Главная страница | Юмористическое фэнтези | Первый элемент

Первый элемент
Лина Ри
Волшебный мир и добрый волшебник кажутся ли Вам прекрасной сказкой? Возможность управлять какой-нибудь Стихией, или обучение магии в лучшей Академии страны являются, по Вашему мнению, небывалой удачей? Да? Тогда я Вам безмерно завидую. Потому что для меня это стало настоящим, все никак не заканчивающимся, кошмаром. И нет возможности убежать, отказаться, изменить этот дурной сон. Есть только бесконечное множество жалких попыток, выпивающих силы и эмоции до последней капли. Есть страх не проснуться, остаться в этом кошмаре навсегда. Есть вокруг те, кто ненавидит, презирает и унижает, усугубляя положение, превращая сон в пытку…
Или есть и те, кто искренне любит? Или те, кого можно полюбить? Или то, ради чего стоит постараться изменить свой взгляд, свое видение ситуации? А… есть ли в таком случае смысл ненавидеть и вести бессмысленную войну?

Лина Ри
Первый элемент

Глава 1
Начало бывает разное

«Здравствуй! Я так рада писать тебе это письмо!
Но сначала следует познакомиться. Меня зовут Женевьева, мне двадцать один год, мой род – маги стихии Воды, и в этом году я должна была начать обучение в Академии Стихий на факультете магии Воды. Однако, ректор АС предложил мне стать студентом по обмену. Для меня, как для дочери барона, это предложение является большой честью. Думаю, и ты скоро поймёшь, как это удивительно и важно – меняться местами с жителями других миров!
Ваш мир невероятный – здесь так мало магии и люди её совсем не используют. Совсем нет представителей других рас, это так непривычно для меня. Ещё я никак не могу привыкнуть к местной одежде и еде… (Я буду дополнять список по мере нахождения на Земле).
Ваше учебное заведение очень необычное (как и все здания, в принципе), но красивое. Мои сокурсники не удивились моему переводу, словно внезапное появление новенькой студентки – это абсолютно нормально! Благо, ректор позаботился о моей успеваемости и устроил меня на факультет лингвистики, поэтому учёба, думаю, дастся мне не очень тяжёло (у себя на родине я преуспела в изучении языков).
Я рассказала всё, что могла. На самом деле, эмоций намного больше, а написать то и нечего. Извини, что так мало, но, думаю, ты поняла, что я в восторге!
Как ты себя чувствуешь после телепортации? Расскажи, пожалуйста, обо всем, что чувствуешь и думаешь, мне будет очень интересно!
Вот и всё,
С любовью и безмерным интересом,
Женевьева Дю Валлон.

P. S. Ознакомилась с правилами написания писем в вашем мире и твоей стране – прикольно, не правда ли?

P. P. S. Да, я выучила ваш молодёжный сленг! Как тебе?»

«Ужасно! Это просто… ужасно», – подумала я и крайне скептически рассмотрела полученное письмо, и в тысячный раз порадовалась тому, что не занимаюсь подобными «шуточками», ибо попади письмо не мне, а кому покрупнее и решительнее, отправитель был бы найден и использован в виде манекена в группу хирургии. Мы, хирурги, крайне решительны сами по себе, а есть ещё и те, кто шуток не понимает. С данными индивидами вообще крайне сложно совладать.
– О! – Рядом со мной приземлилась моя соседка по парте. – Что это у тебя? Такой красивый почерк! Кто-то в любви признается?
Пхах. Мне? И в любви?
Я рассмеялась, сложила письмо три раза и спрятала его в карман халата.
– Нет, Маш, не признание в любви.
– Жаль. – Наигранно вздохнула одна из самых красивых девушек, встречаемых мне в моей жизни, и убрала выбившуюся порядку крашенных платиновых волос за ухо.
Больше нам было не о чем поговорить, как и всегда, впрочем. Она уткнулась в телефон, я – в конспект. Мы бы и просидели так до самого начала пар, но вот в кабинет входит наш ректор (которого я в лицо видела раза три за все три года обучения в ВУЗе), скользит взглядом по группе и останавливает его на мне. И его всё ещё, не смотря на возраст, яркие, красивые голубые глаза смотрят на меня то ли с ужасом, то ли с безразличием, то ли ещё с чем-то, я запуталась и не поняла, но в ответ постаралась состроить примерно такой же взгляд. Вряд ли у нас получилось что-то адекватное.
– Васильченко Камелия! Пройдите со мной! – Приказал он, развернулся, на мой взгляд слишком резко, и вышел.
Я вздохнула и, если честно, запаниковала. Зачем я ему нужна? У меня… Я на красный диплом иду, я… Встаю и молча собираю свои вещи. Не думаю, что к ректору вызывают просто так, мне явно нужно взять всё своё с собой.
– Удачи, Ли! – Крикнула мне вдогонку Маша. её поддержали парочку человек с группы, я отсалютовала им двумя пальцами и вышла.
Что-то мне это совсем не нравится. Сжимаю зубы, лямку сумки правой рукой, бумагу в левом кармане, резко выдыхаю, поднимаюсь к кабинету ректора. Стучу по деревянной двери костяшками пальцев, надеясь, что мне не ответят, и я могу спокойно вернутся в свой кабинет до начала пары. Начало учебного года, я не особо хотела бы пропускать.
Но к моёму великому сожалению, мне таки отвечают грубым мужским: «Войдите». Я вхожу, и, если честно, очень хочу выйти обратно.
В довольно большом кабинете помимо самого ректора находится ещё один мужчина, внешность которого меня настораживает. Нет, он выглядит абсолютно адекватно, как, наверное, и должен выглядеть взрослый, ухоженный мужчина, но его взгляд… Уверенный, прямой, смотрящий словно в душу взгляд ярко-синих глаз. Никогда такого цвета не видела. Сразу захотелось закрыть свои просто карие и желательно уйти. К моему большому удивлению, этот мужчина сидел на месте нашего ректора, то есть, на кожаном кресле за рабочим столом из светлого дерева, а наш же ректор скромно стоял рядышком.
– Вызывали, Петр Иванович? – Пищу я, стараясь не смотреть на неизвестного мужчину.
– Да, Камелия, присаживайтесь. – Отвечает не Пётр Иванович, а этот самый…
Желание садится куда-либо резко отпадает, я сжимаю лямку сумки холодными пальцами, прохожу вглубь кабинета и присаживаюсь на стул напротив мужчины.
– Представьте меня, Петр Иванович. – Улыбается человек, обнажая идеальные белоснежные и ровные зубы.
– Да, конечно, – немного потерянно отзывается ректор, наконец, отрывая взгляд со стола на меня, – Камелия, это ректор Академии Стихий – Никандор Хильдес. Он прибыл сюда специально, чтобы забрать тебя в Веслор.
Ага… Детский лагерь что ли какой-то? Хотя, маловероятно. Кто в сентябре отправит детей в лагерь? Интересная картина выстраивается. Я фыркаю от смеха. И, приподняв бровь, переспрашиваю:
– Куда?
– В другой мир, Камелия. – Улыбается в ответ… Ректор Академии Стихий – Никандор Хильдес.
– Лия, просто Лия. – Улыбаюсь и позволяю себе исправить, понимая, что всё это просто шутка, не более. Стало как-то легче по ощущениям, только очень неловко. Глупо как-то даже.
Я только не понимаю, когда я пропустила день шуток? До него ещё полгода где-то. Или это что-то вроде: разыграй своего студента, будет весело! Или очередной пранк? Камера, тик-ток, ютуб, ждите меня!
– Другой мир, значит? – Усмехнулась я, приподняв бровь. – Как же мы туда попадём?
– Как и обычно, – пожал плечами ректор Академии Стихий, очень внимательно смотря на меня, – через портал.
Я откинулась на спинку стула и рассмеялась. Прекрасно, просто прекрасно! Письмо, которое оказалось у меня на руках буквально двадцать минут назад и вот этот мужчина казались одной большой клоунадой.
К сожалению, моего веселья никто не разделил, лишь некий Никандор нехорошо улыбнулся (почти оскалился), чем и прервал мой кратковременный смех (а жаль, ситуация такая, что можно надорвать живот). Я в мольбе перевела взгляд на Петра Ивановича. И в эту же секунду вздрогнул, потому что взгляд этого человека был потерян, даже пуст. На меня смотрели стеклянные голубые глаза, в которых не было даже признаков жизни. Это сильно меня напугало.
– Пётр Иванович, – зову я, – всё хорошо?
В ответ – ничего.
Я вскакиваю, скидываю сумку на пол, огибаю стол, встаю перед ректором. Беру его за руку, но он не реагирует никак, от слова совсем. Меня охватывает паника, я проверяю пульс, внимательнее заглядываю в глаза, даже дыхание проверяю. Но больше ничего сделать не могу: признаков физических отклонений нет, пульс в норме, человек дышит, попеременно моргает, только в одну точку смотрит и не реагирует никак.
– Что с ним?? – Я даже повышаю голос на мужчину, сидящего рядом, настолько становится страшно. Если это всё глупый способ проверить меня на хладнокровие во время работы, то, кажется, я провалила этот тест. Слишком страшно, я с таким не сталкивалась даже в теории, не то, что на практике!
Странный человек улыбается, уже не так страшно и опасно, встаёт, поправляет полностью седые волосы, и делает шаг, вставая в плотную к Петру Ивановичу.
– Про гипноз что-нибудь слышала?
Я скриплю зубами, киваю.
– Так вот, это не гипноз. Это магия, Лия.
– Хорошая шутка. – Криво улыбаюсь. С нервов дёргается веко. Учебный год только начался, а я уже с дергающимися мышцами по всему телу.
– Так это не шутка. – Улыбается радушно Никандор. – А, к сожалению, или к счастью, реальность.
Я злюсь ещё сильнее. Потому что боюсь безумно. Этого человека, того, что он сделал с Петром Ивановичем, и того, что хочет от меня. Когда люди чего-то сильно боятся, они начинают также сильно злиться. Если не сильнее.
Ректор Академии Стихий улыбнулся мне крайне мило, сложил руки за спиной, и прошел вглубь кабинета, рассматривая книжный шкаф, грамоты, висевшие на стенах и портрет нашего президента. На него почему-то посмотрел несколько дольше, чем, как мне кажется, следовало бы.
– Что вам от меня нужно? – Осмелилась спросить я, пока он ходит и ничего не говорит.
– Мне? – Он словно задумался, хотя явно знал ответ. – Твоя магия и ты.
– Вы говорите, как книжный злодей, – хмурюсь я. – Я вас боюсь.
– Меня? Зачем же? – Он удивился настолько, что даже оторвался от созерцания портрета президента и внимательно посмотрел на меня. – Меня не нужно бояться, Лия. Я сказал вам правду: мне нужна вы и ваша магия.
– У меня нет никакой магии. – Говорю я, сжимая кулаки так, что ногти впиваются в ладони.
Никандор присаживается на то место, где сидела я, чтобы быть напротив, и внимательно смотрит мне в глаза. Спокойно, даже радушно отвечает:
– К сожалению, тут вы не правы. Магия в вас есть. Вы прошли большой отбор на наличие магов в этом континенте, в этом безмагическом мире, и теперь мы обязаны забрать вас в наш мир. Вообще уже как недели две нужно было это сделать, но просим прощения, задержались с бумагами с вашим переводом.
– С каким переводом? Почему никто об этом не знает? И почему я сама раньше никакой «магии» не замечала?
– Говорю же, мир совсем без магии, тут её так мало, и все предпочитают в неё совсем не верить. Это печально. Однако есть те, кто рождается с определенным количеством магического резерва. Именно в вас была замечена стихийная магия, её достаточно, чтобы начать обучение в моей академии.
– Вы меня сейчас перед фактом ставите? То есть, вы не хотите спросить у меня, что я об этом думаю, или как мне эта тема с переездом в другой мир?! – Разозлилась я.
– Ну, что же вы так? Не горячитесь. Наш мир – удивительное место, вам там определенно понравится. К тому же магия…, – он неопределенно взмахнул рукой в воздухе, и продолжил: – … её хочет получить каждый третий в вашем мире.
– Но я не хочу! – От злости топаю ногой, чтобы привлечь внимания, чтобы меня услышали, наконец. – Я учусь на хирурга, хочу работать, хочу людей спасать! У меня семья, собака, я хочу быть с ними!
– Лия, милочка, не нужно так переживать. Никто о вашем исчезновении и не узнает даже.
– В каком смысле?
– Вы определенно исчезните. Не только из этого мира, но и из памяти тех, с кем были рядом всё это время.
– То есть, мало того, что вы хотите меня похитить, так меня ещё и не спасет никто, только потому что не будет меня помнить?!
Это уже походило на белую горячку или на шизофрению. Я злилась, боялась, откровенно недоумевала.
Ректор Академии Стихий как-то виновато улыбнулся и развел руками, мол, прости, что имеем.
– Докажите. – Вырывается вдруг у меня. – Докажите, что эта ваша магия существует.
Мужчина смеётся. Так легко и беззаботно, словно я маленький ребенок, который надел штаны на голову. Но, отдать ему должное, делает какой-то замысловатый пас руками и в его руках появляется струя воды, которую он свободно перекатывает меж длинных пальцев, не касаясь кожи.
У меня медленно, но верно отпадает челюсть. Я видела карты, шарики, монеты, деньги в руках, но никогда не видела струю воды.
Ректор собирает её в ладони в шар, подкидывает, как мячик, «проливает» на ладонь и снова собирает в шар. Я медленно подхожу к нему, он приближает водный шар ко мне, я внимательно его рассматриваю, провожу ладонью сверху и снизу, наклоняюсь, смотрю по сторонам. Это иллюзия? Проекция? Сон?
Мужчина смеется, следя за мной и весьма вежливо разрешает:
– Можешь потрогать.
Естественно, трогаю, ибо интересно очень. Дотрагиваюсь сначала пальцами до поверхности. Убеждаюсь, что таки вода, холодная и мокрая. Потом просовываю всю ладонь, чтобы убедиться, что и внутри ничего нет. Когда высовываю, конечность, естественно, оказывается мокрой. Вытираю о халат, ибо вдруг и не вода вовсе.
– Убедилась? – Спрашивает Никандор деликатно.
– Я вам все равно не верю. – Хмуро отвечаю, насухо вытирая руку. А потом более оживлённо спрашиваю, тыча в своёго ректора: – А с ним что?
Никандор переводит взгляд на Петра Ивановича и снова улыбается. Мягко и по-доброму, словно с ребенком разговаривает. Он в принципе держится этой позиции – я ребенок, к которому нужен правильный, спокойный подход.
– Ты была права, это что-то вроде гипноза. Сейчас он не реагирует, и не будет, пока я не прикажу. Он полностью в моей власти. Сильное заклинание, с ним ты познакомишься на пятом курсе в моей Академии Стихий.
– А если я не хочу в вашу Академию Стихий?
– Мы тебя заставим. – Моментальный, простой, абсолютно серьёзный ответ.
– Зачем?? – Вырывается у меня возмущённое, даже обиженное, уже испуганное.
Взгляд ректора становится не злым, но явно опасным, он усмехается, глаза блестят на фоне бледной кожи и седых волос.
– Потому что ты первый маг за последние триста лет на Земле. Потому что теперь ты опасна. Твоя магия может проявиться рано, или поздно, и если это случится поздно, то ты можешь кого-то покалечить. А ты, Лия, на врача учишься, с людьми всегда работать будешь, спасать их должна, а в итоге, можешь навредить им, или даже хуже. Не боишься?
Я сделала несмелый шаг назад.
– Знаете, – неуверенно, испуганно начала, – это невозможно. Вы врёте. Вы определено врёте. Я вернусь на пару, прекратите эту шутку!
И я бы сказала что-то ещё, или убежала, ведь я уже пятилась назад, но ректор Академии Стихий закатывает глаза, и вдруг вскакивает на ноги, снова делает сложный пасс руками и вбрасывает их вперёд.
А я делаю шаг от него, назад, потому что страшно очень, шутка не удачная явно, но падаю. Абсолютно серьёзно падаю назад, просто проваливаюсь в холодное пространство, вижу вокруг неестественный голубой цвет, какое-то сияние, и банально теряю сознание. От страха, паники, или по желанию ректора – не знаю. Возможно, все вместе. Вот тебе и письмо с признанием в любви, Лия.

***

Я с трудом разлепила глаза. Голова была тяжёлой, в ушах неприятно звенело, немного тошнило. Давление подводит. Но с чего вдруг?
Мой взгляд наткнулся на потолок из темного дерева, я бездумно смотрела на него несколько минут, прежде чем поняла, что это незнакомый мне потолок. Я его раньше не видела. Моргаю несколько раз, пытаясь понять, кто я, что я, и куда попала. С первыми двумя вопросами ещё как-то справляюсь, но вот последний заставляет несколько задуматься.
Осматриваюсь. Я лежу на обычной кровати на одного человека, весьма простой, но чистой. Потолок, стены – всё однотонное темное дерево. Приподнимаюсь, осматриваю комнату. Передо мной стоит рабочий стол и стул, за ним – большой шкаф вдоль стены, справа – дубль, то есть, такая же кровать, стол, стул, но вместо шкафа на стене висит большое зеркало во весь рост. За мной – большое окно и огромный подоконник, напротив окна – пустая стена и довольно большая дверь. Странная комната, очень странная. Осматриваю себя на наличие каких-либо повреждений и травм – ничего. Я в своём, уже родненьком, медицинском халате, под ним простая большая рубашка и джинсы с завышенной талией. Кроссовки нахожу рядом с кроватью. Обуваюсь, судорожно пытаясь вспомнить, что происходит, а ещё, облизывая сухие, потрескавшиеся губы, осознаю, что очень сильно хочу пить. Но вот воды нигде не наблюдаю. Печально.
Выходить за дверь кажется максимально разумным, но я боюсь того, что могу там увидеть. Заглядываю в окно. Глаза увеличиваются раза в два, рот приоткрывается от удивления, потому что раньше таких видов я не видела никогда! Высокие башни где-то из средневековья, а за ними – малахитовые леса, ещё дальше – высокие горы. Солнечно, ярко, так безумно красиво.
Итак. Это явно ретроградная амнезия. Причины? Я не пила (я уже и в этом не уверена), видимо, из-за недостатка сна, питания и стресса. Это всё, конечно, возможно, но таки маловероятно. Я не жалуюсь на память, учусь всё-таки в меде, и раньше такого не происходило. Я бы запомнила то, что переехала в Европу, это точно! Не мог же мой организм так меня подвести.
А пить-таки хочется, да. Поэтому было принято решение выйти и найти воды. Если я в замке, значит, тут много туристов и воды уж они не зажмут.
Открываю дверь, решительно выхожу, но никого не наблюдаю. Пустой огромный коридор со множеством комнат со стороны моей стены и большими окнами со стены напротив. Красиво и светло. И вид тоже красивый. Но где тут выход? Осматриваюсь. Вижу тупик слева, значит, идти нужно направо (да, я прекрасно ориентируюсь на местности, знаю). Затаив дыхание, иду по большому коридору, рассматриваю сложную постройку. Стены уже не деревянные, а каменные, с колоннами; потолок исполосовали замысловатые орнаменты из того же камня. Судорожно, почти в панике, пытаюсь понять, как тут оказалась… Не понимаю. Вообще ноль.
Дохожу до лестницы, и челюсть снова медленно отвисает. Искусно вырезанные поручни были из всё того же темного дерева, а потому только дополняли всю картину. Я восхищённо провожу ладонью по гладкому дереву, кончиком указательного пальца обвожу красивый цветочный узор. Невероятная постройка!
Спускаюсь вниз, где уже стоит гул из разговора либо жителей, либо туристов. «Явно туристы», – умозаключаю я, смотря на замок. Уже не обращая внимания на архитектурный шедевр, скрываюсь с места и выбегаю на улицу. И – да здравствуют туристические агентства! – вижу кучу, просто огромную кучу народа. Преимущественно молодые люди расположились на территории большого двора, кто-то занял беседки, кто-то сел под деревьями прямо на зелёную траву. Все они кушали, дурачились, просто отдыхали. Прелестно, просто прелестно.
Не знаю, в какой я стране (Европа большая), но надеясь жители здесь знают английский… Или латынь на худой конец, ибо я только эти два языка знаю (и то далеко не отлично)…
Ловлю первую компанию молодых людей, состоящую из двух парней и двух девушек. Я поймала их, размахивая руками и привлекая к себе внимания.
– Hello! I have lost my way. Help me, please, – обратилась я к ребятам. Но, к сожалению, они лишь нахмурились и недоуменно переглянулись.
Но медики так просто не сдаются, поэтому я набираю больше воздуха в лёгкие и говорю тоже самое, но на латыни:
– Salve! Ego perdidi. Adiuva me placere.
Глаза их увеличиваются раза в два, а один парень, с серыми волосами и голубыми глазами, нагибается назад и тихо спрашивает у остальных:
– Кто-нибудь понимает, что ей от нас нужно?
– О Боже!! – Вырывается у меня очень радостное. – Родненькие! Из России!
От радости и облегчения я прыгаю на месте и хлопаю в ладоши. Только вот ребята моей радости не разделяют, лишь недоуменно переглядываются.
– Я Камелия, здравствуйте! – Машу приветливо рукой. – И я немного заблудилась, не могли бы вы сказать, где я нахожусь?
Компания снова переглянулась. Одна девушка, милая брюнетка с веснушками, обратилась ко мне мягко, словно говорила с ребенком:
– Ты, наверное, та самая девушка с Земли?
– Что? – Очень мило улыбаюсь, но внимательно смотрю ей в глаза. – А откуда же мне быть? Не с Марса же падать.
И я нервно хихикнула.
– Мы сейчас находимся в Академии Стихий, ты же это понимаешь? – Спросил парень, не тот, который с серыми волосами. У этого они были красными.
– Мгм. – Промычала, не размыкая рта. Внимательно посмотрела на вторую девушку – волосы вообще белые.
Ещё раз внимательно рассмотрела разноцветную компанию, глянула на остальной народ во двое, обернулась, посмотрела на огромный замок, словно из фильмов, повернулась к ребятам и выдала максимально разумное:
– Очередной шедевр снимаете? Где камеры? Куда улыбаться в случае чего?
– Что такое «камеры»?
Я впала в кратковременный ступор.
Ага.
Отлично.
Прекрасно.
Великолепно.
– Вы, наверное, уже в роли… Так держать, вы хорошие актеры! – Я нервно посмеялась, пятясь назад.
– Постой! – Шагнула за мной девушка с милыми веснушками.
Тут уже мне нужно было всё, чтобы только остаться одной и спокойно разобраться в ситуации, поэтому я пользуюсь самой глупой отмазкой, которую только могу вспомнить:
– Стой!.. Я… У меня там человек умирает! Я обязана ему помочь!
Это приводит ребят в ужас, но они, как и все люди, которые слышат такое, замирают, а некоторые даже пятятся назад.
И вот он – отличный шанс сбежать, найти свои вещи (они же должны быть где-нибудь в комнате), забрать их и убежать отсюда подальше, найти город, цивилизацию, аэропорт, и улететь домой, но я даже шага сделать не успеваю, как рядом звучит спокойный мужской голос:
– Я вижу, знакомство проходит хорошо.
Мы все разом поворачиваемся на голос. Мужчина (какая наблюдательность!). Высокий. Седые волосы, прямой нос, идеальные зубы, голливудская улыбка и ярко-синие глаза. Как только сталкиваюсь с ним взглядом, перед глазами проходят все события, произошедшие со мной этим (этим ли?) утром. Вспоминая абсолютно всё, я резко отскакиваю назад, выставляю перед собой руки и гневно шиплю:
– Вы!..
– Вспомнила? Сама? Надо же… – Удивляется ректор, но я неприлично перебиваю:
– Куда вы меня закинули!? Где я нахожусь? Что это за клоунада?!
– Лия, не привлекайте лишнего внимания, – мягко, словно понимающе, улыбается… Никандор Хильдес. Таки вспомнила (и даже запомнила!).
– Да мне плевать! – Выкрикиваю недовольное. – Я хочу домой! Верните меня обратно!
– Тихо! – Чуть громче, чем до этого, но все же тихо для крика, приказал ректор Академии Стихий. И я действительно замолчала. Не из вежливости, нет. Просто сейчас это казалось максимально разумными, нужно сначала понять, чего от меня хотят, а потом уже делать ноги. Там временем ректор продолжает: – Сейчас вы пройдете в ваши покои… Адептка Трисгольд, какая удача! Мы поселили новенькую с вами, проводите её, пожалуйста. Так вот, Лия, вы приведёте себя в порядке, пообедаете, а дальше пройдете вступительный экзамен, чтобы продолжить обучение в Академии Стихий. У меня много дел, прошу меня простить, я должен идти. Я с вами прощаюсь, и мы вряд ли увидимся так скоро. Добро пожаловать в Академию Стихий, адептка Васильченко, и до свидания!
И он делает сложный пас руками, рядом с ним появляется какое-то синее пространство, как зеркало, он шагает в него и… Исчезает.
– Нет-нет-нет!! Верните меня домой! – Я топаю ногой, срываюсь с места, но, естественно, его это не способно остановить. Синяя дыра исчезает, поглащая в себя мужчину, и оставляя меня в полном недоуменее.
Я шиплю сквозь зубы ругательство, которое девушкам нельзя не то, что говорить – знать, сжимаю челюсть, на секунду прикрываю глаза. Да что же это такое? Я действительно вспомнила все и сейчас собственное поведение было таким глупым… Это он стер мою память? Наверное, если бы стёр, то я ничего бы и не вспомнила совсем. Значит, это последствия телепортации? Или…?
Я бы ещё долго так стояла и думала, что произошло и что же мне делать дальше, если бы моего плеча аккуратно не коснулись пальцами. Да, именно пальцами. Я обернулась. Это была девушка с веснушками.
– Я – Виолетта. Магистр Хильдес приказал довести тебя до комнаты, показать всё тут и проводить на вступительный экзамен. Пойдём.
Я бы сказала, что девочка милая, но взгляд мне её не понравился от слова совсем. Она явно не горела желанием мне помогать. И сожалеющие взгляды её друзей только подтвердили мои невеселые догадки. Однако я попыталась улыбнуться и кивнула. Прежде чем атаковать нужно изучить местность. Не то, чтобы я прямо совсем хотела атаковать, но домой планирую вернуться, да.
Нужно будет достать этого ректора, раз он тут главный. Только как это сделать? Он даже сейчас не стал со мной говорить.
– Виолетта, а где кабинет ректора? – Спрашиваю, сминая губы пальцами и бездумно смотря себе под ноги.
– Камелия…
– Просто Лия. – Исправляю на автомате.
– Лия, – соглашается девушка, а потом продолжает: – я не думаю, что тебе стоит это знать.
– Почему? – Спрашиваю также без эмоционально.
– Потому что он сам не захотел с тобой говорить. У него много дел. Он очень занятой маг.
Отлично, помогать она мне не будет. Я поняла.
– Хорошо, ты права. – Пихаю в голос всё своё радушие.
Я и не заметила, как мы дошли до комнаты, в которой я очнулась. Она открывает дверь, но мы стоим у входа.
– Это наша общая комната, будем жить вместе.
– О, я очень рада! – Улыбаюсь радушно. Но это снаружи. Внутри я уже ненавижу эту девушку, комнату, академию и ректора!
– Я тоже, – фальшиво улыбается Виолетта. – Это большая честь – жить с первым стихийником на Земле за триста лет.
– Да ладно, не льстит мне, – хихикаю, стараясь не подать вида, что вижу её ложь насквозь. Не честь это для неё вовсе. Я прошла в комнату, посмотрела мельком на себя в зеркало. Ужасно! Волосы в разные стороны, косметика подтерлась в некоторых местах, воротник рубашки лег неровно. Судорожно всё поправлю руками, пока что, как попало.
– Даже и в мыслях не было!
– А какой ты маг? – Спрашиваю из любопытства.
– Я – маг Земли. – Немного гордо заявляет она.
– Ооо! – Я делаю вид, что восхитилась. – А сколько всего стихий? У нас в мире выделяли четыре: Земля, Огонь, Вода, Воздух.
– Да, у нас те же, только добавляется пятая – стихия Эфира.
– Это ещё что такое? – Хмурюсь я, понимая, что никогда подобного не слышала. Скорее всего, просто потому что не интересовалась никогда.
– Ну, это немного сложная тема, тебе объяснят её на парах. – Немного виновато улыбается Виолетта. Только сейчас замечаю, какие у неё зелёные глаза и густые чёрные ресницы, словно наращённые. А ещё очень длинные, густые, здоровые волосы. – К тому же, довольно редкая стихия.
– Хорошо. А я, получается, тоже Земля?
– Нет, мы пока не знаем. Для определения стихии нужно пройти вступительный экзамен. Если окажется, что ты маг другой стихии, то тебя переселят в другую башню.
Определено, не хочу быть Землёй! Вот очень-очень не хочу! К тому же в моей голове сразу проносятся картинки из разных фильмов: Огонь, Вода или Воздух кажутся намного эпичнее в использовании, нежели Земля, так даже Голливуд считает.
– Почему в другую башню?
– Потому что для адептов каждой стихии есть разные башни. Это башня полностью принадлежит магам стихии Земли. Посмотри вон туда, – она подошла к окну и указала на противоположную башню. – Это башня для адептов стихии Воды. Оттуда быстрее всего пройти к озеру или реке. Самая высокая – для стихии Воздуха, а вон та – у полигона – для Огня.
М-да. Я явно с ума не сошла, ибо мой мозг никогда бы такое не придумал, если бы даже и куда-то поехал без моего ведома.
– А где проходят занятия?
– С этой стороны башни не видно, но в общем, там, – тык в сторону двери, – стоит сама академия. Она большая, но одна, делится только на корпуса.
– Сколько длится обучение?
– Пять лет.
Ужас. Кошмар! Верните меня в мой мед, мне там всего два года осталось! Но вот учиться тут я совсем не планирую, не дождутся!
– А у вас обучение тоже уже началось?
– Да. Тебя довольно поздно перевели. Но, если старательная, нагонишь обязательно! – Она снова фальшиво улыбается, якобы в целях подбадривания (знала бы она, как мне наплевать на эту учебу). – К тому же магия, – она неопределенно машет рукой в воздухе, – … это же так интересно, тебе определено понравится! Каждый третий в вашем мире хочет иметь магию, а ты её имеешь, представляешь?
Где-то я это уже слышала… Злюсь. Безумно. Я совсем не тот человек, который мечтал в детстве стать феей или научиться летать. Мне всегда хотелось быть врачом, спасать людей, помогать больным. И, Господи, даже этой приземленности я не добилась! Чего же от меня хочет эта Вселенная?!
– А где моя одежда? – Стараюсь спрашивать максимально вежливо, но если мне сейчас ответят, что её нет и не будет тут, то я сорвусь и разнесу в этой комнате, башне, академии абсолютно все!
– А… Прости, её сутра свалили в кучу, а я торопилась и закинула всё в твою половину шкафа, – Виолетта откидывает длинные волнистые волосы назад и открывает мою сторону шкафа.
Я готова была снова ругаться матом. Все мои вещи были свалены в одну большую, совершенно несуразную кучу, этакий комок тряпок; обувь также была небрежно запихана вниз; и сверху все это великолепие, как вишенка на торте, украшало три больших пакета. Моих, кстати, пакета, от разных брендов. Я люблю коллекционировать разные странные вещи: например, брендовые пакеты, очки (абсолютно разные), кольца и серьги. Порой проступает настроение ярко накраситься, одеться в чёрное, нацепить на себя кольца, серьги, цепи и очки и пойти пугать людей. Пока есть возможность, так сказать, пользуюсь, врачом стану и такой возможности уже не будет (или будет, но не всегда, а желание проступать будет часто). Пока я вспоминала и думала, что может быть в пакетах, начала злиться. На ректора очень сильно, на Виолетту почти также. Просто злость закипала, хотелось что-нибудь сломать, бить, кричать, чтобы меня услышали хотя бы и вернули домой!
– Ничего страшного, – выдавила я улыбку, сжимая зубы до боли в висках. – Если тебе это не мешает, то пойдем поедим и пройдемся по пунктам.
«Чем быстрее всё сделаем, тем быстрее я окажусь дома», – продолжила уже про себя.
– Да, конечно. Только…
– Что? – Если она сейчас скажет что-нибудь про академию и магию, то я выдру ей все волосы.
– Твой халат. Тебе не жарко?
Ясно. Не понравился. Молча, даже не смотря на себя и свой халат, только ей в глаза, расстёгиваю прекрасный медецинский халат (невероятно модная вещь, я считаю), стягиваю с плеч, демонстративно, все также, чтобы Виолетта чувствовала дискомфорт, аккуратно складываю, открываю шкаф, кладу сложенную одежду сверху, как взбитые сливки на тортике, молча заглядываю в один из пакетов. Весьма удачно – на верхушке лежала моя украшенная коробочка с аксессуарами. Беру два довольно массивных кольца, цепь, заправляю край рубашки в брюки и киваю девушке. Ну а что? Если устраивать всей академии тёмную, то только в цепях и кольцах! Виолетта очень внимательно, почти презрительно, оглядела меня с ног до головы, натянуто улыбнулась и вышла из комнаты, махнув за собой рукой. Тихо рычу, закатываю глаза, но послушно иду следом.

***

– Ты очень голодна? Если нет, то мы можем сразу пойти на экзамен. – Предлагает Виолетта, спускаясь вниз по лестнице.
– Если честно, я просто очень сильно хочу пить. – Признаюсь, ступая за ней и хмуро размышляя о том, что такая змея, как она, может мне и отравы подсыпать. Я не удивлюсь. Не знаю с чего я решила, что она змея, но что-то точно подсказывала, что доверять ей нельзя. И кому-либо здесь в принципе.
– Тогда всё-таки зайдём в столовую.
Я снова не запомнила путь, слишком была погружена в свои мысли. Совсем не смотрела по сторонам, только бездумно под ноги и на макушку Виолетты, чтобы не сбиться с пути. Помню только, что, когда мы вышли, на меня смотрели так, словно я не с другого мира (Господи, надеюсь, это все злая шутка), а с другой Вселенной. Я понимаю, как сейчас выглядела: темные каштановые волосы до талии, собранные в низкий хвост, две пряди у лица, кольца, цепь, свободная рубашка, но обтягивающие чёрные джинсы и огромные кроссовки. В общем, явный двадцать первый век на Земле. Но тут царил какой-то четырнадцатый век в плащах: некоторые девушки предпочитали носить даже корсеты, выделяли грудь, талию, обтягивали верхнюю часть, но оставляли нижнюю свободной (даже пышной), юбками не выше колена. Парни ходили словно в армии, как капусты, рубашка, жилеты, а, может, сверху и куртки, брюки и большие сапоги, причем и девушки, и парни ходили в черных плащах с разноцветными подкладками. Очень жаль их было, жара была градусов под двадцать пять-тридцать.
Так вот. На меня, значит, смотрели, как на пришельца, а потом, когда мы зашли в столовую, ещё и начали перешептываться за спинами. Вот вам и «Добро пожаловать в Академию Стихий».
Столовая была очень большой, отдельным зданием, светлая и просторная, с большими окнами, без особых излишеств в виде украшений интерьера и запахом какого-нибудь ягнёнка под винным соусом. Все было максимально просто.
Виолетта попросила для меня воды. Женщина у столешницы посмотрела на меня так, словно я уже выпила всю воду в академии и требую последний стакан, который она приберегла для себя и своей семьи. В общем, дали мне воду, я наскоро попила и выбежала наружу. Упаси Боже зайти туда снова.
В итоге меня привели в какую-то очень странную палатку, большую, как в исторических фильмах. Я остановилась перед «входом», осмотрела башни вокруг, внимательно посмотрела на Виолетту, а когда она обернулась с вопросительным взглядом ко мне, весьма красноречиво заявила:
– Я туда не пойду!
Виолетта явно такого не ожидала, поэтому очень странно-удивленно посмотрела. Этот взгляд был что-то среднее между «Почему именно?» и «Я сейчас тебя убью». Я всю боль, конечно же, прочувствовала, но объясняться не собираюсь.
– Почему? – Логичный вопрос, вообще без претензий.
Я молчала и думала, что ответить, да так, чтобы вышла вполне приличная и цензурная речь, но Виолетта приняла это на свой счёт, поэтому сразу же напомнила:
– Мне придется сообщить магистру Хильдесу…
Я подняла ладони вверх, принимая поражение:
– Ладно-ладно, можешь не продолжать и не пугать. Иду я.
И я таки пошла.
Внутри это выглядело не так страшненько, скорее просто грубо и максимально просто. Стол, стул, бумаги, ящики, ковер. Последний мне больше всего понравился, порадовал очень, даже насмешил, учитывая общую грубую картину, как на военном полигоне. Миленький, в общем, ковер.
– Кто там ещё? – Буркнула не менее грубая женщина в чёрной мантии. Её немного крючковатые пальцы держали перо и что-то быстро записывали в свиток. Попеременно она поправляла круглые очки с большими линзами на носу, каждый раз скашивая к нему глаза. – Все вступительные экзамены дети сдали, я сдала все отчёты чуть ли не раньше. Не сомневайтесь в моей профессиональности…
Я бесшумно прыснула со смеха и поспешно отвернулась.
– Здравствуйте, магистр Лирселл, Виолетта Трисгольд по приказу магистра Хильдеса привела на вступительный экзамен землянку Камелию…
– Землянку? – Оживляется моментально старушка, отрываясь от своих бумаг и поднимая глаза на нас. – Интересно, интересно, неси её сюда!
Виолетта девочка послушная, я это сразу поняла, поэтому меня подталкивают за локоть к столу. Не сказала бы, что я была ей благодарна (наоборот, проснулась злость), но перед смешной старушкой (а она шикарна – это факт) сделала максимально радушное лицо и даже кивнула:
– Здравствуйте!
Меня удостоили очень внимательным взглядом черных глаз через очки и был вынесен точный вердикт:
– Землянка. Живая.
Я возмущённо приподняла бровь. Неужели не должна была быть таковой?
– Ну, присаживайтесь, леди…
– Лия. Просто Лия, – нервно дёрнула плечом и села на стул, сложив руки на груди. Не то, чтобы это было механической привычкой, некой необходимостью, скорее я просто сразу показала собеседнику, что искренней с ним не буду. Не дождётесь. Хочу домой.
Милая старушка же внимательно смотрит на меня, напряжённо кивает, но все же исправляется:
– Лия. Посмотрим вместе, что вы можете.
Она достает новый свиток, прежнее, уже помотанное жизнью, перо и начинает что-то быстро записывать.
– Полное имя?
– Васильченко Камелия Дмитриевна.
– Возраст?
– Двадцать один год.
– Замечали за собой какие-нибудь вспышки магии?
– Нет.
– Хотели быть магом (или любым другим мифическим существом) в детстве?
– Нет.
– Увлекались магией, как таковой?
– Нет.
– Видели что-то странное и необъяснимое в своей жизнь?
– Курс доллара.
– Что, простите? – Резко впала в ступор старушка.
– Нет-нет, ничего, – усмехнулась я, злясь на весь мир. Мне совсем это не нравилось. Я хочу домой.
Женщина смешно кивает головой и что-то записывает. А потом приспускает очки к кончику длинного носа, смотрит на Виолетту и спрашивает абсолютно серьёзно:
– Она точно маг?
Я смотрю на девушку, но та откровенно пожимает плечами и разводит руки в стороны.
Старушка смешно почмокивает губами и достаёт какие-то странные карточки из-под стола. Раскладывает передо мной все пять карт. Я б спросила, что это такое, но мне это совсем не интересно. Сидела на стуле молча только из-за того, что не знаю, как тут относятся к попыткам бежать. Если в моде корсеты, значит, и казни должны быть в силе.
– Проводи ладонью сверху. – Говорит магистр Лирселл, внимательно смотря на меня и карты.
– Просто проводить? – Спрашиваю я, сильно сомневаясь. Да и вообще не понимаю, для чего это нужно.
Та коротко кивает, особо, видимо, не желая со мной говорить. Я глубоко вздыхаю, чуть закатывая глаза и веду ладонь по воздуху над картами. Они вообще были достаточно красивыми: цвета старой бумаги, достаточно твёрдые на вид, с аккуратной чёрной рамкой и непонятные мне орнаменты. Не знакомые мне, точнее, ибо раньше подобного не встречала. Что-то вроде геометрических фигур, плавных цветочных линий и китайских иероглифов и все это вместе, на один картах, выглядит довольно гармонично.
Пока я рассматривала карты, к моей ладони приложилась, словно примагнитилась, четвёртая карта. Я впала в ступор. Моя ладонь была на приличном расстоянии для таких фокусов, что это было?
Внимательно смотрю на старушку, требую объяснения, но она и говорить со мной не желает, только на карту внимательно и напряжённо смотрит.
– Переворачивай. – Подсказывает Виолетта, стоявшая сзади.
Зачем? Я не хочу. Мне и так страшно.
Но послушно переворачиваю карту, вообще, если честно, уже откровенно приходя в ярость. Но карта меня очень удивляет. Она была ярко зелённого цвета с изображением леса. И ладно, если бы на лесе все заканчивалось, но нет, это далеко не так. Листва деревьев передвигалась на рисунке, словно на ветру, каждый листочек блестел и переливался под не изображаемым солнцем. Вдруг на картинке, которая жила своей жизнью, порывом ветра приносится искрящаяся ярко-зелёная пыльца (магия? Боже, что это?). Она проносится по всей карте, рассыпается на небольшой расточек. Последний же начинает расти, извиваться, тянуться к верху, невидимому мне солнцу, и бутон его раскрывается, и теперь я вижу, что это не просто цветок, а нежно-розового цвета камелия.
Невероятный всё-таки фокус! Как они это сделали? Похоже просто на карту, явно не экран.
– Маг Земли с мира Земля, прекрасно! – Обрадовалась старушка, не меняя каменного выражения лица, и сразу же начала записывать что-то в свитке.
Земля?? Чёрт! Не хочу Землю, это ужасная стихия, самая слабая, не для чего не нужная! Ненавижу! С каждой секундой моего нахождения тут ненавижу это место все сильнее! А фраза магистра Лирселл звучала, как самая злая шутка, ужасная ирония, чёрный юмор, но не как что-то адекватное! Это были мои первые две мысли. Следующим же делом я вспомнила про девушку-змею, которая стояла сзади, и чётко осознавала, что мне таки придется с ней жить в одной комнате. Очень надеюсь, что это не затянется, но сам факт добивает.
Добивала также и старушка, которая мало того, что поставила размашистую роспись в свитке, так ещё открыла ящичек, достала оттуда какую-то черную ткань, положила на стол ткань, сверху свиток и с совершенно чистой, видимо, совестью, вручила это «великолепие» мне.
– Что это? – В шоке промямлила я. Злости пока не было, нет, только шок.
– Ты удачно сдала экзамен, я тебя поздравляю. Это официальный документ того, что ты адепт Академии Стихий. А это, – тык длинным костлявым пальцев в ткань, – мантия адептов, обучающихся на факультете магии Земли.
Я коротко рассмеялась, не изменившись в лице и серьёзно подытожила:
– Ужасно.
– Не жалуйся! – Старушка недовольно пошамкала на меня губами. – Всё, идите давайте. У меня много дел!
Она даже руками помахала на нас, а потом взяла перо и какую-то исписанную бумагу, чтобы что-то туда снова написать.
Я скрипнула зубами, взяла вещи, резко встала со стула и выбежала наружу раньше, чем Виолетта успела развернуться.
Ненавижу. Это ужасно! Определённо самое отвратительное, что происходило со мной в этой жизни!
– Лия! – Окликнула меня Виолетта. – Ты чего?
Чего я? Вот чего я?? Меня бросили без моего согласия в якобы другой мир, где якобы существует магия и люди ею якобы пользуются! Причем меня заставляют этой якобы магией пользоваться, обучаться, чего-то ждут, на что-то надеяться. А меня кто-нибудь спросил? Меня устраивали мой мир, моя учёба, моя будущая профессия! Я хочу помогать людям, лечить их, а не овощи растить и камнями бросаться!
Но этой девушке я точно ничего не скажу, даже и не подумаю раскрываться ей, поэтому останавливаюсь, нервно дёргаю плечом и отвечаю:
– Устала. Виолетта меня догоняет (а в порыве злости я ушла быстро и далеко), пытается подбодрить, заглядывая в глаза, но я только нервно отвожу взгляд. Вот ещё. Не нужны мне её фальшивые подачки и забота. Сама разберусь и уже скоро буду дома.
– Если ты расстроилась из-за того, что у тебя Земля, то не нужно. Все остальные стихии…
– Не нужно. – Резко перебиваю её. – Даже и думать об этом не хочу.
Тут уже психует и Виолетта. Она останавливается и очень зло смотрит на меня:
– А придется, моя дорогая! Академия Стихий очень элитное учебное заведение и многие адепты отдали очень много денег, чтобы начать обучение в ней, или чтобы на них хотя бы взглянула вон та злобная бабка (тык в сторону палатки), поэтому ты должна гордиться тем, что тебя приняли в ней учиться.
Ах, должна?!? Ещё что я кому должна!?
Но девушка всё не заканчивала:
– И у нас сейчас пара, которую я из-за тебя прогуливаю, поэтому натягивай свой плащ, бери свой свиток и пошли на пару, потому что профессор Виртель с нас семь шкур снимет!
И она откидывает длинные волнистые волосы назад, разворачивается и уходит в сторону самой Академии.
То есть, это мы сейчас посетим саму пару? Какая прелесть, однако! Разнесу там всё к чертям, достану профессора, потом декана, потом ректора и всё – меня быстренько вернут домой! Долго, займет много нервов, сил, но стервой быть, говорят, куда легче, нежели добрым ковриком для ног, поэтому это не должно занять много времени. Месяц, максимум два, и я достану всех в этой Академии, они ещё узнают, что значит маг с Земли!
Все, ректор Академии Стихий – Никандор Хильдес, держитесь, я к вам уже иду!
С этими злыми мыслями я уверенно пошла за Виолеттой.

***

Заходя в Академию (огромный замок типичного средневековья) я наспех натягивала мантию с ярко-зелёной подкладкой. Не люблю зелёный цвет, и мне он совсем не идёт.
Здесь, именно в самой Академии всё было богаче и масштабные той башни. С очень высокого потолка свисала не менее большая люстра, широкие лестницы уходили в две полосы, соединяясь на втором этаже. Пол у входа был устелен ковром, а там, где проступал голый камень, было видно его удивительный ромбический орнамент. Снизу доверху тянулись массивные колонны цвета стен и выделяющиеся только формой и росписью у оснований. Я чувствовала себя такой маленькой принцессой, которая первый раз в жизни видит подобную постройку, но…
Но Виолетта не дала мне рассматривать внутреннее убранство, сразу же свернула направо (да, пришлось пройти мимо лестниц!) и быстрым уверенным шагом поспешила на пару. Я закатила глаза и пошла за ней. Впрочем, опоздать на пару в первый же день – это же очень плохо, верно? Значит, я всё делаю правильно.
Коридоры хорошо освещены и просторны, очень неплохо. Это единственное, что я успела отметить для себя, пока мы бежим, потом Виолетта остановилась у одной из двери, постучалась, открыла её и всунула внутрь голову:
– Извините за опоздание, можно войти?
Я усмехнулась. Какие тут все вежливые, однако.
– Адептка Трисгольд, вы очень сильно опоздали! – Прогремел грубый мужской голос.
Виолетта опустила голову, сгорбила спину, опустив плечи. Я очень удивилась. Взглянув со стороны на неё сейчас, нельзя даже и сказать, что эта девушка действительно умеет себя держать, она красива и уверенна в себе. Но она стояла очень поникшая, а когда начала говорить, то голос звучал очень устало и грустно:
– Извините, профессор Виртель, я привела нового адепта, магистр Хильдес просил…
– Что?! – Грубо перебил её профессор. – Тебя попросил сам ректор академии? Хватит врать, адептка Трисгольд! Если вы опоздали, то хотя бы имейте совесть сознаться, не нужно унижаться ещё больше, чем вы унижены сейчас!
– Вообще-то она не врёт! – Вырвалось у меня само собой, прежде чем мной полностью овладел страх перед этим грубым мужчиной. Сейчас кипело лишь ужасное негодование. Кто он такой, чтобы унижать человека? К тому же, профессор, вроде как, сделать мне ничего не должен, максимум – отведет к декану, что мне только на руку. Я заставлю его вернуть меня домой!
Поэтому слова, что я сейчас сказала, я ещё подкрепила и уверенным внешним видом: выпрямила спину, расправила плечи, подняла подбородок. Пусть знают, что русские просто так не сдаются!
– Что? – Моментально спросил профессор, пытаясь разглядеть меня за спиной Виолетты.
Я ладонью подтолкнула её внутрь аудитории, она отшагнула в сторону, а я уверенно вышла вперёд.
– Она не врёт. Я – маг Земли с Земли, добрый день. – И я очень миленько (с каплей стервозности) улыбнулась мужчине.
Его круглое лицо медленно вытянулось в удивление. Он смотрел на меня своими чёрными глазами, анализируя то, насколько попал. Я улыбнулась ещё шире. Вы у меня тут все попали!
Перевожу взгляд на аудиторию. На меня, примерно также, как и профессор, смотрели человек десять на вскидку.
– Очень жаль, что вас не проинформировали. – Задумчиво добавила, выискивая место, чтобы присесть и меня не трогали. Здесь было очень много парт для одного человека из тёмного дерева. На краю располагалось перо в чернильнице, у всех адептов же перед собой лежала тетрадь и пара учебников. Я мысленно фыркнула – с медицинским не сравнится.
Так вот последние парты были полностью пусты, и на третьей парте первого ряда было свободно. Наверное, это место Виолетты. Не хочу с ней ругаться ещё больше, пока буду наблюдать за ней. Поэтому я сразу, не дожидаясь какого-либо разрешения, двинулась в сторону последней парты первого ряда. На меня очень странно смотрели адепты, словно я делала что-то незаконное.
– Э! Эй! – Попытался окликнуть меня профессор. – Вы куда?
– Сяду за парту, буду внимательно вас слушать, – ответила, закатывая глаза, потому что внимательно слушать явно не буду.
– Вообще-то нужно спрашивать разрешения, можно ли пройти за парту, или нет. – Пытаясь добавить строгости в голос, ответил он.
Ничего себе правила! А дышать без его разрешения можно? А то мало ли, вдохнуть – проси разрешения, выдохнуть – проси разрешения, а за воздух вообще плати налоги. Не можешь оплатить? Голову с плеч! И это лучшее, что может с вами случится.
Я, прошедшая одиннадцать лет ада (школы, в смысле), и уже вполне знающая, что делать в такой ситуации, поворачиваюсь к профессору, максимально миленько улыбаюсь и также миленько спрашиваю:
– Я могу сесть за парту?
– Эээ… – Выдал тот гениальное в ответ. – Да, садись.
Вот и прекрасно. Все остались довольны.
Прохожу вглубь кабинета, присаживаюсь на последней парте первого ряда. Тут хороший вид из окна, ибо третий этаж, высоко и красиво. Хоть что-то радует.
Вспоминая про свои бунтарские намерения, брутально откидываюсь на спинку стула и качаюсь на нем, покручивая кольцо на указательном пальце левой руки большим пальцем. Профессор смотрит на меня несколько нервно и шокировано. Смотрю нагло в упор.
– Сядьте ровнее! – Рявкает, не вытерпев.
А то что?
Хитро улыбаюсь, но продолжаю качаться.
– Вас как-то волнует, как именно сидит адепт? – Спрашиваю медленно, исказив губы в кривоватой улыбке. – Или всё-таки важнее, как он усваивает предмет?
– Дисциплина также важна, как и усваивание предмета, ведь без неё адепт не будет его усваивать!
Сам-то понял, что сказал?
Но взбесился он знатно. Даже левый ус задёргался от злости, как усики у кролика. Не знаю, на сколько у кроликов они дёргаются от злости, но было что-то похожее, да.
– А если адепт не хочет усваивать предмет? – Я изогнула бровь и сложила руки на груди.
– Тогда пусть идёт на все четыре стороны. – Буркнул себе под нос и от души добавил: – Я его не держу.
– Правда? – Обрадовалась и мысленно воодушевилась.
Господи, спасибо, что избавил меня от этих мучений!
Улыбаюсь во все тридцать два зуба, встаю с места, довольная до нельзя, под напряжёнными взглядами адептов, направляюсь к двери.
– Что вы делаете?! – Снова прогремел профессор.
Огорчённо вздыхаю. Даже сбежать спокойно не дают.
– Иду. – Отвечаю спокойно, указываю ладонью на дверь, любезно показывая выбранное собой направление для побега.
– Я вам не разрешал! – Резко задёргался и правый ус тоже.
– Но вы же сказали, что не держите адепта, если ему не нравится предмет! – Я даже руки развела в разные стороны, настолько меня обидело.
– Вообще-то у нас пара идет! – Видимо, последний разумный довод.
– Вот она идёт, и я пойду! – От души отвечаю, приложив ладонь к месту, где предположительно должна и находиться душа.
А потом решила, что уйду сама по себе:
– Я пошла, в общем. Может, зайду потом как-нибудь.
И я махнула на все это рукой, развернулась и даже уже ручку дернула, как мою ногу обхватывает какая-то странная штука. Опускаю взгляд и не верю своим глазам: мою левую икру в три-четыре раза обхватил толстый побег какого-то растения (кажется, лиана). Недоуменно поворачиваю голову в сторону основания проблемы и вижу довольное собой, но всё ещё злое лицо профессора. Ужасное зрелище. Он словно положил за одну щеку лимон, а за другую – мороженое.
– Ещё ни один адепт за все сто двадцать лет моей практики обучения в Академии не покидал моей пары! – Напыщенно проговорил он.
Сто двадцать лет практики? Столько живут вообще?
– А кто-нибудь пытался? – Спросила я.
Он задумался. Хорошо так задумался, а потом уверенно ответил:
– Нет!
– Странно…
И я качнула головой в сторону, искренне жалея всех адептов, которые закончили учение у этого преподавателя.
Со стороны сидящих обучающихся послышались смешки. Причем не только парни смеялись!
– Я не буду отвлекать ректора от дел, он очень занят. – На удивление уже спокойнее сказал профессор. – Где свиток?
Сначала не поняла, о чем он говорит, какой свиток имеет в виду, но потом вспомнила про ворчливую бабушку на «вступительном» экзамене, молча достала свиток из заднего кармана джинсов. Протянула профессору. Немного резко и дёргано отобрал (а по-другому и не назовешь), пару раз глянул на меня волчком, развернул свиток, внимательно ознакомился, чему-то задумчиво покивал, и снова посмотрел на меня уже как-то оценивающе. Я взметнула бровь вверх. Что там такое?
– Целительство, значит. – Подытожил чуть ли не скривившись, как от лимона. Волчком глянул на меня. – Посмотрим, что из тебя выйдет.
Очень хитро и опасно улыбаюсь. Вы правда хотите на это посмотреть? Ибо я домой хочу, шоу для вас своими успехами в обучении устраивать не собираюсь.
– Садись. И без шуток!
Я демонстративно дёрнула ногой.
– Корни от меня свои уберите!
И тут уже хитро улыбнулся он:
– Нет уж. Это твое наказание. Эту пару будешь сидеть с плющом на ноге.
Что? Они тут совсем все с ума сошли? Чокнутые!
Но я понимаю, что с этой «веревкой» никуда уйти не смогу, значит, брыкаться бесполезно. Видимо, придется отсидеть эту пару. Скриплю зубами, понимая, что и на другие пары тоже пойти придется, потому что если один профессор использовал свою силу для задержания адепта, то и другие не побрезгают. Уже даже страшно как-то покидать аудитории – адекватностью их система образования даже и не пахнет, вдруг один из них использует что-то, что действительно сможет меня покалечить? Я пока не планирую калечиться, мне ещё бежать от сюда. Впрочем, надеюсь, я найду и другие способы доставать профессоров. Мне много не надо – отведите меня к ректору, чтобы он вернул меня домой, я многого не прошу.
Решив точно, что пока лишний раз не доставать этого неадекватного профессора Виртеля, расправляю плечи и гордо иду к «своему» месту, чувствуя, как неприятно ногу стягивает плющ. Стихия Земли. Отвратительно.
***

Я честно очень старалась слушать профессора, но, когда он начал монотонным голосом рассказывать о том, как вырезать из земли кусок и поднимать его в воздух, сдалась. Это казалось каким-то детским бредом, мне очень хотелось проснуться и больше никогда этого не видеть и не слышать. Попеременно мой взгляд падал на лодыжку, которую все ещё держал плющ. Я закатывала глаза и снова тупо смотрела в какую-нибудь точку на стене, полу или в окне, лишь бы не видеть это доказательство дурдома.
Как отсюда сбежать? Что сделать вообще такого, после чего меня отведут к ректору?
Задумчиво со стены перевела взгляд на смешную голову со смешным хохолком, находящуюся впереди меня. Парень в такой же мантии, как у меня (и как у всех), сидел за партой ровно, делая вид, что является самым прилежным адептом этой академии. Я хихикнула, наклонилась вперёд, вытянула руку и постучала пальцами по спине. На удивление, молодой человек спереди вздрогнул, застыл и только после секунды раздумий решился повернуться ко мне лицом. И то, даже не лицом, а просто боком. У мальчишки были пшеничного цвета волосы и длинные, светлые ресницы, крупный нос, который ему очень даже шел. Он коротко кивнул, видимо, чтобы не спрашивать вслух, что мне нужно было.
Черт, а серьёзно. Что мне нужно-то? Так, главное виду не подавать, что мне самой неловко.
– А как тебя зовут? – Шепнула, глуповато улыбаясь. Да, Лия, ты, определённо, гений. Вылетишь просто моментально из этой академии, конечно же.
Парнишка хмуриться, настолько удивляется, что поворачивается ко мне лицом, несколько секунд смотрит на меня, как на самое глупое существо, которое встречалось ему в жизни. Потом резко отворачивается обратно и гневно шипит:
– Это всё, что ты хотела спросить? Больше ничего интереснее не придумала?
Вот же злобный тут народ! Один без спроса затолкнул в другой мир, вторая просто змея, третий корнями своими мои прекрасные ноги хватает, а четвертый грубиян. Я скрипнула зубами. Ты уверен, что хочешь знать на что способна моя фантазия?
Криво усмехаюсь, смотрю на свой стол, на котором одиноко стояли баночка с чернилами и пером. Одиноко потому что у остальных адептов были ещё и тетрадки, карандаши и учебники. Наклоняюсь в сторону, к соседу по парте справа и мило улыбаясь, спрашиваю:
– Здравствуй. Можешь одолжить мне листочек?
Девушка с длинными чёрными волосами улыбается мне в ответ, кивает и протягивает листочек. Киваю в знак благодарности, забираю клочок бумаги, складываю его вдвое, кладу на стол, вытаскиваю перо из баночки, чернила стекают по кончику, терпеливо жду, прикладываю к краю, лишнее стекает ещё и по банке, кладу письменную принадлежность на листочек, чтобы не пачкать дерево благородного тёмного оттенка, беру в руку баночку и очень смело и отчаянно, резко выдохнув, приподнимаюсь, наклоняюсь вперёд и выливаю тёмно-синие чернила на светлую шевелюру сидящего впереди паренька. Да просят меня родители и их замечательное воспитание! Обстоятельства обязывают.
Дальше начинается какой-то цирк, в главной роли которого был мой дорогой грубиян. По его лицу и шее стекали довольно густые струйки насыщенно синего цвета. Он выругался очень грязно и довольно громко, чем и прервал монотонный монолог профессора Виртеля. Я подавила улыбку и откинулась на спинку стула, абсолютно довольная собой.
– В чем дело, адепт Корн? – Спросил профессор, спуская смешные круглые очки в тонкой оправе на кончик носа.
Вместо ответа адепт, оказывается, Корн вскакивает на ноги так резко, что стул ударяется о мой бедный стол, поворачивается в мою сторону, и я вижу просто очень злого человека. Очень и очень злого. Глаза его были бешенными, ноздри раздувались, между бровями легли складки, губы были сжаты. По щекам и вискам стекали чернила, капали на белую рубашку, оставляя большие кляксы. Я сглотнула и решила медленно отступать. В смысле, полезла под стол. Там должно быть не так страшно.
– А ну стоять, паршивка! – Рявкнул парень, отодвинул мой стул. Точнее, безжалостно прошелся ножками мебели по деревянному полу.
Я такой наглости стерпеть не могла, поэтому полезла дальше, в сторону его стула. Вытянутую конечность, на которой тоже были синие разводы, пнула ногой. Кажется, достаточно больно, потому что рука сразу же вернулась на место, сверху послышалось очередное грязное ругательство, смех адептов, и возмущенное от профессора: «Прекратите сейчас же!». Увы, не могу, жить мне ещё очень хочется!
Вылезаю с противоположной стороны, как раз к парте оскорблённого до нельзя адепта Корна. Последний сразу же меня увидел, вскочил с корточек на ноги, и рванул в мою сторону прямо через мой стол. Я отпрянула назад, хихикнула, присела на парту. Но практически сразу спрыгнула обратно на пол, пнула стул, потому что паренек решил обогнуть стол и поймать меня с концами. Пробегаю между рядами, к большому рабочему столу профессора, перепрыгнув через плющ, который запуталась в столах сзади, и сейчас просто начинался у Виртеля, стелился по полу через весь кабинет, и заканчивался на моей ноге. Именно этот самый плющ и погубил многострадального адепта Корна – он просто споткнулся о него, когда выбежал ко мне и уже, если честно, почти поймал.
Очень запыхавшаяся тушка растелилась прямо перед всеми на деревянном, холодном полу, лицом вниз. Надеюсь, он не сломал нос. Хотя, нет. Надеюсь, он сломал нос, и меня отчислят. Я улыбнулась собственным мыслям, отдышалась в полной тишине. Все вытягивались и смотрели, жив ли там их сокурсник, рассматривали его теперь уже синюю шевелюру и смотрели на реакцию профессора. А реакция была потрясающей! Сначала у него просто в бешенстве дёргался левый ус, потом побледнело круглое лицо, потом кожа приобрела почему-то жёлтый оттенок и задёргался ещё и левый глаз. Он удивленно смотрел на распластавшегося адепта, сглотнул и перевел шокированный взгляд на меня. Я глуповато улыбнулась и пожала плечами. Ну, бывает, что уж тут.
Но потом моя профессиональная совесть взяла вверх, я присела перед синюшным адептом, пихнула его в плечо.
– Хэй, смурфик, ты там жив? – Спросила, готовая вскочить и побежать дальше, при любом исходе событий.
– Оставь меня. Ты мне всю жизнь испортила. Не хочу жить с синим лицом. – Ответил он, утыкаясь носом в руки, сложенные под головой.
Я понятливо киваю, поднимаюсь с пола, смотрю на профессора и говорю от души:
– Ну что? Я вам пару сорвала и адепту психику сломала. У вас не появилось непреодолимое желание отчислить меня? – И глазами миленько хлопаю, и улыбаюсь обворожительно, и вообще. Ну как такую адептку и не отчислить?
И тут профессор Виртель очень злиться. Он гневно сжимает зубы, кулаки, смотрит на меня, как на врага народа, шипит какое-то ругательство, но ничего не отвечает. Огибает свой большой стол, подходит к Корну, рассматривает его и коротко приказывает:
– Помогите адепту Корну.
Пару парнишек вскакивают со своих мест, помогают пострадавшему встать, я отхожу в сторону парт, чтобы они не споткнулись о плющ, и ребята уводят уже синеволосого из кабинета.
Я поджимаю губы, стараясь не смотреть на сокурсников. Всё-таки совесть и чувство стыда мне присущи. Просто домой очень хочу вернуться.
Профессор, наконец, перестает смотреть на дверь, в которую ушли адепты, переводит злой взгляд на меня и гневно говорит:
– Ототрёшь все пятна от чернил в кабинете и будешь убираться здесь всю неделю.
И, наконец, плющ отпустил мою ногу, прошелся по пути, где я ходила, словно всасывался обратно, и спрятался под столом профессора. Не дай Бог туда заглянуть. Сам маг строго осмотрел всех адептов, развернулся и прошел на своё место.
Закусываю нижнюю губу и сжимаю кулаки так, что ногти больно впиваются в ладони. Профессор Виртель, вам и недели не придется меня терпеть, я просто настолько тут не задержусь. Это я сама себе обещаю.

***

Я лениво натирала тряпкой синие пятна на столе Корна, который так и не появился на парах, и проклинала этот мир. Больше пар не было – мне повезло с тем, что я провалялась в беспамятстве вплоть до третьей пары, обеденный перерыв в полчаса потратила на вступительный экзамен, и появилась только на последней паре. Как оказалось, профессор Виртель – куратор первого курса факультета Земли, в которой всего, не считая меня, было двенадцать адептов. Не считаю я себя, потому что смешно как-то быть тринадцатой, и долго таковой я не буду.
Оттерев все пятна от чернил, я сложила тряпку в ведро, зашла в отдельную техническую комнату, смежную с кабинетом, где был завал из предметов для уборки, все закрыла и ушла. Кушать хотелось просто безумно. Я вышла из корпуса (в смысле, башни Земли), прошла чуть дальше, по красивой дорожке, выложенной из камней до отдельного пристрою к основному зданию академии. Вообще планировка тут была весьма интересной: основное здание-замок, и четыре большие башни очень приличных размеров вширь. То есть, академия была просто гигантской, и это я ещё не видела поле для тренировок (полигон) и всю территорию в целом. Добегаю до большого пристроя, забегаю в столовую. А на голодный желудок тут ничего так, вкусно пахнет и чистенько в целом, окна большие, светло очень. Людей, правда, очень много. Вижу даже практически посередине кучку своих сокурсников по несчастью. А у стойки выбирала еду Виолетта.
Скриплю зубами, тяжёло вздыхаю, беру всю волю в кулак, потому что голодная жутко, и таки прохожу к стойке. Тут стояло много еды, начиная от супов и заканчивая десертами. У меня разбегались глаза и от обилия, и от того, что большинство блюд я видела впервые. Виолетта рядом волчком глянула на меня, но вернула всё своё внимание к подносу в руках злобной тети-повара, которая зажала мне воду, и тыкнула в какой-то очень зелёный салат.
– Ты закончила с уборкой? – Как-то свысока спросила девушка, смотря на то, как ей накладывают салат.
– Мгм. – Киваю сухо, не размыкая губ, рассматривая супы. Бульон бы мне очень не помешал после утреннего обморока.
Виолетта медленно покивала головой, поджав губы. Снова волчком глянула на меня. Что со мной не так? Чего она так на меня смотрит? У меня что-то с лицом? Я тоже синяя?
– Слушаю. – Довольно грубо буркнула работница столовой, посмотрев на меня полуоткрытыми глазами.
– Можно, пожалуйста, суп с говядиной и…
– Тебе нельзя говядину. – Тем же тоном перебила женщина.
Что? Я впала в кратковременный ступор, похлопала глазами пару раз, сжала зубы, выдохнула и ответила:
– Свинину?
– Нельзя.
– Рыбу?
– Нет.
– Вот это? – Я тыкаю пальцем в какое-то странное блюдо, похожее на что-то острое с морепродуктами.
– Нет.
Скриплю зубами, сжимаю ладонь в кулак, пряча в него вытянутый указательный палец. Интересная картина, однако. Это что-то вроде местного протеста? Тот светловолосый парень её племянник или сын, что ли?
– Ей тоже самое, что и мне, пожалуйста. – Вмешалась вдруг Виолетта, миленько улыбаясь грубой женщине.
Последняя сухо кивает и наливает мне суп с курицей и какими-то странными ингредиентами, от чего он был довольно коричневого оттенка, зелёный салат и яблочный пирог.
– Напиток? – Сухой вопрос.
– Капучино есть? – Спрашиваю таким же тоном, очень злясь.
– Кофе тебе делать не буду.
– Я без капучино не уйду. – Весьма грубо добавляю.
– Ты станешь агрессивной и невнимательной, если будешь пить кофе. – Объяснила моя соседка по комнате, чтобы мы тут не подрались с этой женщиной.
– Агрессивнее, чем я сейчас не бывает. – Почти выплевываю, складывая руки на груди. – Сделайте мне капучино, и я уйду.
Работница перевела взгляд на Виолетту, та, секунду подумав, все же мягко улыбнулась и вежливо попросила налить мне, что я хочу. Женщина поставила на стол поднос, дублирующий блюда моей соседки и ушла в глубь кухни.
– Что за глупость? Почему мне нельзя кофе и говядину и… всё остальное? – Спрашиваю недовольно, смотря на количество еды.
– Потому что ты маг Земли. У каждого мага свой рацион. Почитай об этом, я не буду это тебе объяснять. – Бурчит в ответ Виолетта, забирает свой поднос и собирается уходить.
Но я считаю нужным её хотя бы поблагодарить, поэтому поворачиваюсь в её сторону и быстро говорю:
– Спасибо!
Девушка останавливается, поворачивает ко мне только лицо, и через плечо бросает:
– Я это не для тебя сделала, а для того, чтобы очередь не задерживать.
И уходит к ребятам.
Дура ты, Лия! Решила добренькой быть? Вот тебе и ответ на искреннюю благодарность!
Я скриплю зубами и решаю точно, что быть вежливой в этом мире, на чужой территории – глупость и наивность. Никакой доброты, всё, хватит! Ведём себя максимально ужасно, стервозно, и возвращаемся домой. Чем хуже поведение, тем лучше.
– Эй, ты! С Земли которая! Забирай свой кофе. – Зовет меня работница столовой.
Криво усмехаюсь. Именно, что с Земли, не забывайте этого. Поворачиваюсь к столешнице, забираю свой заказ, сухо киваю, и ухожу подальше, к окну, краем глаза замечая всего два человека, стоящих сзади меня. И это, по-вашему мнения, очередь? Это они в городе-многомиллионнике не были никогда в час пик.
Нахожу самый неприметный столик у окна, ставлю поднос, отодвигаю стул и плюхаюсь на него. Долго думаю, тупо смотря во двор, и сминая нижнюю губу пальцами. Приплыла ты, Камелия, по жесткому. Может, я всё-таки умерла? Или в аварию попала, в коме лежу? Или под действием наркотиков лежу где-нибудь с такими яркими галлюцинациями? Эта мысль была намного разумнее, чем всё то, что сейчас со мной происходит. Я даже начала вспоминать и перебирать разные гормоны, которые в передозировке могли привести к таким ярким галлюцинациям. Потом вспоминала про болезни, которые тоже приводят к сильным глюкам. Стало страшно, но я успокоила себя отсутствием болевых ощущений и тем, что это всё действительно так, то это очень резко в какой-то момент может закончится. Просто закончится, и я вернусь к прошлой жизни. Что меня ждёт в ней, даже страшно представить, но проблемы лучше решать по мере их наступления.
Тяжёло вздыхаю, смотрю на подозрительный суп. Желудок неприятно сосет и уже жжет, поесть нужно определенно. Беру ложку в руку, мешаю бульон, пробую. А нет. Не так плохо, как я думала. Немного остро, яркий вкус куриного бульона, специй и какие-то ещё овощи, видимо. Салат был более похож на наш, просто из листьев салата, огурцов, лука, спаржи, и ещё чего-то такого же зелёного. Яблочный пирог был просто яблочным пирогом, очень сладким, с легкой кислинкой, вкусный, в общем. А вот капучино был очень вкусным. Я медленно пила сладкий кофейный напиток, думала дальше.
А что если это всё не моя галлюцинация, а реальность? Ну, допустим, чисто теоретически, что вся эта магия всё-таки существует, как и другие миры. И во мне тоже есть магия, что подвело меня и привело сюда… и то, и другое вполне возможно, учитывая реалистичность всех ощущений и течение времени. Что делать в этом случае? Наверное, тоже самое, что я сейчас и начала – пытаться привести всеми своими действиями к разговору с проректором, и отчислиться. С тем, что будет дома, разберусь позже. Но обиднее и страшнее всего казалось то, что магистр Хильдес, возможно, стер память обо мне всем моим родственникам. И что делать, если это правда, я совсем не понимаю.
Я тряхнула головой, отгоняя плохие мысли, и быстро поморгала несколько раз, чтобы убрать слёзы в глазах. Нет. Точно не тут и точно не сейчас. Хотя бы потому что слёзами горю не поможешь.
Нужно будет ещё найти тут библиотеку, ознакомиться с местными правилами и, как минимум, рационом магов Земли и чем чревато «неправильное» питание.
Кофе неожиданно закончился, что сильно меня разочаровало. Я сложила посуду на поднос, отнесла её к столешнице, куда все всё складывали, оставила его там и ушла из столовой. Виолетты я не встретила ни в столовой, ни по дороге к башне Земли, поэтому, скорее всего, она либо в комнате, либо где-то ещё.
Поднимаюсь в комнату, захожу и таки вижу Виолетту, которая что-то читает, полусидя на кровати. Внимания она на меня не обращает никакого, поэтому я просто прохожу и начинаю разбирать вещи в шкафу. Монотонно перебирала то, что можно носить на учебу, прогулку и дома. Делала всё на автомате, думая о всем и о ни о чём одновременно. Странное чувство, если честно. Словно и есть что-то в голове, а на деле – серая пустота.
– Что ты сегодня устроила на паре по теории магии Земли? – Спросила, не отрываясь от книги, Виолетта. Видимо, больше хорошенькую она строить из себя не собирается.
Я криво улыбнулась:
– Что именно ты имеешь в виду?
Боковым зрением вижу, как она захлопывает учебник, садиться на кровати и смотрит на меня. Я демонстративно не отвлекаюсь от своего дела.
– То, что ты вылила чернила на голову парню за просто так!
– Ну, почему же за просто так? – Задумчиво отзываюсь, складывая рубашку и укладывая её на стопочку сверху. – Он мне нагрубил.
– Что именно в твоем понятии является грубостью? – Возмутилась маг Земли (брр, даже звучит страшно).
Остановилась на секунду, посмотрела перед собой, задумалась. Не в этой ситуации я бы, конечно же, пропустила фразу Корна мимо ушей, а точнее, вообще бы не лезла ни к кому. Но сейчас всё совсем иначе.
Сжимаю зубами, кладу футболку в другую стопку.
– Я не собираюсь это с тобой обсуждать. – Отвечаю медленно, но достаточно серьёзным тоном, чтобы мои слова не приняли, как шутку. Сейчас я говорю, как никогда серьёзно. Не хочу обсуждать это, а, значит, и корень проблемы, с кем-либо в этом мире.
– Значит, и перед Россом извиняться не собираешься?
– Даже и не подумаю. – Киваю я, выглядываю из-за дверцы шкафа и обворожительно улыбаюсь недовольной девушке. Улыбка моментально сползает с лица, – всё неискреннее никогда долго продержаться не может – я возвращаюсь к своему крайне интересному делу, и задумчиво добавляю: – Единственное, я бы хотела узнать, где находится библиотека, и что у вас насчет выплат адептам. Не подскажешь случайно?
«Или ты принципиально не будешь со мной разговаривать?» – заканчиваю фразу, но не озвучиваю этого.
Виолетта долго молчит, несколько минут, наверное, и, когда я уже совсем теряю надежду получить ответ и делаю из этого свой вывод, она все же подает голос:
– Библиотека на первом этаже через две двери от столовой-кухни, а насчет выплат на днях к тебе должен будет подойти проректор по делам с иностранцами.
Сказала она это так тихо, словно и не хотела, чтобы я услышала. Но я слегка улыбнулась, кивнула и искренне ответила:
– Спасибо.
Больше мы не говорили.

***

Как только я закончила с вещами (даже нашла среди них чистые толстые тетради и ручки), то спустилась вниз, чтобы осмотреться.
Столовая-кухня была очень миленькой, кухня и столовая разделялись стеной и дверью, обе были достаточно просторными и уютными. Я все никак не могла нарадоваться тому, что тут были и плиты, и холодильники, похожие на наши, но работающие не на электричестве или газу, а на маленьком количестве магии. Я понаблюдала за тем, как девочки готовили что-то, так вот одна из них просто подошла к плите, провела рукой над нужной ей конфоркой, с ладони посыпалась зелёная, блестящая пыльца, как у феечки из мультика, и конфорка начала нагреваться. Я мысленно поаплодировала девушкам и ушла искать библиотеку.
Последняя действительно, как и сказала Виолетта, находилась через две двери после столовой. И, как только я её увидела, то решила, что хочу в ней жить. Она была слишком прекрасна! Очень большая, просторная, с высокими потолками и стеллажами во всю стену, полностью забитыми книгами, чуть дальше, в глубине, стояли столы с настольными лампами и очень удобными, мягкими стульями. Библиотекарь – просто потрясающая женщина! Леди Аревик была магом бытовиком, поэтому и работала в библиотеке, присматривала за ней, как милый домовенок (почему-то именно такая ассоциация всплыла в моей голове). Она сказала, что для неё большая честь познакомиться с первым магом за последние триста лет с Земли, и добавила, что я могу спрашивать всё, что угодно – она со всем постарается помочь. Я на это только скромно потупила взгляд и искренне поблагодарила добрую женщину.
Леди Аревик провела меня за собой и дала всю необходимую литературу. Это было восемь достаточно крупных и толстых книг. Я оценивающе скользнула взглядом по стопке учебников, стоящих на столе, и задумчиво отметила:
– Мало как-то…
Библиотекарь услышала, улыбнулась и ответила:
– Там шрифт маленький, да и запомнить это будет сложно. На одной теме маги могут сидеть несколько пар всех дисциплин, чтобы закрепить и теорию, и практику.
Я понятливо кивнула. Надо же! В медицинском все было совсем не так…
Я также взяла дополнительную книжку с питанием магов, присела за один из столов и долго изучала то, что мне теперь можно, а чего нельзя.
Оказывается, теперь я должна полностью отказаться от морепродуктов, свинины, говядины, баранины, насекомых (не больно-то и хотелось), избытка соли. У всего этого есть свои пагубные последствия – например, от свинины будет тошнить, а морепродукты снизят скорость восстановления магического резерва и так далее. Кофе, оказывается, действительно не желательно употреблять, достаточно противоречивый напиток: с одной стороны, улучшает мозговую активность, а с другой вызывают агрессию и сбивают с ритма работы, поэтому далеко не все маги решаются пить этот напиток, и отдают предпочтение чаю на травах. Причем чаёк на травках можно одинаково всем магам. Как говорит моя мама: чем больше люди будут пить чай, тем меньше станут огрызаться друг на друга.
Я грустно улыбнулась, вспомнив про маму. Посмотрела в окно – уже темнеет. Часа четыре я тут точно просидела. Закрываю книгу, уверенно поднимаюсь, забираю все учебники и справочник по питанию мага, леди Аревик просит приложить ладонь к каждой книге, мол, так они здесь их закрепляют за определенным адептом. Послушно притрагиваюсь к книгам, обложка под моей ладонью искрит ярко-зелёным. Удивлённо приподнимаю брови, смотрю на молодого библиотекаря с чёрными волосами и длинными ресницами, обрамляющие добрые чёрные глаза. Она только улыбается и подставляет другую книгу. И так все девять. Я смотрю на стопку учебников и кривлю моську. Это на второй этаж ещё тащить…
Выдыхаю, собираюсь с силами, прощаюсь с леди Аревик, беру учебники и иду на второй этаж, к себе в комнату.
Проклиная весь этот мир, академию и эту чёртову лестницу, забралась на второй этаж, доползла до комнаты, ввалилась туда и очень обрадовалась, когда не увидела Виолетты. Переоделась в плюшевый костюм, разобрала учебники, достала сумку, запихнула туда учебник по теории магии Земли, тетрадку, ручку и легла читать дальше.
Виолетта вернулась за час до заката, тоже занялась своими делами. Я просто читала. Легли спать мы так и не сговариваясь, она просто выключила свет и все. А я включать его не умею, поэтому пришлось скрипнуть зубами, отложить книгу и лечь спать.
Жениха во сны звать не буду. А то вдруг увижу из-за особых впечатлений лицо с синими разводами. Я же тогда больше спать никогда не буду. Морщу нос, и отворачиваюсь к стенке, засыпая.

***

Утром меня разбудила Виолетта своими сборами на пары. Мы обменялись коротким бурчанием, и больше не говорили.
Когда я уже собранная, медленно выходила из комнаты за соседкой, у нашей двери меня встретил какой-то смешной пожилой человек, чуть выше меня ростом, что, скорее всего считается, ниже нормы для мужчин (все люди здесь от 160 см до 180 см ростом, мужчины обычно выше женщин). Он был в солидном клетчатом синем костюме, белой рубашке, синим галстуком и мантии с голубой подкладкой.
– Доброе утро, магистр Цафрир! – Поздоровалась Виолетта, миленько улыбнувшись. Я не выдержала и закатила глаза. Она так подлизывается?
– Доброе, милое дитя. – Улыбнулся доброй улыбкой маг. Голос его был приятным, с небольшой старческой хрипотцой. А потом серьёзно посмотрел на меня и спросил: – Васильченко Камелия?
Серьёзно смотрю на мужчину и напряжённо киваю. Не нравится мне это. Взрослые маги теперь в принципе будут вызывать у меня резко-негативные эмоции. Впрочем, как и молодые.
– Да, это я. Чем имею честь?
Магистр Цафрир внимательно посмотрел на Виолетту, та ойкнула, кивнула, попрощалась, низко поклонившись магу и убежала. Я все это время не скрывая рассматривала мага серьёзным взглядом. Что ему от меня нужно? Это тот самый проректор, который должен заниматься с иностранцами? Или это что-то вообще другое?
Магистр дождался пока моя соседка уйдет, посмотрел на меня, улыбнулся и мягко спросил:
– Не поладили вы, ведь так?
– Я не собираюсь здесь ни с кем ладить. – Отвечаю моментально и достаточно резко, но абсолютно честно.
Широкие брови приподнялись в удивлении, лицо мужчины вытянулось, появились возрастные морщины на лбу.
– А я вот собираюсь с вами поладить, Камелия. Можно же просто по имени?
– Лия. – Киваю просто.
– Лия. – Мягко улыбаясь, исправляет. Он выглядел весьма дружелююбно. – Позвольте представиться. Я – проректор по работе с иностранными учащимися, международным и междумировым связям – магистр Асман Цафрир. Предлагаю вам пройти со мной в мой кабинет, чтобы поговорить. Не смотрите на меня так, Лия, нам действительно есть, что обсудить.
Тяжёло вздыхаю, но киваю. Может, он меня домой отправит, в самом деле.
Магистр Цафрир пропускает меня вперед, я киваю в знак благодарности, прохожу в перед. Мы выходим из башни Земли, маг проводит меня в основной корпус академии. Планировка тут почти ничем не отличается, она просто богаче, крупнее и новее. Но я всё равно шла, не отрывая глаз от потолка и стен. Проректор прошёл вперед на лестнице, завернул налево и мы ещё довольно долго шли по коридору, прежде чем маг таки остановился у одного из кабинетов. Магистр открыл массивную дверь, пропустил меня вперед. Я сделала пару шагов и остановилась. Кабинет был очень просторным, слева располагались окна, которые выходили на территорию академии: башни, часть полигона, тропинки и сад, у стены напротив двери стоял большой письменный стол, кожаный стул, а вдоль противоположных стен – стеллажи с огромным количеством книг.
Магистр Цафрир прошел вглубь кабинета, отодвинул свой стул и вежливо указал на место напротив себя:
– Присаживайтесь, Лия.
Прохожу, послушно сажусь, кладу сумку на колени. Внимательно смотрю на мага, ожидая того, что он скажет. Магистр сел на место, сложил сухие руки в замок и по-дедовски добро посмотрел на меня. Серые, ещё яркие, глаза внимательно смотрели в мои, словно в душу пытались залезть. Он ласково улыбнулся, как будто бы знал о всём моём недовольстве и сейчас, ещё до разговора, пытался задобрить меня.
– Зачем вы сами пришли за мной? Ведь могли же просто сообщить моему куратору, и я бы пришла сама.
Мужчина коротко смеётся в ответ на мои слова.
– Лия, ну что вы? Это моя работа – вводить в курс дела адептов. К тому же, вы тут только первый день, академия большая, а вы, возможно, плохо ориентируетесь на местности. Чтобы избежать проблем, я предпочитаю приходить сам.
М, вот оно что. Я понятливо киваю, закусывая нижнюю губу. Задумчиво перевожу взгляд в окно. Небо сегодня было ярким и лазурным.
– Я должен извиниться перед тобой. – Начинает магистр Цафрир. Я удивлённо приподнимаю брови, поворачиваюсь к нему, и он поясняет: – За то, что твой перевод произошел так быстро, но поздно… Понимаешь, проверять население безмагических миров на проявление магии – очень сложный и долгий процесс и далеко не всегда он заканчивается успехом. На самом деле, на Земле уже очень давно не рождался человек с магическим резервом. Для нас ты стала настоящей находкой, поэтому мы очень торопились с твоим переводом. Я понимаю, что сейчас тебе очень тяжёло, поэтому задавай мне любые вопросы, которые тебя волнуют, я с радостью отвечу.
– Что с моими родными? – Спрашиваю моментально. Нос неожиданно защипало, я сжимаю зубы. Не хватало ещё заплакать перед проректором. – Магистр Хильдес сказал, что им сотрут память.
Магистр Цафрир медленно покачал головой, как-то грустно улыбаясь. Поднял глаза на меня, очень внимательно посмотрел.
– К сожалению, это правда. Для вашей же безопасности всем вашим родственникам, и тем, с кем вы имели какой-либо контакт стираются, или заменяются воспоминания. Сейчас твои родные в полной безопасности.
Я в злости скрипнула зубами и сжала кулаки так, что побелели костяшки. Последнее, о чем сказал проректор, безусловно, радовало, но все остальное…
– Не расстраивайтесь, Лия. Это ради вас же.
Ради меня?? А у меня они спрашивали, чего я хочу?! Кто-нибудь из них вообще подумал, что жизнь человека – его личное дело?! Моя безопасность – в моих руках, и я сама за себя отвечаю!
Господи, пожалуйста, пусть это будет просто кошмаром или длительной галлюцинацией!
– Верните меня домой. – Потребовала ровным голосом, проглотив всё своё негодование.
– Я не могу, это опасно. – Всё также мягко отвечает магистр Цафрир.
Чёрт, ещё немного, и я могу сорваться.
– Какую опасность вы имеете в виду? – Снова терпеливый вопрос. Но на душу ополчилось всё семейство кошачьих.
Проректор вздыхает и слегка улыбается.
– Меня поражает то, как вы относитесь к этой ситуации.
Скриплю зубами:
– А как надо?
– Не знаю, это от личности зависит. Каждый реагирует по-своёму, и это его дело… Вернемся к вашему вопросу. Любой маг в мире, где магии нет, будет нести ту, или иную опасность. Особенно много вреда могут причинить те, кто не может управлять своими силами, или даже не знает о них. Вы, Лия, маг Земли, и вам уже двадцать один год. Ваших сил даже сейчас достаточно для того, чтобы разрушить территорию академии, понимаете?
– Но я не знаю, как разрушить вашу академию! – Возмущаюсь уже от души.
– Да, безусловно, любое заклинание требует определенных знаний и умений, но тот, кто не изучает магию, будет полностью зависеть от своего настроения и эмоционального фона. А они, как вы знаете, достаточно неустойчивы. Слёзы, злость, испуг, или другие сильные эмоции дадут хаотичный всплеск магии. Как думаете, к чему может это привести?
Молча подняла взгляд со стола на мага. Сил отвечать не было, поэтому магистр Цафрир продолжил:
– Обычно это приводит к смертям. Чаще – к смертям близких. Реже – к полному разрушению местности. Вы обучались на врача, Лия, спасать их должны, а если не закончите обучение в Академии Стихий, то будете потенциально опасны, понимаете?
Вздыхаю и криво улыбаюсь.
– Понимаю. Но моего мнения это понимание не изменит, поэтому я повторю свою просьбу: верните меня домой. – Говорю все также спокойно, но очень упрямо. Я буду стоять на своём до последнего.
Грустно улыбается в ответ, снимает очки, медленно их складывает и кладет на край стола. Я слежу за его плавными движениями. Он вздыхает, и я поднимаю глаза на него.
– К сожалению, я вынужден повторить свой ответ: нет.
Отлично. Вот и поговорили. Киваю самой себе, потому что другого ответа и не ожидала.
– Тогда отведите меня к магистру Хильдесу, я поговорю насчет отчисления напрямую с ним.
– Это ещё более бессмысленно, чем просить об этом меня. Он вас и слушать не будет.
Прекрасно. Я скриплю зубами, почему-то улыбаюсь и прикрываю на секунду глаза.
– Давайте поговорим о выплатах. – Пытается отвлечь меня проректор, видя моё состояние. – Мы будем выделять вам каждый месяц по пятьдесят золотых. Сейчас я выдам единовременную выплату в двести золотых. Так как питание у нас бесплатное, то вам должно хватать.
Он полез в ящик в столе, я же просто наблюдала за его действиями. Маг достает мешочек с чем-то вполне весомым, протягивает его мне.
– Это пока единовременная. Месячную плату вы получите в двадцать пятых-тридцатых числах. Выдает их куратор.
Смотрю на коричневый мешочек, с грубой верёвкой, похожей на тонкую бечёвку и думаю. От денег демонстративно отказываться глупо, на чужой территории лучше действительно иметь под рукой местную валюту. Но так просто сдаваться я не собираюсь! Поднимаю глаза на мага, киваю, беру мешочек и кладу его в сумку.
– Вот карта нашего мира. – Маг разложил передо мной небольшую карту, чёрно-белую, довольно сдержанную на рисунки, надел снова смешные круглые очки и наклонился над бумагой. – Наш мир называется Веслор. Вот тут, – тык в нарисованный замок, – наша Академия Стихий. Она находится в самой большой стране в Веслоре – Эмлентия. И…
– Магистр Цафрир. – Зову я тихо.
Мужчина вопросительно поднимает на меня глаза, и, видя мой взгляд, медленно садится на стул. А я продолжаю:
– Не хочу вас обидеть, но мне не интересно. А точнее – морально очень тяжёло. Можно… я пойду?
Маг искренне улыбается, и медленно кивает.
– Если у вас будут какие-либо вопросы относительно академии, выплат и мира, то приходите сразу ко мне. Всегда постараюсь помочь и ответить на любые вопросы… только возьмите с собой карту, пожалуйста. Лишней не будет.
Я киваю, выдавливаю улыбку, забираю карту, складываю её в несколько раз, убираю в сумку, встаю с места, склоняю голову, таким образом прощаясь и ухожу… собираюсь уходить, потому что всё равно останавливаюсь у большой двери из тёмного дерева, поворачиваю голову и предупреждаю тихим голосом:
– Я не приду. – И, улыбаясь в ответ на удивлённое лицо проректора, добавляю: – Потому что отчислите вы меня раньше.
– Вы объявляете мне войну, адептка Васильченко? – Широко улыбается магистр.
– Не вам, – смеюсь почему-то, – но ректору, это точно. И профессору Виртелю. И ещё много кому, если честно. Но, обещаю, если решу разнести академию, то ваш кабинет обязательно оставлю невредимым!
Магистр Цафрир смеётся от души:
– Надеюсь, до этого дело не дойдет, но мне ваши слова очень льстят.
Я киваю, улыбаюсь.
– До свидания, магистр Цафрир. – Прощаюсь почему-то с легкостью на душе.
– До свидания, Лия. – Отвечает проректор с тёплой улыбкой в голосе.
Я выхожу и прикрываю за собой дверь. Откидываю на холодную поверхность голову и резко выдыхаю. Все мысли только об одном: сейчас пара у профессора Виртеля и мне нужно вернуться домой. На секунду прикрываю глаза и закусываю до боли губу, очень стараясь не заплакать.
Нет. Слёз они от меня точно не дождутся. Смеётся тот, кто смеется последним!

***

Я подняла руку, чтобы постучать в дверь, но вспомнила про то, что говорила магистру Цафриру, горько усмехнулась, и просто толкнув дверь, вошла в кабинет.
На меня уставились удивлённых тринадцать пар глаз. Монотонный голос профессора Виртеля прервался на полуслове, вся аудитория застыла на месте, и только скользящие по носу очки говорили о том, что время не остановилось. А если бы оно остановилось, то я точно с ума бы сошла. И так нервы сдают.
– Здрасте. – Кивнула профессору, закрыла за собой дверь, и решила пройти за свою парту, как мужик таки от шока отошел:
– А ну стоять! – Рявкнул он так, словно эти три слова были очень смачным ругательством. – Как ты можешь заходить в кабинет без стука и так невежливо здороваться со своим куратором?
Медленно перевожу взгляд на мага, секунду смотрю на него и отвечаю:
– Ну, если это вас интересует… Это не сложно – просто толкаю дверь, потом открываю рот, издаю звуки и сейчас вот передвигаю ногами, очень желая дойти до своей парты, сесть за неё и… – Левый ус Виртеля нервно задёргался, глаза так и метали молнии. Я делаю вид, что всё поняла: – Ааа, с моральной точки зрения… гхм.
И я очень скромно потупила взгляд и пожала плечами.
– Да как ты смеешь!? – Профессор вскакивает со своего места, огибает большой рабочий стол, и стремительно подходит ко мне.
Та-ак… а вот если он меня сейчас поколотит, то его уволят, а меня не отчислят, даже моральную компенсацию выплатит, что мне совсем не нужно. Поэтому я демонстративно делаю шаг назад, смотря прямо в чёрные глаза мага Земли. Он в шоке останавливается на месте, гневно смотрит на меня.
– Да я тебя…!
– Отчислите? – Радостно спрашиваю, грубо перебивая. – Буду безмерно благодарна! Только пошлите сразу к ректору, хорошо? И говорите, пожалуйста, вы с ним. Ну, просто, думаю, так всё пройдет быстрее.
– Адептка Васильченко! – Выплёвывает, как ругательство. Закатываю глаза и смотрю на куратора. Ну что ему не понравилось в моём плане? Он шикарен, я считаю! Явно самый лучший исход из всех возможных. – Никто вас не отчислит, даже и не надейтесь. – И он уже выбрасывает руку в сторону окна, и выбрасывает: – Сядьте на своё место!
Да я с самого начала туда собиралась!
Закатываю глаза, сжимаю лямку сумки, прохожу вглубь кабинета, не обращая внимания на презрительные взгляды сокурсников по несчастью. Сажусь на своё место, вижу сидящего спереди и очень надутого Корна с синими подтёками на щеках и шее. Мне почему-то становится очень смешно, но я старательно пытаюсь подавить улыбку, сажусь на стул и демонстративно смотрю в окно, откидываясь на спинку стула. Профессор прочищает горло и продолжает монотонно зачитывать очередную тему.

***

Вечером я специально задержалась в библиотеке, разбирала первые главы теории Земли. Это было совсем не понятно и неинтересно, словно читала статью на просторах интернета по типу «Семь проверенных способов, как стать феей». Потом я решила выйти во двор, потренироваться там. Специально зашла, как можно дальше, села под дерево в позу лотоса, положила перед собой учебник, и начала вчитываться, чтобы повторять действия. Книга говорила, что нужно почувствовать магию внутри себя (и совершенно непонятно, как она должна отозваться, да), направить её по кончикам пальцев, потереть подушечки между собой, перебирая поток магии в пыльцу и посыпать полученную гремучую «магию» на землю, в последствии чего должен очень быстро вырасти цветок. Сказка, да и только! Я долго пыхтела, пытаясь понять, чувствую ли я магию, или это просто дышится мне так. Но в итоге почувствовала лёгкое жжение в кончиках пальцах (прямо под кожей, да!), потерла пальцы между собой над землёй. И – О боже мой, галлюцинация продолжается! – ярко-изумрудные, светящиеся, мелкие крупицы аля-магии посыпались из моих пальцев. Я дернулась от испуга, отпрянула назад, поболтала рукой в воздухе, стряхивая с неё пыльцу. Но дурдом на этом не закончился! Прямо из земли, покрытой зелёной, свежей травой, ускоренно начал расти молодой побег, а потом вырос, расцвел и стал самым красивым одуванчиком в моей жизни! Я сидела с квадратными глазами, открывала и закрывала рот, пыталась уложить это в своей голове, но единственное, что смогла выдать – это было:
– Прикооольно!..
Естественно, на этом я не смогла остановится и вырастила ещё несколько одуванчиков, а потом попыталась связаться с деревом. И только когда на кончиках пальцев почувствовала жжение прямо под кожей, уловила, что магические протоки находятся там же, где и вены-артерии-капилляры. Да, такова кровеносная система у магов. Надеюсь, позже я смогу найти в библиотеке книгу про анатомию.
Так вот, дерево. Они, оказывается, не говорят (Америку открыла, да), но я почувствовала растение. Оно было большим и величественным, и состояние его было спокойным, гордым, счастливым.
В общем, всё это затянулось до заката, чем я только была очень рада, ведь так я почти не сталкивалась с Виолеттой. Мне вполне хватало её презрительных, опускающих ниже плинтуса, взглядов и во время учёбы. Но этого не удалось избежать, как бы я не старалась.
Я зашла в комнату, переобулась в милые, плюшевые тапочки в виде ламы, повесила мантию на вешалку для верхней одежды, прошла в глубь комнаты, к своей кровати, скинула сумку и плюхнулась на кровать. Соседка-змеюга же решила всю малину мне испортить – подошла, кинула в меня какой-то конверт и очень недовольным голосом бросила:
– Тебе письмо пришло.
– Эй, а можно не бросаться? – Возмущаюсь я и резко сажусь.
– Скажи «спасибо», что не выбросила его в окно. – Грубо отвечает девушка, даже не обернувшись.
Скриплю зубами, сжимаю в ладони кусок бумаги. Почему все красивые люди такие злые? Нет ни в этом, ни в нашем мире идеала!
Корчу спине Виолетты страшную рожицу, пересаживаюсь за стол, смотрю на письмо. Твою ж… это же то, которое мне вчера утром пришло! Ещё в меде!
Дрожащими от волнения пальцами, разрываю конверт цвета старых листов, достаю письмо. Да, и подчерк её же, такой красивый и ровный (не то, что мой). Набираю в легкие воздуха и начинаю читать.

«Здравствуй, Камелия!
Ты не ответила на моё прошлое письмо. Неужели тебя так и не перевели в Академию Стихий? Я знаю, что этот процесс не такой быстрый, но всё равно начинаю переживать. Очень тебя прошу, напиши мне ответное письмо, как только получишь одно из моих!
У меня всё хорошо. Я полностью влилась в коллектив, мои новые сокурсники восхищаются моими голубыми волосами. Это так необычно! Потому что в нашем мире у многих цветные волосы с рождения, и это абсолютная норма.
На самом деле, мне и писать-то нечего – за один день ничего такого и не случилось. Просто я действительно очень за тебя переживаю. Будь аккуратнее, пожалуйста, береги себя!
С любовью и искренним беспокойством,
Женевьева Дю Валлон.»

Я тупо смотрела на аккуратно выведенные буквы и медленно злилась. Не знаю, чего я ожидала увидеть, но явно не реакцию на её волосы и беспокойство обо мне! Даже не подумаю отвечать на её письма! Я резкими, грубыми движениями сложила письмо, закинула его в сумку и вскочила с места. Наткнулась на удивленный взгляд Виолетты, сидящей на своёй постели.
– Что?! – Спросила возмущённо, метая глазами молнии. Наверное, это стало последней каплей в моём почти стакане, и теперь то, чем он был наполнен, выливается.
Виолетта демонстративно закатила глаза и цокнула языком, а потом уткнулась в книгу. Ну и прекрасно! Со злости, иду к шкафу, забираю вещи, предметы для душа и ухожу купаться в общую ванную комнату, искренне надеюсь на то, что горячая вода смоет все мои проблемы…
…Нет. Вода ничего не смыла. Чуда не произошло.

Глава 2
Разрушительная

Так отвратительно медленно прошла неделя. Я пихала себя во все проблемы академии, хотела казаться самой плохой и ужасной, много язвила и ерничала на парах, но профессора скрипели зубами и закрывали на меня глаза, так и не отводя к ректору. Меня и мои желания по-прежнему никто не замечал. Виолетта ссорилась со мной по страшному. Наши перепалки начинались с моих – цитирую – «очередных выходок» и заканчивались криво поставленным бокалом. Она не упускала момента что-то высказать относительно моего внешнего вида, который отличался от здешней моды: мол, штаны девушки надевают только на занятия практикой, не такие рубашки, кофты и у меня слишком яркий макияж (выровнять тон кожи, подвести брови, ресницы и накрасить матовой нюдовой помадой губы, оказывается, яркий макияж). Впрочем, не только она так на меня смотрела. Из-за другой одежды и макияжа меня выделяли везде, где только можно, многие смотрели, не отрываясь, а некоторые и вовсе оборачивались. Несколько раз в моей голове проскользнула мысль о том, что Женевьеве очень повезло – в нашем мире (почти везде и почти все) уже приняли цветные волосы, а мне как-то не повезло. Хотя, я совсем и не хочу, чтобы мне везло. Пусть будет так, чтобы я хотела вернуться домой. Правда, мне уже в голову не лезет, что сделать, чтобы меня заметили и отчислили. На то, чтобы разрушить всю академию у меня вряд ли силенок хватит (магистр Цафрер несколько преувеличил мои способности).
Кстати, насчет магии. Занимаясь практикой, я теряла счёт времени, поэтому возвращалась в комнату после заката солнца. За эту неделю я научилась раскалывать землю, поднимать в воздух камни, выращивать ускоренно растения, чувствовать свою магию и магический резерв. Пока для меня это довольно странно, помимо себя-тела, я чувствую и себя-внутри, где-то в душе. Надеюсь, это нормально, и я не мутант какой-то. Это также натолкнуло меня на мысль о том, что вряд ли всё происходящее вокруг может быть сном, потому что я никогда ничего подобного не чувствовала и не испытывала – это что-то совсем другое, и сложно объясняемое. Я могу обозвать это грубо жжение, но и на него ведь не похоже! Надеюсь, над моим телом не проводят какие-нибудь эксперименты, пока я в коме, или где-нибудь ещё.
От этих мыслей мне не было страшно. Мне до сих пор больше хотелось верить в то, что это кома или длительная галлюцинация, от которой я скоро отойду, и всё это закончится. Единственное, прошла уже целая неделя, а это всё никак не заканчивается. Хотя, возможно, время тут течет совсем по-другому… О том, что это совсем не галлюцинация я даже не хотела думать, просто делала всё для этого, а именно, пыталась всеми способами отчислиться, очень надеясь на то, что меня кто-нибудь услышит и отчислит. Потому что я уже очень устала плакать в душе.
С этими мыслями я горько улыбаюсь, стираю слёзы с щёк мокрыми руками, и кручу кран, выключая воду.

***

Сегодня сутра меня не радовало ничего, кроме наличия в расписании практической деятельности магии, которая проходит исключительно на полигоне (прекрасное место, где можно практиковаться), и преподавателем которой является мой любимый куратор, профессор Виртель. Моя безграничная любовь к нему, выражаемая в гениальных (да даже если не очень) шутках и полном выносе мозга непосредственно профессора, превращала скучный день в настоящий праздник! Поэтому именно этот предмет я всегда ждала, как никогда.
Солнце пекло, как и положено солнцу в обед, сильно и беспощадно, когда мы сидели ровным строем на лавочке перед забором очень большого поля для тренировок. Точнее, все сидели, а я стояла в сторонке, облокотившись спиной к высокому деревянному забору, и сложив руки на груди. Через какое-то время кучкой собрались и какая-то другая группа довольно шумных ребят. Как я поняла, подслушав пару слишком громких фраз, это маги воды. Мне от этой информации не было ни жарко, ни холодно, поэтому я даже больше и не старалась подслушать. Скучающее смотрела на бирюзовое небо, и мимо пролетающих птиц. Ещё бы немного, и я начала бы их считать, но меня спасло, что профессор таки явился. Потихоньку начали подходить и адепты факультета Воды, и, наконец, пришла их профессор. Я совсем не запомнила, как её зовут, только выделила её для себя длинными черными волосами и большими синими глазами неестественного оттенка. Впрочем, чуть позже она слилась с девушками, у которых тоже были чёрные волосы и неестественно синие глаза, поэтому различала я её по длинной мантии с синей подкладкой. Она что-то долго обсуждала с профессором Виртель, а потом они начали распределять адептов в пару, чтобы вместе стояли разные факультеты. Я закатила глаза и отошла ещё дальше. Но профессор Виртель пару раз находил меня глазами, хмурился и отводил взгляд, старательно делая вид, что меня не существует. Прекрасная позиция, профессор, можете продолжать до конца пары, я совсем не против!
Но в итоге меня поставили в паре с каким-то худеньким, высоким парнем с белыми волосами с синими концами (отдельно засмотрелась на этот гениальный переход). Лицо его было такое же худое, как и всё тело, нос с небольшой горбинкой, ярко-синие, практически лазурные глаза (никогда не видела такого цвета!), губы бантиком. Он выглядел милым ребёнком, добрым и светлым человеком. Я поняла это ещё когда профессор пропихнула его ко мне напротив, и сказала, что мы будем в паре, а он только скромно мне улыбнулся. Боже, ну какая прелесть!
Профессор начал что-то объяснять, но половину я удачно пропустила, когда поняла основную суть: работа в команде предполагает собой совмещение стихий. В нашем случае, это Земля и Вода, потому что наиболее удачное, лёгкое сочетание. Пока нам объясняли технику безопасности, я думала, как тут можно всё разнести и попасть к ректору. По идее можно устроить землетрясение, но пока мне будет сложно. Теорию я знаю, а на практике не факт, что получится – магический резерв совсем маленький, на весь полигон его не хватит, а на маленький взрыхленный кусочек земли никто внимания не обратит. Хотя, и терять мне нечего. Может, стоит попробовать?
Вздыхаю, смотрю на адептов вокруг (мысленно содрогаясь, естественно), и натыкаюсь взглядом на своего новоиспечённого друга. Я просто более, чем уверена, что мы подружимся, уж слишком он на вид добрый. Хоть кто-то же должен быть моим другом! Мысленно ударила себя чем-нибудь тяжелым: никаких друзей на территории врагов, здесь все враги!
Парень заметил мой взгляд, посмотрел на меня с высоты своего роста (разница где-то в голову), мило улыбнулся и протянул руку:
– Мейл. Стихия Воды.
Голос не менее доброжелательный.
Пожимаю руку и таким же тоном отвечаю:
– Камелия. Но предпочитаю просто Лия.
– Ка-ме-ли-я. – Произносит по слогам, смотрит на меня сверху и спустя секунды две раздумий, выдает гениальное: – Можно называть тебя «Цветочком»?
Уверенно киваю. Почему бы и нет, собственно? Но в стороне я не останусь:
– Тогда ты будешь «Пончиком».
– Почему «пончиком»? – Удивился он.
Я улыбнулась во все тридцать два:
– Потому что слаще булочки с корицей.
Округлил глаза, явно ничего не понял, но кивнул. Жаль, что не понял, как по мне, шикарный подкат. Несправедлива жизнь, определённо.

***

Спустя бесконечное множество, триллионы миллиардов тысяч триста секунд, когда я уже надеялась на падение метеорита, которое избавить меня от всех страданий, профессора, наконец, закончили, и нам разрешили выйти на полигон, встать парами и что-нибудь показать.
Сейчас я им как покажу! Все рты пооткрывают у меня тут!
Мы с Мейлом встали чуть ли не в конец ряда, просто потому что каждый решил показать все свои умения во всей красе. К счастью, мой новоиспечённый знакомый такой черты характера, видимо, не имеет, поэтому мы скромненько убежали в конец.
Встали друг на против друга. Осмотрела землю под своими ногами и между нами. Профессора я не слушала, поэтому понятия не имею, что нужно делать… Интересно, а можно это разнести уже сейчас?..
– Ты слушала профессора? – Задал правильный вопрос Мейл.
Отрицательно качнула головой.
– Почему? – Ещё один правильный вопрос. А этот водник не так глуп!
– Думала о том, как здесь всё разнести. – Призналась честно.
– Зачем? – Он хоть и удивился, но виду не падал. Мне кажется, в нашем мире данную фразу приняли бы, как мысли о теракте, и меня сразу бы положили в комнату с мягкими стенами.
И тут, наверное, первый раз я решила не врать, и совершенно честно ответила, отведя взгляд вниз:
– Я домой хочу.
Несколько секунд молчания, когда я смотрю на почву под ногами, а Мейл – на меня.
– Так это ты адепт с Земли?..
Определённо, не глуп!
Молча киваю головой. Зачем тут слова? Если он действительно сообразительный, то поймет, как сильно я скучаю. Странно только, что я так раскрываю себя перед человеком, которого совсем не знаю. Мне это в принципе не свойственно. Наверное, всё-таки его доброе лицо как-то этому способствует.
– Тогда в следующий раз внимательно слушай профессора, а потом уже думай, как разносить. Иначе элементарных заклинаний знать не будешь.
Я вскидываю глаза на Пончика. Он что, решил мне помочь? Или хотя бы не мешать? Определённо, он милее и лучше булочки с корицей!
– Я запомнил заклинание и для тебя. Сможешь повторить, если я продиктую, что делать?
Воодушевлённо киваю, примерно понимая, что за заклинание. Внимательно выслушиваю мага Воды, представляю конечный результат.
– Ты меня слушаешь? – Видимо, на всякий случай спрашивает Мейл.
– Ой, да всё я поняла, – закатываю глаза, – давай, уже начинать.
Пончик как-то грустно смотрит на меня, явно разочаровавшись. Я одновременно и радуюсь тому, что у меня получается вести себя довольно противно (к чему я изначально и стремилась), и грущу, потому что обижать Мейла не хочется. Но держаться я буду. Нельзя ни к кому здесь привязываться.
Я сжала зубы, подытожив свои не весёлые мысли, топнула ногой, расколов землю. От меня до середины выделенного нам с Мейлом места пошла трещина. Сложив ладони вместе, заклинанием, которым любезно поделился Пончик, прикрепляю к ним (то есть, к себе) кору земли глубиной в метр, шириной в пол метра. Когда понимаю, что почва полностью в моих руках, открываю глаза (которые, оказывается, закрыла чтобы сосредоточиться), киваю напротив стоящему Мейлу. Он не складывает свои руки вместе. А наоборот, разводит их в стороны, сжимает пальцы, видимо, фиксируя Стихию в руках. В пространстве между моими земляными плитами, ручейками вливается вода. Немного странное ощущение, даже пальцы покалывают, но я терплю. Смотрю по сторонам и все думаю, как бы начудить, чтобы вышвырнули быстрее. В последнее время, это основная мысли в моей голове. Ещё немного, и я доведу себя до паранойи.
И тут мои пальцы не просто покалывает, а уже словно током бьет. Я охаю, отдергиваю руки, прижимаю их к груди и возмущённо смотрю на расколотую землю, которая даже и не думала сходится обратно. Но руки я убрала, причем достаточно резко, она должна была «захлопнуться» с характерными последствиями! Наклоняюсь, заглядывая в образовавшуюся яму. Но вместо воды, вижу потресканную и расколотую в некоторых местах ледяную глыбу, которая держит земные плиты. Ещё возмущенная смотрю на Мейла.
– Что это такое? – Хмурясь, тыкаю вниз.
– Прости. – Хрипло отзывается. Я, наконец, замечаю на лбу пару капелек пота, и понимаю, что ему сейчас очень тяжёло держать мою Стихию. Мысленно выругиваюсь, креплю землю к себе, спасая беловолосого от давления.
– Ну, теперь изволь объясниться, почему там вместо воды лёд! – Рычу, вполне по делу злясь. Совсем неприятно, когда ты буквально пропускаешь через себя податливые струи воды, а они вдруг леденеют и резко расширяются, буквально распирая тебя. Это очень неприятно!
– Я больше по льду, прости…
Парень виновато опускает голову.
Что? В смысле? Такое бывает? И только я хотела задать все эти вопросы, как почувствовала на себе чей-то взгляд. Посмотрела в толпу адептов и нашла среди них, чуть в стороне, глаза нехорошо улыбающегося профессора. Скрипнула зубами. Злорадствуете, профессор? Щурюсь и очень хитро улыбаюсь ему. Он почему-то улыбаться резко перестает, смотрит на меня очень странно. Неужели уже понял, что со мной такие шутки плохи? Сейчас им такое устрою, будут знать, как подставлять новенькую своими специфическими магами.
– Лед в воду превратить сможешь? – Спрашиваю у Мейла, внимательно осматривая землю. Все адепты что-то делали с ней. То есть, практически вся она прикреплена к магам. Что же делать?
– Я попробую. – Бросил Пончик и очень сосредоточено взялся за это дело. Нужно будет-таки узнать, с чего вообще у него способности ко льду.
Пока Мейл там пыхтит, сканирую поверхность на использование магами. Медленно, но верно привязываю к себе все свободные кусочки земли. В принципе, этого должно хватить. Вряд ли кто-то пострадает, а масштаб сам по себе получится большим.
Наконец, пальцы больше не колют, ладони не ноют. Заглядываю внутрь – вместо глыбы льда вода. Умница! Даже не представляю, как ему было сложно! Прыгаю на месте от радости, улыбаюсь Мейлу. Тот смущенно улыбается в ответ.
Но счастье моё длиться не долго – профессор таки замечает, что я привязала к себе всю свободную площадь:
– Адептка Васильченко! Прекратите выполнение задания!
– Как так? – Строю из себя обижульку и приличную ученицу. – Я же так стараюсь!
– Лия, что он имеет в виду? – Спрашивает уже очень взволнованный Мейл.
Я не отвечаю, только закатываю глаза, несколько стервозно улыбаюсь, резко развожу ладони в стороны. Земля раскалывается паутиной по всему полигону и расходится в стороны со страшным шумом. Все адепты вокруг отвлекаются на это шоу, визжат. Подпрыгивают, и естественно, бросают все свои заклинания. Их стихии резко падают, оставшись без магической подпитки – расколотая земля сходится, две стороны налезают друг на друга, полигон трясётся, стоять ровно уже тяжёло, а участок соединяется с тем, что я нагло своровала, поэтому вода Мейла растекается в разные стороны, затопляя новые, пока ещё пустые, кратеры.
– Черт, Лия! – Шипит Мейл, пытаясь задержать воду. Наверное, он бы действительно остановил меня, если бы заморозил всю воду. Это было бы очень больно. Но он этого почему-то не сделал.
– Адептка Васильченко! – Рявкнул профессор.
И я просто резко складываю ладони вместе! Полигон сотрясся из-за силы, с которой сошлись плиты! Вода фонтаном поднялась вверх и дождем пролилась на нас и землю, превращая её в грязь. Послышался девичий визг, ругань, все побежали, спотыкаясь из-за тряски, кучей к выходу из полигона. Крупные куски земли, камни, грязь, лужи – все перемешалось от того, что плиты накладывались друг на друга. Сама земля тряслась с характерным гулом.
Боже… ну какая же я всё-таки молодец! Просто чудо! Обожаю себя порой! За такое меня точно выгонят на все четыре стороны.
– Адептка Васильченко! – Снова рявкнул, но уже намного яростнее профессор.
Не скрывая улыбки, размяла руки и шею. Ещё более довольно улыбнулась Мейлу, который в шоке разглядывал разрушенный к чертям полигон, и повернулась к профессору:
– Что такое? – Спросила, состроив невинную моську. – Отведёте меня к ректору?
Разъярённый до того, что раздувались ноздри, покраснело лицо, и сжались кулаки (явно в желании набить мне лицо), а дёргались уже и правая и левая сторона усов, профессор ругнулся сквозь зубы, посмотрел куда-то за меня и почему-то счастливо заулыбался. Мне резко поплохело от этой улыбки.
– Нет, ошибка магического мира, не отведу. Пойду лучше детей успокою. – Сказал он почему-то громко, но спокойно, даже довольно, всё также смотря на меня.
А потом действительно развернулся, махнув на меня своей испачканной комьями грязи мантией (надеюсь, ему кто-нибудь скажет) и ушел к выходу из полигона, я закатила глаза, тем самым провожая его и обернулась посмотреть на причину столь радостной реакции профессора.
И… и я резко отскакиваю к Мейлу:
– Господи, кто это? – Шепчу, пятясь за мага Воды. Тяну его за собой назад. Потому что прямо на нас шла абсолютно чёрная, очень высокая фигура с яркими изумрудными глазами, мечущая такие молнии, что даже мне почему-то стало страшно. Наверное, потому что люди бледные, одетые в чёрное в принципе на добродушную волну не настраивают. У этого худого мужчины были острые скулы, идеально-молочная кожа, чёрные рубашка, брюки, длинная абсолютно чёрная мантия.
– Это проректор по научной работе, магистр Кристофер Эшфорд. – Шепчет, поясняя, маг Воды.
– Правда? Похож на Смерть. – Качаю головой, не отрывая взгляда от, оказывается, ещё одного из проректоров нашей Академии.
– Вы, адептка Васильченко, ещё Смерти не видели. – Подал голос магистр Эшфорд. Он звучал низко, немного хрипло, довольно тихо, но уверенно.
– А вы сами-то её видели? – Сипло отзываюсь.
– Каждые выходные встречаемся и открываем бутылку хорошего вина. – Усмехается он, обнажая идеальные белые зубы. Наконец, останавливается.
Это шутка такая? Или…?
– Алкоголь вреден для здоровья! – Неодобрительно качаю головой. Мы с водником тоже остановились, но руки его я не отпускала. Наоборот, после сказанных слов, попыталась незаметно спрятаться за него.
Глаза проректора вспыхивают неподдельной яростью, он резко разворачивается, бросает нам недовольное: «В мой кабинет! Сейчас же!». Разворачивается, дёрнув черной, длинной мантией так, что она поднимается довольно высоко, и уходит.
Я смотрю темной фигуре в след, чувствуя, как на меня, в свою очередь, смотрят сотни любопытных глаз, выстроенных в ряд за забором полигона. Очевидно, я обеспечила адептам новое развлекательное шоу. Но меня это только радовало: я дошла до проектора по научной работе! Осталось немного и я дойду до самого ректора, и таки выбью у него разрешение вернутся домой!
Из моих весьма позитивных мыслей меня вывел Мейл. Он дотронулся до моего плеча, чтобы привлечь внимания. Я вопросительно посмотрела на него.
– Нужно, наверное, это немного прибрать… – Говорит он, красноречиво смотря на разрушенную землю, лужи воды и комья грязь везде.
Я махнула на него рукой.
– Я не умею. – Отмахнулась уже словами.
Мейл только вздохнул и тихо пробурчал что-то вроде: «Эх, цветочек, цветочек», а потом отвернулся от меня к месиву из земли и воды, и начал зачитывать какое-то сложное (так мне казалось по его напряжённому голосу) заклинания, и делая несколько неровные пасы руками. Но, отдать ему должное, воду он таки убрал. Она поднялась, собралась в один большой водный шар и разлилась коротким дождичком.
– Закончил? – Спросила воодушевлённо.
Водник молча кивнул, рассматривая местность на наличие луж.
– Тогда пойдем ругаться с самим проректором по научной работе! – Я так загорелось этой мыслью, что потерла ладоши, и даже была готова злобно захихикать.
Мейл посмотрел на меня очень странно, словно я потихоньку сходила с ума, а он застал меня врасплох. Впрочем, так оно и было. Но мне было всё равно. Я готова попасть домой любыми способами! И, кажется, у меня, наконец-то, появились все шансы на отчисление.

***

Кабинет проректора по учебной работе, как и ожидалось, оказался на предпоследнем этаже в основной башне академии. Я быстро поднималась по ступенькам, готовая сорваться на бег; Мейл же не разделял моей радости, поэтому шёл на несколько ступень ниже и постоянно меня ругал:
– Цветочек, постой!.. Цветочек, не торопись!.. Цветочек, ты сама бежишь на смертную казнь, неужели так сильно надоело жить?
– Надоело жить в вашем мире! Хочу в свой! – Отвечала я всё ускоряясь.
На это он ничего не отвечал, лишь вздыхал.
Дверь в кабинет магистра Эшфорда была массивной, из тёмного дерева. Ручка была в позолоте, блестела и переливалась, так и звала себя дёрнуть. Мейл снова глянул на меня, я же в ответ немного (много) глуповато улыбнулась и задорно постучала костяшками пальцев по двери.
– Войдите. – Прозвучал мужской голос за дверью.
Сейчас я кааак войду!
И я, собственно, и вошла.
Магистр Эшфорд сидел за большим рабочим столом из тёмного дерева, а за его спиной находилось большое окно, открывающее вид на Академию, лес, горы и даже ровную синюю гладь озера. В кабинете также стоял шкаф для документов, и шкаф для книг. На их верхах стояли какие-то кубки и медали, за стеклом – грамоты. Ничего такого, потому кабинет казался большим и просторным.
– А… Адептка Васильченко… – Усмехнулся проектор, записывая что-то пером в свитке. Рядом аккуратно стояла целая пирамидка из свитков. – Должен отметить, я ждал вас несколько раньше.
Я с долей укора посмотрела на водника. Я же говорила!
– Так вот, – продолжил магистр Эшфорд, – мне кое-что хочется, адептка Васильченко, сказать именно вам… – Он поднял глаза на меня, лицо его было серьёзным, взгляд – суровым.
– Я вас слушаю. – Ответила напряжённо, смотря ему в глаза.
– Вредны для здоровья такие адепты, как вы! – Рявкнул неожиданно, чуть громче, чем говорил до этого, сверкнув изумрудными глазами. – Вы и ваши методы изучения темы ставят под угрозу не только древнейшую постройку, но и всех окружающих адептов и профессоров!
О, так он согласен со мной ругаться! Я накидываюсь в ответ на проректора по научной работе с удвоенным воодушевлением:
– Зато вы и ваши методы обучения ставят под угрозу нервное состояние обучающихся! Что это такое? Адепт ещё не понимает теории, а его уже заставляют заниматься практикой! Естественно, есть угроза того, что кто-то может пострадать, или и того хуже…
– К чему вы клоните, адептка Васильченко? – Щурится магистр Эшфорд, всем своим видом показывая, что моя речь его не особо вдохновила.
Тут я, если честно, опешила. Обычно таким образом я доводила профессоров до закатывания глаз и игнорирования, а этот готов со мной ругаться: зеленеющими глазами зыркает и желваками играет. Такого явно не пробить так просто, но я не хочу сдаваться.
– Я не клоню, а вполне прямо говорю: адепты не могут быть виноваты в том, что не понимают предмет.
– Безусловно, не виноваты. – Отвечает бархатным голосом. – Но разве профессор и система образования виноваты в том, что адепт не хочет понимать предмет?
– Резонно. – Кивнула я, резко задумавшись. Проректор знал, что говорить и обо мне явно был наслышан. Как же мне его вывести из себя?
– Вы можете сколько вашей душе угодно пытаться доводить профессоров, адептов, но меня вам не достать. Мне поступил приказ довести вас до конца обучения в Академии Стихий, значит, вы её закончите.
Я только рот открыла, чтобы сказать всё, что я об этом думаю, как он поднял вверх палец и продолжил:
– И да. Когда в очередной раз соберётесь подговаривать вполне совестливых адептов крушить территорию академии, то подумайте и о своей безопасности тоже… И да. Вы оба наказаны. Будете убирать весь участок, где сегодня практиковался первый курс.
– Почему оба? – Заступилась я за водника. – Раз вы сами сказали о моём злобном заговоре, то меня и наказывайте!
– Не будьте столь великодушны. – Опасно ласково протянул проректор. – Адепт Каффер вполне мог остановить вас, или попросту не помогать, но не сделал ни того, ни другого. Интересно же, почему? Неужели из-за ваших миленьких глаз? Или из-за желания вылететь из Академии Стихий? Сомневаюсь. В любом случае, вы оба понесёте это наказание. Убирать будете обратным заклинанием от того, что использовали на практике. Я подойду минут через сорок, посмотрю, как вы справляетесь. Свободны.
«Эй! А ругаться?!» – возмутилось подсознание, но совести было стыдно, поэтому я скриплю зубами, киваю, разворачиваюсь и выхожу из кабинета. С помощью водника добралась до проректора. Добраться добралась, а достать не достала. Да и Мейла как-то жаль. Сначала исправлю его карму в этой академии, а потом сама как-нибудь буду портить собственную. Но домой я вернусь – это точно.

***

Убирали мы довольно долго. Только к середине уже начали сгущаться сумерки, солнце медленно садилось за горизонт. Я потратила очень много от своего магического резерва, поэтому мне пришлось делить полигон на отдельные участки земли, а потом их, по отдельности выравнивать. Мейлу было намного легче: во-первых, он уже убрал всё с поверхности, оставалось дожидаться пока я разведу плиты и убирать воду из-под земли.
Настроение сильно упало от сказанных проректором слов. В каком смысле «поступил приказ довести до конца обучения в Академии Стихий»? И проректор Цафрер мне об этом говорил, и этот, молодой, тоже (только способы подачи информации у них разные). Этот ректор меня совсем раздражает. Они, наверно, часто пересекаются, раз стоят довольно близко на ступенях иерархии в академии. Интересно, а если я достану проректора по научной работе, то меня вышвырнут? Магистра Цафрера обижать я совсем не хочу, а вот Эшфорда почему бы и нет. Было бы не плохо. Да и достать его, кажется, не так сложно.
– Цветочек… Цветочек!
– А? Что? – Перевожу взгляд на водника.
– Ты уже минуты три в одну точку смотришь. Всё хорошо? – Обеспокоенно спрашивает Мейл.
Хорошо? Улыбаюсь, но кажется, немного грустно, расправляю плечи, чувствуя, как ноют мышцы и спокойно отвечаю:
– Устала. Все вокруг крушить, знаешь ли, тоже не просто.
– Не сомневаюсь. – Улыбается очаровательно в ответ, обнажив идеально-ровные, белые зубы. – Скоро отдохнешь, тут не так много осталось.
Я скептически посмотрела на мага, молча встала с булыжника, который образовался из-за столкновения плит, молча указала ладонью на него и все вокруг перевёрнутое, также молча сложила руки на груди. Приподняла бровь.
Мейл поджал губы и отвел взгляд.
– Но… но зато было эпично! – Вполне разумный довод.
Действительно. Удовлетворенно киваю. Хоть кто-то оценил.
– Советую не вспоминать об эпичности вашего преступления. – Вдруг послышался голос. – Иначе я могу подумать, что вам понравилось, и буду вынужден усилить контроль.
Закатываю глаза, чувствуя, как сильно начинаю злиться. Только проректора мне здесь не хватало!
– Зачем же переходить к столь жестоким мерам? – Скриплю я зубами. – Видите? – Машу руками, выравнивая поверхность выбранного участка. Опять немного затрясло, но зато всё было ровно. – Мы убираемся!
Магистр Эшфорд внимательно проследил за моими действиями, а после заглянул прямо в глаза с высоты своего роста (а это прямо очень высокий, выше ста восьмидесяти точно, я ему только до плеч доставала):
– Разумный наказывает не потому что было совершено преступление, а, чтобы оно не совершалось впредь.
Я нервно хихикаю, отводя взгляд влево. Высокая, худая фигура в черном не особо-то походит на кого-то разумного.
– Я сделаю вид, что не слышал этого. – Магистр Эшфорд резко приподнял бровь и также быстро опустил её обратно, оценивающе, как умеют только уверенные в себе мужчины, посмотрел на меня с высоты своего роста. – Вообще я проходил мимо, мне нужно отойти по делам, поэтому у вас есть время на уборку. Советую не паясничать больше, иначе вам всё придется убирать и завтра. – Проректор наигранно, но безмерно обворожительно улыбнулся и мне, и Мейлу, сверкнув в сумерках изумрудными глазами. И уже серьёзно, без иронии в голосе и натянутой улыбки: – Надеюсь, вы закончите раньше, чем я вернусь. Доброй ночи.
И… И он вежливо склонил перед нами голову! Мои глаза увеличились раза в три, я сглатываю, а он разворачивается и уходит. Я в полном ауте… Это он сейчас так спокойно и вежливо попрощался с нами? В последний раз так со мной прощался только магистр Цафрер. Получается, тут все проректора такие? По сравнению, с профессорами факультета Земли, магистр Эшфорд сейчас был максимально адекватным, вежливым, на удивление абсолютно спокойным и галантным! Даже резко перехотелось с ним ссориться. Стыдно стало просто безумно.
Так! Нет, Лия, никаких «стыдно», пока домой не вернут! Забудь это слово, нам с тобой домой нужно и очень сильно.
– Страшно даже представить, что может его разозлить и каким он будет в этот момент. – Прокомментировал всё выше произошедшее Мейл, когда темная фигура вышла за территорию полигона.
Я усмехнулась:
– Он просто нас съест.
Пончик посмотрел на меня так, словно это я только что перед его глазами покусилась (именно покусилась!) на проректора Академии Стихий.
– Что? – Спрашиваю, не выдержав. Но потом всё-таки киваю и признаю: – Ладно. Плоская шутка, согласна.
– Может, всё-таки уберемся? – Предлагает маг Воды.
Закатываю глаза, но таки поднимаю ладони вверх:
– Ладно-ладно, давай уберемся.

***

Когда мы закончили, солнечные лучи совсем исчезли за горизонтом, и полигон освещали магические фонари противного белого оттенка. Под этим светом было видно каждую неровность, поэтому Мейл не упускал возможности лишний раз тыкнуть меня в очередной неправильно лежащий камень. Я пыталась объяснить ему, что камни лежат, как хотят, они в принципе лежать правильно и неправильно не могут, но он было непоколебим, а потому спорить было бесполезно и даже несколько опасно для моего здоровья, уж очень он выглядел уставшим. Хотя с предпоследним могу поспорить, ибо эти мелкие «неровности» территории полигона выматывали мой магический резерв, я всё больше чувствовала себя опустошенной. Никогда ещё такого со мной не было. Под конец даже начало шатать и тошнить, жутко болели виски. Но я упрямо не показывала своего состояния Мейлу. Как-нибудь потом, я, может быть ему откроюсь, но не сейчас, не сегодня.
Отдать ему должное он проводил меня до моей родимой (да чтоб ты в аду горела!) башни, где меня явно ждала Виолетта с распростертыми объятьями. Но на самом деле, я очень была ему благодарна, потому что не факт, что дошла бы в таком состоянии туда, куда нужно, или то, что дошла бы в принципе. Поэтому я вполне искренне поблагодарила мага, вздохнула поглубже, очень надеясь на то, что у Виолетты не будет сегодня настроения пытать меня своими мелкими придирками, и вошла в башню. Кое-как поднялась на второй этаж по этой неимоверно крутой лестнице (и ты тоже гори в аду, да) и буквально ввалилась в комнату.
В комнате был выключен свет, зато слышались какие-то странные всхлипы.
– Не понял. – Прокомментировала ситуацию практически кромешной тишине, чувствуя, как сильно ноет левый висок. Кое-как рукой нащупала магический канал, потерла его между пальцев, пропуская каплю магической энергии. Не такой противно-яркий, но такой же белый свет пронзил комнату, открывая мне вид на сидящую на своей кровати и смотрящую в окно Виолетту. Волосы её были довольно растрепаны, а нос припух и покраснел.
Я постояла. Немного подумала. Возможно, это заняло несколько больше времени, чем обычно из-за всё-таки невероятной боли в виске и в целом отвратительного состояния, но я таки поняла, что происходит.
– Мне выйти? – Спросила абсолютно серьёзно, и без шуток готовая выйти.
Виолетта сжала зубы, прикрыла глаза, но отрицательно качнула головой.
Я растерялась ещё больше… не ожидала её увидеть в таком виде. Тем более, передо мной! Мы с самого начала особо тёплых чувств друг к другу не питали, а со временем всё становилось гораздо хуже. Я ловила её злой взгляд даже просто на парах, о каких добродушии и проявлении чувств может идти речь?
Я устало откинулась на дверь спиной и головой. Что мне делать? Слёз её не замечать? Спросить, что случилось? Всё-таки уйти? Сжала зубы, резко выдохнула. Кажется, я очень устала.
– Какой реакции ты от меня ждешь? – Тихо спрашиваю, смотря в высокий потолок. Оторвать головы от двери казалось чем-то непосильным. Если бы не знание того, что на кровати удобнее, я бы осталась стоять у этой двери навсегда.
Но я даже и подумать не могла к какой истерики мог привести мой вопрос! На меня накинулись с такой яростью, что я буквально вжалась в несчастную дверь, искренне желая стать предметом интерьера:
– Какой реакции я от тебя жду!? – Вскочила девушка на ноги, растирая слёзы по щекам. её зеленые глаза так и прожигали во мне дыры. – А я уже совсем не знаю, чего от тебя ждать, Васильченко! Сама лучше поделись, что ты собираешься делать завтра?! Может, подсунешь профессору Виртель жабу под шляпу? Хотя, зачем же так мелочиться?? Тебе же абсолютно всё дозволено! Устрой землетрясение уже не на полигоне, а в самой академии!
Весь внешний вид девушки – всклокоченные волосы, красные от слёз глаза с уже лопнувшими сосудами, искусанные в кровь губы, чуть подрагивающие руки, резкие и ломанные движения – говорили о том, что это было банальное эмоциональное выгорание и истерика.
Я на удивление очень спокойно перенесла данный всплеск обвинений в мою сторону, а потому, когда начала говорить, то голос был абсолютно ровным:
– С жабой, конечно, гениальная идея, ничего не говорю.
Мой, признаю, довольно едкий комментарий вызвал новый поток слёз. Виолетта прикрыла лицо руками, и плечи её начали дрожать, она снова села на край кровати. Я прикусила язык и мысленно пригрела себя чем-то очень тяжёлым. Моя буквально безэмоциональность может привести к очень плохим последствиям, нужно срочно восстановить силы. Я вздохнула, оторвалась от двери, подошла к шкафу, открыла его, порылась среди баночек, нашла мяту и восстанавливающий магический фон настой, взяла их, посмотрела на соседку, как-то криво, но улыбнулась и сказала, как можно добродушнее:
– Я пойду заварю чай. Нам нужен чай.
«И время, чтобы успокоиться», – добавляю уже мысленно и выхожу из комнаты.

***

Я ждала, пока вскипит чайник, сидя на столешнице, в практически кромешной темноте в общей кухне на первом этаже. Не стала включать свет, мне хватало того, что столешница находится довольно близко к большому окну, от которого падает яркий свет со стороны полигона. И я всё думала о том, что сказала Виолетта. Мне всё дозволено? В каком именно смысле? Я так сильно им жизнь порчу своими гениальными шутками на парах? Или она так обвиняет профессора Виртель, который действительно ничего не сделал, когда я привязывала к себе всё больше кусочков территории полигона? Или я ей лично где-то дорогу перешла? Но причем тут тогда жабы и полигон?
Я не понимаю…
Когда вскипел чайник, я уже сама чуть ли не плакала от безысходности. В голове кружилось столько одинаковых, глупых мыслей, жутко ныл висок, и невыносимо подводил продолговатый мозг. Я в каком-то трансе налила чай, почувствовав только запах смеси трав и отдельно, ярко выраженный аромат мяты, взяла чашечки, вышла из кухни, почему-то завернула в столовую, взяла что-то похожее на тортик для поднятия настроения (вина тут, увы, нет), пожалела спокойной ночи ворчливой тётеньке в столовой (они почему-то все очень ворчливые), и чудом со всем этим поднялась на второй этаж и прошла до нашей комнаты.
Когда я вошла, Виолетта уже была собрана. Они расчесывала свои шелковистые, длинные волосы гребешком, но совершенно бездумно смотрела в одну точку на полу. Ой, срочно нужно угостить её чаем, ибо по опыту знаю, что ничего интересного на полах во всей академии нет, а в нашей комнате – тем более. Я закрыла ногой дверь, так как руки были заняты, прошла в глубь комнаты, поставила поднос, – который мне не очень любезно, но таки одолжила работница в столовой, – на стол, кивнула Виолетте на чай, приглашая перекусить. Она не стала строить из себя гордую, что было для меня уже совсем не плохим знаком, встала и взяла свою чашку. Принюхалась, а потом уже пригубила напиток.
– Я слушаю. – Напомнила я о том, зачем вообще ходила за чаем. Тоже взяла напиток, села, наконец, на кровать и глотнула горячий чай.
– А что ты хочешь услышать? – Спрашивает, криво улыбнувшись, но всё также глаз на меня не поднимая.
– Объяснения за сказанные тобой слова. Причина слёз – это личное, поэтому я не буду заставлять тебя рассказывать об этом. Но ты можешь это сделать, если хочешь, я не буду против выслушать. Мне не сложно, а если я смогу помочь, то только в радость.
Теперь Виолетта смотрела на меня открыто и очень удивлённо, словно она и предположить не могла, что я способна сказать такое. Да я сама, если честно в шоке. Пусть пользуется, пока даю такую возможность.
Девушка обхватила чашку двумя руками, посмотрела на светло-зелёный цвет чая, несколько секунд молчала, а потом вдруг начала говорить. Тихо, несколько сбиваясь и явно нервничая, но говорить.
– Академия Стихий – очень престижное учебное заведение. Каждый год сюда проходит многотысячные отбор, но начинают своё обучение не многие. Многие отдают очень много денег, чтобы их приняли. У моей большой семьи никогда не было столько денег, поэтому мне пришлось добиваться этого места самостоятельно. Поступление в АС было не только большой мечтой моего детства и юношества, но и прекрасным шансом поднять приоритет моей семьи. Помимо меня у мамы с папой ещё шестеро детей, я – старшая. И я обязана во всем и всегда быть для младших примером и опорой. К таким, как я (то есть, к тем, кто поступил без оплаты, а с помощью упорного труда и магических способностей выше средней нормы по возрасту), многие профессора относятся скептически и предпочитают придираться к каждому нашему слову, чтобы, наконец, найти то, за что можно было бы нас отчислить. Поэтому у меня нет возможности перечить профессорам, как-либо ёрничать на парах, шутить и кривляться. Для меня, обучение в академии – шанс на миллион, неслыханная удача, в которую я должна вцепиться и ни за что не отпускать.
Я резко выдохнула, потому что, кажется, и не дышала до этого. Я даже и предположить не могла, что место в этой жалкой, по моему мнению, академии так много значит для Виолетты.
– Но… но причем тут я? – Спрашиваю очень тихо, наверное, боясь, что она не станет отвечать, снова закроется от меня, или что-то в таком духе.
– Так и не поняла? – Грустная улыбка не сползала с её лица. Не дожидаясь ответа, она начинает пояснять: – Потому что тебе досталось бесплатное место в Академии Стихий практически просто так, но ты совсем этого не хочешь. Тебе ничего не грозит за любую, даже самую безрассудную выходку. Тебе можно абсолютно всё, потому что ты – первый стихийник с Земли за последние триста лет. Но ты не пользуешься своим положением, а только кривляешься! Ты превратила в месиво почти всю территорию полигона, а с тобой только провели воспитательную беседу и заставили всё убрать! Но ты явно недовольна этим. Почему? Что тебя не устраивает в этом по-настоящему королевском положении?
Теперь я скрипнула зубами.
– Потому что ты хочешь учиться в академии, а я совсем этого не хочу. Вот представь, что ты учишься в своей любимой Академии Стихий три года, всё хорошо и прекрасно, а потом вдруг тебя кидают в совершенно другой мир, отрезая от собственной жизни, близких, родных. И тебя заставляют учиться на первом курсе, совершенно не интересному тебе аля-мастерству, и не отпускают домой! Вот никак ты домой теперь не попадёшь! И единственный шанс выбраться из этой клетки – доказать всем вокруг, что ты этому миру совсем не нужна, и обучить тебя буквально невозможно, чтобы тебя отчислили и вернули в свой, родной мир, где тебя ждёт и любимое дело, и миленькая академия, и семья.
Я остановилась, переводя дух. Не думала, что расскажу об этом хоть кому-нибудь. Теперь я чувствовала себя полностью опустошенной. Меня словно вывернули, вытряхнули, и не завернули обратно, настолько вышесказанное было тяжёло открыть кому-нибудь. Но вопрос её проник глубоко в меня, мне казалось очень важным ответить на него. Поэтому я опускаю голову и говорю уже куда тише:
– А не устраивает меня то, что все люди (или не люди, что сути не меняет) вокруг почему-то убеждены в том, что мне нужно это обучение в академии, но никто даже не удосужился спросить, чего на самом деле хочу я.
– А чего ты хочешь? – Спрашивает также тихо маг Земли.
– Домой… туда, где моя семья, учёба, будущая работа и нет магии… совсем нет магии.
И только договорив это, я замечаю, как сильно мои пальцы сжали чашку.
Наверное, Виолетте нечего на это ответить, или она просто переваривает информацию, или же чай с мятой подействовал, и она, наконец, успокоилась, но она предпочитает промолчать. И молчит следующие несколько минут. Впрочем, как и я. Мы просто в тишине пили чай. Ещё меня радует, что и мой чай на комплексе трав действует: висок больше не ноет, не подташнивает, силы восстанавливаются, осталось только выспаться, и тогда я буду полна сил. Возможно, магом быть не так плохо – правильный рацион, знание того, как и что нужно употреблять, и ты самый здоровый и сильный на этом свете.
– Знаешь, – начинает вдруг говорить Виолетта, смотря на меня все ещё красными, но не ненавидящими глазами, – я думаю, нам стоит поспать, а завтра, уже на свежую голову, поговорить. Наверное, мы зря все это время воевали.
Улыбаюсь. Устало, но искренне.
– Да. Ты права.
И я поднимаю чашку с уже остывшим и почти закончившимся чаем, чтобы сказать тост:
– За мир во всех мирах!
Виолетта очаровательно смеётся, повторяет мой жест и радостно подхватывает:
– За умение слушать и слышать друг друга!

***

Рано утром, прямо первой парой, мы стояли в строю на уже вычищенном (ещё бы) полигоне в строю. Некоторые попеременно зевали, тихо переговаривались, ругая расписание, в котором первой стояла боевая практика. Я же стояла, сложив руки на груди, чуть в стороне (от меня все теперь шарахались потому что), точно также проклиная этот мир. Особо злиться на расписание было глупо – три года в меде давали о себе знать, а вот сам факт того, что меня все ещё не отчислили, огорчал.
– Доброе утро, цветочки нашей жизни! – На поляну вышел слишком счастливый профессор Виртель. Я нахмурилась – опять он? Где же профессор Жилан? Она являлась профессором боевых искусств. Несмотря на то, что у нас пока было всего две пары с ней, она мне понравилась, моё желание всё вокруг сломать она переводила в физическую работу… Так вот, Виртель шёл, сложив сухие руки за спиной в замок, и смотря на нас слишком по-доброму. Особенно я удивилась, когда его взгляд остановился на мне, а сам маг только шире улыбнулся. Странно как-то, мне даже от этого поплохело. – Особенно горячо приветствую особ, выбивающихся из строя. – Это было сказано мне прямо в глаза.
– С чего вы удостаиваете меня такой чести? – Спрашиваю с лёгким прищуром. – Неужели меня отчисляют?
Тот только смеётся мне в ответ, разворачивается и обращается уже ко всем:
– Как вы знаете, стихия Земли – сильная стихия, способная разрушать целые города… спасибо адептке Васильченко, которая вчера наглядно нам это продемонстрировала! – С нажимом пристыдил.
– Всегда пожалуйста. – Мне вообще не стыдно.
Запнулся, но виду не подал:
– Так вот… маги Земли должны управлять своим элементом уверенно и полностью. Те, кто действительно познают это мастерство, становятся сильными магами. В нашей академии, конечно же, есть такой маг, и все вы с ним уже знакомы.
Мне что-то подсказывает, что я сейчас увижу этого мага впервые.
– Встречаем! Декан факультета Земли – магистр Ллойд!
Ребята в строю почему-то радостно заулюлюкали и зааплодировали. Я только закатила глаза и устало выдохнула. Когда же это все уже закончится?
И тут, прямо под нами и вообще везде, земля начинает содрогаться, несильно, но достаточно ощутимо. Все вокруг понимают, что это часть показательного шоу, поэтому только восхищенно вздыхают. Я сжимаю зубы, смотрю на место в метрах пяти от нас, откуда исходят импульсы. Детский сад, да и только. Материя таки дает раскол, и в воздух поднимается каменный купол в человеческий рост. Только не нужно мне говорить, что этот самый магистр Ллойд сейчас выпрыгнет из этого купола.
Камень раскалывается ровно пополам, и на уже ровную землю спрыгивает какой-то молодой мужчина в длинной черной мантии с зеленой подкладкой.
А, нет. Он таки выпрыгнул.
Мои сокурсники восхищённо начали что-то выкрикивать, но я только отвожу взгляд в сторону. Меня сейчас стошнит.
– Доброе утро, ребята! – Здоровается со всем декан. Надо же, вежливый какой. Смотрю по сторонам, думая, как бы отсюда сбежать. Может, меня хотя бы за побег с пары с деканом отчислят?
– Я всех очень рад видеть. – Продолжает мужчина с тёмными волосами и карими глазами. Также у него был широкий нос, густые брови и тонкие губы. Красивое, но почему-то неприятное лицо. – Особенно рад познакомиться с первым магом с Земли за последние триста лет. Здравствуй… Камелия, если не ошибаюсь?
Не нравится он мне.
– Ошибаетесь. – Отвечаю совершенно недружелюбно. – Для вас я адептка Васильченко. – А потом противно и натянуто улыбаюсь: – Кошмарного утра, магистр Ллойд.
Декан удивленно приподнимает брови, поджимает губы, а потом смеётся, запрокинув голову назад.
– Чего-то такого я и ожидал. – Говорит он, утирая грубой рукой слезинку в уголке глаза. – Почему же оно кошмарное, адептка Васильченко?
Последние два слова он особенно выделяет интонацией.
– Для всех, кто находится от меня в радиусе десяти метров день автоматически становится кошмарным. Желаете проверить на себе?
Снова смеётся. Смех мне его совсем не нравится. Противный и не искренний.
– Нет, спасибо, я уже наслышан.
Безразлично пожимаю плечами. Многое теряет мужик, но это его проблемы.
Далее он нам показывал те заклинания, которые мы уже рассматривали на теории, только практически. Это было скучно и совсем не интересно, особенно с учётом того, что меня предпочитали не замечать больше (видимо, чтобы не разрушила ненароком что-нибудь ещё, или, не дай Бог, снова весь полигон).
– Стихия Земли – это плоть мира. – Начал рассказывать маг. – Она играет роль материальной основы, организующей деятельность других стихий и воплощающей её в конкретные проявления. Земля – материальная субстанция, стабильная прочная сила, необходимая для создания всего нового. Энергия, которая образуется от взаимодействия стихий, может быть, как созидательной, так и разрушительной. Как вы знаете, соединение Огня и Земли может дать энергию жизни, а может и уничтожить всё; соединение Земли и Воды может создать плодородную почву, а может просто грязь. Не стоит недооценивать эту стихию, она сильна, возможно, даже сильнее и важнее других.
– В каком это смысле «сильнее других»? – Вырвалось у меня возмущённое: – Это невозможно, все стихии одинаково важны и сильны!
Декан переводит взгляд на меня, взглядом прожигает, а потом глуповато улыбается, пожимает накаченными плечами и почему-то терпеливо отвечает:
– Да, конечно. Прошу прощения, был не прав.
Смотрю в тёмные глаза очень внимательно и серьёзно. Он старательно делает вид, что меня не существует, да ещё и не лезет в споры. Зачем это ему? Чтобы не сорваться?
– Вы меня тоже отчислять не будете? – Понимаю, наконец.
Всё также фальшиво улыбается, но четко и ясно отрицательно качает головой.
Ясно. Теперь мне слушать его точно незачем.
Больше ничего интересного или важного в тот день не произошло. Однако вечером я получила очередное письмо от Женевьевы. Даже вскрывать не буду.

Глава 3
Праздник Небес

Я качалась на стуле, лениво крутя кольцо на пальце и смотря в окно. Небо сегодня прикрыли тучи, моросил дождик. Попеременно он переходил в нормальный дождь, и я отвлекалась на приятный звук. Профессор Виртель монотонно рассказывал какую-то тему, по всему кабинету раздавался его приглушенный голос и звук пера по бумаге. Кто-то старательно конспектировал предмет, но я демонстративно этого не делала, просто пряталась, брала конспект у Виолетты, переписывала его и читала дополнительную литературу.
Вдруг, на середине пары, когда я уже удачно засыпала, смотря на серо небо в окне, в массивную дверь кабинета постучали.
– Войдите. – Недовольно буркнул профессор, опуская смешные круглые очки на кончик носа и смотря на дверь, сильно наклонив голову вниз.
Дверь приоткрылась, в кабинет вошла милая девушка с темными волосами и серо-голубыми глазами. В руках у неё была стопка каких-то ярких свитков. Маг Воздуха, видимо.
– Здравствуйте! Магистр Виртель, куратор первого курса факультета Земли? – Спросила она, посмотрев сначала на него, а потом на нас.
Знает профессора другого факультета – скорее всего, не первый курс.
– Да, я. А вы из факультета Воздуха? – Спрашивает в ответ, снимая смешные очки с тонкой оправой и кладя их на раскрытую книгу.
– Верно. – Улыбается девушка. На её щечках показались две безумно милые ямочки. – Я могу сделать небольшое объявление?
– Да, конечно. – Смотрит на нас очень пристально. Останавливается на мне, делает страшные глаза. А чего я-то сразу? Закатываю глаза и демонстративно подпираю кулаком подбородок, утыкаюсь взглядом в окно. Можно подумать!
– Итак, дорогие первокурсники, доброе утро!
Доброе? Она на улицу сегодня выходила вообще? Там дождь сутра моросит и всё в мрачном тумане. От грусти хочется выть!
– Наверное, кто-то из вас уже в курсе…
Но конечно же, не я! У академии вообще есть дурная привычка очень много скрывать и оглашать всё в последний момент. Что там у них на этот раз? Неделю назад что-то взорвалось, мы все заражены вирусом и скоро умрем?
– … о том, что на этих выходных в академии будет проходить праздник Небес!
Чего?
– Ооо! Повезло-повезло, гуляем, ребятки! – Заулюлюкали ребята, ободрившись и повеселев.
Так. Я не поняла. Почему все веселятся, когда я так страдаю? И что это за праздник такой? Это когда на небе пляшу, водят хороводы солнышко и звёздочки, и всем в обязательном порядке радостно и весело? Меня аж передёрнуло от жизнерадостно страшной картины, всплывшей в моей голове.
Но передёрнуло меня одну, потому что все вокруг с энтузиазмом повыскакивали со своих мест, подходили к друзьям и что-то весело обсуждали.
– Тише-тише, ребят! – Позвала всех, радостно улыбаясь маг Воздуха. – Я пришла сюда не только пригласить вас на этот праздник, но и дать задание: ваша группа должна будет приготовить закуски и разные вкусности к столу. Ограничений нет, можете готовить всё, на что способна ваша фантазия!
Ой, и зря она это сказала. Я же приготовлю, я же щедрая, не поскуплюсь на оригинальность.
Информация о том, что нужно будет выполнить какое-то задание, никого не смутила совершенно. Наоборот: девочки начали бурно обсуждать все, что можно будет приготовить. Я скучающее посмотрела на этот цирк, пождала губы, подёргала носом, и отвернулась окну. Сейчас на улице даже интереснее, чем слушать обсуждение рецептика-тортика-от-двоюродной-тети-старшего-брата-моего-отца.
Девушка в мантии с нежно-голубой подкладкой отдала свиток одной из моих сокурсниц, поклонилась ребятам, профессору Виртель и ушла.
– Так, цветы нашей жизни, успокоились! Садитесь! – Приказал профессор, как только дверь за юным созданием закрылась. – Разберетесь с этим после пар. Возвращаемся к нашей теме…
Ой, кошмар! А можно мне вернуть ту девушку?..

***

Третья пара прошла ещё более ужасно, чем первые две. Профессор Виллоу объясняла действие психических зелий, и мне было так скучно. В плане, что я только вчера самостоятельно изучила эту тему, и сейчас, ещё раз, слушать это было практически невыносимо. Я лениво перевела взгляд с учебника с рецептом любовного зелья, на котелок, стоящий рядом со мной. Снова в учебник с рецептом потрясающего любовного зелья, снова на котелок. Нет, они определённо смотрят на меня! Я им нравлюсь, значит, нужно повторить! К тому же, как это я и не попробовать приготовить любовное зелье?
Та-ак…

«Амортенция – любовный напиток.

Состав: корень молодой мандрагоры, замороженные яйца огненной саламандры, лепестки красной розы, перо павлина, красное вино и чистая родниковая вода.»

Угу. Незаметно, прикрывая себя массивным учебником, сползаю вниз, чтобы заглянуть в шкафчик с ингредиентами под партой. Нахожу там воду, лепестки несчастной розы, перо, корень и старенькую бутылку вина. А где яйца? Выглядываю наружу, осматриваюсь. Где мои яйца? Никто мне не ответил, все слушали профессора. Та же объясняла, как работает любовное зелье с особым энтузиазмом.
– Когда у вашего собеседника поменялся цвет глаз в…
– Профессор Виллоу! – Позвала я, подняв руку.
Женщина вздыхает, смотрит на меня и слишком приторно-мило отзывается:
– Да?
– Можно взять замороженные яйца огненной саламандры и приготовить зелье? – Спрашиваю очень мило.
– Ты работать мне дашь, если я откажу? – Приподнимает она бровь.
Медленно и ясно в отрицании качаю головой, не скрывая многообещающей улыбки.
– О, Небеса! За что нам это? – Это было сказано в потолок. Я даже тоже посмотрела на него, в надежде, что он ответит. Но, увы, чуда не произошло, и профессор опустила глаза, посмотрела на меня. Буравила меня взглядом секунды четыре, но в итоге сдалась первой: – Ладно, бери. Только даже и не думай взорвать мне кабинет!
– Обижаете, профессор Виллоу. – Протянула я и миленько улыбнулась: – Я сама аккуратность!
Маг в ответ почему-то вздрогнула и отвела взгляд, видимо, от греха (меня) подальше.
Но я была довольна, как никто в этой аудитории. Вскочила с места, подошла к холодильнику, отрыла драгоценные яйца, прошла на своё место под пристальным взглядом профессора и сокурсников. Довольная до нельзя поставила воду на огонь.
– Ты какой котел взяла? – Спросила, как бы между делом, профессор.
– Алюминиевый. – Ответила, не отвлекаясь.
От комментариев она воздержалась, продолжила объяснять урок. Я первые минут десять работала под пристальными взглядами, но потом про меня удачно забыли, и я работала сама с собой. Это было приятно. Наверное, единственное, что мне действительно понравилось в магии: возможность создавать зелья. А ведь они разные бывают – это целая наука! И эта единственная наука, которую изучать мне очень приятно, в сравнении с обычной стихией Земли.
Я не торопилась и всё делала довольно медленно: сварила воду и вино. Выдавила сок из лепестков, очень мелко нарезала корень, раздавила яйца в кашицу. Всё в определенном порядке сложила в кипящую воду с вином, добавила перо павлина и аккуратно перемешала. Нежно-розовый цвет зелья и лёгкий запах роз говорят о том, что я всё сделала правильно. Я похлопала себе в ладоши и попрыгала на месте от радости. Нет, всё-таки могу, когда хочу!
От моих хлопков по кабинету проходится эхо. Я поднимаю глаза – полная пустота. Смотрю вокруг – тоже никого. Я была настолько увлечена, что не заметила, как все ушли? Ого… переливаю зелье в баночку, убираю её в сумку, мою за собой все предметы, забираю свои вещи и ухожу. Профессор Виллоу встретилась мне по дороге. Сказала, что я слишком была увлечена процессом, поэтому попросила никого не отвлекать, они закончили пару и тихо ушли. Сама же профессор возвращалась с обеда. Я искренне (да, оказывается, я и так умею) поблагодарила её, сказала, что всё убрала и ушла в столовую. Взяла себе суп с лапшой, салат, капучино и яблочный пирог. Хоть на еду тут не скупаются. Прохожу вглубь столовой, сажусь к окну, подальше от всех, и приступаю к обеду.
Но если бы всё так было легко.
Буквально через несколько минут моего комфортного одиночества, ко мне очень наглым образом кто-то подходит. Стул напротив меня отодвигается, и на него очень расслабленно приземляется мой сокурсник. Кажется, Глэн. Весёлый парнишка смотрит на меня своими карими глазами и очень приветливо улыбается.
Меня сейчас стошнит.
Я медленно кладу ложку в тарелку, совершенно не приветливо смотрю на него и с вызовом приподнимаю левую бровь.
– Если у тебя нет ничего серьёзного, то я вылью на твою голову суп. – Говорю тихо, но, как по мне, достаточно понятно.
– Не зря говорят, что нельзя подходить к магу, который пьёт кофе… Глэн, что ты ей сказал? – Подошла Виолетта, рукой отодвинув его на соседний стул, чтобы сесть самой напротив меня. Улыбнулась. Киваю в ответ, чуть смягчив взгляд.
– Ничего вообще не говорил! Честно! – Ответил, посмотрев на милую девушку большими щенячьими глазами.
– Он нарушил моё личное пространство без предупреждения. – Объяснила я Виолетте, сложив руки на груди и откинувшись на спинку стула. – Я, между прочим, просто обедала.
– Так и я просто пришёл! – Снова воскликнул парень, со всей своей наигранной наивностью.
Посмотрела на него. Может, действительно суп ему на голову вылить? Ради такого дела совсем не жалко!
Кажется, мой взгляд был весьма красноречив, потому что парень стушевался и старательно сделал вид, что его тут нет. Улыбаюсь уголком губ, отвожу взгляд в сторону.
– Мы вообще все решили нарушить твоё личное пространство. – Признается добрым голосом Клайв (староста группы), подходя к столу. Останавливается рядом, улыбается. Высокий (они все для меня высокие), довольно крепкий парень с чёрными, приглаженными волосами и карими глазами. Смотрю на него снизу, наклоняюсь назад, откидываясь на спинку стула, вижу ребят с нашей группы, возвращаюсь на место, смотрю на Клайва, вздыхаю и отвечаю:
– Да я уже поняла. Садитесь уж.
Не знаю, что им от меня нужно, но, если пришли, значит, нужно. Пусть говорят, я не против их выслушать.
Я отодвинулась на следующий стул, ближе к окну, перетащила свои вещи к себе, а рядом сел Клайв. Ребята с группы, притащили ещё стол, расставили стулья, присели. Ого, а разговор-то действительно будет серьёзным. Я удивлённо повела бровью, отпила капучино. Слушаю внимательно.
– Все сели? – Спросил староста, вытягивая шею и смотря на ребят.
«Все» покивали головами, ответили утвердительно, и Клайв удовлетворенно кивнул. Повернулся ко мне и начал:
– Ну, во-первых, кофе для мага вреден.
– Я сейчас суп тебе на голову вылью! – Прошипела, скрипнув зубами.
Глэн напротив прыснул со смеху, уронив голову на стол. Клайв посмотрел на сокурсника, вопросительно приподняв брови. Виолетта тоже хихикнула, но старательно попыталась вернуть серъёзное выражение лица. Шутки староста не понял, поэтому вопросительно посмотрел на меня, требуя объяснений. Но столкнулся только с нахмуренной и злой миной моего лица.
– Яяясно, молчу. – Ответил маг, складывая руки в замок. Потом обратился ко мне уже серьёзно: – Помнишь, к нам сегодня приходила адептка с третьего курса факультета Воздуха и приглашала на праздник Небес?
Киваю. Но я тут причем?
– Так вот, наше задание – приготовить сладкие закуски. Мы тут собрались и подумали все вместе, что ты – представитель другого мира, может, помнишь какие-нибудь интересные рецепты?
О, вот оно что… задумчиво закусываю губу. В голове всплывают простенькие рецепты, по типу, торта «Наполеон», но, не смотря на вкус, торт будет не совсем удобно есть в условиях фуршета. Нужны маленькие пирожные, которые просто брать и съедать в один-два укуса.
– Можно попробовать приготовить макароны. – Задумчиво отвечаю, отпивая капучино.
– Нет, Лия, ты не поняла. Нам десерт нужно приготовить. Уверен, закусками будет заниматься другая группа. – Смеется надо мной Клайв.
– Да нет же, это ты не понял. – Усмехаюсь я. – Макарон – это такое пирожное. В нашем мире оно очень популярно. А его плюс в том, что их можно есть руками и они маленькие… а ещё можно сделать «моти» из рисовой муки, или кексы… Ой, а ведь можно столько разных кексиков приготовить!
Я очень почему-то обрадованно посмотрела на Виолетту. Она смотрела на меня с тёплой, какой-то даже материнской улыбкой.
– Как много всего, слушай. Давай, тогда так: мы готовим наши блюда, а ты приносишь нам пять видов своих рецептов… Ребят, пять хватит?.. Значит, пять.
– Если я столько вспомню, конечно. – Ворчу себе под нос, отпивая капучино. – Кстати, я так я не поняла, что это за праздник Небес и почему все так к нему тщательно готовятся?
– О, ты что! – Отвечает староста, гордо приподнимая голову. Я удивлённо приподнимаю брови? Это у них что-то вроде нового года? – Праздник Небес – один из самых грандиозных праздников в нашем мире. В этот день мы благодарим Небеса и Богов, живущих на них, а также вспоминаем тех, кто нас покинул.
– А ещё все наряжаются в честь Богов, или волшебных существ! – Подала голос Лилия (если я опять-таки не ошибаюсь), очень довольно улыбаясь.
– Это в знак почтения Небесам и того, что они принесли в наш мир магию. – Пояснила рядом сидящая Виолетта. Я понятливо кивнула.
– А потом, по традиции академии, мы спускаемся к реке и опускаем в неё венки, чтобы почтить наших умерших родственников и близких людей. – Добавил парнишка, имя которого я совсем не знаю.
– Почему нельзя разъехаться по домам, и не почтить честь там, а академию закрыть на каникулы? – Нахмурилась я.
– Каникулы по среди учебного года у нас только в школах, Лия. – Улыбнулась Виолетта, словно я действительно какую-то детскую глупость сказала. – В академии принято жить в течении всех четырех лет. Только на лето уезжаем (и то по желанию), а так постоянно тут.
– Ужасно. – Поморщилась я и отпила кофе.
– Да нет, это очень весело! – Возразил кто-то из ребят. Я только фыркнула в чашку. Как же.
– На этом всё? – Спрашиваю я. – Причем тут тогда фуршет и закуски?
– Нет, ты что! – Фыркает Клайв. – После этого мы возвращаемся в академию, и начинается вечеринка!
– Уху-у! – Воскликнул кто-то очень весело и жизнерадостно. Парня подхватили ещё пару магов.
– Какой кошмар! – Вырывается у меня очень искреннее и усталое. Я в отчаяние качаю головой. Какие вечеринки?.. Единственное, куда я ходила – школьные утренники до девяти вечера! Спать я всегда любила и буду любить больше, чем веселье.
– Нет, это очень весело, тебе понравится! – Отзывается Глэн и искренне улыбается, как маленький ребенок. Видимо, действительно грандиозный праздник, раз его так ждут.
Я устало выдохнула. Идти против их системы смысла нет, меня только растопчут, а выгнать из академии, не выгонят. Нужно либо пережить этот кошмар, либо спрятаться где-нибудь. Надеюсь, они не пересчитывают количество адептов на празднике, и я смогу отмахнуться, например, плохим самочувствием.
– Хорошо, посмотрим. С десертами я вам всё равно помогу. – Отвечаю мягче, но всё также угрюмо. Не считаю нужным натягивать маску радости и счастья, когда на самом деле, на душе волки воют. Это слишком утомляет и делает несчастным.
Ребята почему-то обрадовались моему согласию, начали обсуждать рецепты и способы подачи. Видимо, наличие десертов с другого мира поднимает интерес к нашей группе, а, следовательно, и похвала будет – это ребят и вдохновляет. Я пригубила капучино, скрывая за чашкой, взявшуюся из неоткуда, улыбку.

***

Спустя два дня меню было составлено, и в пятницу мы договорились встретиться после ужина (в восемь часов вечера) в столовой нашей башни, чтобы воспользоваться кухней. Благо, повара были проинформированы и проблем с захватом рабочего места не было. В выходные все занятия отменялись, чтобы академия подготовилась к празднику как следует, поэтому завтра на пары мы не идём, готовимся к вечеру и ночи. Начало в десять вечера, чтобы в полночь уже быть у реки и пустить венки, а после, до утра, будет вечеринка. Ужасно, конечно, я всё ещё надеюсь сбежать. Но вот ребятам с готовкой помочь обязана.
Я вздохнула, безразлично бросила сумку на кровать, взяла в руки расческу, чтобы хоть как-то привести себя в божеский вид. Но сумка оказалась открытой, и мы с Виолеттой вздрогнули от страха, когда на пол упала колба с любовным зельем, которую я так и не убрала.
– Святые Небеса! – Испуганно воскликнула соседка, отпрыгнув назад. – Что это такое? – Спросила, смотря на колбу с розовой жидкостью.
– Амортенция. – Отвечаю, пожимая плечами. Наклоняюсь, беру пузырек в руки. Такой маленький, а как нас напугал. Хорошо, что ещё не разбился.
– Только не говори, что решила кому-то её подлить! – Вырвалось испуганное у девушки.
Я подняла на неё глаза, приподняла бровь. Виолетта выглядела взволнованно, словно я действительно в её глазах была каким-то монстром, который способен подлить любовное зелье кому-нибудь, чтобы влюбить его в себя.
– Тебе же выговор сделают, а, возможно, и отчислят! – Восприняла мой взгляд по-своёму соседка.
Что? Выговор и отчисление? Мои глаза в удивлении увеличились, а потом пришло озарение и губы растянулись в нехорошей усмешке. Я посмотрела на колбочку со своим спасением совсем по-другому.
– Лия, нет! – Поняла всё сразу Виолетта. – Не думай об этом!
– Виолетта, да! – Отозвалась мгновенно. – Я домой хочу! Если меня не хотят отчислять просто так, то пусть будет за дело.
– Это не правильно. Ты будешь играть с чувствами другого человека.
– Да ладно, оно не долго действует, я его слабой дозировки сделала. Вы говорили, что на празднике и ректор будет, вот я для виду перед ним подолью и всё на этом. Ни с какими чувствами я играть не собираюсь, это мне не интересно.
Я посмотрела снова на соседку, но она мою гениальную идею поддерживать не хотела. Выдыхаю, показываю ей колбочку.
– Это – мой шанс. И я не хочу его упускать. Ты прекрасно понимаешь, что мне тут не место, я не хочу торчать в этом мире ещё неизвестно сколько, поэтому ухвачусь за эту возможность… к тому же, если сделать маленькую дозировку в принципе, то действие зелья не продлиться более четырёх часов. За четыре часа ничего никто плохого сделать не успеет.
– Небеса, Лия! – Рычит Виолетта, сжимает кулачки, задирает голову, смотрит на потолок, о чём-то думает. Я поджимаю губы, прекрасно понимая, что ей тяжёло сейчас вставать на мою сторону, тяжёло пойти против системы. Перекатываюсь с пяток на носки и обратно.
– Я не собираюсь тебя в это вмешивать, просто пообещай, что никому не скажешь. – Прошу, надеясь на её понимание.
Виолетта выдыхает, опускает голову в прежнее положение.
– Ты невыносима. – Отвечает искренне. – Но я тебя понимаю. Тяжёло находиться там, где находиться не хочешь. Я тебе помогу, но это останется только между нами!
От радости, взвизгиваю, как маленькая девочка, срываюсь с места и крепко обнимаю подругу (а если человек готов прикрывать тебя, когда ты решаешься на преступление, то он явно твой друг).
– Спасибо, спасибо, спасибо! – Вырывается у меня искренне, Виолетта только смеётся.
– Не благодари раньше времени. – Отвечает тепло, обнимая в ответ. – Так кого ты решила влюбить в себя?
Я отхожу от неё, усмехаюсь и отвечаю вопросом на вопрос:
– Зачем же в себя?
– Не поняла. – Мгновенный ответ и очень милое, удивлённое выражение лица.
Смеюсь искренне, с легкостью в душе, потому что понимаю, что уже очень скоро могу быть дома.
– Зелья много, я по капле добавлю в пирожные.
– Подожди… во все пирожные??
– Нет, только в те, что будут приготовлены по земным рецептам, иначе это будет просто нечестно.
– Но тогда приворожены будет почти все!
– Зришь в корень, друг мой. – Улыбаюсь искренне, тихонечко уже похихикывая, представляя какой же это будет хаос.
– Ты решила не мелочиться и разнести всё, как в тот раз было с полигоном? – Спрашивает серьёзно, даже слегка прищурившись.
Утвердительно киваю, понимая, что Виолетта вряд ли на такое пойдет. Приворожить одного несчастного мага – одно дело, испортить всем праздник – совсем другое. Она кусает губы, смотрит в окно, о чем-то думает и в итоге отвечает:
– Окей. Я в деле.
Я смеюсь. И от того, что «окей» она своровала у меня, и от смелости её, и в принципе настроение резко поднялось градусов на десять.
Наконец, появилась надежда на то, что очень скоро я буду дома.

***

Когда мы с Виолеттой спустили в столовую, там уже стояли готовые всех удивлять ребята. Я усмехнулась, потому что теперь была настроена удивлять даже больше.
– Оо, у нашей Лии хорошее настроение? – «Удивился» Глэн и пихнул меня локтем в плечо.
Ответила ему ледяным взглядом.
– Тебе показалось, не лезь к ней. – Ответил Клайв, улыбнувшись. Я только закатила глаза и фыркнула, но в целом, была благодарна старосте. Пусть не трогают меня, у меня куча дел, мыслей, планы вообще грандиозные!
– Ну, что, ребятки, зажжём? – Задорно переключает Клайв всех на боевое настроение. Все вокруг заулюлюкали, но я только фыркаю, складываю руки на груди и спрашиваю:
– Мы же не маги Огня, зачем нам «зажигать»?
– Да, точно, – чешет тыковку Глэн.
– Меняй! – Распоряжаются ребята.
Клайв очень «благодарно» смотрит на меня, но послушно предлагает:
– Покажем им, где раки зимуют?
Все вопросительно смотрят на меня, вытянув в любопытстве шеи. Я же упрямо качаю головой:
– Раки всё-таки у рек живут, это магам Воды больше подходит.
Староста недовольно закатывает глаза, смотрит на меня с высоты своёго роста и с вызовом спрашивает:
– А что тогда предлагаешь ты?
Я пожимаю плечами, отвожу взгляд, демонстрируя, что такой глупостью заниматься не собираюсь.
– Я знаю! Я знаю! – Отзывается Глэн. Мы вопросительно смотрим на него, он весь собирается, выпрямляет спину, расправляет плечи и гордо отвечает: – Мы их расплющим!
– Гениально. – Отвечаю я, не изменившись в лице.
– В любом случае, лучше уже не придумаем. – Подает голос Виолетта, открывая двери на кухню. – Пошлите уже.
– Расплющим их! – Добавляет довольный собой Глэн. Ребята смеются над ним, я их понимаю, да.
Нам повезло с тем, что кухня довольно большая, поэтому Клайв, как умница-староста, разбил фронт работы. Мол, вот ребятки месят тесто, вот занимаются начинкой, вот следят за печами, вот моют посуду. Мы с Виолеттой занимались формированием десертов, потому что я знаю, как должны выглядеть наши земные десерты, а у Виолетты просто руки золотые.
– Я составила список и рецепты к каждому рецепту, кроме земных… – Лилия с намёком глянула на меня. Понятливо залезаю в сумку, достаю рецепты десертов, которые смогла вспомнить, передаю листы сокурснице. – Спасибо… вешаю рецепты – вот сюда. Не отвлекаемся, всё делаем быстро и красиво.
– Расплющим их! – Подхватывает довольно Глэн. Ребята прыскают от смеха, потихоньку расходятся по своим делам.
Я думала, что буду заниматься только формировкой и украшением, но ребята, боясь испортить пирожные, звали меня для консультации. Приходилось отвлекаться, помогать остальным, благо, схватывали они довольно быстро. Но все равно, не смотря на теплую атмосферу и расформировку дел, мы стали уставать после полуночи. Мальчики начали дурачиться, так как не могли усидеть на месте, хватали мытые поварёшки, скалки и дрались на них, как на мечах.
– Мальчики, прекратите! – Рявкнула вдруг Виолетта, не вытерпев очередного нашествия. Она взмахнула руками, испачканными в муке и цветной глазури. – Нам нужно приготовить десерты, а не разнести кухню.
– Какая жалость, да, мальчики? – Пробормотала я себе под нос, рыская по полкам и шкафчикам в поисках орехов или чего-нибудь такого. В одном из шкафчиков оказалась бутылка, очень похожа на винную. Любопытство пересилило честность, поэтому я сразу же взяла бутылку рассмотреть (и, возможно, не только). Обычная большая бутылка, она была уже открыта, поэтому сделать это ещё раз получилось даже у меня. Недоверчиво понюхала. Ого! Так это же коньяк!
– Народ, может, бухнем коньяка в кексики! – Взмахнула я бутылкой в их сторону. А потом задумалась и добавила, заглянув в горлышко бутылки, проверяя, сколько там ещё осталось: – Или бухнём…
– Лия! – Возмутилась Виолетта, нахмурив бровки.
– Что? – Возмутилась в ответ до глубины души. – Одно другому не мешает.
– Хо-хо, да наша Лия умеет шутить. – Обрадовался Глэн.
– Тебе показалось. – Ответила с нажимом, вернув лицу прежнее выражение.
Спорить он со мной не решился.

***

Закончили мы довольно поздно, или рано (это как посмотреть), но рассвета ещё не было. Некоторые уже сидели где попало, лишь бы было куда голову приложить, практически засыпали. Мы с Виолеттой трудились над последним подносом: она украшала пирожные вензелями из глазури, а я посыпала шоколадные кексы сахарной пудрой.
– Красиво. – Похвалил нас Клайв, довольно улыбаясь.
– Ещё бы! – Довольно улыбнулась в ответ Лилия, вогрузив на маленький тортик вишенку. Она выпрямляется, смотрит на нас: – Девочки, вы ещё долго?
Я посмотрела на Виолетту, та в ответ посмотрела на меня. Это заняло секунды три, но соседка всё поняла.
– Нет, но это в любом случае время. Думаю, вы можете идти отдыхать. Мы всё закроем и уберём.
Боже, как мне это всё не нравится. Но я выдыхаю, на секунду прикрыв глаза. Надеюсь, это того стоит.
Ребята переглянулись, Клайв на всех очень внимательно посмотрел своими выразительными чёрными глазами, понял, что ребята действительно без сил и уже засыпают и кивнул.
– Народ, вставайте. Всем огромное спасибо, до завтра. Мы хорошо потрудились, все большие молодцы, отдыхайте. Завтра в девять наряженные, красивые, с венками у выхода из академии. – Распорядился Клайв, подёргивая каждого за плечо, чтобы проснулись уже и пошли по комнатам. Ребята лениво встали, попрощались с нами, потянулись к выходу из кухни.
Мы с Виолеттой терпеливо дождались, пока все выйдут, но остался только староста. Он сочувствующе посмотрел на нас, почесал свою чёрную тыковку и спросил:
– Может, вам нужна помощь?
– Нет, Клайв, спасибо. К тому же, это чисто женская работа. Мы совсем скоро закончим и всё закроем, не переживай. – Отозвалась Виолетта.
– Ну, может, тогда вас проводить до комнаты? Всё-таки темно уже…
Я закатила глаза. Вот когда нужно, от них не дождёшься, а когда нам просто на второй этаж подняться, так сразу включают режим героя-любовника!
– Да, нам же через тёмный лес нужно пройти, реку переплыть и с монстром-маньяком сразиться, угу. – Ответила я, не отрываясь от своего занятия.
– Лия! – Шикнула маг Земли, возмущённо смотря на меня и откладывая свои кухонные принадлежности, полностью переключая своё внимание на парня. – Она имела в виду, что мы очень благодарны тебе, но справимся сами. Мы живём совсем не далеко, нам ничего не угрожает.
– Ничего, кроме тупости окружающих. – Подхватила я, как ни в чём и не бывало. Послышался тяжёлый вздох Виолетты, но она ничего не стала мне говорить. Наверное, понимала, что усталость повлияла и на меня, и, кроме очередного стёба, я ничего не выдам адекватного.
Клайв отреагировал вполне спокойно – коротко посмеялся, пожелал спокойной ночи и, наконец-таки, ушёл, прикрыв за собой дверь. Я свободно выдохнула, но снова подсобралась под пронзительным взглядом зелёных глаз. Поднимаю взгляд на Виолетту, напряженно спрашиваю:
– Что?
– Ты уверена?
Вопрос повис в воздухе.
Вздыхаю, скриплю зубами. Возвращаюсь к кексам, криво усмехаюсь.
– Я – да. Будет весело, я обещаю. Просто не ешь земные десерты, вот и всё… или ты хочешь меня остановить?
Беру тряпку, вытираю руки, испачканные сахарной пудрой и кремом, смотрю на девушку с милыми веснушками. Она нерешительно закусывает губу, отводит взгляд и почему-то некоторое время молчит. Я думала, она уже не ответит, но вдруг она говорит:
– Останавливать тебя я не буду, но и помогать тоже не собираюсь. Просто совет – будь аккуратна.
– Даже и не подумаю. – Улыбаюсь очень нехорошо. – Все должны знать, кто именно это сделал, иначе всех разом отчислят, что нам совсем не нужно.
Виолетта не отвечает, просто кивает, и садиться на стул, устало откидывается на его спинку. Понимаю её, очень сложно готовить часами напролёт, особенно работу на выход в свет.
Я же лезу в сумку, достаю колбочку. В душе скребётся совесть, но я упрямо заглушаю её голос. Не сейчас. Когда задевают мои права и свободы, нужно их отстаивать, иначе это будет чужая жизнь, не моя. И вряд ли она будет счастливой.
– Вот отчислят меня, тогда и отпразднуете нормально. – Бурчу своей совести в ответ.
– Что ты наденешь? – Спрашивает Виолетта, видимо, чтобы отвлечься от всей этой ситуации.
– А что надо? – Спрашиваю в ответ, уже «шаманя» над первым кексиком. Аккуратно, из пипетки, капаю капельку на десерт. Как только капелька попадает на поверхность сладкого крема, то происходит небольшой хлопок и вверх вздымается розовый пар в виде сердца. Это значит, что я все сделала правильно, побочного ничего не будет, и, кстати, это сердечко подтолкнуло меня на одну мысль.
– Обычно одеваются в стиле Богов, живущих на Небесах, или в разную национальную одежду. Изредка, если нет желания, или возможности, надевают просто что-то бальное и красивое.
– А что ты наденешь?
– Платье богини Кардеи. Ничего сложного, но очень даже красиво.
– Что за богиня Кардея? – Спрашиваю, переходя к другим моти.
– Богиня дверных петель. Мне кажется, она очень загадочная личность. Можно сделать из её костюма что-то красивое, если постараться.
Я удивленно выдыхаю. Дверные петли и стихия Земли… будет очень красиво, Виолетта права.
– А ты что хочешь надеть? Есть идея, или мне подсказать? – Спрашивает зеленоглазая, поднимаясь на ноги, заметив, что я уже заканчиваю.
Капаю зелье на последнюю сладость, наблюдаю, как вспыхивает и рассеивается розовое сердечко, загадочно улыбаюсь:
– Да… идея есть.

***

Идея была, но реализовать её было чертовски сложно. Виолетта очень много трудилась над моим платьем, даже больше, чем над своим. Благо, у меня в вещях оказалось подходящее платье, которое просто пришлось перешить в некоторых местах и добавить деталей. Сложнее было с аксессуаром, но, благо, профессор Жилан вошла в моё положение и одолжила свой лук. Стрелы пришлось делать самостоятельно, особенного внимания требовали наконечники. Их нужно было сделать мягкими, чтобы не больно было тому, в кого я захочу выстрелить (а я захочу – факт просто). По итогу, наконечник даже не был похож на какое-то оружие, я настояла на мягком помпоне, поэтому «выстрел» будет совсем безболезненным, но всё-таки капля зелья на нем была, поэтому это было также опасно, как и съесть кексик.
– Вит, давай, быстрее. – Буркнула я, разглаживая складки собственного платья. Белая, приятная на ощупь ткань, открывала колени, но сзади струилась почти до пола. Голую кожу ног скрывали гольфы до колена, и миленькие туфельки на застежки. На груди была маленькая капелька, горловина открывала шею и ключицы, рукава облегали плечи, но потом спускались по рукам до локтей свободной тканью. Два хвостика на макушке и распущенные волосы, короткие перчатки белого цвета дополняли образ смешного купидона. Не хотела, чтобы образ был очень вызывающим, поэтому не увеличивалп вырез платья, и капельку на груди. Пусть будет, как есть. Я приличный купидон, по крайней мере, в этом смысле, все остальное – проблемы, вытекающие из того, что меня тут насильно держат, я совсем не виновата.
Виолетта демонстративно закатила глаза, дёрнула своим миленьким носиком с веснушками и ответила:
– Вот и делай потом людям добро. – Это намёк на то, что она мне помогла с платьем.
Нагло пожимаю плечами и глуповато улыбаюсь.
– Про венок не забудь. – Напоминаю, натягивая плащ. Застегиваю пуговицу на воротнике, и очень надеюсь, что при движении ног будет не видно. Как-то мне не очень комфортно, на самом деле.
– Да, точно. – Кивает Вита, кладет деревянный красивый гребешок на столик, встает со стула, разглаживает складки практически прозрачного, белого платья. На плечах ткань была в один слой, поэтому силуэт было очень хорошо видно, а лёгкая, струящаяся по рукам ткань, открытые плечи, по которым она пустила магические ветви, подчеркивали женственность. Само платье, подол были из нескольких слоёв этой воздушной, ниспадающей ткани прямо до пола. Для удобства, я предложила Вите свои белые балетки (обувь все равно не видно), она согласилась, благо, размер у нас одинаковый, что странно, учитывая разницу в росте. Люди здесь имели в среднем рост сто-семьдесят, девушки – чуть ниже, парни, – соответственно, – чуть выше, поэтому мои сто пятьдесят шесть выделялись очень хорошо. Но, несмотря на это, ноги у Виолетты были маленькими, что было нам только на руку (на ногу… не важно).
Вита сначала надевает плащ, а потом подходит к столу, бережно берет на руки венок из нежно-розовых цветков, как-то грустно улыбается и тихо говорит:
– Пойдем. Нас, наверное, уже ждут.

***

Я, на самом деле, не видела смысла идти со всеми адептами и профессорами к реке, так как погибших на этой земле родственников у меня нет, поэтому и венка не было. Но когда я сообщила об этом профессору Виртелю, который собирал нас у выхода из академии, то он посмотрел на меня очень красноречиво и сказал, что это нужно воспринимать, как приобщение к культуре их мира. Я в ответ на это, закатила глаза, сложила руки на груди, и отвернулась. Профессору двойную дозу зелья впихну, обещаю!
Ребята встретили нас вполне радостно, но довольно сдержано – тягость праздника ощущалась. Они всё-таки шли помянуть мертвых родственников, а не туда-сюда прогуляться в лесу, поэтому я относилась ко всем с пониманием и особо не брыкалась. Понаблюдаю за ними, а потом такое шоу устрою – точно вышвырнут, даже умолять уйти ещё будут.
В какой-то момент, когда у входа было целое столпотворение, кто-то, видимо, из преподавателей, запустил в небо магические фонари. Их было много, они соединились тонким магическим каналом, и светились мягким оранжево-жёлтым светом. Фонари взлетели над нашими головами, медленно двинулись над тропинкой в лес, освещая путь. Нам сказали разбиться на пары и послушной цепочкой идти к реке. Естественно, я встала с Виолеттой.
Ночью в лесу было ожидаемо холодно. Я шла, сжимая зубы, обняв саму себя за плечи, чувствуя, как по рукам бегут крупные мурашки. Рядом со мной медленно шла Виолетта. Она сжимала тоненькими пальчиками красивый венок из нежных розовых цветков. Мягкое, оранжево-жёлтое освещение делало кожу фарфоровой, а волосы отливали шоколадным оттенком. Лицо её было отрешённым, слегка грустным, но она почему-то улыбалась. Лёгкая улыбка коснулась её губ, а почему-то дрожащие пальцы сжали основание венка из плюща чуть сильнее. Я скрипнула зубами и отвернулась, чтобы не задумываться о том, о чём она может думать.
Все вокруг молчали, а сам поход украшали магические светящиеся шары мягкого, оранжево-жёлтого цвета, тянущиеся над нашими головами и освещающие путь. В кронах деревьев шуршала листва, пахло свежей травой, смолой, сырыми деревьями. Я не удержалась и отошла в сторону от тропинки, коснулась подушечками пальцев шершавого ствола большого, старого дуба. Какой же он большой, от него веет такой силой… чистой, светлой, свежей, той самой магией, к которой мы так стремимся на уроках в академии.
Я оборачиваюсь. В самом конце шествия (а он не так далеко), за следами последнего мага, не смотря на тёмное время суток, распускались цветы. Каждый бутон почему-то светился своим естественным магическим цветом. Весь лес за нами светился и искрил, словно в самых чудесных снах. Я смотрела на это завороженная, совсем забыв и про Виолетту, и про холод. Меня заворожил лес в его естественно-магической силе. Он был живой, как никогда, играл и пестрил своей энергией, демонстрируя её во всей красе. Только сейчас я почувствовала мощный поток магической энергии, накатывающей волнами. Гулко сглотнула, понимая, что мои мурашки вызваны далеко не холодом, а чем-то более сильным и могущественным, но одновременно таким хрупким и нежным.
Я, наверное, слишком погрузилась в это магическое пространство, потому что не заметила, как парад из адептов завершился. Когда я медленно открыла глаза, то на меня шла не толпа, а один только маг. Почему-то сердце падает куда-то вниз и медленно возвращается обратно.
– Адептка Васильченко. – Приветствует меня проректор тихим приятным голосом, слегка склонив голову. Я поджимаю губы и опускаю взгляд вниз. Нельзя было так задерживаться. – Любуетесь?
– Изучаю. – Ответила тихо и недовольно.
Не знаю, почему именно проректор завершал шествие, но только сейчас я заметила, что после нас остаются светящиеся зелёные следы. Магический рассвет леса следовал прямо за проректором, и я не могу оторвать взгляда от этого великолепия. Цветы медленно раскрывали свои яркие, светящиеся бутоны, на землю осыпалась искрящаяся пыльца. Листва деревьев также светилась мягким зелёным цветом, после проректора оставались яркие следы неонового оттенка.
– Вам не следует тут оставаться. Пойдёмте. – Мягко и тихо сказал магистр Эшфорд, и потянул меня за край рукава моего плаща.
Завороженная плетусь за проректором, смотря прямо ему под ноги. Мы словно шли на мягкой подушке – именно так это ощущалось, но на деле тропа была покрыта густым мхом, а приминаясь начинала светиться зелёным. Удивительно!
– Кто заставляет лес так светиться? Это вы? Почему вы идете последним? – Хаотично спрашиваю я шёпотом у проректора, послушно идя рядом с ним.
– Никто. Нет, не я. Потому что устанавливаю связь с Небесами через Эфир. – Коротко бросает маг, даже не смотря на меня.
– В каком смысле, устанавливаете связь? – Не успокаивалась я, как ребенок, уже подняв голову и смотря на то, как кроны над нами, по очереди, начинают «загораться». Вот они самые обычные, и листва на них самая обычная, но вдруг, поочередно они начинаю светиться… Выглядело невероятно!
Маг все тянул меня за рукав, но не торопил. Давал, наверное, возможность рассмотреть всё внимательнее. Теперь мы шли по тропинке, за адептами. Я наблюдала, как светятся следы; как над нашими головами, словно плывут, магические фонари мягкого оранжево-жёлтого цвета; как загораются растения и кроны деревьев… задираю голову, смотрю на листву и на ночное небо темно-синего, почти чёрного цвета в россыпи ярких звёзд. Никогда не видела такого ясного, волшебного неба.
Проректор всё также тащит меня за рукав плаща, я послушно иду следом, позволяя себе не смотреть под ноги. Перевожу взгляд на лицо мага. Оно отливает золотом из-за освещения. Магистр Эшфорд серьёзен и сосредоточен, смотрит прямо перед собой и явно о чём-то думает. Я разглядываю его в открытую: у него прямой красивый нос, чётко очерчены губы, явно выступают скулы. Попеременно он хмуриться и слегка прищуривает глаза. А ещё у него длинные ресницы… а шея очень красивая, кожа чистая и светлая.
– Ты любуешься лесом, или мной? – Спрашивает проректор. Его губы трогает самодовольная усмешка.
– Конечно же вами, – не остаюсь в долгу и перевожу взгляд на деревья.
Этого магистр явно не ожидал услышать, он резко останавливается, возмущённо смотрит на меня. Мой рукав натягивается, потому что он все ещё его держит, поэтому приходится остановится. Я смотрю на чёрную ткань и на длинные пальцы мага, которые сжали её чуть сильнее, чем, как мне кажется, следовало бы.
Я почему-то слегка улыбнулась и перевела взгляд в сторону. Пока я любовалась небом, мы уже дошли до реки. Здесь было невероятно красиво. На водной глади отражались магические огни. Река стала одним большим зеркалом, в котором застыл лес во всей его волшебной красоте. Я вздохнула полной грудью – воздух был свежим, холодным, с яркими нотками запаха леса и реки. На берегу, чуть ниже, находился мостик, как мне показалось, для прыжков в воду. Он обрывался буквально через три метра, располагался очень низко. Красиво… действительно просто очень красиво…
Я искренне улыбнулась, почему-то радуясь тому, что нахожусь сегодня тут, несмотря на всю свою ненависть к этому миру, и медленно повернула голову к магистру Эшфорду, вспоминая, что он всё ещё смотрит и рукав мой держит. Опять пришлось задрать голову, но это были уже мелочи. Он почему-то молча смотрел на меня с самым серъёзным выражением лица. Я вопросительно посмотрела на него и задала соответствующий вопрос:
– Что-то случилось?
И демонстративно подняла руку, чтобы показать, что держать меня за рукав и останавливать посреди дороги как-то неправильно и неприлично.
Маг вдруг выдыхает, поднимает голову, смотрит на небо, реку… я тоже перевожу взгляд в сторону, любуюсь игрой света на водной глади.
– Иди к адептам, не стоит задерживаться возле меня. – Говорит вдруг как-то глухо.
Я перевела завороженный взгляд с реки на магистра и, наклонив голову в сторону, спросила:

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71518099?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.