Главная страница | Современные любовные романы | Ребенок от бывшего

Ребенок от бывшего
Ирина Шайлина
Я беременна от бывшего. Он богат и успешен, мне нет места в его жизни – он думает, что я его предала. Наша встреча происходит, когда до родов остаётся совсем немного. Я ношу под сердцем его дочь и могла бы хранить свою тайну вечно, но судьба решила иначе: нам предстоит вступить в фиктивный брак.
*ХЭ!
*Роды маленькой крошки??
*Фиктивный брак

Ирина Шайлина
Ребенок от бывшего

Глава 1. Полина
В очереди в женской консультации я всегда чувствовала себя неловко. Причина проста – девушки, зачем-то, таскали сюда своих мужей. А у меня мужа не было. Я сидела одиноко, и мне кажется, на меня все смотрели. Потому что все друг друга заочно знали, одни и те же лица изо дня в день. Девчонки щебечут между собой, а я молчу. Они обсуждают фотосессии, как их мужья балуют, что они купили. Кому то ночью поехали за авокадо, а кому-то каждое утро делают арбузный фреш, потому что не тошнит только от него. Из всех моих достижений – смогла закрыть кредит. Просто понимала, что во время декрета не смогу его платить, бралась за все подработки подряд и все же, заплатила. Дышать стало легче.
Ребёнок в животе толкнулся, упёрся ногами в ребро, мне пришлось немного поменять позу, чтобы не было больно. Ребёнку я прощала все. Просто за то, что он у меня был. Я, наверное, пару недель это просто в голове укладывала. Я беременна!
Особую радость, но с примесью боли приносило то, что ребёнок от Кирилла. Думала о том, что стоило мучиться от бесплодия в замужестве, чтобы потом от одной ночи с любимым мужчиной забеременеть. И пусть он не мой. Мне больно и радостно иметь в себе его частицу. Мою. Ворованную у судьбы.
Я ему ничего не сказала. И не буду. Один раз читала статью об открытии отеля. Там, на фото, он Алису за руку держал, она счастьем лучилась. Меня резануло болью, статью я закрыла, но потом все же не выдержала и дочитала.
Второй раз я видела его в торговом центре. Он один был, но судя по тому, что часто смотрел на часы – кого-то ждал. У меня живот уже торчит, ползать не выйдет, и за столбами прятаться, как делала уже, тоже. Просто замерла в отдалении и смотрела, впитывая в себя его образ, каждую черточку. Я ещё подумала, если он ждёт девушку, не выдержу и прямо тут заплачу. Поэтому, чтобы не видеть, ушла сама, не оглядываясь.
– Следующий, – сказала беременная девушка, выходя из кабинета.
Следующей была я. Тяжело поднялась со скамьи, вошла. Привычно уже постелила пеленку одноразовую на кушетку, легла. Холодные руки в перчатках касались моего живота бережно.
– Уже перевернулся, – констатировала врач. – Через месяцок пойдём рожать. Пол точно узнавать не хочешь?
– Нет, – сказала я. – Любого любить буду.
Выслушала рекомендации, получила направления на анализы. Врач окликнула меня у самых дверей.
– Половой покой! – потом спохватилась, руками развела извиняясь. – Ну и хорошо, что мужа нет. А то нагрешат, потом раньше времени со схватками уезжают.
Дома меня ждал злой Васька. Он был старым уже котом, но на прошлой квартире ему позволялось гулять. Район тихий, все друг друга знали. А здесь выпускать боюсь, вот он и злится.
– Не сердись, – попросила я. – Я тебе вкусняшку купила.
Тяжелее всего мне было рассказать о беременности маме. Тянула до четырёх месяцев. Я думала она скажет – стыдно. Вернись к бывшему мужу. Или что нибудь вроде – как я в глаза буду знакомым смотреть? Но мама удивила.
– Рожай, – всхлипнула она. – Что, не вырастим? Я тебя вырастила без мужа, и ты справишься.
Правда она с трудом приняла мой отказ вернуться в её двушку. А у меня своя квартира есть, которую мне милостиво государство выделило, взамен старой. Когда въехала, здесь стены голые были, ладно хоть унитаз стоял. Теперь комнату обклеила обоями. Рядом с моей кроватью стоит детская, не удержалась, и купила – вдруг уеду раньше рожать? Мужа, чтобы все купить, пока я в роддоме буду нет, а мама старенькая. На кухне ещё пусто почти, денег нет… зато крыша над головой есть.
Приготовила нехитрый ужин, опустилась в кресло. Васька сразу забрался на меня – ему нравился мой живот. Устраивался на коленях, прижимаясь, лапу властно опускал прямо на живот, словно обнимая, и урчал довольно.
– Мой же мужчина, – улыбнулась я и погладила его по толстому рыжему боку.
Он коротко дёрнул хвостом в ответ, и уснул. Я включила телевизор. По нему новостная программа местного канала. Переключить бы, но я замерла, словно завороженная. На экране был Кирилл Доронин, отец моего ребёнка. Красивый. Высокий. Рукава рубашки небрежно подвернуты. Сердце защемило от тоски. Господи, какой же он красивый.
– Что вы скажете по поводу своего участия в благотворительной программе? – спросила у него смазливая журналистка.
Мне кажется, или он посмотрел на неё со значением? Наверное, это моя фантазия. Кирилл стоит в местном перинатальном центре, за его спиной врачи, у одной из женщин маленький кулёк с новорождённым в руках.
– Я скажу, что любой ребёнок, вне зависимости от его происхождения, должен быть счастлив. И мы обязаны делать для этого все возможное.
Теперь посмотрел прямо вперед. Кажется – на меня. По коже мурашки побежали. Я пропустила несколько ударов сердца и выключила телевизор. Руки дрожат. Встать бы, пройтись, хотя бы по комнате, чтобы нервы унять, но в животе тяжело зашевелился ребёнок. Кот заурчал ещё громче, успокаивая малыша.
– Ничего, – прошептала я, пошла живая живот. – Твой ребёнок тоже будет счастлив, даже если без тебя. И ты никогда о нем не узнаешь.

Глава 2. Кирилл
– Устал? – спросила Алиса.
В моей жизни стало очень много Алисы, как то само по себе получилось. Она мне нравилась. С ней было удобно. Её не стыдно было, как сейчас, вывести в свет. И она явно подходила мне больше всех тех вариантов, что с такой готовностью подбирала моя сестра.
– Да, пожалуй, – отозвался я.
Мы находились на очередном благотворительном приёме. На Алисе платье густого кофейного цвета, оно выгодно подчёркивает её карие глаза и светлые волосы. Она красивая. Жаль, мои мысли заняты не ею.
– Давай сбежим, – улыбнулась она.
Я не пил, за рулём был сам. Довёз Алису до квартиры. Она ждёт. Знаю, что поцелуя ждёт. Что готова на гораздо большее. Но именно я тяну время. Хотя возьми – не хочу.
– Может, кофе?
– В следующий раз…
Меня манило на Техническую. С безудержной силой. Знал, что там увижу – летом дом пустой стоял, по осени снесли все. И все равно… Приехал. Сижу в машине перед пустырем, полным битого кирпича и грязи. Вспоминаю, как оно все было в последний раз. Ключевое слово – последний. Больше не будет. Я это понимаю, но от этого не легче.
Тогда, в мае мы простились навсегда. Но на добанную Техническую тянуло. Держался я недели две. Приехал. Припарковался в тени уже отцветшей сирени. Долго сражался с собой, потом поднялся. Закрыто было. Стучал, но услышал только сердитый вопль кота – видимо, мешаю спать.
Спустился в машину. Закурить бы, хотя не курил сто лет, давно бросил. Думаю – подожду ещё пять минут. И не уезжаю. Полина показалась минут через двадцать. Шла, говорила о чем-то…с Игнатом. Это сложная история. Мы с Полиной расстались шесть лет назад, потому что она мне с ним изменила. Страдать и убиваться она не стала – выскочила за него замуж. Развелась. Мы провели вместе одну единственную ночь, которую мне забыть не суждено. И что? Она снова с ним.
Идут, говорят о чем-то. Игнат гораздо выше, чтобы расслышать, что она говорит, склоняется. Полина – улыбается. Он несёт её покупки. Дружная семейка, черт. Ненавижу.
Естественно, он поднялся к ней. Я время засек – если через пять минут не спустится, за шкирку выволоку и в морду дам. Не раз и не два. Разобью его лицо в кровь.
Он вышел через три минуты, но я за это время такого напридумал. Думал – отпущу. Шесть лет, что прошли, давно вычеркнули и перекрыли наших общих три года. Она сама виновата. Она мне изменила. Смотрю на Игната и зубами скриплю от злости скриплю. От ненависти. Хочется втоптать его в грязь. Моя ненависть так сильна, что неизмерима словами. Так сильна, что я не могу ей противостоять.
Успеваю подумать – Полина увидит. Ей не к чему знать, как меня по ней корежит. Игнат идёт, на ходу доставая ключи от машины, припаркован явно далеко. Я медленно еду за ним. Скрываюсь из зоны видимости окон Полины, торможу, выхожу из машины, хлопая дверью.
– Ты? – Удивляется Игнат.
– Я.
Закрываю глаза. Я не сдержался и навёл справки. Она жила с ним три года. Три года он обнимал её каждую ночь. Занимался с ней любовью. Целовал её. Каждую ночь из этих трех лет он украл у меня.
– Я не хочу, чтобы ты приближался к ней, – чеканю каждое слово.
– Ты не имеешь на это права.
Приближаюсь. Смотрю в глаза. Глаза человека, который отнял у меня любимую женщину. Тогда я его избил, не смог держать себя в руках. И сейчас бью коротко и сильно. Так, что он не может удержать равновесие и падает.
Сидит на земле. Утирает стекшую из носа струйку крови, стекшую до подбородка. Смотрит на меня зло набычившись.
– Легко судить, – говорит он. – Ты просто уехал и вычеркнул Полину из своей жизни. Ты долбанная собака на сене. Ты больше не имеешь на неё прав, Кирилл, ты их давно просрал. Она моя женщина.
Хочется бить его ногами. Но, лежачих не бьют. Я сдерживаюсь глядя, как сочится из его носа кровь. И клянусь себе – я больше не вернусь. Полина предаёт меня раз за разом. Тогда. Сейчас… и одновременно я понимал, в чем то Игнат прав. Я не имел прав на Полину, от этого было ещё больнее.
– Я тебя предупредил, – сплюнул я.
Тяжело прощаться с той единственной, которую любил. Даже если она предала. Даже если не достойна моей любви. Резало по живому раз за разом. Не стоило тогда уступать и проводить с ней ночь. После этого стало только хуже. Моя сестра права – предавший раз, предаст снова.
Тем не менее я вернулся снова. Летом уже. И увидел печальную картину – старый, давно аварийный дом Полины сносили. Я знал, где живёт её мать, но казалось, что со сносом этой избушки все окончательно, в который раз, потеряно.
Сколько месяцев уже прошло. Семь, восемь? Кажется, вечность. Бизнес не приносит удовольствия. Алиса, которая подходила мне по всем пунктам, настолько, что я понимал – на ней надо жениться, тоже.
Тянуло сюда. На пустырь запорошенный снегом. Здесь много лет назад бабушка Полины поила нас чаем с пирогами. Здесь мы встречались, когда она уезжала на дачу. Здесь, столько лет спустя, случилась ночь, от воспоминаний о которой до сих пор корежит.
Ничего не радовало. Разве только новая благотворительная программа. Я не хотел пока детей, они мне были не нужны. Но одном из званых вечеров эту тему поднял губернатор. Много младенцев остаются без родителей. Кто-то из них, просто потому, что не нужен своим родным. Кто-то потому что сильно болен и семья испугалась. А кому-то нужна помощь, потому что не хватает денег. Зато у меня денег – вдосталь. Столько, что не потратить.
Чужое горе немного отвлекало от своего. Правда, не раз, и не два, глядя на то, как очередная мать кормит грудью своего ребёнка, я представлял на её месте Полину. Как она кормит нашего ребёнка. И он сосёт жадно, с удовольствием, он полон желания жить и расти. Наш ребёнок.
Но это – лишь фантазии. Этого не будет. Всё сломалось шесть, почти семь лет назад, когда Полина, выбросив все, что между нами было, провела ночь с другим мужчиной.
Ненавижу.

Глава 3. Полина
Катька приехала ко мне рано утром. На календарь я теперь смотрела только с целью посчитать, сколько ещё ходить беременной, а за днями недели перестала следить с тех пор, как вышла в декрет.
– Воскресенье, а ты дома сидишь! – воскликнула подруга.
Она была немного шумной, старый вредный Васька недовольно махнул хвостом и пошёл спать куда-то в ванную.
– У меня живот беременный, – напомнила я.
В данный момент я рассаживала цветы. Я не завидовала подруге, но стоило признать – ей проще. У неё есть любящий муж. А у меня только мама пенсионерка, поэтому я не могла сидеть сложа руки. Цветы – мой хлеб. Сейчас я не могла поднимать тяжести, и поэтому работать приходилось в половину от прежнего.
– Беременность не болезнь! Что делаешь?
– Рассаживаю филодендрон. Каждый продам за несколько тысяч.
С любовью обозрела десяток, пока ещё маленьких, ростков. Через месяц можно будет начать продавать, если все будет хорошо.
– Смотри, что я привезла вам.
Это был бодик с шапочкой. Жёлтые. Все удивлялись, почему я не хочу узнавать пол ребёнка. А я хотела сюрприза. Удивления. А любить все равно, любого буду. Это мой ребёнок, у судьбы ворованный. Сама беременность сюрприз, почти три года лечилась от бесплодия, а тут одна ночь с бывшим и – две полоски.
Вечером, когда Катя уже уехала, я то и дело доставала боди посмотреть. Гладила кончиками пальцев. Мне не верилось, что скоро я надену его на своего ребёнка. Моего и Кирилла.
Об этом думать не стоило – он снился мне всю ночь. Казалось, что бегу за ним придерживая живот, в котором туго бьётся ребёнок, и догнать не могу. А он уходит прочь, не оборачиваясь.
Проснулась в слезах. Малыш изо всех сил боднул в сторону внутренних органов, охнула от боли.
– Тихо, – попросила я. – Потише, ночь же…
С улыбкой подумала о том, что через месяц полтора и ночами мне точно не до сна будет. Но ребёнок прислушался. Затих. Кажется – уснул. Я тоже забылась сном. Утром проснулась, проверила филодендрон, а малыш все так же тих. Приказала себе не паниковать, съела немного каши. Обычно, во время завтрака ребёнок всегда ерзал, сейчас – ничего.
Я всегда знала, что буду любить своё дитя, в каждый из дней своей беременности. Но только сейчас, пожалуй, осознала, что я уже его люблю. Сильно. Как никогда никого не любила. Паника затопила, я такси вызвала и поехала в свою поликлинику.
– Вы куда без очереди? – возмутилась дама.
– У меня ребёнок не шевелится, – растерянно сказала я. – С ночи…
У дверей в нетерпении стояло три женщины, но все расступились, пропуская меня. Я вошла, торопливо рассказала, что пугает, и на кушетку легла.
– Сердцебиение есть, – сказала врач и я едва не расплакалась. – Плаценту бы посмотреть, тридцать пять недель у нас… И узиста нет сегодня . Я тебя в перинатальный центр отправлю, там отличный специалист. Но без записи придётся платно, готова?
Я кивнула. Я все деньги, что были, с собой взяла. И все равно, что я на них жить планировала несколько месяцев. Ребёнок всего важнее. Доехала до центра. С лёгкой горечью вспомнила, что именно отсюда Кирилл давал интервью.
Вошла, показала документы и направление, оплатила приём и села в коридоре на лавку, из таких же беременных, как и я. Кто-то из них в бахилах, значит, как и я, приехал. Кто-то в тапочках, спустился сверху, тут рожать будет. Мне здесь рожать не по карману.
Глажу свой живот. Растолкать бы очередь и войти, да только все беременные, и у всех тревога в глазах. Ничего, успокоила я себя. Сердце бьётся. Всё будет хорошо.
– Всё говорят про эту лотерею, – сказала блондинка в халатике, которая была в очереди впереди меня. – Интересно, кому повезёт?
Блондинку я видела впервые в жизни, но она мне уже не нравилась. Лощеная вся, на меня просматривает брезгливо, словно недоумевая, как меня в такой хороший перинатальный центр пустили.
– Я думаю, все куплено, – отозвалась другая девушка.
Про лотерею и правда что-то говорили. Про ребёнка, который должен был родиться в строго определённое время, которое никто не разглашал. Говорили только – скоро. Я про лёгкие деньги не думала. У меня вон, десять филодендронов, если каждый по две тысячи продам, месяц можно будет жить. В мифические миллионы не верилось, но к разговору я, поневоле, прислушивалась.
– Проходите, – наконец пригласили меня.
Ноги трясутся. Ладони вспотели. Страшно. Второй уже за сегодня раз легла на кушетку, глаза закрыла.
– Всё у вас хорошо, – сказал мужчина узист. – Есть некоторые незначительные признаки старения плаценты, но в принципе, в пределах нормы.
– А ребёнок? – дрожащим голосом спросила я. – Как он?
– Здоровая малышка, – произнес не глядя на меня. – Низко уже, родится немного раньше срока. Но при склонности плаценты к старению, это даже хорошо.
Я поражённо замерла. Во первых, с ребёнком все хорошо. Во вторых – это, черт побери, девочка. Девочка это чудесно. Но сейчас я себя чувствовала так, словно у меня отобрали подарок, который я даже развернуть не успела. А беременность дело такое – первые месяцы меня мучил страшнейший токсикоз, а теперь вот излишняя склонность к перепадам настроения.
Я понимала – врач не виноват. Он сказал, что с ребёнком все хорошо, за одно это только его люблю. И не успела я предупредить, что пол знать не хочу, от страха все из головы вылетело.
Малышка толкнулась, словно говоря, ну, чего разнюнилась? Видишь, я живая, здоровая. А я не сдержалась и всхлипнула.
– Что то не так? – встревожился врач.
– Это я от радости, – отмахнулась я.
– Вам бы уже в роддом лечь, – сказал он вслед. – Вы родите раньше срока!
Лягу, кивнула я. Вот прослежу, чтобы противные пятна с листьев монстеры ушли, и сразу лягу. Из центра я ещё нормально вышла. Покорячилась, снимая бахилы с ног, одной все же сложно. Ещё и малышка, словно извиняясь, за то, что напугала, толкалась очень старательно.
– Девочка, – сказала я.
И заплакала. Дура, понимаю сама, а остановиться не могу. Слезы утерла. Надо как-то успокоиться. Перинатальный центр был в отличном районе, и различных кафе и ресторанов было множество. Прямо напротив уютная кофейня. Наверное, слишком дорого, но горячий чай мне сейчас просто необходим, и несколько минут покоя.
Я устроилась за столиком, громогласно высморкалась. Вздохнула поглубже, пытаясь унять слезы. Заказала чай с травами и кусок торта.
Потом опять вспомнила. Как фантазировала. Представляла себе волшебный момент знакомства со своим ребёнком. А теперь все не так будет! Ещё торт, зараза, такой дорогой!
– Девочка, – прошептала я. – Девочка.
Почти улыбнулась. А потом все мои беды вдруг отошли на второй план. В кофейню входил Кирилл Доронин, отец моей дочери.

Глава 4. Кирилл
Мысль о благотворительности засела в моей голове после давешнего разговора со старшей сестрой. Она давила, всячески пытаясь приблизить рождение возможных племянников, пыталась сводить с сомнительными девицами. Я не хотел жениться, не хотел детей. И странная аргументация – кому все оставить?
Тогда я сказал – отдам на благотворительность. Она обиделась. А я задумался, ну вот куча у меня денег, и с каждым днем становится все больше. Отель за прошедшие месяцы крепко встал на ноги и начал приносить доход. Помимо этого я имел множество удачных вложений. Я мог бы помочь кому нибудь. Помогла мне определиться статья в интернете. Младенцы. Никогда о них не думал, мне тридцать второй год только пошёл, единственная женщина, от которой хотелось бы детей осталась далеко в прошлом, и я, с переменным успехом, старался не думать о ней.
Так пути привели меня к перинатальному центру. Он давно стал элитным роддомом, и за право произвести ребёнка здесь следовало заплатить весьма круглую сумму. Но по-прежнему здесь проходили самые сложные роды. Здесь принимали недоношенных младенцев, с пороками развития, самые сложные беременности региона. Я купил хорошее оборудование в детскую реанимацию, и думал умыть на этом руки, но меня пригласил на беседу заведующий. Заинтересованный, я согласился.
– Недавно мы приняли пациентку с очень сложной беременностью. Обычно мы в таких случаях пытаемся пропихнуть их в благотворительные организации, но тут время жмёт, а помощь им будет нужна.
Так я познакомился с Ксюшей. Именно я с ней, а не она со мной. Она сидела и смотрела в окно. Её не интересовало ничего. Несколько дней назад она узнала, что у её ребёнка множественные пороки развития. Он даже родиться ещё не успел… Я говорил с ней, а она в окно смотрела. Перевожу взгляд на живот – большой, круглый.
Я приходил уже два раза. Оплатил консультации пары отличных специалистов, которые то пугали, то успокаивали. А Ксюша не реагировала. А сегодня у неё роды начались. Я приехал, хотя мало чем мог помочь, пожал руку её погасшему мужу в коридоре.
– Что она думает делать? – спросил я его.
– Я не знаю, – ответил он с отчаянием. – Просто не знаю.
Вышел из центра в самом отвратительном настроении. Постоял немного. Настроение самое отвратительное, а я то, по глупости, считал, что благотворительность будет приносить мне моральное удовлетворение, а не глухую тоску. Напротив центра здание симпатичной, пряничной почти, кофейни. Время обеда уже позади, я, надеясь, что сейчас там пусто, решительно пересёк дорогу. Мне нужна была одна чашка кофе и пара минут тишины.
Зал предсказуемо почти пуст. Сажусь у окна. Вид – на скверик. Но в голове у меня полно тяжёлых мыслей. Кто бы мог подумать, что судьба чужого ребёнка, который сейчас появляется на свет. В нескольких сотнях метрах отсюда, настолько меня затянет? Вспоминаю безысходность пустых глаз Ксении, понимаю – не все можно купить за деньги. Счастье то уж точно.
В кафе тихо. Заказ я сделал, достал телефон, быстро просмотрел новости и последние финансовые сводки. Так тихо, что вот кажется – сейчас поймаю умиротворение. Но нет. Тишина нарушается всхлипом. Приглушённым, но явственно слышным. Я поморщился недовольно, а всхлип повторился. И вот, как отвлекаться от горьких мыслей, если кто-то рядом рыдает? Мать твою, а.
Оглядел зал. Всхлипы доносились с одного из столиков недалеко от меня. Плакала явно девушка. Какая именно разглядеть не получалось – сидела спрятавшись за меню.
– У вас все хорошо? – подошла к тому столику официантка.
– Да, – раздалось невнятно.
– Можно забрать меню?
– Нет.
Официантка пожала плечами и отошла. Мне принесли кофе. Сейчас просто возьму, добью его и уеду из этого района, в котором сконцентрировано столько женского горя.
Девушка продолжала держать меню прямо перед собой. Я кофе пью, на неё смотрю. У неё рука видимо затекла, тяжёлое ламинированное меню покачнулось, я увидел кусочек бледной щеки, завиток тёмных волос. Вздрогнул. Дежавю? С другой стороны – мы в одном городе живём, рано или поздно это должно было случиться.
Я почти уверен – сидит и рыдает Полина. Сердце привычно резануло. Я сотни раз говорил себе – отпустило. Семь лет уже прошло, как расстались. А вот так увидишь случайно и изнутри все сжимает стискивает болью. Я выждал минуту, а потом поднялся и вместе со своим кофе перешёл за её столик.
– Привет, – сказал я, и меню из её рук выдернул, в сторону отложил. – Соскучилась?
– Нет, – едко ответила она.
Смотрю на неё жадно. Столько раз себе говорил, было и было, сплыло давно и быльем поросло, а каждый раз, как увижу словно на всю жизнь запомнить пытаюсь.
То, что я сейчас вижу, мне не нравится. Она и правда ревела, и ещё не успокоилась. В прошлом у нас разное было, но я не тешил себя мыслью, что плачет она из-за того, что меня вдруг увидела. И даже как-то гадко и горько стало вдруг осознать, что плакать она может по другому поводу.
– Что случилось?
– Ничего.
– Тебя Игнат обижает?
Она глаза закатила и не ответила. А я подумал – надо бы узнать. Если и правда, обижает, с землёй сровняю. Он права такого не имеет. Никто не имеет. Кроме меня…
– Не стоило тебе ко мне подходить, – покачала головой она. – Ты кофе уже допил, иди. Ты правильно сказал, у меня своя жизнь, у тебя своя, параллельные прямые, которые не пересекутся.
– Я сам решу. Почему ты плакала?
– Захотела и заплакала. Вот и все.
Я, после того, как мы расстались, долго ещё ловил себя на том, что многое хочу ей рассказать. От этого сложнее всего было вылечиться. Ей все было интересно. Улыбалась слушая, задерживала дыхание, сопереживала. Сейчас я бы рассказал ей про Ксению. Попросил совета.
Смотрю на неё. Глаза покраснели, веки чуть припухли. Волосы отросли совсем, коса толстая, до пояса уже, наверное. Красивые у неё волосы, густые, тёмные, мне нравилось их перебирать. Вспомнил и пальцы свело желанием прикоснуться.
– Ты тоже доела, давай отвезу тебя домой.
Деньги бросил на стол, рассчитываясь за оба заказа.
– Не нужно, я сама.
– Я тебя в таком состоянии не отпущу. Вставай.
Поднялся сам. Подал ей руку. Она посмотрела на меня снизу вверх, вздохнула.
– Ты же не отстанешь, да?
– Ты права.
Последний раз мы виделись с ней весной. Все цвело, а сад посаженный ею и сейчас цветёт. Сейчас – начало января, позади длинные новогодние каникулы. На Полине лёгкая дубленка, которую она не стала снимать, расстегнула только.
– Полина, – напомнил о себе я.
Она снова вздохнула, словно решаясь, а затем встала. Не приняв предложенную руку, тяжело поднялась, словно это требовало от неё много усилий. И понятно, почему – из расстегнутой дублёнки торчал живот. Беременный.

Глава 5. Полина
Поднялась я с трудом. Мой живот был очень даже небольшой, по сравнению с другими беременными. Но вставать всегда тяжело было. Я бы сидела и прятала его до самого вечера, но это не выход из ситуации. Мы живём в одном городе. Рано или поздно, встреча, которая неприятна нам обоим, случилась бы. Лучше сразу все точки над и расставить и пытаться жить дальше.
– Ты беременна? – спросил он внезапно охрипшим голосом.
Я горько улыбнулась – словно трудно поверить глазам своим.
– Да, – ответила я. – И поэтому меня лучше не провожать. У каждого из нас теперь своя отдельная жизнь.
В его глазах – растерянность. Такой смешной стал на мгновение, словно десяток лет сбросил и ему снова двадцать один, и мы только познакомились, и так влюблены сильно, что чувства нас самих пугают. Тогда я твёрдо была уверена – это будут либо отношения на всю жизнь, либо самый болезненный мой разрыв из тех что были и будут. И как видите, кольца на моем пальце нет.
– Кто отец?
– Это не имеет для тебя никакого значения.
Слова дались с трудом. И снова плакать хочется. Но при своём бывшем я плакать не буду. Он недостоин моих слез. Он бросил меня дважды. Первый раз – когда не поверил в мою верность семь лет назад. Второй – несколько месяцев назад, когда тихо ушёл, пока спала, после проведённой вместе ночи, случившейся так внезапно.
– Полина…
– Прощай, Кирюш.
Первый раз за столько лет назвала Кирюшкой. Это он прошлый им был, этот – почти незнакомый, слишком богатый, слишком сильный. Чужой.
Обошла его, он так и не сдвинулся с места. Тянуло обернуться, убедиться, смотрит ли мне вслед. Ребёнок, дочка, я же знаю, толкнула меня изнутри так сильно, что я едва сдержала вскрик.
– Потерпи, милая, – попросила я. – пять недель всего осталось..
Коснулась живота, успокаивая, замерла на мгновение. И вдруг подумала о том, что он мог бы не спрашивать. Просто взять и предположить – ребёнок его. Господи, это же логично – была близость, может быть и беременность. Но он даже подумать об этом не смог, это просто не уложилось в его голове.
И осознавать это – чертовски обидно.
Я не стала вызывать такси, пусть и отекли ноги. Экономия никогда не будет лишней, мне ещё долго в декрете сидеть. А ещё – все эти месяцы я старательно избегала центра, боясь встретить Кирилла. А если уж страшная встреча произошла, можно и погулять.
Я хотела купить платье. Не себе – малышке. От вида Кирилла я так стрессанула, что напрочь забыла о том, из-за чего начала плакать. Всё померкло. Теперь можно просто радоваться – будет дочка. И купить ей первое платье.
В магазине, в этом роскошном изобилии и великолепии я точно осознала – девочка. На платья смотрю и дыхание перехватывает. И глядя на ценники – тоже. Господи, да у меня самой платья дешевле! Но на первом платье экономить не хотелось. Хотя мама бы сказала – глупости. Малышка вырастет через месяц. Стоит ли так тратиться?
А вот если бы рядом бы Кирилл… О, я помню его отлично. Он бы набрал целый ворох, ведь ценники – ерунда. Только Кирилл не знает, что у него будет дочка. И не узнает, он нас больше не достоин. Мысли мои были верны, но от обиды все равно дыхание перехватило.
– У вас будет девочка? – улыбнулась консультант.
– Да, – с гордостью ответила я.
Я выбрала платье нежно-персикового цвета, с маленькими вкраплениями золота. Кремовое совершенство с лёгким оттенком пудрового-розового. Оно напоминало мне букет только распустившихся пионов, я словно наяву вдыхала нежный, свежий запах любимых цветов. Касаюсь щекой – словно тончайшие лепестки, а не ткань. Это платье создано для моей малышки. И пусть у неё отца не будет, я буду любить её за двоих, и я все сделаю, чтобы она ни в чем не нуждалась.
А про Кирилла лучше не думать. Он сам выбрал свой путь.
Я любовалась платьем весь вечер. Подрежу, полью цветы, вернусь к платью, глажу. И Ваську оно заинтересовало, осторожно обнюхивал.
– Это для нашей принцессы, – сказала я коту. – У нас же будет девочка!
Он коротко мурлыкнул. А ночью мне снова приснился Кирилл. Он смотрел мне прямо в глаза и говорил, говорил… Я не слышала его слов, просто смотрела. Мне было обидно и страшно, у Кирилла было очень злое лицо. Глаза – тёмные. Как тогда, в тот день, когда он решил, что я ему изменила. Кулаки его сжались, я испуганно прикрыла круглый живот – вдруг ударит. Это прежний Кирилл ни за что бы меня не ударил. А этот меня пугает. И я наконец различаю, что он говорит.
– Мне не нужен ребёнок от тебя, – зло шепчет он. – И ты мне не нужна, проваливай!
Я вдруг понимаю – это сон. Злой сон. Но проснуться я не могу. Кирилл уходит, а во сне я совсем не гордая. И вернуть его хочу больше жизни. Умоляю и за ним бегу, а он меня толкает. Падаю на живот, скручивает болью. Но проснуться все равно не могу, этот сон заколдован.
Тогда этой боли приходит на смену другая. Яркая, грубая. Она выдергивает меня из сна, просыпаюсь, жадно хватая воздух ртом. Меня разбудил Васька. И сейчас смотрит на меня вздыбив шерсть, словно снова готов когтями впиться в мою кожу.
– Всё хорошо, – успокаиваю я кота.
Встаю. И боль снова скручивает, стискивает мой живот. Только теперь уже реальная, и такая сильная, что падаю. Но не как во сне, успеваю выставить руки – мой живот самое ценное.
– Мра-а-а-у! – кричит испуганный Васька.
– Просто вызвать скорую, – шепчу с трудом я.
Встать не могу, боль легче терпеть только когда на четвереньках. Телефон на тумбе. Тянусь к нему. Ладони в постели от страха, и телефон высказывает из моей руки, катится куда-то очень далеко под двуспальную кровать. Так далеко, что мне в моем беспомощном состоянии не достать.

Глава 6. Кирилл
Вид беременного животика Полины неожиданно резанул по самым нервам. Просто пинок под дых. Картинка отказывалась укладываться в голове. Полина, черт побери, беременна.
Раньше беременный вопрос меня стороной обходил. Это сейчас с головой окунулся в дела перинатального центра и поневоле поднаторел, беременных разглядывая. У несчастной Ксюши, которая сегодня рожала, было неполных девять месяцев. Живот был просто огромным. Почти таким же, как её горе.
У Полины живот – маленький. Активно беременный, но все равно аккуратный, словно шарик засунула под свитер. Сколько там месяцев, шесть, семь? Выходит, почти сразу после того, как мы с ней…зубами от злости скрипнул.
Не моя женщина, прекрасно это знаю. Моей не будет, она сама сделала выбор, а предателей я не прощаю. Но все равно – больно. Неожиданно сильно больно. Наш разрыв был таким болезненным, что я пытался полностью из головы её выкинуть. И смог дальше жить. Но…хотелось ли мне, чтобы она была счастлива без меня? Если я несчастлив? Очень сложный вопрос. Безумно тяжело желать счастья тому, кто когда-то был смыслом твоей жизни.
Выбросить Полину из головы снова не получалось. Один раз даже мимо Технической проехал – там раньше стоял барак, в котором Полине квартира от бабушки досталась. Там, ожидаемо, пустырь, дом снесли ещё летом. Останавливаться не стал.
Планы какие-то были на вечер, все отменил, уехал домой. Большая, красивая квартира в самом центре, за окнами – россыпь огней. Я телевизор включил, чтобы не сидеть в тишине. Там болтают о чем-то – не слышу даже. Думаю о том, что в животе у Полины ребёнок другого мужчины. А уж как он туда попал, всем понятно. Снова и зубы стискиваю и кулаки.
Позвонили мне в девять вечера.
– Родила Белогородцева, – устало сказал врач.
Признаться, из-за Полины я и забыть успел, что у меня есть подопечная. Теперь вспомнил и стыдно.
– И как? – с надеждой спросил я.
– Ожидаемо, – ответил он. – Мальчик. Стабилен, дышит сам, реакции есть. Лежит в реанимации, ваш хирург уже здесь.
Маститого хирурга нашёл и оплатил я. Ребёнку, который сегодня родился он был необходим – сложные пороки внутренних органов. Такие, что не давали прогнозов. Но он дышит сам, это уже хорошо.
Я попросил держать в курсе и сбросил звонок. Снова принялся думать о Полине. Как проходит её беременность? Понял внезапно, дома не усижу. Надо её найти, пусть в лицо мне скажет. Все равно даже что. Даже если больно будет. Нужно срочно её увидеть.
Стоило только принять решение, сразу стало легче. Где добыть адрес я знал – вряд-ли матушка Полины переехала, раньше я у них частым гостем был, все же, три года вместе провели. Завёл автомобиль и полетел.
Тетя Наташа жила в типовой советской многоэтажке. Дверь в подъезд подперта кирпичом, вошёл беспрепятственно, влетел на третий этаж, позвонил в дверь. Она открылась достаточно скоро.
– Кто там? – спросила мама Полины.
В домашнем платье цветастом, на ногах тапки пушистые. Заметно постарела, Полина была поздним ребёнком. На меня смотрит, не узнает словно.
– Здрасьте, теть Наташ, – поздоровался я. – Это я, Кирилл.
Она отреагировала странно – наклонилась. Я подумал, может, плохо стало? Все же, старенькая. А она…Сняла с ноги тапок, и вместе с ним в руках на меня пошла.
– Мне только адрес нужен, – пояснил я, отступая. – И все.
Она прямо в подъезд за мной босая и вышла.
– Адрес ему, – зло прошипела она. – Адрес!
Размахнулась и по плечу меня тапком ударила. Не очень больно, но очень унизительно. Такого я тоже не ожидал.
– Просто поговорить!
– Ах, просто поговорить, – снова повторила за мной, и снова тапком ударила. – Семь лет назад говорить надо было! А теперь проваливай, ирод, чтобы глаза мои тебя не видели!
– Полина сама виновата, – напомнил я. – Это она мне изменила…
Вот этого говорить не стоило. Тётя Наташа издала боевой вопль и бросилась в атаку, вознеся тапок так гордо, словно это по меньшей мере, копье. И гнала меня до самой машины, на улицу даже вышла, а там – зима. И кулак мне потом показала.
Я набрал начальника службы безопасности. Он контролировал безопасность отеля, там все же очень богатые люди останавливались, и для своих личных нужд я его пока не пользовал.
– Сергей, – попросил я. – Мне адрес нужен.
– Чей?
– Агапова, – с трудом выговорил фамилию того, кто скорее всего, отец ребёнка Полины, – Агапова Полина, двадцать девять лет…
– Когда?
– Сейчас.
Он перезвонил через пять минут. Все это время я стоял во дворе, и мама Полины на меня злобно в окно смотрела. Но теперь у меня был адрес. Правда, для визитов становится поздновато, учитывая, что живёт Полина на окраине… Но заставить себя остановиться невозможно.
Полетел снова, по скользкой дороге. Живёт Полина в высотке. Этажей шестнадцать, дешёвая, наскоро построенная. В такой если заплачет ночью ребёнок, слушает весь подъезд. Нашла, блин, где рожать.
Позвонил в домофон – не открывает. Может, дома нет? Дождался, пока выйдет парень, вошёл. Поднялся на шестой этаж. Стучу в дверь – никакой реакции. Знает, что я приду? Наверное, мама уже позвонила… Может и спать, время… Но тогда услышала бы и звонок, и стук.
А потом за дверью начал кот орать. И тошно, словно его убивают. Я спустился, дверь подпер, как в подъезде тёти Наташи. Сосчитал, какие окна Полины. Свет горит на кухне. Должна быть дома.
Вернулся. Приложил голову к двери, прислушиваясь. Тревога закралась в душу, и никак её оттуда не выдернуть. Вспомнилась моя подопечная. А Полина – тоже беременна. И кот этот орёт и дверь дрёт, судя по всему. Я не научился желать Полине счастья. Но при мысли о том, что ей может быть больно, зубами дверь хочется грызть.
Я снова спустился, бегом. В багажнике всегда хватало всякой ерунды. Ломик нашелся. Поднялся, смотрю на дверь – такая же дешёвая, как и весь этот дом. Я смогу её сломать.

Глава 7. Кирилл
Взвесил ломик в руке. Тяжёлый. На мгновение задумался, а вдруг её дома нет, а кот орёт от невыносимого одиночества? Фиг с ним, тогда просто новую дверь поставлю взамен этой из фольги. А если она там…с мужчиной? Тогда просто наваляю ему ломиком, решил я и плечами пожал. Ибо нефиг.
Саданул острым концом лома, пытаясь вбить его в зазор между полотном двери и стеной, возле замка. Появилась маленькая выемка. Ещё раз, потом второй. Ни один из соседей даже не вышел на шум, что немного удивляло. С другой стороны, я знал, кого в эти дешёвые высотки из бараков расселяют, они ко всему привычные.
Заскрежетал замок. Тогда у меня и мысли не было отом, что можно кому-то позвонить. Спасателям. Да даже своей охране, приехали бы и аккуратно все оформили. Тогда в моей голове было одно – там внутри женщина, которая когда-то была для меня целым миром. Потом были и другие, много. Но ни одна из них не оставила следов в моей душе. А эта наследила так, что до конца жизни не оттереть…
Дверь была дешёвой, но все же – металл, пусть и тонкий. Мне всего-то осталось выбить язык замка из лузы и дело встало. Представил – ей больно там. И кот, поддавая жару, уже не орёт, а просто воет. Была не была. Напрягся, надавливаясь на лом, что есть силы, до ломоты в мыщцах, так сильно, что кажется – того и гляди вывернет суставы. И получилось, сдался замок, хрустнул напоследок, высыпал половину деталей на пол, и открылся.
Я дверь на себя потянул и вошёл. Сначала замер на мгновение, все же, ворвался в чужую квартиру. Огляделся. Полумрак, свет горит только на кухне. Пусто почти, словно квартира появилась, а деньги на мебель – нет. Хотя, наверное, так и есть.
– Ма-а-а-у! – громогласно завопил кот.
Глянул на него – шерсть дыбом, хвост трубой, глаза в полумраке блестят. Думал накинется сейчас на меня, но нет, ждёт.
– Веди, – попросил я.
И он – повёл. В единственную комнату. В ней темно. Нашарил на стене выключатель, щёлкнул, вспыхнула не люстра, нет – лампочка, что с провода свисала. И я увидел Полину. Лежит на полу, свернувшись калачиком. Так и не скажешь, что беременная. К ней бросился, к себе лицом повернул, бледная, как смерть, но дышит, без сознания просто. Застонала едва слышно. Живот беременный на месте.
Можно было вызвать скорую. Но это – долго. Одеяло сдернул с кровати, начал аккуратно в него Полину заворачивать. Нечаянно коснулся живота. Потом осмелел и опустил на него ладонь полностью. И это решило все. Ребёнок умирал. Не будет здоровый благополучный младенец биться так, словно пытается вырваться наружу всеми доступными и недоступными способами. Ему там внутри было чертовски плохо. Живот просто выгибало в разные стороны.
Быстро подхватил на руки свою ношу и бегом к дверям.
– Дверь не запирается, – сказал коту. – Тут будь, никуда не уходи!
А воровать у Полины кроме кучи горшков с цветами и кота больше и нечего. Я боялся трясти Полину по лестнице, пришлось ждать лифт. Это ещё несколько секунд. В машине быстро устраиваю её на сиденье, пристегиваю, снова касаясь живота. Трогать живот мне страшно, вдруг ребёнок не шевелится там больше? Шевелится, просто слабее. Жму на газ. Полина в себя приходит, на меня смотрит, словно не понимая, что происходит.
– Кирилл?
– В больницу едем, маленькая.
Не плачет. Руки к животу прижимает. Молчит. Глаза закрыла, губы шевелятся, что-то шепчет безостановочно. Я телефон достаю, нажимаю вызов.
– Готовьте врачей! – кричу я. – Быстро, через несколько минут подъеду!
– Но мы не принимаем рожениц так, – недоуменно отвечают мне. – Только по направлению.
– Какого, – тут я выражаюсь весьма некорректно, – я в вашу богадельню тогда столько денег вбухал?
– А вы кто? – Осторожно спрашивает женщина.
– Кирилл Доронин!
– Сейчас направлю врачей в приёмное отделение.
Нас уже ждали. Я бегу с Полиной на руках, навстречу уже катят носилки. Переложил. Полинка не тяжёлая совсем, пусть и беременная. В руку мне вцепилась, не отпускает. Бледная, только глаза в половину лица.
– Документы? – спрашивают у меня.
– Какие, черт, документы, она же умрёт сейчас!
Катят в операционную сразу. Суетятся. Слова очень страшные – отслойка плаценты, острая гипоксия плода. Снимают с неё одежду, ощупывают живот. Про меня словно забыли. Или у них просто – если обставил реанимацию новым оборудованием, то все можно. Меня не гонят, я просто стою в сторонке и наблюдаю эту бешеную суету. Смотрю на Полькин живот. Как будто ещё меньше стал, чем был. Не шевелится больше, а ведь недавно просто выгибало его изнутри. На простыни, которая постелена на операционный стол красные пятна. Из Полины течёт кровь, и мне кажется, что врачи работают слишком медленно.
– Наркоз! – кричит кто-то.
Полина обмякает. Блеснул скальпель, я отвёл взгляд, но все равно словно острым по мне полоснуло. Тут про меня все же вспомнили – одна из пожилых медсестёр.
– Ишь ты, встал! – то ли удивилась, то ли восхитилась она. – Наделают миллионов, и думают раз новые русские, то все им можно! А ну-ка пошёл отсюда, стерильное помещение, операционная!
Погнала меня в коридор. Здесь пусто, нет никого, и тихо, только слышно, как переговариваются врачи делая операцию.
– Есть контакт! – наконец сказал один из них. – Сердцебиение слабое.
Я не выдержал и открыл дверь. Не вошёл, просто заглянул. И увидел ребёнка в руках врача. Маленький, просто невероятно. Словно не человеческий детёныш, разве люди бывают такими маленькими? Мокрый, в крови, пуповина тянется вниз. Не шевелится, не кричит.
Я не знаю, от кого Полина забеременела. Но это – её ребёнок. И сейчас я хочу, чтобы ребёнок начал кричать больше всего в жизни. Я никогда ничего так не хотел.
Ребёнка забирают в сторону, проводят с ним какие то манипуляции, а потом он начинает кряхтеть. Не плачет, а именно кряхтит. То ли сердится, что из мамы достали, то ли злится, что доставали так медленно.
– Я спешил, как мог, – шепнул я.
А потом понял, что у меня на глазах слезы, даже не помню, когда и плакал в последний раз. Торопливо их вытер, пока никто не увидел. Дверь в операционную снова закрыл.
Ребёнка в маленькой каталке через несколько минут выкатила та самая женщина, что меня из операционной выгнала. Увидела меня, улыбнулась, подобрела вдруг.
– Вот она ваша малышка, можете посмотреть. Сорок два сантиметра, почти два килограмма. Маленькая конечно, но дышит сама. Все равно в реанимацию на кислород отвезу. С мамой все хорошо, зашивают.
Я склонился. Девочка, надо же. Крохотная. Носик – пуговка. Ресницы на глазках прозрачные. Сами глаза закрыты, но склонившись слышу, как сопит тихонько.
– Можете подержать, – милостиво разрешает тётка.
И вдруг суёт мне в руки младенца. К этому я готов не был и замираю, не уронить бы, такая ноша бесценная. Затем тихонько второй рукой достаю телефон – сфоткаю для Полины первые минуты жизни, и видео короткое запишу, она то под наркозом все пропустила. Малышка словно понимая, что её снимают, глаза открывает. Они – цвета дыма.
– Какая же ты красивая, – пораженно шепчу я.
– Ещё бы минут десять и не было бы красоты, – говорит тётка. – Вовремя привезли. Все, давайте обратно, реаниматолог если увидит, орать будет.
Ребёнка у меня забрала и увезла, а я ещё долго сидел в больнице на первом этаже, пересматривал что успел снять – четыре фотографии и одно видео длиной в десять секунд.

Глава 8. Полина
Первое утро в роли матери не было добрым и радостным. От наркоза я отходила крайне долго. Он воспринимался мной, как вязкое болото, вырваться из которого необходимо, но почти невозможно. Вынырнешь, вдохнешь жадно и первая мысль – где мой ребенок? все ли с ним хорошо? жив ли??? А потом снова в болото, так и не получив ни единого ответа на вопросы. Иногда сквозь забвение слышала легкий шум чужих разгововров, но не могла различить слов. Легче стало только к утру. Смогла открыть глаза и сфокусировать взгляд на женщине в Белом халате.
– Где мой ребёнок? – охрипоым голосом спросила я.
В горле запершило, я закашлялась, кашель острой болью отозвался в животе.
– О, очнулась! – то ли обрадовалась, то ли удивилась медсестра. – В реанимации она.
Я внезапно дышать разучилась. Воздух стал густым и липким, и отказывался проходить в мои лёгкие.
– От дурная! – всплеснула руками она. – Недоношенные все в реанимации, так положено! А с ней все хорошо, орала недавно, проголодалась.
Я отвернулась к стене, с трудом преодолев боль в животе. Страх отпустил не сразу. Я находилась в реанимации, кроме меня тут была еще одна девушка, ей явно было легче, сидела в телефоне. А у меня и телефона нет, он дома, под кроватью. И мама ещё не знает, что я родила. Медсестра помогла мне попить, я снова уснула. Проснулась во время визита врача. Она осмотрела шов, который красной линией пересекал мой живот снизу, одобрительно цокнула языком.
– Все хорошо, мы в палату тебя переведём, а там и ребенка увидишь. Только… – тут она замялась. – Только нет у нас пока одноместных, заняты. Можем положить только в трехместную.
– Без проблем, – согласилась я.
Я тогда только об одном думала – поскорее увидеть свою дочку.
– Мы вас переведём сразу, как будет возможность!
– Да не нужно.
– А Доронин?
– Он же не муж мне… Так, старый друг.
На том и порешили. Из реанимации в обычную палату меня перевезли на кресле каталке. Две кровати уже заняты были. На одной лежит, отвернувшись к стене брюнетка. На другой – блондинка. Её я видела на первом этаже, когда УЗИ делала, и тогда она уже мне не понравилась. Я ей, видимо, тоже – смерила меня высокомерным взглядом. Ну да, мне здесь не место.
Эта палата, пусть и на три кровати, сияет свежим ремонтом, имеет свою душевую. Если бы не Кирилл я бы рожала в обычном районном родильном доме. И за это я ему благодарна. Вообще за всю эту ночь. За дочь. Сначала он подарил её мне, а потом спас её жизнь. Моя жизнь на этом фоне особого значения не имела.
Возле каждой кровати стояла маленькая кроватка, скорее кювез с бортиками. Моя и брюнетки пустая, а вот у противной блондинки лежит запеленутый младенец, которого мне не видно толком.
Скорее бы мою принесли. Я столько недель мечтала о встрече с ней, и теперь каждое мгновение ожидания мучительно. Чужой младенец заворчал, блондинка сюсюкая приложила его к груди. Меня так и тянуло посмотреть, но я стерпела. Скоро мою принесут.
Тем временем у блондинки зазвонил телефон, который она даже на беззвучный не поставила. Впрочем, другая девушка, которая, как мне казалось, спала, на громкий звук не отреагировала.
– Ну, как хорошо, – ответила кому-то блондинка. – Относительно. Элитный роддом, а в соседях не пойми кто… одну с улицы привезли даже тапочек своих нет…
Я стиснула зубы и накрылась с головой одеялом пытаясь отгородиться от чужого разговора. Мне все равно. Главное, что моей девочке здесь окажут лучшую помощь в городе. А я вполне могу стерпеть чужую невоспитанность.
Уснуть больше не получалось. Укол обезбаливающего, который я получила утром уже отпустил, послеоперационный шов горит огнём, радости нет вовсе, пусть и все мысли о моей девочке. Разве так я себе роды представляла? В моих мечтах это был лучший день в моей жизни. Я родила бы сама и сразу приложила ребенка к груди. А тут уже время обеда, а ребенка все не несут…
Её принесли, когда я уже отчаялась ждать, а на глазах закипали слезы. Медсестра с ребенком вошла, замерла сначала, а потом протянула туго запеленутого младенца мне.
– Это мне? – не поверила от неожиданности я.
– Тебе, тебе, – рассмеялась та.
Я робко приняла ребенка. Спит. Так тихо сопит, что почти не слышно и от этого немного жутко. Такое лицо маленькое…
– Так вот ты какая, моя дочка, – с восторгом прошептала я.
Положила её рядом с собой и принялась рассматривать. Маленькая! От того кажется, что ни на кого не похожа. Ни на меня, ни на папу своего… куколка. Игрушка. Только бесценная.
Дочка почувствовала мой взгляд и заерзала, будто пытаясь выбраться из пеленок, только силенок не хватало.
– В моем животе ты была куда бойчее! – улыбнулась нежно я.
Дочка обиделась – насупила почти невидные бровки, закряхтела, а потом тихонько заплакала. Я расстегнула выданный мне халат, приложила дочку к груди. О, она была умной! Сразу поняла, что делать нужно, втянула в рот сосок и зачмокала. Устала, уснула, потом проснулась и ещё пососала. Час, который нам дали пролетел слишком быстро, я не налюбовалась дочерью, не надышалась ею! А её пришли забирать.
– У меня молока нет вовсе, – испугалась я, отдавая её. – Она не будет голодной?
– От голода у нас не умрет, – ответили мне. – Пей больше жидкости. Роды у тебя были экстренные, организм не успел подготовиться. Да и бог с ним, придет молоко, главное ребенка спасли. Вечером ещё принесу ребенка, пока в реанимации будет.
Я кивнула, жадно глядя на ребенка в её руках – так хотелось себе обратно забрать. Женщина же повернулась к той брюнетке, что лежала без движения
– Ксения, – сказала она ей. – Ваш ребёнок стабилен, переводить в больницу будем только через неделю. Вы точно не хотите приложить его к груди?
– Не хочу, – ответила та, не повернувшись.
Тогда я её осудила. Заочно, не сказав не слова, а блондинка закатила глаза и годовой покачала.
Потянулось время тихого часа. Я подумывала, как бы сообщить близким о том, что родила, когда дверь палаты открылась и Кирилл вошёл. В шапочке медицинской, халате белом, бахилах. Халат ему шёл – да все ему идет, слишком красив. А я – с немытой головой, в казённом халате и с животом разрезанным.
– Привет, – сказал он улыбнувшись, словно не случилось ничего. – Дверь в квартире я поменял. Кот пытался сбежать, но я догнал его на третьем этаже. В вещах лазить не стал, все новое тебе купил. Вот.
И два огромных пакета у моей кровати поставил. У меня слезы навернулись. Я плохо помнила прошлую ночь, обрывками, но четко понимала – если бы не он, моей дочки могло бы не быть.
– Спасибо, – глухо сказала я. – Спасибо тебе…
– Да брось, – пожал плечами он. – Я видел малышку. Она прекрасна.
Тут плакать еще сильнее захотелось. Я ему скажу, твердо решила я. Так будет правильно. Только не сейчас, когда так любопытно глядит блондинка, потом, наедине.
– Телефон вот твой не нашёл.
– Под кроватью он, – улыбнулась я.
– Привезу, – кивнул Кирилл и вышел, я даже возразить на успела, неудобно ведь пользоваться его помощью.
Села в постели, вытащила тапочки, бросила на пол, ноги в них засунула – размер в размер. Помнит…
– Меня Дарья зовут, – вдруг улыбнулась блондинка, видимо решив, что я достойна общения с ней.

Глава 9. Кирилл
В квартире Полины без хозяйки я чувствовал себя вором. Главное, когда дверь ломал, нормально, а сейчас как-то не по себе. Но все равно, теперь, когда страх не мучает, когда и Полина и её дочь в больнице, осматриваюсь я с интересом. Квартира – почти пустая, от того кажется стерильной. Мебели крайне мало, ремонт кусками, ни одной люстры – лампочки висят с потолка. Зато кругом цветы. Какие-то торчат скучными зелёными палками, но зная Полину верю – так и было задумано. Какие-то вымахали буйной листвой под самый потолок. А другие – цветут. Здесь словно филиал сада, который она мне посадила.
Встретил меня кот. Я его уже ловил, когда меняли дверь, драпал он, несмотря на преклоненные года, весьма шустро, едва догнал. Теперь сидит копилочкой возле миски, морда лица весьма недовольная. Прошёлся по шкафам, снова чувствуя себя вором, нашёл корм, насыпал. Полез под кровать за телефоном. Тот заблокирован, но на экране уведомление – двадцать восемь пропущенных от мамы. Наверное, та её уже с полицией ищет.
Кот, нажравшись, залез на широкий подоконник, требовательно на меня уставился.
– Бывай, – попрощался я. – Не увидимся больше.
– Мау, – коротко ответил тот.
А потом лапкой толкнул стаканчик. На подоконнике этих стаканчиков десяток, и в каждом торчит какой-то маленький саженец. Я думал скинет на пол, а тот орёт и стаканчики по очереди трогает. Осторожно, чтобы не уронить.
– Полить? – догадался я. – Ну нет, я все испорчу.
Если бы кот мог, он бы закатил глаза, а так просто хвостом сердито дёрнул и отвернулся. Кот явно в меня не верил. А я подумал о том, что и так слишком влез в чужую жизнь. Мы с Полиной давно уже никто друг для друга, одна проведённая вместе ночь ничего не значит. Надо сворачивать лавку и возвращаться в свою жизнь, в которой нет не в меру умных котов, в которой не наши ломать двери спасая девиц, а девицы сами рядами выстраиваются, все, как на подбор.
А потом вспомнил свой сад. Он был, не побоюсь этого слова – волшебным. Полина любит цветы, а те отвечают ей взаимностью. А вдруг эти маленькие ростки завянут без полива? Ей будет очень больно. Я сходил на кухню, и осторожно, чтобы не утопить, полил саженцы водой из графина с фильтром. Все, на этом можно и закончить.
Уже в центре, поднимаясь наверх, встретит Ксению. Теперь, когда она не была в палате одна, часто выходила, сидела вот так на подоконнике, между пролётами лестницы и смотрела на улицу. Соседки мешали ей уходить в себя, особенно, как я понял, белобрысая.
– Ксения, – мягко начал я. – Вы должны быть сильнее. Вы нужны своему сыну.
Она со мной обычно не разговаривала. Короткое да или нет на прямые вопросы. А сейчас вдруг повернулась и прямо в глаза посмотрела.
– А я не могу, – сказала она. – Не могу быть сильной. Я не вывезу. Ни морально, ни финансово.
– Но я же помогаю вам… И ещё буду.
– Вы не сможете помогать мне всю жизнь, – горько ответила она и снова отвернулась.
Я поднялся наверх. Настроение окончательно испортилось, но что я мог сказать матери больного ребёнка? Мальчику надо до года минимум три операции провести, объяснил мне хирург. И не факт, что они будут успешными… Спайки между органами, смещенные в сторону желудок и лёгкие, и это – далеко не все.
Сразу стало страшно за девочку. Понёсся наверх скачками, почти влетел в палату. Малышка была на руках у Полины. Та кормила её грудью, но увидев меня покраснела, словно я ни разу её обнажённой не видел, прикрылась уголком пелёнки.
– Мама твоя звонила, – протянул Полине телефон. – Двадцать восемь раз.
– А она меня уже нашла, – улыбнулась она в ответ. – Правда тоже теперь в больнице лежит с давлением, но врач говорит что все будет хорошо.
Нужно было все же к ней ночью заехать, подумаешь побила бы ещё тапком… Но если честно, о ней, когда у меня практически на глазах бывшая родила ребёнка, я думал меньше всего.
– Сосёт? – не удержавшись спросил я.
Ребёнка из-за пелёнки мне толком не видно, спрятала. Да и не интересны мне дети. Просто это ребёнок Полины, и я можно сказать его спас.
– Сосет. Молока только нет совсем, но она не отчаивается.
– Как назовёшь?
– Понятия не имею. Я до последнего не знала, мальчик у меня будет или девочка…
Я пододвинул стул и сел рядом. Полина поправила халат и убрала пеленку – девочка спала. Я смотрю на них. Полина бледная, крови много потеряла. Волосы заплетены в спутанную косу, под глазами тени, на лице ни грамма косметики. Малышка – личико с кулачок. Отчего такими притягательными и важными мне кажутся? Нужно уже завязывать с этой ностальгией по прошлому. Оно ушло безвозвратно.
– Дай подержать, – попросил я неожиданно для самого себя, и телефон отложил в сторону.
– Да, конечно…
Протянула крошку мне. Та спит, ресницы во сне подрагивают. Интересно, в таком нежном возрасте уже снятся сны? Я оглянулся – блондинка явно прислушивалась к разговору, поэтому понизил голос почти до шепота.
– Полин… Если это Игнат, ты только скажи. Кто угодно, кто бы ни был. Я его с землёй сравняю, того, кто оставил тебя одну с ребёнком.
Мой телефон завибрировал. Алиса. И фотография стоит на звонке, она улыбается так радостно, сразу понятно – счастливая, и ничего плохого в её жизни не происходит.
– Она хорошая, – тихо сказала Полина. – Алиса…правда, хорошая. Отдай мне малышку, иди…
Спускаясь по лестнице я думал об отце девочки. Отсчитывал недели. Мог ли это быть я? Получалось, что мог. Только… Полина мне изменила. Растоптала моё сердце, тогда оно ещё что-то чувствовала, исковеркала мою жизнь. Но я все равно ей верил, несмотря ни на что. Она не стала бы лгать. Но к врачу, все же, подойти и узнать срок беременности, стоило.

Глава 10. Полина
Мама с Катькой звонили по очереди. Обе они требовали фотографий, а еще жаждали делиться своим опытом.
– Как назовёшь? – жадно спрашивали обе.
А я не знала! Смотрю на крошечное сморщенное личико у своей груди и понятия не имею, как назвать. Мама когда-то говорила, родишь и сразу поймёшь. Так вот, я не понимала.
– Через два дня меня выпишут и сразу к тебе, – обещала мама.
В палате у нас все так же было. Я потихоньку вникла в суть проблем нашего маленького социума. У Ксении родился больной ребёнок. О том, что он болен узнали на большом сроке. Сама Ксения с нами не разговаривала. Я понимала и принимала величину её горя, а вот Даша, нет. Стоило только Ксении выйти, как она пододвигала стул, садилась ближе и начинала осуждать. Я никого осуждать не хотела, я хотела просто тишины и наслаждаться своей маленькой дочкой.
Тем более у соседки ребёнок всегда рядом, а мою приносили только на час, и почти все время она спала. Глаза открывала совсем редко, сонно на меня смотрела и снова засыпала. Ни одну из этих минуток мне тратить не хотелось, а тут то мама звонит, то подруга, то вот Даша стремится общаться. А у меня счастье, дочка у меня! Хотелось просто молча лежать рядом и ею любоваться.
Когда в очередной раз позвонила мама дочки не было. Ксения спала, я не хотела ей мешать и вышла в коридор. Он большой и безукоризненно чистый, вдоль стен удобные мягкие лавки.
– Да мам? – взяла трубку я.
Она помолчала, помялась и только потом поздоровалась. Я сразу подумала – что-то неладное. Испугалась конечно, что со здоровьем у неё что-то серьёзное.
– В тот день, как ты родила, – наконец решилась она. – Кирилл ко мне приходил. Я прогнала его. Все думала сказать тебе, нет… Но ты девочка большая, сама уже мама. Решила, что не хочу все это в себе носить, мучает это меня.
– Всё хорошо, мам, – успокоила я. – Не накручивай себя, давление снова поднимется, а тебе скоро внучку нянчить.
– Каков наглец, – не унималась она. – Здесь в соседней палате Светка лежит, тётя Света, помнишь её наверное… Говорит, женится Кирилл скоро, уже к банкету там вовсю готовятся. И что неймётся ему, зачем пришёл?
У меня сердце сжалось. Вспомнила, как Алиса ему звонила. Отель ведь работает давно, не нужны ему услуги дизайнера, а они до сих пор общаются. Да и Алиса яркая такая, уверенная, не то, что я… В душ и то до сих пор никак не дойду, не представляю как помыться со свежим рубцом, ходить и то больно…
И не приходил ко мне больше. Как малышка родилась уже вторые сутки пошли. Когда на руках её держал, сердце от боли зашлось. Сказать или нет? До этого твёрдо была уверена, что нет, но он спас нас, он имеет право знать…
– Мама, это все неважно, – солгала я. – Главное, себя береги.
Настал тихий час, но уснуть не получалось. Шов болел. Мысли терзали самые тяжёлые. Во мне перемешивались и гнев и благодарность к Кириллу, и любовь, жалкая, безнадёжная, конца и края которой нет… Дарья не пользуясь наушниками смотрела видео с телефона, чей-то монотонный голос то бубнил, то громко радовался чему-то.
– Родился! – воскликнула Даша. – Ребёнок родился!
– Ты вторые сутки уже, как мама, – напомнила я.
– Да нет же, ребёнок победитель… Ты что, не слышала?
Я слышала, но мысли меня другие мучают. Мама болеет. У дочки нет имени. Кирилл, наверное, женится. Я потеряю его дпде в мечтах. Филодондероны нужно полить и Ваську покормить, а Катька в отъезде… Кирилл доминировал, его возможная свадьба разбередила старую рану, которая только корочкой начала покрываться.
Нашему городу исполнялась круглая дата. Я детали я и раньше не вникала, а теперь уже поздно уже победил кто-то но какой-то по счету младенец должен был выиграть круглую сумму. Маленький новый житель нашего города с рождения сорвавший Джек пот от очередного мецената.
Дашка обиделась на моё невнимание. Я же подумала – домой хочу. И пусть малышка там кричит, как все мне пророчат. Хочу зализывать свои раны в сомнительном комфорте полупустой квартиры. Дома стены лечат. Вот мне вылечат и рубец от кесарева сечения и раненое сердце. Дома мы вместе с малышкой поревем, надо только потерпеть.
– Агапова, – заглянула ко мне мой врач. – Документы ещё не привезли, как я тебя заполнять буду?
– Мама в больнице, подруга в отъезде, – пробормотала я, – Кирилл привезёт, но позже.
Я вовсе не хотела, чтобы он их привозил. Но Кирилл моя броня, тут его имя шепчут с восторгом.
– Ладно, я запрос в твою консультацию отправлю… Пока хоть дату последних месячных скажи.
– Первое июня, – тихо прошептала я и громче повторила. – Первое июня.
Я лгу. Я просто эгоистично оберегаю своё сердце от новых ран. Но Кирилл здесь бывает часто, он может спросить у врача. А я не готова пока, совсем не готова…

Глава 11. Кирилл
В роддом меня теперь тянуло в два раза сильнее прежнего. Раньше заезжал только морального удовлетворения ради – приятно было осознавать то, что можешь помочь тому, кому помощь действительно нужна. А теперь там ещё Полина. И сейчас она далека от меня, как никогда. Нас разделил маленький двухкилограммовый младенец. На этого младенца я тоже ходил смотреть. За два дня несколько раз был.
Вот и сейчас. Приехал, манит на этаж, в палату к Польке, но там я лишний. Не нужен. Тогда иду смотреть на мелкую – между мною и ей никаких обид и разногласий.
В реанимацию меня не пускали, но я мог смотреть на ребёнка через большое стекло. Они лежали рядом. Девочка Полины и мальчик Ксении. Оба безымянные. Ксюша, помоему, ни разу ещё не приходила смотреть на сына, и прикладывать к груди отказывалась, я не знал, что с ней делать и нанял того, кто знает – психолога. Теперь, мне кажется, Ксения меня ненавидела.
Мальчик спал сосредоточенно, словно выполнял важный и тяжёлый труд. Девочка Полины спала беспокойно. Пыталась шевелиться в тугой пеленке, хмурила брови, иногда тихонько дёргала уголком рта, словно улыбаться хотела, но передумала – не заслужили мы.
Они были такими разными и одновременно такими похожими. Не верилось, что девочка появилась на свет едва не умерев, а мальчик болен настолько, что выжить ему могут помочь только опытные хирурги.
– Любуетесь? – спросила меня врач.
Она обоих их приняла, и мальчика, и девочку.
– Хороши, – кивнул я. – Как здоровье девочки?
–Отменное, – сказала она, словно удивляясь. – Маленькая крепышка. Учитывая, срок беременности…
– Когда она была зачата?
Я спросил напрямую, без обиняков.
– В июне, но…
Остановил её жестом. Достаточно. Слишком болезненно. Получается, через месяц с лишним после меня у Полины уже другой мужчина был. И что сестра моя права. Чертовски обидно. Нет, она вовсе не должна была хранить верность мне, но, черт… Через месяц уже. Разочаровываться в очередной раз было больно и горько.
У входа в отделение с молодыми мамами я остановился. Ну, зайду я, что скажу ей? Что с ней не могу быть, но с другими мужчинами ей тоже нельзя? Что-то мне подсказывает, что она будет не в восторге. Меня самого это бесит, не хочу думать о ней, хочу выбросить её из своей головы и жизни, но не выходит.
На стоянке стояла Алиса. Улыбалась. В руках два стаканчика кофе.
– Мне твой секретарь сказала, что ты здесь, я и поехала.
– Ты чудо, – улыбнулся я.
Она ко мне шагнула, пристала на цыпочки, легонько поцеловала меня в губы. Поцелуй мягкий, день студеный, кофе горячий. Могло бы быть идеально, но нет. Оборачиваюсь. Знаю, что там нужное окно, в которое смотреть совсем не нужно. Полина стоит. Словно чувствует, когда я рядом. Так же, как я её. На руках ребёнок, значит, принесли уже.
Алиса видит мой взгляд, но истолковывает его по своему.
– Как малыш?
– Кажется совсем здоровым. Даже не верится, что без операции погибнет.
– Жаль…
Слово жаль совершенно не подходит, оно безликое, оно не выражает ничего. Я кажется все переоценил. Вдруг понял ценность и важность каждого ребёнка, вообще каждого, чужого ли, нет. В тот момент, когда опустил ладонь на живот, в котором сражаясь за жизнь билась маленькая безымянная девочка. Когда увидел её у врача на руках, сморщенная, мокрая, пуповина вниз вьется… Доктор сказала, что если бы не я, они могли бы погибнуть обе. А так даже матку сумели сохранить. Родит потом сына какому нибудь уроду, который её не ценит…
Я не смотрел на неё больше, но чувствовал взгляд спиной, лопатками. Подмывало обернуться снова. О чем она, интересно, сейчас думает?
– Не будем о грустном.
Увлек её к машине, она на такси приехала. Поехала со мной. Щебетала в отеле со всеми, явно чувствуя себя, как дома, в я чувствовал себя так, словно этот дом у меня отнимают. Она ведь идеальная, Алиса. Живая, красивая, не такая искусственная, как многочисленные подружки сестры.
О сестре вспоминать не стоило. Приехала, и тоже в офис. Долго болтала с Алисой в зимнем саду, я надеялся – ко мне не спустится. Хотелось повариться в своих мыслях. Подумать о маленькой девочке. О её матери. Но не повезло, пришла.
– Брат, – улыбнулась входя. – Теперь я вижу, что ты прав был, отвергая мои попытки найти тебе жену. Ты справился лучше.
– Я же ещё не женюсь, – устало сказал я.
Она бухнулась в кресло, с удовольствием вытянула ноги, сбросив с себя образ леди.
– А ты женись. Хватит страдать по тому, чего нет. Жизнь не стоит на месте, она вперёд движется. Нарожаете мне с Алисой племянников… тем более, скажу по секрету, Полина твоя тоже рожать собралась.
– Откуда знаешь?
– Видела на днях в торговом центре. Животик уже видно. Уставшая, некрашенная, в общем хорошо, что ты тогда дверью хлопнул и ушёл. Жил бы сейчас с ней…
Глаза закрыл. Уставшая? Некрашенная? Какое имеет значение краска на лице, когда перед тобой человек с которым всю жизнь провести хочешь? И в горе, и в радости… Полину я всякой видел и всякой любил. Алису не люблю, зато видел всегда красивой.
– Уже родила, – сообщил я.
– А ты откуда знаешь? – напряглась Лена.
– Я же по роддомам сейчас… Видел.
– Мне это не нравится.
– Это не имеет никакого значения.
Ушла, дверью хлопнув. А я поднялся наверх. К саду у меня двойственное отношение. Я его люблю, но избегаю. Это подарок человека, который меня предал, простить которого я не смог. День в самом разгаре, в саду есть люди. Иногда мне кажется, что мой отель выбирают только из-за сада. Ушёл на свою полянку. Здесь нет яркой роскоши, мох, мелкие цветочки, камни, дерево, мягкая трава. И сделал то, о чем давно мечтал – лёг прямо на траву. Мягко, пружинит немного, пахнет терпко и свежо. Заросли бамбука зашевелились, показался садовник, но меня увидел и отступил. Всё хорошо, только не хватает чего-то и никогда не хватит. Полины.

Глава 12. Полина
– Вот и не нужен нам никто, – сказала я своей дочке.
Она нахмурила брови, словно не соглашаясь. Я затаила дыхание, любое проявление эмоций дочки казалось мне волшебством. А она рассердилась совсем и заплакала. Первый раз плакала так громко и сильно при мне. Открыла ротик, розовые беззубые десны видно, и заголосила так, что Дашкин сын бы позавидовал, а он орал дай боже.
– Тише, – попросила я. – Тётя Ксюша спит.
Тетю Ксюшу, на самом деле, мало что волновало, она полностью ушла в себя. А у меня в голове то Алиса, целующая Кирилла, то сцена нашего расставания семь лет назад. А на руках малышка рыдает, и все меня ругают, что имени у неё нет. Грудь ей даю, а маленькая осмелела, понимает, что молока в груди нет и выплевывает сосок. Тут и я расплакалась, дочка потому, что голодная и обижееная, а я потому, что накормить её не могу. И правда, обидно – столько лет о ребенке мечтала, а накормить не выходит. И снова обидное не совпадение мечтаний и реальности, все не так, как я придумала во время беременности.
– Да ты не бойся, – успокоила меня Даша. Рожали мы с ней в один день, ребёнок у неё первый, но она чувствовала себя невероятно опытной. – Роды у тебя были экстренные, организм не успел среагировать, появится молоко, главное грудь давай чаще.
Грудь я давала всякий раз, как малышку приносили, раз за разом, а молоко все не приходило и не приходило. И желание других людей делиться со мной опытом уже раздражало, хотелось вспылить каждый раз, даже тогда, когда звонила горячо любимая Катька. Потому, что я и так все знала. Только одно лишь знание решает мало, нужно ещё умение иметь и хотя бы удачу. Хотя она, наверное, самое главное.
Даша отвлеклась на своего сына, я склонилась к дочери, поцеловала её в маленький, но такой сладкий лобик.
– Это замкнутый круг, – объяснила я ей шёпотом, чтобы соседки не услышали. – Ты не хочешь сосать грудь, потому что в ней нет молока. Но молоко не появится, если ты не будешь сосать. Давай уж постараемся.
Девочка вздохнула тяжело, словно смирившись со своей долей, и приникла к груди. Сосала через не хочу, проверив на слово маме – если стараться, молоко появится. Да так и уснула на моей груди, а потом, когда сосок выскользнул изо рта, вдруг улыбнулась, да так сладко, в полный беззубый рот, до ямочек на щеках. И тогда я поняла.
– Я знаю, как тебя зовут, – улыбнулась и я, коснулась щечек кончиком пальца, вызвала ещё одну улыбку дочери. – Аринка ты. Аришка. Арина.
Про себя повторила – Арина Кирилловна. Только какое отчество дать дочери понятия не имею. Наверное, перед таким же выбором стояла и моя мать, и мне впервые, чисто по женски стало жаль мать. Она тоже меня без отца родила. Наверное, такова судьба женщин нашей семьи…
–Все будет хорошо, – сказала я и ещё несколько раз на разные лады повторила имя дочери.
Аришку унесли. Понимать, что у твоей дочери есть имя было приятно. Хотелось всем рассказать, но кому интересно? Катьке, да маме. Кирилл от нас еще тогда отказался, когда не смог мне поверить. Мы для него не имеем никакого значения. У него блондинка, молодая, красивая, умная, без проблем… А у меня кроме ребёнка только кот, да цветы.
– Агапова, к вам пришли, – заглянула медсестра.
Простых смертных в наши палаты не пропускали, только Кирилл ходил тут, словно хозяин, везде, где ему было угодно. Маму ещё не выписали, решила, – Катька. Ну, хоть кого-то обрадую тем, что у дочери имя появилось.
Послеоперационный рубец не перестал болеть, я просто научилась терпеть эту боль, надеясь, что рано или поздно она отступит. Зато живот становится все меньше и меньше, хоть какая-то радость. Застегнула на животе бондаж – Кирилл принес, и потихоньку пошла вниз. Несколько ступенек пройдёшь, отдохнешь, унимая колотящееся сердце и боль в животе, потом идёшь дальше. Так потихоньку и дошла. Признаться, кроме Катьки я и не ждала никого, никому мы с маленькой Аришей не нужны и от этого я почти не испытываю обиды.
Но я была порядком удивлена. В полукруглом холле, в котором допускались короткие свидания стояла Лена. Сестра моего бывшего. Я не видела её несколько лет, и столько бы ещё не видела. Хотя нет, вру, я бы с удовольствием не видела её никогда, всю свою жизнь. Лена для меня плотно ассоциировалась с тем днем, пережитым фиаско и крушением надежд. Она сразу встала на сторону брата, хотя мне тогда казалось, мы неплохо ладим.
– Что тебе нужно? – как можно спокойнее спросила я.
Никто из нас не делал вид, что рад встрече. Она отлично выглядела, Лена, отметила без зависти я. И не скажешь, что сорок уже, порядком меня старше.
– Чтобы ты оставила нас в покое.
Спина ровная. Говорит тоже спокойно, но в голосе плохо скрытая агрессия. Словно в любой момент сбросит с себя маску благопристойности и с кулаками на меня бросится. Я бы не удивилась.
– Я не понимаю тебя.
– Всё ты понимаешь, – зло прошептала она приблизившись к моему лицу. – Давишь на его совесть? Ну да, Кирилл же добрый. Подумаешь родила не пойми от кого. Он поможет… Ты нам не нужна. У него девушка нормальная, а не…
– Проваливай, – чётко ответила я. – Проваливай и больше никогда не появляйся в моей жизни и к ребёнку моему не приближайся.
Наверх по лестнице летела. Живот горит огнём, дышать нечем, а я бегу. Как маленькая испуганная мышка, что пытается спрятаться в своей норке. До кровати уже еле дошла, упала, накрылась с головой одеялом.
– Агапова, – окликнули снова. – Пришли.
– Не пойду, – ответила я из под одеяла.
И правильно – ничего хорошего меня там не ждёт.
– На вашем месте я бы сходила…
Разговор прервала воплем Дашка.
– Полина! – закричала она. – Ты деньги выиграла!

Глава 13. Кирилл
Ключ лежал в бардачке. Я помнил о нем, толком не понимая, зачем это сделал. Дверь я поменял. Ключи привёз Полине. Всё, как положено, да. Только один ключ снял со связки и он осел в моём бардачке.
– Это все кот, – сказал я. – Это ради кота. Он герой и сидит там один, голодный.
Полина была одинока, это я понял по её маленькой полупустой квартире. Мама лежит в больнице. Кто покормит кота? Он героически спас свою хозяйку громогласными воплями. Не ори кот – я бы ушёл. И жутко вдруг стало, что вдруг не стало бы Полины и не было бы в мире маленькой девочки с носом кнопочкой.
Я заехал в зоомагазин. Купил огромную корзину элитных кормов – и баночки там, и пакетики. Купил красивый домик – если бы я был котом, я бы мечтал такой иметь. Очень хотелось купить что нибудь малышке, но я не имел к ней никакого отношения и не хотел, чтобы Полина питала ложные надежды. Всё, что между нами было осталось в прошлом, этого факта никак не изменить, пусть и свербит порой где-то в глубине души.
Лифт не работал, гору своих пакетов на шестой этаж я поднял пешком. Открыл дверь. Кот явно выглядел недовольным – ещё бы, его бросили одного.
– Ну ничего, – приободрил я его. – Была одна хозяйка, станет две. Сначала будет мяукать из кроватки, а потом ползать начнёт и за хвост тебя дёргать.
Я отогнал мысли о том, что у малышки могут быть проблемы со здоровьем и ползать она не сможет – очень уж недоношена. Погладил кота по мохнатой макушке, насыпал ему корма и подлил воды. Пошёл в комнату распаковать домик. Потом уже с любопытством огляделся. Комната была небольшой. Цветов было гораздо меньше, чем в старой квартире, оно и понятно – я видел, как они гибли на моих глазах. Потыкал в землю цветочную – влажная, значит можно не поливать. Кот наелся, ко мне пришёл, потерся о ноги.
Мебели минимум – зато кроватка детская уже стоит. В ней, на простынях платье нежно-персикового цвета лежит. Что-то мне подсказывало, что это платье малышке будет впору только месяца через два, а то и три. Обратил внимание на шкаф. Один стеллаж – открытые полки. На них всякие безделицы и ерунда, несколько шкатулок.
– Доронин, – укоризненно сказал себе я. – Ты не будешь лазить в чужих вещах, даже если это вещи твоей бывшей.
И шагнул. Открою только вон ту шкатулку и все…

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71463277?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.