все вокруг. В горле запершило и Ту начал кашлять. Он знал, что Горячий умеет убивать на расстоянии, но не понимал как спасаться. Стало страшно. Подумалось вдруг, что если снять с бедер повязку и приложить к лицу…
– Вот ты где, паршивец! – заорали у него над ухом.
Огромной своей ручищей Рыжий Кой схватил Ту за волосы и потащил прочь. Не прекращая бега, он закинул Ту на хребет и малый повис вниз головой. Змея, тем временем, проглотила свой хвост. Круг замкнулся.
Рыжий повернулся вокруг себя и набычился. На Горячего это не произвело впечатления. Тогда Кой обнажил крупные желтые зубы и нарычал на змея, а следом еще поплевал в него на всякий случай. Враг ответил вспышкой и шипением.
Малого начал сотрясать кашель, и Кой понял, что дальше ждать нельзя. Поэтому он попросту решил не дышать. Рыжий был главным, он учился у Старого Бу, а потому знал, что какое-то время можно обойтись без дыхания. Но долго не дышать не получалось, поэтому Кой ринулся напролом в пасть Горячему. Благо, змей оказлся еще не слишком жирным, хотя и рос с каждым мгновением все больше. И Кой прыгнул. Он ждал, что Горячий покусает его и обожжет, но тот лишь обернул наглеца своим жаром и сразу отпустил. Все бы ничего, если бы Кою не пришлось прыгать с малым на загривке: змея то он перелетел, а вот пяткой встал прямиком в маленький алый комок: Старый Бу говорил – то дети Горячего, которые так же опасны, как и он сам. И сегодня Рыжий убедился, что это на самом деле так. Несчастный взрыкнул, но не сдался и, уже уходя, смачно плюнул в змея – коль нагадил Кою, так пусть и самому мало не покажется!
Ту обдало жаром, а затем стало легче. Сразу же он услышал короткий вой главного, а затем грозный рык. Малый поднял глаза на алые сполохи.
«Как тепло», – подумалось ему вдруг. Он поднял ладонь и протянул ее к змею, но тот, на удивление, не укусил. Только подполз чуть ближе, будто и сам стремился согреть глупое существо возле себя.
Разобравшись, наколько мог, со змеем, Кой последний раз рыкнул на врага и, как мог быстро, похромал прочь, унося на плече малого. А тот всё протягивал руку к Горячему. Ладонь до сих пор чувствовала тепло.
«Вот бы принести Горячий к нам в клан. Все бы согрелись».
***
Рыжий Кой дотащил малого до нового стойбища и кинул на землю. Его старшие начали бить Ту ногами. Так сильно его лупили впервые. Ту сжался в комок, но не отвечал: знал, что виноват. Один из старших попал ногой по голове, и у малого на мгновение потемнело в глазах. Тогда он решил, что надо закрыть голову. Остальное потерпит.
Громко кричала его Ма. Другие ма что-то говорили ей, наверно успокаивали. Малые тоже смотрели с ужасом. Но Ту не боялся. Он знал, что Кой не даст убить. Он же не просто малый, а его, Коя, малый. Впрочем, тут многие были его.
– Ха! – раздался откуда-то сверху гневный крик Старого Бу.
И всё прекратилось. Старшие мгновенно разошлись, глядя на Ту: кто злорадно, кто виновато. Бу на своих кривых ногах проковылял к малому и навис над ним, гневно сведя седеющие брови.
– Я сказал. Ты не сделал, – проронил он веско.
– Да.
Ту встал на одно колено. Подняться на ноги Бу ему не дал, пнув в живот. Малый так и остался стоять на четвереньках.
– Я говорю. Ты делаешь, – продолжил воспитательную работу мудрец.
Старый Бу жил много. У него, что неслыханно, даже стала белеть шерсть. Рыжий Кой сказал, что у всех, кто живет много, она белеет, но Ту никого такого больше не видел. У них в клане все, кто помер, были с нормальной шерстью. И лица у них не морщились. И зад не обвисал. И вообще…
– Это потому что они не успели, – пояснял ему когда-то старший Ла, – А если бы успели, тоже бы пообвисли. Говорят, шерсть сначала белеет, потом отваливается.
Ту представил тогда себя с обвисшим задом и клоком белой шерсти на сморщенном черепе. Тогда Ту решил, что не хочет жить долго.
Сейчас малый глядел на сморщенную мотню Бу и убеждался в своем решении. Он поднял глаза и посмотрел в лицо старого, чтобы не видеть остального. И тут же получил ногой в зубы от Коя. Правильно, пялиться в глаза старейшему, да еще когда он тебя ругает – верх наглости.
Проведя воспитательную беседу, Бу удовлетворенно завалился дрыхнуть. А Ту заставили копать яму. До того, чтобы срать в одном месте, додумались еще до его рождения, какое счастье.
Еду тоже ели в одном месте и там же закапывали в яму.
– Чтобы звери не приходили, – сообразил когда-то Кой.
Кой вообще был сообразительный. До Коя верховодил Старый За. Его все слушались, потому что старый. И потому что застал Исход. Ту прошлого главного узнать не довелось, но слушая рассказы о За, малый считал, что не все старые – умные. При За испражнялись там, где ели. И еще не закапывали кости, а потом приходили большие с когтями и убивали кого послабее. Малых например.
А еще За заставлял резать ножом шерсть на голове и лице. И не просто резать, а скоблить – Ту аж передернуло, когда он вспомнил. Скоблить шерсть каменным лезвием…больно наверно.  Но За говорил: там, откуда они пришли, нельзя шерсть. В ней поселяются какие-то страшные и кусают. Только вот оно было там, а тут холоднее, и шерсть – хорошо. Тепло с шерстью.
В общем За был глупый. И злой. Вот поэтому Кой и убил его камнем по голове. Терпел до того, как За сказал, что отдавать малых зверям – хорошо. Якобы потому что малые много жрут, а  голодные звери – опасно. Тогда-то Кой и взялся за булыжник.
Потом случилось много драк – старшие говорили, что они тоже могут быть главными. Кой прибил одного старшего За, а следом еще и двух своих. Эти двое забыли, что их сделал Кой. Глупые решили, что тоже могут камнем по голове, притом совсем уж без причины. Кой с ними не церемонился, драка прошла быстро. Тела не стали отдавать зверью, Кой распоряился свалить их в вонючую яму…а потом плакал. Об этом Ту рассказывали старшие, только шепетом. Рассказывали и удивлялись. Никто тогда не понял, почему плакал Кой, а вот Ту отчего-то понимал. Если бы Коя пришибли, Ту бы тоже плакал.
Еще Кою помог Бу, который тогда еще не звался старым. Бу тогда сказал:
– У Коя шерсть, как у Горячего. У других нет такой шести. Это Большой Черный наградил Коя.
И все посмотрели на отросшую шерсть Рыжего и поняли, что тот – ну очень важная шишка, раз сам Черный его наградил. И значит Горячий их не тронет. Так Рыжий Кой стал главным.
Ту часто размышлял, почему среди всего клана только у Коя рыжая шерсть. И кожа белая. Ни укого такой нету, вот он, Ту, цвета светлой коры, а шерсть у него темная, как земля с глиной. А другие и того темнее – почти как марево, что поднимается над Горячим. А Кой как-то рассказал Ту по большому секрету, что сильно огребал, когда был малым, за белую кожу и рыжие пятна на лице. А За и вовсе хотел прибить, но Кой вовремя сумел стать полезным.
В то, что Коя благословил Черный, Ту не верил. Как что-то, что не умеет думать, может кого-то награждать?
А еще малый знал секрет, который ему совсем не нравился. У Коя тоже начала седеть шерсть. Пока чуть-чуть. Ту увидел это, когда Ма ковырялась у главного в бороде. Шерсть Коя стала драгоценной, и люди клана сделали костяную лапу – если ей провести по шерсти, та перестает путаться и становится гладкой. Кой понимал, что его шерсть важна. Он единственный из клана все время полоскал голову в воде. А потом Ма ковыряла там костяной лапой -и шерсть Коя становилась красивой. Ту, прикинув так и эдак, тоже стал полоскать в  воде свою голову, и быстро понял, что это хорошо: пусть не слишком приятно, зато потом не чешется. Так вот, когда Ма ковырялась лапой в коевой шерсти на лице, Ту увидел это: несколько шерстинок стали совсем белыми. Ту тогда пришел в ужас. Значит Кой скоро тоже станет как Ба, и у него тоже обвиснет зад!
Ту тряхнул головой, чтобы отогнать страшные воспоминания, и принялся с остервенением копать. Чтобы отвлечься, он решил вспомнить ту странную ма, которая сказала, что она ра. Разве может ма быть ра? Все ма зовутся ма, и никак по другому. Если малый вылезает между ног ма, и у него самого там не дырка, а отросток, значит он – важный. А если всё таки дырка – тогда уж точно ма. И всё. Что тут изобрететь-то? У ма еще потом вырастает два горба спереди. Это чтобы малых кормить. А у важных – нет. Вот у него, Ту, тоже там гладко. Хотя он же еще малый… И плечи у него уже, чем у остальных. И сам он мелкий…
Ту в страхе бросил широкую щепку, которой скреб землю, и начал ощупывать грудь. Потом просунул руку между ног и еще раз убедился, что он не ма. Вздохнув с облегчением, несчастный снова взялся за вонючее дело.
И все же, что за странную ма чуть не съел Горячий? И что эта глупая там делала? Зачем побежала назад?
Слово «глупый» Ту придумал сам и применял его ко всем родичам, кроме Коя и Бу. Он давно подозревал, что дело тут в голове. И у него, Ту, голова лучше всех. Поэтому ее он и берег, когда его били.
Эта ма, продолжил он размышлять, которая ра, была не такая, как их ма. Маленькие глазки, огромный лоб, рот тоже жуткий какой-то. Страшная, хуже Зубастого. И плечи широкие, как у важного. Но нет, точно ма, бугры на месте, он же видел. А лицо…Ну что лицо? Показалось наверно, темно же.
Так себя успокоив, Ту решил поразмыслить над тем, откуда взялась эта странная ра, когда к нему прибежала его Ма.
Подвывая и размазывая по лицу слезы и сопли, она прижала Ту к своим большим буграм и стала качать.
– Больно? Ту, больно? – все время спрашивала Ма.
– Не больно, – успокаивал бедняжку Ту, – Ма, уже не болит.
На самом деле еще как болело. Особенно, когда Ма полезла обниматься и понажимала на все больные места. Ту покорно затих в ее объятьях, мечтая, что когда-нибудь и у него вырастет шерсть на подбородке. Тогда он станет старшим, и никакая ма сама не будет иметь права его трогать. Только он сможет трогать ма – когда сам захочет. Но свою Ма он лапать не будет. Другие не гнушались делать малых со своими ма, но Ту отчего-то было противно. Его Ма – это его Ма. Ту чувствовал к ней что-то такое же, как к Кою. Он не знал тому назвения, но хотел быть как Кой и у него учиться. И у Ма тоже хотел учиться. Она красивая, его Ма. Ту на нее похож. Ту учился у Ма выгибать тело так, чтобы достать даже самый недоступный плод. Ну и что, что плоды собирать – дело ма? А ему может любопытно. Он и охотиться учился вместе с важными. И собирать учился – вместе с ма.
К тому же, Ту давно заметил – если делать малых со своими ма, малые делаются слабыми, и часто помирают. А не помирают – так и того хуже. Вот, к примеру, Странный Ру, который ничего не делает, только жрет и слюни пускает. И зачем живет? Если б не Кой, давно бы прибили. Нет, нельзя делать малых со своими Ма, надо искать чужих для такого дела.
***
Дни шли своим чередом, а воды с неба все не приходило. Ту облизывал пересохшие губы: во рту было вязко и всё время хотелось пить. Запасы, хранимые в яичных скорлупках подходили к концу. Кой выдавал воду сам, но всё чаще ему приходилось разнимать драки.  Ручей, вдоль которого двигался клан, обмелел, остатки в нем стали грязными. Когда один из малых выпил, потом долго кашлял и в конце концов слёг. Старик Бу пытался совать в него какое-то целебное сено – не помогло. Беднягу закопали, и Кой стал совсем мрачным, хоть то был и не его малый. Никто не понял, отчего несчастный помер, но Ту догадывался, что грязная вода для питья не годится.
Бу всё ходил по берегу и что-то выл, но Ту не питал иллюзий: если воды нет, откуда же ей взяться?
– Великий Черный, не гневайся на нас! – орал Бу, взывая к небесам.
Ко всему прочему становилось всё холоднее. Ма плели день и ночь, и теперь все ходили в тряпках, но лучше не становилось. Старый Бу велел мастерам придумать, что можно сшить на ноги, потому что те мерзли сильнее всего. Деревянный похоже сердился, и плодов становилось все меньше. А вот звери нападали чаще. Странного Ру наконец-то сожрали, и Ту даже не сожалел. Никто не сожалел о Ру, кроме Коя. Тот правда и виду не подал, но Ту-то знал. И Бу знал. Они двое потом долго шептались в кустах. Никто не смел их подслушивать, а вот Ту обнаглал вконец. Близко подползти не вышло, но кое-что он всё же расслышал. Кой говорил про то, чтобы беднягу Ру закопать, а Бу с ним спорил. Старый всё твердил, что звери нажрутся и отстанут, а Кой напомнил с угрозой, за что прибил когда-то За. В конце концов, все таки договорились: Бу обещал всё сделать для Ру, и танец и молитву, но тело они все же оставят.
Потом старый Бу плясал вокруг мертвого тела, сотрясая палкой с черепом волка на конце, и просил Черного о милости для Ру. А клан, снова сцепившись в круг, качался и подвывал. Ту сбежал оттуда. Он не понимал, чего ради Черному стараться и для чего ему вонючий кусок мяса.
Когда вода совсем иссякла, в клане пошел слушок, что Черный разгневался на старого Бу, и клану нужен другой шаман. Пятеро пришли к Кою и требовали прибить Бу камнем. Кой пообещал прибить камнем их, да так внушительно, что сам Ту чуть не описался. А для закрепления урока главный еще выбил зубы заводиле. Тот теперь едва мог есть и вполне мог сдохнуть, но в этот раз главный отчего-то не расстроился. Зато выбитые зубы нанизал на веревку и повесил на шею. Больше с Коем не спорили.
Потом главный с Бу снова шептались в кустах, и, впечатенный недавней сценой, Ту на сей раз не подслушивал. Ну… почти. Долго сомневался, а когда подполз к кустам, оттуда уже вылезал разъяренный Кой.
Уходя, он грозно кинул выбиравшемуся следом Бу:
– Либо ты делаешь что-то с этим, либо я больше не заступлюсь за тебя.
Что только старый потом не делал. Но ни обряды с потрясанием посоха, ни рисование глиной на камнях священных тотемов не приносили никакого результата.
Ту однажды решил выступить с предложением:
– Давайте раскопаем ручей. Вдруг под глиной есть вода? – хмурясь спросил малый.
В иной раз его может и послушали бы. Посмеялись бы и пропустили к Бу. Но теперь старый был занят, а потому возиться с малыми не желал.  Старший, что стоял на страже его покоя только ухмыльнулся:
– Ты стал таким же странным, как Ру. Уж не его ли дух в тебя вселился? Иди отсюда, не мешай.
Ту, оскорбленный до глубины души таким сравнением, не стал ждать, когда его побьют за назойливость и гордо удалился.
В конце концов Бу велел всем выйти из Деревянного на ровную землю и притащить туда булыжники с подножия Большого Каменного. Так и сделалали. Каждый валун, длинный и узкий, величиной с два роста Коя, тащили по нескольку важных. Потом ставили их, все вместе, как столбы. А сверху на столбы, как крышу, клали другие камни.
– Так не поможет же, – не выдержал и буркнул тихонько Ту, когда они с главным несли очередной столб.
И тут же поймал пристальный взгляд Коя. Тот обреченно кивнул и, отвернувшись, потащил камень дальше. Рыжий тоже понимал, что не поможет.
– Это не для того, чтобы была вода, – тихо объяснял ему вечером Кой, когда они ели мясо на шкуре, – А чтобы у всех было дело. Пока они его делают – о плохом не думают. Зато они думают, что потом пойдет вода с неба, и радуются.
– А что будет, когда мы всё сделаем, а она не пойдет? – спросил Ту.
Кой нахмурился, и выгнал Ту со своей шкуры.
Малый задумался – обычно Кой его не выгонял, они даже иногда ночевали рядом. Только Ту было позволено такое. Даже ма не приходили – Кой навещал их сам. Но Ту для главного был особенным. Они много говорили с Коем. Тот больше ни с кем столько не разговаривал, разве что с Бу, но это – другое. А когда Ту рассказал ему, что придумал слово «глупый», Кой долго и громко смеялся, а потом сказал, что он, Ту, молодец.
Но теперь Кой боялся, Ту это сразу понял. И Бу боялся, потому и придумал эту ерунду с булыжниками. Кой вернулся на свое место, и сел между корней дерева. Малым шкур не полагалось, и даже тряпок, которые плели для себя ма, ему не давали. Правда его Ма предлагала сплести и для него, но Ту отказался – еще не хватало злить других малых. Он, Ту, слабее всех, не отобьется.
Сидя между толстых корней, малый ёжился от холода и думал.  Он внимательно наблюдал за деревьями, когда собирал плоды с Ма. И заметил, что после воды с неба листья у них зеленее, а плоды вкуснее. Подумав еще, он вспомнил, что отростки-корни тянутся к воде. Осененный догадкой Ту вскочил и пошел вдоль самого длинного корня. Он не уходил в землю, а спускался к обмелевшему ручью. Там, где недавно протекала вода, теперь лежала размытая мягкая глина. И древесный отросток впивался в нее, как сам Ту впивается зубами в сочный кусок свинятины.
Малый совсем пал духом. Теперь, получается, и плодов не будет. А мясо? Он знал, что многие звери тоже кушают плоды, а другие звери едят тех, кто ест плоды. Ту закрыл лицо руками и заплакал. Теперь он тоже боялся. Малый так и уснул на берегу, возле гигантского корня.
Проснулся Ту от холода. Во сне он свернулся колачиком, и все тело его тряслось. Привстав на локте, малый услышал треск и с ужасом подскочил. Подскользнувшись, он снова грохнулся на землю. А земля оказалась покрыта белым и скользким. Оставшаяся в ручье вода еще бежала, а все берега красиво переливались в лучах Светлого. Ту потрогал пальцем белое и искрящееся – под рукой стало мокро. Вода!
«Вода!» – хотел было заорать он, но вдруг услышал:
– Ту! Ту, где ты?
Это была Ма. Она нашла его и накрыла еще одной тряпкой. Они бегом побежали к стойбищу.
– Куда опять ушел? – мрачно спросил Кой, дав ему затрещину.
Ту сначала хотел покаянно промолчать, а  затем вдруг не сдержался и заорал:
– Я нашел! Кой, я нашел!
– Что ты, глупый, там нашел? – буркнул Рыжий.
– Воду, – гаркнул Ту и вокруг наступила тишина.
Тогда пихаясь и сыпя руганью, к ним подошл старый Бу. Свои кривые ноги он обмотал тряпками, и Ту сразу же решил сделать так же: на Белом ноги болели, а  потом ничего не чувствовали.
– Воду говоришь нашел? Ну показывай, где?
– Так прямо здесь же! – ту показал пальцем себе под ноги.
Через миг тишина взорвалась хохотом.
Ту поглядел вокруг и понял, что если сейчас не покажет Кою и Бу что нашел, то его просто с позором выгонят. А то еще и побьют. Опять…
– Кой! – крикнул он через шум и, поймав его взгляд, голой рукой схватил Белый.
– Не надо! – крикнула Ма – Он жжется!
Ту разжал ладонь и показал Кою. Бу, вытянув дряхлую шею тоже взглянул. В ладони у Ту блестела вода.

Глава 2, в которой Ту учится считать и отправляется в путешествие.
Два года спустя.
Ту пробирался через заросли к Молочному древесному. Молочным он назывался из-за того, что на нем росли круглые плоды в которых пряталась белая жижа – молоко. Только становилось таких древесных все меньше. Бу говорил, что они слишком мало плодят молочных шаров, и потому их покинула милость Черного. Ту предполагал, что беднягам просто холодно.
Холода стали приходить часто. И Ту опасался, что они добьют его клан так же, как добивали деревья. По словам За, прежде их стойбище располагалось далеко отсюда, у большой воды. Но затем Светлое разгневалось на них и стало жечь с неба, прямо как Горячий. Поэтому кожа их стала такой темной – это Светлое обожгло ее. Они шли по большой Желтой, где днем Светлое нещадно сжигало их тела, а ночью Бледная окатывала холодом. Многие не дошли, оставшись лежать в пыли, среди бесплодных желтых земель.
Ту усмехнулся: им стало жарко и нечего есть, поэтому они пришли сюда. Теперь им холодно, и опять нечего есть. И вновь пошли разговоры о том, чтобы идти дальше. Ту подозревал, что решать эту проблему нужно как-то иначе. Хватит уже ходить за едой следом.
– Сделать так, чтобы еда пришла к нам, а  не мы к еде, – пробубнил про себя Ту.
От таких мыслей у него разболелась голова и он, решив в конце концов, что подобное невозможно, выкинул прочь сумасбродную идею.
Белый с тех пор выпадал еще раз. И потом еще… Ту загнул палец на руке. Затем подумал и загнул другой. И еще один.
Брови его поползли вверх вместе с очередной мыслью. Этому следовало дать название. Малый снова растопырил пятерню и загнул большой палец.
– Раз, – сказал Ту.
Потом загнул указательный и добавил:
– Раз-раз.
Он кивнул сам себе. Ту был крайне горд собой. Соплеменники, конечно  же не поймут, но Кою рассказать можно. Так ведь можно знать, сколько и чего.
– Раз-раз-раз, – радостно бубнил он, подходя наконец  к Молочному дереву.
Ту так сильно задумался, что едва не наступил на змею, даром что сейчас было не слишком холодно, и змеи повыползали на тропы.
– Тьфу! – плевался малый, подбирая полы балахона.
Балахоны они начали носить сразу же, как похолодало. Голышом уже было нельзя, и Ма придумала, как проделать в тряпках дырки для головы и рук. А Ту еще наплел веревок и перевязывал тряпку под ребрами, чтобы не болталась. С ногами оказалось сложнее, но и здесь Ма справились: сладили и на ноги тряпки, которые, как мешочки, перевязывали бечевой. Только истирались такие тапки слишком быстро. Ту подумал, что если приладить к ним внизу, например, кусок дерева…
«Нет, так я никогда не достану молочный шар», – с досадою подумал он.
Если он опять не справится с делом, как в тот раз на охоте, его точно не допустят до старших. И кому какое дело, что  старшим его объявили сразу же, как он предъявил воду в кулаке. На самом деле шерсть на лице у Ту до сих пор не росла, хотя у его погодков уже во всю кучерявилось на подбородках. У кого-то едва-едва, но всё же… А он, Ту, как всегда, самый слабый, да еще и без бороды. Старшие его не принимали. Если бы не заступничество Коя, Ту бы давно уже прибили, такого хиляка. Хотя Кой и странного Ру защищал…зачем-то.
Вот и теперь вместо охоты послали плод добывать. Единственный плод, который не могут достать Ма, и потому за ним ходят важные.
Ту сжал зубы и враждебно уставился на древесный. Ствол его был словно пряди перевитой шерсти, а наверху разверзался зонт из листьев. Под этими листьями, прежде мясистыми, а  ныне почерневшими и вялыми, располагались молочные шары. Всего раз и раз. А велено было достать для Коя, Бу и Ма. То есть раз, раз и раз. Ту загнул пальцы и выругался.
Надо лезть. Ну ничего, он, Ту, гибкий, он у Ма учился, так что справится. Ту снял с пояса бечеву и замотал ее на затылке- так шерсть не лезла в глаза. Потом снял с ног тряпки и зажав зубами каменный нож, проворно полез на ствол. Балахон конечно же мешал, да и шерсть тоже – цеплялась за торчащие тут и там куски ствола, дергая беднягу вниз. Забравшись наверх, Ту кое-как достал плоды и скинул на землю, а после принялся слезать сам. Каково же было его возмущение, когда на середине спуска он глянул вниз и увидел какую-то чужую ма, которая беспардонно пыталась утащить его добычу!
Ту учился у своей Ма. Он умел хорошо и правильно прыгать. Аккуратно повернувшись, старший сиганул вниз. Ударился больно пятками, но вроде ничего не сломал. Чужая Ма, перепугавшись, застыла на месте в обнимку с молочными шарами.
– А ну отдай! – рыкнул на нее Ту, и отнял плоды.
Затем дал глупой воровке хорошую затрещину. Кто другой на его месте убил бы, но Ту был слабаком. Даже избить нормально не мог, особенно ма, которые не умели ответить. Позор, конечно. Потому старшие и не принимали.
Однако пришелица не оценила доброты. И вместо того, чтобы обрадоваться, что ее не убили, начала выть. Вот так просто стояла перед Ту и раскрыв свой огромный страшный рот, орала зычным голосом. А из маленьких глазок под тяжелыми бровями, катились огромные слезы.
«Да это же она!» – мысль проскочила и пропала, смытая начисто диким ревом девицы. Голос ее был низок и так оглушителен, словно то рычал Великий Черный.
Ту ненавидел, когда воют ма. Это мешало думать. Когда он слышал подобное, то сразу глупел.
– Да замолчи ты! – заорал он, не выдержав, и дал ма еще одну затрещину.
Не помогло, глупая завыла еще громче.
«Помогите, кто нибудь», – в панике подумал Ту.
И тут, вдруг вспомнив, он крикнул:
– Эй, Ра! Ну хватит!
Ма закрыла рот и уставилась на Ту.
– Р-ра? – осторожно уточнила она.
– Ну да, Ра, – ответил ей Ту, – Ты же так себя называешь.
– Бу ра, – вдруг сказала девица, и тыкнула пальцем в плод, – Р-ра тхи.
– Да, конечно, мне все понятно, – мрачно сказал Ту и сунул собеседнице кулак под нос.
Ра шмыгнула носом. Ту испугался.
– Ладно! Ладно, говорю. Бери, вот один. И уходи отсюда.
С этими словами он сунул ей в руки один шар. Ра покрутила его в руках и ткнула во второй.
– Не, не, не, – сказал Ту, пятясь, – Только один. Второй мне. Всё – всё, уходи!
Сказав это, Ту сам бегом бросился прочь.
Его обсмеяли. Ту пытался рассказать про неожиданную встречу и что на древесном было всего лишь раз и еще раз плодов. Его разумеется не поняли и попытались избить. Но тут пришел Бу и сказал:
– Ну-ка покажи, что ты делаешь с пальцами?
Потом молочный шар был разделен на части, а молоко слито в общий котел. По куску досталось Кою, Бу и Ма. Тогда Кой похвалил Ту при всех.
Позже, на шкурах, Кой спросил Ту:
– Так кого ты встретил у Молочного?
Ту, который что-то делал с длинной шерстью на шкурах, вскинул голову.
– Ма. Но не такая как мы. Её зовут Ра.
Ту какое-то время продолжал теребить шерсть, но молчание главного его встревожило. Он ожидал, что Кой удивится, как Ма могут звать Ра, но тот только хмуро смотрел на Ту.
– Ра не имя, – сказал он жестко, – У них нет имен. Никогда больше не подходи к этой ма.
Ту попытался выяснить, почему нельзя, и что тогда значит ра, но Кой наотрез отказался говорить и снова выгнал Ту со шкур. А затем встал и пошел говорить с Бу. Случилось что-то серьезное…
Ту не оставалось ничего, кроме как отправиться к древесным корням и там играться уже с собственной шерстью, да размышлять про Ра: так он продолжал про себя называть эту ма. Шерсть свалялась паклей и не раздиралась: у Ту не было костяной руки, только своя. А кто такая Ра так и оставалось тайной. Он не спал всю ночь, но к утру всё равно ничего не понял. Зато заплел себе шерсть почти так же, как на стволе Молочного дерева – позже эту прическу назвали косицей.
Морозы ударили внезапно. Так случалось и раньше, но Ту заметил закономерноть: с каждым новым выпадением Белого становилось все холоднее. Балахоны уже не спасали. И Ту всё чаще вспоминал про Горячего.
– Нужно научиться его брать, – убеждал он хмурого Коя, – А то мы ж замерзнем.
Кой качал головой и думал сам.
– Нужно искать нору, – выдал в конце концов главный. – В норе будет теплее.
– Уходить нужно, – спорил Бу, – Туда, где тепло.
– А где тепло? – мрачно спрашивал Кой, – Знаешь?
– Назад, – неуверенно предложил Бу.
– Нельзя назад.
Бу и сам знал, что нельзя. Там жил злой Светлый и не было еды.
– Делай как знаешь, – сдался в конце концов Старый.
Они нашли пещеру, настреляли зверей. Мастера научились вырезать острые тонкое иглы из костей, и научили ма ими пользоваться. Теперь все ходили в шкурах и спали на шкурах. Не только Кой.
Другие кланы покидали земли. Кой договорился с соседним, что они пришлют одного обратно, чтобы рассказать. Но вместо одного вернулись все. Точнее… почти все.
– Там Злые, – сказала их Главная на встрече кланов, – Убили моего малого, и еще забрали охотниц. Много их. И они хотят сюда. Там, видно, еще хуже.
Кой сплюнул. По всему выходило, что места потеплее они не найдут. Своё бы не потерять.
– А вот если бы нам служил Горячий… – гнул свое Ту.
– Горячий не будет никому служить! – заорал на него Старый, – Горячий нами повелевает, а не мы Горячим.
– Ой, ладно, – буркнул Ту, который во всю эту чушь не верил.
Вода тоже с неба падает. Иногда она становится Белым. Но и вода и белый  – не живые. Когда гневается Черный, Горячий падает с неба вместе с водой. Ну и какой вывод?
***
Беда случилась уже вскоре. Его Ма и Кой недавно сделали еще малого. То, что малые получаются, когда Ма и Кой обнимаются, старший понял давно. Многие не понимали, но Кой подтвердил: так и бывает. Значит, у Ту с этим малым общая Ма и общий Кой. Почему-то для него это казалось важным. У малого были красивая рыжая шерсть, как у Коя, и красивые зеленые глаза, как у Ма. У Ту тоже были глаза, как у Ма. Но и шерсть у него была, как у Ма – темная. Ту много времени проводил с малым. Почему-то его тянуло к этому созданию. Старший не знал как назвать его, но понимал – это не просто малый. Это его малый, ближе других. Потому что у них общие Кой и Ма.
Когда вновь ударили морозы малый уже умел бегать и собирать с Ма плоды. Ту, с одобрения Коя, начал строгать ему острую палку. Такой палкой они ловили рыбу в ручье, там, где вода еще не стала твердой. Дело, как оказалось, хитрое, можно и провалиться. Но Ту был легкий  не проваивался: его и посылали чаще всех. Малой все время приставал:
– Дай паку, – он не выговаривал некоторые звуки, но Ту хрошо понимал его.
– Не дам, – ругался он, – Рано тебе! Вот холода сойдут, буду учить.
Кто-то из старших эти разговоры подслушал. И однажды утром Ту не нашел на своей шкуре малого.
– Где? – спросил он у одного из соклановцев.
Вид у Ту в тот миг был столь страшен, что старший даже не стал насмехаться, а просто сказал:
– Ла забрал.
– Зачем?
– Учить рыбу бить.
– Ему рано!– заорал Ту.
– Пора уже. Развелось дармоедов, – презрительно сплюнул другой старший и ушел.
Ту кинулся к реке. По дороге встретил старого Бу и рассказал ему. Бу нахмурился и обещал дать леща всем, кто участвовал.
Ту не успел добежать до ручья. На встречу ему бежал зареванный Ла. Это напугало Ту страшно.
– Что? – заорал он на старшего.
Тот вместо ответа только выл, словно какая-то Ма. Ту надавал оплеух, но не добился ответа. Тогда он кинулся к ручью. На берегу лежали вещи малого и недоделанная острая палка. Сам же ручей был почти весь твердым. И только в середине зияла дыра. Не маленькая дырка у берега,  в которую тыкали палками. Нет, то была дыра размером с малого. И к этой дыре вели следы маленьких ножек.
Ту заорал и кинулся к дыре, но никого в ней не нашел. Он сунул руку в воду  – вода обожгла, и рука перестала чувствовать. И тогда Ту понял, что лезть туда нельзя. Он пошел по ручью, разгребая ногами Белый. Ручей тек на заход Светлого, значит туда и надо идти. Может малого выбросило на берег в какой-то похожей дырке?
Идти далеко не пришлось. Там где корень дерева протыкал берег ручья, Ту нашел малого. Белого там почти не нападало, и твердая вода была совсем прозрачной. Сквозь эту твердую прозрачную корку Ту и увидел малого: тот смотрел на него из под воды красивыми зелеными глазами. Он не шевелился.
Тем же днем Кой с почерневшим лицом копал яму в мерзлой земле. Глубоко не получалось, но Ту помог, и вдвоем они кое-как вырыли. Остальные не понимали. Бу сказал: все равно зверье раскопает. Они раньше всегда так и оставляли мертвых – зверью. Бу говорил: «Мы едим зверей, так пусть и звери поедят нас». Тех, кому уже все равно. Кой сначала морщился, но не спорил. Потом спорил, но уступал – как случилось с Ру. Сегодня Кой избил Бу, когда тот сказал так сделать. Клан возмутился и обругал главного. Поэтому Кой и Ту копали вдвоём.
Когда дело было сделано, Ту молча собрал вещи.
– Куда ты идешь? – спросил его Кой.
– Я иду ловить Горячего, – ответил Ту.
– Не позволю! – взревел Кой и попытался схватить Ту, – Малый помер, тоже хочешь?
– Хочу, – ответил Ту с достоинством, – Чтобы больше никто не помер. Или хотя бы не так… на морозе.
И Кой опустил руку. А потом велел стоять и ждать. Вскоре он вернулся и протянул небольшой лук.
– Бери.
– Мне же рано…
– Бери сказал! – рыкнул Кой, – С тобой бы пошел, но не могу.
– Знаю.
И Ту ушел не оборачиваясь. А Рыжий Кой до самой ночи стоял на том же месте и смотрел ему вслед.