Булочка с перцем
Булочка с перцем
Дарья Геша
Она – ботаник со смешной фамилией, а я – звезда университета и просто отличный парень. Если вы думаете, что это история о том, как мы друг друга даже не замечали, то вот вам Ха! Ха! И еще раз – ХА! С самого первого курса мы ведем войну не на жизнь, а на смерть. Победа уже была у меня в кармане, когда все карты смешала игра в «Бутылочку». Поцеловать злейшего врага? Легко. Вот только теперь наше противостояние стало гораздо… горячее.
Дарья Геша
Булочка с перцем
Глава 1
Андрей Островский
– О, смотри, идет. Не идет, а пишет. Царица Булочка.
Парни в ответ на слова Пахича громко заржали, а я посильнее уперся ногой в решетку «Эскалейда». Булочкина гордо вышагивала по площадке перед универом вместе со своей свитой. Такой же занудной и нелепой, как их предводительница. Опять напялила на себя какой-то мешок. Я закинул в рот пару эмэндэмсинок и постарался найти что-нибудь более интересное для созерцания.
– Лето прошло, и опять ничего не изменилось. Откуда такие вообще берутся? – капризно протянула Баева, опираясь локтями на машину.
– Так и скажи, что просто завидуешь сиськам Булочки, – подопнул ее ногой Гарик, и та взвизгнула.
– Гар, ноги свои грязные убери, платье новое! Да где там сиськи? Лишние кило.
Лера фыркнула, и они продолжили препираться, но фокус моего внимания снова съехал на Булочкину. Они своей дружной ботанистой стайкой теперь стояли недалеко от входа. Против ботаников в целом я ничего не имел – с одним вон даже дружу – бросил косой взгляд на Гарика. Но эта мымра бесила меня до зубного скрежета.
Булочкина была из тех, кто всё знает, считает свое мнение единственным верным на земле, а себя – носительницей высших моральных ценностей. На первом курсе я на спор попытался подкатить к маленькой кудрявой пышке и узнал о себе много нового. Я тогда был в изрядном подпитии, поэтому в ответ на оскорбления просто вылил на кудрявую голову стакан с пивом. На следующий день, конечно, подошел извиниться, но Булочкина смерила меня ледяным взглядом с головы до ног (как при ее росте она вообще умудряется каждый раз проворачивать подобное?) и сказала, что ей со мной не по пути.
С тем, что нам не по пути, никто спорить не собирался, но вот группа-то у нас была одна. Поэтому все четыре года мы оттачивали друг на друге остроумие, строили мелкие подлянки и старались перетянуть в свой лагерь как можно больше людей.
Без ложной скромности скажу – в моём лагере были самые классные и весёлые ребята. В её – заучки и всякий сброд, который не смог отвоевать себе место под солнцем. В рот полетела еще одна конфетка, и я ловко спрыгнул с капота. Пора в бой. Два месяца как никак не виделись.
Алиса Булочкина
Идет. Я резко отвернула голову и начала что-то поддакивать Ленке, хотя совсем прослушала начало истории. «Эскалейд» Островского – это первое, что я увидела, шагнув из автобуса. Все эти годы самым сложным было снова видеть его после летних каникул. За учебные месяцы я привыкала к постоянным стычкам и состоянию вечного напряжения, а каждое 1 сентября снова шла в университет, стуча коленками друг о друга. Бесит. Как же он меня бесит.
Андрей Островский – звезда потока, баловень судьбы и просто отвратительный человек. Подумать только, на первом курсе он мне даже в какой-то момент понравился. Но потом на одной из тусовок я случайно подслушала, как он с друзьями спорит на меня. А потом вообще вылил мне на голову стакан с пивом. Ненавижу таких как он – богатенькие бездельники, которые развлекаются только тем, что унижают других людей. И мне не нужно поворачиваться, чтобы почувствовать его за спиной. Три… два…
– Булочкина, ты теперь одеваешься в отделе мешков для картошки?
Один. Я медленно повернулась.
– Островский, тебе стало скучно со своими остолопами и ты решил подойти к нам?
Девчонки засмеялись, а Баева в ответ наморщила свои накаченные губы. Лучше бы мозги накачала. Островский молча улыбался, глядя на меня сверху вниз. Руки в карманах брендовых штанов, на голове – бардак. Как обычно.
– У меня для тебя подарок.
Он скинул с плеча рюкзак, и я мысленно взвыла. Серьезно? Скоро диплом получать, а шутки не меняются. Островский покопался в рюкзаке, не сводя с меня хитрого взгляда, и наконец достал ЕЁ. Все, конечно же, дружно заржали.
– Держи.
Я даже не смотрела на протянутую руку, пытаясь выжечь дыру на его переносице.
– Засунь ее себе в задницу, Островский. Эта шутка перестала быть смешной еще на втором курсе.
– Это не шутка. Она ВКУСНАЯ! В отличие от тебя, Булочкина. В тебе сосредоточена вся горечь этого мира, – он манерно воздел руки к небу.
Сжав кулаки, я развернулась и потопала к входу. Пятый курс. У меня больше нет времени на эти разборки. За спиной я услышала, как Ленка говорит: «Дай сюда», и закатила глаза.
– Зачем ты ее взяла?
– Ой, ладно тебе, Алис, они же и правда всегда вкусные. Не знаю, где Островский их берёт.
Ленка с аппетитом жевала булочку, источавшую восхитительный аромат корицы, а мне оставалось лишь глотать слюну. В прошлом году я пообещала себе никогда больше не притрагиваться к его булкам. Произошло это после того, как Островский наткнулся на меня в коридоре, где я за обе щеки уплетала очередной подарочек. Он смотрел и улыбался во все тридцать два зуба, а я испытала такой стыд, что дала себе клятву – больше никогда и ни за что.
Кстати, о том случае Островский, похоже, не сказал своим друзьям, потому что Баева не отпустила в мой адрес ни одной скабрезной шуточки. Вот скажите, зачем при такой фамилии природа наградила меня ТАКИМИ формами? Я незаметно провела ладонью по бедру. За лето я скинула пару килограммов, но все они, как назло, ушли с талии, к которой у меня и так претензий не было.
Ленок тем временем дожевала булку и теперь вытаскивала изо рта прядь рыжеватых волос, которые почти всегда там оказывались. Я покачала головой: мои друзья действительно были с небольшой кукушечкой, но за это я их и любила.
С этими мыслями я зашла в аудиторию и по привычке села на первую парту – люблю концентрироваться на преподавателе во время занятия. Островский, как обычно, забрался на самый верх вместе со своими прихвостнями.
– И нам нужно определиться, друзья, с руководителем научной лаборатории. Должность ответственная, но интересная.
Эльвира Эдуардовна посмотрела на меня, приподняв брови, я же повернулась и окинула всю аудиторию внимательным взглядом, чтобы понять – нет ли кого-нибудь, кто втайне желает занять это место, но боится сказать.
– Если других желающих нет, то я не против.
Андрей
Еще бы она была против, ха! Такая возможность в очередной раз блеснуть умом и заработать очков на кафедре. И так, наверное, уже без стука туда заходит. Я буравил взглядом кудрявый затылок и осознавал, что чувство, которое я не испытывал вот уже два месяца, привычно растекается по венам. Кайф. Я даже прикрыл глаза, снова вспоминая, как скривилось ее лицо, когда я достал традиционную булочку. Весь день сегодня буду смаковать этот момент.
– Идём мы в итоге на вечеринку или нет? – Гарик слегка повернул голову в мою сторону, одновременно умудряясь конспектировать лекцию. Леха вынырнул из-за плеча друга и тоже вопросительно поднял брови.
– Не знаю, – пожал я плечами.
Привычных тусовок почему-то больше не хотелось, а нового развлечения я себе за лето так и не нашёл. Парни могли бы сходить и без меня, но по какой-то негласной договоренности мы продолжали везде таскаться организованной толпой. В универе все знали – заполучи на вечеринку одного, придут и остальные.
Пары пролетели быстро – 1 сентября никто из преподавателей не лютовал, давая время погрузиться в последний учебный курс без стресса. С Булочкиной мы сцепились еще пару раз. На экономике она усомнилась в том, что я достоин войти в подгруппу, которая будет проходить практику на заводе. Я! Человек, который, вообще-то, полтора года возглавлял экономический отдел в «Trade Union»! При этом сомнения она высказала не кому-нибудь, а декану! «Вадим Петрович, ла-ла-ла, в прошлом году Андрей много прогуливал, не вызывает доверия, другие приоритеты, ла-ла-ла». Я пахал, как раб на галерах, мымра ты кудрявая!
Нет, на этот завод я и так не собирался, планировал заверить практику по основному месту работы, но теперь это просто дело чести. Кто-то должен щелкнуть по носу, который задрался так высоко, что уже скребёт небеса.
Я шёл по коридору, когда услышал за углом её низкий голос. Она что-то обсуждала со своей свитой, и я немного замедлился – не специально, само получилось.
– Сходим, посмотрим. Если не понравится, просто уйдём.
Куда это заучка собралась? На районе открыли новую библиотеку?
– А если там будет Островский?
Я резко остановился и уперся плечом в стену, достав из кармана телефон. Маскировка, уровень «Бог».
– Я слышала, как Баева жаловалась, что Граф идти не хочет.
Я поморщился, услышав своё прозвище: из её уст оно всегда звучало как оскорбление. Но потом губы непроизвольно растянулись в улыбке. Булочкина собралась на тусовку? Отличное место, чтобы отыграться за оскорбление перед деканом.
Глава 2
Алиса
В этом году я решила хоть иногда выбираться в люди. Не то чтобы эти люди мне очень нравились, но репутация ботанички-затворницы на руку не играла – нужно было начинать налаживать связи, если после окончания университета я хочу получить хорошее место. Я окинула взглядом шумное прокуренное помещение и брезгливо передернула плечами – и почему однокурсникам нравится проводить время в подобных местах?
Я нашла взглядом Лену и Катю, которые, судя по всему, моих эмоций не разделяли. Ленок притопывала ногой под какую-то ужасную попсовую песню, а скромница Катерина краснела, перешептываясь с Антоном из четвертой группы. Ладно, тут всё понятно.
Я повернулась и с изумлением уставилась на единственного парня в нашей компании: Рома чертил что-то на бумаге, с жаром размахивая руками перед лицом Гарика. Я уже было со смехом отвернулась, как… СТОП! Гарик?
К пятому курсу все уяснили одну вещь – банда Графа всегда ходит полным составом. Уверена – если кто-то из них случайно погибнет до начала вечеринки, они принесут с собой хладный труп и усадят рядом на диване. Тяжело сглотнув, я начала медленно обводить взглядом гостиную. Из моей груди сам собой вырвался обреченный стон.
Андрей
– Лучше бы в «Джанки» пошли. Я, между прочим, специально наряд подбирала, – гундела Баева вот уже битый час. – Ты же вообще сюда не собирался.
– Не собирался, не собирался и вот собрался, – уверенно шёл я вперёд, старательно игнорируя её стенания.
Обычно все капризы Леры оттягивал на себя Гарик, но он ушел раньше, потому что мать надавала ему каких-то дел в этом районе. Хорошо хоть Леха с Пахичем шли молча, а то я бы уже давно взорвался.
До дома оставалось метров 50, когда откуда-то из темноты вынырнуло ярко-красное платье. От досады я чуть не застонал. Марина Гурская по какой-то непонятной причине считала меня своим. Никакие разговоры и убеждения не помогали – девица согласно кивала, а потом снова на каждом углу говорила, что мы встречаемся. Пахич с Лёхой не понимали, почему я выпендриваюсь. Объективно Гурская была самой красивой девушкой на курсе – ноги от ушей, блондинка, на идеальном лице нет ни единого следа хирургического вмешательства.
– Андрюша, привет, – пропела Гурская сладким голоском и клюнула меня в щеку. С трудом удержался, чтобы не оттолкнуть её от себя.
– Привет, Марин.
– Почему не сказал, что придёшь? Я бы за тобой заехала.
Ребята сзади прыснули от смеха, а я тяжело вздохнул.
– Марина, я не твой парень, поэтому не обязан говорить тебе куда иду, с кем иду, зачем и надолго ли.
– Я ведь без претензий, Андрюш, просто спросила.
Я покачал головой, глядя в никуда. Эта особа была абсолютно непробиваема. Спасла ситуацию Лера, которая вцепилась в мой локоть и потащила вперёд.
– Гурская, пока, мы опаздываем, пообщаетесь завтра в универе.
Стоило нам войти в дом, как я тут же начал сканировать помещение на предмет Булочкиной. Нашёл. Через пару секунд рядом заржал Лёха. Похоже, он её тоже увидел.
– Всё с тобой понятно, Андрюх. Вечер смеха и страстей. Я лучше пойду выпью, – он резво растворился в толпе. Пахич, пожав плечами, пошел за ним.
Лера цокнула и закатила глаза, когда поняла, из-за чего смеется Лёха.
– Островский, мне иногда кажется, что у тебя уже какая-то мания.
Баева взмахнула высоким хвостом и пошла к столику, за которым сидел Гарик. Мания, говоришь? Ты, Лера, из своего глаза бревно сначала вытащи.
Валерия Баева – дочка местного депутата и крупного промышленника жила по принципу двух С – состояние и статус. Именно по этим двум составляющим она оценивала людей. Гарик на этом экзамене жизни имел твердые двоечки. Впрочем, сего факта совсем не смущался. Скорее, наоборот, – всячески подчеркивал при Баевой свое плебейское происхождение и пустые карманы. Лера фыркала, цокала, бесилась, но вот уже два года ходила за Гариком, как привязанная веревочкой. Сама она этого, похоже, не замечала, а среди нас самоубийц не было, чтобы обратить на это её внимание.
Я точно определил момент, когда Булочкина поняла, что я тут. Её плечи напряглись, и она начала медленно поворачиваться. Сдержать акулий оскал у меня не получилось, как ни старался. Булочкина дернулась, когда я сделал шаг в её сторону – она явно хотела сбежать, но в последнюю секунду передумала. Нельзя показывать врагу свою слабость.
Я рассекал толпу как Моисей, уже предвкушая достойную схватку, но в этот момент люди загалдели, и всё пришло в движение.
– Да! В «Бутылочку»!
Кто-то свистел мне в ухо, и я поморщился, отпихивая человека в сторону. Какая еще «Бутылочка»? Тут Булочка прямо по курсу и у меня для нее есть пара ласковых. Народ тем временем уже начал скандировать, и я нехотя перевел взгляд на столик, который был главным источником шума. Какой-то парень шустро расчищал поверхность, распихивая по рукам стаканчики с алкоголем.
– Играют все!
– Все! Все! Никакие отмазки не принимаются! – визжала красноволосая девица, радостно потряхивая над головой пустой бутылкой шампанского.
С трудом сдержался, чтобы не закатить глаза. Взрослые лбы, какая «Бутылочка»? Пара наших однокурсниц уже обзавелась детьми, а они собрались разыгрывать поцелуйчики?
– Давай, Андрюх!
Сзади раздался веселый голос Пахича. Он с такой силой двинул мне по спине, что я только каким-то чудом не улетел носом в пол.
– Без меня.
– В смысле? Давай-давай, как в старые добрые времена. Вспомним молодость.
Он начал подпихивать меня в спину, когда рядом нарисовались Лёха, Гарик и Лерка.
– Ладно, не зря припёрлись. Похоже, тут будет весело, – произнесла Баева, и я бросил на неё удивленный взгляд.
Серьёзно? Тут, что ли, все сошли с ума?
Алиса
– Я не буду играть в «Бутылочку». Это даже не смешно.
Ленок прыгала вокруг меня резвой козочкой, но я была непреклонна. Что ещё за детский сад? Одним глазом я продолжала поглядывать на Островского, который хмурился и о чем-то переговаривался со своей свитой. Судя по всему, его мажорчики тоже вдохновились игрой, а сам он не горел желанием целоваться со всеми подряд. Ну надо же, у нас есть что-то общее.
– Ты сама сказала, что пора вылезать из норы. Притащила нас сюда, а теперь идёшь на попятную! – повысила голос Катя, и я удивленно на неё взглянула.
Тут что-то в воздухе распыляют? Мои друзья сошли с ума? До этого Рома, поправив на носу очки, деловито заявил, что он совсем не против развеяться. Я надавила пальцами на виски – сдерживать трехсторонний напор становилось всё сложнее.
– Ладно. Но только не долго!
Девочки запищали, а Рома одобрительно покачал головой. На самом деле я практически не опасалась – народу было так много, что вряд ли горлышко бутылки когда-то покажет на меня.
Андрей
Еще никогда не видел, чтобы столько людей хотели сыграть в «Бутылочку». Вокруг стола народу было не меньше, чем в буфете на перемене. К моему удивлению, Булочкина тоже была тут – стояла напротив с таким брезгливым выражением лица, что мне сразу же захотелось играть в эту глупую игру до скончания времен, просто назло ей.
– Товарищи, товарищи, минутку внимания! – закричала красноволосая девица. – Мы все уже люди взрослые, поэтому в тёмную кладовку никто не убегает. Целуемся здесь, да так, чтобы другим завидно было!
Она взвизгнула, и толпа весело заулюлюкала.
– Кто крутит первым?
Девица снова затрясла бутылкой, но почему-то сразу посмотрела на меня. Ну нет, здрасьте, приехали. Я глянул направо – оттуда на меня пялились еще человек пять, налево – да вы издеваетесь?
– Граф, давай!
– Давай! Давай!
– Андрюх, ты чего как неродной?
Гарик толкнул меня плечом, и я, тяжело вздохнув, забрал у красноволосой бутылку. Хорошо, если детки решили развлечься за мой счет, то кто я такой, чтобы возражать? Наклонился над столом, крутанул посильнее тяжёлую бутылку и без особого интереса начал наблюдать за её вращением. Вжих, вжих, вжих. Медленнее, ме-е-едленнее, ещё-е-е ме-е-е-дленнее. Стоп. Нет. Нет-нет-нет. НЕТ!
Глава 3
Андрей
Мне не нужно было поднимать голову, чтобы понять, на кого показала бутылка. Даже если бы я не понял сам, всеобщее гробовое молчание подсказало бы.
– Я не буду с ним целоваться, – раздался рядом голос Булочкиной.
– Аналогично. Это исключено. Ребят, я же после такого поцелуя импотентом стану.
Все продолжали молча пялиться то на неё, то на меня.
– Это еще почему? – возмущенно воскликнула мымра, сложив руки на груди.
– Почему? Ты замораживаешь людей одним взглядом, Булочкина! Даже боюсь представить, что будет, если к тебе прикоснуться.
Она злобно прищурилась, а потом с ехидной улыбочкой проговорила:
– А может быть, ты уже… того? А хочешь, пользуясь случаем, свалить всё на меня?
– Кого того? – Хмуро уставился я на неё. Люди вокруг начали похихикивать.
– Ну, того, знаешь, – она выразительно посмотрела на мой пах. – Стрелка на шесть часов, краник сломался, огурчик засох.
Народ уже откровенно ржал. Даже Баева давилась смехом, для приличия прикрыв рот ладошкой. Я прибью эту девку. Нет, сначала вымою ей рот с мылом, а потом прибью.
– Булочкина, это называется ЧЛЕН. И на краник он не похож, – саркастично выгнул бровь, – но человеку, который вряд ли хоть раз в жизни целовался, простительно не знать, как выглядит ЧЛЕН.
Специально повторил, с мрачным удовлетворением наблюдая, как лицо Булочкиной покрывается красными пятнами.
– Кто тебе сказал, что я никогда не целовалась? – она взмахнула головой, как обычно задирая свой маленький противный нос.
– Пффф, это очевидно.
На самом деле это было не очевидно. Более того, я так не думал, но упасть в грязь лицом при скоплении народа не хотелось. Это битва не на жизнь, а на смерть.
– Хорош рядиться, касатики, – подала голос красноволосая. Она смерила нас «меня-не-проведёшь» взглядом. – Целуйтесь уже.
– Поддерживаю! Вашу грызню мы и в универе послушаем. Ещё целый год впереди, – выкрикнул какой-то длинноволосый хрен, которого я вообще впервые видел.
– Целуй! Целуй!
Ладно, блин. Перевёл взгляд на Булочкину, которая смотрела на меня с мрачной решимостью. Поманил её пальцем. Показала мне фак. Мымра. Я не гордый, подойду сам.
Встав рядом с Булочкиной, я понял, что впервые за все эти годы оказался настолько близко к ней. Сердце почему-то подпрыгнуло. От страха, наверное. Близость к врагу, всё такое. Сделал ещё шаг. Она с вызовом задрала подбородок, я же осторожно наклонился и замер. От Булочкиной вкусно пахло – чем-то апельсиновым – и меня начало буквально затягивать в этот запах. Ее лицо становилось все ближе, а окружающие люди переставали существовать, пока полностью не исчезли.
Мои губы остановились в паре сантиметров от ее, и несколько секунд я просто наслаждался горячим дыханием. Удивительно, но эти последние сантиметры сократила Булочкина. Она едва заметно подалась вперед и этого оказалось достаточно, чтобы наши губы встретились.
Несколько секунд мы стояли замерев. Наши рты были плотно прижаты друг к другу, но никто не двигался. Не знаю, как Булочкина, а я опасался какой-нибудь подставы. Убедившись, что калечить меня никто не собирается, я наконец шевельнул губами, осторожно обхватив ее верхнюю губу. Булочкина приоткрыла рот, и мой язык (клянусь, сам, без моего участия!) скользнул в шелковистое тепло.
Будь я проклят, но это был самый вкусный рот в жизни. Идеальный. Язык Булочкиной робко коснулся моего языка, и чтобы избежать непоправимого, мне пришлось напомнить себе, где мы находимся. Меня словно смыло цунами, закрутило в смерч и выбросило посреди песков Сахары. А потом шестеренки в моей голове со скрипом пришли в движение, сделали круг, и все зарубки встали на свои места. Я резко отстранился.
Булочкина смотрела на меня огромными испуганными глазами – похоже, наш поцелуй и для неё стал откровением. Люди вокруг молчали, и нужно было срочно как-то разрядить обстановку. Булочкина пришла в себя первой.
– Ну что, не стал импотентом?
Я в ответ хмыкнул. Знала бы ты, Алиса, насколько я сейчас НЕ импотент. От полного фиаско меня спасали только мешковатые брюки и свободный свитер.
– Пришлось представлять Анжелину Джоли.
– Напрасно, она-то тебя точно не представляет, – Булочкина снова встала в излюбленную позу, сложив руки на груди и выставив одну ногу вперед.
– А ты представляешь?
– Иди в задницу.
Она развернулась и начала расталкивать людей, пытаясь отойти от столика. Я знал, что нужно взять себя в руки и оторвать взгляд от её задницы, но сделать это никак не получалось.
– 1-0 в твою пользу, – с уважением в голосе проговорил рядом Гарик. – Хотя признаюсь, в какой-то момент мне показалось, что она тебя уделает.
Красноволосая была довольна собой – первый круг «Бутылочки» явно удался. Народ смеялся, перетирая произошедшее и делая предположения на следующий круг.
Я же понял, что ни с кем больше не хочу сегодня целоваться. Да и не сегодня тоже. А еще у меня для себя было две новости. Одна плохая – я идиот, а другая хорошая – я достаточно вовремя это понял. Четыре года я измывался над Булочкиной, чтобы за десять секунд осознать одну очевидную вещь – она мне нравится.
Я начал выбираться из дома, предварительно достав телефон и держа его в руке.
– Эй, Граф, ты куда?
– Отец позвонил, – я помахал Пахичу телефоном, – хочет что-то обсудить.
– Вечером? – Он недоуменно смотрел на меня.
– Да, говорит семейное.
– Ну ладно, возвращайся.
– Угу, – буркнул я в ответ, закрывая за собой дверь.
Возвращаться туда я не планировал. Вместо этого пару часов бродил по району, обдумывая сложившуюся ситуацию. Сам факт, что к Булочкиной я дышу немного неровно, в голове уложился быстро – наверное, подсознательно я это уже давно понимал. Вопрос был в другом. Не могу же я спустя четыре года кровопролитной войны завалиться к ней и сказать: «Давай встречаться». Даже не сомневаюсь, что Булочкина использует это, чтобы нанести контрольный удар, обеспечивающий ей досрочную победу в полугодии. Нужно действовать постепенно, день за днём соблазняя неприступную крепость.
Придумав план действий, я довольный отправился домой только за тем, чтобы на следующий же день сесть в лужу.
Глава 4
Алиса
В очередной раз я зажмурилась, пытаясь сосредоточиться на лекции, при этом чуть не зарычала от злости. Из головы все никак не получалось выкинуть злополучный поцелуй с Островским. Вчера только каким-то чудом мне удалось сохранить лицо – даже девчонки ничего не заподозрили. А Ленок еще и посочувствовала, мол, ей бы не хотелось при всех целоваться с человеком, который ведет себя как последняя какашка.
Я согласно кивала, а сама думала: вот смеху было бы, свались я кулем к ногам Островского. Ну почему это чудовище так классно целуется? Как теперь это забыть?
Снова стиснула зубы от злости – он, наверное, через три минуты и думать об этом забыл, а я даже не знаю, как при следующей встрече не покраснеть. Хотелось орать и драть на себе волосы – ну вот кто тянул меня на эту дурацкую вечеринку? Никто! Сама ведь, всё сама. И Островского сама согласилась поцеловать. И, о боже, еще и первой это сделала! Он точно это на тормозах не спустит – за ночь, наверное, уже придумал миллион унизительных шуточек. Где он, кстати?
Первые пары Островский пропустил, чем несказанно меня обрадовал. Правда, с каждой новой переменой я нервничала все больше и теперь напоминала оголенный провод, гудящий от напряжения. Успокоилась только к последней паре, когда стало понятно, что в университете Островский сегодня не появится.
– Ты сегодня придёшь? – Рома привычным жестом протер очки и снова нацепил их на нос, вопросительно глядя на меня.
– Нет, надо кое-что по учебе доделать, – слукавила я.
Для чего у меня сегодня точно не было сил, так это для дополнительных занятий. На IT-кружке у нас собралась веселая компания, и я всегда с удовольствием туда ходила. Но сейчас боялась, что ребята заметят мое рассеянное состояние, а Рома, который был на вчерашней вечеринке, быстро сложит два и два.
Парень понимающе качнул головой, не заподозрив меня в наглом вранье, и свернул за угол. Я еще немного постояла в коридоре, развернулась и… врезалась в твердую грудь. На плечи легли горячие руки, но прикосновение длилось не больше секунды, потому что я тут же отпрыгнула на безопасное расстояние.
– Привет.
Островский смотрел на меня с такой улыбочкой, что только дурак не понял бы – он что-то задумал. Русые пряди сегодня топорщились больше обычного, и в голове сразу возник вопрос – чем это таким он занимался ночью, что пришел в универ под конец пар, да еще и весь лохматый.
– Чего тебе?
– Мне – ничего, а тебе – вот.
Островский вытащил руку из-за спины и протянул маленький, но очень красивый букет из роз всех цветов и оттенков. Бутоны – штук двадцать, не меньше – плотно прилегали друг к другу, а низ укороченных стеблей был перехвачен простой ленточкой.
Думаю, что сирены, которые звучали сейчас в моей голове, были слышны даже в соседнем корпусе. Я бегло осмотрелась по сторонам, выискивая его прихвостней с камерами наперевес. Для верности сделала еще один шаг назад, а то потом смонтируют всё так, будто я тут лужицей у его ног растекаюсь.
– Островский, ты идиот? Убери от меня эту метлу.
Он недоуменно посмотрел на букет и пожал плечами.
– Как по мне, очень красивый.
Он сделал плавный шаг в мою сторону, даже не шаг – скользнул ногой по полу, подбираясь ближе. Я выставила руку.
– Не подходи, Островский, пожалеешь.
– Да расслабься ты, Булочкина, это просто цветы.
Да-да, рассказывай эти сказки кому-нибудь другому. После вчерашнего он явно решил перейти на какой-то новый уровень сживания меня со свету. Островский все наступал, а я пятилась назад, пока не уперлась спиной в стену. Он остановился в шаге, пристально глядя на меня и уже не пытаясь вручить букет.
– Не возьмешь?
Я быстро замотала головой из стороны в сторону. Сердце громыхало где-то в ушах, и мне приходилось прикладывать чудовищные усилия, чтобы не смотреть на его губы. Но в какой-то момент он решил погладить нижнюю губу пальцами. Островский и раньше так делал, когда сильно над чем-то задумывался, но еще никогда это не оказывало на меня такого вау-эффекта. У него всегда были такие длинные и красивые пальцы?
Теперь я откровенно пялилась на его губы, и Островский, конечно же, заметил мой взгляд. Он криво улыбнулся, но, к моему удивлению, сделал шаг назад.
– Ладно.
– Ладно?
– Ладно. – пауза. – Булочка.
Островский продолжал с улыбкой смотреть на меня, а я с ужасом ощутила, как краснею. Меня многие так называли, но еще никто не произносил дурацкое прозвище таким голосом, будто мы стоим не посреди университетского коридора, а нежимся в мягкой постели.
Я начала медленно скользить вдоль стены, не сводя при этом взгляда с Островского. Вот лопатки уперлись в стеклянный стенд с расписанием, его я быстро миновала. Острый угол поворота – ныряю за него и теряю врага из поля зрения. Наверное, только нежелание выглядеть полной идиоткой остановило меня от того, чтобы броситься наутек. Я чинно миновала длинный коридор, еще раз завернула и так же медленно спустилась к гардеробу. Алиса Булочкина – молодец.
Только на выходе я позволила себе обернуться. Островского нигде не было, и я со спокойной душой вышла на улицу. Хотя насчет спокойной погорячилась – меня до сих пор потряхивало. К счастью, в университетском дворе было пусто, так что никто не мог видеть моего ошалевшего лица.
До дома я дошла пешком, обдумывая поступок Островского. Во внезапный приступ симпатии верилось с трудом, поэтому сделала ставку на какой-нибудь дурацкий спор. В голове сразу всплыли слова матери: «Алиса, такие как мы богатым и успешным нужны только для одного – постели».
Мама растила меня одна. Насколько я поняла из ее сумбурных рассказов, мой отец был человеком непростым. Вернее, непростыми были его родители. Когда мама забеременела, разразился скандал – вводить в семью деревенскую девчонку никто не хотел. Все уговаривали маму сделать аборт, но она не согласилась, до последнего веря в то, что мой папаша одумается и женится на ней, вопреки воле родителей. Но вместо этого тот сказал, что не любит ее и никогда не любил, а спал с ней только потому, что у них с другом был счет на девственниц. Просто он в какой-то момент увлекся.
Мама затаила обиду на всех без исключения мужчин, но особенно доставалось тем, кто был богат и мог похвастаться положением в обществе. Когда я поступила в университет, она сфотографировала списки, вывешенные на дверях корпуса, а потом медленно, но методично начала сопоставлять имена и внешность парней. К тому моменту, когда я поняла, что она находит их в социальных сетях, было уже поздно.
Мама составила список «опасных ребят» и на полном серьезе попросила меня с ним ознакомиться, чтобы впоследствии даже не приближаться к этим людям. Надо ли говорить, что возглавлял черный список Островский.
Я пыталась убедить маму, что все это – какая-то нездоровая вещь. Она же в ответ расплакалась и заявила, что я не ценю ее заботу. Мне оставалось только согласиться. К тому же было не так и сложно соблюдать мамины рекомендации – с тусовкой Островского мы практически не пересекались. Ребята у нас на курсе кучковались по принципу «деньги к деньгам». Единственным исключением был, пожалуй, Гарик, но, насколько мне известно, они с Островским дружили чуть ли не с садика.
В том, что Островский потащит меня в койку, я сильно сомневалась. Для этого всё же нужна хоть толика влечения. Но вот провернуть что-нибудь в духе «ой, посмотрите, Булочкина решила, что я в нее влюбился» – это вполне возможно.
***
Дом встретил тишиной и прохладой. Я протопала в комнату, стараясь не задеть плечом мольберт – вчера я таскала его по всей квартире, пытаясь словить нужный свет. На минуту остановилась, рассматривая рваные линии. Кажется, это будет моя лучшая работа. Какая насмешка. Нужно было выбросить его сразу, но еще никогда у меня не получалось так хорошо: в рисунке была душа, характер и страсть, которой мне всегда так не хватало. Это был глупый порыв, но я не любила оставлять дела незаконченными, даже если в процессе они начинали жутко бесить.
Глава 5
Андрей
Булочкина уже несколько дней держала оборону – едва завидев меня, тут же сматывалась. С цветами она меня удивила. Разумеется, я не ожидал, что она расплывется в улыбке и начнет благодарить, но все же рассчитывал на дружеский разговор. Алиса же смотрела на букет, как на ядовитую змею. Уж не знаю, что она там себе придумала, но факт оставался фактом – моя ситуация не улучшилась, а только усугубилась.
Вот и сегодня я успел выхватить взглядом лишь удаляющуюся кудрявую макушку – похоже, Булочкина заметила меня раньше, чем я ее, и успела ретироваться.
– Вы последние дни какие-то странные – ни одной стычки, – подозрительно посмотрел на меня Гарик, и я как можно небрежнее пожал плечами.
– Пятый курс, Гар, особо не разгуляешься. Вчера вон Эдуардовна даже на перемену не отпустила. Не до Булочкиной, в общем.
– Ммм, ладно. А то я уже подумал, что… – он почесал затылок.
– Что ты подумал?
– Ну, что после того поцелуя, знаешь, типа от ненависти до любви, все такое.
Я демонстративно закатил глаза и фыркнул.
– Ты издеваешься? Это же Булочкина, камон, какая любовь?
Надеюсь, я выглядел максимально правдоподобно, а то не хватало еще, чтобы поползли слухи о том, что Граф пал жертвой чар главной заучки курса. Кстати, никакими чарами там и не пахнет, поэтому еще предстоит разобраться, жертвой чего я в итоге пал.
– Ладно-ладно, – Гарик поднял руки вверх, – просто на секундочку показалось.
– Крестятся, Гар, когда кажется. А где Баева? – ненавязчиво решил сменить я тему.
Пришла очередь Гарика пожимать плечами, и я злорадно улыбнулся про себя – в следующий раз будет думать.
– Мне откуда знать, я не ее нянька, – буркнул он себе под нос.
– Да? – Я саркастично выгнул бровь, – просто на секундочку показалось…
– Да всё, всё, Островский, я понял, – Гарик замахал руками и ускорился, не желая продолжать скользкий разговор.
Вот и чудно, вот и славненько.
***
Я понял, что произошло нечто из ряда вон выходящее, еще на подходе к кабинету. Из помещения шел такой специфический гул, который всегда сопровождает скандальные ситуации. Привлеченные этим гулом, в кабинет ломились все новые люди, и шум нарастал. Я с трудом растолкал однокурсников, окинул взглядом помещение и не сдержался от смачного мата. Булочкина, какого хрена?
Алиса
Мою жизнь сложно назвать интересной. Для других людей, я имею в виду. Для меня она, конечно, вполне себе увлекательная. Я не могла похвастаться драматическими отношениями, яркими романами или скандальными выходками. Но однажды и я совершила глупость. Одну единственную глупость, свидетелями которой теперь стала половина группы.
На третьем курсе я увлеклась парнем не из университета. Познакомились мы во время одной из наших редких вылазок в клуб. Дима был очень галантен, красиво ухаживал, и я полностью проигнорировала все мамины предупреждения про богатеньких парней. И зря.
Он никогда не настаивал на том, чтобы перевести наши отношения на другой, более интимный уровень. Каждое свидание заканчивалось вполне целомудренным поцелуем, но мне и этого хватило с головой, чтобы на какое-то время лишиться разума. Иначе сложно объяснить, зачем я согласилась выслать ему «парочку пикантных фото».
Я потратила кучу времени, чтобы придумать соблазнительные позы, сделала макияж и ответственно подошла к освещению. Мне казалось, что фото получились отличными, но Дима меня высмеял. Мое нижнее белье он обозвал бабкиными трусами, грудь – коровьим выменем, а попу – багажником. Придя в себя от шока, я попросила его удалить фотографии, а когда он отказался, пригрозила полицией.
Признаться честно, я так и не поняла, зачем он за мной ухаживал, если считал некрасивой. Нет никакой нужды видеть мои обнаженные фото, чтобы понять, что моя фигура далека от модельной. После угроз полицией Дима сказал, что удалил фотографии, но теперь было очевидно, что он меня обманул.
Одна из стен кабинета была обклеена моими изображениями. Автор этого панно не поскупился: оригинальных фотографий было всего две, но они были распечатаны в разных размерах, цветными, черно-белыми, в рамочке сердечком и без.
От ужаса и стыда я не могла даже пошевелиться. Не верилось, что все это происходит со мной. Кто может быть настолько жесток? И главное – откуда у него эти фото? Краем глаза я заметила, как сквозь толпу пробирается Островский. На несколько секунд он тоже замер, а потом на его лице мелькнула злость. Наверное, раздосадован, что кто-то вместо него уничтожил его врага.
В отличие от меня, Островский быстро пришел в себя, растолкал студентов, которые толпились у самой стены, и начал осторожно снимать фотографии. Когда все они оказались сложены стопочкой, Островский открыл рюкзак и запихнул их туда.
– На память.
Толпа разочарованно загудела, кто-то крикнул, что ничего толком не успел рассмотреть, на что Граф огрызнулся:
– Могу подсказать пару сайтов, где смотрят.
Не знай я Островского лучше, подумала бы, что он меня защищает. Прозвенел спасительный звонок, в кабинет вошел преподаватель, и всем пришлось занять свои места. Полтора часа прошли как в тумане: я никак не могла прийти в себя, а шепотки за спиной этому совсем не способствовали. Представляю, какой фурор произвела моя почти обнаженка. Заучка Булочкина в бабушкиных трусах пытается изобразить эротику. Хотелось биться головой об парту и кричать от бессилия.
– Алис, что тут произошло? – наклонилась ко мне Лена.
Они с Катей не успели на представление – зашли вместе с преподавателем. Ну почему они, а не Островский?
– Потом расскажу, – я выразительно посмотрела на подругу, давая понять, что сейчас точно не время и не место. Она согласно кивнула.
***
После занятий подруги долго вздыхали и ахали – историю с фотографиями я им рассказала впервые, и Ленок даже немного обиделась.
– Если бы ты рассказала тогда, мы бы собрались и… – она постучала кулаком по ладошке, – показали уроду, где раки зимуют.
Катя согласно закивала, а я засмеялась. В том, что девочки вступились бы за меня, я даже не сомневалась, но в тот момент мне больше всего хотелось забиться в угол и в одиночестве зализать свои раны.
– Но как фотографии оказались в университете? – Катя в очередной раз нахмурилась. – Островский?
Я покачала головой:
– Нет. Точно нет.
– Почему ты так думаешь?
– Не знаю, не могу объяснить.
– А я согласна с Алисой. Это точно не Граф. Несмотря на их вражду, он неплохой парень. Никогда не замечала за ним по-настоящему подлых поступков.
В ответ я фыркнула, иронично изогнув бровь.
– А когда он подменил расписание, и я чуть не опоздала на итоговую работу?
– Хм, – Лена скорчила задумчивую рожицу, обхватив двумя пальцами подбородок. – Это не после того, как ты позвонила ему и сказала, что семинар у Козловского отменили? Тот самый, на котором разбирали темы для курсовых?
– Ой, всё!
Мы еще немного посмеялись, вспоминая старые проделки, а через десять минут девчонки бодро втиснулись в свой автобус №18, и я осталась на остановке одна. Как только автобус с подружками скрылся из виду, я погрузилась в мрачные мысли, да так глубоко, что не сразу отреагировала на черный «Эскалейд».
Глава 6
Алиса
Машина стояла у остановки, но из нее никто не выходил. Не знаю, что там задумал Островский, но я сегодня на игры и сражения была не настроена, поэтому стойко игнорировала тонированные стекла. Через пару минут окно все же медленно поползло вниз.
– Подвезти?
Я даже не стала отвечать на это странное предложение – просто закатила глаза и отвернулась.
– Булочкина.
– Что?
Взгляд уперся в рюкзак, по которому Островский медленно постукивал пальцами. Рюкзак, в который он пару часов назад убрал мои фотографии. От одной только мысли, что он сидел тут и рассматривал меня в нижнем белье, сердце подпрыгнуло. Я тут же от нее отмахнулась – с чего бы ему это делать?
– Ты меня стесняешься?
Сложив руки на груди, я ехидно улыбнулась.
– И что дальше? Я скажу – нет, а ты мне – докажи, и вот я уже залезаю в твой толстозадый автомобиль? Островский, манипулятивные приемчики перестали работать еще во втором полугодии первого курса.
– А знаешь, что работает безотказно даже сейчас? – спросил Островский, и я напряглась. – Старый добрый шантаж.
Он снова постучал пальцами по рюкзаку, и с громким рыком я рванула на себя дверцу дорогого авто. Плюхнулась на сиденье и с самым своим грозным выражением лица повернулась к Островскому.
– Отдай мне фотографии.
– Нет. – он завелся, не глядя на меня, и отъехал от остановки.
С минуту я ждала, что последует какое-то объяснение, но поганец даже и не думал развивать мысль. Я раздраженно вздохнула, всем своим видом демонстрируя крайнее недовольство. Потом вздохнула еще раз.
– Это какая-то специальная дыхательная гимнастика? – Островский с любопытством посмотрел на меня, но по плотно сжатым губам было понятно, что он едва сдерживает смех.
– Зачем они тебе?
– Сказал же – на память.
– Будешь рассматривать их ночью под одеялом? – ехидно поинтересовалась, рассчитывая, что сейчас он возмутится и предложит забрать свои нелепые фотографии. Но вместо этого Островский спокойно пожал плечами.
– Я живу один, поэтому нет нужды прятаться под одеялом.
На несколько секунд я зависла с открытым ртом. Он же не серьезно?
– Островский, ты меня знаешь, – я пригрозила ему пальцем, – если что-то задумал, лучше брось это дело.
– Да я уже и не уверен, что знаю тебя, – он быстро глянул на меня, его глаза смеялись. – Я думал, ты скромная приличная девушка, а ты….
Граф на мгновение опустил глаза на мои колени, и я снова ощутила, что краснею. Второй раз за неделю! Как можно незаметнее постаралась отдернуть юбку, но, судя по новому обжигающему взгляду, еще больше привлекла к себе внимание. Островский молчал, сосредоточенно уставившись на дорогу, а я гадала – откуда взялось это чувство вселенской неловкости? Такого за все прошедшие годы с нами точно не происходило.
Через пару кварталов я немного расслабилась, и взгляд сам собой упал на его руки. Тогда, на вечеринке, мне не показалось – пальцы у Островского действительно очень красивые. Уверенные движения, которыми он управлял автомобилем, были… самой сексуальной вещью, которую мне доводилось видеть.
Неосознанным жестом я погладила линию декольте – всегда так делаю, когда задумываюсь над чем-то. Машина остановилась на светофоре, и чувствительной кожи теперь касались не только мои пальцы, но и его взгляд. Островский смотрел на грудь открыто, совершенно не стесняясь, а я, вместо того чтобы убрать руку, продолжала гладить себя. Что, черт возьми, происходит? И с ним, и со мной?
Загорелся зеленый, и Граф был вынужден снова смотреть на дорогу. У меня таких ограничений не было, поэтому в последний раз мазнув взглядом по рукам, я стала двигаться дальше: рельефные предплечья, точеные скулы, непослушная светлая прядь, скрывающая половину лица. Сместилась ниже. От вида крепких бедер, обтянутых джинсами, сердце забилось быстрее. Сейчас еще секундочку и перестану пялиться. Вот, еще одну.
Машина замедлила ход, и я поняла, что Островский пристально смотрит на меня. Будь у меня побольше опыта, а не глупых фотографий, я бы смогла ответить на его взгляд. Но у меня его не было совсем, поэтому я тут же отвернулась и начала смотреть в окно с таким энтузиазмом, как будто там шла новая серия «Ведьмака».
Так мы и проехали, не произнеся ни слова, до самого моего дома. Едва «Эскалейд» затормозил у подъезда, я выскочила наружу, буркнув «спасибо». Почему-то в этот момент я даже не задалась вопросом: а откуда Островский знает, где я живу?
Андрей
Булочкина сбежала так быстро, что даже не догадалась спросить, откуда я знаю, где она живет. Я дождался, когда в нужном мне окне мелькнет тень, и лишь после этого уехал. Мне было известно не только, где она живет. Я был в курсе, что ее воспитывала мама, мог навскидку назвать с полдюжины любимых групп. Да чего уж там – я даже догадываюсь, для кого предназначались фотографии. Кстати, этому мудаку придется объясниться. А еще у меня есть пара вопросов к моей верной поклоннице. Насколько мне известно, Марина знакома с бывшим парнем Булочкиной.
Еще неделю назад все это казалось абсолютно нормальным: ну что странного в том, что я в курсе литературных предпочтений своего злейшего врага? Теперь мне хотелось биться головой об руль. Я хренов сталкер. Я следил за ее соцсетями, мотивируя это тем, что нужно быть в курсе, чем там занята заучка, чтобы всегда иметь возможность придумать новую колкую шутку. На самом же деле просто удовлетворял больную потребность в том, чтобы ежечасно видеть Булочкину.
Остановился на светофоре, и взгляд сам собой упал на рюкзак. Надеюсь, эти фотографии никто и никогда больше не увидит. Кроме меня, конечно. Меня ждет много часов за просмотром ее шедевров. Если бы на этих изображениях Булочкина не прикрывала свою грудь ладошками, я бы, наверное, не сдержался и начал бить морды. Почему-то от одного взгляда на парней, которые стояли там, в кабинете, и пускали слюни на полуобнаженную Булочкину, внутри проснулся даже не зверь – демон.
Только каким-то чудом мне удалось взять себя в руки и спокойно снять фотографии со стены. Парни решили, что я придумал, что можно с ними сделать. О, я и правда придумал! Вот только делать я это буду в гордом одиночестве.
***
Вечером мы сидели у Лехи и рубились в карты. Я периодически выпадал из разговора, потому что перед глазами то и дело вставали картинки с Булочкиной в милых белых трусиках. В очередной раз встряхнул головой, чтобы избавиться от непрошеных образов, и бросил взгляд на стол. Пиковая дама. Очень символично. Положил сверху короля и усмехнулся – еще более символично.
– А я все равно считаю, что тут эффект запретного плода. Согласен, Андрюх?
Я вскинул голову, посмотрев на Леху. Начало беседы я пропустил, поэтому медленно почесал затылок и многозначительно протянул:
– Ну-у-у, смотря как ты себе представляешь этот эффект.
Друг бросил карты на стол и начал активно жестикулировать.
– Ну вот смотри, есть условная Дама, – он вытащил из колоды карту. – И она вся такая неприступная, что тебя прям колбасит от желания.
– И?
– Если из этого уравнения исключить неприступность, желание само собой сойдет на нет. И очень быстро.
– А как же истории про то, как он ее вечность добивался, наконец добился и жили они долго и счастливо? – прищурившись спросил Пахич.
– Тут все просто: женщины прекрасно знают, что чем дольше водишь перед носом у мужика конфеткой, тем больше шансов, что он потом никуда не денется. Поэтому томят, маринуют до последнего. До того момента, когда победа кажется такой сладкой и желанной, что ты никуда не уходишь. Остаешься, посчитав, что отвоевал себе место под солнцем.
Гарик пожал плечами:
– Иногда это действительно место под солнцем. Мой отец проехал полмира, чтобы вернуть маму, и кажется абсолютно счастливым человеком.
– Не буду ничего говорить про твою маму, чтобы не получить в лицо, – поднял вверх палец Леха, – но если бы речь шла о другой, гипотетической женщине, я бы сказал, что эту неземную любовь можно легко вылечить сексом.
Мы втроем дружно хрюкнули, а Леха снова замахал руками.
– Вы не поняли – быстрым сексом. Вот когда захотелось, тогда и тащи ее в койку. Один раз потрахались и всё – очарование исчезло.
– Прости, но это… самая банальная вещь на земле, которую я слышал, – с трудом сдерживая смех, проговорил я.
Гарик с Пахичем не выдержали и начали ржать в голос. Отсмеявшись, Гарик спросил, вытирая слезы:
– Лех, ты серьезно думал, что открыл Америку?
– Идите в задницу!
Весь вечер мы подшучивали над другом и его «эффектом запретного плода», но по дороге домой я серьезно призадумался. А что, если меня так накрыло как раз из-за того, что Булочкина недоступна? И как только мы переспим, моя нездоровая зависимость исчезнет? Покачав головой, я решил – надо попробовать.
Глава 7
Алиса
Когда на следующий день Островский полдня проходил, напялив поверх кофты мешок из-под картошки, я даже обрадовалась. Традиционные детские шуточки про мою мешковатую одежду были понятнее и безопаснее того взгляда, которым он пялился на меня в машине. Еще через пару дней мне даже начало казаться, что ни нашего поцелуя, ни той поездки на машине не было. Мы снова грызли друг друга на потеху всему курсу.
После пар я проводила девчонок на автобус, а сама решила прогуляться пешком. В последнее время прогулки стали для меня настоящим спасением от ненужных мыслей, то и дело пытающихся влезть в голову.
– Привет.
Я вздрогнула, но проигнорировала голос за спиной, продолжая идти вперед. Возможно, если сделать вид, что не услышала, Островский исчезнет.
– Разговор есть, – он поравнялся со мной и пошел рядом, загребая яркими кедами желтые листья.
– Не припомню, чтобы у нас была хотя бы одна тема для обсуждения. Только если тебе не нужен совет по поводу внешнего вида, – многозначительно посмотрела на него.
Островский поморщился, а потом внезапно взял меня под локоть и потащил в сторону.
– Пойдем, Булочкина, в парке погуляем.
– Отцепись от меня, – я попыталась отодрать от себя его руку, но ничего не вышло, – вдруг кто-нибудь увидит!
Он заулыбался, подтягивая меня еще ближе.
– Боишься подмочить репутацию?
– Боюсь.
– Вообще-то, это я должен бояться. Если люди увидит меня с тобой, то моей репутации самого завидного жениха – конец.
– Хо-хо-хо, Островский, никто не рассматривает тебя как потенциального жениха. Так, денежный мешок, с которым можно покувыркаться между делом в постели.
Граф перестал улыбаться, и чувство вины острой иглой пронзило грудь. Это было не только грубо, но и жестоко, поэтому, поджав губы, я пробормотала:
– Ладно, извини, переборщила.
Островский тут же снова расплылся в улыбке и ловко развернул меня, ныряя на неприметную тропинку парка.
– Кстати, именно об этом я и хотел с тобой поговорить.
– О чем? – остановившись, я недоуменно на него посмотрела.
Островский тоже остановился и наконец отпустил мою руку. Он повернулся ко мне.
– О том, чтобы покувыркаться в постели.
– Э-эм. А я тут при чем?
– С тобой.
Я прыснула от смеха, махнув на него рукой. На мгновение он показался таким серьезным, что у меня даже сердце екнуло. Похихикивая, я пошла вперед по тропинке.
– Островский, к пятому курсу ты решил перейти от детских шуточек к взрослым?
– Я не шучу, Булочкина!
Он догнал меня и схватил за руку, заставляя остановиться. Я старалась выглядеть максимально естественно и безразлично, хотя сердце в груди танцевало бразильскую самбу.
– Правильно ли я понимаю, что ты предлагаешь мне переспать с тобой?
Для верности ткнула пальцем сначала на него, потом на себя. Островский пожал плечами, как будто ничего такого особенного не предложил.
– Ага.
– Кхм-кхм, и-и-и… чем вызвана столь странная просьба?
– Захотелось, – он снова пожал плечами, и тут я уже не выдержала и начала хохотать.
– Да ладно, Островский! После всех этих лет тебе вдруг захотелось переспать с девушкой, которая одевается в мешки из-под картошки? Рассказывай эти сказочки кому-нибудь другому. Давай, где твои приятели?
Я начала с энтузиазмом рассматривать кусты, в любую секунду ожидая появления его прихвостней. Но никто на нас не выпрыгивал с криками: «Ха-ха, поверила!», а Островский продолжал смотреть на меня.
– Если хочешь, могу очень быстро доказать, что мне действительно захотелось, – на последнем слове он многозначительно глянул на свой пах, и мои глаза стали огромными, как у совы темной ночью.
– Обойдусь, пожалуй.
Островский опять ловко подхватил меня под руку и потащил вглубь парка.
– Я тебе нравлюсь, Булочкина?
– Что? Нет! – я почти заорала, спугнув белку.
– Хм, но целоваться при этом полезла первой, – он состряпал задумчивую рожицу, потирая пальцами подбородок.
– Не льсти себе, Островский. Я просто мечтала, чтобы этот фарс побыстрее закончился.
– А я готов поспорить, что тебе вообще не хотелось, чтобы это заканчивалось, – он резко выставил руку, словно защищаясь. – Мне тоже, Булочкина, прошу заметить.
Я ничего не стала на это отвечать, и какое-то время мы шли молча по золотисто-красному ковру из опавших листьев.
– Ну, в общем, я тут подумал…
– Делай ты это почаще, мы бы сейчас тут не гуляли, – перебила его, а Островский пробормотал что-то вроде: «Это точно».
– Так вот, Булочкина. – он сделал паузу. – Алиса. Я думаю, нам нужно переспать. Сбросить, так сказать, это странное напряжение и спокойно жить дальше.
Островский по-дружески похлопал ладонью по моему плечу. Можно было, конечно, возразить, что никакого напряжения нет, но это была такая откровенная ложь, что произнести ее язык не повернулся.
– Очень заманчиво, Андрей, но нет.
Еще с минуту он молчал, а потом резко остановился, развернув меня к себе.
– Погоди. Ты – девственница?!
Я быстро заткнула его рот ладошкой, воровато оглядываясь по сторонам, и зашипела:
– Обязательно так орать?
Теперь уже Островский смотрел на меня круглыми от шока глазами. Внезапно я очень остро ощутила под ладонью его губы и резко отдернула руку. Поморщившись от досады, пошла дальше. Почему он так удивился? Можно подумать, к пятому курсу я обросла толпой поклонников.
– Это вообще как, Булочкина? – Островский наконец пришел в себя и догнал меня.
– Что, как? Не так давно ты во всеуслышание заявил, что я даже не целовалась ни с кем, а тут удивляешься, что…
– Это шутка была, и уверен, никто ее за чистую монету не принял, – развел он руками.
– Ну вот, в каждой шутке, как говорится.
Было очень странно обсуждать такие вещи со своим заклятым врагом, и в то же время не было стыдно или не комфортно. Даже с девчонками я всегда старалась избегать этой темы, а вот с Островским – пожалуйста.
– Тогда подожди, мне нужно подумать. – серьезно произнес он, и я снова прыснула.
– Испугался, что с девственницей особо не покувыркаешься?
– Не знаю, как ты, Булочкина, но я к подобным вещам отношусь очень серьезно.
В ответ на это заявление я лишь покачала головой. У меня была стопроцентная уверенность, что возиться с девственницей Островский не будет. Через пару минут мы вышли с другой стороны парка, и я свернула к остановке: в автобус он за мной точно не потащится.
– До завтра, Островский.
– До завтра, Булочкина, – раздался за спиной его задумчивый голос.
Глава 8
Алиса
С того странного разговора в парке прошла неделя. Островский ходил по университету какой-то задумчивый и, судя по всему, старался меня избегать.
– Чего это у нас с Графом? Признавайся, Алис, ты его все же стукнула посильнее по голове? – Катя засмеялась, провожая глазами парня, который даже не взглянул в мою сторону.
– Ничего я с ним не делала. Может, у него к пятому курсу мозгов наконец поприбавилось? – раздраженно буркнула я.
Всю эту неделю я злилась сама на себя, потому что на полном серьезе задумалась о его предложении. Не из-за того, что вдруг воспылала неземной любовью к Островскому, боже упаси. Но связываться с 21-летней девственницей мало кто захочет. Граф тому отличное подтверждение. Так что если есть возможность избавиться от досадного недоразумения и дальше шагать по жизни без этой проблемы, то почему нет? Ну а еще, где-то там, в самой глубине души, мне хотелось, чтобы моего тела коснулись его длинные пальцы. И это бесило больше всего.
– Привет, Алиса.
– Привет, – я кивнула, стараясь как можно быстрее обойти Пахича.
Он был какой-то странный: в компании Островского делал вид, что меня не существует, и всегда здоровался, когда рядом никого не было. Такая двуличность мне была неприятна – уж лучше открытая вражда.
Нырнув за угол, я тут же впечаталась в крепкую грудь. Воскликнув: «О!», Островский затолкал меня в ближайший кабинет. Несколько секунд он просто смотрел на меня одним глазом, а потом убрал светлую прядь с лица и улыбнулся. Я ощутила, как сердце разгоняется, а щеки заливает румянец.
– Ты такая милая, когда краснеешь.
Он взялся за прядь моих волос и потянул на себя, распрямляя кудряшку, а потом снова отпустил. Я отбросила его руку.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71523481?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Дарья Геша
Она – ботаник со смешной фамилией, а я – звезда университета и просто отличный парень. Если вы думаете, что это история о том, как мы друг друга даже не замечали, то вот вам Ха! Ха! И еще раз – ХА! С самого первого курса мы ведем войну не на жизнь, а на смерть. Победа уже была у меня в кармане, когда все карты смешала игра в «Бутылочку». Поцеловать злейшего врага? Легко. Вот только теперь наше противостояние стало гораздо… горячее.
Дарья Геша
Булочка с перцем
Глава 1
Андрей Островский
– О, смотри, идет. Не идет, а пишет. Царица Булочка.
Парни в ответ на слова Пахича громко заржали, а я посильнее уперся ногой в решетку «Эскалейда». Булочкина гордо вышагивала по площадке перед универом вместе со своей свитой. Такой же занудной и нелепой, как их предводительница. Опять напялила на себя какой-то мешок. Я закинул в рот пару эмэндэмсинок и постарался найти что-нибудь более интересное для созерцания.
– Лето прошло, и опять ничего не изменилось. Откуда такие вообще берутся? – капризно протянула Баева, опираясь локтями на машину.
– Так и скажи, что просто завидуешь сиськам Булочки, – подопнул ее ногой Гарик, и та взвизгнула.
– Гар, ноги свои грязные убери, платье новое! Да где там сиськи? Лишние кило.
Лера фыркнула, и они продолжили препираться, но фокус моего внимания снова съехал на Булочкину. Они своей дружной ботанистой стайкой теперь стояли недалеко от входа. Против ботаников в целом я ничего не имел – с одним вон даже дружу – бросил косой взгляд на Гарика. Но эта мымра бесила меня до зубного скрежета.
Булочкина была из тех, кто всё знает, считает свое мнение единственным верным на земле, а себя – носительницей высших моральных ценностей. На первом курсе я на спор попытался подкатить к маленькой кудрявой пышке и узнал о себе много нового. Я тогда был в изрядном подпитии, поэтому в ответ на оскорбления просто вылил на кудрявую голову стакан с пивом. На следующий день, конечно, подошел извиниться, но Булочкина смерила меня ледяным взглядом с головы до ног (как при ее росте она вообще умудряется каждый раз проворачивать подобное?) и сказала, что ей со мной не по пути.
С тем, что нам не по пути, никто спорить не собирался, но вот группа-то у нас была одна. Поэтому все четыре года мы оттачивали друг на друге остроумие, строили мелкие подлянки и старались перетянуть в свой лагерь как можно больше людей.
Без ложной скромности скажу – в моём лагере были самые классные и весёлые ребята. В её – заучки и всякий сброд, который не смог отвоевать себе место под солнцем. В рот полетела еще одна конфетка, и я ловко спрыгнул с капота. Пора в бой. Два месяца как никак не виделись.
Алиса Булочкина
Идет. Я резко отвернула голову и начала что-то поддакивать Ленке, хотя совсем прослушала начало истории. «Эскалейд» Островского – это первое, что я увидела, шагнув из автобуса. Все эти годы самым сложным было снова видеть его после летних каникул. За учебные месяцы я привыкала к постоянным стычкам и состоянию вечного напряжения, а каждое 1 сентября снова шла в университет, стуча коленками друг о друга. Бесит. Как же он меня бесит.
Андрей Островский – звезда потока, баловень судьбы и просто отвратительный человек. Подумать только, на первом курсе он мне даже в какой-то момент понравился. Но потом на одной из тусовок я случайно подслушала, как он с друзьями спорит на меня. А потом вообще вылил мне на голову стакан с пивом. Ненавижу таких как он – богатенькие бездельники, которые развлекаются только тем, что унижают других людей. И мне не нужно поворачиваться, чтобы почувствовать его за спиной. Три… два…
– Булочкина, ты теперь одеваешься в отделе мешков для картошки?
Один. Я медленно повернулась.
– Островский, тебе стало скучно со своими остолопами и ты решил подойти к нам?
Девчонки засмеялись, а Баева в ответ наморщила свои накаченные губы. Лучше бы мозги накачала. Островский молча улыбался, глядя на меня сверху вниз. Руки в карманах брендовых штанов, на голове – бардак. Как обычно.
– У меня для тебя подарок.
Он скинул с плеча рюкзак, и я мысленно взвыла. Серьезно? Скоро диплом получать, а шутки не меняются. Островский покопался в рюкзаке, не сводя с меня хитрого взгляда, и наконец достал ЕЁ. Все, конечно же, дружно заржали.
– Держи.
Я даже не смотрела на протянутую руку, пытаясь выжечь дыру на его переносице.
– Засунь ее себе в задницу, Островский. Эта шутка перестала быть смешной еще на втором курсе.
– Это не шутка. Она ВКУСНАЯ! В отличие от тебя, Булочкина. В тебе сосредоточена вся горечь этого мира, – он манерно воздел руки к небу.
Сжав кулаки, я развернулась и потопала к входу. Пятый курс. У меня больше нет времени на эти разборки. За спиной я услышала, как Ленка говорит: «Дай сюда», и закатила глаза.
– Зачем ты ее взяла?
– Ой, ладно тебе, Алис, они же и правда всегда вкусные. Не знаю, где Островский их берёт.
Ленка с аппетитом жевала булочку, источавшую восхитительный аромат корицы, а мне оставалось лишь глотать слюну. В прошлом году я пообещала себе никогда больше не притрагиваться к его булкам. Произошло это после того, как Островский наткнулся на меня в коридоре, где я за обе щеки уплетала очередной подарочек. Он смотрел и улыбался во все тридцать два зуба, а я испытала такой стыд, что дала себе клятву – больше никогда и ни за что.
Кстати, о том случае Островский, похоже, не сказал своим друзьям, потому что Баева не отпустила в мой адрес ни одной скабрезной шуточки. Вот скажите, зачем при такой фамилии природа наградила меня ТАКИМИ формами? Я незаметно провела ладонью по бедру. За лето я скинула пару килограммов, но все они, как назло, ушли с талии, к которой у меня и так претензий не было.
Ленок тем временем дожевала булку и теперь вытаскивала изо рта прядь рыжеватых волос, которые почти всегда там оказывались. Я покачала головой: мои друзья действительно были с небольшой кукушечкой, но за это я их и любила.
С этими мыслями я зашла в аудиторию и по привычке села на первую парту – люблю концентрироваться на преподавателе во время занятия. Островский, как обычно, забрался на самый верх вместе со своими прихвостнями.
– И нам нужно определиться, друзья, с руководителем научной лаборатории. Должность ответственная, но интересная.
Эльвира Эдуардовна посмотрела на меня, приподняв брови, я же повернулась и окинула всю аудиторию внимательным взглядом, чтобы понять – нет ли кого-нибудь, кто втайне желает занять это место, но боится сказать.
– Если других желающих нет, то я не против.
Андрей
Еще бы она была против, ха! Такая возможность в очередной раз блеснуть умом и заработать очков на кафедре. И так, наверное, уже без стука туда заходит. Я буравил взглядом кудрявый затылок и осознавал, что чувство, которое я не испытывал вот уже два месяца, привычно растекается по венам. Кайф. Я даже прикрыл глаза, снова вспоминая, как скривилось ее лицо, когда я достал традиционную булочку. Весь день сегодня буду смаковать этот момент.
– Идём мы в итоге на вечеринку или нет? – Гарик слегка повернул голову в мою сторону, одновременно умудряясь конспектировать лекцию. Леха вынырнул из-за плеча друга и тоже вопросительно поднял брови.
– Не знаю, – пожал я плечами.
Привычных тусовок почему-то больше не хотелось, а нового развлечения я себе за лето так и не нашёл. Парни могли бы сходить и без меня, но по какой-то негласной договоренности мы продолжали везде таскаться организованной толпой. В универе все знали – заполучи на вечеринку одного, придут и остальные.
Пары пролетели быстро – 1 сентября никто из преподавателей не лютовал, давая время погрузиться в последний учебный курс без стресса. С Булочкиной мы сцепились еще пару раз. На экономике она усомнилась в том, что я достоин войти в подгруппу, которая будет проходить практику на заводе. Я! Человек, который, вообще-то, полтора года возглавлял экономический отдел в «Trade Union»! При этом сомнения она высказала не кому-нибудь, а декану! «Вадим Петрович, ла-ла-ла, в прошлом году Андрей много прогуливал, не вызывает доверия, другие приоритеты, ла-ла-ла». Я пахал, как раб на галерах, мымра ты кудрявая!
Нет, на этот завод я и так не собирался, планировал заверить практику по основному месту работы, но теперь это просто дело чести. Кто-то должен щелкнуть по носу, который задрался так высоко, что уже скребёт небеса.
Я шёл по коридору, когда услышал за углом её низкий голос. Она что-то обсуждала со своей свитой, и я немного замедлился – не специально, само получилось.
– Сходим, посмотрим. Если не понравится, просто уйдём.
Куда это заучка собралась? На районе открыли новую библиотеку?
– А если там будет Островский?
Я резко остановился и уперся плечом в стену, достав из кармана телефон. Маскировка, уровень «Бог».
– Я слышала, как Баева жаловалась, что Граф идти не хочет.
Я поморщился, услышав своё прозвище: из её уст оно всегда звучало как оскорбление. Но потом губы непроизвольно растянулись в улыбке. Булочкина собралась на тусовку? Отличное место, чтобы отыграться за оскорбление перед деканом.
Глава 2
Алиса
В этом году я решила хоть иногда выбираться в люди. Не то чтобы эти люди мне очень нравились, но репутация ботанички-затворницы на руку не играла – нужно было начинать налаживать связи, если после окончания университета я хочу получить хорошее место. Я окинула взглядом шумное прокуренное помещение и брезгливо передернула плечами – и почему однокурсникам нравится проводить время в подобных местах?
Я нашла взглядом Лену и Катю, которые, судя по всему, моих эмоций не разделяли. Ленок притопывала ногой под какую-то ужасную попсовую песню, а скромница Катерина краснела, перешептываясь с Антоном из четвертой группы. Ладно, тут всё понятно.
Я повернулась и с изумлением уставилась на единственного парня в нашей компании: Рома чертил что-то на бумаге, с жаром размахивая руками перед лицом Гарика. Я уже было со смехом отвернулась, как… СТОП! Гарик?
К пятому курсу все уяснили одну вещь – банда Графа всегда ходит полным составом. Уверена – если кто-то из них случайно погибнет до начала вечеринки, они принесут с собой хладный труп и усадят рядом на диване. Тяжело сглотнув, я начала медленно обводить взглядом гостиную. Из моей груди сам собой вырвался обреченный стон.
Андрей
– Лучше бы в «Джанки» пошли. Я, между прочим, специально наряд подбирала, – гундела Баева вот уже битый час. – Ты же вообще сюда не собирался.
– Не собирался, не собирался и вот собрался, – уверенно шёл я вперёд, старательно игнорируя её стенания.
Обычно все капризы Леры оттягивал на себя Гарик, но он ушел раньше, потому что мать надавала ему каких-то дел в этом районе. Хорошо хоть Леха с Пахичем шли молча, а то я бы уже давно взорвался.
До дома оставалось метров 50, когда откуда-то из темноты вынырнуло ярко-красное платье. От досады я чуть не застонал. Марина Гурская по какой-то непонятной причине считала меня своим. Никакие разговоры и убеждения не помогали – девица согласно кивала, а потом снова на каждом углу говорила, что мы встречаемся. Пахич с Лёхой не понимали, почему я выпендриваюсь. Объективно Гурская была самой красивой девушкой на курсе – ноги от ушей, блондинка, на идеальном лице нет ни единого следа хирургического вмешательства.
– Андрюша, привет, – пропела Гурская сладким голоском и клюнула меня в щеку. С трудом удержался, чтобы не оттолкнуть её от себя.
– Привет, Марин.
– Почему не сказал, что придёшь? Я бы за тобой заехала.
Ребята сзади прыснули от смеха, а я тяжело вздохнул.
– Марина, я не твой парень, поэтому не обязан говорить тебе куда иду, с кем иду, зачем и надолго ли.
– Я ведь без претензий, Андрюш, просто спросила.
Я покачал головой, глядя в никуда. Эта особа была абсолютно непробиваема. Спасла ситуацию Лера, которая вцепилась в мой локоть и потащила вперёд.
– Гурская, пока, мы опаздываем, пообщаетесь завтра в универе.
Стоило нам войти в дом, как я тут же начал сканировать помещение на предмет Булочкиной. Нашёл. Через пару секунд рядом заржал Лёха. Похоже, он её тоже увидел.
– Всё с тобой понятно, Андрюх. Вечер смеха и страстей. Я лучше пойду выпью, – он резво растворился в толпе. Пахич, пожав плечами, пошел за ним.
Лера цокнула и закатила глаза, когда поняла, из-за чего смеется Лёха.
– Островский, мне иногда кажется, что у тебя уже какая-то мания.
Баева взмахнула высоким хвостом и пошла к столику, за которым сидел Гарик. Мания, говоришь? Ты, Лера, из своего глаза бревно сначала вытащи.
Валерия Баева – дочка местного депутата и крупного промышленника жила по принципу двух С – состояние и статус. Именно по этим двум составляющим она оценивала людей. Гарик на этом экзамене жизни имел твердые двоечки. Впрочем, сего факта совсем не смущался. Скорее, наоборот, – всячески подчеркивал при Баевой свое плебейское происхождение и пустые карманы. Лера фыркала, цокала, бесилась, но вот уже два года ходила за Гариком, как привязанная веревочкой. Сама она этого, похоже, не замечала, а среди нас самоубийц не было, чтобы обратить на это её внимание.
Я точно определил момент, когда Булочкина поняла, что я тут. Её плечи напряглись, и она начала медленно поворачиваться. Сдержать акулий оскал у меня не получилось, как ни старался. Булочкина дернулась, когда я сделал шаг в её сторону – она явно хотела сбежать, но в последнюю секунду передумала. Нельзя показывать врагу свою слабость.
Я рассекал толпу как Моисей, уже предвкушая достойную схватку, но в этот момент люди загалдели, и всё пришло в движение.
– Да! В «Бутылочку»!
Кто-то свистел мне в ухо, и я поморщился, отпихивая человека в сторону. Какая еще «Бутылочка»? Тут Булочка прямо по курсу и у меня для нее есть пара ласковых. Народ тем временем уже начал скандировать, и я нехотя перевел взгляд на столик, который был главным источником шума. Какой-то парень шустро расчищал поверхность, распихивая по рукам стаканчики с алкоголем.
– Играют все!
– Все! Все! Никакие отмазки не принимаются! – визжала красноволосая девица, радостно потряхивая над головой пустой бутылкой шампанского.
С трудом сдержался, чтобы не закатить глаза. Взрослые лбы, какая «Бутылочка»? Пара наших однокурсниц уже обзавелась детьми, а они собрались разыгрывать поцелуйчики?
– Давай, Андрюх!
Сзади раздался веселый голос Пахича. Он с такой силой двинул мне по спине, что я только каким-то чудом не улетел носом в пол.
– Без меня.
– В смысле? Давай-давай, как в старые добрые времена. Вспомним молодость.
Он начал подпихивать меня в спину, когда рядом нарисовались Лёха, Гарик и Лерка.
– Ладно, не зря припёрлись. Похоже, тут будет весело, – произнесла Баева, и я бросил на неё удивленный взгляд.
Серьёзно? Тут, что ли, все сошли с ума?
Алиса
– Я не буду играть в «Бутылочку». Это даже не смешно.
Ленок прыгала вокруг меня резвой козочкой, но я была непреклонна. Что ещё за детский сад? Одним глазом я продолжала поглядывать на Островского, который хмурился и о чем-то переговаривался со своей свитой. Судя по всему, его мажорчики тоже вдохновились игрой, а сам он не горел желанием целоваться со всеми подряд. Ну надо же, у нас есть что-то общее.
– Ты сама сказала, что пора вылезать из норы. Притащила нас сюда, а теперь идёшь на попятную! – повысила голос Катя, и я удивленно на неё взглянула.
Тут что-то в воздухе распыляют? Мои друзья сошли с ума? До этого Рома, поправив на носу очки, деловито заявил, что он совсем не против развеяться. Я надавила пальцами на виски – сдерживать трехсторонний напор становилось всё сложнее.
– Ладно. Но только не долго!
Девочки запищали, а Рома одобрительно покачал головой. На самом деле я практически не опасалась – народу было так много, что вряд ли горлышко бутылки когда-то покажет на меня.
Андрей
Еще никогда не видел, чтобы столько людей хотели сыграть в «Бутылочку». Вокруг стола народу было не меньше, чем в буфете на перемене. К моему удивлению, Булочкина тоже была тут – стояла напротив с таким брезгливым выражением лица, что мне сразу же захотелось играть в эту глупую игру до скончания времен, просто назло ей.
– Товарищи, товарищи, минутку внимания! – закричала красноволосая девица. – Мы все уже люди взрослые, поэтому в тёмную кладовку никто не убегает. Целуемся здесь, да так, чтобы другим завидно было!
Она взвизгнула, и толпа весело заулюлюкала.
– Кто крутит первым?
Девица снова затрясла бутылкой, но почему-то сразу посмотрела на меня. Ну нет, здрасьте, приехали. Я глянул направо – оттуда на меня пялились еще человек пять, налево – да вы издеваетесь?
– Граф, давай!
– Давай! Давай!
– Андрюх, ты чего как неродной?
Гарик толкнул меня плечом, и я, тяжело вздохнув, забрал у красноволосой бутылку. Хорошо, если детки решили развлечься за мой счет, то кто я такой, чтобы возражать? Наклонился над столом, крутанул посильнее тяжёлую бутылку и без особого интереса начал наблюдать за её вращением. Вжих, вжих, вжих. Медленнее, ме-е-едленнее, ещё-е-е ме-е-е-дленнее. Стоп. Нет. Нет-нет-нет. НЕТ!
Глава 3
Андрей
Мне не нужно было поднимать голову, чтобы понять, на кого показала бутылка. Даже если бы я не понял сам, всеобщее гробовое молчание подсказало бы.
– Я не буду с ним целоваться, – раздался рядом голос Булочкиной.
– Аналогично. Это исключено. Ребят, я же после такого поцелуя импотентом стану.
Все продолжали молча пялиться то на неё, то на меня.
– Это еще почему? – возмущенно воскликнула мымра, сложив руки на груди.
– Почему? Ты замораживаешь людей одним взглядом, Булочкина! Даже боюсь представить, что будет, если к тебе прикоснуться.
Она злобно прищурилась, а потом с ехидной улыбочкой проговорила:
– А может быть, ты уже… того? А хочешь, пользуясь случаем, свалить всё на меня?
– Кого того? – Хмуро уставился я на неё. Люди вокруг начали похихикивать.
– Ну, того, знаешь, – она выразительно посмотрела на мой пах. – Стрелка на шесть часов, краник сломался, огурчик засох.
Народ уже откровенно ржал. Даже Баева давилась смехом, для приличия прикрыв рот ладошкой. Я прибью эту девку. Нет, сначала вымою ей рот с мылом, а потом прибью.
– Булочкина, это называется ЧЛЕН. И на краник он не похож, – саркастично выгнул бровь, – но человеку, который вряд ли хоть раз в жизни целовался, простительно не знать, как выглядит ЧЛЕН.
Специально повторил, с мрачным удовлетворением наблюдая, как лицо Булочкиной покрывается красными пятнами.
– Кто тебе сказал, что я никогда не целовалась? – она взмахнула головой, как обычно задирая свой маленький противный нос.
– Пффф, это очевидно.
На самом деле это было не очевидно. Более того, я так не думал, но упасть в грязь лицом при скоплении народа не хотелось. Это битва не на жизнь, а на смерть.
– Хорош рядиться, касатики, – подала голос красноволосая. Она смерила нас «меня-не-проведёшь» взглядом. – Целуйтесь уже.
– Поддерживаю! Вашу грызню мы и в универе послушаем. Ещё целый год впереди, – выкрикнул какой-то длинноволосый хрен, которого я вообще впервые видел.
– Целуй! Целуй!
Ладно, блин. Перевёл взгляд на Булочкину, которая смотрела на меня с мрачной решимостью. Поманил её пальцем. Показала мне фак. Мымра. Я не гордый, подойду сам.
Встав рядом с Булочкиной, я понял, что впервые за все эти годы оказался настолько близко к ней. Сердце почему-то подпрыгнуло. От страха, наверное. Близость к врагу, всё такое. Сделал ещё шаг. Она с вызовом задрала подбородок, я же осторожно наклонился и замер. От Булочкиной вкусно пахло – чем-то апельсиновым – и меня начало буквально затягивать в этот запах. Ее лицо становилось все ближе, а окружающие люди переставали существовать, пока полностью не исчезли.
Мои губы остановились в паре сантиметров от ее, и несколько секунд я просто наслаждался горячим дыханием. Удивительно, но эти последние сантиметры сократила Булочкина. Она едва заметно подалась вперед и этого оказалось достаточно, чтобы наши губы встретились.
Несколько секунд мы стояли замерев. Наши рты были плотно прижаты друг к другу, но никто не двигался. Не знаю, как Булочкина, а я опасался какой-нибудь подставы. Убедившись, что калечить меня никто не собирается, я наконец шевельнул губами, осторожно обхватив ее верхнюю губу. Булочкина приоткрыла рот, и мой язык (клянусь, сам, без моего участия!) скользнул в шелковистое тепло.
Будь я проклят, но это был самый вкусный рот в жизни. Идеальный. Язык Булочкиной робко коснулся моего языка, и чтобы избежать непоправимого, мне пришлось напомнить себе, где мы находимся. Меня словно смыло цунами, закрутило в смерч и выбросило посреди песков Сахары. А потом шестеренки в моей голове со скрипом пришли в движение, сделали круг, и все зарубки встали на свои места. Я резко отстранился.
Булочкина смотрела на меня огромными испуганными глазами – похоже, наш поцелуй и для неё стал откровением. Люди вокруг молчали, и нужно было срочно как-то разрядить обстановку. Булочкина пришла в себя первой.
– Ну что, не стал импотентом?
Я в ответ хмыкнул. Знала бы ты, Алиса, насколько я сейчас НЕ импотент. От полного фиаско меня спасали только мешковатые брюки и свободный свитер.
– Пришлось представлять Анжелину Джоли.
– Напрасно, она-то тебя точно не представляет, – Булочкина снова встала в излюбленную позу, сложив руки на груди и выставив одну ногу вперед.
– А ты представляешь?
– Иди в задницу.
Она развернулась и начала расталкивать людей, пытаясь отойти от столика. Я знал, что нужно взять себя в руки и оторвать взгляд от её задницы, но сделать это никак не получалось.
– 1-0 в твою пользу, – с уважением в голосе проговорил рядом Гарик. – Хотя признаюсь, в какой-то момент мне показалось, что она тебя уделает.
Красноволосая была довольна собой – первый круг «Бутылочки» явно удался. Народ смеялся, перетирая произошедшее и делая предположения на следующий круг.
Я же понял, что ни с кем больше не хочу сегодня целоваться. Да и не сегодня тоже. А еще у меня для себя было две новости. Одна плохая – я идиот, а другая хорошая – я достаточно вовремя это понял. Четыре года я измывался над Булочкиной, чтобы за десять секунд осознать одну очевидную вещь – она мне нравится.
Я начал выбираться из дома, предварительно достав телефон и держа его в руке.
– Эй, Граф, ты куда?
– Отец позвонил, – я помахал Пахичу телефоном, – хочет что-то обсудить.
– Вечером? – Он недоуменно смотрел на меня.
– Да, говорит семейное.
– Ну ладно, возвращайся.
– Угу, – буркнул я в ответ, закрывая за собой дверь.
Возвращаться туда я не планировал. Вместо этого пару часов бродил по району, обдумывая сложившуюся ситуацию. Сам факт, что к Булочкиной я дышу немного неровно, в голове уложился быстро – наверное, подсознательно я это уже давно понимал. Вопрос был в другом. Не могу же я спустя четыре года кровопролитной войны завалиться к ней и сказать: «Давай встречаться». Даже не сомневаюсь, что Булочкина использует это, чтобы нанести контрольный удар, обеспечивающий ей досрочную победу в полугодии. Нужно действовать постепенно, день за днём соблазняя неприступную крепость.
Придумав план действий, я довольный отправился домой только за тем, чтобы на следующий же день сесть в лужу.
Глава 4
Алиса
В очередной раз я зажмурилась, пытаясь сосредоточиться на лекции, при этом чуть не зарычала от злости. Из головы все никак не получалось выкинуть злополучный поцелуй с Островским. Вчера только каким-то чудом мне удалось сохранить лицо – даже девчонки ничего не заподозрили. А Ленок еще и посочувствовала, мол, ей бы не хотелось при всех целоваться с человеком, который ведет себя как последняя какашка.
Я согласно кивала, а сама думала: вот смеху было бы, свались я кулем к ногам Островского. Ну почему это чудовище так классно целуется? Как теперь это забыть?
Снова стиснула зубы от злости – он, наверное, через три минуты и думать об этом забыл, а я даже не знаю, как при следующей встрече не покраснеть. Хотелось орать и драть на себе волосы – ну вот кто тянул меня на эту дурацкую вечеринку? Никто! Сама ведь, всё сама. И Островского сама согласилась поцеловать. И, о боже, еще и первой это сделала! Он точно это на тормозах не спустит – за ночь, наверное, уже придумал миллион унизительных шуточек. Где он, кстати?
Первые пары Островский пропустил, чем несказанно меня обрадовал. Правда, с каждой новой переменой я нервничала все больше и теперь напоминала оголенный провод, гудящий от напряжения. Успокоилась только к последней паре, когда стало понятно, что в университете Островский сегодня не появится.
– Ты сегодня придёшь? – Рома привычным жестом протер очки и снова нацепил их на нос, вопросительно глядя на меня.
– Нет, надо кое-что по учебе доделать, – слукавила я.
Для чего у меня сегодня точно не было сил, так это для дополнительных занятий. На IT-кружке у нас собралась веселая компания, и я всегда с удовольствием туда ходила. Но сейчас боялась, что ребята заметят мое рассеянное состояние, а Рома, который был на вчерашней вечеринке, быстро сложит два и два.
Парень понимающе качнул головой, не заподозрив меня в наглом вранье, и свернул за угол. Я еще немного постояла в коридоре, развернулась и… врезалась в твердую грудь. На плечи легли горячие руки, но прикосновение длилось не больше секунды, потому что я тут же отпрыгнула на безопасное расстояние.
– Привет.
Островский смотрел на меня с такой улыбочкой, что только дурак не понял бы – он что-то задумал. Русые пряди сегодня топорщились больше обычного, и в голове сразу возник вопрос – чем это таким он занимался ночью, что пришел в универ под конец пар, да еще и весь лохматый.
– Чего тебе?
– Мне – ничего, а тебе – вот.
Островский вытащил руку из-за спины и протянул маленький, но очень красивый букет из роз всех цветов и оттенков. Бутоны – штук двадцать, не меньше – плотно прилегали друг к другу, а низ укороченных стеблей был перехвачен простой ленточкой.
Думаю, что сирены, которые звучали сейчас в моей голове, были слышны даже в соседнем корпусе. Я бегло осмотрелась по сторонам, выискивая его прихвостней с камерами наперевес. Для верности сделала еще один шаг назад, а то потом смонтируют всё так, будто я тут лужицей у его ног растекаюсь.
– Островский, ты идиот? Убери от меня эту метлу.
Он недоуменно посмотрел на букет и пожал плечами.
– Как по мне, очень красивый.
Он сделал плавный шаг в мою сторону, даже не шаг – скользнул ногой по полу, подбираясь ближе. Я выставила руку.
– Не подходи, Островский, пожалеешь.
– Да расслабься ты, Булочкина, это просто цветы.
Да-да, рассказывай эти сказки кому-нибудь другому. После вчерашнего он явно решил перейти на какой-то новый уровень сживания меня со свету. Островский все наступал, а я пятилась назад, пока не уперлась спиной в стену. Он остановился в шаге, пристально глядя на меня и уже не пытаясь вручить букет.
– Не возьмешь?
Я быстро замотала головой из стороны в сторону. Сердце громыхало где-то в ушах, и мне приходилось прикладывать чудовищные усилия, чтобы не смотреть на его губы. Но в какой-то момент он решил погладить нижнюю губу пальцами. Островский и раньше так делал, когда сильно над чем-то задумывался, но еще никогда это не оказывало на меня такого вау-эффекта. У него всегда были такие длинные и красивые пальцы?
Теперь я откровенно пялилась на его губы, и Островский, конечно же, заметил мой взгляд. Он криво улыбнулся, но, к моему удивлению, сделал шаг назад.
– Ладно.
– Ладно?
– Ладно. – пауза. – Булочка.
Островский продолжал с улыбкой смотреть на меня, а я с ужасом ощутила, как краснею. Меня многие так называли, но еще никто не произносил дурацкое прозвище таким голосом, будто мы стоим не посреди университетского коридора, а нежимся в мягкой постели.
Я начала медленно скользить вдоль стены, не сводя при этом взгляда с Островского. Вот лопатки уперлись в стеклянный стенд с расписанием, его я быстро миновала. Острый угол поворота – ныряю за него и теряю врага из поля зрения. Наверное, только нежелание выглядеть полной идиоткой остановило меня от того, чтобы броситься наутек. Я чинно миновала длинный коридор, еще раз завернула и так же медленно спустилась к гардеробу. Алиса Булочкина – молодец.
Только на выходе я позволила себе обернуться. Островского нигде не было, и я со спокойной душой вышла на улицу. Хотя насчет спокойной погорячилась – меня до сих пор потряхивало. К счастью, в университетском дворе было пусто, так что никто не мог видеть моего ошалевшего лица.
До дома я дошла пешком, обдумывая поступок Островского. Во внезапный приступ симпатии верилось с трудом, поэтому сделала ставку на какой-нибудь дурацкий спор. В голове сразу всплыли слова матери: «Алиса, такие как мы богатым и успешным нужны только для одного – постели».
Мама растила меня одна. Насколько я поняла из ее сумбурных рассказов, мой отец был человеком непростым. Вернее, непростыми были его родители. Когда мама забеременела, разразился скандал – вводить в семью деревенскую девчонку никто не хотел. Все уговаривали маму сделать аборт, но она не согласилась, до последнего веря в то, что мой папаша одумается и женится на ней, вопреки воле родителей. Но вместо этого тот сказал, что не любит ее и никогда не любил, а спал с ней только потому, что у них с другом был счет на девственниц. Просто он в какой-то момент увлекся.
Мама затаила обиду на всех без исключения мужчин, но особенно доставалось тем, кто был богат и мог похвастаться положением в обществе. Когда я поступила в университет, она сфотографировала списки, вывешенные на дверях корпуса, а потом медленно, но методично начала сопоставлять имена и внешность парней. К тому моменту, когда я поняла, что она находит их в социальных сетях, было уже поздно.
Мама составила список «опасных ребят» и на полном серьезе попросила меня с ним ознакомиться, чтобы впоследствии даже не приближаться к этим людям. Надо ли говорить, что возглавлял черный список Островский.
Я пыталась убедить маму, что все это – какая-то нездоровая вещь. Она же в ответ расплакалась и заявила, что я не ценю ее заботу. Мне оставалось только согласиться. К тому же было не так и сложно соблюдать мамины рекомендации – с тусовкой Островского мы практически не пересекались. Ребята у нас на курсе кучковались по принципу «деньги к деньгам». Единственным исключением был, пожалуй, Гарик, но, насколько мне известно, они с Островским дружили чуть ли не с садика.
В том, что Островский потащит меня в койку, я сильно сомневалась. Для этого всё же нужна хоть толика влечения. Но вот провернуть что-нибудь в духе «ой, посмотрите, Булочкина решила, что я в нее влюбился» – это вполне возможно.
***
Дом встретил тишиной и прохладой. Я протопала в комнату, стараясь не задеть плечом мольберт – вчера я таскала его по всей квартире, пытаясь словить нужный свет. На минуту остановилась, рассматривая рваные линии. Кажется, это будет моя лучшая работа. Какая насмешка. Нужно было выбросить его сразу, но еще никогда у меня не получалось так хорошо: в рисунке была душа, характер и страсть, которой мне всегда так не хватало. Это был глупый порыв, но я не любила оставлять дела незаконченными, даже если в процессе они начинали жутко бесить.
Глава 5
Андрей
Булочкина уже несколько дней держала оборону – едва завидев меня, тут же сматывалась. С цветами она меня удивила. Разумеется, я не ожидал, что она расплывется в улыбке и начнет благодарить, но все же рассчитывал на дружеский разговор. Алиса же смотрела на букет, как на ядовитую змею. Уж не знаю, что она там себе придумала, но факт оставался фактом – моя ситуация не улучшилась, а только усугубилась.
Вот и сегодня я успел выхватить взглядом лишь удаляющуюся кудрявую макушку – похоже, Булочкина заметила меня раньше, чем я ее, и успела ретироваться.
– Вы последние дни какие-то странные – ни одной стычки, – подозрительно посмотрел на меня Гарик, и я как можно небрежнее пожал плечами.
– Пятый курс, Гар, особо не разгуляешься. Вчера вон Эдуардовна даже на перемену не отпустила. Не до Булочкиной, в общем.
– Ммм, ладно. А то я уже подумал, что… – он почесал затылок.
– Что ты подумал?
– Ну, что после того поцелуя, знаешь, типа от ненависти до любви, все такое.
Я демонстративно закатил глаза и фыркнул.
– Ты издеваешься? Это же Булочкина, камон, какая любовь?
Надеюсь, я выглядел максимально правдоподобно, а то не хватало еще, чтобы поползли слухи о том, что Граф пал жертвой чар главной заучки курса. Кстати, никакими чарами там и не пахнет, поэтому еще предстоит разобраться, жертвой чего я в итоге пал.
– Ладно-ладно, – Гарик поднял руки вверх, – просто на секундочку показалось.
– Крестятся, Гар, когда кажется. А где Баева? – ненавязчиво решил сменить я тему.
Пришла очередь Гарика пожимать плечами, и я злорадно улыбнулся про себя – в следующий раз будет думать.
– Мне откуда знать, я не ее нянька, – буркнул он себе под нос.
– Да? – Я саркастично выгнул бровь, – просто на секундочку показалось…
– Да всё, всё, Островский, я понял, – Гарик замахал руками и ускорился, не желая продолжать скользкий разговор.
Вот и чудно, вот и славненько.
***
Я понял, что произошло нечто из ряда вон выходящее, еще на подходе к кабинету. Из помещения шел такой специфический гул, который всегда сопровождает скандальные ситуации. Привлеченные этим гулом, в кабинет ломились все новые люди, и шум нарастал. Я с трудом растолкал однокурсников, окинул взглядом помещение и не сдержался от смачного мата. Булочкина, какого хрена?
Алиса
Мою жизнь сложно назвать интересной. Для других людей, я имею в виду. Для меня она, конечно, вполне себе увлекательная. Я не могла похвастаться драматическими отношениями, яркими романами или скандальными выходками. Но однажды и я совершила глупость. Одну единственную глупость, свидетелями которой теперь стала половина группы.
На третьем курсе я увлеклась парнем не из университета. Познакомились мы во время одной из наших редких вылазок в клуб. Дима был очень галантен, красиво ухаживал, и я полностью проигнорировала все мамины предупреждения про богатеньких парней. И зря.
Он никогда не настаивал на том, чтобы перевести наши отношения на другой, более интимный уровень. Каждое свидание заканчивалось вполне целомудренным поцелуем, но мне и этого хватило с головой, чтобы на какое-то время лишиться разума. Иначе сложно объяснить, зачем я согласилась выслать ему «парочку пикантных фото».
Я потратила кучу времени, чтобы придумать соблазнительные позы, сделала макияж и ответственно подошла к освещению. Мне казалось, что фото получились отличными, но Дима меня высмеял. Мое нижнее белье он обозвал бабкиными трусами, грудь – коровьим выменем, а попу – багажником. Придя в себя от шока, я попросила его удалить фотографии, а когда он отказался, пригрозила полицией.
Признаться честно, я так и не поняла, зачем он за мной ухаживал, если считал некрасивой. Нет никакой нужды видеть мои обнаженные фото, чтобы понять, что моя фигура далека от модельной. После угроз полицией Дима сказал, что удалил фотографии, но теперь было очевидно, что он меня обманул.
Одна из стен кабинета была обклеена моими изображениями. Автор этого панно не поскупился: оригинальных фотографий было всего две, но они были распечатаны в разных размерах, цветными, черно-белыми, в рамочке сердечком и без.
От ужаса и стыда я не могла даже пошевелиться. Не верилось, что все это происходит со мной. Кто может быть настолько жесток? И главное – откуда у него эти фото? Краем глаза я заметила, как сквозь толпу пробирается Островский. На несколько секунд он тоже замер, а потом на его лице мелькнула злость. Наверное, раздосадован, что кто-то вместо него уничтожил его врага.
В отличие от меня, Островский быстро пришел в себя, растолкал студентов, которые толпились у самой стены, и начал осторожно снимать фотографии. Когда все они оказались сложены стопочкой, Островский открыл рюкзак и запихнул их туда.
– На память.
Толпа разочарованно загудела, кто-то крикнул, что ничего толком не успел рассмотреть, на что Граф огрызнулся:
– Могу подсказать пару сайтов, где смотрят.
Не знай я Островского лучше, подумала бы, что он меня защищает. Прозвенел спасительный звонок, в кабинет вошел преподаватель, и всем пришлось занять свои места. Полтора часа прошли как в тумане: я никак не могла прийти в себя, а шепотки за спиной этому совсем не способствовали. Представляю, какой фурор произвела моя почти обнаженка. Заучка Булочкина в бабушкиных трусах пытается изобразить эротику. Хотелось биться головой об парту и кричать от бессилия.
– Алис, что тут произошло? – наклонилась ко мне Лена.
Они с Катей не успели на представление – зашли вместе с преподавателем. Ну почему они, а не Островский?
– Потом расскажу, – я выразительно посмотрела на подругу, давая понять, что сейчас точно не время и не место. Она согласно кивнула.
***
После занятий подруги долго вздыхали и ахали – историю с фотографиями я им рассказала впервые, и Ленок даже немного обиделась.
– Если бы ты рассказала тогда, мы бы собрались и… – она постучала кулаком по ладошке, – показали уроду, где раки зимуют.
Катя согласно закивала, а я засмеялась. В том, что девочки вступились бы за меня, я даже не сомневалась, но в тот момент мне больше всего хотелось забиться в угол и в одиночестве зализать свои раны.
– Но как фотографии оказались в университете? – Катя в очередной раз нахмурилась. – Островский?
Я покачала головой:
– Нет. Точно нет.
– Почему ты так думаешь?
– Не знаю, не могу объяснить.
– А я согласна с Алисой. Это точно не Граф. Несмотря на их вражду, он неплохой парень. Никогда не замечала за ним по-настоящему подлых поступков.
В ответ я фыркнула, иронично изогнув бровь.
– А когда он подменил расписание, и я чуть не опоздала на итоговую работу?
– Хм, – Лена скорчила задумчивую рожицу, обхватив двумя пальцами подбородок. – Это не после того, как ты позвонила ему и сказала, что семинар у Козловского отменили? Тот самый, на котором разбирали темы для курсовых?
– Ой, всё!
Мы еще немного посмеялись, вспоминая старые проделки, а через десять минут девчонки бодро втиснулись в свой автобус №18, и я осталась на остановке одна. Как только автобус с подружками скрылся из виду, я погрузилась в мрачные мысли, да так глубоко, что не сразу отреагировала на черный «Эскалейд».
Глава 6
Алиса
Машина стояла у остановки, но из нее никто не выходил. Не знаю, что там задумал Островский, но я сегодня на игры и сражения была не настроена, поэтому стойко игнорировала тонированные стекла. Через пару минут окно все же медленно поползло вниз.
– Подвезти?
Я даже не стала отвечать на это странное предложение – просто закатила глаза и отвернулась.
– Булочкина.
– Что?
Взгляд уперся в рюкзак, по которому Островский медленно постукивал пальцами. Рюкзак, в который он пару часов назад убрал мои фотографии. От одной только мысли, что он сидел тут и рассматривал меня в нижнем белье, сердце подпрыгнуло. Я тут же от нее отмахнулась – с чего бы ему это делать?
– Ты меня стесняешься?
Сложив руки на груди, я ехидно улыбнулась.
– И что дальше? Я скажу – нет, а ты мне – докажи, и вот я уже залезаю в твой толстозадый автомобиль? Островский, манипулятивные приемчики перестали работать еще во втором полугодии первого курса.
– А знаешь, что работает безотказно даже сейчас? – спросил Островский, и я напряглась. – Старый добрый шантаж.
Он снова постучал пальцами по рюкзаку, и с громким рыком я рванула на себя дверцу дорогого авто. Плюхнулась на сиденье и с самым своим грозным выражением лица повернулась к Островскому.
– Отдай мне фотографии.
– Нет. – он завелся, не глядя на меня, и отъехал от остановки.
С минуту я ждала, что последует какое-то объяснение, но поганец даже и не думал развивать мысль. Я раздраженно вздохнула, всем своим видом демонстрируя крайнее недовольство. Потом вздохнула еще раз.
– Это какая-то специальная дыхательная гимнастика? – Островский с любопытством посмотрел на меня, но по плотно сжатым губам было понятно, что он едва сдерживает смех.
– Зачем они тебе?
– Сказал же – на память.
– Будешь рассматривать их ночью под одеялом? – ехидно поинтересовалась, рассчитывая, что сейчас он возмутится и предложит забрать свои нелепые фотографии. Но вместо этого Островский спокойно пожал плечами.
– Я живу один, поэтому нет нужды прятаться под одеялом.
На несколько секунд я зависла с открытым ртом. Он же не серьезно?
– Островский, ты меня знаешь, – я пригрозила ему пальцем, – если что-то задумал, лучше брось это дело.
– Да я уже и не уверен, что знаю тебя, – он быстро глянул на меня, его глаза смеялись. – Я думал, ты скромная приличная девушка, а ты….
Граф на мгновение опустил глаза на мои колени, и я снова ощутила, что краснею. Второй раз за неделю! Как можно незаметнее постаралась отдернуть юбку, но, судя по новому обжигающему взгляду, еще больше привлекла к себе внимание. Островский молчал, сосредоточенно уставившись на дорогу, а я гадала – откуда взялось это чувство вселенской неловкости? Такого за все прошедшие годы с нами точно не происходило.
Через пару кварталов я немного расслабилась, и взгляд сам собой упал на его руки. Тогда, на вечеринке, мне не показалось – пальцы у Островского действительно очень красивые. Уверенные движения, которыми он управлял автомобилем, были… самой сексуальной вещью, которую мне доводилось видеть.
Неосознанным жестом я погладила линию декольте – всегда так делаю, когда задумываюсь над чем-то. Машина остановилась на светофоре, и чувствительной кожи теперь касались не только мои пальцы, но и его взгляд. Островский смотрел на грудь открыто, совершенно не стесняясь, а я, вместо того чтобы убрать руку, продолжала гладить себя. Что, черт возьми, происходит? И с ним, и со мной?
Загорелся зеленый, и Граф был вынужден снова смотреть на дорогу. У меня таких ограничений не было, поэтому в последний раз мазнув взглядом по рукам, я стала двигаться дальше: рельефные предплечья, точеные скулы, непослушная светлая прядь, скрывающая половину лица. Сместилась ниже. От вида крепких бедер, обтянутых джинсами, сердце забилось быстрее. Сейчас еще секундочку и перестану пялиться. Вот, еще одну.
Машина замедлила ход, и я поняла, что Островский пристально смотрит на меня. Будь у меня побольше опыта, а не глупых фотографий, я бы смогла ответить на его взгляд. Но у меня его не было совсем, поэтому я тут же отвернулась и начала смотреть в окно с таким энтузиазмом, как будто там шла новая серия «Ведьмака».
Так мы и проехали, не произнеся ни слова, до самого моего дома. Едва «Эскалейд» затормозил у подъезда, я выскочила наружу, буркнув «спасибо». Почему-то в этот момент я даже не задалась вопросом: а откуда Островский знает, где я живу?
Андрей
Булочкина сбежала так быстро, что даже не догадалась спросить, откуда я знаю, где она живет. Я дождался, когда в нужном мне окне мелькнет тень, и лишь после этого уехал. Мне было известно не только, где она живет. Я был в курсе, что ее воспитывала мама, мог навскидку назвать с полдюжины любимых групп. Да чего уж там – я даже догадываюсь, для кого предназначались фотографии. Кстати, этому мудаку придется объясниться. А еще у меня есть пара вопросов к моей верной поклоннице. Насколько мне известно, Марина знакома с бывшим парнем Булочкиной.
Еще неделю назад все это казалось абсолютно нормальным: ну что странного в том, что я в курсе литературных предпочтений своего злейшего врага? Теперь мне хотелось биться головой об руль. Я хренов сталкер. Я следил за ее соцсетями, мотивируя это тем, что нужно быть в курсе, чем там занята заучка, чтобы всегда иметь возможность придумать новую колкую шутку. На самом же деле просто удовлетворял больную потребность в том, чтобы ежечасно видеть Булочкину.
Остановился на светофоре, и взгляд сам собой упал на рюкзак. Надеюсь, эти фотографии никто и никогда больше не увидит. Кроме меня, конечно. Меня ждет много часов за просмотром ее шедевров. Если бы на этих изображениях Булочкина не прикрывала свою грудь ладошками, я бы, наверное, не сдержался и начал бить морды. Почему-то от одного взгляда на парней, которые стояли там, в кабинете, и пускали слюни на полуобнаженную Булочкину, внутри проснулся даже не зверь – демон.
Только каким-то чудом мне удалось взять себя в руки и спокойно снять фотографии со стены. Парни решили, что я придумал, что можно с ними сделать. О, я и правда придумал! Вот только делать я это буду в гордом одиночестве.
***
Вечером мы сидели у Лехи и рубились в карты. Я периодически выпадал из разговора, потому что перед глазами то и дело вставали картинки с Булочкиной в милых белых трусиках. В очередной раз встряхнул головой, чтобы избавиться от непрошеных образов, и бросил взгляд на стол. Пиковая дама. Очень символично. Положил сверху короля и усмехнулся – еще более символично.
– А я все равно считаю, что тут эффект запретного плода. Согласен, Андрюх?
Я вскинул голову, посмотрев на Леху. Начало беседы я пропустил, поэтому медленно почесал затылок и многозначительно протянул:
– Ну-у-у, смотря как ты себе представляешь этот эффект.
Друг бросил карты на стол и начал активно жестикулировать.
– Ну вот смотри, есть условная Дама, – он вытащил из колоды карту. – И она вся такая неприступная, что тебя прям колбасит от желания.
– И?
– Если из этого уравнения исключить неприступность, желание само собой сойдет на нет. И очень быстро.
– А как же истории про то, как он ее вечность добивался, наконец добился и жили они долго и счастливо? – прищурившись спросил Пахич.
– Тут все просто: женщины прекрасно знают, что чем дольше водишь перед носом у мужика конфеткой, тем больше шансов, что он потом никуда не денется. Поэтому томят, маринуют до последнего. До того момента, когда победа кажется такой сладкой и желанной, что ты никуда не уходишь. Остаешься, посчитав, что отвоевал себе место под солнцем.
Гарик пожал плечами:
– Иногда это действительно место под солнцем. Мой отец проехал полмира, чтобы вернуть маму, и кажется абсолютно счастливым человеком.
– Не буду ничего говорить про твою маму, чтобы не получить в лицо, – поднял вверх палец Леха, – но если бы речь шла о другой, гипотетической женщине, я бы сказал, что эту неземную любовь можно легко вылечить сексом.
Мы втроем дружно хрюкнули, а Леха снова замахал руками.
– Вы не поняли – быстрым сексом. Вот когда захотелось, тогда и тащи ее в койку. Один раз потрахались и всё – очарование исчезло.
– Прости, но это… самая банальная вещь на земле, которую я слышал, – с трудом сдерживая смех, проговорил я.
Гарик с Пахичем не выдержали и начали ржать в голос. Отсмеявшись, Гарик спросил, вытирая слезы:
– Лех, ты серьезно думал, что открыл Америку?
– Идите в задницу!
Весь вечер мы подшучивали над другом и его «эффектом запретного плода», но по дороге домой я серьезно призадумался. А что, если меня так накрыло как раз из-за того, что Булочкина недоступна? И как только мы переспим, моя нездоровая зависимость исчезнет? Покачав головой, я решил – надо попробовать.
Глава 7
Алиса
Когда на следующий день Островский полдня проходил, напялив поверх кофты мешок из-под картошки, я даже обрадовалась. Традиционные детские шуточки про мою мешковатую одежду были понятнее и безопаснее того взгляда, которым он пялился на меня в машине. Еще через пару дней мне даже начало казаться, что ни нашего поцелуя, ни той поездки на машине не было. Мы снова грызли друг друга на потеху всему курсу.
После пар я проводила девчонок на автобус, а сама решила прогуляться пешком. В последнее время прогулки стали для меня настоящим спасением от ненужных мыслей, то и дело пытающихся влезть в голову.
– Привет.
Я вздрогнула, но проигнорировала голос за спиной, продолжая идти вперед. Возможно, если сделать вид, что не услышала, Островский исчезнет.
– Разговор есть, – он поравнялся со мной и пошел рядом, загребая яркими кедами желтые листья.
– Не припомню, чтобы у нас была хотя бы одна тема для обсуждения. Только если тебе не нужен совет по поводу внешнего вида, – многозначительно посмотрела на него.
Островский поморщился, а потом внезапно взял меня под локоть и потащил в сторону.
– Пойдем, Булочкина, в парке погуляем.
– Отцепись от меня, – я попыталась отодрать от себя его руку, но ничего не вышло, – вдруг кто-нибудь увидит!
Он заулыбался, подтягивая меня еще ближе.
– Боишься подмочить репутацию?
– Боюсь.
– Вообще-то, это я должен бояться. Если люди увидит меня с тобой, то моей репутации самого завидного жениха – конец.
– Хо-хо-хо, Островский, никто не рассматривает тебя как потенциального жениха. Так, денежный мешок, с которым можно покувыркаться между делом в постели.
Граф перестал улыбаться, и чувство вины острой иглой пронзило грудь. Это было не только грубо, но и жестоко, поэтому, поджав губы, я пробормотала:
– Ладно, извини, переборщила.
Островский тут же снова расплылся в улыбке и ловко развернул меня, ныряя на неприметную тропинку парка.
– Кстати, именно об этом я и хотел с тобой поговорить.
– О чем? – остановившись, я недоуменно на него посмотрела.
Островский тоже остановился и наконец отпустил мою руку. Он повернулся ко мне.
– О том, чтобы покувыркаться в постели.
– Э-эм. А я тут при чем?
– С тобой.
Я прыснула от смеха, махнув на него рукой. На мгновение он показался таким серьезным, что у меня даже сердце екнуло. Похихикивая, я пошла вперед по тропинке.
– Островский, к пятому курсу ты решил перейти от детских шуточек к взрослым?
– Я не шучу, Булочкина!
Он догнал меня и схватил за руку, заставляя остановиться. Я старалась выглядеть максимально естественно и безразлично, хотя сердце в груди танцевало бразильскую самбу.
– Правильно ли я понимаю, что ты предлагаешь мне переспать с тобой?
Для верности ткнула пальцем сначала на него, потом на себя. Островский пожал плечами, как будто ничего такого особенного не предложил.
– Ага.
– Кхм-кхм, и-и-и… чем вызвана столь странная просьба?
– Захотелось, – он снова пожал плечами, и тут я уже не выдержала и начала хохотать.
– Да ладно, Островский! После всех этих лет тебе вдруг захотелось переспать с девушкой, которая одевается в мешки из-под картошки? Рассказывай эти сказочки кому-нибудь другому. Давай, где твои приятели?
Я начала с энтузиазмом рассматривать кусты, в любую секунду ожидая появления его прихвостней. Но никто на нас не выпрыгивал с криками: «Ха-ха, поверила!», а Островский продолжал смотреть на меня.
– Если хочешь, могу очень быстро доказать, что мне действительно захотелось, – на последнем слове он многозначительно глянул на свой пах, и мои глаза стали огромными, как у совы темной ночью.
– Обойдусь, пожалуй.
Островский опять ловко подхватил меня под руку и потащил вглубь парка.
– Я тебе нравлюсь, Булочкина?
– Что? Нет! – я почти заорала, спугнув белку.
– Хм, но целоваться при этом полезла первой, – он состряпал задумчивую рожицу, потирая пальцами подбородок.
– Не льсти себе, Островский. Я просто мечтала, чтобы этот фарс побыстрее закончился.
– А я готов поспорить, что тебе вообще не хотелось, чтобы это заканчивалось, – он резко выставил руку, словно защищаясь. – Мне тоже, Булочкина, прошу заметить.
Я ничего не стала на это отвечать, и какое-то время мы шли молча по золотисто-красному ковру из опавших листьев.
– Ну, в общем, я тут подумал…
– Делай ты это почаще, мы бы сейчас тут не гуляли, – перебила его, а Островский пробормотал что-то вроде: «Это точно».
– Так вот, Булочкина. – он сделал паузу. – Алиса. Я думаю, нам нужно переспать. Сбросить, так сказать, это странное напряжение и спокойно жить дальше.
Островский по-дружески похлопал ладонью по моему плечу. Можно было, конечно, возразить, что никакого напряжения нет, но это была такая откровенная ложь, что произнести ее язык не повернулся.
– Очень заманчиво, Андрей, но нет.
Еще с минуту он молчал, а потом резко остановился, развернув меня к себе.
– Погоди. Ты – девственница?!
Я быстро заткнула его рот ладошкой, воровато оглядываясь по сторонам, и зашипела:
– Обязательно так орать?
Теперь уже Островский смотрел на меня круглыми от шока глазами. Внезапно я очень остро ощутила под ладонью его губы и резко отдернула руку. Поморщившись от досады, пошла дальше. Почему он так удивился? Можно подумать, к пятому курсу я обросла толпой поклонников.
– Это вообще как, Булочкина? – Островский наконец пришел в себя и догнал меня.
– Что, как? Не так давно ты во всеуслышание заявил, что я даже не целовалась ни с кем, а тут удивляешься, что…
– Это шутка была, и уверен, никто ее за чистую монету не принял, – развел он руками.
– Ну вот, в каждой шутке, как говорится.
Было очень странно обсуждать такие вещи со своим заклятым врагом, и в то же время не было стыдно или не комфортно. Даже с девчонками я всегда старалась избегать этой темы, а вот с Островским – пожалуйста.
– Тогда подожди, мне нужно подумать. – серьезно произнес он, и я снова прыснула.
– Испугался, что с девственницей особо не покувыркаешься?
– Не знаю, как ты, Булочкина, но я к подобным вещам отношусь очень серьезно.
В ответ на это заявление я лишь покачала головой. У меня была стопроцентная уверенность, что возиться с девственницей Островский не будет. Через пару минут мы вышли с другой стороны парка, и я свернула к остановке: в автобус он за мной точно не потащится.
– До завтра, Островский.
– До завтра, Булочкина, – раздался за спиной его задумчивый голос.
Глава 8
Алиса
С того странного разговора в парке прошла неделя. Островский ходил по университету какой-то задумчивый и, судя по всему, старался меня избегать.
– Чего это у нас с Графом? Признавайся, Алис, ты его все же стукнула посильнее по голове? – Катя засмеялась, провожая глазами парня, который даже не взглянул в мою сторону.
– Ничего я с ним не делала. Может, у него к пятому курсу мозгов наконец поприбавилось? – раздраженно буркнула я.
Всю эту неделю я злилась сама на себя, потому что на полном серьезе задумалась о его предложении. Не из-за того, что вдруг воспылала неземной любовью к Островскому, боже упаси. Но связываться с 21-летней девственницей мало кто захочет. Граф тому отличное подтверждение. Так что если есть возможность избавиться от досадного недоразумения и дальше шагать по жизни без этой проблемы, то почему нет? Ну а еще, где-то там, в самой глубине души, мне хотелось, чтобы моего тела коснулись его длинные пальцы. И это бесило больше всего.
– Привет, Алиса.
– Привет, – я кивнула, стараясь как можно быстрее обойти Пахича.
Он был какой-то странный: в компании Островского делал вид, что меня не существует, и всегда здоровался, когда рядом никого не было. Такая двуличность мне была неприятна – уж лучше открытая вражда.
Нырнув за угол, я тут же впечаталась в крепкую грудь. Воскликнув: «О!», Островский затолкал меня в ближайший кабинет. Несколько секунд он просто смотрел на меня одним глазом, а потом убрал светлую прядь с лица и улыбнулся. Я ощутила, как сердце разгоняется, а щеки заливает румянец.
– Ты такая милая, когда краснеешь.
Он взялся за прядь моих волос и потянул на себя, распрямляя кудряшку, а потом снова отпустил. Я отбросила его руку.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71523481?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Дарья Геша
Тип: электронная книга
Жанр: Современные любовные романы
Язык: на русском языке
Издательство: Автор
Дата публикации: 12.01.2025
Отзывы: Пока нет Добавить отзыв
О книге: Она – ботаник со смешной фамилией, а я – звезда университета и просто отличный парень. Если вы думаете, что это история о том, как мы друг друга даже не замечали, то вот вам Ха! Ха! И еще раз – ХА! С самого первого курса мы ведем войну не на жизнь, а на смерть. Победа уже была у меня в кармане, когда все карты смешала игра в «Бутылочку». Поцеловать злейшего врага? Легко. Вот только теперь наше противостояние стало гораздо… горячее.