Главная страница | Эротические романы | Для тебя – целый Мир

Для тебя – целый Мир
Елена Лайтвуд
Мирослав привык к строгой дисциплине: выпускные экзамены, конкур, танцы – его жизнь расписана по минутам. Однако размеренный ритм меняется, когда в его жизни появляется Милана – красивая, высокомерная и непредсказуемая гостья. Её сарказм, колкие шутки и видимое равнодушие к его достижениям задевают парня, привыкшего к уважению и признанию.
Милана не привыкла жить по чужим правилам, и планы родителей на её будущее кажутся ей очередной попыткой управлять её жизнью. Чтобы сорвать их замысел, она решает выставить себя в дурном свете перед друзьями родителей. Но стратегия неожиданно даёт сбой. Влюбившись в Мирослава с первого взгляда, Милана не знает, как справиться с ураганом эмоций, который противоречит её гордости.
Смогут ли они разорвать порочный круг недоверия и найти путь друг к другу, или их чувства останутся невысказанными?

Елена Лайтвуд
Для тебя – целый Мир

Глава 1
Слишком много навалилось на него за последнее время. Столько событий – приятных и не очень – вскружили ему голову. Родительские причуды, внезапно нагрянувшие гости, надвигающиеся соревнования по конкуру, предстоящие выпускные экзамены, проблемы младшей сестры с успеваемостью в школе, едкие комментарии в его адрес от нежеланной знакомой, необходимость помочь старшему брату починить очередную сломавшуюся вещь в его квартире… Как вишенка на торте – требование тренера по спортивным танцам научиться выполнять череду новых трюков всего лишь за одно занятие… Ему буквально было некогда побыть наедине с собой.
Сколько раз он уже собирался бросить часть своих увлечений? Тогда у него было бы больше времени на себя. Но, увы, привитая с детства ответственность не позволяла бросить начатое дело, даже если оно уже давно опостылело. И, словно не хватало всего вышеперечисленного, родители решили добавить ему проблем, навязав совсем не нужную ему сейчас компанию. Ладно. Осталось потерпеть всего три недели. Он справится.
Наконец он вернулся домой, с радостью обнаружив, что его ночной кошмар покинул помещение и не маячит перед глазами. Сегодняшняя тренировка была тяжелой, ноги гудели, руки била мелкая дрожь, и Мирослав совсем не был готов выслушивать очередные высокомерные замечания. Только не сейчас. В таком состоянии он не был способен сдержать накопившиеся от усталости негативные эмоции.
В последнее время он вообще удивлялся своему почти ангельскому терпению. И как только он еще никого не послал на тренировках или дома?.. Ладно, конкур его успокаивал, лошади не виноваты в том, что он вынужден жить с мегерой. Родителей он любил и не разговаривал с ними грубо – воспитание и уважение не позволяло. Сестра – будто чувствовала – лишний раз старалась не попадаться ему на глаза. На танцах ужасно бесил тренер, но Мир и к нему готов был отнестись с пониманием, ведь, что поделать, работа у человека такая – людей в комплексы вгонять. Но послать кого-то все же хотелось. Кого-то конкретного.
Ему необходимо было успокоиться, пока он не натворил чего-то, за что ему потом будет стыдно перед родителями. Ведь он обещал, что все будет в порядке. Что он их не подведет. А потому Мирослав, как и любой подросток, решил прибегнуть к проверенному методу утихомиривания разыгравшихся внутренних чертей.
От скопившегося напряжения – морального и физического – внизу живота уже давно разливалось щемяще-сладостное тепло. Парню хотелось расслабиться, поэтому, пользуясь случаем, он проскочил в ванную, к его счастью и приятному удивлению никем не занятую. Наспех стянув спортивную одежду, Мирослав кинул ее в корзину для грязного белья и направился в душевую кабинку. Оставалось лишь дождаться, пока нагреется вода. Парень оглянулся вокруг: все свободные полки были заставлены необычными пузырьками, флаконами и баночками. Он будто находился в лаборатории алхимика. Порой из-за обилия этого хлама он даже не сразу мог отыскать свой гель для душа. Но ничего. Скоро это закончится. Осталось три недели.
Горячие струи воды приятно били по телу, заставляя жмуриться от обволакивающего тепла. Стоило подумать о симпатичной и, в силу возраста, вполне уже сформировавшейся однокласснице, как и без того тяготящее его напряжение начало нарастать. Через несколько минут парень уже без стеснения и весьма увлеченно ласкал себя ладонью, упираясь свободной рукой в стеклянную стену душевой кабины. Капли воды – или пота – стекали с его взмокших блондинистых волос, смешиваясь воедино на полу и стекаясь в одну большую лужу. Мирослав кусал губы, глуша этим рвущиеся из горла стоны, ведь слышимость в квартире была без преувеличения запредельной.
Он фантазировал об однокласснице, представлял в мельчайших подробностях, – подкрепляя воображаемые картины фактами, подсмотренными в женской раздевалке, – как она медленно раздевается перед ним, снимая одну за другой части одежды, и заигрывающе поглядывая в его сторону.
Парень неистово толкался в свою ладонь, лихорадочно подаваясь бедрами вперед, когда внезапно в голове вместо одноклассницы возник образ Милы, вдруг показавшейся ему такой привлекательной и возбуждающей, словно и не было между ними всех тех придирок и перепалок в течение недели.
«Чертова стерва!» – со смесью удивления и одновременного возмущения от непредсказуемо возникшей фантазии прошипел Мирослав сквозь зубы за секунду до того, как его накрыл мощнейший оргазм, столь яркий, что пробирал до мельтешащих и мерцающих звездочек перед глазами.
Придя в себя и все еще восстанавливая сбившееся дыхание, Мирослав нашел в себе силы вымыться. Он двигался словно в замедленной съемке, тупо уставившись в пол ничего не видящим взглядом и стараясь осмыслить произошедшее, смывал с себя следы недавнего удовольствия и, быть может, непредвиденного открытия. Мила невероятно раздражала его с первого дня своего появления у него дома. Его бесило все: ее поведение, нарочито правильные манеры, чрезмерная ухоженность, высокомерное отношение, изысканная лень, предвзятость и снисходительный взгляд. Чего скрывать, порой ему хотелось ей врезать, благо, воспитание не позволяло. А тут вдруг спустя неделю эта выскочка стала спонсором его оргазма. Ну, и как он вообще к этому пришел?

Глава 2
Вот и наступило то долгожданное утро – утро перед летними каникулами. Парень сладко потянулся в своей постели и неторопливо встал. Восходящее солнце озаряло его комнату, обещая впереди теплый и радостный день. Последний школьный день в его жизни. А впереди только экзамены и свобода. Он уедет из этого крохотного и надоедливого городишки, поступит туда, куда сам решит, будет жить так, как захочет. Свобода!
Из кухни раздался голос мамы, возвещающий, что пора завтракать. Мирослав никогда не заставлял долго ждать себя к столу, и основной причиной этого были кулинарные способности его матери. Еда всегда была настолько вкусной, что от нее невозможно было отказаться. Удивительно, как при таком положении дел он смог сохранить стройную и подтянутую фигуру. Наверное, от лишнего веса его спасали танцы и конный спорт, иначе он затруднялся объяснить, как до сих пор не набрал лишних килограммов при таком чрезмерном поглощении пищи. Хотя, может, оно и не было таким уж чрезмерным, как он себе представлял? Все же растущий организм, как-никак, требует много калорий.
За столом уже собралась почти вся семья, за исключением сонно плетущейся из своей комнаты младшей сестры и старшего брата, который с ними теперь не живет. Упорхнул во взрослую жизнь, как вскоре собирался упорхнуть и сам Мирослав. И тогда Машка с родителями останется одна, а их прежде большая семья будет собираться за столом только по праздникам. Но, наверное, в этом и прелесть? Чем больше расстояние, тем крепче семейные узы.
Это мог бы быть идеальный день, если бы не одно «но». То «но», о котором мама не преминула возможностью упомянуть за завтраком.
– Мир, у меня к тебе просьба.
– Без проблем, – сказал тогда он. И теперь мог поклясться, что ни за что бы так не сказал, если бы знал, о чем его собираются попросить. А уж тем более, если бы знал, с кем ему предстоит столкнуться из-за своей порядочности и добродушия.
– Помнишь наших друзей из Североморска?
– Льва, моего сослуживца, – добавил отец, видя некую растерянность на лице сына.
– Да… – неуверенно протянул Мирослав, разумеется, понимая, о ком идет речь, но пока еще не сопоставляя, какое отношение это имеет к материнской просьбе.
– Недавно он пожаловался нам, что его дочь совсем чахнет в их городе.
– И? – парень уже начал подозревать неладное, но его мозг пока отказывался в это верить.
– Твоя ровесница, между прочим. Ну, почти. Ты у нас майский, а она когда родилась? Кажется в июне? Да? – мать вопросительно посмотрела в сторону отца, который задумчиво кивнул.
– Это все прекрасно, но в чем дело? Можно хоть немного конкретики? – парень нервно наколол вилкой овощной омлет, всем своим видом показывая, что его не интересует разница в возрасте с девчонкой, которую он ни в жизнь не видел, и он не намерен тратить время на выяснение подробностей ее рождения, которые родители могли обсуждать не хуже светских сплетниц.
– Так вот, – продолжила мать, – поскольку мы очень хорошо общаемся с этой семьей, мы предложили ему отправить девочку к нам в Краснодар на лето.
– Молодцы… Стоп, что? В смысле на лето? В смысле к нам? Она что, будет жить с нами?
– Не отправлять же ребенка в гостиницу! – искренне возмутилась мама, будто и вовсе не размышляла о возможных последствиях совместного проживания. Конечно, гостиница всяко опаснее для «же ребенка», чем проживание с незнакомой семьей. Да и звать к себе непонятную девчонку тоже вполне себе безопасно, да. Кажется, в их семье о последствиях думает только он.
– Всего на один месяц, сынок, может, на парочку, – отозвался отец ласковым тоном, под которым будто бы очень явно читалось упрекающее «тебя забыли спросить». – В июле погостит и, наверное, вернется домой, как раз экзамены ты уже сдашь, с поступлением разберешься…
– А ей экзамены сдавать не надо?
– Нет, она закончила десятый класс, в школу позже пошла, – со знанием дела вновь вступила в разговор мама. Ага, то есть, дату рождения они не знают, но про класс в курсе. Феноменальная память.
– Но у меня соревнования в июле! – выдвинул последний аргумент подросток.
– Думаю, она с удовольствием придет посмотреть. Ты ведь у нас джентльмен, и не обидишь гостью?
Не будь эта женщина его матерью, он бы, наверное, сказал, где он вида?л эту гостью, и что не собирается проводить лето в компании с девчонкой. Но… пришлось промолчать, в надежде, что это как-то обойдет его стороной. Может, сбежать с другом в поселок на дачу?
Не успев всерьез обдумать этот, казалось бы, шедевральный план, Мирослав отвлекся на настенные часы.
– Мне в школу пора.
В своих размышлениях именно этот день и разговор, случившийся месяц назад, Мир считал отправной точкой на старте его катящейся в преисподнюю жизни. Конечно, это была лишь прелюдия. Настоящая жара пошла, когда гостья заявилась к ним в полном, так сказать, обмундировании.
К тому времени он уже сдал экзамены, расквитался со школой, успел подать документы в пару ВУЗов, и казалось, что жизнь прекрасна – перед ним открывалось что-то новое и интересное. А потом наступил июль. Признаться, за всей суматохой его ныне уже взрослой жизни парень успел забыть, что их семью ждет более грандиозное событие. Подготовка началась дней за пять, очень активная и утомительная, как ему казалось. Освобождалась комната от детских игрушек, в нее переносили кровать побольше, «на вырост», так сказать; младшая сестра как-то слишком радостно перебиралась спать на диван, уступая место гостье и, очевидно, считая это какой-то привилегией. Но основной ажиотаж начался непосредственно в день приезда гостьи. Тогда родители и сестра, Машка, носились по квартире, сумбурно наводя порядок во всех комнатах разом перед приездом царевны. Иначе он это создание окрестить не смог, видя весь масштаб подготовки. Во-первых, в квартире и без того всегда был порядок, так что много чести – так суетиться из-за какой-то девчонки. Во-вторых, он не так представлял себе людей после дальней поездки. Да и людей в целом он себе совсем не так представлял…
Где-то после полудня отец уехал в аэропорт. Ему было суждено иметь честь первому подвергнуться культурному шоку при виде их гостьи. Остальные же вкусили этот плод немного позднее.
Раздался звонок в дверь, открывать побежала Машка – чему только учили ребенка, стараясь оградить от опасных посетителей? Но, к счастью, за дверью оказался отец. К несчастью – не один. Поначалу Мирослав даже не мог описать лично себе весь спектр впечатлений от увиденного. На пороге стояла невысокая девушка, вернее, она была бы невысокой, если бы не огромная подошва на ее сандалиях.
Парень был сражен. Правда, не помнил, чем в первую очередь – разящими приторными (хоть и дорогими) духами или величественной осанкой. Дальше, вопреки обтягивающим кожаным штанам, ему в глаза бросился кричащий красно-желтый топ, который пребывал в до неприличия натянутом положении во вполне логичных для этого местах. Задержать взгляд на оголенном подтянутом животе парень не успел, поскольку гостья шагнула вперед, оставив позади пару чемоданов, и подала голос.
– Я Милана. Это как город в Италии, где процветает мода. Но можно обращаться ко мне просто «Мила».
Мирослав еле сдержался, чтобы не уточнить нечто вроде «что ты, блин, несешь?», но, видимо этот вопрос все-таки отразился едва заметной, как он надеялся, неоновой вывеской на его лице, поскольку девушка окинула его таким уничижительным взглядом, что парень невольно растерялся и потупил взгляд. Впрочем, успев рассмотреть весьма яркий макияж в тон топу. Проведя краткий анализ сравнения Миланы со своими одноклассницами, он сделал для себя вывод, что одноклассницы лучше, ведь у них хотя бы можно разглядеть истинное лицо под слоем феноменального грима. После такого вывода интерес к девушке был потерян, а значит, и находиться в коридоре больше не имело смысла. Но воспитание и (чего уж скрывать) интерес, чем же закончится это шоу, заставили его остаться и мужественно дождаться окончания знакомства.
Надо отдать должное, мама держалась лучше всех. Во всяком случае, у нее хотя бы нашлись силы поприветствовать новоприбывшее создание. Дальше подключилась Машка, явно нашедшая себе объект для подражания на ближайшее время. Не забыть бы посоветовать матери убрать подальше от детских ручонок всю косметику…
– А ты так и будешь там стоять или все же представишься?
Пораженный такой наглостью, Мирослав поднял глаза на девушку, желая узнать, к кому она рискнула так обратиться. Уперев тонкую наманикюренную ручонку в бок, Мила пристально и с насмешкой смотрела прямо на него. Тут картиночка-то и сложилась. Ущемленное мужское самолюбие, конечно, вещь весомая, но при родителях лучше его спрятать подальше, пока не защемили сильнее.
– Для тебя – целый Мир, – буркнул он неохотно, желая ответить так же колко и язвительно, как она, но с опозданием поняв, что это прозвучало едва ли не как обещание.
Из желания не позориться дальше и больше, парень направился в свою комнату. Уже оттуда он, прислушиваясь, следил за продолжением банкета.
Сначала Мила недовольным голосом интересовалась, где же она будет спать, почему тут так тесно, почему в квартире всего один санузел, еще и совмещенный. Да, при такой большой семье – та еще проблема, но не настолько весомая, чтобы озвучивать ее таким тоном. Парень завидовал терпению родителей, монотонно и ласково объясняющих ей все причуды жизни обычных семей. По требовательности и высокомерию девушки можно было решить, что до приезда к ним она жила как минимум в замке. Но Мир наверняка знал, что это не так. У друга его отца была просторная, но вполне обычная квартира. Да, может, обставленная лучше, чем у них, но это же не повод так привередничать! Да?
В целом уже было понятно, что общение у него с Милой не заладится. И как теперь прожить тут целый месяц под метающим молнии карим взглядом? Благо, хоть не блондинка, иначе мама бы уже их сосватала. К черту. Точно надо бежать из этого дурдома.
Дальше предстояло пережить совместный ужин. Все бы ничего, если бы «голубая кровь» не дала о себе знать и тут. К еде придраться было невозможно – это факт. Но заставлять Ее Величество мыть посуду – кощунство; о чем Величество сразу же поторопилось сообщить всем ныне живущим. В чем проблема помыть за собой тарелку, Мирослав не понимал. Не понимал он и того, как этой малявке хватает наглости так разговаривать с почти незнакомыми людьми, у которых ей, вообще-то предстоит жить какое-то время. Но, невзирая на воззвания к совести, исходящие от отца, Величество так и не снизошло до мытья посуды. И, к удивлению Мира, родители отступили, оставив Милану в покое. Между прочим, он бы за такое поведение уже от них огреб. Колоссальное терпение.
Следующие трудности поджидали на пороге ванной. Парень собрался искупаться в привычное для себя время, но был бесцеремонно отстранен от двери.
– Вообще-то девушкам нужно уступать, я первая пришла, – Мила стрельнула на него своими темными глазами, неестественно выделяющимися под ярко-желтыми стрелками и красными тенями. Вблизи это было еще ужаснее – Мирославу словно ткнули в лицо раскраской сестры, заставляя рассматривать следы кислотно-ярких маркеров.
– Но сейчас мое время купаться.
– Ничего, подвинешься, – пожала она плечами и демонстративно прошла мимо него в ванную.
– Конечно! Но только ради того, чтобы ты поскорее смыла этот кошмар со своего лица! – в сердцах крикнул он и вернулся в свою комнату.
Как выяснилось чуть позже в разговоре с родителями, секрет их терпения заключался в том, что они были предупреждены заранее об «особенном» (такое слово Мир считал весьма мягким и не отражающем в полной мере всего происходящего) характере Миланы. И решили ничего не говорить об этом сыну, дабы не пугать раньше времени. Отличный подход, весьма действенный, если надо бесцеремонно сделать по-своему, не учтя при этом мнение потенциальных пострадавших…
Следующим утром создание вальяжно выползло из предоставленной «тесной» комнаты (два на три метра), закутавшись в махровый халат. И, как назло, в кухне кроме них двоих никого не оказалось. Впервые Мирослав проклял свою привычку просыпаться рано. Мила прошла мимо него, словно не замечая, и заглянула в шкафчик с кашами.
– У вас тут есть нормальный чай?
– Смотря что ты называешь нормальным.
Немного помедлив, Мила повернулась к нему, и Мир смог впервые действительно увидеть ее лицо. Боевой раскрас еще не был нанесен, и перед ним предстала совсем юная девочка, с тонкими и изящными чертами лица, с милыми, еще заспанными глазами, притягательным изгибом губ и… Наверное, именно тогда ему в голову закралась идея, что девушка на самом деле красива. Вернее, такая идея могла бы закрасться, если бы до этого он не имел удовольствия с этой самой девушкой пообщаться.
Промелькнувшее на секунду милое и растерянное выражение исчезло с ее лица так же быстро, как вместо него появилась привычная надменная стервозность.
– Ты знаешь, что такое чай? Это напиток, который…
– На соседней полке, только не душни.
– А ты не очень-то вежлив.
– Аналогично могу высказаться и о тебе.
– Я тут гостья вообще-то.
– Еще ножкой топни для пущей важности, – если Бог есть, то он видит, что Мирослав не желал хамить, но его до сих пор коробило от вчерашнего поведения девушки во время ужина. Миру было неприятно, что кто-то подобным образом говорит с его родителями и с ним самим. Его выводило из себя это нарочито надменное и высокомерное отношение к окружающим, исходившее от девушки. Поначалу он думал, что сможет игнорировать особенности ее характера, но это оказалось выше его сил, ибо особенности выходили за рамки адекватности. И именно поэтому мигом скопившееся в парне раздражение выплескивалось через край.
На его последнюю реплику Милана вновь обернулась, долго и пристально наблюдая за парнем, тем временем перебирая в пальцах найденный чайный пакетик. Затем, вздохнув так дотошно и снисходительно, что Мирослав невольно поморщился, она прошлась по кухне к чайнику и заварила себе чай.
– У тебя нет девушки, да? Готова спорить, что никогда и не было.
– А это тут при чем? – растерянно нахмурился парень. Признавать, что она права, ему вовсе не хотелось. Да и виноват ли он, что за обилием обязанностей и увлечений, ему просто некогда заводить отношения?
– Говорят, сказывается…
– На чем?
– Ну, знаешь, от недостатка внимания нервишки начинают шалить, – на девичьем лице появилась настолько слащавая улыбка, что Мир передернул плечами, выражая все свое отвращение.
– Ты лезешь не в свое дело.
– Значит, я права, – хмыкнула она, и парень заметил движение хрупкого плеча под махровым халатом, ставящее точку в этом разговоре.
Буркнув себе под нос не столь отдаленное направление, куда Миле, по его мнению, надлежало сходить, он вышел из кухни и пошел было собираться на тренировку по конкуру, когда внезапно она окликнула его.
– Эй, не уходи.
От такой наглости он даже замер на секунду, вследствие чего уже должен был обернуться, дабы не казаться невежей.
– Я не привыкла завтракать одна. Побудь со мной.
– Не горю желанием.
– Я буду хорошей, честно.
Мирослав со скептицизмом оглядел девушку, и, вопреки собственной гордости, вдруг поддался. Что-то в ее уютно-домашнем виде располагало к себе, заставляя верить, что она может быть хорошей. Если захочет. Иллюзий насчет ее характера у Мира не осталось еще в первый день, но сейчас почему-то ему даже хотелось остаться. Чтобы понять? Убедиться? Полюбопытствовать? Отыграться? Он не знал. Но остался.
После минуты тишины, нарушаемой едва слышными прихлебываниями чаю, парень не выдержал и заговорил:
– Мама встанет только через полчаса. Если голодная, то в холодильнике было что-то на бутерброды.
– Я не собираюсь лезть в чужой холодильник. Но… ты ведь мне поможешь? – смотря прямо ему в глаза, девушка плавным движением руки расправила длинные темные волосы, убирая их за спину и очаровательно улыбаясь.
«Какого черта? Это что, флирт?» – пронеслось у него в голове.
– Помогу на первый раз, но придется тебе свыкаться с суровой реальностью – тебя тут круглосуточно обслуживать никто не собирается.
Он не знал, в какой степени Милана прислушалась к его словам, но для себя решил, что больше так рано он на кухню не выйдет в ближайший месяц.
Вскоре его ждало очередное разочарование. Мать попросила не оставлять Милу одну и взять с собой на тренировку. Вот сдалась она ему там… Ладно бы танцы, но тащить ее к лошадям и потом весь день выслушивать, что там витает запах, предназначенный совсем не для ноздрей Ее Величества… За что ему этот ад?

Глава 3
На занятия по конкуру он тогда едва не опоздал из-за этой девчонки. И не удивительно, ведь нет ничего сложнее, чем выбрать наряд для похода на конюшню. Вероятно, лошади – самые суровые критики, иначе Мир не мог аргументировать все услышанные им причитания над чемоданом.
После очередного высказывания в стиле: «даже не знаю, от чего будет проще отстирать запах… наверное, лучше голубая майка, чем черная водолазка», он не выдержал и раздраженно выдохнул.
– Определись уже хоть с чем-нибудь. Там нет никаких неприятных запахов. Лошади в целом не воняют. И всем плевать, что ты наденешь.
– Может, у тебя и принято надевать первое, что выпало из шкафа, но я, вообще-то, привыкла следить за своим внешним видом.
Первое, что выпало из шкафа? Что эта девчонка о себе возомнила? Будет поистине чудом, если он не придушит ее за эти долгие дни. Усилием воли подавив возмущение, Мирослав постарался ответить как можно спокойнее и размереннее:
– Из твоего рта вообще выходит хоть что-нибудь, не переходящее на личности?
– А тебя это задевает? Могу посоветовать курсы по поднятию самооценки. И, если ты не заметил, я собираюсь переодеваться, так что покинь помещение.
– Стерва, – подвел итог Мир, выходя из комнаты.
– Грубиян! – донеслось ему вослед.
В тот день она с ним так и не пошла. То ли не смогла выбрать, что надеть, то ли не захотела идти из-за их совместных пререканий. Мир не знал истинную причину, да и в целом мало понимал, что творится у Милы в голове. Хотя, к своему стыду, на тренировке только об этом и думал. Может, не стоило быть с ней таким грубым? Все же родители воспитывали его так, чтобы он не ронял достоинство семьи. Особенно перед гостями. Но, с другой стороны, он ведь должен как-то защищать свои личные границы, разве нет?
Следующие три дня походили на день сурка. Нытье Милы утром из-за тесноты комнаты и сложности выбора наряда на день грядущий (ибо не могут же холопы видеть ее в одном и том же два раза подряд). Нытье Милы после каждого приема пищи о том, что она не станет мыть посуду – ее не для этого родители растили такой красавицей, чтоб она марала ручонки о простые человеческие обязанности. Нытье Милы о том, что она не хочет выходить в такую жару, тем более в обществе Мирослава, тем более на его скучные тренировки. И действительно, за всю неделю ей удалось не посетить ни одной. С одной точки зрения это даже радовало парня – хотя бы на время занятий он освобождался ото всех контактов с этой стервой, но с другой – его задевало, что она предвзято отзывается о его увлечениях, даже не стараясь вникнуть в их суть. Хотя, себе-то Мир уж мог признаться честно: к ее увлечениям он относился не менее предвзято, так что в этом они были квиты.
Пару раз у них возникали более серьезные стычки, когда Мирослава совсем уж возмутило отношение девушки к его родителям. На очередное высокомерное высказывание о том, что она не собирается мыть посуду или убирать свою комнату, парень вспылил и, выловив ее в коридоре, пока родители на работе, высказал едва ли не все, что он о ней думает. Он уже плохо помнил свою тираду, но, кажется, там были фразы в стиле: «тебя что, не учили ценить труд других людей?», «мы тебе не прислуга», «не понимаю, как твои родители еще не выгнали тебя к чертовой матери с таким отношением к людям!» и так далее. Да, за часть из этих фраз он уже раскаивался, но разве в целом он не прав?
К тому же, стоило отдать должное, после словесной взбучки Мила, хоть и не начала убирать за собой – было бы странно ожидать от нее таких молниеносных метаморфоз, – но, во всяком случае, перестала язвить и ерничать. С родителями. Не с ним. С ним все оставалось по-прежнему. Словно она нашла смысл жизни в том, чтобы досадить ему по любому поводу. Шутки на тему его занятости и отсутствия личной жизни сыпались градом. И до определенного дня Миру казалось, что он уже смирился и остаток месяца проживет без особых потрясений.
А потом среди череды повторяющихся и однообразных дней настал день «икс». Тот самый, когда во время купания его вдруг посетило странное видение. С какого-то перепугу среди всех этих хлопот, недопониманий и откровенных наездов между ним и гостьей, его мозг смог выделить частички чего-то такого, что сделало Милу привлекательной для него. Как? Зачем? Что за шутки разума?.. Но что толку от этих вопросов теперь, когда процесс уже необратим? Миру оставалось только признать свое поражение – он не устоял. Да, Милана чем-то его зацепила. Рационально он не понимал, чем, потому что единственное осознанное и принятое им чувство, которое он к ней испытывал, было лютое раздражение. Но, быть может, все это время он просто не хотел признаваться себе в чем-то важном?
С этими мыслями Мирослав покинул ванную, все еще разгоряченный после недавних фантазий, с раскрасневшимися губами и всклокоченными волосами, наскоро высушенными полотенцем. Это был тот момент, когда он ни с кем не хотел пересекаться. Тот момент, когда меньше всего он хотел видеть объект своих недавних фантазий. Но надежда быстро прошмыгнуть в свою комнату не оправдалась: в коридоре он столкнулся с Миланой.
– Что там можно так долго делать? Мастурбировал, что ли? – недовольно промолвила девушка, обходя его и степенно направляясь в ванную.
Дверь захлопнулась быстрее, чем Мирослав нашел подходящий ответ. Наверное, это было хорошо, потому что избавляло от необходимости подыскивать очередную колкость в затуманенном разуме. Но в то же время фраза Миланы заставила его чрезмерно насторожиться. Как давно она стояла в коридоре? Могла ли что-то слышать или он вел себя достаточно тихо? Была ли это очередная «остроумная» шутка или прямое подозрение? И не спросишь ведь – совсем засмеет… А что, если она действительно слышала что-то компрометирующее?
Основательно порывшись в мутных воспоминаниях, Мирослав пришел к выводу, что слышать она ничего не могла, и беспокоиться ему не о чем. Впредь он просто будет вести себя более осмотрительно. Да. Осталось потерпеть три недели, а потом этот кошмар забудется. Наверняка это просто последствия стресса и Мила на самом деле вовсе не его новый фетиш. «Так, просто под руку подвернулась», – парень усмехнулся не нарочно вышедшему каламбуру. Ну, правда, не мог же он за неделю в нее влюбиться, пусть и неосознанно? Это лишь последствия усталости. Наверное, он подумал о ней тогда, потому что его в очередной раз выбесили тонны ее склянок по всей ванной. И зачем ей столько? Консервироваться собралась?..
Решено. Он уделит больше внимания своей однокласснице, и это поможет ему отмести прочь все неуместные фантазии о Миле. Да, отличное решение. С Мариной они не только вместе учились, но еще и посещали занятия по танцам. Иногда их даже ставили в пару на выступлениях. С ней было легко общаться, Марина никогда не грубила ему и не старалась задеть его самолюбие. У них были общие интересы, и, кажется, она его понимала. Он сегодня же напишет ей и позовет гулять. Пора уже заняться своей личной жизнью.

Глава 4
Марина согласилась на прогулку, как ему показалось, с радостью. Что ж, он всегда замечал в ней некую заинтересованность и повышенное внимание к его персоне. Только до недавних пор не придавал этому значения. Тем лучше – значит, они оба симпатичны друг другу, и у его авантюры есть шанс на успех. Но только состоится эта прогулка лишь через три дня. Что ж, не так уж и долго. Да?
Разве что идея подразумевала под собой полное игнорирование Миланы, а это оказалось непосильной задачей. Девушку было сложно не замечать в силу ее нерадивого и эгоистичного характера, но был и еще один нюанс: Мир не хотел ее игнорировать. Сначала он трактовал это явление словами «не могу игнорировать», но позже признал, что врал себе. Подросток именно не хотел отводить глаза от Милы, пропускать мимо ушей ее колкости, делать вид, что ее поведение не вызывает у него эмоций. В какой-то момент ему даже стало не хватать ее голоса. Если Милана надолго замолкала, он тут же бросал беглый взгляд в ее сторону, словно проверяя, здесь ли она еще или страшный сон закончился. Подобный расклад ему не нравился.
Оставалось сосредоточиться на тренировках. В последнее время он их подзапустил, но завтра он отрепетирует все трюки, дабы слаженно двигаться с коллективом и тогда, наверняка, препод поставит его танцевать в первую линию, а где первая линия, там и Марина. Вот и будет еще один повод для встреч: совместные репетиции вне официальных занятий, наедине. И отличная причина, чтобы не маячить дома. И тогда-то он точно сможет отвлечься от Миланы.

Однако после того случая в ванной Мир стал капитально понимать, что его планам не суждено было сбыться: безбашенно увлечься одноклассницей не вышло, напротив, пытаясь не обращать внимания на Милу, он стал лишь больше обычного интересоваться своей вынужденной соседкой. В частности он стал обращать внимание на ее фигуру. Может, тому виной порой чрезмерно обтягивающая и открытая одежда Милы, а может, дело в его бушующих гормонах, но он не так давно подметил, что у нее довольно пышная грудь. И теперь боялся, что девушка однажды заметит, что его взгляд задерживается гораздо ниже ее глаз несколько дольше, чем следовало бы. Вот жил себе спокойно, нет же, родители подсуетили сюрприз на лето…
Сначала он винил свой затуманенный разум, подкинувший ему столь неуместную фантазию. Старался уверить себя, что Мила ему совсем не нравится, и, чтобы убедиться в этом, стал обращать на нее больше внимания, высматривая детали, выискивая недостатки. Но, к своему удивлению, находил только достоинства. И теперь не знал, что делать с этим открытием. Не подойдешь же к ней и не признаешься, верно? Самолюбие было ему дорого, и подвергать его кислотным комментариям девушки он совсем не хотел.
В то же время с каждым днем он открывал в себе новые, доныне не свойственные ему порывы. А может, пригласить ее на тренировку по танцам под предлогом показа каких-то интересных движений и элементов? Или предложить прокатиться вместе на лошади? Если она не делала этого раньше, он мог бы научить. Это был бы отличный повод прикоснуться к ней. А может, позвать ее в бассейн? Тогда он мог бы увидеть ее почти без одежды…
Парень мотнул головой, и протер лицо ладонью. Что-то его занесло… Неужели он сейчас всерьез размышлял, как подступиться к этой стерве? Да она же лютая мегера! Ни в жизнь он не станет с ней заигрывать. Бесспорно, она была очень красивой. «До нанесения макияжа», – мысленно поправил себя он. Но эта красота не могла перекрыть все минусы чертовски вздорного характера, а вот макияжу перекрыть девичью красоту вполне удавалось. И, конечно, была еще одна причина: Мир еще не знал наверняка, но уже имел подозрения, что у Милы есть что-то общее с самкой богомола. А проверять это вполне обоснованное предположение на себе он не хотел. Во всяком случае, он твердо верил в это уже два дня.

Погруженный в занимательные мысли Мирослав подошел к своей спальне и резко остановился на пороге, недоуменно уставившись на неожиданный атрибут в обстановке.
– Что ты делаешь в моей комнате?
– Тебе звонила одноклассница и, раз уж ты купался, трубку пришлось взять мне.
– А тебя не учили, что чужие вещи брать нельзя?
– Учили, конечно, но у тебя такой противный рингтон, что я не смогла долго терпеть. Странно, но твоя одноклассница почему-то перехотела с тобой гулять, когда услышала мой голос.
– Что ты ей наплела? – парень почувствовал, как его неукоснительное терпение стремительно испаряется.
– Ничего, просто сказала, что ты сейчас принимаешь душ, потому что переутомился. Знаешь, судя по ее противному «пнятно», свидание у тебя сорвалось.
– А ты и рада.
– Нет, мне все равно. Но, знаешь, тебе следовало предупредить ее, что у тебя в соседней комнате живет девушка, дабы не было… недоговорок.
– Ты себя сейчас девушкой назвала? Как много у тебя ошибок в слове «стерва».
– Вообще-то я тебе дельный совет даю. Вместо того чтобы упражняться в женоненавистничестве, лучше бы позвонил ей и все объяснил. Спасай свое свидание, а то так и останешься девственником.
– Твоих советов никто не просил, – Мир схватил ее за предплечье, немного встряхнув и со злостью смотря в карие глаза.
– Я тебя не боюсь, можешь не стараться, – упрямо высказалась Мила, лишь недовольно дернув рукой, чтобы ослабить хватку.
То, что произошло дальше, Мирослав до сих пор не мог себе объяснить. В какой-то момент он разозлился настолько сильно, что агрессия требовала незамедлительного выхода. Хоть куда-нибудь. Хоть как-то. Лишь бы отпустить эмоции. Отпустить себя. Впервые в жизни сделать так, как хочет он, а не как того требует вежливость. Резко дернув Милану на себя, он впился в ее губы злостным и требовательным поцелуем, одной рукой обвивая ее талию, а другую запуская в мягкие длинные волосы на затылке девушки и сжимая их в кулаке. В этот момент его накрыло столько новых ощущений… Ее запах так ярко и близко. Податливость пухлых губ. Ощущение, как ее пышная грудь упирается в его грудную клетку, приятно надавливая и сминаясь, словно спелый плод. Это было даже лучше, чем он себе представлял. От всего происходящего парню срывало крышу. Столько впечатлений, эмоций, переживаний, пока не…
– Нахал! – возмущенно вскрикнула девушка, отталкивая его от себя и уже привычно метая молнии взглядом. Не боится она его, как же… Очень он в это верит, ага. Особенно теперь.
– Стерва! – не остался в долгу Мир, наблюдая, как Мила взбешенно покидала его комнату, напоследок увесисто хлопнув дверью.
Больше в тот день они не разговаривали, потому что Милана заперлась в своей комнате и не выходила до следующего дня. Удивительно, но оказалось, что в небольшой квартире действительно можно не пересекаться, если этого хотят оба… Вечером Мир видел, как к девушке заходила Машка с тарелкой бутербродов. Что ж, сестра давно хотела домашнее животное, чтобы о нем заботиться. Самка богомола вполне ей подойдет.

На следующий день Мила все-таки появилась в поле его зрения, но не разговаривала с ним, настойчиво показывая, что между ними ничего не произошло. Во всяком случае, не произошло чего-то такого, что ее бы тревожило настолько сильно, чтобы запираться в комнате почти на сутки. Что ж, пусть так.
Тогда Мирослав еще не осознал, чем чреват для него этот показной игнор. Лишь позднее он понял: пока змеюка притаилась, она, кажется, вырабатывала хитроумный план, который стал постепенно открываться ему вечером. План состоял в том, чтобы сделать его жизнь абсолютно невыносимой.
Они сидели за столом, Мила увлеченно обсуждала с матерью новую модную коллекцию. Мир и подумать не мог, что его мать в теме, да еще и действительно разбирается в современной моде. Да, она всегда одевалась красиво и элегантно, но не так дико, как показывали на подиуме. В смысле у них в шкафу не висел мусорный мешок, или костюм из перьев, или еще чего хуже… Немного позже отец обсудил с девушкой ее планы на жизнь, чем она собирается заниматься после школы, например. Выяснилось, что в семье их друзей подрастает юный эксперт географии. Но все эти разговоры Мирослав улавливал лишь краем уха. От ужина его настойчиво отвлекала фигура девушки: футболка была максимально облегающей, а вырез открывал гораздо больше, чем следовало бы. Кажется, он даже мог рассмотреть кружевную оборку лифчика…
Сколько бы Мирослав ни пытался переключать внимание на что-то иное, взгляд то и дело возвращался к груди Милы. В последнее время он часто размышлял о том, как девушка выглядит без одежды, какова на ощупь ее грудь и… Мир поднял глаза выше и с чувством пойманного зверька заметил, как девушка перехватила его взгляд. На секунду хищно сощурив глаза, она дала ему понять, что его застукали, и пощады не будет. О, нет… Только бы ей хватило мозгов промолчать при родителях… В следующую же секунду он понял, что молчать она и не собиралась.
– Нравится моя футболка, Мир? Она из Парижа, – обманчиво мило улыбнулась девушка, проводя ладонями по своему силуэту и – специально, что ли? – натягивая футболку так, чтобы она сильнее обтянула груди и открыла ложбинку между ними. Кажется, даже отец возмущенно прокашлялся и отвел взгляд, якобы заинтересовавшись чем-то на полу.
– Сойдет, – только и выдохнул парень, всем своим видом показывая, что уничтожит чертовку, если она продолжит этот цирк.
– Милочка, чудесная футболка. Не обращай внимания на этого буку. Ну, что он понимает в моде? – снисходительно произнесла мама, видимо, в упор не замечая, что у нее под носом разгораются нешуточные страсти. И ее сына вообще-то внаглую совращают на глазах всей семьи. Ну, или почти всей. Только бы Машка ненароком не переняла все эти обольстительные штучки…
– Ой, спасибо, – лучезарно улыбнулась гостья и, как ни в чем не бывало, продолжила заниматься своими делами, то есть продолжила размазывать лист салата по тарелке.
Надо отдать должное, день действительно проходил очень странно: помимо чрезмерной любезности за столом, Мила приобщилась к мытью посуды. И на первый взгляд это, конечно, было похвально: Высочество соизволило снизойти до уровня простых смертных. Только вот Мирослава не отпускало чувство, что она лишь дает ему рассмотреть себя с другого ракурса. Иначе зачем такие короткие шорты? И для чего так сильно нагибаться над раковиной? Родителей бы постеснялась, распутница…

Подобных выходок он просто не мог спустить ей с рук. Вечером после ужина, улучив минутку, Мир ловко прошмыгнул в ванную, как раз в тот момент, когда туда вошла девушка, но еще не успела закрыть за собой дверь.
– Ты что тут делаешь? Выйди, я пришла умываться.
– Футболкой, значит, хвалишься? – саркастично, но с явной претензией обратился к ней Мирослав, включая воду и все же стараясь говорить тише, чтобы родители не услышали их из гостиной. Судя по изменившемуся выражению лица, Милана поняла, в чем дело, но ни капли не растерялась.
– А что, тебе не нравится моя футболка? – наивно моргнув и взмахнув длинными ресницами, она, как бы невзначай оттянула и без того широкий вырез футболки, стягивая ее со своего плеча. – По-моему, она смотрится очень модно и органично.
Усилием воли парень, хоть и с трудом, но отвел взгляд от показавшейся лямки лифчика.
– Ты что творишь? А если мои родители заметят?
– Странно. Тебя не смущала подобная вероятность, когда ты пялился на меня во время ужина. И когда заперся со мной в ванной. И когда поцеловал меня у себя в комнате, чего я, между прочим, не одобряю.
– Так уж и не одобряешь? – он шагнул ближе, пытаясь припугнуть, но девушка даже не шелохнулась. – Поэтому едва не раздеваешься передо мной сейчас?
– Раздеваюсь? – Мила искренне рассмеялась. – Нет. А ты зашел, потому что хотел посмотреть? Знаешь, я, вообще-то, горжусь, что у меня очень красивая грудь. Могу показать.
Мирослав даже не нашелся, что на это ответить.
– Да ладно тебе, не стесняйся, попроси. Кто тебе еще такое покажет? – продолжала подначивать девушка.
Очередная попытка как-то ущемить? Ладно. Пусть и у него теперь будет преимущество. Парень скрестил руки на груди и качнул головой в сторону Милы.
– Показывай.
Он ожидал чего угодно: что девушка стушуется, начнет медлить, выдумывать отговорки, пошлет его в пешее эротическое, в конце концов… Но она совершенно спокойно и без малейшего стеснения стянула футболку через голову и, отбросив в сторону, с вызовом и насмешкой посмотрела на парня.
В ванной сразу стало чрезмерно тесно и как-то жарче, чем обычно. Для себя Мир охарактеризовал это как «сладко и некомфортно». Происходящее казалось чем-то нереалистичным. Что они вообще делают? С чего это началось? Зачем? Он не понимал. Да его это не сильно и волновало. Все, на чем он мог сосредоточиться сейчас – это нежная бледная кожа, открывшаяся перед ним и два упругих холма, покоящихся в голубом лифчике. Что ж, Мила была права, такое ему еще не показывали, да и вряд ли покажут.
– А ты мне что покажешь? – словно сквозь пелену донесся до него все тот же насмешливый голос.
– Что? Мы об этом не договаривались! Не стану я тебе ничего показывать, – парень едва не задохнулся от ее нахальства, скрывая за агрессией нахлынувшее смущение, смешанное с… возбуждением?
– Ладно, подожду, пока вырастет, – безразлично отозвалась девушка и потянулась за своей одеждой.
Мир перехватил ее руку и, сам удивляясь своей смелости, опустил ладонь девушки себе на шорты.
– Что вырастет? Это? Кажется, ты забываешь, что я, вообще-то, уже мужчина.
– Уж я-то как раз об этом не забываю.
– Не забываешь?
– Нет, – Мила облизнула губы, и парень почувствовал, как ее рука пока еще чуть заметно поглаживает то место, куда он же ее и положил. Уже сожалея о содеянном, он хотел было отступить, но девушка сжала ладонь чуть сильнее, заставляя Мирослава внутренне трепетать от желания и восторга. Чужие прикосновения ощущались совсем иначе, и это было для него в новинку. Несмотря на всю абсурдность ситуации, хотелось, чтобы она не заканчивалась. Чтобы рука девушки продолжала быть там, где была, и делать то, что делала. И неизвестно, куда бы это все зашло, если бы не внезапный стук в дверь. Мир почувствовал, как сердце забилось настолько сильно, что кровь зашумела в ушах. Если родители их тут увидят, будет очень сложно объяснить, как так получилось, что дочь их друзей стоит перед их сыном полураздетая и едва ли не засовывает ладонь ему в шорты…
– Милочка, ты там долго? Я хотела стирку развесить.
Девушка резко отдернула руку, и на секунду Мирослав поймал ее растерянный взгляд. И, несмотря на риск, несмотря на стоящую за дверью мать, несмотря на то, что все происходящее нелепо и неправильно, единственное, что занимало внимание парня – это едва приоткрытые от волнения губы Миланы, которые выглядели так соблазнительно, что он еле сдерживался, стараясь не натворить еще больше глупостей.
– Нет, минут через 10 выйду, – быстро взяв себя в руки, как можно спокойнее и беззаботнее ответила девушка. Когда за дверью раздались удаляющиеся шаги, она медленно подняла свою футболку, не сводя глаз с Мира, и шепотом произнесла: – Мы не станем это обсуждать.
– Не станем, – так же тихо отозвался он, все еще пытаясь унять сбившееся дыхание.
– Значит, забыли.
– Да, забыли.

Глава 5
«И зачем нужно ехать в этот мизерный город на другом конце страны? Отец почему-то решил, что это пойдет на пользу. Что удастся переосмыслить мои поступки и отношения с людьми… как бы не так! Если его не устраивает мой выбор, так это его дело, а я все равно буду поступать, как хочу» – эта мысль не покидала ее последние две недели перед отъездом.
Отец решил, что поездка отвлечет ее. Видите ли, она выбрала не того парня, чтобы влюбиться. Как будто кто-то вообще может это выбирать! Разве можно управлять своими чувствами? Но отцу этого не объяснишь. Старший брат ее одноклассника не пара для нее. Он слишком взрослый, к тому же байкер. Милу их разница в возрасте не смущала – всего лишь пять лет. А вот папочка был очень недоволен, когда узнал. Да еще и как узнал!
Так уж сложилось, что с шестого класса Мила делила парту с Марком. Они довольно быстро подружились, и, возможно, их родители стали питать какие-то надежды насчет детского будущего. Почему-то с самого рождения она чувствовала на себе родительски-покровительственный гнет «девочка должна успешно выйти замуж». Быть может, Мила бы и поддалась влиянию родительских наветов. Да, скорее всего так и было бы. Если бы она не проводила с Марком столько времени в школе и не знала бы его слишком хорошо. Но, проведя годы учебы за одной партой, ребята многое успели обсудить, и у них сложились весьма доверительные отношения. Поэтому для Миланы не было секретом, что учтивый отличник-медалист Марк, который так нравился ее родителям, не пропускает ни одной юбки. Причем он всегда довольно подробно обсуждал с Милой все свои отношения – близкие и не очень. Поэтому на момент девятого класса девушка была уверена на сто процентов, что с ним и его семьей она не хочет иметь ничего общего после школы. Нет, он, конечно был хорошим другом, но… Где вы видели, чтоб парень и девушка просто дружили? Особенно в подростковом возрасте, когда ты каждый мало-мальски симпатичный объект рассматриваешь в качестве потенциальной пары.
Да, ей определенно льстило, что симпатяга-Марк проявляет заботу о ней, поддерживает, веселит, танцует с ней в паре на каждом школьном празднике, отчего все одноклассницы злобно и завистливо скрипят зубами, но… Милана считала его привлекательным, однако не до умопомрачения. И себе в парни никогда его не подмечала. Стоит признать – она не отталкивала его. Но лишь потому, что ей нравилось бесить одноклассниц. Да и всю параллель. Сколько же слухов о них ходило по школе… Некоторые Мила распространяла сама, а иной раз и Марк ей в этом помогал. Это было весело, но из них двоих никто не воспринимал эти шутки всерьез. А потом за Марком в школу приехал на огромном байке его старший брат – Мстислав.
И Милана влюбилась. Как оказалось – взаимно. Как-то быстро у них все закрутилось: знакомство, свидания, первый поцелуй… Ничего больше, несмотря на крутой нрав и безбашенный образ жизни Мстислава. И, казалось, что жизнь прекрасна. Но отчего-то ситуация резко поменялась. Сначала Марк отгородился от нее. Потом будто бы стал ревновать. Мила не смогла объяснить себе такой резкой перемены в поведении одноклассника. Не мог же он – сущий бабник – вдруг серьезно влюбиться в нее? В нее одну. Или это просто соперничество с братом? Черт их разберет! Но зачем-то, не понятно, чем руководствуясь, Марк рассказал ее отцу, что она встречается с Мстиславом, подав это блюдо с приправами а-ля «он взрослый, ему уже двадцать два», «бухает с потными мужиками-байкерами в клубах», «безответственный», «жениться не собирается».
Отец никогда прежде не повышал на нее голос. А тут вдруг взбеленился. Стал кричать, что ему стыдно за нее, что он растил ее не для того, чтобы она шлялась по парням, тем более несерьезным, еще не окончив школы, и все в этом духе. Аргументировалась эта тирада тем, что отец наслышан о всех этих байкерах, и ни к чему хорошему общение с ними его дочь не приведет. Конечно, родители желают ей только лучшего и хотят защитить, но пообщаться с Мстиславом и узнать его лучше они не планируют, ибо мнение уже сложилось заочно. Чудесненько.
Милана хотела выждать где-то с недельку и попробовать снова поговорить с отцом. Но тот словно подготовился. Они с мамой сами поймали ее перед прогулкой и предложили «гениальную идею». Может, Мила и прониклась бы. Но идея начиналась с фразы: «мы нашли тебе достойного жениха». Ничто не бесило сильнее – она ненавидела, когда ее мнение не учитывали. Тогда девушка пропустила мимо ушей уверения в том, что мальчик очень красивый и умный, и решила поехать только лишь из мести. Она страстно желала показать, что тот самый мальчик не вывезет и пары минут общения с ней. Лишь бы насолить отцу, чтобы ему было неловко. Раз он стыдится ее сейчас, так пусть это будет хотя бы заслуженно. Уж она-то покажет себя во всей красе, и отец сразу поймет, что ошибался. Раз она не может быть с тем, кого она выбрала, значит, страдать будут все, а ее «жених» – и того пуще.
Тогда она не собиралась рефлексировать на тему того, чем, собственно, провинился тот мальчик (который ее в глаза не видел) или его семья. Миле просто не хотелось, чтобы ее с кем-то сводили против ее воли. Ее вполне устраивал Мстислав. Он был высоким, смелым, с пронизывающими серыми глазами и контрастирующими с темными корнями пепельными волосами. Да любая девчонка в ее возрасте мечтала бы о таком, а он выбрал ее и только ее! Зачем ей мальчишка ее возраста, когда есть взрослый мужчина, сохнущий по ней?
Но вот настало лето, и она приехала к той семье, которую родители так ей расхвалили. Стоит отдать должное, папин друг, Олег, встретил ее очень радушно. На минутку девушку даже стала грызть совесть из-за того, как она собиралась себя держать с ними. Но она быстро нашла компромисс со своим внутренним голосом: если она будет относительно нормально общаться со взрослыми, на ее план это ведь никак не повлияет. Ей нужно лишь отвадить от себя какого-то старшеклассника, что может быть проще? С этим она точно справится, а ссорить их родителей не так уж и обязательно.
Но стоило ей ступить на порог своего нового жилища, как ее взгляд уперся в высокого подростка, стоящего позади всех. Он еще не видел ее – смотрел куда-то в сторону. И за эти короткие секунды она вполне успела его рассмотреть. Парень был восхитительно красив. Как ни противно было это признавать, но ее отец был прав. Прав во всем. Мила вдруг поняла это четко и ясно. Но не отступать же теперь? Гордость не позволит. Но… Может, мальчишка и не виноват ни в чем? Может, действительно остановиться? Может, не стоит так слету портить с ним отношения? Но до чего же он забавно стушевывается от ее присутствия!
Быть может, это влияние многообещающего южного климата, но девушку охватило такое чудесное умиление, что она готова была оставить все свои коварные планы мести далеко в Североморске, и начать вести себя по-настоящему добродушно.
В эту секунду подросток перевел на нее взгляд блестящих голубых глаз, и у Милы по коже пробежал холодок. Он осматривал ее так обескураживающе предвзято, будто корову на рынке. Да, мама предупреждала, что не стоит слишком эффектно наряжаться и краситься для такого маленького города. Да, красные тени для век и лимонно-желтые стрелки были лишними, да и топ был немного коротковат – знала, куда ехала, но… Какого черта?! Сейчас все так ходят, и это не повод смотреть на нее как на чучело. От нахлынувшего возмущения девушка смело шагнула вперед и выпалила первое, что пришло в голову:
– Я Милана. Это как город в Италии, где процветает мода. Но можно обращаться ко мне просто «Мила».
Да, кажется, получилось достаточно кислотно. Так держать! Лицо парня тут же поменялось. Ну вот, теперь он сочтет ее изнеженной дурочкой. Уже изогнул бровь, явно намереваясь переспросить. Продолжая держать оборону Мила зыркнула на него одним из своих фирменных взглядов, и – надо же! – сработало. Мальчишка сдался моментально, спрятав глаза и недовольно поджав губы. Эта битва была выиграна.
Дальше все присутствующие как-то оттаяли и начали с ней общаться. Первой подошла мать семейства – Татьяна, взяв ее за руки и расспрашивая о поездке, самочувствии и прочем. В этот момент Мила возблагодарила свою дальновидность, надоумившую не вступать в конфронтацию с родителями. Все-таки они оказались понимающими и добрыми, несмотря на ее вид и колкие реплики. И девочка Маша – очаровательный ребенок по виду лет десяти – тоже вела себя довольно мило и сыпала забавными шутками. А вот после красноречивого взгляда неудавшегося жениха Милана вполне могла с чистой совестью спустить на него всех собак.
Дождавшись окончания знакомства со всеми членами семьи за исключением одного чрезмерно разборчивого блондина, Мила уперла руку в бок, повернулась к парню, приняв максимально самоуверенную позу и состроив высокомернейшую из гримас, и приказным тоном выдвинула обвинения: «А ты так и будешь там стоять или все же представишься?»
О да, эффект был неописуем! Возмущение. Негодование. Нервно приоткрывающиеся тонко очерченные губы с великолепным изгибом. Краснеющие от злости и раздражения щеки с ярко выраженными мужественными скулами. Ну, просто секс. Мила нахально усмехнулась, вполне довольная собой. Этот месяц обещает быть веселым.
– Для тебя – целый мир, – наконец раздалось в ответ, и парень скрылся в своей комнате.
Девушка едва не растерялась от такого заявления. Родители что, и ему мозги промыли? Неужели он в курсе, что их хотят свести? Неужели он уже заочно в нее влюблен? Быть не может. А если все-таки…
Ей вдруг стало безумно стыдно за свой выпад. Былой воинственный настрой куда-то испарился. Да, она хотела его отвадить. Отвадить, а не играть с чужими чувствами. Тем более – чувствами к ней. Тем более от мальчишки, по лицу которого сразу читалось, что он простой, как газета «Правда», а еще совсем не умеет контролировать свои эмоции.
Наверное, она бы за пару минут морально истерзала себя настолько, что побежала бы извиняться. Но Татьяна вовремя предупредила, что ее сын – Мирослав, а Мир – это сокращенная форма имени. Ну, прекрасно. Наверное, не зря он воспринял ее дурочкой. Есть в ней что-то от этой категории людей. Он лишь огрызнулся, а она уже губу раскатала в ожидании пламенных признаний. Наверное, Мстислав ее избаловал сладкоречивыми дифирамбами, заливая ими девчачьи уши на протяжении трех месяцев. Но тут она не с Мстиславом. Тут будет совсем другая история. А когда от нее устанут, она спокойно вернется домой и заткнет за пазуху все аргументы родителей, выдвинутые против ее решений.
Но… Мирослав такой очаровательный… Изысканно модельные черты лица не сходились с теми эмоциями, которые она успела у него заметить. Не стоило на него нападать с порога. Быть может, он тогда и не смотрел бы на нее так презрительно?
Отчего-то девушка уже готова была подвергнуть сомнению свои прежние чувства ко взрослому кавалеру. Теперь, узрев эти голубые глаза, она поняла, что ей чего-то не хватало в уже знакомых серых… Еще и это бессмысленное беспокойство о задетых чувствах, выбившее ее из колеи. А если Мирослав и вправду был бы влюблен в нее? Что тогда?
«Так, Милана, ты не можешь так быстро сдать позиции, черт тебя дери! Возьми себя в руки. О каких затронутых чувствах ты могла возомнить, если он с первых секунд смотрит на тебя как на пустышку? – одернула себя она. – Для меня целый Мир, значит? Что ж, сладкий, ты мне его предоставишь!»

Глава 6
Вытащив из чемоданов и кое-как разложив свои вещи в небольшой комнате, Мила переоделась и вышла к ужину. Конечно, она сходу высказала все свои «фи» по поводу квартиры, обстановки и прочего, но, стоило признать что комната, несмотря на размер, была уютной. Судя по обоям с медвежатами, ее заселили в детскую.
К моменту ее появления вся семья уже собралась на кухне. По поводу опоздания никто ничего ей не сказал. Подумаешь, выбирала футболку-поло на пятнадцать минут дольше, чем обычно. Мила села на отведенный ей стул, и заметила быстро брошенный на нее взгляд исподлобья. Блондин явно был не рад соседству. Наверное, обстановка будет более тяжелой, чем она ожидала.
Но, на удивление, ужин прошел спокойно. Хоть воздух слева от нее и искрил негодованием, остальная часть сидящих за столом была к Миле расположена более доброжелательно. С ними она и общалась. Похвалила еду, рассказала, как прошла поездка, передала привет от родителей и вкратце поведала, как у них дела. Мирослав за все это время не проронил ни слова. Это злило и заставляло внутренне напрягаться. Не мог же он объявить ей бойкот сразу же после знакомства? Обычно из-за симпатичной мордашки мальчики были к ней более лояльны. Обычно, но не сейчас.
Позже выяснилось, что в этой семье каждый моет за собой посуду сам. Хорошее правило. Только есть нюанс – Милану никогда не просили это делать дома. У родителей была посудомоечная машина, а у доченьки был маникюр, так что эта участь обходила ее стороной последние лет шесть. Нет, конечно же ей было не влом помыть тарелку с вилкой, но… Не в теперешней ситуации. Ещё подумают, что она хорошая хозяйка, и подхватят идею ее родителей. Не бывать этому. Девушка вежливо отказалась четыре раза. Остальные два раза отказалась уже не очень вежливо, но все же учтиво. Стоит признать, отец Мирослава очень пытался ее уговорить. Но она оставалась непреклонна. Может, однажды. Но сейчас она всеми силами должна показать им, что не приживется в этом доме.
Кто знает, может, этой сцены удалось бы избежать, относись к ней Мир более благосклонно. Однако он сидел с таким недовольным выражением лица, что это только больше вселило в нее уверенность в собственной правоте и придало больше азарта и вдохновения для следующих мини-скандалов.
Гордо удалившись с кухни, Мила направилась к себе, неторопливо выбрала пижаму, захватила все средства личной гигиены, которые ещё не успела расставить в ванной на отведенной ей полке. Но по дороге в ванную заметила, что туда уже направляется Мирослав.
Чёрта с два.
Вклинившись между ним и дверью, Милана обаятельно улыбнулась:
– Вообще-то девушкам нужно уступать, я первая пришла.
Мила с удовлетворением отметила, что парень буквально опешил от ее заявления. О да, наконец-то иные эмоции взамен вечному недовольству.
– Но сейчас мое время купаться! – нахмурился он.
– Ничего, подвинешься, – Мила пожала плечами и прошла в ванную, явно давая понять, что его мнение ее не интересует.
– Конечно! Но только ради того, чтобы ты поскорее смыла этот кошмар со своего лица! – донеслось ей вослед.
Закрыв за собой дверь, Мила обескураженно замерла. «Кошмар? С лица?»
Отчего-то задетое самолюбие неприятно заныло внутри. Раньше никто не комментировал ее внешность в подобном ключе. Да что он вообще о себе возомнил? И с чего вдруг ее так беспокоит то, что он сказал? Плевать! Она красится так, как ей нравится, и не важно, что о ней думает какой-то мальчишка. Не важно ведь? Скоро она вернется домой, а уж Мстислав никогда не позволит себе так разговаривать с ней. И где же в этом доме тот воспитанный мальчик, о котором говорил ее отец? Красивый – да. Безумно красивый. Сногсшибательный. Но, с таким поганым характером, его красота – скорее минус.
Нервно бросив свои склянки в раковину, Милана принялась ожесточённо смывать макияж.
«Кошмар с лица, значит. Хорошо. Выходит, модных девушек мы не любим. Ладно. Посмотрим, как ты запоёшь при следующей встрече!»
После принятия душа гнев девушки поутих. Но недостаточно для того, чтобы она смогла забыть нанесенную обиду. К превеликому сожалению, Мир не попался ей по пути в комнату. Впрочем, ничего. У нее впереди целый месяц.
Мила зашла на кухню, чтобы выпить воды перед сном, и заметила, как Маша карабкается на стул.
– Эй, не навернись.
Девочка обернулась и приветливо помахала рукой, явно довольная, что на нее обратили внимание.
– Нормально. Я всегда так лазюю – печенье надо ложить в шкаф, чтоб мураши не съели.
– Я так понимаю, главный мураш тут ты?
Засмеявшись, Маша протянула ей упаковку печенья.
– Будешь тоже мурашом?
Милу позабавило подобное предложение, да и в целом девочка ей сразу понравилась, умиляя странными словами и детскими выходками. Настроение сразу стало как-то лучше, чем было прежде. Кивнув, девушка взяла печенье.
– Спасибо, вкусное.
– Ты красивая, – без обиняков заявила Маша.
– Твой брат так не считает, – выдавив из себя улыбку, Мила потрепала девочку по волосам, таким же светло-пшеничным, как у Мирослава.
– Я слышала. Он не в настроении. Но я ещё слышала, что, если мальчики так говорят, значит, девочка им на самом деле нравится, – Маша глубокомысленно зажмурилась и кивнула. В пышной пижаме и с печенькой в обеих руках вещая такие многовековые истины, она походила на мастера Йоду. От этой картины Милана тихо засмеялась и, спохватившись, зажала ладонью рот, стараясь никого не разбудить. – Ну вот, ты теперь веселая. Это хорошо. И брат у меня хороший, ещё сама поглядишь. Не обижайся на него. Я хочу, чтоб вы дружинькали, как мы с тобой. Постарайся его не пригрохать, ладно?
– Господи, чудесный ты ребенок! Я постараюсь, – не удержавшись, девушка, все ещё смеясь, обняла «дружиньку-мастера Йоду», чувствуя, как детские ручонки обхватили ее в ответ. – Спасибо тебе.
Вскоре они разошлись по комнатам. Девушка забралась в кровать и накрылась одеялом, стараясь удобно устроиться. Уснуть не получалось. Новое место, новые звуки, новые впечатления. Всё беспокоило и отвлекало. Наверное, если бы не Маша, всё ещё бы и бесило. Но после разговора с ней стало как-то легко на душе. Пусть Мирослав треплется, сколько хочет. С чего бы это должно ее задевать?
И всё-таки мысли о нем не давали спать. Кто он? Чем живёт? Любопытство шуршало в голове неприятным фоном. Не похож он на тех парней, к которым она привыкла в своем городе. Дотянувшись до телефона, Мила открыла соцсеть. Поиск предложил совсем немного вариантов по ее запросу, так что найти нужную страницу оказалось не сложно.
К удивлению и потаенной радости девушки фотографий там было достаточно. Теперь она может спокойно рассмотреть его лицо, ведь за весь день у нее было не так много возможностей, чтобы это сделать. Да и проявлять излишнее внимание при всех – и при Мирославе в особенности – не хотелось.
Вскоре ей удалось выяснить, что парень занимался конным спортом и танцами. Его страница пестрила фотоотчетами с соревнований и выступлений. И весьма приятным бонусом для Милы оказалась возможность рассмотреть не только лицо, но и телосложение. Стоило признать – форма для верховой езды Мирославу очень подходила, он смотрелся в ней очень элегантно и даже обольстительно. Следующее фото, на котором он был в плавательных шортах, свидетельствовало, судя по пейзажу, что прошлым летом Мир со всей семьей ездил на море. Мысленная галочка «привлекательное тело» была проставлена мгновенно.
«Итак, как итог мы имеем: теплые отношения с семьей, первые места в конкуре, идеально ухоженные кони, выпускной в толпе одноклассников, грамоты за спортивные танцы, а также трюки, пойманные на камеру в момент их исполнения. Ты у нас, оказывается, мамина гордость с синдромом отличника, да? – Милана саркастично усмехнулась. – Действительно хороший братик».
Она также отметила про себя, что у Мира не было фотографий с девушками. Были фотки с танцевальным коллективом и партнершами оттуда, но каких-то более тет-а-тетных фото с прогулок или потенциальных свиданий она не заметила. Милана, конечно, не питала ложных надежд, но вполне вероятно, что на данный момент он не в отношениях. Ну да, зачем бы тогда отец отправлял ее сюда? Уж папочка точно все предварительно разузнал. Что ж, эта информация пригодится.

Глава 7
Наутро второй недели Милу разбудило навязчивое пиликанье уведомлений на телефоне. Оказалось, что из-за неполадок с обновлением приложения ей не приходили оповещения о входящих сообщениях, а теперь вдруг пришли все разом. Хорошо, хоть родители ей звонили, а не писали в соцсетях, иначе уже организовали бы поиски. И как люди раньше обходились без телефонов?
С Мстиславом ей было запрещено общаться уже давно. Решилось это до абсурдного просто – родители сменили ей номер телефона, а старую сим-карту заблокировали. Соцсетями Мстислав из принципа не пользовался, желая этим подкрепить свою таинственность, поэтому надеяться на весточку от него не имело смысла. Значит, остается только подруга.
Мила сонно потянулась за телефоном и открыла диалог.
8 новых сообщений
Марьяна:При. Ты норм доехала? вт., 16:08
Марьяна: Почему не отвечаешь? ср., 09:28
Марьяна:Он такой красавец, что заставил тебя забыть о подруге? ср., 09:30
Марьяна:Милка, серьезно. Я волнуюсь. пт., 14:37
Марьяна: Ты уже неделю молчишь. вт., 08:55
Марьяна:Я звонила твоей маме, она сказала, что с тобой все нормально. вт., 08:57
Марьяна:Но это не повод меня игнорить! вт., 08:58
Милана:Не флуди. Со мной всё хорошо. Приложение затупило. вт., 09:01
Марьяна:Добро пожаловать в глухомань. Рассказывай, как там? Что за перс? вт., 09:05
Милана:Нормально, гуляли несколько раз по городу. Много похожих улиц, но красиво и тепло. Пока что удаётся избегать походов на все тренировки Мира, хотя это была важная часть аттракциона, по плану моих родителей, разумеется. вт., 09:10
Милана: А перс…\Прикрепленное фото\ Вот. Нашла у него на странице. вт., 09:11
Марьяна:Воу, а он горяч. Наверное, уже вовсю развлекаетесь, раз даже подруге забываешь написать? вт., 09:15
Милана:Шутишь? Мы даже не пересекаемся толком. вт., 09:16
Марьяна:Поч? вт., 09:16
Милана:Весь правильный, весь в делах. вт., 09:16
Милана:Выбесил меня. вт., 09:16
Милана:Недавно отчитал как малолетку за то, что я не мою посуду и спорю с его родителями. Представляешь, сказал, что удивлён, как это мои родители ещё не выгнали меня. вт., 09:17
Марьяна:Хватил лишка немного, с кем не бывает? А в чём проблема помыть? вт., 09:17
Милана:Ни в чём. Ты знаешь, почему я этого не делаю. вт., 09:18
Марьяна:Ну да. Будто, если ты там всем понравишься, твоя нехозяйственность кого-то остановит… Но вообще он объективно симпотнее Мстислава. И моложе. Дольше сохранится, хе-хе.вт., 09:20
Милана:Очень смешно. вт., 09:20
Марьяна:Без рофлов, вы были бы красивой парой. вт., 09:21
Милана:Ага, где-то в папиных мечтах. Мир не сильно рвётся со мной общаться. Как-то завтракали вместе, помог бутеры приготовить, так мило было. Но даже тогда пререкался со мной. Макияж ему мой не нравится, одежда тоже. Да вообще всё, что я делаю, ему не нравится. Ох, и отхватит он скоро… вт., 09:26
Марьяна:Наверное, он тебя стесняется, вот и агрится по пустякам. Мальчишки часто тормозят и не знают, как себя вести с красивыми девушками. вт., 09:27
Милана: Но Мстислав не тормозил. И Марк тоже.вт., 09:27
Марьяна:Не сравнивай хрен с пальцем. Он, может, джентльмен. Не зря ж твой папа с него так растёкся. вт., 09:29
Милана:Ага, джентльмен. Как же. Только гадости от него и слышу. вт., 09:30
Милана:Каждый раз во время обеда или ужина так пристально смотрит на меня… Делаю вид, что не замечаю. Но представляю, что он обо мне думает. Наверное, ненавидит меня всей душой. Я же нагрубила его родителям! И угораздило же папочку меня сюда отправить! вт., 09:34
Марьяна:Думаешь, он тебя реально ненавидит? вт., 09:35
Милана:А что еще? Я ещё могла как-то сомневаться, пока он молчал. Но он высказал мне столько всего, что сомнений быть не может. вт., 09:37
Марьяна: Может, не твой, вот и бесится. Или ты – не его. Не помню, как там правильно. Проверила б его. вт., 09:40
Милана:Как?вт., 09:40
Марьяна: Да хз. Если он на тебя пялит, потому что нравишься, оденься покрасивее, и он сразу спалится.вт., 09:41
Милана:У нас с ним разное понимание «покрасивее». вт., 09:41
Марьяна:Надень то, что ему понравится. На крайняк сиськи покажи. вт., 09:44
Милана:Дура? вт., 09:45
Марьяна:Ну а чё? Зато избавишься от сомнений. вт., 09:48
Милана:\Стикер: *токсичное молчание*\ вт., 09:48
Марьяна:Да ладно тебе. Такому красавцу можно и показать… вт., 09:50
Милана:Мне пора. вт., 09:51
Марьяна:Проверь обязательно! вт., 09:51
Милана:Я проверю, если буду в настроении. Но голосую, что ему до лампочки, во что я одета. вт., 09:52
Марьяна:Ага, им всем до лампочки сначала… вт., 09:52
Милана:Кажется, я сейчас слышала, что он какую-то девку на свидание позвал. вт., 10:06
Марьяна:Ты уверена? вт., 10:08
Милана:Да, они договорились встретиться на днях. вт., 10:09
Марьяна:Думаю, что это несерьезно. Или тебе назло. вт., 10:09
Милана:Смысл? вт., 10:09
Милана:Если только из-за моего стёба… вт., 10:10
Милана:Но это звучит как бред. Вряд ли его трогают мои слова. вт., 10:10
Марьяна:А может, и трогают? вт., 10:11
Милана:Не хочу сейчас об этом думать. Если у него есть девушка, значит, папочка даже не станет слишком сильно меня упрекать. Виновата же не я по итогу. вт., 10:14
Марьяна: Тоже плюс. Я пойду. Не пропадай. вт., 10:15

Милана, может и пропала бы в связи с отсутствием каких-либо новостей, но через два дня новости не заставили себя долго ждать. Переполненная возмущением, девушка ворвалась в свою комнату и моментально схватилась за телефон. Ей необходимо было выговориться, потому что случившееся несколько минут назад выходило за все допустимые рамки и сводило Милу с ума своей абсурдностью и сюрреалистичностью.

Милана:Он меня поцеловал.чт., 17:56

Ну вот, теперь, когда она это написала, ситуация уже не кажется такой безвыходной… Или нет?

1 новое сообщение
Марьяна: Всё-таки показала сиськи? Хе-хе. Тебе понравилось? чт., 18:38
Милана:Нет. Не понравилось. чт., 18:39
Марьяна:Пи…шь, как дышишь. чт., 18:40
Милана:Может, мне и понравилось бы, если бы я ожидала. Но сейчас я на него безумно зла. чт., 18:41
Марьяна: Интрига… Я ничё не поняла. чт., 18:41
Милана:Он меня поцеловал, потому что я ответила на звонок той девки. чт., 18:42
Марьяна:Вот это мексиканские страсти. Всё ещё не втыкаю, о чем речь. чт., 18:42
Милана:Ему звонила та, которую он позвал на свидание. Хотела что-то уточнить по времени, как я поняла по единственной спокойной фразе. А Мир был в ванной, потому что пришёл после конкура. Не знаю, зачем я взяла трубку. Дома никого больше не было, а телефон распинался так, что уши закладывало. Я хотела сказать, что Мир ей перезвонит, но эта дура подняла такую истерику, когда услышала мой голос… Видимо, он ей ничего не сказал про меня. И только я сбросила вызов, как Мир зашел и спалил меня с его телефоном в руках. чт., 18:46
Марьяна:Ты же понимаешь, как это выглядит со стороны? Уже убираешь конкуренток? Хе-хе. чт., 18:47
Милана:Нет! Я объяснила ситуацию, попыталась донести, что он должен срочно ей перезвонить и сказать, что между нами ничего нет, а он вместо этого полез целоваться. Да, это было приятно и эмоционально. И с Мстиславом я никогда такого не испытывала. Но! Какого хрена вообще? Между мной и Мирославом ничего нет! И субординации тоже, видимо. А ещё он меня обозвал стервой после этого. Так что нифига это не романтично, знаешь ли. чт., 18:51
Марьяна:Блин, как будто сериал смотрю. чт., 18:52
Марьяна:После этого бессмысленно отрицать, что ты ему нравишься. чт., 18:53
Милана:Бред. Он не извинился даже. чт., 19:37
Марьяна:А хоть что-то после этого сказал? чт., 20:00
Милана:Нет, я из своей комнаты больше не выходила. чт., 20:01
Марьяна:Я валяюсь с вас. Поговорили хотя бы, разобрались… Я думала, ты его соблазнила. чт., 20:03
Милана:Пусть идет лесом. чт., 20:04
Марьяна:Но тебе понравилось, хе-хе. чт., 20:10
Милана:Если он не придет завтра с извинениями, я начну мстить. чт., 20:11
Марьяна:Пошла жара. Жду приглашения на свадьбу.чт., 20:11
Милана:Обломишься. Моя свадьба будет с Мстиславом. чт., 20:12
Марьяна:Ага, если папа разрешит. чт., 20:13
Милана:Вот увидишь. чт., 20:15

Отложив телефон в сторону, Милана устало потерла глаза. А нужна ли ей свадьба с Мстиславом? С человеком, который за все время даже не попытался с ней связаться хотя бы через Марка. Да, родители запретили ей общаться. Ей, но не ему! А Мстислав так спокойно отнесся к этому запрету, словно его это вообще не волновало. Может, она переоценила серьезность их отношений? Мстислав всегда добивался того, чего хотел. Она видела это неоднократно. Если бы он хотел ее найти, уже давно бы сделал это. Разве нет?
Но что, если отец прав, и Мирослав будет для неё лучшей партией? Только нужно ли это самому Мирославу? Зачем вообще он поцеловал ее? Было ли это что-то большее, чем желание досадить ей за сорванное свидание? Наверное, его действительно стоит проверить на предмет наличия чувств. Он хотел ее смутить или напугать своей дерзостью? Что ж, она примет правила игры.
Размышления девушки прервал стук в дверь.
«Вот и извинения подоспели!» – самодовольно ухмыльнувшись, Мила направилась к двери, но, отворив её, вопреки ожиданиям столкнулась с Машей.
– Мурашам пора есть, – жестом, не терпящим возражений, девочка протянула ей тарелку с горячими бутербродами.
Милана безропотно взяла еду, поблагодарив собрата-мураша, уже проскользнувшего в комнату и усевшегося на кровать.
– А почему ты не пришла на ужин? – прямо спросила Маша, пристально смотря на собеседницу.
– Не хотелось.
В ту же секунду выражение лица девочки ясно дало понять, что такой ответ не исчерпал все ее вопросы.
– Братик сегодня странный. Вы поссорились?
– Не то чтобы… – невольно вспомнив ощущения от горячих губ Мирослава, Мила поспешно отвернулась, якобы заинтересовавшись чем-то на стене, чтобы скрыть мгновенно заалевшие щёки. – Наверное, поссорились, но не сильнее, чем обычно.
– Значит, всё-таки поссорились.
– А что ты подразумевала, когда сказала, что он странный? – осторожно поинтересовалась Милана, стараясь не выдать своего любопытства.
– Он ничего не рассказал про тренировку, а ты знаешь – мама всегда спрашивает. А ещё постоянно смотрел на дверь. Он, конечно, не говорил этого, но я думаю, что он тебя ждал.
– Это вряд ли. Скорее боялся, что я приду.
Маша засмеялась и махнула на нее рукой.
– Брат никого не боится. А тебя – тем более. Но было бы прикольно. Вообще зря ты не пришла.
– Почему?
– Поглядела бы, как Мирошка бесится.
– Из-за того, что я не пришла?
– Нет, лучше! – Маша коварно улыбнулась, потирая ручонки. – Родители сказали, что надо послезавтра вместе сходить на конкур, чтобы ты проехала на лошади. А для братика лошади – святое, вот и начал бурчать.
– Всем вместе сходить?
– Нет, родители же работают, а я снова пойду гулять, лето же… – девочка приподняла брови, словно вспомнив что-то, и добавила: – Мироша сказал, что не хочет брать тебя с собой, потому что лошади боятся змей, а мама на него за это строго посмотрела. Она-то знает, что, если у тебя есть змея, ты не станешь ее с собой брать туда. А брат, наверное, не знал. Но ты ведь не привозила сюда змею, правда?
– Правда, – сквозь зубы выдавила Милана, изо всех сил сдерживая раздражение, дабы не пришлось объяснять наивному ребенку, почему Татьяна осадила Мира на самом деле. Что ж, змея, значит. Станичный заучка!
– Тебе понравится на ипподроме, я уверена. Ты когда-нибудь видела лошадей?
– Да, в цирке.
– Может быть, ты увидишь джигитовку. Скоро соревнования, поэтому тренировки должны быть чаще. Они там прикольно под лошадью лазюют и веточки рубят шашкой.
– Очень «безопасно», – саркастично фыркнула Милана.
– Так поэтому и классно! Мне оттуда мальчик нравится один, только Мирошке не говори, – Маша поднесла палец к губам, давая понять, что это строжайший секрет.
– Не скажу.
– Он мне даже снился несколько раз!
– Да ты что?
– Ага! А я про него даже не думала перед сном, но ведь сниться или не сниться – это суккубо личное дело каждого, – Маша глубокомысленно закивала головой.
– Может, «сугубо»?
– Может, – пожав плечами, девочка хихикнула и вышла из комнаты, помахав на прощание рукой.

Глава 8
На следующий день за ужином Мила постаралась выглядеть воистину сногсшибательно. Последовав совету Марьяны, она выбрала среди своей одежды что-то не слишком броское по цвету, но при этом экстравагантно открытое. Свои короткие шорты она брала на случай, если в городе будет чрезвычайно жарко. Кто ж знал, что они пригодятся для другой цели?.. К шортам была подобрана облегающая синяя футболка в тон глазам, для которых сие зрелище готовилось. Впрочем, несмотря на неприлично низкую горловину футболки и чрезмерную убежденность Марьяны в собственной правоте, Мила все ещё была уверена, что затея не сработает – Мирослав никогда прежде не задерживал на ней взгляд дольше, чем того требовалось, чтобы недовольно зыркнуть. Но проверить все равно хотелось. В случае успеха это стало бы ее маленькой победой.
Во время ужина Мир молчал, поэтому Милане удалось поговорить с его родителями. Они всерьёз интересовались ее планами на жизнь и стилем в одежде. Татьяна хорошо разбиралась в сфере моды, и с ней было приятно беседовать на эту тему. Девушке не хватало подобных разговоров дома. Ее родители всегда были слишком заняты на работе, чтобы обсуждать с ней подобные мелочи. Кредо «нравится вещь? Вот деньги на покупку» являлось показателем родительской любви уже многие годы. Знали бы они, как много могли сэкономить, если бы просто спрашивали у дочери, как прошёл её день…
Под влиянием сегодняшней беседы Мила даже решила поубавить свою непреклонность и начать помогать на кухне. Всё-таки тут к ней относились хорошо, невзирая на характер, поэтому можно было и смягчиться. Нельзя было не отметить, что по дороге сюда Милана и мечтать не могла о таком понимающем и великодушном отношении к ней от совсем незнакомой семьи; теперь ей хотелось отплатить им тем же. Пора уже снять пресловутую фальшивую корону с головы.
Мила как раз обсуждала с Олегом свои планы поступления на географический факультет, когда вдруг почти физически ощутила на себе задумчиво прожигающий взгляд. Нет, не просто на себе – на своей груди. Мирослав всё это время пялился в вырез ее футболки, казалось, совсем не стесняясь присутствия родителей или сестры и даже не вслушиваясь в содержание беседы. Но теперь, видимо, его смутила образовавшаяся в разговоре пауза, потому что любопытный взгляд сразу же метнулся выше, и Милана, с готовностью встретив его, не упустила возможность выразить эмоциями всё своё отношение к ситуации. «Вот ты и попался!»
Парень выглядел достаточно взволнованно, чтобы это подстегнуло ее действовать. Негоже упускать надвигающийся триумф.
– Нравится моя футболка, Мир? Она из Парижа, – Мила улыбнулась, не сводя с него глаз, и поправила одежду, тем самым оттягивая вырез футболки ещё ниже. В ответ на это до нее донеслось едва слышное «сойдет», и Милана готова была расхохотаться от того, как старательно Мир пытается сохранять с ней зрительный контакт и не отвлекаться на порочные соблазны. Выходило, к слову, недостаточно успешно. Она видела, как порывисто двинулся его кадык, выдавая крайнюю напряженность в теле. Милане даже стала нравиться эта затея, но провоцировать Мирослава ещё сильнее на глазах у семьи было бы слишком неприлично.
Разрядить накаляющуюся атмосферу помог комплимент от Татьяны. Действительно ли она не заметила этой молчаливой перепалки между подростками или решила не обращать на нее внимания, оставалось для Милы загадкой, но женская солидарность работала – это факт. Мирослав тут же отвернулся и нервно поправил волосы, зачесав их пятернёй назад. Движение было абсолютно бесполезным, потому что золотистые кудри снова упали ему на лоб, но Мила была вынуждена признаться себе, что выглядело это притягательно. Отчего-то вдруг захотелось ласково провести по его волосам, пропуская между пальцами волнистые завитки. Всё-таки он ей нравился. Очень сильно. Как жаль, что характер Мира не соответствовал ее ожиданиям. Кто знает, как сложилось бы всё, не начни они пререкаться с самой первой минуты их встречи? Но теперь уже было невозможно остановиться. Задетая гордость продолжала плескать ядом при каждом удобном случае. Досадно. Но какая теперь разница, если он зовёт на свидание другую?..
Остальная часть ужина прошла спокойно, хотя во время мытья посуды Милана чувствовала спиной, что Мирослав вновь наблюдает за ней. Что ж, шорты тоже не остались незамеченными. Конечно, первой мыслью было поделиться новостью с подругой, но… А что, если это ещё не точно? Ну, заглядывается он на нее, и дальше что? Любой парень или подросток загляделся бы. Это ведь не говорит о каких-то глубоких чувствах. Похоть – ещё не любовь. Или, может, обычная шутка вдруг превратится во что-то личное и серьёзное? Лучше промолчать, не делая поспешных выводов, пока она не будет уверена на все сто, что интересна Миру как девушка. Да и выслушивать от Марьяны эгоцентричные дифирамбы, что та как всегда права, честно говоря, не хотелось.
Когда все разошлись по комнатам, Мила пошла в ванную, пока туда ещё не выстроилась очередь. Хотелось скорее остаться наедине с собой и хорошо всё обдумать. Как бы то ни было, Мира удалось выбить из колеи и даже привлечь его внимание к своей скромной персоне, так что по итогам сегодняшнего дня она была уверена в победе. Ровно до того момента, пока не услышала хлопок двери за спиной. Испуганно дернувшись, девушка обернулась и увидела Мирослава, насмешливо глядящего на нее. По-видимому, рад, что получилось застать ее врасплох.
– Ты что тут делаешь? – тут же рявкнула на него Мила, не давая впредь наслаждаться ее смятением. – Выйди, я пришла умываться.
– Футболкой, значит, хвалишься? – полностью игнорируя ее реплику, перешел к делу парень и открыл кран, пуская воду фоном, словно белый шум – похоже, попытка создать помехи для родителей. Голос его звучал раздраженно и с почти гнетуще ощутимой претензией. Кажется, это дело не кончится ничем хорошим.
– А что, тебе не нравится моя футболка? – решив не лезть на рожон во избежание конфликта и подыграть Миру, она оттянула ворот футболки, стягивая ее со своего плеча. – По-моему, она смотрится очень модно и органично.
Но оказалось, Мир вовсе не был настроен так же фривольно, как она.
– Ты что творишь?! А если мои родители заметят?
– Странно, – притворно удивилась Мила. – Тебя не смущала подобная вероятность, когда ты пялился на меня во время ужина. И когда заперся со мной в ванной. И когда поцеловал меня у себя в комнате, чего я, между прочим, не одобряю.
– Так уж и не одобряешь? – Мирослав сделал шаг навстречу к ней. – Поэтому едва не раздеваешься передо мной сейчас?
– Раздеваюсь? Нет, – от такого заявления девушку даже прошибло на смех. Мир так очаровательно пытался ее припугнуть или поставить в неловкое положение… Если бы только Марьяна могла это видеть. Или… если бы это видела Марина, которая, кажется, все ещё надеялась на свидание – это было понятно исходя из того, что Милана слышала их редкие созвоны или голосовые сообщения, которые Мир записывал вечером у себя в комнате. Было бы очень забавно посмотреть на лицо этой вздорной истерички сейчас. Эта мысль будто бы придала Милане сил и азарта. – А ты зашел, потому что хотел посмотреть? Знаешь, я, вообще-то, горжусь, что у меня очень красивая грудь. Могу показать.
Мирослав промолчал, но от его растерянного и недоверчивого выражения лица Миле стало только веселее. Почувствовав, что полностью владеет ситуацией, она снисходительно улыбнулась:
– Да ладно тебе, не стесняйся, попроси. Кто тебе ещё такое покажет?
Парень скрестил руки на груди и вскинул подбородок, с вызовом смотря на неё.
– Показывай.
«На слабо? решил взять?» – про себя скептически подумала Мила и, не давая себе времени на потенциальные сомнения, сняла футболку и закинула ее на стиральную машину.
Да, реакция парня определенно того стоила. От Миланы не укрылось, как Мир резко вдохнул и, скорее всего, даже сам этого не осознавая, заперебирал воздух пальцами, бегло оглядывая всё, что открылось перед ним.
«До чего же мило он сейчас выглядит… Так сильно покраснел», – пронеслось у нее в голове.
Возможно, ещё несколько минут назад она бы тоже смутилась, но не теперь. Видя, как Мирослав на нее смотрит – с восхищением и явным желанием, но без примеси чего-то похабного, – девушка расслабилась. Пришло осознание, что именно этим он и отличался от всех остальных парней, которых она знала. Да, прежде небесно-голубые глаза теперь потемнели, затуманенные страстью, но это не была всепоглощающая похоть. Так смотрят, когда… Так смотрит она на него, потому что влюбилась, едва переступив порог квартиры. И теперь Мирослав смотрит на Милу так же, потому что замешательство и сладострастие вытеснили тщательно выстроенную браваду безразличия. Жаль, что дабы это выяснить, пришлось прибегнуть к недостаточно интеллектуальным советам Марьяны, но ничего не поделаешь.
– А ты мне что покажешь? – продолжая потешаться, как бы между прочим поинтересовалась Мила, изо всех сил пытаясь скрыть проступающую на губах улыбку.
– Что? Мы об этом не договаривались! Не стану я тебе ничего показывать!
– Ладно, подожду, пока вырастет, – девушка потянулась за своей футболкой, втайне ликуя, что Мир так быстро сдался, но тут он перехватил ее руку и прижал ладонь к своему паху.
– Что вырастет? Это? Кажется, ты забываешь, что я, вообще-то, уже мужчина, – строго отчеканил Мирослав, пристально уставившись на Милу. И почему она никогда не умела вовремя прикусывать язык?
– Уж я-то как раз об этом не забываю, – как можно спокойнее выговорила она, едва различая слова за стуком оголтело затрепетавшего сердца и отчетливо ощущая ладонью, насколько Мир возбужден. Что ж, ее комментарий по поводу вырастания был излишеством. И кто кого поймал на этот раз?
– Не забываешь? – парень изогнул светлую бровь, всё ещё пытаясь быть суровым и решительным, хотя уже явно млел от исступления, о чем красноречиво свидетельствовали его чрезмерно ярко блестящие глаза.
– Нет, – по-прежнему стараясь не подавать виду, что взволнована не меньше него, Милана стала медленно ласкать Мира через одежду, наблюдая, как расширяются от возбуждения его зрачки, а дыхание предательски сбивается. Насколько же соблазнительно он сейчас выглядел, рассудком не объять… И как приятно было находиться столь близко…
Впервые с момента их встречи девушка чувствовала, что перед ней настоящий Мирослав. Ничего не скрывающий от нее. Не старающийся казаться возмущенным или негодующим. Тот самый «хороший братик», который все ещё не попытался прикоснуться к ней, невзирая на полную свободу действий.
Взгляд девушки опустился чуть ниже, разрывая зрительный контакт, и остановился на четко очерченных губах. Невольно вспомнился недавний поцелуй и то, как тесно тогда Мир прижимался к ней, какие сильные у него руки и до чего приятно было бы оказаться вновь в его объятиях. И плевать на всё, что происходит вокруг. Плевать, что их могут застукать в любой момент. Лишь бы только он набрался смелости и поцеловал её прямо сейчас. Больше всего на свете ей хотелось вновь почувствовать его горячие губы, на этот раз целующие не со злостью, а со страстным желанием. Разве это не стало бы самым образным и сладкогласным признанием? Признанием в чувствах и в обоюдном поражении. Неужели после этого они не перестали бы бросаться пассивно-агрессивными высказываниями в адрес друг друга? Но…
– Милочка, ты там долго? Я хотела стирку развесить, – мама Мирослава постучала в дверь так неожиданно, что Милана едва не вскрикнула. Резко отдернув руку, она вдруг пришла в себя, мгновенно осознав, чем они всё это время занимались, и как это будет выглядеть, если в комнату зайдет его мать. Чёрт, это и без посторонних не выглядело чем-то приличным.
– Нет, минут через 10 выйду, – Мила и сама удивилась тому, как ровно прозвучал её голос. За дверью послышались удаляющиеся шаги, а девушка медленно подняла свою футболку, не сводя глаз с Мирослава, и шепотом произнесла: – Мы не станем это обсуждать.
– Не станем, – как-то чрезмерно быстро согласился он. И куда, интересно, подевалось былое упрямство?
– Значит, забыли.
– Да, забыли.
Но сказать оказалось проще, чем сделать. Изображать, что ничего не произошло, в момент возвращения в комнату оказалось довольно легко. Но забыть о случившемся как-то не получалось. К слову, Марьяне о таком она уж точно не расскажет. Хотя, может, и стоило бы предупредить, к чему приводят её озабоченные советы.
И как теперь после этого смотреть Миру в глаза?

Глава 9
Несмотря на все отговорки, в этот раз на конкур все равно пришлось ехать. К изумлению Миланы, теперь Мир не протестовал касаемо совместной поездки. Не было даже намёков на потенциальные лошадиные фобии или что-то в этом духе. Он вообще был подозрительно спокойный с самого утра. И рушить эту атмосферу не хотелось, хотя Мила изнывала от желания напомнить про змей, намекнув тем самым, что она вообще-то в курсе. Но тогда все решили бы, что она подслушивала, а выдавать своего маленького информатора Милана не собиралась. Пришлось поубавить количество яда в речи на сегодня. И она от всего сердца надеялась, что самоконтроля хватит надолго.
Максимально избегая контактов с парнем, Мила обратилась к его матери, интересуясь, что же ей лучше надеть. Татьяна любезно сообщила, что Мироша, конечно, знает лучше, ведь он ездит на лошадях с самого детства, но и она не промах. Из полученных инструкций следовало, что ноги обязательно должны быть закрыты, и желательно подобрать брюки без швов с внутренней стороны, дабы не натереть колени о седло; одежда не должна быть яркой и развеваться на ветру, потому что это может напугать коней (надо же, и змею брать не пришлось бы!); разумеется, никаких юбок, иначе в седло сесть не получится, во всяком случае, в рамках приличий; волосы тоже лучше бы собрать, чтобы ненароком не травмировать глаза, да и от макияжа лучше отказаться. В общем, заморочисто, но выполнимо. Однако какова же была ошарашенность в глазах Милы, когда она узнала, что Мир поедет в летней рубашке и шортах. Решение не капать ядом куда-то испарилось, но едва она открыла рот, чтобы сумничать о крайней необходимости защиты коленей, как Татьяна предупредительно шепнула ей, что форма для верховой езды у Мирослава хранится на ипподроме. Что ж, кажется, его мать замечает и понимает гораздо больше, чем Мила предполагала.
Позже выяснилось, что доброжелательный настрой парня сохранялся только дома и моментально испарялся за его пределами. Невозможно было даже приблизительно выразить словами, в каком тягостном молчании они шли к остановке, и как неловко было ехать с Миром в забитом до предела автобусе, прижавшись вплотную среди толпы и непрестанно прокручивая в голове свои опрометчивые поступки, совершенные на досуге. Но даже среди всей этой толкотни он умудрялся не смотреть в её сторону! И это нельзя было списать на смущение после вчерашнего. Это было тотальное игнорирование.
По выходе из транспорта, когда терпение Милы иссякло, и она спросила, долго ли им ещё идти, надеясь хоть как-то вовлечь в разговор молчуна, ей было предъявлено холодное и исчерпывающее «за углом». Больше они не говорили до самого места прибытия.
И зачем она вообще на такое подписалась? Это же так необычно – заставить её бывать везде, где проводит время Мирослав. Это ведь точно поможет забыть о её проблемах. С таким же успехом она могла нареза?ть круги по Североморску с Марьяной, только они бы при этом ещё и разговаривали…
Остановившись перед входом на ипподром, Мирослав тоном отъявленного душнилы произнёс:
– Никаких криков, взмахов руками, резких движений и всего остального.
Мила недовольно взглянула на него, уже достаточно раздраженная атмосферой путешествия – не говоря уже о манере общения, – и молча пошла к воротам. Но Мир поймал ее за плечо.
– Ты меня поняла?
Девушка уже собиралась огрызнуться, но, обернувшись к нему, заметила, что парень смотрит на нее с беспокойством, а не с упрёком.
– Поняла.
Он отпустил ее, однако Мила могла поклясться, что почувствовала, как напоследок он мимолетно погладил ее по лопатке.
– Лошади – не котята. Я не хочу, чтобы тебя зашибли копытом.
– Ну, спасибо, – фыркнула Милана.
– Спасибо, что не накрасилась, – серьёзно продолжал Мир. – Многие кони боятся ярких цветов.
– Есть у вас что-то общее, – пробормотала она себе под нос и направилась вслед за Мирославом.
– Ты что-то сказала?
– Ничего.
Наверное, по мнению их родителей, вонь от лошадей должна была заполонить собой все остальные её чувства и мысли. Но Мир был прав – лошади не воняют. А вот наездники – ещё как. Пару раз она даже закашлялась, когда мимо нее прошли «самые отчаянные трудяги». За все время пребывания в гостях Мила не чувствовала, чтобы так пахло от Мирослава, хотя они часто сталкивались в тот момент, когда он только возвращался домой после танцев или конкура. Что ж, либо он плохо старается, либо местная фауна недостаточно тщательно принимает душ…
Несмотря на изначально скептический настрой, Мила всё же оттаяла, стоило ей увидеть лошадей. Мир даже разрешил погладить и покормить некоторых из них. Было забавно чувствовать, как у нее с ладони жеребёнок берёт кусочки яблок или сахара, шлёпая при этом мягкими губами и довольно чавкая. Маша была права – Милане тут понравилось, и лошади были чудесные.
Мила осталась ждать в манеже, наблюдая за тем, как проходят занятия по выездке в дальней его части, пока Мир пошёл переодеваться. Вскоре он вернулся к ней в спецодежде и с уже осёдланной лошадью. Разумеется, Миле, как начинающему всаднику, не было дозволено опробовать конкур, но ее вполне устраивала и обычная конная прогулка по манежу. Мирослав объяснил, как нужно взбираться в седло, и сам подсадил ее, как это обычно делали, если рядом нет специальной подставки – Миле всего-то нужно было упереться согнутым коленом в подставленные ладони Мира, а руками подтянуться, держась за седло. Она и не предполагала, что парень окажется таким сильным. Конечно, она не весила слишком много, но всё равно удивилась той легкости, с которой он ее поднял.
Вряд ли когда-нибудь Милана сможет забыть то неописуемое чувство, когда под тобой движется живая махина размером с динозавра. Даже на идущей шагом лошади преодолённое расстояние чувствовалось совсем иначе. Немного освоившись, девушка попробовала немного проехать рысью, но поймать темп, с которым необходимо приподниматься из седла, дабы не биться об него, оказалось довольно тяжело, поэтому эксперимент пришлось прекратить. Мир пошутил, что новички, которые неправильно ловили ритм рыси, после тренировки высыпали позвоночник из штанин. И Мила посчитала хорошим знаком, что шутка в кои-то веки оказалась направлена не в её адрес.
– А как слезать? – остановив лошадь рядом с Мирославом, Мила обеспокоенно глянула на него, только теперь осознав, какое их разделяет расстояние и насколько далеко придется падать в случае чего.
– Ногу перекинь.
Милана послушно перекинула ногу через шею лошади и осталась сидеть боком в седле, заметив, как при виде этой картины Мир закрыл лицо ладонью.
– Инструктор бы меня прибил за такое. Ладно, иди ко мне, – он протянул руки, готовясь ее поймать. Милана подалась навстречу и почувствовала крепкую хватку на своей талии. Мирослав бережно опустил ее на землю, отчего девушка оказалась между ним и лошадью. Слишком близко. Она могла чувствовать его дыхание, щекочущее ей лицо.
– Понравилось ездить верхом?
– Да, спасибо, – она нашла в себе силы улыбнуться, прикрыв этим наступившую неловкость. Момент казался ей очень романтичным. С такого расстояния Мила как никогда ясно видела глаза Мирослава – насыщенно-голубые с тёмно-синими вкраплениями, коих она прежде не замечала. Было млеюще приятно чувствовать его прикосновения и хотелось, чтобы это никогда не заканчивалось. Милана даже стала забывать, как сильно её всё раздражало по дороге сюда. Ради объятий Мира нервозность стоило перетерпеть.
– Я рад. Думал, что ты будешь недовольна. Сейчас мне нужно отзаниматься. Можешь подождать на трибуне, если хочешь.
Найдя себе укромное местечко, Мила устроилась на скамье, чувствуя, как после поездки на лошади начинают ныть ноги. Что ж, она ни о чем не жалела. Разве что ей с завидной частотностью не давала покоя мысль: как Мирослав столь легко общается с ней после вчерашнего? Неужели он не вспоминает ничего, когда смотрит на нее или касается? Может, для Мира произошедшее ничего не значит? Может, он действительно без сожалений обо всём забыл? Да, она сама его об этом попросила, но всё же!
Наблюдать за конкуром было интересно, хотя у девушки замирало сердце каждый раз, когда лошади приходилось брать высокое препятствие. Но Мир держался в седле превосходно. Она не могла налюбоваться на него. В манеже были и другие наездники, выполняющие на лошадях разного рода трюки. Кажется, это и была та самая джигитовка, о которой говорила Маша. К удивлению Миланы, этим видом спорта занимались даже девушки. Не то чтобы она много знала о конных видах спорта, но ей всегда казалось, что размахивание саблей больше рассчитано на мужчин, нежели на миниатюрных девочек. Наверное, и кумир Маши должен быть сейчас среди трюкачей. Однако, как бы Мила ни всматривалась, она так и не смогла определить, кто же из лихих казаков запал в сердце её дружиньки.
Когда Мир закончил заниматься, Мила жестами показала, что будет ждать его за пределами манежа, и получив в ответ одобрительный кивок, вышла на улицу. Столько впечатлений за сегодня! Она никогда ранее не подходила к лошадям настолько близко, не говоря уже о том, чтобы ездить верхом. Да и Мирослав ещё никогда не был настолько ласков и заботлив с ней. Всё же они могли бы нормально общаться. Если бы оба захотели.
Внезапно Мила столкнулась с уже традиционной для нее проблемой: она тут новенькая, и не привлечь к себе внимание просто не могла. Пока она ждала Мира – разумеется, уже за пределами манежа – к ней успела подойти странная парочка жокеев, изъявив желание познакомиться, но от них удалось быстро отделаться, чего не скажешь о нынешнем собеседнике. Минут десять назад к ней подошел какой-то парень, растрепанный, неопрятный, с кучей веснушек на лице и неуёмным желанием поговорить. В отличие от предыдущей парочки он не стал настаивать на знакомстве или пытаться опробовать на ней пикаперские приемы. Нет, он с ходу начал заваливать её информацией, в потоке которой не было пауз для того, чтоб Мила могла вставить хоть слово. Общительный парнишка выдал ей за пять минут больше изречений, чем она слышала от Мирослава за первую неделю её пребывания здесь, и это был ещё не предел. Ей оставалось лишь слушать и кивать, отчаянно ожидая, когда же она, наконец, отсюда уйдет.
Вдруг она краем глаза заметила, как кто-то выходит из манежа. Мелькнула золотисто-пшеничная шевелюра, и сердце девушки радостно подпрыгнуло – вот и спасение. Не найдя лучшего способа отвязаться от надоедливого болтуна, она притворилась удивленной:
– Ой! А вот и мой парень; не ожидала, что он так быстро. Извини, к сожалению, мне пора.
Но, вопреки ожиданиям, отпускать её не собирались.
– Твой парень? Славка? Да не городи. Тут все знают, что он ни с кем не встречается.
Мысленно проклиная всё на свете, Мила вновь обернулась к манежу, чтобы скрыть растерянность на лице и в то же время оценить расстояние, которое оставалось пройти Миру, чтобы раскрыть её ложь по полной программе. Она могла бы ему подмигнуть. Возможно, он бы увидел и понял. Но после всех их заблуждений и споров чёрта с два гордый Мирослав станет ей подыгрывать. Хотя сегодня они, вроде бы, неплохо ладили…
Времени оставалось мало – Мир был всего в нескольких шагах от нее и докучающего ей собеседника. Нужно было что-то предпринять. Позориться не хотелось, да и Миру пора уже подправить репутацию вечно занятого девственника.
Пять шагов. Четыре. Три. Два…
– Солнышко! – девушка шагнула ему навстречу, обнимая Мирослава за шею, и с такого близкого расстояния подмечая капельки пота над его верхней губой, отчего-то показавшиеся ей в тот миг невероятно очаровательными. Пока Мир не успел что-то возразить и разрушить её маленькую постановку, Мила, не слишком рефлексируя на тему последствий, заткнула ему рот поцелуем. Первым, что она почувствовала, был ожидаемый соленый привкус, сглаживающийся мягкостью податливых губ. Дальше – руки Мирослава, обвивающие её талию. Всё-таки понял? Подыграл? Или сам попался?.. Целуя с ещё бо?льшим пылом, девушка провела пальцами по его волосам, перебирая чуть влажные светлые локоны. Сейчас, находясь так близко, она резче ощущала запах его тела после физических нагрузок, но её это совершенно не отталкивало. Наоборот, даже… влекло? Терпкий мужской запах туманил рассудок, заставляя поддаваться эмоциям, а не голосу разума. Кажется, они заигрались.
– Славка, ты что, наконец понял, зачем нужны девочки? – неприятным скрежетом ворвался надоедливый голос, разрушив все очарование момента.
Мир отстранился, и Милана уже приготовилась к тому, что сейчас весь обман выплывет наружу. Но её «сообщник» лишь весело усмехнулся:
– Нет, до сих пор не понимаю, в чем соль.
«Соль?» – девушка вспыхнула, всё ещё чувствуя на губах солоноватый вкус их поцелуя.
Да что Миланой вообще движет и тогда, и сейчас? Из-за какого-то глупого приставучего болтуна она разыграла целый спектакль! И всё бы ничего, но сейчас ей предстоит остаться с действующим лицом этого спектакля наедине, и придется как-то объяснить ему свой поступок. Но как, если она и себе-то его объяснить не может? Милана вдруг ощутила, как внутри вновь закипает бешенство – будто Мир хоть когда-то потрудился ей что-то объяснить! Вот и она не станет. Поцелуй за поцелуй. Было, прошло, забыли, двигаемся дальше.
Распрощавшись с собеседником, Мирослав взял её за руку и повел в сторону остановки. Все ещё находясь в своих размышлениях, Мила по наитию переплела их пальцы. Все казалось таким удобным и правильным. Его рука была чуть прохладной, а прикосновение – умиротворяющим. Только вот… Как гром среди ясного неба у Мира зазвонил телефон. Свободной рукой парень достал его из кармана и ответил на звонок.
– На проводе. Да, Марин. Я из дома перезвоню. Конечно, завтра увидимся. Давай.
Мила посмотрела на их сцепленные руки.
«Всё это – ложь, – мысль электрическим током пронзила её рассудок. – И как он может держать её за руку, договариваясь о встрече с другой девчонкой?!»
– Стоп, что ты делаешь? – выйдя из ступора, Мила попыталась отдернуть руку, но парень держал крепко.
– А что? Полагаю, после того, как ты прилюдно набрасываешься на меня с поцелуями, я имею право держать тебя за руку.
– Нет.
– Нет? – недоумение в голосе Мира звучало вполне искренно, а хватка вдруг ослабла, позволяя Миле освободиться.
– Нет. И я не стану обсуждать это на улице а, тем более, в автобусе. Уж извини.
Мирослав, сжав губы и нахмурившись, молча кивнул, но в его взгляде промелькнуло что-то тревожное и напряженное, будто возвещающее о том, что разговор не окончен. На протяжении всего пути никто из них не произнес ни слова. Дорога вновь проходила в молчании, и казалось, что, если присмотреться, можно заметить пробегающие между подростками искры негатива. Но Мила не присматривалась. Ей хватало того, что она всей кожей ощущала, как в Мирославе бурлят эмоции, чувства, вопросы и претензии. И опасалась, что настанет момент, когда весь этот котёл хлынет на нее. Надо же было этой мерзкой девчонке позвонить именно сегодня, когда между ними только начало всё налаживаться!
В квартире на первый взгляд было пусто. Выходит, спасения Милане ждать не от кого. Оставалось лишь надеяться, что Мир забыл о предстоящем разговоре и…
– Потрудись объяснить, что это было.
Не забыл. Что ж… Девушка неторопливо сняла обувь, ища в голове подходящий вариант ответа. Ни при каких обстоятельствах Миле не хотелось признаваться, что она ни за что не отняла бы руку, не позвони ему эта мымра. Ей хотелось быть честной, но не теперь. Может, сбрось он звонок, она бы на этом так не зациклилась, однако сложилось так, как сложилось.
– Забей, – как можно беспечнее отмахнулась она. – Это было несерьёзно, меня просто заколебал твой друг.
– Во-первых, Веснушка мне не друг. Во-вторых, что значит несерьёзно?
– Мне хотелось, чтобы он от меня отстал.
– А я при чем?
– Под руку подвернулся, – Мила и сама восхитилась уровнем своей смелости, когда после этой фразы смогла уверенно посмотреть Мирославу в глаза.
– И ты целуешь каждого, кто подворачивается под руку? – после недолгой паузы флегматично спросил Мир, хотя жилка, пульсирующая у него на виске, велеречиво намекала на иное состояние души.
– Нет.
– Тогда?..
– Ты первый это начал. Я просто устала выслушивать того придурка. Думала, он тебя не знает, сказала ему, что ты мой парень. Вообще-то девочки так иногда делают, чтобы отшить надоедливых кавалеров, хотя откуда тебе это знать. Но он мне не поверил, потому что твоя репутация, видимо, известна всему городу, так что не принимай близко к сердцу.
– Милана, – тон беседы ощутимо повысился, а на кухне что-то резко звякнуло. – Тебя не посещала мысль, что не все люди такие бесчувственные дубины, как ты?
От возмущения Мила чуть не захлебнулась собственным вдохом.
– Что?!
–Ничего. Скорее бы ты уехала!
– Мирослав! – возмущенно воскликнула Татьяна, выходя из кухни, видимо привлеченная шумом, который они подняли в коридоре.
– Что «Мирослав»? Знала бы ты!
– Скажи на милость, как я тебя воспитывала?
– Хорошо, полагаю, – пройдя мимо нее, Мир скрылся в своей комнате.
– Милочка, что у вас стряслось? – теперь, когда парень ушел, Татьяна обратила обеспокоенный взгляд к ней.
– Я его не понимаю. Кажется, я очень-очень накосячила сегодня… – услышав, как ласково и сопереживающе мама Мирослава с ней говорит, Мила почувствовала, как глаза застилают предательские слёзы.
– Ну-ну, деточка, все проблемы решаемы. Идём, выпьем краснодарского чаю, и ты мне все расскажешь, – успокаивающе произнесла женщина, обнимая ее и уводя на кухню. – Ты тут своя, не нужно расстраиваться.
Милана не знала, насколько это была хорошая идея, но она выложила Татьяне всё как на духу. Поведала, что ей безумно понравилась поездка на ипподром, что всё было в разы лучше, чем она ожидала, но потом Миру позвонила Марина, и всё пошло прахом. А ведь Мила вполне обоснованно не могла воспринимать эту ситуацию хладнокровно, потому что на протяжении всей учёбы в школе наблюдала за Марком, своим одноклассником, и видела, как он вертит девушками направо и налево. Меньше всего на свете она хотела оказаться в похожей ситуации. Выходит, что она до одури ревнует Мирослава, поэтому ведет себя с ним глупо и бестактно, а взаимопониманию это совсем не содействует.
Внимательно выслушав ее, Татьяна ответила:
– Дорогая, насколько мне известно, мой сын не из тех, кто поступает с девочками плохо. Но вряд ли он понимает тебя лучше, чем ты – его. Если ты хочешь, чтобы он относился к тебе по-доброму, прекрати его стращать. Очень трудно понять человека, когда он говорит одно, а поступает совсем иначе, – Татьяна ободряюще сжала её руку. – Не дело это, ты ведь и сама понимаешь. Мы с Олегом очень любим твою семью. И тебя любим. Мне бы не хотелось, чтоб вы с Мирошей ссорились.
Благодарно кивнув, Мила пообещала взять себя в руки и впредь вести себя более рассудительно.
Кто знает, возможно, у нее действительно это получится, когда гнев поутихнет, а сказанные Мирославом обидные слова забудутся. Во всяком случае, она бы очень хотела наладить отношения с ним. Разумеется, если Мир объяснит ей, какого чёрта сегодня произошло.

Глава 10
И зачем только он сказал ей это? Меньше всего на свете он хотел, чтобы она уезжала. Особенно теперь. Может, в первые дни он и желал этого всей душой, но теперь всё кардинально поменялось. Сегодня ему показалось, что между ними стало зарождаться хоть какое-то доверие. Как же бесит, что он не может сказать ей правду! Сказать, что он попросту не властен над своими чувствами. Что он понятия не имеет, как ими управлять. Что он вынужден огрызаться, дабы не стало ещё больнее от её кислотных реплик. Неужели Милана действительно не понимает, что для него всё это не игра? Это не забавно. Это больно.
Если бы она хоть намекнула, что он ей небезразличен, Мир бы сразу предложил ей стать его девушкой, и плевать на их стычки, плевать на расстояние и ожидание. Только бы она поняла его и не стала насмехаться. Он уже давно признал, что идея сблизиться с Мариной феерично провалилась. Какой толк? Себя-то не обманешь – в голове, как и в сердце, окончательно и бесповоротно поселилась Милана, и никому другому там нет места. Но Мила не понимает или не хочет понимать, что он влюблён в неё по уши, и лишь надменно осаживает его каждый раз, как только в нем вспыхивает проблеск надежды.
«Ты первый начал». Нет, это не он начал. Ему вообще всё это не сдалось. Жил себе спокойно, так нет же… Он бы с превеликим удовольствием держал дистанцию. Даже разговаривать с девушкой изначально не хотел. Зачем, если это всё равно ни к чему не приведёт? Но нет! «Побудь со мной, я буду хорошей», «кажется, у тебя сорвалось свидание, потому что я взяла трубку». Нет, свидание сорвалось не потому, что она взяла трубку, а потому, что он его так и не назначил! Какое, к чертям, свидание с одноклассницей, когда он целовался с Миланой? Да он фактически этим поступком признался ей сразу и во всём! А что она отчебучила потом?! «Как тебе моя футболка, Мир?», «хочешь, покажу грудь?», «ты под руку подвернулся»… Стерва!!! И он на все это повелся, как малолетний дурак. А Миле лишь бы подстебать. Неужели ей совсем плевать на всё, что происходит?
Мир уселся на стул, нервно поправляя на руке напульсник, который он так и не снял после тренировки – торопился к Миле, чтобы долго не ждала. Парень грустно усмехнулся. Как иронично вышло – он получил сладчайший поцелуй в своей жизни, потому что Милану доконал бесячий Веснушка. Кто бы мог подумать…
Когда гнев немного отступил, Мирослав смог признаться себе, что в ссоре виноват и он сам. Это ведь он первым поцеловал Милу. И не то чтобы было заметно, что его сильно беспокоили её чувства в тот момент. И не то чтобы он ей что-то потом объяснял. Глупо теперь злиться на нее за то, что она поступила с ним так же.
И все равно безумно обидно. Ей ведь безразлично – её в Североморске ждет взрослый байкер. Да, он знал – мама любезно рассказала. А сюда Мила приехала, потому что родители заставили. Он ей изначально был не интересен. Вот поэтому и обидно. Ведь он что-то чувствует к ней. И не просто чувствует – у него внутри будто все переворачивается, когда он прикасается к ней. Какие, к чёрту, бабочки в животе? У него там целая акробатическая студия.
А дальше всё так запуталось. Он и сам уже не понимал, когда впервые захотел поцеловать её не назло, а искренне. Может быть, и сразу. Может, он все это время себя обманывал? По факту он попался в первое же утро. Когда увидел Милу без макияжа и, наконец-то, разглядел её лицо. И почему он сам не поцеловал ее сегодня? Ему ведь так хотелось сделать это, пока они были в манеже. Милана восхитительно смотрелась на лошади. Хоть он и подшучивал над ней, для первого раза в седле она держалась великолепно. А какой милой и хрупкой она казалась, когда он помог ей спуститься…
Сняв напульсник, парень засунул его в рюкзак, чтоб не забыть взять на следующую тренировку. Вывихи и растяжения ему не нужны. И без них проблем хватает. По пути в ванную он мимоходом глянул на комнату Милы. Дверь была плотно закрыта. Наверное, к диалогу девушка вряд ли будет расположена в ближайшее время. Однако если он не решит эту проблему сейчас, за ужином её решит отец – мама от него уж точно не скроет, что сынок обидел девочку. И вряд ли уточнит, что девочка на самом деле бессердечная мегера.
Спешно приняв душ, он вновь направился к бывшей детской. Судя по отсутствию обуви в коридоре, мама куда-то ушла. Значит, у него есть минимум пятнадцать минут, чтобы загладить свою вину. Глубоко вздохнув, Мир собрался с силами и требовательно постучал в дверь.
Внутри него стремительно догорающим угольком теплилась надежда, что, пока он договаривался со своим эго, Милу уже отпустило, но, к его несчастью, когда Её Величество выглянула из комнаты, карие глаза по-прежнему метали молнии.
– Пришел проверить, кто более бесчувственная дубина: я или дверь?
– Да блин, ну нет, – Мирослав утомлённо смахнул с лица капли воды, стекающие с мокрых волос.
– Нет? А тебе вообще нормально в таком виде заявляться? Хоть бы футболку надел!
– Извини, что засмущал, – Мир закатил глаза, предельно ясно выражая свое отношение к ее обвинениям. – Мил, не начинай, прошу. Прости, что я накричал на тебя сегодня. Мир?
Девушка окинула его недоверчивым взглядом и после недолгих раздумий пожала протянутую руку, заключив тем самым соглашение между ними.
– Мир. Прости, что поцеловала тебя сегодня.
И прежде чем он успел хоть что-то возразить, сказать Миле, что был вовсе не против поцелуя, и вообще счастлив, что вновь смог ощутить мягкость и податливость её губ, дверь перед ним закрылась.
Вот и всё. Поговорили. Мирослав ощутил, как его нестерпимо гложет грусть оттого, что Милана раскаивается за те мгновения, которые его осчастливили. Но… зато теперь она на него не злится. А этот факт гарантирует ему спокойствие в ближайшее время. Можно не бояться, что Мила снова выкинет какие-то перлы, которые вгонят его в краску.
После ужина отец предложил всем вместе прогуляться по ночному Краснодару. Не то чтобы в девятом часу в городе действительно кипела ночная жизнь, но определенно было на что посмотреть. Радостнее всех новость восприняла Машка, ведь для неё вечерняя прогулка с родителями по традиции предвещала вкусное мороженое. Милана, напротив, не разделила общего энтузиазма, поскольку о себе давала знать тянущая боль в мышцах после поездки верхом. Мир доброжелательно оповестил, что именно поэтому ей и следовало бы пройтись, но был проигнорирован. Нет, разумеется, его одарили многозначительным взглядом, увещевающим, что ему бы лучше помолчать, пока Мила не припомнила ему все прегрешения, но вслух Её Величеством сказано ничего не было.
К удивлению Мирослава, гостью смогла уговорить Маша. Они вообще в последнее время отлично спелись, как он заметил. Кажется, дурного влияния не избежать. Причем теперь он искренне сомневался, чьё влияние окажется дурнее, если принимать во внимание способность сестры сыпать странными словами и идеями.
Когда все собрались и были готовы выходить, Мира посетила очевиднейшая догадка – очень зря он похвалил Милану днем за отсутствие косметики, ибо теперь она, несомненно, решила наверстать упущенное. Оказалось, что уже привычный для его тонкой душевной организации дневной макияж – это цветочки, ни в какое сравнение не идущие с вечерними ягодками. Глаза, которыми Мирослав любовался сегодня в манеже, едва просматривались теперь за густо натушёванными длинными ресницами, обилием пурпурных теней и, по меньшей мере, килограммом блёсток разного калибра на щеках. Мир, конечно, предполагал, что это наносится исключительно в целях безопасности, дабы отражалось от автомобильных фар, как катафот, но до конца уверен в своей теории не был. А уточнять не стал во спасение собственного самолюбия.
Из сочувствия к гостье отец предложил совершить променад лишь по центральной улице, чтобы слишком далеко не ходить. Не то чтобы кто-то был против. На протяжении всего путешествия Маша поочередно висла то на родителях, то на Милане. Причем последней уделялось ощутимо больше внимания. В какой-то момент Мир даже почувствовал укол ревности. Да, он понимал, что сестре в период взросления не хватает подружек постарше, а аналоги в лице двух старших братьев, одного из которых она последние года три видит исключительно по праздникам, мало спасают ситуацию. И все же он привык к тому, что сестра в случае чего обращается к нему за советом или просто приходит подурачиться, а теперь в любую свободную минуту она бегает к Миле. Нет, по большей части его это умиляло, бесспорно. Хотя внимания ему в данный момент однозначно не хватало. И скорее даже не от сестры, а от Миланы.
И почему он не может так же запросто подойти и обнять её, как делает Машка? Ладно, себе-то он мог признаться – не мог, потому что, если он прижмёт Милану к себе, на его белоснежной рубашке сразу же останется отпечаток её боевого раскраса. А превращаться в феечку Винкс с обилием страз на одежде он совсем не готов. Хватило подобного счастья от сестры, когда в период страстного увлечения мультсериалом по дому были разбросаны пайетки, фейские крылья, ярко одетые куклы, раскраски и прочие мерчи. Сколько гелевых блестящих ручек вытекло на его одежду? Пачки две за всё время? Не меньше, уж точно. И все носки были в серебристой пыльце блёсток, растертых по раскраскам, полу, столам и многим другим поверхностям в квартире. А теперь – как это ни парадоксально, – он влюблён в девушку, на восемьдесят процентов состоящую из совокупности различных страз и блестяшек. Вот вам и магия феечек Винкс.
Хотя, наверное, даже если бы Мила и не была накрашена, он вряд ли осмелился бы её обнять, памятуя об их недавнем разговоре. Однако… Раз всё происходящее между ними ничего не значит, почему он не может вести себя как душа пожелает, постоянно прикрываясь этой отговоркой? Да к чёрту всё!
Родители и сестра прошли далеко вперед, пока Мила остановилась, чтобы рассмотреть какую-то афишу. Воспользовавшись моментом, Мирослав подошёл к ней и, подхватив на руки, закружил. Наградой ему был девчачий визг над ухом. Ну, вот и взбодрились. Слегка подкинув ее, как он миллион раз делал на танцах с другими девочками, и удобнее перехватив, чтобы они могли смотреть друг другу в глаза, Мир счастливо улыбнулся:
– Не бойся, не съем.
– Это тебе бы надо бояться, – Мила хлопнула его ладонью по плечу, но недостаточно сильно, чтобы сойти за недовольную его поступком. – Зачем хватаешь?
– Я думал, ты не из пугливых, – усмехнувшись, он поставил девушку на ноги, намеренно склонившись к ней как можно ближе и почти соприкасаясь носами. – Это ведь ничего не значит.
– Конечно, не значит, – выдохнула она столь тихо, что Мир едва расслышал ее за гудящими моторами проезжающих мимо машин. Карие глаза смотрели на него с такой пронзительностью и немым вопросом, что он чуть не принял этот взгляд за ожидание чего-то большего. Но нет, этого просто не могло быть.
– Тогда скорее догоняй родителей, пока тебя не поймал кто-то еще, – как можно беспечнее сказал он, пряча истинные эмоции за улыбкой. – Слишком ярко блестишь.
Вопреки его ожиданиям, Мила подалась вперед, практически касаясь его губ своими, и саркастично прошептала:
– Хорошо, что Марина не блестит.
– А при чём тут..? – начал было он, но девушка уже высвободилась из его объятий и направилась дальше по улице.

Глава 11
Среди ночи Мирослава разбудило едва слышное царапанье за дверью. Ещё не до конца выбравшись из объятий сна, он наощупь добрался к двери и отворил ее. На пороге стояла Милана в легкой ночной рубашке. Наверное, не будь он сонным, он вряд ли смог бы так запросто отвести глаза от полупрозрачной шелковой ткани, сквозь которую просматривалось девичье тело.
– Прости, что разбудила. Можно к тебе?
Предъява так предъява. Наверное, он всё ещё спит и грезит своими больными фантазиями.
– Заходи, – Мирослав отступил в сторону, давая девушке возможность пройти в его спальню. Не станет же он выгонять гордячку, которая пришла сама, ещё и, в кои-то веки, вежливо попросилась, поубавив чувство собственного величия, а не выперла его за пределы личного пространства.
Мила юркнула внутрь, тихо закрыв за собой дверь, и застопорилась на секунду посреди комнаты.
– Это ничего не значит, – будто на всякий случай добавила она.
– Конечно, – легко согласился парень, подчас смирившись с этой фразой, и вернулся в кровать, занимая одну её сторону и приглашающим жестом указывая на свободное место рядом. – Добро пожаловать. Красную дорожку не организую, но…
– Если я мешаю тебе…
– Уже привык.
– Снова грубишь?
– Констатировал факт. Проходи и ложись, а то стоишь там, как в фильмах ужасов.
К его удивлению, саркастических комментариев не последовало. Наверное, гостья взаправду была настроена дружелюбно, и теперь он чувствовал вину за свои резкие выпады. А где-то на грани полусонного сознания легким светом забрезжила мысль, что он даже рад её компании.
Тем временем Мила молчаливой тенью присела на край кровати. Парень ждал несколько долгих секунд, но гостья не легла и даже не обернулась к нему. Это могло бы сойти за скромность, но подобное качество прежде было не свойственно Её Величеству. Кажется, что-то происходило. Прямо здесь и сейчас. Что-то необычное и эфемерное. Что-то, не поддающееся объяснению, но очень важное. Едва уловимое и в то же время весомое. И это что-то, интуитивно ощущаемое, переменило настроение Мирослава. Куда-то делось раздражение, пропала сонливость, под влиянием серьезности момента вдруг обнаружилось понимание и тонкое чутье.
– Ты действительно пришла? Мне это не снится?
– Я здесь.
– И что стряслось?
Ночная гостья неопределенно пожала плечами, но потом, словно придя в себя, заговорила:
– Тебе нормально было держать меня за руку в тот момент, когда назначал своей девушке свидание? – без тени упрёка, да и любых других интонаций в голосе, спросила Мила, испытующе посмотрев на него, и Мир почувствовал, как его невольно разбирает смех, а от нелепости ситуации скептически приподнимается бровь. Так вот, значит, к чему было то высказывание на прогулке…
– Ты, правда, явилась ко мне среди ночи и в таком виде, чтобы поговорить о чести? – слова «в таком виде» он произнёс особенно выразительно, делая отсылку к претензиям, кои Милана сама же предъявила ему днём.
– Да! И не надо так снисходительно улыбаться, имей уважение!
– Не заводись, родители услышат, – примирительно ответил Мирослав, наблюдая за ней, словно за каким-то забавным представлением. Надо же, выдумала себе невесть что, ещё и хватило наглости прийти к нему разбираться. Однако при всем желании сдержать улыбку он не мог. – Я-то не в отношениях, мне стыдиться нечего.
– Не в отношениях? Я сама слышала, что…
– Что ты слышала? Что я договорился с ней о встрече? – заметив, что от его тона Милана вскипает ещё сильнее, Мир решил сбавить градус беседы и объяснить, в чём загвоздка. – Ты ведь сама меня через слово стебёшь отсутствием личной жизни. Постоянно причём. У тебя этот пазл в голове успешно складывается? Не барахлит ничего?.. Всё, вижу, что не барахлит, только не хмурься. И я не помню, чтоб в разговорах с Мариной вообще хоть раз использовал слово «свидание». Я лишь старался меньше находиться дома. Из-за тебя, между прочим. Поэтому позвал ее на дополнительные репетиции. Хочешь – идём с нами, сама у нее спросишь, пообщаешься.
– С этой истеричной мымрой? Ни за что!
– Дело твоё, – безразлично пожал он плечами и приготовился слушать занимательную историю. – А как насчет твоего парня, Мил?
Милана ошарашенно посмотрела на него, и Мирослав буквально за пару секунд детально успел разглядеть, как испарился её воинственный настрой, сменившись нерешительностью.
– Ты в курсе? – едва слышно прошептала она.
– С самого начала. Мама сказала. Раз уж мы тут топим за честность, тебе нормально целовать меня, когда он ждёт тебя дома?
– Он не ждёт. Я не общалась с ним с тех пор, как родители запретили. И не собираюсь, потому что теперь понимаю, в чём они правы. Может, тебе это и не заметно, но я многое переосмыслила за время нахождения здесь. Да я и не могу назвать это отношениями, учитывая, что у меня с Мстиславом в целом не было и половины того, что было с тобой!
– А что было со мной? Ты не целовала его, чтобы отвадить надоедливых кавалеров?
– Я тут душу открываю, а ты гнёшь своё?! – ощетинилась Мила, поднявшись с кровати, и Мирослав всерьёз забеспокоился, что она сейчас уйдёт. – Знаешь, что? Не я это начала: я имею в виду всю эту канитель с поцелуями. И меня до сих пор вымораживает то, как резво ты переобуваешься: сначала ты придирался к моей внешности, к моему макияжу, постоянно старался как-то подколоть, а потом ни с того ни с сего полез целоваться! И теперь оказывается, что ты на самом деле…
– Влюбился в тебя, как только ты умылась?
– Да! Стоп, нет. Что ты сказал?
– Я не переобувался. Мне не нравилось и не нравится, как ты красишься. Мне не нравится, как выглядят твои глаза, когда ты обводишь их ядрёно-желтым цветом или густо красишь. Но – уж извини, я ничего не могу с этим поделать – мне нравишься ты. Без всей мишуры, в которую ты вечно заворачиваешься и без пёстрой размалёвки на лице. Настоящая ты. И поцеловал я тебя именно поэтому. Заметь – тебя, а не кого-то ещё. И мне было больно осознавать при этом, что я тебя не интересую, ибо ты всем своим видом это показывала при каждом удобном случае. И от твоих подколов было не легче, знаешь ли. Да, ты права – я ни с кем не встречался. Мне никто особо не нравился, да и тупо времени не было, если ты ещё не заметила, как устроен мой график. А сегодня, когда мы были на ипподроме, я осмелился поверить, что мои чувства взаимны, пока ты не заявила, что всё было несерьезно. Ты даже сейчас пришла сюда со своим пресловутым лейтмотивом «это ничего не значит».
Мирослав заметил, как, услышав его тираду, Мила прикусила нижнюю губу и немного отвернулась, словно что-то обдумывая. Наверное, в его жизни секунды ещё никогда не тянулись так долго. Если она и в этот раз не услышит его признаний, то ему вряд ли когда-либо хватит благонадеяния, чтобы вновь их повторить.
– Чувства взаимны, Мир, – фраза ворвалась в его сознание, моментально разбив на мельчайшие осколки все пережитые волнения. Мирослав почувствовал, как сердце сперва пропустило удар, пускаясь затем в ретивую скачь и копытливым стуком ударяясь о рёбра. Однако Милана продолжила говорить: – Но что это может значить, если ты сам сказал, что ждёшь моего отъезда?
– Я не сказал бы этого, если бы ты не молчала всю дорогу и не выматывала мне душу своим грёбаным пофигизмом.
– Прости. Правда. Но я в любом случае скоро уеду. И пока я не окончу школу, мы вряд ли увидимся, ведь есть расстояние – нешуточное расстояние – между Краснодаром и Североморском, куда так просто не доберешься.
– Не вытерпишь год переписок и звонков?
– А ты?
– Вытерплю, если в этом есть смысл. Мне не в тягость быть верным, у меня хороший пример в семье. Но будет ли соразмерной верность от девчонки, которая так запросто разбрасывается поцелуями ещё до совершеннолетия?
– Вообще-то я уже месяц как совершеннолетняя, – Мила с оскорбленным видом скрестила руки на груди и вновь села на кровать, исподволь буравя Мирослава гневным взглядом, прожигающим даже через пелену темноты. – И если я веду себя открыто с тобой, ещё не значит, что я веду себя так со всеми! Тогда в ванной мне просто захотелось подразнить тебя, потому что ты забавно смущался. Я не планировала раздеваться, честно. Хотя ты можешь в это и не верить – мне наплевать. Даже когда ты согласился, я не предполагала, что меня так переклинит, но чёртова гордость не позволила спасовать. Всё как-то в момент решилось. И прежде я никого не… Ни к кому не прикасалась, как к тебе.
– Так значит, я у тебя в категории «не такой, как все»?
– Да.
– И стоило ломать комедию все это время? – непритязательно произнёс он, плавно и эфемерно ловя кончики темных волнистых волос, струящихся по спине Милы, и играя с ними пальцами.
– Мир, ты мне хамил с первого же диалога, – возмутилась она, но на его прикосновения никак не отреагировала, поэтому он счел это немым позволением.
– Рад, что между нами всегда всё было взаимно.
В комнате на несколько минут вновь повисла тишина. Милана задумчиво перебирала пальцами оборку на подоле ночной рубашки, пока Мирослав, сидевший чуть поодаль, разглядывал ее в сумраке, прорезаемом мягким свечением от уличного фонаря. Неужели ему и впрямь это не снится? Неужели после стольких недопониманий они, наконец, смогли поговорить и всё выяснить? Выходит, Мила тоже испытывает к нему что-то? Стало быть, он зря переживал? И всё-таки он не мог себя убедить в том, что это не сон, невзирая на то, что видел её выразительно и отчётливо, чувствовал её волосы, скользящие шёлковой волной между его пальцами и слышал, как они с тихим шорохом падают ей обратно на плечи.
– Ты действительно не влюблён в Марину? – вдруг нарушила молчание Мила.
– Действительно, – Мир устало потёр глаза, чуть саднящие от недостаточно частого моргания. – Я влюблён в тебя, и я тебе уже об том сказал.
– А может, я хочу услышать это ещё раз?
– А может, я хочу, чтобы ты знала это без слов?
– Так покажи.
– А ты мне что покажешь? – парировал он, придвигаясь ближе и смотря Милане в глаза.
– Ты и так видел больше, чем достаточно.
Она озорно улыбнулась, склонившись к нему, и Мир почувствовал, как её рука коснулась щеки. Прикосновение было мягким, но уверенным. Отзываясь на ласку, Мирослав накрыл губы Милы своими, вовлекая в их первый по-настоящему взаимный поцелуй. Пресловутые бабочки в животе сразу же взмахнули крыльями, рассеивая магическую пыльцу радостного предвкушения во всём его теле. Он не собирался закрывать глаза. Ему хотелось увидеть и запомнить каждую мельчайшую деталь, которую только можно было узреть в сумраке комнаты. Он чувствовал спокойствие и трепет одновременно. Словно он на своем месте и его больше ничто не раздражает. Словно больше ему в жизни ничего и не надо – только чтобы они также могли смотреть друг на друга, в зеркалах души лицезря искры всепоглощающей любви. Мир кристально ясно вдруг понял, что всех и за всё простил. И это было окрыляющее чувство. Он словно сам стал той бабочкой, которая радостно пряла крыльями потоки воздуха.
Увлеченный поцелуем Мирослав опустил ладонь на бедро Милы, плавно скользя вверх по изгибам девичьего силуэта и испытывая почти болезненное удовольствие от осознания, что сейчас единственная преграда под его рукой – это тончайшая ткань, будоражащая, как обещание, и дурманящая, как соблазн. Мир сильнее прильнул к опьяняющим губам, чувствуя, как перехватывает дыхание от восторга. Он никогда прежде не прикасался к ней настолько откровенно, настолько близко к обнажённой коже. А сколь приятно было ощущать, как Милана ласково проводит пальцами по его подбородку, опускаясь к шее, и как от её прикосновений по чувствительной коже сразу бегут мурашки от неведанного доселе наслаждения…
– Для девственника ты слишком хорошо целуешься, – шепнула Мила и провела кончиком языка по его нижней губе, сладко дразня. Губы Мирослава податливо раскрылись, пропуская было язык девушки, но она тут же убрала его, самодовольно улыбаясь.
Мир молча повалил ее на кровать, пребывая совсем не в том состоянии, чтобы отвечать на саркастичные насмешки. Он склонился к ней, приникнув губами к тонкой шее, и польщенно просиял, услышав, как Милана прерывисто выдохнула. Он начал целовать её с бо?льшим жаром, чувствуя, как возбуждение охватывает всё сильнее. Кожа девушки была невероятно нежной и обжигала губы. При каждом поцелуе он чувствовал, как бьётся пульс Миланы, вторя каждому стремительному удару её сердца.
Внезапно на него снизошло озарение, воплощенное здравой мыслью отрезвлённого рассудка. Что они делают? Это неправильно. Он не может так с ней поступить, даже если они оба этого хотят. Она впервые пришла к нему. Это был единственный их нормальный диалог. Возможно, он состоялся по наитию ночи. Но никто не знает, что будет днём: как поведёт себя непредсказуемая Мила, и как отреагирует он сам. И неизвестно, что с их отношениями – если происходящее уже можно так назвать – будет через год. В себе-то он был уверен. Возможно, и в Милане тоже. Но не в обстоятельствах.
– Прости. Прости, пожалуйста. Я не должен был… – он отстранился, обеспокоенно глядя на неё, и боясь лишний раз прикоснуться, дабы она не решила, что ему нужно только одно.
– Эй, ты чего? – Мила, такая красивая в обрамлении разметавшихся по подушке волос, смотрела на него в недоумении. – Всё ведь хорошо, – она приподнялась, осторожно убирая светлые локоны с его лба, и мимолётно поцеловала в губы. – Я люблю тебя, слышишь? Ты не сделал ничего, за что стоило бы извиняться.
– Я люблю тебя, – эхом отозвался Мирослав, дрожащей то ли от волнения, то ли от ещё не совсем отступившего возбуждения рукой проводя по щеке Милы. – Но мы не должны… идти дальше.
– И не будем. Но я хочу, чтобы ты знал: мне нравится каждый твой поцелуй, – улыбнувшись, она крепко обняла его и, проводя носом по раковине уха, умилённо произнесла, провоцируя лёгким шёпотом новые волны жара в его теле и явно потешаясь над столь бурной реакцией. – Ты такой милый сейчас.
Мир почувствовал, как тело снова охватывает приятная дрожь, расходящаяся волнами тепла по венам. Вдруг он ощутил щекочущее и влажное скольжение языка по шее, заставившее прикрыть глаза и шумно выдохнуть от неожиданности и жгучего желания, резко спустившегося электрическим разрядом к низу живота и концентрируясь там сладкой истомой.
– Мила, – строго позвал он её.
– Что? – девушка тут же отстранилась, невинно хлопая ресницами.
– Чувства самосохранения нет вообще, – сделал вывод Мирослав.
– Возможно, ты прав. Прости, сложно удержаться.
– Ты совсем не боишься, что я могу потерять контроль?
– А ты его когда-нибудь теряешь? – скептически приподняв бровь, Милана встала на колени, чтобы лицо Мирослава оказалось на уровне её груди, и как ни в чем ни бывало принялась расчёсывать пальцами его волосы, заставляя жмуриться от удовольствия.
– Сейчас готов потерять в любой момент, – Мирослав обнял ее за талию и открыл глаза, усилием воли заставив себя посмотреть выше. Карий взгляд, устремлённый на него, как всегда был насмешлив и вызывающ. Видимо, у Миланы по жизни два состояния: злиться или провоцировать.
– От твоей правильности никакого веселья, – с притворной грустью Мила надула губы, продолжая перебирать пряди его волос.
– Ты мне доверяешь?
– Да, – ответ прозвучал без малейшей заминки, словно что-то само собой разумеющееся.
Мир облегченно улыбнулся и, обхватив девушку поперек живота, легким нажимом увлек к себе, побуждая лечь вместе с ним. Активного сопротивления не последовало, и уже в следующий миг парня окутал аромат её волос, темной волной разлившихся – кто бы мог представить – по его подушке.
– Ты приятно пахнешь, – прижав Милу ближе, он невольно удивился про себя, какой крохотной она казалась в его объятиях, и как чудесно было лежать вот так рядом, не споря, не пререкаясь и не стараясь задеть друг друга в очередной словесной перепалке.
Не произнося ни слова, Мирослав взял девушку за руку, сплетая их пальцы между собой.
«Если бы только родители знали, что творится у них под носом…»
Через несколько минут дыхание Миланы стало глубже и ровнее. Кажется, ей удалось победить бессонницу. Мирослав, в свою очередь полностью сконцентрировался на своих ощущениях, всё ещё не в силах поверить, что происходящее с ним – реальность. Но запах её духов и шампуня, прозрачно распространявшийся вокруг невидимым скоплением танцующих молекул, тепло, исходящее от спины Милы, плотно прижатой к его телу, легкое дыхание, которое он мог слышать и чувствовать – подтверждали это как нельзя лучше. Вскоре Мир и сам уснул, по-прежнему не выпуская девушку из объятий.
Наутро, ещё пребывая в томной полудрёме, Мирослав уже мысленно готовил себя к тому, что вчерашний разговор ему приснился, Милы тут не было, а половина его кровати как всегда окажется пуста и холодна. Но нет. Проснувшись, он обнаружил, что Милана спит рядом, прижавшись к нему и закинув ногу поверх его бедер. Хоть фотографируй на память – когда ещё такое увидишь? Ещё раз окинув взглядом открывшуюся перед ним картину, Мир заметил, что край шелковой ночной рубашки поднялся, бесстыдно оголяя ногу девушки. Кремовый цвет ткани выгодно контрастировал с загорелой кожей. Определенно, жаркий климат благоприятно сказывался на гостье во всех смыслах. Парень перевел взгляд выше, разглядывая светлое кружево на лифе, и, увлекаемый лабиринтом нитей и лепестков, невольно задержал взгляд на нежно-розовой ореоле, видневшейся под узором. Как бы честно и мужественно он ни старался отвести взгляд или, по крайней мере, не опускать его хоть миллиметром ниже, удержаться получалось плохо. Мирослав уже чувствовал, как внизу живота начинает приятно тянуть и пульсировать от нахлынувшего возбуждения, туманящего рассудок.
«Она крепко спит. Ничего ведь не случится, если он…» – мысль ещё не успела полностью сформироваться, когда его палец осторожно коснулся маленькой розовой бусинки соска, нежно и почти невесомо потирая её через тонкое кружево и чувствуя, как отзывчиво она твердеет от его прикосновений. Сердце затрепетало в груди от волнения и восторга, разгоняя по телу кровь, бурлящую в этот момент сильнее лавы. Совсем теряя голову, Мирослав легонько сжал девичий сосок и испуганно вздрогнул, когда с губ Милы сорвался протяжный и до одури соблазнительный стон.
«Чёрт возьми, что я творю?»
Парень зажмурился, призвав всю силу воли, дабы преодолеть желание, и прижал девушку к себе, зарываясь лицом в её растрёпанные от сна волосы и вдыхая полной грудью их запах, лишь бы только удержать руки от дальнейших провокационных действий. К его удивлению, Милана продолжала безмятежно спать, лишь немного передвинувшись, дабы удобнее устроиться в его объятиях, а вот он готов был сгореть от стыда, смешанного с вожделением. И зачем он только позволил ей остаться? Наваждение слишком велико. Если Мила заметит его эрекцию, будет сложно поместить это в рамки концепции «это ничего не значит». Хотя, не всё ли равно, если вчера они признались друг другу в своих чувствах, и скрывать было уже нечего?

Глава 12
Мила проснулась то ли от звука собственного голоса, то ли от чрезмерно крепких объятий. Поначалу было сложно отделить реальность от сна. Вечером она и не предполагала задерживаться в комнате Мира до самого утра, учитывая, что все их разговоры обычно заканчивались не очень дружелюбно. Но, оказывается, нужно было просто спокойно всё обсудить, не кидаясь колкостями и язвительными комментариями. Сколько же времени и нервов они могли сэкономить, если бы сразу прояснили ситуацию?
Из спальни ей удалось выбраться незамеченной, однако, несмотря на это от Татьяны и Маши не укрылись значительные изменения в общем настрое. Да и вряд ли от них удалось бы что-то скрыть, ибо Мир как будто расцвёл впервые за то время, что Мила жила здесь. Теперь на кухню вошёл улыбчивый и сияющий мальчишка, а не ввалилось угрюмое Нечто, как это бывало прежде. Поэтому Машка, сидевшая за столом и помогавшая маме готовить салат и нарезать хлеб, при виде брата сразу деловито заявила: «А я знаю, что вы помирились». Милана еле сдержала смех, когда Мир зарделся и шикнул на сестру, но та и не подумала угомониться:
– Уже можно петь «тили-тили-тесто»?
– Маша, – предупредительно окликнула её Татьяна, повернувшись на секунду и вновь возвратившись к поискам какой-то приправы в верхнем кухонном шкафчике, но Мила успела заметить, что женщина и сама едва не посмеивается над своими детьми.
– Будешь и дальше выпендриваться, я тебя больше на ипподром не возьму на Юрку смотреть, – пригрозил Мирослав, на что сестра показала ему язык, но после мгновенно успокоилась.
Вскоре к ним присоединился Олег и все сели завтракать. Тогда – наверняка пользуясь присутствием родителей, гарантирующим ему поддержку – Мир мимоходом вновь предложил пойти с ним на репетицию. Поначалу Милана хотела заупрямиться – меньше всего на свете ей хотелось пересекаться с Мариной, ещё и смотреть, как Мирослав будет с ней танцевать. Но, поймав красноречивый взгляд Татьяны, она резко передумала. Голубые, как и у Мира, глаза женщины чётко и ясно прочертили в воздухе траекторию «иди и не вздорь», и Милана подчинилась.
В трамвае, когда за окном кончились здания, которые её интересовали, Мила устало привалилась лбом к плечу парня, намереваясь вздремнуть до конца поездки. Не хотелось клевать носом на репетиции, борясь с сонливостью.
–Всё в порядке? – тут же отреагировал Мирослав.
– Да, просто немного не выспалась, – ответила она, подавив зевок, и приобняла Мира поперек живота, чувствуя, как он на секунду настороженно напрягся, но вскоре вновь расслабился, придвинувшись к ней чуть ближе. Если бы она раньше знала, что его можно трогать как угодно, не боясь сопротивления, наверное, давно бы позволила себе объятия. Кто же знал, что он так легко подпустит её к себе?
– Так говоришь, будто мы ночью не разговорами занимались.
Милана возмущённо фыркнула в ответ на столь откровенные намёки и слегка ущипнула Мирослава за бок.
– А ты давно такой смелый стал?
– Да я и был, – пожал он плечами, со смешком отодвигаясь от следующего щипка и вставая со своего места. – Приехали.
Мила поспешно засеменила вслед за ним к выходу из трамвая, про себя радуясь, что на этот раз они не попали в типичную дневную толкучку. На улице Мир ненастойчиво протянул ей руку, будто вопрошая. В небесно-голубых глазах плескалась неуверенность, и Милане вдруг стало невыразимо стыдно за свой выпад после их прошлой совместной поездки. Она вовсе не хотела казаться ему переменчивой и недосягаемой. Но, видимо, именно такой и казалась, раз даже после вчерашних откровений он сомневается, что в праве к ней прикасаться. Желая как-то загладить свои оплошности, Мила как можно ласковее взяла его за руку, попутно прижимаясь грудью чуть выше его локтя и очаровательно улыбаясь:
– А мне можно тебя поцеловать?
Надо отдать должное, Миру удалось не перемениться в лице, хотя от девушки не укрылась едва заметная аловатость на его щеках.
– Я никогда и не запрещал вроде.
С трудом удержавшись от закатывания глаз, Милана приподнялась на носочки и невесомо мазнула поцелуем по его щеке как раз рядом с родинкой, которую заметила не так давно, и замерла, не спеша отстраняться. Как и предполагалось, Мирослав повёлся на эту уловку, в предвкушении приоткрывая выразительно очерченные губы. Мила мимолётно улыбнулась от внутреннего трепета, когда Мир сам нетерпеливо прильнул к её губам. Но, вопреки ожиданиям, поцелуй не продлился долго.
– Нам нужно идти. И на улице не престало этим заниматься вообще-то.
– Я уж думала, твоя правильность тебя покинула, – съязвила Милана, подстраиваясь под его шаг.
– Не дождёшься. У нас не очень любят лицезреть лобзания на улицах.
– Будто в Североморске иначе…
– Я не знаю, как у вас в Североморске, но мой ОБЖшник одну чрезмерно любвеобильную парочку в школьном дворе окатил водой прямо из поломойного ведра. Не думаю, что ты хочешь повторить их подвиг.
– Радикальные у вас методы воспитания… Уговорил, продолжим дома.
Они подошли к площадке в парке, где, как Мила догадалась, должна была состояться репетиция. Мир присел на газон, смотря на неё снизу вверх, и жестом поманил к себе.
– А ты не боишься оставаться со мной наедине? – спросил он, когда Мила опустилась рядом.
– А чего мне бояться? Твоя мама сказала, что ты не поступаешь с девочками плохо.
– Ну да, тебе сделаю хорошо, – сладчайшим тоном произнёс он, многозначительно приподняв бровь.
– Нахал! – Мила попыталась состроить оскорблённую невинность, но мешал рвущийся наружу смех.
– Я люблю тебя, – абсолютно серьёзно заявил Мир, погладив её по волосам, и тут же проворчал, глядя куда-то за её плечо и поднимаясь на ноги. – Наконец-то.
Мила проследила за его взглядом: по тротуару к ним уверенным шагом направлялась высокая девушка в летнем спортивном костюме и с бирюзовым рюкзаком за спиной. Светлые волосы были собраны на затылке в идеальный пучок, из которого не посмела выбиться ни одна прядь или даже волосинка.
– Милана, да? – девушка бросила свой рюкзак на траву и протянула ей руку, которую Мила не торопилась принимать. – Я Рина. Прости, у нас неправильно началось общение, мне не следовало кричать на тебя по телефону. Я сорвалась из-за своих проблем, тебя и Мира это не касалось. Это меня не оправдывает, но мне действительно жаль, что так вышло.
Милана, удивлённая такой пламенной речью, так и осталась сидеть на газоне и поймала настороженный взгляд Мирослава, стоящего позади Марины. Конечно, уж он-то знает, на что Мила способна, и теперь ждёт всевозможных острот. Но представления сегодня не будет. У неё было слишком хорошее настроение, чтобы снова скандалить. Все запасы яда мгновенно испарялись под палящим солнцем, которое переливающимися лучами играло в волосах Мира, обрамляя их золотосиянием. Сейчас она могла думать только о том, как он прекрасен, и что теперь он принадлежит только ей. Какое ей дело до прошлых ссор и Марины, раз та теперь не представляет угрозы?
– Всё путём, – она улыбнулась и пожала руку своей новой знакомой.
– Разминайся, я сейчас приду, – бросил Мир, обращаясь к Марине, и бодро зашагал в неизвестном направлении.
Рина без каких либо возражений стала выполнять разминку, попутно расспрашивая Милу о её впечатлениях. Давно ли она приехала? Была ли тут когда-либо прежде? Нравится ли в Краснодаре? Милана отделывалась краткими ответами, достаточно информативными, чтобы сойти за вежливые, но порой не отражающими истинной полноты впечатлений. Судя по продолжающейся беседе, всех это устраивало. Марина в свою очередь поделилась фактами, хоть и не известными Милане прежде, но вполне очевидными: девушка училась с Мирославом с начальной школы, и уже несколько лет они вместе посещали танцевальную секцию по акробатическому рок-н-роллу. Периодически их ставили в пару, если перед концертом Мир не забивал на тренировки или, честнее сказать, тренер не находил, к чему придраться.
Мила слушала внимательно и подмечала для себя, что Рина говорит о Мире без тени чрезмерной симпатии. Танцуют вместе. Да, в паре. Но звучало это без какого-либо благоговения, присущего влюблённым. Как будто для неё танец – обычное хобби, а не способ прикоснуться к человеку, который небезразличен. Выходит, зря Милана тогда обиделась из-за её звонка…
Вскоре вернулся Мирослав и, мимолётно наклонившись, поцеловал Милу в щеку, одновременно без всяких предисловий передавая ей в руки картонный стакан, прохладный и уже слегка влажный от разницы температур.
– Холодный раф с личи, – ответил парень на её вопросительный взгляд.
– Что такое личи?
– Китайская слива, – лицо Миланы кристально ясно выражало, что ситуацию это не прояснило, поэтому он продолжил: – Пей, не отравишься, – с ироничной улыбкой Мирослав опустился рядом с ней на колени и, обхватив ладонью подбородок Милы, крепко поцеловал её в губы. – Это вкусно, я обещаю.
Он пошёл репетировать танец, а Мила поймала себя на мысли, что за такой поцелуй, не задумываясь, выпила бы что угодно. Кажется, влюблённость выветривала из её головы последние остатки разума.
– Спасибо, – запоздало крикнула она ему во след.
К счастью, Мир не соврал – кофе действительно имел приятный сливочный вкус, оттеняемый сладкой и нежной розой. Но где он тут сливу распробовал?..
Время пролетело незаметно. На протяжении двух часов Милана не могла отвести глаз от танцующей пары. Вопреки ожиданиям, ей совсем не было скучно наблюдать за репетицией. В танце идеально сочетались акробатические трюки и плавные отработанные движения. Мир открылся для неё с новой стороны. Он двигался настолько плавно, что поневоле хотелось проводить ассоциации с котом. Будет ли он двигаться также пластично, когда?.. Так, стоп. Не стоит думать об этом сейчас.
Мила сделала очередной глоток уже потеплевшего от летней жары рафа. Удивительно, но ей даже ни разу не захотелось, чтобы Мир уронил Марину. Подобная сердобольность была определённо не в её характере. Поистине, любовь меняет людей… Девушек, окружавших Мстислава, ей хотелось растерзать. А тут – полное спокойствие и умиротворение, вызванное абсолютной уверенностью, что Мир не испытывает от прикосновений к Марине и половины того, что испытывал прошлой ночью, когда Милана пришла к нему. Если бы у него были к Рине какие-то чувства, это бы моментально отразилось на его лице. Мила давно заметила, что он не умеет скрывать эмоции. К тому же, он действительно вызывал доверие, и его попросту не хотелось ревновать, поскольку Мир не давал для этого повода. Оставалось лишь надеяться, что на расстоянии всё будет так же.
После репетиции, попрощавшись с Мариной, они пошли в сторону дома. Погода постепенно сменялась с солнечной на пасмурную, отчего воздух становился прохладнее, а дышать было легче.
– Устал? – поинтересовалась Милана, беря Мирослава под руку. Он отрицательно качнул головой, рассматривая тротуар под ногами, словно какая-то мысль не давала ему покоя. Допытываться девушка не стала.
Какое-то время они шли молча. Мила рассматривала людей, здания и вывески, щеголяющие забавными названиями. Отчего-то тут она чувствовала себя менее напряжённой, чем дома. Может, причиной тому была компания парня, а может, и сам город так влиял на неё.
– Ты ведь можешь быть нормальной, – вдруг обратился к ней Мирослав. – Почему огрызалась вначале?
Он выглядел всё таким же задумчиво-отстранённым, но в голосе не чувствовалось претензий, скорее любопытство и желание разобраться. Что ж, на его месте Мила бы тоже хотела понять многие поступки и действия. И свои в том числе…
– Ты на меня смотрел как на огородное пугало, – без обиняков заявила она.
– Так ты и выглядела как… – Мир осёкся, стоило ему заметить предупреждающий взгляд Миланы. – У нас так не одеваются обычно.
– Мне хотелось быть яркой в маленьком городе. В Североморске я самая яркая.
– Краснодар не маленький, мы – город-миллионник. Это раз в двадцать больше твоего города вообще-то.
– Вообще-то я родилась в Москве. И всегда на каникулах ездила туда к бабушке и подруге, пока наши родители не созвонились по видеосвязи и – в порыве ностальгии по великой дружбе – им в голову не пришла чудесная идея. Я не знала, к кому еду. В смысле, понятия не имела, какие вы хорошие на самом деле. Из упрямства хотела показать себя с худшей стороны, чтобы уж точно тебе не понравиться.
– Почему? – Мир заметно помрачнел, словно отражая своими эмоциями хмурое небо.
– Потому что родители навязали мне эту поездку. Потому что я ненавижу сватовство.
– Но сработало ведь.
Мила остановилась и повернулась к нему, буравя упрямым взглядом.
– Не сработало. Родители тебя описали таким идеальным и правильным, что аж тошно становилось. Я думала, что ты окажешься слишком скучным. И их план с точностью до ста процентов обломался бы, если б я сама не решила, что ты мне нравишься.
– О, да что ты? – с притворным удивлением произнёс Мир, саркастично улыбаясь. Он прижал Милу к себе, шутливо кусая за щеку, но тут же получил лёгкое предупреждение локтём под рёбра и перестал её тискать. – И как, оказался?
– Что?
– Скучным.
– Нет, – недовольно ответила Милана, признавая своё поражение. – Среди моих знакомых нет людей с подобным количеством увлечений. Может, это и не их вина – в Краснодаре больше возможностей, чем в Североморске. У нас всё вертится вокруг флота и, кажется, что жизнь многих заранее предопределена. А ты столько всего умеешь…
– Не так уж и много. Но у меня тоже по-своему предопределена дальнейшая жизнь. У нас всё вертится вокруг сельского хозяйства и казачества. Думаешь, откуда среди моих занятий конкур? Отец считает, что истинный казак должен отлично держаться на лошади с рождения. Не поверишь – я на коне оказался, как только научился голову нормально держать! У дедушки была своя конюшня, и он взгромоздил меня на лошадь, когда мне было всего полгода. В три я уже сидел на ней сам. В шесть – скакал рысью, хотя и до стремян толком ещё не доставал. Это всегда было со мной и вокруг меня. Я на лошади держусь увереннее, чем на велосипеде.
Мила вдруг вспомнила недавний рассказ Маши о джигитовщике, которым та восхищалась. Исходя из утреннего разговора на кухне, звали его Юра. Движимая этой мыслью, она поинтересовалась:
– А почему ты выбрал конкур, а не джигитовку?
– Я и ей занимался какое-то время. Бросил после одного случая.
– Какого?
– Во время рубки лозы одному из коней саблей срезали кончик уха. Не фатально, с животным всё в порядке. Но всё равно не хочется однажды по случайному стечению обстоятельств травмировать кого-то, – Мир нервно усмехнулся, вспомнив что-то. – Дальше такая жесть была… Мы завели коня в мойку, чтоб кровь смыть, а рядом находилось стойло Вампира. Я в момент понял, что не зря этого коня так назвали – он через решётку сразу потянулся к пострадавшему рану зализывать. Пожалел товарища. С этой байки потом всем ипподромом угорали.
– Стрёмный у вас юмор. Лошадь жалко вообще-то, пусть там и маленький порез – это не шутки.
– Жалко, но обратно ухо не приклеишь. Верховая езда вообще опасное занятие и для лошадей, и для наездников. Там все рано или поздно получают травмы, этого не избежать. Но джигитовка – это традиции, от которых так просто не откажешься. А традиции – это то, с чем рождаешься и живешь.
– Ты не боишься упасть с коня?
– А ты думаешь, я за столько лет ни разу не падал? Слава Богу, хоть не ломал себе ничего. Можно сколько угодно считать себя уверенным наездником, но, если лошадь захочет тебя скинуть, она скинет. В первый раз страшно. Многие после этого уходят из конного спорта. Но, если преодолеть страх и вновь сесть в седло, остальные падения воспринимаешь как данность. Конечно, в большинстве случаев, я удержусь в седле, потому что знаком со многими финтами, которые лошади выделывают. Но незнакомая лошадь, если вознамерится, по-прежнему сможет меня чем-то удивить. Хотя в любом случае на танцах я падаю чаще.
– Сегодня не падал, я следила, – подмигнула Мила, шутливо потрепав Мирослава по волосам, хоть для этого и потребовалось вытянуться во весь её рост.
– Наверное, поэтому и не падал, – Мир встряхнул головой, и его кудри улеглись в своей прежней очаровательной беспорядочности.
– Ты ещё чем-то занимался? Может, раньше?
– Ролики, велосипед. Но это так, в качестве прогулки с друзьями. Мне это быстро надоедает. Никакого азарта.
– То ли дело на коне…
– Да! – с жаром согласился Мирослав, судя по всему, так и не поняв, что она ёрничала. – А ты чем вообще занимаешься в жизни? Мне-то про тебя родители ничего толком не рассказывали. Слышал какие-то отдельные новости, когда они в Скайпе созванивались, но это обычно по праздникам, поэтому я в этих разговорах долго не участвовал.
– В Североморске ничем особо. Когда жили в Москве, занималась рисованием, а прошлым летом ходила в школу моделей, пока гостила у бабули. Даже подумывала всерьёз развиваться в этой сфере, но потом там начались какие-то заморочки между агентствами и я бросила. Теперь готовлюсь к поступлению, иногда гуляю с подругой. Наверное, занимаюсь тем же, чем и большинство девушек моего возраста: смотрю фильмы или сериалы, слушаю музыку. В Североморске зима длится полгода, на улицу даже нос высовывать не хочется лишний раз.
– Мрак… Я бы не продержался столько в холоде. А какую музыку слушаешь?
– Рок в основном. А ты?
– Кубанский казачий хор, – без тени улыбки ответил Мир.
– Стебёшься? – Милана неверящим взглядом уставилась на него, едва удержав нижнюю челюсть от падения.
– Не только его, разумеется. Многое слушал. Но не перевариваю «песни», где разговаривают с набитым ртом, поэтому что-то современное – мимо. В плейлисте треки для танцев, классика и казачьи песни. Что-то из рока слушал лет в пятнадцать, но потом захотелось чего-то более спокойного. Перешёл на «Помни имя своё», хотя частое прослушивание ввергает меня в депрессию. Ещё по поводу твоих нарядов и размалёвки… У вас в городе все такие модницы или это влияние модельной школы?
– Шутишь? Нет, конечно, далеко не все. У нас военный закрытый город. Отца несколько лет назад перевели туда по службе. Я там как белая ворона среди обилия тёмных толстовок, спортивных костюмов и прочей обычной тусклой одежды. Но мне нравится, и нравилось задолго до модельной школы. Не хочу быть частью серой массы. Есть ещё некоторые девочки, следящие за модой, но родители не разрешают им краситься так же ярко.
Милана перевела взгляд на собеседника, намереваясь оценить реакцию, и заметила, что он смотрит куда-то поверх неё. Девушка обернулась, дабы проследить за его взглядом, и увидела знакомый бирюзовый рюкзак, мельтешащий в аллее по другую сторону проезжей части. Марина поднялась со скамейки, на которой ещё недавно сидела в ожидании кого-то, и двинулась в сторону рыжего парня, бегущего к ней. Мила с Миром переглянулись, обменявшись ошарашенными взглядами узнавания, и в один голос произнесли:
– Веснушка?!
Через несколько секунд их общий знакомый уже заключил Рину в объятия, жадно поглощая её поцелуи и открывая при этом рот так широко, что Милана невольно передёрнула плечами от отвращения при виде этой картины.
– И где твой ОБЖшник, когда он так нужен? – Мила потёрла переносицу, маскируя за этим жестом некую растерянность и неловкость.
– Я не знал, что они вместе, – пропустив мимо ушей её вопрос, покачал головой Мирослав, неверящим взглядом смотря в сторону парочки. – В душе не чаю, как она его выносит. С Веснушкой на ипподроме только лошади нормально контачат.
– Не, Мир, ну, ему ты не конкурент, конечно, – сквозь смех произнесла Милана, похлопав парня по плечу. – Наверное, он отваживает всех надоедливых кавалеров Марины смертельно скучными разговорами.
– Они друг друга сто?ят в этом плане.
– Неужели? А ты не выглядел недовольным, когда хватался за телефон при первом же оповещении. Ты ведь не думаешь, что я забыла все ваши милые беседы вечерами? – Мила заигрывающе улыбалась ему, намеренно дразня.
– Мы с ней о фигне какой-то разговаривали или о танцах. Там не было ничего милого.
– А что ты сразу оправдыва…
Не дав ей договорить, Мирослав обхватил ладонью заднюю сторону её шеи, притянув девушку к себе вплотную и запечатав рот требовательным поцелуем. Губам было немного больно, но внутри всё обожгло лавой нахлынувшей страсти. Мила подалась навстречу, обмякая в его руках и прижимаясь как можно ближе. Она чувствовала грудью его тяжеловесно колотящееся сердце, удары которого отдавались эхом у неё внутри. В голове мутилось, а поцелуи становились сбивчивыми, прерываясь судорожными попытками нормально вдохнуть. Вскоре Милана вырвалась из хватки и облизнула ощутимо припухшие губы, с нескрываемым влечением оглядывая Мирослава, ставшего вдруг ещё миловиднее и привлекательнее, чем прежде – то ли из-за вожделения, румянцем отразившегося на его щеках, то ли из-за потемневших глаз, сияющих лихорадочным блеском.
– Мы почти пришли, веди себя прилично, – наставническим тоном заявила Мила, отстранившись, и поправила волосы, разглаживая пальцами спутанные тёмные пряди.
– Ты уже и дорогу запомнила? – усмехнувшись, Мир обнял Милану за талию, сворачивая вместе с ней во двор, пестрящий однотипными многоэтажками.
– Естественно, – она закатила глаза и после небольшой паузы неожиданно для самой себя добавила: – Если бы ты схватил за шею иначе, то по Фрейду это значило бы, что ты хочешь меня задушить.
– Не знаю, кто тебе наплёл такие бредовые тезисы, но, раз уж мы из них исходим, то это и без Фрейда было понятно с первых дней нашего знакомства. Однако я тебя всё равно люблю. Особенно когда ты не капаешь ядом.
Мила пристально посмотрела в его глаза, словно стараясь впитать в себя их синеву, и таинственным шёпотом произнесла:
– Наконец ты признал, что я лучшая змея, которую ты когда-либо душил.
– Милана, блин!
– Всё, умолкаю, – она со смехом подняла руки в капитулирующем жесте и направилась в подъезд.

Глава 13
Целовать Милу внезапно стало ошеломительно привычным и правильным занятием, а главное – это оказалось до безумия легко. Гораздо легче, чем он мог себе представить. Подумать только, ещё две недели назад он не допускал и мысли, что сможет к ней прикоснуться, а теперь Милана плавилась в его руках, словно согретый пластилин. Таким безгранично счастливым Мир ещё никогда себя не чувствовал. Он смутно помнил, как поднимался в квартиру, потому что на тот момент все ещё сгорал от стыда из-за шуток Милы. Слышал бы отец, прописал бы обоим знатных люлей. Но, к счастью, девушке хватало ума не заводить двусмысленных бесед при родителях. Им вообще каким-то чудом удавалось не палиться перед взрослыми, чему Мир был несказанно рад. В груди приятным теплом разлилось осознание общей тайны. Может, это и было по-детски, но Мирослава раззадоривал тот факт, что родители не знают об их проделках. Он понимал, что мама, скорее всего, что-то подозревала, но сейчас его это не слишком беспокоило – молчит и ладно.
Нынче его мысли занимала только Милана. Она так нежно прижалась к нему в трамвае, что Мирослав поначалу растерялся, думал, может, ей стало плохо, однако Мила просто стремилась использовать его плечо в качестве подушки. Для себя он обозначил этот порыв как «желание быть ближе». Всё-таки, этот вариант звучал более возвышенно. А шутить и дурачиться с ней оказалось веселее, чем с Машкой. И ещё ей понравился раф-кофе, который Мир принёс, дабы она не чувствовала себя сонной. Сам он, взбудораженный поцелуями, дарящими тонну энергии, вовсе не хотел спать. К слову, зная непредсказуемость своей возлюбленной, он допускал, что в случае, если во время репетиции что-то пойдет не так, кофе окажется у Марины на лице. А может, и у него тоже. Поэтому на всякий случай взял холодный раф. Благо, Мила пребывала на редкость в неконфликтном настроении и всё обошлось.
Возможно, по большей части благодаря этому они, наконец, смогли поговорить и узнали друг друга лучше. И Мила похвалила то, как он танцует. Чего ещё он мог желать? Ради той теплоты и чуткости, с какими она теперь на него смотрела, стоило и помучиться полмесяца, ощущая себя как на иголках. Но повторять подобный опыт он не захотел бы.
Танцевать при Милане было волнительнее, чем на сцене. Хотя бы потому, что во время выступлений он совсем не волновался, а теперь боялся ошибиться или показаться неуклюжим, хоть и прекрасно осознавал, что является далеко не самым худшим танцором. К тому же, в процессе к нему запоздало пришло осознание – было нечто неправильное в том, что на её глазах он прикасается к другой девушке. Пусть для него это всего лишь танец, и Мир никогда не воспринимал партнёрш как объект влечения – его больше беспокоила правильность выполнения трюка во избежание травм; однако он хорошо помнил вчерашний вопрос от Миланы и знал, что она может начать ревновать. А также догадывался и опасался, чем это может кончиться.
Он и на репетицию-то её позвал, чтобы сбавить градус волнительного недоверия и убедить – ничего предосудительного не происходит. Только в тот момент Мирослав не подумал, что во время танца он ближе к Марине, чем при разговоре по телефону. И теперь это уже не казалось ему такой замечательной идеей.
Расслабиться он смог только когда ему удалось поймать взгляд Милы и увериться, что её не тревожит ни Марина, ни их танец. Напротив, Милана наблюдала с любопытством и восторгом, буквально не сводя с него сияющих карих глаз. Двигаться сразу стало легче, словно у него с плеч сняли тяжёлый груз. Осознать, что она ему доверяет и не сомневается в нём, оказалось ещё приятнее, чем он предполагал.
Мирослав был невероятно рад, что не совершил опрометчивого поступка – не позвал Марину на свидание в тот день, когда его терпение почти иссякло под гнётом миланиных подколов. А ведь он и впрямь думал об этом, когда Милана – так кстати – ответила на звонок замест него. Страшно было предположить, к чему привела бы его поспешность, если бы он дал надежду Марине, а Мила вскоре призналась бы ему в своих чувствах. Ему пришлось бы поступить согласно велению чести, поправ личные интересы, пусть и во вред себе. Но с Мариной он не был бы настолько счастлив, а значит, стало бы только хуже. Да, он вспылил на Милу, когда понял, что она говорила с его одноклассницей, но на самом деле был ей в тайне благодарен: Милана спасла его от бунтарских резолюций, а подступившая агрессия придала ему решительности для поцелуя, о котором, к слову, он совершенно не жалел. Даже если их отношения не выдержат испытания расстоянием, с ним навсегда останутся воспоминания об их поцелуях и шквал исступления, охвативший Мирослава, когда он впервые познал, каково это – чувствовать мягкость чужих губ.
После репетиции Мира не оставляла интрига: раз Милана могла быть вежливой и ласковой, что же сподвигло её на грубость в начале? Вернее, этот вопрос беспокоил его уже давно, но впервые взыграл в его голове настолько остро. Быть может, тогда Мила ещё питала чувства к своему байкеру? Не может ли она что-то испытывать к нему и сейчас, пусть и неосознанно? Не окажет ли это негативного влияния на их отношения, когда она вернётся домой?
Наверное, он в тот момент слишком сильно погрузился в свои мысли, раз Мила сама начала разговор, пока они шли к дому. Мирослава позабавило, что она приняла его задумчивость за усталость. Будто он способен устать за одну короткую репетицию, когда привык к физическим нагрузкам в течение пяти часов кряду, а то и больше. Нет, он вовсе не утомился, лишь старался понять, какая из Милан настоящая. Хотелось верить, что та, которая с ним рядом. Гадать можно было долго. Можно было пустить всё на самотёк и ждать, когда время покажет истинные лица. Но ждать Мир не хотел. Он предпочёл выяснить все беспокоящие его факты сразу, и незамедлительно расспросил об этом загадочное создание.
Для него стало сюрпризом, что причина конфликта крылась в его взгляде на Милу при их первой встрече. Он не знал наверняка, что отражало его лицо в тот момент, но мысли свои хорошо помнил, а они совсем не гарантировали нормальной реакции на гостью. Но он считал, что разглядывал её с пусть и ошарашенным, но восхищением. Как оказалось, для неё это выглядело немного иначе…
Не стоило удивляться, что они ссорились так долго, раз недомолвка возникла в самом начале, впоследствии нарастая, словно снежный ком. Возможно, ему следовало быть более разговорчивым при знакомстве. Хотя фактически их настоящее знакомство состоялось только сегодня, когда Мирослав, наконец, узнал о ней больше, чем просто имя и факт очевидной тяги к странным прикидам. Теперь он понимал, чем девушка занималась в детстве, что её влекло и формировало в ней личность. И, что немало важно, он выяснил, как она относится к его увлечениям на самом деле. Он-то все две недели парился, что она не воспринимает их всерьёз и насмехается над ним, а оказалось, что Милана поистине восхищена всеми его достижениями.
Довольно весело было также услышать, что она и впрямь считает затею их родителей неудачной. «Я сама решила, что ты мне нравишься!» Ну да, как же, решила. Когда все вокруг давно это поняли и всячески содействовали. Его мама уж точно. Неспроста она их выпнула на конкур. Наверняка надеялась, что это сподвигнет упрямых деточек выговориться друг другу. Мир, может, и был порой наивным, но не до такой степени, чтоб не понимать замыслы родной матери.
Тот факт, что к ним впервые приехал кто-то погостить на столь долгий срок, при этом не приходясь родственником, уже настораживал неимоверно. И вряд ли родители зазвали гостью для себя, учитывая, что она являлась ровесницей Мирослава. Им-то какой интерес с ней общаться? А значит, тут явно имел место сговор, и сомнений в этом быть не могло. Другое дело, что он не смог подумать об этом сразу, в момент, когда мама шандарахнула его этой новостью, как обухом по голове. Куда уж там трезво оценивать ситуацию, когда тебя ставят перед фактом, возвращая из воздушных замков студенческого будущего обратно на бренную землю…
А потом мама и вовсе всё ему рассказала: и про байкера, и про предположительно стервозный характер, и про идею дяди Льва, отца Миланы. Но Мир и не думал противиться. Ведь девочка красивая, а он – ещё лучше, почему бы им не быть вместе? Кто ж знал, что эта девочка упрется рогами и будет бодаться с ним из вредности? Оглядываясь на это сейчас, Мир не мог сдержать снисходительную улыбку. Она так рьяно не хотела сватовства, что внаглую соблазнила его практически при родителях. Что ж, пусть верит, во что хочет, спорить с ней он не собирался.
Следующей новостью на сегодня стал тот факт, что Марина была в отношениях, да ещё и с его знакомым. Как он мог не знать этого, пересекаясь с Веснушкой едва ли не на каждом занятии по конкуру, а с Мариной – и в школе, и на репетициях? Нет, конечно, он никогда не интересовался её личной жизнью, но, мысленно пробежавшись по слухам и толкам, не смог вспомнить ничего полезного, поэтому счёл, что она свободна. Вот было бы неловко, если бы он пригласил её на свидание, а она бы его отшила. На фоне его эмоционального состояния на том этапе, это явно было бы излишним. Хотя, кто знает, может, тогда они с Милой сблизились бы гораздо быстрее, ведь, потерпи он одну неудачу, вторая бы его уже так сильно не пугала, а это значит, что можно было бы и попытаться. Но в глубине души Мирослав был рад, что Милана сама к нему пришла, дабы прояснить ситуацию. Это было правильно. Таким образом, он её ни к чему не принуждал, а она как будто бы сглаживала этим поступком свою былую прыть. Если бы это он вёл себя с ней резко, то и мириться должен был бы прийти первым. Это справедливо. Так его всегда учили родители. Ему было важно, что Мила прогнулась, убавив гордость и тем самым подарив ему уверенность, что он может попытаться. Уверенность, что он ей небезразличен, в конце концов.
Убедившись, что они в квартире одни, Мир подхватил Милану на руки, чувствуя, как её ноги сомкнулись вокруг его тела. Ощущать таким образом её близость и тепло было непривычно, но одурманивающе приятно. Не то чтобы он никого так прежде не держал – в акробатическом рок-н-ролле, которым он занимался, было полно подобного рода поддержек, но таких трепетных чувств Мирослав при этом никогда не испытывал, да и не особо прислушивался к себе в те моменты. С Миланой же всё было совсем иначе. Она пробуждала в нём ураган чувств и эмоций. Хотелось обращать внимание на каждое её движение, максимально концентрироваться даже на мимолётном прикосновении, вкушая восторг от пробегающих по телу мурашек.
Прежде он не понимал всеобщего ажиотажа вокруг темы отношений. Ну, вместе люди, и что с того? Но теперь, когда ему открылись все ощущения, скрываемые под этим понятием, он как никогда ясно осознал их силу и влияние. От страсти и любви к Милане у него неудержимо сносило крышу, и хотелось кричать о своих впечатлениях на весь мир.

Глава 14
Дома они вместе приготовили обед, к удивлению Миланы даже ни разу не поцапавшись во время готовки, хотя прежде она испытывала неподдающееся контролю раздражение, если кто-то брал на себя труд обучить её кулинарным навыкам. Признаться честно, она не ожидала, что Мир хоть когда-либо держал сковородку в руках, о чём сразу же ему сообщила. У неё в семье считалось, что приготовление еды – не мужское занятие, и этот тезис никто и никогда не подвергал сомнению. Мирослав же объяснил свои навыки тем, что мать не всегда будет рядом, а в самостоятельной жизни придётся как-то добывать себе пропитание. Милу устроил такой ответ, однако внутреннее чутьё подсказывало, что парень намеренно красуется перед ней – за всё время её пребывания здесь он ни разу не изъявил желания что-либо сварганить, а сегодня в нём внезапно проснулся настоящий кулинар.
Как раз к тому моменту, когда обед был готов, домой пришла Маша и с деловым видом заявила, что скоро вновь уйдет к подруге, потому что когда каникулы кончатся, она уже не сможет так долго гулять, ведь пятый класс – дело серьёзное. Вот уж у кого следовало поучиться брать от жизни всё по максимуму. Более делового ребенка Мила ещё не встречала.
Позже, когда дружиньки тепло попрощались, а брат удостоился обычного «бай-бай, веди себя хорошо, не то расскажу маме», Мир поинтересовался у Миланы, продолжает ли она рисовать и сможет ли показать ему что-то из своих работ.
После переезда в Североморск она рисовала гораздо реже, но фотографии, конечно же, имелись где-то в глубинах телефона. Девушку радовало, что Мирослав заинтересовался её жизнью. Впрочем, ей и самой хотелось поделиться с ним частичкой себя настоящей. Частичкой тихой и одинокой девочки, которую она тщательно прятала за маской общительности и жизнелюбия.
Мила села рядом с Мирославом на диван, подогнув одну ногу под себя, и открыла галерею с фотографиями. Предварительно она перестраховалась, отключив интернет на телефоне, чтоб Марьяна внезапно не объявилась со своим очередным невероятно оригинальным советом по благоустройству личной жизни. Она не понимала, откуда у подруги, живущей среди вечно копошащегося московского «муравейника», находится время на переписки, тогда как жизнь вокруг неё кипит. Тем не менее, сообщения с расспросами приходили с завидной регулярностью, а рассказывать Марьяне потенциальные сплетни совершенно не хотелось. Поэтому Мила давно не заглядывала в чат и вполне ожидала очередного фееричного напоминания от Марьяны. А Миру вовсе не обязательно было знать, кто является спонсором её недавней раскрепощённости в ванной, иначе эту тему всё же придётся обсудить.
Мир всем корпусом развернулся к ней, закинув руку на спинку дивана позади Миланы. Мимолётно взглянув на него, девушка придвинулась ближе, прижавшись плечом к его плечу. Быстро пролистав многочисленные изображения до примерной даты последнего рисунка, она тапнула на фото, открывая его в полный экран. В памяти невольно возник ностальгический момент: она сидела на площади Североморска незадолго до своего отъезда, обдумывая, как сложится жизнь под влиянием родительских стремлений удачно выдать её замуж. «Удачно» в их понимании значило найти ей достойного и ответственного жениха. То, что сын отцовского сослуживца станет лучшей партией, не вызывало сомнений ни у кого, кроме Миланы. Как бы она ни старалась себя успокоить, страх перед разверзающейся неизвестностью никак не желал отступать. Она поедет к совершенно незнакомым людям, которых прежде видела только на экране монитора и то мельком, потому что никогда не хотела присутствовать при разговорах родителей с их друзьями. А по приезде ей придется вынужденно общаться с каким-то мальчишкой, который по рассказам родителей представлялся ей скучнейшим заучкой в очках с толстыми линзами и в затёртом мрачном свитере, не снимаемом годами. Именно так она думала два месяца назад, совершенно не представляя, что ждёт её на самом деле. Тем холодным летним вечером, попутно копаясь в мыслях, роящихся в её голове, Милана спешно штриховала на альбомном листе эскиз залива, расстилающегося перед ней, и «Моряка», являвшегося едва ли не самой значимой достопримечательностью их маленького закрытого города. Теперь же она радовалась, что родители уговорили её поехать… Показывая рисунок, Мила протянула телефон Мирославу, между прочим, оказавшемуся ни на чёрточку не похожим на заучку из её мысленных пугалок. Мир не стал брать телефон в руки, лишь склонился поближе к экрану. Она, внимательно любуясь, следила за его лицом и заметила, как светлые брови взлетели вверх, изогнувшись изящными галочками.
– Сколько ты училась рисовать?
– Именно училась? Три года. Потом только малевала что-то несерьёзное для себя.
– Это ты называешь несерьёзным?
– Ну да. Набросок Баренцева моря и памятника. Что тут необычного?..
Неожиданно по ладони Миланы прошла вибрация, привлекая её внимание. На экране телефона высветилось уведомление о новом сообщении. Мила почувствовала, как внутри всё словно облили кипятком. Ей даже не нужно было поднимать глаза, что бы понять, что Мирослав тоже это видит. Зачем проверять, если напряжение и так стало почти осязаемым? Неспроста у неё было странное предчувствие сегодня. Но ведь этого не могло быть. Какого чёрта это произошло именно сейчас?
«Знаю, что скучаешь по мне. Не пора ли нам встретиться, малая?»
Ладонь с телефоном дёрнулась и предательски задрожала. Мила неуверенно обернулась, пытаясь всё-таки оценить реакцию Мира, и мысленно возблагодарила провидение за то, что они уже обсуждали тонкости её личной жизни. И какой чёрт надоумил его писать ей сейчас? Она вообще не скучала. Даже не думала о Мстиславе с тех пор, как они с Мирославом признались друг другу в чувствах. И понятия не имела, как он нашёл её новый номер. Нет, нашёл в телефоне у Марка, это ведь очевидно. Сам бы он не дал, значит, Мстислав влез без спроса, а это ещё хуже. Что ответить? Стоит ли вообще отвечать? Придётся, иначе он не отстанет. Или лучше рассказать Марку? Или сразу родителям?.. Мысли лихорадочно метались в голове, словно их гнали озлобленные осы, пока Мила переводила глаза от экрана смартфона к лицу Мирослава.
Она буквально заставила себя поднять глаза на парня, ожидая увидеть в его взгляде осуждение или неприязнь. Но Мир лишь заметно погрустнел. Нижняя губа не с упрёком, а именно с тоской и отрешённостью поджалась в уже привычном жесте, который Мила наблюдала всякий раз, когда цепляла его самолюбие.
– Ты можешь ответить, я не стану читать, – тихо и безэмоционально произнёс он, устало потирая пальцами левый висок. Нет, не просто безэмоционально, его эмоции визуально ушли в минус, забрав с собой частичку чего-то важного. Как будто в глазах выключили подсветку. И хуже всего то, что она очень хорошо знала это чувство. То же самое она испытала, когда ему во время прогулки позвонила Марина. Только Мила тогда выплеснула обиду и негатив, а Мирослав сейчас и слова против не сказал. Отчего-то она была уверена, что и не скажет.
Это было не в характере Миланы, но сейчас хотелось позвонить Мстиславу и обматерить его с головы до ног, донеся тем самым, насколько проблемно его присутствие в её жизни. Она не была нужна ему три месяца. Может, это не так уж и долго во взрослой жизни, но в жизни школьницы – вечность. А теперь, влекомый неизвестными мотивами, он пишет ей, как будто ничего и не произошло. Как будто не он скривился и одним безразличным взмахом руки перечеркнул всё её хорошее к нему отношение, когда Мила рассказала о запрете родителей. Тогда ему «не очень-то и хотелось». А теперь явился – не запылился! Наверное, у него не сложились новые отношения, и он решил вернуться на проторенную дорожку. Чёрта с два! Она не искала Мстислава. И не хотела больше общения с ним. А теперь, видя реакцию Мира, чувствовала, как внутри расползается противное и липкое чувство вины. Будто это она добивалась внимания бывшего. Будто врала Миру прямо в глаза.
Отложив телефон в сторону, она осторожно села к Мирославу на колени. Он не противился, лишь молча наблюдал за её действиями.
– Ты восхитительный, – обхватив его лицо ладонями, она погладила большими пальцами гладко выбритые щёки, придвинувшись ближе. – Прости, я не знала, что он мне когда-либо напишет.
– Ты можешь ответить, правда, – он кивнул в сторону телефона, вновь обращая к ней удручённый взгляд. – Всё в порядке.
– Я вижу, что не в порядке.
– Я просто не ожидал. Ревную. Не думал, что это будет настолько сильно. Но ты в этом не виновата. Пройдёт, правда.
Мила нежно и неуверенно коснулась его губ своими, затем серьёзно посмотрела в глаза. Голубые омуты, глядящие мимо неё, ещё никогда не были столь неспокойны и бездонно апатичны. Мир словно был сейчас не с ней, а где-то глубоко внутри себя и отчаянно пытался в чём-то разобраться.
– Мирош, – сердце Милы больно кольнуло, когда она увидела, с какой надеждой и волнением он мгновенно среагировал на ласковый оклик, который прежде от неё ни разу не слышал. – Я люблю только тебя. Никто на свете мне больше не нужен. Ты для меня – целый мир.
Мирослав слабо улыбнулся и прижался головой к её груди, наверняка прикрыв глаза, потому что Мила вдруг ощутила невесомое движение ресниц по её оголённой коже над вырезом футболки и сопутствующие этому прикосновению мурашки, незамедлительно пробежавшие по телу. Когда секундное смятение отступило, девушка прислонилась щекой к светловолосой макушке, зажмурившись и пытаясь привести мысли в порядок. Ей не верилось, что существуют такие люди. Марк бы в подобной ситуации закатил скандал на ровном месте, она не раз видела это в школе. Да она и сама поступила бы так же. А реакция Мира была ей непонятна. Как можно настолько спокойно говорить о своей ревности и при этом не выражать ни капли агрессивности? В её голове не укладывалось, что ревновать можно молча, ведь во всех сериалах, которые она смотрела, сцены ревности были изображены с громогласным заявлением прав на человека, но никак не с полным доверием и пониманием. Может, дело было в том, что Мстислав лишь написал ей. Кто знает, как бы отреагировал Мир, если бы встретился с ним лично. Но Мила в совершенстве уяснила для себя, что ни за что не хотела бы допустить этой встречи. Да, Мирослав не даст себя в обиду, в этом она не сомневалась, но видеть, с какой скорбью он смотрит на неё, было совершенно невыносимо.
Милана почувствовала, как Мир обнял её за талию, ласково прильнув ближе и целуя тонкую кожу под правой ключицей.
– Я тебя люблю. Про мир ты мне теперь постоянно будешь припоминать, Милана-как-город-в-Италии?
Она недовольно цокнула языком.
– Я даже не подумала бы, пока ты не сказал. И это ты сейчас первый припоминаешь, вообще-то.
Мир на секунду взглянул на неё, и Мила заметила, как в его глаза постепенно возвращалось прежнее веселье.
– Вообще-то, – передразнивая её тягучую интонацию, заговорил Мир, – я могу ещё припомнить, что ты показала мне не все свои рисунки.
– А ты мне что…
– Я тебе показал сегодня верх кулинарного искусства, – с самодовольной улыбкой произнёс он, в этот же миг железобетонно подтверждая теорию Миланы насчёт сегодняшней совместной готовки. Глупо было бы полагать, что парень упустит возможность поважничать перед ней. Сделав вид, что задумалась, она возвела глаза к потолку, надув губы, дабы скрыть польщённую усмешку.
– Ну-у, было вкусно, но это только один пример кулинарного искусства, а рисунков у меня много.
– Тебе за каждый готовить?
– А ты знаешь ещё какие-то рецепты? – состроив наивно-скептическое выражение лица, продолжала подначивать Милана.
– Не веришь? – по реакции Мира было понятно, что он попался на её удочку. Мила бёдрами почувствовала, как он всем телом напрягся под ней, словно уже собирался бежать на кухню и экстренно что-то стряпать.
– Верю, но требую документальных подтверждений. Как, кстати, называлось то блюдо, которое мы сегодня приготовили?
– Гедлибже.
– Ге… что?
– Гед-либ-же, – произнёс Мирослав по слогам.
– Не звучит как что-то кубанское, – с сомнением нахмурилась Милана.
– Потому что оно адыгейское.
– Эм… Уже можно хвастаться родителям, что меня кормят халяльной едой?
Мир с мнимым порицанием взглянул на неё, снисходительно покачав головой, будто общался с наивным ребенком.
– Не забудь при этом пошутить про «Алёнку».
– А что с ней? – недоумевающе поинтересовалась Мила.
– Шоколад «Алёнка» – халяль. Знаешь, почему?
– Нет.
– Ну, она же в платке.
Милана фыркнула, еле подавив истеричный смешок, и хлопнула Мира по плечу.
– Ты ещё не огрёб от адыгов за подобные шутки?
– Нет. С чего бы? Они нормальные ребята, ну, немного импульсивные, – пожал он плечами, но заметив скептическое выражение лица Милы, капитулировал: – Ладно, я просто со старшими так не шучу, а молодым пофиг.
– Так бы сразу и сказал.

Глава 15
Вечером, зайдя в свою спальню, Мила устало потёрла ладонями лицо и поправила волосы, зачёсывая их назад. День выдался трудным и полным стресса, а ведь ей только начало казаться, что всё наладилось. Ситуацию с бывшим однозначно нужно было как-то разруливать. Как бы спокойно Мир не отнёсся к поступившему сообщению, самой Миле было некомфортно на душе. Сейчас, трезво анализируя поступки Мстислава, она понимала, что никаких серьёзных намерений у него не было. Да, ей было весело прокатиться с ним на байке, пока однажды их немного не занесло на дороге. Каким-то чудом они тогда не разбились, но больше испытывать судьбу у неё не было ни малейшего желания. Если бы родители знали и о том случае, отец вспылил бы гораздо больше. Да она и сама теперь готова была отругать себя за столь опрометчивый поступок.
Остались ли в ее воспоминаниях приятные моменты, связанные с бывшим? Милана помнила их первый поцелуй. Мокро. Непривычно. Немного неприятно и странно. Но ведь всем нравится целоваться, а значит, и ей однажды понравится, разве нет? Нет. Когда Мир настырно поцеловал её, тем самым выказав недовольство поступком Милы, она кристально ясно поняла, что поцелуи с Мстиславом ей никогда бы не понравились. Даже тот поцелуй с Миром, который поначалу вызвал в ней волну гнева, заставил её сердце затрепетать больше, чем любое проявление внимания от бывшего. Что уж говорить о том, как Мирослав целовал её теперь – то была неудержимая буря чувств. И Мила ни на секунду не испытывала отвращения. Мстислав же с легкостью вызвал в ней омерзение одним лишь тоном своего сообщения. Какая ещё малая? Он никогда её так не называл.
Мила была уверена, что Мстислав затеял это не всерьёз. Он не стал бы за неё бороться. Наверное, приди она к этому выводу раньше, он бы больно ранил её. Но сейчас столь неоспоримый факт вызвал лишь смиренное спокойствие. У неё всё хорошо, Мстислав же может искать себе другую дурочку. Теперь Милана понимала, кого надо любить, а с кем прощаться. Пальцы уверенно набрали текст ответного сообщения:
«Нет, я не скучаю. С тобой покончено».
Не дожидаясь ответа, Милана внесла номер в черный список. Пусть Мстислав живет своей жизнью, предпочтительно как можно дальше от нее.
Открыв мессенджер, она нашла нужный диалог и набрала второе сообщение:
«Марк, смени пароль на телефоне. Если мой номер еще к кому-нибудь попадет, следующий ты не узнаешь».
Ответ не заставил себя долго ждать:
«Сорян. Тебе опять кто-то из девчонок написал?»
Мила закатила глаза от мысли, что Марк совсем не меняется – вечно одни девчонки в голове. Досадно вздохнув, она ответила:
«Уж лучше бы они. Мстислав написал».
Как выяснилось при дальнейшем диалоге, Марк дал брату телефон, потому что тому срочно потребовалось позвонить. Возможно, именно в тот момент он выискал номер Миланы. А сегодня Мстислав напился до беспамятства, поэтому не было ничего удивительного в том, что он решил попытаться восстановить былые отношения под воздействием пьяной ностальгии. Что ж, в таком случае порыв был действительно несерьезным, и Мила несказанно обрадовалась, что в итоге ничьё сердце не окажется разбитым в этой истории.
Она собиралась попрощаться, когда телефон вновь пиликнул.
«Ты еще злишься на меня за то, что я сдал вас твоим родителям?»
«Нет. Оказалось, так даже лучше», – искренне ответила она.
«Прогнулась под родительскую опеку?»
Хоть в сообщении и сквозила издёвка, за годы общения с Марком Мила понимала, что он это не всерьёз. Стоило ей узнать причины внезапного сообщения от Мстислава, напряженность ситуации убавилась, а настроение стало заметно лучше.
«Приеду и посмотрю, как ты прогибаешься под очередной каблук», – прибавив в конце смайл-сердечко и нажав на значок отправки, она отложила телефон и прислушалась. Повседневные шорохи смолкли, в коридоре больше никто не ходил. Кажется, все уже давно легли спать.
Мила глянула в зеркало и поправила пижаму, одернув топ, плотно облегающий фигуру, а шорты подтянула повыше, оголив ноги. Затем бесшумно открыла дверь и на цыпочках прошла в тёмный коридор. В квартире было тихо, лишь на кухне слабо гудел холодильник.
Стараясь идти медленно и не наступать на скрипучие места в паркете, она прошла к спальне Мира и уже взялась за дверную ручку, когда услышала позади щелчок. Затравленно обернувшись, она увидела, что Татьяна вышла из ванной и на секунду замерла при виде силуэта в коридоре, попавшего в луч ещё не выключенного света. Чувствуя, как сердце ушло в пятки, Мила уже открыла рот, чтобы объясниться, но Татьяна приложила палец к губам, призывая молчать, и махнула рукой, мол, «иди».
Долго уговаривать не пришлось – немного пораженная такой реакцией, Мила юркнула за дверь в спальню Мирослава, даже забыв постучаться. В ту же секунду парень тихо выругался и резко сел на кровати, натянув одеяло повыше.
– Ого, ты такие слова знаешь? – со смесью удивления и сарказма произнесла Милана.
– Что ты тут делаешь?! – строго прошептал он.
– О, мне не рады?
Мирослав продолжительно выдохнул и потер лоб пальцами, вновь посмотрев на девушку уже спокойнее.
– Рады. Перепугала, блин.
– Уже раскаиваюсь, – подойдя к нему, Милана забралась на кровать и поцеловала Мира в щеку, но тут же вздрогнула и пристально посмотрела на него. – Почему ты температуришь?
Она приложила ладонь ко лбу, даже при тусклом свете уличного фонаря замечая, как пылают щеки Мирослава.
– Я не температурю, – неохотно ответил он, отводя глаза. Мила убрала руку, но еще с минуту буравила его взглядом, пока ей на ум, наконец, не пришла догадка.
– Кажется, я знаю, в чем дело, – расплылась она в многозначительной улыбке и попыталась стянуть с него одеяло.
– Молчи, – шикнул на нее Мирослав и перехватил настырные ручонки.
– Поверить не могу! – весело, но тихо засмеявшись, Мила завалилась на него, даже через одеяло чувствуя еще не поникшее возбуждение.
– Можно подумать, ты ни разу… – попытался оправдаться он.
– И тогда в ванной, да? Я как знала, уж слишком взъерошен ты был, – перебила она его, продолжив добродушно посмеиваться от воспоминания о смущенном и растерянном лице Мирослава в тот день. – Признайся, ты думал обо мне?
– Оба раза, – явно нехотя выдал он и поджал губы, резко замолчав, когда Милана заерзала на нем.
– А их было всего два? – подозрительно прищурилась она, хотя и без слов прекрасно знала ответ – Мир давно подтвердил ее теорию о том, что врать он совершенно не умеет. Она считала, что честность надо поощрять, поэтому приняв важный вид, как это обычно делала Маша прежде, чем сказать что-то загадочное, шепнула: – А я тоже могу кое-что тебе рассказать.
Мирослав заметно оживился, стоило ей сменить тему, и с интересом посмотрел на Милу, обняв за талию.
– Помнишь первое утро, когда я ночевала у тебя? – поинтересовалась Милана, теснее прижимаясь к нему и мимолетно целуя в губы. Он согласно кивнул, судя по взгляду, еще не понимая, к чему она ведет. Мила же с ликующим предвкушением обратила всё внимание на его эмоции, медленно и соблазнительно рассказывая: – Так вот, я не спала, когда ты решил… исследовать новые территории, – с упоением она наблюдала, как интерес на его лице сменился неловкостью и растерянностью, а рот недоуменно приоткрылся. Всё-таки он в то утро ни о чем не догадался. – Почему ты остановился тогда? Мне же нравилось.
– П-потому что… Мы это, ну, не обсуждали, что ли… – ничего вразумительного Мир ей ответить не смог, бледнея и вновь заливаясь румянцем, который всегда предательски явно выступал на бледной коже.
– Ну, просто для справки: я разрешаю, – Мила улыбнулась, взяв его за руку, и в подтверждение своих слов приложила теплую ладонь к груди, чувствуя, как Мир подрагивающими пальцами нежно сжал ее, скорее рефлекторно, чем осознанно.
Нервно облизнув губы, он на секунду опустил взгляд ниже, а затем вновь посмотрел на Милану. Она попыталась было просунуть руку между ними и дотянуться до паха, но Мир ее остановил:
– Не сейчас. Отвлекает.
Его голос стал звучать иначе – серьезнее и раскрепощеннее, и Мила отметила про себя, что ей это очень даже нравится. В следующий миг она почувствовала обе его руки, приятно оглаживающие и сжимающие. Сердце забилось быстрее, по ощущениям стуча даже в горле. Она склонилась ближе, подставляя губы дыханию Мира, а затем и его поцелуям. Убрав набок мешающие волосы, он прильнул губами к шее, отчего Милана довольно прикрыла глаза, запрокидывая голову и открывая больше места для ласк. Тем временем он склонился к ее груди, обхватив губами сосок через тонкую ткань топа. Мила застонала, чувствуя, как от неведанных прежде касаний грудь приятно покалывает, а удовольствие приятным комом скатывается вниз.
– Твоя мама знает, что я здесь, – вдруг опомнившись, шепнула она.
– Вряд ли. В их комнате нас не слышно, – ответил Мир, продолжая покрывать страстными поцелуями ее ключицы.
– Она видела меня, когда я заходила.
– Чег…– едва не вскрикнул он, но Милана вовремя закрыла ему рот ладонью.
– Всё в порядке, она разрешила.
Мир закатил глаза, скептически кивнув, и поцеловал ее ладонь, позже слегка прикусив.
– Конспирация у тебя на высочайшем уровне, конечно. Теперь разговоров о повышении демографии не избежать, – усмехнулся он, когда вновь смог свободно говорить.
– Но мы ведь ее не повышаем.
– И это большое упущение, – нравоучительным тоном откомментировал Мирослав, принимаясь щекотать Милану.
***
Утром Мила проснулась рано. Заслышав, что Татьяна готовит завтрак, она тихо выбралась из-под одеяла, стараясь не разбудить Мирослава, и вышла на кухню, по пути прихватив из своей спальни халат. Она села на один из стульев, вкрадчиво отвлекая Татьяну от приготовления овсянки своим приветствием. Та ответила ей в прежнем добродушном тоне, хотя казалось, что взгляд ее задержался немного дольше. А может, это Милане так казалось под действием волнения и домыслов – ее мать закатила бы скандал в ту же секунду, как только узнала бы, что дочь шастает ночами к парню в комнату. Но мама Мира реагировала подозрительно спокойно, и Мила, не выдержав недосказанности, сама перешла к этой теме:
– Простите за вчерашнее, так неловко вышло… Мы, честно, не… Ну, всё прилично, в общем.
Продолжая помешивать густую хлюпающую кашу в кастрюльке, Татьяна глянула на Милану с таким видом, словно та пыталась заново открыть ей Америку.
– Я знаю. И не извиняйся. Что в этом такого?
– Как «что»? – невольно вырвалось у Милы.
– У нас семья раньше большая была: бабулька с дедом, родители, мы с братом. Не то, что сейчас – раз, два и обчёлся. Ничего, спали в одной куче. И умещались ведь. В тесноте, да не в обиде, как у нас говорят. Жили на квартире тогда. Знаешь, частный дом, поделённый на три квартирки для семей. Внутри было две комнаты, кухонька, да коридорчик маленький. Душ рядом пристроен, со двора заходить надо. И не стеснялись – все ж свои; с соседями тогда крепко дружили, да и люди тогда понятливее и добрее были, что ли. Никто слухов не выдумывал. По молодости еще, когда Олег приезжал с учёбы, надо было ему где-то ночевать, оставался у нас. И ничего, спали на диване, а то и на полу, если брат дома был. И всем места хватало, и ни у кого даже мысли плохой не было… Да и Мирошка у нас не дурак, знает, откуда дети берутся. Повышением демографии тоже, конечно, надо заниматься, но с умом.
Мила, вспомнив вчерашние слова Мирослава о неизбежности этого разговора, прикусила изнутри щёку и отвела глаза, стараясь сдержать стыдливо-понимающую улыбку, когда Татьяна в точности произнесла то, о чем он предупреждал. Для надежности Милана прикрыла рот ладонью, опираясь локтем о столешницу и принимая позу абсолютно внимающего слушателя.
– Ты не думай, что мы ничего не замечаем, – продолжила Татьяна, разливая кашу по тарелкам. – Вы друг на друга смотрите – искры летят, сразу было всё понятно. Прав твой отец был, когда предложил вас познакомить. Мирошке нужна шубутная девочка, как ты, чтоб его расшевеливала иногда.
– Спасибо, – только и успела ответить Милана, когда на кухню босиком вбежала Маша и сразу бросилась ей на шею.
– Ага, расшевели его, чтоб он меня с собой взял на джигитовку посмотреть! – воскликнула дружинька, когда Мила чудом успела поймать ее в свои объятия, переместив вес на другую ногу, чтобы они не опрокинулись вместе со стулом.
– А ты прекращай уши греть, егоза, – с любовью в голосе осадила ее Татьяна. – На джигитовку посмотришь, когда на соревнования поедем.

Глава 16
У Мира выдался свободный от тренировок день. На улице было слишком жарко, чтобы куда-то идти, поэтому они с Миланой разместились в зале на небольшом, но удобном диване и включили сплит-систему, дабы не плавиться от летнего пекла. Из-за солнечных лучей, попадавших в окна, квартира накалялась до предела. Прежде Милана с таким климатом никогда не сталкивалась ни дома, ни в путешествиях с родителями, хотя они всей семьей и посещали теплые страны. Здесь же от духоты у нее порой начинала кружиться голова, поэтому выходить лишний раз под солнце Мила не рисковала.
Посовещавшись, они выбрали для просмотра «Приключения Паддингтона», дабы как-то скоротать время. Конечно, первым делом Мир любезно предложил ужасы, но Мила отшутилась, заявив, что ужасов ей хватило позапрошлой ночью, когда она едва не схлопотала сердечный приступ, попавшись его матери с поличным.
После этой ситуации она ожидала скандала или как минимум замечания о ее непристойном поведении, но, когда поделилась своими переживаниями с Мирославом, тот успокоил ее, рассказав, что родители смирились с быстрым взрослением детей еще на этапе воспитания его старшего брата. Эта тема никогда в их доме не порицалась, а из особенностей переходного возраста не делали секрета. Напротив, Машке мама постепенно объясняла, с чем та может столкнуться в процессе взросления, чтобы дочь не испугалась внезапных изменений в организме. У сыновей с тринадцати лет был с собой небезызвестный квадратик из фольги, называемый «на всякий случай». Помимо этих базовых тонкостей родители всегда готовы были выслушать любые вопросы и не стали бы за них стыдить. Просили лишь быть осмотрительными и вести себя согласно общепринятым моральным нормам. Выражаясь языком Татьяны «не якшаться направо и налево». Мир настолько точно скопировал говор матери, что Милана не смогла сдержать смех.
– И что, «на всякий случай» пригодился? – принялась подтрунивать она.
– Сейчас договоришься, и пригодится, – не растерявшись парировал Мир, приобняв девушку за плечи.
– Неужели за столько времени не возникало соблазна?
– Нет. Мне своих заморочек хватало, пока ты не приехала.
– «Руки хватало» ты хотел сказать? – невинно поинтересовалась Мила, тут же получив в ответ испепеляющий взгляд, и, подавив самодовольную улыбку, щелкнула кнопку включения на пульте.
Смотреть кино в объятиях Мирослава было уютно, а обмениваться комментариями – весело. Ей не хватало компании при просмотре фильмов и сериалов с тех пор, как уехала из Москвы и перестала видеться с Марьяной столь же часто, как это было в детстве. Совместный онлайн-просмотр не мог заменить живого общения. Но теперь они с подругой имели возможность встречаться только на каникулах, когда Милана была у бабушки, или же родители Марьяны отправляли дочь к дедушке в Североморск. Бывало это не часто – подруга Милы не любила холодный военный город с сильными ветрами и минимумом развлечений, однако к дедушке относилась с теплотой, а потому соглашалась на поездки. Этих редких визитов было недостаточно, и Милана по-прежнему тосковала по компании и реальному общению. Но сейчас у нее был Мир, что делало ее безгранично счастливой.
Вздохнув, она прильнула ближе к нему, вновь сконцентрировавшись на просмотре, но Мирослав вдруг поставил фильм на паузу и заговорил:
– Я хотел спросить тебя насчет учёбы, – Мила перевела на него заинтересованный взгляд в ожидании продолжения. – Как так получилось, что ты идешь в одиннадцатый класс в восемнадцать лет?
– Всё банально на самом деле, – пожала она плечами. – Кролик подарил мне еще один год беззаботного детства, – видя, что Мир совсем ничего не понял, она засмеялась, неверяще покачав головой. – Ты что, никогда не слышал эту занимательную историю, пока наши родители по Скайпу трындели? Папа ее всем рассказывает по нескольку раз.
– Нет, не слышал.
– Комиссию я с первого раза не прошла, пришлось через год заново проходить. Застеснялась и совсем ничего не ответила. Женщина, проводящая опросы, конечно, очень пыталась выжать из меня хоть что-то, но я наотрез отказывалась разговаривать. Мама потом спросила меня, почему я молчала, мол, неужели не знала, что ответить? А я сказала: «не хочу с той тетенькой говорить – она мне кролика страшного показывала на картинках».
– Да, это в твоем стиле, – отсмеявшись, Мирослав обратился к ней со следующим вопросом, выбившим Милу из привычной колеи. – Не хочешь поступить в Краснодар? У нас есть географический факультет.
– Я… не знаю, – с заминкой ответила она, стараясь упорядочить в голове мгновенно разметавшиеся мысли. Прежде она и не думала о таком варианте.
– Поступай. С жильём проблем не будет – брат переезжает в Москву, поэтому его квартира будет свободна, мы смогли бы жить там. Я не хочу ждать пять лет вместо года.
– Боишься не дождаться?
Цокнув языком, Мирослав предупреждающе посмотрел на неё, всем своим видом выражая скептицизм и осуждение по отношению к её глупому вопросу.
– Боюсь, что не смогу сосредоточиться на учебе, если тебя не будет рядом. Даже на тренировках очень сбивает, если я много думаю о тебе. Не знаю, что будет, когда ты уедешь.
– Ты думал обо мне на тренировках? – с довольной улыбкой переспросила Мила, начисто запретив себе думать о предстоящем отъезде.
– Представь себе, – Мир с вызовом в глазах повернулся к ней, ожидая новых подколов. Но их не последовало. Вместо этого она потрепала его по волосам, взъерошив и без того непослушные кудри.
– Я поговорю с родителями. Хотя я полностью уверена, что папочка согласится, раз дело касается столь благой цели. А на кого ты будешь учиться?
– Раз уж хорошо сдал химию и биологию, решил, что буду учиться на агронома. Можно было бы с понтом пойти в медицинский, но, зная, как там принято сдавать экзамены, не вижу смысла тратить нервы и силы. Да и возиться с пациентами – не предел моих мечтаний. Ненавижу нести ответственность за чужую жизнь, мне хватает беспокойства о моих близких. А вот агрономы в нашем крае нужны, так что буду и полезен, и спокоен.
– Я бы не хотела, чтобы ты был врачом, – скривилась Мила и после его вопросительного взгляда пояснила: – Тебе бы пришлось смотреть на голых пациенток. А я хочу, чтобы ты смотрел только на меня.
Мирослав от души рассмеялся и вовремя перехватил руку девушки, предотвращая попытку ущипнуть его за бок.
– Да я и так смотрю только на тебя, успокойся.
– Вот и смотри, – наклонившись ближе, она слегка укусила его чуть выше плеча и услышала, как Мир шумно выдохнул. – У тебя мурашки.
– Спасибо, что сообщила, я-то как раз не знал. Эй! – возмущенно воскликнул он, дернувшись всем телом, когда Мила провела языком вдоль пульсирующей вены на шее.
– Не благодари, – тихо прошептав на ухо, Милана провела рукой по его торсу, чувствуя, как мышцы живота напрягаются в предвкушении под ее ладонью. – Чего так дышишь? Стометровку пробежал?
Мир строго посмотрел на нее, взяв за руку и переплетя их пальцы, дабы предотвратить последующие провокации, и пересел удобнее, притянув к себе одно колено. Мила покорно положила голову ему на плечо, оставив попытки раздразнить парня сильнее. Это определенно было весело, но перегибать и играть с огнем ей совершенно не хотелось. Вспомнив нить разговора, она поинтересовалась:
– Брат редко к вам приезжает?
– К сожалению, да, у него работы много. Но мы созваниваемся по возможности, – Мир пожал плечами, давая понять, что не видит в этом проблемы.
– Я с ним так и не познакомилась…
– На свадьбе познакомишься.
– У него скоро свадьба? – изумленно спросила она. Подобная новость была полной неожиданностью, учитывая, что за все время ее пребывания тут, об этом ни разу никто не заговорил.
– Нет, у нас с тобой.
Мила недоверчиво посмотрела на него, стараясь определить, шутит он или говорит серьезно. Но Мирослав никоим образом не дал ей усомниться в произнесенных словах, невозмутимо выдержав пристальный взгляд и даже не усмехнувшись.
– И ты так спокойно об этом заявляешь? – уточнила она.
– А что? Это же очевидно.
– Ты таким образом мне предложение сейчас делаешь? – с наигранным безразличием поинтересовалась Мила, приподняв бровь.
– Нет, беру на испытательный срок, – отшутился Мир, отчего она сразу же нахмурилась. – О предложении поговорим, когда встретимся после твоего выпускного. Все равно ведь приедешь документы в ВУЗ подавать.
Мирослав нежно поцеловал ее, и Мила была вынуждена признать, что сердиться на него в такие моменты у нее не получалось. Наверное, он прав – их свадьба действительно была чем-то очевидным и вполне предсказуемым, а также вполне совпадала с ее личными собственническими желаниями.
Обняв ее покрепче и удобно устроившись, он вновь включил фильм. Там медвежонок Паддингтон как раз осматривал свое новое жилище, когда Мила заметила, что в зал заглянула Маша, повиснув на дверной ручке.
– Что вы тут делаете?
– Смотрим кино, – с улыбкой отозвалась Милана, про себя возблагодарив провидение за то, что проворный мураш не вбежал в комнату минутой раньше.
– Я с вами хочу!
– Падай, – Мир похлопал по бедру, и Машка подбежала с радостным визгом, усаживаясь к ним обоим на колени.
Потрепав сестру по светлым волосам, заплетенным в косички, Мирослав улыбнулся, вновь возвращаясь к просмотру, а Мила ещё какое-то время наблюдала за ними, поймав себя на мысли, что будет безумно сильно скучать, когда уедет. Дома к ней никто не будет врываться в комнату, чтобы обсудить понравившегося мальчика с джигитовки или поделиться запасами для «мурашей». Да и с мамой вряд ли она сможет говорить так же откровенно, как с Татьяной, не опасаясь при этом, что ее не поймут и станут ругать. Про то, как она станет жить без присутствия Мирослава, ей даже думать не хотелось.
Милана незаметно сморгнула выступившие слёзы и порывисто заключила Мира вместе с Машей в крепкие объятия. Расставаться катастрофически не хотелось. Но осталось всего пять дней.

Глава 17
На следующий день, вернувшись после танцев, Мир зазвал Милану на кухню, дабы вместе попить чай и поболтать. Разговор плавно перетекал к теме планов на будущее. В последнее время они довольно часто обсуждали поступление, предстоящий Миле переезд и совместное построение быта. Мирослав был несказанно рад, что взгляды на жизнь у них сходятся почти во всем, и не собирался противиться будущей невесте, если ее вдруг посетят неординарные идеи обустройства комнат или чего-то в этом духе. Какая ему разница, что и где будет стоять, если рядом с ним будет Мила? И чем счастливее она будет, тем спокойнее будет он. Незачем лишний раз тревожить притаившуюся стервозность, в данный момент покоящуюся в нежнейших оковах влюбленности.
– Сынок, звонили наши дачные соседи, – мама зашла на кухню, попутно здороваясь с Миланой, которую раньше не заметила.
– Снова сетуют на крота?
– Нет, у нас там сломался полив, нужно починить, но папа работает в ближайшие дни, а клубнику может за это время залить. Ты бы сделал, и денёк там побыл, чтобы точно убедиться, что всё в порядке…
– Сделаю, без проблем.
– Спасибо, – мама ласково потрепала его по голове и принялась готовить обед. – Если что-то уже поспело, то можешь Милане привезти. У вас же в городе сильно холодно для клубники? – обратилась она к девушке.
Мирослав сделал глоток чаю и едва не закашлялся, когда Мила оживленно поинтересовалась:
– А можно мне с ним?
Мама взглянула на нее с таким видом, словно услышала какую-то глупость. Ясное дело, отъезд близился, и все об этом помнили, хоть и молчали, стараясь не нагнетать. А мама – не зверь, чтобы отбирать драгоценные денечки, которые и без того пролетают с ужасающей скоростью.
– Милочка, ну, конечно, можно! Чего ты, в самом деле. Поезжай. Мир тебе покажет, что у нас там растет. Дачу посмотришь, не видела ведь никогда. У нас рядом речка красивая есть, можете там погулять, комаров покормите заодно – им тоже чем-то питаться нужно.
– Мам! – воскликнул Мир, когда Милана заливисто рассмеялась.
***
На диване в дачном домике было тесно, но, казалось, никого из них это не смущало. Мир уже и не помнил, как Мила оказалась у него на коленях, когда он успел снять её топ, и почему теперь его ладонь без малейшего стеснения оглаживает её бюстгальтер. От осознания ситуации стало жарко. Поцелуи буквально обжигали, но этого было как будто недостаточно. Немного отстранившись, парень подцепил чашечку лифа, сдвигая её вниз и оголяя упругую грудь.
Встретившись с вопросительным взглядом Миланы, он хрипло прошептал, удивляясь собственной решительности:
– Хочу трогать тебя, а не ткань.
Мила молча расстегнула переднюю застежку и сняла лифчик. Мирослав завороженно наблюдал, как при этом подпрыгнули её груди. Он обхватил их ладонями, с наслаждением отмечая про себя их тяжесть и податливость. Столь уверенное движение можно было принять за смелость и настырность, но на самом деле он находился под действием совершенно других эмоций. Его охватывало благоговение и восхищение формами, которые теперь он мог разглядеть при дневном свете, отмечая мельчайшую деталь.
Будто по велению чертенят в его голове Мир почти невесомым движением пробежался пальцами по внешней стороне притягательных холмов, вызывая у Милы легкую дрожь и видя, как моментально напрягаются её соски.
– Щекотно, – Мила хлопнула его по руке, изображая возмущение, но при этом заигрывающе улыбаясь.
– Правда? – сатирически поинтересовался он, приобняв Милу за талию, и лизнул её шею, провоцируя новую волну мурашек, рельефно выступающих под кончиком языка. Свободной рукой он вернулся к пышной груди и стал легонько покручивать напряженный сосок между пальцами.
Милана прерывисто выдохнула и обняла его за плечи, вновь сливаясь с ним в страстном поцелуе. Вскоре Мирослав почувствовал, как она двигает бедрами, потираясь о его возбуждение, распаляя ещё сильнее и заставляя низко и приглушенно стонать ей в губы.
Он сжал ладонями её ягодицы, стараясь остановить дразнящее ёрзанье и заодно переключить свое внимание, но получалось плохо. Единственное, на чем он мог сосредоточиться, – это влажность, которую он ощущал плотью даже через слои их одежды.
«Чёрт, я и без того на грани… Но какая же она мокрая…»
Мирослав понимал, что с таким количеством смазки он мог бы взять её прямо сейчас, и ей совсем не было бы больно. Но совесть не позволяла ему так торопить события. Ещё рано. Он не хотел, чтобы потом Мила о чем-то жалела. Да и мать прибьет его, если узнает, чем они занимались. А в том, что она узнает, у Мира не было никаких сомнений. Образ разгневанных родителей и отчетливо прозвучавшая в голове предполагаемая фраза мамы «у тебя что, дома кровати нормальной нет, что ты девочку на дачу затащил?» немного остудили его пыл, но все же в малой капле удовольствия он себе отказать не мог.
Уложив Милану спиной на диван, Мир сел рядом, не давая возможности впредь касаться его в области паха. Зато у него была теперь полная свобода действий, чем он не преминул воспользоваться, потирая подушечками пальцев налитые бусинки девичьих сосков, заставив Милу вздрагивать и изгибаться от ласк. Он и представить себе не мог, что это занятие окажется столь возбуждающим и увлекательным.
Но долго наслаждаться игрой ему не удалось – девушка прикрыла груди руками, тяжело дыша и облизывая припухшие от поцелуев губы.
– Мир, они слишком чувствительные.
– Тебе больно?
– Нет, но… ощущения странные, ты будто прикасаешься сразу везде…
Тогда-то к нему и закралась идея, в реальность и выполнимость которой он поначалу даже не поверил. Но подростковый азарт взял свое. Мягко и ненапористо парень убрал руки Милы, удерживая их за запястья у нее над головой, впрочем, сильно держать не пришлось – она и не сопротивлялась. Темные глаза следили за его движениями с желанием и любопытством. Что ж, пусть смотрит, это даже больше заводит. Мир коснулся губами пышного полушария, чувствуя, как оно приятно приминается под его поцелуями. Протестов не последовало, а это был хороший знак.
Приподняв голову, он посмотрел Миле в глаза, желая убедиться – она точно понимает, что он собирается с ней делать. И она понимала. Мирослав ощущал скорое биение её сердца, эхом отдававшееся в его груди. Не отводя взгляда, он медленно провел языком по ореоле, заставляя Милану трепетать в предвкушении чего-то большего. Но нет, не так быстро. Ему хотелось потянуть время, позволить ей в полной мере возжелать его прикосновений.
Внезапно пришло осознание – пока Мила наблюдает за ним, он в её полной власти. Но по таким правилам Мирослав играть не хотел. Лукаво улыбнувшись, он тронул кончиком языка твердую розовую горошинку, по очереди дразня правую и левую грудь влажными и плавными движениями языка и с удовольствием видя, как девушка запрокинула голову, сладко застонав. Не давая ей возможности задуматься над происходящим или смутиться, он продолжил играть языком с чувствительными сосками, то надавливая, то едва ощутимо затрагивая самую вершину и прекрасно отдавая себе отчет, что именно такие легкие прикосновения заставляют Милу ещё больше стонать и вздрагивать, сгорая от желания.
В голове мутилось от возбуждения и адреналина. Он не мог себе представить, что тело Миланы будет так тонко отзываться на каждое его прикосновение. Ему нестерпимо хотелось большего, хотелось её. Но пока нельзя. И с этим даже можно было смириться, пока у него есть возможность сводить её с ума подобным образом.
Сбивчиво дыша и краснея то ли от удовольствия, то ли от стыда, Мила вновь попыталась спрятать грудь от его ласк, но он лишь крепче сжал её запястья, продолжая сладкую пытку. Озорно подмигнув ей, Мир обхватил губами набухший от невероятного возбуждения сосок и принялся активно посасывать его, втягивая в рот и обволакивая теплым, влажным и слегка шершавым языком.
– Мир, пожалуйста… а-ах, – впиваясь ногтями в его ладонь, Милана вдруг громко застонала, плотно сжимая бёдра и выгибаясь под ним от пронизывающего тело экстаза.
Быть может, Мирослав и не являлся специалистом в таких вещах, но от стука ее сердца, неистово бьющегося о грудную клетку, словно пойманная птица, всевозможные сомнения, охватившие его, мгновенно рассеялись – ему удалось. Он смог довести ее до оргазма, хотя даже пальцем не тронул в самых откровенных местах. Милана выглядела невероятно обольстительной с раскрасневшимися щеками, взлохмаченными волосами и мерцающими бисеринками пота на округлой груди. Он мог бы хоть сейчас раздвинуть эти чудесные соблазнительные ноги и помочь ей достигнуть очередной ещё более сильной кульминации. От этой мысли и открывшейся перед ним картины Мирослав и сам готов был получить разрядку, не касаясь себя, но, к счастью, выносливость его не подвела, иначе оправдать запачканные штаны было бы очень сложно.
– Это… – начала было Милана, едва переведя дыхание.
– Тс-с-с, – Мир поцеловал её в губы, не давая договорить. – Это ничего не значит, я знаю.
– Я хотела сказать, что это было потрясающе, и я никогда не испытывала ничего подобного прежде.
– Спасибо, – он усмехнулся, смотря в карие глаза, все ещё подернутые поволокой страсти. – Ты невероятно красивая сейчас. И до одури вкусно пахнешь.
– И ты меня хочешь.
Фраза прозвучала не как вопрос, скорее, как утверждение, но Мирослав все же ответил:
– Безумно. Но я не стану.
– Знаю, – она провела рукой по его волосам и, довольно потянувшись, произнесла скорее для себя: – Я думала, у меня сердце не выдержит, хотела тебя остановить, а потом стало так приятно…
– Ты никогда не трогала себя?
Милана с укором посмотрела на него, мол, как он смеет задавать ей подобные вопросы? Но после недолгой паузы ответила:
– Трогала. Но никогда не чувствовала чего-то такого…
– Запишу это себе в личные достижения.
– Так и быть, запиши, – тихо хихикнув, Мила поднялась на ноги и подтолкнула его ближе к спинке дивана. – Теперь моя очередь дразнить.
– Что? – удивился Мир.
– Ничего. Помнишь, ты сказал, что хочешь трогать меня, а не ткань?
Опустившись перед ним на колени, она аккуратно взялась пальцами за язычок молнии на его штанах и потянула на себя. Наконец ширинка поддалась, и в тот же миг Мирослав увидел, как Мила изменилась в лице.
– Не уверена… – она подняла на парня ошарашенный взгляд, явно выражающий, что, поддавшись порыву, свои силы Мила не рассчитала. Но уже через секунду вернув самообладание, она вновь увлеченно заглянула ему в штаны. – Ну, ничего, попробуем…
И, прежде чем Мир успел возразить или вообще сказать хоть слово, Милана провела языком по всей длине его члена, чуть сильнее надавив в районе головки. От неожиданности он даже не смог вовремя спохватиться, когда возбужденный орган запульсировал и дернулся, отзываясь на ласку, из-за чего слегка стукнул девушку по губам, пачкая в выделившейся смазке.
– Эй!
– Прости, я не специально, – с искренним сочувствием отозвался Мирослав, стирая большим пальцем прозрачную каплю с её нижней губы и одновременно борясь со смешанными чувствами стыда и желания расхохотаться от абсурдности ситуации. – Лучше придерживай.
К его изумлению, Мила не выглядела обиженной или смешливой, даже не сыпала саркастичными репликами, дабы сбавить нервное напряжение. Напротив, она так была увлечена происходящим, что Мир невольно засомневался: а был ли вообще услышан его совет?
Щёки Миланы пока не потеряли свой яркий румянец, а губы выглядели ярче и соблазнительнее, чем когда-либо прежде. Но больше всего Мира прельщал её взгляд, подёрнутый лихорадочным возбуждением и лукавым любопытством.
Продолжив неумелые, но от этого не менее пикантные ласки, Мила периодически поглядывала на него, улавливая малейшие изменения в эмоциях и подстраиваясь. Он вычислил эту хитрость довольно быстро, так как неотрывно следил за ее действиями, словно загипнотизированный происходящим.
Раз за разом проводя по гладкой вершине и раскатывая языком выступающие капли вожделения, она едва заметно улыбалась, стоило Мирославу прерывисто выдохнуть от её ласк. А освоившись, стала помогать рукой, лаская ладонью напряженный ствол. Мир зажмурился, хрипло и приглушённо застонав. Новые и яркие ощущения пронизывали все его тело, щемящими волнами скатываясь вниз и концентрируясь в одном месте. Возбуждение было настолько сильным, что, стоило Милане плотно обхватить губами его член, и Миру хватило пары уверенных движений, чтобы достигнуть пика удовольствия.
Мирослав глубоко дышал, дожидаясь, когда разум немного прояснится. Наконец, усилием воли заставив себя открыть глаза, он заметил, что Мила уже сидела рядом, выжидая, когда они встретятся взглядами.
– Жду грамоту за мои личные достижения, – с самодовольной усмешкой заявила она, изящно вытирая губы пальцами.

Глава 18
– Милка, Милка, накрасишь меня? – Маша вертелась вокруг нее, пока родители постепенно собирались в поездку.
Сегодня был день соревнований. Мирослав уехал на ипподром раньше всех, чтобы успеть подготовиться. Милана хотела составить ему компанию, но он убедительно намекнул, что ее место на трибуне, а не «за кулисами». Конечно, она могла бы настоять, но какой в этом смысл, если своим присутствием она будет отвлекать Мира? Перед выступлениями на ипподроме был ажиотаж, как среди лошадей, так и среди наездников, поэтому посторонних людей в проходах и конюшне не жаловали. Оказалось, остаться дома было даже лучше, ведь у Маши были на нее свои планы.
Присев перед дружинькой, чтобы та могла смотреть ей в глаза, Мила попыталась вразумить ее:
– Мир говорил, что лошади боятся яркого макияжа.
– Ага, слушай его больше. И мне не для лошадей, мне для Юрки надо.
Понимающе кивнув, Мила пошла за косметичкой, уже догадываясь, как отреагирует Мирослав, когда увидит накрашенную сестру. Но ничего страшного – Мир побурчит и перестанет, а девочке макияж придаст уверенности на целый день.
Легкими штрихами синих стрелок и туши Мила подчеркнула глаза Маши, ставшие еще ярче и бездоннее. У нее были самые темные глаза из всей семьи. Если у Мира и Татьяны цвет глаз больше походил на нежно-голубую лагуну, то у Маши это был бескрайний океан.
***
В сравнении с прошлым приездом Милы на ипподром, в этот раз здесь было гораздо больше людей. Как объяснила Татьяна по пути в манеж, сегодня проходили не самые масштабные соревнования, поэтому собрались в основном семьи участников и самые заинтересованные личности. А вот на скачки народу наплывало столько, что невозможно было протолкнуться, особенно, когда разыгрывали кубок Дерби.
Услышав это, Милана удивилась, как можно устроить полноценные скачки в таком относительно небольшом манеже, ведь, как она слышала, дистанция должна быть хотя бы километр, а для Дерби – почти два с половиной; не могли же кони скакать по небольшому квадрату на огромной скорости?
Татьяна засмеялась, по-матерински обняв Милу, и развернула ее спиной к манежу, указав на огороженную овальную дорожку впереди, едва видневшуюся за строениями и деревьями, и объяснив, что это тот самый круг для скачек, где они проходят в любую погоду. Манеж же предназначен для выездки, считающейся высшей школой верховой езды, где лошади выполняют различные элементы, которые также зачастую можно наблюдать и в цирке. А те элементы, которые в цирке выполняют трюкачи на конях, называются вольтижировкой. В манеже также проходят занятия и соревнования в плохую погоду и уроки верховой езды для новичков, дабы минимизировать шумы и посторонние движения, способные напугать лошадей. По окончании этого разговора Милана сделала вывод, что из Мирослава экскурсовод так себе, ибо от Татьяны она за несколько минут узнала в разы больше информации.
Они всей семьей – за исключением сыновей, старший из которых был занят на работе, а младший готовился к соревнованиям, – прошли на трибуны, заняв свободные места. Машка тут же подалась вперед, высматривая кого-то в толпе. Было не трудно догадаться, кого искали шустрые детские глазки. И, судя по досадливо поджатым губам, пока не нашли.
Завидев у входа в манеж Мирослава, поправлявшего уздечку у своего коня, в то время как тот старался ущипнуть его мягкими губами за запястье, Милана улыбнулась и, залюбовавшись этой картиной, отчего-то вспомнила их недавний разговор с Миром. Подумать только, скоро они будут учиться и жить вместе, если отец разрешит! С трудом подавив глупую улыбку, вызванную этой мыслью, Мила состроила серьезное лицо, дабы окружающие не подумали чего-то лишнего, взглянув на нее.
Еще недавно она бесилась бы от подобной поспешности в планировании жизни, но теперь нетерпеливо ждала окончания школы и желанной свободы. Не той свободы, о которой она мечтала прежде. Теперь Милана желала свободы рядом с Миром. Это стало бы невероятным счастьем: жить с ним, видеть его, засыпая и просыпаясь, быть в курсе всех его дел. Она и мечтать о таком не могла, а Мирослав одной вскользь брошенной фразой дал понять, что такое возможно. Всего-то нужно поменять холодный Североморск на теплый Краснодар. Не велика цена.
До знакомства с ним Милана грезила, что после школы поступит в Москву – город своего детства, город возможностей. Но к чему ей теперь возможности, когда все, чего она желает – перед ней, стоит только протянуть руку. Есть парень, в которого она влюблена до потери рассудка. Есть его семья, принявшая ее, как родную дочь. Есть Маша, за этот месяц ставшая ей сестрой, о которой Мила мечтала всю жизнь. Да, в Москве у нее бабушка и подруга. Но здесь, в Краснодаре – ее будущее. Счастливое будущее. Так стоило ли сомневаться?
К тому же, Мирослав дал понять, что собирается на ней жениться. А это достаточно серьезное заявление, которое убедит родителей лучше любых аргументов о климате, стремлениях и плюсах переезда на юг. Сейчас целый мир для нее заключался в Мирославе. Оставалось лишь пережить год вдали от него, а потом она снова приедет, и они не разлучатся ни на минуту.
Милана тяжело вздохнула. Целый год. Год школьных будней, экзаменов, волнений, тусклого неба и бесцветной жизни. Тогда как здесь ее ждут вечное лето и крепкая семья, озаряющая каждый день своей искренностью и любовью. Конечно, она понимала, что и тут могут наступить холода и дожди, но в столь чудесной компании они ее ничуть не напугали бы.
В этот раз манеж был разделен на две части. Первую половину занимал маршрут для конкура с пронумерованными препятствиями. На белых стойках в креплениях, которые Олег назвал колобашками, располагались жерди. Препятствия были расставлены в разной последовательности по высоте, положению и расстоянию. В начале маршрута шесть жердей параллельно лежали на земле приблизительно в метре друг от друга – эта конструкция называлась «кавалетти». В некоторых стойках вертикали были перекрещены, в других располагались ровно и достаточно высоко. Зрительно прикинув расстояние до земли, Мила предположила, что самое трудное препятствие – стенка, выстроенная из блоков достаточно тяжелых на вид, – было около полутора метров высотой.
На старт пригласили первого наездника. Начало было многообещающим – подавляющее количество препятствий остались целыми. Но под конец он слишком сильно подался вперед на лошади, отчего прыжок вышел недостаточно упругим, и жердь упала, задетая конским копытом. По трибуне пронеслось разочарованное «о-о-о». Когда наездник покинул манеж, туда выбежали работники, шустро приводя все препятствия в надлежащий вид перед выходом следующего участника.
Вторым выступал Веснушка. Милана оглядела зрителей и вполне ожидаемо обнаружила там знакомое лицо – Марина с неизменным бирюзовым рюкзаком и туго собранными волосами почувствовала ее взгляд и приветственно помахала ладонью. Мила, улыбнувшись, махнула в ответ. Раздался звук колокола, возвещающий о том, что таймер запущен, и наезднику необходимо стартовать. Веснушка уверенно пришпорил коня и направился к первому препятствию. Мила не ожидала от него какой-то хорошей езды. Сделав выводы из их единственного разговора, она сочла его хвастливым болтуном, но на деле оказалось, что он отлично держит баланс в седле и филигранно управляет лошадью, не делая слишком большие дуги перед поворотом на препятствие, тем самым значительно сокращая время прохождения дистанции. Марина тем временем с почти яростным волнением не сводила глаз со своего возлюбленного. То ли не была уверена в его успехе, то ли о чем-то волновалась. Милана так и не поняла, о чем можно беспокоиться, если человек хорошо держится в седле? К великому облегчению Марины, Веснушка не сбил ни одного препятствия.
Третий наездник, напротив, очень порадовал часть зрителей, опрокинув жердь на первом же барьере. У Миланы создалось ощущение, что некоторые люди на трибунах только и ждали, когда же, наконец, соскользнет вертикаль или хотя бы упадет наездник, чтобы добавить в соревнования немного огонька и задоринки.
Самой Милане при каждом старте было не по себе от вида «стенки». Она казалась очень устойчивой и нерушимой. И незадачливый наездник как раз подъезжал к ней.
Финальный прыжок оказался неудачным. Мила зажмурилась, чтобы не видеть, как лошадь запнется о блоки и полетит на землю, переломав ноги… Но Машка тут же потрепала ее за руку, заставив вновь взглянуть на манеж. Лошадь бежала дальше, как ни в чем не бывало, а за ней простирались упавшие блоки разрушенной «стены».
– Не бойся, – с улыбкой успокоила ее дружинька. – Все препятствия должны свободно рушиться от малейшего прикосновения. Никто тут бетон ставить не будет.
На старте появился Мирослав на сером коне, и сердце Милы стремительно заколотилось где-то в районе шеи. Конь топтался на месте, фыркая и качая головой, словно с чем-то соглашался.
– Смотри, смотри, – подтолкнул Олег Татьяну. – Ишь, подлец, повод из рук выдергивает!
Милана почувствовала, как у нее волосы зашевелились на затылке. Но не успела она спросить, что значит «выдергивает», и красочно представить, что за этим последует, как раздался звон колокола. К ее облегчению, Мирослав подобрал поводья покороче, заставив коня притянуть морду, красиво изогнув шею.
Хоть Мила и понимала, что это вряд ли как-то повлияет, но все-таки просидела в напряжении до конца маршрута. Ей казалось, что если она хоть на секунду расслабится, конь обязательно заденет препятствие. Теперь она понимала чувства Марины. Хоть и не до конца, ведь у нее не было причин сомневаться в навыках Мирослава.
На подходе к самому высокому препятствию, когда конь собрался прыгать, Мир приподнялся в стременах, вытянувшись вперед, и на мгновение показалось, словно они с конем зависли в воздухе, настолько медленным и завораживающим выглядел этот прыжок.
К счастью, выступление прошло успешно, и Мирослав умудрился проехать маршрут, не задев ни одной жерди. Некоторые препятствия располагались настолько высоко, что Миле они казались непреодолимыми, но лошадь с легкостью отталкивалась копытами от грунта и перелетала через вертикали, словно для нее это была лишь очередная возможность порезвиться.
После соревнований предполагалась развлекательная программа, начавшаяся с выступления вольтижировщиков в стиле «фламенко». Девушка в длинном ярко-красном платье выполняла верхом на коне всевозможные акробатические трюки. И Милана невольно вспомнила свой первый день на ипподроме.
«Лошади боятся ярких цветов, значит?» – недовольно подумала она про себя, но вскоре успокоилась, прекрасно осознавая, что кто-то из лошадей действительно мог оказаться слишком пугливым, а Мир беспокоился о ней и не хотел зря рисковать.
Следующим номером была джигитовка. Всадники в черных штанах и красных рубахах прискакали в манеж с шашками наголо и по очереди проехали вдоль заблаговременно расставленных на столбах бутылок с красной жидкостью, лихо разрубая их пополам. Видимо, столь яркий цвет использовался для наглядности, чтобы было заметно, что ни одна бутылка не осталась целой.
Милана ожидала, что где-то среди джигитовщиков окажется Юрий, ради которого и затевалась столь тщательная подготовка дома с наведением марафета и волнительными причитаниями. Но Маша была спокойна. Вдруг в центр манежа вынесли огромный обруч, какие обычно устанавливали в цирке для прыжков дрессированных тигров. Следом подъехали трое всадников. Каждый из них на скаку показывал что-то особенное: кто-то спрыгивал с седла и забирался обратно, пока лошадь неслась по периметру манежа; кто-то свешивался вниз головой, находясь в пугающе близком расстоянии от копыт; а кто-то поворачивался в седле и ехал то вперед спиной, для потехи зрителей держа лошадь за хвост, то вновь возвращался в обычное положение.
По вспотевшей ладошке, сжимавшей ее руку, Мила догадалась, что теперь-то на горизонте появился Юрий. Только кто из троих всадников был тот самый?
Она посмотрела в еще по-детски синие глаза Маши, в которых отражался весь манеж. В них было видно, как большое кольцо, стоящее в центре, подожгли, и синий цвет на секунду перекрыло полыхнувшее оранжевое пламя, охватившее обруч. Маша взволнованно заерзала на скамейке.
– Юрка сейчас будет прыгать, – завороженно проговорила она, не отрываясь от зрелища, но интуитивно чувствуя на себе внимание Милы. Та вновь повернулась к манежу как раз в тот момент, когда гнедой конь с молодым всадником перемахнул через горящее кольцо, мягко приземлившись копытами в рыхлый песок. Публика ахнула и Милана вместе с ней. Прежде она думала, что Маша, как это часто бывает с детьми, влюбилась в одного из товарищей Мирослава, а может, и в кого-то из старших наездников. Но теперь она разглядела, что на гнедом жеребце сидел мальчишка от силы лет тринадцати и, несмотря на столь юный возраст, ловко управлялся с конем.
Остальные всадники тоже успешно преодолели препятствие, но, когда пошли на второй заход, одна из лошадей – к счастью, не конь Юрия, – заартачилась, отказываясь прыгать. Быть может, испугалась горящего кольца или попросту разыгралась, но в последний момент она резко остановилась перед обручем и встала на дыбы, перебирая передними копытами в воздухе. Сердце Милы замерло, тут же переходя на частый перестук. Но всадник удержался в седле и, сделав широкую дугу, вновь поскакал к препятствию, на этот раз ловко преодолев его.
– Конь Мира так не делает? – обратилась Мила к Татьяне с надеждой в голосе, но уже по ее взгляду поняла, что упования не оправдаются.
– Они все так делают иногда.
– Но ведь можно упасть! – воскликнула она, мгновенно осознав, чего могла ранее бояться Марина, когда на конкуре выступал Веснушка.
– Ничего, упадет – встанет. Страшно только первые три раза, – беззаботно ответил ей Олег.
Хоть для Миланы это спокойствие и было непостижимо, она решила не спорить. Конечно, она знала, что Мирослав хорошо держится в седле, и помнила, что раньше он занимался джигитовкой, но после увиденного она была твердо уверена, что впредь будет нервничать каждый раз, видя его верхом на коне.
Вскоре концертная программа завершилась, прошло награждение, и народ с трибуны стал постепенно расходиться. Мир и Веснушка заняли первое и второе места соответственно. Они оба проехали маршрут без единого разрушения, но Мир справился на несколько секунд быстрее, поэтому у него было преимущество. Для Миланы теперь стало очевидно, почему Мирослав сказал, что Веснушка ему не друг. С соперниками редко дружат.
Пока Маша на что-то отвлеклась, Мила заметила, что, уходя из манежа, Мир поймал Юрку за плечо и указал на трибуну, что-то шепнув ему на ухо. Подросток не заставил себя долго ждать, рванув по лестнице и через пару минут подойдя к их скамейке. Он спешно, но вежливо поздоровался со всеми, а потом обратился к Маше, которая несвойственно зарделась и прижалась плечом к Милане, будто ища поддержки.
– Привет, ты сестра Мира? Я тебя как-то видел тут.
Девочка немного помолчала, судя по всему, отходя от шока, а затем в лучших традициях влияния Миланы выдала следующую фразу:
– Можно просто «Мария», не надо так официально.
Мила услышала короткий смешок Олега, прерванный строгим взглядом Татьяны, и сама отвернулась от греха подальше, чтобы не испортить момент рвущимся наружу смехом.
– Тогда… ну… Я сегодня с пацанами в парке на скейте кататься буду… Часов в шесть. Хочешь – присоединяйся. Ну и, в общем, меня Юрой звать, если что, – он почесал затылок, ероша темные волосы.
– Очень приятно, – мимолетно глянув на мать и получив одобрительный кивок, Маша очаровательно улыбнулась, похлопав синими ресницами. – Я приду.
***
Когда коридоры конюшен немного опустели, родители с радостно бегущей впереди Машей направились туда, чтобы поздравить сына. Он вышел им навстречу, попутно снимая шлем, отчего его волосы заметно растрепались. Получив чествования от семьи, Мирослав подошел к Милане.
– Лохматый весь, – улыбнулась она, пригладив светлые чуть влажные волосы. – Жарко?
– Да, но нам нельзя снимать форму, пока не закончится весь сыр-бор, – ответил Мир. – Я, наверное, воняю лошадью, да? И как же ты это терпишь? Ужас…
Со смехом он прижал ее к себе, намеренно подначивая и целуя в обе щеки.
– Прекрати, я не говорила, что ты воняешь.
– Тебе напомнить, как ты чемодан перебирала в поисках того, что не жалко надеть на конюшню?
– Это было давно!
– А я запомнил, – придавая весомости своим словам, он в шутку пригрозил Милане пальцем.
– Поздравляю с победой, – отряхнув пылинки с его редингота и привстав на носочки, она обхватила лицо Мирослава ладонями и, пока в коридоре никого не было, нежно поцеловала в губы.
Вскоре родители уехали, а Мила осталась на ипподроме, чтобы побыть с Мирославом и затем вместе вернуться домой. На этот раз он спокойно впустил ее в раздевалку, пока переодевался из формы для верховой езды в обычную одежду.
– Что ты сказал Юре? – поинтересовалась она, вспомнив, как тот понесся по лестнице к Маше.
Мир расстегнул белую рубашку и хитро улыбнулся, посмотрев на Милану. Пока она отвлеклась на обнаженное тело, он еще немного выдержал интригу, а затем нехотя ответил:
– Рассказал ему то, перед чем ни один мальчишка не смог бы устоять.
– И что же это?
– Машка смотрела всю серию Марвел.
– Кто ж знал, что все так просто, – усмехнулась Мила.
– Это лишь приятный бонус. Он и сам на нее давно запал, спрашивал меня, что да как. Я ей специально не говорил, чтоб она со мной на каждое занятие не просилась. У меня не десять глаз, чтоб и за конем следить, и за ней. А на ипподроме Машка быстро приключения находит. Но, теперь, думаю, они сами разберутся.
– Наверное.
– Я видел, что ты ее размалевала, – мимоходом бросил он, складывая форму в рюкзак и закидывая его на плечо.
– Не нуди, получилось красиво.
– Ага, как кобыла сива.
– Чего?
– Поговорка такая. Не приучай, а то будет намазывать на лицо по три слоя штукатурки, а потом на прыщи жаловаться.
– Вот сам ей об этом и скажешь. Ничего ты не понимаешь в женском обаянии.
– Я от твоего обаяния чуть сознание не потерял, когда ты впервые заявилась при полном параде.
Милана бросила на него недовольный взгляд исподлобья и скрестила руки на груди.
– И не надо на меня так смотреть, – Мир подошел ближе, наклоняясь к ней. – Как я тебя накрашенную целовать буду, не наевшись всякой химии, которой ты мажешься?
– Ладно-ладно. Хотя так сытнее, – закатила глаза Мила, уперев ладонь в его лоб и не давая приблизиться. – Поехали домой?
***
В автобусе она привычно положила голову Мирославу на плечо, уютно устроившись и прикрыв глаза. Вскоре почувствовала, что он поцеловал ее в макушку, и довольно улыбнулась, охваченная неуемным счастьем.
В транспорте было тихо. Кроме них лишь пара пассажиров разместилась в конце салона.
– Почему у кого-то получилось проехать и не сбить ни одного препятствия, а у кого-то почти все завалились? – спросила Мила, по-прежнему не поднимая головы. – У тебя это выглядело так легко: отпустил лошадь и пусть скачет. Почему не у всех так получается?
– Легко? – Мир, посмеиваясь, кивнул, показав тем самым, что ожидал подобного вопроса. – Если бы это было легко, все бы прыгали, даже не цепляя вертикаль копытом. Да и наездники были бы не нужны. Зачем? Дал лошади на старте воодушевляющий хлопок или сигнал, и она понеслась.
– Но есть нюанс?
– Естественно. Задача всадника – отрегулировать галоп и правильно его рассчитать, чтобы лошадь…
– А что такое галоп?
Мир вздохнул, задумчиво почесав висок.
– Если я тебе скажу порядок передвижения ног, это вряд ли поможет… В общем, есть шаг – это как ты ездила в прошлый раз. Увидишь, что всадник подпрыгивает в седле – это рысь. Или плохой всадник, но этот вариант мы не рассматриваем, – уточнил он. – А если лошадь быстро скачет – это галоп. Один конский ты-гы-дык во время галопа покрывает расстояние примерно в три метра. Естественно, лошадь может делать мах ногами шире или короче. От этого и зависит темп ее бега и количество касаний земли – ты-гы-дыков – перед прыжком. То есть, когда я подъезжаю к препятствию, мне нужно рассчитать их точное число и ширину, чтобы лошади было удобнее всего оттолкнуться и прыгнуть, но при этом не снести копытами жердь.
– На это что, и специальные формулы есть?
– Ну, относительно. Допустим, на препятствие высотой сто шестьдесят сантиметров, я должен позволить лошади прыгнуть за два метра сорок сантиметров до препятствия. И приземлиться ей нужно будет на таком же расстоянии после него. Тогда препятствие останется целым. Если у лошади широкий шаг, высокое препятствие она не возьмет. Должен быть кроткий и пружинистый ты-гы-дык. Остальными тонкостями не стану забивать тебе голову.
– Спасибо за лекцию, – Мила улыбнулась и с иронией посмотрела Мирославу в глаза. – И когда только ты за всеми расчетами находишь время, чтобы думать обо мне?
Он цокнул языком и легонько щелкнул пальцем по кончику ее носа.
– Чередую.

Глава 19
Милана вновь пришла к нему ночевать. Если бы сегодня она не появилась, он пришел бы сам. Глупо было терять последние часы, когда

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/elena-laytvud/dlya-tebya-celyy-mir-71458705/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.