Главная страница | Любовное фэнтези | Хроники Мира Ветров: История «Золотой Рыбки»

Хроники Мира Ветров: История «Золотой Рыбки»
Татьяна Калиновска
В этом мире жил Мальчик, который каждый день ждал Девочку. Он так хотел любви, что забыл о том, что она ему не положена. Но каждый день на заре он ждал Девочку с белокурыми волосами и ясными зелеными глазами. И вот в один из дней Девочка не пришла. Он ждал ее, молил солнце чтобы увидеть ее еще хотя бы раз, когда не было солнца, он молил ветер, дождь, снег и грозу.
Ему было запрещено любить. Запрещено радоваться. Запрещено дотрагиваться до волос смертных. Запрещено разговаривать с людьми, и запрещено хотеть семью. Было только одно: честь, стать, территории и продолжение рода. Вот только Мальчик хотел семью, он хотел заботливых родителей в детстве. Хотел верных друзей в юношестве. И сейчас он хотел семью, с белокурой Девочкой.
В этом мире нет места для дружбы и любви, нет места для радости или улыбок. Хасэлины правят, люди подчиняются. Живые не владеют магией, их основная цель размножение и служение своим господам.

Татьяна Калиновска
Хроники Мира Ветров: История "Золотой Рыбки"

Глава 1
Пролог
В этом мире жил Мальчик, который каждый день ждал Девочку. Он так хотел любви, что забыл о том, что она ему не положена. Но каждый день на заре он ждал Девочку с белокурыми волосами и ясными зелеными глазами. Он так любил смотреть на локоны Девочки, которые развивал ветер, что терялся во времени. И вот в один из дней Девочка не пришла. Он ждал ее, молил солнце чтобы увидеть ее еще хотя бы раз, когда не было солнца, он молил ветер, дождь, снег и грозу.
Он промокал до нитки в ливневую погоду, и вымерзал до костей когда была вьюга. Но он ждал. Прошли десятки лет, Мальчик вырос, но каждый день на заре он приходил на их место и ждал. Теперь уже мужчина который достиг много в этом мире, но у него не было одного, – Девочки с белокурыми волосами и зелеными глазами. Он любил ее всем сердцем, в памяти хранил воспоминания, запах волос и блеск улыбки.
Ему было запрещено любить. Запрещено радоваться. Запрещено дотрагиваться до волос смертных. Запрещено разговаривать с людьми, и запрещено хотеть семью. Было только одно: честь, стать, территории и продолжение рода. Вот только Мальчик хотел семью, он хотел заботливых родителей в детстве. Хотел верных друзей в юношестве. И сейчас он хотел семью, с белокурой Девочкой.
Но постепенно тьма затмила его глаза и из серых, при рождении, они наполнились чернотой ночи. Он забыл как выглядело солнце на закате, забыл как выглядят солнечные зайчики, и забыл как прекрасно небо на восходе. Но он научился видеть серебро в луне, завораживающую красоту ночного неба, и боль холодных звёзд, которые сетью раскидываются каждую ночь. Он был из тех кого называют Хасэлин. В других мирах их называют Вриколакас, Дананавр, Ашкар, Стригой, Куй, Лугат или просто Вампир. Он был рожден с проклятьем, чистый, уникальный из древней семьи. Он был рожден стать лидером клана, постепенно отказываясь от солнца, он обратился ко тьме и вечной жизни. Для него были не важны ночи, месяцы и года. Он плыл по течению, выполняя свою задачу.
Родители Мальчика принесли себя в жертву, чтобы на тьму появился уникальный ребенок. Чисторожденные Хасэлины появляются на свет раз в несколько сотен лет и только от таких же «чистых» Хасэлинов. Рождение такого ребенка отмечается кровавой луной и воем стаи волков. Только они могут быть лидерами кланов, и только они «прожили» жизнь и становление от живого к неживому.
В этом мире нет места для дружбы и любви, нет места для радости или улыбок. Хасэлины правят, люди подчиняются. Живые не владеют магией, их основная цель размножение и служение своим господам. Мальчику было противно, ему не хотелось жить так, но в конечном итоге от стал тем самым господином, главой клана Рох. Он победитель, чисторожденный, уникальный – Виктор Хасэлин Рох Де Милостив.
Отец первого рожденного ребенка, который может ходить под солнцем. Первый кто нарушил закон любви с живым человеком. Он – отец Итайли го-Хасэлин Рох Ра Милостив. Он Мальчик, который дождался белокурую Девочку.
***
«Когда-то в этом мире восход солнца был великолепен, но я не помню его. Теперь я вижу только восход трех лун, теперь мой день – это твоя ночь. Я не могу любить тебя при свете дня, и не могу видеть твои глаза, когда ты щуришься от солнца.»
– Виктор! Виктор!!! Нам надо продолжать!!! – Красивый мужчина окликнул главу клана, стоявшего на обрыве.
Была глубокая ночь, луны вышли в своем великолепии, и на траве искрилась серебряная роса. Была холодная осень, северный ветер пронизывал до костей, именно это чувствовал бы Виктор, если бы мог. Хасэлины помнят ощущения, но не чувствуют смену погоды, они не могут замерзнуть насмерть или потеть от жары. Они остановились, их сердца «молчат», их тело поддерживает только кровь, которую они получают извне. Они могут плакать кровью, истекать при глубоких ранах, но их сердца не могут биться в унисон с любимыми. Они сосуд для чужой крови.
Чисторожденные Хасэлины рождаются естественным путем, раздирая свою мать изнутри, прогрызая свой путь наружу. Отец чисторожденных умирает сразу после зачатия. Он истекает кровью, принимая свою медленную смерть ради продолжения рода. Сразу после рождения младенец словно живой, его сердце бьется как у обычного человека, румяные щечки и ясные глаза, которые еще не настигла тьма. Его растят в строгих порядках, они питаются человеческой едой и по мере остановки сердца, ему добавляют кровь. С каждым годом биение сердца уменьшается, таким образом ребенок растет как человеческий, но к тридцати годам его сердце сделает свой последний удар, и чисторожденный Хасэлин станет неживым.
Виктор был чистокровным, его мать и отец умерли до его рождения, только каждый третий ребенок остается в живых. Виктору «повезло» он обратился, за свою непродолжительную человеческую жизнь, он успел влюбиться, познать боль расставания и запомнить каждый момент с ней. Он искал ее в предместьях своей территории, и больше всего боялся, что ее принесли в жертву ему же. При каждой подобной мысли ком тошноты подкатывал к горлу.
Из всех чисторожденных, он был одним из самых «человечных», у него остались фантомные ощущения холода, боли, и у него осталась любовь.
– Виктор, ты слышишь меня? Мы не успеем до рассвета!
Вернувшись в реальность, Виктор подошел к своей лошади и с легкостью запрыгнул, жестко натянул поводья так, что конь встал на дыбы и сорвался с места. Его спутник последовал за ним. Они искали ее, каждую ночь, с того момента как он встал во главе дома Рох.
Темный лес освещала одна из лун, самая яркая Ха-Лен. Шаманы верили, что только она укажет путь заблудившимся и только она приведет этот мир к процветанию. Сестры луны Ха-Лен, кровавая луна Ха-Рин и золотая Ха-Ин, имели не меньшее значение, но наоборот могли запутать странников или даже свести с ума. Ладаны во имя лун всегда горели в храмах, так люди пытались защитить себя от Хасэлинов и невзгод. Солнце в этом мире было яркое и горячее, а иногда даже палящее, его имя было гордое Ха-Йли, ему поклонялись только живые, это было их время.
Виктор продолжал свой путь, он мчал среди темных деревьев, копыта лошади разбивали уже мерзлую землю, он был на окраине своих владений, где не было никого. Но среди ночных звуков он почувствовал слабое биение сердца, всего несколько ударов минуту, недалеко от них кто-то умирал, устав бороться за жизнь. Сдавался. Виктор, не слыша дыхания, погнал лошадь быстрее. Чем ближе он пробирался сквозь чащу, тем отчетливее он чуял аромат лимонника и винограда.
– Это она! Рехан быстрее это она!!! – он никогда и ни с чем не спутает этот запах, это была его белокурая Девочка.
***
Она бежала во тьме, разрывая юбку своего платья. Ее так долго держали взаперти, так долго, что она начала забывать, как выглядит солнечный свет. Ее жизнь была пустой и бесполезной, она, как красивая золотая рыбка в аквариуме. Ее кормили, за ней ухаживали, но за территорию аквариума не выйти. Но у золотых рыбок есть одна особенность, даже если они выпрыгнут из аквариума, попав после этого в воду, они поплывут еще быстрее. Но золотые рыбки не могут сбежать сами, им нужна помощь. Сначала она смирилась с судьбой, но словно невидимая нить манила ее из этого аквариума в большую воду, в океан жизни и еще к нему. Она не могла успокоить себя, не могла оставить его, детская влюбленность, первая любовь, но такая глубокая и такая нежная. Она потеряла его много лет назад, когда клан и ее семья узнала о их отношениях, ее вывезли за пределы его владений, ее посадили в этот «аквариум». Она не могла вырваться и не могла остаться, на протяжении десяти лет она предпринимала попытки побега, но все было неудачно, ее всегда возвращали, выслеживали и снова «сажали на цепь».
Но даже в такой судьбе бывает радуга. На заре, такой красной и такой загадочной, она смогла выбраться. Она бежала три дня, по наитию, просто думая, что бежит в правильном направлении. Она раздирала руки и ноги в кровь, карабкаясь по холмам и пробираясь через чащу леса. Словно хлебные крошки она оставляла за собой кровавые следы, по которым ее выслеживали собаки и Каэры*. Ночами она забиралась в зловонные болота или укрывалась трупами животных, чтобы перекрыть свой запах, и хоть чуть-чуть отдохнуть. Но, как только вставало солнце, она продолжала бежать. У нее не было с собой ничего, теплая накидка, пропиталась кровью и грязью, она больше не могла тянуть ее за собой, и теперь в одном тонком платье она бежала дальше.
День уступал место ночи, она затылком ощущала, как собаки подбирались к ней, но сил практически не осталось. Она бежала и думала, что лучше умереть, чем очутиться в том доме. Ветки царапали и хлестали её по лицу, путаясь в юбках она все время падала, и, из последних сил, поднимаясь, снова бежала. Она больше не могла плакать, вся в крови и грязи, она пыталась спастись.
«Я вижу свет…еще чуть-чуть…это выход из леса…возможно там…»
Новый камень в земле, удар, вывих лодыжки, и она больше не смогла встать. Лай собак все ближе, надо продолжать, она уже так близко. Ползти оказалось труднее, она, словно раненная волчица, ползла на четвереньках к свету. Свет казался таким далеким, и сколько бы она ни старалась, никак не могла добраться до него. Он как удаляющийся воздух, когда тонешь. Ты пытаешься добраться, дотронуться до него рукой, но глубина засасывает, ты барахтаешься, дергаешь ногами, всегда есть шанс выбраться. Даже если тебе кажется, что легкие вот-вот лопнут без воздуха, даже если тебе кажется, что ты сейчас задохнешься, а сердце остановится, всегда есть шанс снова увидеть свет. Так и она продолжала ползти. Вот только свет может оказаться обманом, или спасением через боль.
Когда она добралась до света, ее ослепила кроваво-красная заря, но свет был на краю обрыва, и она кубарем свалилась. Удары по ногам, телу, голове, все это было не важно, она смотрела на закат
«Какой красивый…даже если мне суждено умереть…я видела такой красивый закат…»
Она скатилась вниз, здесь казалось холоднее, чем в лесу, она была практически без сознания, в глазах помутилось, но обрыв был ее спасением, она увидела границу двух кланов, до нее осталось совсем чуть-чуть. Она продолжала ползти, всего несколько метров, и она будет свободна, необходимо еще сил, она кричала, больше не боясь собак, им понадобится время, чтобы спуститься с обрыва, или обойти его, найдя более пологий спуск.
«Совсем чуть-чуть…еще немножко…еще капелька…»
И вот ее рука была уже за границей клана, она буквально «вгрызалась» в землю, тянув за собой свое неподвижное тело. Одна из собак все-таки спустилась с обрыва и была все ближе, она сокращала путь, бежала на ее запах. Но девочка не сдавалась, половина тела была уже за пределами границы клана Сэл.
Огромная, черная ищейка, резкий запах псины, жаркое, кровавое дыхание, а после резкая боль в икре, и что-то горячее потекло по голени, ее кровь. Но она продолжала ползти, не оставляя надежды, она дергала ногами, пытаясь выбраться из мертвой хватки псины, пыталась отбиться, ей надо только пересечь границу, даже если, это будет последнее, что она сделает в этой жизни. Найдя в себе силы, она перевернулась на спину, и начала бить второй ногой собаку по голове, и та сдалась, расцепив свои жадные челюсти. Этого было достаточно, чтобы пересечь границу.
Ищейки были научены, они не смели пересекать барьер, девочка была в безопасности. Она легла на спину и смотрела в угасающее небо, она видела, как начали появляться первые звезды, и начали выходить луны. Она плакала и смеялась, она смогла.
– Я пришла, как и обещала…Вик я тут – она закрыла глаза, – она очень устала.
***
Виктор мчал, загоняя под собой лошадь. Он слышал, как с каждой минутой ее сердце останавливалось, Она была человеком. Такой пульс убивает людей, он совершенно не слышал ее дыхание. Несколько минут, и жизнь покинет этого человека. Но он так долго ждал, так много лет, надо успеть.
Ночь была холодной, буквально смертельной, ветер пронизывал до косточек. Она умирала. Для нее больше ничего не существовало, провалившись в сон, она улетала все дальше. Закрыв глаза, Она проматывала воспоминания в остатках своего сознания. Их воспоминания и их историю, она умирала с улыбкой на губах. Слушала остатки стука своего сердца, но она была счастлива, что справилась, золотая рыбка выбралась из аквариума.
Виктор спрыгнул с лошади, он был быстрее без нее, почему эта мысль не пришла к нему раньше. Набрав скорости, он в панике метался по лесу и полю, пытаясь найти ее, разум застилал стук ее сердца, ему нужно успеть до последнего удара, он должен найти ее. Высокая трава скрывала тело девушки, и искристая роса бликами сверкалиа перед его глазами, нужно идти на запах. Он, словно ищейка, остановился и сделал глубокий вдох, вот она – невидимая красная нить, которая показала направление, он метнулся в эту сторону. Их больше не разделяют расстояния, годы, она теперь в его руках. Он приподнял ее голову и прокусил свою губу, он мог спасти ее только так. Виктор осторожно прикоснулся губами к ее губам. Кровь его целительна для человека, главное чтобы оставалась жизнь внутри этого тела. Ее губы были обветрены, потрескавшиеся от долгих скитаний, но это были ее губы, для него они были словно мед, он дождался свою Девочку.
– Давай же Инлита, дыши, прошу тебя… – он гладил ее по волосам, хотел согреть, но это было невозможно, его тело было холодное как лед. Он делал только хуже, но отпустить ее он был не в силах. – Пожалуйста…
Спасительный вдох, вернувший ее к жизни. Девушка словно упала в собственное тело, на мгновение открыв глаза она увидела его прекрасное лицо.
– Вик я сдержала обещание… – Лита попыталась поднять руку, чтобы коснуться его, понять, что это он, что это не видение, но сил не было.
– Молчи моя звездочка, я отнесу тебя домой, – он прислушался к стуку сердца и ее дыханию, он успел. Прижав к себе и поцеловав в лоб со всей нежностью, на которую был способен, он поднял ее на руки и пошел в сторону леса, его спутник встречал их на опушке.
– Рехан, отведи лошадей домой, мне срочно нужно отнести ее в дом.
– Виктор, это против правил, только если….
Глава клана, озлобленно посмотрел на Рехана, и гортанно прорычал.
– Я и есть правила! Смеешь мне не подчиниться?! – глаза Виктора загорелись красной дымкой, в лесу замолчали всё, даже ветер перестал играть с листвой. Его нутро вырывалось наружу, он не позволит никому перечить ему. – Даже не смей произносить и звука!
Рехан опустил голову, поняв, что совершил ошибку.
– Уйди с глаз моих и отведи лошадей в стойло.
Он притянул к себе Инлиту, и, прижимая ее голову к своему плечу, побежал сквозь деревья в сторону поместья.
***
Виктор держал ее так крепко как только мог, но боялся "сломать" ее. Сломать кость человеку, одним прикосноевение не стоило ему никаких усилий. Страх брал верх, она не видела его изменившимся, она помнит его человеком, а не монстром. Она помнит тепло его рук и улыбку в сладком закате. Теперь же он может дать ей только холод, лед и глубокую ночь.
Он может бросить к ее ногам весь мир, но мир ее будет во тьме, в железном запахе крови, в свете луны. Он может подарить ей вечную жизнь и молодость, может подарить ей преданность, титул, стать, уважение. Он может убить кого угодно, кто пойдет против нее, может замучить до смерти любого человека или Хасэлина, который просто дотронется до нее или бросит презренный взгляд. Он может уничтожить весь клан Сэл который держал ее взаперти все это время, и подарить ей их территории, поставить ее во главе дома Сэл. Он может порвать глотки всей семьи, и вырвать глаза Кай которая удерживала ее.
Но он знал, что она не позволит ему это сделать, он знал, что она не примет от него ни вечной жизни, ни вечной молодости. Он знал, она хочет состарится:
"Вик, я хочу однажды сидеть с тобой на лавочке возле нашего дома, твои волосы воронова крыла, станут такими же белыми как мои сейчас. Мы будем улыбаться друг другу, и каждая морщинка на твоем лице будет напоминать мне время, которое мы провели вместе. Я буду любить каждую бороздку на твоем лице, буду обнимать и держать тебя за руку." Именно эти слова она сказала Виктору в последний вечер который они виделись, она положила голову на его еще теплое плечо, и улыбнулась.
Виктор помнил этот разговор, он так отчетливо всплыл в его воспоминаниях, что он даже почувствовал запах ее волос и спокойное биение сердца, что порхало словно бабочка, трепетало от ее мечты.
Но Хасэлин не сможет постареть с ней, на его лице не будет морщин, а волосы так и останутся черными, он больше не посмотрит не нее своими серыми глазами. Она только может утонуть и захлебнуться в его ночи, в черноте его глаз, и в холоде его тела. Она больше не почувствует медленного биения его сердца, и больше не сможет встречать с ним закат. Виктор знал это, но его эгоистичное желание не позволит ему отпустить ее. Он цеплялся за нее, как за невидимую дымку собственной человечности. Именно она давала ему глоток свободы, именно она вытаскивала его на свет луны, и именно она оставляла в нем частичку теплоты.
Он нес ее на руках в свой дом, в "замок" клана Рох, поместье семьи Милостив. Их фамилия звучит как издевательство для людей, Милостив – милосердные. Милосердные, смешно, те кто пожирает людей, те кто заставляет людей отдавать своих дочерей, сыновей и братьев в жертву. Милосердные – те кто питается подчиненными и держит в страхе всю территорию. Милосердные – те кто охотится в ночи, ими пугают детей и девственниц.
Ходит легенда что глава клана, предпочитает их на завтрак. Говорят, что кровь девственниц слаще, еще не будучи грязной. Поэтому даже юные девушки ложатся под первого встречного, чтобы быстрее лишиться невинности и не попасть в руки "милосердного" графа. Глупые люди, Виктор не разбирал вкуса крови, она была для него одинаково теплой, что кровь девственниц, что кровь стариков. Единственным, что он чувствовал была горечь, если человек болел, и это длилось всего несколько секунд, а дальше его захлестывала звериная ярость и он уже не мог остановиться. Именно тогда он чувствовал себя настоящим, именно таким он и был. Он не был милосердным, и не был снисходительным. Он был зверем, он не хотел тратить свои, и без того скудные, эмоции на нечто несущественное под названием – человек.
Но даже на фоне других он казался более милосердным, нежели другие кланы. Он разрешал питаться только умирающими, больными или преступниками. И многие думали, что это потому, что он, человечен. Но в умах людей не возникало мысли, что это лишь для сохранения "чистой" популяции и уменьшения кладбищей, которые забивают подземные воды. Таким образом на границах его территории, не существовало эпидемий, а вода была пригодна для питья "низменных". Все это сделано для собственного благополучия, а они думают, что он "милосердный". Он был "императором" этих земель, был правителем всего живого и неживого на своей территории. Он вселял ужас и страх другим кланам, его воины были "выдрессированы" как цепные псы, они не смели сказать лишнего слова, его указ, его повеление, его знак и его слово – здесь закон. Никто не смел обсуждать его поступки или его действия, и то, что Рехан сказал ему там в лесу было чистым самоубийством.
***
Виктор пронес ее на руках через центральные ворота поместья, все, кто тренировался в этот момент во дворе, сразу согнулись в поклоне. Он слышал их рыки, вырывавшиеся инстинктивно, чуя ее кровь. Пахла она, конечно, отвратительно, на ней была кровь животных, испражнения, болотная тина, гной, запах гниющей плоти. И он боялся, что она умирает, что внутри ее что-то умирает, разлагается, так пахнут больные на последней стадии. Он боялся, что не сможет ее спасти и оставить человеком. Он боялся, что она возненавидит его, что больше не улыбнется, что ее зеленые глаза больше не будут сверкать, как роса на молодой весенней траве.
Пройдя с гордо поднятой головой, окутывая своим могуществом, словно говоря, что любой кто прикоснется к ней будет казнен, вне зависимости от его титула или звания. Он "пометил" ее как неприкосновенное сокровище, незримо она станет графиней клана Рох, императрицей семьи Милостив. Если останется жива. Если он сможет ее спасти.
Зайдя в коридор дома, он наказал согреть воды и приготовить горячую ванну. Служанки в ужасе забегали готовя все необходимое. Сердце Инлиты билось, медленно, но без перебоев. Была она без сознания или просто спала, Виктор не знал. Он отдал приказ найти врача, который сможет вылечить человека, и его подчиненные уехали в город, чтобы глубокой ночью привести лучшего из лекарей.
Аккуратно снимая с нее порванную, грязную и мокрую одежду, он обнажал ее практически безжазненное тело. Пар от горячей воды обволакивал их, в ванне плавали цветы ромашки и лаванды, поэтому от воды исходил удушающий запах. Хасэлины чувствовали запах острее, они были зверями, поэтому то, что для человека ощущается как легкий цветочный аромат, для них было как удушающая вонь вперемешку с запахами тел человеческих служанок которые стояли поодаль и ждали дальнейших указаний.
– Кто просил кидать в воду эти отвратительные травы?! – гортанно крикнул, буквально прорычал, Виктор.
Глава клана почувствовал как сердца служанок бешено заколотились, в воздух ударил запах аммиака – пот. Они боялись. Они сделали то, о чем их не просили, проявили инициативу. Он зажмурился от едкого запаха отчаянья и страха.
– Я спросил, кто?! Отвечайте, иначе вы станете моим ужином! – его голос внушал ужас, впервые они чувствовали даже кончиками волос опасность.
Служанки резко упали на колени опустив глаза в пол.
– Нет, господин! Пожалуйста, помилуйте, – словно мантру повторяли они в унисон. И только одна осмелилась сказать. Она была старше всех и работала тут дольше.
– Это я, господин! – сквозь слезы она молила. – Госпожа ведь человек, я видела что у нее много ран, ромашка обладает заживляющим свойством, а лаванда поможет успокоить ее разум.
Виктор аккуратно положил Инлиту на кушетку которая стояла рядом с купальней и в одно мгновение оказался возле, говорящей служанки. Схватив ее за горло, он прижал ее к стенке и приблизился как можно ближе, чтобы чувствовать ее запах, страх, сердцебиение. Поведение человека, стук сердца и вонь которую они источали, отличается в зависимости от эмоций которые они испытывают. Поэтому он без труда может определить врет она или просто боится.
Рыча из глубины своей груди, он понюхал служанку проведя носом по ее сонной артерии и остановился за ухом. Страх. Ни капли вранья. После, просто отпустил ее.
– Выметайтесь! И принесите мне новую одежду, для меня и госпожи, – посмотрев на те тряпки которые снял со своей девочки. – Это сжечь за пределами особняка, я не хочу чувствовать эту вонь.
Он вернулся к Инлите, разделся до нижнего белья и взял ее на руки, после чего шагнул в купальню. Служанки выдохнули, и, не поднимая головы, быстро взяли в руки одежду госпожи, попятившись к выходу не поворачиваясь спиной к Виктору.
– Я сказал вон! – крикнул он. От неожиданности те подпрыгнули и испарились за дверью. – Звездочка моя, что с тобой случилось… – уже ласково и аккуратно произнес Виктор опускаясь в воду.
Его душил запах трав, но поверив служанкам, которые так же были людьми, он терпел. Опустив Инлиту в воду, он придерживал ее голову, аккуратно смывая с нее всю грязь которая прилипла к ее волосам. Его девочка словно камнем упала на дно ванны, и он протирал мягкими тканями каждый сантиметр ее тела, открывая все новые и новые порезы, синяки, царапины. Ногти были сломаны, обнажая мясо, вывихнутая лодыжка опухла еще сильнее. Он возвращал ей розовый цвет кожи, омывая чистой водой, возвращая ей красоту своими движениями. Закончив, он одел ее в чистою ночную сорочку, чувствуя жар, – Инлита буквально горела в его руках. Виктор не знал, опасен ли его холод сейчас для нее, но она горела изнутри, такое ощущение что огонь пожирал его звездочку.
Пронеся ее, вот так на руках, по длинным коридорам, он зашел в спальню, которую освещали множество свечей. На тот момент, Рехан уже стоял в комнате вместе с врачом. Врач был пожилой мужчина, в руках он держал большую сумку с множеством трав, лосьонов, мазей и лекарств. Виктор чувствовал каждый по-отдельности и все разом. От врача пахло спиртом. В этот момент ярость поглотила Хасэлина, да как он посмел прийти сюда пьяным, как кто-то посмел привести сюда этого пьянчугу. Он осторожно положил девушку в кровать, накрыл ее одеялом и поцеловал в лоб. После медленно развернулся, алая дымка глаз заполнила всю комнату.