Главная страница | Мистика | Я иду искать

Я иду искать
Ольга Ленская
Добро пожаловать в Петербург белых ночей! Полюбоваться сиренью, которая упорно не хочет отцветать, или разводом мостов, когда асфальтовая дорога медленно поднимается, ведя в небо… И случайно заметить странное отражение, промелькнувшее в стеклянной витрине кафе.
…Макс – психолог по профессии и «адреналиновый наркоман» по натуре. Антон – его друг и недруг. Вадим – юноша, переживший клиническую смерть, после которой его стали мучить пугающие картины чужого прошлого. Сергей – вампир, мучимый вечным голодом и тоской по непрожитой человеческой жизни. И священник, двести лет назад совершивший страшный грех… Их пути пересеклись на асфальтовой дороге, уходящей в небо.

Ольга Ленская
Я иду искать

Я иду искать

Часть первая
Кто не спрятался…

Раз-два-три-четыре-пять, я иду искать!
Кто за мной стоит – тот в огне горит.
Кто не спрятался – я не виноват.

Глава первая

Лика лежала на куче битого кирпича, неловко подогнув стройную ногу, в застёжке туфельки застряла травинка. Макс, словно загипнотизированный, не мог оторвать глаз от этой травинки, понимая, что если переведёт взгляд, ему придётся увидеть то, чего видеть нельзя. Едва он осознал это, как взгляд против воли скользнул выше и крик застрял у него в горле. Он отступил назад, едва не споткнулся на обломках кирпичей, дрожащими руками нашарил за спиной выход и бросился вон из развалин.

Узор на ковре казался раздражающе пёстрым, цвет – тошнотворным, но Макс упорно не отрывал взгляда от противных рыжих загогулин. Только что он рассказал о кошмаре прошлой ночи лучшему другу и теперь боялся увидеть на его лице хоть тень недоверия. Потому что если Антон не поверит, то всякую надежду на поддержку можно отбросить – больше он этого никому не расскажет.
Они дружили, кажется, целую вечность. В школе учились в одном классе. Потом вместе поступили в институт. Жили в соседних домах. Ощущали себя чуть ли не братьями, но отнюдь не близнецами. Несмотря на одинаковый возраст, роль старшего по умолчанию досталась уравновешенному и рассудительному Антону. Что же касается Макса… «Хорошая крыша летает сама» – так отзывались о нём кто с иронией, кто с раздражением, а кто и с завистью. Антон же всегда говорил, что без таких, как Макс, жизнь была бы похожа на ноябрьский понедельник.
Только вот сейчас он молчал… Макс подавленно следил, как по ковру скользит лёгкая тень от колышущейся оконной занавески – вперёд, и медленно – назад. И снова – вперёд… Чувство было такое, будто он не пересказал вчерашнее, а – снова пережил.
Началось всё глупо, обидно и банально. Просто, возвращаясь поздно домой, Макс заметил на другой стороне улицы свою девушку, гуляющую в обнимку с каким-то мужиком. И, не придумав толком, что делать, просто пошёл за ними в надежде, что решение придёт само. Во всяком случае, не прямо же на улице разборку устраивать – народу много, как говорится, советами замучают.
Гуляющих вокруг действительно хватало – хоть и не Питер, а пригород, но белые ночи многих выманивают из дому. Тем более, такой вечер – тёплый, тихий, будь он неладен… Макс старался не потерять из виду белую куртку Лики и чёрный кожаный пиджак её спутника. Правда, когда парочка свернула с улицы в парк, прохожих на дорожках попадалось всё меньше. Новый знакомый увлекал девушку на безлюдную аллею. Макс упорно шёл следом, с ненавистью наблюдая, как Лика что-то оживлённо рассказывает своему спутнику, как тот слегка улыбается в ответ, сильнее прижимая её к себе.
Дойдя до готического вида руин, мужчина слегка потянул к ним девушку, и она, посопротивлявшись, со смехом дала увлечь себя с дорожки. Тут же отпустив её руку, он направился к провалу в стене, и сразу притихшая Лика, путаясь высокими каблуками в траве, пошла следом. Макс едва не выругался вслух – момент, чтобы эффектно появиться у них на пути, был упущен. Не лезть же вслед! В такое глупое положение себя ставить не хотелось, пусть уж лучше выйдут. Макс представил, как растрёпанная Лика выходит из развалин, а он стоит прямо у неё на дороге, небрежно курит и молча презрительно на неё смотрит. Понятно, что глупость и ребячество, но сейчас он мог простить себе и то, и другое, уж очень погано было на душе.
Макс подошёл поближе и закурил, глядя, как дымок сигареты тает на фоне тёмного провала, где исчезла парочка. Пусть выйдут! Пусть только выйдут… Из руины никто не выходил. Макс со злостью запустил окурок в провал, услышав, как тот тихонько ударился о камень, и тут до него дошло, что изнутри не было слышно ни звука. Ни голосов, ни ликиного дурацкого хихиканья, вообще ничего. Странно как-то. Макс прекрасно знал эти развалины, ещё в детстве облазил там каждый камень. Выйти в другом месте парочка не могла, разрушенный павильон со всех сторон густо зарос кустами, в высокой траве на каждом шагу попадались обрушившиеся обломки балок и кирпичей, в общем, нормально подойти можно только со стороны дорожки. Во всяком случае, Лика – в платье и на каблуках – точно нигде больше не пробралась бы. На душе становилось всё неуютнее, но уже не из-за измены Лики. Что, если этот мужик какой-нибудь ненормальный? Макс плюнул себе под ноги и снова закурил. Зря он себя накручивает. Это в кино маньяки – обыденность, а в реальной жизни такие нарушения редкость. Не зря же он на психфаке учится. Сидят там, поди, обжимаются втихаря, пока он тут волнуется за эту дуру…
Очередная сигарета дотлела до фильтра. Тишина в развалинах угнетала. Макс вспомнил, как Лика шла за этим мужиком – внезапно перестав хихикать, тихо и покорно. А он – то с улыбкой обнимал девушку, что-то шепча ей на ухо, а стоило той сойти с дорожки, как пошёл вперёд даже не оглядываясь, словно был точно уверен – Лика идёт следом. И она шла. Как сомнамбула.
Макс выбросил окурок и решительно подошёл к павильону. К чёрту интеллигентность и красивые позы. Врываться, как последний дурак, он, конечно, не будет, просто в окно заглянет. Это Лике на каблуках вдоль стены через кусты было бы не пролезть, а он проползёт где угодно, тем более, ближайшее окно недалеко от дорожки. Хоть сквозь заросли его и не видно, но Макс-то точно знает, где оно.
Он вплотную прижался к стене, продвинувшись в гущу веток и листьев, как вдруг внезапный звук шагов заставил его замереть. Сквозь зелень Макс увидел, как из развалин появился ликин спутник. Один. Не дожидаясь девушку, он вышел на дорожку и неторопливо пошёл прочь, но, поравнявшись с кустами, где застыл недоумевающий Макс, резко остановился, чуть запрокинув голову. Немного постояв так, он медленно повернулся к Максу. Юноша прекрасно знал, что его невозможно разглядеть с дорожки – стояла хоть и белая, но, всё же, ночь, к тому же он успел продвинуться довольно глубоко в кусты, да ещё от нависающих сверху остатков балкона падала густая тень. Ну, разве что мужчина знал, куда всматриваться и имел уникально острое зрение. Хотя… нет, всё равно – вряд ли. Однако же он стоял, повернувшись к Максу, и тому казалось, что взгляд тёмных глаз остановился на его лице. Макс почувствовал, как под этим лишённым выражения, и, одновременно пристальным взглядом его недоумение и тревога сменяются апатией, смешанной со странной, самому юноше непонятной тоской, словно его душу медленно втягивает тёмная воронка. Макс сжал кулаки и до боли закусил губу. Воронка ещё несколько раз крутанулась, замедлилась и растаяла. Губы мужчины презрительно изогнулись, он тряхнул головой, откидывая со лба волосы, и пошёл прочь. И лишь когда он исчез за поворотом, Макс окончательно пришёл в себя.
Не понимая, что сейчас произошло, он, не обращая внимания на хлещущие ветки, протиснулся к окну и перескочил через осыпавшийся оконный проём.
– Лика!
Ни звука в ответ. Макс вгляделся в полутьму: замусоренный каменный пол, стены, покрытые беспорядочными граффити, местами обвалившийся сводчатый потолок, и – никого. Хруст кирпичной крошки под ногами подчёркивал давящую тишину. Юноша пересёк зал и прошёл под низкой аркой, ведущей в следующее, ещё более разрушенное и замусоренное помещение. Лика лежала в противоположном углу и то, что Макс успел увидеть, заставило его взгляд тут же метнуться в сторону. Из горла вырвался сдавленный хрип, хотя самому Максу показалось, что он вскрикнул в голос. Не решаясь снова поднять взгляд, он не спускал глаз с ликиной туфельки, с травинки, застрявшей в пряжке ремешка. Травинки, которую он, наверное, запомнит на всю жизнь…

– Ты в порядке?
Антон легонько тронул его за плечо. Макс поднял на друга глаза.
– Она была растерзана, понимаешь? По-настоящему. Это было… я не знаю. Хуже, чем в анатомичке. Все внутренности наружу.
– Умеешь ты, всё-таки, влипать!..
– Слушай, прекрати, а? – Макс досадливо поморщился.
– Извини. Так, говоришь, ты его видел?
– Да. И он видел меня. – Макс резким жестом то ли пригладил, то ли взъерошил густые русые волосы, не знавшие ничего, что хотя бы отдалённо могло считаться аккуратной стрижкой. – Антон, он реально странный.
– Ещё бы ему не быть странным!
– Я не об этом. Он не мог меня там заметить, он определил меня по запаху. Я видел, как он принюхивался, как зверь, а потом повернулся в мою сторону. И… – Макс не сразу справился с вдруг севшим голосом. – Её как будто зубами терзали.
– Хочешь сказать, какое-нибудь нарушение типа ликантропии?
– Да будь он хоть трижды ликантроп, но это же просто болезнь! Как он мог меня учуять?
– Ну, у них, вроде, обоняние реально обостряется…
– Я же не выливаю на себя одеколон литрами.
Антон молча покачал головой и, приоткрыв дверь, выглянул в коридор проверить, не подслушивает ли там его младший брат.
– И я тебе главного не сказал. Я знаю, где он живёт.
– Что?
– Да. Я видел его сегодня в городе и проследил за ним.
– Ну ты… блин! – Антон снова привстал чтобы проверить дверь, но тут же сел обратно на диван. – Точно, умеешь влипать. А он опять тебя не заметил?
– Нет.
– И не учуял?
– Не издевайся, а?
– Да какие нафиг издёвки? Ещё не хватало с маньяком связаться!
– Нет, а что, я должен был пройти мимо, будто ничего не произошло?
– Конечно, лучше попасть в морг вслед за Ликой!
– Ясно. – Макс решительно встал. – Ты предлагаешь сидеть, молчать, бояться. Я тебя понял.
– Да подожди ты! – Антон удержал друга за рукав, снова усадив на диван. – Успокойся, ничего я не предлагаю. Просто сгоряча ничего не делай.
Макс снова упрямо смотрел в пол.
– Я хочу понять, что он такое.
– Как?
– Не знаю… пока просто проследить за ним.
– В одиночку, хотя бы, не лезь никуда, ладно?
– А ты готов мне помочь?
– Следить за ним?
– Ну… пока так.
Антон вздохнул, но нехотя кивнул.
– Ладно.
– Спасибо.
– Нет, ну а что с тобой сделаешь? Как хоть ты за ним следить собираешься?
Макс наконец оторвал взгляд от ковра.
– Это как раз просто. Там рядом живёт материна подруга. Она сейчас в отпуске, уехала куда-то и оставила ключи, чтобы мы её кошку кормили. Я, собственно, туда и шёл, когда его встретил. Из её окна виден двор, куда он свернул.
Антон снова вздохнул.
– Понятно. Сходил покормить кошечку… Макс, так только ты можешь, честное слово!
– Да прекрати ты… Скажи лучше, ты действительно со мной?
– А куда я от тебя денусь?..

Глава вторая

Они сидели возле окна. Макс опустил жалюзи так, чтобы снаружи оно казалось закрытым, хоть Антон и не понимал, для чего нужна такая предосторожность – дом стоял довольно далеко от улицы, отделённый от неё небольшим сквером, и чтобы можно было разглядеть лица идущих по тротуару, пришлось даже прихватить бинокль. Однако на замечание Антона о том, что с улицы заметить кого-то в окне невозможно, Макс только болезненно поморщился. Он прекрасно помнил тёмный, лишённый эмоций взгляд сквозь густую, тонущую в тени листву.
И вот шёл уже, наверное, второй час бесплодного созерцания идущих внизу прохожих. Антон с трудом сдерживался, чтобы не высказать другу всё, что он думает о его безумных идеях, он уже не знал, кого он ненавидит больше – Макса за его тягу ко всему, чего нормальные люди избегают, или себя за своё неумение отказывать.
Прочитав эти мысли на лице друга, Макс сказал извиняющимся тоном:
– Он правда вчера проходил тут в это время. Ну, примерно в это.
– А ты уверен, что он по расписанию здесь ходит?
– Антон, прости. Ну давай посидим ещё… – И тут Макс осёкся, с силой сжав его руку. – Вот он! Это он, точно!
– Блин, руку не оторви мне!.. Который?
– Вон, в чёрном пиджаке.
По улице действительно неторопливо шёл мужчина в джинсах и модном кожаном пиджаке.
– Ну, видишь?
– Вижу. Ты точно уверен, что это он?
– Да.
Макс сунул в руку Антона бинокль, тот послушно взял его и навёл на незнакомца. И в этот момент тот резко остановился, словно налетев на невидимую преграду. Это было настолько неожиданно, что оба друга невольно вздрогнули. Мужчина стоял, чуть опустив голову и рылся у себя в карманах. Антон перевёл дух и навёл бинокль на резкость. В окулярах появилось лицо незнакомца – худое и, пожалуй, немного бледное, что подчёркивали падающие на лоб тёмные волосы. Но, в общем, ничего патологического Антон в нём не заметил. И почему он остановился тоже стало ясно – порывшись в карманах, мужчина достал пачку сигарет и зажигалку. Никакой жутью, о которой так эмоционально рассказывал Макс, он него не веяло. Кстати, может, это вообще не тот маньяк, мало ли, что в темноте могло померещиться.
– Ну, что? – напряжённо спросил Макс.
Антон не ответил, продолжая смотреть на незнакомца, отслеживая каждый мельчайший жест – как тот вытряхивает из пачки сигарету, зажимает её губами, подносит зажигалку, одновременно другой рукой отводя в сторону от столбика пламени длинную чёлку… Жесты казались замедленными, словно воздух вокруг него был густым и вязким, даже пламя зажигалки не взметнулось, а будто нехотя выползло из пластикового корпуса, и так же лениво втянулось обратно. Антон не мог отвести взгляда от незнакомца когда тот поднял голову и с лёгкой улыбкой взглянул ему прямо в глаза, будто не было между ними планок жалюзи и расстояния в сто с лишним метров, и будто юноша не разглядывал его в бинокль, а стоял всего в нескольких шагах. У Антона возникло тоскливое и одновременно болезненно-приятное чувство, которое он не мог, да и не хотел понимать и объяснять…
В этот момент Макс вырвал у него из рук бинокль. Антон вздрогнул и уставился на друга.
– Ты что?
– Ничего. Видел бы ты себя сейчас! Скажи, что ты чувствовал?
– Да ничего я не чувствовал. И, знаешь, Макс, отстал бы ты от меня со своими идеями!
Антон сам не мог понять своего внезапного раздражения, чуть ли не злости. Объяснить, пожалуй, мог бы – усталость от долгого ожидания, нервозность, которую Макс усердно накручивал, и всё такое, но одно дело гладко объяснить, и совсем другое – понять на самом деле. И хотелось ему сейчас одного – чтобы его оставили в покое. Не глядя на Макса, он пошёл к двери.
– Антон, подожди!
– Всё, я – домой.
– Антон…
– Всё, я сказал!
В прихожей он на ходу сорвал с вешалки куртку и с чувством хлопнул входной дверью.
Чуть ли не бегом обогнув дом и оказавшись на улице, Антон поднял голову на окна. Он представил Макса, так и стоящего за опущенными жалюзи, и с трудом удержался от желания показать ему средний палец. Ощущение было, словно душу завязали узлом – злость, тоска, тревога…Антон чувствовал себя собакой, у которой отняли кость, а вместо неё сунули под нос плеть.
Он прошёл уже с полквартала, когда его начало потихоньку отпускать. Будто мешок сняли с головы. Теперь Антон искренне не понимал, с чего так завёлся. Ну, бредовые идеи Макса – это понятно, они кого угодно достанут, но он-то к ним давно привык. Друзья детства, как-никак! Чувствуя неловкость, Антон остановился, достав мобильник, чтобы набрать Макса, но рука замерла на полпути. По противоположной стороне улицы шёл тот самый мужчина, за которым они недавно следили из окна. Внутри неприятно ёкнуло. У Антона возникло ощущение, что увиденное им в окулярах бинокля было обманом, словно картинка, пропущенная через фотошоп. А сейчас он видел этого человека вблизи, и с ним впрямь было что-то не то. Антон не мог сходу сказать, что именно, но, к примеру, если бы в метро рядом с таким освободилось место, он бы туда не сел. Что-то на уровне интуиции.
Мужчина тем временем спустился с тротуара и начал переходить дорогу. Антон спрятал мобильник и пошёл прочь, уговаривая себя не оглядываться, но неприятное чувство усиливалось. Пройдя перекрёсток, он не выдержал и обернулся. Незнакомец шёл позади него. Он не обращал на Антона никакого внимания, но походка его уже не была неторопливой, он явно прибавил шагу. И тут Антон понял, что с внешностью этого человека не так – его лицо было неподвижным. Не спокойным, бесстрастным или апатичным, а именно неподвижным. Он вспомнил, как однажды частью из любопытства, а частью от нечего делать зашёл в церковь и случайно попал на отпевание. Внезапно увиденный открытый гроб и незнакомое восковое лицо на атласной подушке вызвало гнетущее впечатление. Антон тут же выскочил прочь, но картинка из-за своей неожиданности врезалась в память. Так вот, лицо идущего сзади человека производило то же впечатление потусторонней застылости, только атласной подушки не хватало. Теперь Антону не казалось, что Макс в своём рассказе сгустил краски, представив и без того кошмарный случай ещё более жутким.
Юноше стало не по себе. Он рылся в памяти, пытаясь припомнить психические нарушения, связанные с поражением лицевых мышц, но ничего не вспоминалось, отчего гнетущее состояние лишь усиливалось. Не зная толком, зачем, он свернул под арку первого попавшегося дома, искоса бросив взгляд назад – идущий следом мужчина снова ускорил шаг. Антон почувствовал, как учащённо забилось сердце. Он оказался во дворе с выходящим в него рядом парадных. Сзади послышались гулко раздававшиеся под аркой шаги и Антону пришло в голову, что теперь он знает, как чувствует себя попавшая в мышеловку мышь. Бежать было некогда, прятаться – разве что под одиноко стоящую во дворе машину. Единственная надежда, что на парадных нет кодовых замков. Шаги приближались, преследователь вот-вот выйдет из под арки. А в том, что мужчина преследует его, Антон уже не сомневался. Он подбежал к ближайшему парадному – слава богу! Кодового замка не было.
Антон влетел в подъезд, поднялся на один пролёт и, опершись о пыльный подоконник, осторожно выглянул в окно. Двор был пуст, странного мужчины нигде не было видно. Юноша перевёл дух. Интересно, и куда же он делся? Вернулся обратно на улицу? Зашёл в один из подъездов? Или… от этой мысли Антону стало не по себе. Что, если мужчина успел его заметить, и теперь подстерегает внизу? Юноша замер, стараясь не издавать ни звука, но в подъезде было тихо. Постоял ещё, напряжённо вслушиваясь. За какой-то из дверей негромко бубнил телевизор, где-то наверху плакал ребёнок. Антон осторожно спустился на несколько ступенек, снова прислушался. Перегнулся через перила, заглянув на площадку первого этажа – никого. Немного успокоившись, он спустился вниз, подошёл к выходу, потянул на себя дверь парадного и чуть было не налетел на стоящего за ней мужчину. Сердце ухнуло куда-то в желудок, ладони мигом вспотели. Незнакомец сделал шаг вперёд, заставив Антона отступить обратно, и закрыл за собой дверь. Антон продолжал пятиться, пока не упёрся спиной в пыльный электрощиток. Незнакомец молча смотрел на него, загораживая собой выход.
– Что вам надо? – выдавил Антон первую подвернувшуюся идиотскую фразу.
– Вообще-то я здесь живу, – усмехнулся незнакомец. – А вот ты что тут делаешь? Вернее, зачем вы с приятелем за мной следите?
Антон с трудом сглотнул застрявший в горле комок.
– Дайте мне выйти.
– А я, вроде, тебя и не держу. Но, может, лучше будет, если мы поднимемся ко мне и поговорим по-человечески, а? Коль скоро моя скромная персона так вас интригует. – Мужчина улыбнулся, и Антон помимо собственного желания отметил, что улыбка вполне располагающая и нет никакого намёка на показавшуюся ему мертвенность. Обычное лицо.
– Ну так как? Будем продолжать игру в бестолковых шпионов или всё-таки пойдём выпьем кофе и проясним ситуацию?
Антон молчал.
– Ты что, боишься меня, что ли? – Он снова улыбнулся.
– Да… нет, с чего бы?
– Вот и я не знаю, с чего. Идём.
Мужчина протянул руку и слегка похлопал Антона по плечу.
– Ладно, раз приглашаете.
Они поднялись на третий этаж и остановились возле одной из дверей. Мужчина порылся в карманах, достал ключ от английского замка, вставил в скважину. Эти привычные, будничные жесты подействовали на Антона успокаивающе.
Дверь распахнулась, хозяин сделал приглашающий жест. Антон вошёл, осмотрелся. Квартира – как квартира. Полутёмная прихожая, распахнутая дверь в комнату. Судя по всему, хозяин не отличался аккуратностью – через дверь виднелась неубранная постель с набросанной прямо поверх смятого одеяла одеждой, полированная поверхность стола выглядела матовой от слоя пыли, а стоящее рядом кресло было завалено, как и кровать. И ещё что-то показалось Антону странным, но он никак не мог понять – что именно. Хозяин проследил за его взглядом и улыбнулся.
– Не обращай внимания. Я же не знал, что у меня будут гости. Проходи на кухню, там почище.
На кухне действительно было чисто. Антону показалось, что даже чересчур – на столе ни крошки, на блестящей чистотой электроплите ни пятнышка, и даже ведро для мусора под раковиной было пустым и слишком чистым, будто только что купленное. По сравнению с захламленной комнатой кухня казалась едва ли не стерильной, словно здесь никогда не готовили еду. Хозяин налил в турку воду, включил плиту и повернулся к гостю.
– Ну, что, будем знакомиться?
– Антон.
Против ожидания, мужчина молчал, его тёмные глаза казались совсем чёрными, а точки зрачков – неестественно суженными.
– Антон, – повторил юноша, снова чувствуя замешательство.
– Влад Дракула, в народе мне дали прозвище Цепеш… – Его взгляд встретился с настороженными глазами Антона, он медленно поставил на стол турку и вдруг громко и заразительно расхохотался.
– Ну вы, блин, даёте!.. Ой, нет, не могу… О, боже!.. – Отсмеявшись, он разлил по чашкам кофе. – Даже как-то неловко объяснять, что это была шутка. – Он протянул руку. – Сергей.
Антон уже ожидал чёрт знает чего, но рукопожатие было совершенно обычным.
– Ну и шутки у вас… Сергей.
– А как ещё прикажете с вами шутить? Однако же надо было как-то разрядить обстановку.
– Так вы, вроде, сами её и зарядили.
– Я? – Сергей очень натурально удивился. – Разве это я разглядывал вас в бинокль?
– Ну… с биноклем – да, глупо получилось.
Уже произнеся это, Антон внутренне сжался. Как Сергей мог заметить, что его разглядывали в бинокль? Откуда он это знал? Спросить? Но вопрос застыл на кончике языка.
Сергей снова обезоруживающе улыбнулся.
– Так расскажи мне, наконец, Антон, что за слежку вы за мной учинили?
– А как вы о ней узнали?
– Невежливо отвечать вопросом на вопрос. – Сергей прищурился, продолжая улыбаться. – Так зачем вы за мной следили?
– Максу… моему другу показалось, что вы подозрительно себя вели.
– И в чём это заключалось, позволь узнать?
– Он случайно встретил вас со своей девушкой…
– Прогуливаться в сопровождении красивых девушек подозрительно?
Антон чувствовал, как колотится сердце, но отступать было поздно.
– Подозрительно, когда их потом находят мёртвыми.
– Ах, вот оно что… Значит, он забрался в руины. Настойчивый юноша. И неосторожный.
Антон от неожиданности глотнул оставшийся в чашке горький кофейный осадок и закашлялся.
– Вы что… вы не отрицаете?
– Что я должен отрицать?
Сергей удивлялся так натурально, что Антон чувствовал себя не столько напуганным, сколько сбитым с толку.
– Вы что, правда имеете к этому отношение? К её смерти?
– Да. – Ответ прозвучал настолько обыденно, словно Антон спросил, кладёт ли он сахар в кофе.
– Вы… убили её?
Сергей кивнул.
– Но как… зачем?!
– Успокойся, пожалуйста. И послушай. Я понимаю, тебя воспитали в уверенности, что убивать безнравственно, но вспомни – предыдущее поколение столь же безнравственным считало секс, однако никто не переставал им заниматься.
– Но это нельзя сравнивать!
– Отчего же? Люди производят себе подобных, убивают себе подобных – это естественно, это жизнь. А в жизни у всего есть обратная сторона. И убийство себе подобных – всего лишь обратная сторона воспроизводства себе подобных. Люди внушают сами себе, что убийство – есть нечто из ряда вон выходящее, но это лишь от страха оказаться жертвами.
– Это ненормально, – выдохнул Антон. – Просто – ненормально!
Сергей рассмеялся.
– Неужели? Впрочем, возможно. Наверное, всё зависит от того, с какой стороны смотреть. Для нас убийство – необходимость.
– Для… вас?
– Да. Таких, как я, не так уж много, но, тем не менее, наше существование – такая же реальность, как и всё, что ты полагаешь привычным для себя.
– Что значит – ваше существование? Кем вы себя считаете?
– Вопрос не в том, кем я себя считаю, а – кем я являюсь. Ты же можешь считать меня… ну, не знаю. Наверное, вампиром, как это принято называть.
– Бред… – Теперь Антон чувствовал себя жертвой жестокого и дурацкого розыгрыша. – Или снова ваши шутки… граф Дракула?
Сергей помолчал немного, потом с улыбкой взглянул на Антона.
– Да. Разумеется, это шутка. Теперь ты можешь спокойно возвращаться домой, выбросив из головы всякую чушь. – Его взгляд был одновременно мягким и неприятно пристальным. – Ну что? Выбросишь?
– Наверное… – Антон чувствовал, что голова идёт кругом. – И вы не убивали Лику?
– Её звали Ликой? Нет, не убивал.
– Врёте?
Сергей пожал плечами, продолжая улыбаться.
– Знаете… вы странно себя ведёте. Умеете сбивать с толку. И, может, меня вы даже и собьёте, но с Максом это у вас не получится. Если вы ему наговорите то же, что мне…
– И чего же я тебе такого наговорил?
Тут уже усмехнулся Антон.
– Если вы ему так же серьёзно скажете, что вы – вампир, он вам кол в сердце вобьёт.
– Он не будет первым.
– Да? – Больше всего Антону не хотелось, чтобы его смех выглядел нервным. – Забивали уже? И как ощущения?
– Трудно описать… – Сергей начал расстёгивать на себе рубашку. – Давай-ка я просто покажу тебе нечто подобное. – Он распахнул полы и вытащил из ящика стола кухонный нож. – Смотри.
Коснувшись остриём ножа чуть ниже солнечного сплетения, он обеими руками надавил на рукоятку. Антон непроизвольно вздрогнул. Нож вошёл в тело, по коже побежала тонкая красная струйка. Это уже не было похоже на шутку. Даже на фокус не тянуло.
– Господи… Вы что?! – хрипло выдавил Антон.
Сергей, не обращая на него внимания, резко дёрнул нож вниз, распарывая себе живот, его лицо чуть дёрнулось, на колени, на пол полилась кровь. Антон смотрел как завороженный. Сергей бросил окровавленный нож в мойку, напрягся и раздвинул края пульсирующей раны, над пряжкой ремня показалось что-то, на что смотреть не хотелось, но Антом всё же смотрел, чувствуя, что его сейчас стошнит. Сергей соединил края раны и провёл по ней рукой. От прикосновения его пальцев рана моментально затягивалась – некоторое время был виден широкий шрам, потом исчез и он. Сергей вытер салфеткой кровь, продемонстрировав совершенно здоровую, гладкую кожу.
– Примерно так. Кол, конечно, выглядит эффектнее, но результат тот же. – Он запахнул рубашку и поднялся, Антон заметил, что его при этом слегка качнуло. Несмотря на шок, юноша отметил, как изменилось лицо Сергея. Сейчас оно было не просто мёртвым… Антон снова ощутил ползущий вверх комок тошноты. Он быстро и почти непроизвольно опустил взгляд, уверяя себя, что это просто такое освещение. И – нервы…
Сергей отошёл к окну и встал спиной к Антону.
– А теперь, юноша, прошу меня простить, – сказал он, не поворачиваясь. – Сознаю, что нарушаю законы гостеприимства, но я потерял некоторое количество крови… В общем, тебе лучше уйти, и как можно скорее.
Выйдя на улицу, Антон достал мобильник, руки дрожали.
– Макс? Будь дома, я иду. – И тут же дал отбой.

Едва открыв дверь, Макс заорал на Антона:
– Где ты был? Зачем ты свернул в тот двор? Зачем выключил мобильник?
– Я не выключал. Хотя… а, неважно. Я был у него в гостях.
– Что?!
– У него в гостях.
– Ты с ума сошёл?
– Не ори. Хотел бы я сойти с ума, в психушке хоть вампиров нет.
Макс почти втащил Антона в комнату и толкнул к стулу.
– Рассказывай.
– Не ори, – повторил Антон, хотя Макс больше не повышал голос. – Я и так на грани. Но Лику, похоже, убил он.
– Он что, сам признался?
– Типа того… Слушай, у тебя есть что-нибудь выпить? Водка. Или коньяк. Я просто не могу…
– Есть, подожди.
Макс послушно принёс бутылку, немного постоял, растерянно глядя на Антона, потом снова сбегал на кухню и вернулся с чайными чашками. Антон почувствовал, что уже второй раз за сегодня близок к приступу нервного смеха.
Сначала содержимое чашки с легкомысленными цветочками показалось едва ли не водой. Чтобы пить водку как воду – такого с Антоном ещё не было. Хотя… а наблюдать, как человек распарывает себе живот – такое с ним было? А чтобы рана сама затягивалась от одного прикосновения руки – такое он раньше видел? Антон снова выпил, и только теперь почувствовал внутри лёгкое тепло. Слава богу.
К облегчению Антона, Макс выслушал рассказ не перебивая и не пытаясь убедить друга, что он купился на фокус. А ещё ему казалось, что они вдруг поменялись местами – обычно неугомонный и скорый на принятие решений Макс сейчас выглядел серьёзным и сосредоточенным. И – молчал, что вообще было ему несвойственно.
– Слушай, Макс, а что, если это возможно на самом деле? Не зря же люди столько веков верили в это. И до сих пор верят, кстати.
– Ты про вампиров? Свихнуться на этом – запросто. Только то, что ты рассказал… Даже не знаю. Нетипично как-то. Нет стремления ритуализировать свои действия, нет антуража…
– Слушай, жизнь – не учебник!
– Но и не кино про Дракулу.
– Скажи, ты веришь мне? В то, что я действительно видел то, что видел.
Макс, до сих пор сосредоточенно вертевший в руках чашку, поднял на Антона прямой взгляд.
– Ещё бы я не верил. – Он решительно отставил чашку. – Я должен узнать, что это за хирург-самоучка. Поможешь?
– Да куда я теперь-то от тебя денусь…

Глава третья

Макс бесцельно брёл по улице – во время ходьбы лучше думалось, да и родители не приставали, из лучших побуждений пытаясь отвлечь его от грустных мыслей в уверенности, что он просто слишком тяжело переживает гибель Лики. Взгляд случайно наткнулся на приклеенную к стене дома ксерокопию фотографии смеющейся девушки, ниже шла надпись: «27 мая ушла из дома и не вернулась Белянкина Светлана, 19 лет. Одета в синие джинсы и красную куртку. Всех, видевших её, просьба сообщить…». Никогда раньше Макс не обращал внимания на такие объявления, но теперь мысли сами потекли в определённом направлении. Где теперь эта Белянкина Светлана? Погибла в катастрофе и лежит, неопознанная, в каком-нибудь морге? Пустилась во все тяжкие и скоро сама явится домой? Или случайно повстречала улыбчивого темноволосого мужчину в элегантном кожаном пиджаке?
Сколько их – вот так внезапно пропавших и безуспешно разыскиваемых родными, или тех, кого даже разыскивать некому; тех, о ком пишут в газетах и говорят в программах новостей; сколько их, героев криминальных сводок – стали жертвами таких, как этот Сергей?
Вампиры – это что-то из книг, фильмов, легенд, иными словами – то, чему нет места в реальной жизни. Но виденное ночью в парке, было не просто убийством. Поражало то, что Лика не кричала. Не пыталась отбиваться. Макс стоял в нескольких шагах, и ни один звук не насторожил его, не подсказал, что рядом жутким, невообразимым, изуверским способом убивают его подругу. И вот это как раз мучило больше всего – он стоял в нескольких шагах. В нескольких шагах…
Макс в который раз прокручивал в уме услышанное от Антона. За прошедшие два дня он перерыл всё, что можно, начиная с криминальной психологии и заканчивая психиатрией, но Сергей не вписывался ни в одну схему. В пору было вслед за Антоном поверить, будто у мира есть изнанка, и в нескольких шагах от нормальной, привычной жизни течёт другая – извращенная, непонятная и угрожающая. В нескольких шагах…
Максу было даже немного неловко от того, что после научной литературы он переключился на околонаучную, а то и вовсе фантастическую, с удивлением узнав, что вампиры из народных верований совсем не похожи на изображённых в кино и книгах. В них не было никакой мрачной эстетики, зато в рассказах о них чувствовалась грубая и жестокая достоверность. Осязаемость. Реальность. И – страх перед ними, такой же грубый и реальный. И всё равно это были просто мифы. Но откуда-то ведь они взялись, и чем-то же поддерживалась такая стойкая вера в них. И не только особенностями человеческой психики, а ещё и вот такими расклеенными на стенах и водосточных трубах листовками: «… ушла из дома и не вернулась… Всех, видевших её, просьба сообщить…»
Внезапно в голову пришла шальная мысль – а не попробовать ли приоткрыть завесу над сущностью этого Сергея, проникнув в его дом? Он, конечно, не мифический вампир, но ведь ни на один случай, описанный в медицинской литературе, тоже не тянет. А жилище многое может сказать о своём обитателе, и вполне возможно, что изучив его квартиру можно понять, что он на самом деле собой представляет. Ведь даже оперативники начинают расследование преступлений с того, что обыскивают дома подозреваемых. Тоже, конечно, из киношных детективов информация, но ведь и логика подсказывает именно это. Только как такое осуществить? Допустим, выследить, когда Сергей уйдёт из дома, Максу ничего не стоит, но как проникнуть в его квартиру? А что, если… нет, нельзя даже думать о том, чтобы просить Антона идти на такой риск. Однако рука сама потянулась к мобильнику.
– Антон, ты дома? Я сейчас подойду, можно?

– С ума сошёл? Вот так взять и припереться к нему? «Здравствуйте, я тут мимо проходил и решил заглянуть на чашечку кофе»? Макс, ты совсем свихнулся. – Однако, если в словах Антона и было возмущение, то в голосе его не чувствовалось.
– Я же не настаиваю. Я только спросил, не можешь ли ты навестить его ещё раз. Ты же сам сказал, что он вполне себе контактен…
– Ладно, допустим, он ничего мне не сделает. Допустим, что мне даже удастся спереть ключ, но он же заметит его отсутствие!
– И что? Все время от времени теряют ключи. Вряд ли он тут же бросится менять замки, по крайней мере день-два ему придётся пользоваться запасным ключом.
– А если он догадается, что ключ взял я?
Повисла пауза. Поймав вопросительный взгляд Антона, Макс вдруг в полной мере ощутил, насколько абсурдна и опасна его затея.
– Ты прав, я сказал глупость. Забудь. – Он встал и направился к двери.
– Подожди. Я схожу к нему.
Макс застыл на полпути.
– Антон, забудь! Идея дурацкая, сам не знаю, как мне это пришло в голову.
– А я сказал, что схожу. Не обещаю, что достану ключ, но попробовать – попробую.
– Ты правда уверен?
– Правда.

Антон стоял на лестничной площадке, не решаясь позвонить. В течении этих двух дней он не хотел признаваться себе в том, как настойчиво его тянуло ещё раз увидеть Сергея. Впервые в жизни он столкнулся с загадкой. С настоящей, необъяснимой, но слишком реальной, чтобы от неё отмахнуться. И если Макс вёл себя так, будто всю жизнь только и ждал такого вот экстрима чтобы из обычного раздолбая превратиться в жёсткого и дотошного лидера, то Антон был сбит с толку и полностью захвачен этой необъяснимостью. Просьба Макса оказалась удачным предлогом, без которого он вряд ли решился бы снова прийти сюда, но по мере того, как он приближался к дому Сергея, его решимость таяла, сменяясь тревогой. Теперь же, стоя перед дверью, он чувствовал нервную дрожь.
Антон глубоко вдохнул, медленно выдохнул и нажал на кнопку звонка, услышав, как по квартире разнеслась приглушённая дверью механическая трель. Юноша опустил руку, трель смолкла. Тишина. «Гробовая» – услужливо подбросила память подходящий эпитет. Антон позвонил ещё раз, за дверью снова ожил механический соловей и на этот раз к его переливам добавился едва слышный шорох, щёлкнул замок. Антон почувствовал отчётливое желание бежать отсюда, пока не поздно. Дверь распахнулась, на пороге стоял Сергей.
На его лице не было ни тени удивления, будто этот визит был чем-то само собой разумеющимся. Он молча отступил, пропуская Антона, и захлопнул за ним дверь. Так же молча прошёл в комнату и тяжело опустился в кресло, прямо на наваленную в беспорядке одежду. В вечернем свете, пробивающемся сквозь плотные шторы, было видно, как осунулось его лицо. Щёки ввалились, от крыльев носа к губам шли глубокие складки, придававшие и без того резким чертам болезненно-хищный вид, глаза покраснели и запали. Да и бледность его казалась неестественной, восковой. Лежащая на подлокотнике кисть с выступающими венами слегка подрагивала. Антон подумал, что, если бы увидел его сейчас впервые, то испугался бы, даже не зная, что он убийца. Очень странный убийца…
Молчание становилось тягостным. Антон, не дожидаясь приглашения, сел на свободный от наваленных повсюду шмоток стул и с трудом заставил себя заговорить, понимая, что на самом деле не знает, что сказать. Но молчать было ещё более неловко.
– Я хотел сказать вам… спросить…
– Я знаю, что ты хотел спросить. – Голос Сергея звучал глухо и устало. Он немного помолчал, глядя перед собой, потом поднял на Антона лишённый выражения взгляд. – Да. Это действительно так.
Антон с удивлением на него уставился.
– О чём это вы?
Сергей в ответ только слабо усмехнулся.
– Вы читаете мысли?
– Только те, которые так явно написаны у тебя на лице. Ты ведь пришёл, чтобы спросить, действительно ли вампиры существуют и действительно ли я – один из них? Я ответил – да, так и есть. Там где-то рядом с тобой были сигареты, дай мне одну, пожалуйста.
Антон огляделся и заметил на пыльной столешнице полупустую пачку. Взял из неё сигарету, подошёл к Сергею, достал собственную зажигалку и дал ему прикурить. Снова опустился на стул. Молчание стало почти осязаемым, Сергей курил, стряхивая пепел прямо на пол, Антон машинально следил за протянувшейся по полу узкой, постепенно убывающей полоской солнечного света, просачивающегося сквозь щель в шторах. Внезапно Сергей сам нарушил молчание.
– Кофе будешь?
Антон кивнул. Сергей встал и ушёл на кухню. За стеной звякнула посуда, загудела плита. Антон отсутствующим взглядом продолжал следить за становящимся всё короче лучом на полу. Солнце садилось.
Сергей вошёл в комнату, поставил на стол две дымящиеся чашки, подошёл к окну, раздвинул шторы и распахнул створки, впуская в комнату ароматный воздух белой ночи. Взял свою чашку, вернулся в кресло. Антон отметил, что его движения обрели лёгкость, но, в то же время, в них было что-то неестественное, механическое.
– Хочешь, чтобы я рассказал тебе?
Антон кивнул.
– Ладно. С чего начнём?
– Вы говорите – вампиры. Простите, но это – болезнь такая?
– Нет.
– Извините, я не так хотел сказать. Я имел в виду – особенность физиологии? Врождённая…
– Нет.
– Но… но что тогда?
– Дурная смерть.
У Антона вырвался нервный смешок.
– Как это? Вы снова смеётесь надо мной?
– В смерти нет ничего смешного, тем более – в своей собственной. – Сергей вздохнул. – Подойди к шкафу.
Антон непонимающе на него уставился и Сергей чуть устало повторил:
– Подойди к шкафу, открой дверцу. Я там оставил одно зеркало.
Юноша встал, боясь какого-нибудь подвоха и одновременно чувствуя, как подрагивают колени, подошёл к шкафу и распахнул дверцу, к обратной стороне которой был прикреплено большое зеркало, отразившее его напряжённое лицо. Сергей медленно поднялся следом и встал у него за спиной. Антон подавился непроизвольно вырвавшимся криком – рядом с ним в зеркале отразился труп. Череп с клоками тёмных волос, падающих на провалы глазниц, серая кожа местами разошлась, будто истлевшая бумага… Юноша почувствовал, как закружилась голова, в этот момент Сергей схватил его за плечи и резко развернул к себе, быстро захлопнув дверцу шкафа.
– Всё. Успокойся.
На Антона смотрело живое, лишь слегка бледное лицо.
– Что это… – Антон дрожал, язык не слушался. – Что это? Как вы это сделали?..
– Никак не сделал. Просто упал с лошади. Неожиданно и неудачно.
– Какая лошадь… я не понимаю, вы о чём?
– Я же говорю – в лесу пустил лошадь в галоп, не заметил сука над дорогой.
– И… что?
– Ничего. Как будто потерял сознание. Потом поднялся и пошёл ловить лошадь. Мы оба вернулись домой.
– И всё?
– Ну да. Если не считать того, что, упав, я сломал шею.
– Вы хотите сказать, что вы…
– Да, я мёртв. Уже очень давно.
– Вы разыгрываете меня?
– Дверцу шкафа открой. Мы одновременно отражались в зеркале, так что можешь быть уверен – моё отражение не картинка.
Сергей прошёлся по комнате, потом снова медленно опустился в кресло. Закурил.
– Мне доступно очень немногое из того, что доступно живым людям. Того, из чего складывается жизнь… Но я ещё помню, что значит – быть живым. Некоторые живущие об этом забывают, а я помню.
Антон, больше не скрываясь, внимательно разглядывал Сергея, в голове крутилось первое впечатление, когда тот напомнил ему незнакомого покойника в церкви. Сейчас Антон чётко видел ненормальную неподвижность лицевых мышц, бескровный цвет кожи, суженные зрачки, механические жесты… Мертвец. Перед ним сидел мертвец. Антон почувствовал, как по спине поползла струйка холодного пота.
– Не бойся.
Ноздри Сергея чуть дрогнули, словно улавливая запах страха. Впрочем, возможно, так оно и было.
– Сам подумай, я же до сих пор ничего тебе не сделал. Значит и не сделаю. Я не прибегаю к насилию. Почти никогда не прибегаю.
– Но Лика…
– А что – Лика? Она получила то, чего хотела, она была счастлива.
– Лика не хотела умирать.
– Видимо, я непонятно изъясняюсь. Годы одиночества не проходят даром, отсутствие собеседников сделало никудышным собеседником меня самого… жаль.
– Вы издеваетесь?
– Отнюдь. Я лишь стараюсь объяснить. Конечно, девочка не хотела умирать. Но между хищником и жертвой возникает связь, они дают друг другу то, чего жаждут. Я жажду крови, а они… не знаю. Знаю лишь, что жертвы перед смертью испытывают блаженство. И не испытывают боли… если, конечно, они её не хотели. Человеческие грёзы многообразны и причудливы. Люди погружаются в них, расплачиваясь за это жизнью.
Сергей поднялся. Продолжавший стоять возле шкафа Антон непроизвольно прижался спиной к дверце.
– А ведь вы с другом обманулись, хоть я не пытался вас обмануть. Значит, во мне не так уж мало осталось от человека.
– Можно подумать, остальные так себе и говорят – вот, вампир пошёл, обычное дело, да? – Антон чувствовал, что под многословием пытается спрятать страх, но ничего не мог с собой поделать, ему казалось, что слова создают барьер между ним и готовым подойти ближе страшным собеседником. – В вампиров же вообще мало кто верит, разве нет? А у вас получается, что встретил человек вампира на улице, пожал плечами, отвернулся и дальше пошёл…
– Отвернулся и дальше пошёл… – Сергей упёрся вытянутой рукой в дверцу шкафа рядом с Антоном. – Именно так они и делают.
– Ну так а вам-то… какая вам разница?
– Никакой. Просто тоска – это тот же голод. И мучает не меньше, особенно когда голод на время стихает и я чувствую, что нахожусь среди теней. Казалось бы – живые люди, но они – тени. Они не позволяют себе увидеть то, что не укладывается в привычные рамки. Знаешь, что они делают, случайно рассмотрев меня ближе? Да, Антон, они спешат отвернуться и уйти. Уйти и поскорее забыть о том, что видели. Только будущая жертва безошибочно узнаёт меня и сама идёт ко мне. Но то – жертва, у неё свои законы. А остальные быстро отводят взгляд и растворяются среди других, таких же. Это не я призрак, это они – призраки для меня…
– Да уж какой вы призрак!.. Вы-то самый что ни на есть материальный.
– «Призрак» – это метафора. Ты ведь понял, что я имел в виду.
– Понял… Вы… вы простите, но – отойдите, пожалуйста!..
Сергей отодвинулся так резко, что Антон вздрогнул. Не глядя больше на юношу, он взял пустые чашки и вышел из комнаты, через несколько мгновений послышался звук льющейся из крана воды, звяканье посуды.
Антон перевёл дух и огляделся. На кровати, поверх смятого одеяла, валялся знакомый ему кожаный пиджак. Стараясь не думать о том, что он делает, Антон подошёл к кровати и, продолжая настороженно прислушиваться к звону посуды и плеску воды из кухни, нащупал карман пиджака. Пусто. Стараясь случайно не сдвинуть пиджак, Антон нашёл второй карман – в нём лежали зажигалка и жетон метро. Замирая от страха, он продолжал аккуратно ощупывать мягкую кожу. Вот внутренний карман, в нём что-то прямоугольное… бумажник. Ключа не было нигде. Антон осторожно, стараясь не издать ни звука, сел обратно на стул. Он чувствовал себя отвратительно, ни разу в жизни ему не приходило в голову рыться в чужих карманах и теперь щёки заливала горячая волна стыда.
На кухне продолжала шуметь вода, было похоже, что визит следует считать оконченным. Антон поднялся и прошёл в полутёмную прихожую, единственным источником света в которой была открытая дверь комнаты. Сергей даже не удосужился выйти, чтобы проводить гостя. Антон выглянул в ведущий на кухню маленький коридорчик.
– Я пойду?
– Дверь захлопни.
– Хорошо.
Антон повернулся к выходу и тут заметил висящий на крючке ключ. Потянувшись было к нему, он тут же отдёрнул руку: можно случайно выронить ключ из кармана, но чтобы он случайно исчез с крючка? И тут взгляд Антона упал на подставку для обуви – в щели между ней и стеной что-то тускло блеснуло в полутьме. Он быстро нагнулся и схватил металлическое колечко с прикреплёнными к нему двумя ключами.
– Что ты там копаешься? – послышалось из кухни и в тот же момент Сергей вышел в прихожую.
– Темно.
– Дверь не найти? – Он снова шагнул почти вплотную к Антону и тот почувствовал, что его внутренности от страха скрутило в узел. Он вжался в стену, пряча в мигом вспотевшем кулаке колечко с ключами, но Сергей просто дотянулся до ручки и распахнул дверь.
– Пожалуйста.
– Спасибо.
Антон выскользнул на площадку и дверь за ним тут же захлопнулась. Не решаясь перевести дух, он сбежал вниз по лестнице и только на улице разжал кулак: два ключа, по виду не отличающиеся от висевшего на крючке. Видимо, запасные. Скорее всего, висели на том же крючке и Сергей сам случайно уронил их. И если они уже давно валялись за подставкой для обуви, то вряд ли Сергей и сейчас заметит их отсутствие, но если они упали туда недавно и он начнёт их искать… Об этом думать не хотелось. Антон достал мобильник.
– Макс? Есть ключи. Но больше я в такие игры не играю, учти!

Глава четвёртая

Связка лежала на столе. Два ключа на тонком колечке. Новые – словно только что отданы слесарем после врезки замка. Макс в который раз взял их, подержал на раскрытой ладони, потом сжал кулак… Жаль, что впрямь нельзя, как пишут в книжках – взять вещь, настроиться на какую-то там волну, и почувствовать, кому она принадлежала прежде. Понять, что за человек до него держал её в руке…
Впрочем, до него эти ключи держал Антон. Рассудительный, скептически настроенный ко всякой мистике Антон, который вчера утверждал, что говорил с мёртвым. Сидел напротив, видел его лицо, и не сомневался – это было лицо мёртвого человека. И даже его отражение в зеркале не было таким страшным, как бескровная застылость и механические движения. Антон не врал, в этом Макс был уверен. Разве что сам был обманут. Но в возможность настолько сложного обмана верилось не больше, чем в реальность ходячего мертвеца.
Максу вспомнился страшный случай из детства. Случай, о котором он никому не рассказывал. Ему тогда было восемь лет. Однажды ночью он захотел пить. Не включая света нашарил тапочки, поднялся и случайно взглянул в окно. Из-за неплотно задвинутых занавесок на него смотрело бледное женское лицо. Свет уличного фонаря хорошо освещал эту незнакомую женщину, стоящую на балконе, Макс даже видел запутавшиеся в её волосах снежинки. В её лице ничто не дрогнуло, когда взгляд мальчика встретился с её взглядом, она продолжала просто стоять и смотреть на него. Не поворачиваясь спиной к окну, Макс на ощупь дошёл до двери и выскользнул в коридор. Утром родители обнаружили его, спящим на стуле в кухне. И он не мог ничего им объяснить. Он не мог даже понять, отчего промолчал об увиденном. Просто не мог заставить себя рассказать о страшной женщине на балконе их четвёртого этажа. Не мог, и всё тут. Притворившись простуженным, он упросил родителей не отправлять его в школу, а когда они ушли на работу, открыл балконную дверь. На снегу отчётливо были видны следы. Сам не зная, почему, Макс смёл снег в этом месте.
Сейчас, вспоминая этот случай, Макс понимал, что верит Антону. Что поверил ему с самого начала, хоть и изо всех сил пытался противиться собственной уверенности – Антон не просто не соврал. Он ещё и не ошибся. Все попытки Макса найти объяснение в специальной литературе были соломинкой, за которую хватается утопающий. Соломинка подвела. Но тонуть из-за этого Макс не собирался.

Замок послушно щёлкнул и дверь открылась, пропустив Макса в тёмную прихожую. И тут же его решимость растворилась в этой темноте и тишине чужой квартиры. Он почувствовал себя… нет, не вором, а, скорее, любопытным, подглядывающим в замочную скважину. Ему, всегда считавшему любопытство слабостью, достойной презрительного снисхождения, было странно и неприятно поймать себя на мысли, что основное, испытываемое им сейчас чувство, оказалось именно любопытством, на какое-то время заслонившим всё, что двигало им, когда он решил проникнуть в квартиру Сергея.
От ощущения, что он пытается заглянуть в интимную часть жизни другого человека, ему стало стыдно. Но и отступать на полпути не менее стыдно. Приказав себе собраться, Макс решительно толкнул приоткрытую дверь в комнату и от того, как податливо она распахнулась, ему стало и вовсе не по себе, будто именно в этот момент он перешагнул какую-то очень важную грань. Юноша постарался отбросить все мысли и вошёл.
В комнате было темно, сдвинутые плотные шторы почти не пропускали солнечных лучей, и Макс машинально нашарил на стене выключатель, однако свет не зажёгся. Он ещё несколько раз щёлкнул клавишей – безрезультатно. Подошёл к окну и немного раздвинул шторы, старательно гоня мысль о том, что это может быть замечено с улицы. Теперь солнечный свет позволил осмотреться. Обычная комната, обычный беспорядок – неубранная постель, пыльный стол с полной пепельницей, кресло с наваленным поверх спинки ворохом одежды.
На Макса снова накатила волна стыда, будто он без спросу вторгается в чужую жизнь. Однако было в этой комнате и нечто странное. Макс медленно переводил взгляд от стены к стене, отмечая отсутствие некоторых более чем привычных предметов. К примеру, у кого сейчас нет телевизора? Даже утверждающие, что не приближаются к «дурацкому ящику», всё же этот ящик имеют, но здесь его не было. А также не было ни компьютера, ни музыкального центра, ни даже простенького магнитофона или радиоприёмника. Да что там радио – здесь не было даже книг и газет! А ещё телефон, непременный атрибут любой современной квартиры… Макс ещё раз внимательно оглядел комнату и заметил в углу лишь пустую телефонную розетку. Вспомнив про неработающий выключатель, он заглянул под плафон люстры – так и есть, лампочка отсутствует.
Макс почувствовал, что давящая тишина этой квартиры мешает ему сосредоточиться, здесь явно отсутствовал какой-то очень привычный звук. Закусив губу от волнения, он в который уже раз окинул взглядом комнату и вдруг понял – не слышно тканья часов, их здесь попросту нет. Нигде и никаких.
И что же получается? Во-первых, Сергея не интересуют такие обычные вещи, как книги, музыка, фильмы, новости и тому подобное, во-вторых, он не пользуется телефоном, то есть, он практически отрезан от мира. А ещё ему не нужен электрический свет, да и дневной, похоже, тоже – шторы были чересчур плотными и Макс, несколько раз смотревший на эти окна с улицы, всякий раз видел их наглухо занавешенными. Скорее всего, Сергей превосходно обходится без света вообще. И у него нет часов, будто он существует вне времени. В голову тут же пришло сравнение: как в могиле.
В самом деле, эта отрезанная от внешнего мира, лишённая света и звуков квартира, в которой не чувствуется течения времени, вполне выдерживала сравнение с могилой. Макс почувствовал пробежавший по спине холодок. Он подошёл к секретеру, заглянул внутрь – пусто, лишь комки пыли на полках. Ни документов, ни фотографий, ни каких-либо ещё привычных каждому человеку мелочей.
Поспешно выйдя из комнаты, Макс прошёл по крохотному коридорчику и оказался на кухне. Такие же плотные шторы, такой же пустой абажур. Он открыл маленький холодильник – внутри было пусто и чисто, отсутствовали даже намёки на то, что здесь когда-либо хранились продукты, более того, холодильник вообще оказался отключённым. В висящем над ним кухонном шкафчике на одной из полок обнаружилось несколько кофейных чашек, на другой – наполовину пустая пачка кофе и едва початая бутылка дорогого коньяка. И нигде не видно ни кастрюль, ни сковородок, ни даже тарелок – никакой кухонной утвари, кроме турки для кофе и ситечка. Можно было бы предположить, что Сергей живёт в другом месте, эту же квартиру использует для каких-то других целей, но Макс следил за ним всё это время, и каждый вечер тот возвращался именно сюда. Юноша почувствовал, как дрожат пальцы.
Снова вспомнив рассказ Антона, Макс взглянул себе под ноги – на линолеуме виднелись небрежно подтёртые бурые разводы. Он подошёл к мойке и заглянул в помойное ведро – на дне валялось несколько покрытых такими же бурыми пятнами салфеток. Не то, чтобы Макс не поверил в то, что Сергей действительно на глазах Антона нанёс себе страшную рану, но увидев подтверждение собственными глазами, он почувствовал как его почти осязаемо накрыла волна страха. Не заботясь о том, что, похоже, забыл задвинуть шторы на окнах, он бросился вон из квартиры.

Макс сидел на скамейке в сквере и курил уже чёрт знает какую по счёту сигарету. Шторы он не сдвинул – это раз. Возможно, забыл закрыть секретер – два. Не вернул на место ключи, оставшиеся лежать у него в кармане – три. Так и не выяснил слабых мест Сергея – четыре. А самое ужасное то, что он, похоже, поставил Антона под удар. Он снова вытащил мобильник и набрал его номер, в трубке противно запищало и послышался механический голос: «Телефон абонента выключен или находится вне зоны…» Со злости Макс чуть не запустил мобильник в урну. Оставалось только идти к Антону домой, но что, если его там нет? Пообещав себе решать проблемы по мере их возникновения, Макс встал со скамейки.

Дверь открыла мама Антона.
– А Антоши нет. Где-то с час, как ушёл.
– Он говорил, куда пошёл?
– Так к Даше, наверное.
– Ясно, спасибо!
И как у него вылетело из головы? Их небольшая компания сегодня должна была собраться у Даши – просто посидеть, отвлечься. Смерть Лики переживали все, хоть и старались поменьше об этом говорить. Хорошо, если Антон действительно там. Едва выйдя на улицу, он набрал Дашин номер.
– Привет! Антон у тебя?
– Нет ещё. Мы же в семь собираемся. Ты-то будешь?
– Да… Наверное.
– Приходи, ладно?
– Постараюсь…
Макс посмотрел на часы – пять. Идти отчаянно не хотелось, на душе было тревожно, но обещал – так обещал. Главное – где сейчас Антон? Макс снова набрал его номер и снова едва не разбил мобильник, услышав всё то же ненавистное «телефон абонента выключен».

Антон медленно брёл по улице. Один квартал, другой… Ну придёт он к Сергею, и что? Что он ему скажет, как объяснит свой визит? Ноги не подчинялись испуганно бившимся в мозгу мыслям и каждый шаг медленно, но верно приближал его к заветному дому. Более того, в глубине души Антон понимал – вся эта затея с ключами и нужна была ему только для того, чтобы иметь предлог ещё раз увидеть Сергея. Хотя бы для того, чтобы повиниться.
Ощущая себя механической куклой, Антон вошёл в подъезд и поднялся по лестнице. Дверь распахнулась за секунду до того, как юноша дотронулся до кнопки звонка, и теперь он ошалело уставился на стоящего на пороге Сергея не зная, что сказать.
– Что ты застыл, как неудачная скульптура? Заходи. – Сергей посторонился и Антон послушно прошёл в прихожую.
– Я… я хотел извиниться.
– Да? – Сергей ехидно прищурился. – Только вот извинения твои мне неинтересны, зато я бы хотел услышать кое-какие объяснения.
Антон почувствовал, как сердце ухнуло куда-то вниз и, кажется, прекратило биться.
– Что вы имеете в виду?
Вместо ответа Сергей внезапно схватил его за плечи, резко развернул и втолкнул в комнату. Толчок был настолько сильным, что Антон не удержался бы на ногах, не успей он ухватиться за край стола. Сергей быстро пересёк комнату и снова взял его за плечо – Антону показалось, что в его тело впились крючья. Страх сменился тупым оцепенением, юноша просто смотрел в сузившиеся от злобы карие глаза, не ощущая ничего, кроме гудящей пустоты в том месте, где ещё недавно билось сердце.
– Ты не знаешь, что я имею в виду? – Сергей толкнул его к распахнутому секретеру. – Хорошо, объясню. Я имею в виду, что кто-то в моё отсутствие побывал здесь. Кто-то открыл дверь моим ключом. Кто-то обыскивал мой дом. И я прекрасно знаю, кто это был и с чьей помощью он это сделал. И если тебе нечего на это ответить, то можешь пожелать мне приятного аппетита, маленький ублюдок.
Антон продолжал молча смотреть в теперь кажущиеся ему бездонными глаза. Сергей чуть склонился к нему и сильнее сжал его плечо, однако юноша не чувствовал боли, он просто смотрел. Ему начинало казаться, что его несёт по тёмному тоннелю, всё быстрее и быстрее. Внезапно тоннель свернулся в воронку и движение резко прекратилось.
В самом верху воронки появилась светлая точка. Постепенно она становилась всё больше – и вот это уже не точка, а расширяющееся туманное пятно. Белёсая муть заполнила собой всё, потом начала медленно рассеиваться. Антон обнаружил, что лежит на чём-то мягком, над ним – белый потолок с проходящей по нему трещиной, а лба касается что-то мокрое и холодное. Взгляд скользнул ниже – тёмные плотные шторы, сквозь широкую щель падает полоса света. Внезапно свет заслонила чья-то фигура. Постояв немного, человек наклонился к Антону, его лицо показалось знакомым – падающие на лоб тёмные волосы, карие глаза, нос с лёгкой горбинкой, улыбающийся тонкий рот.
– Очнулся? Наконец-то! – Сергей убрал со лба Антона мокрое полотенце.
– Что со мной?
– Уже ничего. – Сергей сел на кровать рядом с Антоном. – Знаешь, давно никому не удавалось так сильно меня удивить. – Он внезапно рассмеялся. – Я привык к тому, что люди цепенеют от моего взгляда, но никто ещё не падал от него в обморок.
– Я упал в обморок?
– Ага. – Сергей зачем-то приложил полотенце к собственному лбу. – Не поверишь, но я даже растерялся.
Антон попытался сесть и непроизвольно вскрикнул от боли. Расстегнув воротник и стащив с плеча рубашку, он увидел, что оно распухло и превратилось в один сплошной кровоподтёк.
– Погорячился. – Тон Сергея был почти извиняющимся. – Не рассчитал силы.
– Я сам виноват. Мне не нужно было… – Он собрал всю свою смелость и взглянул Сергею в глаза. – Это я украл ваши ключи.
– Знаю. Догадаться было не сложно.
– Вы простили меня?
Сергей скривил губы.
– Бог простит, а я потерплю. Нельзя требовать от людей слишком многого.
– Спасибо.
– Да не за что, – ответил Сергей уже без улыбки. – Знаешь, Антон, мне очень хочется пообщаться с твоим другом. Если ты помог ему забраться ко мне в дом в моё отсутствие, то, может, исправишь свою ошибку и поможешь мне встретиться с ним?
– Вы хотите знать его адрес? – В душе у Антона шевельнулась тревога, но близость Сергея странным образом умиротворяла его.
– Нет. Адрес мне ни к чему, я всё равно не смогу к нему прийти.
– Почему?
– Потому. Чтобы войти в чей-то дом, мне нужно приглашение его хозяев. – Сергей встретился глазами с удивлённым взглядом Антона. – Это не то, чтобы вежливость, просто… Ты ведь знаешь, кто я.
– И… что?
– А то, что кое в чём истории о вампирах бывают правдивы. Мы действительно не можем никуда войти, пока нас не позвали.
В этот момент на поясе Антона запиликал мобильник, но Сергей перехватил его руку в запястье настолько властным жестом, что юноша не решился возразить. В который уже раз он с удивлением подумал, что готов подчиняться этому человеку, и подобная мысль доставила ему странное, болезненное удовольствие.
С отсутствующим видом Антон слушал, как Сергей говорит по его мобильнику:
– Он сейчас не может ответить… Да, я его друг… Сергей… Да, конечно… Конечно, будет… Скажите, Дашенька, а Макс тоже придёт? Да, очень хорошо знакомы… Ну, в некотором роде… Просто я уже несколько дней пытаюсь с ним пересечься, и всё никак… Да, очень нужно… Что?.. Это удобно?.. Дашенька, вы уверены? Вы приглашаете меня?
Внезапная сила выдернула Антона из блаженно-умиротворённого состояния.
– Нет! Даша! Нет! Не зови! Не зови его! Даша!.. – Он попытался выхватить у Сергея мобильник, но тот уже нажал отбой и с усмешкой отвёл руку, не давая Антону отнять у него аппарат.
– Успокойся.
– Зачем?!
– Ты против того, чтобы я пошёл на вашу вечеринку? – Тон Сергея стал откровенно издевательским. – Почему?
– Сергей, пожалуйста! Ну зачем вам это?
– Во-первых, мне нужен Макс, и ты это знаешь. А во-вторых… – Сергей опустил мобильник Антона себе в карман и направился к двери. – Извини, если тебе неприятно это слышать, но я очень голоден.
Антон хотел броситься за ним, но на пороге комнаты Сергей обернулся и сделал рукой останавливающий жест. И, хотя он не коснулся Антона, тот словно натолкнулся на невидимую стену.
– Тебе лучше побыть здесь. Я скоро вернусь. Не скучай! – Сергей вышел, закрыв за собой дверь, Антон услышал щелчок замка.

Глава пятая

– Даша?
Девушка вздрогнула и обернулась. На пороге комнаты стоял незнакомый мужчина.
– Даша, простите. Мы недавно говорили по телефону.
– Как вы вошли?
– Дверь была открыта.
– Нет… Не может быть! – Даша вышла в коридор, взглянув на запертую дверь.
– Я захлопнул за собой.
– Так тихо? Вы, случайно, не взломщик по профессии?
– Неужто похож?
Улыбка у неожиданного гостя была мягкой и удивительно располагающей, да и сам он показался девушке очень привлекательным – стройный, худощавый, с лицом из тех, которые принято называть аристократичными. Пожалуй, немного портила его только чрезмерная бледность. «Прямо вампир из какого-нибудь фильма. Без грима мог бы сниматься!» – подумала девушка.
– Проходите, – улыбнулась она. – Правда, ещё никого нет.
– Благодарю. – Он зашёл в комнату, взял со стола одну из лежащих на нём книг. – Вы позволите?
– Конечно.
– «Энциклопедия мифологических существ», – прочёл он вслух название. – Ничего себе!
– Да, это Макс просил подобрать ему. Ерунда, конечно, но он теперь интересуется всякой мистикой.
– Вот как? Давно это у него?
– Нет. Может, просто отвлечься хочет. Вы же знаете про Лику?
– Да. – Сергей улыбнулся, словно речь шла не об убийстве человека, а о чём-то вроде оторванной пуговицы. – Мне жаль, что это так сильно на него подействовало.
Даша вопросительно посмотрела на нежданного гостя, не сумев скрыть неодобрения во взгляде. В одну секунду он перестал казаться симпатичным, и теперь, глядя, как он улыбается, девушка почувствовала себя неуютно, только сейчас ей в голову пришла простая мысль: а зачем, собственно, она так сходу пригласила к себе совершенно незнакомого человека?
– Чему вы улыбаетесь?
– Да так, вспомнил кое-что. Дашенька, скажите, а Макс точно придёт?
– Должен, – она пожала плечами и повернулась, чтобы выйти из комнаты, ничуть не заботясь о том, что её поведение могло показаться невежливым. Сергей молчал, но Даша спиной ощущала его насмешливый взгляд. Ей снова стало не по себе.
Оказавшись на кухне, она подошла к окну, всматриваясь в поток людей на улице – скорей бы уж ещё кто-нибудь пришёл! Даша не могла понять, как получилось, что она в собственной квартире оказалась наедине с совершенно незнакомым мужчиной гораздо старше её, ведущим себя странно и неприятно. Она чуть не подпрыгнула от неожиданности, почувствовав руку на своём плече.
– Я напугал тебя?
– Вы всегда так неслышно подкрадываетесь? – Даша попыталась отстраниться. Теперь он уже не казался ей привлекательным. Вблизи, да ещё при льющемся из окна солнечном свете, стал заметен нездоровый оттенок его кожи, сеточка кровеносных сосудов на скулах, красноватые, словно воспалённые белки глаз.
– Отойдите, пожалуйста.
– Дашенька, не злись. Юным барышням это не к лицу.
– Прекратите называть меня «Дашенька»… – Она осеклась, увидев между улыбающимися губами Сергея острые кончики клыков. – Думаете, очень остроумно?
– Что остроумно? Я не понял, ты о чём?
– Об этой ерунде, которую вы нацепили на зубы.
– Что? – Его улыбка стала шире, обнажив дёсны, и Даша с удивлением всмотрелась – похоже, действительно настоящие клыки. И дёсны – неприятного, гнилостно-серого цвета. Девушку передёрнуло от отвращения. Она снова попыталась отодвинуться, но сзади мешал подоконник.
– Пусти меня! Псих ненормальный!
Даша попыталась оттолкнуть мужчину, но он, придвинувшись вплотную, сжал её плечи и она почувствовала, что ей не хватает воздуха, перед глазами замелькали красные точки, тело вдруг стало непослушным, ватным, а потом словно погрузилось во что-то вязкое, тёплое, сковывающее движения. Даша поняла, что не хочет больше сопротивляться и внезапная боль доставила острое, ни на что не похожее удовольствие.
Последним, что она услышала, была требовательная трель звонка.

…Девушка с досадой пнула дверь носком туфельки и обернулась к подруге.
– Заснула она там, что ли?
– Похоже! – ответила та и снова хотела нажать на кнопку звонка, когда дверь наконец распахнулась. Вместо Даши на пороге стоял незнакомый мужчина.
– Ой… А Даша где?
– Ушла. Кажется, кого-то встречать. Да вы проходите, барышни, она сейчас вернётся. – Он поспешно отступил назад, немного неловко загородив открытой дверью комнаты висящее в прихожей зеркало.
Девушки с интересом разглядывали незнакомца. Симпатичный, улыбка приятная, одет элегантно, но без скучной солидности – узкие джинсы, кожаный пиджак, за расстёгнутым воротом рубашки витая серебряная цепочка.
– Марина, – улыбаясь, представилась одна из вошедших.
– Вика, – последовала её примеру другая.
– Сергей. Даша попросила меня побыть здесь и открыть дверь, если кто-то придёт раньше неё.

…Если бы Марине кто-нибудь сказал, что она будет участвовать в чём-то подобном, девушка, пожалуй, съездила бы придурку по физиономии. Но теперь лишь металась где-то на задворках сознания испуганная мысль: «Это происходит не со мной! Со мной подобного происходить не может!», сама же Марина стояла коленями на подушках дивана и исступлённо, как в мексиканском сериале, целовалась с Сергеем, путаясь пальцами в пуговицах на его рубашке и ничуть не смущаясь тем, что Вика лежала тут же на диване, положив голову Сергею на колени и, кажется, расстёгивала пряжку его ремня. В какой-то момент Сергей прервал поцелуй, не убирая руки с талии Марины склонился к Вике и прижался губами к её горлу. Вика возбуждённо застонала и Марина увидела, как по её шее потекла тонкая красная струйка. «Это не я! Со мной такого происходить не может!» Марина нащупала у себя на талии руку Сергея и заставила его обнять себя ещё крепче, глядя, как он рвёт странно удлинившимися клыками горло её подруги, жадно глотая бьющую родником кровь. Когда тело Вики сползло на ковёр, Марина села Сергею на колени и сама приблизила горло к его лицу. «Это происходит не со мной… Это просто сон…»

…К удивлению Игоря дверь в Дашину квартиру оказалась незапертой и внутри было тихо.
– Эй! Есть кто живой? – позвал он и, не дожидаясь ответа, заглянул в комнату. На диване, с книгой на коленях, сидел какой-то парень.
– Привет! А где все? Где Дашка?
– Привет! – Незнакомец поднял голову от книги и улыбнулся. Нет, пожалуй, он был чуть постарше Игоря – лет двадцать пять – двадцать семь, а то и больше. Или просто выглядел старше из-за бледности – странной, учитывая жаркий и солнечный июнь, когда достаточно просто выйти из дому, чтобы загореть. – Все в магазин пошли, скоро вернутся.
– Ясно. Игорь.
– Сергей. – Парень пожал протянутую руку и снова улыбнулся, показав слегка удлинённые и странно заострённые клыки. Игорь усмехнулся про себя, отметив, что Сергей читает очень подходящую к его внешности книгу – вверху страницы стояла крупная надпись: «Глава VII. Вампиры».
Не зная толком, о чём говорить, Игорь кивнул на книгу.
– Интересно?
– Очень, – неожиданно серьёзно отозвался Сергей. – Я никогда не интересовался подобной литературой, но теперь вижу, что зря. Она вызвала у меня смех..
– А чего там смешного? – Игорь удивлённо пожал плечами. – По-моему, так полная фигня.
– Именно. Потому и смешно, что нелепо. И многие верят, полагаю, по той же причине. Ну, хотя бы, вот: «Известно, что вампир погибает от лучей солнечного света, а потому перед наступлением утра обязательно возвращается в свою могилу. Убить вампира можно, раскопав могилу и забив ему в сердце осиновый кол».
– Ну и что? Все легенды на этом построены.
– Да? Тогда, может, ты мне объяснишь, зачем нужна хлопотная процедура забивания кола, когда вампир и так должен погибнуть от солнечного света? Могилу-то днём раскапывают, он же в неё только с наступлением утра возвращается.
– А ведь верно! – засмеялся Игорь. – Надо же, и никто не заметил.
– Разумеется, не заметили. Люди вообще мало что замечают, и…
Его прервал телефонный звонок. Сергей поднял трубку и Игоря слегка покоробила уверенность, с которой он распоряжался в Дашиной квартире. «И как я сразу не поинтересовался, кто он, собственно, такой? – подумал юноша. – Прямо загипнотизировал меня своими дурацкими вампирами…»

Макс набрал Дашин номер. Трубку подняли почти сразу, однако сквозь помехи на линии он не расслышал, кто ему ответил, и ответили ли вообще.
– Алё, Даша? Ты меня слышишь? Это Макс.
Помехи внезапно прекратились и незнакомый мужской голос произнёс:
– Макс? Какая удача, Макс, я давно хочу с тобой познакомиться.
– Кто это? – Рука, держащая трубку, мгновенно вспотела.
– Ты же понял, кто я.
– Ты у Даши? Там есть… кто-нибудь ещё? – Макс пытался справиться с дрожью в голосе. – Что с ними?
– Могу слегка намекнуть.
– Что с ними? – Теперь Макс почти кричал.
– Потише, ты меня оглушишь. Рядом со мной стоит юноша по имени Игорь. И мы оба ждём тебя.
– Что с ним?
– Ты долго будешь твердить одно и то же?
– Что с ним?
– Ты мне не веришь? Если хочешь, можешь с ним поговорить.
В трубке зашуршало и послышался голос Игоря.
– Макс?
– Игорь, что там у вас?
– Ничего. Вас с Антоном ждём, и девчонок. – Пауза, потом смешок. – О вампирах беседуем.
– О чём?! Игорь, пожалуйста, послушай меня! Только не удивляйся. Это очень серьёзно. Человек, который рядом с тобой… он вампир. Настоящий.
– Макс, ты…
– Слушай меня! Я говорю серьёзно! Ну… маньяк, если тебе так понятнее! Это он убил Лику. И теперь он разыскивает меня.
– Блин! Макс…
– Не перебивай! Это преступник. Убийца. Он ненормальный! Я умоляю тебя, будь осторожен! Веди себя как ни в чём не бывало. Я сейчас приду!

Глава шестая

Раздались короткие гудки и Игорь положил трубку, слегка ошарашено посмотрев на Сергея.
– Вы с Максом не очень дружите, да?
– Ну, как сказать… Он несколько на меня обижен.
– За что?
– Да так…
Игорь продолжал буравить Сергея взглядом. Вроде бы – ничего особенного, но… нет, было в нём что-то не то. Что-то, не бросающееся в глаза, но, тем не менее, вызывающее смутную тревогу. Или это ему после воплей Макса кажется? Что у того в последнее время малость снесло крышу – это ясно. И всё же… А действительно, откуда этот Сергей вдруг взялся? И держится как у себя дома, а ведь Даша ничего о нём не говорила.
– Игорь, ты глазами протрёшь на мне дыру. Что Макс сказал? Он придёт?
– Похоже, придёт. – Игорь встряхнул головой и направился к двери.
– Ты куда?
– На кухню, курить.
– Не стоит, Игорь!
Юноша проигнорировал это, уже на пороге услышав брошенное ему в спину:
– Ну, как знаешь. Я предупредил.
Не оглядываясь, Игорь вышел в маленький коридор, услышав из-за прикрытой кухонной двери странный низкий звук – то ли гул какого-то механизма, то ли жужжание. Он толкнул стеклянную дверь и застыл на пороге. Разум оказался не в силах сразу принять увиденное. Возле стола на полу лежала Даша, кожа на её шее была разорвана, из раны свисали красные лохмотья, облепленные мухами, налетевшими через распахнутое окно. У другой стены, под самой раковиной, лежали тела Марины и Вики, шеи обеих также были разорваны, будто кто-то терзал их зубами.
– Эй! Ты в порядке? – послышался сзади негромкий, чуть насмешливый голос. Игорь с тупой отстранённостью продолжал наблюдать за мухой, медленно ползущей по щеке мёртвой Даши. Вот она на миг поднялась в воздух и вновь села – уже на шею, суетливо потёрла тонкие лапки, подползла к рваной ране на горле…
– Ну что ты там стоишь?
Игорь словно проснулся. Перед ним действительно лежали мёртвыми его подруги и его любимая девушка. И на трупы слетелись мухи. Мухи… Желудок словно сжала ледяная рука, к горлу мгновенно поднялся тошнотворный комок. Не успев справиться с рвотой, он согнулся пополам.
– Фу! Я же предупреждал, что не стоит тебе сюда ходить. Слабые нервы в сочетании со слабым желудком дают неприятный эффект. Прекрати немедленно, а не то меня тоже сейчас стошнит, ты представляешь – чем?
Игорь выпрямился, пытаясь отдышаться, мысли в голове неслись по кругу бешеной каруселью. Маньяк. Макс был прав, это маньяк, сумасшедший, псих, сумасшедший убийца, и они с ним – один на один – в квартире, в Дашиной квартире, в которой он только что убил Дашу.
– Подонок!
– Ну зачем ты так? – Он стоял в коридоре и улыбался. Игорь постарался прикинуть соотношение сил – выходило, что он без особого труда должен справиться с этим парнем, бывшим на полголовы ниже его и вовсе не выглядящим амбалом. Игорь лихорадочно вспоминал известные ему приёмы захватов, когда Сергей внезапно облегчил ему задачу.
– Ладно, оставлю тебя одного. Тебе, похоже, надо кое с кем тут проститься. – И он повернулся, чтобы уйти обратно в комнату. Ждать более благоприятного момента было глупо. Явно не ожидавший нападения Сергей спокойно взялся за ручку двери, когда Игорь, так и не вспомнив ни одного приёма, попросту изо всей силы ударил его кулаком в висок. Сергей едва не упал, успев опереться о стену, и в тот же момент Игорь почувствовал, что его рука словно попала в тиски. Он попытался ударить левой, но Сергей уклонился, одновременно с такой силой сжав его запястье, что Игорь не сдержал крика. Сергей с усмешкой выпустил его руку. На запястье остался широкий красный след, кисть онемела. Сквозь выступившие от боли слёзы Игорь разглядывал Сергея скорее даже с удивлением, чем со страхом.
– Я не люблю насилие, Игорь, очень не люблю. Надеюсь, больше ты не вынудишь меня прибегать к нему. – С этими словами он вновь повернулся к двери и в этот момент Игорь увидел его лицо, отразившееся в висящем на стене зеркале – бессмысленная ухмылка мумии, то ли ссохшийся, то ли сгнивший труп, каких Игорь никогда не видел в жизни, а только по телевизору, в программе про чёрных археологов. Юноша отступил на шаг, скорее ошеломлённый, чем испуганный.
Сергей раздражённо распахнул дверь комнаты, заслонив ею зеркало.
– Хорошо тебя понимаю! Сам иногда думаю, что уж лучше бы оказались правы книжки, утверждающие, что вампиры не отражаются в зеркалах. Чем так отражаться, лучше не отражаться вовсе.
Игорь продолжал машинально пятиться, пока снова не оказался на кухне и едва не споткнулся о тело лежащей на полу Даши. В воздух поднялся рой мух. Взглянув под ноги и встретившись взглядом с пустыми остекленевшими глазами, Игорь почувствовал, что соскальзывает в истерику. Он изо всей силы ударил кулаком в стену, не чувствуя снова вспыхнувшей боли.
– Нет! Нет! Этого ничего нет!
От лёгкого прикосновения истерика внезапно прекратилась.
– Игорь, успокойся. Всё хорошо.
– Нет… этого нет…
– Нет. Ничего не случилось, всё нормально.
– Ничего не случилось, – послушно повторил он. – Всё нормально.
– Всё нормально, всё хорошо. – Игорь постепенно отходил от приснившегося ему кошмарного сна. Ему снова пять лет, он сидит в кроватке и папа прижимает его голову к своему плечу. – Всё хорошо…
От сильного толчка ударилась в стену входная дверь, и тут же кто-то рывком дёрнул Игоря сзади за воротник, буквально выхватив из объятий Сергея. Наваждение спало. Внезапно появившийся Макс вытолкнул едва успевшего прийти в себя друга на лестничную клетку и, выскочив следом, захлопнул дверь, в ту же секунду содрогнувшуюся от невероятной силы удара изнутри, с притолоки посыпалась цементная крошка. Из квартиры раздался почти звериный полувопль-полувой. Макс подтолкнул Игоря к лестнице.
– Дуй вниз. Быстро!
– Макс! Он девчонок убил! Я видел!
– Шевелись, блин!
Они выскочили из подъезда и обогнули угол дома. Игорь поднял голову к окнам девятого этажа – на балконе Дашиной квартиры стоял Сергей и смотрел вниз – прямо на них. Вдруг он оперся рукой о перила…
– Макс! Смотри!
Сергей перемахнул через ограждение балкона, взметнулись чёрными крыльями полы пиджака и, прежде чем юноши успели опомниться, он легко приземлился на корточки в нескольких метрах от них. Макс схватил остолбеневшего Игоря за руку и бросился бежать, буквально таща его за собой. В голове билась лихорадочная мысль о том, что он, кажется, понял, почему в книгах часто пишут о перевоплощениях вампиров в летучих мышей – сравнение напрашивалось само собой, во время этого невероятного прыжка в движениях Сергея было слишком мало человеческого.
Они выбежали на улицу. К находящейся неподалёку остановке подъезжал автобус.
– Игорь! Быстро!
Едва успев вскочить в уже закрывающиеся двери, Макс бросился к заднему окну – Сергей неторопливым шагом подходил к остановке.
– Куда хоть мы едем? Ты номер заметил?
– Нет. – Игорь с трудом отдышался. – Макс, кто это? Ты видел? Он спрыгнул… девятый этаж, а ему – ни фига!
– Тихо, на нас уже и так смотрят. – Макс понизил голос. – Я говорил тебе по телефону. Говорил?
– Ты сказал, что это… вампир?
– Так и есть. Хочешь верь, хочешь – нет. Но если бы дверь не оказалась открытой, когда я пришёл, ты бы уже был покойником.
– Господи!.. – почти простонал Игорь. – И что нам делать?
– Не знаю.
Стараясь не встречаться с Игорем глазами, Макс смотрел на обгоняющие автобус машины, сменяющие друг друга дома, окна, пускающие ему в глаза солнечные зайчики, отбрасывающие тень деревья… На самом деле он знал. Или – думал, что знает. А, может, надеялся, что ошибается… эта надежда пугала его больше, чем возможная ошибка. Конечно, никаких осиновых колов, серебряных пуль, святой воды и прочих киношных прибамбасов – Макс прекрасно видел, что реальность, допустившая существование таких странных и страшных созданий, как вампиры, всё же сильно отличалась от книг и кино. Сергей не боялся солнца, отбрасывал тень, на шее у него Макс заметил цепочку – похоже, серебряную… И, всё же, кое-что ему подсказывала логика. Кое-что, чего не было в книгах. Кое-что, чего он отчаянно не хотел делать и, всё же, собирался сделать.
– Макс? – Игорь тронул его за локоть, заставив вздрогнуть. – Но что-то ты ведь собираешься делать.
Он не спрашивал, он утверждал, и Максу пришлось кивнуть.
– Что?
– Давай не будем здесь это обсуждать, а? – Макс посмотрел в окно. Автобус выехал из города, вдоль дороги мелькали деревья парка. Потом показались одноэтажные домики Александровки и, проехав ещё немного, автобус остановился возле железнодорожной платформы. Конечная.
Юноши вышли вместе с остальными пассажирами и, отойдя немного от площади, сели на скамейку возле небольшого магазинчика. Макс бросил рядом с собой небольшую спортивную сумку, в которой что-то тяжело и глухо звякнуло. Бросил, как показалось Игорю, с отвращением.
– И что теперь? – спросил он.
Макс не успел ответить – в этот момент в кармане ожил мобильник, так внезапно, что оба непроизвольно вздрогнули. Макс схватил аппарат и облегчённо выдохнул, увидев номер Антона.
– Наконец-то! Где ты?
– Я могу ответить, хоть и догадываюсь, что вопрос адресован не мне, – послышался в трубке насмешливый голос. Внутри у Макса похолодело.
– Где Антон?
– Макс, у меня очень тонкий слух, прекрати орать мне в ухо.
– Где Антон?
– А ты где?
– В рифму ответить?
– Фу, Макс, какой ты грубый.
– А ты чего-то другого ждёшь? Учти, я не поддаюсь твоему гипнозу.
Ответа не последовало. Но когда юноша решил, что связь оборвалась, до него донеслись то ли помехи, то ли вздох, и тихое:
– До встречи, Макс.
Теперь мобильник впрямь отключился.
– Это он был? – Игорь даже не пытался скрыть дрожь в голосе.
– Да.
– Чего он… что он говорил? Зачем он позвонил? У него что, мобильник Антона?
– Да.
– А… Антон?..
– Я не знаю! – почти простонал Макс, чувствуя, как свело пальцы, настолько яростно он сжимал аппарат.
– Блин. Классно влипли.
Игорь достал мятую пачку сигарет, пошарил по карманам в поисках зажигалки и, не найдя, вытащил её из кармана куртки Макса. Тот не почувствовал. Игорь пристально взглянул на него, аккуратно забрал из его руки мобильник и положил ему в карман, из которого только что достал зажигалку. Макс повернулся к нему и Игорь невесело усмехнулся.
– Из столбняка-то выходи уже. – Он закурил и вернул Максу зажигалку. – Всё так хреново, что надо что-то решать.
Макс продолжал молчать и Игорь нервно рассмеялся.
– Кино долбаное! Вампир, говоришь?
– Да.
– И что теперь? Осиновый кол в него вбивать?
Макс взглянул на него, словно проснувшись.
– А ты бы мог? Это только с языка легко слетает, а на деле ты бы мог?
– А ты не хочешь вернуться к Дашке? – Голос Игоря дрогнул, но взгляд, наоборот, стал жёстким. – На кухню к ней не хочешь зайти? Она там. И Вика там. И Маринка. И их больше уже не будет. Вообще. Никогда. И Лики тоже. Кол, говоришь? Да, мог бы. Хоть десять раз.
– Ты лучше себя вспомни, там, на кухне. Когда я туда вошёл. Сказать, что я увидел? Ничего ты ему не сделаешь. Ничего. Это он сделает всё, что захочет. А хочет он одного.
Секунду назад Игорь бы готов ударить Макса за напоминание, но в этот момент его накрыл страх. Именно накрыл, словно удушливым туманом. Страх перед чувством абсолютного покоя и безмятежности, которое возможно только в детстве, и которое он тогда ощутил. Страх из-за собственного бессилия перед этим чувством. Страх перед тем, насколько притягательной может оказаться смерть.
– А на тебя это не действует? – тихо спросил он.
Макс отрицательно мотнул головой.
– Почему?
– Не знаю. Антон вообще разговаривал с ним.
– Разговаривал… Я тоже разговаривал!
– Антон был у него дома. Дважды. – Макс поймал взгляд Игоря – непонимающий, настороженный, и добавил, – Я тоже был. Правда, когда его не было.
– И ничего-то я о вас, оказывается, не знаю, друзья мои… – протянул Игорь. Усмешка его показалась Максу почти злой. – И какого хрена вы там делали?
– Антон ключи воровал. А я хотел понять, что он собой представляет.
– Понял?
– Почти. Короче, расскажу сейчас…
Макс с облегчением видел, как менялся взгляд Игоря по мере того, как он слушал о квартире, больше похожей на могилу, и о виденном Антоном харакири.
–…понимаешь, плохо ему стало не от того, что он кишки себе выпустил, а потому что потерял кровь. Что, если это действительно может его убить? По логике получается, что – да.
– Если по логике, то нам в дурдом пора. – Игорь скривил рот. – Ты что, хочешь уговорить его лечь в горячую ванну и перерезать вены?
Макс хотел ответить, но в этот момент на привокзальный пятачок въехала белая «ауди», притормозила у остановки, задняя дверца открылась и из машины вышел Сергей. Макс неловко подхватил свою сумку, вскакивая о скамейки, а через секунду они с Игорем замерли за углом магазина. Снова хлопнула дверца и «ауди», развернувшись и бросив в глаза юношей блик от ветрового стекла, поехала в обратном направлении.
Игорь сжал руку Макса, казалось, он перестал дышать, однако Сергей даже не смотрел в их сторону. Он неподвижно стоял, чуть запрокинув голову и глядя перед собой. Макс очень хорошо помнил эту позу – позу принюхивающегося животного. Теперь уже он схватил Игоря за руку и потянул за собой, сделав ему знак молчать. Они выскочили из-за магазина и бросились к парку.

Глава седьмая

Макс остановился в конце длинной прямой аллеи, только теперь оба могли хоть немного перевести дух. Однако прежде, чем они успели перекинуться хоть словом, на противоположном конце аллеи показался Сергей.
И они снова побежали, теперь уже вглубь парка, продираясь через кусты и едва не ломая ноги в каких-то ямах и канавах. Периодически оглядываясь, они видели, что Сергей преследует их, с каждым разом оказываясь хоть ненамного, но ближе. Он шёл неторопливой походкой, словно прогуливаясь. Казалось, отсутствие тропинки нисколько ему не мешало, как не мешали густые заросли – он легко проскальзывал между ними, почти не задевая веток. «Как дикий зверь, – подумал Макс. – Или как… призрак!» Хотя, если подумать, в какой-то мере он был и тем, и другим.
В парке становилось всё темнее – густо растущие деревья заслоняли клонящееся к закату солнце. Макс в очередной раз оглянулся и, остановившись, притормозил Игоря, потянув его за рукав. Они были одни. Сколько Макс ни напрягал глаза, вглядываясь в переплетение веток, но Сергея больше не было видно.
– Макс, на фига мы сюда-то побежали?
– Ты сам говорил про вены.
– Здесь нет горячей ванны, если ты не заметил.
– Вместо ванны. – Он расстегнул сумку. В ней, словно клубок металлических змей, лежали две пары наручников и сверху – медицинский скальпель.
Игорь присвистнул.
– Где ты это взял?
Макс раздражённо махнул рукой, застёгивая молнию на сумке.
– Кто ищет – тот найдёт.
– Как-то мне эта фраза не нравится.
– В смысле?
– В прямом. Что, если он рядом, но мы его не видим?
Макс покачал головой. Всё это время он почти физически ощущал упиравшийся ему в затылок взгляд, но теперь это чувство пропало. Уже будучи твёрдо уверен, что они действительно одни, Макс всё же достал мобильник и набрал номер Антона.
– Сейчас проверим.
Но вокруг только тихо шелестел в листве ветерок, да перекликались птицы.
– А что, если он выключил телефон?
– Может быть. – Макс нажал отбой. – Ладно, давай выбираться из этих дебрей.
Они вышли на пустую аллею, миновав которую оказались на проходящем между двумя парками шоссе. Внезапно Игорь дёрнул Макса за руку.
– Смотри!
Довольно далеко от них по шоссе шёл Сергей. Когда впереди показалась машина, он вскинул руку, однако машина пронеслась мимо. Через некоторое время снова послышался шум мотора, уже с другой стороны, Сергей снова проголосовал – и снова безуспешно.
– Похоже, он резко изменил планы, – прошептал Макс. – И, похоже, ему даже всё равно, в какую сторону ехать. С чего бы? – Не прячась больше, Макс вышел на шоссе и хотя Сергей как раз смотрел в его сторону, однако никак не отреагировал на его появление. Снова показалась машина и он снова вытянул руку – также безрезультатно. Игорь вышел вслед за Максом.
– Мне кажется, или ему на нас начхать?
– Вроде, да. Не понимаю, почему.
– Разлюбил, блин…
Сергей поравнялся с автобусной остановкой и прислонился к столбу с номерами маршрутов. Макс заметил, что его походка стала тяжёлой, жесты – замедленными. И, хотя Макс с Игорем не скрываясь шли в его сторону, он не обращал на них никакого внимания. Вдали показался автобус и Сергей подошёл к краю тротуара.
– Странно. Давай-ка побыстрее!
– Блин, не нравится мне всё это…
Побежав, Макс с Игорем вскочили в автобус. Казалось, Сергей даже не заметил их. Когда автобус тронулся, он едва удержал равновесие, ухватившись за поручень, и тяжело рухнул на сиденье. Подошедший было контролёр отпрянул, едва заглянув ему в лицо и, уже отойдя, продолжал опасливо коситься в его сторону.
– Наркоман, наверное… – донёсся до Макса чей-то комментарий.
– Господи, и развелось же! – послышалось в ответ. – Одет-то вроде прилично!
– Да все они до поры – до времени…
Не совсем отдавая себе отчёт в том, зачем он это делает, Макс, проигнорировав попытку Игоря удержать его, протиснулся к месту, где сидел Сергей, и сел напротив, благо других желающих занять свободное место рядом с ним не нашлось. Сергей не отреагировал, глядя перед собой неестественно суженными, помутневшими зрачками.
Все эти дни Макс следил за ним издалека, постоянно думал о нём, мучительно пытаясь разгадать его природу, однако, несмотря на подтверждения своих самых неправдоподобных догадок, всё же в глубине души продолжал считать его живым человеком. Но сейчас, впервые находясь в такой близости от него, Максу стало по-настоящему не по себе. Не потому, что сидящий напротив был опасен, хотя он, безусловно, был опасен. Но реальная опасность отступала перед детским воспоминанием о бледном неподвижном лице на балконе, и перед тем, что сейчас он видит перед собой такое же мёртвое лицо. Та женщина была мертва, но она стояла и смотрела. Этот человек мёртв, но он движется, говорит, ездит в автобусе и делает множество простых обыденных вещей, которые вмиг перестают быть простыми и обыденными, когда их делает тот, кто уже не может делать ничего.
И в этот момент Макс осознал, что безжизненный взгляд направлен на него. Губы, только что выглядевшие окоченевшими, шевельнулись.
– Увидел, что хотел?
– Не хотел я этого видеть. – Макс боялся, что его голос дрогнет, но не от страха, а потому что его робость перед приметами смерти внезапно схлынула и он ощутил себя взметнувшимся на гребне волны адреналина.
– Что ж не отвернулся?
– Если я сейчас буду смотреть в окно, это Лику вернёт? Или Дашу?
– А если будешь смотреть на меня, то вернёт?
– Кто ты?
– Ты это понял, когда забрался ко мне в дом.
– В дом? Нет. Дом – это место, где живут.
– Это… тоже дом.
– Это твоя могила.
По лицу Сергея пробежала похожая на судорогу усмешка, а из тёмных глаз на короткий миг ушла мёртвая муть.
– Значит, ты – осквернитель могил, Макс.
Автобус выехал из-под тени деревьев и в окно упали яркие лучи заходящего солнца. Сергей поднял руку к лицу, словно желая заслониться, судорога, снова пробежавшая по его лицу, уже не напоминала усмешку.
– Что с тобой? – вырвалось у Макса.
– Ты тоже щуришься от солнца… – Сергей сжал поручень рукой с выпуклыми, неестественно потемневшими венами, и с трудом поднялся. – А знаешь, Макс… с тобой было приятно побеседовать.
– Приятно?
Волна адреналина ударила так, что Максу показалось, будто его сердце взорвалось точно бомба. Он перехватил руку Сергея, заставив его неловко упасть обратно на сиденье и заметив, как остановившиеся глаза на миг широко распахнулись, став совсем живыми – удивлёнными.
– Приятно?
Перед глазами Макса возникла травинка, застрявшая в застёжке туфельки. Понимание, что без Лики, без Даши и Марины, без Вики, без Антона жизнь больше никогда не будет прежней, ранило своей отчётливостью, как вспышка молнии на миг лишает мир привычных цветов, превращая всё вокруг в негатив. Он ощутил, что его пальцы продолжают сжимать холодное запястье, и отдёрнул руку.
Автобус повернул, в окно снова ударил луч садящегося солнца и Макс увидел, что лицо Сергея изменилось, точёные линии носа и скул расплылись, кожа потемнела, а в гниющем провале на месте щеки что-то отвратительно шевелилось. Это длилось один короткий миг. В следующую секунду Сергей резко поднялся и, отвернувшись от Макса, направился к двери. Пассажиры – кто с опаской, кто с брезгливым выражением лица – расступались перед ним.
Макс с трудом перевёл дух, встал следом и протолкался обратно на заднюю площадку.
– Ты что, разговаривал с ним? – Игорь выглядел совершенно обескураженным.
– Видел же, так чего спрашиваешь?
Автобус затормозил возле ближайшей к центру остановки. Сергей вышел. Макс с Игорем, пропустив несколько человек, вышли следом.
– О чём ты с ним говорил? – Игорь выглядел совсем сбитым с толку.
– Он издевается. Он просто над нами издевается. И он боится солнца… Нет, не солнца даже, а заката. Заката он боится. Если я смогу его убить, то только сейчас.
– Ты говоришь – он мёртвый?
– Да… убить – неподходящее слово.
– Я не об этом… – Игорь осёкся.
Они шли вслед за Сергеем, поодаль, но не выпуская его из виду. Макс ощущал в собственных движениях почти механическую целеустремлённость, но его это даже радовало. Или, скорее, каким-то образом успокаивало.
– Макс, я о другом… Ты говоришь, что он мёртвый. Значит – это не будет, ну… убийством. Да?
– Ты имеешь в виду, что мы в тюрьму не сядем?
– Ну… типа – да.
– Не знаю. Но если он исчезнет… – Макс почувствовал, что усмехается. Очень зло усмехается. – Если он пропадёт, об этом точно никто не заявит.
– Да?.. Ну, ладно… Хоть так.
– А если его найдут, это будет очень старый труп. Разложившийся. – Макс не мог прогнать с лица эту усмешку, не то злую, не то нервную. – Это будет не опознаваемый труп. На нас не подумают.
– Ну, хоть так… – неуверенно повторил Игорь.
– Я его ненавижу. Он всю мою жизнь перекроил на хрен и я его ненавижу.
– Я понял. В смысле – я тоже.
Они шли вслед за Сергеем по огибающей парк улице. Жилые кварталы начинались чуть дальше, напротив парка стояли только несколько огороженных заборами коттеджей и двухэтажный деревянный дом, давно расселённый и ожидающий то ли сноса, то ли ремонта. Сергей остановился возле него, окинул взглядом пустые окна, неуверенно, словно в раздумье, приблизился к покосившемуся крыльцу с распахнутой, висящей на одной петле дверью.
Макс и Игорь застыли, глядя, как Сергей поднимается по заросшим травой ступенькам и исчезает в тёмном проёме. Потом медленно подошли. Этот дом не был уж совсем незнакомым: ещё мальчишками, обожающими всяческие развалины, они залезали в него несколько раз. Этот пустующий дом тогда казался им жутко таинственным – то ли из-за архитектуры начала века, то ли потому, что стоял на отшибе. Обычные мальчишеские игры в опасность… Сейчас дом опасным не казался. Пыльные стёкла, отражающие гаснущее солнце; уже готовые закрыться на ночь одуванчики возле крыльца; надпись «Цой жив!» на покосившейся двери.
– Слушай, а как ты на него наручники наденешь?
Макс едва не вздрогнул от неожиданности. Вопрос был, конечно, не праздный. Нормальный вопрос, только Максу всё равно показалось, что Игорь задал его только для того, чтобы потянуть время.
– Игорь, тебе лучше не ходить. Честно. Ты…
– Свихнулся?
– Ты гипнозу его поддаёшься! А я – нет.
Игорь явно хотел ответить что-то резкое, но осёкся, не успев начать, а потом усмехнулся.
– Да? А и нормально. Буду приманкой. В смысле – он отвлечётся на меня. Только ты не тормози, хорошо?
– Ты серьёзно?
– Серьёзней некуда. Всё, пошли.
И он первым перешагнул порог. Макс вошёл следом. Они очутились в прохладном сумраке подъезда, в нос ударил сырой, отдающий плесенью запах, какой обычно бывает в старых, давно заброшенных деревянных домах. Невысокая лестница с пыльными перилами вела вверх, слева от неё виднелась заколоченная досками дверь, по видимому, вход в подвал. Подождав немного, пока глаза привыкнут к полутьме, юноши начали осторожно подниматься по замусоренным ступенькам. Макс на всякий случай раскрыл молнию на сумке, звякнули наручники.
Ступеньки закончились на небольшой площадке. Дверь единственной, выходящей на неё квартиры, распахнута. Юноши осторожно заглянули внутрь: крохотная пустая прихожая, дверь в комнату выломана – на левой стороне переплёта торчали искорёженные петли. Макс медленно переступил порог, Игорь держался рядом, почти касаясь его плеча.
Здесь было темно, единственное окно оказалось чем-то закрыто. Присмотревшись, Макс увидел, что на подоконнике стоит сорванная с петель дверь, на которой, закрывая пропускающую свет щель, что-то висело. Не отходя от порога, юноши ждали, когда глаза привыкнут к темноте. Постепенно стали различаться стены с ободранными обоями, какая-то вывороченная арматура, разбросанный по полу мусор, пустые бутылки, грязный матрас… Дальний угол комнаты, куда не доставал свет из раскрытой двери, было не рассмотреть, и именно туда вглядывались оба юноши. Временами от напряжения то одному, то другому начинало казаться, что темнота в углу движется, или – что-то движется в темноте, однако в следующий момент становилось понятно, что это просто игра теней и воображения.
Внезапный звук – словно маленький камешек ударился о деревянный пол – заставил обоих вздрогнуть и прижаться к стене, инстинктивно заслоняя спину. Звук не повторялся, в покинутом доме царила гулкая тишина.
– Что это было?
– Да фиг знает…
– Как думаешь, где он?
Макс достал мобильник и набрал номер Антона. Где бы ни находился аппарат, в такой тишине его, пожалуй, будет слышно отовсюду. Если он в доме, конечно…
Раздавшаяся в нескольких шагах трель едва не заставила сердца обоих удариться в рёбра. Мобильник Антона, не замеченный ими сразу, висел на торчащих из стены остатках арматуры. Механическая мелодия звучала ещё несколько секунд, и вдруг оборвалась, хотя Макс не нажимал «отбой». Маленький экран некоторое время светился, потом погас.
– Думаешь, он просто оставил его здесь? Типа – для нас?
– У тебя фонарик в мобильнике нормальный?
– Да… Подвал проверим?
Макс кивнул, но смотрел при этом на окно. Вернее, на загораживающую его выломанную дверь и то, что на ней висело. Игорь коснулся его локтя.
– Идём в подвал?
– Подожди… Не даёт мне покоя эта хрень.
Он подошёл и сдёрнул с двери висящий на ней предмет. Сквозь открывшуюся щель в комнату проникло заходящее солнце. В руке у Макса был чёрный кожаный пиджак, который он тут же отбросил в сторону. И только успела пронестись в голове мысль о том, что не стал бы Сергей так тщательно закрывать окно, если бы не намеревался именно здесь переждать закат, как вздрогнул и непроизвольно отступил назад, едва не споткнувшись на замусоренном полу. Сергей действительно был здесь. Он стоял в полосе света, словно только что возник ниоткуда или словно рассеявшаяся темнота оставила его, как вода во время отлива обнажает прежде скрытые ею камни. На миг Макс ясно разглядел посеревшее лицо, мёртвый оскал ввалившегося рта и остановившиеся, невидящие глаза. Это длилось всего секунду и Сергей тут же шагнул назад, в тень, куда не доставал слабеющий луч солнца. И, всё же, теперь очертания его фигуры, почти слившейся со стеной, были видны. Макс бросил быстрый взгляд на Игоря и по его лицу понял – теперь увиденное не было обманом зрения и всё это время они находились в нескольких метрах от живого мертвеца, затаившегося в тёмном углу покинутой комнаты.
Не спуская глаз со смутно видимой фигуры, он столкнул стоящую на подоконнике дверную створку, с грохотом упавшую на пол. Сергей сильнее вжался в стену за спиной, его лицо застыло в гримасе страдания, словно у человека, умершего в страшных мучениях. Но в следующий момент помертвевшие черты обрели подвижность – не живую и естественную, а словно к лицевым мышцам тянулись невидимые нити, управляемые неумелым кукловодом.
– Снова увидел, что хотел?
Голос звучал тихо и затруднённо. Макс машинально выругался.
– Фу… какой ты, всё-таки, грубый.
Макс закусил губу. Не отвечать! Только не отвечать, не говорить с ним, не поддаваться на этот голос, обретающий силу, мягкость и мелодичность по мере того, как медленно, чуть на распев произносил эту короткую фразу. Лицо Сергея больше не казалось таким ужасным. Ни восковая бледность, ни пятна гнили на провалившихся щеках не исчезли, но больше не вызывали ужаса или отвращения.
– Ты меня удивляешь, Макс. Ты ведь не ненавидишь меня. Не боишься…
Макс опустил руку и осторожно нашарил в сумке скальпель. Холодная рукоятка давала иллюзию уверенности. Только не отвечать. Не разговаривать. Не слушать.
– Ты ведь даже мстить мне не хочешь. Тебе эта девица была безразлична.
Макс сделал шаг вперёд. Он выпустил скальпель и сжал в руке браслет наручника, не доставая его из сумки.
– Тебе вообще многое безразлично, Макс. Но кое-что, всё же, интересно… Я прав?
Сделав ещё шаг, Макс старался не фокусировать взгляд на лице Сергея, глядя на проходящую у него над головой трубу.
– Макс, я прав?
Стараясь не раздумывать, Макс сделал последний разделявший их шаг и выдернул из сумки наручники. Глаза Сергея расширились будто от удивления. Абсолютно живые глаза. Макс протянул руку, коснулся его запястья и внутренне содрогнулся, ощутив вместо окоченевшей плоти живое тепло. Он закусил губу до крови и защёлкнул на запястье Сергея браслет. Макс ожидал, что в любой момент тот с лёгкостью выдернет руку и, в лучшем случае, отбросит его от себя, но этого не происходило. Только с удивлением смотрели на него живые карие глаза, да в ноздри ударил невесть откуда прилетевший острый и свежий запах только что сорванной полыни. Стараясь не раздумывать, Макс защёлкнул второй браслет на проходящей над головой Сергея трубе. Достал другую пару наручников. Сергей казался парализованным, в его глазах не было ничего, кроме удивления. Макс коснулся другого его запястья, снова раздался металлический щелчок. Юноше казалось, что он сейчас не выдержит – этого удивлённого взгляда, отсутствия сопротивления, запаха полыни… Он защёлкнул последний браслет за трубу и отступил на полшага, пытаясь усмирить тяжело колотящееся сердце.
Сергей, словно очнувшись, повернул голову сначала в одну сторону, потом в другую, глядя на свои скованные руки. Стараясь не смотреть на него, чтобы случайно не поймать его взгляд, Макс нашарил в сумке скальпель. Сначала он не ощутил боли, просто холодный металл выскользнул из вдруг ставшей влажной руки и скальпель звякнул об пол.
Сергей вздрогнул, запрокинув голову, касаясь затылком стены. Ноздри тонкого носа затрепетали, он напрягся, натянув цепи – браслеты впились ему в запястья, труба, к которой он был прикован, дрогнула, удерживающие её скобы чуть подались, посыпалась пыль и цементная крошка. Макс поднял к глазам руку со стекающей в рукав струйкой крови. Сергей шумно вздохнул. Вздох перешёл в стон, стон – в глухое, животное рычание. Снова рывок, снова лязг наручников и скрежет металла о цемент. Макс смотрел на собственную кровь, понимая, что Сергей сейчас вдыхает её запах, и это понимание было сродни оцепенению. Он просто стоял и смотрел на глубокий порез, на яркую струйку.
Сергей резко подался вперёд, браслеты наручников снова до кости врезались в запястья, на восковую щёку упали красные капли. Макс не двигался. Он опустил руку, кровь капнула на грязный пол и на валяющийся возле его ног скальпель. Теперь его взгляд упёрся в браслет наручника, из-под которого вытекал такой же блестящий ручеёк. Абсолютно такой же. И капли, падающие на лицо Сергея, были такими же, как те, что срывались с его собственной руки. Сквозь пыльное треснутое стекло лился тёплый свет, пахло полынью и сосновыми иголками. И капала кровь – бесшумно, но Максу казалось, что он слышит тихий стук о деревянные половицы.
Внезапно этот мерный, только ему одному слышный стук прекратился. В ладонь легла холодная рукоять скальпеля.
– Макс, – почти прошептал Игорь, но такой шёпот пробудил Макса лучше, чем мог бы пробудить самый громкий крик. – Я не могу. Прости. Не могу сам.
Макс сжал руку, чуть отстранил Игоря и шагнул вперёд. Поймал взгляд Сергея – безумный, тёмный, глубокий. Смотреть в такие глаза – всё равно, что склониться над колодцем, у которого нет ни перил, ни дна. Но Макс смотрел. Всего секунду. А в следующую секунду вскинул руку с зажатым в ней скальпелем. Фонтаном брызнула горячая кровь. По лицу Макса пробежала судорога и он снова вскинул руку…
Игорь отступил, едва не споткнувшись, чувствуя, что падающий в окно солнечный луч вопреки законам природы темнеет, закручивается спиралью, превращаясь в чёрную воронку, вбирает в себя обшарпанные стены, мусор, свисающий с потолка провод от люстры…
Очнулся он уже на улице. Державший его за локоть Макс облегчённо выдохнул.
– Ты в норме?
Игорь кивнул. Наваждение, в котором утонули последние минуты, проведённые в доме, ушло. Но то, что он увидел, взглянув сейчас на Макса, поразило его даже больше, чем то, чего он не видел или не помнил. На висках Макса, в тёмно-русых волосах явственно были заметны седые прядки.
– Всё, пошли отсюда.

Глава восьмая

Боли не было. Или он просто не различал её, потому что за века его тело забыло это ощущение, как и многие другие, свойственные человеку. Только мерные толчки в запястьях – это выходит кровь, сбегая вниз горячими струйками. Сколько ещё? Ему было жгуче жаль, что этот прозрачный, влажный июньский вечер – его последний вечер. Бегущие из вскрытых вен струйки казались всё горячее – это остывало его тело. Сколько ещё? Сколько раз можно вдохнуть запахи мокрой травы, остывающего после жаркого дня асфальта, едва доносящийся откуда-то безумный аромат цветущего жасмина?
Что станет с его телом, когда иссякнет вытекающая из перерезанной вены горячая струйка? Смерть? Но это тело давно умерло и поддерживалось до сих пор лишь удовлетворением вечной жажды чужой крови. Тогда что? Разложение, гниение, рассыпание в прах? И он будет всё это ощущать? Или – нет? Разве можно умереть дважды? Или это просто смерть, растянувшаяся на десятилетия, столетия, и сейчас она наступит окончательно?
Он глубоко вздохнул и поднял взгляд на тающую полоску заката за окном. Последние лучи, безжалостно прорезающие тёмную зелень деревьев, разбили окружающий мир на калейдоскоп искажённых осколков, однако он не поддался желанию закрыть глаза и осколки снова сложились в стройную картину: резные верхушки деревьев в прямоугольнике окна, только теперь он видел их сквозь влажный розоватый туман – глаза, сотни лет не знавшие закатных лучей, не выдержали и кровеносные сосуды лопнули, в уголках глаз набухли тяжёлые капли. Через мгновение по щекам потекли горячие кровавые ручейки. Он попытался вспомнить, как видят закат люди, как видел его он сам когда-то – когда фраза «любоваться закатом» была и для него привычной, почти обыденной. Последний закат, после которого будет призрачно-светлая ночь, а потом – такой же мучительный рассвет. А дня, наверное, уже не будет.
Он упрямо смотрел на выжигающую глаза золотистую полоску.

Антон стоял посреди комнаты в тупом оцепенении. Он не знал, сколько прошло времени, потому что привык пользоваться часами в мобильнике. Ему не было ни страшно, ни тревожно, он просто ждал, не ощущая ничего, кроме пустоты. Время остановилось для него, а с ним замерли и все чувства. В какой-то момент он осознал это и попытался стряхнуть странную апатию. Когда вернётся Сергей? И что ожидает Антона с его возвращением?
Оцепенение понемногу отступало, освобождая место нарождавшейся тревоге. Что происходит сейчас у Даши? Что станет с ней, с Максом, с остальными? Антон вспомнил, что чувствовал, когда шёл сюда, теперь он знал, что сделал это не по своей воле. Сергей позвал его. Значит, между ними есть какая-то связь? А если это так, то, возможно, она – не односторонняя? Может ли он также позвать Сергея? Антон попытался вызвать в памяти его образ – бледное лицо, насмешливые искорки в карих глазах, падающая на лоб волнистая чёлка… но как он ни пытался сосредоточиться на облике Сергея, ничего не происходило.
От нахлынувшего жгучего чувства бессилия он как в детстве бросился на кровать и уткнулся в подушку, ощутив тонкий запах дорогого парфюма и ещё какой-то – слабый, но вполне уловимый. От него Антону стало не по себе, но он не отнял лица от подушки, всё явственнее ощущая этот запах – влажной земли, хвои, дикой травы – Антон не помнил её названия, но в детстве часто срывал листки и растирал между пальцами – этот терпкий, чуть горьковатый аромат был хорошо ему знаком. Парфюм теперь почти не ощущался, зато, чем сильнее он прижимал подушку к лицу, тем явственнее становились запахи леса.
В ушах эхом прозвучали слова Сергея: «…в лесу пустил лошадь в галоп, не заметил сука над дорогой… в лесу пустил лошадь в галоп… в лесу…» Антон отбросил подушку и резко сел. Сергей погиб, упав с лошади на лесной дороге. Эти запахи были последними в его жизни. В его нормальной, обычной, человеческий жизни, и его тело навсегда сохранило их – влажная земля, лесные травы. Тот неведомый Антону лес, бывший свидетелем нелепой гибели ничего не подозревавшего человека, теперь протянул щупальца запахов через годы, десятки, а, может, и сотни лет – сюда, в этот день, и теперь Антон вдыхал их, а с ними вбирал в себя последние моменты внезапно оборвавшейся жизни.
Он остро почувствовал, как между ним и Сергеем протянулась незримая, но прочная нить, и в тот же миг его правую руку от запястья до локтя обожгла боль. Антон непроизвольно вскрикнул, ошарашено глядя на руку – на коже проступила красная полоса. И тут же новая вспышка боли – в другой руке. Антон стиснул зубы. Боль отпустила, красные полосы на коже исчезли так же внезапно, как и появились. Пытаясь стряхнуть наваждение, он поднялся с кровати и подошёл к окну, раздвинув плотные шторы. Отразившийся от стёкол соседнего дома луч заходящего солнца ударил в зрачки, вдребезги разбив окружающий мир, на глазах выступили горячие слёзы, сквозь которые вместо проходящей под окном улицы проступила совсем другая картина – тёмные силуэты деревьев, высокий забор из чугунных прутьев, фигурные ворота с привешенными к ним табличками. Всё это длилось не дольше секунды. Антон отпрянул от окна, прижав ладони к слезящимся глазам. Протянувшаяся между ним и Сергеем нить исчезла, но в ней больше не было необходимости. В мозгу вспыхнуло недавнее воспоминание: усмехающийся Сергей стоит на пороге, собираясь уходить. «Тебе лучше побыть здесь. Я скоро вернусь. Не скучай!».
Теперь Антон знал – Сергей не вернётся. Никогда.
Закат за окном погас, белая ночь заливала комнату неверным светом, заставляя шевелиться в углах несуществующие тени. Антон неподвижно сидел на краешке кровати, как изваяние. Он и чувствовал себя почти что изваянием. Внезапно щёлкнул замок входной двери, кто-то вошёл в прихожую. Антон не реагировал. Сергей всё равно не вернётся.
В комнату вошёл Макс, молча бросил на кровать рядом с Антоном ключи. В полутьме было не разобрать выражения его лица, да Антон и не пытался. Ему было всё равно.
– Ты убил его. Я знаю. Я даже видел, где, – почти шёпотом произнёс он.
Макс не ответил. Постояв ещё немного, он вышел из комнаты, хлопнула входная дверь.

Каждый шаг по замусоренной лестнице отдавался стуком крови в висках, рука скользила по перилам, оставляя на пыльной поверхности змеящийся след. Короткий лестничный пролёт всё не заканчивался и больше всего Антону хотелось развернуться и броситься обратно, вниз по лестнице, но вместо этого ноги медленно и упрямо делали очередной шаг наверх. Наконец показалась площадка первого этажа, на грязном полу – перекошенный прямоугольник падающего из дверного проёма света. Антон сделал ещё несколько механических шагов, обернулся – ведущие вниз ступеньки тонули в темноте, будто пути назад действительно не было – и переступил порог.
До сих пор ему казалось, что он готов к тому, что должен увидеть, но теперь взгляд примёрз к тянущейся по полу от окна бледной дорожке света, и не было сил поднять глаза, хотя он чувствовал, что тот, на кого он боится взглянуть, находится в нескольких шагах от него. И тогда прикованный к стене человек медленно поднял голову. В этот момент Антону показалось, что чья-то рука мягко взяла его под подбородок, заставив оторвать взгляд от полосы света на полу, и он против своей воли повторил жест Сергея так, будто был его зеркальным отражением. Их взгляды встретились, Антон почувствовал, что расширенные зрачки того, к кому его так невыносимо влекло, как две чёрные воронки засасывают его волю. Он понимал это, и даже подумал, что у него хватит сил сопротивляться, но сопротивляться не хотелось. На периферии сознания промелькнула мысль, что, наверное, тёмная болотная трясина тоже кажется кому-то притягательной, ведь тонут же люди в болоте. Но, видимо, какая-то часть его всё же противилась этому, а может быть, вместе с кровью Сергей терял и свой гипнотический дар, потому что через какое-то время Антон осознал, что протянувшаяся между ними невидимая нить ослабла, а потом Сергей и вовсе опустил глаза, его лицо сделалось совершенно безучастным. Кровь толчками выходила из порезов на запястьях, сбегала к плечам беспорядочными ручейками, образовывая вокруг шеи подобие жуткого ожерелья. Антон вдруг подумал, что для обычного человека её слишком много, и его охватило странное возбуждение, становящееся только сильнее от попыток взять себя в руки.
– Чего ты хочешь от меня? – спросил он, чтобы просто услышать собственный голос, будто этим мог развеять пугающее и будоражащее наваждение. И, как ни странно, это помогло.
– Я? Хочу чего-то от тебя? Ты снова задаёшь не тот вопрос, который хочешь задать. – Голос Сергея звучал очень тихо, но знакомые насмешливые нотки почему-то успокоили Антона ещё больше. – Если я даже попрошу тебя о чём-то, ты всё равно не сделаешь этого. Нет, это ты чего-то хочешь от меня, ты ведь сам пришёл сюда. Я не звал тебя, хоть и мог бы.
– Ты говорил, что тебя нельзя убить.
– Убить? Нельзя. Но любую физическую оболочку можно разрушить.
– Я… могу тебе помочь?
– Мог бы, если бы хотел этого. А ты действительно этого хочешь?
Антон почувствовал, как его снова захлёстывает горячая волна схлынувшего было возбуждения. Сердце гулко забилось возле самого горла, во рту пересохло. Он отчётливо осознал, что имеет сейчас власть над этим человеком – над человеком, который совсем недавно мог подчинять его себе без всяких усилий, одним лишь фактом своего существования. Мысли и желания водили в его душе лихорадочный хоровод, ему хотелось сразу всего – дать свободу своему недавнему хозяину, упасть перед ним на колени и просить позволить служить ему, или, мстя за свою зависимость, изо всех сил наносить удары по этому красивому лицу, по безупречно сложенному, но беззащитному теперь телу, попробовать на вкус его кровь, вцепиться зубами в его горло… Он снова попытался овладеть собой. Вдруг Сергей ещё способен читать мысли? Подумав это, Антон почувствовал, что его щёки заливает краска.
– Да, я хочу помочь тебе. Если смогу попросить взамен…
– Нет, – Сергей не дал ему договорить. – Торговаться с тобой я не стану, ни одна физическая оболочка того не стоит. Даже жизнь того не стоит, если это вообще можно назвать жизнью. Одиночество, равнодушие, когда эмоции – лишь понятие, хранящееся в памяти. Существование, превращённое в вечную жажду и вечную охоту. Ты уверен, что хочешь этого?
– Да.
– Хорошо. Это будет моим прощальным подарком. Подойди.
Антон сделал несколько шагов. Теперь они стояли почти вплотную.
– Что я должен делать?
– Обменяться со мной кровью. И… – Сергей на миг задумался. – И чем-то вроде поцелуя. – Он через силу усмехнулся. – Брудершафт.
Антон застыл. Он чувствовал тяжёлый, сырой, терпкий запах, одновременно влекущий и пугающий.
– Тебе страшно?
– Нет.
Он врал, ему было страшно. Очень. Но это был шанс. Его единственный, пугающий своей реальностью шанс. Он привстал на носки и коснулся губами пульсирующей раны, рассекающей руку Сергея от запястья до локтя. Кровь была липкой, тёплой, какой-то сладковатой. Антон снова ощутил дрожь возбуждения и сделал неловкий глоток, потом – ещё и ещё, пока не почувствовал внезапную тошноту. Он отстранился и расстегнул воротник, увидев, как в глубоких тёмных глазах Сергея мелькнуло странное выражение, одновременно вожделение и торжество. У Антона перехватило дыхание, в мозгу птицей забилась отчаянная мысль – «Бежать!», но он лишь изо всех сил сжал руки в кулаки и зажмурил глаза. Прошло несколько бесконечно долгих секунд, потом тихо звякнули наручники и его левое плечо над самой ключицей пронзила острая боль. Он ещё сильнее сжал кулаки. Боль холодной иглой прошила основание шеи, потом медленно истончилась и растаяла. Снова звякнули цепи наручников. Антон поднял онемевшую от напряжения руку и дотронулся до плеча, нащупав след укуса – две небольшие ранки. И только-то… Он судорожно вздохнул и открыл глаза. Сергей улыбался.
– Всё ещё страшно?
– Нет.
Антон снова зажмурился и наугад прижался губами к его рту, опять ощутив вкус крови.
Внезапно все сосуды его мозга будто взорвались, не выдержав прилива чужой энергии, его собственное сознание сминалось чужим, гораздо более сильным сознанием, хлынувшим подобно взбесившемуся потоку, разметавшему обломки не сдержавшей его плотины. Одновременно он почувствовал, как что-то с дикой силой ударило его по голове, выбив из седла, перед глазами мелькнуло небо в зелени ветвей, толстый сук дерева, копыта удаляющейся лошади, снова небо. Глухой хруст послышался не в ушах даже, а будто всё его тело было проводником этого звука. Его подхватило словно водоворотом, увлекая в бешено вертящуюся воронку чужих чувств, разрозненных, незнакомых ему образов, воспоминаний о том, чего он никогда не видел, тоски по тому, чего он не знал, отголосков мыслей, рождённых в чужом мозгу; его грудь сжималась от чувств, никогда им не испытанных, к горлу подступали слёзы о чём-то, не ведомом ему, и радость от чего-то, не им пережитого, захлёстывала его…
…Очнулся он дома, лёжа прямо в одежде на кровати, поверх разбросанных по одеялу вещей. Постарался привстать, виски тут же сдавило, словно тисками, в глазах заплясал назойливый рой чёрных мошек. Не сдержав стона, он повалился обратно на подушку, полежал немного, снова приподнялся, медленно и осторожно, сел, слегка ошалело оглядывая комнату и не понимая, отчего знакомая обстановка кажется чужой, словно это не он жил здесь. Он попытался вспомнить, что произошло этой ночью, но память походила на вязкий клей с застрявшими в нём осколками непонятных образов. Через щель в плотных шторах пробивался острый луч восходящего солнца, падал на кровать, словно желая пригвоздить его к ней.
Он с трудом поднялся, подошёл к окну и сдвинул шторы, сразу стало легче, пляшущая перед глазами мошкара растворилась, движения обрели подобие уверенности. Чуть пошатываясь от слабости он прошёл в ванную, открыл кран и плеснул в лицо холодной воды, потом, привычно обходясь без зеркала, пригладил мокрыми руками тёмные, падающие на лоб волосы.

Часть вторая
Вышел месяц из тумана

Вышел месяц из тумана, вынул ножик из кармана.
Буду резать, буду бить, всё равно тебе водить.
(детская считалочка)

Глава первая

…Он был распят на грязной стене – запястья широко разведённых поднятых рук прикованы к железной трубе. Из-под браслетов наручников виднелись два глубоких продольных разреза, кровь стекала к плечам, намокшие кончики тёмных волос прилипли к шее. Поблёскивающие струйки змеились, образовывая паутинный узор, мускулы под кажущейся очень бледной кожей конвульсивно напряжены, голова склонена к груди и тени спадающих длинных прядей вздрагивают на щеках. Я подхожу ближе, хоть вовсе не хочу этого. Впрочем, нет, не «не хочу». Боюсь. Боюсь приближаться – и приближаюсь. Но больше всего я боюсь, что он откроет глаза и я встречусь с ним взглядом. Потому что у него – моё лицо…

Уже которую ночь этот сон – слишком чёткий, слишком реальный – преследует и пугает меня, заставляя просыпаться в холодном поту. Просыпаться с уверенностью, что рано или поздно этот скованный окровавленный человек посмотрит мне в глаза и заговорит со мной. Посмотрит моими глазами и заговорит моим голосом. Говорят, видеть во сне своего двойника – дурной знак, а уж смотреть ему в глаза – и того хуже. Говорят, такое случается перед смертью.
Я, в который уже раз, постарался отогнать эти мысли. В конце концов, насколько я помню теорию психоанализа, всё это объяснимо, причём весьма прозаично – вроде как, я подсознательно ощущаю… что-то такое ощущаю… Да чёрт с ним, с этим сном! Лучше просто выбросить его из головы. Повторяющийся сон… Нет, ну правда, с чего бы? Ощущение от него – как если бы незнакомый человек на улице вдруг окликнул тебя по имени. Какое-то воспоминание, пляшущее на самой границе сознания и растворяющееся прежде, чем ты успеваешь сфокусироваться на нём. Так, кажется, я собирался выбросить этот сон из головы. Чем я и занимаюсь сегодня весь день. Смешно…
Я вздохнул и постарался переключить мысли на что-нибудь другое. Ну и духота сегодня! Похоже, будет гроза. Не люблю грозу. Сам толком не могу понять – почему, но не люблю страшно.
Внезапно поднявшийся ветер, неожиданно холодный, пригнул верхушки деревьев, погнал вдоль тротуара пыль, бесцеремонно распахнул полы моего пиджака. На щёку упала первая крупная капля, вдали глухо громыхнуло. И единственная альтернатива злому капризу природы – расселённый дом чуть впереди по улице, всего один, между прочим, на обозримом её отрезке, потому что слева тянется парк, а справа – скверики, детские площадки да пара коттеджей проклятых «новых русских». Кстати, сколько помню этот дом, он всегда был заброшенным, а теперь ещё и отгорожен от улицы забором – то ли ремонтировать его собираются, то ли сносить. Не люблю заброшенные здания, но грозу и ливень люблю ещё меньше.
Дверь снята с петель и прислонена к стене – этакое издевательское гостеприимство. Замусоренная лестница, какие-то тряпки по углам, в ближайшей от лестницы комнате – сваленный в кучу хлам, доски, обломки мебели, на стенах – грязные, местами содранные обои. Странно, но стёкла в окне целы. Всё-таки заброшенное жилище производит тягостное впечатление.
Ход моих мыслей был прерван ударившим в стекло шквалом ветра, и тут же низкие тучи остервенело выстрелили в землю тугими струями ливня. Что ж, можно считать, мне повезло – хоть здесь и неприятно, но на улице гораздо хуже.
Я вытащил сигареты, щёлкнул зажигалкой и выпустил дым в отделяющее меня от непогоды окно, меланхолично глядя, как струи дождя прочерчивают на пыльном стекле косые линии, вспениваются на козырьке находящегося прямо под окном крыльца, смывая с него мелкий сор, как с грохотом вздрагивают под порывами ветра, норовя оторваться, покрывающие козырёк проржавевшие листы жести. Вдруг сзади меня на лестнице послышался топот шагов, в пустом дверном проёме появилась неясная в полутьме фигура и, вздрогнув, застыла на пороге.
– Блин!.. ой… тьфу… Извините!
Пришедший шагнул в комнату, оказавшись высоким светловолосым юношей лет шестнадцати. Я усмехнулся.
– Да ничего. Не ожидал кого-то тут увидеть?
– Ага. Самому не хотелось сюда лезть, но на улице прям ураган.
Он подошёл ближе, осторожно обогнув кучу хлама посреди комнаты.
– А я думал, что мальчишек в твоём возрасте тянет исследовать заброшенные дома.
– Меня не тянет.
– Ну да, вам же сейчас компьютерные игры заменяют реальные приключения. Спустился в виртуальное подземелье, подстрелил там пару-тройку виртуальных монстров…
– Нет, я не люблю игрушки.
– Да? А я думал, у вас сейчас компьютер – на все случаи жизни.
– Нет, что вы! – улыбнулся он. – В смысле, не у всех. – Он помолчал немного, потом вдруг спросил: – А вы разве никогда не слышали, что про этот дом говорят?
– Нет. А что?
– Ну, всякое. Что здесь раньше секта сатанистов собиралась, даже человеческие жертвоприношения были.
– Прямо-таки сатанисты?
– Не слышали? Про это даже в газете писали, что арестовали их, захоронения нашли.
– Не читал.
Я снова достал сигареты. Парень неуверенно потянулся к моей пачке.
– Можно? Или скажете, что в моём возрасте…
– Всё-то ты знаешь, что я скажу… Да бери! Учитывая нашу экологию, табачный дым – самое безвредное, чем можно надышаться, просто выйдя на улицу.
Некоторое время мы молча курили, созерцая беснующуюся за окном непогоду. Сверкнула молния, на секунду залив комнату слепяще-белым светом наподобие фотовспышки, превратив симпатичное мальчишеское лицо моего внезапного знакомца в мертвенную маску с заострившимися чертами. В тот же миг послышался оглушающий раскат грома. Я невольно зажал уши.
– Ох ты! Похоже, мы в самом центре грозы.
Парень, казалось, не услышал меня, напряжённо глядя куда-то за мою спину – по-кошачьи зелёные глаза распахнуты, зрачки расширены до предела.
– Что с тобой? Эй! Ты чего? – Я слегка тронул его за плечо, он вздрогнул и порывисто схватил меня за руку. – Господи, да что с тобой такое?
– Не знаю… – едва разлепил он дрожащие губы. – На стене… что это?
– Где? – Я с трудом высвободил руку из его вспотевшей ладони и оглянулся. Обыкновенная стена с ржавыми потёками и торчащей арматурой, возле неё в углу – грязный матрас, скомканные газеты, осколки бутылок.
– Стена как стена. Грязная. И бомжовская постель.
– Нафига я сюда зашёл! – совсем по-детски всхлипнул он и, кажется, с трудом удержался, чтобы не прижаться ко мне.
– Да уж! Правду говорят, что ваше поколение сплошь с расшатанными нервами.
Меня прервала новая яростная вспышка молнии, потом – ещё одна, и ещё… Мальчишка резко толкнул меня в плечо, заставляя обернуться. В слепящем фотографическом свете я увидел – на стене, на уровне человеческого роста, были ясно различимы пятна свежей крови. На фоне блёкло-жёлтых, в мелкий цветочек, обоев кровь выглядела одновременно и жестоко, и буднично, как кадры из криминальных новостей. Я невольно сделал несколько шагов вперёд. Молния вспыхнула снова, за ней последовал больше похожий на грохот взрыва гром. Внезапно мне показалось, будто стена надвигается на меня, пол мягко скользнул из-под ног, виски сдавило, к горлу подступил комок, колени подогнулись и я едва не опустился на вонючий матрас…

Он был мёртв, я понял это даже не приближаясь. В прежнем положении его удерживали лишь прикованные над головой руки с вывернутыми под тяжестью тела суставами. Голова свесилась на грудь, лицо наполовину скрыто тёмными прядями, глубокие порезы на запястьях почернели, следы крови превратились в высохшие бурые разводы.
Вид этого почти совершенно сложенного тела, безвольно висящего в неестественной, изломанной позе, вызывал единственное желание – отвернуться, уйти и постараться забыть. Но вместо этого я шагнул к нему и протянул руку, ощутив мягкий, отчего-то кажущийся слегка влажным шёлк волос, холодный мрамор щеки.. Сердце билось возле самого горла, ладони вспотели. Я взял его за подбородок, поднял безжизненно опущенную голову, откинул со лба волосы. Резкие черты, застывшие в безучастном покое смерти.
Я наклонился и прижался губами к его рту, резко выдохнул, пытаясь протолкнуть воздух в мёртвые лёгкие. Голова закружилась, перед глазами взметнулся сноп искр…
– Ты пришёл сам. Я не звал тебя, хоть и мог бы. Но ты снова пришёл сам.
Он не мог ничего сказать, он был мёртв, но я был уверен, что слышал эти слова…

Я сжал ладонями виски и глубоко вдохнул затхлый воздух. Сон наяву – это уже слишком! Огляделся. Захламленная комната в заброшенном доме, стена с торчащей из неё арматурой, грязный матрас под ногами, на который я только что чуть не уселся, и мальчишка, уставившийся на меня расширенными от испуга глазами. Я ещё раз взглянул на стену – никаких кровавых следов, только ржавые водяные потёки на выцветших обоях.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71510422?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.