Главная страница | Фанфик | Прочитать и уничтожить

Прочитать и уничтожить
Рита Лурье
Служанка получает назначение в свою первую семью – в дом зловещего командора Рена, который всегда носит маску.

Служанки – низкий, практически бесправный социальный класс в антиутопическом государстве Галаад. Их роль – суррогатное материнство для военных чиновников и их бесплодных жён. Сирота-Рей мужественно мирится с уготованной ей участью, благодарная хотя бы за возможность иметь пищу и кров над головой. Но уж точно чего не ожидала девушка, так это того, что в своём первом доме окажется не рабыней, а героиней готической сказки о Красавице и Чудовище.
История является фанфиком на трилогию сиквелов "Звездных войн" и сериал "Рассказ служанки".
Содержит нецензурную брань.

Рита Лурье
Прочитать и уничтожить

Глава первая. Дом

После мягкого полумрака помещения белизна снега ослепляла. Рей замедлила шаг, болезненно щурясь, позволяя глазам привыкнуть к смене освещения, но ее тут же легонько подтолкнули сзади, заставляя продолжить движение. Козырек на лице загораживал угол обзора и чтобы увидеть человека позади себя, девушка невольно завертелась, за что получила новый тычок между лопаток.
– Хватит считать ворон, – строго, но в то же время довольно добродушно наказала ей тетка Маз, появившаяся в поле зрения и загородившая собой на мгновение ядовитую белизну снега, – не заставляй себя ждать. Иди к машине.
И Рей послушно пошла, разрешив себе обернуться только возле автомобиля, пока водитель открывал перед ней дверцы и размещал в багажнике легкую сумку.
Отсюда крошечная черная фигурка тетки Маз казалась еще меньше и теперь Рей заметила перемену, произошедшую с пожилой женщиной. Яркий свет прочертил все морщины на ее смуглом лице, безжалостно обнажая все раны, нанесенные временем. Снег отражался в блестящей пелене слез, застилавшей глаза женщины. Тетка слишком привязалась к своей воспитаннице и неминуемо скорбела из-за предстоящей разлуки. Она обещала навещать Рей в том месте, где она окажется; да и в принципе закон обязывал ее контролировать своих бывших подопечных. С кем-то это обстоятельство было вынужденным и тяготило обеих, с Рей все было по-другому. Она была тихой, смиренной и покорной девушкой, настоящим ангелом среди всех этих беспокойных душ, пытавшихся противостоять строгим правилам и давлению на их бурные натуры. Возможно, будь у самой Рей хоть что-то свое, потерянные близкие, важное прошлое, она тоже пыталась бы сопротивляться своей участи. Однако, у нее не было ничего и никого; с другими женщинами она не сближалась, только тетка Маз внушала ей хоть какую-то симпатию. И все же их привязанность возникла скорее, как следствие неминуемой попытки разума заключенного примириться со своим тюремщиком, лишь бы только скрасить угнетающие обстоятельства.
Тетка Маз подняла вверх руку со сморщенными пальцами, побелевшую от холода без перчаток и сделала в воздухе неуверенное движение, словно собиралась помахать Рей на прощание. И тут же пробормотала себе что-то под нос и бросилась к машине.
– Я поеду с вами, – решительно заявила она водителю, который только молча кивнул, не имея права голоса в этом вопросе, – хочу проконтролировать как моя девочка доберется в новый дом.
Рей тем временем устроилась на заднем сидении и расправила полы широкого, красного плаща, аккуратно разложив его на мягкой обивке. Маз села рядом с водителем и, пока он предъявлял на блокпосте пропуск, быстро обернулась к девушке.
– Рей, – взволнованным шепотом начала пожилая женщина, – это не приветствуется, но если хозяин будет плохо с тобой обращаться, ты можешь доложить мне, и я попробую подать прошение о переводе в другой дом…
Рей стало не по себе, но она не позволила себе продемонстрировать этого и без того напуганной тетке. Именно сейчас она вдруг начала волноваться, хотя до того удивительно спокойно и стойко воспринимала уготованную ей участь. В конце концов, будущее виделось ей не таким уж страшным, учитывая то, что у нее, одинокой сироты без каких-либо средств для существования и жизненных перспектив, появится постоянная крыша над головой. Ладно, временная, но все же – кров, пища, куда лучшая, чем в исправительном заведении Маз, можно считать достойной наградой за то, что ей придется пережить. Да и может быть семья окажется не такой плохой и обращаться с ней будут не слишком жестоко… Вот здесь и возникали сомнения.
Маз воспитала и отправила в дома приличное количество служанок и Рей часто присутствовала при расставании своей покровительницы с ее подопечными. И никогда прежде женщина не была так взволнована, так удручена и озадачена. Никогда прежде она не говорила девушкам тех слов, которые только что услышала Рей. Опасных, крамольных слов, за которые тетку Маз, вполне могли бы повесить на столбе. При водителе она бы точно не решилась такое сказать. Кто знает – насколько он предан своему хозяину и не сочтет ли нужным по прибытии в поместье доложить об услышанном.
– Что вы, тетушка, – Рей выдавила из себя улыбку, – для меня большая честь обрести семью. В этом не возникнет необходимости…
Маз бросила короткий взгляд на приближавшегося к машине водителя и склонилась ниже, теперь ее дыхание почти касалось лица девушки. Ее огромные глаза за стеклами очков были полны тревоги и сожаления.
– У магистра Рен плохая репутация, – выпалила Маз, – но тобой была заинтересована другая пара. Лучше бы ты попала к ним, я хорошо знакома с Армитажем. Он благородный человек, не причинил бы…
Фраза повисла в воздухе, потому что тетка Маз не успела ее закончить. Водитель хлопнул дверцей и уселся на свое место. Пожилая женщина откинулась обратно на свое сидение и завозилась, пристегивая ремень. Автомобиль тронулся с места.
Рей обернулась назад и бросила последний взгляд на удаляющееся темное здание приюта, где провела последние несколько лет жизни.

Поместье располагалось в элитном квартале, где каждое здание соревновалось с другим в благородной, утонченной роскоши. Рей невольно залюбовалась пейзажем, проносившимся за окном автомобиля и подумала о том, что не встречайся на дорогах частые посты и военные патрули, это место показалось бы уютным и гостеприимным. Этот район был огражден от тех ужасов, о которых ночами шептались другие воспитанницы – повешенных людях на заборах и столбах, вооруженных стычках, сожженных жилищах предателей, кровавых расправах прямо на глазах у случайных прохожих. Командоры не любили видеть из окон своих богатых вилл последствия жестокости установленного ими режима. Они предпочитали красивые пихты и ели, кованые заборы и спящие под снегом розовые кусты. Рей даже порадовалась тому, что ближайшие год или, возможно, годы проведет именно здесь, хотя тревожные предостережения Маз не уходили у нее из головы.
Автомобиль остановился у массивных ворот красивой постройки викторианской эпохи. Округлые башни, эркеры и балконы делали дом похожим на средневековый замок из книг, которые Рей когда-то читала в детстве. До того момента, когда грянула революция и война, и подобное бессмысленное чтиво оказалось за гранью закона, по крайней мере для женщин. Мужчины могли позволять себе коротать досуг за пыльными книжными страницами, впрочем, к прочтению все-таки рекомендовались несколько другие книги. Военное дело, религиозные трактаты и биографии святых были куда предпочтительнее пустой, развлекательной прозы.
Тетка Маз забрала у водителя небольшое приданое Рей и, цепко подхватив под локоть свою воспитанницу, повела ее в сторону дома. Сердце девушки бешено стучало, предчувствуя встречу со своим новым окружением и особенный трепет в ней вызывала перспектива знакомства со своим хозяином. Каким он будет? Старым и уродливым? Молодым и привлекательным? Из разговоров воспитанниц приюта Маз, Рей сделала неутешительный вывод о том, что старики предвещают куда меньше опасности, нежели ровесники своих служанок. Среди девушек блуждало множество жутких историй о том, как трагично завершались судьбы тех особ, к кому хозяева воспылали похотью или начали испытывать другие неуставные чувства. Были, конечно, и те романтичные натуры, которые мечтали о том, чтобы из скромной служительницы государства превратиться в привилегированных жен командоров, но Рей не была склонна верить этим пустым фантазиям. Поэтому она сразу для себя решила, что чем старее и безобразнее окажется ее хозяин, тем легче сложится ее жизнь в этой семье.
Однако, хозяин не утруждал себя тем, чтобы заявиться на знакомство с новой служанкой. Вместо него на крыльце Рей и Маз поджидала целая процессия незнакомцев. Внимание девушки тут же привлекла к себе удивительно высокая и статная женщина в зеленом платье и енотовой шубе, наброшенной на плечи. Рей без труда догадалась по наряду, что перед ней сама хозяйка – госпожа Рен. Рей понимала, что неприлично долго разглядывает женщину, но не могла отвести взгляда – от этих небесно-голубых глаз на молочно-белой коже, аккуратно уложенных мягкими волнами белоснежных волос, правильных и крупных черт лица, в котором явно читались благородное происхождение, но жесткий характер его обладательницы. За плечом женщины стояли невзрачный охранник и скромная китаянка в сером платье.
– Госпожа Рен, – и без того маленькая Маз отвесила что-то вроде реверанса перед рослой особой, почти вдвое крупнее ее, – я взялась лично сопроводить свою воспитанницу и представить ее вам. Рей – лучшая из моих девочек и уникальна своей чистотой, чем сейчас мало кто может похвастаться, и особенно кротким нравом. И… конечно же, фертильна.
Госпожа Рен поманила Рей к себе и девушка нерешительно ступила на нижние ступеньки лестницы, ведущей на крыльцо. Высокая блондинка протянула руку и сжала подбородок Рей, вздернув ее лицо вверх и заставив посмотреть себе в глаза. Однако, в ее голубых глазах не было написано ни злости, ни презрения, скорее холодный, почти научный интерес. Она разглядывала девушку несколько минут, но не оценивала, словно товар на рынке, а скорее удовлетворяла свое любопытство. И от этого долгого ритуала Рей стало неловко, она чудовищно забеспокоилась насчет изъянов, которые ее новая госпожа может прочитать в ней, засмущалась от природы смуглой кожи, не считавшейся показателем хорошей породы, и дурацких веснушек. Ведь если все удачно сложится, то возможно, такой набор генов и получит ребенок, которого так жаждет ее новая госпожа. Вдруг, она не захочет, чтобы у ее потомства были веснушки и смуглая кожа, когда она сама такая белотелая аристократка?
– А я думала девственницы уже давно вымерли, как динозавры, – удивительно мягко и насмешливо сказала госпожа Рен, заставив Рей вздрогнуть в ее руках, – отрадно видеть хоть одну. Однако, тебе, дитя, нужно знать, что неприлично поднимать глаза без разрешения.
– Простите, хозяйка, – смущенно забормотала Рей, тут же уставившись на носки своих сапожек, – я…
И тогда госпожа Рен сделала то, чего девушка меньше всего от нее ожидала. Она отпустила подбородок Рей и как-то шутливо щелкнула ее по носу, заставив снова поднять на себя взгляд. Тетка Маз у Рей за спиной напряженно кашлянула.
– А магистр не собирается познакомиться со служанкой? – осторожно напомнила она о своем присутствии, чтобы нарушить затянувшуюся неловкую паузу. Госпожа Рен перевела взгляд на пожилую женщину и беззаботно пожала плечами.
– Не думаю, что в этом есть необходимость, – заявила она и в ее голосе снова прозвучала плохо скрытая насмешка, – познакомится, когда будет нужно.
Рей невольно обернулась на тетку Маз, нуждаясь в том, чтобы увидеть реакцию своей воспитательницы. Она уже начинала подозревать, что не просто так пожилая женщина предупреждала ее насчет этого дома и что-то с ним действительно не так. С его обитателями и, конечно, с его хозяином. Насмешливая великанша Рей тоже не внушала никакого доверия, командорских жен она представляла себе несколько иначе. Смиренными… холодными. В лице тетки тоже читалось явное недоумение поведением госпожи.
– Вы свободны, тетка Маз, – распорядилась госпожа Рен, – дальше мы справимся без вашего участия.
Высказывание прозвучало как приказ, и тетке Маз только и оставалось, что подчиниться. Она обменялась с Рей последними долгими тревожными взглядами и слегка тронула воспитанницу за плечо, подталкивая к дому, а заодно вложила ей в пальцы ремень легкой дорожной сумки. Вот и все…
– Пред его очами, – прошептала Маз.
– Пред его очами, – с готовностью откликнулась Рей. Госпожа Рен поманила девушку за собой и позволила первой войти в просторный светлый холл дома с резной лестницей и красивой хрустальной люстрой. Рей невольно засмотрелась на роскошное убранство с красивыми деталями и чуть не врезалась в великаншу, преградившую ей дорогу. Блондинка мягко улыбнулась, снимая с плеч шубу и протягивая ее подоспевшей девушке в сером платье. Марфа слегка поклонилась своей хозяйке и исчезла с шубой в темном коридоре. Там же скрылся и охранник.
Рей опомнилась и стянула с головы козырек, потянулась к застежкам плаща. Ее суетливые движения не укрылись от цепкого внимания госпожи Рен. Рей тут же забормотала извинения. Хозяйка мягко накрыла своей длиннопалой ладонью с красивыми перстнями руку девушки.
– Не трясись так, – ласково сказала она, – меня тебе точно бояться не стоит, если не будешь меня злить. И уж точно не стоит называть меня госпожой Рен, я это ненавижу. Просто Фазма.
– Хорошо, хозяйка, – кивнула Рей и покорно опустила голову. Фазма убрала свою руку и повернулась в сторону коридора, позвала марфу.
– Роуз, – распорядилась она, – покажи нашей гостье ее комнату.

Глава вторая. Библиотека

Комната располагалась в последнем мансардном этаже здания и путь до нее показался Рей маленькой вечностью. Сердце билось часто и громко и девушка сама не заметила как, но попыталась синхронизировать свои шаги с его нервными ударами. Теперь ее тело и старый дом звучали в унисон. На последнем пролете лестницы ступени встретили свою гостью тихим, жалобным скрипом. Словно дерево пело какую-то одному ему известную песню. Только теперь Рей поняла причину, по которой так тщательно акцентировала свое внимание на звуках – в особняке было удивительно тихо.
Приют и красный центр были полны пьянящей какофонией звуков. Даже по ночам Рей окружало дыхание других воспитанниц, их перешептывания, бормотание во время кошмарных снов, песнь ветра за окном. Дом Ренов был поразительно безмолвным. Мертвым – добавила про себя Рей и почему-то испугалась. Ей не хотелось так думать. Ей нельзя так думать. Это все-таки теперь ее дом, хоть какой-то, в некоторой степени даже настоящий. Неизвестно, конечно, на какой отрывок времени, но всяко лучше, чем жесткая койка в приюте. Дом и приют – это разные вещи, рассудила она про себя.
И девушка так увлеклась своими мыслями, что не заметила, как марфа остановилась перед дверью из мореного темного дуба, перебирая ключи на увесистой связке. Китаянка все это время бросала в сторону гостьи заинтересованные взгляды. Вероятно, не будь Рей так увлечена погружением в звуки старого дома, она бы отметила, что Роуз рассматривала ее с куда большим увлечением, чем того позволяют приличия. Наконец-то дверной замок щелкнул, пропуская в темный коридор тусклый дневной свет из комнаты.
– Тебе помочь устроиться? – робко предложила марфа, но Рей решительно покачала головой, пресекая все попытки вторгнуться в ее личное пространство. Она без труда догадалась, что сейчас китаянка обрушит на нее целый поток информации и бессмысленной болтовни. Это ясно читалось в ее живых темных глазах.
– Я хочу отдохнуть с дороги, – буркнула Рей и захлопнула дверь изнутри, прислонившись к ней всем весом своего тела. Судя по дыханию на лестнице и мягким шагам, Роуз переминалась с ноги на ногу и не торопилась уходить.
– Я слышала, что это твой первый дом, – выдержав длинную паузу, заговорила марфа, – может быть, ты хочешь об этом поговорить?
– Нет-нет, – бросила сквозь дверь Рей, – уходи. У тебя, должно быть, очень много дел.
Но девушка на лестнице никуда не торопилась. Рей в эту минуту почему-то очень ярко представила себе ее, словно могла видеть со стороны, как марфа тоже прижимается к двери, разделяющей их, может быть, даже касается древесины тоненькими пальцами, огрубевшими от труда по дому. Поглаживает дубовую поверхность, как живое существо. Вероятно, догадалась Рей, ей здесь довольно одиноко, хотя тут же одернула себя – и почему это только должно ее волновать? От тетки Маз девушка часто слышала о том, что многие марфы ужасные сплетницы, а некоторые еще и плетут какие-то сомнительные интриги. Она же хорошая девочка, ей не стоит ни во что такое ввязываться. Нужно всегда помнить, кто она такая и где ее место.
– Ладно, – в конце-концов сдалась Роуз, – если надумаешь пообщаться, я на кухне. И буду рада…
– Угу, – кивнула Рей и оттолкнулась от двери, избавляя себя от искушения убедиться, что марфа действительно ушла. В комнате она чувствовала себя защищенной, хотя все равно держала в голове тот факт, что у прислуги есть ключи от всех комнат, а хозяева, если пожелают вовсе не станут считаться с таким сомнительным обстоятельством как ее жалкие попытки создать неприкосновенное личное пространство. И зачем ей это? От кого или от чего ей прятаться? От хозяина, про которого обычно невозмутимая тетка Маз говорила с таким трепетом? Каким чудовищем он бы не был, жизнь служанок высоко ценится в их обществе. Он сам же подпишет себе смертный приговор, если посмеет причинить ей вред. И все равно Рей было немного тревожно от того, что дверь, ведущая на лестницу, не запирается изнутри.
Она наконец-то позволила себе рассмотреть комнату, которая ей досталась. После койки в приюте в общем помещении, просторная светлая спальня казалась настоящей роскошью. Неужели все это принадлежит теперь ей? У нее есть даже свой умывальник, свой санузел с душевой кабиной, широкий шкаф, который нечем особенно было наполнить. И Рей поддалась искушению и решила проверить гипотезу, услышанную от других девушек в приюте: комната должна быть безопасной, ведь многие служанки пытались наложить на себя руки. Рей не понимала этого – жизнь, какой бы она не была – уже подарок, уже стоит борьбы, даже с собственными демонами. Она бы никогда не стала, не подумала о подобном исходе, или…
Окно не открывалось до конца, выбраться в него оказалось невозможным. Да и был ли какой-то смысл в этом, когда прямо под ним разверзлась бездна нескольких этажей без единого уступа или карниза. Высокие стены, словно у средневековой неприступной крепости.

Осмотрев все ящики и закутки, Рей не смогла отыскать ни одного острого предмета или хоть чего-либо, что могло представлять малейшую опасность. Даже легкий светильник под потолком был подвешен на крюк настолько маленький, что при всем желании, продеть в него веревку или простыню оказалось бы невозможным. В спальне и примыкающей к ней ванне не было зеркал. Это обстоятельство показалось девушке чрезвычайно забавным.
В приюте и красном центре тоже не было зеркал. На самом деле она плохо представляла, как выглядит на самом деле, складывая это представление из случайных обрывков образа, подсмотренного в отражающих поверхностях во время визита в медицинский центр. Она видела свои плечи и руки, усыпанные веснушками, но их наличие на лице было только предположением. Волосы в косе были темно-русыми, скорее каштановыми. А вот о цвете своих глаз Рей имела очень смутное представление. Спрашивать о таком тетку Маз или других воспитанниц, с которыми отношения у девушки складывались не лучшим образом, не имело смысла. Но именно сейчас, сидя на широкой кровати с идеально-белоснежным постельным бельем, сложив руки на коленях, обтянутых алым платьем, она пыталась представить себя со стороны. Себя в своем новом доме. Себя в своей новой комнате. Момент показался Рей достаточно важным для такой глупой фантазии. В конце концов у нее впервые за несколько лет жизни наконец-то появилось что-то свое, конечно, не до конца. И тут же девушка одернула себя: как у нее может быть что-то свое, когда у нее самой-то себя нет? Нет прошлого, нет воспоминаний, нет представлений о собственной личности, интересах, вкусах и взглядах? Если она не знает даже цвет собственных глаз? Все, что у нее было, одно лишь имя. Короткое и простое, словно более длинного она не заслужила. Так, вероятно, могли бы звать породистую собаку или любимую лошадь хозяев, в любом случае, эти несколько букв скорее напоминали кличку животного.
Ты и есть животное для них, – горячо и насмешливо прошептал каверзный голосок в ее голове, – новый питомец, маленькая милая зверушка. Только знают ли они, что у пушистого крольчонка смертоносные когти?
– Заткнись! – взвизгнула Рей и зажала уши руками, словно это могло сберечь ее от голоса, жившего внутри черепной коробки, – заткнись, заткнись!
Когда она отняла ладони от головы, то уловила смутный шорох снаружи – вероятно, любопытная марфа так и не ушла, решив послушать под дверью, чем же станет заниматься новая служанка и наконец-то дождалась хоть чего-то интересного. Рей нахохлилась, как воробей, обняла себя за плечи, потому что ей тут же стало холодно и неуютно даже в этой красивой комнате.
Нужно было как-то сгладить ситуацию и Рей подумала, что стоило бы спуститься вниз и попробовать побеседовать с этой Роуз, осторожно расспросить что именно слышала девушка и какие сделала из этого выводы. А главное, не собирается ли она доложить строгой великанше о том, что их новая подопечная, вместо молитв, оставшись наедине с собой, бормочет себе под нос какую-то ерунду. Да, верно. И ведь ничего плохого не будет, если она установит условно-дружеские отношения хоть с кем-то из обитателей дома. Общение между служанками и марфами не возбранялось, а значит, никто Рей за это не осудит. Все-таки она повела себя крайне грубо, захлопнув дверь у новой знакомой прямо перед носом.
Давай-давай, разыгрывай хорошую, славную девочку, пресмыкайся даже перед прислугой.
Рей уже успела спуститься на первый этаж, когда назойливый голосок настиг ее и вынудил остановиться. Она заторможено уставилась перед собой и принялась нервно разминать шею в том месте, где заканчивался закрытый воротник платья. Кожа горела, словно к ней только что приложили раскаленную кочергу и этот простенький ритуал хоть немного вернул девушке ощущение реальности. Нет никакого голоса. Она здесь. Она в своем новом доме. Стоит посреди просторного красивого холла, прямо под сверкающей хрусталем люстрой, окруженная дорогими предметами и портретами неизвестных людей. В витражное окошко над входной дверью пробивается тусклый солнечный свет с улицы. Если как следует сосредоточиться на собственных ощущениях, можно уцепиться за них, как утопающий за соломинку и все-таки удержаться на плаву. Мягкая кожа ботинок слегка жмет большие пальцы ног, не потому что мала, а потому что модель универсальна и вне зависимости от строения стопы, сужается к носу. Правый чулок слегка растянулся и сполз, болтается где-то в районе колена и хорошо, что прикрыт плотной юбкой и никто не заметит этого несовершенства. Платье очень узкое на ребрах, если вдохнуть поглубже, можно ощутить как ткань окольцовывает кожу.
Рей проделала все эти маленькие фокусы, и ей стало легче. В голове снова была кристальная ясность, никаких посторонних голосов. Даже настроение девушки слегка улучшилось – вот, ее новый дом, можно изучить его, ведь, вроде как, ограничения на ее передвижения по нему никто не накладывал, а в нем так много разных увлекательных деталей. Поэтому она легко смогла отыскать кухню и шагнула туда, готовая начать дружескую беседу. Однако, Роуз, уже, вероятно, утратившая надежду на сближение с новой служанкой, не готова была к ее появлению и от неожиданности резанула большим кухонным ножом себе по пальцу. Морковка на деревянной доске тут же окропилась созвездием красных капель. Марфа тоненько пискнула и притянула палец к губам, зализывая ранку.
– Извини, – Рей потупила взгляд, тут же пожалев о своем намерении в момент показавшемся самой глупой затеей за последние сутки, – не хотела тебя напугать.
– Ничего, – миролюбиво сказала Роуз, вынимая палец изо рта и осматривая повреждения, – до свадьбы заживет.
– Ты выходишь замуж?
Несколько минут они тупо смотрели друг на друга, погрузившись в неловкое молчание. Затем марфа улыбнулась и слегка наклонила голову.
– Это такое выражение, – пояснила она, – было… до войны.
Рей кивнула. Роуз торопливо вытерла кровь о свой фартук и обошла столешницу, чтобы взять за ручки красивый поднос из благородного металла, на котором красовалась фарфоровая чашка в компании дымящегося чайника из такого же сервиза. Марфа собиралась уже уйти, но заметила, что кровь из свежей ранки испачкала глянцевое металлическое покрытие и застыла в нерешительности.
– У тебя кровь, – заметила Рей. Марфа хмуро дернула плечами.
– Нужно отнести чай госпоже, – сказала она деловито. Рей вдруг посетила замечательная мысль, показавшаяся ей отличным способом загладить свою условную вину перед новой знакомой. Она сделала несколько шагов к марфе и выдавила из себя улыбку.
– Я могу отнести, – предложила она, – а ты пока обработаешь свое ранение.
Роуз несколько минут оценивала ситуацию, нахмурившись и скривив слегка курносый нос, прежде чем расслабилась и одобряюще кивнула. Вероятно, предложение Рей пришлось ей очень по душе, и она приняла протянутый кубок мира, или, вероятно, просто не горела желанием лишний раз попадаться на глаза статной великанше. Вряд ли ее похвалят за то, что она была неаккуратной в приготовлении пищи и приправила будущий обед собственными биоматериалами.
Рей с готовностью утащила поднос, заручившись от марфы короткой инструкцией о том, как ей отыскать библиотеку и быстрее туда попасть. Перед двустворчатыми дверями помещения она остановилась и зачем-то еще разок протерла поднос в том месте, где ей все еще мерещились следы крови ее новой знакомой подолом своей юбки. Это платье такое же красное, как кровь. На нем будет не заметно – рассудила она и робко постучала.
– Да, входи, – крикнула Фазма. Рей нерешительно застыла на пороге, пожирая взглядом открывшийся ей вид. Комната была просторной, как торжественная зала в «красном центре», а высокие потолки, украшенные резьбой по дереву имитирующей виноградную лозу, тонули в мягком полумраке. Панорамное окно выходило в розовый сад и возле него, очерченный дневным светом по контуру, торжественно примостился огромный черный рояль. Следующим, на что обратила внимание Рей – это бесконечные стеллажи с книгами. Их было много, очень много. И девушке только оставалось догадываться зачем столько литературы хозяевам, когда чтение в обществе вовсе не считается прерогативой приличного семейства.
– Рот закрой, – усмехнулась Фазма, материализовавшись рядом с Рей из темноты и забрала у растерявшейся служанки поднос, – а то муха залетит.
Рей вздрогнула и попятилась к двери. Фазму она не приметила, потому что та в своем торжественном зеленом платье слилась с интерьером, оформленным все в тех же цветах – темный дуб, изумрудный и черный. И все-таки хозяйка была здесь и, вероятно, все это время терпеливо ждала, пока непрошенная гостья наглазеется вдоволь.
Фазма присела за круглый столик с причудливыми ножками, налила чаю себе в чашку и кивнула Рей на стул напротив своего. Пока Рей переминалась с ноги на ногу, не решаясь принять приглашение, высокая блондинка уже успела нацепить на нос аккуратные очки в металлической оправе и потеряла к ней всяческий интерес. До Рей запоздало дошло, что она невольно оказалась свидетельницей чего-то крамольного, о чем ей, вероятнее, всего следует доложить. Но докладывать о своей благодетельнице в первый же день пребывания в ее доме…
– Госпожа, – пролепетала она, – вас могут наказать.
Она сердилась на себя за то, что сказала это, но в то же время это показалось ей самым логичным, что можно было предпринять в этой ситуации. Вдруг хозяйка особняка забыла о том, что является нежелательным времяпровождением для жены командора? Фазма так не считала, судя по ее насмешливому взгляду.
– Ты стукачка? – усмехнулась блондинка, – потрудись сразу поставить меня в известность, если имеешь привычку доносить обо всем, что видишь.
Рей помотала головой так интенсивно, что из-под чепца выбилось несколько прядей и угодило ей в рот. Пока она отплевывалась от них и заталкивала волосы обратно, Фазма презрительно фыркнула.
– Порядки в этом доме устанавливаю я, – заявила она, – если я хочу читать, значит, читаю. Также я не имею ничего против, если ты тоже найдешь себе какое-то занятие, кроме того, чтобы докучать окружающим или пялиться в стену. От безделья люди тупеют, – заметив, какой эффект ее слова возымели на девушку, хозяйка смягчилась и снова предложила той сесть напротив легким кивком головы, – ты вообще с грамотой знакома?
И что она должна сказать? Правду? Что когда-то в той прошлой жизни, которая выцвела на негативе ее памяти, как засвеченное изображение, она держала в руках книги и даже иногда ловит среди своих мыслей обрывки чужих фраз и историй? Или повести себя, как правильная, хорошая девочка, которая не огорчила бы старуху Маз, и соврать, что не притрагивалась к этим греховным вещам и никогда не собирается? Пока Рей размышляла, внизу хлопнула входная дверь. Причем хлопнула так сильно, что молчаливый старый дом содрогнулся и ответил на это гулким, тихим стоном.
Фазма закатила глаза и вытянула из лежащего на столе серебряного портсигара папиросу.
– Явился, – пробурчала она и строго приказала, – иди в свою комнату.
Рей подобрала юбки и двинулась к выходу, но шанса спастись бегством, и запереться в своем укрытии у нее не было. Тот, о ком говорила госпожа и кто, как без труда догадалась служанка, был хозяином этого особняка, появился на пороге библиотеки собственной персоной. А вместе с ним и колючий, металлический запах, напоминающий запах крови.
Рей застыла как вкопанная, ошарашенная увиденным: человек или, вернее, существо, стоявшее в дверях, не походило ни на кого из всех, кого ей приходилось видеть. Девушку словно ударили под дых, выбив из ее легких весь воздух, а руки резко стали холоднее льда.
Хозяин дома возвышался над ней мрачной тенью, на голову выше даже великанши-супруги, закутанный в темные одеяния, словно в саму ночь, как самый жуткий призрак ада, явившийся оттуда среди бела дня. Из-под слегка припорошенного снегом черного капюшона его распахнутого пальто выглядывала жуткая, железная маска, скрывавшая лицо. Однако, чудовище не приметило присутствие Рей сразу, бросившись к Фазме, которая покорно встала ему на встречу.
– Почему я узнаю об этом последним? – проревел монстр странным, нечеловеческим голосом, искаженный каким-то механизмом в его головном уборе, – когда ты собиралась…
– Хватит орать, – рявкнула в ответ Фазма, словно совершенно не испуганная этой гневной тирадой, – я спасала наши шкуры, – она опасливо покосилась на Рей и добавила чуть тише, словно девушке всего этого слышать было не положено, – они надавили.
Чудовище проследило за направлением ее взгляда и теперь обратило свое внимание на присутствие девушки. Рей вжала голову в плечи, готовясь к тому, что из ее тщедушного тела сейчас выбьют дух, но ничего не произошло. Хозяин дома обернулся обратно к Фазме, пренебрежительно указывая в сторону служанки рукой в черной кожаной перчатке.
– Что это здесь делает. Отправь ее обратно.
– Хочешь, чтобы нас повесили? – невозмутимо откликнулась госпожа Рен, – мне пока дорога моя жизнь. Так что придется играть по их правилам. Или хотя бы делать вид…
Замолчать ее заставила приглушенная плотной кожей пощечина. Очки с носа женщины шлепнулись на паркет и теперь Рей беспокоилась о том, остались ли они целы, но приблизиться и посмотреть не решалась. Фазма потерла ушибленную щеку и пригрозила:
– Еще. Раз. Тронешь. Меня, – она сделала многозначительную паузу и добавила таким тоном, от которого Рей самой захотелось провалиться под землю, словно это обращалось к ней, – пожалеешь.
Чудовище тяжело дышало и, хотя маска поглощала все звуки, это было заметно по часто вздымающимся и опускающимся широким плечам. Рука в перчатке сжалась в кулак и разжалась несколько раз, прежде чем хозяин дома отступил.
– Хорошо, – тихо и вкрадчиво процедил командор Рен, – хочешь играть по их правилам, тогда веди себя, как подобает жене, – он резко наступил на беззащитно валявшиеся на паркете очки и Рей вздрогнула от звука раздавленного тяжелой подошвой его ботинок стекла, – иначе я сам тебя повешу.
После этих слов в помещении повисла зловещая тишина. Чудовище резко развернулось на каблуках ботинок и широкой, размашистой походкой направилось к выходу. Однако, с его уходом, напряжение не спало, а стало каким-то затаившимся и зловещим. Словно кусочек тьмы, принесенной этим жутким человеком в библиотеку, остался здесь.
Фазма приблизилась к остаткам очков и опечалено покачала головой, разглядывая разметанные по паркету битые стекла и покореженный металл.
– Срань, – обронила она, – я с таким трудом их достала.
Эти слова не обращались к Рей, и служанке вовсе не положено было их слышать. Она бочком пятилась к дверям и случайно споткнулась о книжную полку, спихнув с нее пару тяжелых фолиантов с грохотом плюхнувшихся на пол, невольно приковав к себе внимание Фазмы. На этот раз весь гнев и холод ее взгляда обращался к девушке.
– Вон! – рявкнула она.

Глава третья. Церемония

Рей наивно рассчитывала, что весь следующий день ей удастся благополучно прятаться в своей комнате, дабы больше не притягивать к себе неприятности, однако у других жителей дома было свое мнение на этот счет. Пораньше с утра нагрянула Фазма в компании щуплого врача с серебряной от седины бородой. После унизительного осмотра и множества вопросов, от которых девушку бросало то в холод, то в жар, медик заключил: сегодняшний день отлично подойдет для церемонии. Осчастливленной этими новостями госпожа не выглядела, хотя открыто свое недовольство выражать тоже не стала. Она распорядилась, чтобы Рей прогулялась с назначенной ей в пару служанкой в магазин за продуктами, мягко завуалировав свои попытки выпроводить девушку из дома, дабы не мешала необходимым приготовлениям. Рей толком не могла судить о реакции своей хозяйки, потому что на протяжении всего осмотра упорно пялилась в пол или потолок.
Тревога начала накатывать на девушку, стоило ей выйти за пределы витиеватой чугунной ограды особняка, где ее дожидалась будущая спутница во время редких прогулок вне дома. Прайдова была одного с ней роста, и, возможно, в одинаковой одежде, их легко можно было перепутать. Служанка бросила короткий заинтересованный взгляд из-под козырька и снова опустила глаза к мягкому, слегка притоптанному снегу под ногами, выпавшему за эту ночь.
– Благословен плод, – буркнула она без особо энтузиазма и вроде бы зевнула за своими крылышками.
– Да разверзнет господь, – с готовностью откликнулась Рей, пытаясь считать по языку тела своей спутницы, настроена ли она для бесед. Если накануне, когда марфа донимала девушку своим надоедливым вниманием и желанием развязать разговор, Рей совершенно не разделяла ее энтузиазма, то сейчас она нуждалась в собеседнике как никогда. Ей хотелось узнать у Прайдовой подробности того, участницей чего ей предстоит стать этим вечером. Конечно, в приюте тетки Маз и красном центре ей немало рассказывали о том, что ее ждет, но на тот момент сведения об этом казались далекими и неприменимыми к жизни. Все-таки теоретические познания мало отличались от практического опыта, которым с ней могла поделиться только другая служанка. Да и перспектива разделить свою первую церемонию с жутким хозяином, который на человека то мало похож, не маячила так навязчиво на горизонте.
Прайдова говорить не хотела. Она четко дала понять это Рей, стоило ей забормотать что-то невнятное про погоду и прошедшую накануне метель, весьма однозначно шикнув на спутницу. До магазина они шествовали в полной тишине.
Рей оставалось только любоваться спящими за высокими заборами старинными особняками и слушать скрип снега под подошвами сапожек. Она отстраненно думала о том, что их красные одеяния на этом белоснежном полотне снега выглядят, словно кровавые кляксы. В какой-то момент ей даже захотелось поделиться этим наблюдением, но Прайдова ясно дала понять, что предпочитает не раскрывать рот попусту.
В магазине они разошлись в разные стороны – Рей находиться здесь было в новинку, и она какое-то время бесцельно слонялась между прилавками с разными продуктами, пожирая глазами абсолютно все, что попадалось ее вниманию. Она совсем позабыла даже про список в кармане плаща и продовольственные карточки, которыми в дорогу снабдила ее Роуз. Другие служанки бродили по магазину без особого энтузиазма, наполняли сетчатые корзинки продуктами, изредка замедляли шаг, чтобы обменяться легкими, почти незаметными кивками головы и недоверчивыми взглядами из-под козырьков. Рей все обходили стороной, пока она не прибилась к ларьку с фруктами, распугав стоявших там женщин. Они тут же прервали тихую, неразборчивую беседу, которую вели и разбрелись в стороны.
– Эй, – в узком поле зрения козырька вдруг появилось недовольное лицо Прайдовой, она ухватила свою спутницу за руку и легонько сжала пальцы на ее запястье, – бери за чем послали и пойдем.
– Я… – начала Рей, но договорить не успела, потому что душное полотно воздуха магазина, наполненный лишь шуршанием юбок, и тихим шепотом, вдруг разрезал громкий, неестественный звук. Словно кто-то проткнул иголкой туго надутый резиновый шарик. А следом за этим глухим хлопком послышались грохот, стрельба и крики. Прозрачная витрина магазина рассыпалась внутрь целым градом обжигающих осколков. Если бы не козырек, то зазевавшаяся Рей, вероятно, легко могла бы лишиться обоих глаз. Ей повезло, лишь один кусочек стекла по касательной ужалил щеку девушки, вынудив ее наконец-то освободиться от оцепенения и броситься наутек. Она забилась куда-то вглубь магазина и двигалась ползком, задыхаясь от неизвестно откуда взявшегося дыма, царапая ладони осколками и мусором, застилавшим пол. Рядом прошуршали шаги чьих-то тяжелых сапог, разминая стекла в труху и к ее затылку прижалось что-то жесткое и холодное.
Рей затаила дыхание, словно это могло помочь ей остаться незамеченной, даже находясь на прицеле у неизвестного человека за спиной. Почему-то сейчас она думала о тех ярких оранжевых апельсинах на прилавке, которые теперь были утыканы осколками, словно морские ежи и были последним четким изображением, которое уловило ее зрение, прежде чем вокруг начался полнейший хаос.
И вдруг человек сзади мягко осел на землю рядом с ней, оказавшись, судя по одежде, одним из хранителей. Лицо его уткнулось в землю так, что девушка не могла бы разобрать его при всем желании и возможности. Но возможности у нее не было, кто-то вздернул ее за шкирку и ухватил за руку, потащив за собой, сквозь узкие лабиринты подсобных помещений магазина, склады, полные ящиков с фруктами. От быстрого бега козырек слетел с головы вместе с чепцом, волосы растрепались и лезли в глаза. Холод резко ударил по щекам, ужалив прямо в свежую царапину на коже, когда они оказались в помещении с тушами животных, подвешенных на высоких крюках к потолку. Рей пыталась перевести дух, выдыхая в искусственно-ледяной воздух густые клубы пара. Человек, тащивший ее за собой, резко остановился, прижался спиной к дверному проему и выглянул в коридор. Его одежда напоминала форму хранителей, но что-то в ней было не так. Возможно, не будь Рей так взволнована, она бы смогла тщательнее присмотреться и обнаружить почти незаметные глазу отличия. На незнакомце была балаклава, скрывавшая все лицо, кроме узкой полоски кожи в районе темных, дьявольски горящих глаз. Ничего хорошего эти темные глаза не предвещали.
– Кто вы… – прохрипела Рей, – что вам…
– Тише! – рявкнул незнакомец, но потом смягчился, повернулся к ней и легонько встряхнул девушку за плечи, – ты же хочешь выбраться отсюда?
«Да, я хочу выбраться отсюда» – усмехнулся голос в ее голове, до этого момента не досаждавший Рей своим присутствием, а теперь, словно дождавшийся подходящего случая для коронного выхода.
Выбраться? Куда? Как!?
В коридоре послышались шаги и возня, вынудившие незнакомца высунуться по пояс в проем и открыть огонь по невидимому противнику.
Должно быть, этот человек – террорист, – рассудила Рей, тем временем изо всех сил пытаясь собраться с мыслями и придумать план дальнейших действий. Главным пунктом в этом плане были жалкие старания не осознавать заранее бессмысленности любых ее попыток к сопротивлению. Какое, к чертям собачьим, сопротивление? Она бедная, беззащитная служанка, у нее не то, что оружия нет, так еще и никаких представлений о том, как можно сберечь свою жалкую, но все же ценную для Галаада жизнь.
Оружие…
Взгляд Рей зацепился за довольно крупный осколок стекла, пронзивший плотную ткань ее накидки и каким-то чудом удержавшийся там во время бега. Убедившись, что неизвестный похититель не смотрит в ее сторону, Рей принялась извлекать стекляшку, аккуратно распутывая удерживающие ее красные нити. С каждой секундой, приближавшей ее к цели, она чувствовала себя все увереннее.
Какой бы жалкой не была ее жизнь, никто не вправе ее отнять.
«Ого, да ты сегодня дерзкая мышка».
– Заткнись, заткнись, заткнись, – зарычала она, закрывая себе уши ладонями и чудом не поранившись с таким трудом добытым оружием, – тебя нет!
Чертов голос!
Активная внутренняя борьба девушки привлекла к ней внимание похитителя. Он опустил ствол винтовки и обернулся, недоуменно нахмурившись.
– Эй? – окликнул он Рей, – что с тобой?!
Они с минуту смотрели друг на друга, прежде чем Рей сочла момент самым подходящим для нападения. Для самообороны, – поправила она себя, яростно рыча и бросаясь на похитителя, размахивая осколком, словно ножом. Мужчина оказался не готов к такому повороту событий и не смог оказать должный отпор. Рей удалось повалить незнакомца, и теперь они кубарем катались по обледеневшему полу, местами покрытому пятнами запекшейся крови мертвых животных. Служанка была вне себя от ярости, и это придавало ей сил, но ей все равно было не потягаться с крупным, рослым мужчиной. Похититель легко обезвредил шипящую, словно дикая кошка, девушку и вырвал у нее осколок, за что она рванула вверх балаклаву, лишая его возможности видеть происходящее.
– Да что ты творишь, полоумная! Я же помочь хотел… – глухо через ткань прорычал он.
Кусок стекла снова перекочевал в ее ладонь, и она так сильно сжала руку, что рваные края оставили отпечаток на коже. Ее взгляд был прикован к пульсирующей на шее незнакомца жилке, больше не скрытой воротом его головного убора.
«Давай, детка» – торжествующе скомандовал надоедливый голосок в голове, определенно, наслаждавшийся происходящим. Однако, торжеству этого незримого демона было не суждено случиться: момент промедления стоил Рей обманчиво легкой победы. Она уже занесла руку для удара, когда похититель совсем стащил с себя балаклаву. Девушка невольно поймала взгляд его темных глубоких глаз и задержала осколок в полете.
Рей ничего не понимала в красоте и, в частности, совершенно не оперировала этой категорией относительно внешности представителей противоположного пола. Но сейчас она вдруг отчетливо испытала интерес и неоправданную иррациональную симпатию к человеку перед собой. Ей резко захотелось опустить свое импровизированное оружие и позволить себе вдоволь насытиться увиденным – разметавшимися по полу темными густыми волосами, крупными выразительными чертами мужчины, пухлыми губами и такими беззащитными родинками на щеках.
В следующее мгновение она уже бросилась бежать, путаясь в складках широкой юбки, спотыкаясь об опрокинутые в подсобке коробки и уклоняясь от свистящих в воздухе пуль. Несколько выкатившихся на пол фруктов треснули под подошвами ее обуви, окатив Рей дождем липких брызг. В последнюю минуту до того, как оказаться на улице, она вспомнила про осколок, который все еще сжимала в руке и торопливо затолкала его под голенище сапога. Снег ослепил ее, словно выкрученная на полную мощность лампа прожектора, направленная прямо в лицо.
Сердце бешено стучало. Голос в голове молчал. Расколотая на части реальность плыла, пока незнакомая тетка сажала ее вместе с другими испуганными и помятыми служанками в фургон.

В доме командора Рена было непривычно шумно. Старый особняк словно пробудился от своего столетнего летаргического сна – скрипели половицы под ногами незнакомых людей, хлопали двери, звенела посуда, слегка дребезжала старинная дубовая мебель. Рей засыпали вопросами, пока Фазме наконец-то не надоел нескончаемый поток незваных гостей, и она не заявила, что девушка нуждается в отдыхе перед церемонией. Сегодня она была поразительно благосклонна, поскольку, захлопнув двустворчатые двери за очередной партией хранителей, она присела перед Рей на корточки и слегка тронула ее за сложенные в замок на коленях пальцы.
– Послушай, девочка, – мягко проговорила она, скользя по лицу служанки пытливым взглядом, – тебе сегодня пришлось нелегко. Я пойму, если ты не готова…
– Нет, – Рей покачала головой.
Фазма тихо кивнула и распорядилась, чтобы Роуз продолжила приготовления.
Рей восприняла горячую ванну, как дар небес. Только там ей удалось более-менее успокоиться и сконцентрироваться в жалких попытках упорядочить хаос, царящий в мыслях. Перед ее глазами по-прежнему стояло лицо незнакомца, пытавшегося вытащить ее из магазина, а в ушах навязчиво звучали его слова, в тот момент показавшиеся совсем незначительными:
«Ты же хочешь выбраться отсюда?»
Рей тоскливо посмотрела на свои ладони с россыпью крошечных ранок от стекла, которое сжимала с такой страстью, защищая свою жизнь от незнакомой угрозы. Горячая вода нещадно жалила свежие повреждения на коже, но крови уже не было.
Он действительно хотел ей помочь? Почему? Зачем помогать одной из тысяч безликих служанок? Как ей вообще можно помочь? Из Галаада можно сбежать? Или… сейчас она была бы уже на пути в Канаду? Или куда там бегут те несчастные, кто ищет лучшей судьбы?
А вместо этого она мариновалась в приятно пахнущей мыльной воде, готовясь к своей первой церемонии, от одной мысли о которой немели кончики пальцев, а в солнечном сплетении словно стягивались в узел электрические провода. Рей притронулась к своей груди, ловя это фантомное ощущение несуществующей боли.
Тревожные, навязчивые мысли вдруг показались совершенно неестественными и чужими.
Тетка Маз была бы крайне недовольна, если бы узнала, о чем беспокоится ее лучшая воспитанница накануне такого важного для нее события. Если бы узнала, какой неблагодарной дрянью вдруг оказалась ее прилежная и разумная малышка Рей. Вместо того, чтобы восхвалять Галаад, радоваться новому красивому дому, милосердной госпоже и… жуткому, как демон из детских страшилок хозяину? Да если церемония пройдет успешно, ей и вовсе не придется больше взаимодействовать с ним. А если нет… А если…
Рей резко села в ванне, набрала в ладони пригоршню порядочно остывшей воды и плеснула себе в лицо.
«Ты дура что ли? – тут же с готовностью подключился каверзный голосок в ее голове, – могла бы сбежать с тем красавчиком».
Она задумчиво сжала пальцами собственное запястье, вспоминая, как через плотную ткань платья к ней притрагивался незнакомец.
Нет, нельзя думать об этом. Его, скорее всего уже поймали и вздернули на каком-нибудь столбе или заборе. Завтра, после церемонии, если Прайдова выжила после диверсии в магазине, они отправятся прогуляться к обледенелой набережной озера, где Рей приметила осиротевшие башни бывшей католической церкви. Завтра у нее будет возможность снова увидеть это лицо, впрочем, уже посиневшее и мертвое, но вероятно, все также недостижимо прекрасное. Даже с веревкой на шее.

Рей в действительности вовсе не нуждалась в уточнении своей информации о церемонии, которое пыталась выклянчить у неразговорчивой Прайдовой по пути. Она отлично знала все, что ей нужно было знать. Поэтому теперь она смиренно сидела на краешке огромной кровати в красивой хозяйской спальне, дожидаясь остальных участников действа, сложив руки на коленях и украдкой теребя подол красного платья. Однако, хозяйке особняка и здесь удалось ее удивить. Она заглянула в комнату с таким видом, словно собиралась и сама сейчас сбежать в Канаду и проверяла, не оставила ли чего ценного из вещей.
– Госпожа, – Рей с готовностью опустила голову в учтивом поклоне. Фазма совершенно не торопилась занимать место на кровати позади нее, так и оставшись стоять в дверях. Впервые за все время их недолгого знакомства она действительно казалась смущенной и растерянной.
– Не бойся, – выдавила наконец-то блондинка, – ничего страшного не произойдет.
Женщина резко развернулась на каблуках и собралась уходить.
– Вы… – окликнула ее Рей, почувствовавшая, что вот-вот потеряет сознание от волнения, – вы уходите?
– Да, не буду я в этом участвовать, – бросила Фазма через плечо, окончательно припечатав девушку своим высказыванием. Рей растерянно заморгала, во рту мгновенно образовалась каша из слов, но она так и не решилась ничего высказать, потому что великанша ее опередила:
– Разболтаешь кому-нибудь – лишишься языка, – пригрозила она, – язык тебе для исполнения своих обязанностей не понадобится.

До появления командора Рей успела обойти комнату по кругу несколько раз, внимательно изучить в ней каждую деталь и сделать неутешительные выводы о том, что выбраться отсюда можно только через закрытую на замок дверь. Она металась, словно запертый в клетку зверь и не могла понять отчего именно она чувствует себя такой беспомощной: от того, что ее хозяйка опять пренебрегла существующими правилами или все-таки оттого, что в ее лице девушка видела хоть какую-то защиту от жуткого, словно демон, хозяина. В момент, когда входная дверь скрипнула, Рей вспомнила про кусочек стекла, по-прежнему спрятанный в ботинке.
Она обернулась к вошедшему человеку, готовая расплакаться. Хозяин был облачен в свои жуткие черные одежды с маской и подозрительно молчалив. Кивком головы он указал девушке на постель. Рей покорно поплелась к кровати, вместо мягкости покрывала и одеял ощутив под спиной колючий холод жертвенного камня. Она зажмурилась и сжала кулаки.
«Во славу Галаада, да, детка?». Рей с трудом сдержалась, чтобы снова не начать спорить с этим мерзким голосом вслух. Вместо этого прикусила губу. Она настолько сильно сжала веки, что в темноте начали плыть цветные пятна.
Командор поставил ее ступни на край кровати и рывком задрал подол. Рей беспомощно скользнула руками по покрывалу, пока не вцепилась в свои же ноги. Она готовилась терпеть любую боль, но вместо этого нащупала твердую полоску осколка стекла под мягкой кожей сапога.

Рей сидела на полу в дальнем углу комнаты, удивительным образом умудрившись втиснуться в узкое пространство между комодом и шкафом, обнимая колени окровавленными руками, и беззвучно плакала. Охватившая ее истерика была настолько сильной, что девушка даже не заметила появления Фазмы, которая деловито шагнула в комнату и нагнулась над распластавшимся возле кровати бездыханным телом.
– Рей, – позвала она, вероятно, впервые назвав свою служанку по имени, – где ты?
Рей с трудом нашла в себе силы перестать плакать, вытерла бесконечные потоки слез, затопившие щеки и высунула голову из своего укрытия.
Фазма щелкнула языком, в одно резкое движение сдернула маску с головы командора и брезгливо поморщилась, случайно вляпавшись в сочившуюся из раны на горле кровь.
– Блядь, – со странным торжеством в голосе сказала она.
– Хозяйка, я… – залепетала Рей, но женщина жестом приказала ей заткнуться и подойти к ней. Рей с трудом смогла подняться на подкашивающихся ногах и, опираясь на все попадающиеся ей по пути предметы, приблизилась к хозяйке дома. На мертвого человека на полу она изо всех сил старалась не смотреть, но взгляд так и норовил метнуться в эту сторону. И она все-таки посмотрела, о чем сильно пожалела.
– Из-за тебя нам придется искать нового водителя, – строго, но в тоже время насмешливо проговорила Фазма, слегка склонив голову на бок, – а ты не так проста, как кажешься.
Фазма присела на корточки рядом с трупом и вытащила из горла незнакомца осколок стекла. Кровь из перерезанной сонной артерии хлынула быстрее, заставив хозяйку попятиться, чтобы убрать носки своих туфель из зоны поражения.
Женщина резко поднялась и, держа под мышкой жуткий шлем, вышла из комнаты решительным, широким шагом. Рей не придумала ничего лучше, чем броситься за ней.
Все, это конец. Сейчас ее сдадут хранителям и приговорят к смерти. А всего-то нужно было зажмуриться, прикусить язык и потерпеть.
Нет!
Фазма исчезла в дверях кабинета и Рей не нашла в себе достаточно решительности, чтобы войти следом. Она остановилась рядом и прижалась спиной к стене, пытаясь унять судорожное, частое дыхание.
– Ты совсем спятил?! – донесся до нее, приглушенный гипсокартоном, но крайне возмущенный голос Фазмы, – что за сраный маскарад? Она грохнула водителя!
Собеседник женщины только заливисто рассмеялся. Рей в красках представила себе, какой красной от злости становится хозяйка и не смогла сдержать улыбки.
– А она начинает мне нравиться, – наконец-то сказал кто-то, чей голос почему-то показался Рей смутно знакомым. Однако, времени на то, чтобы как следует покопаться в памяти и сопоставить факты у нее не было, потому что незнакомый человек продолжил, – приведи ее сюда.
Рей собиралась ретироваться, но стук каблуков туфель Фазмы настиг ее в коридоре. Бежать было поздно, а свое последнее оружие она оставила в горле несчастного, которого по ошибке приняла за хозяина.
– Пойдем, – поманила ее госпожа.

Глава четвертая. Напиток

Мир напоминал черно-белую фотографию – белоснежный снег и черные хитросплетенья чугунных оград спящих вечным сном особняков. Черные одеяния хранителей и серые, скромные плащи марф, спешащих по своим делам. В этом аскетически строгом пространстве наполненным всей палитрой серых оттенков красное одеяние Рей казалось грубой, неуместной кляксой крови, растекающейся по листу бумаги. Этот вызывающий цвет обязан был привлекать к себе внимание и напоминать о некой исключительности своих носительниц. Невозможно стать незаметной тенью, когда на твоих плечах лежит пурпурный плащ. И Рей хотелось скинуть его, укутаться в белое или черное, лишь бы не привлекать к себе внимание каждого встреченного на улице человеческого существа. Однако, без плаща она стала бы слишком уязвимой для порывов холодного ветра.
Мороз стоял суровый, и, невольно она подумала, что этот погруженный в летаргию город похож на девятый круг ада Данте. И не важно, откуда она имеет об этом представление, когда все признаки на лицо – вот и укрытый снегом водоем – почти что мрачное озеро Коцит, и предатели. Предатели и были целью ее маленького путешествия, не внушившего и капельки воодушевления ее спутнице. Прайдова молчала всю дорогу, но почему-то согласилась совершить лишенную всякого смысла прогулку к древней стене костела. Вряд ли в ее жизни в принципе были хоть какие-то вещи, исполненные глубокого смысла. Оттого выбирать не приходилось – если напарница придумала такой способ разнообразить свой досуг, можно воспользоваться случаем улизнуть из пыльных комнат особняка и подышать свежим воздухом.
Возле стены воздух был не просто свежим – он обжигал потусторонним холодом. К этому пронзительному, острому аромату примешались и легкие нотки гниющей плоти и запекшейся крови, источаемые неподвижными телами изменников.
Только рядом с ними Рей наконец-то позволила себе замедлить шаг и вдохнуть полной грудью, но утолить любопытство, гнавшее девушку вперед, ей было не суждено. Лица казненных преступников скрывали грубые, холщовые мешки.
– А ты как хотела? – буркнула из-под своего козырька Прайдова, потирая ладонь о ладонь, чтобы согреть замерзшие пальцы, – их рожи нам видеть не положено.
– Но…
Рей растерялась. Она пыталась сопоставить очертания человеческих тел перед собой с воспоминаниями о короткой встрече в супермаркете, но вдруг поняла, что очень плохо запомнила какие-либо подробности внешности того террориста, кроме лица и красивых волос, конечно. Вроде бы он был высоким. Или… да, скорее высоким. Но и эта маленькая подробность ей помогла мало – ноги несчастных не доставали до земли и сложно было судить о их росте, относительно самой девушки.
«Ну давай, выкинь еще какую-нибудь безумную хрень, – лениво откликнулся голос в ее голове, – как на счет забраться туда и поснимать чертовы мешки? Пусть хотя бы сдохнут нормально».
Рей успела несколько раз поменять мнение на счет этой идеи, прежде чем остановилась на том, что не испытывает особого восторга от того, чтобы карабкаться по мертвым человеческим телам, висящим здесь уже невесть сколько. Вряд ли это приятное времяпровождение, а Прайдова уж точно не согласится ее подсадить, чтобы избежать этой невеселой участи. Хотя, вероятно, впервые за долгое время Рей была согласна со своим коварным соседом: судьба этих предателей оказалась чрезвычайно жестокой. У них отобрали не только жизнь, но и последнее право на индивидуальность. Право на отпечаток в глазах случайных прохожих и хотя бы иллюзорную память посмертно. Право на прощание, прежде чем тела снимут с веревки и свалят в бездонную яму братской могилы.
Она пришла сюда за этим – в надежде в последний раз взглянуть на того террориста, полюбоваться его необычными чертами и сохранить, уберечь, этот осколок в глубине своей души. Просто, чтобы было что-то свое. По-настоящему свое, а не как комната – данная ей; платье – данное ей, предназначение – выбранное за нее. Что-то, что она сможет взять, даже если это нельзя держать в руках. Изъявление свободы воли.
Прайдовой надоело топтаться на месте, дожидаясь, когда Рей вдоволь натешится своими внутренними терзаниями и невеселым зрелищем стены с предателями. Вероятно, женщина просто замерзла, по крайней мере она задышала чаще, выдыхая в морозный воздух густые клубы пара.
– Странная ты, – наконец-то изрекла она, зачем-то поправив козырек, хотя из-под него и так были видны только ее потрескавшиеся губы, – чего ты меня сюда притащила? Искала кого?
Нет, не говори! – одернула сама себя Рей. Она и так была чудовищно близка к тому, чтобы и сама очутиться на этой каменной ограде. Или что там делают с провинившимися служанками? В приюте Маз и красном центре рассказывали достаточно страшилок об этом. Смерть – привилегия доступная только тем счастливчикам, которые не нужны Галааду. А каждая служанка ценится как два десятка бесполезных марф, водителей и даже хранителей. За излишнее проявление характера или глупости можно было лишиться языка или какой еще бесполезной части тела, или отправиться на «перевоспитание», что ничего хорошего не сулило. Однако, что-то подсказывало Рей, что до этого не дойдет – и самосуд над ней будут вершить сами ее хозяева. Потому что нужно было быть осторожнее. Потому что нужно было быть, блядь, хорошей девочкой.
– Я просто боялась идти в магазин, – быстро соврала Рей и опустила взгляд, словно глаза могли ее выдать – наивно, ведь Прайдова даже не смотрела в ее сторону, уже направляясь в сторону дома. Зачем она вообще спрашивала, если ей не интересно? А зачем она пошла сюда? Просто потому что им особенно нечем больше заняться. Любовь к сплетням среди служанок и марф тоже была не более, чем порождением скуки. И все-таки везде очи. Каждый может быть доносчиком. Нельзя доверять никому.
Каждый может быть доносчиком.
Прочитать и уничтожить, – застучало у Рей в голове.

Ранее
Удивительно, но Фазма не выглядела рассерженной или злой, по крайней мере, раздражение в ее глазах явно не было обращено к Рей. Может быть, ей показалось, но на губах хозяйки даже играла легкая, совершенно не подходящая для ситуации улыбка. Она заботливо, почти по-матерински отряхнула одежду девушки и подтолкнула ее к широким, двустворчатым дверям. Рей не противилась, но и идти внутрь ей совершенно не хотелось. Однако, даже здесь она смогла найти себе крошечную отдушину – утолить любопытство и узнать, как на самом деле выглядит хозяин. Только этому не суждено было случиться – когда она робко шагнула в полумрак кабинета, мужчина стоял спиной к ней у окна и как раз расправлялся с последним рядом застежек на шлеме.
Рей прижалась спиной к двери, готовая в любой момент начать ломиться наружу, но хозяин удивительно гостеприимным движением руки пригласил ее сесть в кресло напротив массивного стола из благородного дерева. Пока Рей разглаживала на кресле складки платья, пытаясь хоть как-то отвлечься от нараставшего волнения, мужчина налил из стеклянного графина в стакан золотистой жидкости и поставил перед ней. Рей недоверчиво взяла бокал и понюхала напиток. Запах был ей незнаком.
– Выпей, тебе станет легче, – прокомментировал магистр, и Рей вздрогнула от звука голоса, искаженного маской. Из коридора этот человек звучал совершенно иначе.
– Что это? – принялась препираться Рей, но вовремя вспомнила, в каком незавидном положении находится и без того. Напиток обжег горло, но в груди после него разлилось приятное тепло. Даже руки стали меньше дрожать. Рей опомнилась, оказавшись в ловушке, но было поздно, – это алкоголь! Мне нельзя…
– Убивать людей тоже нельзя, – откликнулся хозяин, и девушке почудились насмешливые нотки в его голосе, – это твое первое убийство?
– Я не знаю, – пролепетала она первое, что пришло в голову, и тут же страшно на себя разозлилась: могла бы придерживаться изначальной версии, не вдаваясь во все эти запутанные подробности. Зачем ее господину слушать о том, что она потеряла память и ничего не знает о своей жизни до приюта Маз? Вряд ли это выставляет ее в лучшем свете. Да и о каком лучшем свете может идти речь…
Она так разволновалась, что не заметила, как бокал перед ней снова оказался полным. Рей сочла это знаком судьбы и в этот раз уже без сомнений осушила его содержимое. Действительно, ей стало легче. Бешено скачущие мысли угомонились, и в голове воцарилась блаженная пустота. Легким стал и язык, окончательно взбунтовавшийся против своей хозяйки.
– Почему вы послали ко мне другого человека? – вдруг спросила она.
– Мое воспитание не позволяет мне брать женщину против ее воли.
Рей фыркнула и сама потянулась к графину, но хозяин отодвинул его подальше, ясно давая ей понять, что гостеприимством в ее положении злоупотреблять не стоит.
– А перекладывать ответственность на чужие плечи позволяет? – гаркнула она.
Из-под прочного материала маски донесся приглушенный смех. Рей поежилась, потому что ждала какой угодно реакции на невольно оброненные слова, которые она теперь мечтала затолкать себе обратно в глотку, но не такой.
– Ты мне нравишься, – удивительно добродушно для своего жуткого вида заключил командор Рен, – поэтому мы могли бы с тобой договориться.
– Я должна дать письменное согласие на…
– Нет, – оборвал ее мужчина и хрустнул костяшками длинных пальцев над столом, разминая их, – ведь мы оба не хотим принимать участие в церемонии.
Теперь Рей не могла оторвать взгляда от его рук, потому что сейчас на них не было перчаток и алебастровая белизна кожи словно светилась в полумраке. Кисти хозяина были слишком утонченными для убийцы, хотя в пальцах и чувствовалась жесткость. В любом случае – там, под маской и черными одеяниями обычный человек, а не сверхестественное чудовище.
Запоздало она осознала смысл последних сказанных командором слов – «Мы оба не хотим принимать участие в церемонии». Как будто она вообще имела право голоса в этом вопросе. Серьезно? Какое ему вообще дело до того, чего хочет жалкая, несчастная служанка? Она же, черт возьми, ходячий набор репродуктивных функций, лоно для будущего Галаада. Лону не нужна индивидуальность. Лоно не может хотеть ничего другого, кроме как породить новое пушечное мясо для алчущей пасти отечества.
– Однако, все не так просто, – выдержав паузу, снова заговорил командор, – мы можем поплатиться головой, если кто-то узнает. Ты умеешь хранить язык за зубами? Или побежишь докладывать?
– Вряд ли это возможно после того, как я убила человека, – хмуро откликнулась Рей. Ее бравада немного спала, но два бокала обжигающего напитка по-прежнему вынуждали ее говорить только правду. Нужно взять за правило – не брать никакого питья из рук подозрительных личностей – мрачно усмехнулась она. Не этому ли учат сказки, легенды и мифы? Которых она не знала, конечно, ведь не умеет читать. Верно?
– Ты очень умна, – довольно заметил хозяин, и от этого вскользь сказанного комплимента Рей тут же почувствовала приливающую к щекам кровь. Это, конечно, была сомнительная похвала, ведь ум вовсе не то, чем стоит гордиться служанке, как ее учила тетка Маз, но все-таки… – И мне как раз нужен такой человек, – все очарование ситуации мигом спало, на Рей словно вылили ведро ледяной воды, – мне нужны глаза и уши в этом доме. Я хочу знать обо всем, что здесь происходит в мое отсутствие.
– Шпионить? – вырвалось у Рей, и она приложила пальцы к губам, заставляя себя замолчать.
– Это в твоих интересах, – спокойно сказал командор, – нам нужна гарантия того, что никто не поспешит доложить о том, как мы пренебрегаем общими правилами. Это ясно?
Рей медленно кивнула. Теперь все происходящее куда больше напоминало сделку с дьяволом, и, выходит, что она самостоятельно призвала самого страшного демона преисподней, пролив невинную кровь. Могла же просто полежать молча, посмотреть в потолок и подождать, пока водитель или кем там был тот несчастный, сделает за хозяина всю грязную работу, а потом спокойно отправиться в свою спальню и не знать бед до следующей церемонии. И ее Маз называла своей лучшей воспитанницей! Да любая вздорная девка в приюте справлялась успешнее со своими обязанностями. Хотя бы потому, что уже занималась сексом и не боялась этого действа, как расстрела. И потому, что не все командоры носили зловещие маски, делающие их похожими на хтоническое зло.
«Оправдывайся, оправдывайся».
– У меня есть право выбора? – зачем-то спросила Рей. И противный голос в голове с радостью подхватил:
Конечно, есть, дуреха! Выбор есть всегда. Ты сегодня уже одну возможность упустила, так хотя бы сейчас сделай что-нибудь. Тебе оно надо – шпионить за бдительной Фазмой, докладывать, подставлять свою тупую башку под новые порции неприятностей? Скажи ему, что не против церемоний, пусть просто уже засунет в тебя свой член или что там за жуть под этими черными тряпками, извинись и живи спокойно. Может тебе даже понравится!
Рей стиснула зубы до скрежета, с трудом подавив рвущийся из груди рык, и замотала головой.
Молчи, молчи, молчи.
А-а-а-а!
Она опустила голову и принялась считать полоски дощечек на паркете. Один. Два. Три. Четыре. Пять. Шесть…
– Допустим, – донесся до нее отдаленно, словно из-под толщи воды голос командора, вынужденного наблюдать всю ее необъяснимую пантомиму, – но чем тебя не устраивают эти условия?
Тем, что вы пытаетесь втянуть меня в какое-то дерьмо? Молчи, молчи!
– А… госпожа… почему вы не попросите ее о подобном? – промямлила она, с трудом утихомирив какофонию голосов и мыслей в своей голове.
Командор рассмеялся, но даже приглушенный маской, смех был совсем другим, каким-то натянутым и неестественным. Скорее даже не смех, а гулкий болезненный смешок. Однако, за ним последовала тишина и Рей запоздало догадалась о том, что мужчине мешает говорить возможное присутствие супруги за дверью. Конечно, в Галааде у людей скучная жизнь, только и остается, что совать нос в чужую, впрочем, ничуть не более веселую.
Командор выдвинул ящик стола и положил на стол конверт. Рей недоверчиво покосилась на этот предмет, впечатливший ее не меньше бомбы с запущенным детонатором. Пока она растерянно хлопала глазами, вероятно, хозяин решил окончательно ее добить, потому что протянул над столешницей ладонь для рукопожатия. Рей неуверенно ответила на жест и не успела толком занервничать из-за того, что нарушает очередное правило, касающееся тактильных контактов с командором, когда мужчина опустил ее руку прямо на конверт. Пальцы у него были грубые и холодные. Как ком снега в ладошке подержать.
Он наклонился над столом.
– Хаксова берет отличные яблоки в магазине, – наклонившись к девушке, вкрадчиво прошептал командор, – принеси их тоже в следующий раз, пожалуйста.

Рей едва успела затолкать конверт себе под платье, когда за ней вдруг заявилась Фазма. Скорее всего хозяйка действительно караулила все это время под дверью и в какой-то момент сочла разговор сильно затянувшимся. Она проводила девушку до комнаты, морщась от скрипа лестницы, и первая нарушила молчание, заставив Рей вздрогнуть от звука ее голоса.
– Надеюсь, эта развалина не обрушится нам на головы, – проворчала она, раздраженно пнув носком туфли взвывшую от этого старую ступеньку. Рей сморщилась, словно ударили ее, и почему-то почувствовала нежность и сострадание к старинному спящему дому.
Когда дверь за Фазмой закрылась, она в первую очередь бросилась в ванную, закрылась там и дрожащими пальцами вскрыла конверт. Текст показался ей бессвязным набором словосочетаний, не имеющих за собой никакого глубокого смысла. Однако, одна фраза заставила ее задуматься, а заодно стала ключом к пониманию и всего остального: «Прочитать и уничтожить». Если автор сделал акцент на этих словах, значит во всей этой абракадабре скрыто очень важное послание. Но… для чего командор дал его именно ей? Кому нужно его отдать? Зачем он просил купить яблоки? Слишком много вопросов, слишком… Во что же она такое ввязалась… Бедная, глупая Рей.
Рей ломала голову над текстом, когда в дверь требовательно постучали. И зачем вообще стучать, если дверь закрывается только снаружи – мрачно проворчала она про себя, порвала конверт и быстро смыла в унитаз. На пороге снова была Фазма, которая, вероятно, даже не успела спуститься вниз и все это время стояла за дверью. Это Рей совершенно не понравилось, ведь хозяйка могла слышать звук вскрываемого конверта и шорох бумаги… Лицо Фазмы ничего хорошего не предвещало. Она кивком приказала Рей войти в комнату и закрыла дверь изнутри.
– Подними юбку, – требовательно сказала хозяйка. Рей растерялась.
– Но… я ударила этого человека, прежде чем… – залепетала она, оправдываясь, но это не произвело должного впечатления на Фазму. Ее голубые глаза были холоднее полярных льдов, и холод этот обжигал.
Рей покорно задрала подол. Фазма присела перед ней на колени и рванула вниз белье. Она изучала промежность Рей несколько минут, прежде чем встала и как-то смущенно отошла в сторону.
– Командор тебя тоже не тронул? – скорее констатировала, чем спросила она. И голос ее стал более расслабленным, из него исчезла вся прежняя сталь. Вроде как ей даже было немного совестно за такое вторжение в личное пространство.
Рей быстро покачала головой. Фазма не удостоила ее какими-то еще комментариями и ушла. Девушка натянула обратно белье и плюхнулась на кровать. В голове набирала скорость пестрая карусель из мыслей и обрывков фраз из уничтоженного письма.
Она искала письмо? Или она ревнует своего мужа? Это бы объяснило, почему она отказалась присутствовать на церемонии… Но тогда почему она разозлилась, когда в жуткий черный костюм командора нарядился водитель? Ну, ты и дубина! – Рей хлопнула себя по лбу, – конечно, она ревнует и ей все это не нравится, но, вероятно, она хочет ребенка. Все жены командоров бесятся от своей невозможности иметь детей. Но Фазма выглядела другой… Все это слишком сложно.
Рей почувствовала, как ее клонит в сон, и чтобы избавиться от мучительных попыток разгадать поведение жителей старинного особняка, принялась повторять в памяти содержимое письма. Бумага – это слишком опасно. Она сама доставит этот текст. Знать бы еще кому…

Глава пятая. Яблоко

Пребывать в особняке оказалось вовсе не так плохо, как успела напридумывать себе Рей, еще только услышав весть о своем назначении в приюте Маз. Много ночей подряд она тихо плакала в подушку, печалясь от того, что ей придется расстаться с ворчливой, но заботливой теткой и привычным укладом вещей. В эти бесконечные темные часы Рей готовила себя к самой страшной участи. Но новая жизнь внезапно заиграла новыми красками.
Обитатели особняка практически не докучали Рей своим присутствием – большую часть дня и ночи в доме царила умиротворяющая тишина, прерываемая только хозяйственной возней Роуз и редкими шагами хозяйки. Фазма все свое время проводила в библиотеке, изредка отлучаясь куда-то из дома по каким-то неизвестным делам. Командор появлялся лишь ближе к ночи и то только для того, чтобы прошествовать в свой кабинет и запереться там. Рей никогда не видела, чтобы он расхаживал по дому или спускался в столовую. Роуз приносила еду наверх, и Рей посчастливилось стать свидетельницей того, как робко стучала в дверь китаянка, оставляя под ней серебряный поднос с ароматным кофе. Из окна комнаты Рей был виден слабый отпечаток света на снегу, падавшего из кабинета магистра, как правило, не гаснувший до рассвета. Девушка предположила, что хозяин до утра не покидает своей крепости уединения и совсем не горит желанием разделять ложе с супругой. В любом из возможных смыслов этого выражения. Иногда, проснувшись раньше обычного, она босиком, с расплетенной косой подбегала к окну и выглядывала во двор лишь затем, чтобы проводить взглядом высокую фигуру в черном, направляющуюся к воротам в зыбких сумерках раннего утра. В такие моменты Рей снова повторяла в уме содержимое письма, слишком страшась гнева темного рыцаря за невыполнение данного ей поручения.
С этим дело обстояло куда сложнее: в каждый из дозволенных для того дней девушка отправлялась в магазин в молчаливом обществе Прайдовой и долго топталась у прилавка с фруктами. Ничего не происходило: служанки обходили ее стороной, собирая покупки в корзинки, но никто не пытался выйти с ней на связь. Рей имела очень слабое представление о том, каким образом должна произойти передача той самой крамольной информации, которую она упрямо держала в голове. Распознать среди всех безликих женщин в красных одеждах и козырьках Хаксову было почти невозможно, а метаться по залу заглядывая в лицо каждой было не самой разумной идеей. Рей и так привлекала к себе слишком много внимания хранителей тем, что с удивительным постоянством долго и упорно гипнотизировала взглядом спелые, румяные яблоки на прилавке.
В один из таких дней, заметив в руках своей спутницы злосчастные фрукты, даже Прайдова не выдержала и даже изменилась своей обычной привычке к сдержанности и высокомерному молчанию. Она коротко хохотнула себе в воротник и покосилась на Рей с таким видом, словно сомневалась в ее моральном здоровье.
– Яблоки сгубили Еву, – внезапно изрекла она, и в ее прежде безэмоциональном голосе отчетливо звучало веселье, – не стоит ими злоупотреблять.
– Я думала, что Еву сгубил змей, – отозвалась Рей и тут же отругала себя за то, что в очередной раз не потрудилась придумать более приемлемый ответ. Что-нибудь о том, что фрукты – это всего лишь фрукты. Однако, Прайдова не рассердилась, в чем вероятно, было виновато ее удивительно хорошее настроение. Она ловко выудила из сумки Рей один из спелых фруктов и с треском надкусила его, окатив свой белоснежный козырек брызгами сока.
– Змей не искусил бы Еву, если бы она того не хотела, – многозначительно выдала Прайдова, пережевывая фрукт с таким наслаждением, словно во рту у нее оказалась божественная амброзия, – у нее были вопросы, у него – ответы.
Ситуация становилась до комичности абсурдной. Они шли вдоль чугунной ограды, поросшей сухими побегами дикого винограда и все встречные люди косились на Прайдову, грызшую яблоко, с таким недоумением, словно она как минимум бежала по улице с голой задницей, выкрикивая антиправительственные лозунги. Рей не сдержала улыбки, при мысли об этом.
– И в чем же ответ? – поддержала она странную игру, предложенную своей спутницей.
– Ты мне скажи, – ловко увильнула Прайдова, – уже килограммов пять яблок домой унесла.
– Об этом попросил командор Рен, – тут же стушевалась Рей, почувствовав, что дальше разговор может зайти совсем не туда, куда ему дозволено. Все-таки с Прайдовой с момента знакомства они обменялись не более, чем парой десятков слов. Ее внезапная разговорчивость настораживала, как и резкая перемена в настроении.
– А, – разочарованно потянула ее спутница, – тогда ничего удивительного.
– Почему?
– Потому что магистр чудак, это всем известно, – Прайдова понизила голос и швырнула огрызок в снег, при этом тревожно оглядевшись по сторонам, но заключила удивительно миролюбиво, – может быть хочет приготовить яблочную брагу.
– Брагу?
– Это… такой алкогольный напиток, – теперь спутница смотрела на Рей скорее с сожалением и некой долей насмешливости. Ее, вероятно, позабавило, и удивительным образом растрогало отсутствие у Рей представления о вещах, которые она находила элементарными. А Рей в свою очередь вспоминала свой пока единственный визит в святая святых командора, когда ей посчастливилось попробовать алкоголь, возможно, впервые в жизни. Возможно – нет. Откуда ей было знать. Все-таки на момент, когда она оказалась в приюте Маз, она была совсем ребенком. Детям уж точно не положено пробовать крепкие напитки – решила она, но тут же сама развенчала собственную убежденность. От других воспитанниц она слышала о том, что давным-давно, во времена до войны, до Галаада, нравы были настолько вольными, что многие юные особы не то, что алкоголь могли себе позволить, но и наркотики, да еще и половую жизнь вести крайне неразборчивую. В чем-то новый уклад вещей даже оказался полезным: никаких больше смертей от СПИДа или интоксикации в раннем возрасте. Теперь смерть – только от скуки.
Прайдова вдруг замедлила шаг и потянулась к Рей, словно хотела ухватить ее за рукав, но в последний момент передумала. Рей проследила за направлением взгляда своей спутницы и увидела довольно увлекательную картину: возле ворот ее особняка пестрело несколько цветных пятен плащей служанок и изумрудных мантий командорских жен. Женщины стояли неподвижно и молча, пока к ним, быстрыми широкими шагами преодолевая расчищенную от снега дорожку, спешила Фазма в сопровождении марфы. Это был один из моментов, когда Рей испытывала искреннее восхищение своей громадной, величественной хозяйкой, улавливая королевское величие во всех ее движениях. Другой человек, двигаясь так быстро, давно бы растерял всю свою стать, но не ее госпожа. Фазма притормозила возле ожидавшей ее компании, но не удостоила женщин даже приветствия, лишь коротко подняв в воздух затянутую в кожаную перчатку руку, встретив в ответ смиренный кивок. Прайдова, вероятно, сочла увиденное довольно зловещим, потому что попятилась назад.
– Я пойду, – пробубнила она и, резко развернувшись на каблуках сапожек, направилась в противоположную сторону.
– Пред его очами, – с готовностью отозвалась Рей, отметив, что ее компаньонка действительно находится в расстроенных чувствах, раз позволила себе пренебречь традиционной формой прощания служанок.
Фазма и ее спутницы успели уйти достаточно далеко, когда Рей уже достигла ворот особняка и остановилась лишь на мгновение, чтобы полюбоваться его витиеватой архитектурой. Окна были темными, что говорило об отсутствии всех его обитателей, кроме нее и охранника, уже дожидавшегося на крыльце.

Дом встретил Рей уютной тишиной, и девушка испытала настоящий детский восторг от осознания того, что сейчас она здесь единственная живая душа. Впрочем, в ее спутанном сознании, отравленном всеми этими остаточными знаниями о сказках, мифах и литературных сюжетах, уже давно поселилось четкое убеждение в том, что и сам этот старинный особняк – живой. Теперь они были предоставлены друг другу. И Рей бы вдоволь насладилась этим ощущением, гуляя в одиночестве по анфиладам темных комнат, если бы тут же не нашла для себя занятие.
Фазма удалилась и, вероятно, у Рей образовалось некоторое количество времени, чтобы воспользоваться ее отсутствием и проникнуть в библиотеку. Она подумывала об этом уже давно, с того самого момента, как стала испытывать тревогу от невозможности устно передать содержимое письма. Проблему могли решить ручка и клочок бумаги: вероятно, незаметно подсунуть записку Хаксовой, как только Рей сможет найти способ ее опознать, все-таки куда более реально, чем надиктовывать бессвязный набор слов, который она держала в голове уже достаточно долго, в присутствии множества свидетелей.
В помещении царил легкий полумрак, свет пробивался только из панорамного окна, начинавшегося от пола и заканчивавшегося под потолком. Оттого библиотека казалась еще более запретной и загадочной – вся тонущая в тени, с этими витиеватыми обоями в красивый растительный орнамент, большим черным роялем и лабиринтами книжных полок. Рей поддалась искушению и позволила себе немного побродить среди стеллажей с пыльными, толстыми фолиантами, все же не решаясь дотронуться до причудливых корешков, словно прикосновение к запретному плоду могло оставить ей болезненный ожог, вечную метку проклятия.
Столик, который в первый свой визит сюда, облюбовала Фазма, оказался пуст и прибран. Рей обшарила его со всех сторон, но нигде не смогла отыскать хоть какие-то письменные принадлежности и бумагу. И, если отсутствие последней можно было компенсировать вырванной страницей из книги, то царапать слова ей оставалось только собственной кровью. Рей отчего-то вспомнилось выражение «на безрыбье и рак – рыба» и она невесело улыбнулась собственным мыслям.
Вероятно, стоило проявить немного благоразумия и убраться из библиотеки до того момента, пока ее здесь не застукает госпожа. Но Рей стояла в нерешительности, не в силах оторвать взгляда от черной лакированной поверхности рояля. Инструмент беззвучно и очень настойчиво манил девушку к себе.
Беды не будет, если ты подойдешь поближе.
Посмотришь.
Притронешься.
Пожалуйста, разбуди меня ото сна.
Пожалуйста.
Она опомнилась только в тот момент, когда пальцы привычным движением откинули тяжелую крышку и повисли над клавишами. Отступать было поздно, она вроде как уже сидела на узкой табуретке перед инструментом, сама не понимая, как очутилась здесь, если еще мгновение назад собиралась уйти. Огромный старый дом отвечал ее тревогам своей тишиной: ты одна, никто тебе не помешает.
Дотронься. Разбуди. Разбуди. Вдохни немного жизни…
Клавиши под подушечками пальцев были холодны, как лед, но с готовностью впитали тепло ее прикосновения. Рей неуверенно погладила потемневшее от времени дерево, и инструмент отозвался ей почти неощутимой вибрацией струн. Он больше не был напористым, теперь в его напряженном молчании скрылась настоящая, искренняя мольба.
Как славно, должно было быть, весной – сидеть на низком стульчике перед роялем и любоваться цветением роскошного сада под звуки легкой, заставляющей сердце сжиматься от счастья и тоски мелодии… Притрагивался ли кто-нибудь в этом доме вообще к спящему, забытому всеми инструменту? Быть может Фазма? Рей оказалось совсем просто представить ее сильные, длинные пальцы, порхающие над черно-белыми клавишами, легко берущими октаву, застывающими в полете во время паузы.
Слышала ли она когда-нибудь музыку? До приюта? Она не помнила. Музыка была запрещена, хотя, казалось бы, что в ней такого плохого? Чем хитросплетенья нот могут навредить чистым умам? И лучше было даже не знать ответа на этот вопрос, чтобы не тосковать об утерянной гармонии, таящейся в узорах звуков.
Пальцы удивительно легко отыскали нужные ноты, словно всегда знали свое место, невесомо скользнули по нескольким клавишам. И мозг с готовностью ответил узнаванием, подтолкнул ее кисть, заставив сложить разрозненные звуки в мелодию. Острота ощущений пронзила девушку от макушки до пяток, словно по позвоночнику пустили разряд электрического тока. Остановиться было уже не возможно: Рей оказалась во власти какого-то неизвестного ей, давно забытого, но любимого колдовства. Все преграды пали и музыка, томительная, печальная и прекрасная, пролилась в пыльном воздухе библиотеки, словно кровь из открытой раны.
Больше не существовало ничего: весь мир погас, растворившись в этом чувстве. Рей забыла о своем красном одеянии, как, впрочем, и наличии собственного тела, слившись в одно-единое с разбуженным ото сна старинным инструментом. Закончив играть, она еще долгое время сидела, уставившись в одну точку, пытаясь вернуть себе потерянное ощущение реальности.
– Целует клавиши прелестная рука; и в сером сумраке, немного розоватом, они блестят; напев на крыльях мотылька, – звук голоса за спиной девушки заставил тишину рассыпаться на множество сияющих осколков, – о, песня милая, любимая когда-то…
«И вот я чувствую, как будто колыбель
Баюкает мой дух, усталый и скорбящий» – с готовностью закончила Рей про себя и тряхнула головой. Осознание опустилось на нее ледяным облаком. Она чуть не вскрикнула, когда обернулась так резко, что крышка клавиатуры чуть не перебила ей пальцы.
Он стоял в полумраке, незнакомец из подсобки магазина. И Рей легко поверила бы в то, что дьявольская мелодия, сотворенная ею только что, вырвала из царства мертвых желанного призрака, но духи не улыбаются так насмешливо. Да и выглядел он иначе: в волосах не было пыли и обломков, а скромная черная одежда напоминала униформу охранников и водителей.
– Ты! – выдохнула она, не зная, что ей делать – радоваться или все-таки бежать, прежде чем, вымуштрованная за годы в приюте Маз привычка не дала о себе знать, – я не хотела… я… пожалуйста, не говорите никому.
А что она еще могла сказать? У нее абсолютно не было других вариантов, потому что в похожих ситуациях в своей недолгой жизни она прежде не оказывалась.
– Хорошо, – удивительно легко согласился призрак, еще шире растягивая большой рот с ровными, крупными зубами в улыбке, – я никому не скажу, если ты еще немного поиграешь.
– Я не умею, извините, – промямлила она, чудом не перепутав все буквы в словах. И отчаянно попыталась ретироваться, но сильные пальцы сжали ее запястье. Мужчина решительно потянул девушку к роялю и, надавив ей на плечи, заставил усесться обратно на стульчик перед ним.
Рей уже было хотела начать возмущаться тем, что он вообще смеет прикасаться к ней и напомнить, что за подобные вольности они оба могут поплатиться головами в буквальном смысле, но вспомнила их первую встречу в супермаркете. Тогда незнакомца это мало волновало, вряд ли с того момента что-то изменилось. Запоздало Рей предположила, что он, кем бы он ни был, вероятно, не узнал ее. Сложно узнать служанку, когда все они выглядят практически одинаково. Призрак не торопился ничего объяснять, он снова открыл крышку и положил руки девушки на клавиатуру. Его аристократически-длинные пальцы скользнули на следующую октаву и быстро повторили сплетение нот, воспроизведенное Рей мгновениями ранее, правда куда более уверенно и с большей интенсивностью.
– Ты играла, – сказал он, склонившись почти над самым ухом умирающей от стыда и ужаса девушки, – знаешь, что это? «Лунная соната» Бетховена.
– Я не знаю, – быстро выплюнула Рей, но пока она пыталась открещиваться и придумать как выбраться из неловкого и опасного положения, ее кисти сами собой отыскали нужные созвучия. Она продолжила мелодию, неуверенно, но без единой ошибки.
– Прости, что напугал тебя, – примирительно проговорил незнакомец, – но мне ужасно хотелось услышать ее… а я позабыл уже все ноты.
– Это запрещено, – только и могла, что выпалить Рей и все-таки любопытство взяло верх, – кто вы? Что вы здесь делаете?
Мужчина на мгновение замялся, как-то слегка рассеянно убрал за уши упавшие ему на лицо темные пряди волос, болезненно поморщился.
– Я, – сказал он наконец-то, – теперь тут работаю. Я новый водитель. Меня зовут Бен. Как твое имя?
– Ренова, – с готовностью отчиталась Рей, даже особенно не задумавшись о собственных словах. В конце-концов ей пора было привыкнуть к своему новому имени и статусу. Однако, этот ответ ее новому знакомому совершенно не понравился, он нахмурился и повторил, четко проговаривая слова:
– Я спросил твое имя.
– Рей. Я Рей, – она не знала, зачем повторила это дважды и теперь смущенно разглядывала свою обувь и окружавший ее старинный паркет из темного дерева.
– Вот так то лучше, – усмехнулся Бен и окончательно огорошил девушку, – если тебе захочется поиграть, приходи сюда. Это будет нашим секретом.
– Мне не положено иметь секретов, – почти взвизгнула Рей и, чуть не сбив мужчину с ног, бросилась к выходу. Ей нужно было срочно капитулировать, закрыться в отведенной ей комнате, хоть как-то утихомирить бешено колотящееся сердце и выкинуть из головы так прочно засевшую в ней тягучую и вязкую мелодию. Не только мелодию, конечно.

Глава шестая. Сделка

Рей снилась музыка. Несколько ночей подряд дивные, давно забытые, но такие знакомые и милые сердцу мелодии окутывали ее в кокон из множества сияющих нитей. Она просыпалась, пытаясь сохранить ускользающую ясность переплетений нот, а ее пальцы под теплым, толстым одеялом непроизвольно дергались, пытаясь воспроизвести комбинации. И как на зло Фазма постоянно околачивалась в библиотеке, лишая Рей малейшего шанса проникнуть туда и снова притронуться к манящему ее инструменту.
В один из таких дней Рей вдруг набралась решительности и собралась на свой страх и риск попросить у хозяйки разрешения поиграть в ее присутствии. В конце-концов великанша сама прямым текстом дала ей добро на поиск для себя хоть какого-то занятия в доме, хотя, вероятнее всего, речь шла все-таки о книгах. Рей прежде боялась воспользоваться этим предложением, все-таки предпочитая избегать общества хозяйки после случившегося во время церемонии, но теперь не способна была устоять перед искушением… Но судьба распорядилась иначе. Из кухни доносились голоса – Роуз была не одна и Рей захотелось утолить свое любопытство. Она легко отыскала подходящий укромный уголок из которого могла незаметно подслушать разговор.
Подслушивать – грех. Рей это прекрасно знала, но ей также было прекрасно известно, что каждый уважающий себя житель Галаада не мог остаться безучастным, не засунув свой нос в чужие дела. У стен, потолков, пола, розовых кустов, полок в магазине, кабинета врача, лабиринтов красного центра, даже у метровых сугробов на улице были уши и глаза. И эти глаза жадно вглядывались в чужую жизнь, а уши впитывали в себя каждый звук.
Очи… не просто так именно такое имя было дано тайной полиции. Но помимо их незримого присутствия всегда существовала круговая порука чужого внимания. Даже не от желания уличить во лжи или грехе ближнего своего, скорее от банальной скуки. От томления духа в застенках правил и запретов.
«Как охотничья птица в западне, таково сердце надменного: он, как лазутчик, п о д с м а т р и в а е т падение; превращая добро во зло, он строит козни и на людей избранных кладет пятно» – вспомнила Рей.
За время своего пребывания в особняке она успела разжиться сведениями, впрочем, довольно бесполезными для нее, о том, что у Роуз есть сестра Пейдж, служившая марфой в особняке Хакса. Увы, про загадочную служанку того дома, имевшую привычку брать в магазине яблоки, Рей по-прежнему не слышала ни слова.
Момент показался ей чрезвычайно подходящим, когда обе сестры-марфы вдруг надумали покинуть кухню и удалиться в кладовую. Рей могла судить об этом только о притихших голосах и мягких шагах по старинному паркету, но не могла воспользоваться представившейся возможностью. Корзинка, принесенная Пейдж, гордо возвышалась посреди разделочного стола на кухне и всем своим видом подталкивала девушку к решительным действиям.
Бумаги и ручки у нее по-прежнему под рукой не было, но было огромное желание избавиться от тяготившей ее тайны и приличное количество смекалки и отваги. Рей ухватила попавшийся ей на глаза кочан капусты и небольшой кухонный ножик и принялась торопливо вырезать на одном из листов буквы того самого зашифрованного послания. Возможность была спорной, но выбирать не приходилось.
Марфы вернулись к тому моменту, когда Рей уже почти закончила и теперь задумчиво вертела овощ в руках, размышляя над тем, догадается ли загадочная служанка Хакса отыскать спрятанный текст. Роуз, увидев Рей с капустой, почему-то развеселилась. Пейдж слегка сдвинула брови и отобрала у девушки кочан, чтобы вернуть его обратно в корзинку.
– Что тебе нужно? – немного агрессивно поинтересовалась она, сверля Рей взглядом темных проницательных глаз, – вынюхиваешь тут?
– Все хорошо, – Роуз мягко тронула сестру за плечо и слегка наклонилась к ней, словно от этого Рей не смогла бы услышать сказанных дальше слов, – она немного чудная, ничего дурного.
Рей хотела возмутиться, но предпочла не привлекать лишнего внимания к себе, а заодно и не вызывать подозрений. Она пробормотала что-то, оправдываясь, и предпочла убраться в столовую, откуда все еще могла слышать разговор девушек. Однако, Пейдж теперь засобиралась домой. Рей проводила взглядом ее тонкую фигурку, удалявшуюся от крыльца к воротам и была застигнута врасплох Роуз, уличившей ее за подглядыванием. Рей тут же отскочила от окна, выпустив из рук массивную бархатную штору, которую ей пришлось отодвинуть в сторону, чтобы получить доступ к лучшей точке обзора.
– Я тебя не обидела? – робко спросила марфа, – извини, мне не стоило так говорить…
– Тетка говорила, что я могла попасть в дом к командору Хаксу, – выплюнула Рей и тут же прокляла свой длиннющий язык, отвернулась и принялась разглаживать складки на юбке.
– О… – потянула Роуз растерянно, – вот в чем дело. Тебе здесь не нравится?
– Нет-нет, – Рей судорожно затрясла головой, – госпожа и… командор добры ко мне. Просто… интересно… ты знакома с Хаксовой?
Роуз нахмурилась, и на ее округлом личике написалось явное недоумение. Она, как и все в Галааде, прекрасно знала, что есть темы для разговоров, которые лучше не поддерживать. И судя по всему, сейчас взвешивала для себя является ли обсуждение служанки дома, где служила ее сестра, одной из них.
– Эм… – после длительной паузы кашлянула Роуз, – Пейдж не говорила, что в их дом определили служанку. Вроде как они все еще ждут распоряжения свыше…
– Что? – выдохнула Рей, – как? У них… нет служанки?
«Хаксова берет отличные яблоки в магазине».
Паук расставил сети и наблюдал как маленькая глупая муха попадется в них. И, конечно, несчастная, не придумала ничего лучше, чем заглотить аппетитную наживку и подписать себе смертный приговор.
Рей бежала так, словно за ней гнались все демоны ада или вся тайная полиция Галаада. Она не потрудилась даже как следует застегнуть козырек на шее, и теперь от быстрого бега он сбился на сторону. Встреченные ей служанки и марфы расступались и, если бы того позволяли приличия, то вероятнее всего, крутили бы пальцем у виска. Рей несказанно повезло не нарваться по дороге на хранителей, словно какие-то высшие силы все-таки берегли девушку от слишком сильных потрясений, да и дом Хакса находился не слишком далеко от особняка ее хозяев. Она сшибла с ног охранника, прежде чем тот успел что-то спросить или помешать, и влетела в темный холл, отдаленно напоминавший тот, который был и в ее доме.
Где кухня? Где может быть Пейдж? Куда она могла унести свою проклятую корзинку? Рей доверилась своему чутью и чуть не разбила себе лоб, споткнувшись о порожек при входе на кухню и только вовремя оказавшаяся на ее пути марфа спасла девушку от неминуемой катастрофы.
– Ты что?! – рявкнула она и с силой тряхнула Рей за плечи, – что тебе надо!? Тебе не положено здесь находиться!
– Я…я… – закашлялась Рей, и даже если бы у нее было внятное, разумное, объяснение, сейчас не смогла бы произнести его четко и ясно. Горло обжег ледяной воздух во время ее безумной пробежки и теперь легкие горели, словно после принятия того самого запрещенного спиртного, которым ее угощал хозяин.
Пейдж закатила глаза. Сестры были очень похожи внешне, но совершенными противоположностями по характеру. Милашка Роуз принялась бы утешать запыхавшуюся служанку, но Рей не посчастливилось налететь сейчас на нее. Впервые за все это время Рей жалела о всех моментах, когда отвергала дружелюбие и попытки наладить контакт, исходившие от маленькой, болтливой марфы.
– Это ищешь? – Пейдж с силой всучила Рей прямо в руки кочан капусты и, конечно, внешний лист был содран, обнажая тот, который испещряли нервные, скачущие буквы. Рей совсем растерялась.
Пейдж огляделась и понизила голос:
– Я не знаю какой херней ты занимаешься, но тебе нужно быть осторожнее, – сказала она удивительно миролюбиво, – если не хочешь, чтобы тебе оттяпали пальцы. Ты это понимаешь? Или совсем дурочка?
Рей стало чудовищно обидно от такого обращения, словно она какой-то неразумный, недоразвитый ребенок. Но в тоже время она запоздало осознала, что это единственная возможность каким-то образом перевести все произошедшее в шутку и снизить градус риска.
– Я не дурочка, – все-таки возразила Рей и осторожно спросила, – в вашем доме есть служанка?
– Тебе то какое нахрен дело? – резко откликнулась Пейдж и вдруг прикусила губу, уставившись Рей за спину. Она выпустила девушку и довольно грубо оттолкнула от себя, а сама попятилась и даже кочан капусты выронила на пол. Овощ прокатился какое-то время по старинному паркету, пока не уперся в носок чьего-то ботинка, словно был игрушечным мячом. Обе девушки проследили траекторию его движения и теперь боялись поднять глаза.
Длиннопалая рука легко обхватила злосчастный кочан и легко вздернула от земли, поднимая поближе к глазам, чтобы разглядеть получше. Рей с замиранием сердца следила, как рыжеволосый мужчина с презрительным профилем щурит светлые глаза, вчитываясь в ее корявый почерк.
– Ренова, – толи обратился к ней, то ли констатировал незнакомец, оказавшийся никем иным, как командором Хаксом, о чем говорили характерные нашивки на его черной форме. И все-таки это было обращение, потому что мужчина слегка качнул головой, приглашая девушку следовать за собой.
Пейдж проводила Рей взглядом полным одновременно сочувствия и осуждения. Ее глаза словно кричали «Ну ты и дуреха!» и Рей сейчас и сама не могла избавиться от этой мысли, назойливо пульсировавшей в мозгу.
Командор провел ее сквозь лабиринты комнат в просторное помещение с камином и остановился рядом с порталом, чтобы помешать кочергой угли в очаге. Как только пламя слегка разгорелось, мужчина, ни дрогнув и мускулом на лице, скормил ему проклятый овощ.
– Что ты сделала с запиской? – поинтересовался Хакс. Рей не решалась поднять на него глаза. Ей даже дышать было страшно. Тем более отвечать на вопрос. Но она собрала в себе все крупицы смелости и безрассудства, которые у нее были и заставила ставший ватным язык шевелиться.
– Я уничтожила ее, – сказала она.
– Хорошо, – вдруг похвалил ее Хакс и загадочно улыбнулся, – мне нравится твоя сообразительность, но передай своему командору, что не стоит втягивать посторонних в наши дела, – он тяжело вздохнул, подвинул ближе к камину одно из фигурных кресел и устроился в нем, наблюдая, как языки пламени пожирают капустные листья.
Рей так и стояла неподалеку, переминаясь от волнения с ноги на ногу. Она вдруг почувствовала, что один чулок сполз и сейчас болтался на уровне колена, но поправить его в присутствии командора не решалась. Она успела немного согреться и перевести дыхание и старалась сконцентрироваться на хрупких ощущениях комфорта и тепла, хотя все ее тело по-прежнему била мелкая дрожь.
«Как же ты безнадежно глупа».
«Замолчи».
– Присядь, – распорядился Хакс, – тебя скоро заберут домой. Если кто-то спросит зачем ты сюда прибежала – к подружке, нашей марфе.
– Мы не дружны, – зачем-то брякнула Рей. Но сесть так и не решилась.
– Вам придется подружиться, – бесстрастно заявил командор, словно подобное было в порядке вещей. Дружба – как работа. Если сказали, что это нужно выполнить, возражать бессмысленно. Особенно в Галааде, где в принципе никто не считается с твоим мнением.
– Вы… сдадите меня? – вырвалось у нее. Все-таки думать о чем-то другом сейчас было невозможно. Она не просто вляпалась в историю, она оказалась в дерьме по самые уши. И этот печальный факт настолько занимал ее внимание, что места для рефлексии о причинах такого поворота событий у нее не осталось. Возможно, будь это реально, Рей предположила бы, что ее командор специально хотел ее подставить с одному ему известными мотивами. Какие могут быть мотивы? Общая ненависть к женщинам? Жажда мести за то, что убила наряженного в его одежду водителя, лишь бы только избежать унизительной церемонии с его участием? Вероятно, при желании здесь можно было бы увидеть весомый повод для уязвленного самолюбия.
– Нет, – огорошил девушку командор Хакс, – но если ты будешь вести себя так же импульсивно, то придется от тебя избавиться. Это ясно?
Рей медленно кивнула. Не нужно обладать исключительным умом для того, чтобы догадаться о том, что подразумевает под собой это слово. Но Хакс совсем не выглядел устрашающим, а, напротив, вроде как пытался произвести хорошее впечатление. У него был резкий профиль и холодные глаза, но на дне их не было ни осуждения, ни злости. Один лишь интерес. Он разглядывал девушку с дотошностью ученого, получившего в свою коллекцию новый многообещающий образец. И это вынуждало Рей не без тревоги размышлять о том, что за темные делишки связывают дома двух командоров.
Второй, конечно же, не заставил себя долго ждать. Как настоящее чудовище из сказки, он появился, стоило Рей только произнести его имя про себя.
В прихожей послышались голоса и скоро тяжелые шаги и семенящая поступь марфы известили о приближении еще одного нежданного гостя. Командор Рен, судя по не застегнутому пальто и небрежно наброшенному на шею черному шарфу, порядочно торопился по дороге сюда. Они с Хаксом не удостоили друг друга ни слова, обменявшись лишь легкими кивками головы.
– Рей, – звук собственного имени заставил девушку вздрогнуть, как от удара плети и сжаться в клубок оголенных нервов, – домой.
«Домой – с готовностью подхватил голос в ее голове, – не слишком ли напоминает команду для собаки?» И она тут же принялась спорить с ним, что господин соизволил назвать ее по имени, а не унизительным Ренова, привычным для Галаада, где не каждый мог позволить себе такую роскошь, как собственное имя.
Домой.
Рей покорно поплелась следом за высокой и мрачной фигурой своего хозяина под внимательным, испытующим взглядом Хакса. Факт, что командор явился за ней, бросив все свои дела поражал ее до глубины души и лишал всяческого желания спорить. Она даже не удивилась тому, что у ворот их уже поджидал автомобиль, когда расстояние до особняка Ренов куда быстрее было проделать пешком.
Командор молчал всю дорогу до дома. В холле он поманил девушку за собой, приглашая подняться в его кабинет и только там, наконец-то нарушил затянувшееся молчание.
– Ты должна быть осторожнее, – сказал он с непонятным выражением. Маска, искажавшая все звуки его речевого аппарата, понятнее ситуацию не делала. И все-таки Рей почудилась в этих словах зыбкая тень заботы. И тогда она взорвалась.
– Вы! – крикнула она, не сильно заботясь о том, что все праздные и внимательные уши Галаада сейчас жадно вцепятся в каждое ее слово, – вы подставили меня!
Магистр повесил свое пальто на спинку кресла и занял место за своим столом, учтивым жестом приглашая девушку снова занять место напротив. Но Рей осталась стоять, с трудом сдерживаясь, чтобы от переполнявших ее чувств, не начать расхаживать из стороны в сторону по комнате.
– Нет, ты ошибаешься, – спокойно возразил командор, – мне необходимо было проверить тебя. Ты сама прекрасно знаешь, что здесь никому нельзя доверять. Я сожалею об этом…
– Вы сожалеете?! – не унималась Рей, – мне не помогли бы ваши сожаления, если бы…
Она запнулась и закрыла себе рот руками. Только сейчас со всей своей тяжестью на нее опустилось осознание собственной ошибки. Она ПОСМЕЛА кричать на своего хозяина. Она осмелилась предъявлять обвинения, на которые не имеет права. Она, черт возьми, яму себе роет собственными руками. Вот она, какая, лучшая воспитанница бедной старухи Маз. Позорище.
– Простите, – с трудом выдавила девушка, готовая разреветься от ужаса. Все усугубляло то, что за гробовым молчанием маски невозможно было разобрать хотя бы одну эмоцию, и Рей не знала с каким выражением сейчас за ней наблюдает магистр.
– Выговорилась?
Рей судорожно сглотнула и плюхнулась в кресло.
– Хорошо, – удовлетворенно кивнул командор Рен, и в его голосе Рей почудилась какая-то почти мальчишеская веселость, – а теперь давай к делу.
– Нет, все это просто абсурд, – пробормотала девушка, обращаясь скорее сама к себе, чем к своему собеседнику, – какие у нас с Вами могут быть дела, кроме церемоний, я…
– Мы уже обсуждали это вопрос, – напомнил мужчина, – и мое предложение по-прежнему актуально.
Он поднялся с места и отошел к плотно занавешенному окну, а затем поманил Рей за собой уже привычным жестом. Рей ничего не оставалось, как приблизиться к нему, впрочем, пытаясь по-прежнему сохранять безопасную дистанцию. Однако, командора это не устроило и он осторожно, но крепко ухватил девушку за плечо и заставил встать совсем рядом, чтобы она могла увидеть то же самое, что и он. Другой рукой он слегка отодвинул в сторону плотную, глухую ткань, пропустив в помещение немного дневного света.
Рей увидела высокую и статную фигуру Фазмы, направлявшуюся к воротам, за которыми ее уже поджидала пестрая процессия других жен и нескольких служанок.
– Я хочу, чтобы ты узнала чем занята моя супруга, – понизив голос продолжил магистр, – чтобы ты втерлась к ней в доверие…
– Нет, – резко возразила Рей и даже поразилась тому, сколько же безрассудной смелости в ее словах, – я не хочу шпионить. Я не хочу быть втянутой в…
– Как хочешь, – беззаботно пожал плечами командор Рен, – тогда оставим все как есть. И будем выполнять все правила пресвятого Галаада и свои обязанности перед ним.
Рей шумно выдохнула.
– И церемонии, – торжественно закончил командор, и девушка вдруг почувствовала, как пальцы, обтянутые грубой кожей перчатки поглаживают ее плечо. Если бы это не было настолько пугающим, то было бы почти приятно. Почти. Черт.
Рей дернулась, сбрасывая руку командора, и отскочила в сторону.
«Тень, знай свое место».
Конечно, наивно было полагать, что командор станет помогать ей просто от доброты душевной. Еще в первый их разговор хозяин отчетливо расставил приоритеты и все точки над «i», исключив всякое заблуждение относительно своих реальных мотивов. Его не интересовала судьба и честь бедной служанки. Он хотел найти человека, который, припертый к стенке отягощающими обстоятельствами, не сможет отказаться от его предложения. Ни над кем, кроме служанки, в доме у него не было такой власти. И отчего-то эти очевидные вещи заставили Рей сжаться внутри от разочарования.
– Хорошо, – глухо сказала она, смиренно опуская взгляд, – я принимаю ваши условия. Я буду шпионить за вашей женой.
«Очень плохая девочка».
Командор тем временем стянул одну из своих перчаток и протянул девушке руку. Рей недоверчиво уставилась на широкую ладонь с длинными, аристократичными пальцами.
– Так в прежние времена скрепляли сделки, – зачем-то уточнил мужчина. Служанка недоверчиво пожала протянутую ей руку и невольно вздрогнула от прикосновения. Она хотела освободиться, но пальцы командора цепко перехватили ее ладонь, обжигая холодом своей кожи.
– Тебе настолько отвратительна близость со мной, что ты предпочла пожертвовать своими моральными устоями? – вкрадчиво поинтересовался он. Рей нахмурилась и все-таки подняла глаза, но снова уперлась взглядом лишь в глухие визоры маски. Ей стало не по себе от того, каким вдруг человечным показался ей голос того, кто казался бездушным чудовищем.
«Вас постигло искушение не иное, как человеческое; и верен Бог, Который не попустит вам быть искушаемыми сверх сил, но при искушении даст и облегчение, так чтобы вы могли перенести».
Не зря все-таки Рей заучивала наизусть священные тексты. Было хоть что-то, что можно было затолкать в звенящую пустоту, образовывавшуюся в голове в такие неловкие моменты.
– Я не знаю вас, – как могла мягко проговорила она, напоминая себе, что лимит недопустимой дерзости на сегодня и так был превышен, – даже вашего лица никогда не видела. Простите.
– Ты можешь узнать меня, если захочешь, – зачем-то продолжил этот невыносимо неловкий и странный разговор командор Рен.
Нет, все это уже слишком. Нужно спасаться бегством. А для начала освободить свою руку из его хватки, что кажется почти невозможным. У него такая здоровенная ладонь, что ему ничего не стоит легким движением переломать ей все пальцы, чтобы уже точно никогда не смогла писать. И играть на рояле заодно. Черт. Все-таки есть в этом темном царстве небольшой лучик света, ради которого стоит найти в себе смелость выбраться из очередного неловкого положения.
– Почему вы носите маску? – вырвалось у Рей.
«Да, детка».
И зачем она вообще озвучила это вслух?
– На это есть свои причины, – уклончиво ответил мужчина.
– А у меня есть свои причины избегать церемоний, – вдруг нашлась Рей и так воодушевилась тем, что смогла подобрать подходящие слова, что смело выдернула свою руку и поспешно спрятала в складках алого плаща, который так и не сняла после выхода на улицу.
Командора удовлетворил этот ответ, и он позволил девушке спокойно покинуть свой кабинет. Рей с удивлением отметила, что в этот раз уходила победительницей, а не жалкой трусихой, убегавшей поджав хвост, лишь бы только спрятаться от того неминуемого урона, который могут причинять слова. Возможно, причина была в том, что даже через маску, даже спиной, она чувствовала самодовольную улыбку мужчины.

Глава седьмая. Упражнения в эпистолярном жанре

Рей проснулась раньше обычного и, еще лежа в кровати, приняла решение сделать это утро хоть сколько-то более приятным, чем все предыдущие. Тишина, царившая во все еще спящем доме, дала девушке свое благословение. Можно. Давай.
Отточенными до автоматизма движениями Рей выполнила все свои утренние ритуалы, оделась, заплела в тугую косу и спрятала под чепец волосы. Тратить время на сборы было нельзя – неизвестно, когда пробудится ото сна первый из домочадцев. В любом случае Рей решила, что, даже если будет обнаружена, наплетет каких-нибудь небылиц и выкрутится.
Все переживания минувших дней отодвинули куда-то на задворки сознания инстинкт самосохранения. Учитывая сложившиеся обстоятельства, у нее и вовсе нет никакой гарантии, что черный фургон не прибудет к воротам особняка именно сегодня. Сейчас его там не было – это первое, что Рей проверила, покинув свою постель, а значит, у нее есть немного времени. Времени, которое она проведет если не с пользой, то с удовольствием.
В библиотеке было темно и тихо. Лишь слегка качались тени деревьев за огромным окном. При виде рояля Рей немного растеряла свою спесь и застыла, нервно оглядываясь по сторонам. Вдруг опять появится этот незнакомец… или Фазма задремала тут за чтением? Или очи? Тьма по углам комнаты казалась ощутимой, как живое существо. И именно сейчас Рей почудились в ней глаза и уши всех демонов ада.
«Бред – рассмеялся голос в ее голове, – нет в аду никаких демонов. Да и ада нет. Потому что есть Галаад».
Рей скривилась от бездарной попытки своей альтернативной личности поиграть словами. Она резко тряхнула головой, прогоняя наваждение и наконец-то уселась за инструмент.
До этого момента она не задумывалась откуда она умеет играть и сможет ли вытащить из недр своего подсознания другие комбинации клавиш, рождающие запретную музыку. Кто учил ее? Кто ставил руку? Это точно происходило до приюта Маз и Красного центра, там такими навыками точно не снабжали. Значит в той, далекой жизни, до… до потери памяти? До войны? На момент основания Галаада Рей было около пяти лет и что-то в этой истории точно не складывалось. Ее учили уже в Галааде? Но ведь это запрещено… Слишком много вопросов, ответов на которые у нее не было, а в попытках связать разорванные ниточки воедино, голова начинала гудеть, как колокол.
Кто я?
Рей задумчиво гладила клавиши, надеясь, что они сами подскажут ей дальнейшие действия. Несколько разрозненных аккордов сплелись, но тут же рассыпались осколками какофонии. Девушка поморщилась. Если она вспомнит мелодии, вдруг она вспомнит себя?
Стоп.
Рей отдернула руку, словно обжегшись и сжала пальцы в кулаки так, что аккуратно стриженные ногти царапнули ладонь, где все еще медленно зарастал прозрачный шрам от битого стекла.
Есть ли смысл подвергать сомнению неоспоримые истины? Может пора прекратить играть с огнем и гулять по краю, а жить так, как положено? Музыка не просто так была запрещена. Она пробуждает страсти, дремлющие в человеческих душах. Она неугодна Богу. Именно она может разрушить тот хрупкий, по крупицам созданный мир, в котором до этого жила Рей.
Потому что она не сможет быть дальше, если вспомнит себя и свой прежний мир. Скорбь и гнев разрушат ее, сгноят изнутри. Как она сможет выполнять обязанности служанки, если узнает, что раньше была… кем-то другим. Кем-то, имеющим право выбора? Забвение – лучший подарок, что она получила свыше. Дар, благодаря которому не плакала ночами, как другие девушки в приюте Маз и в Красном центре, потерявшие семьи, родителей, мужей, детей. Дар, благодаря которому она спокойно и смиренно принимала все отведенное ей. Дар, а не проклятье.
Рей резко захлопнула крышку инструмента, и уже было собиралась уйти, когда заметила выскользнувший оттуда листок бумаги. Она была так увлечена своими мыслями, что не приметила его сразу, вероятно, спрятанный между клавиш или в полочке для нот. Мгновение Рей сомневалась, стоит ли ей в очередной раз притягивать неприятности на свою голову, но любопытство оказалось сильнее здравого смысла. Кто еще мог заглянуть сюда? Бесспорно эта записка была спрятана здесь именно для нее. Дрожащими пальцами девушка развернула послание.

Лунная соната,
Надеюсь, ты догадаешься, что я обращаюсь к тебе. Будь я человеком, более склонным к метафорам и поэзии, я, вероятно, сравнил бы тебя с этим небесным светилом. Впрочем, нет. Тебе бы больше подошло солнце, а именно его лучом, пробившимся каким-то чудом через волны беспросветного мрака.
И все же я прагматик, а это, не более чем мера предосторожности. Я не имею права подвергать тебя риску, тем более после того, как ты доверила мне настоящее имя. Довольно необычное, я бы сказал. По крайней мере, оно не встречалось мне прежде. Откуда ты родом? Расскажи о себе. Разумеется то, что сочтешь нужным. То, как поставлена твоя и речь и манера изъясняться навели меня на мысли, что ты человек с интересным прошлым. Я считаю, что мы обязаны сохранить его. Ведь это именно то, что делает нас нами.
У тебя, должно быть, немало вопросов ко мне. Ты можешь задать их, но я оставлю за собой право ответить только на те, которые не будут подвергать риску нас обоих.
Если ты находишь это уместным, то можешь оставить мне ответ на обратной стороне этого листа. Не сочтешь меня достойным такой роскоши, как слова, напиши какие-нибудь ноты, которые помнишь. Я буду чрезвычайно тебе благодарен. Ручку сможешь найти в ножке инструмента, там же достаточно места для свернутой бумаги.
С надеждой на ответ.
Б. (Буква написана вниз головой и перечеркнута).

Рей скомкала записку в пальцах, но не потому, что хотела ее уничтожить. Это произошло на уровне инстинкта и жалкой попытки обезопасить себя бьющего набатом от ужаса разума. Впрочем, другие части девушки с ним были не согласны. Сердце стучало счастливо и восторженно, дыхание сбилось, а к щекам прилил предательский румянец. Письмо! Как же это волнительно – подумала она, стараясь заглушить в голове напрашивающееся продолжение – и как опасно. Аргументы в споре с собой напоминали сейчас шаги шахматной партии – да, опасно, пешка проглочена ферзем; но следом – следующая мысль, часть выстроенной схемы защиты – никто не узнает. Имен в письме нет. Никакие ниточки не приведут к ней.
Но зачем ей это?
Рей принялась расхаживать по кругу, меряя шагами расстояние от рояля до окна, разглаживая пальцами записку.
Затем, что у нее действительно много вопросов? Затем, что ей хочется с кем-то поговорить? Затем, что, если не врать себе, то ей понравился этот незнакомец?
И глупая, наивная, часть сознания, до сих пор верящая в сказки, тут же начала рисовать идиллическую картину. Нет, не побега в закат (в данном случае под ним подразумевалась Канада), но нарисовавшейся внезапно возможности: она будет переписываться с этим человеком, между ними возникнут чувства, она выполнит задание командора и в благодарность потребует свободы. Она выйдет замуж за этого незнакомца, станет эконоженой, у нее будет свой дом, пусть не такой роскошный и большой, семья, возможно, дети… Сквозь эту милую, галаадскую пастораль грубо и беспардонно прорвался голос.
«Боги! Какая же ты идиотка»
«Замолчи»
«Так не бывает».
Раздражающий собеседник в голове подтолкнул Рей к действию. Она легко отыскала ручку и решительно разложила листок на спинке рояля. К несчастью, к ее порыву вовсе не прилагалось четкое осознание того, что же она собирается написать.

«Адресат,
Вы льстите мне вашими метафорами и ошибочными представлением обо мне. Я маленький человек. Моя личность, как и мое прошлое, не представляет никакого интереса. Более того – мне сложно об этом судить, поскольку, я потеряла все свои воспоминания три года назад. Я не жалею об этом и прошу вас не опускаться до жалости в мой адрес. Во всем этом – воля Всевышнего. Благодаря произошедшему мне легче выполнять свои обязанности и жить отведенной мне ролью. Прошлое тяготило бы меня…
Оттого я не могу ответить на ваши вопросы, потому что не располагаю этой информацией – откуда я, кто я такая. Разве это имеет значение теперь? Но если вы считаете иначе, можете рассказать о себе, мне было бы интересно. И, конечно, есть одна тема, которая беспокоит меня особенно сильно.
Что произошло в тот день в магазине и какова доля вашего участия в этом? Если вы непосредственно связаны с людьми, несущими вред нашему государству, то я вынуждена буду прекратить с вами общение. Ваши взгляды – ваше дело, но я не хотела бы лишиться головы, невольно сделавшись соучастницей. Вряд ли вас интересует мое мнение, но вам стоит как можно быстрее оборвать контакты с этими людьми и образумиться. Вы рискуете лишиться не только всего, что имеете, но и жизни. Мне бы этого не хотелось. Наши госпожа и хозяин добры и благородны, не стоит злоупотреблять их симпатией. Позволять себе маленькие вольности одно дело, но это… совсем другое.
Надеюсь на ваше благоразумие и… ответ. Если, конечно, я вас не разочаровала.

Рей пребывала после этого в таком приподнятом состоянии духа, что ненадолго выпала из реальности. Большую часть остального дня она провела как во сне – сладком, приятном и волнительном. И даже обычные вещи, происходившие с ней постоянно, вдруг заиграли новыми красками – и принятия пищи и поход в магазин в обществе неразговорчивой Прайдовой. Все мысли девушки были заняты одним желанием, одним стремлением – найти возможность проникнуть в библиотеку и проверить тайник в надежде обнаружить там следующую записку.

Однако, ответа все не было. Рей бы начала волноваться, если бы судьба не подбросила ей отличную возможность отвлечься от своей одержимости. Служанка как раз заглядывала в тайник, когда краем глаза заметила движение за окном во внутреннем дворе. Приблизившись, Рей успела увидеть претворявшую калитку Фазму. В одиночестве, без привычного сопровождения Роуз или охраны.
Калитка эта выходила в небольшой лесопарк, опоясывавший поселок со всех сторон и на памяти Рей, с ее появления в особняке, этим выходом никто не пользовался. Этот факт казался совершенно логичным и закономерным: кому взбредет в голову блуждать по зимнему лесу по колено в снегу? Дорожки там за ненадобностью, конечно, никто, не чистил. Возможно было предположить прогулки в этом направлении в более теплую погоду и с меньшим количеством осадков, но не сейчас.
Рей пулей вылетела из библиотеки и всего через несколько минут уже стояла у черного входа. Да, она могла отправиться в путешествие прямо в таком виде, но ее красный плащ и платье привлекали к себе слишком много внимания. Посреди голого, заснеженного леса, она будет выглядеть, словно гигантский факел. К величайшему везению девушки, у черного входа находилась прачечная, где были аккуратно сложены корзины с чистым бельем. Отогнав мысли о привидениях, Рей выудила гигантскую, белоснежную простыню, и закуталась в нее, словно в плащ. Ткань приятно пахла свежестью и уютом.
Фазма не успела уйти далеко, да и не нужно было быть следопытом, чтобы найти отпечатки ее сапожек в рыхлом снегу. Рей выбрала идеальное расстояние, которого придерживалась, позволяющее оставаться незамеченной и в тоже время не терять свою цель из виду.
Хозяйка проделала довольно длинный путь, прежде чем свернула к одному из особняков. Рей уже успела порядочно промочить ноги и замерзнуть, но была настроена крайне решительно.
Она узнает что за дела у госпожи Рен и доложит командору. В благодарность за свою помощь она попросит свободу. Обмен сейчас казался девушке исключительно равноценным и справедливым…
К слову о справедливости, она же имела право стать эконоженой и обычной жительницей Галаада. Она не была преступницей или гендерной изменницей. Ее определили в служанки лишь потому, что она никому не была нужна – ни семьи, ни друзей, ни даже возлюбленного. Она даже сама хотела этого, не представляя своего будущего в одиночестве за стенами приюта. Но теперь… теперь у нее был загадочный друг, который ей ничего не обещал. Ради этого уже стоит перечеркнуть свою прежнюю жизнь?
«Наивно».
Фазма претворила за собой калитку и скрылась за высоким забором особняка. Рей прижалась к стене, слушая скрип снега под шагами хозяйки, и выждала время, прежде чем каблуки застучали уже по ступенькам. Только сейчас, остановившись, Рей осознала, как оглушительно у нее стучит сердце.
«Что ты ждешь там увидеть?»
Рей ждало страшное разочарование: хозяйка заперла за собой калитку изнутри. Легкий путь был перекрыт, оставался самый сложный.
«Любовника? Или любовницу? Не удивительно, ведь белобрысая стерва замужем за таким чудовищем. Лучше бы посочувствовала, а не шпионила…»
– Заткнись, – пробормотала Рей одними губами, изрядно трясущимися от холода. Ей удалось перебраться через забор, благодаря высокому сугробу, который сюда намело недавней метелью. Снег забился ей в сапоги, камни забора исцарапали руки в кровь, но это не уменьшило решимости девушки.
Рей огляделась – этот задний двор был двойником того, который опоясывал их особняк со стороны леса. Аккуратные дорожки среди розовых кустов, декоративные деревья и плющ, украшавший стену дома и беседку. Вероятно, рядом с последней находился пруд, сейчас заледеневший и засыпанный снегом. Рей не была уверена, но на всякий случай, обошла это место стороной, чтобы не подвергать себя риску выкупаться в ледяной воде.
Окна в особняке были темными, и лишь на втором этаже горел свет. Рей подергала ручку двери черного входа, но и она оказалась заперта. Это не имело особого смысла, ведь она сразу предположила, что цель ее опасного путешествия именно та комната, где было светло. Конечно, Рей не придумала ничего лучше, чем попробовать вскарабкаться на узкий козырек над дверью, а оттуда, по плотным стеблям плюща, заглянуть в окно. Не смотря на довольно ленивую жизнь в особняке, Рей была ловкой и гибкой. Будучи младше, в приютские времена, она часто лазала по деревьям и камням, окружавшим прибежище Маз и ее воспитанниц. Поэтому задача показалась Рей чрезвычайно простой. Увы, она не учла несколько факторов: влажные ботинки, подошва которых стала скользкой, как у ледовых коньков. Обледенелый плющ, внесший свои коррективы в задуманное. И, бесспорно, шок и недоумение от увиденного.
Комната, вероятнее всего, бывшая кабинетом или библиотекой, уютно была освещена ярким огнем в камине. Вся мебель была расставлена по углам в стороны, а в центре, прямо на полу, взявшись за руки, сидели женщины (женщины ли?). Их лица прятались во мраке изумрудно-зеленых плащей. В том, что это женщины Рей убедилась в тот момент, как одна из них, ближайшая к окну, различила шум снаружи и обернулась, вперившись взглядом прямо в неудачливую шпионку.
Рей плюхнулась на снег, мягкий, словно пуховая перина, с грацией мешка с картошкой и вырубилась. К несчастью, всего на несколько минут.

Очнулась она уже в том самом помещении, окруженная загадочными женщинами в плащах. В нос ударил смутно знакомый из прошлой жизни запах ладана и еще каких-то благовоний, а вместе с ними тлеющих поленьев из камина. Однако, насладиться теплом и уютом у Рей не было возможности. Ее рывком поставили на колени, больно стянув руки за спиной. В круг света от камина из полумрака по углам, шагнула невысокая фигура. Ситуацию усугубляло то, что в руках незнакомки был нож, с необычным волнистым изогнутым лезвием. Незнакомка скинула капюшон и вздернула голову. Она была смуглой брюнеткой с зелеными глазами, которые сейчас сверкали зловещим обещанием скорой расплаты.
Рей, испугавшись этого взгляда, пробежалась глазами по окружающим и заметила Фазму. В таком же зеленом капюшоне и плаще. По крайнему недовольству и удивлению в глазах хозяйки Рей сделала вывод, что та не испытывает никакого восторга по поводу ее визита.
– Кто ты? – голос у брюнетки оказался довольно мягким и приятным, вроде бы о таких голосах говорили «медовый», хотя сейчас это не имело никакого значения. Лезвие ее ножа оказалось у Рей под подбородком, тычком вынуждая ее поднять голову, – кто тебя прислал?
– Простите… – залепетала Рей, в надежде, что ее извинения еще имеют какую-то силу в сложившейся ситуации, – меня никто не прислал… я пошла за Госпожой…я…
– Предположим, что это так, – кивнула незнакомка, – что ты видела и слышала?
– Ничего, я… я только пришла я… – Рей даже стыдно стало от того, как жалко звучит ее голос, – я никому не расскажу… обещаю… это не мое дело…
«Ну и трусиха же ты…»
Нет.
Воспользовавшись тем, что хватка на руках ослабла, Рей дернулась и попыталась выдернуть нож у брюнетки, чтобы обзавестись хоть каким-то оружием. Нет, она умирать сегодня не планировала, если, обычно, кто-то вообще вносит это в свой календарь. Попытка оказалась жалкой, потому что Рей тут же скрутили, а оружие вернулось к обладательнице. Ее взгляд изменился, из презрительного стал оценивающим, а губы скривились в слегка заметной улыбке.
– Зря, – покачала головой женщина, причмокнув губами, – хотя… – она обернулась к остальным, – если уж приносить жертву Богине, то достойную, не так ли?
Среди собравшихся прокатились перешептывания и смешки. Рей не смотрела на них, ее завораживало кривое лезвие в руке брюнетки, которое та медленно занесла в воздух.
Рей зажмурилась.
Но ничего не произошло.
В руку незнакомки вцепилась Фазма, быстро и неслышно оказавшаяся рядом. Она выглядела очень внушительно со своим исполинским ростом, выше своей агрессивной подруги чуть ли не на две головы. Но вроде как авторитеты здесь распределялись иначе. Брюнетка явно была такого мнения, судя по крайнему недовольству на ее лице.
– Отпусти девочку, Трилла, – глухо и властно сказала Фазма, – она моя служанка и не виновата в произошедшем. Если ты хочешь кого-то наказать, то моей вины в произошедшем больше. Я была беспечна и не подумала, что за мной кто-то увяжется.
Дальше произошло то, чего Рей никак не ожидала. Фазма грациозно со всем своим королевским величием присела на одно колено и склонила голову. Руку той, кого она назвала Трилла, она выпустила, позволяя ей… что? Нанести удар? За весь насыщенный событиями вечер это оказалось самым немыслимым из происходящего.
Госпожа жертвует собой ради нее. Просит ее отпустить. Жалкую, никому не нужную служанку…
Трилла медленно покачала головой, заправила за ухо прядь коротких темных волос и тяжело вздохнула. На ее лице проявилась потрясающая скорость смены эмоций. Недоумение. Гнев. Сомнение. Насмешка. И… равнодушие.
– Встань, – Трилла резко дернула Фазму за плечо, вынуждая подняться на ноги, – мы не преклоняем голову ни перед кем.
Фазма поднялась, не отрывая цепкого взгляда от лица женщины, и вздернула подбородок. Рей ощутила в своей руке чужую, твердую, холодную ладонь и только сейчас поняла, что ее больше никто не держит, а прикосновение принадлежит Фазме. Госпожа легонько сжала пальцы, успокаивая ее.
– Я оставлю ей жизнь, – снисходительно продолжила Трилла, – но тебе стоит тщательнее приглядывать за ней, – следующее обращалось уже непосредственно к Рей, – вздумаешь болтать и я вырежу тебе язык, выколю глаза и проткну барабанные перепонки. Свои функции выполнять сможешь, а совать в нос чужие дела уже желания не будет. Это ясно?
Рей медленно кивнула.
– Вот и хорошо, – лицо Триллы озарила белозубая улыбка серийной маньячки, – уведите. Заприте, пока мы не закончим.

Глава восьмая. В одной лодке

Следующие дни после возвращения домой Фазма не отходила от Рей. То ли сиделка, толи тюремщица, она будила девушку с утра и составляла ей компанию во время всех занятий, будь то приемы пищи или походы в магазин, прощаясь с ней только глубокой ночью у дверей ее спальни. Чтобы скоротать это время Фазма нашла Рей также множество бесполезных, но одобряемых Галаадом дел – вышивка, вязание и мелкое рукоделие. Сама она сидела над книгами, вероятно, находя подобную женскую ерунду слишком скучной для своей хозяйской персоны. Рей владела этими искусствами, но находила их не менее тоскливыми, чем и Фазма, хотя выбора у нее не было. И каждую минуту, что они проводили вместе, между ними висело напряженное, гнетущее молчание.
Рей некогда было побеспокоиться даже о том, чтобы проверить записку. Все ее мысли занимало произошедшее, а главное, попытки докопаться до истинной мотивации поступка (и последующих поступков) своей госпожи. Почему она сохранила ей жизнь? Почему теперь находилась рядом? Боялась, что Рей кому-нибудь что-то расскажет или… что за девушкой придет та самая кровожадная брюнетка? За свою жизнь? Или все-таки за жизнь служанки? С каждым днем вопросы все сильнее требовали ответа. К счастью, хотя бы командор находился в отъезде, и его присутствие не усугубляло сложившуюся ситуацию.
Рей с ужасом ждала того момента, когда хозяин вернется в особняк, ведь тогда сгущавшиеся здесь свинцовые тучи неминуемо обернуться бурей. Бурей, которую ей, вероятно, уже не пережить. С ужасом она прокручивала в голове возможный поход в его кабинет и все, что может последовать за этим. Времени прошло достаточно, скорее всего, магистр сразу потребует от нее отчета обо всем, что ей удалось узнать.
И, склонившись над вышивкой, морщась от боли в уколотых иголкой пальцах, Рей пыталась решить что же будет меньшим из зол.
Если она расскажет командору правду о том, что проследила за Фазмой и стала свидетельницей сомнительного сборища женщин, в котором участвует его жена, то получит его одобрение и отсрочку от участия в церемониях. Возможно, она даже осмелится заговорить о том, чтобы получить в награду за свой шпионаж свободу. А какой смысл в этой свободе, если та, кого зовут Триллой, все узнает и осуществит свои угрозы. К тому же этот вариант находился под сильным сомнением из-за моральной дилеммы внезапно нарисовавшейся у Рей.
Фазма спасла ей жизнь. Она могла этого не делать, но сделала. Более того, она подставила свою голову под удар и готова была пожертвовать собой. Имеет ли Рей право пренебрегать ее доверием после этого? Да, в Галааде это было нормой. Предавать, сдавать, указывать на тех, кто не считается с его святыми истинами… Но…
«Но ты же хорошая девочка».
Другой вариант, конечно же, был. Сказать командору, что ей ничего не удалось узнать, а Фазма благоразумна и чиста как агнец. И все подозрения супруга беспочвенны. Подобная неловкая ложь приравнивается к тому, чтобы вовсе отказаться от предложенной Рей нечестивой сделки. Она не будет шпионить. Она не будет предавать. Она отдаст должок своей Госпоже и тоже подставит собственную голову на отсечение вместо нее.
«Вообще-то не голову, а кое-что еще».
От этих мыслей Рей поежилась и тут же бросила испуганный взгляд на Фазму, не прочитала ли госпожа ее языка тела. Фазма куда больше была увлечена книгой, над которой сидела. Если, конечно, не делала вид, также погруженная в невеселые размышления.
Могла ли Рей рассказать ей правду с самого начала, довериться ей до конца? О том, как командор предложил ей сделку, как пугал ее церемониями… Даже в голове это звучало абсурдно. Она – служанка. Церемонии, если можно так сказать, ее работа. Проявление малодушия искать возможности избежать того, для чего ты был рожден. Не совсем так, конечно, но это максимально близко к правде. Для чего ты был определен.
Рей злилась и чувствовала себя невозможной трусихой. Голос в голове был не при чем, возможно, впервые в жизни. В приюте Маз она считалась лучшей, послушнейшей из воспитанниц, потому что принимала свою участь, свою роль. Важную, серьезную роль. Если так вышло, что ее организм способен подарить государству новых людей, это не ее личное дело, это будущее всего мира. Человечество просто вымрет, если не будет пользоваться появившимися шансами. А она – шанс. Почему раньше она легко и гордо несла эту истину, не пытаясь оспаривать ее смысл? Почему ее не страшили ни церемонии, ни возможная беременность, о которой столько ужасов рассказывали, не все последующие за этим события? Почему теперь она боялась, как маленькая, глупая, эгоистичная девчонка? Подумаешь, полежать с раздвинутыми ногами несколько раз. Полежать перед кем-то, кого ты не любишь. Кого ты боишься до дрожи в коленках.
И вот опять. Боишься… боишься… боишься…
– Рей.
Голос Фазмы заставил девушку вздрогнуть и в очередной раз уколоть себе палец, на котором подушечка и так уже успела знатно огрубеть. От взгляда чистых, голубых глаз хозяйки Рей стало совсем неуютно. Да… и она сказала «Рей», не «Ренова».
– Говори, – тихо и мягко попросила Фазма, – я же вижу, что тебя разрывает…
Этот звучащий как просьба приказ чуть не снес последний бастион самообладания служанки. На мгновение она готова была вывалить абсолютно все о чем думала и о чем беспокоилась. Про хозяина, про свои страхи, про сделку с ним, про шпионаж, про все…
Но она сдержалась. Это был лучший ее поступок за последнее время.
– Да, – заторможено откликнулась Рей, – я хочу поговорить с вами обо всем этом, но не знаю как начать…
Фазма понимающе кивнула. Это наконец-то произошло. Они все-таки расставят все точки над «i» и, вероятно, ситуация станет менее запутанной.
– Извините, что подвергла вас опасности… – продолжила Рей после долгой паузы, – я не хотела… я увидела, что вы уходите в лес и испугалась за вас. А потом потеряла обратную дорогу и не оставалось ничего другого, как идти следом… – она осеклась. А зачем было лезть через забор и подглядывать в окно? Версия, будучи озвученной, сразу обнажила все свои слабые стороны.
– Не надо, – Фазма подняла руку, призывая девушку замолчать, – мы обе знаем, что это ложь.
Рей тяжело вздохнула. Она уже готовилась рассказать правду, когда Фазма заговорила сама.
– Любопытство – не грех. Я знаю, что ты умираешь здесь со скуки. Но чем меньше ты знаешь, тем крепче спишь, – изрекла она, – тебе нужно быть осторожнее. Все, что ты должна сделать – не ввязываться в неприятности и ждать.
– Ждать?
Фазма отложила книгу в сторону, отошла к камину, поворошила кочергой дрова и застыла, так и не выпустив ее из рук. Языки пламени отражались в ее глазах и на мраморно бледной коже.
– История не знает режима, который продержался бы вечно, – с легкой улыбкой сказала Фазма, словно обращаясь к огню, – Галаад тоже падет.
– Госпожа, вам не стоит… – начала Рей, но тут же осеклась. Фазма в пару широких шаров оказалась перед ней на корточках и заглянула служанке в глаза.
– Ты даже не представляешь какая роль отведена тебе во всем этом, – тихо и вкрадчиво проговорила госпожа Рен, улыбаясь одними уголками губ. Рей отпрянула. Ей стало неуютно от такого близкого контакта и слов, конечно. Тех пугающих слов, которые уже прозвучали, а их эхо словно все еще висело в воздухе.
– Потому вы не дали им убить меня? – вырвалось у Рей.
Фазма не удостоила ее озвученного ответа, лишь легкого кивка. И хотя у Рей от сердца должно было отлечь, ведь она получила подтверждение тому, что Фазма спасла ее не из чистой филантропии, стало только хуже. Для чего она, бедная маленькая служанка, может быть нужна? Какую такую судьбоносную роль она должна сыграть?
Все-таки права была Маз, когда переживала за свою воспитанницу, определенную в этот дом. Она что-то знала.

После этого разговора словно исчезли некие метафорические узы, удерживавшие Рей и Фазму рядом друг с другом. Служанка снова могла наслаждаться одиночеством, не испытывая изматывающей неловкость от общества той, кому была обязана жизнью. Уместнее было бы еще добавить, что была она также той, кого Рей должна была предать. И кого стала бояться еще больше после их последнего разговора, ведь в полумраке гостиной, с этими блестящими от огня глазами, исторгая странные, пугающие речи, Фазма казалась если не сумасшедшей, то до крайности странной.
Рей спокойно завтракала на кухне, намереваясь сразу после этого отправиться в гостиную к своему импровизированному почтовому ящику, когда была застигнута обществом Роуз. Обычно Марфа старалась не докучать Рей своим вниманием, но в этот раз, она явно искала встречи со служанкой. Ее открытое лицо было полно любопытства, которое она даже не пыталась скрыть.
– Как завтрак? – завязала она абстрактно-светскую беседу.
– Очень вкусно, спасибо, – глухо отозвалась Рей без особого энтузиазма. Конечно, Роуз это совершенно не интересовало или, что намного вероятнее, интересовало в самую последнюю очередь. Она не потрудилась выдержать паузу и сразу перешла к тому, что ее интересовало.
– Вы так подружились с хозяйкой, – сказала она. Рей с трудом подавила тяжелый вздох, чтобы не обидеть свою собеседницу. Если уж это обстоятельство не укрылось от ее внимания, то, вероятнее всего, уже разнесено среди всех других марф, с которыми любит посплетничать девушка и неизвестно какой беды стоит ожидать из-за этого. Главное, чтобы это не дошло до командора. Но ведь дойдет же, да?
– Я бы не сказала, – возразила Рей, – просто проводим много времени вместе…
– Ну, это и подразумевает дружбу, – упрямо настаивала Роуз.
– Я не уверена, – буркнула служанка, – я всегда думала, что друзья делятся всякими личными вещами… ну и…
– А вы не делитесь? – тут же заинтересовалась Роуз, вероятно, выделив из сказанного другой контекст. Как будто Рей хочет более доверительной дружбы, а Фазма ей в этом отказывает. Еще лучше.
– Нет, не делимся, – резко оборвала Рей. Ей было стыдно за свой тон, но хотелось как-то побыстрее оборвать этот неловкий разговор, – что ты хочешь услышать?
– Эй… – обиженно протянула марфа, – я не хотела ничего обидного сказать. Просто интересно.
Рей подавила возникшее тут же желание подавиться. Все-таки она была смятенна и опечалена, чтобы беспокоиться о чувствах этих маленьких сплетниц. То, что для них было всего лишь возможностью почесать языками, могло стоить ей жизни. Или языка и глаз или чем там еще ей угрожала та жуткая женщина.
Рей буркнула себе под нос слова благодарности за завтрак и направилась в библиотеку. Ей надо было выпустить пар, и лучше было сделать это в одиночестве. Еще лучше было получить новое письмо и отвлечься от всего того безумия, которое окружало ее со всех сторон. Однако, в тайнике лежало все то же письмо, и Рей оставалось только завыть голос от тоски и разочарования.
Вот дуреха! Могла же спросить у Роуз про водителя, пользуясь ее болтливостью. А теперь марфа откажется с ней разговаривать. И Рей негде больше справиться о нем и его затянувшемся отсутствии. Что, если его уже нет в живых? Если за ним пришли Очи? Если он погиб во время осуществления акта той сомнительной деятельности, которой занимался? Или перевели в другой дом? Или? Впору было только сесть на пол и заплакать.
Вместо этого Рей получше спрятала записку и откинула крышку рояля. Пальцы неуверенно коснулись клавиш, вспоминая прежние траектории своего движения, и отыскали нужные созвучия и аккорды. В затхлом воздухе библиотеки пролилась тревожная, грустная, тягучая мелодия. Другая, не то, что в прошлый раз. И его не было рядом, чтобы подсказать, что за произведение всплыло из подсознания девушки. Вероятно, не будет уже никогда. Без этого отзвука музыка так останется безымянной, пустой, не названной, запертой в бетонной коробке ее головы.
Рей всхлипнула и обняла себя за плечи. Но расплакаться она не успела, так как услышала в темноте слабый, приглушенный звук шагов. Он был настолько тихим, что девушка скорее почувствовала его вибрации, донесенные старым паркетом, чем все-таки услышала.
Она подняла голову в надежде, что увидит Бена, но из темноты выступила мрачная фигура в темном одеянии. Рей подавила вскрик, захлопнула крышку рояля и отступила к окну, словно пытаясь отыскать пути для отступления.
– Не хотел тебя напугать, – сказал командор Рен. Вроде как он извинялся, но из-за устройства, искажавшего голос, невозможно было определить интонацию.
– Вам и не удалось, – заявила Рей, не зная, чего хочет добиться этой бравадой. Она выглядела какой угодно, но не смелой. Ее трясло, как осиновый лист на ветру.
– Но ты прекратила свое занятие, – поддел ее магистр.
– Я и собиралась прекратить, – упрямо возразила девушка, и ей даже стало немного легче. По крайней мере страх сменился злостью. На это жуткое, мрачное существо, заявившееся сюда словно из самой преисподней, еще и посмевшее над ней подтрунивать. Конечно, сложно оставаться невозмутимой, когда в твое личное пространство вторгается двухметровый хтонический ужас. Который, некоторое время назад, предложил тебе зловещую сделку, стоящую если не души, то совести.
– Ты любишь спорить? – осадил ее хозяин дома. Рей нахмурилась. Она пыталась унять полыхавший внутри гнев, но он слишком сильно просился наружу, а этот недопустимо шутливый тон их беседы лишь добавлял горючего. Если подумать, то большая часть дерьма, которая успела с ней приключиться с того момента, как ее определили служанкой в дом Ренов – последствия взаимодействия с его хозяином. Он в сто раз хуже всех тех командоров, которые не интересуются существованием своих служанок вне церемоний со всеми своими идиотскими играми и интригами. Словно ему нравится над ней издеваться. Словно она вещь, не более чем ручная зверушка, игрушка в его руках. И все это вместо того, чтобы исполнять священный долг, возложенный на них Галаадом и Всевышним.
Рей хотела выплюнуть все это, но вместо этого сказала другое, удивившись твердости своего голоса:
– Я не люблю, когда меня заставляют играть в игры, – заявила она и, прокашлявшись, продолжила, – я в вашем доме, но я не ваша вещь. У меня есть конкретный долг перед государством, для которого я здесь. Если его осуществление невозможно, меня переведут к другому командору, способному выполнить свою часть… если вы годитесь только для того, чтобы плести интриги и наводить ужас своим видом.
Повисла гробовая тишина, в которой собственное дыхание показалось Рей чрезвычайно громким. Впрочем, проблема быстро решилась, потому что командор оказался рядом с ней в несколько широких шагов. Холодная кожа перчатки сжалась на горле девушки. Рей буквально чуть не подавилась собственными словами.
– Для чего я по-твоему не гожусь? – вкрадчиво поинтересовался магистр.
В голове от недостатка кислорода воцарилась безмятежная пустота. И только одна мысль металась там, словно птица в клетке.
Ну почему нельзя затолкать обратно в глотку необдуманно вырвавшиеся оттуда слова?
«Потому что глотка занята, дуреха».
– Если ты так хочешь, можем прямо здесь отдать священный долг государству, – продолжал мужчина и слегка подтолкнул Рей к роялю, вынуждая ее облокотиться на его крышку. Его вторая рука удобно устроилась у служанки на талии, слегка поглаживая кожу через плотную ткань платья.
Нужно что-то делать.
Рей запоздало осознала, что ее руки по-прежнему свободны, хотя и не имеют возможности дотянуться до чего-либо подходящего в качестве средства самообороны. Поэтому она не придумала ничего лучше, как стянуть с ноги сапог и замахнуться им, целясь промеж визоров жуткой черной маски. Ее рука была остановлена в полете, но действие возымело определенный результат. Рей оказалась на свободе и отскочила на безопасное расстояние, где наконец-то смогла отдышаться.
«Молодец, разозлила его еще больше».
Но вопреки ее предположениям, командор не был разгневан. Вероятно, он даже смеялся, о чем говорили приглушенные звуки, доносившиеся из-под шлема. Злосчастный сапог остался в руках мужчины, словно ценный военный трофей. Это все окончательно смутило служанку и без того находившуюся на грани истерики.
– Вам весело, – хрипло констатировала она, – вы издеваетесь надо мной.
– Я не рискнул бы сказать, что действительно хотел бы заняться с тобой любовью прямо здесь, потому что у тебя есть второй сапог и ты все еще опасна, – после некоторой паузы, слегка успокоившись, выдал хозяин. Рей улыбнулась, хотя это была жалкая попытка скрыть, что негодяю удалось достигнуть желаемого. Она залилась краской так сильно, что кончики ушей начало покалывать. К счастью, это все еще можно было списать на недостаток кислорода.
«Заняться с тобой любовью» – зачем-то повторила она про себя, заставляя саму себя смущаться еще сильнее. И тут же вмазала самой себе ментальную пощечину:
Только этого не хватало. Она наслышана историй о том, как служанки становились любовницами командоров и чем все это заканчивалось. Прямая дорога в колонии или Иезавель. Фазма такой выходки ей точно не простит.
Рей отвернулась и обняла себя за плечи, ей резко стало холодно и неуютно. Она почувствовала себя такой маленькой, хрупкой и беззащитной, что захотелось вернуться в приют Маз, лишь бы только увидеть свою пожилую наставницу и позволить себе такую роскошь, как объятия. До этого момента Рей даже не задумывалась о том, как много значит этот простой жест и какую сильную она в нем испытывает необходимость. Все эти попытки обхватить себя руками бесполезны.
– Эй, – Рей уже и забыла про присутствие командора, увязнув в болоте своих мрачных мыслей, когда его рука легла ей на плечо, – прости. Мне не стоило.
Нехотя девушка обернулась и уперлась взглядом в безжизненное железо маски. Отсутствие зрительного контакта обесценило все участие сказанных им слов, хотя и отвлекло Рей от своих терзаний. Она снова задумалась о том, что скрывается за этим причудливым головным убором. Увечья и шрамы, оставленные недавней войной? Печать уродства, оставленная рождением? Совсем недавно она и сама сердилась на любопытство Роуз, но у нее было оправдание. Сложно было видеть человека за этими глухими одеждами и маской.
Словно прочитав ее мысли, командор стянул с рук кожаные перчатки и легко, почти нежно коснулся шеи девушки.
– Не больно? – спросил он. Рей покачала головой, сосредоточившись на этом прикосновении. Непривычно, но приятно. Когда пальцы мужчины скользнули выше, очертили линию челюсти и погладили щеку, по спине Рей пробежала россыпь мурашек. Это было так… интимно, трепетно, волшебно. Никто никогда не прикасался к ней так. В этом не было эротического подтекста, лишь теплота и желание успокоить, утешить, согреть. Слишком хорошо, чтобы быть правдой.
У Рей на глазах навернулись слезы. Она покачала головой и осторожно отвела руку командора в сторону.
– Не надо, – попросила она предательски дрогнувшим голосом, – вам нечего опасаться, а для меня это может плохо кончиться. Если в вас есть хоть немного благородства, просто оставьте меня в покое.
Магистр ничего не ответил, а из-за маски невозможно было прочитать выражения его лица. Если под этой маской, конечно, было лицо, а не сгусток тьмы настоящего демона, отправленного на землю, чтобы искушать и мучить бедную служанку. По крайней мере он беспрепятственно вернул Рей ее сапог и позволил уйти.
Девушка так и не натянула на место злосчастный предмет гардероба, а вернувшись в свою комнату, разгневанно швырнула им в стену. Ее душили слезы, но сильнее всего осознание собственной ничтожности и беззащитности перед несправедливым миром.

Глава девятая. Паранормальные явления

Рей стала настолько печальной, что даже Фазма обеспокоилась ее самочувствием. Одним утром, завтракая за одним столом в обеденной, госпожа выпрямилась во весь свой рост, чтобы подойти к служанке и померить ей температуру прикосновением холодной ладони ко лбу. Убедившись, что жара нет, женщина зачем-то заправила выбившиеся у Рей из-под чепца пряди и одернула его покровительственным, почти материнским жестом.
– Тебя что-то гнетет, – озвучила она, возвращаясь на свое место. Рей с трудом удержалась от того, чтобы сардонически хмыкнуть и выдать что-то в духе «Ваш супруг. Галаад. Моя судьба – выберете любое из перечисленного». Но, невероятным образом сумела удержаться от очередного словесного па. Она и так имела слишком много неприятностей из-за чересчур длинного и острого языка. Нужно было изобрести что-то другое. Пока Рей думала, Фазма сама выдвинула пару предположений, оба из которых стали причиной последующей окончательной потери аппетита девушки.
– Ты переживаешь из-за Триллы? Она тебя не тронет, пока ты под моей защитой, – первое прозвучало так, будто Фазма и сама в этом не уверена, второе же и саму хозяйку заставило помрачнеть, – или из-за скорой церемонии? Кайло не горит желанием исполнять свои обязанности. А водителей у нас больше не осталось, – Фазма мрачно усмехнулась.
– Как не осталось? – вынырнула из омута своих невеселых мыслей Рей и опять ляпнула не подумав, – а Бен?
– Нам пока никого не назначили, сейчас нужны люди на боевых действиях, а магистр способен и сам водить машину, – успела ответить Фазма, прежде чем не услышала имя, заставившее ее выронить вилку, – Бен? Что… Кто тебе сказал?
– Прислуга шепталась, – тут же соврала Рей. Госпожа Рен нахмурилась.
– Не обращай внимания на эти сплетни, – резко сказала женщина, стараясь скрыть свое смущение за маской равнодушия, – здесь нет никакого Бена и никогда не было.
– Ясно, – буркнула Рей и, поспешно закруглившись с завтраком, забрала тарелку и ушла на кухню. Дальнейших расспросов ей хотелось избежать, а вот самой разведать кое-что у всезнающей Роуз было необходимо. К счастью, Марфа как раз возилась с приготовлением обеда на кухне, а не пропадала где-то по другим домашним делам. Не смотря на довольно прохладное отношение к ней Рей, да и не самое лучшее обращение, она встретила девушку дружелюбной улыбкой.
– Роуз, – взволнованно заговорила Рей, едва переведя дух, и шумно поставила грязную посуду на столешницу, – извини меня, что я бываю резкой. Но сейчас мне очень нужна твоя помощь.
– Да… ничего, – смущенно пробормотала китаянка, – со всеми бывает… говори, помогу, если это в моих силах.
– Кто такой Бен? – выплюнула Рей.
– Ого, – протянула Роуз, – почему ты этим интересуешься?
– Не важно, – отрезала Рей и взмолилась, – пожалуйста, просто расскажи.
– Ну… это… – Роуз понизила голос и тревожно огляделась, словно ее могли подслушивать, а она собиралась поделиться со служанкой крамольными государственными тайнами, – типа местной легенды, что ли. Как призрак дома. Я его никогда не видела, но Финн, наш садовник, он сейчас на войне, мне рассказывал, что однажды видел его в окне библиотеки, когда подстригал дерево рядом… Мне одна старая марфа говорила, что был тут паренек, работал водителем, еще до моего сюда назначения, но его убил командор! И теперь его дух живет здесь. Играет на рояле по ночам и книги с полок скидывает… Иногда можно услышать его шаги на лестнице…
– Роза, – за спиной у Рей абсолютно неслышно материализовалась Фазма, по несчастливой случайности ставшая свидетельницей этой вдохновленной речи, – мне хотелось бы, чтобы ты меньше энергии тратила на собирание фольклора и несколько больше на домашние дела.
Роуз побледнела и застыла, как каменное изваяние, вперившись взглядом в госпожу. Рей обернулась и с удивлением отметила, что Фазма не рассерженна, а скорее, едва сдерживает смех. Хозяйка дома нагнулась мимо служанки, взяла из корзины на столешнице красное спелое яблоко и с хрустом откусила кусочек плода.
– Да, и, кстати, об убийствах, – Фазма яблоком указала на остолбеневшую Марфу, – сегодня командор работает дома и если он не дождется свой черный, как его мерзкая душонка, кофе в ближайшее время, то уже ты станешь привидением дома и будешь кидать книги и играть на рояле.
Бросив эти слова, Фазма удалилась, даже не потрудившись насладиться произведенным ее словами эффектом. Оставшиеся вдвоем девушки переглянулись. Роуз расслабилась и улыбнулась так сильно, что у нее на щеках проступили ямочки. Это делало ее чрезвычайно милой.
– А командор питается чем-нибудь кроме кофе? – полюбопытствовала Рей, тут же отругав себя за это. Какое ей вообще дело? Ее нисколько не должен волновать этот жуткий, мрачный, сумасбродный тип.
– Кровью младенцев и девственниц, – хихикнула Роуз, настроение которой быстро наладилось после удачно разрешившейся спорной ситуации. Рей дернулась при упоминании последнего слова, но, к счастью, Роуз этого не заметила. Не хватало еще расспросов на эту тему. Тем временем Марфа продолжила, – командор очень много работает и ему особенно некогда есть. Он не просит, но я иногда приношу с кофе бутерброды или суп, или что было у нас в меню. А что, хочешь отравить его?
Конечно, Роуз шутила. Рей даже на минуту забыла о том, что они в этом доме не более чем прислуга и все это только часть отработанной схемы. Но после шутки Фазмы и того, как мило она сказала про «кофе, черный, как мерзкая душонка», девушке показалось, что они настоящие подруги, болтающие на кухне об общем знакомом. Был в этом какой-то осколок потерянного уюта. И сейчас, когда Роуз позволяла себе такие опасные крамольные слова, совершенно не боясь, что Рей вызовет по ее душу очи, доложив о подобном. Даже в приюте у Маз не позволяли себе такого. Вернее, другие девушки между собой позволяли, но ее в свои дела не посвящали. Ведь она святоша, умница, послушная и правильная. Вдруг доложит кому-нибудь?
– Да, чтобы избежать церемонии, – попыталась пошутить в ответ Рей, хотя из ее рта опять вырвалось именно то, чего говорить не стоило, но что болталось на самой поверхности ее сознания.
Роуз помрачнела, но быстро прогнала это выражение со своего лица и оно сменилось искренним любопытством.
– Да, ведь уже скоро, – трепетно прошептала она и, понизив голос, поинтересовалась, – а… как это? Это… больно?
Рей не имела права говорить правду. Поэтому решила плести на ходу.
– Нет, не больно, – отважно заявила она, – как осмотр у врача.
– А, – разочарованно потянула Роуз, явно ожидавшая услышать более развернутый или шокирующий ответ, – а ты… до церемонии с кем-нибудь… ну?
Рей опять оказалась в дурацком положении, вынуждавшем ее продолжать путаться в собственной лжи. Рассказывать о том, что у нее ничего не было до назначения было чревато и девушка сразу отмела этот вариант. А то будет слишком много вопросов, особенно касательно того самого первого раза, который, к счастью, пока не состоялся.
– Да, конечно, – как могла беспечно заявила Рей и сама увлеклась изобретенной легендой, – постоянно. У меня было столько мужчин, что всех не пересчитаешь. Очень много. Так, что я даже не помню свой первый раз, вот вообще не помню. Можешь даже не спрашивать.
– Ого, – только и могла сказать Роуз со смесью недоумения, восторга и скепсиса. Как оказалось пару минутами позднее, дело заключалось не только в очередной бессмысленной браваде Рей.
В проеме кухни возвышалась темная фигура командора, который не придумал ничего лучше, чем явиться сюда именно в тот самый момент, когда Рей распиналась о своей несуществующей богатой личной жизни. Ведь эта ситуация не могла стать более неловкой.
– Командор, – Роуз присела в чем-то, отдаленно напоминающем реверанс.
– Роуз, Ренова, – жуткая маска опустилась в ответ в жесте приветствия.
– Пред его очами, – с трудом прокряхтела Рей, залившись краской с головы до пят. Часики бомбы замедленного действия в ее мозгу уже были запущены, обещая скорый неминумый взрыв. Мысли запрыгали, как водомерки по водной глади, одна лучше другой. Что он слышал? Что он теперь о ней думает? Как глупо после такого выглядят ее попытки избежать церемоний или близости? А что, если это подтолкнет его к действию? Тут церемония как раз… Господи!
– Святой день, – натянуто улыбнулась Роуз. В ее глазах играли озорные искорки, ведь ситуация была такой омерзительно неловкой вовсе не для нее, – извините, хозяин. Сейчас принесу ваш кофе.
– Не торопись, – мягко сказал командор, – я хотел предупредить тебя лично о том, что скоро у нас будут высокопоставленные гости. Если не будешь справляться, можешь взять в подмогу Пейдж, я поговорю с Хаксом. И на церемонии будет присутствовать новый доктор, придется провести все по правилам.
Рей сочла их разговор лучшей возможностью ретироваться, но последние слова заставили ее притаиться за дверным косяком столовой и дослушать.
– Новый? Мистер Свенсон болен? – удивилась Роуз.
– Мистера Свенсона взяли очи, – чуть тише ответил ей командор, – мы больше его не увидим. Надеюсь, ты не станешь об этом распространяться?
Ответа Роуз Рей уже не услышала, потому что пулей бросилась в свою комнату. Она имела много недостатков, но глупой точно не была, поэтому с легкостью сложила два и два. Мистера Свенсона она знала плохо, но догадывалась, что он имеет дружбу с командором и его женой. Именно он покрывал их в желании избегать настоящего исполнения церемоний. В любом случае все это не сулило ничего хорошего: или за ними тоже скоро придут, или им все-таки придется сделать все по правилам.

Рей просидела в своей комнате до глубокой ночи, отказавшись от обеда и ужина. Это было необычно для нее, ведь приемы пищи приносили хоть немного радости и удовольствия в ее скучную жизнь, от чего девушка предпочитала, как правило, не пренебрегать ими. Тем более в особняке, где от стряпни Роуз было невозможно оторваться, а закончив с трапезой, можно было еще долго облизывать пальцы, продлевая удовольствие. Не смотря, на урчащий живот, Рей решила лечь спать голодной, в надежде, что во сне умрет от голода. Надежда была безжизненной, как и ее мысли о том, чтобы скинуться с лестницы, утопиться или устроиться на ночлег в сугробе и замерзнуть насмерть.
Выходить из комнаты не хотелось. Рей не готова была сейчас видеть кого-либо из домочадцев, учитывая, какое совместное мероприятие ждет их на следующий день. А ведь она еще и так опозорилась перед командором, разглагольствуя о том какая она опытная в делах постельных. После такого ей точно не ждать пощады. Если ее ждала просто боль, то теперь это, скорее всего, будет ужасная боль.
Вся поглощенная своими переживаниями, Рей не сразу различила тихий стук в дверь. Показалось? Нет. Сначала она решила, что это Роуз сжалилась над ней и взялась принести ей остатки еды с ужина. Роуз была сплетницей и болтушкой, но имела чувство такта и должна была догадаться, что если человек не открывает, его нужно оставить в покое. Желательно, оставив поднос под дверью. Но ночной гость был настойчив, и Рей пришлось отодрать себя от разворошенной постели, в которой она много часов подряд пыталась свернуться в кокон из сомнений и тревоги. На голове такой кокон почти получился. Словом, она выглядела крайне неважно. Исключительно неважно для того, чтобы обнаружить на пороге своей комнаты Бена.
Рей замахала руками.
– Уходи! – зашипела она, – тебя не существует! Ты призрак!
Мужчина улыбнулся странной, кривоватой улыбкой и поправил ворот рубашки служанки, ненароком оголивший ее плечо. Его пальцы были холодными, но вполне материальными. Рей недоверчиво посмотрела на его руку, задержавшуюся на предплечье.
– Видишь? – сказал он, – я вполне себе существую. И из плоти и крови.
Рей кивком головы пригласила его войти и приглушила свет, чтобы их силуэты нельзя было различить с улицы. Кем бы ни был ее ночной гость, фантомом или настоящим человеком, здесь ему находиться было нельзя.
– Тогда кто ты такой? – требовательно спросила девушка, уже порядочно уставшая от разных загадок и людей, окружавших себя ими, – мне стоит тебя бояться или позвать на помощь?
– Не думаю, что в этом есть смысл, – легкомысленно пожал плечами Бен и резким движением убрал упавшие на лицо пряди, – для тебя я не представляю никакой опасности.
– А для кого представляешь? И все же… как ты попадаешь в дом? Кто ты?
Бен тем временем осматривал ее небольшую, скромную комнатку. Разглядывать здесь, конечно, было абсолютно нечего. Безликая мебель, безликие предметы обихода, не несущие в себе никакой информации. Личных вещей у Рей не было. Никаких засушенных цветов или картинок. Единственное, что представляло интерес – все еще валявшийся на полу сапожок. Рей так и не удосужилась убрать его в шкаф. Именно он и привлек внимание ее ночного гостя. Скорее всего, сделал вывод, что она страшная неряха. Немудрено, учитывая ее внешний вид, мятую рубашку и свалявшиеся волосы.
– Ты… что-нибудь знаешь о Второй Мировой Войне? – словно невзначай поинтересовался мужчина. Рей пожевала губу. С чего ей интересоваться таким в Галааде? Хотя… да, откуда-то она об этом знала. Она чисто машинально кивнула. Тогда Бен продолжил, – в нацистской Германии и многих странах, находившихся под ее влиянием, люди прятали евреев. Знаешь кто это? Ну… люди неугодные режиму. Можешь считать, что я как раз такой человек. Живу и прячусь в вашем доме. Вы о нем мало знаете. Здесь есть потайные ходы, комнаты, закутки…
– Боже, – вырвалось у девушки. Она действительно была шокирована услышанным. Оно нашло отзвук в ее душе тем, первым мыслям, когда она приехала сюда, о некой мистической одушевленности дома. Выходит, что это было действительно так?
– Если тебя найдут, убьют? – спросила она, – а ты… не боишься, что я тебя сдам?
– Ты же не сдала.
– Я думала, что ты наш новый водитель! – возмущенно воскликнула Рей. Она сердилась, но на самом деле испытала облегчение, от того, что Бен оказался вовсе не плодом ее фантазии или привидением, которое почему-то именно ее выбрало для того, чтобы вступить в контакт с миром живых.
– Ты же догадывалась, что это не так, – с готовностью откликнулся мужчина и почему-то улыбнулся. Словно все это, происходившее с ними, представлявшее смертельную опасность, было не более чем детской игрой в прятки. Рей было совсем не весело. Она пока не решила как именно реагировать на новую информацию.
– Извини, что втянул тебя в это, – сказал после некоторой паузы Бен, – я не хочу подвергать тебя опасности. Твое письмо было очень грустным, а на второе ты так и не ответила. Я волновался…
– Волновался, – эхом повторила Рей и только сейчас осознала, насколько она рассержена, не смотря на то, что хотела увидеть этого человека и ждала его письма, которого так долго не было. Он явился и одним махом разрушил все ее надежды. Надежды… на что? На свадьбу и жизнь эконожены? Задворками сознания она, конечно, понимала, абсурдность своего гнева на человека, который даже не знал о ее намерениях, да и вряд ли стал врагом режима ей назло, но остановиться было уже невозможно. – Волновался, что я не ответила на письмо! – Рей нервно рассмеялась, забыв о том, что их могут услышать, – но при этом ты подвергал меня опасности, общаясь со мной. Ты участвовал в том взрыве, где я могла погибнуть! Ты… да как ты можешь так говорить?! Ты вылезаешь откуда-то из дыры в стене и думаешь, что теперь все будет хорошо? Что мы будем мило играть на рояле в четыре руки и беседовать на отвлеченные темы? Пока ты прячешься в стенах, я пленница в этом доме! У меня нет никаких прав, никаких гарантий, что я проживу завтрашний день. Завтра меня будет насиловать жуткое чудовище, потому что я не могу спрятаться в потайной комнате и ждать, когда минует буря! Может, об этом поволнуешься? Или будешь подслушивать и подсматривать из своего укрытия?! Думаешь, что мне мало проблем и я нуждаюсь в еще одной в виде беглого преступника?
Она выговорилась, но легче не стало. Бен сидел с нечитаемым выражением лица, а Рей думала о том, что лучше бы ему уйти. Только сейчас она заметила у него в руке сложенный лист бумаги, скорее всего, то самое письмо.
– Тебе так плохо в этом доме? – глухим голосом поинтересовался он, – кто обидел тебя?
Рей нервно рассмеялась.
– Что ты сделаешь? – с вызовом спросила она, – перережешь обидчику глотку во сне? Есть тут один урод, который считает меня своей собственностью. Только если с ним что-то случится, то в колонии отправлюсь я, а не ты. Или меня просто передадут следующему уроду.
– Рей, – оказалось, что, чтобы потерять весь свой запал и сдаться, достаточно одного ласкового слова. Еще куда большую силу это слово имеет, если это твое имя. Большие сильные руки притянули девушку к широкой груди и она послушно и крепко обняла человека, которого видела в третий раз в жизни. Объятия. Вот чего ей действительно не хватало. Они не могли изменить ее грядущей участи, но могли подарить немного спокойствия и тепла в тот момент, когда она в этом так нуждалась. Хоть немного надежды. Осколок того мира, о котором Рей ничего не помнила. Мира, где можно долго и самозабвенно плакать в чьих-то теплых, заботливых руках.
– Ты все еще злишься?
– Да, злюсь, конечно, – между всхлипываниями выдавила Рей, – но не уходи. Пожалуйста, просто посиди со мной еще немного.

Глава десятая. Жест доброй воли

День церемонии Рей начала с того, что надавала себе оплеух. Горящие от ударов щеки хоть немного помогли успокоиться и собраться с мыслями. Если накануне служанка выплеснула все свое недовольство сложившейся ситуацией на случайно подвернувшуюся, в принципе, совершенно неповинную в ее бедах, душу, то теперь гнев девушки обращался только к себе самой.
Она расклеилась. Дала слабину. И нужно наконец-то взять себя в руки и перечислить в уме простые и понятные правила, которые позволяли ей прежде сохранять трезвый рассудок.
Она никто. Для нее нет места в этом мире и то, что ей была отведена такая важная роль, оказана такая большая честь и дана хоть какая-то возможность – не наказание, а благо. Ее бесполезная, пустая жизнь угодна Всевышнему, угодна государству. Она сможет отплатить за еду, кров и уход, которые получала незаслуженно. Кто-то лишен и этого. Кто-то, кто, вероятно, болтается на позорной стене с мешком на голове. Кто-то, кто роет безжизненную, зараженную землю в колониях. Кто-то, кто мертв. Она пока еще нет. И нужно цепляться за это со всей храбростью на которую способна ее птичья душонка.
На протяжении всех подготовительных мероприятий Рей была спокойна. Она словно вышла из собственного тела и наблюдала за его приключениями со стороны, вернувшись к осознанности только в тот момент, когда представилась возможность насладиться горячей ванной. Как правило, служанкам эта привилегия становилась доступна только накануне церемонии. То ли слишком роскошная, то ли – опасная. В душе ведь нельзя утопиться, даже имея самое сильное желание. Рей не имела. Она держалась стойко.
Она повторяла свои доводы как мантру и вроде бы была молодцом. Во время молитвы, которая в прошлый раз была опущена, она смиренно не поднимала глаз. Из искреннего желания быть правильной и послушной, а не из малодушного страха, что вид Фазмы и ее зловещего супруга, снова всколыхнет в ней недопустимую бурю эмоций. Однако это было неминуемо. Они остались втроем в той злосчастной спальне, и этот момент обличил бесплотность попыток Рей сохранять спокойствие. Ее трясло.
Она наконец-то решилась оторвать взгляд от носков своих сапожек и с удивлением обнаружила, что не одна пребывала в таком состоянии духа: Фазма мерила шагами комнату, словно запертая в клетку тигрица. Командор стоял в отдалении у окна, всем своим видом демонстрируя полную непричастность ко всему происходящему. Воздух в помещении стал душным и вязким. Рей захотелось прокашляться, чтобы очистить горло, словно облепленное какой-то пленкой, но в тоже время она понимала, что не стоит привлекать к себе внимание.

Фазма наконец-то соизволила остановиться и бросила взгляд на старинные часы, венчавшие комод.
– Сколько времени мы должны здесь находиться!? – выплюнула она и ее, как правило, довольно размеренная и вдумчивая манера речи сменилась непривычными, визгливыми интонациями.
– Фаз… – как-то растерянно откликнулся хозяин дома. По крайней мере Рей показалось, что в его голосе было смятение, ведь устройство искажавшее его, мешало считывать эмоции. И она впервые слышала, чтобы магистр обращался к жене по имени.
Фазма вытянула палец, указывая куда-то за дверь.
– Этот козел там внизу будет сидеть и ждать, пока мы не спустимся и не явим ему сраные доказательства, – прошипела женщина, – у нас нет выбора. Нет выбора! – зачем-то повторила она и прикусила губы.
Рей совершенно позабыла про все свои терзания, испытывая теперь чрезвычайную неловкость от того, что вынужденно стала свидетельницей странной сцены, разыгравшейся между супругами. Она могла бы порадоваться, что на нее никто не обращает внимания, но это было сомнительным утешением.
Она вдруг осознала ужасающую вещь, которая опустилась на нее ушатом ледяной воды.
Госпожа любит своего супруга, каким бы жутким чудовищем он не был. И ее разрывает изнутри от осознания того, что в этот раз он будет вынужден изменить ей, на ее глазах, в ее непосредственном присутствии. Если, конечно, это понятие корректно использовать в сложившейся ситуации. Ведь церемония – священное действо, в котором все они имеют самую малейшую часть личного интереса, которая вообще возможна. Они делают это не для себя. Это не может называться изменой… Чисто технически…
Госпожа метнулась в сторону Рей, заставив девушку вздрогнуть, ожидая удара или выпада, но целью Фазмы являлась вовсе не служанка. Она обошла кровать и достала из тумбочки блестящую фляжку с красивой серебряной инкрустацией и жадно приложилась к ее горлышку.
– Ты во всем виноват, – выдала она, внезапно охрипшим голосом и направилась к командору, чтобы на этот раз выбрать его целью своего обличающего перста.
– Да, конечно, – насмешливо подтвердил магистр Рен, – по-твоему это я сдал Свенсона очам? Что за вздор ты несешь? Еще скажи, что я горю желанием участвовать в церемониях?

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71511865?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.