Главная страница | Магические академии | Душа из света и дождя

Душа из света и дождя
Ольга Пашнина
Школа темных осталась в воспоминаниях и кошмарах, но проблемы только начались. Когда-то я молила богов о магии, но сейчас, став одной из них, отчетливо осознала: порой сила – это вовсе не дар, а самое настоящее проклятие.
Как и Даркхолд ван дер Грим, вновь ворвавшийся в мою жизнь, перевернувший ее с ног на голову. Один его вид выводит меня из себя. Одна улыбка способна лишить покоя. Но только он, похоже, способен видеть во мне не средство для достижения целей, не обузу и не воровку чужой жизни, а настоящую Коралину – последний шанс королевства Штормхолд, девушку с душой из света и дождя.

Ольга Пашнина
Душа из света и дождя

ГЛАВА ПЕРВАЯ
Если бы я была королевой, то издала бы указ прямо на обложке книги указывать, счастливый ли у нее конец.
Но я не королева, а значит, придется удостовериться старым добрым способом: заглянуть в этот самый конец и оценить количество счастья в нем. Вот только справлюсь со страницами…
Чья-то рука из-за спины приблизилась к книге на моих коленях и перевернула страницу. В следующую секунду я соскочила с лавочки, на которой сидела. Сердце сделало кульбит, а книга грохнулась на землю. К счастью, не в грязь, на сухие опавшие листья.
С лица симпатичного русоволосого парня медленно сошла довольная улыбка.
– Эй, ты чего? Я хотел помочь.
Он кивнул на мои ладони. Из-за повязок я едва шевелила пальцами, поэтому единственный вид досуга – чтение – давался непросто.
– Прости. Ты бесшумно подкрался.
– Я не специально, – виновато улыбнулся парень и показал на забинтованную ногу и прислоненный к спинке скамейки костыль.
Несмотря на то, что испуг еще не прошел, я немного развеселилась.
– Я Элай.
– Извини, у меня нет настроения знакомиться, – сказала я, поднимая книгу.
Потом стало стыдно.
– Коралина.
– Очень приятно, Коралина. Я часто за тобой наблюдаю. Уже выучил, когда ты приходишь и уходишь.
Элай показал на окна, выходящие прямо на скамейку.
– Это моя палата.
– Я тебе мешаю?
Иногда я читала вслух. Это успокаивало.
– Нет, ничуть. Я три раза обещал себе, что подойду и познакомлюсь и только сейчас сдержал слово.
– Что с ногой?
Спрашивать о таком не очень красиво, но у меня не хватало сил даже на простейшие эмоции, не то что на тактичность. Ну и было любопытно, конечно. По внешнему виду Элая можно было многое узнать. Он водник – на руке болтается браслет с кучей водных крупиц магии. Богатый, одежда не больничная и довольно хорошая. У него большая палата в закрытом крыле, куда пускают только избранных.
– Подрался в школе. Лично я считаю, что и со сломанной ногой могу навалять, кто сильно просит, но отец приказал упечь меня сюда. Подозреваю, чтобы не состоялась драка-реванш.
– А противник? Тоже здесь?
– Нет. Но поверь, ему досталось сильнее.
Элай рассмеялся, поняв, что прозвучало неубедительно.
– На самом деле паршивцу повезло. Выпил зелье – и свободен.
– А ты почему не выпил? Я думала, уж сломанную ногу магия может починить в два счета.
– Это смотря как сломать. И как срастить… ладно, возможно, я немного приврал. Сначала я сломал ногу в драке, потом вылечил ее зельем, а потом понял, что вылечил криво. Пошел сдаваться к директору, и она сломала мне ногу второй раз.
– Серьезно?!
– Ну… не лично. Но отвезла сюда, а лекари сказали, что исправлять здесь нечего, надо ломать второй раз. Да, знаю, я неудачник. Хотя я ведь встретил тебя. Может, боги мне и благоволят… иногда. Ладно, Коралина, твоя очередь. Что с руками?
– Не поверишь, но тоже подралась в школе. С огненным магом.
Элай присвистнул. Он доковылял до скамейки и, ловко орудуя одним костылем, сел, всем видом требуя продолжение.
– И где сейчас огненный маг?
– В тюрьме. – Я пожала плечами. – Наверное. Мне ничего не говорят. Только обрабатывают ожоги и вливают успокоительные зелья.
– Я чувствую, что за дракой стоит увлекательная история, – сказал парень. – Но не буду допытываться.
– Спасибо, – очень искренне ответила я.
– Надолго ты здесь? Что говорят лекари?
– Руки почти зажили. Повязки не снимают, чтобы не травмировать кожу. А дальше…
Я пожала плечами. Никто не говорит мне, что будет потом. Я отправлюсь в какую-то школу? Или пора подыскивать работу и жилье? Что мне вообще делать теперь, когда весь мир рухнул и в груде обломков невозможно найти опору.
– Я тебя расстроил. Ну вот. И как теперь вернуть расположение светлой леди? Хочешь, я буду твоим личным переворачивателем страниц? Я в этом хорош, правда! На самом деле, это единственное, в чем я хорош, потому что с пониманием написанного пока проблемы. Так говорит магистр.
– Ты меня не расстроил. Точнее, не ты. Просто совсем недавно казалось, что я знаю о себе все. Ну или почти все. И думала, вот разберусь, кто друг, а кто враг, найду отца, и жизнь наладится. Но выяснилось, что и друзей у меня нет. И отца. И… неважно, забудь.
– Иногда мне тоже кажется, что у меня нет отца. А мама недавно умерла, и все полетело к демонам под хвост. Потом уныние отпускает, и оказывается, что отец, который появляется раз в месяц, чтобы прочесть очередную нотацию о будущем, все равно отец. Есть брат, а друзей можно найти, и даже если кто-то из них оказался не другом, а драконьим дерьмом, всегда можно поискать получше. Я вот поискал и обнаружил тебя. Хочешь, будем дружить?
Я рассмеялась.
– Это так не работает.
– Кто тебе сказал? – Элай отмахнулся и забавно сморщил нос. – Все в этом мире работает так, как мы захотим, потому что мы его хозяева. Вот у тебя какая стихия?
– Светлая магия. Не сказала бы, что чувствую себя хозяйкой чего-либо… по факту мне не принадлежит даже этот костюм. И книгу я взяла у магистра ди Файр.
– Если вдуматься, то у меня примерно та же ситуация.
– Да уж, конечно.
– Все, что есть у меня, заработал отец. Я же за всю жизнь только тратил, пользовался, а иногда был недоволен предоставленным. Можно попытаться начать все с нуля и заработать самому, но я так и вижу, чем все кончится: только стану сильным и независимым и накоплю на пирожок, как придет папа, даст подзатыльник и за ухо приведет обратно в школу.
– Я бы много отдала за подзатыльник от отца.
Но у меня его даже нет.
Не так, как нет у сирот, а вообще нет. Не существует.
– Хочешь, договорюсь со своим? – спросил Элай.
Я живо представила, как незнакомый занятой мужчина внимательно выслушивает просьбу сына и с опаской косится на ждущую подзатыльника Коралину. Настроение чуть улучшилось, и даже серый дождливый день вдруг показался не унылым, а уютным.
– Я все-таки тебя развеселил. И познакомился.
– А ты не пасуешь перед трудностями.
– А то! – не скрывая гордости хмыкнул парень. – Однажды меня похитили недруги отца. Два дня подержали в подвале, а потом вернули ему с запиской «Предупреждать надо было!».
Я вдруг резко вскочила, едва не выронив книгу. С лица Элая мгновенно сошла самодовольная усмешка.
– Эй, я пошутил! Никто меня не похищал…
– Извини, мне пора! Срочно надо найти магистра!
– Коралина, я не хотел тебя обидеть…
Я быстро замотала головой!
– Ты меня не обидел. Просто я кое-что вспомнила, и мне срочно надо найти магистра ди Файр! Правда! Потом поболтаем!
– Про переворачивателя страниц я серьезно! – вслед мне крикнул Элай.
Потом двери за моей спиной закрылись, отрезав от дождливой свежести сада, вновь погрузив в специфичную атмосферу лекарского дома, наполненную запахами чистого белья, лекарственных зелий и мягких свечей.
Магистр должна быть где-то здесь, она уезжала часам к пяти, и я очень надеялась, что успею ее перехватить. К счастью, она и Кейман нашлись в холле, уже явно готовые улетать. Должно быть, мой взъерошенный вид изрядно их напугал, потому что Кейман нахмурился, а магистр ди Файр слегка побледнела.
– Я забыла про Ингрид! – выпалила я на остатках дыхания.
И закашлялась, потому что неслась так быстро, что даже забыла о ноющей боли в ладонях и плече.
Магистр ди Файр непонимающе нахмурилась, а Кейман напротив, удивленно поднял брови.
– А что у нас с адепткой Шторм? Я думал, она покинула школу и вообще на всех обиделась.
– Адепткой… кем? – переспросила магистр.
– Ингрид пряталась в склепе. Морис тайком провел ее обратно в замок, обещал присматривать и кормить. Потом он подрался с Даркхолдом, а потом вы всех арестовали. Я наткнулась на Ингрид во время захвата флага, и она, в общем-то, рассказала о школе… ну, правду. Намекнула.
Прервавшись, чтобы сделать очередной вдох, я закончила:
– Еще Ингрид просила принести еды, а я забыла…
Две недели прошло! Она там вообще жива?!
– Гм… – Кейман слегка смущенно почесал нос. – Да, проблема. Впрочем, я не сомневаюсь в умении Ингрид находить выход из сложных ситуаций, хотя и посоветовал бы ей изначально не искать так упорно в них вход. Я передам ребятам, чтобы обыскали замок еще раз и особенно склеп.
– Что за склеп?! – не выдержала магистр.
– С костями драконов, – ответила я.
Магистр замерла, а Кейман сделал такое лицо… как будто срочно захотел оказаться где угодно, но не в холле флеймгордского лекарского дома.
– С костями драконов. И почему я не знаю о чудом сохранившемся склепе с костями драконов?!
– Забыла вам сказать, – виновато произнесла я.
– О, дорогая, нет, вопрос совершенно не к тебе.
– Не хотел тебя расстраивать, – сказал Кейман.
– И ты думал, я ничего не узнаю о том, что под замком есть склеп Акориона?
– Технически ты о нем знаешь. Просто забыла, а я решил не напоминать.
– А если бедная девочка умерла там от голода и холода?
– Скелетом больше, скелетом меньше… ай, Деллин, не бей меня, я же шучу! Ничего с ней не сделается, Ингрид не бедная девочка, а вполне себе самостоятельная барышня, годами работавшая на Даркхолда. Помимо мечты о театре у нее есть зубы и хватка.
– Значит, так, сегодня тебе не удастся сбежать! Сейчас мы идем в ближайший бар и очень долго и обстоятельно разговариваем, ясно?!
– Я собирался поговорить сегодня с Коралиной.
Мое сердце забилось чаще. До сих пор меня тщательно ограждали от любой информации из внешнего мира и от любых разговоров о случившемся. Я понятия не имела, что происходит, где остальные и как дальше жить, но чем дольше тянулось лечение, тем стремительнее приближался момент разговора с кем-то из старших.
Если честно, я бы предпочла говорить с магистром ди Файр. То ли потому что злилась на Кеймана едва ли не сильнее, чем на Одри, то ли потому что Деллин показалась мне самым красивым человеком в мире и мне хотелось хоть разок поговорить с ней дольше пары минут. Она заходила в палату, справлялась о моем самочувствии и приносила сладости, но не спешила делиться новостями или рассказывать о себе.
– Завтра поговоришь. Сегодня с тобой хочу поговорить я.
Кейман тяжело вздохнул.
– Прости, Коралина, она тут главная. До сих пор не могу привыкнуть к тому, что мои ученики стали начальниками, пока я выращивал цветочки и изучал историю. Зайду завтра и заберу тебя на часок в город, поужинать в менее… угнетающей обстановке. И не волнуйся об Ингрид, в замке куча народу нейтрализует темную магию и полная кухня еды для этой толпы.
Беру свои слова назад! Ужин в городе бьет по крутости разговор с магистром ди Файр. За две недели стены лекарского дома превратились в тюрьму. Только сад спасал от того, чтобы окончательно скатиться в уныние.
– Хорошо, я буду ждать.
На горизонте Кеймана показались неприятности: у магистра ди Файр был довольно суровый вид. Насколько удалось выяснить у лекарок, она, помимо Школы Бури, занималась чем-то вроде расследований преступлений с использованием темной магии или как-то так. Говорили, именно она занимается Одри, Морисом и остальными. Но я не рисковала лезть с расспросами.
Когда я вернулась в сад, Элай уже ушел. Удивительно, но я испытала легкое сожаление, хотя не далее как утром клялась даже не разговаривать больше ни с кем незнакомым. Кто знает, какие демоны таятся внутри улыбчивого русого парня? Он может оказаться кем угодно и снова разрушить только-только переставшую шататься жизнь.
Но возвращаться в палату не хотелось. Я еще немного посидела на воздухе, пока не стало холодать, послушала дождь у окна в холле и побродила по коридорам в ожидании ужина. Жаль, что мне не разрешали спускаться на ужин в столовую внизу. Мне вообще ничего не разрешали!
Спуститься на завтрак или ужин нельзя. Снять осточертевший больничный костюм нельзя. Выйти в город нельзя. Написать Диане нельзя. Как будто не Одри сидит в тюремной камере, а я!
С ума можно сойти. Впору начать рисовать на стене палочки, обозначающие часы до встречи с Кейманом и выхода в город.
К вечеру коридоры лекарского дома пустели. Дежурные дремали, чутко реагируя на любые посторонние звуки, а больные спали. К ужину всегда приносили успокаивающее зелье. Мне тоже приносили, поначалу убойное: я отключалась, едва делала последний глоток. Сейчас зелье давали совсем слабое, так что я неспешно прогуливалась перед сном, умывалась и засыпала со спокойной (почти) душой.
Если у меня, конечно, есть душа.
Самое главное – не поддаваться стремительно несущемуся потоку мыслей. Усилием воли давить все воспоминания и вопросы. Просто жить, читать книги, гулять и направлять остатки энергии на восстановление. Оказывается, ожоги от магии не так просто вылечить. Это совсем не то же самое, что залечить ожог от раскаленной сковородки. Долго, больно и, кажется, дорого.
Сегодня дождь закончился на удивление быстро. В окне показались две луны, и я вылезла из-под теплого одеяла, чтобы задернуть шторы. Потом вернулась и закрыла глаза.
Мне снилась палата. Точно такая же, в которой я закрывала глаза. На столике книга с клочком пергамента вместо закладки. Наполовину заполненный чайник с черничным чаем. Плотно задернутые шторы и почему-то приоткрытая дверь в коридор.
Я всегда закрывала дверь. Даже днем, когда просто валялась на постели или читала, закрывала, потому что неизвестность, не отделенная преградой, иррационально пугала до дрожи. Казалось, стоит отвернуться, потерять дверной проем из вида, как кошмары пачками полезут прямо ко мне.
Неудивительно, что этот кошмар воплотился в жизнь.
Хотя зелье обещало сны без сновидений…
Дверь едва слышно скрипнула и приоткрылась сильнее. Черная, будто сотканная из тьмы, изящная рука плавно провела по ручке – и пропала. Вздрогнув, я проснулась, но не сразу поняла, что это был всего лишь сон.
– Пожалуй, надо еще зелья, – пробормотала я и вновь вылезла из-под одеяла.
Совершенно не желаю наслаждаться кошмарами. Вряд ли там покажут что-то полезное…
Я застыла возле стола, чувствуя, как волосы становятся дыбом.
Дверь в палату была открыта.
Сквозняк? Лекарка заглянула проверить? Я забыла запереть? Вариантов, на самом деле, было много. Вот только окна в палатах в принципе не открывались, обход должен был начаться через час с лишним, а я совершенно точно захлопнула дверь, я помню!
Соблазн запрыгнуть обратно в постель и сделать вид, будто ничего не случилось, был огромный. Как в детстве, заставить себя поверить, что если не смотришь на монстра под кроватью, то его и нет. Но я же не ребенок. И человек ли – огромный вопрос.
Разозлившись на себя за слабость, я решительно вышла в коридор. Не знаю, что я там ждала увидеть, вышедшую из Хаоса Таару, пришедшую забрать ошибку мироздания или полчища темных тварей, штурмующих лекарский дом. Где-то вдали, в нишах, горели свечи, откуда-то раздавался забористый храп. Ничего необычного.
Возможно, кому-то стало плохо, и дежурная лекарка прошлась по этажу внепланово. Всякое бывает…
Я развернулась, чтобы вернуться в палату, но краем глаза в конце коридора увидела темную фигуру.
Она мелькнула – и пропала за поворотом.
Дыхание сбилось с ритма. Не давая себе шансов испугаться еще сильнее и передумать, я рванула вперед. За поворотом коридор кончался тупиком и, зная это, я туда почти не ходила. Весь этаж был отдан под палаты, так что я старалась не быть сволочью и не беспокоить тех, кому и так несладко.
Сейчас одна из дверей оказалась открыта.
– Тебе туда не надо… – пробормотала я. – Не надо.
Интуиция об этом так и кричала, не нужно быть прорицателем, чтобы догадаться: если что-то темное ночью зовет тебя за собой, бежать надо в противоположную сторону!
Но почему-то этой силе оказалось почти невозможно сопротивляться. И когда все та же черная рука показалась из проема, отчасти меня охватил страх, а отчасти – желание немедленно войти и покончить с пугающей неизвестностью.
Это палата. Просто палата, и все. В крупнейшем лекарском доме Флеймгорда столько магов, что он едва ли не самое безопасное место после дворца. Ни одна крупица не проскочит без ведома лекарей!
С другой стороны, должно быть, концентрация магии здесь сумасшедшая. И наверняка бродят какие-нибудь неупокоенные духи или что-то такое.
Я просто загляну – и сразу уйду! Вдруг кому-то нужна помощь? Это куда вероятнее, чем злобное зло, притаившееся в палате с целью сожрать беспомощную Коралину.
Сначала я заглянула издалека, но ровным счетом ничего не увидела. Палата оказалась совершенно пустой. Никто не умирал, не молил о помощи, не проводил тайные темные ритуалы и вообще не подавал признаков жизни. Чуть осмелев, я прошла внутрь.
– Эй… здесь есть кто-нибудь? Вам плохо?
Никакой страх не сравнится со смесью злости и жалости, которая охватила меня, когда стало ясно, чья это палата. Мне следовало развернуться и бежать, но я, как зачарованная, смотрела на Даркхолда ван дер Грима. При виде него от жалости дрогнуло бы сердце даже самой отъявленной сволочи на свете.
Ему сильно досталось. Вместо обычной постели лекари держали его на потоках воздушной магии, чтобы обожженная кожа не соприкасалась ни с какими поверхностями. От некогда пугающих, но все же по-своему красивых, крыльев остались обгоревшие хрящи. На спину было страшно смотреть, и я старалась этого не делать.
– Что с Даркхолдом? – спрашиваю я.
Губы слушаются с трудом, но разговор немного отвлекает от боли в руках.
– Им занимаются. Прогнозы очень осторожные, Даркхолд получил сильные ожоги. Если бы он не потратил так много магии на бал…
– Он жив?
– Да, – отвечает Кейман после паузы. – Он жив.
– Но вы сказали… вы ошиблись?
– В чем, Коралина?
– Вы сказали, что никто не может воскрешать мертвых. Я думала…
Я думала, Даркхолд погиб. Я поверила в это.
Кейман качает головой.
– Я не говорил этого, Коралина. Ты отключилась почти одновременно с ним.
– Но я слышала…
– Даркхолд жив. Я не знаю, выкарабкается ли он, но лекари сделают все возможное. Пока что он без сознания, и это к лучшему. Ему не больно. Если состояние изменится… в любую из сторон, я тебе сообщу, хорошо?
– Вы же…
Я обрываю фразу на полуслове и морщусь: ладони щедро поливают зельем. Соприкасаясь с обожженной кожей, оно шипит и пенится, а я невольно думаю, как больно может быть Дарку.
– Вы же не лжете мне, потому что боитесь, что я не справлюсь?
Кейман мягко улыбается и качает головой.
– Нет, Коралина, я не лгу. Поверь, я очень хочу, чтобы Даркхолд выкарабкался. И я не говорил тебе, что он мертв. Порой наши страхи настолько сильны, что проникают в реальность.
– Или становятся пророчествами?
Он молчит. Я пытаюсь не думать о боли. Мы оба знаем, что сны порой скрывают слишком многое.
– Я могу вам чем-то помочь? – раздался сонный голос.
Вздрогнув, я тут же успокоилась: из смежной комнаты вышла женщина в униформе лекарского дома. Очень красивая блондинка средних лет, наверное, какая-нибудь дежурная лекарка. На ее лице читалась усталость. Должно быть, она на суточной смене. Хотя вблизи женщина показалась мне смутно знакомой. За две недели я видела столько народу, что в этом не было ничего необычного, если бы не крепко засевшая в голове мысль, что я видела ее еще в прошлой жизни – без Школы Темных, Даркхолда и, разумеется, лекарского дома.
Наверное, у меня на лице отразился весь спектр чувств, потому что лекарка устало улыбнулась и сказала:
– Ты Коралина, да? Я так и думала, что ты зайдешь. Все в порядке?
– Да, я…
Что? Шла за странной тенью? Следовала за голосами в голове?
– Мне не спалось, я решила пройтись. Как он?
– Сложно сказать. По большей части спит. Ожоги постепенно пройдут, но сейчас боль такая, что может убить. И крылья… у нас, увы, мало опыта с такими особенностями, чтобы понять, что чувствует человек с сожженными крыльями. Но из тех крох информации мы сделали вывод, что пока ему лучше спать.
– Но он выживет?
– Я не знаю, Коралина. Светлая магия – это то, в чем никто из нас не разбирается. Да мы и не хотели разбираться. Были заняты переделом мира.
– Разве лекари не владеют светлой магией? – нахмурилась я.
– О, нет, я не лекарь. Я всего лишь помогаю здесь. Кейман требует, чтобы рядом с Даркхолдом постоянно кто-то находился. На случай, если он очнется. Мы не знаем, как сильно он травмирован эмоционально и насколько его испугает резкая смена обстановки.
Украдкой, кончиками пальцев, я потерла запястья. Там еще виднелись слабые следы серебряных цепей. Последнее, что Дарк успел сделать перед тем, как отключиться – разорвал их. И для хорошего человека это наверняка стало бы причиной прощения. А я не могла. Смотрела на него, сердце сжималось от жалости, а в легких не хватало воздуха от злости.
Даркхолд и только он был виновен в том, что случилось. Если бы не его игра, не его безумие…
Что? Я осталась бы во Фригхейме, никогда не встретилась бы с Гидеоном и не услышала слов, которые не дают спать ночами. Никогда не попала бы в Штормхолд и не оказалась здесь с обожженными руками и полным непониманием, как дальше жить.
– Ты злишься, – грустно улыбнулась женщина.
– Это тоже причина, по которой вас поставили дежурить? На случай, если я буду злиться настолько, чтобы причинить ему вред?
– Нет, что ты. Никто не думает, что ты способна причинить ему вред. Но помимо тебя есть и другие.
Я скосила глаза на ее руки, пытаясь понять, какие крупицы она носит и какой магией обладает, но тонкие запястья женщины были абсолютно пусты. Мы долго молчали, в абсолютной тишине палаты.
– Я злюсь. Но я хочу, чтобы он выжил.
Повинуясь порыву, я протянула руку к Даркхолду. Женщина хотела было остановить, но почему-то передумала, и ее рука замерла на полпути к моей. Пришлось встать на цыпочки, чтобы прикоснуться к обугленным крыльям. В первые мгновения они показались ужасно холодными, невольно напомнив сны о девушке в ледяной расщелине. А потом там, где я прикоснулась, зародилось тепло.
Едва уловимое, осторожное, но благодаря темноте палаты все же различимое: мягкий, окутывающий руку и крылья, свет. Словно зачарованная, я наблюдала, как обожженные участки светлеют, а перепонки медленно, но восстанавливаются.
– Ого… – произнесла женщина у меня за спиной. – Кейман говорил, что ты многое можешь, но сказал…
Мир пошатнулся. Я охнула и отдернула руку, не устояла на ногах и упала бы, если бы женщина меня не подхватила.
– Тебе надо прилечь.
– Еще немного…
Показалось, ожоги на спине стали меньше. Или просто погас тот слабый свет, обнажавший жуткие увечья?
– Нет, Коралина, если ты себе навредишь, меня убьют! Идем, я тебя провожу и сделаю сладкий чай.
– Я в порядке, я дойду. Вы ведь должны быть с Дарком…
– Я имею право отлучаться. Не спорь.
На самом деле, я отказывалась из глупой вежливости, я вряд ли дошла бы сама. Руки дрожали от слабости и единственное, чего мне хотелось – это прилечь. Вопросов к магии внутри все больше. Почему она действует без крупиц? И почему так выматывает.
Опираясь на руку женщины, я добрела до палаты и с облегчением легла в постель. Сердце билось, как сумасшедшее, пропуская удары. От любой смены положения унявшееся было головокружение начиналось с новой силой. Спустя несколько минут к губам прижали чашку с теплым сладким чаем. Стало чуть легче, но накатила ужасная слабость. Глаза буквально закрывались, и остаток сил уходил на то, чтобы не засыпать. Хотя почему бы не расслабиться и не отдаться во власть сна, я сказать не могла.
– Не нужно жертвовать здоровьем ради него.
– Я не контролирую силу. Просто не могу смотреть, как ему больно.
Она слабо улыбнулась.
– Кейман убьет меня за эти слова. Но если ты вдруг почувствуешь в себе… чуть больше силы, чем обычно. Я буду…
Слова давались ей с трудом.
– Я буду благодарна, если придешь еще и сделаешь это снова.
– Приду. Я найду силу. Постараюсь.
– Спасибо, что зашла.
Я никогда бы не решилась, если бы тьма снова не привела меня к Даркхолду.
– Можно вопрос?
Она обернулась в дверях.
– Конечно.
– Мы знакомы? Ваше лицо кажется… как будто я вас где-то видела. Но вы ведь не лекарь. Вы были в школе?
– Нет. Я жила во Фригхейме, ты могла видеть меня на мероприятиях с мужем. Можешь звать меня Бриной.
Удивленно распахнув глаза – сон как рукой сняло – я села в изголовье постели.
– Ваше величество?!
– Уже нет. Я больше не королева. К счастью или к сожалению, не знаю. Так что просто Брина.
– Но почему Кейман попросил дежурить именно вас? Простите, я задаю неуместные вопросы.
– Вопрос очень уместный. Кейман попросил меня побыть рядом с Даркхолдом, потому что я его мать. А теперь ложись и спи. На все твои вопросы ответит сам Кейман и, полагаю, уже скоро.
На один точно не ответит.
Почему даже у темного принца есть мать, а у меня – только видения о чужой смерти?

ГЛАВА ВТОРАЯ
Магия сильно по мне ударила. Я проспала всю ночь, с трудом открыла глаза к перевязкам и процедурам, а затем уснула снова. И лишь к обеду почувствовала себя хотя бы способной поесть. Аппетита не было, но если я оставляла обед нетронутым, лекари ругались, так что пришлось заставить себя съесть пару ложек супа.
– Там тебя ищет парень с первого этажа, – сказала лекарка, убиравшая обед. – Позвать?
– Элай? Нет, скажите, что я не очень хорошо себя чувствую.
Вчера поболтать с ним было приятно и даже весело, а сегодня я вновь вспомнила Дарка, его многоэтажную циничную ложь, и решила, что новые знакомства – последнее, что сейчас нужно. Трусливо спряталась в палате и решила сказаться больной.
Вот только не учла, что отговорка дойдет не только до Элая, но и до Кеймана, который, как и обещал, явился к вечеру. И хоть он обнаружил меня в нервном нетерпении, все равно не стал делать вид, будто лекарская тайна вообще имеет для него хоть какое-то значение.
– Что с тобой? Стало хуже?
– Нет. Просто болела голова. Я в порядке.
Жаль, что за восемнадцать лет я не научилась врать. Кейману хватило мрачного строгого взгляда, чтобы я на едином выдохе призналась:
– Ходила к Даркхолду и немножко…
– Пыталась его вылечить.
– Не пыталась, а лечила, – слегка обиженно пробурчала я.
– Тогда переносим разговор на завтра.
– Нет!
Я вскочила с постели и почувствовала, как мир пошатывается, но героически устояла и даже не дрогнула.
– Я в порядке! Я очень хочу выйти, пожалуйста! Хоть на часок!
И Кейман сдался.
– Ну, хорошо. Сейчас принесу твою одежду.
Уже через полчаса мы стояли у главного входа в лекарский дом, и я полной грудью вдыхала запах свободы. Даже слабость отступила. И никакое серое небо с грозовыми тучами не грозило испортить мне вечер. Разве что разговор…
Долгое время мы шли молча. Второй раз в жизни я была в столице, и с неослабевающим восхищением наблюдала за ее жизнью. За тем, какой яркой, богемной и магической она может быть. Здешнее общество не стеснялось ни творческих порывов, ни использования крупиц. Оно жило на всю катушку: развлекалось, чувствовало, тратило магию и деньги. Где-то там, далеко-далеко, в мрачных шахтах добывали драгоценные крупицы магии, без которых были бы невозможны все эти огненные птицы, порхающие над головами хозяев и водные змеи. Без которых не сияли бы так ярко украшения роскошно одетых женщин. Все вокруг было пропитано магией. Магия покупалась за деньги. А деньги, вероятно, падали на них с неба.
Я понимала, что во мне говорят обида и зависть, но ничего не могла с собой поделать. После мрачных стен игрушечной Школы Темных яркий и беззаботный Флеймгорд показался насмешкой.
– Совет Магов назначил меня твоим опекуном, – сказал Кейман. – Всего на год. Пока ты не встанешь на ноги.
– Что это значит?
– Что я обеспечиваю тебя и отвечаю за твои безопасность и образование. Что я обязуюсь обучить тебя всему, что должен знать подданный Штормхолда. Через год ты получишь полное право считаться законным жителем Штормхолда. Если не попадешь в тюрьму и не уедешь, конечно.
– Мне ведь некуда ехать.
– Да и в тюрьме скучновато, – со смешком согласился Кейман.
Так вот почему ему докладывают о моем самочувствии. Опекун… никаких эмоций эта новость не вызвала, меня уже опекал приют. Немного стало стыдно, что кому-то снова придется платить за меня. Но, может, получится устроиться на работу.
– Еще из хороших новостей: Деллин готова взять тебя в Школу Бури.
– Она ведь мне отказала.
Кейман, как показалось, посмотрел с легким удивлением.
– Не примешь предложение?
– У меня есть выбор?
– Пожалуй. Взять тебя в школу – удобное для всех решение, потому что, если честно, сейчас целая куча задач и проблем. Но если ты не хочешь учиться со всеми или… м-м-м… обижена на отказ и пренебрежение твоим даром – подумаем, что можно сделать. Но учиться нужно, Коралина. Силу нужно учиться контролировать.
– Я не обижена, – слабо улыбнулась я. – Просто не понимаю, что вообще происходит.
– Сейчас сядем за столик и обсудим. Разговор будет долгий и, возможно, в нескольких частях.
Я тяжело вздохнула. Часть меня очень не хотела этого разговора, а другая требовала, наконец, избавиться от неизвестности, мучавшей несколько недель. И, словно мне не хватало душевных терзаний, дико не хотелось уходить с улицы. Погода давно клонилась к зимней, но вечер выдался безветренный и приятный. Я бы с удовольствием побродила по улицам вместо того, чтобы сидеть в ресторации среди всего этого бомонда.
– Что хочешь съесть? Предлагаю попробовать что-нибудь местное.
– Я не голодна, спасибо. Выбирайте на свой вкус.
– Коралина, опекать – это значит и кормить тоже. Ты плохо ешь. Надо восстанавливать силы.
– У меня вообще нет никаких тайн?
– Нужно что-нибудь съесть. Это опекунский указ.
– Я не слишком подходяще одета для ресторана.
– Во Флеймгорде тысячи мест, где можно поужинать. Мы найдем то, в котором ты не будешь выделяться.
Вместо ответа я равнодушно пожала плечами.
– Ну а что ты предлагаешь? Куда хочешь пойти?
– Я бы хотела побыть на улице.
– Все террасы закрыты. Слишком холодно для столиков на свежем воздухе.
Кейман задумчиво посмотрел на меня и вздохнул:
– Мы можем пойти в парк. Но только если ты согласишься взять что-нибудь с собой и там поесть.
– Было бы здорово.
Вот так мы оказались возле небольшой палатки с уличной едой. У меня даже пробудился аппетит от запахов из нее. Здесь подавали пышные лепешки, начиненные всякими разностями: мясом, рыбой, овощами, сыром и грибами. Можно было выбрать сразу все, получив огромную лепешку, завернутую в лист пергамента или придумать какое-нибудь блюдо на свой вкус. Подумав, я решила, что лепешка с овощами и сыром определенно есть в списке того, что я бы с удовольствием съела. К каждой лепешке подавали небольшой стаканчик с горячим напитком, чаем, кофе или теплым морсом.
Кейман остался ждать ужин, а я отошла чуть в сторону, чтобы пропустить шумную семью с кучей детей рассмотреть меню. И вдруг поняла, что мы стоим совсем рядом с улицей, на которой мы с Рианой Браунвинг покупали книги. Кажется, прошла целая вечность! А ведь не больше двух месяцев.
– Сто лет не ел на улице. Хочется верить, я еще не слишком стар для этого. Но пахнет вкусно. Держи… Эй, Коралина? Ты в порядке?
Я неотрывно смотрела на крыльцо знакомого магазинчика, ежась от воспоминаний, теперь поданных под совершенно другим углом.
– Здесь мы впервые встретились с Гидеоном. Он назвал мое имя, а Риана быстро меня увела.
– Да, он уволился тогда. Это связали с взрывом в шахте Дома Огня. Многие, рискнув жизнью, переосмысливают цели и планы. Но, похоже, Гидеон передумал возвращаться уже после того, как встретил тебя.
– Что с ним сейчас?
– Пока что в тюрьме. Идет расследование.
– Его же не отпустят?
Я бы не пережила еще одну встречу с ним.
– Нет, после того, что он сделал, ни за что. По крайней мере, пока не убедятся, что он не представляет угрозы.
– Не то чтобы я успокоилась.
– Все это очень сложно.
Я взяла горячую лепешку и лишь откусив немного поняла, что ужасно голодна! И что ароматный поджаристый хлеб, приправленные пряным соусом овощи и расплавившийся сыр – самое вкусное, что я ела за последнее время! Просто невероятно!
Кейман с явным удовлетворением посмотрел на то, как я ем.
Мы спустились вниз, к парку у реки, и расположились на скрытой от посторонних глаз скамейке. Использовав несколько огненных крупиц, Кейман накрыл ее теплым куполом, и внутри стало совсем уютно.
– А Одри? Как она?
– В порядке. С ней уже поговорили. Мы единодушно решили, что она не представляет угрозы, но отдел расследований настаивает на временном заключении до суда. Нам предстоит долго во всем разбираться. Но, думаю, у меня получится выцарапать ее оттуда. Одри нуждается в помощи не меньше вас с Дарком.
Я ела медленно, не столько наслаждаясь ужином, сколько понимая, что когда он закончится, придется задавать вопросы, к ответам на которые я не готова. А ведь так ждала вечера и встречи! Наивная дурочка.
Похоже, Кейман хорошо понимал мои метания, потому что начал сам:
– Давай с самого начала. Меня зовут Кейман Крост. Когда-то давно я основал Школу Темных. Настоящую школу, разумеется. Частную, для детей, чья магия не поддается контролю. Долгое время их отправляли в закрытые школы, которые откровенно калечили. Я стал искать способ помочь хотя бы некоторым. Деллин была моей ученицей. Во время войны Школу Темных разрушили, и я не стал ее восстанавливать, передав все наработки коллегам, в том числе Деллин. Я решил, что имею право уехать, завести семью и забыть о Штормхолде на некоторое время.
Открыв рот, я забыла, что до этого была занята едой, и беззастенчиво рассматривала Кеймана. Хм, об имени он не солгал. Уже в текущих обстоятельствах неплохо.
– Что такое?
– Если Школу Темных разрушили во время войны… вы что, основали ее в семь лет?
– Мы м-м-м… дойдем до этого. Мне немного больше тридцати.
– Немного? Лет на… двадцать?
– На пару тысяч. Просто я слежу за питанием и делаю зарядку.
Я рассмеялась, представив Кеймана в старинном костюме из кружева и блестящих тканей, который однажды видела в учебнике истории.
– Интересная реакция.
– Вы ведь шутите?
– Ну как тебе сказать…
– Вам не может быть несколько тысяч лет.
– Это еще почему? – очень вежливо уточнил он.
– Потому что люди столько не живут?
– В некоторых случаях это огромная удача. Ты дашь мне рассказать или нет?
– Извините. – Я вернулась к лепешке. – Продолжайте.
– После войны я решил, что будет здорово отдохнуть от Штормхолда. Исследовать новый мир, новые места. Отдохнуть от магии, подумать о жизни и вообще. Период отпуска затянулся. До меня долетали слухи, что в Штормхолде не все гладко со светлой магией, но я отмахивался. В истории бывали разные периоды. Расцвета огня и стагнации воздуха, непростые времена для темных и – что мы наблюдаем сейчас – их рассвет. Поэтому я отмахнулся от излишней паники. Пока не встретил одного знакомого. Вообще иной мир недоступен большинству магов. После войны большинство порталов закрылись. Однако каким-то образом один из моих знакомых оказался за границей миров, да не один, а с очаровательной молодой супругой, которая рассказала мне историю, как ее пригласили в Школу Темных, и как она обнаружила, что замок – огромный театр, и как при помощи одного из актеров этого театра, а именно того самого знакомого, сбежала от Даркхолда так далеко, как только смогла.
– Я помню! – не удержалась. – Ингрид рассказывала, что одна из адепток сбежала с преподавателем…
– Да, ты права. Это были они. Когда я услышал о Даркхолде, то понял, что нужно во всем разобраться.
– Вы знали его?
– Его отца. Я не во всем лгал тебе, Коралина. Его отец действительно давно погиб, а до пятнадцати лет Даркхолд жил с отчимом. Довольно мерзкий тип, повернутый на темном боге. В то время их было довольно много. Тех, кто сражался на стороне Акориона. Многие погибли, а многие не афишировали взгляды и сохранили статус, деньги. Отчим Даркхолда получил ребенка Акориона и задался вырастить из него нового темного бога. Но не совладал с силой, погиб. Даркхолд остался один. Люди обошлись с ним довольно жестоко. Поэтому он создал себе и Одри абсолютно безопасный мир. Так, как умел – а учил его садист и псих. Но ты ведь это знаешь, так?
– Да, Одри рассказывала. И я видела шрамы. Но я не понимаю, как трагическая история Дарка связана с Гидеоном, Акорионом и… мной?
– Поймешь. Даркхолд – сын темного бога, полукровка. Это не легенды и не сказки, боги – не мифические существа и не персонажи сказок. Это сильные, очень сильные, практически бессмертные маги. И дети у них очень одаренные. Но без правильного обучения такой дар может натворить много бед. И натворил. Я сразу понял, чей отпрыск может обладать мощью, способной открывать порталы и догадался, кто его мать. А дальше все было просто: всю жизнь она считала, что ребенок умер, так и не родившись. Пришлось распутать клубок, который привел меня к ван дер Гриму, ну и в замок, где Даркхолд устроил – мастерски, надо заметить – Школу Темных.
Мне показалось, или Кейман восхищался Даркхолдом?
– Ты наверняка злишься или будешь злиться, что я не вытащил тебя в самом начале, что включился в игру. Но я хотел узнать о Даркхолде больше. О роли Одри в его жизни, о том, представляет ли он угрозу и есть ли в нем хоть что-то человеческое, что можно попытаться спасти. Я придумал легенду о светлом маге, актере-неудачнике, которому знакомый посоветовал попросить работу у Даркхолда. Он как раз искал кого-то на роль директора. И поначалу был жутко доволен моей игрой.
Кейман хмыкнул, а я подумала, что он и сам недалеко от Даркхолда ушел. Спасти… узнать побольше… надо мной издевались, а он проводил там исследования!
– Я быстро понял, что Даркхолд не такой уж монстр, каким мне его описали. Да, он натворил много дел, но, в конце концов, он никого не убивал и не калечил, а это, поверь, огромная удача. Я увидел искалеченного мальчика, который искал тепло и нормальную жизнь, общество сверстников. Он пытался играть в дружбу, в первую любовь, но злился, когда игры шли не по его плану. Казавшемуся единственным безопасным. Ты часто выбивалась из ожиданий. Даркхолд так увлекся противостоянием с тобой, что даже забыл об Одри. Это ее слегка расстраивало, хотя Одри к тому времени уже наигралась и сама не знала, как жить дальше. Но пока вы все были заняты друг другом, я подгребал к рукам школу. Магистров – точнее, тех, кто их играл. Они и сами понимали, что вне закона. Никому не хотелось в тюрьму, так что Даркхолда быстро предали. Со смертью Олбрана стало сложнее обеспечивать быт, на меня легли закупки продуктов, зелий и всего необходимого для функционирования школы. Скоро у Даркхолда почти не осталось власти – кроме магической, разумеется. И его это жутко бесило. Взрыв был неизбежен, но я рассчитывал, что успею поговорить с королем. Подготовлю его, объясню, что Дарк и Одри – жертвы, а не преступники. Мне хотелось разобраться со всем мягко, но…
– Приехал Гидеон.
Кейман кивнул.
– Да, он проследил за тобой и Рианой, я думаю. Понял, что никаких школ здесь не должно быть и затаился. Гидеон – высокопоставленный маг огня, всю жизнь он проработал на дом ди Файров. Ему не составило труда понять, кто такой Даркхолд и чья кровь в нем течет. Тогда-то у Гидеона и родился план.
– Мне кажется, вы упустили значительную часть истории. О…
Ком в горле мешал говорить.
– О Коралине.
– Да. Упустил. Это его дочь. Она погибла восемнадцать лет назад. Несчастный случай, сорвалась в расщелину во Фригхейме. Тело не смогли поднять, слишком глубоко.
– Я знаю… помню. Видела во сне, только думала, это – мое будущее.
Ее застывший остекленевший взгляд преследовал меня снова и снова, едва я закрывала глаза, забыв принять зелье.
– Не будущее. Прошлое. Ее и твое. Гидеон был отцом-одиночкой, мать Коралины умерла при родах. Он тяжело переживал смерть дочери, ушел с головой в работу. Когда в начале осени он вдруг взял отпуск, все подумали, что снова накатила тоска. Ровесники его дочери пошли в школы магии, перед ними открывались многие двери. Ему больно было видеть несбывшиеся мечты наяву. Так думали в его окружении. Но, оказывается, Гидеон продумывал план, как использовать силы Даркхолда, чтобы вернуть дочь.
– Не только силы. И меня.
– И тебя.
Мы замолчали. Кейман воспользовался перерывом, чтобы закончить есть, а в меня больше не лезло.
– И что я такое? – Вопрос сам сорвался с губ, когда молчание стало невыносимым.
– Ну не что. А кто. И на данный момент ты – восемнадцатилетняя девушка с даром светлой магии. Слегка взъерошенная и, кажется, сытая, что меня очень радует.
– Вы поняли, о чем я. Почему я на нее похожа?
– Так бывает. Не все в нашем мире рождаются привычным способом. Но это не значит, что ты – нечто неодушевленное или несознательное. То есть, несознательное, конечно, но исключительно в силу возраста.
– Все, хватит. – Я выбросила в урну остатки лепешки со стаканом и поднялась. – Я сыта по горло вашими туманными витиеватыми формулировками. Воспитывайте Даркхолда, он вам явно дорог. Я возвращаюсь в лекарский дом.
– Коралина, сядь! – неожиданно грозно рыкнул Кейман, и от неожиданности я едва не присела прямо на землю. – Я пытаюсь тебе объяснить так, чтобы ты, во-первых, поняла, а во-вторых, не наломала дров.
– То есть я глупая?
– Ты? Не закончившая ни одного курса даже самого захудалого факультета Школы Светлых? Девочка, выросшая в крошечном городке на севере? Да!
После этого я окончательно сдулась и растеряла решимость. Снова стало грустно.
– Я же не Даркхолд, – мягко произнес Кейман. – Меня на подростковый бунт брал только один адепт. И то исключительно в виду… неважно. Ты не поможешь себе паникой, истерикой. И точно не разберешься, переругавшись со всеми. Итак, вся магия в мире, в том числе и наши души, есть порождение Хаоса. В основном люди рождаются традиционным путем, ты с ним наверняка знакома.
Я открыла было рот, чтобы добавить уточнение, но в последний момент решила, что это будет выглядеть максимально глупо.
– Но иногда, в случае, если сходится сразу несколько фантастических условий, магическая энергия преобразуется в живое существо самостоятельно. Это настолько мощная и сильная энергия, что ей не нужна душа, не нужен природный процесс зачатия и рождения. Она просто появляется из чистой магии – и становится… кем-то.
– Кем-то? Это кем?
– Кростом. Таарой. Акорионом. Все они появились из чистой магии.
– Они ведь боги.
– Они – сильные бессмертные маги. Да, люди называют их богами, но мир существовал и до них. Каким он был? Сложно сказать. Они меняли его под себя, играли с ним, иногда защищали, а иногда ввергали в хаос. Акорион погиб, оставив после себя лишь трагические воспоминания и сына-полукровку. Таара и Крост остались хранить Штормхолд. Магия развивается, мир тоже. Крост рожден из магии стихий, Таара – из темной. Почему бы не появиться девушке из светлой магии?
– Я ведь не могу быть богиней.
– Ненавижу это слово. – Кейман задумчиво посмотрел на воду. – Но почему нет?
– Потому что я не сильная! На инициации во мне еле заметили магию! Я только пару раз кого-то вылечила – и все!
– Любая сила развивается постепенно. Таара тоже не сразу стала… Таарой.
– А почему я выгляжу, как Коралина?
– Думаю, в момент твоего рождения магия еще не осознала себя, не выбрала облик. Это лишь стечение обстоятельств. Коралина была первым человеком, которого ты увидела после рождения. Ты взяла ее облик, потому что не знала иных.
– Она была к тому времени мертва.
– Да, к сожалению. Но не ты ее убила. Ты не осознавала процессов, происходящих с тобой. Это тяжело для Гидеона, но совершенно неважно в масштабах мира. Коралине не помочь, а ты – живая, имеешь право быть такой, какой родилась. В конце концов, в разных уголках мира порой живут очень похожие люди. Мы не знаем всех секретов душ, рождения и роли магии в этих процессах. Но иногда… очень редко, но порой одна и та же душа перерождается в теле, очень похожем на предыдущее. Это тоже своего рода дар. В нем нет ничего плохого.
– Гидеон…
– Гидеон готов обвинить в своей боли весь мир. Ему можно сочувствовать, его можно понимать, но поддерживать будет только идиот, Коралина. Он не единственный человек, который потерял ребенка. Но другие почему-то не нападают на чужих детей, не сжигают их заживо и не требуют отправиться в мир мертвых, чтобы ему стало легче жить.
– А имя? Как у меня появилось ее имя?
– Мы мало что знаем о светлой магии. Ты увидела девушку – и приняла ее облик, ты услышала ее имя – и оно для тебя стало неотделимо от внешности. Каким-то образом тот, кто давал имя ребенку, это понял. Думаю, что не ошибусь, если скажу, что это был светлый маг.
Я вздрогнула, снова вспомнив застывший взгляд собственных глаз. От знания, что это была не я, а девушка, жившая много лет назад, что это не мрачное будущее, а лишь чужое прошлое, почему-то не становилось легче. Кейман, заметив, что я ежусь, снял куртку и накинул мне на плечи.
– Вы замерзнете.
– Я не мерзну.
Да, когда мы встретились во Фригхейме, его тоже ничуть не смущал мороз.
– Значит, у меня нет родителей. Нет родины. Нет души. Я взяла чужую внешность и имя. Просто… появилась. И зачем?
– Если появилась – значит нужна, – усмехнулся Кейман. – Богиня тьмы появилась не раньше и не позже, а именно тогда, когда темных было мало. Катастрофически мало. В Школе Темных курс – целый курс! – хорошо, если насчитывал десяток адептов. А общее число темных магов в школе редко переваливало за сорок. А теперь они учатся в три смены. Для магии важен баланс. Мир не может существовать без огня, без воды или без воздуха. И точно так же он не может существовать без света и тьмы. Мы храним баланс. Не властвуем, а поддерживаем. Хочется верить.
– Я ничего не могу хранить.
– Научишься. Изучишь силу, поймешь, для чего существуешь. Если повезет, обойдешься без драм, потерь и смерти. Хочется верить, не повторишь наших ошибок. Найдешь друзей, семью. Может, выучишь пару десятков светлых магов. Может, однажды спасешь мир.
– А сколько… – Я облизнула пересохшие губы. – Сколько живут такие, как я?
– Пока никто не умер, – фыркнул Кейман. – Не знаю. Вероятно, долго. Очень долго.
– Очень – это…
– Тысячи лет. Может, вечно. Но это не значит, что мы неуязвимы. Старость с нами не дружит, это так, но вот некоторое оружие и виды магии – еще как.
Кажется, от холода (а может, от обилия панически мечущихся мыслей) я стала плохо соображать.
– Погодите… мы? Вы что, не шутили, когда говорили, что вам пара тысяч лет?!
– Не шутил.
– Боги… нет, стоп! Вы же не…
– Крост.
– Бог стихий?!
– И грозы.
– Что?!
Я снова вскочила. Куртка соскользнула с плеч и упала на землю, а порыв ледяного ветра растрепал волосы.
– То есть все, что я сказал до этого: про твое рождение, светлую магию, вечную жизнь и все такое, тебя не смущало и не пугало, но как только выяснилось, что я – бог стихий…
– И грозы, – зачем-то добавила я.
– Это безусловно. Тебя только эта информация так испугала?
– Да! Это безумие какое-то! Какие боги?! Это сказки!
– Сказка только что купила тебе ужин.
– Докажите!
– Что доказать?
– Что вы – бог стихий! Что вы бессмертный, что вам тысячи лет!
– Как я тебе это докажу? Я не умер. И сейчас не умер.
– Не знаю… есть же книги, есть изображения Кроста, есть…
– Оп – снова не умер.
– Вы не можете богом.
– Смотри, все еще живой.
– Да хватит надо мной издеваться!
Кейман рассмеялся, хотя и несколько сочувственно.
– Коралина, я не издеваюсь и ничего не придумываю. Крост и Таара – не сказки, это вполне себе живые маги. Бог грозы и богиня смерти. Они реальны, обладают колоссальной силой. Теперь к ним присоединишься ты. Давай пройдемся, а то ты совсем замерзнешь. Вот уж не думал, что здесь снова гремят грозы.
Идти оказалось легче. По крайней мере, можно было скрыть дрожь. За последние месяцы я, кажется, познала все виды страха, какие только существуют. Страх стать изгоем, страх перед кем-то сильным и жестоким, страх смерти, страх за другого. И вот, теперь, пробую на вкус страх перед будущим. Мерзкий. Совсем не такой, какой был раньше. А по логике мне бы радоваться, я наконец-то знаю правду о своем происхождении. Вот только я всегда думала, что за мной стоит трагическая история любви или родители просто не знают о моем существовании.
– И что теперь будет?
– Ты поедешь в школу и будешь учиться. Четыре года – обязательная программа. В Школе Бури нет факультета для светлых. На общеобразовательные предметы будешь ходить вместе с темными, у них очень хорошая база. А остальное по индивидуальной программе. Я пытаюсь найти тебе хоть каких-то сильных светлых магов, чтобы поделились опытом, но их, кажется, не существует. Однако принципы владения такой силой одни. Разве что можно не бояться внезапных разрушительных всплесков. А практику мы тебе найдем.
– А потом? Что я буду делать после школы?
– Не знаю. Что захочешь. Построишь карьеру, заведешь семью, друзей. Возможно, найдешь способ восстановить баланс светлой магии в Штормхолде. А возможно, придумаешь что-то еще. Я не знаю, Коралина, я могу лишь научить тебя, как обращаться с силой, которая дала тебе жизнь. Все остальное ты сама.
– Вы ждете слишком многого от девушки, которая даже имя украла.
– Возможно. Посмотрим.
– Если все так радужно и боги хранят мир, поддерживают баланс и все такое, почему вы ушли? Почему вернулись лишь когда услышали о Даркхолде?
Кейман долго молчал, с интересом рассматривая набережную и дома, что стояли почти вплотную к воде.
– У меня есть семья. Я люблю свою жену.
– И причем здесь это?
– В Штормхолде есть человек, даже мысли о котором – уже измена. Вот причем.
– То есть вечная жизнь не гарантирует счастья?
– Наоборот. Она смиряет с несчастьями.
– Звучит так, что хочется прямо здесь и утопиться.
– Кто сказал, что у тебя не будет по-другому?
Он помнил ее. Смутно, пятнами и вспышками, но она – единственное, что он помнил.
У нее единственной были теплые руки, поэтому Даркхолд сразу понимал, чья сегодня смена. Наверное, в этом и есть талант светлых. Все остальные, обрабатывая ожоги, причиняли боль, она – нет. Все остальные ледяными руками с силой втирали в крылья заживляющие мази, а у нее мази плавились на пальцах, приятно растекаясь маслом по коже. Несколько раз он пытался проснуться, чтобы увидеть ее, но тьма и туман, вытащившие его из пламени, не желали отступать.
В один прекрасный день Даркхолд просто открыл глаза.
Палата оказалась пуста. Ни лекарки с теплыми руками, ни Коралины, чей голос он однажды слышал будто издалека. Пустая комната, и он, поддерживаемый потоками магии воздуха посреди. С большим трудом, стиснув зубы, Даркхолд сполз на пол.
Даже сквозь литры зелий боль все же пробилась. Противная, ноющая, охватившая всю спину и крылья. Если бы не страх, толкающий вперед, боль бы его подчинила. Но страх – очень мощное чувство. Перед ним меркнет любая боль, даже самая сильная. Ненадолго, лишь чтобы хватило сил уйти, заползти в какую-нибудь темную щель, как можно дальше от источника страха, и тихо там скулить.
Этот вид страха Даркхолд ненавидел. Он клялся, убеждал себя, что никогда больше его не испытает. Что с силой, подобной его, нет места такой позорной эмоции. Но вот в его мир пришел огненный маг – и будто не было тех лет свободы и абсолютного контроля. Он как будто снова мальчишка, неспособный выступить против отца. Снова ноет спина и страшно хочется есть. Но он ни за что в этом не признается.
Но даже у этого мальчишки хватает ума, чтобы понять – надо уходить. Где бы он ни был, надо уходить как можно дальше. Ничего хорошего от людей ждать не приходится, да он и не ждал. И сделал все, чтобы им и в голову не пришло увидеть в нем одного из своих.
Он дернул ручку раз, затем еще и еще, каждый раз прикладывая все больше силы, но дверь не поддалась. Любую другую он бы уже вынес с мясом, но эту словно ставили зная, что ее очень захочет отпереть некто с силой темного бога.
– Она заперта, – раздался негромкий мелодичный голос. – Они не позволят тебе выйти. По крайней мере, пока.
Даркхолд обернулся. Почему-то при взгляде на худощавую, но довольно симпатичную блондинку лет сорока, он сразу понял, что это она. Та лекарка с теплыми руками. Взгляд сам собой опустился к ее запястьям, и Даркхолд понял, что на них нет браслета с крупицами. Лекарка без магии? Сиделка?
– Кто не позволит?
Он не узнал собственный голос и закашлялся.
– Я не знаю. Король, наверное. Не знаю, кто отдает такие приказы.
– Я арестован?
Это не похоже на тюремную камеру, совсем не похоже. Он хорошо помнил ту, в которую попал после убийства отца.
– Не думаю. Но ты останешься здесь, пока не поправишься. А затем с тобой побеседуют о произошедшем.
Она осторожно улыбнулась.
– Тебе здесь не причинят вреда. Хочешь есть?
Даркхолд покачал головой. На самом деле он продал бы душу за кусок хлеба или даже за глоток воды, но признаться в этом почему-то никогда не мог. Разве что Олбрану, но Олбран мертв.
– Одри?
– Твоя девушка?
– Она мне не девушка. Просто Одри.
Сестра? Нет, совсем нет. Подруга? Какое странное слово.
– Она в безопасности. Жива, здорова, ждет окончания расследования. Не думаю, что ей что-то грозит. Но они должны во всем разобраться.
– Одри ничего не сделала. Я ее заставил.
Еще одна улыбка показалась Даркхолду вымученной.
– Ты сам все расскажешь, когда поправишься. Можно я посмотрю крылья?
Он нехотя повернулся. Попытался расправить крылья, но не смог, они просто не слушались, а от малейшего движения все тело взрывалось болью. К счастью, женщина сама осторожно расправила крылья.
Да, он не ошибся. От ее рук действительно исходило приятное успокаивающее тепло. Странно, что у нее нет магии. В ней определенно есть дар. Может, слишком бедная, чтобы купить крупицы?
– Невероятно… – услышал он изумленный вдох.
– Что?
– Мы… мы не были уверены, что ты выживешь. И что крылья восстановятся, но вчера заходила Коралина. За сутки она сделала больше, чем все лекари столицы за несколько недель!
– Коралина здесь?
Он плохо помнил их последнюю встречу, но в память хорошо врезались серебряные цепи, сковавшие тонкие бледные запястья. Даркхорлд помнил, как вложил последние силы, чтобы цепи разорвать: почему-то ему не хотелось, чтобы Коралина погибла совсем беспомощная. Но он не был уверен, что это не сон. Он вообще порой слабо отличал сны от реальности.
– Она в порядке, жива и почти здорова. Вчера заходила. Удивительная девушка. Она, кажется, тебе снилась. Ты несколько раз произносил ее имя.
Жаль, Даркхолду не снился настоящий отец. Может, темный бог подсказал бы, как жить дальше, когда с таким трудом выстроенный безопасный мир вдруг рухнул. Оставил после себя сожженные крылья, смутные воспоминания, запертую больничную палату и лекарку с теплыми руками, но без крупиц.
Даже сейчас там, где она касалась теплой мазью, боль и напряжение стихали.
– Как тебя зовут? – спросил он.
Прежде, чем ответить, женщина замялась.
– Брина.
– Ты лекарь?
– Нет. Я здесь помогаю. Так… небольшие общественные работы. Ну, вот, сейчас должно быть полегче.
– Брина…
Даркхолд впервые произнес это так. Перед незнакомым человеком, будучи запертым и беспомощным. Еще пару недель назад он скорее лично отгрыз бы крылья, чем вообразил такое.
– Я хочу есть. Можно?
Как-то раз, в детстве, отсидев положенное трехдневное наказание в башне после очередного разочарования, он точно так же спросил отца.
«– Если это все, что тебя сейчас волнует, то нет. Ты не заслуживаешь еды, впрочем, как и силы, которой обладаешь. Жаль, что магии лишить не так просто, как обеда».
– Конечно. Сейчас принесу. Будешь блинчики? – улыбнулась Брина.
Самым сложным было наладить поставки еды в школу так, чтобы никто не узнал. Даркхолд ненавидел даже одну мысль о том, чтобы кое-как перебиваться с хлеба на воду, довольствуясь тем, что удастся своровать или купить в редкие вылазки в город. А значит, все нужно было сделать официально.
Ему повезло, отец не хранил деньги в банке, для этих целей подходили многочисленные потайные комнаты замка. Но деньги – не самая большая проблема. Никто в деревне не стал бы сотрудничать с демоном-убийцей, а Одри не могла позаботиться даже о себе, не то что организовать регулярные привозы пищи.
И снова везение: когда Дарк был почти в отчаянии и решился совершить вылазку в столицу, где к демонам с уродствами относились чуть более лояльно, вернулся Олбран. После смерти ван дер Грима-старшего управляющий уехал, но так и не смог устроиться: пожилых редко брали на работу. Олбран слышал, что у замка новый владелец и рассчитывал получить работу в виду опыта. Да и ему просто некуда было идти.
После его возвращения в замке всегда была еда. Олбран знал, что молодой хозяин ненавидит, когда нет еды, поэтому кладовки ломились. Потом Олбран погиб.
Сейчас ко всем прочим чувствам примешивалось недоумение. Все это мало походило на заключение. В тюремном лазарете не дежурят лекарки и не приносят еду по просьбе. В тюрьме вообще лучше закрыть рот даже если подыхаешь от голода или боли.
Смятение тревожило. Оно не вписывалось в картину мира, а то, что в нее не вписывалось, редко кончалось чем-то хорошим. Коралина – отличный пример.
– Я добыла блинчики с яблоком и с мясом, – сказала вернувшаяся с подносом Брина. – Пришлось сказать, что это для меня. Если они узнают, что ты проснулся, то сначала затаскают тебя по осмотрам, а только потом покормят. К тому времени каша с ужина превратится в сопли. Ненавижу кашу.
Вот в этом воспитанию отца не было равных: Даркхолд умел есть все. Он знал, каким вкусным может казаться зачерствевший хлеб или заветренное вяленое мясо. После смерти ван дер Грима Олбран находил в готовке отдушину, но Дарк с одинаковым аппетитом уплетал и кулинарные шедевры друга и неумелые попытки Одри сделать яичницу.
Впрочем, сейчас блинчики показались ему самыми вкусными из всех, пробованных в прошлом.
– Осторожнее, пожалуйста! – кажется, с искренним волнением воскликнула Брина, когда он накинулся на еду. – Если ты подавишься или получишь желудочный приступ, меня отсюда выгонят!
Он с удивлением прислушался к себе и понял, что совсем не хочет, чтобы Брину уволили. Стоило немалых усилий начать есть медленнее.
Его разрывало от вопросов. Хотелось узнать, что происходит, где тот огненный маг, где Кейман и кто он, твари его раздери, такой, что будет дальше и что его ждет. Но он исчерпал лимит душевных сил на вопросы. Вся решимость ушла в просьбу поесть. От этого было одновременно стыдно и смешно. Он много лет убеждал себя, что достаточно силен, чтобы ни с кем не считаться и никого не бояться. Оказывается, иллюзии рушатся очень болезненно, сгорают вместе с крыльями.
– Что-нибудь хочешь? – спросила Брина. – Книгу? Что-то, чтобы убить время здесь? Может, что-нибудь вкусное, чего нет в буфете?
– У меня что, появился богатый покровитель, который собирается оплачивать все капризы?
– Может быть. Не злись. Я хочу помочь. Здесь скучновато.
– Хочешь помочь – отопри дверь.
– Не могу, прости.
– Почему? Тебе-то что? Скажешь, я сам открыл.
– Не хочу, чтобы ты снова прятался и жил один. Знаю, ты никому не доверяешь, и это объяснимо. Но поверь, есть люди, которые очень хотят, чтобы ты поправился, научился жить со своей силой и нашел способ быть счастливым.
– Кейман? – усмехнулся он.
– И Кейман тоже.
– Кто он?
– Поговоришь с ним сам. Он запретил мне рассказывать тебе что-то, что может тебя напугать или расстроить. Тебе нужно поправиться.
Тут следовало бы облить ее холодным презрением и отодвинуть тарелку с блинами, но он не смог. Поэтому умолк, продолжая поглощать ужин. Жизнь учила не разбрасываться едой: неизвестно, когда выпадет новый шанс поесть.
Дверь палаты открылась. Брина испуганно подскочила, а Даркхолд замер над тарелкой, увидев посетителя.
Никогда еще он не видел других демонов. Никогда не видел таких демонов. У него было человеческое (во всяком случае под темным плащом угадывалось именно оно) и голова волка. Жуткая, с короткой блестящей иссиня-черной шерстью и острыми ушами, увешанными массивными серебряными украшениями. Глаза отливали медью, а голос – когда демон заговорил, Брина содрогнулась – звучал гулко и низко.
– Даркхолд ван дер Грим?
– Что вы здесь делаете? К нему нельзя!
В маленькой Брине, к тому же не обладающей магией, было слишком много дерзости и смелости. Даркхолд почувствовал инстинктивное желание спрятать ее подальше. Раньше он испытывал нечто подобное – осознанное – к Одри. И порой инстинктивное – к Коралине.
– Он очнулся и может сидеть, значит, способен ответить на мои вопросы.
– Он слаб!
– Я не собираюсь мериться с ним силами.
– Он едва не погиб, Редран! Вы не можете вот так ввалиться и допрашивать его.
– Я, милочка, на правах главы Службы Расследований Совета Магов, могу все. А вот вы…
Он смерил Брину насмешливым взглядом.
– Напомните, пожалуйста, кем вы являетесь лорду ван дер Гриму? Родственницей? Опекуном? Законным представителем? Что, никем? Какая жалость! Тогда вам придется выйти, леди. Если не хотите, чтобы я арестовал вас за препятствие расследованию.
– Вы переходите границы. Кейману это не понравится.
– Как жаль, что мне плевать. Оставьте нас. Немедленно, у меня мало времени.
Брина неуверенно посмотрела на Дарка, и он кивнул. Разговоры с законниками его не пугали.
Когда Брина вышла, демон проверил замок на двери и, удовлетворенно хмыкнув, повернулся к Даркхолду.
– Тебе стоит сказать, что мы беседовали о деле. Что я расспрашивал тебя об отце, о детстве, о том, что ты натворил и с чьей помощью. О том, как познакомился с Коралиной Рейн и чем все закончилось. Скажи, что я был груб, бесцеремонен и обвинил тебя во всех прописанных в законе преступлениях.
– А мы будем говорить не об этом?
– Нет. Мы будем говорить о тебе, Даркхолд. О твоем отце – я имею в виду настоящего. И о силе, которую ты способен получить. Точнее о том, как ты будешь ее использовать и на чьей стороне стоять. Лучше, чтобы Кейман Крост и Деллин ди Файр понятия не имели об истинной сути нашей встречи.
– Пока что я вас не очень понимаю.
– Я объясню. Я долго ждал этого шанса и неплохо подготовился к встрече с тобой.
Даркхолд с сожалением отодвинул тарелку с блинами. Все инстинкты вопили: этот Редран, как назвала его Брина, не просто следователь. Даркхолд часто совершал ошибки, но не в вопросах, касающихся темных. Их он чувствовал нутром.
– Ты ведь знаешь о своем происхождении, так? О том, что ты сын темного бога?
Даркхолд кивнул.
– Это все упрощает. Скоро они, – Редран кивнул на дверь, – начнут лгать о том, что желают тебе добра. Что помогут справиться с силой, дадут крышу над головой и еду, станут тебе друзьями. Тебе умело соврут, что ты станешь одним из них. Поверь, они знают все: как отчим издевался над тобой, как ты и та бедная девочка пытались сбежать, как ты, защищаясь, убил ван дер Грима, как провел целый год в тюрьме и как вернулся в замок Акориона, спасаясь от обезумевшей толпы. Они будут использовать Одри, зная, что ради нее ты пойдешь на все. Но правда в том, что они просто-напросто боятся тебя.
– Для начала хотелось бы знать, кто такие эти таинственные пугливые «они», – с легкой усмешкой поинтересовался Даркхолд.
Он не собирался играть в напуганного мальчишку. И не любил, когда им манипулируют.
– Сестра твоего отца, в первую очередь. Родного отца, конечно.
– Таара? Богиня смерти? И я должен в это поверить?
– В родство с богом ты веришь, а в то, что у него осталась сестра, нет?
– Она погибла.
– Ей выгодно, чтобы так считали, но нет. Она не просто не погибла, но и в разы увеличила свою силу после смерти Акориона. Ты ведь слышал легенду о богах-близнецах? О двух половинках одной души, по ошибке Хаоса ставших темным богом и богиней смерти? После того, как Акориона не стало, равных по силе Тааре просто нет. Тех, кто знает правду, почти не осталось. Но Таара не сможет вечно скрываться за именем Деллин ди Файр.
Это имя ему почти ничего не говорило. Даркхолд слышал, разумеется, о Доме Огня с ди Файрами во главе, возможно, встречал и имя Деллин. Но ненависть, смешанная со страхом, заставляла держаться подальше от всех огневиков.
А ведь она, выходит, его тетя.
Даркхолд прислушался к себе. Странно, что известие о близкой родственнице никак не откликнулось. В детстве Дарк бы сошел с ума от восторга, узнав, что где-то в Штормхолде есть всесильная богиня, его родная тетя. И что в любой момент, если ей станет известно о его существовании, он сможет покинуть замок и… что? Ему никогда не хватало фантазии представить свою жизнь вне опостылевших стен.
– Ну, пока что ни Деллин ди Файр, ни Таара меня не навещали.
– Зато Кейман Крост успел, не так ли?
Даркхолд предпочел промолчать. Он не знал, заходил ли Кейман, он вообще не знал, кто этот Кейман такой. Впервые столкнувшись с кем-то, равным по силе, Даркхолд испытывал странные чувства. Не страх. Может, уважение? Хотя вряд ли. Однажды Даркхолд поймал себя на мысли, что каким-то таким ему представлялся нормальный отец. Но он быстро ее отбросил, Кейман так ловко перехватил управление школой, что оставалось только истекать бессильной злобой.
– Крост умеет вешать лапшу на уши наивным темным. Ты, может, ему даже доверяешь. Я долго работал с ним, хотя в последние годы ничего не слышал. Но вряд ли Кейман расскажет, что именно он убил твоего отца. Это ведь обрушит его образ справедливого учителя.
– Убил Акориона? – Дарк нахмурился. – Бога? То есть Крост – не дурацкая фамилия? Он и впрямь бог стихий?
– Видишь, как легко спрятаться за фасадом уважаемого педагога, королевского советника и опекуна несчастных темных магов, страдающих от неуправляемой силы? Да, твоего отца убил Кейман Крост. А Деллин ди Файр была только рада. Но, разумеется, тебе расскажут совсем другое. Будут лгать раз за разом. В мелочах, прикрывая полуправдой неприглядные поступки. До тех пор, пока не поймут, как тебя уничтожить. Поверь, Даркхолд, каждый из них смертельно боится появления сына Акориона. Каждый: бог стихий, богиня смерти, король, главы Домов Стихий, каждый член Совета Магов. Они сделают все, чтобы уничтожить тебя прежде, чем ты станешь таким же великим, как твой отец. И если для этого понадобится играть любящих и добрых – они будут играть лучше любых актеров.
Редран криво усмехнулся.
– Не верь тем, кто сделал Штормхолд таким! Кто загнал темных в самые дальние углы, оставил их вырождаться среди кровожадных тварей. Я – демон, поверь, я знаю, как к нам относятся здесь, в Штормхолде. Знаешь, что случается при каждой трагедии, будь то убийство, пожар или нашествие тварей? Обвиняют темных! Громят дома, сжигают магазины, забивают до смерти. Никто не поможет тебе здесь, в столице, если ты демон. Возможно, будут бояться, но при первом удобном случае уничтожат. Темных не берут на работу, вынуждая за гроши мыть туалеты, темным не разрешают учиться. Это справедливый мир по мнению наших богов?
– Что-то по вам не слишком видно, что темным не разрешают работать и учиться, – заметил Даркхолд.
За дверью послышались шаги. Редран нервно дернул ушами и оскалился:
– Будь их воля, я бы уже отправился в Хаос. Но пока Бавигор граничит со Штормхолдом, они вынуждены с нами договариваться. Мы – их щит от тьмы, что прячется в наших подземельях. Жертвуя нами, они живут в безопасности. Мы работаем на износ и умираем, а они устраивают балы и показы. Мы добываем для них ресурсы, а они каждый год меняют штормграмы. Они хотели бы объявить нас рабами, но знают, что мы будем сражаться. А если с нами будет сын бога… наследник Акориона, равный ему по силе. Бавигор сможет поднять голову. Он сможет торговаться, а не отдавать ресурсы за бесценок. Сможет стать равным Штормхолду. Демоны смогут жить без страха.
Шаги и голоса стали ближе. Демон поднялся.
– Вот за это я борюсь. Ты можешь пересказать наш разговор – и для меня все закончится на виселице. А можешь отправиться туда, где никто и никогда не взглянет на тебя с отвращением. Никто и никогда не проронит ни единого слова лжи. Где твоя девушка будет в безопасности, окруженная защитниками, а не тюремщиками. В Бавигор. В королевство, где ты сможешь быть тем, кем являешься, Даркхолд.
Дверь распахнулась, и грохот заглушил последнее слово Редрана. Но Дарк умел читать по губам:
Богом
Невысокий коренастый лекарь внимательно оглядел палату. За его спиной маячила слегка бледная, но решительная и, кажется, злая Брина.
– Боюсь, я вынужден попросить вас покинуть лекарский дом, – произнес целитель. – Я не давал разрешения на посещения лорда ван дер Грима. Даже вам.
– Как пожелаете, – холодно ответил Редран.
Брина улыбнулась. С неожиданным торжеством во взгляде. Когда демон, проходя к выходу, на несколько секунд замер, глядя ей в глаза, она произнесла:
– Вы немного забыли, с кем имеете дело, Редран. Я не позволю вам делать преступников из жертв. Не забывайте, кто сейчас в тюремной камере, а кто едва выкарабкался после ожогов. И занимайтесь своей работой, а не сводите личные счеты.
– Как радостно, что наконец-то, спустя двадцать с лишним лет, у бедного мальчика появился хоть кто-то, кому до него есть дело. Жаль, что большую часть жизни бедняжка был совсем один.
Брина смерила его яростным взглядом, полным холодного огня, а Дарк едва слышно хмыкнул. Простейшие манипуляции его не впечатляли, отец был куда более искусен в таких вопросах. И надо отдать ему должное: учил приемного сына с полной отдачей. Правда, тот не всегда был готов учиться.
Когда лекарь его осматривал, Брина неотрывно наблюдала, замерев у окна. Дарку хотелось морщиться от касаний ледяных рук, но он мужественно терпел, стиснув зубы. Лекарь был стар и молчалив, но даже по выражению лица Даркхолд понял: он не должен был проснуться. По крайней мере, не так рано и не таким здоровым.
Когда лекарь ушел, Брина принесла чашку горячего чая. Блины уже успели остыть, но он все равно с удовольствием продолжил ужинать. И с любопытством: ждал, решится ли она спросить.
– Редран тебе угрожал?
Дарк покачал головой, хотя и не был уверен в том, что не слышал в голосе демона угрозы.
– Тебе не нужно волноваться о нем. Редран всегда ведет так расследования. Он грубый и бесцеремонный, но он редко ошибается. И никогда не наказывает невиновных. Это лишь его метод, вывести допрашиваемого на эмоции.
– Но я виновен, – заметил Даркхолд.
– В некоторых моментах бесспорно. Но ты не убийца и никто не забудет о том, что сделал лорд ван дер Грим.
Для лекарки она слишком посвящена в происходящее. Недостаточно, чтобы догадаться об истинной теме разговора с Редраном, но знает об отце и Коралине. И кто же тогда эта Брина? Кто-то из числа стражей, присматривает за опасным пациентом? Если так, то отлично маскируется.
– Расследование будет справедливым. Ты совершил много ошибок, но далеко не все из них по своей вине.
Дракхолд предпочел промолчать. Он не считал ничто из того, что сделал, ошибкой.
Пока Брина уносила посуду, он подошел к окну. Сегодня луны не виднелись, небо затянуло тяжелыми темными тучами. На секунду показалось, будто в комнате витает характерный запах дождя и грозы, но затем наваждение пропало.
А потом он увидел Коралину.
Даже к просто прогуливающейся Коралине он не был бы готов, слишком тесно сплелись воспоминание об охватывающем крылья пламени и ее руках в серебряных оковах.
Но она была не одна.
И она летала.
Поднявшись над кронами невысоких деревьев больничного сада на роскошных водных крыльях, Коралина смеялась, крепко держась за какого-то парня. С такого расстояния Даркхолд не сумел его рассмотреть, лишь догадавшись, что он водник – за его спиной мерцали точно такие же, сотканные из воды, крылья.
– Лекарь велел лечь.
Брина вернулась с подносом, полном каких-то зелий и порошков.
– Кто это? – вместо ответа спросил Даркхолд.
Ему показалось, она замялась прежде, чем ответить.
– Наверное, кто-то из соседней палаты. Вы здесь несколько недель. Достаточно времени, чтобы с кем-нибудь подружиться.
Коралина обращалась с крыльями неумело, то и дело теряя высоту. В один момент она не успела подпитать их крупицей и едва не рухнула вниз, но «кто-то из соседней палаты» молниеносно успел ее подхватить.
Даркхолд почувствовал злость.
– Ты должен лечь, – настойчиво повторила Брина. – Если хочешь, можешь спать на обычной кровати, только побереги крылья.
– Их можно отрезать?
– Что?
– Крылья. Можно их отрезать совсем?
– Я не знаю. Давай поговорим об этом позже. Тебе нужно отдыхать. И принять лекарства.
Он нехотя оторвал взгляд от двух парящих в небе фигур, чувствуя горький привкус раздражения.
Коралина играла не по правилам. Но он больше не мог ее заставить им следовать.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ
– Сейчас начнется гроза!
Где-то вдали уже гремело. Порывы шквалистого ветра бросали меня из стороны в сторону, хрупкие водные крылья не умели противиться стихии. Но Элай крепко держал меня за руку, не давая улететь куда-то в кусты.
Я летала всего однажды, с Даркхолдом, но то ощущение полета не шло ни в какое сравнение с тем, которое испытываешь, когда летаешь сама. Я чувствовала за спиной мощь магических крыльев, и огромный простор вокруг. Если бы кто-то дал задание описать свободу, я бы сразу представила полет.
Казалось, после всего, услышанного от Кеймана, я вряд ли смогу уснуть. Я вышла в сад, чтобы немного побыть одной и подышать перед сном, а Элай, как оказалось, уже давно там ждал.
– Не бей меня сразу! – выпалил он, увидев выражение моего лица. – Я надеялся, ты придешь.
– Извини, сейчас не лучший момент для прогулок.
– А можно я сначала предложу тебе идею, а потом ты от нее решительно откажешься?
И он достал из поясной сумки две колбы.
Открыв рот, я смотрела на мерцающие в сумеречном полумраке пары крыльев. Я никогда таких не видела: все перья состояли из кристально чистой воды. Блики падали на стенки колбы, переливаясь всеми цветами радуги.
– Я не умею летать, – тихо сказала я, но Элай уже понял, что победил.
Так мы поднялись в воздух. Летали до тех пор, пока гроза не подошла вплотную к столице и первые молнии не прорезали небо. Я заворожено зависла, глядя на темные тяжелые тучи. С самого моего приезда в Штормхолд такой страшной и сильной грозы не случалось. Элаю пришлось едва ли не силой спускать меня вниз, но даже изрядно вымокнув – ливень начался стремительно и мощно – я чувствовала себя совершенно счастливой.
Напоследок взгляд сам поднялся к окнам палаты Даркхолда. Мне даже почудилось в их темноте какое-то движение, но я списала его на дождь и тени от ветвей.
– Спасибо, – искренне поблагодарила я, – было здорово.
– Я знал, что тебе понравится, – не без гордости ответил Элай. – Спасибо, что доверила мне улучшить момент.
Хотелось спросить, откуда у него такие крылья, но, чуть подумав, я решила не портить вечер расспросами. У Элая есть деньги, это очевидно. С одной стороны мне уже хватило внимания богатого наследника, с другой я не могу всю жизнь шарахаться от сверстников. И выбирать друзей по принципу «лишь бы не богатый» немногим лучше, чем наоборот. Ну, или я просто искала оправдания, потому что Элай мне нравился.
Как бы так ответно его куда-нибудь пригласить? У меня нет ни денег, ни идей, ни знания красивых мест в городе.
Но Элай сам решил мою моральную дилемму:
– Завтра меня выписывают. Увидимся, когда окажешься на свободе, Коралина Рейн.
– Выписывают? – ахнула я. – И ты молчал?
– Не хотел давить грядущей тяжелой разлукой. Надеюсь, скоро поправишься и ты. Жаль, что я слишком поздно набрался смелости, чтобы с тобой заговорить. Но ты ведь не будешь против, если я приглашу тебя куда-нибудь, как выдастся свободный денек?
– Не буду, – на удивление легко и радостно согласилась я. – Дай мне свой адрес или что-то, чтобы я смогла связаться. Напишу, как буду в столице.
– Я сам тебя найду, – весело хмыкнул парень.
– Ты что, тоже не хочешь рассказывать мне о себе?
– Очень хочу, Коралина. Не поверишь, насколько сильно хочу. Но если расскажу, тебе станет не интересно.
Фантазия понеслась на всех порах: показалось, он сейчас меня поцелует. И я даже подавила порыв отшатнуться, хотя последнее, чего хотела, это потакать чужим романтическим порывам в коридоре лекарского дома, после всего свалившегося на меня за пару месяцев. Но уж очень свежа была память о чувстве полета. Очарование парнем, подарившим крылья, оказалось сильнее разума.
Кстати, о крыльях.
– Держи, – я протянула Элаю колбу, – спасибо огромное.
– Оставь себе. Только не летай без присмотра.
– Я не могу! Они ужасно дорогие.
– Я сделал их сам. Так что эти крылья почти ничего не стоят.
– Тогда они бесценные.
– Значит, тем более должны быть у тебя.
– Эй!
Я вздрогнула, когда дежурная лекарка выглянула из своего кабинета и строго погрозила кулаком.
– Немедленно по палатам! Не хватало нам еще ваших простуд! Элай, Коралина! Чтобы через минуту я вас здесь не видела, иначе будете объясняться перед родителями, опекунами и директорами! Кыш!
Элай поднял руки, сдаваясь, и обворожительно улыбнулся лекарке, но она осталась такой же суровой и непоколебимой. Сложив руки на груди, девушка ждала, пока мы разойдемся, и я лишь успела в очередной раз пробормотать «спасибо». Щеки горели румянцем. В очередной раз я прокляла светлую кожу, неспособную скрыть эмоции.
Но спала крепко и без успокоительных зелий, в мягком, едва заметном, свете водных крыльев.
Наутро пришел главный лекарь, довольно пожилой светлый маг, которого я видела лишь однажды, на самом первом осмотре. Он снял повязки, удовлетворенно хмыкнул и сообщил радостную новость:
– Что ж, адептка Рейн, я готов отпустить вас домой. Однако попрошу две недели воздерживаться от использования магии, ну и не нагружать только-только зажившие ручки. Через две недели все ограничения можно снять, а на каникулах приезжайте на осмотр, чтобы я удостоверился, что все будет хорошо. Сейчас я напишу список лекарств, будете принимать дома. А вы пока собирайтесь, вас уже ждут.
Оборвав на полуслове грустную мысль о том, что у меня нет дома, куда можно вернуться из больницы, я почувствовала, как начинаю нервничать. Почему-то новая встреча с Кейманом слегка пугала. Я запретила себе думать о том, что он рассказал и боялась, что сейчас от меня потребуют какой-то реакции.
Быстро собрала сумку, в которую уложила несколько рубашек, книги, а сверху осторожно поставила колбу с крыльями. Окинула себя взглядом в зеркале и направилась вниз.
Хотя вру, еще я на несколько секунд замерла в нерешительности, смотря туда, где за поворотом находилась палата Дарка. Но так и не решилась зайти. Не была уверена, что хочу. И что стоит.
Кейман действительно пришел меня забрать, но вместе с ним возле стойки с дежурными лекарями, стояла магистр ди Файр. В очередной раз я поразилась притягательной красоте этой женщины. Если честно, она меня слегка пугала. От Деллин ди Файр веяло чем-то… очень темным, опасным и холодным. Впрочем, при виде меня она тепло улыбнулась.
– Поздравляю с выпиской. Тебе, наверное, надоело сидеть здесь в четырех стенах, да?
– Здесь довольно неплохо. Все очень милые, есть с кем поболтать.
– В школе будет еще больше.
– Мы едем туда?
Кейман кивнул:
– Да, но сначала вы с Деллин зайдете в пару магазинов, возьмете учебники и все такое. Я заглянул буквально на пару минут, у меня кое-какие дела. Поэтому на сегодня ты под опекой магистра ди Файр. А потом я заеду в школу и там помогу.
Украдкой я выдохнула. Разговор откладывался. Вряд ли надолго, но и то хлеб.
– О, нет, – вдруг вздохнула магистр. – Если я сейчас залезу под стол и сделаю вид, что меня здесь не было, это будет очень непедагогично?
– Да, – откликнулся Кейман. – Я сколько лет превозмогал? Кого ты там увидела?
Я обернулась, проследив за взглядом Деллин, но утром в коридорах лекарского дома постоянно сновала целая толпа. Больные, родственники, лекари, многочисленные шумные адепты лекарского факультета на практике. Пожалуй, единственным интересным существом был демон в длинном черном плаще. Для меня, дитя севера, даже крылатый Даркхолд оказался в новинку, а уж демон с волчьей головой и вовсе вверг в панику. Особенно когда я поняла, что он направляется к нам.
– Редран? – удивленно поднял брови Кейман. – Детка, что ты сделала Редрану?
Магистр скривилась.
– Я у него училась. После войны Редран возглавил Службу Расследований. И взялся меня учить. Я много лет была его помощницей, а потом, когда Редран уже был готов отпустить меня работать самостоятельно, я решила, что быть детективом – не мое. И написала заявление. Редран воспринял это как личное оскорбление и с тех пор меня ненавидит.
– И ты допустила, чтобы он вел расследование дела Дарка?
Магистр невесело рассмеялась.
– Именно я продавила у короля независимость Службы Расследований. Редран сам решает, кто и какие преступления будет расследовать в его отделе. Естественно, он не мог упустить такой лакомый кусочек.
Когда демон с нами поравнялся, Деллин холодно и вежливо улыбнулась:
– Какими судьбами, Редран?
– Иди к демонам, Деллин Шторм, я хочу говорить не с тобой, – хриплым и слегка жутковатым голосом откликнулся демон.
При этом он не сводил с меня взгляд. Звериные глаза с вертикальными зрачками выворачивали душу и заглядывали в самые потаенные уголки сознания. Я поежилась и на полшага отступила, а Кейман нахмурился.
– Коралина едва поправилась. Разговор можно отложить.
– Разговор нельзя отложить! – отрезал Редран. – И я намерен поговорить с ней наедине. Без вашего присутствия.
– Нет уж. Коралина еще не закончила школу. Вне стен учебного заведения за нее несет ответственность опекун, а в школе – я, – ответила Деллин. – Так что ты беседуешь с ней либо в нашем присутствии, либо через четыре года, когда она овладеет магией на достаточном уровне, чтобы себя защитить.
– Защищать ее нужно было до того, как все случилось, – бросил демон. – Впрочем, мне плевать. Леди Рейн, присядем.
Я растерянно оглянулась на Кеймана, и он коротко кивнул. Мы направились к небольшим диванчикам в углу холла. Редран их проигнорировал и взял себе стул, а я опустилась с краю, чувствуя, как дрожат руки. Мне не в чем было себя винить, я оказалась не преступницей, а жертвой, но все же я нервничала.
– Итак, Коралина, мое имя Редран Садалас, глава Службы Расследований Совета Магов Штормхолда. Я хотел бы поговорить с вами об одном деле.
– Я уже все рассказала детективу, который приходил несколько недель назад. Ничего нового о Школе Темных я не вспомнила.
– Школа Темных меня сейчас не интересует, у меня другие задачи. Скажите, Коралина, имя Сван Рейн вам о чем-нибудь говорит?
– Сван? Да, мы выросли в одном приюте во Фригхейме.
От Редрана не укрылось, как я поежилась, и он тут же в меня вцепился.
– Вам неприятны воспоминания о нем? Вы не ладили?
– Мы не общались.
– Но вы ощущаете страх. Или ненависть? Вы злились на адепта Рейна?
– Редран… – начала было Деллин.
– Закрой рот, я не тебя спрашиваю! – отрезал детектив.
– Полегче, – спокойно, но при этом угрожающе произнес Кейман. – Она уже не твоя ученица.
– Так вы ненавидели Свана?
– Я не…
– Ваши глаза говорят об обратном.
– Меня пугает ваш напор. Почему вы спрашиваете о Сване? Он учится в Школе Бури и наверняка доволен жизнью.
А ведь скоро я приеду туда. И мы наверняка встретимся. Хороший вопрос: насколько строгие правила в школе для таких, как Сван?
– Он мертв, – огорошил Редран.
– Мертв? – ахнула я. – Как?!
– Несчастный случай, который я и расследую в данный момент. Какие отношения были у вас со Сваном Рейном?
– Никаких, мы не общались, я уже сказала.
– Но директор вашего приюта поведала, что между вами и Сваном произошел конфликт. Из-за пожара, который начался в вашей комнате. Он обвинил вас в поджоге.
– Он солгал.
– Но вы сбежали после пожара. Почему?
– Я уехала в школу. Тогда я думала, что это единственный шанс и его нельзя упускать.
– Уехали посреди ночи? Никому не сказав? Сбежав во время пожара и даже не поинтересовавшись, не пострадал ли кто-то? Как-то это не очень похоже на «никаких».
– Я не устраивала пожар!
– Я этого не говорил. Но вы убежали посреди ночи. Вы отправились в школу ночью, леди Рейн?
– Рано утром, но…
– Тогда вы должны были застать конец пожара. И ответить на обвинения Свана Рейна. Но вас не было в приюте. Где вы были, Коралина и почему произошел пожар?
Я старалась скрыть дрожь, но Редран наверняка все прекрасно видел. Сван погиб в пожаре? Не может быть! Диана сказала, он все свалил на меня, значит, был жив! Он же огневик, какой огневик вообще способен погибнуть в огне, самый невезучий на свете?
– Я не хотела ничего плохого…
– Я ни в чем вас не обвиняю. Но прошу рассказать правду. Если вы этого сейчас не сделаете, я раскопаю ее сам, но тогда не стану брать во внимание то, что вы пережили в замке ван дер Грима. Если будет хоть малейшее доказательство, что вы виновны в пожаре – вы ответите по закону. Ну а сейчас я даю вам шанс рассказать все, как есть. И даю слово, что не стану ни в чем вас обвинять, в конце концов, вы ведь даже не обладаете какой-либо значимой магией. Ну же, Коралина, решайтесь. Полагаю, магистр Крост и его бывшая жена прекрасно знают, что мое слово дорогого стоит.
Покосившись на магистра ди Файр я увидела, как она закатывает глаза. Редран правда назвал ее бывшей женой Кеймана? Я думала, у них что-то вроде безответной любви учителя к ученице. Сколько вообще раз бог грозы был женат после Таары, с учетом его возраста?
Или…
Теперь я посмотрела уже на Кеймана с немым вопросом. Но он истолковал его по-своему (а может, сделал вид):
– Расскажи. Он просто пугает тебя. Сван Рейн не погиб в пожаре.
Перестав что-либо понимать, я с трудом сглотнула ком в горле и начала рассказывать. Как Сван с дружками явился ко мне в комнату, как устроил пожар, как я сбежала через окно и вызвала помощь, но побоялась возвращаться в приют и решила дождаться отъезда в школу на улице. На моменте встречи с Кейманом я осеклась, но он сам продолжил:
– А потом Коралина встретила меня. Она переночевала в доме, что я снимаю, и отправилась в замок. Я встречался во Фригхейме с Агейром, чтобы убедиться, что слухи о сыне Акориона правдивы. И решил, что встреча с Коралиной – отличное начало расследования. С тех пор я за ней следил.
И я до сих пор не перестала злиться.
– Выходит, Сван Рейн пытался вас изнасиловать. Но потерпел неудачу и случайно устроил пожар, так?
– Да.
– Скажите, Коралина, вы кому-нибудь рассказывали об этом?
– А какое это имеет значение? Рассказывала, наверное. Я не помню! Диане, Кейману, Ингрид, возможно. Одри рассказывала… я не знаю.
– А Даркхолду?
Я удивленно моргнула. Разговор перетек в совершенно неожиданное русло.
– Вряд ли, мы почти не общались…
А потом я вспомнила вечер перед началом учебы. Один из немногих, когда мне казалось, что все может быть хорошо, что я вольюсь в магическое общество Штормхолда и закончу школу. Тогда Дарк взял меня на прогулку и мы свалились в озеро, и тогда же я рассказала ему о Сване.
– Да.
– Что? – Редран сделал вид, будто не расслышал мое лепетание.
– Я рассказывала Даркхолду о Сване.
– Не можете вспомнить, когда?
– Простите, нет. Я не помню число. В самом начале, когда я только приехала в школу. Может, спустя пару дней, может, неделю. Сложно сказать. Это был день перед началом занятий, праздник. Может, в документах сохранилась дата.
Редран кивнул. Покопался во внутреннем кармане плаща и передал мне несколько листов.
– Даркхолд не переносил свои планы на бумагу. Да и во многом импровизировал, я думаю, здесь нас лучше просветит магистр Крост. Но зато другие участники этого театра назвали дату. Коралина, еще один вопрос: во сколько именно вы рассказали Даркхолду о Сване?
– Я не смотрела на часы! И не фиксировала каждый шаг и слово, вы можете объяснить, что происходит и как погиб Сван?
– Это было вечером? Или утром? Может, ближе к ночи?
– Вечером. Часов в восемь, может. После ужина.
– Сван Рейн погиб ночью этого же числа.
– К чему вы клоните?
Я почувствовала себя так, словно выпила целый графин крепчайшего силбрисского кофе: заколотилось сердце, похолодели руки и ослабли колени.
– Всего лишь сопоставляю факты. Даркхолд ван дер Грим узнал о том, что Сван Рейн пытался изнасиловать вас – и через несколько часов адепт Рейн насмерть разбивается, сорвавшись с башни. По словам свидетелей, юношу словно толкнула невидимая, но очень мощная, сила.
– Дарк убил Свана?
– Редран, – произнесла Деллин, – прекрати ее пугать. Никакая сила не способна убивать на расстоянии, и ты это знаешь.
– Никому еще не доводилось изучать силу темного бога. За редким исключением.
– Даже Акорион не умел убивать силой мысли.
– И ты поручишься, что у его сына темный дар не мог развиться?
– Мне не нужно поручаться за очевидные вещи. Даркхолд едва справился с магом огня в очном противостоянии. Убить незнакомого человека на расстоянии сотни километров? Это сказки, Редран. Сван Рейн заигрался в плохого парня, напился и сорвался с башни, а его друзья выгораживают себя и придумывают сказки.
Редран усмехнулся. На волчьей морде ухмылка показалась жуткой.
– Я так ничему тебя и не научил. Что ж, благодарю за содействие, леди Рейн. Если что-то вспомните – свяжитесь со мной через опекуна. И госпожа директор… Коралина Рейн должна быть под охраной до тех пор, пока ван дер Грим не окажется за решеткой. Вне зависимости от чьего-либо личного отношения к кому-либо из участников процесса. Я достаточно ясно выразился?
Кейман поднялся, давая понять, что разговор окончен. Я, чтобы скрыть дрожь, принялась собирать бумаги, которые Редран мне дал и попутно прихватила какой-то листок со стола. Попыталась вытащить его из пачки, уронила и полезла под стол, доставать.
– Мы не враги Коралине. Она будет под защитой, можешь не беспокоиться, – сказал Кейман.
Когда Редран ушел, я выдохнула. Опустилась обратно на диван, на секунду закрыв глаза, а потом пробежалась взглядом по листу, который так неосторожно уронила. Им оказалось объявление: кто-то наверняка должен был расклеить их, но вместо этого небрежно бросил на столик к холле.
– Не бойся, Коралина. Ты имеешь право не разговаривать ни с кем без нашего присутствия. Редран может быть грубым и бестактным, но он хорошо делает свою работу.
«Требуются стажеры!
Светлые маги с любым потенциалом дара от восемнадцати лет. Рассматриваем адептов.
Частичная занятость, почасовая оплата, гибкий график, лекарские привилегии.
Обращаться в отдел найма сотрудников».
– Я могу попробовать?
Магистр сочувственно улыбнулась.
– Боюсь, что нет, Коралина. Школа Бури довольно далеко, в нее сложно попасть из соображений безопасности. Адепты могут покидать территорию только в единичных случаях или на каникулах. Тебе не нужно работать, у нас хорошие стипендии, да и Кейман – твой опекун, и…
Она вдруг осеклась. Посмотрела на Кеймана, как мне показалось, умоляюще.
– Ты что, будешь требовать, чтобы я нарушила правила школы?
– Ей негде больше учиться. Мы так и не нашли достаточно сильного светлого мага. Лекарский дом – не худший вариант.
– Она еще ничего не умеет. Это опасно!
– Коралина – светлый маг. Она не может ничего случайно разрушить или кому-то навредить. Но других способов развить ее силу просто нет, по крайней мере, пока.
Магистр вздохнула.
– Хорошо. Идем, сначала пройдешь собеседование. Надеюсь, магистр Крост продумает твою безопасность с учетом новых обстоятельств. Да, магистр?
– Куда ж я денусь, – хмыкнул Кейман. – До завтра, дамы. Постарайтесь за сутки не уничтожить мир. Он дорог мне как память.
Деллин мягко, но настойчиво, потянула меня куда-то в недра лекарского дома, очевидно зная, где проводятся собеседования, а Кейман направился к выходу. Я не успела задать вопрос, который вертелся на языке, и это было к счастью: выпытывать подробности личной жизни как-то некрасиво. Но от одного не удержалась:
– Даркхолд правда не мог убить Свана?
– Разумеется, нет. Такая способность попросту противоречит законам магии.
Мне бы хотелось, чтобы магистр ди Файр произнесла это с безапелляционной уверенностью. Но увы: в ее голосе вполне отчетливо звучало сомнение.
Меня взяли без вопросов, Кейман не шутил насчет нехватки светлых магов. Собеседование заняло буквально пару минут, а затем магистр ди Файр долго обсуждала что-то с миловидной девушкой, занимающейся персоналом. Составляли расписание, обговаривали условия и все такое. Через час я стала гордой обладательницей новенькой формы – белых брюк и рубашки – и значка с надписью «Коралина Рейн, помощник лекаря».
Неожиданно даже для себя я вдруг поняла, что значок стал самым приятным приобретением за все время в Штормхолде. С ним соперничали разве что крылья, но крылья были подарком, а должность «помощник лекаря» я добыла сама. Теперь бы не провалиться с треском.
Потом мы вышли на сырые улицы Флеймгорда, и я поймала странное ощущение, словно все повторяется вновь.
– Ты в порядке? – спросила магистр, заметив, как я поежилась. – Холодно?
– Все хорошо. Просто вспомнила, как мы с Рианой ходили по магазинам перед школой. Тогда казалось, впереди целая куча возможностей. И новая жизнь.
– Да, жаль, что тебе пришлось это пережить. Когда-то я клялась, что буду идеальным педагогом, буду одинаково хорошо и внимательно относиться ко всем ученикам, принимать справедливые решения и защищать их от всех ужасов внешнего мира. Стоило вспомнить, что до этого я точно так же клялась, что буду идеальным детективом, всех спасу и никого не оставлю безнаказанным. А еще до этого мечтала, как изменю мир и сделаю его добрым, хорошим…
Где-то вдалеке громыхнуло, и темные тяжелые тучи подсветила вспышка молнии. Магистр осеклась.
– В общем, прости, что не смогли защитить тебя.
– Вы не были обязаны.
– Я тебе отказала. Ты ведь просилась в школу. Надо было согласиться тебя посмотреть.
– Ого, вы запомнили.
Деллин улыбнулась.
– Дело в том, что мы с Кейманом не договаривались ворваться в школу в самый последний момент. Я просила одного друга найти информацию о тебе. Просто чтобы убедиться, что ты в порядке после отказа. Выяснила, что твой след теряется, вышла на приют, нашла твою подругу в Школе Воды и выяснила, что ты уехала в какую-то Школу Темных. С учетом того, что Школа Темных действительно когда-то существовала, я стала проверять все замки и поместья времен войны так или иначе связанные с темными. И вспомнила, что старый замок Акориона выкупил ван дер Грим-старший.
– Вы знали отчима Даркхолда?
– Очень поверхностно. Он был другом ярла Фригхейма, мы пересекались пару раз, но я тогда еще училась, только вышла замуж, в общем, было не до политики. Не помню, чтобы меня смутил выкуп замка. Сильный темный, сражавшийся на нашей стороне – мы считали, это к лучшему. После войны было много проблем. Никому и в голову не пришло, что ван дер Грим будет использовать замок как тюрьму для ребенка. Вообще довольно сложно предугадывать действия больного человека. Они зачастую не поддаются логике.
– Куда мы сейчас? – спросила я, желая сменить тему.
– Сначала отдадим список учебников и принадлежностей, чтобы их доставили в школу. Затем купим тебе браслет и крупицы…
– А… – Я прикусила язык, чуть было не спросив «разве они мне нужны?».
Деллин рассмеялась.
– В школе совсем необязательно кому-то знать, на что способна твоя сила. Будешь носить браслет с крупицами, как все.
– Кейман вам рассказал.
– Кейман любит играть в шарады, но, кажется, для разнообразия решил взять в игру и меня. Не волнуйся, твой секрет в надежных руках вместе с моими. Но постарайся, чтобы никто не догадался, это может сильно осложнить тебе жизнь.
– Вам осложнило? – спросила я и затаила дыхание.
Если бы магистр удивленно нахмурилась и спросила «о чем ты?», я бы выдохнула и почувствовала себя чуть лучше – хотя бы часть привычного мира устояла. Но она лишь пожала плечами, словно ее сравнивали с безумной богиней по три раза на дню.
– Мне жизнь осложняло прошлое. У тебя его нет, это хорошо. Есть шанс не наделать ошибок, которые приведут тебя в Хаос.
– Кажется, я схожу с ума.
– Да брось, наш мир не такой уж плохой и сложный. В нем происходят разные вещи, зачастую не самые хорошие, но все же можно найти свет даже в сердце грозы. Ой, что это у тебя с волосами?
Я скосила глаза на прядь, которую магистр взяла в руки, и поняла, что пропустила ее, когда стригла обожженные концы. Когда мы оказались посреди пылающей магии Гидеона, я опалила не только руки, но и волосы. Удивительно, но сожженные волосы не осыпались, и пришлось срезать их серебряными ножницами – другие просто отказывались брать.
– Ничего, – натянуто улыбнулась я, – отрежу, когда окажусь в школе.
Деллин меж тем внимательно рассматривала мои криво обрезанные пакли.
– Нет уж, давай-ка поправим все это перед тем, как ехать в школу.
Я шла рядом с магистром по оживленным, наполненным магией, штормхольдским улицам, размышляя, что второй раз на меня свалилась благодетельница, готовая умыть и приодеть к школе. И хоть первый кончился не слишком хорошо, я все равно, как дурочка, радуюсь новым учебникам, форме и будущей прическе. Должно же мне, наконец, повезти?
Мы затормозили возле большого темного здания на одной из широких центральных улиц. Весь первый этаж был отделан стеклом и бронзой, в витринах виднелись манекены в роскошных дорогих платьях. На фасаде плясали магические огоньки, складываясь в созвездия, они иллюстрировали ночное небо во всей его красе.
«Модный дом Рианнон Найтингрин».
– Нам сюда?
– Да, здесь, работает моя хорошая подруга. Она уже научилась справляться с моими волосами, справится и с твоими.
Я чувствовала себя совершенно лишней в роскошных и просторных интерьерах самого дорогого модного дома Штормхолда. В прошлый поход по магазинам я видела выставленные платья от Найтингрин, а сейчас оказалась в святая святых: главной резиденции.
– Магистр, это необязательно, я вполне могу подравнять волосы сама.
– Если ты имеешь в виду экономию средств Кеймана Кроста, то расслабься. С него не убудет.
– Делл!
Навстречу нам вышла женщина лет сорока, довольно красивая, хотя и немного эксцентричная. Коротко подстриженные волосы были окрашены в разные цвета и задорно торчали в стороны, а брючный костюм был слегка помят. За ухом торчала кисть, испачканная в мерцающей пудре, и блестящие частички сыпались на лацканы пиджака.
– Марьяна, это Коралина Рейн, новая подопечная Кеймана Кроста, – представила меня магистр.
Брови Марьяны поползли вверх от удивления.
– Не знала, что он вернулся.
– Да, мы тоже удивлены. Коралина, это Марьяна – моя давняя подруга. Марьяна сейчас управляющая домом Найтингрин, но для тебя найдет часик-другой. Ничего не стесняйся, выбирай любую прическу, какую захочешь.
Марьяна провела нас куда-то в глубь здания, в большой светлый зал с рядами зеркал и удобных мягких кресел. Вручила мне огромную папку с тысячей разных причесок и принялась осматривать мои волосы, изредка возмущенно цокая.
– Вечно огневики все портят… какой кошмар! Такие роскошные волосы и так сжечь! За такое надо сажать!
– Уже, – хмыкнула Деллин. – Скажем так: спасибо Хаосу, что всего лишь волосы.
– Не знаю ни одного огневика, который не был бы козлом.
– Ты что, снова была на свидании? – улыбнулась Деллин.
– Весело тебе? Это потому что ты замужем.
– А я говорила. Замуж нужно выходить в юности, когда голова еще не работает. Тогда свадьба – это круто. А потом он из принца превращается в непонятного мужика, который неправильно воспитывает твоих детей. И постоянно издевается над твоей готовкой.
– Слышала, Коралина? – рассмеялась Марьяна. – Замуж надо выходить в восемнадцать.
– А можно не надо замуж? – пробормотала я.
– Можно. Но чтобы был выбор – сделаем из тебя красотку. Нравится что-нибудь? Цвет менять будешь?
Я равнодушно перебирала листы с рисунками, с каждой секундой понимая, что, наверное, смена имиджа – не совсем моя история. Разномастные прически не вызывали ровным счетом никаких эмоций. Правда, ровно до того момента, как я дошла до одного портрета девушки с доброй парой сотен мелких косичек на голове.
– Нравится? – тут же заметила мой интерес Марьяна.
– Необычно.
– Делл, мне потребуется часа три-четыре.
Я замотала головой, быстро перевернув страницу.
– Думаю, в Школе Бури такое точно не разрешат.
– А? – откликнулась магистр ди Файр. – Нет, у нас нет правил относительно причесок. Но если вам нужно три часа, тогда я отлучусь по делам. Заодно отнесу все списки и получу документы Коралины в Совете. И провожу его высочество принца Уотерторна в школу. Иначе он по дороге еще что-нибудь натворит, поганец такой. Коралина, пожалуйста, если вдруг вы закончите, а меня не будет, никуда не уходи. Не рискуй и не гуляй пока что одна. Марьяна сделает все, чтобы тебе было комфортно.
В доказательство та многообещающе щелкнула здоровенными ножницами.
– Ну что, Коралина Рейн, говорят, прическа определяет судьбу.
– Никто так не говорит! – донесся голос Деллин уже откуда-то с лестницы.
– Готова к переменам?

ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Дорога в Школу Бури оказалась не такой, как я себе представляла. Мы не полетели в экипаже, запряженном магическими существами. Когда Марьяна закончила, я обнаружила себя с доброй сотней мелких косичек на голове. Их можно было собирать в хвост, делать пучок, плести огромную толстую косу и вообще издеваться, как заблагорассудится.
Марьяна всучила мне десяток бутыльков для ухода и отмахнулась от возражений о том, что мне нечем платить. Кейман, может, и не откажется оплачивать мне косметику, но вряд ли придет в восторг.
– Оставь это. Помогать Деллин – мое любимое занятие. Мы дружим с юности. Ее редкие просьбы напоминают мне о временах, когда была жива Рианнон. Без нее модный дом уже не тот. Скажи, тебя не интересует работа моделью? С этими косичками ты прямо расцвела.
– У меня уже есть работа, спасибо. Мне больше нравится быть лекарем.
Марьяна забавно сморщила нос.
– Вот поэтому я люблю темных. Они не упускают шанса покрасоваться!
Потом меня забрала магистр ди Файр. Показалось, она была чем-то расстроена, но я не стала задавать вопросы. Мы вышли на улицу, где накрапывал дождик, и направились куда-то прочь от стоянки экипажей.
– Мы не полетим?
– Нет, в Школу Бури добираются иным способом.
– А можно вопрос?
– Конечно.
– Я не уверена, что знаю, как правильно спросить. Каких животных вы используете, чтобы летать?
– В основном мужа, – фыркнула магистр, но тут же посерьезнела. – На самом деле это лишь форма магии, которую мы все используем. Мы придаем ей вид животных для эстетики. Но действительно предпочитаем какой-то отдельный вид. Я обычно делаю летучих мышей.
– Прямо как темная богиня из сказок. – Я сначала ляпнула, а потом осеклась. – Получится ли у меня летать самой…
– Вполне. Не сразу, обычно это изучают на втором курсе, но ты все сможешь.
Хотелось бы и мне быть настолько уверенной в своих силах.
Вскоре стало ясно, что мы направлялись к храму, видневшемуся почти из всех точек Флеймгорда. Ко входу вела огромная длинная лестница, даже при взгляде на которую становилось слегка страшно за ноги. Но я, к собственному удивлению, совсем не устала.
– Это – сердце Штормхолда, храм Кроста, – сказала магистр, пропуская меня в поражающий воображение размерами и величием зал с огромными статуями богов и великих правителей. Сейчас храм не имеет религиозной ценности, это резиденция Совета Магов. Здесь проходят инициации, заседания и все такое.
– И тот детектив тоже здесь?
– Да, штаб Редрана на нижних уровнях. Но нам нужно на верхний. Идем.
По винтовой лестнице мы поднимались все выше и выше, и я старалась не смотреть в окна, чтобы не кружилась голова. Стыдно было показывать страх и слабость. Понятия не имею, что мы будем делать, но надеюсь, не потребуется никуда прыгать с храмовой башни. Я вряд ли рискну, даже с крыльями за спиной.
И почему от волнения в голову лезет всякая ерунда?
– Прошу.
Магистр открыла дверь в большой зал под самым куполом и, открыв рот, я прошла к огромной сияющей расщелине в самом пространстве.
– Знакомься, один из порталов, ведущих в Высшую Школу Бури. Дело в том, что школу создавал Крост во время войны, и делал это так, чтобы темный бог не смог туда добраться. Поэтому школа скрыта от посторонних. Кейману придется решить вопрос с твоей дорогой до работы. Идем?
Я колебалась, боясь ступить в бело-голубой магический свет, но магистр настойчиво подтолкнула в спину, не оставив выбора, и шагнула в портал вместе со мной.
Несколько секунд я находилась в совершенной прострации, а потом свет рассеялся, и перед взором предстал замок. Не такой мрачный, как замок ван дер Гримов, намного более светлый, по-настоящему огромный! Где-то впереди виднелись горы, а над огромным полем за школой то и дело вспыхивала магия: кажется, сейчас тренировались огневики.
– Добро пожаловать в Школу Бури! – услышала я знакомый голос.
Он принадлежал не магистру ди Файр и не Кейману, как можно было ожидать, а… Элаю?
Одетый в серо-синюю форму школы, он улыбался.
– Как добралась?
– Ваше высочество, мне кажется, я не снимала с вас домашний арест, – нахмурилась Деллин.
– Я решил, что в ваше отсутствие, госпожа директор, имею право обратиться с прошением к лорду ди Файру.
– И что, он просто так тебя выпустил?
– Ну-у-у… – Элай слегка покраснел. – Он провел со мной воспитательную беседу и убедился, что я все осознал и больше не буду.
– То есть мой муж не использовал тебя, чтобы разузнать сплетни о короле, с которым сам же и поскандалил на ровном месте?
Элай усиленно пытался делать честные глаза, но получалось слабо. На его счастье Деллин не злилась, а вот у меня появились кое-какие вопросы.
– Короля?! Высочество?! Кто ты такой?!
– Ты ей не сказал? – удивилась магистр. – Элай! Сколько раз я тебе говорила, что на лжи не построить дружбу.
– Простите, магистр. С вами просто никогда не заводили отношения из-за влиятельных родственников. Это утомляет.
– Да уж, куда мне, – хмыкнула директор. – Вот что, у меня мало времени, дорогие дети, поэтому без предисловий. Коралина, этого балбеса зовут Элай Уотерторн. Младший сын нашего короля. Врун и раздолбай. Но может быть милым и умным. Элай, если Коралина не сломает тебе еще одну ногу за вранье, то покажи ей все. Твоя комната – сорок вторая, ты легко найдешь ее по указателям. Как и столовую, прачечную, душевые, бассейны и все, что нужно. Так что дружить со всякими принцами совершенно необязательно. Вечером тебе принесут расписание и форму. Ну и поговорите с Кейманом. Что забыла? Кажется, это все. До встречи, адепты, ведите себя хорошо.
Махнув на прощание, магистр направилась к замку. Элай посмотрел на меня с опаской.
Еще один принц на мою голову. Не многовато ли сильных мира сего для вчерашней приютской воспитанницы?
– Ты злишься, – вздохнул он.
– Злюсь, – честно призналась я.
– Просто ты мне понравилась. Когда я представляюсь, многие девушки перестают быть собой.
Я слегка покраснела и не придумала, что на это ответить. «Перестают быть собой»… а я – кто? Я даже не уверена, что я сейчас такая, какая должна быть. Я – это я, или погибшая Коралина? С ума можно сойти.
– На самом деле я игрушечный принц. Самый младший в семье, так что никаким образом не унаследую корону. Разве что Дома Воды, но кому в наше время мешало состояние крупиц магии в качестве наследства?
Пожав плечами, я направилась вслед за Элаем к замку.
Магия бурлила на каждом шагу. Адепты не были стеснены в использовании крупиц и развлекались, как могли: кто постарше, создавал стихийных существ, вьющихся вокруг и создающих ощущение какого-то калейдоскопа, а кто помладше не упускал случая попрактиковаться в магии – не всегда успешно. На наших глазах какой-то совсем маленький паренек запустил себе в лицо струю воды с мелкими острыми ледышками, разревелся – и был отконвоирован в больничное крыло, лечить кучу порезов. Элай только задумчиво хмыкнул.
– Куда хочешь пойти сначала? К себе? Гулять? Обедать?
Он взглянул на часы.
– Хотя скорее ужинать. Через пару часов будет ужин, но я могу договориться, и тебя покормят вне очереди. На кухне меня любят.
– Я не голодна, – соврала я.
Не хотелось выделяться сильнее, чем уже есть. И еще очень хотелось посмотреть школу.
– Тогда идем. Покажу учебный корпус, спортивный, озеро и термы. К обрыву ходить строго запрещено, там опасно. Только тренеру и крылогонщикам есть доступ. Озеро – пожалуйста, но оно не просто так называется озером Сирен. Магистр Дипхейм – сирена, это ее дом и она оторвет хвост каждому, кто рискнет залезть в воду без разрешения тренера.
Элай произнес это с легкой грустью.
– Но здесь есть термы. Изначально школа была крошечная, едва вмещала всех адептов. Постепенно ее перестраивали и расширяли. Несколько лет назад отец подарил школе новый корпус с бассейном и термами. Хочешь, сходим? Тебе там понравится.
Я не была уверена, что готова к водным развлечениям в компании принца, поэтому пробормотала что-то маловразумительное, но очень благодарное. Благо, было на что отвлечься.
Лес. Шикарный, густой, темно-зеленый, с пушистыми елями, чьи верхушки скрывал туман. Где-то вдали виднелись скалы, а за замком, чуть в отдалении, раскинулось невероятной красоты озеро с идеальной зеркальной поверхностью. Казалось, его покой просто невозможно было нарушить, но Элай подхватил с берега камушек и запустил в самый центр, нарушив уединение природы.
– Хм, магистра нет. Странно.
– И часто вы так кидаетесь в магистров камнями?
– Только я и только в озеро Сирен. Никому не говори. Магистр Дипхейм – давняя подруга отца. Я знаю ее с детства.
– Как и директора.
– Как и ее.
– За что тебя наказали?
– За драку. Видишь ли, в моем присутствии не только девушки перестают быть собой. Но и соседи по парте, чувствуя себя слегка…не в своей тарелке, то и дело пытаются самоутвердиться. Я не хочу сказать, что святой и никогда не начинаю драку первым, но директор и не ждет, что я буду пай-мальчиком. После лекарского дома я должен был отсидеть две недели под домашним арестом, но я сумел договориться.
– Ты подкупил магистра?
– Почти. Когда магистр ди Файр отсутствует, за школой следит лорд ди Файр, ее муж. А он в ссоре с моим отцом. Но так как лорд ди Файр – король огня, он очень не против узнать всякие сплетни из дворца и настроения среди советников. Так и живем.
– Тебя не казнят за госизмену? – фыркнула я.
– Скорее наградят. Отец очень уважает хитрость. Смотри, вон там – беседки, вечером в них можно пить чай, по выходным заниматься, если хорошая погода.
– А там что? – Я показала на невысокий кованый забор.
– Кладбище, – легко ответил Элай, и я поперхнулась воздухом.
– В школе?! Здесь что, так опасно?
– Школу основали во время войны с Акорионом. Многие погибли.
Отец Даркхолда… напоминания о темном принце преследуют даже в Школе Бури.
Я добрела до забора, взглянув на ряды белоснежных надгробий. От них исходило неяркое сияние, бросая красивые блики на капли росы на траве и листьях кустов.
– Никогда не видела могил. Так странно осознавать, что за каждой плитой чья-то история.
– Есть и частичка моей, – произнес Элай, указав на одну из крайних могил. – Это моя сестра.
– О… прости, я не знала.
«Аннабет Фейн.
Первой, кто согласился со мной дружить».
– Я тоже ее не знал, она погибла до моего рождения. Симпатичная. Ее портрет висит в королевской галерее. Как-то раз мы с друзьями там бесились и облили его водой. Это был единственный раз, когда отец всыпал мне ремня. Ну что, идем дальше?
Кажется, это был стратегический ход – показать мне кладбище. Даже если бы я хотела дальше злиться, то не смогла бы.
Мы посмотрели спортивные площадки, полюбовались на бой двух групп огневиков, заглянули в хранилище крыльев, где для моих уже выделили ячейку. Я долго стояла, открыв рот, перед высоченным шкафом, полным колб с крыльями. Потом Элай показал вход в учебный корпус – он закрывался на время занятий, чтобы адептам никто не помешал, а затем отыскали мою комнату и условились встретиться через час в общей гостиной, чтобы отправиться на ужин.
Комната оказалась куда меньше, чем апартаменты в замке Даркхолда, но, в отличие от мрачных интерьеров Школы Темных, была светлой и уютной. Кто-то уже доставил мои вещи, а на письменный стол сгрузили заказанные книги и письменные принадлежности.
Подумав, я переоделась в форменные брюки и рубашку. Для пиджака, пожалуй, было слишком жарко, зато я с трепетом прикрепила к груди значок с белой каплей – символом светлой магии. Собрала косички в пучок и придирчиво оглядела себя в зеркале.
Все же мне хотелось, чтобы Марьяна оказалась права, и новая прическа и впрямь ознаменовала начало новой жизни.
Мы пришли к самому началу ужина, когда лишь самые голодные и нетерпеливые адепты штурмовали столики. Но на меня все равно с любопытством поглядывали. То ли из-за прически, то ли потому что я не нашла никого с таким же значком на груди: в Школе Бури просто не было светлых магов.
– Надеюсь, ты не против, чтобы сидеть со мной? – спросил Элай.
– Совсем нет. А твои друзья не будут против?
– Пока что я сижу один. Райс в лазарете. Но он сам виноват, я предупреждал, что этот ром как-то странно пахнет.
Я вздрогнула, когда еда появилась прямо передо мной, едва мы сели. Здесь никто не выбирал, чем будет ужинать, но вряд ли кто-то оставался голодным: я едва осилила порцию салата и поняла, что нет никаких шансов доесть горячее.
– Доброго вечера, господа адепты, – раздался голос, в котором я узнала Кеймана. – Коралина. Рад снова тебя видеть. Ваше высочество, позволите присоединиться к вам сегодня за ужином?
Элай неопределенно пожал плечами, с любопытством рассматривая Кроста. И я вдруг спохватилась:
– Элай, это Кейман Крост, он… вроде как мой опекун.
– Кейман Крост? Тот самый?
– О, вы обо мне слышали? – с искренней радостью отозвался Кейман. – Надеюсь, не от отца? Вряд ли он говорит обо мне что-то хорошее.
– Мы кое-что проходили на истории.
– Польщен. Коралина, вот твое расписание. Тебя прикрепили к группе водников, полагаю, раз уж ты сдружилась с его высочеством, это разумно. Будешь ходить с ними на общеобразовательные предметы. Также четыре дня в неделю с тобой буду заниматься я. Мы учли пожелания твоего наставника на стажировке, так что часы на работу тоже есть.
– Спасибо. – Я забрала папку с расписанием, картой замка и методичками. Разберусь с ними позже, когда смогу остаться в одиночестве и выдохнуть.
Пока Элай и Кейман с аппетитом расправлялись с горячим, я украдкой рассматривала столовую. Огромный зал со стеклянным куполом на две зоны разделили высоким стеллажом, увитым виноградом. С одной стороны ели магистры, с другой – адепты. Только Кейман предпочел наше общество коллегам, да магистр ди Файр когда подали чай с десертом, подошла к нашему столику. Показалось, она была еще мрачнее, чем днем, но все же нашла в себе силы нам улыбнуться.
– Ну что, исследовали школу?
– Да, Элай хороший экскурсовод, – сказала я. – Спасибо вам за все. Мне очень понравилось.
– Я рада, Коралина. Пусть школа станет твоим домом.
Она наклонилась к Кейману, стараясь выглядеть непринужденно, но я уловила в голосе нотки тревоги.
– Мы можем поговорить?
Кейман не успел ответить: всеобщее внимание привлек один из дальних столиков. Над ним кто-то наколдовал густые темные тучи, среди которых зависли небольшие сияющие рамки с какими-то изображениями внутри, я не смогла рассмотреть, с какими именно. Но магистру ди Файр это не понравилось.
– Опять штормграмы… – пробормотала она едва слышно.
И вдруг рявкнула так, что у Кеймана из рук выпала вилка:
– УБРАТЬ НЕМЕДЛЕННО! Я кому сказала, что не хочу видеть это в стенах школы?!
– Аж сам напугался, – хмыкнул Кейман, когда магистр отправилась выписывать наказания.
– Что это такое? – спросила я Элая.
– Штормграмы. Артефакты, которые все с собой носят. Такие пластины. Вообще их запрещено выносить за пределы личных комнат, но народ придумал переносить всю магию, заключенную в штормграмах, в облака. И пользуется ими в любой удобный момент. Я покажу тебе, как это работает…

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71504221?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.