Главная страница | Сказки | Синий лес, или Страшные секреты одного лета

Синий лес, или Страшные секреты одного лета
Галина Шляхова
Родители одиннадцатилетней Василисы находятся в состоянии развода и отправляют девочку на лето в глухую таёжную деревушку на берегу Енисея. Василиса убеждает себя, что её «ссылка» станет одним из поводов к примирению мамы и папы, но сожалеет, что каникулы не сулят никаких интересных событий. Однако, опасные и удивительные приключения не заставят себя ждать… Уже на первой экскурсии девочка оказывается на волосок от гибели, её спасает находчивость новых товарищей и мистическая сила колдовского озера.

Галина Шляхова
Синий лес, или Страшные секреты одного лета

Сказка «Синий лес, или страшные секреты одного лета».
Часть I
Прилегло солнце за верхушки чернолесья, сбились в стадо облака-кочевники у горизонта на ночёвку, стелется туман тонким покрывалом – облегчённо выдыхают старицы да болота дневной жар, замирает под ним деревенька таёжная недолгим сказочным сном. Ни прохожего позднего, ни бродячей собаки, ни крика, ни шороха, лишь звенит тихим писком комариное племя, ярится в сумраке, алчет кровушки свежей и ползёт над водами озера круглого дымка чёрная, густится, скользит, торопится укрыться в лесной чащобе…
***
На перовой перине, под пуховым одеялом сквозь сладкую дремоту, повествует Василиса двоюродной прабабке Агае про страны далекие и прекрасные:
– Вот, например, мы прошлым летом ездили на море, в Турцию.
– Ишь ты в самую Турцию!?! Батюшки свят! – ахнула старуха.
– А ещё, год назад мы в Египте были, но там очень жар…– зевнула девочка.
– В Египте?! – подпрыгнула бабка, – И поди сушеных людей, как бишь их… ? А! Мумиёв видала?!?
– Ну, бабуль, ни мумиёв, а мумий, – девочка потянулась, – Их не видели, мы на экскурсии не ездили, мама сказала, что это «очень дорогое удовольствие», зато на бассейне отдыхали. Ой, там такие горки классные! Сто метров высотой… – вздохнула она счастливо и в миг погрустнела.
Этим летом вместо заморских путешествий оказалась Василиса в сибирской глуши… Так получилось, что родители поссорились и надумали расстаться, а «чтобы не травмировать детскую психику» решили отправить дочь «в деревенскую ссылку». Василиса бурно протестовала, но переубедить маму и папу не удалось, вот тогда она вообразила, что если изменит отношение к ситуации, то и сама ситуация разрешится благополучно! «Ну, во-первых, – представляла девочка, – Родители наедине поговорят по душам и вспомнят, что любят друг друга! А ещё, они очень соскучатся по мне, поймут, как здорово быть одной дружной семьёй и тогда уж точно помирятся! Во-вторых, в деревне я смогу наконец-то выучить математику! А в-третьих, напишу нормальное сочинение о лете и всякой там природе, а то ведь в прошлом году Татьяна Петровна негодовала: «Весь класс про моря и океаны, хоть бы один про деревню, про природу русскую чего-то нацарапал!» А я возьму и нацарапаю, ещё как!»
– Сто метров?! – недоверчиво переспросила старуха.
– Сто метров точно! – приврала девочка, и для пущей убедительности добавила, – Я тебе фотки из телефона… потом… покажу, ты сама увидишь…
– Ну, раз горки такие, то и в самом деле тебя наша деревня не удивит, здесь эдаких чудес нету… – бабка ласково погладила правнучку по голове, аккуратно поправила одеяло.
– А… а ещё там верблюды были… ну, такие… – силилась рассказать Василиса, – Одно…. одногорбые… и ещё all inclusive… всякие пирожные… фрукты… сколько хочешь… шь… ш-ш-ш…
– Верблюды – это хорошо… – добродушно улыбнулась бабка, – Уснула сердечная!
Старуха легла на диван, укрылась пледом, потянулась, старые кости прохрустели в унисон скрипучим пружинам. Агая блаженно чмокнула и закрыла глаза:
– Слыхал, Матвей, про страны заморские? Ишь чё в мире деется?! – пробормотала старуха, поворотившись на бок.
– Слыхал… – мурлыкал кот едва слышно, – Нас all inclusive не удивишь… Наша рыбка вкуснее будет… – он лениво зевнул.
– Всё б тебе рыбку трескать… – прошелестела старуха, – Завтра пуще глаза за Васькой следи, девка она больно шустрая… того и гляди… – но сон не позволил бабке Агае договорить свой наказ.
– Вот ещё! – кот спрыгнул с припечка, прошёлся по кухне, почесал бока об ножки лавки, зыркнул на хозяйку и недовольно проворчал – Ишь, загудела, теперь до утра не уснёшь! –Матвей склонился над миской молока, – Они гостей привечают…. А я должен за еёшними дитятями глядеть … У меня своих дел не счесть… – шёпотом возмущался он.
– Каких у тебя дел не счесть?! – по потолку застучали маленькие ножки, спустились к загородке в прихожей.
– Чур на тебя, Тихон! – поперхнувшись закашлялся кот и, протирая усы лапой, начал тихонько ругать товарища, – Так ведь и до инфаркта довести недолго! Вечно ты как Анчутка–лихоим появляешься! И чего тебе по ночам не спится? Мало мне старухи с её храпом, так ещё ты по стенкам топаешь…
– Эх, Матвей, лодырь ты! – взъерошенная голова Тихона высунулась из-за занавески, – Дел у него не перечесть – спать да есть! А по кладовой, между прочим, мыши ходом бегают, добро таскают!
– А кладовка за тобой числится, ты ж у нас домовой! – кот важно надулся.
– Ну и хитер ты плут стрелки переводить! – прыснул щербатый Тихон, и сморщил конопатое лицо, – И мышей я должен ловить, пока ваше кошачье величество на печи греется?!
– А вот ты б хоть одну мышь изловил – изведал бы издержки этого промысла! – расходился Матвей, – Знаешь какие они юркие? А гадкие какие? Один хвост чего стоит – маленький, облезлый яко червяк! А ты червяка на вкус пробовал!?! – разгорячённо взвизгнул он.
– Ну-ка, цыц у меня оба! – вздрогнула бабка, – Ши-и-и … всем сейчас же!!! – произнесла она басом и кот в один прыжок оказался на припечке, а домовой исчез в складках шторки.
По дому раздался заливистый храп Агаи.
***
– Как почивала нынче? – полюбопытствовала бабка Агая, придвигая к Василисе кусок брусничного пирога.
– Нормально… Только сквозь сон слышала, будто ходит кто-то по дому, словно малыш бегает, – Василиса пожала плечами и вопросительно уставилась на бабку.
– Так это Котейко-Матвейка, поди, мышей ловил! – старуха покосилась на кота, который тщательно вылизывал лапку, а после протирал ею мохнатую мордашку, – Видишь какой он объёмистый, от того и топает как слон.
Кот недоуменно вытаращился.
– Иди сюда, Матвеюшка, я тебе кашки в плошку положила, с маслицем, манную, – ласково пропела бабка Агая.
Но кот обиженно фыркнул, с укоризной глянул на хозяйку, задрал хвост и удалился в комнату.
– Губы толще – брюхо тоньше! – рассмеялась старуха и обернувшись к правнучке, воскликнула, – Эх, я голова дырявая! Забыла же тебе сказать слова заветные!
– Какие слова?! – удивилась Василиса.
– Ты ж в моей избе впервые ночевала, а когда девушка спит в новом доме, на новой постели, перед сном положено сказать: «На новом месте приснись жених невесте!» И тогда во сне ты своего суженого увидишь… Вот я растяпа! – сокрушалась бабка Агая.
– Бабуля, ну какой жених?! Мне ещё одиннадцать лет… о женихах рано думать! – поморщилась девочка, и важно добавила – И вообще, мама говорит, что «все проблемы женщин в жизни исключительно от мужской глупости».
– Ишь как!?! Ну, уж нет! – парировала старуха, – Тут твоя мама совсем не права, все проблемы человека не от чужой глупости, а от своей собственной…
Василиса пожала плечами.
– И что же совсем никто из мальчишек не глянется?! – лукаво сощурилась бабка, – А мне в твои года не один, а три разом нравились. Но ни с одним любви не случилось.
– Мне, если честно, – прошептала Василиса, – Юра нравится, он умный – на одни пятерки учится, а ещё он самый сильный и него iPhone последней модели…
– А чё тако «афон»? – не понимала бабка.
– Баба, это телефон такой!!! – Василиса мечтательно закатила глаза.
– Так тебе телефон нравится, или мальчик?!? – Агая Васильевна недовольно вскинула бровь и осуждающе покачала головой.
Василиса потупилась, немного помолчала:
– Больше телефон… – призналась она и густо покраснела.
– Хорошо, что тута ваши телефоны бесполезные! – просияла старуха, – Здесь ты по-другому друзей искать будешь, не на телефон смотреть, а на человека!
***
Деревенька в три улицы вдоль реки таёжной, стоя на пригорке у прабабкиного дома вся она как на ладони.
– Прямо пойдешь, у дома с синей крышей повернешь налево, опосля, дойдешь до домика белого, «ФАПа» называется, больница то есть, вот там направо повороти и увидишь на здании надпись «Сельмаг», в его, стало быть, заходи.
Василиса вприпрыжку спустилась с горочки, девочка напевала веселую песенку за один припев и два куплета добралась до последнего перед магазином поворота.
– Стой на месте, без пропуска нельзя! – на дорогу выскочил черноголовый мальчишка с длинным прутом в руках.
– А ты тут шлагбаум что ли?! – не спасовала Василиса.
– А хотя бы и шлагбаум!?! – прищурился мальчишка, – Сказал без пропуска нельзя! – он широко раздвинул руки, преграждая путь.
– Заешь что! – с театральной злостью прошипела Василиса, подпрыгнула, резко выдернула прут, взмахнула им, так, что в воздухе раздался свист, и легонько ткнула незнакомца в живот, – Всё! Сдавайся!!!
– Так нечестно… я в пограничника играл … – обиженно пробубнил парнишка.
Василиса оценивающе посмотрела на «пограничника». Мальчуган небольшого роста, худощавый, с круглым личиком и большими синими глазами, всё в нем: аккуратная стрижка, отглаженная рубашка, белые носки и чистые кеды подсказывали девочке, что перед ней вовсе не хулиган, а скорее наоборот активист и отличник.
– Ладно… – миролюбиво улыбнулась Василиса, вернула «оружие» «воину» и пошла за покупками. Через пять минут на выходе из магазина она обнаружила мальчишку на крылечке.
– Ты оставил свой важный пост? – спросила девочка.
– Да…– мальчик махнул рукой и присел на ступеньку – Одному скучно в границу играть…
– А ты позови кого-нибудь! – предложила Василиса.
– Звал. Все делами заняты… – он печально вздохнул.
– Только у тебя дел нет? – Василиса присела рядом.
– Есть дело, оно хоть и ответственное, но нудное, – мальчишка понурился, – Я «ФАП» караулю… Моя мама фельдшер. Сейчас она пошла уколы больной бабушке ставить, а я на посту. Вдруг кто-то придёт в больницу, а мамы нет на месте!?! Тогда я скажу посетителю, где она, а если вопрос не срочный, то человек мне скажет, что нужно, а я маме передам кто и зачем приходил, – деловито пояснил он.
– Ой, как сложно… ну, проще ведь позвонить! – заметила Василиса.
– Так у нас на всю деревню один телефон, междугородний и он в Сельском совете стоит! – развел руками мальчишка.
– А! Точно! – Василиса легонько шлепнула себя по лбу, – И что же ты так каждый день караулишь?! – с сочувствием спросила она.
– Нет. Иногда. Сегодня санитарка, тетя Таня отгул взяла, вот моя помощь маме и понадобилась.
– Ну, один день и поскучать можно… Кстати, хочешь конфету, чтоб веселее было? – Василиса зашуршала пакетом.
– Не… – вежливо отказался мальчик.
Но Василиса положила ему в ладонь три конфеты:
– Возьми, пожалуйста! Меня Василиса зовут! – представилась она и вспорхнула с крыльца.
– А я – Серёжа. Давай я тебе деревню покажу?! – предложил мальчишка.
– Ага! – Василиса кивнула и запрыгала по дороге.
– Мама скоро придёт и я совсем свободен! – крикнул он вслед.
– Хорошо! Сейчас вернусь, ты и конфеты доесть не успеешь…
***
Дети вышли на высокий берег реки. На овальной утоптанной полянке стояла деревянная лавка, от которой сходились и расходились тропинки-дорожки к речке и деревне.
– Лучшее обзорное место? – предположила Василиса.
– Угу, – кивнул Серёжа, – Вся наша речка, протока и Енисей с этого места как на ладони, видны. Смотри, корабль идёт, а чуть ниже лодки. Вид потрясающий! Посидим немножко?
Василиса села на лавочку, а Серёжа встал перед ней и начал повествование:
– Эта деревня особенная. В старину русские осваивали север и строили села и станки на берегах больших рек, а наше поселение находится чуть в стороне, в притоке. В школьном краеведческом музее об этом сказано, что изначально, лет около четыреста назад на месте нынешней деревни был торг скупщиков пушнины. Купцы заезжали по и по большой воде, и по льду купить у националов[1 - Националами в просторечии называют коренные народы Севера.] мех, рыбу, мясо, а кочевники охотники-оленеводы прибывали из чернолесья ко времени скупок. О том, когда образовался посёлок точно не известно, но в каких-то там старинных записках, какого-то купца, историки нашли пометку, теперь именуемую первым упоминанием о нашей деревне… В тысяча шестьсот пятьдесят каком-то году он здесь удачно обменял муку и соль на соболя, песца, белку… Но самое важное, в своей записи он указал не только место, а ещё и сообщил, что от тунгусов узнал, в лесу промеж озера и реки появились первые русские люди. Самих поселенцев купцу увидеть не удалось, но две жилые землянки в близости реки он обнаружил. Также купец упомянул легенду, которую ему поведали тунгусы, в ней говорилось о великих духах тайги Хур Гудах, которые обитали в этом месте. Люди тайги считали, что стойбище здесь разбивать нельзя, поэтому очень ругались на русских смельчаков, однако, их не трогали, предпочитая обходить стороной.
– Как интересно ты рассказываешь! – восхитилась девочка.
– Там за мысами, примерно в пяти километрах Енисей, а туда… – Сергей указал рукой в противоположную сторону, – Речка тянется в тайгу, постепенно становится извилистой и от поворота к повороту всё более узкой и мелкой. Если идти вдоль неё в глубь леса, то увидишь оплывины, это такие высокие и крутые как скалы, обвалившиеся песчаные берега. Они по весне, когда вода высокая, размываются и оплывают в реку. Ну, что пошли дальше?
– Слушай, а может спустимся к реке и искупаемся?! – предложила Василиса.
– Рано ещё купаться! – отмахнулся Серёжа.
– Как рано? Уже полдень, солнце припекает… Самое время! – настаивала она.
– Послушай, нельзя купаться! – остановил мальчик – У нас второй день как настоящее лето наступило, до этого холодно было, дожди шли, вода в реке ещё не прогрелась. Видишь какая она чёрно-синяя?
– Так вода, вроде, всегда такая… – пригляделась Василиса.
– Не всегда. Еще неделю жара постоит, вода прогреется и увидишь, что речка станет другой… М-м-м… – мальчик силился подобрать слово, – Искристой! – радостно прокричал он.
– Ладно, – сдалась Василиса, – Пошли дальше.
Дорога стелилась вдоль берега к большому желто-зеленому полю.
– Видишь, это одуванчики цветут и куриная слепота – так один цветок называется, он тоже желтый, – продолжал экскурсию Сергей.
– А что от этого цветка курицы слепнут?
– Не знаю… вполне может быть… Это надо у бабки Варвары спрашивать, она на весь район знаменита тем, что в травах лечебных лучший спец!
Дети поравнялись земельными участками, огороженными редким забором из почерневших от времени жердей.
– Здесь у нас картошку садят.
– Куда пошли!? – словно из-под земли прямо перед ними образовалась маленькая сгорбленная сухая старушонка.
– Здрасти, бабка Оксинья! – прокричал старушке Серёжа, и пояснил Василисе, – Эта бабка глухая, с ней надо громко разговаривать.
– Здорово-здорово… – пробормотала старуха, одной рукой оперлась на деревянную клюку, другой прикрыла глаза от солнца и пристально пригляделась, – Стало быть, на озеро Круглое направились… А!? Уж не купаться ли в нём задумали?!
Дети недоуменно уставились на бабку Оксинью.
– Агаи Васильевны правнучатая сродственница будешь? – старушка подошла вплотную к Василисе, её маленькие хитрые глазки бесцеремонно оглядывали девочку.
Василиса поёжилась и кивнула. «Какая противная старуха!» – подумала девочка, – «Один её вытянутый нос чего стоит!» Бабка Оксинья тощими пальцами коснулась своего носа, поморщилась и недовольно заскрипела:
– Стало быть, на лето приехала… значится… да…
Василиса совсем растерялась, и снова кивнула.
– Она немая что ль? – бабка вопросительно покосилась на Серёжу.
– Нормальная она, – тихо бросил Серёжа и громко ответил – Извините, бабка Оксинья, некогда нам! – он дернул Василису за руку
– Ишь! – фыркнула старушка, растопырила руки, загораживая детям дорогу, – На озере Круглом купаться не могите! Ух я вам! – она угрожающе потрясла клюкой – Всё Агае Васильевне расскажу и Иннокентию Филипповичу!
– Не собираемся мы купаться! – возмутился Серёжа и шагнул вперёд.
Старушка отодвинулась:
– Вот! Ходят они куда попало… Делают чего попало… Ох-хо-хо… Последний век живём… Совсем от рук отбилися дитяти… – приговаривал она, качая головой.
– Странная бабуля! Неприятная до ужаса! – поспешая за товарищем, воскликнула Василиса.
– Тише ты! – строго шепнул Серёжа и обернулся к бабке.
Старуха, опираясь на палку, кондыляла к деревне.
– Ты ж сам сказал, что она глухая?! – удивилась девочка.
– Глухая-то глухая… – пожал плечами Серёжа, – Но при своей глухоте бабка Оксинья всё про всех знает… Я думаю, она по губам понимает, что люди говорят… А зрение у неё, видимо, хорошее… – размышлял он вслух, – Ведь всегда так, если человек плохо видит, то у него слух замечательный и наоборот.
– Даже если она услышит мои слова, что с того?! Она ведь вправду странная и неприятная… – справедливо подметила Василиса.
– Нехорошо так говорить, – поморщился мальчик, – Древняя она просто! А старики народ трудный, они всегда от ошибок уберечь пытаются, вот и учат уму-разуму даже если их совсем не просят. Тут стоит терпение проявить, послушать, головой кивнуть лишний раз… Видишь ли, старых людей уважать надо. Вот, у меня двоюродный прадед Иннокентий, сто лет скоро исполнится… худой как трость, длинный как жердь…
– Ой, это кажется я с ним вчера сюда на вертолете прилетела! У него такая борода треугольником, белая?
– Он самый! Так вот, прадед Иннокентий такой строгий и своенравный, может и папе, и даже дедушке головомойку устроить… а они ничего молчат, слушают, не спорят.
– Ну, как же слушать и не спорить? Своё мнение надо отстаивать! – протестовала Василиса.
– Моя мама говорит, что тот, кто до великих лет дожил и светлую голову сохранил, имеет сильный ум и богатый жизненный опыт, поэтому совсем не повредит его выслушать, а после подумать над словами. Как ты поступишь, тебе решать, а пока решаешь – одна голова хорошо, а две лучше!
– Интересная мысль, – согласилась Василиса, – А этой старушке бабке Оксиньи тоже сто лет?
– Не знаю. Может быть…
Дети вышли поляну, усеянную цветами.
– Красота! – ахнула Василиса.
– Эй! Серый!!! – прокричали из кустов черемухи в пятидесяти метрах от ребят, и чуть погодя из лиственной чащи выбежали трое мальчишек и две девочки.
– Ого! – обрадовался Серёжа, – Сейчас я тебя с ребятами познакомлю!
– Кто такая?! – бросил рыжий мальчик с круглыми как пельмешки ушами.
– Это Василиса, бабки Агаи правнучка, – представил спутницу Серёжа, – А это мой одноклассник Андрюха и его младшая сестра Эля, – он указал на девчушку лет шести с золотой кудрявой головой.
– Семён! – выдвинулся вперед крупный парнишка.
– Семён уже шестиклассник, у них в классе всего три человека, вот – Игорь, – Серёжа кивнул в сторону худого долговязого мальчишки с царапиной на лице, – И Ленка.
Ленка выглядела так, словно тщательно скрывала, что она девочка. Рослая, широкоплечая, в чёрной майке, спортивных шортах и пластиковых стоптанных на бок тапках, она походила на подростка-разбойника, лишь густые красивые волосы до лопаток и мягкие черты лица выдавали её природу.
– Ленка знаешь, как в футбол играет! – Серёжа поднял большой палец вверх.
– А ты каким спортом занимаешься? – Ленка недовольно поглядывала на приезжую.
– Немного плаваньем, – ответила Василиса.
– Не похожа… Ты больше куколку-балетницу напоминаешь, чем на пловчиху, – ехидно усмехнулась Ленка.
– Я уже год в бассейн хожу, мне врачи назначили, для спины полезно плаванье, – смутилась Василиса.
– А! То-то и видно, что ты какая-то дохленькая… – Ленка подмигнула одноклассникам.
Василиса разозлилась:
– Я не «дохленькая», – она передразнила задиру, – Я стройная!
В воздухе повисло напряжение, Серёжа попытался разрядить обстановку:
– Ладно вам, девчонки! Пойдёмте лучше на берег камни покидаем, кто дальше.
Девочки с неприязнью посмотрели друг на друга.
– Нет! – сжала губы Ленка, – Пойдемте-ка на Круглое озеро и там проверим, кто лучше плавает: я или городская?!
Мальчишки оживились, им натерпелось посмотреть, как их Ленка «подшутит» над приезжей!
– Вода очень холодная… – взволнованно отговаривал Сергей.
– Да, ладно, Серый! – захихикал Игорь, – Чё влюбился в приезжую что ли?!
– Ничего я не влюбился! – ретировался Серёжа.
– Пошли! – бравировала Василиса, – Как раз я искупаться хотела!
Круглое озеро находилось поодаль от деревни, словно пряталось посреди густого лиственного леса, кусты черёмухи, тальника, ольхи, молодой осинник и березняк отгораживали его от широкой покосной поляны. Оно казалось круглым, гладким восьмидесятиметровым зеркалом, в центре которого, на выступающей из воды кочке, возвышалось чёрное сухое ветвистое дерево. Берег озера состоял из жирной серо-чёрной глины, оттого, подходя поближе, ты начинал скользить, а у самой воды ступни, примерно по лодыжку проваливались в вязкую массу.
Ещё на тропинке Ленка торопливо скинула сланцы, сняла майку с шортами и протянула их Семёну:
– Держи! – распорядилась она.
– Может не стоит!?! – молил товарищей Серёжа.
– Не ссы! – хитро подмигнул Семён.
– Не волнуйся, – успокоила Василиса, – Я отлично плаваю!
Девочка повесила платье на ветку дерева, аккуратно поставила босоножки и спустилась к урезу.
– Так, – обозначила условия Ленка, – Плывем до сушины… вот до дерева на кочке, а потом обратно. Кто первый, тот и победил!
– Хорошо, – кивнула Василиса.
– Ого! Холодненькая… – обмокнув ступню, Ленка поёжилась, повернулась к Василисе и с сарказмом предложила, – Ну, что? Предлагаю тебе сдаться без боя! А то обморозишься ещё!
Мальчишки захихикали, Серёжка надеялся на благоразумие новой знакомой, но она ничего не ответила, сделала несколько шагов назад и неожиданно для всех с разбегу влетела в воду.
– УХ! – покатилось над озером.
Девочка гребла что есть сил прямо к островку, не оглядываясь, не обращая внимание на обжигающий, пробирающий до костей холод, концентрируясь лишь на одном – во чтобы то не стало обогнать эту заносчивую Ленку! Сердце яростно билось в каждой клетке, гулкое эхо гудело в голове. И вот кочка уже перед ней, ещё несколько взмахов – Василиса выбралась скользкий на берег. Только сейчас она услышала окрики ребят и обернулась. Все, включая Ленку, находились на берегу.
– Ты с ума сошла?!?! – громче других вопила Ленка, – Зачем ты поплыла, вода ледяная, это опасно!?! Я ж пошутила! Мы тебя на слабо решили проверить… А ты сиганула, как дурная!!!
– Василиса, – нервничал Серёжа, – Делай разминку, грей мышцы, тебе как-то надо обратно плыть…
– А ты чего не поплыла?!? – стучала зубами Василиса.
– В этом озере не плавают! Я ж говорю… мы пошутили… Ну ты даёшь! Мы тебе кричали! Только ты не слышала… Как одержимая!!! – взмахивала руками Ленка.
– Интересно, она сможет обратно догрести? – задумался Игорь, измеряя взглядом расстояние до кочки.
– Очень сомневаюсь… – покачал головой Семён, – Она замёрзла. Надо что-то придумывать…
– А что мы можем придумать?! – с дрожью в голосе прошептал Серёжа ребятам, а после, добавил уверенности и с оптимизмом обратился к Василисе, – Ты наверняка уже немного согрелась!?!
– Н-не-ет-т-т-т… – ответила она, вздрагивая всем телом.
Товарищи приуныли.
– Ребята! – озарилась златовласая Эля, – Там в кустах, недалеко от тропинки лодочка лежит!
– Точно! – вспомнил Андрей, – Это старая охотничья ветка[2 - Ветка – деревянная лодка, вырубленная из цельного ствола дерева. Долблёнка(синоним).].
Мальчишки поспешили за лодкой, а девочки подбадривали Василису: «Растирай руки и ноги! Делай махи! Вот так!» – прыгали Ленка и Эля. Наконец, Василиса понемногу начала отогреваться. Вскоре послышался треск, кусты зашевелились: «Андрюха, тяни! Серёга, толкай! Игорь, держи крепче!!! И раз! И два!» – командовал Семён.
– Ура! Василиса спасена! – захлопала в ладошки Эля, когда мальчишки выволокли долблёнку на берег озера.
– Прикуси язык! Прежде времени радоваться… – Андрей грозно одернул сестру, – Всё дело нам сглазишь!
Эля виновато потупилась.
– Вроде целая… – Серёжа оглядел судёнышко, – А весло где возьмем?
– Да… – согласился Семен, – Без весла на ветке не уплыть!
Ленка сиганула в заросли черёмухи.
– Ленка! Ты куда? – окликнул Игорь.
– Сейчас! – отозвалась она и вынырнула обратно с обрезком узкой доски, – Тут в валежнике деревяшки валяются, вот, одну подходящую вместо весла нашла!
– Ребята! – окликнула товарищей Василиса, – Я кажется сама приплыть смогу! Вроде-бы я согрелась уже! – и она шагнула к воде.
– Не смей! – кричали мальчишки, – Жди на кочке!
Но Василиса самонадеянно плюхнулась в озеро и поплыла.
– Эх ты! – ругнулся Игорь и спешно столкнул лодку с берега.
Взмахивая доской мальчишка правил судно навстречу Василисе. Толи паника с другого берега повлияла на настрой юной пловчихи, толи ещё сорок метров в ледяной воде оказались непреодолимой дистанцией, но уже через минуту девочка почувствовала острую боль в мышцах и почти потеряла способность двигаться.
– Замерзаю! Судорога… – вскрикнула она, пытаясь повернуть обратно.
– Плыви! Дыши! Держись! – кричал Игорь, истово загребая доской.
– Тонет! – Серёжа отчаянно метнулся в воду.
– Куда ты!? Сдурел!? – Лена выдернула его, вцепилась руками, удерживая на берегу.
Маленькая Эля прижав ладошки к щёчкам, зажмурила глазки и тихо заскулила.
Василиса совершенно потеряла силы, она медленно погружалась под воду, чёрная непроглядная тьма обволокла её сознание… «Тону!» – ударило в висках набатом. Вдруг в ледяном мраке из самой глубины ей почудилась крошечная искра света, двигающаяся навстречу, а следом, словно что чьи-то горячие руки коснулись грудной клетки и легонько подтолкнули вверх, Василиса вынырнула у самой ветки. Игорь, схватил девочку за волосы, резко потянул на себя, в этот же момент невероятная сила снизу подбросила девочку, она буквально взлетела и приземлилась в лодку.
– Ура! – завопили дети.
– Ну… ты даешь! – проворчал Игорь и, по-мужицки ругаясь, развернул долблёнку к берегу.

Лена и Эля усердно растирали Василису.
– Живая! – радовались ребята.
– Жи-жи-в-ва-я – ж-жи-ва-я-я… – тряслась она.
– Тащим её на солнце! – крикнул Андрей, мальчишки подхватили Василису и вынесли на покосную поляну. Спустя полчаса Василиса полностью отогрелась на палящем солнце, они дружно иронизировали над произошедшим.
– А видали как Серёжка в воду кинулся? – смеялась Ленка, – Плавать толком не умеет, а спасать побежал.
– Ага… из девчачьих рук вырваться не смог! – досадовал Серёжа.
– Не переживай, Серёжа, – звонким голоском ободрила Эля, – Это хорошо, что Ленка сильнее тебя оказалась, и что ты не смог войти в запретное озеро! – она заговорщицки огляделась и приложила палец к губам.
– Мы никогда в этом озере не купаемся… – нахмурилась Ленка, – Никто в этом озере не купается… Даже не знаю, что это на меня нашло, зачем я такую шутку учинила…
– Злая сила тобой овладела! – проговорила таинственно маленькая Эля – Это озеро считают колдунским! – она многозначительно округлила глаза.
– Ой! – махнул рукой Андрей, – Наслушалась всяких бабушкиных сказок и говорит ерунду! В этом озере подземные ключи бьют и глубина большая, вот в нём вода в любую жару ледяная, потому и купаться невозможно.
***
Когда Василиса зашла в сени из кладовки доносился гневный шум, громыхали горшки и банки.
– Явилась, гулёна! – возникла бабка Агая, она подбоченилась и грозно посмотрела на правнучку, – Кто тебе разрешал на Круглое озеро ходить?! А в воде ледяной купаться?!
«Откуда она знает?» – подумала Василиса.
А бабка продолжала:
– Я всё знаю! И не смей мне лукавить!
«Может нас кто-то увидел и ей рассказал?!» – промолчала Василиса.
– А мне и рассказывать не надо, я и так всё зрю и ведаю!
«Такое чувство, что она слышит мои мысли…» – вздрогнула девочка.
Бабка Агая хитро ухмыльнулась и, немного смягчившись, спросила:
– Ну, так как? Ходила без спроса на озеро? Купалась в нём?
– Ходила… – призналась Василиса, – И купалась… немножко…
«Ничего себе немножко!?!» – почудилось Василисе, а из-за двери высунулся кот.
– Ладно… – нахмурилась бабка Агая, – Жива-здорова и слава Пречистому! Заходи в избу, сейчас ужинать будем.
Отщипывая мелкие крошки от пышной сладкой булочки, Василиса наблюдала как прабабка переливала горячий чай из чашки в блюдце, подхватывала блюдце пальцами, протяжно дула, откусывала конфету, и только после, приникала губами к тарелочке, и, присвистывая, осушала её одним махом. Агая заметила любопытный взгляд:
– Это я так по-стариковски чаёвничаю…– сконфузилась она.
– Бабушка, а правда, что это озеро… Круглое… называют, колдовским? – неожиданно спросила Василиса.
– Кто тебе такое сказал? – поперхнулась бабка.
– Да, так… ребята рассказывали…
– Ой! – махнула рукой старуха, и произнесла как будто детским голосом – Наслушались всяких бабушкиных сказок и говорят ерунду! В этом озере подземные ключи бьют и глубина большая, вот в нём вода в любую жару ледяная, потому и невозможно купаться.
«Странно…» – подумала Василиса, – «Где-то я уже это слышала…»
– У нас в деревне всякие байки ходят и про озеро в том счёте… – пояснила прабабка, – Когда люди чего-то объяснить не могут, они всегда придумывают сказочные истории, всё сводят к волшебными силами, а в самом деле токмо природа главное волшебство, в ей все тайны спрятаны. Но в озере этом купаться не следоват, и вообче лучше тебе не шататься[3 - Шататься – ходить куда либо без дела и нужды.] где попало, по лесам, к примеру. Тайга кругом, а она тебе не парк городской, это дикое место, в нём живность всякая, да и знать дорожки-тропки надобно, иначе заплутать можно очень даже легко. Обещай, что без меня в лес больше хаживать не станешь?!
– Обещаю… – неуверенно произнесла Василиса.
– Вот и помни, что ты обещала! – бабка погрозила пальцем.
***
Утром Василиса спешила к новым знакомым, но Агая Васильевна её остановила:
– Дела поперёд гульбы! – строго заметила она, – Сейчас, голуба моя, в избе пол помоешь, коврики прохлопаешь, сени подметёшь, а я тем временем по делам в лес схожу, надо мне коры берёзовой надрать, да дёгтя сварить.
– А что такое «дёгтя»? – заинтересовалась Василиса.
– Ни «дёгтя», а «дёготь»! – уточнила бабка Агая – Это такая запашистая мазь, она гнус прогоняет, после сама увидишь.
Собиралась старуха недолго: на белый платок, который снимала с головы только перед сном, повязала темный цветастый, из тонкой шерстяной нити, поверх ситцевой рубахи с длинными рукавами и высоким воротником под горлышко накинула старый мужской пиджак, затянула потуже холщовый передник, в один из карманов сунула кусок хлеба, а во второй положила спички.
– Всяко может быть, – пояснила прабабка, – Лес – дело сурьёзное, вдруг задержусь малость, тогда пожую с устатку, а не задержусь – живность лесную крошками угощу.
Старуха водрузила на спину большой берестяной туяс[4 - Туяс – короб.], подтянула кожаные лямки, взяла в руку посох:
– Ну, Васятка, на хозяйстве остаёшься, заботу исполняй старательно! Всякая путная[5 - Путная – хорошая, пригожая.] баба из девочки выходит, если дщерь[6 - Дщерь – дочь, девочка.] ленивая, да неаккуратная, хорошей хозяйки из неё не получится.

Сначала Василиса расположилась за столом сделать заметки для сочинения: про новых товарищей, про вчерашнее злоключение на Круглом озере и про бабку Агаю. Писала она стремительно, боялась упустить что-нибудь важное, иногда замирала, вскидывая взгляд в потолок, вращала глазами, потом озарялась и снова склонялась над тетрадью. Минут сорок, сидя на лавочке у печи и щурясь на солнце, за ней наблюдал кот. Когда Василиса вновь погрузилась в размышления, Матвей не выдержал, он спрыгнул с лавки, подошёл к «писательнице», встал на задние лапы, а коготками передних потянул её за платье.
– Что голодный, Матвейко? – девочка небрежно потрепала кота по загривку.
Матвей раздраженно фыркнул, отпрыгнул в сторону, задрал хвост и с вызовом уставился на Василису.
– Я тебе больно сделала? – огорчилась девочка.
Она закрыла тетрадь, тихонько встала со стула, виновато прошмыгнула мимо кота, налила в миску немного молока, с любопытством и надеждой оглянулась. Но Матвей полный обиды, угощаться не спешил, он искоса бросал на Василису обиженные взгляды.
– Ну, извини меня… – жалобно прошептала она, кот снисходительно мяукнул и соблаговолил подойти к миске.
Вода для хозяйственных нужд находилась в деревянной кадушке под водостоком. Василиса взяла глиняный кувшин с частокола изгороди, сунула его в бочку, кувшин булькнул, отражение лица в водной глади исказилось и на зеркальной поверхности появилась ещё какая-то маленькая взъерошенная голова. Девочка зажмурилась, потом внимательно осмотрелась вокруг и медленно опустила озадаченный взгляд на бочку, но кроме самой себя и плывущих над головой облаков ничего не приметила.
– Померещилось! – вслух решила она.
«М..м.. Да!» – недовольно проурчал Матвейко.
Василиса занесла ведро в дом, кот прошмыгнул следом и зашуршал чем-то на полке в прихожей, девочка заинтересовалась, Матвей когтил лапками свернутый кусок старой дранки.
– О! – обрадовалась она, – Эта тряпка, наверняка, подойдёт для мытья полов. Какой ты умный, Матвейко!
Кот важно распушил хвост.
– Раз так, то покажи мне где у бабушки швабра стоит? – хитро прищурилась девчонка, но кот фыркнул и вернулся к миске молока.
– Ладно… – вздохнула она разочарованно, – Придётся мыть руками… Так… с чего бы мне начать? – прикидывала Василиса, оглядывая избу.
Жилище бабки Агаи представляло собой прямоугольный сруб, разделенный дощатой перегородкой на два помещения: кухню и комнату. Мебели немного и почти вся деревянная, сделана в давние времена деревенскими мастерами. В комнате, где гостевала Василиса стоял небольшой шкаф, с тремя дверками, рядом вдоль стены металлическая кровать с панцирной сеткой, высокими ножками и спинкой в изголовье. На кровати перовая перина и пуховое одеяло, накрыты вышитым покрывалом из плотного льна, сверху пирамидой уложены разные по размеру подушки, бабка накинула их тонким кружевным платком. По стене у кровати прибит старинный ковер, алые розы в его узоре добавляют красок пространству, а шерстяной ворс защищает спящего от белил, ведь изба выкрашена известью и нечаянно шаркнувшись о стену ты пачкался меловой пылью. В уголке швейный столик с машиной, которая работает при помощи педали, стул с резной спинкой, а вдоль тыльной печной стены огромный деревянный сундук. На кухне, в самом центре избы – кирпичная белёная печь. За нею находилось место, которое бабка называла куть[7 - Куть – хозяйственная часть кухни.], в углу кути висел рукомойник, справа от него по стене полки с посудой, а под ними стол с множеством выдвижных ящичков под столешницей, где теснились баночки приправ и сыпучие продукты, сковородки, кастрюли и горшки. Против печи, у дверного проёма в комнату – диван с деревянными подлокотниками, обтянутый рогожкой. На нём лежал тонкий матрац, обернутый стёганным покрывалом. У окна – обеденный стол с пузатым электрическим самоваром, во главе стола по обеим сторонам стулья высокими спинками, под столом – несколько табуретов. Около входной двери небольшое пространство ограничивалось загородкой, это была прихожая, под цветастой шторой пряталась верхняя одежда, а стеллаж хранил различные мелочи для хозяйства. Украшениями в доме служили самотканые дорожки и круглые коврики, вязанные из полосок цветастых тканей (вышедших из обихода вещей), старинные часы – ходики и «портретья» – коллажи из пожелтевших от времени фотографий и почтовых открыток, под стеклом в узорчатых рамах.
– Мыть полы начну со спальни, – решила Василиса.
Прошлепала в комнату, поставила ведро, макнула тряпку и полезла под кровать.
Кот оторвался от молока, подпрыгнул несколько раз, изогнул хвост он начал скакать по избе, делая замысловатые зигзаги и повороты, срывая с мест стланки[8 - Стланка – обобщающее слово для ковриков, самотканок, кружков и т.д., то, что стелют на пол.] .
– Матвей! – Василиса в негодовании швырнула тряпку в кота, и выбравшись из-под кровати, наконец догадалась – Коврики-то я не собрала!
Через пару минут посреди кухни лежала горка самотканок:
«И куда их?» – раздумывала Василиса, поглядывая на Матвея.
Кот чинно направился в сени, Василиса спешила за ним, он поскреб лапой сенную дверь и девочка сообразила, что всё нужно вынести во двор. Когда Василиса с охапкой стланок появилась на крыльце, Матвей уже восседал на заборе и косился на березовый голик[9 - Голик – веник из тонких веток лиственных деревьев, без листьев (голый).], лежащий на земле поодаль от изгороди. Василиса так яростно хлестала постилки, что с веника отламывались тонкие прутики, а кот фыркал и чихал от летевшей по ветру пыли. Управившись, девочка вернулась домой, и в очередной раз поползла под кровать, но наш Матвей уже громко мяукал со шкафа.
– Точно! Пыль протереть … – пропыхтела Василиса, поплелась на кухню, выудила в кути маленькую тряпицу, смочила её, забралась на стул и начала собирать, похожую на пушистую серую вату, бахрому, скопившиеся по углам.
– Иди, Матвей, не мешай – попросила Василиса, кот послушался, он вальяжно растянулся на сундуке, – Вот откуда берётся эта пыль? И зачем она вообще нужна?! – девочка взмахнула тряпкой и глядя, как плавно кружась, на пол опустилось несколько серых хлопьев, воскликнула Матвею, – А что если пыль прилетает из космоса!? Представляешь, эти пылинки летят с далеких звезд «триллиарды» лет?! Ведь может быть сейчас, я смахнула со шкафа частицы Марса или Юпитера!?!
Кот широко зевнул.
– Да, ты прав… – Василиса уселась на стул, – Юпитер и Марс не звёзды, а планеты, но это не важно…– она немного задумалась и вопросительно уставилась на кота, – А если пыль постоянно летит и летит из космоса, то сколько её нападало за жизнь Земли?
Но кот равнодушно зажмурился.
– Ну, ладно, спи… Засоня! – вздохнула она и продолжила уборку.
В своей обыкновенной жизни девочка «мыла» пол несколько раз (она припоминала, что дважды ей пришлось собирать тряпкой пролитую воду, пару раз вытирать капли акварельной краски, и однажды шваброй отмывать кухню, после случайного падения кастрюли с борщом). В её домашние обязанности входило содержать собственную комнату в порядке, а по выходным пылесосить всю квартиру, поэтому нынче с мытьём полов всё вышло совершенно неудачно… По всей избе местами стояли лужицы, виднелись пыльные разводы, а где-то полы остались сухими.
– Да, уж! Не ахти, конечно… – оценила она.
– Мяу… – протяжно подтвердил кот.
– Ну, ничего! – махнула рукой девочка, – Сойдёт!
Матвей недовольно поморщился.
Но Василиса не обратила на него никакого внимания, она занесла с улицы коврики и раскидала их по местам. Затем выбежала в сени, схватила веник и размашисто размела пыль и песок по углам, кот фыркал, тёр лапкой глазки, строго таращился на девочку, но желаемого эффекта так и не добился.
– Фу-ф! Закончила! – Василиса довольно хлопнула в ладоши. – Чтобы такое поделать пока бабуля из лесу не пришла? – задумалась девочка, прохаживаясь по избе, её внимание привлёк деревянный сундук. Она подошла к ларю[10 - Ларь – деревянный сундук с откидной крышкой используется для хранения вещей и припасов.], провела ладонью по крышке.
– Здоровенный какой! Туда человек при желании поместится! – эта мысль её восхитила и девочка потянулась открыть. В ту же секунду Матвейко оказался на крышке и выставил строгую мордочку прямо перед лицом Василисы.
– А! – засмеялась она, – Хранитель сокровищ тут как тут!
Из сеней послышался стук и девочка ретировалась.
– Кто там? – взявшись за щеколду, спросила Василиса.
– Это Оксинья Захаровна! А где Агая Васильевна? – раздался из-за двери уже знакомый голос.
Василиса открыла, на крылечке стояла маленькая сгорбленная сухая старушонка с длинным носом и хитрыми глазками.
– Здравствуйте, бабка Оксинья! – что есть мочи прокричала Василиса.
– И верно, здоровье лишним не бывает! И ты здоровёхонькой будь! – ощерилась бабка, оголив редкие мелкие зубки.
– А бабушка Агая в лес ушла за корой берестяной! – надрывалась девочка.
– Будя тебе ужо орать! – поморщилась старуха, – Я хоть и глуховата малость, зато не слепая…
«Точно, по губам понимает!» – уверилась Василиса.
А бабка Оксинья тихонько продолжила:
– А орать и громко говорить вообче не следовает… кругом уши имеются, и совсем не надобно, чтоб эти ухи слушали, чего им знать не положено… Смекнула?
– Бабушка Агая в лес ушла… – зачем-то шёпотом повторила Василиса.
– Ясно, – кивнула бабка Оксинья, – Дай-ка мне, Василисушка, водицы студеной той, что у бабки в кладовой в бадье хранится, умаялась я от жару… – старуха медленно села на крыльцо, спустив тощие ноги на землю, положила сухие руки на клюшку и упёрлась подбородком в костяшки.
Василиса вбежала в кладовку, в тёмном углу на высоком чурбачке стояла небольшая деревянная емкость, сужающаяся к верху и стянутая железными ободами. Василиса приподняла крышку, изнутри бадья была словно окрашена серебряной краской, а дно устилали почерневшие старинные ложки и монеты, Василисе захотелось вынуть и рассмотреть, каким-то образом оставленные предметы, но тут ей послышалось: «Чур кон пресечи ни шуйцей, ни десницей не можи макнуть ни длани, ни перста в пево… Чур!». Девочка оглянулась: «Наверняка, это бабка Оксинья, что-то бормочет», она отдернула руку и шёпотом предположила: «Видимо эти ложечки-копеечки трогать нельзя». Прозрачная как слеза жидкость, имела приятный аромат свежести, над её поверхностью присутствовало едва уловимое сияние, будто это не вода, а необыкновенный жидкий кристалл. С правой стороны бадьи на маленьком крючке висел берестяной ковш. Василиса зачерпнула воды и вышла на крылечко. Бабка Оксинья, выудила из кармана передника алюминиевую кружку, наполнила её до краев:
– Остатное ворочи в бадейку, – она вернула ковш, жадно приникла к кружке, осушила содержимое в три глотка и замерла.
Когда Василиса вернулась из кладовой, старуха по-хозяйски прохаживалась по двору:
– Опять, Тихоня, за домом плохо глядишь, дровины как попало лежат… непорядок! – недовольно ворчала она.
– Оксинья Захаровна, вы чего? – обратилась Василиса.
– Это так, думаю вслух… – проговорила бабка, поправила передник и платок, а после уставилась на Василису, – За водицу спасибо! И что дома порядки наводила – молодец, однако, и далее работой займись, вот, хотя бы дрова сложи, вместо того, чтоб смотреть куда попало… У Агаи Васильевны шарить по углам без спросу не моги! Так делать не положено…
– А я и не гляжу… и не шарю… – насупилась Василиса.
– Знаем мы вашего брата – ребятню, за вами глаз да глаз нужен! – хихикнула старуха, – Ты вот давеча с Сергунькой и на озеро Круглое не ходила!? А вон как вышло, чуть беда не случилась!
– Откуда вы это знаете?! – изумилась Василиса.
– Я уже тебе сказала, здесь в деревне … кругом уши да глаза имеются… так что тут и захочешь чего утаить, да не выйдет… Смекнула?!
Василиса озадачилась.
– Ладно, пойду я, Василиса, заболталась уже, а ты дровами займись, а бабка придёт, скажи ей, чтоб по вечеру до Варвары дошла, передай так: «Варвара трав для курЕва сготовила!» Запомнила? – она ожидала ответа.
– Варвара трав для курЕва сготовила! – повторила Василиса.
Бабка Оксинья одобрительно кивнула и живо засеменила к выходу.
– Странные эти бабки! Какие-такие курЕва?!?
Девочка вернулась в избу, Матвей как Сфинкс восседал на сундуке, он явно боролся со сном щурился и зевал, но как только девочка коснулась крышки, кот подскочил, надулся как шар и грозно зашипел.
«Ладно!» – отрешилась Василиса.

Расколотые дрова лежали горкой. «Про какую Тихоню говорила бабка Оксинья?» – Василиса взяла полено, – «Может у бабки Агаи помощница какая-то есть?» – девочка пожала плечами, – «Как бабка Оксинья узнала, что я… в этом озере…» – она прошлась от кучи до поленницы, вернулась обратно, – «Тут можно объяснить! Кто-то из ребят, может быть маленькая Эля рассказала маме, или бабушке своей…» – девочка вышла из дровяника подошла к забору, посмотрела с пригорка на деревню оценивающе – «Посёлочек крошечный, один другому передал и всем всё известно стало!» Василиса подошла к поленнице, положила деревяшку в ряд, направилась за второй и снова задумалась: «Хорошо! Тут мы вроде бы объяснили! Но как бабка Агая так скоро узнала?!» – девочка бесцельно сделала круг, – «А может она и не знала вовсе, а просто схитрила будто знает, а я ей после сама всё рассказала…» – опомнилась, повернула горке поленьев, – «А другие странности?!? – незаметно для себя Василиса заговорила вслух:
– Бабку Оксинью встретили у огорода, она уже догадалась, что мы окажемся на озере, хотя мы об этом ещё и не думали – это раз! – Василиса загнула палец, – Бабка Агая говорит так, словно мои мысли слышит – это два! Кот слишком умный, а так не бывает – это три! – она хотела озвучить весь список странностей, но поток озарений прервал грохот со стороны огорода.
Аккуратный огородик бабки Агаи находился прямо за дровяником, по правой его стороне ровными рядками появлялись зелёные всходы картошки, слева, словно по линейке дружно всходила морковка, свекла и зелень, посередине между двумя участками посевов – широкая дорожка, поросшая клевером, вела к необычной постройке… Именно из этой постройки доносился странный шум. Василиса крадучись поспешила туда: несколько торопливых прыжков, оглянулась по сторонам, ещё шаг, споткнулась на ровном месте и шлёпнулась лицом в траву! В этот момент всё стихло…
Постройка приземистая, сложена из толстых чёрных брёвен, крыша невысокая односкатная поросла зеленоватым мхом, по лицевой стороне пытливый взгляд примечал такую же чёрную дверь. Василиса на цыпочках подкралась к таинственному зданию, нос уловил запах древесной гари, никакого шума и движения не обнаруживалось, ей стало немного тревожно, но любопытство возобладало. Сначала она обошла сооружение по периметру, заметила с южной стороны два отверстия: первое – прямоугольная дырка под крышей из которой торчала прокопчённая старая тряпка, второе отверстие – что-то вроде квадратного оконца, но вместо стекла вставлены слоистые мутные пластины[11 - До появления стекол в окна вставляли пластинки слюды.]. Василиса попробовала заглянуть внутрь – темнота. Девочка вернулась к двери, постояла в нерешительности и протянула руку к кованному кольцо, которое заменяло ручку.
– Баньку поглядеть решила? – остановил её окрик бабки Агаи.
Девочка обмерла от неожиданности и медленно оглянулась, старуха стояла у дровяника прислонившись к опорному столбу, он поддерживал дощатый навес над дровами:
– Сейчас короб сниму и покажу тебе баньку… – Агая Васильевна скинула поклажу, отряхнулась от дорожной пыли и направилась к Василисе, по пути она рассказывала испуганной девочке о главной достопримечательности своего хозяйства – Баня у меня больше ста годов назад сложена, из лиственей отборных, вишь какие брёвна – толстые! Таких бань уж днём с огнём не найдешь, забыл народ о бане русской… Строят их нынче по-другому, такие баньки как сейчас с чужих краёв пришли, а вот моя БАНЯ исконная… Вот ты меня спросишь: «Где, бабка, у бани твоей труба?»
Василиса в строительстве ничего не смыслила, но тут же подумала: «Действительно, а где труба, как её топят?!»
– А топят её так, – бабка распахнула дверь и вошла внутрь, Василиса следом, – Только смотри, не трись об стены, они все в саже, – предупредила старуха, – Вишь, тут каменка! – бабка указала на возвышенность из каменей сложенных сводом топки и чугунным котлом сверху, – Каменка что печка, только без трубы, она внутрь топиться, вот потому здесь всё в саже. Стало быть, горит костер, камни жар набирают, а в котле вода греется. Прогорят дрова, подложу раз и другой, потом скутаю – угар проветрю, камень водой окачу, всё паром укроет и угар осядет. Вот тут уж мыться пора! Париться в такой бане одна благодать!
Василиса осмотрела помещение: каменка, высокий полок, пару шаек на полу, ковш под лавкой да кадушка у двери: «Что тут могло так громыхать?»
– Ох ты! Ковш упал… – наклонилась бабка, подняла ковшик, сделала несколько шагов к выходу и повесила его на гвоздь у бочки.
«Ковш упал?» – озадачилась Василиса, – «И вроде не было его на полу, когда мы вошли? Да, и не мог ковш сам по себе упасть, ещё два метра пролететь… И гремело так, словно этим ковшом по котлу стучали!» – девочка недоверчиво оглядела углы и даже заглянула в топку.
– Ищешь чего? – насторожилась бабка.
– Да просто смотрю… очень баня у тебя интересная! – схитрила Василиса
– Пойдём обедать… – бабка Агая развернулась к дому – Вижу я ты за дрова принималась? – остановилась она, – Ишь, полено на дороге валяется! – старуха указала правнучке на полено лежащие на пути, как раз там, где Василиса шлёпнулась.
Девочка точно помнила, что тропинка была пуста, и заходила она в огород без полена!
– Бывает! – подмигнула бабка Агая, – Я вот, давеча, полчаса иголку с ушком большим в игольнице искала, а она оказалась на переднике приткнутой, видать, взяла машинально да поддела сразу, но думала о чем-то в ту пору, вот и не обратила внимание!
***
За обедом бабка Агая время от времени демонстративно охала и покачивала головой.
– Что-то случилось, бабуленька? – наконец не выдержала Василиса.
– Гляжу правнучка моя плохо домовому делу обучена… Глянь-ко, как ты похозяйничала!
Полы в избе пестрели разводами.
Василиса покраснела.
– Бабушка, я заново помою, – потупилась она.
– Это дело! Это хорошо! – старуха радостно зашвыркала[12 - Швыркать – пить с присвистом.] чаем, – Дело надо так! – отдувалась она – Чтоб любо-дорого! Чтобы опосля всякий сказал, что ты, Василиса, – чистотка[13 - Чистотка – педант, аккуратист.]! Всем хозяйкам хозяйка!
– Ой, бабуля, к тебе же Оксинья Захаровна заходила! – вспомнила Василиса, – Сказала передать, что «Варвара трав для курЕва сготовила!» – девочка заметила, что на лице старухи появилась едва уловимая заговорщицкая ухмылка.
«Нет! Здесь действительно что-то происходит!» – догадалась Василиса, а вслух спросила:
– Бабуль, а что такое «курЕва»?
– Это, внучка, дымокур, чтоб во дворе чадил… Время наступает… – прабабка кашлянула, – Комариная пора, по вечерней прохладе гнуса много налетает, и вот, чтобы в избу эти кровопийцы не лезли, мы дымы разводим[14 - Разводить дымы – зажигать травы, благовония.].
Но Василиса не поверила:
– А можно с тобой сходить?
– Зачем это ты со мной пойдешь?! – удивилась бабка Агая, – Про старушечьи болезни слушать?! Эко затея! Ты, покуда я до Варвары хожу, дело начатое завершишь!
– Хорошо… – нехотя согласилась Василиса.

Снова Василиса набрала воды, и опять принялась за мытьё полов, но на сей раз девочка не торопилась, она тщательно выполаскивала тряпку, протирала насухо, добиралась до каждой щёлки. Кот придирчиво наблюдал и одобрительно мурлыкал. Оценивая результат, девочка порадовалась, и воодушевлённая успехом, решила вымыть сени и крыльцо.
– Привет, Василиса! – в дверном проеме показался Серёжа, – Пойдёшь гулять?
Василиса скорчила важную физиономию:
– Серёжа, у меня дел невпроворот! – подбоченилась она, – Полы домыть, дрова сложить… даже не знаю…
– Давай я тебе помогу! – вызвался мальчишка.
– Ну, не удобно как-то… – лукавила Василиса.
– Да, мне не трудно!
– Ладно! – обрадовалась девчонка.
Вдвоём дело спорится быстро, за пять минут ребята сложили дрова в поленницу и отправились на прогулку. Три часа без передышки товарищи носились по деревне! Оказывается, игра в прятки имеет множество вариаций: можно прятаться по одиночке, можно действовать парами, а можно разбиваться на команды, но самое главное, что притаиться можно где угодно, ведь в распоряжении – целая деревня!
***
Вечером Василиса вернулась домой, но бабку не застала, непонятная тревога овладела девочкой, она прохаживалась от окна к окну, пристально вглядываясь вдаль, напряжение росло… И когда уже правнучка вознамерилась пойти на поиски бабки, сенная дверь хлопнула, а следом послышалось копошение. Василиса выбежала. Агая Васильевна сидела на крыльце и разбирала пучки сухих и свежих трав: там были мелкие желтые цветочки, темно зелёные кустики, светлые, почти прозрачные травинки, и много других… из всего этого разнотравья Василиса узнавала только крапиву и ромашку.
– Неси ведро поганое из сарайки, – подняла голову старуха.
– Поганое? – в недоумении переспросила Василиса.
– Ну… старое мятое ведро…– уточнила бабка, – Оно поганое от того, что для всяких нечистых дел…
«Нечистых!» – звякнуло в голове Василисы, – «А может… может она ведьма?!»
– Чего стоишь, глазами хлопаешь? – рассмеялась старуха, – Нечистые дела, то бишь – грязная работа.
«Ты меня не проведёшь…» – хмыкнула Василиса, пробежала до сарая, схватила старое мятое ведро. Бабка Агая установила его на два кирпича, положила на дно древесную стружку, немного бересты и мелких щепок, сверху кинула берёзовые угли, подожгла содержимое. Василиса присела на завалинку, следила за каждым её движением. Когда пламя опало, а угли затлели бабка распорядилась:
– Дери, Василиса, траву пырей по краю забора у огорода!
Василиса нарвала пучок и подала его бабке. Агая укладывала траву на тлеющие головёшки: пучок пырея, ветки желтых цветов, еще пырея, сверху немного тёмно-зелёных кустиков, так слоями она набила полное ведро, а остатки трав сложила в сенях у входа. Из ведра повалил густой белый дым, со сладким пряным запахом, Василиса принюхалась и толи от усталости, толи от ароматных эфиров почувствовала легкое головокружение… «Овамо-сямо сегда отишие отай беречи…» – словно сверху прошелестел ветер. Девочка тряхнула головой и подняла взгляд, под крышей на желобе дремали воробьи.
– Вот! – бабка Агая оборотилась к правнучке, – Это и есть курева! Вишь, жар спадает, ветер к вечеру совсем утих и вот они – комары зажужжали… – старуха приложила палец к губам и Василиса прислушалась.
Действительно едва уловимый тонкий комариный писк слышался повсюду.
– Завтра дёготь варить буду, после им одежду и тело мазать станем, чтоб ни один гад укусить не смог.
«Может и правда я слишком фантазирую? Всему ведь объяснение найдется, если логически подумать…» – умиротворённо вздохнула Василиса.

Перед сном бабка Агая чинно восседала во главе стола и рассказывала Василисе о далёких временах, о трудных и счастливых годах, выпавших на её веку, девочка как завороженная слушала былины, лаская разомлевшего Матвейку.
– А какая ты была, бабушка Агая, в молодости? – полюбопытствовала Василиса, – Может у тебя фотографии есть в альбоме?
– Фотографий нет, я за жизнь дважды фотографировалась на карточки для пачпорта, а вот для портрету, не выдалось…
Василиса поглядела на прабабку: сухое, немного вытянутое лицо, смуглая, с бронзовым отливом кожа, испещренная множеством мелких и глубоких морщин, острый выдающийся вперед подбородок, обветренные полные губы, справа над верхней губой и чуть повыше на впалой щеке две крупные родинки, глубоко посаженные, но выразительные иззелена карие глаза с остатками некогда густых ресниц, дуги серебристо черных бровей – всё в ней казалось девочке каким-то сказочным.
– Ты, наверное, красивая была!? – предположила Василиса.
– Ну, не сказать, что красивая… – смутилась старуха, – Но молодая точно была! – бабка Агая хотела ещё что-то добавить, но в окошко постучали.
Старуха отдернула занавеску за стеклом появилось лицо Серёжиного прадеда Иннокентия Филипповича.
– Ступай, Василиса, кровать стели, а я сейчас до Иннокентия выйду, – бабка прикрыла задергушку[15 - Задергушки – маленькие шторы по величине стекла.], завязала на голову уличный платок, накинула пиджак, вышла в сени и закрыла за собой двери поплотнее.
Василиса на цыпочках прокралась в прихожую и приникла ухом к двери.
«Не хор-р-р-р-ош-ш-шо….» – подбежал кот, и начал легонько царапать Василису, пытаясь отвлечь её от подслушивания, но она не сдавалась, отпихивала Матвея ногой. Сначала из сеней послышалось шарканье, потом хлопнула дверца кладовка, потом шаги обратно.
– Спасибо, Агая Васильевна! – отрывисто крякнул дед Иннокентий.
«Воду пил!» – догадалась Василиса, кот с силой ударил когтистой лапкой, «Брысь!» – пискнула она.
В сенях говорили вкрадчиво и Василисе удавалось разобрать лишь обрывки фраз:
– … с трех сторон света запоры целёхоньки, а с востоку, за озером… упал шест совсем…
– Не мог Левонтий с выси не узреть такое…
– .. давеча меняли, кажись и десяти летов не прошло…
– Видать сбёгла тёмная… Да… что уж об том говорить…
Матвей рассвирепел и яростно впился когтями в лодыжку, девочка взвизгнула, и почуяв неминуемое разоблачение, юркнула за штору, кот за ней, в этот миг дверь тихонько приоткрылась:
– Кровать расстилает… – шепнула бабка Агая и прихлопнула её снова.
Василиса выбралась из укрытия и прилипла к двери.
– … на рассвете в Правь да в Навь сгоношусь…
Матвей выгнул спину дугой и яростно зашипел, Василиса сиганула в комнату, она молниеносно сдернула покрывало, бросила часть подушек на сундук, следом скинула платье, схватила со стола учебник по математике, который прихватила из города для дополнительных занятий, сунула в него тетрадку с наброском сочинения о проведенном лете, виртуозно пальцами зацепила шариковую ручку, а локтем нажала на клавишу включения ночника, прыгнула в кровать и, накинув на себя одеяло, перевела дух.
Кот недоверчиво прищурился, подошёл к кровати.
– Задачу буду решать! – Василиса ткнула пальцем в книгу и показала коту язык.
Матвей довольно ощерился, облизнул лапку и утёр мордочку, затем с чувством исполненного долга, забрался на сундук и свернувшись в клубок прижмурился.
Василиса быстро фиксировала в тетради странности минувшего дня, предложения в тексте были бессвязны, сумбурны как роящиеся мысли.
– Чего делаешь? – заглянула бабка Агая.
– Задания решаю! – соврала Василиса и потрясла тетрадкой.
– Ну, решай-решай, – одобрительно закивала бабка, – А я лягу спать, завтра мне хлеба печь, так что рано вставать придётся…
«Ага, хлеба печь!» – про себя хмыкнула Василиса, – «Ну уж нет, ты меня не проведёшь, уж я прослежу за тобой!»
Девочка захлопнула учебник, положила его под подушку.
– Ой, что-то так спать хочется! – сказала она громко, демонстративно зевнула и потянулась.
– Спи, сердечная, – отозвалась бабка, – Умаялась, поди, за день…
Девочка отключила светильник, укуталась с головой, но с краю одеяла проделала небольшое отверстие для того, чтоб иметь возможность дышать, а главное наблюдать, она прищурилась и засопела, изображая крепкий сон. Бабка погасила свет, легла на диван, что-то невнятно проворчала и через пару минут захрапела.
Поначалу караулить бабку Василисе показалось не сложно, какое-то время ей совершенно не хотелось спать, в тишине под звуки мирной дрёмы и тиканье ходиков она мечтала о том, как застанет старуху прямо на месте колдовского ритуала, что случится дальше Василиса придумать не успела, ведь спустя полчаса её веки отяжелели и девочка стала проваливаться в забытьё… «Я только на минутку глаза прикрою…» – решила она, засыпая.
Сон невероятный и сказочный! Сон!
Василиса лежала на мягкой траве василькового цвета, посреди совершенно синего леса! Мощные ветвистые деревья с лазоревой корой и серебристой небесно-голубой кроной обступали её со всех сторон. У её ног прямо из-под земли поднялась маленькая фиолетовая тучка, которая медленно покачиваясь, забралась ей на колени, а после спрыгнула на траву, обошла девочку и улеглась в изголовье. Тучка ощущалась плотной, теплой и мягкой, девочке даже показалось, что она тихонько мурлыкает.
– Баюкай, Баюн, песню пой непробудную… – из шелеста листвы донёсся глубокий приятный голос.
Василиса взмыла в небесную высь, которая виделась ей пушистой и искрящейся: «Вот они какие облака изнутри!» – подумала девочка и лизнула облако, на ощупь оно оказалось сухим и шершавым.
– Сомкни глаза, разомкни их с утра… – долетело эхо из лесной чащи.
«Я сплю!» – сообразила Василиса, – «Надо проснуться…» – силилась она, но увлечённая порывом тёплого ветра летела вдаль! Теперь снежные горы, цветущие долины, бушующие снизу моря не хотели отпускать девочку из волшебного плена. «Надо крикнуть! Да, крикнуть, тогда я услышу свой голос и он меня разбудит…» – придумала она, но сколько девочка не пыталась закричать, её голос оставался беззвучен. «Не спать! Не спать! Не спать!» – сопротивлялась Василиса. Где-то на краю бесконечного горизонта образовалась узкая чёрная брешь, Василиса, перехитрив ветер, резко развернулась и стремительно к направилась ней. Подлетая всё ближе и ближе, она уже могла различить очертания дверного проёма и стоящей в нём бабки Агаи… «Хотя… разве это бабка Агая?» – засомневалась девочка, набирая скорость. Нет, это была одновременно её прабабушка, но в то же время неизвестная Василисе женщина… Изображение кривилось и мерцало, как бывает, словно одна голограмма, сменяет другую… Вот сейчас это бабка Агая в чёрном платке юбке и походном пиджаке, а вот это уже молодая женщина с длинными густыми волосами, в широком белом рубище, а вот это ужасное полуистлевшее существо, с оголившимся черепом… Оно обернулось, смотрит, но не видит, что Василиса совсем близко… Опять молодая женщина, зелёно-карие глаза из-под чёрных бровей глядят прямо на девочку, но разглядеть не могут… Старуха носом повела, вдыхает ноздрями, но не чувствует запаха… Женщина! Улыбнулась лукаво, вроде родинки на лице… Отвернулась … «Неужто, бабка!?» Видение исказилось …
– Чуфааа-ар… муфааа-ар…
Закрутились в воздухе листья, травы, песчаная пыль, клочки облаков – стремительный вихрь, чёрный столб смерча, а в его сердцевине бабка Агая вращалась между небом и землёй резко взмахивая руками.
– Ух! – мужским басом протрубила она, – У-у-у-х-х-х… – раскатилось повсюду, в тот же миг небо загремело и прямо перед Василисой ударила молния!
Девочка проснулась.
За окном улыбалось утреннее солнце, слышалось дружное чириканье воробьёв, на кухне тикали ходики. Василиса откинула одеяло и резко села, обрывки облаков, синяя листва ещё кружились перед глазами.
– Фу-у-ф! – выдохнула девочка, в этот момент, что-то позади неё зашевелилось.
Василиса выскочила из кровати.
Лежащий на подушке Матвей приоткрыл глаз, недоуменно поглядел на девочку, зевнул и потянулся.
– Так это ты на моей подушке спал! – воскликнула Василиса, а про себя подумала: «Не он ли та самая мохнатая туча?»
Девочка на цыпочках вышла на кухню. Бабки Агаи в доме нет, на столе стоит большая кастрюля, а рядом клочок бумаги. Василиса открыла записку, кривые печатные буквы сообщали: «ушла копать коренья на болото буду к вечерью следи за кестом».
«Копать говоришь… Коренья… говоришь…» – сморщилась Василиса, позади мяукнул кот.
«Матвейко – котейко…» – нахмурилась девочка, и схитрила:
– Бабусенка ушла по делам, а меня на хозяйстве оставила!
Кот подошёл к Василисе, встал на задние лапы и удерживаясь передними за скатерть, потянулся поглядеть на бабкино послание, но Василиса свернула бумажку и спрятала её в карман пижамы: «Этот кот совершенно не кот – он пособник опасной ведьмы! Вполне возможно, что он даже читать обучен!»
– Что, Матвейко, проголодался? – елейно пропела Василиса, – Пойдём я тебя сметанкой угощу…
Усыпив бдительность кота лакомством, Василиса прошмыгнула в комнату. Первым делом она запрятала тетрадь, устроив тайник в узкой щели между периной и спинкой кровати. Затем застелила пастель, особенно тщательно разгладив все выпуклости и впадинки, аккуратно сложила подушки и накинула их кружевом. «Так у бабки не будет причин ворошить и перекладывать подушки, а значит, она ни за что не обнаружит тетрадку!» – Василиса присела, – «Что с котом делать? Значит первое, надо при нём вести себя максимально спокойно, чтоб Матвей ни о чем не догадался» – девочка переоделась.
– Сейчас я позавтракаю, – говорила она весело и как бы случайно, иногда посматривая на Матвея, – После помою посуду, позанимаюсь математикой, послежу за «кестом»… – она открыла кастрюлю, – За тестом! – поворотила нос от дрожжевого запаха пузырящейся квашни, – А потом схожу погулять с Серёжей, у его дома есть качели, вот мы с ним и покачаемся…
Кот внимательно слушал.
– А ты, Матвейко, пойдёшь в сенки… Пока я домашние дела сделаю, ты мышей лови!
Кот изумлённо округлил глаза.
– Так бабушка Агая написала: «Матвея отправь в сени, пусть мышей ловит!» – придумала Василиса.
Матвей брезгливо сморщился, но делать нечего он послушно поплёлся на охоту, Василиса выпустила кота, и закрыла дверь на крючок.
Кот что-то заподозрил и жалобно замяукал в сенях, а Василиса бросилась к сундуку. Массивная крышка открылась легко, древесина за многие десятилетия совершенно высохла. В нём ровными стопами лежали: ковры самотканки, нарядная скатерть, расшитые гладью занавески, пастельное белье, какие-то шерстяные вязанные вещи… «Ничего любопытного!» – решила Василиса, закрыла ларь, и задумалась.
Кот за дверью издавал истошные вопли.
– Нет! Он не просто так грозно мяучет… – покачала головой Василиса, – Там явно что-то есть!
Девочка снова отварила сундук и просовывая тонкую руку меж рядами текстиля уперлась во что-то твердое, а вскоре выудила из-под бабкиного добра плоскую деревянную шкатулку.
Она казалась самой обыкновенной, квадратной, со сторонами примерно двадцать пять сантиметров, а высотой около пятнадцати. Ни резных узоров, ни самой незамысловатой росписи и даже обыкновенного прозрачного лака на ней не имелось, обе её части были вырезаны из цельных кусков древесины, никаких ручек и затворов… Девочка потрясла ею, внутри что-то глухо стучало. Василиса дергала пальцами крышку, зацепляла ногтями, зубами и даже ковыряла ножом, но открыть так и не смогла. Утратив надежду, девочка положила находку на место, ещё раз обшарила сундук, после поправила вещи и нацелилась вспомнить ночное виденье. Для этого Василиса подошла к кровати, присела так, чтобы глаза находились на уровне подушки, прищурилась и посмотрела в дверной проём. «Она стояла напротив печки!» – поняла Василиса и проследовала к месту расположения ведьмы из сна: «Так! Что она говорила?»
– Чуфыр… муфыр… – низким голосом проговорила Василиса и начала раскручиваться на одном месте, она взмахивала руками, кружась всё быстрее и быстрее, и вот, вращаясь на пределе возможного резко остановилась и крикнула во всю мощь:
– Фу-у-ух!
По инерции её потащило в сторону, в глазах поплыло и кружилось, Василиса повалилась на диван и зажмурилась, сквозь нахлынувшую дурноту ей показалось, что чья-то горячая рука коснулась её головы: «Буде дщерь человече веси кудесы!» – загудело в ушах. Василиса распахнула глаза, стены и потолок качались, а рой белых мух кружился повсюду:
– Что ты там творишь?! Глупая девка!! – откуда-то издалека, сначала едва слышно, а после всё громче и громче раздавались грубые выкрики, в дверь непрерывно стучали, мужской баритон отрывисто призывал Василису к совести.
– Кто-то пришёл… – не до конца вернувшись в сознание, Василиса, покачиваясь, подошла к двери и отварила её незнакомцу. Но в сенях никого не оказалось, лишь кот Матвей запрыгнул в прихожую, сделал круг по избе:
– И что мы тут делали?! Чего смотришь!? – вдруг по-человечески пробасил он.
«Это что галлюцинации!» – ахнула Василиса и ущипнула себя за руку, боль оказалась осязаемой.
Кот снова пробежался по дому.
– Что? В сундук свой любопытный нос совала!? Какими ты тут пакостями занималась!? – свирепел он, – Ох, если чего натворила… Ох, несдобровать мне от Агашеньки… – Матвей испуганно запричитал.
– Да ничего я не пакостила! – не выдержала Василиса, – Подумаешь сундук посмотрела, всё равно в нём ничего интересного нет!
Кот окаменел.
– Чего умолк? – Василиса с вызовом смотрела на Матвея.
– Нет-нет… – кот лапками потёр глазки, – Не может быть, чтоб ты меня понимала! – воскликнул он.
– Очень даже хорошо тебя понимаю! – подбоченилась Василиса.
– Ах! Я – пропащая душа! Несдобровать мне теперь от Агашеньки! Не сносить головы! – Матвей схватился лапами за голову, – Жил-был себе без печалей и горестей и вот те раз – погибай ни за грош! За что долюшка такая мне выдалась?!? – он горько заплакал.
– Ишь он нюни расквасил! – спрыгнул с высокого печного уступа маленький взъерошенный мужичок, в синей косоворотке до крошечных лаптей.
Василиса от неожиданности даже присела.
– Сам виноват! – ругал кота мужичок, – Тебе Агаша наказывала за Василисой следить пуще глаза!
– Ой, не рви душу, Тихон, и без тебя тошно! – катался по полу кот, рыдая в голос.
– Вы… вы… вы… кто…? – едва слышно выдавила Василиса.
– Кто-кто?! – опешил мужичок, он в ужасе обернулся к девочке.
– Ох ты! – подпрыгнул воодушевившийся Матвей, – Не одному мне пропадать! Видал, Тихоня, она не только меня слышит, а ещё и тебя видит!
– Что?!? – ухватился за сердце Тихон и шлёпнулся рядом с котом.
Он вопросительно таращился на Василису, часто моргал глазами, всё ещё верил, что совершенная невидимка, но Василиса кивала Тихону, разрушая все его призрачные надежды.
– Вижу… – сказала она глухо, и, боясь пошевелиться, звучно добавила – Вы маленький карлик!
Домовой и кот прибывали в замешательстве.
«Бежать!» – вспыхнуло в голове у Василисы, неожиданно для сказочных обитателей бабкиного дома она подскочила, в три прыжка оказалась на крыльце, захлопнула за собой дверь, накинула навесной замок на щеколду, ещё и прижала собою двери и медленно выдохнула.
Как вдруг, из дровяника выбежала маленькая полуголая пышнотелая баба с сушёным березовым веником, её молочно-белая, влажная кожа светилась в лучах утреннего солнца, пухлые щёчки на миниатюрном личике подрагивали, а взлохмаченные курчавые соломенные волосы пружинили, а над ними росла шапка из мыльной пены. Из одежды на бабе имелись лишь обрезки махрового полотенца, завязанного в набедренную повязку и берестяные тапки. Женщина прошлёпала мимо, не обратив на девочку никакого внимания.
«Ещё одна лилипутка!» – задохнулась Василиса.
Тут в доме опомнились.
– Авдотья! – прокричал из сеней кот, – Держи Василису, не пущай её за ворота!
Полуголая баба, уже добежавшая до тропинки, ведущей в баню, обернулась:
– А ну стой! – взвизгнула она и кинулась к девочке грозя ей веником.
Василиса пустилась наутек.
Из бревна на углу дома выпрыгнул Тихон, он встал, растопырил маленькие ручки в стороны, пытаясь преградить девочке дорогу, но Василиса перепрыгнула через мужичка, дернула засов и выбежала за калитку. Оказавшись на почтительном расстоянии, Василиса почувствовала, что погоня прекратилась, она осторожно обернулась. Тихон и Авдотья выглядывали через щели штакетника и жалобно звали Василису вернуться:
– Василисушка, – молил домовой, заламывая руки, – Вернися в избу… Мы тебя не обидим… Мы добрые…
– Нельзя тебе на деревню сейчас – ласково убеждала Авдотья.
– Ну, уж нет! – крикнула Василиса, – Ни за что не вернусь!
– А-ну, сейчас же иди домой! – гаркнула Авдотья, притопнув ножкой.
– А! Вишь как заговорили!!! – проскрежетала Василиса, – А ну, попробуй догони! – девочка начала дразнить человечков, она высовывала язык, корчила рожицы, подпрыгивала и кривлялась всем телом.
– А! Не можете за забор выйти! – зло хохотала Василиса.
– А ну тебя! – махнул рукой Тихон, – Тьфу на неё! Пошли, Авдотья! Пусть идёт! Пусть любуется на тайное глядючи! А потом с ней сама Агая Васильевна разберётся…
– Бе-бе-бе! – победоносно крикнула Василиса и повернулась к деревне.
В пяти метрах от неё стояла женщина, оказывается, незнакомка всё это время с любопытством наблюдала за девочкой.
– Здравствуйте, – смутилась Василиса.
Женщина подошла к девочке:
– А кого это ты так дразнила? – она жадно вглядывалась в сторону бабкиного дома, её рот приоткрылся и из него вывалился язык.
От ужаса Василиса ахнула и окаменела.
– Ты чего?!? – чмокнула женщина и язык спрятался за зубами.
Девочка не могла издать и звука, она часто моргала и как зачарованная смотрела на уродливую незнакомку.
– Так ты что, бабку Агаю дразнила? – язык выполз снова, как змея он извивался в воздухе, капая на землю вязкой слюной.
Василиса похолодела, приступ тошноты сдавил горло.
– А ты, поди, ненормальная?! – озарилась женщина, а гигантский аспид[16 - Аспид – ядовитый змей] радостно затанцевал.
Девочка зажмурилась.
Женщина, не сводя глаз с Василисы, сделала несколько шагов назад, восторженно пискнула, резко развернулась и торопливо засеменила куда-то по дороге. Василиса смотрела ей вслед с отвращением, она видела как её язык становится всё больше и больше, слышала захлёбывающуюся речь: «Видал как бывает?!» – брызгала слюной женщина – «Девчонка-то бабкина шизофреничка! Ах, вот почему её сюда отправили!»
Лишь через несколько минут Василиса пришла в себя и продолжила путь.
Проходя мимо дома на повороте у «ФАП» она снова столкнулась этой женщиной, теперь липкая змея обнимала молодую девушку с огромными заячьими ушами. Зрелище показалось Василисе омерзительным: цепкий язык обвивал пушистые уши, вползал внутрь длинного левого уха, высовывая свой липкий кончик из правого, лица обеих были искажены уродливыми гримасами. Василиса прикрыла лицо ладонями, пробежала мимо, свернула за поворот, и столкнулась с коренастым мужчиной, он зло оскалился, нижняя часть его черепа вытянулась, образуя волчью пасть, оборотень оскалился, обнажая выдающиеся острые клыки:
– Смотри куда прёшь! – пролаял он на ходу.
Василиса отпрянула.
На крыльце магазина продавщица журила тощего мальчишку. Парочка выглядела совершенно обычно и Василиса замедлила шаг.
– Сашенька, – мягко настаивала продавщица, – Ты мне честно скажи, это ты с витрины шоколадку стянул, признайся…
– Не я, тетя Валя, это Петька Ярков… Ква-ква-ква… – мордашка мальчугана исказилась и мгновенно позеленела, аккуратный детский ротик растянулся до ушей, а по коже надулись пупырышки и чем громче и усерднее он квакал, тем крупнее и безобразнее становились эти выпуклые, рыхлые бородавки.
«Боже мой!» – задрожала Василиса, – «Он жаба!»
Из-за «Сельмага» вышел пожилой мужчина с носом как у Буратино:
– А чего, Валентина Петровна, к участковому поведёшь?! Конечно, веди! А поведёшь, так стало быть, и дело заведут? Раз положено и заведут! Поди и родителей привлекут, что не следят за детьми? Привлекут, по-другому никак! А чего он стянул? Знамо дело конфет да пряников! Поди не один ещё? Наверняка с компашкой! А ты, Петровна, внимательно товары-то поглядела? Смотри и проверяй как следует! – назойливо строчил мужчина, его ноздри раздувались, а кончик носа тянулся вверх, закручиваясь в дугу.
Василиса не могла больше лицезреть мальчика-жабу и длинноносого деда, она опрометью мчалась к дому Серёжи. Открывая калитку, девочка испугалась: «А вдруг и Серёжа тоже выглядит как-то безобразно?!», но на её счастье Серёжа оказался тем же самым милым мальчиком, что и вчера.
– Серёжа! Это кошмар наяву! – кричала Василиса сбивчиво, – Бабка ночью совершала ритуал и испарилась… Она ведьма настоящая… Кот говорит… Тихоны и Авдотьи по двору шастают… А в деревне что творится?! Там у мальчика лицо как у жабы и он квакает.
– Василиса, – испугался Серёжа, – Да ты вся как помидор красная!
– Какой помидор! – не понимала его Василиса, – А язык! Там язык как змея… и слюнявый весь…
Девочку вырвало.
Ошарашенный Серёжа вбежал в дом.
– Мама! – завопил он что есть мочи, – Мама! Там Василиса умирает!
На улицу выбежала мама, она подхватила девочку:
– Да у тебя жар! Серёжа, неси воды! Лей мне в ладонь!
Дальше мама, придерживая Василису, умыла её лицо, смочила и пригладила волосы, а после схватила девочку в охапку, занесла в дом и уложила на диван.
– А ещё дядька с пастью как у волка! – бредила Василиса, – А бабка Агая! Вы ей не верьте, она ведьма самая настоящая!
– Не поверим ни за что, – успокаивала женщина, набирая в шприц жаропонижающее лекарство.
Через десять минут Василиса уже спала.
– Не шуми, Серёжа, – наказала мама, – Я пойду в «ФАП» за лекарством, ангина у неё гнойная, вот и температура поднялась высокая. После я дойду до бабки Агаи узнаю, что стряслось. Если Василиса проснется, пои её чаем теплым с малиной и мёдом, но вряд ли она скоро пробудится.

Когда в дом зашли мама и бабка Агая, Серёжа сидел в кресле, листая детский журнал.
– Спит? – шёпотом спросила мама.
– Ага, – мальчишка отложил чтение, – Только бормочет всё время то про какую-то Авдотью, то про Матвея и Тихона, а ещё про ведьму… Даже страшно слышать.
– А ты не бойся, такое быват… Глюцинации что ль? – бабка Агая покосилась на фельдшера.
– Да, бывает, это от температуры… – кивнула хозяйка, – И мне тоже про ведьму говорила, – улыбнулась она, – Говорит «Не верьте бабке Агае, она ведьма ужасная!»
Старуха нервно хихикнула:
– Видать совсем я от старости сморщилась, что даже правнучке ведьмой кажуся.
– Да, что вы!? – протестовала женщина, – Вы для своих лет замечательно сохранились!
– Спасибо, на добром слове! Эвон, держите-ка…– бабка выудила из кармана бумажный кулек, – Угощайтесь, – она раскрыла свёрток, – Это конфеты, особенные, таких в магазинах не купишь: в них кедровый орех, вяленая черника и брусника, а для связки мёд натуральный.
Чтоб не обидеть старуху, хозяйка взяла внешне сомнительный кондитерский самодел, глядя на неё и Серёжа протянул руку, хозяйка попробовала и восхитилась:
– Действительно вкус потрясающий!
А Серёжа даже прижмурился от удовольствия.
Бабка свернула кулёк и сунула его обратно в карман передника:
– Стало быть так: я с утра в лес пошла кореньев марамчаны[17 - Марамчанка – лекарственное растение (аконит).] накопать, прихожу на доме замок, тесто из кастрюли сбежало, а Василисы след простыл…
– Василиса пришла в гости, мы сели качаться на качели, качались долго… – неуверенно вспоминал Серёжа, – А потом Василису вырвало…
– Серёжа меня позвал, я смотрю у неё лоб горит, градусник поставили, а там почти тридцать девять, – дополнила мама, – В общем, поставила ей укол, температура спадет, надо горло полоскать, таблетки пить, ну а если опять поднимется, то нужно дать микстуру. Я всё приготовила вам, – она подала старухе пакетик с лекарством.
– Не бредила ли часом внучка моя от высокого жару?
– Нет… – покачала головой женщина, – Слава Богу без этого обошлось.
– Это хорошо! – хитро прищурилась бабка.
Через полчаса Серёжин отец погрузил спящую Василису в машину и увёз их с бабкой Агаей восвояси.
***
– Вот вам, принёс, свежая совсем, ещё часу не прошло как сорвал! – сквозь остатки болезненного сна услышала Василиса.
В голове гудело, тело казалось ватным и непослушным: «Который час?» – Василиса приподнялась над подушкой. На сундуке жалобно замяукал Матвейко, а из кухни заглянула бабка Агая:
– Проснулась, горемычная. Ох, ты нас испужала! Ох, испужала! – взмахивала руками прабабка, – Вчерась у тебя жар случился, да такой, что врач укол колол и всю ночь я глаз не смыкала, поила тебя лекарством. Вот и деда Левонтия с утра потревожила…
В межкомнатном проёме появился забавный старичок невысокого роста с кудрявой седой головой и острым горбатым как клюв носом.
– Травки целебной набрал, – прошамкал старичок, – Одолень-трава называться, любую хворь разом снимат!
Глядя на взъерошенную седую голову старичка, его мешковатую косоворотку и шаровары Василисе всё в нём почудилось знакомым, но девочка не понимала кого этот дед напоминает.
– Долго я спала? – слабым голосом спросила она.
– Цельный день и цельную ночь, – горько вздохнула бабка, – Ну, ладно, вставай, залёживаться не следует, а я травки запарю…
Бабка Агая со старичком удалились, Василиса прилегла. Легкое головокружение ещё присутствовало, в её сознании мелькали непонятные картинки, она повернулась набок. Рядом с кроватью стоял табурет на нём горшок с пахучей жидкостью, кусок марли, чашки с питьём и травяным настоем. Кот подошёл к кровати, встал на задние лапки и виновато промурлыкал.
– Видишь, Матвейко, заболела я… – печально прошептала девочка и прикрыла глаза. Ей тут же привиделась загадочная женщина с длинными седыми волосами. Василиса вздрогнула, поглядела на понурого Матвея и ласково погладила его по голове. Шелковистая кошачья шёрстка снова пробудили воспоминания: «Что-то пушистое и мягкое было… кажется кот, тоже был в моём сне… Кот был. И еще, ещё кто-то?» Василиса зажмурилась, ей померещился удивительный синий лес с высоты птичьего полёта, жаба, напоминающая человека и длинная змея, извивающаяся прямо в воздухе, видение исчезло.
– Целый день и целую ночь! – ахнула девочка и медленно поднялась с кровати.
– Выпей настой сразу! – послышалось из прихожей.
Она взяла кружку с зеленоватой жидкостью, понюхала, запах оказался приятным, девочка сделала пару глотков и головокружение исчезло.
– Энто отвар из витаминных ягод с одолень-травой, – проводив старичка бабка Агая вошла в комнату, – Выпей ещё немного, пока отвар свежий, через час он бесполезный станет. У всякого сбора травяного свой срок, этот навар всего пару часов целебную силу имеет.
Девочка послушалась.
– Молодец, – похвалила бабка, – А сейчас сымай одежду болезную, оботрися марлей, макай её в горшок и утирайся, опосля надень рубахи чистые и пойдём на свет небесный, во двор.
Василиса выполнила всё, что наказала бабка, ей показалось, что тело облегчённо вздохнуло. Бабка Агая вывела Василису на центр двора:
– Скидывай тапки, – скомандовала прабабка и сама стянула галоши, шерстяные носки и закатала до колена тонкие шерстяные трико, – Теперь топай ножками.
Василиса легонько притопнула ногой.
– Да не так! – подбоченилась старуха, – А так! – и она со всей силы ударила ступнёй в землю, будто пыталась вбить её вглубь.
– Ой, баб колет и пятки больно! – попробовала девочка.
– Оно так и должно! Больно, значит живая! Топай как следует! – командовала бабка, – А теперь ладошками по ногам хлопай, да прямо шлёпай хорошо, чтоб аж жар пошёл!
Девочка повторяла бабкины движения. Так они вдвоём, топали ногами, хлопали по телу, постепенно поднимаясь выше.
– Теперь требуши кожу на голове, – бабка подошла к Василисе, запустила пальцы в волосы и начала интенсивно двигать кожу, тянуть и дергать девочку за волосы, – А дальше, руки вскидывай вверх, растягивайся, сколь сможешь высоко! – прохрустела костями старуха и потянулась к солнцу.
После необычной зарядки Василиса почувствовала тепло и силу в теле.
– Это мы с тобой от землицы напитывались, – пояснила бабка, наполняя чашки, – Вот сейчас чай с шиповником да мочёной брусникой выпьешь и совсем поправишься, только днём ещё отвары пропить следует, чтоб хвороба уже не возвернулась.
После завтрака Василиса чувствовала себя превосходно, она даже затеяла уборку в комнате. Застилая пастель Василиса обнаружила в щели между спинкой и периной свою тетрадь: «Странно… Как она тут оказалась?» – удивилась она, открыла записи, пробежалась по строчкам и вспомнила некоторые события позапрошлого вечера то, как подслушивала разговор бабки с дедом Иннокентием, как замыслила караулить бабку Агаю, как подглядывала из отверстия в одеяле… дальше воспоминания обрывались, только фрагменты сна: женщина в рубище, синий лес, жабья морда и змея…
Девочка насторожилась: «Значит, я подозревала бабку Агаю в колдовстве, хотела её застукать… а потом заболела! Может, я её разоблачила, и… Она меня заколдовала или отравила?! Но если бабка решила меня уничтожить, то почему от её лечения мне становится лучше?! Не складно! Так, я плавала в ледяной воде, переохладилась… и от этого заболела!» Василиса перечитала записи ещё раз, но ясности не прибавилось.
– А к тебе, Василиса, гости пришли!
Девочка спрятала тетрадь.
В прихожей переминались Серёжа и Ленка.
– Привет, ребята! – обрадовалась Василиса.
– Ну, ты даёшь! – воскликнул Серёжа, – Это тебе! – он подал Василисе яблоко и шоколадку.
– Заходите, ребята! – пригласила Василиса.
– Напои ребят чаем, а я покуда на дворе дёгтю наварю… – бабка удалилась.
– Интересно, а как это дёготь варят?! – прищурилась Василиса, – Не хотите посмотреть, ребята?
– Не… – усаживаясь за стол, поморщился Серёжа, – Ничего интересного. Я сто раз видел, как дед Иннокентий этот дёготь готовит, наложит бересту в канистру с крышкой, а потом на огонь ставит, вот там из бересты весь сок вытекает, чёрный вязкий и пахучий. Дед его после в банку сольёт и всё, мазаться можно, чтоб гнус не кусал!
– Дремучие! – усмехнулась Ленка, – Они тут в большинстве по старинке живут, про мази современные, репелленты и слышать не хотят! Деревня – одним словом!
– Но, согласись, Лена, – вступил в спор Серёжа, – Деготь, например, гораздо лучше от мошки помогает. А ещё я читал, что аэрозоли озоновый слой разрушают, а деготь не химия, а чистый, натуральный продукт.
– Такой же – тёмная деревенщина! – отмахнулась Ленка.
– Сама ты полено… – обиделся Серёжа
– Сейчас как дам в лоб! – разозлилась Ленка.
– Во-во! Только это и можешь! – хмыкнул мальчик.
– Ребята, пожалуйста, не ссорьтесь! – Василиса мягко одёрнула друзей, – Вы у меня в гостях, а в гостях спорить и ссориться неприлично! – произнесла она с чувством.
Товарищи устыдились.
– Давайте-ка лучше чай пить! – предложила маленькая хозяйка, – Что же шоколадка будет на солнце плавиться? – и она поспешила за чашками.
– Ну… и напугала ты нас с мамой вчера! – отламывая дольку от плитки, сокрушался Серёжа, – Помнишь, как мы качались?
– Нет… – честно ответила Василиса.
– Качаемся, а ты вдруг вся аж позеленела! Это хорошо, что мама дома была и укол тебе поставила сразу!
– Да! – покачала головой Ленка, – Как ты температуру не почувствовала, ещё и на качели качалась! А прабабка твоя где была? Неужели она не увидела, что ты заболела? Или ей, как моей матери, вообще наплевать…
– Бабка Агая в лес утром ушла, когда Василиса ещё спала! – вступился Сергей, – А ты что совсем ничего не помнишь? – он изучающе смотрел на Василису.
– Совсем! – кивнула она.
– А всё ты, Ленка, виновата! – с досадой бросил Серёжа, – Вот что тебя заставило шутки жестокие устраивать?
Ленка виновато понурилась.
– Не стоит старое вспоминать, ведь всё уже хорошо! – примирительно улыбнулась Василиса, – Пойдёмте я вам свою комнату покажу.
Дети осматривали Василисино жилище.
– А что у бабки Агаи даже телевизора нет? – ахнула Ленка.
– И не удивительно совсем! – заметил Серёжа, – Мой двоюродный прадед Иннокентий тоже телевизор не признает, говорит, что это бесовская шалость, что он жизнь у человека объедает! Если прадед к нам в дом заходит, значит мы сразу телевизор отключить должны. А ещё, это вообще смехота! – мальчишка прыснул, – Мама рассказывала… меня тогда ещё и не намечалось, да и мама была маленькой, и отец мой тоже, соответственно… Так вот! Дедушка мой купил первый телевизор, ну и на радостях праздник устроил, прадеда пригласил похвастать, мол, «Посмотри, какую я штуку чудесную купил!» Так прадед как увидел на экране изображение и наотмашь долбанул своей тростью с металлическим набалдашником по корпусу – сломал телевизор! Вся деревня после над этой историей смеялась… Ну, а в нашей семье все поняли, что деду Иннокентию лучше новинки технологического прогресса не показывать… – ребята дружно рассмеялись.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71527975?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

notes
Примечания

1
Националами в просторечии называют коренные народы Севера.

2
Ветка – деревянная лодка, вырубленная из цельного ствола дерева. Долблёнка(синоним).

3
Шататься – ходить куда либо без дела и нужды.

4
Туяс – короб.

5
Путная – хорошая, пригожая.

6
Дщерь – дочь, девочка.

7
Куть – хозяйственная часть кухни.

8
Стланка – обобщающее слово для ковриков, самотканок, кружков и т.д., то, что стелют на пол.

9
Голик – веник из тонких веток лиственных деревьев, без листьев (голый).

10
Ларь – деревянный сундук с откидной крышкой используется для хранения вещей и припасов.

11
До появления стекол в окна вставляли пластинки слюды.

12
Швыркать – пить с присвистом.

13
Чистотка – педант, аккуратист.

14
Разводить дымы – зажигать травы, благовония.

15
Задергушки – маленькие шторы по величине стекла.

16
Аспид – ядовитый змей

17
Марамчанка – лекарственное растение (аконит).