Главная страница | Книги для подростков | Разрушительница Тьмы

Разрушительница Тьмы
Джоди Мидоуз
Салвейшен. Эпическая дилогия для подростков #1
Много веков назад тьму запечатали за Преградой, но она продолжает просачиваться наружу и отравлять земли трех королевств.
Однако людей больше заботит предстоящая свадьба Ханны и Руна, враждующих принцессы и принца. Их союз должен остановить многолетний конфликт между государствами. Только вот каждый из них преследует собственные цели и не намерен сотрудничать.
Боясь, что Преграда падет и демоны погубят Салвейшен, принц Рун решает призвать Разрушительницу Тьмы для защиты мира. Легендарную воительницу, что уничтожила королевские семьи четыреста лет назад. Спасет ли она мир от тьмы или затянет глубже в огонь вечной войны?

Джоди Мидоуз
Разрушительница Тьмы
Посвящается Лорен ищущей

© Перевод на русский язык Моисеевой Е.А., 2023
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Пролог
Таков был этот мир.
Континент под названием Салвейшен, состоящий из трёх королевств, раздираемых войной, которая идёт так давно, что все уже забыли, с чего она началась. Люди сражаются, отступают, плетут интриги и – самое главное – забывают то, о чём никогда не следует забывать.
Точнее, они пытаются это сделать. Зло невозможно по-настоящему забыть, потому что прямо в сердце Салвейшена, в том самом месте, где сходятся три королевства, находится волшебный барьер, который непрестанно жужжит и мерцает. Его называют Преградой, и это единственное, что отделяет три королевства от тьмы, просачивающейся из Разлома.
За четыре сотни лет ничто не смогло прорваться сквозь Преграду. Жители трёх королевств уже привыкли к шрамам, оставшимся от последнего Вторжения. Они приспосабливаются как могут. Избегают мест зла, например, сезонных ловушек или гравитационных ям. Берут с собой запасы еды, путешествуя по вечногорящим лесам. По возможности носят предметы из обсидиана.
Их желание забыть вполне понятно. Люди должны приспосабливаться, иначе им придётся жить в вечном страхе перед следующим Вторжением. Тогда они не смогут вспахивать поля, ковать железо, печь хлеб, управлять государством, собирать налоги, строить, добывать руду, молоть муку и рожать детей. Жизнь должна продолжаться, и жители Салвейшена это хорошо знают.
Но одно дело – приспособиться. И совсем другое – забыть.
Они были слишком поглощены войной, они забыли то, что следовало бы помнить, и потому не подготовились к неизбежному.
К следующему Вторжению.
Оно всегда происходит, и поскольку с момента последнего Вторжения миновало уже четыре сотни лет, некоторые поговаривают, что событие должно вот-вот случиться.
Таков этот мир – континент, королевства, война, – но вскоре всё это перестанет иметь значение, потому что Преграда слабеет, силы, заточённые внутри, вот-вот вырвутся наружу, а единственная, кто может противостоять этому хаосу из выживания, забвения и сражений…
Она по-прежнему спит.
Остров Винтерфаст расположен к северо-востоку от Салвейшена. Туда никогда не ступает нога человека. Он состоит из обледеневших камней, где ничего не растёт, а единственное строение на острове – изборождённая ударами ветров башня, которая может рухнуть в любой момент.
Много лет назад эта башня была произведением искусства, памятником героине. Наружные стены построили из прочного известняка с кольцами из мрамора, гранита и песчаника на равном расстоянии друг от друга. Южная сторона башни была облицована узором из чистого золота в виде широко распахнутых крыльев. Когда на башню падали солнечные лучи, крылья светились.
Но после четырёх веков забвения слабые движения земной коры на острове сместили камни, обрушив золотые крылья и покрыв трещинами кольца. Теперь земля у основания башни усеяна каменными глыбами, но никто не приходит, чтобы украсть ценный материал. Даже если бы большую часть года остров не был покрыт снегом, люди не осмеливались бы приблизиться к той, которая спит в башне.
Разрушительница Тьмы.
Это легенда, существо из света и тьмы, созданное с единственной целью – защитить Салвейшен от сил зла.
Вот что находится по ту сторону Преграды. Силы зла. Демоны, обращающие в ужас всё, к чему прикоснутся. Воплощённые ночные кошмары, которые много раз едва не разрушали Салвейшен.
Только Разрушительница Тьмы может победить их, и на протяжении долгих веков жители трёх королевств поклонялись ей как полубогу. Они возвели для неё башню, делали ей подношения и старались, чтобы она ни в чём не знала нужды. Нет, она никогда не желала богатств, земель или материальных ценностей, но она могла получить всё. На картинах, которые не успели уничтожить после Красного Рассвета, её изображали высокой и свирепой, с большими перистыми крыльями и мечом из чистой ночной тьмы, ужасным и удивительным.
Но теперь её больше не рисуют.
В башне она предстала как девушка, спящая под паутинным пологом: совершенно неподвижна, дыхание едва заметно, а кожа как лёд. Конечно, никто в здравом уме не посмел бы прикоснуться к ней, спящей или бодрствующей. Снаружи бушует ураган, ветер наметает снег до самого окна, а Разрушительнице Тьмы снится сон.
За закрытыми веками она видит Преграду, которая издалека похожа на огромный купол, такой высокий, что теряется в облаках, но вблизи это высокая и непроницаемая стена, не дающая злу выбраться наружу. Поэтому её так и называют.
Но на самом деле Преграда не купол, не стена, а сфера, пронзающая земную кору до самой магмы, не причиняющей вреда, а наоборот, усиливающей её магию.
Сфера состоит из пульсирующей энергии, пронизывающей горы и долины, реки и каньоны. Сохранились даже остатки города, разрезанного пополам, и кладбище, которое во время одного из Вторжений покинули мертвецы. Больше там никого не хоронят.
Во сне Разрушительница Тьмы проходит сквозь Преграду и попадает в реальность из кошмаров, которая не подчиняется обычным правилам. Рисунок местности не меняется: холмы остались там, где им и надлежит быть, и реки на своём месте, но после тысячелетнего соприкосновения со злом здесь всё же произошли некоторые перемены.
Видеть это невыносимо.
Но Разрушительница Тьмы уже видела это прежде, и перемены больше её не трогают. Она видела то, что находится внутри зла, намного чаще обычного человека, видела в реальности, а не только во сне, и этот раз ничем не отличается от предыдущих.
За некоторыми исключениями.
Теперь что-то изменилось и вынуждает её попытаться пробудиться ото сна и разорвать границы сознания. Разрушительница Тьмы хочет проснуться и исполнить свой долг, но её ещё не призвали, и пока люди сами не захотят помощи, она заточена в свой сон.
С губ Разрушительницы срываются прерывистые вздохи – единственные признаки жизни за прошедшие четыреста лет. Потом дева делает ровный и долгий выдох, в холодный воздух поднимается облачко пара, и снова засыпает.
Люди так и не призвали её.
Но им следует это сделать. Те, кто жил рядом с Преградой, должны были заметить её дрожь, слабые места и свои собственные зловещие сновидения. Правителям следует отвлечься от склок и понять, что пора делать запасы еды и воды и уводить своих подданных в надёжные убежища за городскими стенами. И кто-то должен пробудить её, потому что в самой глубине Зла, за изувеченными горами, мутными реками и странными скачками во времени, демоны возвели нечто вроде замка из миллионов человеческих костей.
Как и во всех замках, здесь есть тронный зал. В центре восьмиугольной комнаты находятся два трона, хотя занят лишь один. Другой трон пока пуст. Он ждёт.
И именно потому Разрушительница Тьмы беспокоится и отчаянно хочет пробудиться. Силы зла не возводят замки и не строят троны. А значит, там что-то изменилось.
Фигура на троне.
Именно она представляет опасность.
Разрушительница Тьмы это понимает, но ничего не может поделать. Если её никто не разбудит, Преграда падёт.
И тогда мир изменится.



Глава 1
Ханна
До этого дня у Ханны было немало практичных идей относительно замужества.
С детства она готовилась стать женой самого богатого и могущественного человека, обладавшего политическим влиянием. Она вполне смирилась с браком без любви, потому что только в сказках принцессы влюблялись в красивых рыцарей или смышлёных крестьян. С тринадцати лет она помнила разговор с матерью: сначала нужно родить наследника, а потом приступать к переговорам. И если ей заблагорассудится, переговорам с другой стороной, а не со стороной её супруга.
Именно так работали почти все политические союзы.
Хоть Ханна и считала брак деловым союзом, её ситуация была весьма необычной.

НАСЛЕДНАЯ ПРИНЦЕССА ЭМБРИИ
ИОАХАННА ФОРТУИН СОЧЕТАЕТСЯ БРАКОМ
С НАСЛЕДНЫМ ПРИНЦЕМ КАБЕРВИЛЛА
РУНОМ ХАЙКРАУНОМ
Такими заголовками пестрели все газеты от Солкаста в Эмбрии до Бринка в Кабервилле и наверняка газеты Ивасленда. Королевская свадьба. Два враждующих королевства, объединённые взаимным презрением к третьему.
Но о чём умалчивали газеты? О её планах после свадьбы. Сначала Ханна завоюет Ивасленд с помощью двух армий. Потом избавится от мужа и его семьи. И будет править всеми.
Хотя этот план и был крайне необычным, он означал конец войны, о чём давно мечтали все жители Салвейшена.
Да, сейчас три королевства уже не вели активных боевых действий, но тревожная передышка не продлится долго. Сражения возобновятся, торговля прекратится, и снова начнётся резня. Как всегда.
Поэтому главным желанием Ханны был мир. Если это возможно, она его добьётся. Победа Эмбрии и власть Ханны над всеми тремя королевствами – всего лишь удачный побочный эффект.
– На него хотя бы приятно смотреть. – Надин, любимая кузина и фрейлина Ханны, а также единственный человек на свете, с которым Ханне на самом деле хотелось проводить время, выглянула в окно их тесного экипажа. Они ехали вдвоём, но снаружи их окружала целая компания вельмож, дипломатов и солдат, направлявшихся в Бринк на свадьбу.
Ханна предвкушала это путешествие до того самого момента, пока не поняла, что всю дорогу ей придётся провести в карете. Ей хотелось почувствовать ветер, шагать по траве, но родители не позволили. Они настояли, чтобы она сидела внутри душной клетки, пока остальные будут веселиться.
– Мы всё ещё считаем его красивым, не так ли? – Надин краем глаза взглянула на Ханну, а потом снова посмотрела в окно, где был во всей красе виден Рун Хайкраун. – Хотя бы этого у него не отнять.
Милая Надин пыталась увидеть положительные стороны любой ситуации.
Но для Ханны единственным благоприятным моментом был конечный результат, и она была готова вынести всё что угодно ради достижения своей цели.
– У него глупое имя, – коротко ответила она.
И всё же Ханна с восхищением смотрела на высокую прямую фигуру Руна верхом на вороном жеребце. Принц ехал чуть впереди, так что она не видела его решительный подбородок и щетину, которую он отращивал с момента отъезда из Солкаста, но прекрасно успела их запомнить. Каждый вечер, когда их караван останавливался на ночёвку, Ханне и Руну давали возможность побыть вдвоём, и они гуляли по поляне, берегу озера или опушке вечногорящего леса, чтобы познакомиться поближе, пока Надин и остальные фрейлины следовали за ними на почтительном расстоянии.
– Он не виноват в том, что его так назвали, – заметила Надин. Она была добрее Ханны и постоянно приглядывала за принцессой, потому что та считала, что обычные люди всегда пытались обидеть тех, кто был лучше их. Ханна ненавидела обычных людей.
– Это касается и его внешности, – ответила Ханна. – Не хвали и не оправдывай его за то, над чем он не властен.
Надин закатила глаза: будь с ними другие фрейлины, она бы ни за что этого не сделала, но вдвоём они могли вести себя более свободно. Надин пыталась доказать Ханне, что положительные стороны можно найти во всём, а Ханна пыталась научить Надин, как защититься от вышеупомянутых обычных людей.
– Он мог бы отказаться причёсываться или ухаживать за кожей. Мог бы сутулиться или жевать с открытым ртом. К счастью для тебя, он достаточно тщеславен и воспитан, чтобы на него было приятно смотреть.
– До тех пор, пока я его не убью. – Ханна дотронулась до кинжала, спрятанного в башмаке.
– До тех пор, пока ты его не убьёшь, – согласилась Надин. – Но постарайся хотя бы не смеяться над его глупым именем. Всему виной его предки.
Она была права. Когда-то у жителей трёх королевств была общая система имён: имя и фамилия, заимствованные у захватчиков и беженцев, высадившихся на берегах Салвейшена много лет назад. После объединения королевств и впоследствии возникшей взаимной ненависти между ними жители Ивасленда начали называть детей в честь городов, в которых жили, а обитатели Кабервилла – в честь различных добродетелей, черт характера и других абсурдных вещей.
Хайкраун. Нелепо.
Конечно, фамилия Ханны была Фортуин, что намного лучше, так как это было её решение.
И всё же несмотря ни на что, нечто в Руне Хайкрауне её привлекало. Возможно, решимость защитить своё королевство или желание приехать в Эмбрию, на территорию врага, чтобы самому вести переговоры о браке. У принца не было никаких доверенных лиц. Она не скоро забудет, как он вошёл в тронный зал в самый первый день в неброском чёрно-сером одеянии, популярном в Кабервилле, с небрежно уложенными тёмными волосами. Представляясь вельможам Эмбрии, он говорил с уверенностью, которая требовала уважения.
Люди Ханны могли убить его на месте – и он это знал, – но ситуация с Иваслендом слишком усугубилась. Если Ивасленд действительно нарушил соглашение, заключённое на острове Винтерфаст, как шептались повсюду, то требовался быстрый и решительный ответ: заключение брака.
Удивительно, как шпионам Эмбрии удалось раскрыть заговор. Благодаря строгим мерам безопасности – частым неожиданным осмотрам, постоянному присутствию солдат и впечатляющей пропаганде, которая поощряла у молодёжи Ивасленда слепую верность, – было крайне сложно внедрить шпионов в придворную среду, в университет и Великий Храм. И всё же это оказалось возможным. Время от времени Эмбрии удавалось найти подходящих кандидатов, тех, кто устал от бедности или пренебрежения. Именно один такой житель Ивасленда, старик, искавший богатства и власти для своих внуков, и помог раскрыть заговор.
Ни одно из королевств за тысячи лет не нарушило единственного заключённого между ними соглашения Винтерфаст. Использовать зло, тёмную магию из-за Преграды, во время войны, что немыслимо. Безрассудно. Жестоко. Это было единственное, что бы королевства никогда не сотворили друг с другом или с самим собой, потому что нарушение соглашения привело бы к гарантированному взаимному уничтожению.
К несчастью, подробности были неизвестны: когда признание старика достигло шпионки из Эмбрии, бумага была испачкана и разорвана, а голубка, которая его принесла, умерла на подоконнике. Естественно, отступник исчез, и информация, которой он обладал, исчезла вместе с ним. Поэтому никто не знал, как именно Ивасленд собирался использовать зло, однако угроза оставляла две возможности.
Первая – санкции. Пошлины. Любое наказание, описанное в соглашениях. Тогда экономика Ивасленда не сможет восстановиться на протяжении более ста лет.
Однако этого будет достаточно, чтобы привести к новому эпизоду войны, поэтому следовало рассмотреть вторую возможность – нечто менее формальное, но более дальновидное.
После долгих дней молитв и совещаний с Тулуной, Тулуной Стойким, божеством-нуменом Ханны, именно принцесса посоветовала сделать предложение Руну, и король и королева Эмбрии (родители Ханны) быстро принялись за дело.
Конечно, предстоящая свадьба заставила жителей Ивасленда ещё более настороженно относиться к своим богатым и могущественным врагам, и они наверняка пытались найти способ ей помешать…
Но Ханна об этом не беспокоилась. Тулуна выбрал её, чтобы она победила в этой войне.
– Твоя очередь. – Надин указала на стоявшую между ними мраморную доску со стопкой перевёрнутых карт и двумя каменными фигурками. Скачущая лошадь из розового кварца (Надин) и крадущаяся кошка из оникса (Ханна), которые голова в голову шли к финишной прямой. Возможно, Надин была самой милой девушкой на свете, но когда дело касалось гамбита Моры, она становилась опасным соперником. Надин никогда никому не позволяла выиграть, даже будущей королеве.
Ханна вытащила карту. Королева. С улыбкой она подвинула фигурку на доске.
Когда Ханна уже собиралась занять место у финиша, экипаж наскочил на кочку, и ониксовая кошка полетела к оконному стеклу, но удачно прижалась к вертикальной панели, удивительным образом игнорируя закон притяжения. Ханну охватило беспокойство, но она подавила его и потянулась к фигурке. Порой на свете случались странные вещи. Вот и всё.
Но стоило пальцам Ханны коснуться ониксовой кошки, как та ударила её крошечными когтями.
Ханна отдёрнула руку. Экипаж снова подпрыгнул. Кошка упала на пол.
Голос Надин дрожал.
– Неужели она только что…
– Нет. – Ханна осмотрела пальцы. Она заметила маленький порез, но, возможно, причиной тому были карты или письмо, которое она писала сегодня утром, чтобы напомнить Девону Беархейсту о крайнем сроке. – Просто мы волнуемся из-за свадьбы. Нам это показалось.
Кажется, Надин собиралась возразить, что обычно двум разным людям не может показаться одно и то же, но промолчала. Ханна подняла ониксовую кошку с пола и осторожно поднесла её к окну, чтобы проверить, будет ли она держаться, но фигурка упала ей на ладонь.
Да, это всего лишь её воображение. И воображение Надин.
Ханна поставила фигурку на доску и пальцами коснулась обсидиановой подвески у себя на шее. Надин последовала её примеру, возможно, неосознанно, потому что её взгляд был прикован к оконному стеклу, и Ханна почти видела, как из сердца Надин летит молитва к Светлой Земле, где обитали нумены. Обсидиан и безответные молитвы – всё, что оставалось большинству людей в эти смутные времена.
Ханна не была похожа на других, но молчала о Тулуне.
– Я рада, что мы защищены. – Надин провела пальцами по чёрным камням колец и браслетов, которые мрачно светились на фоне её светлой кожи и изумрудно-зелёного дорожного платья. Как и все знатные жители Эмбрии, Ханна и Надин носили одежду ярких цветов, чтобы на её фоне лучше выделялся богатый обсидиан. Поэтому мода Кабервилла казалась такой странной. Зачем скрывать обсидиан тёмными цветами?
Самоцвет был самым ценным ресурсом трёх королевств, так как считалось, что он отгоняет злые силы. Конечно, за четыре сотни лет никто не видел прислужников тьмы, но места зла по-прежнему существовали и о них ходили разные слухи. Люди верили в силы зла, хотя им постоянно ничто не угрожало. Даже самая бедная семья тратила последние монеты на мешочки с обсидиановыми осколками, чтобы разделить их между детьми, хотя, скорее всего, это было обычное стекло, выкрашенное в чёрный цвет. Если там и был настоящий обсидиан, его бы не хватило, чтобы отогнать даже самого слабого демона.
– Нам ничто не угрожает. – Ханна дотронулась до стоявшего рядом саквояжа, внутри которого лежала самая ценная семейная реликвия.
Корона из цельного обсидиана. Тяжёлая. Чёрная. Красивая. Этот древний артефакт передавали членам семьи Ханны с тех пор, как они четыреста лет назад получили власть. Корона принадлежала предыдущей королевской семье Аска, но никто из Фортуинов больше о них не вспоминал. Хотя корона была бесценной, её вряд ли можно было назвать модной: вместо изысканных зубцов – зазубренные шипы, а внутри – мягкая подкладка для смягчения веса.
Обычно во время путешествий или занятий государственными делами Ханна носила более изысканную и лёгкую корону, также украшенную обсидианом, но сейчас обстоятельства были уникальными. С момента приезда делегации из Кабервилла она носила обсидиановую корону почти каждый день, чтобы показать свою власть и богатство.
Ханна откашлялась и вернулась к игре.
– Твоя очередь.
– Я собиралась просить тебя раскрыть карты. – Взгляд Надин упал на колоду. – Но теперь я не уверена, что хочу играть.
– Надин, пожалуйста. – (Надин мягко посоветовала Ханне говорить «пожалуйста» почаще, и Ханна очень старалась). – Если ты сейчас бросишь игру, я решу, что это из-за того, что я выигрываю.
– Ты не выигрываешь.
– Я выиграю следующую партию.
– Только если вытащишь карту. – Тон Надин стал необычайно колким.
Ханна пристально взглянула на неё.
– Всё ещё переживаешь из-за помолвки?
– Что, если он тебя обидит? Что, если заведёт любовниц, чтобы ослабить твои позиции? – Надин прикусила губу. – А вдруг он причинит тебе боль?
– Разве не ты всего пять минут назад защищала его честь?
– Только его имя. И внешность. Но это ещё не всё.
Ханна покачала головой.
– Я тебе уже тысячу раз говорила: я знаю, что за человек Рун. Наши шпионы годами следили за каждым его шагом, особенно после того, как он стал наследником. В Солкасте принц каждую секунду был под присмотром. Жители Кабервилла не слишком-то сложные люди. Наши новые союзники плохо умеют обманывать.
Слово «союзники» прозвучало очень странно. Союзниками были родственники или благородные семьи, связанные общими целями. Союзниками не были жители других королевств. Единственное слово для них было «враги».
Но этот союз был временным. Как только Ивасленд и Кабервилл потерпят поражение, Ханна займётся делами на родине и прежде всего возвысит Надин. Ей не повезло родиться в семье, не имевшей ни капли королевской крови, она не обладала влиянием и наследством, но Ханна доверяла советам кузины больше всего на свете. Надин всегда была сдержанной и разумной, но самое главное – преданной. Больше никто и никогда не давал Ханне того, что совершенно безвозмездно предлагала Надин.
Надин сплела и снова разъединила пальцы.
– Мне всё это известно. Просто… Ты заслуживаешь большего. Ты заслуживаешь счастья.
– И благодаря этому браку я его получу. – Ханна коснулась руки Надин. – И, надеюсь, ты тоже.
– А что насчёт лорда Беархейста? – спросила Надин. – Мы можем ему доверять?
– Мы доверяем не людям, а их жадности, – произнесла Ханна чуть грубее, чем хотела, но тут же её тон смягчился. – Наши шпионы трижды подтвердили, что лорд Беархейст перешёл на сторону противника. Ему хочется больше, чем может предложить Кабервилл, как и остальным. Даже во время этого путешествия он собирает для меня поддержку. Когда мы будем готовы, знать Кабервилла встретит меня с распростёртыми объятиями.
– Распростёртые объятия оставляют сердце незащищённым. – Надин вытащила из колоды карту. Она передвинула свою розовую лошадку на клетку перед фигуркой Ханны и пересекла финишную отметку.
Ханна нахмурилась.
– Ты блефуешь.
Надин показала ей карту, мерцающую ярким размытым светом и украшенную по углам буквой N. Нумен. Он превосходил короля и королеву на одно очко.
– Проклятие! Как ты это делаешь?
Надин улыбнулась искренней улыбкой, не предназначенной для двора и балов.
– Возможно, я смирюсь с вашей помолвкой, когда лорд Беархейст сообщит имена.
– Это произойдёт сегодня, если он сдержит слово. А завтра вечером, когда мы прибудем в Бринк, ты можешь начинать очаровывать всех из списка. Скажешь им, какой прекрасной королевой я стану, как они будут процветать в моё правление. Как только я заручусь поддержкой достаточного количества вельмож, военачальников и купцов, я смогу освободить Кабервилл от ига жестоких правителей.
Надин с сомнением посмотрела на Ханну.
– Но сначала тебе придётся завоевать Ивасленд. И зачать наследника. Только тогда Кабервилл сможет тебя принять.
– Ты права. – Завоевать Ивасленд будет легко. Что касается наследника, то Ханна сделает всё, что нужно. Ради Эмбрии. Ради мира.
– Это не самый мой любимый план.
– Знаю.
– Тебе одной придётся рисковать.
Они не произнесли вслух того, о чём думали: родители Ханны ничем не рисковали. Если что-то пойдёт не так, они обвинят во всём дочь и используют один из сотни своих запасных планов, чтобы положить конец агрессии Ивасленда.
– Скажи мне, что ты на моей стороне, – прошептала Ханна. – Без тебя я не справлюсь.
– Конечно, я на твоей стороне. – Надин подалась вперёд, и на её лице появилось беспокойство. – Ты ведь в этом не сомневалась, да?
Ханна никогда бы не призналась вслух, что она сомневалась, что ей всякий раз требовались подтверждения, потому что больше всего на свете она боялась, что когда-нибудь Надин поймёт: Ханна не заслуживает её преданности, и тогда она останется одна.
Ханна улыбнулась и взяла кузину за руки.
– Только ты и я, Надин. Мы вместе завоюем этот мир.
– Или обрушим его.

Ланч был типичным для Эмбрии, потому что даже путешествие через целый континент не могло помешать людям наслаждаться едой.
Выгрузили и установили столы, полированное красное дерево накрыли изысканными скатертями. Какая-то бедная швея из Эмбрии сделала на одной скатерти гербы обеих семей – драконий коготь, сжимающий корону, для Кабервилла и падающий с неба орёл для Эмбрии. Внешние окружности гербов были соединены. Возможно, с каждым стежком швея давилась желчью, но это было недвусмысленное послание, а жители Кабервилла любили недвусмысленность.
Когда все сели (кроме стражников, слуг, конюхов и тех, кто не обладал достаточным статусом, чтобы занять место за столом), подали блюда. На первое был прозрачный суп, приправленный имбирём и несколькими другими ингредиентами, способствующими пищеварению и разжигающими аппетит, чтобы можно было съесть несколько главных блюд без неприятного чувства тяжести. Затем подали копчёного фазана, фаршированного специями и овощами, блюда с фруктами и сливками и, наконец, пирожные, политые мёдом и посыпанные нежным сладким сыром.
– Всё такое вкусное. – Рун сидел за высоким столом рядом с Ханной и деликатно ел, как все вельможи из Эмбрии. Надин была права насчёт манер принца: они могли бы быть намного хуже.
– Да, – согласилась Ханна.
– Мне никогда не понять, как ваши повара могут готовить такие божественные блюда, путешествуя в повозках, – заметил лорд Беархейст, сидящий вдали от Руна.
– Королевские повара – лучшие во всей Эмбрии. – Леди Сабина промокнула салфеткой уголки губ. – В любой ситуации они делают всё, на что только способны. – Пожилая дама понимающе переглянулась с Ханной. Два года назад повар пожаловался, что ножи не режут. Королева Катарина приказала провести осмотр. Оказалось, что лезвия были хрупкими и слабыми: одно из них сломалось, когда королевские контролёры прижали его к мизинцу повара. Лезвие раздробило кость, но не отрубило палец, на что Катарина ответила: «Так не пойдёт».
Были куплены новые ножи, и у повара не осталось причин жаловаться.
– Верно. – Ханна откусила мягкое, рассыпчатое пирожное, прислушиваясь к разговору.
Между двумя группами по-прежнему ощущалось напряжение, но несколько лордов и леди делали всё возможное, чтобы подружиться или хотя бы изобразить дружбу. За соседним столом Леа, Марис и Сесилия, ещё три фрейлины, которых Ханна привезла из Эмбрии, что-то оживлённо обсуждали с кабервилльскими вельможами – погоду, прочитанные книги и наряды, которые наденут на балы, запланированные после свадьбы.
Ханна одобрительно кивнула каждой фрейлине и повернулась к Руну.
– Мне не терпится увидеть завтра Цитадель Чести. Не могу поверить, что мы почти приехали.
Беархейст, сидевший рядом с наследным принцем, напрягся. Намёк был ясен. Он должен передать ей имена её будущих сподвижников до приезда.
Имей веру, избранная.
Где-то в закоулках разума Ханны прозвучал этот голос, прохладный и ласковый, как замороженные сливки. Это был голос Тулуны, и всякий раз, когда нумен говорил с Ханной, её охватывало чувство гордости. Нумены больше не общались с людьми: этого не случалось уже тысячи лет. Но Тулуна выбрал её, чтобы она положила конец войне. Подобным не мог похвастать даже самый набожный великий жрец.
Ты смогла приступить к осуществлению нашего плана. Скоро весь Салвейшен склонится и будет трепетать пред тобой.
От волнения по телу Ханны пробежала лёгкая дрожь.
– Наш замок стоит увидеть. – Рун положил вилку рядом с тарелкой и взглянул на неё: его красивое лицо стало задумчивым. Ханна надеялась, что он не слишком перестарался – он был нужен ей, чтобы зачать наследника. – Хотя он и не настолько красив, как вы привыкли, – продолжал он. – Солспайр в этом смысле довольно примечательный.
Ханна и леди Сабина снова многозначительно переглянулись.
Кричащий, имел в виду Рун. Вульгарный. Эти слова он использовал в послании её родителям, отправленном из его комнат в Солспайре. Люди Ханны перехватили голубку, скопировали послание и так аккуратно запечатали письмо, что Хайкрауны не заметили разницы.
– Но надеюсь, вам придётся по душе Цитадель Чести, – продолжал говорить Рун. – Мы считаем её довольно впечатляющей, особенно на расстоянии.
Вероятно, она была впечатляющей на расстоянии, потому что вблизи её изъяны было невозможно скрыть.
– Уверена, она превосходна. – Ханне за всю жизнь пришлось преодолеть немало препятствий. Цитадель Чести ничто по сравнению с испытаниями её детства.
Наконец тарелки убрали, и люди начали разбиваться на группки, присоединяясь к своим соотечественникам. Ханна подняла голову и заметила, как Девон Беархейст исчез в лесу.
Отлично. Кажется, он собирался сдержать слово.
Она встала и поманила Надин пальцем.
– Давай прогуляемся, кузина, – сказала Ханна, когда Надин торопливо подошла к ней.
– Для меня было бы честью присоединиться к вам, Ваше Высочество. – Ханна не хотела этого признавать, но Рун умел говорить очень мягко, почти обезоруживая её своей искренностью. Конечно, она ему не верила. Достаточно одной ошибки, одного подозрения, и они с Надин будут мертвы. Вероятно, остальные тоже, но для Ханны они почти ничего не значили.
– Очень мило с вашей стороны, но мы скоро вернёмся. Мы просто хотели размять ноги. – Ханна взглянула на принца, совершенно обезоруживая его: большие голубые глаза, вздёрнутый носик и розовые губы, на которых играла милая улыбка.
Он внимательно посмотрел на неё. Это было единственное, что им сразу понравилось друг в друге – красивое лицо.
– Послать за капитаном Оливером? – спросил Рун, имея в виду личного стражника Ханны из Эмбрии.
– В этом нет необходимости. Уверена, лес вокруг дороги на Бринк вполне безопасен, и мы не будем заходить далеко. – Ханна снова улыбнулась, и если принц что-то и заподозрил, то не подал виду.
– Конечно, – ответил он. – Буду ждать вашего возвращения.
На этом их разговор закончился. Ханна и Надин направились в Глубокий Лес, граничивший с дорогой.
Несколько минут они шли, прислушиваясь к пению птиц, наслаждаясь теплом позднего летнего солнца, пробивавшегося сквозь широкие листья, и наблюдая за шнырявшими под ногами кроликами и другими мелкими зверьками. Здесь не было настоящей дороги, всего лишь узкая оленья тропа, но Ханне нравилось прокладывать путь сквозь кустарник: раздумывать, куда наступить, стараться не порвать платье и следить за тем, в каком направлении они идут. День был прекрасный, и они наконец смогли выбраться из экипажа.
Прямо перед ними через тропинку перелетел кардинал.
Секунду спустя за ним последовал второй.
По спине Ханны пробежал холодок.
– Он…
Кардинал снова сорвался вниз. Ещё раз. Небо заволокло облаками, и лес наполнился кисловатым запахом.
– Да. – Голос Надин дрожал.
Вдалеке на тропинке послышался треск, и пение птиц смолкло.
Глаза Надин расширились от страха.
– Ханна, нам надо уходить.
Царапина на пальце Ханны, оставленная ониксовой кошкой, начала пульсировать.
– Сначала мы получим имена. Беархейст нас ждёт. Мы рискуем всем…
Где-то впереди раздался человеческий крик. В воздух взмыли птицы, и Ханна не раздумывая побежала на шум.
– Ханна, подожди!
Но Ханна уже ныряла, пригибаясь, среди деревьев и остановилась лишь на маленькой полянке. По лбу тёк пот, и она осмотрелась.
Вот оно. Углубление в траве.
Рука не дрогнула, когда принцесса наклонилась и вытащила из башмака кинжал. Позади слышались шаги Надин, и Ханна знала, что ей следует чувствовать себя виноватой за то, что потащила кузину с собой, но информация лорда Беархейста была жизненно важной.
Ханна подкралась к участку примятой травы, откуда шёл гнилостный запах, но, услышав тихое жужжание мух, тучей вьющихся над лежащим телом, сразу же поняла, что уже слишком поздно.
Это был лорд Беархейст. Мёртвый. И не просто мёртвый, а изувеченный: его тело было разорвано на части, а куски разбросаны повсюду, словно игрушка, из которой вытащили набивку. Трава вокруг была забрызгана кровью, а высохшую кожу лорда, точнее, то, что от неё осталось, густо покрывала плесень.
Ханне должно было стать плохо, ведь одного запаха было достаточно, чтобы вызвать рвотные позывы, но она опустилась на колени, стараясь не касаться разросшейся плесени, и кинжалом подтянула к себе куртку лорда. Возможно, он написал имена.
– Ханна, что ты делаешь? – раздался на опушке голос Надин. – Что это такое?
– Не подходи, – предупредила Ханна, подтягивая к себе рваную куртку. Наконец-то карман. – Не приближайся. – Милой Надин не стоило видеть эту мерзость. Но кто мог это сделать? Ведь он кричал всего несколько минут назад. Как это могло случиться? Плесень, гниль, мухи?
Что, если то же самое произойдёт и с ними?
В кармане мертвеца зашелестела бумага. Вцепившись побелевшими пальцами в рукоятку кинжала, Ханна прорезала ткань и подтянула поближе рассечённую грудную клетку. Возможно, перебежчик и мёртв, но если его работа жива, Ханна сможет её использовать.
– Ханна? – В голосе Надин слышался страх.
– Я сейчас. – Ханна потрясла головой, пытаясь отогнать мух, которые сели ей на лицо. Если крик услышали на дороге, а это вполне возможно, скоро лес наводнится дюжинами солдат Ханны и Руна. Её не должны найти у тела. У неё было всего несколько минут.
Ханна проткнула кончиком ножа потёртую складку кармана, подцепила бумагу, повернула запястье и вытащила её.
– Ладно. – Ханна уставилась на бумагу, чтобы убедиться, что на ней действительно написаны имена, а потом встала и быстро отошла от тела, крови и жужжащих мух. Кожа зудела от одного воспоминания о том, как по ней ползали их крошечные лапки. – Иду, Надин, оставайся на месте.
Но внезапно Надин испуганно вскрикнула, и, обернувшись, Ханна увидела серый силуэт, мелькавший среди деревьев и направлявшийся прямо к её кузине.
Он был похож на человека измождённого и сгорбленного, с выпяченной грудной клеткой, слишком длинными руками и ногами и жуткими шипами на плечах и спине. Двигался он одновременно плавно и дёргано, как будто окружающий его мир то исчезал, то возникал снова. Существо издало нечеловеческий вой. Вой хищника.
Принцесса отшатнулась, уверенная, что ей почудилось. Но существо приближалось к Надин, поэтому Ханна подняла с земли камень и, швырнув его в чудовище, закричала:
– Надин, беги! Позови на помощь!
Демон – а это мог быть только он, в этом Ханна была уверена, – повернулся к ней и широко раскрыл пасть с двумя рядами острых зубов, а потом бросился к Ханне.
Она побежала.
Ей было всё равно, куда бежать, лишь бы увести чудовище от Надин. Где-то вдалеке кузина звала на помощь.
Ветки хлестали Ханну по груди и лицу, демон приближался. Если её обсидиановые кольца и браслеты каким-то образом и отгоняли чудовище, то она этого не замечала. Демон был совсем близко.
Ханна мчалась в глубь леса, тяжело дыша; с лица капала кровь. Она ни на что не обращала внимание, видела лишь деревья, кусты и тропу впереди, хотя однажды ей показалось, что силуэт демона мелькнул справа, нет, скорее, слева.
Он был повсюду. Если он её поймает, то убьёт. Он сделает с ней то же, что и с лордом Беархейстом.
Ханна побежала быстрее.

Охваченная страхом, Ханна не замечала, что движется в одном направлении, даже когда сворачивала то вправо, то влево, прокладывая путь среди деревьев. Демон вёл её.
Страх и сосредоточенное желание выжить не дали ей различить повязанные на стволах предупреждающие жёлтые ленты с маленькими колокольчиками на концах. Они были на каждом дереве, издавали громкий звон и окружали поляну в лесу.
Но Ханна не видела лент, потому что перед глазами у неё была серая пелена.
Она не слышала колокольчиков, потому что задыхалась, а в ушах шумела кровь.
А потом, сделав около десяти шагов за границу из ленточек, она пересекла первый барьер.
Его Ханна почувствовала. Она наткнулась на слабое сопротивление, но не успела остановиться.
В голове зазвенели тревожные колокольчики, а в груди поднялась волна паники. Но Ханна уже преодолела барьер, и теперь было слишком поздно.
Место зла.
Демон загнал её в место зла.
Ханна тут же повернулась и хотела бежать обратно, но давление было слишком сильно. Она не могла пробиться сквозь барьер. Второй барьер, невидимый и безмолвный, был твёрже камня.
Ханна попала в ловушку зла, демон был совсем рядом, а из средств защиты у неё всего лишь несколько драгоценностей и кинжал.
С мрачной отчётливостью она поняла: она, Иоханна Фортуин, наследная принцесса Эмбрии, сейчас умрёт.



Глава 2
Рун
После первого крика все бросились к оружию.
После второго крика Рун и его личная стража направились в Глубокий Лес.
А после третьего пронзительного женского визга совсем рядом из кустов выбежала девушка с запутавшимися в распущенных волосах веточками и листьями; по её лицу текли слёзы. Рукава и подол платья были изорваны и волочились следом, как изумрудный дым.
Рун подхватил её, когда она споткнулась о корень. Девушка принялась размахивать руками, а потом оттолкнула его, снова споткнулась и упала на землю в ворохе изорванного шёлка.
– Леди Надин? – Рун сунул меч в ножны, опустился на колени перед юной особой и приподнял её лицо. Это была кузина и близкая подруга принцессы Иоханны. Они почти никогда не расставались. – Что случилось?
С губ девушки срывались короткие испуганные вздохи, а взгляд был затуманенным и рассеянным. Было непонятно, видела и узнавала ли она принца.
– У неё шок. – Рун посмотрел на стражников. – Где капитан Оливер?
– Я здесь, Ваше Высочество. – Стражник из Эмбрии сделал шаг вперёд.
– Пожалуйста, отведите леди Надин к каравану. Мы будем искать принцессу Иоханну. – Капитан Оливер не был стражником Руна и не подчинялся его приказам, но случившееся требовало немедленных действий, и кто-то должен был взять ситуацию под контроль.
Капитан Оливер наклонился к Надин.
– Миледи.
– Лорд Беархейст тоже там был, – сказал Даниэль, один из стражников Руна. – Возможно, он видел принцессу Иоханну.
– Ладно, тогда вперёд! То, что напугало леди Надин, скорее всего, ещё там. – Рун начал подниматься, но Надин схватила его за запястье.
Её глаза были широко распахнуты и испуганны, но смотрели прямо на него.
– Это было чудовище. Оно погналось за ней. – Леди Надин выглядела как безумная: её промокшие от пота волосы свисали прядями, а украшенные драгоценными камнями булавки колыхались от тяжёлого дыхания.
– Чудовище? – фыркнул один из стражников. – У неё истерика, Ваше Высочество. Наверное, увидела оленя и помчалась что было сил.
– Ох уж эти жители Эмбрии! – рассмеялся лейтенант Свифтхенд. – Уверен, это была белка.
– Какой ужас, – отозвался первый стражник и притворно вздрогнул.
Капитан Оливер поднялся и положил руку на меч.
– Как вы смеете? Как вы смеете?
– Хватит! – Рун остро осознавал тишину в лесу, запах аммиака и гниющей плоти и видел закрывавшие небо тучи, которые словно хотели задушить лес. Всё внутри сжалось от тревоги. – Мы должны отнестись к её словам серьёзно. Капитан Оливер, отведите её к каравану. А вы прекратите насмешки.
– Я иду с вами. – Леди Надин крепче вцепилась в руку Руна, её ногти впились в его кожу, а костяшки пальцев побелели. – Вам нужно как можно больше людей, и я могу показать, где… – Внезапно она повернулась, и её вырвало на ствол дерева.
После Рун дал ей свою фляжку с водой, чтобы она могла прополоскать рот. Надин сделала глоток, сплюнула, затем напилась и протянула фляжку ему, но принц покачал головой.
– Пожалуйста, оставьте её себе.
Леди Надин поднялась и заколола булавкой прядь волос, словно застегнула доспехи.
– Мы должны идти прямо сейчас. Я покажу вам, где увидела чудовище и куда побежала Ханна.
Рун прикусил щёку. Брать с собой эту напуганную девушку было ужасной идеей, но теперь, когда леди Надин снова начала говорить, она могла им помочь. И если они найдут принцессу Иоханну живой и невредимой, она придёт в ярость, когда узнает, что принц отдавал приказы её любимой фрейлине, как будто она его служанка: Рун уже успел многое узнать о темпераменте своей наречённой.
Он вытащил меч и кивнул.
– Показывайте нам путь. Но если что-нибудь случится, прячьтесь или бегите к экипажам. Не хочу, чтобы ваша принцесса подумала, будто я подверг вас ненужному риску. Капитан Оливер, вы за ней присмотрите?
– Конечно.
– Со мной всё будет хорошо, – заверила его леди Надин. – Нам стоит волноваться за Ханну. Пожалуйста, поторопитесь. – С удивительным проворством для того, кто только что избавился от обильного завтрака, она повернулась и зашагала к лесу. Рун поспешил за ней в сопровождении стражи.
Проклятие, подумал он, направляясь по оленьей тропе в лес. Он так тщательно выбирал самый безопасный путь, посылал вперёд разведчиков и взял с собой солдат больше, чем было необходимо. А теперь весь их союз был поставлен под угрозу, потому что он не отправил с принцессой на прогулку целый отряд стражников.
– Скорее всего, какая-нибудь ерунда, – чуть слышно проворчал лейтенант Свифтхенд.
– Но мы же слышали крики.
– Ты ведь знаешь жителей Эмбрии, – пробормотал лейтенант. – Скорее всего, это ловушка. Принцесса что-то задумала, и принц вот-вот попадётся.
Рун сжал зубы. После смерти Опи королевские стражники стали смотреть на него иначе. А после помолвки разговоров стало ещё больше. Многие из стражи получили свои должности, сражаясь против Эмбрии, и считали его брак предательством. Они не понимали всю глубину угрозы соглашению Винтерфаста. Они считали, что Рун согласился стать мужем красивой принцессы из вражеского королевства, ненависти к которому они посвятили всю жизнь.
Кое-кто из стражников попросил о переводе, а оставшиеся на службе имели на этот счёт своё мнение, которое обычно держали при себе.
Рун осматривал лес в поисках следов принцессы – пряди светлых волос или обрывка тёмно-синего платья, – но его встретила жуткая тишина, как будто где-то рядом прошёл огромный хищник.
Рун зашагал быстрее, и его лицо стало суровым. Он решил позднее поговорить со стражниками и напомнить, что им следует как можно лучше выполнять свою работу, в противном случае их ждёт бесславное увольнение.
А пока Рун стискивал зубы и старался не отставать от леди Надин, которая привела их на маленькую полянку, где им в ноздри ударил отвратительный запах, чуть не сбив с ног. Несколько стражников закашлялись и выругались, отворачиваясь и пытаясь глотнуть воздуха.
Рун прикрыл рукой нижнюю часть лица, но не сумел заглушить мощный запах разложения. Сморгнув слёзы, он уставился на представшую перед ним картину: коричнево-чёрное неровное пятно, расползающееся и растущее прямо у них на глазах, а внутри пятна – что-то тёмное и покрытое гнилью. Над тёмным силуэтом тучей вились жужжащие мухи.
– Что это такое? – ахнул один из стражей.
– Тело, – ответил его товарищ. – Я вижу одежду.
Чьё тело? Рун не мог заставить себя задать этот вопрос. Только не сейчас. Их союз держался на его предстоящем браке с принцессой Иоханной, и если это она… Тогда для Салвейшена больше нет надежды.
– Она изменилась, – прошептала леди Надин. На полянке было совершенно тихо, если не считать гудения мух. – Вот здесь мы увидели чудовище. Ханна была вон там, – она указала на останки в центре, – а я стояла здесь. Чудовище погналось за мной, но Ханна швырнула в него камень и увела за собой. Она спасла меня. Спасла мне жизнь.
Значит, тело посреди поляны – это не принцесса Иоханна. Слава Нанрору, подумал Рун. Нанрор был божеством милосердия, которого здесь определённо не осталось ни для трупа посреди поляны, ни для исчезнувшей принцессы Иоханны. К тому же за ней гналось чудовище. Рун подошёл к леди Надин, по телу которой пробежала дрожь, но она устояла на ногах.
– Куда?
Она указала на запад.
– Кажется, туда. Я не уверена. Всё произошло так быстро.
– Что это было за чудовище? – спросил Джон Тейлор. Он был главным стражником Руна и живым доказательством того, что у некоторых жителей Кабервилла были вполне приземлённые имена. – Волк? Медведь?
– Нет. – Леди Надин обхватила себя руками. – Нет, это было чудовище. Я никогда не видела ничего подобного.
Руна охватили подозрения, но он не стал высказывать их, так как не было доказательств.
– Ладно, тогда разделимся. Ищите всё необычное. Точнее, непривычное. А один из вас, – Рун кивнул в сторону Свифтхенда, – пусть осмотрит тело. Посмотрим, не удастся ли его опознать.
Стражник поморщился, но шагнул на коричневое пятно. Трава хрустела под его башмаками, как разбитое стекло.
Рун повернулся к леди Надин.
– Вы уверены, что не хотите вернуться в экипаж?
Леди Надин так энергично покачала головой, что с её локонов соскользнули булавки.
– Я больше не брошу Ханну.
– Вы её не бросили. Вы побежали за помощью. Вы сделали то, о чём она просила. – Рун двинулся вдоль границы пожухлой травы в сторону, указанную леди Надин. – Но я повторю: если что-нибудь случится, вы должны спрятаться или бежать к каравану. Ваш капитан Оливер об этом позаботится.
– Без сомнений, – подтвердил капитан.
Надин сдержанно кивнула – она оказалась намного смелее половины людей Руна. Но они продолжали насмехаться над ней, хотя она единственная знала, с чем им предстоит столкнуться. Она единственная встретилась с чудовищем.
Рун невольно испытал уважение к жительнице Эмбрии и тут же подавил его. Наверное, вполне допустимо не испытывать ненависти к одной из новых союзниц, но положение принца среди его людей и без того было шатким. Не стоит усугублять.
У корней клёна лежал свёрнутый листок бумаги. Рун направился к нему, но леди Надин побежала вперёд и схватила листок.
– Это моё. – Она быстро сунула его в мешок. – Наверное, выронила, когда бежала.
Рун собирался было спросить, что это такое, но тут его внимание привлекла синяя нитка, зацепившаяся за лист. Затем он увидел и другие признаки бывшего присутствия принцессы Иоханны: смятую траву, сломанные ветки и прядь золотистых волос, переливающуюся в лучах солнца. Быстро набежавшие тучи начали рассеиваться.
Рун подозвал своих людей.
– Джон, иди вперёд. – Джон был лучшим следопытом из всех. – Свифтхенд, ты можешь опознать тело?
Лицо лейтенанта позеленело от тошноты, но он кивнул.
– Полагаю, это Девон Беархейст, Ваше Высочество.
Леди Надин слабо вскрикнула от ужаса.
Как странно, что теперь он мёртв. Только что они сидели рядом за обедом. Вежливо беседовали, обменивались любезностями.
– Уверен?
– Вполне, – отозвался лейтенант. – Я не буду описывать увиденное ради дамы…
– Спасибо. – Рун не был уверен, что хотел бы это услышать.
– Но на куртке был герб Беархейста. Не понимаю, как он… – Свифтхенд с шумом сглотнул, – так быстро стал таким, но…
Другие стражники принялись с беспокойством переминаться с ноги на ногу.
– Ладно. – Рун кивнул Джону. – Давайте найдём принцессу. Берегитесь чудовища. – Теперь, когда лес снова озарили лучи солнца, а птицы запели, казалось, что опасность миновала, по крайней мере, для них.
Вскоре они начали понимать, что случилось с принцессой Иоханной.
– Видимо, она запаниковала, – пробормотал Джон, идя по её следу. – Здесь она сделала зигзаг, вероятно, пытаясь добраться до тропы, но всякий раз поворачивая к дороге, по какой-то причине снова возвращалась на север.
Пока группа шла за Джоном, у Руна появилось ужасное предчувствие. Он слышал жуткие истории, которые его родители и другие кабервилльские вельможи считали нелепыми сплетнями и страшилками, но чтобы одна из них произошла с ним… Это всё меняло. Это оказалось не захватывающим, а очень страшным.
– Стойте! – крикнул шагавший впереди Джон. – Оставайтесь на местах.
Все замерли.
Джон повернулся к Руну и кивнул:
– Ваше Высочество.
Принц осторожно подошёл к нему. После происшествия с братом Руна они с Джоном больше не были близки, но Рун по-прежнему доверял его чутью.
Рун тут же понял, что так обеспокоило Джона.
Что-то жёлтое.
Ленты трепетали на ветру, а крошечные колокольчики начинали звенеть всякий раз, когда их задевал воздушный поток. Жёлтый шёлк был потрёпанным и выцветшим, но по-прежнему достаточно ярким, чтобы его заметили. А если кто-то не обращал внимания на ленты, то колокольчики должны были привлечь путника особым звуком, который должны были узнавать все жители любого королевства. Леди Надин протиснулась между стражниками.
– Что… Ох…
По другую сторону деревьев, обвязанных лентами, в воздухе виднелось слабое мерцание – необычный знак. Причиной могло быть марево зноя. Или слезящиеся глаза. Этому могло быть любое естественное объяснение, если бы не жёлтая линия.
Раздался крик:
– Ханна!
Леди Надин метнулась к месту зла вспышкой изумрудного шёлка, но не успела добежать до лент, потому что стражник Даниэль схватил её. Надин вырывалась, задыхаясь, и выкрикивала имя принцессы. Аккуратные ногти царапнули стражника по щеке, но он не обратил на это внимания и продолжал оттаскивать фрейлину от жёлтой линии. Другие стражники преградили ей путь на случай, если она вырвется и снова попытается броситься к лентам. Леди Надин продолжала сопротивляться, и из её горла рвались мучительные вопли.
– Леди Надин. – Рун стиснул зубы и шагнул к ней, охваченный сочувствием. Ему была знакома эта паника, это ощущение полнейшего ужаса, знакомы все страшные мысли, которые пробегали в голове у фрейлины. Если принцесса Иоханна была слишком напугана, чтобы заметить предупреждение… – Миледи, прошу вас. Если вы кинетесь в место зла, это никому не поможет. Если вы не в состоянии справиться с собой, капитан Оливер отведёт вас к экипажу.
Леди Надин медленно пришла в себя, но её начала бить крупная дрожь. Она поняла, что чуть не натворила, и осознала, что случилось с её кузиной.
– Ох, Улсиси, – простонала она, и её колени подогнулись. Если божество боли и печали и слышало возглас, то не поспешило на помощь.
Но зато это сделал Даниэль. Он бережно поддерживал леди Надин, хотя они и были врагами.
– Я останусь с ней, – сказал он. – Мы с капитаном Оливером проследим, чтобы она не… – Он посмотрел в сторону места зла.
– Хорошо. – Рун кивнул и повысил голос. – Все остальные, обыщите периметр. Поторопитесь на случай, если чудовище рядом. Ищите следы, сломанные ветки, всё, указывающее на то, что принцесса была рядом с местом зла, но только не пересекайте жёлтую черту.
В трёх королевствах действовал единый закон: предупреждения о присутствии места зла должны располагаться в десяти шагах от него, однако это не всегда было так. Измерять расстояние и устанавливать предупреждающие знаки было трудно и опасно. Не говоря уж о том, что шаг Руна был длиннее, чем, допустим, шаг Надин, поэтому для каждого из них расстояние в десять шагов было разным. Большая часть ограждений была выставлена четыреста лет назад после последнего Вторжения, и никто никогда не вызывался заново измерить расстояние от жёлтой черты до места зла.
Места зла были шрамами, оставшимися от последнего Вторжения: всякий раз, когда Преграда мерцала, по всему миру разлетались капли тьмы. Поскольку капли могли притягиваться друг к другу, словно ртуть, зло накапливалось, становилось больше и образовывало особые места. Их следовало уничтожить, что всегда делали после других Вторжений, но Красный Рассвет… Он принёс так много боли.
Рун принялся обыскивать территорию вокруг жёлтых линий, почти ни на что не надеясь. Единственные следы вели прямиком в место зла.
Но они продолжали прочёсывать местность и звать принцессу, пока солнце катилось к западу и приближался вечер. Никто не заходил за жёлтую черту, но когда Рун вернулся после последнего обхода, он обнаружил леди Надин, привалившуюся к корню дерева: она рыдала, закрыв лицо руками. Даниэль и капитан Оливер неловко стояли рядом.
Рун опустился перед девушкой на колени, жестом приказав стражникам присоединиться к поискам.
– Мне очень жаль, – искренне сказал Рун. Леди Надин определённо очень любила принцессу Иоханну. Она восхищалась ею так же, как Рун восхищался своим братом. Он чувствовал к нему любовь, уважение и был готов последовать за ним куда угодно.
И хотя девушки не были кровными сёстрами, Рун воображал, что они росли так же, как и он с Опи: вместе учились, воспитывались и попадали в неприятности, сплетничали и делились советами, как выжить при дворе, ссорились из-за всяких пустяков.
Покрасневшими от слёз глазами леди Надин смотрела за жёлтую ленту.
– Как вы думаете, что это за место зла?
– Сложно сказать, – ответил Рун. Существовало два типа мест зла: с двумя выходами, значит, человек может войти внутрь и выйти, и с одним, то есть выхода не будет. Это была чудовищная ловушка.
Но леди Надин спрашивала не об этом. Её интересовала классификация места и то, какие ужасы скрывались внутри пузыря зла.
Некоторые из них были вполне очевидны, как, например, исчезновение гравитации или вакуум внутри ловушки. На такие места можно было посмотреть и сразу понять, что не так. Но насчёт других никто ничего не знал. Стоило людям попасть внутрь, больше их никто не видел. Не существовало никаких рассказов, теорий и поводов для надежды.
Ничего.
– Не знаю, – пробормотал Рун. – Простите.
Леди Надин опустила голову на руки, заглушив мучительный вскрик, и сердце Руна разорвалось.
– Как это могло случиться? – рыдала леди Надин. – Что же нам делать?
Рун встал и протянул ей руку.
– Миледи, позвольте проводить вас к экипажу.
Она шмыгнула носом, протянула руку и позволила помочь ей встать. Рун дал ей несколько секунд, чтобы прийти в себя, а потом велел остальным прекратить поиски.
– Простите, – сказал он, глядя на место зла. Самое страшное, что оно выглядело совершенно обычно, как и весь окружавший его лес. Иллюзия, ложь. – Боюсь, мы ничем не сможем помочь принцессе Иоханне. Лучше всего на ночь вернуться к остальным. Утром пришлём другой поисковый отряд, но… – Он не договорил. Ему не следовало даже начинать. Принцам, особенно наследным, следует знать, что говорить для поднятия боевого духа, но как можно притворяться, что всё будет хорошо?
Как только они пересекли границу Эмбрии и Кабервилла, ответственность за делегацию перешла от командующего Эмбрии к нему, Руну Хайкрауну. Королевскому растяпе.
Несколько лет назад ему поручили следить за безопасностью брата, Опуса Хайкрауна IV. Рун всю жизнь готовился к этой миссии, к тому, чтобы стать стражником брата, его помощником, но в критический момент не успел. Его промах лишил королевство любимого принца и человека, который стал бы незабываемым королём.
А теперь он даже не сумел защитить принцессу Иоханну.
Только на этот раз цена ошибки была неизмеримо выше. Союз. Мечта о мире. И шанс отразить истинную угрозу всему человечеству – Вторжение.
Груз и без того был слишком тяжёлым. С того момента, как родители сообщили ему о будущем союзе и о роли, которую он в нём сыграет, Рун с ужасом думал, что всё испортит. Но переговоры прошли без инцидентов: ему даже удалось заручиться поддержкой в некоторых вопросах, где родители принцессы и так при необходимости уже были готовы уступить. К моменту отъезда Рун поверил, что всё произойдёт так, как он надеялся.
А теперь его невеста попала в ловушку и, возможно, была мертва.
Но самое страшное: Рун, кажется, знал, о каком чудовище говорила леди Надин. Она не называла его, поскольку была по-прежнему слишком потрясена и напугана. Но какое другое существо способно привести девушку к месту зла? Какое другое существо могло настолько сильно искалечить человека, что об этом не говорил даже закалённый воин? Какое ещё существо можно было назвать чудовищем?
Демона. Вот кого.
Но ради леди Надин Рун решил промолчать.
Когда все собирались уходить, леди Надин сунула руку в сумку и достала чистый носовой платок. Она осторожно положила его на землю, сняла с шеи подвеску, стянула с пальцев чёрные кольца и принялась снимать браслет. Эти украшения из обсидиана стоили огромных денег.
– Миледи? – удивился капитан Оливер.
Леди Надин не ответила. Мгновение помедлив, она завернула предметы в платок и скрепила его застёжкой броши.
– Кто из вас самый меткий? – тихо спросила она, обводя стражников суровым взглядом, который мог бы соперничать с взглядом принцессы Иоханны.
Свифтхенд шагнул к ней, и остальные согласно закивали. Он торжественно взял узелок.
– Вы уверены, миледи? – Он больше не смеялся над леди Надин.
Она твёрдо кивнула и подала лейтенанту фляжку Руна, внутри которой плескалась бесценная вода.
– Я на всё готова ради Ханны.
Все смотрели, как лейтенант Свифтхенд швырнул узелок с обсидианом и фляжку за жёлтую черту. Они проплыли в вечерних сумерках, поймали отблеск слабого мерцания и исчезли.
Они подождали ещё минуту, но вскоре совершенно стемнело, и им пришлось уходить. Надо было забрать то, что осталось от тела лорда Беархейста, и как можно быстрее добраться до Бринка. Возможно, им удастся спасти если не принцессу, то хотя бы союз.
– Думаешь, это поможет? – тихо спросил один из стражников, но Рун его услышал.
– Не знаю, – ответил другой. – Наверное, уже слишком поздно.
Рун зашикал на них, но в глубине души согласился. Если демон сбежал из Зла, значит, уже слишком поздно для них всех.
Однако утром он отправил Джона с другими стражниками к месту зла с мешками еды, воды и других припасов.
На всякий случай.



Глава 3
Ханна
Весь первый день в месте зла Ханна провела в поисках выхода.
Она проводила рукой по мембране, тонкой плёнке барьера, толкая её, ощупывая и пытаясь найти изъян в тёмной магии, поймавшей её в ловушку. Это ужасно её злило, потому что Ханна отчётливо видела, что находится с другой стороны. Там были деревья, из-за которых она выбежала, жёлтые ленты, которых она в панике не заметила. Было затянутое облаками небо, словно кружево в зелёном лесном пологе.
Но она не могла туда попасть.
Место зла имело форму неровного круга диаметром в сто шагов. Наверное, снаружи оно показалось бы большим, если бы Ханна заметила жёлтые ленты и обогнула их. Однако внутри… Внутри всё было иначе.
Там были только деревья. Кустарники. Тончайшая струйка ручья, проникавшая сквозь мембрану. Последовав за водой, Ханна наткнулась на барьер пальцами. Она не единственная пыталась сбежать: ощупав землю, Ханна нашла кости маленьких рыбок. Они грудой лежали у барьера. Она копнула глубже в надежде дать доступ воде – хотя вода, наверное, была грязной и заражённой, а у неё не было возможности её вскипятить, – но ничего не вышло.
Но Ханна должна была что-то сделать. Она не могла просто сидеть и ждать спасения.
Принцесса снова огляделась, запоминая каждое дерево и куст. Если придётся здесь ночевать, надо знать, где что находится.
Наверняка за ней придут до наступления темноты. Она была наследной принцессой Эмбрии. Она определённо являлась одной из самых важных персон Салвейшена и должна была сыграть ключевую роль в будущем союзе. Без неё свадьбы не будет. Кто-нибудь придёт. Надин вернётся. Надин заставит их вернуться.
Но когда наступила ночь, сердце Ханны сжалось от страха. Что, если Надин не добежала до каравана? Что, если демон, заманив Ханну в ловушку, бросился за Надин?
От этой мысли девушка вся похолодела, представив изломанное тело кузины.
Нет. Она не должна так думать и прикусила щёку, чтобы отвлечься на боль. Её кузина жива. Иначе и быть не может. Но что, если Надин попала в другую ловушку?
Ханна хмыкнула и села, привалившись спиной к дереву с плавной выемкой в стволе. Отсюда она видела большую часть ловушки и была защищена от нападения сзади.
Но демона так и не было видно. Ханна вообще не видела ничего, кроме рыбьих костей.
Было слишком темно, чтобы искать насекомых или червей, но они наверняка тут были. Ханна не привыкла к таким вещам, но разве почва не нуждалась в них для роста растений? А что насчёт птиц и грызунов? Она их пока не заметила, но ведь она не прислушивалась к писку или шелесту. Где же другие живые существа?
Ханна прислушалась. И сразу же обратила внимание на тишину.
Да, в месте зла были звуки: шорох ветра в деревьях, слабое журчание воды, бешеное биение её сердца. Но тишина была осязаемой, словно пелена смерти, пронизывающая всё вокруг. Это было похоже на звон в ушах, если считать звон отсутствием звука. Его противоположностью. Это был отрицательный шум, бесконечный и сводящий с ума.
Ханна прижала к ушам костяшки пальцев, пытаясь отогнать его. Но тишина уже поселилась внутри, и она не могла от неё избавиться.
Сон не шёл. Мучимая голодом и жаждой, а также ужасающим ощущением отделённости от внешнего мира, она могла лишь вспоминать Солспайр и жалеть, что покинула его.
Сегодня вечером состоится банкет. Там всегда устраивали банкеты. Если бы Ханна была дома, то сидела бы рядом с матерью, столь же прекрасная и величественная, как и она, в своём лучшем шёлковом платье, хрустальных бусах, в короне из обсидиана. В свете сотен бриллиантовых канделябров королевская семья разглядывала бы менее важных вельмож и решала, кого возвысить, а кого уничтожить. Они бы лакомились тушёной телятиной, печёными овощами и изысканными пирожными с глазурью, похожей на снежные сугробы. Они были бы могущественными и очаровательными, а когда вечер закончился, отправились бы в свои королевские покои.
В личных покоях Ханны была дюжина больших комнат, полных вещей, способных осчастливить любую принцессу. Теперь она больше всего на свете мечтала о спальне с огромным матрацем, набитым мягчайшими перьями, и одеялами мягче облаков. Растянувшись в постели, Ханна всегда чувствовала себя так, словно парила в тёплом пузыре роскоши.
Желудок заурчал, заставив её пробудиться. После ланча прошло уже несколько часов, а дерево было далеко не таким удобным, как её кровать. Но Ханна могла обойтись без постели. Раньше она уже спала в одиночестве на улице – это была часть суровой подготовки, устроенной для неё родителями. Правда, ей ни разу не доводилось спать в месте зла. И даже рядом с ним. За исключением…
Она сжала висевший на груди обсидиановый медальон. Почему он её не защитил?
А вдруг он, наоборот, её защитил – пронзила Ханну леденящая мысль. Что, если она не превратилась в груду гниющего мяса, как лорд Беархейст, лишь потому, что была лучше защищена?
Ханна прижалась к изгибу дерева и вознесла молитву Сардину, божеству удачи, за то, что пережила это испытание, а потом на всякий случай – Сайло, божеству деревьев. Это казалось вполне разумным, поскольку дерево было её единственной защитой.
Произнося молитву божеству дерева, которое, скорее всего, относилось к одному из Непостижимых Божеств, чьи имена были забыты со временем, Ханна заметила мерцание.
Свет. Она увидела свет за пологом деревьев.
Вокруг неё царила ночь. Почему же снаружи места зла был день?
Ханна осторожно поднялась на ноги. Воздух был холодным, как ночью. Но всё казалось вполне реальным. Подойдя к мембране и стараясь не споткнуться в этой странной тьме, она принялась рассматривать движение снаружи.
Конечно, она уже заметила ленты, как только успокоилась и пришла в себя. Но она не обращала внимания на их движение. Ленты подхватил ветер, но они не парили и не танцевали в воздухе. Они не поднимались и не опускались. Ленты просто висели. Застывшие. Совершенно неподвижные.
Нет, не совсем неподвижные.
После достаточно долгого наблюдения за жёлтыми лентами, Ханна наконец заметила движение, правда, оно было намного медленнее, чем она ожидала.
А потом она начала замечать и другие вещи: птиц, едва трепещущих крыльями, медленно падающий лист, оленя, застывшего в прыжке через тропинку, по которой она только что бежала.
С бешено бьющимся сердцем Ханна осмотрелась в поисках демона. Она не могла решить, что лучше: увидеть, как он медленно движется прямо к ней, или вовсе не видеть его. Потому что если его нет снаружи, то где же он тогда?
– Помоги мне, Тулуна, – взмолилась Ханна, но покровитель Эмбрии хранил молчание. – Как я смогу следовать по назначенному тобой пути, если застряла здесь? Разве я не избрана тобой?
Тишина.
Тулуна не всегда был с Ханной, но девять лет назад нумен сделал её своим голосом, лекарством от самых тёмных порывов человечества.
Ханна закрыла глаза и стала вспоминать тот первый разговор, ища утешения в памяти.
Я могу помочь. Это были первые слова, ласковые и спокойные, живительный бальзам после боли, которую перенесла Ханна, когда родители увезли её.
– Кто ты? – прошептала принцесса. Она была достаточно юной, чтобы заинтересоваться голосом в голове, но и достаточно взрослой, чтобы проявить осторожность.
А ты как думаешь?
Ханна задумалась. Она лежала в постели, всё её тело ныло, и ей было нечего делать. Наконец она ответила:
– Не знаю. Ты дал мне недостаточно сведений.
Сущность тихо рассмеялась. Не над ней, как сделали бы взрослые, а просто признавая её правоту. Я расскажу о себе. И тогда ты сможешь высказать предположение.
– Хорошо, – согласилась Ханна.
Я хочу объединить весь мир под единым флагом, произнесла сущность. Однако я в ловушке и не могу этого сделать самостоятельно. Я не могу добраться до Салвейшена. Поэтому мне нужен помощник. Меч. Королева.
У Ханны перехватило дыхание. Однажды она станет королевой.
Я знаю, что я честолюбив. Но честолюбие заставляет меня идти вперёд.
– Ты не можешь попасть в Салвейшен, – пробормотала Ханна. Её мысли путались.
Нет.
– Ты не человек.
И снова сущность рассмеялась. Ласково.
Нет, не человек.
– Ты причинишь мне вред?
Я не буду лгать тебе, Ханна. Если ты согласишься стать моей помощницей, тебя ждут испытания. Иногда они будут болезненными. Но я не причиню тебе вреда. Ты мне нужна. Я буду о тебе заботиться. Ты очень важна для меня, моя стойкая маленькая принцесса.
Стойкая. Честолюбивая.
– Ты Тулуна?
Ты очень умная девочка. Кажется, сущность улыбалась.
Сердце Ханны забилось сильнее. Она была нужна людям, которые делали ей комплименты, когда это было выгодно. Но никто, в особенности её родители, никогда не говорил, что любят её. Никто никогда не заботился о ней, кроме Надин.
– Хорошо, Тулуна. Я помогу тебе, а ты поможешь мне. Я стану твоей помощницей.
С того дня покровитель Эмбрии всегда был с Ханной, направлял её, учил, готовил. Тулуна не солгал: порой быть избранницей божества становилось нелегко, но мысль о том, что она сможет прекратить войну и когда-нибудь стать королевой Салвейшена, заставляла Ханну двигаться вперёд.
Но теперь Тулуна не отвечал. Возможно, не мог этого сделать.
Возможно, зло заблокировало молитвы Ханны или голос Тулуны. Знал ли об этом демон? Знал ли он, что Ханна была мечом Тулуны? Наверное, именно поэтому он и загнал её сюда, чтобы помешать планам нумена остановить войну.
В течение целого часа Ханна изучала свои следы, но так и не заметила признаков демона. Птица продолжила свой полёт, лист озарил луч солнца, а олень приземлился на все четыре ноги, подобравшись для очередного прыжка.
Мысли Ханны путались. Инстинкт подсказывал ей, что снаружи места зла всё сломано, поэтому и движется так медленно, но её разум знал правду. Сломано было всё внутри. Там, где она находилась.
Здесь всё двигалось быстро. Слишком быстро.
Ханна попала во временную яму, а значит, к тому времени, как её найдут, она может быть уже мертва.

На второй день в своей маленькой тюрьме – снаружи по-прежнему длился вчерашний день, – Ханна снова осмотрела место зла, отчаянно пытаясь найти что-нибудь полезное.
Она была обезвожена. Голодна. Мысли затуманились, и она заставляла себя сосредоточиться на самом важном. В висках стучало.
Сначала надо придумать, как собрать воду. Утром она слизала росу с широких листьев деревьев, но этого было недостаточно. В вырытой ею ямке у ручья собралось ещё немного воды, но Ханна пока не была готова рисковать. Ручей был мелким, тёк медленно, а на поверхности плавало слишком много мёртвых жуков. К тому же он протекал прямо сквозь мембрану. Кто знает, что она делала с водой?
Поэтому Ханна сосредоточилась на поисках изогнутого куска коры, после чего обложила его внутри толстыми блестящими листьями, превратив в подобие блюдца. Другие листья она согнула под углом, чтобы с них внутрь стекала роса.
Но даже если это и сработает, до завтрашнего утра ещё далеко.
Теперь следовало решить вопрос с едой. Ханна собрала несколько ягод, проверила, не ядовиты ли они, натерев соком губы и подождав, а потом облизала одну ягодку языком. Ожидание было мучительно, потому что желудок свело от голода, но реакции не последовало, и тогда Ханна съела ягоду.
Снова ожидание. Кажется, прошла целая вечность, но принцесса не умерла, поэтому решила, что ягоды съедобны, и съела две пригоршни. Только потом ей пришло в голову, что плоды могли быть заражены злом.
Что ж, скоро она узнает.
Вечером в лесу, за границами места, зла появились люди. Наконец-то объявился поисковый отряд.
Первыми прибыли кабервилльские стражники, а за ними, среди деревьев и подлеска, Ханна заметила ярко-изумрудное платье Надин.
Сердце принцессы забилось от радости, когда кузина возникла рядом: сначала рука, потом прядь волос и обеспокоенное выражение на запачканном лице. Надин была жива и здорова и привела помощь.
– Надин! – От голода и жажды голос Ханны звучал испуганно. – Надин, я здесь! – Она с силой принялась барабанить по мембране, создавая шум, который мог бы разбудить и мертвеца. Когда рука заболела, Ханна прекратила стучать и пригляделась. Скоро они её увидят. Они должны её увидеть.
Поисковый отряд обнаружил ленты и колокольчики. Полчаса спустя Надин с искажённым от ужаса лицом бросилась к месту зла.
Вот и хорошо. Значит, Надин её увидела. Ханну охватило возбуждение, и она снова принялась стучать по мембране, пока из пальцев не потекла кровь, и громко, до хрипоты, кричать:
– Надин! Надин, помоги мне! Вытащи меня отсюда!
Сердце Ханны болезненно быстро билось, пока снаружи медленно разворачивалось действие.
Стражник схватил Надин. Она оцарапала его. Он оттащил её к капитану Оливеру. К ним шагнул Рун.
Всё происходило мучительно медленно, давая Ханне возможность в подробностях разглядеть лицо кузины и застывшее на нём выражение страдания, точь-в-точь как на её собственном лице.
– Надин? – Воодушевление покинуло Ханну, потому что капитан Оливер и другие стражники остались с кузиной, пока остальные обыскивали местность вокруг места зла. Они не пересекали жёлтую черту, и хотя смотрели прямо на ловушку, так и не заметили Ханну.
Они её не видели.
У Ханны подкосились колени, но она заставила себя удержаться на ногах и не поддалась охватившему её страху. Она снова принялась стучать по барьеру, призывая Надин. Несколько часов, пока поисковый отряд обходил место зла, Ханна кричала и плакала, но ничего не изменилось.
Наконец пришлось признать правду: если они не видят и не слышат Ханну и не собираются пересекать жёлтую черту, значит, её не спасут.
Она осталась одна.

На третье утро в мире Ханны поисковый отряд собрался уходить. Они смирились с тем, что её не вызволить из ловушки.
Даже Надин.
Ханна отвернулась и тихо заплакала.
Она выпила утреннюю росу, хотя та не сумела утолить её жажду, и съела пригоршню ягод, но всё равно оставалась голодной настолько, что едва могла двигаться.
Но ещё мучительнее глухой боли в животе было отсутствие надежды.

Несколько часов спустя сквозь мембрану влетел свёрток и ударил Ханну по голове.
Она оглянулась и увидела человека с вытянутой рукой и Надин с прижатыми к груди ладонями. На ней не было обсидиановой подвески.
Ханна поспешно развернула свёрток и обнаружила украшения кузины.
Сжимавшая сердце боль слегка отпустила. Надин не сдалась. Ханне следовало это знать. Они были лучшими подругами и заботились друг о друге. Надин была её опорой. Когда придворные смеялись над Ханной, называя уродливой, Надин защищала принцессу. Когда родители яростно пытались превратить Ханну в идеальную дочь, Надин её утешала. А теперь, когда Ханна была в ловушке, Надин по-прежнему верила в неё.
– Я знаю, ты никогда меня не бросишь, кузина.
Ханна прижалась лбом к преграде, наблюдая за тем, как в воздухе медленно проплыл очередной предмет. Фляжка. После осмотра оказалось, что она наполовину пуста, а от её краев пахло желчью. Но Ханна все равно немного выпила воды, но не глотала сразу, наслаждаясь прикосновением влаги к пересохшему и распухшему языку. Затем принцесса завинтила крышку и положила фляжку рядом с грудой обсидиановых украшений.
– Зато я хотя бы умру нарядной, – прохрипела она и засмеялась, а потом согнулась пополам, стараясь не плакать. Она не могла позволить себе терять влагу. – Тулуна, пожалуйста! – «Пожалуйста» всегда срабатывало с Надин.
Но покровитель Эмбрии не ответил, а принц и стражники увели кузину.

Два дня спустя в ловушку влетели два тяжёлых свёртка.
Сначала Ханна их не заметила, потому что её мысли блуждали далеко, а глаза видели сверкающие шпили Солспайра. С самого детства она восхищалась тем, как солнечные лучи играли на гранях бриллиантов, сапфиров и рубинов, заставляя их переливаться, словно в сказке. А повзрослев, она с радостью поняла, что тот самый солнечный свет мог ослепить человека, в особенности крестьянина, забывшего о своём статусе.
Она видела всё так отчётливо: драгоценные камни, отражавшие свет, широкую аллею, ведущую к дворцу на холме, и сотни солдат, которые неподвижно стояли у каждого входа и на каждом углу. Ханна мысленно бродила по величественным дворам и ухоженным садам, где росли глориозы, олеандр и паслён, а также менее ядовитые растения.
В реальности у Ханны было мало времени для прогулок по садам или исследования лабиринтов дворца – из-за строгого режима каждое мгновение дня было занято делами, – но теперь, когда её дрожащее тело было охвачено голодом и жаждой, принцесса обратилась к воспоминаниям о доме. Возможно, она слишком много знала о запертых коридорах Солспайра и запретных башнях, где предыдущие королевы из рода Фортуинов держали своих соперниц или политических противников. Однажды, когда Ханне было одиннадцать или двенадцать лет, она упражнялась в искусстве боя с инструктором во Дворе Золы, их урок прервала опальная графиня Серебряной Долины. Полторы недели её держали в одной из башен, и как раз тогда, когда Ханна почти победила своего наставника, рядом с ними с громким стуком приземлилось тело графини.
Стук. Верно. Она слышала несколько стуков. Ханна открыла глаза, обернулась и заметила туго набитый кожаный мешок. Рядом с ним лежал второй. А рядом ещё один.
Она была слишком измучена, чтобы подойти поближе, но всё же собралась с силами и поползла. На полпути руки отказали, и ей пришлось отдыхать, но Ханна заставляла себя не сводить глаз с мешков. Переведя дух, она оперлась на руки и приблизилась к ближайшему мешку.
Он был полон еды. В другом мешке лежало полдюжины фляжек с водой. В третьем были одеяла, серебряная плошка, коробок спичек и несколько вещей, не столь нужных, как вода.
Хотя Ханна страдала от жажды, она сделала всего несколько глотков, позволяя воде сначала попасть в желудок, прежде чем пить дальше. Примерно через час, когда голова прояснилась, она попила ещё воды.
Решив, что сможет прожить ещё несколько дней, Ханна начала разбирать припасы.

Две с половиной недели спустя она по-прежнему сидела в месте зла, но сумела развести костёр, который никогда не угасал, в серебряной плошке всегда кипела вода, а мешки были полны аккуратно разделённой на порции еды.
Ханна по-прежнему не могла сбежать, но знала, что скоро Надин и Рун вернутся её освободить. Ему был нужен этот союз. Ему была нужна она.
Принцесса сможет спастись.
Но стоило ей в это поверить, как в месте зла появилось кое-что ещё.
Пепельно-серая кожа, слишком длинные конечности, тысяча зубов, дёрганые движения: демон пробрался сквозь мембрану и направился к ней.



Глава 4
Рун
Рун был в ловушке. Едва добравшись до Цитадели Чести и спешившись, он получил срочный вызов от Королевского совета. У него не было времени умыться и переодеться, и, источая запах пота и поражения, принц предстал перед десятью самыми могущественными людьми Кабервилла и принялся пересказывать им события прошедшего дня.
– По дороге сюда я хорошенько расспросил леди Надин. – Рун всегда чувствовал себя маленьким в этом величественном зале, но старался говорить как можно спокойнее. Древние гобелены, портреты прежних членов Королевского совета, массивный дубовый стол, выдолбленный из цельного ствола, – всё это должно было подавлять. – Её рассказ всегда оставался неизменным, и она искренне боялась за принцессу. Фрейлина даже швырнула в место зла свои обсидиановые украшения.
Несколько советников прикоснулись к своим обсидиановым кольцам и подвескам, а король Опус III медленно кивнул.
– Эмбрийцы ждут во дворе, жалуясь на задержку, – закончил Рун. – Я заверил их, что в самое ближайшее время им найдут жильё и позаботятся о них.
– Спасибо, сын мой. – Король Опус выпрямился, и под его весом заскрипело дерево. Он был крупным мужчиной с широкими плечами, массивной челюстью и низким голосом. Опус, как и его отец, являлся потомком многих поколений тщательного отбора и браков, заключаемых не только ради политической выгоды, но и ради наследников. Чем крупнее, тем лучше. Конечно, темперамент и ум тоже имели значение, но предки стремились прежде всего сообщить своим врагам о силе и храбрости. – Значит, мы можем быть уверены, что это не эмбрийский заговор против заключения союза.
– Я в этом уверен, – произнёс Рун и пожалел, что для него нет дополнительного стула, хотя места за столом не осталось. Его мать и отец сидели друг напротив друга, а восемь советников занимали места между ними, по четыре советника с каждой стороны. У всех были хмурые лица. – По крайней мере, мне так кажется.
– Они ведь эмбрийцы. – Герцогиня Черити Винтерсофт оторвалась от своих записей и, прищурившись, взглянула на Руна. – Даже если мы не понимаем, как нахождение принцессы в ловушке может принести им выгоду, это не значит, что они не спланировали случившееся. Они пособники.
Нуар Шэдоусонг оперлась на локти.
– Не понимаю, как потеря принцессы…
– Вы эмбрийка? – перебила Черити.
– Очевидно, что нет, – нахмурилась Нуар.
– Тогда вам этого не понять. Как мы, добропорядочные кабервилльцы, можем понять, насколько низко способы пасть королева Катарина и король Маркус, чтобы добиться своих целей? В конце концов, этот союз – их идея.
Нуар промолчала. Она была советником по промышленности, одним из трёх, кто получил свой пост благодаря выборам, а не был назначен короной, но Черити с презрением относилась ко всем незнатным людям, пусть даже они и отлично выполняли свою работу.
– Я согласен с Нуар. – Руперт Флайт, граф с восточного побережья, пристально взглянул на Черити. – Тем не менее угроза соглашению Винтерфаст остаётся.
Несколько советников кивнули.
– Но что касается Эмбрии, то нам следует задать вопрос о лорде Беархейсте и его роли во всём этом. – Руперт повернулся к Руну. Он был невзрачным человеком, которого не могли запомнить даже те, кто хорошо запоминал лица, поэтому всегда носил булавку в виде крылатого льва, чтобы его было легче узнать. – Говорите, лорд Беархейст тоже пошёл на прогулку? И умер прежде, чем вы до него добрались?
Рун кивнул.
– И он был не просто мёртв, а уже разлагался. Лейтенант Свифтхенд может рассказать вам подробности. Он видел тело вблизи.
Руперт сделал заметку.
– Кто-то ещё уходил на прогулку?
– Не припоминаю. – Руну хотелось переступить с ноги на ногу, но он заставил себя стоять спокойно. Отец внимательно наблюдал за ним.
Граф прищурился.
– Друзья сказали мне, что в Солкасте Беархейст написал несколько писем, которые они не сумели перехватить.
– Предатель, – пробормотал Опус. – Руперт, предоставь мне все сведения о Девоне Беархейсте, о его семье и знакомых. Я хочу, чтобы все их действия тщательно изучили.
– Будет сделано, Ваше Величество. – Граф, занимавший пост советника по внутренним делам, сделал очередную пометку.
Потом заговорил Свон Брайтвейл, управляющий делами торговли, ещё один представитель незнатного сословия.
– Но мы так и не решили, что делать с нашими гостями. – Его тёмные глаза спокойно оглядели всех присутствующих. – Стоит ли нам соблюдать соглашение и предоставить вельможам комнаты в замке? Или подготовить для них места на постоялых дворах в Бринке?
Все посмотрели на верховного генерала, человека по имени Тайд Эмбервиш. Он был героем войны между тремя королевствами, и никто, даже Черити, не оспаривал его место в Королевском совете, несмотря на низкое происхождение.
Старик задумчиво поджал губы.
– Гостям следует остаться в замке. Так будет удобнее за ними приглядывать. Если вы согласны, Ваши Величества.
Король Опус взглянул на королеву Грейс. Она кивнула, и он произнёс:
– Поселим вельмож и их свиту в восточном крыле, как и планировали. Позволим свободно передвигаться по замку, но будем постоянно за ними присматривать. Я хочу знать, кого они навещают, о чём говорят и что едят на завтрак.
Верховный генерал кивнул.
– А их солдаты?
– Для них сгодятся казармы, которые мы для них освободили.
– А что будет с союзом? – спросил Дейл Ларксонг, бледный мужчина с пепельной кожей и усталыми глазами. Руну он всегда нравился ещё задолго до того, как стал главным священником: он был одним из немногих обладателей запрещённых книг.
– Верно, – согласился Руперт. – Без принцессы союз не может быть заключён. Естественно, королева Катарина и король Маркус обвинят нас в затруднительном положении принцессы Иоханны.
Затруднительное положение. Так они это называют?
– Да, – пробормотал верховный генерал. – Мы должны готовиться к худшему. Я предложил бы нанести по Эмбрии упреждающий удар, прежде чем они узнают об исчезновении принцессы.
– В Эмбрии скоро обо всём узнают, – ответил Руперт. – Возможно, уже узнали. Поскольку этот случай никто не пытался скрыть, все представители делегации Эмбрии обладают теми же сведениями, что и мы. Я могу перехватить письма и другие сообщения, но это поможет ненадолго. Правители Эмбрии ожидают возвращения своих людей через месяц. И они ждут новостей о свадьбе. Которую, очевидно, придётся отложить.
Рун сжал за спиной кулаки. Возможно, ему следовало потребовать от своих стражников хранить молчание, но как быть с капитаном Оливером? А леди Надин? Над ними он был не властен, а держать леди Надин вместе с кабервилльскими солдатами было бы невежливо. Поэтому она и капитан вместе с делегацией Эмбрии отправились в Бринк, где её могли утешить соотечественники.
Случившееся невозможно было держать в тайне, и всем присутствующим стоило это понимать. Пропала принцесса. Скоро об этом узнает весь Салвейшен.
– Значит, свадьбу придётся отложить, – задумчиво произнесла Черити, – и нанести упреждающий удар по Эмбрии. Мне это не нравится.
– Другого выхода нет, – ответил верховный генерал. – Принцесса сама виновата, что попала в место зла, но королева Катарина и король Маркус с этим не согласятся. Они решат, что Кабервилл допустил оплошность.
Он имел в виду, что оплошность допустил Рун, но не сказал этого.
– Почему единственный выход – нападение? – Рун шагнул вперёд, по-прежнему сжимая за спиной кулаки. – Я пообещал делегации Эмбрии, что мы сделаем всё возможное, чтобы спасти принцессу Иоханну из места зла. Наверняка есть способ это сделать. Возможно, если мы сообщим Маркусу и Катарине о предпринятых нами попытках, они приложат все усилия, чтобы союз в итоге был заключён.
– Вы говорите так, словно они разумные люди, – возразил верховный генерал. – Но в них нет ничего разумного. Это случилось ещё до вашего рождения, но я уверен, что вы изучали битву у Холма Мёртвой Воды, когда должны были начаться переговоры о прекращении огня, но военные Эмбрии устроили засаду на генерала Ринга и убили всех кабервилльских солдат, которые его сопровождали. Вы наверняка слышали о бойне при Брайтфелл-Майн пять лет назад. Им не понравилось качество железа, которое они купили, и потому отправили отряд убить наших шахтёров. Помните?
Рун помнил. Эмбрия была известна своей агрессивностью. Жестокостью.
– Какие бы факты мы им ни предоставили, – продолжал генерал, – они сумеют исказить все события и мотивы, превратив их в нечто зловещее, чтобы ответить в соответствующем, по их мнению, ключе. Они подожгут наши фермы. Отравят реку Блюстоун. Станут убивать наших людей, пока не доберутся до вас, мой принц, и тогда тоже швырнут вас в место зла. Наследник за наследника. Мы не можем этого допустить.
По спине Руна пробежал холодок, и в мыслях промелькнули видения мрачного пророчества Тайда. Он достаточно времени провёл с монархами Эмбрии и не мог с этим не согласиться. Королева была, мягко говоря, устрашающей. Она была красива, как принцесса Иоханна, но в тысячу раз свирепее. Когда она смотрела на него, Руну казалось, что она представляет, как будут выглядеть его внутренности, размазанные по полу.
– Возможно, есть и другой выход, – заговорил Руперт, прерывая мрачные мысли Руна. – Принцесса Иоханна была единственным ребёнком, поэтому у нас нет замены подобающего ранга, но леди Надин её кузина. Возможно, в ней нет королевской крови, но она ближайшая родственница, и принцесса всегда её любила.
Рун поднял брови. Жениться на леди Надин?
– Думаете, Эмбрия согласится на другой брак?
– Нужно будет заключить иное соглашение. – Руперт пронзительно взглянул на него и улыбнулся. – Но разве это не лучше войны? Мы должны сделать всё, чтобы сохранить хрупкий мир с Эмбрией. Особенно с учётом серьёзности ситуации в Ивасленде.
– Х-м-м… – Король Опус откинулся на спинку стула и сплёл пальцы. – Продолжайте.
– Конечно, фрейлина – это не принцесса, – продолжал Руперт. – Нам придётся пойти на уступки, но, возможно, мы придумаем что-нибудь такое, что устроит Кабервилл и Эмбрию, особенно если напомним им, что угроза соглашению Винтерфаст становится всё серьёзнее. Быть может, даже удастся переложить вину за исчезновение принцессы Иоханны на Ивасленд.
– Подумайте над этим, – велел король и повернулся к генералу. – Тайд, вы кажетесь озабоченным.
Верховный генерал медленно кивнул.
– Конечно, было бы предпочтительнее избежать войны.
– Конечно, – хором зашептали все присутствующие в зале совета.
– Уверен, леди Надин прекрасная молодая женщина. – Тайд тоже откинулся на спинку стула, подражая королю. – Однако если мы предложим её королю Маркусу и королеве Катарине в качестве потенциальной замены, то потеряем шанс нанести упреждающий удар. Они узнают, что принцесса Иоханна исчезла, и смогут принять решение о войне или мире.
– Дельное замечание. – Королева Грейс оглядела комнату тяжёлым свинцовым взглядом. – Мне не хочется предоставлять Катарине и Маркусу преимущество.
– Истинная угроза исходит с юга, – настаивал Руперт. – Мы должны рискнуть и предложить им мир.
– Они откажутся, – вставила Черити. – Да, конечно, мир более желательный исход, но, как сказал верховный генерал, это неблагоразумные люди. Если мы попытаемся обратиться к леди Надин, они первыми нападут на нас.
Ногти Руна впились в ладони. Кажется, все признали, что принцесса Иоханна для них потеряна. Никто даже не думал о спасении. Он понятия не имел, как это делается, но сотни лет назад был кое-кто, умевший уничтожать места зла.
Лицо Руперта не изменилось.
– Я мог бы побеседовать с делегацией Эмбрии, понять, насколько они сговорчивы. Мы будем следить за их перепиской с Солкастом, так что они вряд ли сумеют предупредить эмбрийских монархов о леди Надин, пока мы не подготовимся.
Король Опус и королева Грейс снова переглянулись, и наконец король произнёс:
– Если бы я был уверен, что Катарина и Маркус примут невесту-замену, то позволил бы вам попробовать. Но Тайд прав: они неразумные люди, и я не хочу давать им преимущество.
– Ваше Величество…
– Я принял решение, Руперт. Если настаиваешь, мы можем проголосовать, но я не думаю, что в этом будет необходимость. – Король прижал ладони к столу и огляделся. Никто не произнёс ни слова. Тогда Опус повернулся к верховному генералу:
– Тайд, подготовьте войска для похода на Эмбрию. Война продолжится.
– Да, Ваше Величество.
Нет, это невозможно. Не такие поступки были нужны для защиты королевства. Совет не мог просто бросить принцессу Иоханну гнить в этой ловушке, если бы был способ её спасти! И самое страшное: они совершенно забыли о том, что загнало её туда.
– А как насчёт существа, которое описала леди Надин? – громко спросил Рун, прежде чем члены совета разошлись. – Она назвала его чудовищем. Оно может быть ещё там.
Королева Грейс сочувственно улыбнулась.
– Наверное, бедняжка никогда прежде не видела волка. Или медведя.
– Я согласна с Её Величеством, – вставила Черити, что было неудивительно. Она была всегда согласна с Её Величеством. – В это время года по Глубокому Лесу бродят дикие кошки. Наверняка одну из таких кошек она и видела.
– Леди Надин описала другое существо… – начал Рун, но король перебил его, покачав головой.
– Нет, за принцессой гналась дикая кошка, – сказал король Опус. – Больше не о чем говорить.
Рун заскрипел зубами. Он знал, ему не стоило этого говорить – за долгие годы было и так достаточно споров, – но он ужасно устал быть пешкой в политических играх.
– Я уверен, это был демон.
В зале стало совершенно тихо.
Король Опус издал долгий вздох, а королева Грейс закрыла глаза, словно молилась.
– Пожалуйста, повторите, Ваше Высочество. – Руки священника Ларксонга метнулись к крошечной бутылочке с осколками обсидиана, висевшей у него на шее.
– Полагаю, существо, которое убило Девона Беархейста, гналось за принцессой Иоханной и которое описала леди Надин, был демон. Фрейлину нельзя назвать глупой. Она может отличить животное от сверхъестественного существа. – Рун стиснул зубы. Ему не следовало бы защищать эмбрийцев. – Разложение, которому подверглось тело лорда Беархейста, было явно неестественным. А Джон Тейлор, лучший следопыт в моей страже, сказал, что принцессу как будто гнали к месту зла, хотя к дороге вела заметная тропа. Ни одна дикая кошка не сумела бы этого сделать.
– Возможно, волчья стая? – предположил Свон Брайтвейл.
Рун покачал головой.
– Волки достаточно умны, чтобы не загонять добычу в место зла, потому что тогда она будет для них потеряна.
Свон нахмурился, но не стал спорить.
– Довольно. – Судя по лицу Опуса, он был готов говорить о чём угодно, только не об этом, но Рун не сдавался.
– Отец, я бы хотел положить конец спорам об очередном Вторжении. – Голова Руна пульсировала от боли. – Но каждую неделю я получаю письма от простолюдинов, в которых они описывают странные случаи. Нити этого мира ослабевают. Я почувствовал запах зла. И описание чудовища, которое видела леди Надин, совпадает со старинными описаниями демонов.
Пальцы верховного священнослужителя сжали пузырёк с обсидианом.
– Я бы хотел побеседовать с этой леди Надин.
Но Опус и остальные не обратили на него внимания. Король выпрямился: теперь он выглядел ещё более устрашающим и величественным, чем прежде, а его сердитый взгляд был обращён на Руна.
– Нам не стоит переживать о Вторжении. Перестань прислушиваться к одержимым простолюдинам. Лично до меня не доходили достойные доверия сообщения о зле, демонах и других странностях. Людям ничто не угрожает, и тебе следует прекратить поощрять их страхи.
Это была неправда. Опус Хайкраун запретил «страхи» королевским указом, согласно которому никому не разрешалось говорить о вторжениях, зле и демонах. Рун был одним из немногих представителей знати, готовых выслушать простых людей. Поэтому они писали ему письма о говорящих тенях, скачках во времени, местах без силы притяжения – всё это были свидетельства попыток зла подорвать основы мира по мере ослабления Преграды. Рун, проезжая верхом по Кабервиллу, лично встречался с нуждающимися в помощи подданными, когда их поля превращались в стекло, а дома – в соль.
Принц должен заботиться о своём народе: защищать людей, успокаивать их, с пониманием относиться к их страхам. И Рун так и поступал. Уже два года было ясно, что близится Вторжение. Если бы он только мог заставить Совет и своих родителей открыть глаза.
– Многие беспокоятся, что мы плохо готовы к следующему Вторжению, – снова заговорил священник Ларксонг. – Слухи о принцессе, попавшей в место зла, ещё больше усугубят ситуацию. Возможно, мы могли бы попытаться убедить людей, что всё под контролем. Если мы найдём существо, которое её преследовало, докажем, что это всего лишь дикая кошка…
– Нет. – Опус поднялся, и остальные последовали его примеру. – Встреча закончена. Вы получили указания. Поселите эмбрийцев там, где мы сможем за ними наблюдать. Убедитесь, чтобы об их разговорах стало известно. Приготовьте армию к походу на Эмбрию. Не хочу полагаться на удачу. Можете идти. Кроме тебя. – Король повернулся к Руну.
Когда члены Королевского совета покинули комнату, Рун остался на месте, готовясь к неизбежной буре. На мгновение он перестал быть наследником. Он стал вторым, менее любимым сыном, тем, который подвёл всю семью и занял место своего более достойного брата. Это место никогда не будет принадлежать ему по праву, и родители об этом знали.
Когда двери закрылись, Опус накинулся на Руна:
– Зачем? Зачем ты так себя ведёшь?
Избежать ссоры было невозможно, и Рун приготовился дать отпор.
– Кому-то следует подумать о следующем Вторжении, – напряжённым голосом ответил он. – Кто-то должен помешать миру погрязнуть во тьме.
Грейс фыркнула.
– Думаешь, нам всё равно? Думаешь, ты, почти ребёнок, больше других знаешь о следующем Вторжении, потому что прочёл несколько писем от крестьян?
– Я думаю, что демон загнал принцессу Иоханну в место зла. – Рун с трудом сглотнул. – Мне всё равно, на ком жениться. На принцессе Иоханне, леди Надин или какой-то другой кузине, которой я никогда не видел. Я сделаю для Кабервилла всё возможное. Но я не могу игнорировать ужасные вещи, которые видел собственными глазами просто потому, что вы этого желаете.
– Сын. – Опус оскалил зубы и сердито глянул на Руна. – Мы правим дольше, чем ты живёшь. Мы слышали те же самые истории, что слышал ты. Простолюдины испокон веков обвиняют в неурожаях и неудачах силы зла. Но на этом всё. Всего лишь предрассудки и чрезмерные переживания не о том, о чём следует переживать.
– Преграда работает, Рун. Нам нечего опасаться демонов или кого-либо ещё. – Грейс сделала глубокий вдох, как будто собираясь с мыслями. – Прошу, перестань переживать о вещах, на которые ты не можешь повлиять. Лучше потрать эти силы на учёбу и установление связей. Однажды ты станешь королём. Тебе понадобится поддержка Королевского совета.
Король кивнул.
– Сын, твой сегодняшний отчёт удался. Ты говорил чётко и спокойно. Это всех впечатлило.
Как же Рун мечтал услышать эту похвалу, почувствовать, что сделал нечто достойное восхищения отца. Но только момент был неподходящий.
– Но ты всё испортил своей вспышкой, – продолжал Опус. – Демон? Спасение? Тебе следует научиться сдерживаться.
– Как я могу сдерживаться, когда можно сделать что-то ещё? – Рун сглотнул ком в горле, потому что знал, что именно нужно сделать и чего никогда не позволят его родители. – Мы можем спасти принцессу. Нам необязательно готовиться к войне на два фронта. Есть кое-кто, способный уничтожить места зла и убедиться, что Вторжение закончится на одном демоне.
Лицо Опуса побледнело, а Грейс отшатнулась. Кажется, они на мгновение перестали дышать.
– Нет. – Голос короля задрожал. – Нет, это не выход.
– Прошло четыре сотни лет, – продолжал Рун. – Она нам нужна.
– Нет, – быстро повторила королева. – Ты должен смириться с тем, что Иоханна Фортуин для нас потеряна и что союзу тоже конец.
– Дело не только в союзе. Где-то в Кабервилле бродит демон. Это намного серьёзнее…
– Нет. Довольно фантазий. Мы больше не станем их слушать. – Ледяной взгляд короля положил конец возражениям. – Неважно, что ты не был им с рождения, но теперь ты наследный принц. Постарайся стать достойным своего титула.

Когда родители покинули зал Совета, Рун остался на месте: его лицо горело от стыда, а сердце – от гнева. Слова отца продолжали звучать у него в голове, снова напоминая ему, что он всего лишь низкопробная замена настоящего наследного принца. Умершего принца.
Конечно, Рун старался. Но он учился, тренировался, посещал собрания, работал над заключением союза и стремился к лучшему будущему лишь потому, что для сохранения королевской династии требовалось, чтобы кто-то занял место наследника, и он оказался запасным.
Но это не значило, что такой расклад нравился всем. Некоторые пытались его оспорить.
После убийства Опи некоторые члены Королевского совета – Рун так никогда и не узнал, кто именно, – хотели, чтобы наследницей объявили принцессу Санкчери или принцессу Юнити. Они были убеждены в частичной ответственности Руна за смерть Опи. Но закон первородства был непоколебим.
Однако многие обитатели Цитадели Чести по-прежнему считали, что Рун не достоин своего титула. Они были не одиноки.
– Ваше Высочество? – В дверях раздался голос, Рун обернулся и увидел верховного священнослужителя. – Прошу прощения, что помешал вашим раздумьям.
– Всё в порядке, – сухо ответил Рун. – Но если вы надеетесь встретиться с леди Надин, вам следует обратиться к тому, кого генерал Эмбервиш назначил ответственным за восточное крыло.
Священнослужитель Ларксонг покачал головой.
– Нет. То есть я бы хотел поговорить с ней, но я случайно подслушал ваш спор с родителями.
Уголки губ Руна дрогнули в улыбке.
– Вот что происходит, когда остаёшься стоять за дверью после того, как тебе велели уходить.
– Верно. – Дейл снова коснулся пузырька с обсидианом, как делал всегда, когда нервничал. – Думаю, вы правы в своём желании спасти принцессу.
Конечно, он прав. И конечно, Дейл тоже так думает. Священник был последователем мира и считал, что нумен, которому он служит, а также все остальные нумены однажды вернутся в этот мир и положат конец бесконечным войнам. Но он всегда говорил, что люди должны этого захотеть и быть к этому готовы.
Рун не был уверен, что верит в пророчество, но у него и верховного священнослужителя были и другие общие интересы.
– И я думаю, вы правы насчёт того, кто может нам помочь, – продолжал Дейл.
У Руна перехватило дыхание и сердце сжалось от тоски.
– Вы пришли обосновать необходимость её вызвать? Зная, что мои родители это запретили и что неповиновение их желаниям способно привести к более серьёзным последствиям, а не просто к их гневу?
– Прежде всего, я служу Элмали, – спокойно ответил священник. – Он и остальные нумены дали нам единственное оружие, чтобы сражаться с силами тьмы. Если мы не используем его по назначению, чтобы уничтожить места зла и положить конец грядущему Вторжению, тогда нам не придётся долго переживать по поводу союза и войны. Тьма охватит землю и покончит с нами всеми, как и с остальным миром. Вы говорите, что Вторжение близко, и я с вами согласен. Я получал те же самые письма, знаю о тех же самых страхах. Люди, которые приходят в храм за помощью, не привыкли выбирать выражения.
Разве Рун всего несколько минут назад не приводил те же самые доводы своим родителям? Но у них были причины для беспокойства, и он должен был это признать. Опасность была слишком велика.
– Знаю, – ответил принц. – Я знаю, что она нам нужна, но если она принесёт разрушения, то виноватым буду я. Мне придётся нести груз ответственности, если что-то случится с моей семьёй. Моими сёстрами. Они ещё такие юные.
Дейл медленно кивнул.
– Принять подобное решение тяжело, когда вся ответственность лежит на ваших плечах, когда никто другой не разделит с вами груз неудачи или победы. Но однажды вы станете королём, и вам придётся самому принимать решения.
Рун закрыл глаза.
– Её появление вызовет панику во всём мире.
– Возможно, миру нужна паника, – ответил священник. – Возможно, если люди увидят, что их наследный принц вызвал кого-то столь опасного, столь внушающего ужас, они поймут всю серьёзность ситуации. Вы бы не сделали столь рискованный шаг, если бы у вас не осталось выбора. В Глубоком Лесу обитают демоны. Нумены знают, какой хаос это может породить. Они уже поставили наш союз под угрозу.
– Да, – согласился Рун.
– Она не всегда была такой ужасной, – продолжал Дейл. – Вы знаете, она была до Красного Рассвета нашей героиней, нашей спасительницей. Я верю, что она снова сможет ею стать. Именно для этого её и создали.
Рун отвернулся к окну и прижал кулак к груди – сердце сжималось от невыразимой тоски. На протяжении долгих лет он слушал рассказанные шёпотом истории, читал легенды о её доблести. Конечно, втайне, потому что четыреста лет назад многие книги сожгли. И втайне он мечтал, как сбежит из замка и отринет свою непростую роль. Он представлял, как будет сражаться рядом с ней, совершать незамысловатые героические поступки, бороться со злом и заслужит дружбу кого-то столь добродетельного, столь достойного.
Разрушительница Тьмы. Та, что уничтожает смерть и мрак. Посланница рассвета.
Но её история имеет ужасный, жестокий конец. И теперь люди помнили лишь его.
– Это был божественный суд, – пробормотал Дейл. – Она божественное существо. Если она… – Казалось, он не мог подобрать слов. – Значит, на это была причина.
Рун сотню раз повторял себе то же самое. Красный Рассвет случился четыреста лет назад. Откуда ему или кому-то другому знать, что тогда на самом деле произошло?
Но это было очень рискованно. Пробудить её. Призвать в замок. Все знали, что Разрушительница Тьмы опасна, а если она всё ещё гневалась… Рун даже представить не мог, что будет с его семьёй.
Но люди беспрестанно жаловались на Преграду, а теперь ещё и наследная принцесса попала в место зла. Даже по пути сюда всё было не так, как должно быть. Он заметил маленькие временные петли, снег, шедший, летом, и целую стаю гусей, летевшую задом наперёд. Все притворялись, будто ничего не произошло, как если бы признание этих вещей делало угрозу реальной.
Но угроза существовала вне зависимости от того, признавали они это или нет.
Его родители отказывались положить конец фарсу, а остальные не могли этого сделать.
Возможно…
Возможно, Совет был прав, желая избрать вместо Руна одну из его сестёр. Возможно, он не был достоин короны. Но причина заключалась в том, что принц никогда не совершал достойных поступков. Это должно было измениться.
Королевство рассчитывало на него.
На него рассчитывал весь мир.
Ему придётся рисковать, потому что больше никто не хочет этого делать. Он должен стать принцем, заслужившим свою корону.
– Хорошо. – Рун отвернулся от окна. – Я это сделаю.

Покинув зал Совета, принц, по-прежнему весь в дорожной пыли, отправился в Заброшенную Башню.
Он не стал медлить, потому что не хотел раздумывать слишком долго. Рун боялся, что сумеет разубедить себя. Снова вспомнит о том, насколько она опасна.
От двери Заброшенной Башни было всего три ключа: у наследника, короля и королевы. Рун ощупал свой ключ, как всегда висевший у него на шее. Зал у подножия башни был пуст – мало кто осмеливался зайти в эту часть замка, – поэтому, когда он вставил ключ в замок и повернул, его никто не заметил.
Ключ вошёл в скважину с глухим стуком. Скрипнули петли, и дверь распахнулась. Рун начал подниматься к вершине башни; его шаги эхом отдавались на пыльных ступенях.
Ему следовало захватить лампу. Сводчатые окна были заколочены много лет назад, и мрак пронзали лишь тонкие лучики света, поэтому Рун был вынужден очень медленно подниматься по узкой спиральной лестнице. Наконец он добрался до вершины, где была другая дверь. Он сунул ключ в замок, повернул и вошёл в тускло освещённую, затхлую комнату.
Именно здесь, за сломанной мебелью и гигантской паутиной, находилось кабервилльское святилище, заброшенное после Красного Рассвета.
Когда Рун приходил сюда (всего один раз вместе с родителями, став наследным принцем и получив ключ Опи), всё закончилось очень быстро, и он не успел оглядеться. Но юноша не забыл ощущение тайны и изумления, и порой ему снилось, что он снова поднимается по этой лестнице. Иногда принц со стыдом вспоминал сон, в котором он отправляется на остров Винтерфаст с целью разбудить Разрушительницу Тьмы, становится её помощником в сражениях, достойным и бескорыстным, похожим на своего брата.
Это была волнующая и вместе с тем пугающая фантазия, к которой он часто возвращался в мыслях за минуты до сна, доводя каждую подробность до совершенства.
В итоге Рун перерос свои видения, и если бы его кто-нибудь спросил о воительнице, то он бы ответил, что восхищение Разрушительницей Тьмы прошло.
Теперь с бьющимся сердцем, совершенно один, так что его внимание ни на что не отвлекалось, он смотрел на простой каменный алтарь, покрытый пылью, грязью и птичьим помётом. На передней части было вырезано её изображение – едва заметные очертания тела и поднятых крыльев, покрытые грязью и белоснежными царапинами, словно кто-то пытался стереть её портрет.
Когда Рун увидел, в каком состоянии находится святилище Разрушительницы Тьмы, в его груди шевельнулся гнев. Он знал историю о том, как она на протяжении тысяч лет защищала жителей Салвейшена. Это было величайшее проявление неуважения.
Казалось неправильным вызывать её после столь долгого забвения. Рун попытался стереть грязь, но она въелась в камень, и её было невозможно удалить, не прилагая усилий.
Он услышал в голове слабый предупреждающий голосок, но отмахнулся от него. Ситуация требовала немедленных действий.
– Возможно, ничего не получится, – прошептал Рун.
А возможно, и получится.
И по правде говоря, ему втайне хотелось призвать Разрушительницу Тьмы. Каждая клеточка тела принца мечтала увидеть её хотя бы раз, и отвергнуть это чувство – всё равно что отвергнуть саму судьбу.
А это была судьба.
Тело Руна горело, когда он опустился на колени перед алтарём и положил ладони по обе стороны от изображения. Даже исполосованная царапинами и едва заметная, посланница света была великолепна.
– Дай мне силу, – начал он молиться Элмали. Покровитель Кабервилла никогда прежде не помогал ему, но именно сейчас молитва не повредит. – Дай мне смелость и мудрость.
А потом Рун произнёс простые запретные слова:
– Разрушительница Тьмы, я призываю тебя.
Из святилища вырвался тёмный свет, заливая ладони, руки, грудь и лицо Руна. Он становился всё сильнее, не давая дышать, и, наконец, последняя вспышка ослепила принца, и он без чувств упал на спину.



Глава 5
Разрушительница Тьмы
Впервые за четыреста лет Разрушительница Тьмы открыла глаза.
В комнате царила прохладная темнота, но сквозь полуразрушенные ставни проникал дневной свет. Она чувствовала, как солнце опускается ниже, чувствовала снежные заносы, растущие у подножия башни. Где-то далеко внизу слышался шум прибоя. Но в остальном её мир был тусклым, тихим и странным.
Не таким, как обычно.
Она села, вгляделась во тьму и обнаружила, что битва с энтропией прекратилась много лет назад. Пыль и снег скрывали пол, а паутина потрескивала от свежего слоя льда. Кровать оставалась отрицательным пространством: грязь, плесень и гниль покрывали простыни вокруг её тела тёмной пеленой.
Она больше не чувствовала запаха: вонь запустения испарилась сотни лет назад.
Она ощутила лёгкое беспокойство. Прошла одна секунда. Потом две.
Обычно после пробуждения рядом были смотрители с подношениями свежей еды и самой современной одеждой. Она не интересовалась модой, но всегда старалась сделать так, чтобы людям было уютно рядом с ней, что было нелегко сделать с её гибким и сильным телом, пронзительным взглядом и чёрными, как ночь, крыльями шириной больше её роста. Ей не раз говорили, что её вид пугает людей, даже если они хотят на неё смотреть. Даже её осколок души был несколько раз потрясён этим зрелищем.
Разрушительница Тьмы прижала руку к сердцу, желая ощутить связь, утраченную сотни и даже тысячи лет назад, и внезапно остро почувствовала, что она здесь одна.
Ни людей, ни еды, ни одежды. Все платья, штаны и рубашки из тончайшего шёлка, оставленные в шкафу, рассыпались в прах. Пока она бесшумно, словно ветер, проходила по пустым комнатам и коридорам башни Винтерфаст, все её чувства пробудились. Она не слышала других звуков, кроме усиливающегося стона ветра снаружи и своих редких шагов по разъехавшимся от времени напольным плитам.
Её шаги тревожили лишь пыль и снег, собравшиеся в залах, и тяжёлый воздух, которым не дышали сотни лет. Попадая в горло, он приобретал вкус смерти.
Разрушительница Тьмы спустилась по огромной спиральной лестнице, прошла мимо библиотеки с рассыпавшимися в прах книгами и оружейной из проржавевших воспоминаний. Было что-то пугающее в этом шествии по дому, который превратился в мавзолей.
Наверное, они все мертвы.
Эта мысль проскользнула ей в голову, прежде чем она успела её остановить.
Все люди? Все королевства? Весь мир?
Что, если тебе некого защищать? Что, если ты совершенно одна во Вселенной?
На мгновение предположение об исчезновении всего мира стало всепоглощающим и страшным, так что она была вынуждена схватиться за потрескавшиеся перила.
Но потом чувство отчаяния исчезло, и ему на смену пришла обычная спокойная уверенность.
Кто-то призвал её, иначе бы она не пробудилась. Если миллионы людей, населявшие Салвейшен, мертвы, тогда бы посланница света проспала до скончания времён.
За спиной тянулись тысячелетия воспоминаний, и Разрушительница Тьмы легко могла представить, как будет спать целую вечность: башня начнёт рушиться, а тело скроют обломки, земля, вода и вес небытия.
Она справилась с искушением и дальше предаваться грусти. Никто не придёт одеть её, сообщить новости о человеческих королевствах, приготовить к битве с демонами. Никто не сообщит, что её Вестники Рассвета избраны, армии собраны и ожидают у Ворот Души. Нет, сейчас она была одна, но отсутствие Вестников не снимало с неё ответственности.
Торжественно, словно в сопровождении дюжин смотрителей, Разрушительница Тьмы снова поднялась на вершину башни, где в снежном молчании ждали её комнаты. В окна падал свет, начинавший уже угасать по мере того, как солнце клонилось к горизонту, бросая на землю золотистый отблеск.
Она надела доспехи из тяжёлого чёрного материала, который смертные принимали за кожу, но которые на самом деле были сделаны из чего-то иного. Эти доспехи видели бесчисленные сражения и, порванные, сами восстанавливались и очищались от грязи. Божественная ткань скользнула по коже, плотно облегая мускулы. После этого пришла очередь башмаков и рукавиц, столь же древних и обладающих силой.
Она взяла свой меч, перекинула через плечо перевязь: ремни и застёжки перекрещивались у неё на груди. Разрушительница Тьмы бегло коснулась рукоятки меча за плечом – «Возлюбленный» не покинул её – и шагнула на балкон, высокая, с чёрными крыльями, облачённая в древние доспехи. Ветер подхватил её волосы, обещая свободу.
Когда звёзды огромной спиралью света пронзили мрак, Разрушительница Тьмы протянула руки к землям за пределами Винтерфаста. Миг, когда она приступала к исполнению своего долга, должен был стать священным, но если рядом не было никого, чтобы вознести древние молитвы, она сделает это сама.
Слава рассвету. Слава ночи. Слава божествам тьмы и света.
Это были её создатели, существа из Земли Света. Они были незнакомы ей, поскольку разлом между их царством и миром смертных закрылся много веков назад, но она никогда не забывала почтить их за подаренную ей жизнь. Их имена белыми облачками вырывались в холодный воздух, улетая к снегу, звёздам и дрожащему одиночеству.
Нанрор.
Ваат.
Сайло.
Тулуна.
Эрси.
Элмали.
Улсиси.
Элуве.
Валсуму.
Монга.
Сайра.
Веса.
Сардин.
Изи.
Сотни имён одно за другим срывались в небо, потому что она знала их все. Закончив, дева перескочила через ограду балкона. Крылья поймали морозный ночной воздух и понесли её вверх.
Разрушительница Тьмы облетела башню, отмечая места, где обвалились камни и снег намёл сугробы до верхних окон, а также другие признаки утраты милости смертных.
Но она всё равно их спасёт.
Она раскинула чёрные крылья и полетела над узким морем, отделявшим её остров от материка, следуя притяжению из древнего города Бринк.
Всякий раз, пробуждаясь, она чувствовала, откуда её призвали, и хотя не оказывала предпочтения ни одному из трёх королевств, первым пунктом назначения всегда было то место, где нуждались в её помощи. Обычно это было королевство, которое отчаянно искало её защиты.
Хотя, возможно, теперь всё изменилось.
Неуверенность тревожила. Чем она их обидела? Она всего лишь спала.
Разрушительница Тьмы поднялась выше и, добравшись до отвесных утёсов, громоздившихся над бурным морем, полетела вертикально. Внизу простирались большие северные равнины, разворачивающиеся под прекрасным ночным небом.
На материке был конец лета, и в воздухе пахло зеленью и далёкими грозами. Она всегда любила лето.
Несколько часов Разрушительница летела к Бринку над лесами, дорогами и городами. За время её сна столько изменилось: дороги стали широкими и более проторёнными, а на месте новых городов, выросших вдоль берегов рек и озёр, светились скопления золотых огней. Чувство узнавания и возвращения домой приободрили её, и каждый взмах крыльев приближал её к судьбе.

Когда она долетела до Бринка, ещё не наступил рассвет.
Город раскинулся посередине горы, между двух крутых скал: одна наверху и одна внизу. К главным воротам вели всего несколько дорог, извивавшихся под водопадами и над реками. По обе стороны города тянулись горы, их зубчатые вершины чернели на фоне тёмно-фиолетового неба.
Бринк был готов к обороне, многие здания в нём были вырезаны из тела скалы тёплого серого оттенка. Даже замок, Цитадель Чести, был встроен прямо в горный склон. Над главным строением поднимались башни: обсерватория, комнаты правителя и множество других. Рядом с замком высился Великий Храм, также высеченный из камня. Разрушительница Тьмы всегда представляла, что это естественная горная порода, обнажённая безжалостными ветрами. Даже мостки, соединявшие разные этажи и башни зданий, были высечены из камня, словно полки.
Хоть это был не блистательный город, созданный богатством, Разрушительница Тьмы всегда считала Бринк красивым, полным силы и упрямой выносливости. Далеко внизу, где земля становилась ровнее, а люди могли жить подальше от городской суеты, тянулись фермы. При помощи лифтов половину урожая отправляли прямо в сердце горы: часть попадала на столы, но основная часть предназначалась для пополнения запасов на случай Вторжения.
По крайней мере, людям следовало это делать.
К юго-западу от города виднелась Преграда, и даже издалека было заметно, что барьер ослабевает. Его огромные участки стали прозрачными и тусклыми – признак опасности, понятный любому. Вторжение приближалось. Остаётся лишь ждать, чтобы один из демонов протиснулся сквозь истончившийся участок, и в Салвейшене воцарится хаос.
Что же люди сделали на этот раз? На протяжении тысячи лет Преграда не выглядела столь изношенной.
С тяжёлым вздохом Разрушительница Тьмы полетела к балкону, который вёл в башню. Жители Кабервилла, убеждённые, что она особенно любит башни, пристроили эту к Цитадели Чести. В прошлом здесь разбивали сады, сажали лилии, розы и другие цветы, на которые Разрушительница Тьмы якобы любила смотреть. А к её прибытию лучшие повара королевства готовили самые изысканные блюда на случай, если полёт с острова Винтерфаст был утомительным. Подобного никогда не происходило, но она всегда ела блюда и восхищалась ими, чтобы умиротворить людей.
Теперь же балкон был пуст, а ящики с цветами убрали так давно, что на потёртых камнях не осталось даже следов. Время уничтожило все следы поклонения.
Её охватило беспокойство. Кто-то призвал её. Но где же этот человек?
Разрушительница Тьмы пересекла балкон и потянула дверь. Заперто.
Чувствуя тревогу, она протолкнула замок сквозь дерево и вырвала засов, который с глухим стуком упал по другую сторону двери. Затем Разрушительница Тьмы вошла в свою комнату.
Но это была не её комната.
Посланница света находилась в том же месте, где её встречали и кормили после прибытия, но величественная мебель, гобелены с изображением её побед, золотые канделябры и сверкающее оружие исчезли. Комната была тёмной и пустой, а её алтарь, у которого люди её вызывали, обветшал и покрылся пылью.
Перед ним на спине лежал молодой человек.
Мёртв? Нет. Она слышала ритмичное биение его сердца.
Говорят, процесс призыва потрясал людей, так как святилища были могущественными артефактами, построенными самими нуменами, но обычно рядом всегда были священнослужители, которые помогали вызывающему и приводили его в чувство. Она никогда не видела участника призыва, который остался бы лежать на полу.
Разрушительница Тьмы обошла его: ощущение, что что-то не так, окрепло ещё больше, когда она открыла внутреннюю дверь и взглянула на тёмную лестницу. Глаза тут же привыкли к мраку, и она заметила толстый слой пыли на ступеньках с единственной цепочкой следов.
Снизу раздались голоса: по замку передвигались слуги, готовя завтрак для вельмож. Поблизости никого не было, и никто не поднимался в башню. Никто не говорил о ней. Они говорили лишь об овсянке, принцессах и войнах, о чём всегда говорят смертные.
Разрушительница Тьмы тут же поняла: её пробудили втайне.
Никогда за сотни раз призыв не происходил с такой секретностью. Как будто обращение к ней было постыдным делом. Она поджала губы, повернувшись к бессознательному человеку у святилища.
– Вставай, – приказала дева.
Молодой человек не пошевелился.
Разрушительница Тьмы подошла к нему и опустилась на колени, раскинув крылья. Он был высоким и широкоплечим, в богатой, хорошо сшитой одежде из кожи и шёлка, типичных для Кабервилла оттенков серого и чёрного. За несколько веков линии покроя стали чётче, но цвета не изменились. Несмотря на очевидный статус и богатство, молодой человек был покрыт потом и грязью. Он не приготовил ничего, чтобы вызвать её, даже сам не успел приготовиться.
– Вставай, – повторила она и подняла два пальца, готовясь пустить в него маленькую искру божественной силы.
Но делать этого не пришлось, потому что дыхание юноши изменилось, а глаза, тёмно-карие, с длинными чёрными ресницами, открылись и уставились на неё. Его взгляд был тёплым и ласковым. Добрым.
Молодой человек заговорил, и по телу Разрушительницы Тьмы пронеслась слабая дрожь узнавания. Перья затрепетали, и утренний свет упал на дальнюю стену, освещая Разрушительницу и призвавшего её.
Но иллюзия исчезла так же быстро, как и появилась. Юноша заметил её меч, крылья и замолчал, его глаза расширились. Казалось, он перестал дышать, когда осознал, кто перед ним. Что перед ним.
Разрушительница Тьмы встала, шагнула в сторону и сложила крылья.
– Ты вызвал меня. – Слова прозвучали более сухо, чем она хотела.
Молодой человек поднялся на ноги, шаркая подошвами по дереву и камню.
– Прошу… – начал он и тут же замолчал.
Она ждала.
– Я тебя вызвал. Да. – Его взгляд метнулся к святилищу, к двери, а потом опять к ней. – Я тебя вызвал.
– Это не вопрос.
– Да. – Он снова перевёл на неё взгляд, словно желая убедиться, что глаза его не обманывают, но не поклонился и не опустился на колени, как обычно делали люди. – Ты причинишь мне вред?
Причинить вред? Смертные постоянно думали о каких-то странных вещах.
– Я пришла, чтобы помешать Вторжению.
Плечи юноши чуть поникли.
– А король и королева? Принцессы? Ты не собираешься причинить им вред?
– Нет.
Он слабо рассмеялся: так обычно смеются люди, когда волнуются или испытывают беспокойное облегчение.
– Хорошо. Это хорошо.
– Ты лично знаком с королевской семьёй. – Это была единственная, по её мнению, причина, по которой он хотел убедиться в их безопасности.
Юноша настороженно кивнул.
– Сообщи им о моём прибытии. Пусть приготовят Вестников Рассвета. Если моя помощь не требуется на Салвейшене, я немедленно отправлюсь внутрь Зла. – Крылья Разрушительницы Тьмы напряглись, словно им не терпелось броситься в битву.
Молодой человек побледнел, и его глаза метнулись к двери на лестницу, как будто он хотел сбежать.
– Я… Прости, Разрушительница Тьмы. Но Вестников Рассвета нет.
Она посмотрела на него.
– Объяснись.
– Испытания Вестников Рассвета не проводились несколько веков.
Испытаний не было? Их следовало проводить каждое десятилетие, чтобы при первом намёке на Вторжение её элитная армия была готова вслед за ней ринуться в битву. Без них она была совершенно одна.
– Испытания следует провести немедленно, – сказала она. – Сообщи своим правителям. Погоди… – Внезапно она вспомнила, что правители не любят, когда подданные им приказывают. – Я сама им сообщу. Назови мне их имена.
Юноша неуверенно взглянул на неё и ответил:
– Короля зовут Опус Хайкраун Третий, а королеву – Грейс Хайкраун.
Разрушительница Тьмы нахмурилась. Во время трёх последних Вторжений правящей династией Кабервилла была династия Скайрич, и хотя ей было всё равно, кто правил королевством – склоки смертных ничего для неё не значили, – перемена вызвала беспокойство. Как будто ей следовало об этом знать.
Но это было неважно. Разрушительница Тьмы служила человечеству, а не династиям.
– Назови мне своё имя, – приказала она.
– Рун, – тихо ответил юноша. – А как твоё имя?
– Можешь называть меня Разрушительница Тьмы.
– Нет, я имел в виду… – Он сделал глубокий вдох, подавляя раздражение. – Разрушительница Тьмы твоё настоящее имя?
– Нет.
– Ясно. – Его плечи снова напряглись.
Очень мило, что он хотел называть её по имени. Люди делали так и раньше, что всегда было немного… грустно. Они хотели очеловечить её, сделать похожей на себя. Но она не была похожа на них. Она была другой. Чужой.
Единственным, кому Разрушительница Тьмы назвала своё имя, был осколок её души, и когда они воссоединятся, он не спросит его снова. Он будет его знать. Вспомнит его.
– Ты вызвал меня втайне, – заметила Разрушительница Тьмы. – Мне это не нравится.
Он вздрогнул, как будто она ударила его или задела его чувства.
– Многое изменилось, Разрушительница Тьмы. Если ты позволишь мне объяснить…
– Нет, – перебила она, хотя ей хотелось знать ответы. Но их можно получить позже, после встречи с королём и королевой, после начала испытаний Вестников Рассвета и после того, как они разработают стратегию, как покончить с Вторжением. Её любопытство и раздражение могут подождать. – Собери придворных. Я отправлюсь в свою галерею в тронном зале, если только её тоже не превратили в свинарник.
– Я всё приготовлю, – ответил юноша, оглядел комнату и понял, что и это задание провалил. – Прости за всё это. Мне следовало…
– Ты получил указания, человек, вызвавший меня.
Он снова вздрогнул, и его дыхание стало прерывистым и быстрым. Он испытывал страх. Перед ней. Но всё же повернулся к двери и вышел, не говоря ни слова.
Разрушительница Тьмы прислушалась к его удаляющимся шагам, и когда поняла, что он не вернётся, расслабила плечи и крылья и посмотрела на луч утреннего солнца, падавший сквозь балконную дверь.
У неё было много вопросов. И главный из них: почему они её боялись? Она всегда желала от смертных лишь здорового уважения – лучше для них и для неё было соблюдать некоторую дистанцию, – но она никогда не причиняла им вреда. Она никогда…
В памяти промелькнуло воспоминание: кровь, сочащаяся сквозь стены Цитадели Чести, приглушённые временем крики.
Через мгновение всё исчезло.
Колени подогнулись, но она крепко зажмурилась, медленно дыша, чтобы отогнать ужас жестокого видения. Оно было ненастоящим. Это был осколок кошмара, фрагмент её долгого сна, вот и всё. Ничего подобного никогда не происходило в Цитадели Чести, по крайней мере, пока она бодрствовала.
Она задвинула воспоминание подальше, похоронив его вместе со своими вопросами и странным ощущением, которое преследовало её с момента пробуждения. Ей следовало исполнить свой долг.
Она была единственным оружием человечества против сил тьмы.
Её невозможно было сломать.



Глава 6
Рун
Дело было сделано. Скоро Рун узнает, действительно ли Разрушительница Тьмы здесь, чтобы помочь.
Пока он шагал мимо королевских покоев, сердцебиение успокоилось, а шум в голове стих. Она сказала, что не причинит никому вреда. Принцу придётся ей поверить.
Возможно, Дейл прав, и Красный Рассвет был божественным судом. Разрушительница Тьмы ничего не сказала о случившемся четыреста лет назад, и если она решила промолчать, то и Рун ничего не скажет.
Юноше и без того непоздоровится, когда Разрушительница Тьмы предстанет перед его родителями в тронном зале. Тогда он больше не сможет скрывать, что не подчинился им. Ему следует прекратить воображать, как он приведёт ко двору спасённую принцессу Иоханну, прежде чем люди поймут, что Разрушительница Тьмы здесь.
Проклятие. Принц не ожидал, что она потребует встречи с Опусом и Грейс. Возможно, сумей он сохранить дар речи, то объяснил бы ей, что происходит. Но каждое мгновение в той комнате было таким напряжённым, таким зыбким и устрашающим.
В конце концов, они хотели одного: покончить с Вторжением. И если им удастся сделать это, а также спасти принцессу Иоханну, возможно, король и королева простят его и поймут, что война не единственное решение их проблем.
Наконец он добрался до двери и увидел стоявшего навытяжку Джона Тейлора.
– Ваше Высочество? – Горло Джона дёрнулось. – Я думал, вы внутри.
Руну стало его жаль. Стражник или горничные могли заметить отсутствие принца. Он вовсе не собирался лишиться чувств от ослепительного света и пролежать на полу до утра. Если бы его пришли искать и бросились в башню, всё могло бы закончиться очень плохо.
– Всё хорошо, – сказал Рун, хотя в том, что его личный стражник не знал о его исчезновении, не было ничего хорошего. – Ты должен передать сообщение моим родителям. Разрушительница Тьмы здесь. Она хочет их видеть.
Рука Джона метнулась к мечу.
– Разрушительница Тьмы? Видеть ваших родителей?
– Да. – Рун взглянул на Заброшенную Башню. – Она пришла спасти принцессу Иоханну.
– Она так сказала? – У Джона перехватило дыхание, поэтому он был слишком фамильярен. – Ваше Высочество.
– Она спасёт наследную принцессу Эмбрии, – повторил Рун. – И восстановит Преграду.
На лице Джона появилось сомнение.
– Разве мы можем ей верить?
– Но я ведь жив. – Руну был понятен страх Джона, и он вспомнил, как Разрушительница Тьмы грозно стояла над ним. Она была такой прекрасной, но такой чужой и пугающей. Он хотел протянуть руку и дотронуться до неё, а потом внезапно понял, кто перед ним, и тогда его тело похолодело. Если бы он вовремя не открыл глаза… – Передай сообщение моим родителям. Предупреди стражников дворца. И прикажи слугам убраться в её комнатах. В галерее. В башне. В других местах. Мы должны заставить её почувствовать, что она здесь желанна. – Было уже слишком поздно, но, возможно, она простит их, если увидит, что они стараются.
Стражник отсалютовал и отправился выполнять приказ, а Рун открыл дверь и вошёл внутрь.

Час спустя Рун умылся, облачился в чистую одежду и направился в тронный зал. Джон следовал за ним. В коридорах замка царил хаос, но он не знал, что тому причиной: появление Разрушительницы Тьмы или исчезновение принцессы Иоханны, делавшее угрозу войны всё серьёзнее.
Рун мог это исправить. Он уговорит Разрушительницу Тьмы помочь ему освободить принцессу Иоханну, прежде чем она отправится к Преграде (хотя её вряд ли получится легко уговорить), после чего втроём они положат конец войнам и Вторжениям. Когда Рун станет королём, он постарается быть достойным правителем, по праву занимающим своё место, доказавшим, что он способен защитить свой народ, а не просто унаследовал трон.
Когда Рун шагнул в тронный зал, от нетерпения его сердце забилось ещё сильнее.
Тронный зал с высоким потолком и мраморными колоннами, чёрно-золотыми знамёнами, свисавшими с четырёх галерей, окнами из витражного стекла с изображениями королей и королев прошлого всегда внушал трепет. Иногда Руну казалось, что стеклянные глаза древних монархов могут видеть. Ему чудилось, будто они наблюдают за ним, осуждают и считают его недостойным короны, которую однажды предстоит надеть.
Но сегодня глаза королей смотрели на переполненный зал. Всего в нём собралось человек пятьсот, и они занимали все свободные места. Галереи, кроме галереи Разрушительницы Тьмы, были забиты вельможами, получившими от монарха право занимать эти места, в то время как на первом этаже собрались купцы и представители семей высшего общества, которые обычно не появлялись при дворе. Галереи у окон, предназначенные для тех, кто не мог долго стоять, были заняты, а в западной части собрались представители Эмбрии. Среди них была и леди Надин вместе с другими фрейлинами принцессы Иоханны. У всех был испуганный взгляд, глаза покраснели.
Рун направился по главному проходу, не обращая внимания на любопытные и осуждающие взгляды людей. В зале присутствовали члены Совета, которые пристально за ним наблюдали. Руперт Флайт шёпотом отдавал приказания одному из своих шпионов, а Дейл Ларксонг смотрел на Чёрную галерею, сжимая морщинистой рукой маленький пузырёк с обсидианом. Когда Рун проходил мимо, верховный священнослужитель встретился с ним взглядом и чуть заметно кивнул.
Призванные королём люди собрались быстро, и их вряд ли можно было осудить за любопытство. Никто не видел Разрушительницу Тьмы четыре сотни лет. Никто не хотел её видеть.
В дальнем конце зала стояли пять высоких тронов для каждого из пяти членов королевской семьи. Опус и Грейс сидели посередине на самых высоких тронах, а Юнити и Санкчери занимали места по левую руку от королевы. Рядом с отцовским троном ожидал трон Руна. Они были высечены из камня, как и весь замок, спинку украшали ковровые дорожки с семейным гербом, а на самих сиденьях не было подушек. Государственные дела не должны были быть лёгкими и приятными.
Когда Рун приблизился, король Опус мрачно взглянул на него.
– Ты за это ответишь, – пробормотал он. – Ты подверг нас смертельной опасности. Что будет с твоими сёстрами?
Сердце Руна забилось быстрее, но он сжал зубы и заставил себя промолчать. Он сделал единственно возможную вещь. Возможно, отец считал, что развязать войну, в которой никто не одержит победу и которая унесёт тысячи жизней, намного лучше, чем попросить Разрушительницу Тьмы освободить принцессу Иоханну. Наверное, всё дело в точке зрения.
Над широко распахнутыми двойными дверями виднелась в полумраке Чёрная галерея. Когда-то это место называли «Ступенями Разрушительницы Тьмы», и скоро она должна была здесь появиться. Больше никто не осмеливался туда заходить, так что если слуги не окажутся достаточно проворными, галерея наверняка будет покрыта пылью, плесенью и следами того, что случилось четыреста лет назад.
От стыда у Руна загорелось лицо. Ему следовало приказать слугам отмыть это место, прежде чем заходить в святилище.
– Она убьёт нас всех, – пробормотала королева Грейс.
Рун украдкой взглянул на мать, но заставил себя промолчать. Рядом с ней Санкчери и Юнити – одна темноволосая, а другая – со светлыми волосами, – напряжённо застыли на своих тронах. Их юные нежные лица были напуганы. Ради них Рун заставлял себя держать язык за зубами.
В присутствии короля и королевы принцессы были невероятно послушны. Но Рун не знал, что происходило, когда они оставались одни. Он был дружен со своим братом, в то время как девочки проводили время вдвоём. Их дружба не включала его. Когда Опи умер, Рун не мог даже и думать о том, чтобы сблизиться с кем-то ещё, даже со своими опечаленными младшими сёстрами. А теперь, кажется, было уже слишком поздно.
В жизни сестёр для Руна не было места.
Через несколько минут шарканье и гул голосов стихли, и королевские стражники разместили за двойными дверями верёвочный барьер, чтобы никто не мог войти. Часто они вообще закрывали двери, но поскольку в летнее утро здесь было так много людей… К тому же никто не хотел оказаться в ловушке, если Разрушительница Тьмы всё ещё будет разгневана.
Невзрачный человек в ливрее возник перед дверью и развернул древний свиток, закашлявшись от пыли, которая поднялась над потрёпанным пергаментом. Рун мог лишь представить утренние лихорадочные поиски, когда слуги бросились в библиотеку Великого Храма, чтобы отыскать древний протокол приветствия Разрушительницы Тьмы.
Защитница трёх королевств. Меч нуменов. Героиня вечности…
Он не желал искушать её даже мыслями об этом.
Рун снова взглянул на Чёрную галерею, ища её силуэт среди теней, но она покажется лишь тогда, когда сама этого пожелает.
Стоявший под балконом глашатай откашлялся.
– Для Кабервилла большая честь приветствовать нашу возлюбленную Разрушительницу Тьмы. Пожалуйста, встаньте.
Большинство людей уже стояли, но члены королевской семьи поднялись с тронов, и их примеру последовали несколько пожилых вельмож, сидевших у высоких окон.
– Приложите руки к сердцу.
Рун положил ладони на грудь. Он глубоко вздохнул, глядя на тьму наверху, ожидая, когда она появится.
– Мы чтим тебя, Разрушительница Тьмы, и твою службу нашему народу. Мы чтим твоё прошлое, твоё настоящее и твоё будущее. Пусть же ты всегда будешь защищать нас. – Глашатай запнулся, и всех присутствовавших в комнате охватила тревога. – Как и прежде, – продолжал глашатай, стараясь, чтобы голос не дрогнул, – нам нужна твоя помощь. Прошу, удостой нас своим появлением.
Придворные обратили взгляды на Чёрную галерею, прижимая руки к груди, как того требовали правила, однако на их лицах было написано совсем другое – страх, потрясение, отвращение, гнев, обращённый против того, кто вызвал это существо. Но Рун ничего не видел. Он смотрел только на Разрушительницу Тьмы, шагнувшую к перилам балкона.
Она выглядела иначе, чем когда он впервые увидел её в полумраке Заброшенной Башни. Тогда он был напуган, мысли путались, и рассмотреть её не получалось. Но теперь его глаза были широко открыты.
Разрушительница Тьмы была прекрасна: длинные тёмные волосы, растрепавшиеся от ветра, и оперённые крылья цвета самого чёрного обсидиана. На лице, бледном от долгого сна, застыло горделивое и непостижимое выражение, когда она разглядывала стоявших внизу людей. Хотя внешне Разрушительница выглядела моложе, чем ожидал Рун, в её глазах отражался груз тысячелетий; она была древней и вместе с тем вечно юной. Даже наряд её был вековой давности: толстые кожаные доспехи незнакомого фасона и башмаки до колен. На груди виднелась перекрещённая перевязь, а над правым плечом торчала чёрная рукоятка меча. На груди мрачно мерцал её символ: золотая молния, пронзавшая скрытую в тени луну.
Чёрные, как ночь, глаза осмотрели зал, оценивая каждого, и Разрушительница Тьмы шагнула с балкона. Она раскинула крылья, чтобы смягчить спуск, и придворные бросились врассыпную. Не обращая ни на кого внимания, дева зашагала среди вельмож, купцов и представителей высокородных семейств прямо к королю, королеве и принцессам.
И к Руну.
Она шла целеустремлённо, не делая лишних движений. Руки прижаты к бокам, крылья чуть приподняты над полом, а взгляд устремлён прямо вперёд.
Она остановилась в трёх шагах от тронов – на два шага ближе, чем осмеливался кто-либо другой, – и прижала руки к сердцу. Разрушительница не поклонилась, не опустилась на колени и не простёрлась ниц. Она продолжала стоять прямо, как равная.
– Ваши Величества. Меня срочно вызвали.
Король и королева снова сели и посмотрели на неё, не скрывая неприязни и страха.
– Боюсь, произошла ошибка, Разрушительница Тьмы, – сказала королева Грейс. – И хотя мы признательны за твоё внимание, в твоём присутствии здесь нет необходимости.
В зале зашептались.
Что? Разве они её не вызывали?
Как смело сказать Разрушительнице Тьмы, что она здесь не нужна!
Но это неразумно. Разве вы забыли свой урок?
На лице Разрушительницы Тьмы не появилось никакого выражения: ни удивления отказом королевы, ни реакции на шепотки, разлетевшиеся по залу. Только королевская помощница Эхо торопливо записывала каждое слово, и её перо царапало по бумаге, перекрывая шёпот.
– Я не согласна, – ответила Разрушительница Тьмы, опуская руки. – Я видела Преграду, и она слабеет. Вторжение неминуемо. Наверняка вы слышали жалобы напуганных крестьян с юго-запада. В каждом городе в сутках ходьбы от Преграды должны были видеть знаки.
Король Опус натужно улыбнулся, но никто, даже Разрушительница Тьмы, не поверил в искренность его улыбки.
– К счастью, Преграда в полной безопасности. Жители ближайших деревень не сообщали ни о чём необычном, а мои патрули приносят лишь хорошие новости.
Это была правда, но лишь потому, что король предпочитал не слушать плохие вести.
– Значит, ваши патрули лгут, – ответила Разрушительница Тьмы. – Демоны приближаются к вашим людям, король Хайкраун. Скоро зло захватит вашу землю.
В зале раздался сдержанный вскрик ужаса.
– Я пробудилась в ответ на зов. – Разрушительница Тьмы сделала шаг к королю и королеве, и все застыли.
– Мы тебя не вызывали. – Королева Грейс улыбнулась чуть более естественно, чем её муж, но эта улыбка всё равно была лишена теплоты.
– Значит, вы глупцы.
Слова Разрушительницы Тьмы были встречены изумлённым молчанием, и каждый подумал, не убьёт ли она их на месте.
– Она права. – Рун вскочил, приковывая к себе взгляды. – Преграда слабеет. Посмотрите на неё!
– Сядь. – Голос Опуса стал напряжённым. – Имей гордость.
– Мы должны увидеть то, что прямо у нас под носом. – Рун и без того уже опозорил свою семью. Так что теперь он вполне мог продолжать в том же духе. – Времени, чтобы предотвратить следующее Вторжение, почти не осталось. Мы слишком долго игнорировали проблемы, отрицали их существование, отворачивались от тех, кто бил тревогу. Но это больше нам не поможет. Зло уже похитило нашу надежду на мир. Что ещё наша династия позволит украсть у будущих поколений? Если будущие поколения вообще появятся.
По толпе пробежал ропот, Опус поднялся и схватил Руна за руку.
– Прекрати.
– Есть войны серьёзнее наших войн! – продолжал Рун. – Идёт война между жизнью и смертью. Где-то в Глубоком Лесу Преграда истончилась, на волю вырвался демон, а мы тратим время. Мы должны противостоять злу. Поэтому я и вызвал Разрушительницу Тьмы. Поэтому я первым приму участие в испытаниях, чтобы стать одним из её Вестников Рассвета…
– Мы не проводили испытаний Вестников Рассвета четыре столетия, – сказала королева, вставая. – И мы не станем этого делать. Аудиенция окончена. Вы все можете идти.
Присутствующие обернулись к Разрушительнице Тьмы, которая не сдвинулась с места, пока Рун спорил с родителями. Её меч оставался в ножнах, крылья были сложены за спиной, но на лице застыло выражение неприкрытого отвращения.
– Смертные, – произнесла она. А потом, не ожидая, когда ей позволят идти, она повернулась и зашагала назад. По проходу. К двери. Там она остановилась и бросила через плечо:
– Я оказала вам услугу, прибыв сюда, и мне не нужно разрешение. – Она отбросила в сторону верёвочный барьер и исчезла в коридоре.
После её ухода в тронном зале воцарилась мёртвая тишина, и люди начали переглядываться.
– Она не упомянула Красный Рассвет, – прошептала какая-то женщина. – Думаешь, она нас простила?
– За что ей нас прощать? Мы ей ничего не сделали. Ей следует поинтересоваться, простили ли мы её.
– Она вообще делает различия между людьми? Наверное, мы все для неё выглядим одинаково.
– Неужели она сказала правду? Насчёт Преграды?
– Рун. – Голос Опуса был ласковым, таким голосом он говорил лишь с членами своей семьи. – Это было ужасно опасно.
– Это не я сказал Разрушительнице Тьмы, что мы не нуждаемся в её помощи. – Рун на мгновение закрыл глаза, собираясь с силами. А потом, не давая себе времени подумать, он поднялся с трона и зашагал по проходу, где только что прошла Разрушительница Тьмы. Толпа расступалась перед ним – глупым принцем, вызвавшим Разрушительницу.
– Что ты собираешься делать? – спросил Опус, перекрикивая гул голосов.
Рун вышел из тронного зала, даже не оборачиваясь.
– Я собираюсь присоединиться к ней.



Глава 7
Разрушительница Тьмы
Не успела Разрушительница Тьмы преодолеть половину замка, как за спиной у неё послышались быстрые и решительные шаги, и, принимая во внимание враждебный приём в тронном зале, было вполне возможно, что кто-то неразумный решил её атаковать.
Конечно, у него ничего не выйдет. Она была Разрушительницей Тьмы, а они всего лишь смертные. Она резко развернулась, выхватив из-за плеча меч.
Клинок мрачно блеснул. Обсидиан. Идеально чёрный. Это была святыня, созданная нуменами тысячелетия назад, прежде чем их мир стал недоступен миру живых. Клинок был вырезан из цельного куска вулканического стекла, кожаная рукоятка обёрнута тонкой золотой проволокой с безупречным алмазом сверху. Оружие усиливала древняя божественная магия, придававшая ему мощь и гибкость, и меч был способен выдержать множество битв.
Юноша, которого коснулось остриё её меча, застыл на месте. Это он её вызвал, он поддерживал её, и он сидел рядом с королём и королевой.
– Рун. – Разрушительница Тьмы склонила голову. – Твоя фамилия Хайкраун.
Его шея и щёки покраснели, и он кивнул.
– Мне следовало тебе сказать.
– Ты сказал, что лично знаком с королевской семьёй. – Разрушительница убрала меч в ножны, и плечи юноши чуть заметно опустились, а дыхание стало ровнее.
Он по-прежнему боялся её.
Они все её боялись.
Но почему? Она обратилась за ответом к памяти, но там была лишь зияющая дыра, и её края осыпались всякий раз, как Разрушительница Тьмы пыталась что-то вспомнить.
Обычно она не позволяла себе беспокоиться. Беспокойство (обычное для смертных) могло уничтожить её, если бы она дала ему волю. Но теперь, в этом коридоре, оскорблённая придворными, вызванная тайком, совершенно одна и неспособная вспомнить своё прошлое, дева почувствовала, как её разум затапливает беспокойство, словно тьма.
– Скажи, зачем ты шёл за мной? – спросила Разрушительница. – Скажи, зачем ты призвал меня, когда больше никто этого не хотел?
Принц Рун шагнул к ней, сначала осторожно, а потом, когда убедился, что она снова не вытащит меч, успокоился и подошёл поближе.
– Мне нужна твоя помощь. Три королевства нуждаются в твоей помощи.
Разрушительница ничего не ответила, потому что он явно напрашивался на похвалу за вполне разумное решение вызвать её, а она не привыкла награждать людей за простые инстинкты выживания. Разрушительница уже подарила им жизнь, каждые пару сотен лет спасая от демонов.
– Возможно, мои родители этого не признают, – продолжал принц Рун, – потому что закрыли глаза на правду. Они никому не позволяют говорить о следующем Вторжении.
– Об этом я уже слышала, – ответила Разрушительница.
Рун поморщился.
– Я прошу за них прощения. Они были неприемлемо грубы с тобой.
Разрушительница Тьмы не знала, что существует приемлемый уровень грубости.
– Но ты единственная можешь остановить войну с Эмбрией.
– Я не принимаю ничью сторону в ваших войнах. – Разрушительница Тьмы не повысила голос, и в нём не прозвучало никаких эмоций. В этом не было нужды. Но Рун всё равно вздрогнул.
– Дело не в этом. Я не прошу тебя принять чью-то сторону. Я прошу тебя спасти жизнь, нет, много жизней. Моя невеста…
– Я не спасаю невест. – И ради этого он её вызвал? Поэтому и проделал всё втайне? Неудивительно, что когда она разбудила его в башне, он не мог чётко объясниться. Его просьба была нелепой. – Мои обязанности просты. Я сражаюсь с демонами, чтобы вам не пришлось этого делать. Я не даю Злу разрастись. Я сражаюсь, чтобы вы в мире могли вести свои жалкие войны. Моё пробуждение ради иной цели карается смертью. – Прежде ей никогда не приходилось упоминать это правило, по крайней мере, она этого не помнила. Её память была совершенной… до настоящего времени.
Кажется, принц Рун был ошарашен.
– Для нас они вовсе не жалкие, – тихо возразил он, а потом более твёрдо добавил: – И ты перед нами в долгу.
Разрушительница Тьмы рассердилась.
– Я ничего вам не должна.
Она тысячи лет служила трём королевствам, и хотя они наверняка верили, что дали ей взамен всё, на самом деле им не удалось дать ей того, чего она по-настоящему хотела – покоя.
Покоя, чтобы больше не было постоянных войн, пробуждающихся демонов, необходимости постоянно возвращаться и решать те же самые проблемы снова и снова. Все беды люди навлекали на себя сами. Она так от этого устала.
Разрушительница отвернулась, но принц снова заговорил суровым голосом:
– Ты не знаешь, о чём я говорю?
Она посмотрела на него. Он знает? Принц догадался, что она потеряла свои воспоминания?
– Я хочу сказать, – осторожно продолжал он, – что у трёх королевств появился шанс на мир.
– Ты сказал, что Зло лишило их этой возможности. – Разрушительница снова посмотрела на Руна в поисках правды. – Скажи мне, чего ты хочешь.
– Моя невеста, наследная принцесса Эмбрии Иоханна Фортуин, попала в ловушку в место зла.
Разрушительницу Тьмы поразили сразу два факта. Принц из Кабервилла был помолвлен с принцессой Эмбрии. На протяжении долгих веков два королевства пытались уничтожить друг друга, а теперь заговорили о браке?
Брак бы заключили, если бы принцесса не попала в место зла.
И тогда перед Разрушительницей Тьмы встал второй, ещё более тревожный факт: люди начали попадать в места зла.
Но перед тем как снова заснуть, она всегда очищала эти места. Всегда. Она не могла забыть…
Но Разрушительница не могла вспомнить, как делала это в последний раз. В её памяти был очередной провал. От этой мысли её охватила тревога.
Возможно, Вторжение произошло, пока она спала.
– Скажи мне, как давно появились места зла.
Принц стал серьёзным.
– Четыре сотни лет назад.
Разрушительница сделала глубокий вдох. Она не пропустила Вторжение. Она просто… пренебрегла своими обязанностями. Почему-то она об этом забыла. Её тревога усилилась.
– Они во всех трёх королевствах, – продолжал принц Рун. – Как шрамы. Мы научились жить с ними рядом.
Наверное, поэтому люди ненавидели её. На протяжении четырёх сотен лет они жили в постоянном страхе.
Но это не имело смысла. Она не могла заснуть, пока люди страдали, а зло отравляло Салвейшен. И даже если она и поступила так неосторожно, смертные бы снова её вызвали, чтобы уничтожить места зла. У них было четыреста лет, чтобы это сделать.
– Понятно, – сказала Разрушительница. Но это было не так. Она совершенно ничего не понимала. Всё изменилось.
– Это ведь твоя работа – очищать места зла, верно? – Принц Рун оглянулся, потому что в тронном зале раздались голоса. Когда он снова перевёл на неё взгляд, в его тёмных глазах была тревога. – Мы могли бы начать с места, куда попала принцесса Иоханна. Если она всё ещё жива, – он сглотнул, – союз можно будет заключить. Мы можем положить конец этим жалким войнам.
Сарказм. Смертные использовали его как оружие.
Но если получится положить конец их войнам, если в Салвейшене воцарится мир, значит, Зло перестанет расти, и она сможет отдохнуть.
– Расскажи мне об этом союзе.
Шум в тронном зале усилился, и принц Рун знаком попросил Разрушительницу следовать за ним.
– Примерно три месяца назад Эмбрия прислала несколько дюжин голубей с письмами. Нам потребовалось много дней, чтобы сложить их все воедино. Наверное, они решили, что гонца могли убить прежде, чем письмо доберётся до нас. Мы поняли, что они предлагают заключить союз с помощью брака, потому что Ивасленд собирался нарушить соглашение Винтерфаст.
Разрушительница Тьмы сжала кулаки.
Соглашение Винтерфаст было единственным, в чём сходились три королевства: никто никогда не должен был использовать зло в бесконечных войнах. Это могло поставить под угрозу целый континент, потому что несдерживаемое зло расползалось, заражая всё на своём пути. Зло уничтожало всё вокруг.
– Если я не смогу спасти принцессу Иоханну, – продолжал Рун, – Кабервилл нападёт на Эмбрию, и ни одно из королевств не сумеет остановить Ивасленд.
– У Кабервилла нет причины нападать на Эмбрию.
– Это будет упреждающий удар, – объяснил принц, когда они свернули за угол. – Напасть на них прежде, чем они нападут на нас. Тем более их принцесса пропала здесь, в Глубоком Лесу…
Как типично для смертных. «Напасть на них прежде, чем они нападут на нас». С такой ненавистью и недоверием они жили уже тысячи лет. Возможно, люди просто ничего не могут с собой поделать.
Угроза со стороны Ивасленда была более серьёзной. Если Кабервилл и Эмбрия окажутся вовлечёнными в свою войну, Ивасленд останется без присмотра.
Если одно королевство наконец-то победит другое, подсказал тёмный голос внутри, тогда они перестанут втягивать тебя в свои ничтожные споры.
Разрушительница Тьмы отмахнулась от этой мысли. Она сохраняла нейтралитет и не собиралась приближать победу одного королевства над другим. Но она также не могла позволить, чтобы кто-то использовал зло на поле боя. Люди поставили её в затруднительное положение.
– Что думаешь? – спросил принц Рун. – Ты мне поможешь?
– Я должна собрать Вестников Рассвета и отправиться к Воротам Души. – Разрушительница быстро зашагала по коридору.
Принц Рун шёл рядом с ней не отставая.
– Преграда падёт завтра? Или послезавтра?
– Нет. – Она чувствовала барьер даже отсюда, ощущала его слабые места, подвергавшиеся постоянной атаке изнутри, но он не должен был пасть прямо сейчас. Это случится скоро. Очень скоро. – Преграда слабеет, истончаясь под постоянным напором зла. Я должна уничтожить демонов внутри, чтобы ослабить давление на Преграду.
– А ты не можешь помешать демонам попасть сюда? – спросил Рун. – Я имею в виду наш мир.
– Разлом находится внутри Зла, но это не дверь, которую можно закрыть или открыть, повинуясь прихоти. Однажды Тёмный Осколок и мир людей сместятся. Врата закроются, перекрывая демонам доступ сюда, но я не знаю, когда наступит этот день. А пока придётся совершать вылазки в Зло: сражаться с демонами и уменьшать давление зла изнутри. Со временем Преграда сама восстановится, но только если её не будут постоянно атаковать демоны.
– Кажется, это не особо эффективная система.
– Некоторые сражения происходят лишь ради сопротивления. Чтобы перенести тяготы. Выжить.
Принц оглянулся и нахмурился.
– Наверное.
– Если бы я могла не дать демонам пробраться через Разлом, я бы это сделала. А пока остаётся надеяться, что кто-нибудь призовёт меня при первых признаках слабости Преграды, прежде чем демоны успеют сбежать из своей тюрьмы.
Принц стиснул зубы.
– Боюсь, один демон уже сбежал. Полагаю, именно он загнал принцессу Иоханну в место зла. Её фрейлина описала чудовище.
Пока Рун повторял описание – похожая на бочку грудь, шипы, серо-белая кожа, – сердце Разрушительницы Тьмы сжималось от дурного предчувствия.
– Да, это был демон. Принцесса Иоханна, скорее всего, погибла.
– Я не могу в это поверить, – ответил Рун. – Пока не увижу сам. Если мы отправимся прямо сейчас, то доберёмся до места зла до наступления сумерек.
Разрушительница отвернулась и ступила на лестницу, ведущую к святилищу.
– Помоги мне спасти принцессу Иоханну, и тогда моим родителям придётся прислушаться к тебе! Мы сможем провести испытания Вестников Рассвета. У тебя будет всё необходимое, чтобы остановить Вторжение. Армии. Обсидиан. Всё что угодно.
Это было соблазнительное предложение, но справится ли он?
Разрушительница добралась до последней ступеньки и вошла в комнату. Некоторые поверхности уже успели протереть от пыли, а часть предметов из сгнившего дерева вынесли. В окно и раскрытую балконную дверь падал свет, у перил стояла в горшке ипомея.
– Прости, что плохо прибрались. – Принц Рун вошёл в комнату следом за ней. Теперь, когда они начали говорить, он выглядел более спокойным. Возможно, ему удастся вернуть и всё остальное: уважение, доверие, армии, в которых она нуждалась. – Когда мы вернёмся, всё будет убрано. По крайней мере, станет чуточку удобнее. Здесь ты сможешь отдохнуть.
– Я ещё не согласилась пойти с тобой.
Принц осторожно улыбнулся.
– Думаю, ты согласишься.
Разрушительница Тьмы посмотрела на него долгим взглядом: у него были карие глаза, прямой нос, твёрдый подбородок. Он был мускулист, как многие принцы и принцессы Кабервилла, а осанка указывала на долгие годы тренировок, но в нём была какая-то мягкость, нечто вроде обнадёживающей теплоты, которую местные жители не поощряли.
– Что думаешь? – спросил он.
Она прошла в комнату и остановилась, вскинув голову и прислушиваясь. Грызущий звук.
– Я слышу термитов.
Принц в смятении огляделся.
– Я сообщу слугам.
– Почему их здесь нет?
– Слуг?
Она коротко кивнула.
– Они пытались прибраться, но ушли, так и не закончив. Я хочу знать, почему их сейчас здесь нет.
Принц посмотрел на балконную дверь и ипомею за ней.
– Они тебя боятся. Как и все остальные.
– Потому что я не выполнила свои обязанности. Потому что не очистила континент от мест зла.
Принц шумно вдохнул. Нахмурил брови, но всё же кивнул.
– Да. Вроде того.
Это объяснение не имело смысла, но смертные часто вели себя нелогично. И поскольку они не вызывали её уже четыреста лет, то могли забыть о долге посланницы – быть мечом против сил тьмы.
– Но ты вызвал меня, несмотря на страх, – заметила Разрушительница.
– Необходимость пересилила страх. – Принц повернулся к святилищу, покрытому паутиной и въевшейся пылью. – Я действовал импульсивно, но поступил бы так снова.
Если причина их гнева и страха заключалась в том, что Разрушительница не очистила места зла, то, возможно, если она сделает это теперь, ей удастся их умилостивить.
Она не должна выбирать сторону в этой войне, напомнила себе Разрушительница. Если спасение принцессы (конечно, если та ещё жива) поможет заключить союз, значит, ей удастся содействовать установлению мира, что знаменует очищение места зла. Она очистит их все в Эмбрии и Ивасленде. Весь Салвейшен получит выгоду от её появления.
Она это сделает. А потом узнает правду об Ивасленде. После чего отправится прямиком в Зло, справедливо послужив трём королевствам и доказав (она очень на это надеялась), что они снова могут ей доверять. Если она всё сделает правильно, возможно, люди отправят с ней своих воинов и снова начнут готовить Вестников Рассвета.
– Хорошо, принц Рун. – Разрушительница Тьмы выпрямилась, замаскировав тревогу и страх, столь чуждые ей, под чувство долга. – Собери всё необходимое. Сейчас ты будешь моим Вестником Рассвета, и я спасу твою принцессу.



Глава 8
Ханна
Трудно сказать, что именно её спасло.
Обсидиан? Находчивость?
Хорошее настроение демона?
В любом случае демон не сразу убил Ханну, за что она была ему несказанно благодарна. Вместо этого он уселся на толстую ветку дерева и уставился на неё: его глаза светились отвратительным жёлтым светом.
В лучах утреннего солнца сероватая кожа демона блестела, мокрая от росы, пота или какой-то ещё более отвратительной жидкости. Хотя у чудовища не было носа – всего лишь зияющие дыры посреди лица, он нюхал воздух, обернувшись в сторону Ханны. Его рот широко открылся, и оттуда высунулись два языка, как будто пробуя её ужас на вкус.
Сначала Ханна лишь дрожала, сидя на земле, и ждала, когда её съедят целиком или превратят в чёрное месиво, как лорда Беархейста. Но прошёл час, демон всё ещё не нападал, и она рискнула сделать глоток воды. Влага помогла ей прояснить мысли. А потом Ханна метнулась к горке обсидиановых украшений. Часть из них она уже успела надеть, а остальные выкладывала вокруг себя перед сном, создавая магический барьер. В тот момент больше всего на свете принцесса мечтала, чтобы с ней была корона. Неровные зубцы обсидиана можно было отломить и превратить в кинжалы, чтобы противостоять демону.
По крайней мере, хотелось думать, что это возможно.
Безделье убивало девушку, и через час она начала ходить по своей тюрьме, собирая воду и ни на секунду не теряя из виду опасность наверху. Хотя демон просто следил за ней, Ханна старалась двигаться с осторожностью. Всякий раз, подходя ближе к чудовищу, она дрожала и как можно быстрее возвращалась к своему маленькому обсидиановому барьеру.
Остаток дня и всю ночь адреналин в крови не давал ей заснуть. Она остро ощущала присутствие демона. Из тысячи вопросов (почему он следит за ней? может ли он выбраться из места зла?) самым главным был следующий: убьёт ли он её?
На следующее утро ответ стал отрицательным.
Демон не сдвинулся с места. В тишине леса Ханна слышала его скрипучее дыхание, слышала, как капает на землю ядовитая слюна и с шипением прожигает листья.
Когда приблизился полдень (внутри временной петли, а не снаружи), демон заговорил.
Этот голос.
Хруст раздавленного таракана. Вопль умирающего животного. Чувство, которое испытываешь, стоя над разверзшейся чёрной пустотой. Всеобъемлющее и непреклонное ощущение безумия.
Ханна зажала уши руками и закричала. На глазах выступили слёзы, и ей казалось, голова вот-вот взорвётся.
Демон закрыл рот, и боль отступила.
Ханна согнулась пополам, лихорадочно глотая ртом воздух и пытаясь собраться с мыслями.
– Чего ты хочешь? – выдавила она, хотя ей ужасно не хотелось, чтобы демон снова заговорил. – Почему ты меня поймал?
Она не могла быть уверена, что это тот же демон, но встречались чудовища не так уж часто. На протяжении сотен лет их почти никто не видел. Вряд ли ей не повезло встретить сразу двух демонов.
Безумная какофония голоса снова хлестнула её, на этот раз мрачным жужжанием стаи цикад и скрежетом когтей по железу.
Ханна вскрикнула и прижала ладони к ушам, но этого было недостаточно. Внезапно она услышала нечто похожее на слова. Почти похожее. Ты хочешь жить? Но Ханна не была в этом уверена. Когда она отвела руки от головы, на коже были капельки крови.
Она опустилась на свёрнутую постель и постаралась не разрыдаться, потому что прежде никогда не сталкивалась с подобным ужасом. Никогда прежде она не чувствовала себя добычей.
Тулуна, молилась она, подскажи, как мне это вынести.
Но если покровитель Эмбрии и слышал её, то ничего не ответил. Он не говорил с ней с тех пор, как Ханна попала в место зла.
Ты нужен мне именно теперь, продолжала Ханна, но ответом была тишина.
Несколько напряжённых минут между демоном и Ханной ничего не происходило. А потом чудовище снова открыло рот и издало этот безумный звук. На этот раз он был, нет, не более терпимым, потому что её уши кровоточили и звенели, а более понятным. Теперь она отчётливо услышала слова.
– Ты хочешь жить? – спросило чудовище.
Это было похоже на удар. Конечно. Конечно, она хотела жить. Разве кто-то не захотел бы, особенно если альтернативой будет мучительная смерть от рук демона? Ханне надо было добраться до Бринка, где, скорее всего, томилась в плену Надин. Если Ханна не выживет, что будет с её кузиной? Возможно, Рун не причинит ей вреда, но у королевы Грейс и короля Опуса была плохая репутация. Даже если её вернут в Эмбрию, родители Ханны никогда не любили Надин…
Демон смотрел на неё не мигая, и внезапно Ханна вспомнила соглашение Винтерфаст, союз и мир, который она хотела построить. Салвейшен пожирал себя заживо, но Ханна сможет покончить с войной, если выживет.
– Отвечай, – потребовал демон.
Ханна отмахнулась от тревожного шёпота в голове. Ценой «да» была тревога о завтрашнем дне, ценой «нет» – немедленная смерть.
Она сделала дрожащий вдох – по подбородку потекла кровь – и кивнула.
– Тогда слушай всё, что я скажу, – продолжал демон.
Дрожа и изо всех сил противясь самой мысли о разговоре с демоном, Ханна поднялась и попыталась казаться сильной и решительной.
– Я слушаю.
– Твои враги хотят тебя уничтожить.
Каждое произнесённое демоном слово было мукой. Наверное, он это понимал: это единственная причина, по которой он говорил Ханне всё то, что она и так уже знала.
– Твои враги на юге строят устройства для поимки зла. Для его перевозки в другие места.
У Ханны перехватило дыхание. Вот оно что! Предательство Иваслендом соглашения Винтерфаст. Ни одно королевство за всю письменную историю не осмеливалось использовать зло против другого. Это было просто непостижимо. Но, очевидно, не для Ивасленда. Королева Абигайл и король Болдрик не имели стыда и не знали приличий.
– Устройства ещё не готовы. Работа завершится ко Дню осеннего равноденствия.
Ещё есть время этому помешать, если только она сможет добраться до Бринка, выйти замуж за Руна и повести свои армии на юг.
Медленно, словно опасаясь напугать её, демон пересел в другое место. Дерево застонало.
– Ты поможешь Ивасленду завершить устройство.
– Что? Нет! – Наверное, она ослышалась. Она должна была помешать Ивасленду использовать зло против Эмбрии, а не помогать в обратном.
– Ты сказала, что хочешь жить. – Демон высунул двойные языки. – Ты сделаешь всё, что я скажу.
Ханна задрожала, но продолжала смотреть на чудовище.
– Я не стану помогать врагам нарушить соглашение Винтерфаст.
– Ваш договор нарушили много лет назад. Много веков назад. – Широкий рот демона исказила чудовищная ухмылка, и воздух вокруг него затрепетал. – Ты сделаешь то, что я скажу.
Ханна знала, что не следует спорить с демоном, но никто не смел приказывать Иоханне Фортуин. Никто. Кроме королевы и короля Эмбрии, но это было совсем другое дело.
– Убей меня, если хочешь, – сказала Ханна, – но я не выполню твою просьбу.
Демон широко разинул пасть, показав Ханне ряды зубов. С них капнула слюна, сделав кору на ветке дерева чёрной.
Желудок Ханны наполнился желчью.
– Мне всё равно, что ты со мной сделаешь. – Её голос дрожал, но она говорила серьёзно. – Я никогда не позволю врагам уничтожить моё королевство.
Пространство между ними замерцало, и не успела Ханна вскрикнуть, как демон навис над ней.
Ханна затаила дыхание: сердце бешено стучало, и она не знала, бежать ей или застыть на месте. Принцесса не могла спрятаться от демона: в ловушке было некуда бежать. Поэтому она застыла, как кролик, в надежде избежать когтей ястреба. Дыхание демона было горячим и едким и пронзало её лёгкие при попытке сделать слабый вдох.
Демон медленно протянул к лицу Ханны когтистую руку. Девушка закрыла глаза, из горла вырвался слабый писк, и она возненавидела себя за это. Она должна смотреть. Встретиться с ним взглядом. Но когда Ханна открыла глаза, то была уже не в месте зла.
Вокруг простиралось бесконечное чёрное пространство, словно небо, поглотившее все звёзды. Остались лишь пустота и бездна голода и тьмы.
Здесь не было никаких звуков. Ханна не ощущала запахов. Она была одна под зияющим чёрным небом.
Дрожа, девушка опустилась на скользкую, похожую на стекло поверхность. Это была маленькая площадка с зазубренными краями, об которые она бы наверняка порезалась. В голове у Ханны пульсировала боль от бесконечного небытия вокруг.
Тишину прорезал треск, и в небе взорвался красный всполох. Внизу вокруг неё находились другие осколки чуть большего размера, и они не были пустыми. Ханна была слишком далеко, чтобы разглядеть детали, но когда её слезящиеся глаза сумели охватить кроваво-красное пространство, она заметила очертания башен и мостов, соединявших осколки. Она увидела движение каких-то мелькающих повсюду существ.
Глухой удар. Её осколок дёрнулся, и Ханна упала и заскользила к краю. Она пыталась удержаться, но поверхность оказалась слишком скользкой, и остановиться никак не получалось. Скоро принцесса окажется на самом краю.
Не успела Ханна закричать, как соскользнула вниз, и острые, как кинжалы, края осколка порезали её.
Она упала.
И продолжала падать.
А потом падение прекратилось.
Из лёгких вырвался весь воздух. Когда Ханна снова открыла глаза, то увидела, что находится в месте зла, а демона нет рядом. Он снова сидел на дереве, подальше от обсидиановых украшений, и злобно смотрел на неё жёлтыми глазами.
– Что это было? – прохрипела Ханна. Её ноги ослабели. Она хотела опуститься на землю и перевести дух, но не могла сделать этого, пока на неё смотрел демон.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71518714?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.