Главная страница | Психология | Мыслить нестандартно. Практичная книга о том, как маленькие изменения в привычках приводят к большим прорывам и открытиям

Мыслить нестандартно. Практичная книга о том, как маленькие изменения в привычках приводят к большим прорывам и открытиям
Энни Мерфи Пол
Психология. Мозговой штурм
Как часто вы слышите фразы: «думай? головой?», «включи голову»? А что нужно для того, чтобы ее «включить» и к тому же мыслить нестандартно? Энни Мерфи Пол, опираясь на новейшие исследования и открытия нейробиологов, когнитивистов и психологов, рассказывает, как обстановка, ощущения и движения нашего тела, люди, с которыми мы общаемся, влияют на мыслительные процессы и способствуют интеллектуальным и творческим прорывам. Вы научитесь эффективнее концентрироваться, легче понимать абстрактные концепции, быстрее обрабатывать и запоминать сложную информацию, генерировать креативные идеи.
Из этой книги вы узнаете, как:
– начать мыслить нестандартно во время прогулки;
– правильно организовать рабочее пространство, чтобы улучшить концентрацию и повысить эффективность;
– активировать работу мозга с помощью зарисовок.
А еще как:
– режиссеру студии Pixar Брэду Берду удается создавать классику современного кино, такую как «Рататуй» и «Суперсемейка»;
– художник Джексон Поллок произвел революцию в живописи, обменяв свою квартиру в оживленном центре Манхэттена на фермерский дом;
– прогулка по итальянскому монастырю XIII века вдохновила вирусолога Джонаса Солка на интеллектуальный прорыв в работе над вакциной от полиомиелита.

Энни Пол
Мыслить нестандартно. Практичная книга о том, как маленькие изменения в привычках приводят к большим прорывам и открытиям

Annie Murphy Paul
The Extended Mind: The Power of Thinking Outside the Brain

© 2021 by Anne Paul
© Цветкова Евгения, перевод на русский язык, 2025
© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025
* * *
Новая и определенно смелая работа, раскрывающая возможности использования нами разума, который существует за пределами мозга – в нашем теле, окружении и в наших взаимоотношениях.

«Думай головой» – фраза, которую мы слышим каждый раз, когда сталкиваемся со сложной задачей. Однако растущее количество исследований подтверждает – нужно действовать иначе. По мнению известной научной писательницы Энни Мерфи Пол, нам необходимо научиться мыслить нестандартно. Множество «экстраневральных[1 - Нейронный – имеющий отношение к нервам и нейронам. Экстраневральный – все те факторы, которые расположены вокруг нерва и нейронов. – Прим. ред.]» ресурсов – наши чувства, движения тела, пространства, в которых мы учимся и работаем, а также интеллект окружающих нас людей – влияют на нас и могут помочь лучше концентрироваться, понимать глубже суть вещей и творить. В своей книге Пол рассказывает об исследованиях, которые позволяют по-новому взглянуть на человеческие способности, и подробно рассматривает открытия нейробиологов, ученых-когнитивистов и психологов. Она раскапывает тайную историю того, как художники, ученые и писатели использовали умственные расширения для решения проблем, совершения открытий и создания новых произведений. И объясняет, как читатели могут внедрить внемозговое мышление в свою повседневную жизнь. Эта книга, наравне со «Структурой разума»[2 - Структура разума: теория множественного интеллекта / Говард Гарднер; пер. с англ. – М.: ООО «И. Д. Вильяме», 2007. – Прим. ред.] Говарда Гарднера и «Эмоциональным интеллектом»[3 - Эмоциональный интеллект / Дэниел Гоулман; пер. с англ. А. П. Исаевой. – М.: ACT: ACT МОСКВА; Владимир: ВКТ, 2009. – Прим. ред.] Дэниела Гоулмана, предлагает взглянуть на работу нашего разума под другим углом. В ней также собрано большое количество практических советов, как сделать наше мышление четче и ярче.

Об авторе
Энни Мерфи Пол – американская научная писательница. Ее работы публиковались в New York Times, Scientific American и The Best American Science Writing, а также во многих других изданиях. Она является автором книг «Истоки» (Origins), названной книжным обозрением New York Times «примечательной книгой», и «Культ личности» (The Cult of Personality), являющейся, по мнению Малкольма Гладуэлла из The New Yorker, «захватывающей». В настоящее время она является научным сотрудником аналитического центра New America, а также стипендиатом Spencer Education Reporting Fellowship и Rosalynn Carter Mental Health Journalism Fellowship. Пол выступала с лекциями перед аудиториями всего мира, затрагивая темы обучения и когнитивных способностей; ее выступление на платформе TED посмотрели более 2,6 миллиона человек. Выпускница Йельского университета и Высшей школы журналистики Колумбийского университета, она работала лектором в Йельском университете и старшим консультантом в Центре преподавания и обучения Поорву при Йельском университете.

Пролог
Когда пишешь книгу о том, как правильно мыслить, часто кажется, что используемые тобой источники – ученые-когнитивисты, психологи, биологи, нейробиологи и философы, которые могут внести свой вклад в эту тему, – своими работами обращаются непосредственно к тебе: да, вот ты, та, которая пишет книгу! Они уговаривают и настаивают, спорят и дискутируют, предупреждают и оценивают. Но когда ты излагаешь свои рекомендации читателю, они многозначительно спрашивают: следуешь ли ты своему собственному совету?
Я вступила в один из таких интимных диалогов, прочитав отрывок, написанный более 130 лет назад. Казалось, словно автор пробежался по написанным мною страницам, лежащим на столе. Еще более напряженной эту встречу делало то, что писатель, о котором идет речь, был явно грозным персонажем: немецкий философ Фридрих Ницше, человек с суровым взглядом и несколько зловещими усами.
«Как быстро мы догадываемся, что кто-то пришел к своим идеям, сидя перед чернильницей со сведенным животом, низко склонив голову над бумагой… – лукаво заметил Ницше. – И как же быстро в этом случае мы заканчиваем с его книгой! Вы можете биться об заклад, что сведенный кишечник выдает себя не меньше, чем спертый воздух, низкие потолки и теснота в каморке».
Вдруг комната, в которой я писала, показалась мне душной и тесной.
Я наткнулась на его слова, работая над главой о влиянии положения тела и его движений на наше мышление. Цитата Ницше фигурирует в книге современного французского философа Фредерика Гроса «Философия ходьбы» (A Philosophy of Walking); у Гроса есть также свои соображения на этот счет. «Не думайте о книге как о чем-то, что рождается только в голове автора, – советует он. – Подумайте о теле писателя: его руках, ступнях, плечах и голенях. Подумайте о произведении как о выражении его физиологии. Довольно часто в книгах читатель может ощутить присутствие сидящего тела автора, согнутого пополам, сутулого и съежившегося».
Мое тело виновато заерзало в кресле, в котором оно сидело все утро.
«Акту творения, – продолжает Грос, – гораздо больше способствует „тело ходячее“. <…> Оно раскрыто и напряжено, как лук: открыто навстречу пространству, как цветок солнцу». Ницше, напоминает он нам, писал, что мы должны «сидеть как можно меньше. Не верьте ни одной идее, которая не была рождена на свежем воздухе и не несет в себе отпечаток свободного движения».
Философы единодушно ополчились на меня; я закрыла свой ноутбук и пошла прогуляться.
Разумеется, я действовала не только по их приказу. К моменту моего исследования я прочитала десятки эмпирических исследований, доказывающих, что физическая активность обостряет наше внимание, улучшает память и повышает творческий потенциал. И в самом деле, я обнаружила, что плавное движение моих ног, поток сменяющихся образов перед моими глазами, легкое учащение сердцебиения действительно произвели какие-то изменения в моем сознании. Вернувшись за письменный стол, я, не теряя времени, решила запутанную концептуальную проблему, которая мучила меня все утро. (Я могу только надеяться, что созданная мной проза, по формулировке Гроса, также «несет в себе и выражает энергию и упругость тела».) Мог ли мой мозг решить проблему самостоятельно или ему потребовалась помощь моих подвижных конечностей?
Наша культура настаивает на том, что мозг – единственный центр мышления. Это обособленное пространство, где происходит процесс познания, подобно тому, как работа моего ноутбука закупорена внутри его алюминиевого корпуса. В этой книге утверждается обратное: разум больше похож на птицу, строящую гнездо. Я заметила такую на прогулке: она выдергивает ниточку здесь, веточку там, выстраивая затем целое из доступных ей элементов. Для людей такими «элементами» являются прежде всего ощущения и движения нашего тела; физические пространства, в которых мы учимся и работаем; а также интеллект других людей, с которыми мы взаимодействуем: наших одноклассников, коллег, учителей, руководителей, друзей. Иногда все эти три компонента сочетаются особенно удачно, как это произошло в блестящем тандеме Амоса Тверски и Даниэля Канемана. Их совместная новаторская работа по эвристике[4 - Эвристика (в психологии) – способ мышления. В науке – раздел, изучающий творческое мышление человека. В педагогике – обучение методом проб и ошибок. – Прим. ред.] и ошибкам мышления – привычным для человеческого ума сокращениям и искажениям – родилась в ходе разговоров во время прогулок по оживленным улицам Иерусалима и по холмам Калифорнийского побережья. «Никогда размышления не давались мне лучше, чем во время моих неторопливых прогулок с Амосом», – писал Канеман.
О человеческом познании написано множество томов, предложено много теорий и проведено огромное количество исследований (среди них и работы Тверски и Канемана). Эти усилия привели к удивительным открытиям, но большая часть из них рассматривает мыслительную функцию как явление, происходящее только внутри мозга. Гораздо меньше внимания уделялось способности людей мыслить, используя элементы окружающего мира: жесты рук, пространство альбома для зарисовок; как люди слушают чужие истории или как обучают чему-либо кого-то другого. Эти «экстранейронные» компоненты меняют способ нашего мышления. Можно даже сказать, что они составляют часть самого мыслительного процесса. Но где нам найти подробное описание этого способа познания? В научных журналах в основном встречается мнение, что ментальный орган – это некая бестелесная, лишенная конкретного места, асоциальная сущность, «мозг в колбе». В наших учебниках истории прорывы, меняющие мир, приписываются отдельным людям, самостоятельно рождающим великие мысли. Тем не менее все это время существовал и параллельный нарратив – своего рода тайная история мышления, совершаемого вне мозга. Ученые, художники, писатели, общественные лидеры, изобретатели, предприниматели – все они использовали окружающий мир в качестве пищи для своих размышлений. Цель этой книги – подробнее рассмотреть, как внешний мир, благодаря воздействию на мыслительные процессы людей, способствует интеллектуальным и творческим прорывам всего человечества.
Мы узнаем, как генетик Барбара Мак-Клинток получила Нобелевскую премию за творческое переосмысление хромосом растений, которое использовала в исследовании цитогенетики кукурузы, а также поговорим о психотерапевте-новаторе и социальном критике Сьюзи Орбах, которая улавливает чувства своих пациентов, когда они настраиваются на внутренние ощущения собственного тела (способность, известная как интероцепция). Подробнее разберем, как биолог Джеймс Уотсон определил структуру двойной спирали ДНК, физически манипулируя деталями из картона, которые вырезал сам, и как писатель Роберт Каро выстраивает жизни своих биографических персонажей на замысловатой карте размером со стену. Разберемся, как прогулка по итальянскому монастырю XIII века вдохновила вирусолога Джонаса Солка на завершение его работы над вакциной от полиомиелита и как художник Джексон Поллок произвел революцию в живописи, обменяв свою квартиру в оживленном центре Манхэттена на фермерский дом в зеленом районе Саут-Форк на Лонг-Айленде. Мы узнаем, как режиссеру студии Pixar Брэду Берду удается создавать классику современного кино, такую как «Рататуй» и «Суперсемейка», яростно споря со своим давним продюсером, и как физик Карл Виман, еще один лауреат Нобелевской премии, понял, как побуждение студентов разговаривать друг с другом может заставить их мыслить как ученые.
Такие истории опровергают распространенное убеждение о том, что мозг может или должен генерировать мысли самостоятельно, в одиночку. Многочисленные открытия ученых и произведения искусства – яркое свидетельство того, что лучшие идеи появляются в процессе физической активности, взаимодействия с пространством вокруг и с окружающими людьми. Но, как и в случае с достоинствами ходьбы, восхваленными Фридрихом Ницше, доказательства, подтверждающие эффективность мышления вне мозга, далеки от просто занимательных историй. Тем не менее исследования сразу в трех взаимосвязанных областях показали, что экстранейронные ресурсы играют ключевую роль в наших мыслительных процессах.
Во-первых, есть исследование воплощенного познания, изучающее связь тела и мышления: например, как жестикулирование повышает беглость нашей речи и способствует нашему углубленному пониманию абстрактных концепций. Во-вторых, существует исследование ситуационного познания, в котором рассматривается влияние места нахождения на нашу мыслительную деятельность: например, как символы окружающей среды, воплощающие собой чувство принадлежности или личного контроля, повышают нашу эффективность в этом пространстве. И в-третьих, есть исследование распределенного познания, в рамках которого разбираются эффекты от совместного мышления с другими людьми. К примеру, как работа в группе способствует объединению знаний каждого индивидуума в общую базу данных по определенной области (процесс под названием «трансактивная память»). Кроме того, это исследование также обращает внимание на то, как работа сплоченной команды приводит к результатам, которые предвосхищают индивидуальный вклад каждого из ее членов (феномен, известный как «коллективный разум»).
Как журналист, более двадцати лет освещающий открытия в области психологии и когнитивных наук, я читаю результаты исследований, полученные в этих областях, с растущим волнением. Вместе они словно подтверждают, что взаимодействие с миром вокруг делает нас умными – предположение, имеющее огромное значение для сферы образования, нашей рабочей и личной жизни. Главная проблема: до сих пор не было предпринято попыток объединить все эти многочисленные результаты. Исследователи, работающие в рамках этих дисциплин, публиковались в разных журналах и выступали на конференциях, редко выстраивая связи между своими областями специализации. Существует ли какая-то объединяющая идея, которая могла бы свести воедино эти глубоко интригующие открытия?
И снова на помощь мне пришел философ: на этот раз это был Энди Кларк, профессор когнитивной философии в Университете Сассекса в Англии. В 1998 году Кларк в соавторстве написал статью под названием «Расширенный разум», которая начиналась с обманчиво простого вопроса: «Где заканчивается разум и начинается так называемый „остальной мир“?» Кларк и его соавтор, философ Дэвид Чалмерс, писали, что мы всегда традиционно предполагали, что наш ум базируется исключительно в голове, но, утверждали они, «в черепе и коже нет ничего, заточенного строго под выполнение этой функции». Элементы внешнего мира могут эффективно воздействовать на мозг, ментально его «расширяя» и позволяя нам неординарно мыслить.
Кларк и Чалмерс изначально рассматривали, как наше сознание могут расширить технологии – заявление, которое быстро превратилось из смехотворно нелепого в очевидное, как только читатели их исследования приобрели смартфоны и стали выгружать большие фрагменты своей памяти в новые устройства. (Коллега-философ Нед Блок любит говорить, что тезис Кларка и Чалмерса, написанный в 1998 году, считался ложным, но впоследствии стал правдой – где-то, по всей вероятности, в 2007 году, когда компания Apple представила свой первый iPhone.)
Тем не менее еще в той оригинальной статье Кларк намекал на существование и других видов расширения. «А как насчет социально расширенного познания? – вопрошали он и Чалмерс. – Могут ли мои ментальные состояния частично формироваться состояниями других мыслителей? Мы не видим причин, почему бы и нет». В последующие годы Кларк продолжал оттачивать свое представление о ресурсах, которые могли бы служить продолжением разума. Он заметил, что наши физические движения и жесты играют «важную роль в расширенной нейро-телесной когнитивной экономике». Кларк также отмечал, что люди склонны создавать «дизайнерскую среду» – то есть тщательно обустроенные и продуманные пространства, «которые изменяют и упрощают вычислительные задачи, которые наш мозг должен выполнять, чтобы решать сложные проблемы». В других своих работах Кларк приводил широкие и убедительные аргументы против того, что называл «привязкой к мозгу» или «мозг-центрированностью» – точка зрения, согласно которой мышление происходит только внутри мозга, – и в пользу так называемой «расширенной» перспективы, в рамках которой богатые ресурсы нашего мира могут быть использованы и применяются в ходе нашего мышления.
Считайте меня новообращенной. Идея расширенного разума захватила мое воображение и до сих пор не отпустила. За многие годы моей репортерской деятельности я никогда прежде не сталкивалась с идеей, которая так сильно изменила бы то, как я мыслю, работаю, воспитываю детей и ориентируюсь в повседневной жизни. Мне стало очевидно, что смелое предположение Энди Кларка не было (или было не только!) эзотерическим умозрительным экспериментом философа, обитающего в башне из слоновой кости. Это было явно предложение попробовать мыслить по-другому и лучше. Когда я начала систематизировать десятки протестированных исследователями методов нестандартного мышления, то стала охотнее их использовать в повседневной жизни.
К ним относятся в том числе и способы усиления нашего интероцептивного ощущения, с помощью которых можно влиять на наши решения и умственные процессы. Например, использовать определенные типы жестов или виды физической активности, чтобы улучшить свою память и внимание. Кроме того, существуют целые инструкции, как следует отдыхать на природе, чтобы восстановить концентрацию и раскачать креативность, а также рекомендации по проектированию учебных и рабочих пространств для повышения производительности. Исследования, которые мы рассмотрим в этой книге, описывают структурированные формы социального взаимодействия, которые позволяют познанию других людей дополнять наше собственное. В них также даны рекомендации, как можно разгрузиться, глубже изучить собственные мысли и научиться эффективно их использовать, а не просто бесконечно прокручивать в голове.
Со временем я пришла к осознанию того, что я как будто получаю второе образование. За многие годы обучения в начальной и средней школе, в колледже и даже в аспирантуре нас никогда не учили мыслить нестандартно, используя все допустимые возможности. Нам не объясняли, как можно познавать мир через ощущения своего тела, пространство вокруг и взаимоотношения с людьми. Тем не менее эти знания доступны, главное – знать, где искать. Наши учителя – художники, ученые и писатели, которые на собственном опыте вывели эти методы, а также исследователи, которые наконец взялись за их изучение.
Что касается меня, то я убеждена, что не смогла бы создать эту книгу без помощи описанных в ней практик. Это не значит, что я совсем прекратила использовать установленный по умолчанию в нашей культуре способ «думать головой». До нечаянного вмешательства Фридриха Ницше в то утро я работала полностью «привязанная к мозгу», моя «голова низко склонилась» над клавиатурой, заставляя орган работать еще усерднее, вместо того чтобы искать возможности расширить его. Я благодарна за тот толчок, который дало мне мое исследование. Теперь я делюсь им с читателями.
Фредерик Грос, французский философ, благодаря которому я обратила внимание на слова Ницше, утверждает, что мыслители должны двигаться в «поисках другого света». «В библиотеках всегда слишком темно», замечает он, и потому книги, написанные там, среди остальных томов, хранят в себе эту унылую тусклость, в то время как «другие книги отражают пронизывающий горный свет или море, сверкающее в лучах солнца». Я надеюсь, что эта книга прольет «иной свет», внесет бодрящий порыв свежего воздуха в тему мышления, с которым мы ежедневно сталкиваемся как студенты и работники, как родители и граждане, как лидеры и творцы. Наше общество постоянно оказывается лицом к лицу с беспрецедентными вызовами, и нам нужно эффективно мыслить, чтобы с ними справиться. Парадигма мышления, центрированного на мозге, доминирующая сейчас, явно не соответствует поставленной задаче; куда бы мы ни посмотрели, мы видим проблемы с вниманием и памятью, с мотивацией и настойчивостью, с логическим и абстрактным мышлением. По-настоящему оригинальные идеи и инновации кажутся редкостью, а уровень активной вовлеченности в школах и компаниях низок. Людям, работающим в группах, все труднее делать это эффективно и с удовольствием.
Я пришла к осознанию, что подобные трудности в значительной степени являются результатом фундаментального непонимания того, как – и где – происходит процесс мышления. До тех пор, пока мы довольствуемся парадигмой мышления только внутри мозга, мы будем ограничены пределами этого органа. Но если мы намеренно, используя определенные навыки, выйдем за его пределы, наше мышление может измениться. Оно может стать таким же динамичным, как наши тела, таким же воздушным, как окружающее нас пространство, таким же изобильным, как наши отношения, и таким же вместительным, как весь этот огромный мир.

Введение. Думать за пределами мозга
Думай головой.
Сколько раз вы слышали эту фразу? Возможно, вы даже говорили ее кому-то другому – сыну или дочери, студенту или вашему работнику. Может, вы бормотали ее себе под нос, пытаясь решить особенно сложную проблему или советуя себе оставаться рациональным: «Думай головой!»
Эта команда звучит довольно часто: в школах, на рабочем месте, в непростые моменты повседневной жизни. Ее отклик можно найти как в элитарной, так и в массовой культуре: от «Мыслителя» Огюста Родена, задумчиво подпирающего кулаком подбородок, до выпуклого мультяшного изображения мозга, украшающего всевозможные товары и веб-сайты – развивающие игрушки, пищевые добавки, упражнения для когнитивного фитнеса. Под этой фразой мы подразумеваем: воспользуйся, наконец, мощными возможностями своего мозга, задействуй великолепный комок материи внутри своего черепа. Мы очень верим в этот комок – какой бы ни была проблема, мозгу подвластно ее решить.
Но что, если мы ошибочно выбрали объект нашей веры? Что, если совет «включать голову», каким бы общепринятым он ни был, не такой уж и правильный? Растущее количество исследований показывает, что у нас все работает с точностью до наоборот: мы слишком полагаемся на свой мозг в ущерб способности разумно мыслить. И на самом деле нам нужно мыслить за рамками этого органа.
Мыслить за пределами мозга означает вовлекать в наши ментальные процессы объекты извне – ощущения и движения нашего тела, физические пространства, в которых мы учимся и работаем, и разум окружающих нас людей – и вовлечение их в наши собственные умственные процессы. Выходя за рамки мозга и задействуя эти «экстранейронные» ресурсы, мы можем сосредоточиться более пристально, глубже понимать и создавать более образные идеи, которые были бы буквально немыслимы для одного лишь мозга. Действительно, мы больше привыкли думать о наших телах, о нашем пространстве и о наших отношениях. Но мы также можем включать их в процесс обдумывания мысли, например, используя движения рук для выражения абстрактных концепций или организуя свое рабочее пространство таким образом, чтобы оно способствовало генерированию идей, либо работать с людьми через преподавание или построение сторителлингов[5 - Сторителлинг – прием, применяемый в маркетинге, с использованием захватывающего текста или видео с целью донести идеи до пользователя. Это могут быть рассказы об истории и достижениях компании, о процессе производства и т. п. – Прим. ред.] для более точного запоминания информации. Вместо того чтобы убеждать себя и других включать свою голову, нам следует задействовать экстранейронные ресурсы для мышления за пределами ограниченной окружности черепа.
Однако вы можете спросить, какая в этом необходимость? Разве мозг сам не справляется с этой задачей? На самом деле нет. Нас заставили поверить, что человеческий мозг – универсальная и всемогущая мыслящая машина. Отовсюду сочится информация об открытиях, касающихся его поразительных способностей, возможностей молниеносной скорости и пластичности. Нам регулярно твердят, что мозг – непостижимое чудо и «самая сложная структура во Вселенной». Но когда мы отстраняемся от этой шумихи, то сталкиваемся с фактом ограниченности и специфичности его функций. Менее заметной научной новостью последних нескольких десятилетий стало растущее осознание исследователями пределов возможностей мозга. Человеческий мозг не выдерживает большой нагрузки от концентрации, не способен стремительно запоминать и оперировать абстрактными понятиями, не может быть стабильно эффективен при выполнении сложной задачи.
Важно отметить, что эти ограничения касаются мозга любого человека. Это не вопрос индивидуальных различий в интеллекте. Это особенности органа, которым мы все обладаем, его биологической природы и эволюционной истории. Мозг действительно прекрасно справляется с рядом функций, такими как восприятие, перемещение тела и ориентация в пространстве, а также общение с другими людьми. Этими действиями он может управлять плавно, почти без усилий. Однако он сталкивается с трудностями в процессе запоминания сложной информации, выстраивания строгих логических рассуждений, а также схватывания на лету абстрактных идей. В этих случаях он не так безупречен, как может показаться на первый взгляд.
И тут мы подходим к общей для всех нас дилемме. Современный мир необычайно сложен, переполнен информацией и построен вокруг контринтуитивных идей, концепций и символов. Успех в этом мире требует сосредоточенного внимания, потрясающей памяти, большой скорости обработки информации, устойчивой мотивации, логической строгости и умения оперировать абстракциями. Разрыв между тем, на что способен наш биологический мозг, и тем, что требует от нас современная жизнь, велик и расширяется ежедневно. С каждым экспериментальным открытием пропасть между научным описанием мира и нашим интуитивным, «бытовым» пониманием становится все более заметной. Каждый терабайт данных, увеличивающий запас знаний человечества, обгоняет наши врожденные способности их обработать. С новым витком сложности мировых проблем наш мозг все менее способен их решить.
Наш общепринятый ответ на когнитивные вызовы, которые ставит перед нами современная действительность, заключается в усилении того, что философ Энди Кларк называет «мозг-центрированным» мышлением, – педалировании тех способностей, которые сами по себе кажутся неадекватными. Мы призываем себя и других собраться с духом, не сдаваться, «просто сделать это» – думать усерднее. Однако как часто мы, к своему разочарованию, обнаруживаем, что мозг сделан из упрямого и неподатливого материала, несмотря на всю его хваленую пластичность. Столкнувшись с его ограничениями, можно прийти к выводу, что мы сами (или наши дети, студенты, сотрудники) просто недостаточно умны или настойчивы. На самом деле проблема заключается в том, как мы справляемся с ментальными недостатками, от природы присущими нашему виду. Наш подход представляет собой (как выразился поэт Уильям Батлер Йейтс в другом контексте) «попытку воли выполнить работу воображения». Разумный шаг заключается не в том, чтобы еще сильнее пытаться задействовать мозг, а в том, чтобы научиться использовать ресурсы, лежащие за его пределами.
В комедии «Мещанин во дворянстве», написанной французским драматургом семнадцатого века Мольером, будущий аристократ месье Журден приходит в восторг от осознания разницы между прозой и стихами. «Честное слово, я и не подозревал, что вот уже более сорока лет говорю прозой!» – восклицает он. Точно так же можем быть впечатлены и мы, узнав, что уже давно задействуем в своих мыслительных процессах экстранейронные ресурсы.
Это хорошая новость. Плохая новость в том, что мы часто делаем это бессистемно, без особого намерения или умения. Неудивительно, ведь наши усилия в области образования и профессиональной подготовки, а также управления и лидерства направлены почти исключительно на развитие интеллектуального мышления. Еще с начальной школы нас учат сидеть неподвижно, работать тихо и напряженно думать – модель умственной деятельности, которая будет преобладающей в течение всех последующих лет: всю среднюю школу, колледж и, наконец, на рабочем месте. Навыки, которые мы развиваем, и техники, которым нас обучают, предполагают использование только нашего разума: закрепление информации в памяти, обдумывание и внутренние логические построения, стремление к самодисциплине и самомотивации.
Между тем совершенно отсутствует соответствующее развитие нашей способности мыслить вне рамок мозга – нет никаких инструкций, например, о том, как настраиваться на внутренние сигналы тела, на ощущения, которые могут быть с пользой применены для принятия решений и нашего выбора. Нас не учили использовать телодвижения и жесты для освоения естественных наук и математики или для выдвижения новых и оригинальных идей. В школе не обучают тому, как восстановить свое истощенное внимание с помощью пребывания на природе и на свежем воздухе или как организовать свое учебное пространство так, чтобы расширить возможности своего интеллектуального мышления. Учителя и менеджеры не объясняют, как превратить абстрактные идеи в физические объекты, чтобы использовать их для новых открытий и решения проблем. Сотрудникам не показывают, как социальные практики подражания и коллективное обучение могут ускорить процесс получения необходимого опыта. Школьные группы и рабочие коллективы не обучаются методике эффективного повышения коллективного интеллекта своих членов. Наша способность мыслить вне пределов мозга остается почти полностью неразвитой.
Подобное упущение – результат «нейроцентрического предубеждения». Иными словами, нашей идеализации и в некоторых моментах даже фетишизации мозга и соответствующего слепого пятна для всех способов познания, выходящих за пределы черепа. (Как заметил комик Эмо Филипс: «Раньше я думал, что мозг – самый замечательный орган в моем теле. А потом я осознал, кто мне это говорил».) С другой стороны, у нас есть уникальная возможность открыть мир нереализованного потенциала. До недавнего времени наука разделяла такое пренебрежительное отношение широкой культуры к мышлению вне мозга. Теперь все изменилось. В настоящий момент психологи, когнитивисты и нейробиологи могут четко объяснить, как экстранейронные сигналы влияют на процесс обдумывания информации. Кроме того, сейчас существуют практические рекомендации по улучшению нашей способности мыслить через внешние для мозга ресурсы. Все это происходит на фоне более обширной темы – как мы понимаем себя.
Прежде чем продолжить, вернемся на несколько шагов назад, к тому моменту, когда родились современные представления о мозге.
* * *
14 февраля 1946 года в залах Электротехнической школы Мура в Филадельфии царила напряженная суета. В этот день миру должны были представить секретную жемчужину школы – ENIAC. Внутри запертой комнаты в одном из зданий Мура жужжали электронный числовой интегратор и компьютер – первая машина такого рода, способная выполнять вычисления со скоростью молнии. Массивный ENIAC весом в тридцать тонн включал в себя около восемнадцати тысяч вакуумных ламп, около шести тысяч переключателей и более полумиллиона паяных соединений. На его строительство ушло более 200 000 человеко-часов.
Устройство размером с автобус было детищем Джона Мочли и Дж. Преспера Эккерта-младшего, двух молодых ученых из Пенсильванского университета, головного учреждения Мура. При финансовой поддержке армии США ENIAC был разработан с целью вычисления траекторий артиллерийских снарядов для американских артиллеристов на случай войны в Европе. Составление таблиц траекторий, необходимых для эффективного применения нового оружия, было трудоемким процессом, требующим нескольких команд людей, работающих круглые сутки посменно. Машина, которая могла бы заменить человеческий ресурс и выполнять свою работу быстро и точно, дала бы армии неоценимое преимущество.
Теперь, спустя шесть месяцев после Дня Победы, требования военного времени уступали место потребностям растущей экономики, и Мокли и Эккерт созвали пресс-конференцию, чтобы представить миру свое изобретение. Двое мужчин подготовились к этому событию со всей тщательностью и немалым сценическим мастерством. Когда ENIAC, пыхтя, трудилась над заданной задачей, около трехсот неоновых лампочек, встроенных в аккумуляторы машины, мерцали и перемигивались. Преспер Эккерт, известный всем как Прес, счел эффект от этих маленьких лампочек недостаточно впечатляющим. Утром в день пресс-конференции он выбежал на улицу и купил кучу шариков для пинг-понга, каждый из которых разрезал пополам и пометил номером. Пластиковые половинки, наклеенные поверх неоновых ламп, теперь излучали эффектное сияние – особенно после того, как верхний свет в комнате приглушили.
В назначенный час дверь в комнату, где находилась ENIAC, открылась и внутрь вошла толпа чиновников, ученых и журналистов. Стоя перед огромной машиной, сотрудник лаборатории Артур Беркс поприветствовал группу и постарался донести до них ощущение значимости момента. Он объяснил, что ENIAC была спроектирована для выполнения математических операций и эти операции, «выполненные достаточно быстро, могут со временем решить практически любую проблему». Беркс объявил, что начнет презентацию с того, что попросит ENIAC умножить число 97 367 на само себя пять тысяч раз. Репортеры в комнате склонились над своими блокнотами. «Смотрите внимательно, не пропустите», – предупредил он и нажал кнопку. Прежде чем репортеры успели поднять глаза, задание было выполнено и выдано Берксу на перфокарте прямо в руки.
Затем Беркс поставил перед машиной задачу, для решения которой она была разработана: теперь ENIAC должна была рассчитать траекторию полета снаряда от орудия до цели, который обычно занимал тридцать секунд. Вычисление такой задачи заняло бы у команды экспертов три дня. ENIAC выполнила работу за двадцать секунд, быстрее, чем летел бы сам снаряд. Джин Бартик, одна из группы первых женщин-инженеров, которые помогали программировать ENIAC, присутствовала на презентации. Она вспоминала: «Было неслыханно, что машина может достигать таких скоростей вычислений. Все присутствующие в комнате, даже великие математики, были в полном изумлении и благоговении перед тем, что они только что увидели».
На следующий день восторженные отзывы об ENIAC появились во всех мировых газетах. «ФИЛАДЕЛЬФИЯ. Один из главных секретов войны – удивительная машина, которая впервые применяет электронные скорости для решения сложных математических задач, была анонсирована здесь сегодня вечером Военным министерством», – сообщила New York Times на своей первой странице. Репортер газеты Т. Р. Кеннеди-младший был поражен увиденным. «Эта машина настолько умна, – писал он, – что ее создатели долго пытались найти задачи, которые она не смогла бы решить, и наконец отказались от этой затеи».
Внедрение ENIAC стало не просто важной вехой в истории технологий. Это был поворотный момент, заставивший задуматься, как мы понимаем самих себя. На заре своего существования изобретение Мочли и Эккерта часто сравнивали с человеческим мозгом. В прессе ENIAC описывалась как «гигантский электронный мозг», «мозг-робот», «автоматический мозг» и «машина-мозг». Но вскоре вектор аналогии развернулся. Теперь же считается, что мозг подобен компьютеру. Действительно, «когнитивная революция», охватившая американские университеты в 1950-х и 1960-х годах, была основана на вере в то, что мозг можно рассматривать как вычислительную машину из плоти и крови. Первое поколение ученых-когнитивистов всерьез восприняло идею, что разум – своеобразный компьютер. Профессор Университета Брауна Стивен Сломан отмечает: «Мышление стало рассматриваться как своего рода компьютерная программа, работающая в мозге человека».
С тех первых дней, в начале цифровой эры, аналогия между мозгом и компьютером лишь укрепилась, распространившись повсюду. Сейчас ею пользуются не только исследователи и академики, но и общественность в целом. Эта метафора дает нам модель – не всегда в полной мере осознаваемую – того, как работает мышление. Во-первых, мозг, согласно этой аналогии, представляет собой автономную машину для обработки информации, запечатанную внутри черепа, подобно тому, как ENIAC была изолирована в своей особой комнате. Во-вторых, человеческий мозг обладает свойствами, подобными гигабайтам оперативной памяти и мегагерцам скорости обработки, которые можно легко измерить и сравнить. И в-третьих, возможно, самое важное предположение из всех: некоторые мозги, как и какие-то компьютеры, просто лучше. Они обладают биологическим эквивалентом большего объема памяти, серьезной вычислительной мощности, экранов с более высоким разрешением.
По сей день компьютерная метафора встречается в нашей речи, но не только она формирует наше представление о мозге. Спустя полвека с момента появления ENIAC на первый план вышла другая аналогия.
* * *
«Новое исследование доказывает, что мозг можно развивать подобно мышце», – гласил заголовок новостной статьи, набранный жирным шрифтом. Шел 2002 год, и Лиза Блэквелл, аспирантка Колумбийского университета, работающая с профессором психологии Кэрол Дуэк, раздавала экземпляры статьи семиклассникам в государственной школе в Нью-Йорке. Дуэк и Блэквелл проверяли новую теорию, согласно которой наше представление о мозге может влиять на то, насколько хорошо мы мыслим. Протокол исследования требовал, чтобы Блэквелл провела с учениками восемь информационных сессий. На третьей по счету сессии учащиеся должны были по очереди читать текст статьи вслух.
«Многие люди верят, что человек рождается либо умным, либо со средними способностями, либо глупым. И остается таким, – начал один из учеников. – Но новые исследования показывают, что мозг больше похож на мышцу – он меняется и становится сильнее, если вы регулярно его используете и тренируете». Другой ученик продолжил: «Все знают, что если регулярно поднимать тяжести, то мышцы увеличиваются, а вы становитесь сильнее. Человек, который с трудом поднимает 10 килограммов, после длительных тренировок способен поднять уже 50 килограммов, поскольку мышцы становятся крепче от физических нагрузок. С прекращением тренировок мышцы заметно сокращаются, и вы слабеете. Вот почему люди говорят: „Используй – или потеряешь!“» По комнате пронесся смешок. «Но, – продолжил читать третий ученик, – большинство людей не знают, что, пробуя что-то новое, части их мозга начинают изменяться и становятся больше, подобно мышцам во время занятий спортом».
Идея Дуэк, которую она первоначально назвала «инкрементальной теорией интеллекта», со временем стала известна миру как «установка на рост»: регулярные ментальные упражнения могут сделать человека умнее, как и постоянные физические нагрузки – сильнее. Как она и ее коллеги писали в отчете о своих ранних исследованиях в школах, «ключевым моментом было то, что обучение меняет мозг, формируя новые связи, и этот процесс может быть подконтролен учащемуся». С самого начала «установка на рост» стала популярным явлением, породив книгу «Гибкое сознание: новый взгляд на психологию развития взрослых и детей»[6 - Гибкое сознание: новый взгляд на психологию развития взрослых и детей / Кэрол Дуэк; пер. с англ. С. Кировой. – М.: Манн, Иванов, Фербер, 2013. – Прим. ред.], которая разошлась миллионными тиражами и запустила огромную волну выступлений, презентаций и семинаров для корпоративных сотрудников, студентов и преподавателей.
В центре всего этого – метафора: мозг как мышца. В этой аналогии мозг подобен бицепсу или дельтовидной мышце – физическому органу, сила которого варьируется у разных людей. Это сравнение было включено в другую чрезвычайно популярную концепцию, зародившуюся в академической психологии: «смелость». Ангела Дакворт, психолог из Пенсильванского университета, определяет твердость характера как «настойчивость и стремление к достижению долгосрочных целей» и вторит Дуэк в своей собственной книге. «Подобно мышце, которая становится сильнее при ее включении, мозг меняется сам по себе, когда вы изо всех сил пытаетесь справиться с новой задачей», – написала она в бестселлере «Твердость характера»[7 - Твердость характера / Ангела Дакворт; пер. с англ. А. Андреева. – М.: Бомбора, 2018. – Прим. ред.], опубликованном в 2016 году. Акцент на личностном развитии за счет большего использования собственных внутренних ресурсов делает аналогию «мозг как мышца» идеальной. Еще более явно такое сравнение эксплуатируется разработчиками программ по так называемому «когнитивному фитнесу», вроде CogniFit и Brain Gym, которые привлекли миллионы заинтересованных в развитии пользователей. (Метафора настолько популярна, что некоторые ученые, обеспокоенные распространением «нейромифов», т. е. заблуждений о мозге, начали настаивать на том, что мозг на самом деле является не мышцей, а, скорее, органом, состоящим из специализированных клеток – нейронов.)
Эти две метафоры – мозг как компьютер и мозг как мышца – имеют и кое-что общее. А именно то, что разум – дискретная вещь, которая запечатана внутри черепа. Она определяет, насколько хорошо человек способен мыслить, а также обладает определенными свойствами, которые можно легко измерить, сравнить и ранжировать. Эти положения не особенно новые. На протяжении веков мозг сравнивали с машинами – с теми из них, которые в то время казались наиболее совершенными: с гидравлическим насосом, механическими часами, паровым двигателем, телеграфным аппаратом.
В лекции, прочитанной в 1984 году, философ Джон Сёрл отметил: «Поскольку мы не очень хорошо понимаем работу мозга, у нас постоянно возникает соблазн использовать новейшие технологии в качестве образца для изучения и сравнения. В моем детстве нас, например, уверяли, что мозг – это телефонный коммутатор». Учителя, родители и другие взрослые – все они использовали эту метафору, рассказывал Сёрл, поскольку «чем же еще он мог тогда быть?»
Мозг также долгое время сравнивали с мышцами, которые можно укрепить с помощью физических упражнений, – тема, пропагандируемая, например, врачами и экспертами в области здравоохранения в XIX и начале XX веков. В своей первой книге по физиологии и гигиене, опубликованной в 1888 году, доктор Джон Харви Келлог выдвинул аргумент, который очень похож на аргумент Кэрол Дуэк. «Что мы делаем, когда хотим укрепить наши мышцы? Мы заставляем их усердно работать каждый день, не так ли? – вопрошал Келлог. – Благодаря упражнениям они становятся большими и сильными. Точно так же обстоит дело и с нашим мозгом. Если мы усердно учимся и хорошо усваиваем полученные знания, наш мозг становится сильным, а учеба дается легко».

Исторические устои, с опорой на глубокие культурные корни, также поддерживают эти две метафоры. Аналогии с компьютером и мускулами прекрасно согласуются с приверженностью нашего общества к индивидуализму и его настойчивому требованию, чтобы мы действовали как автономные, самодостаточные существа, обладающие способностями и компетенциями, которые принадлежат только нам одним. Эти метафоры также сочетаются со склонностью нашей культуры мыслить в терминах «хорошо», «лучше», «наилучший». Ученый и писатель Стивен Джей Гулд однажды включил в свой список «старейших проблем и ошибок наших философских традиций» устойчивую человеческую тенденцию «упорядочивать предметы, выстраивая их в линейный ряд по возрастающей ценности». Компьютеры могут быть медленными или быстрыми, мышцы могут быть слабыми или сильными – и мы предполагаем, что то же самое верно в отношении нашего собственного разума и разума других людей.
Существуют даже заложенные в нас психологические факторы, определяющие нашу готовность воспринимать подобные идеи о мозге. Убеждение в том, что каждый из нас обладает некоторым количеством интеллекта, соответствует образу мышления, по-видимому, универсальному для людей. Психологи называют это эссенциализмом – убежденностью в том, что каждое существо, с которым мы сталкиваемся, обладает неизменным набором внутренних качеств и свойств, характеризующих его. «Мы встречаем эссенциализм в каждом обществе, которое только было изучено, – отмечает профессор психологии Йельского университета Пол Блум. – По-видимому, это базовый компонент того, как мы думаем о мире». Мы мыслим в терминах устойчивых явлений – вместо тех, что меняются в зависимости от внешнего воздействия, – поскольку считаем, что они легче поддаются ментальной обработке, а также приносят нам больше эмоционального удовлетворения. С точки зрения эссенциализма у человека просто «либо есть» ум, либо его нет. Совокупность исторических, культурных и психологических предположений о разуме – что его свойства индивидуальны, присущи ему изначально и легко ранжируются в соответствии с его качеством – придает им мощный импульс. Эти допущения на весьма глубоком уровне сформировали наши взгляды на природу мышления, организацию учебной и рабочей деятельности, а также на ценность, которую мы придаем себе и другим. Поэтому поразительно осознавать, что многое из этого может оказаться неверным восприятием. Чтобы понять природу подобного заблуждения, нам нужно рассмотреть другую метафору.
* * *
Утром 18 апреля 2019 года экраны всех компьютеров в Сеуле, крупнейшем городе Южной Кореи, потемнели. В школах и офисах по всему мегаполису площадью 600 квадратных километров, где проживает около 10 миллионов человек, погас свет. Светофоры на перекрестках улиц мигнули и погасли, электропоезда замедлили ход и остановились. Причина отключения электроэнергии в сравнении с масштабными последствиями оказалась незначительной: перебои в подаче были вызваны сороками – птицами с черно-белым оперением, которые вьют свои гнезда на опорах линий электропередачи. Сороки – представители семейства врановых, в которое также входят вороны и сойки, – хорошо известны тем, что строят свои гнезда из всего, что могут найти вокруг. По наблюдениям, они используют удивительное разнообразие материалов: не только веточки, бечевку и мох, но и зубную нить, рыболовную леску и пластиковую пасхальную декоративную траву; палочки для еды, ложки и соломинки для питья; шнурки, оправы для очков и калитки для игры в крокет. Во время американской пыльной бури 1930-х годов, уничтожившей растительность на огромных территориях Запада, сороки строили гнезда из колючей проволоки.
В густонаселенных городских кварталах современного Сеула мало деревьев и кустарников, поэтому птицы используют то, что могут найти: металлические вешалки для одежды, телевизионные антенны и обрезки стальной проволоки. Эти материалы электропроводны, поэтому гнезда из этих материалов на высотных городских опорах ЛЭП регулярно мешают подаче электроэнергии. По данным KEPCO, Корейской электроэнергетической корпорации, сороки ежегодно ответственны за сотни отключений электроэнергии в различных районах страны. Каждый год сотрудники KEPCO удаляют более десяти тысяч гнезд, но птицы так же быстро строят их снова.
Сороки, конечно, доставляют энергетическим компаниям хлопот, но их деятельность – удачная аналогия того, как работает мозг. Можно сказать, что наш мозг, подобно сорокам, создающим свои дома из окружающих их материалов, вплетает различные найденные им кусочки в ход своих мыслей. При сопоставлении с метафорами «мозг как компьютер» и «мозг как мышца» становится очевидным, что мозг как сорока – это аналогия с совершенно иным взглядом на функционирование ментальных процессов. Во-первых, мысль возникает не только внутри черепной коробки, но и во внешнем мире; это акт непрерывной сборки и «пересборки», который опирается на окружающие человека ресурсы. Во-вторых, виды материалов, доступных для мышления, влияют на природу и качество порождаемой мысли. И последнее: способность «хорошо мыслить» – то есть быть умным, – это не фиксированное свойство индивида, а, скорее, изменчивое состояние, зависящее от доступа к экстранейронным ресурсам и знания того, как их использовать.
Это, безусловно, радикально новый взгляд на мышление, принять который может быть нелегко. Однако масса свидетельств из нескольких научных дисциплин подтверждает, что это гораздо более точное представление о работе человеческого познания. Кроме того, подобный взгляд на мышление предлагает множество практических возможностей для его улучшения. И он появился как раз вовремя. Пересмотр существующей модели функционирования разума в последнее время стал особенно актуален, поскольку мы все больше оказываемся зажатыми двумя противоположными силами. Мы регулярно сталкиваемся с необходимостью выйти в своем мышлении за пределы мозга, несмотря на то, что упрямо цепляемся за «мозг-центрированный» подход.
Во-первых, что касается растущей потребности мыслить вне рамок черепной коробки: быстрый темп жизни и усложнение наших ежедневных обязанностей на учебе и работе ведут к повышению требований к нашему мышлению. Информации, с которой мы должны иметь дело, к нам сейчас поступает больше. Она требует быстрой обработки. Также меняется ее качество – она становится все более специализированной и абстрактной, что особенно существенно. Знания и навыки, к освоению которых мы биологически подготовлены, вытесняются необходимостью приобретения набора компетенций, которые для нас менее естественны и даются с большим трудом. Дэвид Гири, профессор психологии в Университете Миссури, подмечает важное различие между «биологически первичными» и «биологически вторичными» способностями. Он утверждает, что с рождения люди готовы к обучению определенным вещам: как говорить на языке местного сообщества, как ориентироваться в знакомом ландшафте, как справляться с трудностями жизни в небольших группах. Мы появились на свет не для того, чтобы изучать тонкости дифференциальных исчислений или противоречащие здравому смыслу законы физики. Люди эволюционировали не с целью понимать работу финансовых рынков или особенности глобального изменения климата. И все же мы живем в мире, где такие биологически вторичные способности являются ключом к прогрессу и даже выживанию. Требования современной окружающей среды подошли к пределам или же превосходят возможности биологического мозга.
Какое-то время, действительно, человечество было в состоянии идти в ногу со своей постоянно развивающейся культурой, находя способы, как лучше использовать наш биологический мозг. По мере того как повседневная жизненная среда становилась все более требовательной к интеллекту, люди в ответ усилили свои когнитивные тренировки. Постоянное увеличение умственных нагрузок в современной жизни – наряду с улучшением питания, жизненных условий и снижением подверженности инфекционным заболеваниям и другим патогенам – привело к росту среднего показателя IQ по всему миру. Однако сейчас эта восходящая траектория стала выходить на плато. В последние годы показатели IQ перестали расти и даже начали снижаться в таких странах, как Финляндия, Норвегия, Дания, Германия, Франция и Великобритания. Некоторые исследователи предполагают, что сейчас мы продвинули наши ментальные возможности настолько далеко, насколько это возможно. «Наш мозг уже работает почти на оптимальной мощности», – отмечают Николас Фитц и Питер Райнер, пишущие для журнала Nature. Попытки извлечь больше из этого органа, добавляют они, «наталкиваются на жесткие ограничения со стороны нейробиологии».
Словно в знак протеста против этой неприятной истины, в последние годы все большее внимание уделяется попыткам выйти за эти ограничения. Коммерческие программы для тренировки мозга, такие как Cogmed, Lumosity и BrainHQ, привлекают тех, кто хочет улучшить свою память и повысить концентрацию внимания. Только в Lumosity зарегистрировано 100 миллионов пользователей из 195 стран. Пристальное внимание средств массовой информации, а также обширные инвестиции фармацевтических и биотехнологических компаний привлекают так называемое нейроусиление – т. е. такие инновации, как, например, «умные таблетки» и электростимуляция мозга, утверждающие, что способны сделать своих пользователей еще умнее.
Однако до сих пор указанные подходы приносили больше разочарований и несбывшихся надежд. Команда ученых, задавшаяся целью оценить все методики, приводимые на сайтах ведущих компаний по обучению мозга, нашла мало доказательств того, что «эти тренировки улучшают повседневную когнитивную деятельность». Тренировки мозга действительно повышают производительность пользователей, но только при выполнении заданий, похожих на те упражнения, которые они практиковали. Этот эффект, судя по всему, не распространяется на реальную деятельность, связанную с вниманием и памятью. Согласно исследованию Cogmed, проведенному в 2019 году, такой перенос «редок или, вероятно, вообще отсутствует». Исследование Lumosity, проведенное в 2017 году, установило, что «тренировка не приносит пользы здоровым молодым людям». Аналогичные печальные результаты были получены и для пожилых людей. В 2016 году Lumosity была вынуждена выплатить Федеральной торговой комиссии США штраф в размере 2 миллионов долларов за рекламу, вводящую в заблуждение. С «умными таблетками» дела обстоят ненамного лучше: клиническое испытание одного ноотропного препарата, популярного среди работников Кремниевой долины, показало, что по сравнению с ним чашка кофе более эффективна для улучшения памяти и внимания.
Лекарства и технологии, которые когда-либо в будущем, возможно, действительно смогут повысить наш интеллект, остаются на ранних стадиях лабораторных испытаний. Лучший способ стать умнее – и на данный момент единственный, – это научиться мыслить за привычными рамками мозга. И все же мы отвергаем или обесцениваем этот вид познания мира, если вообще его рассматриваем. Наша ярко выраженная расположенность к концепции «мозг-центрированного» мышления укоренилась давно и глубоко, но это всего лишь предвзятость, которую больше нельзя поддерживать. Будущее за мышлением за пределами мозга.
* * *
Лучше понять перспективы мышления вне пределов мозга поможет взгляд в прошлое, в то время, когда эта идея появилась впервые. В 1997 году Энди Кларк, в то время профессор философии Вашингтонского университета в Сент-Луисе, штат Миссури, оставил свой ноутбук в поезде. Потеря компьютера, с которым он никогда не расставался, поразила его. Кларк воспринял это событие, как он позже писал, как «внезапное (и, я надеялся, скоротечное) повреждение головного мозга». Он был «ошеломлен, сбит с толку, ощущал явную потерю сил – жертва легкого инсульта в киборгском эквиваленте». Этот опыт, каким бы стрессовым он ни был, дал профессору пищу для размышлений. Мужчина осознал, что его ноутбук в некотором смысле стал частью его разума, неотъемлемым элементом его мыслительных процессов. Его умственные способности были расширены за счет использования ноутбука, что позволило его мозгу мыслить более эффективно и результативно, чем он мог бы это делать без данного девайса. Кларк дал этому провокационному открытию название «Расширенный разум».
Двумя годами ранее Кларк и его коллега Дэвид Чалмерс написали совместную статью, в которой это явление было подробно описано. Их статья, озаглавленная «Расширенный разум», начиналась с постановки вопроса, на который, казалось бы, есть очевидный ответ. «Где заканчивается разум и начинается остальной мир?» – спрашивали исследователи. Кларк и Чалмерс предложили нетрадиционный ответ. Разум не ограничен стандартно принятой «границей из кожи и черепа», утверждали они. Скорее, стоит рассматривать его как «расширенную систему, соединение биологического организма и внешних ресурсов». Признание этого факта, по их мнению, «будет иметь значительные последствия» как для «философских взглядов на разум», так и для «моральной и социальной сфер». Авторы отдавали себе отчет в том, что видение, которое они излагали, потребует тщательного переосмысления того, что представляет собой человек и как он функционирует, – переосмысления, которое они считали необходимым и правильным. Как только «гегемония кожи и черепа будет попрана», заключили они, «мы, возможно, станем правильно воспринимать себя в качестве созданий этого мира».
Однако поначалу идею восприняли неоднозначно. Перед публикацией в журнале Analysis в 1998 году статья получила отказы в трех других изданиях. Попав в печать, «Расширенный разум» был встречен с недоумением и немалой долей насмешек. Тем не менее предложенная идея, как оказалось, несла в себе удивительную силу. Казавшаяся на первый взгляд радикальной и нестандартной, она была лишь предвестником того, что мы видим в нашей повседневной жизни сейчас: люди активно расширяют границы своего разума с помощью различных цифровых технологий. Идея оказалась в высшей степени правдоподобной и даже пророческой.
За более чем двадцать лет, прошедших с момента публикации «Расширенного разума», выраженная в статье концепция объединила под собой разные научные подотрасли. Воплощенное, ситуационное и распределенное познание – каждое из них рассматривает определенный аспект расширенного разума, исследуя, как на мыслительные процессы влияет наше тело, пространства, в которых мы учимся и работаем, и наши взаимодействия с другими людьми. Эти исследования не только позволили по-новому взглянуть на природу человеческого познания, но и привели к появлению научно обоснованных методов расширения разума.

Вот тут-то и выходит на сцену эта книга. Ее задача – проверить концепцию мышления за пределами мозга на практике. В главе 1 мы узнаем, как настроиться на внутренние ощущения нашего организма и использовать эти сигналы для принятия более обоснованных решений. Глава 2 будет посвящена движениям нашего тела и их влиянию на постижение разумом глубинных аспектов жизни. В главе 3 рассмотрим способ укрепления памяти за счет жестов наших рук. В главе 4 мы поговорим о восстановлении нашего истощенного внимания посредством отдыха на природе. На примерах в главе 5 мы увидим, как пространства – интерьеры, в которых мы существуем в школе и на работе, – могут быть спроектированы таким образом, чтобы способствовать развитию нашего творческого начала. Глава 6 объяснит, как перемещение мыслей из головы в «пространство идей» может привести нас к новым прозрениям и открытиям. В главе 7 исследуется, как мы можем коллективно мыслить с экспертами, а в главе 8 – с одноклассниками и коллегами. И наконец, в главе 9 мы рассмотрим, как группы, мыслящие сообща, могут стать больше, чем просто набором людей.
Во всех этих разнообразных воплощениях расширенного разума выделяются несколько общих тем. Первая из них касается источника первоначального вдохновения Энди Кларка: роли технологий в расширении нашего мышления. Конечно, различные девайсы и гаджеты помогают нам справляться с большими объемами ежедневной информации и разгружают нас, но порой мы настолько сильно оказываемся в их власти, что становимся ведомы ими. Это подтвердит любой, кто хоть раз откликался на кликбейтный заголовок или был введен в заблуждение системой GPS. Неспособность разработанных технологий последовательно повышать наш интеллект связана с уже упомянутой ранее метафорой «мозг как компьютер». Слишком часто те, кто проектирует современные компьютеры и смартфоны, забывают, что пользователи не роботы. Они обитают в биологических телах, занимают физические пространства и взаимодействуют с другими такими же людьми. Технологии сами по себе «мозг-центрированы», завязаны на мозге. По этой же причине их можно было бы адаптировать под когнитивные процессы человека, включив в них экстранейронные ресурсы, которые мы ежедневно используем в офлайн-мире. В каждой из последующих глав мы познакомимся с примерами таких расширенных технологий – от онлайн-платформы для изучения иностранных языков, которая поощряет своих пользователей жестикулировать, а не просто повторять слова, до приложения, подобного Waze, которое прокладывает маршрут через зеленые насаждения и природные зоны. Также мы поговорим о видеоигре, которая побуждает игроков смотреть не на экран, а друг на друга для синхронизации движений и приобретения общего опыта.
Вторая тема, возникающая в результате обзора исследований расширенного сознания, – это особый взгляд на природу экспертных знаний. Традиционные представления о том, что делает человека экспертом, в высшей степени «мозг-центрированы», ориентированы на внутренние, индивидуальные усилия каждого (вспомните хотя бы знаменитое открытие покойного психолога Андерса Эрикссона о том, что мастерство в любой области требует 10 000 часов практики). Литература о расширенном разуме предлагает иную точку зрения: эксперт – тот, кто научился лучше всего распределять и применять экстранейронные ресурсы для решения стоящей перед ним задачи. Эта альтернативная точка зрения действительно способна повлиять на понимание нами эффективности и производительности и того, как их следует развивать.

Хотя на первый взгляд кажется, что экспертов от обычных людей отличает экономия усилий, эффективность и оптимальность их действий – гении и суперзвезды «просто делают это», – исследования наподобие расширенного разума показывают, что профессионалы на самом деле больше экспериментируют, регулярно тестируют что-то новое и чаще возвращаются к исходной точке в своем деле, чем новички. Они ориентируются на ощущения своего тела, используют физические пространства, чтобы познавать мир, и взаимодействуют с окружающими людьми, чтобы лучше понять себя. Исследователи обнаружили, что в большинстве случаев эксперты в меньшей степени «думают головой» в процессе генерации идей и более склонны расширять свой разум – привычка, которую нам стоит взять на вооружение, чтобы достичь мастерства.
Наконец, рассматривая работы, посвященные теме расширенного разума, нельзя забывать и о так называемом «неравном расширении». Наше образование, рабочие места, сама структура нашего общества имеют под собой утверждение, что одни люди способны мыслить лучше, чем другие. Причина подобных индивидуальных различий считается очевидной: потому что в головах таких людей больше «интеллекта». Возможно, они просто знают, как работает ментальное расширение. Эти же знания раскрываются и в данной книге. Кроме того, то, что позволяет нам лучше мыслить – скажем, свобода передвижения или близость зеленых насаждений, контроль над личным и рабочим пространствами, а также общение с профессионалами и опытными коллегами, – бесспорно, распределено не поровну. В следующих главах подробнее будет раскрываться, как знания о мышлении вне привычных рамок и их отсутствие влияют на наших партнеров, студентов, сотрудников, коллег и сограждан.
Метафоры обладают силой, в особенности те, что мы используем для постижения собственного разума. Ценность подхода, описанного в этой книге, заключается в новой аналогии, которую мы предлагаем применить к нашим повседневным делам – обучению и запоминанию, решению проблем и планированию. Мы будем расширять собственные возможности не за счет увеличения оборотов нашего мозга, как машины, и не качая его, как мускулы, а наполняя наш мир богатым материалом, вплетая его в наши мысли.

Часть I. Мыслить через тело

Глава 1. Мыслить через ощущения
За годы работы финансовым трейдером в Goldman Sachs, Merrill Lynch и Deutsche Bank Джон Коутс наблюдал, как это происходит снова и снова. Используя свои лучшие аналитические способности, опираясь на имеющееся образование (Коутс получил степень доктора экономических наук в Кембриджском университете) и обширное знакомство с экономическими отчетами и статистикой, он прорабатывал блестящую сделку, безупречную по своей логике и неопровержимую в суждениях. И каждый раз он терял деньги.
Затем были новые, столь же загадочные случаи. «Я улавливал краешком глаза другую возможность, иной путь в будущее. Она появлялась в моем сознании едва уловимой вспышкой, мгновенным рывком внимания, но это было озарение в сочетании с внутренним чутьем, придававшее происходящему характер весьма вероятного», – говорил Коутс. Он вскоре обнаружил, что подчинение этим «внутренним ощущениям» обычно приводило его к выгодному результату. Вопреки всем своим убеждениям и профессиональной подготовке, Коутс был вынужден прийти к неординарному выводу: «Здравый смысл может потребовать умения внимательно прислушиваться к тому, что говорит тебе тело».
Далее он замечает: «У некоторых людей это может получаться лучше, чем у других». На любой торговой площадке Уолл-стрит «вы найдете звезд с высоким IQ, получивших образование в Лиге Плюща, которые вообще не в состоянии заработать никаких денег, несмотря на все их убедительные анализы. В это же время напротив будет сидеть трейдер – обладатель ничем не примечательной степени неизвестного университета, не способный угнаться за новейшей аналитикой, но который постоянно рубит бабло, к недоумению и раздражению своих, казалось бы, более именитых коллег». Возможно, размышляет Коутс, «хотя и странно такое предполагать, что талант трейдера, зарабатывающего деньги, может быть в некоторой степени обязан его или ее способности генерировать определенные телесные сигналы и в равной степени умению прислушиваться к ним».
Коутс делится своими размышлениями в увлекательной книге «Час между собакой и волком» (The Hour Between Dog and Wolf), в которой рассказывается о годах его работы трейдером, а также о своей удивительной второй карьере в качестве прикладного физиолога. Со временем вопросы, порожденные его работой в сфере финансов: «Можем ли мы сказать, что один человек обладает лучшим внутренним чутьем, чем другой? Можем ли мы отследить обратную связь от их тел?» – стали волновать его больше, чем сама работа, и Коутс покинул Уолл-стрит, окунувшись в науку в поисках ответов. Он представил результаты своего исследования, проведенного вместе с академическими неврологами и психиатрами, в журнале Scientific Reports в 2016 году.
Коутс и его новые коллеги наблюдали за группой финансовых трейдеров, работающих на Лондонской фондовой бирже. Они попросили каждого отслеживать, в какие моменты их сердцебиение учащается, чтобы понять, что является показателем чувствительности индивида к телесным сигналам. В ходе эксперимента выяснилось, что трейдеры справлялись с этой задачей гораздо лучше, чем подобранная по возрасту и полу контрольная группа, члены которой не работали в сфере финансов. Более того, среди самих трейдеров те, кто наиболее точно помечал изменения в своем сердцебиении, зарабатывали больше денег и, как правило, работали в этой особенно нестабильной сфере долгое время. «Наши результаты свидетельствуют о том, что сигналы организма – внутреннее чутье, связанное с финансовыми знаниями, – способствуют успеху на бирже», – заключила команда. Как показало непосредственное наблюдение, те, кто преуспевал в этой среде, не обязательно были людьми с престижным образованием или выдающимся интеллектом, скорее, они были «людьми с повышенной чувствительностью к интероцептивным сигналам».

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71471293?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

notes
Примечания

1
Нейронный – имеющий отношение к нервам и нейронам. Экстраневральный – все те факторы, которые расположены вокруг нерва и нейронов. – Прим. ред.

2
Структура разума: теория множественного интеллекта / Говард Гарднер; пер. с англ. – М.: ООО «И. Д. Вильяме», 2007. – Прим. ред.

3
Эмоциональный интеллект / Дэниел Гоулман; пер. с англ. А. П. Исаевой. – М.: ACT: ACT МОСКВА; Владимир: ВКТ, 2009. – Прим. ред.

4
Эвристика (в психологии) – способ мышления. В науке – раздел, изучающий творческое мышление человека. В педагогике – обучение методом проб и ошибок. – Прим. ред.

5
Сторителлинг – прием, применяемый в маркетинге, с использованием захватывающего текста или видео с целью донести идеи до пользователя. Это могут быть рассказы об истории и достижениях компании, о процессе производства и т. п. – Прим. ред.

6
Гибкое сознание: новый взгляд на психологию развития взрослых и детей / Кэрол Дуэк; пер. с англ. С. Кировой. – М.: Манн, Иванов, Фербер, 2013. – Прим. ред.

7
Твердость характера / Ангела Дакворт; пер. с англ. А. Андреева. – М.: Бомбора, 2018. – Прим. ред.