Главная страница | Книги о приключениях | Золотая Рука

Золотая Рука
Климентина Чугункина
Молодой библиотекарь получает разрешение перейти в архив и начать работу по разбору старинных документов. В процессе их изучения он натыкается на любопытную находку в виде нескольких свитков с записями, относящимися к легендарному Золотому веку, времени, когда повсюду царили мир и процветание наук и искусств. Он знакомится с биографией правительницы, которая якобы могла превращать любой предмет в золото, написанной ее собственной рукой. Он узнает о ее семье, детстве и юности, о трагичном событии, которое послужило толчком к ее решению оставить того, кого она любила, и отправиться в страну амазонок. Королева пишет о том, как по пути она находит грот с волшебным источником, в котором случайно золотит себе пальцы, и обретает уникальную способность, и о том, как амазонки принимают ее за Белого воина из пророчества, важного для них самих, и о других своих славных подвигах, которые совершила, став сама амазонкой.

Климентина Чугункина
Золотая Рука

Пролог
Я проработал в главной библиотеке королевства всего только одну неделю, после чего получил разрешение перейти в архив и начать там работу над разбором старых свитков. Об этом я и мечтал с самого начала, но не думал, что это станет возможно так скоро. Я жаждал получить знание о былых днях, более полную информацию, чем ту, что нам преподавали в Академии.
В архиве почти никого не было, потому что почтенные библиотекари считали здешнюю работу тяжёлой и пыльной, и никому не нужной. По их мнению, все эти дряхлые свитки были уже множество раз переписаны, и не было нужды разбирать неразборчивые старинные узкие буквы, рунические надписи и непонятные картинки, чтобы удостовериться, что написанное уже превратилось в общедоступное знание и хранится на полке читального зала. Для них эти свитки оставались только историей, требующей бережного хранения.
Но не для меня. Я верил, что когда-нибудь найду никем ещё не изученное знание древних веков.
Старший служитель подвёл меня к свиткам, с которых мне следовало начать, и оставил одного, не считая масляной лампы и письменных принадлежностей.
В этой работе не следовало спешить, да и я всё не решался начать, а только проводил рукой по туго свёрнутым трубкам папируса, телячьей кожи, берёзовой коры и прочим материалам, служившим в древности основой для письма. Я вдыхал в себя их аромат и словно становился соучастником прошлого, и знал, что к каким-то свиткам притрагивались известные личности, а другие создавались по приказам королей древности. Я стал искать всё более древние трубочки, и моя рука по локоть, а то и по плечо погружалась в стопку, чтобы вытащить не такой уж и ветхий свод законов или список указов короля, которые каждый второй подданный знал наизусть.
Мне казалось, что в самом низу я обязательно найду что-то уж совсем древнее. Я так разошёлся, перебирая свитки, что многие выбились из общей кучи и покатились по полу, и мне пришлось подбирать их. Однако прежде чем кидать их обратно, я всё-таки бегло их проглядывал. Так, на всякий случай. Но они все не представляли интереса, и я уже размахнулся последним – на нём были строки из всеобщей переписи населения – прежде чем оборотная сторона привлекла моё внимание. Я заметил тусклые зелёные и красные заглавные буквы, а это сразу указывало на то, что писавший жил никак не позднее Золотого века. Надпись на этом свитке представляла собой почти палимпсест.
Я развернул его полностью и просмотрел с двух сторон. Находка впечатляла. Как я мог сообразить, писавший жил в Золотом веке на самом деле, и держал я в руках его биографию. Заглавные буквы были выделены цветом по правилам чистописания средневековья, некоторые слова уже стали архаичными для сегодняшних дней, а почерк был по-каллиграфичному витиеват и с трудом поддавался разбору, но всё это не имело для меня значения, потому что я захотел узнать полное содержание, а для этого требовалось найти предыдущие и последующие свитки. Оборотная же сторона этого свитка относилась к временам более поздним – правлению Джосера Чёрного. Я даже не мог представить, кто мог таким кощунственным образом использовать оборотную сторону этого ценного документа.
Я зарылся в груду свитков чуть ли не с головой, ища те, на которых были колонки с данными о переписи населения и названиями местностей. Это оказалось нелегко и требовало большой концентрации внимания, но через какое-то время я выудил целых пять. И действительно, лицевая сторона каждого была испещрена тем же старинным почерком. Я отыскал начало и принялся читать, усевшись прямо тут, в середине раскиданных по полу и скатанных в трубки историй.
Спустя всего пару предложений я понял, что в мои руки попал уникальный документ, отыскать который я мечтал столь давно. Свою биографию своей же собственной рукой писала королева Флорентия Объединительница, чьи годы правления и получили название Золотого века. Именно она объединила под своей короной пять разрозненных государств в одно целое, и на основе её законов и указов до сих пор строится всё наше общество, а ещё она способствовала популяризации наук и искусства, отчего тьма первых веков существования Срединной земли при её правлении, наконец, отступила.
Флорентия Объединительница правила целых сто лет, а прожила и того больше – сто двадцать один год. Последующие поколения изучили вдоль и поперёк основные моменты её царствования и политики, но это не помогло пролить свет на её детство и юность. Она правила за тысячу двести лет до настоящего момента, и сейчас пробелов в её биографии было множество. И конечно каждого исследователя беспокоили два вопроса, на которые никто так и не нашёл пока ответов. Правда ли, что она вышла замуж за собственного брата, и правда ли, что могла превращать любой предмет в золото?
Теперь я мог узнать всё это с её собственных слов, ибо, несомненно, держал в руках документ, который имел отношение именно к годам перед её вступлением на престол. Я не стал задаваться глупым вопросом, почему прежде никто не обратил внимания на содержание этих свитков и использовал их для менее благородных целей. Я просто погрузился в чтение с головой.

Летопись первая
1
Я была младшим ребёнком у королевской четы Иова Справедливого и Софии Премудрой. Моя сестра Фиона была старше меня на восемь лет, и я всегда относилась к ней как к взрослой, брат Федр же был старше только на два года, но он сблизился со мной после того, как произошло то роковое событие, о котором я и поведаю чуть позже.
Я росла в неспокойные для королевства годы. Медиундом, Срединная земля, которой правил мой отец, была окружена враждебными нам землями. С востока, за рекой Синей, мы граничили с королевством Гнилых болот; с юга нас окружали Кровавые берега, за которыми был Великий Океан и острова Дикарей; с севера и запада же мы были окружены цепью высоких гор, за которыми находилась страна амазонок. Эти женщины-воины часто совершали набеги на наши земли и захватывали в плен мужчин. Когда мне было четыре, они увели в свою страну много наших бесстрашных воинов, но в моей памяти это событие совершенно не отложилось, и я ничего не могу сказать по этому поводу.
Наш народ был свободолюбив и независим, а почти каждый мужчина был воином. Это считалось достойным занятием и всячески восхвалялось. Даже женщины, несмотря на своё ужасное положение и тяжёлую жизнь в подчинении у мужчин-господ, не стремились сбежать в соседние королевства, ибо медиундомцы чтили традиции и обряды и предпочитали смерть жизни среди чужеземцев.
Первые шесть лет своей жизни я почти не помню. Знаю только, что за мной присматривала старая нянька, которая играла со мной, рассказывала сказки, а ещё следила, чтобы я не покидала предназначенных для меня помещений. Я жила в полной изоляции от всего остального мира и не помню толком, было ли мне разрешено бывать на улице, в тронном зале или огромной трапезной. Помню только толстые замковые стены и маленькие комнаты, в которых жила.
Не думаю, что мой отец, владыка и повелитель, король Медиундома, пришёл ко мне хотя бы раз за эти годы, а вот несколько посещений матери я отчётливо помню, но всё это отдельные отрывки прошлого, такие как запах её духов, блестящие камни в драгоценностях или очередная игрушка, которую она мне приносила. Только многие годы спустя я поняла, что у неё просто не было времени посвящать себя детям, каждую свободную минуту она уделяла своему господину и королю так же, как и все прочие жёны уделяли время своим мужьям. А ещё мне казалось тогда, что она любила меня меньше остальных своих детей, ибо я не видела в её действиях ни заботы, ни ласки, а только простой интерес, как и чем живёт её дитя, да ещё как любой родитель она следила, что бы я ни в чём не нуждалась. Я всегда считала себя слишком маленькой и робкой, что бы меня можно было любить. К тому же не мне предстояло унаследовать трон, и, чтобы у меня появилась такая возможность, надо было, что бы все мои родственники умерли, поэтому я не представляла никакого интереса для продолжения и сохранения династии.
В шесть лет началось моё обучение. К этому времени наставник Фионы и Федра уже умер, и для меня определили другого, очень молодого учителя. С первого же дня мы невзлюбили друг друга. Не знаю, на чём основывалась его антипатия ко мне, но его я не могла терпеть, потому что он относился ко мне не как к принцессе, а как к обычной крестьянской девочке. Учитель был абсолютно уверен, что у меня недалёкий ум и я не способна усвоить даже самых элементарных знаний, но на деле это была полностью его вина. Он не мог толком объяснить мне ни букв, ни рун, ни цифр, а только заваливал всевозможными заданиями, задавал множество вопросов и требовал правильных ответов. Конечно же, я с первых дней возненавидела такое учение, а он сделал выводы о том, что я ленивая и бестолковая, и не раз напоминал об этом. Наши занятия проходили наедине, поэтому он мог себе позволить обращаться ко мне неуважительно и без титулов, иногда даже не называя по имени. Он не смел поднимать на меня руку, но его слова били меня сильнее хлыста, а кроме старой няньки мне было некому пожаловаться, ибо родители так и не удосужились навестить меня за это время.
Вредный учитель любил жаловаться на свой тяжкий труд и не уставал повторять мне следующее, напоминая о том, какая я неблагодарная дочь:
– Я здесь только потому, что его величество Иов Справедливый попросил меня тебя обучить. Он считает свою дочь достойной образования, несмотря на твои врождённые лень и тупоумие, а ведь я не раз говорил ему об этом. Женщины слабы по своей природе и недостойны знаний, так я считаю. Я только зря трачу время, стараясь вбить знания в твою глупую голову, и, если бы ты была благодарной дочерью, ты бы усвоила всё, что я тебе говорю. Его величество преподнёс тебе дар, недостойный тебя. Все женщины недостойны. Им ни к чему знания, потому что у них нет ума. Цель их жизни состоит в том, чтобы род человеческий не прерывался, ни для чего другого они не годны.
И это ещё не самые крепкие эпитеты, коими он награждал меня каждый день.
После его высказываний я всегда жалела, что не родилась в обычной семье. Девиз нашей династии был «первые из многих», а это означало, что все члены королевской семьи своими знаниями, умениями, способностями возвышались над всеми своими подданными. Они должны были обладать преимуществами в жизни над простыми смертными, что только подтверждало их божественную власть. Именно поэтому я должна была учиться. Все прочие женщины королевства, включая жён вельмож и знати, были безграмотными. Они владели только необходимыми бытовыми знаниями, передаваемыми от старшего поколения к младшему, они едва могли читать и писать, а о счёте не имели понятия. Королевская же фамилия должна была учиться, накапливая знания всю жизнь, чтобы в любой момент начать великодушно и грамотно управлять своим народом. Каждый подданный был обязан считать своего короля или королеву мудрейшим из мудрецов.
Прошёл мучительный месяц, а я всё ещё с трудом разбирала элементарные руны. Признаюсь, в то время я ненавидела занятия, стараясь всячески избегать их, и вовсе не выполняла тех упражнений, которые мне задавал мой учитель.
И теперь я подхожу к описанию ужасающего события, которое приключилось со мной в день свадьбы моей сестры Фионы, и отпечаток его остался у меня на всю жизнь.
2
Королевство Гнилых болот располагалось за рекой Синей. С давних пор тамошние инородцы совершали набеги на окраины наших земель, в свою очередь и наши воины не раз грабили поселения у болот. По слухам, болотные жители – это отсталые люди, почти как островитяне-дикари, их ум неразвит, и живут они как дикие звери из-за того, что климат и многочисленные болота в их стране очень неблагоприятны для цивилизованной жизни.
Когда мне было шесть, их король, а иначе – предводитель рода, умер, и трон занял его собственный сын. К немалому удивлению всех медиундомцев, он нанёс визит нашему королю и предложил свои руку и сердце моей старшей сестре Фионе.
Отец попросил время на раздумье. С одной стороны, обитатели болот были чужды по своим обычаям и мышлению нам, но с другой, такой союз был залогом того, что два королевства наконец перестанут враждовать и начнут к обоюдной выгоде торговлю. Болотные жители были свирепыми воинами и могли помочь нам в борьбе с амазонками. Немаловажным фактором было и то, что после смерти нашего отца Фиона должна была стать королевой, и, таким образом, королевство Гнилых болот могло присоединиться к Срединной земле, тем более что Хенц – их предводитель рода – был не против править совместно с Фионой обоими королевствами.
Мнением моей сестры никто не интересовался, но мне кажется, она была польщена таким предложением чужеземца. У неё было идеальное поведение для будущей супруги, а ещё она была очень образованна и умна, совсем как наша мать София Премудрая, которая тоже была родом из чужих краёв и потому не имела права на трон после смерти короля. Наша мать была двенадцатой дочерью короля Кровавых берегов, но стала незаменимой спутницей Иова Справедливого. Точно так же и муж Фионы мог быть полезен в нашем королевстве.
Положительные стороны от заключения такого союза в итоге одержали верх, и свадьбу было решено отпраздновать зимой, после чего моя сестра должна была сразу уехать в королевство Гнилых болот и находиться там в качестве супруги Хенца до тех пор, пока трон не призовёт её обратно.
Я тоже должна была принять участие в свадебном празднике, это был бы мой первый выход в большой мир, но всё сложилось иначе.
Мой учитель в тот день приготовил для меня задание, которое я отказалась выполнять, сославшись на праздничный день, но он был непоколебим и не выпускал меня из комнаты, пока не пришёл слуга с тем, чтобы забрать меня по приказу королевы. Я решила воспользоваться случаем и рассказала об обращении со мной, слуга пообещал немедленно доложить обо всём королеве.
– Принцесса Флорентия лжёт, – заявил слуге учитель. – Она испорченный ребёнок и не выполнила задания, но я не запрещал ей покидать комнат. Я сам отведу её к её высочеству и объясню, почему её дочь задержалась.
Слуга не посмел возразить, а учитель крепко взял меня за руку и повёл вниз. Я не имела причин не доверять его благоразумию и надёжности, поэтому поверила, что меня ведут к маме. Я решила рассказать ей всю правду о том, как он со мной обращается, и даже ускорила шаг. Однако я не знала, что учитель ведёт меня вовсе не к королеве, потому что не имела понятия, где какие комнаты находятся. Я заподозрила неладное, только когда мы пришли в тёмную кладовую, но было уже слишком поздно.
Молодой мужчина зажал мне рот, чтобы я не кричала, и скрутил руки, а потом втолкнул в какое-то тёмное место. Мне было всего шесть лет, и я не могла противостоять его силе. Не успев опомниться, я уже оказалась в кромешной тьме, после чего загремел засов, и я услышала, как загрохотали бочки, которыми он заблокировал дверь.
– Это поможет тебе отучиться говорить неправду, – глухо донеслось до меня.
Уже значительно позже я узнала, что учитель как ни в чём не бывало отправился на праздник и доложил моей матери, что я вырвалась от него и убежала, а он не смог догнать и поймать меня. Благодаря его столь частым лживым доносам родители уверовали в мою испорченность, и никто так и не отправился меня искать, считая, что я по собственной воле отказалась от праздничного пиршества.
А со мной приключилось следующее. Я тогда ещё не боялась ничего, и моё детское любопытство одержало верх над всем прочим, и я ощупью стала пробираться вниз по ступенькам, решив узнать, что там находится, а заодно и поискать выход.
Мне казалось, что прошло очень много времени, прежде чем ступеньки закончились и я вошла в большое просторное помещение. Я это поняла потому, что чувствовался сквозняк, глаза же по-прежнему ничего не видели из-за непроглядного мрака. Первое время я не могла ориентироваться и боялась упасть, поэтому водила вокруг себя руками и перемещалась какое-то расстояние очень осторожно, ощупывая носками туфель пол и совершая маленькие шажки. В скором времени я добралась до очередной лестницы и продолжила спуск, который привёл меня неизвестно куда. Теперь я слышала какие-то звуки: шёпот, свист и лёгкое позвякивание металла. Возможно, в этой темноте мог обитать кто-то ещё, и я понадеялась, что он поможет мне выбраться отсюда.
– Здесь кто-нибудь есть? – громко спросила я.
После чего начались ужасные вещи, и я на несколько секунд была полностью оглушена страшными, нечеловеческими визгами и криками со всех сторон, в которых звучали нотки отчаяния, страха, безнадёжности и безысходности. Это были звуки, которые не способно издать ни одно живое существо. Страх сковал меня, а эти крики теперь уже взывали о помощи, и не было человеческого сердца, которое могло бы вынести все эти жалостливые нечленораздельные стенания. То, что прежде парализовало меня, теперь побудило к действию, и я бросилась прочь со всех ног, и чудилось мне, что чудовища преследуют меня. Я сама закричала и побежала, но в этой темноте не могло быть никакого направления, и я упала, ушиблась и вся перемазалась в чём-то липком и пахнущем отвратительно дурно. Я наткнулась на какую-то решётку, за которой скрывалось нечто ужасное, что притянуло меня к себе своими костлявыми пальцами с длинными когтями. Я закричала так громко, как только могла, и с трудом вырвалась, но позади меня это страшное существо тоже ужасающе завопило.
Я хотела найти выход из этого места или, по крайней мере, вернуться к лестнице, но вконец заблудилась. Остальные подробности не задержались в моей памяти. Помню только, что так и не смогла уйти далеко от этих заточённых во мраке созданий и кричала так долго и сильно, что охрипла, а потом потеряла голос. Я звала родителей, старую няньку, своего учителя, молила о помощи хоть кого-нибудь, но в ответ раздавались только нескончаемые стоны невообразимых чудовищ, которые обитали в темноте. Полностью обессилев, я потеряла сознание.
Очнулась я уже в своей комнате, но была очень слаба и могла говорить только шёпотом. После происшествия в подвалах замка я тяжело заболела. Старая нянька ухаживала за мной, но я очень долгое время не могла находиться одна в комнате, у меня сразу начиналась паника, и от страха я не отвечала более за свои действия. Только спустя многие месяцы я пошла на поправку, но ещё долгие годы боялась темноты и никогда не заходила в помещения без света. От пережитых потрясений прядь моих волос над левым виском поседела и оставалась таковой всю жизнь.
Уже много позже я узнала подробности того дня. Из-за того, что королева поверила словам учителя, люди в замке были отправлены на мои поиски только вечером. Когда меня не обнаружили ни в одном помещении, забили тревогу. Иов Справедливый догадался спуститься в подвалы и нашёл меня там, всю перепачканную в крови, с седой прядью в волосах и без сознания. Были опрошены те слуги, включая и старую няньку, которым я жаловалась на поведение учителя. А потом тот, кто совершил надо мной это насилие, исчез, и я никогда больше не слышала о нём ни слова. Он получил по заслугам, если его казнили.
Мои слова о невообразимых чудовищах никто не принял всерьёз, а кровь, которой я была перепачкана, якобы принадлежала мёртвым крысам, однако я не поверила ничему подобному. Я была твёрдо убеждена, что всё, что я слышала и видела, было на самом деле, что в подвалах нашего замка обитают чудовища, но больше никогда ни с кем не стала говорить на эту тему.
Когда я начала выздоравливать, ко мне пришли родители, и с этого момента я уже хорошо помню события своего детства. Иов Справедливый не зря получил такое прозвище от народа, его решения всегда были справедливыми, вот и в тот день он предложил мне достойный выбор.
– Флорентия, – начал он, усаживаясь на край моей кровати, – мне жаль, что всё так случилось. Впредь обещаю быть более внимательным к тебе. Однако ты должна понимать, что обучение ты не можешь оставить. Это пока твоя главная обязанность, как особы королевской крови. Не забывай, что наш девиз «первые из многих», и мы должны всегда следовать ему. Я предлагаю тебе то, что не имел никогда и никто в нашей семье, ибо на твою долю выпало по-настоящему ужасное испытание в столь раннем возрасте. Каждый день у тебя будет небольшое количество свободного времени, когда ты можешь заниматься, чем хочешь, и никто не станет следить за тобой, а в обмен на это ты станешь очень прилежной и будешь хорошо учиться.
– Будет ли меня учить мой прежний учитель? – спросила я, сжимая кулаки.
– Нет, и будь уверена, он понёс заслуженное наказание. Я выбрал тебе другого, более опытного наставника. Он никогда не причинит тебе зла, и я лично каждый день буду спрашивать у тебя, как прошли твои занятия.
Мой повелитель также добавил, что уроки начнутся, как только я достаточно окрепну, и оставил меня. Я испытывала некоторое беспокойство по поводу нового наставника, но прошло ещё много времени, прежде чем занятия начались, и те дни были последними днями моего затворничества в комнатах и играми со старой нянькой.
Мой новый учитель оказался пожилым господином знатной крови и был очень добр ко мне с первых же минут знакомства, а его манера обучать разительно отличалась от прежнего со мной обращения. Он подавал мне новые знания посредством сказок и притч, а задания мы выполняли совместно в игровой форме, и это больше не казалось мне тяжким трудом, наоборот, я с удовольствием училась и проводила чуть ли не весь день с наставником. Думаю, с того момента началась моя страсть к путешествиям и желание лично узнать, как живут чужеземцы в своих королевствах, но более всего я полюбила амазонок и постоянно упрашивала своего наставника рассказать мне о них что-нибудь ещё. Женщины-воины привлекали меня своей независимостью и тем, что их жизнь не была пассивной в качестве тени своего господина-мужа. Они были бесстрашными героинями и сами вершили свою судьбу.
Как только я впервые оказалась за пределами замка, мой взор сразу обратился к Синим горам, за коими находилась страна воительниц. Я стала мечтать, что когда-нибудь пойду по королевскому тракту от замка к ущелью в горах, через которое может пройти только один человек, до того оно узкое, и на той стороне будут меня ожидать воительницы, и потом они пригласят меня в свою страну. Ни один из медиундомцев не был по ту сторону гор, ибо амазонки охраняли ущелье денно и нощно. С нашей стороны только один воин мог пройти к ним, они же могли иметь целую армию по ту сторону. Вот почему никогда наши воины не могли разбить войско женщин, в то время как они частенько совершали набеги и пленяли наших мужчин, и уводили их в своё королевство.
3
После ужасающего происшествия в подземельях замка произошло моё сближение с братом. Мы как-то внезапно с ним подружились на некоторых совместных занятиях, и он стал моим защитником. Он знал, что именно мне пришлось пережить, он один поверил моим словам о чудовищах, а потому никогда не дразнил из-за седой пряди и не шутил над моим страхом темноты.
Как и обещал мой отец, у меня каждый день было свободное время, и я всегда его проводила в играх с братом. За его обучением следили менее пристально, так как он был мужчиной, и он находил время для меня, частенько сбегая от своих учителей, которые, страшась гнева короля, предпочитали умалчивать о том, что их ученик самовольно покидает занятия. Иов Справедливый каждый день спрашивал, как прошёл мой день, но я никогда не признавалась, что провожу свои свободные часы с братом. Мужчинам не пристало проводить так много времени с женщинами, даже если они ещё маленькие.
Федр был очень похож на меня: те же светло-коричневые волосы и голубые глаза, и даже чертами лица он был немного похож на девочку, и я знала, что нашим родителям не нравится, что их сын лишён явно выраженной мужественности.
Мы проводили свои часы в заброшенном саду близ замка, который прозвали Магналия, сад Чудес. Его разбили по просьбе жены нашего прадедушки, но после её смерти за садом никто не ухаживал. У королей было и так слишком много владений, за которыми надо было присматривать, а этот сад не представлял для них ценности, ибо не приносил пользы. Только я видела, что когда-то он был разбит в соответствии с принципами красоты и гармонии, но расчищать его мне не хотелось. По моему убеждению, тогда бы он потерял всю свою таинственность и стал бы обычным садом, уже не привлекающим меня чудесами.
Более всего нравилось мне сидеть на яблоне, чьи ветви тесно переплетались с другими ветвями плодовых дерев, из-за чего под кронами образовывался полумрак, а солнце проникало сквозь небольшие проплешины так, что его лучи очень красиво и прямолинейно освещали небольшие участки земли под деревьями.
Я помню, как Федр сидел на соседнем дереве с мечтательным выражением на лице и поделился со мной своими идеями.
– Представь, Флора, как было бы хорошо привести этот сад в порядок, чтобы он больше не казался пустым, а чтобы, наоборот, было в нём как можно больше чудес. Если бы я был королём, я бы пускал в Магналию всех своих подданных, чтобы и они могли прикоснуться к этому уголку красоты.
Мне не слишком-то понравилась идея брата, но я не могла не поддержать его, ибо он всегда был добр ко мне, а ещё он был старше, и я не могла не прислушиваться к его словам.
Всегда, когда мы приходили в Магналию, Федр мечтал о том, как он изменит сад, какие растения и где следует посадить (а в ботанике он разбирался лучше моего), и какие ещё чудеса будут удивлять всех обитателей Медиундома. Когда я стала старше, то не без тревоги слушала речи старшего брата, потому что его мнения и поведение очень уж отличалось от того, как себя должен вести мужественный воин. Садоводство было не мужским занятием, и я даже представить себе не могла, каким образом могли наказать брата, чтобы выбить эту «дурь» у него из головы.
Другим нашим совместным занятием было забраться на верхушку Круглой башни и играть там. В наше время она уже не использовалась, караул находился в Квадратной башне, откуда хорошо просматривался горизонт в сторону гор и места обычного появления амазонок в нашей стране. А Круглая башня была обращена на юг и более в ней надобности не имелось, потому что Кровавые берега уже долгое время сохраняли нейтралитет, все свои силы направив на острова Дикарей. Поэтому нашему уединению никто не мешал, никто не искал нас, и я уверена, даже не знал, где мы находимся.
В особо успешные дни Федр пробирался на кухню и таскал оттуда еду, которую мы с удовольствием поглощали на башне. Особым лакомством были для нас мясной пирог или медовые булочки. Мой брат всегда отдавал мне большую часть. Мы частенько были голодными, потому что от завтрака до ужина проходило слишком много часов, и как мы радовались, что на кухне присмотр за едой не такой строгий, как в трапезной и погребе, убегая с лакомствами на крышу.
Когда через несколько лет Федр стал упражняться в военном искусстве, я упросила его научить и меня тоже. Женщинам Срединной земли категорически запрещалось держать в руках оружие. Война считалась благородным делом, а женщины по своей природе были нечистыми созданиями. Когда мужчины сражались, женщинам следовало прятаться в крепости за толстыми стенами и ухаживать за детьми, стариками, больными и ранеными. Такая позиция противоречила моему героически настроенному духу, и потому блеск металла и слава на поле брани всегда манили меня больше заботы о слабых. Мой брат не мог отказать мне, и долгими часами мы тренировались на верхушке Круглой башни. К сожалению, настоящих мечей ему раздобыть не удалось, и мы довольствовались тренировочными деревянными. Федр также подобрал для меня кое-что из своей одежды, которая была ему мала, потому что юбка мне только мешала и не давала обучиться правильной позиции ног и тела, и сама я считала себя прехорошеньким мальчишкой в брюках и облегчённой кольчуге.
Мне очень нравилось играть в битву, и братец как-то сказал мне:
– Ты стала бы гораздо лучшим воином, чем я. В тебе присутствует боевой дух, коего я лишён. И хотя на тренировках этого не заметно, я знаю, что струшу в настоящем сражении и никогда не смогу пролить чью-то кровь.
– Не смей говорить так, – вскричала я, подбегая к брату и обнимая его. – Ты же знаешь, что всякого труса ожидает смерть. А как я проживу без тебя, ведь только с тобой моя жизнь становится вполне сносной.
Да, я говорила тогда от чистого сердца. Мой брат мне был ближе любого другого человека. От него у меня не было никаких тайн, а он всегда делился со мной своими потаёнными мыслями по любому предмету. Мы стали так близки, что даже пользовались несколько раз общей латриной, ничуть не смущаясь присутствием друг друга.
Я думаю, такие чувства к брату были вполне естественны во время упадка и отрешённости, что тогда царили в нашем замке.
Чем старше я становилась, тем сильнее привязывалась к родному брату. Он стал для меня целым миром, ради него только я существовала и всегда старалась доставить ему радость пусть даже незначительными мелочами, каким был, например, осенний букетик, что часто дожидался его в только нам известном укромном уголке. Федр был не только моим защитником, он был моей второй половиной. Мне кажется, я любила его всю жизнь и потому не помню, когда впервые взглянула на него, как на мужчину, который был бы желанным для меня.
А ещё я всегда была уверена, что он думает и чувствует точно так же, как и я, поэтому нисколько не сомневалась тогда во взаимности его чувств.

Летопись вторая
1
В день моего четырнадцатилетия мой отец и повелитель, король Иов Справедливый, устроил бал в замке, на который съехалась знать со всех уголков королевства. Я знала, что большая часть неженатых мужчин разного возраста будет просить моей руки у короля, ибо я уже достигла того периода, когда женщина должна быть помолвлена со своим будущим господином, а вот до свадьбы могло пройти ещё неопределённое количество лет. Моя матушка, например, вышла замуж в девятнадцать, но она была двенадцатой дочерью в семье и не могла оставить дом прежде своих сестёр. Моя старшая сестра Фиона была исключением, так как в свои четырнадцать сразу вышла замуж, ибо предложение Хенца из королевства Гнилых болот не могло ждать слишком долго.
Я знала, что, несмотря на свою седину за левым виском, своё маленькое худенькое тельце и отсутствие какой-нибудь выразительной черты в лице, у меня будет достаточно много поклонников, но всех их будет интересовать только мой титул и то положение при дворе, которое он и его родня получит. Возможно даже, что, когда мои близкие умрут и я взойду на трон, мой муж станет королём Медиундома. Честь выбирать моего избранника принадлежала отцу, ибо женщина в наших краях редко выходит замуж по любви и собственной воле.
Я уже давно любила своего брата и никогда не смогла бы изменить своим чувствам. Вся моя жизнь стала бы невыносимой пыткой, если бы моим мужем стал любой другой кроме Федра. Между прочим, если бы мы поженились, то лишь приумножили бы наше состояние, оставив, что за мною давали, в семье. Всё это я и хотела изложить отцу, потому что верила, что он прислушается к моим разумным доводам, но сперва мне требовалось открыть своё сердце Федру, чтобы потом мы вместе попросили благословения у родителей.
Празднование моего дня рождения должно было продлиться три дня, и я знала, что к концу этого срока король во всеуслышание объявит о моей помолвке. Он должен был поразмыслить и выбрать самого достойного, а мне следовало поторопиться с объяснением брату, чтобы отцу не оставалось иного выбора по подбору другого подходящего кандидата.
Подходящий случай выпал в конце первого дня. Брат шепнул мне, что у него есть для меня подарок, но нам следовало уединиться в тихом месте, где ничто бы не помешало ему вручить мне его.
Федру уже было шестнадцать, и он стал очень красивым юношей, но некоторые черты женственности всё же проскальзывали в нём, особенно когда он поворачивал голову в бок, а сам в это время смотрел куда-то вниз. Хвост воина, который он стал носить с недавнего времени, лишь подчёркивал задумчивое и отрешённое выражение его глаз, и, хотя я знала его сокровенные мысли и желания, частенько только догадывалась, о чём он думает в некоторые моменты.
В этот день я была в зелёном бархатном платье, которое своей роскошью затмевало платья прочих знатных дам. Ни одного украшения не надела я к возмущению матери, но лицо было ярко накрашено, а волосы завиты, хотя я всегда помнила, что никакой красоты во мне нет, как ни старайся.
Был поздний вечер последнего дня лета, и потому цикады громко пели свою ярую мелодию. Мы вышли на балкон, и я зябко поёжилась – после душной залы окружающая прохлада давала о себе знать. Из-за быстро движущихся туч вдруг выглянула луна, и окружающая красота стала подходящим моментом для объяснения, но сперва я хотела узнать, какой же подарок приготовил для меня Федр.
– Я ходил к ювелиру, – начал безо всяких предисловий брат. – Эти камни входили в долю моего наследного имущества, и я решил, что в таком виде, в каком они теперь, они будут смотреться на тебе безупречно, оттеняя бледный цвет твоей кожи.
И он надел на мою шею ожерелье с очень крупными рубинами цвета густой крови. Я сразу узнала эти камни, столь необычным был цвет для рубина. Они принадлежали нашей прабабушке, но я не могла поверить, что Федр выбрал их в качестве подарка для меня. Вообще-то он должен был передать все драгоценности, входящие в его долю, своей будущей жене.
– Это самый лучший подарок, который только может быть, – поблагодарила я, всё ещё разглядывая камни. Они приятно холодили кожу, а само ожерелье было значительным по тяжести. Рубины великолепно переливались в свете масляных фонарей, расставленных по периметру балкона. Я подняла взгляд, чтобы увидеть выражение лица брата. – Но, Федр, ты уверен, что родители будут не против, когда узнают, что эти камни теперь принадлежат мне?
– Это не имеет значения, моя маленькая принцесса, ибо я сам вправе распоряжаться своей собственностью. И думаю, что лучше, чем на тебе, они ни на ком смотреться не будут.
Эти слова послужили решительным толчком к моим дальнейшим действиям. Разве они не доказывали, что брат тоже любит меня и не видит никого другого в качестве своей супруги?
– Позволь мне тебя отблагодарить. Только закрой глаза, пожалуйста.
Он закрыл, и я приблизилась к нему, привстала на цыпочки и прикоснулась губами к его губам, мечтая, чтобы он ответил на мой поцелуй. Но губы его остались тверды и холодны, как у мраморной статуи, и через миг он отстранился от меня и всем своим видом показал, как он удивлён и неприятно поражён одновременно.
– Флора, никогда больше не делай так! – сказал брат очень строго, и в глазах его я прочла осуждение, граничащее с возмущением.
– Но я же люблю тебя! – вскричала я, чувствуя, как от обиды горло сжимает спазм.
– И я тебя. Но то, что ты только что сделала, просто отвратительно.
Мой брат ушёл и оставил меня одну на балконе, а я так и стояла, растерянная и непонятая, перебирая пальцами рубины на шее. Я не могла даже помыслить, что он вот так отнесётся к поцелую. Я не могла понять его возмущения. Я знала, что любви между кровными родственниками быть не должно, хотя во времена Тёмных веков такое часто случалось. Я знала также, что мои чувства истинны и никак не могут быть противны природе.
От обиды по моим щекам потекли слёзы, я чувствовала, что вот-вот упаду в бездну, но вошедшая на балкон мать живо вернула меня к действительности.
– Флорентия, я повсюду тебя ищу. Невежливо заставлять гостей ждать, – она наконец заметила, что я плачу. – Сейчас ты должна забыть о своих капризах. Ступай в зал.
Мне оставалось только молча повиноваться, заперев своё сердце на замок.
2
Я не решалась размышлять на тему своей любви к Федру всё последующее время. Что касается его, то на следующий день он вёл себя со мной как обычно, будто между нами ничего не произошло. Он оставался всё тем же моим защитником, каким был все эти годы. Я не стала повторять вчерашней попытки, ведь теперь я знала, что моё новое поведение огорчает его, а я слишком сильно любила, чтобы причинять ему даже малейшую боль. Внешне казалась прежней, но в душе волнение моё имело большой вес. Я беспокоилась из-за того, что отец должен выбрать мне мужа, ибо знала, что буду ненавидеть того, кому должны подчиняться всю жизнь.
Для меня мой день рождения не стал праздником, наоборот, это была пытка, и с каждым часом она становилась всё мучительнее от осознания неизбежного, а ещё от того, что никто не догадывался о моём состоянии и не замечал, что улыбки, которыми я одаривала гостей, были вымученными.
К концу второго дня празднования за общей трапезой в Большом зале Иов Справедливый потребовал слова. Все затихли, но никто не ожидал от моего отца тех слов, которые он сказал.
– Я должен сообщить всем вам, мои дорогие верные подданные, радостную весть, касающуюся нашей семьи. Рука моей младшей дочери Флорентии обещана Ротбарту Кровавому, принцу Кровавых берегов. Его предложение было сделано с такими большими преимуществами для нашего королевства, что я не посмел отказать ему. Свадьба состоится ровно через три луны, и вы все приглашены.
Все стали выпивать за моё здоровье и поздравлять меня, а я сидела с каменным лицом, не до конца осознавая сказанное моим королём. Казалось, что не про меня велись речи, что какая-то другая станет невестой незнакомца с Кровавых берегов, ибо ни о каком Ротбарте я вообще никогда не слыхала. С Кровавыми берегами мы часто воевали, но бывали периоды, когда два королевства объединялись, чтобы совместно отражать нападения туземцев с островов Дикарей. Сейчас, я предположила, наступил как раз такой период: наши шпионы сообщали, что набеги дикарей значительно участились, и при этом среди них замечена большая организованность, чего раньше не наблюдалось.
Я не хотела быть пешкой в большой игре между королевствами. Я не хотела любить никого, кроме Федра. Я не хотела жить в таком королевстве, где с женщиной обращаются как с вещью, где она не имеет собственных интересов и покорна воле своего господина.
Я желала иметь своё право на счастье и свободу.
Когда король первым покинул зал, что означало, что гости могут расходиться, я последовала за ним, чтобы попытаться уговорить его пересмотреть мой брак.
– Мой повелитель, отец, могу ли я поговорить с вами? – обратилась я почтительно и официально, поравнявшись с отцом в крытой галерее.
– Я слушаю, дочь моя.
– Я хочу только сказать, что пока ещё не поздно, отмените своё решение и не выдавайте меня за принца Кровавых берегов. Я совсем его не знаю, я буду несчастна сама и сделаю несчастной его. Если быть честной, то я люблю другого. Мой брат Федр стал бы для меня лучшим мужем.
В лице король не переменился, пока я быстро объяснялась ему, но, толкнув первую попавшуюся дверь, он пригласил меня войти в комнату, и там, убедившись, что мы одни, резко посуровел.
– Флорентия, я не могу понять, как можешь вести ты такие речи. Ты принцесса, и никакого понятия твоего личного счастья не может быть, ибо ты по рождению не принадлежишь себе. Вспомни, что все эти годы ты не знала нужды, и то, что я сделал тебе воистину щедрое предложение: у тебя было свободное время каждый день все эти годы. А что ещё нужно для счастья молодой девице? Теперь ты в свою очередь должна отблагодарить меня. Никто не заставляет любить тебя Ротбарта Кровавого, но стать его женой ты обязана. Я не стану пересматривать своё решение.
– Но, отец, я люблю Федра. Не разумнее ли было бы нас поженить, и тогда всё богатство останется в Медиундоме, и мы ничем не станем обязаны чужеземцам?
Я привела этот довод, считая его разумным, но мой повелитель не изменился в лице.
– Это так, но Ротбарт Кровавый сделал нам щедрое предложение. Если мы поможем им в битве с островитянами, они станут автономной частью Медиундома. Мы станем не только их защитниками, но ещё и увеличим территорию, и получим выгодные предложения для торговли, получим выход к Океану, укрепим силы и расквитаемся с амазонками. Всего этого тебе не даст твой брак с братом. Наоборот, нам придётся снова вступать в бой с Кровавыми берегами. Но есть и ещё один немаловажный факт. Ты не сможешь иметь детей от кровного родственника, а цель любой женщины – продолжить род. От тебя зависит дальнейшее существование всего королевства, если все мы умрём. Если ты станешь женой Федра, ты будешь бесполезной женщиной, а я не хочу, чтобы моя дочь была бесполезна. Вспомни, что наш девиз «первые из многих». Народ даст тебе достойное прозвище, если сейчас ты пожертвуешь своими чувствами ради него, а я надеюсь, что так и будет. Ты оправдаешь мои ожидания, и мне не придётся стыдиться за тебя. Помни, что ты принцесса, и не заводи ни с кем подобных разговоров. Иные люди могут среагировать иначе, чем родной отец.
На этом наш разговор был окончен, и мой повелитель пожелал мне доброй ночи. Я не поняла и половины его доводов. Ясно только то, что он надеется женой Федра сделать какую-нибудь принцессу-чужеземку, чтобы ещё более увеличить Медиундом. Для Иова Справедливого с возрастом внешняя политика приобретала всё большее значение. Я не могла смириться с волей своего короля, зная при этом, что нарушаю все законы морали и права, ведь я была его дочерью и никак не могла пойти против желаний своего повелителя.
Я решилась поговорить с матерью, но она посоветовала прекратить заниматься глупостью и проявлять самостоятельность суждений, и во всём положиться на короля, так как только он знает, что для меня лучше. Мысль о моём счастье даже не пришла ей в голову.
Я осталась одна при своём мнении против целого мира. Оставалось только переговорить с Федром.
3
Ротбарт Кровавый приехал в замок через несколько дней, чтобы выразить своё почтение будущей невесте и её родителям. Для принца незамедлительно выделили новые апартаменты, и началось очередное торжество. Однако Ротбарт постоянно крутился вокруг меня, соблюдая тем самым древний обычай – жених и невеста должны были до свадьбы получше узнать друг друга, ибо если они не подходили друг другу, то не могли сочетаться священными узами, но такого за всю историю никогда не случалось. В Срединной земле мнение женщин не учитывалось. А мужчины зачастую относились к браку, как к приобретению для своего дома покорной служанки, что не могло их не привлекать.
Принц с Кровавых берегов был очень красив, несмотря на свои мозолистые руки и обветренное лицо. Он был старше меня почти на десять лет, но держался почтительно и ничем не выдавал своего пренебрежения к моему юному возрасту и не слишком-то красивой внешности.
Он почти сразу признался мне, почему решил жениться на принцессе из Медиундома.
– Я пока только принц. Чтобы стать королём для своего народа, мне необходимо жениться, тогда я обрету полную власть и стану обладать правом вести за собой войско на битву с островами Дикарей. Мы исстари более моряки, нежели воины, но из-за островитян не можем использовать полно и щедро всё то, что может дать Великий Ледовитый Океан. А брак с тобой, принцесса Флорентия, поможет нашим берегам обрести столь сильного союзника, что вместе мы одолеем островитян. Я знаю, что говорю, ибо мои предки не раз воевали с твоим народом и всегда отступали под их решительным натиском.
Ротбарт говорил с небольшим акцентом, слегка коверкая слова, и я бы рассмеялась ещё несколько дней тому назад, но теперь мне было не до смеха. Я поняла, что мою жизнь используют все ради собственных выгод. Я была не нужна Ротбарту как таковая, только моя принадлежность к королевской крови и бесстрашному народу. Принц мечтал прославиться в битвах, и я была лишь средством достижения его цели.
Когда мы сидели в душной зале или гуляли по полям, а придворные шествовали за нами на почтительном расстоянии, мой жених рассказывал мне об обычаях своего народа, которые лишь слегка отличались от наших, а также о природе и богатстве своей страны. Я узнала, что по Великому Океану плывут необъятные глыбы льда, что на Кровавых берегах всегда ветрено и пахнет солью, что вода у берегов постоянно шумит и придаёт камням фантастические формы, которые потом используются как садовые скульптуры.
Мне было бы интересно погостить на берегах какое-то время, остаться же там навсегда я не хотела. Я не смогла бы привыкнуть к постоянному шуму волн и ветру, жить вдали от дорогих моему сердцу хвойных деревьев и гор у горизонта. Там я буду совсем одна, со мной не поедет никто, кроме одной фрейлины и пары комнатных девушек. Я знала, что народ всегда будет с подозрением относиться к чужеземной королеве. Мой учитель рассказывал мне, что моя мать довольно долго привыкала в Медиундоме, и медиундомцы тоже не сразу признали её. Ей пришлось изрядно потрудиться, чтобы заслужить себе прозвище. Я же знала, что не обладаю никаким талантами и всей своей наружностью лишь отталкиваю незнакомых людей. Иногда я страшилась того, что не заслужу никакого прозвища и никто даже не вспомнит обо мне через века. Родители дали мне лучшее образование в королевстве, но я не считала, что быть первой из многих когда-нибудь поможет мне заслужить народное прозвище к личному имени и искреннюю любовь народа.
Как бы Ротбарт Кровавый не стремился заслужить моей благосклонности, моё сердце молчало. Поначалу я действительно пыталась полюбить его, не решаясь противиться воле своего повелителя, но у меня ничего так и не получилось. Ротбарт не был Федром, и я ничего не могла поделать со своим чувством.
Плыть по течению, приготовленному для меня другими, обрекало на ужасные душевные страдания до конца жизни; идти против течения означало идти против всех и быть одной против целого мира. Возможно по началу такой путь тернист, но потом он приводит к свободе.
Прежде чем на что-то решиться, я хотела узнать мнение своего братца обо всём. С трудом удалось мне отвязаться на какое-то время от жениха, чтобы уединиться с Федром на верхушке Круглой башни. Сверху мы немного понаблюдали за происходящим внизу, за мельтешащими как муравьи людьми. Мне показалось даже, что Ротбарт ищет меня в толпе придворных.
Я взглянула на брата. По его виду нельзя было сказать, что он чем-то озабочен или опечален.
– Ничего нельзя сделать. Выбор сделан за меня, – прошептала я, но Федр услышал.
– Ты это о чём?
Он всё ещё глядел на толпу внизу и не смотрел на меня, так что я вскричала, протягивая к нему руки:
– Федр! Федр! За что ты гонишь меня?!
Я не могла понять, как может брат так спокойно стоять здесь, когда в груди моей целая буря чувств. Почему за всё это время он ничего не предпринял, чтобы доказать родителям, что мой брак с принцем станет ошибкой? Было невыносимо думать, что ему всё равно, что со мною станет. Я считала его родственной душой, а он оставался закрытым для меня, и я не могла понять, почему он так холоден ко мне, будто бы это я была причиной всех бед.
Брат обернулся и удивлённо посмотрел на меня.
– Флора, я не против твоего присутствия. Ты же сама позвала меня сюда.
Я подумала, действительно ли он не понимает причины моего восклицания или только притворяется?
– Я имею в виду совершенно другое, – со слезами на глазах произнесла я. – Почему ты не возмущаешься тем, что меня против воли выдают замуж? Почему ты не любишь меня?
– Я очень тебя люблю, сестрёнка. Но что мы можем сделать? – спросил он очень серьёзно. – Есть сильные мира сего, и они сильнее нас. Обстоятельства вынуждают принять всё это, и мы ничего не можем поделать, только принять…
– Давай убежим, – предложила я.
Эта неожиданная идея становилась всё более навязчивой в моём мозгу.
– Куда? И как? Ты забыла, что наше королевство окружено воинственными народами. Нас будут искать и обнаружат, и я даже знать не хочу, какая кара последует за этим.
– А если мы убежим в страну амазонок?
– Если они и примут тебя, то я для них стану рабом, – покачал головой Федр, и я поняла, что он боится. Боится перемен в той жизни, к которой привык.
– Я попрошу их не трогать тебя.
– Это чуждый для нас народ, Флора. Ты совсем не знаешь их нравы. Ты вообще ничего не знаешь об амазонках, только фантазируешь, а вот я ещё помню их последнее нападение десять лет назад. Эти женщины совершенно неуправляемы.
Я что-то не припоминала того, чтобы Федр хотя бы раз намекнул мне о том, что помнит нашествие десятилетней давности. Брат прежде никогда мне не врал.
– И потом, – продолжал он, – если ты не выйдешь за Ротбарта Кровавого, на нас скажется война. Я слышал, что островитяне не успокоятся, пока не завоюют все королевства на материке. Сотни лет назад они уже мечтали об этом, но тогда у них ничего не вышло, теперь они решили попытаться снова. И если мы не объединимся с Кровавыми берегами сейчас, то потом могут наступить ужасные последствия.
– Значит, ты тоже считаешь, что я должна принести себя в жертву во благо королевства? – вскричала я.
– Возможно, если мы добровольно примем всё то, что посылает нам судьба…, – начал брат, но я уже не слушала его.
Я сбегала вниз с башни и проклинала тот день, когда меня угораздило влюбиться в собственного брата. Я считала его своим защитником, но на деле он оказался трусом. Он боялся не только славных битв, но и всего того, что могло оторвать его от довольной и сытной жизни в замке. Посмотрела бы я, как бы он себя вёл, если бы король ему подобрал невесту не по душе.
Теперь я была одна против целого мира, но это только укрепило меня в моём решении. Оставалось только продумать детали плана и надеяться на то, что судьба будет ко мне благосклонна и позволит совершить задуманное.
Когда я спустилась и вбежала на террасу, то едва не столкнулась со своим наречённым.
– Принцесса Флорентия! Я тебя повсюду ищу. Но что с тобой? Ты вся раскраснелась и сама не своя. Позволь, я принесу тебе бокал вина.
– Если можно, два бокала, – я махнула рукой и тяжко вздохнула. – Я только что разочаровалась в одном человеке.
Я твёрдо решила вести себя так, что бы ни у кого даже сомнения не оставалось в том, что я больше всего на свете желаю стать женой принца с Кровавых берегов.

Летопись третья
1
Три луны в предпраздничных хлопотах пролетели незаметно, и вот уже настал день моей свадьбы. Утром на небе не было ни облачка, только небольшая тучка вдали, у самого горизонта, но я знала, что она является предвестником грядущей бури. Я только не знала, знаменует ли это провал или удачу в моём сегодняшнем предприятии.
Меня переодели в роскошный наряд невесты: белоснежное платье с длинным подолом и длинную фату, которая волочилась по земле за спиной. В моём наряде не допускалось ничего кроме белого цвета, но я всё-таки настояла на своём и надела рубиновое ожерелье, которое подарил мне брат. Только эту единственную вещь не хотелось оставлять в замке. Я взглянула в зеркало и обнаружила некоторую долю красоты в себе, но это больше не имело значения, ибо тот, кто мог бы оценить её, не захотел последовать за мной.
Ещё вчера я отыскала толкового мальчишку грума и заплатила ему авансом одну золотую монетку (позднее, когда я осознала стоимость денег, я узнала, что на такую сумму его семья могла прожить целую неделю), чтобы он помог мне осуществить задуманное. Я понадеялась на его честность и страх перед божественной карой за нарушение обещания, которой я его припугнула, и теперь всё зависело от него одного. Жизнь и счастье принцессы зависели от какого-то маленького слуги! Возможно, если всё пойдёт прахом, я лишу себя жизни, но сейчас об этом не стоило думать.
Со всего королевства съехалась знать. Празднование бракосочетания члена королевской семьи продлится три дня, и все будут пировать, пускать фейерверки и наслаждаться отдыхом, в то время как я уеду на чужбину сразу же после церемонии. Несправедливо!
Пока мы ехали в карете к храму, в котором меня ожидал жених, я вся извелась и постоянно ёрзала (от волнения мне никак не сиделось), то глядя в окно, то поправляя платье. Родители, а я сидела с Федром напротив них, с улыбкой поглядывали на меня, и матушка уже обмолвилась, что и у неё когда-то было такое же предсвадебное волнение. Знали бы они, отчего я так переживаю на самом деле!
Когда мы добрались до места, все вышли, и в карете осталась только я с отцом. Ему должны были подать знак – только тогда, когда каждый в храме займёт своё место, король Иов Справедливый возьмёт меня за руку и поведёт к алтарю, а потом я освобожусь от власти своего повелителя и подчинюсь воле своего нового господина – мужа. Женщины Срединной земли не могли оставаться одни, они имели право жить только ради своего господина и продолжения рода, а кто не выполнял своего предназначения, становился бесполезным для мужского сообщества, и таких, я думаю, убивали, потому что никогда не слышала ничего подобного и не видела женщин, у которых не было повелителя.
Я смотрела, чуть отодвинув в сторону шторку, как люди входят в храм: сперва рассаживалась знать, потом по тёмным углам у входа могли встать простолюдины из низших сословий. Элита королевства брезговала находиться рядом с такими людьми из-за их шумного и грубого поведения, но если те вели себя незаметно, им дозволялось присутствовать в одном помещении с господами.
– Флорентия, – обратился ко мне мой повелитель, – я надеюсь, ты с честью выполнишь все те обязанности, что достанутся твоей новой роли супруги. Смотри же, не опозорь чести нашей семьи и будь достойна своего мужа, как твоя мать достойна меня. Помни, что мы первые из многих, и что ты должна заслужить право, пусть даже у чуждого тебе народа, остаться в памяти своих потомков и получить достойное прозвище к своему личному имени.
– Да, повелитель, – покорно склонила голову я, чувствуя при этом, что разыгрывается какой-то нелепый фарс.
Отец не пожелал мне доброго пути и здравия, не поинтересовался моими чувствами, а только переживал по поводу того, чтобы и тень позора не затронула его имени. Я для него оставалась только женщиной.
Потом он взял меня за руку и произнёс кратко:
– Пора.
Мы ступили на красную дорожку, которую постелили от самой кареты до алтаря, чтобы я не запачкала свои белые туфли. Считалось дурной приметой, если невеста запятнает свою белизну какой-либо грязью, но я не знала почему. Я искала в толпе простолюдинов, столпившихся у входа в храм, мальчишку грума и наконец-таки заметила его. Он кивнул мне, и теперь я могла немного расслабиться. С его стороны никаких задержек не предвидится, и теперь главное выбрать удачный момент. Я знала, что то, что я задумала, никогда ещё не происходило в Медиундоме, поэтому у меня было какое-то время, пока сработает реакция толпы и все будто замрут на месте от внезапности моего поведения. Главное – выбрать нужный момент.
Оказавшись в храме, я порадовалась его полумраку, но всё равно поёжилась под сотнями взглядов, пожирающих меня. Мне даже думать не хотелось, какие мысли сейчас в головах у этих людей. Только почти у самого алтаря отец отпустил мою руку и взбежал по ступеням, встав позади Ротбарта Кровавого, который ожидал меня рядом со жрецом. Я должна была в одиночестве пройти эти несколько шагов, отделяющих меня от человека, который вот-вот мог стать моим господином до конца жизни.
Сейчас или никогда. Я решилась и, круто повернувшись назад, побежала изо всех сил к выходу. Как я и ожидала, всех словно пригвоздило к месту, а на лицах застыло изумление. Никогда ещё не случалось такого в Срединной земле, чтобы невеста бежала с собственной свадьбы, почти дойдя до алтаря.
У входа я стянула с руки кошелёк, который заранее замаскировала под сумочку невесты для мелких вещиц первой необходимости, и кинула его наземь. Золотые монеты рассыпались и покатились по мощёным плитам, и тотчас нищие и простолюдины бросились подбирать их, образовав непроходимую живую массу. Всё происходило именно так, как я запланировала. Мои монеты должны были помешать преследовать меня на какое-то время.
Я оббежала храм кругом, хотя с моим платьем это было нелегко, и сразу увидела поджидающего меня грума, который держал за узду коня. Ещё вчера я договорилась с ним, что он приведёт мне самого быстрого зверя с королевских конюшен, и так и получилось. Я сразу определила, что этот чистопородный скакун лёгок на копыто.
– Я упаковал небольшой запас пищи и тёплый плащ в седельные сумки, леди.
Он подставил руки и подсадил меня. Седло было женским, на другом я не умела ездить, и мне повезло, что я сразу села как нужно, не запутавшись в длинных юбках. Я кинула наземь ещё один кошёлёк с монетами, и он мигом исчез в рукаве у мальчишки.
– Смотри, не забудь завтра передать письмо принцу Федру, – сказала я, натянув поводья. – И никому ни слова.
С места я пустила коня бешеным галопом. Я не оглядывалась, дабы не волновать своё сердце.
Письмо для брата было написано только вчера в минуты волнения, и я ясно помнила каждое слово в нём.
«Возлюбленный брат мой!
Когда ты будешь читать эти строки, я уже совершу то, что задумала. Я отправляюсь в страну амазонок, потому что не могу оставаться в Медиундоме. Прошу, не сердись на меня за это. Я не могу иначе. Я не хочу быть женой Ротбарта Кровавого, я люблю только тебя. Я отказываюсь от права на трон и не желаю быть первой из многих, если это означает страдание души. Я думаю, что только в стране амазонок обрету своё право на счастье, пусть даже вдали от тебя. Не беспокойся, я смогу выжить среди этих женщин. Если хочешь, можешь показать письмо родителям.
Твоя любящая сестра Флорентия.
Ещё раз прошу на меня не сердиться».
Таким было моё письмо, и я просила грума передать его только в том случае, если меня не поймают. Простолюдины не умели читать, а знать считала делом чести не вскрывать чужих писем, поэтому я могла не беспокоиться по поводу того, что его содержание станет доступным не для того, кому оно предназначалось.
Я двигалась в сторону гор и после замковых территорий сразу направила коня на королевский тракт – старую дорогу, которая одна только могла привести меня к ущелью, проникнув за которое, я сразу же окажусь в безопасности. По обеим сторонам дороги располагались поля и пастбища, и те немногие, кто работал и не пошёл на праздник, в ужасе шарахались от меня. Для них я представляла собой странное зрелище – юная дева, несущаяся сумасшедшим галопом, с развевающимися по ветру длинным подолом и фатой невесты, которые почти полностью скрывали круп коня. Я знала, что по моей заметной одежде преследователи легко отыщут меня, и мне оставалось надеяться только на скорость. Мне всего-то надо успеть добраться до гор, а там никто не рискнёт преследовать меня, страшась нарваться на разгневанных амазонок.
Я не знала, когда доберусь туда. Небо всё больше заволакивало тучами, а у горизонта они приобретали совсем уж зловещий оттенок.
Некоторое время я просто скакала, пустив мысли в свободный полёт и наслаждаясь движением. Я была свободна, груз, который ужасно давил на мои плечи, отпустил меня. Как-то не верилось, что все печальные моменты остались позади, что впереди меня ждёт новая и лучшая жизнь. Я будто освободилась от рабства. Прежде я не слишком любила верховую езду, занимаясь ею лишь по необходимости, теперь же мне хотелось мчаться на этом скакуне целую вечность. Это было первозданное чувство, словно я переместилась в Тёмные века, когда ещё не существовало никаких знаний о мире, и люди попросту выживали в суровых условиях.
Я заметила, что мой конь начал уставать, а до гор было ещё достаточно далеко. К моему ужасу, послышались голоса гончих, и я поняла, что по моему следу пустили собак. Я въехала на пригорок и оглянулась. Открывался отличный панорамный вид на местность внизу и замок, я заметила бегущих собак и клубы пыли от всадников, скачущих за ними. Через некоторое время они настигнут меня, а мой конь уже выбился из сил. Я закусила губу от отчаяния и огляделась, но по сторонам от меня располагались только необъятные поля. Здесь совершенно негде было укрыться.
Мой конь отчаянно хрипел, и пена появилась у него на губах, но я его всё подгоняла. Мне было жаль беднягу, я хорошо понимала, отчего он не желает слушаться поводьев. Собачий лай начал усиливаться, и мне оставалось только пожалеть, что я не захватила нож, чтобы лишить себя жизни в случае неудачи.
Неожиданно впереди показалась белая точка, быстро увеличивающаяся в размерах. Я немного ослабила поводья, потому что это мог быть кто-то из моих врагов и тогда мне следовало свернуть в поля. Я не знала, каким образом они оказались впереди меня, но решила бороться до последнего, пока меня не окружат, не позволяя сделать следующий шаг. Скоро я различила, что это белоснежный скакун без седока движется ко мне.
Из последних сил мой конь поспешил к нему, и, когда мы поравнялись, я остановилась, разглядывая прекрасного зверя. Это был самый настоящий боевой конь. Наши лучшие воины ездили на таких животных, они не только служили средством перемещения, но и участвовали в битвах. Очень крупные и массивные, эти лошади в броне из щитков и особого рога на лбу могли защитить своего хозяина от врага, если того сбросили, или даже нескольких воинов, затоптать или наколоть на рог неприятеля, при условии, конечно, что всадник и лошадь представляют собой единое целое. Не иначе как амазонки отправили мне своего скакуна на помощь.
Из-за полного отсутствия седла и сбруи, я не знала, как мне забраться на него. Словно прочитав мои мысли, белоснежный зверь подошёл вплотную к моему коню, и я перелезла на его спину, не спешиваясь. На этот раз я запуталась в подоле и фате, а без седла было совершенно неудобно расположиться на спине, и мне пришлось поджать ноги и вцепиться руками в гриву.
– Вперёд! – вскричала я, и белоснежный боевой конь бешеным галопом помчал меня к Синим горам.
Через некоторое время я оглянулась и не заметила никого за своей спиной.
– Мой спаситель, – прошептала я, прижимаясь сильнее к шее зверя. – Сальваторе.
2
Небольшой дождь начался, как только я подъехала к подножию Синих гор. Мой Сальваторе уже некоторое время назад перешёл на шаг, но я давно перестала переживать, что меня могут схватить. Дорога, которая вела меня в страну амазонок, сделалась значительно уже и превратилась в самую настоящую наполовину заросшую тропинку. Складывалось впечатление, что по ней давно уже никто не ходит. Последний раз явное и большое нападение женщины-воины совершили, когда мне было четыре года. Тогда они увели многих наших лучших воинов. Тропинка совсем сузилась, и мне пришлось спешиться (я буквально сползла вниз со своего Сальваторе), а умный конь последовал за мной как дрессированная обезьянка.
С каждым шагом становилось всё холоднее, потому что я поднималась в горы и воздух становился разреженнее, а мой свадебный наряд совершенно не грел. Он служил только для того, чтобы подчеркнуть мои чистоту и невинность, а не чтобы спасать от горного холода. Прошло уже довольно много времени с того момента, как я покинула храм, но сколь точно я не могла сказать, только мой живот давал знать о том, что трапеза давно должна была начаться. В общем, я ужасно жалела об оставленных седельных сумках на прежнем скакуне, в которых было всё необходимое.
Мой путь всё вёл меня вверх и вперёд, и я конца не видела ему, а хвойный лес даже не думал редеть. С каждым шагом я чувствовала всё большую усталость и голод, а накрапывающий дождь ухудшал положение. Я находилась на пороге отчаяния.
Вдруг Сальваторе тихо заржал, и я обернулась, чтобы узнать, чем он встревожен. Конь сошёл с тропы и углубился в лес. Я не знала, на что решиться. Если оставлю тропу, могу потерять дорогу в страну амазонок, если последую за Сальваторе, он может привести меня к дому и своей кормушке, или в иное нужное место. Он уже доказал мне, что очень умён.
Всё-таки я доверилась чутью зверя и последовала за ним, ступая по мягкому ковру из хвойных иголок. От сырости запах леса стал резче, и я вспомнила сад Магналию и свои посиделки с братом на яблонях, и запах перебродивших плодов, устилающих землю под деревьями за ненадобностью их сбора. Сальваторе тихо ступал по земле, а я следовала за ним, шурша подолом и тюлевой фатой. Мои сафьяновые белоснежные туфельки промокли и испачкались, но с этим я ничего не могла поделать.
Вскоре хвою сменили разноцветные дубы и клёны, напоминая о том, что осень в самом разгаре. Лес стал казаться волшебным и каким-то зачарованным, совсем как в тех сказках, что мне рассказывала в детстве старая нянька. Кроме дождя не было слышно ничего вокруг, все лесные обитатели словно вымерли, и только мы двигались в окружающей нас неподвижности. Всё было нереально и похоже на сон. Сальваторе подошёл к небольшому деревцу, нижние ветви которого почти что касались земли; подойдя поближе, я поняла, что он жуёт яблоко.
– Наверняка дикое, – подумала я, срывая красный плод и пробуя его на вкус.
Но плод оказался восхитительным, по вкусу он был точь в точь как те яблоки, что хранились в мешках в замковом погребе. Федр умел дырявить эти мешки так, что бы сразу было незаметно, и тогда мы воровали плоды, а потом лакомились ими на Круглой башне целую осень, а после, в середине зимы, кухарка ругала молодых поварят, убеждённая, что это они тайком уменьшают количество запасов.
Жаль, что брата не было со мною. Я всегда страшилась того, что он когда-нибудь оставит меня, и вот это случилось. А ещё в суматохе я потеряла его ожерелье. Тот, кто найдёт рубины, обретёт целое состояние.
Как только я надкусила второе яблоко, дождь усилился, и мне пришлось сорвать несколько штук и завернуть их в фату. Сальваторе снова был впереди, и я последовала за ним, высматривая где-нибудь укрытие, чтобы передохнуть и обсохнуть. Белоснежный конь вывел меня на небольшую поляну, противоположную сторону которой ограничивали высокие скалы, и я заметила естественный грот, в котором можно было укрыться от дождя.
Умный зверь знал, куда отвести меня!
В знак благодарности я с руки скормила ему пару яблок, и он тихо заржал, принимая угощение. В гроте хватило места для нас обоих, и, как только мы укрылись, дождь полил сплошной стеной. Брызги летели во все стороны, и пришлось отступить ещё глубже в естественное укрытие.
Как только я перестала двигаться, замёрзла окончательно. Я попыталась укутаться фатой, но это было то же самое, если бы я укрылась берёзовым листком. Я стала тереть руки друг о друга, но это мало помогало, и тогда я прижалась к своему спасителю, надеясь, что он передаст мне частичку своего тепла. Его шерсть и грива были в идеальном состоянии, и я поняла, что о Сальваторе заботятся на должном уровне.
Конь сделал несколько шагов, чтобы ещё больше углубиться в недра гор, но я отстранилась.
– Нет, Сальваторе, – твёрдо произнесла я, – я не пойду в темноту, даже не проси.
Я слишком хорошо помнила те ужасы, что выпали на мою долю в замковых подземельях. Нечеловеческие крики и образы заполнили моё сознание, и я поспешила подойти к самой границе между дождём и сухостью, чтобы вернуться в реальность. Со мной уже давно не случалось того, чтобы я снова так явно переживала свой детский страх. Меня начало трясти, и я вцепилась в каменные стены, дабы усилием воли заставить себя позабыть прошлое.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71478553?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.