Главная страница | Попаданцы | Старшая сестра его величества. Власть. Шаг 2

Старшая сестра его величества. Власть. Шаг 2
Алёна Цветкова
Чем ближе к трону, тем сложнее идти вперед.
Каждый шаг – это борьба не только с врагами, но и с собой. Я не раз готова была сдаться, забыть про свою цель. И только вера моих друзей, любовь к детям и память об отце, короле Грилории, завставляли найти в себе силы сделать то, что еще мгновение назад казалось невозможным.

Алёна Цветкова
Старшая сестра его величества. Власть. Шаг 2

Глава 1
– Ваша светлость, – портовый нотариус, оформляющий сделку, пересчитав деньги и спрятав их в ящик стола, поднял на меня взгляд, – я должен предупредить, что корабль остался без команды. Они все ушли со своим капитаном.
– Ничего страшного, – улыбнулась я в ответ. – Я задержусь в Беломорье на несколько дней и сама наберу людей…
– Вы можете остановиться в постоялом дворе моего брата, – кивнул нотариус, – это приличное место. Если хотите, я дам сопровождающих, и вас проводят.
– Очень любезно с вашей стороны, – согласилась я. – Мой муж отправляется по поручению его величества с первым же кораблем, и ваша помощь очень кстати.
– Я могу и задержаться, – оскалился Адрей, хватая меня за локоть с такой силой, что я еле сдержала крик.
– Ваша светлость, – теперь нотариус смотрел на него, – вы сами вправе решать, как поступить, но, если вам интересует мнение человека, отработавшего в порту больше двадцати лет, то я посоветовал бы вам не тянуть с отправкой. Сезон ветров начался, а значит, суда со всего северного побережья прямо сейчас полным ходом идут в Аддию. В порт вернуться только те, которые связаны незавершенными контрактами. И только для того, чтобы закончить погрузку или разгрузку. Следующие пару месяцев у нас будет довольно пусто… Мало какой капитан рискнет отправиться в путь в это время года.
Адрей нахмурился, но кивнул. Как бы он не делал вид, что ему плевать на приказы Грегорика, но рисковать головой, чтобы доказать слабость короля – глупое занятие. А Адрей не был глупцом… теперь я знала это совершенно точно. Просто он умело притворялся, играя с отцом в его же игры.
Но и просто так уйти Адрей не мог. Ему просто необходимо было напоследок устроить мне какую-нибудь мерзость.
– Значит я не стану задерживаться, – согласно кивнул он. – Но в таком случае мы вынуждены отказаться от вашего предложения. Да, дорогая?! – он предупреждающе стиснул мой локоть так сильно, что мои пальцы мгновенно онемели, а на глазах выступили слезы. Я открыла рот и попыталась ответить, но от боли пропал голос, и я просто кивнула. – Скажу по секрету, – продолжал он, – моя супруга обожает проводить ночи в самых злачных местах. И если вы подскажете, где у вас в Беломорье проводит ночи самая разбитная матросня, то я сам отвезу туда свою супругу. Я, знаете ли, имею слабость потакать ей в маленьких женских капризах. Да, дорогая?! – угрожающе прошептал он мне на ухо… И снова сжал пальцы.
Я была уже на грани обморока. И вынуждена была снова кивнуть, соглашаясь с теми гадостями, которые он говорил. Ничего, билась в виске одна мысль, пусть он только уедет, я переберусь в другое место. Пусть только он уедет и оставит меня.
До портового кабака Адрей довез меня на наемной карете. Всю дорогу он довольно улыбался. А я с большим трудом удерживала себя в сознании. Локоть, который сжимал мой муж в портовой администрации распух так сильно, что ткань платья натянулась, давила на кожу и причиняла дополнительную боль. Все тело, так и не отошедшее от ночных забав супруга, ныло. Меня стало слегка знобить, вероятно, поднялась температура. Мне бы сейчас несколько дней отлежаться в тишине и покое, но надо было выдержать еще одну, последнюю битву. Пусть только Адрей уедет, шептала я, как заведенная, пусть только оставит меня одну.
– Все, Абрита, приехали, – злобно оскалился он и, толкнув дверцу кареты ногой, приказал, – выметайся.
– Но мои вещи, – растерялась я, – и деньги. У меня с собой ничего нет.
– Ничего, – расхохотался Адрей и кивнул в сторону кабака, – мужиков там много, заработаешь. Тебе не привыкать. А если не сдохнешь, то можешь пожаловаться на меня императору.
Я не собиралась выходить из кареты. Я знала: стоит мне оказаться снаружи, меня уже ничего не спасет. Адрей просто уедет, бросив меня одну. Тайка и Южин, единственные мои люди в обозе, остались в трактире за городом. Как я сразу не догадалась, что угрозы Адрея совсем не шутка, не попытка напугать меня, не месть за те унижения, которые он, по его мнению, испытал по моей вине? Меня заколотило еще больше. Надо было признать, я очень сильно недооценила супруга, записав его в глупцы и слабаки. Но глупой и слабой оказалась я сама.
– Выметайся, – нетерпеливо произнес он, – ты же слышала, я не могу ждать.
Я замотала головой.
– Нет, я здесь не останусь! Отвези меня в приличный постоялый двор!
Но Адрей, мерзко захохотав, изо всех сил пнул меня в бедро, выталкивая из кареты.
– Проваливай! Не заставляй меня применять силу!
Я смотрела на него с ненавистью. Если бы можно было испепелить взглядом, то Адрей непременно вспыхнул бы сгорел в синем пламени. Выбора у меня не было. Этот бой я проиграла.
Возможно, если бы я стала умолять его, он бы сжалился надо мной. Но я не собиралась. Упрямо вскинула подбородок и, распахнув дверцу кареты, спрыгнула на землю. Мне, конечно, будет довольно непросто выбраться из этих трущоб, я слишком привлекательная и легкая добыча для местных обывателей. К тому же я была нездорова: меня бил озноб, а в местах укусов по всему телу горело и дергало. Но лучше пропасть здесь, чем умолять Адрея. Я понимала, за свою помощь он запросит огромную цену. И не готова была платить ее.
Кучер громко свистнул и карета за моей спиной тронулась с места и укатила прочь, оставляя меня одну посреди дороги. Мне повезло, время было достаточно раннее, чтобы ночные тати еще не вышли на охоту.
Я вздохнула, прикрыв глаза, чтобы отрешиться от боли, от плохого самочувствия, от всего. Мне нельзя быть слабой. Только не сейчас. И мне нужно подумать, что делать дальше. Торчать посреди дороги, демонстрируя на себе богатые украшения, да и себя тоже, – не самая умная мысль. Но и бежать куда-то, не продумав план действий, тоже глупо. А вот нанять парочку местных, чтобы помогли мне выбраться из этой дыры в приличное место вполне возможно. Цена, конечно, будет неприлично высока, но свою жизнь я оцениваю гораздо выше, чем стоимость всех побрякушек.
Я зашагала в сторону трактира, на ходу снимая с себя серьги, кольца и подвеску. Это мой капитал, необходимый для того, чтобы выбраться из портовых трущоб и вернуться в Ясноград. Знакомых в Беломорье у меня нет… кроме того, нотариуса. Значит, я должна добраться до него. Он поможет мне поселиться в приличном постоялом дворе и займет денег на дорогу. Мне много не надо. Обойдусь без обоза. Мы с Тайкой и Южином вполне можем ехать втроем, верхом на лошадях. Заодно можно будет заехать в пещеры и забрать рюкзак с кубками… Все равно его нужно переправить в Республику Талот к Митке… Вернее, к купцу Ин Го Лину…
Я спрятала все снятые украшения, кроме одного кольца, за пазуху, открыла дверь кабака, из которого пахнуло кислым вином, запахом давно немытых тел и перегаром… Вполне привычный аромат в Нижнем городе. Просто я уже забыла.
К счастью, в кабаке было почти пусто. Только несколько человек в самом дальнем углу пили, весело смеясь и громко чокаясь кружками. На меня они даже не взглянули. Я с облегчением подумала, что Адрей все же просчитался. Большинство матросов покинули порт на своих кораблях еще вчера перед бурей. А те, которые остались, еще не проснулись после вчерашней пьянки.
– Эй, хозяин, – я с силой хлопнула по засиженной мухами стойке. Здесь нельзя было показывать свою слабость, поэтому я держалась спокойно и уверенно, несмотря на терзающую тело боль и жар. – Мне нужно добраться до портовой администрации, и хочу нанять твоих людей для сопровождения. Я щедро заплачу за работу. – убрала ладонь чуть в сторону, оставляя на прилавке кольцо.
Кабатчик, на мгновение задержав взгляд на кольце, кивнул.
– Идет, – буркнул он, одновременно неуловимым движением сметая кольцо под прилавок, – мой сын отправился за вином, как вернется, отвезет тебя куда скажешь. А пока подожди, – он кивнул на столик у самого прилавка. И добавил, – я присмотрю за тобой, чтоб мои гости не обидели.
– Благодарю, – искренне улыбнулась я кабатчику.
Он ответил на улыбку, показывая черные, поеденные кариесом зубы.
– Не боись, девка. У меня приличное заведение. Сам ночной король Яснограда не брезгует, – он мотнул головой в сторону компании, которая прямо в этот момент взорвалась хохотом, после очередной шутки.
Я ошеломленно повернулась и вдруг ясно услышала знакомый голос… Гирем?! Накатила такая слабость, что я вцепилась в стойку обеими руками, чтобы не упасть.
Гирем… Сердце отозвалось болью.
Гирем… Ноги сами понесли к нему.
Гирем… Я страшно боялась, что он будет совсем не рад меня видеть, но не подойти к нему не могла.
– Гирем, – прошептала я еле слышно, чувствуя, как по щекам катятся непрошенные слезы.
Он поднял на меня взгляд… Чужой. Холодный. Равнодушный.
Это было, как контрольный выстрел в голову. Куда там Адрею со всеми его потугами причинить мне боль и заставить страдать. Все мгновенно забылось и ушло на второй план. Остался только этот равнодушный холод, который, как черная бездна под ногами, обещал мне погибель. Я судорожно всхлипнула… отступила на шаг. Истерзанное тело заныло с утроенной силой. Жар полыхнул так, что губы мгновенно спеклись, а глаза высохли.
Я же не собиралась ему навязываться! Я же просто хотела увидеть его еще раз. Я со всем справлюсь и сама… Попыталась удержать лицо, но у меня ничего не вышло. Сделала еще один шаг назад и уперлась поясницей в соседний столик.
– Ваша светлость, – Гирем нахмурился, – что вы здесь делаете?
А я не могла ответить. Я даже дышать не могла. «Ваша светлость»… Перед глазами потемнело, мир вокруг сделал кульбит… и, прежде, чем мое сердце перестало биться, я увидела перед глазами грязный, заплеванный пол портового кабака.

Глава 2
Пришла я в себя уже ночью. Я лежала в постели с мокрой тряпкой на голове, в распахнутое окно, из которого тянуло морской свежестью, смотрела полная луна. Ее серебристые лучи широкими мазками прочертили полосы на деревянном полу: от окна к тяжелому массивному креслу. На нем, развалившись и положив голову на грудь, спал Гирем.
Я улыбнулась. Значит, он меня не бросил. Я смотрела на него и не могла насмотреться. Прямо сейчас, едва придя в себя после обморока, вызванного физическим состоянием и душевным потрясением, я была бессовестно счастлива.
Захотелось до него дотронуться. Ощутить его ответное прикосновение. И я даже потянулась рукой в его сторону, но вовремя опомнилась. А вдруг он уйдет? Одернула руку, спрятала ее под одеяло. Я не хочу, чтобы он уходил. Сразу стало холодно. И одиноко.
Гирем был рядом, но означало ли это, что он простил меня, что он снова со мной? Сердце отчаянно кричало «да!», но я знала, оно может и обмануться. Гирем – порядочный человек. Он не оставил бы женщину в таком состоянии без помощи, даже если бы на моем месте была любая другая. И от этого было больно. Мне так страшно было оказаться для него этой «любой другой»…
Словно почувствовав мой пристальный взгляд, Гирем зашевелился. Открыл глаза. Взглянул на меня. А я постаралась скрыть от него тревожное ожидание… У меня будет шанс сохранить себя только если я не поддамся отчаянию, которое подступило так близко, что я чувствовала его ледяное дыхание затылком.
– Елька, – улыбнулся он, – как ты?
Елька… Елька, а не ваша светлость! Облегчение нахлынуло на меня, как штормовая волна на берег, взламывая и смывая все на своем пути. Тело стало ватным, а за спиной опустело, и я провалилась куда-то, расплываясь в постели, как желе.
– Теперь хорошо, – улыбнулась. – Спасибо тебе. Гирем, – я запнулась, не зная как спросить, что же будет дальше.
Он тяжело вздохнул, не вставая с кресла потянулся ко мне и взял меня за руку. Его прикосновение опалило меня, заставляя дышать чаще. Как же я соскучилась!
– Елька, – Гирем вздохнул. Он не улыбался, он был встревожен, но я больше не боялась. Я видела правду в его глазах, в которых пылали точно такие же чувства, как во мне. – Я видел раны на твоем теле. Это он?
Я кивнула. Адрей казался таким далеким и таким неважным, что сейчас уже ничего не имело значения. Мне было плевать на него, когда он был рядом. А уж теперь, когда его не было, мое замужество казалось миражом, фикцией и незначительной мелочью.
Но не для Гирема. Услышав мой ответ, он зло оскалился, вздергивая верхнюю губу, как зверь.
– Значит, не зря мы с ребятами подкараулили его прямо в порту, перед отплытием, – проворчал он, продолжая сжимать мою ладонь.
– Это опасно, Гирем, – покачала я головой. – А я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось. Из-за меня, – добавила через паузу. – Я никогда не прощу себя, если ты пострадаешь из-за меня.
Гирем тихо рассмеялся. Злость на Адрея никуда не делась. Она так и осталась в его взгляде, но на меня он смотрел совсем по-другому.
– Елька, ты забыла кто я? Я не какой-нибудь аристократишка, – он презрительно скривился, – который только и может вымещать свою ярость на женщине. Я бы никогда бы с тобой так, – он обозначил взглядом мое состояние, – не поступил. И ни с кем другим. И поверь, если со мной что-то случится, твоей вины в этом не будет. Но я никогда и ни за что не стану прятаться за твою спину.
Я кивнула. Да, Гирем именно такой. Я нисколько в этом не сомневалась. Но и я такая, какая есть. И он понял.
– Я был осторожен, – улыбнулся Гирем, – он даже не узнал меня, не переживай. Обещаю, со мной ничего не произойдет.
– Хорошо, – улыбнулась я. Желание оказаться в его объятиях было нестерпимым. Я слегка, на пару миллиметров, подвинулась к стене, освобождая ему место рядом с собой и не отрывая взгляда. Он все понял. Улыбнулся, коснулся губами моей ладони…
– Ты вся в синяках, Елька. Тебе будет больно от моих прикосновений.
– Нет, – мотнула я головой, – мне будет намного больнее, если ты меня не коснешься, Гирем. Я очень соскучилась.
И он снова все понял так, как надо. Резко вскочил, скинул рубаху и штаны и нырнул под одеяло, бережно заключая меня в объятия.
– Елька, – горячо прошептал он мне в ухо.
– Гирем, – жарко выдохнула я, чувствуя, как в объятиях любимого я мгновенно вспыхиваю от страсти.
Как же эта ночь была не похожа на все остальные. Даже те, которые мы проводили вместе. Самые легкие касания Гирема заставляли меня стонать гораздо громче, чем раньше. Как будто бы вся та боль, которую я вынесла в руках Адрея, сделала меня еще более чувствительной и чувственной.
Мы так и уснули вместе. И только утром, после завтрака и обработки всех моих синяков и немного затянувшихся ран, мы смогли поговорить.
Оказалось, что Жерен на самом деле многое от меня скрывал. Раз я ушла, значит, я больше не с ними, не ночная королева и, вообще, совершенно посторонний для ночного мира человек. А «не своим» никогда ничего не рассказывают. Таковы правила, и не второму лицу в преступном мире Яснограда их нарушать. И таково было желание Гирема.
Но сейчас он не стал ничего скрывать от меня.
– Помнишь, у нас началась война с молодыми и дерзкими? – спросил он, когда мы завтракали прямо в номере.
– Помню, – кивнула. Я, конечно же, не забыла, с чего все началось год назад. Тогда конфликт прекратился только потому, что трое главарей было арестовано за нападение на господина Элдия, бывшего секретаря Дома Гильдий. – Они вернулись?
– Ага, – ответил Гирем. – Пару месяцев назад. Но оказалось они никуда не уходили. Просто присмирели немного, ушли в тень. – Он вздохнул, – мы их недооценили. Думали, что победили, оказалось, всего лишь выиграли битву… И за этот год их люди завербовали много наших. А когда их главари вернулись, в одну ночь пожары вспыхнули в каждой лавке, в каждой харчевне Нижнего города. Небольшие, такие, чтоб никто пострадал и не было ущерба, но чтобы всем стало понятно, я больше не могу их защитить. А у нас в Нижнем городе все просто, – он вздохнул, – не справляешься – уходи. Меня просто сместили. Жерен окончательно перебрался в Средний город, выкупил патент ювелира и сейчас занимается тем, что ему нравится. А я вот, – развел он руками, – болтаюсь туда-сюда, пока мое дело не замяли.
Гирем отвернулся. Ему было больно говорить о своей потере.
– Но как же так вышло? Эту троицу должны были отправить на каторгу на веки-вечные! Я уверена, что за ними тянется длинный хвост.
– Верно, – согласился Гирем. – Их отправили на каторгу на десять лет. Но ты же помнишь, что у них были покровители на самых верхах? Даже барон Грац ничего не смог сделать, когда король освободил их особым указом.
Я присвистнула, от удивления забыв о том, что это вульгарно и, вообще, не подобает герцогине выражать эмоции таким примитивным способом.
– Ничего себе связи! – пробормотала удивленно. – Но, Гирем, это же совсем не тот уровень, чтобы вмешивать его величество! Обычно король своим указом милует аристократов, а не каких-то там отдельных грабителей и воров… прости, – извинилась, когда поняла, что именно произнесла. Но Гирем только кивнул. То ли соглашаясь с моими доводами по поводу вмешательства его величества, то ли принимая извинения за пренебрежительное «каких-то воров».
– Адрей сказал, что тебя лишили титула? И имущества? И теперь тебе грозит виселица, – перевела я разговор немного в другое русло.
Гирем кивнул.
– Да, это правда. Титула меня лишил король, имущества – молодые и дерзкие, устроившие поджог, а виселица, – он усмехнулся, – грозит мне давно. Переживать не о чем, Елька. Все это – ерунда.
Я вздохнула. Ерунда. С одной стороны – да, а с другой… я же знала, как Гирему дорога приставка барон имени.
– Видишь, как хорошо, что ты не вышла за меня замуж, – улыбнулся он, – иначе перестала бы быть богатой аристократкой и могла бы стать вдовой.
Он вроде бы пошутил. Но шутка вышла такая же неловкая, как и мои слова про воров. Я пожала плечами:
– Твой титул никогда не имел для меня значения, Гирем. Ты же знаешь, я была с тобой не потому, что ты барон или ночной король.
– Но почему тогда ты выбрала не меня? – Гирем подвинулся ко мне вплотную и заглянул в глаза. – почему, Елька?!
Я на секунду замешкалась. Мне, как никогда сильно хотелось рассказать Гирему правду о себе. Сейчас ведь уже можно. Он поссорился с Адреем и с его отцом, ведь иначе Третий советник защитил бы его перед королем. Значит, он уже с ними не связан. А мне так тяжело скрывать от него себя настоящую. Но что-то мешало мне признаться, какая-то маленькая заноза беспокойно ныла, останавливая слова, готовые сорваться с губ.
Гирем вздохнул, обнял меня и притянул к себе. Положил подбородок на мою макушку.
– Не отвечай, я знаю правду, – в его голосе я услышала какую-то торжественную грусть. – Туз рассказал мне о вашем уговоре, Елька. Я знаю, что ты пошла на это ради Анни и своего будущего ребенка. Но я готов ждать, когда ты родишь Тузенышу сына и вернешься ко мне. Представляешь, – он рассмеялся, – у наших детей будет сестра императрица и брат король…
Я вздрогнула. Слова Гирема, как наждачная бумага, оставили на сердце множество царапин.
– А еще, – он ничего не заметил и продолжал рассказывать свое видение прекрасного будущего, – Туз обещал посодействовать перед его величеством, но позже. Когда все забудется. Все же Тузеныш протащил документы и лично подписал их у короля. Нехорошо будет, если король будет казнить и миловать одного того же человека одновременно.
– Тузеныш?! – ахнула я и отстранилась. – Это все устроил Адрей?!
– Ага, – рассмеялся Гирем, – твой мерзавец-муженек решил пойти против отца. И у него почти получилось. Но он не учел, что быть приятелем короля – слишком мало для того, чтобы сместить советника. Его величество пару раз подписал документы, которые Тузеныш ему подсунул, а на третий – передал их Тузу, чтобы тот сам разбирался.
Мы замолчали. Не знаю, о чем думал Гирем, а я радовалась трем вещам:
Что я не успела признаться ему, что я принцесса Елина.
Что Адрей смог обмануть своей наигранной глупостью не только меня, но и своего отца. Не только я недооценила эту сволочь. И это неожиданно оказалось приятно.
Что Гирем прямо сейчас обнимает меня… Сердцу не прикажешь. Несмотря ни на что, я любила его – человека, который работал на моего врага.

Глава 3
Из Беломорья я уехала только через две седмицы, и все эти дни мы с Гиремом были вместе. Раны, нанесенные Адреем почти зажили. От синяков, ссадин и следов от укусов на теле очень быстро не осталось и следа. Больше времени заняло врачевание моей души.
Я сама не заметила, как изменилась за эти полтора месяца. Раньше я никогда и ничего не боялась, несмотря на все те беды, которые свалились на меня восемь лет назад. А сейчас я вздрагивала от неожиданного прикосновения, а резкое движение или громкий крик рядом со мной непроизвольно заставляли пригибаться и вжимать голову в плечи.
Сейчас я прекрасно понимала, что Адрею почти удалось сломать меня, причем так, что я сама этого даже не заметила, пока не стало слишком поздно. Но теперь я могла проанализировать все, что произошло. Смогла увидеть те крючки, на которые он подвесил меня, лишая опоры и желания постоять за себя.
И первым была наша брачная ночь. Неизвестно, как все повернулось бы, если бы мой план удался, и Адрей всю ночь предавался бы любовным утехам с воображаемой Елькой. Но все вышло так, как вышло. И утро я встретила измученная физически и опустошенная морально из-за того, что мне пришлось провести ночь с человеком, которого я ненавижу.
Пусть заслуги Адрея в этом событии не было, но вот его последствиями он смог воспользоваться в полной мере.
Насилие в дормезе, которое впервые случилось в то же утро, пока я не пришла в себя и не могла сопротивляться; словесные оскорбления, которыми Адрей сыпал, не давая мне времени ответить или хотя бы придумать ответ; заверения, что я никому не нужна, что за меня никто не заступится, чтобы он со мной не сделал; постоянные угрозы физической расправы… у меня просто не было ни единого шанса остаться собой. Мне просто повезло, что мы приехали достаточно быстро, чтобы я не смирилась окончательно с таким положением вещей; что Адрей должен был уехать и не мог больше давить на меня; и что я встретила Гирема, который помог мне прийти в себя и избавиться от кошмарных воспоминаний. Если бы хотя бы что-то из этого не сработало… Когда я представляла такой вариант развития событий, под ложечкой холодело. У меня не было бы ни единого шанса.
Потому, несмотря на желание вернуться домой, к детям, как можно быстрее, я задержалась в Беломорье так надолго.
Но все когда-нибудь заканчивается. И утро, когда мы с Гиремом должны были расстаться, настало. Я отправлялась в Ясноград, а Гирем – в Аддию. Несколько месяцев назад там всплыли драгоценные камни, которые могли принадлежать только королевской семье Грилории. И Гирем по поручению Третьего советника поехал разобраться с этим делом и найти концы… и, вероятно, удостовериться, что принцесса Елина на самом деле мертва, а камни вытащили на белый свет ее сообщники. Последнее было только моими мыслями, но я нисколько не сомневалась, что Третий советник, даже увидев голову «принцессы», обезображенную жарой Аддийской пустыни, не поверил окончательно в мою гибель.
А я снова порадовалась, что не рассказала правду Гирему. Обманывать человека, которого любишь, не правильно, но я сделала свой выбор уже давно. Мои жизнь и мое счастье – ничто по сравнению с короной Грилории. К тому же у меня еще оставалось время на личное счастье. Пройдет еще немало лет, пока я наберу достаточно сил, чтобы свергнуть Грегорика и посадить на трон Фиодора.
– Госпожа Еляна, – окликнул меня слуга, отвлекая от так некстати накативших мыслей, – ваша лошадь готова.
– Елька, – Гирем, к которому я прижималась прямо в общем зале харчевни, не обращая внимания на всех остальных посетителей постоялого двора, в котором мы остановились, – ты уверена, что хочешь поехать одна, без охраны?
– Уверена, – улыбнулась я. – Мои люди ждут меня в постоялом дворе под стенами Беломорья. Я же тебе рассказывала про Тайку и Южина. Дальше мы поедем втроем. И, Гирем, это гораздо быстрее и безопаснее, чем тащиться в карете. Вот тогда придется нанимать целую армию, и мы будем слишком заметны. А я предпочла бы доехать до Яснограда незаметно.
– Охрана и сейчас не помешает, – вздохнул мой любимый, нежно обнимая меня и дыша прямо в макушку, – я за тебя переживаю, Елька.
– Все будет хорошо, – я прикрыла глаза, стараясь запомнить это мгновение навсегда. – Я справлюсь, ты же знаешь…
– Знаю, – печально выдохнул Гирем и добавил, – иногда мне хочется, чтобы ты была не такая самостоятельная… и не такая целеустремленная… тогда бы мы с тобой давно были вместе.
– Если бы я была не такая, – я рассмеялась, – ты бы не любил меня так, как сейчас. И потом, не такая я уж и самостоятельная. Вот команду я бы без тебя набрать не смогла… Что, вообще, за дурацкое правило, что женщина не может приказывать капитану?
Гирем рассмеялся:
– В Аддии тебя бы и на борт не пустили. Там говорят, что женщина на корабле – к беде.
– Угу, – согласилась я, – а еще там говорят, что рождение ребенка на корабле – к удаче. Хотела бы я посмотреть на беременного мужчину…
Гирем фыркнул, а потом неприлично громко заржал. А вот мне почему-то было не так смешно, как ему. И я только слегка улыбнулась. Да, у нас в Грилории формально было провозглашено равенство полов, но чтобы найти капитана, готового пойти под мое начало, нам пришлось потратить немало усилий. И это при том, что после бури в порт вернулось всего несколько судов, и капитанов, желающих наняться на работу, было гораздо больше кораблей.
Но зато капитан мне достался очень спокойный и благоразумный. Он сразу же отправился на верфь и взял на себя руководство ремонтом. Я пыталась, но после того, как хитро улыбавшийся мастер-корабел выдал мне фразу на профессиональном сленге, в которой я поняла только предлоги, пришлось отступить и передать все на откуп специалисту.
И команду мой капитан набрал такую же, под себя. Спокойную и даже немного флегматичную. Я немного заволновалась… пусть у меня нет опыта морских путешествий, но я примерно представляла, какая суматоха должна царить на корабле во время шторма. Не проспят ли мои флегматики все на свете? Но капитан заверил, что каждого члена команды он хорошо знает лично, и во время опасности они не теряются, не медлят, а действуют быстро. Зато во время спокойного плавания можно не бояться, что команда будет вести себя буйно. В его словах был резон, а значит, мне снова пришлось довериться профессионалу.
– Елька, – Гирем подсадил меня на лошадь и теперь смотрел снизу вверх, – я вернусь не скоро, но обязательно найду способ навестить тебя. Будь осторожна, и никогда не спорь с Тузом. Он мерзавец, Ель… Все же ты зря связалась с ним.
– Как и ты, – кивнула я и улыбнулась, – все будет хорошо, Гирем. Я отправлю весточку, когда доберусь…
Но Гирем отрицательно махнул головой:
– Завтра меня здесь не будет. Я поеду в Аддию. Я и так слишком задержался в Беломорье. Проклятая принцесса! – вырвалось у него, но он тут же замолк, не договорив до конца.
Я согласно склонила голову и тронула пятками лошадь, отправляя ее в путь. И Гирем остался стоять у дороги, глядя мне вслед и даже не догадываясь, что «проклятая принцесса» все это время была рядом с ним.
До постоялого двора под стенами Беломорья я добралась очень быстро. И чем ближе подъезжала, тем сильнее колотилось сердце. Как там мои верные друзья: Тайка и Южин? Как пройдет наша встреча? И останутся ли они моими друзьями…
Когда я покинула их, оставив совсем одних, была как в тумане. Я даже не побеспокоилась о том, чтобы оставить им достаточно денег… Сама не понимаю, почему: то ли, вообще, об этом не подумала, то ли понадеялась на Адрея. Не догадалась, что эта тварь может оставить без средств к существованию не только моих слуг, но и меня.
Мне очень повезло встретить Гирема. Он полностью взял на себя все расходы и отправил полный кошель грот для Тайки и Южина. Он предложил перевезти их сюда, но я сама отказалась. Во-первых, я находилась рядом с Гиремом инкогнито, а во-вторых… во-вторых, я очень боялась увидеть осуждение в глазах моих друзей. В Абргегоринаской империи измена мужу категорически осуждалась и каралась самым жестоким образом. Нет, женщину не забивали камнями, как в Аддии, но лишали наследства, поддержки близких и возможности защищать себя каким-либо способом, фактически отдавая ее судьбу на откуп супругу. А они не всегда поступали по-человечески, иногда их месть была очень изощренной и жестокой, но за это обманутых мужей никто не обвинял, ведь они были в своем праве.
И сейчас я очень переживала о том, как они примут меня.
– Ваша светлость! – Тайка увидела меня первой. Она как раз развешивала во дворе постиранную одежду, и, бросив корзину с бельем, помчалась мне навстречу, – Южин! – заголосила она, счастливо улыбаясь, – ее светлость вернулась! Да, где же ты ходишь! Иди скорее помоги спуститься с лошади!
– Да, тут я, – сияющий доброй улыбкой Южин появился из-за висевших простыней, слегка прихрамывая подошел к нам, и протянул мне руку, помогая спешиться. – Ваша светлость, я так рад, что вы вернулись! Как вы себя чувствуете? Я могу вас подлечить. Сил у меня пока не так много…
– Все хорошо, Южин, – рассмеялась я и обняла великана за талию… уж, куда дотянулась. – И я очень рада, что мы снова вместе. Тайка! – я повернулась к горничной и, не сдерживая радостных эмоций, обняла и ее. – Как вы?
– Да, все хорошо, – шмыгнула она носом и часто-часто заморгала, – уж как мы за вас волновались, ваша светлость… Человек ваш все нам рассказал. Супруг-то ваш, – она запнулась и не договорила.
– Мерзавец, – закончила я фразу. – Но мир не без добрых людей. Мне помог мой хороший друг, ночной король Грилории и мой, – я тоже не договорила, пристально вглядываясь в лица друзей.
Южин еле заметно вздохнул:
– Ваша светлость, вы не переживайте. Мы с Тайкой молчать будем. Ни одна живая душа от нас ничего не узнает. Видели мы, как супруг ваш измывался над вами. И никак не можем осуждать вас за… другого…
Тайка энергично закивала.
– Спасибо, – выдохнула я, понимая, что все позади. Мои верные друзья на моей стороне, а значит, все будет хорошо. – Завтра мы с вами отправляемся домой.

Глава 4
Поездка верхом кардинально отличалась от прежнего путешествия. Мы передвигались налегке, покрывая за день столько, сколько обоз за пару дневных переходов. Можно было бы и больше, но с непривычки мы с Тайкой очень сильно уставали. Ни она, ни я не были приспособлены для таких длительных верховых прогулок.
Тем не менее, за несколько дней мы добрались до того самого постоялого двора, где я провела с Адреем первую брачную ночь. До Яснограда оставалось всего несколько часов пути, но мы так сильно устали, что решили передохнуть.
Я не ожидала, что так резко нахлынувшие воспоминания лишат меня покоя. Я не могла уснуть всю ночь, чутко прислушиваясь к знакомым звукам. Сонные лошади всхрапывали, ветер подвывал в трубе, сыпал мелкий, противный дождь, шелестя по крыше и карнизам, недовольные охранники из обозов, спрятанных под кожаными пологами, сидевшие у костров, переговаривались,. Я провела в пути почти два с половиной месяца, лето подходило к концу, и осень вот-вот должна была вступить в свои права…
По моему плану мы с Тайкой и Южином должны были добраться до пещер, в которых я оставила рюкзак с украденными из дворца кубками. Но чем ближе мы подъезжали к тем местам, тем больше меня терзали сомнения. А надо ли рисковать? Все равно их теперь не продать… раз уж Третий советник до сих пор отслеживает появление камней, которые остались у меня при побеге, то выставить на продажу кубки все равно, что выйти на площадь и во всеуслышание объявить, что я и есть принцесса Елина.
Но с другой стороны, это был самый удобный случай наведаться за ним. Я восемь лет ждала удобного момента, и упускать его сейчас было бы неразумно. Но в то же время Тайка и Южин… Они верны мне – герцогине Форент. Но сохранится ли их верность, если они догадаются, кто я на самом деле, или хотя бы заподозрят, что я не Абрита? Ответа на этот вопрос я не знала…
Под утро, когда купеческие обозы под окнами зашумели, собираясь в путь, я не выдержала. Тихонько встала, оделась, на цыпочках выбралась из нашего двухкомнатного номера, который мы делили на всех. Я решила, что поеду за кубками одна, а Тайка и Южин подождут меня в Среднем городе.
Таверна на первом этаже была почти пуста. Большинство купцов еще спали, только самые нетерпеливые проснулись ни свет ни заря, чтобы добраться к воротам Яснограда к самому открытию, и сейчас они, о чем-то тихо переговариваясь, жевали завтраки, спрятавшись в тенях зажженных свечей.
– Госпожа Елька, – хмурый, заспанный трактирщик, встретил меня не очень любезно, – завтрака пока нет, поварихи только встали. Но если вы пожелаете, то я могу принести вам хлеб, сыр и сало, чтоб перекусить.
– Неси, – кивнула я, – и побольше. Я отправляюсь в дорогу одна, и мне нужны припасы на пару дней.
– До Яснограда вы доберетесь к полудню, – зевнул хозяин, – лошадь у вас хорошая, а дорога наезженная. Если вы отправляетесь туда, то можно обойтись и без припасов.
– И принеси мне бумагу и перо, – добавила я, – мне нужно оставить послание моим спутникам. Я не еду в Ясноград.
Трактирщик кивнул и исчез из-за прилавка, выполняя мой заказ. А я присела за ближайший столик. С завистью взглянула на довольных купцов… Они не выглядели сонными или невыспавшимися. А у меня голова с каждой минутой тяжелела все сильнее и сильнее. Захотелось прилечь прямо здесь, растянуться на лавке и поспать.
Я тряхнула головой, отгоняя сон. Не время. Надо было спать раньше, а сейчас мне пора было отправляться в путь.
Через час с небольшим я выехала из ворот постоялого двора совсем одна. Обозы купцов-жаворонков уже уехали, а купцы-совы спокойно спали. Накрапывал мелкий дождик, мягко шелестя каплями по огромному кожаному пологу, который накрывал и меня, и лошадь. Я прихватила его, чтобы ночевать в лесу. Он был страшно тяжелым и давил на плечи, принуждая склониться.
Моя лошадь недовольно всхрапывала, ей тоже совершенно не нравилось мое желание продолжать путь. На горизонте едва появилась светлая полоса холодного осеннего рассвета, в это время надо сладко спать в конюшне или жевать овес, и уж точно не мотаться по грязным, распаханным тележными колесами, дорогам, проваливаясь в мокрую и холодную глину по самые бабки.
До того места, где мы с принцем Фиодором сели и встретили дядьку Кирка, я добралась только через пару часов. Раскисшие дороги очень сильно затрудняли передвижение.
Я слегка натянула узду, притормаживая лошадь. Огляделась. На этом отрезке пути мы были одни. Если где-то впереди или сзади ехали обозы, то их скрывали деревья. Я осторожно спешилась и, сжав повод в рук, осторожно шагнула с дороги, стараясь наступать на траву так, чтобы она поднялась и скрыла мой маневр. Мало ли… Не хочу, чтобы за мной проследили.
Вымокла я мгновенно. Но холода не почувствовала. Сердце гулко бухало в груди, мое путешествие по памятным местам началось.
Я шла по кромке леса, пытаясь определить под какой из этих елок мы с Лушкой провели ночь до того, как нас подобрал дядька Кирк. Тогда ведь тоже шел дождь, и я старалась выбрать дерево, у которого нижние ветки опускаются до земли и достаточно густы, чтобы заменить крышу над головой. И мне казалось, что выбранная елка была особенной, самой лучшей из всех. Но сейчас для ночевки подходили практически все.
Возможно, я промахнулась с местом, и с дядькой Кирком мы встретились не на этом участке дороги. Но искать, где именно это случилось, было бы неразумным. Елок много, поди определи под которой из них мы спали, прижавшись друг к другу. А вот пещера, в которой мы провели день на реке, более надежный ориентир. Сомневаюсь, что их вдоль реки так же много, как елок вдоль дороги.
К реке я вышла часа через три… Не знаю, то ли шла гораздо быстрее, то ли к этому участку дороги река была гораздо ближе, в прошлый раз нам понадобился целый день. Мы с лошадью сильно вымокли и замерзли, и пещера пригодилась бы мне сейчас, чтобы немного обсохнуть. Но ее не было. И, вообще, мне показалось, что берег здесь немного другой. Там же, помню, был очень высокий обрыв, по которому я спускалась, повесив на веревке, перекинутой через шею, наши вещи и посадив на закорки Лушку. Несколько раз я чудом устояла на ногах, не загремев вниз вместе со всем скарбом. А здесь берег был достаточно пологий, чтобы мы с лошадью спокойно спустились к кромке воды. Идти я решила вдоль берега вверх по течению, чтобы не пропустить той самой пещеры.
Моросил серый, осенний дождь. Уставшие, измученные долгим летом деревья задумчиво шевелили натруженными ветками, шелестя тяжелой, напитанной избыточной влагой, листвой. Осталось ждать совсем немного, и листья начнут умирать один за другим, желтея и становясь легкими и невесомыми. Уже сейчас, кое-где сквозь густые, серо-зеленые кроны проглядывали желтые пятна, похожие на золотые монеты.
Хмурая река, распухшая от дождя, как пьяница после вчерашней пьянки, недовольно гремела камнями. Я ей явно не нравилась, и она всеми силами старалась прогнать меня с прибрежной полосы, по которой мы шли. Вода то и дело плескалась нам под ноги, иногда швыряя мелкими камушками. Мне даже пришлось обернуть ноги лошади тканью, чтобы галька ненароком их не повредила. Но камни ощутимо били даже через толстую кожу моих сапог, и я совершенно обоснованно опасалась, что моя лошадь может обезножить.
Одно хорошо, здесь, у самой воды, ветер был достаточно тихим, чтобы не сносить тяжелый полог. Я уже давно положила его на лошадь, чтобы животное не замерзло. Сама я промокла до нитки, но холода совсем не чувствовала. Как-то было не до него…
До места нашей с Лушкой ночевки я добралась довольно быстро, прошло не больше пары часов. Дошла бы быстрее, но в середине пути дорогу мне преградил непроходимый каменный завал. И это здорово меня замедлило. Пришлось немного возвращаться назад, в поисках удобного подъема. К счастью, камня на берегу было больше, чем глины. Иначе нам ни за что не удалось бы подняться наверх.
В пещерке все было по-прежнему: так же лежали сухие водоросли, так же тихо гремел ручеек, так же лежала куча топляка. Только сейчас дерево было сырым и почти не горело. Мне пришлось потрудиться, чтобы разжечь огонь. Ночевать я решила здесь же.
Подвесила над костром котелок с водой из ручья, завела лошадь в пещерку и надела ей на голову мешок с вечерней порцией овса. К этому времени закипела вода. Насыпала в воду горсть крупы, бросила несколько кусочков вяленого мяса и щепотку соли.
Пока переодевалась в сухое, стоя босыми ногами на сухой подстилке рядом с хрумкающей овсом лошадью, аромат поплыл такой, что желудок возмущенно забурчал. Не знаю, то ли дождь виноват, то ли я немного запуталась со временем, но неожиданно оказалось, что вечер уже очень близко. Сумерки темным облаком опустились на лес на другом берегу, густые тени скрыли каменные стены пещерки. Ветер совсем стих, а дождь кто-то поставил на паузу. Но сырость никуда не делась. Влага, казалось, висела в воздухе, оседая крупными каплями на черных камнях.
Мокрую одежду я развесила прямо в пещере. Вряд ли она высохнет до завтра, к вечеру еще сильнее похолодало, но не убирать же ее в сумки.
Попыталась закрыть вход пологом, но так и не смогла придумать, как зацепить верхний край. Пришлось оставить эту затею. Все равно сегодня я буду спать с большими удобствами, чем тогда. Даже несмотря на то, что постель мне пришлось устроить рядом с лошадью.
Когда каша сварилась, подготовка к ночлегу была закончена. Я даже дрова подтащила поближе к костру, чтобы они просохли. Следовало бы немного подождать, когда мой ужин остынет, но я не смогла. Присела на подсохший от жара костра камень, и потихоньку, старательно дуя на каждую ложечку каши, в один присест умяла все без остатка.
Сполоснула котелок и, снова набрав воды, подвесила над костерком. Когда вода закипела, бросила горсть сушеных трав и яблок, чтобы приготовить взвар. А потом долго сидела, прихлебывая получившийся отвар и смотрела на звезды. К ночи совсем распогодилось. Лес на другом берегу тихо дремал, не обращая внимания на расшалившийся ветер. И даже река будто подобрела и перестала злиться за то, что я нарушила ее покой.
Ночной лес за моей спиной тоже жил своей жизнью: кто-то шуршал в траве, ухал филин, громко стрекотали сверчки, незримой тенью пролетали надо мной темные пятна летучих мышей, мелькая так быстро, что я не успевала их разглядеть.
Я впервые за очень много лет провела эти несколько дней одна. И это оказалось неожиданно тоскливо. А ведь раньше и принцесса Елина, и учительница Елена Анатольевна любили одиночество. Я помню. Но мне оно казалось невыносимым.
Как же все-таки сильно я изменилась за эти годы. И дело даже не в том, что я многому научилась и повзрослела. Нет… тогда, восемь лет назад, здесь, на берегу, сидела совсем другая я – призванная из другого мира душа пожилой учительницы Елены Анатольевны. Сейчас же, я не могла не признать, от той личности во мне осталось не так уж и много. Хотя и немало.
Я улыбнулась, допила отвар и встала. Потянулась. Взглянула на небо, знакомое до последней звездочки. Я не могла не признать, от прежней принцессы Елины во мне тоже осталось не так уж и много. Хотя и немало. Тоже.
Но эта я нравилась мне гораздо больше обеих прошлых личностей.

Глава 5
Вход в пещеру, из которого мы с принцем Фиодором вышли из подземелий, я отыскала только на пятый день, когда уже почти отчаялась, а запасы провизии почти закончились. К счастью, погода наладилась, и дождь прекратился, хотя небо все еще оставалось хмурым.
Все склоны гор оказались похожи друг на друга как две капли воды. Найти среди них тот самый было намного сложнее, чем я могла себе представить. И мне пришлось облазить всю округу, потому что я никак не могла вспомнить, чем та гора отличалась от всех остальных. Я помнила только ужасный лаз, который мне пришлось преодолевать ползком, обдирая спину об каменный свод, и колючий кустарник, закрывающий его от любопытных глаз.
Первые пару дней я старательно прочесывала все заросли, находившиеся в местах, которые могли бы быть теми самыми. Но никакой пещеры не было. Я уже стала опасаться, что произошел обвал, и выход попросту завалило, и все мои богатства оказались похоронены под грудой камней. Но вечером пятого дня, когда я уже возвращалась к реке, решив закончить поиски, моя лошадь, которую я вынуждена была таскать с собой, внезапно провалилась задней ногой в заросшую травой глубокую лужу. Испуганно всхрапнув. она попыталась сбежать, но я крепко держала ее за узду.
– Тише, тише, – успокаивающе погладила лошадку по морде, как можно крепче сжимая повод. Упускать ее было нельзя. Иначе придется носиться по темному лесу в поисках животного со всеми моими припасами. А если не найду, то добираться до Яснограда голодной и пешей, чего мне совсем не хотелось.
Лошадь никак не успокаивалась. Гарцевала на месте, вырывая повод из рук и глядя на меня огромными перепуганными глазами.
– Ничего страшного, – я обошла ее сбоку и погладила по спине, стараясь избавить мою помощницу от страха. – Все хорошо. Это всего лишь лужа, – я оглянулась на колыхающуюся после нападения моей лошади поверхность бочага. Маленький, круглый… точно такой же, как тогда… Сколько я не бродила по округе, ни разу не видела ничего подобного. С водой в округе, вообще, было довольно напряженно, и мне приходилось каждый день возвращаться к реке, чтобы напоить лошадь.
– Давай-ка мы немного осмотримся, – пробормотала я, закидывая повод на сук дерева. Лошадь все еще крупно вздрагивала, дергая ноздрями и шумно всхрапывая, но уже не стремилась сбежать. – И, возможно, переночуем здесь.
Быстро, несколькими движениями, расчистила лужу. Вода в ней была не особенно прозрачная. Но муть постепенно осядет. И я смогу хотя бы напоить лошадь. А для себя я запасла достаточно воды в больших фляжках, висевших по бокам лошади. Тем более, если это тот самый бочаг, с каждым мгновением уверенность в этом росла, то я уже пила из него, и ничего. Жива.
Упавшее дерево, которое служило нам основой для шалаша восемь лет назад, искать было бесполезно. Я даже не пыталась. За это время от него остались одни гнилушки. Но пока было более менее светло, обошла округу. Колючий кустарник рос в этих местах довольно густо. И чтобы добраться до склона, мне пришлось взяться за топорик, предусмотрительно купленный еще в Беломорье. Я готовилась к походу основательно.
За эти дни я уже наразмахивалась топором, расчищая себе дорогу, до кровавых мозолей на ладонях. К счастью, заживало на мне все гораздо быстрее, чем на обычных людях, поэтому удалось избежать воспаления от попавшей в раны грязи. А боль… за мой медовый месяц я уже привыкла к ней и больше не боялась.
Потребовалось не менее получаса стараний прежде, чем я смогла добраться до каменной стены. И мои усилия были вознаграждены. Над завалом из грязи и прошлогодней листвы в густых вечерних сумерках явственно виднелся край каменного свода пещеры. Той самой, из которой мы вышли с Лушкой из подземных коридоров под королевским замком.
Я не стала торопиться. Оставила все как есть. Я ждала этого момента восемь лет, смогу подождать и еще одну ночь. Тем более, скоро совсем стемнеет, и если я не позабочусь о ночлеге прямо сейчас, то мне придется ночевать под открытым небом.
Поэтому по-быстрому разожгла костерок, сложила из свежесрубленных стволиков молодых деревьев основу для шалаша и накрыла моим универсальным пологом. Нарвала немного папоротника, обильно росшего рядом с бочагом, расстелила в шалаше и бросила сверху одеяло – вот и постель. Невольно вспомнила свою первую постройку, и улыбнулась. Захотелось попробовать на вкус черешки лопуха и почки сныти. Но последние давно отошли, а черешки стали слишком жесткие и твердые. Придется довольствоваться кашей с мясом.
Но для травяного отвара я собрала немного листьев дикой малины, росшей совсем рядом. Кажется, в ту ночь у нас был точно такой же «чай».
Утром я проснулась на рассвете. Меня разбудила лошадь, засунувшая голову в шалаш и фыркнувшая прямо в ухо.
Я не стала тянуть время. Быстренько перекусила остатками хлеба и вяленого мяса и принялась за работу. О том, чтобы взять лопату, я не додумалась, поэтому разгребать перепревшую листву приходилось подобранной здесь же корягой. Но земля оказалась довольно рыхлой, поэтому я быстро справилась. И, когда полезла в пещеру по узкому лазу, держа в руках зажженную свечу, первые лучи неяркого осеннего солнца только-только пробились через лес, загораживающий горизонт.
Я ползла на четвереньках, как в прошлый раз, и острые края камней нещадно царапали спину, а ведь в этот раз на мне был довольно плотный жакет дорожного платья. Я представила, как я выглядела сзади после того, как лазила здесь в довольно открытом платье своей горничной. Стало немного не по себе. Почему-то я, вообще, не помню, чтобы у меня были какие-то раны… И у Лушки, вдруг всплыло в голове, раны от камней зажили очень быстро, хотя я – учительница была уверена, что воспаления не избежать. Очень странно… Возможно, здесь, в пещерах, на самом деле присутствует Древняя магия, в которую верил Третий советник.
Рюкзак я нашла точно там же, где закопала. Ткань, правда, совсем истлела, и кубки лежали прямо в земле.
Я прикрепила свечу к камню и принялась стряхивать землю с кубков. Надо было сразу же проверить их состояние, убедиться, что все камни на своих местах. И если вдруг это не так, поискать их здесь же. Они же не могли исчезнуть без следа.
Четыре кубка, которые я достала первыми, были в превосходном состоянии. А пятый удивил… когда я вытряхнула из него землю, из него выпало что-то белое. И я с удивлением узнала клочок бумаги, который в свое время нашла в роге, принадлежавшем Нюню.
Это было очень странно… плотная ткань рюкзака расползлась на нитки, а бумага сохранилась целой и невредимой? Ага… как же. Так не бывает.
Я осторожно развернула свернутый в трубочку лист. Из него с шорохом высыпалась мокрая земля, оставляя клочок бумаги абсолютно сухим и чистым. Я даже на зуб попробовала… нет, обычная бумага. Даже не то, чтобы особенно плотная. Удивительно… Весь лист был покрыт таинственными письменами, которые я не смогла разобрать. И не потому, что свеча не давала достаточно света. Просто ни одни из языков, которые я знала, не дал мне ни единой зацепки для понимания текста.
Вероятно, это такой же артефакт, как рог Нюня и цветок Южина. Я хмыкнула. Совершенно точно, это артефакт. И я, кажется, даже догадываюсь, кому он принадлежит… надо будет показать странную бумагу господину Элдию. Он тоже, как Нюнь и Южин как-то связан с Древними Богами. И «должность» у него вполне «бумажная» – Хранитель.
Я засунула листок в карман, завязала кубки в узел и поползла обратно… Незачем терять время. Тем более, мне было страшно любопытно посмотреть для чего нужен этот артефакт… Нюнь из Рога добывал свои гринки, Южин использовал таинственный Цветок для лечения. А для чего нужен этот клочок бумаги Хранителю? Вдруг от этого будет какая-то практическая польза?
Я наскоро затоптала костер, накидала на костровище мокрые листья, которые достала из бочажка, и, не задерживаясь, отправилась в обратный путь. К обеду я уже въезжала в ворота Яснограда.
И вроде все было как всегда. Та же бедность и нищета, те же деревянные дома, сколоченные из чего попало, и крашеные только со стороны фасада, выходящего на Центральную улицу, те же нищие, сидевшие у ворот с протянутой рукой, те же вездесущие мальчишки, те же хмурые и озабоченные женщины, спешащие по своим делам… но в то же время я явственно ощутила: что-то изменилось.
– Тетенька! – под ноги моего коня кинулся пацаненок лет десяти, – дай гринку!
И опять… вроде бы так было всегда, мальчишки и раньше клянчили деньги у въезжающих в город, прилично одетых путников. Но что-то царапнуло… что-то во всем этом было не так. Я прислушалась к своей интуиции. Но даже она молчала. Только неясное чувство тревоги, возникшее где-то под ложечкой, не давало мне отмахнуться от ощущений. Не предчувствие… скорее, тень предчувствия.
– А я вас помню, тетенька, – тихо сказал мальчишка, глядя на меня с широкой улыбкой, но в его глазах я увидела что-то другое… Отголосок моей тревоги. – Вы к нам в лавку под стеной приходили, и мы с вами вместе в подпол лазили.
Он звонко захохотал, запрокидывая голову, как будто бы сказал мне что-то очень смешное. Прохожие, которые вряд ли могли слышать наш разговор, невольно улыбались, так заразителен был смех мальчишки. Ненастоящий смех. От которого моя интуиция наконец-то проснулась, и истерически взвыла, предупреждая об опасности.
– Я тебя тоже помню, – качнула головой, стараясь не выдать себя, – но почему ты здесь? Ты же был учеником ювелира.
– Повязали нас, – захохотал мальчишка, как будто бы я снова пошутила. – Мне дядька Жерен велел караулить у ворот и ждать вас, чтобы проводить. На ночную королеву тоже объявлена охота.

Глава 6
Да, Адрей и его банда молодых и дерзких, очевидно, не могли оставить меня в покое. Если сложить два плюс два, то выходило, что мой муж сделал все, чтобы избавиться от меня. Нарочно затянул путешествие, во время которого он прилагал массу усилий, чтобы довести меня до ручки; бросил меня в самом злачном портовом кабаке, рассчитывая, что я сгину там без следа; и велел ждать меня в Яснограде, если вдруг мне удастся вернуться. Удивительно, что он не придумал ничего, что могло бы мне помешать доехать до столицы… Хотя, возможно, нам просто повезло и мы нечаянно избежали его ловушки.
Да и здесь, за эти два с лишним месяца, пока у меня не было связи с Жереном, случилось очень многое. Мою харчевню сожгли дотла. От нее осталось только печь, стоявшая посреди пепелища. Серьезно пострадали и соседи, некоторые лишились домов, оставшись без кола и двора.
Моя мануфактура тоже превратилась в пепел. К счастью, Жерен успел вывезти запасы сырья и готовой продукции в Средний город. Там пока было тихо. Но вот уже больше месяца мои мастерицы находились в вынужденном отпуске, и это очень сильно расстраивало.
Для меня было очевидно, что хотя бы кто-то из них поддастся соблазну и сольет технологию конкурентам. Если уже так не сделал. Одно дело – хранить секреты, когда у тебя есть работа и уверенность в завтрашнем дне, и совсем другое, когда от мануфактуры не осталось камня на камне, не на что купить еду и, вообще, впереди полная неопределенность. Несмотря на горечь обиды, я не могла осудить этих женщин. Скорее всего, на их месте я поступила бы точно так же.
Ресторация в Среднем городе не пострадала. По крайней мере, пока…
По всему получалось, что я лишилась половины своего имущества. А если принять во внимание возможную утечку новых технологий, то, можно сказать, я потеряла почти все.
Некоторую надежду внушало только то, что я уже успела оформить все документы по гильдии промышленников, и теперь технологии массового производства находились под ее защитой… Формально. Но на практике мне придется биться за это право.
Все неприятные новости поведал мне Бусык, так звали мальчишку-подмастерье, по дороге в Средний город. Он вел меня по таким закоулкам Нижнего города, о которых я даже не подозревала, хотя прожила здесь достаточно долго. Лошадь и вещи пришлось оставить. Я забрала только одну сумку, в которой лежали кубки и возможный артефакт Древних Богов.
– Тише, – Бусык вдруг остановился и замер без движения, чутко прислушиваясь к каждому шороху. Я застыла на месте, задержав дыхание, чтобы его звук не искажал окружающую нас картину. Мне показалось, что все тихо и спокойно. Но мой проводник нахмурился, прижал палец к губам и, схватив меня за руку, бесшумно открыл дверь дома, мимо которого мы проходили и втолкнул меня в темноту. – Побудьте пока тут, – распорядился он тихим шепотом, – мне надо кое-что посмотреть.
Я кивнула и замерла в темноте чужого дома, вжимаясь в стену. Было откровенно страшно, что кто-то нападет либо с улицы, либо из темноты, пропахшего чем-то кислым, жилья. Но с этим страхом я справлялась довольно легко. Просто опустила его в глубину своей души. Прямо сейчас я в безопасности. Гораздо большей, чем когда была в одной постели с Адреем.
Бусык вернулся быстро. Так же бесшумно открыл дверь, скользнул внутрь и прошептал:
– Тетька Елька, нас заметили. Нам придется спуститься вниз…
– Хорошо, – кивнула я. – Веди.
Мелькнула мысль, что я могла вляпаться в ловушку… Могло ли случиться, что мальчишка просто прикрывался именем Жерена, чтобы я начала ему доверять? Могло, согласилась я. Но я чувствовала, что он не врет. Точно так же, как чувствовала опасность там, за дверями чужого дома. На уровне инстинктов.
Мы прошли из темного коридора на кухню. Обычная такая кухня, очень похожая на ту, что была в доме у Селесы. Печка, стол со скамейками, лавки для воды, полки для посуды и небольшой погребок посреди комнаты, заменяющий холодильник.
Бусык упал на колени перед люком погреба. Я хмыкнула. Ну, надо же… как хитро. Никто и не догадается, что под этим люком большой подпол. В городе никто не делал больших запасов, а потому и погребов. Кроме харчевен.
Но все оказалось еще хитрее. Под люком оказался привычный в Нижнем городе хладник, в котором стояли крынка с молоком и горшок с кашей. Бусык засунул голову внутрь и покрутил из стороны в сторону, как будто что-то искал.
– Нашел! – ликующе прошептал он, сунул руку по локоть под половицу, скривился, словно ему пришлось приложить усилия, чтобы выполнить невидимое действие. Выдохнул, – готово! Идемте, тетька Елька…
Мы прошли в горницу. Тоже вполне типичную и похожую на ту комнату, что была у Селесы. Только со стороны кухни, прямо рядом с печкой, где обычно ставят кровати, чтобы не замерзнуть холодными ночами, стоял большой старинный сундук-топчан с плоской крышкой. На таком можно спать, но очень неудобно. Судя по обстановке, хозяева дома были совсем не бедные, и вполне могли позволить себе заменить старую, неудобную мебель, но по какой-то причине предпочли спать на сундуке. Разгадка нашлась очень быстро.
Бусык откинул крышку, нырнул внутрь… что-то щелкнуло…
– Спускайтесь, – скомандовал мальчишка, и я без раздумий шагнула к нему. На дне полупустого сундука оказался люк в подземный ход. Я спускалась осторожно, тщательно прощупывая ногой каждую ступеньку. Похоже, здесь давно никого не было, лестница оказалась довольно старой, и я опасалась, что перекладина может сломаться под моими ногами. Когда наступила на твердую землю, выдохнула с облегчением.
– Готово, – подняв голову, взглянула на мальчишку, голова которого по-прежнему нависала над сундуком.
– Держите, – он сбросил в лаз небольшой, но плотный узелок. Вероятно, один из тех, которые лежали в сундуке. – Там свечи. Зажгите, а то я сейчас здесь все закрою… Нельзя, чтобы они догадались, где мы спустились.
В узле на самом деле были свечи, огниво и еще какие-то вещи. Я не стала тянуть время, рассматривая контрабандистское снаряжение, а ничем иным это просто не могло быть, и быстро подожгла фитилек.
Бусык мгновенно нырнул в сундук и захлопнул крышку. Нас накрыла кромешная тьма… ни одного лучика света не проходило через плотно подогнанную крышку сундука. Скорее всего, это было сделано нарочно. Не удивлюсь, что если у сундука двойные стены, чтобы заглушить малейшие звуки, которые могли бы указать преследователям место исчезновения ушлых контрабандистов. А я была уверена, что это именно они устроили этот тайный ход.
– Вот и все, – Бусык закрыл люк, ведущий в подземный ход и легко скатился с лестницы. – теперь пусть попробуют нас найти.
Он перестал шептать и звонко расхохотался, подтверждая мои догадки.
Подземный ход оказался довольно сухим. Вероятно, существовала какая-то система вентиляции, потому что воздух внутри вовсе не был затхлым. Я шесть лет прожила в Нижнем городе, причем большую часть из них была напрямую связана с его ночными жителями, но о подземных ходах контрабандистов не слышала ни разу. Вероятно, знания об этой системе тоннелей обладали самым высоким уровнем секретности. И передавали их только особо доверенным людям, как секреты мастеров в гильдиях…
Бусык топал впереди меня, держа в руках вторую свечу. Узел он тоже забрал себе, я не возражала. Во-первых, у меня на плечах уже висела сумка с кубками. Во-вторых, я была гостьей в этих катакомбах, допущенной к самому главному секрету контрабандистов Грилории, только из очень большой необходимости. И неизвестно, какие правила существуют на этот счет. Я даже по сторонам старалась не смотреть, чтобы не проявлять излишнее любопытство к чужим тайнам. Только замечала, что изредка нам попадались лестницы, ведущие наверх.
– Мне велели провести вас в Средний город, – улыбнулся Бусык, поворачиваясь ко мне, – там вас пока не ждут, и я помогу вам добраться до дома дядьки Жерена незаметно.
– Хорошо, – кивнула я, – спасибо.
– Да, мне-то за что? – рассмеялся мальчишка, – скажите спасибо дядьке Жерену. И батьке моему. Он-то у меня контрабандистом был. Мы так-то сюда чужих не пускаем. А если кто случайно попадает в наши ходы, того сразу, – мальчишка чиркнул ребром ладони по горлу. И добавил, – но вы, тетька Елька, молодец. Не любопытная. А то остальные сразу глазеть начинают и расспрашивать.
Я улыбнулась мальчишке, сделав вид, что не услышала последнего предложения:
– Теперь я поняла, почему контрабандисты называют себя кротами. Я-то думала, это потому, что они что хочешь нарыть могут. А оказывается, они в норах живут.
Бусык звонко расхохотался.
– Ага, – заявил он, – мой батька однажды целый год в ходах провел. Только это его не спасло, – он внезапно стал мрачным и горько вздохнул, – как вышел, так его и…
Он не договорил, замолчал, нахмурившись, но я поняла:
– Мне очень жаль…
Мальчишка дернул плечом… то ли, сказав, мол, понял, то ли огрызнувшись, мол, не нуждаюсь в ваших соболезнованиях. И от этого мне стало еще больнее… сразу бросились в глаза довольно ветхая рубашонка, дырка на штанах, в которой при каждом шаге мелькала белая, острая коленка. А еще я вспомнила его радость тогда, когда я при прошлой встрече дала ему несколько гринок. И свои мысли о том, что это мог быть Лушка…
И я снова сделала это. Даже как-то мыслей не появилось, что можно сделать вид, будто все это меня не касается.
– Бусык, – я поймала его за плечо и развернула к себе, – хочешь я заберу тебя к себе? Будешь жить с моим сыном… он хороший, вы подружитесь.
Мальчишка опустил голову, чтобы я не видела его лица и, кажется, плакал.
– Нет, – мотнул он головой и вытер заслезившиеся глаза рукавом. – Я с мамкой живу. А с Лушкой мы и так дружим. Мы с ним часто по ходам в Нижний город сбегаем… ой! – он вскинул на меня испуганный взгляд. И затараторил, – тетька Елька! Вы только Лушку не ругайте. Он же всегда только после уроков уходит. И дядьке Жерену не говорите, пожалуйста! А то он уже обещался мамке нажаловаться. А она меня запрет! Она знаете какая строгая?! Ее папка ужасть как боялся. И даже дядька Жерен боится! Хотя она младшая сестра.
– Ты племянник Жерена?! – удивилась я, старательно рассматривая лицо мальчишки, покрытое грязными разводами. Ну, должно же быть что-то похожее?
– Ну, да, – кивнул он, умоляюще глядя на меня, – они с мамкой моей – двойники. Только мамка моя второй родилась, младшей.
Теперь я тоже ничего не понимала…
– Так почему же ты в таком виде? Ну, босой и грязный? – удивленно спросила я. Как-то не верилось мне, что Жерен мог бы бросить сына своей сестры в таком состоянии.
– Так я же на задании! – засиял мальчишка и гордо добавил, – дядька Жерен сказал, что нужен надежный человек, которому он может доверять. И лучше меня никто не справится! Тем более, папка мой из кротов, и я батины ходы, как свои пять пальцев знаю. Поэтому мне дядька Жерен и доверил вас до Среднего города под землей довести. По земле вы бы не дошли. Поймали бы вас.
Гордый Бусык взглянул на меня свысока.

Глава 7
Ходы контрабандистов вывели нас на окраины Среднего города. Мы поднялись по лестнице, прямо посреди подземного коридора, и оказались в доме небогатого лавочника. Семья была дома, но наше появление из тайного хода, который находился под столом на кухне, они как будто бы не заметили. Как сидели и ужинали, так даже глазом не моргнули, когда прямо им в ноги вылезли мы с Бусыком.
Я заподозрила, что тут замешана какая-то Древняя магия, скрывающая нас от их взгляда, но Бусык пояснил, среди контрабандистов существует закон: если в вашем доме из тайного хода вылезли какие-то люди, то вы должны сделать вид, что они невидимы.
Закон соблюдали так истово, что появление чужаков в своем доме на самом деле выпадало из поля зрения и из памяти. Каждый контрабандист знал, в следующий раз именно он может вылезти из сундука в чужом доме.
– Когда я был маленький, – важно заметил Бусык, – у нас дома из ходов однажды так много людей вышло, что они в доме все полы затоптали. Мы с мамкой их даже не увидели. Только мамка потом ругалась сильно, мол, ходют и ходют, полы из-за них перемывать надо.
Мальчишка оказался знатоком не только Нижнего города. Здесь, в Среднем, он тоже чувствовал себя, как дома, и вел меня к Жерену какими-то узкими переулками и норами, которые нормальные люди попросту не замечают.
Когда мы вылезли из очередного простенка, я с удивлением поняла, что каким-то невероятным образом мы преодолели огромную часть города, практически не показываясь на широких, многолюдных улицах. Да, времени на это ушло немного больше, но подобная скрытность того стоила. Если бы я знала эти тайные ходы контрабандистов, то мы с Дишланом не попали бы в руки людей графа Шерреса, когда он силой привез меня в посольство, чтобы выяснить, кто я такая… Припомнивтот случай, я невольно вспомнила, как ловко барон Пирр скрылся от людей моего телохранителя. Возможно, он тоже воспользовался тайными тропами? Это многое бы объяснило.
– Тетька Елька, лезьте, – Бусык повернул какую-то загогулина на кованом заборе дома Жерена, и легко отодвинул кусок ажурной решетки, открывая лаз, ведущий в плотные заросли кустарника, – идите прямо по тропинке, махнул он рукой, обозначая направление, – там вас уже ждут. А мне надо в Нижний город вернуться. Пока братва не хватилась.
Я поблагодарила мальчишку и пролезла в дыру. Между кустарником вилась узкая, едва заметная тропка, ведущая вглубь сада. Я прошла по ней, пригибаясь под переплетенными над стежкой ветками, которые как раз и создавали ощущение дремучих, непроходимых зарослей. И через полтора десятка шагов оказалась у большой беседки, стоявшей в самом дальнем уголке ухоженного сада. Там кто-то был. Я, стараясь не шуметь, нырнула в темное, скрытое в зарослях девичьего винограда и пахнущее легкой грибной сыростью нутро. На широкой скамье, закинув ноги на невысокий столик, сидела девушка с книгой в руках. Слишком хорошо одетая для прислуги…
– Дошка?! – ахнула я, узнав в девице дочь Селесы.
Она вскинула взгляд над книгой и засияла:
– Тетька Елька! – Дошка одним движением скатилась со скамьи, небрежно бросив книгу на стол, и кинулась мне на шею, – пришла! Наконец-то! А-то мы ждем, ждем… Мамка уже все глаза выплакала! Идем скорее!
Она потянула меня прочь из беседки. Мы бежали по дорожкам сада. Дошка, заливисто смеясь, что-то рассказывала мне, я никак не могла уловить о чем она говорит. У меня никак не укладывалось в голове, что вот эта, совсем взрослая девица, и есть Дошка… Маленькая, всегда чересчур серьезная и самостоятельная девочка, которую я учила читать и которая присматривала за Лушкой и Анни… Как же так получилось-то? Прошло всего-то чуть больше года с того времени, как я видела ее в последний раз перед отъездом в пансионат. И тогда она была нескладным угловатым ребенком тринадцати с половиной лет. А сейчас ей, выходит, уже пятнадцать?! Как же она изменилась!
– Тетька Елька, – Дошка, добежав до небольшой аллейки, неожиданно остановилась, отчего я чуть не впечаталась в нее носом, – скажи, а от Митки вестей не было? – она слегка покраснела, – папка сказал, что ты его куда-то отправила с важным поручением…
– От Митки?! – не сразу поняла я.
– Ну, да, – Дошка смущенно улыбнулась. – Мамка меня замуж выдать хочет. А я за кого попало не хочу, тетька Елька. Я, вообще, замуж не хочу. Я хочу быть такой, как ты… Самостоятельной. Только здесь мне мамка и папка не позволят… ну, без свадьбы… И я решила, что мы с Миткой сбежим в Республику Талот… Вместе… вот! – выпалила она и вдруг густо покраснела. – Тетька Елька, а как ты думаешь, а Митка согласится сбежать со мной?
– Что?! – снова ничего не поняла я… Куда бежать? Она же еще ребенок! Да еще и с Миткой! При чему тут, вообще, Митка?! Я запнулась. В памяти вдруг всплыло, как мы шли в харчевню, а маленькая Дошка строила рыжему глазки. Но ведь это было так давно и не по-настоящему… разве нет?!
– Я думаю согласиться, – мечтательно вздохнула Дошка и торопливо добавила. – Только ты маме не говори, что я про Митку спрашивала. А то она опять орать начнет. Она хотела меня замуж за соседского сына выдать. Так ругалась, когда я ему от ворот поворот дала! Но, тетька Елька, видела бы ты этого прыщавого юнца! У него в голове только одно, – она поморщилась. – Нет, мне нравятся мужчины постарше. Серьезные. Разумные. Такие, как Митка…
Дошка рассказывала, а я чувствовала себя, как рыба, выброшенная на берег. Беззвучно открывала и закрывала рот, не понимая, на каком свете нахожусь. Может быть, мне это снится? Ну, какое замужество?! Какие сваты?! Это же Дошка! Дочка Селесы и подружка моего сына… ну, в смысле, друг моего сына. Я же знаю, они общались. И Лушка иногда даже помогал ей в учебе, объясняя то, что ей было непонятно. И она теперь говорит про замуж?! Как такое, вообще, может быть?!
Тем временем мы добрались до дома. Дошка втянула меня в холл и что есть мочи заорала:
– Мам! Иди сюда! Тетька Елька пришла!
От неожиданности я вздрогнула и недоуменно взглянула на Дошку. Да, я знала, Селеса так и не бросила привычки Нижнего города и вела себя не совсем правильно. Дошка рассмеялась:
– Тетька Елька, ты ж мамку знаешь! Попробуй к ней кого-нибудь из прислуги отправь, ругаться будет. А то и вовсе на кухню отправит или тряпку вручит, чтобы знала, что людей от работы отвлекать нельзя. А я в своей жизни на кухне уже наработалась, детей нанянчилась. Хватит. Будем мы с Миткой только вдвоем жить. А детей пусть она сама себе родит…
Он звонко расхохоталась и сбежала в сад. А я осталась в гостиной у Жерена с мозгами набекрень. Так растерялась, что застыла, как соляной столб, посреди комнаты с сумкой на плече. Снова в голове со скрипом проворачивались колесики, укладывая новые факты в канву моих знаний о мире. Но этот пазл как будто бы был из другого набора и никуда не подходил…
– Елька! – радостно завопила Селеса, нависая над лестничным пролетом со второго этажа, – пришла!
Она начала медленно и тяжело спускаться ко мне. И, словно добивая меня окончательно, впереди подруги плыло внушительное пузо… Селеса была беременна.
Мы не виделись больше полугода, но иногда переписывались. И почему, интересно, она не сообщила мне о том, что у них с Жереном будет ребенок?
А Селеса не спеша доковыляла до меня и заключила в объятия.
– Ох, Елька! – вздохнула она и всхлипнула, – заставила же ты нас поволноваться! Я уж думала сгинула ты. Жерен места себе не находил! Пытался от меня скрыть, что с тобой приключилось-то… Но я его живо раскусила. Заставила признаться, чего ночами не спит, а все по дому бродит и бурчит…
Я обняла подругу. Она изменилась. Располнела, даже черты лица расплылись практически до неузнаваемости. И живот… у нее был такой огромный живот! И он очень мешал. Никогда не видела беременных так близко.
– Селеса, – не выдержала я, – почему ты не сказала…
– Дак, – подруга вздохнула, – возраст ведь, Елька… Не девочка уже. Тяжело хожу… Видишь, как отекла. Так что мы никому не говорили, даже отцу Жерена. Боялись, что не доношу. И сейчас боимся. Мне ж еще пару месяцев ходить. Знаешь, – она счастливо засмеялась, – Жерен так рад…
– Ваша светлость! – откуда-то сбоку вынырнула Тайка и кинулась ко мне со слезами, – пришли!
– Тайка, – обрадовалась я, увидев горничную, – ты здесь! А где Южин?
– Он ждет в вашем доме, здесь, в Среднем городе, – улыбнулась она, – мы не знали, куда вы придете сначала: сюда или туда. Господин Жерен сказал, что вас встретят и проведут к нему, но мы решили, что лучше подстраховаться.
– Я ж говорила, – нахмурилась Селеса. Кажется, Тайка ей не нравилась, – что Жерен слов на ветер не бросает. Ежели сказал, что Ельку приведут сюда, значит, так и будет.
Тайка с неприязнью взглянула на нее и заявила:
– Не Елька, госпожа Селеса, а ее светлость герцогиня Абрита Форент.
– Это для тебя она светлость, – не осталась в долгу Селеса, – а для меня Елька! Мы с ней столько лет бок о бок прожили, из одной тарелки ели. Имею право называть так, как хочу! Да, Елька?! – Селеса повернулась ко мне и уставилась вопросительно.
– Ваша светлость, – не осталась в долгу Тайка и взглянула на меня не менее требовательно, – скажите ей, что подобная фамильярность не допустима!
Я вздохнула, сбросила с плеча лямку тяжелой сумки, которую никто и не подумал забрать у меня, чтобы облегчить ношу, осторожно поставила сумку на стол… На двух женщин, замерших в позе ожидания, я не смотрела. Потому что не знала, что ответить.
Как я могла признаться Тайке, что я не Абрита Форент? И как сказать Селесе, что Тайка права: панибратское «Елька» лучше всего забыть. Я больше не нищенка, которая поселилась у нее дома. Потом-то, наедине, я обязательно выскажу, все, что думаю. Но не при всех же выяснять отношения.
У меня, вообще, было чувство, что все вокруг сошли с ума. Или может быть, они в своем уме, и только я слетела с катушек.
– Кхм, – я прокашлялась. – Селеса, а ты знаешь, что Дошка твоя по Митке сохнет? И собирается бежать с ним в Республику Талот? – нагло и бессовестно перевела я стрелки.

Глава 8
Мой маневр удался на все сто процентов. Селеса тут же забыла и про меня, и про Тайку и, грозно запыхтев, потащила свое огромное тело вверх по лестнице, не иначе собиралась устроить еще одну взбучку дочери.
Тайка вспомнила, что она моя горничная и кинулась помогать мне. Первым делом схватила сумку, несмотря на мои вялые попытки донести ее самой, и повела меня в гостевую комнату, крикнув прислуге, чтобы они немедленно отнесли в мыльню горячей и холодной воды. Хозяйская мыльня у Селесы в доме была рядом с кухней, и там всегда было натоплено и жарко, но воду приходилось носить ведрами.
– Ваша светлость, – оказавшись в гостевой спальне, Тайка нахмурила брови, – как вы могли уехать неизвестно куда совсем одна?! Мы с Южином чуть с ума не сошли! Думали, вас те головорезы поймали, которые вас в постоялом дворе караулили!
А я собиралась возмутиться. Как бы там ни было, Тайка – моя горничная, и разговаривать со мной в таком тоне не имеет никакого права. Но, услышав последнюю фразу, мгновенно забыла про свои претензии.
– Какие еще головорезы?! – переспросила я. С одной стороны, я не могла припомнить ничего, что могло бы навести Тайку на эту мысль, а с другой, это отлично вписывалось в предположительные планы Адрея. Я ведь думала о том, что убить меня в дороге ему было бы очень удобно.
– Какие головорезы?! – Тайка отвернулась и сделала вид, что перебирает мои платья в шкафу. Их там было всего два, поэтому ее действия выглядели неправдоподобно. – Я ничего не знаю ни про каких головорезов, – открестилась она от своих слов.
– Тайка! – я слегка усилила давление голосом. – Что за головорезы?! Я все равно узнаю правду.
– Ваша светлость! – всплеснула руками горничная и затараторила, – ну, мы с Южином просто не хотели вас беспокоить! Вам и так досталось от вашего муженька!
– Рассказывай, – вздохнула я, присаживаясь перед зеркалом и глядя, как смущенная и расстроенная Тайка взялась за гребень.
– Да, что рассказывать, – вздохнула она. – В первую же ночь, как мы выехали из Беломорья, в постоялом дворе я случайно, краем уха, услышала, что какие-то парни уже половину месяца ждут некую герцогиню, на которую им велели напасть и попугать. Вот они и спорили, стоит ли ждать дальше, тратя полученные деньги, или уже можно уйти, обманув заказчика.
– Почему ты ничего мне не сказала?
– Я сказала Южину, – вздохнула Тайка. – И мы решили, что вам это совсем не нужно знать. Вы, ваша светлость, столько пережили. И мы хотели вас поберечь…
Я прикусила губу, чтобы не выругаться словами, которые герцогине даже знать не положено. Поберечь они меня хотели! Выдержала паузу, чтобы немного успокоиться.
– Тайка, – я говорила тихо, но моя горничная вздрогнула и, замерев с гребнем в руках, уставилась мне в глаза прямо через зеркало, – больше никогда не смей скрывать от меня такую важную информацию. Поняла?!
– Да, ваша светлость, – кивнула она и повинилась, – простите… мы хотели, как лучше…
Я тяжело вздохнула, на мгновение прикрыв глаза, чтобы не вспылить.
– Я понимаю… Но я предпочитаю сама решать, что для меня лучше. Поэтому в следующий раз, услышав что-то подобное, ты расскажешь обо всем мне, а не Южину. Ясно?
– Да, ваша светлость, – покорно склонила голову Тайка. – Я поняла.
– И не ссорься с Селесой, – решила ковать железо пока горячо, то есть пока Тайка чувствует свою вину. – Она долгое время знала меня именно как Ельку – простую, деревенскую девушку, сбежавшую из лесного хутора после смерти мужа. Со временем она привыкнет, что я не Елька, а герцогиня Форент.
– Хорошо, ваша светлость, – кивнула горничная.
Она аккуратно разбирала пряди моих волос, бережно проводя гребнем по всей длине. Я смотрела в зеркало и думала о своем. А все-таки не зря я отказалась от кареты… я улыбнулась уголком губ. К счастью, Адрей слишком плохо меня знает, чтобы просчитать мои поступки. Хотя в этом мне повезло.
– А как ты оказалась здесь, у Жерена? – спросила я.
Тайка улыбнулась, почувствовала, что моя злость на них с Южином уже прошла:
– Встретили нас… Ваш, – она запнулась, не зная как назвать Гирема, – друг отправил гонца в Ясноград, к господину Жерену. Того самого, который нам кошель привез. Он-то нас и опознал, когда мы примчались к воротам. Он и сюда нас привел, а господин Жерен рассказал, что на вас, ваша светлость, охота объявлена, и вознаграждение такое, что ни один ночной житель мимо не пройдет, сдаст ночному королю. – Она вздохнула. – Не знаю, куда вы поехали, ваша светлость, но вам повезло, что вы где-то задержались… Иначе господин Жерен не успел бы подготовиться и встретить вас… Поэтому Южин на всякий случай ждет вас в вашем доме. Мы не очень-то верили, что у господина Жерена получится провести вас сюда тайком.
Я кивнула. Теперь все было понятно. Все, кроме одного: что на самом деле нужно от меня Адрею? Я-то думала, что он рассчитывает во что бы то ни стало избавиться от навязанной жены. Объявленная награда за ночную королеву тоже отлично вписывалась в мою теорию. Но почему тогда «головорезы» должны были всего лишь напугать меня? Ведь моя смерть при дорожном нападении стала бы для него идеальный выходом.
– Тайка, а ты можешь процитировать то, что говорили эти головорезы?
– Могу, – кивнула горничная, – они сказали, мол, леди велено пустить по кругу и замочить…
Я рассмеялась. Теперь все понятно. Ну, да, откуда же Тайке, выросшей и всю жизнь прожившей в Высоком городе, в услужении, знать, что означают эти слова на воровском жаргоне. Значит Адрей все же приговорил меня к насилию и смерти. Так сильно хотел насолить отцу или не хотел участвовать в его планах по захвату трона? Ведь без моего ребенка роду Бокреев не примерить корону. Ответа на этот вопрос я не знала.
После многодневных скитаний по лесам, чувствовать себя чистой было невероятно приятно. Я расслабленно сидела в кресле в одном домашнем халате. Тайка суетилась рядом, разбирая мокрые пряди и подсушивая их. Нас уже ждали на ужин, и я не хотела опаздывать.
– Елька, – ко мне в комнату бесцеремонно ворвалась возмущенная Селеса, – ты представляешь, что сказала мне эта бесстыжая девица? Я, говорит, мама, современная, образованная женщина, а не старуха с мещанскими взглядами. И я, сказала, не хочу выходить замуж и рожать детей, только потому, что все так делают. Ты представляешь?! Это она нас с тобой называет старухами с мещанскими взглядами! Вот знала я, что грамота до добра не доводит. Алих-то мой, отец ее, тоже грамотный был. И сгинул, одну меня с тремя детьми помирать оставил, – Селеса всхлипнула, плюхнулась на кровать, закрыла лицо ладонями и разрыдалась так горько, что во мне невольно всколыхнулась жалость.
Но это было неправильно. Я же знала, что «сгинул» Алих совсем по другой причине. И, вообще, грамота всегда на пользу.
– Селеса, – я вздохнула и присела рядом с подругой, приобнимая ее, – ну, зачем тебе внуки? У тебя же скоро свое дите будет.
– Да, как же Дошка-то моя без семьи и без деток будет?! А как же счастье женское, Елька? Без мужа?! Останется одна-одинешенька на всем белом свете! Некому будет стакан воды подать на старости лет…
Я снова вздохнула. У моей подруги и так был довольно непростой характер, а уж сейчас, когда она была беременна… мне невольно стало жаль Жерена. Представляю, как Селеса ему мозг выносит. Он должен очень сильно любить жену, чтобы теперь подобные закидоны.
– Не плачь, – я успокаивающе погладила ее по спине, – Дошке всего пятнадцать. Она молодая совсем, еще двадцать раз передумает. Тем более, она ж вроде не против семьи, вообще, она против жениха, которого ты ей навязываешь.
– Молодая?! Еще передумает?! – вскинулась Селеса и взглянула на меня с прищуром, – а сама-то во сколько родила?! Не старше Дошки моей поди ж была-то! А моя дочь, значит, пусть никогда счастье материнства и не познает?!
– Ты преувеличиваешь, – ответила я и отвернулась, чтобы она ничего не могла прочитать по моему лицу. Мне уже двадцать шесть, а своих детей у меня нет, только приемные. И неизвестно, когда будут… Но не говорить же об этом Селесе. Тогда придется рассказать ей все. А я к этому не готова. Поэтому я просто молчала и гладила ее по плечам.
– Пойду я, – внезапно совершенно спокойно сказала Селеса. Как будто не рыдала только что, сокрушаясь по поводу неблагодарной дочери. – Скоро Жерен придет, ужин надо будет подавать. И Лушка твой примчится. Сирга уже побег за ним…
Она встала и как ни в чем ни бывало выплыла из комнаты, оставив нас одних. Да уж… беременность явно Селесе не на пользу. Но, услышав, что скоро здесь будет мой сын, я быстро выбросила все остальные мысли из головы. Я так сильно по нему соскучилась! И по дочери. Как она там, совсем одна, в мрачном замке Третьего советника?
– Тайка, давай быстрее, – поторопила я горничную. Мне не терпелось встретиться с Лушкой.
– Мама! – он ждал меня внизу, в гостиной, в компании с Жереном и… герцогом Форентом. То есть моим дядюшкой по отцу, господином Родом Фортом…
– Лушка, – кинулась я к сыну, забыв поздороваться с остальными, – сын! Как же ты вырос?! – ахнула я, крепко прижимая к себе мальчишку, который внезапно оказался выше моего плеча. В одиннадцать-то лет!
– Ха, – фыркнул он, радостно сверкая глазами, – видела бы ты Сиргу! Он, вообще, высоченный, как башня. Ему даже погоняло сменили и теперь Ходулей кличут.
– Господин Лукий, – строго заметил Род Форт, – вы не должны употреблять в своей речи подобные жаргонизмы.
– У-у-у, – шепотом взвыл Лушка, – мам, как он меня достал! И имя бесит! Господин Лукий… фу, как мерзко. Почему ты выбрала мне такое дурацкое имя, а? – Он отстранился и уставился на меня, ожидая ответ на вопрос.
– Потому что, – рассмеялась я и подмигнула, – оно тебе очень подходило. Ы-ы-ы, – тихо провыла я.
Лушка расхохотался:
– Да уж! Мне, оказывается, повезло, что ты не назвала меня Нюнем!

Глава 9
Ужин прошел довольно весело и непринужденно, как всегда было у Селесы. Мы уже привыкли к тому, что за одним столом сидели и хозяева, и гости, и прислуга. А вот для Рода Форта подобное было в новинку. Он недовольно хмурился и нехотя ковырял вилкой в тарелке, с подозрением поглядывая на Жерена. Вероятно, он ожидал, что тот приструнит распоясавшуюся жену и выпроводит прислугу на кухню. Он не знал, что эту битву Жерен давно проиграл, смирившись с «коммунизмом» в собственном доме. Слово это, конечно, ни ему, ни Селесе, ни даже самому Роду Форту было неизвестно, но оно как нельзя лучше объясняло, что устроила в своем доме моя подруга.
– Жерен, нам надо поговорить, – я поднялась из-за стола первой. Мой статус был выше всех присутствующих здесь людей: и формально, и фактически, поэтому я могла позволить себе подобную вольность.
– Разумеется, ваша светлость, – отозвался Жерен, вскакивая следом и склоняя голову. А Селеса при этом пренебрежительно фыркнула. Упрямая, как тысячу ослов, она никак не могла принять мой новый титул. – Мы можем побеседовать в моей мастерской. Заодно посмотрите мои работы, – он многозначительно улыбнулся.
– Хорошо, – кивнула я и обратилась к герцогу Форенту, – господин Род Форт, я хотела бы попросить вас присоединиться к нашей беседе.
– Мам, я тоже с тобой, – прежде, чем тот успел ответить, отозвался Лушка. Скомкав, бросил салфетку на стол, и встал.
Я улыбнулась. Мой мальчик совсем вырос. Но ему еще рано знать то, о чем мы будем говорить. Он все же еще слишком мал для этого.
– Не стоит, сынок, – начала я, но меня перебил Род Форт.
– Ваша светлость, ваш сын уже достаточно взрослый, чтобы принимать участие в делах семьи. Через несколько лет он сможет принять должность главы рода, и мальчишке лучше начать вникать во все тонкости происходящего прямо сейчас.
– Не думаю, – попыталась возразить я. Втягивать Лушку в круговорот событий мне совсем не хотелось. Зачем ему все это знать? Но неугомонный Род Форт снова не дал мне закончить.
– Я настаиваю, – спокойно, но очень веско заявил он.
Я нахмурилась, но кивнула. Наша беседа у стола уже довольно сильно затянулась. И я решила, что лучше не спорить. Тем более, свидетелей слишком много. И, если в Тайке, сидевшей в дальнем конце стола, я была уверена, то остальная прислуга мне была незнакома.
Пусть Лушка идет с нами. А когда речь пойдет о важных делах, я просто отправлю его по какому-нибудь поручению.
Ювелирная мастерская располагалась в отдельно стоящем флигеле в глубине двора. Пока шли, Жерен шепнул мне, что вести беседу в кабинете не совсем безопасно. Селеса в последнее время стала очень подозрительной и бесцеремонной, а ему не хотелось бы, чтобы жена даже случайно узнала правду обо мне и о Лушке.
Как бы тихо Жерен не говорил, Род Форт услышал его извинения и презрительно скривил губы. Он не понимал, почему муж не может приструнить жену. В его картине мира подобное поведение супруги было просто невозможно. И хотя он молчал, весь его вид был настолько красноречив, что прочитать мысли не составило труда. Но сам он может думать все, что хочет. Лишь бы не вложил подобные установки в голову Лушке. Не хотелось бы, чтобы Грилория стала еще одной страной, где права женщин будут ущемлены. Их у нас здесь и так не очень много, как оказалось… вернее, права-то есть, но с ними, как с гильдейскими патентами: по закону их могут получить все, а по факту Жерену пришлось притворяться контрабандистом, чтобы продавать свои работы. Великая Мать была права…
– Осторожно, ваша светлость, – подхватил меня под локоток Жерен, потому что я споткнулась на ровном месте.
– Да-да, – пробормотала я, усилием воли обрывая нить размышлений. Не время сейчас думать о Великой Матери и той миссии, которую она возложила на меня. Пока мне надо было решить текущие проблемы. А о том, чтобы стать королевой страны, в которой женщин будут почитать, как Богинь, я подумаю позже. Главное, я поняла, в этой абсурдной идее есть что-то стоящее. То, что можно облечь в реально работающие законы, чтобы ни одна женщина больше не страдала, подвергаясь насилию со стороны мужа. Как я. Пока же «патент на защиту» можно было получить только в семье отца. И если ты одна, то шанса постоять за себя внутри своей семьи у тебя практически нет. Физически мужчины сильнее женщин. А против лома, как известно, нет приема…
– Мам, – окликнул меня Лушка, – все хорошо?
– Д-да, – ответила я, медленно выныривая из омута моих размышлений, и с удивлением заметила, что стою перед большим столом, а Жерен придерживает стул, приглашая меня сесть. И судя по недоуменным взглядам мужчин, пришли мы сюда уже давно. – Простите, я задумалась, – повинилась я и села на свое место во главе стола.
Лушка тут же плюхнулся справа, вызвав неодобрительный взгляд Рода Форта, степенно и с достоинством опустившего свой зад на стул слева. Жерен сел с той же стороны, но чуть дальше, визуально отделяя себя от нас. Мне это совсем не понравилось. Но сначала надо отправить моего сына к детям. Он еще слишком мал, чтобы принимать участие во всех этих делах.
– Лушка, сынок, прости, но тебе придется уйти. Я не хочу, чтобы ты ввязывался во все это.
– Но мама! – обиженно воскликнул он, – я уже не маленький!
– Ваша светлость, – поддержал его Род Форт, – господни Лукий должен остаться. Он уже достаточно взрослый, чтобы начинать вникать в дела своего рода.
– Нет! – отрезала я. – Эти знания, во-первых, слишком опасны, а во-вторых, слишком жестоки для его возраста. Я не хочу травмировать ребенка.
Лушка повесил нос и, шмыгнув носом, начал медленно сползать со стула, всем своим видом показывая, как ему не хочется уходить, и как он страдает по этому поводу. Жерен молчал. Я чувствовала, он со мной согласен. Незачем ребенку лезть в ту грязь, в которую мы все окунулись по самые уши. Детство должно быть радостным и беззаботным.
Но Роду Форту мои доводы не показались сколько-нибудь серьезными.
– Вы не правы, ваша светлость, – возразил он вежливо. – Опасность, о которой вы говорите, грозит господину Лукию только в силу его происхождения. Он так же, как и вы, всю свою жизнь находится под угрозой разоблачения. Мальчик привык к постоянному чувству страха и отлично с ним справляется. Новые знания ничего не изменят. Ко всему прочему, – голос Рода Форта зазвучал настойчиво, – если вы хотите вырастить из сына хорошего правителя, он уже сейчас должен начинать вникать в дела государства. Если бы он рос при своем отце, то с десяти лет посещал бы заседания Совета, слушал и учился понимать и решать реальные проблемы. Вы же сами прекрасно знаете об этом. Вы были даже младше господина Лукия, когда впервые пришли на Совет со своим отцом.
Он был прав. Отец начал таскать меня с собой как раз примерно в этом возрасте, но…
– Да, но, – возразила я, – но это были мирные обсуждения о планах на урожай и составление бюджета. При мне никогда не решали вопросы, касающиеся чего-то более серьезного.
– Разве? – вскинул брови Род Фрт, – а мне помнится, юная принцесса присутствовала на той самой встрече с Абрегоринской делегацией, когда было принято решение об аресте и выдаче императору прежнего ночного короля, ухитрившегося украсть из сокровищницы императора камею со снежной розой, которая являлась фамильной драгоценностью императорской семьи. Я сам зачитывал депешу и отлично помню, что там подробно рассказывалось о пытках, которым должен будет подвергнуться вор, чтобы искупить свою вину перед императорским родом.
Он говорил, а я с ужасом понимала, что он прав. Все это было. Отец тогда впервые взял меня на дипломатическую встречу, и я все прекрасно помню. Я сидела рядом с ним и внимательно слушала, как пойманному вору раздробят все кости, а потом живьем сдерут кожу. По обычаям Абрегорианской империи, боль человека, нанесшего оскорбление императорской семье, должна быть точно такой же, как это самое нанесенное оскорбление. И тогда меня нисколько не смутило, что речь шла о живом человеке. Таком же, как я…
Тогда меня интересовало другое. Я спрашивала у отца, а как император измеряет нанесенное ему оскорбление и боль, которую испытывает наказанный человек? Как они определят, что именно эти пытки искупят вину вора перед императорским родом. Я не могла сейчас вспомнить, что ответил мне отец. Потому что до меня вдруг дошло… Тот ночной король, которого Грилория выдала Абрегорианскому императору, был никто иной, как отец Гирема!
Мне стало плохо. Голова закружилась, кровь отлила от лица, подступила тошнота.
– Хорошо, – проглотила я ком, вставший в горле, привычно блокируя норовившие сбежать своей дорогой мысли. Я подумаю об этом позже. Когда будет время. А сейчас мне нужно решить вопросы, ради которых мы здесь собрались. – Лушка, ты можешь остаться.
Род Форт степенно кивнул, а Лушка засиял ярче солнца. Что ж… мой сын должен стать хорошим королем. Но это потом. Сейчас надо сосредоточиться на текущем моменте и не отвлекаться, мои люди ждут от меня решений.
– Жерен, – я перевела взгляд на молчавшего все это время друга, – ты сел слишком далеко. Иди сюда, – я хлопнула по столу рядом с собой и подвинулась, освобождая место для него с узкой стороны стола.
– Ваша светлость, – не стерпел Род Форт, – подобное панибратство не допустимо.
Ага, я мысленно усмехнулась, теперь понятно, кто устроил весь этот бред с правильной посадкой за столом. Как же, простолюдин рядом с принцем и принцессой! Но мой «дядюшка» ошибся.
– Господин Род Форт, – улыбнулась я ему, – Жерен – мое доверенное лицо и моя правая рука. И этому совершенно не мешает отсутствие у него титула. Тем более, – я позволила себе короткий смешок, – вопрос с титулом можно будет решить сразу, как только появится такая возможность. Думаю, принц Фиодор, – подмигнула Лушке, – став королем, будет рад разрешить наш с вами конфликт одни маленьким указом о присвоении господину Жерену подходящего титула.
– Да, он будет очень рад! – радостно воскликнул сын и рассмеялся, – я точно знаю, он мне сам сказал!
– И еще… Мой дорогой «дядюшка», вы ведь не станете оспаривать мое право выбирать себе соратников, руководствуясь его делами, а не достижениями предков?
– Разумеется, ваша светлость, – склонил голову Род Форт, – прошу прощения за неуместное замечание.
И молча наблюдал, как Жерен с деревянной спиной и помертвевшим лицом пересел туда, куда я велела ему сесть.

Глава 10
– Жерен, – обратилась я еще к мертвецки бледному другу, все еще не пришедшему в себя после всего, что он узнал о своем будущем, – расскажи мне, как так вышло, что власть в Нижнем городе захватили «молодые и дерзкие». В общих чертах я знаю, но мне хотелось бы услышать нюансы…
Жерен отмер, с шумом вдохнул и, медленно выдохнув, чтобы привести себя в чувства, начал свой рассказ…
Поджоги, погромы и нападение «молодых и дерзких» случились в первую же ночь после нашего отъезда. Все было именно так, как говорил Гирем. За год на сторону новой банды перешло очень много народу. Причем переходили как раз не самые чистые на руку ночным жители. Среди них, как и в дневном мире, были те, которые не хотели подчиняться довольно жестким законам ночного мира, на страже которых стоял Гирем и его команда. Это же только кажется, что воры и убийцы живут вольно, как хотят. На самом деле внутри них существует огромное количество правил, соблюдение которых обязательно, а нарушение карается с гораздо большей жестокостью.
Все жители Нижнего города в ту ночь так и не сомкнули глаз. В последний раз подобные беспорядки, – поведал Жерен, – были в ночь коронации его величества Грегорика. Но тогда им удалось удержать контроль над городом. А сейчас – нет.
Моя харчевня, дом Гирема с моей мануфактурой и дом Жерена в Нижнем городе сгорели в ту же ночь. По счастливой случайности, накануне Жерен с моим управляющим начали переезжать в новое помещение и успели вывезти практически всю готовую продукцию и сырье. В огне погиб только последний возок, который загрузили и оставили во дворе, намереваясь отвезти в новое помещение на следующее утро. К счастью, о переезде знали только свои и новое помещение осталось нетронутым.
Сходка ночных жителей произошла следующим же утром. Гирема сместили, а новым ночным королем выбрали главаря «молодых и дерзких» – Аруга. Того самого, которого его величество помиловал своим указом. Это, кстати, стало одним из самых главных доводов нового ночного короля. Указ, зачитанный на всеобщей сходке, привел ночных жителей в полный восторг. И у Гирема просто не было ни единого шанса сохранить власть. Тем более, что сам он на сходке не присутствовал.
Тогда же Аруг объявил, что он очень заинтересован в поимке прежнего ночного короля и ночной королевы, и по всему городу зашептались: за Гирема и Ельку назначена награда в сотню грот. Деньжищи по меркам Нижнего города просто безумно огромные.
Теперь, лучше зная Адрея, я не удивилась бы, что и «нападение» на дочь герцога Юрдиса было спланированной акцией. По всему получалось, Адрей знал, что делал – отвлекал своего отца от решения любых проблем, фактически поставив его перед выбором: либо сохранить влияние в Нижнем городе, либо репутацию Высокого рода.
Он прекрасно понимал, что Третий советник никогда не отказался бы от своей идеи захватить трон, а значит, брак между ним и девчонкой из рода Юрдис не мог состояться ни в коем случае. Но чтобы замять это деликатное дело между двумя Высокими родами, Третьему советнику понадобилось приложить массу усилий и потратить немало средств. Тут уж точно не до разборок между ночными жителями.
Рассказ Жерена я слушала внимательно. Когда он закончил, задумчиво постукивая пальцами по столу, выдала свою часть истории, мельком упомянув о том, что мне довелось пережить насилие со стороны Адрея. А потом произнесла:
– Понятно, что я недооценила Адрея. Он гораздо более опасный противник, чем мне казалось. Но я никак не могу понять, чего он добивается? Либо ему не нужен трон и именно поэтому он играет против своего отца…
– Либо у него есть свой план, – перебил меня Род Форт. – Мне тут птичка нашептала, что у его величества Грегорика тоже есть дар, схожий с теми способностями, что у вашего брата. – Он кивнул на Лушку.
– Но этого не может быть, – воскликнула я, – способности Древних Богов передаются только одному, и их унаследовал Лушка! К тому же, – я нахмурилась, – я отлично знаю Грегорика. Никаких способностей у него никогда не было. И у его отца тоже не было.
Род Форт пожал плечами.
– Мам, – подал голос молчавший все это время Лушка, – а может быть, у него есть артефакт? Такой, как у Нюня?
Устами младенца глаголет истина… Наличие у Грегорика артефакта Древних Богов многое бы объяснило.
– Какой еще артефакт? – нахмурился Род Форт.
И мне пришлось рассказать всем ту часть истории, которая до сих пор оставалась нашей тайной: про правила наследования силы Древних Богов, кинжал Лушки, камень Анни, мой браслет, рог Нюня, про цветок Южина и про пророчество о возвращении Древних.
Роду Форту кое-что было уже известно, все же он волей императора и своего отца принимал участие в возвращении божественных сил в императорскую семью.
Жерен же слушал меня молча. Для него все было в новинку. А когда я закончила, молча встал и куда-то ушел, оставив нас в недоумении.
– Чего это он?! – выразил общую мысль Лушка.
Я пожала плечами, мол, не знаю. А Род Форт, задумчиво слушавший мой рассказ, заговорил:
– Но моя жена никогда не говорила, что камень, который она постоянно таскала с собой, обладает каким-то свойствами. Она говорила, что нашла его на реке, и он ей просто очень сильно понравился. Если бы я знал, что именно в нем заключена Сила Древних Богов…
– Думаю, – улыбнулась я, очень смешно выглядел растерянный Род Форт, – все не так просто. Я не уверена, что именно камень – носитель Силы Древних. Мне представляется, что он вроде катализатора, то есть предмета, который усиливает проявление способностей. Но если способностей нет, то артефакт будет просто бесполезной безделушкой, как…
Я не договорила. Потому что дверь в мастерскую открылась и к нам вошел еще более бледный, чем раньше, Жерен. Он подошел к столу и хлопнул по нему ладонью. А когда убрал, на столе остался лежать крошечный каменный молоточек с костяной ручкой.
– Что это?! – снова первым выразил общую мысль Лушка.
– Это ювелирный молоточек, – ответил Жерен, – я был совсем мал, когда кто-то принес его моему отцу. Он так мне понравился, что я уговорил его отдать молоточек мне… с тех самых пор я и увлекся ювелирным ремеслом. И еще, – он сделал паузу, гулко сглотнув, – только не смейтесь. Мне кажется, что именно он подсказывает мне как и что нужно делать… я не знаю, как это объяснить. Когда я простукиваю им камень или металл, я вижу, что можно сделать из этого камня или куска металла, чтобы его красота раскрылась в полной мере.
– Ничего себе! – воскликнул Лушка и добавил, – мам, а тебе не кажется, что он очень похож на рог нашего Нюня… Ну, смотри, кость, – он ткнул пальцем в рукоятку, – совершенно точно такая же…
Да, согласилась я. Рог Нюня, Цветок Южина и Молоточек Жерена явно из одного набора. А вот клочок бумаги, который сейчас лежит в моей сумке, к этим трем предметам никак не подходит. Но все же он не может не быть артефактом. Иначе сгнил бы в земле, как мой рюкзак.
– Значит, Нюнь тоже потомок Древних Богов? – удивленно вскинул брови Род Форт. – и Жерен?!
– Нет, – мотнула я головой. – Если исходить из того, что мне удалось выяснить, артефакты – это подарки Древних Богов людям, которые им служили или вызвали симпатию… Рог Нюня приносит ему по одной гринке в день. Пока у него не было этого рога, он каждый день получал эту гринку от меня или от других. Без этой гринки он не чувствовал себя спокойным и счастливым. Уверена, – я взглянула на Жерена, – у тебя, Жерен, примерно то же самое. Ты не чувствуешь себя счастливым, если не постучишь молоточком по камню.
Жерен ничего не сказал, только кивнул.
– Но мы отвлеклись. Сейчас нужно обсудить совершенно другое. Козни Адрея привели к тому, что под угрозой оказалась финансовая составляющая нашей команды. Если мы очень быстро не восстановим мануфактуру, то мои вязальные приспособления перестанут быть уникальными…
– И попадут под защиту гильдии вязальщиц, – кивнул Жерен. – Я слышал, кое-кто из ваших мастериц уже пошли учениками к мастерам. Простите, ваша светлость, но я не мог их остановить.
– Я предполагала такой исход событий, – кивнула я.
– Но вы же зарегистрировали гильдию промышленников, – заметил Род Форт. – Если, конечно, я правильно понял стенания господина Элдия…
– В любом случае, – снова заговорил Жерен, – пока мы ничего не можем сделать. Стоит открыть мануфактуру в Нижнем городе, как она будет уничтожена. Люди Аруга не позволят нам работать. Заказ на ночную королеву никто не отменял. И в Среднем городе мы тоже не сможем организовать производство. Здесь нам будет мешать гильдия. Мастера Среднего города занимают самое высокое положение в гильдейской иерархии, и у них есть даже выход на Советников его величества. И они не позволят вам, ваша светлость, лишить их дохода.
– Значит, надо бить сразу в две точки. – задумчиво произнесла я. – И по гильдиям, и по молодым и дерзким. И действовать там, где результат будет лучше. Но пока я не представляю как это сделать. Есть какие-нибудь идеи?
Род Форт и Жерен смотрели на меня не моргая. Идей у них не было. И у меня тоже… Я даже не представляла, с какой стороны подступиться.
– Мам, – подал голос Лушка, – а если мне как-нибудь приказать гильдейским тебя не трогать? И этому Аругу тоже? Я же смогу!
– Сможешь, – кивнула я, – но это не выход, сынок. Ты можешь приказать одному, двум или трем… но этого мало. К тому же, если Глава Дома Гильдий или Аруг изменят свое мнение слишком резко, это будет выглядеть очень подозрительно. А если кто-нибудь вспомнит, что эта перемена случилась после нашего визита… мы не можем рисковать твоей жизнью…
– Мне кажется, – задумчиво произнес Род Форт, – что мы, ваша светлость, смотрим немного не в ту сторону… Мы пытаемся бороться с последствиями, а не с причинами. Смотрим вниз, когда надо смотреть вверх. И если поднять взгляд с первой ступени, на самую вершину, то сразу станет ясно, на чем нужно сосредоточить наше внимание. И тогда высота каждой ступени перестанет восприниматься недостижимой
– Я не понимаю, что вы скрываете за этой странной аллегорией, – нахмурилась я.
– Все довольно просто, – мой «дядюшка» говорил медленно, как будто бы вслух обдумывал мысль, которая пришла ему в голову, – сейчас вырисовывается такой расклад сил: с одной стороны, ваш свекр, господин Первый советник, который готовит заговор, с целью сместить короля с трона; с другой – его сын, который сейчас играет против отца, мешая ему осуществить задуманное. На самом деле даже неважно по какой причине Адрей Бокрей пошел против отца. Важно то, что все наши проблемы – это последствия этого противостояния. А значит, решать их надо не здесь, внизу, а там, наверху.
В его словах был резон. Я постучала пальцами по столешнице, анализируя сказанное и пытаясь вычленить из хаоса мыслей хотя бы какую-то идею… Иногда мне казалось, что я даже вижу ее хвостик… или тень… но она ускользала от меня, как юркая рыбка.
– Мам, – фыркнул насмешливо Лушка, – выходит, что мы и господин Первый советник хотим одного и того же – прогнать Грегорика с трона! Мы с ним прям, как союзники! – звонко расхохотался он.
Мы переглянулись… А ведь он прав.

Глава 11
Род Форт говорил верно: не надо решать каждую проблему по отдельности, надо рассматривать ситуацию в целом. Наш новый план был гениально прост: зачем идти по камням, перелезать через овраги и совершать подвиги, если есть огромная река, которая несет свои воды как раз туда, куда мы стремимся? Нужно просто сесть на плот…
И именно это мы и собирались сделать.
Я решила задержаться в Среднем городе на несколько дней. Во-первых, соскучилась по Лушке и хотела провести с ним побольше времени. А, во-вторых, надо было предупредить гильдию вязальщиц, что мои секреты находятся под защитой. И за их незаконное использование они должны будут заплатить большие штрафы промышленникам, то есть мне. Господин Эддий будет рад, он давно мечтал о том, что мы ввяжемся-таки в войну гильдий.
Ночевать я отправилась к себе. У Жерена, конечно, тоже хорошо, но дома лучше. К тому же Селеса в своей беременной горячке стала совершенно невыносима. Снова слушать ее рассуждения о предназначении женщин и о том, что из-за меня ее дочь набралась вредных идей, было невмоготу. Она мне, конечно, подруга, но иногда я от нее устаю.
До дома мы добрались без приключений, хотя я немного нервничала и постоянно выглядывала в окно, чтобы не пропустить слежку, если она вдруг будет.
Услышав, что мы вошли, мои домашние поспешили в гостиную, чтобы приветствовать меня. И оказалось, я страшно по ним соскучилась. И они тоже. У господина Элдия даже глаза заслезились, а Нюнь так жалобно выл, что я сама чуть не заплакала. Только Алис держался немного в стороне и широко улыбался, но когда я его обняла, с облегчением выдохнул и прошептал, мол, очень рад, что вы снова дома. А вот Дишлан смутился и покраснел так сильно, что мои домашние не смогли сдержать смешки. Даже Род Форт, на которого все остальные поглядывали с некоторой опаской, улыбнулся, хотя страшно не одобрял подобной фамильярности.
– Мам, куда твою сумку нести? – Лушка с тех самых пор, как узнал, что я проведу несколько дней с ним, сиял, как начищенная гринка. – К тебе в комнату?
– Нет, – улыбнулась я сыну. Я не хотела никому доверять королевские кубки, даже Жерену, хотя он предлагал, забрала все с собой. – отнеси в кабинет. И, господин Род Форт, – обратилась я к «дядюшке», – мы можем побеседовать с вами наедине? У меня остались кое-какие вопросы, которые я хотела бы задать лично вам.
– Разумеется, – кивнул он и посторонился, пропуская меня вперед.
– Мам, но уже поздно! – Лушка смотрел на меня с жалостью. – Ты же устала, может быть вы поговорите завтра?
Я улыбнулась. Приятно, когда о тебе заботятся. А если это твой собственный сын, то приятнее втройне. Ибо гордость распирает и за него, и за себя. Значит, не такая уж я плохая мать, раз смогла воспитать такого хорошего ребенка.
– Нет, сынок. Никогда нельзя откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня, – тем не менее, от отдыха я отказалась. Завтра слишком много дел. А мне еще нужно время, что обдумать ответы, которые я получу от герцога Форента, который скрывается под маской Рода Форта.
– Очень хорошие и правильные слова, – согласился он со мной. – И, господин Лукий, пожалуй, я возьму на себя смелость напомнить вам об этих словах вашей матери, когда вы в очередной раз станете лениться.
– Я не ленюсь, – буркнул Лушка и сбежал прочь, оставив сумку на кресле в кабинете, до которого мы дошли во время беседы.
– Ленится, – ответил мне Род Форт, хотя я его и не спрашивала. – господин Лукий слишком непоседливый ребенок, ваша светлость. Отсюда его неусидчивость и нежелание заниматься науками. А уж эти его друзья из подворотен, – он недовольно нахмурился, показывая свое отношение к приятелям Лушки. – На вашем месте я запретил бы подобные отношения. Дружба с простолюдинами не пойдет ему на пользу.
Я закрыла дверь кабинета, молча обошла застывшего посреди герцога Форента и присела на диван, показывая, что наша беседа будет неформальной.
– Ваша светлость, я смотрю на эту дружбу немного с другой стороны. Дети очень быстро вырастут и станут взрослыми. И у моего брата будут люди, готовые идти за ним хоть на край света. Готовые рисковать жизнью ради своего короля. Готовые подставить плечо в трудный момент. А уж какого сословия они будут – это не так важно. Тем более, мы с вами на собственном опыте прочувствовали, что титул – это не знак качества. Очень часто люди, обладающие титулом, не самые хорошие, а кое-кто вообще не считает предательство неприемлемым для аристократа, – я вздохнула. Лушка был прав, я страшно устала. И разговор, который мне предстоял, был очень нелегким. – Скажите, ваша светлость, император в курсе, что вы живы?
– Разумеется, – герцог растянул губы в искусственной улыбке. – Я не мог скрыть от своего сюзерена такую важную информацию, ваше высочество.
Я мысленно выругалась, стараясь, чтобы мои эмоции не отразились на лице. Если я правильно поняла намек, то прямо сейчас герцог Форент сообщил мне, что о нашем с Лушкой происхождении он тоже рассказал императору. И это мне совершенно не нравилось.
– Значит, и о нас с Лушкой вы тоже поведали его императорскому величеству, – произнесла я. Это был не вопрос, а утверждение, но герцог Форент счел нужным подтвердить:
– Вы абсолютно правы, ваше высочество, – улыбнулся он.
А мне захотелось его стукнуть. Или себя… что мне стоило потребовать от герцога клятву, что он скроет правду даже от своего императора. Могла бы догадаться, что император для герцога Форента не входит в понятие «все». Он выше всех. Он почти божество.
Вот уж правда, интригам мне еще учиться и учиться. Играть против гроссмейстера будучи пешкой, вспомнила я свои рассуждения, просто невозможно.
– И что его императорское величество сказал, узнав, что наследник Эдоарда Семнадцатого жив? – я решила пойти ва-банк. Уверена, у герцога Форента есть распоряжения на все случаи жизни.
Герцог снова улыбнулся и ответил:
– Его императорское величество готов оказать вам содействие: поддержать финансово и оказать любую помощь, вплоть до военной, если вы решите вернуть трон себе или брату. Вам нужно всего лишь подписать вассальный договор и в самом ближайшем будущем корона будет ваша.
– Вассальный договор?! – переспросила я. Это было настолько невероятно, что я решила будто мне послышалось.
– Это неплохой вариант, – пожал плечами герцог Форент, – вы получите корону и возможность сохранить страну в тех границах, в которых она существует сейчас.
– Неплохой вариант?! – воскликнула, чувствуя, как во мне волной поднимается возмущение.
Да, как он, вообще, посмел произнести эти слова?! Он же прекрасно знал нашу страну, нашу историю, да, моего отца в конце-то концов! Он почти три десятка лет прожил в Грилории и должен был понимать, как восприму это предложение я – Грилорская принцесса, которая до пятнадцати лет воспитывалась, как наследница престола.
Я должна была сохранять спокойствие, чтобы не наломать дров. А хотелось. Ох, как же хотелось прямо сейчас уничтожить герцога Форента! Испепелить одним взглядом. Прямо сейчас я страшно жалела о том, что оставила его в живых.
– Грилория никогда не подчиниться императору! – отчеканила я, не сдержав эмоции.
– Ваше высочество, – склонил голову герцог Форент, посол Абрегоринаской империи, – его императорское величество просил вас хорошо подумать над его предложением. Вы должны понимать: ваш брат слишком юн, чтобы справиться с Грегориком, а вы всего лишь слабая женщина, оставшаяся совсем одна без помощи и поддержки. Императорская семья готова подставить вам плечо в трудную минуту и заключить вассальный договор, взяв на себя управление внешней политикой вашей страны. Но в то же время вы сохраните территориальную целостность Грилории, привычный уклад жизни и внутреннюю систему управления.
Я молчала. Не потому, что мне нечего было сказать, а потому что мне хотелось сказать это такими словами, которые не должна знать ни одна приличная леди.
К тому же я чувствовала, что герцог Форент что-то не договаривает. Что-то такое, что должно быть достаточно очевидно. И, прикусив язык, я пыталась думать, хотя захлестывающие меня эмоции очень мешали мыслительному процессу.
Соглашаться нельзя. Ни в коем случае. Я не смогу спокойно жить, зная, что своими руками отдала независимость своей страны Абрегорианской империи. Да, я лучше откажусь от притязаний на трон! Пусть правит Грегорик! Но Грилория никогда не подчинится императору.
Но теперь, когда схлынул первый гнев, стало понятно – отказаться тоже нельзя. Я не питала иллюзий. Император безжалостен и в своих решениях руководствуется исключительно собственным благом и благом империи. И пока у него есть надежда получить Грилорию с помощью вассального договора, подписанного наследниками Эдоарда Семнадцатого, он не тронет ни меня, ни брата. Но как только отказ будет получен, мы с Фиодором станем расходным материалом, и он легко пожертвует нами для достижения своих целей. Например, сдаст нас Грегорику, чтобы получить что-то взамен. Уверена, за такую информацию Грегорик готов будет поступиться многим.
А еще намеки герцога Форента про сохранение территориальной целостности вполне прозрачны. Да я и сама пришла к выводу, что Абрегория готовиться напасть на наше королевство. А Грилория не готова к войне! Даже с поддержкой Аддийского султаната нам будет сложно отстоять свои границы.
– Ваше высочество, – герцог Форент подошел ближе и присел на диван рядом со мной. Это было нарушением всех правил приличия, но я промолчала. Все же сама обозначила встречу как неформальную. Да и какая из меня сейчас принцесса. – Позвольте дам вам совет не как посол императора, а как ваш добрый друг. Не стоит отказывать императору. – Я вскинулась, собираясь сказать, что обойдусь без дурацких советов, но герцог перебил, – но и соглашаться я тоже не рекомендую. Самое разумное в вашем случае – промолчать и потянуть время. Тем более, его императорское величество не обозначил какие-либо сроки. А значит, думать над предложением вы можете очень долго. Пока есть вероятность, что договор будет подписан, – озвучил герцог мои мысли, – император вас не тронет. Но и это еще не все, – герцог улыбнулся, – я верю в вас гораздо больше своего сюзерена. И потому хочу напомнить, что чем ближе вы будете к трону, тем больше свободы сможете потребовать в рамкам вассального договора.
– Вассального договора не будет! Я не готова заплатить за трон суверенитетом моей страны, – решительно заявила я. – Но я согласна с вами. Передайте императору, что мне надо подумать. И еще, – я невесело усмехнулась, – вам, ваша светлость, придется принести клятву Древним Богам, что вы не станете передавать императору информацию обо мне и принце Фиодоре до тех пор, пока я сама не попрошу вас об этом.
Я была готова, что он откажется. И тогда я просто прикажу Жерену избавиться от герцога Форента. Но мне даже не пришлось угрожать, герцог Форент не стал отказываться от клятвы. Что же… лучше поздно, чем никогда. А впредь мне будет наука: нельзя доверять послу чужого государства, даже если он самый хороший человек.

Глава 12
Утром следующего дня мы с господином Элдием отправились в Дом гильдий. Старик сиял ярче солнца и иногда воинственно тряс кулаком, вероятно, представляя, как он врывается на заседание глав гильдий и разносит всех в пух и прах. Но до этого момента было еще далеко, пока нам нужно было решить более мелкие вопросы.
Первым делом мы нанесли визиты в гильдию рестораторов. Я хотела решить вопрос по поводу своей харчевни. Зачем платить лишние гроты за патент, который мне пока не нужен? И я собиралась приостановить действие патента в связи с тем, что мое заведение сгорело и требует восстановления.
Толстячок-секретарь гильдии, сидевший в кабинете, равнодушно кивнул, внес запись о том, что моя харчевня временно не работает, и предупредил, что я должна известить его о начале работы не позже дня открытия харчевни. Иначе все мои патенты в гильдии рестораторов будут аннулированы.
А вот со вторым вопросом все получилось довольно непросто. Худая старуха, сидевшая в кресле с высокой спинкой, как и в прошлый мой визит, вязала. Вот только вязала она на моей вязальной машине, путаясь в петлях и шепотом ругаясь на «дурацкую штуковину».
– Доброе утро, уважаемая, – улыбнулась я как можно шире, – вижу вы оценили работу моих мастериц? Что же, в таком случае прошу оценить и уведомление от гильдии промышленников о том, что, используя данное приспособление для вязания, вы нарушаете правила Дома гильдий.
– Что?! – старуха подняла на меня взгляд и скривилась. – Эта штуковина совершенно бесполезна! На спицах вязать гораздо быстрее, чем колупаться между всех этих крючков и ниток.
– Не быстрее, улыбнулась я. – Вы и сами знаете, что это приспособление ускоряет работу вязальщиц в несколько раз. И полотно получается гораздо ровнее и аккуратнее. Даже если вязальщице очень далеко до звания мастера.
Старуха поджала губы. Я была права. Мои девочки-сотрудницы могли выдавать аккуратные и ровные изделия, но мало кто из них смог бы повторить эту работу на спицах.
– На этом, – старуха кивнула на машинку, – можно быстро вязать только простое полотно.
– Да, – кивнула я, бесцеремонно усаживаясь в кресло рядом со столом. Господину Элдию досталось место на деревянной скамье, но он не жаловался, с интересом наблюдая за нашей перепалкой, – качественную лицевую гладь на моих машинках может выдать любой дурак. Но и араны, которые вы, несомненно, видели, мои девочки вязали тоже на этих же самых машинках.
– Видела, – хмыкнула старуха и, вздохнув, призналась, – я вас помню. Мне жаль, что в свое время я не обратила внимания на ваше мастерство… Так значит, – она подвинула станок и неискренне улыбнулась, – вы создали гильдию промышленников? Как в Абрегорианской империи?
– Верно, – согласилась я, – и именно моей гильдии принадлежит право использовать для работы механические приспособления для вязания. Вот документы, – я прижала документы о создании гильдии промышленников и о закреплении за ней права на механические приспособления к столу и одним движением подвинула их вперед, прямо под нос старухе.
Старуха подняла листы и, повернувшись к окну, быстро пробежала по строчкам глазами.
– Хм, – вернулась она к нам и перевела взгляд на господина Элдия, – а ты, значит, решил поддержать девочку? – Бывший секретарь Дома гильдий кивнул и довольно оскалился. – Не оставил своих планов отомстить Эрригу? – Он мотнул головой в сторону, говоря, мол, нет, не оставил. И старуха, задумавшись на миг, задала третий вопрос, – думаешь, у тебя получится?
Господин Элдий рассмеялся, встал со скамьи и подошел к нам.
– Ваша светлость, – обратился он ко мне с поклоном, – позвольте представить вам секретаря гильдии вязальщиц, несравненную госпожу Фаону…
– Ох, ну, что ты, – жеманно улыбнулась старуха, но тут же застыла, выпучив глаза и открыв рот… а потом спросила шепотом, – ваша светлость?!
Я слегка склонила голову, подтверждая слова господина Элдия, который громко расхохотался, глядя на ошеломленную старуху. Уверена, именно такого эффекта он и добивался, и теперь был абсолютно счастлив.
Через мгновение, переварив услышанное и опомнившись, госпожа Фаона вскочила с кресла и неловко поклонилась.
– Прошу прощения, ваша светлость… визиты аристократов у нас в Доме гильдий – большая редкость, и я не ожидала, что вы окажетесь такого высокого рода. – Она явно хотела польстить мне, но совсем не ожидала, что господин Элдий засияет еще больше и торжественно представит меня:
– Госпожа Фаона, хочу представить вам ее светлость, герцогиню Абриту Бокрей!
Бедная старуха потеряла дар речи. Она застыла, глядя на меня огромными глазами и не дышала. Я даже забеспокоилась, что несчастную прямо сейчас хватит инфаркт.
– Герцогиня Бокрей?!
Я мило улыбнулась. Не стала отнимать у господин Элдия момент триумфа. Думаю, он его заслужил.
– Но, ваша светлость, зачем тогда вам вот это все? – ошеломленно выдохнула госпожа Фаона. – я не понимаю, простите…
– У богатых свои причуды, – пожала я плечами, уходя от ответа.
–Так что, Фаона, – нетерпеливо спросил господин Элдий, – ты с нами или против нас?
Взгляд старухи сразу изменился. Одно дело, когда глава новой гильдии – безродная девица, пусть и разбогатевшая, если судить по платью. И совсем другое, когда она – герцогиня Высокого рода.
Глаза госпожи Фаоны загорелись, а выражение удивления и растерянности словно кто-то стер ластиком. Я усмехнулась про себя, а бабка-то не промах, своего никогда не упустит.
– Элдий, ты меня знаешь, – хмыкнула она, – я всегда готова помочь старому другу. Но пустой гильдии недостаточно, чтобы сместить Эррига. Даже если ее глава герцогиня Высокого рода.
И не дура. Но мы с господином Элдием давно обговорили все детали. И поэтому слово взяла я.
– Я прекрасно понимаю, что моя гильдия пока существует только на бумаге. И все, что нам нужно от вас – осуждение моих технологий, – я кивнула на станок, – со стороны гильдии вязальщиц. Я хочу, чтобы ваша гильдия во всеуслышание заявила, что подобные приспособления разрушают основу вашей работы, что гильдия вязальщиц никогда не поддержит использование механического труда в своих рядах.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71500603?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.