Главная страница | Юмористическое фэнтези | Осторожно! Дракон на перевоспитании

Осторожно! Дракон на перевоспитании
Любовь Романовна Белых
Дарийка и дракон не пара? Тоже мне величайшее открытие. Зато попаданка и дракон – классика! И ничего, что я угодила в тело ненавистной всем графини, ничего, что граф с рогами, ничего, что мне достались не только интриги и тайны дарийской принцессы Сэймы, но и её дар, о котором никому нельзя рассказывать… Ме-ло-чи. Дракона перевоспитаем, в графстве порядок наведём, с проблемами разберёмся. Да, так и будет.
…но лучше бы я, конечно, на эту авантюру с обменом телами не соглашалась.

Любовь Белых
Осторожно! Дракон на перевоспитании

Глава 1
Я надрывала горло, что было мочи, очнувшись в чужой постели, в незнакомом месте, окружённая тремя старухами, облачёнными в длинные тёмные одежды. Две старухи, должно быть, от моего крика грохнулись на пол, а вот третья оказалась менее впечатлительной.
– К-как т-так? – сквозь мой ор, пробились первые причитания дряхлой женщины.
Орать я, конечно, не перестала, но к звуковым эффектам добавила физические – поползла по кровати, пятясь, таща за собой невесомое то ли покрывало, то простыню белого цвета, и испуганно вжалась в изголовье кровати. Холодное, деревянное, с вырезанными зверями и вязью лиан каких-то растений оно встало на моём пути преградой.
Истратив всю мощь своих лёгких, я ненадолго кричать перестала. Жадно хватала ртом воздух какое-то время, прежде чем снова заорать во всё горло.
Лихорадочный взгляд метался по небольшой спальне, постоянно натыкаясь на ужасные вещи. Три горящих факела на стенах, громоздкая мебель, тошнотворный запах, идущий от большой, дымящей лампадки, два подсвечника, нелепые картины, закрытые чёрной тканью шкафы, каменные стены без отделки, пыльный пол, тяжёлые задвинутые шторы тёмного цвета, мои синие ногти…
Синие?
Поднеся ладонь к лицу, я всмотрелась в окрашенные синим наполовину ногти, и тут же захлопнула рот. Приросшая к ногтю кутикула, широкая, застарелая, повергла в шок, больше, чем собрание незнакомых бабок, от чьих бормотаний я и проснулась.
Я абсолютно точно помнила, что только сегодня была у своего мастера. Она бы никогда в жизни не выпустила меня из салона с таким уродством. Да я бы до такого состояния свои ногти и не довела!
– Я где? Я кто? – метнув полный ужаса взгляд на бабку, что осталась стоять на ногах, я приложила руки к лицу, будто на ощупь смогла бы его идентифицировать. – Вы кто? – выдохнула, угодив пальцем себе в глаз. – Ай, блин!
Бабка что-то забормотала, но я поняла лишь:
– Надо сказать графу.
Какому такому графу и что ему нужно было сказать, она недоговорила. Примкнула к своим соседкам, лишившись чувств. Правда, этой стойкой старухе повезло чуть больше, ибо грохнулась она мою кровать, а не на холодный, пыльный пол.
Осторожно вытянув ножку, я дотронулась пальчиками до спины старухи и немного ими подвигала. Ничего. Старуха была в отключке или мертва.
– Это какой-то бред. Это просто какой-то бред. Розыгрыш? – забормотала я, воровато осматриваясь.
Подтянув ногу обратно к себе, я с недовольством приметила отсутствие педикюра, грубую пятку и такие же посиневшие ногти, как и на руках.
– Мама… мамочка, – плаксиво протянула, закусив нижнюю губу и задрожав.
Самое время было очнуться, прогнать этот глупый и страшный сон. Как мне казалось, я сделала для этого всё возможное: пощипала себя, побила, даже постаралась отхлестать себя по щекам, но Морфей не желал отпускать меня из своего царства. Я всё ещё была в той же комнате, в компании неподвижных старух, валяющихся на полу и на кровати.
– Проснись, Настя, проснись! – сорвавшись, прокричала я, соскочив с кровати.
Ступни обдало холодом. Я поёжилась, не желая признавать, что во сне у меня вряд ли бы возникли такие ощущения от столь обычного, казалось бы, действа.
Сама не понимаю зачем, но потянулась к ткани, наброшенной на какой-то шкаф. Сорвала её, уставившись на портрет жутко бледной и перепуганной блондинки.
«Зачем закрывать картины?» – пронеслось в моей голове, а затем холст дрогнул, и блондинка изогнула светлую бровь.
– Мама! Мамочка! – завизжав, я бросилась обратно к кровати, будто она была моим островом спасения в бушующем вокруг океане. Но девушка сделала то же самое.
Шумно сглотнув, я прижала к себе грубую тёмную ткань и воззрилась на таращуюся на меня из золотой рамы девушку.
– Да ну нет… – двинувшись в сторону, я отметила, что блондинистая девушка сделала то же самое, и ошарашенно выдохнула: – Зеркало?
Подлетев обратно к шкафу, в который было вмонтировано прямоугольное зеркало, я коснулась зеркальной глади, разглядывая серые, холодные, казалось бы, безжизненные глаза, взирающие на меня из зазеркалья. Пламя от горящих факелов и свечей, отбрасывало жуткие тени, как на лицо девушки, так и на окружающий её интерьере, затемняя углы, будто чёрной виньеткой на траурном фото.
– Как так? – сама того не осознавая, я процитировала стойкую бабульку, что последней грохнулась в обморок. – Это же не по-настоящему… Это же не я… Как такое возможно?
Чувствуя, как холод пробирается всё выше и выше по моему телу от ступней, я поёжилась и подалась вперёд. Ещё ближе к зеркалу. Уткнулась в него носом, будто смогла бы пройти сквозь него.
Конечно же, никакого портала там не оказалось. Зазеркалье не распахнуло для меня свои двери. Но случилось нечто ещё более невероятное.
Зрение расфокусировалось, оглушающее сердцебиение участилось, затарахтело быстро-быстро, а в ушах зашумела кровь.

Перед моим взором раскинулось какое-то странное поле. Колосья пшеницы были белыми, как мел, а среди них, прогуливаясь взад-вперёд, не ходила, а плыла полупрозрачная девушка с длинными пепельными волосами. Её белая одежда казалась единственно реальной. Края белого одеяния трепал ветер, придавая странному платью ещё более воздушный и невесомый эффект.
– Раз уж мой любезный, братец схитрил, то и я не стану играть по правилам. – прозвучало словно пением птиц у меня в ушах. – Сама подумай, какой у тебя выбор? Да, мир будет другой, вероятность того, что ты вспомнишь наш уговор, ничтожно мала, а твоя совесть… Милая, ты об этом и не вспомнишь. Она всё равно умирает. Бедняжка не справилась с пленением и своими чувствами. Принять яд было её добровольным решением. Какая разница в чьём теле она умрёт? Вам необязательно умирать двоим. Я всё-таки богиня жизни. Поверь, ты не выйдешь из комы. Даже если твоей стойкости и силы духа хватит для этого, то у тебя начнётся совсем другая жизнь. В инвалидном кресле, милая. Я же предлагаю тебе здоровое тело дарийки. – богиня хитро прищурилась и улыбнулась. – Ты должна решить скорее. Пока обе ваши души находятся между жизнью и смертью, я ещё могу вмешаться, но когда рубеж будет пройден, станет поздно. У неё не так много времени. В том мире нет ни аппарата для вентиляции лёгких, ни бригады реаниматологов, милая. Если ты очнёшься слишком поздно, ты рискуешь так и не начать новую жизнь, а закончить её. В гробу. Погребённой под землёй. Дарийка на чужой земле. Никто не будет сидеть у её могилы. Никто тебя не раскопает. Ты должна решить быстрее, пока в этом есть хоть какой-то смысл.

Глава 2
Моё сердце стучало, как обезумевшее. Видение исчезло так же внезапно, как и возникло, оставив после себя лишь отголоски паники.
Неужели это правда? Какая-то богиня переместила меня в чужое тело? Я на это согласилась? Я совсем уже из ума выжила?
Переглянувшись со своим отражением в зеркале, я опасливо попятилась.
– Эй? – тихонько позвала я. – Богиня? Как там тебя? Слышишь? Надо бы всё отменить… – задрав голову к потолку, я моляще уставилась на него, ожидая ответа. – Богиня? Алло! Приём?
Не знаю, сколько бы ещё по времени я общалась с потолком, но мои истеричные молитвы прервал скрип тяжёлых дверей.
Я дёрнулась, вздрогнула и прыгнула на кровать.
– Кто там? Кто здесь? Кто тут? – нервы сдавали, я была в шаге от истерики.
– Госпожа… – неуверенно заговорил мужской голос. – Графиня, невероятно счастлив видеть вас в здравии!
Под мой ошарашенный взгляд в комнату вошёл какой-то ряженый мужик. Странного кроя пиджак, нелепые брюки, длинная борода, башмаки с тупыми носками… У меня глаза на лоб полезли.
– Посыльный сказал мне, что вы умираете. Я боялся, что не успею. – переступив через одну из старух, незнакомец двинулся к моей кровати и бесцеремонно схватил меня за руку. – О, как я счастлив, что имею возможность ещё раз к вам прикоснуться.
Мне было страшно до такой степени, что всё моё тело буквально заледенело. Ни одна мышца не дрогнула, ни одна конечность не пошевелилась. Я и не могла, и боялась не то что шевелиться, я боялась дышать.
– Моя Сэйма, моя любовь… моё сердце… – от шёпота этого безумца по одеревеневшему телу пробежались полчища мурашек.
Я не думала, что когда-нибудь это скажу, но очнувшаяся бабка стала одной из немногих радостей во всей этой сложившейся ситуации!
– Кияр… господин… – прокряхтела старуха, воззрившись на нас затуманенным взглядом. – В графине демон. Я вам клянусь! Она была мертва. – завозившись, бабка сползла с кровати и довольно резво встала на ноги. – Нам следует немедленно предать тело земле. – тут-то я поняла, что моя радость её пробуждением была слишком скоропостижной. – Демон кричал, завладев телом графини. Как бы он ни призвал своих. Нельзя медлить.
Высказавшись, мерзкая старуха принялась расталкивать своих подружек и все они, как одна, начали тыкать в меня пальцами и требовать моей смерти.
– Позвольте… – наконец-то, мужчина, сжимающий мою руку, соизволил вмешаться и защитить, как я поняла, свою супругу – меня, то есть. Как и подобает нормальному мужу! Но что-то не слишком-то он уверенно это делал. – Она… – невнятно бормотал он, делая невозможно долгие паузы между словами. – Она ведь дарийка. Её народ славится не только любовью к войнам, но и крепостью, как духа, так и тела. Дарийцы… другие. Взгляните на неё. Графиня напугана больше нашего.
Я не знаю, зачем это сделала, но я закивала.
– Это не графиня! Не гневите богов! – все как один, вновь накинулись на меня бабки.
– Я… – мужчина замялся, всмотревшись в моё перепуганное лицо тяжёлым взглядом. Моё сердце тревожно сжалось, а перед глазами задребезжало очередное видение.
Это незнакомец, граф, с нежностью и тоской смотрел на меня. Он целовал мои руки. Клал свою голову на мои ноги, неловко зарывался пальцами в мои волосы, целуя меня в полутёмной беседке. Он был нежен и чуток. Он… он обязан меня защитить!
Часто заморгав, я прогнала от себя видение, что застыло перед глазами дребезжащей дымкой, и встретилась со злющими глазами старухи, склонившейся надо мной.
– Не она это! – заявила она, дёрнув меня за нос. – У этой и нос больше! Не она, я вам говорю.
Я ойкнула и сделала мысленную пометку, что мои видения, появляясь, вытесняют реальность, выбивая меня из неё. С ними нужно быть осторожнее.
Где мой муж?
– Да я это! – решилась заговорить я, углядев за спиной сгорбившейся бабки своего супруга. – Отстаньте! Я чуть не умерла, а вы… А вы смерти моей хотели? Ждали, когда я наконец-то умру, да? – голос немного подрагивал от волнения, но, в целом, я говорила довольно уверенно.
– И как тебя зовут? – рявкнула бабка, дыхнув на меня жутким смрадом изо рта.
Паника смешала все мысли в один жужжащий улей. Мой муж ведь обращался ко мне… Как-то он меня называл… Моя любовь? Нет, не то. Должно быть имя…
– Сэйма! – победно воскликнула я, отыскав в памяти обращение своего дражайшего супруга. – И прекрати на меня повышать голос! Я дарийка, а не одна из твоих подружек! Как ты смеешь так разговаривать с графиней?
– Это слишком просто. – тихо проговорила другая бабка. – Надобно спросить у неё что-то о графе.
Осознав, что даже самый лёгкий экзамен по жизни Сэймы, я завалю, я угрожающе зарычала:
– Прекратите! Прекратите это немедленно! И вообще, – задохнувшись от тревоги и волнения, я сделала глубокий вдох и прокричала: – Вон отсюда! Пошли все вон! Оставьте нас!
Осмелев, я решила, что самое время дожать муженька. Уж больно он быстро сдался, отдав свою супругу старухам на растерзание. Вскочила с кровати и, оттолкнув бабку, бросилась на шею к бородачу.
– Милый, мне так страшно… – едва слышно прошептала я, пряча лицо на его груди. – Так страшно…
О чём-то тихо переговариваясь, треклятые старухи всё же сдались и потянулись на выход из комнаты. Я хоть и триумфально усмехнулась, но не спешила праздновать победу. Радоваться было рано. Выиграв одно сражение, глупо праздновать победу в войне. Что-то мне подсказывало, что бабки так просто от меня не отстанут, а потому, мне требовалась полная поддержка и защита супруга.
– Я так рада, что ты рядом… – взволнованно прошептала я. Привстала на носочки, потянулась к губам того, кого посчитала своим спасителем, и, борясь с неловкостью и сомнением, зарылась в его бороду, метя в скрытые где-то в густой растительности губы.
Никаких мне бабочек и никакого удовольствия. Наоборот, целоваться с незнакомцем, с мужем Сэймы, оказалось очень мерзко и противно. Чужой мужчина, абсолютно чужой. Ничего в моей душе не всколыхнулось от нашей близости и неловкого слюнообмена.
…а вот от властного голоса и сочащейся в нём ненависти, сердце забилось быстрее и ножки подкосились.
– Что здесь происходит?!
Я вздрогнула в объятиях чужого мужа и испуганно отстранилась. Руки на моей талии тоже дрогнули. Дражайший и дрожащий супруг отскочил от меня как от прокажённой.
– Граф, это не то, что вы подумали! – заблеял мой спаситель. – Графиня сама меня поцеловала!
Уставившись на тёмный мужской силуэт, застывший в дверях, я недоумённо приподняла брови.
Граф? Он сказал, граф?!

Глава 3
Моему удивлению не было предела. Никогда прежде я не видела графов, и, видимо, оттого решила, что, увидев, непременно его узнаю. Всё это проклятые видения сбили меня с толку! Что-то никто не потрудился мне объяснить, хотя бы намекнуть, что Сэйма… та ещё шельма.
– Пошёл вон! – тёмный силуэт двинулся в мою сторону, заставив меня попятиться.
Ножки предательски подогнулись, колени затряслись, а сердце приготовилось выпрыгнуть из груди.
– Я… – заблеял любовничек той ненормальной, в чьём теле я стала хозяйкой.
– Я сказал вон! – выйдя на свет, обретя более чёткую форму и осязаемость, мужчина взглянул на меня своими невероятными серого-голубыми глазами. Да с такой ненавистью, что я поняла, как же сильно ошибалась богиня. Вот мне из могилы было бы проще выбраться, честное слово, чем из сложившейся ситуации.
Деваться было некуда, сказать было нечего… Мозг панически бился о стенки черепной коробки, пока я разглядывала своего мужа.
«Ох и дура ты, Сэйма! Такому красавцу с противным бородачом изменять… Ох и дура.» – мысленно скулила я, как ни стараясь, но не находя путей спасения.
Я и не заметила, как тот, кто называл меня своей любовью, своим сердцем, прошмыгнул в коридор мимо графа и тихонько прикрыл за собой дверь. Глаз от мужчины было не оторвать. Конечно же, мысленно я представляла его совершенно в другой обстановке и другом наряде. Его бы тёмной бородке, слава богу, не такой длинной, как у моего горе-возлюбленного, не помешала бы рука барбера. Как и его густым, длинным волосам, что забавно вились крупными локонами, словно уложенные дайсоном. Подбрить, подстричь, лишнюю одежду снять… Хоть сейчас на обложку любого журнала.
…и чем это Сэйме граф не угодил?
– Ты попробовала отобрать у себя жизнь при помощи яда… не получилось. – обманчиво спокойно заговорил он. – Решила обрушить грех на мою душу за своё убийство?
Граф сделал ещё один шаг ко мне. Я застыла, теряясь в хороводе собственных мыслей.
– Дарийцев не учат, что с молодыми драконами такие игры ничем хорошим не заканчиваются, а, дарийка?
Этот странный разговор начинал меня напрягать. Мало того что у меня не было ответов на его вопросы, так у меня ещё складывалось впечатление, что мои ответы ему вообще не нужны.
– Ты – мой трофей! Твоя жизнь оборвётся, когда я этого пожелаю. – жёстко заявил он, словно упиваясь моим молчанием и страхом. – Кияр умрёт сегодня же. Из-за тебя, дарийка! А ты… Ты больше никогда не покинешь пределы этой комнаты. Я запрещаю тебе отсюда выходить. Ты же этого добивалась? Строила из себя пленницу, когда я распахнул для тебя двери своего дома, назвал его хозяйкой, графиней, дал тебе титул, статус, власть, ни в чём не стал ограничивать. Ты же так мучилась… Хотела? Получишь!
В какой-то момент мне показалось, что он меня ударит. До того его слова звучали зло, до того от него веяло презрением и ненавистью, что у меня глаза наполнились слезами.
– Даже не смей плакать! – прикрикнул он, взмахнув рукой, отчего я испуганно дёрнулась и отскочила в сторону. – Все знают, что слезам дариек нет веры! Я тебя пальцем не тронул. Я не сделал ничего, чего бы ты сама не добивалась!
Прижавшись к шкафу, я смотрела, как граф быстро выходит из комнаты, долго таращилась на запертую дверь, слыша скрежет металла и звуки копошения, доносящиеся из-за неё. Мне было и зло, и обидно, и больно, и радостно. Казалось, меня разорвёт от противоречия в своих чувствах и эмоциях.
Дикость! Меня, взрослую, самодостаточную девушку заперли в комнате, где негде ни пописать, ни руки помыть, посадили под домашний арест, как бунтующего подростка… И кто? Гусь ряженый! Муженёк… Да, теперь мне было прекрасно понятно, чем же граф не угодил Сэйме. На контрасте с бородачом в эмоциональном плане красавчик-граф проигрывал. Любовник Сэймы хотя бы знал, что женщины любят ушами, и не скупился на всякие милые словечки, комплименты и нежности. А этот? Таран! Деспот! Дикарь!
Это же уму непостижимо, у него жена на себя руки наложила, а он… Нет, здесь, конечно, имелось смягчающее обстоятельство – мой поцелуй с… Кто он там? Но можно же было как-то по-человечески поговорить. Что он заладил? Бородача казнить, дарийка, дарийка… Да он даже по имени жену ни разу не назвал! Мерзкий тип, мерзкий!
Выждав в какое-то время, я осторожно прокралась к дверям и попробовала их отпереть. Безрезультатно. Граф не солгал. Он действительно меня здесь запер. От этого осознания становилось действительно страшно. Ни воды, ни еды… На сколько меня хватило бы при таких обстоятельствах?
Не то чтобы я горела желанием погулять по чужому миру, от которого была уже в шоке, даже не видя его толком, но мне было важно знать, что у меня хотя бы есть возможность сбежать. Там уже можно и подумать, взвесить всё хорошенько. Что будет для меня лучше: сидеть взаперти или податься в бега?
Бросившись к тяжёлым шторам, я долго с ними возилась, пока не сорвала их к чёртовой бабушке. Уронив вниз и карниз, и тяжёлую, плотную ткань, я уставилась в окно ошарашенным взглядом.
Мне открывался самый нелепый вид из всех, что можно было только представить. Десять оттенков голубого. Неба и плещущихся волн. Где-то вдалеке на голубом небосводе виднелись белые облака. И… и всё!
Я не намерена была так легко сдаваться. В конце концов, мой разум мне подсказывал, что я не могла жить в замке или большом доме, стоящем посреди океана. Я отказывалась в это верить!
С меня сошло семь потов, прежде чем я смогла разобраться со ставнями и хитроумной щеколдой. Только я распахнула окно, как в него ударил порыв невероятно мощного ветра. Стекло чудом уцелело, встретившись с приколоченной снаружи ставней, но пошло трещинами.
Боясь закончить едва начавшуюся вторую жизнь так скоро, я вцепилась во вторую часть окна и, шумно сглотнув, выглянула наружу. Вниз.
– Мама… Мамочка. – прошептала, чувствуя, как пальцы начали неметь. Пришлось схватиться за подоконник.
Складывалось впечатление, что я находилась этаже на девятом. Я знаю, о чём говорю, ведь все свои двадцать два года я прожила в девятиэтажке и именно на девятом этаже. Внизу серыми глыбами виднелись чудовищные то ли камни, то ли скалы. Среди них чернели особо острые, торчащие из волн, словно шпили. Под самой стеной, внизу, растянувшейся далёко-далёко, как вправо, так и влево, тоже были свалены камни всех мастей и оттенков серого и чёрного.
Я попыталась представить, что я прыгаю из этого окна, и меня такая паника охватила, что в глазах потемнело. Чёрное пятно буквально застыло перед глазами, а потом как хлестнуло меня по лицу своим крыльями, что я там же на месте, чуть не умерла от разрыва сердца.
– Кр-р-кр-р. – упав передо мной на подоконник, чёрное пятно было мной идентифицировано как ворон.
Прежде я от кого-то слышала, что залетевшая в дом птица… к покойнику.

Глава 4
– А ну… Пошла… Пошёл… – боясь отпустить подоконник, я принялась шипеть и покрикивать на ворона. – Улетай! Давай! Кыш! Брысь! Да свали ты уже!
Довольно крупный и упитанный ворон только и сверкал своими красными глазищами, очень жутко водя птичьей головой из стороны в сторону. Мне почему-то от этой птицы сделалось так же страшно, как и от графа.
– Уйди же. Лети. Здесь для тебя ничего нет.
Ворон странно втянул голову, да так, что его шея практически исчезла, спрятал клюв под крыло, а потом как плюнул в меня какой-то костью, что я и подоконник отпустила, и на попу присела.
Верещала я, как при своём пробуждении. Думала, сама оглохну от своего крика или свалюсь в обморок от недостатка кислорода.
– Кар-р! – очень зловеще каркнула птица.
Я аж заткнулась. Ноги под себя поджала, руки вперёд выставила и наконец-то увидела, что лежало на полу.
– Да ну? – охрипшим голосом прошептала я, метнув недоумённый взгляд на явно недовольную птицу. – Это не кость?
Ворон оказался не таким волшебным, как я себе уж было нафантазировала. Он не ответил.
Осторожно тронула сероватый и продолговатый предмет, совсем небольшой, на самом деле похожий на косточку, скажем, птицы, поменьше той, которая в меня плевалась и зловеще каркала. Твёрдый на вид, предмет оказался очень плотной бумагой, картоном, скрученным и свёрнутым в небольшую трубочку с распушившимися краями.
Почему-то разворачивать эту трубочку сильно не хотелось. Но казалось, что у меня не было выбора. Проклятый ворон будто ждал и нервничал, выхаживая взад-вперёд по подоконнику.
«И не сдует же тебя ветром вниз куда-то, а?» – зло подумалось мне.
Я не видела никакого смысла вести переговоры с пернатыми шантажистами, не желающими покидать мою территорию. Даже если это письмо, что тогда? Как я его прочту, если я языка не знаю? Как напишу ответ? Хотя с другой стороны, если я разговаривала и меня понимали, я понимала местных, вполне возможно, что я смогла бы на чужом языке и читать, и писать… Но а если это проверка от моего муженька?
В конце концов, я сдалась и с горем пополам развернула послание. Сначала я не видела ничего, кроме серого картона, а потом на нём стали появляться странные символы и закорючки, что непостижимым образом складывались в слова.

«Надеюсь, тебе есть чем порадовать своего отца? Что ты успела выяснить? Отправь с Рархом ответ, как можно скорее. У нас мало времени. И помни, выродок ничего не должен заподозрить о твоём даре».

Я прочитала очень странное послание отца к дочери несколько десятков раз. Замёрзла, как не знаю, кто, а противный ворон всё не улетал. И лапы у него не болели. Вон, сколько километража уже намотал по подоконнику.
Вздохнув, я попыталась сложить картон, придать ему прежний вид, но, видимо, для такого занятия требовался опыт и тренировки. Получившаяся у меня трубочка была шире вдвое.
До конца не веря, что это делаю, я заговорила с птицей:
– Рарх, да? Миленький, улетай, пожалуйста. – стуча зубами, взмолилась я. – Ты не видишь, что я здесь пленница? Не понимаешь? Мне нечего тебе дать. Мне нечего ответить. Улетай, пожалуйста. Я ничего не знаю.
Ворон остановился. Перебрал лапами, распушил оперение и каркнул так громко, что у меня сердце замерло.
– Да не знаю я ничего! Граф меня взаперти держит! Ты не видишь, что ли, что его здесь нет? Так ты сойди с подоконника, осмотрись! Что ты каркаешь на меня таким тоном?!
Птица зловеще прищурилась.
Я чуть чувств не лишилась, когда позади меня раздался скрежет, а ворон, взмахнув могучими крыльями, рухнул камнем вниз с подоконника.
Это была подстава всех подстав! Граф только-только графиню, вернувшуюся к жизни, "поприветствовал", застав её, целующейся с другим мужчиной, а графиня уже дел натворила. Окно почти расколотила, тепло из комнаты выпустила, письмо от странного папочки получила, полагаю таинственное, секретное, не сулящее графу ничего хорошего…
Ой, блин!
Не придумав ничего лучше, я зашвырнула отцовское послание Сэйме вслед за вороном, подтянула к себе рухнувшие шторы, вместе с карнизом, и даже не пошевелилась, услышав скрип дверей и чьи-то тяжёлые шаги.
– Что, выброситься из окна тоже не получилось? – не добившись от меня никакого внимания, тихо хмыкнул мой дражайший супруг.
Я заставила себя сидеть на месте и не оглядываться. На языке вертелось так много колкостей, что не стоило даже губами шевелить.
– Ты простудишься. – сказано мне было чуть громче.
Да неужели его беспокоило здравие своей жены? Вот уж не верилось.
– Я не отменю своего решения. Лекарь сегодня умрёт. Учти, если ты заболеешь, лечить тебя будет некому. Нового пришлют только в следующем месяце. – ещё громче проговорил граф. – Дарийка!
Я не шелохнулась.
– К чему ты снова пытаешься меня принудить?
Оставив и этот его вопрос без ответа, я натянула повыше шторы, укуталась в них плотнее и громко вздохнула.
– Я твой муж! Я приказываю тебе… – мой новый громкий вздох оборвал графа на полуслове. – Что ты хочешь? Чего ты добиваешься?
Быстро преодолев разделяющее нас расстояние, граф прошёл мимо меня и замер у распахнутого окна. Невольно, я подняла на него глаза, отметив, что он успел переодеться, стянуть свои длинные волосы в забавную низкую гульку. Наверняка он успел ещё и попить, покушать и пописать. В отличие от меня!
Недолго постояв ко мне спиной, мужчина потянулся к деревянным рамам и ловко закрыл оба окна. Без ветра стало сразу же как-то теплее и чуточку спокойнее.
– Я приказываю тебе встать с пола.
Уж от такой наглости моё красноречие пошло в атаку на мою выдержку.
– Приказываешь? На каких основаниях?
– Я твой муж. Имею право. – заявил и глазом не моргнул.
– Я твоя жена. Я тоже имею право тебе приказывать.
– Я не веду себя как… как ты.
– Да какая разница? – равнодушно отозвалась я. – Ты приказываешь мне подняться с пола, а я приказываю тебе не приказывать мне. По-моему, всё честно.
– Не забывайся, дарийка! – граф начал как-то странно порыкивать, чем заработал мой настороженный взгляд. – Вставай! Немедленно! – подавшись в мою сторону, он резко склонился надо мной, скомкал ткань на моих ногах своими ручищами и как дёрнул. Да вместе с моим лёгким платьицем!
Я пискнуть не успела, как в руках у графа оказалось и моё пришедшее в негодность платье, – явно какое-то похоронное, – и штора со взметнувшимся вверх карнизом, а глаза у графа сделались большие-пребольшие. И это его даже карнизом не приложило!
– Полагаю, без одежды, я заболею гораздо быстрее. – скучающим тоном я поделилась своим предположением с остолбеневшим драконом и в очередной раз тяжело вздохнула.

Глава 5
Шоковое состояние графа оказалось заразным. Я и подумать, не могла, что взрослый мужчина, муж, по сути, может реагировать на обнажённое тело жены подобным образом.
Казалось бы, справившись с потрясением, мой муж разозлился. Что-то прокричав о демонах и богах, он грозно пригрозил мне пальцем и, раскрасневшись от гнева, убежал.
Вместе со шторами, карнизом и моим платьем.
Я была в шоке. В полнейшем недоумении. Сам, главное, рукам волю дал, сам штору сдёрнул с меня вместе с моим платьем, ещё и орал, будто не сам накосячил, а я в чём-то была виновата. Даже двери забыл запереть. Во как!
На что злиться, спрашивается?
Осторожно поднявшись на ноги, я потянула с кровати светлую ткань, обмоталась ей, как смогла, и медленно двинулась вдоль стен своей темницы. Рассматривая причудливые полочки, шкафы и тумбочки, с некоторых я снимала большие отрезы ткани, с некоторых брала странные фигурки, что привлекали внимание своей несуразностью, а к некоторым вообще не хотелось прикасаться, потому что выглядели они ну очень жутко. Больше всего поразил шкаф, который оказался дверями.
Несмело заглянув внутрь небольшого помещения, я с удивлением обнаружила там уродливый сортир, огромное деревянное корыто с высокими бортами и ещё одну дверь.
Выходит, возможность спокойно пописать никто у меня не отнимал?
Утолив часть своих физиологических потребностей, я вернулась в основную комнату и продолжила осматриваться. Как бы я ни старалась, а взгляд снова и снова возвращался к столу и полке, где были разложены сухие цветы, странные косточки, украшения, железяки, какие-то черепа, жёлтая бумага, карандаши, разные по своей ширине, но одинаковые по цвету – чёрные.
Я не то чтобы смирилась со своей участью и возжелала стать примерной женой, но свой интерес уняла, отдав приоритет приказу мужа. В комнате было довольно прохладно. Возможно, не настолько, как мне тогда ощущалось, но, тем не менее, от пола шёл просто невероятный холод, распространяющийся по моему телу от босых ступней. Да и этот кусок ткани на мне… Марля, ей-богу.
Отыскав наконец-то шкаф с нарядами, я надолго у него зависла. Мало того что здесь не было ничего, кроме платьев и исподнего, которым при желании можно было бы обернуть одну из прикроватных тумбочек, так эти треклятые платья были словно на какую-то принцессу сшиты. В таких только на балах отплясывать, а не от холода спасаться.
– Какой кошмар. – тихонько простонала я, присев и закопавшись в нижнем ящике с обувью.
Выбор был невелик. Несколько причудливых башмаков на толстой подошве, мягкие сапожки, странные тапки, показавшиеся мне излишне широкими, и изумительные галоши. Не будь я уверена, что тугая и плохо гнущаяся резина не сможет дать мне тепла, я бы выбрала их, а так… Пришлось натягивать сапожки и возвращаться к выбору платья.
Наверное, от этого безумия, в которое я угодила, я не только медленно сходила с ума, но и, откровенно говоря, борзела и становилась храбрее.
Перебирая платья, одно тяжелее другого, я буквально физически чувствовала, как крепнет моё возмущение выходкой графа. Даже не зная, саван на мне был или нет, я хотела то лёгкое платьице, которое угробил муж Сэймы. И плевать мне было, что я бы в нём не согрелась абсолютно. В нём я могла ходить, сидеть, падать, пятиться… А в этих что? Даже если отыскать нож или ножницы, откромсать лишние юбки и оборки, тяжесть корсетов, многие из которых были расшиты разноцветными камнями, ни на какое удобство даже не намекало.
Хотя… Красиво, конечно. Не платья, а произведение искусства. Я бы здесь все полы слюной заляпала, если бы открыла дверцы этого шкафа при других обстоятельствах, имея множество альтернатив. Пожалуй, именно это и бесило. Отсутствие выбора, альтернативы.
– Какой гад… – злясь на графа, шептала я. – Сам переоделся. Безобразие с расшитыми рукавами и воротником сменил на рубаху. Штаны на нём удобные. Обычные… А мне страдать?
Некстати, вспомнилась ситуация с лекарем. Я ведь посчитала этого бородача мужем Сэймы, графом… Может, я и насчёт супруга ошиблась?
С едва теплившейся надеждой, я отошла от шкафа и продолжила осмотр комнаты. Просчиталась. Граф был подонком. Мерзавцем. Никаких других вещей здесь не нашлось. Вся одежда графини была разложена и развешана в одном-единственном шкафу. Мои надежды рухнули в одночасье.
Пришла пора разделять и властвовать. Настенька рвалась в бой. Порывалась отыскать мужа Сэймы и устроить ему хорошую взбучку, стребовав новый гардероб или даже что-нибудь приватизировав из гардероба супруга, а вот Сэйма… Сэйма вообще ничего не хотела. Её не существовало. Но та часть моего сознания, что я отвела для неё, Настенькиным голосом шипела: «Не отсвечивай! Не привлекай внимание. Не выделяйся. Ты – не ты. Мы – не мы. Мы – другой человек. Граф к своей жене, видела, как относится? Что ему левая девка? Узнает, убьёт!».
Сэйма-шельма победила, в общем.
Кое-как упаковав себя в платье, я оставила корсет незашнурованным и, шурша тяжёлыми юбками, добралась до кровати.
Прилегла, укрылась одеялом и уставилась в потолок невидящим взглядом.
В голове был сумбур и паника, мысли роились, не о чем было думать, непонятно за что хвататься и как вообще быть. Рогатый граф, графиня, чужестранка, как я поняла, шельма та ещё, с даром, о котором нельзя рассказывать выродку… Выродок мне почему-то представлялся только графом. Да и дар это… Что оно вообще такое и с чем его едят? Сэйма умела видеть чужое прошлое? Почему в этом был так заинтересован её отец? Их связывает с этим графом какое-то прошлое? Интриги? Заговоры? Может, Сэйма шпионка? Логично же. Люби она графа… Да что там люби?! Уважай она своего мужа, стала бы она у него под носом шашни крутить с таким редким экземпляром, как лекарь? Что это вообще за графство, в котором один лекарь? Шпионка, как пить дать. Собирает информацию, компроматы на графа, чтоб сдать того своему папеньке… Ой, а ещё же есть всякие договорные браки, фиктивные, навязанные… Граф сказал, что я трофей… Наверное, когда Сэйма нароет на дракона достаточное количество компромата и информации, её отец объявит мужу дочери войну. Придёт её спасать… с войсками. И конницей? По воде, что ли? Как Иисус, что ли? Прости, господи, мне мои мысли…
Немного отогревшись, я разомлела, и сама не заметила, как мысленный поток прибил меня к берегам царства сна.

Глава 6
Сквозь пелену сна, подобно выстрелу, хлопнула дверь. Конечно же, я испугалась и вздрогнула. Нервы шалили, неизвестность пугала даже во сне.
Не успела глаз толком открыть, как сильные руки больно сжались на моих плечах, а горящий золотисто-оранжевым взгляд пригвоздил меня к перине.
– Что ты себе позволяешь? – прошептало чудище пугающим голосом. Будто мне было мало этих нечеловеческих глаз! – Это было найдено у берега! На нём магический след дарийцев! Отвечай сейчас же, письмо от твоего отца? Что в нём? Как давно вы общаетесь?!
Граф?
Моему удивлению не было предела. Да, я не глухая и не настолько глупая, чтобы не помнить, как он назвал себя драконом, но одно дело слова, а совсем другое уродские глаза, горящие, с вертикальным зрачком, как у щурящейся на солнце кошки. Это он ещё, чего доброго, сейчас как превратится в какого-то динозавра и…
Дальше мне додумать не дали. Встряхнули хорошенько, приподняв и опустив на перину.
– Не молчи, дарийка! – вибрирующий и властный голос, казалось бы, вообще не мог звучать иначе.
– Я… спала. – пропищала я. Огромных усилий мне стоило отвести взгляд от этих глаз.
– Что в письме?
Отпустив одно моё плечо, граф сунул мне под нос мной отправленный клочок картона в окно, и слава богу, немного отстранился.
Сразу стало даже как-то легче дышать.
Выходит, фантазируя и строя предположения, я не так уж и ошибалась. Вон, как мужа Сэймы разгневало письмо от её отца. Вокруг меня явно разворачивались какие-то политические игрища и интриги власть имущих. На Земле я удачно избегала всех, кто был наделён хоть толикой власти, а здесь… Прямо обложили!
– Моё терпение не безгранично! Мой народ не успел привыкнуть к графине… Отнять твою жизнь…
По спине пробежался холодок. Мне почему-то показалось, что такой убьёт и глазом своим, оранжевым, не моргнёт.
– Я не читала. – инстинкт самосохранения ответил за меня. Не действуй на меня так пугающе близость дракона, я бы вряд ли так шустро сообразила сменить тактику. – Никогда не читала.
– Что? Это ещё как понимать? – граф даже от своей супруги шарахнулся, отпустив и второе её плечо.
– Так и понимать. Я не читала писем отца. – прошептала чуть увереннее. Моя уверенность вообще была прямо пропорциональна дистанции между нами. – Выбрасывала все в окно.
– Зачем?
Я вот вроде бы на графа во все глаза смотрела, а не заметила, как его глаза пришли в норму, став человеческими, и сам он из чудища сделался очень растерянным молодым человеком. Даже не мужчиной, а парнем. Потерянным, сбитым с толку…
«Настя, кукушечка якоря снимает, или где? Ты ещё его пожалей! Скажи ему правду, полетаем. В синее морюшко, на камушки… камушком!» – звонко отчитала меня внутренняя Настенька.
– Не хотела читать. – шумно сглотнув, выдала я. – У меня новая жизнь. Замужняя. Не хочу никаких интриг.
– Ты для чего мне зубы заговариваешь? – недовольно процедил граф. – Давно ты стала себя замужней считать? Ещё вчера голосила, что я тебе не мил, не люб, к служанкам в спальню посылала. Семян фэтти сегодня наелась, чуть не умерла, от ненависти ко мне. В окно выброситься хотела. Думаешь, я поверю, что ты наш брак приняла? Замужней себя посчитала? Нет, дарийка, – властно припечатал он, – Нет тебе веры. Нет веры твоему народу. Раз уж ты так сладко запела, то в письме точно что-то важное. Я узнаю. Очень скоро узнаю. Есть у меня в темнице несколько пленных дарийцев. Прочтут. А ты… ты ответишь не только за предательство, но и за эту ложь!
Драконий бог, а муженёк-то мне достался совсем не глупый! К сожалению! К моему огромному сожалению!
– Да мне всё равно. – на свой страх и риск проговорила я. – Иди… Ступай в эту темницу. Пусть читают. Меня, главное, не приплетай сюда. Я свой выбор сделала, дракон. Говорю, не читала отцовских писем, значит, не читала. Заладил, дарийка, дарийка… Будто у меня имени нет. А что ты обо мне знаешь? Может, я своего отца вообще ненавижу? Может, я рада тому, что я здесь? Может, у меня жизнь новая начинается? Что смотришь? Иди, говорю, куда хочешь! Нашёл, чем пугать пуганную! – разволновавшись, я даже привстала, облокотившись на локти. – Стала бы я так глупо письма из окна выбрасывать, если бы хотела что-то за твоей спиной провернуть? Мне что, делать нечего, так подставляться? Ты дарийцев ещё и тупыми считаешь, да?
Граф колебался. Я видела это по его напряжённому взгляду, что скользил то по моему лицу, то по клочку размокшего и набухшего картона. Я буквально чувствовала его сомнения.
Осмелела. Решила перейти от защиты к нападению:
– Я хочу пить и есть. Если я тебя не ослушалась, это не значит, что так будет продолжаться всегда. У всех есть физиологические потребности. Я не исключение. Пока чувства голода и жажда терпимы, но я за себя не ручаюсь. Это не может продолжаться вечно. Ты сам ставишь мне невыполнимые условия. Я захочу есть и пить, я выйду отсюда, а ты… Ты, наверное, только этого и ждёшь, чтоб опять на мне свою злость выместить.
– Не пытайся увести разговор в другую сторону. – качая головой, протянул дракон. – Не выйдет. Ты проспала ужин. В том, что никто из слуг не пожелал тебя будить, вини только себя. По-твоему, я их должен был розгами к тебе загонять?
– У тебя у самого отлично получается меня будить. Зачем тебе слуги? – выпалила я. – Зачем тебе вообще слуги, которые тебя не слушаются?
– Прекрати это! – рыкнул граф. – Ты говоришь, письмо было не одно. Где же тогда остальные?
– Откуда мне знать? Утонули?
– Я переверну твои комнаты вверх дном… – зловеще прошептал он, не отводя цепкого взгляда от моего лица. – Если я найду что-то ещё… Ты поплатишься. Жестоко поплатишься.
Что я могла сказать? Да ничего. Кивнула и попыталась сохранить невозмутимое выражение лица, не дрогнув от пристального внимания дракона.
– Как ты получаешь письма?
– Ворон приносит.
– Ворон?
– Ворон. Рарх. – без особого сожаления я сдала пернатого наглеца графу. – До того как ты пришёл, он был здесь. Я же поэтому окно открыла… Чтоб письмо выбросить. Выбросить, а не выброситься, если что.
Муж Сэймы ещё долго сидел рядом, разглядывая меня на разный манер, а потом сжалился. Смилостивился государь над своим трофеем, понимаешь ли.
– Ужин тебе принесут. Воды согреют. И переоденься. Разве можно в этом ворохе юбок спать?
Язык сильно чесался, чтоб послать графа к шкафу его жены. Пусть бы сам попробовал найти там то, что было бы подходящим для сна. Но я не успела. Супруг сбежал. Да и хорошо, что не успела ничего ему сказать о своём гардеробе. Наглость – второе счастье, конечно, но это то самое счастье, которое стоит вбрасывать людям порционно и дозировано.

Глава 7
И ничего мне стыдно не было. Я как рассуждала… Если мои догадки окажутся верны хотя бы чуточку, если между отцом Сэймы и графом вражда, давние счёты и политические игрища, то мне лучше от этого держаться подальше. Об этом мне, можно сказать, тоже инстинкт самосохранения подсказал. Во-первых: война – это ужасно. Уверена, это ужасно везде, во всех мирах. Во-вторых: к папеньке, который с дочерью в письме даже не поздоровался, мне вообще не хотелось. Папенька – это не муженёк, которого Сэйма бойкотировала и динамила. Папенька может и понять, что дочь к нему вернулась ненастоящая. То ли дело дракон… Хм, да он само очарование. Пожалуй, с ним у меня шансов выжить в этой авантюре побольше было. Граф всё не соизволит имя жены выучить. Куда там ему до сравнительного анализа: «было-стало»?
Не успела я как следует продумать все риски своего решения, как в дверь очень громко постучали.
Насторожившись, я села в кровати, пытаясь размять ноющие отчего-то рёбра и плечи, и приготовилась встречать гостей. Вот только гости не спешили представать пред моим взором. Я даже крикнула: «Войдите», а никто не вошёл.
Магия, драконы, дары, вороны, лекари… Призраки?
Какое-то время меня одолевали сомнения, а потом я решилась проверить коридор. Хоть одним глазком посмотреть, что же там, за пределами этих комнат.
Добравшись к дверям, я тихонечко их отворила и осторожно выглянула из-за них.
Справа была небольшая стена, в которой чернела дверь. Не нужно быть великим архитектором и даже строителем, чтобы смекнуть, что это та самая дверь, ведущая в мою так называемую ванную комнату. Чуть дальше неё, сбоку, окно, света из которого хватало на небольшой пятачок на полу. И… тупик.
Длинный и широкий коридор тянулся слева. Совсем с другой стороны. Меня заперли в угловой комнате, подальше от всех. Там, вдалеке и лестница виднелась, и света было в несколько раз больше, из-за десятка факелов, развешанных на тяжёлых цепях, что висели на стенах, и двери какие-то имелись, и ковры…
Я бы, может, прошмыгнула в ту часть коридора, что казалась обжитой, но взгляд упал вниз, а там – пир горой! Точнее, большой поднос, заставленный тарелками с едой, фруктами и кувшином.
Чувство голода пересилило. Любопытство капитулировало, и я, повздыхав, потихоньку перенесла всё содержимое подноса к себе в комнату, заставив едой одну из тумбочек. Отчего-то силёнок мне не хватило утащить поднос, как было, целиком, со всем его содержимым. Мало того что было физически тяжело его поднять, так ещё и кувшин с кривым дном, гад такой, качался немного, угрожая опрокинуться и залить как минимум хлебную лепёшку и что-то мясное, что не было накрыто крышкой.
Справившись, я закрыла за собой двери и села есть.
Уже в процессе поглощения довольно вкусной пищи, я поняла, как же сильно я была голодна. Просто до безумия! Несколько кусков мяса, что я откусила и прожевала, показались мне пресными, безвкусными, именно из-за чувства голода. Зажевав это дело кусочком тёплой лепёшки, вкуса которой я тоже почти не почувствовала, я прямо из кувшина хлебнула водички и сделала небольшой перерыв.
Некстати вспомнилось, как ко мне эта еда попала и что говорил граф о слугах. Признаться, я себе совсем по-другому представляла жизнь графини. Бойкотировали ли меня слухи или боялись, я не знала, зато прекрасно понимала, что меня как минимум избегали. А потом мелькнула другая мысль… Если меня боятся, то, скорее всего, от меня захотят избавиться. Прирежут ночью или… отравят еду. Последняя мысль заставила меня жалобно заскулить. Есть ли более лучший, не вызывающий подозрений, способ убийства, чем отравить того, кто уже сам пытался отравиться?
Настроение снова рухнуло вниз. Я сникла, немножко отщипнула от хлебной лепёшки и прислушалась к себе. Разум говорил, не ешь, а довольное урчание живота, который уже предвкушал продолжение банкета, мурчал о противоположном. Сразу как-то и вкус местного хлеба стал ощущаться и мясо показалось невероятно вкусным, тающим во рту, хотя я его грызла, как какую-то подошву, ей-богу. В общем, умяла я всё, что мне принесли, и была этому несказанно рада.
Помирать, так сытой, с улыбкой на лице, а не вот это всё.
…ох, знала бы я, как же пожалею об этом ужине, не улыбалась бы так и живот не набивала!
Наевшись и напившись, я сыто улыбнулась, потянулась и резко вздрогнула, услышав стук в… окно.
Резко обернувшись, я прищурилась, отыскав взглядом пернатого наглеца, и с толикой облегчения выдохнула:
– Опять ты… Пш-шёл отсюда.
У ворона явно были совсем другие планы, ну или он меня просто не слышал или не понимал. Неправильный почтовый голубь как дал своим клювищем молотить по окну, что у меня сердце ушло в пятки.
– Ты что?! Ты что творишь, гадёныш?! – не помня себя от страха, я бросила к окну. К тому самому, за которым долбился дятлом о стекло Рарх. О то самое стекло, что встретилось со ставнями и пошло безобразной паутиной трещин, чудом уцелев и не разбившись. – Ты меня хочешь без окна оставить? Прекрати! Живо прекрати!
На панике я не придумала ничего лучше, чем впустить пернатого шантажиста. Впустить и позвать графа! Заработать себе лишних очков в копилку доверия мужа, сдав птицу со всеми её потрохами и секретами. И ничего такого! Я уже вроде бы решила, что буду в команде дракона, так что… Да что я вообще этого вредного ворона жалела? Граф бы и так этот долбёж по стеклу услышал и непременно бы пришёл! А не услышал бы, кто-нибудь другой услышал бы и доложил ему. Грохот стоял такой, будто в церковный колокол молотом долбили, честное слово.
– Шантажист, вредитель… – ворчала я, открывая окно и впуская птицу в комнату. Ворон влетел, упал на мою кровать и погрёб своими лапками к моей тумбочке. – Чёрт, да что же так холодно? – поёжившись, я поспешила закрыть окно и обхватить себя руками.
Возникло какое-то странное ощущение… Меня будто на смех пробрало. В голове какая-то лёгкость поселилась, словно хороший алкоголь там немного свои порядки навёл. Я хохотнула, почти хмельно и развязно, а потом как потемнело резко в глазах, как подкосились мои ноженьки…
Последним, что я успела заметить, был пернатый наглец, взлетевший к потолку и зловеще каркающий.

Глава 8
Тэовар до Рих

Какого вонючего демона, я женился на дарийской принцессе? Глупец. Зачем отвёл её в храм? Для чего ей была оказана такая честь? Мог бы просто сделать её своей. Просто так. В отместку её отцу. В отместку всему её народу! Жалким разбойникам и ворам, гордо именуемыми себя завоевателями. Крысам, что обложили острова и полуострова вокруг империи Валервиль. Падали, что жила за счёт набегов на приграничные поселения, а теперь уже графства. Скверне из бездны, что пережила падение империи пятилетней давности до восхождения на престол дракона – Кайфара до Сих. Жалким пиявкам, что присосались к чужой территории, провозгласили себя королями, правителями, предводителями, грабя и уничтожая наши дома, живя за счёт своих бесчеловечных набегов.
О, как же сильно я ненавидел этот народ. Как велико было моё отвращение к тем, кого и людьми тяжело назвать. Вместо того чтобы найти своё место в новой империи, под покровительством драконов, помочь восстановиться государству, хоть что-нибудь сделать во благо народа, пережившего столько горя, лишений и смертей близких, они… порождения демонов, жалкие и трусливые разбойники, отделились и решили жить за счёт грабежа и набегов… На кого?! На приграничные города и поселения? На людей, что здесь жили? На тех, кто не мог им дать отпор? Ради мешков с зерном и домашней утвари?
Дикари! Мерзость на теле вселенной! Да потопит бог морей их острова, раз уж мне не позволили их выжечь дотла!
– Лошадь готова, сьер.
Барнс, мой личный слуга и просто забавный малый, застал меня в моих покоях, готовым к выходу, пристёгивающим к поясу кинжал.
Я кивнул. Взглянул на юношу, чьи светлые волосы обрамлял ободок сплетённого из цветов венка, и наигранно недовольно протянул:
– Опять с детьми весь день возился?
Барнс пожал плечами и отвёл взгляд в сторону. Ему бы ещё песенку пропеть, одну из тех весёлых, что зачастую звучат на площадях из уст бродячих артистов.
– Я не сержусь. Но, ради богов, сними венок. И присмотри за дарийкой. Плохой из меня граф, видимо. Никто из слуг не хочет ей не то что прислуживать, а даже входить в её комнаты. Ужин вроде бы пообещали отнести, а остальное на тебе.
Юноша очень заметно напрягся.
– Что такое, Барнс? Ты тоже её боишься? – провокационно ухмыльнулся я. – Дарийка, вернувшаяся из мира мёртвых… – протянул зловещим голосом, изучая реакцию на свои слова.
Барнс расцвёл. Заулыбался. Его детское выражение лица сделалось очень хитрым.
– Нет, я не боюсь. Это её народ должен нас бояться. Мне её даже жалко. Но… я ведь мужчина. Где это видано, чтобы сьере прислуживали мужчины? У неё служанки должны быть. И не одна, заметьте.
– Распугала она своих служанок, Барнс. Одна надежда на тебя.
– Вы же всё равно отправляетесь в столицу. За магами. Вот из Валерви привезите ещё и служанок. – как само собой разумеющееся пропел паренёк. – Здесь места дальние. Народ здесь жутко суеверный и… впечатлительный. Боюсь, уже молва пошла. Не найдёте тут никого жене во сослужение.
Я лишь рукой махнул, поспешив выйти из своих покоев.
– Дарийка на тебе, Барнс.
Мне бы просто до столицы добраться. Месяц, как я разбил войско дарийцев у левого берега бурных вод и потопил их корабли. Месяц, как я женат. Месяц, как стал понимать, что быть графом – то ещё мучение. Пока охотились на дарийцев, сталкивались и воевали, особого понимания не было, что же это такое. А теперь… Моё горячее "спасибо" не терпелось выразить императору и его дражайшей супруге. Особенно супруге. Чувствовалась её неуёмная фантазия в перечне моих многочисленных обязанностей.
Не стану скрывать, причины того, что мне пожаловали титул и такое количество земель, я понимал. Как и понимал, зачем на самом деле взял в жены дарийку. С её народом давно пора было покончить. Рано или поздно её отец станет мстить, не стерпев подобного унижения, а там… Без предводителя эта свора шакалов станет лёгкой добычей для любого мало-мальски обученного солдата. Я позаботился, приглашение на свадьбу он получил, вместе с головой одного из своих советников. И раз уж он не явился на празднование, то решающему боестолкновению быть. Вопрос был лишь в том, когда дариец посчитает, что достаточно подготовился для боя и покажется. Хорошо бы к этому времени здесь несколько порталов построить. Поближе к замку, а то до ближайшего, высящегося у угольных шахт, почти сутки езды.
…и эти сутки у меня в очередной раз нагло отобрали.
Происки вонючих демонов, не иначе. Ситуация повторилась!
Я только оседлал своего жеребца, как со стороны замка послышались крики, ор и звуки погрома. В прошлый раз звуков погрома не было – было ликование, смех и громкие песнопения. Слуги и обитатели замка праздновали смерть новоиспечённой графини.
– А сейчас-то что? – тихо рыкнул себе под нос, не спеша спрыгивать с лошади.
Прислушался. Не сразу, но вычленил во всей этой суматохе и смешении звуков и голосов, отчётливое карканье.
Птица? Откуда…
Чувствуя, как внутри всё заледенело, я спрыгнул с лошади и помчался с конюшен к замку, не помня себя от ярости.
«Неужели время пришло? Неужели уже сегодня я покончу с дарийским королём раз и навсегда?» – надежды окрыляли, придавали сил и скорости.
До того, как я добрался до дверей, те отворились, а из замка высыпались, казалось, все его обитатели. Чёрным, каркающим облаком, их гнал крупный ворон, неестественно крупный и упитанный, будто тот только что съел одну из моих собак с псарни, проглотив бедняжку целиком.
– Стоять! – прокричал я.
Услышав меня, птица замерла. Зависла в воздухе, демонстрируя изумительное владение воздушными потоками и, сверкнув красными глазами, полетела ко мне.
Рука сама потянулась к поясу. К кинжалу, что подарила мне Ярла давным-давно. За столько лет только он из всего моего арсенала не был окроплён кровью, но, видимо, пришло его время.
– Не ты один умеешь справляться с воздушными потоками. – взмахнув рукой, я нарушил дуновение ветра, сбив полёт птицы. Перехватил ворона за крыло, почти перерезал горло шпиону, как из окна замка раздался знакомый голос моего слуги.
– Сьер! Господин, скорее!!! Графиню отравили!
Да чтоб эту женщину уже наконец-то боги забрали! Надоела! Не отравиться нормально не может, не из окна выброситься… Кость в горле, а не женщина!
Ворон, учуяв подходящий момент, клюнул меня в кисть и рухнул на землю, закружив на одном месте с переломанным крылом.
– Мерзость дарийская! – прорычал я. – Добить птицу! – приказал, ни к кому конкретно не обращаясь.

Глава 9
Мне казалось, я умру. Было так обидно и страшно, что в моменты пробуждения я несла всякий бред и порывалась встать, куда-то уйти, что-то сделать. Ставила себе глупые цели – пописать, попить, дойти до окна, настраивая себя на то, что если справлюсь хоть с чем-нибудь, то непременно буду жить.
В моменты моих пробуждений я видела вокруг себя мужчин. Могу ошибаться, но лицо графа мелькало вблизи чаще, чем лица других – какого-то мальчишки и любовничка Сэймы-Шельмы. А в моменты моей отключки мне представлялось, что я пытаюсь не утонуть в океане вязкой, густой и вонючей тьмы. Тело горело огнём, внутренности горели огнём. Каждая кость и сустав в теле ныл. Зубы болели. Болели дёсна. Всякий раз я торопилась в воды тьмы, лишь бы не ощущать этой безумной боли и мучений.
Внезапно тьма словно сжалилась надо мной. Стала спокойной и ласковой. Она будто сама подхватила меня в свои объятия и понесла не своих волнах к чему-то твёрдому и устойчивому.
Ушей коснулось чьё-то бормотание.
– Я знаю, что я видел, сьер! Посуда и графин были опрокинуты. Конечно же, яд добавили во что-то из еды вашей жены. Это очевидно!
– Очевидно? Очевидно, дарийка просто решила довести начатое до конца, а мы здесь понапрасну теряем время!
Уж не знаю, то ли яд прекратил действовать и покинул мой организм, то ли на меня так внешний раздражитель подействовал, но у меня отыскались просто невероятные силы.
– Если это вообще, не её план по спасению жизни Кияра. – чуть тише добавил мой благоверный, не замечая, как я распахнула глаза и уставилась на него злющим взглядом.
– А лекарь наш тут при чём? Думаете, это он её отравил?
– Не родился на свет тот мужчина, из-за которого я стану вредить себе. Понятно, дракон? – заявила я, пытаясь свести на переносице брови. – Я не травила себя!
– Очнулась? – серо-голубые глаза впились в меня с явным недовольством.
Прекрасно. Меня чуть не угробили, а мой муж, видимо, и в этом решил назначить виноватой меня.
– Нет, тебе кажется. Сплю я. – заявила, скользнув взглядом к собеседнику графа.
– Я вам сейчас воды подам. Лежите, лежите…
Я, собственно, и вставать не собиралась, но не стала светловолосого паренька разочаровывать. Мальчишка выглядел… искренним и безопасным, так сказать.
– Если я дам тебе слово, что сохраню Кияру жизнь, ты прекратишь свои интриги? – сурово поинтересовался дракон, взбесив меня до одури.
Он или издевался, или… Да он просто идиот! Высокомерный и самовлюблённый идиот, не слышащий и не принимающий ничьего мнения, кроме своего! Я ему говорю, что не стала бы себе вредить из-за какого-то мужчины, а он продолжает какую-то ерунду нести!
Нет, ход мыслей графа, я прекрасно понимала. Можно было допустить, что я приняла какое-то количество яда, чтобы меня непременно осмотрел лекарь, имеющийся в этом недо-графстве в единственном экземпляре, но только ДОПУСТИТЬ!
– Ты хоть кого-нибудь, кроме себя, слышишь? Я говорю, я ничего не делала! – зло прошипела я, вцепившись пальцами с совсем посиневшими ногтями в кувшин, протянутый светловолосым юношей. – В дверь постучали. Когда я открыла, там никого не было. На полу стоял поднос с едой и кувшином. Я поела, попила… Всё! О-ой…
– Ой?
– Ворона впустила. – нехотя призналась я, сделав большой глоток воды.
– И зачем же? – усмехался супруг.
– Суп из него сварить хотела!
Да всё, какой привет, такой и ответ. Ну не умела я так общаться, когда ко мне с таким пренебрежением, недоверием и высокомерием, а я вся такая должна перед ним чуть ли не наизнанку вывернуться. Бунтовало внутри меня всё, что только могло. Противилось хоть что-нибудь хорошее сказать графу.
– Барнс, выйди. – со вздохом протянул муженёк.
Парнишка послал мне сочувствующий взгляд и поспешил ретироваться, оставив кувшин с водой в моих руках.
«И хорошо. Будет чем графа долбануть, если он опять начнёт мне претензии выкатывать и подозрения предъявлять!» – раздражённо подумалось мне.
– Если бы ты не была дарийкой, я бы непременно упрекнул тебя в эгоизме и наглости, а так… ничего нового для твоего народа. Вы такие и есть. – обманчиво мягким голосом заговорил граф, двинувшись к моей кровати. Обошёл её. Сел рядом. Аккурат по траектории кувшина. Мне, если что, даже замахиваться не пришлось бы, просто толкнуть его в эту самовлюблённую рожу! – Ты ничего не ценишь. Ты не умеешь быть благодарной. Всё, что я от тебя требовал – не доставлять мне проблем, но для тебя это слишком сложно. Да? Я обещал тебе, что дарую тебе свободу, когда покончу с правлением твоего отца, но ты делаешь всё, чтобы я забрал своё слово. Неужели так тяжело просто подождать? – я не могла поверить, что он всерьёз говорил это Сэйме.
То есть, какой-то ряженый мужик её пленил, обозвал своим трофеем и сказал сидеть тихо, не отсвечивать, пока он не укокошит её отца? Нет, меня, понятно, особо его слова не задели, потому что мне до отца Сэймы, конечно же, не было никакого дела, но скажи кто-нибудь такое мне о моём отце… Да я бы эту крепость по кирпичику разобрала!
– Подождать, пока ты не убьёшь моего отца? Просто подождать, да? – я попробовала представить себя на месте дарийки вот прямо полностью. Ехидство из меня так и полилось. – Будь ты на моём месте, ты бы спокойно подождал? Ты такой, да? Такой у меня муж? И отца, и мать предашь в угоду своей жизни? Вот это мне свезло так свезло! Да сколько раз тебе ещё сказать, что не травилась я?! Кто-то из твоих слуг меня отравил, а ты мне здесь… Как с таким, как ты, можно жить спокойно?!
Дракон угрожающе прищурился, перевёл взгляд на кувшин, будто почувствовал, что я пущу его в ход, если он только дёрнется, и неожиданно хмыкнул:
– Тогда, моя любезная супруга, вот и поживи без меня. Дарую тебе покой и продых от себя. Покидаю загаженное графство на трое суток. Отдыхай.
Встав с моей кровати, дракон направился к дверям, а я, не ожидая от него такой критики в адрес своих владений, даже рот от удивления приоткрыла.
– И да, постарайся дожить до моего возвращения. – зачем-то добавил, уже стоя в распахнутых дверях.
– Будто тебя это волнует. – тут же отозвалась я, состроив язвительную рожицу.
– Ты права. Не волнует. – кивнув, граф вышел из моей комнаты.

Глава 10
Я была так сильно зла на графа, на его несправедливость, обвинения и равнодушие, что выбралась из постели сразу же, как за ним закрылись двери. Голова кружилась, ручки и ножки тряслись, но, в целом, состояние было более чем терпимым.
Никогда я не встречала таких отвратительных особей мужского пола! Его жену… ЖЕНУ! Жену чуть не отравили, убили почти, на её жизнь покушался кто-то из приближённых к графу, а этому болвану было абсолютно всё равно. Бог с ними, с чувствами и отношениями, вроде бы уже понятно, что у нас брак ненастоящий и дракон меня своей женой не особо-то и считает, но ведь гордость какая-то должна быть?! За его спиной, его жену, кто-то из тех, кому он доверяет, чуть не угробил… Да что за граф оставит подобное безнаказанным? А если в следующий раз этот кто-то точно так же отравит его? Никакой дальновидности, никакой гордости, никакой чести!
Сухарь! Глыба! Тупой кумушек!
– Вы зачем встали? – не успев заглянуть в приоткрывшиеся двери, светловолосый юноша бросился ко мне со всех ног. – Вам отдыхать надобно.
Ощутив, как прохладные руки перехватили моё упакованное в уродское платье туловище, я взбрыкнула:
– На том свете отдохну. Отпусти меня!
Барнс, – кажется, именно так обращался мой "ненаглядный" к мальчишке, – тут же отступил. Послушался, что стало для меня полнейшей неожиданностью. После всего, что я здесь увидела и услышала, мне с трудом верилось, чтоб где-то поблизости мог существовать кто-то, кто слушался бы моих приказов.
– Как прикажете. – отозвался он, опустив свои невероятно голубые и такие грустные глаза в пол.
Ну вот, я уже детей обижала, срывалась на подростках, хотя во всём был виноват только один человек – граф!
– Извини. – скупо выразив свои извинения, я присела на кровать и вытянула перед собой свои босые ноги.
Память подводила. Я абсолютно точно помнила, что ложилась в кровать обутой. Да-да, в сапожках! Но, хоть что со мной делайте, не помнила, как их снимала.
– Не знаешь, где моя обувь? – обернувшись к юноше, осторожно поинтересовалась я. – Холодно… жуть просто.
Словно только этого и ждал, Барнс упал на пол, пополз под кровать и выполз оттуда минутой спустя, держа в руке мою пару сапог:
– Мы вас когда растирали, сняли. Должно быть, кто-то ногой пнул, вот они под кроватью и прятались. Я надену…
Вспыхнув в то же мгновение, я поджала пальцы на ногах, сами ноги к себе подтянула и протестующе замотала головой.
– Не надо. Я сама.
– Не доверяете? Ну-у, оно и понятно. – тихонько протянул он. – Я бы тоже после такого никому не верил. Но вы не переживайте, сьер обязательно во всём разберётся.
– Сьер? – потянувшись к своим сапогам, я беспрепятственно их забрала и поспешно натянула на ноги.
– Граф Тэовар. Он же дракон. По-нашему «господин», а у них «сьер».
Тьфу ты, мальчишка мне про муженька толковал, а я уже губу выпятила, раскатать приготовилась.
– А этот сьер… – недовольно прошипела я, – Что, не отчалил?
– Куда отчалил? – в голубых глазах горело искреннее удивление.
Ну что было ещё ждать от моего супруга? Конечно же, он мне соврал.
– Он передо мной не отчитывается. Куда, не сказал. Пообещал, что я его физиономию лицезреть три дня не буду. Лжец твой граф.
– А ничего и не лжец. – затараторил Барнс, приложив руку к груди. – Вы, видимо, чего-то не расслышали или не так поняли. Сьер действительно вот уже который раз пытается отбыть из графства. В столицу. За магами. Ну и с императорской семьёй повидаться. Только от нас быстрее верхом до портала добраться, чем кораблём к Валерви. У моего господина очень много дел и обязанностей. Ему не до странствований сейчас. Каждые сутки на счету. Да каждый час! Вот, как он сильно занят.
Я увидела, как напряглась грудь под рукой мальчишки, как она горделиво выпятилась вперёд, и решила язык-то свой за зубами придержать. Мне было на руку, что паренёк был болтливым, но его явная преданность и любовь к графу, в моём случае, являлись страшным недостатком. Я была уверена, что всё его красноречие исчезнет, если я хоть малюсенькую часть выскажу из всего того, что думаю о своём муженьке.
…но ведь апеллировать сухими фактами мне никто не мог запретить и ничто не могло помешать.
– И как же твой граф со всем разберётся, если его три дня не будет в… – я запнулась, вспоминая, что слышала об этом месте. Почему-то на ум пришло только последнее сказанное драконом. Его я и вывалила на Барнса. – Как твой граф разберётся с покушением на мою жизнь, отыщет виновных, если его не будет в этом загаженном графстве целых три дня? Да меня укокошат за это время. Это же очевидно.
– Я так рад, что вы беспокоитесь о графстве. – просиял безумный мальчишка. – Но не стоит. Вашего беспокойства это не стоит. Замок уже отмывают, крепость, стены, улицы… Птиц сжигают за крепостной стеной. Вас даже смрад не побеспокоит. Ну а помёт… Знаете, я слышал, что для земледелия это очень даже хорошо. Сьер вернётся и непременно покарает всех виновных, а пока я вас охранять буду. Мне свою лежанку, где лучше постелить? – улыбнувшись, мальчишка принялся осматривать пол, заглядывая во всевозможные углы.
– Какой помёт? Какие птицы? Какая лежанка? – от обилия непонятной для меня информации у меня даже кровь в ушах зашумела.
Барнс вздрогнул, повернулся, воззрился на меня своими небесно-голубыми глазами, что становились всё больше и больше с каждой секундой, и шумно выдохнул:
– Точно. Вы же не знаете. На графа напали, когда он спешил к вам, справиться о вашем здоровье. Ворон. Король воронов, мы полагаем. Сьер Тэовар его, конечно же, одолел, победил в честном бою, но вот не признал в птице короля. А может, и сжалился? Граф у нас, знаете, какой добрый? За его большим сердцем демоны охотятся. Может, и пожалел. А тот… как призови своих слуг! Ох и воронья налетело, сьера! – всплеснув руками, мальчишка приложил ладони к раскрасневшимся щекам и, выпучив глаза, поведал: – Неба за ними не видать было. Замок качался от взмахов из крыльев, а их карканье поглощало разум, открывало дорогу демонам в наши мысли! Ну, ничего. Моего графа так просто не одолеть. Отбился. Отбил графство. Одержал победу в очередном бою. Подумаешь, графство загадили… – забывшись, Барнс горделиво фыркнул и весело хохотнул: – Это надо было видеть, у меня… Ой. Простите…
А мальчишка-то начинал, мне нравиться всё больше и больше!

Глава 11
Лежанкой оказалась странная конструкция из двух квадратных досок, к которым были приколочены подходящие по размеру то ли спинки от кресла, то ли куски матраса. Я с недоверием смотрела, как Барнс расстилал у дверей это чудо чудное, и где-то внутри меня подвывала совесть.
Ну, не звать же его мне к себе в кровать было? Да и отказываться от охраны, пусть и такой мелкой, мне не улыбалось. Одно я поняла точно – Сэйма на территории врага! Я на территории врага. Расслабляться вообще не стоило.
– Барнс, – отгоняя от себя совестливые мысли о том, что из-за меня ребёнок будет спать, считай, на полу, я осторожно поинтересовалась, – А граф, он как, уехал всё-таки?
– Да-да, госпожа. – закивал паренёк.
Я не знала, радоваться мне или огорчаться. С одной стороны, возможно, время без этого бесчувственного дракона мне пойдёт на пользу, а с другой…
Нет, ну вот как он мог просто так взять и уехать? Ускакал в закат, зная, что меня могут снова попытаться убить, как… как… как идиот!
– Вам воды принести? Умыться… там. – очень смущённо озаботился моей гигиеной мальчишка.
Я отрицательно покачала головой и забралась под одеяло. За окном чернело беззвёздное небо, где высоко-высоко сияла огромная луна, а меня безбожно клонило в сон. Да и темнота в комнате добавляла сонливости. Той свечи, что зажёг Барнс, хватало на жалкий островок света между моей кроватью и подходом к дверям. Но спать-то было ссыкотно.
– Расскажи мне что-нибудь, Барнс. – попросила я, надеясь, что юноша меня сможет заинтересовать и взбодрить своим рассказом. – Расскажи о графе. Он всегда такой злой?
– Кто? Мой граф? Он не злой. – весело отозвался паренёк, беззастенчиво развалившись на своём переносном ложе. – Он даже к своим врагам милосерден. Да вы и сами знаете. Вон, пленные сколько наших запасов на зиму сжирают задарма. Казнил бы, и дело с концом, а он не такой. Он справедливый, госпожа. Не пойму только, что ему наш лекарь сделал… – задумчиво и тягуче, будто размышляя вслух, болтал Барнс. – Обворовывал, поди? Слышал они в столице все такие. Охочие до чужого богатства. Его вроде казнить сегодня должны были, но сьер его пожалел. Из-за вас, полагаю. Посидит Кияр в темнице до возвращения графа, а там он его и отпустит. Ещё и монетами осыпет за ваше спасение. Слышал среди их масти это почётно. Спасти жизнь кого-то из титулованных.
К моему глубочайшему стыду и сожалению, меня рассказ мальчишки нисколечко не взбодрил. Наоборот, от его тихого голоса и странного подхода к рассказу глаза совсем начали слипаться.
– Казнит он его, Барнс. – сонно пробормотала я, натягивая одеяло до подбородка. – Зуб даю, казнит.
– А вот и нет. – обиженно засопели на меня со стороны дверей. – Я, чтобы вы знали, у нашей кухарки спор выиграл. Она меня ещё до третьего месяца лета будет кормить, как я хочу и чем я хочу. Я один говорил, что сьер Тэовар вас не казнит, когда он вернулся с пленными и вами, разбив корабли и войска дарийцев. Все тоже на моего графа наговаривали. Дескать, казнит, не посмотрит, что девушка, голова дарийской принцессы будет шпиль замка украшать… Враки это всё. И поклёп. Мой граф не такой. Был бы я постарше, со мной бы не только Лиаша поспорила. Да я бы у всех выиграл. Меня бы здесь не только кормили, как графа, но и одевали, обували, работу бы мою выполняли, а так… Смеялись надо мной, а теперь? Вы его жена. Графиня. Чего ж теперь они все не хохочут?
– Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним. – так же сонно пробормотала я. – Ты молодец, Барнс.
Мальчишка мне рассказывал что-то ещё, но я уже слышала его через слово. Сон побеждал.
Спала как убитая. Да, несколько раз просыпалась, но стоило только приоткрыть глаза, как я закрывала их обратно и заставляла себя спать дальше. Я всё надеялась, что проснусь у себя дома, рядом будет привычно ворчать моя мама, жалуясь, что я дрыхну до обеда, а вот фигушки мне. Та же комната, служившая моей тюрьмой, те же голые стены, тот же антураж. Менялось только освещение, от тёмного к яркому.
Ожидаемо, я окончательно проснулась очень поздно и с дикой головной болью. Вместе со мной проснулась злость и проснулось раздражение. Настроение было просто отвратительным.
– Я уж переживать начал. – тихонько заговорили со мной со стороны окна.
Я прищурилась, приложила ко лбу ладонь, фокусируя взгляд на силуэте, который обрамляли яркие солнечные лучи и льющийся, слепящий свет, признала Барнса и молча кивнула.
Разговаривать не хотелось совсем. Казалось, если я открою рот, то испорчу настроение и мальчишке, и себе ещё больше в душу нагажу, и вообще…
– Я сбегал в темницу к Кияру, госпожа. Он сказал, вам нужно много пить и плотно питаться. Потом я заглянул на кухню. Взял вам самого вкусного. Вот, – он развёл руками, отчего льющийся ему в спину свет, отбросил красивые тени на мою постель, – Ждал, когда вы проснётесь. Сегодня хорошая погода. Мы можем прогуляться, если вы хотите…
Я не хотела вообще ничего. Я была зла на себя, на него, на графа, на все миры и всех богов одновременно. Мне жутко не понравилось, что мальчишка оставил меня, спящую и беззащитную, в комнате одну, чем могли воспользоваться мои враги. Не понравилось, что меня опять хотели накормить. Я вчера уже покушала… Во! По горло хватило!
– Буду голодать. – буркнула я, выбравшись из-под одеяла и свесив ноги. – От вашей еды я вчера чуть… чуть не умерла. Спасибо, но как-то не хочется.
– Я тоже об этом подумал, госпожа. – горделиво заявил паренёк. – Поэтому взял еду как бы для себя. Меня никто травить не станет. Меня все любят.
Моё скверное настроение вынудило меня заострить внимание на его словах.
– А меня, стало быть, все ненавидят, да? Прекрасно. Ещё я детей не объедала. Ешь сам.
– Как же… я же… я как лучше хотел. А вы? Вы что? Да граф же меня убьёт!
– Это тот самый граф, что самый-самый лучший на свете, добрый, милосердный и благородный, да? – язвительно вопрошала я. – Не убьёт. Сам сказал, у него большое сердце, и всё такое. А вот меня он убить может, если узнает, что я тебя голодом морила и объедала столько дней. Ешь. Это приказ.
– Да как же? А вы? – шагнув в мою сторону, мальчишка не на шутку распереживался.
– А я… – я задумалась, устыдилась своего настроения и того, что моим сосудом, куда я невольно сцеживала яд, недовольство и даже пассивную агрессию, стал мальчишка. Единственный, кто был ко мне добр в течение вчерашнего безумного дня. – А я сама себе что-нибудь приготовлю! – заявила я, отыскав идеальное решение.
«Может, найду с кем поцапаться и на кого негатив выплеснуть, а там мне хоть немного полегчает? Настроение – жуть, мрак полный. » – привела мысленный довод в пользу своей безумной затеи.

Глава 12
В кухню мы попали сразу, как Барнс слопал тарелку каши, хлебную лепёшку и несколько мясных шариков. Да, я его ждала, проведав места не столь отдалённые. Соседнюю комнату. Ванной у меня пока что язык не поворачивался её назвать.
Шла я по странным длинным коридорам тихонечко, от паренька, несущего поднос с грязной посудой, не отставала, по сторонам особо не глазела. Так, изредка выхватывала боковым зрением то причудливую картину, то каменную статую, то грязные окна, в которых в какой-то момент вместо моря и яркого солнца показалась зелень и желтизна. Разумеется, моё настроение стало чуть менее воинственным. Вдалеке, за крышами невысоких домиков, из дымовых труб которых валил дым, мелькали то луга, то жёлтые поля, то какие-то земляные настилы. Мои опасения не подтвердились. Я не торчала в жутком замке посреди океана или моря. Отсюда вполне можно было сбежать. И ничего не вплавь!
Даже убивать кого-то расхотелось.
– Вот здесь кухня, сьера. – спустившись с невысокой лестницы, мальчишка остановился перед тяжёлыми дверями и неуверенно повёл плечом. – Может, я предупрежу… Там Лиаша… вокруг неё всегда местные старухи крутятся.
О-о-о-о-о, старух я помнила прекрасно. Хотя, признаться, лучше бы забыла.
– Госпожа, сьера, графиня… – недовольно прошептала я, – Называй меня уже как-нибудь… Сэймой можно. – кивнула я, оттягивая время перед встречей с жуткими старухами.
А что? Графиня я или где? Почему это я должна каких-то бабулек бояться?
– Да не положено ж… – протянул голубоглазый, несколько раз удивлённо моргнув.
– Там, откуда я родом, положено на то, что положено. Я разрешаю. – понемногу входя в образ, говорила я. – Всё, Сэймой меня называть будешь.
«Я, может, и привыкну как-то к этому имени, если хоть кто-нибудь меня так называть станет. А то, чую, скоро кому-либо как ляпну, что я Сэйма-шельма… Ой, мамочки-и…» – подумала уже после того, как высказалась.
– А ещё о дарийцах расскажете? Что у вас ещё положено?
Я вздохнула, сама потянулась к ручке на дверях, около которой мы топтались, и тут же её распахнула.
– Посмотрим на твоё поведение. – фыркнула и коротко скомандовала: – Входи.
У Барнса глаза сделались большими-пребольшими, но, слава богу, он спорить и кочевряжиться не стал, а шагнул вместе с подносом в очень душное помещение. Я за ним, разумеется. Осторожненько, тихонечко, как мышка, я, подобрав уродскую юбку от платья, шла след в след, пока не услышала голоса. Женские. Преимущественно скрипучие и старческие.
– О, Барнс, как там эта? К праотцам не отошла?
Я замерла у бочки, которую ловко обогнул мой сопровождающий и которую за ним особо видно не было, и громко кашлянула.
– Добрый день. Не отошла. – объявила, не забыв о приличиях и даже поздоровавшись. – Пошли все… вон.
У огромного деревянного стола, за которым чадила большая печь, кучковались три женщины. Две бабульки, как Барнс и предполагал, и довольно молодая пышнотелая особа, что жарче всех испепеляла меня взглядом. Все смотрели на меня, как на придурочную.
Мне не особо понравилось, что бабки были в чёрной одежде. Навевало нерадостные мысли. Казалось, они ждут моей смерти и переоделись заранее, чтобы потом не отвлекаться на переодевание в траурные одежды. А может быть, мне и не казалось. Может быть, оно всё именно так и было. Отраву же какую-то мне вчера подмешали в еду, а эти как раз на кухне трутся.
– Кто позволил вам выходить? – очень громко и противно заскрипела одна из старух. – Что вы здесь делаете?
– Я так понимаю, со слухом у всех проблемы, да? – гордо расправив плечи, я повторила манёвр мальчишки и успешно обогнула бочку, стоящую посреди прохода. – Я объясню. Вчера меня пытались отравить, подмешав яд в еду или воду. Мой муж абсолютно точно найдёт виновного и накажет его по всей строгости, а пока его нет, я даже разговаривать с вами не желаю. Поэтому пошли все вон из кухни. Я буду готовить и есть.
Посмотрев на каждую из собравшихся женщин строгим взглядом, я отпустила подол юбки и упёрла руки в боки.
– Здесь я хозяйка. – подала голос самая молодая из них, не носящая по мне траур. В красивой блузке, с впечатляющим декольте, не скрытым ни воздушным фартуком, ни тёмными космами, торчащими во все стороны, она выглядела довольно… впечатляюще. Особенно впечатляющим был большой нож, который она сжимала в руке. – Ты вчера травилась. Сама! Я тебя в кухне одну не оставлю. Ты дарийка!
Барнс громыхнул рядом подносом с посудой и что-то прошептал дерзкой женщине на ухо.
– Если я дарийка, мне есть не положено? – с недовольством наблюдая, как мой голубоглазый почти что друг что-то нашёптывает наглой особе на ухо, я почти что истерично взвизгнула.
– Да кто тебя знает? Ты здесь чужая! Враг! – злобно выплюнула она. – Себя отравить не получилось, может, ты нас всех отравить решила?! Я тебя к своей кухне не пущу!
– Мы просто возьмём немного еды и уйдём. – взволнованно зашептал Барнс. На этот раз я его хотя бы услышала. – Не нужно всего этого, пожалуйста. Граф осерчает.
– Сейчас осерчаю я. – зло прошипела я. – Дарийцы голодные, знаете, какие кровожадные? Да здесь клочки полетят по закоулочкам! Да я вас в порошок всех сотру! Быстро выметайтесь отсюда! Пока есть откуда, выметайтесь! Не достанется кухня мне, не достанется она никому. Разнесу здесь всё. В пыль, в труху, в сопли… – не на шутку разошлась я. – Пошли отсюда!
Бабки прониклись. Встрепенулись, на выход засобирались, а вот та борзая, с ножом в руке, даже не шелохнулась.
– Ты меня своими истериками не проймёшь. Это моя кухня. Из-за какой-то мерзости, я не стану рисковать жизнями других людей. Кто знает, на что такая, как ты способна… – хищно щурясь, выговаривала она. – С места не сдвинусь.
– Лиаша, пожалуйста… – моляще протянул Барнс, вцепившись в руку пышногрудой особе. – Да что тебе стоит? Я присмотрю. Графиня только возьмёт себе что-нибудь из еды. Может, из готового, а может, я что состряпаю. Ну что тебе стоит? Войди ты в положение! Её вчера кто-то отравить пытался. И заметь, наш граф жену себе выбрал под стать себе, такую же добрую и милосердную. Вон, она уже сколько здесь, а ещё ни разу тебя в покушении на свою жизнь не обвинила, даже в темницу не бросила. А это ведь ты ей еду накладывала…
– Ты что, паразит, несёшь? – встрепенулась, как я поняла, кухарка.
Мне решительно не нравилось, что эти двое общались между собой так, будто меня здесь не было. Как в такой атмосфере в образ нормально войти? Графиня, графиня… а кто это вообще? Как это вообще? Судя по всему, что я видела и слышала, это никак. Никакой мне власти, никакого мне уважения, никакого мне послушания. Обидно же, чёрт побери!
– Пусть остаётся. – громко заговорила я, привлекая к себе внимание. – Я как раз наверстаю упущенное и поинтересуюсь, как вышло так, что еда, которую готовила и накладывала эта кухарка, оказалась отравленной.

Глава 13
Устроив небольшую ревизию на чужой кухне, я осталась очень довольна. Признаться, я очень сильно боялась, что здесь окажется какой-то совершенно незнакомый и странный перечень продуктов, из которого я могу слепить конфетку, только с чьей-либо помощью и чередой бесконечных расспросов.
Взяв в руки ломоть подмороженного мяса, который при детальном осмотре оказался ещё и без кости, я удовлетворённо кивнула. Не стала спрашивать, каким расчудесным образом в таких условиях, при явном отсутствии холодильника, мясо подвергалось заморозке, прежде чем попасть ко мне в руки. Ссыкотно было, конечно же. Я боялась опростоволоситься на чём-то очень лёгком и банальном, известном вот прям всем-всем.
– Я жду. – криво усмехнулась я, поймав взгляд наблюдающей за мной Лиаши. – Зачем ты добавила яд в мою еду?
Девица выпятила свою впечатляющую грудь вперёд и уверенно заявила:
– А я ничего не добавляла. Зачем мне это? Стала бы я тебе помогать проститься с жизнью?
– И правда. – улыбнулась я, потянувшись к корзинке, где лежали яйца. – Незачем. Не стала бы. – иронизировала я. – Тогда как же так получилось?
– Меня это не интересует. И на твои вопросы я отвечать не собираюсь. Ты для меня никто.
– Ну и ладно. – кивнула. – С мужем моим будешь разговаривать тогда. Он с дороги злой приедет… Ох, что будет.
– Поверь, ничего не будет. Уж я знаю, как прогнать злобу графа.
У меня чуть яйца не выпали из рук от этого заявления.
Стараясь сохранять самообладание, я тихонько хмыкнула и принялась готовить кляр.
– Это мы ещё посмотрим. – взбивая муку с яйцами, протянула я.
Гадкая женщина мне ничего на это не ответила, но мне и не нужно было. Меня уже взбесили её слова до того, что мне миску с кляром этой гадюке на голову надеть захотелось. Я с трудом сдерживалась.
– Масло. – скомандовала я Барнсу. – Для жарки. – внесла дополнение, отставив от себя миску и шагнув к полке со всякой кухонной утварью.
Сковородку я выбирала почему-то, как меч или любое другое оружие. Взвешивала, приценивалась, которая лучше лежит в руке, будто совсем не для жарки отбивных хотела её использовать.
Мой юный помощник занырнул в ту самую бочку, что стояла на проходе, с железной кружкой и вынырнул с ней же.
– Масло? – прищурилась я, перекинув сковородку из одной руки в другую.
Подошла, понюхала, палец обмакнула в тёмную маслянистую жидкость и удовлетворённо кивнула:
– Масло. На, – вытянув сковороду, я отдала следующий приказ, – Наливай масло и ставь на огонь.
Пока я нарезала тонкими ломтиками подмороженное мясо, никто и слова не произнёс, зато, когда я схватила скалку – аналог отбойного молоточка для мяса, который я не сумела здесь отыскать, кухарка встрепенулась:
– Ты что удумала?
– Дорогая моя Лиаша, ты не отвечаешь на мои вопросы – я не отвечаю на твои. – сказала и как принялась колотить скалкой по мясу, что вся посуда на столе принялась подпрыгивать и греметь.
Ох, как мне хорошо от этого действа сделалось! Слов нет! Я даже вспотела. Отходила мясо так, что у меня какие-то пожёванные ломтики бекона получились, а не отбивные.
– Сама будешь перед графом отчитываться за перепорченные припасы. – улучив момент, пока я вытирала пот со лба и держала паузу в скалкомахании, эта стервозина подала-таки снова свой голосок.
– Это для тебя он граф! – сказала и снова долбанула скалкой по мясу. – А для меня муж. – новый удар и злющий взгляд в сторону возомнившей из себя невесть кого кухарки. – Мы сами разберёмся. По-семейному.
Отбивные получились, конечно же, не очень. Я успешно их пережарила, даже очень быстро, вот только извозюкалась в кляре, заляпала платье масляными пятнами, что стреляли в меня из сковороды, как нарочно, чтоб эту гадину Лиашу порадовать, и наелась буквально парой штук. Как я и ожидала, отбитое с таким рвением мясо вышло суховатым и пресным. Специй мной на кухне обнаружено не было. Были мешочки с травами и даже пучки с ними висели над головой на протянутой через всю кухню верёвке, но в их сторону я даже не смотрела. В конце концов, меня вчера отравить пытались. Откуда мне знать, как здесь выглядит яд? Может, это вообще какой-то листик, перетёртый в порошок?
– Хочу выпить чего-нибудь горячего. – дожевав одну из отбивных, проговорила я. – Отведи меня в обеденный зал или… Где здесь вообще есть принято?
Барнс только рот открыл, как эта гадюка выплюнула:
– У нас никто не пользуется обеденным залом. Граф ест в своей опочивальне. И тебе уже пора в свою. Устроила мне здесь…
– Я приготовлю чай. – устало вздохнув, юноша уронил голову, будто та была непомерно тяжела. – Мы можем… Не знаю, понравится ли вам… На ступеньках выпить. Мы с графом там иногда по утрам сидим, оттуда его псарню видно…
Как бы мне не нравился мой муж, а отнимать у него что-то личное, пусть это даже какие-то ступеньки с видом на псарню, прости господи, и посиделки с Барнсом, я не решилась. Мне бы, например, не понравилось, если бы в какое-то НАШЕ место моя подруга или бывший привели бы кого-то.
– Я прослежу за тем, как ты будешь готовить чай. Чтобы всякие подлые людишки ничего туда не подмешали, когда ты отвернёшься. А потом мы всё-таки посетим обеденный зал. – немного подумав, я поделилась своими планами с голубоглазым, послав ему добродушную улыбку. – И отбивные, будь добр, без присмотра тоже не оставляй. Не отравят, так ядом забрызгают… Змеюки подколодные.
– Поговори, поговори, пока граф не вернулся. – хохотнула кухарка. – Что тебе ещё остаётся? Жалкая тень человека. Понимаешь, что тебе недолго осталось, вот и пыжишься. Волю почувствовала…
– Недолго осталось? А вот и угрозы… – хмыкнула я.
– Какие угрозы, дарийка? Сдохнет твой народ, сдохнешь и ты. Недолго вам, дикарям, осталось убивать и грабить, граф твоему папеньке твою белокурую головку-то к ногам бросит… Вот увидишь.

Глава 14
Настенька внутри меня просто бунтовала и билась об укрепления моей нервной системы, требуя наказать гадюку, проредить ей причёску, оформить той пропуск к этому… к лекарю! Я ведь чуть не поддалась этим воинственным эмоциям. Мне казалось, что всем вокруг абсолютно всё равно, как я буду себя вести и что делать. Хоть так, хоть эдак, а я для всех и так чужачка и дикарка, ненастоящая графиня. Так какой смысл оставаться вменяемой?
«Пожить бы ещё чутка…» – подсказал тихий голосок.
С трудом сдержалась. Внушила себе, что я адекватная личность, а адекватные личности вряд ли набрасываются на тех, у кого в руках нож, с голыми руками, и приказала себе молчать.
Молчала очень долго. Даже когда Барнс приготовил поднос, на который водрузил и чайник, и чашку, и моё блюдо с отбивными, я ни слова не произнесла. Так же тихо двинулась за ним на выход из кухни, уже привычно открыла перед мальчишкой дверь и, не оглядываясь на мерзавку, молча вышла в коридор.
Внутри всё будто в пламени горело. От чувства несправедливости и задетого самолюбия было так неприятно и зло, что хоть стой, хоть падай. Я была просто обязана что-то придумать и поставить эту выскочку на место.
– Вы не должны так расстраиваться. – тихонько заговорил со мной Барнс, уводя меня от кухни всё дальше и дальше. – Лиа просто не умеет проигрывать. Не обижайтесь, но в этом она очень похожа на дарийку. Сколько раз уже мой граф ваши войска разбивал? Не счесть. А вы всё равно не сдаётесь. Так и она. Она не может смириться с тем, что проиграла мне. Ничего подобного мой господин никогда не сделает. Я говорил это сразу же. Потому и уделал Лиашу в споре. – беззаботно хохотнул мальчишка. – Она, как маленькая, что-то себе придумала и поверила в это. Дайте ей время. Рано или поздно она поймёт, что отныне вы её госпожа.
Вообще, я не расстраивалась. У меня, что называется, феерически подгорала пятая точка, а это совсем другое.
– Ты сам не будь маленьким, Барнс. – наконец-то заговорила я. – Будто не понимаешь, откуда здесь ветер дует?
– Знамо откуда. С запада.
Ой мама-а… Как я здесь такая безграмотная и ненормальная жить-то буду?
– Лиаша на твоего графа слюни пускает, Барнс. – с тихим стоном объяснила я.
– Как можно? Думаю, вы ошибаетесь.
Я не стала объяснять мальчишке прописные истины. Вполне возможно, что он опять меня понял как-то излишне буквально. Мне так и представилось, как эта кухарка на дракона пускает слюни… И на дракона, и на свои буфера.
– Собственно, вот.
Прогнав возникший перед глазами образ, я остановилась и осмотрелась. Полупустая комната была очень светлой. Окна здесь были просто роскошные – огромные, хоть и грязные, но они пропускали столько солнечного света, что убогая обстановка и тёмные стены не казались такими унылыми. Здесь не было практически ничего. Длинный деревянный стол, из-под которого торчали массивные табуреты, небольшая тумбочка под одним из окон и… всё!
– Ну, теперь мне понятно, почему обеденным залом никто не пользуется. – вздохнула я.
Если честно, я бы такое большое и светлое помещение просто освободила от имеющейся мебели и сделала здесь что-то вроде танцевальной студии… Или маленького бального зала? В конце концов, если здесь есть графья, то наверняка и всякие баллы практикуются.
– Да, народа в замке не сильно много. – мы абсолютно точно говорили с мальчишкой на разных языках. – Все едят на кухне или в своих комнатах. А граф… как-то он гостей не привечает. Да и одинок был. Что ему тут одному сидеть?
Барнс поставил на стол поднос и принялся наливать мне чай. Я вздохнула, окинув недовольным взглядом общую депрессивную картину, и с опозданием подметила:
– Почему ты не взял чашку для себя?
– Вы не сказали.
– Говорю сейчас. Раз уж оставлял меня, спящую, в спальне и бегал по делам, то и здесь оставь. Возьми для себя чашку тоже.
Повздыхав ещё немного, я провела паренька грустным взглядом и осторожно вытянула из-под стола для себя табурет. Если честно, я совсем не так себе представляла жизнь графини. Со мной, понятное дело, много проблем и противоречий было, а вот с общим антуражем, с самой атмосферой… всё вообще как-то странно.
– Эх… – не удержавшись, я снова вздохнула. Села на табурет, голову на согнутую в локте руку уронила, и потянулась к блюду со своими отбивными. Есть не хотелось, хотелось себя просто чем-то занять до возвращения Барнса. – Вот оно – начало. Вот они лишние сантиметры и килограммы… всё от тоски и безделья. – проговорила вслух, подвинув к себе поднос для большего удобства.
Перед глазами как-то всё быстро поплыло. Видение возникло так спонтанно, что у меня дыхание перехватило от вида мутной, словно расплывающейся двери.

Чьё-то сердцебиение оглушило. Поднос… Кажется, тот же самый, что приготовил Барнс, был в моих руках. На нём стояли несколько блюд и стеклянный графин с какой-то мутной жидкостью. Раздался стук. Дверь приоткрылась.
– Лиа, я же просил не приходить сегодня. – недовольная физиономия моего мужа была скрыта наполовину игрой теней от дверного каркаса, но вполне себе узнаваема. Даже для меня, которая его видела с десяток раз всего. – Сэйма дел натворила, поездку сорвала, ты туда же? Уходи. Я собираюсь в дорогу. И не приходи больше без приглашения.
– Но… моему господину разве не будет скучно в дороге? Чтобы вы меньше тосковали, я пришла…
– Уходи, Лиа! – грубо оборвал томную речь девушки граф, ещё и с грохотом захлопнул перед её носом двери.
Поднос в моих, – или всё-таки не моих?, – руках дрогнул.

Видение быстро рассеивалось, заполняя тени и образы солнечным светом и чем-то голубым.
Я чуть с табурета не грохнулась, когда отшатнулась от лица Барнса, что находилось напротив моего. Солнечный свет красиво играл в его светлых волосах, а голубые глаза смотрели на меня встревоженно и внимательно.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71493289?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.