Главная страница | Фэнтези про драконов | Проданная врагу. Вернуть истинную

Проданная врагу. Вернуть истинную
Алиса Князева
– Что ж, я согласен. Девка и правда хороша, я готов её взять. Получишь отсрочку, до весны. А если она и правда окажется такой, как ты описывал, зачту как плату за этот год.
– Ч-что? – я сглатываю и смотрю на дядю.
Он качает кистью и сухо бросает:
– Авалина, собирайся.
Дядя продал меня в уплату долга! Конечно же, он не отдал жестокому тирану дочь, откупился сироткой, которую приютил после смерти родителей. Никто меня не хватится, и другой семьи у меня нет.
Теперь мне предстоит стать бесправной куклой, ведь тот, кому я подарила своё сердце и душу никогда не примет меня после всего этого…

Алиса Князева
Проданная врагу. Вернуть истинную

Глава 1. Приближение зимы
– Ава, сладкая, ты чего здесь прячешься?
Я вздрагиваю и инстинктивно закрываюсь книгой, которую читаю. Специально ушла в библиотеку, которую из-за отдалённости от основных залов мало кто посещает зимой.
Что Айкен здесь делает? Он же должен был уехать на несколько недель…
– Кузен? Вы уже вернулись? – спрашиваю я, прекрасно осознавая глупость вопроса. – Как дела на границе?
– Холодно, пусто и до зуда в штанах одиноко, – он плюхается на диван рядом со мной, поворачивает голову и одаривает меня липкой, неприятной улыбкой. – Скучала без меня, пташка?
– Нет, – я уклоняюсь от ладони, тянущейся к моей щеке, и встаю, делая вид, что мне наскучила книга и я хочу её сменить. – Прошло так мало…
Я бы предпочла, чтобы ты вообще не возвращался! Боги, хорошо, что он пришёл сейчас, а не получасом раньше, когда я писала письмо, спрятанное теперь в подшитом внутреннем кармане моего платья.
– Это верно, – ухмыляется Айкен и тоже поднимается.
Слышу тяжёлую поступь его шагов. Кузена наше, пусть и не слишком близкое родство, похоже, совершенно не беспокоит. Сперва я думала, что он просто шутит, наслаждается моим смущением. Возможно, вначале так и было, но теперь наверняка ясно: помыслы кузена неприличны.
Спину обжигает так, будто Айкен несёт в руках букет огня. Я знаю, что он делает всё это специально, чтобы спровоцировать меня. Ему нравится страх, поэтому нужно хотя бы выглядеть невозмутимо. А ещё не паниковать. Айкен намного выше меня и куда сильнее. До сегодняшнего дня меня спасали счастливые случайности и то, что Айкен, как наследник Дома, постепенно перенимал дела своего отца.
Возвращаю книгу на полку и оборачиваюсь ровно в тот момент, когда брат упирает ладони по бокам от меня, заключая меня в ловушку. Сердце стучит так быстро, что становится больно рёбрам, но моё лицо – каменная маска, не выдающая эмоций. За время, проведённое в замке, я безупречно отрепетировала это выражение.
– Пташка, а ведь ты с каждым днём становишься всё краше, – от взгляда, которым он меня окидывает, хочется принять ванну. – Даже жаль, что такой лакомый кусочек не дают распробовать как следует.
– Нельзя…
Его правая рука касается моей щеки, спускается по шее к ключицам, а после будто нарочно скользит ниже по груди и обхватывает талию. Я удерживаю лицо, но, кажется, выдаю панику взглядом, потому что на губах брата расцветает довольная улыбка.
– А если я скажу, что можно? Сладкая пташка, не будь такой холодной. Мы же семья, ты можешь мне открыться.
– Айкен, отойдите! – я упираюсь ладонями в его грудь, но, кажется, проще будет передвинуть замок на другое место.
– Как же я могу отдать тебя другому, ничему не научив? Ведь ты моя, помнишь? Всегда была только…
– Нет! – не выдерживаю я, когда его ладонь сжимает моё бедро.
– Леди Авалина, – в библиотеку входит слуга, и я готова броситься на него с благодарными поцелуями. – Господин Аелл вызывает вас немедленно.
– Выйди. Сейчас же, – угрожающе тянет Айкен.
– Прошу прощения, господин, но ваш отец требует её немедленно, – низко кланяется мужчина.
Воспользовавшись моментом, я выскальзываю из хватки кузена и бегу к выходу, даже не думая оглядываться.
Чувствую себя грязной и униженной. Айкен с детства такой! Мы с ним ровесники, но он всегда смотрел на меня свысока и командовал. Поначалу я не видела в этом ничего плохого, но чем старше мы становились, тем обиднее становились его колкости. Он забыл обо мне на какое-то время, но теперь снова обратил внимание, уже совсем по другому поводу, и это пугало меня до слёз. Думаю, это из-за того, что до меня никому нет дела, и никто не станет защищать меня.


Отца не стало ещё до моего рождения, а мама ушла, когда мне было чуть больше трёх. Совсем не помню её лица, но помню, как она гладила меня по волосам и обнимала. Не уверена, что дядя Аелл обрадовался лишнему ребёнку в своём замке, но на улицу меня не выгнали. Впрочем, мне никогда не позволяли забыть, что ничего моего в этом Доме нет и никогда не будет. Живу на птичьих правах, отчасти поэтому Айкен и позволяет себе распускать руки. Заступаться-то за меня всё равно некому.
Выбегаю из нагретого камином помещения, миную длинный коридор и только после замедляюсь, чтобы закутаться в шерстяную шаль и смазать со щёк непрошенные слёзы.
Кошмар, это просто какой-то кошмар!
Как же мне поскорее покинуть это место? Видит солнечная богиня, долго я не протяну. Сейчас мне повезло, но, если Айкен не покинет замок, чтобы следить за границами владений, дело может кончиться очень плохо для меня. Его ни здравый смысл, ничто не остановит!
Мягкие домашние туфли мягко шуршат по холодному каменному полу. Я прохожу пустыми галереями, которые кажутся заброшенными, хоть это и не так. Короткое лето за несколько лет подряд привело наш край в упадок, так что в этом замке уже давно не устраивали балов и праздников, а судя по настроению окружающих, год станет для нас особенно тяжёлым.
В это время дня дядя обычно работает в главном зале. Здесь длинный, чуть ли не во всю стену, камин, в который всегда забрасывали большие толстые брёвна. Горят они неярко, зато греют замечательно, и Аеллу, с его слабым здоровьем и постоянным кашлем, не хотелось быть где-либо ещё.
– Вы звали меня, дядя?
Аелл сидит в кресле. На круглом столике рядом с ним множество писем и свитков. Когда я приближаюсь, он комкает то, что читал перед моим приходом, и швыряет в камин. Огонь тут же вспыхивает ярче, заглатывая угощение.
– Иди и приведи себя в порядок, Авалина, – без лишних вступлений произносит он. – Слуги уже собирают твои вещи. Сегодня ты выходишь замуж и уезжаешь.
Я вздрагиваю, не веря своим ушам. Неужели…
Перед глазами сразу появляется образ Валфрика. Единственного в этом мире человека, которому было дело до того, что я думаю и чувствую. Письмо, которое я прячу, для него. И в тайнике за гобеленом в моей комнате много писем от него. Редко видимся, потому как он наследник другого Дома, но, когда мы встретились, я поняла, что моё сердце словно знало его всегда.
Вал говорил, что обязательно заберёт меня, потому что чувствует то же самое. Неужели день настал? Он решил жениться на мне прямо сейчас?



Мои грёзы прерывает распахнувшаяся дверь. Вместе со стелющимся по полу сквозняком в зал входит мужчина. Крупный, но не слишком высокий, с широкими плечами, которые кажутся ещё шире из-за тяжёлого мехового плаща.
В первый миг я не придаю значения внимательности, с которой он меня изучает. Затем незнакомец неприятно усмехается и кивает:
– Что ж, Аелл, я согласен. Девка и правда хороша, я готов её забрать. Получишь отсрочку до весны. А если она и правда окажется такой, как ты описывал, я зачту её как плату за этот год.



Глава 2. Хрупкое доверие
Его слова эхом повисают в зале и кажется, что они выбили окна, настолько холодно становится. Я нервно улыбаюсь, переводя взгляд с дяди на незнакомца и жадно всматриваюсь в их лица.
Это же шутка? Это не может быть правдой, так?
Я же не вещь какая-то, меня нельзя просто так отдать в качестве платы. Да, у меня нет другого покровителя, кроме дяди Аелла, но… Он же не поступит со мной так?
Я не могу. Вал заберёт меня. Я думала, весной, но…
– Авалина, иди и собери свои вещи.
– Ч-что? – я сглатываю. – О чём вы говорите?
– Ты выходишь замуж, девочка, – устало бросает он, тряхнув кистью. Будто кость собаке. – Благодари богов за то, что они привели нить твоей судьбы в руки Сидда из Дома Кровавой луны.
Я вздрагиваю и медленно перевожу взгляд на незнакомца. Дома, в названии которых присутствовала «луна», принадлежали двуликим. Они чтят лунного бога и совсем иначе видят жизнь.
– Но… дядя… – пробую возразить я. – Мы ведь…
– А она своенравная, верно? – губы Сидда кривятся в злой усмешке. Я замечаю удлинённый сильнее обычного клык. Он точно двуликий!
Мамочки…
– Немного есть, – нехотя соглашается дядя. – Черты матери.
Двуликий подходит ко мне вплотную. Очень хочется убежать, но ноги будто прирастают к полу. Не двинуться. Всё моё существо трепещет перед ним. Я чувствую, что нахожусь рядом со зверем, хотя глаза и обманывают видом человека. Сидд ненамного выше меня, но, стоя рядом, я всё равно что никчёмная букашка. Тяжесть его присутствия вынуждает робко опустить взгляд и сжать кулаки, чтобы не дрожали.
В груди леденеет от мысли, я до сих пор жива только потому, что он мне позволяет.
– Так даже интереснее, – холодно усмехается Сидд, схватив меня за подбородок и вынуждая вскинуть голову.
Теперь я смотрю в его глаза. Зеленовато-серые, холодные и надменные. Под ними мешки, будто он плохо спит или пьёт перед сном слишком много жидкости. Если бы я встретила его на улице, то не задержала взгляда дольше одного удара сердца. А уж допустить мысль, что двуликий станет моим мужем – совсем абсурд. Я должна выйти за Валфрика, разве может кто-то другой с ним сравниться? И тем более Сидд.
– Слушай меня, девочка, – мужчина грубо проводит пальцем по моим губам, царапая тонкую кожу шершавой и пахнущей солониной подушечкой. – Я позволяю тебе взять вещи, которые пригодятся тебе зимой. Если тебе ничего не нужно, я прямо сейчас закину тебя на плечо и наконец оставлю этот крысятник.
Различаю, как скрипнули зубы дяди. Что там, мне и самой обидно слышать подобное о нашем Доме. Спорить страшно, перечить – ещё страшнее. Я опускаю взгляд и медленно отступаю, выскальзывая из хватки мозолистых пальцев. Сердце колотится так, что его, должно быть, слышно во всём замке.
Ещё шаг, инстинктивный поклон вежливости, на который Сидд реагирует хмыканьем.
– Забавная мышь, – он облизывает губы. – Не терпится попробовать.
Я даже представлять не хочу, что он имеет ввиду. Сожрать меня или что похуже. Расстояние уже достаточное, чтобы я могла обернуться и выбежать из зала без оглядки.
Лечу по замку так быстро, что коридоры смазываются в размытый серый след. Где-то в пути я роняю шаль, пару раз спотыкаюсь, едва не падая, пока наконец не врезаюсь в кого-то.
– Ава, ты чего? – моя кузина успевает поймать меня за плечи, чем спасает от падения на холодный пол.
А зря! Может если бы разбила нос, Сидд побрезговал бы забирать меня?
Что она делает в этом коридоре? Мы в дальней части замка, куда ноги принесли меня в неосознанной попытке спрятаться и подумать. Кузина редко появляется в этих коридорах. Здесь нет ничего, что могло бы заинтересовать её.
– Я пропала! – выпаливаю я, вцепляясь в неё, будто Аетель могла мне помочь. – Там… Там! К дяде пришёл двуликий! Он хочет забрать меня!
– И что? – непонимающе поднимает она бровь. – Ты должна радоваться, что кто-то из двуликих обратил на тебя внимание. Это большая честь.
Я моргаю.
– Тель, ты же знаешь, что я не могу. Я рассказывала…
– Пф, какая разница, – она отводит взгляд.
Я всегда знала, когда она что-то не договаривает. Кузина перестаёт смотреть в глаза и кусает губы. Сейчас тоже. Времени у меня мало, но я должна разобраться.
Отпускаю её и медленно выпрямляюсь, вглядываясь в лицо кузины.
– Говори.
– Что тебе сказать? – она начинает нервно теребить край своей шали.
– То, что не хочешь. Что происходит, Аетель?
Молчит.
– Тель! – мой крик эхом ударяет по обледеневшим стенам.
– Что! – она отшатывается. – Мне нечего тебе сказать!
– Ты знала, что он приедет, – догадываюсь я. – И раз ты в этой части замка, значит, хочешь спрятаться. Как и я.
– Нет, что ты, – она нервничает ещё сильнее.
– Дядя должен этому двуликому много денег, – продолжаю рассуждать я. – Конечно, тот захочет гарантий их возвращения. Сидд хотел забрать тебя, но… – догадка оглушает настолько, что я давлюсь воздухом и продолжаю после паузы. – Он отдал двуликому меня вместо тебя.
– Всё не… – пытается оправдаться Аетель, но лишь подтверждает мои догадки. – Ладно, хорошо. Но ты должна понять! У тебя ничего нет! Ни приданого, ни титула! Ты не нужна никому! А у меня есть! И я выйду замуж за богатого и хорошего человека, который приведёт наш край к процветанию!
Я медленно отступаю от неё.
Доверие – такая хрупкая вещь. Будто хрустальная ваза. Уронишь – разлетится на осколки. Можно собрать их и даже склеить, но вернуть изначальный вид уже нельзя.
– Говоришь, что у меня ничего нет? – горько усмехаюсь я. – Тель, ты ещё не поняла, но мы одинаковые. В твоём доме людей продают в уплату долга. Какое приданое ты можешь предложить?
Серо-голубые глаза сестры распахиваются от ужаса.
– Что ты такое говоришь, Ава! Ничего не понимаешь, глупая!
Я не слушаю её. Не оборачиваясь, ухожу в узкий коридор.
У меня мало времени на сборы, и я зря потратила его на Аетель. Нужно успеть собрать то немногое, что у меня есть, и бежать.
Просто так, я этому чудовищу не дамся!

Глава 3. Побег
Оторваться от Аетель несложно. Даже странно, что моя сестра, у которой куда больше прав на замок, так плохо в нём ориентируется. Я слышу, как она зовёт меня, что-то кричит, хочет, чтобы остановилась, но я не стану.
Это внезапное решение дяди нарушает все мои планы! Я не могу быть разменной монетой. И за Сиддf не выйду, потому что уже вручила свою любовь и сердце Валфрику. Мы созданы друг для друга. Когда я смотрю на него, звуки вокруг будто тише становятся. Да мимо может даже синяя лошадь пробежать, а я не замечу.
Он хотел забрать меня ещё осенью, но я отказалась, а теперь жалею. Он тогда останавливался у нас вместе с отцом, когда проезжал мимо нашего края с дипломатической миссией. Дороги тогда совсем размыло из-за дождей. и им пришлось задержаться. То были замечательные дни. И не только…
Я не хотела, чтобы его судили. Если бы он забрал меня тогда, его могли бы обвинить в нарушении законов гостеприимства. Не думаю, что казнили бы, но слухи пошли бы нехорошие. Мы условились, что он договорится с моим дядей по правилам. Сперва заявит о своём намерении в письме, потом должен будет приехать лично и, получив одобрение. уже увезти меня в свой край.
Я знаю, что он писал письма, но не знала, почему дядя не поднимает со мной разговор об этом. Теперь ясно. почему. Должно быть, он давно собирался отдать меня!
По пути к своей комнате я замечаю Айкена, но успеваю спрятаться за колонной. За ним следует пара незнакомых воинов, которые, должно быть, приехали с Сиддом. Кузен бросается резкими сердитыми фразами, но слов я не разбираю. За мной идут?
Проклятье, значит, туда нельзя.
Ладно, не беда. В конце концов, в комнате из важного только несколько серебряных украшений, оставшихся мне от матери и письма Вала. Найдут – ну и пусть знают, даже лучше будет. Поймут, почему я сбежала и ни за что не соглашусь выйти замуж за другого.
Мне бы только до границы края дойти. Если окажусь на его земле, уверена, любимый меня спрячет. Даже Сидд не решится ссориться с их домом! Один только вопрос, как мне добраться?
Спешу холодными коридорами, избегая лишних взглядов. Замок большой, здесь это легко. Наступили холода, поэтому все обитатели стараются держаться ближе к огню и хорошо прогретым помещениям, шататься по коридорам без надобности никто не хочет.
Добираюсь до комнат слуг, здесь тепло, слышно голоса и детский смех. Я медленно выдыхаю и спешу в общую комнату, которую используют одновременно как гостиную и как небольшую кухню для личных нужд прислуги.
– Ава, дочка, входи! – Полли, тучная экономка первой замечает меня. – Чай хочешь? У нас булки подгорели, вот принесла. На стол не подашь, но они всё равно вкусные… Погоди-ка…
– Что с лицом? – оживляется другая служанка. – Обидел кто? Опять Айкен пристаёт?
– Только не говорите, что он дорвался, – зажимает рот ладошкой горничная. – Неужто правда силой взял? Ох, богиня, что ж такое делается?
– Нет, всё хуже, – я падаю на стул. – Беда случилась. Дядя меня в уплату долга продал.
– Что? – взмахивает руками Полли. – Как? Ты ж не кобыла какая.
– В том-то и дело! – киваю я. – Сейчас искать меня будут, да в Дом Кровавой Луны невестой против воли увезут.
– Вот ещё. Спрячем!
– Точно!
– Нет, не спрячете. Двуликий здесь, он мой запах мигом вычислит. Побегу. Дадите мне плащ тёплый?
– Ох дочка, конечно, – Полли сочувствующе сжимает моё плечо. – Дафна, принеси вещей потеплее. И сумку возьми. Иви, собери еды. Солонины, сыра, хлеба. Огниво положи ей обязательно и кружку ту жестяную! Ты к нему пойдёшь?
– Да. Постараюсь, – меня трогает их отзывчивость и сопереживание. – Простите, что пришла, беду на вас навлеку, если узнают.
– Ты о себе волнуйся, дочка, – причитает Полли. – Может, давай лучше Валфрику твоему письмо напишем? Пусть выручает тебя из рук Сидда? Ну куда ты одна в лес? Если он не настигнет, так холод и звери кинутся. До их края не один день пути, и то по дорогам. А там мороз и снег такой, что хоть на лыжи становись.
– Ты знаешь, что пока весточка дойдёт, и он приедет, со мной уже случится столько всего, что Валфрик… нет. Да я и сама в глаза ему смотреть не смогу. Двуликий ясно дал понять, что хорошей жизни с ним не будет. Ты бы видела его, Полли. Даже стоять рядом тяжело. Боюсь его очень.
Готовить мой побег вызвались почти все присутствующие. Их мало, но они явно соберут меня лучше, чем я сделала бы сама.
– Вот вещи! И обувку нашла потеплее!
– Припасы тоже готовы, – с другой стороны Иви водружает кожаный мешок. – Много класть не стала, чтоб нести легко было.
– И правильно. Я от нервов мало буду есть.
– И зря, – ворчит Полли. – В мороз сытому согреться легче.
– Ава! – в дверях появляется ещё одна горничная. – Там мужики в лес за дровами собрались. Бегите к ним да спрячьтесь! Вывезут из замка, хоть немного времени выиграешь!
– Отличная идея! Спасибо, Яшви!
Я скидываю обувь и быстро натягиваю меховые подштанники. Затем меняю платье на то, что проще, но теплее. Полли заматывает мне шарф вокруг головы и шеи, помогает застегнуть телогрейку и подаёт варежки.
– Вот, возьми несколько монет, – суёт мне в карман кошель.
– Полли, не вздумай! – отступаю я.
– Бери! Пока доберёшься, простынешь. А так хоть пару ночей переждёшь в постоялых дворах. Неспокойно мне, что ты вот так бежишь. Точно беда случится.
– Если останусь, со мной случится ещё большая беда. Ты знаешь. Двуликие другие, я не представляю, что он со мной сделает.
– И то верно. Ладно, ступай, дочка. Да хранит тебя солнечная богиня. И пусть смилостивится над тобой Лунобог.
Яшви тоже накидывает верхнюю одежду, и мы выходим через заднюю дверь, пока остальные собирают оставленные мной вещи.
Осознание того, что я делаю, наступает, едва мы плотно закрываем дверь и бредём по узкой заметённой тропе к дальним постройкам. Я только вышла, а холод уже вгрызается в одежду. Богиня…
Но пути назад нет. У дяди не должно было быть планов на меня, поэтому я сама распоряжалась своей жизнью. Если он или мой новый муж узнают…
Яшви резко останавливается и тянет меня в сарай, удачно попадающийся на пути. Дверь здесь не запирается до конца из-за навалившего снега, но внутри хранятся только инструменты, которым всё равно на холод. В отличие от нас.
– В чём дело?
– Вам нельзя туда, Ава! – большие карие Яшви блестят от страха. – Там чужие воины. И много!
– Ты же сказала, я могу поехать с мужчинами за дровами, – растерянно спрашиваю я.
– Говорила! – кивает она. – Когда я тут была, их ещё не было!
– Значит, Сидд понял, что я пытаюсь сбежать… – тихо отвечаю я, а после беру Яшви за руку. – Беги назад. Сейчас. Если тебя со мной поймают, точно убьют.
– А вы?
– А я буду думать, что дальше, – я подхожу к незакрытой двери и вглядываюсь в фигуры, что окружили снаряжаемые под навесом сани. Мой утраченный способ избежать замужества с врагом.

Глава 4. Думать наперёд
Яшви порывисто обнимает меня.
– Прямо не идите. Они не дураки, короткую дорогу так и так проверят!
– Знаю. Придумаю что-нибудь. Иди, тебе лучше меньше знать, чтоб не попало. Платье моё сожгите, чтобы на вас не подумали.
– Полли правильно сказала, вам за себя сейчас бояться надо. Бегите к нему, и пусть окажется тем, кем вы его считали.
Она о Валфрике? Конечно, он тот! Разве может быть иначе?
– Береги себя и да хранит вас всех солнечная богиня.
Служанка отступает, улыбается мне в последний раз и выходит на улицу, а я остаюсь и закрываю лицо варежками. Пульс рвёт жилы, пока не успокоюсь, предпринимать ничего нельзя.
Яшви права, если я просто проложу азимут к границе с краем Валфрика и пойду самым коротким путём, меня живо поймают. Эти бойцы куда опытнее меня и наверняка уже не раз ловили кого-то в лесу. Не удивлюсь, если среди них есть и другие двуликие, которые смогут вычислить меня не хуже охотничьих ищеек. Что же делать?
Может, мне затаиться и дождаться ночи? Рискованно, но… Замок в любом случае обыщут. Благо он большой. Наверняка начнут с внутренних помещений, и до хлипких, совершенно не предназначенных для девушек сараев вроде этого должны дойти ещё не скоро. Хотя…
Перед глазами снова появляется облик Валфрика.

Мы познакомились с ним в первое же утро. Я бродила, не зная, чем себя занять и увидела Вала в одной из западных гостиных, рассматривающих шахматные фигуры. Они приехали ночью и на завтрак не спускались, так что его присутствие не могло остаться незамеченным.
Он тоже заметил меня, улыбнулся, со стуком поставил короля на положенную клетку и спросил:
– Вы играете?
Я не смогла ему отказать, хоть и играла отвратительно. Почему-то с ним было совсем не стыдно признаться. Впрочем, он и сам понял, обыграв меня трижды.
Уронив своего короля на доску, я тогда откинулась в кресле и закрыла глаза. Нужно поблагодарить его за игру и признать мастерство, а я злюсь. В первую очередь на себя, так как в глубине души надеялась, что он мне поддастся. Хорошо, что не поддался, иначе я разозлилась бы ещё больше.
А потом почувствовала, как на мою ладонь легла его. Это было совершенно неприлично, но я не стала противиться, удивлённая своей реакцией. Сердце пропустило удар, а после застучало быстро-быстро. Большая и тёплая рука Валфрика полностью скрыла мою кисть, будто ладошку ребёнка.
– Не злитесь, Ава, – мягко улыбнулся он. – Если хотите, я объясню вам, в чём была ваша ошибка.
– В том, что я бездарный шахматист?
– Вовсе нет. Вы останавливаетесь на первом варианте. Выбираете наиболее логичный ход, но думали ли вы, что противник, в данном случае я, тоже не просто любуется вашей красотой?
Мои щёки трогает огонь румянца. Валфрик наклоняет голову к плечу, и его янтарные глаза лукаво мерцают.


– Никогда не позволяйте себе недооценивать противников. Когда вы приходите к какой-то мысли, ваш оппонент, скорее всего, пришёл к такой же и действует с учётом ваших планов. Думайте дальше, предполагая, что самый логичный вариант – уже ловушка.
Я закрываю глаза, возвращаясь в реальность. Думать дальше, значит. Хорошо, Вал. Ты прав.
Какие варианты у меня могут быть? Бежать напролом через лес. Безрассудно и опасно, но от меня ждут чего-то подобного. Уверена, часть воинов, наших и Сидда, уже дежурят там, чтобы меня перехватить.
Затаиться в замке? Это наиболее логично. Я могу выиграть себе время, но и силки вокруг меня станут теснее. Нет, ждать нельзя.
По спине пробегает неприятный холодок. Я ещё помню злые серые глаза моего… не знаю, кем его теперь считать. Мужем? Главное, чтоб не хозяином! Нет уж, двуликому не дамся. Лучше в лесу замёрзнуть. Как назло, в памяти всплывают слухи о том, что Сидд до сих пор одинок совсем не потому, что не может найти себе жену, а потому, что они не выживают в его доме дольше одной-двух зим. Не знаю, насколько это правда, но после знакомства с ним вполне допускаю это.
Снаружи видно какое-то оживление. Я подхожу ближе к двери и смотрю, как воины Сидда заканчивают проверять и дают добро на выезд. Чёрная кобыла выкатывает сани, в которых я должна была укрыться от погони, и направляется к воротам. Чужаков стало меньше, но они всё ещё ходят туда-сюда, обмениваясь короткими рублеными фразами.
Вот он – мой шанс! Я должна попасть в эту повозку!
Перехватив сумку поудобнее, я поправляю шарф и выхожу из сарая. Одежда служанок не должна привлекать ко мне лишнего внимания, но на всякий случай я иду, низко опустив голову.
Отхожу от сарая и спешу той же тропинкой обратно ко входу на кухню, прикидывая, где я могу заскочить. За дровами всегда выезжают через северные ворота, попробую забраться тайком. Мужики кутаются в тулупы, защищаясь от ветра, снега и дождя, могут и не заметить. Если уж узнают, тогда буду думать.
Пробегаю вдоль зданий и успеваю пересечь двор так, чтобы не попасться на глаза проходящей мимо группе стражников. Эти наши. Вернее, дядины, я-то к ним больше не отношусь. Точно не после моей продажи.
Прячусь в закуток за оружейной и жду. Ох, богиня, надеюсь, ты меня защитишь. Здесь ещё хорошо, но, как только выберусь из замка, станет и страшнее, и холоднее.
Мысль прерывает лошадь, взрывающая копытами снег. Пора!
Я выныриваю из своего укрытия и пропускаю мимо пустые сани. Простой настил, застелен травой, каким-то инструментом и мёрзлой тканью, которую использовали в качестве навеса, если приходилось делать привал. Под неё-то я и забираюсь, стараясь ёрзать как можно меньше. Мне не видно, что творится в округе, но, кажется, моя затея удалась!
Я сбегу отсюда. Обязательно и доберусь до Вала! Мы будем вместе и очень-очень счастливы!
Неожиданно сани тормозят. Я слышу голоса солдат, затем оклик моих невольных извозчиков:
– Господа всё уже проверили! Полно вам, не мёрзните.
– Значит, досмотрим ещё раз, – этот голос совсем рядом со мной и его я хорошо различаю.
Боги, неужели попалась?!

Глава 5. Угроза
Покрывало срывается, и я вижу незнакомого воина. Радужка глаз коротко вспыхивает серебром. Ещё один двуликий?
– А это ещё кто? – он сводит брови.
Я сглатываю и поднимаю голову. Мужики, которым Яшви наверняка сказала обо мне, растерянно моргают. Я понимаю, каково им. Если признаются, что согласились вывезти меня, их, скорее всего, казнят. Двуликие безжалостны. А уж двуликие из Дома, в названии которого присутствует «кровь» – подавно.
Им незачем меня спасать. По сути своей у меня в этом замке не больше прав, чем у них, хоть я и живу в комнатах. Даже работу по дому мне поручали, но не такую сложную – следить за порядком в документах и библиотеке. Дядя боялся доверять подобное прислуге.
Я им никто. Продадут меня или нет, их жизнь не поменяется. Пауза затягивается, я чувствую в ледяном ветре настроение нашедшего меня двуликого. Он раздражён, а теперь злится. Я пропала. Мы все. Как бы ни кинулся…
– Так это… дочка моя, – неожиданно выдаёт один из мужчин.
– И зачем ты взял её в лес, если едешь за дровами? – воин опускает подбородок.
Мы ходим по грани. Я в ужасе смотрю на своего неожиданного защитника и боюсь сделать вдох. Меня пугает присутствие двуликого.
Они на всех так влияют, эмоции слишком громкие. Их вторая душа чувствует настолько ярко, что все вокруг понимают настроение. Чаще всего оно плохое.
– Так это, – чешет затылок мужик. – Пристают к ней. Защитить хочу. А то уеду, обидят. Она смирная, не мешает.
Повисает пауза. Меня бросает в такой жар с перепугу, что холод зимы уже не ощущается. Мужики тоже стоят едва живы. Уверена, их столь близкое знакомство с двуликим также не радует, но выбор сделан и назад идти уже поздно.
Гнев воина понемногу стихает, и я начинаю думать, что у нас получилось, я жива. Когда он вдруг растягивает губы в ухмылке.
– Да что ты, – двуликий показывает заострённый чуть сильнее обычного клык, затем хватает меня за предплечье и ставит на ноги так, что в глазах искры вспыхивают. – Поезжай. За ней я присмотрю, не обидят.
Мы встречаемся с ним взглядом, и я ясно понимаю, что пропала. Он знает, кто я. Отведёт меня к своему господину. А ещё понимаю, что сейчас мне даётся выбор: если начинаю сопротивляться, то показываю неуважение. А значит, и мужчины, посмевшие перечить гостю из другого Дома. Двуликий казнит их прямо здесь. Молчу, выбирая второй вариант. Позволить им уехать, остаться в стороне от моих проблем.
Мужчины переглядываются, а после медленно, будто их одежда обледенела и мешает двигаться, разворачиваются и снова садятся. Звучит команда лошади, и я боковым зрением вижу, как сани отъезжают. Двуликий самодовольно вскидывает подбородок и хмыкает:
– Идём, госпожа. Продрогла вся.
Вот я и попалась.
Госпожа. Он точно меня узнал. Должно быть, им дали что-то из моих вещей. В памяти тут же возникает Айкен вместе с воинами Сидда. Наверняка он дал им что-то.
Боги… они заранее поняли, что я сбегу? Или я слишком подозрительна, и всё это просто череда совпадений?
Двуликий приводит меня к парадному входу. Я спотыкаюсь на пороге, он не успевает этого заметить и рывком затаскивает меня в замок. Я теряю равновесие и падаю на колени, перед чьими-то сапогами. На меня тут же обрушивается ледяная волна страха, но я всё же решаюсь медленно поднять голову.
– Набегалась? – хмыкает Сидд, глядя на меня свысока. – Надеюсь, ты себе ничего не отморозила?
Я сглатываю, не находя смелости ответить.
– Где нашёл?
– Пыталась выехать из замка с лесорубами, – объясняет воин, глядя на меня.
– Убил их?
– Нет, оставил. Мы же в гостях.
– И правильно.
Кружащие вокруг меня эмоции я описала бы как злорадство и… сочувствие. Последнее явно не от Сидда.
– Иди и собирай всех. Мы покидаем эту дыру, – бросает мой покупатель.
Воин кланяется и выходит обратно на улицу, а во мне просыпается уже знакомое чувство ужаса и близкой смерти. Я не могу объяснить это иначе, но чувствую явную угрозу, от которой в уголках глаз собираются непрошеные слёзы. Я будто кролик, которого живьём бросили в клетку голодных хищников. И я прекрасно понимаю, что со мной будет.
Двуликий присаживается передо мной на колено, грубо хватает за подбородок и заставляет посмотреть себе в глаза.
– Меня зовут Сидд из Дома Кровавой Луны, – снова представляется он. – И я не позволяю своим вещам валяться где попало. А ты – моя вещь. Я буду делать с тобой всё, что захочу.
Я пытаюсь отвернуться, но он не позволяет.
– Строптивая, – ухмыляется. – Это усложнит жизнь. Лучше оставь свою надежду здесь, тебе же легче. Теперь твоя роль – служить мне и рожать мне сыновей. Гляди-ка, ты и одета соответствующе. Сразу вошла в образ, – он улыбается шире. Желтоватые зубы с удлинёнными клыками придают ему безумный и жестокий вид. – Не так уж сложно, верно? Даже такие дуры, как ты, могут усвоить.
– Я обещана другому, – не представляю, как мне хватило смелости выдавить из себя звуки. – Его зовут…
Ладонь Сидд резко смещается на мою шею и надавливает, заставляя замолчать и хрипнуть.
– Ты принадлежишь мне, девка. Если произнесёшь вслух имя другого мужчины при мне, клянусь тенями Лунобога, я вырву твой язык и проглочу его. Это ясно?
Я дышу урывками, захлёбываясь от ощущения его ярости. Коротко киваю.

Сидд ещё некоторое время меня душит, после чего отпускает и, схватив за шкирку, резко ставит на ноги.
– Ты умнее, чем выглядишь, – он одаривает меня ещё одной улыбкой, от которой кровь густеет от страха. – Если будешь и дальше быстро схватывать, наказаний будет меньше. Что же касается твоего побега сегодня, – он грубо толкает меня к двери. – С ним мы разберёмся по прибытии.

Глава 6. Звери
Меня не было на улице минут пять, но кажется, что здесь стало на порядок холоднее. Сидд тащит меня за шкирку сквозь сугробы так, будто я ничего не вешу. То, что я кричу, никак не помогает, ему будто всё равно. А может, мой голос просто теряется в вое ветра.
Двуликий тащит меня к конюшням, куда уже начали сходиться его воины. Отряд небольшой, но и их хватит, чтобы вырезать весь замок. Под навесом стоит пять крупных лошадей. Они куда массивнее, чем в наших стойлах. Сидд затаскивает меня под навес и толкает чуть ли не под копыта этим гигантам. Кони фыркают и качают головами.
– Дорн, мы выезжаем, – рявкает кому-то Сидд. – Собираем всех. Отправь кого-то по замку, чтобы наших не осталось в этой дыре.
– Постойте, – я поднимаю голову, но тут же покорно отвожу взгляд. – Могу я собрать свои вещи? У меня там…
– Девка, ты будешь открывать рот на коленях, только чтобы сделать мне приятно, – на меня снова обрушивается ярость двуликого.
Чего он психует-то? Я ж ничего не делаю…
– Что до вещей, разве ты не взяла что нужно, когда бежала от меня?
Молчу. Его эмоции вынуждают низко опустить голову и молиться богине, чтобы уберегла от беды, а не перечить.
– То-то же. Раз тебя не беспокоило это в первый раз, значит, и сейчас горевать нечего.
Сидд отвлекается на подошедшего воина, а я сжимаю кулаки. Неправильно. Всё это неправильно! В комнате осталась шкатулка с мамиными украшениями. Я бы очень хотела забрать её. Не столько за ценности и изящества серебра, сколько из-за воспоминаний. Мне очень нравилось рассматривать их, представляя балы, на которые мама могла надевать их.
Он ошибается, говоря, что мне незачем горевать. Когда я бежала от него, у меня была надежда, что всё получится и я окажусь на свободе. Теперь я ясно понимаю, что обречена, и мне нужны эти вещи.
Проклятье…
– Что вы делаете?! – перед конюшнями появляется Айкен. – Зачем вы привели сюда мою кузину?!
Я с опаской смотрю на Сидда, в котором снова закипает ярость. Странно, но я, кажется, начинаю понимать разницу, когда двуликий злится на меня и когда на кого-то другого.
– Иди домой, щенок, – Сидд одаривает его безумной улыбкой. – Если, конечно, ты не хочешь, чтобы этот день стал тебе последним.
– Я задал вопрос, – храбрится Айкен, но голос у него явно подрагивает от страха. – Ты гость в моём доме. Прояви уважение!
Безумец. Его же убьют… у меня на глазах… прямо сейчас.
Замечаю стекающиеся к конюшне силуэты. Двуликие Сидда, понимаю по мерцающим радужкам глаз. Айкен думает, что законы гостеприимства защитят его, но, боюсь, эти гости не станут соблюдать их. Они не Валфрик и не его отец, эти настоящие дикари. Чудовища.
– О, уважение? К тебе? – смеётся Сидд. Рядом с ним появляется пара воинов. Один из них тот, кто поймал меня у ворот. – Что ж, Айкен из Дома Солнечного Снега, я скажу тебе, почему забираю её. Эта женщина – моя собственность. Я забрал её в уплату долга твоего дома моему.
– Уплату долга? – кузен вскидывает брови. – Но ведь… Давай договоримся. В середине зимы я доставлю тебе деньги. Оставь девушку.
Сидд снова смеётся.
– О, ты обязательно заплатишь и всю сумму. Девка – просто приятный бонус, чтобы нам было не скучно ждать, пока вы собираете нам деньги. Но ответь и ты мне, хозяин дома. Почему заступаешься? Я бы понял, если бы мы, как договаривались, взяли себе твою сестру, но эта, – он с насмешкой кивает на меня. – Тебе никто, или?..
Двуликий тянет носом воздух. На месте Айкена я бы давно бежала прочь, но я не на его месте. Старший сын, придёт день, и он будет править этим краем. Ему нельзя убегать. И это проблема. Очень опасная проблема.
– Ты хочешь её сам, – заключает Сидд, опуская подбородок. – Считаешь своей. Вот что, щенок. Смотри и запоминай.
Сидд наклоняется и резко ставит меня, подхватив за грудки. Одной рукой он хватает мой платок на затылке вместе с волосами, второй притягивает к себе за талию и грубо целует.
Я вздрагиваю. Память тут же откидывает в прошлое, к мягким губам Вала, которые нежно перебирал мои волосы и целовал так, будто не мог мной насытиться. От тех поцелуев кружилась голова, а тело становилось очень мягким и податливым. В венах теплилось волнение, хотелось улыбаться, не переставая, и танцевать.
Поцелуй с Сиддом оказался совсем не таким. Грубо, без каких-либо эмоций. Он не пытался сделать так, чтобы мне понравилось, хотел показать, что я – его. Не более.
Сердце стучит в висках. Двуликий не даёт мне сделать вдоха, кожу вокруг губ колет от жёсткой щетины, которую вскоре можно будет считать бородой. Я едва не падаю, когда он практически отшвыривает меня и я врезаюсь в грудь одного из его воинов.
Айкен стоит, сжав кулаки. Его лицо покраснело до ушей, кажется он готов броситься на Сидда. А они радуются. Ликуют. Им весело смотреть, какие мы беспомощные.
– Ты не вернёшь свою девку, щенок, – бросает Сидд. – Теперь она моя.
Плюнув на мёрзлую землю, он запрыгивает в седло. Воин закидывает меня ему в руки, и я оказываюсь в седле, практически на коленях у Сидда. Ударив лошадь пятками, он выпускает её из-под навеса, вынуждая стоящего на пути Айкена отпрыгнуть и повалиться в снег.
Мимо проносятся хозяйственные постройки, замковые стены, ворота с дозорными башнями и мы оказываемся на пустыре, отделяющий замок от леса. Мне ничего не остаётся, кроме как вцепиться в Сидда, чтобы не свалиться. Боялась, что он снова разозлится, но двуликий отнёсся к моим рукам на своей талии с безразличием.
За нашей спиной послышался звериный рёв и я, вздрогнув, с опаской поглядываю. Когда ветер смахнул развевающийся плащ Сидда в сторону, я различаю сквозь белую пелену снега тёмные силуэты. Не люди. И нагоняют очень быстро. Вижу, как из леса к ним присоединяются ещё несколько точек. Приглядевшись, я понимаю, что это за звери.
Нас преследует стадо кабанов. Мамочки…

Глава 7. Жертва
Каждый ребёнок в нашем краю знает, насколько опасна и непредсказуема встреча с кабаном. Огромные сильные животные только издали кажутся безобидными, на деле же, если что-то испортит их настроение, а это может быть что угодно, вепрь будет сражаться до последнего. Печально то, что человек в схватке с ним слишком хрупкий, если, конечно, не носит доспехи.
А ещё кабины очень быстрые. Я с ужасом следила за тем, как сокращается расстояние между лошадью Сидда и ними. Кажется, зверям и глубокий снег нипочём. Когда первые из них оказываются совсем рядом и уже могут схватить лошадь за задние ноги, они почему-то не делают этого, а рассредоточиваются и бегут рядом с нами.
Это же… Их глаза мерцают. Его двуликие! Значит, Дом Кровавой Луны имеет такой облик?
Я чуть ослабляю хватку. Жаться к Сидду хочется всё меньше. Напротив, я чувствую, что мне стоило бы быть от него так далеко, как вообще возможно, но теперь уже ничего не попишешь.
Мимо проносятся роскошные запорошённые деревья, а нетронутый нашими следами снег искрится как драгоценные камни. Морозный ветер щиплет нос, пахнет пихтой и смолой.
Зимой я редко покидаю замок, и уж тем более нечасто мне выпадает шанс полюбоваться лесом. Когда хвоя напитывается снегом, ветви тяжелеют и кажется, что перед тобой не деревья, а гости зимнего бала, которые замерли и ждут, пока ты уйдёшь, чтобы продолжить свой волшебный танец.
Сидд позволяет лошади сбросить темп. Я догадываюсь, куда они держат путь, в храм Лунобога. Говорят, двуликие могут использовать их силу и искажать пространство, чтобы перемещаться, хотя, возможно, это просто сказки.
Едем без происшествий. Ни разбойники, которые, как я слышала, водятся в наших лесах, ни дикие звери не решаются связываться с Домом Кровавой Луны. Кабаны не делают привалов, а вскоре нас нагоняют оставшиеся кони, также осёдланные людьми. Меня клонит в сон и, хоть хочется держаться от Сидда подальше, я всё же проваливаюсь в дремоту под мерный шаг лошади.
К храму мы прибываем только вечером. Немногочисленные монахи, облачённые в чёрные балахоны, падают в почтительном поклоне, когда двуликие возвращают себе человеческий облик, и следуют за Сиддом внутрь храма.
Я здесь ещё не бывала. Храмы принято обходить стороной, поскольку обитель Лунобога всегда считалась дурным местом. При храмах проводят погребальные службы, отправляя души за грань жизни. Лунобог – покровитель царства мёртвых, а Солнечная богиня приглядывает за живыми. В храме нет дверей, но внутри на удивление тепло. Возможно, дело во множестве разведённых костров в больших чашах.
– Девка, не отставай, – один из воинов грубо толкает меня в спину.
Я делаю лишний шаг вперёд и едва не врезаюсь в Сидда. Он, в свою очередь, оборачивается и, схватив меня за шкирку, тащит рядом с собой.
– Отпусти! – я дёргаюсь, снова чувствуя тяжесть его злости.
Психика сходит с ума. Если в лесу я ещё качалась на волнах нерешительности, то теперь близость необратимого стала чувствоваться так же явно, как холод и дым разведённых в храме костров. Я не выдерживаю и нахожу в себе силы на ещё одну попытку.
Бежать бессмысленно, но, может, среди послушников найдётся добрая душа?
– Помогите! Меня увозят против воли! Дайте знать об этом Валфрику! Пожалуйста!
Сидд встряхивает меня будто котёнка, так что я вскрикиваю от страха и боли. Сразу становится очевидно, что помощи не будет. Никто не решится. Но, может, хоть кто-то передаст весть моему возлюбленному? Он наверняка не представляет, что здесь творится. Не догадывается ни о чём…
Неожиданно вперёд выходит один из монахов. Тёмная одежда полностью скрывает его тело, лицо перемотано платком так, что видно только глаза. Его плавного движения я пугаюсь больше, чем если бы никто из присутствующих не обратил внимания на их приход.
– Лунобог не терпит принуждения, – слышу я сухой бесстрастный голос. Кажется, этот монах уже немолод.
– А ты уверовал, что знаешь все его помыслы, человек? – насмешливо спрашивает Сидд.
– И тем не менее я не могу позволить вам пройти, – спокойно отвечает монах.
Мне становится страшно. Я не знаю, кто этот человек, но я восхищена его спокойствием и безразличием сместившегося на него злости безликого.
Сейчас я поняла, что до этого момента Сидд чувствовал лишь раздражение. От его эмоций подрагивает пламя, казалось, храм многократно усиливает их, будто сам Лунобог недоволен тем, что мы, смертные, устроили тут.
– Ты смеешь перечить мне, человек? – опускает подбородок Сидд. – Очень кстати.
Двуликий выпускает меня и делает длинный стремительный шаг вперёд. Его правая рука выполняет росчерк по диагонали снизу вверх и вместе с этим движением в воздухе повисают блестящие алые капли.
Я ничего не успеваю понять, пока не слышу хрип, а после вижу, как монах, которого Сидд закрыл сейчас своим телом, падает на серый каменный пол, а из-под его балахона появляется тёмная лужа.
Воины за моей спиной одобрительно восклицают, кивают и улыбаются друг другу. В голове бьётся огромная пугающая мысль, но у меня никак не выходит её сформулировать. С этим мне «помогает» обернувшийся Сидд:
– Видишь, что случается, когда ты не слушаешься, девка?
Хрип стихает. Единственные, кто решаются звучать сейчас, – Дом Кровавой Луны. Монахи замирают у стен молчаливыми тенями. Не думаю, что кто-то из них ожидал, что сегодня придётся готовить к погребению одного из своих, но, без сомнения, они окажут этому несчастному необходимые почести.
Мысль, наконец пробивается в голову. Это всё из-за меня. Мой крик вынудил этого монаха выйти вперёд и возразить Сидду. Он не стал сопротивляться собственным убеждениям даже зная, что не справится с двуликими. Почему он это сделал?
Почему я это сделала? Ведь я тоже знала, что всё бессмысленно.
– А я говорил тебе, девка, – Сидд подхватывает монаха за грудки и тащит к алтарю в дальней части храма. – Начнёшь говорить о других мужчинах, готовься к наказанию. Думала, я уже забыл? Это будет второе.
Меня снова толкают, и я случайно задеваю краем сапога тёмное пятно на камне. Следующий мой шаг оставляет красный отпечаток рядом с линией, похожей на размазанное пятно краски. Другие двуликие идут прямо по нему, так что мы оставляем после себя кровавую тропинку.
По щекам непрерывно текут слёзы. Я не могу издать ни звука, мысли тяжёлые и неповоротливые.
Из-за меня… он умер из-за меня.
Сидд… этот чудовище швыряет тело на алтарь и вскидывает руки к двум каменным колоннам, испещрённым рунами и трещинами. И те и другие немедленно начинают светиться изнутри красным, а после между ними будто растягивается полупрозрачная ткань, которую покачивает ветер. Сидд оборачивается, дожидается, когда я подойду и, снова схватив меня за шкирку, тащит за собой.
К этому времени нас успевают обогнать несколько воинов. Когда первый из них шагает в красную переливающуюся пелену, его силуэт исчезает. Это могло бы удивить меня, если бы я не оглядывалась на мертвеца, лежащего на камне, раскинув руки в стороны. С пальцев на каменный пол оглушительно громко капает кровь.
– Запомни этот миг, девка, – Сидд наклоняется к моему уху. – Те, кто мне перечат, будут наказаны. Пусть его судьба станет для тебя уроком.
Он снова ловит меня за подбородок и проводит большим пальцем по губам. На них и на коже остаётся липкий тёплый след, от которого я немедленно чувствую тошноту. В нос ударяет запах металла.
Взгляд холодных серых глаз темнеет, когда он смотрит на мои губы, потом хватает за волосы и целует. Я не могу сопротивляться, но ощущаю новую эмоцию двуликого, которую описала бы как… возбуждение, желание, азарт.
Безумец… Он радуется отнятой жизни. И я каким-то образом усиливаю это чувство.
– Мы сыграем свадьбу сегодня же, – шёпотом объявляет он, отстранившись немного. – Раз ты обещала себя стольким мужчинам сразу, нужно поскорее заявить о своих правах на тебя.
– Н-нет, я… – пытаюсь возразить, но Сидд не слушает.
Отстранившись, он облизывает испачканные кровью губы и толкает меня в пространство между колоннами. В глазах темнеет, и мне начинает казаться, будто я провалилась под воду.


Глава 8. Валфрик. Плохая примета
Я полностью погружён в работу, так что, когда чашка, которую моя служанка ставит на краю стола, внезапно трескается и заливает лежащие передо мной бумаги, не сдерживаю ругательств:
– Кейда, твою мать! Ну что за…
– Простите, господин! Молю, не губите! – служанка падает на колени и низко опускает голову.
– Да что ты… Проклятье! Дай полотенце!
Она вскакивает и трясущимися руками начинает собирать пролитый чай. Я успеваю спасти книги, чистую бумагу, но письмо, над которым я работал последние часа три, уже никуда не годится.
– Простите, господин, – запинаясь и трясясь от ужаса, умоляет она. – Я не представляю, как это случилось. Клянусь жизнями своих детей, с чашкой было всё в порядке. Старинный сервиз… не представляю, как она могла…
Я едва понимаю, что она бормочет, закрываю глаза и медленно выдыхаю, успокаивая вторую душу. Люди слишком чувствительны к нашим эмоциям. Паникуют по поводу и без.
– Всё в порядке, – произношу, когда сердце немного успокаивается.
– Ваше письмо, господин…
– Пёс с ним.
– А чашка? Дорогой же сервиз… Как же так?
Я ловлю её за руки и улыбаюсь. Раздражение сменяется спокойствием и ощущением баланса. Должно быть приятно.
– Это просто чашка. Да, старая и дорогая, но, к счастью, она не последняя, – я смотрю на стол, уже протёртый. То, что осталось от лопнувшей чашки, сложено аккуратной горкой. – Мне нужен новый чай, сможешь принести?
Служанка кивает, забирает осколки и, ещё раз протерев стол, уходит. Я смотрю на испорченное письмо. Хотел описать Авалине, как красив край, в который я её привезу зимой, но слова никак не складывались в правильном порядке. Этот пролитый чай – как дурной знак, так что получается у меня плохо. Вздохнув, я поднимаюсь и подхожу к окну.


Снаружи играют дети наших слуг, в том числе мальчишки Кейды. Скоро в городе, лежащем ниже по склону, будет ярмарка с гуляниями, песнями и знаменитыми по всему северу ягодными пирогами. Детей уже не успокоить, так что их выпускают дуреть на улицу, чтобы не слишком мешали своей суетой в доме. Если прислушаться, я даже различу слова их песенки:

– Дракон зимой по небу мчится,
Снегом белым вниз ложится.
Он спит в пещере, где нет тепла,
Но во снах видится весна.

Богиня Солнца греет землю,
В наш край приедет ламантин.
Расскажет сказки, споёт песню,
Подарит краски для картин.

Двуликий встанет лишь с рассветом
И будет петь горам и льду
О тайнах зелени лета
И цветочном ветре на лугу.

Думаю, Аве здесь понравится. Когда я был гостем в их доме, там было до невозможности тоскливо, даже удивительно, что моя истинная родом из столь унылого края. Отец убеждает, что Дом Солнечного Снега не всегда был таким, и что раньше он был известен как богатый и процветающий край. Те времена давно прошли.
И всё же это не означает, что мы не построим счастья. Однажды и мои дети будут так же бегать по заднему двору. Для них ещё не существует статусов и рангов, об этих взрослых делах они узнают намного позже. Сперва их будут занимать игры в снежки, катание на коньках и снежные замки.
Проклятье… может, выделить себе время, да просто рвануть за Авой? Она моя истинная, я всё равно заберу её! Только из-за отца я до сих пор не послал в пекло эти условности и бумаги. Деликатность, чтоб её. Если Аелл захочет пойти на нас войной – пусть попробует! Как я понял из последнего визита, он не слишком дорожит племянницей.
От мыслей отвлекает распахнувшаяся дверь.
– Господин! – в комнату забегает Кейда, взгляд испуганный. Она ещё что-то разбила?
– В чём дело? Если Леорд ругает, скажи, что…
– Нет, господин! Ваш отец…
Не спрашивая больше ни о чём, я выбегаю из кабинета. Болезнь отца – худшее, что могло случиться с нашим домом. За лето мы объехали множество краёв, поговорили с бессчётным числом лекарей, но ни один из них не нашёл лекарства от этого недуга.
Я понимал, что он умирает, но не хотел с этим смириться. В какие-то моменты казалось, что мы одерживаем победу, но после волшебство заканчивалось и болезнь не только отбивала захваченную территорию, но и продвигалась дальше.
Мы знали, почему это случилось. Несколько лет назад лихорадка забрала мою мать, его истинную. Такие, как мы, не могут жить с раной на сердце. Пока я не могу покинуть дом, но обязательно сделаю это, если тоже не хочу болеть.
– Отец! – врываюсь в его спальню.
Здесь сильно пахнет травами от бессчётного числа пузырьков и баночек. Все горизонтальные поверхности превратились в склады микстур, книжный шкаф избавили от содержимого и хранили там порошки, мази и настойки. Мы приложили столько сил. Неужели зря?!
– Тише, Вал, – Вики, моя сестра, поднимает голову и поворачивает ко мне заплаканное лицо. – Отец, он… О, боги…
Не верю.
Резко подхожу к кровати с другой стороны. Отец… Я помню его сильным и высоким воином. Владеющим собой настолько безупречно, что никто и никогда не ощущал на себе тяжести его гнева.
А что теперь?
Он лежит здесь, щуплый старик с впавшими щеками и посеревшей кожей. Не знаю, что отравляло его сильнее: болезнь или все снадобья, которыми провоняла эта комната.
Я сажусь на постель и кладу ладонь на грудь отца. Сосредотачиваюсь на ощущении. Ничего. Сердце замерло.
– Надеюсь, ты вернёшь свои истинную в крае, которым правит Лунобог, – тихо говорю я, убирая ладонь.
Как странно. Последние полгода или больше все мы готовились. Одни осознанно, другие со скандалом, но постепенно свыкаясь с мыслью, что этот миг в конце концов придёт.
Отец не проявлял интереса к нашим стараниям, но покорно соглашался отбивать у Лунобога крохи времени, чтобы дать нам с Вики больше времени.
В какие-то дни, когда ему было особенно тяжело, я думал о том, не стоит ли развязке поскорей прийти, чтобы облегчить его боль. Чувства стёрлись настолько, что я не понимаю, как мне реагировать.
– Вал… – зовёт сестра. – Почему ты злишься?
– Злюсь, потому что проиграл в этом сражении. Отец… что-нибудь сказал?
– Нет… Даже не проснулся.
Я киваю, а внутри разгорается пламя.
– Вал…
– Прости, Вики. Сейчас сложно себя контролировать.
Сосредотачиваюсь, приглушаю грохот собственного пульса и открываю руку. Сестра тут же падает в объятия и срывается в рыдания на моей груди. Сейчас я нужен сестре, должен позаботиться и о ней, и о замке, и о нашем крае.
– Пойдём выпьем чаю с мёдом, – поднимаю сестру на руки и иду к выходу.
Чай… Неужели чашка, которую принесла мне Кейда, лопнула не случайно? Это был какой-то знак?
– А как же папа? – спрашивает Вики.
– Он уже никуда не денется, – ни голосом, ни чувствами не выдаю боли ради сестры. – Сперва позабочусь о тебе, потом пойду поговорю со жрецами о погребении.
М-да. Сейчас неподходящее время, чтобы приводить в дом жену, но мне лучше сделать это как можно скорее. Не хочу, чтобы Вики беспокоилась, что потеряет и отца, и брата по одной причине. В то же время я не хочу, чтобы моя невеста появилась в разгар траура, это не её горе, ей незачем нести этот груз с нами.
В любом случае сперва нужно в храм Лунобога. Крылья разомну, может, и в голове немного прояснится?

Глава 9. Невеста поневоле
Переход даётся куда сложнее, чем я предполагаю. Я падаю в обморок и прихожу в себя только на следующий день, когда вокруг меня поднимается такой шум, что, кажется, голова вот-вот взорвётся.
– Вставай, невестушка! Пора-пора омываться!
Что? Какая ещё невестушка?
Приоткрываю опухшие глаза и не сразу понимаю, где нахожусь. Комната незнакомая, куда беднее, чем моя. И гобелена, за которым я прячу письма Вала, над кроватью не висит.
Точно… Сидд. Дядя меня продал. Это всё же не кошмар.
– Вставай-вставай! – галдят незнакомые женщины и стаскивают меня с постели.
С удивлением обнаруживаю, что никакой одежды на мне нет, и живот сводит от страха. Надеюсь, это не Сидд заволок меня в комнату и… раздел?
– Постойте, – я пытаюсь сопротивляться. – Я здесь против воли, помогите мне, прошу! У меня есть жених, его зовут Валфрик! Умоляю, отправьте ему весточку, он щедро наградит вас!
– Нет у тебя больше женихов, – женщина, стоявшая всё это время в стороне. Остальные тут же смолкают, похоже, она старшая. – Ты теперь принадлежишь моему сыну. Так что пасть захлопнуть и не вякать, если тебе жизнь дорога. А я, поверь, щадить тебя второй раз не стану.
Я тут же замолкаю. Память немедленно подкидывает воспоминание об убитом ни за что монахе в храме Лунобога.
– Подготовьте ей платье и принесите косметику и украшения. Мои личные, – повелевает мать Сидд.
В комнате становится спокойнее.
– Эйна, пойди и вымой её, не хочу, чтобы рядом с моим сыном была какая-то доярка.
Ко мне подходит высокая очень худая девушка в сером шерстяном платье и, схватив за руку, заводит за ширму, где обнаруживается умывальник и кадка с ковшиком.
– Давай скорее, иначе нас обеих накажут, – ворчит она, зачерпывая воду, к счастью тёплую, и наполняет таз. – Нужно тебя в порядок привести.
Меня пугает всё, что происходит. Я стесняюсь, никого здесь не знаю, голова болит так, что кажется, будто в мои виски вонзили по стреле.
Всё происходит слишком быстро!
– Скорее, – Эйна вручает мне тряпку, сама хватает за вторую и начинает тереть мою спину.
Ничего не остаётся. Я наклоняюсь умыться, провожу тряпкой по рукам. Хочется спросить про волосы, но так и не решаюсь. Эйна слишком спешит.

Ситуацию омрачает ещё и то, что за ширму постоянно кто-то заходит. Мыло оставить, полотенце подать. Все они женщины, но я чувствую себя неуютно, пугаюсь и вздрагиваю. В ушах стоит звенящий писк, мои щёки горят от стыда. Почти всё за меня делает Эйна.
– Что за… – неожиданно замирает она, когда поворачивает меня боком и начинает оттирать предплечье.
– Ты о…
Девушка резко прижимает палец к моим губам и наклоняется к уху.
– Ты невинна? – непонятно к чему спрашивает она.
Закипающая во мне паника укалывает в самое сердце. А что, если это мой шанс спастись? Вдруг, если признаюсь, Сидд побрезгует жениться на мне?
– Нет! – торжественно объявляю я.
Эйна качает головой и возвращается к своему занятию, будто мы обсуждали какую-то ерунду. Вроде стала бы я облизывать мёрзлых лягушек или люблю ли бегающих по умывальнику мышей.
– Дура, – огорошивает девушка. – Если отдалась своему Валфрику до свадьбы – полная.
Я не понимаю, к чему этот разговор, и решаю промолчать.
– Ты ему больше не нужна, он уже взял, что хотел. А Сидд, если узнает, отдаст тебя своим воинам. Как порченую. Женщина принадлежит тому, кто первый её взял.
– Но я не хотела за него замуж! Меня силой привезли! С чего мне было беречь себя для этого… мерзавца!
– Ш-ш-ш! – одёргивает меня Эйна. – Эбба, его мать, здесь. Если она услышит, тебя вышвырнут в казармы, и ты сильно пожалеешь о том, что не держала язык за зубами, – она замолкает, и её взгляд становится стеклянным. – Ты знала, что иногда они делают это… под второй личиной?
На этой фразе я просыпаюсь окончательно. К горлу подкатывает тошнота, по коже проносится ледяная волна страха. Если сейчас по умывальнику действительно пробежит мышь, да так нагло, что смахнёт хвостом одну из баночек, я даже не моргну, хотя боюсь мышей. В жизни теперь есть вещи куда хуже.


Реальность обрушивается на плечи снежной лавиной. Эйна пугает меня, чтобы я была послушнее, или мне и правда придётся выбирать между замужеством с Сиддом и ролью игрушки для его воинов?
А что, если Сидд сам решит сменить личину в первую брачную ночь?
Боги, в этом выборе нет правильного ответа. Оба варианта одинаково ужасны! Как же мне избежать замужества?
– Эйна, побыстрее, – шипит из-за ширмы Эбба. – Ей ещё волосы крутить!
Меня выволакивают обратно в комнату. Пока помогавшая мне девушка занимается уборкой умывальных принадлежностей, на меня натягивают кружево нижнего платья с настолько тонкой тканью, что, можно сказать, я остаюсь обнажённой. После – тяжёлое красное платье с несколькими слоями юбок.
Может, этого нет? Всё кошмар? Скоро я проснусь и смогу отвлечься, прочитав одно из писем Вала?
Он же не бросит меня здесь одну… С ними. Вал говорил, что я его истинная, что делает его серые дни ярче. Не знаю, какие мысли тяготили его тогда, но я была рада его компании. Казалось, всё наоборот, и это он скрашивает мои будни.
Валфрик спасёт меня, так ведь? Потому что у меня как-то… не выходит.
– Затяните ей корсет потуже! – приказывает Эбба. – Она выглядит так, будто уже побывала на пиру.
Это такой намёк на то, что я толстая? Задеть меня пыталась? Могла бы обидеться, если бы не знала, что с фигурой у меня проблем нет.
– Мы затянули полностью, – возражает женщина, которая помогала мне одеваться.
– Но она выглядит как беременная! – злится мать Сидд и опасно сужает глаза. – Сын говорил, за неё заступался щенок Аелла. Уж не обрюхатил ли он девку?
Моё сердце совершает кульбит и ухает в подвал этого замка. В голове звенят слова Эйны: «Ты знала, что иногда они делают это под второй личиной?»
Я в ужасе смотрю на служанку, опасаясь, что она что-то скажет, но та молчит. Поворачиваюсь к матери своего мучителя и не отвечаю. Дерзить ей как-то не хочется.
– Отправьте её к лекарю, – выносит вердикт она. – Убедимся, что девка непорочна.
Меня окатывает ужас, так что я не успеваю даже возразить, как на удивление сильные женщины выволакивают меня под белы рученьки в коридор.
Я знаю, что не пройду проверку.

Глава 10. Мы все такие
Прямо в праздничном платье меня волокут по неприветливым серым коридорам, так похожим на наш замок, что я поначалу думаю, будто всё это какой-то розыгрыш и никто меня никуда не увозил. Впрочем, всё быстро встаёт на свои места. Становится ясно, что это совсем другие коридоры, заблудиться здесь на порядок проще, а ещё здесь… грязно. Слуги не убираются? У такого, как Сидд?
Разве что он всех их убил.
Меня затаскивают куда-то под землю. На лестнице скользко. Замок сырой, поэтому с наступлением холодов ступеньки становятся опасными. Я пару раз пугаюсь, не свернут ли мои сопровождающие шеи. Может, они мне и не друзья, но зла я точно этим женщинам не желаю. Я же не знаю, как сложилась их жизнь и почему они так себя ведут.
Здесь холоднее. После обмывания кожа сразу мёрзнет, но я боюсь жаловаться, а мою дрожь, похоже, считают страхом. Ещё несколько коридоров, и меня затаскивают в комнату, которую я сперва принимаю за темницу.
Внутри темно, но сухо, только узкое окошко под самым потолком. Перед входом большой круглый стол, на котором лежат травы, камни, скрученная в свитки бумага. Часть комнаты отделена книжными шкафами, от пола до потолка, вдоль стен множество комодов и разномастных сервантов, совершенно друг с другом не сочетающихся. Будто их свозили сюда со всего края, не заботясь об интерьере. Внутри множество баночек и коробочек с пыльными ярлычками.
– Илва, – зовёт одна из женщин. – Где ты?
– Здесь, – отзываются из темноты где-то за шкафом. – В чём дело?
Слышится шуршание юбки, и к нам выходит высокая девушка с длинными рыжими волосами. Уставшие серые глаза мажут по мне без интереса и останавливаются на одной из сопровождавших меня женщин.
– Проверь девку на невинность! Госпожа Эбба сомневается в её непрочности.
– Хорошо, – безразлично пожимает та плечами. – Ждите за дверью.
– Но мы…
– Хотите, чтобы она перед свадьбой в обморок грохнулась? – поднимает бровь Илва. – Не думаю, что господин будет сильно рад.
Немного потоптавшись и поворчав, женщины всё же выходят, а хозяйка комнаты вздыхает и манит меня за собой.
Оказывается, здесь есть ещё два помещения. В самой дальней части располагается узкая кровать, над ней несколько полок, на которых стоят светящиеся банки с непонятным содержимым и платяной шкаф. Мы остаёмся в комнатке, которую я принимаю за кухню. Здесь есть камин, перед которым висит котелок для приготовления еды или снадобий, дровница и обеденный стол, на который мне и указывает Илва. Под потолком сушатся пучки трав.
Тихо опускаюсь на один из двух стульев, всё ещё приходя в себя и пытаясь понять, что мне теперь делать. Идея настигает быстро, ведь терять мне уже нечего. Обречённые на смерть в принципе перестают чего-либо бояться.
– Я здесь против воли, – осторожно начинаю я. – Ты можешь помочь мне? У меня есть богатый жених. Он наградит тебя.
Илва не отвечает, что-то ищет в кухонном шкафу и будто не слышит меня.
– Пожалуйста, – мой голос начинает дрожать против воли. – Дядя меня продал, чтобы расплатиться с Сиддом. Меня не должно быть здесь.
– Как и всех нас, – хмыкает Илва, находя пару каких-то пузырьков и садясь за стол напротив меня. – Думаешь, ты единственная женщина, которая не хотела выходить за кабана? Мы все такие.


– Что? – я вскидываю брови и переспрашиваю. – Мы?
– Именно, – кивает она. – Все женщины в замке – жёны Сидда. Он пользуется правом первой ночи, а после мы селимся здесь и принимаемся за работу. Если очень повезёт, он к тебе больше не притронется, и ты проживёшь спокойную, не самую плохую жизнь, – она ставит передо мной первый пузырёк. – Спрячь это, не выпускай из рук и не разбей раньше времени. Здесь кровь. Когда будешь с ним в постели, надави вот так, и горлышко отломится. Испачкаешь простынь, Сидд поверит, что ты была невинна.
– Ч-что? – я только глазами хлопаю.
– Но как ты… откуда знаешь?
– Вижу. Глаз намётан. Ребёнка носишь, срок маленький совсем. От кого только? В кухне судачат, что кузен тебя зажимал.
– Неправда! – сержусь я.
– И…
– А кто тогда? Тот жених? – Илва ставит передо мной второй пузырёк. – Выпей это завтра утром, когда Сидд уйдёт. Оно очистит тебя.
– От чего?
– От всего. От проросшего семени, от посеянного семени.
Вот теперь становится по-настоящему страшно. Я могу ещё хоть как-то смириться со своей участью, всё же я сама за себя в ответе, пока Вал не заберёт меня и не сделает своей женой, но ребёнок? Даже если допустить, что я и правда могу носить под сердцем жизнь, исключает предлагаемый Илвой вариант. Нет ребёнка, и выбора-то нет!
– Но ведь так нельзя, – возражаю я. – Солнцеликая не позволит загубить жизнь.
– Милая наивная девочка, – вздыхает Илва. – Ты пока не поняла, что Солнечной богине нет дела до Дома Кровавой Луны. Здесь правит даже не Лунобог, а безумие и хаос. Прими лекарство завтра утром. Пойми, отсюда не сбежать. Ты спать не сможешь, если будешь знать судьбу тех, кто попытался. Точно хочешь привести ребёнка в этот мир? Ах, да. Возьми.
Она протягивает мне длинный кристалл белого кварца, внутри которого видно красную прожилку.
– Что это?
– Доказательство твоей невинности для Эббы. Просто отдашь его ей, – Илва безразлично пожимает плечами. – Ну или не отдавай, мне-то что? Всё, иди. И баночки не перепутай. Эту ночью, в постели, зелье утром, когда Сидд уйдёт.
Я растерянно прячу баночку с кровью в складках одежды. Немного подумав, забираю и второе зелье тоже. Затем беру кристалл и отправляюсь к выходу, чувствуя странную слабость.
За дверью меня дожидается только одна сопровождающая.
– Получила кристалл? Она дала тебе кровь?
– Д-да… ты знала?
– Все проходят через это, – пожимает плечами она и берёт под руку, чтобы я не упала на скользком камне. – Ты не первая, но лучше так, чем смерть или ночь в казарме, что, в принципе, одно и то же, не находишь?
Ничего не понимаю. Меня привели к Илве, она мне то ли помогла, то ли нет.
Нужно было искать способ убежать, а я нахожу только вариант выжить. Будто поворачиваю назад и хожу по кругу…
Наверху лестницы нас встречает Эбба и вытягивает ладонь. Я рассеянно кладу на неё кристалл, и женщина хитро улыбается. Начинаю нервничать. Неужели хозяйка не догадывается, что её с сыном дурят?
Может, это какая-то проверка?
– Прекрасно, – наконец заключает она. – Значит, ты готова к получению метки истинности. Без этого, – Эбба трясёт кристаллом, – ничего не получилось бы.
Моё сердце, едва успокоившееся после похода к Илве и взявшее паузу, чтобы немного подумать, вновь пускается галопом.
Метка истинности? Но я истинная другого! И почему без кристалла не получилось бы?!
О, богиня, неужели ничего не решилось, и я всё ещё рискую жизнью?!

Глава 11. Клеймо
Сумасшедшее утро, безумные люди вокруг и полное непонимание того, что ждёт меня дальше. Я будто пытаюсь поймать равновесие на весах, но судьба раз за разом подбрасывает на них новый груз, чтобы я оказалась в ещё большей беде.
Меня ведут в замковую часовню, а кажется, что на казнь. Оглядываюсь, пытаясь придумать хоть одну причину не ходить, но всё, что приходит мне на ум – признаться, что Илва не проводила тщательного осмотра. Вот только я, скорее всего, подставлю этим её. Кто знает, что с ней тогда будет? Сидд убивал и за меньшее.
Сопровождающие вталкивают в комнатку, заставляют умыть лицо и руки, затем уходят. Становится совсем неуютно. Из мебели здесь только кадка и нелепый кувшин с нарисованными ламантинами. Кажется, они танцуют. Вода ледяная, поэтому обряд очищения пусть немного, но приводит в чувства.
Что ж, очевидно, кричать и вырываться сейчас бесполезно и бессмысленно. Сейчас, сегодня и в этом моменте мне точно не избежать свадьбы.
Будь я у нас Дома, могла бы попробовать сбежать ещё раз, но на чужой территории шансов нет. Замка не знаю, людей, живущих в нём, тем более. Глупо признавать это, но провоцировать Сидда я не хочу.
Я слышала, что у главы Дома Кровавой Луны нет жены, потому что никто не выживает с ним дольше года, но, как оказалось, жён у него хватает, и он совсем не против взять ещё одну.
Мне просто нужно терпеть и не попадаться двуликим на глаза. Переступить через себя, пережить этот день, и дождаться Валфрика. Уверена, он за мной придёт, как только узнает, что случилось. Самой мне от двуликих не спастись, вычислят. Возможно, если я буду вести себя тихо, как мышка, я смогу отправить весточку, и никто не узнает. Переиграю их. Пусть думают, что покорили!
Сказать, конечно, проще, чем сделать… Мне страшно до стука зубов. Хотя в этом ещё и холод виноват.
– Девка, подойди! – бросает Эбба, тоже входя в комнату и медленно опускаясь на скамеечку у стены.
Свадебный обычай… Обычно матушка наставляет дочь перед тем, как отпустить к мужу. Мне же досталась свекровь, которую я заочно начинаю побаиваться, очень уж колючий и неприветливый у неё взгляд.
– Слушай сюда и на ус наматывай. Мой сын бывает грубым, но он всегда справедлив и прав. В глаза ему не гляди лишний раз, не любит.
– Зачем я ему? – тихо спрашиваю я. – У него же много других жён. Зачем та, кто обещана…
– Пасть захлопнула!
Эбба наотмашь бьёт меня по лицу, так что воздух вздрагивает от звона пощёчины. Я не успеваю ничего сообразить и сваливаюсь с лавки. Только после мою кожу обжигает ударом, и я прижимаю к щеке холодную от умывания ладонь.
М-да. Свадьба явно идёт не по тому сценарию, которого я ждала. Моя мама такого не позволила бы.
– На место села, – рявкает Эбба. Мне ничего не остаётся, кроме как подчиниться. – Не вякать, не перечить. Я дерзких переучиваю не хуже, чем мой сын. Хочешь жить с целыми пальцами и костями, будешь делать то, что я сказала. Хлеб свой отработаешь трудом. Сегодня у тебя одна роль, но завтра будь готова заняться делами, это я тебе сразу говорю. А то скулить начинают, то ходить не могу, то жить. Подохнешь с голоду – имей в виду, скормлю тебя псам и свиньям.
Мне и пощёчины хватило, чтобы впечатлиться, а уж это заявление… Кажется, я могу не дождаться Вала. Может, всё же рискнуть и убежать?
– Идём, – Эбба стаскивает меня с лавки. – Пора начинать праздник. Мальчики уже заждались.
Для такой возрастной женщины она весьма проворна. Мы покидаем комнатушку и входим в часовню, которая совсем не похожа на ту, что была в замке моего дяди. У нас чисто и пусто, только простенки украшают лаконичные гобелены, изображающие Лунобога и Солнцеликую.
Здесь царит хаос. Стены затянуты красными флагами, пол такой грязный, что мои сапоги прилипают. Чувствуется кислый запах выпивки, будто я зашла не в часовню, а в трактир, причём не самый приличный.
Сидд сидит в кресле с высокой спинкой там, где должен стоять пьедестал, с которого жрец будет читать проповеди. Рядом с ним круглый стол и служанка, под правым глазом которой наливается свежий синяк. Когда глава дома отводит руку, она с готовностью наполняет его кубок.
Воины рассредоточились по залу вдоль стен столы с угощениями, повсюду большие бочки, видимо, с вином. О, богиня… тебе точно не рады в этом Доме…
Эмоции в воздухе ощущались интересные. Я не могу сказать, что здесь особенно много народу. Кажется, что около полусотни гостей, но из-за того, что все они двуликие, обстановка тяготит. В часовне словно душно, ощущение, что присутствующих слишком много.
– Наконец очнулась, – Сидд отпивает и кивает на меня. – А мы делали ставки, не отправишься ли ты к Лунобогу.
Зал громыхнул смехом и проклятиями. Последние, видимо, от тех, кто думал, что я погибну. Можно было обидеться, но теперь мне кажется, это было бы для меня лучшим исходом, если бы не одно «но». Жить хотелось, очень.
– Где кристалл? – спрашивает Сидд, и мать, проходя мимо меня, подаёт камешек, который дала мне Илва.
Двуликий проводит им под носом, как бы пробуя запах, потом лижет его, отчего мне становится не по себе. Спина взмокла, ладони ледяные, кажется, он оттуда слышит стук моих зубов.
Глядя мне в глаза, разламывает кристалл пополам и держит над кубком. Красная прожилка вытекает, оказавшись жидкостью, и смешивается с вином.
– Подойди, – велит он.
Ничего не понимая, я подчиняюсь. Я чувствую тяжесть его силы на плечах и колючие взгляды окружающих. Поднимаюсь на ступеньку и смотрю на главу дома сверху, при этом чувствуя себя так, будто лежу в грязи у его ног.
– Сядь мне на колени, – приказывает он.
Я замираю и не двигаюсь. Воздух тяжелеет.
– Сядь мне на колени, – медленно, как пришибленной, повторяет Сидд.
«Не вякать, не перечить», – вспоминается голос Эббы. Перед глазами пронеслись мгновения, отнявшие жизнь у вступившегося за меня жреца, размазанный красный след на камнях, хрип и неподвижное тело на алтаре.
– Тебе нужна мотивация для послушания, девка? – спрашивает Сидд и медленно переводит взгляд на избитую девушку, налившую ему вина.
Ой, нет-нет-нет! Я не могу допустить, чтобы из-за меня кто-то ещё умер!
Прежде, чем воздух захрустел от гнева двуликого, я бросаюсь вперёд и практически падаю на его колени. Сидд удовлетворённо улыбается.
– Начинаешь соображать, – ухмыляется он и вручает мне кубок.
После этого берёт нож, лежащий на столике, и медленно режет свою ладонь. Сжимает кулак, в кубок падает несколько капель крови, и произносит:
– Перед лицом двуликих и богов, призвав свидетельницей от людей ту, что породила меня, объявляю эту женщину своей женой.
Он забирает у меня кубок и вскидывает вверх. Пара капель срывается и падает на моё платье. Двуликие в зале также вскидывают кубки.
– Я свидетельствую в твоём праве на эту женщину, Сидд из Дома Кровавой Луны, – с гордостью произносит Эбба. – Пусть бог ночи и смерти свяжет ваши души и не порвёт связи, пока ему не потребуется один из вас по ту сторону жизни.
– Да будет так! – громовым раскатом объявляют воины Дома.
Сидд опускает руку и подносит кубок к моим губам. Я пытаюсь увернуться, но он сжимает так и не сплетённые волосы и фиксирует голову.
Делаю глоток. Жидкость будто мерцает изнутри. Думала, мне будет горько, но на вкус ничего не ощущалось. Как воду пью.
Что за колдовство? Что это значит?
Может, ритуал не сработал?
Моим надеждам не суждено было исполниться. Не сразу понимаю, что холод, скользнувший по ноге, не от сквозняка, закравшегося под мои юбки, а оттого, что Сидд сунул туда руку и прямо сейчас задирает подол платья, оголяя бедро.
– Что? Нет, не…
Его злость заставляет меня вздрогнуть и выпрямить спину. В часовне угадывается новый привкус эмоций – желание, похоть. Я чувствую жадные взгляды, вспоминаю угрозы о том, что если Сидд поймёт, что я не невинна, то отправит меня в казармы. На ресницах собираются слёзы.
Двуликий залпом опрокидывает в себя остатки напитка, некогда бывшего вином, и швыряет пустой кубок за спину, едва не зашибив прячущуюся там прислужницу. Метнув в меня колючий взгляд, он звонко шлёпает по оголённой коже моего бедра так, что я вскрикиваю.
Сперва место удара жжёт от его ладони, но уже через миг я ору громче и пытаюсь вырваться. Такое чувство, что он не руку приложил ко мне, а раскалённую железку.
Кажется, что это продолжается целую вечность, но, когда он, наконец, убирает руку, я не сразу одёргиваю подол, потому как замечаю, что теперь на моём бедре красуется изображение вепря, замкнутое руническим кругом.
Он отметил меня? Заклеймил?! О боги…
Что на это скажет Валфрик?!
– Теперь ты моя, – Сидд улыбается, думая, очевидно, что выглядит очаровательным. – Больше не сможешь от меня сбежать, потому что эта метка – маяк для меня. Я тебя найду, где бы ни пряталась, девка. Лунобог признал наш брак, ты отмечена Домом Кровавой Луны, а я – твой любимый господин, которому ты подаришь много сыновей.

Глава 12. Горькие воспоминания
От боли в бедре я едва нахожусь в сознании. Она не стихает ни через пять минут, ни позже. Я будто одновременно обожглась и попала под тяжёлую лапу рассерженного кота, который изодрал меня когтями. Больно, стыдно и очень страшно.
В первую очередь за будущее. Метка появилась у меня не просто так, это знак, что Луный бог признал меня женой двуликого. Я слышала, что такое редкость, даже если двуликий женится на той, кого признаёт своей истинной. Сидд явно ближе к богам, чем хотелось бы. Впрочем, мне жаловаться на несправедливость некому. Я произнесла куда больше молитв Солнцеликой, чем Лунобогу, ему незачем быть милосердным ко мне. Про его жестокость мы давно знаем.
Сидд на моё состояние не обращает внимания. Держит на коленях, не позволяя слезть и отойти, дёргает волосы, то и дело зачем-то наматывая их на кулак. Требует у подавальщицы новый кубок и принимает поздравления от подходящих к его креслу.
Ему всё равно, что я дрожу от боли, а на ресницах блестят слёзы, что я напряжена и не реагирую на предложения выпить и поесть. Вал бы так не поступил. Впрочем, раньше на моём бедре не было чудовищного клейма, и я могла быть с ним. Кажется, что метка Сидда пытается прожечь ткань, чтобы все ее видели и знали, кому я принадлежу.
К нам подходят гости. Я почти не улавливаю слов поздравлений. Голоса двуликих смешиваются в монотонный гул, будто я слышу их, находясь под водой. Некоторым из них Сидд позволяет взять мою руку и поднести к губам. Я задыхаюсь от боли и тяжёлых эмоций. Если раньше мне казалось, что гнев и ярость двуликих тяжело переносить, то теперь я понимаю, радость и страсть не менее губительна. Сейчас мне очень плохо, а их чувства пытаются внушить мне обратное. Это сводит с ума.
Один из подошедших гостей рассмешил Сидда. Я не слышала, что он сказал, но двуликий, может, забывшись, может, и специально шлёпает ладонью по моему бедру. Новая вспышка боли вышибает из тела сознание, в глазах мутнеет.

Я бегу сквозь моросящий дождь к конюшням. Ветер пахнет прелой листвой и грибами, под сапогами приятно шуршит пожелтевшая трава. Подол моего платья намок и потяжелел, но я не замечаю этого, уже вижу, что под навесом стоит тот, ради кого я и выскочила из замка в такую неприятную погоду. С Валфриком я дождя не замечаю.
– Моя милая госпожа, – он ловит меня в объятия, поднимает над землёй и кружит, а я хохочу, не в силах сдержаться и не заботясь о том, кто может нас услышать. – Дождь подарил нам ещё три дня.
– Слишком мало, – улыбаюсь я, прижимаясь щекой к его груди.
Можно ли полюбить кого-то так быстро? Мы познакомились всего два дня назад, а мне кажется, что я знаю его всю жизнь, просто по какой-то нелепой случайности забыла и теперь с радостью вспоминаю.
– Скажи это ещё раз, и я заброшу тебя в седло своего коня и увезу, – обещает Вал, прижавшись губами к моей макушке.
– Нельзя, – смеюсь я, шутливо хлопнув по его груди. – Дядя не позволит и может пойти на вас войной, а твоему отцу сейчас не до военных дел.
– Ты слишком умная, знала? – усмехается Вал. – Мужчинам нужно быть осторожнее с такими, как ты. Перейдёшь тебе дорогу и пропал.
– Будешь меня сторониться? – поднимаю на невинный взгляд. – За то, что посчитала, что нашим домам не стоит ссориться?
– Напротив, буду держать тебя ближе, – он целует меня в макушку. – Умные женщины опасны лишь для глупых мужчин.


Валфрик наклоняется и целует меня. В первый раз! Неожиданно, уверенно, ни о чём не спрашивая.
Я пугаюсь новых ощущений и замираю на миг, но горячая ладонь на спине, нежная, но настойчивая ласка быстро успокаивают, и я прикрываю глаза, доверившись.
Меня волнует этот мужчина. Что-то в нём постоянно притягивает меня, как мотылька манит пламя свечи. Вот и сейчас он отнял мой первый поцелуй, а я и рада.
Вал размыкает мои зубы языком, делая поцелуй глубже, волнительнее, взрослее. По спине бегут мурашки, в груди дрожит восторг, уходящий стрелой вниз по телу. Никогда не чувствовала ничего подобного, но мне… нравится. Ноги едва меня держат, и Валфрик, почувствовав это, разворачивается и прижимает меня к стене, закрывая от всего мира.
Из груди вырывается стон. Его пальцы путаются в волосах, скользят по спине и смещаются на талию. Мне хочется быть ближе к нему, хотя и сама толком не понимаю, куда ещё-то. Мы уже стоим неприлично близко. Целуемся, будучи неженатыми, но мне плевать!
Когда я с Валом, мне на всё плевать!
С явным усилием он прерывает поцелуй и касается моего лба своим. Я тянусь к нему сама, целуя в губы, быстро, порывисто, дразнясь. Мне мало этого.
– Лучик мой. Ты делаешь меня безумным.
– Почему?
– Мне стоит больших усилий не увести тебя прямо сейчас. Украсть, забрать.
– Забыл про дядю? – улыбаюсь я, продолжая целовать его щёки, скулы. Так хорошо с ним.
– Военными делами могу заняться я. Хотя мне больше хочется заняться тобой. Вдруг пока я веду скучные переписки с твоим дядей ты встретишь кого-то поинтереснее?

– Девка, очнись!
Кто-то выплёскивает мне в лицо, как мне показалось, воду. Когда я открываю глаза и обвожу взглядом то, что меня окружает, то чувствую кислый запах вина. Смотрю на свою грудь и вздрагиваю, с перепугу решив, что красные капли на коже – кровь.
Сидд всё так же сидит на своём кресле, а я на полу у его ног. Бедро всё ещё жжёт, а губы подрагивают, будто я целовала Вала взаправду, а не целую луну назад. Сладкое, но одновременно такое жестокое воспоминание.
– Хватит валяться, девка, – хмыкает Сидд, требуя налить себе ещё. – Лежать ты сегодня обязательно будешь, но позже. Поднимайся и удели внимание гостям.

Глава 13. Право первой ночи
Единственная, кто помогает мне подняться – девушка, что подаёт Сидду напитки. Она вручает мне полотенце, отводит в сторону и подаёт кубок. Я растерянно беру его в руки, не понимая, что делать дальше.
– Выпей, – подсказывает девушка. – Сейчас они напьются и будет совсем плохо.
– Что это?
– Сбитень. Пей. Горчить будет, но это ничего.
– Нет, спасибо. Я не могу. Не хочу алкоголь.
– Ну, дело твоё, – пожимает плечами девушка и залпом опрокидывает содержимое в себя. Я бы выпила. Перед тем, что будет.
Меня передёргивает, но всё же это не повод пить. Вал бы не одобрил… Впрочем, мне теперь к Валфрику нельзя.
Боль в ноге постепенно отступает. Там всё ещё жжёт, но я хотя бы не корчусь, не в силах ничего делать. Интересно, как долго я лежала в обмороке?
Сидд подзывает нас, и мне снова приходится занять место на его колене, а помогавшей мне девушке за спинкой его кресла. Неловко, но кто меня спрашивает?
Гулянье набирает обороты. Находиться рядом с двуликими очень непросто. Их эмоции заглушают друг друга, а под действием алкоголя это воздействие оказывается ярче и губительнее. Я успеваю заметить пару драк, но не знаю, чем заканчивается дело, и из-за чего ссорятся двуликие. Сидд не проявляет к ним интереса, налегая на выпивку и угощения, в основном мясные. Ко мне он пока не проявлял интереса, и я была этому очень рада.
Сама к еде и напиткам не притрагиваюсь. Возможно, стоило бы, но как только думаю о том, что будет после всего этого, чувствую тошноту. К тому же компания совсем не располагает. Я привыкла обедать за столом, пользуясь приборами. Я не привередлива, каких-то особенных условий или дорогой посуды не жду. Сидд, да и другие двуликие едят руками, меня это немного пугает.
Чтобы как-то отвлечься, я рассматриваю стены, потолок, гадая, как и почему подобные гуляния проходят в часовне богов. Ведь здесь нужно молиться и просить совета, собираться с мыслями и принимать сложные решения. Дом Кровавой луны будто нарочно искажает всё, что мне привычно и что я считаю правильным. Так нельзя. Даже если они поклоняются Лунобогу, не должна часовня превращаться в кабак.
Сидд устаёт держать меня на коленях. Мне приносят высокий табурет и позволяют сесть рядом с его креслом. Сижу, напряжённо выпрямив спину, боюсь шевелиться лишний раз. Голова кружится, пожалуй, если бы я что-то ела сегодня, меня бы уже стошнило от кислого запаха вина, ягодного сбитня, тяжёлых эмоций двуликих и страха за своё будущее.
Наконец музыка стихает. Этот факт особенно меня пугает, будто всё, что было до этого – лишь затянувшийся розыгрыш. Злая шутка, не по-настоящему. Взгляды обращаются на меня и становится максимально неуютно. Я будто только сейчас в полной мере осмыслила, что меня ждёт.
Сидд с трудом поднимается на ноги. Я вижу, что он едва держит равновесие, взгляд поплывший. Сегодня Сидд явно перебрал вина, будто напивался за нас двоих.
– Что ж, девка, – он наваливается на мои плечи так, что я едва не падаю. – Пошли. Пора сделать из тебя женщину и посмотреть, на что ты годишься!
Я мотаю головой, но он не обращает внимания и тянет за собой. Гости провожают нас подбадривающими криками и свистом. Эмоции беспричинного восторга глушат во мне истерику. Это пугает ещё сильнее.
Снова коридоры, в этот раз с приглушённым светом. Чувствую закипающую панику, но мои попытки сопротивления тщетны. В конце концов мы оказываемся в комнате, центр которой занимает большая круглая кровать, похожая на алтарь. Разожжён камин, вдоль стен множество свечей в тяжёлых подсвечниках.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71516785?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.