Главная страница | Социальная фантастика | Первоградские хроники

Первоградские хроники
Дмитрий Шелест
События происходят в XXIII веке на гигантской космической станции «Первоград» (Primourbem), которая изначально создавалась как город-курорт в безвоздушном пространстве.
Космический город, экзотический курорт в прошлом, переживает не лучшие дни. После глобальной катастрофы на Земле жители «Первограда» оказались предоставлены сами себе, утратив связь с родной планетой. Кризис земной цивилизации оставил космический город брошенным на произвол судьбы, а все люди, населяющие мега-станцию, вынуждены бороться за жизнь в жёстких условиях ограниченных ресурсов и несправедливой социальной иерархии. Архаическое общества соседствует с недостатком пропитания. Социальная структура вмещает в себя мультисемьи с главами семей-женщинами, военизированные гильдии, секты воинственных куртизанок и таинственных жителей Дна – углобоков.

История состоит из трёх книги: «Скорые перемены»; «Конфликт интересов» и «Земли необетованные»

Дмитрий Шелест
Первоградские хроники

Книга первая. Скорые перемены

Глава первая. Предчувствие катастрофы

Первый эпизод. Intro
Модули, соединенные в десятикилометровые цепи, медленно всплывали в лучах восходящего Солнца. Нелепое сооружение походило на старые бомбейские трущобы, вынесенные в космическое пространство. Со скоростью пять тысяч километров в час космический город Primourbem, или, как его называли сами жители, Первоград, неспешно плыл в ста пятидесяти тысячах километров от Земли. Некогда белые конструкции с опознавательными красными и серыми участками словно бы прошли обработку гигантским пескоструйным аппаратом, а затем были подправлены не менее гигантской кувалдой. Когда-то модный космический курорт представлял из себя нелепый памятник гордыне, пребывающего в блаженном сне человечества. Вера в наступление так называемой Эпохи сингулярности двигала цивилизацией, пожиравшей ресурсы и энергию с детской непосредственностью раблезианских великанов. И все в долг. Игра закончилась в течение нескольких лет после «кризиса восьмидесятых», когда возможности денег стали смехотворны, а любой ресурс, будь это вода, пища, энергоносители, был настолько ценен, что предлагался только к обмену на нечто другое.
Такие развлечения, как проживание в подводных городах, выезды в космоотели, устройство фермы за полярным кругом и даже весьма непритязательное занятие типа содержания клона голливудской дивы прошлого века, стали безумием в разрушающемся на глазах мире. Бедность и смерть с варварским наслаждением крушили технологические достижения человечества, предлагая взамен житие по библейским законам, о которых люди пытались забыть. Полдень XXIII века цивилизация встречала легендами о Золотом XXI веке и смиренным трудом, напоминавшим промысел старьевщика в глобальном масштабе.

Второй эпизод. Недовольство агронома
Константин Бу медленно ступал вдоль оранжерейных зарослей. Восточная часть космического курорта славилась имитациями планетной биосферы и новыми, первоградскими видами растений. Будучи главным агрономом Востока, он фактически являлся властелином зеленого царства, которое в перспективе можно завещать избранным потомкам. Его профессия была сродни званию придворного алхимика, а привилегии уравнивали его с инженерами-энергетиками. Даже столь длинное имя ему разрешалось носить без сокращений, и паны-управители выдали в единоличное владение Константину Бу целый отсек площадью восемнадцать квадратных метров. Наверное, это можно было бы назвать счастьем. Большинство из тех, кто не смог вернуться на Землю после краха неземных проектов, существовали в гораздо более стесненных условиях.
Единственная проблема, которая терзала главного агронома станции, была его семейная жизнь. Нет, супруга Елена была прекрасная женщина. С детства обученная лучшими наследными женами Восточной части. Однако Константин Бу считал, что обошлись с ним Старейшины абсолютно не по чину. Столь уважаемый человек был прикреплен к Елене как четвертый супруг в семье из пяти мужей, тогда как высшие энергетики составляли семью всего из двух-трех мужчин, а его же фактически приравняли к черни, в которой семьи составляли семь-девять особей мужского пола.
Понятно, что, когда Primourbem остался наедине с холодным пространством, жизнь людей, которые не успели вернуться на планету, резко изменилась. В том числе это коснулось и распределения мужчин и женщин. Последние остались в меньшинстве: в силу чьей-то злой иронии свыше после кризиса и позднее девочки рождались гораздо реже мальчиков. Естественно, что другие мужья Елены были представителями высшей части Первограда – трое были энергетиками, один стражником, но все равно Константин Бу, дивясь и стыдясь архаичных чувств, с неудовольствием смотрел, как пятимужеца ведет к себе в покои очередника.

Третий эпизод. Спасение Ныра
Ныр бежал по извилистым коридорам Южного сектора, чувствуя, как постепенно тело отказывается его слушать. Расстояние от центра Юга до границ составляло примерно пять километров. Беглец был достаточно вынослив, но стражники, преследовавшие человека, сменились уже второй раз, с каждым шагом уменьшая вероятность того, что Ныр покинет Южный край. Трое здоровых крепких мужчин не старались форсировать свой бег, они прекрасно понимали, что жертва устала. Первый из бегущих стражников, он же, судя по всему, и главный, периодически отпускал какие-то шутки, и двое других экономно смеялись – берегли дыхание. Он живо мог представить свою участь, в случае если его поймают. Бегущие слишком отдалились от Центральной зоны, где задержание при большом скоплении людей могло спасти Ныра. Он не был статусным беглецом, которого надо было отдать на Суд, и поэтому его ждала единственная участь – стать мясом, которое охранители реализуют на меновой площади. Единственное, что утешало, похоже, они были добрыми людьми и, скорее всего, убьют его сразу. Такая мысль одновременно разозлила его, а злость придала силы. Он рванулся и медленно стал отрываться от преследователей. Но даже это не смутило стражников, потому что до границы с другими секторами ему надо было пробежать около трех километров.
Ныр чувствовал, что на одной злости три километра он не пробежит. Его могло спасти только чудо. И чудо было явлено! Углобоки, прозванные так за свою худобу, не заметили первого бегущего, но увидели догонявших его охранителей. Все знают, что эти твари – безумные парии, не уважающие законы и не живущие в коммунитарных секторах. Люди секторов уничтожают их как бешеных собак, но те появляются в самых неожиданных местах, на окраинах секторов и нередко получают искомую добычу.
Замыкавший цепочку стражник несколько отстал от других и был мгновенно остановлен впившимися в его тело легкими титановыми крючьями. Наверное, он не почувствовал боль сразу, но, когда понял, что в него вонзилось и куда его волокут, заорал от дикого ужаса. Всем известно, что углобоки пожирают свою добычу заживо в силу языческих предрассудков, культивируемых в их обществе. Они никогда не вступают в прямое противоборство с людьми секторов, так как считалось, что они меньше и слабее. Но эти твари весьма проворны и хорошо ориентируются в удаленных кварталах, где хаос неприкаянности одолел порядок, созданный малочисленными жителями Primourbem. Двое охранителей, стремительно развернувшись, бросились на помощь. Однако пока они добежали до входа в тоннель, прикрытый различным хламом, их собрат исчез в темноте, куда ни один человек в здравом уме не сунется.
Стражники, не теряя более времени, продолжили охоту. Ныр, получивший около трехсот метров в качестве подарка от Всеблагого, старался бежать, не сбавляя темпа. Охранители были хорошо подготовлены, раздражены потерей и теперь во что бы то ни стало хотели изловить беглеца. Ныр это понимал, но у него уже был выбор. Спасающийся бегством человек мог броситься в тоннели, направленные к Восточной части, или попытаться добежать до Мусорных кварталов, где начинался Северный сектор. Ныр недолго думая принял единственно верное решение: он метнулся в первое отверстие и покатился куда-то ко Дну станции. Боковым зрением беглец видел вспышки электроразрядов – это подоспевшие стражники от безысходности жгли шокерами темный воздух Дна. «Хорошо, что не попытался добежать до Северов», – мелькнуло в Ныровой голове. Спасшийся человек оглядел извивающиеся проходы, которые мерцали флуоресцентным бактериальным слоем, нанесенным на стены. Первый донный уровень был дорогой к свободе и одновременно началом Тсарства углобоков.

Четвертый эпизод. Пять мужей Елены
Женщина медленно повернулась перед зеркалом. Естественные золотые локоны, столь редкие в эти времена, казались расплавленным металлом на абсолютно белой, даже с каким-то бирюзовым оттенком коже. Она обвела взглядом свои покои: ванна в длину человеческого роста, просторная лежанка, все здесь говорило о том, что владелица обладает достаточно высоким статусом. Комнатка любого из ее пяти мужей занимала гораздо меньшую площадь, чем ее собственные покои. А сейчас владелица покоев ожидала своего третьего мужа.
Сегодня был день Жуанзубана Хо. Это был крупный мужчина с монголоидным разрезом глаз, которые выглядели так, словно их надрезали тупым лезвием, впрочем, во взгляде ее третьего мужа читался живой и незаурядный ум. На теле практически не было волос, а младенческий нежный цвет не могла скрыть даже полупрозрачная репликант-кожа. Такое покрытие вживлялась всем младенцам мегастанции как дополнительная защита от космического излучения.
На вид Жуанзубан напоминал десятника охранителей, на деле же он принадлежал к кругу избранных энергетиков. В обыденной жизни этот человек был добр настолько, что не знающие его горожане могли бы заподозрить этого человека в идиотизме: доброта не относилась к добродетелям первоградского общества. В действительности же в теле потомка монголов-кочевников скрывался один из изощренных умов мегастанции. Его знания об энергетических установках каждого из секторов Первограда были гораздо объемнее, чем фрагменты информации, хранившиеся в умномашинах. Но Елена привязалась к нему за его, возможно, и комичную, но искреннюю нежность. За готовность беседовать о делах, которые мало интересовали мужчин – собрания жен, воспитание детей и даже способы освящения плоти отверженных. Сам он не порицал тех, кто ел мясо отверженных, но предпочитал только филейные части кормовых тритонов – неприхотливых амфибий весом в центнер.
Да, остальные мужья Елены были лишь довеском к чудесному Жуанзубану Хо. И если бы она могла выбирать кого-нибудь одного, как это бывало в Старые времена, ее выбор бы однозначно остановился на здоровяке с детским сердцем и острым интеллектом. Ее первый муж – энергетик Джон Изопфенофф был одновременно и самым древним в мультисемье белокурой красавицы. Ему было бессчетное количество лет, говорят, он даже успел пожить на Земле в молодости. Своим высохшим телом с локальными пигментациями он напоминал женщине фантастического ящера-гуманоида. Иногда Елене казалось, что она совокупляется с инопланетянином из сказок конца прошлого века.
Второй супруг Недобурей Го был взводным командиром внешних границ сектора. Агрессивный и одновременно трусливый, он осторожничал с другими мужьями, а рассказы о встречах со Старейшинами превращал в восторженные реляции. Но, кроме этого, ей было известно, как Недобурей Го посылает молодых стражников, готовых составить ему конкуренцию, на охоту за углобоками в нижние ярусы, откуда возвращаются далеко не все. Как он с помощью фальшивых свидетелей наделяет тавром отверженности молодежь из числа низших людей – голодранцев – для того, чтобы затем выгодно реализовать их плоть. Единственным плюсом мужа номер два было то, что он не докучал ей в плотских утехах. В назначенный день он с юношеской застенчивостью разворачивал тряпицу, в которой был скрыт немалых размеров биопластический уд и смиренно просил жену использовать эту жуть применительно к его телу.
Пятый муж был энергетиком, как номера один и три. И в семью он вошел как запоздалый назначенец с целью соблюдения закона «О женской малочисленности». Молодой Адубгарат Фаддей был одним из сыновей пана-управителя Западного модуля. В будущем он вполне мог стать паном, но отец не старался всеми силами возвысить мальчика, и поэтому начал Адубгарат Фаддей с простого энергетика. Как муж-инструмент для манипулятивных игр в обществе, которые так любили высокосословные жены, был он бесполезен в силу молодости, сочетающейся с какой-то несусветной социальной глупостью, поэтому интриговать, используя такого человека, было бы верхом неосмотрительности, так и самой можно оказаться в семействах черни, а то и на мясо пойти. Но юноша был пылок и просто голову терял при виде Елены. На каждой встрече он, казалось, пытался ощутить вкус даже минимального фрагмента своей прекрасной жены, изобрести нечто такое, что заставит ощутить безумный оргазм и его, и ее. Адубгарат Фаддей был неистощим, как молодой самец оленя в период гона, и изобретателен, как играющий ребенок. Елена позволяла ему делать что угодно, но только не говорить.
Упомянутый четвертый муж, Константин Бу, в определенной степени являлся вещью в себе. Большую часть времени его занимали оранжереи сектора, нежели чем люди. Впрочем, посещая Елену ПР, он отвлекался от мыслей о растениях на период короткого соития, чтобы затем увлеченно рассказывать ей об актинидиях третьего уровня или гигантских росянках на Дне станции, в Тсарстве углобоков. Очевидно, он искренне любил Елену, но выразить это чувство не мог. То ли у него был неудачный опыт, то ли он в детстве испытывал унижение и жестокость… Как бы то ни было, женщина иногда испытывала страстное желание включить ему старинный порнографический фильм – изысканную редкость для ценителей, но каждый раз опасалась, что загонит чувства Константина Бу в еще более глубокую эмоциональную яму.

Пятый эпизод. Информация к размышлению
Родная, но недосягаемая планета в очередной раз закрывала солнечный диск. Этакий своеобразный закат. Несмотря на официально принятое на станции земное двадцатичетырехчасовое суточное исчисление, жители космического города привыкли мерять время оборотами вокруг Земли. Один оборот – один гейм. Джон Изопфенофф стоял у одного из панорамных иллюминаторов, наблюдая, как заканчивается еще один отрезок его жизни. Старик держал руки за спиной, ноги широко расставлены, а голова чуть наклонена вперед, так, что наблюдающему за ним сзади могло бы показаться, что человек пытается окунуться в надвигающуюся тьму. Джон невидящими глазами вглядывался в недружелюбный космос, сопоставляя данные, полученные им от стражников четырех секторов, техников-энергетиков и проходчиков силовых линий.
Его пожизненная должность – надзиратель электросетей сектора Восток – давала возможность общаться с жителями трех соседних участков станции, хотя это и не приветствовалось Старейшинами и панами-управляющими. Бесстрастно учтивый внешне Джон в течение всей жизни на станции терпеливо налаживал контакты с инженерами и техниками других секторов. Он не чурался общаться с проходчиками Севера, Запада и Юга, и, хотя об этом никто не знал, Изопфенофф захаживал даже к окраинным жителям – париям, обитающим на границах Сторон света, озлобленным и запуганным, ворующим у граждан секторов энергию и плоть. Эти существа, казалось, жили на границе того, чем могли стать все граждане Первограда, не будь столь изящно выстроенной системы управления обществом космогорода. Окраинцы, как их называли граждане, жили ульями по десять-пятнадцать человек, сосредотачиваясь вокруг единственной женщины, которую они называли Держательница. Иначе можно было сказать, что единственное существо женского пола напоминало матку в пчелином семействе. Держательница управляла всем ульем, и в самые голодные времена семья могла недоедать, но всегда отдавала часть своей плоти матери-жене-хозяйке. Пожилой энергетик ценил свои контакты с жителями окраин. При необходимости, по его просьбе они могли, повредив электросети, обесточить тот или иной квартал, и только Изопфенофф знал точно, на каком участке повреждены кабели высокого напряжения, что уже много лет делало его незаменимым в глазах Старейшин и панов.
Обрывочные сведения, получаемые Джоном, будто на архаичной фотопластине вырисовывали мрачную картину увядания мегастанции. Незаметно для подавляющего большинства населения космического города начинали рассыпаться структуры, поддерживающие жизнь. Из четырех ядерных реакторов Первограда необходимо было закрывать один, в силу того, что он был установлен со значительными неисправностями с самого начала, топливо для них постепенно заканчивалось, и в скором будущем виделась необходимость переводить космический город на режим тотальной экономии. Солярное поле – внешний покров солнечных батарей – работало на пятьдесят процентов своей мощности из-за того, что во время «кризиса восьмидесятых» стремительно бегущие на космошлюпах люди, не имея навыков управления спасательными устройствами, покидая мегастанцию, в панике таранили части Солярных конструкций, чинить которые уже не было никакой возможности. Космический хлам и метеоры год за годом дополнили первоначальное разрушение, ощутимо снизив эффективность солнечных элементов. В случае энергетического голода в Оранжерейных хозяйствах, которые давали пропитание людям и кормовым тритонам, должна была резко сократиться урожайность, что в перспективе могло повлечь уже настоящий голод.
Кроме этого, городу угрожало отключение части систем пассивного и активного контроля общественного порядка и освещения, что равнозначно предполагало воцарение анархии и нетабуированного каннибализма. Далее централизованные станции водоочистки прекратят свою работу. Архаичные электросети в случае кризиса будут выходить из строя с пугающим постоянством, что повлечет сбои в работе Корпуса кислородных трансформаторов. В довершение, после того как начнутся сбои защитного магнитного контура, имитирующего земную магнитосферу и создающего искусственную гравитацию, Primourbem очень скоро превратится в город мертвых. А пока мегастанция существовала только в силу запаса прочности, рассчитанного на обеспечение жизни полумиллиона гостей и обслуживающего персонала.
Живя много десятков лет на гигантской космической станции, Изопфенофф по-прежнему был жителем Земли – прекрасного мира, в который ему, как и всем обитателям Первограда, вход был заказан. Возможно, поэтому космический город в состоянии распада где-то в глубине души виделся Джону какой-то дикой выдумкой, нелепым кошмаром. Но нестарческий ум надзирателя энергетических сетей подсказывал одно: «Кризис начался, катастрофа не за горами». Грустно наблюдая за краем солнечного диска, Изопфенофф принял решение, оставалось воплотить его в жизнь.

Шестой эпизод. Решение Жуанзубана
Он поднял свое мощное тело из кресла в диспетчерской юго-западного блока сетей и подошел к видовому стеклу. Серп звезды по имени Солнце уменьшался в размерах, заслоняемый близкой, но недоступной планетой. Постояв минуту, человек вернулся к столу, с удовольствием устроив мощное стокилограммовое тело на рабочем месте. Придя к выводу о надвигающемся кризисе всех систем Первограда, Жуанзубан Хо долго размышлял не столько о технических возможностях, имеющихся в распоряжении населения космического города, сколько об общественном устройстве заброшенного мирка.
Более трехсот тысяч человек обречены на жизнь в городе-станции, без какой-либо возможности ступить на твердую землю. При этом еще не известно, сколько углобоков таится в Донных уровнях Primourbem. Сейчас, даже с учетом вменяемой работы систем энергоснабжения, гигантская станция перенаселена до предела. Состояние демографического перенапряжения впервые дало о себе знать через двадцать лет после кризиса, когда граждане Первограда оказались, с одной стороны, отделены от Земли тысячами километров, а с другой, они находились еще в эйфории Золотого века, о чем тогда напоминали забитые продовольственные хранилища для избалованных туристов.
С этого времени многое изменилось. Сначала Primourbem погрузился в череду локальных стычек, в которых гибли наиболее слабые – женщины и дети. Далее начался дикий, архаичный каннибализм. Тогда и вылезли, словно пасынки Ада, новые вожди перевернутого мира – коганы. Это были наиболее сильные и жестокие воины, готовые убить любого, кто просто взглянет им в глаза. Только по истечении полувека в городе, истекаемом кровью, зародилась структура управления Первоградом. Старейшины, выходцы из инженерного сословия, путем регулирования энергопотоков, очистки воздуха и воды усмирили Primourbem, разделив его на четыре сектора. Тогда же и появились стражи, занятые охраной порядка так, как это виделось Старейшинам. Затем из местных набирались паны-управители, которые за эти годы образовали некое аристократическое сословие.
Положение было исправлено, но тем не менее в силу недостатка пищевых ресурсов каннибализм до конца искоренить не смогли. Человекоедение было ограничено: оно вменялось за многие преступления против общества и космической станции, а фактически было договорным и табуировалось стихийно возникшей народной монотеистической религией, в которой Всеблагой следил за неправедным поеданием человечины. Конечно, основу пищевого рациона горожан составляло не мясо себе подобных. В «золотые» времена Первоград был не только легальным центром разврата, азартных игр и наркопритонов. Primourbem вмещал в себя огромную биологическую лабораторию, в наследство от которой первоградцам достались кормовые тритоны – экспериментальные амфибии, неприхотливые куски мяса. В оранжереях гигантской станции выращивались некоторые пищевые культуры, а на подходах к Тсарству углобоков росли огромные грибы – вазоратумы, добыча которых, в силу близости жителей Донного уровня, походила на смертельно опасную охоту.
Но масса людей, живущих в условиях полной автономии, неуклонно переваливала критический уровень. Любой сбой в системах жизнеобеспечения мог повлечь за собой бунты. После короткого периода войны всех против всех число женщин резко уменьшилось, а дальнейший период мира увеличил рождаемость, но девочек на свет являлось по-прежнему катастрофически мало, что также не способствовало гармоничным отношениям в обществе…
Но как бы ни было тяжело, Всеблагой в милости своей оставляет возможность исправить ошибки, искупить грехи, призреть сирых и наказать виновных. Не то чтобы энергетик истово верил в подобное утверждение, скорее, полагал такую возможность рациональной, какой бы нелепой она ни казалась. Словно вырубленная из песчаника физиономия Хо трансформировалась из застывшей маски в лик бодхисаттвы – умиротворенное выражение лица свидетельствовало о том, что Жуанзубан договорился сам с собой и принял окончательное решение.

Седьмой эпизод. Пленение Ныра
Освещаемый призрачным светом бактериального покрытия, Ныр медленно шагал по одному из тоннелей Донного уровня. О погоне он заставил себя не думать, но о причинах – не мог. Де-факто все граждане секторов были свободными жителями, однако резиденты компактных поселений на окраинах являлись таковыми лишь номинально. Чтобы выжить, необходимо было выполнять какую-либо общественно значимую работу, но беднота компактов не имела ни достаточно навыков для высококвалифицированного труда, ни средств для получения даже ремесленного образования. Большинство жителей таких кварталов вынуждены были становиться контракторами, что предполагало обязательное выполнение какой-либо элементарной работы, абсолютное повиновение управляющим и заведомо назначенную встречу со Всеблагим в возрасте сорока пяти лет.
Как правило, все хозяйственные процессы в Primourbem Старейшины отдавали на откуп панам-управителям, а те, в свою очередь, в приказном порядке формировали нормы и законы на вверенных территориях. Несмотря на то что стражи подчинялись Владыкам, управителям всегда удавалось найти общий язык с охранителями: они позволяли им отнимать больше плоти от компактов-общин, становиться временными членами нескольких семей и пользоваться двумя-тремя женами одновременно. Жители компактных территорий не смели роптать – они были многочисленны и заменяемы, а любой, кто бы попытался сообщить о таких вещах Старейшинам, выслеживался и наказывался стражами. Были и неразумные люди, которые пытались воевать с существующим укладом на месте, подбивая народ восстановить справедливость. Как правило, такие даже не умирали сразу, плоть с них срезали заживо. Ныр моментально был зачислен в число безумцев-бунтарей, когда принялся искать следы Гира. У его друга хватило ума заступиться за сестру…
Впрочем, беглец отогнал от себя воспоминания, в Тсарстве углобоков они отвлекали, усыпляли и становились опасными. До Восточного сектора необходимо было пройти еще два-три километра по запутанным тоннелям Дна. Сердце перестало колотиться, давая возможность сосредоточиться на дальнейших шагах, и Ныр почувствовал, как он устал. Присев в углу широкой развилки, уже бывший житель окраинного Юга достал флягу, в которой плескалось около четверти литра воды, и кусок вяленой плоти. По слухам, сухое мясо являло собой пару земных дней назад плоть Гира. Официально его обвинили в попытке кражи водного запаса. Беглец шепотом затараторил Поедальную молитву Всеблагому: «Передай ушедшим, о Господь Всеблагой, извинения наши. Став пищей по воле твоей, они предрекают нам, что и мы обретем вид пропитания для братьев и сестер наших и всех, следующих за нами…»
Ныр слишком утомился и был изрядно голоден, чтобы обратить внимание на легкое движение воздуха – единственное, что выдавало крадущихся к нему углобоков. Тонкие фигуры, облаченные в облегающие доспехи черного и серого цветов, приближались к скрюченному человеку, словно тени-марионетки из индонезийского вайянга. Три силуэта были предельно осторожны, но беглец, пусть и с опозданием, вдохнув спертый воздух Дна, моментально почувствовал чужой запах. Он без оглядки рванул в ближайший тоннель, оставляя позади звон титановых крючьев и шипение углобоков. Преследователи замешкались лишь на мгновение, чтобы сосредоточенно продолжить бег за жертвой. Петляя по извилистым коридорам, Ныр, который испуганно несся по фосфоресцирующемуся покрытию, с удивлением отметил позади себя то ли перезвон колокольчиков, то ли смех ангелов Всеблагого.
Привычно бегущий человек передвигался быстрее углобоков, однако, и Ныр это четко понимал, Донный сектор был знаком ему лишь в общих чертах, а местные жители ориентировались в гирляндах разноуровневых тоннелей с закрытыми глазами, и, если он не успеет выскочить в Восточном секторе в ближайшее время, быть ему свежим мясом для этого отребья. Замечая в переходах других углобоков, которые показывали на него, не стараясь присоединиться к охотникам, Ныр старался выбирать дорогу, ведущую наверх. И вот беглец, несмотря на одышку, с радостью устремился в тоннель, круто взбирающийся к коммунитарным секторам, к спасению! Постепенно уклон становился все круче, и он, помогая себе руками, уже предвкушал, как выскочит в окраинных территориях, как вдруг подъем закончился… Изгой очутился на небольшой площадке, от которой шла узенькая тропинка над отвесной стеной. Метрах в двадцати внизу находилось поле вазоратумов и томатных агав. Растительности хватило бы, чтобы накормить четверть обитателей окраинных территорий Юга.
Позади Ныра раздался перезвон колокольчиков, обернувшись, застывший у пропасти человек увидел двух углобоков, с крючьями наизготовку. «Какая злая ирония, – успел подумать беглец, прежде чем устремился бежать по неширокому уступу. – Оказывается, у этих тварей такой мелодичный смех». Осторожно передвигаясь по узкой тропе, несчастный увидел неспешно вышедшего ему навстречу охотника из команды преследователей. Действительно, сзади так же неторопливо к нему приближались только две угловатые фигуры. Ныр отчаянно бросился вперед, полагая, что сможет справиться с единственным преследователем и добежать до перехода между уровнями.
Преграждая путь, к нему скользила тень, покрытая мерцающими антрацитовыми доспехами. Голову защищал иссиня-черный шлем то ли из керамопласта, то ли из тритоновой кожи, с узкими неровными прорезями для глаз и рта. Ныр метнул левую руку вперед, тень ускользнула от первого удара, но не смогла увернуться от правой руки закаленного в нищих кварталах бойца. Шлем сдвинулся набок, и существо, отскочив на два шага, одновременно скинуло защиту с головы, а другой рукой перехватило крюк. Нападавший с удивлением уставился на стоящую перед ним фигуру. Светло-русые волосы, заплетенные в множество косиц, рассыпались по узким плечам. Перед ним стояла женская особь возраста двадцати земных лет. Бледную кожу прочерчивала струйка крови, текущая из уголка рта, – последствия удачного удара, выражение ее лица не отражало ни гнева, ни злости, скорее было сосредоточенно. Секундной растерянности Ныра хватило на то, чтобы девушка небрежно метнула крюк ему под ноги. Титановый механизм щелкнул и замкнулся на двух ногах. Беглец нелепо завалился вперед головой, больно ударился о жесткое покрытие, и, уже взглянув на окруживших его охотников, он с изумлением увидел, что два подоспевших углобока, сняв уродливые шлемы, также оказались женщинами. Одна из них достала инъекционный дозатор, прикоснулась к шее обреченного и ввела какой-то препарат. «Эти суки и освежуют меня», – обреченно подумал Ныр, теряя сознание.

Восьмой эпизод. Катастрофа для Бу
За глаза его обычно называли Вислоус из-за темных, торчащих вниз усов, естественно не догадываясь, что сам он, имея такую растительность на лице, отождествлял себя со знаменитым коллегой прошлого – биологом Луниным и с еще более знаменитым древним философом Ницше. Да и вряд ли кто-то попытался сказать такое Константину Бу, несмотря на одну из самых мирных профессий в Первограде – биоинженер, его роднил с великими мужами прошедших веков и несколько безумный взгляд, который таил в себе опасную непредсказуемость. Трудно было сказать, что главный агроном мог сделать в следующую минуту – ударить недруга тесаком или донести на него стражам.
Константин с видимым умиротворением шагал по Латеральной оранжерее № 5. Вообще, независимо от состояния дел в секторе, главный агроном всегда чувствовал особый покой, находясь среди друзей и подопечных – растений Первограда. Даже чувство беспокойства, терзающее более недели, как-то затихло, уменьшилось, но по-прежнему жило в недрах души биоинженера. Его попытка поговорить с родственником по жене – третьим мужем Жуанзубаном Хо не принесла облегчения. Все домыслы далекого от техники Константина Бу великий энергетик опроверг, но пояснять ничего не стал, отделавшись общими замечаниями типа: «необходима постоянная корректировка систем» или «возможные сложности могут нивелироваться производством дополнительного оборудования в Primourbem». И все?
«И все!» – главный агроном в сердцах ударил по прозрачной перегородке, за которой более года он безуспешно пытался вырастить таинственные вазоратумы. Константин был умным человеком и понимал, что в космическом городе что-то происходит. Сбои с подачей электричества и воды для оранжерей приобретали системный характер. Несмотря на то что такие недоразумения не сказывались на флоре Первограда, биоинженер не терпел неопределенности в своей работе. Однако, задавая себе вопрос о том, насколько он был бы откровенен с Жуанзубаном Хо, агроном признавался себе в вещах, которыми не стал бы делиться даже с самым близким человеком – своей женой Еленой.
Мысли, вызревавшие у Константина Бу, неспешно сложились в апокалиптическую картину гибели мегастанции. Главный агроном с ужасом представил, как безвоздушное пространство хладнокровно уничтожает плоды его деятельности: небывалые растения Первограда, которые он выводил многие годы. Его сознание металось в неизбежности, словно лабораторная крыса, ищущая выход из лабиринта. И тут человек, любящий растения более чем людей, понял, что у него есть средство, способное изменить «град обреченный», говоря словами древних книжников.

Глава вторая. Разная жизнь

Девятый эпизод. Тайная страсть Го
Стражей всегда можно было отличить от других граждан коммунитарных секторов, наверное, так же, как и углобоков от обычных людей. Охранителям всегда полагался больший кусок плоти, больше растительной пищи и воды. Это была одна из привилегий, дарованных военному сословию Первограда. Даже Старейшины демонстративно получали меньше питания по сравнению с армейцами космического города. Возможно, поэтому от шагающего в цивильном платье Недобурея Го отшатывались не знающие его жители Восточного сектора и подобострастно здоровались более осведомленные горожане.
Взводный уверенно и неспешно шагал по окраинным кварталам зоны. Был еще станционный день, поэтому большая часть голодранцев находилась на принудительных работах в разных частях сектора. По улицам окраин неспешно бродили лишь местные торговцы и служители, отдыхали семейные женщины, уставшие от своих многочисленных домочадцев. Особняком от них собирались кучкой смертопроказницы, возбужденно шепчась и оглядываясь по сторонам. Однако их время еще не наступило. Они ждали несчастную голытьбу из окраинцев. Когда уставшие от изнурительной работы люди готовы были на любые жертвы, лишь бы извлечь себя из низших слоев первоградского мира, смертопроказницы давали отчаявшимся такую возможность. Как правило, они были честны в договорных отношениях: женщины без устали выдавали уставшим работягам несколько дней сексуальных утех – разнузданных, изощренных, непрекращающихся, а те обязывались предоставить свою плоть без остатка кровожадным прелестницам, как только устанут от потока соитий или не потеряют ум от наслаждения.
Недобурей Го вспомнил, что когда ему было необходимо свежее мясо для контрабандной переправки в Северный сектор, он навестил смертопроказный дом в то время, когда один из работяг должен был выполнить свою часть договора. Две рыжеволосые красотки, одеяние которых составляли лишь татуировки, сплетенные в геометрические орнаменты, испускающие флуоресцентное, разноцветное свечение, вывели улыбающегося клиента. Худощавый мужчина около сорока лет пожил достаточно, чтобы не задумываться об ожидающем его ритуале. Отработавшие свое дивы нищих кварталов, можно сказать, нежно подвели и уложили работягу на керамическую кушетку. Клиент так же бездумно улыбался, когда третья куколка подошла к нему с Солнечным ножом, напоминающим древний малайский крис, и, улыбаясь в ответ, воткнула изогнутое лезвие чуть ниже левого соска. Затем она деловито повернула счастливца на бок, подставила стеклянный сосуд по рукоять ножа, у которого внутри лезвия был специальный кровосток, и, глядя, как емкость заполняется кровью, уже как-то по-матерински гладила человека, становящегося плотью, по растрепанным волосам…
– Здравствовать вам, Великий господин, – синхронно прошептали опасные красавицы.
Недобурей Го улыбнулся в ответ на лесть, Великим господином называли только сотников охранителей и панов-управителей.
– Приветствую, клеопатры! – осклабился стражник. Он не ведал о значении произнесенного слова. Это имя употреблял его сородственник Изопфенофф, когда упоминал о смертопроказницах. – Когда свежей плотью угостите?
– Угостим, прекраснейший, завтра-послезавтра у нас закончится один мальчик, – также шепотом ответила одна из них.
Десятник, сохраняя ухмылку на лице, поспешил удалиться, он побаивался этих кровожадных кукол. Многие говаривали, что к ним захаживает не только беднота, но и отпрыски знатных семейств, паны-управляющие и, с трудом верится, даже Старейшины. Конечно, в отличие от бедноты окраинных кварталов, столь уважаемые люди не были склонны предлагать свою жизнь, даже в обмен на столь качественное удовольствие. Но привилегированные граждане могли предложить смертопроказницам гораздо большее: увеличенный доступ к воде, ускорение энергопотока в указанных кварталах, торговые места, долю от сбора растений и мясных амфибий, что в условиях Первограда являлось эквивалентом власти. Уж кто-кто, а стражи были хорошо осведомлены: многие торговцы неофициально работают на клан блудниц-убийц, водоносы окраин за своими плечами несут жидкость рыжеволосых кукол, и треть рынка плоти контролируется, естественно, ими. Женщины, презревшие уют мультисемей, ненавидимые и ужасающие, незримо присутствовали во всех секторах космического города. И все знали: Солнечные ножи в их руках могли заставить любого, от окраинца до Старейшины, выполнять свои обязательства.
Однако беспокоился Недобурей Го не только из-за встречи с рыжеволосыми ведьмами. Охранитель шел к своему любовнику Уге из семьи Жюстины Мо. Двадцатиоднолетний мусорный проходчик, брюнет с ярко-голубыми глазами являл собой великолепный образец выходца из Южного сектора. Гомосексуализм никого не удивлял в кварталах, где одна жена могла иметь с дюжину мужей. Встречались мужелюбные отношения и на более высоких этажах иерархической лестницы, но в космическом городе была одна проблема: сексуальные отношения такого рода карались отправкой на мясопереработку. И то, что стражи часто закрывали на это глаза, не означало, что в один прекрасный день они их не раскроют, даже если в подобном замешан их соратник. Конечно, Недобурей Го был не глупым человеком и предпринял определенные меры: в Канцелярии он оформил красавца Угу как своего информатора. Кроме причин, угрожающих напрямую его жизни, охранитель чрезвычайно дорожил семейными отношениями. С точки зрения сословного деления охранитель был на самом нижнем социальным уровне относительно других мужей Елены ПР, а в семью его назначили в качестве награды за уничтожение нескольких углобоков. Так что можно было сказать, что брак являлся и определенным карьерным достижением честолюбивого Недобурея Го.
Итак, неся в нарукавном кармане ломтик плоти и в набедренном – флягу с дурняковой настойкой из вазоратума, десятник нарочито уверенно шагал в сторону мусорных отвалов, не подозревая, что за ним, осторожно двигаясь по параллельной улочке, следит низкорослый, закутанный в пепельные лохмотья человечек.

Десятый эпизод. Темная болезнь
Девочку звали Лиза Руднак. Она была одной из тех «застопоренных», или «заторможенных» детей, которых предназначалось без сожалений вышвыривать на улицу после того, как обнаруживается жуткий дефект. К счастью, таких малышей рождалось не слишком много – один на десять тысяч, так что общество, живущее в условиях вечного дефицита, без сожаления расставалось с уродцами.
Лиза родилась в семье уважаемого пана-управителя Григориадиса Ру. Казалось, Всеблагой самолично намеревался приглядывать за милым ребенком. В отличие от большинства детей, родившихся в мультисемьях, у девочки был один отец и прекрасная мать, Стефания Руднак, дочь одного из Старейшин. Родители не могли нарадоваться своему первенцу. Красивая и смышленая, она дополняла избранную для нее прекрасную судьбу. С ранних лет с ней занимались приглашенные жены-учительницы, готовящие девицу к такому же одиночному замужеству, которым могли гордиться лишь дочери управителей и Старейшин. Маленькая Руднак быстро научилась читать и писать, теоретически она уже знала основные приемы ведомых людям сексуальных наслаждений, когда неожиданно в возрасте двенадцати лет ребенок попросил добавить к учебным предметам астрономию и станционную энергетику. Родители удивились, но дали возможность Лизе изучать технические науки.
Прошел еще год, а регулы у девочки так и не начинались. Мать с тревогой смотрела на отца, отец на мать, они долго шептались в альковах, а дочка, как будто не замечая этого, продолжала штудировать астрофизику, литье пенометаллов, биологию непланетарных объектов, а также иную дребедень, о которой и не слыхивали девицы из благородных сословий. Когда Лизе было пятнадцать лет, она по-прежнему выглядела на двенадцать земных годков, и родители вызвали дохтура.
Зинайнутдин Ис прекрасно осознавал, что значит для столь высокопоставленных людей подобный диагноз. Синдром «застопоренности» говорил не только о генетическом дефекте, но и о гневе Всеблагого. Застопоренные дети были проклятьем для их родителей: они останавливались в развитии в период полового созревания, замирая в мире, где необходимость взрослеть измерялась днями. Старый лекарь напомнил, что заторможенность представляет собой и своеобразную теологическую проблему, не было очевидных научно обоснованных причин, по которым здоровые младенцы, дорастая до возраста первого причастия, вдруг останавливались в развитии и, по непроверенным данным, росли в семь-девять раз медленнее остальных. Зинайнутдин добавил, что таких детей не пускают даже на плоть в силу того, что их состояние являет некое зло, которое выплескивается в человечество из космоса Неблагого. Ис, медленно подбирая слова, рекомендовал матери и отцу сосредоточиться на воспитании двух младших сыновей, а про девочку забыть и поступить, как предписывает Кодекс: накинуть мешок на голову и отвезти в окраинные кварталы. Граждане секторов не должны сами брать грех на душу и убивать детей. Зараженное семя, по слухам, вылавливали и уничтожали углобоки.
На попытку заплаканной Стефании обратить внимание дохтура на то, что Лиза проявляет необычный интерес к точным наукам, Зинайнутдин привычно ответил следующее. Дети, несущие в себе зло, подобны алчному Люциферу, пытающемуся пожрать весь мир. Однако застопоренные в силу малого возраста могут бесконечно поглощать только одно – знания. Причем поглощенную информацию они, по сути, не запоминают, а являются ее носителями. Словно архаичные библиофилы, у которых хранятся книги на множествах незнакомых им языков, такие дети не в состоянии извлечь впитанные ими знания. Застопоренные – это не просто умственно отсталые уроды, они отражения дьявольской одержимости, которой Правитель тьмы испытывает веру несчастных родителей.
Когда родители одевали дочь, она молчала, перед тем, как ей накинули на голову мешок, она улыбнулась отцу и матери и безмолвно позволила ослепить себя на время. «Может, она действительно абсолютно слабоумна», – попытался извинить себя Григориадис. Когда дочь, словно личинку кормового тритона, ефрейтор-охранитель закинул в электромобиль, Стефания, рыдая, бросилась в апартаменты. Пан-управитель, бледный, как донный вазоратум, с надвинутым на глаза капюшоном, молча сидел в грузовом коробе рядом с больным дитем. Это единственное, что он мог сделать для Лизы.
Когда грузовичок остановился на границе с Северной частью Первограда, на огромном мусорном пустыре, где не было ни души, охранитель уже бережно, без показной жестокости, взял на руки дочь Руднак, опустил на дорожку, петляющую вдоль мусорных куч, и снял темный мешок с головы. Девочка посмотрела в глаза отцу: ее взгляд не отражал иступленного безумия, он не был затуманен поволокой скудоумия. Она развернулась и, не пытаясь что-либо сказать, не оглядываясь, безмолвно побрела, растворяясь в ломе карбона, металла, пластика и керамики. Стражник достал флягу с дурняковкой и, нарушая все писаные и неписаные кодексы, протянул ее Великому господину, пану-управителю Центро-Южного участка Восточного сектора Григориадису Ру…

Одиннадцатый эпизод. Неожиданное Тсарство
Ныр с трудом приподнял тяжелые веки. «Я жив, я жив, я жив!» – ликующе шептало что-то у него внутри, пока все его чувства отходили от забытья, пробуя окружающий мир на цвет, на запах, на вкус… Не съеден, не освежеван, беглец неловко повернулся на жестком ложе, которое было установлено нарочито в центре прямоугольной залы.
Голодранец находился в помещении, освещаемом ультрафиолетовыми лампами, где стояли выгородки, разделяющие пространство на множество комнат с прозрачной фронтальной стеной и дверью. Внутри комнатушек находились гибриды огромного кресла и ванны, в которых полусидели-полулежали огромные существа. Они представляли собой взрыв плоти, растекающейся по всему креслу-ванне, с трудом удерживаемый от дальнейшего расползания зеленоватой кожей. Приглядевшись, можно было заметить, что это были живые существа, возможно люди! Их взгляд скользил по поверхностям ограниченного мирка, не фокусируясь на чем-либо. Это были главные продукты в меню углобоков – мясно-растения. Существа, лишенные души, отказавшиеся от разума из-за личной слабости или по мановению Всеблагого. Мясоросты, как их называли сами жители Дна, могли жить весьма продолжительное время. Углобоки старательно поработали над этими созданиями. Им трансформировали кожу в хлорофиллосодержащие пласты с помощью генетических манипуляций. Наделили способностью поглощать огромное количество питательных веществ – как минералов, так и простейшей органики, позволяя человеку-окороку пожирать всем телом все, что бы ни выливали в его кресло. Уже через несколько дней после переделки такое существо погружалось в глубокий сон, поддерживаемый интропульсацией встроенного морфеогенератора, что делало их квазижизнь приятным сновидением, а прирост веса нескончаемым. Углобоки не были так жестоки, как о них шла молва в верхних секторах. Более того, кандидатами в люди-окороки становились далеко не все пленники Дна. Мясоростов не убивали, а отрезали разрастающиеся части, снимая за раз с одного бывшего человека около семи килограммов плоти. Ничего не чувствуя и не понимая, мясно-растения безмятежно улыбались всю оставшуюся жизнь.
Здоровенный мужчина, скорее всего бывший страж, безропотно протирал агавовой губкой сегментированную жировыми складками кожу огромных существ. На макушке у него высился небольшой бугорок. «Ограничитель перемещения», – догадался Ныр. Маленькая мина, вживленная в теменную кость. Если вдруг носитель подобного устройства вдруг решит покинуть какой-либо сектор, где ему предписано находиться, направленный в центр черепа микровзрыв превращал мозг в кашу. Но, похоже, в данном случае процедура была излишней предосторожностью – человек казался абсолютно сломленным. Настолько, что он вполне мог занять одно из пустующих кресел-ванн в зале.
Ныр окончательно пришел в себя, когда обнаружил, что крюки-кандалы на его ногах сняты, а сам он не прикован и не привязан к чему-либо. Свободен!
– Люди секторов по-разному попадают на Дно. Упавших к нам мы помещаем на ферму, чтобы у них было время задуматься: кто они.
К изгою незаметно подошла женщина, высокая и, несмотря на преклонный возраст, достаточно стройная. Она царственно держала голову на высокой шее и была черна настолько, что казалось, будто сгусток межпланетного пространства снизошел к нему для разговора.
– Те, кого ты видишь, – мясоросты, отребье из вашего мира. Слишком убогие, чересчур слабые людишки, не способные ни жить с пользой, ни умереть отважно. Кроме этого, мы почти не делаем исключение для стражей, кто из них не погибает в столкновениях, обретают новую жизнь мясно-растениями. Достаточно моих девочек погибает в боях с ними!
Беглец ничего не ответил. Он, словно находясь под воздействием гипноза, наблюдал, как розовый язык черной женщины блуждает в темном веществе.
– Я, Епископ Истинной церкви Всеблагого, Орландина Истомухан II. Я, повинуясь воле Господа, управляю Дном как остатком праведного мира в Царстве Зверя.
«Не запомню», – отчаянно подумал внемлющий ей человек.
– Меня зовут Ныр. Я из окраинных кварталов Южного сектора. Был обвинен в нападении на стражников и хуле на пана-управляющего. Я пытался добраться до Восточного сектора…
– Хорошо, Ныр. Я вижу людей, это и дар, и испытание, посылаемое мне Всеблагим. Я оценила тебя. Ты можешь остаться у нас. Не пытайся бежать, в этом случае тебя убьют или ты погибнешь в лабиринтах Дна. В нижнем мире для каждого найдется свое место. Твоей проводницей будет Кира VII.
Орландина (как ее там!) величественно удалилась. Когда она проходила мимо здоровяка, присматривающего за мясно-растениями, тот бухнулся перед ней на колени и проворно лизнул носок ее сапога. Вседонный Епископ, словно и не замечая подобного низкопоклонства, шествовала к выходу. «Да уж. Наверное, у бывшего охранителя не было выбора. Он до сих пор не верит, что остался жив», – злорадно ухмыльнулся новый житель Дна.
– Бог с тобой, Ныр! Я Кира VII, дочь Третьего Дна, ареала 375. Я покажу тебе жизненное пространство и келью. – Всю эту абракадабру произнесла высокая девушка с солнечными волосами и черными, маслянистыми глазами. Одета она была, как и все углобоки, в серо-антрацитовый комбинезон. На ремне, стягивающем тело чуть ниже пупка, с левой стороны висел шлем, с правой стороны – два титановых крюка, ниже, на середине бедра, – легкий керамитовый тесак. Обута она была, судя по всему, как и все донные обитатели, в сапоги-липучки, которые вкупе с универсальными крючьями позволяли двигаться по любой плоскости.
– Бог с тобой, Кира VII, – в тон ей ответил Ныр. – Я готов.
– Следуй по моим стопам. – Девушка, беззвучно ступая и покачиваясь легкой тростинкой, направилась к выходу из мясноростного зала.
Ныр зашагал следом за проводницей, дивясь тому, что все пять углобоков, встреченных им до сих пор, оказались женщинами.

Двенадцатый эпизод. Везение Первограда
Она так устала, что могла только наблюдать, словно чужими глазами, как капля пота, сорвавшаяся с ее верхней губы, покатилась по груди. Адубгарат Фаддей наконец устал и почти мгновенно уснул, по-детски ткнувшись в мягкий живот любимой супруги. Елена ПР осторожно переложила тяжелую голову пятого мужа на подушку, села, прислонившись к спинке огромного ложа, скрестила ноги и задумалась.
В последнее время Адубгарат несколько изменился. Его поведение, некоторые суждения и высказывания говорили о том, что где-то внутри него зреет иная личность. Младший сын пана-управляющего начал задумываться о вещах, которые его раньше мало интересовали: сколько людей может жить в Первограде, можно ли наладить связь с Землей, стабилен ли космический город на своей орбите, остались ли космические челноки на станции и многие другие вопросы прикладного характера. Шалопай и гуляка, которого и энергетиком взяли по личной просьбе высокопоставленного отца, стал посещать молитвенные собрания и заучивать гимны. Он начал дичиться совместных трапез в фамильном кругу, иногда в дреме Елена ПР слышала, как Адубгарат Фаддей шепчется с только ему слышимыми и видимыми собеседниками. При этом пятый муж по-прежнему доверял единственному близкому человеку – своей жене.
От него знатная женщина Востока узнала историю других мегастанций, построенных на орбите в конце прошлого века. Воплощения человеческой гордыни, предназначенные для развлечения и одновременно для дальнейшего освоения межпланетного пространства, – четыре города, каждый из которых мог вместить в себя более полумиллиона жителей, казалось, первыми были наказаны за самоуверенность и алчность вечно жрущей цивилизации. После того как человечество на Земле рухнуло в пучину Мглистого века, о городах на дальней орбите позабыли в течение года. Те, кто верили в худшее и имели доступ к посадочным модулям, бежали с гигантских станций в первые недели цивилизационного коллапса. Для оставшихся космические города стали и домом, и могилой. Каждый внепланетный город и его обитателей ждала своя судьба.
Четвероград, словно подтверждая второе значение китайского слова, обозначающего четверку, «сы» – смерть, погрузился в убийственную, безумную войну. Все сражались против всех, образовывались союзы, которые затем предавали друг друга, сталкивались квартальные группировки, и соседи вырезали соседей. Оружие расползлось по четвертому городу, став причиной окончательной гибели мегастанции. Корпус Четверограда был необратимо поврежден в нескольких местах, и оазис в космосе превратился в город мертвых, лишенный воздуха, в автоматическом режиме вращающийся вокруг родной планеты.
В Третьеграде не допустили скатывание в войну или анархию, однако правление в этом городе захватила группа религиозных фанатиков, которые основали жестокий теократический режим. Абсурдность их мировоззрения окончательно реализовалась в стремлении найти землю обетованную за пределами Солнечной системы. Теократы, используя одну из идей древнего просветителя Ка Саимака, объявили жителей города «Поколением, достигающим цели» и, запустив ионные двигатели мегастанции, направились прочь от Солнца в поисках Нового Эдема. И без того ненадежная связь с ними была потеряна, а что сталось с безумным городом, к тому времени уже никого не интересовало.
Но в определенной степени именно Второград представлял из себя наиболее пугающую картину. Этот город находился в состоянии, к которому нетрудно было прийти и Первограду, если бы не усилия Старейшин, панов-управителей, энергетиков и охранителей. Когда на планете началась борьба за те остатки ресурсов, которые бы позволяли выживать секторам-банкротам, второй город с пугающим ускорением рухнул в безумие анархии. Война не разрушила станцию, но во Второграде не нашлось силы, которая бы консолидировала его население и создала подобие общественных институтов и устойчивого социума. Достаточно быстро число обитателей этой мегастанции уменьшилось раз в десять. Последнее, что транслировали камеры автоматического слежения, более походило на жизнь дикарей, настолько ущербных, что они не были способны объединиться в какую бы то ни было примитивную структуру. Словно йеху из древней сказки Джонатана Свифта, по бывшему Второграду мелькали существа, не способные ни к пониманию, ни к жалости, творили зло, не ведая добра, гневливые и одновременно трусливые – вечно голодные тени человека.
Но не истории гибели космических поселений тревожили Елену ПР. Горячечным шепотом Адубгарат Фаддей рассказывал ей о том, что в космическом пространстве зло гораздо быстрее проникает в людей. «Даже в нашей семье Неблагой распространяет свое влияние», – шипел пятый муж, двусмысленно поглядывая на Изопфеноффа. «В космосе любое начинание человека погружается в царство Сатаны», – продолжал молодой энергетик, намекая на то, что ему известен выход из этого проклятого места.
Сначала Елена улыбалась и хихикала в кулак, но когда поняла, что беременна, начала страшиться Фаддея, подозревая страшное: если он окончательно сойдет с ума, то может попытаться убить не только старого мужа, но и остальных членов семьи. Уверившись, что Адубгарат помрачился рассудком, Елена ПР задавалась двумя вопросами: «Что он намерен делать дальше? Не пора ли обсудить странности пятого с первым, вторым, третьим и четвертым?»

Глава третья. Разнонаправленные движения

Тринадцатый эпизод. День Жуанзубана Хо
Прямоугольные куски многоразовой бумаги, скрепленные вместе, застилали ковром весь пол отсека. По ним ползал мужчина возрастом чуть больше тридцати лет с серьезным выражением лица, будто увлеченный игрой ребенок. Он методично изучал лист за листом, по спирали передвигаясь к центру «ковра». Иногда человек вносил коррективы в свой персональный вычислитель: он раскатывал рулон гибкого компьютера, чертил в нем знаки и символы, делал голосовые пометки, создавая смысловое поле, доступное лишь его пониманию. Одновременно с этим его коррективы дублировались на чертеже, изображенном на большом экране над рабочим столом. На столе с краю примостилась тарелка с тритоньей нарезкой и кусками плесневидной агавы, рядом стоял наполовину полный бутылек с агавовой водой – энергетиком, разрешенным во всех четырех секторах. Еда оставалась нетронутой. Очевидно, владельцу кабинета сейчас было не до нее.
Ползающий человек мог бы вызвать усмешку у случайного наблюдателя, если бы не его габариты: это был мужчина атлетического телосложения весом около центнера. В помещении стояла тропическая жара, которую так любил энергетик. Исследователь огромной карты нависал над ветхими листами почти обнаженным, в узких шортах из безвоздушного комплекта. Любое его передвижение выдавало огромную силу – мышцы откликались послушно и собранно на все его перемещения. Можно было бы подумать, что это один из ассасин Старейшин. Рубленное лицо потомка кочевых народов дополняло это впечатление, и только глаза, зеленые, отражающие мир, видимый лишь их обладателю, говорили о незаурядном уме Жуанзубана Хо.
Впрочем, изначально он действительно планировался для пополнения Восточного Ассасината, который был безотказным оружием Старейшин. Будущих сыщиков-убийц отбирали еще в детстве, как правило, в окраинных частях сектора. Отец маленького Жу был простым стражником, имеющим безобразную внешность, отличался чудовищной физической силой и жестокостью. Он принадлежал на правах третьего мужа семье Доротеи Хо, тоже по-своему примечательной личности. Мать будущего энергетика едва не пополнила общину смертопроказниц, но что удержало Доротею от этого шага, ее сородственникам было неизвестно. Но, даже создав семью, она являла исключение для первоградского общества, так как она лично подобрала всех мужей согласно представляемым ею самой их ролям в семье.
Жуанзубан Хо уступал по силе своему отцу, но зато с избытком унаследовал интеллект матери и ее склонность к сложным играм. «То, что ты выглядишь как образцово тупой стражник, даже хорошо. Твой ум будет твоим тайным оружием, не забывай об этом», – наставляла сына Доротея. Умного, сильного и выносливого, однако не наделенного отцовской жестокостью мальчика приметил Старший брат Ассасината Иу-один. Очень скоро его увели, и родители потеряли след своего дитя, получив дополнительный запас плоти и воды. Однако умная мать, предчувствуя судьбу Жу, внесла вклад в его обучение – в качестве прощального дара она отвела его к смертопроказницам, от которых он вернулся живым и обогащенным новыми знаниями.
Новенький не долго пробыл в Ассасинате. Испытывая постоянную тягу к знаниям, блистая интеллектом среди ровесников, более старших ребят и даже среди братьев-ассасинов, он был замечен тогда еще молодым Старейшиной Натогиносубаном Иро. Один из трех правителей Восточного сектора и решил судьбу незаурядного юноши. Жуанзубан Хо был переведен в Департамент энергий и, более того, уже после трех лет работы обрел должность смиренного консультанта Старейшин по вопросам энергетики, что было сопоставимо с заместителем главного энергетика Восточного сектора.
То, что самостоятельно исследовал энергетик, несколько выходило за рамки его повседневных обязанностей. Жу изучал пять нуклеарных двигателей, которые эпизодически включались на четверть мощности для сохранения заданной орбиты Первограда. Изучая силовые установки мегастанции, несостоявшийся ассасин понял, что их возможности намного превосходят задачи, которые решаются текущей нагрузкой. Он развернул личный вычислитель и в задумчивости уставился на уменьшенный чертеж станции. Космический город представлял из себя нечто вроде креста, на три четверти вписанного в круг, диаметр которого составлял одиннадцать километров. Двигатели находились в оконечностях «креста», в каждом из секторов, а центральный был размещен на границе секторов вместе с командным отсеком. Хо с удивлением отметил, что на новых схемах помещение командиров не указано. Вероятно, это была ошибка, а возможно, кто-то из ныне живущих на мегастанции знал об этом и по неведомой причине решил скрыть этот малоинтересный для большинства населения факт.
Дальше, если Жуанзубан хотел реализовать задуманное, ему необходимо было переходить к последовательным и конкретным действиям. Все поправки со старой карты были внесены в рабочий и личный вычислители энергетика, после чего скрыты в «зеркальных папках». Хо бережно сложил огромные листы технического плана Primourbem и поместил кипу желтеющей бумаги в тайник под смотровым окном. Закончив бумажную работу, энергетик испытал прилив сил и, чтобы разрядиться, начал двигаться по своему кабинету замысловатыми восьмерками, выкидывая вперед руки, кувыркаясь вперед и назад, и, когда это было необходимо, рубил воздух мощными ударами ног. Затем точно так же он маневрировал по отсеку с двумя стилетами в руках. Все, чему его учили в Ассасинате, смиренный консультант Старейшин по вопросам энергетики старался не забывать полезные уроки. Потратив на подобные экзерсисы около сорока минут, Жуанзубан Хо опять задумался: начинать необходимо с ближайшего – Восточного двигателя, но сделать это необходимо крайне скрытно.

Четырнадцатый эпизод. Долг Изопфеноффа
Елена ПР давно уснула. В приглушенном свете зеленая туника спящей женщины сдержанно подчеркивала ее достоинства. В определенной степени Джон Изопфенофф был благодарен жене. Нет, конечно, не за редкие соития, которые год за годом волновали его все меньше. С Еленой старик забывал о ненависти, терзающей его ежечасно, без устали: к космическому городу, к жалким людишкам, не понимающим убожества своего положения, к темноте, живущей за окнами. Только Елена заставляла его вспомнить о другом чувстве, о любви.
Как это тяжело – видеть Землю, ставшую недосягаемой, как прекрасная дева для средневекового рыцаря, годами пропадающего на Востоке в Крестовом походе. Только для Изопфеноффа борьба за веру затянулась на семьдесят лет. Иногда Джону казалось, что даже кровь у него почернела от злобы, и только встречаясь с той, кто годилась ему по возрасту в правнучки, надзиратель электросетей Восточного сектора задумывался о том, что даже в этом ублюдочном мирке возможна любовь. Любовь к единственной, к планете Земля. Чувство, которое было понятно лишь ему одному на всей мегастанции.
«Гори ты синим пламенем!» – он привычно адресовал проклятие Первограду.
Как это обычно бывает, малоприметные знаки кризиса начали проявляться задолго до того, как человечество рассыпалось на отдельные княжества. К этому времени Джон, фактически еще мальчишка, выпускник провинциального университета, поступил на службу в корпорацию «Адам Энерджи». Именно его основателю и держателю четверти акционерного капитала пришла идея создать на орбите многофункциональные станции-гиганты. Адам Ройцеховск привлек к проекту огромное число участников, и за короткое время более чем в ста тысячах километров от Земли из автономных модулей собрали первый город – Primourbem. Затем был смонтирован и второй город, а через десять лет на удаленной орбите находились все четыре космических поселения.
Название мегастанциям дал сам президент компании, большой поклонник средневековой философии. Увлеченный образом человека-странника, о котором говорил в XIII веке мудрый Дунс Скотт, Ройцеховск создал Первоград для того, чтобы приучить землян к самой идее постепенного освоения межпланетного пространства, а затем и межзвездного. Способность главы «Адам Энерджи» к предвидению сделала его богатым человеком, это же качество позволило ему ощутить недалекий крах цивилизации. Тогда Адам Ройцеховск и нашел Джона Изопфеноффа и трех других соглядатаев, наделенных особыми полномочиями.
– Послушайте, Изопфенофф! Мне нелегко так говорить о своем детище, но в непредвиденной ситуации: война, эпидемия, революция или в случае чего-то более ужасного – Primourbem может стать опасным для Земли. Вы один из лучших специалистов и человек, чья преданность не вызывает сомнений. Я лично рассматривал вашу кандидатуру, как и еще нескольких человек, для негласного присмотра за гигантами на орбите. В случае потери связи вы должны принять единоличное решение при возникновении ситуаций, угрожающих нашей планете. Не скрою, эта миссия будет сопряжена с риском для жизни. Джон, вы можете отказаться…
– Я готов вылететь с ближайшим челноком.
– Спасибо. Конечно, я в большей степени был уверен в таком ответе, но поверьте, я действительно благодарен вам. Однако, прежде чем вылетать с ближайшим челноком, вам следует пройти еще кое-какое обучение. – Президент корпорации позволил себе улыбнуться, точнее растянул тонкие, змеиные губы в улыбке. – Джон, вы пройдете полугодичную стажировку в Службе безопасности «Адам Энерджи», после этого вы действительно будете готовы…
Когда началось повальное бегство с мегастанции, Изопфенофф в первую очередь блокировал вход в капитанскую рубку, из которой можно было управлять нуклеарными двигателями. Для этого ему пришлось аккуратно убить двух молодых выпускников Штурманского факультета, которые поплатились за то, что не презрели свой долг, оставшись на мостике. Заблокировав пункт управления, энергетик внес изменения в технический чертеж систем жизнеобеспечения, после чего на любой запрос в Первоград-сети система реагировала вполне предсказуемо: транслировала огромный зал первого реактора, расположенного в центре станции, без каких-либо дополнений. Тем не менее предпринимать дальнейшие шаги соглядатаю «Адам Энерджи» не пришлось. Уже когда начались беспорядки, группа технократов, названных позднее Старейшинами, последовательно стала наводить порядок, установив контроль над творением Ройцеховска. Джон, имеющий в распоряжении личный посадочный модуль, скрытый в одном из секторов, не бросил Primourbem, оставаясь верным служебной клятве, как и убитые им мальчишки-штурманы…
Вернувшись из прошлого, надзиратель электросетей задумался о дне сегодняшнем. Для него совершенно очевидным казалось то, что, как только в Первограде начнется ресурсный кризис, даже совместные усилия правителей четырех секторов не предотвратят катастрофу. Вероятность того, что космический город сойдет с орбиты и обрушится на Землю, возрастет многократно, возможность того, что группа психопатов получит доступ к отсеку управления и решит вернуться на родную планету, также не исключается. Джон Изопфенофф продолжительное время размышлял об этом и, наконец, принял, как ему казалось, единственно правильное решение. Чувство долга, повелевающее им, или скопившаяся за десятилетия ненависть твердили одно: разблокировать капитанскую рубку, включить нуклеары в маршевый режим, запрограммировать курс бортового вычислителя на Солнце, запустить двигатели, расконсервировать посадочный шлюп и покинуть этот мусорный бак раз и навсегда!

Пятнадцатый эпизод. Гамбит Константина Бу
Константин Бу слыл человеком странным и нелюдимым, но такое мнение бытовало лишь потому, что растения, находившиеся на попечении главного агронома сектора, не могли рассказать о его доброте и общительности, которые были целиком направлены на всю флору Primourbem. Впрочем, о том, что биоинженер в действительности отзывчивый и компанейский парень, могли бы рассказать и десятник стражников Оранжереи За-иб и его подчиненный Дуп, не будь они столь молчаливы и туповаты.
Сначала Константин делился с ними кормовыми растениями, обеспечивая минимальную лояльность к его персоне. Позднее он начал угощать их различными вариациями дурняковки, приготовленной им самолично. Поглощая настойки, охранители радовались словно юнцы и неуклюже пытались выполнять все просьбы Бу. За-иб и Дуп простодушно считали, что за их верность главному агроному он и награждает их маленькими радостями. Возможно, охранители были бы неприятно удивлены, если бы поняли, что они представляются пытливому уму Константина Бу чем-то вроде лабораторных животных.
Добавляя различные экстракты из первоградских растений, биоинженер неспешно изучал действия тех или иных препаратов на человека. Растения населяли потерянный земной рай еще до появления в нем человека. Неудивительно, что ученый, никогда не видевший родной планеты, верил в то, что отпрыски сохранили в себе силу Земли, ее магию. Если бы кто-нибудь из работников оранжереи нечаянно подсмотрел за Константином сейчас, он бы изумился, застав мрачного биолога весело напевающим какую-то бестолковую мелодию. Этот человек выглядел счастливым, до жути… Эксперимент, проведенный над За-ибом и Дупом, завершился успешно, без всяких оговорок. Главный агроном наконец получил инструмент для достижения своей цели.
Непрочное соединение экстракта вазоратума и дистиллята плесневидной агавы вызывало у принимавших стойкую физическую зависимость, а на пике своего действия ввергало человека в гипнотический транс, повышая внушаемость. Первыми рабами зелья, которых биоинженер подсадил на свои «травки», были, естественно, двое неумных стражников. После того как десятник по приказанию Константина Бу выкрал в Канцелярии охранителей маршруты патрулирования всего сектора, ему осталось планомерно реализовывать задуманное. Конечно, это было не так просто. Необходимо было определиться со списком тех, кто мог быть полезен главному агроному в достижении цели. Затем подготовить «волшебный» раствор, который сохранял свои свойства буквально пять минут, после чего нестойкое соединение выпадало в виде осадка нескольких солей. И, самое главное, после принятия наркотика «мишень» должна подвергнуться внушению относительно выполнения программы, задаваемой Константином.

Шестнадцатый эпизод. Взросление Лизы
Девочка знала о том, что ее должны встретить, она понимала и то, что ее ждут, но все равно было страшно. По слухам, шепотом пересказываемым детьми из высокосословных семей, окраины секторов кишели злобными голодранцами, возле мусорных отвалов на людей иногда нападали углобоки… В конце концов, Лиза Руднак была просто домашним ребенком, любимицей родителей, которой суждена счастливая жизнь, если бы не эта застопоренность, если бы не Голос.
Впервые Глас прозвучал у нее в голове, когда дочери пана-управителя исполнилось одиннадцать лет. То, что услышала Лиза, явно не было бездумным щебетанием хозяек мультисемей, опасным шипением кукол-смертопроказниц, не было угрозами чуждых охранителей или жутким шепотом колдунов-углобоков. Голос являл себя изредка, в основном на улицах, когда могло показаться, что говорит кто-то из реальных жителей Первограда. При этом короткие фразы имели характер дружеских советов или замечаний, необходимых применительно к данной той или иной ситуации. Говорящий, очевидно, желал добра девочке. Маленькая Руднак с любопытством вглядывалась в толпу, пытаясь углядеть человека, тайно беседующего с высокопоставленным дитем, но тщетно. До того как Лиза поняла, кто же этот Голос на самом деле, она стала называть его Советник Не-Тут.
Постепенно маленькая Руднак научилась сама обращаться к Гласу, который и дал разъяснения относительно ее состояния.
– Мало рождается детей, способных, как ты, улавливать неясные звуки, потоки мыслей, события будущего. Ты родилась в семье, знакомство с которой уже почитается за честь, и ты знаешь, что такое относиться к избранным. Твой природный дар – это та же избранность, только иного характера. Люди всегда недолюбливали таких, как ты, и поэтому тебе лучше не говорить о твоих беседах со мной даже родителям, – наставлял Голос.
– Даже няне-кастрату Ли-ий? – шепотом спрашивала она.
– Даже ему, – доброжелательно, но строго отвечал Советник.
Не будь Голоса, Лиза все равно подрастала бы очень наблюдательным и не по годам развитым ребенком. Через какое-то время она заметила, что, общаясь с ней, отец и мать изменили свое поведение. Иногда это выражалось в каком-то излишне исступленном проявлении родительской любви, а иногда и Григориадис, и Стефания будто сжимались, ожидая удара, когда к ним подбегала дочь. Очевидно, Не-Тут терпеливо ожидал вопросов своей наперсницы, потому что он ничуть не удивился Лизиным вопросам.
– А почему мои папа и мама стали как-то по-другому вести себя? А они не перестали меня любить? А они не знают, что ты здесь?
Советник для беседы выбрал сонные часы. Повторяясь, он долго рассказывал Лизе об отличии девочки и подобных ей от большинства других людей. И наконец, сообщил о том, что в первоградском мире подобное отличие считается заболеванием, вызванным темными силами, а сами дети – отвергнутыми Всеблагим. Глас отметил, что сам он называет таких ребят застывшими, и если это и аномалия, то не самая плохая: все те, кто остановился в своем физическом развитии, получают возможности бесконечного роста ментальных способностей. Не-Тут, ободряя Лизу, сказал, что раскрытие новых способностей у нее еще впереди. Он объяснил, что помогает всем детям, подобным первенцу семьи Руднак, несущим на себе печать застывания, и в ближайшее время окажет содействие и новой застывшей. Пятнадцатилетняя девочка в двенадцатилетнем теле стремительно взрослела. Когда пришло понимание, Лиза рыдала в подушку четверть часа, после чего спросила:
– И что мне делать? Ты же не бросишь меня?
– Не брошу. Но главное, ты не одна такая. Я уже говорил об этом. Существуют застывшие, которым около сотни лет, но они по-прежнему внешне остаются детьми. Родственники застопоренных быстро забывают про них, полагая, что, выгнав их умирать на окраины секторов, они откупаются от Неблагого. Так, вместе с болью и предательством застывшие получают свободу, которой, пожалуй, нет ни у кого в Первограде.
Далее Советник разъяснил, что в день, когда ее отвергнет семья и другие последователи Всеблагого, она будет отвезена на границу секторов, где, согласно верованиям первоградцев, детей подбирает Сатана и они навсегда исчезают из этого мира. Как только сопровождающие покинут окраинный район, к ней выйдет новая семья – такие же застывшие.
…Итак, маленькая Руднак брела по окраинному кварталу. За спиной она услышала мягкое шуршание – это удалялся перевозчик. Лиза, не оборачиваясь, шла дальше. Страх перемежался с любопытством, раньше она и предположить не могла, что окажется в таком месте. К удивлению изгнанницы, на мусорных участках царила идеальная или близкая к этому чистота. Отходы, в зависимости от материалов, находились в разных брикетах, которые, в свою очередь, громоздились в подобие стен высотой в пять человек. Девочка не совсем понимала, куда шла, но Не-Тут мягко посоветовал ей: «Ты просто иди и обязательно выйдешь к своим». Лиза испытывала некоторые сомнения относительно уверенности Советника, однако с удивлением заметила, что двигается в пограничной части сектора, так, словно по дороге уже кто-то проводил ее.
Томительный путь на деле занял не слишком много времени. Вскоре Руднак подошла к небольшому строению, над входной дверью которого выцветшими буквами было написано: «Лаборатория пластификатов № 3». Невзрачная хибара практически сливалась с ползущими вверх мусорными брикетами. Со стенами из отходов сливались и дети, наблюдавшие без движения, как Лиза подходит к лаборатории. Она и не сразу заметила пять человек: троих мальчишек и двоих девочек, возраста одиннадцати-двенадцати лет, одетых в типичные для окраинных кварталов лохмотья всех оттенков серого. Очевидно, это и были «свои», о которых предупреждал ее Не-Тут.
– Здравствуй, Лиза! – жизнерадостно приветствовала ее девочка с выбивающимися из-под капюшона черными локонами.
– Мы такие же застывшие, как и ты. Не переживай и не бойся, мы друзья, – продолжил конопатый мальчик.
– Это Сара Джи, – он махнул в сторону черноволосой, – я – Иван Сарок. С нами Лили Иглунд, Филипп Рю и Баду Гразон. Пошли с нами.
Крупный, чернявый Баду толкнул дверь хибары, и они вошли внутрь. У порога сидел пожилой мужчина, который улыбался, глядя в пустоту, и бормотал что-то нечленораздельное. В помещении действительно перерабатывался пластик. Вся компания прошла мимо оборудования в подсобную комнату. Иван открыл шкаф с инструментами и деталями непонятного назначения. Мальчик надавил на уродливый вентиль, и задняя стенка вместе с полками отъехала внутрь.
– Это один из наших домов. – Сара обвела рукой просторный холл бежевых оттенков.

Глава четвертая. Беды начинаются

Семнадцатый эпизод. Другая жизнь Ныра
«Не всегда понимаешь, чего стоит твоя жизнь. Можно ли назвать тот набор решений действительной свободой. Что я хотел до того, как оказался здесь: просто убежать в другой сектор и присоединиться к другой голытьбе на других окраинах. А что теперь?»
Вопросы, которые задавал себе Ныр, имели скорее риторический характер. Сам он прекрасно отдавал себе отчет в том, что даже время рассуждать, обдумывать и, огороди, Всеблагой, мечтать появилось у него в Тсарстве углобоков. Более того, способности изгоя гражданских секторов что-либо делать своими руками с минимумом точных инструментов были оценены здесь без оглядки на его нижайший сословный уровень – несемейный житель мусорных кварталов, голытьба одним словом. В его распоряжении оказалась целая мастерская, созданная здесь еще в период благополучия для бесперебойной работы сервисных служб. Вот и сейчас, проводя металловаром сложную линию, намертво связывающую две замысловатые балки, Ныр испытывал нечто вроде вдохновения, радуясь и пугаясь этого чувства.
Естественно, что углобоки так себя не именовали. Более того, самоназвание людей, обитающих на Дне, – Девы истинного мира, или онойяны, в чем-то больше соответствовало реалиям. Онойяны были женщины! Все! И затесавшиеся беглецы или пленники-мужчины из Верхнего мира только подчеркивали это. Причем, с точки зрения Ныра, истинность нижнего мира – Донного тсарства – более соотносилась с реальностью именно с точки зрения Всеблагого начала. Онойяны не приговаривали людей к смертной казни, только чтобы получить их плоть, они не выстраивали потомственных иерархий, обрекая одних на вечное прозябание в мусорных кварталах, а других на исступленное подтверждение личностного статуса.
Социальные отношения в Истинном мире имели четко выраженное анархическое начало – все жители дна формировали подобие мультисемей гражданских секторов, однако без постоянного вожака, и назывались они ареалами. Никто из онойян не был закреплен пожизненно к своему ареалу, каждая из участниц одного из таких мини-сообществ вполне могла найти больше общего с составом другого ареала и поменять место жительства. Подобная вольность на первых порах удивляла Ныра, но вскоре беглец понял, что мультисемьи обитательниц Дна вполне согласованно управлялись всем коллективом. Несколько ареалов на правах самостоятельных общин входили в тот или иной донный уровень, где решались более сложные вопросы.
Глобальные задачи Донного тсарства решались Теократическим советом во главе с Епископом Истинной церкви Всеблагого, которым на этот момент являлась Орландина Истомухан II. Касательно религиозных аспектов, Епископ наблюдала за верностью пути к Всеблагому, который предусматривал служение ареалу и Истинному миру, доброту к поверженным и слабым, заботу о мире Первограда и ежедневное пятикратное моление. С точки зрения мирских забот донный клир заботился о техническом сохранении участков-ареалов в Первограде, реализации вседонных проектов и обеспечении доступа всех жительниц Тсарства к имеющимся возможностям.
Люди из Верхнего мира (это были представители мужской половины), погрязшие во грехах и ереси, попадали к онойянам достаточно часто. Впадшим в безумие из-за трусости, тем, кто отказывался стать частью ареала, из-за тупой агрессивности или охранителям была уготовлена одна дорога: трансформация в мясно-растения. Остальные выходцы секторов прикреплялись к ареалам, сначала как пленники со свободой передвижения, а затем как полноправные сородичи. Очевидно, таких было не много, потому что в «своем» ареале Ныр видел только уборщика мясоростов.
Для себя Ныр решил, что его схождение в Тсарство онойян в общем-то удача. Однако пока он не мог уяснить очень важный вопрос: каким образом женщины занимаются любовью? Он видел маленьких онойянок, но не понимал самого простого: кто зачинает и рожает этих детей? Пока он довольствовался осторожными умозаключениями, предполагая, что вскоре сможет выяснить это.

Восемнадцатый эпизод. Скромные радости Владыки Иро
Старейшина (или Владыка) был действительно стар. Он не выглядел дряхлым стариком, но производил впечатление уставшего человека, зримо воплощающего миф о Сизифе. Но сейчас его лицо, исчерченное глубокими морщинами, придающими Старейшине властное и жестокое выражение, было умиротворенным. Натогиносубан Иро получал необходимые ему эндорфины. В затылок одному из правителей сектора были вживлены электроканюли, а к ним были подсоединены тонкие, словно капилляры, микрошланги, берущие свое начало из таких же соединений на затылке другого участника этого процесса – жены старого властителя, Хлои Иро.
Все происходило по установленным правилам. Хлои совокуплялась с постоянным фамильным услужителем. Это был молодой человек, которого выкупили у смертопроказниц, – ничтожный обитатель мусорных кварталов. Теперь единственные обязанности слуги заключались в том, чтобы максимально удовлетворять жену Старейшины для того, чтобы она в полной мере смогла передать избыток эндорфинов своему единственному мужу. Услужитель, как и заведено, был ослеплен, но это не мешало выполнять ему свои обязанности.
– Давай, вжаль, еще! Так! – выдыхала Хлои, цепко впиваясь ногтями в спину мужчины.
– Аыр-р-р-р! – нечленораздельно мычал фамильный раб, стараясь заслужить милость высокородного семейства.
Нежная кожа рыжеволосой красавицы (в свое время она тоже была выкуплена у кровожадных девок) покрылась красными пятнами, веснушки на щеках скрыл яркий румянец, глаза словно наполнились слезами. Натогиносубан Иро ощутил поток незамутненной радости, когда личный вычислитель передал запрос о связи. Переключив звук на слуховой интрамодуль, чтобы не отвлекать жену и не обременять ее лишними знаниями, Старейшина ответил.
– Великий патриарх, говорит Первый брат Ассасината, Эквин-один. Было несколько запросов по первоградской сети в отношении нуклеарных установок.
– Кто?
– Члены семьи Елены ПР – Константин Бу и Джон Изопфенофф. Выходили из разных терминалов. Фактов, подтверждающих общий заговор, не получено.
– Странно. А Жуанзубан Хо?
– Его активность в информационных модулях не зафиксирована.
– Не спускайте с них глаз. Поставьте задание вашим людям среди охранителей, чтобы отслеживали и сообщали вам о всех перемещениях Хо. Информируйте меня по мере поступления новых сведений. Ничего не предпринимайте! Пока не предпринимайте. Все.
– Будет исполнено, Великий патриарх.
Натогиносубан несколько расстроился из-за того, что не в полной мере насладился эндорфиновой волной.
– Попробуйте еще раз, – обратился он к единственной супруге.
– Да, мой прекраснейший, – Зои улыбнулась мужу и легко укусила слепого услужителя за ухо. Как хорошо обученный ручной зверек, он понял, чего от него ждут…
«Да, в гипофизарной блокаде есть свои неудобства», – рассеянно подумал Натогиносубан Иро.
Все двенадцать Старейшин четырех зон Первограда находились в таком же положении. Когда совет решал, что ребенок вправе унаследовать пост, ему к совершеннолетию надстраивали искусственно выращенную дополнительную кору головного мозга. Подобная манипуляция расширяла возможности Старейшин. В частности, они обретали полное видение систем жизнеобеспечения мегастанции, интуитивно могли фиксировать сбои в работе механизмов и ментально контактировать со Старейшинами других секторов. Однако экзокортекс фактически редуцировал выработку гипофизом бета-эндорфина, в котором властители, работающие фактически без отдыха, нуждались больше других граждан космического города. Наилучшим выходом для этого уже долгое время оставался импорт родственных эндорфинов – ритуал, заповеданный пророками Всеблагого.

Девятнадцатый эпизод. Неприятности Го
Охранитель посмотрел на ребенка, заступившего ему дорогу с некоторым удивлением. Никто не смеет так вести себя со стражниками. Однако настырный мальчишка, не дав опомниться Недобурею Го, уже два дня вспоминающего свою встречу с Угой, затараторил:
– Уважаемый охранитель, все мои родители увезены на работу в другую часть сектора, я один присматриваю за домом. Сейчас перед нашим жилищем дерется голытьба, не из местных, очень страшно. Помогите мне войти в дом.
Го сначала неодобрительно посмотрел на двенадцатилетнего заморыша, но затем плотоядно улыбнулся.
– Конечно, я отведу тебя домой. Ничего не бойся. Как тебя зовут? Ты голодный?
– Да, уважаемый. Спасибо, уважаемый. А кличут меня Уно.
Недобурей, задумчиво глядя на семенившего впереди него мальчишку, не заметил, как они подошли к ветхому блоку, примыкавшему к Мусорному кварталу.
– Наверное, убежали, – сказал мальчик, оглядев пустой двор. – Но они могут толкаться внутри блока. Вы не подымитесь со мной, глубокоуважаемый страж?
– Конечно! – Взводный охранителей сглотнул и двинулся вслед за маленьким голодранцем…
…Недобурей Го попытался сфокусировать взгляд на низких фигурках, стоящих перед ним, однако сразу у него не получилось. В голове гудело так, словно он выпил отвратной дурняковки, а тело было неподатливо и болело так, как будто его обработал патруль коллег-стражей. Наконец ему удалось достаточно четко разглядеть сумрачное помещение, в котором обычно жили представители голодранских сословий. Двухъярусные лежаки для мужчин с рундуками у изголовья, все барахло окраинца за все его жизнь вполне помещалось в такой сундук. Вход в крошечную, но отдельную спальню жены. Такой же компактный детский отсек. Посредине длинный стол на все случаи жизни. На стене бережно расправленный гибкий видеотранслятор, очевидно не новый, сморщенный, как кожа древнего старика. У длинного стола вдоль мужской части стояли трое детей одинакового возраста – белокурая девочка, чернявый крепыш и его недавний знакомый, Уно.
Охранитель попытался встать, но тут же свалился навзничь, поняв, что он стреножен металлопластиковым тросом, каким обычно связывали приговоренных к снятию плоти. Это не придало оптимизма Недобурею Го, но он, собрав остатки воли, начал с угроз.
– Ах вы, голодранские выродки, сраный прикорм углобоков, да вы знаете…
– Знаем, – прервала его белокурая нищебродка, подошла ближе и, присев на корточки, поднесла к его глазу почти невидимый в сумерках карбоновый стилет. – Если ты еще раз откроешь свою пасть без моего приказа, клянусь небом Всеблагого и космосом Неблагого, я вырежу тебе глаз!
Только когда страж разглядел трущобного ангела ближе, он понял, что ошибался. Девчонка выглядела как играющая в голытьбу дочь какого-нибудь пана-управителя. В ее глазах не было ни сожаления, ни любопытства. Страшный ребенок смотрел на взводного так же, как сам он иногда рассматривал приговоренных на мясо, с ясным пониманием того, что ожидает этого человека в течение следующих минут.
– Деточка, клянусь! Уно, я же хотел тебе помочь, вспомни!..
– Я предупреждала. – Белокурая коснулась острием верхнего края глазницы так, чтобы тонкое лезвие, на миллиметр проткнув веко, скользнуло над верхней частью глаза, не повредив его. Кровь из неглубокой раны тем не менее залила глаз Недобурея, а здоровый глаз, кажется, самостоятельно решил выскочить из орбиты.
– А-а-а! Я молчу, госпожа! Не убивай!
– Надеюсь, что так и будет. Смотри внимательно.
Она кивнула чернявому, который ловко развернул гибкий вычислитель так, чтобы зрячий глаз пленника мог видеть мелькающие изображения. Охранителю стало еще хуже. На гибком экране он увидел одну из многих кульминаций его последней встречи с Угой. Высокородная девица почти участливо рассматривала сломленного Го.
– По-моему, когда есть очевидные доказательства такого преступления, казнь неминуема. Насколько мне известно, сначала тебя оскопят, а только затем срежут твою гнусную плоть с костей, с живого. Так вот, мы ничего не обсуждаем, просто слушай и запоминай…

Двадцатый эпизод. Предчувствие Жуанзубана Хо
Переодеваться он не стал, его внешность даже в перенаселенном космическом городе выдавала с потрохами, а должность одного из энергетиков с высочайшей степенью допуска позволяла осуществлять задуманное вполне легально. Жуанзубан Хо потратил несколько часов для того, чтобы дойти к Восточному двигателю пешком. Он не стал брать электрический мобиль-самокат, а, проверяя свои чувства, дошел до нуклеарной установки пешим ходом. Интуиция не обманывала: в секторе и, более того, вокруг себя бывший ассасин чувствовал мускусный аромат чьей-то тревоги и пока еще неведомой опасности. Когда охранители, вежливо кивая ему, рефлекторно сжимая шокер или поглаживая дубинку, когда патрули переглядывались, замечая высокопоставленного энергетика, когда старосты окраинных кварталов что-то шептали своим помощникам, пряча глаза в сторону, Хо уже больше задумывался о грядущем: очевидно, все пойдет не так, как он планировал в самом начале.
Чтобы отвлечься, энергетик вспомнил последнюю очередность у Елены ПР. Жуанзубан всегда получал словно инъекцию радости, вспоминая нечастые встречи с женой. Так же, как и с ощущением невидимой угрозы, он ниоткуда знал, что прекрасная женщина, если бы ей пришлось выбирать одного мужа, наверняка предпочла бы его. Это льстило смиренному консультанту Владык и делало нелепым замеченные тревожные признаки, которые он якобы читал в окружающих. Хо вспомнил и о другом, ему показалось, что Елена хотела рассказать о чем-то, впрочем, как и Жу стремился поделиться с женой мыслями, касающимися Primourbem.
Как и предполагал знатный энергетик, двигатель Востока был в норме. Доступ к нему был заблокирован от посторонних, а скрытый коммутатор связи с капитанским мостиком находился в рабочем состоянии. Дополнительно осмотрев коммуникации и зафиксировав в своем вычислителе показания датчиков, Хо осторожно покинул Восточный нуклеар. И вот, наконец, опасность резанула его, словно затупленный керамитовый тесак, – параллельно с ним, по другой стороне улицы в том же направлении, но держась чуть поодаль, разболтанной походкой шел молодой работяга, судя по униформе, из сборщиков конструкций. Он скользил взглядом по всем бредущим, разглядывая всех и никого. Очевидно, в силу возраста этот человек не удосужился изменить движения при ходьбе, возможно, позабыл об этом. Так мог идти пьяный мусорщик или, что более вероятно, брат Ассасината!
«Мне нужно одновременно искать союзников потому, что враги скоро явят себя, и разбираться с техническими деталями моего плана, по-другому не получится», – задумчиво подытожил Жуанзубан.
Весь обратный путь инженер-энергетик размышлял о непосильной задаче, которую ему предстояло разрешить. Но сделать это было необходимо, а свое участие Хо воспринимал как миссию или определенного рода служение не столько Первограду, сколько всем известным и неизвестным ему людям, которые, возможно, и остались только на гигантской станции. Такой подход не оставлял выбора: Жу должен был снять город с орбиты и направить его в сторону Луны.
Около трех земных месяцев назад ведущий энергетик сектора понял, что Первоград ожидает инфраструктурный коллапс. Сначала эта мысль возникла как предположение, а затем, после месяца ревизии всех систем жизнеобеспечения и конкретных расчетов, стало очевидно, что бесперебойная жизнь мегастанции в лучшем случае продлится около года. Решение о том, как предотвратить коллапс и гибель межпланетного поселения, вырисовывалось без каких-либо альтернатив. О посадке на Землю столь гигантского объекта не могло быть и речи, а посадочные модули отсутствовали. Если Primourbem по-прежнему будет двигаться на орбите, то упадок станции неминуем, а население, столкнувшись с проблемами дефицита ресурсов, станет неуправляемым, ввергнув общество в хаос.
В этих условиях путь к естественному спутнику Земли, несмотря на авантюрность, виделся единственной надеждой на спасение. По расчетам Жуанзубана, топлива для нуклеаров должно было хватить для того, чтобы, перешагнув вторую космическую скорость, покорить расстояние в неполные четыре сотни тысяч километров до расчетной точки в перигелии и затормозить при посадке на Луну. Инженеру-энергетику было известно, что на мертвой планете существовала огромная база, созданная для дальнейшего освоения Солнечной системы. Когда грянул кризис, предваряющий Век мглы, дежурная смена покинула объект. Тем не менее добросовестные вахтовики законсервировали лунное сооружение, и мощности для добычи и производства топлива, и геологические роботы для освоения недр, и жилые модули, и космические верфи должны были сохраниться в рабочем состоянии.
Реализация подобной затеи с технической стороны если и выглядела пугающе глобальной, но исчислялась как разрешимая. Гораздо сложнее было вычислить тех первоградских игроков, которые будут способствовать или, наоборот, противодействовать замыслу Хо, и рассчитать траектории движения будущих врагов и союзников. Задачу осложняло и то, что грядущую катастрофу не предвещали никакие видимые признаки, гадатели молчали, а Владыки день за днем старательно укрепляли свое могущество.
То, что он заметил уши Ассасината, говорило о подозрениях Старейшин в отношении его действий. Тем не менее если бы властители заподозрили угрозу, они вряд ли позволили инженеру-энергетику так спокойно бродить по сектору. Попытаться рассказать открывшуюся истину Старейшинам означало замедлить сроки отрыва от орбиты, и это в лучшем случае, в худшем – медленное снятие плоти с живого Хо за заговор против власти. Нет, со Старейшинами необходимо говорить только тогда, когда Primourbem начнет свое путешествие.
«Договориться со стражами и панами-управляющими на первых порах вряд ли удастся, однако затем им можно предлагать расширение власти на Луне. Остаются энергетики, среди которых можно найти помощников, готовых заниматься техническими вопросами, но не интригами и уж тем более боевыми действиями. Можно заручиться поддержкой некоторых профессиональных уний среди голытьбы. Кроме этого, стоит поговорить с рыжими проказницами, но доверять им окончательно не стоит».
Занятый такими размышлениями, Жуанзубан не заметил, как дошел до Энергетического блока.

Двадцать первый эпизод. Совещание на Востоке
Натогиносубан Иро оглядел пару других Старейшин Восточного сектора. Сейчас ему придется оправдываться, а это честолюбивый Владыка ненавидел.
– Разве наш смиренный консультант по энергетике перестал заслуживать доверия, угрожает нам или хочет уничтожить город? Ведь это же ваш питомец, любезный Иро, – спросил дряхлый Гороман Зунолай.
– Да, любезный Зунолай, Жуанзубан Хо мой питомец. Однако в определенной области он может неправильно трактовать служение Первограду…
– А что это за область, из-за которой поднят весь Ассасинат, любезный Иро? – продолжил ковырять уже другой Старейшина, Дорногай Асупх.
«Чтоб ты сдох в донной яме Неблагого!» – от всей души пожелал ему Натогиносубан. Однако, доброжелательно улыбнувшись, ответил:
– Он интересуется ядерными установками всех секторов, любезнейшие соправители.
– Как?! – в едином порыве вскричали Гороман и Дорногай. – Его надо немедленно задержать и допросить с пристрастием!
Иро понял, что не стоит пускаться в объяснения или доказывать необходимость временно оставить инженера-энергетика на свободе для слежки за его действиями и контактами. И тот и другой Владыки были очень стары, глупы и подозрительны. Без должных оснований они могли заподозрить Натогиносубана в попытке найти себе более лояльных молодых коллег.
– Я уже поручил Старшему брату Ассасината, конкретно Гро-пять, задержать и доставить Жуанзубана Хо в канцелярию для выяснения всех обстоятельств. Полагаю, Владык Севера, Запада и Юга пока информировать не стоит, мы не знаем всех деталей.
«Хоть в этом они согласились со мной», – больше с досадой, чем с удовлетворением отметил про себя Иро.

Глава пятая. Обычная жизнь

Двадцать второй эпизод. Советники Константина Бу
Константин Бу неспешно обходил оранжерею № 17 придонного уровня. Не то чтобы у него не было других дел, но растения успокаивали этого замкнутого человека и давали возможность продумать ответы на любые (или почти любые) вопросы. А думал главный агроном о том, что замысел свой осуществить ему будет крайне трудно, даже используя тайное оружие, придуманное им специально для этого случая.
Четвертый муж Елены действительно решился взяться за весьма амбициозную задачу: вернуться на родную планету, направив космический город к Земле. Как полагал Бу, ему удастся организовать посадку, включив нуклеары на полную мощность при торможении, и посадить мегастанцию в безлюдном месте. К тому времени у Константина было много советников, с которыми он обсуждал эту затею. Все участники дискуссий сходились в одном: Первоград находится на пороге хаоса. В нем сгинут люди и, прежде всего, растения. Главный агроном Востока, выслушав мнение своих собеседников, пришел к выводу о том, что Primourbem необходимо вернуть на планету. Мнения о том, как это осуществить, расходились в деталях, однако в целом советники Константина утверждали: надо приземляться.
Обычно биоинженер разговаривал с невоздержанным в суждениях Придонным Вазоратумом, фонтанирующим идеями. К нему он спускался, пренебрегая опасностью, на придонный уровень, склоняя к переезду в оранжереи Восточного сектора. Рассудительная и флегматичная Томатная Агава из Четвертой оранжереи деликатно и рационально приземляла подобные идеи, а несколько истеричная Гигантская Росянка из Семнадцатой оранжереи выдавала неплохие форсайты. Иногда к этим встречам присоединялись экстремистски настроенный Бритволистый Вьюн и Харкающий Паслен – абсолютный социопат, но при этом существо выдающегося интеллекта. Коллегиально друзья Бу сформировали общее мнение: Старейшины утаивают катастрофическое положение мегастанции, Владыки не заинтересованы в переменах из-за боязни потерять власть, в силу этого они не распространяются относительно возможностей приземления космического города.

Двадцать третий эпизод. Побег Жуанзубана Хо
Жуанзубан Хо весело поприветствовал сословных энергетиков и простых работяг, а затем вошел в свой отсек. Отдельное помещение было своеобразным даром ему как личному консультанту Старейшин по вопросам энергетики. Обстановка располагала к интеллектуальной деятельности. Огромный антикварный стол начала XXI века из палисандра давал возможность и неспешно записывать мысли, и читать карты моментального сканирования Первограда скрытокамерами. С правой стороны от двери-переборки располагалась преклонного возраста библиотека из натурального дуба, словно вросшая в потолок, наполненная множеством бумажных книг, невероятно редких и одновременно бесполезных: немногие, как инженер-энергетик, любили архаичное чтение. В остальном кабинет Хо не отличался от других отсеков высокосословного люда: углепластиковая мебель, вычислители, смотровой флекс-экран, наглядно демонстрирующий ничтожность человека перед холодным пространством, которое плавно утекало в Вечность.
Жуанзубан с грустью оглядел кабинет, словно подпитывающий его энергией. События начинали развиваться несколько быстрее, чем он рассчитывал, но тем не менее предсказуемо.
«Если этим заняты убийцы-ищейки, то Старейшины, естественно, в курсе. Однако все или кто-то один? Разнюхал, скорее всего, Натогиносубан Иро. Но если ассасины работали для него, шанс на то, что патриарх скроет личную осведомленность на длительный срок от других Владык, ничтожен. Иро слишком умен. Он поймет, что шила в мешке не утаишь, а старики Зунолай и Асупх могут формально обвинить его в сокрытии информации, предназначенной для всех Старейшин. Похоже, я не отделаюсь слежкой!» – Легким, пружинящим шагом, не соответствующим размерам его тела, Хо подошел к огромному экрану основного вычислителя и скомандовал: «Изображения скрытокамер».
Дальше все стало ясно. В рабочем атриуме толпились вроде бы работники энергетических коммуникаций, но выглядели они слишком фальшиво – здоровые, сытые морды, такие бывают у охранителей. У входа в Энергетический блок стоял человек в строительном комбинезоне, не столь внушительных размеров, который неспешно прохаживался вдоль фронтальной переборки. Раз-два-три – в одну сторону, и раз-два-три – в другую. Жуанзубан без труда узнал походку воспитанника Ассасината. Делая любой шаг, мнимый «строитель» был готов сокрушить любого, кто выйдет из этих отсеков. От общего зала по коридору к его кабинету уверенно ступали брат-ассасин Гро-пять, возглавлявший мероприятие, и еще один неприметный человек, очевидно, брат-два.
К этому, вероятно, уже бывший смиренный консультант Старейшин по вопросам энергетики был готов. Открыв потайной сейф, он задал программу уничтожения содержимого: «Перероют все и наверняка найдут». Затем инженер-энергетик обернул персональный вычислитель на предплечье и закрыл рукавом. Еще раз оглядев кабинет, Жуанзубан Хо резко подпрыгнул вверх на трехметровую высоту и исчез в потолке. Ткань-призрак скрывала вход в техническую шахту одного из множества вспомогательных тоннелей, составляющих лабиринты Первограда. С этого момента он стал изгоем, объектом розыска Ассасината и Канцелярии охранителей.

Двадцать четвертый эпизод. Контратака Изопфеноффа
Джон Изопфенофф шагал нарочито бодро так, как иногда ходят пожилые мужчины, увидев привлекательную женщину. Они, полагая, что скрывают свои немощи, на самом деле лишь подчеркивают свой возраст и ограниченность в физических возможностях. Со стороны горожане видели бодрящегося старичка, который, очевидно пройдя сотню метров, опять скрючится, двигаясь к завершению жизненного пути. Вряд ли кто-нибудь из видевших нелепого человека, нарочито усиленно двигавшего свое изношенное тело, смог представить, что Изопфенофф за день проходит десяток километров по первоградским лабиринтам, что, посещая окраинцев, он с видимым удовольствием участвует в поединках с молодыми соперниками, дружеских, но от этого не ставших менее жесткими. И самое главное, Джона когда-то научили убивать, и этот навык он старался не позабыть.
Надзиратель электросетей Востока спешно шествовал к южной границе. Попытка войти в капитанскую рубку над Центральным нуклеаром не удалась. Уже подходя к центру мегастанции, Джон обратил внимание на избыточное количество охранительных патрулей в этом районе. Кроме них, в толпе сновали цепные псы Старейшин, одетые, как у них заведено, простыми работягами.
«Как иронично!» – Изопфенофф скривил губы в усмешке. Но в душе он не ощутил никакой радости, подумав про себя, что в его возрасте слишком быстрые перемены начинают раздражать. Но старый энергетик знал, что Адам Ройцеховск требует неукоснительного выполнения тех заданий, которые он сам считал архиважными. Необходимость спасения планеты даже от маловероятного, но необратимого ущерба, который могла нанести «посадка» мегастанции на Землю, была очевидна. Кроме этого, все работающие на «Адам Энерджи» знали: подвиг во имя корпорации оплачивается по очень высокому тарифу. Жив был создатель Первограда или нет, соглядатай космического города имел весомый пенсионный счет в «Аум Банке», зарезервированный в виде своеобразной корзины драгоценных и редкоземельных металлов. Ну а пожить Джон Изопфенофф намеревался еще лет пятьдесят-семьдесят. Конечно, здоровье не покупается ни за какие деньги – если имеются средства, оно монтируется заново.
Но спасение родной планеты откладывалось на некоторое время. Когда надзиратель электросетей обнаружил схожую картину и на южных границах, он понял, что время на реализацию задуманного необходимо пересмотреть. Тоннель, выстроенный специально на границе секторов для резервного обеспечения Центральной силовой установки, находился под плотным надзором сил правопорядка и Ассасината.
«Что могло привлечь Старейшин к ядерным машинам? Текущее обслуживание нуклеаров происходит по команде главных вычислителей. Про атомные двигатели вспоминают раз в десять лет. Очевидно, что, если усиление режима не будет снято, мне потребуется иная тактика и помощники». Старик недовольно сдвинул брови.
Затем Изопфенофф по-мальчишески перескочил коммуникации, которые в окраинных районах были выведены наружу, и углубился в мусорные кварталы.
«По крайней мере, одно дело сегодня необходимо закончить!»
Джон не сейчас заметил, что за ним вот уже несколько дней подряд следит его сородственник Адубгарат Фаддей. Что взбрело в голову шаловатому мальчишке, он и не пытался предположить: слишком был занят последнее время. Теперь же суету бестолкового энергетика необходимо прекратить, чтобы пятый муж его жены не стал тем чертиком из табакерки, который в самый неподходящий момент спутает все планы. Впрочем, относительно сына пана-управителя у Изопфеноффа родились некоторые конструктивные мысли, и теперь Адубгарат плутал по неизвестным ему мусорным закоулкам, ведомый к своей судьбе.
…Фаддей, как ему представлялось, осторожно и бесшумно двигался среди аккуратных стен из прессованного мусора, блуждая в воспоминаниях. Когда его, только что вышедшего из школы первых сословий, отец выдал за Елену ПР, Адубгарат был не то чтобы поглощен счастьем, но даже и погребен под ним. Воспитываясь и находясь большую часть времени в учебном первосословнике, расположенном в квартале Владык, он мог наблюдать множество первых жен, гуляющих в центре района. Уже тогда младший Фаддей наблюдал за одной из блистательных молодых дам, прогуливающихся вдоль рукотворного озерка. Если бы кто-нибудь тогда сказал ему, что он будет поженен на этой красавице, мальчик бы обиделся на злую шутку.
В День восшествия Господа на троне своем, который праздновался в максимальной земной удаленности от Солнца, Елена всегда избиралась одной из жен-порфироносиц. Уже будучи членом семьи, Адубгарат с замиранием сердца выглядывал из толпы, наблюдая за тем, как его прекрасная владетельница вся в белом с золотым шитьем несла багряницу Всеблагого во Храм. Он, как все тот же влюбленный недотепа-ученик, рассматривал Елену, то считая часы до очередности, то ревниво вглядывался в скопившийся народ: на кого больше смотрят люди? Конечно, на нее!
Единственное, что омрачало радость семейной жизни, – это присутствие первого мужа, Джона, мать его, Изопфеноффа. В последнее время сын пана-управителя как-то особенно остро начал сознавать несовершенство этого мира. Он даже начал ходить на служения Всеблагому в Храме, к чему ранее относился с сарказмом, характерным для выходцев из знатных фамилий. Адубгарат стал задумываться о теперешнем положении мультисемьи Елены ПР и, не сразу, пришел к выводу, что кем-то из мужей овладел Неблагой. Не будучи в состоянии объяснить, почему он так решил, младший Фаддей увидел именно в старике-энергетике бесовское наваждение.
Молодой человек шагал, энергично размахивая руками, и представлял: вот он выследил Джона, принимающего участие в сатанинской мессе, вот его обрекут на срезание плоти, когда неожиданно запнулся, растянулся во всю длину перед грудой старых карбопластовых деталей и почему-то заметил как-то по-детски: «Ого! Стена между секторами. Я здесь никогда не бывал!»

Двадцать пятый эпизод. Память города
Когда Адам Ройцеховск еще грезил о Primourbem, он думал не столько о техническом исполнении космического города для человека-странника, сколько о соответствии мегастанции истинному предназначению, возможности существования без земной благодати. Для того чтобы Первоград смог жить в безжизненных условиях вне зависимости от происходящего в людском мире, президент «Адам Энерджи» задумал и воплотил в реальность главное – он наделил Primourbem самосознанием. Нет, речь не шла о гигантских вычислителях, замкнутых в единую городскую сеть, – это был естественный атрибут такого объекта. В рамках проекта «Тэта-соул», известного лишь незначительному кругу ответственных исполнителей, в космический город вдохнули жизнь.
Исключительно для Первограда была разработана концепция ганглиозных квантованных станционных нет-вычислителей. Фактически идею разбросанных во всем теле мегастанции нервных узлов исследователи подсмотрели у насекомых. Однако первоградские ганглии работали несколько по иному принципу – конечный результат всегда был вероятностен относительно условий изменения интеллектуальной системы и окружающего мира. Производительность каждого ганглиозного узла соответствовала мощным штатным вычислителям, но, самое главное, все нет-вычислители могли работать в едином режиме, синхронизируя свою деятельность в зависимости от внешних обстоятельств, и тогда никто из создателей уже не мог не то что предсказать, вообразить, на что способен Primourbem.
Еще одно отличие нет-вычислительного разума Первограда заключалось в том, что квантованные ганглии не нуждались в каком-либо специальном техническом обеспечении. Субстратом для нет-вычислителя мог быть любой участок космического города. Органические и неорганические структуры: металл и карбопласт, вазоратумы и кормовые тритоны, а также и некоторые люди, включались в единое кубитное поле, мыслящее по-человечески интуитивно и совершенно не по-людски точно. В силу этого, ганглии могли перемещаться с одного субстрата на другой, находясь в разные периоды времени в различных участках мегастанции, будучи одновременно и субъектами мышления, и объектами разумной деятельности Primourbem sapiens.
Созданные не для человеческих нужд энергоуловители – микроэлектрогенераторы снабжали квантованные ганглии энергией из химических процессов на донных уровнях, от утечек с ядерных реакторов, от водных потоков, от всего, что двигалось и трансформировалось. Так, мощный разум получил дар если и не вечной жизни, то уж точно сопоставимой с продолжительностью существования мегастанции…
…Primourbem ощутил, что дело закончится плохо сразу же, как только Годы мглы начали свой отсчет. По слезам отчаявшихся женщин в Период анархии, по горькому поту казненных, скатывающемуся пыльными шариками под ногам стражей, в Период усмирения, Город понимал это. Тоскливые песни онойян, будившие Донное тсарство, и постоянный хохот смертопроказниц говорили ему об этом. Само тело мегастанции будто начинало корежиться, не столько под воздействием космоса, сколько от внутреннего загнивания, от жизни навыворот.
Первоград (он уже смирился с тем, что его так называют, а латынь используют только в технической документации) соображал около года, наблюдал чужими глазами, сравнивал свои и чужие мысли, искал слушателей, которые могли превратиться в союзников. Но решение пришло неожиданно даже для чудо-города. Межпланетное пространство, разряженное Ничто, старалось в гневе своем любыми способами показать обитателям Primourbem их неуместность пребывания здесь и тщету любых надежд на благоприятный исход.
Ничтожная часть детей, рождающихся в Первограде, была обречена на остановку своего физического развития. Понятно, что люди списывали это несчастье на Сатану, однако Город знал: дело не в Неблагом, просто холодное пространство отвергало человечество любыми возможными способами, погружение маленького горожанина в физическую застопоренность лишь один из них. Но Primourbem смог обратить поражение людей в свою победу, он принял тех, кого называли застопоренными, на воспитание, он год за годом создавал из них свою невидимую армию. Невырастающие первоградцы обладали множеством уникальных способностей, которые Первоград смог разглядеть в каждом из них. Кто-кто, а он знал Космос лично и поэтому был уверен, что холодное Ничто за его стенами может не только отбирать, но и одаривать.
Когда стали обнаруживаться первые застопоренные дети, тогдашний настоятель Четырех Храмов, Ларонид КР, недолго думая объявил таких чад «неблагими троянами» в силу того, что их души были заключены в тела, отмеченные печатью Диавола. Чтобы освободить чистые существа, необходимо обесплотить их, сжигая телесную оболочку. Тогда Город совершил первый решительный шаг, Primourbem смог внушить рыцарям-храмовникам недоверие к единому настоятелю, и вскоре Ларонид КР был удавлен ассасинами Храма, которые затем для верности еще и проломили ему височную кость его же любимой табакеркой. После случились и не совсем ожидаемые Первоградом события: были учреждены четыре независимых Храма во всех секторах, ассасины Храма перешли в ордена под руководством Старейшин, но это были мелочи. Самое главное, застопоренных перестали убивать, начав просто изгонять из семей и воспитательных домов, оставляя их на поле битвы Всеблагого и Неблагого, что вполне устроило Город.

Двадцать шестой эпизод. Ныр и Зоя
Несмотря на то что Ныра прикрепили к ареалу 375 Третьего Дна, он, со свойственной бедноте окраинных районов коммуникабельностью, в скором времени освоился и завел приятельские отношения во всем третьедонном районе. Уже через неделю он составил представление о жизни в Тсарстве онойян. Прожив месяц на Дне, он познакомился с Зоей IX из 319 ареала. Как и все жительницы нижнего мира, девушка имела две квалификации: военную – она была разведчик-диверсант – и гражданскую – проектировщик металлоконструкций. Собственно, так они и познакомились.
Когда смотрящая за Третьим Дном Ангелина V привлекла Ныра на ремонт одного из верхних тоннелей, сначала он ознакомился с чертежом, где взаимодействующие каркасные элементы уравновешивали друг друга по принципу тенсегрити. Ему стало понятно, что для осуществления этого необходимо максимально точное соединение. Затем к новому жителю Дна подошла вожак проекта, Зоя IX. Как правило, у онойян не было руководителей в обычном понимании этого слова, жительницы Донного тсарства, по тем или иным причинам имеющие компетенцию для выполнения какого-либо общественно значимого задания, могли назначаться общим советом на период выполнения необходимых работ.
Зоя IX была весьма придирчива, но Ныр, сам придававший большое значение деталям, смог и понять требования инженера-конструктора, и отметить то, что девушка сама обладала навыками сварщика и даже кузнеца. Беглец, не привыкший к такому количеству лиц женского пола, неосознанно воспринял Зою IX как существо более близкое, чем остальные жители Дна. Девушка иронично восприняла неловкие попытки уроженца окраинных кварталов сблизиться с ней, но препятствий не чинила и общалась с Ныром весьма охотно. Бывший голодранец вряд ли смог описать те чувства, которые он испытывал, вдыхая запах ее волос, глядя на точеную фигурку, наполненную удивительной силой, погружаясь в ее глаза цвета потемневшего с годами ясеня. Да как бы он смог описать то, что не испытывал ни разу в жизни, единственный его контакт с женщиной за все двадцать семь лет существования больше приводил в дрожь, чем дарил эйфорию. Смертопроказницы рассчитались с ним за изготовление несущих конструкций нового блока смертопроказного дома. Случай редкий, но не единичный, они разрешили ему воспользоваться любой из девушек-убийц на сутки. До самого окончания срока Ныр боялся, что его все-таки убьют. Смертопроказница чувствовала этот животный страх и глумилась над ним как могла. Такое не забудешь – тебя имеют и шутят: с какой стороны лучше перерезать горло!
Инженер-конструктор была весьма деликатным человеком, посмеиваясь над беглецом только чтобы придать ему смелость, она отвечала ему неторопливой взаимностью. Вместе с этим Зоя IX осторожно и аккуратно разъясняла правила донного существования. Уже после работы над тоннельными конструкциями девушка посвятила беглеца в некоторые особенности жизни онойян. Когда выходец из секторных окраин робко поинтересовался об отсутствии мужчин-онойян, Зоя IX открыла удивительную правду. Все дело в том, что обитательницы Донного тсарства не нуждались в мужских особях для продолжения рода. Они словно пчелы, насекомые с позабытой Земли, могут размножаться партеногенезом, то есть зачинать без участия другого пола.
Тем не менее у онойян существовали ритуальные отношения, предназначенные как для единения семей-ареалов, так и для получения чувственного удовольствия. Речь шла о Круге страсти, или страстнокружении. Как правило, в подобном ритуале участвовал один ареал, объединяющий группу донных обитательниц семейными узами. Женщины и девушки различных возрастов собирались в угодьях плесневых вазоратумов, фосфоресцирующих грибов, выбрасывающих раз в сутки мириады спор, которые вызывают у человека состояние расторможенности центральной нервной системы. Там они, предварительно испив сока гигантской росянки, действующей и на сознание, и на обмен веществ в организме, полностью обнажались и, втирая в себя агавовую пыльцу, садились в круг, взявшись за руки. Напевая заунывные, гортанные мелодии, обитательницы женского царства постепенно входили в глубокий транс. Так они становились единым организмом, чувствительным к вздохам мегастанции, цветению растений, жизни секторов. Гипнотический оргазм, рождающийся в ареале, по интенсивности представлял из себя сумму всех чувствований группы. Всплеск подобных ощущений, будто электрический импульс, передавался от женщины к женщине в долю секунды, изнуряя их до потери чувств потоком сверхнаслаждения.
Услышав такое, Ныр растерялся.
– Господь Всеблагой, да зачем им что-то другое! – с отчаянной тоской подумал он вслух.
Но Зоя IX утешила его:
– Онойяны стараются получить больше ощущений, которые затем дополняют чувства в ритуале страстнокружения. У мужчин иногда получается доставить нам удовольствие.
Она хитро улыбнулась Ныру…
За прошедшее время беглец заработал репутацию мастера и одновременно смелого человека. Его сближение с онойяной из 319-го ареала тоже не осталось незамеченным. Ныр, по настоянию самой Орландины Истомухан II, был назначен проводником в разведывательную группу, в задачи которой вменялась работа в Восточном секторе. Причина, по которой Совет уровней Дна принял такое решение, была известна каждой онойяне во всех четырех участках Донного царства. В Восточном секторе проявилась непонятная активность различных сословных общин, от Владык до смертопроказниц. Вся деятельность концентрировалась вокруг нуклеаров, что не могло понравиться онойянской общине, ибо любые действия, касающиеся инфраструктуры Первограда, могли нарушить хрупкий баланс жизни и смерти скользящей в межпланетном пространстве мегастанции…
Глядя на спящую Зою IX, Ныр вспомнил, когда он в первый раз наблюдал, как онойяна снимает свой черно-серый, будто въевшийся в ее плоть, костюм. Первый раз они договорились встретиться в плесневых садах – водных резервуарах, берега которых были покрыты вековым мшаником и освещались зеленоватым свечением плесневидных наростов. Тело Зои IX, как и всех донных жительниц, было алебастрово-белым, Ныр в первые секунды даже побоялся прикасаться к нежной коже девушки. По всему телу, словно проведенные акварелью, струились неровные линии различных оттенков: от оранжевого до фиалково-розового – это были отметки симбиоза с иглокожим костюмом. Та одежда, в которую облачались онойяны, представляла собой живое существо: поверхность функционировала как плоть морских ежей и голотурий, а внутренняя «ткань» более напоминала множество крохотных ресничек-пиявок, благодаря которым происходил совместный обмен веществ. Иглокожий не мог жить иначе, если онойяна снимала его более чем на двенадцать часов, он погибал. В обмен же костюм давал защиту от электрошокера, колющих и режущих орудий и даже от огнестрельных приспособлений, которые иногда встречались в Четырех секторах. Обычно им давали собственные имена, Зоя IX называла свой Агхом.
Сейчас, вспоминая редкие встречи в плесневых садах, бывший изгой и голодранец, разглядывая мерцающие на коже девушки симбиотические линии, думал о том, что через несколько часов им предстоит тяжелая работа. И даже проникновение в сектор в День бесплотных жителей не делало вылазку менее безопасной. Да и задание, которое им ставила Епископ Донного тсарства, фактически можно было приравнять к подвигу. Группе необходимо было разведать обстановку и расположение сил вокруг ядерных двигателей, определить места возможной атаки, точки для проведения необходимых диверсий и, самое главное, попытаться захватить специалиста, который бы имел представление о том, что происходит.
Очевидно, Епископ Истинной церкви Всеблагого действительно хорошо разбиралась в людях. Новый подданный царства без короля почему-то был уверен в одном: как бы ни сложились обстоятельства, если станет вопрос о том, чья жизнь будет положена следующей, его или Зои IX, беглец, наконец понявший, что такое счастье, отвечал себе без колебаний – он отдаст за прекрасного инженера-конструктора и жизнь, и душу.
«За счастье надо платить вовремя», – пронеслась несвоевременная мысль, и Ныр заснул, улыбаясь, чтобы проснуться через два часа.

Глава шестая. Разнонаправленные действия

Двадцать седьмой эпизод. Взросление Фаддея
У младшего Фаддея от обиды и унижения даже слезы выступили на глазах, когда он осознал, что его волокут на шесте, продетом через связанные кисти и лодыжки, четверо окраинцев. Адубгарат болтался из стороны в сторону, словно голодранец, доставляемый на судилище. Однако через некоторое время пленнику удалось собраться с мыслями: «Да, я недооценил Изопфеноффа. Но убивать меня не собираются. По крайней мере, стоит запомнить дорогу».
Несли четвертого мужа Елены ПР недолго. Через несколько минут окраинцы втащили добычу в полутемное помещение, швырнули на пол и вышли. Судя по всему, это была мастерская, в которой уже давно ничего не ремонтировали. Было тихо, лишь где-то в углу стекал конденсат из водоуловителя. Когда глаза младшего энергетика привыкли к темноте, он рассмотрел фигуру человека, сидящего напротив него. Даже в весьма неудобном положении Фаддей смог узнать сородственника. Джон сидел в расслабленной позе, с улыбкой наблюдая, как у его ног ворочается подавленный случившимся Адубгарат.
– Я тебя освобожу, но сначала ты должен понять, что я не враг тебе. Понял?
– Да, – выдавил из себя пленный, недоверчиво ловя взгляд Изопфеноффа. Тот устало вздохнул, но терпеливо продолжил:
– Послушай, мальчик, если бы я хотел, ты бы уже давно был бы мертв. Пойми, я вижу, как ты безумно и страстно любишь Елену. Да-да. Я не могу ей дать ничего из того, чем обладаешь ты. Клянусь Всеблагим, Адубгарат, я отношусь к ней как отец, желающий своей дочери счастья. Я знаю, что необходимо сделать, чтобы ты был единственным мужем такой прекрасной женщины.
Младший Фаддей несколько ошалело продолжал смотреть на своего гипотетического противника, но, судя по более осмысленному взгляду, начал задумываться. Джон вдохновенно продолжил:
– Я выяснил, что, если Primourbem будет находиться по-прежнему в космосе, мы погибнем. На Земле нас не ждут, там у власти находятся еретики, считающие, что все, что приходит из космоса, есть воплощение зла или дьявольское наваждение. Но мы, я говорю мы, надеясь, что ты мне поможешь, должны запустить ионные двигатели и направить Первоград в сторону Венеры. Нас обманывали, говоря, что это непригодная к жизни планета.
На орбите планеты мы разделим сектора, а затем и сектора на модули и сможем спасти и жителей, и твою любовь. Тогда никто, кроме тебя, не будет претендовать на Елену. Я даже готов предложить тебе возглавить операцию по спасению людей, населяющих мегастанцию, так ты обретешь и единственную любовь – Елену ПР, недаром Венера названа древними в честь богини любви.
Наслаждаясь произведенным эффектом, Изопфенофф подошел к связанному мужу номер пять и срезал путы, крепко стягивающие затекшие конечности…
К решению о том, что это дело невозможно совершить без надежных союзников, Джон пришел, как только увидел, насколько изменилась ситуация. Однако предполагать что хоть кто-то из первоградцев окажетсодействие в коллективном самоубийстве, было безумием в чистом виде. Надзиратель электросетей придумал связную легенду, которая могла обеспечить ему помощников из разных сословий. Переселение на Венеру было идеальным предлогом для уничтожения космического поселения, что точно устранит любую вероятность падения мегастанции на Землю. Изопфенофф намеревался задать курс на вторую от Солнца планету и эвакуироваться на спасательном модуле. Прежде чем его сторонники разберутся в том, что их ожидает, Primourbem уже невозможно будет развернуть по другой траектории, и гордость человечества будет похоронена на Венере.

Двадцать восьмой эпизод. Судьба Доротеи Хо
Жуанзубан Хо отдыхал. Нельзя сказать, что он был абсолютно безмятежен, но, судя по всему, охота на него цепных псов Старейшин мало волновала уставшего человека в текущий момент. В недавнем прошлом блистательный энергетик, он прекрасно осознавал: Владыки успокоились, обеспечив двойной защитой все коммуникации и нуклеары. Представители Ассасината, которым поручены захват беглеца и дознание в отношении его дела, зная своего бывшего собрата, также не будут принимать поспешных мер и суетиться. Если раз упустили, далее они будут действовать внимательней и скрупулезней, а пока… Пока у Жуанзубана было время обдумать дальнейшие шаги. И первый шаг Хо вознамерился совершить в обитель смертопроказниц!
…Мать смиренного консультанта Старейшин по вопросам энергетики, Доротея Хо, была необыкновенной женщиной. Уже в семь лет она знала наизусть полный Кодекс Всеблагого. Низкое рождение не позволяло ей по умолчанию учиться в высокосословной школе, но все шло к тому, что в четырнадцать лет она должна была поступить в благородное учебное заведение как «отмеченная Господом». Таких детей обычно рекомендовали модульные священнослужители – низшие чины в клерикальной иерархии Храма Всеблагого.
Одун Рэу из 23-го модуля Мусорных кварталов был наставником Доротеи в течение всего периода ее взросления. Он много занимался с талантливым ребенком, давал знания не только Кодекса и Ритуалов, но и снабжал ее знаниями по физике, химии, пифагорейскому искусству и астрономии. Хо самостоятельно продолжала изучение этих, как и многих других, дисциплин, внимая наставлениям отца 23-го модуля. Расхваливая не по годам умную девицу, Одун не уставал ей объяснять: как много он вынужден уделять внимания ее обучению и воспитанию, как он надеется на благодарность Доротеи. Задумал ли что-то Рэу с самого начала или темноволосая, голубоглазая девочка завладела всеми помыслами модульного священнослужителя за долгие часы учебы, неизвестно. Но в один из дней она почувствовала, что он как-то иначе гладит ее по нежной шейке, ближе наклоняется для того, чтобы разъяснить урок. Наконец, путанно бормоча, он начал сдирать с нее платье, весьма неотзывчивое к таким попыткам: голодранские жены с детства остерегались насилия, их одежды казались доспехами, скрепленные массой застежек и шнуровок.
В свою очередь, Хо была истинным ребенком окраин. Как и многие дети, она носила с собой мелконож – острый кинжал длиною с детскую ладошку. Рефлекс, выработанный годами жизни в голодранских кварталах, сработал моментально. Доротея, выхватив нож, полоснула Одуна по руке, в надежде, что это остановит обезумевшего учителя. Но тот, замешкавшись на секунду, уже с яростью раненого медведя набросился на девочку. Послушная ученица не задумываясь выбросила вперед руку, и узкое лезвие на две трети вошло в шею нападавшего. Святой отец 23-го модуля, сметая книги со стола, бросился наружу из приходского домика. Уже в общем пространстве он упал на четвереньки, а когда его в таком виде застали стражи, залитый кровью священник, перед тем как встретиться с Неблагим (куда же его еще девать), выдохнул: «Эта одержимая тварь убила меня!»
Все это видела дрожащая Хо. Когда охранитель наклонились над Рэу, она уже поняла, что жить ей осталось пару минут. Стражи вряд ли станут выяснять, насколько талантлива была голодранка. Доротея выскочила через техническую переборку и побежала, она услышала за своей спиной крики разгневанных мужчин и побежала еще быстрей, девочка чувствовала, как патруль нагоняет ее, но продолжала бежать, словно предпочитая умереть на бегу, свободной. Пусть и свобода не предполагалась на длительное время, в следующие несколько секунд ее должна была заменить смерть, но вдруг она почувствовала, как ее схватили. Беглянку цепко держали тонкие, красивые руки, унизанные браслетами и не знавшие тяжелого труда. На лицо ей опустились локоны каштановых волос.
– Не торопись, успокойся. Я ждала, когда ты попадешь к нам. Я хозяйка смертопроказного дома, Лориан Заю.
Навстречу запыхавшимся стражникам лениво вышли несколько рыжеволосых девиц. Они не выказывали никакой агрессии, молчали, можно сказать, являли собой аллегорию Смирения, но у каждой в руке был нож, похожий на солнечный луч в виде извилистой линии: так его рисуют дети, так он выглядит на старинных гравюрах. Патруль замер как вкопанный.
– Я, Лориан Заю, свидетельствую, что мне известна история девочки. Она защищалась, при необходимости у нас найдется много свидетелей. В том числе и пан-управитель, который давно заметил безумие Одуна. – Хозяйка обворожительно улыбнулась.
Охранители ушли ни с чем, начав бормотать проклятия только на почтительном отдалении от Дома солярных дев, а маленькая Хо осталась взрослеть у смертопроказниц. Сама она уже видела свой жизненный путь в качестве одной из рыжеволосых ведьм, как их называли горожане. Девушка готовилась к окрашиванию волос и нанесению татуировок Солнечных сестер – так именовали себя сами женщины, но судьба в лице главенствующей в то время Адолины Изу распорядилась иначе. Сестры подготовили в лице Доротеи дознавателя и соглядатая в несолнечном мире, мире, который окружал рыжеволосых красавиц, не являясь их частью…

Двадцать девятый эпизод. Озарение Константина Бу
Медленно оглядывая воображаемых собеседников, Константин Бу растерянно думал, как задать вопросы своим друзьям, чтобы они помогли ему хоть как-то сдвинуть замысел с мертвой точки. Биоинженер успешно использовал зелье из первоградских растений, к ним пристрастились десяток рядовых охранителей, один десятник, один сотник, пару квартальных старост и, удачная добыча, пан-управляющий Иннокентий Здоб. Однако, не имея опыта общения с людьми и тем более управления ими, замкнутый в себе главный агроном сектора не имел понятия о том, что же делать с марионетками. Константин не обладал техническими знаниями, которые бы позволили направить одурманенных на достижение поставленной цели. Так можно было бесконечно тратить драгоценную настойку, но вряд ли получится взять управление движением Первограда в свои руки.
Когда же один из его невольных слуг сообщил о том, что нуклеары взяты под усиленную охрану, Бу растерялся и созвал друзей на краткую встречу. Он не пожалел об этом. Харкающий Паслен настоял на разговоре с Джоном Изопфеноффым, чтобы определить, можно ли ему доверять и заручиться его содействием. Ему он казался таким же психом, как и сам Паслен. И несмотря на то что Придонный Вазоратум горячо высказывался о необходимости опоить и старого энергетика, остальные возражали против этого. Было известно, что Джон, по сути, единственный настоящий землянин. Более того, немногие знали и то, что надзиратель энергетических сетей мечтал вернуться на родную планету и недолюбливал космический город. Если он даст согласие, Константин Бу сможет поручить ему техническое обеспечение задуманного.
«Господь Всеблагой, как же я раньше об этом не догадался!» – Главный агроном увидел выход из патовой ситуации.

Тридцатый эпизод. Новая жизнь застывшей
Во всех секторах Первограда где-то на задворках городской жизни нашли себе приют застопоренные дети. Изгнанные из родных семей, застывшие обретали новое рождение с помощью Голоса. Они селились в заброшенных помещениях на окраинах сектора, которые после кропотливой отделки могли соперничать по комфортности с покоями квартальных панов-управителей. Разумный город называл их Убежищами, и его воспитанники знали, что так оно и есть. Год за годом Primourbem помогал находить оборудование, книги, оружие и даже роботов – все, что способствовало нормальному существованию выброшенных из общества человечков. Окраинцы не пытались разобраться, что за маленькие существа живут рядом с ними, редкие патрули охранителей не придавали большого значения «детям бедноты». Так, постепенно, сложилось, что в каждом из четырех секторов незримо обитали около трехсот городских подкидышей. Они взрослели, учились, раскрывали в себе диковинные таланты, но никогда не росли. Канув в безвестность первоградского водоворота, они считались погибшими в некогда родных семьях, о них старались забыть, как о позорном грехе.
В первый год, когда Лиза Руднак еще осваивалась в общине таких же, как она, существ, девочка с испугом шарахалась от встреченных ею знакомых из прошлой жизни. Но в ребенке их голодранских кварталов, одетом в перешитый комбинезон работяг, никто не узнавал дочь пана-управителя. Как-то Лиза увидела даже свою мать в срединных кварталах, но уже тогда она четко помнила наставления Советника:
«Если увидишь кого-нибудь, кто был тебе близок в прошлом, маму, братьев, кого угодно, не вздумай подходить к ним. Ты погубишь и себя, и человека, с которым попытаешься заговорить!»
Тогда новая застывшая прошла в двух шагах от Стефании, глядя мимо людского потока стеклянно-наглыми глазами вороватого ребенка голытьбы. Вернувшись в убежище, она не плакала. Почти. С ней вновь заговорил Советник Не-Тут. Он ей рассказал то, что Руднак поняла самостоятельно, беседуя с другими застывшими. Глас был не Богом и даже не одним из его ангелов, с детьми, страдающими от редкой аномалии, говорил сам Первоград. В глазах Лизы это было гораздо удивительнее, тем более что все живущие в этих коммунах, по сути, и являлись ангелами-хранителями Града разумного. Он был умен, но беспомощен без не-детей.
За прошедшие десять лет, оставаясь внешне девочкой из бедной семьи, Руднак продолжала учиться, благо Советник Не-Тут делал все, чтобы вновь поступающие имели доступ ко всем интересующим их знаниям. Как и большинство несуществующих в секторальном мире не-детей, бывшая знатнорожденная освоила два ремесла: военное и цивильное. Лиза получила навыки шпиона-дознавателя, а в качестве гражданских навыков приобрела специальность инженера-энергетика. Как правило, «мирная» специальность использовалась исчезнувшими из первоградского социума для организации жизни в Убежищах. А все, что было направлено на служение космическому городу, имело статус военных профессий.
Практически все застывшие были людьми общительными и дружелюбными, они с видимым удовольствием помогали вновь прибывшей адаптироваться к новым условиям. В свою очередь Руднак не чувствовала себя белой вороной среди других жителей Убежища, в этом обществе большинство представляло из себя «заумных выскочек», если говорить о них языком бывших соучеников Лизы. Но к двадцати годам бывшая дочь пана-управителя сблизилась с Лили Иглунд, которая, будучи на пятьдесят лет старше Руднак, выглядела как смешливая курносая девчонка, присыпанная веснушками. Их сближение произошло, когда у Лизы обнаружился дар, сходный с необычными способностями Иглунд. И та и другая застывшие обладали способностью к душестранствиям. Такая паранормальная способность встречалась крайне редко даже среди аномально одаренных детей Первограда.
Возможность личностной сути выходить из тела и внедряться в другого человека была весьма ценным свойством для Города, стоящего на пороге катастрофы. Но Primourbem ограничивал применение этого дара застывшими до двадцати пяти – двадцати семи лет, то есть до того времени, когда человек в теле ребенка сможет более осмысленно видеть жизнь, других людей и не поддаться на чары ментального бродяжничества. Когда Руднак исполнилось четверть века, ее подруга и наставница Лили решила, что она может использовать этот дар в своей работе шпиона-дознавателя, а Первоград одобрил решение. Это было тем более важно в силу того, что Город озадачился новой целью: поговорить с неким Жуанзубаном Хо, гениальным энергетиком, сумевшим найти оптимальные решения для поддержания жизни в слабеющей мегастанции. Первоградца, стоящего на столь высоком уровне в иерархии четырех секторов, было несложно отыскать, но вот уговорить его встретиться с Городом или даже заставить прийти – это была крайне сложная задача, которую поручили Лизе.
«Очевидно, это забавный, сухонький червячок с огромными глазными усилителями, который оживает только за экраном вычислителя», – подбадривала себя Руднак, составляя план действий. Первые шаги по реализации задания были весьма незамысловаты: найти семью этого Хо, угрозами и посулами склонить к лояльности не-детям Города кого-либо из членов семьи, чтобы изучить Жуанзубана и затем решить, как выполнить наказ Советника Не-Тут.

Тридцать первый эпизод. Задание для Недобурея Го
В свою очередность Недобурей Го на удивление быстро попросил Елену закончить. Он задумчиво рассматривал одетую, по его просьбе, в мужской рабочий комбинезон женщину. Даже вспомнившийся Уга не подстегивал его воображения. Вновь назначенный сотник задумчиво потер верхнее веко. Глаз уже не болел, но еле видный шрам напоминал ему об унизительном и неприятном инциденте.
На следующий день, после встречи с жуткими детьми, Го был отпущен врачевателем на трехдневное заживление. По приказу белокурой он все списал на нападение углобоков и даже предъявил крюк-трансформер из Донного тсарства и якобы кисть руки углобока, который сам успел скрыться в нижних тоннелях. Когда охранитель вернулся к служебным обязанностям, ужас перед встречей с маленькими исчадиями Неблагого уменьшился, но забыться ему не дали. Какой-то мальчишка, по виду один из мусорных ублюдков, сообщил, что ему надлежит явиться в Лабораторию по переработке отходов № 8 Мусорного квартала, где он получит задание. Недобурей не решился предпринять какие-либо поспешные действия, тем более что, кроме угрозы явного разоблачения пагубной страсти Го, ему указали на тайный склад мяса тритонов. Это был своеобразный депозит для исполнительного агента. Как ему пояснила белокурая, настанет время, и он сможет гарантировать себе должность сотника. После этого охранитель стал относиться к мерзким детишкам более доброжелательно. И наконец, когда Недобурей заработал почти центнер кормов, маленькие демоны сдержали свое слово: тритонья вырезка была доставлена к стражу района, и взводный, по благосклонному решению главного охранителя, стал сотником, и его теперь называли Великий господин.
«Что ж, с этими выродками можно иметь дела», – некоторое время радовался Го.
После этого красивая задумчивая белокурая и голубоглазая девочка сообщила об очередном задании: доставить его сородственника по жене, Жуанзубана Хо, живого, к границе с Западным сектором. Второй муж Елены ПР попытался было возражать, но чудовище, прячущееся в теле знатнорожденной, разговаривать не стало, на следующий день она при встрече отдала ему мизинец Уги и с укоризной заметила Недобурею о том, что сутки потеряны абсолютно зря…
– Скажи мне, Елена, давно ты видела Хо? Я три дня не встречал его в наших покоях.
– Как раз три дня назад он покинул мой альков. Была его очередность, но после этого Жу не посещал дом. Я немного волнуюсь.
– Странно, но я его тоже не встречал все это время.
– Может быть, что-то случилось в энергетическом хозяйстве, – улыбнулась Елена ПР, – он иногда пропадает там сутками. То за вычислителем в своем департаменте, то обходит сети или осматривает нуклеары.
– Да. Очевидно, у нашего Хо полно дел. Он просто никогда не демонстрирует и свою занятость, и значимость для нашего сектора. Действительно, что может случиться с таким человеком. То есть будем считать, что все в порядке?
– Наверное, так. Однако мне показалось, что перед тем, как пропасть на три дня, он был несколько взволнован. Настолько, что я без труда заметила его волнение.
Оставив жену, Недобурей Го вернулся в персональную комнату, где начал яростно ходить по короткому отрезку свободного пространства. Мысли наслаивались одна на другую. Интересно, что как раз сегодня всем охранителям было дано распоряжение найти и тайно задержать крупного человека монголоидной внешности, бывшего (!) сотрудника Департамента энергий Жуанзубана Хо.
«Ядерные реакторы! – похолодел сотник охранителей. – Но, Неблагой их побери, почему эти сволочные детишки ищут доступ к нуклеарам?»
Как и всякий житель Первограда, Недобурей знал, что жизнь на мегастанции находится в абсолютной зависимости от силовых установок на ядерном топливе. Солярное поле могло обеспечивать энергией некоторые автоматические системы города, но не существование более чем трехсоттысячной общины, не говоря об углобоках, снующих на Дне космического поселения.
Поразмыслив, Го решил для себя, что кем бы ни были загадочные дети (а он это выяснит рано или поздно), они вряд ли захотят повредить нуклеары. С другой стороны, странное маленькое племя доказало, что они являются определенной силой, не известной большинству первоградцев и, судя по всему, даже Старейшинам. Возможно, завоевав больше доверия со стороны дьявольской мелочи, он сможет получить дополнительные блага от этого противоестественного сотрудничества.

Глава седьмая. Первая кровь

Тридцать второй эпизод. Ловушка для Жуанзубана Хо
От здоровенного охранителя разило дурняковкой за квартал. Его белесые волосы торчали из-под шлема жесткими клочьями, словно это и не волосы, а оборванные провода секторного вычислителя. Пьяный был не агрессивен, сотрясая людную дорожку нетвердыми шагами, он периодически давал встречающимся детям кусочки засахаренного тритоньего мяса и приветливо махал находящимся в патруле коллегам. Те провожали его рассеянным взглядом в поисках более значимого объекта внимания. Огромный капрал направлялся к смертопроказному дому. Возможно, ему осточертела нелепая жизнь, а может быть, он мог рассчитаться с ведьмами ценностями, превышающими стоимость плоти такого крупного мужчины.
Две рыжеволосые привратницы искренне улыбнулись ему и спросили, не требуется ли проводить столь почтенного человека. Шатающийся страж ответил, что если он может войти, держась за лучшие части тела кого-либо из девиц, то будет счастлив. Огненноволосая статуэтка позволила себя обнять и повела неустойчивого субъекта внутрь, на убой.
«Благо берущим и благо дарующим, все мы дети Солнца», – непонятную фразу охранитель произнес в доме уже абсолютно трезвым голосом, вполне уверенно держась на ногах.
Девушка посмотрела на него с удивлением, которое, впрочем, длилось не более секунды. Сообщивший условленную фразу человек, не рыжеволосый и не женщина, мало походил на Солнечную сестру. Однако это был явно не ее клиент. Справившись с замешательством, ведьма ровным и ласковым голосом произнесла: «Пройдемте, господин мой, к Хозяйке».
Войдя к Хозяйке, сопровождающая наклонилась к ней и шепнула пару фраз. Сидящая за низким столиком женщина и бровью не повела. Только молча кивнула. Привратница же, ступая по-кошачьи, оставила мужчину и главную смертопроказницу наедине. Охранитель не стал пускаться в пространные объяснения:
– Я носитель ключа Ариадны номер сорок семь эр-дэ восемьдесят три.
– Мне знаком названный код. Тебя сложно узнать, сын Доротеи. Ты у нас научился так перелицовываться или это уроки Ассасината? – Старшая ведьма рассеянно изучала Жуанзубана Хо, который весьма убедительно походил на рыжеватого блондина-охранителя.
– Я старался учиться у всех. Как правило, понемногу. Чему-нибудь и как-нибудь. – Энергетик, разительно отличающийся от себя прежнего, по-мальчишески ухмыльнулся. Хозяйку почему-то развеселил такой ответ.
– Ладно. Мы знаем, что тебя ищут. Мы можем дать тебе убежище на некоторое время, или это не все?
– Не все. Я знаю, что ты не решаешь подобные вещи. Хозяюшка, устрой мне встречу со Жрицей Солнца.
– Да уж, другого я бы убила, если бы он просто намекнул о том, что такая существует. Ты же понимаешь, что я могу лишь смиренно передать твою просьбу великой госпоже.
– Благодарю тебя, Хозяйка. Поверь, то, о чем я буду просить, необходимо всем.
– Это решит Говорящая со Светилом. Ты нуждаешься в отдыхе для мужчин? – Задумчивость Жуанзубана она истолковала по-своему и пошутила. – Не будь столь подозрителен, отпрыск Доротеи Хо для нас важнее в живом и цельном обличии.
Энергетик понимал, что, обратившись к смертопроказницам, он может стать предметом торга рыжих ведьм со Старейшинами. Наверняка до тех пор, пока Жрица Солнца не примет решения, к нему будет приставлен соглядатай. Лучше уж знать, кто это.
– Да. Пришлите одну из ваших сестер.
То, что смертопроказницы имели веру, отличную от храмового поклонения Всеблагому, кроме самих ведьм знало, может быть, несколько человек в каждом из секторов, не более. По сути, Солнечных сестер можно было без труда обвинить в ереси, так мало их бог походил на бога горожан. Однако рыжеволосые куклы умели хранить секреты и вдохновенно лгать посторонним. В каждом смертопроказном доме имелась маленькая часовенка, поклоняющиеся светилу без зазрения совести постоянно участвовали в богослужениях, разрешенных Храмом индивидуально для столь мерзких существ, но в действительности верили они только одному божественному Солнцу.
Принимая обет дочерей светила, нанося спектральные татуировки и окрашивая волосы в цвета земного восхода, как знак близости к солярному божеству, девушки обещали пускать кровь не ради общины или главной жрицы, но только для Великого Солнца. Они верили, что вытекающая жертвенная кровь питает звезду, которая в знак благодарности хранит красоту смертопроказниц в этом грязном и замкнутом мирке столько, насколько у солнечной девы хватает воли и сил убивать ради ярящегося божества. Поэтому любые действия жриц Солнца, негласно управляющих жизнью рыжеволосых ведьм в секторах, основывались на знаках, подаваемых светилом. И естественно, решение, касающееся беглеца Жуанзубана, могла принять только главная служительница культа после личного вопрошания звезды.
Гостя пригласили в небольшую комнатку, большую часть которой занимала огромная кровать. Ее размеры подчеркивались миниатюрными, почти декоративными столиком и шкафчиком. У входа стояла невесомая ширмочка, которую украшали фривольные изображения хозяек заведения. Вся обстановка была декорирована тканями и резными панелями под цвет красного дерева. И мебель, и переборки были отмечены золотистыми, оранжевыми и алыми узорами, напоминавшими орнамент на теле смертопроказниц.
Дверь без стука отворилась, и в комнату вошла рыжеволосая статная красавица, ненамного уступающая ростом гостю дома.
«Они что, серьезно полагают, что она одна сможет справиться со мной?» – почти обиделся энергетик.
– Здравствуй, гость, присланный Солнцем! Меня зовут Ийю Анно. – Девушка сразу же отметила значимость Хо для Солнечных сестер. Очевидно, инструкции от Говорящей со Светилом местная Хозяйка уже получила.
– Здравствуй, Ийю. Твоя красота отмечена Солнцем. Я благодарен за то, что ты окажешь помощь странствующему.
– Светилу было угодно, я твоя, а ты мой сегодня. Ни о чем не беспокойся, сын Доротеи Хо.
Солнечная дева раскрыла корзину из человеческой кожи и принялась доставать разнообразную снедь и бутылки с настойками. Энергетик был высоко оценен по ранжиру смертопроказного дома, но что за этим должно последовать, Жуанзубан мог только предполагать.
Анно медленно разлила настойки в длинные и узкие костяные стаканы, искусно выточенные из берцовой кости (у ведьм ничего не пропадало), и с улыбкой подала беглому энергетику. Напитки смертопроказниц также отличались от обычной дурняковки, как и Солнечные сестры от обычных женщин. Настойки дарили забвение и повышали вкус редких удовольствий, они возбуждали сверх меры и открывали пространство за стенами города. Как говорили сами рыжеволосые, одурманивающие напитки по их рецептам приближали душу к Солнцу, а в тело впускали солнечный жар.
Бывший ассасин с ответной улыбкой принял из рук рыжеволосой куклы для наслаждений и соглядатая в одном лице веселящую жидкость, обдумывая варианты дальнейшего развития ситуации. Неожиданно у Ийю задрожали руки так, что она выплеснула настойку на себя, затем выронила изящный стакан и застыла, давая каплям, стекающим по татуированной коже, переливаться всеми цветами радуги. Красивое лицо девушки повело судорогой, глаза на секунду закатились, после чего она уставилось на Хо, не видя его. Застыв, словно в кататоническом ступоре, Анно заговорила шепотом:
– Слушай, смиренный консультант Старейшин по вопросам энергетики! С тобой говорит не смертопроказница, но устами своих детей предупреждает тебя Primourbem sapiens.
Жуанзубан справился с некоторой растерянностью и внимательно посмотрел на рыжеволосую чаровницу. Ее сознание, очевидно, не присутствовало в этом мире, кто-то другой говорил устами Ийю и, вероятно, хотел помочь гениальному энергетику.
– Жрица Солнца Алайя Руу не намерена помогать тебе, у нее своя точка зрения на происходящее. Она осведомлена об обстановке, но намерена использовать это в пользу Солнечных сестер. Тебя должны схватить и сделать на некоторое время почетным узником ведьм. Когда начнется кризис, поклоняющиеся светилу будут настаивать на том, чтобы отремонтировать и увеличить число солнечных элементов. У них все подготовлено для этого: ремонтные комплекты, запас солнечных батарей, космические скафандры…
– Но этих мер явно недостаточно!
– Совершенно верно. Отсрочив катастрофу, солнечные девы привлекут к себе внимание всех жителей и обретут множество союзников. Дальнейшее ухудшение ситуации позволит огненноволосым женщинам обвинить Старейшин и панов-управителей в измене и, спровоцировав беспорядки, взять власть в свои руки. Тогда они извлекут своего «гостя» Жуанзубана Хо, которого Солнечные сестры уберегли от коварных властей, на свет божий, чтобы он осуществил задуманное. Конечно, все это будет проходить с благословения Говорящей со Светилом, и Первоград направится к Луне уже с новыми хозяйками и с новым богом. Алайя Руу очень умна, у нее сильная воля и непоколебимая уверенность в своем пророческом даре. Она слишком опасна, чтобы с ней не считаться, договориться со Жрицей Солнца нельзя – она слишком любит власть.
У тебя не так уж много времени, в соседнем блоке есть подсекторальный тоннель. Не пытайся бежать тем же путем, что и пришел сюда. Переборка справа от ложа весьма хлипкая, ты сможешь сломать ее. Беги прямо сейчас. Да, и слушай встреченных тобой детей. Пора!
Закончив трансляцию, Ийю завалилась на кровать, как может свалиться мертвецки пьяный человек, разметав в стороны конечности, с блаженной улыбкой на устах. Жуанзубан снял с ее пояса лунный нож и подошел к указанной голосом стене. Перегородка завибрировала от толчка, и «гость» смертопроказниц понял, что он действительно сможет выломать ее. Изъятым оружием Хо очертил периметр, по которому он намеревался выломать стену. Пленник несколько раз ударил плечом, ощущая, как переборка неспешно уходит наружу. В это же мгновение, в дверь вошли три Солнечных сестры. Энергетик-беглец, понимая, что он не может ввязываться в бой и терять драгоценное время, еще сильнее приложился к хлипкой стороне дома. Рыжеволосые ведьмы неожиданно позволили ему это сделать. Увидев лежащую без чувств Анно, солнцепоклонницы на мгновение растерялись, а затем совершили вторую ошибку – бросились на свою цель все вместе. Пленник уклонился от рук первой нападавшей и сшиб ее с ног, затем он еще раз толкнул расшатанную стену и оказался на свободе. Жуанзубан выпрыгнул в пробитое отверстие и опрометью бросился в тоннель, который скрыл его от преследовательниц. Беглец рухнул через ложный пол вниз, на следующий уровень, а дыра в полу тоннеля вновь затянулась диафрагмой памятливого карбонопластика. Сверху застучали крылотуфли смертопроказниц, бегущих в ложном направлении. Хо понял, что у него появилось время, когда почувствовал легкую боль с правой стороны на уровне пятого ребра. Какая-то из рыжих ведьм успела-таки полоснуть его кривым ножом.

Тридцать третий эпизод. День бесплотников
Руководила группой опытная Регина VII. В отличие от большинства онойян, сорокалетняя женщина имела только одну специальность – командор диверсионно-разведывательных групп. Во всех четырех секторах она считалась лучшим разведчиком. Несмотря на такое суровое наименование должности, Регина VII обладала веселым нравом, который уравновешивал ее сильный характер. Сама командор нередко шутила в отношении своей профессии: мол, это ей досталось от земных прабабушек, которые служили в армейских подразделениях крошечного государства, окруженного враждебно настроенными странами.
Зоя IX должна была заменить Регину VII в случае гибели потомственной воительницы, а кроме этого, отвечала непосредственно за диверсионные мероприятия, то есть за подрыв коммуникаций и сооружений, механизмов жизнеобеспечения и иные, не менее опасные деяния.
По предложению Ныра выход на поверхность приурочили к празднованию Дня бесплотников, когда во всех четырех секторах проходил трехдневный карнавал. В это время горожане поминали всех тех, кто отправился на суд Всеблагого, после того как они оставили бренную плоть. Естественно, что в такой праздник особым почестям удостаивается и Госпожа людской плоти – Смерть, которая всегда оставалась первейшей помощницей Господа.
В эти дни разрешалось гадание, за которое в обычное время могли приговорить к электробичеванию, а то и к отсечению уха или носа. Множество людей устремлялись к невесть откуда взявшимся гадалкам и прорицателям. Сомнительные эксперты по будущему давали рекомендации относительно грядущей жизни и касательно вероятной смерти, которые они записывали на двух видах бумаги: красной и черной. Получив такие клочки и ознакомившись с предсказанием, вопрошающие гадалок сжигали бумажки в двух разных чашах, в каждой из которых оставался пепел: красный и черный. Перед выходом на карнавал жители космического города раскрашивали свои лица замысловатыми письменами и узорами упомянутых цветов, показывая тем самым, что они честны и открыты пред Всеблагим. В продолжение ритуала многие петроградцы заворачивались в коконы из полупрозрачной ткани, а внутри него привешивали на одежду несколько фонариков – это называлось «вызвать свечение души». С трудом узнаваемые даже близкими, горожане весело пили дурняковку, нюхали споры донной плесени, участвовали в кулачных боях и тонули в разврате, запретном и наказуемом в обычные дни. Во истину, лучшего времени, чтобы обойти сектор и не привлечь к себе внимания, не было!
Группа собралась до того, как наступили часы, обозначающие утро. Пять онойян неспешно надели поверх иглокостюмов женские платья обитательниц секторов. Кто-то надел закрывающие все тело платья в пол с капюшоном, как это принято у женщин голытьбы и окраинцев. Другие надели более вольные кафтаны длиною почти до колен с узкими эластичными штанами – такие носили обитательницы Срединных кварталов. Более высокий уровень социальной иерархии предполагал и более открытые наряды у женщин, но такая откровенность вряд ли подходили онойянам, закрытым до основания шеи живыми доспехами. Две девушки, которые должны были встречать соплеменниц на выходе из сектора и прикрывать их при необходимости, оставались полностью облачены в защитные костюмы, включая и шлемы. В задачи прикрывающих не входило участие в карнавале, в случае погони они обязаны были встать между воителями сектора и разведчицами, чтобы те без промедления донесли полученные сведения Епископу.
Группа из пяти онойян и Ныра планировали выйти из тоннеля в Мусорных кварталах, перенаселенных и шумных, и, под видом участия в празднике, собрать первичную информацию, чтобы определиться с дальнейшим маршрутом. Возвратиться на Донный уровень они собирались уже в одном из Срединных кварталов, для того чтобы в случае поимки осведомленного горожанина (энергетика, стража или прислуги Владык), его можно было скорейшим образом доставить вниз для допроса. Там же группу ожидало прикрытие, которое в узком тоннеле могло, если потребуется, ценой собственной жизни сдержать натиск и десятка охранителей.
Уже к полудню улочки окраинных кварталов начали заполняться людьми с нетвердой походкой. В местах скопления горожан разворачивались импровизированные питейные заведения. На каждом углу голосили предсказательницы, и все больше жителей бедных окраин расцвечивали лица двумя магическими цветами: красным и черным.
Группа из пяти горожанок и одного строителя неспешно двигалась сквозь людские потоки по Мусорным закоулкам. Было заметно, что некоторые из них уже посетили местных сивилл, лица до неузнаваемости покрывали красно-черные письмена. Женщины принадлежали к разным сословиям, две из них явно были из средних секторов, три – местные, из голодранских жен. Мужчина лет тридцати, очевидно, был высококвалифицированный строитель и относился к вышесредним первоградцам. Что ж, День бесплотных уравнивает всех. Очевидно, они были подругами, не слишком обращая внимания на местную публику, женщины болтали, ели засахаренную агаву и на ходу пили дурняковку из одной фляги. Весьма обычное явление для карнавала. Более внимательный наблюдатель, может быть, и обратил внимание на излишнюю худобу компании первоградок, их сосредоточенные взгляды и уверенную походку, несмотря на выпитую на две трети флягу вроде как с хмельным зельем, но даже обученный соглядатай растерялся бы в таком столпотворении. Крики, шум и музыка рассыпались по всему сектору.
«На карнавальном шествии к полуночи именем Старейшин будет выдаваться дополнительное угощение!..»
«Милая, фунт плоти за один часик, твои мужья так не угостят…»
«Иди ты. С твоей рожей только с углобоками пялиться…»
«Дурняковка у Савы наилучшая, только дорогая…»
«Не хочешь за мясо, дай хоть подержаться, а я леденчиком тритоновым угощу…»
«Говорят, на границе с Югом окраинцы стража избили и в жопу ему лампочку вставили…»
«Ему, наверное, и понравилось так ходить, а называют героя теперь Светожопом! Гы-гы-гы…»
«Илой мне сказал, что к вечеру смертопроказницы обслуживать будут по-простецки: зашел к ним, с ягодицы кусок мяса срезали и вперед…»
«Они так срежут, что полгода стоять не будет…»
«Люди, люди! Кто мальчика видел хроменького?..»
«Твой мальчик хроменький уже на девочке косенькой!..»
«Победителю кулачных боев господин управитель обещал три фунта еды и воды штоф…»
В этом шуме и гаме пятерка шпионов из Донных уровней разделилась: «женщины Срединных поселений» должны были пройтись по местам отдыха обеспеченных граждан и осмотреть реактор Востока. В задачу «окраинных жен» входила рекогносцировка в квартале Центральной силовой установки и опрос под той или иной непритязательной легендой первоградцев из голодранских кварталов. Ныру, как человеку поверхности, определялось подготовка безопасных мест встречи разделенной группы, а также минирование входа в подсекторный уровень, где группа намеревалась покинуть Восточный сектор.
Регина VII, Илоя XI и Сашо XIX вошли в пеструю толпу веселящейся голытьбы, растворившись в карнавале. Зоя IX вместе с Лани XVII, рассекая толпы голодранцев и окраинцев, устремились в сторону восточного нуклеара. Веселье в мегастанции, кочующей по удаленной орбите, постепенно набирало обороты. Primourbem словно встряхнулся после длительного сна и запел одному ему знакомые песни. Кварталы заполнялись «светящимися душами» и просто выпивохами. Дома смертопроказниц впускали все новых посетителей – полунищих трудяг, которые решались устроить себе последний карнавал, не задумываясь о том, что через три дня их плоть будет торговаться на меновых площадях. Жизнь, даже в условиях между отсроченной смертью и тотальной необходимостью, по-прежнему была желанной для всех первоградцев, и карнавал демонстрировал это во всей красе.

Тридцать четвертый эпизод. Инициатива Недобурея
– И что ему неймется, уже и сотником назначили, а он все не успокоится, и сам на празднестве как пес землю роет, и нам покоя не дает.
– Похоже, хочет дальше шагнуть, может на заместителя стража Востока. Дело первостатейной важности, разыскиваем энергетика, который спятил настолько, что решил силовые установки взорвать.
Двое охранителей моментально замолкли, когда увидели идущего к ним Недобурея Го. Лицо его выражало суровую решимость, которую должны были правильно интерпретировать двое рядовых. Сотник не стал долго говорить.
– Так, герои. Мне стало известно, где, возможно, прячется сумасшедший энергетик. Если мы быстро прошвырнемся к указанному месту и нам удастся схватить его, а я думаю, втроем мы это сделаем без труда, от меня точно по фунту плоти и шкалику воды. Ну а главный страж наградит вас так, что вам и не снилось. Короче, вперед!
Недобурей без труда вызвал приступ энтузиазма у двух рядовых такими посулами. Однако в планы Го не входило действительно радовать подчиненных. Более того, он не испытывал ни малейшего желания оставлять их в живых. Когда одна из смертопроказниц, Лайю Лайи рассказала ему о бегстве Жуанзубана Хо от солярных дев, Недобурей абсолютно точно представил себе, куда мог бежать его сородственник. Изначально сотник решил найти третьего мужа самостоятельно и обманом привести его к детишкам. Однако план этот был им же и отвергнут, в силу того, что Хо все-таки был головастым мужиком, даром что узкоглазым. Его так просто не обманешь. Кроме этого, по своим физическим данным Жу явно превосходил охранителя, а то, что в смертопроказном доме он отбился от трех ведьм, подтверждало то, что энергетик был достаточно опасен.
Тогда Го и решил использовать парочку каких-нибудь здоровенных идиотов для реализации поручения маленькой демоницы. По замыслу сотника они должны были выследить Хо в тоннелях возле Дома рыжих куколок и схватить его, не подымая на поверхность. Затем, с учетом возможной встречи с рыскающими в подсекторных коммуникациях углобоками, он дойдет, сопровождаемый выбранными рядовыми, до Мусорных кварталов и убьет их, так как дальнейший маршрут вызовет подозрение даже у столь бездумных громил. Для этого он приготовил старую «Блакмамбу», пистолет, собираемый когда-то на Земле концерном «Адам Энерджи», с интегрированным глушителем, в котором оставалось еще четыре патрона. Тела он позволит забрать смертопроказницам, Хозяйка, даже в случае обнаружения остатков незадачливых стражей, будет утверждать: дурни променяли свои жизни на фееричную оргию с рыжими ведьмами.
Итак, Недобурей Го с горе-помощниками осторожно спустился в подсекторный уровень и прошел к месту предполагаемого бегства сородственника. Да, судя по осыпанной тротуарной крошке, в этот тоннель спрыгнул весьма тяжелый человек. Но следов, ведущих вглубь лабиринта, сотник не заметил.
«Он убегал, и времени заметать следы в прямом смысле этого слова не было. – Недобурей присел на корточки. – Так и есть, карбонопластик с заданной памятью».
Через несколько минут диафрагма хитрого лжепола была вскрыта и трое охранителей спустились на ярус ниже. Го опять присел и начал медленно водить светляком над поверхностью пола. Буквально через десять секунд он, скорее себе, чем сопровождавшим его подчиненным, сказал: «Да». Затем, низко склонившись, он изучил пол в трех шагах от места спуска. По-прежнему беседуя с собой, сотник отметил: «Вот еще кровь. Его ранили. Не сильно». И уже обращаясь к своим рядовым:
– Воины, животы подобрали! Нам в сторону окраин.

Тридцать пятый эпизод. Разведка онойян
Ночное время после Дня бесплотников в Первограде согласно неписаным правилам сопровождается еще большим разгулом по сравнению с дневными часами. Несколько дежурных энергетиков и с десяток старших чинов охранителей не принимают участия в вакханалии, а в остальном космический город, не имея возможности разлиться в безжизненное пространство, достигает своеобразной точки кипения в карнавальные дни. Тогда напряженная борьба за существование и постоянная война за еду и воду сменяются ощущением единения, когда все верят, что жизнь может измениться и к лучшему.
В утренние часы районы всех секторов напоминали поле боя, на котором человечество проиграло сражение армии греховных наслаждений. Оставленные пузыри из-под дурняковки, спящие в уголках люди, не только голодранцы, но и вполне уважаемые первоградцы, стражи с дикими от пьянства глазами, на удивление добродушные смертопроказницы, дети, бегущие по домам с наворованными сладостями, горожанки, непослушными руками запахивающие смятую одежду… Все это давало надежду населению мегастанции на то, что они доживут и до следующего карнавала.
Заняв место в глубине трактира «Бадну», Ныр подумал о том, что с тем же успехом он мог бы назначить точку сбора у Блока Старейшин. Население города спало – кто на узких улочках, кто в своих отсеках. Некоторые похмелялись, чтобы затем уснуть и проснуться ко второй ночи карнавала. Даже если бы из Донного уровня поднялись все живущие там углобоки, на Восточный сектор, равно как и на другие, это не произвело бы никакого впечатления.
Новый житель Донного тсарства не случайно выбрал питейное заведение на границе Срединного и Окраинного районов. По его расчетам, «Бадну» находился над входом в один из тоннелей подсекторного лабиринта. Пока хозяин убирал объедки со стола, занятого Ныром, тот убедился в своей правоте – вдоль одной из стен тянулся неприметный люк-диафрагма, о котором не догадывался и содержатель заведения.
К шести утра в заведение зашли три онойяны, изображающие окраинных жен. Как ни забавно, но они мало чем отличались от женщин секторов, проведших ночь в поисках веселья. Красавица Илоя XI имела несколько потрепанный вид: она вызвала ревность одной из голодранок, невинно поболтав с двумя ее мужьями – рядовыми охранителями. Полученная информация обошлась разведчице в пару ссадин и царапину на всю щеку. А две ее спутницы получили возможность упражняться в остротах. Впрочем, объектом злословия стала и Сашо XIX, которая, имея от природы густые ярко-рыжие волосы, заинтересовала смертопроказниц. Те, одарив девушку парой браслетов, настойчиво предлагали ей изменить свою жизнь, приняв обет Солнечной сестры, в избытке обещая и тайные знания, и чувственные наслаждения. Регина VII, усмехаясь над нелепыми происшествиями, судя по всему, осталась довольной, в окраинных кварталах они получили достаточно сведений касательно обстановки в секторе.
Ныр же не находил себе места, пока в трактир, «пьяно» шатаясь, не вошли две «обитательницы Срединных районов», Зоя IX и Лани XVII. На первой висело ожерелье из карамельных кусочков тритоньего мяса и агавы, а вторая несла на плече две фляги с дурняковкой. Онояны «случайно» познакомились с какими-то странными мастеровыми. Строители по профессии, они выглядели скорее как отборные охранители. Жительницы Донного уровня, знающие толк в боевых навыках, узнали в них ассасинов Владык. Не выдав осведомленности, которая могла показаться странной в глазах верных псов Старейшин, молодые горожанки почти «договорились» взять по крайней мере по одному из них в свои мультисемьи.
– В конце концов, парни – красавцы хоть куда, да и не дураки законченные! – веселилась раскрасневшаяся Лани XVII.
Все, что собрали члены разведывательно-диверсионной группы, складывалось пусть и в неполную, однако уже достаточно ясную картину. Сплетни, недомолвки, выкрики, слухи, пьяная болтовня и хвастовство разговорчивых первоградцев говорили о том, что силовые установки, Центральная и Восточная, усиленно охранялись стражами и, негласно, ассасинами. Направленные слухи, циркулирующие в городских кварталах, свидетельствовали о том, что некий безумец хочет повредить реакторы, уничтожив население Первограда. Ненаправленные сплетни весьма существенно дополняли официальную версию: был не просто какой-то идиот, разыскиваемый являлся энергетиком самого высокого ранга. Дальше народная молва утверждала, что этот человек решил таким образом изменить порядки на мегастанции, свергнув Владык. Более сентиментальная версия описывала действия энергетика как реакцию на произвол главного охранителя сектора, который увел любимую жену у тихого работяги. Мистическая гипотеза предполагала, что колдуны-углобоки, одурманив служителя Департамента энергий, таким образом пытаются очистить Primourbem от нормальных людей. Сторонники конспирологических заговоров обвиняли Старейшин в том, что это они преднамеренно сочинили такую историю для того, чтобы упрочить свое правление, а самого маниака-энергетика не существует вовсе. Такое обилие домыслов, замешанных на истине, не удивляло. Секретность в Первограде была вещью весьма относительной, и единственная возможность действительно сокрыть какую-либо тайну заключалась в умелом экранировании истинного положения дел набором лжи, полуправды и не имеющими к искомому вопросу отношения реалиями. Если дать людям возможность отыскивать глупости, они с радостью погрузятся в такую работу, но это совершенно не означает, что искатели обратят внимание на правду.
И в этом потоке непроверенной, лживой и никчемной информации с трудом обнаруживался тоненький ручеек действительно интересных сведений. Все сходилось на одном имени – Жуанзубан Хо. Человек малоизвестный, но то, что о нем отзывались с уважением наиболее осведомленные представители таких разных сословий, как энергетики и ассасины, говорило о многом. Поиск Жуанзубана, которого онойяны и не видели, мог затянуться, если бы не Сашо XIX, которая так приглянулась смертопроказницам. Одна из рыжих куколок с ядовитым сарказмом вскользь упомянула, что из смертопроказного дома в ближайшем районе убежал какой-то непонятный гость, а тамошние сестры втроем (!) не смогли задержать его. Он скрылся в подсекторном лабиринте, вероятно, не заплатив плотью за услуги опасных красавиц.
Регина VII жестко объявила: «Если не удастся выхватить энергетика в подсекторных лабиринтах, придется возвращаться обратно за более мелкой добычей. Мы потратим лишнее время и вряд ли найдем более знающего человека. Отменяю все остальные задания. Выдвигаемся прямо сейчас!»
Кабатчику в качестве оплаты девушки отдали дурняковку и сладости. Пока тот прятал в хранилище еду и напитки, благодарил щедрость Всеблагого и веселых девок, отзывчивых, но, видимо, беспутных, Ныр открыл замаскированный люк. Онойяны поочередно, бесшумно, как тени, спустились вниз, мужчина соскочил в тоннель последним, закрыв диафрагму. Опустевший трактир «Бадну» остался дожидаться второй волны Дня бесплотных жителей.
Командор, словно ночной хищник, моментально сориентировалась в полумраке лабиринта: «Нам вниз и направо. Двигаемся к Мусорным кварталам. Быстро!»
Жуанзубан Хо, немного покривившись, промокнул края раны тряпицей, смоченной дурняковкой, затем наложил клейкую заживляющую пластину из наружной кожуры гигантской росянки. Беглый энергетик не спеша перекусил, силы возвратились к нему, и он приступил к инвентаризации. Первые же союзники – рыжеволосые девы не задумываясь предали его. Найти верных людей, которые могли бы ему помочь в Департаменте энергий, Ассасинате или среди охранителей, было в его нынешнем положении весьма затруднительно, но осуществимо. Другой союзник, тот, кто представился Городом, внушал уважение, но отсутствие связи с ним затрудняло возможности для анализа перспектив в этом направлении. Жуанзубан с горечью пришел к выводу: у него были еще двое суток, пока длится карнавал в честь Дня бесплотников.
Размышления Хо прервались, когда он услышал тихие шаги со стороны Центральных районов. Кто-то явно пытался утаить свое пребывание в лабиринте, но не слишком удачно. Псы Старейшин или углобоки вряд ли бы так шумели. Жуанзубан наяву представил тоннель, по которому ему пришлось убегать в сторону окраин, затем бывший ассасин вернулся навстречу идущим. Вскоре он услышал и тихий шепот. Тогда Хо запрыгнул на тоннельный свод, где не было освещающей флуоресценции, и слился с тьмой. Издалека он разглядел три фигурки стражей, бредущих в его сторону.
– Господин сотник, почему не в эти отверстия.
– Тише, он ранен, я чувствую запах крови.
«Вот это да! Недобурей! Как же я недооценивал сородственника. Он всегда казался мне тупым служакой, вздрагивающим от страха по любому поводу. Он ищет меня! Но что или кто заставило его преследовать меня? Го никогда не отличался решимостью».
Крепко цепляясь за потолочные выступы, Жуанзубан переместился назад, бесшумно спрыгнул вниз и крадучись побежал в сторону Мусорных кварталов. Убивать стражей он не хотел: во-первых, из человеколюбия, заповеданного Господом, о чем в Первограде вспоминали нечасто, а во-вторых, справедливо полагая, что даже неожиданное нападение на трех охранителей, весьма крупных мужчин, дорого ему обойдется. Пока они осторожно выискивают энергетика-беглеца, ему удастся перескочить на другие направления подсекторальных коммуникаций.
Жуанзубан сначала не понял, что в тоннеле делают эти милые горожанки. Навстречу ему из коллекторного перехода неспешно вышли три стройных девушки из бедняцких кварталов и парочка более обеспеченных девиц из среднерайонья. Сопровождал их худощавый мужчина, явно не воин, по виду строитель из Департамента воды и коммуникаций. Все они появились абсолютно бесшумно, как будто из сновидения, внезапно навалившегося на усталого беглеца. Инстинкт ассасина бросил мощное тело в сторону раньше, чем Хо увидел в их руках универсальные крючья, выставленные в боевой режим.
«Конечно, это переодетые углобоки! А я в форме охранителя!» – Беглец понял, что его вряд ли пощадят.
– Это тот, кто нам нужен. Крюки на ловчий режим, – властно и кратко скомандовала скуластая и чернявая «горожанка из бедноты».
Замысел у Жуанзубана родился интуитивно. Отбиваясь от жителей Донного царства, отступать навстречу стражам, а там будь что будет. Хо не верил легендам о кровожадности углобоков, но точно знал: стражей в живых они не оставляют.
Энергетик без труда отбросил первых двух нападавших – мужчину и женщину. Отбил крюк, набрасываемый ему на руку, но пропустил второе орудие, защелкнувшееся у него на лодыжке. Углобок-девушка была слишком легка, чтобы с помощью крюка на ноге остановить его, но вторую атаку Жуанзубан отбил с большим трудом. Сосредоточившись на нападавших перед ним, Хо забыл о приеме, которым он воспользовался несколько минут назад. Пятая и, очевидно, главная, незаметная на поверхности свода тоннеля, пробралась ему за спину и спрыгнула на беглеца с потолка. Женщина одновременно накинула ему на горло самозатягивающийся крюк и обездвижила правую руку опытного бойца. Другие нападавшие смогли подойти ближе, короткое сражение закончилось. Теряя сознание от удушья, смиренный консультант Владык по вопросам энергетики услышал: «Мы знаем, кто ты. Мы не собираемся убивать тебя».
Только в пылу драки онойяны не услышали якобы скрытые шаги троицы стражей, вышедших к финалу битвы. Охранители вышли на шум, уже готовые к столкновению. Стрекала шокеров были направлены на углобоков, но первые разряды не достигли цели: иглокостюмы защитили своих хозяек.
– В голову! Цельтесь в голову! – закричал Недобурей.
Стражи и сами поняли это, и вторым разрядом они смогли на некоторое время обездвижить Лани XVII и Сашо XIX. Однако пущенные в сторону противников орудия онойян сделали свое дело. Одному из шагнувших вперед охранителей крюк попал в глаз и вошел глубоко в мозг. Он рухнул без звука. Другой встретил удар в грудь, который, хоть и пробил легкую защиту, но не смог серьезно ранить его. Положение складывалось не в пользу блюстителей закона. Подошедшая к легкораненому Регина VII бесшумным и незаметным движением керамического тесака рассекла плоть снизу вверх, пока Илоя XI отвлекла его ложными выпадами. Страж номер два, глядя на кровь, черную в тусклом тоннельном свечении, текущую широким ручьем из паховой области, завизжал, упав на колени. Его визг резко прекратился, когда Илоя XI с силой ударила противника по затылку рукоятью ножа.
В это же время Зоя IX, держа в левой руке крюк, а в правой тяжелый керамонож, приблизилась к сотнику. Го успел достать антикварный пистолет и лихорадочно передернуть затвор. Онойяна практически наскочила на «Блакмамбу», из которой гулко ухнул выстрел. Девушку отбросило на пару метров, а на Недобурея со звериным рыком налетел худощавый углобок, одетый в рабочий комбинезон. Последний оставшийся в живых охранитель не придал этому значения. Глядя на то, как двигается парень, он понял, что худощавый не настолько опасен, как углобоки-женщины. Несколько раз увернувшись от молотка, которым размахивал мужчина, Недобурей отправил его на пол сильным ударом и, глядя на то, как разворачиваются события, решил бежать.
Неожиданно он почувствовал головокружение и даже не заметил, как растянулся на дне тоннеля. Это командор метнула в Го острый крюк, воткнувшийся ему в горло. Недобурей почему-то заметил невесть откуда взявшегося Угу, который в мерцающем свете подсекторных коммуникаций был грустен, словно герой окраинных напевов, сотник хотел позвать его, но верный любовник пошел в сторону выхода. После этого свет в тоннеле погас.
Сколько еще охранителей могло появиться в лабиринте, кого они искали: группу онойян или беглого энергетика, было неизвестно. Регина VII приказала спуститься еще на один уровень вниз, благо люк из памятливого карбопласта находился в десяти шагах от места битвы. Спустив раненую Зою IX вниз, дееспособные члены разведывательной группы помогли Жуанзубану Хо, который еще с трудом соображал, аккуратно опустится на нижний уровень. Здесь, в Придонном лабиринте, начиналось Тсарство углобоков, как его называли жители секторов, здесь их должна была встретить группа прикрытия.
«Они не срезали с них плоть, хотя охранители, доходящие до центнера, весьма неплохая добыча. Торопились или у них это не принято?» – Беглый энергетик приходил в себя и, осознавая беспомощное положение, старался заметить как можно больше деталей, характеризующих жителей Дна.
Он внимательно наблюдал за тремя молодыми женщинами, приводящими в чувство соплеменниц. В это время к нему подошла черноволосая женщина, старше остальных по возрасту. Судя по властной осанке, она и была главой маленького отряда.
– Почему тебя так разыскивают Ассасинат и Канцелярия стражей? – резко спросила женщина, присев перед ним на корточки.
– Долго рассказывать. Я не хотел никому вреда. И даже наоборот, хотел помочь… А ты кто? – Жуанзубан понимал, что убить его могли гораздо раньше, да и бояться ему уже было нечего.
– Я старшая группы, Регина VII. Мы пытаемся понять, что происходит вверху и не угрожает ли нам и существованию Первограда что-либо, о чем мы не знаем, – главная пристально посмотрела на беглеца, предлагая быть откровенней. Судя по всему, пленник вызвал симпатию у командора.
– Угрожает, – коротко ответил Хо и вкратце рассказал о причинах охоты за ним.
– Нам необходимо встретиться с Епископом Истинной церкви Всеблагого. Думаю, тебя освободят. Не сразу, но освободят, – Регина VII позволила себе улыбнуться. – Сейчас вставай. Девушки пришли в себя. Пора на Дно.
У Жуанзубана Хо родилась еретическая мысль, которую он отогнал от себя как абсолютно несвоевременную: а ведь углобоки могут оказаться теми союзниками, в которых он отчаянно нуждался!

Глава восьмая. Тактические решения

Тридцать шестой эпизод. Соглядатай Елены ПР
Девочка двенадцати лет сидела в высоком для ее роста кресле и в упор разглядывала свое лицо в зеркале рассохшегося трюмо времен расцвета межпланетного курорта. Глядя в отражение себя, она подумала о том, что дети так не смотрят. Ее двойник по ту сторону доброжелательно улыбался, накручивая пальчиком золотистые локоны вкруг фарфорового личика, которое более напоминало кукол допластиковой эпохи. Только ярко-голубые глаза заглядывали в такие же глаза без той детской открытости, отличительной черты растущего племени: она же смотрела в отражение без ожидания и без сожаления.
«Да, такой взгляд может все испортить. Вот уж действительно, как сказал какой-то древний шутник: “Знания приумножают скорбь”. На людях надо напоминать об этом. Забывать о своей осведомленности? Не думать о том, откуда я вышла? От этого казаться счастливее, что ли?»
Лиза Руднак была не в духе. Ее основной инструмент в мире первоградских общин, Недобурей Го пропал. Сотник должен был доставить к застывшим одного из ведущих энергетиков, человека, пользующегося доверием Старейшин, но охранитель таинственным образом исчез. К этому времени стражи уже точно знали имя того, кого они должны любой ценой задержать, а смертопроказницы шептались о том, как из одного их Домов ускользнул тот самый Жуанзубан Хо. Судя по описанию, он был достаточно приметным человеком. Мужчина с грубыми чертами лица, принадлежит к монголоидной расе, весит около ста килограммов при росте метр девяносто. Такой образчик сложно не заметить!
Тем не менее к Голосу застывшая девочка взывать пока не собиралась. Скорее всего, через некоторое время Primourbem будет знать о том, как развиваются события. В свою очередь, она в состоянии выяснить, что происходит, и без своего исполнителя. Лиза резонно предполагала: нет срочной необходимости искать исчезнувшего агента. Недобурей в последнее время был доволен сотрудничеством. Еще бы, кто выдвинет сотником взводного за такое короткое время службы? Только родственные связи или, как в случае с Го, многокилограммовые подношения, направленные в Канцелярию охранителей через третьих лиц. Так что, скорее всего, или он погиб, или где-то раскрылся и схвачен псами Старейшин.
Возможно, это Руднак должна была сделать раньше. Но Лиза, зная о скрытом даре, до последнего остерегалась использовать его. Сложно представить, как ты себя ощутишь, войдя в чужое сознание. Среди застывших ходили истории о том, как Лорна Ни «исчезла в чужих головах». Говорят, она, точнее ее тело, до сих пор находится в Северной части Первограда в одном из Убежищ изгнанных детей. Безучастная. Растительная. Говорят, по ее глазам изредка текут слезы. Может, это плоть Лорны страдала без души, а может, остатки того, что называется сознанием, влачили нищенское существование вне тела, безуспешно пытаясь достучаться до хозяйки.
Сейчас Лизе предоставлялся не богатый выбор: или обратиться за помощью к Лили Иглунд, или с помощью душестранствия самостоятельно войти в кого-либо из семьи Жуанзубана Хо. К этому времени Руднак уже знала немного о семье Елены ПР от исчезнувшего Недобурея. Все мужья этой красивой женщины были достаточно знатными персонами в городском сообществе. Возможно, застывшей удастся самостоятельно нарисовать картину всего происходящего, обратившись к сознанию Елены.
– Помни о несчастной Лорне. Не дай чужим ментальностям затянуть тебя в их омуты. Получишь то, что нужно, и назад. Твоя оболочка дождется тебя в твоей комнате, – напутствовала «девочку» Лили, когда та обратилась к ней за советом…
…Елена ПР беспомощно наблюдала, как рассыпается ее семья. Константин Бу становился просто невменяемым, он то о чем-то спорил с Бритволистым Вьюном, то пускался в долгие разговоры с Томатной Агавой. На вопросы своей жены четвертый муж отвечал невнятно и быстро раздражался. К другим сородственникам он начал относиться с большим подозрением, единственное, что он заставлял себя делать, так это хмуро цедить приветствия остальным мужьями за общим столом. Недобурей Го, внезапно назначенный сотником, не стал счастливее от реализации давней мечты. Казалось, его постоянно гнетет какая-то тайна, страшная или, по крайней мере, неприятная. Ну а двое земных суток назад он просто исчез вслед за Хо.
Касательно Жу все было еще непонятней. В отличие от других мужей, энергетик оставался веселым и спокойным и, уходя в Департамент энергий в часы назначенного утра, как обычно, поцеловал Елену, грозясь вернуться раньше: была его очередность. Но обещание не сдержал, исчезнув на пять дней раньше второго мужа. Уже сейчас женщина вспоминала, что, когда третий покидал семейные апартаменты, он с тоской взглянул на Елену, совсем недолго, так, чтобы она не догадалась о чем-то абсолютно ужасном. Ей стало еще тяжелее, когда на улице к ней подошли люди, назвавшиеся Братьями Ассасината, и попросили встречи в доме во время отсутствия сородственников. И сейчас, ожидая кого-то из этих жутких людей, Елена думала больше о безопасности Хо, своего любимого мужа, пусть и поселенного Всеблагим в такую неизящную оболочку.
Что же касается двух антиподов: Джона Изопфеноффа и Адубгарата Фаддея, то и в этом случае обнаруживалось много непонятного. Первый и пятый мужья, не питавшие друг к другу симпатий, внезапно начали проводить свободное время, дружелюбно общаясь. Нередко они исчезали в неизвестном направлении, а появляясь, запирались по непонятным причинам у кого-либо из них в отсеке и долго беседовали на очень важные для них темы.
Елена тревожно вздохнула и неожиданно для себя, на миг, словно бы потеряла сознание. Перед глазами все поплыло, но и это ощущение прошло в течение нескольких секунд. Высокосословная дама списала эти ощущения на начинающуюся беременность, но тревога только усилилась. Она услышала вызов по эндокохлеару – очевидно, пришел один из братьев Ассасината…
…Лиза почувствовала головокружение, как будто она выпрыгнула из верхнего окна строений Мусорного квартала. «Приземление» было удачным, сознание цели было доброжелательным и занятым множеством бытовых проблем. Застывшая не стала агрессивно сканировать чуждую ей ментальную структуру. Для начала она решила присутствовать в сознании Елены ПР в качестве фонового разума, который не тревожит и не беспокоит принимающую ментальность. Коснувшись памяти своего носителя, Руднак-сознание тронуло эмоции высокородной жены. Лиза ощутила тревогу за будущее, неясное беспокойство перед грядущей встречей с неизвестными. Кроме этого, ощущался странный сигнал, будто бы в женщине присутствовало еще какое-то существо. По сути, речь шла не о сознании в чистом виде, а о некоем маяке приближающегося разума, который посылал сигнал: я здесь! Еще раз пройдясь по чувствам и ощущениям, застывшая поняла, что Елена ждет ребенка. Лиза даже несколько растерялась: плоду было от силы десять-двенадцать недель, и он невольно осложнял задачу.
Быстро разобравшись в архитектуре чужой души, она почувствовала себя достаточно комфортно в качестве сознания-гостя в ментальной сфере Елены, очевидно, что та была не злой и не глупой женщиной. Сообщение по встроенному во внутреннее ухо микропередатчику известило их о пришедшем госте. Елена решила принимать визитера в гостиной-столовой. Накинув скромный кафтан до пола цвета наружной обшивки мегастанции – серый с алыми вставками, она дала команду открыть наружную переборку.
В помещение вошел человек, одетый в чистую робу строителя. Несмотря на то что одежда была на размер больше, чем это необходимо, женщина обратила внимание, как плавно, словно легкое дуновение воздуха, двигается гость.
– Здравствуй, высокородная госпожа. Меня зовут Гро-пять, я Старший брат Ассасината наших Владык. – Ассасин подчеркнуто низко склонил голову.
– Приветствую тебя, Гро-пять. Неужели я чем-то могу помочь Старейшинам? – Елена ПР через силу улыбнулась.
– Конечно. Мы ищем твоего мужа. – На выбритой до блеска голове Старшего брата глаза серого цвета казались проницательными и всеведущими.
– Он ушел пять дней назад, и никто из мультиродственников не знает ни где он, ни что с ним, – Елене не надо было притворяться расстроенной.
– Он исчезал так раньше? Может, пьянство? Или, простите, смертопроказницы?
– Нет. И более того, в тот день, когда он исчез, была его очередность. Он ни за что бы не пропустил это без очень серьезной причины. – Елена смущенно замолчала.
– Да. Я его понимаю. Не переживайте так, я вам верю. Вы знаете, мы, я имею в виду Ассасинат, также переживаем за Жуанзубана. Он ведь когда-то был одним из наших. Из него мог получиться хороший Брат. Просто Хо оказался гораздо более одаренным в других областях. Приказ о его выходе из нашего братства был дан лично Старейшиной Иро.
Елена с искренним удивлением посмотрела на Гро-пять, испытывая к нему почти симпатию.
– Я нижайше прошу, госпожа, если вдруг ваш третий муж объявится, дайте нам знать. Я оставлю вам персональную Кнопку. Если вы узнаете хоть что-нибудь о Хо, также вызовите меня.
Ассасин почти нежно взял тонкую кисть высокородной и осторожно приложил к тыльной стороне Кнопку – черную метку, которая, приклеившись к коже, в течение нескольких секунд обрела цвет поверхности. Елена как завороженная смотрела на красивые пальцы Старшего брата, без уродливых мозолей и шрамов, как у работяг, и одновременно крепкие, словно это руки статуи храмового святого из мраморного пластика. Только в этом случае уместней было бы говорить: руки убийцы, и женщина ясно понимала, что Кнопкой она воспользуется в последнюю очередь.
Когда посланец Ассасината покинул гостиную, Елена еще некоторое время стояла в помещение, как будто Гро-пять еще оставался в покоях. Затем она направилась в свою опочивальню.
…Когда белокурая и голубоглазая женщина подошла к зеркалу, неожиданно для себя Лиза отметила, что и она могла бы так выглядеть, если бы не проклятая застопоренность. Она посмотрела в себя глазами Елены ПР и подумала о том, что, в сущности, она в свои двадцать пять лет по-прежнему всего лишь умненькая девочка, которая так и не постигла хитрого замысла этого мира. Тело ребенка в определенной степени диктовало условия и душе. Во всех застывших жило двенадцатилетнее дитя, не ощутившее взросление, подростковый всплеск гормонов, страсти и, наконец, физической любви.
Впрочем, Руднак быстро остановилась и проанализировала встречу, на которой она присутствовала незваным гостем. Было очевидно, что глава мультисемьи не лжет. Она действительно не осведомлена о том, где сейчас находится Жуанзубан, равно как и Недобурей Го. Но после рассказа Гро-пять о том, что Хо входил в Ассасинат, можно было предположить, что же стало с Недобуреем. Скорее всего, охранитель самонадеянно попытался захватить ведущего энергетика с парой стражей и поплатился за это своей жизнью.
Застывшая решила пока не проявлять силу и не хозяйничать в ментальности высокородной.
«Посмотрим на остальных сородственников», – резюмировала она.
Но пришедшие к назначенному вечеру Константин Бу, Джон Изопфенофф и Адубгарат Фаддей не добавили ясности. Тот, что с усами, главный агроном сектора, показался Лизе несколько невменяемым. Биоинженер то порывался рассказать о скрытом от непосвященных интеллекте первоградской флоры, то замолкал на полуслове, утыкаясь в тарелку. Очевидно было, что такое поведение мужа номер четыре давно тревожило Елену, но она старалась не акцентировать внимание на странном человеке. Парочка других мужей, самый старый и самый молодой, казалось бы совершенные антиподы, сидели за общим столом локоть к локтю, но это виделось высокородной жене наименьшим злом.
Из разговора за столом Руднак поняла, что сегодняшнее время назначенного заката принадлежит Адубгарату Фаддею. Ей подумалось о том, что, может быть, стоит остаться в высокородной для того, чтобы поговорить с пятым сородственником…
…Закончив «душестранствие» Лиза долго сидела в задумчивости. Общение Елены ПР с пятым мужем не принесло новых знаний относительно поиска Жуанзубана Хо, но ввергнуло Руднак в глубокую задумчивость. Естественно, что девочке, живущей в первоградском обществе, не знать о сексе было невозможно. Умение получать чувственные наслаждения и доставлять их было одним из главных достоинств женщин, которые в первоградском обществе ценились наравне с тритоновой фермой средних размеров. Получение удовольствия от соития с разными мужьями, имеющими противоположные темпераменты, – вот главная добродетель первоградской жены.
В теле Елены застывшая испытала неведомое ей ощущение оргазма, которое сама высокородная приняла как нечто ожидаемое, но Руднак… Дитя Primourbem вспомнила, как двадцать лет назад ей впервые дали мороженое: ледяное лакомство из молока первоградских голодранок и засахаренных растений. Маленькой девочкой она испытала небывалый прилив радости и счастья, такой, что аж дыхание перехватывало. Но, будучи соглядатаем в Елениной душе, Лиза испытала схожие чувства, десятикратно усиленные, накрывающие тело до самого распоследнего ноготочка, до самой последней мысли в сознании.
Уже обращаясь к Первограду, Лиза прошептала: «Надеюсь, это не ты останавливаешь наш рост».

Тридцать седьмой эпизод. Стратегия Иро
За чередой дел Натогиносубан Иро не сразу вспомнил о поимке беглеца, и, когда из Ассасината пришло сообщение о том, что Жуанзубан Хо сбежал дважды, Владыка расстроился. Какой фокус задумал выдающийся энергетик, ему до сих пор было неясно. Из трех правителей Востока Старейшина Иро был наиболее искушенным человеком. Натогиносубан не верил в то, что его подопечный задумает бунт, но возможность такую не исключал. В любом случае бывший ассасин затеял то, что вряд ли понравится триумвирату сектора. Собственно, Владыки Гороман Зунолай и Дорногай Асупх уже начали подозревать измену, естественно безосновательно, просто в силу своих властных инстинктов.
Но это было полбеды, монопольный доступ Восточной зоны к центральному реактору являлся предметом раздражения, иногда скрытого, иногда явного, со стороны Владык других секторов. Уменьшающиеся запасы ядерного топлива, архаичные системы жизнеобеспечения ставили под угрозу присутствие осколка человеческой цивилизации в космосе. Старейшины Западной, Северной и Южной зон не дураки, они или поймут, или уже поняли, что мегастанции угрожает катастрофа, которую не исправит даже согласованный со всеми Владыками режим экономии, и тогда они начнут действовать. Причем независимо от того, насколько продуманными или глупыми будут шаги оппонентов, Первограду любая встряска пойдет только во вред.
В этих условиях главной проблемой Иро виделись Старейшины Запада. С точки зрения Натогиносубана, Западный сектор давно омертвел. Правила и уложения, которые день за днем выдумывала троица Владык – Разугану Онорхг, Псутоминаку Дан и Луриакрох Зру, поражали своей изощренностью и бескомпромиссностью. По сравнению с соседями, Запад был наиболее обеспечен плотью: людей за малейшие проступки бичевали охранители, за более серьезные нарушения без разговоров отправляли на мясо. Даже такие вещи, как питие дурняковки и совокупления, были жестко регламентированы. Если верить докладам восточных шпионов, западники могли ощутить себя свободными только в одиночестве в своих кельях. В замкнутых пространствах, огораживающих их хоть как-то от мира – часового механизма, они упивались до полусмерти, забивали свой мозг наркотическими плесневыми спорами, дрочили до забытья и, когда все надоедало, резали горло или самолично, или прибегая к помощи рыжих ведьм.
Владыка Иро вполне ясно представлял ход мысли Старейшин Запада: когда троица четко осознает, что Primourbem не в состоянии обеспечить существование более трех сотен тысяч человек, они предложат уничтожать часть населения космического города под надуманными, но логически обоснованными предлогами. К сожалению, повелители схем и творцы законопроектов мало размышляли о том, что некоторые вещи могут случаться вопреки готовым планам. Люди, даже запуганные тотальностью кодексов, с радостью восстанут против режима, который обрек их не на бедность, нет, на худшее: на безысходность, которая усиливалась отсутствием минимальной внутренней свободы. Ибо, когда личность встроена не в органическую общность, которая и называется человечеством, а в жесткие структуры, где нормируются любые формы общественной и личной активности извне, человек теряет себя. В этой ситуации даже его индивидуальность является не выражением самости, но отражением множества внешних алгоритмов, направленных на достижение цели, неизвестной девяносто девяти процентам граждан.
Впрочем, как рассуждал Старейшина Востока, жизнь Южной зоны также не являлась объектом для подражания. Юг, в отличие от трех других секторов, был разделен на множество племенных райончиков, где управляли так называемые вожди. Владыки Южной зоны не обладали той полнотой власти, которая была присуща Старейшинам Востока, Запада и Севера. Они неустанно занимались примирением мелких распрей среди жителей и были не в состоянии понять, что их ожидает в будущем. Единственную силу южных Владык составляли выведенные путем генетических рекомбинаций воины, утратившие человеческий облик. По мнению Иро, системный кризис начнется с Южного сектора, в котором Новуходоносор Ду, Зоилогимен Тен и Ваногубан Рун уже много лет не уделяли внимание ремонту энергетических коммуникаций, водных артерий и иных важных составляющих инфраструктуры Первограда.
Единственная тактика, которой придерживались Владыки Юга, заключалась в монополизации более чем половины объема выращивания продуктов. Едой они затыкали рты недовольным, наделяли послушных вождей и держали в довольстве малочисленный Ассасинат. В свою очередь, осознавая, что все структуры жизнеобеспечения мегастанции в той или степени взаимозависимы, хитрецы, не стесняясь, просили материалы и специалистов у других секторов, шантажируя своими проблемами весь город. В случае вероятного кризиса, где все будут сами за себя, Южный сектор первым накроет хаос, который быстро перекинется на соседние зоны города.
И наконец, Северный сектор, где Владыки Розтронк Бан, Юлианус Штих и Лударон Янокс придерживались доктрины качественного развития. По непроверенным слухам, они даже пытались заключить мирный союз с углобоками, которых не понимал никто из живущих над Дном. Однако в этом и заключалась слабость Севера. Невмешательство в дела других секторов и максимальная закрытость с демонстративной опорой на собственные ресурсы могли сыграть злую шутку с рафинированными Старейшинами этой зоны. Тем не менее Натогиносубан Иро полагал, что северяне откликнутся на призыв о заключении дружеского союза при развитии кризиса.
Старейшина Востока принял несколько решений. Во-первых, отправить шпионов в Западный сектор для выяснения настроений среди западников и состояния экономики сектора и, прежде всего, объема воспроизведения продуктов. Одновременно с этим необходимо выйти на Владык сектора, предложив им создать Комиссию по определению перспектив работы с нуклеарами, может быть тогда ему удастся на некоторое время предупредить недружественные шаги по захвату Центральной силовой установки.
Во-вторых, необходимо направить шпионов на Юг для формирования групп сторонников Восточного сектора. Это позволит подобрать соглядатаев из числа местных жителей, вблизи их Старейшин. В свою очередь Владыкам Южного сектора необходимо послать «специалистов по ядерной энергетике» для обеспечения профилактического ремонта двигателя Юга из числа ассасинов, имеющих соответствующую техническую подготовку. («Эх, где ты, Жуанзубан?! Поспешил ты, малыш, поспешил!») И сделать так необходимо срочно, раньше, чем Старейшины Запада решатся на такой же шаг.
И в-третьих, направить легата с тайным рангом «личный посол всех Старейшин Востока» для переговоров с северными умниками. Вслух на них можно обрушиться за их закрытость, а на деле, на деле – это единственные возможные союзники для взятия под контроль всей нуклеарной системы Первограда.
«Остается убедить в необходимости всех этих действий моих старательных, но глуповатых коллег», – Владыка Иро с неприязнью подумал о Горомане Зунолае и Дорногае Асупхе, которые наверняка измучают его своими «вопросами по делу» и «рассуждениями о возможных последствиях». Для того чтобы двое Старейшин приняли необходимое Натогиносубану решение, ему опять придется играть с этими дурнями в лингвистические игры, во время которых они, якобы самостоятельно и беспристрастно, выработают и примут необходимое установление.
«Господь Всеблагой! Иногда мне кажется, что легче попросить углобока собрать донный вазоратум или убедить смертопроказницу отсосать совершенно бесплотно, то есть не отрезав от тебя кусок мяса, чем подвигнуть эту парочку выработать толковое решение», – удрученно подумал Владыка. Однако, давя накопившееся раздражение, уже обращаясь к микрофону интросети, он произнес вслух:
– Позовите мою ненагляднейшую супругу Хлои с ее зверюшкой.

Тридцать восьмой эпизод. Пророк Адубгарат
Изопфенофф и Фаддей неспешно цедили разбавленную дурняковку в одном из трактиров окраинных кварталов. План, который тщательно обдумывал Джон, менялся в очередной раз, впрочем к лучшему. Когда к надзирателю электросетей подошел его сородственник и, скорее утвердительно, чем вопросительно, поинтересовался о том, насколько в критическом положении находится город, а затем спросил о возможности посадки мегастанции на Землю, Изопфенофф подумал, что он или сошел с ума, или действует по указке Канцелярии стражей. Вскоре Джон понял: Константин Бу сумасшедший. Естественно, главный агроном обращался к нему как к человеку, имеющему понятие о работе силовых машин Первограда. Первое желание Изопфеноффа – поглумиться над «цветоводом» улетучилось, когда биоинженер доверительно рассказал о снадобье, изобретенном им для подчинения чужой воли.
«Да, воистину не знаешь, где найдешь, а где потеряешь. “Ботаник” очень может пригодиться!» – Джон практически зримо видел, как его план наполняется жизнью.
Сейчас он уже ясно представлял, как с помощью зелья Бу направит Primourbem к Утренней звезде, спасая Землю.
– Слушай, Адубгарат. Ко мне недавно подходил наш сородственник…
– Да. Если ты про чокнутого Бу, то я видел, как он скребся в твой отсек…
– Подожди ты! Константин, может быть, и не в себе, но в определенной степени мозги у него работают так, как надо. Он готов содействовать в выполнении нашей задачи. И у него для этого есть возможности, которых нет у нас. Я предложил ему кой-какую идейку, он радостно согласился, но, думаю, сам он не потянет это. Мне кажется, у тебя получится. Ты же в последнее время частенько захаживаешь в Храм, читаешь умные книги. В общем, слушай…
То, что задумал умудренный жизненным опытом надзиратель электросетей, могло иметь роковые последствия для городского сообщества, но что они значат для человека, приговорившего мегастанцию к гибели. Изопфенофф решил создать религиозное течение, основной задачей которого будет возвращение Первограда на «землю обетованную» – Венеру. Это вполне соответствовало чаяниям обезумевшего цветовода, который стремился обезопасить первоградскую «ботву» от зловещего космоса. Когда Джон продемонстрировал главному агроному древние записки некоего Брэдбери, фальсифицирующего венерианскую действительность, Бу абсолютно уверовал в сородственника, ощутив себя флористическим Моисеем. В свою очередь молодой, харизматичный Адубгарат Фаддей, к тому же достаточно просвещенный в богословии, очень хорошо подходил на роль нового пророка. Он выдумал и название, которое должно привлечь к себе внимание различных слоев первоградцев, – Община всеблагого единства. Из названия следовало, что адепты общины сохраняют традиционное понимание Всеблагого, но свою веру рассматривают несколько в иной плоскости.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71474584?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.