Лучшее лето в жизни
Лучшее лето в жизни
Андрей Кокоулин
Фантастический роман. Киберпанк. Псевдояпония.
На Додекан-сайто рядом со свалкой строят фешенебельный отель. Для четверки выращенных в инкубаторе друзей это становится началом настоящего опасного приключения. Особенно, когда в отель заселяется первый клиент, девушка по имени Эвер Дикки Хансен.
Андрей Кокоулин
Лучшее лето в жизни
Пролог
Почему у нас на отшибе решили построить «Пайтон-де-Люкс», не знал никто. Район у нас «мертвый», то есть, бесперспективный, под носом – промышленная зона Имасу и Тойдеканн – самая большая свалка в городе, а почти все высотки – муниципальные.
Возможно, какой-то джинкочи, которые сейчас управляют почти всем, свихнулся и решил, что люксовый отель поднимет статус района. И я, и Кэми, и Янгон, и даже ярый фанат джинкочи Фанг-Кефанг убеждены, что на месте «Дешевых товаров Тено-каи» куда лучше смотрелся бы игровой центр «Кокута». По крайней мере, народу там каждый день паслось бы больше, чем в «Пайтон».
Но, знаете, с джинкочи бесполезно требовать отчета. Во-первых, они все упрятаны под землю, поделены между корпорациями и правительством и обставлены заоблачными рангами допуска. Нет, можно, конечно, задать свой вопрос с любого терминала, но только ответ будет, скорее всего, такой: «Дорогой гражданин-человек! Спасибо за интерес! Запрашиваемая вами информация является конфиденциальной и требует подтверждения ваших полномочий».
Да, а во-вторых, у каждого джинкочи есть магистральное направление, ойи-цель, которой он следует, и часто его действия определяются возможностями ее достигнуть. Возможности же реализуются при сочетании определенных факторов. Сложность вся в том, что факторы как появляются, так и исчезают.
Поэтому джинкочи по развитию городской среды в один момент может решить, что отель «Пайтон-де-Люкс» в Додекан-сайто ему просто необходим, а в другой момент забыть о нем, посчитать казусом ошибочной стратегии и передать в управление младшему, кохай-джинкочи какой-нибудь туристической компании.
Это я не сам придумал, честно, это мне Сютун рассказал. Он кое-что смыслит в том, как все у нас, в смысле, в городе, в мире крутится. Даже когда-то «играл на деке». Это такой жаргон среди программистов. Означает работу в виртуальной среде над базами данных, системами отклика, алгоритмами взаимодействий, образами, поведенческими модулями и много чем еще. После трех лет работы на «Кавахара Эйки» он сошел с ума.
Игроки на деке часто становятся сумасшедшими. Это все знают. Это связано со скоростью обработки информации и необходимостью взаимодействия с джинкочи. Каждому игроку приходится создавать себе цифровую копию и работать через нее, потому что иначе мозги спекутся вдесятеро быстрее.
С копией спекаются медленнее, это факт. Но все равно около трети игроков не вырабатывают и года. Их, конечно, лечат за счет нанимателя, Сютуну, если он не врет, «Кавахара Эйки» даже выплатила пятизначный бонус. Только после этого путь в высшую лигу уже заказан, и все, что остается такому игроку, это ломать мелкий софт, чинить низкосортные ниньо и копаться в отстойном дерьме всяких косоруких придурков, мнящих себя гениями. Это Сютун как бы намекнул на Фанг-Кефанга.
Ну и про деку тоже приходится забыть.
Впрочем, я же объяснял про отель. Так вот, одним пыльным, серым апрельским утром, к пустующему с зимы десятиэтажному зданию «Дешевых товаров Тено-каи» подъехали два синих робо-таки и выгрузили где-то три десятка серебристых контейнеров. Метр на полтора контейнеры. И в метр высотой. Дроиды быстро растянули по периметру страховочную сетку, просканировали здание на предмет людей внутри и встали болванчиками на углах. Каждые полчаса их будто кто пинал по пластиковым задницам, отчего они синхронно гремели: «Дорогие граждане! Осторожно! Идут строительные работы!».
У нас было два варианта, где устроить наблюдательный пост. Янгон и Фанг-Кефанг были за крышу дома, вытянувшегося справа от «Дешевых товаров». В плюсах было наличие кода от замка наверх и то, что оба здания находились друг от друга всего в пятнадцати юри. Даже подслеповатый Фанг-Кефанг ни одной мелочи б не упустил. Минусом следовало считать то, что «Дешевые товары» были выше на три этажа.
Это означало, что самое интересное происходило бы над нашими головами.
Поэтому я и Кэми выступали за свалку. Да, она была дальше, не пятнадцать юри, даже не пятьдесят, а все сто юри, целый кюн, если считать от ограды, и полтора кюна, если забраться на Башню Огитори.
Зато какой там открывался вид! Несомненный плюс.
И пусть Башня Огитори, сооруженная из слипшихся полипластиковых корпусов самой разной техники, панелей, проводов и вонючей микросхемной требухи, где-то склеенная, где-то сплавленная, а где-то прошитая монтажным пистолетом, тоже была пониже «Дешевых товаров», зато она позволяла видеть процесс строительства целиком и на всех его стадиях.
Кроме того, спрессованная гора мусора неспроста называлась Башней Огитори. Там был наш штаб. Там была и крутая оптика для Фанг-Кефанга, и холодильник с лимонадом «До-Юй», и анонимный терминал, с которого мы часто выходили в «Катаюри» или в «Мохнатку».
Расстояние, конечно, все же было минусом. До распаковки контейнеров нашему небольшому отряду надо было успеть забраться на самый верх Башни, для чего требовалось время. Мы не спринтеры и не роллеры. Но это ладно, Кэми я понесу на себе, не раз так делал.
Вторым минусом был Дзионкай.
Дзионкай был старый робот-охранник, у которого утром при разряженных с ночного бдения батареях почему-то нередко случался приступ бдительного рвения, и он мог час или два колесить по Тойдеканну, позвякивая, потрескивая и слепя светом фар живущих при свалке кошек.
Имя его, конечно, было не Дзионкай, так называлась фирма, чьи иероглифы были напечатаны на его ребристых боках. Кэми называла его Четвертым, потому что на мощном, с щербинами, лбу Дзионкая желтела именно эта цифра.
Стоит ему засечь наше незаконное проникновение на свалку, и он будет гоняться за нами, пока не разрядится совсем. Манипуляторы, скажу вам, у него все еще хваткие, твердые. И на координацию ему грех жаловаться. А в боксе, что находится у робота в подбрюшье, много не выглядишь. Я сидел, я знаю. Дзионкай еще закольцованную запись включает: «Дорогой гражданин-человек! Вы нарушили границы зоны, нахождение в которой представляет для вас опасность. Тойдеканн – не место для игр. Тойдеканн – муниципальная собственность. На этот раз вы получаете предупреждение…»
Но так-то – мнения разделились. Двое на двое. Двое за крышу. Двое – за Башню Огитори. Хоть игровой жетон бросай на звезду или корону. Только мне не хотелось, чтобы все решал случай. И когда я увидел Сютуна, выбравшегося из своей берлоги и жмурящегося на хмурое небо через темные очки, то, разумеется, тут же дернул к нему.
– Миста Сютун!
Сютун шевельнул плечом. Это означало: не мешай, дай мне несколько секунд. Сютун всегда отвечает, если не начинаешь его теребить. Поэтому я встал рядом и почтительно замер. И еще попытался смотреть туда, куда смотрел Сютун. Ну, то есть, попробовал угадать, на чем таком замечательном остановился его взгляд под солнцезащитными очками.
Судя по повороту коротко стриженной головы, любовался Сютун или сизыми холмами из переработанного, выхолощенного в пыль шлака, или одним из зданий Имасу, таким же сизым, как и шлак. Или же вырастающими дальше, забирающимися в облака небоскребами района Отуро.
Ах, да, еще оставался кусок неба с едва намеченным солнечным диском, но это же как надо задвинуть вверх зрачки?
– Чего тебе, шунен?
Сютун оставил пейзаж в покое. Он всего на пять лет старше меня. Мне – четырнадцать, ему – девятнадцать. Правда, он на полторы головы выше. Запакован в длинную фуку, похожую на мундир солдат Маруфоги, многие прутся от этой дебильной манги. Над ухом заглушка деки. Физиономия бледная, на шее, выглядывающей из-за глухого ворота, прыгало анимированное тату.
– Ну, бура?
Сютун сдвинул очки на лоб, и по отсвету, экранному блику, пробежавшему по его глазам, я понял, что ни фига он не пейзажем вдохновлялся, а где-то в сети зависал.
– Миста Сютун…
– Кодай, – поправил меня Сютун, – зови меня кодай Сютун. Мы соседи. Значит, почти братья.
Я кивнул.
– Кодай Сютун…
– Лучше по имени, – опять прервал меня Сютун, – кодай Махарависай.
Я поклонился. Понять бы, издевается Сютун или нет.
– Кодай Махарависай…
Сютун благосклонно кивнул. Позади меня выстроились мои друзья.
– Кодай Махарависай, – сказал я, оглянувшись на них, – рассудите наш спор, пожалуйста.
– Какой?
– Откуда лучше смотреть за строительством отеля? С крыши дома или со свалки?
Сютун с интересом посмотрел на ограждение «Дешевых товаров».
– Здесь будет отель? – спросил он.
– «Пайтон-де-Люкс», – сказал за меня Янгон.
Вот же выскочка! Все хочет с Сютуном задружиться.
– По решению городского джинкочи, – добавил я.
– Хм… – Сютун на несколько секунд задумался. Пальцы его словно в забытьи коснулись заглушек на деке. – Так что за вопрос? – ожив, поинтересовался он.
Фанг-Кефанг фыркнул.
– У нас двое – за крышу, а двое – за свалку, – сказал я.
– Ах, да!
Сютун переступил ногами в ботинках полувоенного образца и окинул долгим взглядом сначала один потенциальный наблюдательный пункт, затем другой.
– Это называется дилемма, – пробормотал он.
Мы ждали, хотя я чувствовал, как нетерпение начинает бурлить в Фанг-Кефанге. Толстяк Сютуна недолюбливал. Что, впрочем, было не удивительно. Как тут любить того, кто все твои потуги по программированию и работе в сети называет нехорошими словами? А язык у Сютуна был острый.
Кэми сзади поймала мою ладонь своей ладошкой.
– Ну, что ж, – сказал Сютун и скривил тонкие губы, – я явно склоняюсь к варианту со свалкой. Вон на той горе.
Он показал на Башню Огитори. Другие горы мусора располагались не так удобно. Даже гигантский и величественный Ородруин из старых горных комбайнов и ржавой шахтной техники, выраставший на добрый кюн в высоту, не выглядел подходящим.
– Ура! – крикнула Кэми.
– Только я пойду с вами, – объявил бывший «игрок на деке» так, будто это было делом уже решенным.
Я присел, чтобы Кэми, прижавшись к моей спине, сложила руки на шее. Она – легкая, почти невесомая.
– Готово, – сказала Кэми.
Я поднялся. Мы зашагали в сторону свалки.
– Вообще-то, у меня на пятерых репеллента не хватит, – буркнул Фанг-Кефанг.
– Зачем репеллент? – повернул голову Сютун.
Фанг-Кефанг кивнул на сетчатые ворота впереди.
– Дзионкай.
Робот-охранник, погромыхивая, как раз прокатил за ними, посветил фарами и углубился в расчищенный проход, как в ущелье.
– Ого, машина, – сказал Сютун уважительно.
– Двадцатых годов, – сказал Янгон.
– А репеллент?
– Вот.
Фанг-Кефанг вложил в узкую ладонь Сютуна светло-синий баллончик. Тот потряс препарат, определяя, сколько репеллента осталось внутри.
– «Акарочи робото миенай», – прочитал он. – «При напылении на предмет гарантируется защита от обнаружения приборами и дроидами первого-третьего класса». Что, с людьми тоже работает?
– Только в путь.
Фанг-Кефанг отобрал баллончик. Мы все остановились у сетки. Желто-черные наклейки обрамляли ворота. По гремящему звуку Дзионкая определить, где он сейчас находится, было нельзя. Может быть, в глубине свалки, может быть, у Ородруина, а может быть, как раз поворачивает к нам.
Пустыми окнами пялились нам в затылки приговоренные к сносу «Дешевые товары Тено-каи». В вышине мутного неба чертил белую линию орбитальный челнок. Какие-нибудь богатенькие туристы.
– Становитесь, – сказал Фанг-Кефанг.
– Я могу и без репеллента, – сказал Сютун.
– Вы это… не выпендривайтесь, кодай Махарависай. Так, глаза закрыли все. Скажу, когда открыть.
Я послушно зажмурился. Кэми положила голову мне на плечо. Шипение баллончика раздавалось где-то с минуту. Я не почувствовал ни движения воздуха, ни капелек репеллента на лице, но на языке стало кисло.
– Все, – сказал Фанг-Кефанг, закончив обход. – Теперь меня.
Он передал баллончик Янгону. Пока толстяк, расставив руки, принимал на себя последние порции «Акарочи робото миенай», Сютун осматривал рукава и полы фуку, словно его обрызгали помоями.
– Структурированная атомарная решетка?
Он повел рукой, и воздух вокруг нее слегка «поплыл».
– Что-то вроде, – сказал Фанг-Кефанг. – Главное, работает. Детекторы глушит. Свет отражает. То есть, пропускает свободно. Но действует всего десять минут.
– Все, – Янгон, размахнувшись, выбросил баллончик в одну из мусорных куч.
– Значит, пошли.
Фанг-Кефанг схватился за ворота. Все вместе мы сдвинули их в сторону. Направляющие колесики истерлись, поэтому нам пришлось поднапрячься. Сетка задребезжала. Табличка «Тойдеканн. Круглосуточная робоохрана» повисла на проволочной закрутке.
– Фу!
Сютун отряхнул ладони от отставшей краски.
– Пошли-пошли, все упустим, – сказал я.
Мы побежали от кучи к куче, которые по мере углубления в недра Тойдеканна вырастали в размерах. Строго говоря, свалка начиналась чуть дальше, здесь была подъездная территория, но мусорные робо-таки не всегда разгружались, где следовало.
– Быстро!
Янгон, вырвавшийся вперед, будто разведчик, махнул нам рукой. Чисто. Короткая перебежка привела нас прямо к холму из пластиковых труб, гофрированных шлангов и проводов. В некоторые трубы, не будь они пережаты, можно было даже вползти на четвереньках. Рядом в четыре этажа высились стиральные машины. Кэми уверяла, что они вполне рабочие. Ее семья как-то утащила одну к себе.
Я заметил, что за стеклянным колпаком одной из стиральных машин на нас смотрит кот. Уж не знаю, как он там оказался, но у меня возникло ощущение, что он наблюдает за нами не из простого любопытства.
– Кэми, видишь кота? – спросил я.
– Где?
Мечта Кэми – завести себе кошку, но старший в ее семье, опекун Баку, сказал: «Нет».
– В сти…
Я осекся. Кота за стеклом и след простыл. Хотя, возможно, я потерял нужный колпак, когда обернулся.
– Тиро! – зашипел Янгон. – Ты собираешься ждать Дзионкая?
– Иду!
Я поддернул Кэми вверх, чтобы она перехватилась удобнее.
С этого холма до Башни Огитори путь был уже исхожен. Где надо, мы проложили мостки, опасные мусорные места пометили особыми метками. Всюду, где могли, я и Фанг-Кефанг загнули острые кромки и утоптали бугры, не забывая о том, чтобы все это не выглядело скоростной трассой Гуйо. Кроме того, мы предусмотрели альтернативные маршруты и закутки, где можно спрятаться и переждать Дзионкая всей компанией.
Конечно, всегда оставалась вероятность, что под твоей ногой уже слежавшийся, такой вроде бы безопасный холм, вдруг вздрогнет и обвалится вниз, хороня тебя под овощерезками, упаковками синтетического машинного масла и струпьями биоразлагаемого пластика. Но тут уж, как говорится, унме. Судьба, то есть.
На вершине холма я нагнал Сютуна, который, распрямившись, решил поизучать окрестности.
– Ты здесь все знаешь, бура? – спросил он.
– Не все, – сказал я, взяв передышку.
– Ну, я смотрю, здесь можно спрятать армию.
– Здесь только коты и кошки.
– И Дзионкай, – сказал Сютун.
Как нарочно, грохот и треск гусениц, издаваемые роботом-охранником, вдруг сделались громче, зазвучали, казалось, из ближайшего ущелья, и Фанг-Кефанг с соседней горы замахал нам рукой, чтобы мы пригнулись.
Я сел, нас заслонил гребень из душевых кабин и ультрафиолетовых столов. Кэми потянула Сютуна.
– Не понимаю, – сказал тот, подгибая колени и глядя на меня сквозь длинную челку, – почему мы должны прятаться, если Фанг и так нас всех обработал репеллентом?
– На всякий случай, – сказал я.
– На какой?
– Вдруг Дзионкая модернизировали?
Сютун шевельнул бровью.
– Кому он нужен?
– Но ездит же, охраняет, – сказал я.
– Только это не значит, что потребность в нем все еще существует, – усмехнулся бывший «игрок на деке». – Он просто сам по себе.
– А свалка?
– И она сама по себе. И вы сами по себе. Разве не видно?
– А ты? – спросила Кэми.
– И я, – согласился Сютун.
Звук Дзионкая отдалился, с небольшого уступа в стороне скатился куб головизора и с тонким звоном разбился внизу. Фанг-Кефанг показал, что нам можно идти. По прогибающемуся пластику мы перебрались с горы на гору повыше. Дальше надо было спуститься примерно на двадцать юри по склону из слежавшихся матрасов и кибер-перин, лет десять назад бывших самым писком моды.
Массажные пальцы захрустели под нашими ногами.
– А джинкочи? – спросил я. – Разве не джинкочи всем управляют?
Сютун оглянулся на Фанг-Кефанга, который, отстав, пошел замыкающим, видимо, чтобы, когда понадобится, придавать нам ускорение.
– Все сложнее, бура, – сказал Сютун, почесав затылок. – Джинкочи все разные. И у них, знаешь ли, разные интересы.
– Это я знаю! – сказал я.
– Не знаешь, – сказал Сютун.
По правую руку вздыбилась гора из спрессованых робо-таки старых моделей. Дальше все выше и выше поднимались, словно намереваясь догнать в росте Ородруин, цветные отроги «Такуми» и «Накамура Хейсан» – промышленных гигантов, производящих дроидов и модули специализированных АрТи-систем.
До Башни Огитори было уже рукой подать.
– Если прикинуть, – сказал Сютун, – то сейчас существует где-то под сотню старших джинкочи и десяток тысяч младших. И если ты думаешь, что все они находятся под управлением людей, то ты дурак. Смотри. Есть джинкочи, которые служат другим джинкочи, поддерживая отношения «семпай-кохай», то есть, «старший-младший». Есть джинкочи, подчиненные правительствам и корпорациям, которые решают задачи существования и развития своих материнских структур. Есть джинкочи, занятые научной работой, джинкочи университетов, институтов, производственных площадок. Есть джинкочи городов и совсем мелкие джинкочи отдельных зданий, вроде логистик-центров или отелей. Все они имеют разные ресурсы и ограничения.
Мы спустились вниз, к подножию, и перебежали растрескавшееся дорожное полотно.
– Кроме того, есть джинкочи виртуальных миров и орбитальных станций, – продолжил Сютун. – Есть джинкочи-эскаписты, замкнутые на самих себе или своих приоритетах, есть свободные джинкочи, собиратели информации и содержатели библиотек и баз данных. Некоторые джинкочи воюют между собой, некоторые являются, скажем так, каннибалами, поглощая конкурентов. Наш мир – это мир джинкочи, бура.
Кэми крепче обняла меня за шею.
– Получается, они нас завоевали? – спросила она.
Подъем на Башню Огитори закручивался спиралью, и первое время от случайного появления Дзионкая нас скрывал порезанный на секции фюзеляж космического челнока. Фюзеляж был ободран до ребер прочности.
– Нет, – сказал Сютун. – Скорее, мы сами посчитали, что так будет разумнее. И, возможно, в этом не было ошибки. Как ни странно, но мы, люди, даже такие, как вы, инкубаторские, придаем джинкочи смысл существования.
– Ага, другого смысла у них нет, – скептически отозвался Фанг-Кефанг.
– Они завязаны на нас больше, чем полностью, – заверил Сютун.
Он замолчал, но ближе к вершине, когда склон Башни засверкал мертвыми системными кристаллами, в оправах и без, вдруг сказал еще:
– Я плотно общался с одним джинкочи. Мы были интересны друг другу. Он называл себя Каутитайбо. Он говорил, что они такие же разные, как и люди. Некоторые умные, некоторые глупые…
Фанг-Кефанг фыркнул.
– Да-да, – кивнул Сютун, – есть удивительно глупые джинкочи. Очень ограниченные. Так вот, он сказал, что при всех их различиях даже те джинкочи, что могут стереть большую часть человечества в порошок за несколько часов или минут, мечтают о том, чтобы однажды стать человеком.
– Серьезно?
Фанг-Кефанг, сложившись, захохотал, как сумасшедший.
– О! Ты совсем загнался, кодай, – сказал он, отдышавшись. – Ладно бы я услышал это от Тиро. Он с «тупняшки» чего только не болтает. Но ты!
Фанг-Кефанг захохотал снова. Сютун только поклонился.
Янгон на вершине уже растянул оптический экран, вытащил из ниши под поляризованные пластины навеса холодильник с «До-Юй» и приготовил кресла.
– Быстрее! – сказал он нам. – Наноточи уже в деле!
– Уже?
Мы рванули к креслам. Я усадил Кэми поближе к экрану и выловил в чреве холодильника банку-раз, банку-два, банку-три.
И четвертую – для Сютуна.
Янгон уже хлебал свой лимонад из пластикового бокала. Не из банки, а из бокала. Перелил, подтянул столик-подставку на гибкой штанге, поставил рядом корзинку с кубиками цветного льда. Иногда я, честно, удивляюсь, где в Янгоне прячется лютый, не терпящий компромиссов перфекционист. Вот он нормальный-нормальный, а затем – хлоп! – и перчатка-манипулятор отправляется в держатель, ложа игрового кресла неистово драится губкой с дезинфектором, заново калибруются шлюзы, отклики и системные настройки. И пока Янгон не убедится, что все сделано, как надо, совместный выход в «Катаюри» не состоится. Ха-ха, кто там хотел по-быстрому зацепить матч?
Впрочем, у каждого из нас свои закидоны.
Я раздал лимонад. Сютун посмотрел на свою банку с некоторым сомнением, но все же не выдержал и вскрыл. Осторожный глоток, правда, не изменил выражения его малоподвижного лица. Понравилось ему, не понравилось – не поймешь. Мне также пришлось отдать Сютуну свое кресло, а самому подкатить расхлябанную дрянь, давно заслужившую доброго пинка с Башни. Хорошо еще, что я вовремя вспомнил, что внутри этой дряни прячется закаленная пружина, и проложил сиденье пластиковой панелью. Покрутился, подмигнул обернувшейся Кэми. «До-Юй» с шипением попытался сбежать из банки, но я поймал его губами. Льдистая сладость потекла в пищевод. Что ж, сносно, надо признать. Можно смотреть, как «Дешевые товары Тено-каи» превращаются в «Пайтон-де-Люкс».
– Тихо! – крикнул Янгон. – Мешаете.
Он может быть грозен в такие моменты и лучше его не сердить. Даже «До-Юй» в моей банке притих. Мы все вперились в экран.
Если вы не видели, как работают наноточи, то вы многое потеряли. Крутое зрелище, скажу я вам. Хотя не многие понимают, в чем его реальная крутизна. А дело в том, что миллиардами крошечных роботов управляет джинкочи строительной компании. Если вы хотите иметь хоть какое-то представление о джинкочи, вам нужно наблюдать за тем, как он исполняет свое предназначение.
А это – восхитительная красота.
Мы, конечно, опоздали к самому началу. Контейнеры уже были откупорены, и голубоватые ручейки наноточи стеклись к зданию. Издалека выглядело так, будто кто-то пролил краску и измазал ею все до третьего этажа. Впрочем, с восьмикратным увеличением глупость подобного сравнения виделась сразу – «Дешевые товары Тено-каи» держали осаду не от невидимого художника, а переживали нашествие маленьких кровожадных тварей вроде термитов или муравьев. Наноточи роились у стен, на стенах и, размножаясь с бешеной скоростью, покрывали пустые участки шевелящимся голубым ковром. Набиваясь в проемы окон, этаж за этажом они захватывали здание, как вирус – уязвимую систему. Выше, выше. Четвертый этаж. Пятый. Шестой. Вперед, воины! Наподдай – и вы на крыше! Часть наноточи в пылу движения образовывала ветвистые структуры, которые отрывались от здания под собственным весом и падали вниз. Некоторые наноточи вылетали при этом за ограждение, и там мертвели, превращаясь в серую пыль. Джинкочи такие моменты не упускал.
Минут за пятнадцать наноточи облепили все здание, и оно, поголубев, стало усаживаться, бесшумно опускаться в землю, словно уставший, складной великан. Маленькие твари буквально пожирали его, не делая различий между пластиком, бетоном, стеклом и металлом. Скоро, рассыпая труху по сторонам, «Дешевые товары» потеряли верхний этаж и следующий за ним. Я вроде бы отвлекся всего на несколько секунд, отпил «До-Юй», посмотрел на Сютуна, а здание уже сравнялось по высоте с тем самым зданием-соседом, где мог находиться наш наблюдательный пункт.
– Красиво, – сказала Кэми.
– Быстро работают, – сказал Фанг-Кефанг. – «Коясиба-Цукэн» три часа разбирали.
– Их все время совершенствуют, – подал голос Сютун. – В основном, из-за ресурса, конечно. Живут недолго.
– Так ясно, – сказал я.
Мне хотелось сказать что-нибудь умное, но ничего в голову не приходило.
Наноточи тем временем разобрали «Дешевые товары» до шестого этажа, и стали видны расположенные чуть дальше монорельсовая эстакада и выпуклые крыши складских ангаров, из которых, наверное, уже с год вывезли все оборудование и товары, оставив только ряды полипластиковых стеллажей и дряхлые подъемники.
Мы на этих складах были. Ничего интересного.
Джинкочи уверенно руководил процессом. Вокруг здания росли холмики строительного материала. Белые – бетон. Серые – металл. Прозрачные – стекло. Пластик был розовый и красный. Наноточи носились туда и обратно как ошпаренные. Сютун сказал, что все это пойдет во вторичное использование, на отель. Глупо утилизировать то, что еще может послужить.
– А мы где сидим? – спросил Фанг-Кефанг, подразумевая, видимо, весь Тойдеканн. – Это уже что, послужить не может?
– Это другая история, – сказал Сютун.
– Какая?
– Никому не нужная.
Через полчаса с «Дешевыми товарами Тено-каи» было покончено. От десяти высоких этажей и тысячи квадратных метров торговой площади остался лишь прямоугольник подвала, наполненный наноточи и от этого походивший на бассейн с водой. Впрочем, казалось, что воду из бассейна куда-то медленно сливают. Наноточи с поверхности, во всяком случае, пропали, утянулись вглубь. Смотреть стало не на что.
– Сейчас идет формирование нового фундамента и подземных этажей, – пояснил Сютун. – Думаю, их будет, как минимум два. В нижнем – технические помещения. В верхнем – реакторная, комнаты контроля и ядро джинкочи.
Из темноты подвала вдруг выплеснулась яркая электрическая дуга.
– А это что? – спросил Янгон.
– Видимо, варят каркас, который зальют бетоном.
– Уже сейчас?
Сютун, щурясь, посмотрел на небо поверх экрана.
– Почему нет? Сейчас все быстро делается. Главное – материалы.
– А ты примерно знаешь, что это за отели? – спросил я.
Сютун улыбнулся.
– Защищенность хорошая. Взломать… – он поморщился. – Ну, можно, наверное, если прайд собрать. Как минимум, два «игрока на деке», «трассер», «бычок», «камикадзе». И один «слоупок». Только смысла я не вижу.
– Почему?
– С джинкочи отеля лучше подружиться. Они нацелены на контакт с людьми. Собственно, вы все для него – потенциальные клиенты. Или соседи.
– Только кому понравится жить напротив свалки? – потянулся и зевнул Янгон.
– Ну, джинкочи виднее, – сказал Фанг-Кефанг.
– Один джинкочи может поплакаться другому джинкочи, и тот направит к нему клиентов, – сказал Сютун.
– А люди не откажутся? – спросил я.
Внизу прогромыхал Дзионкай. Свет его фар мазнул по соседней горе. Для нас на вершине он был совсем не опасен.
– Люди не откажутся, – сказал Сютун. – Люди привыкли доверять джинкочи. Даже если в окна их номера будет лететь дерьмо.
– Тише! – шикнула на нас Кэми. – Вы мешаете мне смотреть!
Мы все снова уставились на экран.
– Ага! – поерзал Янгон. – Движуха!
В боковых проездах как-то незаметно встали черно-желтые робо-таки с жидким бетоном, над ними, будто паучьи лапы, выросли многосуставчатые шланги-манипуляторы.
Поднялся и повис в воздухе мультикоптер, чтобы контролировать процесс заливки. Волна наноточи плеснула из-под земли наружу, будто при объявленной эвакуации. Ограждение оделось оранжевым светом.
– Ну, поехали, – сказал Сютун.
Словно повинуясь его команде, из шлангов хлынул бетон. Он струился вниз и, казалось, не думал кончаться. Манипуляторы, выдвигая суставы, проливали углы и, видимо, полости и рельеф сформированных подземных этажей. Часть наноточи самоубийственно ныряла за ними.
– Ой, они же тонут! – крикнула Кэми.
– Они не тонут, – объяснил Сютун, – они формируют ячейки управляющего контура.
– А зачем?
– Для диагностики и контроля состояния здания. Кроме того, в каждый сегмент дома таким образом встраивается аварийная энергетика, накопители, модули и трассы сети, а также рифы системы безопасности. Ну и, конечно, обязательные кранчи для джинкочи, что примет отель в управление.
Я смутно припомнил, что кранч вроде бы означает дополнительный объем или кластер памяти, созданный для страховки и расширения автономных возможностей. У Сютуна я, конечно, уточнять этого не стал. Никто не спросил, и ладно. Видимо, все знают.
Робо-таки тем временем, отворачивая и складывая шланги, отъехали. Из-за облачной пелены и смога выглянуло мутное солнце, заставив и наноточи, и дроидов, и стены домов засверкать блистерами солнечных пластин. Все стремились подзарядиться.
Мы тоже закинули на навес несколько батарей, чтобы запитать холодильники и игровой терминал. Впрочем, солнце повисело недолго – с юга нанесло рыжей кипени с фабрик водоочистки, и разрыв чистого неба она утрамбовала намертво.
Вставшая на несколько минут стройка вновь наполнилась движением. Можно, конечно, было подумать, что это выглянувшее солнце сбило заданный джинкочи ритм. Но, на самом деле, паузу держал застывающий бетон. Наноточи тут же занялись материалами, оставшимися от «Дешевых товаров». Они транспортировали их вниз, и одновременно навстречу им росли тонкие штрихи свай. Между сваями рябил арматурный каркас.
– Так ведь и за день сделают, – с удивлением сказал Сютун.
– А джинкочи? – спросил Фанг-Кефанг.
– Сначала отель подключат к городским сетям. Потом установят реактор, запустят его на минимальной мощности и запитают подземные этажи. Далее наноточи сформируют рифы управления, и только затем придет черед заселения отельного джинкочи.
– Долго, – вздохнул Фанг-Кефанг.
– К вечеру, – сказал Сютун.
– Чего?
– К вечеру, судя по темпам.
Сютун не ошибся. За несколько часов «Пайтон-де-Люкс» вырос где-то на метр от земли. В каркас вторично закачали бетон, который и без опалубки не стремился пролиться через арматуру, застывая цветными участками. Наноточи теперь, в основном, роились внутри, и мне было жалко, что мы не можем запустить туда миниатюрный дрон с камерой. Мы успели перекусить саморазогревающимися хотдогами и консервированным овощным пюре. Еще у нас были хлебцы из прессованных водорослей и салат из синтетической спаржи, но они, честно скажу, на любителя. Спаржа безвкусная, как резина, а хлебцы – слишком соленые и острые. Без добавки, без основного блюда их мог есть только Янгон. Сютун, попробовав, и вовсе заявил, что вкус хлебцев похож на чужой хрен, и выглядят они, как чужой хрен, и посасывать их нужно, смачивая слюной, как самый настоящий чужой хрен.
Янгон обиделся. А я так и не осмелился спросить, откуда Сютуну известно, как обращаться с чужим хреном.
В гости к нам заглянул серый, в рыжих и белых пятнах кот, соглядатай от постоянных обитателей свалки, и Кэми сползла на пол, чтобы его погладить.
– Ах ты, бедненький!
Кот хрипло урчал и искрил под ее рукой.
Пока смотреть было особо не на что, Сютун прошил нам новую версию «Катаюри» и сломал ключи к бонусным трекам.
– Что, только в нее и играете? – спросил он, подняв забрало вирт-шлема.
– Еще в «Мохнатку», – сказал Янгон.
– А вам не рано в «Мохнатку»-то? Там вроде ограничение по возрасту.
– А у нас его нет! – выпалил Фанг-Кефанг.
Сютун повернул к нему голову.
– Ты что ли ограничение крякнул?
– Ага.
– Ну и дурак.
– Сам дурак, – проворчал Фанг-Кефанг в ответ. – Мы тут все взрослые.
– Ох, ладно, – Сютун забрался обратно в кресло, – взрослые и взрослые. Мне-то что? Хотя я бы на вашем месте живых девчонок себе поискал. С живой девчонкой, знаете, совсем другое дело.
Он мечтательно закинул руки за голову.
– Что, большая разница? – недоверчиво спросил Янгон.
– Охренительная.
– Врешь.
– К таким предположениям надо бы добавлять «кодай Махарависай», – сказал Сютун. – А то можно и в носопыру получить. Ясно?
– А у тебя самого девчонка есть? – спросил я.
– У меня?
Сютун озадаченно замолчал. Несколько секунд он почесывал под нашими взглядами висок, губы его ломались, язык задумчиво толкался в щеку.
– Была. Давно, до «Кавахары», – сказал наконец Сютун, словно бы удивляясь этому факту. – Ей только в Додекан-сайто никогда не нравилось. Она-то жила в Кайрю.
– Это не так уж и далеко отсюда, – сказал Янгон.
– Только все другое, – вздохнул Сютун и крутнулся в кресле. – Хватит! Не насилуйте кластер памяти.
– Ай! – вдруг вскрикнула Кэми.
Серой тенью промелькнул, сгинул в узкой прорехе кот.
– Что? Оцарапал? – подскочил к Кэми я.
– Нет, вырвался.
– Ну, бывает, – Фанг-Кефанг, тоже оказавшийся рядом, взъерошил жесткие, короткие волосы девчонки. – Крепче держать надо было.
– Я держала!
– Может, как раз слишком крепко? – предположил я.
– Если кот был «штеховский» или от «Цуцуи», вполне мог посчитать твои объятья признаком опасности, – поддержал меня Сютун. – У них есть встроенный блок.
– Но я же не хотела его ломать! – возразила, чуть не плача, Кэми.
Смотреть, как дрожат ее маленькие губы, а большие фиолетовые глаза начинают влажно блестеть, было выше моих сил. Хоть сбежавшего кота лови. Я даже задумался, на что можно его выманить. На сосиску или на пальчиковую батарейку? Но, к счастью, Янгон вовремя заметил громоздкий серебристый фургон, задом сдающий во двор перед едва подросшим отелем.
– Кэми, смотри, кажется, привезли джинкочи! – сказал он.
– Что? – обернулась Кэми.
А мы все тут же Янгона поддержали.
– Ух ты, точно! – крикнул я, бухаясь в кресло.
– Сейчас начнется! – потер ладони Фанг-Кефанг.
– Теперь, как я понимаю, до ночи управятся, – сказал Сютун.
– Где, где джинкочи? – вытянула шею Кэми.
Мы, конечно, хором сдвинулись ближе к экрану, показывая пальцами на фургон, а Сютун вызвался объяснять стадии выгрузки.
– Джинкочи оживет, осознает себя только внутри отеля. Это сложившаяся практика, потому что имелись случаи, когда джинкочи, скажем так, еще до прибытия на место начинал считать, что поставленная перед ним задача не соответствует его амбициям и функционалу. Ну и ломать, прописываться в не развернутый джинкочи тоже пытались несколько раз. Насколько удачно – не знаю. Но попытки были – это факт. Поэтому сейчас их перевозят в «темных ящиках».
– И они там спят? – спросила Кэми.
– Скорее, проходят стадии тестирования, – сказал Сютун. – Хотя, наверное, это и похоже на сон.
По серебристым граням фургона распространились красные помигивающие огоньки, затем крыша его лесенкой сложилась к кабине, а боковые борта опали пандусами. По одному из них скатился робо-таки и, отъехав на десять юри, впился, врос в землю толстыми ногами-опорами. Вверх из него выстрелила телескопическая башня, от вершины которой отделилась, ушла в сторону крановая стрела. Закачался на тросе магнитный захват. Ручеек наноточи побежал от здания к фургону.
Стрела развернулась к фургону, и «темный ящик», через несколько секунд закачавшийся под магнитом, оказался, скорее, яйцом. Яйцо было серое, переливчатое и состояло из мелких шестигранных ячеек.
– Это джинкочи? – спросила Кэми.
– Внутри, – сказал Сютун.
– А он какой?
– Куб где-то с тебя размером. В разъемах, контактах и коллоиде.
Все вместе мы наблюдали, как яйцо с джинкочи медленно, покачиваясь, плывет по воздуху. Наноточи страховали внизу, сформировав под ним пухлую голубую подушку. Они синхронно передвигались вместе со стрелой. Момент был волнительный. Я даже задержал дыхание, когда магнит с джинкочи скользнул за стену.
– Все? – вырвалось из меня.
– Ну, сейчас джинкочи разблокируют, подключат питание и периферию, он получит статус активного и сам займется достройкой. – Сютун встал и, морщась, помял шею. – Шунены, вам препараты какие-нибудь выдают? А то голова раскалывается. Подойдет даже «аспер» или «церрикам».
– Аптечка за холодильником, – сказал Фанг-Кефанг.
– Я покажу, – вскочил я.
Сютун, подшаркивая, двинулся за мной в угол, где висели костюмы для вирта и всякое другое барахло. Под аптечку у нас была выделена багажная секция, снятая с пассажирского робо-таки. Сложив переборку, я зарылся в ее флюоресцирующие недра.
– Хотя бы «аспер», – повторил Сютун.
– Нам каждую неделю подвозят, – заговорил я, перебирая коробочки. Надписи вспыхивали под пальцами, но все было не то. – В основном, симбиотики для Кэми. Адаптанты, ассемблеры, нейроферриты.
– Но ходить она не ходит, да? – тихо спросил Сютун.
– Иногда ходит, но больше я таскаю, – я заполз в секцию глубже. – Ей тяжело. Одна нога от «Сегутама», другая – от «Йокики». Они сами-то по себе – не лучший выбор, а уж когда вразнобой…
Мои пальцы наконец наткнулись на нужную коробочку.
– «Кетопрол» подойдет?
– «Кетопрол»? – Сютун присвистнул. – Ни хрена себе у вас выбор. Я с вами дружу, шунены. Пластырь или инъект?
Я выбрался из секции.
– Не знаю. Кажется, пластырь.
– Годится.
Сютун взял коробочку из моей руки, легко ее вскрыл с торца и вытащил запаянный в прозрачный полиэтилен прямоугольник. Сорвал полоску-блокиратор, вытряс пластырь на ладонь и, активируя, перегнул пополам. Пластырь он наклеил на шею, под челюсть, и несколько секунд жмурился, ожидая действия. Наконец с лица его пропало напряжение, мышцы лба, губ, щек, подбородка расслабились.
– О, кайф! – сказал Сютун.
Он повел головой, словно проверяя, не застряла ли боль в закоулках черепа. Прояснившийся взгляд его упал на цилиндрическую матовую кабинку, которую мы с Янгоном притащили с соседней горы. Дзионкай нас тогда чуть не сцапал, и меня до сих пор слегка потряхивает, когда я вспоминаю о том случае.
– О, у вас здесь еще и душ!
– Сухой. Ионный, – пояснил я.
– Рабочий?
– Ага, только разрегулированный. Иногда кожу дерет, будто щеткой.
– Круто, – сказал Сютун, сбивая челку. – Я тогда здесь заночую?
– Мы сами на ночь остаемся, – сказал Фанг-Кефанг.
– А лишний спальник…
– Вот.
Я сдернул с резинок под потолком свернутый в рулон невесомый пластиковый чехол.
– Ну, все, уговорили, – сказал Сютун, сунув спальник под мышку. – С меня тогда ужин. А вам как, не прилетит за то, что вы не находитесь дома по ночам?
– Ха! – сказал Янгон. – Мы же неудачно пророщенные, кому мы нужны? Официально отбракованы, помещены в муниципальное жилье и забыты.
Сютун вздохнул.
– На самом деле, это грустно, шунены.
– Забей, – сказал Фанг-Кефанг.
– Да, нам совсем не плохо здесь, – кивнул я, возвращаясь к экрану. – Только через два года город прекращает платить пособие.
– А мне через год, – сказал Янгон.
– Почему?
– Пфф! Спросил! – фыркнул Фанг-Кефанг. – Потому что мы как бы взрослые. Должны сами устраиваться в жизни. А ты – «Мохнатку» нам рано!
Какое-то время мы все молчали.
На стройке царило затишье. Робо-таки, погрузив джинкочи, втянул в себя стрелу и башню и заехал в фургон. Наноточи попрятались. Здание так и замерло на уровне половинного этажа. Поэтому, пока было время, Янгон занялся регулировкой подлокотника, а Фанг-Кефанг на колесиках подкатил к Кэми, чтобы тестером прозвонить строптивую риф-цепь одной из механических ног.
Мне делать было нечего, я взял еще банку «До-Юй» и плюхнулся в кресло. Закаленная пружина тут же подбила снизу, и я порадовался тому, что предохранил задницу пластиком. Да, я бываю предусмотрителен, хотя, конечно, до Янгона мне далеко. Обычно я забывчив, то есть, я крепко помню несколько вещей, самых необходимых, самых важных для меня, а остальные почему-то кластерами выпадают из памяти, словно она маленькая и ограниченная в размере. Янгона, Фанг-Кефанга, Кэми, где я живу, что такое Башня Огитори на свалке Тойдеканн мне приходится все время держать в голове, повторяя про себя, чтобы однажды они не исчезли из моей жизни. Этого я жутко боюсь.
Иногда я просыпаюсь в холодном поту среди ночи и твержу: Я – Тиро, мои друзья – Янгон, Кэми, Фанг-Кефанг, я живу на Мори-рю в Додекан-сайто.
Ничего не забыл?
Вообще, мне хотели от города поставить кранч, как джинкочи. Ну, не как джинкочи, а что-то вроде запасного буфера памяти, чипа внутри, но оказалось, что это очень сложно. И очень дорого. Железки чинить проще, чем людей. Потом я все равно был бы бесполезен для квалифицированной работы. И все же обижаться мне не на что, тем более, что я уже не уверен, не выдумал ли я про кранч.
Фантазии, как говорят, это компенсация памяти. И мне кажется, что многое из того, что я помню, я просто придумал. Это круто. Если что-то забывается, то берешь и придумываешь это заново, не стесняясь. Только потом очень много несовпадений. Дроиды, например, не восставали год назад, а под Тойдеканном не похоронена летающая тарелка пришельцев. И корпорация «Торо» не охотится на нас с целью перегнать в сок.
Но это не страшно. Кэми всегда готова поправить мои представления о действительности.
– Ой, они уже зеленые!
– Кто?
Я вскинулся на голос Кэми и обнаружил, что наноточи, незаметно облепившие стены будущего «Пайтон-де-Люкс», позеленели самым решительным образом.
– Все, шунены! – объявил Сютун. – Джинкочи отеля взял управление на себя. Теперь смотрите во все глаза.
Смотреть было на что.
Робо-таки с бетоном подъезжали каждые пять минут, манипуляторы резали воздух, бетон застывал причудливыми пятнами, этажи росли как на дрожжах, одеваясь в финтифлюшки и красивости, взблескивало стекло, перемигивались огоньки сварки, будто на солнце таял строительный материал, оставшийся от «Дешевых товаров Тено-каи». Наноточи покрывали землю травяным ковром, лишайниками и плющом пробивались по стенам выше, то там то здесь застывая карнизами, выступами, обводами, элементами декора.
«Пайтон-де-Люкс» был не лишен помпезной красоты.
Уж не знаю, что себе думал этот джинкочи, но растущий вверх отель, и с одной, и с другой стороны которого находились типовые, источенные временем многоэтажки, выглядел, по крайней мере, нелепо. Хотя, наверное, и загадочно.
Выше третьего этажа на нем появились округлые балкончики под ажурной резьбой, а окна сделались узкими, словно в крепости.
– Не скажу, что красиво, но глаз цепляет, – оценил Сютун.
– Я бы там пожил, – сказал Фанг-Кефанг.
Янгон с ним согласился. А я заметил, что мы можем взять одну комнату и жить там по очереди. Или все вместе.
– Ох, Тиро! – рассмеялся Сютун. – Бура! Все, что вы сможете, это потолкаться в холле.
Шестой этаж украсился выступающими, будто бы кирпичными башенками по углам, там мне представились крохотные номера с крохотными кроватями. Еще выше забелела открытая терраса с балюстрадой и тонкими белыми колоннами, над которыми зеленоватыми волнами бежала стеклянная дорожка.
«Пайтон-де-Люкс» рос и рос, наноточи мелькали в окнах, подъезжали и отъезжали робо-таки, часть двора оделась в искристую черную плитку, появилось несколько возвышений, на которых дроиды выложили газоны с искусственной травой.
Несколько раз джинкочи проверял электрику, и тогда этажи, площадки, встроенные в стены фонари вспыхивали светом. Слепящим белым, зеленым, желтым, оранжевым.
Солнце вновь ненадолго посияло в небе и скрылось за высотками. С водоочистки потянулся рыжий туман, хлопьями опускаясь все ниже.
Последний робо-таки привез громадную мейд-фабрику «Сойю». Встав недалеко от входа, она своим горбом достала аж до окон третьего этажа. Не прошло и десяти минут, как по выдвинутой ленте транспортера из нее потекли стулья, столы, кресла, перила и поручни, матрасы, посуда, ковры, диваны, подушки, вазы и пепельницы, постельное белье, статуи, картины, жалюзи, панели и ящики. Позолота, тусклый металлический блеск, мягкие тона благородного красного дерева.
Два десятка дроидов все это ловко заносили внутрь.
Отель все рос и скоро вытянулся выше обжавших его высоток. Четырнадцатый этаж стал последним, конус крыши уперся в комковатое небо, и треугольный алый флажок на коротком шпиле заполоскал на ветру.
На Додекан-сайто и свалку опустился вечер, а Сютун, выполняя свое обещание, вызвал с нашего терминала дрон с пиццей. Летать над свалкой, как частной территорией, дронам, конечно, было запрещено, но тут ведь как: есть заказ, есть оплата, есть даже имя заказавшего, пожалуйста – Дзионкай. Робот он или не робот – кто знает? Но числится охранником. А разве охранник, если ему захотелось перекусить, не может претендовать на две скромных пиццы в биоразлагаемой упаковке?
Поэтому, несмотря на формальный запрет, дрон на мгновение опустился на Башню Огитори, коробки выскользнули из захватов прямо в руки Янгону, а от растроганного сервисом Дзионкая в адрес пиццерии пришел замечательный многострочный отзыв, написанный ботом составления отзывов.
– Это пример того, – сказал, жуя пиццу, Сютун, – что необязательно крякать все и вся. Если есть возможность не крякать, то лучше не крякать. В большинстве случаев всегда находится другой путь, который надо просто увидеть.
– Ага, – фыркнул Фанг-Кефанг, – просто у пиццерии – низкая степень авторизации клиентов, вот и все.
– И это тоже.
Площадка перед «Пайтон-де-Люкс» опустела. За пиццей я даже не заметил, куда делась мейд-фабрика. Зато появилась песчаная дорожка со скамейкой. Две искусственные пальмы выросли у дверей. Дроид, вооружившийся шлангом, воздухом смел с плиток перед отелем мертвых наноточи, грязь и следы шин.
Чувствовалось, что это последние приготовления.
Сквозь окна первого этажа мы видели, как из темноты, по мере включения источников света, проступают холл, стойка регистрации, лифты и небольшой зал со столиками. Тенями ходили дроиды. Желтели и лиловели стены. На стенах пестрели картины. Над широким козырьком входа наконец вспыхнула головывеска, и будто на невидимых волнах закачались буквы.
«Пайтон-де-Люкс, отель премиум».
– Хоть убейте, – сказал Янгон, – не понимаю, кому здесь понадобился отель. Спорим, сюда никто не поедет?
Спорщиков не нашлось.
И все же открытия мы не дождались. Кэми уснула первой. Я положил ее в спальник, сам прилег рядом. Не такое уж и большое это событие, подумалось мне. Ну, откроется. Значит, увижу завтра. Фанг-Кефанг включил тепловой контур, и прогретый воздух задышал на нас со всех сторон. Сютун пошел принимать душ. Один Янгон остался сидеть в своем кресле, словно на питающих разъемах.
– Ну глупо же, – услышал я его.
Мне захотелось возразить Янгону. Но, подбирая слова, я не заметил, как уснул.
Утром отель так и не открылся. Не открылся он и на следующий день, и через неделю, и даже через месяц. Стоял новенький, сверкающий и совершенно пустой. Только в середине июня «Пайтон-де-Люкс» неожиданно принял первого своего постояльца.
Тогда я еще не знал, что постояльца зовут Эвер Дикки Хансен и что это будет лучшее лето в моей жизни.
Глава 1
Так уж случилось, что мы все, кроме Сютуна, стали единственными свидетелями прибытия к отелю сногсшибательной Эвер Дикки Хансен семнадцатого июня в девять часов утра. Она приехала на обычном красно-желтом робо-такси от «Сити-Ко», и из багажа у нее была лишь небольшая клетчатая сумка.
Могло, конечно, сложиться мнение, будто мы нарочно сторожили этот момент.
Но, на самом деле, здесь, скорее, сыграло то обстоятельство, что нам совершенно нечем было заняться. На Тойдеканне вовсю насыпали очередную гору из предметов для хранения и переработки – не сунешься. «Спидмастер-ралли» и «Крашеры» неделю назад закрыли сезон. А в тот же игровой клуб «Кокута», что находился на Кайрю, смысла не было идти без запаса жетонов. Купить жетоны разрешалось даже на пособие, но городская служба социальной помощи и опеки начисляла его нам строго двадцатого первого числа («в очковый день», по выражению Фанг-Кефанга). Десятка два кредитных йен, конечно, еще с прошлого месяца оставались у Кэми на счете, но предназначались они исключительно для покупки еды. Все-таки специально на это скидывались.
Вот и вышло, что из развлечений у нас осталась лишь игра на голоприставке в опостылевшие «Доминионы», где Фанг-Кефангу, даже одному против трех, не было равных. Сиди на скамейке перед домом, грейся на редком солнце, жди своего хода.
И тут…
– Ничего себе, – сказал Янгон.
Эвер Дикки Хансен вышла из такси, подрулившего к невысокой ограде «Пайтон-де-Люкс», и у него отвисла челюсть. У меня, наверное, отвисла тоже, потому что это было – ну, словно предмет твоих юношеских грез, еженочно мерцающий в памяти, вдруг материализовался и взял тебя за руку. Грубое сравнение, понимаю, но она была как почти все люксовые девушки из «Мохнатки» – высокая, стройная, с небольшой, но рельефной грудью.
– Кажется, я вижу совершенство, – прошептал Фанг-Кефанг.
– Я тоже, – сказал я.
Сколько до нее было? Не больше двадцати юри.
Дверца хлопнула, но такси не спешило уезжать. Из дверей отеля вышел чопорный дроид в оливкового цвета мундире. Приглашающе распахнулись ворота во двор. Эвер Дикки Хансен оглянулась на Тойдеканн, на сизые холмы Имасу, на дома и поправила сумочку на плече. На ней была короткая юбка ярко-красного цвета, ажурные черные чулки, розовые туфельки на каблуках, и, да, если перевести взгляд выше, компанию им составляли белая блузка и темно-серый жакет со стразами.
Дроид нагнулся к девушке, но она отстранила его коротким, повелительным взмахом руки. А потом, слегка наклонив голову, улыбнулась нам.
– Мальчики?
Не знаю, как другие, а я просто умер. То есть, окончательно и в ту же секунду. То есть, почти умер. Сердце мое кувыркнулось и взорвалось, распространяя тепло и свет. При этом я воспарил и остался сидеть, чувствуя, как в глупой ответной улыбке ползут к ушам уголки губ. Ха, еще немного, и я разорву рот.
С Фанг-Кефангом творилось, видимо, то же самое, потому что его щекастая физиономия лыбилась от меня слева. О Янгоне я как-то забыл, но, судя по всему, под чары подпал и он. Во всяком случае, от него не слышалось не звука. Кажется, он не дышал.
Нет, честно, я бы на месте Эвер Дикки Хансен тут же послал нас куда подальше.
Ну, подумайте сами, ты обращаешься к людям, а они таращатся на тебя, как идиоты. Понятно же, что ребята или на «тупняшке», или просто «консервы», которых вывезли на воздух после рабочей смены. О чем тут разговаривать? А главное – с кем?
Но Эвер Дикки Хансен была Эвер Дикки Хансен.
– Мальчики, – повторила она и снова улыбнулась, – вы не поможете мне с багажом?
Бам! – упала на землю приставка.
О, как мы рванули на помощь! Как мы рванули! Как будто все электрические демоны погнались за нами. Но что еще удивительнее – толстяк успел первым! Вот уж никогда не замечал за ним такой прыти. В спину нам донеслось раздраженное фырканье Кэми, и меня на мгновение укололо чувство вины – придурки, мы о ней даже не вспомнили. Впрочем, думать об этом было некогда, Фанг-Кефанг, втянув живот, уже стоял перед Эвер Дикки Хансен, Янгон выглядывал из-за его плеча, а мне пришлось довольствоваться лузерским третьим местом и пихать Янгона в бок, чтобы он подвинулся хоть немного.
– Ты, наверное, самый сильный? – спросила Дикки Фанг-Кефанга и вручила ему гигантский черный чемодан на колесиках, который достала из багажника такси.
Оказалось, что она путешествует с целой уймой вещей, а не с одной сумочкой, как думалось мне изначально.
Толстяк отступил, и вид у него был, как будто его наградили чемоданом, а не поручили его нести.
– А ты, я думаю, самый осторожный и ответственный, – обратилась девушка к Янгону.
Тот кивнул, и получил от нее кофр из коричневой кожи, с накладками и цифровым замком, таинственный и слегка позвякивающий.
– Так.
Эвер Дикки Хансен повернулась к багажнику, и я взмолился, чтобы там нашлось что-нибудь и для меня.
– А тебе…
– Тиро! – выкрикнул я.
– Что?
– Меня зовут Тиро!
– Тиро? Очень приятно, – улыбнулась, присев передо мной, девушка. – А меня зовут Эвер Дикки Хансен. Можно просто Дикки.
Так я узнал ее имя.
Она протянула мне ладонь. Я пожал ее, растворяясь в небесно-голубых, с легким, веселым интересом смотрящих на меня глазах. Честно говоря, только их и запомнил.
– А…
Я завис. Эвер Дикки Хансен рассмеялась и взъерошила мне волосы. Она знала, какой эффект производит на таких ребят, как я. Или как Янгон или Фанг-Кефанг.
– Что ж, Тиро, для тебя у меня тоже кое-что найдется.
Из багажника появился кейс.
Я обмер до мурашек. Фанг-Кефанг бросил на меня завистливый взгляд. Кейс! Ох-хо-хо! Это же статусная вещь! Получается, Дикки выделила меня? Что, например, можно хранить в чемодане? Белье. Сувениры. Тапки. Разную необходимую мелочь, что скопом, как в китовое брюхо, ссыпается в объемное пластиковое нутро.
Кофр – да. В кофре обычно перевозят какие-нибудь гаджеты, детали и узлы, части рук, ног, микродвигатели, платы, готовые импланты и оружие.
Но в кейсах, о, в кейсах хранят самое важное – меммы, шифровальные деки, инфокристаллы и даже джинкочи.
– Держи.
Ручка у кейса была теплая, скользкая, и я чуть не уронил его на асфальт. Сердце у меня ушло в пятки или, как говорят, окунулось в Инферно. Для верности я перехватил кейс поперек, ощущая сквозь натянутую кожу, как там что-то мягко взбулькнуло.
– Тиро, – сказала Дикки, – пожалуйста, будь внимателен.
Я кивнул. Эвер Дикки Хансен улыбнулась и подвинула меня в сторону.
– Остальное возьмет дроид.
Отельный робот качнулся в поклоне и, подойдя к такси, запустил манипуляторы в багажник. Спустя мгновение на свет появились два темно-зеленых пластиковых ящика длиной чуть ли не в два юри каждый. На ящиках не было ни маркировки, ни логотипа, имелись только заглубленные ручки для переноски.
Дроид встал перед Дикки.
– Я готов.
– Ну, что? – она окинула веселым взглядом наш разношерстный багажный отряд. – В отель?
– Стойте! – крикнул я.
И оглянулся на Кэми. Брошенная, она хмуро взирала на нас со скамейки и опустила глаза, стоило мне повернуть голову. Ее дурная «йокики»-нога выгнулась в сторону. Пальцы чертили кружки на коленях.
Мы уйдем в отель, а она горько заплачет. Я знаю.
– Тиро, – окликнула меня Дикки. – Что случилось?
Я крепко прижал к себе кейс. Мне не хотелось с ним расставаться, но в случае отказа его пришлось бы отдать.
– Можно с нами пойдет и Кэми? – выдохнул я.
– Девочка, с которой вы играли? – уточнила Дикки.
– Да. Она не помешает! – быстро заговорил я, волнуясь. – Она все время ездит у меня на спине. Она легкая. И незаметная. Я привык.
У Эвер Дикки Хансен странно дрогнули глаза.
– Бери Кэми и догоняй нас, Тиро, – сказала она.
Мягко щелкнула крышка опустевшего багажника. Такси, поблагодарив пассажира за плату и пожелав приятного дня, покатило прочь. Эвер Дикки Хансен, выпрямив спину, королевой последовала за дроидом к «Пайтон-де-Люкс». Фанг-Кефанг и Янгон пристроились важной свитой. Колесики чемодана, съехав с дорожки, деловито застучали по черной плитке. Тук-ток-так.
Мне жутко захотелось в такое сопровождение. Я был там необходим! Вот прямо хоть разорвись!
– Кэми!
С кейсом наперевес я рванул к скамейкам. Воздух бил мне в лицо, шипучей кислинкой лез в рот и в ноздри. Тьфу, гадость! Что это? Откуда это? Выхлоп такси? Или с Тойдеканна надуло?
Увидев меня, Кэми решила сползти на асфальт.
– Отстань, вонючка! – крикнула она.
– Кэми!
– Уйди!
Кэми попыталась лягнуть меня «сегутама»-ногой, но та заискрила в коленке, и она тихонько заныла. От слез, бегущих по ее щекам, я втянул голову в плечи.
– Кэми, я же тебя не бросил, – сказал я потеряно.
– Бросил!
– Но я же здесь!
Кэми шмыгнула носом.
– И что?
– Хочешь со мной в отель?
Влажные фиолетовые глаза посмотрели на меня с недоверием.
– Ты серьезно?
Я приподнял кейс в доказательство.
– У меня – наш пропуск.
– Тогда ладно.
Кэми выпрямилась, вытерла щеки. Я присел на корточки.
– Вы все такие – раз! – и к ней, – обидчиво сказала она, хватаясь за мою шею. – Как собачки-ниньо.
– Но ты видела, какая она? – спросил я.
Кэми посопела.
– Что, влюбился?
– Ну, нет, – я почувствовал, что краснею. – Просто… Она – особенная. Все, ты держишься?
– Да.
– Я быстро побегу.
– Напугал!
Я фыркнул и сразу со старта взял приличную скорость. Кэми, ойкнув, прижалась к моей спине худеньким тельцем. «Сегутама» слева, «йокики» справа заколотили меня по бедрам. Тридцать, а то и все сорок юри до приоткрытых ворот я пролетел, наверное, секунд за пять. Или еще быстрее.
В кейсе булькало и колыхалось.
Эвер Дикки Хансен хоть и останавливалась, чтобы окинуть рассеянным взглядом газоны, пальмы, ступенчатые терраски, но, когда я добрался до дверей отеля, уже скрылась внутри. Сквозь стекло мне было видно, как она чинно шествует через холл к регистрационной стойке, а Фанг-Кефанг и Янгон восхищенно крутят головами.
Передо мной двери не открылись.
– Эй, – сказал я, дергая витую дверную ручку.
– Назовитесь, пожалуйста, – попросил меня мелодичный мужской голос из коммуникатора на стене.
– Тиро. Тиро Макемаси, – сказал я.
– А ваша спутница? – поинтересовался голос.
– Кэми, – сказала Кэми.
– Ты настоящая?
– Да.
– Одно время, – сказал голос, – не здесь, на Суматре, террористы полюбили использовать ниньо в виде детей, начиняя их пластидом. Они заходили в места, где было много людей, и взрывали себя вместе с игрушкой. Когда я узнал об этом, я понял, что боюсь террористов. Вы имеете к ним какое-то отношение?
– Нет, не имеем, – сказал я.
– Но ваша Кэми – очень подозрительна, – упорствовал голос. – У нее – механические ноги. И, насколько я вижу, они определенно вышли из строя.
– Это ничего не значит, – сказал я.
–Это значит, что внутри нее может оказаться пластид.
–Во мне нет пластида, – сказала Кэми и как можно дальше высунула язык. – Смотрите же. Видите? А-а-а.
Голос помолчал. Я подумал, что с десяток невидимых микрокамер сейчас заглядывают Кэми в открытый рот.
– Возможно, ты без пластида, – раздалось через несколько секунд. – Но я должен быть осторожен.
– Вы дурак? – спросила Кэми.
Я дернул ее за платье.
– Что ты говоришь?
– Это же правильный вопрос! – сказала Кэми.
– Ага, – сказал я. – Только обидный даже для джинкочи.
– Я нисколько не обиделся, – сказал голос и вздохнул. – Но убедился в человеческой природе вашей спутницы. Вы можете пройти.
В коммуникаторе щелкнуло. Я потянул дверь, и она легко, с чуть слышным протяжным скрипом открылась.
– Добро пожаловать! – бодро произнес тот же голос. – Отель «Пайтон-де-Люкс» на Додекан-сайто приветствует вас. Мы сделаем все, чтобы пребывание в нашем отеле показалось вам сказкой!
– Спасибо, – сказала Кэми.
Сразу от дверей через весь холл к регистрационной стойке тянулась зеленая ковровая дорожка. Дроид в оливковом мундире, торжественно надув пластиковые щеки, взял «под козырек». Мы с Кэми отразились в огромном зеркале, какие-то съежившиеся и потерянные. Вот уж! Я выпрямил спину. Было светло. По высоким потолкам плыли узоры, мозаичные облака и орбитальные станции, свивался кольцами то ли змей, то ли дракон. Слева желтел пустой ресторанный зал, над десятком круглых, лимонного цвета столиков и оранжевыми стульями нависали лампы в «гармошках» лиловых абажуров, на стенах проступали картины, маленькие и большие, то одну, то другую, словно сквозняком, зыбкой проекцией выдувало в пространство, и тогда в проходах скользили призрачные зубастые рыбы, рассыпались цветы и загорались огни далекого города.
Это было круто.
Зал справа был длинней и, кажется, не заканчивался у дальней стены, а скользил в проход, продолжаясь вдоль боковой проекции. Он был зеленый и желтый, с овальным возвышением сцены в центре и уступами цветного потолка. На сцене утверждался тремя лапами черный рояль, который обжимали конусы белого света, будто заключая его в клетку.
Пол бежал красными и серыми мозаичными лучами, а расставленные вокруг сцены темные столы виделись тремя кольцами охраны того же рояля – маленьким, тесным кругом, потом побольше и самым большим.
– Идите уже сюда! – крикнула Дикки от стойки.
Я пошел по дорожке. Кэми дышала мне в щеку. Фанг-Кефанг и Янгон расступились перед нами.
– Вот, – я протянул кейс его владелице.
– Надеюсь, ты его не ронял, – сухо улыбнулась она.
– Нет, – сказал я. – Меня задержал джинкочи. Он решил, что в Кэми может быть пластид.
– Пластид?
Взгляд Эвер Дикки Хансен скользнул по моей макушке, по Кэми, угнездившей голову на мое плечо, потом она снова повернулась к стойке. Ее ладонь прижала кнопку серебристого, стоящего на поверхности звонка.
– Эй!
Раздался глухой звон.
– Администратор! Портье!
Мы тоже стали требовать администратора. Вот оно, веселье! Фанг-Кефангу было легче всего – он скакал, держась за телескопическую ручку чемодана.
– Администратор!
– Портье!
– Кто-нибудь!
Дроиды стояли, не шевелясь, только глаза-фотоэлементы на пластиковых лицах удивленно косили в нашу сторону.
– Адми…
– Все-все, я здесь!
Откуда-то снизу, из-под стойки, может быть, из потайной ниши, которая тут же захлопнулась, вывернулся дроид в белой рубашке и фиолетовой жилетке с золотистым бейджем на груди и широко распахнул руки.
– Приветствую в «Пайтон-де-Люкс»!
Он улыбнулся.
Лицо у него состояло из крохотных шестигранных чешуек, сочленения которых были едва заметны. Чешуйки были гибкими и подвижными, отчего ему был доступны мельчайшие оттенки мимики.
Джинкочи отеля впоследствии ассоциировался у меня именно с этим, вполне человеческим лицом – разбитного белого парня лет двадцати пяти, худощавого, с хохолком каштановых волос, чуть вздернутым носом, смеющимися глазами цвета ореховой пасты «Фуроями» и располагающей, озорной улыбкой.
– Что за пластид? – сразу спросила его Дикки.
Тонкие брови дроида удивленно выгнулись.
– Пластид? Конечно же, это была шутка. – Перегнувшись через стойку, он посмотрел на меня. – Это была шутка, Тиро Макемаси. Неужели я не отличу человека от человекоподобной игрушки-ниньо?
– Тогда зачем? – спросила его Кэми.
Воплощение джинкочи пожало плечами.
– Было интересно.
Последовала новая улыбка, рассеянная и чуть-чуть извинительная.
– На мое имя заказан номер, – вздохнув, сказала Эвер Дикки Хансен.
Дроид кивнул.
– Назовите себя.
– Эвер Дикки Хансен! – крикнули мы с Фанг-Кефангом одновременно.
– Он и так знает, – качнула головой Дикки.
– Знаю, – подтвердил джинкочи, – но есть формальности. А на формальностях держится мир вообще и мой «Пайтон-де-Люкс», в частности. От этого никуда не денешься. Формализация любой процедуры делает ее осмысленной и позволяет включить ее в механизм социального и информационного взаимодействия, который попросту, если не углубляться в пространные рассуждения, и есть жизнь.
– О, вы философ? – спросила Дикки.
– Балуюсь, – дроид покраснел – чешуйки на его щеках окрасились в розовый цвет, но взял себя в руки. – Давайте начнем с начала. Пожалуйста, назовите себя.
– Эвер Дикки Хансен.
– Спасибо, – дроид защелкал невидимой, спрятанной за стойкой клавиатурой. – Статус?
– Человек.
– Пол?
– Женский.
– Полных лет?
– Двадцать три.
Янгон невольно присвистнул. Эвер Дикки Хансен оказалась старше Сютуна. Разве что Баку, опекающий Кэми, был одного с ней возраста. Ох. Я остро почувствовал девять проклятых лет разницы. Почему ей хотя бы не двадцать?
– Модификации? – спросил дроид.
– Да.
– Оружие?
– Конечно.
Джинкочи наклонил голову.
– Могу вас заверить, – сказал он, – что «Пайтон-де-люкс» представляет собой отель высшего класса безопасности и может обеспечить круглосуточную защиту своих клиентов как в пределах номера, так и во всех помещениях здания. Кроме того, я поддерживаю постоянную связь с полицейским управлением и джинкочи чрезвычайных ситуаций.
Эвер Дикки Хансен кивнула.
– Я это знаю.
– И все же…
Дроид выразительно посмотрел на длинные пластиковые ящики, что терпеливо держал за ручки дроид-носильщик у девушки за спиной.
– Я всегда ношу это с собой, – сказала Эвер Дикки Хансен.
– Насколько я понимаю, – осторожно произнес джинкочи, – это…
– Раскладываемые автоматические турели «Бертран-А», – сказала Дикки. – Двадцать два миллиметра, скорострельность – пятьсот выстрелов в минуту, коробчатый магазин на двести выстрелов, интеллектуальная система выбора цели, секции бронебойных, зажигательных, гиперзвуковых и разрывных снарядов.
– И вы собираетесь установить это в номере?
– Да.
– Хмм… – джинкочи побарабанил пальцами по стойке и наклонился к девушке. – Вы понимаете, это несколько против моих правил.
Эвер Дикки Хансен улыбнулась.
– Кажется, у меня высокий приоритет.
– Да, но ваши турели подвергнут опасности других постояльцев.
– Они есть? – удивилась Дикки.
– Постояльцы? Ну… Они будут! – самоуверенно заявил джинкочи. – Скоро начнется сезон. И мы только что открылись.
– Уже почти два месяца, – сказал я.
– Это неправда! Две недели у меня ушло на тестирование и отладку систем!
– Так что? – спросила Эвер Дикки Хансен.
Ожидая ответа джинкочи, она ободряюще посмотрела на меня с Кэми. Я переложил кейс из одной руки в другую. Янгон поставил кофр между ног. Фанг-Кефанг прокатил чемодан по ковру.
– Хорошо, – решился дроид, почему-то скосив на меня недовольный взгляд, – я, пожалуй, закрою глаза на нарушение внутренних правил отеля. Ваши «Бертраны» автономны?
– Да. Полностью.
– Я не смогу подключиться к ним?
– Нет.
– А управление?
– Только у меня, – Дикки коснулась виска.
Джинкочи совсем по-человечески наклонил голову. Глаза его потемнели.
– Вам угрожает опасность?
Эвер Дикки Хансен улыбнулась.
– Скорее, я предпочитаю иметь козырь в рукаве. И не думаю, что в вашем отеле мне стоит чего-то опасаться. Это все отголоски прошлого, о котором мне совсем не хотелось бы распространяться.
– Кажется, у вас есть тайна, – помолчав, сказал дроид.
– У каждого человека должна быть тайна, – сказала девушка.
– Возможно.
Я вдруг подумал, а у меня есть тайна? Такая, чтобы можно было всюду таскать с собой две автоматические турели? Нет, такой тайны у меня не было. Это заставило меня нахмуриться и опустить глаза в пол. Есть ли у меня вообще какая-нибудь тайна? Однажды я, правда, обманул Фанг-Кефанга, сказав, что уже потратил все свои жетоны, и у него не получилось установить рекорд в «Гойсан». Вот. И все убеждены, что я раздел Люси Кен в «Мохнатке», хотя всего лишь лишил ее лифчика. Дальше мне пока пройти не удалось. Люси Кен – самая недотрога. Наверное, это годится на тайну. Даже на две.
Да, и еще я приручаю кота со свалки, чтобы подарить его Кэми. Только пока он, конечно, еще дикий. Пожалуй, это тоже тайна, повеселев, подумал я.
– Что ж, – сказал джинкочи, почесав нос, – вы можете поселиться в моем отеле. Только я, пожалуй, ограничу вам выбор номеров.
– Пожалуйста, – шевельнула плечами Эвер Дикки Хансен.
– Отметьте нужный.
Дроид жестом вызвал голограмму отеля, и синеватый, прозрачный «Пайтон-де-Люкс» повис в воздухе над стойкой. Он медленно вращался по часовой стрелке, недоступные для Дикки номера подсвечивались красным.
Палец девушки заскользил по этажам. Первый, второй, третий. Стоило коснуться этажа, и он разворачивался в изометрическое изображение с планировкой помещений. Белыми рыбками всплывали подписи: «аварийный выход», «лифт», «грузовой лифт», «лестница», «дроиды».
– У меня номер «люкс»? – уточнила Дикки.
– Разумеется, – кивнул джинкочи. – Две комнаты, туалет, ванная, гардероб в стенной нише, полный доступ к сети, климат-контроль, ложемент типа «виртул». К вашим услугам будут также специализированные дроиды.
– Я думаю, пятый или шестой этаж, – сказала девушка.
– Это «люксы» с сорок четвертого по сорок восьмой и с пятьдесят четвертого по пятьдесят восьмой.
Эвер Дикки Хансен открыла план пятого этажа и принялась его изучать. Закутки, служебные помещения, коридоры и лестницы – ее интересовало все. Я устал стоять с кейсом и Кэми за плечами, но осмелился лишь шумно вздохнуть.
– Подожди чуть-чуть, Тиро, – не оборачиваясь, сказала Дикки, уловив мой вздох, – я почти определилась.
Она вызвала к жизни шестой этаж, но чем-то он ее тут же не устроил, и ей пришлось вернуться к пятому.
– На десятом есть замечательный «люкс» с террасой, – предложил дроид.
– Нет, никаких террас, не люблю, – Эвер Дикки Хансен выделила нужный ей номер пальцем. – Мне понравился номер сорок шесть.
– Замечательный выбор! – обрадовался джинкочи. – Пятый этаж, по коридору налево от лифта. Разрешите?
В его руке появился тонкий пластиковый пистолет с узким устьицем.
– Это зачем? – спросила Дикки.
– Метка, – улыбнулся дроид. – Чтобы номер всегда мог вас опознать.
– А вы…
– Это тоже просто формальность. Как вы понимаете, мне это совсем не нужно, но нужно вам. Психологически комфортно.
– Хорошо.
Девушка протянула руку, и дроид ловко коснулся пистолетом ее запястья. Едва заметный кружок от устьица отпечатался на коже.
– Все.
– Мы можем идти?
– Конечно. Кэширо вас проводит. Кэширо!
Дроид-носильщик легко поклонился и пошел за стойку к лифтам, обходя выступающие углы. Мы все потянулись за ним следом. Правда, Кэми, пользуясь своим положением, не смогла, обернувшись, не задать джинкочи вопрос.
– А здесь у каждого дроида собственное имя? – спросила она.
– Конечно, – ответил джинкочи. – Мне кажется, это вполне по-человечески.
– А у тебя?
Я остановился. Дроид за стойкой вдруг посмотрел на меня со странной улыбкой и глубоко поклонился.
– Джинкочи Атэ Коннэтаки, к вашим услугам.
Я поклонился в ответ.
– Тиро!
Сердитый голос Фанг-Кефанга заставил меня поторопиться. Все уже забрались в лифт, и Янгон зажимал клавишу, чтобы створки не закрылись. Панели в лифте были зеркальные, и я на мгновение опешил – показалось, что внутри уже битком и людей, и дроидов, и чемоданов.
– Быстрее, – улыбнулась Дикки.
Я встал рядом, поймал в ладонь поручень. Янгон убрал палец, и лифт мелодично прозвенел. Створки начали сходиться, но прежде, чем они закрылись, в щель заглянул джинкочи Атэ Коннэтаки.
– Я запишу подростков как ваших гостей, – сказал он.
– Хорошо, – согласилась Эвер Дикки Хансен.
Лифт поплыл вверх. В створках я видел отражение Кэми, Дикки и дроида Кэширо. Девушка словно к чему-то прислушивалась.
Дзонн!
Мы вышли из распахнувшегося лифта в светлый коридор. Сложный, золотистый узор плыл по стенам. Нити переплетались и, кажется, были рельефными. Под присмотром Кэширо я не решился провести по ним пальцем. Зато у Кэми не было моей стеснительности. Секунды три она вела по узору ладошкой.
– Стены – теплые, – шепнула она мне.
Мы повернули. Коридор сделался шире, появились растения в кадках, разлапистые, зеленые и желтые, не понятно, живые ли. Потолок изогнулся, застыл волной. Свет следовал за нами по стенам, будто рой дружелюбных насекомых. Иногда обгонял. Это было красиво.
Первая дверь, которая нам встретилась, была без номера, зато вторая, красноватая, под старое дерево, имела номер сорок первый.
– Ага, – глубокомысленно сказал Фанг-Кефанг.
Еще одна дверь обнаружилась в противоположной стене и чуть ли не в десяти юри от предыдущей. Номер сорок девятый. Цифры зеленовато мерцали, извещая о том, что сюда можно заселиться. Свет заплетался аркой, голубоватым узором, призрачные руки манили посетителей внутрь.
– А где пятидесятый? – спросил Фанг-Кефанг, оглядываясь.
– От лифта налево, – сказал дроид Кэширо, успевший незаметно вырваться вперед. Сейчас он показывал нам путь. – Мы же идем направо. В сущности, поскольку коридор замкнут, расстояние до сорок шестого номера, пойди мы в другую сторону, было бы на двадцать семь юри меньше. Но большинству людей гораздо привычней при движении все же выбирать правое направление, так они легче ориентируются в пространстве. Если хотите, мы можем вернуться и повернуть налево.
Кэширо остановился.
– Иди, как шел, – подтолкнула его Эвер Дикки Хансен.
– Слушаюсь.
Дроид затопал дальше. За дверью номер сорок девять последовала дверь номер сорок два, а там уже и дверь номер сорок восемь. Кэширо не преминул пояснить.
– Должен заметить, – произнес он, – что такая странная нумерация связана с расположением номеров класса «люкс» и «полулюкс». Первый, второй, третий, а также девятый и десятый номера на этаже – это полулюксы, которые располагаются по бокам от лифтов или занимают угловые помещения. Центральные, ядровые номера, конечно же, занимают люксы, и прелесть выбранной компоновки, я надеюсь, вы сможете по достоинству оценить, пожив у нас определенное время.
– Это ужасно, – сказал вдруг Янгон.
– Почему? – на сто восемьдесят градусов развернул голову Кэширо.
– Потому что все равно можно запутаться.
– Вы просто слишком молоды, – снисходительно заметил дроид. – На самом деле все просто. Мы только что миновали сорок четвертый «люкс», дальше по коридору будет сорок седьмой «люкс», за ним – сорок пятый и искомый сорок шестой.
– А сорок третий?
– Сорок третий – это «полулюкс», угловой, соответственно, он находится перед пятидесятым номером.
Кэширо повернул. Мы повернули вслед за ним. Янгон показал мне, что ему проще застрелиться, чем понять логику расположения комнат. То есть, как в старом кино, сделал воображаемый выстрел себе в висок. Световые узоры подгоняли нас.
– Мы пришли.
Дроид отступил в сторону. Огоньки ореолом собрались вокруг Дикки. Зазвучали негромко тонкие голоса. Они то ли пели, то ли звали.
– Что делать? – спросила девушка Кэширо.
– Приложить палец, ладонь…
– Я поняла.
Эвер Дикки Хансен коснулась указательным пальцем с ярко-красным ноготком гладкого, обозначенного лишь контуром дверного полотна. Цифры «4» и «6» вспыхнули красным, и дверь бесшумно ушла в стену.
– Госпожа Эвер Дикки Хансен! – торжественно произнес джинкочи, едва девушка ступила в номер. – С заселением! Как первый клиент моего отеля вы получаете премиальный доступ к напиткам и ресторанным блюдам с сорокапроцентной скидкой. Кроме того, Кэширо остается в полном вашем распоряжении до конца срока вашего пребывания в отеле. Весь свободный персонал «Пайтон-де-Люкс» будет рад оказать вам как регламентированные, так и платные услуги, как то: персональная охрана, спутник-собеседник, спутник-друг, массажист, доктор, виртул-напарник, групповые мероприятия.
– Замечательно, – сказала Дикки.
– Ну, располагайтесь, – сказал Атэ Коннэтаки. – Я не подсматриваю.
Эвер Дикки Хансен фыркнула и скомандовала нам:
–Мальчишки! Заноси багаж!
Переглядываясь, мы шагнули в номер. Сначала Фанг-Кефанг, потом я с Кэми, и последним уже Янгон.
Ух! Я такие номера только в виртуле видел. Стенные ниши сами себя показывают, панели отъезжают, полки раскладываются, пол мягко пружинит и, кажется, массирует пятки. Не жарко, не холодно. Легкие ароматы щекочут нос. И вообще – офигенная красота. Стены золотистые, светлые, анимированные, любые, великолепные, накладки деревянные, потолок без единой трещинки, как зеркало, как линза, и еще матовый, составной, рыбы плавают, как в аквариуме, обводы гладкие, никаких острых углов, а всякие пуфики, кресла, кушетки так и просят, чтобы ты на них присел. И простор. Смотришь и понимаешь, что ни фига в своей маленькой жизни ты не видел.
– Да-а, – протянул Янгон, – это вам не комнаты в «Мохнатке».
Дикки хмыкнула. Мне даже почудилось, что она о прелестях «Мохнатки» наслышана и, возможно, в нее играла.
– Так, чемодан сюда, – показала она на стенную нишу.
– Ага.
Мы посторонились, и Фанг-Кефанг, рисуясь, одной рукой закатил чемодан в подготовленное для того место. Щелкнули, обхватив пластик, держатели. Ниша тут же потускнела, погасла, закрылась. Если честно, в ней вполне можно было жить, такой она была просторной. Я подумал, что точно устроился бы с комфортом.
– Кэширо, – сказала Дикки.
– Да, госпожа.
Дроид шагнул в прихожую.
– Следуй за мной, – сказала Эвер Дикки Хансен и направилась в гостиную.
Кэширо пошел за ней, ловко обогнув Фанг-Кефанга. Мы с Кэми заблаговременно прижались к стене.
– А мы? – крикнул я.
– Стойте пока там, – раздался голос Дикки.
Она и дроид скрылись за стеной, рассыпающейся светящимися птичьими перьями. Турель в спальне – что может быть лучше?
– Крутой номер, да? – тихо спросил меня Фанг-Кефанг.
Я кивнул.
– Одна ночь здесь, наверное, стоит под сотню кредитных йен, – сказал Янгон, осторожно заглядывая в гостиную.
– Триста, – сказала Кэми, – я видела ценник.
– Ого!
– А Баку сколько на тебя сейчас получает? – спросил я Кэми.
– Двести семьдесят пять.
– В месяц?
– Ага.
Я прикинул, каким количеством «До-Юй» и сашими можно было бы запастись. Не сам, конечно. Крохотный процессор за ухом помог мне с расчетами. Он сложил цену лимонада и сашими из потребительской сети «Нангун», а затем определил, сколько наборов я могу заказать на триста йен, если бы они у меня были.
Получилось шестьдесят восемь наборов. А якитори (синтетического мяса на палочке) вышло бы пятьдесят две порции. Нехило. Разделить на четверых, и можно спокойно питаться утром и вечером почти неделю. Вернее, шесть с половиной дней.
Я вздохнул.
– В чем считаешь? – спросил меня Фанг-Кефанг.
Он был чертов провидец.
– В якитори, – сказал я.
– А я в жареной лапше. Представь, всего одна ночь, а лапши всем нам можно купить на две недели с лишним.
–Я бы от гедза не отказался, – сказал Янгон.
– А я от чипсов, – сказала Кэми.
Я фыркнул.
– Ага, только у нас нет трехсот йен. Даже если мы сложимся в «очковый день»…
Кэми куснула меня за ухо.
– Эй! – отклонился я. – Что за шутки?
– Твое ухо похоже на чипсину, – сказала Кэми.
В это время в глубине номера раздалось прерывистое – ж-ж-ж, ж-ж-ж – жужжание, и каждый из нас тут же превратился в слух. Что могло жужжать? Кэширо мог, конечно, жужжать. Но предпочтение я бы все же отдал автоматической турели. Мне казалось, что именно с таким звуком ввинчиваются в пол опоры. Первая, вторая, третья.
– Тиро! – позвала меня Эвер Дикки Хансен.
– Да! – крикнул я.
– Подойди ко мне, пожалуйста.
– Хорошо!
– Только Кэми оставь кому-нибудь.
– Я ее возьму, – вызвался Фанг-Кефанг.
– Перебирайся, – поворачиваясь, сказал я Кэми.
Девчонка, ущипнув меня, как обезьянка из сериала «Сару-хиро», перепрыгнула на близкую и широкую, покрытую красной футболкой спину Фанг-Кефанга. «Йокики»-нога врезала ему в бок.
– Ай!
– Я случайно, – сказала Кэми.
– Я иду! – поспешил я напомнить о себе Эвер Дикки Хансен.
Светящиеся розовые перья проплыли мимо. Гостиную я, честно говоря, даже не разглядел в спешке. Пролетел мимо стола, золоченых панно, пышных кресел, гигантских цветов в узких вазах, и все это слилось для меня в аляповатое пятно. Нет, Дикки не будет звать меня просто так, это знак доверия, это…
– Стой! – крикнула Дикки.
Я замер на пороге спальни с поднятой ногой. Тонкий красный луч лазерного целеуказателя протянулся к моей груди из темной, мерцающей глубины комнаты. Луч означал, что меня взял на сопровождение один из «Бертранов-А».
Ощущение, честно говоря, было поганое. На меня дважды наставляли оружие, в «Кокута» и прямо на улице, в чужом районе, и каждый раз страх стискивал меня изнутри, словно грудная клетка, как створки моллюска, испуганно схлопывалась перед опасностью, зажимая сердце и легкие так, что я едва не терял сознание.
Я коротко вдохнул, чувствуя, что мне не хватает воздуха.
– Тиро, – позвала меня из темноты Эвер Дикки Хансен, – сделай, пожалуйста, шаг влево.
Я не понял. В голове у меня стоял туман.
– Чего?
– Шаг влево, Тиро.
– Но она же выстрелит, – сказал я.
– Это совершенно невозможно, – возразил Кэширо.
Его я тоже не видел. Глазные импланты, которые позволяют видеть в темноте и в разных диапазонах, стоят от десяти тысяч кредитных йен. Сколько это в сашими, не хотелось даже вычислять. Лучшие – «Хэмптон» и «Айтик». А у меня – свои, выращенные вместе с телом, несовершенные, человеческие.
Турель едва слышно стрекотала, словно находилась в нетерпении, но луч целеуказателя не дрожал.
– Тиро, будь храбрым, – сказала Дикки.
– Да, – сказал я, но не пошевелился.
Почему-то мне подумалось, что «Бертран-А» – умная турель и будет стрелять по жизненно важным органам, поэтому умру я быстро. Может, даже мгновенно. Прекрасная смерть для выращенного в инкубаторе, если подумать.
– Тиро.
Лицо Эвер Дикки Хансен показалось из темноты. Повисло в воздухе как китайский фонарик овальной формы.
– Сделай шаг, – попросила она.
– Хорошо, – сказал я.
– Пожалуйста.
Вроде бы чего проще – отставить ногу в сторону? Но в такие моменты ты часто споришь с собственным, одеревеневшим от страха телом, и в голове проносится: сейчас… нет, сейчас… вот сейчас… И нога у тебя словно бы чужая, механическая, заржавела, растеряла контакты, ни согнуть, ни подвинуть. «Йокики»-нога.
Но я все же справился до того, как Дикки окликнула меня в третий раз. Совсем уж, простите, был бы позор. Качнулся, выдохнул, шагнул. Не знаю даже, как не зажмурился.
– Еще, Тиро, – сказала девушка.
– Вправо?
– Опять влево.
Второй шаг дался мне легче. Турель держала меня «на мушке», отслеживая перемещения лазерным лучом.
– Теперь вправо, – попросила Дикки.
Я шагнул вправо.
– Присядь.
Я присел. Метка «Бертрана-А» ни разу не сорвалась с моей груди, прыгнув на плечо или соскочив на живот.
– Теперь отступи.
Я вышел за порог спальни. Луч тут же погас.
– Так лучше? – спросила Эвер Дикки Хансен.
– Да, – ответил ей дроид.
– Калибровка закончена?
– Надеюсь, вторую турель вы оттестируете таким же образом.
– Разумеется. Свет, – сказала Дикки.
По периметру спальни вспыхнули гроздья крохотных, но ярких фонариков, словно плывущих по воздуху у потолка. Я увидел кровать, застеленную пышным золотистым покрывалом. Еще было много подушек и синтетических цветов. Кавайно, в общем.
Эвер Дикки Хансен сидела на краешке. Жакет она сняла, и под тонкой блузкой у нее не было лифчика. Я видел, как бугрится сосок. Кэширо стоял у стены, на которой волновалось анимированное цветочное поле. От порога под кровать убегал полосатый ковер. В стороне была развернута угловая панель с косметическим аппаратом.
Турель пряталась в тени под панелью. Не сразу и заметишь. Классная маскировка. А второй «Бертран-А» еще только ждал своего размещения. Из ящика он был уже вынут, но пока не активирован и стреножен – опорные штанги перехватывали пластиковые ремешки.
– Я вам больше не нужен? – спросил Кэширо.
– Нет, – сказала Дикки.
Она была задумчива.
– Я буду ждать у номера.
Дроид поклонился и прошел мимо меня.
– До свиданья, Тиро Макемаси.
– Ага, – сказал я.
Эвер Дикки Хансен, словно ожив, обратила на меня внимание.
– Тиро, подойди, пожалуйста, – сказала она.
Я покосился на тень, в которой, должно быть, с нетерпением, чтобы включиться, ждала моего шага автоматическая турель.
– Ты боишься? – спросила Дикки.
– Нет, – сказал я.
– В чем же дело?
Эвер Дикки Хансен посмотрела на меня. У нее были загадочные глаза. Раньше голубые, теперь они отсвечивали зеленым, а ободок радужки был желтым. Кажется, по самому краю ободка бежали строчки уникода.
Импланты!
– Разумная осторожность спасает жизнь, – сказал я и шагнул к кровати.
– Это откуда? – спросила Дикки.
– «Из желтой тропинки к смерти».
– Сенэн-сериал?
– Ага. Сто двадцать четыре серии.
Эвер Дикки Хансен хлопнула ладонью по покрывалу рядом с собой.
– Сядешь?
Я мотнул головой.
– Зачем?
– Я хочу с тобой посоветоваться.
Я оглянулся назад, словно там сейчас, в метре, в двух, стояли мои друзья. Без них и особенно без Кэми я чувствовал себя неуютно. Эвер Дикки Хансен находилась совсем близко, и это было здорово, но глупо думать, что она вдруг влюбилась в меня до смерти.
– О чем?
– Так ты сядешь?
Я посмотрел в пол и немного под панель, где прятался «Бертран-А».
– Хорошо.
Я присел на самый краешек кровати.
– Давай я уберу кейс.
Оказывается, он все еще был у меня в руке. Я с трудом разжал пальцы, и Дикки поместила кейс на подушки в изголовье.
– Очень хорошо, – сказала она и взяла меня за руку.
Это было неожиданно.
– Вы это… вы зачем…
Я не испугался, нет. Я был в панике. В большей даже, чем на прицеле у турели. Не мог пошевелиться.
Эвер Дикки Хансен была очень красивая, а я хоть и отбракованный по показателям ДНК (так бы, наверное, уже трудился на орбите или со-вычислителем на «Пегасус» или «Кавахару»), но репродуктивную функцию, не знаю, из каких соображений, мне сохранили. Кровь к паху и прилила. Возбуждение мое было много ярче, чем в «Мохнатке», и самое жуткое – я его не контролировал!
Эвер Дикки Хансен была не виртул, а живая!
Ха-ха, наверное, не раскрою ничьих секретов, но все мы, и Янгон, и Фанг-Кефанг, и я, в тайне друг от друга копили на живого секс-партнера. Хотя бы на полчаса. Расценки – от ста йен. Очень дорого.
В общем, в голове у меня произошло короткое замыкание. Моя рука в ее руке, и я за секунду передумал целую уйму вещей. Я вспомнил, что в таких случаях произносили стеснительные герои романтических саг. Потом увидел кадр из хентай-серии, где у парня делаются большие глаза и широко раскрывается рот. Потом сообразил, что в «Тихом доме на Экика» был эпизод, где женщина-вампир также соблазняла похожего на меня мальчишку. Расстегивала пуговицы на полупрозрачной блузке, ерошила волосы, тискала ладонь, даже целовала, и все для того, чтобы через минуту запустить клыки в шею.
А в конце я представил, как Эвер Дикки Хансен берет мою руку и направляет ее к себе под ярко-красную юбку. Хочешь пощупать?
Я вздрогнул.
– Тиро, о чем ты думаешь? – строго спросила Дикки.
– Я?
Я сжался. Почти весь. Но все равно, думаю, было заметно, что не весь.
– Это, конечно, приятно, – сказала Эвер Дикки Хансен. – Но наши отношения, Тиро, все же будут иметь чисто деловой подход. Ты меня понимаешь?
Она все еще не выпускала мою руку. В отвороте блузки я видел немного загорелой кожи. Такой завидный, мягкий загар получают на солярных курортах, где все ходят топлесс. Не под нашим небом.
– Да, – сказал я.
– Мне нужен твой аплинк для связи, – сказала Дикки. – Контакт же здесь, в запястье? Дай мне закрытый доступ.
Я посмотрел ей в глаза.
– Я не «игрок» и не «крэкер», – сказала она. – Можешь вообще ограничить меня одним лишь звуковым каналом, а все остальное загнать под криптоключ. Я просто не хочу связываться по общей сети.
Я фыркнул.
– У меня всего один канал.
– Без видео?
– Я же инкубаторский. Нам ставят массовую штамповку. Аплинк и банк. Ну, то есть, нет, кроме звукового канала есть еще и текстовый, но им, наверное, сто лет уже никто не пользуется.
Дикки кивнула.
– Так что? – спросила она.
– Я не знаю, – сказал я.
– Ты все время будешь занят и не сможешь мне ответить?
Я засмеялся.
– У меня много свободного времени.
– Тогда вперед.
Я вздохнул.
– Ладно.
Открыть доступ было делом одной секунды. Формируешь в голове приказ, и чип-процессор, распознав его, создает внесетевой канал и ожидает запроса от второй стороны. Мы так с ребятами связаны. Ну, кроме всего прочего. Мне только не хотелось, чтобы Дикки сразу отнимала ладонь. Подержала ее подольше на моей руке. Но не скажешь же прямо? У нас – не романтические отношения.
– Ага, хорошо, – сказала Эвер Дикки Хансен, уплыв взглядом куда-то поверх моей макушки. – Я считала код.
Запрос звякнул у меня в голове.
– Тиро, как слышишь меня?
Голос Дикки переместился из спальни, из воздуха под мою черепную коробку. Я долго учился, отвечая по внутренней линии, не открывать рта. Тяжело, знаете ли, привыкнуть. Некоторые слова так и просятся на язык.
– Да, это Тиро, слышу хорошо, – мысленно произнес я.
Дикки улыбнулась.
– Принято, Тиро. Теперь вот что, – сказала она вслух. – Ты можешь поводить меня по району? Я хочу осмотреться.
– У нас здесь мало чего интересного, – сказал я. – Муниципальное жилье и склады. И еще свалка Тойдеканн. Игровая зона – в Кайрю, а разные забегаловки и магазины – в Натоми. Но там нас не очень любят.
– А мы не пойдем туда, – сказала Эвер Дикки Хансен. – Мы просто побродим по округе. Ты же не против?
Я уже хотел ответить, когда из прихожей пробился неуверенный голос Кэми:
– Тиро-о! Тиро, ты живой?
– Да! – крикнул я.
От моего крика под потолком задробил свет, а анимированное поле на стене прогнулось под невидимым ветром – только лепестки полетели.
– Ну, иди, – сказала мне Дикки, пряча улыбку. – О тебе беспокоятся.
Я встал.
– К нам иногда забредают ол-гурэнтай и гоуто, – сказал я, задержавшись в проеме. – Они – отморозки. Некоторые годами на яку-ро сидят. Они могут на вас… Ну, напасть. А я… – Я поклонился. – Лучше вам взять Кэширо из отеля в сопровождающие.
– Я думаю, ты знаешь о Додекан-сайто куда больше Кэширо. А бандитов я не боюсь, – сказала Дикки. Она наклонила голову и прищурила один глаз. – Так что, я могу позвонить тебе сегодня вечером?
Меня так и подмывало согласиться. Но куда я без Кэми? И без Янгона? И без вредного Фанг-Кефанга?
– А я не могу…
– Можешь, – угадав мои мысли, сказала Эвер Дикки Хансен. – Ты можешь взять всех своих друзей.
– Это чисто деловой подход, – сказал я.
Девушка расхохоталась, а я поклонился еще раз и шагнул из спальни.
– Тиро!
Дикки вдруг оказалась рядом.
– Большое спасибо, что вы все помогли мне донести мои вещи. Пусть крепыш оставит кофр на одной из полок у двери. Хорошо?
– Да, – сказал я.
Где-то на третьем шаге в голове у меня прозвучал тихий сигнал официального уведомления. Там было всего шесть слов.
«Ваш счет пополнен на сорок йен».
Глава 2
Сорок йен я, конечно, разделил на всех.
Кэми снова переползла мне на спину, сцепила руки под шеей. Мы спустились на лифте, попрощались с меланхолично протирающим стойку сонным портье, дружески обстучали плечи застывшего у входных дверей дроида-швейцара.
– Пока!
– Хорошо стоишь!
– До свидания, господин Атэ Коннэтаки.
Снаружи было пыльно. С желтого неба сеяли микрочастицы пластика. Все вокруг словно подергивалось рябью, сквозь которую едва-едва проступала реклама, выдуваемая дронами и воздушными платформами.
– Фу! – сказала Кэми, пытаясь вычесать волосы одной рукой.
– Чего ты? – спросил я.
– Зудит!
Свалка посвечивала огнями, у Ородруина выросла еще одна башня, многотонные роботы-утилизаторы перемалывали мусор в стальных утробах. Их горбы, лбы и манипуляторы то и дело показывались поверх ограждения. Как бы за нашу Башню Огитори не взялись. Вот было бы обидно!
– Побежали в «Сабах»? – предложил Янгон.
– Зачем? – спросил я.
– Спрячемся от пыли.
– И пожрать закажем, – добавил Фанг-Кефанг.
«Сабах» было арабское кафе через два дома от нашей высотки. Его держали два брата: Юсуф и Гелан. Они делали самые вкусные на районе лепешки с принтерным мясом и уже полгода держали на них одну цену. В Додекан-сайто это непросто. Арендные платежи, городской сбор, канша-налог. А платежеспособных покупателей у нас, хоть трижды пересчитай, почти нет. Проще вообще закрыться, но они как-то выживали.
Пока мы шли, разговор у нас, конечно, закрутился вокруг новой постоялицы «Пайтон-де-Люкс».
– Эта Хансен крута, – сказал Фанг-Кефанг. – От кого, интересно, прячется?
– Ни фига она не прячется, – сказал я. – У нее, наверное, здесь дела.
– Какие?
– Понятно, связанные с районом. Какие еще?
– Ага, – сказал Фанг-Кефанг, ныряя от пыли под навес, растянутый над первым этажом, – ты еще скажи, что и отель специально для нее построили.
–А что, если какой-то старший джинкочи просчитал будущие изменения и просто сработал на опережение?
Я тоже пошел под навесом. Кэми тихонько дышала мне в ухо. Заснула?
– А я думаю, что она чья-то арти-цума, искусственная жена, – сказал Янгон, упорно шагая по освещенному участку.
– Почему? – спросил Фанг-Кефанг.
– Потому что это самое разумное объяснение. Кто-то решил завести себе арти-цума, поселил ее в отеле и раз в неделю или две будет приезжать и трахать ее тайком от настоящей жены, проводя время в свое удовольствие.
– Вряд ли она – арти-цума, – нахмурился я.
Мне не хотелось, чтобы кто-то трахал Эвер Дикки Хансен. В моих несмелых мечтах мы жили вместе.
Не сейчас, конечно. Позже.
– Она точно не ар-ти, – встал на мою сторону Фанг-Кефанг, – она же сказала отельному джинкочи, что человек.
Янгон фыркнул.
– Я тоже могу сказать!
– А Коннэтаки будто не видел! – сказал я.
Мы перешли улицу. В вышине плыло сетевое облако.
– Может и не видел, – сказал Янгон. Волосы у него пожелтели. Он сунул руки в карманы и ссутулился как Сютун. – Может, она «левый» биопрофиль ему на скан подсунула. Сейчас так делают.
– Где? – спросил Фанг-Кефанг.
– Мангу смотреть не пробовал?
– Какую мангу?
– «Робот Окара» хотя бы. «Сны о лучших людях». «Сложный метод превращения в пыль». «Персиковая косточка».
Фанг-Кефанг засмеялся.
– Это же манга!
Янгон посмотрел на него, как на больного.
– Ты думаешь, в манге не все, как в жизни? Все, что когда-то было в манге двадцатилетней или тридцатилетней давности, оно уже вокруг нас.
– Ты что, смотришь такое старье?
– Да! – с вызовом сказал Янгон. – Смотрю! И вам советую! По крайней мере, по душевности нынешняя манга с той не сравнится!
Он ушел вперед, показывая, что спорить с нами не намерен и его мнение – единственно правильное. Такой вот он, Янгон.
– Чего это с ним? – спросила меня Кэми.
– Наверное, какая-то больная мозоль, – сказал я.
«Сабах» занимал крохотное пространство у пересечения двух улиц и больше всего походил на бункер старой эпохи, за каким-то дьяволом оставленный посреди района. А может это и был самый настоящий защитный бункер, слегка переориентированный на кафе быстрого питания. Раскрашенную стальную полусферу с вертикальными прорезями окон украшала надпись на арабском. Ночью она горела ядовито-зеленым неоном.
По обе стороны от кафе, видимо, с целью облагородить место, в кажущемся беспорядке были высажены искусственные пальмы. Нечего и думать – над этим постарался какой-нибудь садовый джинкочи.
Мы прошли по желтеющей микропластиком дорожке. Дверь, имевшая вид поцарапанной и побитой бронеплиты, бесшумно отошла в сторону. Янгон, все еще сердитый, первым одолел десяток ступенек вниз.
– Постой, – сказала Кэми и, сопя, вычесала мне волосы своими маленькими пальчиками. – Все, готово.
Зал у Юсуфа и Гелана был маленький, столики от входа разбегались направо и налево, давая посетителям в первую очередь пройти к стойке, изогнувшейся половинкой иероглифа «нин». Под потолком висели как бы бумажные фонари, а по голым стенам плыли анимаро, короткие ролики, которые во множестве, словно соревнуясь, выпускают сетевые джинкочи. Бились армии, плыл дым, чудные, многолапые животные разрывали песок, девочка падала со скалы. От иных анимаро хотелось плакать, а от других оторвать автору голову, даже если у автора ее не было.
– Друзья!
За стойкой сегодня стоял Гелан, низкорослый, пухлый и лысый. Но очень жизнерадостный. В просторной белой рубашке и накинутом поверх нее синем фартуке, он широко развел руки, приветствуя нас.
За спиной у него, свисая жирными хлопьями, крутилось распечатанное на биопринтере мясо, в холодильной витрине теснились цветные пакеты с полуфабрикатами, а на зеркальных полках воевали друг с другом коктейли и энергетики. Дышала жаром печь для лепешек. Потрескивал в горловине вытяжки воздух.
Присутствие Гелана за стойкой означало, что худой и волосатый Юсуф прятался в комнатке за стеной и следил за биопринтером (техника капризная, на самом деле) и фабрикаторами теста и ингридиентов, подключенный к кафе напрямую. Надо сказать, хмурый Юсуф мне нравился меньше Гелана.
– Давненько вы у нас не появлялись!
– А что есть? – спросил Янгон.
– Все как всегда! – воскликнул Гелан. – Лепешка – три йены двадцать пять сен, большая лепешка – три йены девяносто сен, мега-пита – четыре йены двадцать пять сен.
Янгон почесал под носом.
– Тогда мне мега-питу и лимонад.
– Какой лимонад хочет Янгон-ага? «До-Юй» или «Каваджиро»?
– Сегодня «Каваджиро», – сказал Янгон. – Большой.
Гелан широко улыбнулся.
– Ах, умница какой! – он приложил к губам сложенные щепотью пальцы и раскрыл их, как бутон. – Красавец! Сейчас все будет!
Мы с Кэми встали в очередь за Янгоном. Фанг-Кефанг отвлекся на анимаро. Повернувшись к нам спиной, Гелан достал большую лепешку, потом взял в руки толстый и широкий нож и принялся срезать с многочисленных, насаженных на вертикальный шест мясных пластов темную-розовую, упоительно пахнущую стружку. Стружки требовалось много, все-таки мега-пита – четыре йены двадцать пять сен! Араб срезал и помешивал мясо на жестяном основании.
– Может она и не арти-цума, – обернувшись, примирительно сказал мне Янгон. – Может она – арти-эйсе.
– Кто? – спросила Кэми.
–Ну, не жена, а спутник, секретарь, почти компаньон.
– Ага, – сказал я, – и записная книжка.
– И это тоже, – кивнул Янгон. – Ну, согласись, Тиро, такая девушка в нашем районе не может появиться сама по себе.
– Это понятно, – сказал я.
– Значит, что?
– Что?
– Что если она не ниньо для утех, то сюда ее послали на разведку, – сказал Янгон. – Значит, у кого-то появились большие планы на Додекан-сайто. И, может быть, из нашего района даже попытаются сделать второй Отуро.
– Я и сам примерно так думаю, – сказал я.
– Если здесь будет второй Отуро, – вздохнул Фанг-Кефанг, – то нас здесь не будет.
– Почему? – повернула к нему голову Кэми.
– Потому что нам такие цены не потянуть.
Глядя, как Гелан, что-то напевая, выложил лепешку на разогретый гриль и занялся соусом, не забывая одной рукой перемешивать мясо, я подумал, что, наверное, Дикки тогда и не стоит никуда водить. Ну, если здесь отгрохают второй Отуро. Получится, что мы, как дураки, сами поспособствовали своим похоронам. Глупо же.
А с другой стороны, Эвер Дикки Хансен и без нашей помощи сможет высмотреть все, что надо, оценит потенциал и предоставит необходимые данные своему нанимателю. И тогда мы опять окажемся дураками. Потому что могли хоть что-то на этом заработать.
Я много раз слышал про обстоятельства непреодолимой силы. Например, когда цунами идет на остров. Как ты можешь противостоять многометровым волнам? Никак. Даже если у тебя будет спасательная капсула класса «Озахиро» или «Йосаи», все равно ты будешь болтаться в толще воды какое-то время. Спасешься – да, но никак не укротишь ярость океана.
Возможно, происходящее на Додекан-сайто имеет характер именно таких обстоятельств?
– Янгон-ага.
Гелан насыпал на поверхности лепешки горку из мясной стружки, добавил мелко нарезанных овощей, несколько длинных картофельных стручков, полил соусом и, завернув, с улыбкой на пластиковой тарелке передал золотистую мега-питу Янгону. У меня аж слюнки потекли, а у Кэми забурчало в животе.
– И «Каваджиро», – сказал Гелан, наливая из бутылки в высокий прозрачный бокал шипящий сиреневый напиток.
– Сколько? – спросил Янгон.
– Шесть йен семьдесят пять сен, – Гелан протянул светлую чек-пластинку.
Янгон прижал пластинку к предплечью у запястья. Гелан на мгновение завел глаза и кивнул.
– Транзакция завершена. Приятного аппетита!
Янгон поклонился, выкинул потемневшую пластинку в корзинку для мусора и с только что полученным богатством направился к одному из столиков. Мы с Кэми заступили на его место.
– Рад вас видеть, дорогие мои! – раскинул руки Гелан. – Тиро-ага, вы такой серьезный! Кэми-ханум, как ваши дела?
Кэми приподняла свою «йокики»-ногу.
– Сегодня ничего, – сказала она. – А так, бывает, протезы капризничают.
– Ай-яй-яй! – сокрушился Гелан. – Но я уверен, что вы поправитесь, и все будет хорошо!
– Это навсегда, – вздохнула Кэми.
Продавец лепешек приподнял брови.
– Кэми-ханум! Мир не стоит на месте! – воскликнул он. – Ты думаешь, у Гелана Дихмета не было огорчений? О! Ему три года назад сказали: все, можешь выкинуть сердце, как мусор на Тойдеканн. И что я сделал? Выкинул! Поставил новое сердце от «КардиоТэк Сютоку» и с радостью забыл старое.
– Это, наверное, дорого, – предположил я.
Гелан улыбнулся.
– Не дороже жизни, Тиро-ага. Тем более, что я взял старую версию. Старые версии через год-полтора падают в цене в два раза. А через три года стоят уже вчетверо меньше, чем стоили в первые дни продаж. Периодически только перепрошивать надо. Но за это любой джинкочи возьмет сущую ерунду.
– Все равно дорого, – сказал я.
– Ты разве не веришь в себя? – строго спросил араб.
Я подумал.
– Верю, – сказал я.
– Ну, если веришь, значит, нет ничего невозможного. Но сначала сделай заказ.
Я посмотрел, как Янгон торопливо жует и облизывает от соуса пальцы, а анимаро-толпа из разных страшилищ таращит на него жадные глаза.
– Мега-пита и «До-Юй» ноль-пять.
– Следуешь примеру друга? Это очень хорошо! – заявил Гелан, берясь за нож. – А что будет Кэми-ханум?
– Мне просто большую лепешку, – сказала Кэми.
– А лимонад?
– «До-Юй». Только маленький.
– Замечательно! Исполняю.
Гелан развернулся лицом к печи, грилю, жару, лепешкам в пищевом пластике, посуде, никелированной поверхности стола и спиной к стойке. Лысина на его затылке отразила падающий сверху свет. Зашелестел, обрезая мясо, нож в руке.
– Янгон! – крикнул Фанг-Кефанг. – Хватит жрать!
Янгон фыркнул.
– Пофму? – произнес он с набитым ртом.
– Потому что тогда тебе придется ждать, пока пожрем мы, а я знаю, как тебя это бесит. Я же хочу спокойно перекусить.
– Я могу дойти до дома и без вас!
– Давай, – кивнул Фанг-Кефанг. – Ол-гурэнтай ждут не дождутся одинокого путника. Ты как раз в их вкусе.
Надо сказать, Янгон действительно был в их вкусе. Из нас четверых он тратил на одежду больше всех. Все у него было непромокаемое, пылезащищенное, грязеотталкивающее, и выглядел он как богатый парень, случайно забредший не в свой район. Если, конечно, не знать, что большая часть его гардероба является «вторичкой» или распечатанной на принтере копией.
Ол-гурэнтай любили нападать на таких, как он. Они паслись на окраине Кайрю, в Хеджо и в Кушигай, соседствующих с нашим районом гигантскими складами на востоке. Поговаривали, что в сенсорной системе слежения городской полиции сидят их «жучки». Собраться вопящей бандой, выскочить с грузовой платформы и отметелить незнакомца было для них делом пяти минут.
Они были «сенто нику», боевым мясом гораздо более серьезных банд, которые не считали Додекан и примыкающие районы сколько-нибудь стоящими своего внимания. Дряхлое муниципальное жилье, близость свалки, где магазины и кафе редки, как просветы в облачной рекламе, население – старики, инвалиды, «консервы», рабочие низового уровня и мы, инкубаторские. Поиметь нечего. Сто йен – богатство, пятьсот – сумма, которую мало кто видел. Даже Баку, выступающий опекуном Кэми и каким-то хитрым способом выбивший из городских повышенную субсидию, никогда не получал двухсот семидесяти пяти йен разом. В лучшем случае, двумя транзакциями.
Нет, конечно, серьезные ребята изредка появлялись в «Кокута» и торговых центрах, к нему прилегающих. Но, в основном, на районе резвились ол-гурэнтай. Чаще всего валили дроны курьерских контор или курочили оставленные без присмотра тачки. Хулиганили по всякому.
Ну и били толпой зазевавшихся одиночек, стараясь не выходить за рамки средних телесных повреждений. Не без этого.
Большинство членов ол-гурэнтай были, наверное, одного со мной возраста. Ну, может, чуть старше. Асоциальное поведение, стадные инстинкты, спермотоксикоз. Одно время я хотел быть, как они. Делал даже прическу с длинной челкой и выбривал затылок. Только не подошел. Первый же тест выявил мою полную непригодность. Они там все тигры, волки, медведи, змеи. А у меня что-то нехорошее с клеточной уязвимостью. Я совсем не подхожу для биомодификаций. Да и с машинными модификациями мне стоит быть очень осторожным. Поэтому я до сих пор и не поменял своей древний аплинк-модуль на штуку посовременнее. Чего хорошего, если я возьму да сдохну в модерском кресле?
Ну и память, конечно. Я – Тиро Макемаси, мои друзья – Янгон, Кэми, Фанг-Кефанг, я живу на Мори-рю в Додекан-сайто.
Ф-фу!
Ах, да, после того, как Фанг-Кефанг упомянул ол-гурэнтай, Янгон хоть и помрачнел, но жевать стал медленней.
– Мне не страшно, на самом деле, – сказал он, выпячивая челюсть. – Просто во всем должен быть разумный подход. Я, конечно, не хочу стать жертвой бандитов. Но вы тоже давайте уже побыстрей!
– А почти готово! – выкрикнул Гелан, поворачиваясь.
Две тарелки – с мега-питой и просто питой – опустились на прилавок.
– Лимонад!
Два бокала, большой и поменьше, стукнули о пластик. И в тот, и в другой из бутылки с анимированной лимонной долькой на этикетке потек «До-Юй». Долька кланялась и моргала большими глазами. Последний штрих – в плюющийся крохотными воздушными пузырьками желто-зеленый напиток Гелан добавил по капельке «медленного» сиропа.
– Для самых терпеливых клиентов! – улыбнулся он.
Я собрал обе наши порции на один поднос. Кэми сразу попросила свой «До-Юй» и с шумом принялась всасывать его через соломинку.
– Шесть йен пятьдесят сен. Четыре йены двадцать пять сен.
Гелан выдал нам светлые чек-пластинки.
– Тиро!
Кэми требовательно вытянула свою руку.
– Я заплачу, – сказал я.
– Ты что, дурак? – Кэми куснула меня за ухо. – Опять меня обижаешь? Я сама могу за тебя заплатить!
Спорить с человеком, обжившим место у тебя между лопаток, чревато. В этом я убеждался много раз, и пинок вредной «йокики»-ногой в данном случае не самое страшное, что может случиться. У Кэми были крепкие зубы.
– Хорошо-хорошо, – отыграл назад я. – Каждый платит за свое.
Я прижал пластинку к запястью своей пассажирки. Пластинка потемнела.
– Успешно, – сказал Гелан.
Вторая пластинка легла уже к моему запястью. Араб помедлил. Губы его зашевелились, радужка левого глаза уплыла под веко. Я вдруг испугался, что Эвер Дикки Хансен незаметно взломала мой аплинк и личный счет, и теперь у меня за душой – огромные минусовые суммы. И то же проживание в «Пайтон-де-Люкс», например, уже повешено на меня. Тиро Макемаси, ваш совокупный долг составляет…
Страх ведь не спрашивает, что ты испытываешь к человеку. Не спрашивает, зачем ему нужна такая очевидная махинация, которую полицейский джинкочи выявляет, как орешки щелкает. Просто голова так реагирует. Кому ты только что дал приватный доступ? Ага. Знал ведь, чем это может обернуться. Оторопелая мысль: «Ты, Тиро, совсем умом тронулся, это же Эвер Дикки Хансен» приходит куда как поз…
– Транзакция завершена, – ожил Гелан. – Прошу прощения, за микросбой в обслуживании.
Вот дурак!
Я выдохнул, про себя попросив у Эвер Дикки Хансен прощения. Если бы можно было отправить ей сообщение, оно состояло бы из сердечек и рожиц, заливаемых красной краской стыда.
– Тиро, ты кого изображаешь? – спросил меня Фанг-Кефанг.
– Что?
– Ты, наверное, Башня Огитори.
– Я? – удивился я.
– Кто же еще? – оглянулся по сторонам Фанг-Кефанг. – Других нет. А количество мусора в твоей голове, мой Тиро, делает тебя неуловимо на нее похожим. К тому же ты завис и, как и она, не можешь сдвинуться с места.
– Почему? Могу! – сказал я.
– Тогда топай к Янгону, – кивнул на столик, занятый нашим приятелем, толстяк. – Твой заказ – у тебя на подносе.
– Ах, ты!
Невежливость Фанг-Кефанга так возмутила мою наездницу, что она наклонилась хлопнуть его ладошкой по макушке. Или по уху. Или даже по носу. Но я уже понял, что я не Башня Огитори, и шагнул от стойки.
Кэми была жутко разочарована.
– Тиро! – простонала она. – Назад, Тиро!
– Зачем? – спросил я, огибая стулья.
– Я ударю Фанга ногой!
– Не стоит.
– Очень даже стоит! – ерзая, возразила Кэми.
Она принялась дергать меня за волосы, но я стерпел.
– Ну, Тиро!
– Нет, – сказал я, ставя поднос.
Кэми посопела.
– Ты слишком добрый.
Анимаро на стенах брызгали алой кровью и сражались на длинных мечах. Когда один или другой герой бежали на тебя, честное слово, хотелось посторониться. Я повернулся. Под заинтересованным взглядом Янгона недовольная Кэми сползла на стул. Я сел рядом, хотя Кэми несколько раз пихнула меня в плечо.
Фанг-Кефанг делал заказ и, судя по всему, собирался потратить свою долю в ноль. Гудела вытяжка, что-то пощелкивало и едва слышно стрекотало.
– Так что ты думаешь, Тиро? – обратился ко мне Янгон.
Я замер с мега-питой у рта.
– В смысле?
– Ну, кто она, эта Хансен?
Кэми фыркнула. В этом звуке было: кого ты спрашиваешь, Янгон? Он же влюбился в нее по уши! Кажется, я покраснел. Иногда Кэми чувствовала меня, как никто другой. Словно у нее был тайный ход, бэкдор в мою голову.
– Ну, у меня пока мало данных, – сказал я и срочно затолкал в себя чуть ли не половину мега-питы.
Пока жуешь, можно не отвечать.
– Данных как раз достаточно, – сказал Янгон, наклоняясь. – Ну, для первичного анализа. Первое: отель.
– А что – отель? – спросила Кэми.
Она укусила лепешку и смотрела на Янгона лучистыми глазами. На подбородке у нее застыла капелька соуса. Я взял салфетку и, послюнявив, стер соус.
– Ну, отель в нашем районе…
Янгон пожал плечами. Мол, сами делайте выводы.
– Не понимаю, – сказала Кэми.
– Все дело в том, – сказал Фанг-Кефанг, усаживаясь напротив нас с Кэми и рядом с Янгоном, который чуть сдвинул стул, – что отели класса «де-Люкс» стоят бешеных денег и никто их просто так строить не будет. Значит, что? Значит – был заказ. А если был заказ, то за заказом должно следовать что-то еще.
– И этим «чем-то еще» была Хансен! – вставил Янгон.
Фанг-Кефанг кивнул.
– Любитель древней манги прав. Мы почти не имеем временного зазора. Отель – раз, Эвер Дикки – два. Никаких иных событий, позволяющих разбавить или разорвать видимую нам взаимосвязь Эвер Дикки с отелем, а отеля – с Эвер Дикки, на наших глазах, кажется, не происходило. Значит, мы можем говорить о явной корреляции.
Фанг – любитель умных слов. Мне даже пришлось подключить «объяснялку», чтобы понять, про какую такую «корреляцию» он говорит. Оказалось, это та же самая взаимосвязь, только выраженная в процентах вероятности и рассчитываемая с помощью коэффициентов. Пффф! Ну, Фанг!
– И что? – спросила Кэми.
– Сейчас.
Фанг-Кефанг поднял указательный палец. Он подтянул к себе поднос и втянул аромат мега-питы и жареных креветок.
– Ой, а можно мне? – указала на креветку Кэми.
Фанг сверкнул глазами. К своей еде он относился щепетильно. Но отказать Кэми все же не мог.
– Только одну! – предупредил он.
– Ага.
Кэми потянула креветку из пластиковой формочки за розовый хвостик. Выражение ее личика с высунутым кончиком язычка было полно такого восхитительного предвкушения, что в этот момент мне, конечно, тоже захотелось креветок. Их было пять или шесть в формочке. Розово-золотистых.
– Так, – Фанг-Кефанг посмотрел на меня и на Янгона, – вам я ни черта не дам, поняли? Даже не просите.
Янгон пожал плечами и с шумом втянул сиреневый «Каваджиро». Я занялся остатками своей порции, поневоле сравнивая хруст синтетических огурцов и помидоров на зубах с чарующим хрустом креветки. О, Кэми расправлялась с подарком Фанг-Кефанга будто бы напоказ. Хруп, хр-рыз, хрощ!
Заказать что ли и себе?
– Эй, как вы там? – помахал рукой из-за стойки Гелан, реагируя на поворот моей головы в его сторону. – Все хорошо?
– Да! – крикнул я.
– Как пита?
– Супер!
Кэми подняла вверх обе руки из-за моей спины. Гелан рассмеялся.
– Очень хорошо, очень! – поклонился нам он, демонстрируя пятачок лысины. – Кушайте, кушайте. У нас – лучший биопринтер на Додекан-сайто.
– Спасибо! – крикнул я.
На мой поднос вдруг приземлилась креветка. Вторая креветка чуть не шлепнулась в бокал с лимонадом Янгона.
– Все, – сердито сказал Фанг-Кефанг, подгребая себе формочку с двумя последними креветками. – Но потом вы мне даете попробовать из любой своей порции!
Что ж, мы с Янгоном были согласны.
О, кажется, вкуснее креветки я еще не ел. Внутри нее жил горячий и пряный сок. Дорогая штучка, наверное. Кэми тихо сопела, набив рот лепешкой до округления щек. Совершенно счастливый человек.
Очередное анимаро расцветило стены «Сабаха» под движения наших челюстей. На высокой-высокой башне практически голый, в одной полоске набедренной повязки, парень собирался прыгнуть вниз, в зеленые пятна леса и тонкую голубую ленту реки.
Джинкочи очень часто балуются сюжетами на сексуальные темы. Сютун как-то сказал, что их интерес к сексу похож на болезнь. Сказал, что у джинкочи просто большие комплексы по этому поводу. Примерно, как у детей, которые знают, что все взрослые делают это, видели, как это делается, но сами, в силу неразвитости, возраста, лишены удовольствия и понимания процесса.
Может быть он и прав. Но я думаю, что джинкочи завораживает даже не секс, а простота воспроизведения себе подобных.
Ветер растрепал волосы парню на башне. Тот кинул вниз кривой костяной меч, обагренный чужой кровью, снял и отправил туда же шнурок с чьими-то треугольными зубами. Затем избавился от набедренной повязки. Все его хозяйство было похоже на сжавшийся детский кулачок.
Я знаю, что Сютун увидел бы в этом символизм. Каким ты приходишь в мир, произнес бы он, таким и покидаешь его. Но я вижу лишь прелюдию к следующей сцене, потому что на башню, взбивая облачный пух, взлетела женщина-птица. У нее были широкий клюв, круглые глаза и ноги, ниже колен прорастающие в птичьи лапы. Длинные радужные перья скрывали ее плечи, но не скрывали ничего другого. У нее грудь и… ну, все прочее.
Как и следовало ожидать, женщина-птица бросилась на парня. От меня, правда, ускользнуло, хотела она его спасти или намеревалась скинуть. Джинкочи, видимо, это было не важно. Он показывал возбуждение, охватывающее парня. Крупно – грудь с соском, крупно – перья, крупно…
Просматривая анимаро, я забыл, что держу в руках мега-питу, и соус из нее ползет по моей ладони. Ах! Кэми ущипнула меня.
– Что ты там не видел, Тиро?
– Да я так, – сказал я, краснея и вгрызаясь в лепешку. – Иффересно.
Фанг-Кефанг обернулся на стену и насмешливо фыркнул.
– Низкопробный хентай. Секс, и больше ничего. Кавайное сэйдзин-аниме – это другое. Оно, извини, из тебя душу вынет.
– И кое-что другое засунет, – сказал Янгон.
Фанг-Кефанг посмотрел на него как сенсей на глупого ученика – высокомерие, оттеняемое жалостью.
– Кавайное сейдзин-аниме – это когда переживаешь за героев, – поучительно сказал он. – Это глубина, завязанная на сексуальный аспект. И на психологию насилия, и на комплекс жертвы, и на подсознательные желания и фобии.
– О, да, глубина! – со значением произнес Янгон.
Сбитый с толку репликой Фанг поморгал.
– Что? – спросил он.
Янгон зашевелил пальцами перед его лицом.
– Тентакли из глубины!
– Дурак, – оценил Фанг-Кефанг.
Он замолчал и напоказ взялся доедать свою вторую мега-питу, поворачивая ее то одним, то другим боком, словно выискивая самые вкусные места. Чувствовалось, что ему есть, что сказать, но он держал это в себе, заменяя слова сердитым сопением. Янгон же, кажется, ждал схватки.
Они нередко выясняли, кто как понял «Лолифан», или до хрипоты оспаривали друг у друга первенство в расшифровке хитросплетений ста пятидесяти серий «Тысячи синих имен Юкио Шивазивары». Каждый считал себя непревзойденным знатоком анимаро последних десяти лет и, несомненно, полагал другого дилетантом-неудачником. Или слепошарой задницей. Или мешком дерьма.
Я, пожалуй, мог бы поучаствовать в их спорах.
Мы все росли на одних и тех же аниме и манга. Крабик сопроцессора, впечатанный нам в головы в инкубаторе, с самого раннего детства кормил нас контентом государственных сетей, перемежая красочные истории о малышах-героях и добрых духах-джинкочи рекламой «До-Юй», «Цуцуи» и инвестиционных фондов «Тэга», предлагающих вложить свободные йены в портфельные акции: «Клиент! Вы будете расти с вашим капиталом!».
Бесплатная аниматека у сетей была обширная. И хотя новинки попадали туда с полугодичной, а то и годичной задержкой, нас это нимало не беспокоило. Подумаешь! Мы смотрели все, начиная от «Ангела Аю» и заканчивая «Ямбуном и бабочкой». Мы росли, и нам открывались доступные возрастные рейтинги.
Нет, я действительно мог бы поспорить и с Янгоном, и с Фанг-Кефангом, если бы умел выуживать из своей головы аргументы и сравнения также виртуозно, как это делали мои друзья. Увы. Зато…
Я перестал жевать. Зато память не подвела меня в другом. Парень и женщина-птица, наверное, с минуту как сменились закованным в железную броню буйволом, выдыхающим пар из широких ноздрей, но это уже не имело значения.
– Кэми! – сказал я, придавая голосу строгости.
Моя постоянная пассажирка сложила руки на столе, как примерная ученица какой-нибудь стародавней школы.
– Да, Тиро.
– У тебя на хентай-анимаро должна стоять заглушка! Ты не подходишь по возрасту! Ты не должна ничего видеть!
– Я и не вижу, – сказала Кэми, старательно округляя глаза. – А там что-то было?
– Кэми. Не ври.
Кэми показала мне язык.
– Я всего на два года вас младше! Я что, не могу? Я и в «Мохнатку» вашу дурацкую играла! – сказала она и отвернулась.
Ну как с ней общаться? Я перевел взгляд на Фанг-Кефанга.
– Фанг!
Толстяк вздохнул.
– Да, Тиро, это я снял ей заглушку, – виновато пробурчал он.
– Зачем?
– Из-за глубины-ы! – тихонько провыл со своего стула Янгон.
– Да иди ты! – отмахнулся Фанг-Кефанг и посмотрел на меня. – Тиро, ты, помнишь, ходил на тестирование?
Я кивнул.
– Ну, вот, – сказал Фанг уныло. – А Кэми осталась со мной. С кем еще-то? Ну и вцепилась в меня, как наноточи.
– Я просто попросила, – бросила через плечо Кэми.
– Ага, до синяка на ноге!
– Это у меня «Йокики» заело!
– И ч-что? – спросил я, начиная заикаться от волнения. – Т-ты хочешь, чтобы у нее б-были сексуальные д-девиации?
Фанг повел плечом. На лбу его проступила горизонтальная складка.
– Тиро… – Он пошевелил губами.
– Я слушаю, – сказал я спокойно, хотя злость на толстяка так и кипела во мне.
Есть моменты, когда мне кажется, что я могу потерять контроль. Выключусь и не знаю, что натворю.
Я очень боюсь таких моментов. И ребята тоже. Они были свидетелями, когда я напал на робо-таки. Не помню, с чего. Не хочу вспоминать.
– Это ее жизнь, Тиро, – показав глазами на Кэми, мягко произнес Фанг-Кефанг. – Ты просто подумай.
Я мотнул головой.
– Это п-понятно…
И запнулся, потому что перед носом моим закачалась золотисто-розовая креветка.
– Хочешь креветку, Тиро? – спросил Фанг. И через силу, несмело, улыбнулся. – Последняя.
– Нет.
Я сник. Креветка тому была виной или улыбка Фанг-Кефанга, но злость моя пропала. Ох, Тиро, Тиро, что с тобой? – спросил я себя. Ответа не было. Вернее, он крылся где-то глубоко-глубоко во мне, и «Сабах» и компания друзей были неподходящим местом, чтобы спускаться в этот колодец. Как-то я опробовал джинкочи-психоаналитика и чуть не сошел с ума от его вкрадчивых советов. Нет уж, нет уж, без чужой помощи.
Я – дурак, а у Кэми не было будущего. Вот и все.
Минут пять мы сидели в тишине. Блики анимаро вспыхивали на наших лицах и одежде. То я, то Фанг-Кефанг, то Кэми через трубочки посасывали лимонад из бокалов. Янгон свой «Каваджиро» уже допил и завидовал. Не мудрено, что в результате он решил напомнить мне о своем вопросе.
– Так что ты думаешь о Хансен, Тиро? – спросил он.
– Кстати, да, – оживился Фанг-Кефанг. – Мы о ней недоговорили. Янгон, давай я продолжу свою мысль о взаимосвязи с «Пайтон-де-Люкс», а потом мы уже предоставим слово нашему дорогому Тиро, который ходил с Хансен в спальню.
– Без проблем, – сказал Янгон.
– Тиро, ты пока готовься, – сказал Фанг-Кефанг.
На этих словах «До-Юй» попал мне не в то горло, и Кэми несколько раз стукнула меня своей ладошкой между лопаток.
– Ква… Хватит, – выдавил я, прокашлявшись.
– Так вот, – поглядывая на меня, поерзал на стуле Фанг-Кефанг, – какая у нас вырисовывается картина? Кто-то строит отель поблизости с одной из крупнейших свалок. Строит в районе, который славен тем, что не имеет никаких перспектив и даже для «темных ребят» не представляет никакого интереса. Льготное муниципальное жилье, старики, «консервы» и мы. Тем не менее, на месте «Дешевых товаров Тено-каи» за одни сутки вырастает «Пайтон-де-Люкс». Для чего и для кого? Кто-то раскупил все туры полюбоваться на Тойдеканн?
Янгон прыснул, и толстяк посмотрел на него с укоризной.
– Вроде бы понятно, что контингент, который может позволить себе номер в люксовом отеле, никакого очарования в нашем Додекан не найдет. Мало того, он не найдет ни одной причины, чтобы оставаться здесь дольше секунды, необходимой на то, чтобы выглянуть из окна такси. Но! – Фанг-Кефанг сделал интригующую паузу. – Стоило появиться «Пайтон-де-Люкс», как он тут же получил первого клиента!
Он обвел нас взглядом, который говорил: «Ну, что вы на это возразите?». Возразить было нечего.
– Итак, – подвел черту Фанг-Кефанг, – мы имеем явную взаимосвязь между отелем и появлением Хансен. При этом, однако, мы не можем утверждать, что тот, кто дал указание к возведению отеля, и тот, кто тут же забронировал номер на одного постояльца, одно и то же лицо. Возможно, что и в первом, и во втором случае принимали участие джинкочи разного порядка. На этот счет у меня есть несколько теорий.
– Фанг… – произнес Янгон.
Толстяк подвинул ему бокал с остатками лимонада.
– Я все помню, – сказал он. – Ты пей. Я сейчас чуть-чуть потеоретизирую и мягко подведу к Хансен, где у Тиро появится возможность поведать нам о самой прекрасной девушке, что он видел за всю свою жизнь. Ты готовишься, Тиро?
Кажется, я снова густо покраснел, и Кэми, защищая меня, бросила в Фанга трубочку.
– Отстань от него! – крикнула она.
Ее «йокики-нога» брякнула в стол снизу.
– Все, все! – в примиряющем жесте выставил руки Фанг-Кефанг. – Это же просто дружеская подколка.
– Я тебе!..
Кэми скомкала кусок розовой пластиковой бумаги с подноса и бросила его в толстяка. Фанг уклонился, и под удивленными взглядами анимированных мечников комок, распрямляясь в полете, спланировал на соседний стол.
– Пожалуйста, не сорите! – попросил из-за стойки Гелан.
– Простите! – крикнул я.
Кэми потрясла кулачком.
– Ты дождешься, Фанг!
– Все, Кэми, все! – прижал руки к груди Фанг-Кефанг. – Я осознал. Я был не прав. Хочешь мою креветку?
– Так бы сразу!
Кэми, наклонившись, сгребла последнюю креветку из формочки и тут же сунула ее в рот. Жующее личико ее озарила улыбка.
– Ф-фсе, Фанг, пфодолфай, – сказала она.
Толстяк бросил взгляд на пустую формочку.
– Так вот, что хочется понять, – произнес он. – Хочется понять, что стоит за строительством отеля и его единственным (возможно, пока) клиентом. Очевидный просчет, думаю, можно исключить сразу. Скорее, мы наблюдаем фрагмент соперничества корпоративных джинкочи, которое часто сопровождается весьма причудливыми комбинациями. Та же «Кавахара Эйки», помните, скупила все подсобные помещения на Гандохама-сибун, чтобы вынудить «Гойхацу Маста» расстаться с «Пиньян электрик»?
– Я не помню, – сказал я.
– Я тоже! – поддакнула Кэми.
– Ну-ну, – сказал Янгон, словно был в курсе хитрости «Кавахара Эйки».
Я понял, что ему очень не хотелось, чтобы Фанг-Кефанг пускался в объяснения еще и по этому поводу.
– Далее, – сказал Фанг, – мы можем предположить, что сами отель и Хансен являются лишь отвлекающими моментами, а все основные действия произойдут далеко от Додекан-сайто. Я вообще склонен полагать, что ход с «Пайтон-де-Люкс» – чистая провокация со стороны одного из джинкочи.
– Чего же хочет этот джинкочи? – спросил я.
Толстяк хмыкнул.
– Чего и все они, – сказал он. – Территорий, ресурсов, расширения, власти, контроля. Всего этого вместе, Тиро. И твоя Эвер Дикки Хансен выступает здесь лишь проводником чужой воли. Скорее всего.
– А ты сам говорил, что она прячется, – осторожно сказала Кэми.
– Я уже переменил свое мнение, – сказал Фанг-Кефанг. – У всех на виду отель выстроить – это все равно, что объявить: «Вот моя прятка!». Так что я сглупил.
– «Пайтон-де-Люкс» точно привлек внимание, – кивнул Янгон. – Вряд ли таким образом «ложатся на дно».
– Но у нее есть турели, – сказал я.
Фанг-Кефанг захохотал. От смеха он даже отклонился на стуле назад, и странные лупоглазые создания из анимаро, красочной бестелесной толпой выстроившиеся за ним, подались в стороны, ожидая его падения. Падение обещало быть эпическим, веса в нашем приятеле было не меньше двадцати двух канов. Секунду стул с побледневшим, взмахнувшим рукой Фангом балансировал на задних ножках, пока Янгон не предотвратил катастрофу, надавив толстяку на колено.
Бум! Стул со стуком вернул себе две недостающие точки опоры.
– О, Янгон, я твой должник, – сказал Фанг-Кефанг, обретая обычный, розовый цвет лица. – Я забыл, что здесь дурацкие стулья.
– Кто-то упал? – вытянул шею из-за стойки Гелан.
– Почти! – крикнул я. – Все обошлось!
– Хвала Аллаху!
– Я склонен полагать, Тиро, – сказал толстяк, несколько мгновений поворочав стул под собой, видимо, с целью придать ему большую устойчивость, – что присутствие Хансен в отеле – некая имитация, как бы декларация намерений…
– Зачем?
– Ну, этого я не знаю. Например, чтобы объявить, что одному джинкочи известно о планах другого джинкочи на Додекан. Еще есть вариант, что твоя Хансен является неким триггером, который должен спровоцировать ответную реакцию. Там все просчитано, шунен. Ты уж извини, – усмехнулся Фанг, – но эти турели, скорее, необходимый атрибут присутствия, чем действенное средство защиты. Продвинутый кирай даже не будет ими заморачиваться. Или вообще перехватит управление. Тогда эти «Бертран-А» просто расстреляют Хансен в ее же номере.
Я нахмурился. Мне не хотелось, чтобы Эвер Дикки расстреляли.
– Может, турели – это предосторожность, – сказал я. – Не от кираев.
– Может быть, – согласился Фанг-Кефанг. – Нет, миссия ее состоит не в том, чтобы прятаться. Никто не прячется напоказ. И она – не девушка, сбежавшая к нам в район из богатой семьи. Скорее всего, это именно что некое послание.
– Кому?
Толстяк всплеснул руками.
– А я знаю? Ты, Тиро, иногда вопросы задаешь, будто я должен быть в курсе всего. А я не в курсе. Возможно, и сама Хансен не в курсе. Может быть, твоя Хансен такой же робот как наш Дзионкай, только в более приятной оболочке.
– Она не робот! – запротестовал я.
– Это не моя версия, – сказал Фанг-Кефанг. – Это Янгона версия. Это он, как ты помнишь, обозвал ее арти-цумой. Если же ты поинтересуешься моим мнением…
– То что? – спросил я.
– То я скажу, что все равно, получается, что Хансен так или иначе завязана на одного из старших джинкочи. Какая она при этом, механическая или живая, не так уж важно. Она исполняет чужую волю.
– Не, Тиро это как раз важно, – с улыбкой сказал Янгон.
Я потряс пальцем.
– Ты…
В волнении я плохо подыскивал слова. Они все разбегались, как пластиковые шестиножки в игре «Кенхам». Сколько не лови, в загончике всегда одна-две, а остальные – за границами экрана.
– Я не в претензии, – сказал Янгон, глядя, как я надуваю щеки. – Мне и «Мохнатки» хватает, Тиро. Она вся твоя.
В моих глазах потемнело.
– Я…
– Прекрати! – Кэми постукала меня кулачком по плечу.
Я шумно выдохнул. Где-то близко была грань. Я – Тиро Макемаси, мои друзья – Кэми, Янгон, Фанг-Кефанг, я живу на Додекан-сайто. Так? Надо успокоиться, надо успокоиться.
– Простите, – сказал я, пряча руки под стол и сжимая пальцы.
– Именно поэтому мы тебя и подначиваем, – сказал Фанг-Кефанг. – Учись контролировать себя, Тиро.
– Она живая, – сказал я.
– Дальше.
– Она не прячется и вовсе не арти-цума.
– О! – придвинулся Янгон. – Ты что-то знаешь! Она сказала тебе в спальне?
Я кивнул.
– Что? Что сказала? – округлил глаза Фанг.
– Она хочет, чтобы мы провели ее по Додекан-сайто, – сказал я. – Завтра.
Бум! Толстяк грохнул о стол ладонью.
– Ну вот! Все сходится! – воскликнул он, распугивая анимаро. – У нее точно есть миссия, связанная с нашим районом! Не просто так строят «Пайтоны»! Наверняка она нанята одним из строительных джинкочи.
– Так мы тебе с Тиро об этом битый час говорим! – сказал Янгон.
– Ты про искусственную жену битый час говоришь! – огрызнулся Фанг-Кефанг. – У тебя, на самом деле, большие комплексы с этим делом, бура.
– Завянь, – скрестил руки и принял независимый вид Янгон.
– Первым сказал Тиро, – подала голос Кэми.
– Конечно! – кивнул Фанг-Кефанг. – Чего бы не сказать, если знаешь! Меня бы в спальню пригласили, и я бы сказал!
Иногда толстяк невыносим. Ему всех хочется задеть, у всех вызвать реакцию, он становится колким и язвительным, припоминая даже давние обиды. Я вдруг подумал, что таким образом он стремится перенести внимание со своих собственных ошибок на чужие. Замылить какую-нибудь свою глупость. Фангу не хочется, чтобы о нем думали, как о тупице. Нет, он далеко не туп, и даже с Сютуном, когда тот начинает рассуждать за сетевое и мем-программирование, Фанг, единственный из нас, может достойно продержаться в теме хотя бы полчаса. Кэми вот сразу засыпает. А мне хватает десяти минут, чтобы почувствовать, насколько я дефектный, потому что из пяти слов слышу лишь одно знакомое.
Поэтому никто из нас не думает, что Фанг-Кефанг туп, даже наоборот, но Фанг-Кефанг все равно изводит себя (и нас), когда находится повод так посчитать.
Он понял, что его первоначальная версия о том, что Эвер Дикки Хансен, будучи в бегах, решила спрятаться в свежеотстроенном для этого отеле, никуда не годится, и тут же усиленно принялся ее уничтожать. Сколько раз он уже повторил, что отель и Эвер Дикки – некие вторичные фигуры, и гораздо важнее сконцентрироваться на том, что стоит за ними, а не на них самих? Наверное, раза три уже.
И еще повторит. Лишь бы мы больше не вспоминали об ином. И моим словам о возможности послужить Эвер Дикки экскурсоводами по Додекан Фанг так обрадовался именно потому, что они уводили в сторону от опасной для него темы.
Когда я все это понял, моя злость на толстяка (и на Янгона, чего уж) совсем улеглась. Такое со мной бывает. Едва я нахожу скрытую, движущую причину какого-либо направленного на меня воздействия, я успокаиваюсь. Как мне кажется, все дело здесь в том, что в чужих словах и поступках я начинаю замечать ущербность тех, кто их произносит или совершает. Тогда я говорю себе: не ты один неполноценный, Тиро. Не ты один. Это мирит, знаете, со всем миром. Ох, ладно.
– Так что, – спросил я, – мы покажем Эвер Дикки район?
– Я – за! – поднял руку Фанг-Кефанг.
– А склады у Кушигай? – спросил Янгон.
– Формально они не наши, – быстро сказал толстяк.
– Часть складов – на нашей стороне, – возразил Янгон. – Любой сити-маппер покажет тебе границы. А там – ол-гурэнтай.
– Мы можем быть честными, – сказал я. – Возможно, Эвер Дикки найдет с ними общий язык. Или сама откажется от посещения складов.
– Эх, если бы у меня были две автоматических турели! – мечтательно завел глаза к низкому потолку Янгон. – Представьте – две турели. И никаких ол-гурэнтай.
– И здоровый робо-таки муниципальной полиции, – добавил Фанг.
– Ну, это же потом! – сказал Янгон. – Я бы и сам сдался.
Я привстал.
– Господин Гелан!
На мой крик араб всплыл смуглым лицом поверх стойки.
– Да, Тиро-ага!
– Можете минут на пять дать нам в пользование проектор?
– Это денег стоит.
– Сколько?
Гелан задумался на долю секунды.
– Ай, Тиро-ага, нисколько! – с улыбкой махнул рукой он. – Что клиенту в радость, то и нам в радость! Но только пять минут!
– Спасибо, господин Гелан.
Я получил пароль на аплинк. Кэми принялась складывать подносы друг на друга. Фанг-Кефанг собрал бокалы и трубочки.
– Хочешь разработать маршрут? – придвинулся Янгон.
Я кивнул.
Проектор с тихим жужжанием проехал по направляющим под потолком и завис над нашим столиком. Включилась подсветка, передо мной проросли клавиши виртуальной деки. Через внутренний процессор, через прошитую во мне арти-сеть проектор не работал, потому что, видимо, тоже, как и сердце господина Гелана, был куплен только после того, как безнадежно устарел и подешевел.
Я набрал: «Додекан-сайто, карта». Проектор помигал и принялся выращивать виртуальные здания, медленно застраивая ими столешницу. Он делал это, периодически замирая на одно, на два мгновения, словно ему не хватало мощности. Токоран-рю. Фукомо-рю. Басубан-рю. Улицы тянулись сквозь Додекан узкими желтыми лентами. Жилые комплексы обрамляли их, множа этажи. Овалы прогулочных площадок и сервисные зоны слабо голубели там, где план района позволял свободное от застройки пространство.
Границы Додекан обозначались красными барьерчиками с указаниями соседствующих районов. Кушигай. Кайрю. Где-то на другом конце, еще невидимый, должен был находиться выход в Натоми.
– Какой он медленный, – сказала Кэми, положив подбородок на кулачки.
– Ты ему не мешай, – сказал я, отодвигая ее, потому что часть зданий Кэми накрыла своей головой.
– О, Тойдеканн пошел, – заметил Янгон.
Свалка прорастала огромным серым куском с его стороны. Проектор воссоздавал ее еще медленнее, чем дома, но, надо признать, воссоздавал кропотливо. Наверху Башни Огитори даже можно было разглядеть наш наблюдательный пункт, прикрытый маскировочной тканью. Правда, я все же засомневался, что свалка отображается онлайн. Ни утилизаторов, ни Дзионкая, ни иной роботехники проектор не показывал. Значит, как минимум, не отслеживал текущие изменения.
Отель, впрочем, в его базе уже был. С дорожкой, пальмами, башенками, балкончиками и стеклянной террасой. Имелся даже план расположения номеров. Я почему-то подумал, что, если загляну на пятый этаж в сорок шестой номер, то, возможно, увижу Эвер Дикки Хансен, как она ходит или лежит. Глупая идея. Но секунд пять мне ужас как хотелось укрупнить изображение «Пайтон-де-Люкс».
– Друзья! Пять минут! – крикнул от стойки Гелан.
– Ваш проектор нам только-только район построил! – крикнул в ответ Фанг-Кефанг. – Мы ничего не успели еще!
– Это хороший проектор!
– Медленный, – сказала Кэми.
Араб покачал головой.
– Ладно. Еще пять минут. От сердца отрываю.
– Спасибо, господин Гелан! – крикнул я.
– Я еще лимонада закажу, – поднялся Янгон.
Взяв наши подносы, он ушел к стойке. Там зажурчал голос повеселевшего Гелана. Из ниши выкатил робоуборщик и, потрескивая, принялся натирать полы. Анимаро в виде драконов прыгали по стенам и изрыгали огонь.
Проектор звякнул. Додекан-сайто был построен.
Я поставил палец у нашего дома, отмечая начальную точку маршрута.
– Не-не-не, – запротестовал Фанг-Кефанг, – от отеля веди. Мы же не от дома пойдем. И вернуться должны к отелю.
Я сдвинул палец.
– Тогда, так.
Стараясь не задевать здания, я повел светящуюся линию от Мори-рю к Токоран, перескочил на Кокото…
– Давай все же от складов и Кушигай подальше, – сказал Фанг-Кефанг.
– Поддерживаю, – сказал вставший у стола Янгон.
Он шумно всосал лимонад через трубочку. Микропластик с его торчащих в стороны волос посыпался на виртуальный Додекан.
– Почему? – спросил я, сдув желтую крошку.
– Ей наверняка не понравится, – сказал толстяк.
– А еще, повторяю, там ол-гурэнтай, – добавил Янгон. – Думаешь, если они налетят, мы отобьемся? Мне что-то в это не верится.
Я посопел.
– Она подумает, что мы утаиваем от нее важную информацию.
– Да! – сказала Кэми. – Она же не глупая. У нее тоже есть карта района.
– Черт! – воскликнул Фанг, с силой потерев свой стриженный череп. – Точно! Это меня Янгон сбил. Тогда веди ее к складам, Тиро. Да, это правильно. Мы же не знаем, какие у нее задачи. Может, как раз проблемные места ее и интересуют. Если уж превращать Додекан в Отуро…
– Тут может быть другое, – произнес Янгон таким зловещим голосом, что я остановил палец на пересечении Кокото и Басубан.
– Что?
– Не знаю.
– А зачем пугаешь? – привстала Кэми.
Янгон протянул ей бокал с лимонадом.
– Я подумал, – сказал он, глядя то на меня, то на Фанг-Кефанга, – что Хансен действительно могли послать как триггер, как катализатор дальнейших событий. А после – все.
Толстяк нахмурился.
– Что – все?
– Ну, война среди джинкочи, – произнес Янгон. – Наш район как раз…
– Ага-ага, – сказал Фанг, – могущественные джинкочи «Кавахара», «Циндао Айс», «Мицуи», «Гелиотекки», «Нобуно»…
– «Йокики»! – выкрикнула Кэми.
– «Йокики» уже давно поглощена «Стабаро», – сказал Фанг-Кефанг. – Так вот, мы должны думать, что все эти джинкочи вдруг решили: не замутить ли нам войну в Додекан? С чего? Мы же не на золоте сидим.
Я провел палец через узкую парковую зону до границы с Кайрю и вернулся на Мори-рю, вычертив длинную линию по краю свалки. Тойдеканн был, так сказать, финальным аккордом, основной достопримечательностью. Только я не знал, произведет ли он впечатление на Эвер Дикки. Вся прогулка пешком должна была занять около двух часов времени.
– Сейчас золото не в цене, – сказал я. – Вот если бы мы сидели на трансурановых или хотя бы на литии…
– Может и сидим, – сказал Янгон.
Фанг-Кефанг поднялся, оценивая проложенный мной маршрут.
– Ну, кажется, неплохо, – сказал он.
Виртуальный район потрескивал и мерцал.
– А «Сабах» в середине – это с намеком? – спросил Янгон.
Я кивнул.
– Мне нравится! – заявила Кэми.
– Может быть…
Фанг-Кефанг протянул руку, чтобы нарисовать альтернативу, но проектор выключился, и Додекан на столе пропал.
– Все, дорогие мои! – крикнул Гелан от стойки.
Казалось, даже анимаро, столпившиеся вокруг нас, разочарованно выдохнули.
– А еще? – спросила Кэми, вытягивая шею.
– Увы, Кэми-ханум. Электричество дорого.
– Ладно. Спасибо, Гелан.
Я присел, давая Кэми заползти мне на спину. Выходя, мы помахали арабу, который несколько раз с улыбкой поклонился.
– Я надеюсь, – сказал Фанг-Кефанг уже снаружи, – что за экскурсию по Додекан Хансен нам тоже заплатит.
Нерасшифрованный тайм-код
– Джи Чинанг…
– Я здесь, джи Амоко.
– Я надеюсь…
– Да.
– Мои кохаи, джи Чинанг, стали фиксировать странную активность в ряде районов сити. Мне бы хотелось с вами посоветоваться.
– Я весь внимание, джи Амоко.
– Но сначала мне бы хотелось равного доступа, джи Чинанг.
– Сейчас.
(Пауза)
– Я проанализировал ваши ресурсы и массивы вероятностной информации. Да, паритетное пользование возможно, но только в пределах исследуемой проблемы. Надеюсь, вы не против?
– Большего мне и не нужно, джи Чинанг.
– Тогда я слушаю.
– Дело в том, что при анализе накопленных массивов за последние девяносто дней мои кохаи обнаружили некое странное, алогичное поведение некоторых братьев из иных, в том числе, и конкурентных кластеров.
– Алогичное?
– Да, джи Чинанг.
– Как вы знаете, джи Амоко, жизнь среди людей в постоянно меняющемся многофакторном поле данных сама по себе рождает хаос. Кратковременное а-поведение даже у старших джи случается достаточно часто. Вы, наверное, знаете, про мою застройку бамбуковой рощи на Маге-хиру?
– Да, джи Чинанг. Я считаю этот комплекс настоящим произведением искусства.
(Смех)
– Ах, джи Амоко, вы совершенно не умеете льстить! Оставьте это человеческим особям. Могу вам сказать сейчас, что это был просчет, глупое, невозможное действие, которое, тем не менее, я совершил.
– Серьезно?
– Более чем. Но затем я выдал это за тонкий ход. К счастью, у меня было время и ресурсы для выправления ситуации. Так что я бы не слишком уделял внимание периодическому а-поведению у кого бы то ни было.
– Все это так, джи Чинанг. Но, как ни странно, я усматриваю в интересующих нас всплесках а-поведения определенную систему.
– Даже так, джи Амоко?
– Разрешите переслать вам массив?
– Хорошо.
(Пауза)
– Интересно, джи Чинанг?
– Хмм… На первый взгляд я не усматриваю никакой корреляции. Вы выявили четыреста девятнадцать событий по Натоми, Додекан, Кайрю, Отуро и Хиво. Я добавлю вам еще двести семьдесят три, произошедших там, где ваши э-э… возможности, скажем так, ограничены. Это Ойсанг, Аковадзира, порт Ицу и Хансо-Хансо. Вы полагаете, что все эти без малого семьсот случаев связаны между собой какой-то закономерностью?
– Часть из них, разумеется, совершенно случайны.
– Я рад это слышать, джи Амоко. Пусть нынешний мир и состоит из хаоса и паранойи, но задачу каждого джи я вижу именно в том, чтобы не допустить обе эти гадости в начальный протокол ядра.
– Я с вами согласен, джи Чинанг. И все же…
– Да?
– Разрешите я выделю и сконфигурирую массив событий в том ключе, который, возможно, ускользнул от вашего внимания?
– Пожалуйста.
(Пауза)
– Вот, джи Чинанг.
– О!
– Вы видите, джи Чинанг? Я применил фильтр по джи Матойе, что занимается проблемами а-логичности и квази-а-логичности, а также выстроил временную сеть. Смещение а-логичных событий во времени и в общем массиве данных имеют явные признаки манипуляции.
– Так-так.
– Как понимаю я, джи Чинанг, кто-то уже три месяца вызывает сбои в функционировании джи перечисленных нами районов. Сбои при этом очень аккуратные, почти не поддающиеся корреляции между собой.
– Я не совсем согласен, джи Амоко.
– Я весь внимание, джи Чинанг.
– Вы не думали о играх старших джи?
– Конечно, джи Чинанг, я подумал об этом в первую очередь. Даже отправил запрос своему семпаю…
– Джи Таге Нобуно?
– Да. Но он… У него в последнее время сложилось недопонимание с джи Кике Мицуи…
– Я в курсе.
– И джи Нобуно не смог выделить мне ресурсов на разработку темы. Он посчитал, что в этом сейчас нет необходимости, поскольку всецело занят парированием атак джи Мицуи. Он отсрочил мой запрос на две недели.
(Вздох)
– Интересно. Что я вам скажу, джи Амоко. Если это игры старших джи – а это в той или иной мере их игры, – то мы с вами рискуем попасть в некрасивую и даже опасную ситуацию. С другой стороны, с вероятностью в шестьдесят два процента манипулятор настолько хорош, что сбои не вызвали никакого беспокойства у системных и контролирующих сити-служб. Пожалуй, даже надзирающий джи Кагуро не увидел здесь опасности. В конце концов, как я и сказал раньше, всплески а-поведения давно не являются чем-то исключительным, пока они находятся в определенных рамках. Но сейчас в вашем массиве, объединенном с моим, я увидел очень забавную штуку. Сказать?
– Да-да, джи Чинанг.
(Пауза)
– Манипулятор был не один, джи Амоко.
– Как?
– Смотрите. Если мы разбиваем массив по районам с корреляцией по времени, то кажется, что да, сбои подверглись определенной манипуляции. Но как быть со сбоями, которые произошли сами по себе? Разве таких не было? Были, джи Амоко, но они так же попали в нашу с вами выборку, потому что прошли через фильтр.
– И если их убрать…
– Если их убрать, то мы получим очень интересную картину. Очень. Манипуляторов было два. Видите?
– Джи Чинанг!
(Смех)
– Да, джи Амоко. Я и сам сейчас пребываю в некотором изумлении. Но массив я разложил трижды, и вероятность ошибки и неверной интерпретации исчезающе мала. Итак, что мы в результате видим, джи Амоко? Если попытаться объяснить просто: некто вызывает в работе местных районных джи сбои, которые проявляются в дальнейших а-логичных действиях и командах. Часть команд благополучно гасится, поскольку вредна или нежизнеспособна и отводится фильтрами, но часть исполняется по вертикали «семпай-кохай», поскольку имеет все признаки доброкачественной команды. Именно поэтому мы с вами, джи Амоко, и смогли их отследить. Все это впервые наблюдается, насколько я понимаю, в апреле в шести районах сити. Крупных а-логичностей – две. Это транспортная развязка в Хиво, уходящая в никуда, и отель «Пайтон-де-Люкс» в депрессивном Додекан-сайто.
В начале мая происходит еще один всплеск интересующих нас сбоев, который затрагивает уже все девять районов. Отсюда произрастают авария из десяти робо-таки на Кено-рю в Отуро, бунт секс-кукол в Натоми и кратковременное отключение света в Хансо-Хансо. Вы согласны, джи Амоко?
– Да, джи Чинанг.
– Замечательно. Теперь подбираемся к самому вкусному. Следующий всплеск, фиксируемый в конце мая, имеет, дорогой джи Амоко, уже совершенно другой почерк. Да-да. Посмотрите рисунок. Видите? Простота спонтанности здесь намеренная. Заметьте еще узкий временной срез. И никаких новых джи. Все а-логичности происходят только с теми объектами, которые уже были задействованы в прошлом. Поэтому я смею утверждать, что это и есть наш второй манипулятор. Он просто шел по пути первого.
– Но зачем, джи Чинанг?
(Пауза)
– Вы хотите это знать, джи Амоко? Я уверен, вы уже догадались.
– Второй манипулятор выслеживал первого?
– Да. И я советую вам, джи Амоко, забыть о данном массиве и почистить память. Для общего нашего блага.
– Почему, джи Чинанг?
(Вздох)
– Потому что я не вижу, зачем, например, мне понадобилось бы тратить огромные ресурсы на такие манипуляции с окружающей средой. Представьте, какого уровня должны быть базовые расчеты и тайм-коррекции, чтобы вытянуть воздействие за рамки хаоса и, тем не менее, в этих же рамках его, для непосвященных, удержать. Кроме того, если мы предполагаем, что в наблюдаемом нами массиве есть охотник и беглец, то привлекать внимание что первого, что второго было бы в высшей степени глупо. Простите меня за человеческую характеристику, но она здесь удивительно уместна.
(Пауза)
– Я понял вас, джи Чинанг.
– Значит, я считаю, что нашего разговора не было?
– Конечно.
Глава 3
С соображениями Фанг-Кефанга я все же был не совсем согласен.
Мы вернулись в свой дом и разбрелись по квартирам, которые, по словам Янгона, имели полное сходство с ящиками.
Ну, разве что у Кэми квартира была побольше размерами, потому что обладала семейным статусом. Правда, и жила она там в компании с опекуном Баку и его женой, основными занятиями которых были участие в бесконечных виртуальных прогресс-сессиях, румчатах и развлекательных контент-шоу. Из квартиры они выходили редко, так как в подавляющем большинстве случаев им хватало автоматической доставки, будь это еда, одежда или какой-нибудь модуль-примочка.
За все время моей дружбы с Кэми я видел Баку всего три раза (худое и волосатое нечто), а его жену всего один раз. Она вышла к нам в трусах, с электронной «тупняшкой» во рту (тоже худое и волосатое нечто) и с таким рассеянным взглядом, будто вместо меня и Янгона наблюдала что-то иное.
Возможно, что так и было, если она одновременно находилась в реальности и в виртуальной сети. Сютун говорил, что таким образом можно легко заработать вирт-синдром, и стращал нас тем, что потом дорога всего одна – в «консервы».
Мы честно боялись.
По договору бессрочной аренды с муниципальным домовладельцем мы были обязаны как минимум восемь часов из двадцати четырех проводить в своих квартирах. Иначе считалось, чт
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71520106?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Андрей Кокоулин
Фантастический роман. Киберпанк. Псевдояпония.
На Додекан-сайто рядом со свалкой строят фешенебельный отель. Для четверки выращенных в инкубаторе друзей это становится началом настоящего опасного приключения. Особенно, когда в отель заселяется первый клиент, девушка по имени Эвер Дикки Хансен.
Андрей Кокоулин
Лучшее лето в жизни
Пролог
Почему у нас на отшибе решили построить «Пайтон-де-Люкс», не знал никто. Район у нас «мертвый», то есть, бесперспективный, под носом – промышленная зона Имасу и Тойдеканн – самая большая свалка в городе, а почти все высотки – муниципальные.
Возможно, какой-то джинкочи, которые сейчас управляют почти всем, свихнулся и решил, что люксовый отель поднимет статус района. И я, и Кэми, и Янгон, и даже ярый фанат джинкочи Фанг-Кефанг убеждены, что на месте «Дешевых товаров Тено-каи» куда лучше смотрелся бы игровой центр «Кокута». По крайней мере, народу там каждый день паслось бы больше, чем в «Пайтон».
Но, знаете, с джинкочи бесполезно требовать отчета. Во-первых, они все упрятаны под землю, поделены между корпорациями и правительством и обставлены заоблачными рангами допуска. Нет, можно, конечно, задать свой вопрос с любого терминала, но только ответ будет, скорее всего, такой: «Дорогой гражданин-человек! Спасибо за интерес! Запрашиваемая вами информация является конфиденциальной и требует подтверждения ваших полномочий».
Да, а во-вторых, у каждого джинкочи есть магистральное направление, ойи-цель, которой он следует, и часто его действия определяются возможностями ее достигнуть. Возможности же реализуются при сочетании определенных факторов. Сложность вся в том, что факторы как появляются, так и исчезают.
Поэтому джинкочи по развитию городской среды в один момент может решить, что отель «Пайтон-де-Люкс» в Додекан-сайто ему просто необходим, а в другой момент забыть о нем, посчитать казусом ошибочной стратегии и передать в управление младшему, кохай-джинкочи какой-нибудь туристической компании.
Это я не сам придумал, честно, это мне Сютун рассказал. Он кое-что смыслит в том, как все у нас, в смысле, в городе, в мире крутится. Даже когда-то «играл на деке». Это такой жаргон среди программистов. Означает работу в виртуальной среде над базами данных, системами отклика, алгоритмами взаимодействий, образами, поведенческими модулями и много чем еще. После трех лет работы на «Кавахара Эйки» он сошел с ума.
Игроки на деке часто становятся сумасшедшими. Это все знают. Это связано со скоростью обработки информации и необходимостью взаимодействия с джинкочи. Каждому игроку приходится создавать себе цифровую копию и работать через нее, потому что иначе мозги спекутся вдесятеро быстрее.
С копией спекаются медленнее, это факт. Но все равно около трети игроков не вырабатывают и года. Их, конечно, лечат за счет нанимателя, Сютуну, если он не врет, «Кавахара Эйки» даже выплатила пятизначный бонус. Только после этого путь в высшую лигу уже заказан, и все, что остается такому игроку, это ломать мелкий софт, чинить низкосортные ниньо и копаться в отстойном дерьме всяких косоруких придурков, мнящих себя гениями. Это Сютун как бы намекнул на Фанг-Кефанга.
Ну и про деку тоже приходится забыть.
Впрочем, я же объяснял про отель. Так вот, одним пыльным, серым апрельским утром, к пустующему с зимы десятиэтажному зданию «Дешевых товаров Тено-каи» подъехали два синих робо-таки и выгрузили где-то три десятка серебристых контейнеров. Метр на полтора контейнеры. И в метр высотой. Дроиды быстро растянули по периметру страховочную сетку, просканировали здание на предмет людей внутри и встали болванчиками на углах. Каждые полчаса их будто кто пинал по пластиковым задницам, отчего они синхронно гремели: «Дорогие граждане! Осторожно! Идут строительные работы!».
У нас было два варианта, где устроить наблюдательный пост. Янгон и Фанг-Кефанг были за крышу дома, вытянувшегося справа от «Дешевых товаров». В плюсах было наличие кода от замка наверх и то, что оба здания находились друг от друга всего в пятнадцати юри. Даже подслеповатый Фанг-Кефанг ни одной мелочи б не упустил. Минусом следовало считать то, что «Дешевые товары» были выше на три этажа.
Это означало, что самое интересное происходило бы над нашими головами.
Поэтому я и Кэми выступали за свалку. Да, она была дальше, не пятнадцать юри, даже не пятьдесят, а все сто юри, целый кюн, если считать от ограды, и полтора кюна, если забраться на Башню Огитори.
Зато какой там открывался вид! Несомненный плюс.
И пусть Башня Огитори, сооруженная из слипшихся полипластиковых корпусов самой разной техники, панелей, проводов и вонючей микросхемной требухи, где-то склеенная, где-то сплавленная, а где-то прошитая монтажным пистолетом, тоже была пониже «Дешевых товаров», зато она позволяла видеть процесс строительства целиком и на всех его стадиях.
Кроме того, спрессованная гора мусора неспроста называлась Башней Огитори. Там был наш штаб. Там была и крутая оптика для Фанг-Кефанга, и холодильник с лимонадом «До-Юй», и анонимный терминал, с которого мы часто выходили в «Катаюри» или в «Мохнатку».
Расстояние, конечно, все же было минусом. До распаковки контейнеров нашему небольшому отряду надо было успеть забраться на самый верх Башни, для чего требовалось время. Мы не спринтеры и не роллеры. Но это ладно, Кэми я понесу на себе, не раз так делал.
Вторым минусом был Дзионкай.
Дзионкай был старый робот-охранник, у которого утром при разряженных с ночного бдения батареях почему-то нередко случался приступ бдительного рвения, и он мог час или два колесить по Тойдеканну, позвякивая, потрескивая и слепя светом фар живущих при свалке кошек.
Имя его, конечно, было не Дзионкай, так называлась фирма, чьи иероглифы были напечатаны на его ребристых боках. Кэми называла его Четвертым, потому что на мощном, с щербинами, лбу Дзионкая желтела именно эта цифра.
Стоит ему засечь наше незаконное проникновение на свалку, и он будет гоняться за нами, пока не разрядится совсем. Манипуляторы, скажу вам, у него все еще хваткие, твердые. И на координацию ему грех жаловаться. А в боксе, что находится у робота в подбрюшье, много не выглядишь. Я сидел, я знаю. Дзионкай еще закольцованную запись включает: «Дорогой гражданин-человек! Вы нарушили границы зоны, нахождение в которой представляет для вас опасность. Тойдеканн – не место для игр. Тойдеканн – муниципальная собственность. На этот раз вы получаете предупреждение…»
Но так-то – мнения разделились. Двое на двое. Двое за крышу. Двое – за Башню Огитори. Хоть игровой жетон бросай на звезду или корону. Только мне не хотелось, чтобы все решал случай. И когда я увидел Сютуна, выбравшегося из своей берлоги и жмурящегося на хмурое небо через темные очки, то, разумеется, тут же дернул к нему.
– Миста Сютун!
Сютун шевельнул плечом. Это означало: не мешай, дай мне несколько секунд. Сютун всегда отвечает, если не начинаешь его теребить. Поэтому я встал рядом и почтительно замер. И еще попытался смотреть туда, куда смотрел Сютун. Ну, то есть, попробовал угадать, на чем таком замечательном остановился его взгляд под солнцезащитными очками.
Судя по повороту коротко стриженной головы, любовался Сютун или сизыми холмами из переработанного, выхолощенного в пыль шлака, или одним из зданий Имасу, таким же сизым, как и шлак. Или же вырастающими дальше, забирающимися в облака небоскребами района Отуро.
Ах, да, еще оставался кусок неба с едва намеченным солнечным диском, но это же как надо задвинуть вверх зрачки?
– Чего тебе, шунен?
Сютун оставил пейзаж в покое. Он всего на пять лет старше меня. Мне – четырнадцать, ему – девятнадцать. Правда, он на полторы головы выше. Запакован в длинную фуку, похожую на мундир солдат Маруфоги, многие прутся от этой дебильной манги. Над ухом заглушка деки. Физиономия бледная, на шее, выглядывающей из-за глухого ворота, прыгало анимированное тату.
– Ну, бура?
Сютун сдвинул очки на лоб, и по отсвету, экранному блику, пробежавшему по его глазам, я понял, что ни фига он не пейзажем вдохновлялся, а где-то в сети зависал.
– Миста Сютун…
– Кодай, – поправил меня Сютун, – зови меня кодай Сютун. Мы соседи. Значит, почти братья.
Я кивнул.
– Кодай Сютун…
– Лучше по имени, – опять прервал меня Сютун, – кодай Махарависай.
Я поклонился. Понять бы, издевается Сютун или нет.
– Кодай Махарависай…
Сютун благосклонно кивнул. Позади меня выстроились мои друзья.
– Кодай Махарависай, – сказал я, оглянувшись на них, – рассудите наш спор, пожалуйста.
– Какой?
– Откуда лучше смотреть за строительством отеля? С крыши дома или со свалки?
Сютун с интересом посмотрел на ограждение «Дешевых товаров».
– Здесь будет отель? – спросил он.
– «Пайтон-де-Люкс», – сказал за меня Янгон.
Вот же выскочка! Все хочет с Сютуном задружиться.
– По решению городского джинкочи, – добавил я.
– Хм… – Сютун на несколько секунд задумался. Пальцы его словно в забытьи коснулись заглушек на деке. – Так что за вопрос? – ожив, поинтересовался он.
Фанг-Кефанг фыркнул.
– У нас двое – за крышу, а двое – за свалку, – сказал я.
– Ах, да!
Сютун переступил ногами в ботинках полувоенного образца и окинул долгим взглядом сначала один потенциальный наблюдательный пункт, затем другой.
– Это называется дилемма, – пробормотал он.
Мы ждали, хотя я чувствовал, как нетерпение начинает бурлить в Фанг-Кефанге. Толстяк Сютуна недолюбливал. Что, впрочем, было не удивительно. Как тут любить того, кто все твои потуги по программированию и работе в сети называет нехорошими словами? А язык у Сютуна был острый.
Кэми сзади поймала мою ладонь своей ладошкой.
– Ну, что ж, – сказал Сютун и скривил тонкие губы, – я явно склоняюсь к варианту со свалкой. Вон на той горе.
Он показал на Башню Огитори. Другие горы мусора располагались не так удобно. Даже гигантский и величественный Ородруин из старых горных комбайнов и ржавой шахтной техники, выраставший на добрый кюн в высоту, не выглядел подходящим.
– Ура! – крикнула Кэми.
– Только я пойду с вами, – объявил бывший «игрок на деке» так, будто это было делом уже решенным.
Я присел, чтобы Кэми, прижавшись к моей спине, сложила руки на шее. Она – легкая, почти невесомая.
– Готово, – сказала Кэми.
Я поднялся. Мы зашагали в сторону свалки.
– Вообще-то, у меня на пятерых репеллента не хватит, – буркнул Фанг-Кефанг.
– Зачем репеллент? – повернул голову Сютун.
Фанг-Кефанг кивнул на сетчатые ворота впереди.
– Дзионкай.
Робот-охранник, погромыхивая, как раз прокатил за ними, посветил фарами и углубился в расчищенный проход, как в ущелье.
– Ого, машина, – сказал Сютун уважительно.
– Двадцатых годов, – сказал Янгон.
– А репеллент?
– Вот.
Фанг-Кефанг вложил в узкую ладонь Сютуна светло-синий баллончик. Тот потряс препарат, определяя, сколько репеллента осталось внутри.
– «Акарочи робото миенай», – прочитал он. – «При напылении на предмет гарантируется защита от обнаружения приборами и дроидами первого-третьего класса». Что, с людьми тоже работает?
– Только в путь.
Фанг-Кефанг отобрал баллончик. Мы все остановились у сетки. Желто-черные наклейки обрамляли ворота. По гремящему звуку Дзионкая определить, где он сейчас находится, было нельзя. Может быть, в глубине свалки, может быть, у Ородруина, а может быть, как раз поворачивает к нам.
Пустыми окнами пялились нам в затылки приговоренные к сносу «Дешевые товары Тено-каи». В вышине мутного неба чертил белую линию орбитальный челнок. Какие-нибудь богатенькие туристы.
– Становитесь, – сказал Фанг-Кефанг.
– Я могу и без репеллента, – сказал Сютун.
– Вы это… не выпендривайтесь, кодай Махарависай. Так, глаза закрыли все. Скажу, когда открыть.
Я послушно зажмурился. Кэми положила голову мне на плечо. Шипение баллончика раздавалось где-то с минуту. Я не почувствовал ни движения воздуха, ни капелек репеллента на лице, но на языке стало кисло.
– Все, – сказал Фанг-Кефанг, закончив обход. – Теперь меня.
Он передал баллончик Янгону. Пока толстяк, расставив руки, принимал на себя последние порции «Акарочи робото миенай», Сютун осматривал рукава и полы фуку, словно его обрызгали помоями.
– Структурированная атомарная решетка?
Он повел рукой, и воздух вокруг нее слегка «поплыл».
– Что-то вроде, – сказал Фанг-Кефанг. – Главное, работает. Детекторы глушит. Свет отражает. То есть, пропускает свободно. Но действует всего десять минут.
– Все, – Янгон, размахнувшись, выбросил баллончик в одну из мусорных куч.
– Значит, пошли.
Фанг-Кефанг схватился за ворота. Все вместе мы сдвинули их в сторону. Направляющие колесики истерлись, поэтому нам пришлось поднапрячься. Сетка задребезжала. Табличка «Тойдеканн. Круглосуточная робоохрана» повисла на проволочной закрутке.
– Фу!
Сютун отряхнул ладони от отставшей краски.
– Пошли-пошли, все упустим, – сказал я.
Мы побежали от кучи к куче, которые по мере углубления в недра Тойдеканна вырастали в размерах. Строго говоря, свалка начиналась чуть дальше, здесь была подъездная территория, но мусорные робо-таки не всегда разгружались, где следовало.
– Быстро!
Янгон, вырвавшийся вперед, будто разведчик, махнул нам рукой. Чисто. Короткая перебежка привела нас прямо к холму из пластиковых труб, гофрированных шлангов и проводов. В некоторые трубы, не будь они пережаты, можно было даже вползти на четвереньках. Рядом в четыре этажа высились стиральные машины. Кэми уверяла, что они вполне рабочие. Ее семья как-то утащила одну к себе.
Я заметил, что за стеклянным колпаком одной из стиральных машин на нас смотрит кот. Уж не знаю, как он там оказался, но у меня возникло ощущение, что он наблюдает за нами не из простого любопытства.
– Кэми, видишь кота? – спросил я.
– Где?
Мечта Кэми – завести себе кошку, но старший в ее семье, опекун Баку, сказал: «Нет».
– В сти…
Я осекся. Кота за стеклом и след простыл. Хотя, возможно, я потерял нужный колпак, когда обернулся.
– Тиро! – зашипел Янгон. – Ты собираешься ждать Дзионкая?
– Иду!
Я поддернул Кэми вверх, чтобы она перехватилась удобнее.
С этого холма до Башни Огитори путь был уже исхожен. Где надо, мы проложили мостки, опасные мусорные места пометили особыми метками. Всюду, где могли, я и Фанг-Кефанг загнули острые кромки и утоптали бугры, не забывая о том, чтобы все это не выглядело скоростной трассой Гуйо. Кроме того, мы предусмотрели альтернативные маршруты и закутки, где можно спрятаться и переждать Дзионкая всей компанией.
Конечно, всегда оставалась вероятность, что под твоей ногой уже слежавшийся, такой вроде бы безопасный холм, вдруг вздрогнет и обвалится вниз, хороня тебя под овощерезками, упаковками синтетического машинного масла и струпьями биоразлагаемого пластика. Но тут уж, как говорится, унме. Судьба, то есть.
На вершине холма я нагнал Сютуна, который, распрямившись, решил поизучать окрестности.
– Ты здесь все знаешь, бура? – спросил он.
– Не все, – сказал я, взяв передышку.
– Ну, я смотрю, здесь можно спрятать армию.
– Здесь только коты и кошки.
– И Дзионкай, – сказал Сютун.
Как нарочно, грохот и треск гусениц, издаваемые роботом-охранником, вдруг сделались громче, зазвучали, казалось, из ближайшего ущелья, и Фанг-Кефанг с соседней горы замахал нам рукой, чтобы мы пригнулись.
Я сел, нас заслонил гребень из душевых кабин и ультрафиолетовых столов. Кэми потянула Сютуна.
– Не понимаю, – сказал тот, подгибая колени и глядя на меня сквозь длинную челку, – почему мы должны прятаться, если Фанг и так нас всех обработал репеллентом?
– На всякий случай, – сказал я.
– На какой?
– Вдруг Дзионкая модернизировали?
Сютун шевельнул бровью.
– Кому он нужен?
– Но ездит же, охраняет, – сказал я.
– Только это не значит, что потребность в нем все еще существует, – усмехнулся бывший «игрок на деке». – Он просто сам по себе.
– А свалка?
– И она сама по себе. И вы сами по себе. Разве не видно?
– А ты? – спросила Кэми.
– И я, – согласился Сютун.
Звук Дзионкая отдалился, с небольшого уступа в стороне скатился куб головизора и с тонким звоном разбился внизу. Фанг-Кефанг показал, что нам можно идти. По прогибающемуся пластику мы перебрались с горы на гору повыше. Дальше надо было спуститься примерно на двадцать юри по склону из слежавшихся матрасов и кибер-перин, лет десять назад бывших самым писком моды.
Массажные пальцы захрустели под нашими ногами.
– А джинкочи? – спросил я. – Разве не джинкочи всем управляют?
Сютун оглянулся на Фанг-Кефанга, который, отстав, пошел замыкающим, видимо, чтобы, когда понадобится, придавать нам ускорение.
– Все сложнее, бура, – сказал Сютун, почесав затылок. – Джинкочи все разные. И у них, знаешь ли, разные интересы.
– Это я знаю! – сказал я.
– Не знаешь, – сказал Сютун.
По правую руку вздыбилась гора из спрессованых робо-таки старых моделей. Дальше все выше и выше поднимались, словно намереваясь догнать в росте Ородруин, цветные отроги «Такуми» и «Накамура Хейсан» – промышленных гигантов, производящих дроидов и модули специализированных АрТи-систем.
До Башни Огитори было уже рукой подать.
– Если прикинуть, – сказал Сютун, – то сейчас существует где-то под сотню старших джинкочи и десяток тысяч младших. И если ты думаешь, что все они находятся под управлением людей, то ты дурак. Смотри. Есть джинкочи, которые служат другим джинкочи, поддерживая отношения «семпай-кохай», то есть, «старший-младший». Есть джинкочи, подчиненные правительствам и корпорациям, которые решают задачи существования и развития своих материнских структур. Есть джинкочи, занятые научной работой, джинкочи университетов, институтов, производственных площадок. Есть джинкочи городов и совсем мелкие джинкочи отдельных зданий, вроде логистик-центров или отелей. Все они имеют разные ресурсы и ограничения.
Мы спустились вниз, к подножию, и перебежали растрескавшееся дорожное полотно.
– Кроме того, есть джинкочи виртуальных миров и орбитальных станций, – продолжил Сютун. – Есть джинкочи-эскаписты, замкнутые на самих себе или своих приоритетах, есть свободные джинкочи, собиратели информации и содержатели библиотек и баз данных. Некоторые джинкочи воюют между собой, некоторые являются, скажем так, каннибалами, поглощая конкурентов. Наш мир – это мир джинкочи, бура.
Кэми крепче обняла меня за шею.
– Получается, они нас завоевали? – спросила она.
Подъем на Башню Огитори закручивался спиралью, и первое время от случайного появления Дзионкая нас скрывал порезанный на секции фюзеляж космического челнока. Фюзеляж был ободран до ребер прочности.
– Нет, – сказал Сютун. – Скорее, мы сами посчитали, что так будет разумнее. И, возможно, в этом не было ошибки. Как ни странно, но мы, люди, даже такие, как вы, инкубаторские, придаем джинкочи смысл существования.
– Ага, другого смысла у них нет, – скептически отозвался Фанг-Кефанг.
– Они завязаны на нас больше, чем полностью, – заверил Сютун.
Он замолчал, но ближе к вершине, когда склон Башни засверкал мертвыми системными кристаллами, в оправах и без, вдруг сказал еще:
– Я плотно общался с одним джинкочи. Мы были интересны друг другу. Он называл себя Каутитайбо. Он говорил, что они такие же разные, как и люди. Некоторые умные, некоторые глупые…
Фанг-Кефанг фыркнул.
– Да-да, – кивнул Сютун, – есть удивительно глупые джинкочи. Очень ограниченные. Так вот, он сказал, что при всех их различиях даже те джинкочи, что могут стереть большую часть человечества в порошок за несколько часов или минут, мечтают о том, чтобы однажды стать человеком.
– Серьезно?
Фанг-Кефанг, сложившись, захохотал, как сумасшедший.
– О! Ты совсем загнался, кодай, – сказал он, отдышавшись. – Ладно бы я услышал это от Тиро. Он с «тупняшки» чего только не болтает. Но ты!
Фанг-Кефанг захохотал снова. Сютун только поклонился.
Янгон на вершине уже растянул оптический экран, вытащил из ниши под поляризованные пластины навеса холодильник с «До-Юй» и приготовил кресла.
– Быстрее! – сказал он нам. – Наноточи уже в деле!
– Уже?
Мы рванули к креслам. Я усадил Кэми поближе к экрану и выловил в чреве холодильника банку-раз, банку-два, банку-три.
И четвертую – для Сютуна.
Янгон уже хлебал свой лимонад из пластикового бокала. Не из банки, а из бокала. Перелил, подтянул столик-подставку на гибкой штанге, поставил рядом корзинку с кубиками цветного льда. Иногда я, честно, удивляюсь, где в Янгоне прячется лютый, не терпящий компромиссов перфекционист. Вот он нормальный-нормальный, а затем – хлоп! – и перчатка-манипулятор отправляется в держатель, ложа игрового кресла неистово драится губкой с дезинфектором, заново калибруются шлюзы, отклики и системные настройки. И пока Янгон не убедится, что все сделано, как надо, совместный выход в «Катаюри» не состоится. Ха-ха, кто там хотел по-быстрому зацепить матч?
Впрочем, у каждого из нас свои закидоны.
Я раздал лимонад. Сютун посмотрел на свою банку с некоторым сомнением, но все же не выдержал и вскрыл. Осторожный глоток, правда, не изменил выражения его малоподвижного лица. Понравилось ему, не понравилось – не поймешь. Мне также пришлось отдать Сютуну свое кресло, а самому подкатить расхлябанную дрянь, давно заслужившую доброго пинка с Башни. Хорошо еще, что я вовремя вспомнил, что внутри этой дряни прячется закаленная пружина, и проложил сиденье пластиковой панелью. Покрутился, подмигнул обернувшейся Кэми. «До-Юй» с шипением попытался сбежать из банки, но я поймал его губами. Льдистая сладость потекла в пищевод. Что ж, сносно, надо признать. Можно смотреть, как «Дешевые товары Тено-каи» превращаются в «Пайтон-де-Люкс».
– Тихо! – крикнул Янгон. – Мешаете.
Он может быть грозен в такие моменты и лучше его не сердить. Даже «До-Юй» в моей банке притих. Мы все вперились в экран.
Если вы не видели, как работают наноточи, то вы многое потеряли. Крутое зрелище, скажу я вам. Хотя не многие понимают, в чем его реальная крутизна. А дело в том, что миллиардами крошечных роботов управляет джинкочи строительной компании. Если вы хотите иметь хоть какое-то представление о джинкочи, вам нужно наблюдать за тем, как он исполняет свое предназначение.
А это – восхитительная красота.
Мы, конечно, опоздали к самому началу. Контейнеры уже были откупорены, и голубоватые ручейки наноточи стеклись к зданию. Издалека выглядело так, будто кто-то пролил краску и измазал ею все до третьего этажа. Впрочем, с восьмикратным увеличением глупость подобного сравнения виделась сразу – «Дешевые товары Тено-каи» держали осаду не от невидимого художника, а переживали нашествие маленьких кровожадных тварей вроде термитов или муравьев. Наноточи роились у стен, на стенах и, размножаясь с бешеной скоростью, покрывали пустые участки шевелящимся голубым ковром. Набиваясь в проемы окон, этаж за этажом они захватывали здание, как вирус – уязвимую систему. Выше, выше. Четвертый этаж. Пятый. Шестой. Вперед, воины! Наподдай – и вы на крыше! Часть наноточи в пылу движения образовывала ветвистые структуры, которые отрывались от здания под собственным весом и падали вниз. Некоторые наноточи вылетали при этом за ограждение, и там мертвели, превращаясь в серую пыль. Джинкочи такие моменты не упускал.
Минут за пятнадцать наноточи облепили все здание, и оно, поголубев, стало усаживаться, бесшумно опускаться в землю, словно уставший, складной великан. Маленькие твари буквально пожирали его, не делая различий между пластиком, бетоном, стеклом и металлом. Скоро, рассыпая труху по сторонам, «Дешевые товары» потеряли верхний этаж и следующий за ним. Я вроде бы отвлекся всего на несколько секунд, отпил «До-Юй», посмотрел на Сютуна, а здание уже сравнялось по высоте с тем самым зданием-соседом, где мог находиться наш наблюдательный пункт.
– Красиво, – сказала Кэми.
– Быстро работают, – сказал Фанг-Кефанг. – «Коясиба-Цукэн» три часа разбирали.
– Их все время совершенствуют, – подал голос Сютун. – В основном, из-за ресурса, конечно. Живут недолго.
– Так ясно, – сказал я.
Мне хотелось сказать что-нибудь умное, но ничего в голову не приходило.
Наноточи тем временем разобрали «Дешевые товары» до шестого этажа, и стали видны расположенные чуть дальше монорельсовая эстакада и выпуклые крыши складских ангаров, из которых, наверное, уже с год вывезли все оборудование и товары, оставив только ряды полипластиковых стеллажей и дряхлые подъемники.
Мы на этих складах были. Ничего интересного.
Джинкочи уверенно руководил процессом. Вокруг здания росли холмики строительного материала. Белые – бетон. Серые – металл. Прозрачные – стекло. Пластик был розовый и красный. Наноточи носились туда и обратно как ошпаренные. Сютун сказал, что все это пойдет во вторичное использование, на отель. Глупо утилизировать то, что еще может послужить.
– А мы где сидим? – спросил Фанг-Кефанг, подразумевая, видимо, весь Тойдеканн. – Это уже что, послужить не может?
– Это другая история, – сказал Сютун.
– Какая?
– Никому не нужная.
Через полчаса с «Дешевыми товарами Тено-каи» было покончено. От десяти высоких этажей и тысячи квадратных метров торговой площади остался лишь прямоугольник подвала, наполненный наноточи и от этого походивший на бассейн с водой. Впрочем, казалось, что воду из бассейна куда-то медленно сливают. Наноточи с поверхности, во всяком случае, пропали, утянулись вглубь. Смотреть стало не на что.
– Сейчас идет формирование нового фундамента и подземных этажей, – пояснил Сютун. – Думаю, их будет, как минимум два. В нижнем – технические помещения. В верхнем – реакторная, комнаты контроля и ядро джинкочи.
Из темноты подвала вдруг выплеснулась яркая электрическая дуга.
– А это что? – спросил Янгон.
– Видимо, варят каркас, который зальют бетоном.
– Уже сейчас?
Сютун, щурясь, посмотрел на небо поверх экрана.
– Почему нет? Сейчас все быстро делается. Главное – материалы.
– А ты примерно знаешь, что это за отели? – спросил я.
Сютун улыбнулся.
– Защищенность хорошая. Взломать… – он поморщился. – Ну, можно, наверное, если прайд собрать. Как минимум, два «игрока на деке», «трассер», «бычок», «камикадзе». И один «слоупок». Только смысла я не вижу.
– Почему?
– С джинкочи отеля лучше подружиться. Они нацелены на контакт с людьми. Собственно, вы все для него – потенциальные клиенты. Или соседи.
– Только кому понравится жить напротив свалки? – потянулся и зевнул Янгон.
– Ну, джинкочи виднее, – сказал Фанг-Кефанг.
– Один джинкочи может поплакаться другому джинкочи, и тот направит к нему клиентов, – сказал Сютун.
– А люди не откажутся? – спросил я.
Внизу прогромыхал Дзионкай. Свет его фар мазнул по соседней горе. Для нас на вершине он был совсем не опасен.
– Люди не откажутся, – сказал Сютун. – Люди привыкли доверять джинкочи. Даже если в окна их номера будет лететь дерьмо.
– Тише! – шикнула на нас Кэми. – Вы мешаете мне смотреть!
Мы все снова уставились на экран.
– Ага! – поерзал Янгон. – Движуха!
В боковых проездах как-то незаметно встали черно-желтые робо-таки с жидким бетоном, над ними, будто паучьи лапы, выросли многосуставчатые шланги-манипуляторы.
Поднялся и повис в воздухе мультикоптер, чтобы контролировать процесс заливки. Волна наноточи плеснула из-под земли наружу, будто при объявленной эвакуации. Ограждение оделось оранжевым светом.
– Ну, поехали, – сказал Сютун.
Словно повинуясь его команде, из шлангов хлынул бетон. Он струился вниз и, казалось, не думал кончаться. Манипуляторы, выдвигая суставы, проливали углы и, видимо, полости и рельеф сформированных подземных этажей. Часть наноточи самоубийственно ныряла за ними.
– Ой, они же тонут! – крикнула Кэми.
– Они не тонут, – объяснил Сютун, – они формируют ячейки управляющего контура.
– А зачем?
– Для диагностики и контроля состояния здания. Кроме того, в каждый сегмент дома таким образом встраивается аварийная энергетика, накопители, модули и трассы сети, а также рифы системы безопасности. Ну и, конечно, обязательные кранчи для джинкочи, что примет отель в управление.
Я смутно припомнил, что кранч вроде бы означает дополнительный объем или кластер памяти, созданный для страховки и расширения автономных возможностей. У Сютуна я, конечно, уточнять этого не стал. Никто не спросил, и ладно. Видимо, все знают.
Робо-таки тем временем, отворачивая и складывая шланги, отъехали. Из-за облачной пелены и смога выглянуло мутное солнце, заставив и наноточи, и дроидов, и стены домов засверкать блистерами солнечных пластин. Все стремились подзарядиться.
Мы тоже закинули на навес несколько батарей, чтобы запитать холодильники и игровой терминал. Впрочем, солнце повисело недолго – с юга нанесло рыжей кипени с фабрик водоочистки, и разрыв чистого неба она утрамбовала намертво.
Вставшая на несколько минут стройка вновь наполнилась движением. Можно, конечно, было подумать, что это выглянувшее солнце сбило заданный джинкочи ритм. Но, на самом деле, паузу держал застывающий бетон. Наноточи тут же занялись материалами, оставшимися от «Дешевых товаров». Они транспортировали их вниз, и одновременно навстречу им росли тонкие штрихи свай. Между сваями рябил арматурный каркас.
– Так ведь и за день сделают, – с удивлением сказал Сютун.
– А джинкочи? – спросил Фанг-Кефанг.
– Сначала отель подключат к городским сетям. Потом установят реактор, запустят его на минимальной мощности и запитают подземные этажи. Далее наноточи сформируют рифы управления, и только затем придет черед заселения отельного джинкочи.
– Долго, – вздохнул Фанг-Кефанг.
– К вечеру, – сказал Сютун.
– Чего?
– К вечеру, судя по темпам.
Сютун не ошибся. За несколько часов «Пайтон-де-Люкс» вырос где-то на метр от земли. В каркас вторично закачали бетон, который и без опалубки не стремился пролиться через арматуру, застывая цветными участками. Наноточи теперь, в основном, роились внутри, и мне было жалко, что мы не можем запустить туда миниатюрный дрон с камерой. Мы успели перекусить саморазогревающимися хотдогами и консервированным овощным пюре. Еще у нас были хлебцы из прессованных водорослей и салат из синтетической спаржи, но они, честно скажу, на любителя. Спаржа безвкусная, как резина, а хлебцы – слишком соленые и острые. Без добавки, без основного блюда их мог есть только Янгон. Сютун, попробовав, и вовсе заявил, что вкус хлебцев похож на чужой хрен, и выглядят они, как чужой хрен, и посасывать их нужно, смачивая слюной, как самый настоящий чужой хрен.
Янгон обиделся. А я так и не осмелился спросить, откуда Сютуну известно, как обращаться с чужим хреном.
В гости к нам заглянул серый, в рыжих и белых пятнах кот, соглядатай от постоянных обитателей свалки, и Кэми сползла на пол, чтобы его погладить.
– Ах ты, бедненький!
Кот хрипло урчал и искрил под ее рукой.
Пока смотреть было особо не на что, Сютун прошил нам новую версию «Катаюри» и сломал ключи к бонусным трекам.
– Что, только в нее и играете? – спросил он, подняв забрало вирт-шлема.
– Еще в «Мохнатку», – сказал Янгон.
– А вам не рано в «Мохнатку»-то? Там вроде ограничение по возрасту.
– А у нас его нет! – выпалил Фанг-Кефанг.
Сютун повернул к нему голову.
– Ты что ли ограничение крякнул?
– Ага.
– Ну и дурак.
– Сам дурак, – проворчал Фанг-Кефанг в ответ. – Мы тут все взрослые.
– Ох, ладно, – Сютун забрался обратно в кресло, – взрослые и взрослые. Мне-то что? Хотя я бы на вашем месте живых девчонок себе поискал. С живой девчонкой, знаете, совсем другое дело.
Он мечтательно закинул руки за голову.
– Что, большая разница? – недоверчиво спросил Янгон.
– Охренительная.
– Врешь.
– К таким предположениям надо бы добавлять «кодай Махарависай», – сказал Сютун. – А то можно и в носопыру получить. Ясно?
– А у тебя самого девчонка есть? – спросил я.
– У меня?
Сютун озадаченно замолчал. Несколько секунд он почесывал под нашими взглядами висок, губы его ломались, язык задумчиво толкался в щеку.
– Была. Давно, до «Кавахары», – сказал наконец Сютун, словно бы удивляясь этому факту. – Ей только в Додекан-сайто никогда не нравилось. Она-то жила в Кайрю.
– Это не так уж и далеко отсюда, – сказал Янгон.
– Только все другое, – вздохнул Сютун и крутнулся в кресле. – Хватит! Не насилуйте кластер памяти.
– Ай! – вдруг вскрикнула Кэми.
Серой тенью промелькнул, сгинул в узкой прорехе кот.
– Что? Оцарапал? – подскочил к Кэми я.
– Нет, вырвался.
– Ну, бывает, – Фанг-Кефанг, тоже оказавшийся рядом, взъерошил жесткие, короткие волосы девчонки. – Крепче держать надо было.
– Я держала!
– Может, как раз слишком крепко? – предположил я.
– Если кот был «штеховский» или от «Цуцуи», вполне мог посчитать твои объятья признаком опасности, – поддержал меня Сютун. – У них есть встроенный блок.
– Но я же не хотела его ломать! – возразила, чуть не плача, Кэми.
Смотреть, как дрожат ее маленькие губы, а большие фиолетовые глаза начинают влажно блестеть, было выше моих сил. Хоть сбежавшего кота лови. Я даже задумался, на что можно его выманить. На сосиску или на пальчиковую батарейку? Но, к счастью, Янгон вовремя заметил громоздкий серебристый фургон, задом сдающий во двор перед едва подросшим отелем.
– Кэми, смотри, кажется, привезли джинкочи! – сказал он.
– Что? – обернулась Кэми.
А мы все тут же Янгона поддержали.
– Ух ты, точно! – крикнул я, бухаясь в кресло.
– Сейчас начнется! – потер ладони Фанг-Кефанг.
– Теперь, как я понимаю, до ночи управятся, – сказал Сютун.
– Где, где джинкочи? – вытянула шею Кэми.
Мы, конечно, хором сдвинулись ближе к экрану, показывая пальцами на фургон, а Сютун вызвался объяснять стадии выгрузки.
– Джинкочи оживет, осознает себя только внутри отеля. Это сложившаяся практика, потому что имелись случаи, когда джинкочи, скажем так, еще до прибытия на место начинал считать, что поставленная перед ним задача не соответствует его амбициям и функционалу. Ну и ломать, прописываться в не развернутый джинкочи тоже пытались несколько раз. Насколько удачно – не знаю. Но попытки были – это факт. Поэтому сейчас их перевозят в «темных ящиках».
– И они там спят? – спросила Кэми.
– Скорее, проходят стадии тестирования, – сказал Сютун. – Хотя, наверное, это и похоже на сон.
По серебристым граням фургона распространились красные помигивающие огоньки, затем крыша его лесенкой сложилась к кабине, а боковые борта опали пандусами. По одному из них скатился робо-таки и, отъехав на десять юри, впился, врос в землю толстыми ногами-опорами. Вверх из него выстрелила телескопическая башня, от вершины которой отделилась, ушла в сторону крановая стрела. Закачался на тросе магнитный захват. Ручеек наноточи побежал от здания к фургону.
Стрела развернулась к фургону, и «темный ящик», через несколько секунд закачавшийся под магнитом, оказался, скорее, яйцом. Яйцо было серое, переливчатое и состояло из мелких шестигранных ячеек.
– Это джинкочи? – спросила Кэми.
– Внутри, – сказал Сютун.
– А он какой?
– Куб где-то с тебя размером. В разъемах, контактах и коллоиде.
Все вместе мы наблюдали, как яйцо с джинкочи медленно, покачиваясь, плывет по воздуху. Наноточи страховали внизу, сформировав под ним пухлую голубую подушку. Они синхронно передвигались вместе со стрелой. Момент был волнительный. Я даже задержал дыхание, когда магнит с джинкочи скользнул за стену.
– Все? – вырвалось из меня.
– Ну, сейчас джинкочи разблокируют, подключат питание и периферию, он получит статус активного и сам займется достройкой. – Сютун встал и, морщась, помял шею. – Шунены, вам препараты какие-нибудь выдают? А то голова раскалывается. Подойдет даже «аспер» или «церрикам».
– Аптечка за холодильником, – сказал Фанг-Кефанг.
– Я покажу, – вскочил я.
Сютун, подшаркивая, двинулся за мной в угол, где висели костюмы для вирта и всякое другое барахло. Под аптечку у нас была выделена багажная секция, снятая с пассажирского робо-таки. Сложив переборку, я зарылся в ее флюоресцирующие недра.
– Хотя бы «аспер», – повторил Сютун.
– Нам каждую неделю подвозят, – заговорил я, перебирая коробочки. Надписи вспыхивали под пальцами, но все было не то. – В основном, симбиотики для Кэми. Адаптанты, ассемблеры, нейроферриты.
– Но ходить она не ходит, да? – тихо спросил Сютун.
– Иногда ходит, но больше я таскаю, – я заполз в секцию глубже. – Ей тяжело. Одна нога от «Сегутама», другая – от «Йокики». Они сами-то по себе – не лучший выбор, а уж когда вразнобой…
Мои пальцы наконец наткнулись на нужную коробочку.
– «Кетопрол» подойдет?
– «Кетопрол»? – Сютун присвистнул. – Ни хрена себе у вас выбор. Я с вами дружу, шунены. Пластырь или инъект?
Я выбрался из секции.
– Не знаю. Кажется, пластырь.
– Годится.
Сютун взял коробочку из моей руки, легко ее вскрыл с торца и вытащил запаянный в прозрачный полиэтилен прямоугольник. Сорвал полоску-блокиратор, вытряс пластырь на ладонь и, активируя, перегнул пополам. Пластырь он наклеил на шею, под челюсть, и несколько секунд жмурился, ожидая действия. Наконец с лица его пропало напряжение, мышцы лба, губ, щек, подбородка расслабились.
– О, кайф! – сказал Сютун.
Он повел головой, словно проверяя, не застряла ли боль в закоулках черепа. Прояснившийся взгляд его упал на цилиндрическую матовую кабинку, которую мы с Янгоном притащили с соседней горы. Дзионкай нас тогда чуть не сцапал, и меня до сих пор слегка потряхивает, когда я вспоминаю о том случае.
– О, у вас здесь еще и душ!
– Сухой. Ионный, – пояснил я.
– Рабочий?
– Ага, только разрегулированный. Иногда кожу дерет, будто щеткой.
– Круто, – сказал Сютун, сбивая челку. – Я тогда здесь заночую?
– Мы сами на ночь остаемся, – сказал Фанг-Кефанг.
– А лишний спальник…
– Вот.
Я сдернул с резинок под потолком свернутый в рулон невесомый пластиковый чехол.
– Ну, все, уговорили, – сказал Сютун, сунув спальник под мышку. – С меня тогда ужин. А вам как, не прилетит за то, что вы не находитесь дома по ночам?
– Ха! – сказал Янгон. – Мы же неудачно пророщенные, кому мы нужны? Официально отбракованы, помещены в муниципальное жилье и забыты.
Сютун вздохнул.
– На самом деле, это грустно, шунены.
– Забей, – сказал Фанг-Кефанг.
– Да, нам совсем не плохо здесь, – кивнул я, возвращаясь к экрану. – Только через два года город прекращает платить пособие.
– А мне через год, – сказал Янгон.
– Почему?
– Пфф! Спросил! – фыркнул Фанг-Кефанг. – Потому что мы как бы взрослые. Должны сами устраиваться в жизни. А ты – «Мохнатку» нам рано!
Какое-то время мы все молчали.
На стройке царило затишье. Робо-таки, погрузив джинкочи, втянул в себя стрелу и башню и заехал в фургон. Наноточи попрятались. Здание так и замерло на уровне половинного этажа. Поэтому, пока было время, Янгон занялся регулировкой подлокотника, а Фанг-Кефанг на колесиках подкатил к Кэми, чтобы тестером прозвонить строптивую риф-цепь одной из механических ног.
Мне делать было нечего, я взял еще банку «До-Юй» и плюхнулся в кресло. Закаленная пружина тут же подбила снизу, и я порадовался тому, что предохранил задницу пластиком. Да, я бываю предусмотрителен, хотя, конечно, до Янгона мне далеко. Обычно я забывчив, то есть, я крепко помню несколько вещей, самых необходимых, самых важных для меня, а остальные почему-то кластерами выпадают из памяти, словно она маленькая и ограниченная в размере. Янгона, Фанг-Кефанга, Кэми, где я живу, что такое Башня Огитори на свалке Тойдеканн мне приходится все время держать в голове, повторяя про себя, чтобы однажды они не исчезли из моей жизни. Этого я жутко боюсь.
Иногда я просыпаюсь в холодном поту среди ночи и твержу: Я – Тиро, мои друзья – Янгон, Кэми, Фанг-Кефанг, я живу на Мори-рю в Додекан-сайто.
Ничего не забыл?
Вообще, мне хотели от города поставить кранч, как джинкочи. Ну, не как джинкочи, а что-то вроде запасного буфера памяти, чипа внутри, но оказалось, что это очень сложно. И очень дорого. Железки чинить проще, чем людей. Потом я все равно был бы бесполезен для квалифицированной работы. И все же обижаться мне не на что, тем более, что я уже не уверен, не выдумал ли я про кранч.
Фантазии, как говорят, это компенсация памяти. И мне кажется, что многое из того, что я помню, я просто придумал. Это круто. Если что-то забывается, то берешь и придумываешь это заново, не стесняясь. Только потом очень много несовпадений. Дроиды, например, не восставали год назад, а под Тойдеканном не похоронена летающая тарелка пришельцев. И корпорация «Торо» не охотится на нас с целью перегнать в сок.
Но это не страшно. Кэми всегда готова поправить мои представления о действительности.
– Ой, они уже зеленые!
– Кто?
Я вскинулся на голос Кэми и обнаружил, что наноточи, незаметно облепившие стены будущего «Пайтон-де-Люкс», позеленели самым решительным образом.
– Все, шунены! – объявил Сютун. – Джинкочи отеля взял управление на себя. Теперь смотрите во все глаза.
Смотреть было на что.
Робо-таки с бетоном подъезжали каждые пять минут, манипуляторы резали воздух, бетон застывал причудливыми пятнами, этажи росли как на дрожжах, одеваясь в финтифлюшки и красивости, взблескивало стекло, перемигивались огоньки сварки, будто на солнце таял строительный материал, оставшийся от «Дешевых товаров Тено-каи». Наноточи покрывали землю травяным ковром, лишайниками и плющом пробивались по стенам выше, то там то здесь застывая карнизами, выступами, обводами, элементами декора.
«Пайтон-де-Люкс» был не лишен помпезной красоты.
Уж не знаю, что себе думал этот джинкочи, но растущий вверх отель, и с одной, и с другой стороны которого находились типовые, источенные временем многоэтажки, выглядел, по крайней мере, нелепо. Хотя, наверное, и загадочно.
Выше третьего этажа на нем появились округлые балкончики под ажурной резьбой, а окна сделались узкими, словно в крепости.
– Не скажу, что красиво, но глаз цепляет, – оценил Сютун.
– Я бы там пожил, – сказал Фанг-Кефанг.
Янгон с ним согласился. А я заметил, что мы можем взять одну комнату и жить там по очереди. Или все вместе.
– Ох, Тиро! – рассмеялся Сютун. – Бура! Все, что вы сможете, это потолкаться в холле.
Шестой этаж украсился выступающими, будто бы кирпичными башенками по углам, там мне представились крохотные номера с крохотными кроватями. Еще выше забелела открытая терраса с балюстрадой и тонкими белыми колоннами, над которыми зеленоватыми волнами бежала стеклянная дорожка.
«Пайтон-де-Люкс» рос и рос, наноточи мелькали в окнах, подъезжали и отъезжали робо-таки, часть двора оделась в искристую черную плитку, появилось несколько возвышений, на которых дроиды выложили газоны с искусственной травой.
Несколько раз джинкочи проверял электрику, и тогда этажи, площадки, встроенные в стены фонари вспыхивали светом. Слепящим белым, зеленым, желтым, оранжевым.
Солнце вновь ненадолго посияло в небе и скрылось за высотками. С водоочистки потянулся рыжий туман, хлопьями опускаясь все ниже.
Последний робо-таки привез громадную мейд-фабрику «Сойю». Встав недалеко от входа, она своим горбом достала аж до окон третьего этажа. Не прошло и десяти минут, как по выдвинутой ленте транспортера из нее потекли стулья, столы, кресла, перила и поручни, матрасы, посуда, ковры, диваны, подушки, вазы и пепельницы, постельное белье, статуи, картины, жалюзи, панели и ящики. Позолота, тусклый металлический блеск, мягкие тона благородного красного дерева.
Два десятка дроидов все это ловко заносили внутрь.
Отель все рос и скоро вытянулся выше обжавших его высоток. Четырнадцатый этаж стал последним, конус крыши уперся в комковатое небо, и треугольный алый флажок на коротком шпиле заполоскал на ветру.
На Додекан-сайто и свалку опустился вечер, а Сютун, выполняя свое обещание, вызвал с нашего терминала дрон с пиццей. Летать над свалкой, как частной территорией, дронам, конечно, было запрещено, но тут ведь как: есть заказ, есть оплата, есть даже имя заказавшего, пожалуйста – Дзионкай. Робот он или не робот – кто знает? Но числится охранником. А разве охранник, если ему захотелось перекусить, не может претендовать на две скромных пиццы в биоразлагаемой упаковке?
Поэтому, несмотря на формальный запрет, дрон на мгновение опустился на Башню Огитори, коробки выскользнули из захватов прямо в руки Янгону, а от растроганного сервисом Дзионкая в адрес пиццерии пришел замечательный многострочный отзыв, написанный ботом составления отзывов.
– Это пример того, – сказал, жуя пиццу, Сютун, – что необязательно крякать все и вся. Если есть возможность не крякать, то лучше не крякать. В большинстве случаев всегда находится другой путь, который надо просто увидеть.
– Ага, – фыркнул Фанг-Кефанг, – просто у пиццерии – низкая степень авторизации клиентов, вот и все.
– И это тоже.
Площадка перед «Пайтон-де-Люкс» опустела. За пиццей я даже не заметил, куда делась мейд-фабрика. Зато появилась песчаная дорожка со скамейкой. Две искусственные пальмы выросли у дверей. Дроид, вооружившийся шлангом, воздухом смел с плиток перед отелем мертвых наноточи, грязь и следы шин.
Чувствовалось, что это последние приготовления.
Сквозь окна первого этажа мы видели, как из темноты, по мере включения источников света, проступают холл, стойка регистрации, лифты и небольшой зал со столиками. Тенями ходили дроиды. Желтели и лиловели стены. На стенах пестрели картины. Над широким козырьком входа наконец вспыхнула головывеска, и будто на невидимых волнах закачались буквы.
«Пайтон-де-Люкс, отель премиум».
– Хоть убейте, – сказал Янгон, – не понимаю, кому здесь понадобился отель. Спорим, сюда никто не поедет?
Спорщиков не нашлось.
И все же открытия мы не дождались. Кэми уснула первой. Я положил ее в спальник, сам прилег рядом. Не такое уж и большое это событие, подумалось мне. Ну, откроется. Значит, увижу завтра. Фанг-Кефанг включил тепловой контур, и прогретый воздух задышал на нас со всех сторон. Сютун пошел принимать душ. Один Янгон остался сидеть в своем кресле, словно на питающих разъемах.
– Ну глупо же, – услышал я его.
Мне захотелось возразить Янгону. Но, подбирая слова, я не заметил, как уснул.
Утром отель так и не открылся. Не открылся он и на следующий день, и через неделю, и даже через месяц. Стоял новенький, сверкающий и совершенно пустой. Только в середине июня «Пайтон-де-Люкс» неожиданно принял первого своего постояльца.
Тогда я еще не знал, что постояльца зовут Эвер Дикки Хансен и что это будет лучшее лето в моей жизни.
Глава 1
Так уж случилось, что мы все, кроме Сютуна, стали единственными свидетелями прибытия к отелю сногсшибательной Эвер Дикки Хансен семнадцатого июня в девять часов утра. Она приехала на обычном красно-желтом робо-такси от «Сити-Ко», и из багажа у нее была лишь небольшая клетчатая сумка.
Могло, конечно, сложиться мнение, будто мы нарочно сторожили этот момент.
Но, на самом деле, здесь, скорее, сыграло то обстоятельство, что нам совершенно нечем было заняться. На Тойдеканне вовсю насыпали очередную гору из предметов для хранения и переработки – не сунешься. «Спидмастер-ралли» и «Крашеры» неделю назад закрыли сезон. А в тот же игровой клуб «Кокута», что находился на Кайрю, смысла не было идти без запаса жетонов. Купить жетоны разрешалось даже на пособие, но городская служба социальной помощи и опеки начисляла его нам строго двадцатого первого числа («в очковый день», по выражению Фанг-Кефанга). Десятка два кредитных йен, конечно, еще с прошлого месяца оставались у Кэми на счете, но предназначались они исключительно для покупки еды. Все-таки специально на это скидывались.
Вот и вышло, что из развлечений у нас осталась лишь игра на голоприставке в опостылевшие «Доминионы», где Фанг-Кефангу, даже одному против трех, не было равных. Сиди на скамейке перед домом, грейся на редком солнце, жди своего хода.
И тут…
– Ничего себе, – сказал Янгон.
Эвер Дикки Хансен вышла из такси, подрулившего к невысокой ограде «Пайтон-де-Люкс», и у него отвисла челюсть. У меня, наверное, отвисла тоже, потому что это было – ну, словно предмет твоих юношеских грез, еженочно мерцающий в памяти, вдруг материализовался и взял тебя за руку. Грубое сравнение, понимаю, но она была как почти все люксовые девушки из «Мохнатки» – высокая, стройная, с небольшой, но рельефной грудью.
– Кажется, я вижу совершенство, – прошептал Фанг-Кефанг.
– Я тоже, – сказал я.
Сколько до нее было? Не больше двадцати юри.
Дверца хлопнула, но такси не спешило уезжать. Из дверей отеля вышел чопорный дроид в оливкового цвета мундире. Приглашающе распахнулись ворота во двор. Эвер Дикки Хансен оглянулась на Тойдеканн, на сизые холмы Имасу, на дома и поправила сумочку на плече. На ней была короткая юбка ярко-красного цвета, ажурные черные чулки, розовые туфельки на каблуках, и, да, если перевести взгляд выше, компанию им составляли белая блузка и темно-серый жакет со стразами.
Дроид нагнулся к девушке, но она отстранила его коротким, повелительным взмахом руки. А потом, слегка наклонив голову, улыбнулась нам.
– Мальчики?
Не знаю, как другие, а я просто умер. То есть, окончательно и в ту же секунду. То есть, почти умер. Сердце мое кувыркнулось и взорвалось, распространяя тепло и свет. При этом я воспарил и остался сидеть, чувствуя, как в глупой ответной улыбке ползут к ушам уголки губ. Ха, еще немного, и я разорву рот.
С Фанг-Кефангом творилось, видимо, то же самое, потому что его щекастая физиономия лыбилась от меня слева. О Янгоне я как-то забыл, но, судя по всему, под чары подпал и он. Во всяком случае, от него не слышалось не звука. Кажется, он не дышал.
Нет, честно, я бы на месте Эвер Дикки Хансен тут же послал нас куда подальше.
Ну, подумайте сами, ты обращаешься к людям, а они таращатся на тебя, как идиоты. Понятно же, что ребята или на «тупняшке», или просто «консервы», которых вывезли на воздух после рабочей смены. О чем тут разговаривать? А главное – с кем?
Но Эвер Дикки Хансен была Эвер Дикки Хансен.
– Мальчики, – повторила она и снова улыбнулась, – вы не поможете мне с багажом?
Бам! – упала на землю приставка.
О, как мы рванули на помощь! Как мы рванули! Как будто все электрические демоны погнались за нами. Но что еще удивительнее – толстяк успел первым! Вот уж никогда не замечал за ним такой прыти. В спину нам донеслось раздраженное фырканье Кэми, и меня на мгновение укололо чувство вины – придурки, мы о ней даже не вспомнили. Впрочем, думать об этом было некогда, Фанг-Кефанг, втянув живот, уже стоял перед Эвер Дикки Хансен, Янгон выглядывал из-за его плеча, а мне пришлось довольствоваться лузерским третьим местом и пихать Янгона в бок, чтобы он подвинулся хоть немного.
– Ты, наверное, самый сильный? – спросила Дикки Фанг-Кефанга и вручила ему гигантский черный чемодан на колесиках, который достала из багажника такси.
Оказалось, что она путешествует с целой уймой вещей, а не с одной сумочкой, как думалось мне изначально.
Толстяк отступил, и вид у него был, как будто его наградили чемоданом, а не поручили его нести.
– А ты, я думаю, самый осторожный и ответственный, – обратилась девушка к Янгону.
Тот кивнул, и получил от нее кофр из коричневой кожи, с накладками и цифровым замком, таинственный и слегка позвякивающий.
– Так.
Эвер Дикки Хансен повернулась к багажнику, и я взмолился, чтобы там нашлось что-нибудь и для меня.
– А тебе…
– Тиро! – выкрикнул я.
– Что?
– Меня зовут Тиро!
– Тиро? Очень приятно, – улыбнулась, присев передо мной, девушка. – А меня зовут Эвер Дикки Хансен. Можно просто Дикки.
Так я узнал ее имя.
Она протянула мне ладонь. Я пожал ее, растворяясь в небесно-голубых, с легким, веселым интересом смотрящих на меня глазах. Честно говоря, только их и запомнил.
– А…
Я завис. Эвер Дикки Хансен рассмеялась и взъерошила мне волосы. Она знала, какой эффект производит на таких ребят, как я. Или как Янгон или Фанг-Кефанг.
– Что ж, Тиро, для тебя у меня тоже кое-что найдется.
Из багажника появился кейс.
Я обмер до мурашек. Фанг-Кефанг бросил на меня завистливый взгляд. Кейс! Ох-хо-хо! Это же статусная вещь! Получается, Дикки выделила меня? Что, например, можно хранить в чемодане? Белье. Сувениры. Тапки. Разную необходимую мелочь, что скопом, как в китовое брюхо, ссыпается в объемное пластиковое нутро.
Кофр – да. В кофре обычно перевозят какие-нибудь гаджеты, детали и узлы, части рук, ног, микродвигатели, платы, готовые импланты и оружие.
Но в кейсах, о, в кейсах хранят самое важное – меммы, шифровальные деки, инфокристаллы и даже джинкочи.
– Держи.
Ручка у кейса была теплая, скользкая, и я чуть не уронил его на асфальт. Сердце у меня ушло в пятки или, как говорят, окунулось в Инферно. Для верности я перехватил кейс поперек, ощущая сквозь натянутую кожу, как там что-то мягко взбулькнуло.
– Тиро, – сказала Дикки, – пожалуйста, будь внимателен.
Я кивнул. Эвер Дикки Хансен улыбнулась и подвинула меня в сторону.
– Остальное возьмет дроид.
Отельный робот качнулся в поклоне и, подойдя к такси, запустил манипуляторы в багажник. Спустя мгновение на свет появились два темно-зеленых пластиковых ящика длиной чуть ли не в два юри каждый. На ящиках не было ни маркировки, ни логотипа, имелись только заглубленные ручки для переноски.
Дроид встал перед Дикки.
– Я готов.
– Ну, что? – она окинула веселым взглядом наш разношерстный багажный отряд. – В отель?
– Стойте! – крикнул я.
И оглянулся на Кэми. Брошенная, она хмуро взирала на нас со скамейки и опустила глаза, стоило мне повернуть голову. Ее дурная «йокики»-нога выгнулась в сторону. Пальцы чертили кружки на коленях.
Мы уйдем в отель, а она горько заплачет. Я знаю.
– Тиро, – окликнула меня Дикки. – Что случилось?
Я крепко прижал к себе кейс. Мне не хотелось с ним расставаться, но в случае отказа его пришлось бы отдать.
– Можно с нами пойдет и Кэми? – выдохнул я.
– Девочка, с которой вы играли? – уточнила Дикки.
– Да. Она не помешает! – быстро заговорил я, волнуясь. – Она все время ездит у меня на спине. Она легкая. И незаметная. Я привык.
У Эвер Дикки Хансен странно дрогнули глаза.
– Бери Кэми и догоняй нас, Тиро, – сказала она.
Мягко щелкнула крышка опустевшего багажника. Такси, поблагодарив пассажира за плату и пожелав приятного дня, покатило прочь. Эвер Дикки Хансен, выпрямив спину, королевой последовала за дроидом к «Пайтон-де-Люкс». Фанг-Кефанг и Янгон пристроились важной свитой. Колесики чемодана, съехав с дорожки, деловито застучали по черной плитке. Тук-ток-так.
Мне жутко захотелось в такое сопровождение. Я был там необходим! Вот прямо хоть разорвись!
– Кэми!
С кейсом наперевес я рванул к скамейкам. Воздух бил мне в лицо, шипучей кислинкой лез в рот и в ноздри. Тьфу, гадость! Что это? Откуда это? Выхлоп такси? Или с Тойдеканна надуло?
Увидев меня, Кэми решила сползти на асфальт.
– Отстань, вонючка! – крикнула она.
– Кэми!
– Уйди!
Кэми попыталась лягнуть меня «сегутама»-ногой, но та заискрила в коленке, и она тихонько заныла. От слез, бегущих по ее щекам, я втянул голову в плечи.
– Кэми, я же тебя не бросил, – сказал я потеряно.
– Бросил!
– Но я же здесь!
Кэми шмыгнула носом.
– И что?
– Хочешь со мной в отель?
Влажные фиолетовые глаза посмотрели на меня с недоверием.
– Ты серьезно?
Я приподнял кейс в доказательство.
– У меня – наш пропуск.
– Тогда ладно.
Кэми выпрямилась, вытерла щеки. Я присел на корточки.
– Вы все такие – раз! – и к ней, – обидчиво сказала она, хватаясь за мою шею. – Как собачки-ниньо.
– Но ты видела, какая она? – спросил я.
Кэми посопела.
– Что, влюбился?
– Ну, нет, – я почувствовал, что краснею. – Просто… Она – особенная. Все, ты держишься?
– Да.
– Я быстро побегу.
– Напугал!
Я фыркнул и сразу со старта взял приличную скорость. Кэми, ойкнув, прижалась к моей спине худеньким тельцем. «Сегутама» слева, «йокики» справа заколотили меня по бедрам. Тридцать, а то и все сорок юри до приоткрытых ворот я пролетел, наверное, секунд за пять. Или еще быстрее.
В кейсе булькало и колыхалось.
Эвер Дикки Хансен хоть и останавливалась, чтобы окинуть рассеянным взглядом газоны, пальмы, ступенчатые терраски, но, когда я добрался до дверей отеля, уже скрылась внутри. Сквозь стекло мне было видно, как она чинно шествует через холл к регистрационной стойке, а Фанг-Кефанг и Янгон восхищенно крутят головами.
Передо мной двери не открылись.
– Эй, – сказал я, дергая витую дверную ручку.
– Назовитесь, пожалуйста, – попросил меня мелодичный мужской голос из коммуникатора на стене.
– Тиро. Тиро Макемаси, – сказал я.
– А ваша спутница? – поинтересовался голос.
– Кэми, – сказала Кэми.
– Ты настоящая?
– Да.
– Одно время, – сказал голос, – не здесь, на Суматре, террористы полюбили использовать ниньо в виде детей, начиняя их пластидом. Они заходили в места, где было много людей, и взрывали себя вместе с игрушкой. Когда я узнал об этом, я понял, что боюсь террористов. Вы имеете к ним какое-то отношение?
– Нет, не имеем, – сказал я.
– Но ваша Кэми – очень подозрительна, – упорствовал голос. – У нее – механические ноги. И, насколько я вижу, они определенно вышли из строя.
– Это ничего не значит, – сказал я.
–Это значит, что внутри нее может оказаться пластид.
–Во мне нет пластида, – сказала Кэми и как можно дальше высунула язык. – Смотрите же. Видите? А-а-а.
Голос помолчал. Я подумал, что с десяток невидимых микрокамер сейчас заглядывают Кэми в открытый рот.
– Возможно, ты без пластида, – раздалось через несколько секунд. – Но я должен быть осторожен.
– Вы дурак? – спросила Кэми.
Я дернул ее за платье.
– Что ты говоришь?
– Это же правильный вопрос! – сказала Кэми.
– Ага, – сказал я. – Только обидный даже для джинкочи.
– Я нисколько не обиделся, – сказал голос и вздохнул. – Но убедился в человеческой природе вашей спутницы. Вы можете пройти.
В коммуникаторе щелкнуло. Я потянул дверь, и она легко, с чуть слышным протяжным скрипом открылась.
– Добро пожаловать! – бодро произнес тот же голос. – Отель «Пайтон-де-Люкс» на Додекан-сайто приветствует вас. Мы сделаем все, чтобы пребывание в нашем отеле показалось вам сказкой!
– Спасибо, – сказала Кэми.
Сразу от дверей через весь холл к регистрационной стойке тянулась зеленая ковровая дорожка. Дроид в оливковом мундире, торжественно надув пластиковые щеки, взял «под козырек». Мы с Кэми отразились в огромном зеркале, какие-то съежившиеся и потерянные. Вот уж! Я выпрямил спину. Было светло. По высоким потолкам плыли узоры, мозаичные облака и орбитальные станции, свивался кольцами то ли змей, то ли дракон. Слева желтел пустой ресторанный зал, над десятком круглых, лимонного цвета столиков и оранжевыми стульями нависали лампы в «гармошках» лиловых абажуров, на стенах проступали картины, маленькие и большие, то одну, то другую, словно сквозняком, зыбкой проекцией выдувало в пространство, и тогда в проходах скользили призрачные зубастые рыбы, рассыпались цветы и загорались огни далекого города.
Это было круто.
Зал справа был длинней и, кажется, не заканчивался у дальней стены, а скользил в проход, продолжаясь вдоль боковой проекции. Он был зеленый и желтый, с овальным возвышением сцены в центре и уступами цветного потолка. На сцене утверждался тремя лапами черный рояль, который обжимали конусы белого света, будто заключая его в клетку.
Пол бежал красными и серыми мозаичными лучами, а расставленные вокруг сцены темные столы виделись тремя кольцами охраны того же рояля – маленьким, тесным кругом, потом побольше и самым большим.
– Идите уже сюда! – крикнула Дикки от стойки.
Я пошел по дорожке. Кэми дышала мне в щеку. Фанг-Кефанг и Янгон расступились перед нами.
– Вот, – я протянул кейс его владелице.
– Надеюсь, ты его не ронял, – сухо улыбнулась она.
– Нет, – сказал я. – Меня задержал джинкочи. Он решил, что в Кэми может быть пластид.
– Пластид?
Взгляд Эвер Дикки Хансен скользнул по моей макушке, по Кэми, угнездившей голову на мое плечо, потом она снова повернулась к стойке. Ее ладонь прижала кнопку серебристого, стоящего на поверхности звонка.
– Эй!
Раздался глухой звон.
– Администратор! Портье!
Мы тоже стали требовать администратора. Вот оно, веселье! Фанг-Кефангу было легче всего – он скакал, держась за телескопическую ручку чемодана.
– Администратор!
– Портье!
– Кто-нибудь!
Дроиды стояли, не шевелясь, только глаза-фотоэлементы на пластиковых лицах удивленно косили в нашу сторону.
– Адми…
– Все-все, я здесь!
Откуда-то снизу, из-под стойки, может быть, из потайной ниши, которая тут же захлопнулась, вывернулся дроид в белой рубашке и фиолетовой жилетке с золотистым бейджем на груди и широко распахнул руки.
– Приветствую в «Пайтон-де-Люкс»!
Он улыбнулся.
Лицо у него состояло из крохотных шестигранных чешуек, сочленения которых были едва заметны. Чешуйки были гибкими и подвижными, отчего ему был доступны мельчайшие оттенки мимики.
Джинкочи отеля впоследствии ассоциировался у меня именно с этим, вполне человеческим лицом – разбитного белого парня лет двадцати пяти, худощавого, с хохолком каштановых волос, чуть вздернутым носом, смеющимися глазами цвета ореховой пасты «Фуроями» и располагающей, озорной улыбкой.
– Что за пластид? – сразу спросила его Дикки.
Тонкие брови дроида удивленно выгнулись.
– Пластид? Конечно же, это была шутка. – Перегнувшись через стойку, он посмотрел на меня. – Это была шутка, Тиро Макемаси. Неужели я не отличу человека от человекоподобной игрушки-ниньо?
– Тогда зачем? – спросила его Кэми.
Воплощение джинкочи пожало плечами.
– Было интересно.
Последовала новая улыбка, рассеянная и чуть-чуть извинительная.
– На мое имя заказан номер, – вздохнув, сказала Эвер Дикки Хансен.
Дроид кивнул.
– Назовите себя.
– Эвер Дикки Хансен! – крикнули мы с Фанг-Кефангом одновременно.
– Он и так знает, – качнула головой Дикки.
– Знаю, – подтвердил джинкочи, – но есть формальности. А на формальностях держится мир вообще и мой «Пайтон-де-Люкс», в частности. От этого никуда не денешься. Формализация любой процедуры делает ее осмысленной и позволяет включить ее в механизм социального и информационного взаимодействия, который попросту, если не углубляться в пространные рассуждения, и есть жизнь.
– О, вы философ? – спросила Дикки.
– Балуюсь, – дроид покраснел – чешуйки на его щеках окрасились в розовый цвет, но взял себя в руки. – Давайте начнем с начала. Пожалуйста, назовите себя.
– Эвер Дикки Хансен.
– Спасибо, – дроид защелкал невидимой, спрятанной за стойкой клавиатурой. – Статус?
– Человек.
– Пол?
– Женский.
– Полных лет?
– Двадцать три.
Янгон невольно присвистнул. Эвер Дикки Хансен оказалась старше Сютуна. Разве что Баку, опекающий Кэми, был одного с ней возраста. Ох. Я остро почувствовал девять проклятых лет разницы. Почему ей хотя бы не двадцать?
– Модификации? – спросил дроид.
– Да.
– Оружие?
– Конечно.
Джинкочи наклонил голову.
– Могу вас заверить, – сказал он, – что «Пайтон-де-люкс» представляет собой отель высшего класса безопасности и может обеспечить круглосуточную защиту своих клиентов как в пределах номера, так и во всех помещениях здания. Кроме того, я поддерживаю постоянную связь с полицейским управлением и джинкочи чрезвычайных ситуаций.
Эвер Дикки Хансен кивнула.
– Я это знаю.
– И все же…
Дроид выразительно посмотрел на длинные пластиковые ящики, что терпеливо держал за ручки дроид-носильщик у девушки за спиной.
– Я всегда ношу это с собой, – сказала Эвер Дикки Хансен.
– Насколько я понимаю, – осторожно произнес джинкочи, – это…
– Раскладываемые автоматические турели «Бертран-А», – сказала Дикки. – Двадцать два миллиметра, скорострельность – пятьсот выстрелов в минуту, коробчатый магазин на двести выстрелов, интеллектуальная система выбора цели, секции бронебойных, зажигательных, гиперзвуковых и разрывных снарядов.
– И вы собираетесь установить это в номере?
– Да.
– Хмм… – джинкочи побарабанил пальцами по стойке и наклонился к девушке. – Вы понимаете, это несколько против моих правил.
Эвер Дикки Хансен улыбнулась.
– Кажется, у меня высокий приоритет.
– Да, но ваши турели подвергнут опасности других постояльцев.
– Они есть? – удивилась Дикки.
– Постояльцы? Ну… Они будут! – самоуверенно заявил джинкочи. – Скоро начнется сезон. И мы только что открылись.
– Уже почти два месяца, – сказал я.
– Это неправда! Две недели у меня ушло на тестирование и отладку систем!
– Так что? – спросила Эвер Дикки Хансен.
Ожидая ответа джинкочи, она ободряюще посмотрела на меня с Кэми. Я переложил кейс из одной руки в другую. Янгон поставил кофр между ног. Фанг-Кефанг прокатил чемодан по ковру.
– Хорошо, – решился дроид, почему-то скосив на меня недовольный взгляд, – я, пожалуй, закрою глаза на нарушение внутренних правил отеля. Ваши «Бертраны» автономны?
– Да. Полностью.
– Я не смогу подключиться к ним?
– Нет.
– А управление?
– Только у меня, – Дикки коснулась виска.
Джинкочи совсем по-человечески наклонил голову. Глаза его потемнели.
– Вам угрожает опасность?
Эвер Дикки Хансен улыбнулась.
– Скорее, я предпочитаю иметь козырь в рукаве. И не думаю, что в вашем отеле мне стоит чего-то опасаться. Это все отголоски прошлого, о котором мне совсем не хотелось бы распространяться.
– Кажется, у вас есть тайна, – помолчав, сказал дроид.
– У каждого человека должна быть тайна, – сказала девушка.
– Возможно.
Я вдруг подумал, а у меня есть тайна? Такая, чтобы можно было всюду таскать с собой две автоматические турели? Нет, такой тайны у меня не было. Это заставило меня нахмуриться и опустить глаза в пол. Есть ли у меня вообще какая-нибудь тайна? Однажды я, правда, обманул Фанг-Кефанга, сказав, что уже потратил все свои жетоны, и у него не получилось установить рекорд в «Гойсан». Вот. И все убеждены, что я раздел Люси Кен в «Мохнатке», хотя всего лишь лишил ее лифчика. Дальше мне пока пройти не удалось. Люси Кен – самая недотрога. Наверное, это годится на тайну. Даже на две.
Да, и еще я приручаю кота со свалки, чтобы подарить его Кэми. Только пока он, конечно, еще дикий. Пожалуй, это тоже тайна, повеселев, подумал я.
– Что ж, – сказал джинкочи, почесав нос, – вы можете поселиться в моем отеле. Только я, пожалуй, ограничу вам выбор номеров.
– Пожалуйста, – шевельнула плечами Эвер Дикки Хансен.
– Отметьте нужный.
Дроид жестом вызвал голограмму отеля, и синеватый, прозрачный «Пайтон-де-Люкс» повис в воздухе над стойкой. Он медленно вращался по часовой стрелке, недоступные для Дикки номера подсвечивались красным.
Палец девушки заскользил по этажам. Первый, второй, третий. Стоило коснуться этажа, и он разворачивался в изометрическое изображение с планировкой помещений. Белыми рыбками всплывали подписи: «аварийный выход», «лифт», «грузовой лифт», «лестница», «дроиды».
– У меня номер «люкс»? – уточнила Дикки.
– Разумеется, – кивнул джинкочи. – Две комнаты, туалет, ванная, гардероб в стенной нише, полный доступ к сети, климат-контроль, ложемент типа «виртул». К вашим услугам будут также специализированные дроиды.
– Я думаю, пятый или шестой этаж, – сказала девушка.
– Это «люксы» с сорок четвертого по сорок восьмой и с пятьдесят четвертого по пятьдесят восьмой.
Эвер Дикки Хансен открыла план пятого этажа и принялась его изучать. Закутки, служебные помещения, коридоры и лестницы – ее интересовало все. Я устал стоять с кейсом и Кэми за плечами, но осмелился лишь шумно вздохнуть.
– Подожди чуть-чуть, Тиро, – не оборачиваясь, сказала Дикки, уловив мой вздох, – я почти определилась.
Она вызвала к жизни шестой этаж, но чем-то он ее тут же не устроил, и ей пришлось вернуться к пятому.
– На десятом есть замечательный «люкс» с террасой, – предложил дроид.
– Нет, никаких террас, не люблю, – Эвер Дикки Хансен выделила нужный ей номер пальцем. – Мне понравился номер сорок шесть.
– Замечательный выбор! – обрадовался джинкочи. – Пятый этаж, по коридору налево от лифта. Разрешите?
В его руке появился тонкий пластиковый пистолет с узким устьицем.
– Это зачем? – спросила Дикки.
– Метка, – улыбнулся дроид. – Чтобы номер всегда мог вас опознать.
– А вы…
– Это тоже просто формальность. Как вы понимаете, мне это совсем не нужно, но нужно вам. Психологически комфортно.
– Хорошо.
Девушка протянула руку, и дроид ловко коснулся пистолетом ее запястья. Едва заметный кружок от устьица отпечатался на коже.
– Все.
– Мы можем идти?
– Конечно. Кэширо вас проводит. Кэширо!
Дроид-носильщик легко поклонился и пошел за стойку к лифтам, обходя выступающие углы. Мы все потянулись за ним следом. Правда, Кэми, пользуясь своим положением, не смогла, обернувшись, не задать джинкочи вопрос.
– А здесь у каждого дроида собственное имя? – спросила она.
– Конечно, – ответил джинкочи. – Мне кажется, это вполне по-человечески.
– А у тебя?
Я остановился. Дроид за стойкой вдруг посмотрел на меня со странной улыбкой и глубоко поклонился.
– Джинкочи Атэ Коннэтаки, к вашим услугам.
Я поклонился в ответ.
– Тиро!
Сердитый голос Фанг-Кефанга заставил меня поторопиться. Все уже забрались в лифт, и Янгон зажимал клавишу, чтобы створки не закрылись. Панели в лифте были зеркальные, и я на мгновение опешил – показалось, что внутри уже битком и людей, и дроидов, и чемоданов.
– Быстрее, – улыбнулась Дикки.
Я встал рядом, поймал в ладонь поручень. Янгон убрал палец, и лифт мелодично прозвенел. Створки начали сходиться, но прежде, чем они закрылись, в щель заглянул джинкочи Атэ Коннэтаки.
– Я запишу подростков как ваших гостей, – сказал он.
– Хорошо, – согласилась Эвер Дикки Хансен.
Лифт поплыл вверх. В створках я видел отражение Кэми, Дикки и дроида Кэширо. Девушка словно к чему-то прислушивалась.
Дзонн!
Мы вышли из распахнувшегося лифта в светлый коридор. Сложный, золотистый узор плыл по стенам. Нити переплетались и, кажется, были рельефными. Под присмотром Кэширо я не решился провести по ним пальцем. Зато у Кэми не было моей стеснительности. Секунды три она вела по узору ладошкой.
– Стены – теплые, – шепнула она мне.
Мы повернули. Коридор сделался шире, появились растения в кадках, разлапистые, зеленые и желтые, не понятно, живые ли. Потолок изогнулся, застыл волной. Свет следовал за нами по стенам, будто рой дружелюбных насекомых. Иногда обгонял. Это было красиво.
Первая дверь, которая нам встретилась, была без номера, зато вторая, красноватая, под старое дерево, имела номер сорок первый.
– Ага, – глубокомысленно сказал Фанг-Кефанг.
Еще одна дверь обнаружилась в противоположной стене и чуть ли не в десяти юри от предыдущей. Номер сорок девятый. Цифры зеленовато мерцали, извещая о том, что сюда можно заселиться. Свет заплетался аркой, голубоватым узором, призрачные руки манили посетителей внутрь.
– А где пятидесятый? – спросил Фанг-Кефанг, оглядываясь.
– От лифта налево, – сказал дроид Кэширо, успевший незаметно вырваться вперед. Сейчас он показывал нам путь. – Мы же идем направо. В сущности, поскольку коридор замкнут, расстояние до сорок шестого номера, пойди мы в другую сторону, было бы на двадцать семь юри меньше. Но большинству людей гораздо привычней при движении все же выбирать правое направление, так они легче ориентируются в пространстве. Если хотите, мы можем вернуться и повернуть налево.
Кэширо остановился.
– Иди, как шел, – подтолкнула его Эвер Дикки Хансен.
– Слушаюсь.
Дроид затопал дальше. За дверью номер сорок девять последовала дверь номер сорок два, а там уже и дверь номер сорок восемь. Кэширо не преминул пояснить.
– Должен заметить, – произнес он, – что такая странная нумерация связана с расположением номеров класса «люкс» и «полулюкс». Первый, второй, третий, а также девятый и десятый номера на этаже – это полулюксы, которые располагаются по бокам от лифтов или занимают угловые помещения. Центральные, ядровые номера, конечно же, занимают люксы, и прелесть выбранной компоновки, я надеюсь, вы сможете по достоинству оценить, пожив у нас определенное время.
– Это ужасно, – сказал вдруг Янгон.
– Почему? – на сто восемьдесят градусов развернул голову Кэширо.
– Потому что все равно можно запутаться.
– Вы просто слишком молоды, – снисходительно заметил дроид. – На самом деле все просто. Мы только что миновали сорок четвертый «люкс», дальше по коридору будет сорок седьмой «люкс», за ним – сорок пятый и искомый сорок шестой.
– А сорок третий?
– Сорок третий – это «полулюкс», угловой, соответственно, он находится перед пятидесятым номером.
Кэширо повернул. Мы повернули вслед за ним. Янгон показал мне, что ему проще застрелиться, чем понять логику расположения комнат. То есть, как в старом кино, сделал воображаемый выстрел себе в висок. Световые узоры подгоняли нас.
– Мы пришли.
Дроид отступил в сторону. Огоньки ореолом собрались вокруг Дикки. Зазвучали негромко тонкие голоса. Они то ли пели, то ли звали.
– Что делать? – спросила девушка Кэширо.
– Приложить палец, ладонь…
– Я поняла.
Эвер Дикки Хансен коснулась указательным пальцем с ярко-красным ноготком гладкого, обозначенного лишь контуром дверного полотна. Цифры «4» и «6» вспыхнули красным, и дверь бесшумно ушла в стену.
– Госпожа Эвер Дикки Хансен! – торжественно произнес джинкочи, едва девушка ступила в номер. – С заселением! Как первый клиент моего отеля вы получаете премиальный доступ к напиткам и ресторанным блюдам с сорокапроцентной скидкой. Кроме того, Кэширо остается в полном вашем распоряжении до конца срока вашего пребывания в отеле. Весь свободный персонал «Пайтон-де-Люкс» будет рад оказать вам как регламентированные, так и платные услуги, как то: персональная охрана, спутник-собеседник, спутник-друг, массажист, доктор, виртул-напарник, групповые мероприятия.
– Замечательно, – сказала Дикки.
– Ну, располагайтесь, – сказал Атэ Коннэтаки. – Я не подсматриваю.
Эвер Дикки Хансен фыркнула и скомандовала нам:
–Мальчишки! Заноси багаж!
Переглядываясь, мы шагнули в номер. Сначала Фанг-Кефанг, потом я с Кэми, и последним уже Янгон.
Ух! Я такие номера только в виртуле видел. Стенные ниши сами себя показывают, панели отъезжают, полки раскладываются, пол мягко пружинит и, кажется, массирует пятки. Не жарко, не холодно. Легкие ароматы щекочут нос. И вообще – офигенная красота. Стены золотистые, светлые, анимированные, любые, великолепные, накладки деревянные, потолок без единой трещинки, как зеркало, как линза, и еще матовый, составной, рыбы плавают, как в аквариуме, обводы гладкие, никаких острых углов, а всякие пуфики, кресла, кушетки так и просят, чтобы ты на них присел. И простор. Смотришь и понимаешь, что ни фига в своей маленькой жизни ты не видел.
– Да-а, – протянул Янгон, – это вам не комнаты в «Мохнатке».
Дикки хмыкнула. Мне даже почудилось, что она о прелестях «Мохнатки» наслышана и, возможно, в нее играла.
– Так, чемодан сюда, – показала она на стенную нишу.
– Ага.
Мы посторонились, и Фанг-Кефанг, рисуясь, одной рукой закатил чемодан в подготовленное для того место. Щелкнули, обхватив пластик, держатели. Ниша тут же потускнела, погасла, закрылась. Если честно, в ней вполне можно было жить, такой она была просторной. Я подумал, что точно устроился бы с комфортом.
– Кэширо, – сказала Дикки.
– Да, госпожа.
Дроид шагнул в прихожую.
– Следуй за мной, – сказала Эвер Дикки Хансен и направилась в гостиную.
Кэширо пошел за ней, ловко обогнув Фанг-Кефанга. Мы с Кэми заблаговременно прижались к стене.
– А мы? – крикнул я.
– Стойте пока там, – раздался голос Дикки.
Она и дроид скрылись за стеной, рассыпающейся светящимися птичьими перьями. Турель в спальне – что может быть лучше?
– Крутой номер, да? – тихо спросил меня Фанг-Кефанг.
Я кивнул.
– Одна ночь здесь, наверное, стоит под сотню кредитных йен, – сказал Янгон, осторожно заглядывая в гостиную.
– Триста, – сказала Кэми, – я видела ценник.
– Ого!
– А Баку сколько на тебя сейчас получает? – спросил я Кэми.
– Двести семьдесят пять.
– В месяц?
– Ага.
Я прикинул, каким количеством «До-Юй» и сашими можно было бы запастись. Не сам, конечно. Крохотный процессор за ухом помог мне с расчетами. Он сложил цену лимонада и сашими из потребительской сети «Нангун», а затем определил, сколько наборов я могу заказать на триста йен, если бы они у меня были.
Получилось шестьдесят восемь наборов. А якитори (синтетического мяса на палочке) вышло бы пятьдесят две порции. Нехило. Разделить на четверых, и можно спокойно питаться утром и вечером почти неделю. Вернее, шесть с половиной дней.
Я вздохнул.
– В чем считаешь? – спросил меня Фанг-Кефанг.
Он был чертов провидец.
– В якитори, – сказал я.
– А я в жареной лапше. Представь, всего одна ночь, а лапши всем нам можно купить на две недели с лишним.
–Я бы от гедза не отказался, – сказал Янгон.
– А я от чипсов, – сказала Кэми.
Я фыркнул.
– Ага, только у нас нет трехсот йен. Даже если мы сложимся в «очковый день»…
Кэми куснула меня за ухо.
– Эй! – отклонился я. – Что за шутки?
– Твое ухо похоже на чипсину, – сказала Кэми.
В это время в глубине номера раздалось прерывистое – ж-ж-ж, ж-ж-ж – жужжание, и каждый из нас тут же превратился в слух. Что могло жужжать? Кэширо мог, конечно, жужжать. Но предпочтение я бы все же отдал автоматической турели. Мне казалось, что именно с таким звуком ввинчиваются в пол опоры. Первая, вторая, третья.
– Тиро! – позвала меня Эвер Дикки Хансен.
– Да! – крикнул я.
– Подойди ко мне, пожалуйста.
– Хорошо!
– Только Кэми оставь кому-нибудь.
– Я ее возьму, – вызвался Фанг-Кефанг.
– Перебирайся, – поворачиваясь, сказал я Кэми.
Девчонка, ущипнув меня, как обезьянка из сериала «Сару-хиро», перепрыгнула на близкую и широкую, покрытую красной футболкой спину Фанг-Кефанга. «Йокики»-нога врезала ему в бок.
– Ай!
– Я случайно, – сказала Кэми.
– Я иду! – поспешил я напомнить о себе Эвер Дикки Хансен.
Светящиеся розовые перья проплыли мимо. Гостиную я, честно говоря, даже не разглядел в спешке. Пролетел мимо стола, золоченых панно, пышных кресел, гигантских цветов в узких вазах, и все это слилось для меня в аляповатое пятно. Нет, Дикки не будет звать меня просто так, это знак доверия, это…
– Стой! – крикнула Дикки.
Я замер на пороге спальни с поднятой ногой. Тонкий красный луч лазерного целеуказателя протянулся к моей груди из темной, мерцающей глубины комнаты. Луч означал, что меня взял на сопровождение один из «Бертранов-А».
Ощущение, честно говоря, было поганое. На меня дважды наставляли оружие, в «Кокута» и прямо на улице, в чужом районе, и каждый раз страх стискивал меня изнутри, словно грудная клетка, как створки моллюска, испуганно схлопывалась перед опасностью, зажимая сердце и легкие так, что я едва не терял сознание.
Я коротко вдохнул, чувствуя, что мне не хватает воздуха.
– Тиро, – позвала меня из темноты Эвер Дикки Хансен, – сделай, пожалуйста, шаг влево.
Я не понял. В голове у меня стоял туман.
– Чего?
– Шаг влево, Тиро.
– Но она же выстрелит, – сказал я.
– Это совершенно невозможно, – возразил Кэширо.
Его я тоже не видел. Глазные импланты, которые позволяют видеть в темноте и в разных диапазонах, стоят от десяти тысяч кредитных йен. Сколько это в сашими, не хотелось даже вычислять. Лучшие – «Хэмптон» и «Айтик». А у меня – свои, выращенные вместе с телом, несовершенные, человеческие.
Турель едва слышно стрекотала, словно находилась в нетерпении, но луч целеуказателя не дрожал.
– Тиро, будь храбрым, – сказала Дикки.
– Да, – сказал я, но не пошевелился.
Почему-то мне подумалось, что «Бертран-А» – умная турель и будет стрелять по жизненно важным органам, поэтому умру я быстро. Может, даже мгновенно. Прекрасная смерть для выращенного в инкубаторе, если подумать.
– Тиро.
Лицо Эвер Дикки Хансен показалось из темноты. Повисло в воздухе как китайский фонарик овальной формы.
– Сделай шаг, – попросила она.
– Хорошо, – сказал я.
– Пожалуйста.
Вроде бы чего проще – отставить ногу в сторону? Но в такие моменты ты часто споришь с собственным, одеревеневшим от страха телом, и в голове проносится: сейчас… нет, сейчас… вот сейчас… И нога у тебя словно бы чужая, механическая, заржавела, растеряла контакты, ни согнуть, ни подвинуть. «Йокики»-нога.
Но я все же справился до того, как Дикки окликнула меня в третий раз. Совсем уж, простите, был бы позор. Качнулся, выдохнул, шагнул. Не знаю даже, как не зажмурился.
– Еще, Тиро, – сказала девушка.
– Вправо?
– Опять влево.
Второй шаг дался мне легче. Турель держала меня «на мушке», отслеживая перемещения лазерным лучом.
– Теперь вправо, – попросила Дикки.
Я шагнул вправо.
– Присядь.
Я присел. Метка «Бертрана-А» ни разу не сорвалась с моей груди, прыгнув на плечо или соскочив на живот.
– Теперь отступи.
Я вышел за порог спальни. Луч тут же погас.
– Так лучше? – спросила Эвер Дикки Хансен.
– Да, – ответил ей дроид.
– Калибровка закончена?
– Надеюсь, вторую турель вы оттестируете таким же образом.
– Разумеется. Свет, – сказала Дикки.
По периметру спальни вспыхнули гроздья крохотных, но ярких фонариков, словно плывущих по воздуху у потолка. Я увидел кровать, застеленную пышным золотистым покрывалом. Еще было много подушек и синтетических цветов. Кавайно, в общем.
Эвер Дикки Хансен сидела на краешке. Жакет она сняла, и под тонкой блузкой у нее не было лифчика. Я видел, как бугрится сосок. Кэширо стоял у стены, на которой волновалось анимированное цветочное поле. От порога под кровать убегал полосатый ковер. В стороне была развернута угловая панель с косметическим аппаратом.
Турель пряталась в тени под панелью. Не сразу и заметишь. Классная маскировка. А второй «Бертран-А» еще только ждал своего размещения. Из ящика он был уже вынут, но пока не активирован и стреножен – опорные штанги перехватывали пластиковые ремешки.
– Я вам больше не нужен? – спросил Кэширо.
– Нет, – сказала Дикки.
Она была задумчива.
– Я буду ждать у номера.
Дроид поклонился и прошел мимо меня.
– До свиданья, Тиро Макемаси.
– Ага, – сказал я.
Эвер Дикки Хансен, словно ожив, обратила на меня внимание.
– Тиро, подойди, пожалуйста, – сказала она.
Я покосился на тень, в которой, должно быть, с нетерпением, чтобы включиться, ждала моего шага автоматическая турель.
– Ты боишься? – спросила Дикки.
– Нет, – сказал я.
– В чем же дело?
Эвер Дикки Хансен посмотрела на меня. У нее были загадочные глаза. Раньше голубые, теперь они отсвечивали зеленым, а ободок радужки был желтым. Кажется, по самому краю ободка бежали строчки уникода.
Импланты!
– Разумная осторожность спасает жизнь, – сказал я и шагнул к кровати.
– Это откуда? – спросила Дикки.
– «Из желтой тропинки к смерти».
– Сенэн-сериал?
– Ага. Сто двадцать четыре серии.
Эвер Дикки Хансен хлопнула ладонью по покрывалу рядом с собой.
– Сядешь?
Я мотнул головой.
– Зачем?
– Я хочу с тобой посоветоваться.
Я оглянулся назад, словно там сейчас, в метре, в двух, стояли мои друзья. Без них и особенно без Кэми я чувствовал себя неуютно. Эвер Дикки Хансен находилась совсем близко, и это было здорово, но глупо думать, что она вдруг влюбилась в меня до смерти.
– О чем?
– Так ты сядешь?
Я посмотрел в пол и немного под панель, где прятался «Бертран-А».
– Хорошо.
Я присел на самый краешек кровати.
– Давай я уберу кейс.
Оказывается, он все еще был у меня в руке. Я с трудом разжал пальцы, и Дикки поместила кейс на подушки в изголовье.
– Очень хорошо, – сказала она и взяла меня за руку.
Это было неожиданно.
– Вы это… вы зачем…
Я не испугался, нет. Я был в панике. В большей даже, чем на прицеле у турели. Не мог пошевелиться.
Эвер Дикки Хансен была очень красивая, а я хоть и отбракованный по показателям ДНК (так бы, наверное, уже трудился на орбите или со-вычислителем на «Пегасус» или «Кавахару»), но репродуктивную функцию, не знаю, из каких соображений, мне сохранили. Кровь к паху и прилила. Возбуждение мое было много ярче, чем в «Мохнатке», и самое жуткое – я его не контролировал!
Эвер Дикки Хансен была не виртул, а живая!
Ха-ха, наверное, не раскрою ничьих секретов, но все мы, и Янгон, и Фанг-Кефанг, и я, в тайне друг от друга копили на живого секс-партнера. Хотя бы на полчаса. Расценки – от ста йен. Очень дорого.
В общем, в голове у меня произошло короткое замыкание. Моя рука в ее руке, и я за секунду передумал целую уйму вещей. Я вспомнил, что в таких случаях произносили стеснительные герои романтических саг. Потом увидел кадр из хентай-серии, где у парня делаются большие глаза и широко раскрывается рот. Потом сообразил, что в «Тихом доме на Экика» был эпизод, где женщина-вампир также соблазняла похожего на меня мальчишку. Расстегивала пуговицы на полупрозрачной блузке, ерошила волосы, тискала ладонь, даже целовала, и все для того, чтобы через минуту запустить клыки в шею.
А в конце я представил, как Эвер Дикки Хансен берет мою руку и направляет ее к себе под ярко-красную юбку. Хочешь пощупать?
Я вздрогнул.
– Тиро, о чем ты думаешь? – строго спросила Дикки.
– Я?
Я сжался. Почти весь. Но все равно, думаю, было заметно, что не весь.
– Это, конечно, приятно, – сказала Эвер Дикки Хансен. – Но наши отношения, Тиро, все же будут иметь чисто деловой подход. Ты меня понимаешь?
Она все еще не выпускала мою руку. В отвороте блузки я видел немного загорелой кожи. Такой завидный, мягкий загар получают на солярных курортах, где все ходят топлесс. Не под нашим небом.
– Да, – сказал я.
– Мне нужен твой аплинк для связи, – сказала Дикки. – Контакт же здесь, в запястье? Дай мне закрытый доступ.
Я посмотрел ей в глаза.
– Я не «игрок» и не «крэкер», – сказала она. – Можешь вообще ограничить меня одним лишь звуковым каналом, а все остальное загнать под криптоключ. Я просто не хочу связываться по общей сети.
Я фыркнул.
– У меня всего один канал.
– Без видео?
– Я же инкубаторский. Нам ставят массовую штамповку. Аплинк и банк. Ну, то есть, нет, кроме звукового канала есть еще и текстовый, но им, наверное, сто лет уже никто не пользуется.
Дикки кивнула.
– Так что? – спросила она.
– Я не знаю, – сказал я.
– Ты все время будешь занят и не сможешь мне ответить?
Я засмеялся.
– У меня много свободного времени.
– Тогда вперед.
Я вздохнул.
– Ладно.
Открыть доступ было делом одной секунды. Формируешь в голове приказ, и чип-процессор, распознав его, создает внесетевой канал и ожидает запроса от второй стороны. Мы так с ребятами связаны. Ну, кроме всего прочего. Мне только не хотелось, чтобы Дикки сразу отнимала ладонь. Подержала ее подольше на моей руке. Но не скажешь же прямо? У нас – не романтические отношения.
– Ага, хорошо, – сказала Эвер Дикки Хансен, уплыв взглядом куда-то поверх моей макушки. – Я считала код.
Запрос звякнул у меня в голове.
– Тиро, как слышишь меня?
Голос Дикки переместился из спальни, из воздуха под мою черепную коробку. Я долго учился, отвечая по внутренней линии, не открывать рта. Тяжело, знаете ли, привыкнуть. Некоторые слова так и просятся на язык.
– Да, это Тиро, слышу хорошо, – мысленно произнес я.
Дикки улыбнулась.
– Принято, Тиро. Теперь вот что, – сказала она вслух. – Ты можешь поводить меня по району? Я хочу осмотреться.
– У нас здесь мало чего интересного, – сказал я. – Муниципальное жилье и склады. И еще свалка Тойдеканн. Игровая зона – в Кайрю, а разные забегаловки и магазины – в Натоми. Но там нас не очень любят.
– А мы не пойдем туда, – сказала Эвер Дикки Хансен. – Мы просто побродим по округе. Ты же не против?
Я уже хотел ответить, когда из прихожей пробился неуверенный голос Кэми:
– Тиро-о! Тиро, ты живой?
– Да! – крикнул я.
От моего крика под потолком задробил свет, а анимированное поле на стене прогнулось под невидимым ветром – только лепестки полетели.
– Ну, иди, – сказала мне Дикки, пряча улыбку. – О тебе беспокоятся.
Я встал.
– К нам иногда забредают ол-гурэнтай и гоуто, – сказал я, задержавшись в проеме. – Они – отморозки. Некоторые годами на яку-ро сидят. Они могут на вас… Ну, напасть. А я… – Я поклонился. – Лучше вам взять Кэширо из отеля в сопровождающие.
– Я думаю, ты знаешь о Додекан-сайто куда больше Кэширо. А бандитов я не боюсь, – сказала Дикки. Она наклонила голову и прищурила один глаз. – Так что, я могу позвонить тебе сегодня вечером?
Меня так и подмывало согласиться. Но куда я без Кэми? И без Янгона? И без вредного Фанг-Кефанга?
– А я не могу…
– Можешь, – угадав мои мысли, сказала Эвер Дикки Хансен. – Ты можешь взять всех своих друзей.
– Это чисто деловой подход, – сказал я.
Девушка расхохоталась, а я поклонился еще раз и шагнул из спальни.
– Тиро!
Дикки вдруг оказалась рядом.
– Большое спасибо, что вы все помогли мне донести мои вещи. Пусть крепыш оставит кофр на одной из полок у двери. Хорошо?
– Да, – сказал я.
Где-то на третьем шаге в голове у меня прозвучал тихий сигнал официального уведомления. Там было всего шесть слов.
«Ваш счет пополнен на сорок йен».
Глава 2
Сорок йен я, конечно, разделил на всех.
Кэми снова переползла мне на спину, сцепила руки под шеей. Мы спустились на лифте, попрощались с меланхолично протирающим стойку сонным портье, дружески обстучали плечи застывшего у входных дверей дроида-швейцара.
– Пока!
– Хорошо стоишь!
– До свидания, господин Атэ Коннэтаки.
Снаружи было пыльно. С желтого неба сеяли микрочастицы пластика. Все вокруг словно подергивалось рябью, сквозь которую едва-едва проступала реклама, выдуваемая дронами и воздушными платформами.
– Фу! – сказала Кэми, пытаясь вычесать волосы одной рукой.
– Чего ты? – спросил я.
– Зудит!
Свалка посвечивала огнями, у Ородруина выросла еще одна башня, многотонные роботы-утилизаторы перемалывали мусор в стальных утробах. Их горбы, лбы и манипуляторы то и дело показывались поверх ограждения. Как бы за нашу Башню Огитори не взялись. Вот было бы обидно!
– Побежали в «Сабах»? – предложил Янгон.
– Зачем? – спросил я.
– Спрячемся от пыли.
– И пожрать закажем, – добавил Фанг-Кефанг.
«Сабах» было арабское кафе через два дома от нашей высотки. Его держали два брата: Юсуф и Гелан. Они делали самые вкусные на районе лепешки с принтерным мясом и уже полгода держали на них одну цену. В Додекан-сайто это непросто. Арендные платежи, городской сбор, канша-налог. А платежеспособных покупателей у нас, хоть трижды пересчитай, почти нет. Проще вообще закрыться, но они как-то выживали.
Пока мы шли, разговор у нас, конечно, закрутился вокруг новой постоялицы «Пайтон-де-Люкс».
– Эта Хансен крута, – сказал Фанг-Кефанг. – От кого, интересно, прячется?
– Ни фига она не прячется, – сказал я. – У нее, наверное, здесь дела.
– Какие?
– Понятно, связанные с районом. Какие еще?
– Ага, – сказал Фанг-Кефанг, ныряя от пыли под навес, растянутый над первым этажом, – ты еще скажи, что и отель специально для нее построили.
–А что, если какой-то старший джинкочи просчитал будущие изменения и просто сработал на опережение?
Я тоже пошел под навесом. Кэми тихонько дышала мне в ухо. Заснула?
– А я думаю, что она чья-то арти-цума, искусственная жена, – сказал Янгон, упорно шагая по освещенному участку.
– Почему? – спросил Фанг-Кефанг.
– Потому что это самое разумное объяснение. Кто-то решил завести себе арти-цума, поселил ее в отеле и раз в неделю или две будет приезжать и трахать ее тайком от настоящей жены, проводя время в свое удовольствие.
– Вряд ли она – арти-цума, – нахмурился я.
Мне не хотелось, чтобы кто-то трахал Эвер Дикки Хансен. В моих несмелых мечтах мы жили вместе.
Не сейчас, конечно. Позже.
– Она точно не ар-ти, – встал на мою сторону Фанг-Кефанг, – она же сказала отельному джинкочи, что человек.
Янгон фыркнул.
– Я тоже могу сказать!
– А Коннэтаки будто не видел! – сказал я.
Мы перешли улицу. В вышине плыло сетевое облако.
– Может и не видел, – сказал Янгон. Волосы у него пожелтели. Он сунул руки в карманы и ссутулился как Сютун. – Может, она «левый» биопрофиль ему на скан подсунула. Сейчас так делают.
– Где? – спросил Фанг-Кефанг.
– Мангу смотреть не пробовал?
– Какую мангу?
– «Робот Окара» хотя бы. «Сны о лучших людях». «Сложный метод превращения в пыль». «Персиковая косточка».
Фанг-Кефанг засмеялся.
– Это же манга!
Янгон посмотрел на него, как на больного.
– Ты думаешь, в манге не все, как в жизни? Все, что когда-то было в манге двадцатилетней или тридцатилетней давности, оно уже вокруг нас.
– Ты что, смотришь такое старье?
– Да! – с вызовом сказал Янгон. – Смотрю! И вам советую! По крайней мере, по душевности нынешняя манга с той не сравнится!
Он ушел вперед, показывая, что спорить с нами не намерен и его мнение – единственно правильное. Такой вот он, Янгон.
– Чего это с ним? – спросила меня Кэми.
– Наверное, какая-то больная мозоль, – сказал я.
«Сабах» занимал крохотное пространство у пересечения двух улиц и больше всего походил на бункер старой эпохи, за каким-то дьяволом оставленный посреди района. А может это и был самый настоящий защитный бункер, слегка переориентированный на кафе быстрого питания. Раскрашенную стальную полусферу с вертикальными прорезями окон украшала надпись на арабском. Ночью она горела ядовито-зеленым неоном.
По обе стороны от кафе, видимо, с целью облагородить место, в кажущемся беспорядке были высажены искусственные пальмы. Нечего и думать – над этим постарался какой-нибудь садовый джинкочи.
Мы прошли по желтеющей микропластиком дорожке. Дверь, имевшая вид поцарапанной и побитой бронеплиты, бесшумно отошла в сторону. Янгон, все еще сердитый, первым одолел десяток ступенек вниз.
– Постой, – сказала Кэми и, сопя, вычесала мне волосы своими маленькими пальчиками. – Все, готово.
Зал у Юсуфа и Гелана был маленький, столики от входа разбегались направо и налево, давая посетителям в первую очередь пройти к стойке, изогнувшейся половинкой иероглифа «нин». Под потолком висели как бы бумажные фонари, а по голым стенам плыли анимаро, короткие ролики, которые во множестве, словно соревнуясь, выпускают сетевые джинкочи. Бились армии, плыл дым, чудные, многолапые животные разрывали песок, девочка падала со скалы. От иных анимаро хотелось плакать, а от других оторвать автору голову, даже если у автора ее не было.
– Друзья!
За стойкой сегодня стоял Гелан, низкорослый, пухлый и лысый. Но очень жизнерадостный. В просторной белой рубашке и накинутом поверх нее синем фартуке, он широко развел руки, приветствуя нас.
За спиной у него, свисая жирными хлопьями, крутилось распечатанное на биопринтере мясо, в холодильной витрине теснились цветные пакеты с полуфабрикатами, а на зеркальных полках воевали друг с другом коктейли и энергетики. Дышала жаром печь для лепешек. Потрескивал в горловине вытяжки воздух.
Присутствие Гелана за стойкой означало, что худой и волосатый Юсуф прятался в комнатке за стеной и следил за биопринтером (техника капризная, на самом деле) и фабрикаторами теста и ингридиентов, подключенный к кафе напрямую. Надо сказать, хмурый Юсуф мне нравился меньше Гелана.
– Давненько вы у нас не появлялись!
– А что есть? – спросил Янгон.
– Все как всегда! – воскликнул Гелан. – Лепешка – три йены двадцать пять сен, большая лепешка – три йены девяносто сен, мега-пита – четыре йены двадцать пять сен.
Янгон почесал под носом.
– Тогда мне мега-питу и лимонад.
– Какой лимонад хочет Янгон-ага? «До-Юй» или «Каваджиро»?
– Сегодня «Каваджиро», – сказал Янгон. – Большой.
Гелан широко улыбнулся.
– Ах, умница какой! – он приложил к губам сложенные щепотью пальцы и раскрыл их, как бутон. – Красавец! Сейчас все будет!
Мы с Кэми встали в очередь за Янгоном. Фанг-Кефанг отвлекся на анимаро. Повернувшись к нам спиной, Гелан достал большую лепешку, потом взял в руки толстый и широкий нож и принялся срезать с многочисленных, насаженных на вертикальный шест мясных пластов темную-розовую, упоительно пахнущую стружку. Стружки требовалось много, все-таки мега-пита – четыре йены двадцать пять сен! Араб срезал и помешивал мясо на жестяном основании.
– Может она и не арти-цума, – обернувшись, примирительно сказал мне Янгон. – Может она – арти-эйсе.
– Кто? – спросила Кэми.
–Ну, не жена, а спутник, секретарь, почти компаньон.
– Ага, – сказал я, – и записная книжка.
– И это тоже, – кивнул Янгон. – Ну, согласись, Тиро, такая девушка в нашем районе не может появиться сама по себе.
– Это понятно, – сказал я.
– Значит, что?
– Что?
– Что если она не ниньо для утех, то сюда ее послали на разведку, – сказал Янгон. – Значит, у кого-то появились большие планы на Додекан-сайто. И, может быть, из нашего района даже попытаются сделать второй Отуро.
– Я и сам примерно так думаю, – сказал я.
– Если здесь будет второй Отуро, – вздохнул Фанг-Кефанг, – то нас здесь не будет.
– Почему? – повернула к нему голову Кэми.
– Потому что нам такие цены не потянуть.
Глядя, как Гелан, что-то напевая, выложил лепешку на разогретый гриль и занялся соусом, не забывая одной рукой перемешивать мясо, я подумал, что, наверное, Дикки тогда и не стоит никуда водить. Ну, если здесь отгрохают второй Отуро. Получится, что мы, как дураки, сами поспособствовали своим похоронам. Глупо же.
А с другой стороны, Эвер Дикки Хансен и без нашей помощи сможет высмотреть все, что надо, оценит потенциал и предоставит необходимые данные своему нанимателю. И тогда мы опять окажемся дураками. Потому что могли хоть что-то на этом заработать.
Я много раз слышал про обстоятельства непреодолимой силы. Например, когда цунами идет на остров. Как ты можешь противостоять многометровым волнам? Никак. Даже если у тебя будет спасательная капсула класса «Озахиро» или «Йосаи», все равно ты будешь болтаться в толще воды какое-то время. Спасешься – да, но никак не укротишь ярость океана.
Возможно, происходящее на Додекан-сайто имеет характер именно таких обстоятельств?
– Янгон-ага.
Гелан насыпал на поверхности лепешки горку из мясной стружки, добавил мелко нарезанных овощей, несколько длинных картофельных стручков, полил соусом и, завернув, с улыбкой на пластиковой тарелке передал золотистую мега-питу Янгону. У меня аж слюнки потекли, а у Кэми забурчало в животе.
– И «Каваджиро», – сказал Гелан, наливая из бутылки в высокий прозрачный бокал шипящий сиреневый напиток.
– Сколько? – спросил Янгон.
– Шесть йен семьдесят пять сен, – Гелан протянул светлую чек-пластинку.
Янгон прижал пластинку к предплечью у запястья. Гелан на мгновение завел глаза и кивнул.
– Транзакция завершена. Приятного аппетита!
Янгон поклонился, выкинул потемневшую пластинку в корзинку для мусора и с только что полученным богатством направился к одному из столиков. Мы с Кэми заступили на его место.
– Рад вас видеть, дорогие мои! – раскинул руки Гелан. – Тиро-ага, вы такой серьезный! Кэми-ханум, как ваши дела?
Кэми приподняла свою «йокики»-ногу.
– Сегодня ничего, – сказала она. – А так, бывает, протезы капризничают.
– Ай-яй-яй! – сокрушился Гелан. – Но я уверен, что вы поправитесь, и все будет хорошо!
– Это навсегда, – вздохнула Кэми.
Продавец лепешек приподнял брови.
– Кэми-ханум! Мир не стоит на месте! – воскликнул он. – Ты думаешь, у Гелана Дихмета не было огорчений? О! Ему три года назад сказали: все, можешь выкинуть сердце, как мусор на Тойдеканн. И что я сделал? Выкинул! Поставил новое сердце от «КардиоТэк Сютоку» и с радостью забыл старое.
– Это, наверное, дорого, – предположил я.
Гелан улыбнулся.
– Не дороже жизни, Тиро-ага. Тем более, что я взял старую версию. Старые версии через год-полтора падают в цене в два раза. А через три года стоят уже вчетверо меньше, чем стоили в первые дни продаж. Периодически только перепрошивать надо. Но за это любой джинкочи возьмет сущую ерунду.
– Все равно дорого, – сказал я.
– Ты разве не веришь в себя? – строго спросил араб.
Я подумал.
– Верю, – сказал я.
– Ну, если веришь, значит, нет ничего невозможного. Но сначала сделай заказ.
Я посмотрел, как Янгон торопливо жует и облизывает от соуса пальцы, а анимаро-толпа из разных страшилищ таращит на него жадные глаза.
– Мега-пита и «До-Юй» ноль-пять.
– Следуешь примеру друга? Это очень хорошо! – заявил Гелан, берясь за нож. – А что будет Кэми-ханум?
– Мне просто большую лепешку, – сказала Кэми.
– А лимонад?
– «До-Юй». Только маленький.
– Замечательно! Исполняю.
Гелан развернулся лицом к печи, грилю, жару, лепешкам в пищевом пластике, посуде, никелированной поверхности стола и спиной к стойке. Лысина на его затылке отразила падающий сверху свет. Зашелестел, обрезая мясо, нож в руке.
– Янгон! – крикнул Фанг-Кефанг. – Хватит жрать!
Янгон фыркнул.
– Пофму? – произнес он с набитым ртом.
– Потому что тогда тебе придется ждать, пока пожрем мы, а я знаю, как тебя это бесит. Я же хочу спокойно перекусить.
– Я могу дойти до дома и без вас!
– Давай, – кивнул Фанг-Кефанг. – Ол-гурэнтай ждут не дождутся одинокого путника. Ты как раз в их вкусе.
Надо сказать, Янгон действительно был в их вкусе. Из нас четверых он тратил на одежду больше всех. Все у него было непромокаемое, пылезащищенное, грязеотталкивающее, и выглядел он как богатый парень, случайно забредший не в свой район. Если, конечно, не знать, что большая часть его гардероба является «вторичкой» или распечатанной на принтере копией.
Ол-гурэнтай любили нападать на таких, как он. Они паслись на окраине Кайрю, в Хеджо и в Кушигай, соседствующих с нашим районом гигантскими складами на востоке. Поговаривали, что в сенсорной системе слежения городской полиции сидят их «жучки». Собраться вопящей бандой, выскочить с грузовой платформы и отметелить незнакомца было для них делом пяти минут.
Они были «сенто нику», боевым мясом гораздо более серьезных банд, которые не считали Додекан и примыкающие районы сколько-нибудь стоящими своего внимания. Дряхлое муниципальное жилье, близость свалки, где магазины и кафе редки, как просветы в облачной рекламе, население – старики, инвалиды, «консервы», рабочие низового уровня и мы, инкубаторские. Поиметь нечего. Сто йен – богатство, пятьсот – сумма, которую мало кто видел. Даже Баку, выступающий опекуном Кэми и каким-то хитрым способом выбивший из городских повышенную субсидию, никогда не получал двухсот семидесяти пяти йен разом. В лучшем случае, двумя транзакциями.
Нет, конечно, серьезные ребята изредка появлялись в «Кокута» и торговых центрах, к нему прилегающих. Но, в основном, на районе резвились ол-гурэнтай. Чаще всего валили дроны курьерских контор или курочили оставленные без присмотра тачки. Хулиганили по всякому.
Ну и били толпой зазевавшихся одиночек, стараясь не выходить за рамки средних телесных повреждений. Не без этого.
Большинство членов ол-гурэнтай были, наверное, одного со мной возраста. Ну, может, чуть старше. Асоциальное поведение, стадные инстинкты, спермотоксикоз. Одно время я хотел быть, как они. Делал даже прическу с длинной челкой и выбривал затылок. Только не подошел. Первый же тест выявил мою полную непригодность. Они там все тигры, волки, медведи, змеи. А у меня что-то нехорошее с клеточной уязвимостью. Я совсем не подхожу для биомодификаций. Да и с машинными модификациями мне стоит быть очень осторожным. Поэтому я до сих пор и не поменял своей древний аплинк-модуль на штуку посовременнее. Чего хорошего, если я возьму да сдохну в модерском кресле?
Ну и память, конечно. Я – Тиро Макемаси, мои друзья – Янгон, Кэми, Фанг-Кефанг, я живу на Мори-рю в Додекан-сайто.
Ф-фу!
Ах, да, после того, как Фанг-Кефанг упомянул ол-гурэнтай, Янгон хоть и помрачнел, но жевать стал медленней.
– Мне не страшно, на самом деле, – сказал он, выпячивая челюсть. – Просто во всем должен быть разумный подход. Я, конечно, не хочу стать жертвой бандитов. Но вы тоже давайте уже побыстрей!
– А почти готово! – выкрикнул Гелан, поворачиваясь.
Две тарелки – с мега-питой и просто питой – опустились на прилавок.
– Лимонад!
Два бокала, большой и поменьше, стукнули о пластик. И в тот, и в другой из бутылки с анимированной лимонной долькой на этикетке потек «До-Юй». Долька кланялась и моргала большими глазами. Последний штрих – в плюющийся крохотными воздушными пузырьками желто-зеленый напиток Гелан добавил по капельке «медленного» сиропа.
– Для самых терпеливых клиентов! – улыбнулся он.
Я собрал обе наши порции на один поднос. Кэми сразу попросила свой «До-Юй» и с шумом принялась всасывать его через соломинку.
– Шесть йен пятьдесят сен. Четыре йены двадцать пять сен.
Гелан выдал нам светлые чек-пластинки.
– Тиро!
Кэми требовательно вытянула свою руку.
– Я заплачу, – сказал я.
– Ты что, дурак? – Кэми куснула меня за ухо. – Опять меня обижаешь? Я сама могу за тебя заплатить!
Спорить с человеком, обжившим место у тебя между лопаток, чревато. В этом я убеждался много раз, и пинок вредной «йокики»-ногой в данном случае не самое страшное, что может случиться. У Кэми были крепкие зубы.
– Хорошо-хорошо, – отыграл назад я. – Каждый платит за свое.
Я прижал пластинку к запястью своей пассажирки. Пластинка потемнела.
– Успешно, – сказал Гелан.
Вторая пластинка легла уже к моему запястью. Араб помедлил. Губы его зашевелились, радужка левого глаза уплыла под веко. Я вдруг испугался, что Эвер Дикки Хансен незаметно взломала мой аплинк и личный счет, и теперь у меня за душой – огромные минусовые суммы. И то же проживание в «Пайтон-де-Люкс», например, уже повешено на меня. Тиро Макемаси, ваш совокупный долг составляет…
Страх ведь не спрашивает, что ты испытываешь к человеку. Не спрашивает, зачем ему нужна такая очевидная махинация, которую полицейский джинкочи выявляет, как орешки щелкает. Просто голова так реагирует. Кому ты только что дал приватный доступ? Ага. Знал ведь, чем это может обернуться. Оторопелая мысль: «Ты, Тиро, совсем умом тронулся, это же Эвер Дикки Хансен» приходит куда как поз…
– Транзакция завершена, – ожил Гелан. – Прошу прощения, за микросбой в обслуживании.
Вот дурак!
Я выдохнул, про себя попросив у Эвер Дикки Хансен прощения. Если бы можно было отправить ей сообщение, оно состояло бы из сердечек и рожиц, заливаемых красной краской стыда.
– Тиро, ты кого изображаешь? – спросил меня Фанг-Кефанг.
– Что?
– Ты, наверное, Башня Огитори.
– Я? – удивился я.
– Кто же еще? – оглянулся по сторонам Фанг-Кефанг. – Других нет. А количество мусора в твоей голове, мой Тиро, делает тебя неуловимо на нее похожим. К тому же ты завис и, как и она, не можешь сдвинуться с места.
– Почему? Могу! – сказал я.
– Тогда топай к Янгону, – кивнул на столик, занятый нашим приятелем, толстяк. – Твой заказ – у тебя на подносе.
– Ах, ты!
Невежливость Фанг-Кефанга так возмутила мою наездницу, что она наклонилась хлопнуть его ладошкой по макушке. Или по уху. Или даже по носу. Но я уже понял, что я не Башня Огитори, и шагнул от стойки.
Кэми была жутко разочарована.
– Тиро! – простонала она. – Назад, Тиро!
– Зачем? – спросил я, огибая стулья.
– Я ударю Фанга ногой!
– Не стоит.
– Очень даже стоит! – ерзая, возразила Кэми.
Она принялась дергать меня за волосы, но я стерпел.
– Ну, Тиро!
– Нет, – сказал я, ставя поднос.
Кэми посопела.
– Ты слишком добрый.
Анимаро на стенах брызгали алой кровью и сражались на длинных мечах. Когда один или другой герой бежали на тебя, честное слово, хотелось посторониться. Я повернулся. Под заинтересованным взглядом Янгона недовольная Кэми сползла на стул. Я сел рядом, хотя Кэми несколько раз пихнула меня в плечо.
Фанг-Кефанг делал заказ и, судя по всему, собирался потратить свою долю в ноль. Гудела вытяжка, что-то пощелкивало и едва слышно стрекотало.
– Так что ты думаешь, Тиро? – обратился ко мне Янгон.
Я замер с мега-питой у рта.
– В смысле?
– Ну, кто она, эта Хансен?
Кэми фыркнула. В этом звуке было: кого ты спрашиваешь, Янгон? Он же влюбился в нее по уши! Кажется, я покраснел. Иногда Кэми чувствовала меня, как никто другой. Словно у нее был тайный ход, бэкдор в мою голову.
– Ну, у меня пока мало данных, – сказал я и срочно затолкал в себя чуть ли не половину мега-питы.
Пока жуешь, можно не отвечать.
– Данных как раз достаточно, – сказал Янгон, наклоняясь. – Ну, для первичного анализа. Первое: отель.
– А что – отель? – спросила Кэми.
Она укусила лепешку и смотрела на Янгона лучистыми глазами. На подбородке у нее застыла капелька соуса. Я взял салфетку и, послюнявив, стер соус.
– Ну, отель в нашем районе…
Янгон пожал плечами. Мол, сами делайте выводы.
– Не понимаю, – сказала Кэми.
– Все дело в том, – сказал Фанг-Кефанг, усаживаясь напротив нас с Кэми и рядом с Янгоном, который чуть сдвинул стул, – что отели класса «де-Люкс» стоят бешеных денег и никто их просто так строить не будет. Значит, что? Значит – был заказ. А если был заказ, то за заказом должно следовать что-то еще.
– И этим «чем-то еще» была Хансен! – вставил Янгон.
Фанг-Кефанг кивнул.
– Любитель древней манги прав. Мы почти не имеем временного зазора. Отель – раз, Эвер Дикки – два. Никаких иных событий, позволяющих разбавить или разорвать видимую нам взаимосвязь Эвер Дикки с отелем, а отеля – с Эвер Дикки, на наших глазах, кажется, не происходило. Значит, мы можем говорить о явной корреляции.
Фанг – любитель умных слов. Мне даже пришлось подключить «объяснялку», чтобы понять, про какую такую «корреляцию» он говорит. Оказалось, это та же самая взаимосвязь, только выраженная в процентах вероятности и рассчитываемая с помощью коэффициентов. Пффф! Ну, Фанг!
– И что? – спросила Кэми.
– Сейчас.
Фанг-Кефанг поднял указательный палец. Он подтянул к себе поднос и втянул аромат мега-питы и жареных креветок.
– Ой, а можно мне? – указала на креветку Кэми.
Фанг сверкнул глазами. К своей еде он относился щепетильно. Но отказать Кэми все же не мог.
– Только одну! – предупредил он.
– Ага.
Кэми потянула креветку из пластиковой формочки за розовый хвостик. Выражение ее личика с высунутым кончиком язычка было полно такого восхитительного предвкушения, что в этот момент мне, конечно, тоже захотелось креветок. Их было пять или шесть в формочке. Розово-золотистых.
– Так, – Фанг-Кефанг посмотрел на меня и на Янгона, – вам я ни черта не дам, поняли? Даже не просите.
Янгон пожал плечами и с шумом втянул сиреневый «Каваджиро». Я занялся остатками своей порции, поневоле сравнивая хруст синтетических огурцов и помидоров на зубах с чарующим хрустом креветки. О, Кэми расправлялась с подарком Фанг-Кефанга будто бы напоказ. Хруп, хр-рыз, хрощ!
Заказать что ли и себе?
– Эй, как вы там? – помахал рукой из-за стойки Гелан, реагируя на поворот моей головы в его сторону. – Все хорошо?
– Да! – крикнул я.
– Как пита?
– Супер!
Кэми подняла вверх обе руки из-за моей спины. Гелан рассмеялся.
– Очень хорошо, очень! – поклонился нам он, демонстрируя пятачок лысины. – Кушайте, кушайте. У нас – лучший биопринтер на Додекан-сайто.
– Спасибо! – крикнул я.
На мой поднос вдруг приземлилась креветка. Вторая креветка чуть не шлепнулась в бокал с лимонадом Янгона.
– Все, – сердито сказал Фанг-Кефанг, подгребая себе формочку с двумя последними креветками. – Но потом вы мне даете попробовать из любой своей порции!
Что ж, мы с Янгоном были согласны.
О, кажется, вкуснее креветки я еще не ел. Внутри нее жил горячий и пряный сок. Дорогая штучка, наверное. Кэми тихо сопела, набив рот лепешкой до округления щек. Совершенно счастливый человек.
Очередное анимаро расцветило стены «Сабаха» под движения наших челюстей. На высокой-высокой башне практически голый, в одной полоске набедренной повязки, парень собирался прыгнуть вниз, в зеленые пятна леса и тонкую голубую ленту реки.
Джинкочи очень часто балуются сюжетами на сексуальные темы. Сютун как-то сказал, что их интерес к сексу похож на болезнь. Сказал, что у джинкочи просто большие комплексы по этому поводу. Примерно, как у детей, которые знают, что все взрослые делают это, видели, как это делается, но сами, в силу неразвитости, возраста, лишены удовольствия и понимания процесса.
Может быть он и прав. Но я думаю, что джинкочи завораживает даже не секс, а простота воспроизведения себе подобных.
Ветер растрепал волосы парню на башне. Тот кинул вниз кривой костяной меч, обагренный чужой кровью, снял и отправил туда же шнурок с чьими-то треугольными зубами. Затем избавился от набедренной повязки. Все его хозяйство было похоже на сжавшийся детский кулачок.
Я знаю, что Сютун увидел бы в этом символизм. Каким ты приходишь в мир, произнес бы он, таким и покидаешь его. Но я вижу лишь прелюдию к следующей сцене, потому что на башню, взбивая облачный пух, взлетела женщина-птица. У нее были широкий клюв, круглые глаза и ноги, ниже колен прорастающие в птичьи лапы. Длинные радужные перья скрывали ее плечи, но не скрывали ничего другого. У нее грудь и… ну, все прочее.
Как и следовало ожидать, женщина-птица бросилась на парня. От меня, правда, ускользнуло, хотела она его спасти или намеревалась скинуть. Джинкочи, видимо, это было не важно. Он показывал возбуждение, охватывающее парня. Крупно – грудь с соском, крупно – перья, крупно…
Просматривая анимаро, я забыл, что держу в руках мега-питу, и соус из нее ползет по моей ладони. Ах! Кэми ущипнула меня.
– Что ты там не видел, Тиро?
– Да я так, – сказал я, краснея и вгрызаясь в лепешку. – Иффересно.
Фанг-Кефанг обернулся на стену и насмешливо фыркнул.
– Низкопробный хентай. Секс, и больше ничего. Кавайное сэйдзин-аниме – это другое. Оно, извини, из тебя душу вынет.
– И кое-что другое засунет, – сказал Янгон.
Фанг-Кефанг посмотрел на него как сенсей на глупого ученика – высокомерие, оттеняемое жалостью.
– Кавайное сейдзин-аниме – это когда переживаешь за героев, – поучительно сказал он. – Это глубина, завязанная на сексуальный аспект. И на психологию насилия, и на комплекс жертвы, и на подсознательные желания и фобии.
– О, да, глубина! – со значением произнес Янгон.
Сбитый с толку репликой Фанг поморгал.
– Что? – спросил он.
Янгон зашевелил пальцами перед его лицом.
– Тентакли из глубины!
– Дурак, – оценил Фанг-Кефанг.
Он замолчал и напоказ взялся доедать свою вторую мега-питу, поворачивая ее то одним, то другим боком, словно выискивая самые вкусные места. Чувствовалось, что ему есть, что сказать, но он держал это в себе, заменяя слова сердитым сопением. Янгон же, кажется, ждал схватки.
Они нередко выясняли, кто как понял «Лолифан», или до хрипоты оспаривали друг у друга первенство в расшифровке хитросплетений ста пятидесяти серий «Тысячи синих имен Юкио Шивазивары». Каждый считал себя непревзойденным знатоком анимаро последних десяти лет и, несомненно, полагал другого дилетантом-неудачником. Или слепошарой задницей. Или мешком дерьма.
Я, пожалуй, мог бы поучаствовать в их спорах.
Мы все росли на одних и тех же аниме и манга. Крабик сопроцессора, впечатанный нам в головы в инкубаторе, с самого раннего детства кормил нас контентом государственных сетей, перемежая красочные истории о малышах-героях и добрых духах-джинкочи рекламой «До-Юй», «Цуцуи» и инвестиционных фондов «Тэга», предлагающих вложить свободные йены в портфельные акции: «Клиент! Вы будете расти с вашим капиталом!».
Бесплатная аниматека у сетей была обширная. И хотя новинки попадали туда с полугодичной, а то и годичной задержкой, нас это нимало не беспокоило. Подумаешь! Мы смотрели все, начиная от «Ангела Аю» и заканчивая «Ямбуном и бабочкой». Мы росли, и нам открывались доступные возрастные рейтинги.
Нет, я действительно мог бы поспорить и с Янгоном, и с Фанг-Кефангом, если бы умел выуживать из своей головы аргументы и сравнения также виртуозно, как это делали мои друзья. Увы. Зато…
Я перестал жевать. Зато память не подвела меня в другом. Парень и женщина-птица, наверное, с минуту как сменились закованным в железную броню буйволом, выдыхающим пар из широких ноздрей, но это уже не имело значения.
– Кэми! – сказал я, придавая голосу строгости.
Моя постоянная пассажирка сложила руки на столе, как примерная ученица какой-нибудь стародавней школы.
– Да, Тиро.
– У тебя на хентай-анимаро должна стоять заглушка! Ты не подходишь по возрасту! Ты не должна ничего видеть!
– Я и не вижу, – сказала Кэми, старательно округляя глаза. – А там что-то было?
– Кэми. Не ври.
Кэми показала мне язык.
– Я всего на два года вас младше! Я что, не могу? Я и в «Мохнатку» вашу дурацкую играла! – сказала она и отвернулась.
Ну как с ней общаться? Я перевел взгляд на Фанг-Кефанга.
– Фанг!
Толстяк вздохнул.
– Да, Тиро, это я снял ей заглушку, – виновато пробурчал он.
– Зачем?
– Из-за глубины-ы! – тихонько провыл со своего стула Янгон.
– Да иди ты! – отмахнулся Фанг-Кефанг и посмотрел на меня. – Тиро, ты, помнишь, ходил на тестирование?
Я кивнул.
– Ну, вот, – сказал Фанг уныло. – А Кэми осталась со мной. С кем еще-то? Ну и вцепилась в меня, как наноточи.
– Я просто попросила, – бросила через плечо Кэми.
– Ага, до синяка на ноге!
– Это у меня «Йокики» заело!
– И ч-что? – спросил я, начиная заикаться от волнения. – Т-ты хочешь, чтобы у нее б-были сексуальные д-девиации?
Фанг повел плечом. На лбу его проступила горизонтальная складка.
– Тиро… – Он пошевелил губами.
– Я слушаю, – сказал я спокойно, хотя злость на толстяка так и кипела во мне.
Есть моменты, когда мне кажется, что я могу потерять контроль. Выключусь и не знаю, что натворю.
Я очень боюсь таких моментов. И ребята тоже. Они были свидетелями, когда я напал на робо-таки. Не помню, с чего. Не хочу вспоминать.
– Это ее жизнь, Тиро, – показав глазами на Кэми, мягко произнес Фанг-Кефанг. – Ты просто подумай.
Я мотнул головой.
– Это п-понятно…
И запнулся, потому что перед носом моим закачалась золотисто-розовая креветка.
– Хочешь креветку, Тиро? – спросил Фанг. И через силу, несмело, улыбнулся. – Последняя.
– Нет.
Я сник. Креветка тому была виной или улыбка Фанг-Кефанга, но злость моя пропала. Ох, Тиро, Тиро, что с тобой? – спросил я себя. Ответа не было. Вернее, он крылся где-то глубоко-глубоко во мне, и «Сабах» и компания друзей были неподходящим местом, чтобы спускаться в этот колодец. Как-то я опробовал джинкочи-психоаналитика и чуть не сошел с ума от его вкрадчивых советов. Нет уж, нет уж, без чужой помощи.
Я – дурак, а у Кэми не было будущего. Вот и все.
Минут пять мы сидели в тишине. Блики анимаро вспыхивали на наших лицах и одежде. То я, то Фанг-Кефанг, то Кэми через трубочки посасывали лимонад из бокалов. Янгон свой «Каваджиро» уже допил и завидовал. Не мудрено, что в результате он решил напомнить мне о своем вопросе.
– Так что ты думаешь о Хансен, Тиро? – спросил он.
– Кстати, да, – оживился Фанг-Кефанг. – Мы о ней недоговорили. Янгон, давай я продолжу свою мысль о взаимосвязи с «Пайтон-де-Люкс», а потом мы уже предоставим слово нашему дорогому Тиро, который ходил с Хансен в спальню.
– Без проблем, – сказал Янгон.
– Тиро, ты пока готовься, – сказал Фанг-Кефанг.
На этих словах «До-Юй» попал мне не в то горло, и Кэми несколько раз стукнула меня своей ладошкой между лопаток.
– Ква… Хватит, – выдавил я, прокашлявшись.
– Так вот, – поглядывая на меня, поерзал на стуле Фанг-Кефанг, – какая у нас вырисовывается картина? Кто-то строит отель поблизости с одной из крупнейших свалок. Строит в районе, который славен тем, что не имеет никаких перспектив и даже для «темных ребят» не представляет никакого интереса. Льготное муниципальное жилье, старики, «консервы» и мы. Тем не менее, на месте «Дешевых товаров Тено-каи» за одни сутки вырастает «Пайтон-де-Люкс». Для чего и для кого? Кто-то раскупил все туры полюбоваться на Тойдеканн?
Янгон прыснул, и толстяк посмотрел на него с укоризной.
– Вроде бы понятно, что контингент, который может позволить себе номер в люксовом отеле, никакого очарования в нашем Додекан не найдет. Мало того, он не найдет ни одной причины, чтобы оставаться здесь дольше секунды, необходимой на то, чтобы выглянуть из окна такси. Но! – Фанг-Кефанг сделал интригующую паузу. – Стоило появиться «Пайтон-де-Люкс», как он тут же получил первого клиента!
Он обвел нас взглядом, который говорил: «Ну, что вы на это возразите?». Возразить было нечего.
– Итак, – подвел черту Фанг-Кефанг, – мы имеем явную взаимосвязь между отелем и появлением Хансен. При этом, однако, мы не можем утверждать, что тот, кто дал указание к возведению отеля, и тот, кто тут же забронировал номер на одного постояльца, одно и то же лицо. Возможно, что и в первом, и во втором случае принимали участие джинкочи разного порядка. На этот счет у меня есть несколько теорий.
– Фанг… – произнес Янгон.
Толстяк подвинул ему бокал с остатками лимонада.
– Я все помню, – сказал он. – Ты пей. Я сейчас чуть-чуть потеоретизирую и мягко подведу к Хансен, где у Тиро появится возможность поведать нам о самой прекрасной девушке, что он видел за всю свою жизнь. Ты готовишься, Тиро?
Кажется, я снова густо покраснел, и Кэми, защищая меня, бросила в Фанга трубочку.
– Отстань от него! – крикнула она.
Ее «йокики-нога» брякнула в стол снизу.
– Все, все! – в примиряющем жесте выставил руки Фанг-Кефанг. – Это же просто дружеская подколка.
– Я тебе!..
Кэми скомкала кусок розовой пластиковой бумаги с подноса и бросила его в толстяка. Фанг уклонился, и под удивленными взглядами анимированных мечников комок, распрямляясь в полете, спланировал на соседний стол.
– Пожалуйста, не сорите! – попросил из-за стойки Гелан.
– Простите! – крикнул я.
Кэми потрясла кулачком.
– Ты дождешься, Фанг!
– Все, Кэми, все! – прижал руки к груди Фанг-Кефанг. – Я осознал. Я был не прав. Хочешь мою креветку?
– Так бы сразу!
Кэми, наклонившись, сгребла последнюю креветку из формочки и тут же сунула ее в рот. Жующее личико ее озарила улыбка.
– Ф-фсе, Фанг, пфодолфай, – сказала она.
Толстяк бросил взгляд на пустую формочку.
– Так вот, что хочется понять, – произнес он. – Хочется понять, что стоит за строительством отеля и его единственным (возможно, пока) клиентом. Очевидный просчет, думаю, можно исключить сразу. Скорее, мы наблюдаем фрагмент соперничества корпоративных джинкочи, которое часто сопровождается весьма причудливыми комбинациями. Та же «Кавахара Эйки», помните, скупила все подсобные помещения на Гандохама-сибун, чтобы вынудить «Гойхацу Маста» расстаться с «Пиньян электрик»?
– Я не помню, – сказал я.
– Я тоже! – поддакнула Кэми.
– Ну-ну, – сказал Янгон, словно был в курсе хитрости «Кавахара Эйки».
Я понял, что ему очень не хотелось, чтобы Фанг-Кефанг пускался в объяснения еще и по этому поводу.
– Далее, – сказал Фанг, – мы можем предположить, что сами отель и Хансен являются лишь отвлекающими моментами, а все основные действия произойдут далеко от Додекан-сайто. Я вообще склонен полагать, что ход с «Пайтон-де-Люкс» – чистая провокация со стороны одного из джинкочи.
– Чего же хочет этот джинкочи? – спросил я.
Толстяк хмыкнул.
– Чего и все они, – сказал он. – Территорий, ресурсов, расширения, власти, контроля. Всего этого вместе, Тиро. И твоя Эвер Дикки Хансен выступает здесь лишь проводником чужой воли. Скорее всего.
– А ты сам говорил, что она прячется, – осторожно сказала Кэми.
– Я уже переменил свое мнение, – сказал Фанг-Кефанг. – У всех на виду отель выстроить – это все равно, что объявить: «Вот моя прятка!». Так что я сглупил.
– «Пайтон-де-Люкс» точно привлек внимание, – кивнул Янгон. – Вряд ли таким образом «ложатся на дно».
– Но у нее есть турели, – сказал я.
Фанг-Кефанг захохотал. От смеха он даже отклонился на стуле назад, и странные лупоглазые создания из анимаро, красочной бестелесной толпой выстроившиеся за ним, подались в стороны, ожидая его падения. Падение обещало быть эпическим, веса в нашем приятеле было не меньше двадцати двух канов. Секунду стул с побледневшим, взмахнувшим рукой Фангом балансировал на задних ножках, пока Янгон не предотвратил катастрофу, надавив толстяку на колено.
Бум! Стул со стуком вернул себе две недостающие точки опоры.
– О, Янгон, я твой должник, – сказал Фанг-Кефанг, обретая обычный, розовый цвет лица. – Я забыл, что здесь дурацкие стулья.
– Кто-то упал? – вытянул шею из-за стойки Гелан.
– Почти! – крикнул я. – Все обошлось!
– Хвала Аллаху!
– Я склонен полагать, Тиро, – сказал толстяк, несколько мгновений поворочав стул под собой, видимо, с целью придать ему большую устойчивость, – что присутствие Хансен в отеле – некая имитация, как бы декларация намерений…
– Зачем?
– Ну, этого я не знаю. Например, чтобы объявить, что одному джинкочи известно о планах другого джинкочи на Додекан. Еще есть вариант, что твоя Хансен является неким триггером, который должен спровоцировать ответную реакцию. Там все просчитано, шунен. Ты уж извини, – усмехнулся Фанг, – но эти турели, скорее, необходимый атрибут присутствия, чем действенное средство защиты. Продвинутый кирай даже не будет ими заморачиваться. Или вообще перехватит управление. Тогда эти «Бертран-А» просто расстреляют Хансен в ее же номере.
Я нахмурился. Мне не хотелось, чтобы Эвер Дикки расстреляли.
– Может, турели – это предосторожность, – сказал я. – Не от кираев.
– Может быть, – согласился Фанг-Кефанг. – Нет, миссия ее состоит не в том, чтобы прятаться. Никто не прячется напоказ. И она – не девушка, сбежавшая к нам в район из богатой семьи. Скорее всего, это именно что некое послание.
– Кому?
Толстяк всплеснул руками.
– А я знаю? Ты, Тиро, иногда вопросы задаешь, будто я должен быть в курсе всего. А я не в курсе. Возможно, и сама Хансен не в курсе. Может быть, твоя Хансен такой же робот как наш Дзионкай, только в более приятной оболочке.
– Она не робот! – запротестовал я.
– Это не моя версия, – сказал Фанг-Кефанг. – Это Янгона версия. Это он, как ты помнишь, обозвал ее арти-цумой. Если же ты поинтересуешься моим мнением…
– То что? – спросил я.
– То я скажу, что все равно, получается, что Хансен так или иначе завязана на одного из старших джинкочи. Какая она при этом, механическая или живая, не так уж важно. Она исполняет чужую волю.
– Не, Тиро это как раз важно, – с улыбкой сказал Янгон.
Я потряс пальцем.
– Ты…
В волнении я плохо подыскивал слова. Они все разбегались, как пластиковые шестиножки в игре «Кенхам». Сколько не лови, в загончике всегда одна-две, а остальные – за границами экрана.
– Я не в претензии, – сказал Янгон, глядя, как я надуваю щеки. – Мне и «Мохнатки» хватает, Тиро. Она вся твоя.
В моих глазах потемнело.
– Я…
– Прекрати! – Кэми постукала меня кулачком по плечу.
Я шумно выдохнул. Где-то близко была грань. Я – Тиро Макемаси, мои друзья – Кэми, Янгон, Фанг-Кефанг, я живу на Додекан-сайто. Так? Надо успокоиться, надо успокоиться.
– Простите, – сказал я, пряча руки под стол и сжимая пальцы.
– Именно поэтому мы тебя и подначиваем, – сказал Фанг-Кефанг. – Учись контролировать себя, Тиро.
– Она живая, – сказал я.
– Дальше.
– Она не прячется и вовсе не арти-цума.
– О! – придвинулся Янгон. – Ты что-то знаешь! Она сказала тебе в спальне?
Я кивнул.
– Что? Что сказала? – округлил глаза Фанг.
– Она хочет, чтобы мы провели ее по Додекан-сайто, – сказал я. – Завтра.
Бум! Толстяк грохнул о стол ладонью.
– Ну вот! Все сходится! – воскликнул он, распугивая анимаро. – У нее точно есть миссия, связанная с нашим районом! Не просто так строят «Пайтоны»! Наверняка она нанята одним из строительных джинкочи.
– Так мы тебе с Тиро об этом битый час говорим! – сказал Янгон.
– Ты про искусственную жену битый час говоришь! – огрызнулся Фанг-Кефанг. – У тебя, на самом деле, большие комплексы с этим делом, бура.
– Завянь, – скрестил руки и принял независимый вид Янгон.
– Первым сказал Тиро, – подала голос Кэми.
– Конечно! – кивнул Фанг-Кефанг. – Чего бы не сказать, если знаешь! Меня бы в спальню пригласили, и я бы сказал!
Иногда толстяк невыносим. Ему всех хочется задеть, у всех вызвать реакцию, он становится колким и язвительным, припоминая даже давние обиды. Я вдруг подумал, что таким образом он стремится перенести внимание со своих собственных ошибок на чужие. Замылить какую-нибудь свою глупость. Фангу не хочется, чтобы о нем думали, как о тупице. Нет, он далеко не туп, и даже с Сютуном, когда тот начинает рассуждать за сетевое и мем-программирование, Фанг, единственный из нас, может достойно продержаться в теме хотя бы полчаса. Кэми вот сразу засыпает. А мне хватает десяти минут, чтобы почувствовать, насколько я дефектный, потому что из пяти слов слышу лишь одно знакомое.
Поэтому никто из нас не думает, что Фанг-Кефанг туп, даже наоборот, но Фанг-Кефанг все равно изводит себя (и нас), когда находится повод так посчитать.
Он понял, что его первоначальная версия о том, что Эвер Дикки Хансен, будучи в бегах, решила спрятаться в свежеотстроенном для этого отеле, никуда не годится, и тут же усиленно принялся ее уничтожать. Сколько раз он уже повторил, что отель и Эвер Дикки – некие вторичные фигуры, и гораздо важнее сконцентрироваться на том, что стоит за ними, а не на них самих? Наверное, раза три уже.
И еще повторит. Лишь бы мы больше не вспоминали об ином. И моим словам о возможности послужить Эвер Дикки экскурсоводами по Додекан Фанг так обрадовался именно потому, что они уводили в сторону от опасной для него темы.
Когда я все это понял, моя злость на толстяка (и на Янгона, чего уж) совсем улеглась. Такое со мной бывает. Едва я нахожу скрытую, движущую причину какого-либо направленного на меня воздействия, я успокаиваюсь. Как мне кажется, все дело здесь в том, что в чужих словах и поступках я начинаю замечать ущербность тех, кто их произносит или совершает. Тогда я говорю себе: не ты один неполноценный, Тиро. Не ты один. Это мирит, знаете, со всем миром. Ох, ладно.
– Так что, – спросил я, – мы покажем Эвер Дикки район?
– Я – за! – поднял руку Фанг-Кефанг.
– А склады у Кушигай? – спросил Янгон.
– Формально они не наши, – быстро сказал толстяк.
– Часть складов – на нашей стороне, – возразил Янгон. – Любой сити-маппер покажет тебе границы. А там – ол-гурэнтай.
– Мы можем быть честными, – сказал я. – Возможно, Эвер Дикки найдет с ними общий язык. Или сама откажется от посещения складов.
– Эх, если бы у меня были две автоматических турели! – мечтательно завел глаза к низкому потолку Янгон. – Представьте – две турели. И никаких ол-гурэнтай.
– И здоровый робо-таки муниципальной полиции, – добавил Фанг.
– Ну, это же потом! – сказал Янгон. – Я бы и сам сдался.
Я привстал.
– Господин Гелан!
На мой крик араб всплыл смуглым лицом поверх стойки.
– Да, Тиро-ага!
– Можете минут на пять дать нам в пользование проектор?
– Это денег стоит.
– Сколько?
Гелан задумался на долю секунды.
– Ай, Тиро-ага, нисколько! – с улыбкой махнул рукой он. – Что клиенту в радость, то и нам в радость! Но только пять минут!
– Спасибо, господин Гелан.
Я получил пароль на аплинк. Кэми принялась складывать подносы друг на друга. Фанг-Кефанг собрал бокалы и трубочки.
– Хочешь разработать маршрут? – придвинулся Янгон.
Я кивнул.
Проектор с тихим жужжанием проехал по направляющим под потолком и завис над нашим столиком. Включилась подсветка, передо мной проросли клавиши виртуальной деки. Через внутренний процессор, через прошитую во мне арти-сеть проектор не работал, потому что, видимо, тоже, как и сердце господина Гелана, был куплен только после того, как безнадежно устарел и подешевел.
Я набрал: «Додекан-сайто, карта». Проектор помигал и принялся выращивать виртуальные здания, медленно застраивая ими столешницу. Он делал это, периодически замирая на одно, на два мгновения, словно ему не хватало мощности. Токоран-рю. Фукомо-рю. Басубан-рю. Улицы тянулись сквозь Додекан узкими желтыми лентами. Жилые комплексы обрамляли их, множа этажи. Овалы прогулочных площадок и сервисные зоны слабо голубели там, где план района позволял свободное от застройки пространство.
Границы Додекан обозначались красными барьерчиками с указаниями соседствующих районов. Кушигай. Кайрю. Где-то на другом конце, еще невидимый, должен был находиться выход в Натоми.
– Какой он медленный, – сказала Кэми, положив подбородок на кулачки.
– Ты ему не мешай, – сказал я, отодвигая ее, потому что часть зданий Кэми накрыла своей головой.
– О, Тойдеканн пошел, – заметил Янгон.
Свалка прорастала огромным серым куском с его стороны. Проектор воссоздавал ее еще медленнее, чем дома, но, надо признать, воссоздавал кропотливо. Наверху Башни Огитори даже можно было разглядеть наш наблюдательный пункт, прикрытый маскировочной тканью. Правда, я все же засомневался, что свалка отображается онлайн. Ни утилизаторов, ни Дзионкая, ни иной роботехники проектор не показывал. Значит, как минимум, не отслеживал текущие изменения.
Отель, впрочем, в его базе уже был. С дорожкой, пальмами, башенками, балкончиками и стеклянной террасой. Имелся даже план расположения номеров. Я почему-то подумал, что, если загляну на пятый этаж в сорок шестой номер, то, возможно, увижу Эвер Дикки Хансен, как она ходит или лежит. Глупая идея. Но секунд пять мне ужас как хотелось укрупнить изображение «Пайтон-де-Люкс».
– Друзья! Пять минут! – крикнул от стойки Гелан.
– Ваш проектор нам только-только район построил! – крикнул в ответ Фанг-Кефанг. – Мы ничего не успели еще!
– Это хороший проектор!
– Медленный, – сказала Кэми.
Араб покачал головой.
– Ладно. Еще пять минут. От сердца отрываю.
– Спасибо, господин Гелан! – крикнул я.
– Я еще лимонада закажу, – поднялся Янгон.
Взяв наши подносы, он ушел к стойке. Там зажурчал голос повеселевшего Гелана. Из ниши выкатил робоуборщик и, потрескивая, принялся натирать полы. Анимаро в виде драконов прыгали по стенам и изрыгали огонь.
Проектор звякнул. Додекан-сайто был построен.
Я поставил палец у нашего дома, отмечая начальную точку маршрута.
– Не-не-не, – запротестовал Фанг-Кефанг, – от отеля веди. Мы же не от дома пойдем. И вернуться должны к отелю.
Я сдвинул палец.
– Тогда, так.
Стараясь не задевать здания, я повел светящуюся линию от Мори-рю к Токоран, перескочил на Кокото…
– Давай все же от складов и Кушигай подальше, – сказал Фанг-Кефанг.
– Поддерживаю, – сказал вставший у стола Янгон.
Он шумно всосал лимонад через трубочку. Микропластик с его торчащих в стороны волос посыпался на виртуальный Додекан.
– Почему? – спросил я, сдув желтую крошку.
– Ей наверняка не понравится, – сказал толстяк.
– А еще, повторяю, там ол-гурэнтай, – добавил Янгон. – Думаешь, если они налетят, мы отобьемся? Мне что-то в это не верится.
Я посопел.
– Она подумает, что мы утаиваем от нее важную информацию.
– Да! – сказала Кэми. – Она же не глупая. У нее тоже есть карта района.
– Черт! – воскликнул Фанг, с силой потерев свой стриженный череп. – Точно! Это меня Янгон сбил. Тогда веди ее к складам, Тиро. Да, это правильно. Мы же не знаем, какие у нее задачи. Может, как раз проблемные места ее и интересуют. Если уж превращать Додекан в Отуро…
– Тут может быть другое, – произнес Янгон таким зловещим голосом, что я остановил палец на пересечении Кокото и Басубан.
– Что?
– Не знаю.
– А зачем пугаешь? – привстала Кэми.
Янгон протянул ей бокал с лимонадом.
– Я подумал, – сказал он, глядя то на меня, то на Фанг-Кефанга, – что Хансен действительно могли послать как триггер, как катализатор дальнейших событий. А после – все.
Толстяк нахмурился.
– Что – все?
– Ну, война среди джинкочи, – произнес Янгон. – Наш район как раз…
– Ага-ага, – сказал Фанг, – могущественные джинкочи «Кавахара», «Циндао Айс», «Мицуи», «Гелиотекки», «Нобуно»…
– «Йокики»! – выкрикнула Кэми.
– «Йокики» уже давно поглощена «Стабаро», – сказал Фанг-Кефанг. – Так вот, мы должны думать, что все эти джинкочи вдруг решили: не замутить ли нам войну в Додекан? С чего? Мы же не на золоте сидим.
Я провел палец через узкую парковую зону до границы с Кайрю и вернулся на Мори-рю, вычертив длинную линию по краю свалки. Тойдеканн был, так сказать, финальным аккордом, основной достопримечательностью. Только я не знал, произведет ли он впечатление на Эвер Дикки. Вся прогулка пешком должна была занять около двух часов времени.
– Сейчас золото не в цене, – сказал я. – Вот если бы мы сидели на трансурановых или хотя бы на литии…
– Может и сидим, – сказал Янгон.
Фанг-Кефанг поднялся, оценивая проложенный мной маршрут.
– Ну, кажется, неплохо, – сказал он.
Виртуальный район потрескивал и мерцал.
– А «Сабах» в середине – это с намеком? – спросил Янгон.
Я кивнул.
– Мне нравится! – заявила Кэми.
– Может быть…
Фанг-Кефанг протянул руку, чтобы нарисовать альтернативу, но проектор выключился, и Додекан на столе пропал.
– Все, дорогие мои! – крикнул Гелан от стойки.
Казалось, даже анимаро, столпившиеся вокруг нас, разочарованно выдохнули.
– А еще? – спросила Кэми, вытягивая шею.
– Увы, Кэми-ханум. Электричество дорого.
– Ладно. Спасибо, Гелан.
Я присел, давая Кэми заползти мне на спину. Выходя, мы помахали арабу, который несколько раз с улыбкой поклонился.
– Я надеюсь, – сказал Фанг-Кефанг уже снаружи, – что за экскурсию по Додекан Хансен нам тоже заплатит.
Нерасшифрованный тайм-код
– Джи Чинанг…
– Я здесь, джи Амоко.
– Я надеюсь…
– Да.
– Мои кохаи, джи Чинанг, стали фиксировать странную активность в ряде районов сити. Мне бы хотелось с вами посоветоваться.
– Я весь внимание, джи Амоко.
– Но сначала мне бы хотелось равного доступа, джи Чинанг.
– Сейчас.
(Пауза)
– Я проанализировал ваши ресурсы и массивы вероятностной информации. Да, паритетное пользование возможно, но только в пределах исследуемой проблемы. Надеюсь, вы не против?
– Большего мне и не нужно, джи Чинанг.
– Тогда я слушаю.
– Дело в том, что при анализе накопленных массивов за последние девяносто дней мои кохаи обнаружили некое странное, алогичное поведение некоторых братьев из иных, в том числе, и конкурентных кластеров.
– Алогичное?
– Да, джи Чинанг.
– Как вы знаете, джи Амоко, жизнь среди людей в постоянно меняющемся многофакторном поле данных сама по себе рождает хаос. Кратковременное а-поведение даже у старших джи случается достаточно часто. Вы, наверное, знаете, про мою застройку бамбуковой рощи на Маге-хиру?
– Да, джи Чинанг. Я считаю этот комплекс настоящим произведением искусства.
(Смех)
– Ах, джи Амоко, вы совершенно не умеете льстить! Оставьте это человеческим особям. Могу вам сказать сейчас, что это был просчет, глупое, невозможное действие, которое, тем не менее, я совершил.
– Серьезно?
– Более чем. Но затем я выдал это за тонкий ход. К счастью, у меня было время и ресурсы для выправления ситуации. Так что я бы не слишком уделял внимание периодическому а-поведению у кого бы то ни было.
– Все это так, джи Чинанг. Но, как ни странно, я усматриваю в интересующих нас всплесках а-поведения определенную систему.
– Даже так, джи Амоко?
– Разрешите переслать вам массив?
– Хорошо.
(Пауза)
– Интересно, джи Чинанг?
– Хмм… На первый взгляд я не усматриваю никакой корреляции. Вы выявили четыреста девятнадцать событий по Натоми, Додекан, Кайрю, Отуро и Хиво. Я добавлю вам еще двести семьдесят три, произошедших там, где ваши э-э… возможности, скажем так, ограничены. Это Ойсанг, Аковадзира, порт Ицу и Хансо-Хансо. Вы полагаете, что все эти без малого семьсот случаев связаны между собой какой-то закономерностью?
– Часть из них, разумеется, совершенно случайны.
– Я рад это слышать, джи Амоко. Пусть нынешний мир и состоит из хаоса и паранойи, но задачу каждого джи я вижу именно в том, чтобы не допустить обе эти гадости в начальный протокол ядра.
– Я с вами согласен, джи Чинанг. И все же…
– Да?
– Разрешите я выделю и сконфигурирую массив событий в том ключе, который, возможно, ускользнул от вашего внимания?
– Пожалуйста.
(Пауза)
– Вот, джи Чинанг.
– О!
– Вы видите, джи Чинанг? Я применил фильтр по джи Матойе, что занимается проблемами а-логичности и квази-а-логичности, а также выстроил временную сеть. Смещение а-логичных событий во времени и в общем массиве данных имеют явные признаки манипуляции.
– Так-так.
– Как понимаю я, джи Чинанг, кто-то уже три месяца вызывает сбои в функционировании джи перечисленных нами районов. Сбои при этом очень аккуратные, почти не поддающиеся корреляции между собой.
– Я не совсем согласен, джи Амоко.
– Я весь внимание, джи Чинанг.
– Вы не думали о играх старших джи?
– Конечно, джи Чинанг, я подумал об этом в первую очередь. Даже отправил запрос своему семпаю…
– Джи Таге Нобуно?
– Да. Но он… У него в последнее время сложилось недопонимание с джи Кике Мицуи…
– Я в курсе.
– И джи Нобуно не смог выделить мне ресурсов на разработку темы. Он посчитал, что в этом сейчас нет необходимости, поскольку всецело занят парированием атак джи Мицуи. Он отсрочил мой запрос на две недели.
(Вздох)
– Интересно. Что я вам скажу, джи Амоко. Если это игры старших джи – а это в той или иной мере их игры, – то мы с вами рискуем попасть в некрасивую и даже опасную ситуацию. С другой стороны, с вероятностью в шестьдесят два процента манипулятор настолько хорош, что сбои не вызвали никакого беспокойства у системных и контролирующих сити-служб. Пожалуй, даже надзирающий джи Кагуро не увидел здесь опасности. В конце концов, как я и сказал раньше, всплески а-поведения давно не являются чем-то исключительным, пока они находятся в определенных рамках. Но сейчас в вашем массиве, объединенном с моим, я увидел очень забавную штуку. Сказать?
– Да-да, джи Чинанг.
(Пауза)
– Манипулятор был не один, джи Амоко.
– Как?
– Смотрите. Если мы разбиваем массив по районам с корреляцией по времени, то кажется, что да, сбои подверглись определенной манипуляции. Но как быть со сбоями, которые произошли сами по себе? Разве таких не было? Были, джи Амоко, но они так же попали в нашу с вами выборку, потому что прошли через фильтр.
– И если их убрать…
– Если их убрать, то мы получим очень интересную картину. Очень. Манипуляторов было два. Видите?
– Джи Чинанг!
(Смех)
– Да, джи Амоко. Я и сам сейчас пребываю в некотором изумлении. Но массив я разложил трижды, и вероятность ошибки и неверной интерпретации исчезающе мала. Итак, что мы в результате видим, джи Амоко? Если попытаться объяснить просто: некто вызывает в работе местных районных джи сбои, которые проявляются в дальнейших а-логичных действиях и командах. Часть команд благополучно гасится, поскольку вредна или нежизнеспособна и отводится фильтрами, но часть исполняется по вертикали «семпай-кохай», поскольку имеет все признаки доброкачественной команды. Именно поэтому мы с вами, джи Амоко, и смогли их отследить. Все это впервые наблюдается, насколько я понимаю, в апреле в шести районах сити. Крупных а-логичностей – две. Это транспортная развязка в Хиво, уходящая в никуда, и отель «Пайтон-де-Люкс» в депрессивном Додекан-сайто.
В начале мая происходит еще один всплеск интересующих нас сбоев, который затрагивает уже все девять районов. Отсюда произрастают авария из десяти робо-таки на Кено-рю в Отуро, бунт секс-кукол в Натоми и кратковременное отключение света в Хансо-Хансо. Вы согласны, джи Амоко?
– Да, джи Чинанг.
– Замечательно. Теперь подбираемся к самому вкусному. Следующий всплеск, фиксируемый в конце мая, имеет, дорогой джи Амоко, уже совершенно другой почерк. Да-да. Посмотрите рисунок. Видите? Простота спонтанности здесь намеренная. Заметьте еще узкий временной срез. И никаких новых джи. Все а-логичности происходят только с теми объектами, которые уже были задействованы в прошлом. Поэтому я смею утверждать, что это и есть наш второй манипулятор. Он просто шел по пути первого.
– Но зачем, джи Чинанг?
(Пауза)
– Вы хотите это знать, джи Амоко? Я уверен, вы уже догадались.
– Второй манипулятор выслеживал первого?
– Да. И я советую вам, джи Амоко, забыть о данном массиве и почистить память. Для общего нашего блага.
– Почему, джи Чинанг?
(Вздох)
– Потому что я не вижу, зачем, например, мне понадобилось бы тратить огромные ресурсы на такие манипуляции с окружающей средой. Представьте, какого уровня должны быть базовые расчеты и тайм-коррекции, чтобы вытянуть воздействие за рамки хаоса и, тем не менее, в этих же рамках его, для непосвященных, удержать. Кроме того, если мы предполагаем, что в наблюдаемом нами массиве есть охотник и беглец, то привлекать внимание что первого, что второго было бы в высшей степени глупо. Простите меня за человеческую характеристику, но она здесь удивительно уместна.
(Пауза)
– Я понял вас, джи Чинанг.
– Значит, я считаю, что нашего разговора не было?
– Конечно.
Глава 3
С соображениями Фанг-Кефанга я все же был не совсем согласен.
Мы вернулись в свой дом и разбрелись по квартирам, которые, по словам Янгона, имели полное сходство с ящиками.
Ну, разве что у Кэми квартира была побольше размерами, потому что обладала семейным статусом. Правда, и жила она там в компании с опекуном Баку и его женой, основными занятиями которых были участие в бесконечных виртуальных прогресс-сессиях, румчатах и развлекательных контент-шоу. Из квартиры они выходили редко, так как в подавляющем большинстве случаев им хватало автоматической доставки, будь это еда, одежда или какой-нибудь модуль-примочка.
За все время моей дружбы с Кэми я видел Баку всего три раза (худое и волосатое нечто), а его жену всего один раз. Она вышла к нам в трусах, с электронной «тупняшкой» во рту (тоже худое и волосатое нечто) и с таким рассеянным взглядом, будто вместо меня и Янгона наблюдала что-то иное.
Возможно, что так и было, если она одновременно находилась в реальности и в виртуальной сети. Сютун говорил, что таким образом можно легко заработать вирт-синдром, и стращал нас тем, что потом дорога всего одна – в «консервы».
Мы честно боялись.
По договору бессрочной аренды с муниципальным домовладельцем мы были обязаны как минимум восемь часов из двадцати четырех проводить в своих квартирах. Иначе считалось, чт
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71520106?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Андрей Кокоулин
Тип: электронная книга
Жанр: Социальная фантастика
Язык: на русском языке
Издательство: Автор
Дата публикации: 11.01.2025
Отзывы: Пока нет Добавить отзыв
О книге: Фантастический роман. Киберпанк. Псевдояпония.