10 лет счастья
10 лет счастья
Ольга Теплинская
Чего хочет женщина? – не знает даже Бог. А что хочет мужчина, что стоит в форме охранника у входа в большой солидный банк?
Молод, хорош собой и не глуп. У женщин опять же вниманием пользуется. Правда, пользуются в основном им, кто год, кто полгода, а потом снова – стой, Вовка Барков, на своем посту, вслушивайся в пустые разговоры, кто, где свой отпуск проводит. Кто на лыжах в Швейцарии, кто на белом песке
на Мальдивах…
Но верить в свою удачу ему никто не запрещал? И он верил!
Верил, что его счастливый шанс обязательно выпадет, а уж он сумеет им воспользоваться…
Ольга Теплинская
10 лет счастья
– Ты веришь в это?
– Во что?
– Что мы с тобой уже десять лет вместе! Никогда не думала, что люди могут столько лет быть вдвоем и не надоесть друг другу, не наскучить! Мне так хорошо с тобой! Ты заменил мне весь мир! И это не просто слова, я знаю, что говорю. Мне иногда кажется, что если бы мы оказались на необитаемом острове, я была бы абсолютно счастлива. Тогда тебя больше у меня никто не забрал бы.
– Да вроде и так никто особенно не претендует!
– Нет! Ты не прав! Тебя постоянно кто – то у меня отнимает.
– Да не волнуйся, никому я не нужен, кроме тебя.
– Вот сейчас я говорю с тобой, а ты смотришь на эту машину. Значит, она отняла у меня частицу тебя.
– Сумасшедшая! Пойдем, пройдемся по набережной. Последний вечер, все – таки. Обещаю, на машины смотреть не буду. Только на море. К морю, ты меня не ревнуешь?
– К морю? Не знаю, надо подумать. Море я и сама люблю.
Они вышли на широкую набережную. В эти часы прохладным апрельским вечером желающих прогуляться было не много. Несколько молодых людей шумно переговариваясь, быстро шли к светящимся огням казино. Грузный мужчина с крошечной собачкой вышагивал по разноцветным плиткам, шумно втягивая в себя воздух.
– Я так и не осуществил свое желание.
– Какое?
– Мне все время хотелось пройти по узкой дорожке на скалах, той, что идет вдоль моря. Но времени нам с тобой так и не хватило.
– Сейчас уже стемнеет, да и холодно что – то. Вон ветер, какой поднялся. Знаешь, а давай приедем сюда с тобой еще раз? Будет повод.
– Мир такой большой, зачем же возвращаться в одно и то же место? Тем более, не так уж здесь и здорово. Возможно летом…, но никак не в начале апреля.
– Тогда давай с тобой сейчас разведемся, а поженимся в июне или когда тебе больше нравится? И наша годовщина будет приходиться на купальный сезон.
– Скажешь тоже! А давай, ты пойдешь в отель, а я быстро пробегусь по той тропке? Ты даже не успеешь выпить свой чай, а я уже вернусь. Просто посмотрю, куда она ведет?
– Нет уж! Пойдем вместе, а потом закажем чай в номер.
* * *
– Я замерзла, а эта твоя дорожка, по – моему, никогда не закончится. Мы все идем и идем.
– Я же просил тебя вернуться в отель!
– Не злись, пожалуйста, мне так хотелось провести с тобой последний вечер, как – нибудь романтично.
– Это ты меня прости. Иди сюда, я тебя согрею, а то у тебя уже нос красный. Ну, вот, так хорошо? Теплеешь?
– Да, теплею. Ты же знаешь, как быстро я согреваюсь рядом с тобой. Только не бросай меня, ладно?
– Как же я тебя брошу? Я тебя лучше выброшу!
– Что ты делаешь? Я боюсь! Прекрати!! Я могу упасть!! Нет!!!
* * *
Владимир проснулся, попытался потянуться, но больно ударившись руками о горячую батарею, поморщился. Забыл. Забыл, что уже три дня живет у своего приятеля, Олега Камнева.
Его последняя подруга, продержавшись дольше всех – целый год, буквально вышвырнула его на улицу. Выкинула из окна его вещи, прямо в грязную снежную кашу. Истеричка. Он никогда не клялся ей в верности, не обещал большой и чистой любви. И что они ждут от него? Неужели нельзя встречаться просто так? Проводить время вместе, ужинать в ресторанах.
Все хотят сделать его своей собственностью. А он свободный человек, и может делать то, что хочется ему.
Он был «переходящим призом» для многих сотрудниц банка. Все тетки, которых он себе выбирал для очередного этапа своей сладкой жизни, стеснялись этой связи и старались ее не афишировать. Все понимали, что на серьезные чувства этот парень не способен. И в красивые слова его не верили, и в рассказы о богатом папе, который выгнал его и лишил наследства за то, что он встал на сторону брошенной матери.
Но женщина любит ушами! И Владимир пользовался этой аксиомой. Откуда у провинциального мальчика возникало в голове столько красивых и нежных слов, не знал никто. И все ждали каждую ночь этих слов, хотя в них верилось слабо. Но, чем черт не шутит, а вдруг, именно ее он и сможет полюбить, именно она растопит его ледяное сердце.
Но чудеса, если уж встречаются, то крайне редко. И молодой красивый мужчина, с атлетическим телосложением, с глазами сумасшедшего цвета, – как море у Лазурного берега, – с густыми черными, модно подстриженными волосами, переходил от одной сотрудницы банка к другой, поднимаясь все выше по их карьерной лестнице. Сам он оставался простым охранником.
– Вовка, а ты где Новый год планируешь встретить? – невинно спросил Олег.
А вот это было уже хуже. Приятель деликатно давал понять, что Вовкино присутствие в этой квартире нежелательно. Пожил три дня, простирнул грязное бельишко, пора и честь знать.
И куда прикажете деваться перед самым Новым годом? В деревню, которой давно нет? На вокзал?
– Да есть кое – какие планы. Не волнуйся – съеду.
– Ты скажи, Вов, если тебе некуда, то можешь и с нами. – Забормотал Олег смущенно.
«А действительно, деваться то куда? В клубе тусоваться? Есть еще запасной аэродром – Зойка. Та всегда готова принять и обогреть в своей коммуналке. Но даже она на Новый год уходит к друзьям. Правда, если позвонить и сказать – как он страшно соскучился и хочет встретить с ней праздник, она не откажет. И будешь ты, Володич, кушать салат с крабовыми палочками под мигание искусственной елки и слушать поздравление Президента по маленькому телевизору.
Может, сначала в клуб, а потом уже к Зойке? А вдруг в клубе получится снять упакованную телку?
Это вам не Москва. Там ему ясно дали понять, что таких Вов, пруд пруди. Внешность значения не имеет. Главное, что у тебя в карманах, какая машина ждет тебя у подъезда. А уж к мадамам вообще очередь стоит из Вов, Саш, Вась. Тут, в Питере, все отзывчивее, проще».
– На корпоратив идешь?
– А куда я денусь? Хотя, с удовольствием бы пропусти это замечательное событие. Все по сценарию. Они пьют, а ты смотри, чтобы взрослые дяди и тети вели себя прилично.
* * *
Водитель той, которая находилась на самом последнем этаже Банка, куда даже лифт поднимал не всех, к счастью для Владимира, просто исчез в ночь новогоднего корпоратива. Был водитель, и нет его. Дама явно нервничала, к тому же от выпитого дорогого шампанского, ей было нехорошо. Она стояла, тяжело прислонившись к колонне, зябко кутаясь в собольи меха, и недовольно хмурилась. Сотрудники охраны бегали по этажам в поисках шофера.
– Давайте я отвезу вас, – предложил Владимир, и посмотрел в пьяные маленькие, покрасневшие глазки, своим самым обворожительным взглядом.
Придал голосу сексуальную хрипотцу, откинул красивым отрепетированным жестом черную прядь волос.
«Как еще охмурить эту кобылу?» – лихорадочно стучал в голове вопрос.
– А ты знаешь, где я живу? – красные глазки показали заинтересованность. – Я дорогу показывать не буду.
– Я знаю, где вы живете, Альбина Николаевна, – чуть улыбнувшись уголками красивых губ, ответил Владимир. – Я сопровождал вас несколько раз, но вы это, конечно, не помните.
– Вези! Охрана может быть свободна! – крикнула банкирша через могучее плечо.
Жила она за городом, в небольшом поселке, где каждый дом старался выделиться, демонстрируя друг другу свое богатство и положение. Поселок был закрытым, окруженным высокими соснами и выходящим к берегу залива. Не Рублевка, конечно, но в Питере Рублевку пока не осилили. И вроде пытаются, стараются, а не выходит. А может, действительно, люди здесь не такие, не похожие на сборную московскую солянку. Живут почти скромно, по меркам Белокаменной.
Ее дом выделялся среди остальных: размерами, колоннами при входе, вычурными башенками на крыше, яркой подсветкой.
Владимир остановил машину у ворот и посигналил, как делал это ее водитель. Но ворота остались неподвижны.
Пассажирка всхрапнула и открыла мутные глаза.
– Альбина Николаевна, никто не открывает. Может, у вас есть брелок от ворот?
– А некому открывать. Я сегодня добрая, отпустила всех Новый год справлять. Только одна девчонка в доме осталась, ей ехать некуда.
Альбина набрала номер телефона:
– Настасья, открой ворота. На пульте набери цифру один! – голос зазвенел.
Через мгновение ворота медленно покатились в сторону, открывая завораживающий вид на дом, освещенную подъездную дорожку, маленькие елочки, слегка запорошенные снегом.
У Владимира даже дух захватило от этой красоты.
«Хочу здесь жить!» – завыло что – то внутри.
– Альбина Николаевна, машину куда поставить? – хрипотца в голосе, взгляд через плечо пристальный, зовущий.
– Меня высадишь и под тот навес в конце дорожки пристрой. В гараж завтра охрана загонит.
Грузно пыхтя, она выбралась из машины. Юбка дорогого костюма задралась, обнажив толстые некрасивые коленки.
«Дурак, надо было дверь ей открыть, помочь выйти, за руку придержать, искру послать!» – отругал сам себя Владимир.
Но было поздно, дверь хлопнула, и банкирша тяжело пошагала по своей великолепной лестнице.
Владимир пристроил под длинный навес огромный, черный джип, заметив на стоянке маленькую одинокую машинку.
«И что прикажете делать дальше? Я как – то рассчитывал на продолжения вечера. И куртку даже не взял!»
Нехотя выйдя из теплого уютного салона машины, он побрел к дому, держа в руках свою последнюю надежду на счастливую жизнь – ключи от черного чуда.
Задумавшись, что же ему делать дальше и перебирая в голове варианты, Владимир поднимался по лестнице.
– А где твоя одежда? В смысле дубленка, куртка или что там у тебя было? – Альбина стояла на верхней ступеньке и курила сигарету в длинном мундштуке.
– Торопился очень, не захватил, – коронная смущенная улыбка. «Очень кстати». – Я ключи принес, машину закрыл.
Царственный кивок, протянутая теплая ладонь.
– Спокойной ночи, Альбина Николаевна.
«Так, улыбнулся томно, воротничок пиджака поднял, повернулся, и легко сбежал по чертовой лестнице. Будто за воротами «Феррари» ждет. И что? Кобыла эта меня не окликнет? Так и отпустит? Ведь знаю, что нет у нее никого. Ни мужа, ни детей. Одна живет. Вот и ворота. Похоже, попал ты, Вовик! Или хватку теряешь, или не на всех твое обаяние действует! Ну и черт с ней! Нужна больно, кобыла такая! Пойду к своей Зойке. Надоела до ужаса! Но не снимать, же квартиру, в самом деле? Как эти чертовы ворота открываются?»
Владимир застыл, беспомощно оглянулся на величественный светящийся дом. У входа темнела маленькая приземистая фигура. Он развел руками, показывая, что не может выйти. Темный силуэт махнул, подзывая к себе.
«Так, еще не все потеряно». Спокойно развернулся, и медленно побрел к дому, представляя себя тигром, поводя плечами, засунув руки в карманы.
– Кажется, я не могу от вас уйти! «Молодец, хорошая фраза. Двусмысленная».
– Я вижу! А зайти хочешь?
– Если вы позволите подождать у вас такси? «Ну, смотри на нее, раздевай взглядом! Хотя, что уж у нее там хорошего? Пусть уж лучше в соболях остается». – Понимаю, звучит нагло, но на улице и, правда, морозно.
– Сам из Питера? – взгляд оценивающий.
«Вот она меня действительно раздевает!»
– Считайте, что нет! Но рассказывать долго!
– А у меня бессонницы частые. Могу и послушать!
«Господи! Неужели сработало? Спокойно, Владимир! Больше никаких движений! Прислонись плечом к колонне. Какая же она холодная, эта колонна! Стоять! Смотри ей в глаза!»
– Боюсь, что моя история вам удовольствия не доставит!
– Посмотрим! Не доставит удовольствия, слушать не буду! Заходи!
– Альбина Николаевна, вы что – нибудь, хотите? Может, чаю?
«А это что за чудо? Не смотреть! Нельзя, барыня осерчает!»
В шикарном мраморном холле стояла такая красавица, что у Владимира застучало в груди, и затряслись коленки. Высокая, тоненькая, можно двумя пальцами обхватить ее талию. Волосы, как у русалки густой волной укрывают ее плечи. А глаза! Неужели у живого человека могут быть такие огромные глаза? Точно – русалка. Так и манит, так и зовет к себе в омут.
– Чаю нам сделай и камин растопи. А то гость мой совсем замерз.
– Хорошо, Альбина Николаевна! – повернулась, и пошла покачивая круглой попкой.
– Красавица, верно? – кивнула жидкими кудряшками банкирша. – Все мои мужики по ней с ума сходят. А она как Королева Снежная – никого не подпускает к себе.
– А вы не задумывались, что у простых людей тоже есть свои чувства, своя гордость, своя жизнь?
– Это ты меня морали учить вздумал? Знаю я, какие у вас чувства. Влезть в кровать к кому по – богаче. Да продать себя по – дороже. Не так, скажешь?
– Не так! Я думал вы другая. И у вас эта суровость показная. А на самом деле вы веселая, теплая, только одинокая и не обласканная. И мне всегда хотелось прижать вас к себе сильно, раздавить вашу холодную скорлупу, чтобы вы засияли своей настоящей красотой. Чтобы глаза ваши заблестели. Простите!
– А ты прижми, попробуй.
Она подошла совсем близко, он даже почувствовал кислый запах шампанского, и каких – то томных тяжелых духов.
Отступать было некуда. Он осторожно сжал ее полные плечи, медленно проводя по ним руками, ощущая приятную ткань ее дорогого костюма. Коснулся высокой груди, погладил широкую спину. Женщина стояла с закрытыми глазами, и казалось, впитывала в себя все его прикосновения.
Он краем глаза заметил высокий силуэт в дверях, облако светлых волос. Фигура стояла неподвижно. Это его возбудило.
– Ты по-прежнему, хочешь чая? – тихо спросил он.
Ему не ответили. Тогда он тихо коснулся языком короткой шеи. В ответ раздался стон.
– Открой глаза, – попросил он.
– Ты исчезнешь, – затрясла головой женщина.
Он сжал ее сильно – сильно, намеренно сделав больно. Глаза удивленно открылись.
– Я хочу обнять тебя сильнее. Можно?
– Чтобы треснула моя скорлупа? – полные губы растянулись в улыбке.
– Пойдем, я расскажу тебе сказку. Где у тебя спальня?
– Настя, – вдруг громко крикнула банкирша, так, что Владимир вздрогнул. – Настя, сделай нам ванну в моей спальне.
– Хорошо, Альбина Николаевна.
– Ты умеешь рассказывать сказки в ванне? – весело спросила женщина.
– Я умею рассказывать сказки везде. Где ты только захочешь. И знаешь, что? Я был прав, твоя скорлупа начала давать трещины. У тебя красивое лицо, когда ты улыбаешься.
«И я почти не вру! Эта тетка не такое, уж застенчивое бревно, как я себе представлял».
* * *
Ванная больше напоминала бассейн. Владимир никогда не видел таких огромных ванных комнат. Все его «тетушки», как он их называл, жили в квартирах. Некоторые в приличных дорогих, с хорошим ремонтом. Но ничего подобного он даже представить себе не мог.
Кремовое с золотом огромное помещение, в конце которого широкий водоем с водопадом. Круглое окно в половину стены, как огромный иллюминатор. Над ванной – мозаичное панно, с обнаженной танцующей парой.
Пока он любовался этим эротичным танцем, чувствуя, как тяжелеет низ живота, яркий свет погас, сменившись мягким. Владимир оглянулся, в дверях стояла Альбина в руках у нее горела большая свеча, наполняя комнату запахом цветущего луга.
– Что ты застыл? Ныряй! Или будешь смотреть, как я плаваю?
Она сбросила с себя тяжелый махровый халат кремового цвета.
Он с одобрением рассматривал ее фигуру: «А она ничего. И грудь настоящая, высокая. Без одежды она даже лучше. Не модель, конечно!» Память, для сравнения, подсунула образ Настасьи.
Владимир быстро сбросил с себя одежду и шумно забрался в ванну.
– Ну, а что так быстро? – недовольно протянула Альбина. – Я думала, ты мне стриптиз покажешь.
– Ты перепутала, детка. Я сегодня не стриптизер, я – сказочник.
Он никогда не занимался этим в ванне, ему даже понравилось. Ей, судя по всему, тоже. Она всхлипнула, и былая спесь слетела с нее. Ему не нравилось, что она обращается с ним свысока, как с крепостным. Этого еще не хватало! Так долго не протянешь в этом доме. А ему надо долго, очень долго. И поэтому, надо играть в свою игру. Не самому подчиняться, а подчинить ее.
– Ну, все, госпожа, – склонился он в шутливом поклоне, – пора вашему сказочнику вызывать карету.
– А ты разве не останешься? – натуральное удивление, и даже легкий испуг.
«Зацепило!»
– Ну, если только рассказать вам еще одну сказку, моя госпожа!
«Интересно, как лучше поступить: вытащить ее из ванны на руках или пусть сама выкарабкивается? Еще уроню, и плакало мое благополучие!»
Он галантно вылез из ванны, и подал ей руку:
– Прошу, моя госпожа!
Она включилась в игру, и протянула свою пухлую ручку царственным жестом. Ее глаза, отмытые от ярких тяжелых теней и туши заблестели, глупые кудряшки, делавшие ее похожей на дешевую куклу, распрямились. Она даже стала моложе и намного лучше.
«Может, устроить ей сеанс макияжа? Ведь работал же я когда то в парикмахерской? Правда, дело имел больше с «полубоксами» и «канадками», но подстричь эти жидкие прядки будет несложно. Нет, это потом, еще испугается или обидится».
Он укутал ее в большое мягкое полотенце, бережно, как ребенку, промокнул волосы. Она затихла, прикрыла глаза. Потом, к его удивлению, сделала тоже и с ним, пристально глядя ему в глаза. Это ему понравилось. Все его тетки ждали от него красивых поступков, но сами, или ленились, или просто не умели, или были неспособны к проявлению чувств.
Эта была способна. Она вытерла каждый сантиметр его тела. Потом, бросив полотенца на пол, взяла его за руку и быстро прошла в комнату с кроватью гигантских размеров.
Не говоря ни слова, она включила яркий свет, толкнула его на кровать, и стала очень нежно проводить языком по его телу, иногда прикусывать, целовать. Сначала он просто не знал, как на это реагировать. Но вскоре забыл обо всех своих планах, о тактике и стратегии игры. Он стонал и вздрагивал под ее поцелуями. В голове сверкали молнии, в ушах стоял гул, а она продвигалась по нему вверх, и вновь опускалась и гладила и целовала.
И он не выдержал, схватил ее и посадил на себя, громко вскрикнув.
– Эй, сказочник, куда ты все время торопишься? – она смотрела на него и улыбалась, – времени у нас много. Я люблю длинные сказки.
– Я исправлюсь, моя госпожа. Я научусь, вы будете мной довольны.
– Ты постарайся, а то у моих дверей стоит целая очередь из таких рассказчиков.
Он засмеялся и обнял ее так, как обнимает муж свою веселую любимую жену, с которой прожито много лет, и пережито много испытаний.
Завернув ее в большое легкое одеяло, он стал тихонько покачиваться вместе с ней, напевая старую колыбельную.
– Ну, нет, так я, пожалуй, засну, – высвободилась она из его объятий. – А спать я еще не хочу.
– У тебя еще есть дела в такое время?
– Я должна выпить свою вечернюю чашку чая, – она решительно встала с кровати.
– Теперь я понимаю, почему у тебя каждое утро отекшие глаза, – тихо проговорил он, но она услышала его фразу.
– Что ты сказал?
– Ты слышала, – пожал он плечами.
– А ты кто? Врач? Да мне лучшие врачи города разрабатывали диету, режим дня…
– Ты еще скажи, что тебя стилисты одевают, – фыркнул он.
Он понимал, что злит ее, но это доставляло ему удовольствие.
– Да у меня лучший стилист в России, – топнула она ногой.
– Это он так тебе представился?
В голову ему полетела подушка.
– Что ты вообще понимаешь в женской моде? Охранник!
– Да уж по – больше твоего самозваного стилиста! Банкирша!
– Чем докажешь?
– Ну, во – первых, чай мы сегодня пить не будем. А утром я тебя подстригу и одену, если в твоем гардеробе есть что – нибудь стоящее.
Она задохнулась от злости:
– Мне не нужны советы.
– Искренние советы друзей нужны каждому, они оберегают нас от глупостей. А советы льстецов, ожидающих, когда мы споткнемся, действительно не нужны никому.
– А ты записываешься ко мне в друзья? – надменно выгнутая бровь, искривленные пренебрежением губы.
– Как можно, госпожа! Я тот, кто обречен на утреннюю казнь, и уже утративший способность бояться вашего гнева. Если прикажете, я удалюсь в эту же минуту.
– Ну, а бокал вина ты позволишь мне, сказочник? Я хочу выпить с тобой.
– Лучше глоток коньяка. А утром я сделаю тебе коктейль.
– Ты и это умеешь? «И чтец, и жрец, и на дуде игрец!» – повезло мне.
Они спустились в уютную комнату, где догорал камин, наполняя воздух живым теплом и запахом леса. Рядом с массивными креслами низкий столик был сервирован к чаю: чашки, вазочки с печеньем и медом. Пахло ромашкой.
– Печенье тоже от диетологов?
– Печенье от Настасьи.
Коньяк обжег и согрел, разлившись приятным теплом. Она потянулась к печенью, но он перехватил ее руку.
– Не надо! Почувствуй его, подержи немного во рту, не глотай сразу, и тогда он отдаст тебе свое солнце и аромат.
– А закусить? – обиженно протянула она.
– А не надо его закусывать, он и так хорош.
– Эти познания тоже из твоих прошлых жизней? А о чем ты мечтал, кем хотел стать?
Он задумался, чуть не сказав ей о том, кем действительно хотел стать.
* * *
Владимир никогда никого не любил, кроме себя. Его тяготили семейные сборища, которые устраивала хлебосольная бабушка на очередные праздники или дни рождения. Ему были безразличны многочисленные родственники. А уж когда они начали заявляться к нему в Москву, по – родственному, он их просто возненавидел.
Ему не нужен был брак, как таковой, с его обязательствами и детьми. Его злило, когда кто- нибудь из его подруг намекал на свой день рождения, ожидая от него знаков внимания. Ему хотелось оказывать эти знаки только себе одному. Покупать дорогие подарки, справлять с собой единственным Новый год или ездить по миру. Ходить одному в рестораны.
Одного только не хватало, чтобы ощутить себя по- настоящему свободным и счастливым – наследства от богатого родственника.
Но не говорить – же все это ей! Пока не время.
На этот раз сказка получилась долгой, госпожа осталась довольна и заснула, счастливо улыбаясь. А он еще долго лежал, отодвинувшись на другую сторону кровати, и выстраивал свою линию наступления.
Он учитывал опыт прошлого общения, он был хорошим учеником. Смотреть на объект с восхищением и обожанием – «Разве я не вижу, с какой гримасой ты на меня смотришь?» Не смотреть на красивых женщин. Впрочем, на некрасивых тоже не надо, в присутствии объекта. «Вижу я, как ты пялишься на ту худую блондинку!»
«Господи! Как же предсказуемы все эти тетки! Как одинаковы в своих желаниях, стремлениях. Как легко их приручить и подчинить!» – он улыбнулся, план был выстроен, оставалось только воплотить его.
Утром проснулся поздно, солнце уже заливало своим светом огромную спальню. Он открыл глаза, и увидел ее лицо, она смотрела на него задумчиво, как бы размышляя: «Зачем он ей нужен»?
– Малыш, хочешь, я расскажу тебе сказку? – пропел он сладким голосом, стараясь не замечать ее сомнений.
Она улыбнулась, тряхнула головой и полезла под одеяло.
Пришлось постараться, чтобы на ее лице осталась утомленная улыбка.
– Хорошая сказка получилась, – вздохнула она.
– Мне тоже понравилось, – произнес он шепотом, и посмотрел на нее самым сексуальным своим взглядом.
Но взгляд, как ему показалось, не действовал. Она опять задумалась, ушла в себя. Тогда он быстро поднялся, и не глядя на нее, прошел по комнате, уже в дверях обернувшись:
– А кофе ты меня напоишь на дорожку или мне попросить у Настасьи?
Она взглянула на него с удивлением, потом по ее лицу пронеслось облегчение, потом сменилось разочарованием, наконец, она произнесла:
– Ты же понимаешь, что я не смогу пустить тебя в свою жизнь…
– Госпожа, вы никак оправдываетесь передо мной? – перебил он. – Я не жду от вас продолжения банкета. Нам было хорошо вместе в эту ночь, по крайней мере, мне было хорошо с тобой, как ни с какой другой женщиной. (Ох, как это всегда действует!) А сейчас мы разойдемся по своим мирам, все логично. Мы с тобой с разных планет, к сожалению. Но я рад, что не ошибся в тебе. Ты – именно такая, какой я себе тебя представлял.
«Опять целый ураган чувств на лице! И как она
только ухитряется работать, ее же каждый может читать, как книгу!»
Она не успела ничего ему ответить, он скрылся в ванной. Его руки тряслись, когда он чистил зубы. Он не думал, что она так быстро выкинет его.
Немного успокоившись, обмотавшись полотенцем, он вошел с улыбкой в спальню. Она стояла у окна.
– Ты еще не передумал менять мой образ? – спросила она игриво.
– Ну, у меня есть немного времени, давай, посмотрим, что у тебя в шкафу.
Шкафом служила большая комната. Стройными рядами на стальных стойках висели почти одинаковые деловые костюмы, затягивающие ее телеса, делавшие ее такой неуклюжей, какой – то короткой и толстой.
В прозрачных ящиках аккуратными стопками лежали кусочки кружев с бантиками и застежками.
– Ну как? – с гордостью спросила она.
– Белье у тебя роскошное, а вся эта униформа тебе не подходит. Конечно, если это не цель отпугнуть от себя большое количество народа.
– Да что… да кто ты?
– Ты, кажется, просила у меня совет? – он посмотрел на нее строго, высоко подняв одну бровь.
Она молчала.
– Садись! – приказал он.
Она послушно присела на большой круглый пуф, заинтересованно глядя на него.
– Если не хочешь стричься, я сделаю тебе прическу. У тебя есть лак для волос?
Она указала подбородком на закрытую полочку. Он укрыл ее пеньюаром, немного посмотрел на отражение в зеркале, причесал. Потом быстро отрезал несколько прядей волос, превратив их в косую челку.
– Ты зачем мне челку сделал? Мне это не идет! – воскликнула она.
Он, молча, не обращая внимания на ее крики, зачесал волосы назад и завернул красивым валиком на затылке. Пара шпилек, взмах баллончиком с лаком и она оказалась совсем другой. Отошел, полюбовался на свою работу и на тот эффект, который произвел.
Она, открыв рот, смотрела на свое отражение, ощупывала лицо, ставшее немного вытянутым.
– У тебя есть серьги с черным жемчугом, я видел. Они очень подойдут к такой прическе. Теперь твоя одежда… это сложнее. Совершенно не обязательно так себя затягивать. Ты делаешь себя только толще. Посмотри, какая ты стройная в этом халатике, хотя он не затягивает тебя, так как эти костюмы.
– Но на работу – то в халатике не пойдешь? Есть же дресс код, в конце концов.
– Да кто его придумал – то? Так, ладно. Надевай этот жакет, эту юбку…
– Она же от другого костюма и в ней я похожа на бабку. Никогда ее не любила.
– А сапоги у тебя есть на высоком каблуке? – он прошел к полкам с обувью и выбрал высокие замшевые сапоги.
– В них не очень удобно, – поморщилась она.
– Нужно, чтобы было красиво. Надевай.
Она скинула свой халат, совершенно не смущаясь своей наготы. Порылась на полочке с кружевами.
– Начни с сапог, – хрипло попросил он.
Она удивленно посмотрела на него, но потом поняла и медленно натянула длинные сапоги. Стоя перед ним в одном кружевном белье и сапогах, она вызвала у него такое сильное желание, что во рту пересохло, и закружилась голова.
– Осторожно, помнешь мою прическу, – пискнула она.
– Исправлю, – задыхаясь, прошептал он.
Сапоги снять не успели, получилось все быстро и стремительно, но обоим понравилось.
– Если ты так будешь одевать меня каждое утро, то нас уволят с работы, – промурлыкала она.
– Почему? – удивился он.
– Опаздывать будем.
– Ну, тебя – то не уволят. Это же твой банк.
– Теперь мой, а был папин. Все, чем я владею, я обязана своему папе, ну и моим скромным способностям. Знаешь, – вдруг сказала она, – я буду называть тебя Боб.
«Хорошо не Бобиком».
– А я тебя – Бабина, – просто ответил он.
– Почему Бабина – то? – удивилась она, – в смысле – бабища?
– Фу! – поморщился он. – Альбина – Бабина.
– Нет, Бабиной я быть не хочу. Лучше – Биной. Меня так папа называл.
«Моя кличка, остается без изменений! Так угодно барыне!»
Его телефон трезвонил не переставая:
– Вовыч, ты куда пропал? Звоню тебе все утро, – обрадовался Олег.
– Да я тут не один, – неопределенно проговорил Владимир.
– Надеюсь, ты сейчас не с нашей банкиршей? Я видел, ты с ней уехал. Что молчишь?
– Я сейчас с очень классной теткой, – тихо проговорил Владимир.
– Ну, тогда я спокоен. А то банкирша большая любительница мужского пола. Только она всех выбрасывает через неделю, пообещав златые горы. А потом этих бедолаг даже на работу не принимают. Как использованные….
– Ну, давай, Олег! Мне про банкиршу неинтересно!
Некоторое время он стоял, опустив плечи, пока не услышал за спиной шуршание.
Она подошла к нему высокая, с гладкой прической, в ушах поблескивали серьги с большими зеленоватыми жемчужинами. Маленький черный жакет и зеленая расклешенная юбка сделали силуэт стройнее. Он одобрительно кивнул:
– Девушка, можно с вами познакомиться?
Она смущенно улыбнулась.
– Снимаю шляпу, мой стилист! Ты – лучший!
А дай мне совет насчет моего новогоднего наряда. Только честно!
– А ты еще сомневаешься в моей честности?
Она скрылась в своей необъятной гардеробной, и через минуту появилась, держа в руках нечто зеленое и в оборках.
– Еще норковая накидка… – неуверенно произнесла она, следя за его реакцией.
Он удивленно вскинул брови, потом закрыл рот ладонью.
– Это костюм елочки? – выдохнул он.
– Это наряд для Новогоднего бала в Мариинке!.. Я так понимаю, что мое платье тебе не понравилось…
– А это платье?!
– Ну, да. Зеленый – тренд сезона и воланы тоже.
– Понятно, стилист постарался. А тебе самой нравится? Ты чувствуешь себя красавицей, принцессой?
– А я никогда себя так не чувствовала. Ни в школе, ни в институте. Нигде!
– Так, времени у нас мало, поэтому будем торопиться! Собирайся, я отвезу тебя в магазин, хотя трудно что – то стоящее подобрать тридцать первого декабря.
– Я не планировала поход по – магазинам. Сегодня меня приводят в порядок профессионалы.
– Как хочешь, – холодно пожал он плечами. – Я хотел сделать из тебя красавицу. Ладно, госпожа, засиделся я в вашем царстве, пора! У меня тоже планы на сегодняшний вечер.
Он быстро вышел из комнаты и тут же услышал за спиной торопливые шаги.
– Поехали! Только придется тебе еще раз поработать моим шофером! Согласен? Ненавижу предпраздничные пробки.
Он сделал вид, что немного огорчен, взглянув на часы.
– Поехали! Если ничего не найдем в одном магазине, то дальше не поедем, смысла не будет.
* * *
– А ты откуда про этот магазин знаешь? – немного ревниво спросила она. – Цены здесь явно не для кошелька охранника.
– Из прошлой жизни, – хмыкнул он. «Не делай добра – не получишь зла! – это про меня».
– Тебе самой что – то нравится?
Она неопределенно пожала плечами, и направилась к стойке с похожими платьями в оборках.
– У тебя уже есть один карнавальный костюм. Примерь это.
В руках у него была длинная шифоновая юбка и небольшой золотистый лиф с жакетом.
– С ума сошел! Хочешь, чтобы я была похожа на матрац в этой юбке?
– Почему матрац? На каблуках ходить не пробовала? Вот, кстати, неплохие. Иди, надевай, время идет! Мне тебя еще причесывать!
– А стилист? – направилась она в кабинку.
– Отдохнет! Кудряшки тебе еще успеет накрутить в следующем году.
Из примерочной вышла роскошная женщина, она широко улыбалась, и было ощущение, что ей хочется кружиться или громко кричать.
– Я всегда считала, что такую длину могут надевать только высокие и стройные. Нет, у тебя явный талант! Иди моим персональным стилистом! Я тебе буду хорошо платить!
«Хорошая шутка – персональный стилист! Видимо, я увлекся в своем стремлении сделать этот объект лучше!»
– Я подумаю, – произнес он.
– Спасибо тебе! – ласково пропела она, когда покупки были оплачены и упакованы в глянцевые пакеты.
– А это тебе подарок от меня! – протянул он ей еще один пакет.
– Подарок? Зачем? – явно смутилась она.
– Новый год! – улыбнулся он, потом наклонился к самому ее уху и прошептал: И за волшебную ночь!
Она покраснела, опустив низко голову.
– Спасибо! Спасибо тебе за все! А что здесь?
– Одна очень стильная вещь! Я подумал, что тебе это должно подойти. Только сразу не выкидывай его, обещай!
Она счастливо вздохнула:
– Я никогда не чувствовала себя такой красивой. А какую прическу ты мне сделаешь? – произнесла она капризным голоском маленькой девочки.
– Я тут подумал, может, и правда – пусть твой стилист работает? А мне надо еще подарки купить на Новый год и смокинг.
– Что? Смокинг? А ты где справляешь? – произнесла она ревниво.
– Ну, – пожал он широкими плечами, – пригласили в одно место. Стой, вот как раз то, что нужно.
В витрине стоял красавец – манекен в идеальном смокинге.
Это был чистой воды блеф. И денег у него не было на этот костюм, и костюм был не нужен, но очень уж хотелось утереть нос этой банкирше.
Две длинноногие скучающие продавщицы явно оживились, почувствовав клиента. Оценили быстрым взглядом количество пакетов с известными брендами, дорогой рысий полушубок, оживленную даму и красавца в дешевом костюме. Ситуация была ясна и понятна.
Но он сделал вид независимый и строгий, немного осадив скрытые улыбки.
– Девочки, быстро подберите мне приличный смокинг, рубашку и бабочку.
Она притихшая опустилась на диван и снова погрузилась в свои нелегкие думы.
«Давай, соображай скорее! – торопил он ее. – Уйдет объект!»
Ах, как он был хорош в дорогом костюме! Девчонки притихли в восхищении. Она подняла на него свои маленькие глазки и застыла. Силилась что – то сказать, но губы не слушались свою хозяйку.
– Почему я не слышу одобрения в свой адрес? Или тебе безразлично? Беру! – бросил он продавщицам.
– Я тоже хочу сделать тебе подарок на Новый год и за нашу ночь, – сказала она громко. – И это не обсуждается!
– Прекрати, – поморщился он. – Это выглядит ужасно! У меня есть деньги на этот костюм.
– Я сказала – это подарок! Я не знаю, где ты собирался встретить эту ночь. Может, в компании своих веселых длинноногих подружек? Но я приглашаю тебя со мной на бал. Будешь моим кавалером. Там довольно мило, а если надоест, то мы всегда сможем убежать.
Она говорила все торопливо, глядя на его пуговицу. Было видно, что она смущена и волнуется.
«Наконец – то! – мысленно возликовал он. – А я уже подумал, что придется встречать Новый год в этом смокинге, где – нибудь в подъезде!»
– Хочешь мороженое? – тихим хриплым голосом спросил он.
– Мо…мороженого? Я не ем…, но люблю.
– Мы с тобой сегодня не завтракали, если ты не забыла. Я тебе куплю один шарик сорбета. Идем!
Они спустились в кафе.
Прическу он сделал сногсшибательную. Ему самому понравилось это творение, а уж про нее, и говорить нечего. Она долго охала, разглядывала себя со всех сторон, потом расплакалась.
– Ты чего? – он подошел и нежно обнял ее, прижав к себе.
– Наверное, ты – волшебник! Ты превращаешь меня в принцессу. Я всю жизнь мечтала быть красавицей. Меня так только папа и называл. Только он один и верил, что я красивая.
– Конечно, ты – красивая. Только глазки тебе сейчас накрашу правильно, и повезу тебя на бал. В карете поедем?
– «Бентли» водить умеешь, принц?
– А что там сложного? Руль и четыре колеса.
– Ну, в принципе – да! – согласилась она весело.
Все это действительно было красиво. Как в кино про шикарную жизнь. Только теперь он сам был участником этого фильма. Сколько раз он примерял на себя эти образы. Он – в шикарной машине, в идеальном костюме. Правда, в мечтах рядом с ним всегда была длинноногая блондинка с утомленным взглядом, а не это подобие красоты. Но, что – же делать, если все блондинки сами мечтают о красивой жизни, ничего не имея за душой?
Пройдя мимо телекамер, журналистов и праздношатающихся зрителей, у которых не было заветного приглашения на самый престижный бал года, он попал в красиво украшенный театр.
В большом фойе стояла пушистая ель, витали ароматы изысканных духов, слышался веселый смех. Многие дамы были одеты в зеленые цвета, – тренд сезона, – и от этого их наряды больше походили на униформу.
– Альбина, это ты? – к ним подскочила одна из униформисток. – А я все смотрю, и не могу понять.
– Это – я! – счастливо засмеялась она.
– Эдик явно расстарался. – Во взгляде незнакомки читалась зависть.
– А это не Эдик, это… – она запнулась, осеклась, не зная, как продолжить.
– А кто? Кто у нас появился такой талантливый, который…, – теперь замолчала незнакомка, вопросительно тряхнув кудряшками. Но смысл ее фразы был очевиден.
Потом она перевела взгляд на Владимира, и открыла рот, забыв, что надо делать дальше: завидовать, спрашивать, восхищаться. Но Альбина, подхватив своего кавалера под руку, быстро пошла к стойке с шампанским.
– Ты не знаешь, как меня представлять, поэтому так стремительно удалилась? – спросил он насмешливо.
Она залпом выпила бокал с искрящимся напитком, который ей предложил одетый в ливрею официант.
– Да, я не знаю, кто ты в моей жизни, еще не поняла.
– Скажи, что я твой новый роман.
– Роман…повесть, – она взяла второй наполненный бокал.
«Ах, вы еще сомневаетесь?» – его разозлило ее сомнение. Он уже почувствовал себя комфортно в этой красивой жизни, и не собирался уходить из нее. Раздумывая несколько минут, он решил покинуть ее прямо сейчас, чтобы она побежала за ним, умоляя остаться. Ничто так не удерживает женщину, как унижение и пренебрежение!
Но тут раздался голос, приглашающий дорогих гостей к новогодним столикам. Все оживились, задвигались, загудели, и потекли стройным потоком в зрительный зал.
Их стол был почти у сцены: «Чем выше был ранг приглашенных, тем ближе к сцене находился столик». Он узнавал известных политиков, спортсменов, журналистов. Он был среди них!
Концерт его утомил, хотелось зажать уши и не слышать этих арий, этого оркестра. А балерины с их изогнутыми ногами и мускулистыми руками, не шли ни в какое сравнение с девочками – стриптизершами. Сводило зубы от всей этой классики: «Ну, кто так развлекается?! А может, это только на людях, при телекамерах? А у себя они слушают громкий шансон или подпевают Стасику Михайлову?»
Он посмотрел на лица окружающих: «Думаю, все так и есть! Вон как им скучно, зевают с закрытыми ртами, украдкой глядя на часы! Богема! Удрать бы сейчас в клуб! А может?…»
– Бина, тебе хорошо? – тихо спросил он.
Она удивленно подняла брови.
– Давай, сбежим?!
– А куда?
– Туда, где весело!
Она растерянно посмотрела по – сторонам, на сцену, где пытались порхать балерины и кивнула. Он поднялся, взял ее за руку и повел через весь зал, не обращая внимания на недоуменные, завистливые взгляды. Несколько человек тоже поднялись и стали пробираться к выходу.
«Я был прав!»
* * *
Он подъехал к своему клубу на шикарном серебристом «Бентли», где когда – то работал. Откуда уносил в банке еду или остатки выпивки. Где удавалось подцепить на ночь щедрую подвыпившую тетку. Он всегда безошибочно определял тех, кто будет возвращаться в одиночестве, в пустую квартиру.
Тетка ему была не нужна, ему хотелось поспать в нормальной постели, принять душ в чистой ванне, неторопливо выпить кофе утром.
– Вован? Ты? – за стеклянной дверью стоял слегка оплывший вышибала Гарик.
Радостный взгляд Гарика вскоре потух, когда он заметил припаркованный автомобиль.
«И тут зависть! Только на другом уровне! У кого щи пустые, а у кого жемчуг мелкий! Так, кажется, моя бабка говорила? А еще она советовала остерегаться этой самой зависти».
– Гарик, не подумай ничего такого, – задушевно обняв вышибалу, проговорил Владимир. – Это только работа! Барыня пожелала веселья. А у меня сегодня смена, как и у тебя, брат. Выручай, надо два места.
«Брат», облегченно выдохнул.
– Для тебя, Вован, всегда сделаем. Я ж помню, как мы с тобой вместе в сарае жили!
– Ну, я и сейчас сарай снимаю, только адрес сменил.
Гарик суетливо провел пару в темный холл. Там висел густой дым, пахло сладко, голова сразу пошла кругом, гремящая музыка окружила, проникла внутрь, запульсировала в животе.
Альбина испуганно озиралась. Он сжал ее руку, прокричал в самое ухо, чтобы она услышала:
– Подожди, сейчас тебе понравится!
Их провели к маленькой сцене, поставили на столик два бокала с шампанским:
– За счет заведения!
На сцену вышли трое накаченных парней, одетых в Дедов Морозов, заиграла Новогодняя мелодия и парни принялись кружиться и размахивать маленькими елочками. К ним прибежали Снегурочки в голубых шубках. Музыка сменилась на более медленную, и кружение стало замедляться. Вот один из Дедов Морозов, утер варежкой лоб и сбросил шапку, вместе с бородой. Потом подошел к своей Снегурочке и снял с нее пушистую ушанку.
Музыка заводила и уносила. На сцене уже творилась настоящая вакханалия из обнаженных тел и елочек. Он посмотрел на нее. Она не отрываясь, глядела на сцену, тяжело дыша, облизывая губы.
– Привет, Вовик! Как тебе нравятся наши новые танцоры? – к их столику подошла администратор Жанна.
Вот с кем у него был самый страстный и бурный роман. Но она вышвырнула его из – за девчонки – танцовщицы. Приревновала! Сама потом локти кусала, рыдала в подсобке.
Он напрягся: «Бабы – существа злопамятные! С чего бы ей с ним разговаривать?»
– Хорошо работают ребята. Береги их, а то разберут по – клубам.
– А мы о каждом как о родном заботимся!
«Явно, что – то задумала! И на Альбину не смотрит, как – будто ее и нет здесь!»
– А ты свой танец еще помнишь? Тебя тут долго вспоминали твои поклонницы! Стариной не тряхнешь?
И повернулась, не дожидаясь его ответа. Включив микрофон, который держала в руке, на весь зал объявила:
– Господа! У нас в гостях, лучший стрип – танцор всех времен и народов, неподражаемый НЛО! Давайте его попросим исполнить один танец! Пусть покажет свой космический стриптиз!
Зал взорвался, заорал, захлопал.
«Сука!»
Альбина смотрела заинтересованно, но сидела молча! Он боялся, что она сейчас убежит, не вынесет позора, но она только кивнула, показывая на сцену.
«Ну, что?! НЛО, так НЛО! Смотрите! Всем одиноким самкам посвящается!»
Он медленно прошел на сцену. Стоя в свете софитов в своем смокинге, – он был неотразим. Заиграла его музыка. И он начал танец! Некоторое время он просто стоял, ожидая аплодисментов.
Музыка действительно была космической, но такой, от которой хотелось плакать или предаваться сумасшедшей любви.
Потом он стал раскачиваться медленно и томно, будто пытаясь взлететь. Но что – то мешало ему оторваться от этой крошечной сцены. Может, эта черная бабочка или ладно сидящий пиджак? Нет?! Рубашка, – это она мешает. Как – бы раздумывая, он начал расстегивать пуговицы, ощупывая свой торс, в поисках крыльев.
А космический темп нарастал, и народ уже топал и повизгивал, и подбадривал, прося и требуя.
И вот уже расправлены плечи, и распахнуты руки, и закрыты глаза в ожидании полета.
И он медленно расстегивает свой новый ремень, который еще пахнет дорогой кожей, и брюки падают к его ногам, но осталось еще что – то, что держит его на этой земле.
Зал замер, он какую – то секунду раздумывал, протягивая руки, но потом, как прежде, погас свет, а когда зажегся, он стоял на сцене абсолютно обнаженный. Всего секунду онемевший народ смотрел на освещенный силуэт, а потом тяжелый пыльный занавес упал на сцену, переливаясь искусственными звездами.
Зал охнул, потом грянули такие аплодисменты, что казалось, провалится пол или обрушатся стены. Когда он появился в зале в своем костюме, ему снова зааплодировали. Он, махнув всем рукой, подошел к ней. Она молчала, только пристально вглядывалась в его лицо.
– Ну, что? Теперь можешь называть меня – «Знакомым стриптизером», если хочешь. Имя НЛО было у многих на слуху несколько лет назад.
Она продолжала разглядывать его.
– А почему ты для меня это не танцевал?
– А я не смешиваю работу с личной жизнью.
– Скажи, куда тебя отвезти, где ты хочешь, продолжить встречать Новый год?
– Ой, – она стала оглядываться по – сторонам, – мы же пропустили Новый год, мы с тобой не чокнулись, не поздравили друг друга.
К ним подошел официант с двумя бокалами шампанского: «За счет заведения!» – тихо проговорил он.
– Еще бы! – воскликнул Владимир, высоко поднимая бокал.
Ему уже нравилось ее смущение, и было все равно – повезет она его в свой дом или оставит здесь.
* * *
Он давно понял, еще в далеком детстве, что порок намного притягательней тихой добродетели. Пороком интересовались, разглядывая его исподтишка с потными ладонями. К нему тянулись с горящими глазами. А мимо добродетели проходили спокойно. «Это же добродетель! Что в ней интересного? Так и должно быть!»
Порок всегда давал себя угадать. По ярким краскам, веселым глазам, каким – то особенным жестам, по запаху…
От его мамы, любимой, красивой мамы, всегда пахло так изумительно, так волнующе. Он никогда не хотел, чтобы она уходила, такая ароматная, в белых круглых бусах на загорелой шее. Он обхватывал ее колени руками, а она звонко смеялась, разжимая его пальчики.
Рядом с его мамой всегда было много народу. В основном, это были мужчины. Они приходили в дом с бутылками, иногда совали Вовке конфеты. В доме становилось весело и оживленно. Вовке нравилось это ощущение праздника.
Маму по – всякому называли в поселке. Некоторые названия ему нравились, он их не понимал, но ему нравилось, как они звучат. Особенно, ему нравилось слово: «порочная». Оно было какое – то манящее, обещающее что – то интересное. И во рту так приятно перекатывалось.
Однажды бабушка услышала, как он произносит это перед зеркалом, и ударила его по губам. Вовка долго плакал. Было не больно, но плакать все равно хотелось.
Вечером бабушка собрала чемодан с вещами, села с Вовкой в автобус и уехала к сестре – старенькой бабе Марфе, в деревню.
Мама примчалась к ним на красивой машине, сразу наполнив избу своим запахом. Она что – то кричала бабушке, плакала, прижимая к себе ревущего за компанию Вовку. Но бабушка только молчала, глядя на свои узловатые сухие руки. А потом произнесла слово, которое так нравилось Вовке: «Порочная!»
Мама оттолкнула от себя притихшего Вовку, выбежала из избы и уехала на красивой машине.
Больше он ее не видел. Она никогда к ним не приезжала. А он долго ждал ее, ковыряясь в пыли и вздрагивая при звуке мотора.
* * *
Он смотрел на нее и видел, как она борется со своими чувствами. Ее тоже притягивал порок. Ей хотелось быть с ним, но девочке, воспитанной в приличной семье, не разрешается водиться с такими плохими мальчиками. Она разглядывала пузырьки в прозрачном бокале.
– Тебя отвезет домой водитель. Это надежный парень. Не бойся! – наконец сказал он. – С Новым годом, Бина! – он поднял свой бокал и сделал глоток.
Она, наконец, посмотрела ему в глаза, он поднялся, весело подмигнул ей, наклонился и как – бы, случайно чмокнул ее в шею, чуть ниже мочки уха. Она дернулась, удивленно посмотрела на него, но он уже отходил. Шел быстро и легко, лавируя между тесно стоящими столами, пожимая чьи – то руки, целуя чьи – то губы. Он не оглядывался. Он исчезал из ее жизни, а заодно и из своей такой сладкой и беспечной.
Через минуту к ней подошел высокий угловатый парень с лицом, покрытым угревой сыпью и длинной челкой падающей на маленькие блеклые глазки.
– Альбина Николаевна, я отвезу вас домой, если вы устали, – произнес парень, склонив перед ней голову.
Ему он был не конкурент!
Она тяжело поднялась, ища его глазами, он следил за ней из темного угла холла, но решил, что не выйдет.
– Что, ловишь свою золотую рыбку? Опять стратегию разрабатываешь? – его обдало запахом горькой полыни, сладких духов и желания. Жанна провела пальцем по его щеке, губам. – Как тебе идет смокинг!
Он взял ее прямо здесь, в холле за колонной. Не боясь, что их увидят. Ему было плевать на всех, и на эту суку – Жанну. Он вымещал на ней свою злобу и свое желание очутиться снова в огромной ванне, больше напоминающей бассейн.
Напоследок он укусил ее за шею, Жанка хрипло вскрикнула, и впилась своими длинными ногтями в его спину.
«Порвет еще костюм, дура!» – подумал он, зло отстраняясь.
– У меня никого не было лучше тебя! – проговорила Жанна задыхаясь. – Не уходи, Володя! Пойдем, выпьем! Твоя все – равно уехала! А, может, к нам вернешься? Не родился еще второй НЛО…
Это Жанка тогда предложила ему делать стриптиз. Он пришел официантом наниматься и его даже приняли. Но Жанка заметила, как он смотрит на парней из стрипа, смущаясь и волнуясь. С какой завистью вглядывается, как они считают щедрые чаевые, как садятся в шикарные авто заведенных, хихикающих теток, как приходят утром с загадочными улыбками и хвастаются дорогими подарками. Все это и притягивало и пугало, но Жанка подтолкнула и он пошел.
Пошел, преодолевая стыд и омерзение перед сытыми, упакованными бабенками, сующими доллары в узкие мужские плавки. Но уже через месяц ловил кайф от своего танца и от веселого женского визга и от потных ладошек с зелеными бумажками и от того чувства силы, с которым он манипулировал залом, заставляя его стонать и топать, и кричать. Он сам придумал свой номер и костюм и подобрал музыку, от которой переворачивалось все внутри. Случайно услышал в машине.
На Жанку он тогда внимания не обращал, она была не его полета, слишком проста для него такого космического. А она решила все по – своему. Утянула в свои расставленные сети, заманила постоянным домом с горячей ванной, куда щедро плескала пушистую пену, пекла его любимые блинчики, ужины устраивала со свечами. А уж в постели отдавалась вся без остатка, сводя его с ума своей энергией и страстью. Ни стыда не было, ни запретов, ни зажимов. Ох, Жанка, Жанка, сама не знала, что хочет от него, от себя, от жизни. Приревновала, устроила скандал на весь клуб, обвинив его во всех грехах и святости, выгнала без выходного пособия. Даже вещи свои забрать не дала из квартиры.
Так и скитался по друзьям и вокзалам, пока Костю не встретил, которой предложил ему охранником в банк устроиться
Он застегнул брюки, пригладил рукой волосы, и пошел к выходу.
* * *
Альбина ехала в машине, размазывая по щекам текущие слезы. Ей хотелось оказаться рядом с ним. С ним одним.
«Да что со мной? Откуда эти слезы?» – злилась она на себя.
Все, как обычно. Еще один любитель красивой жизни за ее счет. Сколько у нее их было! Она давно знала, что всем мужчинам, которые бросали на нее томные взгляды, нужна не она, а ее деньги. И мужчины все были одинаковые – из одной коробки. Смазливые мальчики, без окон, без дверей, но с огромным желанием жить красиво.
И она делала вид, что принимает их ухаживания, понимает, как она дорога и любима.
Альбина долго ждала любви. Ей хотелось семью, заботливого мужа и детишек, которых она бы растила в нежности. Она бы качала их на коленях, рассказывала милые сказки, а по – вечерам, перед сном, обязательно бы целовала их в душистые макушки.
Ей так не хватало всего этого в детстве! О маме – ее прекрасной, удивительной маме, у Али остались лишь обрывочные воспоминания. Солнце, веселый смех, нежные руки, которые ее обнимали и зеркала. Целая комната зеркал.
А потом мама исчезла. Аля долго ждала ее, ходила по зеркальной, наполненной светом комнате, звала. Но вместо нее появилась Дуся. Папина сестра.
Папа – Николай Тимофеевич – был приземистый, кряжистый мужчина. С большой головой крепко посаженной на широкие плечи. Ходил он, всегда глядя вниз, словно искал оброненный рубль. И в глаза глядел редко, все рассматривал что – то под ногами или на скатерти. От этого Але казалось, что он ее не слушает. И она никогда не понимала, видит ли он, что она здесь, рядом с ним.
Единственное, что они делали вместе, – это занимались математикой. Николай Тимофеевич приводил маленькую Алю в свой кабинет, сажал ее на холодный кожаный диван и доставал потрепанный задачник. Але так нравилось, что на нее обращали внимание, что она довольно быстро научилась разбираться в задачках, чем приводила Николая Тимофеевича в состояние относительного удовольствия.
Он даже пытался смеяться, что, впрочем, у него выходило комично. Сначала у него начинали подрагивать обвисшие щеки, потом дрожь переходила на плечи, а потом все это обретало звуковое оформление: сиплое с присвистом дыхание, которое всегда оканчивалось коротким хрюканьем.
Аля смотрела во все глаза, и всегда ожидала этого смеха. Когда отец успокаивался, она радостно вздыхала, и они принимались за следующую задачку, пока Дуся не приглашала их «Отобедать».
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71466022?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Ольга Теплинская
Чего хочет женщина? – не знает даже Бог. А что хочет мужчина, что стоит в форме охранника у входа в большой солидный банк?
Молод, хорош собой и не глуп. У женщин опять же вниманием пользуется. Правда, пользуются в основном им, кто год, кто полгода, а потом снова – стой, Вовка Барков, на своем посту, вслушивайся в пустые разговоры, кто, где свой отпуск проводит. Кто на лыжах в Швейцарии, кто на белом песке
на Мальдивах…
Но верить в свою удачу ему никто не запрещал? И он верил!
Верил, что его счастливый шанс обязательно выпадет, а уж он сумеет им воспользоваться…
Ольга Теплинская
10 лет счастья
– Ты веришь в это?
– Во что?
– Что мы с тобой уже десять лет вместе! Никогда не думала, что люди могут столько лет быть вдвоем и не надоесть друг другу, не наскучить! Мне так хорошо с тобой! Ты заменил мне весь мир! И это не просто слова, я знаю, что говорю. Мне иногда кажется, что если бы мы оказались на необитаемом острове, я была бы абсолютно счастлива. Тогда тебя больше у меня никто не забрал бы.
– Да вроде и так никто особенно не претендует!
– Нет! Ты не прав! Тебя постоянно кто – то у меня отнимает.
– Да не волнуйся, никому я не нужен, кроме тебя.
– Вот сейчас я говорю с тобой, а ты смотришь на эту машину. Значит, она отняла у меня частицу тебя.
– Сумасшедшая! Пойдем, пройдемся по набережной. Последний вечер, все – таки. Обещаю, на машины смотреть не буду. Только на море. К морю, ты меня не ревнуешь?
– К морю? Не знаю, надо подумать. Море я и сама люблю.
Они вышли на широкую набережную. В эти часы прохладным апрельским вечером желающих прогуляться было не много. Несколько молодых людей шумно переговариваясь, быстро шли к светящимся огням казино. Грузный мужчина с крошечной собачкой вышагивал по разноцветным плиткам, шумно втягивая в себя воздух.
– Я так и не осуществил свое желание.
– Какое?
– Мне все время хотелось пройти по узкой дорожке на скалах, той, что идет вдоль моря. Но времени нам с тобой так и не хватило.
– Сейчас уже стемнеет, да и холодно что – то. Вон ветер, какой поднялся. Знаешь, а давай приедем сюда с тобой еще раз? Будет повод.
– Мир такой большой, зачем же возвращаться в одно и то же место? Тем более, не так уж здесь и здорово. Возможно летом…, но никак не в начале апреля.
– Тогда давай с тобой сейчас разведемся, а поженимся в июне или когда тебе больше нравится? И наша годовщина будет приходиться на купальный сезон.
– Скажешь тоже! А давай, ты пойдешь в отель, а я быстро пробегусь по той тропке? Ты даже не успеешь выпить свой чай, а я уже вернусь. Просто посмотрю, куда она ведет?
– Нет уж! Пойдем вместе, а потом закажем чай в номер.
* * *
– Я замерзла, а эта твоя дорожка, по – моему, никогда не закончится. Мы все идем и идем.
– Я же просил тебя вернуться в отель!
– Не злись, пожалуйста, мне так хотелось провести с тобой последний вечер, как – нибудь романтично.
– Это ты меня прости. Иди сюда, я тебя согрею, а то у тебя уже нос красный. Ну, вот, так хорошо? Теплеешь?
– Да, теплею. Ты же знаешь, как быстро я согреваюсь рядом с тобой. Только не бросай меня, ладно?
– Как же я тебя брошу? Я тебя лучше выброшу!
– Что ты делаешь? Я боюсь! Прекрати!! Я могу упасть!! Нет!!!
* * *
Владимир проснулся, попытался потянуться, но больно ударившись руками о горячую батарею, поморщился. Забыл. Забыл, что уже три дня живет у своего приятеля, Олега Камнева.
Его последняя подруга, продержавшись дольше всех – целый год, буквально вышвырнула его на улицу. Выкинула из окна его вещи, прямо в грязную снежную кашу. Истеричка. Он никогда не клялся ей в верности, не обещал большой и чистой любви. И что они ждут от него? Неужели нельзя встречаться просто так? Проводить время вместе, ужинать в ресторанах.
Все хотят сделать его своей собственностью. А он свободный человек, и может делать то, что хочется ему.
Он был «переходящим призом» для многих сотрудниц банка. Все тетки, которых он себе выбирал для очередного этапа своей сладкой жизни, стеснялись этой связи и старались ее не афишировать. Все понимали, что на серьезные чувства этот парень не способен. И в красивые слова его не верили, и в рассказы о богатом папе, который выгнал его и лишил наследства за то, что он встал на сторону брошенной матери.
Но женщина любит ушами! И Владимир пользовался этой аксиомой. Откуда у провинциального мальчика возникало в голове столько красивых и нежных слов, не знал никто. И все ждали каждую ночь этих слов, хотя в них верилось слабо. Но, чем черт не шутит, а вдруг, именно ее он и сможет полюбить, именно она растопит его ледяное сердце.
Но чудеса, если уж встречаются, то крайне редко. И молодой красивый мужчина, с атлетическим телосложением, с глазами сумасшедшего цвета, – как море у Лазурного берега, – с густыми черными, модно подстриженными волосами, переходил от одной сотрудницы банка к другой, поднимаясь все выше по их карьерной лестнице. Сам он оставался простым охранником.
– Вовка, а ты где Новый год планируешь встретить? – невинно спросил Олег.
А вот это было уже хуже. Приятель деликатно давал понять, что Вовкино присутствие в этой квартире нежелательно. Пожил три дня, простирнул грязное бельишко, пора и честь знать.
И куда прикажете деваться перед самым Новым годом? В деревню, которой давно нет? На вокзал?
– Да есть кое – какие планы. Не волнуйся – съеду.
– Ты скажи, Вов, если тебе некуда, то можешь и с нами. – Забормотал Олег смущенно.
«А действительно, деваться то куда? В клубе тусоваться? Есть еще запасной аэродром – Зойка. Та всегда готова принять и обогреть в своей коммуналке. Но даже она на Новый год уходит к друзьям. Правда, если позвонить и сказать – как он страшно соскучился и хочет встретить с ней праздник, она не откажет. И будешь ты, Володич, кушать салат с крабовыми палочками под мигание искусственной елки и слушать поздравление Президента по маленькому телевизору.
Может, сначала в клуб, а потом уже к Зойке? А вдруг в клубе получится снять упакованную телку?
Это вам не Москва. Там ему ясно дали понять, что таких Вов, пруд пруди. Внешность значения не имеет. Главное, что у тебя в карманах, какая машина ждет тебя у подъезда. А уж к мадамам вообще очередь стоит из Вов, Саш, Вась. Тут, в Питере, все отзывчивее, проще».
– На корпоратив идешь?
– А куда я денусь? Хотя, с удовольствием бы пропусти это замечательное событие. Все по сценарию. Они пьют, а ты смотри, чтобы взрослые дяди и тети вели себя прилично.
* * *
Водитель той, которая находилась на самом последнем этаже Банка, куда даже лифт поднимал не всех, к счастью для Владимира, просто исчез в ночь новогоднего корпоратива. Был водитель, и нет его. Дама явно нервничала, к тому же от выпитого дорогого шампанского, ей было нехорошо. Она стояла, тяжело прислонившись к колонне, зябко кутаясь в собольи меха, и недовольно хмурилась. Сотрудники охраны бегали по этажам в поисках шофера.
– Давайте я отвезу вас, – предложил Владимир, и посмотрел в пьяные маленькие, покрасневшие глазки, своим самым обворожительным взглядом.
Придал голосу сексуальную хрипотцу, откинул красивым отрепетированным жестом черную прядь волос.
«Как еще охмурить эту кобылу?» – лихорадочно стучал в голове вопрос.
– А ты знаешь, где я живу? – красные глазки показали заинтересованность. – Я дорогу показывать не буду.
– Я знаю, где вы живете, Альбина Николаевна, – чуть улыбнувшись уголками красивых губ, ответил Владимир. – Я сопровождал вас несколько раз, но вы это, конечно, не помните.
– Вези! Охрана может быть свободна! – крикнула банкирша через могучее плечо.
Жила она за городом, в небольшом поселке, где каждый дом старался выделиться, демонстрируя друг другу свое богатство и положение. Поселок был закрытым, окруженным высокими соснами и выходящим к берегу залива. Не Рублевка, конечно, но в Питере Рублевку пока не осилили. И вроде пытаются, стараются, а не выходит. А может, действительно, люди здесь не такие, не похожие на сборную московскую солянку. Живут почти скромно, по меркам Белокаменной.
Ее дом выделялся среди остальных: размерами, колоннами при входе, вычурными башенками на крыше, яркой подсветкой.
Владимир остановил машину у ворот и посигналил, как делал это ее водитель. Но ворота остались неподвижны.
Пассажирка всхрапнула и открыла мутные глаза.
– Альбина Николаевна, никто не открывает. Может, у вас есть брелок от ворот?
– А некому открывать. Я сегодня добрая, отпустила всех Новый год справлять. Только одна девчонка в доме осталась, ей ехать некуда.
Альбина набрала номер телефона:
– Настасья, открой ворота. На пульте набери цифру один! – голос зазвенел.
Через мгновение ворота медленно покатились в сторону, открывая завораживающий вид на дом, освещенную подъездную дорожку, маленькие елочки, слегка запорошенные снегом.
У Владимира даже дух захватило от этой красоты.
«Хочу здесь жить!» – завыло что – то внутри.
– Альбина Николаевна, машину куда поставить? – хрипотца в голосе, взгляд через плечо пристальный, зовущий.
– Меня высадишь и под тот навес в конце дорожки пристрой. В гараж завтра охрана загонит.
Грузно пыхтя, она выбралась из машины. Юбка дорогого костюма задралась, обнажив толстые некрасивые коленки.
«Дурак, надо было дверь ей открыть, помочь выйти, за руку придержать, искру послать!» – отругал сам себя Владимир.
Но было поздно, дверь хлопнула, и банкирша тяжело пошагала по своей великолепной лестнице.
Владимир пристроил под длинный навес огромный, черный джип, заметив на стоянке маленькую одинокую машинку.
«И что прикажете делать дальше? Я как – то рассчитывал на продолжения вечера. И куртку даже не взял!»
Нехотя выйдя из теплого уютного салона машины, он побрел к дому, держа в руках свою последнюю надежду на счастливую жизнь – ключи от черного чуда.
Задумавшись, что же ему делать дальше и перебирая в голове варианты, Владимир поднимался по лестнице.
– А где твоя одежда? В смысле дубленка, куртка или что там у тебя было? – Альбина стояла на верхней ступеньке и курила сигарету в длинном мундштуке.
– Торопился очень, не захватил, – коронная смущенная улыбка. «Очень кстати». – Я ключи принес, машину закрыл.
Царственный кивок, протянутая теплая ладонь.
– Спокойной ночи, Альбина Николаевна.
«Так, улыбнулся томно, воротничок пиджака поднял, повернулся, и легко сбежал по чертовой лестнице. Будто за воротами «Феррари» ждет. И что? Кобыла эта меня не окликнет? Так и отпустит? Ведь знаю, что нет у нее никого. Ни мужа, ни детей. Одна живет. Вот и ворота. Похоже, попал ты, Вовик! Или хватку теряешь, или не на всех твое обаяние действует! Ну и черт с ней! Нужна больно, кобыла такая! Пойду к своей Зойке. Надоела до ужаса! Но не снимать, же квартиру, в самом деле? Как эти чертовы ворота открываются?»
Владимир застыл, беспомощно оглянулся на величественный светящийся дом. У входа темнела маленькая приземистая фигура. Он развел руками, показывая, что не может выйти. Темный силуэт махнул, подзывая к себе.
«Так, еще не все потеряно». Спокойно развернулся, и медленно побрел к дому, представляя себя тигром, поводя плечами, засунув руки в карманы.
– Кажется, я не могу от вас уйти! «Молодец, хорошая фраза. Двусмысленная».
– Я вижу! А зайти хочешь?
– Если вы позволите подождать у вас такси? «Ну, смотри на нее, раздевай взглядом! Хотя, что уж у нее там хорошего? Пусть уж лучше в соболях остается». – Понимаю, звучит нагло, но на улице и, правда, морозно.
– Сам из Питера? – взгляд оценивающий.
«Вот она меня действительно раздевает!»
– Считайте, что нет! Но рассказывать долго!
– А у меня бессонницы частые. Могу и послушать!
«Господи! Неужели сработало? Спокойно, Владимир! Больше никаких движений! Прислонись плечом к колонне. Какая же она холодная, эта колонна! Стоять! Смотри ей в глаза!»
– Боюсь, что моя история вам удовольствия не доставит!
– Посмотрим! Не доставит удовольствия, слушать не буду! Заходи!
– Альбина Николаевна, вы что – нибудь, хотите? Может, чаю?
«А это что за чудо? Не смотреть! Нельзя, барыня осерчает!»
В шикарном мраморном холле стояла такая красавица, что у Владимира застучало в груди, и затряслись коленки. Высокая, тоненькая, можно двумя пальцами обхватить ее талию. Волосы, как у русалки густой волной укрывают ее плечи. А глаза! Неужели у живого человека могут быть такие огромные глаза? Точно – русалка. Так и манит, так и зовет к себе в омут.
– Чаю нам сделай и камин растопи. А то гость мой совсем замерз.
– Хорошо, Альбина Николаевна! – повернулась, и пошла покачивая круглой попкой.
– Красавица, верно? – кивнула жидкими кудряшками банкирша. – Все мои мужики по ней с ума сходят. А она как Королева Снежная – никого не подпускает к себе.
– А вы не задумывались, что у простых людей тоже есть свои чувства, своя гордость, своя жизнь?
– Это ты меня морали учить вздумал? Знаю я, какие у вас чувства. Влезть в кровать к кому по – богаче. Да продать себя по – дороже. Не так, скажешь?
– Не так! Я думал вы другая. И у вас эта суровость показная. А на самом деле вы веселая, теплая, только одинокая и не обласканная. И мне всегда хотелось прижать вас к себе сильно, раздавить вашу холодную скорлупу, чтобы вы засияли своей настоящей красотой. Чтобы глаза ваши заблестели. Простите!
– А ты прижми, попробуй.
Она подошла совсем близко, он даже почувствовал кислый запах шампанского, и каких – то томных тяжелых духов.
Отступать было некуда. Он осторожно сжал ее полные плечи, медленно проводя по ним руками, ощущая приятную ткань ее дорогого костюма. Коснулся высокой груди, погладил широкую спину. Женщина стояла с закрытыми глазами, и казалось, впитывала в себя все его прикосновения.
Он краем глаза заметил высокий силуэт в дверях, облако светлых волос. Фигура стояла неподвижно. Это его возбудило.
– Ты по-прежнему, хочешь чая? – тихо спросил он.
Ему не ответили. Тогда он тихо коснулся языком короткой шеи. В ответ раздался стон.
– Открой глаза, – попросил он.
– Ты исчезнешь, – затрясла головой женщина.
Он сжал ее сильно – сильно, намеренно сделав больно. Глаза удивленно открылись.
– Я хочу обнять тебя сильнее. Можно?
– Чтобы треснула моя скорлупа? – полные губы растянулись в улыбке.
– Пойдем, я расскажу тебе сказку. Где у тебя спальня?
– Настя, – вдруг громко крикнула банкирша, так, что Владимир вздрогнул. – Настя, сделай нам ванну в моей спальне.
– Хорошо, Альбина Николаевна.
– Ты умеешь рассказывать сказки в ванне? – весело спросила женщина.
– Я умею рассказывать сказки везде. Где ты только захочешь. И знаешь, что? Я был прав, твоя скорлупа начала давать трещины. У тебя красивое лицо, когда ты улыбаешься.
«И я почти не вру! Эта тетка не такое, уж застенчивое бревно, как я себе представлял».
* * *
Ванная больше напоминала бассейн. Владимир никогда не видел таких огромных ванных комнат. Все его «тетушки», как он их называл, жили в квартирах. Некоторые в приличных дорогих, с хорошим ремонтом. Но ничего подобного он даже представить себе не мог.
Кремовое с золотом огромное помещение, в конце которого широкий водоем с водопадом. Круглое окно в половину стены, как огромный иллюминатор. Над ванной – мозаичное панно, с обнаженной танцующей парой.
Пока он любовался этим эротичным танцем, чувствуя, как тяжелеет низ живота, яркий свет погас, сменившись мягким. Владимир оглянулся, в дверях стояла Альбина в руках у нее горела большая свеча, наполняя комнату запахом цветущего луга.
– Что ты застыл? Ныряй! Или будешь смотреть, как я плаваю?
Она сбросила с себя тяжелый махровый халат кремового цвета.
Он с одобрением рассматривал ее фигуру: «А она ничего. И грудь настоящая, высокая. Без одежды она даже лучше. Не модель, конечно!» Память, для сравнения, подсунула образ Настасьи.
Владимир быстро сбросил с себя одежду и шумно забрался в ванну.
– Ну, а что так быстро? – недовольно протянула Альбина. – Я думала, ты мне стриптиз покажешь.
– Ты перепутала, детка. Я сегодня не стриптизер, я – сказочник.
Он никогда не занимался этим в ванне, ему даже понравилось. Ей, судя по всему, тоже. Она всхлипнула, и былая спесь слетела с нее. Ему не нравилось, что она обращается с ним свысока, как с крепостным. Этого еще не хватало! Так долго не протянешь в этом доме. А ему надо долго, очень долго. И поэтому, надо играть в свою игру. Не самому подчиняться, а подчинить ее.
– Ну, все, госпожа, – склонился он в шутливом поклоне, – пора вашему сказочнику вызывать карету.
– А ты разве не останешься? – натуральное удивление, и даже легкий испуг.
«Зацепило!»
– Ну, если только рассказать вам еще одну сказку, моя госпожа!
«Интересно, как лучше поступить: вытащить ее из ванны на руках или пусть сама выкарабкивается? Еще уроню, и плакало мое благополучие!»
Он галантно вылез из ванны, и подал ей руку:
– Прошу, моя госпожа!
Она включилась в игру, и протянула свою пухлую ручку царственным жестом. Ее глаза, отмытые от ярких тяжелых теней и туши заблестели, глупые кудряшки, делавшие ее похожей на дешевую куклу, распрямились. Она даже стала моложе и намного лучше.
«Может, устроить ей сеанс макияжа? Ведь работал же я когда то в парикмахерской? Правда, дело имел больше с «полубоксами» и «канадками», но подстричь эти жидкие прядки будет несложно. Нет, это потом, еще испугается или обидится».
Он укутал ее в большое мягкое полотенце, бережно, как ребенку, промокнул волосы. Она затихла, прикрыла глаза. Потом, к его удивлению, сделала тоже и с ним, пристально глядя ему в глаза. Это ему понравилось. Все его тетки ждали от него красивых поступков, но сами, или ленились, или просто не умели, или были неспособны к проявлению чувств.
Эта была способна. Она вытерла каждый сантиметр его тела. Потом, бросив полотенца на пол, взяла его за руку и быстро прошла в комнату с кроватью гигантских размеров.
Не говоря ни слова, она включила яркий свет, толкнула его на кровать, и стала очень нежно проводить языком по его телу, иногда прикусывать, целовать. Сначала он просто не знал, как на это реагировать. Но вскоре забыл обо всех своих планах, о тактике и стратегии игры. Он стонал и вздрагивал под ее поцелуями. В голове сверкали молнии, в ушах стоял гул, а она продвигалась по нему вверх, и вновь опускалась и гладила и целовала.
И он не выдержал, схватил ее и посадил на себя, громко вскрикнув.
– Эй, сказочник, куда ты все время торопишься? – она смотрела на него и улыбалась, – времени у нас много. Я люблю длинные сказки.
– Я исправлюсь, моя госпожа. Я научусь, вы будете мной довольны.
– Ты постарайся, а то у моих дверей стоит целая очередь из таких рассказчиков.
Он засмеялся и обнял ее так, как обнимает муж свою веселую любимую жену, с которой прожито много лет, и пережито много испытаний.
Завернув ее в большое легкое одеяло, он стал тихонько покачиваться вместе с ней, напевая старую колыбельную.
– Ну, нет, так я, пожалуй, засну, – высвободилась она из его объятий. – А спать я еще не хочу.
– У тебя еще есть дела в такое время?
– Я должна выпить свою вечернюю чашку чая, – она решительно встала с кровати.
– Теперь я понимаю, почему у тебя каждое утро отекшие глаза, – тихо проговорил он, но она услышала его фразу.
– Что ты сказал?
– Ты слышала, – пожал он плечами.
– А ты кто? Врач? Да мне лучшие врачи города разрабатывали диету, режим дня…
– Ты еще скажи, что тебя стилисты одевают, – фыркнул он.
Он понимал, что злит ее, но это доставляло ему удовольствие.
– Да у меня лучший стилист в России, – топнула она ногой.
– Это он так тебе представился?
В голову ему полетела подушка.
– Что ты вообще понимаешь в женской моде? Охранник!
– Да уж по – больше твоего самозваного стилиста! Банкирша!
– Чем докажешь?
– Ну, во – первых, чай мы сегодня пить не будем. А утром я тебя подстригу и одену, если в твоем гардеробе есть что – нибудь стоящее.
Она задохнулась от злости:
– Мне не нужны советы.
– Искренние советы друзей нужны каждому, они оберегают нас от глупостей. А советы льстецов, ожидающих, когда мы споткнемся, действительно не нужны никому.
– А ты записываешься ко мне в друзья? – надменно выгнутая бровь, искривленные пренебрежением губы.
– Как можно, госпожа! Я тот, кто обречен на утреннюю казнь, и уже утративший способность бояться вашего гнева. Если прикажете, я удалюсь в эту же минуту.
– Ну, а бокал вина ты позволишь мне, сказочник? Я хочу выпить с тобой.
– Лучше глоток коньяка. А утром я сделаю тебе коктейль.
– Ты и это умеешь? «И чтец, и жрец, и на дуде игрец!» – повезло мне.
Они спустились в уютную комнату, где догорал камин, наполняя воздух живым теплом и запахом леса. Рядом с массивными креслами низкий столик был сервирован к чаю: чашки, вазочки с печеньем и медом. Пахло ромашкой.
– Печенье тоже от диетологов?
– Печенье от Настасьи.
Коньяк обжег и согрел, разлившись приятным теплом. Она потянулась к печенью, но он перехватил ее руку.
– Не надо! Почувствуй его, подержи немного во рту, не глотай сразу, и тогда он отдаст тебе свое солнце и аромат.
– А закусить? – обиженно протянула она.
– А не надо его закусывать, он и так хорош.
– Эти познания тоже из твоих прошлых жизней? А о чем ты мечтал, кем хотел стать?
Он задумался, чуть не сказав ей о том, кем действительно хотел стать.
* * *
Владимир никогда никого не любил, кроме себя. Его тяготили семейные сборища, которые устраивала хлебосольная бабушка на очередные праздники или дни рождения. Ему были безразличны многочисленные родственники. А уж когда они начали заявляться к нему в Москву, по – родственному, он их просто возненавидел.
Ему не нужен был брак, как таковой, с его обязательствами и детьми. Его злило, когда кто- нибудь из его подруг намекал на свой день рождения, ожидая от него знаков внимания. Ему хотелось оказывать эти знаки только себе одному. Покупать дорогие подарки, справлять с собой единственным Новый год или ездить по миру. Ходить одному в рестораны.
Одного только не хватало, чтобы ощутить себя по- настоящему свободным и счастливым – наследства от богатого родственника.
Но не говорить – же все это ей! Пока не время.
На этот раз сказка получилась долгой, госпожа осталась довольна и заснула, счастливо улыбаясь. А он еще долго лежал, отодвинувшись на другую сторону кровати, и выстраивал свою линию наступления.
Он учитывал опыт прошлого общения, он был хорошим учеником. Смотреть на объект с восхищением и обожанием – «Разве я не вижу, с какой гримасой ты на меня смотришь?» Не смотреть на красивых женщин. Впрочем, на некрасивых тоже не надо, в присутствии объекта. «Вижу я, как ты пялишься на ту худую блондинку!»
«Господи! Как же предсказуемы все эти тетки! Как одинаковы в своих желаниях, стремлениях. Как легко их приручить и подчинить!» – он улыбнулся, план был выстроен, оставалось только воплотить его.
Утром проснулся поздно, солнце уже заливало своим светом огромную спальню. Он открыл глаза, и увидел ее лицо, она смотрела на него задумчиво, как бы размышляя: «Зачем он ей нужен»?
– Малыш, хочешь, я расскажу тебе сказку? – пропел он сладким голосом, стараясь не замечать ее сомнений.
Она улыбнулась, тряхнула головой и полезла под одеяло.
Пришлось постараться, чтобы на ее лице осталась утомленная улыбка.
– Хорошая сказка получилась, – вздохнула она.
– Мне тоже понравилось, – произнес он шепотом, и посмотрел на нее самым сексуальным своим взглядом.
Но взгляд, как ему показалось, не действовал. Она опять задумалась, ушла в себя. Тогда он быстро поднялся, и не глядя на нее, прошел по комнате, уже в дверях обернувшись:
– А кофе ты меня напоишь на дорожку или мне попросить у Настасьи?
Она взглянула на него с удивлением, потом по ее лицу пронеслось облегчение, потом сменилось разочарованием, наконец, она произнесла:
– Ты же понимаешь, что я не смогу пустить тебя в свою жизнь…
– Госпожа, вы никак оправдываетесь передо мной? – перебил он. – Я не жду от вас продолжения банкета. Нам было хорошо вместе в эту ночь, по крайней мере, мне было хорошо с тобой, как ни с какой другой женщиной. (Ох, как это всегда действует!) А сейчас мы разойдемся по своим мирам, все логично. Мы с тобой с разных планет, к сожалению. Но я рад, что не ошибся в тебе. Ты – именно такая, какой я себе тебя представлял.
«Опять целый ураган чувств на лице! И как она
только ухитряется работать, ее же каждый может читать, как книгу!»
Она не успела ничего ему ответить, он скрылся в ванной. Его руки тряслись, когда он чистил зубы. Он не думал, что она так быстро выкинет его.
Немного успокоившись, обмотавшись полотенцем, он вошел с улыбкой в спальню. Она стояла у окна.
– Ты еще не передумал менять мой образ? – спросила она игриво.
– Ну, у меня есть немного времени, давай, посмотрим, что у тебя в шкафу.
Шкафом служила большая комната. Стройными рядами на стальных стойках висели почти одинаковые деловые костюмы, затягивающие ее телеса, делавшие ее такой неуклюжей, какой – то короткой и толстой.
В прозрачных ящиках аккуратными стопками лежали кусочки кружев с бантиками и застежками.
– Ну как? – с гордостью спросила она.
– Белье у тебя роскошное, а вся эта униформа тебе не подходит. Конечно, если это не цель отпугнуть от себя большое количество народа.
– Да что… да кто ты?
– Ты, кажется, просила у меня совет? – он посмотрел на нее строго, высоко подняв одну бровь.
Она молчала.
– Садись! – приказал он.
Она послушно присела на большой круглый пуф, заинтересованно глядя на него.
– Если не хочешь стричься, я сделаю тебе прическу. У тебя есть лак для волос?
Она указала подбородком на закрытую полочку. Он укрыл ее пеньюаром, немного посмотрел на отражение в зеркале, причесал. Потом быстро отрезал несколько прядей волос, превратив их в косую челку.
– Ты зачем мне челку сделал? Мне это не идет! – воскликнула она.
Он, молча, не обращая внимания на ее крики, зачесал волосы назад и завернул красивым валиком на затылке. Пара шпилек, взмах баллончиком с лаком и она оказалась совсем другой. Отошел, полюбовался на свою работу и на тот эффект, который произвел.
Она, открыв рот, смотрела на свое отражение, ощупывала лицо, ставшее немного вытянутым.
– У тебя есть серьги с черным жемчугом, я видел. Они очень подойдут к такой прическе. Теперь твоя одежда… это сложнее. Совершенно не обязательно так себя затягивать. Ты делаешь себя только толще. Посмотри, какая ты стройная в этом халатике, хотя он не затягивает тебя, так как эти костюмы.
– Но на работу – то в халатике не пойдешь? Есть же дресс код, в конце концов.
– Да кто его придумал – то? Так, ладно. Надевай этот жакет, эту юбку…
– Она же от другого костюма и в ней я похожа на бабку. Никогда ее не любила.
– А сапоги у тебя есть на высоком каблуке? – он прошел к полкам с обувью и выбрал высокие замшевые сапоги.
– В них не очень удобно, – поморщилась она.
– Нужно, чтобы было красиво. Надевай.
Она скинула свой халат, совершенно не смущаясь своей наготы. Порылась на полочке с кружевами.
– Начни с сапог, – хрипло попросил он.
Она удивленно посмотрела на него, но потом поняла и медленно натянула длинные сапоги. Стоя перед ним в одном кружевном белье и сапогах, она вызвала у него такое сильное желание, что во рту пересохло, и закружилась голова.
– Осторожно, помнешь мою прическу, – пискнула она.
– Исправлю, – задыхаясь, прошептал он.
Сапоги снять не успели, получилось все быстро и стремительно, но обоим понравилось.
– Если ты так будешь одевать меня каждое утро, то нас уволят с работы, – промурлыкала она.
– Почему? – удивился он.
– Опаздывать будем.
– Ну, тебя – то не уволят. Это же твой банк.
– Теперь мой, а был папин. Все, чем я владею, я обязана своему папе, ну и моим скромным способностям. Знаешь, – вдруг сказала она, – я буду называть тебя Боб.
«Хорошо не Бобиком».
– А я тебя – Бабина, – просто ответил он.
– Почему Бабина – то? – удивилась она, – в смысле – бабища?
– Фу! – поморщился он. – Альбина – Бабина.
– Нет, Бабиной я быть не хочу. Лучше – Биной. Меня так папа называл.
«Моя кличка, остается без изменений! Так угодно барыне!»
Его телефон трезвонил не переставая:
– Вовыч, ты куда пропал? Звоню тебе все утро, – обрадовался Олег.
– Да я тут не один, – неопределенно проговорил Владимир.
– Надеюсь, ты сейчас не с нашей банкиршей? Я видел, ты с ней уехал. Что молчишь?
– Я сейчас с очень классной теткой, – тихо проговорил Владимир.
– Ну, тогда я спокоен. А то банкирша большая любительница мужского пола. Только она всех выбрасывает через неделю, пообещав златые горы. А потом этих бедолаг даже на работу не принимают. Как использованные….
– Ну, давай, Олег! Мне про банкиршу неинтересно!
Некоторое время он стоял, опустив плечи, пока не услышал за спиной шуршание.
Она подошла к нему высокая, с гладкой прической, в ушах поблескивали серьги с большими зеленоватыми жемчужинами. Маленький черный жакет и зеленая расклешенная юбка сделали силуэт стройнее. Он одобрительно кивнул:
– Девушка, можно с вами познакомиться?
Она смущенно улыбнулась.
– Снимаю шляпу, мой стилист! Ты – лучший!
А дай мне совет насчет моего новогоднего наряда. Только честно!
– А ты еще сомневаешься в моей честности?
Она скрылась в своей необъятной гардеробной, и через минуту появилась, держа в руках нечто зеленое и в оборках.
– Еще норковая накидка… – неуверенно произнесла она, следя за его реакцией.
Он удивленно вскинул брови, потом закрыл рот ладонью.
– Это костюм елочки? – выдохнул он.
– Это наряд для Новогоднего бала в Мариинке!.. Я так понимаю, что мое платье тебе не понравилось…
– А это платье?!
– Ну, да. Зеленый – тренд сезона и воланы тоже.
– Понятно, стилист постарался. А тебе самой нравится? Ты чувствуешь себя красавицей, принцессой?
– А я никогда себя так не чувствовала. Ни в школе, ни в институте. Нигде!
– Так, времени у нас мало, поэтому будем торопиться! Собирайся, я отвезу тебя в магазин, хотя трудно что – то стоящее подобрать тридцать первого декабря.
– Я не планировала поход по – магазинам. Сегодня меня приводят в порядок профессионалы.
– Как хочешь, – холодно пожал он плечами. – Я хотел сделать из тебя красавицу. Ладно, госпожа, засиделся я в вашем царстве, пора! У меня тоже планы на сегодняшний вечер.
Он быстро вышел из комнаты и тут же услышал за спиной торопливые шаги.
– Поехали! Только придется тебе еще раз поработать моим шофером! Согласен? Ненавижу предпраздничные пробки.
Он сделал вид, что немного огорчен, взглянув на часы.
– Поехали! Если ничего не найдем в одном магазине, то дальше не поедем, смысла не будет.
* * *
– А ты откуда про этот магазин знаешь? – немного ревниво спросила она. – Цены здесь явно не для кошелька охранника.
– Из прошлой жизни, – хмыкнул он. «Не делай добра – не получишь зла! – это про меня».
– Тебе самой что – то нравится?
Она неопределенно пожала плечами, и направилась к стойке с похожими платьями в оборках.
– У тебя уже есть один карнавальный костюм. Примерь это.
В руках у него была длинная шифоновая юбка и небольшой золотистый лиф с жакетом.
– С ума сошел! Хочешь, чтобы я была похожа на матрац в этой юбке?
– Почему матрац? На каблуках ходить не пробовала? Вот, кстати, неплохие. Иди, надевай, время идет! Мне тебя еще причесывать!
– А стилист? – направилась она в кабинку.
– Отдохнет! Кудряшки тебе еще успеет накрутить в следующем году.
Из примерочной вышла роскошная женщина, она широко улыбалась, и было ощущение, что ей хочется кружиться или громко кричать.
– Я всегда считала, что такую длину могут надевать только высокие и стройные. Нет, у тебя явный талант! Иди моим персональным стилистом! Я тебе буду хорошо платить!
«Хорошая шутка – персональный стилист! Видимо, я увлекся в своем стремлении сделать этот объект лучше!»
– Я подумаю, – произнес он.
– Спасибо тебе! – ласково пропела она, когда покупки были оплачены и упакованы в глянцевые пакеты.
– А это тебе подарок от меня! – протянул он ей еще один пакет.
– Подарок? Зачем? – явно смутилась она.
– Новый год! – улыбнулся он, потом наклонился к самому ее уху и прошептал: И за волшебную ночь!
Она покраснела, опустив низко голову.
– Спасибо! Спасибо тебе за все! А что здесь?
– Одна очень стильная вещь! Я подумал, что тебе это должно подойти. Только сразу не выкидывай его, обещай!
Она счастливо вздохнула:
– Я никогда не чувствовала себя такой красивой. А какую прическу ты мне сделаешь? – произнесла она капризным голоском маленькой девочки.
– Я тут подумал, может, и правда – пусть твой стилист работает? А мне надо еще подарки купить на Новый год и смокинг.
– Что? Смокинг? А ты где справляешь? – произнесла она ревниво.
– Ну, – пожал он широкими плечами, – пригласили в одно место. Стой, вот как раз то, что нужно.
В витрине стоял красавец – манекен в идеальном смокинге.
Это был чистой воды блеф. И денег у него не было на этот костюм, и костюм был не нужен, но очень уж хотелось утереть нос этой банкирше.
Две длинноногие скучающие продавщицы явно оживились, почувствовав клиента. Оценили быстрым взглядом количество пакетов с известными брендами, дорогой рысий полушубок, оживленную даму и красавца в дешевом костюме. Ситуация была ясна и понятна.
Но он сделал вид независимый и строгий, немного осадив скрытые улыбки.
– Девочки, быстро подберите мне приличный смокинг, рубашку и бабочку.
Она притихшая опустилась на диван и снова погрузилась в свои нелегкие думы.
«Давай, соображай скорее! – торопил он ее. – Уйдет объект!»
Ах, как он был хорош в дорогом костюме! Девчонки притихли в восхищении. Она подняла на него свои маленькие глазки и застыла. Силилась что – то сказать, но губы не слушались свою хозяйку.
– Почему я не слышу одобрения в свой адрес? Или тебе безразлично? Беру! – бросил он продавщицам.
– Я тоже хочу сделать тебе подарок на Новый год и за нашу ночь, – сказала она громко. – И это не обсуждается!
– Прекрати, – поморщился он. – Это выглядит ужасно! У меня есть деньги на этот костюм.
– Я сказала – это подарок! Я не знаю, где ты собирался встретить эту ночь. Может, в компании своих веселых длинноногих подружек? Но я приглашаю тебя со мной на бал. Будешь моим кавалером. Там довольно мило, а если надоест, то мы всегда сможем убежать.
Она говорила все торопливо, глядя на его пуговицу. Было видно, что она смущена и волнуется.
«Наконец – то! – мысленно возликовал он. – А я уже подумал, что придется встречать Новый год в этом смокинге, где – нибудь в подъезде!»
– Хочешь мороженое? – тихим хриплым голосом спросил он.
– Мо…мороженого? Я не ем…, но люблю.
– Мы с тобой сегодня не завтракали, если ты не забыла. Я тебе куплю один шарик сорбета. Идем!
Они спустились в кафе.
Прическу он сделал сногсшибательную. Ему самому понравилось это творение, а уж про нее, и говорить нечего. Она долго охала, разглядывала себя со всех сторон, потом расплакалась.
– Ты чего? – он подошел и нежно обнял ее, прижав к себе.
– Наверное, ты – волшебник! Ты превращаешь меня в принцессу. Я всю жизнь мечтала быть красавицей. Меня так только папа и называл. Только он один и верил, что я красивая.
– Конечно, ты – красивая. Только глазки тебе сейчас накрашу правильно, и повезу тебя на бал. В карете поедем?
– «Бентли» водить умеешь, принц?
– А что там сложного? Руль и четыре колеса.
– Ну, в принципе – да! – согласилась она весело.
Все это действительно было красиво. Как в кино про шикарную жизнь. Только теперь он сам был участником этого фильма. Сколько раз он примерял на себя эти образы. Он – в шикарной машине, в идеальном костюме. Правда, в мечтах рядом с ним всегда была длинноногая блондинка с утомленным взглядом, а не это подобие красоты. Но, что – же делать, если все блондинки сами мечтают о красивой жизни, ничего не имея за душой?
Пройдя мимо телекамер, журналистов и праздношатающихся зрителей, у которых не было заветного приглашения на самый престижный бал года, он попал в красиво украшенный театр.
В большом фойе стояла пушистая ель, витали ароматы изысканных духов, слышался веселый смех. Многие дамы были одеты в зеленые цвета, – тренд сезона, – и от этого их наряды больше походили на униформу.
– Альбина, это ты? – к ним подскочила одна из униформисток. – А я все смотрю, и не могу понять.
– Это – я! – счастливо засмеялась она.
– Эдик явно расстарался. – Во взгляде незнакомки читалась зависть.
– А это не Эдик, это… – она запнулась, осеклась, не зная, как продолжить.
– А кто? Кто у нас появился такой талантливый, который…, – теперь замолчала незнакомка, вопросительно тряхнув кудряшками. Но смысл ее фразы был очевиден.
Потом она перевела взгляд на Владимира, и открыла рот, забыв, что надо делать дальше: завидовать, спрашивать, восхищаться. Но Альбина, подхватив своего кавалера под руку, быстро пошла к стойке с шампанским.
– Ты не знаешь, как меня представлять, поэтому так стремительно удалилась? – спросил он насмешливо.
Она залпом выпила бокал с искрящимся напитком, который ей предложил одетый в ливрею официант.
– Да, я не знаю, кто ты в моей жизни, еще не поняла.
– Скажи, что я твой новый роман.
– Роман…повесть, – она взяла второй наполненный бокал.
«Ах, вы еще сомневаетесь?» – его разозлило ее сомнение. Он уже почувствовал себя комфортно в этой красивой жизни, и не собирался уходить из нее. Раздумывая несколько минут, он решил покинуть ее прямо сейчас, чтобы она побежала за ним, умоляя остаться. Ничто так не удерживает женщину, как унижение и пренебрежение!
Но тут раздался голос, приглашающий дорогих гостей к новогодним столикам. Все оживились, задвигались, загудели, и потекли стройным потоком в зрительный зал.
Их стол был почти у сцены: «Чем выше был ранг приглашенных, тем ближе к сцене находился столик». Он узнавал известных политиков, спортсменов, журналистов. Он был среди них!
Концерт его утомил, хотелось зажать уши и не слышать этих арий, этого оркестра. А балерины с их изогнутыми ногами и мускулистыми руками, не шли ни в какое сравнение с девочками – стриптизершами. Сводило зубы от всей этой классики: «Ну, кто так развлекается?! А может, это только на людях, при телекамерах? А у себя они слушают громкий шансон или подпевают Стасику Михайлову?»
Он посмотрел на лица окружающих: «Думаю, все так и есть! Вон как им скучно, зевают с закрытыми ртами, украдкой глядя на часы! Богема! Удрать бы сейчас в клуб! А может?…»
– Бина, тебе хорошо? – тихо спросил он.
Она удивленно подняла брови.
– Давай, сбежим?!
– А куда?
– Туда, где весело!
Она растерянно посмотрела по – сторонам, на сцену, где пытались порхать балерины и кивнула. Он поднялся, взял ее за руку и повел через весь зал, не обращая внимания на недоуменные, завистливые взгляды. Несколько человек тоже поднялись и стали пробираться к выходу.
«Я был прав!»
* * *
Он подъехал к своему клубу на шикарном серебристом «Бентли», где когда – то работал. Откуда уносил в банке еду или остатки выпивки. Где удавалось подцепить на ночь щедрую подвыпившую тетку. Он всегда безошибочно определял тех, кто будет возвращаться в одиночестве, в пустую квартиру.
Тетка ему была не нужна, ему хотелось поспать в нормальной постели, принять душ в чистой ванне, неторопливо выпить кофе утром.
– Вован? Ты? – за стеклянной дверью стоял слегка оплывший вышибала Гарик.
Радостный взгляд Гарика вскоре потух, когда он заметил припаркованный автомобиль.
«И тут зависть! Только на другом уровне! У кого щи пустые, а у кого жемчуг мелкий! Так, кажется, моя бабка говорила? А еще она советовала остерегаться этой самой зависти».
– Гарик, не подумай ничего такого, – задушевно обняв вышибалу, проговорил Владимир. – Это только работа! Барыня пожелала веселья. А у меня сегодня смена, как и у тебя, брат. Выручай, надо два места.
«Брат», облегченно выдохнул.
– Для тебя, Вован, всегда сделаем. Я ж помню, как мы с тобой вместе в сарае жили!
– Ну, я и сейчас сарай снимаю, только адрес сменил.
Гарик суетливо провел пару в темный холл. Там висел густой дым, пахло сладко, голова сразу пошла кругом, гремящая музыка окружила, проникла внутрь, запульсировала в животе.
Альбина испуганно озиралась. Он сжал ее руку, прокричал в самое ухо, чтобы она услышала:
– Подожди, сейчас тебе понравится!
Их провели к маленькой сцене, поставили на столик два бокала с шампанским:
– За счет заведения!
На сцену вышли трое накаченных парней, одетых в Дедов Морозов, заиграла Новогодняя мелодия и парни принялись кружиться и размахивать маленькими елочками. К ним прибежали Снегурочки в голубых шубках. Музыка сменилась на более медленную, и кружение стало замедляться. Вот один из Дедов Морозов, утер варежкой лоб и сбросил шапку, вместе с бородой. Потом подошел к своей Снегурочке и снял с нее пушистую ушанку.
Музыка заводила и уносила. На сцене уже творилась настоящая вакханалия из обнаженных тел и елочек. Он посмотрел на нее. Она не отрываясь, глядела на сцену, тяжело дыша, облизывая губы.
– Привет, Вовик! Как тебе нравятся наши новые танцоры? – к их столику подошла администратор Жанна.
Вот с кем у него был самый страстный и бурный роман. Но она вышвырнула его из – за девчонки – танцовщицы. Приревновала! Сама потом локти кусала, рыдала в подсобке.
Он напрягся: «Бабы – существа злопамятные! С чего бы ей с ним разговаривать?»
– Хорошо работают ребята. Береги их, а то разберут по – клубам.
– А мы о каждом как о родном заботимся!
«Явно, что – то задумала! И на Альбину не смотрит, как – будто ее и нет здесь!»
– А ты свой танец еще помнишь? Тебя тут долго вспоминали твои поклонницы! Стариной не тряхнешь?
И повернулась, не дожидаясь его ответа. Включив микрофон, который держала в руке, на весь зал объявила:
– Господа! У нас в гостях, лучший стрип – танцор всех времен и народов, неподражаемый НЛО! Давайте его попросим исполнить один танец! Пусть покажет свой космический стриптиз!
Зал взорвался, заорал, захлопал.
«Сука!»
Альбина смотрела заинтересованно, но сидела молча! Он боялся, что она сейчас убежит, не вынесет позора, но она только кивнула, показывая на сцену.
«Ну, что?! НЛО, так НЛО! Смотрите! Всем одиноким самкам посвящается!»
Он медленно прошел на сцену. Стоя в свете софитов в своем смокинге, – он был неотразим. Заиграла его музыка. И он начал танец! Некоторое время он просто стоял, ожидая аплодисментов.
Музыка действительно была космической, но такой, от которой хотелось плакать или предаваться сумасшедшей любви.
Потом он стал раскачиваться медленно и томно, будто пытаясь взлететь. Но что – то мешало ему оторваться от этой крошечной сцены. Может, эта черная бабочка или ладно сидящий пиджак? Нет?! Рубашка, – это она мешает. Как – бы раздумывая, он начал расстегивать пуговицы, ощупывая свой торс, в поисках крыльев.
А космический темп нарастал, и народ уже топал и повизгивал, и подбадривал, прося и требуя.
И вот уже расправлены плечи, и распахнуты руки, и закрыты глаза в ожидании полета.
И он медленно расстегивает свой новый ремень, который еще пахнет дорогой кожей, и брюки падают к его ногам, но осталось еще что – то, что держит его на этой земле.
Зал замер, он какую – то секунду раздумывал, протягивая руки, но потом, как прежде, погас свет, а когда зажегся, он стоял на сцене абсолютно обнаженный. Всего секунду онемевший народ смотрел на освещенный силуэт, а потом тяжелый пыльный занавес упал на сцену, переливаясь искусственными звездами.
Зал охнул, потом грянули такие аплодисменты, что казалось, провалится пол или обрушатся стены. Когда он появился в зале в своем костюме, ему снова зааплодировали. Он, махнув всем рукой, подошел к ней. Она молчала, только пристально вглядывалась в его лицо.
– Ну, что? Теперь можешь называть меня – «Знакомым стриптизером», если хочешь. Имя НЛО было у многих на слуху несколько лет назад.
Она продолжала разглядывать его.
– А почему ты для меня это не танцевал?
– А я не смешиваю работу с личной жизнью.
– Скажи, куда тебя отвезти, где ты хочешь, продолжить встречать Новый год?
– Ой, – она стала оглядываться по – сторонам, – мы же пропустили Новый год, мы с тобой не чокнулись, не поздравили друг друга.
К ним подошел официант с двумя бокалами шампанского: «За счет заведения!» – тихо проговорил он.
– Еще бы! – воскликнул Владимир, высоко поднимая бокал.
Ему уже нравилось ее смущение, и было все равно – повезет она его в свой дом или оставит здесь.
* * *
Он давно понял, еще в далеком детстве, что порок намного притягательней тихой добродетели. Пороком интересовались, разглядывая его исподтишка с потными ладонями. К нему тянулись с горящими глазами. А мимо добродетели проходили спокойно. «Это же добродетель! Что в ней интересного? Так и должно быть!»
Порок всегда давал себя угадать. По ярким краскам, веселым глазам, каким – то особенным жестам, по запаху…
От его мамы, любимой, красивой мамы, всегда пахло так изумительно, так волнующе. Он никогда не хотел, чтобы она уходила, такая ароматная, в белых круглых бусах на загорелой шее. Он обхватывал ее колени руками, а она звонко смеялась, разжимая его пальчики.
Рядом с его мамой всегда было много народу. В основном, это были мужчины. Они приходили в дом с бутылками, иногда совали Вовке конфеты. В доме становилось весело и оживленно. Вовке нравилось это ощущение праздника.
Маму по – всякому называли в поселке. Некоторые названия ему нравились, он их не понимал, но ему нравилось, как они звучат. Особенно, ему нравилось слово: «порочная». Оно было какое – то манящее, обещающее что – то интересное. И во рту так приятно перекатывалось.
Однажды бабушка услышала, как он произносит это перед зеркалом, и ударила его по губам. Вовка долго плакал. Было не больно, но плакать все равно хотелось.
Вечером бабушка собрала чемодан с вещами, села с Вовкой в автобус и уехала к сестре – старенькой бабе Марфе, в деревню.
Мама примчалась к ним на красивой машине, сразу наполнив избу своим запахом. Она что – то кричала бабушке, плакала, прижимая к себе ревущего за компанию Вовку. Но бабушка только молчала, глядя на свои узловатые сухие руки. А потом произнесла слово, которое так нравилось Вовке: «Порочная!»
Мама оттолкнула от себя притихшего Вовку, выбежала из избы и уехала на красивой машине.
Больше он ее не видел. Она никогда к ним не приезжала. А он долго ждал ее, ковыряясь в пыли и вздрагивая при звуке мотора.
* * *
Он смотрел на нее и видел, как она борется со своими чувствами. Ее тоже притягивал порок. Ей хотелось быть с ним, но девочке, воспитанной в приличной семье, не разрешается водиться с такими плохими мальчиками. Она разглядывала пузырьки в прозрачном бокале.
– Тебя отвезет домой водитель. Это надежный парень. Не бойся! – наконец сказал он. – С Новым годом, Бина! – он поднял свой бокал и сделал глоток.
Она, наконец, посмотрела ему в глаза, он поднялся, весело подмигнул ей, наклонился и как – бы, случайно чмокнул ее в шею, чуть ниже мочки уха. Она дернулась, удивленно посмотрела на него, но он уже отходил. Шел быстро и легко, лавируя между тесно стоящими столами, пожимая чьи – то руки, целуя чьи – то губы. Он не оглядывался. Он исчезал из ее жизни, а заодно и из своей такой сладкой и беспечной.
Через минуту к ней подошел высокий угловатый парень с лицом, покрытым угревой сыпью и длинной челкой падающей на маленькие блеклые глазки.
– Альбина Николаевна, я отвезу вас домой, если вы устали, – произнес парень, склонив перед ней голову.
Ему он был не конкурент!
Она тяжело поднялась, ища его глазами, он следил за ней из темного угла холла, но решил, что не выйдет.
– Что, ловишь свою золотую рыбку? Опять стратегию разрабатываешь? – его обдало запахом горькой полыни, сладких духов и желания. Жанна провела пальцем по его щеке, губам. – Как тебе идет смокинг!
Он взял ее прямо здесь, в холле за колонной. Не боясь, что их увидят. Ему было плевать на всех, и на эту суку – Жанну. Он вымещал на ней свою злобу и свое желание очутиться снова в огромной ванне, больше напоминающей бассейн.
Напоследок он укусил ее за шею, Жанка хрипло вскрикнула, и впилась своими длинными ногтями в его спину.
«Порвет еще костюм, дура!» – подумал он, зло отстраняясь.
– У меня никого не было лучше тебя! – проговорила Жанна задыхаясь. – Не уходи, Володя! Пойдем, выпьем! Твоя все – равно уехала! А, может, к нам вернешься? Не родился еще второй НЛО…
Это Жанка тогда предложила ему делать стриптиз. Он пришел официантом наниматься и его даже приняли. Но Жанка заметила, как он смотрит на парней из стрипа, смущаясь и волнуясь. С какой завистью вглядывается, как они считают щедрые чаевые, как садятся в шикарные авто заведенных, хихикающих теток, как приходят утром с загадочными улыбками и хвастаются дорогими подарками. Все это и притягивало и пугало, но Жанка подтолкнула и он пошел.
Пошел, преодолевая стыд и омерзение перед сытыми, упакованными бабенками, сующими доллары в узкие мужские плавки. Но уже через месяц ловил кайф от своего танца и от веселого женского визга и от потных ладошек с зелеными бумажками и от того чувства силы, с которым он манипулировал залом, заставляя его стонать и топать, и кричать. Он сам придумал свой номер и костюм и подобрал музыку, от которой переворачивалось все внутри. Случайно услышал в машине.
На Жанку он тогда внимания не обращал, она была не его полета, слишком проста для него такого космического. А она решила все по – своему. Утянула в свои расставленные сети, заманила постоянным домом с горячей ванной, куда щедро плескала пушистую пену, пекла его любимые блинчики, ужины устраивала со свечами. А уж в постели отдавалась вся без остатка, сводя его с ума своей энергией и страстью. Ни стыда не было, ни запретов, ни зажимов. Ох, Жанка, Жанка, сама не знала, что хочет от него, от себя, от жизни. Приревновала, устроила скандал на весь клуб, обвинив его во всех грехах и святости, выгнала без выходного пособия. Даже вещи свои забрать не дала из квартиры.
Так и скитался по друзьям и вокзалам, пока Костю не встретил, которой предложил ему охранником в банк устроиться
Он застегнул брюки, пригладил рукой волосы, и пошел к выходу.
* * *
Альбина ехала в машине, размазывая по щекам текущие слезы. Ей хотелось оказаться рядом с ним. С ним одним.
«Да что со мной? Откуда эти слезы?» – злилась она на себя.
Все, как обычно. Еще один любитель красивой жизни за ее счет. Сколько у нее их было! Она давно знала, что всем мужчинам, которые бросали на нее томные взгляды, нужна не она, а ее деньги. И мужчины все были одинаковые – из одной коробки. Смазливые мальчики, без окон, без дверей, но с огромным желанием жить красиво.
И она делала вид, что принимает их ухаживания, понимает, как она дорога и любима.
Альбина долго ждала любви. Ей хотелось семью, заботливого мужа и детишек, которых она бы растила в нежности. Она бы качала их на коленях, рассказывала милые сказки, а по – вечерам, перед сном, обязательно бы целовала их в душистые макушки.
Ей так не хватало всего этого в детстве! О маме – ее прекрасной, удивительной маме, у Али остались лишь обрывочные воспоминания. Солнце, веселый смех, нежные руки, которые ее обнимали и зеркала. Целая комната зеркал.
А потом мама исчезла. Аля долго ждала ее, ходила по зеркальной, наполненной светом комнате, звала. Но вместо нее появилась Дуся. Папина сестра.
Папа – Николай Тимофеевич – был приземистый, кряжистый мужчина. С большой головой крепко посаженной на широкие плечи. Ходил он, всегда глядя вниз, словно искал оброненный рубль. И в глаза глядел редко, все рассматривал что – то под ногами или на скатерти. От этого Але казалось, что он ее не слушает. И она никогда не понимала, видит ли он, что она здесь, рядом с ним.
Единственное, что они делали вместе, – это занимались математикой. Николай Тимофеевич приводил маленькую Алю в свой кабинет, сажал ее на холодный кожаный диван и доставал потрепанный задачник. Але так нравилось, что на нее обращали внимание, что она довольно быстро научилась разбираться в задачках, чем приводила Николая Тимофеевича в состояние относительного удовольствия.
Он даже пытался смеяться, что, впрочем, у него выходило комично. Сначала у него начинали подрагивать обвисшие щеки, потом дрожь переходила на плечи, а потом все это обретало звуковое оформление: сиплое с присвистом дыхание, которое всегда оканчивалось коротким хрюканьем.
Аля смотрела во все глаза, и всегда ожидала этого смеха. Когда отец успокаивался, она радостно вздыхала, и они принимались за следующую задачку, пока Дуся не приглашала их «Отобедать».
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71466022?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Ольга Теплинская
Тип: электронная книга
Жанр: Легкая проза
Язык: на русском языке
Издательство: Автор
Дата публикации: 24.12.2024
Отзывы: Пока нет Добавить отзыв
О книге: Чего хочет женщина? – не знает даже Бог. А что хочет мужчина, что стоит в форме охранника у входа в большой солидный банк?