Вирдолог
Вирдолог
Ксения Котова
Василий Зеленков
Есть семьи, чья кровь хранит нечто большее, чем обыкновенную жизнь. Сверхъестественные дары вирдов переходят из поколения в поколение: одни пленяют красотой, другие несут смерть.
Всякая сила нуждается в узде. Контроль оберегает мир от вирдов и нас от самих себя. Он создал паутину запретов и следит за каждым нашим шагом. За сводом законов мы не помним, кем были прежде.
Я вирд. Мне дано слышать беззвучные шепоты и видеть изнанку реальности. Я работаю в головном офисе Контроля и знаю, зачем он существует на самом деле. Я чужая и среди сородичей, и среди людей.
Ксения Котова, Василий Зеленков
Вирдолог
Глава 1. Бегун и внезапное знакомство
Порой к вам приходят призраки прошлого. Люди, с которыми вы были знакомы раньше. Люди, с которыми связывало больше, чем общие друзья, «привет» и «пока». Люди, с которыми оказалось тяжело расстаться, даже когда дороги разошлись.
Просто давно, в начале пути, вы не умели ни говорить о своих чувствах, ни извиняться за ошибки.
Ирвин мечтал о семье. Я хотела ни от кого не зависеть.
Так и получилось. Наши отношения, незрелые, непрочные и подтачиваемые червячком расстояния между университетами, утонули в пучине взрослой жизни. Остались одни взаимные обиды, ностальгия по ушедшей романтике и несколько подарков в картонной коробке.
Я не желала доставать эти воспоминания из дальних ящиков памяти. Особенно перед отъездом. Вскрывать иллюзорные конверты, переживать, прокручивать в мыслях… Воспоминания приходили сами в такт покачиваниям электропоезда, нёсшего меня прочь от дома в Нотти.
Зачем Ирвин предложил встретиться? Думал посмотреть, как я теперь? Захотел показать, что у него всё классно? Пришёл покрасоваться, какой он крепко стоя?щий на ногах, несмотря на моё решение жить одной?..
Ха! Интересно, ощутил ли Ирвин мстительное удовлетворение, увидев, что ничего не изменилось? Я по-прежнему засиживаюсь на работе допоздна, перебиваюсь по съёмным квартирам и не хожу на свидания.
Вчерашняя встреча принесла мне только головную боль и тяжесть на душе. Ирвин женился. Закрывая глаза, я будто наяву видела нарочито закатанные до локтей рукава рубашки и свадебный браслет на левом запястье.
Кусок шлокса! Хвастун!
От зациклившихся в голове кадров хотелось выключить мысли, как телевизор.
Я зачем-то взяла с собой свитер Ирвина. Он отдал его мне девять лет назад. Приехал на зимние каникулы, а я выскочила из общежития в одной пижаме. Вскоре мы разбежались, но свитер остался.
Грустная история, правда? Люди встречаются и прощаются. Остаются лишь потёртые красные свитера в чёрную полоску и ворох сожалений о не сказанном и не сделанном, или не сказанном и не сделанном по-другому, лучше.
Может, мне следовало попросить друзей вернуть Ирвину свитер?.. Однако в чемодане оказалось ещё так много места, когда я сложила все вещи, что свитер улёгся туда сам собой. Смешно. Моя жизнь умещалась в параллелепипед семьдесят сантиметров высотой, сорок шириной и тридцать глубиной и собиралась для переезда за жалкий час.
Состав тряхнуло. Я едва не уронила книгу по вирдоскопии, которую читала, чтобы отвлечься от воспоминаний. Вместо закладки между страниц лежал сложенный втрое лист с напечатанным на принтере текстом, ярко-синей гербовой печатью и размашистой подписью.
Меня пригласили работать в головной офис Контроля в Никта-Эребе.
Подобный шанс выпадает раз в жизни. Самые сложные дела, огромный архив, невероятный карьерный потенциал, высокая зарплата – нельзя не ухватиться. Только девяносто девять вирдов из ста отказались бы не раздумывая.
Но не я.
Пусть Контроль регламентировал нашу жизнь, жизнь вирдов, с самого рождения. Детский сад, школа, университет, друзья, семья, путешествия – всё под надзором.
Пусть конны вшивали нам подавляющие дар до минимума амулеты. Закон предписывал носить их каждому со ступенью силы от третьей и выше, а таких вирдов в стране больше половины.
Пусть многие сотрудники третировали нас. Правозащитные организации регулярно писали о случаях превышения полномочий и необоснованном насилии.
Неважно.
Я знала, зачем нужен Контроль. Отнюдь не потому, что со школы изучала связанные с даром поведенческие изменения. Мне доводилось сталкиваться с вирдами, которых способности свели с ума, – сталкиваться вне подавляющих изоляторов. Я не просто видела, на что шли сородичи. Их безумие однажды проехалось по мне шинами тяжеловоза, едва не убив и чудом не искалечив.
Я взъерошила подстриженные до плеч рыжие кудряшки, поправила на носу очки-авиаторы с коричневыми зеркальными стёклами и оглядела вагон.
Дорога от Нотти до Никта-Эреба, с юга на север страны, занимала двенадцать часов. Мало кто ехал до конечной, как я. Соседи менялись в среднем каждые два часа, хотя вагон шёл битком. Самолётом было бы быстрее, но из-за начала учебного года билеты на ближайшие рейсы раскупили.
Мне не хотелось переносить первый рабочий день, а встреча с Ирвином отбила последнее желание сидеть в аэропорту, надеясь на «отказное» место. Поэтому я бросила в почтовый ящик ключи от арендованной квартиры вместе с чеком за последний месяц и уехала первым же электропоездом. Старым, душным, с засаленными креслами по два в ряд справа и слева от прохода.
Недавно начались однообразные столичные пригороды. Соседи стали меняться чаще. На последней остановке по диагонали от меня сел вирд. Блондин лет двадцати с острым носом, в круглых очках и зелёной футболке с мультяшным слонёнком. Из-под штанин вельветовых брюк торчали дутые кроссовки с розовыми шнурками.
Другие сочли бы его обыкновенным человеком, но я, вирд-вязальщик, отличала сородичей. Мой фетч, он же – дух-попутчик, он же – «захребетник», наделял способностью видеть исходившее от них сияние.
По интенсивности и форме ауры я могла рассказать не только о силе и типе дара, но и о характере и эмоциях вирда. Посмотрев глазами своего фетча и заглянув глубже, на изнанку реальности, открывала и более нетривиальные детали. Например, как именно сородич взаимодействовал с окружающим пространством…
Впрочем, это – отдельный разговор.
Электропоезд замедлился возле очередной станции. Машинист объявил остановку. Состав замер, и люди потянулись к выходу. Парень обернулся, нетерпеливо уставился на часы над плексигласовой дверью в предыдущий вагон и принялся постукивать носком кроссовка по креслу спереди. Очевидно, нервничал.
Меня охватила профессиональная паранойя. Опаздывая, беспокоились иначе.
Я тоже обернулась, смотря, как заходили люди. Полная женщина замешкалась в дверях, и мимо неё внутрь по очереди протиснулись двое: крепкий коротко стриженный русоволосый усач в кожаной куртке и высокий худощавый брюнет с хвостиком, одетый в бежевый плащ.
Брюнет сразу нашёл глазами парня в зелёной футболке:
– Ага!..
Двери электропоезда начали закрываться. Замешкавшаяся женщина спрыгнула на перрон. Парень ойкнул, вырвал у соседа рюкзак, кинул его в проход и с невероятной скоростью бросился прочь, будто отрастив на кроссовках крылья.
Я прищурилась. Впрямь отрастил. Аура в районе задников вытянулась в виде истеричных крылышек, выдав во владельце вирда-бегуна.
Усач и брюнет хором рявкнули:
– Контроль! Стоять! – и ринулись за ним.
Усач ловко перемахнул через рюкзак. Брюнет уверенно шёл следом, хватаясь за кресла. Однако бегун уже открывал прозрачную дверь в начале вагона и ускорялся с каждой секундой.
«Он в два счёта улизнёт», – я обхватила пальцами жгут из ярких ниток на шее, свой чарм. Ожерелье связывало меня с фетчем, как телефонный провод. Стоило позвонить, дух-попутчик брал трубку.
Глаза мигом заслезились. Вагон погрузился для меня в полумрак. Нечёткий, смазанный – куда более неприятный, чем обычно за стёклами «авиаторов». Очертания предметов растеклись. Вещи и люди превратились в кипы тугих узлов. Передо мной развернулся гобелен выкрученной наизнанку реальности, который прорезали голубым нити-след бегуна – сияющие нейлоновые струны.
Я схватила их и обернула вокруг запястий. «Струны» впились в кожу.
– Стоять! – снова рявкнул брюнет. – Тебе не уйти от непреклонных подонков!
Фигуры коннов плыли сквозь чёрно-белое марево. Усач распахнул двери и заблокировал их в открытом состоянии, но он бежал слишком медленно, чтобы догнать парня. Тот, распугав пассажиров, уже нёсся по следующему вагону.
– У вас есть чем его задержать?! – крикнула я. Нити-след ярко переливались в моих пальцах.
– Не первый день на службе! – отмахнулся брюнет.
Электропоезд набрал ход, с грохотом мчась через спальные районы Никта-Эреба. Из-за качки усач и бегун едва удерживали равновесие. Парень споткнулся, взмахнул рукой, сбил шляпу с вжавшегося в кресло старика, выровнялся и продолжил удирать. Похоже, он планировал добраться до площадки перед первым вагоном, спрыгнуть на пути и затеряться на улицах.
– Да стой же!.. – воззвал брюнет, остановился и выхватил рацию: – Нор, не будь черепахой!
Навстречу бегуну выпрыгнул ещё один конн – в коротком тренче. Разогнавшийся парень отпихнул его в сторону и влетел в первый вагон. Усач – за ним, снова оставив двери распахнутыми.
– Аргх!.. Чтоб тебя!.. – брюнет остановился у кресла, где сидел бегун, бросил рацию в карман и выдернул оттуда клубок мягких чёрных узлов. Встряхнул его и, помогая себе зубами, натянул поверх правой перчатки. Поднял руку, сложил пальцы «пистолетом», прицелился. По узелкам затанцевали сиреневые молнии, готовые сорваться к парню.
«Разрядник?! В поезде?! Серьёзно?!» – даже глазами фетча сложно не узнать шокер, одну из последних разработок «Неоискры». На службе мне разрешалось носить такой же, но я ни за что не использовала бы его в толпе.
Кусок шлокса!
Я не видела толком, что происходило в начале электропоезда, но коллегам явно требовалась помощь.
Потом у меня разболится голова, глаза покраснеют, точно у больного кролика, а мышцы рук разноются минимум на сутки. Приём сработает безотказно. Я не считалась сильным вирдом, однако бегун уступал мне в яркости дара.
Я сжала кулаки и дёрнула нити-след к себе. Они задрожали, натянулись и, вспыхнув, нещадно врезались в кисти. Изнанку реальности наполнило рассерженное жужжание, стремительно истончившееся до ультразвука. «Струны» завибрировали, стянув полотно. Гобелен пошёл рельефными волнами.
Бегун споткнулся. Я закусила губу, обжёгшись о его эмоции.
Он испугался до колик. Сородичам очень редко доводилось испытывать на себе силу вязальщиков. Нас считали созерцателями, учёными. Мало кто помнил, что мы умели использовать нити-след против самих вирдов. Это напоминало сжатое по времени перетягивание каната. Дары устремлялись друг к другу, сталкивались, боролись – и сильный опрокидывал слабого на лопатки, иногда отправляя в нокаут.
«Струны» порвались с неразличимым звоном. По ним пронеслась ослепительная вспышка. Она накрыла бегуна и растворилась в гобелене. Мне в лицо плеснули отголоски ужаса, боли, непонимания. В конце – осознания, что атаковал сородич. Последний отголосок знакомо напоминал помои. Фигурально выражаясь, ими на службе меня окатывали регулярно – конечно, вирды.
Парень рухнул на пол. Я не причинила бегуну вреда, но его фетч схлопотал от моего по полной. Хозяин и дух-попутчик, части целого, разделили страдания.
– Прости… – извинилась я перед парнем и закрылась от своего довольно заурчавшего фетча. В отличие от меня, ему нравилось охотиться.
Старуха-мигрень с мерзким смешком запустила мне в череп тощие костистые пальцы и принялась скрести когтями. Я застонала.
Шкряб-шкряб…
Желудок скрутил спазм. К горлу поднялась желчь.
По щекам сбежало несколько слезинок. Я вытерла их рукавами и ссутулилась, растирая запястья. Нити-след не оставили на коже отметин, но боль скручивала мышцы сыромятными ремнями.
Уверена, эта боль могла и убить… Она или что-то другое… Оттуда.
Иногда мне казалось: изнанка реальности – не просто завязанный узлами мир, который я видела глазами духа-попутчика, а непостижимый океан. Нити-след качались на поверхности, но в глубинах сновали монстры. Невидимые, пока не узнаешь, куда смотреть, – как признаки подлинности на крупных банкнотах. Только в отличие от чудовищ из сказок они не исчезали за пределами взгляда. Кружили и кружили поблизости, выжидая момент напасть.
– Дэн, не стой столбом, вяжи шустрика! – крикнул усачу брюнет и развернулся ко мне.
Заслышав громкие звуки, старуха-мигрень с отвратительным хрустом провернула руки на шарнирных запястьях, превратив когтями мой мозг в фарш.
«Вот дрянь…» – мысленно прошипела я.
Поправив очки, я заметила, что на руке брюнета до сих пор мерцала сиреневыми искрами чёрная перчатка.
– Вы могли кого-нибудь задеть.
– Мог, – хмуро ответил брюнет. – Документы, мисс. Начните с паспорта вирда. Вы-то паренька не разрядником сняли.
Он оглянулся на подчинённых и опять рявкнул:
– Нор, шевелись! Резче, черепаха недокормленная! И так не скрутили на подлёте!
В первом вагоне конны вздёрнули бессознательного парня на ноги и потащили к начальнику. Пассажиры провожали троицу заинтересованными взглядами и перешёптывались.
Я подобрала с пола упавшую книгу по вирдоскопии, положила на колени и достала из кармана брюк пластиковую карточку с отметками Контроля Нотти и фотографией. Движение отозвалось новым взрывом боли в затылке. Захотелось прижаться лбом к прохладному металлическому подлокотнику и замереть, пока не отцепится старуха-мигрень. Собрав волю в кулак, я подняла глаза на брюнета и… онемела.
Точная копия Ирвина Тейда, но лет на десять постарше и сантиметров на пять повыше. Гладкие волосы, узкое лицо со знакомыми, будто высеченными резцом чертами: тонкий нос, жёсткая линия губ, привычная щетина. Лишь глаза не карие, а золотистые, как налитый солнцем янтарь. Невероятно проницательные.
Брюнет отличался и кое-чем ещё. Ирвин походил на ухоженного кота, а в конне чувствовалась соколиная хищность. Почему-то я не сомневалась: он знал Никта-Эреб как свои пять пальцев и считал город личными охотничьими угодьями – каменным, грязным, громким лесом.
Сбросив оцепенение, я с отработанной дежурной улыбкой протянула паспорт. Брюнет снял разрядник, оставив на руке светло-бежевую кожаную перчатку, и взял карточку.
– Очки.
Я приподняла «авиаторы» на лоб, зная, что являла собой жалкое зрелище.
Брюнет безразлично взглянул на мои красные глаза и прочитал карточку. Раз. Другой. Нахмурился. Поднёс к глазам. Покосился на меня и зачем-то перечитал вслух имя и фамилию под фотографией. Опять изучил моё лицо.
Вздохнув, он вытащил из внутреннего кармана плаща кожаный ежедневник и зашелестел страницами. Их покрывали мелкие записи и показавшиеся мне довольно умелыми рисунки. Больше я ничего не разглядела.
– Не денёк, а гора радости, – сверившись с какой-то пометкой, брюнет вернул мне паспорт. – Винсент Фальк. С завтрашнего дня – ваш старший инспектор.
Моя дежурная улыбка стала натянутой. Ссориться с начальством, не подписав трудовой договор, – отвратительное начало на новом месте.
– Тара Олек. С завтрашнего дня – ваш адепт первого ранга. Рада знакомству.
– Ага, я заметил: радее некуда. Так, чтобы не забыть, – Винсент указал на Дэна, потом на Нора: – контролёры Дэниел Коул и Норман Финч – лучшие из моих негодяев. Я бы вас забрал вместе с шустриком, но в машине станет тесновато. Хотя садитесь на него, а? Он в отключке, не обидится. Вы надолго его вырубили?
– Часа на два-три, – я попыталась собраться с мыслями; в словах старшего инспектора проскочило что-то нелогичное. – Не переживайте, сама доберусь. У меня в четыре встреча с рекрутером.
– Тогда жду официально. Сможете заполнить отчёт о прибытии?
– Разве это делает не начальник?
Дэниел разулыбался. Норман громко фыркнул. Винсент припечатал обоих взглядом.
Я попробовала проанализировать пантомиму и получила ещё один взрыв в голове. Старуха-мигрень измывалась надо мной не без удовольствия. Похоже, старший инспектор ненавидел отчёты или писал как петух лапой.
Электропоезд снова начал замедляться. Машинист объявил очередную остановку. Винсент поглядел в окно:
– Нам пора. Желаю приятного дня. Парни, на выход с шустриком.
Я небрежно козырнула в ответ.
Когда за коннами с бегуном закрылись двери электропоезда, до меня наконец-то дошло. В легковых автомобилях пять мест. Винсент просто не захотел брать меня с собой.
«Засранец!» – с чувством подумала я.
Запихнув паспорт обратно, я достала из другого кармана флакон и таблетки. Закапала глаза, с облегчением поморгала и вернула на нос очки.
Подобно другим вирдам, я родилась человеком. Мои глаза изначально были не приспособлены смотреть на изнанку реальности. Их структура изменилась с тех пор, как со мной слился фетч, – у меня развилась светобоязнь. Хотя это мелочь по сравнению с тяжёлыми формами распространённой среди вязальщиков гелиофобии.
Закинув под язык капсулу «реливона», я попыталась расслабиться.
Не получилось.
Пассажиры косились на меня и переговаривались. Устав от пристальных взглядов, я вышла на следующей станции и села в автобус до центра.
Тара Олек и Ирвин Тейд в ресторане перед её отъездом из Нотти
– Как отнеслись родители?
– Плохо. Им не нравится моя служба в Контроле. Но ты и сам помнишь, какие у нас отношения.
– Раньше были лучше…
– Раньше они надеялись, что я пойду по их стопам. Уютный дом с садиком, скромная работа в каком-нибудь центре социальной адаптации для проблемных вирдов или на худой конец психологический кабинет; благотворительность по выходным…
– Разве плохо помогать сородичам?
– Я этим и занимаюсь. Нет?
– Ну…
– Кстати, если через пятнадцать минут я не поеду за вещами и потом в сторону вокзала, то опоздаю на поезд.
– Поезд?.. Не знал, что ты уезжаешь уже сегодня. Жаль… Тогда счастливой дороги, Тара! И – выпьем за тебя?
Глава 2. Начальство и мертвый иллюзионист
Толпы, яркие вывески, вездесущая реклама – в многомиллионном Никта-Эребе никогда не утихал водоворот красок, звуков и запахов.
По виадукам неслись потоки машин. Автобусы гнали по скоростным полосам. Автомобили гудели на перекрёстках. Мотоциклы и скутеры лавировали между рядами. Людская река бурлила в руслах тротуаров. Велосипедистам… повезло с выделенными дорожками. В торговые центры тянулись цепочки очередей, и каждую секунду наружу выходили люди с покупками. Повсюду виднелись газетные киоски, будки с чаем и кофе. Из забегаловок долетал резкий запах фастфуда.
Нотти не уступал размерами Никта-Эребу, но в моём родном городе никто не спешил. Большинство горожан ходили спокойно и расслабленно. Может, из-за круглый год тёплой погоды, зелёных гор, золотого побережья и ласкового океана. Может, просто не привыкли суетиться.
В Никта-Эребе вместо деревьев росли небоскрёбы. Скверы и аллеи ютились между ними сиротами. Чахлые клёны уже начали краснеть, и ветер ронял первые листья в копилки канализационных решёток. Неудивительно, что мне встречались в основном нервные и словно вечно опаздывающие куда-то люди и вирды. В наэлектризованном мегаполисе волей-неволей взвоешь от стресса.
В белых брюках, зелёном джемпере поверх льняной рубашки и обычном для южан галстуке-боло я чувствовала себя цветным персонажем, по ошибке угодившим в монохромное кино. Жёлтые шарф и ботинки усиливали контраст. Даже мой чемодан был в полоску, а не чёрным, как сумки большинства горожан. Я улыбалась – после «реливона» старуха-мигрень отвалила, – и на меня подозрительно косились.
Выйдя на остановке «Головной офис Контроля», я направилась в бар «Золотая лань». Зверски хотелось пообедать. Последний раз я ела перед отъездом из Нотти, с Ирвином. Так себе ужин.
Бар я обнаружила месяц назад, когда приезжала на итоговое собеседование. Он располагался по диагонали от офиса, на перекрёстке. Над тротуаром блестела старомодная вывеска: овальный диск в обрамлении рожек. Кованая дверь с ручкой в виде копыта и два окна смотрели на дорогу, остальные четыре – в пешеходный переулок, терявшийся в дебрях небоскрёбов.
Внутри крутилась под потолком лань из папье-маше. Зал наполняли аромат кофе и полумрак. Я с удовольствием сняла «авиаторы». Интерьер расслаблял. Стены выкрашены в бежевый; мебель – из тёмного дерева, а обивка стульев и портьеры – зелёная рогожка; кое-где – кованые жардиньерки с филодендронами. Между рогатыми бра висели пейзажи гористого побережья, напоминавшие мне о Нотти. В патефоне-чемодане на стойке поскрипывала джазовая пластинка.
Бармен, высокий человек с каштановыми кудрями, усами и бородкой поприветствовал меня кивком. Я заказала ланч и села так, чтобы видеть зеркальный фасад башни Контроля. Она насчитывала тридцать четыре этажа.
Надменная, неприступная. Над вращающимися дверьми нависало толстое металлическое кольцо с V-образной впадиной на верхней дуге. Герб символизировал подавляющие амулеты и проблемы, которые каждый день решали сотрудники. Девиз «Бдителен, надёжен, отважен» был выгравирован на трапециевидной стеле перед входом, сразу под табличкой с названием и часами работы учреждения.
Добиться здесь места заняло больше года даже после шести лет безукоризненной службы в оперативно-разыскном отделе Контроля Нотти и при востребованности вирдов среди коннов. Проблема привлечения нас в Контроль стояла остро. «Коллабрационные проекты» появлялись как грибы после дождя, но приглашения на собеседования принимали единицы. Многие, особенно любители стрелять, маскироваться или выслеживать, охотно шли в полицию, но работу конном считали предательством сородичей.
Однако в Контроле в нас нуждались. Нуждались по-настоящему. Преступники не отказывали себе в дарах, а конны не умели ни наводить мороки, ни менять внешность, ни управлять без оружия пулями. Большинство были обычными людьми и, поступив на службу, подписались на смертельный риск. Ловить вирдов-преступников, не имея за плечами фетча, – не лучше, чем бороться с цунами на сапборде. Слезливая эпитафия гарантирована, героизм никто не оценит. Вирды коннов терпеть не могли.
Нет, не так. Нас ненавидели.
Вероятно, отчасти я работала в Контроле не только из желания поддержать сородичей, но и из сочувствия к человеческим коллегам.
Остальная правда: я мечтала о должности в ОСРК, отделе специальных расследований при комиссаре, и заодно уехать подальше от приёмных родителей, обзавёдшихся семьями одноклассников и Ирвина Тейда с его демонстративно благополучной жизнью. Приглашение на работу пришло неделю назад, и это был лучший день в моей жизни.
Предстоял трёхмесячный испытательный срок. Я не загадывала наперёд, но планировала закрепиться в оперативно-разыскном отделе и использовать его как трамплин для штурма ОСРК.
…Перед глазами всплыла копия Ирвина с отвратительным характером.
Стоило ли промолчать насчёт разрядника? Нет. Я не сожалела о сказанном: старший инспектор грубо нарушил технику безопасности.
Приподняв левый рукав, я посмотрела на охватывающие запястье ремешком механические часы.
Без пятнадцати четыре. Пора идти.
Я расплатилась, вышла из бара, пересекла перекрёсток и, катя за собой чемодан, проникла через вращающиеся двери в святая святых Контроля – головной офис в Никта-Эребе.
Секретарь на ресепшене попросил паспорт. Я отдала карточку и осмотрелась.
Холл выглядел знакомо: офисы оформляли в едином стиле. Светло-серые стены, отделанные снизу панелями графитового цвета «под камень», чернёные металлические лестницы, люминесцентные лампы и приглушавшие свет с улицы затемнённые окна. Работал кондиционер. Пахло озоном и чуть-чуть хлоркой. Сновали служащие. По прозрачным шахтам скользили вверх и вниз четыре лифта.
– Вас ждут в отделе кадров, – секретарь вернул мне паспорт. – Первый лифт, четвёртый этаж, сразу направо и по коридору до двойных дверей. Вещи можете оставить здесь. Заберёте, когда получите ключи от апартаментов.
– Спасибо, – я улыбнулась.
Секретарь перевёз мой чемодан за стойку, а я нырнула в указанный лифт. В одной кабине со мной оказались ещё пятеро: ни вирдов, ни просто знакомых лиц – так и ожидалось.
В отделе кадров примерно час ушёл на подписание бумаг и лекцию о преимуществах работы в головном офисе. Я получила новое служебное удостоверение; карточку для въезда на парковку; ключи от апартаментов в комплексе Контроля; рацию в чехле с креплением для ношения на поясе и разрядник на правую руку в плоском футляре.
Пистолет мне не полагался. Огнестрельное оружие было обязательным только для сотрудников из групп быстрого и вооружённого реагирования. В оперативно-разыскном отделе его носили лишь конны, сдавшие тесты на меткость и стальные нервы. Я пока предпочитала решать проблемы разговорами и даром.
– Закончили? – в отдел кадров заглянула женщина лет пятидесяти с сединой в ёжике чёрных волос. – Прекрасно. Пойдёмте, адепт Олек. Помните меня?
– Добрый день, координатор Акер!
Тамара Акер руководила отделом расследований и присутствовала на моём последнем собеседовании. От грациозной статной женщины веяло дорогими духами и уверенностью в себе. Седина её украшала, а короткая стрижка смело открывала уши с маленькими золотыми серёжками. Деловой костюм винного цвета сидел безукоризненно. В вырезе бежевой рубашки поблёскивала цепочка с кулоном в виде герба Контроля.
– Как добрались? – поинтересовалась Тамара, цокая по коридору высокими каблуками. – Не устали?
– Нет. Я выспалась в дороге.
– Нравится у нас?
– Офис гораздо больше прежнего. О да!
– Готовы встретиться со своим старшим инспектором?
«Мы уже познакомились», – хотела ответить я, но лишь убрала руки в карманы брюк и неопределённо пожала плечами.
Мы вошли в лифт. Кабина унесла нас на девятнадцатый этаж.
Двери открылись прямо в просторный зал с двумя десятками столов. Не пустовал ни один, кроме пары погребённых под бумагами. Воздух вибрировал от стрекота клавиш, гудения принтеров, шелеста бумаг и телефонных звонков. Конны занимались повседневными делами: кто-то строчил отчёты, кто-то копошился в папках, кто-то до хрипоты спорил с коллегами. Всё как в Нотти.
– Первый оперативно-разыскной подотдел! – объявила Тамара и указала на стеклянную стену в дальнем конце: – Нам туда.
Координатор двинулась через зал, по пути перебрасываясь фразами с коннами. За минуту она успела тоном знатока вклиниться в обсуждение футбола, посоветовать что-то молодому ликтору и поймать упавшую со стола кружку, прежде чем кипяток выплеснулся на бордовую юбку.
На прозрачной двери выделялась чёрная надпись: «Старший инспектор Винсент Фальк».
Жалюзи были открыты, выставляя напоказ бардак в кабинете. Повсюду громоздились папки: в рабочем кресле, на столе, двух стеллажах, подоконнике и тумбочке с графином воды. Пробковая доска на колёсиках покрыта снимками с мест преступлений, как ковром. Какие-то бумажки приклеены скотчем прямо к стенам и шкафам. Сейф чуть не сплюснут стопкой толстенных книг. На трехногой вешалке в углу – бежевый плащ.
Знакомый брюнет в сером костюме, белой рубашке и бледно-зелёном галстуке стоял с телефонным аппаратом в руке, плечом прижав трубку к уху и прислонившись к окну. Время от времени Винсент бил кулаком по раме.
– Протокол и так заполнен по правилам! – долетело из кабинета. – Круто. Подписать кровью для убедительности? Да чтоб вас… Ладно. Переделаю. Да. Да! До свидания!
Тамара постучалась и толкнула дверь, не дожидаясь приглашения.
– Кто там?! – Винсент обернулся, швырнув телефон на кресло. – А… Здравствуй, Акер.
Я вошла следом за Тамарой и закрыла дверь.
– Привела новенькую, – проворковала координатор, положив на стол Винсенту моё досье.
– Мисс Тара Олек! Вирд-с-собственным-мнением! – старший инспектор окинул меня недружелюбным взглядом. – Уже познакомились, пока катался за Тинтом. Добро пожаловать в Никта-чтоб-его-Эреб! Кстати, в городе с таким названием в принципе никогда не случается ничего хорошего.
– Правильно обращаться «адепт», старший инспектор, – поправила я.
– Я обращусь к вам «адепт», мисс, не раньше, чем вы станете моей начальницей.
– Ты уже проверил у неё документы? – развеселилась Тамара. – Твоё знаменитое везение в действии. Это судьба, Фальк!
– Ага. Отчёт о задержании… То есть, прибытии, готов. Прошу! – Винсент двумя пальцами подтолкнул к нам исписанный мелким почерком лист.
Тамара взяла отчёт, пробежала глазами:
– Сойдёт, – и вернула на стол. – Адепт, покончим с формальностями. Найдите где-нибудь в этом свинарнике ручку и подпишите сочинение нашего первоклассника. А теперь, Фальк, послушай меня…
Винсент приподнял брови.
– Если запорешь мне очередной коллабрационный проект, я превращу тебя в образцового руководителя. Будешь, как декоративная рыбка, сидеть в своём маленьком аквариуме, булькать ценные указания, метать пресс-релизы и вилять плавниками перед журналистами. Всё ясно?
Старший инспектор опёрся кулаками на стол и наклонился к Тамаре:
– Только две вещи, Акер…
– Внимательно, – она подалась навстречу, почти соприкоснувшись с ним носами.
– Первая. Даже будь я рыбкой, не смог бы отложить икру. Я самец! Во-вторых, объясни: во имя какого куска шлокса я должен воспитывать тяжелоодаренных вирдов? Мы здесь открыли спецшколу?
– Ты здесь – мой подчинённый. Вирды нам нужны. Ещё вопросы?
Я отыскала ручку и, не вмешиваясь в перепалку, оставила под закорючками старшего инспектора автограф. Старые коллеги как супруги со стажем, но с вирдофобами всегда сложно. В Контроле Нотти я тоже с ними сталкивалась и сейчас про себя поблагодарила Тамару. Ситком предназначался мне. Старший инспектор явно не привык быть вежливым, и координатор показала, как его осадить.
Винсент скрипнул зубами.
– Значит, договорились, – она распрямилась. – Адепт, я вас покидаю. Главное, не забудьте, что первый рабочий день у вас официально завтра.
– Мне не принципиально.
– Место для манёвра, если понадобится перегруппироваться и ударить с фланга, – забрав подписанный отчёт, координатор ушла.
Мы с Винсентом остались вдвоём. Я посмотрела ему в лицо, зафиксировав на губах отработанную улыбку. В голове крутилась мантра: «Он не выведет меня из себя. Не испортит мой приезд в Никта-Эреб. Не помешает мне пройти испытательный срок. Прокля?тый вирдофоб не разрушит мою карьеру в ОСРК…»
Винсент поморщился:
– Прекратите лыбиться – враньём разит за километр. И очки уберите, я привык смотреть людям в глаза.
Он пролистал принесённое Тамарой досье и безразлично закинул его в верхний ящик стола. Я продолжала смотреть на старшего инспектора, и не подумав расстаться с улыбкой или «авиаторами».
– Уже читал эту муть. Акер сто процентов надо мной издевается. Вытекание мозгов и так предусмотрено уставом, а она решила меня добить психологом. На кой мне психолог, а?..
– Вирдолог, придерживаясь точных терминов, и специалист в области вирдоскопической экспертизы, – прохладно ответила я. – Проще говоря, разбираюсь в психологии сородичей и анализирую места преступлений на предмет наличия или отсутствия определённых… меток.
– Выследить сможете?
– По «горячему». Нити-след видны обычно не дольше шести-восьми часов… Вы действительно настолько не выносите вирдов, насколько стараетесь продемонстрировать?
– Я не стараюсь, – старший инспектор подошёл к двери и распахнул её: – Минт!
– Да, шеф?! – откликнулся звонкий девичий голос.
– У нас новенькая! Разгреби завал на тринадцатом! Проведёшь её по отделу, всё покажешь и расскажешь – и к тебе больше никаких претензий.
– Шеф, почему я крайняя?! Бумаги же Саймон посеял! – перед кабинетом возникла стриженная под каре блондинка лет двадцати в белой офисной рубашке, свободных брюках и ботинках на плоской подошве.
– Помню, но ты первой попалась на глаза. Вот тебе наш штатный мозголом.
Я несколько секунд смотрела на старшего инспектора. Нарочно. Когда на тебя пялятся зеркальные линзы, волей неволей почувствуешь себя неуютно. Винсент зло сверкнул глазами и скрестил руки на груди.
Я протянула блондинке руку и представилась.
– Ликтор Дина Минт, – она сжала мою ладонь; искристые серые глаза смотрели приветливо, но с лёгкой настороженностью. Юную обаятельную улыбку немного портили крупные передние зубы. – Я в отделе самая младшая.
– Чудненько, – прокомментировал наше знакомство Винсент. – Наслаждайтесь друг другом, а я…
– Ше-е-еф! – позвал через весь зал Дэниел.
– Чего?!
– Шустрик очнулся! Отправил в допросную!
Хмурый ликтор провёл мимо кабинета блондина в зелёной футболке – вирда-бегуна из электропоезда. Я встретилась с парнем глазами, и он замедлил шаг. Мой фетч агрессивно подался вперёд, его – сжался, испугавшись новой взбучки. Сам бегун презрительно скривился.
«Вирд в Контроле». Да-да. Проходила тысячу раз.
Ликтор хлопнул бегуна ладонью между лопаток, чтобы тот не останавливался.
– Я понаблюдаю за допросом, старший инспектор? – решение задержаться в офисе пришло мгновенно.
– Разве мы протрепались сутки, и уже наступило завтра? – немедля взвился Винсент. – Вам делать нечего? Вечный двигатель свербит в заднице? Двенадцать часов в сидячке пронеслись, как отпуск в тропиках, и по работе соскучились?
– Вам-то какая разница? – прервала я поток вопросов. – Акер нужны хорошие результаты коллабрационного проекта. Чем раньше они появятся, тем меньше шанс, что злая колдунья превратит бунтаря в аквариумную рыбку. Вы не из тех, кому нравится отсиживаться в офисе.
Винсент явно хотел на меня рявкнуть, но упоминание Тамары его остановило. Раздражённо натянув валявшиеся на тумбочке перчатки, он широким шагом направился в допросную.
Я потёрла ладонями лицо.
Раунд.
Ко мне подошёл Норман и протянул папку с материалами по задержанному.
– Я провожу вас, адепт.
– Можно на «ты», по имени или по фамилии. Так привычнее. – Я открыла дело, читая на ходу.
Морис Тинт, вирд-бегун, двадцать два года. Приезжий, студент факультета живописи и графики Никта-Эребской художественной академии. Оценки – серединка на половинку. Стипендию не получал. Родители присылали деньги, но мало. В свободное время подрабатывал курьером. Ничего криминального, но его сокурсник Томас Летч, вирд-иллюзионист, умер от передозировки метадоном.
«В последние пятнадцать секунд перед остановкой сердечной и дыхательной деятельности субъект повторял: “Уйди… Не заставляй… Не хочу…”», – написал в отчёте судмедэксперт, вирд-некромант Лорел Кирс.
Контроль вызвал приехавший за квартплатой арендодатель. Тремя часами ранее консьерж видел, как Морис выбегал из подъезда.
Норман вывел меня в узкий коридор на этаже и толкнул дверь с табличкой «Для наблюдателей. Посторонним вход воспрещён». Внутри стояли четыре стула, развёрнутые к покрытому сетью голубых искр экрану. Со стороны допросной он выглядел обычной стеной, не позволяя увидеть наблюдателей. Ещё одно успешное изобретение «Неоискры», как подавляющие амулеты и разрядники.
Перед тем как присесть, я вернула папку Норману. Он отчего-то смутился.
В электропоезде у меня не получилось его толком рассмотреть. Теперь я обратила внимание, что он не сильно старше меня – лет тридцати двух, не более. Черты лица правильные; волнистые каштановые волосы обрезаны до плеч. В треугольном вырезе джемпера виднелись потёртые рубашка и галстук, а из накладного кармана выглядывал уголок музейного билета. Брюки из плотной ткани тосковали по утюгу, ботинки – по чёрному крему.
«Живёт работой, увлекается историей», – резюмировала я и кивнула на билет:
– Что за музей?..
– Искусств, – едва не выронив папку, Норман затолкал билет глубже в карман.
Тем временем в допросную вошли Винсент и Дэниел. Усач подпер стену у экрана.
– Отлично, шустрик! – старший инспектор оседлал стул напротив Мориса. – Учти, тут носиться негде. Сэкономь нам время и расскажи, зачем ты прикончил беднягу Летча.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71533882?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Ксения Котова
Василий Зеленков
Есть семьи, чья кровь хранит нечто большее, чем обыкновенную жизнь. Сверхъестественные дары вирдов переходят из поколения в поколение: одни пленяют красотой, другие несут смерть.
Всякая сила нуждается в узде. Контроль оберегает мир от вирдов и нас от самих себя. Он создал паутину запретов и следит за каждым нашим шагом. За сводом законов мы не помним, кем были прежде.
Я вирд. Мне дано слышать беззвучные шепоты и видеть изнанку реальности. Я работаю в головном офисе Контроля и знаю, зачем он существует на самом деле. Я чужая и среди сородичей, и среди людей.
Ксения Котова, Василий Зеленков
Вирдолог
Глава 1. Бегун и внезапное знакомство
Порой к вам приходят призраки прошлого. Люди, с которыми вы были знакомы раньше. Люди, с которыми связывало больше, чем общие друзья, «привет» и «пока». Люди, с которыми оказалось тяжело расстаться, даже когда дороги разошлись.
Просто давно, в начале пути, вы не умели ни говорить о своих чувствах, ни извиняться за ошибки.
Ирвин мечтал о семье. Я хотела ни от кого не зависеть.
Так и получилось. Наши отношения, незрелые, непрочные и подтачиваемые червячком расстояния между университетами, утонули в пучине взрослой жизни. Остались одни взаимные обиды, ностальгия по ушедшей романтике и несколько подарков в картонной коробке.
Я не желала доставать эти воспоминания из дальних ящиков памяти. Особенно перед отъездом. Вскрывать иллюзорные конверты, переживать, прокручивать в мыслях… Воспоминания приходили сами в такт покачиваниям электропоезда, нёсшего меня прочь от дома в Нотти.
Зачем Ирвин предложил встретиться? Думал посмотреть, как я теперь? Захотел показать, что у него всё классно? Пришёл покрасоваться, какой он крепко стоя?щий на ногах, несмотря на моё решение жить одной?..
Ха! Интересно, ощутил ли Ирвин мстительное удовлетворение, увидев, что ничего не изменилось? Я по-прежнему засиживаюсь на работе допоздна, перебиваюсь по съёмным квартирам и не хожу на свидания.
Вчерашняя встреча принесла мне только головную боль и тяжесть на душе. Ирвин женился. Закрывая глаза, я будто наяву видела нарочито закатанные до локтей рукава рубашки и свадебный браслет на левом запястье.
Кусок шлокса! Хвастун!
От зациклившихся в голове кадров хотелось выключить мысли, как телевизор.
Я зачем-то взяла с собой свитер Ирвина. Он отдал его мне девять лет назад. Приехал на зимние каникулы, а я выскочила из общежития в одной пижаме. Вскоре мы разбежались, но свитер остался.
Грустная история, правда? Люди встречаются и прощаются. Остаются лишь потёртые красные свитера в чёрную полоску и ворох сожалений о не сказанном и не сделанном, или не сказанном и не сделанном по-другому, лучше.
Может, мне следовало попросить друзей вернуть Ирвину свитер?.. Однако в чемодане оказалось ещё так много места, когда я сложила все вещи, что свитер улёгся туда сам собой. Смешно. Моя жизнь умещалась в параллелепипед семьдесят сантиметров высотой, сорок шириной и тридцать глубиной и собиралась для переезда за жалкий час.
Состав тряхнуло. Я едва не уронила книгу по вирдоскопии, которую читала, чтобы отвлечься от воспоминаний. Вместо закладки между страниц лежал сложенный втрое лист с напечатанным на принтере текстом, ярко-синей гербовой печатью и размашистой подписью.
Меня пригласили работать в головной офис Контроля в Никта-Эребе.
Подобный шанс выпадает раз в жизни. Самые сложные дела, огромный архив, невероятный карьерный потенциал, высокая зарплата – нельзя не ухватиться. Только девяносто девять вирдов из ста отказались бы не раздумывая.
Но не я.
Пусть Контроль регламентировал нашу жизнь, жизнь вирдов, с самого рождения. Детский сад, школа, университет, друзья, семья, путешествия – всё под надзором.
Пусть конны вшивали нам подавляющие дар до минимума амулеты. Закон предписывал носить их каждому со ступенью силы от третьей и выше, а таких вирдов в стране больше половины.
Пусть многие сотрудники третировали нас. Правозащитные организации регулярно писали о случаях превышения полномочий и необоснованном насилии.
Неважно.
Я знала, зачем нужен Контроль. Отнюдь не потому, что со школы изучала связанные с даром поведенческие изменения. Мне доводилось сталкиваться с вирдами, которых способности свели с ума, – сталкиваться вне подавляющих изоляторов. Я не просто видела, на что шли сородичи. Их безумие однажды проехалось по мне шинами тяжеловоза, едва не убив и чудом не искалечив.
Я взъерошила подстриженные до плеч рыжие кудряшки, поправила на носу очки-авиаторы с коричневыми зеркальными стёклами и оглядела вагон.
Дорога от Нотти до Никта-Эреба, с юга на север страны, занимала двенадцать часов. Мало кто ехал до конечной, как я. Соседи менялись в среднем каждые два часа, хотя вагон шёл битком. Самолётом было бы быстрее, но из-за начала учебного года билеты на ближайшие рейсы раскупили.
Мне не хотелось переносить первый рабочий день, а встреча с Ирвином отбила последнее желание сидеть в аэропорту, надеясь на «отказное» место. Поэтому я бросила в почтовый ящик ключи от арендованной квартиры вместе с чеком за последний месяц и уехала первым же электропоездом. Старым, душным, с засаленными креслами по два в ряд справа и слева от прохода.
Недавно начались однообразные столичные пригороды. Соседи стали меняться чаще. На последней остановке по диагонали от меня сел вирд. Блондин лет двадцати с острым носом, в круглых очках и зелёной футболке с мультяшным слонёнком. Из-под штанин вельветовых брюк торчали дутые кроссовки с розовыми шнурками.
Другие сочли бы его обыкновенным человеком, но я, вирд-вязальщик, отличала сородичей. Мой фетч, он же – дух-попутчик, он же – «захребетник», наделял способностью видеть исходившее от них сияние.
По интенсивности и форме ауры я могла рассказать не только о силе и типе дара, но и о характере и эмоциях вирда. Посмотрев глазами своего фетча и заглянув глубже, на изнанку реальности, открывала и более нетривиальные детали. Например, как именно сородич взаимодействовал с окружающим пространством…
Впрочем, это – отдельный разговор.
Электропоезд замедлился возле очередной станции. Машинист объявил остановку. Состав замер, и люди потянулись к выходу. Парень обернулся, нетерпеливо уставился на часы над плексигласовой дверью в предыдущий вагон и принялся постукивать носком кроссовка по креслу спереди. Очевидно, нервничал.
Меня охватила профессиональная паранойя. Опаздывая, беспокоились иначе.
Я тоже обернулась, смотря, как заходили люди. Полная женщина замешкалась в дверях, и мимо неё внутрь по очереди протиснулись двое: крепкий коротко стриженный русоволосый усач в кожаной куртке и высокий худощавый брюнет с хвостиком, одетый в бежевый плащ.
Брюнет сразу нашёл глазами парня в зелёной футболке:
– Ага!..
Двери электропоезда начали закрываться. Замешкавшаяся женщина спрыгнула на перрон. Парень ойкнул, вырвал у соседа рюкзак, кинул его в проход и с невероятной скоростью бросился прочь, будто отрастив на кроссовках крылья.
Я прищурилась. Впрямь отрастил. Аура в районе задников вытянулась в виде истеричных крылышек, выдав во владельце вирда-бегуна.
Усач и брюнет хором рявкнули:
– Контроль! Стоять! – и ринулись за ним.
Усач ловко перемахнул через рюкзак. Брюнет уверенно шёл следом, хватаясь за кресла. Однако бегун уже открывал прозрачную дверь в начале вагона и ускорялся с каждой секундой.
«Он в два счёта улизнёт», – я обхватила пальцами жгут из ярких ниток на шее, свой чарм. Ожерелье связывало меня с фетчем, как телефонный провод. Стоило позвонить, дух-попутчик брал трубку.
Глаза мигом заслезились. Вагон погрузился для меня в полумрак. Нечёткий, смазанный – куда более неприятный, чем обычно за стёклами «авиаторов». Очертания предметов растеклись. Вещи и люди превратились в кипы тугих узлов. Передо мной развернулся гобелен выкрученной наизнанку реальности, который прорезали голубым нити-след бегуна – сияющие нейлоновые струны.
Я схватила их и обернула вокруг запястий. «Струны» впились в кожу.
– Стоять! – снова рявкнул брюнет. – Тебе не уйти от непреклонных подонков!
Фигуры коннов плыли сквозь чёрно-белое марево. Усач распахнул двери и заблокировал их в открытом состоянии, но он бежал слишком медленно, чтобы догнать парня. Тот, распугав пассажиров, уже нёсся по следующему вагону.
– У вас есть чем его задержать?! – крикнула я. Нити-след ярко переливались в моих пальцах.
– Не первый день на службе! – отмахнулся брюнет.
Электропоезд набрал ход, с грохотом мчась через спальные районы Никта-Эреба. Из-за качки усач и бегун едва удерживали равновесие. Парень споткнулся, взмахнул рукой, сбил шляпу с вжавшегося в кресло старика, выровнялся и продолжил удирать. Похоже, он планировал добраться до площадки перед первым вагоном, спрыгнуть на пути и затеряться на улицах.
– Да стой же!.. – воззвал брюнет, остановился и выхватил рацию: – Нор, не будь черепахой!
Навстречу бегуну выпрыгнул ещё один конн – в коротком тренче. Разогнавшийся парень отпихнул его в сторону и влетел в первый вагон. Усач – за ним, снова оставив двери распахнутыми.
– Аргх!.. Чтоб тебя!.. – брюнет остановился у кресла, где сидел бегун, бросил рацию в карман и выдернул оттуда клубок мягких чёрных узлов. Встряхнул его и, помогая себе зубами, натянул поверх правой перчатки. Поднял руку, сложил пальцы «пистолетом», прицелился. По узелкам затанцевали сиреневые молнии, готовые сорваться к парню.
«Разрядник?! В поезде?! Серьёзно?!» – даже глазами фетча сложно не узнать шокер, одну из последних разработок «Неоискры». На службе мне разрешалось носить такой же, но я ни за что не использовала бы его в толпе.
Кусок шлокса!
Я не видела толком, что происходило в начале электропоезда, но коллегам явно требовалась помощь.
Потом у меня разболится голова, глаза покраснеют, точно у больного кролика, а мышцы рук разноются минимум на сутки. Приём сработает безотказно. Я не считалась сильным вирдом, однако бегун уступал мне в яркости дара.
Я сжала кулаки и дёрнула нити-след к себе. Они задрожали, натянулись и, вспыхнув, нещадно врезались в кисти. Изнанку реальности наполнило рассерженное жужжание, стремительно истончившееся до ультразвука. «Струны» завибрировали, стянув полотно. Гобелен пошёл рельефными волнами.
Бегун споткнулся. Я закусила губу, обжёгшись о его эмоции.
Он испугался до колик. Сородичам очень редко доводилось испытывать на себе силу вязальщиков. Нас считали созерцателями, учёными. Мало кто помнил, что мы умели использовать нити-след против самих вирдов. Это напоминало сжатое по времени перетягивание каната. Дары устремлялись друг к другу, сталкивались, боролись – и сильный опрокидывал слабого на лопатки, иногда отправляя в нокаут.
«Струны» порвались с неразличимым звоном. По ним пронеслась ослепительная вспышка. Она накрыла бегуна и растворилась в гобелене. Мне в лицо плеснули отголоски ужаса, боли, непонимания. В конце – осознания, что атаковал сородич. Последний отголосок знакомо напоминал помои. Фигурально выражаясь, ими на службе меня окатывали регулярно – конечно, вирды.
Парень рухнул на пол. Я не причинила бегуну вреда, но его фетч схлопотал от моего по полной. Хозяин и дух-попутчик, части целого, разделили страдания.
– Прости… – извинилась я перед парнем и закрылась от своего довольно заурчавшего фетча. В отличие от меня, ему нравилось охотиться.
Старуха-мигрень с мерзким смешком запустила мне в череп тощие костистые пальцы и принялась скрести когтями. Я застонала.
Шкряб-шкряб…
Желудок скрутил спазм. К горлу поднялась желчь.
По щекам сбежало несколько слезинок. Я вытерла их рукавами и ссутулилась, растирая запястья. Нити-след не оставили на коже отметин, но боль скручивала мышцы сыромятными ремнями.
Уверена, эта боль могла и убить… Она или что-то другое… Оттуда.
Иногда мне казалось: изнанка реальности – не просто завязанный узлами мир, который я видела глазами духа-попутчика, а непостижимый океан. Нити-след качались на поверхности, но в глубинах сновали монстры. Невидимые, пока не узнаешь, куда смотреть, – как признаки подлинности на крупных банкнотах. Только в отличие от чудовищ из сказок они не исчезали за пределами взгляда. Кружили и кружили поблизости, выжидая момент напасть.
– Дэн, не стой столбом, вяжи шустрика! – крикнул усачу брюнет и развернулся ко мне.
Заслышав громкие звуки, старуха-мигрень с отвратительным хрустом провернула руки на шарнирных запястьях, превратив когтями мой мозг в фарш.
«Вот дрянь…» – мысленно прошипела я.
Поправив очки, я заметила, что на руке брюнета до сих пор мерцала сиреневыми искрами чёрная перчатка.
– Вы могли кого-нибудь задеть.
– Мог, – хмуро ответил брюнет. – Документы, мисс. Начните с паспорта вирда. Вы-то паренька не разрядником сняли.
Он оглянулся на подчинённых и опять рявкнул:
– Нор, шевелись! Резче, черепаха недокормленная! И так не скрутили на подлёте!
В первом вагоне конны вздёрнули бессознательного парня на ноги и потащили к начальнику. Пассажиры провожали троицу заинтересованными взглядами и перешёптывались.
Я подобрала с пола упавшую книгу по вирдоскопии, положила на колени и достала из кармана брюк пластиковую карточку с отметками Контроля Нотти и фотографией. Движение отозвалось новым взрывом боли в затылке. Захотелось прижаться лбом к прохладному металлическому подлокотнику и замереть, пока не отцепится старуха-мигрень. Собрав волю в кулак, я подняла глаза на брюнета и… онемела.
Точная копия Ирвина Тейда, но лет на десять постарше и сантиметров на пять повыше. Гладкие волосы, узкое лицо со знакомыми, будто высеченными резцом чертами: тонкий нос, жёсткая линия губ, привычная щетина. Лишь глаза не карие, а золотистые, как налитый солнцем янтарь. Невероятно проницательные.
Брюнет отличался и кое-чем ещё. Ирвин походил на ухоженного кота, а в конне чувствовалась соколиная хищность. Почему-то я не сомневалась: он знал Никта-Эреб как свои пять пальцев и считал город личными охотничьими угодьями – каменным, грязным, громким лесом.
Сбросив оцепенение, я с отработанной дежурной улыбкой протянула паспорт. Брюнет снял разрядник, оставив на руке светло-бежевую кожаную перчатку, и взял карточку.
– Очки.
Я приподняла «авиаторы» на лоб, зная, что являла собой жалкое зрелище.
Брюнет безразлично взглянул на мои красные глаза и прочитал карточку. Раз. Другой. Нахмурился. Поднёс к глазам. Покосился на меня и зачем-то перечитал вслух имя и фамилию под фотографией. Опять изучил моё лицо.
Вздохнув, он вытащил из внутреннего кармана плаща кожаный ежедневник и зашелестел страницами. Их покрывали мелкие записи и показавшиеся мне довольно умелыми рисунки. Больше я ничего не разглядела.
– Не денёк, а гора радости, – сверившись с какой-то пометкой, брюнет вернул мне паспорт. – Винсент Фальк. С завтрашнего дня – ваш старший инспектор.
Моя дежурная улыбка стала натянутой. Ссориться с начальством, не подписав трудовой договор, – отвратительное начало на новом месте.
– Тара Олек. С завтрашнего дня – ваш адепт первого ранга. Рада знакомству.
– Ага, я заметил: радее некуда. Так, чтобы не забыть, – Винсент указал на Дэна, потом на Нора: – контролёры Дэниел Коул и Норман Финч – лучшие из моих негодяев. Я бы вас забрал вместе с шустриком, но в машине станет тесновато. Хотя садитесь на него, а? Он в отключке, не обидится. Вы надолго его вырубили?
– Часа на два-три, – я попыталась собраться с мыслями; в словах старшего инспектора проскочило что-то нелогичное. – Не переживайте, сама доберусь. У меня в четыре встреча с рекрутером.
– Тогда жду официально. Сможете заполнить отчёт о прибытии?
– Разве это делает не начальник?
Дэниел разулыбался. Норман громко фыркнул. Винсент припечатал обоих взглядом.
Я попробовала проанализировать пантомиму и получила ещё один взрыв в голове. Старуха-мигрень измывалась надо мной не без удовольствия. Похоже, старший инспектор ненавидел отчёты или писал как петух лапой.
Электропоезд снова начал замедляться. Машинист объявил очередную остановку. Винсент поглядел в окно:
– Нам пора. Желаю приятного дня. Парни, на выход с шустриком.
Я небрежно козырнула в ответ.
Когда за коннами с бегуном закрылись двери электропоезда, до меня наконец-то дошло. В легковых автомобилях пять мест. Винсент просто не захотел брать меня с собой.
«Засранец!» – с чувством подумала я.
Запихнув паспорт обратно, я достала из другого кармана флакон и таблетки. Закапала глаза, с облегчением поморгала и вернула на нос очки.
Подобно другим вирдам, я родилась человеком. Мои глаза изначально были не приспособлены смотреть на изнанку реальности. Их структура изменилась с тех пор, как со мной слился фетч, – у меня развилась светобоязнь. Хотя это мелочь по сравнению с тяжёлыми формами распространённой среди вязальщиков гелиофобии.
Закинув под язык капсулу «реливона», я попыталась расслабиться.
Не получилось.
Пассажиры косились на меня и переговаривались. Устав от пристальных взглядов, я вышла на следующей станции и села в автобус до центра.
Тара Олек и Ирвин Тейд в ресторане перед её отъездом из Нотти
– Как отнеслись родители?
– Плохо. Им не нравится моя служба в Контроле. Но ты и сам помнишь, какие у нас отношения.
– Раньше были лучше…
– Раньше они надеялись, что я пойду по их стопам. Уютный дом с садиком, скромная работа в каком-нибудь центре социальной адаптации для проблемных вирдов или на худой конец психологический кабинет; благотворительность по выходным…
– Разве плохо помогать сородичам?
– Я этим и занимаюсь. Нет?
– Ну…
– Кстати, если через пятнадцать минут я не поеду за вещами и потом в сторону вокзала, то опоздаю на поезд.
– Поезд?.. Не знал, что ты уезжаешь уже сегодня. Жаль… Тогда счастливой дороги, Тара! И – выпьем за тебя?
Глава 2. Начальство и мертвый иллюзионист
Толпы, яркие вывески, вездесущая реклама – в многомиллионном Никта-Эребе никогда не утихал водоворот красок, звуков и запахов.
По виадукам неслись потоки машин. Автобусы гнали по скоростным полосам. Автомобили гудели на перекрёстках. Мотоциклы и скутеры лавировали между рядами. Людская река бурлила в руслах тротуаров. Велосипедистам… повезло с выделенными дорожками. В торговые центры тянулись цепочки очередей, и каждую секунду наружу выходили люди с покупками. Повсюду виднелись газетные киоски, будки с чаем и кофе. Из забегаловок долетал резкий запах фастфуда.
Нотти не уступал размерами Никта-Эребу, но в моём родном городе никто не спешил. Большинство горожан ходили спокойно и расслабленно. Может, из-за круглый год тёплой погоды, зелёных гор, золотого побережья и ласкового океана. Может, просто не привыкли суетиться.
В Никта-Эребе вместо деревьев росли небоскрёбы. Скверы и аллеи ютились между ними сиротами. Чахлые клёны уже начали краснеть, и ветер ронял первые листья в копилки канализационных решёток. Неудивительно, что мне встречались в основном нервные и словно вечно опаздывающие куда-то люди и вирды. В наэлектризованном мегаполисе волей-неволей взвоешь от стресса.
В белых брюках, зелёном джемпере поверх льняной рубашки и обычном для южан галстуке-боло я чувствовала себя цветным персонажем, по ошибке угодившим в монохромное кино. Жёлтые шарф и ботинки усиливали контраст. Даже мой чемодан был в полоску, а не чёрным, как сумки большинства горожан. Я улыбалась – после «реливона» старуха-мигрень отвалила, – и на меня подозрительно косились.
Выйдя на остановке «Головной офис Контроля», я направилась в бар «Золотая лань». Зверски хотелось пообедать. Последний раз я ела перед отъездом из Нотти, с Ирвином. Так себе ужин.
Бар я обнаружила месяц назад, когда приезжала на итоговое собеседование. Он располагался по диагонали от офиса, на перекрёстке. Над тротуаром блестела старомодная вывеска: овальный диск в обрамлении рожек. Кованая дверь с ручкой в виде копыта и два окна смотрели на дорогу, остальные четыре – в пешеходный переулок, терявшийся в дебрях небоскрёбов.
Внутри крутилась под потолком лань из папье-маше. Зал наполняли аромат кофе и полумрак. Я с удовольствием сняла «авиаторы». Интерьер расслаблял. Стены выкрашены в бежевый; мебель – из тёмного дерева, а обивка стульев и портьеры – зелёная рогожка; кое-где – кованые жардиньерки с филодендронами. Между рогатыми бра висели пейзажи гористого побережья, напоминавшие мне о Нотти. В патефоне-чемодане на стойке поскрипывала джазовая пластинка.
Бармен, высокий человек с каштановыми кудрями, усами и бородкой поприветствовал меня кивком. Я заказала ланч и села так, чтобы видеть зеркальный фасад башни Контроля. Она насчитывала тридцать четыре этажа.
Надменная, неприступная. Над вращающимися дверьми нависало толстое металлическое кольцо с V-образной впадиной на верхней дуге. Герб символизировал подавляющие амулеты и проблемы, которые каждый день решали сотрудники. Девиз «Бдителен, надёжен, отважен» был выгравирован на трапециевидной стеле перед входом, сразу под табличкой с названием и часами работы учреждения.
Добиться здесь места заняло больше года даже после шести лет безукоризненной службы в оперативно-разыскном отделе Контроля Нотти и при востребованности вирдов среди коннов. Проблема привлечения нас в Контроль стояла остро. «Коллабрационные проекты» появлялись как грибы после дождя, но приглашения на собеседования принимали единицы. Многие, особенно любители стрелять, маскироваться или выслеживать, охотно шли в полицию, но работу конном считали предательством сородичей.
Однако в Контроле в нас нуждались. Нуждались по-настоящему. Преступники не отказывали себе в дарах, а конны не умели ни наводить мороки, ни менять внешность, ни управлять без оружия пулями. Большинство были обычными людьми и, поступив на службу, подписались на смертельный риск. Ловить вирдов-преступников, не имея за плечами фетча, – не лучше, чем бороться с цунами на сапборде. Слезливая эпитафия гарантирована, героизм никто не оценит. Вирды коннов терпеть не могли.
Нет, не так. Нас ненавидели.
Вероятно, отчасти я работала в Контроле не только из желания поддержать сородичей, но и из сочувствия к человеческим коллегам.
Остальная правда: я мечтала о должности в ОСРК, отделе специальных расследований при комиссаре, и заодно уехать подальше от приёмных родителей, обзавёдшихся семьями одноклассников и Ирвина Тейда с его демонстративно благополучной жизнью. Приглашение на работу пришло неделю назад, и это был лучший день в моей жизни.
Предстоял трёхмесячный испытательный срок. Я не загадывала наперёд, но планировала закрепиться в оперативно-разыскном отделе и использовать его как трамплин для штурма ОСРК.
…Перед глазами всплыла копия Ирвина с отвратительным характером.
Стоило ли промолчать насчёт разрядника? Нет. Я не сожалела о сказанном: старший инспектор грубо нарушил технику безопасности.
Приподняв левый рукав, я посмотрела на охватывающие запястье ремешком механические часы.
Без пятнадцати четыре. Пора идти.
Я расплатилась, вышла из бара, пересекла перекрёсток и, катя за собой чемодан, проникла через вращающиеся двери в святая святых Контроля – головной офис в Никта-Эребе.
Секретарь на ресепшене попросил паспорт. Я отдала карточку и осмотрелась.
Холл выглядел знакомо: офисы оформляли в едином стиле. Светло-серые стены, отделанные снизу панелями графитового цвета «под камень», чернёные металлические лестницы, люминесцентные лампы и приглушавшие свет с улицы затемнённые окна. Работал кондиционер. Пахло озоном и чуть-чуть хлоркой. Сновали служащие. По прозрачным шахтам скользили вверх и вниз четыре лифта.
– Вас ждут в отделе кадров, – секретарь вернул мне паспорт. – Первый лифт, четвёртый этаж, сразу направо и по коридору до двойных дверей. Вещи можете оставить здесь. Заберёте, когда получите ключи от апартаментов.
– Спасибо, – я улыбнулась.
Секретарь перевёз мой чемодан за стойку, а я нырнула в указанный лифт. В одной кабине со мной оказались ещё пятеро: ни вирдов, ни просто знакомых лиц – так и ожидалось.
В отделе кадров примерно час ушёл на подписание бумаг и лекцию о преимуществах работы в головном офисе. Я получила новое служебное удостоверение; карточку для въезда на парковку; ключи от апартаментов в комплексе Контроля; рацию в чехле с креплением для ношения на поясе и разрядник на правую руку в плоском футляре.
Пистолет мне не полагался. Огнестрельное оружие было обязательным только для сотрудников из групп быстрого и вооружённого реагирования. В оперативно-разыскном отделе его носили лишь конны, сдавшие тесты на меткость и стальные нервы. Я пока предпочитала решать проблемы разговорами и даром.
– Закончили? – в отдел кадров заглянула женщина лет пятидесяти с сединой в ёжике чёрных волос. – Прекрасно. Пойдёмте, адепт Олек. Помните меня?
– Добрый день, координатор Акер!
Тамара Акер руководила отделом расследований и присутствовала на моём последнем собеседовании. От грациозной статной женщины веяло дорогими духами и уверенностью в себе. Седина её украшала, а короткая стрижка смело открывала уши с маленькими золотыми серёжками. Деловой костюм винного цвета сидел безукоризненно. В вырезе бежевой рубашки поблёскивала цепочка с кулоном в виде герба Контроля.
– Как добрались? – поинтересовалась Тамара, цокая по коридору высокими каблуками. – Не устали?
– Нет. Я выспалась в дороге.
– Нравится у нас?
– Офис гораздо больше прежнего. О да!
– Готовы встретиться со своим старшим инспектором?
«Мы уже познакомились», – хотела ответить я, но лишь убрала руки в карманы брюк и неопределённо пожала плечами.
Мы вошли в лифт. Кабина унесла нас на девятнадцатый этаж.
Двери открылись прямо в просторный зал с двумя десятками столов. Не пустовал ни один, кроме пары погребённых под бумагами. Воздух вибрировал от стрекота клавиш, гудения принтеров, шелеста бумаг и телефонных звонков. Конны занимались повседневными делами: кто-то строчил отчёты, кто-то копошился в папках, кто-то до хрипоты спорил с коллегами. Всё как в Нотти.
– Первый оперативно-разыскной подотдел! – объявила Тамара и указала на стеклянную стену в дальнем конце: – Нам туда.
Координатор двинулась через зал, по пути перебрасываясь фразами с коннами. За минуту она успела тоном знатока вклиниться в обсуждение футбола, посоветовать что-то молодому ликтору и поймать упавшую со стола кружку, прежде чем кипяток выплеснулся на бордовую юбку.
На прозрачной двери выделялась чёрная надпись: «Старший инспектор Винсент Фальк».
Жалюзи были открыты, выставляя напоказ бардак в кабинете. Повсюду громоздились папки: в рабочем кресле, на столе, двух стеллажах, подоконнике и тумбочке с графином воды. Пробковая доска на колёсиках покрыта снимками с мест преступлений, как ковром. Какие-то бумажки приклеены скотчем прямо к стенам и шкафам. Сейф чуть не сплюснут стопкой толстенных книг. На трехногой вешалке в углу – бежевый плащ.
Знакомый брюнет в сером костюме, белой рубашке и бледно-зелёном галстуке стоял с телефонным аппаратом в руке, плечом прижав трубку к уху и прислонившись к окну. Время от времени Винсент бил кулаком по раме.
– Протокол и так заполнен по правилам! – долетело из кабинета. – Круто. Подписать кровью для убедительности? Да чтоб вас… Ладно. Переделаю. Да. Да! До свидания!
Тамара постучалась и толкнула дверь, не дожидаясь приглашения.
– Кто там?! – Винсент обернулся, швырнув телефон на кресло. – А… Здравствуй, Акер.
Я вошла следом за Тамарой и закрыла дверь.
– Привела новенькую, – проворковала координатор, положив на стол Винсенту моё досье.
– Мисс Тара Олек! Вирд-с-собственным-мнением! – старший инспектор окинул меня недружелюбным взглядом. – Уже познакомились, пока катался за Тинтом. Добро пожаловать в Никта-чтоб-его-Эреб! Кстати, в городе с таким названием в принципе никогда не случается ничего хорошего.
– Правильно обращаться «адепт», старший инспектор, – поправила я.
– Я обращусь к вам «адепт», мисс, не раньше, чем вы станете моей начальницей.
– Ты уже проверил у неё документы? – развеселилась Тамара. – Твоё знаменитое везение в действии. Это судьба, Фальк!
– Ага. Отчёт о задержании… То есть, прибытии, готов. Прошу! – Винсент двумя пальцами подтолкнул к нам исписанный мелким почерком лист.
Тамара взяла отчёт, пробежала глазами:
– Сойдёт, – и вернула на стол. – Адепт, покончим с формальностями. Найдите где-нибудь в этом свинарнике ручку и подпишите сочинение нашего первоклассника. А теперь, Фальк, послушай меня…
Винсент приподнял брови.
– Если запорешь мне очередной коллабрационный проект, я превращу тебя в образцового руководителя. Будешь, как декоративная рыбка, сидеть в своём маленьком аквариуме, булькать ценные указания, метать пресс-релизы и вилять плавниками перед журналистами. Всё ясно?
Старший инспектор опёрся кулаками на стол и наклонился к Тамаре:
– Только две вещи, Акер…
– Внимательно, – она подалась навстречу, почти соприкоснувшись с ним носами.
– Первая. Даже будь я рыбкой, не смог бы отложить икру. Я самец! Во-вторых, объясни: во имя какого куска шлокса я должен воспитывать тяжелоодаренных вирдов? Мы здесь открыли спецшколу?
– Ты здесь – мой подчинённый. Вирды нам нужны. Ещё вопросы?
Я отыскала ручку и, не вмешиваясь в перепалку, оставила под закорючками старшего инспектора автограф. Старые коллеги как супруги со стажем, но с вирдофобами всегда сложно. В Контроле Нотти я тоже с ними сталкивалась и сейчас про себя поблагодарила Тамару. Ситком предназначался мне. Старший инспектор явно не привык быть вежливым, и координатор показала, как его осадить.
Винсент скрипнул зубами.
– Значит, договорились, – она распрямилась. – Адепт, я вас покидаю. Главное, не забудьте, что первый рабочий день у вас официально завтра.
– Мне не принципиально.
– Место для манёвра, если понадобится перегруппироваться и ударить с фланга, – забрав подписанный отчёт, координатор ушла.
Мы с Винсентом остались вдвоём. Я посмотрела ему в лицо, зафиксировав на губах отработанную улыбку. В голове крутилась мантра: «Он не выведет меня из себя. Не испортит мой приезд в Никта-Эреб. Не помешает мне пройти испытательный срок. Прокля?тый вирдофоб не разрушит мою карьеру в ОСРК…»
Винсент поморщился:
– Прекратите лыбиться – враньём разит за километр. И очки уберите, я привык смотреть людям в глаза.
Он пролистал принесённое Тамарой досье и безразлично закинул его в верхний ящик стола. Я продолжала смотреть на старшего инспектора, и не подумав расстаться с улыбкой или «авиаторами».
– Уже читал эту муть. Акер сто процентов надо мной издевается. Вытекание мозгов и так предусмотрено уставом, а она решила меня добить психологом. На кой мне психолог, а?..
– Вирдолог, придерживаясь точных терминов, и специалист в области вирдоскопической экспертизы, – прохладно ответила я. – Проще говоря, разбираюсь в психологии сородичей и анализирую места преступлений на предмет наличия или отсутствия определённых… меток.
– Выследить сможете?
– По «горячему». Нити-след видны обычно не дольше шести-восьми часов… Вы действительно настолько не выносите вирдов, насколько стараетесь продемонстрировать?
– Я не стараюсь, – старший инспектор подошёл к двери и распахнул её: – Минт!
– Да, шеф?! – откликнулся звонкий девичий голос.
– У нас новенькая! Разгреби завал на тринадцатом! Проведёшь её по отделу, всё покажешь и расскажешь – и к тебе больше никаких претензий.
– Шеф, почему я крайняя?! Бумаги же Саймон посеял! – перед кабинетом возникла стриженная под каре блондинка лет двадцати в белой офисной рубашке, свободных брюках и ботинках на плоской подошве.
– Помню, но ты первой попалась на глаза. Вот тебе наш штатный мозголом.
Я несколько секунд смотрела на старшего инспектора. Нарочно. Когда на тебя пялятся зеркальные линзы, волей неволей почувствуешь себя неуютно. Винсент зло сверкнул глазами и скрестил руки на груди.
Я протянула блондинке руку и представилась.
– Ликтор Дина Минт, – она сжала мою ладонь; искристые серые глаза смотрели приветливо, но с лёгкой настороженностью. Юную обаятельную улыбку немного портили крупные передние зубы. – Я в отделе самая младшая.
– Чудненько, – прокомментировал наше знакомство Винсент. – Наслаждайтесь друг другом, а я…
– Ше-е-еф! – позвал через весь зал Дэниел.
– Чего?!
– Шустрик очнулся! Отправил в допросную!
Хмурый ликтор провёл мимо кабинета блондина в зелёной футболке – вирда-бегуна из электропоезда. Я встретилась с парнем глазами, и он замедлил шаг. Мой фетч агрессивно подался вперёд, его – сжался, испугавшись новой взбучки. Сам бегун презрительно скривился.
«Вирд в Контроле». Да-да. Проходила тысячу раз.
Ликтор хлопнул бегуна ладонью между лопаток, чтобы тот не останавливался.
– Я понаблюдаю за допросом, старший инспектор? – решение задержаться в офисе пришло мгновенно.
– Разве мы протрепались сутки, и уже наступило завтра? – немедля взвился Винсент. – Вам делать нечего? Вечный двигатель свербит в заднице? Двенадцать часов в сидячке пронеслись, как отпуск в тропиках, и по работе соскучились?
– Вам-то какая разница? – прервала я поток вопросов. – Акер нужны хорошие результаты коллабрационного проекта. Чем раньше они появятся, тем меньше шанс, что злая колдунья превратит бунтаря в аквариумную рыбку. Вы не из тех, кому нравится отсиживаться в офисе.
Винсент явно хотел на меня рявкнуть, но упоминание Тамары его остановило. Раздражённо натянув валявшиеся на тумбочке перчатки, он широким шагом направился в допросную.
Я потёрла ладонями лицо.
Раунд.
Ко мне подошёл Норман и протянул папку с материалами по задержанному.
– Я провожу вас, адепт.
– Можно на «ты», по имени или по фамилии. Так привычнее. – Я открыла дело, читая на ходу.
Морис Тинт, вирд-бегун, двадцать два года. Приезжий, студент факультета живописи и графики Никта-Эребской художественной академии. Оценки – серединка на половинку. Стипендию не получал. Родители присылали деньги, но мало. В свободное время подрабатывал курьером. Ничего криминального, но его сокурсник Томас Летч, вирд-иллюзионист, умер от передозировки метадоном.
«В последние пятнадцать секунд перед остановкой сердечной и дыхательной деятельности субъект повторял: “Уйди… Не заставляй… Не хочу…”», – написал в отчёте судмедэксперт, вирд-некромант Лорел Кирс.
Контроль вызвал приехавший за квартплатой арендодатель. Тремя часами ранее консьерж видел, как Морис выбегал из подъезда.
Норман вывел меня в узкий коридор на этаже и толкнул дверь с табличкой «Для наблюдателей. Посторонним вход воспрещён». Внутри стояли четыре стула, развёрнутые к покрытому сетью голубых искр экрану. Со стороны допросной он выглядел обычной стеной, не позволяя увидеть наблюдателей. Ещё одно успешное изобретение «Неоискры», как подавляющие амулеты и разрядники.
Перед тем как присесть, я вернула папку Норману. Он отчего-то смутился.
В электропоезде у меня не получилось его толком рассмотреть. Теперь я обратила внимание, что он не сильно старше меня – лет тридцати двух, не более. Черты лица правильные; волнистые каштановые волосы обрезаны до плеч. В треугольном вырезе джемпера виднелись потёртые рубашка и галстук, а из накладного кармана выглядывал уголок музейного билета. Брюки из плотной ткани тосковали по утюгу, ботинки – по чёрному крему.
«Живёт работой, увлекается историей», – резюмировала я и кивнула на билет:
– Что за музей?..
– Искусств, – едва не выронив папку, Норман затолкал билет глубже в карман.
Тем временем в допросную вошли Винсент и Дэниел. Усач подпер стену у экрана.
– Отлично, шустрик! – старший инспектор оседлал стул напротив Мориса. – Учти, тут носиться негде. Сэкономь нам время и расскажи, зачем ты прикончил беднягу Летча.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71533882?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Ксения Котова и Василий Зеленков
Тип: электронная книга
Жанр: Триллеры
Язык: на русском языке
Стоимость: 99.90 ₽
Издательство: Автор
Дата публикации: 14.01.2025
Отзывы: Пока нет Добавить отзыв
О книге: Есть семьи, чья кровь хранит нечто большее, чем обыкновенную жизнь. Сверхъестественные дары вирдов переходят из поколения в поколение: одни пленяют красотой, другие несут смерть.