Главная страница | Современные любовные романы | Мелодия моего мятежа

Мелодия моего мятежа
Хельга Цвек
Манчестер, 1981 год. Флоренс Уайт – ученица выпускного класса престижной школы для девочек. Её жизнь сложилась наилучшим образом: в школе она получает отличные оценки, у неё есть верная подруга, а родители подготовили для неё перспективную карьеру. Вот только каждый новый день Флоренс похож на предыдущий.
Всё меняется, когда она случайно попадает на концерт незнакомой постпанк-группы. Эта музыка захватывает ее целиком. Флоренс становится частью музыкальной революции, которая охватила ее родной город.
Это история о поиске своего пути, о первой любви и первом предательстве, о настоящей и мнимой дружбе. О музыке, свободе и смелости быть собой. Но удастся ли Флоренс обрести себя в мире, где за неё всё уже решили взрослые?

Хельга Цвек
Мелодия моего мятежа

Плейлист
1. New Order «Chosen Time»
2. Sex pistols «God save the Queen»
3. Siouxsie and the Banshees «Christine»
4. Magazine «You never knew me»
5. Killing Joke «Requiem»
6. The Cure «M»
7. Siouxsie and the Banshees «Desert Kisses»
8. Joy Division «Disorder»
9. Joy Division «Heart and Soul»
10. Buzzcocks «Ever fallen in love»
11. The Teardrop Explodes «Ha Ha I’m Drowning»
12. Bauhaus «Dark entries»
13. The Human League «Only after dark»
14. Joy Division «She's lost control»
15. Joy Division «Love will tear us apart»
16. The Cure «10:15 Saturday Night»
17. New order «Ceremony»
Эпилог. Killing Joke «Wardance»

Глава 1
New Order «Chosen Time»

«14 мая 1981 года – в этот день я впервые напилась и почувствовала себя свободной! Но главное даже не это. В этот день я узнала, какой может быть музыка. А начиналось все как обычно…»

Скрипнула и слегка отворилась дверь.
– Фло, просыпайся! – голос мамы бесцеремонно прорвался в сон и разрушил его.
Я перевернулась на другой бок и проворчала в подушку:
– Еще пять минуточек, ма.
– Ты сама просила разбудить тебя раньше. Сказала, что будешь готовиться к тесту!
– Ну дерьмо-о-о… – простонала я и натянула одеяло по самые уши. Спать хотелось ужасно.
– Попрошу не выражаться, юная леди!
Мама зашла ко мне и применила свой излюбленный прием: раздвинула шторы, позволив солнечному свету проникнуть в комнату и распахнула настежь окно. Я почувствовала бодрящую прохладу даже из-под одеяла. Остатки сна постепенно испарялись.
– Ма-а-м, подай халат, пожалуйста.
– Встань и возьми сама. Дочь, тебе уже не шесть лет!
– Ненавижу этот сучий холод, – тихонько сказала я под одеялом. Тихонько, потому что за слово «сучий» мне точно бы влетело.
Я резко отшвырнула одеяло, поднялась с кровати и, схватив спасительный халат, ринулась в ванную. Вообще-то было не так и холодно – на дворе стоял май, просто утро выдалось прохладным. Да и не люблю я мерзнуть, это мама у нас в семье любитель свежего воздуха. Я надеялась, что она хотя бы разожгла внизу камин. Если не топить дома в Манчестере, стены быстро сыреют и покрываются плесенью. Мне повезло: в столовой было тепло.
После завтрака я поднялась к себе в комнату, открыла конспект по истории и сосредоточилась на повторении ключевых фактов о Столетней войне.

Через полчаса я уже стояла на перекрестке и ждала Оливию. Мы живем в одном районе, и это давняя привычка – вместе ходить в школу. Мы обе ходили в школу Левеншулм с первого класса, но сдружились только в четвертом. Примерно тогда мы поняли, что место в компании крутых девчонок нам не светит, и лучше держаться вместе. Так и продержались до выпускного класса.
Оливия приближалась и махала мне рукой уже издалека. Я помахала в ответ.
– Хорошо подготовилась? – вместо приветствия выпалила она, когда наконец подошла ко мне. Я пожала плечами.
– Вроде нормально.
– Я что-то волнуюсь! Давай по дороге повторим даты?
Я вздохнула.
– Ты всегда волнуешься. Ну давай.

Оливия начала перечислять:
– Столетняя война длилась сто шестнадцать лет. Ключевыми союзниками Англии в конфликте являлись Португалия, Бургундия, Бретань, Люксембург…

Она вообще-то неплохая девчонка. С ней приятно дружить. И, чего греха таить, выгодно. У нее всегда записаны все домашки, конспекты она ведет аккуратным почерком. В общем, в том, что касается учебы, она выручает. Но иногда мне кажется, что она слишком правильная. Поддавшись этим мыслям, я решила проверить подругу.

– Что ты ответила Томасу?
Пару дней назад кузина Оливии пригласила ее на день рождения. Там она познакомилась с Томасом. Последнее, что мне было известно: Томас взял у Оливии номер телефона и предложил ей как-нибудь встретиться. Она обещала подумать.
Оливия запнулась и покраснела.
– Давай потом об этом. У меня сейчас все мысли о тесте!

Я пожала плечами, сжав губы, и молча кивнула.

– … а также Фландрия и Римское папство, – продолжила гундеть подруга.
И вот так всегда!

После теста мы с Оливией двинули в кантину[1 - Общественная столовая в школе, учреждении, на заводе]. За обедом я решила продолжить допрос. Оливия сидела напротив, неохотно ковыряя вилкой остывшую рыбу с картошкой, и, на удивление, опередила меня.
– Мы договорились с Томасом, что встретимся сегодня, – просто сказала она.
– Во-о-оу, намечается свидание? – я придвинулась ближе, чтобы не пропустить интересные подробности.
– Тише ты! – шикнула она.
Жестом я закрыла рот на воображаемый замок. В этом плане позиция подруги мне была понятна. Мы учились в школе для девочек. Контакты с мальчиками хоть и не запрещались, но и не поощрялись. Считалось, что это мешает успеваемости. Дебильные правила. Будто на дворе девятнадцатый век, а не тысяча девятьсот восемьдесят первый год!
– В общем, он предлагает устроить двойное свидание, – тихо сказала Оливия – он придет с другом, я должна прийти с подругой. И я подумала…
– Ну уж нет!
– Фло, ну пожалуйста! – ее глаза смотрели на меня почти умоляюще.
Я знала, что кроме меня у нее никого нет, но почему-то мне хотелось сегодня немного ее помучить. Может, потому что обычно она такая зануда, даже не знаю.
– Исключено! А вдруг он кого-то отстойного приведет?
– Томас обещал взять лучшего друга!
– Но мне это ни о чем не говорит, – ухмыльнулась я.
– Фло, ну даже если он окажется отстойным, это же всего на один вечер, пожалуйста, ради меня! – она смотрела на меня таким жалобным взглядом, что мне стало стыдно.
– Хорошо. Конечно, я схожу с тобой на встречу. Все лучше, чем дома сидеть.
– Спасибо! Она сжала мою руку.
– У вас хоть есть план, куда мы пойдем?
– Томас говорил, сегодня концерт будет. Какая-то группа интересная… Забыла, как называется.
– Ну хорошо, сходим. Оставь ты эту рыбу, ее есть невозможно.
Мы поднялись из-за стола и направились в класс. Начался урок геометрии, а в голове крутились вихри мыслей. Сегодня у нас с Оливией будет что-то типа первого свидания! Как все пройдет? Что мне надеть? Что сказать родителям? Все эти вопросы казались намного интереснее и важнее вопроса, как рассчитать объем усеченного конуса. Может, школьные правила насчет мальчиков и правда имели какой-то смысл.

Наконец бесконечный учебный день закончился, и мы с Оливией шли со школы. К середине дня распогодилось и мне даже захотелось замедлить темп, чтобы немного растянуть путь домой, превратив его в прогулку. Зеленые кроны деревьев радовали глаз, а порхающие пичужки словно хотели сообщить нам своим чириканьем, что лето уже не за горами.
– Ты что своим скажешь? – нарушила тишину Оливия.
– Скажу, что к тебе пошла заниматься.
– Хорошо, я тогда своим так же скажу. Что я к тебе пошла.
И после паузы:
– Фло…Как я выгляжу? Только честно!
Я окинула подругу оценивающим взглядом. Оливия не была красавицей, но и некрасивой ее назвать было нельзя. Круглое, немного сужающееся к подбородку лицо. Волнистые каштановые волосы, собранные в аккуратный хвост. Нос картошкой немного портил ее облик. Зато большие распахнутые карие глаза, обрамленные длинными ресницами и изящными дугами бровей, с лихвой окупали некоторые недостатки ее внешности. Она была чуточку полновата и очень переживала по этому поводу. На мой взгляд, переживать было не о чем. Напротив, своими формами она выгодно выделялась на фоне остальных анорексичных школьниц.
– Ты выглядишь отлично, – честно сказала я – но прошу тебя, надень сегодня что-нибудь поинтереснее того серого пуловера.
Что-что, а одеваться подруга не умела. Все ее внимание было поглощено учебой и мыслями о будущей карьере. Не скажу, что я ушла от нее далеко. Да ладно, что уж там, я была таким же ботаном, как и Оливия. Но хотя бы разбиралась в моде и имела определенное чувство стиля. По крайней мере за это я могу сказать искреннее спасибо своим родителям. Они руководят небольшой швейной фабрикой, которая когда-то перейдет мне. Так что я часто бываю в цехах, вижу, что сейчас шьется, какие фасоны в моде, какие ткани и фактуры. Но сколько я ни пыталась научить Оливию одеваться, это дохлый номер.

Мы подошли к перекрестку Милуэйн-роуд и Кемптон-роуд. Тут наши пути расходились. Сколько раз мы встречались и прощались тут? Не сосчитать! За время нашей дружбы это ничем не примечательное место стало особенным. Обычно мы ждали друг друга возле дома под номером сорок пять. Садик дома выходил на дорогу. И сейчас мы остановились возле цветущих кустов алых азалий.

– Тогда давай здесь же, в шесть вечера, – предложила Оливия.
Я кивнула.
– Увидимся в шесть!

Когда я пришла домой, на кухне обедал отец. Такое случалось редко, но иногда они с мамой приезжали на обед с работы из Ардвика – района, где находилась фабрика.

– Привет, а где мама?
– Уехала на встречу с клиентом.
– А когда вернется?
– К восьми вечера, наверное, будет.

Я мысленно поблагодарила Вселенную. Улизнуть из дома куда проще, когда мамы нет. Конечно, меня отпустят к Оливии, но врать маме – это всегда испытание не из легких. То ли дело папа, с ним у нас взаимный нейтралитет. Он не трогает меня, а я его. Идиллия!
– Я сегодня вечером пойду к Оливии позаниматься.
– Угу, – папа отодвинул пустую тарелку и взялся за кофе, захватив заодно и газету, лежавшую на подоконнике.
Я решила обнаглеть.
– Пап, мне карманные нужны.
– Мы же тебе давали в начале недели – пробормотал папа, скорее на автомате. Глаза его скользили по заголовкам первой полосы.
– Да, но я хочу нам на вечер с Оливией купить что-нибудь. Может, тортик. Мы же будем заниматься, мозгу нужны углеводы.
Отец даже не поднял взгляда от газеты.
– Возьми мой кошелек, он в кармане плаща.
Довольная, я побежала в прихожую. Как хорошо, что папа сегодня один зашел на обед! При маме такое бы не прокатило.
Из кухни донеслось:
– Фло, три фунта, не больше!
– Хорошо, пап!

До вечера у меня оставалось несколько часов, и я решила использовать это время, плотно засев за домашку. Учеба в Левеншулме и так не сахар, а в выпускном классе из девчонок и вовсе выжимали все соки. Учителя любили приговаривать, что это все для нашего же блага, вот поступим в престижные учебные заведения, получим шикарное образование, заживем жизнью мечты и будем школу добрым словом вспоминать. Лично мне кажется, что лажа это какая-то – с благодарностью вспоминать тех, кто мучил тебя и в грош не ставил, наслаждаясь при этом своей властью над молоденькими испуганными ученицами.
Но так или иначе, учиться надо. И только выполнив свой долг прилежной выпускницы, я позволила себе отложить учебники и перейти к более приятному занятию – сборам на концерт. Как уже говорила, мне кажется, во мне живет неплохое чувство стиля, и сегодня я решила позволить ему вырваться на свободу. В школе мы обязаны носить форму, так что приодеться получается редко. С тем большей радостью и возбуждением я стала перерывать содержимое своего шкафа.

Через полчаса образ окончательно сложился, и я удовлетворенно разглядывала себя в зеркало. У меня русые слегка вьющиеся волосы, доходящие до лопаток. В школе нельзя распущенные, и я наконец дала им волю, заколов на затылке лишь пару прядей. Мама часто повторяет, что мое лицо красивой овальной формы, и его надо открывать, а не занавешивать волосами. Белую рубашку я заправила в голубые прямые джинсы с высокой талией. Большинство девчонок все еще носит клеши, но у родителей на фабрике уже начали отшивать более зауженные модели. Сверху накинула персиковую курточку бомбер. Образ дополнила зелеными сережками в тон моих глаз, которые достались мне от бабушки. Я до сих пор скучаю по ней. Завершила преображение, мазнув на веки немного маминых синих теней и подкрасила губы ее розовой помадой.
«Надеюсь, Оливия меня не прибьет, – подумалось мне – но, если она снова явится как серая мышь, это ее проблемы».
Уже затягивая шнурки кедов, я вспомнила, что хотела надушиться. В ход пошла мамина «Диорама» от Диор. Благоухая томными нотами ландыша и жасмина, смешанными со сладкой легкостью дыни и персика, я вышла из дома и направилась к перекрестку.

Оливия прислушалась к моему совету. Сегодня на ней был легкий пуловер мятного цвета с v-образным вырезом. Золотая цепочка поблескивала на обнаженной шее. Бедра обтягивала симпатичная юбка шоколадного цвета. И, судя по ее глазам, которые обрели еще большую выразительность, она тоже воспользовалась маминой косметичкой.
– С цепочкой ты поаккуратнее, – сказала я ей после приветствия – бедноты сейчас много, как бы не позарились. Нам с Оливией повезло – мы выросли в обеспеченных семьях. Но далеко не весь Манчестер, к сожалению, жил в достатке. Скорее, наоборот. Город утопал в бедности.
– Да, я тоже об этом подумала. – ответила она – Я накину шарфик, пока мы будем добираться в клуб.
– Что это за место хоть?
– Клуб называется «Рафтерс». Придется проехаться на автобусе.
– Да не проблема.

Спустя минут сорок мы вывалились из душного автобуса, наполненного усталым и потным рабочим людом. От волнения у меня заболел желудок, но я старалась не подавать виду, болтая с Оливией о всякой ерунде. Мы подошли к зданию из красного кирпича, где была условлена встреча с Томасом и его другом. Над одним из входов висела табличка «Рафтерс». Чуть ниже нее пестрели афиши с рекламой концертов каких-то незнакомых мне групп. Вокруг клуба шаталась необычная публика – много молодежи в черном, с цепями и металлическими украшениями на одежде. У некоторых были ирокезы или начесы.
– Что-то мне тут не по себе, – промямлила Оливия и сжала мой локоть.
– Не дрейфь! – сказала я ей, хотя и сама испытывала смешанные чувства.
– Может поедем домой, и ну его, а?
Но я не успела ответить, так как увидела приближающегося и машущего нам Томаса и его друга.

– Привет! Давно вы приехали? Надеюсь, мы не опоздали? – Томас мило улыбнулся – да, кстати, это Уильям. А ты должно быть Флоренс?
Да уж, повезло Оливии. Чего не скажешь обо мне. Не то чтобы этот Уильям совсем ужасен, но какой-то он…несуразный, что ли.
Несчастный Уильям не знал, куда себя деть. Он был высокого роста, и, видимо, из-за этого чувствовал себя неуклюжим – у него не получалось стоять спокойно, все переминался с ноги на ногу. Одет он тоже был как-то странно: классические брюки, рубашка, жилетка – будто только что вышел из-за парты, а не приехал в клуб потусить. Хотя лицо у него симпатичное, – решила я. Но строгая стрижка и очки навевали ассоциации с работником банка или ученым.
Полной противоположностью Уильяма был Томас. Среднего для парня роста, хорошо сложенный. Наверняка в качалку ходит. Рыжие волосы элегантно уложены, серые глаза светятся спокойствием и уверенностью в себе. Одет Томас был в джинсы и спортивную зеленую куртку.

Я кивнула и пожала им руки.

– Может пойдем, выпьем чего-нибудь? – предложил Томас – время у нас еще есть. Бар должен быть внутри клуба.
Мы отправились ко входу. Там уже образовалась небольшая очередь.
Чтобы заполнить неловкую паузу, я спросила:
– А кто хоть играет сегодня?
– Тебе что, Оливия не сказала? New Order, слышала их? Они этой осенью свой первый альбом на «Фабрике» выпускают.
– На фабрике? – удивление в моем голосе вызвало у Томаса улыбку.
– «Фабрика» – это звукозаписывающая компания. Независимая. «Фабрика Рекордс».
– Ааа, ясно, – протянула я, хотя ничего мне было неясно.
Томас, видимо, это понял.
– Вы Joy Division хоть знаете? – он посмотрел на нас с Оливией как на маленьких глупышек.
– Они были крутыми! – вставил Уильям. И поправил очки.
– Некогда нам музыку слушать, Томас, мы же в выпускном классе. Вот сдадим экзамены, тогда и нагоним вас – попыталась отшутиться Оливия.
– Блин, ну вы даете! В городе у вас под носом творится история, буквально музыкальная революция, а вы и не в курсе!

Тут кто-то толкнул Оливию.
Она обернулась и встретилась взглядом с еле держащейся на ногах девушкой. Выглядела та не лучшим образом: яркий макияж размазан по лицу, начес из волос стоял колом. Наверное, полбутылки лака ушло. Ее ноги были обтянуты колготками с множеством дырок, а на черном платье собралась дорожная пыль, словно она где-то повалялась в нем. Облако перегара обдало нас, когда она заговорила:
– Сигаретки не найдется?
– Не курю, – ответила подруга и отшатнулась от незнакомки.
На лице Оливии явно читались омерзение, ужас и страх.
– Вот, держите – Томас достал пачку «Пэлл-Мэлл» и протянул девушке.
Она достала одну сигарету.
– Пасиб, чувак!
– Не знала, Томас, что ты куришь – проблеяла Оливия.
– А что такого, – Томас пожал плечами и убрал пачку.

Я посмотрела на подругу. Оливия была напряжена. Ей явно было не по себе в этой атмосфере, среди подпитой молодежи в черной одежде. Многие в очереди курили, а табачный дым она не выносила. Некоторые компании не спешили заходить внутрь клуба. Они устроились снаружи: не обращая внимания на мусор повсюду, уселись прямо на землю, прислонившись к стенам здания. Мой взгляд упал на одну из собравшихся групп. Они громко смеялись, курили сигареты и передавали по кругу бутылку с чем-то крепким. Неожиданно я почувствовала зависть. У меня никогда не было подобной свободы. Да и компании у меня никогда не было. Только Оливия.

– Девушки, проходите, а мы за вами – наша очередь подошла, и Томас любезно пропустил нас вперед.
Мы с Оливией очутились в темном помещении клуба. Освещена была лишь сцена, на ней настраивались музыканты. За нами шли Томас и Уильям.
– Леди желают что-нибудь выпить? – Томас шутливо нам поклонился, чем вызвал улыбку Оливии. Первую за весь вечер.
Подруга заказала безалкогольный пунш.
Ребята посмотрели на меня.
– А вы сами что будете?
– По пинте пива выпьем.
– Тогда и мне тоже.
Оливия уставилась на меня.
– Нам же завтра с утра в школу, забыла?
– Ой да не будь занудой. От одной пинты ничего не случится.

Мы устроились около бара, Оливия с Томасом завели какую-то беседу. Элементарная вежливость требовала заговорить с Уильямом. Видимо, у него в голове были те же мысли. Он начал:
– Как дела в школе?
Хуже вопроса было придумать сложно. Я мысленно вздохнула и пожелала себе терпения.
– Замечательно! Просто чудесно. А где ты учишься? Расскажи о себе немного.

Но мне не пришлось слушать скучное досье Уильяма. Музыканты наконец настроились, свет погас и в зале воцарилась выжидательная тишина.
– Берите напитки с собой, пойдем поближе – предложил Томас. Мы послушно двинулись за ним.

Музыканты появились на сцене, и зал взревел от восторга, приветствуя любимую группу. От этой энергии у меня пробежали мурашки. Прихлебывая пиво, я наблюдала как они занимают свои места. Любопытно, в группе оказалась одна девушка. Она вышла с гитарой. Я отметила, что выглядят они куда более сдержанно чем их фанаты: никаких ирокезов или начесов, вместо странной одежды посетителей – обычные брюки с рубашкой у парней, у кого-то даже галстук. Девушка тоже особо не выделялась. Наверное, Уильям под их стиль косит, – подумалось мне.
И тут началось.
Перегруженный звук гитар в унисон с ударными окатили меня вибрирующей волной. Звук был оглушительно громким, и с непривычки я даже испугалась, что оглохну, но постепенно мои барабанные перепонки привыкали и к звучанию, и к громкости. Внезапно эти Уильямы с гитарами словно обрели какую-то неведомую силу и магнетизм. Они буквально преобразились и стали кем-то иным. Один из фанатов сзади облил нас своим пивом, но я даже не отреагировала. Как завороженная, я смотрела на сцену и вслушивалась в каждую ноту. Я не знала, что музыка может быть такой. Мрачной, ироничной, манящей, освобождающей. В этот момент я будто познакомилась с частью своей сущности, дремавшей где-то глубоко внутри меня. Но только я начала постигать что-то важное, параллельно хмелея от пива, как Оливия все испортила.

Она потянула меня за рукав куртки и закричала мне на ухо, от чего мне снова показалось, что я глохну:
– Не могу здесь находиться! Это отвратительно! Меня облили пивом! Поехали домой, Фло!
– Да ладно тебе, тут не так уж плохо! – заорала я ей в ответ.
Оливия зажала уши руками и кивнула в сторону выхода.
Мы отошли подальше от сцены и наконец смогли нормально поговорить.
– Фло, поехали – заверещала подруга. – Если я тут останусь, у меня начнется паническая атака. Эта музыка ужасна, а эти люди пугают меня.
Говоря это, она правда задрожала мелкой дрожью.
Я вздохнула. Уезжать совершенно не хотелось.
Тут подошли Томас и Уильям.

– У вас все в порядке? – спросил Томас.
– Мне просто немного нехорошо. Мы, пожалуй, поедем домой – промямлила Оливия.
– В таком случае, я провожу. Ты же не против, Оливия?
Она слабо кивнула.
У меня появилась надежда.
– Раз Томас тебя проводит, я, пожалуй, могла бы остаться.
Оливия округлила свои и без того большие глаза, явно пытаясь этим взглядом сказать мне то, что не решалась сказать при парнях – «ты с ума сошла, если хочешь добровольно остаться в этом гадюшнике!»
Но я упорно делала вид, что не замечаю ее намеков.
Тогда Оливия пустила в ход другой аргумент:
– Одной добираться по ночному Манчестеру тебе будет небезопасно.
– Я могу ее проводить, – подал голос Уильям.
Мы с Оливией уставились на него, будто он вырос из-под земли.
Но уже через мгновение я изобразила очаровательную улыбку.
– Это отличная идея! Как видишь, подруга, мне ничего не грозит. Увидимся завтра! Томас, рада была знакомству!
Не дав Оливии опомниться, я помахала парочке и стремительной походкой вернулась в клуб. Уильям пошел за мной.
На этот раз мы встали чуть дальше от сцены. Пока решался вопрос с Оливией, клуб поднабился, а протискиваться через подвыпившую толпу мне не хотелось. Но даже на расстоянии от сцены я чувствовала пульсирующую энергию. Казалось, что волны музыки пробивают своей дрожью все здание и мое тело насквозь. Я качалась в такт этим вибрациям, допивая свое пиво. Если бы я рассказала кому-то о том, что это был первый алкоголь в моей жизни – мне бы не поверили. Да, за семнадцать лет я ни разу не напивалась. Только разок попробовала на каком-то празднике вино на вкус, но это не в счет. Как-то не было подходящей ситуации, да и, сказать по правде, было страшновато. Ведь что я скажу родителям, если они заметят? И вдруг мне не понравится быть в состоянии измененного сознания? Но сегодня я решила, что готова столкнуться с этими вопросами. И оказалось, что опьянение – очень приятное чувство. Я отметила, что пиво меня расслабило, появилась легкая эйфория. Уильям мне даже стал казаться довольно милым.
Я посмотрела на него. Его внимание было целиком приковано к сцене. Взяв его за локоть, я прокричала ему на ухо:
– Возьми мне, пожалуйста, еще пива на баре.
Уильям посмотрел на меня критическим взглядом и наклонился ко мне:
– По-моему, ты уже пьяна. Лучше не надо. Может купить тебе сок или минеральной воды?
– Зануда! – крикнула я в ответ и рассмеялась, обрадованная внезапному приступу смелости и раскрепощенности.
К счастью, у меня были карманные деньги, и никакие Уильямы мне были не нужны. Я отправилась к бару и взяла себе еще одну пинту.
Следующую часть концерта плохо отложилась в памяти. Помню только, что танцевала и подпевала, не зная слов, и мне было так радостно и свободно, как не было никогда в моей скучной унылой жизни. Потом Уильям вызвал такси, и, как и обещал, отвез меня домой.

Глава 2
Sex Pistols «God Save the Queen»

На следующее утро Оливия проснулась, все еще ощущая запах сигаретного дыма на волосах и коже. Она поморщилась и первым делом отправилась в душ. Выпив чашку любимого чая, Оливия собралась и вышла в школу.
По дороге к привычному месту встречи – перекрестку, она размышляла о вчерашнем вечере.
Сомневаюсь, что смогу встречаться с курящим парнем, еще и посещающим такие отвратительные клубы. Ее передернуло от одного воспоминания, как выглядела местная публика. Но потом она напомнила себе, что она – христианка. А значит, должна помнить о сострадании. Оливия попыталась представить, каково им. Ведь не всем повезло так, как ей с Фло – они выросли в благополучных семьях. А эта несчастная молодежь? В Манчестере сейчас непросто с работой. Фабрики закрываются, рабочих мест на всех не хватает. Куда им податься? Вот и пьянствуют, и протестуют против всей этой социальной несправедливости.
Ну и пускай. Просто больше не нужно приезжать в этот район. Она живет своей жизнью. А эти люди пусть живут своей. Но Флоренс вчера отказалась уезжать. Это надо же! Что на нее нашло? И, кстати, где она?

Пока она размышляла о вчерашнем вечере, то уже дошла до перекрестка, но подруги там не было. Оливия бросила взгляд на наручные часы. Семь тридцать две. Странно. Обычно она не опаздывает. Внезапная тревога холодом сковала ее сердце. Она ведь осталась там одна с этим другом Томаса, как там его? А вдруг с ней что-то случилось? А вдруг она вообще не ночевала дома?! Оливия заставила себя подождать еще три минуты. Секунды тянулись в томительном ожидании, но Фло так и не появлялась. Без долгих раздумий она побежала к ней.

Дом семьи Флоренс находился в начале Милуэйн-роуд. Это был симпатичный полуособняк, небольшой, но тем не менее выгодно выделявшийся на фоне более скромных таунхаусов. Как и все здания в этом районе, этот дом был построен из красного кирпича. Оливия отворила маленькую черную калитку, поднялась на небольшое крылечко и постучала в массивную белую дверь.
Ей открыла мама Фло – миссис Уайт.
На ней был легкий шелковый халат нежно голубого цвета, подпоясанный на талии и доходящий до пят. Цвет халата гармонировал с нежно розовой кожей ее тела и белокурыми волосами. В одной руке она держала изящную чашечку с кофе, другой рукой придерживала дверь. Оливия невольно залюбовалась ее станом. Ткань халата струилась по фигуре миссис Уайт, и в нем она была похожа на древнегреческую богиню. Все семейство Уайт знало толк в одежде. Даже если речь шла лишь об утреннем облачении, они умели выглядеть элегантно и привлекательно.
Неудивительно, это их бизнес. И чтобы подавить легкую зависть, Оливия мысленно себя утешила – зато моя семья – представители настоящей интеллигенции, а это поважнее каких-то тряпок.
– Миссис Уайт, здравствуйте! Я к Флоренс. Она дома? – протараторила всю фразу, не дожидаясь ответного приветствия хозяйки дома.
– Привет, Оливия! А почему она должна быть не дома? – миссис Уайт прищурилась, и в ее голос закралась настороженность.
Блин, ну я и дура!
– Да просто я подумала, может мы с ней разминулись на перекрестке. Но я совсем забыла, вот только что вспомнила, что мы же договорились сегодня позже выходить. – Оливия нервно захихикала. – Можно я зайду к ней?
– Конечно, проходи. – миссис Уайт распахнула дверь, и Оливия зашла в темный коридор прихожей. – Вы вчера что-то долго занимались, – добавила миссис Уайт.
– Да, миссис Уайт, у нас ведь скоро экзамены.
– Старательные вы мои девочки! – лицо миссис Уайт посветлело. Может ты хочешь чаю или кофе, Оливия?
– Ой нет, что вы, спасибо! Я только быстро зайду к Флоренс, и мы сразу в школу!
– Ну как скажешь. Хорошего дня вам! – и миссис Уайт, покачивая бедрами, направилась в столовую.

Оливия постучала в дверь моей комнаты. Тишина. Постучав погромче, она приоткрыла дверь и увидела меня, присевшую на кровати. Я сидела в ночной рубашке, с растрепанными волосами. Испуг на моем лице сменился облегчением при виде подруги.
– Оливия, это ты! Проходи быстрей! Я проспала сегодня.
Ее озабоченное лицо скривилось в гримасе.
– Фло, какого черта? У нас урок начнется через пятнадцать минут! – она принюхалась к запаху, витавшему в спальне. – Тут будто алкаш переночевал! Сколько ты вчера выпила?
– Тише ты! Мама еще услышит!
Я встала и распахнула настежь окно.
– Башка трещит… – пожаловалась я. – Сейчас, погоди минутку, я оденусь…
– Если ты не соберешься за пять минут, я пойду в школу одна, – пригрозила подруга – не собираюсь опаздывать из-за тебя и получать выговор.
– Ох черт, ладно, ладно.

Под строгим взглядом моего надзирателя я оделась на удивление шустро. Пару раз взмахнула расческой по волосам, и мы пулей вылетели из дома. Оливии было ужасно любопытно, как же вчера прошел мой вечер, но на бегу поговорить не удалось. Мы условились обсудить все на обеде.
К нашему общему облегчению, мы успели забежать в класс до звонка. Урок английской литературы был посвящен викторианцам: Диккенсу, Теккерею, сестрам Бронте. Когда миссис Тейлор завела речь о «Грозовом перевале», взгляд Оливии невольно упал на меня – это была моя любимая книга. В то время, как большинство девчонок фанатели от «Джейн Эйр» Шарлотты Бронте, меня намного больше привлекала странная и мрачная история любви от ее сестры, менее известной писательницы – Эмили Бронте.
– Давайте поговорим о Хитклиффе, – предложила миссис Тейлор – как меняется персонаж на протяжении романа? В чем эволюция характера Хитклиффа? Понимаю, что не все из вас будут сдавать углубленный экзамен по литературе, поэтому надо вас как-то замотивировать. За развернутый и обоснованный ответ я поставлю «А».
Оливия сверлила меня взглядом. Будто хотела сказать: Ну же, Фло, давай! Но я никак не среагировала. Тихо сидела, опустив голову, погруженная в свои мысли. Где-то на задворках сознания до сих пор гремел вчерашний концерт, какой уж тут Хитклифф!
– Что ж, раз никто не готов, перейдем к Шарлотте Бронте и ее роману «Джейн Эйр». Давайте сразу же выясним, кто читал и готов отвечать?
Рука Оливии пулей взмыла вверх, не дождавшись окончания вопроса миссис Тэйлор.
Наконец пришло время обеда, и мы уединились за крохотным угловым столиком.

– Ты почему не отвечала на вопросы про «Грозовой перевал»? – набросилась на меня подруга. – Ты же эту книгу наизусть знаешь!
Я попыталась подавить зевок.
– Ну не хотелось мне отвечать сегодня.
– Да уж, везет тебе. Можешь себе позволить. – в интонации Оливии прозвучали нотки легкой зависти. – А Мне вот надо за каждую оценку бороться, чтобы поступить в Викторианский.[2 - Victoria University of Manchester – Викторианский университет Манчестера, был основан в 1851 году]
– Что значит – «могу себе позволить»? – мои брови сошлись на переносице. Мне не понравился намек.
– Если вдруг не поступишь, родители всегда могут пристроить тебя на фабрике, – прямым текстом сказала Оливия, уплетая свой обед – а мой единственный шанс – проявить себя в университете. Вот и приходится из кожи вон лезть. Все считают меня зубрилой и занудой, я привыкла. Зато хотя бы есть цель.
– Вообще-то даже при связях занять нормальную должность без образования довольно сложно, – обронила я – и ты прекрасно знаешь, как мои хотят, чтобы я изучала бизнес-администрирование.
Подруга кивнула и перевела тему разговора:
– Что на тебя вчера нашло? Почему решила остаться?
– Захотелось послушать музыку, вот и все.
Оливия фыркнула.
– Нашла, что слушать! От родителей-то небось влетело?
– Не-а. Повезло. Когда я приехала на такси, они уже спали. Думали, я у тебя, так что решили не ждать, когда вернусь.
Я замолкла и уставилась в свою тарелку.
– Да что с тобой творится? – не выдержала Оливия.
– Голова раскалывается, – призналась я – вчера немного увлеклась пивом.
– Я так и знала! С Томасом порву сегодня же. Это ж надо было додуматься пригласить двух приличных девушек в такое местечко! – Оливия почти задыхалась от возмущения.
– Ну это дело, конечно, твое. Слушай, а как мне связаться с Уильямом?
Подруга выронила вилку.
– Он же тебе не понравился! Я по твоей физиономии вчера сразу все поняла.
Я снова пожала плечами, пытаясь казаться равнодушной.
– Я не рассматриваю его как парня. Просто пообщаться хочу.
Оливия всмотрелась в мое лицо, явно пытаясь понять, вру я или нет.
– У вас что-то было вчера? Целовались?
Я заржала как лошадь, всем своим видом демонстрируя, насколько же абсурдно это предположение. Но потом остановилась, мое ее посерьезнело. Я задумалась.
– Плоховато помню. Но вроде бы нет. Нет, я уверена, что нет, – уже твердо сказала я.
– Как ты можешь не помнить, что вчера было? Тебя, наверное, накачали там наркотой! – она побледнела – Ух, попадись мне Томас, я прибила бы его, честное слово!
– Да успокойся ты! – мой голос стал тверже, Оливия начинала мне надоедать. – У меня уже есть доставучие предки, не хватало еще одной кудахчущей мамаши! Говорю же, я просто выпила пива. С непривычки меня унесло немного. Вот и все.
Немного помолчав, я сказала уже мягче:
– Так ты узнаешь, как связаться с Уильямом?
Оливия поджала губы.
– Если тебе так надо, то узнаю.
Остаток перерыва мы обедали молча.

Когда уроки закончились, на прощание она мне сказала:
– Надеюсь, это твое похмелье скоро пройдет. А то ты какая-то странная.
Я тоже на это надеялась. Голова болела ужасно. Я ушла домой одна, так как Оливия оставалась в школе на дополнительное занятие по математике. Оно не было обязательным к посещению, но рекомендовалось тем, кто собирается поступать на математический факультет.
На факультативное занятие пришли три ученицы: Оливия, Аманда и Ирма. Ирма собиралась поступать в Лондон, так что ее успехи Оливию не интересовали, а вот Аманда, похоже, тоже навострила лыжи в Викторианский университет. Расписывая решение уравнения, Оливия мельком взглянула на нее – статная шатенка с миловидным лицом и пышным бюстом – предмет зависти всех девчонок и пристальных взглядов парней. Всегда уверенная в себе, с гордой осанкой, не только отличница, но и негласный лидер класса.
Ненавижу ее. Просто ненавижу! Она вернулась к уравнению, но где-то на заднем фоне все равно скакали мерзкие мыслишки: что, если Аманда поступит в Викторианский, а ты нет? И все твои старания полетят к чертям? Что тогда?
Бесплатное образование со стипендией от государства, да еще в престижном университете, привлекало многих, так что и конкурс был немаленький. Усилием воли Оливия откинула эти печальные факты и продолжила вычислять значение «икс».

***
Вечером мне позвонила Оливия и продиктовала номер Уильяма. Хоть ей и не нравился тот факт, что я хочу продолжить общение с парнем «такого рода», свои обещания она не нарушала никогда.
Уильям, конечно, странноват, мне проще было бы завязать контакт с Томасом. Но становиться на пути подруги я принципиально не хотела. Даже если та сказала, что Томас ей не нужен. Даже если учесть, что у меня не было в планах никаких романтических отношений. Так работает женская солидарность.
– Алло! – я услышала мужской баритон. Наверное, к телефону подошел его отец или старший брат.
– Здравствуйте! Меня зовут Флоренс, я знакомая Уильяма. Не могли бы вы, пожалуйста, позвать его к телефону?
– Это Уильям. Привет, Флоренс!
От неожиданности я чуть не выронила трубку. Не думала, что по телефону его голос звучит так по-взрослому.
– Привет! А я и не узнала тебя. – нервный смешок. Неловкая пауза. – Слушай, Уильям, хотела просто сказать тебе спасибо, что довез меня вчера до дома. И мне очень стыдно, что напилась и вела себя так… В общем, если я вчера где-то накосячила, ты извини.
– Все нормально, – спокойный тон его голоса, с одной стороны, ободрял. Но, с другой стороны, его немногословность обескураживала меня.
– Вообще, я не только по этой причине звоню, – призналась я. – Концерт вчера был просто улетный. Я бы хотела, ну не знаю… как-то познакомиться поближе с этой музыкой. Ты можешь мне в этом помочь? Подсказать, какие группы можно послушать, какие кассеты купить?
Едва сказав это, я ужаснулась. Прозвучало так, будто я заигрываю с ним и ищу какой-то благовидный предлог для дальнейшего общения. А ведь это был не предлог. Я правда звонила, чтобы получить помощь.
– Да, конечно, я могу тебе помочь, – его голос потеплел.
Я окончательно испугалась и затараторила:
– Только это не то, что ты думаешь. Ну, в смысле, я не знаю, конечно, что ты думаешь, но вдруг ты думаешь, что я ищу только повод для встречи. Но это не так. Ты не интересуешь меня в романтическом смысле, я правда про музыку узнать хочу.
Дерьмо! Что я ему наговорила! Я чуть не завыла в трубку. Кровь прилила к щекам, уши горели от стыда. Но Уильям отреагировал как джентльмен.
– Разумеется. Не переживай об этом. Мы можем встретиться завтра до обеда. Потом мы с семьей уезжаем. Скажем, у Садов Пикадилли в одиннадцать утра?
– Мне подходит! Тогда до завтра! Спасибо!
– Пока, Флоренс! – в его словах сквозила улыбка.
Я повесила трубку и выдохнула.

***
Было субботнее майское утро. Я проснулась от запаха маминых блинчиков, накинула халат и спустилась в столовую. Папа с мамой уже завтракали.
– Ты не понимаешь, Оскар, или мы проводим оптимизацию на фабрике, или терпим убытки.
– Снова сокращать рабочие места? А ты подумала о семьях, которые работают у нас по двадцать, а то и тридцать, сорок лет? Они лично знали Мэри и Чарльза!
– Я в курсе, дорогой, – мама поставила чашку на блюдце. В ее голосе появился холодок, от которого я поежилась – мы можем хранить память о моих родителях и похоронить фабрику, или мы можем продолжать все необходимое, чтобы продолжать держаться на плаву. Какой вариант выберешь ты?
Тут мама увидела меня, и напряжение в ее голосе немного ослабло:
– Доброе утро, Флоренс! Блинчики на плите. Бери, пока теплые.
Я закинула на тарелку пару блинчиков и налила себе кофе. К сожалению, в последнее время выходные часто омрачались подобными спорами и конфликтами родителей. Наспех проглотив завтрак, я пошла собираться на встречу с Уильямом.
Когда я приехала на своем автобусе, он уже ждал меня в центральной части Садов. На Уильяме были серые брюки и пиджак с белой рубашкой. В правой руке он держал кейс. Я бросила взгляд на часы: одиннадцать ноль одна. Нормально, не опоздала.
– Ты всегда одеваешься, как дежурный дипломат? – пошутила я после обмена приветствиями.
На мне сегодня был белый хлопковый сарафан, доходящий до середины икр, свободная вязаная кофта зеленого цвета – в тон глазам, и сумочка в стиле бохо.
– Мне нравится такой стиль, – пожал плечами Уильям – а ты, похоже, любишь выделяться из толпы? – он мягко улыбнулся.
– В школе нас заставляют носить дурацкую форму, – буркнула я – так что отрываюсь хотя бы на выходных.
– Понятно. Вот, я тут привез тебе кое-что, – с этими словами он открыл кейс и достал оттуда несколько кассет – держи. Послушай пока их, если понравится купишь потом. Ну или переписать на чистую кассету можно. Только для этого двухкассетник нужен.
Я взяла коробочки с кассетами, и на мгновение наши руки соприкоснулись. Мне стало интересно, что же он мне принес, и, перебирая кассеты в руках, я чуть не выронила одну из них.
Но Уильям подхватил ее.
– Там есть свободная лавочка, давай сядем.
Мы уселись прямо напротив клумбы с цветущими тюльпанами и нарциссами. Легкий ветерок колыхал нежные бутоны цветов, наполняя сквер нежным едва ощутимым ароматом весны. Ленивое английское солнце временами просачивалось сквозь облака, согревая своим редким и от того долгожданным теплом.
Кассеты лежали у меня на коленях. Взгляд мой упал на самую яркую – желтый фон обложки с розовой плашкой. Название гласило «Не обращайте внимания на чушь, вот вам Sex pistols». Я прочла его вслух.
– О, это легенды. Панк-рок. Не совсем то, что было позавчера на концерте. Но они стояли у истоков. – объяснил Уильям. – Я бы советовал тебе начать с них, чтобы лучше понять развитие жанра.
Я наморщила лоб.
– Название группы кажется мне знакомым…
– Ну еще бы! Они прогремели на всю страну. Показали Британии, что такое настоящий панк.
– А это не у них кто-то умер года два назад? От передозировки наркотой, кажется?
Я смутно припоминала, как родители обсуждали статью на первой полосе «Дейли Мейл».
Уильям кивнул.
– Сид Вишез, басист группы. Его жизнь была не менее яркой, чем его музыка. – в последней фразе проскользнули мечтательные нотки.
Я взглянула на Уильяма. Чудно?, конечно. Сидит весь такой в костюме, в очках и с кейсом. И восхищается каким-то панком, умершим от передоза. Интересно будет послушать эту кассету.
Оставшиеся две кассеты были не оригинальными, а перезаписанными. Аккуратным почерком на одной из обложек было выведено Bauhaus, а на второй – уже где-то слышанное мной Joy Division.
– Эти кассеты я переписал с винила, – объяснил Уильям – изначально они выходили именно на пластинках. Но я больше кассеты люблю, вот и перезаписал. Ребята, которых ты слушала позавчера, по сути, выходцы из Joy Division.
– А почему они создали новую группу?
– Потому что фронтмен старой покончил с собой.
– Ты не находишь, что тенденция стремная? – я показала на кассету Bauhaus – у этих-то хотя бы все живы?
Уильям улыбнулся.
– У этих – да.
– Что ж, спасибо! Я все послушаю и верну в ближайшее время, – я спрятала кассеты в сумочку.
– Может, хочешь мороженого?
– Нет, спасибо, Уильям. Я, наверное, уже пойду на остановку. Мне еще учиться сегодня, экзамены скоро.
– Проводить тебя?
– Почему нет. Если у тебя есть время, конечно. – Я вспомнила, что он собирался с родителями за город.
– Все нормально, я успеваю.
Уильям проводил меня до остановки и посадил на автобус. Я села у окна и залюбовалась утренним городом. Мне всегда нравилось, как выглядит центральный район Манчестера – современные стеклянные здания соседствуют со старыми кирпичными, а посреди этой эклектики нервно жужжат и чихают выхлопами двухэтажные оранжевые жучки-автобусы. Город кипит, живет своей жизнью. А в нашем Левеншулме, конечно, красиво и безопасно, зато тоска смертная. Но не мы выбирали район – дом и бизнес перешли маме по наследству от ее родителей. Обеспеченные люди любят Левеншулм за тишину, уют и размеренный ритм. Вот только молодежи что там делать? Кстати, надо было спросить, в каком районе живет Уильям. Вообще-то он милый парень, – размышляла я, рассматривая город из окна автобуса. Пока мы шли до остановки, я немного узнала о его жизни. Учится в политехническом институте, профессию получит хорошую, это плюс. Семья у него, по всей видимости, благополучная: мама – врач, папа – главный механик. И еще он обязательный, вежливый. Но странный какой-то. Слишком стеснительный и немногословный. Слишком серьезный. В моей жизни и так уже есть одна зануда – Оливия. Уж если и влюбиться в кого-то, то чтоб голову снесло и до мурашек.А Уильям и мурашки звучит так же странно, как знойное лето в Манчестере. Размышляя в подобном духе, я добралась до дома.
Возвращаться не хотелось, ведь меня ждал ворох домашки. Но выбора не было. Чтобы сделать учебу хоть чуточку приятнее, я принесла из столовой пару баночек крем-соды и миску с крекерами. Поставила на фон кассету Уильяма и углубилась в конспекты.
Бодрящий панк «Пистолетов» поднял мне настроение, и я сама не заметила, как начала кивать музыке в такт, попутно рассчитывая химические формулы. Пока не заиграла песня «God Save the Queen». Я подняла голову от конспектов и прислушалась к тексту. Не нужно было быть ботаном, чтобы понять, что текст песни ссылается на гимн Великобритании. Вот только «Пистолеты» не восхваляли нашу королеву, нет. Они пели, что у Англии нет будущего. Нет будущего у Тебя. Я прослушала песню, не шелохнувшись. Потом встала, отмотала кассету назад и прослушала еще раз, на этот раз внимая каждой строчке. Начало меня особенно поразило.

Боже, храни королеву,

Фашистский режим!

Они сделали тебя кретинкой

Потенциальной водородной бомбой.

Фашистский режим монархии? Королева – кретинка?!!

Как вообще эту кассету выпустили в свет? Королева – это же святое! Все торжественные и официальные мероприятия начинались с гимна, в котором королева восхвалялась. Нас учили гордиться нашей монархией. Чтите историю, помните о своих корнях, берегите наше наследие – вот чему нас учили в школе. А эта песня, она же подвергает сомнению все, на чем строится английское самосознание.
Но, с другой стороны… «Пистолеты» поют «у Англии нет будущего» ведь не просто так? В стране инфляция, экономика в упадке. И тут даже газеты читать не надо, разговоров родителей достаточно. Когда-то наша фабрика процветала, а теперь мы сокращаем целые цеха. Делает ли что-то королева, чтобы поддержать производство, сохранить рабочие места? Или только приветственно машет рукой на публичных мероприятиях? И при этом население Великобритании исправно платит налоги на содержание монархии. А если вспомнить забастовки и конфликты профсоюзов? Что сделала королева для урегулирования ситуации? Я всегда считала себя далекой от политики, мне это было попросту неинтересно. Но сейчас я задумалась. Что, если нам врут? Что, если королева – всего лишь идол?
Я откинула конспекты, села на пол, и, скрестив ноги, продолжила слушать кассету.

***
На следующий день я позвонила Уильяму.
– Привет! Это Фло.
– Привет! Я узнал тебя.
– Как прошла поездка?
– Нормально.
Ну ты можешь сказать больше одного слова, Уильям?
– Давно вернулся?
– Пару часов назад.
– Я послушала твои кассеты.
– И как тебе?
– Мне понравилось. Почему не запретили «Боже храни королеву»?
– О, они пытались! – смешок – Вообще это должен был быть самый продаваемый сингл Великобритании, но ему не дали пробиться в топ чартов.
– Уильям, мне кажется, я становлюсь анархисткой. – Я сама не осознавала, что вкладываю в эту фразу – шутливую иронию или серьезное заявление.
– Это нормально. Я несколько лет назад был таким же.
– А сейчас?
– Сейчас я просто люблю хорошую музыку.
– Я хочу купить пластинки Bauhaus и Joy Division. Ты знаешь, где их можно найти?
– Поищи в «Пикадилли Рекордс».
– А какой адрес?
– Записывай.

Глава 3
Siouxsie and the Banshees «Christine»

«18 мая 1981 года

Я познакомилась с удивительной девушкой! Не могу молчать об этом, а рассказать мне некому. Оливия не поймет, родители так и вовсе в ужас придут. Вот и пишу сюда. Но обо всем по порядку.
Сегодня понедельник, так что с утра мы пошли в школу. Ничем не примечательный день. С Оливией мы снова восстановили равновесие. Она даже не спрашивает, зачем я взяла номер Уильяма, и Томас будто бы исчез из ее жизни. Я эти темы тоже не трогаю. Так что общаемся, как и раньше. Хотя мне и хотелось ей высказать, что я думаю о том, как она заявилась к нам утром и переполошила маму. Да еще меня подгоняла, как надзиратель какой-то.
Писали сегодня проверочные работы. Пришлось угробить на подготовку почти все выходные, но, чувствую, что результат будет хороший.
После школы я сразу поехала в музыкальный магазин. Уже приближаясь к номеру дома, который продиктовал мне Уильям, поняла, что место это интересное. Граффити на стенах здания, яркие пластинки и постеры на витрине и оранжевая вывеска «Пикадилли Рекордс». Около магазина стояли и общались несколько рокеров. Молодые ребята, одетые в джинсы и футболки с логотипами музыкальных групп. У двоих из них были длинные волосы. Выглядело это круто!
Я открыла дверь, звякнул колокольчик, зашла внутрь. И будто попала в другой мир! От восхищения у меня дыхание замерло. Сотни, нет, тысячи пластинок повсюду. Между рядами винила прохаживались покупатели. Некоторые из них выглядели так же, как на концерте с прошлой недели! В зале громко играла музыка, что тоже добавляло атмосферы. Не уверена, но кажется это были RollingStones. Я стала рассматривать пластинки. Они были отсортированы по алфавиту, и я решила начать с буквы B. Пока я там копалась, ко мне подошла симпатичная девушка и спросила, нужна ли мне помощь. Я отметила про себя, как же круто она выглядит: волосы, едва доходящие до плеч, выкрашены в ярко синий; миндалевидные глаза дерзко подчеркнуты черным карандашом; пирсинг в брови и в носу, множественные колечки в ушах. А позже я заметила, что язык у нее проколот тоже. Она просто потрясающе вписывалась в этот магазин, будто бы даже была его частью.
Я ответила, что ищу Bauhaus. Она задорно так улыбнулась и сказала, что это другой стеллаж. Оказывается, под постпанк у них отведен целый стеллаж! Консультант помогла мне найти нужную пластинку – их дебютный альбом «IntheFlatField» – и тут я повела себя как идиотка! Когда она протянула мне пластинку, взгляд мой упал на обложку, и я… черт, я заржала! Наверное, это произошло от неловкости, не знаю. Я просто не ожидала ТАКОЕ на обложке альбома увидеть! Мне стало так стыдно за мою реакцию, захихикала, будто малолетка какая-то. И я уже напряглась, решив, что эта крутая девчонка точно меня сейчас осудит. Но нет! Она рассмеялась вместе со мной! В этот момент я поняла: хочу себе такую подругу. Мы поболтали с ней немного о музыке и о концертах. Я призналась, что только на днях открыла для себя постпанк, но очень хочу быть в теме. И тут Хлоя – так ее зовут – предложила встретиться и пообщаться завтра после ее работы. Поверить не могу, что пишу это! Мы разговаривали всего несколько минут, но мне хватило и этого времени, чтобы очароваться ею. Потом ее помощь понадобилась другому покупателю и нам пришлось попрощаться. Я купила пластинку, радуясь, что ее завернули в плотную бумагу, и вышла из магазина. Ощущение такое, что в Манчестере живет целый отдельный мир, а я этого и не знала. Как бы мне хотелось стать его частью…»

***
Ровно в шесть вечера колокольчик на входе магазина прощально звякнул, и дверь за последним покупателем закрылась на ключ. Одна из сотрудниц опустила жалюзи на окна. Вторая – раскладывала разбросанные пластинки по местам. Хлоя считала кассу. Я стояла без дела и просто глазела по сторонам, стараясь не попадаться на пути у снующих сотрудниц.
– Мне нужно еще десять минут, – сказала Хлоя, не поднимая головы от кассы – если хочешь, у нас в подсобке есть пара банок пива. Только никому не рассказывай об этом!
– Спасибо, я просто подожду тут. Или может, я могу как-то помочь? – мой тихий вопрос повис в воздухе и остался без ответа. Я вдруг почувствовала себя маленькой глупой школьницей среди этих расторопных девушек, которые были старше меня от силы на пару лет, но уже работали на настоящей Работе, а не сидели за партой. Я принялась лениво перебирать пластинки, чтобы как-то справиться с охватившей меня робостью.
– Ну вот и все! – возвестила Хлоя, со всей дури захлопнув кассовый аппарат. – Тащите чертово пиво, это был бесконечный день!
– Извини, но мне пора домой, завтра увидимся! – сказала одна из сотрудниц, стройная и высокая брюнетка. И, помахав рукой, отперла дверь магазина и скрылась в майской вечерней прохладе.
– А за мной сейчас Майк заедет, в киношку пойдем! – ответила вторая девушка, попутно кокетливо подкрашивая губы и разглядывая результат в маленькое карманное зеркальце.
– Тогда, Флоренс, мы с тобой тут вдвоем! Сейчас принесу нам по пинте!
– А я думала, мы гулять по городу будем? – вопросительные нотки повисли в воздухе.
– Не, ну можем и погулять, – пожала плечами Хлоя – но ты смотри, тут бухло есть? Есть. Тепло тут? Тепло. А музыка? Завались тут музыки!
Решение показалось мне странным, но спорить против аргументов Хлои как будто не было смысла.
– Хорошо, побудем тут.

Хлоя протянула мне банку пива. Холодный алюминий обжигал руку, и я поставила ее рядом с собой. Мы устроились прямо на полу магазина, на подушках, которые Хлоя стянула с небольшого диванчика, установленного для удобства покупателей.
– За знакомство! – она подняла свое пиво, дав понять, что нужно чокнуться банками. Раздался глухой «дзынь», и я отпила глоток. В магазине правда было тепло и уютно. Хлоя выключила основной свет, оставив гореть лишь маленький торшер.

– У вас тут так хорошо, прям как дома, – сказала я.
– Угу, – Хлоя отпила большой глоток из своей банки и вытерла пену с губ тыльной стороной ладони – музыки только не хватает. Хотя, ты знаешь, иногда мне кажется, что от музыки у меня уже уши пухнут. Весь день на работе слушаю, и частенько – всякое дерьмо, – она рассмеялась своим громким заливистым смехом.
Неожиданно для самой себя, я засмеялась вместе с ней. Смех Хлои был заразителен, ее энергия была заразительна. Находиться рядом с ней было лучше любого праздника.
Она направилась к виниловому проигрывателю и стала доставать из конверта какую-то пластинку.
– Сейчас включу тебе мою любимую песню, – крикнула Хлоя из другого конца зала.
Заиграл мрачный и вместе с тем мягкий бархатный бас, затем на контрасте выступила гитара, выгодно оттеняя темные басовые ритмы. Притупленно зазвучал женский вокал. В нем не было обычной для рока резкости и остроты. Напротив, вокалистка звучала приглушенно и сдержанно, но этот стиль вокала добавил песне серьезности, таинственности.
Хлоя вернулась ко мне, подпевая:

Кристин – клубничная девчонка.
Кристин – девушка с банановым сплитом…

Она стала танцевать с банкой пива в руке, покачиваясь в такт музыке. Я рассмеялась и, недолго думая, присоединилась к ней. Когда закончилась песня, мы, не переставая хохотать, рухнули на подушки.
– Ты знаешь, отец хотел назвать меня Кристин, – сказала Хлоя, уже серьезным тоном. И добавила, едва заметно поморщившись – но мама настояла на Хлое. А тебе нравится твое имя?
Я задумалась. Странно, я никогда не размышляла об этом раньше, просто принимала свое имя как данность.
– Думаю, да – ответила я – но имя Диана мне нравится больше.
Хлоя вгляделась в мое лицо.
– Да ну какая же ты Диана! Диана – это будущая принцесска наша! Будь ты нежной принцессой и пай-девочкой, то не пришла бы за пластинкой с голым писюном на обложке!
Мы обе заржали, как ненормальные.
– Пошли на улицу покурим, – бросила Хлоя, когда мы отсмеялись – в магазине нельзя – покупатели жалуются на запах.
Мы вышли через запасной выход на задний дворик. Он представлял из себя небольшую лужайку, огороженную кирпичной стеной. У противоположной стены находились несколько мусорных баков и фонарный столб.
– А что, будущую принцессу правда Диана зовут? – мне вдруг стало интересно.
– Ну конечно! В марте помолвка была[3 - Хлоя ошибается – помолвка состоялась 24 февраля 1981 года, однако периодические издания, выходящие раз в месяц, действительно напечатали эту новость в марте], Кейт на работу журнал притащила, там фотка была на всю обложку. Она у нас фанатка королевской семьи.
Хлоя протянула мне пачку «Мальборо».
– Вот, с зарплаты купила сиги получше, – похвасталась она.
Я взяла сигарету.
Она чиркнула зажигалкой у меня под носом.
Я закурила и сразу почувствовала себя круче раз в сто. Приняв небрежную позу, я курила, попутно пытаясь понять, в чем прикол. Никаких особых ощущений не было, только неприятно пахнущий дым.
– Да ты не в затяг куришь! В первый раз что ли?
Я немного смутилась и промолчала.
– Тебе сколько лет? – не унималась Хлоя.
– Семнадцать.
– Ну ты даешь! Сейчас мы лишим твои легкие девственности. Смотри, как надо! – и она объяснила мне, как вдыхать дым.
Я попробовала и закашлялась.
– Ничего, это норм, – подбодрила Хлоя – пробуй понемногу, скоро привыкнешь.
И действительно, покашляв несколько раз, я сумела затянуться сигаретой и почувствовала, как ноги будто немного онемели, а в теле появилось приятное чувство расслабленности, при этом сердце забилось быстрее.
По дороге назад в магазин меня даже как будто немного повело.
– Ты как?
Я показала большой палец вверх.

Когда мы вернулись, пластинка уже доиграла, и Хлоя пошла перевернуть ее. Я подошла к ней.
– Можно посмотреть?
– Конечно! Это последний альбом Siouxsie and the Banshees, в том году вышел.
Я взяла в руки квадратный конверт. Первое, что бросалось в глаза – название альбома. На ярком цветном пятне белым шрифтом значилось – «Kaleidoscope». Остальная часть обложки была выполнена в приглушенных, практически монохромных оттенках. Правую половину пространства обложки занимала группа на фоне стены, выполненной по типу жалюзи.
– Теперь я поставила сторону А. Пошли допивать пиво, – предложила Хлоя.
Мы вернулись на подушки.
– Расскажи о себе, – в глазах Хлои скользил интерес.
Я начала рассказ о себе и своей семье под играющую песню «Happy House».[4 - Песня Siouxsie and the Banshees «Happy House» переводится как «счастливый дом»]
Символично, однако – подумалось мне – с виду-то и правда у нас счастливый дом, но так ли уж прям на самом деле?..
Обрисовав общими мазками, где живу и учусь, кем работают мои родители, я замолкла.
– Да ты из богатеньких! – присвистнула Хлоя. – Шоколадная жизнь у тебя, я смотрю.
Я закатила глаза.
– Все так думают. Только фабрика нам досталась от бабушки с дедушкой по маминой линии. И дела там сейчас так себе. А дом куплен тыщу лет назад, сейчас мы не смогли бы себе позволить жить в таком районе.
– Ясненько, ясненько.
По тону Хлои я поняла, что не особо ее убедила и решила сместить фокус внимания на нее:
– А ты давно тут работаешь?
– Полтора года. Меня взяли, когда им понадобился кто-то, кто разбирается во всей этой манчестерской музыкальной движухе.
– Ты училась где-то музыке?
Хлоя усмехнулась.
– Да, в подворотнях и на концертах.
Видя мой ожидающий пояснений взгляд, она продолжила:
– Я не закончила школу, ясно? И поступать никуда не поступала. Устроилась сюда, и считаю, что это заебимбо. Я занимаюсь любимым делом, мне все в кайф.
Заметив ее воинственный вид, я принялась ее убеждать:
– Да я и не думала осуждать тебя! Знала бы ты, как я ненавижу школу, и насколько у меня унылая жизнь!..
Хлоя заулыбалась.
– Охотно верю! Ну так давай мы раскрасим немного твое уныние, а?
И с этими словами она достала не пойми откуда взявшийся косячок.
– Это что, травка? – мои глаза, наверное, выглядели сейчас, как чайные блюдца.
– Она самая! Ну а что, курить ты уже научилась, затянуться сумеешь, – Хлоя улыбалась мне невинной улыбкой. Будто предлагала мороженое.
Я заколебалась. В школе нам читали лекции о том, что наркотики – это ужасно. И все наркоманы начинают свой путь с безобидной травки. Какой я стану после того, как покурю? Что буду чувствовать? Как поеду домой? Что, если я нанесу себе какой-то непоправимый вред?
– Нет, спасибо. – я твердо покачала головой и отстранила ее протянутую ладошку с самокруткой.
– Как знаешь, принцесса Диана, – хихикнула Хлоя – мне больше достанется.
– Не называй меня, так пожалуйста. Меня зовут Флоренс, – серьезно сказала я.
– Да без проблем, не буду. Расслабься ты! Вот же напряглась.
Хлоя вышла с косяком на задний двор, а я продолжила слушать «Калейдоскоп».
Мне очень нравилась Хлоя. Столько в ней было свободы, безмятежности, уверенности в себе. Вот бы мне обладать хотя бы десятой долей ее качеств!
Через несколько минут она вернулась и раскинулась рядом со мной на подушках. От нее пахло чем-то древесным и землистым с примесью трав.
– Поставь снова на сторону «B», – лениво попросила она и хихикнула.
Я выполнила ее просьбу и осталась у полок с пластинками. Было так здорово находиться среди такого количества музыки! Это даже сложно объяснить или описать, их же невозможно послушать все одновременно, ты просто смотришь на них. Но от одного вида этого многообразия и богатства музыкальной палитры захватывало дух покруче, чем при созерцании какой-нибудь древней реликвии в музее. Я прошлась вдоль бесконечных рядов, слегка дотрагиваясь кончиками пальцев до бумажных конвертов.
Хлоя подошла ко мне.
– Тоже кайфуешь, да?
– Угу, – ответила я – и правда круто, что мы тут остались, а не пошли гулять.
– В следующий раз затусим у меня, – пообещала она – у меня тоже неплохо. Когда мамаши дома нет. Последнюю фразу она буквально процедила сквозь зубы.
– Ты с ней не в ладах?
– Ха! Не в ладах – мягко сказано. С тех пор, как папа от нас ушел, она совсем поехала.
– Ушел – это в смысле… того? Я не решалась сказать слово «умер».
– Нее, – Хлоя засмеялась, хотя смешного было мало – ушел значит ушел. Развелся с мамой. Переехал в другой город.
Я заметила, что Хлоя в хорошем расположении духа и рискнула узнать больше.
– А почему вы с мамой не ладите?
– Ну и вопросы на первой встрече, – Хлоя снова захохотала – потому что она трахает, все, что движется. Моя мамаша – натуральная крольчиха! – тут она зашлась в заливистом смехе.
Я же мысленно проклинала себя за любопытство. Что сказать, чтобы сгладить ситуацию? Мой мозг молчал. Подобные истории я читала только в женских журналах типа «Woman’s Own»[5 - Woman’s Own – один из старейших и наиболее известных журналов Великобритании. Тематика журнала: мода, красота, жизнь знаменитостей, отношения и семья, здоровье, кулинария и т. д.], у нас в семье ничего подобного и близко не происходило. Родители ценили свой союз – в этом я была уверена. Но Хлоя сама сменила тему.
– Как же жрать хочется! Пошли пороемся в подсобке. Там девчонки, кажется, пиццу оставили.
Я бросила взгляд на часы.
– Мне уже домой пора.
– Ой не будь занудой! – Хлоя закатила глаза, и тут я впервые заметила, что ее зрачки немного расширены, а белки слегка покраснели. – Давай еще по пинте с пиццей, и поедешь домой. Лично тебя на автобус посажу! – и она так смешно ударила себя в грудь кулаком, что мы обе засмеялись, и я согласилась.

Вторая банка пива меня окончательно расслабила. Я решила, что позволю себе сегодня перестать беспокоиться обо всем на свете, и просто проведу вечер с Хлоей. С ней было интересно общаться на любые темы. Даже избитый разговор о погоде мог принять неожиданный оборот. Она умела сказануть такое, о чем я и подумать бы постеснялась:
– Это хорошо, что у нас лето не жаркое. Не люблю, когда во время секса потеешь так, что кажется, будто занимаешься не любовью, а плаваньем. Передай-ка мне этот кусочек пиццы!
– Эмм… да. – только и смогла промямлить я в ответ, протягивая пиццу.

Мы чудесно общались еще пару часов. Обсуждали музыку, ставили разные пластинки, говорили о всякой ерунде. Наконец я посмотрела на часы.
– Слушай, Хлоя, теперь мне уже правда пора ехать.
– Ну пойдем! Подожди только, уберу это и выключу свет в магазине.

Она посадила меня на автобус, как и обещала. Проезжая по вечернему городу, я любовалась его огнями и заодно обдумывала, что скажу родителям на неизбежный вопрос, где меня носило. Благополучно добравшись до дома, я тихонько открыла дверь. Мои надежды стремительно и незаметно подняться в свою комнату не оправдались. На пороге стояла мама:
– Где ты была, Флоренс Уайт? Мы с отцом волновались.
Ее сканирующий взгляд изучал меня, от чего у меня сильнее забилось сердце. Я мысленно приказала себе сосредоточиться. Все движения должны быть уверенными, она не должна понять, что я пила.
– Я была в кино, ма. С чего вдруг паника?
– С кем ты была? Мама скрестила руки на груди и сверлила меня взглядом.
– С Оливией.
– Я звонила Оливии, она тебя сегодня после школы не видела – в голосе звенел металл.
Я сглотнула.
– Ну хорошо. Раз это так важно, я была с Уильямом.
– С каким еще Уильямом?
– Нас Оливия познакомила. Он хороший парень. Учится в политехническом.
Последний аргумент сыграл свою роль. Насупленные брови мамы разгладились, ее лицо немного смягчилось.
– Что ж, раз это знакомый Оливии, к тому же студент политехнического, надеюсь, он и правда хороший парень. Но приличные парни не таскают девушек по темноте! Я надеюсь, что этого больше не повторится, юная леди. И вообще, о парнях лучше думать, когда закончишь школу!
– Да, мам, конечно. Я пойду спать. Спокойной ночи.
И я осторожно прошла мимо нее к лестнице, ведущей в мою комнату.

***
Хлоя села в автобус и закинула ноги на сиденье напротив. Болтая стопами, то вправо, то влево, рассматривала звездочки на своих кедах. Прикольные, люблю их. Только надо будет купить синие шнурки.
– Девушка, уберите ноги с сиденья!
Она обернулась. На нее смотрела какая-то толстая тетка с недовольным лицом.
Хлоя показала ей средний палец и вернулась к изучению кед.
Мысли лениво болтались в голове, действие косяка почти что угасло.
Классный был вечер. Девчонка хоть и зеленая совсем, но с потенциалом. Видно, что ей правда интересно все это. Так, конечно, забавно, когда они теряют всю эту невинность – первая сигарета, первый косяк…Интересно будет накурить ее. Когда я впервые попробовала курить? Задумалась. Сигарету лет в одиннадцать, а травку…может в четырнадцать? Не, ну она смешная, конечно. Стеснительная такая, иногда беспомощная, как младенец. Но пытается быть крутой. Она улыбнулась, вспомнив, как важно Фло взяла сигарету, не умея при этом затягиваться. Любопытно, что там у них за фабрика. Может и будет какая-то польза от этой дружбы. Надо сходить с ней на концерт, показать ей настоящую музыку. Девчонку-то и направить некому. Дружит с какой-то дурындой со школы. Да и где ей нормальных подруг взять в этом ее снобском райончике. Ничего, Фло, теперь у тебя есть Хлоя! Она сладко потянулась и задремала под мерное покачивание автобуса.

***
– Оскар, я волнуюсь за нее, – миссис Уайт скинула с плеч кружевной халатик изумрудного оттенка и осталась в короткой сорочке в тон халату. Она села за туалетный столик, включила лампочки, обрамляющие зеркало, заколола свои белокурые волосы и стала наносить на лицо крем.
– Девочке семнадцать лет! Вспомни себя в ее возрасте! – мистер Уайт лежал в постели с газетой в руках. Над ним горел ночник – единственный источник света в спальне помимо зеркала жены.
– Я всегда была благоразумна! – возразила миссис Уайт – Я знала, что фабрика перейдет мне, и что это ответственность, и что мои родители потом и кровью построили этот бизнес. И я принимала эту ответственность!
– Эмма, она один раз сходила в кино и вернулась в полночь. Никто не говорит, что она отказывается от ответственности! – мистер Уайт отложил газету, осознав, что почитать сейчас не удастся.
– Да, но… она не выражает энтузиазма.
– Энтузиазма в чем?
– Она не интересуется делами фабрики, не спрашивает, что происходит, а ведь ей потом с этим работать!
– Она знает, что ее научат всему в университете. Эмма, ты требуешь от девочки слишком многого. Как у нее с оценками?
– Успеваемость очень хорошая, – вынуждена была признать миссис Уайт.
– Ну вот видишь! Тебе не о чем беспокоиться. Иди ко мне. – мистер Уайт привстал с кровати и распахнул объятия навстречу жене.
Миссис Уайт выключила освещение на туалетном столике и направилась к мужу.
Он обнял ее и поцеловал в пахнущую кремом шею.
– Я завтра все-таки кое-что проверю, – прошептала миссис Уайт – позвоню этому Уильяму с утра.
И, наконец откинув мысли о дочери, она поцеловала мужа.

***
Я спустилась к завтраку. Голова немного гудела, но не так ужасно, как в прошлый раз. Кажется, Хлоя что-то говорила про то, что, если заедать алкоголь, похмелье потом меньше.
В столовой уже стояли хлопья, пачка молока и пустая миска. Я налила себе молока и добавила хлопьев. Зашла мама.
– Доброе утро, родная! – она поцеловала меня в лоб. Я удивилась.
– Доброе, ма!
Мама села напротив.
– Ты ешь, набирайся сил перед школой. А потом ты дашь мне номер Уильяма, и я ему позвоню.
– Это еще зачем? – взвилась я.
– Просто скажу, чтобы в следующий раз выбирал сеанс пораньше, – улыбнулась мама ядовитой улыбкой.
– Мама, не позорь меня! – я решила давить на свою подростковую гордость.
– Флоренс Уайт, или ты дашь мне его номер, или ты под домашним арестом до выпускного вечера!
Я бросила ложку и отодвинула миску с хлопьями – ложка звякнула и упала под стол. Молоко разлилось на столе.
– Раз так надо, давай! Идем к телефону.

С замиранием сердца я смотрела, как мама набирает знакомый номер.
Ну же, не бери трубку, не бери, не бери! – молилась я.

– Алло, здравствуйте! Это миссис Уайт, мама Флоренс.
– …
– Я просто хотела уточнить, вы были вчера с моей дочерью в кино?
– …
– Я была бы вам признательна, если в следующий раз вы брали бы билеты на более ранние сеансы. Понимаете, Флоренс – выпускница, ей нужно готовиться к экзаменам и очень важно, чтобы она высыпалась перед занятиями.
– …
– Спасибо Уильям, хорошего дня вам! До свидания!
Мама положила трубку.

– Что ж, дочь, первое впечатление положительное. Вежливый молодой человек. И внял моей просьбе. Ну что ты так смотришь на меня? Мамочка лучшего тебе желает и беспокоится о тебе! Беги, собирайся в школу, а то опоздаешь!

Глава 4
Magazine«Youneverknewme»

Учебная неделя подходила к концу. Мы сидели на последнем уроке в ожидании долгожданного звонка. Миссис Тейлор смилостивилась над уставшим классом и поставила нам экранизацию «Ромео и Джульетты». Неплохо, кстати, итальянцы с нашими сняли.
Я покосилась на Оливию. Она увлеченно смотрела на экран.
Выдрала листок из тетради, аккуратно сложила его и разорвала пополам.
На половинке быстро нацарапала:

Лив, будьдругом. Прикройменясегодня, еслимаматебепозвонит

Сложила записку и, выбрав момент, когда миссис Тейлор отвернулась, кинула ее на парту подруги. Увидев незнакомый предмет, она опешила на секунду, но сразу прикрыла записку ладонью. Тихонько открыла ее, пробежала глазами, обернулась в мою сторону и отрицательно мотнула головой.
Так и знала, что придется ее уламывать. В ход пошла вторая половина листка.

Пожалуйста! Мыжедрузья! Простоскажи, чтомывместезанимаемся.

Блин, сегодня же пятница, – запоздало сообразила я и зачеркнула слово «занимаемся», вместо него дописала:


. зависаем.
Унастипадевичникиличто-тотакое.

P.S.: Скажи да! Иначе я закидаю тебя записками!

И снова кинула ей сложенный несколько раз листок. Оливия посмотрела на меня волчьим взглядом, прочитала послание и медленно утвердительно кивнула, подняв указательный палец вверх – «один раз».
Я радостно кивнула в ответ.

– Девочки, что тут у вас происходит? – встряла миссис Тейлор. – Оливия, потрудись объяснить, что за язык жестов на уроке?
Я поспешила спасти подругу:
– Извините, миссис Тейлор, это я ее отвлекла. Такое больше не повторится!
В таком случае, ставлю тебе звездочку, Флоренс Уайт, – насупилась миссис Тейлор.
В Левеншулме все помешаны на дисциплине. Если за месяц ученица набирает пять таких звездочек, родителей вызывают в школу. От этой мысли по спине пробежал холодок. Но следом пришло осознание: нам осталось учиться около недели. Так что плевать я хотела на эту сраную звездочку. Я почувствовала, как улыбка появляется на моих губах, но, встретившись взглядом с учительницей, сделала виноватую мину.

После звонка я подошла к Оливии. Она яростно запихивала тетради и ручки в сумку.
– Ты прекрасно знаешь, как я не люблю врать! Мне и тот несчастный концерт с трудом дался! Один раз, и только потому, что мы дружим с детства! – выпалила она и умчалась на свой факультатив по математике.
Я же в гордом одиночестве отправилась домой.

Дома никого не было. Чудесно. В последнее время родители частенько задерживались на работе допоздна. Подумалось, что и я в скором будущем львиную долю своей жизни буду посвящать фабрике. От этих мыслей у меня скрутило живот. Сказать маме о том, что я не хочу управлять фабрикой, у меня язык не поворачивался. Но хуже всего, я не знала, что мне ей противопоставить. Если не фабрика, то что? Кем я хочу быть? У меня не было ответа на этот вопрос. Да, у меня хорошие оценки почти по всем предметам. Разве что физика проседала немного. Но ни к чему я не испытывала искреннего интереса. Я просто зубрила, вдалбливала в себя эти бестолковые факты и формулы. Потому что, если ты учишься в Левеншулме, ты должна зубрить. Вздохнув от этих мыслей, я повесила сумку с тетрадями на спинку стула и театрально произнесла: «Я подумаю об этом завтра», представляя себя Скарлетт О’Хара. Поставила купленную в понедельник пластинку на проигрыватель – его, кстати, пришлось забрать из гостиной. И под звуки песни «Двойное испытание»[6 - Имеется в виду песня Bauhaus «Double Dare»] открыла шкаф в поисках вещей черного цвета. А это и правда было испытанием, потому что мой гардероб состоял в основном из мягких пастельных оттенков голубого, лилового, розового, персикового и более редких акцентных синего, зеленого, винного цветов. В основном одежду мне помогала подбирать мама. И я, в общем-то, не была против. Но сегодня я взглянула на свой гардероб критическим взглядом. Розовые свитерочки в ромбик, юбочки в клетку, брючки с идеально ровными, отутюженными стрелками – от всего этого хотелось завыть. Такую одежду должна носить образцово-показательная девочка. Я и была ей, этой девочкой. Но сегодня побуду кем-то другим. С этими мыслями я принялась потрошить шкаф.
Меня прервал телефонный звонок. Я подняла трубку.
– Алло.
– Флоренс? Привет!
– Привет, Уильям!
– Отец передал мне, что ты звонила. Я был в отъезде.
– Я? Не помню что-то, – я наморщила лоб – ах точно! Было такое. Несколько дней назад. Хотела сказать спасибо за то, что прикрыл меня перед мамой.
– Пожалуйста.
Ну вот опять. Что мне ему говорить?
– Ну ладно тогда, пока, – начала было я.
– Подожди, не вешай трубку, – неожиданно перебил Уильям – сегодня будет концерт Magazine, ты не хочешь пойти?
– Я уже иду, с подругой.
– Я думал, ей не понравился постпанк.
– Это другая подруга.
– Ясно.
– Ну… Может пересечемся там. Спасибо еще раз, что прикрыл. Пока!
– Пока, Флоренс.

Я вернулась к изучению шкафа.

***
Уильям не сразу заметил Флоренс. Он был отвлечен на Томаса.
– До сих пор не могу простить себе, что не попал на матч, – сокрушался друг – историческое событие! Вот увидишь, об этой победе «Манчестер Юнайтед» еще долго будут помнить!
– Не сомневаюсь, – коротко кивнул Уильям.
Друзья общались возле входа в концертный зал. Когда Томас тушил сигарету, Уильям заметил, как мимо прошла Флоренс в компании синеволосой девушки. Он не сразу узнал ее – выглядела она не так, как обычно. От милого мягкого облика не осталось и следа. Девушка полностью была одета в черное: футболка, кожаная юбка чуть выше колена, сапожки, доходящие до щиколоток. Рваные колготки в сетку не только на ногах, но и на руках. Только начес из русых волос выделялся пушистым облаком. На контрасте со светлыми волосами выступали глубоко подведенные черным глаза. На мгновение Уильям решил, что обознался. Но тут Флоренс тоже его заметила и крикнув: «Ребята, привет», скрылась в глубине входа, увлекаемая своей спутницей.
– Это кто сейчас был? – Томас засунул пачку «Пэлл Мэлл» в карман.
– Флоренс, подруга Оливии.
– Да ты гонишь! Томас заглянул в распахнутую входную дверь. Но, разумеется, уже было слишком поздно, да и слишком темно внутри клуба, чтобы кого-то разглядеть.

Magazine сегодня были хороши. Силуэты музыкантов проступали сквозь дымку тумана на сцене. Капризные звуки органа раздались в унисон с гитарой, создавая настроение Хэллоуина. Из дымки к микрофону проступил силуэт вокалиста, и он запел, почти что заговорил:

За границей всегда идет дождь
Там произошла авиакатастрофа[7 - Начало и далее припев песни Magazine «Feed the Enemy»]

Мрачный орган, льющийся из синтезаторов, вторил вокалисту. Говард пел и параллельно подыгрывал себе на электрогитаре. На припеве гитару заменил бас и слился с вокалом Говарда, создавая ту самую мрачно-ироничную слегка надменную, и вместе с тем угрюмую атмосферу, которой и славился постпанк.

Ты могла бы потанцевать за меня
Ударить меня
Ты могла бы потанцевать за меня
Ударить меня

Уильям прикрыл глаза и позволил себе слиться с волнами музыки. На этих концертах жизнь начинала восприниматься иначе. Все обретало какую-то величавую таинственность, но в то же время было место и для легкой насмешки. Он казался себе то героем какого-то драматического кино, то одинокой, затерянной песчинкой в толпе, то (внезапно!) пылким любовником с роковой красавицей наедине, то самим собой, но другим, улучшенным, без дефектов и недостатков – сверх-Уильямом. Неизбежным было всегда лишь одно: щемящее чувство фатальной обреченности.

***
Песня закончилась, и зал восторженно завизжал. Я аплодировала с таким энтузиазмом, что даже заболели ладони. Было удивительно снова погрузиться в атмосферу концерта. Я повернулась в сторону Хлои – хотелось увидеть ее эмоции. Но подруги рядом не оказалось. Ладно, найдемся, наверное. Мое внимание снова переключилось на сцену. Но полностью слиться с ритмами музыки не получалось, как я ни пыталась. Мы пришли сюда с Хлоей, а она исчезла. Эта мысль пиявкой впилась мне в мозг. Прослушав еще несколько композиций, я уже не могла игнорировать внутренний дискомфорт и решила пойти ее поискать. Для начала направилась к бару – там ее не было. Вышла на улицу, огляделась и уже тогда увидела Хлою сразу. Синие волосы сложно не заметить. Она стояла в компании незнакомых мне людей в черном. Я подошла.
– А вот и ты! Держи штрафную! – и с этими словами Хлоя протянула мне бутылку с надписью «Бифитер». Несколько пар заинтересованных глаз уставились на меня. Я отвинтила крышку и сделала пару глотков. Рот и горло охватил огонь. Мне показалось, что я сожгла себе всю слизистую, и только всеобщее внимание помешало выплюнуть эту гадость. Кое-как проглотив напиток, я вернула бутылку, стараясь казаться уверенной. Но, наверное, мое лицо все же выдало мои ощущения, так как пара ребят усмехнулись.
– Это Фло, – начала представлять меня Хлоя, а это – Эд, Джейн, Джейкоб, Бернард.
Я вежливо кивнула и произнесла дежурные слова о том, как рада знакомству. Долговязый блондин Эд закурил сигарету и протянул мне пачку. Я решила не отказываться. Раз уж с «Бифитером» не сложилось, так хоть покурю. От сигареты меня немного повело. Наверное, та штука тоже крепкая была, – догадалась я.
– А вы чего тут сидите? Там музыка такая классная, – подвыпив, я немного осмелела и рискнула завязать беседу.
Мне ответил Бернард, самый тучный парень в этой компании:
– Там со своим не пускают, вот допьем и пойдем. А то знаешь, сколько на баре бутылка джина стоит?
– Классный прикид, – кивнула на меня Джейн. Я внутри просто расцвела от похвалы. Собрать образ было нелегко, но, похоже, я справилась. Правда, пришлось порвать две пары хороших колготок и взять мамину брендовую юбку. Если она узнает, она меня прибьет. Но за этот момент – быть частью компании панков и готов на рок-концерте – я без раздумий украла бы все мамины юбки еще раз.
– Ты тоже выглядишь потрясно! – ответила я Джейн совершенно искренне.
На ней был облегающий кожаный топ, джинсовые шорты, колготки в сетку и кеды. Начес из коротких темных волос был уложен таким образом, что закрывал половину ее лица.
– Что-то я тебя не припомню, – подал голос Джейкоб, скользя по мне ленивым взглядом снизу вверх. Наконец его взгляд остановился на моем лице.
Я решила отшутиться:
– А ты что, составляешь списки всех посетителей концертов?
– Просто Джейкоб играет в студенческой группе и поэтому многих тут знает, – объяснила Хлоя.
– Приходите к нам на концерт, мы играем по понедельникам в «Ритц», – Джейкоб кивнул в нашу с Хлоей сторону.
Из всей компании он тут самый симпатичный, – подумалось мне. И вдруг стало любопытно спросить у него:
– На чем ты играешь?
– Бас-гитара.
Я кивнула. Почему-то так мне и представлялось.
Джейкоба было легко представить с гитарой. Достаточно высокий, но не такой долговязый, как Уильям. Густая шевелюра вьющихся темно-каштановых волос, выразительные брови, пронзительный взгляд карих глаз, правильные, скульптурные даже черты лица. Несмотря на прохладный вечер, одет он был лишь в рубашку с коротким рукавом, что подчеркивало его подкаченные руки. Черные джинсы украшал ремень с огромной серебряной бляшкой в виде черепа.

Тем временем бутылка джина пошла по новому кругу. Мне надоело стоять, и хоть кругом было достаточно грязно и валялось много разного мусора, я решила засунуть подальше свою брезгливость. Я уселась рядом с ребятами прямо на асфальт и сделала аккуратный глоток, когда подошел мой черед. Во второй раз я уже знала, чего ожидать, и джин пошел лучше. Напиток согрел меня своим теплом изнутри, стало даже немного жарко. Во дворик начали стекаться посетители концерта – очевидно объявили перерыв. Этот факт меня обрадовал – хоть зависать с новыми знакомыми и было прикольно, музыку пропускать не хотелось.
Тут Хлоя начала рассказывать какую-то постыдную историю, которая произошла на днях на ее работе. Все хохотали, как ненормальные. Я же почему-то отключилась от общего веселья и ушла в себя. Только прихлебывала время от времени из бутылки, когда наступал мой черед. От джина стало так хорошо, тепло и уютно – мой разум погрузился в полусонное расслабление. Может, еще минута и я бы даже заснула, но тут меня толкнула Джейн и протянула самокрутку.
– Будешь?
Я хотела уже отказаться, но встряла Хлоя:
– Попробуй хоть раз, не дрейфь! Один косяк на шестерых – это ни о чем!
Аргумент показался мне убедительным, и я затянулась. Сначала не почувствовала ничего, а потом мне внезапно стало так хорошо, так легко на душе и так свободно! И еще очень смешно. Я стала тихонько посмеиваться, пытаясь остановиться. Но чем больше я думала о том, что смеяться не нужно, тем смешнее мне становилось. Как же это забавно, что я хочу перестать смеяться – эта мысль показалась мне необычайно веселой. Компашку моя реакция привела в восторг.
– Фло, смотри, а если покажу тебе палец? – Хлоя нагнулась вперед, чтобы видеть меня через Джейн и показала мне указательный палец.
Я захихикала, не в силах остановиться.
Но тут к нам подошел Уильям.

– Добрый вечер! – он обвел взглядом наше сборище и остановился на мне – Флоренс, ты в порядке?
Вместо ответа я зашлась новой волной смеха. Уильям показался мне таким уморительным. Ну просто волнующийся папочка! Я кивнула сквозь смех. Наконец мне удалось подавить приступ, и я смогла выдавить:
– Все просто чудесно, зайчик!
Откуда взялся этот «зайчик»? Слово пришло на ум неожиданно даже для меня самой. Беззвучный смех заклокотал у меня в груди.
Уильям покачал головой и протянул мне руку.
– Вставай, Флоренс! Пойдем отсюда.
– Никуда я не пойду! Мне тут о-очень хорошо.
– Ты пьяна, – Уильям принюхался – и, похоже, накурилась. Тебе нужно прийти в себя. Пойдем, я помогу тебе – он все продолжал держать руку вытянутой.
Но тут вмешался Джейкоб:
– Ты что не видишь, она не хочет с тобой идти? Тебе же сказали «нет»!
– Не вмешивайтесь, пожалуйста. Флоренс – моя подруга. И я, как друг, должен оказать ей помощь.
– Я вообще-то тоже ее подруга. – встряла Хлоя. – И у нас тут все путем! А ты что за хрен с горы такой?
– Меня зовут Уильям, – его губы сжались, но голос оставался таким же спокойным.
Я же просто переводила взгляд то на него, то на моих новых друзей. Будто кино смотрела!
– Тогда тебе совет: катись отсюда, Уильям! – Джейкоб привстал и не спеша отряхнул прилипшие травинки с джинсов – или ты хочешь неприятностей?
Мы все уставились на Уильяма в ожидании его реакции. Но он не струсил. Уильям снял пиджак и кинул его мне. Закатал рукава темно серой рубашки и кивком пригласил Джейкоба выйти к нему.

Из зала донеслась музыка. Перерыв закончился, и посетители стали стекаться обратно в клуб. Я увидела приближающегося к нам Томаса. Он подошел к Уильяму.
– Эй, я тебя обыскался! – и через секунду. – Вы что тут задумали? – Томас ошарашено смотрел на Уильяма и Джейкоба, стоящих напротив друг друга.
– Отойди, Томас, я быстро все улажу.

Я услышала, как заиграла «Ты никогда не знала меня» – Хлоя ставила эту песню в музыкальном магазине.

Я знаю, что ты никогда не знала меня,
Но я знаю тебя.
Я знаю, что ты никогда не знала меня, я не знаю,
Я даже не знаю, знал ли я тебя когда-нибудь,
Но я знаю тебя.

Я смотрела в лицо Уильяма, готового драться за меня. Драться за меня, потому что он переживал обо мне! И смотрела на Джейкоба – незнакомого парня. Очень привлекательного, кстати. И он тоже за меня вступился.

– Томас, сделай что-нибудь, – только и смогла проблеять я.
Он встал между парнями боком, вытянув руки. Левой рукой преграждая путь Уильяму, а правой – Джейкобу, Томас заговорил, попутно оборачиваясь к обоим зачинщикам:
– Не знаю, что у вас тут успело произойти, ребят. Но предлагаю просто разойтись. Вторая часть концерта уже началась. И лично я предпочел бы слушать музыку, а не вытирать чьи-то кровавые сопли.
– Он прав, идемте в клуб! – воскликнула я и поднялась. К счастью, приступ неконтролируемого смеха у меня прошел и в голове немного прояснилось.
– Твой друг и Флоренс дело говорят. Нечего руки марать, – процедил Джейкоб – но, если в следующий раз ты снова сунешься к нам качать свои права, так просто все не закончится.
Уильям бросил на меня взгляд, от которого по спине пробежали мурашки, и скрылся вместе с Томасом. Я поднялась, кое-как отряхнулась, и всей гурьбой мы двинулись в клуб. В зале было тесно, но Хлоя каким-то не поддающимся описанию образом протиснулась ближе к сцене, а мы двинулись за ней один за другим. У сцены звук был уже не таким чистым – перегруженные гитары разрывали мои уши, а ударные, казалось, резонировали в самом черепе. Но возможность находиться так близко от музыкантов затмевала этот небольшой дискомфорт. Я видела каждую эмоцию, каждое движение вокалиста. Мы прыгали и бесновались под гитарные риффы, качались музыке в такт и визжали от восторга в конце каждой песни. В общем, вели себя так, как и положено фанатам из первых рядов. Пару раз на протяжении всего этого буйства я ощущала на себе сверлящий взгляд откуда-то сзади и справа. Когда я обернулась в первый раз, то никого не увидела. Во второй раз я уже заметила Уильяма, стоявшего где-то позади. Мелькнула мелкая злорадная мыслишка: ну пусть посмотрит, как нужно веселиться на концертах. Больше я не оборачивалась.
Когда шоу закончилось, и мы вышли на улицу, было уже темно. Я поежилась от колких прикосновений холодного ветра. Почувствовала, как на щеку упала первая капля дождя. В голове гудело и звенело. Наскоро попрощавшись с Хлоей, Джейн, Бернардом, Джейкобом и Эдом, быстрым шагом я направилась к автобусной остановке. Ребята ушли в противоположном направлении – мы жили в разных частях города. А я, если быть точной, и вовсе – в пригороде. Вместе со мной автобус ждали несколько посетителей концерта, поэтому я не сразу заметила знакомую фигуру неподалеку. Он подошел ближе.
– Хочешь, я вызову такси?
– Не надо, Уильям. Ни к чему сорить деньгами, доеду и так.
– Ты промокла и дрожишь, – он снял свой пиджак и накинул мне на плечи.
– Мне надо протрезветь, – пробормотала я – башка гудит…
– Тут я бессилен, увы. Точно не хочешь такси?
Я отрицательно замотала головой. В этот момент мы оба заметили подъезжающий автобус.
– Придется тебя проводить.
Он помог мне забраться в автобус, и путь до дома я провела в полудреме, посапывая на его плече. Когда мы подъехали к моей остановке, Уильям легонько сжал мою руку.
– Просыпайся, пора выходить!
После спертого воздуха автобуса запах весеннего вечера, наполненный ароматом сирени и свежестью после дождя, ворвался мне в ноздри. Остатки сна испарились. Уильям проводил меня до двери. Мы оба застыли на крыльце моего дома, окутанные сумраком наступающей ночи.
– Теперь я лучше пойду, – и с легкой улыбкой – только, пожалуйста, не впутывай меня в дела с родителями снова.
– Зачем ты это делаешь?
– Делаю что?
– Провожаешь меня, помогаешь мне.
– Чувствую ответственность, – он улыбнулся – ты ведь не без моей помощи увлеклась всем этим, – он неопределенно взмахнул рукой – ну, мне пора.
И скрылся в ночи.

Я повернула ключ в замке, еще не зная, что иду навстречу надвигающейся катастрофе.
На пороге прихожей меня ждали мама и папа. Они набросились, как коршуны, даже не дав мне пройти.
– Где ты была, Флоренс Уайт? – казалось, что голос мамы способен превратить воду в лед. Я ненавидела этот ее тон всем сердцем и душой. Когда она так говорила, мне представлялось, что она – начальник казармы, а ее собеседник – лагерный заключенный. Но хуже всего было то, что ее сторону занял и папа. Он стоял рядом с ней и пока что молчал, но его осуждающий взгляд был красноречивее слов.
– У Оливии, – пискнула я.
– Ты нас за идиотов держишь? – Мама подошла, взяла мое лицо за подбородок и развернула его к себе. Она собиралась уже что-то сказать, но невысказанная фраза так и замерла на ее губах. Она молча сканировала меня, и эти секунды молчания, проведенные под ее безмолвным взглядом, были мучительнее любой нотации. Наконец она меня отпустила.
– Оскар, она пила. И скорее всего, что-то принимала. Посмотри на ее зрачки! – в голосе слышалось разочарование и сдерживаемый гнев.
Я потупила взгляд в пол. Внезапно меня заинтересовали узоры на нашем старом фамильном ковре, который по семейным рассказам мой прадед когда-то получил из далекой Индии.
– Дочь, ты знаешь, я вмешиваться в твою жизнь не люблю. Но, если мать права, это уже серьезно. Ты должна нам все рассказать. – папа говорил не так строго, как мама. Но, учитывая, что обычно он действительно не лез в мои дела, терпеть от него поучения было непривычно и неприятно.
– Ты вообще видела, на кого ты похожа? Оскар, думаю она связалась с наркоманами. Куда ты так вырядилась? И это что, МОЯ юбка из «Харродс»[8 - Универмаг, в котором продавалась дизайнерская одежда класса люкс]
Я в ужасе поняла, что перед тем, как заходить домой, хотела снять хотя бы чертовы дырявые колготки. Но совершенно об этом забыла.
– Может поговорим завтра? У меня голова болит, – я решила попробовать надавить на жалость.
– Ах скажите, пожалуйста, у нее болит голова! – мама уже не сдерживала свой гнев и перешла на крик. – А у нас она не болит, как ты думаешь? Час ночи, а тебя нет дома! И у Оливии тебя тоже нет! Да, я сходила к ней, что ты уставилась на меня? Думаешь, не знаю, как это делается? Одна подружка прикрывает другую, а сами вместе убегают из дома. Вот только Оливия сидит дома и готовится к экзаменам, а моя дочь где-то шляется и принимает наркотики! – тут страшная догадка исказила ее лицо. – Ты была с этим Уильямом?
– Нет мам, нет. Уильям тут совершенно не при чем. Можно я пройду уже? Мне надо в ванную.
Она наконец отступила в сторону, давая мне пройти. Вслед донеслось:
– Завтра ты расскажешь нам все, Флоренс Уайт! И ты теперь под домашним арестом.
– И без карманных денег! – добавил папа.
Издалека донеслось:
– Оскар, я пойду лягу. Принеси мне таблетку «Валиума» и стакан воды, пожалуйста, – с этими словами мама наконец удалилась к себе.

Глава 5
Killing Joke «Requiem»

«23 мая 1981 года
Сегодняшнее утро было самым ужасным в моей жизни. Родители устроили настоящую головомойку. Чего я только о себе не узнала! Во-первых, я наркоманка. Очевидно, самый заядлый торчок в Манчестере – затянулась косяком аж два раза! Во-вторых, я проститутка. Почему? Да потому что только проститутки красят глаза так ярко и расхаживают в дырявых колготках. И если первое обвинение еще имеет под собой какую-то почву, то второе даже как-то обидно услышать в свой адрес. В-третьих, я просто неблагодарная дочь, позорящая своих родителей и род славного семейства Уайт. И на этом всему бы и закончиться, но нет. Мама решила провести сравнительный анализ. В пример пошла, конечно же, Оливия. Мама все не могла понять, чем меня не устраивает дружба с дочкой профессора и редактора университетского издательства. То есть важен не человек, не личность, а статус его семьи? Да у них даже дом пропах нафталином! А я вдохнула один глоток настоящей жизни и оказалась отбросом. Что ж, может оно и так. В конце концов, в этом и есть сущность панка, верно?»

Я ехала на автобусе в Хьюм – район, прилегающий к центру Манчестера. Там мы договорились встретиться с Хлоей. Узнав о моем подавленном состоянии, она загорелась организовать нам прогулку по городу. Настроение было прескверным. Погода за окном в целом вторила моим чувствам – пасмурное английское небо затянуло тучами, ветер гнал придорожный мусор. Собирался дождь. Надо было остаться дома. Накрыться одеялом и тихонечко страдать под пластинку. Но менять что-то было уже поздно. От этой мысли стало еще хуже.

Хлоя ждала меня на остановке, как мы и договорились.
Сегодня на ней были джинсы, темно синяя футболка и джинсовая курточка с множественными нашивками. Яркие волосы, пирсинг и цветные нашивки делали свое дело – прохожие разглядывали подругу с интересом. Я же оделась сегодня попроще – джинсы и пуловер графитового цвета. Не тот настрой, чтобы что-то выдумывать.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71528227?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

notes
Примечания

1
Общественная столовая в школе, учреждении, на заводе

2
Victoria University of Manchester – Викторианский университет Манчестера, был основан в 1851 году

3
Хлоя ошибается – помолвка состоялась 24 февраля 1981 года, однако периодические издания, выходящие раз в месяц, действительно напечатали эту новость в марте

4
Песня Siouxsie and the Banshees «Happy House» переводится как «счастливый дом»

5
Woman’s Own – один из старейших и наиболее известных журналов Великобритании. Тематика журнала: мода, красота, жизнь знаменитостей, отношения и семья, здоровье, кулинария и т. д.

6
Имеется в виду песня Bauhaus «Double Dare»

7
Начало и далее припев песни Magazine «Feed the Enemy»

8
Универмаг, в котором продавалась дизайнерская одежда класса люкс