Главная страница | Эротические романы | Ангелина решает заняться любовью

Ангелина решает заняться любовью
Верна Эскен
Ангелина Колосова летит в родной город N. на юге России. В аэропорту она неожиданно встречает Адама Теймурова, свою бывшую большую любовь. Несмотря на культурные, религиозные и социальные различия они, как казалось Ангелине, были созданы друг для друга. Но три года назад Адам пропал из ее жизни, не объяснившись, заблокировав даже номер. Она уже пережила предательство и через два месяца выходит замуж за юриста Владимира Маркина. Но вновь вспыхнувшая страсть заставляет ее делать непростой выбор. Ангелина оказывается на краю пропасти, лицом к лицу с собственным представлением о счастье.

Верна Эскен
Ангелина решает заняться любовью

Пропасть разверзается
Таролог Юлия ответила примерно в девять. У Ангелины замерло сердце от одной только вибрации телефона. Лучше бы, конечно, это был он. Но он не писал уже неделю, и – Ангелина этого пока не знала – не напишет еще очень долго. Открывать сообщение было и тревожно, и страшно. Она ждала его так, как будто эта женщина действительно знала ответы на все ее вопросы. А Ангелина хотела многого: что Адам к ней чувствует, почему молчит, уехал ли или просто прячется, почему так легко отказывается от нее после всего, что между ними было. Она хотела, чтобы Юлия сказала, что у них есть будущее, хотя сама прекрасно понимала: ничего нет. Ей, тридцатилетней журналистке с развитым по профессиональной нужде критическим мышлением, преподавателю в лучшем столичном университете было стыдно за свою слабость и глупость – обратиться к тарологу. Но в конце концов она, кроме всего прочего, влюбленная брошенная женщина, где еще искать ей утешение и ответы?
Юлия назвала Адама пажом кубков – чувства есть, а решимости и уверенности нет. Он не будет ничего делать. У него свои заботы, и Ангелине пока нет места в его жизни. Он действительно на время исчезнет и ее жизни, но непременно вернется, потому что там, где он окажется, ему будет плохо, ту, с кем будет рядом, он не сможет полюбить. Но Юлия не хотела бы обнадеживать Ангелину, потому что появится он не скоро, возможно, через годы. Так что Англине самой следует решить, собирается ли она его ждать. А если она хочет совета от Юлии, то вот он: «Живи дальше, девочка, потому что ты у себя одна»
Ангелина долго сопротивлялась этому сценарию. Ждала, плакала, умоляла себя не ждать – и все равно плакала и ждала. Но так как Адам сначала не отвечал, а потом и вовсе отправил ее номер в блок, ей пришлось принять нехитрую правду и действительно просто жить. Сначала нехотя, через силу, а потом увлеченно, с жадностью, как будто наверстывая упущенное, и в конце концов спокойно, так, как если бы ничего и не было. Все, что осталось от тех отношений, – нечеткое селфи, сделанное в их последнюю встречу, и сообщения в вотсапе, отправленные в пустоту заблокированной страницы. Ангелина даже нашла неплохого психолога. Добрая женщина со внешностью ведущей программы «Понять и простить» объяснила ей, что прошлое и Адама не изменишь, но можно изменить свое отношение к ситуации. Она предложила проделать упражнение из трех шагов: поблагодарить Адама за все хорошее, что он принес в жизнь Ангелины, простить за боль, которую он причинил, и отпустить – представить его маленькой фигуркой, медленно отдаляющейся и в конце концов превращающейся в еле различимую точку посреди огромного пространства. Ангелина долго искала в себе моральные силы. Особенно сложно оказалось простить. Каждый раз, садясь за это прощальное письмо, она возвращалась в день, когда обнаружила себя заблокированной в мессенджере. Как назло это было самое утро четверга – того единственного дня в неделе, когда у нее были занятия в университете. Ей стоило больших усилий не то что закончить пару, просто связно говорить. Когда студенты наконец разошлись, она встала к окну, дрожащими руками нашла в списке контактов Адама, нажала вызов – и вместо привычного звонка услышала механический женский голос «Абонент сейчас не может ответить». Далее следовали короткие гудки. Так же коротко и быстро колотилось ее сердце. Значит, это была не ошибка. К горлу подкатил огромный, размером с Юпитер, ком обиды. На мгновение перед глазами возникла густая черная пелена и вдруг пропало ощущение опоры. За девять месяцев отношений Адам не дал ей даже четкого сценария их будущего, но почему-то, когда он исчез, она почувствовала, что потеряла именно опору. Ангелина много дней, как в открытом космосе, болталась в опостылевшей, ставшей чужой и неинтересной Москве, не находя ни точку притяжения, ни даже уголок, где прислониться и зализать раны. Собственная комната в съемной квартире казалась ей холодной и неуютной. Еще долго она возвращалась в это странное измененное состояние сознания, когда вдруг, посреди будничных дел опускались руки, слабели ноги, к горлу подкатывал ком, из глаз текли слезы. В такие минуты она шептала в пустоту: «Как ты мог, Адам? Это же я, твоя Гелечка, я же так сильно тебя полюбила». Но все проходит, как говорил мудрый царь Соломон. Прошло и это. Дом стал домом, Москве вернулось ее обаяние, Геле – чувство внутренней опоры. Однажды вечером, вернувшись с работы и поужинав любимым греческим салатом, она написала действительно последнее письмо:
«Привет. Это сообщение никогда к тебе не дойдет. Ты так решил. И пусть, я его не удалю.
Я живу дальше и хочу оставить все обиды в прошлом. Но прежде чем окончательно для себя закрыть эту историю, я все же попробую спросить.
Почему из всех возможных вариантов прекратить общение ты выбрал такой жестокий? Почему не написал: “Ангелина, не хочу больше, не могу, давай закончим”? Вместо этого ты зачем-то сказал, что вернешься на днях, а потом в середине месяца, а потом до конца апреля – и будешь со мной. А ты знаешь, как женщины умеют ждать?
Когда мы начинали общаться, мне показалось, что я тебе правда небезразлична. Если бы я не верила в это, я бы не зашла так далеко. Но в конце ты поступил со мной как с посторонним человеком. Как с чужой.
Я больше ничего не хочу и ничего не жду от тебя, я тебя отпустила. Но я была так сильно в тебя влюблена и имею право знать, почему ты так поступил.
Я сегодня думала о том, как много хорошего случилось между нами, как я любила тебя, как я тебя хотела. И я не жалею, что ты стал моим первым мужчиной. Я поддалась нашей страсти и растворилась в ней. Я благодарна тебе за радость, которую ты дарил мне в начале. За свои сияющие глаза. За чувство, что меня хочет весь мир, потому что меня хочешь ты. За крепкие объятия. За поцелуи, нежные, медленные, короткие, переходящие в долгие, страстные, горячие. За твои прекрасные руки и часы, проведенные в доме из этих рук. За чувство защищенности, когда ты обнимал меня сзади. За тот недолгий период, когда я действительно не сомневалась, что тебе нужна. И за то, что теперь я знаю, как сильно умею любить.
Но как мне понять твое подлое молчание сейчас? Как мне простить тебя за твою трусость? Лучше бы ты меня бросил… А впрочем, иди к черту. Мне уже больше не больно…»

***
Рейс в город N. на юге, где Ангелина родилась и выросла и где жила вся ее семья (за исключением, конечно, Вовы, который теперь тоже ей семья), задерживали уже на два часа. Мама сказала, что N. накрыл сильный туман, густой, как молоко, и поэтому – так объяснили в новостях – пилот боится взлететь и не посадить самолет. Ангелина нервничала, так как с недавних пор больше всего на свете не любила ждать – своей очереди, самолетов, опаздывающих на встречи подруг и – особенно – мужчин. Немного клонило в сон после подъема в пять утра, поэтому она отправилась в «Мармеладницу» разбавить ожидание невкусным дорогим завтраком и кофе. Лица мужчин, женщин и детей сменяли друг друга, Ангелина смотрела в них безразлично, устало, раздраженно, как будто это они были виноваты в тех неудобства, которые доставляет ей погода, и авиакомпания, и в конце концов сама жизнь. Вдруг у входа в кафе взгляд ее остановился, даже замер, остановились и ноги, руки перестали шевелиться, пропало само дыхание. На секунду Ангелине показалось, что вся она остановилась и умерла. Адам стоял так же, как вкопанный, не отрывая от нее своих серо-голубых глаз, и улыбался. За три года он изменился не сильно: стал чуть крупнее, на висках появилась проседь, вокруг глаз – едва заметные морщинки, а в остальном все тот же высокий, широкоплечий, красивый Адам.
Если бы он не задержал ее, она бы прошла мимо. Лучше бы пройти мимо – так Ангелина говорила себе и про день их знакомства. Но Адам не отпустил ее ни тогда, ни сейчас.
– Вот так встреча! А ты совсем не изменилась. Такая же красивая, – улыбался он своей игривой по-детски простой улыбкой.
– Спасибо, – Ангелина безуспешно пыталась скрыть завладевшую ей тревогу.
– Как ты тут? Куда летишь?
– Домой. А ты?
– А я тоже домой, но через N. В M. не было подходящих рейсов.
– Значит летим вместе. Совпадение так совпадение.
– Ты за кофе? Давай вместе попьем.
Ангелине больше не хотелось ни спать, ни есть, ни кофе, но она никогда не умела отказывать Адаму.
– Что ты будешь? Какой кофе? Какой десерт хочешь? Или, может, поешь что-то?
– Я выпью капучино, больше с утра ничего не хочется.
– Как твои дела? Что нового?
– Странный вопрос спустя столько лет…
Адам на мгновение опустил свой нежный серо-голубой взгляд, но потом снова вызывающе вцепился глазами в испуганные глаза Ангелины.
– Какой есть. Замужем?
– Выхожу через два месяца.
– Вот как. Поздравляю.
– Спасибо. Ты все еще женат?
– Да.
– Ну, разумеется. И спрашивать не нужно было. Ты из-за этого?
– Что?
– Из-за нее так со мной поступил? Так жестоко меня бросил?
– Нет. Нет. Нет, – казалось, он может повторять это бесконечно. – Я тебя не бросал.
– А как это называется?!
Ангелина хотела оставаться спокойной, но не могла. Пришло время высказать ему всю свою обиду. Она так долго этого ждала. Не сосчитать, сколько ночей, прежде чем уснуть, она мысленно вот так же сидела напротив него, смотрела в его бессовестные глаза и говорила: «Как ты мог так поступить со мной? Я была перед тобой голой, в прямом и переносном смысле. Я обнажила тело и душу, а ты оттолкнул меня, ты меня бросил, как ненужную вещь. И если бы ты еще сделал это иначе! Зачем вообще ты появился в моей жизни? Зачем приезжал каждый день? Чего ты от меня хотел? Зачем ты говорил мне про счастье, про лю… – на самом деле Адам никогда не говорил про любовь, и на этом месте Ангелине приходилось сбавить обороты. – Я же просила тебя сказать честно, если изменились обстоятельства, если я тебе больше не нужна. А ты как страус засунул голову в песок. Говоришь, простить тебя? Я тебя никогда не прошу. Я ненавижу тебя. Не было в моей жизни человека, которого я презирала бы и ненавидела больше, чем тебя. Я вообще никого не ненавижу! Только тебя. Я проклинаю тот день, когда мы встретились. Я проклинаю тебя!», – что касается проклятий, Ангелина так и не разобралась, желает ли ему зла на самом деле, поэтому конкретно эту фразу она употребляла скорее как фигуру речи.
В результате за месяцы мучений она придумала много вариантов, как высказать ему свою боль, все они сводились к обещанию не простить ни за что и ненавидеть так сильно, как никого еще и никогда. Но теперь, когда он вот так просто сидел перед ней и улыбался, она была бессильна. К горлу подступил все тот же огромный ком, дыхание перехватило, глаза-предатели не удержались, и слезы градом полились по ее щекам, как будто ей шесть и у нее отняли игрушку. Адам испугался. Его всегда пугали женские слезы. Пока искал слова, Ангелина вскочила, выдавила из себя, что не нужно было им видеться, что она не может и не хочет с ним говорить, и убежала в глубину зала ожидания, а он остался сидеть, тоже растерянный, но безмерно как будто бы счастливый.
В самолете ее захлестнул стыд. В самом деле, как она могла так глупо перед ним расплакаться? Дура. Да и почему она, собственно, так отреагировала? Ангелина давно счастлива, у нее есть Вова. И если бы не его срочная командировка, он бы сейчас летел вместе с ней знакомиться с мамой и папой, и этой встречи точно не случилось бы. А даже если бы и случилось, она бы повела себя совсем по-другому. Но это были лишь мысли, лежащие на поверхности. А внутри уже разгорался пожар прошлой страсти. Адам такой же уверенные в себе, так же хорошо выглядит, так же нагло смотрит. Внизу живота, когда она снова и снова вспоминала его взгляд, руки, его обтянутые толстовкой плечи, разливалось такое знакомое тепло. Неужели она так сильно по нему соскучилась? Если бы было можно, она бы вышла из этого самолета и бежала бы прочь, в Москву, к Вове. Она даже не знала, увидит ли Адама еще раз, но чувствовала, как хрупко вдруг стало все, из чего состояла ее жизнь.
Ангелина не встретила его ни в очереди на посадку, ни в автобусе, довозившем пассажиров к трапу, ни собственно в самолете, хотя и вертела изо всех сил головой. Она даже засомневалась в ясности своего ума, так как ничто не доказывало, что эта сумасшедшая внезапная встреча произошла на самом деле. Все три часа ее больно колол страх, что они больше не посмотрят друг на друга, даже мельком, даже стоя на расстоянии, но как только приземлились, от него пришло спасительное сообщение: «Если не встретимся раньше, то жди у багажной ленты, надо поговорить».
Ангелина не шла, летела по коридору. Она вдруг осознала, как сильно хочет его увидеть. Он подошел без слов, взял ее руки, нежно обнял, скорее как брат, чем как мужчина – в городе N. не принято показывать чувства на людях.
– Поехали со мной, – не вопросительно, но утвердительно предложил он.
– Куда?
– Не знаю, в отель, в горы. Хочешь, снимем домик в горах?
– Тебе домой не надо?
– Сегодня останусь в N.
– Я не могу, меня папа встречает. Что я им скажу?
– Поезжай домой и вечером приезжай. Пожалуйста, Ангелина, приезжай. Я знаю, ты злишься. Но нам надо все обсудить, как взрослым людям.
– А три года назад нам не нужно было, как взрослым людям, все обсудить?
– Просто приезжай, я напишу адрес.
Ангелина никогда не умела отказывать Адаму. Дома она сказала, что встретила старого знакомого и пообещала с ним увидеться, и что вернется… скорее всего завтра. Маме это не понравилось.
– Дочь, я правильно понимаю, что ты встретила какого-то мужчину и собираешься уехать на всю ночь?
– Да, – бескомпромиссно ответила она.
Ангелина никогда еще не была такой честной с матерью. Единственный партнер, о котором она рассказала родителям за почти 33 года своей жизни, был Вова, потому что с ним планировалась свадьба. Остальных, в том числе и Адама, она по какой-то неведомой причине скрывала. Наверное, боялась показать, что тоже ошибается.
– А Владимир? Вы расстались?
– Нет, я же говорила, он в командировке.
– Но в таком случае ты поступаешь странно и я бы даже сказала неприлично, несоответственно своему положению невесты.
– Мамочка, пожалуйста. Все будет хорошо. Я знаю, что делаю. Скажи папе, что я останусь у какой-нибудь подружки. Умоляю тебя. В конце концов мне уже много лет!
– Да сколько бы ни было! Я просто хочу уберечь тебя от ошибки.
Но Ангелина, как в пропасть, неслась в объятия Адама, и ничего в мире не пугало ее, кроме ночи, в которой его не будет.