Главная страница | Короткие любовные романы | Непридуманное путешествие на Банда Нейра

Непридуманное путешествие на Банда Нейра
Алена Архипова
Любовная история путешествия на остров Банда Нейра начинается с того, что крайне самостоятельная Марина едва не застревает в аэропорту Джакарты на неопределенный срок. Впрочем, из этой ситуации ей удается выпутаться и отправится не без приключений на далекий остров, где она столкнется с нестандартными предложениями на вершине вулкана, встретит акул и влюбится в ее спасителя, начнет учить бахаса и отправится на местную свадьбу, а под конец сбежит, едва не разрушив мусульманскую семью. Боги покарают ее на следующем острове. День станет ночью и пепел посыпется с неба, но именно эти условия позволят ей открыть себя с новой стороны и покажут, кому она дорога на самом деле

Алена Архипова
Непридуманное путешествие на Банда Нейра

Терминал. The culture of friends
Не скажу, что это путешествие началось для меня легко. Перелет Екатеринбург- Москва, Москва-Ташкент-Джакарта обессиливал, а неприятности начали валиться буквально сразу после посадки. Местные боги гневались на меня, заранее зная, что менталитета и правил здешнего мира я не приму.
Изрядно замученная после суток без сна я выгрузилась из самолета и направилась по коридорам аэропорта «Сукарно Хатта» вместе с толпой пассажиров. Еще не дойдя до паспортного контроля, меня остановили на стойке оплаты визы по прибытии. Персонал наотрез отказывался принимать старые доллары, хотя и в новых, судя по виду индонезийцев за кассой, они мало разбирались и вряд ли смогли бы отличить подделку от оригинала. Критерий был один – наличие блестящей защитной полосы.
Валюта у меня была 2006 года и попытки убедить принять бесполосные купюры результата не приносили. При этом аэропортовый стафф тут же объяснял, что поменять olds доллары на рупии можно в этом же терминале в отделении банка. Но, чтобы дойти туда, нужна была виза. Сами они мои деньги идти менять в банк отказывались. Круг замыкался, а мне светило застрять тут на неопределенный срок.
Я уже представила себя в роли персонажа Тома Хэнкса в фильме "Терминал", несколько месяцев жившего в аэропорту. Ремонтных работ в здании не было, и подрядиться мастером-отделочником по примеру киногероя не светило. Надо было срочно учиться чистить ботинки белым людям за 2 доллара и при этом широко улыбаться: "Спасибо, добрый господин".
Оплачивать что-либо моей банковской карточкой тут и вовсе не представлялось возможным, а вся полезность ее формулировалась коротким слоганом «Карта «Мир» – идите с миром» с указанием дальнего пункта следования, по которому русские граждане обычно направляют особенно надоедливых собеседников.
Мне попыталась помочь пассажирка из нашего самолета Алина. В незнакомой стране нас крайне быстро сблизил финансово-лингвистический вопрос. У меня не было новых денег, но было хоть какое-то количество английских слов, достаточных для заполнения документов по прибытии, а ее английский был практически обнулен, зато имелась принимаемая в Индонейзии узбекская виза. Правда, перевести на нее рубли с российской карты не получалось, а от наличных Алина воздерживалась.
Не теряя надежды и сделав максимально жалкие глаза, я обратилась к пассажирам у кассы с просьбой поменять старые доллары на новые.
– I am sorry. Can you help me ? I have only olds dollars, – на ломанном английском пыталась объяснить свою проблему.
– Yes? – с деланной улыбкой ко мне обернулась американка, но дослушав до конца, менять валюту отказалась, не снимая с лица выражения фальшивой вежливости «мы вам так сочувствуем, так сочувствуем, но идите на фиг, пожалуйста».
Ситуация повторилась с несколькими европейцами, вооруженными, как выяснилось, исключительно кредитными картами. Градус моего отчаяния нарастал. Как же так? Неужели я тут застряну? Очень бы не хотелось. Только не сейчас. Ну, пожалуйста! Комок подступал к горлу.
– Miss, I am sorry. I have big problem. Can you help me, – взмолилась я перед очередной туристкой, тоже оказавшейся американкой, и уже ожидала отказа в привычной вежливо-гадкой форме.
– Откуда эти доллары?, – интересовалась она, разглядывая свежую на вид стодолларовую купюру.
– Из русского банка.
Не знаю, насколько американка доверилась этой фразе, но вошла в положение и поменяла 100 долларов. Я была счастлива.
–Ну вот, еще 14  истерик  и можно все оставшиеся старые купюры по 100 долларов на новые поменять, не отходя от кассы. К вечеру управлюсь!, – заключила вслух на русском.
К этому моменту моя спутница Алина из Ташкента успела договориться с сестрой в России о проведении финопераций через несколько карт и конечной оплате моей визы. Ситуация не была такой уж безвыходной, как казалось еще 5 минут назад.
Однако вопрос обмена валюты в условиях дефицита времени до следующего рейса- в Амбон – оставался актуальным. К счастью, про обменники персонал не ошибся. Два из пяти в терминале принимали старые доллары. Выбор был между невыгодным курсом и очень невыгодным – соответственно минус 7 и 17% в сравнении с новыми купюрами. «Из двух зол и выбирать не стоит», – гласила английская пословица, но русская лень и нежелание искать банк в душной Джакарте победили европейскую ментальность. Я сунула 1000 долларов в более выгодную кассу. Получив в взамен пачку купюр разного достоинства, распределила их по множеству карманов штанов цвета хаки, специально купленных для путешествий в российском военторге.
– У меня самолет на Бали через пару часов. Там друзья встретят. А ты, Марина, видимо далеко летишь, – делала выводы из моего внешнего вида Алина.
– Отсюда уже не очень далеко. Часа четыре еще – до Амбона, оттуда – на далекий остров.
– Одна?
– Одна. Уже привыкла. Как же еще? В такие места непросто найти компанию.
– Неужели не страшно?
– Пока не думаешь об этом – не страшно. Главное верить, что вокруг хорошие люди, и они появятся.
Распрощавшись с Алиной, я вышла из здания терминала на улицу, и, следуя заранее прописанной для себя инструкции, направилась к распложенным напротив выхода киоскам операторов сотовой связи.
Местные боги сузили глаза и, хитро поглядывая, ожидали, следующих граблей, на которые мне предстояло наступить. Они нашлись незамедлительно. В ближайшем салоне сотовой связи двухэтапная процедура оформления местной сим-карты встряла на первом же. Менеджеры несколько раз пытались зарегистрировать серийный номер телефона, но попытки не давали результата.
– Мы не можем. Система не принимает данные, – сотрудник за кассой вежливо выражал сожаление. – Тебе надо обратно в терминал, на таможню. Там смогут помочь.
«Нас послали – мы пошли», – мысленно развела руками и с тяжелым рюкзаком за плечами двинулась по уже знакомым коридорам «Сукарно Хатты». К счастью, до места назначения было недалеко, а очередь у отгороженных стеклянными перегородками столов с таможенниками отсутствовала.
– Вы давно купили этот телефон?, – таможенник пристально уставился на мой сотовый. – Номер уже три раза зарегистрирован.
Индонейзийские правила не рекомендовали снова вносить серийник в электронную картотеку.
– It is impossible. It is new telephone. Maybe it is mistake in your system. – тыкая пальцем в монитор, пыталась оправдаться я и уже привычно делала максимально жалкие глаза в надежде на то, что это все-таки подействует и убедит таможенников и местных богов.
Скрепя зубами, сотрудник вбил данные телефона в поля компьютерной программы, предупредив, что через 2 дня все может навернуться. " И если что звоните нам вот по этому номеру ", – собеседник указал пальцем на приклеенную к стене бумажку с цифрами и текстом на бахаса. Шо, не мовите на бахаса? Дiки людiни.
Через пять минут я вновь стояла в салоне и, широко улыбаясь, протягивала свой телефон. Связь появилась! Боги тяжело вздохнули и впустили меня в страну вулканов, кофе, разноцветных рыб и полудиких племен.
Утром следующего дня я уже стояла на крыльце аэропорта Амбона, прикидывая наиболее простой вариант трансфера до отеля и офиса паромной компании Pelni – приобретать билет на судно до конечной точки – острова Банда Нейра – требовалось лично. Аэропортовые таксисты, как водится, задирали заоблачные цены. Такой уж это народец, в какую страну ни приедь.
Вызвать дешевый скутер именно в аэропорт интернет-приложения не позволяли. Рыночек был попилен и никакое антимонопольное право, временами пробуждавшееся в России, здесь не работало.
– 300 тысяч руфий, тут же 60 километров ехать, – доказывал мне таксист.
– 30 километров и не больше 150 тысяч, – светила в ответ ему открытыми в телефоне гугл-картами, прикидывая, что и тут переплачиваю.
– Куда ты едешь из Амбона? – уже за рулем интересовался индонезиец, по каким-то своим неведомым мне приметам понимая, что надолго на острове я не останусь.
– На остров Банда Нейра.
– Тогда тебе нужен офис Pelni, – догадался он.
Я тыкала в карту и показывала, что нам по дороге, хотя таксист знал это явно лучше меня. Офис представлял из себя небольшое здание с высоким крыльцом, прозрачными дверями в потолок и несколькими кассами. Вокруг бродили индонейзийцы, то ли ожидая местный персонал, то ли просто используя пустующее помещение, чтобы укрыться от жары. Кассы были закрыты, хотя, судя по сайту Pelni, офис находился в рабочем режиме. Я вздохнула в надежде попытать счастье завтра и села в автомобиль.
– I have friend. We will go to my friend, – принялся объяснять что-то таксист.
До меня отчаянно не доходило, что за friend и почему мне в незнакомой стране с незнакомым мужчиной надо ехать куда-то к еще более незнакомому мужику.
«Ты не знаешь этих папуасов. Они захотят тебя съесть», – предупреждали меня перед отъездом коллеги по работе.
Хотя ели людей на другом острове и последний раз лет 20-30 назад, я оставалась в тревожном недоумении. Таксист тем временем пытался пробить стену непонимания и в самых простых конструкциях объяснял, что тот самый friend поможет мне.
Мы устремились в город по соединявшему две части острова мосту над проливом – предмету гордости местного населения, – нырнули в паутину узких и не очень узких улочек Амбона и через несколько поворотов остановились у какой-то лавки под навесом. Таксист открыл дверь и махнул рукой, приглашая внутрь.
– Hi! – нацепив улыбку, я шагнула под навес.
За столом под ним сидела милая девушка и что-то печатала на компьютере.
– It is my friend. – шагнул за мной таксист, попутно поясняя, что его знакомая продает билеты от Pelni и еще нескольких компаний. Груз недоверия спал с плеч – ехать к незнакомому мужику уже не светило.
Из Амбона на Банда Нейру уходило несколько паромов с разницей от 1 дня до недели. Ехать можно было уже на следующий день, а до этого – спокойно осмотреться на месте.
Бросив вещи в отеле и сменив наряд, я вышла в город. Амбон не особо выделялся среди азиатских городков с привычно плотной застройкой и магазинчиками со всякой всячиной на первых этажах. Единственное, что обращало на себя внимание – дорогая цветная дорожная плитка на центральной улице вдоль двух рядом стоящих мечетей: небольшой зеленой постройки и крупным серым зданием с золотым куполом, куда легко могло бы уместиться больше тысячи человек. Мечеть Аль-Фатих, как гласили туристические справочники и сайты, – была главным духовным центром этого, а, возможно, и соседних островов.
Надолго я тут не задерживалась – вряд ли вид белой женщины в короткой юбке мог бы приветствоваться мусульманами, хотя далеко не все местные дамы в городе придерживались традиций ислама и смело рассекали на скутерах в джинсах и футболках. Плечи при этом все же старались прикрывать.
К вопросам веры здесь относились вполне лояльно. В городе помимо мечетей имелись католические и протестантские церкви, как оставленные колонизаторами, так и построенные новоявленными «миссионерами», и, судя по всему, достаточно посещаемые.
–Мисс-мисс, эй, мисс ,– то и дело кричали вслед местные дети, очевидно ожидая, что белая мисс бросит им горсть мелочи.
– Брысь!, – словно кошек отгоняла их от себя под смех индонейзийцев.
Интерес к белым людям, несмотря на турпоток, тут не падал. Меня периодически останавливали, чтобы сфотографироваться. С английским у многих было так же, как у меня с бахаса, – никак. Приходилось мило улыбаться и встраиваться в селфи чужих телефонов.
На следующее утро такси – на этот раз на скутере – везло меня в порт. Дорога должна была занять не больше 15 минут, а до отхода парома было еще пара часов.
– Мне нужен обмен валюты, – по дороге попросила своего водителя.
Прикидывая будущие затраты, поняла, что неплохо бы разменять еще пару сотен долларов – на Банда Нейре курс, скорее всего будет крайне невыгодным, если вообще представится возможность обмена.
– Да, конечно. Я знаю обменник, – утвердительно кивнул водитель и свернул с дороги.
Попадавшиеся по пути обменники по неизвестным причинам были закрыты.
– Это не проблема, – обнадежил меня таксист и свернул с дороги.
Через пару десятков метров мы затормозили у какого-то гаража с ярко красными металлическими воротами. Зная азиатский сервис – за ними могло оказаться что угодно – от автомастерской до стоматологической клиники, но меньше всего это место походило на банк. Мой водитель приблизился и постучал в нагретый металл. Из узенькой низкой двери, встроенной в ворота, высунулся мужичок лет сорока, с первого взгляда не вызвавший особого доверия и с прищуром уставился на меня.
– Могу я поменять доллары?
– Да. Сколько? – он протянул руку за деньгами. Меньше всего хотелось деньги в эти руки давать.
–У меня старые доллары, – предупредила сразу.
– А-а, не, старые не меняем.
Диалог закончился быстро, и мы укатили в порт.
У посадочного терминала толпился народ, тут же побросав сумки на землю.
– Как мне найти паром? Я не знаю этого места,– в очередной раз сделав жалкие глаза, обратилась к водителю.
Он тут же нашел в толпе какого-то парня, заявив, что это его friend, и вручил меня ему. Традиция френдов распространялась здесь повсеместно. Новый провожатый провел меня сквозь толпу и усадил на ступени лестницы сбоку от небольшого терминала.
Собравшиеся здесь индонейзийцы, как выяснилось, ожидали совсем другой паром. Время от времени новые пассажиры пребывали и выстаивались в длинную очередь к стоящему у стен терминала столу с компьютером и сидевшей за ним миловидной девушкой. Очередь меняла билеты на посадочные талоны и устремлялась через калитку терминала к суднам. Я ждала свое, friend обещал сообщить о его прибытии, а пока развлекал меня расспросами о России и моей жизни на родине.
– Чем ты занимаешься кроме работы в России?
– Хожу в походы, ныряю с аквалангом.
– Это летом, а зимой?
– И зимой тоже. Под лед ныряю.
– Как? Холодно же!
В доказательство я продемонстрировала несколько фото, сделанных непосредственно перед зимними погружениями и в процессе плавания. Глаза собеседника, видевшего в обычной жизни лед разве что в кубиках коктейля какого-нибудь местного бара, округлились. Впечатление производила то ли массивность вытащенных перед нырялкой из майны ледяных глыб, то ли суровость русских мужиков и женщин, погружающихся на страховочных веревках в промороженную воду.
– Ты точно крейзи. Можно умереть – там очень холодно.
– Не очень, у нас теплая одежда под костюмами.
– Ты, наверное, хочешь есть. Пойдем. Это недалеко, – предложил мой собеседник.
До прихода парома, который, как выяснилось, опаздывал, как минимум, на час, было время, и мы отдалились от терминала. Кафе в паре сотен метров не отличалось особым разнообразием, и было рассчитано, в основном, на быстрый перекус. Меню здесь отсутствовало и варианты блюд были представлены в тарелках на столе входа. Рыба и курица, проготовленные с карри и разными острыми соусами, не менее острые овощи и традиционный рис, который насыпали горой вне зависимости от желаний клиента. Я остановилась на курице и рисе, предполагая, что это является минимально рискованной пищей перед поездкой. Спутник выбрал примерно то же, и, отобедав, вручил мне счет. Общий. Пожав плечами, я оплатила, списав его поведение не местный менталитет, но в порту все же заметила.
– Знаешь, в моей стране так не делают. Если ты приглашаешь девушку, то либо ты платишь, либо каждый платит за свой обед сам.
– Но ведь я тебе помогал.
Действительно, помогал – ждать.
Паром подошел минут через тридцать, и я встроилась в очередь обмена «тикетов». Friend честно исполнял обязанности ждуна-помощника – провел меня через калитку терминала, где мой посадочный проверили сотрудники порта, и указал на паром.
Собрав пассажиров, судно отплыло через пару часов, а мне предстояло провести почти сутки в близком обществе не менее сотни индонезийцев.