Главная страница | Ужасы | Тайна старинного графского дома

Тайна старинного графского дома
Михаил Александрович Моргунов
В конце ХIХ века, один известный и состоятельный граф, бросает роскошную жизнь в столице и переезжает на Кавказ. Где высоко в горах, вдали от селений, строит для себя уединенный особняк. Это самый настоящий замок. Вокруг замка разводит питомник елей и кедров и ведет странный, затворнический образ жизни. За короткий срок и сам граф, и его замок обрастают страшными легендами. Но прожив в замке всего несколько лет, еще до революции граф неожиданно бросает все и уезжает за границу, а здание остается пустовать. Впоследствии его конфискуют советские власти.
В наши дни в особняк отправляют молодого перспективного сотрудника дорогого пансионата, составить план ремонта и смету. Владельцы пансионата выкупили здание и планируют открыть в нем обособленный, элитный корпус. Но сотрудник обнаруживает, что в здании творятся странные дела. Он хочет просто бежать, но желание занять хорошую должность в будущем корпусе побеждает. И он остается. Разгадать страшную тайну старинного графского дома.

Михаил Моргунов
Тайна старинного графского дома

Глава 1

Внезапно проснувшись, я рывком сел на кровати. Опять эти звуки. Третью ночь я просыпаюсь от шагов наверху. Там кто-то ходит по комнате, этажом выше, прямо надо мной. Но я здесь один, в этом большом, старинном и заброшенном особняке. Вокруг, на десятки километров только лес и горы и ходить ночью в доме, кроме меня самого, некому. Однако же, только что раздававшийся скрип деревянных половиц настоящий. Нет, это не звуки старого дома. Сейчас это стало совершенно ясно. Это именно осторожные, крадущиеся шаги. И есть еще кое-что. Проснувшись и открыв глаза в темноте, я первым делом зажмурился от боли. В глаза попала, сыпавшаяся с потолка в моей комнате, труха. Никакой отделки в этом старом особняке не сохранилось, все было давно растащено. Или сгнило и разрушилось от времени. И, как выглядел потолок в этой комнате, которую я занял, изначально, я даже не представляю. Но сейчас, он представлял собой лишь толстые доски пола второго этажа, набитые сверху на толстые, квадратные деревянные балки перекрытия. Старые и трухлявые доски. И кто-то только что наступал на них сверху.

За прошедшие два дня я обследовал весь особняк, от подвала до чердака. Но никого не нашел. И никаких следов пребывания здесь других людей тоже. На чердаке вообще лежал такой толстый слой пыли, что сразу было видно, сюда никто не заходил лет тридцать. На двух жилых этажах старого дома и в более поздней пристройке тоже не нашлось ничего подозрительного. Но каждую ночь, все повторяется. Кто-то тайно находится здесь, в этом старом доме, вместе со мной, и ходит по ночам этажом выше.

Скрипы раздались снова. Они перемещались из одного угла потолка в другой. Я застыл на кровати в холодном ужасе. Кто же там может быть, и что ему здесь нужно? Я побоялся крикнуть и спросить кто там. Неизвестно, чем это может обернуться. А скорее всего ничем хорошим, раз он от меня старательно прячется. А может этот кто-то не знать, что я здесь? Нет, исключено. Я приезжаю и уезжаю, работаю во дворе, хожу по помещениям, теперь вот еще и ночую. Машина у крыльца стоит. Почему же тогда и, самое главное, где он прячется от меня?

Странный и чудаковатый, опальный граф Телецкий, сосланный сюда царем в девятнадцатом веке, построил в горах, большой дом, в духе своего времени и создал вокруг него питомник елей и кедров, занимаясь их изучением и селекцией. Высокие, до четырех метров потолки, удлиненные арочные окна и двери, большие залы и просторные коридоры. Когда-то эти помещения, наверняка, были богато обставлены, но сейчас здесь почти голые стены. Кое-где остались отвратительные железные кровати с железной сеткой, вместо матраса. И в некоторых комнатах попадаются не менее отвратительные, плоские платяные шкафы. Кривые и рассыпающиеся от времени. Без дверок или вообще лежащие на полу. Наследие советского периода, когда в здании бытовал то ли пионерлагерь, то ли детская турбаза. Здесь совсем негде спрятаться. Несколько раз я обходил весь особняк, каждую комнату. Заглядывая в каждый угол. И могу точно сказать, что он пуст. Что же это тогда? Может быть Призрак графа? Но призраки ведь не ходят так, что под ними гнутся толстые старые доски пола, посыпая меня древесной трухой?

Сидя на кровати в холодном поту, я размышлял, что мне делать. Граф позаботился об уединении так хорошо, что и по сей день этот дом стоит очень далеко от любого жилья и помощи здесь ждать неоткуда. Попробовать поймать таинственного обитателя старинного особняка самому? Или все бросить и бежать отсюда? Второе, сейчас посреди ночи, наедине с этими шагами, выглядело гораздо привлекательнее. Нет уж, по крайней мере, в одиночку и без оружия, я никого ловить не стану. Надо только пересидеть эту ночь. А утром ехать в поселок Эльбрус, к директору. Пусть он сам с этим всем разбирается.

Шагов больше слышно не было, в здании царила тишина. Я продолжал сидеть на кровати и, тихонько подняв левую руку, правой нажал кнопку подсветки на часах. Была половина третьего ночи. Еще десять минут прошли в тяжелом, тревожном ожидании и, наконец, я понял, что таинственный обитатель второго этажа ушел. Или затаился где-то. Но его точно нет в комнате надо мной. Сидеть, не шевелясь, в неудобной позе на кровати, было тяжело, и я стал тихонько вставать. О том, чтобы лечь спать дальше не могло быть и речи. Если две предыдущие ночи я просыпался от звуков и, с натяжкой, но мог списать их на воображение или звуки старого дома, то сейчас было очевидно, что здесь что-то творится. Сыпавшаяся сегодня труха и скрипы наискосок комнаты, больше не оставляли сомнений в природе звуков. Что, если тот, кто бродит ночью по дому, решит войти сюда, в мою комнату? Моя дверь открыта и замыкать ее собственно нечем. Дверные замки и ручки тоже были растащены. Сама дверь, такая же отвратительная, как и остатки прочей мебели, состоит из фанеры, набитой на деревянный каркас. Его повело от времени и влаги и она даже не закрывается плотно. Просто свободно ходит на петлях, а вместо ручки и замка зияет дыра. Я просто просовываю в эту дыру палец, сгибаю крючком и тяну на себя, когда нужно закрыть. Такие же дыры зияют на дверях во всем первом этаже, а на втором ручек сохранилась меньшая часть.
Меня пронзила новая мысль. А может быть, уехать отсюда прямо сейчас? Я ведь могу быстро выйти на улицу и сесть в машину. И, больше не раздумывая, я тихо подошел к тумбочке. Взял портмоне, в котором хранились ключи и документы, и сунул его в карман. Здесь я сплю одетым, так как все равно нет никакого постельного белья. Только ботинки снимаю на ночь и ставлю у кровати. Подняв их осторожно левой рукой, я, как был в носках, тихонько толкнул дверь и стал красться по коридору к выходу.

Лестница на второй этаж располагалась в большом вестибюле сразу за входными дверями. Широкая, основательная, как и весь особняк. С обеих сторон огороженная толстыми перилами с резными деревянными балясинами. Прокрадываясь мимо нее, я изо всех сил прислушивался, не раздадутся ли приближающиеся шаги наверху. Нет, все было тихо. Свет луны проникал в вестибюль, смотрящий высокими витражными окнами на юг и мне, успевшему привыкнуть к темноте комнаты и коридора, здесь показалось очень светло. Наверху же была полная темень, верх парадной лестницы поднимался в густую черноту. Было страшно поворачиваться к ней спиной, казалось, оттуда на меня кто-то смотрит. И я крался к выходу полу боком. Когда я преодолел вестибюль и взялся за массивные литые ручки входных дверей, сразу стало как-то спокойнее. Я даже остановился на минуту, держась за ручку и не нажимая ее. Может быть, мне все это кажется? Вот и сейчас в особняке стоит полнейшая тишина. Самый громкий звук в этом доме, это биение моего сердца.

Ну, зачем кому-то прятаться здесь и выходить бродить по ночам по пустым комнатам второго этажа. Если бы кто-то прятался, то ему нужно было бы чем-то питаться и где-то сидеть. А я несколько раз осмотрел досконально все уголки, благо помещения большие и мебель почти всю давно украли. Нет здесь укромных уголков. В окружающих горах вон спрятаться в десять раз легче, зачем для этого лезть в заброшенный дом? В котором, к тому же, целыми днями хожу я. Здесь нет кухни, нет печки. Нет никаких следов пребывания людей. Ну, не может же кто то тут жить, не оставляя ни одного следа. Может у меня просто нервное расстройство? Переутомление? Вот что я сейчас буду делать? Поеду в Эльбрус к директору, скажу, что тут кто-то есть и ходит по ночам? Ну, пришлет комиссию какую-нибудь, все осмотрят, подтвердят то, что я и так знаю, что никого здесь нет. Он решит, что у меня с нервами совсем плохо и передумает о моем назначении.

Моя рука соскользнула с ручки. Да, не дури, – подбодрил я себя, – дом пустой, никого здесь нет. Он старый, трухлявый и может издавать звуки сам по себе. Доски пола могли просто остыть ночью и, сжимаясь, трещать и сыпать трухой из щелей, где трутся друг о друга.

Одна часть меня, точно знала, что я слышал звуки шагов по половицам, а другая прислушивалась к доводам, и я продолжал колебаться. Если бы я слышал их менее четко или хотя бы первый раз, а не третью ночь подряд, я бы конечно не сомневался. А если все же это правда? В доме есть кто-то еще. Кто-то кто прячется от меня? И однажды, сегодня ночью или завтра, он войдет в мою комнату, когда я сплю, с большим ножом в руках… Я снова взялся за ручку двери и решительно ее нажал. Зачем я сам усыпляю свою же бдительность? Я ведь знаю, что происходит. Лучше я буду посмешищем, лучше пусть назначит другого заведующего, а я вообще сменю работу, чем окажется, что я был прав и все закончится печально. Тогда мне уже ничего не понадобится, не то, что эта должность.
Сразу стало легче, как и бывает, когда принимаешь тяжелое решение. Я вышел за дверь и закрыл ее за собой. Машина стояла у крыльца, глядя на меня круглыми фарами. Быстро поставив ботинки и обувшись, я сделал несколько шагов по ступеням, одновременно роясь в портмоне рукой в поисках брелка, и резко остановился. Ключ же не здесь! Вечером я выходил за папкой бланков заказа и доставал ключ из портмоне. Я так делаю, когда на машине не надо ехать, и документы не нужны. Чтобы не тащить все сразу и не рыться в поисках ключа по пути, вытаскиваю его и иду, открываю машину, достаю, что нужно и закрываю. А когда возвращаюсь, убираю ключ обратно. Но вчера не убрал, а поторопился и просто бросил его на тумбочку. Он остался там.

Мне снова стало страшно, поежившись, я посмотрел на окна дома, боясь увидеть в одном из них наблюдающее за мной лицо. Но темные провалы были пусты. Очень не хотелось возвращаться, как будто выйдя сейчас из этого дома, я сказал тому, кто там прячется, что все знаю о нем. Его присутствие для меня не секрет и я собираюсь смыться отсюда посреди ночи. И привести сюда подмогу, чтобы его поймать.
Если он за мной наблюдает, он может все понять именно так. Но выхода не было. Я поднялся обратно по ступеням, взялся за ручку двери и отворил ее. В вестибюле было также тихо. Лунный свет, через высокие витражи, падал на красивые перила лестницы и наборный паркетный пол. Говорят раньше, во времена, когда здесь еще жил сам опальный граф, с двух сторон от лестницы стояли красивые статуи, изображавшие молодых девиц в невесомых шелковых одеждах. Но бесследно пропали, как и все дорогое убранство.

Чернота над широкой лестницей и в проходах по краям казалась осязаемой. Как будто там кто-то стоит и поджидает, когда я подойду поближе. Стараясь идти как можно тише, я делал шаг за шагом в направлении прохода к своей комнате. Но, как ни старайся, одетые на ноги ботинки стучали о доски пола и, казалось стук этот был слышен во всем особняке в этой гробовой тишине.

Дойдя до прохода, я даже не увидел дверей в темноте, глаза успели привыкнуть к яркому лунному свету на улице и в вестибюле. «Какого черта?» – подумал я, и, вытащив из кармана телефон, включил фонарик. Тот, кто прячется в доме, давно знает, где я и что делаю. Со светом стало немного спокойнее. Уже не стараясь прятаться, я быстро прошел в свою комнату и, осветив, тумбочку справа от входа увидел ключ от машины. Взяв его и засовывая в карман, я развернулся, собираясь быстро идти обратно. Луч света развернулся вместе со мной и высветил в дверях, в полутора метрах от меня, фигуру. Болезненной худобы и бледности девушка, одетая в светлую ночную рубашку до пола, стояла на пороге и смотрела прямо на меня. Темные волосы падали на плечи, бледные, просто болезненно-белые кисти рук, частично закрытые оборками на длинных рукавах висели по бокам. Белая, или вернее, бывшая раньше белой, а сейчас пожелтевшая, оборванная, измазанная грязью ночная рубашка, или скорее бесформенная хламида, свисала до самого пола, закрывая ноги. И глаза. Черные, большие, как будто лишенные зрачков. В них был какой-то неестественный блеск, как будто за ними скрывалась страшная сила, безудержная мощь. Мне на миг показалось, что обладательнице таких глаз, ничего не стоит расшибить меня о стену, если ей этого захочется. Больше я ничего не рассмотрел и не запомнил.

Я попятился и замычал как немой. Споткнувшись и падая на пол, я почувствовал как паралич, сковавший горло и голосовые связки отпустил, и я смог заорать изо всех сил. С криком я упал и выронил телефон, а он упал хоть и рядом, под рукой, но вспышкой вниз и я оказался в кромешной темноте. Чувствуя, что схожу с ума от страха и, не переставая орать, я нащупывал телефон, буквально чувствуя, как меня хватают за ноги и куда-то тащат. Хотя я лежал на месте и до меня никто не прикасался. Телефон, наконец, попался в руку и я навел луч света на дверь. Там никого не было. Нет уж, с меня хватит! Развернувшись, я кинулся в конец комнаты, высадил окно и, что было сил, побежал к машине.

Глава 2

Я мчал в ночи по неровной гравийной дороге, местами с торчащими большими камнями, местами буквально перегороженной корнями. Вокруг, с обоих сторон, был гутой сосновый лес. Я гнал, подпрыгивая на ухабах, совершенно не жалея машины. В глазах до сих пор стоял образ этой странной худой бледной девушки, с совершенно невозможными глазами, стоявшей в дверях и смотревшей на меня в упор. Я никогда и ничего так не боялся в жизни, как даже этого воспоминания. Не говоря уж о пережитом моменте.

Впереди сверкнула вспышка, и я увидел, что уже выехал их леса и вокруг расступились просторы гор, видимые сверху. Ниже по ущелью все затянуто слоем облаков, отсюда сверху, кажущихся морем. В неверном лунном свете были даже видны колышущиеся волны на поверхности, и время от времени «море» озарялось изнутри, вспышками молний. Там идет гроза. Быстро спускаясь, и не сбавляя скорости, я уже минут через десять оказался в тумане, въехав в эти облака. Туман все густел. Наконец пошел дождь, а затем ливень. Особняк Телецкого оставался все дальше. Я, сбросив скорость, держал руль покрепче, вглядываясь в пелену густого ливня, и вспоминал ту давнюю историю.

Однажды, уже где-то на рубеже девятнадцатого и двадцатого веков, в Приэльбрусье приехал граф. Не один, а с семьей и немногочисленной челядью. Поговаривали, что он, за какую-то серьезную провинность, попал в опалу к царю, за что был изгнан из столицы на Кавказ, на вечную ссылку. Как бы там ни было, но золота граф привез с собой много. Так много, что в кратчайшие сроки выстроил высоко в горах большой дом, наняв самых лучших архитекторов и каменщиков из Владикавказа и Пятигорска. Вокруг особняка развел питомник, высаживая в окружающих горах разные породы хвойных деревьев. Выписывал саженцы со всех частей света, даже канадскую голубую ель и сибирский кедр завез и развел в Приэльбрусье. Жил уединенно, ни с кем из своего круга отношений не поддерживал. Еще поговаривали, что была у него с собой охранная царская грамота, гласившая, что предъявитель ее, граф Телецкий, может рассчитывать на уединенный образ жизни там, где он пожелает в пределах Терской Губернии и всех южных владений русского императора. Может рассчитывать на всяческую, кроме финансовой, помощь самого генерал-губернатора сего края. И запрещающая упоминать о нем в донесениях императору, исключая только донесение в случае смерти графа.

Правда это или нет, но жил граф действительно уединенно. На приемы и светские рауты не выезжал, жил в окружении только преданной прислуги, привезенной, с сбой, из столицы. Жена графа, приехавшая с ним, также вела совершенно затворнический образ жизни. Настолько, что после поселения здесь, о ней больше не упоминается ни разу. Как-будто она вообще никогда не выходила из дома. Графа же часто можно было встретить в окрестностях дома, прогуливающимся по своему питомнику.

Но, несмотря на обстоятельный подход, прожило опальное семейство здесь не очень долго, уехав за границу еще за несколько лет до революции, избежав печальной участи многих не успевших выехать дворян. Однажды, кто-то приехавший к графу, обнаружил дом пустым и запертым. Местный лесничий, живший неподалеку, к которому обратились за сведениями, сказал, что граф велел кланяться всем, кто будет спрашивать и отвечать, что Телецкие уехали навсегда в Европу. Оставил на хранение ключи от дома, но предупредил, что никогда за ними не вернется. Как и когда выехали обитатели дома, лесничий не знал и сам не видел. Ключи и графское поручение ему принес слуга графа, одетый в дорожный плащ. Помнил лесничий, что погода тогда стояла холодная, дождливая. Унылая пора поздней осени в горах. Выполнив поручение и передав все лесничему, слуга развернулся и ушел по дороге вниз. Вот и вся короткая история жизни на Кавказе опального графа и появления высоко в горах того самого особняка девятнадцатого века, из которого я сейчас бегу.

После революции этот дом, как и все прочее имущество дворян, отошел советской власти и служил разным целям, в том числе даже вмещал одно время сельсовет эльбрусского района. В тридцатых же годах здание было решено использовать как турбазу. К дому пристроили невероятно уродливую кирпичную пристройку, тоже в два этажа. Где разместили туалеты и душевые. Так и служил особняк туристической базой, принимая детские смены пионерлагеря до самых девяностых годов. Не пережив тяжелых лет, как и подавляющее количество туристических объектов на Кавказе, база закрылась. И много лет простояла в запустении.

И вот теперь, в связи с растущим туристическим потоком, директор убедил совет инвесторов нашего пансионата «Тегенекли» выделить средства на расширение и увеличение спектра услуг. В числе прочего, выиграли конкурс на долгосрочную аренду этой заброшенной базы. Здесь будет элитный корпус пансионата. В дореволюционном здании, с красивой историей, расположатся вип апартаменты для самых дорогих гостей. Среди чистого воздуха и экологии высокогорья. В хвойном питомнике, выращенном еще руками опального графа, будут проложены прекрасные экологические тропы. Виды на ледники из высоких арочных окон графских покоев будут дополнять завтраки…

Поймав себя на том, что уже цитирую сам себе рекламные слоганы, написанные для будущего вип корпуса, и уже почти все это вижу, я потряс головой, вглядываясь в пелену ливня через заливаемое водой лобовое стекло. После нескольких бесед с директором и собеседования с инвесторами, я был утвержден на позиции заведующего этим корпусом. Из-за удаленности и узкой специфики, отличающейся от общей специфики пансионата, было решено, что нужен свой руководитель, который будет вторым заместителем директора пансионата. Это очень завидная должность и конечно, я всеми силами старался ее получить. И теперь, когда получил, боюсь потерять. Вот откуда моя нервозность и сомнения.

Я был освобожден от своих обязанностей в «Тегенекли» и отправлен в особняк, писать полный перечень необходимых работ и составлять примерную смету. Директор торопил, приступить к работам нужно еще осенью, чтобы все успеть. Инвесторы требуют запуститься в конце весны к высокому сезону. А работ там мне на неделю, не меньше. И я решил не тратить времени и бензина зря и переехал туда совсем, на несколько дней. И в первую же ночь меня разбудили шаги наверху…

Я переключил «дворники» автомобиля с самой быстрой скорости на среднюю, отметив про себя, что ливень стихает. Чем дальше я ехал, тем меньше мне хотелось докладывать директору о настоящем положении дел в особняке. Это не просто хорошее назначение, это, без преувеличений, исполнение того, о чем я всегда мечтал. Сейчас, вдали от страшного дома, мне все больше казалось, что надо мной кто-то очень жестоко подшутил. Между мной и моей мечтой, еще неделю назад сбывшейся, сейчас встали какие-то шаги по ночам в пустой комнате. И девка в страшной ночной рубашке до пола. Что, если это все просто розыгрыш? Или желание выгнать меня оттуда не дав выполнить работу? Может быть там обосновались какие-то бомжи или секта придурков-сатанистов? И они хотят отпугнуть оттуда посторонних, вроде меня?

Увидев, в свете фар, белую табличку, с надписью «Эльбрус», название маленького горного поселка, на окраине которого находится наш пансионат, я свернул на обочину и заглушил мотор. Дождь почти совсем закончился и начало светать.

Хорош же я буду, поддавшись на эти уловки и бросив объект. И еще доложив директору, что в новом корпусе живет привидение. И потому я срываю сроки, которых требуют от него инвесторы и затягиваю работы по ремонту.

Нет уж! Никто не выгонит меня из моего собственного кабинета с видом на горные вершины, в моем элитном корпусе пансионата! Изрядно разозлившись на шутников, сектантов, бомжей, призраков и вампиров, я смотрел, как стремительно светлеет небо. Знак поселка, еще недавно темно-серый в окружающих сумерках, уже был белым. Небо, уже совсем ясное, без следа тех мрачных ночных облаков, окрасилось яркой, красной полосой на востоке. Достав телефон, я нашел в телефонной книге номер своего старого друга и компаньона, по горным походам и приключениям. Пожалуй, сейчас это единственный человек, который сможет мне помочь. Если убедить его отложить все дела и приехать ко мне на помощь.
Гудки в трубке казались очень длинными. Они тянулись один за другим, а ответа все не было. Наконец, на том конце раздались шорохи и стуки, как будто кто-то спросонья уронил телефон, а затем раздался сухой, разбитый и недовольный голос.
– И чего тебе надо, в пять утра?
Через несколько минут вершины окружающих гор окрасились в нежно-розовый цвет. А я уезжал обратно, развернувшись у белого знака.
Особняк, и днем выглядевший довольно мрачно, смотрел на меня, как показалось, насмешливо и презрительно, своими пустыми окнами, когда я возвращался. «Ничего, это мы еще посмотрим», – думал я, вылезая из машины и доставая бланки, карандаш и лазерную рулетку из багажника. Телефон я выключил и оставил в машине, здесь от него все равно мало толку, связи нет. Разве что использовать его как фонарик по ночам.
До вечера я просто продолжу свою работу. Сегодня я собирался закончить с северной частью прилегающей территории. Набросать план дорожек, с учетом рельефа. Разместить теннисный корт среди елей, чтобы он был удобно затенен в любое время дня, продумать к нему удобный подход. Рассчитать все это в материалах и деньгах в нескольких вариантах. И рекреационную зону у задней стены. И я обязательно сегодня закончу, пусть мне кто-то попробует помешать.
Быстро увлекшись работой, я толком и не заметил, как стало приближаться вечернее время. Часто, когда работа бывает интересной, я погружаюсь в нее с головой и совершенно не могу остановиться. Забываю есть, забываю про другие дела. Вот и теперь, я совершенно забыл хоть что то пообедать, и когда от работы меня отвлек приближающийся звук мотора, я ощутил в желудке сосущую пустоту. Отложив рабочие инструменты, я пошел встречать к центральному входу.

Автомобиль как раз припарковался на стоянке у особняка, когда я обогнул здание и вышел навстречу. Тима, еще более худой и обгоревший, чем обычно, вышел из машины и смотрел на особняк, почесывая подбородок.

– Где этот твой призрак? Сегодня не видел? – Спросил он меня, вместо приветствия, увидев, что я подхожу сбоку.

– Я сегодня туда даже не заходил, здесь работы хватает.

– Понятно. Наверное, так лучше всего.

– Как сам? Почти год не виделись.

– Все по-старому, работа, дом, иногда выбираюсь в горы. Но недалеко и ненадолго. А ты, смотрю, уже почти директор?

– Да, дела идут хорошо. Только нужно разобраться с тем, что здесь происходит. Иначе дела у меня пойдут плохо.
Тима помолчал с минуту, разглядывая особняк.
– Наслышан о нем, но вижу в первый раз. Интересный дом, больше нигде в горах не встретить прекрасный образчик архитектуры девятнадцатого века.
– Хочешь осмотреть внутри?
– Нет, не сегодня. Темнеть уже начинает, да и пока незачем. Лучше начнем сразу с главного. Сегодня спим в твоей комнате, посмотрим, появятся ли сегодня ночью эти таинственные обитатели. А там, по ходу дела, и разберемся, как быть и чего делать. Давай пока мангал поставим, я все привез. Заехал по пути в «Барсову нору». Умираю с голоду, с утра ничего не ел, некогда было.
– Сам такой, только я, по моему, не ел ничего со вчера.
Золотой, теплый закат зажег окружающие вершины гор. Солнце, закатившись за наш особняк, стоявший на вершине большого, покатого холма и возвышавшийся своими крышами, над окружающим лесом, перестало греть. В тени сразу стало прохладно, как всегда и бывает в горах по вечерам. Ужин был съеден, мы варили на мангале кофе, закопав турку до половины в угли. Тима вытащил из бардачка пару больших кубинских сигар, а я принес два раскладных, походных кресла и теплые вязаные пледы.
– Да, очень хорошее место выбрал граф, для постройки своего дома. Это больше похоже на курорт, чем на ссылку. – Сказал Тима, глядя на длинную тень особняка, протянувшуюся на десяток километров и растянувшись на рельефных холмах.
– Да, место великолепное. Дом тоже. Вот и нашлось ему достойное применение, в наши дни.
– В советское время он был тоже какой-то турбазой?
– Да, принимал детские смены и лагеря. Вон видишь ту уродливую пристройку? Там туалеты и душевые. На втором этаже. Там все гнилое и ржавое, все что сохранилось. Уродливые железные перегородки, уродливые напольные унитазы… На первом тоже были какие-то хозяйственные помещения, но я не понял, что именно. Все гнилое и везде сырость. Такое впечатление, что там все скоро развалится. А в комнатах старого дома сухо и все целое. Я имею в виду оригинальную отделку, там, где она сохранилась. Сразу видно, в какие разные эпохи это строилось. Какими разными людьми. Впрочем, это уродство идет под снос. Ремонтироваться будет только оригинальное здание.
– Итак, давай ты расскажешь все как можно подробнее, о том, что здесь творится по ночам.
– Все, как я сказал утром. Каждую ночь кто-то ходит этажом выше. Но в здании никого, кроме меня нет. Вернее, не так. Днем, в здании, никого кроме меня нет. А по ночам я здесь не один. Я просыпался три ночи подряд от шагов наверху. Сначала думал, что мне показалось. Но нет, звуки точно есть. Думал, что их издает сам дом, например остывая ночью. Но нет, это трудно объяснить, если не слышал сам. Но это шаги, кто-то ходит. Утром я обшаривал весь особняк. От подвала до чердака. Никого, да и прятаться тут негде.
– Да и незачем, вроде.
– Да, и совершенно незачем. Здесь нет ничего, зачем бы здесь надо было прятаться.
– То есть, ты уверен, что тебе не показалось?
– Уверен. Три ночи я слушал эти звуки. Третью ночь очень отчетливо, половицы проскрипели наискосок комнаты. А! Вот еще, совсем забыл. На третью ночь, я, когда глаза открыл, аж зажмурился от боли. В них попала труха, которая сыпалась с потолка, под этими шагами.
– Выходит да, кто-то, человек или животное, ходит по второму этажу.
– Ты знаешь, мне ни разу не пришло в голову, что это может быть животное.
– Это бы все объяснило. Например, леопард. Он мог бы попадать в здание с какого-то из деревьев, перепрыгивая в окно второго этажа. Ходят они бесшумно, только от веса тела, могли бы скрипеть половицы. Может быть, у него тут лежка?
– Лежка у зверя бывает скорее днем, чем ночью. Ночью он должен как раз где-то охотиться. – Сказал я, подумав минуту. – Ну и я ее видел, в конце концов. Ту девушку.
– Вот насчет девушки. Ты точно уверен, что ее видел?
– Ты сейчас издеваешься?
– Нет, как раз сейчас я серьезней некуда. Подумай хорошо. Это была бессонная ночь, у тебя были совершенно расстроены нервы. Тебе могло просто привидеться.
– Тим, я ее видел так же хорошо, как сейчас вижу тебя. Она стояла от меня в полутора метрах. Я не могу ошибаться.
– Может быть, это никак не взаимосвязано. Наверху, по ночам, бродит, ну пусть будет рысь. На первом этаже появляется туристка, которая заблудилась в горах. Вчера, например. Бродит, бродит, видит дом стоит, а у входа машина. Идет за помощью. Сталкивается с тобой в дверях. Скажи, ты орал, когда ее увидел?
– Ты бы не так орал, на моем месте!
– Вот же. Она заходит в дом, радуясь, что спасена. При виде ее мужик, который тут живет, начинает орать как ненормальный, высаживает окно, прыгает в машину и сваливает куда-то в ночь.
Я молчал.
– Ладно, чего ты насупился? Вместе во всем разберемся. Там, в твоей комнате одна кровать?
– Одна. Но на этаже есть еще. И пледов у меня несколько, и надувные подушки есть в запасе.
– Ну, пойдем, пока совсем не стемнело, притащим еще одну. И вообще пора немного поспать, у тебя уже недосыпание, а ночью неизвестно, сколько придется спать.

Глава 3

Ночью я проснулся от уже знакомых звуков. Кто-то ходил наверху, прямо над нами. Сев рывком на кровати я посмотрел на Тиму. В полумраке был хорошо виден его силуэт. Он тоже сидел на кровати и смотрел в потолок. Скрипы половиц раздавались прямо над головой. Осторожные, тихие. Кто-то ходил там, в комнате наверху, стараясь не шуметь. Ночь снова выдалась ясной и лунный свет, проникающий в окна, хорошо освещал нашу комнату. Шаги проследовали наискосок по потолку и замерли. Я сидел, продолжая прислушиваться, но теперь в доме стояла полнейшая тишина. Снова посмотрел на Тиму, он не шевелился, продолжал сидеть неподвижный как статуя, с поднятой вверх головой. Я не знал, что мы будем делать, когда подкараулим ночного обитателя особняка, поэтому тоже продолжал сидеть и прислушиваться, хотя слышал только отзвуки собственного пульса в ушах. Сегодня я был почти спокоен и не испытывал страха. Во-первых, я уже был готов услышать эти шаги и знал, что услышу, во-вторых, теперь я здесь не один. Тихо подняв руку, нажал на часах кнопку подсветки – была половина четвертого. И в этот момент раздался, едва слышный, странный звук, как будто по камню чиркнули другим камнем. Звук донесся сверху, но прозвучал так нечетко, что понять, откуда именно он донесся, было нельзя.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71530171?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.