Главная страница | Современная русская литература | Лео

Лео
Стелла Майорова
Джоан Дэвис – успешная ведущая утренних новостей на одном из крупнейших канадских телеканалов. Головокружительная карьера амбициозной и хваткой «Железной леди телеэфира» стремительно несется в гору, пока на одном из прямых включений призрак прошлого вдруг не настигает ее. Безумная любовь юности, от которой она бежала в другую страну, теперь возвращалась, застигнув врасплох.Смогла ли она забыть его, того самого? Что за историю она так упрямо и безуспешно пыталась оставить позади долгие годы?

Лео

Стелла Майорова

© Стелла Майорова, 2025

ISBN 978-5-0065-2326-5
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Я знаю, ты смотришь на меня. Не выносишь это, но возвращаешься каждый раз. И каждый раз говоришь себе, что больше не придешь. Упертая. Сжимаешь пальцами цепочку на своей шее. Нервная. Люблю тебя такой дерганной. Ненавижу, когда ты здесь, но не могу прогнать. Злюсь на тебя снова, но без тебя уже не так. Даже боль не та. Не вижу, но знаю, что вздрагиваешь от каждого джеба. Пропускаю удар. Ты закрываешь глаза. Вскрикиваешь, но толпа заглушает твой голос. В моих глазах кровь, в твоих – слезы. Ты не переносишь кровь. Рассечения ввергают тебя в панический ужас. Дрожишь и злишься на меня. С ума схожу от этих растерянных и напуганных медных глаз. Трусиха. Закусываешь губу. Взволнованная, испуганная. Удар, еще один. Уходи, упрямая. Уклон. Ты сильный, я сильнее. Подойди ближе, давай, ты же, черт возьми, инфайтер. Цепкий клинч. Ты как-то назвала это объятиями. Смешная. Ну, нет, ничего не выйдет, я не отдам тебе этот бой. Я не упаду, не сегодня. Не перед ней. Твой хук – мой кросс. Капа отдает привкусом металла. Дружище, ты не протянешь и двух раундов. Твои блокажи участились. Дыхание сбилось. Смотри мне в глаза и паникуй. Ты не техничен и устал. Мне скучно. Я скоро спущусь с победой, Джо, но ты только снова будешь осматривать издалека мои ссадины, оценивая масштаб ущерба на моем лице. И осуждающе молчать. Бесишь. Но без тебя нет ни вкуса крови, ни вкуса победы. Ты проклятый катализатор всего.



I
Торонто всегда был немного угрюмым для меня. За эти пять лет он не стал мне домом. Возможно, я так и не смогла впустить его в свое сердце. Я всматривалась в него каждую ночь, тихо наблюдая за его жизнью через окна своей квартиры, но так и не смогла им проникнуться. Чужой, как в первый день.
Вот и сейчас я стояла у панорамных окон своего пентхауса и из последних сил пыталась его полюбить с высоты птичьего полета. Ничего не чувствую кроме холодного стекла бокала в моих пальцах.
Я действительно ничего не чувствую.
Я начала новую жизнь. Я стерла прошлую себя. Я переборола судьбу. И только я знаю, чего это мне стоило.
Однажды я смогла перестать думать о прошлом. Перестала жалеть себя. Я победила, я отвернулась от застывшей боли. И пришло немного свободы. Я не терзалась больше и смогла идти дальше. Я не сразу поняла, какую цену я заплатила за это шаткое ощущение покоя через годы. Я сломала себя, и теперь никогда не смогу быть прежней. Я живу в умиротворенной пустоте. Я не злюсь, не расстраиваюсь, не выхожу из себя. Я не могу огорчиться, но и вместе с тем, не могу радоваться. Счастье от привычных мелочей не приходит. И я не знаю, где найти немного искренней радости для себя. Я будто не чувствую жизни вокруг, она идет как-то по касательной. Я утратила осознанность. Я не узнаю себя больше. Мысли будто не мои. Сны утомительные и чужие. Они изматывают так сильно.
Я сознательно однажды оставила себя одну в этом городе. И он сделал меня похожей на себя. Угрюмой, зябкой и равнодушной.
Одним глотком допиваю вино и закрываю глаза, чтобы этот город, наконец, погас.

Звонит будильник. На часах 4:00, а в комнате еще ночной сумрак. Опускаю ступни на холодный пол в поисках тапочек. Этот город отучил меня ходить босиком.
Кофейный пар такой густой над стаканчиком. И так приятно пахнет. Всего на доли секунды я вспомнила, как когда-то он заманчиво смешивался с запахом океана. Дергаю головой, отгоняя воспоминания, опускаю на стакан крышку и выхожу.

Ветрено. Кутаюсь в пальто, направляясь к машине.
– Доброе утро, мисс Дэвис, – водитель открыл мне дверцу. Стало тепло и тихо. Отпиваю немного кофе и закрываю глаза, пока мы едем в студию.
– Город гулял всю ночь из-за чемпионата, столько людей приехало, – парень за рулем посмотрел на меня в зеркало заднего вида.
– Я не разговариваю до пяти утра, Мэтью, – я держала глаза закрытыми. Гидрогелевые патчи под нижними веками приятно холодили кожу.
– Простите, забыл, – на этом он замолчал, и мы доехали до студии Четвертого канала в тишине.

– Доброе, Джоан, гример уже у тебя! – продюсер промчался мимо меня в коридоре. Здесь вовсю бурлила жизнь перед утренним выпуском новостей. Яркий свет пробуждал лучше кофе, а утренняя суета тонизировала. Я вошла в гримерку и опустилась перед зеркалом.
– Выспались, мисс Дэвис? – гример всегда встречала меня этим вопросом. И улыбкой. А я кивала. Всегда.
Карен беззаботно щебетала, пока наносила макияж, но я почти не слушала. Я не останавливала ее: звонкий голос бодрил с утра.

– Две минуты до эфира! – продюсер прошел мимо моего стола в студии. Ассистент проверял нательный микрофон, пока я делала привычные упражнения для разработки артикуляции. Я сложила руки перед собой и рассматривала красный маникюр в ярком свете осветительных приборов. – Ты очаровательна, как всегда, Джоан Дэвис, – Скотт улыбнулся мне, проверяя камеры и свет. Я улыбнулась ему в ответ своей фирменной выученной улыбкой. – Пять секунд до эфира! Посторонние ушли с кадра, тишина на площадке!
Загорелась красная лампочка прямого эфира. Привычные звуки интро и кадры заставки заскользили на большом экране передо мной. Упираю нос туфля в стол, как обычно. Титры заскользили по суфлеру.
– Доброе утро, Торонто! С вами я, Джоан Дэвис, и ваш любимый Четвертый канал. К главным новостям.
Я читала ровно, никогда не запиналась. Все отработано четко, все идет по привычному сценарию утреннего выпуска. Освещение основных событий, новости спорта, а потом развлекательный блок и прогноз погоды.
Пока читаю, слегка покачиваю туфлей, будто задавая себе ритм. Волнение прямых эфиров давно покинуло меня, последний год даже дыхание не сбивается.
– И у нас прямое включение с главной арены страны, Майкл, как обстановка? – смотрю на нашего спортивного обозревателя на большом экране.
– Доброе утро, Джоан, – через пару секунд он заговорил, – сегодня церемония награждения тяжеловесов первенства, эта ночь была поистине фееричной, мы с замиранием сердца наблюдали за жесткими боями спортсменов со всего мира. Вот такой бокс нам нужен, Канада! Торонто, я к вам не с пустыми руками, мне чудом удалось поймать в коридорах арены новоиспеченного чемпиона, этой ночью он получил пояс лучшего в своем весе, как настроение, Лео?
Оператор слегка повернулся, и я увидела на экране эти карие глаза. Сердце сократилось так резко, что от сильного спазма оборвалось дыхание. Ток пошел по пальцам.
– Настроение отличное, возвращаться с победой всегда приятнее, – он слегка улыбнулся уголком губ. Строгий взгляд. Немного припухшие глаза. Щетина на лице совсем длинная. Он был таким другим.
– Обошлось без травм?
– В этот раз все прошло гладко.
– Как тебе Торонто, чемпион?
– Немного угрюмый.
Майкл засмеялся, а я сжалась. Меня словно парализовало. В ушах шумит, сердце колотится, воздух на площадке будто закончился вдруг. Я задрожала так сильно.
– Поздравляю с победой, Лео, это был красивый бой, – он пожал мужчине руку. – Студия?
Я застыла. Первый раз замерла в прямом эфире. Меня трясло, жар шел по позвоночнику, а холод по пальцам.
– Джоан? – Майкл улыбнулся шире. – Кажется, у нас небольшие неполадки со связью со студией. Джоан?
Я вдруг заметила, как изменились карие глаза на экране. Взгляд будто стал другим. Клянусь, я почувствовала, что он смотрит на меня.
– Отомри уже! – громкий голос продюсера в моем наушнике вернул меня из мыслей. Я вздрогнула.
– Спасибо, Майкл, увидимся на церемонии награждения! – я смотрела, как сменилась картинка: лицо Лео исчезло с экрана, словно и не было никогда. – На связи со студией был наш спортивный обозреватель Майкл Эндрюс.
– Уходим на рекламу, сейчас, – голос в наушнике раздраженный и омерзительно громкий.
Красная лампочка погасла. Я вскочила с места и сорвала микрофон.
– Мисс Дэвис! – моя ассистентка бросилась ко мне. – Вам плохо?
Я металась вокруг стола, пытаясь успокоиться. Не сейчас, не сейчас, сейчас не время. Дыхание обрывалось, паническая атака вдруг снова обрушилась на меня через много лет. Хватаю стакан воды и делаю пару больших глотков. Спазм в гортани. Я закашлялась.
– Что нашло на тебя? – продюсер орал так громко. У меня шумит в ушах. Чувствую, что вот-вот потеряю сознание. Опираюсь на стол и глубоко дышу, прижав подбородок к груди. – Приди в себя, быстро! Нужно закончить эфир! Соберись!
Я дрожала. Они все окружили меня. Воздуха нет. Круг из взволнованных лиц сужается вокруг меня, крадя последний кислород. Они никогда не видели меня такой. Я задыхалась от боли вмиг нахлынувших чувств. То, что я давно похоронила в себе, возвращалось так резко и с новой силой. Пропускаю вдохи.
– Выпейте, – ассистентка протянула мне успокоительное. У меня стучали зубы от дрожи.
– Минутная готовность, быстро навели порядок в кадре! – голос продюсера был безжалостным. Я никогда не слышала его таким.

Помню, как неслась в уборную. Длинный яркий коридор вызывал мигрень, они все смотрят на меня, косятся и шепчутся. Как я могла допустить такое? Как потеряла себя на минуту? Все плывет вокруг, душно. Стараюсь из последних сил держать лицо и не разрыдаться. Запираю дверь и подбегаю к раковине. Опускаю голову, чтобы отдышаться.
Не сейчас. Не смей все портить, не смей возвращаться. Только не снова. Только не ты.
Ополаскиваю лицо ледяной водой. Руки еще дрожат. Я уже забыла, как он может болеть внутри. И как он один смотрит на меня. Вспышка в груди такая сильная, все горит, кровь погорячела. Он обрушился на меня так неожиданно. Я не была готова. Черт. Не готова видеть его. Не готова снова и снова теперь слышать его голос в своей голове.
Все вокруг закружилось вмиг. Хватаюсь за стену и сползаю вниз.
– Нет, не входи опять в мою жизнь, – закрываю лицо руками, будто защищаясь от его образа в мыслях. – Убирайся! – я закричала и зажала рот рукой, разрыдавшись. – Ты не разрушишь меня снова, не позволю, – я до боли впиваюсь ногтями в тыльную сторону ладони. – Приди в себя, Джо, ну же, -я отдышалась. – Послушай, это пустота без тебя досталась мне нелегко, не делай этого со мной снова, умоляю, – я медленно поднялась на слабые ноги. Хватаюсь за края раковины, чтобы обрести опору. – Даю тебе минуту переждать эту бурю, Джоан Дэвис, – я смотрела на разводы туши на своих щеках и будто опять возвращалась в те безумные дни рядом с ним. И вот я стою у зеркала в своей комнате и горю от него. Так сильно, что брошусь в океан, чтобы потушить этот огонь. Вздрагиваю и делаю глубокий вдох. – Я не позволю тебе упасть снова, Джо. Ты уже не та влюбленная до безумия девчонка, ты контролируешь свою жизнь. Всего минута его присутствия, слышишь? Он больше не появится, это просто сбой. Все прошло.
Макияж уничтожен. Я не могу так появиться при всех. Намыливаю руки и умываюсь.

Я пришла в себя только в гримерке. Все как в тумане. Я заперла дверь и просто пыталась снова начать дышать ровно. Прижимаю ладонь к груди. Больно. Больно. Больно.
– Открой! – стук в дверь и разъяренный голос продюсера.
– Не сейчас! – закрываю глаза.
– Сейчас! Живо открывай! – он дергал за ручку. Я встала и впустила его внутрь. Не могу смотреть ему в глаза. Опускаюсь обратно в кресло и потираю руками лицо.
– Знаю, знаю, Скотт. Мне жаль, это больше не повторится.
– Что это было? Что за ступор? Ты сама не своя была в кадре, будто призрака увидела! И теперь на тебе лица нет!
Я только вздохнула. Как же он был близок к истине в своих догадках, это воистину был призрак из прошлого.
– Говорю же, это первый и последний раз. Все под контролем, – я глубоко вдохнула.
– Отдохни, съезди в отпуск, ты же ни разу даже отгула не брала…
– Нет, не нужно, – я вскинула на него глаза, – я хочу работать, я в порядке.
– Ты лицо этого канала. Я люблю тебя, ты знаешь. Так что соберись.
Я кивнула.
– Послушай, – он присел на край стола, – в нашем деле репутация – самое важное. Я постараюсь замять все. Ты знаешь, твои коллеги и конкуренты с радостью раздуют скандал из этой твоей ошибки. Ты можешь потерять все за один день.
– Я знаю это, – сжимаю челюсть.
– У тебя стальной характер. И ты не ошибаешься. Железная леди «Четвертого» Джоан Дэвис не может себе такое позволить.
– Скотт, я тебя услышала. Нет повода для беспокойства, – я сглотнула.
– Иди домой, Джоан. И разберись с этим дерьмом до завтрашнего эфира.

Вечерние огни этого города неприветливые будто и неуютные. Сегодня я позволила себе чуть больше одного бокала. Делаю большие глотки в ожидании, что перестану видеть его лицо перед собой. Его голос сегодня задел меня за живое, достал до того, что я закопала глубоко внутри. И мне совсем это не нравилось. Этот его взгляд взорвал меня, и я все еще не могла справиться со своими мыслями. Помню, как двигались его губы в кадре. Закрываю глаза и отставляю бокал. Не дури, не впускай его снова в себя. Да откуда ты взялся столько лет спустя?
Беру телефон и хочу загуглить свой позорный эфир. Не могу. Откладываю телефон на диван. Поднимаю снова, начинаю вводить в строке поиска его имя. Что ты делаешь? Блокирую экран.
Я обняла свои колени, притянув их поближе к груди. Я будто распадаюсь на молекулы. Этот груз такой тяжелый. Я не выдержу, если придется проживать эту историю вновь…

II
5 лет назад

Я помню тот день, как вчера, в мельчайших деталях. Солнечное летнее утро. Вместо будильника звучит «Troublemaker».
Первым делом проверяю блог, эти несколько минут можно позволить себе провести в постели. Но не дольше. Я собрала почти миллионную аудиторию, и сегодня я один из самых популярных инфлюенсеров в нашем городе. Как же ненавидит это слово мой папа. И ровно так же обожают следить за моей жизнью все эти незнакомцы.
Йога. Медленная, чтобы проснуться. Горячий душ. Но не слишком, вредно для тонуса кожи. Ароматный крем для душа. Трехэтапный уход за кожей лица. Бальзам для губ. Лосьон для тела. Фото в зеркале с тэгом #nomakeup.
Привычная рутина, чтобы не выбиться из графика. Люблю следовать плану во всем, от питания, до отдыха. Жизнь расписана по минутам и на годы вперед. Закончу колледж в этом году, перееду в Канаду, стану ведущей новостей одного из крупнейших телеканалов. В мечтах, конечно же, работа в канадском «Golden Globe», как и у любого уважающего себя журналиста. И, как у любой уважающей себя женщины, красивая семья. Непременно с Кевином. Кевин подходит, он отличный малый. Двое детей и столько же золотых ретриверов.
На завтрак фруктовый салат: до полудня можно фруктозу. Делаем утренний пост и желаем доброго утра. Просматриваем план на день.
– Отложи уже телефон, Джо, – это голос мамы. Первое предупреждение.
– Ты забыла сфотографировать салат, – рядом приземляется брат. Второй камень в меня. Держись, я тебе отомщу, маленькая обезьяна. Сейчас придет папа.
– Она сроднилась со своим айфоном, Зак, оставь, – за столом показался папа. Ну, значит пора сворачиваться.
– Я, вообще-то, зарабатываю на этом. И готовлю почву для будущей профессии, – пытаюсь защищаться. – Это инвестиции в будущее, – блокирую экран и поднимаю голову. – Пап, – сладко улыбаюсь, – ты обещал сегодня вечером пустить нас с девочками в бассейн поплавать.
– И что с моими тренировками по боксу? – Зак опять за свое.
– Ой, всё, опять будем про эти потные драки говорить? – меня уже порядком достали эти разговоры.
– Заткнись, Джо, ты что понимаешь в спорте? Твоя отточенная поза собаки мордой вниз не делает тебя экспертом.
– Куда уж мне, и с каких пор кровавое агрессивное мессиво называется спортом? Пап, без обид, – поднимаю примирительно руки вверх: всегда забываю про его прошлое боксера. Он был одним из лучших. Теперь у него спортивный бизнес, он держит клуб, где «взращивает чемпионов». Зак твердо намерен идти по его стопам и построить карьеру чемпиона. Давай-давай, пару десятков сотрясений – и Паркинсон в среднем возрасте ждет тебя. Маленький идиот постепенно станет большим идиотом. Ты плавание два раза в неделю с учебой совмещать едва можешь. Папа давно отошел от спорта, даже не тренирует, и Зака пока на ринг не пускает. Правильно, пусть лучше приростом серого вещества занимается.
– Опять с утра завелись. Джоана, ты никогда не научишься держать при себе свое мнение? – мама – главный миротворец. – Тебе стоит поучиться сдержанности у Джен.
– Спорт, полный жестокости и ярости! Низкоинтеллектуальный и противный, пропитанный потом и кровью! Иди в балет, Закария, там так не потеют и не выбивают друг другу зубы! Даже говорить не хочу, аппетит пропал! – встаю и сбегаю из-за стола.
– Не закатывай глаза, блин, бесишь уже! – Зак злится и краснеет. Это помогает держать себя в тонусе. Я всегда побеждаю. Из нас двоих я – мозг.
– Техничный вид спорта, требующий силы и выдержки, – папа пытается меня переубедить. Никак не привыкнет, что это бесполезно, бедолага.
– Ты когда успела стать такой высокомерной язвой? – мама улыбается и пьет кофе.
– Прошу прощения, если задела чьи-то чувства, я ухожу, – целую всех участников занимательной беседы и иду за сумкой. – Папа, так что насчет твоего обещания?
– Ключи возьмешь у администратора, если приедете после 9.
– Класс, тогда захвачу купальник! – я подняла вверх большой палец. На самом деле, бикини лежали в сумке еще со вчерашнего вечера. – Я вынуждена откланяться, уже отстаю от графика, – мчусь прочь от семейной идиллии.
– Я бассейне не пить! – прощальная фраза от папы. Делаю вид, что она меня настигла уже за порогом.
Так начался день, в который жизнь бросила меня через голову и дала понять, что мой план на нее дальнейшую имеет свои погрешности, да что там, он ни черта не стоит, как и все то, что я создавала последние годы вокруг себя. День, который вернул меня в начальную точку, заставил все выстраивать заново. Все стало другим. И я.
Конечно, тогда я еще этого не знала. Я просто ехала в машине и беззаботно подпевала какой-то очередной дурацкой песне. Я всегда это делаю. Впереди у меня было 12 часов блаженного и безоблачного счастья. 720 минут проклятой непоколебимой уверенности в пригодности плана на будущее. Более 43 тысяч секунд на проживание прежней жизни. 8 тысяч ровных вдохов.

На занятиях чаще скучно, нежели полезно. Это время я составляю контент-план для будущих публикаций в блоге или пишу статьи. Я приучила себя много писать. Это несложно для человека, который так много говорит, как я. На самом деле, я выработала привычку записывать события в течение дня, идеи, что-то вроде дневника, содержание которого потом идет на статьи и посты. Также заполняю ежедневник, чтобы ничего не упустить. Здесь расписание мероприятий, съемок, встреч и так далее. Я люблю так жить, этот ритм не дает утратить тонус.

После занятий часто с подругами идем в любимое кафе на набережной. Они шумные, как и я. Нас тяжело заставить замолчать и легко рассмешить. В этом все мы. Сегодня к нам присоединился Кевин, проезжающий мимо и жаждущий лучшего в городе латте. И лучшую в мире меня. Мы вместе около года. Он идеальный: высокий, широкоплечий, темноволосый и голубоглазый. Красавчик. И умен. Лучший на потоке. У него свой бизнес в сети и красивая улыбка. А еще нежные руки и приятный дорогой парфюм. Смотрю на его красивый загар и лососевую футболку и улыбаюсь. Он элегантно снимает свои авиаторы и целует меня. У нас идеальные отношения, мы не ссоримся, два раза в неделю с остаюсь у него на ночь в пентхаусе на последнем этаже. Мы пьем вино, смотрим кино, а утром я приношу ему латте в постель. Он спит долго, а я встречаю рассвет без одежды у огромных окон и чувствую себя невероятно счастливой. Кевин – часть моего безупречного плана дальнейшей жизни, часть моего коллажа прекрасного будущего. Его друзья не умеют держать язык за зубами, так что я уже знаю, что он купил кольцо с красивым камнем. Люблю представлять его на своем пальце. Как же восхитительно оно будет сверкать в лучах рассветного солнца, заливающего его огромную квартиру.
За салатом с креветками проверяю почту, социальные сети. Не люблю постить еду, но людям нравится. Особенно с розоватыми фильтрами, ну и каппучино с замысловатым пенорисунком. Мой бариста постарался, так что будем постить ланч. И селфи с девочками, мы отлично смотримся втроем. Немного ретуши, чистим задний фон, добавляем яркости и резкости – и в ленту. На сети уходит несколько часов в день, но как медийная личность, я смирилась с этими затратами, без них никак не получить хорошего контента и не достичь признания.

Дважды я топила телефоны. Сижу, погрузив ноги в теплую воду бассейна и листаю ленту. И думаю, переживет ли нынешний айфон этот наш девичник. Пузырьки в бокале медленно перетекают в мою голову. Расслабляюсь немного. Девочки плескаются и смеются, как ненормальные. Мы все уже немного пьяны. Откладываю телефон и сползаю с бортика в воду. Опускаюсь на дно. Вода теплая, мне так хорошо сейчас. Ровно час до распада моей реальности. Наслаждайся, глупая, хватайся на иллюзию полной жизни. Всплываю на поверхность и начинаю смеяться. Проклятые пузырьки.

– Так тихо, – Кэт хихикает, и звонкое эхо разбредается по коридору. – Ау!
– Не ори, здесь уже давно никого нет, – Рейч закрывает ей рот ладошкой, и мы втроем начинаем смеяться. Вокруг темно и пусто. Еще бы, на часах половина одиннадцатого. Девочки щипают друг друга и хихикают, я зеваю. Они проходят немного вперед, я отстаю, пытаясь отыскать ключ в сумке, и прислушиваюсь: где-то близко что-то стучит. Глухой стук. Ритмичный и тяжелый. Делаю пару шагов вперед, стук приближается, и я заглядываю в открытую дверь. В огромном пустом зале кто-то есть. Делаю шаг вперед.
Внутри темно и хорошая акустика. Похоже на звук ударов. А еще чье-то шумное дыхание. Напрягаю глаза: впереди у окна в желтом свете уличных фонарей движется силуэт. Еще шаг к нему. Я много выпила, кажется. Тень двигается быстро. Еще шаг. Тень боксирует. Ну, всё понятно. Хочу развернуться и уйти, но, почему-то, прислоняюсь к стене и наблюдаю за движениями силуэта. Судя по очертаниям, это парень. У него хорошая форма, непременно. И поставленный удар. Мне нравится этот его ритм. Улыбаюсь. Быстрые ноги и сильные руки. Груша дрожит от его ударов. Слышу глухие отголоски мелодии: он в наушниках. Интересно, что он слушает? Удар справа, снизу. Тогда я и не знала, что это хук и апперкот. Он так тяжело дышит. Но бьет сильно и упорно. Как долго это может продолжаться? Пусть длиться вечно. Выносливый. Улыбаюсь. Что-то в этом есть. Дрожь идет по рукам. Он не останавливается. Перчаток нет, голые кисти. Продолжай. От моих влажных волос душно, а может, от спиртного. Вдруг зазвонил телефон. Вздрагиваю и поспешно выхожу. Девочки заметили мое отсутствие и решили набрать. Не прошло и года.

До дома всего пара кварталов, сажусь в машину, но не завожу. Зависла. Дрожь не отпускает. Так странно. В голове ритмичный и глухой стук его рук о кожаную грушу. В ушах еще отголоски тяжелого звучного дыхания. Все выглядит прекрасным, когда ты немного пьян. Машина загудела, и через несколько минут я была уже дома.

Нужно лечь спать до полуночи, иначе завтра активность упадет. Такого мне не надо, ненавижу эту вялость. Лежу в постели и выкладываю запланированный вечерний пост. Впервые я опоздала с ним, раньше не позволяла себе выбиваться из графика праймтайма. Сегодняшнее шампанское дезориентировало слегка. Мысли путаются, сложно думать. Да и плавание утомило тело и добавила ко всему привкус усталости. Открываю ежедневник и просматриваю план на завтра. Хотела что-то вписать, но забыла. Ужас. Я больше не буду пить.

Сегодня было пасмурно, и день не задался с самого утра. Я плохо спала и утром бесилась из-за головной боли и сниженной активности. Всё шло не так, хотелось спать и пришлось пить кофе. Кофе уничтожает мой метаболизм. Некачественный и непродолжительный сон с вчерашним шампанским уничтожили мою кожу. Выгляжу не очень и бешусь еще больше. Бледнее, чем обычно, но спасибо, что не высыпало. К черту всё. Запиваю кофе апельсиновым фрешем и выдвигаюсь на занятия.

Возвращалась я уже поздно вечером. Насыщенный день подходил к концу. Как же я хотела в постель. Звонит телефон.
– Джо, – из гарнитуры в машине слышу голос папы, – ты уже на пути домой?
– Да, пап, скоро буду.
– Детка, я оставил на работе папку документами, тебе ведь по пути, заскочи в клуб и забери, если не сложно. Синяя, лежит справа на столе.
– Хорошо, нет проблем, – поворачиваю и паркуюсь у клуба.

Вечерами в клубе все выглядит иначе и иначе звучит. Здесь уже не так душно и очень тихо. Слышу только звук своих шпилек о паркет. Завтра нужно на съемку утром, до этого времени продолжаю разгрузку и снижаю до минимума количество жидкости. Послезавтра сдаю статью. Я уговорила свою треклятую мигрень затихнуть и из последних сил напрягаю мозг. Мчусь по коридору и вдруг слышу уже знакомый ритмичный стук. Боже, или ты не останавливался? Улыбаюсь и поворачиваю к дверному проему. Он снова там, у окна. Этот ритм, это дыхание, это непременно он. Видимо, тебе тоже нравится эта темнота и свежий воздух. И, может, спокойствие одиночества. Я прижимаюсь к дверному косяку и наблюдаю. Сосредоточенный, он ни за что не заметит меня. Как заведенный он избивает грушу. Интересно, о чем он думает в эти минуты? Прижимаю синюю папку к груди и размышляю о нем. Вдруг он остановился. В этот момент я насторожилась: неужели заметил меня? Он снимает толстовку и проходится по залу, восстанавливая дыхание. Вытирает лицо краем майки. Красивый затылок, очень короткие волосы. Мощная немного покатая спина. Отличная задница. Сильные руки, красивая трапеция. Босые ступни. Дышит часто, ходит по кругу, как загнанный зверь. Ну, почему здесь так темно? Разочарование. Уже поздно, нужно возвращаться домой. Да и хочется остаться незамеченной. Нравится наблюдать за ним издалека. Вчера сюда меня привел алкоголь и случайность, сегодня – стечение обстоятельств. Тогда я еще не знала, что завтра сюда меня приведет банальное желание увидеть его таким снова.

Тогда ночью я впервые думала о нем. Меня никогда не привлекали спортсмены, тем более, боксеры. Они всегда казались мне упрощенным вариантом мужчин. Но эта сила в нем цепляла. Я не знаю, кто он, даже не видела его лица. Почему он так сильно отпечатался во мне? Я сидела на террасе и пыталась сама себе объяснить вибрирующую внутри тревожность, из-за которой не могу заснуть. Очень хочется увидеть его лицо. Какой он? Какие у него брови, глаза, губы? Как звучит его голос? Любопытство съедало меня заживо. Я должна увидеть его, тогда успокоюсь. Так я объяснила себе тогда свое беспокойство. Очень глупо, но мне нужно было оправдать свое нелепое поведение и непонятное состояние. Только утром я заметила, что забыла опубликовать пост. Ну, здравствуй, саморазрушение, давно не виделись.

С восходом солнца эти мысли ушли из меня. Я встала с чистым сознанием и чувствовала себя полной энергии. Очень кстати, так как впереди была съемка для моей статьи. Включаю музыку и крашусь. Так я медитирую по утрам. Ящики туалетного столика забиты косметикой, большинство приходит сюда из пиаррыссылок косметических брендов. Это одна из моих слабостей помимо нижнего белья и обуви. Обожаю шпильки и красивое кружево.

Сижу в машине и пью кофе. Половина одиннадцатого вечера. Большая девочка с большими амбициями. Уставшая до ужаса. Хочу в постель, но сижу и смотрю на вход в спортивный клуб отца. Сижу и пытаюсь оценить весь масштаб своего кретинизма. Или же это пытливый ум? Здоровое любопытство? Сдаюсь, признаю собственный неадекват и вместо того, чтоб завести мотор и дать дёру, выхожу и иду внутрь. Я сегодня смелая. Уже на коридоре я слышу его и радуюсь, как первостатейная дура. Снимаю туфли, беру их в руки и поднимаюсь на темную трибуну: сегодня хочу увидеть больше, поэтому нужен хороший обзор.
Он внизу со своей кожаной игрушкой. Удар, еще, еще. Интересно, сколько длится его тренировка? Обзор хороший, но он далеко, и я снова не вижу черт его лица. Вот черт. Сейчас бы театральный бинокль. Свободная майка без рукавов открывает глазам сильные плечи и грудь. Любопытно. Обнимаю пальцами холодный металлический поручень и кладу на них подбородок. Красивые сильные икры. Как собрать этот пазл, черт возьми? Хотелось спуститься, подойти и заглянуть ему в лицо. Тогда я уверяла себя, что так эта занимательная игра потеряет для меня всякий смысл, но, если честно, я просто до жути боялась приближаться к нему. Жарко. Снимаю шейный платок и кладу на колени. Удары стихают и остается только частое и тяжелое дыхание. Измотан. Сильный и неугомонный, он ходит взад-вперед, давая себе восстановить дыхание и придумывая способ продолжать изматывать свое тело. Ему мало. Сколько же в тебе энергии? Плечи и руки блестят от пота. Он пытается загонять себя, пытается словно найти предел своих физических возможностей. Мне нравится размышлять о нем и догадываться о его мыслях. Пока я думала, он взял скакалку. Прыгает легко и быстро, а я бессознательно считаю обороты. Интересно, какого он роста? Насчитала с сотню прыжков и сбилась на этой мысли. Он остановился. Не устал, просто, видимо, дошел до поставленной цели. Завидую твоему упорству, кто бы ты ни был. Отсюда он кажется очень красивым. Я улыбаюсь, он ходит по залу, уперев руки в бока и опустив голову. Почему я здесь? Смотрю на часы: почти полночь. Дура. Корю себя за безответственность, но не ухожу. На что еще ты способен? Покажи мне всё. Пара десятков отжиманий. Кажется, на кулаках. Кажется, так он просто развлекается. Крутой. Зачет тебе. Поднимается на ноги, снова ходит. Потом опускается на матрацы на спину, складывает руки за голову и поднимает глаза в потолок. Я в ужасе сползаю вниз к полу и прячусь за ограждение. Только бы не заметил. Хватаю туфли и сбегаю.

Я выбежала на темную улицу. Сильный ветер ударил в лицо и подхватил волосы. Свежо, легко. Стою босая и глубоко вдыхаю вечерний прохладный воздух. Дрожь еще со мной. Он еще во мне со своим тяжелым дыханием. Я думала, очень скоро мне надоест, интерес угаснет, любопытство стихнет, сердце восстановит ритм. Я даже не догадывалась о том, как прочно он застрял во мне. Он губительно влиял на мой пульс. Ненавижу то, что не могу контролировать. Тогда я еще не знала, чем все это закончится. Я просто растерянно дышала посреди пустынной темной улицы, ложно полагая, что это только моя игра. Сжимаю каблуки босоножек и закрываю глаза. Уже знаю, что снова вернусь сюда завтра. Но не догадываюсь, что встречусь с ним лицом к лицу. Завтра я впервые посмотрю в его глаза. Вот так начиналась история о том, как моя жизнь рассыпалась под тяжелым ударом его поставленного джеба.

– Джо, ты здесь, милая? – мама взволнованно заглядывает мне в лицо, пригибаясь к кухонному столу. Возвращаюсь из мыслей. Все втроем вопрошающе смотрят на меня. Видимо, до этого ко мне обращались не единожды. – Ты заснула над этим многострадальным салатом? – мама улыбается. Опускаю глаза в тарелку и наблюдаю изрешеченный вилкой салатный лист. М-да. Классика.
– Я задумалась о своей статье, прошу прощения, – нагло вру и откладываю уже вилку.
– Я думала, о Кевине, – мама снова улыбается. Он ее бесспорный любимец.
– О Кевине?
О, боже, откуда столько удивления в моем голосе? Осталось только добавить: «А кто это такой?»
Мама вскидывает брови.
– Вы же завтра уезжаете с ним за город, или я что-то путаю?
Я забыла об этом. Я совсем забыла об этом.
– Даааа, – растерянно тяну я и выдавливаю идиотскую улыбку. – Будет здорово!
Лгунья. Не будет. Как я могла забыть? Мы несколько недель планировали этот отдых.
– Он вчера приходил, – папа промакивает губы салфеткой.
– Зачем? – я повышаю голос и тут же осаждаю себя. Да что со мной не так? Дерганная дура, ешь уже свой салат.
– Сказал, не смог дозвониться до тебя вчера вечером, вы вроде собирались вместе закупить продукты.
Какая же я идиотка. Я оставила телефон в машине вчера. Вздрагиваю, осознавая, что он до сих пор там. Я даже не заметила.
– Я где-то забыла свой телефон, совсем замоталась, – наиграно расстроенно вздыхаю и выдаю единственную правдоподобную ложь в данной ситуации. Сколько вранья за один завтрак. Очень сытно.
– Где ты была? – мама подозрительно осматривает мое лицо. Видимо, язык лжет быстрее, чем мимика. Это как с грозой: сперва – свет, потом – раскаты. Чувствую себя загнанной в угол тупицей.
– Что? – делаю из себя еще большую дуру, выигрывая время.
– Ты в порядке? – Зак скривился: моя тупость для него непривычна.
– Мне надо бежать, – вскакиваю слишком резко. Улыбка для прикрытия. Медленно задвигаю стул, будто все нормально и меня не трясет. – Хорошего дня, – контрольная улыбка. Сбегаю.

Кевин обижен. Прошу у него прощения. Долго обнимаю. Нежно целую. Прощена, но злюсь на себя за свой промах. Такое со мной впервые. Я потерялась ненадолго. Я словно оказалась в зазеркалье, где время течет иначе. Нужно купить продукты, собрать вещи. Уф. Почему-то я не озадачена, а зла. Зла на себя, потому что не хочу об этом думать. И не хочу покидать город. Я много думаю последнее время. Думаю непродуктивно. Я зависаю на долгое время в собственных мыслях, попусту прокрастинируя.

Вечером накануне отъезда собираю вещи. Растерянная и заторможенная стою над сумкой, засунув в нее обе руки. Пищит телефон: Кевин шлет сообщения. Потом прочту. Уже почти десять. Не могу сосредоточиться, дергаюсь. Прохожусь по комнате, размышляя, насколько я сумасшедшая, чтобы поехать снова в клуб. Беру ключи от машины и опускаюсь на кровать. Почему-то понимаю, что иначе не смогу уснуть. Сжимаю ключи пальцами и выхожу из комнаты.

В этот раз я подготовилась и надела кеды. Теперь не придется бегать по трибунам босой. Зачем я делаю это? Иду по тёмным коридорам клуба в полной тишине. Останавливаюсь. Тишина действительно полная. Здесь никого нет. Нет-нет-нет. Я не слышу его присутствия. Ускоряю шаг и заглядываю за дверь. Его нет. Его кожаная подружка неподвижна. Проклятье. Джо, с чего ты взяла, что он здесь каждый день? Делаю шаг внутрь. Тихо. Внутри немного света от фонарей за окном. Останавливаюсь возле застывшей груши и чувствую мерзкую пустоту внутри, сырую и угнетающую. Необъяснимо тоскливо. Боже, Джо, завтра ты с любимым поедешь на выходные на побережье! Ликуй! Чувствую в горле слезы обиды. Дура. Ну почему его нет?
– Давай, сожги меня заживо, – произношу, почему-то, вслух. Видимо, от обиды на него.
Прикасаюсь пальцами к кожаной груше.
– Ты помнишь его? – прикладываю ладонь к черной коже и медленно скольжу по ней рукой, обходя ее по кругу. – Какой он, расскажи? Красивый? Отчаянный? Каково это, чувствовать прикосновения его рук? – поглаживаю кожу, вспоминая, как в нее глуко входили его кулаки.
– Хочешь проверить?
Вздрагиваю в испуге и непроизвольно сглатываю. Тогда я впервые услышала его голос. Низкий. Этот тембр так сильно резонирует во мне. От него внутри все начинает дрожать. Каждый раз. До сих пор.
Впереди на трибуне движение. Сжимаюсь от ужаса. Глаза привыкают, и я могу различить силуэт, сидящий передо мной и наблюдающий из темноты. Господи. Только не так. Он отставляет на сидение рядом бутылку воды и медленно поднимается. Шаг ко мне, еще. Он неторопливо, словно издеваясь над моим загнанным сознанием, выходит на свет. Спортивная обувь. Темные спортивные брюки. Толстовка нараспашку поверх футболки. Руки в карманах. Он приближается, я сосредоточенно всматриваюсь в темноту, ожидая секунды, когда в свете фонарей смогу увидеть его лицо. Еще шаг. Он останавливается и смотрит на меня. Я чувствую его взгляд на своей коже. Нестерпимо. Интуитивно делаю шаг к нему навстречу. Он тоже. Я все еще не вижу его лица. Иду к нему ближе, потряхиваемая дрожью, он приближается в ответ. Наконец, свет достает до его лица. Я останавливаюсь в панике и предвкушении. Какой ты?
Он продолжает приближаться. Светлая кожа. Сильная шея, выдающийся кадык. Широкая и мощная линия челюсти, сильный подбородок. Тонкие губы. Явные желваки на щеках. Широкие ноздри. Карие глаза. Я застыла, понимая, что он смотрит прямо мне в глаза. Пора бы смутиться, но я не могу отвести взгляд. Светло-карие, большие с легким прищуром, словно он всматривается вдаль, они прямо смотрели на меня. Успела заметить напряженные брови. Дальше я просто смотрела в его глаза. Затмение. Я не знаю, сколько длилась эта волнительная пытка. Он сделал еще шаг ко мне. К тому моменту я уже была парализована им. Просто стояла и тряслась, задыхаясь от сумасшедшего пульса. Вдруг он достал руки из карманов. Вздрагиваю и понимаю, что на его правом запястье повязан мой шейный платок. Дура. Я совсем забыла про него, видимо, обронила в прошлый раз. Сама себя подставила. Чувствую, что краснею. Рассматривает меня.
– Иди ко мне, – он делает еще один шаг и оказывается совсем близко. Опасливо сжимаюсь. Не приближайся. Мне душно и тревожно от твоей близости. Стою как вкопанная и смотрю в эти пылающие карие глаза. Он делает последний шаг. Непозволительно близко. Жадно рассматриваю его лицо вблизи. Красивый, как я и думала. Очень. Слишком. Господи. Нечем дышать. Чувствую, что он испытывает меня. Размыкает губы. Сглатываю. Воздух между нами нагревается. Он медленно поднимает правую руку к лицу и зубами развязывает узел на платке, глядя мне в глаза. Дерзко, сумасшедше. Я наблюдаю, как он с чувством сильно сжимает ткань пальцами. Потом подносит его к лицу и глубоко вдыхает запах, прижимая его к своим губам. Слабость под коленями. Только бы не упасть. Я поднимаю руку, чтобы забрать платок, но он медленно кладет его в карман. Он все еще не сводит с меня глаз. Но уже сводит с ума. Изучает мою реакцию. Ты что задумал? Тише, это моя игра. Проклятье. Не могу больше выносить его глаз. Моя дрожь становится эксплицитной. Делаю шаг назад от него и сбегаю, как дура.

Выбегаю на улицу. Быстро благодаря кедам. Воздух. Больше воздуха. Идет дождь. Отлично, мне нужна холодная вода. Много воды. Боже. Прижимаюсь спиной к машине. Дыши, Джо, глубоко, давай. Сжимаются ребра. Меня трясет. Кажется, сейчас стошнит. Поднимаю лицо: капли стучат по коже. Глаза закрыты. Словно немое кино: он медленно выходит ко мне из темноты. Снова. Боже, снова. Свет скользит по его лицу. Большие карие глаза горят. Ты же этого хотела, Джо, хотела посмотреть ему в лицо. Получай.

III
– Зайка, принести еще мартини? – за спиной сладкий голос Кевина.
– Нет, милый, не нужно больше, – лежу на животе у бассейна и читаю книгу. Кевин за моей спиной играет в гольф. Он ужасно играет. На мне любимый дорогущий купальник. Погода отменная, солнечно и ветрено. Страницы книги подрагивают от ветра, держу их пальцами. Я думаю о нем. И о том, как он смотрел в мои глаза. Как никто не смотрел. Слишком прямо. Слишком долго. Дрожь пошла по телу. Кевин подкрадывается и целует меня в плечо. Вздрагиваю. От неожиданности.
– Посидим вечером в джакузи? – он целует меня в спину.
– Угу, – переворачиваю страницу, которую так и не прочла.
– Ты сегодня тихая. Не нравится здесь? – он гладит меня по волосам.
– Нравится, – вру и улыбаюсь.
– Может, хочешь вернуться?
– Не хочу, – снова лгу.
– Отлично, – целует меня в макушку.
Он никогда не умел распознавать мою ложь. И никогда до конца не понимал, чего я хочу. Он не чувствовал меня. Переворачиваюсь на спину. Он улыбается. Я тоже. Смотрим друг другу в глаза. Он не видит меня. Я не вижу его. Целует меня привычно мягко в сомкнутые губы и возвращается на газон. Я хочу домой.

Вода в джакузи горячая. Поднимаю глаза к небу и смотрю, как густой пар восходит в темноту над моей головой. Что-то изменилось. Перевожу глаза на Кевина: он сидит напротив в воде и делает селфи. Горячие пузырьки расслабляют тело и сознание. Закрываю глаза и чувствую в голове странные мысли. Почему мы так мало смотрим друг другу в глаза? Почему так редко касаемся?
Открываю глаза и смотрю на него, пытаясь понять, что чувствую. Взываю к чувствам. Давай же. Призови все свои органы чувств. Вспоминай, как он пахнет, как целует, как смотрит, как говорит, смеется. Воспоминания есть, но чувства не приходят с ними. Смотрю внимательно, долго. Пристально. Вот-вот должна почувствовать. Должна. Ну же!
Я ничего не чувствую. Что я делаю не так? Куда исчезла дрожь от его взгляда? Боже, ее никогда и не было вовсе. Я же точно знала, что люблю его. Как так? Я придумала эту любовь? Я придумала нас? Почему я раньше никогда не задумывалась об этом? Конечно, ты же не оставила в своем расписании времени для размышлений.
– Тебе не жарко? – он поднимает глаза от экрана.
– Мне хорошо, – выдавливаю из себя очередную ложь.
– Супер, – он подмигивает и возвращается к телефону.

Когда все успело стать пресным? Не могу уснуть. Стою на крыльце и наслаждаюсь ветром в волосах. Неспокойно внутри. Не люблю это чувство. Чувство, что литосферные плиты моей идеальной жизни сдвигаются. Против часовой стрелки сдвигаются. Значит, что-то придется изменить. А я так дорожу стабильностью.
Он виноват во всем. Он смотрел мне в глаза так, словно знает что-то, чего не знаю я. Что-то обо мне или о моей жизни. Словно знает жизнь лучше, чем я, словно знает меня лучше, чем я сама. Его глаза будто бы говорили: «давай, подойди ближе, я все изменю вокруг тебя. Ты смотришь не так, ты видишь не те цвета. Я покажу. Я поверну вселенную нужной стороной». Он будто содрал защитную мутную пленку с экрана моего айфона. Оказывается, этот экран выглядит иначе. А я-то и так считала его идеальным.
Мало воздуха. Закрываю глаза и пытаюсь не паниковать. Он вызвал слишком сильные чувства. Пока я не знала, почему. Он стал землетрясением на моей планете, это он вызвал трещины земной коры под моими ногами и сдвинул литосферные плиты моей жизни. Он нагнал на меня цунами, которым мне предстояло захлебнуться.

Машину трясет. Я притворяюсь, что сплю. Я никогда не сплю в дороге. Он знает, но не помнит. Мне нужно время подумать. Я очень злюсь. На парня с карими глазами, на себя. Мне неспокойно. Почему мне все время кажется, что я должна возвращаться к нему? Почему я чувствую, что мы должны поговорить? Что я скажу ему? Я даже не знаю, кто он.

Бегу по темному коридору клуба. Я снова возвращаюсь к нему. Он внутри. Я слышу его дыхание и ритмичные стуки его кулаков. Влетаю внутрь: больше нет надобности прятаться. Он слышит мои шаги и останавливается. Сердце колотится, дыхание не приходит в норму. Он поворачивается и смотрит мне в глаза, придерживая покачивающуюся грушу. Его кожа блестит от пота, тяжелое дыхание шумно вырывается через губы. Хочу обрушить на него всю накопленную злость, все мысли, что крутились внутри эти сутки, но чувствую, как подступают слезы. Он подходит ближе. Нет, не смотри!
– Отдай мне его, – отчаянно протягиваю руку. Мне тогда казалось, что если заберу платок, нас ничего не будет связывать больше. Но он забрал не только платок, он забрал мое спокойствие. Сердце сильно стучит. Сегодня я проснулась в ином мире.
– Почему ты не пришла вчера? – он не сводит с меня глаз, только медленно приближается. Я растерянно сглатываю.
– Верни этот чертов платок! – я закричала. Дезориентированная, оглушенная и сбитая с толку я не в себе. Он изучает мои глаза.
– Этот? – он достает его из кармана и поднимает в воздух. Он все еще не восстановил дыхание. Грудь его часто вздымается. Он весь мокрый от пота. – Ты из-за него вернулась ко мне? – он облизывает губы.
– Дай сюда! – я делаю движение пальцами, призывая вернуть мне платок.
– Нет, – он качает головой и возвращает платок в карман.
– Нет? – я взбешена.
– Нет, – он невозмутим. – На нем твой запах. Я хочу его. Пусть останется со мной.
Дерзкий болван. Делает шаг ко мне. Я чувствую его частое дыхание. Лицо его блестит от пота. Большие напряженные глаза. Такая сильная челюсть. Мокрая шея.
– Зачем он тебе? – он прямо смотрит в мои глаза, отслеживая реакцию на свои слова. Чувствую его запах и непроизвольно сглатываю.
– Ты касался его губами. Я хочу его. Пусть останется со мной.
Как тебе такое? Я вижу, как загораются твои глаза. Пусть я дрожу от собственных слов, пусть глотка рвется на части, я стерплю. Еще шаг. Он почти касается меня грудью. Не подходи. Оборвалось дыхание. Что, черт возьми, в тебе такого? Мне нравится запах твоей кожи. Прямой смелый взгляд. Какие же у тебя невероятные глаза… Размыкает губы, привлекая мое внимание. Не делай так. Непроизвольно опускаю взгляд. Опрометчиво, ведь он следит за мной.
Хочу поцеловать его. Нестерпимо. Сводит челюсть. Я не буду этого делать. Остановись, Джо, не смей. Между нами очень сильное напряжение. Притяжение. Воздух между нашими телами раскаляется и им сложно дышать. Теряю самообладание. Так сильно тянет к нему. Такого со мной еще не было. Мучительно. Он молчит и часто дышит. Кадык на влажной шее подрагивает. Могу поклясться, он чувствует, что творится у меня внутри. Что ты за демон такой?! Я не сделаю этого, не смотри так. Я сильная. Я прекрасно контролирую себя. Ни за что. Нет. Не бывать этому. Шаг к нему – и целую его губы. Отчаянно обхватываю, ударяясь о его горячее лицо. Он не отвечает мне, уязвляя. Кровь от ярости и обиды приливает к лицу. Отстраняюсь, но он не отпускает от себя и вдруг, широко разомкнув губы, целует меня.
Порывисто. Сильно. Чувственно. Крепко. Глубоко. Как никто не целовал. Он взорвал меня движением своих губ. Шумное дыхание его звучит возбуждающе. Его рука на затылке сильнее вжимала меня в его лицо. Дышать трудно. Мы захлебывались друг другом так откровенно. Я думала, что такими первые поцелуи не бывают. Но я пылала на его губах, сгорая от нетерпеливого желания к нему.
От влечения легкость расползается в области солнечного сплетения. Не знаю, сколько это продолжалось, не помню, кто отстранился первым, помню только, что почти потеряла сознание.
– Теперь он тебе не нужен, – снова вижу перед собой эти глаза. Впервые мы так непозволительно близко.
– Ты и не собирался его возвращать, – смотрю ему в глаза. Что ты сделал со мной? Как заставил так легко поддаться тебе? Во рту немного солено от его пота. Я чувствую запах его кожи на себе. Мне нравятся эти чувства. Так сильно нравятся.
– Еще не поняла, что я хочу оставить его себе? – он облизывает губы. – Хочу, чтобы он принадлежал мне, – его глаза улыбаются.
Хочу, чтобы ты принадлежал мне. Сдерживаюсь, чтобы тоже не облизать губы после его прикосновений. Они горят. Хочу снова почувствовать его. Краснею от собственных мыслей. Нужно уйти прямо сейчас.
Вздрагиваю и целую его снова. Предательский порыв. Чувствую под пальцами его теплую кожу: я уже держу его за шею. Он обхватывает мое лицо руками и притягивает к себе.
– Боже, – отстраняюсь, разворачиваюсь и быстро ухожу.
– Подожди.
Останавливаюсь, но не поворачиваюсь. Что еще ты можешь мне сделать? Я на грани помешательства от тебя. Слышу его приближающиеся шаги. Оборачиваюсь.
– Я дам тебе кое-что взамен. Так будет честно, – он снял с запястья спортивный напульсник и протянул мне. Послушно беру его в руки. – Пусть останется у тебя.
Сжимаю влажную ткань пальцами. Спасибо. Твой запах в моих руках добьет меня этой ночью. Это поможет более явно представлять тебя рядом. Теперь это мое новое хобби.
Хочу остаться с тобой.
Молча разворачиваюсь и ухожу.

Господи. Господи. Сумасшествие. Судорожно поворачиваю ключ в зажигании. Пальцы дрожат и плохо слушаются. Сердце очень сильно стучит. Педаль в пол. Машина начинает пищать: я забыла пристегнуть ремень. Проклятье. Торможу. Вдох-выдох. Горю. Я полыхаю. Сгораю. Давай же: застегиваю ремень и быстро трогаюсь с места. Прочь от него, прочь от мыслей о нем. Стрелка на спидометре поднимается, как и мое кровяное давление. Чувствую пульс в висках. Останавливаюсь. Хватаю сумку и выбегаю на улицу. Заскакиваю в подъезд. Лифт поднимается так медленно. Черт возьми. Звоню в дверь. Еще. Еще.
– Джо? – на пороге встревоженный Кевин. – Ты в порядке, детка?
Срываюсь с места и целую его.
– Что случилось? – он убирает с лица мои волосы.
– Просто обними меня! – снова целую его, стягивая с себя кардиган. Он захлопывает дверь ногой. – Я соскучилась по тебе! – расстегиваю его рубашку.
– И я по тебе скучаю, – он обнимает меня, увлекаемый мной в спальню.

Лежу на спине и смотрю в потолок. Мне не стало легче. Чувствую только опустошение. И тоску. А еще необъяснимую злость. Я не получила того, зачем пришла. Огонь не погас. Хочется кричать. Сильно сжимаю пальцами края одеяла. Он сломал меня. Я ничего не могу чувствовать, кроме него. Словно только он может задеть что-то во мне. Поворачиваю голову на Кевина: утомленный моим внезапным порывом, он уснул. А мне с ним рядом душно. Тесно. Мне больше нет здесь места. Это все не мое будто. Все другое и такое чужое. Вскакиваю в панике и хожу по комнате. Я думаю о нем. Не переставая. Касаюсь пальцами губ, вспоминая, как он целовал меня. Горю. Я все еще горю! Кевин не может мне помочь. Это словно тушить метаноловое пламя водой. Задыхаюсь. Хватаю его рубашку с кресла, надеваю и выбегаю на балкон. Воздух прохладный и свежий. Моя кожа горит. Обхватываю поручень пальцами. Хочу кричать, но не могу его разбудить. Издаю жалкий сдавленный стон и ударяю ладонями по поручню. Черт-черт-черт! Возвращаюсь в комнату. Беру сумку и вытряхиваю ее содержимое на ковер.
Нашла. Хватаю напульсник и возвращаюсь на балкон. Ты знал, что делаешь. Ты отдал мне его, чтобы я продолжала сходить с ума и вдали от тебя. Поздравляю, ты победил. Сажусь на подоконник и упираюсь ступнями в поручень. Холодный ветер скользит по ногам и заставляет меня дрожать. Прижимаюсь спиной к холодному стеклу. Закрываю глаза. Твое сильное лицо передо мной. Мощные желваки. Напряженные брови. Твой прямой смелый взгляд внутри меня. Ты целуешь меня сумасшедше. Облизываю губы. Поднимаю ладонь и прижимаю к губам его напульсник. Он пахнет им, его кожей, потом. Мне нравится этот запах. Дикость какая. Вспоминаю его влажное от пота лицо, мокрую сильную шею. Сжимаю пальцами подоконник. Снова жарко. Уйди от меня. Оставь. Мысли запутались. Холодный воздух не спасает. Рубашка дрожит от ветра. Спрыгиваю на пол и возвращаюсь в комнату. Здесь жарко и душно. Оставляю дверь на балкон открытой и опускаюсь в постель.

– Тебе не станет плохо? – Кэт обеспокоенно наблюдает, как я опустошаю очередной бокал белого сухого.
– Все под контролем, – лгу и со звоном опускаю бокал на стол.
– Ты нервная очень, – Рэйч складывает руки на груди. – Думала, мы повеселимся сегодня, но ты молчишь и дергаешься.
– Я в порядке! – засовываю в рот пару виноградин.
– Не налегай так, там уйма сахара, – Кэт отодвигает миску с виноградом. Боже, сколько я его съела? От сладости слипается рот. Мутит.
– Что-то происходит? – Рэйч садится на стол. Сегодня мы собрались у нее в кухне, чтобы немного расслабиться в конце недели. Но мне было не до расслабления. Как натянутая струна я вот-вот должна была зазвенеть.
– Нет, – пожимаю плечами.
– Ты бледная и рассеянная, – она все не унимается. Считаю до 10, чтобы не сорваться и не наорать на нее.
– Я поеду уже, – улыбаюсь и встаю со стула.
– Детка, не злись, мы переживаем за тебя, – обнимает меня.
– Знаю, – обнимаю Кэт и ухожу. Это состояние начинает меня бесить. Меня раздражает все вокруг. Я недовольна своей работой и учебой, даже тем, какой вышла статья. И действительно стала рассеянной, работоспособность снизилась. Мой КПД постепенно стремиться к 0. И я знаю, кто всему виной. Ну, нет, я так просто тебе не поддамся. С меня хватит. Мы больше не увидимся.

Уже почти полночь. Шансы застать его за тренировкой слишком невысоки. Но я все равно пришла. Где-то есть это проклятое успокоение для меня? Он завел меня и оставил гореть. Я спрошу с него за это. За эту тревогу внутри меня. За жаркую боль в груди. Каблуки такие высокие, ноги устали.
Вхожу в зал. Где ты, черт тебя дери?! Пусто. На что ты надеялась, дура? Он ушел. Подхожу к груше и швыряю на пол сумку. Злость рвется наружу. Замахиваюсь и ударяю по груше кулаком. Она словно ударяет меня в ответ, и меня слегка покачивает от отдачи. Еще удар.
Еще один, еще, еще. Больно рукам.
– Проклятье! – толкаю ее со всей силы и потираю гудящие руки. Чувствую, что готова разрыдаться, но вдруг застываю: за спиной приближающиеся шаги. Он не ушел. Он часто дышит позади меня, как оказалось, он просто выходил за водой. Он все еще восстанавливает дыхание и приближается ко мне. Секунда – и я чувствую прикосновение его груди к моей спине.
– Сломаешь пальцы, – он берет мою кисть. Сглатываю. Его голос у моего уха. – Расслабь кисть, – он поднимает мою руку, держа свою поверх нее и сжимая мои пальцы своими. Я рассматриваю его сильную теплую руку. Она немного блестит от пота и покрыта выступающими венами. Кисть замотана белым эластичным бинтом. – Сжимай вот так, – он складывает мои пальцы в кулак и обхватывает его. Я прислушиваюсь к своим ощущениям: его грудь твердая и горячая. Он все еще тяжело дышит. Сердце сильно стучит и отдает мне в спину. Закрываю глаза и вслушиваюсь в его ритм. – Ноги шире, – он ставит ногу между моих ступней и слегка раздвигает их. Теряю равновесие. Он придерживает меня за живот. Я чувствую его теплую ладонь в области желудка. Он крепко держит меня и прижимает к себе. Я не могу дышать от его прикосновений. Обнимаю его кисть на моем животе. Он слегка приподнимает пальцы и захватывает кончики моих, зажимая их в свою теплую ладонь.
Вот оно. Я нашла. Мне вдруг стало спокойно. Я чувствую его лицо в своих собранных на затылке волосах. Его дыхание на моей шее. Только не шевелись. Пожалуйста. Пожалуйста.
– Напряги плечо, – он целует меня в плечо. Я больше ни о чем не думаю. Легкость во всем теле. Сжимаю его ладонь пальцами. Его сильное тело напряжено. Он поднимает мою руку для удара. – Теперь напряги кисть, – он сжимает пальцами мой кулак и наносит удар по груше. – Вот так, – он опускает наши руки, но не отпускает меня. Я чувствую прикосновения его лица к своей шее. Он восстановил дыхание, но сердце сильно стучит. Размыкаю кулак и захватываю его пальцы. Я больше не хочу драться. Я хочу вот так дышать вместе с ним. Расслабляю шею и запрокидываю голову ему на плечо. Он касается лицом моей щеки. Сжимаю сильнее его пальцы. Он целует меня в шею и утыкается лицом в мои волосы.
– Теперь, когда кто-то захочет ударить меня – я смогу ударить в ответ, – не открывая глаз, бормочу я. Рядом с ним неповторимо. Спокойствие растекается по венам.
– Если кто-то захочет ударить тебя, я ударю первым, – он сильнее прижимает меня к себе. Поворачиваю лицо и открываю глаза. Он смотрит на меня и вдруг отпускает от себя.
Нет, нет, нет. Не хочу. Я покорно отступаю: мы не можем стоять так вечно. Потираю шею. Чувствую его взгляд на своей спине.
– Придешь утром на тренировку?
Я оборачиваюсь. Стою и смотрю на него. Красивый. Сильный. Или от чувств, или от вина, но на глаза наворачиваются слезы. Я не хочу прощаться. Он смотрит мне в глаза, потом подходит и обнимает. Я крепко хватаюсь за его спину. Он запускает руку мне в волосы и прижимает к себе. Как странно. Я вдруг почувствовала такую крепкую связь с ним.

Густая пена с ароматом карамели поверх горячей воды. Закрываю глаза и погружаюсь в ванну с головой. Он принес с собой немного облегчения. Он не дал мне слететь с катушек. Поднимаю голову и делаю глубокий вдох. Что-то невероятное связало нас с ним, крепко, как сплелись сегодня наши пальцы. Это чувство взялось из ниоткуда. Странное и сильное. Необъяснимое. Нестерпимое. Как хорошо, что ты есть.

IV
– Джо? – мама застает меня уже возле порога. – Семь утра, куда ты, дочка? – она сонно потирает глаза.
– Я? На тренировку, – улыбаюсь и пытаюсь понять, насколько правдоподобно звучу.
– Вот так? – она недоверчиво рассматривает мое платье с открытыми плечами, яркий макияж с красной помадой и укладку.
– Я переоденусь в зале, – открываю дверь. Мама не купилась. Медленно подходит и закрывает дверь.
– Мааам, ну, пожалуйста, не спрашивай меня ни о чем, – я почему-то улыбаюсь.
– Боже, Джо, – мама смеется.
– Можно, я пойду? – жалобно вскидываю брови.
– Иди, – она безнадежно качает головой, ухмыляясь. Вечером будет много вопросов. Клянусь, она не ляжет спать, пока не дождется меня и не устроит допрос с пристрастием. Может, я расскажу ей о нем.

В клубе шумно и многолюдно. Я немного растерялась. Неуверенно иду ко входу в его зал. Все выглядит иначе. Заглядываю за дверь. Внутри несколько парней. Ищу его глазами. Где же ты? Как светло здесь. Останавливаю глаза: это он. Красивый затылок, сильные плечи и руки. Улыбаюсь и прислоняюсь к дверному косяку. Он боксирует с каким-то парнем. Лицо напряжено, губы сжаты. Удары четкие. Хлесткие. Я могу стоять здесь вечно. До сих пор с восхищением наблюдаю за его боями.
– Джеб-джеб-кросс, – рядом с ними тренер. – Отрабатываем. Бобби, корпусом бей, не рукой! Клянусь, будешь делать подъемы туловища, пока не сдохнешь! Мышцы слабые, слышишь? Уже на третьем раунде устанут руки! А ты не улыбайся, чемпион, ты сегодня отвлекаешься! – он одернул улыбающегося парня. Тот только скорчил забавную гримасу. Я улыбаюсь. Тренер кричит, наращивая звенящее по залу эхо. – Соберись уже, сам на себя не похож. Бобби два раза пробил твою защиту. Он и сам не ожидал этого. Следующий раз он тебе челюсть своим вялым апперкотом снесет. Поулыбаешься тогда. Может, как сопливому новичку тебе капу натянуть уже на тренировке? Ты давненько по морде не получал. Я серьезно, сконцентрируйся и двигайся с головой, не то я сам тебя изобью. И не забывай про дыхание! Дыхание – это твой темп, собьешь на ринге дыхание – сдохнешь раньше положенного срока. Дыши продуктивно, давай мышцам грамотно кислород!
Он отходит от них. Ребята смеются, останавливаются и расходятся передохнуть. Вдруг он замечает меня. Машу ему рукой и улыбаюсь. Он бежит ко мне.
– Привет, – улыбается. Я как дура смотрю на его улыбку. Вижу ее сегодня впервые. Широкая, заразительная. Красивые зубы. На щеках морщинки. Пользуюсь моментом и жадно рассматриваю при ярком свете его лицо. Гладко выбрито. Большие глаза кажутся каре-зелеными при дневном освещении. Лицо влажное от пота, майка тоже промокла от интенсивной тренировки. Он немного выше меня. Часто дышит. Боже. Хочу обнять его. Он закусывает губу и рассматривает мои обнаженные плечи.
– Лео! – из зала доносится мужской голос. – Лео!
Он оборачивается:
– Да, иду! – он машет рукой и поворачивается ко мне. – Дождешься меня?
– Дождусь тебя, – улыбаюсь ему. Он улыбается в ответ и уходит. – Лео! – зову его по имени. Впервые. Дрожь по телу. Он оборачивается и смеется. – Лео, – повторяю снова. Он уходит спиной вперед, улыбаясь мне, а я беззвучно повторяю его имя губами.

Я наблюдала с трибуны, чтобы меня не заметили остальные парни. Признаться, я никогда не думала, насколько тяжелая тренировка по боксу. Она длилась почти три часа. Разминка, скакалка, растяжка, силовые, спарринги, груша, бой с тенью, заминка. Какое невиданное упорство и выдержка. Это определенно его стихия, он выглядит так уверенно! Он знает, что делает, его сосредоточенность, его техника, его сила и скорость поражают. Хлесткие жесткие удары. Сконцентрированный прищур внимательных глаз. Расслабленные быстрые ноги. Напряженные мощные плечи. Он потеет, а я тихо схожу с ума, мысленно произнося его имя.

Тренировка закончилась. Парни медленно повалили в раздевалку. Я жду его на коридоре.
– Джо? – вдруг меня окликнул очень знакомый голос. Боже. Это отец. Об этом я не подумала. Черт, как же я просчиталась. Поворачиваюсь.
– Привет! – улыбаюсь.
– Что ты здесь делаешь так рано, дочка? – целует меня в макушку.
К нам выходит Лео.
– Доброе утро, Артур, – он протягивает папе руку.
– Лео, как ты? О, это моя дочь, Джо, – он показывает на меня рукой. Лео одним ловким движением пальцев расслабляет бинты на правой кисти. Быстро разматывает, забрасывает на плечо и протягивает мне освободившуюся ладонь.
– Привет, Джо, – он сдерживает улыбку и улыбается только глазами. – Очень приятно.
– Привет, Лео. Взаимно, – с чувством сжимаю его теплую ладонь. Его пальцы такие горячие. Нежно, но напряженно сжимает мою руку.
– Лео – лучший из наших боксеров, – папа треплет его по плечу. – И пусть ты и не считаешь это спортом.
Лео вскидывает одну бровь.
– Папа, – смущенно одергиваю его. – Не надо.
– Моя дочь не переносит кровь и драки. Неженка, как и ее мать. Слишком мягкая и чувствительная. Да, так что ты тут делаешь в такую рань, детка? – он свел брови.
– Я присматриваюсь к новым групповым тренировкам, – нагло вру, пожалуй.
– Ясно. Ладно, я к себе. До вечера, малышка, – целует меня в щеку. – Хорошего дня, чемпион! – подмигивает Лео и уходит.
– Не спорт? – Лео поворачивается ко мне и упирает руки в бока. Его глаза улыбаются, он не злится, скорее, хочет меня поддеть.
– Спросишь с меня за это? – делаю шаг к нему. Майка насквозь мокрая. Снова хочу обнять его, но прилюдно опасаюсь. Ток по пальцам.
– Непременно, – он вскидывает брови и идет к раздевалке. – Но сперва – душ.
– Какая нелепая отговорка, – упираю руки в бока. – Давай, беги от меня.
Он останавливается. Я понимаю, что он смеется. Он оборачивается, и я вижу, что не ошиблась.
– Кто-то нарывается на неприятности, – угрожающе поднимает одну бровь. Подхожу к нему.
Из раздевалки выходят несколько парней.
– До завтра, – они прощаются с Лео. – Там никого, запрешь за собой, – один из парней дает ему ключи. Лео провожает их взглядом и входит внутрь. Стягивает майку. Я захожу следом и прикрываю дверь. Наблюдаю за ним. Сильная спина, сильная грудь. Красивая гладкая кожа. Прижимаюсь спиной к столешнице с раковинами и наблюдаю. Вытирает лицо майкой, не поворачивается. Я нервирую его своим присутствием. И немного смущаю. Дергается. Напрягается. Победа: он на взводе.
– Тебе нельзя здесь быть, знаешь? – он, наконец, обернулся и закинул майку на плечо. Какой же у тебя пресс. Красивые косые мышцы внизу живота. Сколько же в тебе силы. Теперь дергаюсь я. Необъяснимое волнение в теле. Он подходит ко мне и рассматривает мою красную помаду.
– Очень стойкая. Не стирается, – я опускаю глаза на его губы.
– Не стирается? – он обхватывает пальцами края столешницы возле моих бедер и приближает ко мне свое лицо. Он хочет меня поцеловать. Я чувствую это так явно, что сжимается от волнения гортань. Медленно опускает взгляд на мои губы. Высоковольтное напряжение скользит по коже от его взгляда. Воздух между нами будто бы сжимается. Хочу прикоснуться к нему. Он сильно сжимает край столешницы: я слышу, как она жалко поскрипывает под давлением его пальцев. Сжимает челюсть: я вижу сильные желваки на его лице. В нем слишком много силы, она словно вырывается из него. Я так хочу почувствовать это в нем. Он часто дышит, пока я напряженно думаю о нем. Я выскальзываю в сторону, подхожу к двери и запираю ее на ключ. Он нетерпеливо хватает меня за руку, тянет назад, обхватывает руками и целует. Как тогда. Помутнение рассудка. Одной рукой подхватывает меня и усаживает на столешницу. Сжимаю ногами его бедра. Он крепко прижимает меня к себе, обнимая за поясницу. Теплая ладонь на моей шее. Черт. Черт. Вдруг кто-то дергает за дверную ручку. Я испуганно спрыгиваю и подхожу к двери. Человек за дверью упорно пытается войти. Лео обнимает меня со спины и целует в плечо, потом в шею. Закрываю глаза. Я уже и забыла про дверь.
– Только постарайся не кричать, – он прижимает пальцы к моим губам. Я улыбаюсь. С чувством сжимает мою шею, потом поднимает мои волосы сзади и целует кожу. Перебрасывает пряди вперед и расстегивает молнию на платье. Медленно, касаясь пальцем кожи. Это одно из моих любимых платьев. Чувствую, как он рассматривает мою обнаженную спину, а потом дотрагивается до нее ладонью. Скользит по талии и касается моего живота. Я чувствую прикосновения его кожи к своей спине.
Вдруг он останавливается.
– Проклятье, – чувствую, как он упирается лицом мне в шею и яростно захватывает зубами мои волосы. – Черт возьми, – он звучно выдыхает, обдавая мою кожу горячим потоком воздуха. – С тобой я забыл обо всем. Потерял рассудок.
Он все еще тяжело дышит в мои волосы и обнимает меня.
– Что случилось? – недоумеваю.
– Прости меня, – он застегивает молнию на платье. – Не сегодня.
Я оборачиваюсь и вскидываю на него взбешенные глаза.
– Завтра важный бой, – он виновато сводит брови и отходит от меня.
– Ты шутишь, да? – я начинаю кричать. Сердце барабанит от его рук. – Ты не можешь так со мной поступать!
– Не кричи, – он потирает лицо руками. – Я в секунду забыл обо всем. Ты сводишь с ума! Черт возьми.
– Ты издеваешься надо мной?! – от обиды темнеет в глазах. Он ходит взад-вперед по раздевалке, заведя руки за голову и тяжело дышит.
– Если сейчас поддамся – проиграю завтра. Он уничтожит меня. С легкостью. Я не могу, – он смотрит мне в глаза.
– Невероятно, – в этот момент я почувствовала себя очень мерзко. Качаю головой и натягиваю повыше рукава.
– Просто попытайся понять, ладно? Это моя жизнь, я не могу позволить себе проиграть. Это всё, что у меня есть. Бокс – самое важное в моей жизни, – его глаза вспыхнули.
От его слов больно. Он ранит. От обиды начинает потряхивать.
– Уйди сейчас. Прошу тебя. Давай же! Иди! – он стискивает зубы. Это словно пощечина. От чувства унижения скребет горло.
– Уйду, раз ты этого хочешь, – поджимаю губы и, отперев дверь, бросаюсь прочь.

Я не помню, как добралась тогда до дома. Слезы застилали глаза, а ярость разум. Разбитая и взвинченная до предела, я влетела в свою комнату. Сбрасываю туфли и нервно мечусь по комнате, пытаясь собрать мысли в кучу. Все кончено. Я сорвалась за ним в пропасть. Волнительная легкость от полета закончилась сильным ударом о землю. Я разбилась. На смерть. Как он завладел мной так быстро? Как подчинил себе мои мысли? Я утратила связь с реальностью. Дура! Теперь лежу на земле в собственном бессилии и не знаю, как подняться. Мне не стоило влазить в его жизнь. Мне там нет места. Я так отчаянно пыталась приблизиться к нему. Я на секунду подумала, что между нами что-то есть. Я захлебывалась им, словно утопала в цунами. Все свелось к нему. Все будни и выходные, все вдохи и выдохи.
Кричу и швыряю что-то в стену. Не вижу, что именно, глаза наполнены водой. Чувствую, как растет температура и тело поглощает дрожь.
– Гори в аду! – пытаюсь выбраться из злополучного платья.
– Джо, что происходит? – на пороге взволнованная мама.
– Умоляю, не сейчас! – я кричу, голос сбивается от истерических всхлипов. – Оставь меня одну! – задыхаюсь от слез.
– Что случилось? – она очень встревожена моим состоянием: это не похоже на меня. В дикой панике я мечусь по комнате как раненый зверь. Да, я ранена им, я истекаю кровью и готовлюсь умереть. В зеркале вижу, как жалко и ужасающе выгляжу: лицо горит, тушь течет, помада немного смазалось прикосновением его губ. – Ты меня пугаешь, детка…
– Я не могу говорить, ради бога! – опираюсь на туалетный столик и дышу часто. Потом в неком порыве пытаюсь стереть помаду с губ, а вместе с ней и воспоминания о нем. Мама стоит у дверей, закрыв рот руками. Ее глаза такие большие. Не стирается. Судорожно выдвигаю все ящики один за одним в поисках тюбика мицеллярной воды. Никак не могу найти.
– Проклятье! – швыряю ватные диски в зеркало и опускаюсь на пол.
– Джо… Расскажи, что произошло! – мама сделала шаг ко мне.
– Мне больно, – хватаюсь за горло, – я задыхаюсь, – встаю на слабые ноги и бросаюсь к окну. – Не могу дышать, не могу, – в панике распахиваю окно. – Я горю, мама, – поворачиваюсь к ней уже в слезах. Господи, как же я ее напугала. – Все внутри горит. Органы полыхают.
Кажется, меня сейчас стошнит. Падаю на кровать. Мама присаживается у моей головы и гладит меня по волосам.
– Тише, все пройдет.
Ложь. Она понятия не имела тогда, о чем говорит. Не прошло. Больше не прошло. Никогда не прошло.
– Я не умею справляться с таким. Что мне со всем этим делать? – я лежу и чувствую, как слезы наполняют глаза. Мамино лицо расплывается. Она вытирает мои слезы и гладит меня по щеке.
Мама, я отчаянно хочу разрушить все. Я схожу с ума. Горю, сгораю, тлею, но не гасну. В метаноловом огне. Тебе не видно, но он поглотил меня. Полностью, кажется. Всего за несколько дней. Тревожно. Содрогаясь в синем пламени, искрясь, как порох, заглатывая ртом едкий дым моей тлеющей реальности, рыдая немо, погибаю. Мне тесно в моей прекрасной жизни. Мне теперь нигде нет места. Нет больше планов и желаний. Кроме одного: хочу только заставить его любить меня без памяти. Хочу, чтобы этот мой метаноловый огонь обжег его кожу.
Мама потирает мне виски.
– Не надо, – убираю ее руки, поднимаюсь и сажусь. – Мне нужно в душ, – стягиваю проклятое платье и держу его перед собой. Красивое. Такое любимое. Сидит идеально. Такое сексуальное. Дорогое. Ненавижу. Хватаю его руками и разрываю. Яростно. Злобно.
– Боже, Джо… – мама воскликнула в ужасе.
– Да, мама, ты права. Я сошла с ума, – швыряю останки платья на пол и ухожу в ванную.

Лео, что ты сделал? Сломал меня пополам с оскорбительным звоном унижения. Никто никогда вот так не отвергал меня. Лежу в постели и думаю о тебе, хоть и не хочу. Чувства разные, но все о тебе. Мне жарко, мне больно, мне тяжело дышать. Как глупо, Джо, видела его несколько раз, до сегодняшнего дня даже не знала его имени. Ты ничего не знаешь о нем, даже номера телефона или адреса. Почему воспоминания о нем заняли все пространство внутри? Я так долго плакала о нем, что разболелась голова. Плачу глухо, немо, не хочу, чтобы кто-то снова прибежал на помощь моему дикому психозу. Я не могу спать. Просто лежу несколько часов в темноте и жалею себя. И вспоминаю его прикосновения. Невозможные, неконтролируемые, сумасшедшие. Нежные. Злюсь, хочу его, ненавижу его… Больше всего хочу перестать думать. Совсем. Не чувствовать ничего. И заснуть.

Кажется, немного я поспала. Или нет. Как в бреду. Больше не могу покоиться на кровати. Пора прекратить эту нестерпимую агонию. Хочу сбежать. Хочу бежать. Чтобы не осталось сил. Чтобы ветер бил в лицо и сбивал с ног. Чтобы шум океана заглушил мысли. Хочу бежать, пока не упаду в холодный утренний песок.
Пустые улицы встретили меня прохладой. От нее стынет мокрое лицо. Бегу. Что есть сил.
Очень тихо, еще не рассвело. Слышу только звук собственных шагов и уже сбившегося дыхания. Ты не он, Джо, ты слабая. Ускоряю темп. Давай, беги. Беги от него.
Я устала. Так быстро устала. Продолжаю бежать вперед. Скоро рассвет.
Останавливаюсь. Нет, я не сдалась, клянусь. Я застыла и ослепла от вмиг навернувшихся слез. Это невозможно. Он замедляет шаг и останавливается напротив меня. Лео. Господи.
Насколько ничтожна вероятность встретить его в пять утра на набережной? Жизнь, черт тебя дери, что ты пытаешься сделать? Ткнуть меня носом в эти нестерпимые чувства к нему? Проучить меня, высокомерную и самовлюбленную? Бей, давай, сильнее… Я уже сбита с ног им.
Иногда я думаю, на что похожа наша жизнь. Огромное поле, подобное лоскутному одеялу. Здесь нам на все дни выделено по гектару плодородной почвы на душу. Мы возделываем этот гектар с начала сознательной жизни. Я так упорно вспахивала его, удобряла землю, потом обустраивала, застраивала. Чудесная инфраструктура, идеальные обитатели. Красивый маленький мир. Инкубатор моего тщеславия. Смотрю на него со стороны, любуюсь. Идеальный. Мой. Чужой. В нем мне вдруг не оказалось места. Дайте бомбу. И вот он смотрит в мои глаза. Грохот. Все рушится.
Он стоит немного растерянный посреди дороги. Может, он тоже бежал от меня, кто знает. А теперь мы оба оказались на пустынном перекрестке напротив друг друга. Как и эти две дороги наши жизни вдруг схлестнулись. И от удара треснули. Вот-вот полетят огромные осколки в разные стороны. Как безумно, должно быть, я выгляжу сейчас. Он молча изучает мои глаза. Серая спортивная толстовка, часто вздымающаяся от длительного бега грудь. На расстоянии пары десятков ярдов чувствую, что уже принадлежу ему. Он не отпустит меня сейчас, вижу по его глазам. Смущенно потирает губы большим пальцем. Это был первый раз, когда я заметила эту его привычку.
Здесь посреди пустынной дороги я вдруг поняла, как сильно влюбилась в него.
С первого взгляда.
Без памяти.
Безрассудно.
Навсегда.
Первое время я думала, что это просто влечение, страсть, и одна ночь с ним освободит меня от этой болезненной зависимости. Но это совершенно точно была чертова любовь. Я горела им. И никакой секс не мог меня потушить. Как бы мы ни пытались сбить это пламя друг с друга. Я возвращалась к нему снова и снова. Эта внезапная мучительная любовь осталась во мне до конца моих дней.
От собственного признания закружилась голова. Это слишком. Это больше меня. Как страшно. Внутри стоит оглушающий грохот моего разрушающегося мира. Я вдруг потерялась на этой пустынной утренней дороге. Я не нахожу себя там, где оставила. Что мне делать? Я ведь все просчитала наперед, я продумала все до мелочей. Жалкая. Самонадеянная.
Я ведь давно и точно знаю, где будет стоять ваза с белыми гардениями в нашем с Кевином доме, как будут звать наших двух сыновей, как буду одеваться будучи лицом крупного телеканала, какие пластические операции буду делать после сорока… Почему вдруг теперь в моих мыслях это так блекло и больше не занимает? Почему я не могу думать об этом, глядя в его глаза? Нет, нет, это просто от бессонной ночи! Не смотри на меня так!
Сжимает челюсть, прямой напряженный взгляд. С ума схожу от него. Думаю только о том, как хочу упереться лицом с его сильную горячую шею и разрыдаться.
Дергаюсь. Глупая. Шаг назад. Напуганная до остервенения. Еще шаг спиной вперед. Оборачиваюсь и бросаюсь прочь от него. Бегу со всех ног. Самая глупая идея в жизни. Он дал мне несколько секунд форы, а потом побежал следом. Сильно и часто ударяюсь пятками в асфальт, отталкиваясь. Даже машу руками для ускорения, видимо. Не знаю, сколько я смогу бежать. Слезы наворачиваются на глаза и делают меня почти слепой. Жмурюсь снова и снова. Они спадают по лицу и стекают по шее.
Он не зовет и не просит остановиться. Конечно, зачем, он настигнет меня уже через сотню ярдов, не напрягаясь. Пытаюсь ускориться. Колит в боку. Проклятье. Лучше попасть под автобус, чем к нему в руки. От частого дыхания через рот болит горло. Уже задыхаюсь. Сбегаю с дороги к воде. Дура: по песку почти невозможно бежать. Хочется просто упасть навзничь.
Пытаюсь из последних сил бежать, но напрасно: чувствую его сильные руки. Видимо, ему просто надоело это жалкое зрелище, и он пожалел меня. Рывок всем телом вперед по инерции. Он остановил меня. Дергаюсь, пытаясь вырваться. Куда там, жалкая слабачка. Не могу понять до конца, он удерживает меня или обнимает. Плевать. Я без сил. Передохну немного в его руках. Он крепко прижимает меня к себе. Такая сильная хватка. Невозможное ощущение от него, ощущение защищенности и покоя. Я чувствую, как закрываются глаза. Он молчит. Я не знаю, как теперь распутать этот тугой узел и о чем говорить с ним. Перевожу дух. Хочу обнять его пальцы.
– Отпусти, – я собрала всю сталь в голосе.
Он в ответ только молча обнимает рукой мою мокрую от слез шею, с чувством сжимая ее пальцами.
– Пусти уже, – пытаюсь оттолкнуть его, – оставь меня! У меня есть парень, – чувствую, что плачу. – Хватит! – он позволяет мне вырваться. Отхожу от него на пару шагов. Наконец, начинаю дышать.
Океан сонно шумит. Мы оба молчим. Я медленно поворачиваюсь к воде и потираю шею. Она горит от его прикосновений. Не знаю, зачем сказала это сейчас. Хотела осадить? Отомстить за нанесенную унизительную обиду? Нужно посмотреть в его лицо, но почему-то не хватает смелости. Он продолжает испытывать меня молчанием. Проклятье. Оборачиваюсь на него. Он тоже отошел от меня на несколько шагов и стоял неподвижно, опустив голову и уперев руки в бока. О чем он так сосредоточенно думает? Что в нем? Обида? Злость? Ревность?
– Это правда? – он медленно поднимает на меня глаза. Разочарование. Сглатываю. Я не хотела такого. И не ожидала. Растерянно коротко киваю и почему-то опускаю глаза. Очень больно. За себя. За него. За нас. Он напряженно всматривается в мое лицо и молчит. Я не могу выдержать этого взгляда. Почему так совестно и противно? Отворачиваюсь к океану и смотрю на волны. Все пропало. Он продолжает молчать. Сколько можно?! Резко оборачиваюсь на него: он все еще смотрит на меня. Поднимаю указательный палец и готовлюсь кричать от нетерпеливой ярости. Но просто молча истекаю слезами. Черт. Повержено ретируюсь и снова прячу глаза в океан.
– От тебя я горю изнутри, – выдавливаю из себя слова и пытаюсь держать голос ровным и вовремя сглатывать слезы. – Не могу выносить этого. Бегу к нему, обожженная тобой, пылающая, взвинченная, дрожащая от чувств. Бросаюсь в его руки, только бы стало немного легче, только бы чуть меньше болели места, к которым ты прикасался, – вытираю кулаком жалкие слезы. Я выжата. Медленно опускаюсь на песок. Снимаю обувь и вытягиваю ступни, чтобы их касались прохладные волны.
В океане что-то есть. Что-то бесконечное и величественное до захвата дыхания. Что-то таинственное и волнующее. А еще в нем тревожный покой. Он словно медленно, шумно и глубоко дышит во сне, на выдохе обдавая мои ступни холодной пенящейся водой. Я дышу с ним. Вот бы потерять память и чувства. Ненадолго, чтобы передохнуть.
Лео подходит ближе и садится рядом на песок. Мы не касаемся друг друга. Мы оба смотрим на океан.
– Помогает? – он вдруг заговорил, не поворачивая ко мне лица. Я украдкой взглянула на него: брови напряжены, ноздри расширены, челюсть сжата. Понимаю, что спрашивает про Кевина. Он все еще думает об этом.
– Не помогает… – опускаю лицо.
Он едва заметно кивает в подтверждение своих мыслей и замолкает на какое-то время.
– Он хорош? – все еще смотрит перед собой на воду.
Молча изучаю его лицо. Чувствую, как у меня внутри поднимается яростная буря. А глядя на его спокойное выражение лица, начинаю трястись от злости.
– Идеальный, – бросаю в него, словно камень. Хоть бы я попала. Или хотя бы задела по касательной. Хоть бы ему стало хоть немного больно! Лео складывает руки в замок на коленях и медленно поворачивает ко мне лицо. Давай, давай, гори! Он только изучает мои глаза. Напряженно и впервые немного отстраненно.
– Хорошо, – он кивает.
Серьезно? Браво. Уничтожь меня: я сама вложила тебе в руки оружие.
Чувствую, как он отстраняется. Пристально смотрю в карие глаза, пытаясь откопать все его чувства, но почти ничего не нахожу. Хочется верить, что он просто спрятал их от меня, что эти отголоски равнодушия и осуждения – только напускные, чтобы меня задеть. Тогда я еще не знала, насколько он прямой человек, не подозревала, что он никогда не станет играть в игры. И да, он осуждал меня. Идеальную. Независимую. Всегда правую. Только под взглядом этих глаз я впервые почувствовала себя никчемной. Слабой. Глупой. И оскорбительно неправой.
Отворачиваюсь к океану, поджимая губы. Он лучше всех умел задеть меня за живое. Потому что лучше всех меня чувствовал. Мы могли не говорить, но я знала, что он понимает мои чувства лучше меня самой. Он словно касался меня изнутри, словно ощупывал мои мысли. Это страшно и волнительно. Я так боялась потерять его сейчас. Я так сильно испугалась, что эта эмоциональная связь между нами теперь истончилась донельзя и, кажется, с хрупким треском рвется на моих глазах.
Только бы не разреветься. Смотрю, как из океана всплывает солнце. Поворачиваюсь к Лео: он смотрит на волны и о чем-то думает. Желтый свет ложится на его лицо и проявляет теплый отлив в его волосах. И на кончиках ресниц. Чувствую, что он собирается с мыслями и хочет что-то сказать. Отвожу от него свой взгляд и снова рассматриваю воду.
– Прости меня, Джо.
Поворачиваюсь. Он смотрит мне в глаза.
– Ты прогнал меня…
– Я не за это прошу прощения, – он не дал мне договорить. Я не понимаю его. – Прости за то, что прикасался к тебе, не думал, что ты принадлежишь другому. Так больше не будет.
– Я никому не принадлежу! – просто выводит меня из себя.
– Как скажешь, – отворачивает лицо.
– Ты вызвал слишком сильные чувства. Сама не поняла, как поддалась тебе, – давай, оправдывайся, вперед. Именно так и звучат отъявленные изменщицы. Я заставила его посмотреть на меня. – Так что сама виновата, что дала тебе такую власть над собой, подпустила близко и тем самым позволила поразить в упор. Надеюсь, ты удовлетворен своим мастерским ударом. Твой нокаут выбросил меня из этой борьбы, браво, чемпион, – сжимаю челюсть и отворачиваюсь. Чувствую, что он все еще смотрит на меня.
После мы еще несколько минут сидели молча и переваривали мои слова. Не знаю, откуда во мне эта отчаянная смелость.
– Я испугался, Джо, – он вдруг заговорил первым. Взволнованные и встревоженные, его глаза словно искали нужные слова в воде у наших ног. Паузы между словами давали мне понять, что он пытается донести до меня что-то важное и сокровенное. Я ждала продолжения этой странной фразы. – Испугался, что рядом с тобой потеряет смысл то, ради чего я живу. Я вдруг почувствовал что-то сильнее управляющей мной последние лет десять безусловной любви к боксу, сильнее этого дикого азарта драться на ринге, совершенствоваться, сильнее желания во что бы то ни стало быть лучшим. Я испугался, что ты заберешь меня у меня. Бокс – все, что у меня есть, все, чем живу, о чем думаю каждую секунду. Я не жду, что ты поймешь это. Но ты должна знать, что спутала мои мысли. Впервые за долгое время я отпустил бокс из своей головы. Я думал только о тебе, о том, что ты в моих руках. И о том, что неминуемо произойдет между нами. Слишком сильно хотел получить тебя. Эта слабость пугает меня. Этого я не могу себе позволить. Не сейчас. Не могу впустить в свою жизнь то, что больше и важнее бокса. Не могу допустить, чтобы ты находилась рядом.
Словно облитая ледяной водой, я всматриваюсь в его растерянные глаза. Гортань сжалась под спазмом чувств.
– Что ты хочешь сказать? – убираю волосы с лица. Спрашиваю, но не хочу слышать ответа. Понимаю, что это конец всему.
– Я хочу тебя, но не хочу того, что придет с тобой в мою жизнь.
– Как скажешь, – отворачиваюсь и смотрю на полностью показавшееся над горизонтом солнце. Закрываю глаза и дышу в такт с океаном. Очень хочу казаться спокойной и равнодушной, но слезы выдают меня. Вот бы встать перед ним непоколебимой и сильной и сказать «Прощай». Пока мне кажется, что я скорее умру.
Делаю вдох и медленно встаю. Ноги слабые, и немного трясет. Ничего, я справлюсь, должна справиться. Солнце уже слепит, отражаясь от воды. Больше невозможно смотреть на волны. Лео поднимается вместе со мной. Молча смотрит на меня. Чувствую его напряженный, глубокий взгляд. Я не буду смотреть ему в лицо. Быстро надеваю кроссовки, но вдруг теряю равновесие, утопив ногу в рыхлом песке. Он схватил меня за руку пониже плеча и придержал. Снова становлюсь на одну ногу и поспешно натягиваю кроссовок: нужно поскорее уйти. Нервная и торопливая, снова пошатываюсь. Понимаю, что вот-вот упаду. Он ловко поднимает ладонь, словно предчувствуя, что уже через секунду я буду искать точку опоры. Хватаю его за руку. Чувствую, как он сжимает мои пальцы. В ответ с чувством сжимаю его теплую ладонь. Никак не выбраться. Рассматриваю наши сцепившиеся руки. Проклятье.
– Это самый важный бой за последние полгода, – он вдруг заговорил. – Месяцы тяжелых тренировок позади. Этот парень опытнее меня, он профессионал, он тот, кем я хочу однажды стать. Он тяжелее и техничнее. Он быстрее и агрессивнее. Я так сильно хочу драться с ним. Хочу учиться у него, рассмотреть ближе его технику, его темп, движения, его уловки и приманки. Хочу понять, насколько я хороший соперник ему. Ни о чем не могу думать.
Медленно вытаскиваю свои пальцы из его ладони. Хватит уже с меня.
– Я не хотел тебя расстроить, – он не отпустил моей руки. – Ты не простишь, но поймешь, обещаю. И тогда станет немного легче.
Молчу и смотрю в сторону.
– Сегодня я смогу его победить. Я бы хотел, чтобы ты это увидела. Обещаю, со мной все будет нормально. Крови почти не будет, – он улыбается и сжимает мои пальцы.
Я не хочу говорить. Все-таки освобождаю руку. Пора уходить.
– Не придешь?
Медленно поднимаю лицо. Лео внимательно изучает мои глаза. Я не приду. Я не приду в твою жизнь. Молчу.
– Ты ничего не скажешь мне? – мое усталое отрешение, кажется, повергло его в беспокойство. Он прочитал все по глазам, я знаю. Где-то там еще и застряло скорбящее «Прощай», возможно, он приметил и его внутри меня. Он сглатывает. В глазах неожиданная для обоих тоска и немного примеси отчаяния. Пусть так и будет. Попрощаемся, держа головы над уровнем заполнившего все вокруг нас отчаяния и пытаясь не захлебнуться им. Я ничего не скажу тебе. Как бы ни была обижена, я не хочу делать тебе больно. Просто ухожу, уже захлебываясь…

Открываю дверь ключом. Пальцы еще немного дрожат. До сих пор чувствую его горячий взгляд на своей спине. Как мне хватило духу просто уйти от него? Тихо закрываю дверь: домашние еще спят. До завтрака успею принять ванну, немного подумать, надеть маску нормальности и самое красивое платье. Поднимаюсь по лестнице и чувствую некое облегчение: все закончилось. Больше можно не думать о нем. Можно не колебаться. Он больше не угроза для меня. Жизнь вне опасности. Я снова сильная. Я – покой. Мне больше не больно от него. Все встало на свои места. Как чудесно.
Облегчение оказалось ложным, это я поняла, как только переступила порог комнаты и остановилась напротив зеркала. Кажется, измученный разум просто блокировал эмоции, чтобы я не сдохла от перенапряжения. Все оказалось ложным. И сила. И спокойствие. И даже отсутствие боли. Смотрю в глаза своему отражению и понимаю, что это прощание не пройдет так легко. Не закончилось. Вода течет по щекам. Я бы хотела выплакать все чувства и воспоминания о нем. Я не могу до конца понять: эти чувства так пульсируют в глотке из-за постоянных мыслей о нем или же наоборот, я не могу выбросить его из головы из-за чувств?! Мои губы дрожат. Порывистое сбитое дыхание покрывает влагой зеркало. Мне очень страшно. Страшно, что не смогу забыть. Начинает колотиться сердце. Что тогда я буду делать? Кажется, маска нормальности мне будет тесновата…

V
– Доброе утро, детка, – мама слишком сильно улыбается мне, пока я спускаюсь по лестнице к столу. Конечно, после вчерашнего нервного срыва она чувствует, что мне стоит уделить чуть больше внимания и заботы, чтобы заставить думать, что я не схожу с ума. Я действительно схожу с ума. – Хочешь горячий круассан с шоколадом, милая?
Круассан. С шоколадом. Все очень плохо, видимо. Отказываюсь и сажусь за стол. Мама встревоженно и пристально смотрит. Но держит улыбку. Выглядит ужасно. Наливаю себе сока и прислушиваюсь к оживленной беседе Зака и папы, чтобы отвлечься.
– Я таааак этого ждал, – брат с энтузиазмом намазывает джем на булочку. – Это просто битва года, ты же понимаешь? – он нетерпеливо ерзает на стуле. Давно его таким не видела.
– Будет большой ажиотаж, – папа отпивает кофе.
– Он его прикончит! – Зак воодушевленно стучит кулаками по столу.
– Зак! – мама одергивает его.
– Ты не понимаешь, это же Лео! – как же он возбужден.
Чувствую, как апельсиновый сок попадает вместе с воздухом в глотку. Боже. Я закашлялась. Вытираю слезы и пытаюсь проглотить сладко-кислый привкус в горле.
– Все хорошо, Джо? – папа смотрит на мое красное лицо. Я киваю и жадно глотаю воду.
– Лео? – мне еще трудно дышать, першит в горле.
– Ты знаешь Лео? – Зак вскидывает брови. Кажется, это имя возбуждает брата даже больше, чем меня.
– Я познакомил их вчера в клубе. Детка, помнишь того парня? – он перевел на меня взгляд
– Едва ли, – прищуриваюсь, будто напрягая память.
Ну да, конечно.
– Я не доживу до вечера, – Зак нетерпеливо стучит пальцами по столу. – Лео так крут, черт, как же я хочу увидеть как он отделает Гектора!
– Успокойся уже, – папа улыбается. Иногда мне кажется, что его приятно забавляет то, как Зак похож на него в этой безумной любви к боксу. – На твоем месте я бы не был так уверен в Лео. Он не лучший соперник для Гектора. Он еще очень молод. Я бы хотел, чтобы он еще потренировался.
– Гектор сам захотел Лео, я слышал! Ему интересно встретиться с ним на ринге. Потому что техника Лео безупречна! Ты же видел его в деле столько раз, эти его хлесткие джебы и крутые комбинации? Он в идеальной форме! Он самый лучший!
Я просто слушала их как парализованная. Все силы уходили на то, чтобы не выдать себя. Ну и перестать кашлять, наконец.
– Гектор – агрессивный драчун, напористый и сильный. Лео тактик, он думающий и сконцентрированный. Он продумывает наперед, он вкладывает силу всего тела в удар. Да, его техника отточена, ноги твердые и подвижные, защита надежна. Просто они дерутся по-разному.
– Но ведь поэтому они и захотели драться друг с другом! У Лео отличные шустрые нырки, он умеет выманить удар. А как он меняет углы! Он заставит Гектора побегать по рингу, увидишь! А потом свалит его качественной комбинацией или сконтерит грамотно! Да и бьет он очень сильно! – он повысил голос.
– Гектор будет бить на поражение. Снова и снова. Он не думающий боец, он силовик. Его тактика – шквал ударов. Я боюсь, как бы он не покалечил Лео, – папа вытирает губы салфеткой. – Лео хочет занятного боя и роста, а Гектор крови и превосходства.
– Папа, Лео точно уложит его! – он хлопнул ладонями по столу.
– Этот парень талантлив и трудоспособен, но слишком уж бесстрашный и такой упрямый. Он так долго шел к этому дню. Боюсь, он не даст остановить бой, даже если будет захлебываться кровью.
– Почему мы говорим об этом, черт возьми?! – тут я просто взорвалась. Мое истерзанное сознание не выдерживало подобных картин. Я закричала так сильно, что сама не ожидала.
– Джо, – мама открыла рот от удивления.
– Вас правда это занимает?! – слезы уже застлали мне глаза, а ярость – разум. – Они идут туда, чтобы причинять друг другу боль! А лучше такую боль, которая нанесет максимальный вред здоровью и собьет с ног, не дав подняться. И тебя возносят за истекающего кровью человека у твоих ног! Возможно, у него сотрясение или разрыв внутренних органов, которые потом сделают его инвалидом! – я так сильно в жизни не орала. – Да что с вами?! А если он убьет его? Радуетесь, словно это игра какая-то!
– Ты не понимаешь! – Зак кричит на меня.
– Я не хочу этого понимать!!! – я стукнула ладонями по столу, завопив.
– Дочка, все не так, это словно говорить о том, что ты садишься за руль, чтобы разбиться! – папа обеспокоен и немного в шоке.
– Я не буду обсуждать ваши петушиные бои, – хватаю сумку и бросаюсь прочь из дома.

Посреди последней пары, вдруг вернувшись из мыслей в аудиторию под звук размеренного голоса своего престарелого профессора, я осознала, что это были самые бесполезные занятия в моей жизни. Я не помню, как отсидела эти часы в колледже. Это утро было таким сумасшедшим. Все смешалось во мне. Я никак не могла вернуть себе контроль и просто отпустить его из мыслей. Рейч и Кэт, сидящей между которыми я себя вдруг обнаружила, без умолку трепались. Они раздражающе перешептывались и жестикулировали. Я пыталась сосредоточиться и просто смотрела на свои руки.
– Джо, ты слушаешь? – Рэйч возмущенно зашипела на меня
– Нет, – равнодушно пожимаю плечом. Вот бы они уже умолкли.
– Да что с тобой не так? – она звучит обиженно.
– А если я не хочу слушать? – поворачиваю к ней взбешенное лицо. – Заткнитесь уже! Достали.
Мой тон и красные от усталости и слез глаза возымели успех. Девочки ошарашено стихли. И теперь я смогла отдаться своим сумасшедшим мыслям, пока они многозначительно переглядывались. Лео снова был в моей голове. Я никак не могла перебороть его. Как и отделаться от удручающих мыслей о нашем прощании на берегу. Я не хочу терять его, болезненно и мучительно сопротивляюсь одной этой мысли. Мало воздуха. А если сегодня что-то пойдет не так? А если папа прав, и этот второй навредит ему? В моей больной голове он уже истекал кровью.
– Боже, – потираю руками лицо.
– Ты в порядке? – Рэйч касается моего плеча.
– Нет, я не в порядке, – закидываю вещи в сумку. – Дай мне пройти, мне нужен воздух! – поднимаю ее и ухожу.

В машине я разревелась. У меня даже не было душевных сил сесть и разобраться в том, что со мной не так. Я просто была вымотана этой тягой к нему. Я не хотела думать о чем-то другом. Сиюминутное желание иметь его рядом поглотило меня. Я не хотела больше своей жизни. Не хотела Кевина. Я не хотела новой мечты. Я и старой больше не хотела. Я хотела, чтобы он смотрел на меня, как он смотрит. Словно я часть его самого. Откидываюсь на спинку и закрываю глаза. Мир вокруг в огне. Из мыслей меня вернул сигнал мобильного телефона. Смс от Кевина.
«В восемь жду тебя в нашем ресторанчике на набережной. Я так скучаю по тебе, зайка».
Проклятье, Кевин. Выключаю телефон и отшвыриваю на сидение рядом. Я не приду сегодня.
Я ничего не хочу. Я только хочу к нему.

Я быстро доехала до клуба. Припарковаться оказалось сложно, во дворе было много машин. Людей внутри было еще больше. Я проталкивалась через орущую толпу к трибунам. Мне нужно остаться незамеченной им, но самой иметь отличный обзор. Я уже знала, где такое идеальное место для меня. Все желали стоять поближе к рингу и рассмотреть кровь в высоком разрешении, поэтому наверху я была одна.
Он был уже на ринге. И он был в порядке. Я выдохнула и сжала перила пальцами. Гектор действительно был здоровым малым, почти на голову выше Лео. На них только шорты и перчатки. Видимо, это уже не первый раунд: кожа Лео поблескивает от пота. Волосы мокрые. Челюсть сжата, тело напряжено так сильно, что видно каждую мышцу. Красиво. Страшно. Волнующе.
Они обмениваются ударами. Двигаются по рингу. Удары в корпус, в ребра, в голову. Дикость. Насколько им больно друг от друга? Чувствую, что потею от волнения и легкого ужаса. Раунд заканчивается, расходятся по углам на тридцать секунд. Почему-то мне вдруг показалось, что Лео мельком смотрит на толпу. Может, мне просто хотелось, чтобы он искал меня глазами? Он тяжело дышит, тренер протирает его лицо ватным диском. Потом вытирает его голову полотенцем и по сигналу возвращает к бою. Так мало времени на отдых?
Они сцепились. Держат друг друга. Немного устали. Лео пару раз загоняет его к канатам. Наверное, это знак преобладания. Люди вокруг кричат, а я молюсь, чтобы этот с волосатой спиной не сломал ему ребра этими частыми ударами. Лео наносит легкий удар в корпус, Гектор сильно бьет в ответ, а в это время ему в лицо прилетает мощный прямой удар. Кажется, это был хороший прием: толпа загудела, а Гектор потерял равновесие. Еще удар, еще. Лео загонял его. Здоровяк паникует и просто наносит удар за ударом. Их снова разводят. Я вижу кровь на лице Лео: разбита бровь. Когда уже закончится этот бой? Сколько этих чертовых раундов? Я ничего не понимаю, я даже толком не знаю правил и не могу понять, кто из двоих лидирует. Только бы ему не навредили. Тогда я думала, что все закончится только после нокаута. Как хорошо, что я ошибалась.
Они снова дерутся. Мне нравится, как Лео защищает лицо перчатками и как убегает Гектор. Я начинаю привыкать к этому зрелищу и немного успокаиваюсь, пока Лео не пропускает удар. Это страшный и сильный удар в лицо. Я сжимаюсь. Он не падает, это хорошо. Несколько секунд он держится на расстоянии и просто прикрывается от ударов, видимо, восстанавливая силы и превозмогая боль, а затем переходит в наступление. Теперь он бьет иначе: часто, сильно и непрерывно. Гектор немного опешил от этой стены ударов, он не ожидал смены тактики. Лео переходит на противоположную часть ринга, вынуждая Гектора пятиться. Удар сбоку в ребра, удар в висок. Гектор сильно отвечает ударом в живот. Я уже вспотела от волнения и жду, когда все закончится. Сильный удар Лео бросает здоровяка на канаты. Еще пару ударов – и их, наконец, разводят. Судья что-то говорит, но из-за криков вокруг я ничего не слышу. Когда Лео отошел и начал снимать перчатки, я поняла, что все закончилось. Они обнялись, и Лео покинул ринг. Я осталась сидеть, так и не поняв, удалось ли ему победить.
Когда толпа разошлась, я спустилась к раздевалке. Лео был там не один. Мужской голос кричал. Подойдя совсем близко к двери, я узнала голос тренера.
– Ты не можешь радоваться этой победе, тебе ясно? Мальчишка, как ты мог выйти на ринг с ним с пустой головой? Ты отвлекался, черт возьми! Ты не отвлекаешься, это не ты! О чем ты думаешь, а? Чем занят твой мозг? Ты столько раз ошибался сегодня!
– Я знаю!
– Ты был готов физически, но не морально. Что-то выбивает тебя из колеи! Я даже не хочу знать, что это, я хочу, чтобы ты отказался от этого, ясно тебе? Иначе в следующий раз он тебя изобьет до полусмерти! Тебе просто повезло сегодня, ты знаешь это. Последние раунды ты был слишком агрессивен, что с тобой? Откуда взялся этот избыточный паршивый тестостерон? Ты на секунду выключил мозг, я видел! Ты перестал думать о бое! Огонь в тебе – нехороший, ясно? Он сбивает тебя. Если это то, о чем я думаю, ты выбрал не лучшее время. Избавься, я не могу тебя потерять, – он вышел, матерясь шепотом.
Я осторожно заглянула внутрь. Лео стоял, обхватив края раковины и опустив голову. Он тяжело дышал. Я чувствовала, как задели его слова тренера. А еще я чувствовала вину.
Лео открыл воду и умыл лицо и голову. Капа в раковине была в крови. Он сплюнул кровью и тихо выругался. Я наблюдала за ним в зеркале. Сипло дышит через рот. Он упер кулаки в столешницу. Мышцы на его спине напряглись. Я понимала, что он злится на себя, мне хотелось поддержать его, но я была лишней в этой истории, ему не нужна жалость, это я точно знала. Возможно, это все из-за меня. Я вижу, как капли пота скользят по рельефу его спины и позвоночнику. Резинка шорт потемнела от влаги. Красивое напряжение в нем, такое притягивающее изнурение в его сильном теле. Он медленно поднял голову и посмотрел в зеркало. Я вздрогнула, осознав, что он смотрит на меня.
– Джо? – он резко обернулся. Я смотрю на его лицо: рассечена бровь и разбита губа. Бледно-розовые капли смешанной с кровью воды скользят по лицу. Челюсть сжата, ноздри трепещут, кадык подергивается. Я делаю шаг внутрь. Интуитивно. Он бросается ко мне и целует. Снова горячо, откровенно и сильно. Сжимая руками мое лицо. Мы ударяемся о стену. Искры из глаз от удара головой. Плевать. Я просто притягиваю его к себе сильнее, хватаясь за мокрую спину. Руки скользят, но я что есть силы упираюсь пальцами в горячую кожу. Он обхватывает мой затылок, сжимая между пальцами волосы. Его рука на моей пояснице прижимает меня к нему. Я задыхаюсь. Это больше похоже на прелюдию, нежели поцелуй. Брезгливая до ужаса, я схожу с ума от его запаха. Он не такой как все. Он полностью мой. Я обнимаю его затылок, и вода с потом с его волос стекает между пальцами. Он так сильно схватил меня, что мне больно. Но хочу еще ближе. Лицо его мокрое, теперь мое тоже. Во рту вкус его крови, привкус железа и соли смешались на языке. Он целует мой подбородок, обхватывая его губами, потом шею, сильно захватывая кожу.
– Ты здесь, – сквозь выдох говорит в мои волосы. – Ты пришла, – он обнимает меня, держа рукой лицо. – Думал, не придешь больше. Думал, закончилось, – он целует мою шею снова, сильно, волнующе, чувственно. А я пытаюсь собрать мысли вместе, чтобы ответить ему хоть что-то связное. – Дьявол, – он глубоко, жадно и шумно вдыхает мой запах через нос. – Джо, – он смотрит мне в глаза и касается большим пальцем моих губ. Зачем ты так, они и так в огне. – Я, – он перешел на шепот, – не смогу отпустить тебя, ясно? – сильно сжимает мои волосы пальцами.
Я прижимаюсь к нему и упираюсь лицом в шею. Он так пахнет, что сносит крышу. Чувствую его пальцы сзади на своей шее.
– Ты сделал это, ты смог победить его, – я смотрю в его лицо, слегка отстранившись, – я всё видела, я видела каждый твой удар.
Он целует меня в висок. На коридоре послышались приближающиеся голоса.
– Мне лучше уйти, – я не хочу, чтобы нас застали вместе. Он нехотя отпускает меня. – Лео, -я вытираю пальцами кровь с его лица.
– Ты вернешься ко мне? – он сжимает мои пальцы. Я прильнула к нему и обняла за шею. Крепко-крепко. Его потряхивает слегка. Мышцы сокращаются под моими пальцами. И очень сердце бьется. Он гладит меня по волосам. Я отстраняюсь и ухожу.

Это слишком для одного дня. Опускаю стекло в машине: так мало воздуха. На мне его запах, на губах соль с его кожи. Жадно облизываю губы, прижимаю к ним пальцы и закрываю глаза. Помню вкус его крови. В это есть что-то дикое и сумасшедшее. Чувствую, как он хватает губами кожу на моей шее. Такая трепетная боль. Покалывание. Вены горят. Лицо горит. Опускаю дрожащими руками зеркало: на шее следы от его губ. Потираю ее пальцами. Боже. Этот его красивый сильный бой, эта его горячая близость, его взгляд на моих губах… Откидываюсь на спинку кресла и дышу через рот. Обхватываю руль руками, но вдруг замираю: на пальцах его кровь. Растираю между пальцами. Я схожу с ума от него. Не могу терпеть эти чувства. Сжимаю руль руками. Все вышло из-под контроля. Нужно ехать домой, я совсем потеряла счет времени. Он выходит из здания. Вздрагиваю. В голове вдруг мелькнула безрассудная мысль. Нет-нет, ты не сделаешь этого, Джоана!

Он живет у океана. Здесь даже воздух другой. Кусаю ногти и схожу с ума, нервно постукивая ногой о коврик. Не могу же я заявиться к нему? В магнитоле какая-то чувственная песня, она придает смелости. Кружится голова. Оставляю в машине все вещи и сбегаю.

Я сама от себя не ожидала, что сделаю это. Нужно восстановить дыхание. К черту. Стучу в его дверь. Сильно, нетерпеливо.
Он открывает и застывает на пороге от неожиданности. В руках бутылка пива, а в глазах растерянность. Я испуганно рассматриваю его лицо и восстанавливаю дыхание. Черт возьми, что я наделала? Лео хватает меня за руку и втаскивает внутрь, чтобы я не успела опомниться и не бросилась прочь. Он отставляет бутылку на комод и обнимает меня, притянув к себе. Сильно обнимает, словно мы не виделись месяцами. Прижимаюсь к нему покрепче. Как же хорошо. Боже мой.
– Угостишь даму пивом, чемпион? – рассматриваю ссадины на его лице. Кровь остановилась.
– Рядом друг с другом нам лучше воздержаться, – он обнял руками мое лицо.
– Надеюсь, ты только про алкоголь, – улыбаюсь. – Я знаю, тебе сейчас не до меня…
– На самом деле, – он отпускает меня и закрывает входную дверь, – это лучшее, что ты могла для меня сегодня сделать. Проследила? – он прищуривается.
– Угу, – стыдливо киваю. Он подходит и берет мои руки.
– Хорошо сделала. Когда утром ты ушла, я запаниковал, – он крепче сжал мои руки. – Подумал, что не знаю, где искать тебя. А когда увидел в раздевалке, – он обнял меня, притянув к себе одним рывком. – Жаль, что я не знал, что ты была со мной.
– Я не хотела отвлекать, – я посмотрела на его разбитую губу.
– Я так рад тебя видеть здесь, – он обнял меня пальцами за шею. – Если скажу, что соскучился, сколько будет по шкале тупости?
Он очень мило улыбается. Обаятельный до ужаса.
– Не тупее, чем проследить за тобой ночью и прийти к тебе в дом, – пожимаю плечами и улыбаюсь.
– Ты чудная, – он смеется. Он касается моей шеи, а я обнимаю его за спину.
– Я хочу сказать тебе кое-что, – отпускаю его и прохожусь по комнате. – Знаю, я не тот человек, кто может говорить с тобой о боксе… – подхожу к окну. Видно океан. Как же здорово.
– Со мной ты можешь говорить о чем угодно, – он подходит ко мне, вижу его отражение в стекле. Открываю настежь окно. Влажный воздух врывается в комнату. Океан шумит. – Но я знаю, что ты скажешь. Что это жесткий спорт, что тебе не нравится видеть кровь, что тебе страшно, а мне надо бросать.
– Я тогда еще не знала тебя. Подсела на дрожь от твоих ударов и на твое воинственное шумное дыхание. Не могла оторваться от тебя. Не могла отказать себе в этом маленьком удовольствии наблюдать. Я влюбилась в твои удары, – я смотрела на темный гудящий океан за окном. – Я влюбилась в твою силу без памяти. В твои сильные руки. В твой ритм. Это невероятно. И так вдохновляет. А сегодня, то, что я видела там на ринге… Это часть тебя. Это ты. Ты создан для этого. Эта сила в твоих руках сводит с ума, до сих пор дрожу, – я обняла себя за плечи.
Он берет мою руку и поворачивает к себе лицом. Глаза его горят от моих слов.
– Никогда не отказывайся от этой борьбы, слышишь? – упирая в него взгляд. – Что бы ни было. Как бы я ни просила тебя. Ни одна я не стою этого пламени в тебе, этой страсти. Ты показал мне бокс сегодня. Я ничего не смыслю в этом пока, но я уже понимаю эти чувства. Я теперь понимаю, слышишь? Это невероятно! Ты потрясающий!
Он убрал мои волосы за уши. Глаза его пылали. Он пристально рассматривал мое лицо.
– Я солгу, если скажу, что не боялась за тебя. Но я привыкну к этому страху, вот увидишь. Смогу контролировать его. Обещаю, это быстро заживет, – легко целую его в разбитую губу. Он обхватывает меня руками и целует. Жадно и сильно. С трудом отстраняюсь и смотрю на его прикрытые глаза, рассматривающие мои губы.
– Кто ты, черт возьми? – он сжимает пальцами мою шею. – Откуда ты взялась такая? – он тяжело дышит на мои губы. – Хочешь мой рассудок?
– Хочу, и тебя в придачу, – он нужен мне безапелляционно сегодня.
Я не помню, что было дальше, только свои чувства. Сумасшедшие, нестерпимые. И что он сильно схватил меня. Но я хотела быть еще ближе. Нас занесло. Сильно. Что-то разбилось. В один миг я боялась, что потеряю сознание или рассудок. Судорожно, жадно хватаюсь за него. Я задыхалась. И кричала. Не знаю, сколько продолжалась эта чувственная схватка с ним, но я успела понять, что ни черта не знала о чувствах раньше. Дура, я и о сексе понятия не имела. С ним все было другое.
Я лежала на постели и восстанавливала дыхание. Волосы были мокрые от пота и облепили влажное лицо. Капли стекали по лицу и шее. Я задыхалась на влажной простыне, а он обнимал меня со спины, целуя мокрую шею. Его тело было горячим, я чувствовала его кожей. Он обнимал меня за грудь и живот. В глазах темнеет. Все еще дрожь идет по телу. С ним я даже не чувствую смущения, как это возможно? Почему это все так правильно?
– Только не уходи, – он крепче прижимает меня к себе и глубоко вдыхает запах моих волос. Я обнимаю его пальцы на своем теле. – Останься со мной.
Я закрываю глаза. Кажется, дыхание только сейчас вернулось ко мне.

Открываю глаза. Кажется, мы заснули. Чувствую, как он шевелится за моей спиной: нащупывает одеяло и укрывает нас. Тепло. Я прижимаюсь поближе к нему, сжимая его руки, и снова проваливаюсь в сон.

Сильно шумят волны. Я никогда не просыпалась под шум океана и его дыхание. Самое лучшее утро. Солнце уже встало и светит мне в лицо. Лео спит за моей спиной и ровно дышит мне в шею. Боже, я хочу остаться здесь. Хочу его жизнь вместо своей. Осматриваю комнату: мы разбили торшер. Улыбаюсь и пытаюсь отыскать глазами свое платье и белье. Как же я голодна, господи. А еще очень хочется пить. Лео прижимает меня к себе.
– Ты уже не спишь? – он целует мою спину. Разворачиваюсь к нему лицом. Он щурится от солнечного света. Улыбаюсь. Как же давно, оказывается, я не чувствовала себя такой счастливой.
– Вставай, пожалуйста, я так хочу есть, что сейчас просто умру! Ты должен меня покормить, – я сажусь на постели к нему спиной и потягиваюсь.
– Не одевайся, – чувствую, что он улыбается позади меня. – Вчера ни черта не успел рассмотреть.
Медленно поворачиваюсь к нему. Он рассматривает меня. Никто никогда так не смотрел на меня, как он. Все внутри дрожит от его глаз. От волнения сжимается горло. Долгий, проникновенный и беззастенчиво пристальный взгляд карих глаз. Он лежал на спине, укрытый по пояс одеялом, и скользил по моей коже глазами, поджав губы и слегка приспустив ресницы. А я смотрела, как солнце касается его груди. Когда он смотрит на меня вот так, я чувствую себя красивой.
– Вернись, – он сглатывает и хлопает по постели ладонью. На лице его волнение. Трогательный. Улыбаюсь и возвращаюсь к нему, положив голову на грудь. Он укрывает меня одеялом и обнимает на плечи.
– Лео.
– М? – опускает подбородок мне на макушку.
– Ты совсем не боишься боли? – беру его руку и перебираю пальцы.
– Скорее, я ее принимаю. И отношусь к ней иначе. Каждая боль – это маленькое поражение, результат моей ошибки. Если мне больно – значит, я что-то делаю не так. Бокс – техничная самозащита.
– Это как? – поднимаю на него глаза.
– Твоя задача не позволить ударить себя.
Я задумалась над его словами, а он продолжил, понимая мое недоумение.
– Вся суть хорошего бокса в том, чтобы предугадать соперника, суметь остановить его удар. И ударить, когда он открыт и бьет по тебе.
Я внимательно слушаю его. Признаться, я никогда не думала об этом.
– Получается, суть не в том, что избить соперника? – я удивляюсь, вскидывая брови, он снисходительно улыбается, словно разговаривает с маленьким ребенком. – И перчатки не для того, чтобы ударить как можно больнее?
– Перчатки смягчают удар и защищают пальцы, – он сильнее обнимает меня и улыбается.
– Сколько по шкале тупости? – я смотрю ему в глаза и смеюсь. – Со мной жутко скучно говорить о боксе, я знаю.
– Ты даже представить не можешь, как далека от правды, – он смотрит тепло.
– Ты не удовлетворен тем, как прошел вчерашний бой? – я всматривалась в него.
– Сомнительная победа сродни поражению.
– Ты не прав.
– Я знаю, на что способен. Это был невнятный бой. Я потерял контроль. Мне повезло, что он выдохся быстрее меня. Ненавижу это. Одна ошибка – и звенящая боль отнимает силы и забирает внимание на себя. Ты расфокусирован, концентрация утеряна, он выбивает тебя из равновесия. Ты тратишь силы на восстановление и притупление боли, а он продолжает наносить удары. Все усилия идут на защиту от него. Ты устаешь быстрее, чем при нападении. И вот ты уже на шаг позади него. Проигрываешь время и очки. И нужно вдвое больше усилий, чтобы восстановить равновесие на ринге. А у тебя нет этих сил. И как только ты заглушаешь боль и снова твердо стоишь на ногах, ты начинаешь бить удар за ударом, пробивать его защиту, избивать, чтобы откинуть назад в свое недавнее положение. Ты больше не думаешь, твоя стратегия уничтожена. Остается просто лупить на поражение и надеяться, что он устал больше твоего. Вот так я чувствовал себя. Хуже этого только лежать под отсчетом нокаута и понимать, что уже не сможешь подняться.
Я молчу и смотрю на его потемневшее лицо.
– Было такое?
– Бывало, – он сжимает челюсть и на щеках вырисовываются выразительные желваки. Он гладит меня по руке, немного отстраненно, я чувствую, что надо сменить тему.
– Какой твой любимый удар? – смотрю ему в глаза и думаю, не слишком ли глупый вопрос задаю. Он поворачивает ко мне лицо и улыбается:
– Не знаю, тот, который нокаутирует, – он перебирает пальцами мои волосы. – Люблю бесить соперника джебами.
– Это что?
Улыбается и поднимает руку.
– Прямой удар левой рукой, – он ударяет воздух. Я поднимаю свою кисть и повторяю его движение. – Кросс, – показывает прямой удар правой, я, улыбаясь, избиваю вместе с ним воздух. – Хук – слегка завернутый удар, апперкот – снизу под челюсть.
– Последний, должно быть, очень болезненный, – я смеюсь, понимая, как неуклюже движется мой кулак. А потом перестаю и просто рассматриваю наши вытянутые вверх руки. Он касается своей ладонью моей кисти. Какая же бледная у меня кожа. Какие же красивые и сильные у него руки.
– У твоего парня невероятная выдержка, – вдруг говорит он и возвращает меня в комнату из моих мыслей. Я отстраняюсь и смотрю в его лицо. – Как он может без тебя? Как отпускает от себя так надолго? Отличный парень, видимо, волевой.
Я окаменела от его слов. Смотрю на него и пытаюсь понять, что за игру он затеял и зачем говорит мне это сейчас. Он смотрит в потолок и молчит, заставляя меня сходить с ума от бешенства. Неужели ему все равно? Если бы он сказал, что у него есть другая, я бы сожгла весь мир. От одной мысли задыхаюсь.
– Невероятно, – одно слово, полное доверху горьким разочарованием и досадой. Встаю с постели, но он хватает меня за руку.
– Не злись, Джо.
Я оборачиваюсь, смотрю в его лицо и понимаю, что все не такое, каким кажется: так он выражает свою сдавленную обиду. Он не может признаться в этой свербящей боли, и не может просто отпустить ее. Как умеет, она рвется наружу ко мне. Мне нравится его нервная агония. Успокаиваюсь немного, наблюдая, как он борется с собой. Я не жестокая, я хочу его полностью. Пытаюсь вырвать руку и подняться, но он не отпускает.
– Не делай так, Джо, – обхватывает пальцами мою шею.
– Я ухожу! – снова пытаюсь вырваться, но он одним движением опускает меня на спину.
– Ты злишься не меньше меня, – он взял мои кисти и, заведя их за мою голову, прижал к простыне.
– Зачем ты говоришь это? – я изучаю его глаза. В нем много всего сейчас. Он приблизил ко мне лицо.
– Ты знаешь сама, – он скользит глазами по моему лицу, шее, груди. Я почти физически чувствую его взгляд на своей коже. Словно раскаленное лезвие. Никто никогда так не смотрел на меня. Словно я была чем-то особенным. Он гладит большими пальцами мои запястья, надавливая, я чувствую, как о них бьется в венах мой сумасшедший пульс. Я сглатываю, а он рассматривает дрожащую кожу на моей шее. Опускает лицо и целует ее. Задыхаюсь от него тут же.
– Скажи прямо, скажи, оставь его, – я закричала. Чувства обострены до предела. Кажется, что сейчас взорвусь. Он прижимает мои руки к простыни, сдавливая запястья.
– Нет, – он обхватывает губами мой подбородок.
– Тогда пусти, и я уйду, – блефую: я не смогу уйти от него.
– Не отпущу, – чувствую прикосновения его груди к своей.
– Тебе не все равно? – дергаюсь всем телом, будто бы хочу освободиться от него. Не хочу. Не хочу. Не хочу.
– Посмотри на нас, Джо. Мне не все равно.
– Если скажешь бросить его, я брошу, – немного правды нам не помешает.
Он молча изучает мои глаза. В них все отчаяние и решительность, на которые способно мое существо. Если бы он сейчас сказал броситься в океан, я бы послушно захлебнулась.
– Не бросай, он ведь идеальный.
Яростно пытаюсь вырваться. Кому ты пытаешься сделать больно?
– С меня хватит! – я взорвалась.
– Я не могу о таком просить.
Замираю и рассматриваю его лицо и глаза. Кажется, ему больнее, чем мне. Это его тяготит. Это его разрушает. Я нужна ему, вижу. Так же, как и он нужен мне. Мы молча смотрим друг другу в глаза. Он сжимает мои руки. Я уже знаю, что так он говорит «я здесь, я с тобой, чувствуешь?» Чувствую.
– У тебя веснушки, – его лицо так близко, он улыбается.
– Вот еще, я вывела их два года назад, – обиженно отвожу взгляд.
– К счастью, не полностью.
– Нет у меня веснушек! – возмущенно вскидываю брови. Ненавижу даже воспоминание о них.
– Есть, и они жутко заводят.
Сглатываю, а он снова довольно рассматривает мою шею. Ему нравится это волнение во мне.
– Я много думал о том, какая ты, знаешь? Еще до того дня, как ты выдала это свое «Давай, сожги меня заживо!» – он улыбается. Я смущенно закрываю глаза. Я так хорошо помню тот вечер. – Я нашел платок у трибун. Взял в руку и почувствовал этот запах, – он глубоко вдохнул, ноздри его стали шире обычного. – До сих пор будоражит кровь, – он смотрел мне в глаза. – Теперь этот запах так близко, – улыбается. – На моей коже. Я представлял, какая ты должна быть с этим запахом. Я и подумать не мог, что ты такая. Такая моя до одури. Что настолько. Что так может клинить. Я, правда, хотел вернуть его тебе. Пока ты не уперла в меня свои сумасшедшие медные глаза там, в зале. Клянусь, в той темноте они горели, как у кошки. То, как ты смотрела… До сих пор от воспоминаний желудок крутит, – он улыбнулся. – Я видел, как ты тряслась, твои пальцы, губы, ресницы. И этот взгляд. От него органы внутри перевернулись. И я понял, что ты моя. Тогда я захотел, чтобы у меня осталось что-то от тебя. Я надеялся, что ты вернешься за ним снова. Так и вышло. Ты тогда поцеловала меня. Так порывисто и горячо. Ненормальная. И меня завела до предела. Я слетел с катушек и думал о тебе эти дни без остановки. Представлял тебя вот так, в своих руках. И сходил с ума… – он снова рассматривал меня. – Нет ничего лучше тебя такой, – он скользил глазами по моей обнаженной коже. – Скажу кое-что: я уже не отпущу тебя, понимаешь?
Дрожь по телу от его слов. Так невозможно тянет к нему. Поднимаю голову и целую его сильно. Кажется, этим чувствам все мало. Мы снова срываемся.

От чувств кружится голова. Меня захлестнуло горячей волной и все еще трясет. Дрожь по телу. Проклятье. Даже не думала, что так бывает. Все еще тяжело дышать. Тело еще в напряжении. Он прижимает меня к себе. Сухо во рту и темнеет в глазах. Нужно прийти в себя. Моя голова на его плече. Обнимаю его горячий влажный живот. Поднимаю лицо и смотрю в его глаза. Мутные, они смотрят на меня. Он дышит через рот. Часто и поверхностно. Еще немного дрожит от меня. Как же невероятно чувствовать, как он сходит с ума в эти минуты. Он весь горячий. Закрываю глаза и целую его в грудь.

– Как думаешь, который уже час? – я заглядываю ему в лицо.
– Я немного потерялся во времени, не знаю даже, – он улыбается и целует меня в висок. С ним так хорошо.
– К твоему сведению, я все еще хочу есть, – улыбаюсь.
– Я сделаю тебе блинчики, – улыбается в ответ.
– Это серьезное заявление, – смеюсь и медленно поднимаюсь. Оглядываюсь в поисках одежды. Он наблюдает за мной с постели. Я так и не нахожу свою одежду. Хватаю его шорты и быстро натягиваю. – Предупреждаю, я сейчас залезу в твой холодильник!
Слышу, как он смеется. Пока я пила воду, он поднялся и надел брюки. Подошел ко мне и поцеловал в висок. Я протянула ему бутылку с водой, и он жадно принялся опустошать ее. На полу у холодильника обнаружился верх от комплекта моего белья. Лео смеется с моей неожиданной находки. Надеваю его и открываю холодильник, пытаясь предугадать, где могу найти остаток комплекта.
– Боже, скажи, что я могу это съесть, – достаю шоколадное пирожное. – Как же хочется сладкого! Почти год держалась, а теперь прямо челюсть сводит!
– Ты можешь даже не делиться, – он улыбнулся. Я села на стол и принялась отламывать по кусочку и закидывать в рот. Самый вкусный десерт в моей жизни. – Господи! – закрываю глаза от удовольствия.
Лео рассматривал меня, стоя в нескольких шагах от стола, и улыбался. В нем было так много чувств, и я сходила с ума от этого его взгляда. Никто никогда не хотел меня так сильно, как он. В этом было что-то безумное. Его прикосновения, его взгляд, он словно был создан для меня. Мы смотрели друг другу в глаза, я торопливо ела торт, а он допивал воду. Это все было так естественно, словно мы знали друг друга много лет. Я понимала, что уже не смогу без него.
Спрыгиваю со стола, подхожу к нему и крепко обнимаю за шею.
– Кажется, без тебя я не хочу больше жить, – тихо шепчу ему на ухо.
– Я, кажется, влюбился в тебя…
Я отстраняюсь и смотрю в его глаза. Он не улыбается. Он не смеется. Он серьезен и задумчив.
– Я влюблен в тебя, Джо.
Ты только что разрушил мою жизнь. Всего четыре слова этим низким резонирующим в моих внутренностях тембром. Ты уничтожил меня прежнюю. Я мертва и счастлива. Я растерянно изучаю его глаза, пытаясь прочувствовать каждую секунду этого трепетного волнения внутри себя. В купе с его глазами это слишком невероятное ощущение. Карие, они взволнованно изучают мои. Я чувствую, как он пытается угадать мои мысли. Не угадаешь. Ты и представить не можешь, в каком огне я горю эти дни с тобой.
Я молча думаю о нем. Вижу, как в глазах его показалась тревога. В нем столько тихих вопросов. Я столько чувств. Он думает, что напугал меня этим своим порывом, он думает, этот его импульс звучит неискренне, клянусь, если бы мог, он бы забрал сейчас обратно свои слова. Не отдам. Я молча дрожу, переводя дыхание и медленно привыкая к осознанию, что верю его словам. Я верю ему больше, чем себе. Я чувствую его так сильно и так явно.
Он начинает чаще дышать. Я словно ощущаю, как кровь ускоряет темп в его венах и заводит сердце. Ты один, кого поцеловала первой. Ты один, к кому пришла сама в руки. Не задумываясь о защите или совести, приблизилась к тебе так безрассудно быстро и так непозволительно сильно. Легкомысленно, импульсивно. И никогда не пожалею об этом, понимаю уже сейчас. Я не знаю тебя и знаю так хорошо.
Он растерян от моего молчания. Я чувствую, как он берет мою руку. Сжимает запястье, сильно, чувственно встревоженно. Подожди немного. Пожалуйста. Я захлебнулась нашими чувствами. Я схожу по тебе с ума. Плавно, медленно, бесповоротно, задыхаясь. Не волнуйся, я уже люблю тебя слишком сильно. Я почему-то так люблю тебя. Жадно. Жарко. Волнительно. Сумасшедше. Мучительно. Ты в моей голове. Что происходит между нами? Беру его вторую руку, обнимаю теплые пальцы. Слова внутри дрожат. Вместо них выходят наружу только слезы. С чувством сжимаем руки. За тебя я держусь, как за жизнь.
– Почему ты плачешь? – он смотрит мне в лицо, пока я молча роняю слезы и дрожу.
Это был слишком сложный вопрос. Я обессиленно утыкаюсь лицом ему в грудь. Он обнимает меня.
– Ты не должна ничего говорить, – он гладит мои волосы. Произносит немного тревожно, задумчиво. И я понимаю, что он так не думает. – Позавтракаем?
– Я сбегаю в душ и вернусь, – отпускаю его и ухожу. Внутри осадок и горькое послевкусие. Он смотрит мне вслед, знаю. И думает о том, что в моей голове. Я сама с трудом понимаю, что происходит со мной. Словно кружусь в воронке урагана. Закрываю за собой дверь в ванную. Меня пугают мои чувства. Слишком сильные. Снимаю одежду и захожу в душ. Горячая вода охватывает меня. Немного расслабляет. Я утонула в нем. Я даже не знаю, который час. Наверное, я выпала из жизни на сутки или больше. Я не подумала даже о том, что оставила позади. Сегодня занятия, наверное, они уже прошли. Я оставила Кевина одного вчера. Я не сказала родителям ничего. Катастрофа. Только сейчас, отойдя от него на шаг, я начала мыслить снова. Гормоны парализовали мой мозг. Не соображаю. Прислоняюсь к влажной от испарины стене и оглядываюсь вокруг. Я была так поглощена им, что даже не помню, как выглядит его дом. На полке пара флаконов. Беру один в руки, открываю крышку. Как вкусно пахнет. Сколько времени я уже здесь? Комната заполнена густым паром. Тяжело дышать. Выключаю воду и выхожу. Оборачиваюсь в полотенце. Протираю запотевшее зеркало и смотрю на свое отражение. Я хотела еще собраться с мыслями, но уже слишком скучала по нему. Как глупо. Выхожу в полотенце и ищу его глазами.
Лео сидит на подоконнике у открытого окна. Подхожу ближе и вижу в его руках свое платье.
– Вчера я немного порвал его, – он откусывает нитку. – Но теперь все в норме, – он достал из него иголку и протянул платье мне. Я растерянно беру его. Он смотрит на мои мокрые волосы.
– Спасибо, – растроганная, я изучаю его глаза, сжимая платье руками. Он не переставал поражать меня. Лео спрыгнул с подоконника и поравнялся со мной. А потом обнял, уткнувшись лицом в волосы.
– Тебя долго не было, – он сильно прижал меня к себе. Я обнимаю его за спину. Я так соскучилась, оказывается. Он касается пальцами моих мокрых волос и целует в плечо. – Одевайся, а я пока приготовлю нам поесть. Он уходит в кухню. Провожаю его взглядом, рассматривая сильную спину и красивые ямочки на пояснице. Снимаю полотенце и надеваю белье: он сумел отыскать его и бережно сложил для меня на подлокотнике дивана. Лео стоит ко мне спиной и взбивает яйца. Улыбаюсь: он серьезно настроен на блинчики. Натягиваю платье на еще влажное тело. У него красивый затылок. Я помню, как пахнет его шея. Господи. Дрожь по коже. Потираю волосы полотенцем. Пахнет океаном. Я подхожу к парню и обнимаю со спины.
– Как же ты пахнешь, – встаю на цыпочки и касаюсь лицом его шеи пониже линии волос. Целую и обнимаю за живот. Он отпускает вилку и берет мои руки. – Не могу без тебя, – касаюсь губами его спины. Его запах просто сводит с ума. – Не останавливайся, я умираю с голода, – я отпускаю его, улыбающегося, и сажусь рядом с ним на стол. Он ловко взбивает яйца вилкой, а я наблюдаю, как красиво напрягается его живот. У него очень сильный торс. Улыбаюсь и доедаю свое шоколадное пирожное.
– Ты ведь не останешься? – он остановился и повернул ко мне лицо. Я покачала головой. Он еще несколько секунд изучал мои глаза, словно спрашивая, пойду ли я к Кевину. Не пойду. Но ты не спрашивай.
– Ты знаешь, сколько уже времени? – отряхиваю руки от крошек.
– Половина четвертого, – он продолжил готовить тесто. Вскидываю брови, но он уже не видит. Мне тоскливо от его взгляда почему-то.
– Сварим кофе?
– В верхнем шкафчике над тобой, – он не глядя на меня направляет указательный палец над моей головой.

Я наблюдаю за океаном из его окна. Шумит, сегодня он встревожен. Словно провожает меня. Я смотрю на пар, поднимающийся из чашки кофе в моих руках и ускользающий в воздух. Люблю запах кофе. И запах океана. Вкус кофе не люблю, но почему-то захотелось его именно сейчас вприкуску с океанской влагой. Лео изредка поглядывает на меня из кухни, я чувствую. Он немного молчалив. Я немного разбита. Не хочу оставлять его. Мне здесь непривычно хорошо. Делаю глоток и закрываю глаза. Влажный воздух касается моего лица.
– Пойдем, – он обнимает меня сзади и возвращает из мыслей.

Я не ем выпечку. Но эти панкейки лучшие из всех. Я ужасно голодна. Лео улыбается: видимо, я слишком увлеклась. Обнимаю его ноги ступнями под столом и улыбаюсь, подняв глаза. Мы молчим. Так хорошо и слегка тоскливо. Он отпивает кофе, а я думаю, какой же он красивый с этими каре-зелеными глазами и сильным лицом. Невозможные чувства внутри, когда смотрю на него. Волнение и тепло за ребрами. Лео смотрит на меня поверх чашки. Эти глаза так хорошо знают меня. Он берет мою руку. Вздрагиваю от неожиданности и сжимаю его теплые пальцы.

Застегиваю босоножки. Он молчит и напряженно смотрит на меня. В голове такой сумбур. И хочется плакать. С обувью покончено, выпрямляюсь и смотрю в его лицо. Желваки явные. Губы сжаты. Глаза встревожены. Он упирает руки в бока и смотрит немного в сторону. Я не думала, что будет так тяжело прощаться с ним. Стою у двери и не шевелюсь. Странное чувство пустоты. Он не смотрит на меня. Я же не могу оторвать от него взгляд.
– Мне пора, – сдавленно и сипло бормочу я. Он отстраненно кивает. Делаю шаг к нему и легко приобнимаю за плечо. Поцелую в щеку и быстро уйду. Нельзя затягивать, внутри печет. Касаюсь его щеки. Чувствую, как напрягаются желваки под моими губами. Теплая кожа так приятно пахнет. Я чувствую его сердцебиение. Давай, Джо, отпусти уже его. Не могу отстраниться. Касаюсь лицом его щеки. Внутри все дрожит. Мои пальцы уже на его шее. Я прижимаюсь сильнее к нему и чувствую, как он приобнимает меня. Легко за спину. Еще немного: касаюсь лицом его шеи. Артерия пульсирует так сильно. Он обнимает меня все крепче, сжимая руками. Чувствую, как дернулся кадык под моими губами. Не могу. Он прижимает меня к себе и касается моего лица своим. Браво, я уже плачу. Глупая и слабая. Он обнимает мое лицо руками и смотрит в глаза. Я не хочу никогда больше видеть его глаза такими. Взгляд его потемнел. Мои ребра сжимаются. Он утирает мои слезы большими пальцами, целует в лоб и отпускает, слегка отталкивая:
– Давай же, Джо, – он снова упирает руки в бока и отворачивает лицо. Он не будет смотреть, как я ухожу. Ноздри его расширились, брови опустились на глаза. Отсюда слышу, как его трясет. Шаг назад лицом к нему. Еще. Ухожу.

Я не хочу скандала. Эмоционально я опустошена, вытрепана, израсходована. У меня не осталось моральных сил вступать в битву и пререкаться. Не буду участвовать в баталиях. Рядом с ним я сложила свое оружие. Я больше не воинственная. Сегодня я – мирный житель. Оправдываться не хочу. Не хочу защищаться. Не хочу говорить и чувствовать что-то кроме него. Хочу, чтобы до следующей встречи он был моим микроклиматом. Моей непроницаемой оболочкой, заполненной его запахом и тембром голоса. Стою у двери своего дома, словно у чужого порога. Дрожу немного – единственная реакция, на которую способен еще мой организм. Я оставила всю себя с ним. Я уже за закрытой дверью чувствую сильный ветер от приближающейся бури. Я не знаю, что отвечать им. Что удовлетворит их? Не хочу думать о чем-то кроме него. Хочу упасть в постель и вспоминать ощущения от его кожи на своей. И молчать о нем долго.

Поворот ключа. Раз: давай, ураган, подхвати меня. Два: о безжалостные скалы разбей меня. Глубокий вдох. Нервный топот на лестнице. Успею сделать еще один. Закрываю дверь за спиной.
– О, господи!
Мама. В слезах. Проклятье. Все еще хуже.
– Ты где была?! Я чуть с ума не сошла! – она хватает меня за плечи. Потом за лицо.
– Все хорошо, мам, прости, что не позвонила, – мне очень жаль ее. – Я была с Кевином, – первое, что пришло в голову. К этому они привыкли. Быстрые шаги из гостиной.
– Джо?!
Кевин. Вот дьявол.
– Милая, что случилось? – теперь он хватает меня за плечи. – Где ты была?
– Кев, не сейчас, – я не смотрю на него почему-то. Мне даже не хотелось открывать рот, словно я запечатала Лео внутри и боялась, что так он испариться с выдохами. Не хочу переключать с него сознание. Рядом с Кевином эти чувства внутри меня начинают неприятно дрожать. Полярность. Кажется, сейчас меня вырвет.
– Джоана!
Папа. Черт. Беги, Джо: если он обращается так, всё слишком плохо.
– Где ты ходишь? Мы в полицию звонили! – он меня не обнимает. Он слишком зол. Зака не хватает. А, нет, он стоит у лестницы и сверлит меня взглядом. Все в сборе. Все составляющие моего урагана.
– Мне жаль, что я заставила вас волноваться. Со мной все хорошо, – иду к лестнице. Кевин хватает меня за руку:
– И все?! – он кричит и разворачивает меня лицом к себе. – Ничего не скажешь?!
– Скажу, но не сейчас, ладно? – пытаюсь достать руку из его цепких пальцев. – Можешь не трогать меня?
– Прости, что? – он опешил. – Ты заболела?! – дергает меня за руку.
– Кевин, остынь, – папа убирает его руку. – Давайте передохнем и завтра поговорим спокойно.
– Где. Ты. Была? – по слову чеканит Кевин, сверля меня глазами. Он все почувствовал. Он впервые меня почувствовал. Какая ирония. От его взгляда мне не по себе. Он удивил меня, я думала, ему все равно. Но ему больно. Я не хочу делать ему больно. Поднимаюсь на две ступеньки вверх спиной вперед и смотрю в его покрасневшее лицо. От дрожащих слез в этих диких голубых глазах мне становится страшно. Я ранила его. Он хочет ранить в ответ. Папа держит его за плечо. Кевин никогда прежде не излучал опасность. Что я наделала? Он не похож на себя. Мы все стали другими. Я вдруг почувствовала, что боюсь его. Это было самое сильное чувство, которое он когда-либо вызывал во мне. Скованная этим страхом я молча смотрю в его глаза. Я должна все ему рассказать. Но не сейчас.
– Прости меня, Кев, – поджимаю губы и быстро ухожу вверх по лестнице.
– За что ты извиняешься?! – он что есть силы кричит мне вслед. Спиной я чувствую резкие вибрации его вспыхнувших чувств. Я словно вижу вздувшиеся вены на его шее и багровое от напряжения и ярости лицо. Я не знаю его такого. Он даже не повышает тона. Но боль в его голосе так хорошо помогает визуализировать. Его трясет, я знаю. Я разорвала его на части. – За что извиняешься?!

Закрываю дверь в комнату. Его голос стал тише. Его отчаянный крик уже не врезается мне в спину. Но он все еще кричит. Папа пытается успокоить его. Что я делаю? Кто я? Я жестокая? Эгоистичная? Я словно ударила его. Сердце очень сильно стучит. Очень больно. Нестерпимо. Как я расскажу ему все? Закрываю уши, чтобы не слышать его отчаяния. Его чувства кровоточат. Я будто вижу эту кровь на своих ладонях. Что я наделала? Почему я решила, что, если мои чувства к нему блеклые, прозрачные, безвкусные, его такие же, и ему не будет от меня больно? Я жестокая. Я эгоистичная.

Он все еще кричит внизу у лестницы… Давай, утопи меня в этой горячей крови твоего громкого отчаяния.

Я не склонна презирать себя. Не в этой моей жизни. Но сейчас я испытывала презрение к своему существу. Вдвоем они разрушили меня. И все вокруг меня. Они оба любили меня так сильно, как сильно заставили саму себя ненавидеть. Я умерла дважды. Я пала жертвой своего подорвавшегося мира. Я жертва собственной войны. Странное дезориентирующее чувство. Кажется, меня контузило этой ударной волной. Я ничему больше не принадлежу. Я не знаю, куда иду.

В ту ночь я вышла из комнаты лишь единожды: за бутылкой крепленого вина.
Домашние спали. Я тихо сошла в кухню. Беру бутылку, штопор, тянусь за бокалом в шкафчике и слышу тихий мамин голос за спиной:
– Ты в порядке, малышка?
Нет. Я в боли. Я в отчаянии. Но никак не в порядке. Закрываю дверцу, поворачиваюсь к ней и киваю. Хотела приправить этот жест улыбкой, но не вышло.
– Что происходит в твоей жизни? – на лице ее беспокойство.
Рушится. Прислушайся, мам, и ты услышишь оглушающий грохот. Стоит ли говорить ей об этом сумасшествии, что я проживаю? Ловко откупориваю бутылку и щедро наливаю себе вина.
– Джо, – мама подходит ближе и встревоженно изучает меня. Я сажусь на стол и делаю пару глотков. Мама вздыхает и наливает себе воды. – Ты сама не своя. Что с тобой случилось?
Я влюбилась, мам… Так сильно. Кажется, мой организм не может вынести такого высокого напряжения, меня бросает из стороны в сторону, потряхивая. Я не готова была к такому. Моя жизнь ускользает из рук, а мне не жаль. Нисколько. Я отпустила руки и смотрю, как все летит в бездну. Только о нем думаю.
– Ничего, – допиваю залпом вино и наливаю еще. Мама поморщилась и присела рядом, придвинув мне пустой бокал.
– Отношения не бывают простыми, – она пригубила налитое мной вино. – Джо, ты еще с боксером не заводила отношения, – она ухмыльнулась и горько покачала головой. – Это ужасно.
Почему она так сказала? Пытаюсь угадать ее мысли. Не выходит.
– Почему ты так говоришь? – опускаю бокал.
– Я так сильно полюбила его, знаешь? Все меркло на его фоне, – она улыбнулась и сделала глоток из запотевающего бокала.
Я так хорошо понимала ее чувства.
– Я умирала каждый раз у ринга. Клянусь. Я думала, я сильная, но его кровь и его боль были сильнее меня. Я очень страдала. Очень мучилась. Но я не могла сказать ни слова и не могла попросить бросить: боялась, что он уйдет. Боялась, что выберет бокс, а не меня, если поставлю ультиматум. Лучше бы выбрал свой бокс… – она посмотрела на бокал. – Я рыдала ночами в подушку. И всегда носила с собой перекись водорода, – она улыбнулась. – Я уходила и возвращалась. Потом все это прошло… Я так часто говорила, что он нужен мне. Лучше бы молчала. И тогда он сделал выбор. Я никогда не смогу расплатиться за эту его жертву.
Я молча слушала ее.
– Молодые и отчаянные, мы решили, что нашей любви достаточно на всю жизнь. А остальное было неважно…
Мне вдруг стало не по себе. И очень тоскливо от ее слов и глаз. Я вспомнила Лео. Ком набухал в горле.
– Это казалось таким правильным. Я даже не заметила, как разрушила его этой своей безусловной любовью… Я думаю об этом и десятки лет спустя, видя это порой в его глазах за завтраком.
– Что именно? – поднимаю брови, заглядывая ей в лицо.
– Его ту прежнюю жизнь, жизнь до меня. Он никогда не говорил мне этого, но я знаю, что он жалеет. Я стала однажды важнее всего для него, он отказался ради меня от мечты. Тогда я была так счастлива, что закончилась, наконец, эта пытка, что больше никто не причиняет ему боль на ринге, что не вижу больше этих окровавленных шорт в стиральной машинке. А когда он вдруг опомнился, время было упущено. Другие чемпионы пришли на его место. Он остался позади из-за меня. Я так ненавижу осознавать это. Если бы могла, сделала бы все иначе…
– Бросила бы папу? – мне вдруг стало так тошно, слезы навернулись на глаза. Эта параллель меня съедала.
– Не знаю, но я должна была подумать о нем. Я всегда буду виноватой. Он самое лучшее, что могло произойти со мной, а я – самое худшее, что случилось с ним. Так что, Джо, некоторое взаимоотношения в разы сложнее твоих, – она допила вино, встала, сполоснула бокал и, пожелав мне спокойной ночи, пошла наверх.
Я знаю, она сбежала от меня, чтобы я не видела ее слез. Она хотела поддержать меня, но только повергла в смятение… Я и понятия не имела о том, какую трагедию они вдвоем переживают.

Несколько часов я просто стояла на балконе и грела в руках бокал. Теплое вино, холодный воздух. Я хотела просто думать о нем этой ночью. Но не могла. Крутит внутренности нервным спазмом. Я принесла с собой столько чувств, сладких, сильных. Теперь им во мне нет места. То, что могу еще чувствовать, мне не нравится и причиняет боль. Хочу снова стать маленькой. Смеятся, когда счастлива. Обнимать, когда люблю. И чтобы от этого никому не было больно.

VI
Я лежала на холодном полу его огромного залитого солнцем пентхауса. И пыталась научиться дышать заново. Высоко над землей, но еще живая. Об этом напоминала нестерпимая жгучая боль в груди и горле. А еще его отчаянный крик у моего лица:
– Джо, умоляю, не умирай. Пожалуйста, дыши, пожалуйста, пожалуйста, господи…
Его голос вернул меня в воспоминания о том, как я оказалась в этом аду.

Я помню, в тот день на мне были черные брюки-клеш и любимая белая рубашка. Я больше не надела ее после. Никогда. А еще бежевые лодочки. Встревоженная его исчезновением, и движимая пекучим чувством вины, я мчалась по коридору к двери квартиры Кевина.
Я звонила ему до этого много раз. Десятки, пожалуй. Он хранил молчание. Почти сутки прошли. Перед тем, как использовать свои ключи, я несколько раз безрезультатно позвонила в дверь.
Дверь открылась со звоном. Я сделала шаг внутрь и услышала хруст стекла. Это осколки под моими ногами. Я подняла глаза и застыла: квартира была разрушена. Голые поверхности, много битого стекла и перевернутой мебели. Я знала, он сделал это сам. Я словно видела, как в ярости он сметает со стола вещи, вышвыривает с полок книги, обрывает гардины, переворачивает стулья, пинает столы, разбивает зеркала и посуду. Здесь нечем дышать. Ухожу вглубь этой разрухи. У комода на полу разбитые фоторамки. Внутри наши фото. Мы отдыхали на Филиппинах в прошлом году. Держу в руках остатки рамки и фото внутри осколков стекла и думаю лишь о том, сколько злости он вложил в усилия разбить ее и какое красивое море на заднем плане.
Я нашла Кевина на диване. Он был вдребезги пьян. Спертый запах перегара окружал его, а носок моей туфли пару раз со звоном встретил бутылку виски, лежащую на боку у дивана.
– Кев, – я присела на корточки у его лица со стаканом воды. – Эй, – глажу его по волосам. – Выпей, – я касаюсь его щеки.
– Джо, – он открыл глаза и сел, потирая лицо. – Сколько времени уже?
Я вдруг вспомнила Лео. Горло сжалось. Я протягиваю стакан парню.
– Уже семь. Выпей, пожалуйста.
Он быстро опустошает стакан и осматривает квартиру. Звучно выдыхает. Он очень подавлен.
– Зачем пришла? – не смотрит на меня.
– Я волновалась о тебе. Не делай так больше…
– Не делай так больше, – он вдруг повернул ко мне лицо и посмотрел в глаза. Слишком многозначительно.
– Кевин, – я беру его руку. – Послушай…
– Не надо, – он убирает мою руку и поднимается.
– Нам нужно поговорить, – я поравнялась с ним.
– Не хочу, – он мотает головой и отворачивается.
– Пожалуйста, Кевин, так никому не легче, – я дотрагиваюсь до его плеча. Он резко оборачивается и хватает меня за руку. Очень больно. Я вздрагиваю.
– Я не хочу, – он сильно дернул меня за руку и оттолкнул. Я наблюдаю, как он ходит по квартире.
– Так дальше не может продолжаться, – я потираю руку.
Он резко обернулся и, подлетев ко мне, снова схватил и потянул к двери.
– Мы не будем разговаривать! – он волок меня через квартиру.
– Отпусти! Что ты делаешь?! Пусти! – я пыталась вырвать руку, но он был так зол.
– Убирайся, Джо, оставь меня одного! – он кричал.
– Что ты делаешь?! – я потеряла одну из туфель. – Нам рано или поздно придется поговорить!
– Заткнись! – он одним движением швырнул меня в стену. Я припала к ней спиной и с ужасом смотрела в его красное лицо. – Не хочу, – он махал головой.
– Кевин!
– Я не хочу это слышать! – он резко подскочил и схватил меня за шею. – У тебя ничего не выйдет, – его глаза были полны ярости. Я схватила его руки и пыталась убрать от себя. – Ты не сделаешь этого, – он сильнее сжал мое горло. Я чувствовала, что воздуху все труднее проходить внутрь. Я попыталась ударить его ногой, оттолкнуть, но его руки оказались такими сильными. Я ударила его по лицу, но он не отступил. Кровь прильнула к лицу. Я почти не могла дышать. В горле сильная жгучая боль. Хочу попросить его отпустить, но не могу. Издаю что-то похожее на стон. – Это не будет легко, Джо, не выйдет. Со мной так не выйдет.
У меня больше нет сил бороться. В глазах искры. Сердце словно бьется в горле. Очень страшно. Ненавижу тебя. Не могу дышать. Панический ужас. Его взбешенные глаза совсем близко. И напряженные руки перед моим лицом. Он так старался сделать мне больно. Он приложил все силы. Я помню, как попыталась дернуть ногой, не знаю, вышло ли. В груди запекло, и на меня налетела тьма.

Открываю глаза. На паркете солнечные зайчики от его часов. В нескольких метрах я вижу свою туфлю. Его колени у моих плечей. Шумит в ушах. Жгучая боль в груди. Болит и горло. Глаза полные слез. Его пальцы на моем лице. Закрываю глаза. Я не хочу больше смотреть в его лицо. Лучше бы умерла.
Сажусь и смотрю на свои колени. Он все еще хватает меня за лицо, руки. Так хочется укрыться от его прикосновений. Увернуться. От его рук противно, мерзко, грязно, больно. Я все еще чувствую слабость в теле. Медленно встаю на колени. Сиплый звук собственного дыхания пугает меня. Гортань печет, как и грудь, воздух жжется. Кажется, какое-то время я не смогу говорить. Отползаю к двери. Он что-то кричит, но шум в ушах и презрение делают меня почти глухой.
Не помню, как уходила от него. Помню, что ушла босая и немая. Я не взглянула на него больше в тот день. Не говорила с ним. Я не слышала его голоса. Я слышала только голос своего унижения, а еще крик ярой ненависти.

Я пришла в себя только несколькими часами позднее. Нашла себя в ванной. Вода была уже выключена, а я просто сидела внутри и вдыхала пар. Я уже замерзла. Но мысли не отпускали. Не могла пошевелиться.
Вытираю запотевшее зеркало. Шея красная от его рук. Левая сторона груди тоже: видимо, испугавшись, что убил меня, он пытался делать массаж сердца. Грудная клетка словно сжалась. Пытаюсь глубоко вдохнуть, но не могу. Кажется, он сломал мне ребро.

Я думала, я сильная, думала, не сломаюсь. Но это было слишком. Я не могла перестать думать, не могла перестать бояться. Я загоняла себя. Это стало потрясением. Шоком. Двое суток я провела в постели, притворяясь спящей каждый раз, когда кто-то показывался на пороге моей комнаты. Я не могла ни с кем говорить. Это было так странно, но я хотела запереть себя внутри, не хотела никаких взаимодействий с внешним миром. Я чувствовала себя слабой, разрушающейся. Дышать еще было больно. Я долго видела его озлобленное лицо перед собой, когда закрывала глаза. Да, даже и когда не закрывала. Тогда я впервые задумалась о том, что хочу умереть.

– Дочка, вставай, – мама присела на край постели и погладила меня по волосам. – Позавтракаем все вместе? У меня для тебя сюрприз.
Я повернулась к ней лицом. Она была так расстроена эти дни моим состоянием, я видела, что она плакала. Я киваю и встаю, чтобы переодеться.

Я не голодна и не хочу никого видеть. Но уже прошла почти неделя, так больше не могло продолжаться. Я должна была найти для себя вариант существования отличный от постели. На мне рубашка с высоким воротником. Медленно спускаюсь по лестнице к столу.
– Джо, – папа встает и встречает меня. Целует в висок. – Как ты, девочка? Тебе лучше?
Киваю и пытаюсь улыбнуться. Над эти еще надо поработать.
– А вот и сюрприз! – мама указывает на Рейч и Кэт. Они подошли и крепко обняли меня. Мне все равно. Я ничего не чувствую. – Но это еще не все! – мама хлопает в ладоши.
Я вижу его за спиной подруг. Кевин. Тогда впервые я узнала, что такое паническая атака. Кровь застучала в висках. Захотелось кричать. А потом бежать. Меня затрясло и стало тяжело дышать. Нет, вру, дыхание просто прервалось. Воздуха для меня не стало в этой комнате. Он подошел ко мне. Он не смотрел мне в глаза.
– Джо, – едва слышно пробормотал он. Я думала только о том, что, если потеряю сознание, домашние заподозрят что-то. Я старалась твердо стоять на ногах. И не стошнить на его замшевые туфли цвета марсалы.
– Садитесь уже, – мама указала на стол. Все начали рассаживаться. Кевин придвинул мне стул и опустился рядом. – А где Зак?
– Он сегодня с утра в клубе, хотел посмотреть на тренировку. Но скоро должен вернуться, – папа наливает себе кофе.
– Джо, положить тебе макароны? – мама улыбается мне. Я равнодушно киваю. Кевин молчит. Девочки обеспокоенно переглядываются. Уверена, мешки под моими глазами приводят их в ужас. Мама и папа широко улыбаются, растянув рты. Кевин молчит. Все верно, чудовище, ты утратил право голоса. У макарон нет вкуса. Голода тоже нет, но я не хочу вопросов. Кладу макароны в рот и запиваю водой. Хочу обратно в постель.
Я не слушаю беседу за столом. Пытаюсь, но не выходит. Родители стараются сделать ее оживленной. Девочки улыбаются и не сводят с меня глаз. Кевин поглядывает на меня исподтишка сбоку. Он отвечает другим, но не обращается ко мне. Я не знаю, о чем он думает и что сейчас чувствует. Не хочу знать и даже думать о нем. Хлопок входной двери. Видимо, Зак вернулся.
– Привет! – он громко здоровается и влетает в гостиную. – Смотрите, кого я привел!
– Лео! – папа удивленно воскликнул и встал из-за стола. Я подняла глаза и повернула голову. Это и вправду был он. Секунда – и мы встретились глазами. Кажется, я взорвалась словно наполненный водой воздушный шарик.
– Лео, – произношу одними губами. Это был крик моей умирающей души. Крик о спасении. Я вдруг почувствовала, что смогла вздохнуть. Под его взглядом воздух, наконец, достал до легких. Все мои чувства вернулись. Я так явно ощущала его рядом. Я так хорошо помнила его. Его запах. Боже, я все еще жива. Я почувствовала свое сердце. Оно еще там. Дрожит, живучее. А потом слезы в глазах. Он молча изучал мои глаза. Встревоженно и пристально. Лео. Лео. Лео. Опускаю глаза, чтобы никто не заметил моих слез.
– Сынок, садись же! – папа пожимает ему руку и проводит к столу. – Это моя жена Софи, Рэйчел, Кэтлин, это Кевин, молодой человек Джо. С остальными ты знаком.
– Очень приятно, – Лео кивает. Я вижу, как он рассматривает Кевина.
– Мы были вместе на тренировке, даже не знаю, как уговорил его прийти, – Зак садится рядом с Лео напротив нас с Кевином.
– О, этот тот самый Лео? – мама улыбается. Лео переводит взгляд на меня. – Артур и Зак столько говорили о тебе!
– Я принесу приборы, – я встаю из-за стола. Меня трясет, и наворачиваются слезы. Нужно прийти в себя.
– Покажешь мне заодно уборную? Я не помыл руки, – Лео поднимается из-за стола вместе со мной. Я киваю и быстро иду в кухню. Опираюсь на столешницу и пытаюсь успокоить дыхание.
– Джо, – он подходит со спины и упирается лицом в мои волосы. – Джо, – чувствую его дыхание. Он обхватил пальцами мои плечи. – Что происходит?
Я сжимаю его пальцы на своих плечах. Мне нужно чувствовать его, чтобы чувствовать себя. Смотрю перед собой в окно и пытаюсь справиться со слезами. Не выходит. Сумасшедшие, они исполосовали лицо. Молча машу головой. Начинаю дрожать.
– Посмотри на меня, – он поворачивает меня к себе лицом. – Что произошло? Что-то плохое? Ты на себя не похожа, – он сжимает мои руки. – Ты пугаешь меня, слышишь?
– Обними меня, – шепотом бормочу и падаю в его руки. Он крепко обнимает меня.
– Джо, ты где пропала? – из гостиной слышу голос мамы.
– Надо вернуться, – беру тарелку и ухожу. – Позже закончим.
– Джо, постой секунду, – за спиной слышу его голос, но не возвращаюсь.
Расставляю приборы. Руки дрожат от него. Нужно найти силы не выдать себя. Так сложно.
– Вилка, Джо, – мама улыбается. Я поднимаю голову. – Милая, ты забыла принести вилку.
Идиотка. Возвращаюсь в кухню. Лео хватает меня за руку и втаскивает в ванную комнату. Закрывает дверь на замок.
– Что, черт возьми, с тобой происходит? Поговори со мной, Джо. Прошу. Не могу так больше. Эти дни я места себе не находил, думал, умом тронусь, – он обнял мое лицо. – Ты больше не вернулась. Я напугал тебя? Я осел. Я ждал, что ты придешь. Я не знал, как найти тебя. А сегодня, когда увидел Зака в зале… Я пришел ради тебя, знаешь? Только чтобы увидеть тебя. Но то, что я вижу… Что произошло за эти дни?
– Не спрашивай меня, пожалуйста, – я касаюсь пальцами его лица. – Я не смогу рассказать.
– Что это значит? – он вскидывает брови.
Я рассматриваю его красивое лицо. На щеках и подбородке появилась щетина. От этого лицо выглядит еще сильнее и рельефнее. Касаюсь ее кончиками пальцев. Глаза большие и испуганные. Он так пахнет. Я вдруг поняла, что он вернул меня к жизни своим появлением.
– Как хорошо, что ты есть, – закрываю глаза и обнимаю его.
– Расскажи мне все, – он гладит меня по голове. – Ты дрожишь. У тебя взгляд другой, мне не по себе, знаешь?
– Я так скучала по тебе…
– Почему не пришла? – он касается лицом моих волос.
– Не могла, – я отстраняюсь.
– Я все равно узнаю правду, слышишь? – он отодвигает волосы с моего лица, пропуская между пальцев, и вдруг застывает. Я понимаю, что он смотрит на мою шею. Зрачки его расширяются. Брови медленно опускаются. Я сглатываю. Лео сжимает челюсть, напрягая желваки. Ноздри раздулись. Он отодвигает ворот рубашки. Я вижу, как краснеет от ярости его лицо. Он быстро расстегивает пуговицы. Замирает, закрывает глаза и звучно выдыхает.
– Не надо, – я убираю его руки, а он рассматривает мои покрасневшие запястья. Я чувствую, как его трясет. Он отворачивается и проходится по комнате, заведя руки за голову. – Лео…
Я наблюдаю за его агонией. Он ходит из угла в угол, не находя себе места. Потом рывком бросается к двери.
– Я убью его, – он хватается за ручку, но я останавливаю его.
– Пожалуйста, умоляю, не надо, – я прижимаюсь спиной к двери. Он рассматривает мое лицо. Я никогда не видела его таким. Его ресницы дрожат от злости.
– Отойди, Джо!
– Ради меня, Лео, пожалуйста, – я хватаю его за руки. – Я просто выкину его из своей жизни. Этого мне достаточно.
– Мне недостаточно! – он кричит. Я прижимаю пальцы к его губам:
– Тише, пожалуйста, – я взмолилась, прислушиваясь к голосам в гостиной. Я так боялась, что нас услышат здесь. Это я никак не смогу объяснить.
– Я вырву его руки! – лицо багровое от гнева.
Я сжимаю его пальцы. Его кожа горит. Он часто дышит.
– Ты нужен мне, слышишь? Кроме тебя никого не осталось… Ты только навредишь нам, ты знаешь. Мне нужно твое терпение, умоляю. Просто будь рядом.
– Ты не хотела, чтобы я видел это, поэтому не пришла, – он рассматривал мою шею. – Я вижу его пальцы на твоей коже, – он сглотнул и отвел глаза. – Черт! – он упирает ладони в стену и выдыхает. Тело его колотит. – Черт! Джо!
– Он решил, что так сможет удержать меня рядом с собой, – я застегнула рубашку.
– Ты сказала, что хочешь уйти? – он рассматривал мои глаза.
– Пыталась, – я сжалась от воспоминаний о том дне.
– Он ответит за все, вот увидишь. Я так просто это не оставлю, – он обнял меня.
– Оставишь. Ради меня, Лео!
– Джо!
– Постарайся сдержаться, обещаешь? – пытаюсь поймать его взгляд.
– Если пообещаешь прийти сегодня.
– Приду, – я крепко обнимаю его за спину. – Без тебя очень тяжело. Невозможно.
– Тебе стоило сразу прийти ко мне, – он крепче прижимает меня к себе. – Я бы забрал все себе… А потом заставил бы его выплюнуть один орган за другим, – он сжал зубы.
– Пожалуйста, не надо. Мы не будем возиться с ним. Надо вернуться за стол, вечером поговорим.
– Я буду ждать тебя дома. Иди первая, – он открыл дверь и пропустил меня вперед.

– Ты ходила за вилкой в соседний штат? – Зак вскидывает брови. Я молча опускаюсь за стол. – Где Лео?
– Откуда мне знать? – я наливаю себе воды. Меня все еще трясет. В гостиную вернулся Лео. Он снимает толстовку и вешает ее на спинку стула. Его лицо немного мокрое от воды: видимо, он умылся, чтобы прийти в себя. Замечаю, как он уперся взглядом в Кевина. Жесткий, тяжелый и яростный взгляд. Кажется, ничего не выйдет, он не сможет держать себя в руках. Я на расстоянии чувствую, как он гневно пульсирует.
– По крайней мере, она заговорила, – Зак смеется и пододвигает Лео блюдо с мясом. – Последние дни на Джо что-то нашло.
Мелкий болтун. Лео поднимает глаза от тарелки и смотрит на меня. Многозначительно, пристально. Тише, не смотри так прямо. Пожалуйста. Мне кажется, что все заметят этот его взгляд. Кевин точно заметил. Он взял мою руку на столе. Отчасти от неожиданности, отчасти от неприязни, я вздрагиваю и опрокидываю стакан с водой. Вскакиваю. Лео по инерции поравнялся мной. Я сглатываю, поднимаю лицо, и мы встречаемся глазами. Все вокруг притихли.
– Возьми, – он протягивает мне свою салфетку.
– Спасибо, – опускаюсь обратно. Он тоже. Вытираю свои джинсы и восстанавливаю дыхание.
Поднимаю глаза. Лео смотрит на меня. На нем темная футболка. Я рассматриваю его красивые руки. И широкие сильные плечи. И шею. Не могу остановиться. Это никогда не надоест. Накалывает на вилку помидор и отправляет в рот. Не могу оторвать от него взгляд и просто смотрю, как от движений сильной челюсти красиво играют на щеках желваки. Вытягиваю ноги и медленно обхватываю его ступни под столом. Мне нужно касаться его. Он мой якорь. Улыбается мне глазами. Вот бы он всегда сидел вот так напротив. Девочки в это время изучали незнакомца. Перевожу на них глаза: о, мне знаком этот сладкий хищный взгляд. Чувствую, как внутри все закипает.
– Кэт, не передашь соль, – я поворачиваюсь к подруге. Она переводит, наконец, взгляд на меня, отлепив его от Лео, и подает мне солонку. Уставились на него как шакалы.
– Ты боксер? – Рэйчел улыбается Лео. Он кивает.
Я откладываю приборы и делаю несколько больших глотков воды. От ярости меня трясет. Лео не смотрит на нее, но подруга просто пожирает его глазами. Он понравился ей, очень, я вижу. Ох, Рэйч, я слишком хорошо тебя знаю. Осторожнее.
– У тебя руки боксера, – она кокетливо откидывает волосы назад и улыбается. Легкий наклон головы. Поджимает губы. Вилка с наколотым ломтиком помидора остановилась у моего рта и со звоном опустилась в тарелку.
– Откуда это взялось? А? Ты много видела боксеров, Рэйч? – я наклоняюсь и смотрю на нее через стол. Как скрыть эту ярость в глазах?
– Ты чего, Джо? – она испуганно изучает мои глаза. – Я просто сказала, что у него красивые руки.
– Невероятно, – я снова пью воду, но легче не становится. Лео изучает мое лицо. Я чувствую, что покраснела, но ничего не могу с собой поделать. Такой дикий приступ ревностного собственничества у меня впервые. Меня потряхивает.
– Я что-то не то сказала? – Рэйчел смотрит на меня.
– Веди себя прилично, ладно? – я повысила голос, но тут же осадила себя. – Прошу прощения… – снова пью воду, чтобы отвлечься от этого ядовитого чувства. Не смотри на него. Не смотри, Рэйч, не смей.
– Люблю бокс, – она улыбается.
Ты серьезно?! Еле сдержалась, чтобы не закричать. Так сильно хочется ее ударить. Сжимаю вилку в ладони. Держись, Джо, держись. Лео напрягается: он чувствует, что я вот-вот взорвусь. Спазм в животе от злости. Чувствую, как Лео обнял мои ноги своими.
– Обожаю этот сильный удар под челюсть! – Рэйч не унимается. Я бы тебе его сейчас показала с радостью, подруга.
– Апперкот, – сквозь зубы процедила я и отложила вилку. Все вокруг притихли и смотрели на меня. Наверное, я задымилась. Зак медленно поднимает брови и смотрит на меня странно. Папа остановил вилку у рта и тоже покосился на меня. Лео не сдержал улыбку. Тогда я поняла, как инородно это прозвучало из моих уст.
– Что? – Рэйч нагнулась и заглянула мне в лицо.
– Уймись уже, ради бога, – я бросаю на нее гневный взгляд.
– Да что с тобой не так? – подруга обиженно надувает губы и отворачивается.
– У нее расшатаны нервы, – голос подал Кевин. Я медленно поворачиваю к нему лицо. Закрой. Свой. Чертов. Рот.
– Интересно, с чего бы это? – Лео смотрит на него поверх стакана с соком. Кевин встречается с ним взглядом:
– Прости?
– Интересно, почему у твоей девушки расшатаны нервы? – Лео упирает в него суровый взгляд.
Кевин застыл, молча рассматривая его лицо.
– Лео, не передашь мне мясной рулет? – мама пытается снять напряжение между ними. Лео протягивает ей тарелку. – Спасибо.
– Кевин, мяса? – Лео протягивает ему блюдо.
– Я не ем мясо, благодарю, – он выдавливает вежливую улыбку.
– Тебе бы пошло на пользу.
– Ты можешь съесть мою порцию, тебе нужны силы, чтобы избивать людей.
– Откуда же у тебя силы, чтобы избивать людей, а? Тофу? – он поднимает одну бровь.
– Что ты несешь? Думаешь, крутой? – хмурится.
– Приходи, покажу.
– И тебе не скучно будет драться с априори более слабым? – ядовито вскидывает брови.
– Но тебе же не скучно драться с априори более слабым, – Лео выходит из себя. Я вижу, как напрягается его лицо. Грудь его часто вздымается от ярости. Тише. Сдержись, прошу тебя.
– Что это всё значит? – Кевин прищуривается.
– Ты знаешь, Кевин. И я знаю. Думай об этом. Каждое действие имеет свое противодействие.
– Ты угрожаешь мне? – лицо Кевина вспыхнуло.
– Если ты еще раз…
– Хватит уже! – я встаю из-за стола. – Пожалуйста.
– Прости, милая, – Кевин вытирает губы салфеткой.
– За что именно ты перед ней извиняешься? – Лео отложил приборы.
– Лео, пожалуйста, – я поднимаю ладонь в воздух. – Прошу тебя…
– Что здесь происходит? – папа скрестил руки на груди. – Кто-нибудь мне объяснит?
– Джо, садись уже, – Лео смотрит на меня. – Я больше ничего ему не скажу.
– Да и не надо больше ничего говорить, дружище, – Кевин отложил салфетку. Он пристально изучал Лео, а потом вдруг разразился смехом. Мы все смотрели на его покрасневшее от хохота лицо. – Правда, Джо? – он пытался перебороть смех. – Господи, – он вытер слезы. – Тебе лучше уйти, парень, – он посмотрел в глаза Лео.
– Я, пожалуй, дождусь десерта, – он выдавил язвительную ухмылку. Кевин сжал губы.
От их перепалки я вспотела. Сердце так стучало. Я выпила немного воды и вздохнула. Все вышло из-под контроля. Кулаки Лео сжаты. Я вижу набухшие вены на его руках. Он сдерживается из последних сил.
– Я, с вашего позволения, пойду к себе. Голова немного болит, – я встаю.
– Я тогда тоже пойду. Спасибо, миссис Дэвис, – Кевин встал вместе со мной.
– Подожди, дружище, вместе выйдем, – Лео вытер губы салфеткой и встал.
– Лео, задержись, дело есть, – папа тоже поднялся.
– Всего доброго, – Кевин попрощался. Лео, стоявший рядом с ним, вдруг схватил его за руку, а потом наклонился к его лицу и что-то ему сказал. Я не смогла расслышать ни слова. Видела только, как раздулись ноздри Лео и как показались на его лице желваки. Кевин вырвал руку, кивнул нам и поспешно вышел.
– Мы тоже уходим, – Кэт грустно улыбнулась. Всем стало неловко от этой странной сцены. – Я позвоню, – мы поцеловались с девочками, они попрощались и вышли.
– Кто-нибудь мне расскажет, что здесь происходит? – папа посмотрел на меня, потом на Лео.
– Прости, Артур. Мне жаль, что я испортил все, – Лео надел толстовку.
– Ничего, все нормально. Что вы не поделили? – он прищурился.
– Папа, оставь его в покое, – я взмолилась. Я больше не могла выносить этого напряжения. – Хватит. Прошу. Достаточно.
– С тобой мы потом поговорим, – он бросил на меня быстрый взгляд.
– Артур, мы с тобой тоже поговорим. Не сегодня. Лучше скажи, что за дело?
– Нет, ничего. Не хотел, чтобы ты натворил глупостей. Иди домой, парень, – он хлопнул его по плечу.
– Я понял тебя. Миссис Дэвис, спасибо за обед и прошу прощения. Зак, – он пожал руку брата.
– Я провожу, – Зак надел куртку.
– Пока, Джо, – Лео смотрел в мои глаза. – Прости меня.
– Ты не виноват, – я по привычке подняла руку, чтобы коснуться его плеча, но тут же себя одернула. Да что со мной не так?! – Хорошего дня, – смущенно опускаю руку и сдержанно киваю ему. Родители переглядываются. Давай, Джо, насколько ты никудышная актриса?
– До свидания, – он держит меня глазами, затем разворачивается и уходит. Я смотрю на закрытую дверь. Господи, как же мне его не хватало, оказывается. Как я смогла так долго отказывать себе в нем? Рядом с ним я снова чувствую себя живой и сильной.
– Впечатляющий юноша, – мама улыбается.
Лучший из всех, – мысленно поправляю ее я. Самый особенный. С самым особенным запахом. С таким волнующим взглядом. Мой. Они стоят за моей спиной, а я просто закрываю глаза и вспоминаю его здесь. Вот бы он никогда меня не оставлял. Вот бы его запах всегда был со мной. Вот бы касаться его постоянно. И позволять ему вот так смотреть на меня: словно в этом мире есть только я одна.
– Хорошо, что Зак привел его в наш дом, – папа идет в кухню. – Наша дочь пришла в себя.
Я оборачиваюсь, чтобы что-то возразить, но не хочу ничего говорить. Мама удивленно смотрит в мои полные слез глаза. Не смотрит так, прошу. Я просто всегда тоскую по нему, мама.
– У него невероятные глаза, – мама вдруг улыбнулась мне и пошла в кухню.

Я не хотела ждать вечера. Я хотела увидеть его поскорее. Внутри все дрожало в предвкушении. Мне жизненно необходимо было обнять его. Я приняла душ, собралась и побежала вниз.
– Джо, – в дверях мы столкнулись с братом. – Пошли со мной, – он взял меня за локоть и потащил в кухню. – Что, блин, творится?! – он поставил меня посреди комнаты.
– Зак, тебя только не хватало, – устало сажусь на стул и опускаю лицо на руки.
– Рассказывай. Давай. С места не сдвинусь.
Я молчу. Не хочу ничего ему объяснять.
– Я еле успокоил его. Он чуть не разнес наш двор. Он так кричал, Джо! Из-за тебя кричал! Какое он имеет к тебе отношение?! Почему он защищает тебя? Что происходит?
Я молча изучала глаза бата. Он сейчас казался таким взрослым. Я не знала, как сказать ему обо всем и стоит ли.
– Он мой друг. Я хочу все знать.
Я молча опускаю глаза.
– Он найдет его. Клянусь, он не отступит. Он в ярости! Это будет на твоей совести, – он поднял вверх указательный палец.
– Что ты говоришь такое? – я вскакиваю.
– Если ты хоть немного знаешь Лео… А судя по тому, что он сказал мне, ты знаешь его. Ты знаешь, что он накажет его. И сам пострадает из-за этого придурка!
– Что он тебе сказал? – пугливо смотрю на него исподлобья.
– А что он мог сказать? – он сузил глаза.
Я потупила взгляд. Зак молча изучает мою реакцию.
– Сказал… Что влюблен в тебя, сказал, – он садится за стол. – Он из-за тебя с катушек съехал. Боже, когда вы успели сблизится? – он вздыхает и потирает лицо рукой.
Я молчу. Что я могу сказать ему?
– Как бы то ни было, не втягивай его ни во что. Не сталкивай его со своим дружком! Не играй с ним! Он не тот, с кем стоит играть в игры. Он нормальный, ему будет сложно справиться с твоими эгоистичными капризными выходками! Он не Кевин!
– Вот как? – поднимаю на него глаза.
– Ой, ладно тебе, принцесса! – он поморщился и налил себе воды. – Не притворяйся, что не понимаешь.
– Это ты ни черта не понял. Глупый ребенок. Всё сложнее, чем может представить твой незамысловатый мозг, – злюсь. Мой брат считает меня легкомысленной и поверхностной, кажется.
– Я видел, как ты смотрела на него. Как прощались, -он скрестил руки на груди. Не отстанет никак, маленький засранец.
Я молча рассматриваю свои руки.
– Я думал, он просто бегает за моей самовлюбленной критинкой-сестрой.
– Ненавижу тебя, – я поднимаюсь, чтобы уйти.
– Так вы, типа, вместе?
Я вздыхаю и молчу.
– Что такого сделал этот придурок, Джо? – не отступает.
– Оставь это, Закария. Правда, – качаю головой. – Я не хочу говорить сейчас.
– А придется, – он буравил меня взглядом.
Я выдыхаю. Этот мальчик такой упрямый. Снимаю шейный платок и показываю ему следы на шее. Брат вскидывает брови.
– Я хотела расстаться с ним, а он хотел меня задушить. Все просто.
– Ты совсем дура?! Почему не сказала мне или отцу? Мы пойдем в полицию! – он закричал. – Ему за решеткой место!
– Тихо, услышат! – я беру его за плечи. – Я все решу. Но мне надо, чтобы ты присмотрел за Лео. Пожалуйста, он не слушает меня.
– Я постараюсь, – Зак поник и задумался.
– Зак, пусть все останется между нами.
– Ладно. Ты уходишь?
– Я иду к Лео. Не хочу оставлять его одного.
– Он в клубе. Пошел выпускать пар. Думаю, еще пару часов будет лупить грушу.
– Спасибо, Зак. Правда.
– Не за что.
– Увидимся, – бегу к двери.
– Джо? – он окликнул меня. Я обернулась. – Болит? – он поморщился.
– Больше нет, – я улыбаюсь.
– Он больше не войдет в этот дом. И ты не ходи к нему. Я больше не дам ему тебя тронуть, слышишь?
– Слышу, братишка, – улыбаюсь ему снова и выскальзываю за дверь.

VII
Я слышу стук его рук о грушу. Ритмичный. Яростный. Возбужденный. Иду на звук его сильных кулаков. Как я соскучилась по этому чувству, по этому нервному возбуждению. Ускоряю шаг. Скорее. Еще. Шпильки часто стучат о паркет. Он внутри. Обнимаю пальцами дверной косяк и наблюдаю за ним. Груша дрожит от его ударов, ходит ходуном, крепежная цепь поскрипывает. Быстрые удары, сильные, хлесткие, агрессивные. Он взвыл от злости и ударил ее ногой. Вижу, как он отходит к окну. Слышу, как часто и тяжело дышит. Мечется по залу и думает о чем-то. Босой. Шумный. Заведенный. В такого него я влюбилась. До сих пор схожу с ума от его босых ступней. В этом есть что-то дикое, звериное, первородное. Сексуальное. Возвращается. Снова рычит и колотит по груше. Он здесь давно: майка насквозь мокрая от пота. От резких ударов капли спадают с волос.
Не могу больше смотреть на это. Хочу приблизиться. Иду к нему. Он застывает от звука каблуков и, остановив грушу, оборачивается.
Я остановилась и пожала плечами. Так я говорю, что не сдержалась, так я говорю, что скучаю, так я говорю, что испытываю слабость. Он смотрит мне в лицо, он умеет читать меня. Читает, дрожу. Он изучает мои глаза, успокаивая взрывное дыхание. Одичавший взгляд, но такой мой. Опускает руки и поворачивает ко мне корпус. Размыкает губы. Так он подзывает к себе, он и его возбужденное дыхание. Хочу к нему. Быстро подхожу и обнимаю его за мокрую шею.
– Постой, Джо, – он берет полотенце и вытирает лицо. Я беру его руку вместе с полотенцем и опускаю.
– Оставь это, – люблю его таким. Люблю его влажную кожу. Люблю его запах. Люблю, когда он со своим сбитым порывистым дыханием так близко. Люблю чувствовать, как он шумно и так безумно дышит через рот. И как его грудная клетка расширяется от вздохов, касаясь меня. Люблю его горячие выдохи на своей коже. Закрываю глаза и касаюсь его лица своим. Эти чувства не похожи ни на что. Щетина на его коже немного колется и сильно сводит с ума. Вожу лицом по его щеке, наслаждаясь легким покалыванием на коже. – Скучаю по тебе. Я так скучаю по тебе… – словно в бреду бормочу ему на ухо, слабо понимая, что происходит в моей голове. Я сильно сжимаю пальцами его плечо, впиваясь ногтями. – Не могу без тебя… – обнимаю его за шею. – Я не могу больше…
– Подыхаю без тебя, – он с чувством обнимает мой затылок, запустив пальцы в волосы. – Думаю о тебе все время, – он захватывает пальцами ткань моего платья на спине. Сжимает в кулак. Сильно сминает шифон пальцами. Я крепче прижимаюсь к нему. – Я схожу по тебе с ума, чувствуешь?
– Я люблю тебя, – я целую его в мокрую горячую шею. Сильно целую, жадно захватывая кожу губами. Наверное, я делаю ему больно.
Он отстраняется и смотрит мне в глаза.
– Люблю тебя, ясно? – я смотрю в его глаза, прямо, отчаянно, а потом касаюсь губами его подбородка. – Люблю тебя, – снова прижимаюсь к его лицу, – люблю, – чувствую, что тяжело дышать. Он целует меня. Бесцеремонно, сильно, как всегда, захватывая губами мои сбившиеся на лицо волосы. Такие нежные губы, такая острая щетина. Соль на языке. Не могу остановиться. Прижимаю ладонь к его щеке. Губы горят от колких прикосновений его лица. И от его теплых губ. Он целует так откровенно, так глубоко и так крепко, что я иногда боюсь потерять сознание. Он обнимает меня рукой за шею, касаясь пальцами подбородка и губ. Завожу руку под его футболку и дотрагиваюсь до горячей спины. Дрожь по телу. Чувства такие сбивающие с ног. Сильно сжимаю его кожу. Так хорошо помню ту сумасшедшую ночь в его руках. Он сжимает мои бедра.
Я отстраняюсь: чувствую, что теряю контроль. Дрожат пальцы. Я беру его руку. Меня еще немного потряхивает от него. Прижимаю его ладонь к своей щеке и припадаю к ней губами.
– Останься сегодня со мной, – он гладит пальцем мою щеку.
– Только сегодня? – прищуриваюсь и улыбаюсь.
– Навсегда оставайся.
– Делаешь мне предложение? – я улыбаюсь.
– Принимаешь? – приподнимает брови.
Улыбаюсь и обнимаю его. А у самой внутри все задрожало вдруг. В его глазах промелькнуло что-то, отчего мурашки побежали по телу. На секунду я подумала, что он действительно готов пойти на это. Прижимаюсь к нему сильнее. Мне нужно немного времени понять, показалось ли мне это, и что я увижу, когда снова посмотрю в его лицо. Следующая мысль добила меня: если бы он спросил еще раз, я бы согласилась. На все. На все от него. Только бы он мог быть всегда со мной…
– Сегодня я сдержал себя, – он вдруг отстранился и заглянул мне в лицо. – Потому что дал тебе слово. Но больше не бери с меня такие обещания.
Он смотрел пристально, а я изучала его глаза.
– Я хочу иметь возможность защитить тебя, – он продолжил. – Иначе чего я стою?
– Его больше нет. Он воздух, – с чувством сжимаю его пальцы. – Напоминание о моей незрелости и слабости. Он только облегчил все.
– Если не припадать ему урок, он поступит так снова. Если не с тобой, то с другой.
– Я хочу забыть о нем…
– А я хочу, чтобы он запомнил тебя навсегда, – он сжал челюсть.
– А ты запомнишь меня?
В его взгляде что-то изменилось. Он застыл на моих глазах, и я могла видеть, как закружились в нем бурей чувства. Сильные, болезненные. Я не знаю, почему сказала это. Эти чувства к нему такие дерганные, такие болезненные, пугающие и сильные… Я держусь за них, я держу их, но они неподвластны мне. Они – импульсы под кожей. Я знаю, что однажды потеряю его. Я чувствую это. Чувствую, что должна проникнуться каждой секундой с ним, запомнить его. Его так мало, так мало для меня! Жар за ребрами. Знаю, он ненадолго в моей жизни, так не бывает. От мысли, что он уйдет, стало трудно дышать. Резко обнимаю его. Сильно-сильно.
– Давай уйдем отсюда, – он целует мою макушку.

Уже стемнело. Мы молча шли вдоль линии океана. Люди уже разошлись. Песок успел остыть. Шум воды волнует чувства. Все другое этой ночью рядом с ним. Он вдруг берет меня за руку. Медленно касается моих пальцев и собирает их в свою теплую ладонь. Внутри все задрожало. Не знаю, что-то было в этом моменте. Что-то было в нем. Это были странные отношения, это была болезненная привязанность к его взгляду. Идти с ним за руку в этой волнительной беззвучной темноте было невероятно. Я чувствовала его горячую ладонь и прикосновения прохладного рассыпчатого песка к ступням. Закрываю глаза и пытаюсь прочувствовать эти секунды. Я так тоскую по нему. Слегка наклоняясь к его плечу, глубоко и, кажется, немного громко вдыхаю запах его кожи. Сперва носом, потом жадно ртом. Он вибрирует внутри меня. Я касаюсь его локтем и теперь уже дрожу. Он крепче сжимает мои пальцы. Трясет от чувств к нему. Останавливаюсь. Отдышаться. Проглотить слезы и его запах. Сердце мешает ровно дышать. Он поворачивается и подходит близко ко мне.
– Что мне сделать, чтобы так не скучать по тебе даже рядом? – я смотрю на океан, а голос дрожит. Водная поверхность расплывается от слез и сливается с потемневшей полосой неба.
– Ничего не делай. Пусть так всегда будет, – он смотрит в мои глаза.
– Это никогда не пройдет? – я смотрю на него.
– Пусть не проходит, – он обнял меня. Он обнимает не как все. Прижимает к себе, окутывает, греет. Внутри от него все дрожит. Я словно маленький ребенок падаю в его руки каждый раз. Чтобы забывать и помнить. Чтобы забыться и запомниться. Чтобы чувствовать. Наверное, чтобы жить. Беззащитная. С обнаженными чувствами. И уязвимая. Не принадлежу себе. Но ему. Как это могло случиться со мной? Он прижимает к своей груди мою голову. Кажется, я потерялась. Сможем ли мы когда-нибудь сделать друг другу больно? Я смотрю на океан через его плечо, прижимаясь к нему губами. Хочется кричать, но не могу разобрать, что именно.
– Не вынесу, если однажды ты сможешь меня ненавидеть, – голос оборвался, и я захлебнулась слезами.
– Откуда это взялось? – он посмотрел в мое лицо.
– Лео, пообещай мне кое-что, – я вытерла пальцами слезы. Поднимаю на него глаза.
– Говори.
– Обещай, что не бросишь бокс.
Он улыбается, рассматривая капли на моих пальцах.
– Я ни за что не уйду из бокса.
– Хорошо, – я медленно и так нехотя отпускаю его и подхожу к воде. Шумит мой океан. Вода темная, неспокойная. Воздух уже прохладный. – Иначе тогда мне придется уйти…
– Что ты говоришь? – слышу, как за спиной зашумел под его ступнями песок.
– Я не заберу тебя у тебя самого.
Я думала, что уже забыла эти его слова. Тогда я не поняла их до конца. Но тот разговор с мамой всё прояснил. И теперь в моих мыслях они заиграли новыми красками. Удручающими и самыми темными. Я помню ее взгляд. Я не повторю ее ошибки, я не сделаю с ним этого, я слишком сильно люблю его.
– Если однажды я стану важнее всего, – сильный ветер сбивает мое дыхание. Глаза слезятся, – мне придется отказаться от тебя, – вода на лице. От ветра, конечно. Он стоит за моей спиной и молча размышляет о моих словах.
– Звучит не очень.
– Ты сможешь понять однажды. Тогда же, когда перестанешь любить меня. И когда будет очень больно от моей привязанности к тебе. В этой точке невозврата ты уже не будешь хотеть меня, – хочу упасть в океан.
– Что творится в твоей голове, Джо? – он смотрел с каким-то смятением.
– Мысли в ней горят, – я захожу в воду, она такая холодная. Дрожь по телу. – Всё внутри горит, – медленно погружаюсь в волны.
– Это не поможет, – он идет следом. Он не верит мне сейчас. Это мое отчаяние кажется ему обычным капризом и требованием внимания. Не воспринимает всерьез эти размышления моего раненного сознания. Если бы так… Он поймет все немного позже. – Замерзнешь!
Он попытался схватить меня, а я упала в воду. Намеренно, конечно. Мне это было нужно. Стало тихо. Глухо. Прохладно. Волны холодные, мне нравится, как они толкают тело. Его руки быстро вытянули меня на поверхность. В ушах тепло от воды. Звуки вернулись ко мне.
– Насколько же ты ненормальная? – он развернул меня к себе лицом и убрал мокрые волосы с моего лица.
Ты даже представить себе не можешь, – ресницы тяжелые от воды. Он встревоженно рассматривает мое мокрое лицо. А я не могу отнять взгляда от его больших глаз.
– Выходи, вода очень холодная, – он обхватил меня руками и вытащил на берег.
– Оставь меня сейчас, – опускаю глаза на его губы, потом касаюсь их пальцами. – С тобой так душно, – убираю его руки. – И так трудно дышать, – касаюсь лицом его щеки и отхожу назад в воду. Наверное, я схожу по нему с ума. Пячусь назад в воду. Прячусь назад в воду. На лице его замешательство. Он стоит потерянный на берегу и следит за мной взглядом. Мокрая одежда обхватывает его тело. Я смотрю, как капли стекают по его пальцам и падают на песок, сворачивая его. Он наблюдает за мной. Хочу снова упасть в океан. Он вдруг срывается с места и идет ко мне, преодолевая ногами сопротивление воды. Брызги от него нарушают покой этого океана и тишину его берега. Пока я, замерев, размышляла о том, что он сделает, он подскочил, схватил меня в руки и, крепко целуя, упал вместе со мной в прохладную воду. Холод охотно поглотил нас. Когда мы снова оказались над водой, я попыталась восстановить дыхание, но он не отпускал. Он целовал меня, обнимая руками лицо, а я хваталась за него цепкими пальцами снова и снова, прижимаясь к его телу. Вода на коже была беспощадно холодной, а его руки такими теплыми.
– Не оставлю, – пар из его губ быстро поднимался в воздух. – Слышишь? – он крепко-крепко прижал меня к себе. Его лицо мокрое от воды. Волосы потемнели от влаги. Смотрю, как быстро скользят по его коже капли. Хочется ловить их губами. Поднимаю руки и заворожено провожаю капли пальцами по его шее. Они исчезают за воротом майки. – Будем вместе тонуть, – он отдышался и немного помолчал. – Пойдем домой… – ему не по себе от моего безумия, кажется. Думаю, бешеный стук моего сердца пугает его. Ноги сводит от холода, а я тянусь лицом к его шее и припадаю к ней губами, захватывая быстрые капли. В голове туман от его запаха и вкуса его кожи.
– Скажи еще раз, – улыбаюсь ему, сложив ладони на его плечах. Рассматриваю его лицо.
– Пойдем домой, я заварю тебе чай, – он взял мои руки.
– Мне нужно что-то покрепче, – отпускаю его, делаю шаг назад и падаю на спину в воду. Океан подхватил меня. Развожу руки в стороны ладонями вверх. Лежу на холодной поверхности и смотрю в темное небо. Вода и воздух наполняют шифоновое платье, толчки от волн расслабляют тело.
– Я больше ничего не хочу, только тебя, – глубоко выдыхаю пар и смотрю, как он облаком закрывает яркие звезды. Кожа зябнет, но внутри все полыхает.
– Простудишься, – его голос приближается, я слышу, как от его шагов зашумела вода.
– Я была счастлива с ним. Потому что ничего не чувствовала. Я приняла это удобное спокойствие за чувства. Думала, что люблю его. Только потому, что он красивый. А теперь с тобой я в агонии… Почему так больно от этих чувств, Лео?
Он взял пальцами мое запястье.
– Они не помещаются внутри, давят на органы, ребра, взрываются в венах, – он поглаживал мою кожу горячими пальцами, надавливая на нее. Я закрыла глаза и наслаждалась его прикосновениями.
Я знаю, что не удержу тебя. Я потеряю тебя однажды. Отсюда боль и тоска по тебе уже сейчас. Мне очень больно от него. Волнительно больно. Тревожно больно. Я задыхаюсь с ним и только с ним могу дышать. Тревога превращается в озноб. Этой тревогой кричит во мне подсознание, растормошённое интуицией. Она не ошибается. И сейчас она говорит, что это не будет легко. Тогда я и подумать не могла, что в этом крике рядом с ним и в этом молчании, я медленно уничтожаю нас. В чувствах, прикосновениях, трепете, я не могла знать, к чему мы идем, вот так привязывая друг друга.
– Ты тоже это чувствуешь? – волны легко толкают меня в спину и скользят по ногам. Мне нравится эта легкость в теле, эта прохладная невесомость. Шифон промок насквозь, ощущения прикосновений ткани неприятны. Но его пальцы на моих венах решают всё.
– Не волнуйся. Нет ничего в этом мире, что я смогу любить больше бокса.
– Хорошо, – улыбаюсь ему. Но от этих слов нестерпимо больно. В глубине души я просто хочу, чтобы он послал к чертям весь мир и вот так держал мою руку до конца.
– Теперь тебе не надо никуда уходить, – он гладит мою кожу пальцами. Я открываю глаза и смотрю вверх в его лицо. Он улыбается.
– Что ты делаешь?
– Говорю то, что ты хочешь услышать.
– Ты солгал?
– Я бы в любом случае сказал это, будь это правдой или чтобы никогда тебя не терять из виду.
– Ты невозможен! – закрываю глаза.
– Какая разница, что я говорю? Сможешь держаться на расстоянии? – он вдруг завел руку под мою спину и резко поднял меня из воды. С шумом я оказалась в его объятьях и коснулась его лица своим. – Даже если скажу, что жить без тебя не могу и откажусь от всего мира в твою пользу, разве уйдешь? Если скажу, что не могу спать от этих мыслей? Если скажу, что ношу тот платок в кармане брюк? Если скажу, что готов убить его за тебя? Если скажу, что жду тебя каждый вечер? Что хочу тебя, как никого? – он сжимал пальцами в кулаки подол мокрого платья. – Уйдешь? Не уйдешь. Останешься со мной, все равно останешься рядом со мной, – он рассматривал мое лицо так близко. – Как и я всегда буду возвращаться к тебе, – он крепче прижал меня к себе. А я просто закрыла глаза и поцеловала его. – Ну, всё, холодно, – он взял меня на руки, с легкостью и этой его привычной ловкостью, и вынес на берег. Сейчас я почувствовала, что замерзла. Он закинул нашу обувь в рюкзак и подхватил меня. Я обняла его ногами за бедра и крепко сжала. Он хотел сделать шаг, но вдруг замер: его лицо оказалось так близко напротив моего. На лице его румянец от холода, кончик носа немного покраснел, а еще и уши. Скользит глазами по моему лицу, а я с легкостью в животе наблюдаю за движением его мокрых ресниц. Это волнение от его такой близости появляется между нами каждый раз. Его взгляд парализует меня. Вот бы он всегда так смотрел на меня. Капли бегут по его щекам, а я уже не могу глубоко дышать. Он сильно сжал руками мои бедра. И вот я уже задыхаюсь. Касаюсь его лица своим, совсем едва, но сердце уже заходится. Обнимаю пальцами его шею: холодная вода не остудила его кожу, он такой горячий. А я дрожу в его руках, может, от холода. Я чувствую его дыхание на своем лице. Все слова испарились из головы, но они и не нужны. Я вижу все его мысли в этих больших распахнутых глазах. Он зашагал вдоль берега, так же держа меня в своих руках и не отводя взгляда. Мы смотрели друг другу в глаза, сбивая друг другу дыхание. Душно. Смыкаю веки и прикасаюсь лицом к его щеке. Обнимаю его за шею, а в голове уже закручивается круговорот слишком горячих мыслей о нем.
В этой тишине я слушала его дыхание, влажное и шумное. Я прижала лицо к его шее и чувствовала его сильный пульс. Я не могла не думать о нем больше. С этого момента больше никогда в жизни. Как долго ты останешься рядом? Как я справлюсь с этой зависимостью? Горячие пальцы на моих бедрах. Твердая теплая грудь у моей груди. Касаюсь кончиками пальцев его волос, а он в ответ крепче прижимает меня к себе и с чувством сжимает меня пальцами. Мы молчим. Я так сильно прониклась им.

– Джо, мы дома, – я чувствую, как он поцеловал меня в висок.
– Я задремала, кажется, – опускаю ноги на пол и понимаю, что мы уже в его гостиной. Он улыбается мне.
– Я так и понял, когда ты перестала целовать меня в шею, – он убрал с моего лица волосы, все так же улыбаясь.
– Иначе бы не перестала, – зеваю, утыкаясь в его плечо лицом.
– Иди в душ, а то простудишься. Я пока сделаю горячий чай.
Киваю и отхожу к окну, чтобы открыть его и впустить побольше океанского воздуха. В отражении в стекле вижу, как он стягивает с себя мокрую майку. Закрываю глаза и глубоко вдыхаю прохладный ночной воздух.
– Не поможешь расстегнуть платье? – неожиданно даже для себя самой произношу я и открываю глаза. Он подходит сзади, убирает мои волосы и расстегивает молнию на спине. Дрожь пошла по коже: я вспомнила нас тогда в раздевалке. Наблюдаю за ним в отражении в окне: он рассматривает мою спину. Его лицо напрягается, брови, ноздри, челюсть. Касается меня пальцем. Мне так тебя не хватает. Делает шаг ко мне. Я еще не чувствую прикосновений его кожи, но уже ощущаю ее тепло. Он подцепил пальцами края платья на плечах и медленно спускал его по влажной коже рук. Закрываю глаза и сжимаю пальцами край подоконника. Чувства от него такие сильные. Уже через пару секунд платье упало на пол к моим ногам.
– Я очень скучаю по тебе, – он обнял меня и поцеловал в плечо. Я обхватила его руки на своем животе. От него стало так тепло. Поворачиваюсь к нему лицом и целую. Через секунду мы уже словно оказались в воронке урагана.

– Я согрелась, – я бормочу сквозь сбившееся дыхание и смеюсь, прижимаясь к нему в постели.
– Обращайся, – он тоже смеется и обнимает меня.
– Есть что-то лучше этого? – поднимаю на него глаза.
– Не думаю, что сейчас в голову может прийти что-то другое, – он гладит меня по волосам.
– Так всегда будет? – рассматриваю его влажное от испарины лицо.
– Ну, может, лет через тридцать будет уже не так, – он вскидывает брови и улыбается. Я смеюсь, уткнувшись ему в грудь.
– Ты понял, о чем я, – я снова смотрю в его глаза.
– Откуда это взялось? – его глаза немного потемнели.
– Не знаю, просто что-то чувствую…
– Чувствую, – он проводит пальцем по моей спине вдоль позвоночника и многозначительно смотрит в мои глаза. Я вздрагиваю и приподнимаюсь на локте. Этого просто не может быть. – Это самая сексуальная татуировка из всех, что я видел, знаешь? – он улыбается, видя шок на моем лице.
Вдоль позвоночника от шеи и до поясницы на моей спине азбукой Морзе написано слово «чувствую». Никто до него не угадывал ее значения. Я просто не поверила своим ушам.
– Тебе подходит, – он все еще гладил меня по спине.
– Ты знаешь азбуку Морзе? – я все еще была в шоке.
– Выучил, когда служил.
– Ты служил? – я вскидываю брови.
– В авиации, – он улыбается, видя мое удивление.
– Нам надо чаще разговаривать, – я вскидываю брови. – Что еще ты от меня скрываешь? – я улыбаюсь. А его лицо вдруг потемнело. Уже тогда я начала замечать, что он не умеет скрывать свои эмоции. – Лео? – я испугалась его реакции.
– Иди в душ, а я приготовлю что-нибудь, – он поднялся и натянул брюки. Я замерла.
– Остановись, – хватаю его за руку и встаю с кровати. – Не делай так, мне страшно, – я поравнялась с ним.
– Не спрашивай, хорошо? – он не смотрит мне в глаза.
– Почему? – я безрезультатно пыталась поймать его взгляд.
– Потому что я не хочу тебя потерять.
– Я не откажусь от тебя, ты знаешь. Что бы ни было, – качаю головой.
– Правда?
– Правда, – киваю. – Расскажи мне все, – беру вторую его руку.
– Расскажу, но ней сейчас. Постарайся не думать об этом, – он идет в кухню. Я осталась стоять возле постели, парализованная его словами. Что ты скрываешь? Я не могла представить, что может отвернуть меня от него. Клянусь, если бы даже он сказал, что убил человека, я бы осталась с ним. Холод пошел по телу: я ведь совсем не знаю его. Я здесь, в его доме и в его руках. Не задумываясь. Потому что я чувствую его так хорошо. Потому что он мой. Он стоит опершись ладонями на стол и опустив голову. Он думает о том, о чем мне не разрешает.
Я подошла и поцеловала его в спину:
– Я быстро вернусь, и мы приготовим что-нибудь вместе.

– Джо, я принес вещи, – я слышу его голос и выключаю воду. Открываю дверку душевой кабины. Он поднимает на меня глаза. – Я все испортил, да? – он выглядит огорченным и встревоженным.
– Я ничего не хочу знать, – выхожу, и он укутывает меня полотенцем. – Правда.
Он обнял меня. Чувствую, что мои слова почему-то не принесли ему облегчения.
– Я без тебя не смогу всё равно, – поднимаю на него глаза.
– Я принес футболку и брюки. Платье до утра высохнет, – он снова не смотрит мне в глаза.
– Спасибо, – беру вещи и сглатываю. Он выходит.

Мы ужинали молча. Это было немного странно. Он все больше погружался в свои мысли, а я безуспешно пыталась поймать его взгляд. Я скучала по нему и по его глазам.
– Ты давно в боксе? – я решила немного его отвлечь. Он поднял лицо и немного растерянно посмотрел мне в глаза.
– Еще со времен службы. Тогда мы просто так развлекались вечерами. А потом я познакомился с Артуром, они дружили с моим командиром. Видимо, он решил, что у меня неплохо выходит, и решил поднатаскать меня, – он улыбнулся. – Это было честью для меня. Твой отец спортсмен с большой буквы, знаешь? Он легенда. Жалко, что он не тренирует.
– Если честно, я никогда не интересовалась его боксерским прошлым, – пожимаю плечами.
– Зря, ему есть, что рассказать.
– Зак говорит с ним о боксе.
– Твой брат отличный малый.
– Он наивно мечтает стать боксером, – смеюсь и отпиваю воду.
– Почему ты так говоришь? – он смотрит мне в глаза.
– Лео, ну какой из него боксер? – я закатила глаза.
– Ты не права. Он многого добился своим упорством, – он не уступал.
– О чем ты? – рассматриваю его глаза.
– Вот уже два года он каждый день приходит на тренировки. Никогда не видел, чтобы он отлынивал. Ему сложно, но он не остановится, – кивает.
– Ты серьезно? Но папа не разрешает ему драться, – качаю головой.
– Я знаю, и тут он ошибается. У Зака отличные задатки. И я помогу ему, чем смогу, даже если Артур будет стоять на своем.
– Иногда мне кажется, что ты знаешь мою семью лучше, чем я, – я задумалась над его словами. Рассматриваю его напряженное лицо. Этот вечер стал каким-то тревожным. – Зак твой фанат, – я улыбнулась.
– Он мой друг. Он видел все мои бои, все победы и поражения, все тренировки и все травмы. Я за него в огонь и в воду. Он будет моим шпионом, будет присматривать за тобой, пока меня нет рядом. Проследит, чтобы этот урод не приблизился к тебе, – сжимает челюсть.
– Почему ты не ревновал меня к Кевину? – я сложила руки на груди. О, как же давно меня съедал этот вопрос. У меня даже сердце чаще забилось.
– С чего ты взяла? – он ковырял еда на тарелке, спрятав в ней глаза.
– Я сказала тебе, что у меня есть другой, но ты… Почему не сказал уйти от него? – поджимаю губы.
– Я уже отвечал на этот вопрос, – он поднялся и подошел к окну. – У меня нет такого права…
– Мы спим вместе, Лео! – я вскочила. – Как ты можешь быть таким равнодушным? Если бы не то, что он сделал, ты бы по-прежнему делил меня с ним?
Он резко обернулся и упер в меня пылающий взгляд.
– Ты ничего не знаешь! Я чуть не сдох, когда он взял тебя за руку! – он закричал. – Черт, я не думал, что меня так зацепит… – потирает большим пальцем губы: нервничает. Я рассматриваю с интересом его лицо. Он нравится мне таким взбудораженным. – Не знаю, как не взорвался, не знаю, как так долго вытерпел этого урода. Все эти дни я не переставая думал о вас, – он сжал зубы. – Что ты вернулась к нему. Думал, какой же я трусливый осел, что не сказал все, как есть, не сказал, уйди от него ко мне, меня разрывает на части! Знаешь, я вдруг подумал, что ты решила остаться с ним, поэтому исчезла… – он отвел глаза. – Подумал, обрушился на тебя, как ураган и спугнул…
Я улыбаюсь ему. Он очень милый в этом свое отчаянном откровении.
– Не улыбайся, я, когда вошел и увидел его рядом с тобой за столом… – он закрыл глаза. – Это очень плохое чувство, правда, оно просит уничтожить все вокруг.
– Поэтому ты отыгрался на моих садовых гномах? – я вскидываю брови и улыбаюсь.
– Зак рассказал, как мне башню сорвало? – он смущенно поморщился. – Меня через голову бросало от ярости и желания вмазать этому придурку! Я сегодня чуть с катушек не съехал! Как подумаю о том, что он тебе сделал… – он покачал головой.
– Знаешь, это странно, но я просто с ума схожу от того, как ты вот так бесишься из-за Кевина, – улыбаюсь и поджимаю губу.
– Ты ненормальная, – он покачал головой.
– Почему ты никогда не говорил мне этого?
– Боялся, что ты выберешь его, – он опустил глаза. – Чтобы ты была рядом, я готов был даже смириться с мыслью, что ты с ним.
– Как это возможно? – я подошла к нему.
– Возможно, поверь! Если выбирать между таким вариантом и тем, что ты оставишь меня…
– Я бы не пошла на это… – качаю головой.
– Правда? – он вскинул брови. Лицо его потемнело.
– Я бы никогда не стала делить тебя с кем-то! Как подумаю, что у тебя есть другая, – я закрыла глаза.
– И что бы ты сделала? Ушла? Отказалась? Бросила все? – он вскинул брови.
– Не задумываясь! – повышаю голос.
– Ты лжешь! Ты плохо понимаешь, что между нами! – он вспыхнул.
– Я серьезно! Я бы никогда не осталась с несвободным мужчиной! С тем, кто уже сделал свой выбор! Ни за что на свете! – кричу ему в лицо. – Это мерзко, Лео! Нет, невозможно!
– Ты ошибаешься, – качает головой.
– Уж проверь! – я кивнула.
– Я женат, Джо!
Врачи утверждают, что у людей не бывает разрыва сердца. Кажется, мое в ту секунду лопнуло, как мыльный пузырь. Вокруг все закружилось, не знаю, как я устояла на ногах. Сейчас меня стошнит. Чувствую вкус воздуха желудком. Так захотелось закричать, но мое тело мне больше не подчинялось. Единственное, что я могла делать, отторгающе махать головой, отрицая его слова. Я умирала в эти секунды. Отмирала каждой клеткой. Что ты сделал, Лео, что сделал?
– Это правда, Джо, правда! – он закричал, лицо его покраснело. Он резко выдвинул верхний ящик комода и надел на палец обручальное кольцо. – Что сделаешь теперь? Что сделаешь со мной? – он поднял вверх ладонь, чтобы я отчетливо увидела это треклятое кольцо. – Выкинешь, как ненужный мусор? Уйдешь навсегда? Что?! – он сильно кричал, а я пыталась не разрыдаться от боли. – Ты отчаянно клялась, что нет ничего, что заставит тебя отвернуться от меня! Теперь есть? Что будет? Забудешь, все что было? Что за любовь такая?
Я уже едва могла дышать. Я не хотела больше слышать его голоса, я не хотела больше видеть его лица. Я думала только о том, что должна скорее уйти, чтобы не потерять сознание в его квартире и не оказаться его заложницей. Я ничего не чувствовала, я была почти мертвая. Иду к двери, но он подлетает и загораживает проход:

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71535382?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.