Главная страница | Книги о приключениях | Приключения Пумы и Ламы

Приключения Пумы и Ламы
Антон Ломинадзе
Эта книга о дружбе двух очень разных животных и о об удивительном путешествии, которое им по воле случая довелось совершить. Она была задумана как совместное чтение для родителей с детьми, хотя трудно сказать наверняка, кому она понравится больше…

Антон Ломинадзе
Приключения Пумы и Ламы

Посвящается моей бабушке, которая на ходу выдумывала увлекательные истории
про животных, моей маме, которая самоотерженно исправляла неточности в
моих черновиках, моим детям, которые сразу же полюбили эту повесть и
моей жене, которая больше всех хотела, чтобы эта книга увидела свет.

От автора

Эта книга о дружбе двух очень разных животных и о об удивительном путешествии, которое им по воле случая довелось совершить. Она была задумана как совместное чтение для родителей с детьми, хотя трудно сказать наверняка, кому она понравится больше… Читать её лучше не спеша, вдумчиво, и тогда вам непременно откроются красота и величие описываемого края. И если по прочтению книги вам будет жаль расставаться с её героями, значит, автор справился со своей задачей.

Вступление

Далеко-далеко, на другом конце света, между великим океаном и непроходимыми джунглями, простирается высокогорная страна. Всё в ней необычно: и ландшафт, и климат, и растения, и звери. Воздух там до того прозрачен, что далёкие ледяные вершины кажутся игрушечными, а разноцветные звёзды так и хочется потрогать руками.
По равнинам этой страны струятся прозрачные ручьи, а из-под земли бьют горячие фонтаны. До самого горизонта расстилаются там соляные пустыни, гладкие и блестящие как снежные ковры, а над землёй проносятся ледянящие ураганы.
Там по отвесным скалам этой страны разгуливают бесстрашные горные козлы, а ещё выше, под самым небом, устраивают свои гнёзда величавые к?ндоры. В долинах её рек пасутся неприхотливые ламы, а в сумерках на охоту выходят грозные пумы.
Давайте же перенесёмся в этот необычайный край и вместе с героями книги откроем для себя то, что он в себе таит…

Глава 1: На родном холме

Стоял тихий, тёплый вечер, и над пологими холмами, цепью протянувшимися до самого горизонта, неспешно проплывали розовые облака. Ламы уже покинули долину ручья и вернулись на свой холм: самцы лежали на траве, провожая глазами солнце, самки возились с детёнышами, а подростки бродили по просторной поляне в поисках занятия.
"Ну вот, опять то же самое… – со вздохом подумал один из них, с бурой шерстью и белым пятном на лбу. – И так каждый день: утром спустились в долину, вечером поднялись на холм. А теперь начнутся игры, причём одни и те же. А ведь так хочется чего-то другого, нового, только вот никак не пойму, чего…" – И, обведя глазами своих приятелей, он снова вздохнул.
– А давайте наперегонки! – предложил кто-то.
– Да! Давайте! – отозвались радостные голоса.
Немного погодя с десяток соперников, окружённых любопытными зрителями, уже стояли у склона. От нетерпения они фыркали и переминались с ноги на ногу: всем хотелось если не победить, то по крайней мере достойно себя показать. Среди них был и уже знакомый нам лама. Постукивая копытом о твердый грунт, он задумчиво глядел вдаль.
Бегать наперегонки было для лам привычным делом, и им был хорошо знаком каждый отрезок пути. После длинного спуска соперников ожидали три невысоких, похожих друг на друга пригорка, а затем извилистая тропа вела к высокому холму, на вершине которого стояла красная скала. На обратном же пути хорошо утоптанная песчаная тропа огибала долину ручья и выводила бегунов к исходному месту.
Но вот один из зрителей издал громкий, отрывистый звук, и соперники ринулись вниз по склону. Подбадриваемые весёлым гиканьем, они неслись со всех ног. Азарт был так велик, что уже на середине спуска один из бегунов, запутавшись в ногах, полетел на землю. Остальные ламы успешно преодолели подъёмы и спуски пригорков, но затем, когда тропа сузилась и стала петлять, ещё двое, столкнувшись, растянулись на каменистом грунте.
Вскоре впереди показался крутой холм. Соперники, кто раньше, кто позже достигшие его подножия, стали преодолевать подъём. Лама с белым пятном выбрал кратчайший путь. Выбрасывая тело вперёд и вверх, он брал уступ за уступом. Достигнув вершины первым, он подбежал к красной скале, звонко ударил копытом о её основание и тут же, безо всякого отдыха, помчался обратно.
Когда над землёй сгущались сумерки, лама уже скакал вдоль журчащего ручья, а встречный ветер, пробираясь под густую шерсть, охлаждал его разгорячённое тело. Он хорошо знал по своему опыту, что бежать надо размеренно, сохраняя достаточно сил до самого конца, но как же было приятно, дав волю лёгким ногам, лететь так, что ветер свистел в ушах!
Вскоре зрители уже бурно приветствовали победителя, вынырнувшего перед ними из темноты. Хоть он и устал, по нему этого не было видно. Когда же немного погодя подоспели и его товарищи, лама, в свою очередь, приветствовал каждого из них. Но не успели бегуны отдышаться, как послышался резкий окрик вожака. Все тотчас же откликнулись на зов и плотной толпой окружили пожилого самца. Рослый и крепкий, он неподвижно стоял на вершине холма и глядел в темноту.
– Смотрите! – внушительно произнёс он, указывая на соседний холм. – Вон там, видите?
Ламы повернули головы туда, куда указывал вожак, но не разглядели ничего, кроме чёрных контуров холма и синеющего над ним звёздного неба.
– А ведь ваши глаза моложе моих! – с укором промолвил вожак.
Вытянув шеи, ламы замерли и вдруг заметили две зелёные точки, сверкнувшие в темноте. Самые юные из них даже вздрогнули, ощутив присутствие грозного хищника.
– Так-то лучше, – промолвил вожак, – а то ведь совсем заигрались. А пума, наверное, давно уже следит за вами. Будет вам впредь урок!
– Пусть он только попробует сюда сунуться! – воскликнул кто-то. – Уж мы его так проучим, что он надолго запомнит!
– Да, – подхватили другие, – если будет надо, мы вступим с пумой в бой! Посмотрим ещё, кто кого!
– Попридержите ваш пыл! – осадил их вожак. – Главное, держитесь вместе и будьте начеку.
Сказав это, он пожелал всем спокойной ночи и пошёл расставлять караульных. Вскоре на холме воцарилась тишина; было слышно лишь мирное посапывание да шелест ветерка в сухой траве.
Лама с белым пятном долго не мог уснуть: перед его мысленным взором всё ещё стояли зелёные огоньки. Он пытался представить себе пуму, и воображение рисовало ему горящие глаза, изогнутую спину и пружинистые ноги, готовые к прыжку – именно так описывал этих хищников вожак. Несколько раз лама вставал и подходил к склону, пытаясь что-либо разглядеть. Когда же его утомлённые глаза наконец сомкнулись, ему приснилось, что пума прокрался в их ночной стан и уносит в зубах детёныша. Лама погнался было за ним, но проворный хищник сумел скрыться со своей добычей во тьме…
Проснулся лама ещё затемно, полный решимости прогнать незваного гостя. Прокравшись меж спящих сородичей, он стал спускаться с холма.
– Эй! Ты куда? – окликнул его караульный.
– Я скоро! – не задумавшись, ответил лама и ускорил шаг.
Когда он спустился в долину, уже светало. Перейдя ручей, лама остановился и окинул взглядом соседний холм. Он постарался хорошо запомнить то место, где накануне видел пуму и рассчитывал попасть на него кратчайшим путём.
Однако на деле холм оказался гораздо выше, чем он предполагал, и лама порядком устал, взбираясь на него. Когда же он наконец достиг вершины и огляделся, то сразу засомневался в успехе своего замысла, так как ровный срез, образующий вершину, простирался в разные стороны, переходя в соседние холмы.
"Ну и где мне искать пуму на таком раздолье?" – с огорчением подумал лама.
Но тут он вспомнил о цветке с пятью фиолетовыми лепестками и золотым глазком, растущем на вершинах. По словам вожака, он прояснял мысли и помогал находить выход из трудных положений. Вытянув шею к самой земле, так, что в нос били пряные запахи трав, лама принялся искать цветок. На залитом солнечным светом лугу их пестрело множество, но заветного цветка среди них не было.
Чуть ли не весь день провёл он в тщетных поисках и готов был уже сдаться, когда меж поросших мхом валунов сверкнул золотой глазок, окружённый фиолетовой каймой. Лама так и подпрыгнул от радости! Сорвав цветок под самый корень, он тщательно его прожевал. Затем лама подошёл к склону и, в ожидании действия цветка, стал обозревать просторы. Перед его глазами поплыли гладкие холмы самых разных оттенков, так непохожие на родной холм. А далеко внизу лама разглядел отливавший серебром ручей и окаймлявшие его изумрудные островки. Ни малейшее движение не нарушало величественного, напоённого солнцем покоя – лишь ветерок шелестел по сухому кустарнику да редкие пушистые облака неспешно плыли по синему небосводу…
И всё же пространство вокруг казалось живым, дышащим, наполненным радостным ожиданием. Ламу охватило новое, неизведанное чувство: никогда раньше не уходил он так далеко от своего уютного мирка; теперь же, глядя на него с высоты, он понимал, насколько тот был мал. От этого чувства у ламы сладко щемило сердце, и он ощущал себя сильным, взрослым, по-настоящему свободным. И уже не хотелось спускаться вниз – хотелось подольше остаться здесь, наедине с ветром, небом и голубыми далями…
Постепенно мысли его вернулись к действительности, и вдруг он понял, что ему больше не надо искать пуму, и что пума сам его найдёт – ведь он, лама, находится на самой вершине, а значит, его видно отовсюду. Удивившись простоте решения, лама подошёл к лежащей неподалёку глыбе, поставил на неё передние ноги, вытянул и без того длинную шею – даже уши поднял торчком, чтобы его было лучше видно издалека – и стал выжидать. Солнце приятно грело ему спину, а порывы ветра освежали голову.
Так простоял он до самого вечера; когда же солнце стало клониться к горизонту, а облака сделались ярче и насыщеннее, лама услышал позади себя чьи-то мягкие шаги. Он мгновенно обернулся, и ноздри его расширились: в десятке шагов от него стоял, сливаясь с тёмно-жёлтой землёй, тот, кого он искал – гладкий и поджарый пума.

Глава 2: Прогулка под луной

В косых лучах солнца зоркие глаза хищника переливались золотистыми искрами.
"Те самые огоньки!" – пронеслось в мыслях у ламы.
Он повернулся к противнику боком и не спускал с него глаз. Но пума не спешил с нападением и внимательно изучал ламу.
– А ты на редкость храбр! – наконец промолвил он, и в его низком голосе прозвучало неподдельное удивление. – Не убегаешь от меня…
– Не для этого я тебя искал! – с достоинством ответил лама. – Я знаю, зачем ты здесь: высматриваешь себе наших детёнышей! Но теперь тебе придётся иметь дело со мной!
– Ошибаешься, приятель, – ответил пума, – ваши детёныши меня не интересуют, ведь я не ем мясо. И вообще…
– Чтобы пума – да не ел мяса? Вздор! – перебил его лама. – Но довольно слов: сейчас же уходи из наших гор! – и он сделал несколько решительных шагов по направлению к противнику.
– Не очень же ты любезен, приятель, – невозмутимо промолвил тот. И вздохнув, добавил: – Хорошо, я скажу тебе, зачем пришёл сюда, а ты можешь не верить – дело твоё… Я узнал, что в здешних краях живёт племя необычных лам – смелых и свободных – и захотел сам в этом убедиться.
Лама пристально смотрел пуме в глаза, а тот продолжал:
– И теперь я знаю, что так оно и есть.
– Ты хотел убедиться в том, что мы смелые? – недоверчиво переспросил лама.
– Да. И что свободные, – ответил пума, и, помолчав, добавил: – А ещё я надеялся найти среди вас друга…
– Среди нас? – воскликнул изумлённый лама. – А что, с пумами ты не дружишь?
– Нет, – со вздохом ответил пума, – для них я чужой. Как, впрочем, и они для меня.
– Хм… Пума, который не ест мяса и сторонится сородичей… Подумать только!.. – недоверчиво промолвил лама.
– Пойдём со мной, – ответил пума, – и ты убедишься, что я говорю правду.
Лама не верил своим ушам: этот странный, очень странный пума говорил с ним о дружбе!
– И куда же мы пойдём? – после некоторого раздумья спросил он.
– K голубому озеру, где живут фламинго.
– А кто они такие?
– Большие розовые птицы.
Тут лама совсем запутался.
"При чём тут птицы? – подумал он. – И какое отношение они имеют ко всему этому?"
Но солнце уже закатывалось за холмы, а пума не собирался уходить. Возвращаться же домой в темноте было невозможно, равно как и оставаться тут. Поэтому, как ни странно, идти ночью вместе с пумой смотреть больших розовых птиц было единственным разумным решением.
– Что ж, пойдём, посмотрим на твоих … как их там?
– Фламинго.
– Вот именно. Надеюсь, они того стоят… – сказал лама и сам удивился той лёгкости, с которой согласился на предложение пумы.
Он решил больше не задавать вопросов. К тому же он чувствовал, что впереди его ждут интересные события и где-то внутри уже начинал доверять пуме. "Как бы то ни было, – сказал он себе, – уведу его подальше от нашего холма, а там видно будет, что он за зверь."
– Вот и отлично, – ответил пума. – Если не будешь отставать, к рассвету мы доберёмся до озера.
– Я – отставать? – усмехнулся лама. – Чтобы ты знал – мы, ламы, самые выносливые!
– Охотно верю, – ответил пума и добавил: – Идти нам в сторону заката. Ночь обещает быть ясной, так что дорогу будет хорошо видно.
И они пошли сквозь сгущавшиеся сумерки. Пума уверенно ступал по каменистому грунту; казалось, темноты для него не существует. Что же до ламы, то его не привыкшие к темноте глаза то и дело подводили его, принимая камень за тень, а тень за камень. Из-за этого он часто оступался, хоть и старался не подавать вида. Но вот – на одном из поворотов его ноги поехали в сторону, и он стал заваливаться на своего спутника. Оба непременно оказались бы на земле, если бы пума со словами: "Держись, друг!" – тотчас не упёрся бы лапами в грунт. В итоге всё обошлось, только ламе стало досадно за свою оплошность. Зато слова пумы, так запросто сказанные, долго не выходили у него из головы, и он поневоле думал, как здорово было бы иметь рядом такого друга. И уже хотелось верить своему новому знакомому, хотелось, чтобы каким-то образом загадочные розовые птицы убедили его в том, что пума говорит правду…
Вскоре взошёл молодой месяц, и лама зашагал увереннее. Он не чувствовал усталости; светлая ночь была полна покоя, и, глядя на проплывавшие мимо него контуры незнакомых холмов, он с удовольствием потягивал носом прохладный воздух. Пума шёл с опущенной головой, отмеряя путь пружинистыми шагами. Гладкая шерсть меж его лопаток серебрилась в лунном свете, а длинный изогнутый хвост двигался из стороны в сторону в такт шагам. Лама, который время от времени косился на своего спутника, чувствовал скрытую силу в каждом его движении и подумывал о том, что мог бы и не одолеть такого соперника в поединке.
– А ты и вправду выносливый, – прервал молчание пума, когда они преодолели очередной подъём. – А вот мне бы отдых не помешал…
– Что ж, можно и отдохнуть, – ответил лама, довольный тем, что хоть в чём-то сумел превзойти своего спутника.
Они улеглись на прохладный грунт, и молчание на некоторое время возобновилось.
– Расскажи о себе, – попросил лама. – Откуда ты и почему не водишься с сородичами?
– Это долгая история, – вздохнув, ответил пума, – но раз тебе интересно, слушай…
Лама устроился поудобнее, и пума, помолчав, начал:
– Я не помню своих родителей – я вырос среди людей. Ты ведь знаешь, кто они такие?
– Наш вожак рассказывал о них, – отозвался лама. – В молодости он тоже жил среди людей. Как я понимаю, люди – это вожаки своих стад, они ведут их с места на место, находят для них воду и свежую траву, охраняют от хищников…
– Да, так поступают добрые люди, но бывают и иные, – заметил пума… Ну, так слушай, – продолжил он, – я вырос в доме у людей; со мной жил мальчик; я помню, как он угощал меня молоком – оно было прохладное и сладкое. Почти всё время мы проводили в саду, где росли высокие деревья. Там я научился по ним лазать. Помню, как у меня никак не получалось уцепиться когтями за ствол, зато, когда дело пошло на лад, это стало моим любимым занятием.
Лама, замерев, жадно ловил каждое слово пумы.
– Один раз, – продолжал тот, – я задремал на ветке, а проснулся от крика мальчика – он лежал на земле, держась за ногу. Видимо, пока я спал, он полез за мной и сорвался с дерева. Отец мальчика сразу же отнёс его в дом, но крик ещё долго не унимался…
– Что же было дальше? – взволнованно спросил лама.
– А вот что: на следующее утро отец мальчика отвёз меня в горы, оставил мне на первое время еды и уехал. Я как сейчас помню его прощальный взгляд… Да… давно это было… – вздохнул пума и продолжал:
– Сначала мне было нелегко – ведь я не умел добывать себе пропитание. Но потом научился ловить рыбу, которой меня часто кормили и которую я очень полюбил. Ты когда-нибудь видел рыб?
– Да, – ответил лама. – Они водятся в нашем ручье.
– Что ж, если захочешь, завтра я покажу тебе, как ловлю рыбу – это очень увлекательное занятие!
И, немного помолчав, пума добавил:
– Впрочем, мне быстро пришлась по душе жизнь на открытых просторах. Я исходил эти края вдоль и поперёк, много всего повидал и ни о чём не жалею.
– А твои сородичи тебе встречались? – спросил лама.
– Бывало и такое, – ответил его спутник, – но пумы живут и охотятся в одиночку – дружить у нас, то есть, у них, не принято. А я вырос с людьми, и мальчик был мне настоящим другом. И ещё: подчас мне доводилось видеть, как пумы убивают свою добычу. Я понимаю, что это дело привычки, но мне жаль слабых зверей, становящихся добычей сильных.
– Что до моего стада, – не без гордости заметил лама, – то ни один из нас никогда не попадался в лапы хищнику! Это потому, что мы умеем постоять за себя и друг за друга!
– Это очень хорошо, – согласился пума. – Уверен, что если бы в других стадах поступали так же, то моим сородичам тоже пришлось бы перейти на рыбу. Но, к сожалению, всё иначе: когда хищник выскакивает из засады, все разбегаются, и ему достаются забытые второпях детёныши. А по мне, так рыба гораздо лучше, и я отведал вкус крови только один-единственный раз, когда пришлось зализывать свои раны.
– А что с тобой случилось? – спросил лама.
– Подрался с медведем, а если точнее, то медведь меня порядочно потрепал, – усмехнулся пума.
– Но ты выглядишь таким сильным!
– Так и есть, но всегда найдётся кто-нибудь посильней. Хотя и я оставил ему на память отметину на лбу.
– Да… – помолчав, сказал лама, – нескучная у тебя была жизнь… А вот со мной никогда не приключалось ничего особенного, то есть – до сегодняшнего дня. В стаде мы жили дружно, но кроме холмов и зелёной долины я так ничего и не повидал: видимо, вожак слишком нас оберегал…
Отдохнув, они продолжили путь, каждый думая о своём. Вскоре дорога стала уводить вниз, и лама увидел перед собой большое тёмное пятно. А немного погодя, когда на горизонте стало светлеть, путники вышли к берегу озера.

Глава 3: На Берегу Голубого Озера

Подойдя к самому берегу, лама первым делом попробовал воду. Она оказалась тёплой и горчила на вкус. Подняв голову, он увидел силуэты длинных изогнутых шей и длинных тонких ног, рассеянных по всему озеру.
"Так это и есть фламинго? – подумал лама. – Какие причудливые!"
Вскоре первые лучи солнца осветили всё вокруг, и фламинго, раскрыв широкие крылья, вспыхнули ярким пламенем. Вот это было зрелище! Сотни птиц, выгибая изящные шеи, порывисто взмахивали своими красочными крыльями. Послышались крики, ещё и ещё; гомон стремительно нарастал, и вот уже вся стая вступила в громогласный хор, от которого звенел прозрачный утренний воздух. Но мало-помалу шум стал убывать, и вскоре на озере снова наступила тишина.
– Фламинго на редкость общительны, – предупредил ламу его новый знакомый. – Они уже заметили нас и не заставят себя долго ждать.
И действительно, со всех сторон к путникам стали приближаться птицы белого, серого и бледно-розового цвета, легко переставляя в воде тонкие ноги.
– Это молодняк, – объяснил пума. – Некоторым из них нет ещё и года, но как видно они не забыли меня.
– А почему их перья не такие же яркие, как у других?
– Как мне объяснил в прошлый раз их вожак, чем старше фламинго, тем ярче их перья. Они питаются красными рачками, и со временем цвет пищи передаётся их оперению.
– А почему тогда у меня шерсть бурая, а не зелёная? – спросил лама, – Ведь я каждый день ем траву…
– У тебя ещё всё впереди! – еле сдерживая смех, ответил пума. – Но рано или поздно твоя шерсть обязательно позеленеет, и тогда тебя не будет видно в высокой траве!
– Не может быть! – испуганно воскликнул лама.
– Да шучу я, шучу! – рассмеялся пума.
Тут уже и ламa, заразившись весельем, от души загоготал, и все волнения вчерашнего дня сразу отступили от него.
Между тем длинноногие птицы стали окружать гостей, и послышались оживлённые возгласы:
– Пума вернулся! И не один – с ламой! Пума дружит с ламой!
Пума дружелюбно смотрел на радостное возбуждение птиц, а лама стоял смущённый, недоумённо глядя на удивительных существ с маленькими круглыми глазами и непомерно большими тёмно-оранжевыми клювами. А фламинго всё прибывали; они уже толпились вокруг путников; ещё немного, и они начали бы их теснить. К счастью, раздался резкий окрик: "Расступись!"
Толпа птиц поспешно раздвинулась в стороны, и по образовавшемуся коридору, навстречу гостям, степенно переставляя ноги, вышел высокий ослепительно-красный фламинго.
– С возвращением, пума! – широко раскрыв свои огненные крылья, произнёс он, – мы рады снова видеть тебя!
Пума сделал шаг навстречу и ответил:
– Вожак фламинго, благодарю тебя за радушный приём! Позволь представить тебе самого смелого ламу этих гор!
– Премного рад знакомству, – чинно произнёс фламинго.
От последних слов пумы лама смутился и не знал, что ответить. Наконец, тряхнув головой, он выпалил:
– Благодарю!
Вожак окинул ламу внимательным взглядом и обратился с речью к притихшему собранию:
– Мои молодые друзья! Вы, конечно же, помните нашего друга
пуму и то великолепное угощение, которое он нам преподнёс?
Толпа птиц одобрительно зашумела. Вожак поднял вверх
крыло, требуя тишины, и продолжал:
– Сегодня пума пришёл к нам не один – с ним его друг, лама, а любой друг пумы является для нас кем?
– Другом! Тоже другом! – заголосили фламинго.
– Верно, – промолвил вожак. – Поэтому прошу принять ламу с подобающим уважением!
К этому времени подоспели и любопытные птенцы.
– Какой большой! Какой высокий! – раздались восторженные возгласы.
– Пожалуйста, покатай меня! – послышался вдруг звонкий голосок, и не успел лама опомниться, как к нему на спину, цепляясь клювом за лохматую шерсть и неуклюже хлопая крылышками, стал карабкаться белый пушистый птенец. За ним последовали и другие, и вскоре уже вся спина ламы была усеяна радостно щебечущими малышами. Этого он никак не ожидал, но ему опять стало очень весело.
– Держитесь крепче! – крикнул он и ринулся в озеро.
Лама скакал по мелководью с малышами на спине, у которых от ветра и восторга перехватило дыхание. Птенцы были настолько лёгкими, что лама не ощущал их вес и часто оглядывался, опасаясь их потерять, но малыши крепко держались клювами за его вьющуюся шерсть. Набегавшись вдоволь, он вышел на берег, опустился на колени и пригнул голову к влажному песку. Неугомонные птенцы, пища и толкаясь, сбежали на берег по его длинной шее.
– Спасибо, лама! Спасибо тебе! – пропищали они и побежали восвояси, оставляя на песке множество треугольных следов своими маленькими смешными ластами.
– Молодцы, малыши! – бросил им вдогонку лама, очень довольный
весёлой затеей.
Чтобы остыть после бега, он зашёл по колено в озеро. В лучах взошедшего солнца вода была совершенно прозрачной. По её поверхности, слегка волнующейся от движений ламы, играли, слепя глаза, тысячи бликов. Когда же зыбь улеглась, поверхность стала гладкой, как зеркало, и лама увидел в нём чёткие отражения облаков, плывущих в вышине. Озеро стало вторым небом, и ламе показалось, что он парит среди облаков в бездонной прохладной голубизне. Видение было столь захватывающее, что лама позабыл обо всём на свете. Донёсшийся до него как бы издалека голос пумы внезапно вернул его к действительности. Он даже вздрогнул, вновь ощутив твёрдое дно у себя под ногами. Обернувшись, лама увидел пуму, сидящего на прибрежном песке.
– Ну, наконец-то! – усмехнулся тот . – А я уж подумал, что ты уснул! Зову тебя, зову, а ты не откликаешься…
Лама вышел на берег, и пума продолжал:
– Я иду ловить рыбу на пруд, вон за теми холмами, – и он указал на возвышающуюся неподалёку группу холмов. – Вожак хотел поговорить с тобой, а потом, если захочешь, присоединяйся. Думаю, тебе будет занятно понаблюдать за рыбной ловлей, да и свежей травы там немало. Надеюсь, ты придёшь, – добавил он.
– Отчего же не прийти… – замявшись, ответил лама.
– Что ж, буду тебя ждать, – сказал пума и стал неспешно удаляться
своей мягкой поступью.
Лама потоптался на месте и пошёл по направлению к стае, ожидая найти там вожака. Перепутать его с другими фламинго было невозможно – он был гораздо выше и ярче всех своих сородичей. Вскоре он приметил вожака, беседующего с несколькими алыми фламинго. Заметив ламу, тот поспешно завершил разговор и сделал несколько шагов ему навстречу.
– Ага, как раз ты мне и нужен! – деловито сказал он. – Не желаешь
ли немного прогуляться? Есть разговор… – и, не дожидаясь ответа, вожак зашагал вдоль берега.
– То, о чём я хочу рассказать тебе, – начал он, заложив крылья за спину, – касается пумы. Как я понимаю, вы познакомились с ним совсем недавно?
– Вчера, – ответил лама.
– Хм… – неопределённо протянул вожак и, помолчав, продолжал:
– Что и говорить – увидеть пуму и ламу, мирно гуляющих вместе, удаётся нечасто… Что до меня, то я познакомился с пумой в прошлом году. В один прекрасный день он пожаловал на берег этого самого озера и уселся на песке, поглядывая на нас. Мы, конечно же, подумали, что он пришёл поживиться. Кто-то даже стал дразнить его: чего же ты, мол, ждёшь? Заходи в воду, мы здесь. Но вот только он был слишком спокоен и не походил на голодного зверя.
Лама невольно закивал.
– На своём веку я повидал немало пум, – продолжал вожак.
– Некоторые из них, проходя мимо, пробовали пить воду из озера, но она непригодна для зверей – уж слишком горька. Другие пытали счастье поймать на обед нашего брата, правда, безуспешно. Я научился обращать внимание на хвост пум – он всегда выдаёт их настроение. У голодных пум хвост ходил ходуном из стороны в сторону, a у этого – нет. Сидит себе спокойно, положит хвост на песок и смотрит. Мне стало, наконец, интересно, что ему было от нас надо. Я подошёл к нему, держась, конечно же, на безопасном расстоянии и спросил, что привело его в наши края. Пума поведал мне, что пришёл ловить рыбу в соседнем пруду. Рассказал, что утром у него был большой улов и на берегу осталось много мелкой рыбёшки – не хотим ли мы угоститься?
Я, конечно, очень удивился, да и как тут было не удивиться?! Послал пару молодых фламинго слетать, посмотреть, так ли это. Они вернулись и подтвердили, что так и есть, берег усыпан рыбой – мелкой, но очень вкусной. Тогда я и многие другие фламинго полетели на пруд и наелись досыта, да ещё и принесли угощение в клювах тем, что остались с малышами. Потом все благодарили пуму за угощение, а я с ним разговорился и узнал много интересного о его жизни.
– Конечно же, – продолжал вожак, – доверие приходит не сразу, требуется известное время. Из осторожности я всё же проверил пуму ещё раз. Когда он покинул нас, я послал разведчиков проследить за ним. Через несколько дней они вернулись и доложили, что пума с утра ловил рыбу в пруду, затем отдыхал в тени деревьев, а потом до позднего вечера гулял в горах. И так каждый день. Сказали, что зверей он не трогал – наоборот, очень мило обходился со всеми встречными. Не оставалось ничего другого, как поверить ему: ведь нам, птицам, сверху видно всё!
Лама молчал, глядя в землю.
– Я понимаю тебя, – промолвил вожак, – это трудно принять, ведь
пумы – ваши злейшие враги. Но в жизни много необычайного, и твой новый знакомый – яркий тому пример.
Речь вожака сильно подействовала на ламу. А тот, немного помолчав, вытянул шею, пристально посмотрел ламе в глаза и внушительно произнёс:
– Пуме можно доверять!
"Пуме можно доверять…" – отозвалось эхом в мыслях ламы. И,
осознав смысл этих слов, он воскликнул:
– Ну конечно же! Пуме можно доверять!
И, подумав, с чувством добавил:
– Да разве я не понимал это с самого начала? Да, я сомневался, но ведь что-то внутри подсказывало мне, что пума говорит правду!
Вожак смотрел на ламу, одобрительно кивая головой.
– Спасибо тебе, мудрый вожак, большое спасибо за всё! А теперь я побегу, а то пума меня ждёт! – Огромное спасибо! – с чувством добавил он, отбежав на десяток шагов.
– Удачи тебе, юноша! – крикнул ему вдогонку довольный вожак.

Глава 4: Рыбалка

Лама скакал во всю прыть, поднимаясь по склону холма. Его копыта едва касались земли – так не терпелось ему поскорее увидеть пуму. Он уже представлял себе, как скажет, что верит ему, и как тот, наверное, обрадуется…
Когда лама взобрался на самую вершину, его взгляду открылся небольшой водоём. Вокруг него, вытягивая ветви к воде, стояли раскидистые деревья; их окружали заросли кустарника, за которыми, в свою очередь, расстилался испещрённый цветами луг. За пределами же зелёного островка во все стороны простиралась пустынная равнина. Переведя взгляд на пруд, лама заметил пуму, расположившегося на толстой ветке над водой, и от его решимости не осталось и следа.
"А вдруг я его неправильно понял? – засомневался он. – Что во мне, в конце концов, такого особенного? Я нигде не бывал и почти ничего не знаю…"
Но тут пума заметил ламу и весело воскликнул:
– Лама, ты пришёл! А я как раз собирался начинать. Давай сюда!
– Сейчас! – крикнул в ответ лама, ощутив внезапный прилив радости.
Вскоре он уже стоял у воды, от которой шёл приятный запах прелой травы.
– Попробуй воду, – сказал пума. – Уверен, она тебе понравится.
Стараясь не поднимать со дна ил, лама зашёл по колено в пруд, поравнялся с веткой, на которой лежал пума и, припав к воде, уже не мог от неё оторваться: наполненная ароматами трав, она не только утоляла жажду, но и, как ему показалось, насыщала.
– Вот это вода так вода! – с наслаждением сказал лама, напившись. – Были бы здесь мои сородичи, выпили бы весь пруд без остатка!
– Но ведь никому из них не пришла в голову мысль покинуть своё стадо и бросить вызов хищнику, – сказал пума, прищурив один глаз.
Услышав это, лама понял, что момент для объяснения настал. Поэтому он собрался с духом и начал:
– Послушай, пума, я хочу тебе сказать, что… – и тут же запнулся, встретив взгляд золотистых глаз. – Дело в том, что… – продолжил было лама, но слова снова застряли у него в горле.
– Знаю, – промолвил пума, – некоторые вещи понимаешь без слов…
И, немного помолчав, он добавил:
– Если бы ты мне не поверил, то не пошёл бы со мной на озеро, ну и
сюда, конечно, не пожаловал бы… А я очень рад, что ты здесь!
Сказав это, пума по-дружески потрепал ламу по мохнатой шее. Тот тотчас же пришёл в себя и так же по-дружески, как это водилось у них в стаде, боднул пуму головой в бок, да так сильно, что тот не удержался на ветке и свалился в пруд.
– Ну и силён же ты, приятель! – весело сказал он, вынырнув.
– А ты как думал? – ответил лама.
– Что ж, нам пригодится твоя сила… – А что я промок, так это как раз кстати – без мокрой шкуры не бывает хорошей рыбалки.
– Это почему?
– Сам сейчас увидишь. Устраивайся поудобнее вот на этом камне и наблюдай, – и пума указал на плоскую глыбу, выступавшую из воды.
Лама последовал совету и, подогнув под себя колени, лёг на нагретую солнцем каменную поверхность. Ноги его ныли; только теперь он ощутил всю накопившуюся за последний день усталость. Пума же расположился на своём прежнем месте таким образом, что его голова и лапы оказались у самой поверхности пруда. Струйки воды, стекая с его мокрой шерсти, с лёгким звоном разбивались о воду, оставляя на её поверхности множество пузырьков. Сам же пума замер, сосредоточив свой взгляд на лёгкой зыби, расходившейся по воде; кончик его хвоста слегка подрагивал.
Лама внимательно наблюдал за мутной поверхностью пруда и вскоре стал различать под водой очертания рыб. Одна из них неспешно поднялась из глубины, глотнула пузырёк воздуха и, перевернувшись на бок, хотела было скрыться… Но не тут-то было: молниеносным ударом лапы пума выбросил её из воды. Крупная рыбина, сверкая чешуёй, описала в воздухе высокую дугу и, шлёпнувшись о берег, забилась в траве. Лама не успел даже толком понять, что произошло.
– Есть одна! – воскликнул пума. – Но теперь придётся подождать, пока рыбы вернутся. А пока что я опять окунусь…
Через некоторое время тени стали снова собираться под водой. Вот одна из рыб заинтересовалась пузырьками. Пума вытянул шею к воде, его ноздри расширились, шерсть на загривке встала дыбом, а под ней заиграли упругие мышцы. Вот рыба уже почти коснулась поверхности воды. Пума, не сводя с неё глаз, медленно подобрал под себя лапу, выпустив наружу когти. И как только рыба схватила ртом пузырёк, резкий удар лапы выбросил её на берег.
– А вот и вторая, – сказал пума. – Ну как, интересно? Давай-ка я покажу тебе ещё один трюк…
И пума снова окунулся и занял выжидательную позицию на ветке. В этот раз, когда очередная стая рыб собралась вокруг капель, он подождал, пока они наглотаются вдоволь пузырьков, а затем сделал резкий выпад вперёд. Падая в воду, он перенес всю тяжесть тела на передние лапы, изо всех сил ударив ими по воде. Раздался оглушительный всплеск, и ламу обдало брызгами, а когда пума, фыркая и мотая головой, вынырнул из воды, вокруг него, вяло пошевеливаясь, лежало на боку с десяток оглушённых рыбёшек.
– Вот это да! – воскликнул лама, застучав копытом по глыбе.
– Крупных рыб таким образом не выловишь, зато мелкие – самые вкусные! – сказал пума, и наскоро собрав улов в пасть, вынес его на берег. Затем он проделал то же самое ещё несколько раз, возвращаясь на берег с полной пастью.
– Ну, вроде бы на сегодня достаточно, – сказал наконец он, взглянув на лежащий в траве улов, – но раз ты пошёл за мной в такую даль, я хочу тебе ещё кое-что показать.
И, подмигнув озадаченному ламе, пума полез на всё то же дерево. Лама, затаив дыхание, следил за каждым его движением. Голова, лапы и хвост пумы то и дело мелькали меж ветвей, которое покачивалось и шумело листвой в такт его движениям. Вскоре рыболов показался на самой верхушке.
– Для начала нам понадобится дождь, – деловито сказал он и тщательно отряхнулся. По воде зазвенели тяжёлые капли, и поверхность покрылась зыбью; под расходящимися кругами воды стали собираться рыбы.
– Внимание! – объявил пума и с силой оттолкнулся от дерева, подобрав под себя лапы и вытянув хвост в струну.
Лама с открытым ртом наблюдал, как тот, со свистом рассекая воздух и руля хвостом, с силой ударился о поверхность воды, подняв вокруг себя столбы брызг.
– Пума, – радостно воскликнул лама, когда тот показался из-под воды, – ты только посмотри!
И действительно, вся поверхность воды вокруг пумы была усеяна оглушёнными рыбами, которые лежали на боку, покачиваемые мерными колыханиями воды…
– А как ты научился ловить рыбу? – спросил лама, когда весь улов был перенесён на берег.
– Когда я только осваивал жизнь в горах, – ответил пума, – порой мне требовался целый день, чтобы поймать несколько рыбёшек. Приходилось подолгу сидеть, притаившись, на камне или ветке дерева, пока к поверхности воды не всплывала рыба, чтобы проглотить какую-нибудь букашку, попавшую в воду; тогда я её и вылавливал. А иначе проходилось ловить рыбу на мелководье или же в горных ручьях, но это было утомительным занятием. Однажды во время ловли, я попал под дождь – редкий гость в наших краях. Так как я никогда не любил мокнуть без толку, то обычно заранее находил укрытие, но тогда я был очень голоден и не обращал внимания на сгущавшиеся над головой тучи.
Лама с большим интересом слушал пуму: ему хотелось узнать как можно больше о жизни своего нового друга.
– Пошёл дождь, – продолжал тот, – а я всё поджидал рыб, и вдруг они стали собираться под водой и хватать что-то с её поверхности. Я присмотрелся и увидел, что капли дождя прибивали к воде разных мошек. Ну, а для рыб это была лёгкая пожива. В тот день я наловил столько рыбы, что мне её хватило на несколько дней. Этот случай научил меня, что рыбу можно приманивать каплями. Моя шерсть хорошо удерживает воду, ну а остальное ты сам только что видел.
– А как ты научился прыгать в воду с дерева? – поинтересовался лама.
– Совершенно случайно, – ответил пума, усмехнувшись. – Просто как-то раз я решил залезть повыше, а тут ветка, на которой я стоял, надломилась, и я полетел в воду. Так как это был мой первый "прыжок", то я больно ударился о воду, отбив себе бок. Зато, вынырнув из воды, я увидел вокруг себя оглушённых рыб и понял, что невзначай открыл замечательный способ рыбачить. После некоторой тренировки я научился правильно входить в воду и теперь всегда держу этот трюк про запас.
– А плавать ты умеешь? – поинтересовался лама, глядя на гладкую поверхность пруда.
– Умею, хотя не очень-то люблю.
– А мне кажется, что это очень весёлое занятие, – сказал лама и, задорно посмотрев на друга, добавил:
– Пума, а научи меня плавать!
– Да учить, в общем-то, нечему, – отозвался тот, – просто зайди поглубже, держи голову над водой и работай ногами. У тебя получится: я видел, как твои сородичи плавают, пересекая глубокие ручьи.
– Что ж, сейчас попробую… – сказал лама.
Вода в пруду была такая тёплая, что лама её даже не ощущал. Зайдя по шею в воду, он заработал ногами и… поплыл. Это оказалось совсем не трудным делом, так как вода сама выталкивала его. Не успел лама и глазом моргнуть, как оказался на середине пруда.
– Ну, что я тебе говорил! – крикнул ему с берега пума. – Какой же ты, однако, плавучий – у тебя вся шея торчит из воды!
– Оказывается, я всегда умел плавать, – отозвался лама, – только мне было негде… – Ой, что это? – вдруг воскликнул он, – снизу бьёт струя воды, да такая холодная!
– Подожди-ка… – ответил пума, залезая в воду. – А ну-ка, посмотрим, – деловито сказал он, подплыв к ламе. – Хм… Просто удивительно…
– Так вот откуда здесь взялся этот пруд! – сказал пума, когда приятели уже вышли на берег и грелись на солнце. – А я всё не мог понять, как посреди засушливой равнины мог появиться водоём… Ведь в него не впадают горные ручьи. Оказывается, его питает подземный источник! Поздравляю тебя, лама, ты сделал замечательное открытие!
Услышав похвалу друга, лама довольно задёргал ушами.
– Для меня последние дни вообще стали одним сплошным открытием, – отозвался он.
– Да уж… – согласился пума и, немного помолчав, добавил: – А не пора ли нам подкрепиться?
Лама с готовностью закивал.
– Я уже высмотрел себе лужайку, – сказал он, – а твой обед давно уже ждёт тебя.
Приятели на время разошлись, и лама, зайдя по колено в густую траву, принялся за еду. Трава была мягкая и сочная, и он, с упоением щипая её под самый корень, не спеша продвигался вглубь лужайки. Из травы доносилось жужжание и стрекотание, и при каждом движении ламы десятки не виданных им букашек выпрыгивали из травы и разлетались в разные стороны, сверкая на солнце. Наевшись вдоволь, он вернулся к пуме.
– Даже на завтра осталось! – сказал тот, указав на три нетронутые рыбины. – Ну, а теперь бы поспать…
– По правде говоря, у меня самого глаза закрываются, – отозвался лама.
– Вот и хорошо, – сказал пума, устраиваясь поудобнее, – давай тогда отдохнём, а потом обсудим дальнейшие планы.
Лама улёгся рядом, положив голову на мягкую траву.
"А ведь ещё вчера я считал его своим врагом! – подумал он, глядя на пуму. – Да… В жизни действительно много необычайного…" – пронеслось ещё у него в мыслях, и его объял крепкий сон.

Глава 5: Да здравствуют стрекозы!

Ранним утром ламу разбудил чей-то тоненький голосок. Он попытался снова погрузиться в сон, но писк не унимался. С трудом открыв глаза, лама увидел сидевшего неподалёку пуму и небольшую пушистую птичку, порхающую в воздухе над его головой.
" К?ндор… птенцы… скорее!" – долетали до него отдельные слова.
Лама поднялся на ноги и подошёл к своему приятелю, который показался ему не на шутку встревоженным.
– Что случилось? – спросил он, вопросительно глядя на пуму.
– Беда… – удручённо ответил тот и, обратившись к птичке, добавил:
– Милая птичка, ты сделала добро, и оно обязательно к тебе вернётся. Лети же домой, а я не заставлю себя долго ждать!
– Удачи! Желаю удачи! – пропищала птичка и скрылась из виду.
– Да… – произнёс пума, – плохо дело…
Лама ждал разъяснений; он надеялся, что сможет стать полезным своему новому другу.
– Вчера вечером, – начал пума, – с кондором, который живёт в пещере на высокой горе, случилось несчастье: он и его подруга парили в небе, выискивая добычу, но сами стали добычей охотников…
Лама почувствовал, как сердце, замерев на миг, заколотилось у него в груди.
– Так вот, – продолжал пума, – те стали стрелять в них из своих ружей и убили подругу кондора, а самого его ранили в крыло. Он еле добрался до своего гнезда и теперь не в силах кормить ни себя, ни своих птенцов.
Лама, нахмурившись, слушал пуму. История была печальной, но кондоры считались недругами лам, так что он не знал, что и думать.
– Я должен немедленно идти на помощь кондору, – твёрдо сказал пума, и глаза его блеснули. – В прошлом он не раз предупреждал меня о приближении охотников, и благодаря ему мне удавалось не попадаться им на глаза. Птичка сказала мне, что кондор видел меня на днях, когда пролетал над этими краями. Он просил её найти меня и передать просьбу о помощи: сказал, что кроме меня ему некому помочь.
– Почему же?! Я помогу! – воскликнул лама, сделав шаг вперёд. – Раз он выручал тебя, то и я ему помогу, обязательно помогу!
– Я рад, что у меня такой друг, – промолвил пума, – но не должен ли ты вернуться в стадо? О тебе, наверное, уже давно беспокоятся!
– Это точно… – задумчиво ответил лама, – но сейчас им ничто не угрожает, а кондору необходима помощь. Давай же поможем ему, а потом я вернусь в стадо.
– Что ж, тогда в путь! – воскликнул пума. – У меня остались три рыбины со вчерашнего дня: их кондору и птенцам должно хватить на первое время. Я бы ещё наловил, да больше этого, боюсь, не донесу. Путь наш лежит через пустынную равнину к высокой горе. Нужно будет экономить силы, так как подъём будет не из лёгких; к тому же на самой вершине всегда лежит снег…
– Ничего, справимся как-нибудь, – бодро ответил лама, – ведь мы сытые и отдохнувшие!
– И я того же мнения! – сказал пума, утвердительно кивнув головой. – Только одна просьба к тебе: по дороге рот у меня будет занят рыбой, так уж ты рассказывай мне о себе.
– Что ж, хорошо, – ответил лама, – хотя рассказывать особенно нечего…
Когда солнце показалось из-за холмов, друзья уже шли навстречу снежной вершине, всё ярче вырисовывающейся на фоне синего неба. Однако, глядя по сторонам, лама невольно думал о том, что более унылой местности было бы трудно себе представить. И действительно, земля была усеяна выцветшими на солнце камнями и покрыта паутиной тёмных трещин. Чахлые пучки сухой травы безвольно пригибались к земле при малейшем дуновении ветра. А в довершение всего, вокруг стояла мёртвая тишина, которую нарушал разве что хруст песка под копытами у ламы. Неприветливый край казался безжизненным, и это словно подтверждали высохшие русла ручейков, изредка пересекавшие путь.
Взглянув на своего спутника, лама сказал:
– Ну что тебе рассказать про мою жизнь? Очень уж она у меня была однообразная: проснёшься, спустишься с холма на водопой, погреешься на солнышке, поешь вдоволь травы, выслушаешь наставления вожака, порезвишься с приятелями, ещё поешь, ещё полежишь на солнышке, попрыгаешь через ручей, а там, глядишь, и вечер… Поднимешься на холм по натоптанной тропе, толкаясь по дороге с приятелями, чтобы было веселее, снова выслушаешь наставления вожака, ещё немного порезвишься на поляне и пойдёшь спать. Хорошо ещё, когда вожак оставлял меня на карауле – с некоторых пор он стал давать мне разные поручения. Тогда можно было любоваться луной и звёздами и думать: на что они теперь смотрят с неба и какой же мир, наверное, большой и удивительный. Эти мысли посещали меня по ночам, когда стояла тишина, а днём не приходилось много размышлять – слишком уж шумно у нас в стаде. Один раз я поделился своими мыслями с приятелями, но они лишь удивлённо посмотрели на меня…
Пума понимающе кивнул головой: несмотря на то, что у него изо рта торчали рыбьи хвосты, вид у него был очень серьёзный.
– Я часто спрашивал у вожака, – продолжал лама, – почему мы никогда не переходим установленных границ, и всегда получал один и тот же ответ, что, мол, незачем, что всё везде одинаковое: те же холмы, те же долины, те же ручьи. А мне казалось, что вожак многое не договаривает. Порой я задумывался над тем, где наш ручей берёт начало и куда он устремляет свой бег? Не может же он течь и течь без конца – ведь мы пьём из него каждый день, а после нас из него, наверное, пьют и другие стада, так что он должен был бы в конце концов иссякнуть. Вот бы посмотреть, где! И у меня было ещё много таких вопросов, на которые я хотел, но не мог получить ответ. Например, я часто думал, куда уходит солнце, когда оно скрывается за холмами? Иногда мне даже снилось, что я бегу за ним, обгоняя ветер, мчусь по холмам и долинам, но им нет конца; солнце заходило, и я просыпался ни с чем. В то утро, когда я оставил свой холм, на меня нашла какая-то странная решимость. Я поднялся на ноги и ушёл, и мне даже в голову не пришло, что обо мне будут беспокоиться. Тогда я был уверен, что делаю это ради стада, но сейчас мне кажется, что мне просто очень захотелось увидеть мир…
Пума остановился, выложил рыб на сухую траву и сказал:
– Я думаю, что ваш вожак по-настоящему заботился о стаде, просто ты был гораздо любознательнее других. Я и сам такой: мне необходимо каждый день ходить по неизведанным тропам и посещать необычные места. Правда, с некоторых пор мне стало не хватать друга, но теперь ты, вот, шагаешь рядом со мной, и я знаю, что лучшего друга мне не сыскать!
Ламе было очень радостно слышать похвалу друга, но он понимал, что ему ещё предстояло заслужить эти слова в полной мере.
– К тому же, – добавил пума, – даже эта голая равнина полна жизни – нужно только суметь её разглядеть…
Лама всмотрелся в окружавшую его пустошь и, в самом деле, стал примечать признаки жизни. На камнях там и сям грелись маленькие ящерки песочного цвета. Они бесшумно скользили, перебираясь с камня на камень. Иногда по земле пробегали юркие чёрные жуки, оставляя на ней едва приметные следы; при малейшем шорохе они останавливались, как вкопанные. В воздухе раздавалось приглушённое жужжание голубых и зелёных стрекоз; одна из них, почему-то заинтересовавшись ламой, долго кружила над его головой.
Среди разговоров и воспоминаний время текло быстро. Гора всё приближалась; на её склонах уже можно было различить отдельные ледники, разделённые узкими полосками земли.
"Очень хотелось бы подоспеть вовремя, – думал лама, глядя на слепившую глаза снежную вершину. – Могу только себе представить отчаяние кондора: он только что потерял подругу, самого его ранили, птенцы хотят есть, а он ничем не может им помочь! Надеюсь, мы доберёмся до его пещеры ещё засветло…"
Между тем дорога начала уводить вверх, а на пути стали встречаться небольшие холмы, усеянные камнями и поросшие пучками рыжеватой травы. По мере приближения горы, холмы становились всё выше, камни всё крупнее, а вскоре появилась и нежно-зелёная трава, местами пробивавшаяся среди камней. А пройдя ещё немного, путникам повстречался и первый ручеёк, лениво струившийся по высушенной солнцем земле и исчезавший в одной из её трещин. После продолжительного перехода через пустошь зелень и вода радовали глаз; даже идти стало как будто легче.
Вдруг у очередного холма пума остановился и указал вверх. Лама поднял голову, но не увидел ничего, кроме разбросанных по склону глыб и пучков травы. Но вдруг один из пучков зашевелился и поднялся на ноги. За ним последовали другие, и вот уже множество голов с приподнятыми ушами и беспокойными глазами повернулись в сторону путников. Лама глазам своим не верил: на возвышении паслось целое стадо стройных, тёмно-рыжих викуний, очень похожих на лам, но гораздо меньших по размеру. Спокойствие, однако, длилось недолго: викуньи рванули вверх по склону, гулко стуча копытами, и только один из них продолжал стоять, как зачарованный, глядя поочерёдно то на пуму, то на ламу. Но вот и он очнулся и, поскакав вверх, присоединился к стаду.
– Какие они смешные! – сказал лама. – Не крупнее наших детёнышей и такие же пугливые! Раньше, когда я видел их с нашего холма, они казались мне куда больше, а они, оказывается, совсем маленькие!
Немного передохнув, приятели продолжили свой путь. Они были уже у самого подножья горы, когда на них напали кусачие мухи. Глядя на белеющую вершину, они поначалу не обращали на мух внимание, но тех становилось всё больше, и вскоре пуме с ламой пришлось от них отмахиваться, а затем и всерьёз отбиваться. Но ничего не помогало, даже катание по земле: мухи кусали нещадно. Особенно досталось пуме, шерсть которого была короче, чем у ламы; ему даже пришлось бросить рыб на землю.
– Откуда они взялись? – рычал он, разевая на мух пасть. – Гнездо у них здесь, что ли?
В итоге приятелям не осталось ничего другого, как признать своё поражение и обратиться в бегство. Но мухи и здесь оказались проворнее: преследуя беглецов, они кусали их на лету.
Спасение пришло неожиданно: в воздухе появились резвые стрекозы и принялись гоняться за застигнутыми врасплох мухами. Ряды тех быстро поредели, а затем и вовсе растаяли.
– Да ведь они охотятся на мух! – воскликнул лама.
– И вправду! – откликнулся пума. – Вот они, наши спасители! Кто бы мог подумать…
– Не могу поверить, – с досадой сказал пума, когда приятели пришли в себя, – что мы спасовали перед какими-то мухами!
– Не какими-то, а очень даже кусачими! – возразил ему лама.
– Да уж… – промолвил пума, почёсывая свою шкуру.
– Теперь я понимаю, – сказал лама, – почему в начале пути надо мной кружила стрекоза. Она просто выискивала в моей шерсти мух!
– Как бы то ни было, – отозвался пума, – да здравствуют стрекозы!
– Да здравствуют стрекозы! – с воодушевлением подхватил лама.

Глава 6: Гнездо кондора

– Только посмотри, на что стали похожи рыбы! – со вздохом сказал пума немного погодя. – Так извалялись, что еле их отыскал!
– Ничего, – ответил лама, – ручьёв здесь наверное много…
Приятели пошли вдоль подножья горы и вскоре оказались у весело искрившегося ручейка. Оба с удовольствием напились холодной воды, после чего пума обмыл рыб.
– Должно быть, – сказал он, глядя ввысь, – этот ручей берёт своё начало от ледника там, наверху. Если мы будем подниматься вдоль его русла, он приведёт нас к цели кратчайшим путём. А гнездо кондора, как мне объяснила птичка, находится в пещере на самой вершине горы, сразу за ледником.
Через некоторое время приятели уже взбирались по крутому склону. Почва под ногами была плотной, и идти было легко. Чем выше поднимались путники, тем свежее становился воздух и зеленее склон. Ручеёк, огибая пригорки, вёл их к вершине как верный проводник. Иногда он исчезал в густой траве, но вскоре показывался из-под неё снова, порой с тихим журчанием изливался с уступов на склон; местами в него вливались другие ручейки, уже почти иссякшие и словно искавшие в нём поддержку. На одном из пригорков ручеёк разделился на множество хрустальных лент, а вся земля вокруг запестрела белыми и жёлтыми цветами. Несколько бабочек перелетали с одного цветка на другой, задерживаясь на каждом не более, чем на миг, и лама невольно залюбовался затейливым узором их крыльев…
Преодолев значительную часть подъёма, друзья устроили привал. Солнце уже клонилось к закату, потянуло прохладой, а с вершины горы поползли вниз сумрачные облака.
– Посмотри, какой большой путь мы с тобой проделали, – сказал пума, указывая ламе на тёмно-зелёное пятно вдали. – Ведь это наш пруд, а каким маленьким он кажется отсюда!
– Да, – согласился лама, оглядывая позолоченную солнцем равнину, – ещё немного усилий, и мы достигнем своей цели.
Вскоре приятели продолжили путь. Взгляды были устремлены на ледник, мерно увеличивающийся в размерах; казалось, он подпирает собой небо. Ручеёк обмелел и, тихо журча, с трудом пробивался меж камней. Свежая трава больше не попадалась, а редкие цветы становились всё более невзрачными…
Преодолев очередной подъём, пума с ламой вышли на ровный участок пути, ведущий к леднику. Между тем сумерки сгущались; ветер усилился, и небо сплошь заволокло облаками. Приятели уже порядочно устали, но, пригнув головы, всё так же упорно шагали к своей цели. Поднявшись ещё выше, они очутились в плотном поясе облаков. Тут ледник стал пропадать из виду, а затем и вовсе растворился в тумане; даже дорогу под ногами стало трудно различать.
Через некоторое время пошёл снег: сначала он сыпал редкими снежинками, а затем повалил крупными хлопьями. Немного погодя разыгралась настоящая метель: небо и земля пропали из вида, и лишь сплошная стена снега стояла перед глазами у застигнутых врасплох путников.
– Ну, что за беда! – с досадой воскликнул лама, топнув копытом. – Куда ни повернёшься, снег лезет прямо в глаза!
– А ещё и в пасть! – положив рыб на землю и перекрикивая ветер, отозвался пума. – А вообще-то, лучше мне не разговаривать, – добавил он, – а то как бы рыбы опять не потерялись…
Метель ещё долго не унималась; уже почти стемнело, а путники, продвигаясь вперёд чуть ли не вслепую, всё ещё не достигли ледника. Оба они были с головы до ног покрыты липким снегом и с трудом узнавали друг друга. Но наконец ветер стих, и вот уже последние снежинки, покружив в воздухе, легли на побелевший склон. Оглянувшись, лама различил на фоне снега множество тёмных следов. То были следы двух непохожих зверей, идущих бок о бок: хорошо знакомые ему аккуратные отметины копыт и округлые следы хищника. Тут перед глазами ламы, один за другим, промелькнули события последних дней и, несмотря на пробирающий холод, у него потеплело на сердце.
– Смотри! – послышался неподалёку голос пумы. – Ручеёк нашёлся!
Лама подошёл к своему другу: тот уже успел отряхнуться от снега и, склонив голову, смотрел в землю, на которой всё яснее и яснее обозначалось узкое русло ручейка.
– Здорово! – обрадовался лама. – Зато ледника больше не видно – так всё замело…
– Никуда он не денется, найдётся! – отозвался пума.
Немного отдохнув, приятели продолжили путь. Мало-помалу облака стали редеть, и вот уже в их прогалины стал заглядывать подросший за последние дни месяц. Вскоре небо полностью очистилось, и к месяцу присоединились звёзды, обычно такие яркие, а теперь поблекшие в его сиянии. Лама шёл, любуясь ночным небом, как вдруг его ноги поехали в разные стороны, и он, не удержавшись, растянулся на земле. Недоумевая, как это могло произойти, лама расчистил копытом тонкий покров снега и обнаружил под ним крепкий как камень лёд. И вдруг его осенило:
– Пума! – воскликнул он. – Скорее сюда! Смотри: тут ещё земля, а здесь уже лёд, под которым исчезает ручеёк!
– Значит, здесь и начинается ледник! – радостно отозвался пума.
– А ты был прав: ручеёк действительно берёт от него начало!
Неожиданное открытие придало друзьям новые силы: казалось, усталость осталась где-то позади вместе с метелью. С какой-то отчаянной отвагой они зашагали вверх по заледеневшему склону. Пума шёл впереди; лама старался не отставать от своего приятеля, для надёжности загоняя копыта поглубже в крошащийся лёд. Это у него выходило неплохо, хотя иногда копыта пробивали корку льда, и он проваливался по колено в рыхлый снег. Между тем склон становился всё круче, и хотя до вершины оставалось совсем немного, каждый шаг давался с трудом. К тому же стало не хватать воздуха, и приятелям приходилось всё чаще останавливаться, чтобы переводить дыхание.
"А ведь из долины вершина казалась такой близкой! – подумал лама, остановившись в очередной раз, – а сколько мы уже идём! И всё же, я рад, что…"
Но он не успел закончить свою мысль: сверху раздался странный звук, и лама похолодел, увидев, как пума, глухо рыча, катится вниз по склону, тщетно пытаясь зацепиться за гладкий лёд; ещё немного, и он пролетел бы мимо ламы. Не думая ни секунды, лама метнулся в сторону, упёрся копытами в лёд и, прижавшись боком к склону, подставил пуме спину. Последовавший удар оглушил и опрокинул ламу, но его самоотверженность, а также изрядный вес сделали своё дело: перекувырнувшись несколько раз, приятелям удалось остановиться…
– Прости, друг! – растерянно промолвил пума, когда оба пришли в себя.
Он до самого конца крепко держал рыб во рту, и только теперь выложил их перед собой на лёд.
– Сам не знаю, как такое вышло: вдруг поехал по льду всеми лапами, всё быстрее и быстрее… А ты сам в порядке?
– В полном, – ответил лама.
Он понял, что в суматохе пума не разобрался, что к чему и открыл уже было рот, чтобы объяснить своему приятелю, как всё было, но в последний момент удержался и промолчал…
Месяц уже стоял высоко в небе, когда путники достигли верхней границы ледника. Оглянувшись, лама увидел оставшийся далеко внизу плотный слой облаков.
"Наверное, внизу до сих пор непогода, – подумал он. – Интересно, как там викуньи? Наверное, продрогли совсем – они ведь такие маленькие…"
Но тут лама ощутил тёплое дуновение, повеявшее сверху. Он остановился в нерешительности и вот опять, теперь уже более явно, ощутил тёплое дыхание, отогревшее его замёрзшие уши и нос.
– Пума, – позвал он, – ты чувствуешь тепло? Что это?
– Хм… – задумчиво отозвался тот. – Похоже на дыхание горы, но… возможно ли это?
– Обязательно спрошу у кондора, когда найдём его гнездо! – сказал лама.
– Оно уже должно быть близко, ведь мы почти на самой вершине… – отозвался пума.
Чем ближе путники приближались к своей цели, тем теплее и мягче становился воздух. Наконец пума указал ламе на плотную белую дымку, похожую на туман, ползущую вниз с вершины и растворяющуюся в воздухе.
– Вот откуда идёт тепло! – сказал он.
– Неужели гора и вправду дышит? – изумился лама.
Он ещё раз внимательно посмотрел вверх и вдруг в потоке ниспадающего тумана различил небольшую тёмную выемку в рельефе скалы, то появляющуюся, то вновь исчезающую за густой пеленой.
– Пума, взгляни, – оживлённо сказал он, указывая наверх, – может быть, это и есть вход в пещеру?
– Сейчас проверим! – отозвался тот.
Благополучно преодолев оставшийся отрезок склона, путники подобрались к выемке, действительно оказавшуюся входом в пещеру. Когда лама проследовал за пумой темноту, сердце гулко стучало у него в груди. Пол пещеры оказался влажным и неровным, так что нужно было проявлять предельную осторожность, чтобы не упасть. Впрочем, вскоре глаза ламы стали привыкать к темноте, и он стал различать контуры неровных стен и низкого свода, с которого то и дело срывались капли.
И тут из глубины пещеры донеслось приглушённое шипение и похлопывание крыльев… Пума тут же поспешил на звук, и когда лама, осторожно ступая по влажным камням, поравнялся с ним, то с радостью увидел, что пума сидит рядом с кондором, говорящим с ним тихим, хриплым, но всё же обрадованным голосом. Сильно потрёпанные рыбины, проделавшие такой нелёгкий путь, лежали на земле подле птицы. А когда глаза ламы полностью свыклись с темнотой, он также различил двух крупных пушистых птенцов, сидящих в гнезде, свитом из веток. Кондор взял две рыбины покрупнее и бережно положил их перед птенцами; те тут же выскочили из гнезда и, пища и толкаясь, с жадностью набросились на еду. Своими проворными клювами они разрывали рыб на части и, закинув головы назад, заглатывали кусок за куском. Не успел лама и глазом моргнуть, как от пищи ничего не осталось.
– Спасибо тебе, друг, что пришёл на помощь в тяжёлый час! – послышались тихие слова кондора. – Ты спас нас, и я этого никогда не забуду!
Бросив взгляд на оживших птенцов, кондор продолжал:
– Безмерно жаль одного: моя дорогая подруга не сможет увидеть, как наши птенцы полетят… Бедная! Когда она сложила крылья, у меня остановилось сердце. Я хотел ринуться вниз за ней, но меня ранили, и я сразу подумал о птенцах. Хорошо, что пока они ещё мало что понимают…. Но кто это с тобой? – спросил кондор, только теперь обратив внимание на ламу.
– Это мой друг лама, – ответил пума, повернувшись к своему спутнику. – Если бы не он, я вряд ли смог бы сюда добраться.
Лама вспомнил падение пумы и решил, что на этот раз вполне заслужил похвалу друга. Он сделал шаг по направлению к кондору и застыл в ожидании.
– Лама? – удивился кондор, склонив голову набок. – Вот так раз…
– И, помолчав, продолжал:
– Что ж, лама, и тебе я всегда буду благодарен, так и знай…
Пума ещё долго беседовал с кондором, а лама засмотрелся на птенцов, не останавливавшихся ни на минуту. Но вот пришло время отдыха.
– А ведь я тебя так и не поблагодарил, – сказал пума, растянувшись во всю длину на полу пещеры.
– За что? – спросил лама, приняв удивлённый вид.
– За то, что ты подставил мне спину там, на леднике, – ответил пума и, посмотрев ламе в глаза, добавил:
– Спасибо тебе; ты – настоящий друг!
– Не за что! – ответил довольный лама, устраиваясь поудобнее рядом с пумой.
"Прошлую ночь, – подумал он, – я провёл рядом с хищником, а эту проведу рядом сразу с двумя! Что же будет завтра?"

Глава 7: Землетрясение

На следующее утро лама проснулся от бьющего в глаза света. Он потянул носом сырой воздух, поднял голову и осмотрелся. Первые лучи солнца, расходясь веером, падали на низкий свод; в тяжёлых каплях, выступавших из него, играли радужные искры. Неподалёку, растянувшись на полу пещеры, спал пума. Гладкая шерсть на его боку приподнималась при каждом вздохе, а кончик хвоста время от времени подрагивал. Кондор и птенцы, нахохлив оперение, спали у дальней стены.
Лама поднялся и осторожно, стараясь не разбудить спящих, проследовал к выходу из пещеры. Оказавшись на широком уступе, он застыл в восхищении: во все стороны, покуда хватало глаз, простиралось бескрайнее лазурное небо, по которому неспешно проплывали белоснежные облака. Далеко же внизу до самого горизонта стелилась позолоченная утренним светом равнина. Ламу охватили лёгкость и воодушевление; вчерашних трудностей как не бывало. Он поднял голову и окинул взглядом вершину горы, к которой вели тёмные каменные пласты. Как и вчера, с вершины ниспадала лёгкая дымка.
"Что ж,– сказал себе лама, – пока все спят, у меня есть время!"
Преодолев на одном дыхании остаток подъёма, он оказался на краю огромного котлована, внутри которого клубилось целое озеро пара. Когда же порыв ветра рассеял влажную пелену, взгляду ламы открылось и самое дно: всё оно было усеяно трещинами из которых с лёгким шипением вырывались струи пара.
"Как же хорошо устроился кондор, – подумал лама, – и тепло у него в пещере, и влажно!"
– Ах, вот ты где! – послышался сзади него голос пумы, и лама от неожиданности вздрогнул. – Нетрудно было догадаться, где тебя искать, – продолжил тот, подойдя ближе, – такой уж ты у нас любознательный!
– Смотри, пума, вот откуда берётся тепло! – сказал приятелю лама.
– Да… – ответил тот, поглядев в котлован, – настоящее дыхание горы… Но давай-ка перейдём на другую сторону и глянем оттуда вниз, ведь там должен быть океан.
– Правда? – оживился лама.
Приятели обошли котлован и остановились на противоположной сторонe. Окинув взглядом даль, лама поначалу увидел лишь выжженный солнцем ландшафт. Но присмотревшись, он различил узкую синюю полоску, сливающуюся с небом у самого горизонта.
– Так вот он какой… – мечтательно проговорил он. – Вот бы попасть туда…
– Я тоже об этом подумал, – ответил пума. – Мне ведь так и не довелось побывать у океана…
– А долго до него идти?
– Должно быть, несколько дней. Только, как я знаю, вода по пути почти не встречается.
– И всё же, – сказал лама, – я бы очень хотел увидеть океан…
Постояв ещё немного на вершине, приятели спустились к пещере, у входа которой их уже дожидался кондор. Сложив свои огромные крылья, он стоял на мощных лапах с изогнутыми когтями. Весь его осанистый корпус был покрыт тёмным оперением, на фоне которого резко выделялась голая светло-розовая шея.
– Мне уже гораздо лучше, – промолвил он, глядя на друзей круглыми янтарными глазами. – Благодаря вам скоро я снова смогу летать. Теперь, когда мои птенцы сыты, я вновь обрёл покой.
Тут в глубине пещеры послышалась возня, и наружу, шумя и толкаясь, вывалились птенцы. Кондор преградил им дорогу своим широким крылом и строго взглянул на них; те тут же угомонились.
– Когда они научатся летать, нам станет гораздо легче, – сказал он и, посмотрев на ламу, спросил: – Видел ли ты, как дышит гора?
– Да, – ответил лама. – Это просто удивительно!
– Бывали дни, – сказал кондор, – когда дыхание затихало. Тогда в пещере становилось холодно, и малыши забирались к нам под крылья. – Да, было время, ещё совсем недавно… – задумчиво добавил он, и лама с удивлением заметил, что шея птицы из розовой сделалась пунцовой.
– А бывало и так, – помолчав, продолжал кондор, – что пар с шумом вырывался из расщелин, и тогда густой туман застилал гору до самого подножья.
– Скажи, кондор, – поинтересовался лама, – а где живёт птичка, которую ты посылал к нам за помощью?
– Этого я, к сожалению, не знаю, – ответил кондор. – Она повстречалась мне случайно, и в моём тогдашнем положении я не смог по достоинству оценить её помощь. Но теперь я понимаю, как она меня выручила!
Когда наступило время прощаться, кондор раскрыл крылья и торжественно произнёс:
– Друзья мои, знайте: я всегда буду готов прийти к вам на помощь!
– Будь здоров, дружище! – сказал пума, наклонив голову набок.
– До свиданья, кондор! Побыстрее выздоравливай! – пожелал ему лама.
Благополучно добравшись до подножья горы уже знакомым им путём, приятели напились воды из ручья и прилегли отдохнуть в тени кустарника. Был полдень; солнце стояло над самой головой, и далёкие холмы поминутно меняли свои очертания. Лама был вполне счастлив от того, что они с пумой сумели вовремя прийти на помощь кондору, но счастье это омрачалось мыслью о предстоящей разлуке с другом.
"Вернусь повидать стадо – и сразу обратно! – думал он, глядя вдаль. – А что, если вожак не отпустит меня? Скажет, мол, твоё место здесь, в стаде и, конечно же, по-своему будет прав… – и лама попытался поставить себя на место вожака. – Нет, он поймёт, он должен понять, ведь он такой умный!"
– Ну, что, приятель, – послышался рядом голос пумы, – не пора ли нам в дорогу?
Лама нехотя поднялся на ноги.
"Быстрее пойду – быстрее вернусь", – сказал он себе.
– Дойдём вместе до пруда, – продолжил пума, – а там я укажу тебе дорогу до твоего холма и пройдусь немного с тобой, чтобы ты не заплутал. Наши холмы, знаешь ли, очень похожи друг на друга…
– Пума, я завтра же вернусь к тебе. Обещаю!
– Ну, знаешь ли, это как получится… Конечно же, я буду этому очень рад.
– Значит, договорились! – воскликнул лама, подпрыгнув на месте.
– Да разве же так прыгают? – добродушно усмехнулся пума. – Давай я покажу тебе, что такое настоящий прыжок. Поставь-ка ноги вон на тот камень, – и пума указал на глыбу, лежавшую неподалёку, – и вытянись во весь рост.
Лама поставил передние ноги на камень и вытянул шею, с любопытством ожидая, что пума выкинет на этот раз. А тот сел на землю в нескольких шагах от ламы и внимательно оглядел своего приятеля, казавшегося втрое выше него.
– Хорош, ничего не скажешь! – заключил он… – Но и я тоже не плох! – добавил он и, прижавшись к земле, резким толчком выбросил своё тело вверх.
У ламы аж дыхание перехватило: пума, вытянувшись в струну, проделывал над ним высокую дугу. Мягко приземлившись, пума задорно посмотрел на своего друга и сказал:
– Ну, лама, ты молодец – даже глазом не моргнул!
– Это я-то молодец? – воскликнул тот. – Да ведь ты чуть не полетел!
– Да, от таких крыльев, как у кондора я бы не отказался! – весело ответил пума.
"Ну, как можно покинуть такого замечательного друга?" – подумал лама…
Когда они уже шагали по равнине, лама обратил внимание своего спутника на странное поведение жуков: те суетились и метались из стороны в сторону по сухому грунту.
– Что это с ними? – удивился пума. – Вроде бы поблизости нет ни ящериц, ни птиц…
Но он не успел договорить: из-под земли раздался глухой рокот, от которого жуки бросились врассыпную, а камешки, лежавшие под ногами, стали подпрыгивать.
– Землетрясение! – воскликнул пума.
И тотчас же путников с такой силой рвануло вбок, что они кубарем полетели на землю. Лама попытался было подняться, но последовал новый толчок, вновь выбивший землю из-под его ног.
– Бежим! – закричал он.
– Куда? Здесь негде укрыться! – удерживая своего друга, ответил пума. – Лежи и не двигайся!
Толчки на время прекратились, но камни всё ещё продолжали дрожать. Лама приложил ухо к земле: из глубины доносился приглушённый гул и скрежет, будто бы громадный зверь недовольно ворочался, пробуждаясь ото сна.
– Ещё не окончилось… – робко промолвил он.
– Так скоро не окончится, – ответил пума. – Хорошо ещё, что мы успели спуститься с горы!
"А как же кондор с птенцами?" – подумал лама, но тут гул усилился, а затем раздался оглушительный треск, и равнину стала покрывать сеть тёмных трещин. Земля снова заходила из стороны в сторону, и бедолаг стало подбрасывать и катать по земле.
– Держись! – донёсся до ламы голос его друга.
От страха он крепко зажмурился и старался ни о чём не думать. Но к счастью, толчки становились всё реже и слабее, и вскоре земля полностью успокоилась.
– Вроде бы, обошлось, – послышался хриплый голос пумы.
Весь в пыли и ушибах, лама с трудом поднялся с земли и, оглядевшись, застыл в изумлении: прямо перед ним зиял широкий ров, уходящий далеко в обе стороны.
– Глазам своим не верю! – воскликнул лама, заглянув в расщелину. – Да тут настоящая река!
– Отойди-ка лучше от края! – посоветовал ему пума.
Но лама стоял как зачарованный, не в силах оторвать взгляд от необыкновенного зрелища…
Внезапно последовал ещё один, последний толчок. Земля ушла из-под копыт ламы, и он, не успев ничего понять, полетел вниз головой в ров.

Глава 8: Подземная река

Падение, как показалось ламе, продолжалось целую вечность: сначала до него долетел отчаянный крик пумы, потом он увидел небо у себя под ногами, а затем все звуки разом заглохли, и что-то холодное и плотное подхватило и закрутило его. Когда же ему удалось всплыть и глотнуть воздуха, до его слуха снова донёсся крик пумы, прерываемый шумом потока. Усиленно работая под водой ногами, лама поднял голову и разглядел своего друга, бегущего по краю рва и кричащего: "Держись!" Лама тоже что-то крикнул в ответ, но его накрыло волной, а когда он вынырнул, пумы уже не было.
Вдруг где-то впереди раздался всплеск, и, приглядевшись, лама различил силуэт своего друга, плывущего к нему против течения.
– Пума, ты здесь! – только и сумел воскликнуть лама.
– А где же мне ещё быть? – ответил тот, поравнявшись с ним. – Ведь ты только что научился плавать!
– Прости меня, – виновато ответил лама. – Если бы я только мог подумать…
Между тем поток набирал силу, и на поворотах друзей стало нещадно бросать на стены рва. Со склонов же то и дело срывались в воду камни.
– Как ты думаешь, долго нас будет так носить? – спросил лама.
– Не знаю, – ответил ему пума. – Сейчас главное – держаться на воде и беречь силы…
Так, в борьбе с потоком и с надеждой на лучшее прошло какое-то время. Лама уже гораздо увереннее держался на воде; он усвоил, что главное – не делать резких движений, от которых сразу же начинало крутить.
Тем временем стены рва начали сужаться, и на поверхности стеснённого течения разбушевались волны. Сталкиваясь и разбиваясь друг о друга, они застилали глаза, а то и накрывали с головой, так что пловцы поневоле наглотались воды. А чтобы держаться на безопасном расстоянии от камней, которые всё чаще срывались со стен рва, приятелям приходилось плыть плечом к плечу в самой середине течения.
На одном из поворотов поток с такой яростью налетел на сдерживающую его стену, что та стала обрушиваться в воду, и ламу точно бы завалило камнями, если бы пума вовремя не оттащил его в сторону.
– Плыви за мной – так будет надёжнее! – крикнул он приятелю, когда опасность миновала.
Лама послушался своего приятеля и последовал за ним.
"Без него я бы точно пропал! – подумал он. – И не побоялся же он прыгнуть за мной!"
И лама посреди бушующего потока вдруг почувствовал себя бесконечно счастливым оттого, что рядом с ним находится что ни на есть настоящий друг. А тут и солнце выглянуло из-за отвесных стен рва, и по поверхности потока заиграли, переливаясь, весёлые блики. Кончиками замёрзших ушей лама ощутил тепло, и к нему вернулась бодрость духа. Теперь, когда солнце проливало свой свет в ров, он внимательно оглядел его высокие стены. Оказалось, что они были испещрены камнями. Трудно было бы сказать наверняка, чего в стене больше – земли или камней. Но самым интересным было то, что во многих местах из стен били источники, широкими струями вливаясь в мутное течение.
"А сколько таких же источников осталось позади? – подумал лама. – Не они ли питают поток?"
Но он не стал задавать пуме вопросов. А тот только размеренно работал лапами и подёргивал ушами…
Немного погодя пума окликнул своего приятеля и указал ему на небольшой островок земли и камней, выдающийся из стены. Лама сильнее заработал ногами, и вот уже путешественники ощущали под собой твёрдую почву.
– Никогда у меня ноги так не уставали! – сказал лама, устроившись на островке.
– Согласен, – отозвался пума. – Отдых нам сейчас в самый раз.
– А как ты думаешь, – спросил лама, глядя на течение, – куда нас в конце концов вынесет?
– Я слышал, что все реки впадают в океан, – отозвался его приятель. – Если это действительно так, то скоро сбудется твоё утреннее желание.
"Неужели я увижу океан? – с радостным удивлением подумал лама. – Вот было бы здорово!"
Когда солнце стало клониться к закату, поток, словно устав от продолжительного бега, стал спокойнее. Волны всё реже волновали его поверхность, да и вода в нём заметно потеплела. Отдохнув и набравшись сил, приятели вновь плыли друг рядом с другом. Бороться с течением больше не приходилось, и оставалось только терпеливо ожидать, когда река вынесет их на волю.
Однако за очередным поворотом течение неожиданно перегородил обломок толстого дерева, застрявший меж стен рва. Подплыв ближе, лама понял, что преодолеть это препятствие будет не так-то просто: ветви, переплетаясь между собой, создавали прочную преграду и над, и под водой. Зато пуме не составило особого труда взобраться на ствол. Внимательно оглядев его, он сказал:
– А почему бы нам не поплыть дальше на этом дереве? Не зря же оно нам попалось!
Лама немного подумал и с готовностью закивал головой.
– Хотя, конечно же, придётся повозиться… – добавил пума. – Как видно, оно накрепко здесь застряло.
– Так давай подтолкнём один конец! – предложил лама.
– Что ж, можно попробовать, – ответил пума и прошёлся по стволу туда, где кривые ветви упирались в каменистую стену.
Лама, преодолевая сопротивление потока, последовал за ним.
– Пума, – сказал он, – я касаюсь копытами дна, но всё же здесь слишком глубоко.
– Отойди-ка в сторону, – ответил тот и принялся подкапывать стену.
В поток посыпались комья земли вперемешку с камнями. Пума размеренными движениями проделывал в стене широкое углубление; его лапы уходили всё глубже и глубже в податливую почву. Лама, затаив дыхание, следил за действиями своего друга. Наконец послышался шум обваливающейся земли, и стена пришла в движение. Пума тут же отскочил назад; в воду полетели крупные камни, а затем часть стены, лишённая поддержки, тяжело осела в воду.
– Вот это да! – воскликнул лама.
– Давай-ка посмотрим, что получилось, – сказал пума, снова заходя в воду. – Ага! Вот теперь есть, где встать, – добавил он, довольный своей работой. – Мелкие камни унесло течением, зато все большие здесь!

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71494201?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.