Главная страница | Современные любовные романы | Чужая

Чужая
Инна Байр
«Замуж не напасть, лишь бы на Кавказ не попасть!» – так считали родители молодой Ии и… сглазили. Их дочь, казачка, перспективная студентка, надежда и опора, принимает Ислам. Такое предательство не прощается. Ия становится чужой среди своих и не своей среди чужих. Оказалось, что жизнь неофитки – не только духовный рост и радость познания Всевышнего. Отныне судьба Ии – борьба, в которой очень легко проиграть.

Инна Байр
Чужая

Глава 1

Бегу через замызганные гаражи. Пыхчу под нос: «Да закрой же ты свой рот!», торопливо оглядываюсь. Выдыхаю. К счастью, ненормальная тетка не бросилась догонять. Остановилась, отдышалась и с досадой отметила грязное пятно на юбке. Отлично. Только этого не хватало для полного счастья! Потерла, но сделала лишь хуже. Плюнула и поплелась на проспект. В голове пульсировала мысль: «Есть ли вообще место, где мне будут рады?».
Меня выперли даже из дворика многоэтажки, куда я забрела десять минут назад, просто посидеть. Зашла, никого не трогала. Спокойно села на скамейку под деревом, только дух перевела как во двор вплыла женщина. Нет. Бабища! Здоровенная. В потрепанном халате, изношенных тапках. Она с легкостью несла на плече свернутый ковер, прямо как Ленин бревно на субботнике.
Играючи перекинула ношу на турник, повела могучими плечами и начала неистово лупить по ковру. Мне подумалось, что она просто изливала на несчастный половичок все свое необъятное и непонятное зло. Поднялась пыльная буря. Я чихнула. И тут же в меня вперились два маленьких, как у тролля, глаза. Показалось, что ковер облегченно вздохнул, а вот я задержала дыхание, ощущая кожей, как вокруг тетки заклубились завихрения ненависти. Секунда, две и она открывает рот:
– Понаехали! Чурка! Че приперлася? Вали давай отсюдаво! Шахидка! – протрубила гора-баба и двинулась на меня, размахивая своей дубиной, которой только что пытала коврик.
А я… Я, конечно, смелая. Но не дура. Поэтому препираться не стала, предпочла ретироваться через гаражи. И вот теперь бреду по проспекту, прикрываю испачканную юбку и невольно вспоминаю, как все началось.

Три года назад
– Меня зовут Ия. Согласна, необычное имя для девушки из провинциального городка. Это была идея бабушки. Она любит Грецию и все связанное с нею. Отсюда и имя. Впрочем, я не жалуюсь, – продекламировала я перед зеркалом и скривилась. Не то. Для компании, куда хочу устроиться, как-то слишком просто. Чересчур провинциально.
Посмотрелась в зеркало. Купленные специально для собеседования рубашка и юбка-карандаш сидели идеально. Небольшой каблук. Минимум косметики. Провела рукой по коротким волосам, думая, как их лучше уложить. Хочется как-то выделиться что ли… Ведь во мне ничего примечательного, кроме глаз. Они у меня большие, ярко-голубые, подчеркнуты казачьими бровями. В остальном – самая обычная девушка, которой просто архиважно пройти собеседование.
Если все получится, смогу спокойно доучиться последний год в универе и потом сразу на работу. Престижную, перспективную, денежную.
– Ия! Ты просто не имеешь права упустить такой шанс! Поняла? – высказалась своему отражению, согласилась сама с собой, взяла ручку, лист и села составлять речь, взвешивая каждое слово.
Это реально мой единственный билет в светлое, обеспеченное будущее. Иначе придется возвращаться в свой унылый городишко и повторять судьбу мамы: муж, ребенок, должность продавца на местном рынке. Жуть. Я даже передернулась. Нет. Хочу иначе! Карьера, путешествия – вот к чему я стремилась с первого курса.
Конечно, как и остальные студенты я могу и погулять, повеселиться. Веду активную студенческую жизнь, только отношения с парнями не складываются, на это у меня нет ни времени, ни желания. В этом я противоположностью подругам. Для них на первом месте пресловутое «удачно выйти замуж». Две, кстати, уже добились своего, третья уже кольцо выбирает, а четвёртая лишь мечтает, но так неистово, что мы все уже за нее молимся, пусть поскорее окольцуется и оставит всех нас в покое.
Вспомни ее, она и появится… Дверь распахнулась, влетела Сашка. Моя самая близкая подружка и по воле судьбы соседка по комнате. Живем вместе пятый год. Сашка, словно бурлак, перла огромную баржу – клетчатую сумку, забитую «хавчиком». Подруга любила три вещи: парней, посмеяться и вкусно поесть. Это все отразилось на ее внешности: невысокая, полненькая, легкомысленно кудрявая с большим, смешливым ртом, аппетитной ямочкой на румяной щечке и веселыми глазами. Одним словом – Сашка.
Я отложила свою незавершенную речь и пошла помогать:
– Ух, – выдохнула, когда оценила тяжесть баула. – А что Димка не помог-то? – спросила я порозовевшую подругу.
– Та, – выплюнула в ответ Сашка, сдула кудряшку с лица и, натужно ухнув, рывком затащила большегруз в комнату. – Нет больше Димки…
– Как это нет? – испугалась я и даже выронила лямку сумки.
– Ну, эта… То бишь в сердце моем нет, – пояснила Сашка и плюхнулась на кровать, обмахивая лицо. – Ну его. Ишак какой-то.
Я перевела дух. Закатила глаза. Понятно. Значит, парень уперся, не захотел жениться. Определенно ишак.
Мы немного поболтали, разложили продукты, быстро перекусили, приоделись и отправились на вечернюю прогулку-охоту. Сашке срочно была нужна новая жертва для ее матримониальных планов.

Глава 2
Началась учеба. После лета сосредоточиться было сложно даже для меня – признанной ботанички. На очередной лекции сидела с умным лицом, делая вид, что мне очень интересно, а сама незаметно осматривала аудиторию.
Курс у нас большой, более ста человек. Я общалась практически со всеми, сейчас же сидела и отмечала, как за каникулы изменились однокурсники. Мальчишки возмужали, девчонки стали интереснее, ярче, парочка замужних – уже с заметными животиками. Вздохнула, вот не понимаю, зачем так рано рожать? А пожить для себя? А на ноги встать? А… Мысль оборвалась, когда увидела новенького парня. Яркий брюнет, гордая спина. Держится особняком.
– Сашк, это кто? – прошептала соседке и кивком указала на незнакомца.
Подруга всегда была в курсе всех дел. Не подкачала и в этот раз.
– Где? А. Дык новенький. Перевелся с гор каких-то. – прошептала в ответ подруга и вдруг пнула, давая понять, что нас пасет лектор с трибуны. А потом придвинулась поближе и, прикрыв рот рукой, прошептала:
– Сдался тебе этот, хм… чернявый. Лучше посмотри, как Никитос возмужал. Ммм… Какие плечи! – глаза подруги заблестели азартом, Сашка облизнулась и продолжила. – Хотя нет. Не смотри! Это моя мышка. Мау!
Я хмыкнула и мысленно пожелала удачи Никитосу. Кошка Сашка начала охоту! А потом взгляд сам вернулся к созерцанию новенького. «Хорош» – вздохнула я, и именно в этот момент он посмотрел в мою сторону и вопросительно поднял брови. Улыбнулась в ответ, но терпение лектора кончилось, и он постучал указкой по столу, призывая к порядку. Пришлось уткнуться в тетрадь и начать записывать.
Познакомились с новеньким мы случайно и банально. Я неслась в деканат, он спешил оттуда. Столкнулись на лестнице. У него в руках были бумаги, которые от удара разлетелись испуганными бабочками по лесничному пролету. Я бы тоже упала, но меня вовремя подхватили жесткие руки.
– Ой, – пискнула я. – Извини. Задумалась, – добавила, вернув свободу и равновесие, и начала помогать собирать листы.
– Да ничего, – буркнули мне в ответ. – Бывает.
«Да мы само очарование…» – подумала я и спросила:
– Новенький?
– А что, похож на старенького? – насмешливо переспросил меня парень.
Решила не реагировать на язвительный тон и продолжила:
– Меня Ия зовут.
Новенький как-то обреченно вздохнул, но все же представился в ответ:
– Амир.
– Красивое имя. – сделала неуклюжий комплимент, но Амир лишь пожал плечами, забрал у меня бумажки и, махнув рукой, скрылся в чреве коридора.
– Да уж. Ты просто милаш. – пробормотала я, и поплелась в деканат. Настроение почему-то испортилось.
Забурлила студенческая жизнь. Иногда встречалась с девчонками, но они все были в отношениях. Законных и не очень, главное, я в нашей компашке вдруг стала лишней. Подружки обсуждали мужей, парней, их родню, а мне оставалось слушать и поддакивать, говорить в ответ было нечего. В свои двадцать два я еще ни с кем серьезно не встречалась и весь опыт общения с мальчиками сводился к нескольким неудачным свиданиям. А что поделать? Мне просто еще не встретился комфортный человек. Да и воспитание… У нас в семье с этим строго. Мой отец из казаков и в нашей станице старались чтить традиции. Поэтому отец женихов гонял, да мне постоянно лекции читал, вот и берегла я девичью честь для того единственного, что на белом скакуне или мерседесе. Второе, кстати, предпочтительнее, не хочу я никаких любовей в шалаше. Я хочу стабильности и денег. Я верю, что счастье не в них, а в их количестве.
Поэтому общих тем с девочками у нас становилось все меньше, дружба постепенно угасала. Но я не унывала, училась наслаждаться одиночеством. Как и сегодня – вечер пятницы. Сашка умотала на свидание с побежденным, но пока не сломленным, Никитой. У девчонок семейные посиделки. Я осталась одна в комнате, где и заняться нечем. Две скрипучих кровати, две тумбочки, столик, два стула, встроенный намертво в стенку шкаф, да старенький ворчливый холодильник. Вот и всё наше с Сашкой богатство. Благо хоть в общаге система блочная: в блоке две комнаты: двушка и трёшка и свои туалет и душ. И хоть общежитие смешанное, но в блоках селили либо мальчиков, либо девочек. Заглянула к соседкам, тихо, тоже куда-то смылись.
Взяла книгу, попыталась погрузиться в фэнтезийный мир. Но не пошло, надоели чужие любови да страдания. Раздраженно откинула роман, потянулась, тело огорчило забитыми мышцами. «Побегать бы» – подумала я и обрадовалась найденному занятию. Переоделась в легкий спортивный костюм, нацепила наушники и отправилась на пробежку.
Вышла на улицу и взяла курс на спортивную площадку, которая обычно пустовала, но не сегодня.
– Вай, маладес! Давай, давай! – донеслось от турника. Там собралось человек пять. Я притормозила, решая, остаться или побегать в другом месте. И заметила новенького. Он как раз и подтягивался. Его поддерживали мальчишки из общаги.
Пахнуло тестостероном. Я потянула носом и развернулась в обратную сторону. Не хотелось внимания, но сбежать не вышло. Меня позвали:
– Эй! Ия! Салам! – донеслось в спину. Повернулась, меня звал Адам, второкурсник с моего этажа. Приветственно помахала в ответ и попыталась уйти, но знакомец не отстал.
– Не убегай, иди к нам!
Я мысленно пожала плечами, почему бы и нет? Подошла к парням, поздоровалась, Адам представил меня Амиру, на что тот ответил:
– Уже знакомы, – и продолжил подтягиваться.
– Шустрый! – засмеялся Адам и обратился ко мне: – Амир будет со мной жить, сегодня вселился.
– Прикольно! – ответила я, стараясь не показать радость. «Отличная новость! Будем на одном этаже! М-м-м…» – подумала я и залюбовалась игрой мускулов накачанных рук Амира. Так бы и стояла, но подошли и остальные парни, которые оказались прекрасными собеседниками, чем немного удивили.
Раньше я всегда сторонилась кавказцев, отец их люто ненавидел. Мы же казаки, это неприятие передавалось из поколения в поколение. Вот и мне передалось. Поэтому раньше старалась избегать общения с ними. Оказывается, зря. Никто меня не обидел, не оскорбил, в горы не утащил. Мило пообщались, посмеялись. И покидала мальчишек с чувством неведанного ранее предвкушения. К чему бы?

Глава 3
Жизнь понеслась галопом! Пары, библиотека, редкие вылазки на прогулку с девочками, подготовка к экзаменам… Близилось собеседование, и я усиленно изучала последние достижения в своей области. Выписывала, заучивала, анализировала. Мне безумно хотелось получить эту работу! Да и родители верили в меня, ждали, что их единственная дочь добьется желаемого. А желала я многого. Поэтому упорно просиживала юбку за книгами и газетами, пока мои подруги наслаждались студенческой жизнью.
Выползала из библиотеки лишь к вечеру, переодевалась и спешила в общаговскую кухню, приготовить себе ужин и поболтать с соседями. Бывал там и Амир. И когда я его видела, мое глупое сердце дергалось, радостно сжималось и начинало отплясывать лезгинку.
Парень постепенно разговорился. Поняла, что за показным высокомерием скрывалось… стеснение! И чем больше Амир открывался, тем сильнее привлекал. Он обладал каким-то необъяснимым магнетизмом. Гибкий, стройный, гордый. Мне нравилось в нем все! Темно-карие глаза, взъерошенная черная челка, шальная улыбка, пухлые губы. Небрежная щетина. Краси-и-ивый!
А что творилось со мной, когда парни устраивали в коридоре свои танцы под свист и горское «Асса!» Восторженные мурашки, прикушенная губа… Я завороженно следила за выверенными, красивыми движениями. Поражалась силе, ловкости и представляла себя скромно плывущей рядом лебедушкой… Но только представляла.
И вообще такие мысли пугали. Я понимала, что влюбленность, да еще безответная, мне сейчас ни к чему, и сопротивлялась зарождавшимся чувствам. Пыталась выкинуть все мысли об Амире из головы. Боролась с собой, но проигрывала и вновь искала с ним встречи. Просто посмотреть на него. Побыть рядом. Подышать им.
Потом ругала себя, била мысленные пощечины, давала бесконечные обещания перестать быть тряпкой. Меня ждало прекрасное, светлое будущее, в котором не было места запретной любви – убеждала я себя вновь и вновь. Повторяя эти слова словно мантру по несколько раз за день.
Амир же относился ко мне как к другу. Тепло приветствовал, шутил, общался. Но как на девушку не смотрел. Даже иногда называл «свой пацан», чем смертельно обижал мою внутреннюю девочку, но я не подавала вида, лишь наивно надеялась, что он все же обратит на меня внимание и предложит встречаться. Но потом из разговоров парней узнала, что на Кавказе еще практикуется брак по указке родителей, то есть никаких встречаний – мама нашла девушку, показала. Понравилась – букет подарил, в горы утащил. Вот и вся романтика. После этого мечтать о красивых ухаживаниях перестала. Просто наслаждалась его обществом, проживала свои чувства, никому не признаваясь в них.
А потом я узнала, что Амир соблюдающий мусульманин. Это оглушило! Ведь мы жили в студенческой общаге – сосредоточии всяческих соблазнов. И практикующий верующий, соблюдающий многочисленные запреты здесь – все равно, что альбинос в африканской деревушке.
Тем более в наше время, когда в обществе такое напряженное отношение к мусульманам. Мне стало интересно, что же могло заставить здорового двадцатидвухлетнего парня отказаться от нормальной жизни, от прогресса и тратить время на молитву, да чтение заумных книг. Мы начали разговаривать на эту тему. Меня поразило, что религия и ее соблюдение у Амира были естественными и гармоничными, как дыхание или еда. Он так и говорил:
– Намаз – это пища для души, понимаешь? Сделал и хорошо, спокойно. Время проходит и хочется еще, это как голод. Только душевный.
Так я заинтересовалась Исламом. Амир с такой любовью говорил о Боге, что это не могло не подкупить. Тем более меня всегда влекла эта тема. Я верила в Бога, но несмотря на православные корни, росла в атеизме, воспетом коммунистами. У меня было три дедушки: Ваня, Коля и Владимир Ильич, а Бога вполне успешно заменяла партия. Единственный верующий человек в окружении – бабушка. Она и подарила мне детскую библию, втайне от родителей. Потом, когда союз распался, бабушка настояла на крещении. Но особым соблюдением не отличалась даже она.
– Бог, Он в душе, Ийка, – рассказывала мне бабушка, – Главное верить и законы чтить, что божьи, что людские. Бог же все видит! Все знает. Живи так, чтобы потом перед Ним стыда не испытать. Стыд перед Богом – самое верное мерило для поступков и слов. Пользуйся им и будет тебе счастье здесь и там! – после «там» бабушка указывала рукой на небо и загадочно улыбалась.
Вот и получалось, что соблюдали христианские обычаи мы лишь два раза в год – на Рождество и Пасху. И то у нас все ограничивалось застольями, гостями и поездкой на кладбище. Все. Правда, одно время я пыталась поглубже изучить религию, но заблудилась в библейских текстах, а помочь было некому. С церковью отношения тоже не сложились: у меня кружилась голова от запаха ладана, я задыхалась, к тому же постоянно путалась кому и за что ставить свечку, а церковные бабушки вместо поддержки зло на меня косились, ворчали и отчего-то поминали бесов.
С друзьями же я стеснялась обсуждать все это. Помню, как-то попыталась, но девочки лишь посмеялись надо мной. Им проще было верить в случайный взрыв, НЛО, в происхождение от обезьян, в черта, в гадалок, барабашек, но только не в Бога. В итоге я просто бросила попытки приобщиться к высокому и светлому. Успокоилась тем, что сама себе придумала молитву и читала ее перед сном.
Теперь же у меня появилась возможность узнать больше о Всевышнем, и о своем предназначении, месте в этом мире. Понять, зачем я живу, что будет потом. И Амир стал единственным человеком, который сможет ответить на все вопросы, терзающие меня с детства.

Глава 4
На разговор решилась не сразу. Боялась, что Амир не захочет со мной говорить на эту тему. Да и наедине мы практически не оставались, а вопрос религии я считала очень личным, практически интимным. Но в один из вечеров мы неожиданно остались одни в общей кухне. Амир готовил, его друзья разошлись. Решившись на беседу, вызвалась помочь. Почистила парочку картофелин и спросила:
– Амир, а расскажи мне о вашем Боге, а?
Я внимательно смотрела на парня, мне была крайне важна его реакция. Амир удивился, уставился на меня так, словно впервые увидел. Приподнял бровь, наклонил голову. Уже думала промолчит или сменит тему, но он пожал плечами, помешал суп и ответил:
– Не о вашем, а о нашем.
– Как? – не поняла я.
Амир вытер руки и продолжил:
– Бог один для всех.
– Но у вас же Аллах! – перебила я.
– Это просто одно из имен, которое переводится с арабского, как «Бог». – пояснил Амир и начал чистить лук. – Что тебе рассказать?
– Все! – вскрикнула я и смутилась своей несдержанности.
Амир хмыкнул:
– Ишь какая! Все не расскажешь… Но если кратко: мы поклоняемся одному Аллаху, считаем, что Он – наш Создатель, обращаемся к Нему без посредников. Пророк мусульман – Мухаммад, да благословит его Аллах и приветствует. Но мы почитаем и всех других пророков.
– Даже Иисуса? – снова перебила я.
– Не даже, а особенно! – подтвердил Амир. – Иисус, или по-нашему Иса, мир ему, один из пяти великих пророков. Но мы не верим в то, что он был убит. В Коране сказано, что Иса, мир ему, был вознесен на Небеса живым и еще вернется на Землю для войны с Даджалем, Антихристом, по-вашему.
У меня прямо дыхание прервалось! Вот так новости! И все кратко. Понятно! Хочу еще!
– Ты говоришь без посредников к Богу обращаетесь, но сам ходишь в мечеть. Зачем тогда? – спросила и замерла, ожидая ответа.
– Ну, женщинам вообще желательно дома молиться. А мужчины идут в мечеть просто для совместного намаза. Он объединяет, понимаешь? Особенно желательно собираться по пятницам. Она у нас почитается, как у вас воскресенье, а у иудеев суббота. – Амир докрошил лук и начал делать зажарку. А я судорожно придумывала новый вопрос.
– А как был создан человек?
– Адам, мир ему? Из глины. Здесь у нас и вас практически все одинаково. – ответил Амир. – Люди пошли от Адама и Хаввы, ну, Евы на ваш лад. Всех создал Аллах. Людей, ангелов, джиннов.
– И ты реально во все это веришь? – не выдержала я.
– Конечно. – спокойно произнес парень. – А ты?
– Не знаю. В Бога, да, верю. В судьбу. А вот джинны, ангелы… Как-то не очень. Слишком нереально. – призналась я.
– Нет принуждения в религии, убеждать не буду, – глубокомысленно изрек парень, после чего вдруг подмигнул и договорил, – Будут вопросы, задавай. Суп хочешь?
Я отрицательно покачала головой. Заходить в комнату мальчишек считала лишним. Не хотелось пересудов. Поэтому мы распрощались и разошлись. Амир есть, а я переваривать новые знания.
Через несколько дней я случайно оказалась в книжном магазине. Близился Сашкин день рождения, и я отправилась за подарком. Подруге купила броские серьги, потом решила прогуляться по ТЦ и набрела на книжный. Зашла. Бродила среди стеллажей и случилось так, что мне попался перевод смыслов Корана. Рука сама потянулась к книге. Открыла наугад и начала читать. От первых строк у меня задрожали руки: «Читай во имя твоего Господа, Который сотворил все сущее…».
Я захлопнула книгу, резко положила на полку, отошла. Сердце колотилось. Руки вспотели. Даже сама не понимала, почему так сильно разволновалась. Выдохнула. Тряхнула головой. «Это всего лишь книга!» – одернула себя, решительно взяла Коран и торопливо пошла на кассу, словно боясь передумать.
Дома поспешно спрятала книгу на верхней полке шкафчика. Отчего-то не хотелось, чтобы другие увидели, что я собираюсь читать. Да и саму охватывало непонятное волнение, до дрожи в коленках. Решила не торопиться, дождаться выходных. Обычно Сашка уезжала домой в пятницу и мне никто не помешает погрузиться в чтение.
Наконец-то наступила суббота. Подруга, как я и хотела, отчалила, комната оказалась в моем полном распоряжении. Я запаслась кипятком, заваркой, горьким шоколадом и погрузилась в изучение Корана. И вот последняя страница прочитана. Я отложила книгу и вцепилась в волосы. Растянулась на кровати и уставилась в потолок. Мой мирок перевернулся. Рухнул плашмя. Еще раз перевернулся. И встал на место. Удивительно, но в этой книге я находила ответы на сокровенные вопросы, которые не давали мне спать! Оказалось, все просто и понятно! Более того – логично! Да! Именно! Логика! Вот чего мне так не хватало! И ясность: есть Бог, ты и пророк, жизнь которого пример для подражания. Все.
Удивляло, что я странным образом поверила во все написанное. И при этом пугали многие моменты, которые мне, свободолюбивой казачке, было очень трудно понять и принять: многоженство, отношение к женщине, суровость законов, множество запретов… И все же мне стало интересно, как люди становятся мусульманами. И с этим вопросом я могла обратиться только к одному человеку.

Глава 5
Амира встретила в холле. Он был с парнями, над чем-то смеялся. В груди привычно кольнуло. «Хорош!» – подумала я, залюбовавшись, но быстро опомнилась. Тряхнула головой, прогнала ненужные мысли и подошла к ребятам.
– Привет!
– Салам! – получила в ответ.
– Амир, можно тебя? – после этих слов парни начали многозначно играть бровями и пошленько хихикать, а я закатила глаза в ответ.
Амир коротко кивнул и отошел в сторону, смотрел он на меня с интересом. Я подошла, встала рядом и начала смотреть в окно, было неловко начинать разговор. Отколупнула кусочек краски с оконной рамы, растерла его в пальцах. Сдула с руки. Амир молча ждал. Вздохнула и решилась:
– Слушай, такое дело… Это… Кхм. Ладно. А как люди Ислам принимают?
Амир удивился. Хмыкнул. Почесал затылок и с подозрением поинтересовался:
– А тебе зачем?
Я вздохнула. Согрела стекло дыханием, нарисовала солнышко, стерла и ответила:
– Просто интересно. Это тайна?
Амир покачал головой отрицая. Я продолжила:
– Я вот крещенная. Правда, крестили поздно, в двенадцать лет. Обряд проводит священник, в церкви. Там еще крестные со мной были, обрядом нас как бы связали, теперь они мне не чужие люди, а почти родня. Потом праздник был дома. У вас тоже так?
– Нет. У нас совсем не так. – ответил парень. – Чтобы принять Ислам ничего и никого не нужно. Просто говоришь шахаду и все, с этого момента ты мусульманин, ну или… – он демонстративно осмотрел меня и продолжил с легкой улыбкой: – Или мусульманка.
– Шахаду? – уточнила я.
– Угу. Это свидетельство единобожия. Фраза на арабском.
– И что она значит? – не унималась я.
Амир ответил:
– Переводится как: «Я свидетельствую, что нет Бога, кроме Аллаха Единого и что Мухаммад Его раб и посланник».
– И все? То есть эти слова говоришь, и ты мусульманин? А кто-то должен быть рядом? – удивилась я.
Амир улыбнулся и подтвердил:
– Да. Сказал и мусульманин. И никто не нужен. Я тебе говорил, у нас нет никаких посредников между человеком и Создателем. Важна лишь вера – вот здесь. – он указал пальцем на область своего сердца и так пронзительно впился в меня своими красивыми глазами, что моим щекам стало тепло и я поняла, что пора заканчивать:
– Все ясно. Спасибо! – собралась уйти, но Амир задержал вопросом:
– И все же. Зачем тебе это все?
Отвечать не стала, только пожала плечами, улыбнулась и ушла. Знать бы самой, зачем я в это лезу…
А ночью снова не спалось. Пыталась уснуть, ворочалась. Встала, побродила. Поела. Почитала. Снова легла. В голову полезла всякая муть. Вспомнила о смерти. В животе свело. Страшно, как же страшно! У меня и раньше была танатофобия, а после прочтения аятов об Аде она увеличилась, ведь описания Ада в Коране были весьма красочными. А с моей буйной фантазией у сна просто не осталось шансов.
Чтобы отвлечься стала представлять Рай. Полегчало. А потом вдруг страх вышел на новый вираж. Получается я знаю, что ждет неверующего человека и ничего не делаю? Живу и надеюсь попасть в Рай просто так? Непроизвольно передернулась.
Решила не мучить себя. Встала. Заварила чай. Раздвинула шторы, бросила на подоконник подушку, завернулась в плед и села у окна. Потягивала чай, любуясь небом, по нему робко сумрачно-розовыми мазками растекался рассвет. Прекрасное зрелище, завораживающее. Такое просто не может быть случайным! Как и все в мире, во Вселенной. Все закономерно, логично, правильно. Выверено до мельчайших деталей. Не это ли говорит, что у всего есть Создатель, единый Творец?
Отставила чай, прильнула к окну, солнце уже появилось наполовину. В голове всплыли слова: «Аллах поднимает солнце на востоке…» (Коран, 2:258). И вдруг с губ слетело:
– Я свидетельствую что нет Бога, кроме Аллаха Единого и что Мухаммад Его раб и посланник!
Произнесла и резко замолчала. Пораженно уставилась в окно. На свое мутное отражение. Бледная. Взлохмаченная с огромными пораженными глазами. Свалилась с подоконника. Подскочила.
Боже! Что я натворила? Схватилась обеими руками за рот. Зажмурилась. Что это было? Я же не планировала. Не собиралась! Это не шутка! Зачем я это сделала? Подскочила, заметалась по комнате. Что теперь? Споткнулась об ножку стула. Взвыла, схватилась за мизинец и повалилась на кровать. Боль отрезвила.
Так. Без паники. Если я это сделала, значит так надо. Случайностей не бывает. Спокойно. Дышим. Вздохнула, выдохнула. И окончательно осознала. Я мусульманка!

Глава 6
Весь следующий день провела словно во сне. В голове билась набатом одна и та же мысль: «Я приняла Ислам! Я мусульманка! Что делать?». Мне остро не хватало информации, но рассказывать о смене веры я не хотела никому. Даже Амиру. Боялась осуждения, непонимания, поэтому молчала. Начала думать, где раздобыть нужную инфу. В городе раньше была мечеть, но ее закрыли после очередного взрыва в Москве. В местной библиотеке ничего не нашла. Решила съездить в городскую, поискать там. А пока вспоминала все, что знала о мусульманках: необходимость ношения платка, сидят дома, повинуются мужу, не едят свинину. Вот и все познания.
Душевные терзания прервала Сашка. Она вернулась от родителей. Румяная, довольная. Пронеслась по комнате как торнадо, завалила меня на кровать, смачно чмокнула в щеку, спросила, как дела и тут раздался стук в стену «три коротких, два длинных, бамс!», мы поняли, явился Никитос.
– Как оперативно! – засмеялась я.
– А то! – ответила довольно Сашка и метнулась отпирать дверь рыцарю.
Никита зашел, поздоровался со мной, скромно клюнул Сашку в уголок рта, и они так посмотрели друг на друга, что мне стало неловко, я почувствовала себя лишней и удалилась типа на пробежку. А сама просто бродила вокруг общаги и думала, думала…
Хотелось с кем-то поделиться радостью, страхами, но я понимала, что сейчас не время для таких откровений. О террористах-мусульманах не говорил лишь ленивый. Люди боятся, а страх рождает агрессию. Слишком уж часто я слышала истории, когда нападали на девушек только из-за того, что они носили хиджаб и мне не хотелось становиться объектом для нападок. Поэтому решила затаиться. Свыкнуться. Узнать о своих новых правах, обязанностях. А потом может и откроюсь. Кому-нибудь, когда-нибудь… Зевнула. Волной накатила усталость, сказалась ночь без сна. Обошла общагу еще раз и вернулась в комнату.
Через пару дней вырвалась в библиотеку. Мне нужно было срочно восполнять пробелы. Этим я и занялась, вооружившись блокнотом и ручкой. Сначала было интересно и легко. Я нашла несколько Исламских книг и с воодушевлением взялась за их изучение. Но вскоре голова пошла кругом от противоречивости информации. Удивилась, когда обнаружила, что в Исламе множество течений, которые отличаются друг от друга во всем, даже в, казалось бы, фундаментальных знаниях, таких как намаз, пост, понятиях харама (запрещенного) и халяля (дозволенного).
Устало полистала блокнот. Решила начать с малого – перейти на халяльную пищу, отказаться от спиртного, кальяна, одеваться скромнее, научиться намазу. С последним возникла проблема, я так и не разобралась, как правильно его совершать и призналась себе, что мне все-таки придется рассказать все Амиру и попросить его, чтобы он научил, как правильно молиться. На этом сдала книги и отправилась домой, где меня ждал большой сюрприз.
Сашкин день рождения, который подруга решила отметить у нас в комнате, даже не спросив у меня. Это задело. Комната была общей и мне казалось, что решение кого приглашать, а кого нет, мы должны принимать вместе. Но портить настроение имениннице не хотелось, поэтому сглотнула ком раздражения и, натянув улыбку, начала со всеми здороваться. Наше скромное жилище трещало по швам – собралась большая компания из парней и девчат. И не вздохнуть – перегар, сигаретный дым, музыка на всю. Обычная студенческая тусовка, на которой я, внезапно для себя, стала лишней.
– О! Ийка пришла! – радостно встретила меня изрядно пьяненькая Сашка, – Давай, дорогая, штрафную!
«Только этого мне не хватало…» – устало подумала я и начала судорожно синтезировать отмазки.
– Ммм, спасибо, Саш, но не хочу. Дай я тебя лучше поцелую! Еще раз с днем рождения! О, ты уже подарок примерила? – я с улыбкой поправила на Сашке серьги. – Носи с радостью! Тебе идет!
Но отвлечь подругу оказалось не так просто. Ее кондиция дошла до стадии «ты меня уважаешь?», Сашка мотнула головой, нахмурилась и пробубнила:
– Не хочешь выпить с лучшей подругой?
Я вздохнула и мысленно закатила глаза. Трезвой Сашка была милейшим человеком. Но как только повышала градус в крови – включала «бычку» и начинала наезжать на все, что движется. Пытаясь задавить конфликт, я продолжила юлить:
– Пить не хочу. Голова побаливает, понимаешь?
Сашка не понимала. Но я не сдавалась. Преувеличенно бодро оглянулась по сторонам и продолжила:
– А перекусить не откажусь. Так, что тут у нас? – выдала бодреньким голоском и стала демонстративно осматривать стол. Угу. Предсказуемо: бутеры с мазиком и дешевой колбасой, сало из вековых запасов, и, слава Богу, овощная нарезка. Быстро соорудила себе бутерброд с огурцом и помидором и запихнула его в рот, чтобы у остальных не возникло искушения предложить мне чего-нибудь иного.
К счастью, Сашка отвлеклась на вновь прибывших друзей Никиты. А я забилась в уголок, сидела, жевала, наблюдала. Отметила нежелание выпить, хотя раньше не отказывалась от спиртного. Сейчас трезвой наблюдала за пьющими и испытала что-то похожее на отвращение. Не к людям, а к выпивке. Как она меняла людей! Извращалась мимика, наружу всплывала вся внутренняя грязь, которую мы никогда не покажем в трезвом уме. В этот момент я четко осознала смысл запрета на спиртное. От философии отвлек разговор нескольких парней:
– Ты прикинь, он из сортира вышел с бутылкой и после этого со мной здороваться за руку лез! – заявил один и передернулся с отвращением.
Промолчать не смогла:
– А что удивительного в том, что человек подмывается? Тебя этому не учили? Обычная гигиена. Знаешь, меня больше напрягло бы общение с человеком, который не моется, а не наоборот.
После этих слов парни заржали, а который завел разговор напрягся, нахмурился, он явно хотел съязвить в ответ, но не знал что. Поэтому просто пошел в атаку:
– А ты что нерусских защищаешь? А?
Я пожала плечами:
– Никого не защищаю. Просто говорю по факту.
– Да канеш! Все прекрасно видят, как ты около них трешься!
Ужасаясь, почувствовала, как у меня начинают гореть щеки. Еще этого не хватало! Я встала и глядя в глаза парню проговорила:
– Не твоего ума дело с кем я общаюсь и зачем. Понял?
– Все с тобой ясно! – сально ухмыльнулся оппонент и подмигнул остальным парням. – Знайте, Ия у нас по черненьким тащится. Мы для нее, видать, рожей не вышли!
– Ты точно не вышел, придурок! – припечатала я и торопливо вышла из комнаты, захватив один из учебников.
Устроилась на кухонном подоконнике и начала готовиться к завтрашним парам. Просидела до полуночи. Потом решительно пошла обратно. Веселье продолжалось. В комнате было шумно, грязно, накурено. Впрочем, никому это не мешало. Здесь царила пьяная любовь, в том числе и на моей кровати!
Это стало последней лопнувшей ниточкой надорванного каната моих нервов. Я не выдержала и стала разгонять гулянку. Открыла окно, выключила музыку и спросила у Сашки, кто будет наводить порядок в комнате. В ответ получила ведро презрения и жгучую обиду. Все быстренько собрались и отправились кутить в другую комнату. Ясно. Свинарник щедро оставлен мне.
Сгребла мусор со стола. Пошла в душевую за веником и вылетела оттуда пробкой – кого-то стошнило в раковину, запах стоял непереносимый! От картины, представшей моим глазам, к горлу подкатила тошнота. Продышалась свежим воздухом и раздраженно упала на кровать. Решила оставить все как есть. Пусть Сашке будет уроком.
После этого случая наши отношения с соседкой начали портиться. Ей не понравилось мое отношение к ее друзьям. Мне не нравилось ее пренебрежение по отношению ко мне. К тому же я перестала уходить из комнаты, когда являлся Никита и это еще больше отдалило нас друг от друга.

Глава 7
Вскоре все мои переживания и метания отошли на второй план. На горизонте замаячила сессия, я стала учиться еще усерднее. С Амиром общались редко. И отношения наши перешли в иную плоскость. Он окончательно принял меня за «братишку». Это было больно и обидно, но я смирилась, умом понимая, что у нас нет никакого будущего. Жаль только, что на сердце это понимание не действовало и оно, глупое, продолжало сладко сжиматься при виде неприступного кавказца.
После сессии решилась и попросила Амира научить меня читать намаз. Признание далось непросто. Амир стал первым человеком, которому я рассказала о принятии Ислама. Наградой стало удивление, радость и поздравления. Амир быстро научил меня молитве, объясняя энтузиазм тем, что теперь ему, как учителю, будет записываться награда за каждый мой намаз. Да на здоровье! Мне не жалко. Всем сердцем полюбила наши занятия, еще бы! Училась благому делу и могла бесконечно долго любоваться Амиром, его невероятными глазами, открытой улыбкой. Обучением намазу мы не ограничились, Амир так увлекся, что предложил позаниматься и арабским языком:
– Так тебе будет проще. Да и читать Коран сможешь сама. – пояснил Амир.
И я не стала отказываться. В итоге училась не только арабскому, но и основам Ислама, уточняя непонятные моменты. И снова наши отношения сменили полюс. Теперь он относился ко мне скорее как брат. Так и говорил:
– Ты теперь моя сестра по вере! Обращайся с любым вопросом, помогу с чем смогу, бисмиЛлях (ради Аллаха).
Мы начали заниматься, Амир учил меня религии. Я наслаждалась этими встречами, ждала их. Но чувства не демонстрировала, скрывала, как сокровище. Не хотела, чтобы о них кто-то узнал и все очернил, извратил, испортил. А о том, что будет, когда учеба кончится, не хотела думать. От одной мысли, что он уедет и женится – к горлу подходила горечь и живот скручивало от ревности. И я просто запретила себе эти мысли. Доживу – разберусь. Ин ша Аллах (если на это будет Воля Аллаха).
Но наше общение не осталось незамеченным. Хоть я и старалась не оставаться с ним наедине, не заходила в его блок. Мы занимались в комнате самоподготовки, там было тихо, спокойно и место это особой популярностью не пользовалось. Причину встреч не афишировала, чтобы меньше людей узнало о моей смене веры, и вскоре стала слышать противные шепотки в спину. Старалась не обращать внимания, но с каждым днем это было все сложнее. Скандал был неизбежен. И случился он в тот день, когда я впервые встала на намаз.
Сашка с раннего утра укатила в центр с Никитой, и я была уверенна, что ее не будет до самого вечера. Нервничая, словно перед экзаменом, я решилась на первый настоящий намаз.
Для молитвы была нужна закрытая одежда, которой у меня пока не имелось, поэтому я взяла обычную чистую простынь и с помощью булавки сделала из нее свой первый хиджаб. Подготовила листки с текстом, взяла чистое полотенце вместо коврика для намаза, совершила омовение и, потея от волнения, начала молиться.
Руки мелко дрожали, на лбу от волнения выступила испарина, сердце билось как колонка под басы в папиной копейке, но вместе с тем в душе рождалось приятное чувство правильности происходящего. Меня наполнила любовь к Создателю, выступили слезы, накрыли новые эмоции и вдруг я услышала звук поворота ключа в двери и застыла, не в силах пошевелиться…
Дверь распахнулась и в комнату влетела смеющаяся Сашка, за ней Никита с объемными пакетами. Они увидели меня и замерли. А я наоборот отмерла и опустилась в земной поклон. Молитву прерывать нельзя. Поэтому, совершив суджуд, я поднялась и, склонив голову с горящими щеками, продолжила молиться. А они стояли и смотрели. Не отрываясь. Наконец-то я прочла необходимое число ракаатов (порядок слов и действий, составляющих мусульманскую молитву), дала «салават» (слова, завершающие намаз) и, посмотрела на Сашку. Она молчала. Я тоже. Встала, сняла трясущимися руками простынь и посмотрела на подругу, остро понимая, что уже бывшую. Первой в себя пришла Сашка:
– Я не поняла, это что было?
– Намаз. – больше не видела смысла скрывать я.
– Что? – не поняла Сашка.
– Ийка башкой тронулась окончательно. – пояснил ей Никитос. – Это она молилась, как мусульманка.
– Как кто? – продолжала тупить Сашка, неверяще переводя взгляд с парня на меня.
– Да. Я приняла Ислам. – сказала я и отвернулась. Мне не понравилось выражение брезгливого шока на лице подруги.
– Нафига? – выдохнула она, – Это же… Да бред какой-то! Ты что в секту попала? Это все твои дружки, да? Заставили? Одурачли? Или ты того? – Сашка попятилась к двери, – Тоже хочешь этот, как его… Джихад творить?
– Сань, не мели чушь, – неожиданно вступился Никита. Но обрадовалась я рано, он добавил: – Тут явно все добровольно. Она давно с кавказцами трется, вполне ожидаемый результат. Вот только я бы не хотел, чтобы она и тебя за собой потянула. – после этих слов Никита твердо взял Сашку за руку и вытянул из комнаты, хлопнув дверью.
А я осталась. И вдруг расплакалась. Меня обокрали! Лишили чувства сладости первой молитвы. Дружеской поддержки. Толики понимания и приятия. Я же никого не трогала! Какое дело людям до веры в моем сердце? Тошнило от надобности оправдания, защиты выбора. Плакала долго и со вкусом. А потом успокоилась. Вот только зря. Тогда я еще не знала, что меня ждет…

Глава 8
Сашка наплевала на нашу дружбу и дала волю языку. Скоро новость о том, что я сменила религию, или «предала веру предков», разлетелась по всей общаге, а потом и по универу. Я резко стала знаменитой, мегастар, вот только такая популярность меня не радовала. Отношения с подругами окончательно испортились, знакомые тоже начали сторониться. Куда бы я ни пошла – меня верными псами сопровождали шепотки и сплетни.
Сложно? Да. А с другой стороны, стало даже проще. Хотя бы не приходилось скрывать намаз, но все равно старалась не молиться в комнате. Сашка вела себя по-детски: если вдруг заставала меня за молитвой – начинала специально громко разговаривать или включала музыку. Ругаться и что-то доказывать мне не хотелось, поэтому я облюбовала под молитву общаговский спортзал. Там на двери была задвижка и я могла спокойно совершить намаз под видом занятия спортом.
Так постепенно и привыкла ко всему. Погрузилась с головой в учебу. Лишь изредка общалась с Амиром и его друзьями. На остальных мне стало все равно и лишь одно пугало до мокрых ладошек – мысль, что весть о моих переменах дойдет до родителей. Вот это было действительно страшно. Боялась представить, как отреагирует отец на такие выверты, поэтому постоянно просила у Всевышнего стойкости, сил, терпения, возможность достойно пережить этот непростой период.
А еще с каждым днем во мне нарастало желание покрыть голову и сменить джинсы на юбку в пол. Чем больше узнавал Ислам, тем острее чувствовала себя раздетой в привычной одежде. Менять образ решила постепенно, резко облачиться в хиджаб не хватало духу. В один из дней разбила копилку и поехала на рынок. Там столкнулась с проблемой: длинной одежды не было! Вообще!
Я обошла все ряды несколько раз, даже заглянула в отделы для беременных и не нашла ничего подходящего! Расстроилась, собралась домой и вдруг натолкнулась на ларь с джинсовой одеждой, где, к счастью, нашла длинную джинсовую юбку. Подходящая кофточка у меня была, оставался платок. Выбрала яркий шарфик, который прямо в магазине повязала назад, выпустив концы на грудь.
Мне понравилось. Образ получился скромный и романтичный. Но когда я в таком виде пришла на пары столкнулась с насмешками и острым непониманием. От меня даже отсаживались на парах. Что только я не услышала! Цыганка, бабка, дебилка, шахидка… У меня даже пара человек спросила про вшей… Только Амир подмигнул и показал большой палец. От этого одобрения стало легче, но ненадолго. Меня вызвали в деканат.
Олег Иванович, декан, сидел за столом и нервно постукивал пальцами по столешнице. Уже несколько минут он меня рассматривал с неодобрением. Я тоже молчала, лишь выпрямилась и повыше задрала нос. Уже догадалась, что послужило причиной вызова на ковер и просто мысленно повторяла «мне нечего стыдиться» и демонстрировала деланное спокойствие.
Наконец-то декан не выдержал:
– Ия, думаю, ты поняла, зачем я тебя вызвал.
Я пожала плечами, делая вид, что ничего не понимаю.
Декан продолжил:
– Что у тебя за вид?
Я удивленно подняла брови:
– А что не так? Скромная одежда. Мне нравится.
– Угу. Скромная, значит… А на голове что? Ты знаешь, что по уставу в помещении нужно находиться без головного убора?
– Так это просто косынка. – растерялась я. – Чем она мешает? Кусочек ткани, который никак не влияет на мои умственные способности.
– У нас дресс-код! – вспылил декан и продолжил: – И вообще ходят слухи, что ты подалась в верующие. Мне это не нравится! Ия, я вынужден сообщить твоим родителям и в органы!
Сердце пропустило удар, а потом заколотилось как бешеное. Я втянула воздух, пытаясь успокоиться, потом спросила:
– Зачем? Я совершеннолетняя и имею право выбора! Никаких законов не нарушаю. У нас в стране вроде бы свобода вероисповедания и выбора? Нет?
– Тише, тише! – Олег Иванович устало потер лоб. – Мое дело маленькое – следить, чтобы в университете не разводилось всякого… Этакого. Только таких проблем нам не хватало! Я тебя предупредил. Дальше сама разбирайся. А еще лучше – просто живи как раньше. Осталось два месяца до выпускных экзаменов. Вот выпустим и делай что хочешь. А пока прекращай! Мой тебе совет. Иначе сообщу, куда сказал. Понятно?
Я кивнула. Молча развернулась и вылетела из кабинета. О, Аллах, почему все так сложно? Никому, никому я не сделала ничего плохого, слова дурного не сказала! Откуда столько ненависти? Из глаз потекло, сорвала с головы косынку и приложила к лицу. Не хотела, чтобы меня увидели и забежала гардеробную. Забилась в уголок и начала плакать. Вдруг хлопнула дверь, и я притаилась, стараясь не шмыгать носом.
Но Амир меня нашел.
– Эй, вот ты где! – улыбнулся он, и присел рядом. Замолчал. Косо посмотрел на мою опухшую физиономию с размазанной тушью.
Амир сочувственно покачал головой и спросил:
– Что, сильно орал?
– Нет. Вообще не кричал. Олег Иванович у нас культурная сволочь. – ответила я и шмыгнула носом.
– Так что тогда рыдаешь? – спросил Амир с удивление косясь на то, как я сморкаюсь в несчастную косынку.
– Сказал, если не сниму, родителям и в органы донесет. – ответила я.
– Хм. Вот вам и свобода… И что делать будешь? – Амир посмотрел мне в глаза. Я отвернулась, пожала плечами:
– А у меня есть выбор? Ты даже не представляешь, что мне родители устроят. Да и учиться осталось два месяца. Окончу и надену. Ин ша Аллах.
Амир поддержал мое решение и помог подняться. Раздался звонок, оглашающий, что начинается пара. Амир проводил меня до туалета и поспешил на лекцию, а я привела себя в порядок и пошла домой, думать.
Снять платок оказалось тоже не простым делом. Да, в теории, можно было повоевать, доказать свое право на ношение платка, но я же совсем одна… Я испугалась и проиграла этот бой. Мне не хватило силы веры, чтобы продолжить борьбу.
Потом на пары ходила в закрытой одежде, но без головного убора. Девочки, увидев меня без платка, обрадовались, в их глазах светилось облегчение и торжество. Меня подозвали к себе, но я молча прошла мимо и уселась на галерке. Больше ни с кем из них я практически не общалась. Чувствовала себя преданной. Простить я могла многое, но только не предательство. Наверное, именно поэтому я в чем-то понимала окружающих. Ведь я тоже была предательницей. Мне кидали в лицо, что я предала веру предков, свой народ. Справедливо? Не знаю.
Амир тоже начал готовиться к сессии, и мы практически не встречались. Одиночество окутывало, но не пугало, как раньше, сейчас я в нем находила успокоение. Потерянных друзей не оплакивала. Отсекло одним ударом. Только просила в молитвах, чтобы Всевышний привел в мою жизнь настоящих, искренних людей, которые станут мне опорой и поддержкой.
Время летело незаметно, дожили и до последней сессии. Сдала все на отлично. А на выпускной просто не пошла. Самым сложным стало прощание с Амиром. Я так и не смогла окончательно избавиться от своих чувств к нему. Прощаясь, Амир подарил мне небольшую серебряную подвеску – полумесяц со звездочкой.
– Вспоминай обо мне в своих дуа. – попросил он смущенно.
– А ты меня в своих… – так же смущенно попросила я в ответ и просто сбежала, чтобы парень не увидел предательских и красноречивых слез.
Так и расстались. Амир пообещал иногда звонить, но я сразу простила ему эту маленькую ложь.
Из общежития съезжала с легким сердцем. Решила, что теперь мне точно ничего не помешает идти к своей мечте и сконцентрировалась на собеседовании. Оно предстояло через неделю, и до этого момента я решила пожить у родителей.

Глава 9
Вещей у меня было немного, собралась быстро, сдала ключи от комнаты комендантше, попрощалась с общагой и на такси отправилась в родную станицу. Дома свалила сумки в кучку и пошла к столу. Обед был праздничный. Мама постаралась! Борщ, котлеты, пирожки, салаты, любимая толченка. После голодных студенческих будней от такого изобилия и соответствующих ароматов рот мгновенно наполнился слюнками, единственное, о чем переживала – как незаметно для мамы не съесть ничего со свининой. Внезапно это стало проблемой, и я всерьез задумалась над тем, чтобы прикинуться вегетарианкой. Слава Богу, борщ был постный, салаты овощные. Отказ от котлет прошел незамеченным.
Родители радовались моему приезду. Мама горделиво рассматривала красный диплом. Отец улыбался, подкручивая усы:
– На собеседование когда? – уточнил он.
– Через неделю, пап. Да не переживай, вопрос решенный. Еще во время практики мне сказали, что возьмут такой ценный кадр. – похвасталась я.
Родители заулыбались в ответ. Им было приятно, что их ребенок добился признания. После обеда отец сказал, чтобы я проведала бабушку:
– Сходи. Мать спрашивала за тебя.
И я помчалась к бабуле. Она жила неподалеку – на соседней улице. Но радость встречи отдала горечью: бабушка сильно сдала, слегла. Я держала ее сухонькую ручку и старалась не расплакаться.
– Да не смотри так, – проворчала она. – Старость не радость. Погода восстановится, и я встану, если Бог даст. А это все эти, как их, а, во! Бури магнитные! Кости крутит, тяжко… Ваня вот не дожил, слава тебе, Господи, хоть не мучился. Теперь за нас двоих отдуваюсь.
Я привычно посмотрела на стену. Там, наряженные в деревянные рамки и украшенные вырезками из открыток, висели портреты. На одном из них видный казак, Иван – дедушка, умер еще до моего рождения. На другом малышка в коротеньком сарафанчике, тетка. И еще много фотографий, все – родня, большую часть из которых я не застала. Были на стене и иконы. Раньше они занимали только угол, теперь полстены.
Бабушка проследила за моим взглядом.
– Ты молиться не бросила?
Я вздрогнула, но потом заглянула в помутневшие глаза бабушки и погладила ее по руке:
– Нет, конечно. Молюсь. И за тебя тоже. За твое здоровье.
– Это хорошо! – легко вздохнула она в ответ и откинулась на подушки, устала. Я заботливо поправила одеяло, поцеловала бабушку в сухую щеку:
– Отдыхай. Я завтра приду.
Бабушка кивнула и закрыла глаза. Я немного пообщалась с теткой и отправилась домой. Зашла, удивилась тишине. Родители никуда не уходили, но ни разговоров, ни звука телевизора… Странно. Заглянула в кухню – пусто. Сердце кольнуло нехорошее предчувствие. Открыла дверь в свою спальню и обомлела.
Часть сумок была распакована. Мама сидела на кровати, рядом с ней лежал Коран, там же небрежным упреком валялась подвеска, подаренная Амиром. Отец стоял у окна и тяжело дышал. Я остолбенела. Мама подняла заплаканные глаза и, указав дрожащим пальцем на постель, спросила:
– Это что? Зачем? Ия! Объясни!
Отец впился в меня тяжелым взглядом. Я поежилась. Захотелось просто развернуться и убежать. Но папа почувствовал мой порыв и пошел на меня:
– Ты оглохла? Мать вопрос задала! Что. Это. Такое? – с этими словами отец скинул книгу на пол и зло пнул ее в мою сторону. Из Корана посыпались закладки с заметками, словно перья из раненой птицы. Я не сдержалась и, упав на колени, подхватила писание. Прижала к себе.
Глаза отца налились кровью. Он тяжело подошел ко мне, грубо поднял за одежду, встряхнул как котенка, и попытался отобрать Коран. А я не могла отдать! Будто от этого зависела моя жизнь! Вцепилась в книгу до хруста в пальцах. Сопротивлялась молча, глотая слезы. Отец просто озверел.
Он схватил меня за плечи и начал трясти.
– Совсем сдурела? – кричал отец мне в лицо, – Я тебя для этого растил? Предала… Всех нас предала! Народ! Веру предков! Все предала! Дрянь!
А я молчала… Нет в мире слов, которые бы мне помогли. Нет. Нет!
Папа не сдержался. Размахнулся и ударил меня по лицу. Хлестко, больно, до звона в ушах. Мама взвыла, бросилась к отцу:
– Митя! Митя прекрати! Успокойся! Ради Бога! Убьешь ведь! Убьешь!
Я тоже думала, что убьет. Вырвалась. Забилась в угол, инстинктивно прикрываясь потрепанным Кораном. Ни от кого и никогда я не видела столько злобы и ненависти, как сейчас от родного отца. Это меня убивало не хуже ударов. Отравляло. Выжигало все чувства, оставляя пустоту. Пусть лучше бьет!
Но отец все же сделал шаг назад, потом еще один, и просипел:
– Убирайся! Духу чтобы твоего тут не было! Вон пошла! Иначе убью! Вот этими руками и придушу! – он взмахнул кулаками, резко развернулся и вышел. Мама бросилась за ним всхлипывая:
– Позор! Боже! Какой позор!
Голоса стихли. Поднялась. Потерла лицо. В голове мелькнуло: «Лишь бы не синяк! Собеседование скоро…». Отупело оглянулась, и начала собирать вещи. Благо мама успела распаковать малую часть, поэтому я справилась быстро. Достала лист, ручку, написала записку, в которой попросила прощения и сказала, что уеду обратно в город и обязательно позвоню, когда устроюсь. Записку спрятала под мамину подушку. Вызвала такси на бабушкин адрес и поспешила убраться из отчего дома. Теперь я здесь чужая.
У бабули терпко пахло корвалолом. Встретила меня тетка. По ее взгляду поняла, что ей все известно. «Оперативно!» – подумала я, благо тетка была абсолютно не скандальна, тиха и молчалива, не то что ее брат… Вздохнула, спросила:
– Бабушке тоже сказали?
Тетя кивнула:
– Да. Митя позвонил. Орал так, что мама услышала.
Я поникла. Бабушку жалко. Ей волноваться нельзя, а тут такие страсти… Развернулась, собираясь уйти, но тетя схватила меня за плечо и развернула обратно:
– Нет. Сходи. Она ждет.
А я не могла. Было страшно и отчего-то мучительно стыдно. Но тетя подтолкнула меня к двери и громко сказала:
– Мама, Ия пришла.
Я набрала побольше воздуха и зашла, виновато пряча глаза. Бабушка сидела на диване и смотрела на меня, как прокурор. Захотелось плакать. Странно. С отцом терпела, а от строгого взгляда бабушки слезы сами покатились из глаз. Остановилась посреди комнаты, ближе подойти не осмелилась и начала рыдать в ладони.
Бабушка тяжело вздохнула и кряхтя поднялась. Проковыляла ко мне и обняла.
– Ну буде, буде… Ишь развела потоп. Горемычная. Что устроила! Отца твоего чуть инфаркт не хватил. Ия, под одним Богом ходим, чем тебе церковь не угодила?
Бабушка тоже меня упрекала, но ее упреки были мягкими, добрыми. От этого я еще больше давилась слезами. Старушка еще повздыхала, поохала, потом потянула меня к креслу. Дала платок. Я вытерла лицо. Косметику размазала. Ба покачала головой и отправила умыться.
Когда вернулась, бабушка спросила:
– Собралась куда?
– В город поеду. Через неделю собеседование, на работу устроюсь и буду жить потихоньку.
– А деньги-то есть?
Нет, денег у меня не было вообще. Но бабушке я об этом точно не скажу. Да простит Всевышний за обман.
– Конечно, есть, ба. Не переживай.
– Понятно все с тобой. Никогда брехать не умела. – снова вздохнула бабушка, и велела принести с книжной полки томик стихов Пушкина. Я не успела удивиться, как она открыла книгу и оказалось, что это самая настоящая нычка! Ба ловко достала пачку денег, разделила пополам, часть убрала обратно, часть протянула мне:
– На похороны откладывала все. Да хватит и половины. Бери, внуча, бери. Раз считаешь правильным, живи. Только разберись хорошенько, не лезь во всякое дурное. И возвращайся поскорее!
В носу снова защипало. Крепко обняла бабушку, втянула такой родной запах. Прошептала:
– Спасибо, ба! – меня перебил звонок телефона. Это был диспетчер такси, который сообщил, что машина подъехала. Я еще раз крепко обняла бабулю, чмокнула ее в щеку и, подхватив сумки, побежала в новую жизнь.

Глава 10
Вернулась в город и сняла квартиру. Пока посуточно, постоянную решила найти после того, как устроюсь на работу. На следующий день купила рубашку, строгую длинную юбку и светлый платок, который несколько часов училась красиво повязывать. Меня нестерпимо тянуло надеть хиджаб. В платке я чувствовала себя какой-то… защищенной! Хиджаб мне представлялся некой броней и дарил ощущение правильности, уверенности. Да и смотрелось всё красиво, гармонично, строго. Мне понравился новый образ.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/inna-bayr/chuzhaya-71626960/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.