Главная страница | Эротические романы | Телохранитель для принцессы

Телохранитель для принцессы
Вероника Летова
Мирослав приходит в дом своего врага, чтобы отомстить. Красавице Ладе, избалованной дочке уважаемого бизнесмена, требуется телохранитель, и Мир рад возможности проникнуть в логово того, кто лишил его единственного близкого человека и остался безнаказанным. Он также не прочь поиграть с этой капризной принцессой, которая привыкла понукать всеми окружающими без разбору. С ним это точно не пройдет… Только вот Мирослав не знает, что скрывает ото всех кажущаяся беспечной и беззаботной богатая девочка. На самом деле ее жизнь полна страха, вечного страха перед человеком, для которого люди – лишь марионетки, и Лада по воле судьбы стала одной из них.

Вероника Летова
Телохранитель для принцессы

ПРОЛОГ

Мир гнал свой байк по шоссе, крепко сжимая руль и уносясь всеми мыслями в воспоминания. Наконец-то. Как долго он ждал этого дня… Как долго готовился… И сколько воды утекло с тех пор… Сейчас он был близок к мести, как никогда. И откуда-то он точно знал, что теперь все пройдет, как по маслу. Он выслеживал свою добычу много лет, вынюхивал, примеривался, подстраховывался, готовил почву, создал легенду длиной почти в полжизни. И вот теперь, наконец, расставленные сети сработали, и пришло время действовать.
Погодка сегодня выдалась под стать его настроению. На пронзительно-голубом небе клубились девственно-снежные облака, подсвеченные ослепительным кораллово-розовым солнцем, а слева на эту мирную идиллию надвигался грозовой фронт, будто из самого ада. Иссиня-черные тучи кипели и неслись с такой скоростью, что походили на монстра, готового сожрать весь белый свет. Мирослав тоже готовился к славной охоте. Неужели после стольких лет напряженного ожидания и мук удушающей ярости наступят долгожданные секунды сладкого удовлетворения?
Мир нахмурился и прибавил скорости, наслаждаясь ревом двигателя, и влетел в обрушившуюся на землю стену дождя, который отчаянно забарабанил по шлему и по всему телу сквозь толстый слой кожи мотокостюма. Мгла сгустилась, сверкнули первые молнии, затем раздались оглушающие раскаты грома. Видимость снизилась практически до нуля. Обочины захлебывались в бурных потоках. Шум дождя поглотил все остальные звуки, а потом заревел ветер. Настоящая буря. Как символично…
По указаниям навигатора в наушнике Мир свернул с шоссе под мост. Из-под него дорога с односторонним движением вела направо: свежий асфальт, идеальная разметка, фонари через каждые двести метров, аккуратно присыпанные гравием широкие обочины с обеих сторон, ограждения со светоотражающими метками, стриженые газоны. Сразу видно, что едешь не в какую-то забытую богом деревеньку, а в элитный подмосковный поселок. Собственно, в этом районе все населенные пункты были не для простых смертных. Один из них был правительственный, у него круглосуточно дежурили ГИБДД и пара автомобилей охраны без опознавательных знаков. Клиент Мира был птицей не такого высокого полета, но все же тоже важная шишка – во всяком случае, нанимать такие службы, какие он представлял, мог себе позволить.
На контрольно-пропускном пункте на въезде его мотоцикл остановили двое охранников в черных плащах с капюшонами, которые на проливном дожде нещадно трепал ветер. Пока один тщательно досматривал его байк, второй проверял документы под зонтом и сверялся со своим списком пропусков. Только после этого подняли шлагбаум и вежливо проинструктировали, куда ехать дальше.
Мир немного попетлял по узким сказочным улочкам и аллеям, разукрашенным роскошными клумбами, сортовыми деревьями и кустарниками, и наконец припарковался у огромного трехэтажного особняка за трехметровым забором. Уже собрался было набрать номер ожидающего его клиента, чтобы доложить о своем прибытии, но тяжелые железные автоматические ворота заскрежетали, раздвигаясь в стороны. Его вышел встретить какой-то невысокий уже немолодой мужчина в классическом костюме под здоровенным зонтом. На охранника он не был похож ни по сложению, ни по повадкам, и Мир решил, что это кто-то вроде дворецкого. Мужчина рукой указал на въезд под навес у гаража и терпеливо ждал, пока мотоцикл вырулит на стоянку.
Приблизившись к гостю, дворецкий коротко кивнул вместо приветствия и предложил ему зонт. Однако Мир отказался, снял шлем, закрепил его у руля и остался в мотодождевике с капюшоном, надетом на кожаную мотоциклетную куртку. В небе вновь ослепительно сверкнуло, а потом загрохотало. Громовые раскаты пробрали до самых костей, приятно будоража нервы. Мир едва сдерживался от нетерпения, хотя внешне сохранял полное спокойствие и невозмутимость.
Провели его, кстати сказать, через парадный вход на втором этаже, а не через задние двери для прислуги, что, наверное, было неплохим знаком. Впрочем, его это не волновало, лишь вызвало определенную настороженность. Обычно таких, как он, не принимали с парадного входа. Ему предложили раздеться и оставить дождевик и кожаную куртку на вешалке. Затем сопровождающий отвел его по лестнице на второй этаж, не без опасения поглядывая на его кожаные брюки в каплях дождя, и попросил подождать около одной из дверей.
Оглядывая напыщенные царские хоромы, Мир невольно бросил на себя взгляд в зеркало в золотой раме от пола до потолка. Он сюда точно не вписывался. Здоровенный бугай с давно небритым каменным лицом повидавшего виды бойца, одет в мотоциклетные кожаные ладно сидящие брюки, высокие берцы и черную толстовку. На накачанной мощной шее вздувшиеся вены. Рельефные мускулы на руках и торсе, кажется, рвут эластичную ткань. Плечи едва протискиваются в дверные проемы. Да, в общем-то, при его росте под два метра и голову приходилось слегка пригибать по привычке. Темные жесткие волосы торчат коротким дерзким ежиком. От середины лба через левую бровь до левого виска тянется тонкий белый шрам, не искажающий по-мужски красивые черты лица, но добавляющий ему черствости. Взгляд голубых глаз стеклянный, пустой, непроницаемый, чтобы никто не мог разглядеть за ним бездну клубящейся в них тьмы. В общем больше похож на бандита с большой дороги, чем на телохранителя.
– Семен Михайлович ждет вас, – наконец объявил дворецкий и указал на дверь, из-за которой только что вышел.
Мир кивнул и вошел, оказавшись в просторном шикарном кабинете, в котором было не продохнуть от пряного табачного дыма. По центру за широким инкрустированным столом, уставленным всякими увесистыми дорогими побрякушками из полудрагоценных камней и металла, восседал тучный, да практически необъятный мужчина и лениво покуривал сигарету, держа ее толстыми, как колбаски, пальцами в перстнях. Он оценивающе смерил Мира маленькими заплывшими глазками, затем растянул красные пухлые губы в довольной улыбке и указал своему гостю на кресло.
– Добро пожа-аловать, приса-аживайтесь, – неспешно, на свой особый манер растягивая «а», поприветствовал Мира хозяин дома. – Может, жела-аете чего-нибудь? Кофе, ча-ай, чего покрепче…
– Здравствуйте, – сухо ответил Мир. – Нет, благодарю.
– Как добрались? Погода нынче не ра-адует… Не промокли?
– Все в порядке, – коротко качнул головой Мир.
– Что же… Вижу, вы не склонны к болтливости и светским беседам. Это хорошо, – говорил хозяин дома тягуче, лениво, насмешливо, и Мир приготовил себя к тому, что придется набраться терпения. После некоторой паузы, взятой на размышления и очередные бесцеремонные разглядывания своего посетителя, Семен Михайлович продолжил. – В таком случае перейдем к делу. Мне рекомендова-али ва-ашу фирму в весьма уважа-аемых кругах. А ва-ас лично рекомендова-ал ее владелец и мой очень хороший прия-атель. Ему я могу доверя-ать целиком и полностью. К тому же, чего скрывать, – прежде чем мой выбор па-ал на ва-ас, я тща-ательно проверил ва-ашу биогра-афию по своим кана-алам. Вы мне понра-авились. Достойный послужной список, вы прошли через огонь и воду, быва-али в местах военных действий, служили в органах и лишь после этого ушли в ча-астный сектор. Все верно?
– Да, все так, – кивнул Мир, которого раздражало, когда перечисляли его «регалии».
– Зна-аю, что ва-аша фирма хоть и небольша-ая, но она занима-ается обеспечением безопа-асности весьма-а уважа-аемых лиц на-ашего города. Вы лично, по слухам, консультировали другие серьезные охранные организа-ации, и к ва-ашему мнению прислушивались… Все дела-а, за которые вы бра-ались, прошли успешно… Что ж, это заслуживает вся-аческих похва-ал. Именно поэтому я-а решил заполучить ва-ас себе. Спешу заверить, что готов платить любые деньги, потому что речь идет о са-амом дорогом, что у меня есть. О моей дочери.
– Кто ваша дочь? – нахмурился Мир, который не ожидал именно такого расклада. До сих пор он надеялся, что будет охранять лично хозяина дома.
– О, она-а… студентка-первокурсница… Собира-ается изуча-ать менеджмент в университете и занима-ается конным спортом, выездкой, если быть точнее. Очень хорошая девочка. Творческая, трудолюбивая. И отличница. Дети – на-аше все… В них вкла-адываешь лучшее. Иначе ра-ади чего все это? – мужчина развел в стороны свои короткие толстые ручки, указывая на окружающую их роскошь. – В моем возрасте очень ва-ажно заботиться о преемниках.
– На нее было покушение? – Мир пропустил эту тираду мимо ушей. Он был абсолютно убежден, что этот человек все делал только ради себя, несмотря на то, что, возможно, любил дочь по-своему.
– Нет! Что вы! – Семен Михайлович испуганно и даже зло замахал руками. – Не да-ай бог! Ни в коем случае! Я бы тогда-а увез ее куда-а пода-альше и все органы на уши поста-авил. Я всего лишь хочу предотвратить возможные опа-асности, оградить ее от зла-а. В на-аше время его ой как много, ой как много… Убийцы, насильники, наркома-аны, алкоголики, грабители, извращенцы, да просто завистники и мора-альные уроды.
– У нее есть враги? – приподнял бровь Мир.
– Надеюсь, что нет. Именно поэтому я-а и хочу ва-ас наня-ать. Чтобы вся эта дря-ань никогда ее не каса-алась. И чтобы я-а всегда-а был в курсе, кто и что ее окружа-ает.
– Простите, но я не нянька, – категорично заявил Мир, усмехнувшись, и подвел итог: – Не мой профиль и уровень.
Глазки Семена Михайловича недобро блеснули. Он раздавил сигарету в пепельнице, соединил толстые пальцы-колбаски в замок, сверкая перстнями, и откинулся на спинку кресла, еще больше выпятив вперед живот, обтянутый дорогой рубашкой.
– Я ожида-ал приблизительно такой реа-акции в первый момент. Не могу сказа-ать, что она-а мне нра-авится, но она-а естественна для такого, как вы.
– Для какого? – едва заметно приподнял бровь Мир, без всякого смущения заглядывая хозяину дома в глаза.
– Для амбициозного и самоуверенного молодого мужчины на пике своей карьеры. Вы ведь не думаете, что са-амые большие достижения в ва-ашей жизни еще впереди? Ва-ам два-адцать девять лет. Са-амая серьезная и опа-асная школа жизни пройдена. Са-амые блестя-ащие рекорды в спорте поста-авлены. Я-а в курсе, что вы профессиона-ально занима-ались единоборствами. К тому же вы весьма-а успешно справля-аетесь со своими обя-азанностями в охра-анной организации, на которую работаете, уча-аствовали во многих зада-аниях, охраня-али ра-азные объекты и людей, иногда-а да-аже высокопоста-авленных. Но это все. Ва-аш предел. И не обижа-айтесь, молодой человек. Я говорю ва-ам искренне, как человек не менее амбициозный, но гора-аздо более опытный. Выше головы не прыгнешь, а я-а сделаю ва-ам предложение, от которого невозможно отказа-аться во всех смыслах.
В последних словах этого толстого человечка, привыкшего командовать и повелевать, так отчетливо прозвучало самонадеянное высокомерие и гордыня, что Мир едва сдержал злорадную ухмылку. Эти хамские умозаключения о пике его карьеры задели его за живое. Что этот мерзавец, на которого он и так уже нарыл внушительный компромат, мог понимать в нем и его делах? «Спокойно, Мир, – сказал он себе, едва сдерживая рвущуюся наружу ярость. – Месть – это блюдо, которое подают холодным».
– Что ж, я готов выслушать ваше предложение, но только один раз, – заявил он холодно. – Если оно мне не понравится, второго шанса уговорить меня у вас не будет. Так что подумайте хорошенько, что предлагаете.
Тучный мужчина в кресле на несколько секунд замер от подобной наглости, естественно, сразу и не заметив, что сам только что допустил бестактность и теперь получил на нее ответ. Но затем он вдруг разразился противным сипящим смехом. Мир тоже холодно улыбнулся в ответ, ничуть не смущаясь. Он знал, что этому типу не по вкусу его поведение. Но в то же время он знал, что тот не отступит так просто.
– Вижу, я-а, не жела-ая того, ва-ас обидел. Задел ва-ашу гордость и ва-аше самолюбие. Гордость и самолюбие – это хорошо для молодого человека. Это я уважа-аю. Что ж, прошу прощения. Чтобы немного сгла-адить свою вину, я-а доба-авлю к своему предложению небольшой пода-арок – пусть это будет премия в виде ава-анса, которая несомненно ва-ас пора-адует. Называ-айте, ка-ак хотите. Думаю, вы уже поняли, что я-а хочу заполучить ва-ас полностью. Наня-ать в ка-ачестве личного телохранителя своей дочери. А для дочери я-а выбираю только са-амое лучшее. Поверьте, я долго иска-ал, и вот мой выбор в итоге па-ал на ва-ас. И если уж я-а что-то выбира-аю, то я-а непременно это получа-аю.
Семен Михайлович потянулся, упираясь необъятным животом в край стола. Со стороны могло показаться, что он может лопнуть, как воздушный шар, однако, он не лопнул. Толстые пальцы в перстнях на удивление ловко зацепили золотую перьевую ручку и листок для заметок, вывели на нем некую длинную надпись и протянули через стол Миру. Молодой человек протянул руку навстречу и взял листок. Там была цифра… весьма внушительная, надо сказать.
– Ва-аш гонора-ар в месяц, насколько вы понима-аете, – как всегда неспешно протянул Семен Михайлович.
Мир поднял озадаченный взгляд. Выглядело и звучало все неправдоподобно, однако, этот человек, похоже, действительно готов был платить нереальные деньги, чтобы заполучить Мира целиком и полностью.
– Да-а… – протянул Семен Михайлович самодовольно, явно уловив замешательство своего гостя. – Я ведь говорил ва-ам, что вы оста-анетесь довольны. Я прекра-асно зна-аю цену ка-аждому това-ару или услуге и всегда-а предпочита-аю платить больше, чтобы заполучить все, что мне нужно, без лишних хлопот. Эта сумма намного превыша-ает месячную зарпла-ату, которую вы получа-аете на ва-ашей фирме, не та-ак ли? Согласитесь, предложение зама-анчивое. Я могу быть щедр с теми, кто са-ам дорого себя-а ценит, а вы только что показа-али, что задешево не продаетесь. В итоге вы только выигрываете. Можете жить на полную катушку – для безбедного существова-ания холостяка-а в са-амом расцвете сил этой суммы более чем доста-аточно. Ну а если захотите, можете нача-ать откла-адывать что-то на будущее, чтобы впоследствии обзавестись семьей и личным бизнесом. Почему нет? Ва-аш возраст уже тот са-амый, чтобы нача-ать задумываться на эту тему. Так что ска-ажете?
Семен Михайлович теперь упивался своим триумфом, а Мир чувствовал себя так, будто, стоит ему согласиться, он целиком и полностью перейдет в собственность этого человека. Только разве не в этом была его цель – пробраться в его святая святых, втереться к нему в доверие, подобраться к нему с тыла и сыграть на его слабостях?
– Что же вы молчите, Миросла-ав Андреевич? Какое у ва-ас, кста-ати, чудесное имя… славя-анское… старинное… прям-таки русский богатырь… Ва-ам подходит. Ну а насчет на-ашего дельца… Ведь вы са-ами хотели, чтобы сра-азу, без второго ша-анса. Я тоже в свою очередь жда-ать не ста-ану. И хочу пря-амо сейчас услышать ответ.
На столе вдруг зазвонил мобильный телефон, и Семен Михайлович тут же его поднял, расплываясь в слащавой улыбке.
– Доча как ра-аз звонит… – пояснил он. – Прошу прощения. Да-а, мое золотко! – сладко пропел он в трубку. – Буду только ра-ад! У меня тут для тебя, кста-ати, сюрприз. Не любишь мои сюрпризы?! Ну вот тебе ра-аз! Ла-адно. Увидим… Может, этот понра-авится. Очень жду!
Семен Михайлович сбросил звонок и отложил телефон, но долго еще сиял довольной улыбкой после того, как услышал голос своей любимицы. Затем он вновь принял позу важного человека, сцепив плохо гнущиеся толстые пальцы в замок на необъятном животе. Мир с досадой ловил себя на мысли, что ему следует унять гнев и гордыню и пойти навстречу. Второго шанса у него и правда могло не быть, а он слишком долго готовился к этой возможности, добивался того, чтобы все сошлось и свершилось как бы само собой, естественным образом. Кто надо и правда рекомендовал его этому большому во всех смыслах человеку то там, то сям, но даже они понятия не имели о его планах. Он старался действовать тонко и незаметно. Теперь же игры закончились – нужно было решаться. Мир вздохнул, неуютно повел здоровенными плечами и оглядел кабинет, будто примериваясь к новому месту.
– Надо признать, Семен Михайлович, ваше предложение более чем привлекательно, – сказал он взвешенно. – Однако должен кое-что скорректировать. Наиболее комплексную и максимальную защиту обеспечивает не личный телохранитель, а коллектив охранной организации. Я бы рекомендовал вам заключить договор с нашей фирмой, и ваша дочь будет под полной защитой двадцать четыре на семь.
– Уважа-аемый Миросла-ав Андреевич… – хозяин дома аккуратно поправил толстыми мягкими пальцами какие-то бумаги на столе, и глаза его при этом недобро сверкнули. – Не нужно держа-ать меня за дурака-а и думать, что я-а не зна-аю, чего хочу, и не понима-аю, что мне нужно. У моей дочери должен быть личный телохранитель, который будет сопровожда-ать ее везде, который ста-анет ее тенью, который будет сообща-ать мне необходимые сведения и держать меня в курсе ее дел. И самое ва-ажное тут, помимо безопа-асности – кон-фи-ден-ци-аль-ность. Вы понима-аете? То, о чем зна-ает толпа-а, уже не может быть та-айной. А я не хочу, чтобы личная информа-ация на-ашей семьи разглаша-алась неизвестно где неизвестно кем. За те деньги, что я-а предлага-аю, я-а хочу купить человека полностью, со всеми потроха-ами… а та-акже быть уверенным, что он будет держа-ать рот на замке. И уж поверьте, дорогой Миросла-ав Андреевич, я ка-аждому человеку зна-аю цену. Ва-аша – така-ая, – мужчина кивнул двойным жабьим подбородком в сторону бумажки с суммой и постучал по ней толстым пальцем. – И вы можете гордиться тем, ка-ак дорого вы стоите.
Мир смотрел на этого циничного и продажного лицемера, похожего на жабу, и весь закипал, хотя внешне оставался абсолютно спокоен. Этому гаду нравилось унижать, нравилось ставить на место и манипулировать, нравилось покупать, обладать, повелевать. Он этого и не скрывал, просто готов был платить за свои «жела-ания». Не будь он связан с этим чудовищем собственной клятвой мести, не побоялся бы плюнуть ему в лицо и уйти, хлопнув дверью. Однако в сложившейся ситуации приходилось играть. Мир улыбнулся краем губ – холодно, так же цинично, как и обращенная к нему речь, чуть было не ляпнув: «Любой каприз за ваши деньги».
– Весьма справедливо и мудро, Семен Михайлович, – сказал он. – И хотя я готов головой ответить за каждого своего сослуживца, все-таки вынужден признать, что утечки бывают всегда и везде. Человеческий фактор может давать сбои в любых сферах, в особенности если речь идет о тайнах, которые могут заинтересовать кого-то. Однако, я приму ваше предложение с одним условием.
– Вот ка-ак… Снова условия? – недовольно скривился хозяин дома.
– Это условие касается безопасности вашей дочери, – спокойно пояснил Мир. – Для работы мне необходима искренность с вашей стороны. Поэтому я еще раз задам вам важный для меня вопрос. Вашу дочь кто-то преследует?
На некоторое время Семен Михайлович замер, и его маленькие глазки смотрели на Мира почти с ненавистью. Он готов был поклясться, что что-то этот мерзавец скрывал, возможно, что-то, что могло навредить ему самому.
– Вот вы и выясните все то, что счита-аете необходимым зна-ать. Есть ли у нее враги. Преследует ли ее кто-то. Угрожа-ает ли ей какая-то опа-сность. И если с головы моей дочери под ва-ашей защитой упадет хотя бы волосок, будьте уверены, что возмездие последует незамедлительно.
– Я хорошо знаю свою работу, – заявил Мир без каких-либо сомнений. – Не волнуйтесь, ваша дочь будет в полной безопасности.
– Я-а на это надеюсь, – скептически заключил Семен Михайлович и открыл ящик стола. Вынув оттуда увесистый запечатанный конверт, он бросил его на стол перед Миром. – Твой ава-анс, – вдруг резко сменил тональность хозяин дома. – С за-автрашнего утра-а хочу видеть тебя-а на рабочем месте в шесть. Советую тебе сегодня же ула-адить все свои дела-а и уволиться, потому что с этого момента ты находишься полностью в моем распоряжении. Никаких контра-актов мы заключа-ать не будем, как ты понима-аешь. Деньги будешь получа-ать наличными от меня лично. За-автра же тебе выделят комнату в моем доме и все необходимое.
Мир встал с кресла, взял предложенный ему пакет и прикинул на вес. Сумма действительно была внушительной. Ощущение, что он продает душу дьяволу, только усилилось.
– Завтра ровно в шесть, – подтвердил Мир, развернулся, направился к выходу и вышел, не попрощавшись. Оставаться здесь сейчас дольше было чревато. Ему еще явно следовало потренироваться в выдержке, иначе этот дьявол легко прочтет ненависть в его глазах. Невозможно будет вечно все списывать на задетое самолюбие.
За дверью, конечно же, поджидал местный дворецкий. Лицо вытянутое и ничего не выражающее, но быстрый любопытный взгляд успел ощупать Мира с ног до головы и заметить пакет в его руке, который молодой человек тут же запихнул в задний карман кожаных брюк. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться – этот человек все вынюхивал, все подслушивал, все выведывал и знал все или почти все о том, что происходило в доме. Что ж, такой кадр мог быть опасен, так что от него следовало держаться на расстоянии и всегда быть начеку.
– Прошу, – указал в сторону лестницы дворецкий, и Мир послушно последовал туда, куда его повели. В прихожей у самого выхода он протянул руку, чтобы взять свою куртку с красивой витой вешалки из темного резного дерева, когда дверь вдруг распахнулась, и в нее влетел цветочный ураган, заливающийся смехом, словно колокольчик. Это была девушка восемнадцати лет. И она была прекрасна, свежа, нежна и беспечна. Она болтала с кем-то по мобильнику, а во второй руке держала мокрый зонтик, который пыталась закрыть, одновременно придерживая дверь плечом. Чтобы не налить воды на пол прихожей, она отвернулась, держа уже сложенный зонтик за порогом, а потом вошла в дом спиной вперед и резко развернулась, всплеснув руками, налетев на Мира и обдав его брызгами. Все это произошло за доли секунды.
– Ах, черт! – воскликнула девушка, поскальзываясь на мокром мраморном полу на своих высоких шпильках. Если бы Мир не подхватил ее за талию, прижимая к себе, она точно растянулась бы, потому что даже руки у нее были заняты, чтобы ухватиться за что-нибудь. Потоки с поднятого вверх мокрого зонта сейчас стекали Миру на плечо, насквозь пропитывая толстовку.
– Осторожнее, – мягко заметил Мир, держа в руках это трепещущее создание и чувствуя, как быстро бьется ее сердце и вздымается грудь. Шелковые темно-льняные волосы разметались, попав девушке на лицо и прилипнув к подкрашенным вишневой помадой губам. Удивленные и слегка испуганные серо-зеленые глаза смотрели на Мира двумя полупрозрачными горными озерами.
– Могли бы и извиниться! – возмущенно выпалила девушка, резко вырываясь. От его глаз не укрылось, как румянец опалил ее щеки. По-видимому, именно смущением и был вызван этот неуместный бунт.
– Это вы на меня налетели. Я всего лишь вас удержал, чтобы вы не упали, – спокойно возразил Мир, впрочем, не спеша выпускать свою юную пленницу. Глядя на ее сочные пухлые губы, захотелось облизнуться. Лишь когда она дернулась еще раз, он разжал руки и позволил ей отступить, что она незамедлительно и сделала. Стреляя в него молниями яростных взглядов, она сообщила кому-то в телефон: «Потом перезвоню». Затем принялась раскладывать в просторном холле зонтик для просушки и нервно снимать курточку, отряхиваясь от дождя и делая вид, что не замечает, как облила его с ног до головы.
– Кто вы? Вы приходили к отцу? – вновь весьма невежливо и требовательно поинтересовалась она, а потом продолжила, не дожидаясь ответа. – Очередной телохранитель? Ну так вы зря потратили время. Ваши услуги не потребуются.
– Ваш отец считает иначе и нанимает меня он, а не вы, – резонно парировал Мир с легкой усмешкой.
– Вы ошибаетесь, – ледяным тоном заявила эта высокомерная принцесса. – Телохранителей всегда выбираю я. И увольняю тоже я. Так вот вы уволены.
Мужчина даже не удивился подобному заявлению, его глаза весело заблестели, а одна бровь вопросительно приподнялась вверх.
– Уволен за то, что не дал вам упасть, или есть иные причины? – В улыбке на его четко очерченных губах читалась насмешка.
– Уволены, потому что мне так захотелось. Ясно? Вы уже исчерпали лимит моего терпения. Прошу покинуть мой дом. – Горделиво задрав подбородок и даже не глядя на Мира, высокомерная красотка указала в сторону двери едва заметным кивком головы.
«А она наглая для столь юной и прелестной особы», – пронеслось у Мира в мыслях и тут же обожгло все нутро дикой жаждой отведать на вкус, заполучить, усмирить, насладиться этой заносчивой принцессой. Ее высокомерный тон и аристократическая спесь будто делали вызов, требуя удовлетворения его задетого самолюбия, а ослепившая, вызывающе гордая красота затронула все мужские инстинкты, пробудив в нем хищника и охотника. Тем не менее, он не стал отвечать и тем более спорить. Лишь скривил губы в едва заметной усмешке, оделся, натянул капюшон и вышел под дождь, прикрыв за собой дверь. Уже через полминуты за ним бежал дворецкий с зонтом, стараясь держать его над головой гостя, из-за чего ему приходилось чуть ли не прыгать на цыпочках.
– Девчонка – сущий кошмар, – сочувствующе заметил дворецкий. – С ней отец-то справиться иной раз не может. Хотя не очень-то и пытается, прямо скажем. Только это строго между нами…
– Ничего удивительного, – пожал плечами Мир. – Любимая дочка… Все любящие отцы балуют дочерей.
– О, да… Он за нее с любым расправится… – поспешно подтвердил дворецкий. – Вот и вас нанял, как погляжу. Это он, поди, чтобы женихов отвадить. Девчонка-то красивая. Должно быть, слишком много поклонников развелось в последнее время. Отцу это, само собой, не нравится. У него планы на нее большие… Ну в общем рано ей замуж, сами понимаете.
– Разумно, – коротко выдал свое резюме Мир, не желая вступать в длительный диалог.
Они уже подошли к навесу, под которым стоял байк Мира, и дворецкий на время закрыл зонтик, а потом доверительно склонился вперед, перейдя на слегка пониженный заговорщический тон.
– Хочу сразу вас предупредить, – начал дворецкий, – вы тут не первый телохранитель. Шестерых уволили по разным причинам. А уж сколько на собеседования приходили – я и счет потерял. Так вот вы поосторожнее с этой девицей – она знает, как с отцом дело иметь. Все может не очень хорошо закончиться… Так что сто раз подумайте, прежде чем окончательно решиться…
Дворецкий сделал многозначительный знак бровями, и Мир сразу понял, что тот подслушивал под дверью и теперь намекал на его немедленное увольнение с прежнего места работы. Нда – условие сжечь все мосты с прошлым, со своей привычной обустроенной жизнью, было весьма сомнительным. Только не тогда, когда на карту поставлено все и ты шел к этой цели много лет, терпеливо выжидая, как хищник в засаде.
– Вы правы, это должно быть серьезным и взвешенным решением, – вновь лаконично кивнул Мир, сел верхом на байк и надел шлем, но еще не опустил забрало.
– Как погляжу, вы уже решились… – вставил болтливый дворецкий, поглядывая на увесистый пакет, который Мир теперь переложил из заднего кармана брюк во внутренний карман кожаной куртки. – Тогда будем знакомы, коллега. Юра! – мужчина протянул ему маленькую аккуратную, но жилистую руку. – Наша барышня меня с детства дядей Юрой зовет.
– Мирослав. Можно просто Мир, – ответил рукопожатием Мир, коротко улыбнувшись, и тут же опустил забрало и завел двигатель. Сегодня у него еще было много дел, раз он собрался кардинально менять свою жизнь в самое ближайшее время, да и заводить близкое знакомство с этим типом, любящим совать нос в чужие дела, он не планировал.
– Значит, до завтра? – уже не стесняясь своей осведомленности улыбнулся «дядя Юра».
Мир лишь неопределенно качнул головой.
Через пять минут он уже вновь мчался по шоссе, думая о сегодняшней неожиданной встрече. Лада… Кажется, так звали эту невоспитанную принцессу. Да, он уже видел ее пару раз во время слежки за ее отцом. Правда, тогда она была еще школьницей и совершенно его не заинтересовала. Какие бы кровожадные планы он ни строил в отношении ее отца, мстить через ребенка он не собирался. Впрочем, теперь его взгляды на этот счет могли и поменяться, ведь девочка уже выросла. Она выглядела вполне оформившейся юной леди, дерзкой, холеной, притягательной. Действовать через дочь врага – это звучало заманчиво и соблазнительно, хоть и жестоко. Но после того, что этот тип сделал с его младшим братишкой, расплата была бы равноценной.
Губы Мира скривились в ухмылке, когда он вспомнил, как девушка упиралась в его стальной хватке, заливаясь румянцем. Как обжигали ее возмущенные взгляды, одновременно гневные и растерянные. Как она часто дышала, порывисто снимая куртку и возясь со своим зонтиком, как смело и дерзко отвечала. Испугавшаяся, но достаточно отважная и самоуверенная, чтобы не пасовать перед наглым незнакомцем, посмевшим схватить ее в ее же собственном доме и удерживать чуть дольше, чем того требовали приличия.
Что ж, Лада… Совсем еще юная и необыкновенно прекрасная девочка… С такими богатенькими принцессами Мир уже имел дело… с самоуверенными нахальными барышнями, которые думают, что им море по колено и каждый будет плясать под их дудку. На этот раз принцессе придется поучиться послушанию и покорности…

ГЛАВА 1

Около двух лет назад…

– Привет, папуль, – с лучезарной улыбкой произнесла Лада, постучав в дверь отцовского кабинета и тут же скользнув внутрь.
– Здра-авствуй, моя хорошая! – весь расцвел от счастья Семен Михайлович. – Иди, поцелуй! – требовательно заявил он, указывая толстым пальцем на румяную щеку.
Улыбка Лады потеплела. Она грациозно прошла по мягкому ковру, поставила на стол стакан холодного обезжиренного молока на блюдечке с диетическим печеньем, склонилась к отцу, обняла его за шею и поцеловала в щеку. Затем помахала ладошкой, разгоняя дым от сигарет, скользнула к окну, отодвинула тяжелую штору и настежь раскрыла окно, из которого тут же пахнуло свежестью и влагой. Комнату заполнил шум дождя.
– Ну и сколько ты сегодня выкурил, скажи на милость? Пачку? Две? – сердито вопросила она, уперев руки в бока. – Пап, ты совсем себя не бережешь и не следишь за своим здоровьем!
Семен Михайлович тяжело вздохнул, косясь на полную пепельницу и на обезжиренное молоко с несладкими прессованными овощными галетами, которыми заботливо пичкала его дочь, следя за его калориями, но затем вновь перевел восторженный взгляд на свою красавицу, по-деловому сцепляя пальцы в замок на круглом животе.
– Нет, золотко. Сегодня всего полпа-ачки. Пра-авда, пра-авда. И не смотри на меня-а та-ак. Я тебя-а, между прочим, по делу позва-ал! На-ам нужно серьезно поговорить.
– О чем же? Я уже вся в предвкушении… – недовольно скривилась Лада, прекрасно зная, что все эти серьезные папины беседы обычно ничего хорошего не сулили. – Кстати, мне тоже нужно с тобой кое-что обсудить! – вспомнила она. Завтра у одного ее одноклассника, Макса Ветохина, намечался день рождения, и он приглашал избранную компанию к себе в гости. Папа очень негативно относился к таким вещам, но именно на вечеринку к Максу ей ужасно хотелось пойти, ведь парень был просто звездой школы… Отличник, победитель олимпиад, да еще красавчик в придачу. Ей нравились умные, а этот и правда был реальный гений, а не просто пижон какой-нибудь распонтованный. Порой ей казалось, что нет ничего такого, чего бы он не знал, и это восхищало… Сегодня он подошел к ней персонально и сказал, что она обязательно должна прийти, потому что без нее и смысла нет все это затевать… А еще он сказал, что у нее прикольная юбочка, при этом его губы лукаво улыбались, а глаза сияли, словно звезды. Лада тут же покраснела от удовольствия и обещала непременно прийти. Она даже подарок уже купила… Макс был классным… Он всем нравился…
Из этих дум вырвал папин негромкий смешок. Потом он кашлянул и вздохнул как-то не слишком весело.
– Хорошо… Все обсудим, – покорно согласился папа. – Но снача-ала хочу сообщить тебе ва-ажную новость. Видишь ли, дочь… Я долго думал и решил, что тебе в ближа-айшее время пона-адобится телохранитель.
– Что?.. – Лада изумленно вскинула взгляд, даже невольно присела на край подоконника, будто легкую слабость в ногах почувствовала. Может, она ослышалась?.. Или ошиблась? Но нет… Шутить с такими вещами папа бы не стал.
– Понима-аешь… – Семен Михайлович вновь тяжело вздохнул, впрочем, заставив себя улыбнуться, чтобы приободрить дочь и себя заодно. – Обстановка в столице скла-адывается криминогенная… Тут и политика замешана, и кое-какие разборки крупного бизнеса. Ты уже взрослая девочка, должна-а иногда новостя-ами интересова-аться. Ну да в общем чего ходить вокруг да около… Пря-амо тебе скажу, вчера-а у весьма-а уважа-аемого человека из моего ближа-айшего окружения на сына было совершено покушение. Он сейча-ас в больнице. Неизвестно, выживет ли. Так что все очень серьезно. Просто… попыта-айся поня-ать и не принима-ать в штыки. Поверь, я-а и са-ам этого не хочу, но на да-анный момент не вижу выхода.
Семен Михайлович развел руками, затем сцепил толстые пальцы в замок и замолчал, внимательно наблюдая за реакцией дочери. Некоторое время Лада сидела молча, переваривая услышанное и растерянно хлопала ресницами. Внутри рос протест, во рту горечь, мышцы будто ватными стали. Вот уж не об этом она мечтала в десятом классе, да еще накануне дня рождения Макса Ветохина… Ей и так хватало контроля со стороны папы… С тех пор, как мама умерла, он, похоже, и на секунду боялся оставить ее одну, оттого и окружил всеми этими мамками-няньками, гувернантками, репетиторами, наполнил дом обслуживающим персоналом до отказа, да еще без водителя она практически не передвигалась по городу… а уж чтобы уехать куда-то даже на пару дней – об этом не могло быть и речи.
– Я знаю этого твоего знакомого? – для начала осторожно поинтересовалась она.
– Нет, он у на-ас никогда-а не быва-ал, – суховато отрезал отец.
Лада тихонько выдохнула.
– Пап, я, конечно, все понимаю… И мне очень жаль, что так произошло… – начала она сбивчиво, еле сдерживая рвущееся наружу разочарование. – Но не могу же я вечно ходить под конвоем… Я уже взрослая. Все в классе везде ходят и ездят сами, когда и куда пожелают… гуляют, путешествуют… а ты практически никуда меня не отпускаешь… Теперь еще и телохранитель везде будет за мной следить… Это… это будет выглядеть странно! Надо мной и так уже посмеиваются за спиной…
Семен Михайлович недовольно крякнул.
– Не посмеиваются, а завидуют, – возразил он весомо. – Именно поэтому я-а и наста-аивал на том, чтобы ты училась в приличной школе.
Лада тут же вспыхнула.
– Это и есть приличная школа! – воскликнула она возмущенно. – Одна из лучших физико-математических в Москве! Я еле-еле набрала баллы на вступительных экзаменах, чтобы меня взяли!
– Ла-ада… Ла-ада… Ла-ада! – нетерпеливо прервал ее возмущения отец, отмахнувшись широким взмахом коротенькой толстой руки. – Уймись, ра-ади бога. Во-первых, не сра-авнивай себя-а с другими, ты не в том положении, ты из очень обеспеченной семьи. Во-вторых, я же сказа-ал, что вопрос с телохранителем уже решен и не подлежит обсуждению. Мне будет та-ак спокойнее и точка. Когда все образуется, мы еще вернемся к этому разговору, но не сейча-ас.
Только Лада уже завелась не на шутку.
– А что именно должно образоваться?! Что такого происходит?! – не желала сдаваться она. – В новостях постоянно сплошные убийства! Никто из-за этого не запирает своих детей на замок! Только ты со мной так поступаешь! Я нахожусь под тотальным контролем двадцать четыре на семь! Я даже с классом никуда не могу поехать! Я уже пропустила поездку в Нижний Новгород в прошлом году! А в этом на турбазу на озеро не поеду! И это не говоря уже о музеях, театрах и всяких тусовках!
На этот раз она вскочила с места, вся переполненная праведным гневом и уже плохо себя контролируя. Казалось, совсем недавно она точно также убеждала отца разрешить ей уйти из элитной частной школы и позволить ей перейти в топовую по рейтингам, где учились действительно мотивированные дети, олимпиадники и отличники. С ними ей было гораздо интереснее, чем с высокомерными пустышками из богатых семей, у которых все разговоры сводились к дорогим шмоткам, дорогим услугам, дорогим тачкам, всему самому дорогому, и которые никого не уважали и не ценили по-настоящему. Тогда отец хоть и с трудом, но согласился с ее решением и аргументами, но на этот раз она чувствовала, что все будет бесполезно. К тому же сейчас она была слишком раздражена и разочарована, чтобы приводить весомые доводы и оставаться спокойной.
– Я сказа-ал, хва-атит истерик! – на этот раз уже не сдерживаясь, закричал отец, хлопнув ладонью по столу. – Для меня-а твоя-а безопа-асность – превыше всего! И если хочешь зна-ать, то нечего тебе делать черт зна-ает где одной с каким-то непоня-атным сборищем! Я предупрежда-ал, что мне не нра-авится твоя компа-ания и эта школа! Она не в состоя-ании обеспечить тебе норма-альное окружение и защиту в случае необходимости! Пора-а тебе уже повзрослеть и думать не только о тусовках и о ма-альчиках, а о серьезных веща-ах!
У Лады на глазах навернулись слезы. Ошеломленная и задыхающаяся от бессильного гнева и чувства несправедливости, она сжимала кулаки и ошарашенно качала головой. За что? За что он с ней так?! Почему она не имела права на чувства, на желания, на мечты? Да, черт возьми! Ей нравился Макс! Она уже больше года сходила по нему с ума! Только до последнего дня и представить не могла, что между ними что-то могло бы быть, ведь он не уделял ей особого внимания, дружил со всеми, был душой компании. Она и не мечтала, что он лично ее пригласит… А теперь… Теперь все ее надежды рушились… Она ему откажет, и он воспримет это совсем по-другому…
– Очень любопытно было узнать, что ты обо мне думаешь на самом деле! И раз мое мнение тебя не интересует, мог бы и не сообщать мне ничего! Вообще никогда ни о чем меня больше не спрашивай! Можешь переводить в другую школу и вообще делать, что хочешь! Ты всеми распоряжаешься, как своей собственностью!
Больше не желая слушать никаких нравоучений, она резко развернулась и кинулась бегом из комнаты, не забыв хлопнуть за собой дверью. Взлетев по лестнице на второй этаж, ринулась в свою комнату, заперлась и бросилась на постель, вся пылая от гнева и обиды. Закричала в подушку, забила кулаком по другой. Как она устала от этой золотой клетки, в которой ей уже давно было тесно, душно, невыносимо!
Слезы задушили, накрыли с головой. Грудь, горло, виски сдавила боль, глаза щипало, щеки горели, руки судорожно сжимали в пальцах простыни, длинные ногти больно впивались в ладони. Как и всегда, когда ей было плохо, она плакала по маме, по тем временам, когда все казалось простым и идеальным, когда она была счастлива и беззаботна.
Лада не знала, сколько прошло времени, возможно, очень много… Когда в дверь постучали, она, вымотанная слезами, без движения лежала на постели, уже безучастная ко всему. В душе затеплилась надежда, что это папа пришел помириться, но нет… Это была всего лишь тетя Наташа, прислуга. Она накрыла на стол и звала ее к ужину. Лада ответила, что не голодна, а потом, опустошенная и измученная, поползла в ванную комнату приводить себя в порядок.
Стоя под душем, она пыталась что-то решить, найти какой-то выход, но не могла, чувствуя полную беспомощность. Раз отец так хочет, она больше никогда не станет ему возражать, станет послушной, как кукла. Будет кивать, как болванчик, делать, что прикажут, подчиняться всем веревочкам за которые ее дергают… Пусть наслаждается идеальной дочерью, какую он всегда мечтал в ней видеть. Только потом пусть не удивляется, если она будет делать что-то за его спиной. До сих пор мысль об обмане даже не приходила ей в голову. Теперь же она казалась единственной возможностью остаться собой и не сойти с ума, не задохнуться в этой тесной клетке отцовской заботы.
Наутро она, как всегда, прошла в столовую и села за большой стол напротив отца.
– Доброе утро, – произнесла она с тенью улыбки на бледном лице. Тетя Наташа поставила перед ней тарелку овсянки, йогурт и свежие фрукты и ягоды.
– Доброе утро, – не совсем довольно отозвался отец, удостоив ее лишь коротким взглядом. Он снова ел слоеную выпечку со сливочным маслом и джемом, сосиски и яичницу с тостами. Запивал все, конечно же, сладким кофе со сливками. Лада с натугой вздохнула, но ничего не сказала по этому поводу.
– Пап, прости за вчерашнее, – выдавила она из себя. – Я была не права. Я вовсе не против телохранителя. Просто… – она запнулась и покачала головой. – В общем прости.
– Извинения принима-аются, – довольно строго произнес Семен Михайлович. Впрочем, Лада знала, что он уже растаял и не сердился. Просто делал вид в воспитательных целях. Что ж, раз так, она тоже будет делать вид, что весела и со всем согласна. Ей пора было научиться хитрить и сдерживаться. В детстве это давалось гораздо легче. Сейчас же ставки стали выше и цели сложнее. Ковыряя еду в тарелке, Лада украдкой поглядывала на отца, размышляя, с чего теперь начать разговор.
– Пап, а этот телохранитель… он сегодня уже придет?
– Да-а, он уже пришел. Ждет тебя-а в прихожей. Поедешь в школу вместе с ним.
Эта новость несколько шокировала. Ей понадобилось около минуты, чтобы немного прийти в себя. После этого она вновь отважилась на вопрос.
– Он что, пойдет со мной в школу?
– Нет. Просто проводит до дверей, а потом встретит.
– И весь день будет там ждать?
– Я плачу ему деньги за то, чтобы он охраня-ал тебя-а два-адцать четыре на семь.
Лада сглотнула, вдруг понимая, что теперь даже редкие прогулы с одноклассниками станут невозможны. И он что, будет таскаться за ней, даже если у них будет окно и они решат пойти посидеть в кафе? Только развивать эту тему она не стала. Решила сфокусироваться на главном.
– А сегодня после занятий он мог бы проводить меня на день рождения к однокласснику? – не стала ходить вокруг да около Лада. – Он будет отмечать у себя дома, и пригласил меня…
– Что еще за одноклассник? – Папа явно напрягся.
– Максим Ветохин.
– Не зна-аю такого.
– Ты ведь никого из моих не знаешь. Но, может, кто-то из водителей видел его краем глаза… Мы всегда в общей компании… – осторожно заметила Лада.
– Кто его родители? – продолжился допрос.
– Понятия не имею, если честно. Но сомневаюсь, что убийцы, насильники, алкоголики, наркоманы или сектанты…
Отец скептически приподнял бровь, но Лада чувствовала, что он слегка смягчился, видя ее искренность и покорность.
– Кто будет там с тобой, кроме него?
– Ну… еще человек десять моих одноклассников… – Лада пожала плечами.
– И где он живет?
– Я… пока не спрашивала…
– Хорошо, – Семен Михайлович с важным видом поджал губы и небрежно махнул рукой. – Когда узна-аешь, сообщи мне а-адрес, телефон этого твоего одноклассника и телефон его родителей. Когда доберешься, отзвонись. В течение дня тоже сообща-ай о себе ка-аждый ча-ас. Сегодня вечером ты должна-а быть дома в девять.
– Мы только в пять начнем… Может, можно подольше? – робко осведомилась Лада, не веря своему счастью.
Папа сверкнул недовольным взглядом.
– Четырех часов вполне доста-аточно, чтобы поздра-авить друга с днем рождения.
– Но это же пятница… Обычно все допоздна сидят.
– Ничего стра-ашного не будет, если ты уйдешь ра-аньше других.
Лада сделала короткий вдох.
– Хорошо, – сдержанно улыбнулась она и кивнула. – Спасибо! – На этот раз улыбка ее засияла, стирая следы вчерашних слез и обид на лице.
Они доедали свой завтрак в полной тишине, точнее под звуки новостей по телевизору, но теперь Лада уже не чувствовала безысходность. Она обрела надежду и строила планы. Когда папа встал из-за стола и пошел надевать пиджак и галстук, чтобы ехать на работу, она вышла в холл, а затем в прихожую, с любопытством оглядываясь по сторонам. Странно, но в комнатах никого не было. Ну и где же ее телохранитель, интересно знать? Может, прогуливается во дворе? Лада прошла к выходу и открыла дверь на улицу, с высокого крыльца со второго этажа осмотрела дорожки и сад. Под навесом на парковке никаких незнакомых автомобилей не было. Возможно, телохранитель поставил свою машину в гараж… Она вернулась в дом, чтобы надеть куртку, обуться и взять сумку, но в прихожей натолкнулась на отца.
– Пап, а где этот твой телохранитель?
Отец обувался, борясь с ложкой для обуви и тяжело сипя. Затем, весь красный и вспотевший от усилий, выпрямился, оправил костюм и ворот рубашки, впивающийся в складки шеи. Достал платок и отер лоб.
– Пап?.. – позвала она удивленно.
– Мне не понра-авился вчера-ашний кандида-ат, – сухо ответил отец.
– Но зачем же ты сказал… – она оборвала свой вопрос, вдруг сразу обо всем догадавшись.
– Ла-ада… Если ты обеща-аешь мне быть разумной и очень осторожной, я-а готов отложить…
Договорить он не успел. Дочь бросилась к нему на шею, крепко обнимая и целуя в щеку.
– Пап, знаешь, ты самый лучший! Я тебя так люблю! – улыбаясь, зашептала она, не выпуская отца из объятий.
– Ну все, все, золотко… – строго одернул ее он, отстраняя. – Мы та-ак с тобой везде опозда-аем. Пора-а выходить.
В тот день отец сам отвез Ладу в школу, они весело болтали по дороге, и вообще – все было чудесно… особенно после занятий, когда она впервые за долгое время смогла расслабиться и повеселиться с одноклассниками. Макс, кстати сказать, держал себя с ней как всегда: дружелюбно, но как со всеми. Возможно, это охладило и ее пыл. Она на миг попыталась себе представить, как он держит ее за руку, обнимает и целует, но не смогла. Наверное, она все-таки ошиблась, и это была не влюбленность. Всего лишь дружеская симпатия к умному и обаятельному парню. Именно поэтому, когда в восемь тридцать вечера позвонил их водитель и сказал, что минут через двадцать подъедет и сможет забрать ее с вечеринки, Лада не слишком расстроилась, тепло со всеми попрощалась и ушла без сожалений.
В общем все было хорошо и ничто не предвещало беду. Папа даже слегка ослабил над ней контроль, и она, странное дело, потеряла некоторый интерес к этой свободе, наверное, потому что сладкими бывают лишь запретные плоды, а те, что имеются в изобилии, уже не привлекают внимания. Лада сосредоточилась на учебе и чтении, стала больше времени уделять конному спорту и прогулкам. Жизнь вошла в спокойное русло… Но потом вдруг случилось кое-что непредвиденное и странное, и вся их семейная идиллия разрушилась до основания…
Месяца через два (Ладе тогда как раз исполнилось семнадцать) к ним в дом был приглашен какой-то важный гость. Обычно папа не звал к ужину незнакомых людей, только друзей и тех, кому можно было доверять. И он всегда бывал гостеприимным хозяином – сам любил «погулять» и других умел развлечь. Шикарные блюда от их семейного повара, дорогие напитки, дорогие сигары, дорогие развлечения – все, что любило его окружение.
В тот раз поначалу внешне все тоже было как всегда, а вот поведение отца накануне ожидаемого визита сразу насторожило Ладу. Он нервничал… Не просто нервничал – паниковал. Лада видела, как он без конца принимал какие-то таблетки, запивая алкоголем, как много он курил, как постоянно отирал испарину со лба платком и много ходил туда-сюда по дому, словно загнанный в клетку зверь. А еще его мучила бессонница. Она каждую ночь слышала, как он шлепал по лестнице, кряхтя, что-то бормоча себе под нос и мучаясь одышкой. Несколько раз она пыталась вывести его на какой-то разговор и добиться объяснений, только отец не считал нужным с ней откровенничать. Он упорно делал вид, что все нормально, просто у него много работы. Хотя на «нормально» похоже не было, ведь ее золотая клетка вновь захлопнулась. Сразу после занятий ее стал забирать водитель, а на любую просьбу погулять с друзьями она получала в ответ неизменное «нет».
В тот вечер в день визита, когда позвонили в дверь и дядя Юра пошел открывать, папа и вовсе будто с ума сошел. Заметался по дому будто в поисках чего-то, закричал на дочь, чтобы та немедленно убиралась к себе в комнату и не выходила, а потом сам быстро заковылял в прихожую, тяжело дыша и держась за грудь. Лада не успела посмотреть, кто приехал. Все-таки приказа отца она ослушаться не смела, поэтому подчинилась и ушла, даже дверь за собой заперла.
Окна ее спальни выходили как раз на парадный вход, так что она тут же осторожно выглянула на улицу из-за шторы. Под навесом крыльца, конечно, уже никого невозможно было рассмотреть. Однако, того, что она увидела, оказалось достаточно, чтобы тоже начать нервничать.
На подъездной дорожке стояло три дорогих черных автомобиля уровня luxury, а в их дворе расхаживали шестеро мрачного вида амбалов в черных классических костюмах, бесцеремонно осматривая все кругом. Несомненно, это была чья-то охрана. И человек этот, определенно, был серьезным, потому что за ограждением их дома, на другой стороне улицы, также были припаркованы два автомобиля ГИБДД с включенными мигалками.
По телу у Лады прошел неприятный озноб. К ним приезжали гости разного уровня, у папы были друзья и среди политиков высокого ранга, и среди олигархов, и среди силовиков. Но от этого визита все же веяло чем-то особенным и опасным.
Когда один из амбалов открыл дверь черного автомобиля, и из него вышел человек в строгом сером расстегнутом пальто, Лада прильнула к окну, чтобы получше его разглядеть. Немолодой уже мужчина, возможно, даже постарше ее отца, седой, но холеный, с выправкой, с горделиво посаженной головой. Костюм, как и пальто, сидели на нем идеально и вид имели франтовской. Отсутствие галстука только придавало ему небрежной элегантности. Видно было, что мужчина до сих пор молодился и считал себя ловеласом, от которого у женщин перехватывает дыхание, колени подгибаются и непременно начинает кружиться голова. Походка легкая, пружинистая. Наверняка, он тратил много времени на поддержание хорошей физической формы, да к тому же относился к тому типажу людей, которые с детства не знают болезней страшнее насморка.
Пока Лада пыталась рассмотреть еще какие-нибудь детали, во двор навстречу гостю выбежал ее папа и стал крутиться вокруг него, стремясь не просто пожать ему руку, а захватить ее своими двумя и вложить в этот жест как можно больше теплоты и подобострастия.
Ладе почему-то стало стыдно за папу. Этот холодный горделивый тип совсем ей не понравился. Тем более он даже не пытался скрыть своего высокомерия и пренебрежения по отношению к ее отцу. Руку из его хватки хоть и не вытянул, но терпел это истязание с полным безразличием, а между делом оценивающим взглядом бесцеремонно рассматривал их дом и сад. Когда папа отвернулся, мужчина вытащил из внутреннего нагрудного кармана платок и отер ладонь. Выглядело это гадко, неприлично и возмутительно. Ладу всю передернуло.
Когда этот неприятный тип вдруг поднял голову и устремил взгляд прямо на нее, она даже не сразу успела среагировать. Несколько секунд она продолжала стоять и смотреть на гостя из окна, словно загипнотизированная, пока тот с холодным хищным выражением смотрел на нее. Наконец Лада отмерла, резко отпрянула и задернула штору.
Страх пульсировал в животе, поднимаясь к горлу, когда она вспоминала это лицо с пустыми серыми глазами, орлиным носом, раздвоенным подбородком и пренебрежительно выгнутыми тонкими губами. Этот человек был хищником – такая мысль почему-то сразу пришла ей в голову. Он был безжалостен. Он был абсолютно безразличен к чужим чувствам. Он всегда получал то, чего хотел.
Непонятная паника заставила ее отступить как можно дальше от окна, а потом вдруг метнуться к двери и проверить, заперта ли она на ключ. Боже, меньше всего она хотела бы встретиться с этим чудовищем лицом к лицу, сама не зная почему!
Через некоторое время она услышала, как хлопнула парадная дверь, потом раздались несколько мужских голосов в прихожей. Гости прошли в большую столовую, и там все стихло, отчего Ладе стало еще страшнее, на этот раз за отца. Горло сдавливал спазм, ноги почему-то подгибались. Лада заставила себя успокоиться и сесть за уроки. Задано было предостаточно, так что расслабляться было некогда.
Кое-как протянув за учебниками около часа, она все же не выдержала, приоткрыла дверь своей спальни и прислушалась. В общем и целом было тихо. Точнее, из ее комнаты невозможно было ничего расслышать, поэтому Лада решилась выйти и, неслышно ступая в мягких домашних балетках, спустилась по лестнице на второй этаж.
Надежнее было бы пробраться к столовой через кухню, но только не сейчас, когда там вовсю сновал повар и остальной персонал, который подавал к столу. Еще одна дверь вела в столовую через просторный холл, просматриваемый со всех сторон. Вроде бы, он сейчас был пуст.
На ватных ногах Лада едва заметно приоткрыла дверь столовой и прислушалась, потому что разглядеть что-либо через крошечную щель не представлялось возможным, а открывать шире было чревато разоблачением.
– Мне больше не интересны ваши обещания. Я не благотворительная организация. У нас с вами были совсем иные договоренности, – ледяным менторским тоном вещал их гость, сидя за столом. – Вам срочно нужны были услуги определенного характера – я вам их предоставил на своих условиях. Я предупредил, что плату могу потребовать в любое удобное для меня время, но не раньше года с момента договоренности. Год прошел. Я пришел за платой.
– Рома-ан Олегович, – с трепетным придыханием лепетал ее отец, – дава-айте будем рассужда-ать разумно. Я ведь уже объясня-ал, что на да-анный момент такой суммой не располага-аю. Мне неоткуда ее взя-ать. Ра-азве что укра-асть, но я-а ведь не вор. Вы же зна-аете, что я-а честный человек.
Со стороны собеседника послышался презрительный смешок.
– Честные люди к нашим услугам не прибегают, к тому же в срок отдают долги, – с ледяной непоколебимостью отрезал страшный гость, ничуть не стесняясь оскорбить хозяина дома.
– Я вовсе не отка-азываюсь от обяза-ательства! – вовсе не обиделся Семен Михайлович, продолжая сладко увещевать. – Я-а лишь прошу да-ать мне еще немного времени.
– Ваше. Время. Вышло, – выделяя каждое слово, вновь скривился в ухмылке гость. – Если мне не изменяет память, ваши проблемы были решены весьма оперативно в кратчайшие сроки. Вам необходимы были территории для застройки – мы их предоставили не вполне законными методами с рисками для себя. Ведь так? Так чего же вы теперь хотите?
– Но… но… Мы еще не получили прибыль с этой застройки! Квартиры плохо продаются из-за раздутого в прессе сканда-ала! Люди боя-атся, что дома-а могут пойти под снос. Я-а не вылезаю из судов! Так что откуда же я-а возьму такую сумму?!
– У вас есть другие объекты, – с презрением и пренебрежением заметил Роман Олегович, однако Семен Михайлович не отступал.
– Они пока что приносят не та-ак много прибыли. Мы едва справля-аемся с кредитами. Все вложено в новые застройки.
– Если вы не умеете вести дела, это ваши проблемы. Лучше продайте свой бизнес, пока не поздно.
– Но я-а буду разорен! Вы не можете! – вскричал выведенный из себя хозяин дома, однако его перебили тем же холодным высокомерным тоном, не терпящим никаких послаблений и уступок.
– Поверьте, это не самое страшное. Вы ведь знали, какие дела обстряпывали. Мы покрывали ваши грязные делишки при участии силовиков, мы даже повлияли на решение Следственного комитета. Вам простили использование земель сельскохозяйственного назначения под застройку. Вам простили сгоревшие исторические особняки в центре города. Все было как вы хотели. Вам выдавали необходимые разрешения, вас поддерживали, в ваших интересах принимали решения судьи. А теперь вдруг это ваше «Вы не можете!»… Мы все можем, не сомневайтесь.
– Послушайте, я-а заплачу ва-ам лично. У меня, конечно, есть кое-какие возможности. Жилые комплексы на северо-за-ападе столицы действительно кое-что приносят. Только, прошу ва-ас, не требуйте сейча-ас всю сумму. Не загоня-айте меня в угол! Я-а готов к сотрудничеству!
В голосе отца уже слышались истеричные нотки, дрожь, унизительный ужас. Лада и сама дрожала от страха, став свидетелем подобного состояния отца. Она никогда не видела его таким – жалким, унижающимся, беспомощным. Это полностью ее парализовало, в глазах потемнело, в животе страх сплел гнездо – большое и колючее, которое росло и ширилось с каждым мгновением. Одновременно внутри поднималась злость и чувство несправедливости. Кто этот наглый тип такой, чтобы так запугивать и унижать ее отца?! Его просто нужно было спустить с лестницы! Пусть катится отсюда со всей своей охраной! Она выскажет ему все, что о нем думает!
Рука уже схватилась за ручку двери, когда на ее плечо вдруг легла чужая тяжелая ладонь. Лада вздрогнула и подавила рвущийся наружу крик.
– Что вы здесь делаете? – раздался за спиной низкий требовательный мужской голос, а каменные пальцы сжались на ее плече, давая понять, что отпускать они не собираются.
В первый момент оторопев, Лада наконец пришла в себя и дернула плечом.
– Уберите руки! – выпалила она, резко разворачиваясь и упираясь взглядом в грудь здоровенного амбала в черном костюме. Затем быстро подняла глаза и встретилась с его пустым и тупым, ничего не выражающим взглядом. – Кто вы такой?! И что вы делаете в моем доме?! – в голос, уже ничего не боясь и не стесняясь, воскликнула она. – Как вы смеете ко мне подкрадываться?!
Непроницаемое лицо амбала взирало на нее сверху вниз с откровенным безразличием.
– Вам сейчас нельзя здесь находиться, – отчеканил он. – Пройдите в свою комнату. Я вас провожу и прослежу, чтобы вы оставались там. В противном случае мне придется применить силу.
– Что?! – Лада просто рассвирепела от такой наглости. – Я сейчас вызову полицию!
Понимание того, что два автомобиля официальных представителей властей и так уже стоят рядом с их домом, обожгло гневом и отчаянием. Однако отступать она не собиралась, воинственно сжав кулаки.
– Поверьте, это вам не поможет. Успокойтесь и… – амбал уже снова водрузил тяжеленную ручищу ей на плечо, а второй рукой поймал ее запястье, пытаясь потянуть на себя. Только в этот момент раскрылась дверь столовой и в комнате появился ее отец.
– Какого черта здесь происходит?! – зарычал он, весь наливаясь пунцовым цветом от ярости. – Уберите руки от моей дочери!
Семен Михайлович, не задумываясь, бросился к амбалу и схватил его за руку, пытаясь оттолкнуть. Смешной маленький воинственный колобок рядом с огромным каменным идолом, которого он едва ли смог бы сдвинуть с места хотя бы на миллиметр. Амбал не поддался, и неизвестно, чем бы закончилась эта нелепая схватка, если бы из гостиной не выплыл неспешной походкой их визитер.
– Отпусти девочку, тупица, – мрачно бросил он. – За что только деньги тебе плачу. Чтобы больше тебя не видел. – Роман Олегович говорил тихо, сухо, но весомо. Так весомо, что холодом пробирало до самых костей. Даже у амбала вмиг осунулось лицо, и он растерянно отступил, не веря своим ушам.
– Р-роман Ол-легович, – пролепетал он невнятно. – Ведь вы приказывали, чтобы никто…
– Ты еще здесь?! – также тихо, но еще более угрожающе зарычал большой босс. – Кто тебе сказал, что можно обижать девушку, тем более хозяйку дома? А эта – совсем еще ребенок!
Охранник наконец совсем стушевался и поспешно отошел, а Лада стояла и хлопала глазами, боясь этого человека еще больше, чем громилу с горами мускулов. Окинув взглядом все еще разгневанного отца, она перевела глаза на Романа Олеговича, понятия не имея, что должна говорить в таком случае. Благодарить за спасение в собственном доме? Извиняться за то, что подслушивала? Ведь ее, как ни крути, поймали с поличным.
– Что же вы не пригласили к ужину свою прелестную дочь? – вдруг натянуто улыбнулся Роман Олегович, и Ладу с ног до головы обдало холодом, так и льющимся из его полупрозрачных глаз, похожих на подернутые льдом озера, в которых отражались свинцовые осенние тучи. Она сразу отметила для себя, что вблизи мужчина тоже выглядел довольно моложаво, несмотря на углубившиеся мимические морщины, поседевшие до полной белизны волосы и еще шрамы, неровно изрезавшие его подбородок и слегка задевшие нижнюю губу. Тем не менее модная, стильно уложенная стрижка, легкий загар, прекрасно сидящая на подтянутой фигуре дорогая одежда, прямая осанка и легкие, непринужденные движения – все придавало ему свежий и здоровый вид. Такой точно в молодости, скорее всего, был очень привлекателен и имел успех у женщин. Сейчас же он вызывал в ней отвращение и страх. Не только из-за того, что он говорил ее отцу. Но еще и из-за того, как он смотрел на нее. В его лице читалась похоть – хищная, голодная, мерзкая. А еще опасность, угроза, безжалостность, властность – привычка получать все, что он пожелает.
– Моей дочери совершенно нечего здесь делать, – мрачно отрезал Семен Михайлович, продолжая кипеть от ярости. – Немедленно к себе! – рыкнул он на застывшую в изумлении Ладу, совершенно уверенный, что ни малейших возражений не последует.
– Зачем же так строго? – усмехнулся неприятный гость, на сей раз сверкнув белоснежными зубами. – Приятное женское общество всегда способствует пониманию и снижает напряжение. Мы, мужчины, без прекрасного пола превращаемся в безжалостных агрессоров и конкурентов. А такая красота способна любому смягчить сердце.
Семен Михайлович медленно отвел от Романа Олеговича отравленный гневом и ненавистью взгляд. Было заметно, что он готов броситься на этого типа и разорвать его на месте голыми руками, но изо всех сил сдерживается. Он стиснул пальцы в кулаки, весь обливаясь потом и краснея. Его щеки тряслись от напряжения, челюсти сжались.
– Убирайся в свою комнату! – заорал вдруг он так, как на самом деле хотел бы сейчас закричать вовсе не на дочь, а на этого пошляка, который позволил себе так смотреть на его девочку и делать какие-то мутные намеки в ее адрес. – И чтобы я тебя здесь до утра не видел! Поняла?!
Лада отшатнулась, не на шутку испугавшись. Затем метнулась в сторону, вся дрожа и пошатываясь. Резко развернувшись, она побежала прочь из комнаты. Когда поднималась по лестнице, услышала краем уха нравоучительный голос гостя.
– Зря вы так с дочерью, – с невинным упреком рассуждал он, будто бы ничего не замечая. – С девочками нужно обращаться как с принцессами. Тогда они растут уверенными в себе и выбирают достойных мужчин. При грубом обращении они могут стать жалкими подстилками какого-нибудь ничтожного подлеца или неудачника. Сколько ей сейчас?
– Вас это не касается, – уже плохо себя контролируя, зло прохрипел отец Лады, все больше переполняясь отвращением. Чувствуя, к чему все идет, Лада замерла на лестнице, не в силах заставить себя уйти. Она должна была знать, что происходит, и она не могла взять и оставить отца наедине с этим страшным человеком.
– Вы, конечно же, правы, Семен Михайлович, – беспечно ухмыльнулся гость. – Негоже мне лезть в чужую семью и отношения. Должно быть, сложно воспитывать дочь без матери. Уверен, вы прекрасно справляетесь при обычных обстоятельствах. Но сейчас ведь необычные обстоятельства, ведь так?
– Чего вы от меня хотите? – прорычал загнанный в угол Семен Михайлович. – Я уже сказал вам, что сейчас мне нечем вам заплатить, но я достану деньги в ближайшее время.
– Что ж… – Роман Олегович шумно и театрально вздохнул. – Как правило я не иду навстречу должникам. Однако, увидев вашу прелестную дочку, такую юную и прекрасную, я передумал. Не могу же я, в самом деле, лишить это прелестное невинное создание будущего, обобрав до нитки ее отца. Я дам вам шанс, о котором вы смиренно просили. Мало того, я проявлю высшую степень понимания и терпения. Мне вовсе не хочется толкать вас на крайние меры или на, упаси боже, преступления и необдуманные поступки. Я даю вам год. Ровно год с этого дня и с этого часа. Уж, пожалуйста, не подведите свою милую дочку, которая вовсе не заслужила дурной участи. Вы ведь меня понимаете?
Замершая на лестнице и дрожащая всем телом Лада вся превратилась в слух. Однако больше не было произнесено ни слова. Она лишь услышала легкий звонкий стук туфель их гостя по паркету. За ним последовал кто-то из его охраны. Дверь хлопнула, и все стихло.
Больше всего на свете ей сейчас хотелось сорваться с места и броситься к отцу, обнять его, расплакаться в его объятьях после перенесенного стресса, расспросить его обо всем, заверить его, что все будет хорошо. Только папа едва ли позволил бы ей и себе такую слабость. Скорее всего, он вновь бы на нее накричал и отправил бы в свою комнату, а потом несколько дней избегал бы встречи с ней. Да так оно на самом деле и было. Тема этой страшной встречи больше не поднималась между ними. Лишь изредка Лада позволяла себе спрашивать его, все ли нормально, но отец всегда уходил от прямого ответа, или отвечал, что все прекрасно. Именно тогда он нанял ей ее первого телохранителя. Лада больше не спорила, хотя порой чувствовала себя чьей-то пленницей…
Однажды подслушав разговор отца по телефону, она впервые услышала фамилию «Абагаев». «Ты же знаешь, что если Абагаев решил взять кого-то за глотку, то он уже не отпустит, – мрачно сцедил отец в трубку. – Рассчитывать на справедливость тут не стоит. Теперь у него всегда найдется причина меня прижать. Даже если я верну ему все до копейки в срок, он вспомнит о набежавших процентах. Такие никогда не бывают сыты и довольны. Они всегда голодны и жаждут новой крови. Только и я не собираюсь сидеть, сложа руки». В голосе отца одновременно звучали презрение и решимость, ненависть и бесстрашие. Ладу поразил тот контраст между его льстивыми трусливыми интонациями накануне и тем, что слышала сейчас. Похоже, папа весьма неплохо умел играть и изворачиваться. Его дурное самочувствие теперь тоже как рукой сняло… и это не могло не радовать.
Но кто же такой был этот Абагаев? Их гостя папа называл Романом Олеговичем, поэтому Лада, не долго думая, забила в поисковик полное имя и фамилию: «Роман Олегович Абагаев». Тут же увидев его фото в Википедии, она опешила и удивленно заморгала, рассматривая знакомые черты на фотографии. Да, без сомнения, это был он, хотя здесь снимок был старым, потертым и черно-белым, а человек на нем – лет на десять моложе… Как только пробежалась глазами по первым строкам, дыхание вдруг оборвалось…
Статья гласила: «Роман Олегович Абагаев (Рома Давинчи) – российский криминальный авторитет, вор в законе, один из лидеров организованной преступной группировки «Гарпун», получивший первую судимость в молодости за групповое изнасилование, и, несмотря на неуважительную в криминальном мире статью, пробившийся на самый верх преступной иерархии и коронованный такими известными авторитетами как Коля Бурбон, Вася Автомат и Горгона. Изначально входил в ближайшее окружение Горгоны, затем возвысился за заслуги. Прозвище получил за привычку душить своих жертв удавкой, а также за профессиональное увлечение живописью и искусством. Окончил школу с золотой медалью, получил высшее экономическое образование с красным дипломом, также имеет диплом о высшем художественном образовании. Профессионально занимается живописью, устраивает выставки для своего окружения. В настоящее время в сферу его интересов входят деревообрабатывающая, алюминиевая, строительная отрасли, а также банковский сектор. Абагаев ведет активную криминальную деятельность в Москве и Санкт-Петербурге, а также за границей, встречается с криминальными авторитетами, собирает сходки. У него имеются обширные связи среди крупных бизнесменов и чиновников, а также в силовых и судебных системах. Скорее всего, он собирается стать главным российским вором».
Прочитав первые два абзаца, Лада побледнела и отстранилась от ноута, откинувшись на спинку кресла. Руки дрожали, в мышцах была слабость, тем не менее, она вновь склонилась к монитору и перешла в раздел фотографий, рассматривая этого типа в разных ракурсах и образах. Может быть, это был не он? Но нет… сходство было стопроцентным. И эти шрамы… и прозрачно-серые, словно ледышки, глаза… Ошибки быть не могло…
По телу прошел озноб. Не в состоянии и дальше смотреть на это лицо и в эти нечеловечески бездушные стеклянные глаза, Лада захлопнула крышку ноута и вскочила с места. Во рту пересохло, когда она вспомнила, как этот человек, этот монстр, душитель, насильник, вор, имеющий связи во всех высших кругах, стоял в их дворе, поднимался по их крыльцу, обедал в их доме, угрожал ее отцу… А еще она вспомнила, как он смотрел на нее. На лбу выступила испарина, ее будто в лихорадке затрясло. Нет, такого не могло происходить в реальности… Ей это привиделось! Она не хотела об этом думать!
Как бы ей ни хотелось все забыть, с тех пор в ней поселился страх. Обычно он дремал, скрутившись уютной змейкой в животе, но стоило его чем-то потревожить, как змейка тут же просыпалась, поднимала голову, больно кусала и отравляла все тело своим ядом. Становилось так больно, что она часами не могла уснуть, дрожа в своей постели, свернувшись калачиком и прислушиваясь к каждому звуку за окном и в доме. Она стала бояться темноты, но также боялась включать свет. Она стала озираться, ходя по улицам, и теперь начала послушно держаться возле охранника, совсем замкнувшись в себе и больше не мечтая о свободе, прогулках и шумных компаниях.
Как-то после школы она вышла на улицу одна. Друзья задержались после уроков дописывать сочинение по литературе, только она из всей их компании управилась вовремя. Пройдясь вдоль улицы, она встревоженно выискивала автомобиль со своим телохранителем, но он, видимо, куда-то отъехал и задерживался. Это было странно. Обычно он никогда не позволял себе такого. Змейка в животе привычно зашевелилась, готовясь к атаке. Лада уже собралась набрать номер телохранителя, когда прямо перед ней припарковался черный Бентли, задняя его дверь открылась, и из глубины салона раздался знакомый мужской голос, от которого по телу пошли мурашки. Змейка зашевелилась сильнее, начала расти и крепнуть.
– Надо же… кого я вижу… Лада? – с улыбкой произнес голос, не очень-то убедительно изображая удивление. – Ты ведь меня помнишь? Я друг твоего отца.
Лада опасливо отступила. В автомобиле, на белом кожаном сидении, вальяжно раскинувшись, сидел тот тип, что посещал их недавно. В модном дорогом костюме, со свежей стрижкой и укладкой, в золотых часах, с золотым зажимом для галстука, золотых запонках и перстнях, весь вылизанный и холеный до кончиков ногтей, он произвел на нее жуткое впечатление. От его ухмылки над перерезанным шрамами подбородком подкатило чувство тошноты. Серые стеклянные глаза будто ощупывали Ладу с ног до головы, пробирались под одежду, под кожу, трогали волосы. Всю эту картину дополнил аромат пахнувших на нее духов, и этот запах будто кричал об опасности, обжег легкие, парализовал. Это змея внутри развернулась и вонзила зубы, впрыскивая свой яд. Лада была бы рада немедленно бежать, но тело сковал ужас, ноги не слушались и предательски подгибались. Она позорно запаниковала и судорожно сжала в руках сумку. Ее с головой накрыли самые жуткие предчувствия, а еще – безысходность.
– Вы ему вовсе не друг, – тем не менее как-то спонтанно выдохнула она, раз уж бежать не получалось.
– Зря ты так думаешь, – обволакивающе и насмешливо, почти ласково прошелестел голос мужчины. – Просто иногда взрослым приходится решать сложные проблемы, поэтому мы становимся жесткими и непримиримыми. Не переживай, с твоим папой мы все со временем уладим, особенно если ты нам немного поможешь.
Противные губы вновь изогнулись в подобии улыбки.
– К-как… – Лада нахмурилась, чувствуя, как пальцы на руках будто схватывает судорога. – К-как я могу помочь?
Мужчина непринужденно пожал плечами, затем убрал со свободного сидения классический элегантный портфель из оранжево-бежевой мягкой кожи, идеально гармонирующий с его серым пиджаком в бежевую клетку и бежевым жилетом в тон, затем указал на освободившееся место рядом с собой.
– Очень просто. Садись, я все тебе объясню. Проедемся немного. – С этими словами он провел ладонью по коже сидения, приглашая ее сесть. Но Ладе показалось, будто это он к ней прикоснулся, и ее внутренне обожгло и передернуло. Сердце забилось в горле. Отчаяние сдавило грудь. Змея страха, окрепшая и голодная, начала подниматься вверх, готовясь к новому укусу.
– М-мне нельзя, – слабо прошептала она. – За м-мной сейчас приедет п-папа.
– Телохранитель, ты хотела сказать? – ничуть не удивился мужчина.
Лада сглотнула и помотала головой. Она хотела возразить в наивной попытке скрыть правду, но слова просто не шли из горла. Это змея его перехватила, вонзила в него зубы и не отпускала, не позволяя выговорить ни слова, не позволяя сделать спасительный вздох, не давая убежать.
– Видишь ли, я попросил твоего телохранителя немного прогуляться, – заметил человек со шрамами, небрежно махнув рукой. – Он не станет нас беспокоить ближайшие полчаса. Ты сегодня немного опоздаешь домой, но сама скажешь папе, что тебя задержали после уроков учителя. Такое ведь иногда случается, Лада? – Мужчина улыбнулся, вновь окидывая ее противным оценивающим взглядом с ног до головы. – Так что садись, моя хорошая. Не стоит тянуть время, если не хочешь навредить своему отцу. Ты ведь не хочешь?
Последние слова лишили ее опоры, перерезали последний путь к отступлению, лишили кислорода. Все еще колеблясь, она оглянулась через плечо на школу, будто ища в ней защиты. Но только никому не было до нее дела. Толпа, вывалившая на улицу после окончания восьмого урока, уже рассосалась. Начался девятый урок, и кругом стало пусто и одиноко. Да, она знала, что нельзя садиться в машину к незнакомцам. Она также знала, что конкретно этот незнакомец смертельно опасен. Но в данный момент одна мысль пульсировала у нее в голове: папа попал в беду, этот человек не пощадит его, он грозил ему полным банкротством и сжалился, лишь когда увидел ее, Ладу. Змея внутри нее разрослась и совершенно вырвалась из-под контроля. Она душила, кусала, впрыскивала в нее яд, обезоруживая и полностью лишая воли.
Один шаг оставался до того, чтобы ловушка захлопнулась. Лада замешкалась, все не решаясь, потом отпрянула в последний миг, не в состоянии преодолеть отвращение к этому лощеному липкому типу. Только на этот раз спиной она уперлась в чью-то фигуру. Это был тот самый охранник-амбал, который уже раз поймал ее в доме отца. Он слегка подтолкнул ее к машине, придерживая за плечо. А когда она попыталась вывернуться, сжал крепче и толкнул к открытой двери.
– Не надо сцен, – тихо прошипел он так, что, скорее всего, даже его босс ничего не услышал. Его горячее дыхание ожогом отозвалось на шее. Одно движение – и она уже сидела в салоне, дверь захлопнулась, замок защелкнулся и машина тронулась, увозя ее прочь в неизвестном направлении. Охранник остался снаружи, но он, скорее всего, сел в другой автомобиль и поехал следом. Пальцы судорожно схватились за ручку двери, задергали, но она не открылась. Лада сглотнула и повернулась к незнакомцу. Вблизи тот выглядел еще более опасным, потому что его глаза обжигали холодом и противоестественной проницательностью, потому что его губы нахально ухмылялись и были противно влажными, потому что его шрамы пугали и отталкивали, потому что он сам смотрел на ее губы, грудь, колени так, как не должен был смотреть… Она сделала глубокий вдох, просто чтобы не упасть в обморок.
– Незачем так меня бояться, Лада, – непринужденно произнес ее похититель. В его голосе не чувствовалось ни нотки волнения. – Я не причиню тебе никакого вреда. Просто ты мне понравилась. Мне захотелось познакомиться с тобой поближе. Меня зовут Роман Олегович. Как думаешь, мы могли бы подружиться?
– Я н-не знаю… – выдавила она из себя едва слышно.
– Понимаешь, – вновь начал он после некоторой паузы, во время которой внимательно ее изучал, – я очень давно не беседовал ни с кем по душам. Когда я увидел тебя впервые, мне показалось, что мы могли бы найти общий язык.
– Я п-просто хочу, чтобы вы ос-ставили в п-покое моего папу.
– Я понимаю. Ты любящая дочь и переживаешь за своего отца. Ты приняла правильное решение. Тебе просто нужно внимательно меня послушать и сделать все, как я говорю. Тогда ничего страшного не произойдет. Поняла?
Змея сделала новый укус, по телу разлился паралич, даже губы онемели.
– Д-да, – заставила их шевельнуться Лада.
Слегка повернувшись, мужчина откинул какую-то дверцу, замаскированную под кожаное покрытие в спинке сидения между ними. За ней оказался холодильник. Он извлек оттуда ледяную, покрытую инеем жестяную банку Колы и протянул Ладе.
– Держи, – дружелюбно кивнул он, а Лада смотрела на эту банку широко раскрытыми глазами, не понимая, неужели он всерьез думал, что она что-то станет брать из его рук. – Возьми, я сказал. – На этот раз в его тоне послышались металлические нотки, и она не рискнула противиться. Ледяная банка обожгла пальцы. Рука тут же упала на колени.
– Как прошла учеба? – вновь улыбнулся он как ни в чем не бывало, а Лада уставилась на водителя, который совершенно невозмутимо вел автомобиль, даже не думая беспокоиться о том, что происходило за его спиной.
– Н-нормально… – пролепетала она.
– Много пятерок?
– Н-нет… Сегодня нет.
– Но ты ведь хорошо учишься?
Лада сглотнула.
– Д-да, я… я х-хорошо учусь.
– Молодец. Мужчинам нравятся умные девочки. С тупыми подстилками никто не станет считаться, а вот интеллектуалки – совсем другое дело. Иногда они даже могут стать почти равными мужчинам. Иногда, конечно, и почти… – ее спутник неприятно рассмеялся. – И только если будут сильно стараться каждый день. Понимаешь? – добавил он с гнусной улыбочкой.
– Д-да… – пересилив отвращение, Лада поспешно кивнула, хотя ни черта она не понимала. Ей почему-то казалось, что он говорил вовсе не об учебе, а о чем-то другом, нехорошем и мерзком. Но ее похитителю, похоже, дела не было до ее состояния, потому что он спокойно продолжил.
– Знаешь, а я ведь в свое время окончил школу с золотой медалью, потом институт с красным дипломом. Учился на экономиста. А потом еще получил второе высшее художественное образование. Я художник, Лада. У меня бывают выставки. Обязательно как-нибудь покажу тебе свои работы. Уверен, тебе они понравятся. Ты любишь живопись?
Она пожала плечами, с трудом соображая от страха. Затем все же кивнула, испугавшись еще больше.
– Что ж… Это хорошо. Значит, у нас будет что-то общее.
На некоторое время мужчина замолчал, и Лада чувствовала, как он вновь и вновь облапывает ее липким взглядом.
– Скажи, ты ведь читала «Маленького принца» Экзюпери?
– Д-да.
– В таком случае, знаешь, что значит «приручить»?
Лада попыталась сделать глубокий вдох, чтобы не задохнуться, но змея страха мучительно сдавливала ребра, не позволяя расправиться легким, опутала ее всю своими кольцами. Она вновь заставила себя кивнуть.
– Я хочу, чтобы мы стали хорошими друзьями, Лада. Только дружба не случается вот так вдруг. Нам нужно постепенно привыкнуть друг к другу. Понимаешь?
На этот раз он не стал дожидаться ее кивка, да и она была не в силах шевельнуться в ожидании своего приговора.
– Я поясню, – продолжил он вкрадчивым полушепотом, слегка склонившись к ее лицу. – Мы будем видеться периодически. Не волнуйся, не слишком часто. Где-то раз в месяц, хотя я могу захотеть встретиться с тобой в любой момент, и ты должна быть готова все бросить и пойти со мной.
Мужчина растянулся на сидении, откинувшись назад и сунул руку за полу своего пиджака. Из внутреннего кармана извлек небольшую прямоугольную бархатную коробочку и раскрыл ее, показывая содержимое дрожащей от страха Ладе.
– Тебе нравится? – прохрипел он очень близко и противно.
Лада зажмурилась, чувствуя, как из глаз сами собой потекли слезы, а банка колы выпала из пальцев и укатилась под переднее сидение автомобиля. Но она все равно пересилила себя и кивнула, глядя на маленькую подвеску в виде медвежонка, усыпанного бриллиантами. К подвеске прилагалась черная бархотка. Совершенно не обращая внимания на слезы Лады, ее похититель извлек украшение из коробочки и приложил к ее шее. От этого прикосновения она дернулась и отпрянула, но мерзкий тип осуждающе поцокал языком и покачал головой.
– Нет, нет, – сказал он. – Так вести себя со мной не нужно. Я ведь могу и обидеться. Друзья так не поступают…
Стиснув зубы и жмурясь, потому что слезы щипали глаза и душили, Лада заставила себя придвинуться обратно.
– Повернись, я застегну, – проговорил мужчина с довольным видом, и ей пришлось подчиниться. Из горла вырвался невольный всхлип, но она тут же подавила подступающие рыдания. – Вот так. Ты очень хороша, – добавил Роман Олегович, когда Лада вновь села прямо, не желая смотреть на своего собеседника.
– Я-я… не с-смогу… носить это, – холодно произнесла она кривящимися от слез и страха губами. – Папа увидит. Он б-будет ругаться.
– Ничего. Ты же умная девочка. Придумаешь, что нужно делать. А теперь… – Мужчина поднял руку, щелкнул пальцами и сделал знак своему водителю. Автомобиль подъехал к обочине и остановился. – Можешь бежать к своим друзьям. Кажется, это твои одноклассники выходят из школы, не так ли?
Не веря своим ушам, Лада отрешенно выглянула в окно. Она и не заметила, как они вновь подъехали к школе. По улице и правда шли ее одноклассники. Две девочки и один парень. Она еще могла к ним присоединиться.
– Иди, иди… Я не собираюсь удерживать тебя насильно, – поторопил ее этот мерзкий лживый лицемер. – Только вытри поскорее слезы. Нехорошо показывать посторонним людям свои эмоции. Никто не должен знать о твоих слабостях, понимаешь? Ты ведь хочешь быть сильной? Держи, – Роман Олегович вынул шелковый платок из внутреннего кармана своего пиджака и протянул Ладе. Она с трудом удержалась от того, чтобы не шарахнуться вновь. Одна только мысль о прикосновении к любым его вещам вызывала в ней тошноту. Тем не менее, она взяла платок дрожащими пальцами и вытерла лицо.
– Можешь оставить его себе, – великодушно махнул рукой Абагаев. – До свидания, моя хорошая. В следующий раз мне бы хотелось, чтобы ты была более разговорчивой, – с некоторой претензией заметил он, приподняв бровь, а затем беззаботно откинулся на спинку сидения.
Когда дверь перед Ладой открылась, она даже не сразу среагировала. Тот самый громила из охраны Абагаева замер рядом с автомобилем каменным изваянием, расправив плечи, соединив перед собой руки ниже пояса в выжидательной позе и неспешно обводя взглядом округу.
Не веря в то, что она свободна, что она еще жива, Лада кое-как выбралась из машины, едва держась на трясущихся ногах. Не дыша, прошла мимо охранника и направилась обратно к школе. Компания ее знакомых только что прошагала мимо в сторону метро, но ей сейчас совершенно не хотелось к ним присоединяться. Ей вообще не хотелось никого видеть. Единственное, чего ей хотелось, это забиться куда-нибудь, спрятаться, никогда не выходить. Она ускорила шаг, затем побежала, споткнулась по дороге, побежала вновь… Где-то в сумке вдруг завибрировал мобильный, а потом взорвался мелодией входящего вызова. Лада не хотела брать трубку. Плевать, если это был папа! Что она ему скажет?!
Справа вдруг засигналил автомобиль – трель из коротких и длинных гудков, явно желающих привлечь внимание. Но на это она тоже реагировать не хотела. Ей просто нужно было убраться отсюда как можно дальше и никогда не возвращаться! Никогда!
– Лада! – кажется, раздалось из-за спины. За локоть вдруг кто-то схватил и потянул, принуждая остановиться. Это был ее телохранитель, Глеб. Тот самый, который был нанят, чтобы присматривать за ней. Тот самый, который исчез куда-то, когда был так нужен. Тот самый, которого попросили «немного прогуляться». Лада развернулась и изо всех сил ударила его сумкой наотмашь, выдернула руку из его хватки и отпрянула, приготовившись отбиваться, если потребуется.
– Ты что творишь?! – ошарашенно воскликнул этот дюжий богатырь с широченными плечами и спиной, за которыми, казалось, можно было надежно спрятаться в случае чего. Весьма обманчивое впечатление, как оказалось…
– Пошел ты к черту! – закричала она во весь голос, заставляя своего так называемого телохранителя недовольно озираться по сторонам. Его явно больше волновало не то, что с ней произошло, а, скорее, как отреагируют на это проходящие мимо люди. – Где ты был?! Почему меня оставил?! Я… я…
Лада начала задыхаться. Истерика душила ее, все тело дрожало мелкой дрожью. Она собралась ударить этого трусливого верзилу снова, но на этот раз сумка лишь сделала небольшой полукруг в воздухе, не достигнув цели. Из глаз хлынули слезы. Телохранитель какое-то время стоял тупым истуканом, но потом вдруг пошел на решительный шаг. Схватил девчонку в охапку и потащил к автомобилю. Пока она не успела опомниться, ее уже впихнули в салон и захлопнули дверь.
Все силы на этом закончились. Даже когда водитель сел за руль и они тронулись, Лада не пыталась сопротивляться. Она просто сидела и плакала. Потом слезы иссякли, лицо защипало и стянуло, глаза опухли, дышать было тяжело. Лада замерла, отрешенно глядя в окно невидящим остекленевшим взглядом, не замечая, как на нее тревожно поглядывает водитель, беспокойно ерзая на своем месте.
– С тобой… все в порядке? – начал он осторожно, предусмотрительно заперев все двери. Затем чертыхнулся, поняв, какую глупость сморозил. Едва ли по ее виду можно было заключить, что с ней все хорошо. – Он что-то с тобой сделал? Обидел? Причинил боль? – Продолжил Глеб свой бессмысленный допрос.
Лада не ответила, и мужчина занервничал еще сильнее.
– Послушай, Лада… Мне очень жаль, что так вышло. Мне правда искренне жаль. Но ты, наверное, не знаешь, кто этот человек, поэтому ждешь от меня чего-то другого… каких-то действий… Только я не могу, понимаешь… У меня ведь тоже дочь. Ей десять. Меньше, чем тебе. Она… тоже ходит в школу… и… – Телохранитель сделал судорожный вдох и замолчал. Похоже, у него горло перехватило от приступа удушья. Он провел рукой по лицу, и Лада беспристрастным взглядом отметила, что пальцы у него дрожали.
Дочь… Да, она понимала. Наверное, ему тоже пригрозили. Возможно, сказали, что на месте Лады может оказаться его дочка. Но только какое ей было до этого дело?.. В чем тут ее вина?.. Она ведь тоже ничем не заслужила такого…
Лада прикрыла глаза и отвернулась.
– Я уволюсь сегодня же, – продолжил излагать свой взгляд на ситуацию ее сопровождающий. – Сам объяснюсь с твоим отцом. Скажу, что это по личным причинам. Ты… – его голос сорвался на несколько секунд, но он все же взял себя в руки. – Ты тоже ничего ему не скажешь, – на этот раз его слова прозвучали уверенно, тем повелительным тоном, каким взрослые любят указывать детям, что и как следует делать. – Ты уже не маленькая и должна отдавать себе отчет, что так будет лучше и для тебя, и для твоего отца. Ты ведь понимаешь?
Пожалуй, эти слова действительно вернули ее к реальному положению дел. Страх опять вонзил ядовитые змеиные зубы в живот, перехватывая дыхание. Но да, он был прав. Этот урод, этот трус, этот жалкий подлец, который обязан был ее защищать, но переложил всю ответственность на нее, был прав. Ради безопасности своего отца она должна была промолчать.
– Да, – выдавила из себя Лада. – Я ничего ему не скажу.
– Ты никому ничего не должна рассказывать, – напирая еще больше, с мрачным видом напутствовал сидящий за рулем мужчина. – Ни подружкам, никому из знакомых или незнакомых.
– Конечно, – холодно отрезала Лада и отвернулась к окну, за которым проплывали привычные городские пейзажи, сейчас превратившиеся в бессмысленную абстрактную мазню. В опухших глазах пульсировала боль, как и в висках, голова отяжелела, но теперь она начала понемногу осмысливать произошедшее и разверзающийся перед ней кошмар.

ГЛАВА 2

Отца дома днем никогда не было, поэтому нечего было опасаться разоблачения. Заплаканная и притихшая, как мышка, Лада тенью проскользнула в свою комнату и заперлась. К счастью, никто из прислуги на пути не встретился, так что лишних подозрений нечего было опасаться. Лишь через полчаса после ее прихода в дверь постучала тетя Наташа, домработница. Она звала к обеду и напомнила, что папа будет недоволен, если она опять не поест. Да, у них с папой было некое противостояние на тему еды… Лада умоляла его придерживаться диеты, а папа переживал, что Лада слишком мало ест и исхудала, поэтому пичкал ее всем подряд, прося их повара готовить как можно сытнее.
Тошнота и боль в животе так и не проходили, и меньше всего на свете ей сейчас хотелось есть. Тем не менее, чтобы не возникло ни малейшего повода для вопросов, Лада спустилась в столовую, уже умытая и переодевшаяся в домашнее. Она заставила себя съесть полтарелки фирменного пряного тыквенно-сливочного крем-супа от их персонального шеф-повара и даже отломила кусочек чесночного тоста. На большее она просто не была сейчас способна. Еда так и норовила полезть обратно, да и боль в голове пульсировала с прежней силой.
Тетя Наташа принесла бараньи биточки с пюре, брусничным соусом и карамелизированным луком, но Лада лишь скривилась, поковыряв вилкой лук.
– Я наелась… – устало произнесла она, особо не надеясь, что на этом от нее отстанут.
– Ты чего это такая бледная, моя хорошая? И опять ничего не поела… – с беспокойством и сожалением наклонилась к ней тетя Наташа.
– Не знаю… Что-то неважно себя чувствую… Голова болит… – неохотно отозвалась Лада, отворачиваясь и пряча за волосами припухшие веки.
– Ты случайно не плакала? – внимательно вглядываясь в лицо Лады, нахмурилась заботливая женщина. Тетя Наташа всегда очень тепло к ней относилась, особенно с тех пор, как умерла ее мама несколько лет назад. «Несчастная девочка», «Совсем еще ребенок, и уже сирота», «Как девочке расти без матери?» – порой слышала она сочувственные перешептывания прислуги за спиной. Поначалу это только доставляло больше страданий. Позднее начало раздражать и вызывать злость. Как-то она накричала на тетю Наташу, услышав ее очередные причитания в разговоре с горничной. Лада потребовала, чтобы они прекратили сплетничать о ней и о ее маме, чтобы они занялись своими прямыми обязанностями, если не хотят, чтобы папа их уволил, и еще сказала, что они понятия не имеют, что она чувствует, и их сострадание ей ни к чему. Потом она переживала, считая себя виноватой за эти слова, но так и не извинилась. Никак не могла себя заставить это сделать, да, пожалуй, и не хотела. Тетя Наташа, наверное, обиделась и какое-то время ходила мрачная, как туча, была неразговорчива и подавлена, однако вскоре это прошло. С тех пор она стала держаться более отстраненно, соблюдала субординацию, но все же нет-нет, а не могла воздержаться от опеки.
– Нет, просто глаза режет… и на свет больно смотреть… – покорно отозвалась Лада в ответ на искреннюю заботу, поддержав тему плохого самочувствия. Возможно, это и правда было хорошим выходом из ситуации. По правде сказать, сил, чтобы делать уроки и тем более идти завтра в школу, у нее совсем не было.
– Не нравится мне все это… – вздохнула тетя Наташа. – Давай-ка я принесу тебе градусник. Не против? – уточнила она на всякий случай, зная, что девочка способна взбрыкнуть и не терпит, когда с ней носятся, как с маленькой.
– Можно, наверное… – Лада безразлично пожала плечами. – Только можно я пойду к себе? Принесите туда. – Она отодвинула стул и, пошатываясь, побрела в свою комнату. Лада и правда ощущала себя опустошенной, выжатой, выпитой до дна, будто этот мерзкий старик высосал из нее все силы, как вампир из старых готических романов ужасов. К горлу вновь подкатила тошнота, руки задрожали, в глазах потемнело, и она пошатнулась, схватившись за дверной проем.
– Да что ж такое, девочка моя?! – тетя Наташа бросилась к ней, подхватывая под руки и не давая упасть. – Голова кружится?! Знобит?!
– Н-нет… кажется, нет… Просто как-то… мутит… Может, в школе что-то не то съела… – Да, ощущение у нее было именно такое. Будто ее заставили проглотить нечто отвратительное, ядовитое, смертельно опасное, что ее организм отторгал.
Что было дальше, она осознавала весьма смутно. Ее повели наверх, уложили в постель, вызвали врача. Кажется, у нее и впрямь поднялась температура, а потом ее вырвало. Вечером прибежал папа, кричал на кого-то из прислуги внизу за то, что ему не позвонили немедленно. Потом раздавал всему персоналу распоряжения насчет назначений врача, потом несколько раз заглядывал к дочери, но она притворялась спящей, поэтому он ее не беспокоил.
Лежа в постели без сил, Лада с мучительной обреченностью осознавала, что ее внезапная болезнь оказалась весьма удачным стечением обстоятельств, чтобы скрыть правду от отца. В том, что все нужно скрыть, она больше не сомневалась. Угрозы этого типа, произнесенные в их доме, а потом и сказанные ей лично наедине, четко отпечатались в сознании, будто выгравированные по металлу.
Через пару часов папа заглянул к ней вновь. Она видела, как он стоял в проходе, не зная, что делать. Бедный милый папа… Порой она и правда сводила его с ума своими детскими девчачьими проблемами, и он, как любой мужчина, понятия не имел, что с ними делать. С мамой все было совсем по-другому. Как же с ней было хорошо, легко, понятно, уютно и тепло. Отец уже вновь собирался уйти, думая, что она по-прежнему спит, но на этот раз Лада не стала больше его мучить.
– Пап, я не сплю… – отозвалась она.
Папа с облегчением выдохнул и наконец-то вошел в комнату, пододвинул к кровати кресло и тяжело в него опустился.
– Ну и напуга-ала ты меня-а… – с добродушным упреком проговорил он.
– Прости, я не специально. – Лада плотнее закуталась в одеяло, потому что ее снова начало знобить. – Сама удивилась. Давно так паршиво не было…
– Вра-ач говорит, что это, скорее всего, какой-то вирус… За-автра придут ана-ализы. Тогда-а узна-аем.
Лада едва заметно кивнула.
– Пап, не переживай. Правда… Я сто раз так болела в детстве. Через три дня станет намного легче, если много пить и принимать лекарства. Через пять – все пройдет. Так всегда бывает…
– Ты уверена? – отец недоверчиво приподнял брови. – За-автра к тебе придут еще два-а хороших врача-а. У них прекра-асные рекоменда-ации. Они проведут полное обследование…
– Па-а-ап… – Лада закатила глаза. Отец никогда толком не занимался вопросами ее здоровья. Раньше за всем следила мама, но без нее Лада и сама научилась немного справляться, благо клиника, в которой она наблюдалась, была одной из лучших. Но папа все равно периодически сходил с ума. Вот и сейчас готов был пол-Москвы на голову поставить. Ладе нравилось видеть его таким немного растерянным и беспомощным. Тогда она точно знала, что он ее любит и переживает. Только заставлять его переживать ей вовсе не хотелось. – Да не надо больше врачей. Мне просто нужно отлежаться, – уверенно заявила она и поспешила сменить тему.
– Я тут подумала… А что если нам с тобой съездить куда-нибудь отдохнуть, когда мне станет легче? Ну знаешь, как раньше… – Под «раньше» подразумевались те времена, когда они ездили в разные интересные поездки вместе с мамой. Мама всегда организовывала их сама, продумывала маршрут до мелочей и заставляла и дочь, и мужа много ходить по всяким достопримечательностям с экскурсиями. Папа, конечно, ворчал, потому что предпочел бы более спокойный отдых, но маме никогда не перечил. С ней он куда угодно готов был ехать и идти.
– Куда-а же ты хотела бы поехать? И ка-ак же школа? – нахмурился он, явно поставленный в тупик.
– У меня каникулы через пару недель… – заставила себя улыбнуться Лада. – А поехать… Да куда угодно… Тебе где нравится?
– Хм… – папа призадумался. – Обеща-аю подумать, золотко. У меня сейча-ас много дел, так что не могу сказа-ать точно. Но зна-аешь, думаю, все-таки через па-ару недель мы попробуем что-нибудь организова-ать.
– Правда?!
– Пра-авда. Ты же зна-аешь, что я держу обеща-ания.
– Ну да. Почти все, кроме обещаний соблюдать диету, – скривила губы в усмешке она.
– Это не в счет, – папа недовольно взмахнул рукой.
– Точно, – Лада сглотнула. Сейчас она чувствовала себя намного лучше, хотя температура все еще продолжала трепать, болела голова, и в животе было противно и пусто после рвоты. А еще там надежно обосновалась змея страха, сплела себе уютное гнездышко и затихла, внимательно прислушиваясь ко всему происходящему. Пока отец был рядом, она более или менее чувствовала себя в безопасности. Как только он уйдет, змея зашевелится вновь и станет причинять боль и отравлять ее своим ядом.
– Посидишь со мной? – робко попросила Лада, хотя догадывалась, что едва ли это возможно. Часами сидеть рядом с ней могла мама: успокаивать, болтать, читать книжку, нежно поглаживать по голове. От одного ее присутствия ей становилось легче, чем бы она ни болела, от чего бы она ни страдала. Папа был из другого теста. Ему просто становилось неловко от таких моментов. И он не любил, не мог долго сидеть без дела…
– Мне еще нужно сделать пару звонков… – нахмурился он. – Но немножко посижу.
Они поболтали еще минут десять, не больше, и Лада сама сказала, что устала и хочет спать. Только когда папа вышел из комнаты и закрыл за собой дверь, она поняла, чего ей стоило сдержаться, ничего не рассказать, не расплакаться, кинувшись ему на руки, не умолять ее защитить, сделать так, чтобы все прекратилось. Похоже, теперь ей придется свыкнуться с тем, что змея страха поселилась в ней надолго, если не навсегда.

***

Когда Лада немного пришла в себя и стала выходить из своей комнаты, то обнаружила, что ее телохранитель и правда исчез. Чтобы не раскрыть свою осведомленность на этот счет, она поинтересовалась у отца, куда это он подевался. Оказалось, что Глеб переехал в другой город, вернее, вернулся в город, где родился, посчитал, что не прижился в Москве и устроился там тренером по кикбоксингу в каком-то крутом фитнес-центре. Столица оказалась для него слишком шумной и сумасшедшей. Семен Михайлович презрительно фыркнул, поделившись этой информацией с Ладой. Сдавшихся слабаков он не любил. Как оказалось, Глеб и так не особенно ему нравился, и он уже давно начал подыскивать других кандидатов, так что вскоре у них в доме вновь стали появляться всякие подозрительные типы устрашающего вида. Через несколько дней новый телохранитель начал околачиваться в доме и во дворе, ожидая, когда его подопечная пожелает выйти на прогулку. Однако Лада не спешила…
Через две недели, на каникулах, как и обещал папа, они съездили в Германию. У папы там было несколько деловых встреч, но в целом график был не слишком напряженный, поэтому они много проводили времени вместе. Лада очень старалась организовать их досуг на каждый день по часам, совсем как мама. Во всяком случае, это отвлекало от ненужных мыслей: и о прошлом, и о настоящем…
Время пролетело незаметно, и вскоре ей пришлось возвращаться к своим привычным будням, а вместе с ними и к своему страху. Она с некоторым недоверием поглядывала на нового охранника и строила догадки – кто он, что из себя представляет, как поведет себя, если за ней вновь приедет этот монстр…
Новый телохранитель, Андрей, походил на огромного злого бульдога. Глазки маленькие и тупые, массивная челюсть выдвинута вперед, небольшой нос сдвинут набок после перелома. Лысый, с маленькими заостренными и прижатыми к черепу ушами, он всегда был мрачен и молчалив, двигался напряженно, будто весь состоял из взведенных пружин, и, казалось, прекрасно владел своим мощным спортивным телом штангиста-тяжеловеса. Руки у него были огромные. Лада легко могла себе представить, что он был способен раздавить ими голову взрослого человека. Определенно, он был силен, как бык. Только вот был ли он достаточно смел, чтобы пойти на стычку с Давинчи – этого Лада знать не могла.
С той жуткой встречи у школы с Абагаевым уже прошло несколько месяцев. Периодически она проверяла криминальные сводки в новостях и просматривала статьи о нем в интернете, все надеясь увидеть счастливую весть о том, что он мертв. Мало ли, отчего мог преждевременно уйти из жизни криминальный авторитет… Ей казалось, что для таких, как он, это вполне естественно – быть пристреленным кем-то из своих конкурентов в грязной подворотне, как уличной собаке. Она искренне на это надеялась, она плакала по ночам, моля сама не зная кого о таком чуде, а еще она надеялась, что этот монстр уже забыл о ее существовании, раз не появлялся так давно…
После новогодних праздников Лада почувствовала себя почти такой же беспечной и счастливой, как когда-то. Новый телохранитель везде ходил за ней мрачной суровой громадой, но деликатно держался в стороне. Одноклассники посмеивались над ней и шушукались у нее за спиной на эту тему, кое-кто даже иронично называл ее «Ваше Высочество», а, может, даже какими-то нелицеприятными прозвищами, о которых она не знала. Но в целом она чувствовала себя душой компании, стала чаще гулять со сверстниками, вновь научилась беззаботно смеяться с подружками и флиртовать с парнями. Она даже опять начала влюбляться в Макса, который в очередной раз поразил ее тем, что, оказывается, очень круто играл на гитаре.
В общем новогодние праздники прошли улетно, сказочно! Уже началась учеба, но волшебное настроение не спешило улетучиваться. Как-то вечером они вышли после занятий из школы с компанией друзей. После многочисленных допов время уже было около шести вечера, и на город опустилась снежная зимняя ночь. Снегопад приглушал звуки, поэтому смех и веселые голоса друзей звучали камерно и таинственно. А еще снег вкусно хрустел под ногами, и снежинки приятно щекотали лицо.
Андрей как всегда поджидал ее невдалеке, внимательно наблюдая за входом в школу, но так, чтобы не бросаться в глаза. Только когда она попрощалась с друзьями, он вышел из тени и поджидал ее, сунув руки в карманы черной дубленки и посматривая по сторонам. Когда они поравнялись, телохранитель направился к автомобилю, и Лада пошла рядом. Когда он открыл перед ней дверь, она села на заднее сидение, удобно устроилась, достала мобильник и сунула в ухо беспроводный наушник, чтобы послушать аудиокнигу. Времени на чтение катастрофически не хватало, и аудиокниги немного спасали положение, хотя, признаться честно, по большей части она в дороге думала о своем, поэтому вечно упускала какую-то часть повествования. Приходилось возвращаться к предыдущей главе и слушать заново.
Автомобиль покатился по ночным улицам, Лада откинула на спинку кресла голову и улыбалась воспоминаниям о сегодняшнем дне и о шутках Макса. Когда они притормозили на тихой улочке, Лада даже не сразу среагировала, что задняя дверь автомобиля открылась, в салон быстро протиснулся кто-то огромный в черной одежде и сел рядом. Поначалу окаменев от шока, через несколько секунд Лада отпрянула, широко распахнув глаза. Горло сковал ужас.
– Спокойно, не нужно шума и истерик, – холодно отрезал уже знакомый ей голос охранника Абагаева.
Вцепившись в ручку двери, Лада перевела ошарашенный, полный отчаяния взгляд на своего телохранителя, который сидел за рулем и даже не думал оборачиваться. Он заставил автомобиль тронуться и прибавил скорости, как ни в чем не бывало. Лада мгновенно среагировала на это и задергала ручку двери, чтобы выбраться из автомобиля, но замки с блокировкой успели сработать до этого порыва отчаяния. Скорость автомобиля только возрастала, водитель вырулил на оживленное шоссе из шести полос и помчал во всю прыть, петляя между другими автомобилями.
– Как вы посмели?.. – прошептала Лада, теряя голос от смеси страха и постепенно накрывающего гнева. – Как вы посмели?! – она подалась вперед и изо всех сил ударила громилу за рулем кулаком по плечу – раз, два, три. – Как вы посмели?! Как посмели?! – колотила его она, постепенно переходя на крик, потом на вопль. Переполнившая ее ненависть, презрение, отвращение рвались наружу, и она была не в состоянии их удержать, не осознавая последствий, даже о них не думая.
Ее приступ ярости прервался быстро. Машину тряхнуло от экстренного торможения, Ладу кинуло вперед, и она ударилась плечом и головой о переднее сидение, к счастью, обтянутое мягкой кожей. Водитель выматерился и засигналил кому-то, впрочем, тут же резко вырулил на соседнюю полосу и покатил дальше, прибавив скорости. А их громила-пассажир в это время вдруг схватил Ладу за запястья, сильно тряхнул, выкрутил руки и притянул к себе спиной, зажимая ей рот огромной ладонью и до боли стискивая оба запястья. Лада почувствовала его горячее дыхание у своего уха и на волосах, и ее передернуло. Она замычала, выкручиваясь и брыкаясь.
– Уймись, сучка! – рявкнул держащий ее бугай. – Не поняла еще, с кем дело имеешь?! Хочешь по-плохому?!
Эти слова немного охладили пыл злобы и отрезвили. Да, она понимала. Она понимала. И теперь из глубины начал ледяной змеей выползать страх, заполнять ее всю изнутри, разрывать на части, отравлять. Он сковал мышцы, из-за него из глаз неконтролируемо потекли слезы. Она вдруг почувствовала боль от жестокой мужской хватки. Его пальцы очень больно давили на щеки и на запястья, они рвали волосы, которые еще зацепились за молнию его кожаной куртки. Лада жалобно застонала, пытаясь произнести «больно» с зажатым ртом. Кажется, этот мудак ее понял и слегка ослабил захват.
– Успокоилась?! – грубо прорычал он. – А теперь послушай меня, деточка. Сейчас тебя отвезут на встречу с моим боссом. Он пожелал поужинать с тобой в ресторане. Вести себя будешь адекватно, уважительно, как полагается. Я буду рядом. Если мне что-то не понравится, пеняй на себя. Я не такой добрый и терпеливый, как Роман Олегович. Это ясно? Будешь послушной, никто ничего тебе не сделает. Тебе еще в прошлый раз все объяснили. Но вот истеричных сучек никто не любит. Заруби себе это на носу. На этом все. Поняла? – Он тряхнул ее яростно, вновь давая почувствовать боль.
– Мугу, – промычала Лада в его ладонь, пытаясь кивнуть, а потом ее швырнули обратно на сидение, и в салоне повисла тишина. Охранник Абагаева разгладил на себе одежду, расправил плечи, вальяжно расселся, опустив подлокотник между собой и Ладой, разложил свои громадные ручищи и мрачно уставился за окно.
Лада, вся дрожа и не смея издавать ни звука, вжалась боком в дверь автомобиля. Она боялась дышать, боялась плакать, боялась пошевелиться. Двое здоровенных амбалов вызывали в ней полное оцепенение. Она больше не могла мыслить здраво, рассуждать, придумать какой-то выход. Все в голове спуталось, только пульс стучал в висках. Она толком не понимала, куда ее везут, но уже и не пыталась понять. Только затравленно поглядывала на своих похитителей, ожидая от них чего угодно в любой момент.
Трудно сказать, сколько прошло времени. Возможно, всего минут десять, которые Ладе показались бесконечными часами. Их автомобиль остановился перед каким-то историческим зданием в центре города – фасад был украшен рождественскими венками и праздничной иллюминацией, у входа толпились новогодние елочки. Охранник Абагаева вышел первым, открыл перед ней дверь и навис огромной глыбой, ожидая, пока она выйдет.
Ноги не гнулись, руки дрожали. Лада сглотнула и осторожно вылезла из машины. Охранник указал ей в сторону двери, по-видимому, двери ресторана, у которой тоже стоял плечистый здоровяк, весь обсыпанный снегом, как зловещий снеговик. Для ускорения охранник Абагаева сжал ее локоть и потянул ко входу. Лада поскользнулась на тонком слое снега на гладких плитках крыльца, и пальцы громилы больно впились в плечи, удерживая в вертикальном положении. Затем мощные ручищи протолкнули внутрь ресторана. Пахнуло ароматом еды и теплом, а также уютной атмосферой – приглушенный свет, мигающие еще не снятые новогодние гирлянды, на столах – свечи.
Лада оглядывалась по сторонам, широко распахнув глаза. Ресторан по большей части был пустым, если не считать персонала и подозрительных личностей за отдельными столиками, смахивающих на охрану. Различные зоны – с диванами и креслами, с маленькими круглыми столиками на двоих или длинными столами с массивными стульями на большие компании – так и манили присесть, погреться, выпить что-то горячительное или съесть что-то изысканное. Бармен в огромном баре с богатым ассортиментом, переливающимся разноцветными бутылками и огоньками, поднял на них короткий взгляд и быстро опустил глаза на стакан, который протирал в этот момент. Затем и вовсе повернулся спиной, что-то замешивая. Навстречу вышла улыбающаяся девушка-администратор в строгом костюмчике и с блондинистыми волосами, уложенными в деловую аккуратную прическу.
– Добрый вечер! Вас ждут в зале на террасе на верхнем этаже. Я вас провожу.
Не обратив никакого внимания на состояние Лады и на тот факт, что громила угрожающего вида толкает ее вперед, крепко стиснув за плечи со спины, блондинка бодро зашагала по проходу, петляя между столиками. Все они прошли к лифтам и поднялись на четвертый этаж. Там пришлось пройти еще по одной лестнице – только тогда они оказались в зале с панорамными окнами. Через кристально-прозрачные стекла внутрь заглядывала многочисленными золотыми огнями ночная Москва. Здесь все тоже было свободно от посетителей. Впрочем, один столик все же был занят. За ним сидел Роман Олегович Абагаев, попивал кофе и беседовал с кем-то по телефону. Когда Ладу с заплетающимися ногами подвели к нему и поставили буквально напротив, словно какой-то товар приволокли для клиента, Абагаев далеко не сразу удостоил ее своим взглядом. Лишь закончив разговор, он осмотрел ее неспешно и махнул рукой своему амбалу.
– Помоги ей снять куртку, – проворчал он, видимо, не особенно довольный тем, что увидел.
Охранник взглянул на Ладу вопросительно. Пришлось расстегнуть молнию, потому что по выражению его лица можно было не сомневаться, что если она сама не разденется, то громила не то что поможет, а разорвет на ней одежду в клочья. Куртку помогли стянуть с ее плеч и унесли. Стул напротив Романа Олеговича отодвинул расторопный официант. Он же положил перед Ладой меню, когда она уселась за стол с каменным лицом, не поднимая глаз. Она уже успела рассмотреть Абагаева, пока стояла, – вновь одет и причесан с иголочки. Даже на ногтях – аккуратный мужской маникюр. Седые волосы идеально уложены каким-то средством для укладки. Холеные руки небрежно поигрывают мобильником. На пальцах поблескивают золотом перстни, на запястье – часы, на шее – цепочка. Ремень тоже с блестящей золотой пряжкой. Брюки темно-коричневые, светлый пиджак расчерчен темно-коричневой клеткой в тон. Галстука нет, и белоснежная рубашка расстегнута на груди чуть ли не до пупа, зато в кармашке пиджака – яркий платочек. У Лады возникла отталкивающая мысль, что он хотел выглядеть романтично и притягательно…
– Ну, здравствуй, – произнес мужчина недовольно, будто прочел ее мысли, и сделал небольшую паузу, видимо, ожидая взаимного приветствия. Но Лада не ответила, поэтому он чуть приподнял левую бровь и продолжил. – Вижу, ты не очень-то по мне соскучилась. Это не страшно. Все течет, все меняется…
Ладу передернуло. Она по-прежнему не смела поднять глаз, зато видела, как противно поглаживают золотую зажигалку его белые холеные пальцы с блестящими розовыми ногтями. Затем Абагаев неспешно закурил, обдавая ее дымом и разглядывая с ног до головы.
– Что будешь есть? – поинтересовался он без особого энтузиазма. – Здесь вкусно готовят морепродукты. Устрицы, креветки на гриле, камбала в кисло-сладком соусе, щупальца кальмаров… Или современные старшеклассники предпочитают бургеры? Есть и такое… Правда, тоже с рыбой или морепродуктами.
– Спасибо, я ничего не хочу, – выдавила из себя Лада, сглатывая ком в горле.
Мужчина напротив откашлялся и постучал кончиком указательного пальца по сигарете, стряхивая пепел в пепельницу.
– Я пригласил тебя на ужин. Мне бы хотелось, чтобы ты поела вместе со мной, – спокойно пояснил ее собеседник, но по его голосу было понятно, что он раздражен, просто пока что владеет собой.
Краем глаза Лада вдруг заметила движение в дальнем углу ресторана. Не в силах сдержаться, она метнула туда быстрый испуганный взгляд, поняла, что это привезший ее сюда громила Абагаева, и похолодела. Тут же вспомнила его предупреждение, его смертельно опасную хватку, его грубость, его угрозы.
– Закажите, что сами считаете нужным, – поспешно произнесла она.
– Что ж, хорошо, – не стал упираться Роман Олегович. – Тогда пусть будет что-то нейтральное… Креветки Лангустино на гриле и картофель фри. Ты ведь пьешь вино?
Лада быстро мотнула головой.
– Нет, – отрезала она, вновь испуганно взглянув в дальний угол комнаты.
– Это правильно, – седой ловелас скривил губы в усмешке. – Думаю, твой отец это не одобрил бы, а хорошие домашние девочки должны быть послушны. Что ж, надеюсь, ты не возражаешь, если я немного выпью.
Мужчина сделал жест официанту, и тот подошел, чтобы принять заказ. Лада почти не слушала их диалог. Она отчаянно пыталась собраться с мыслями. Что?! Что она должна делать?! Неужели никакого выхода нет?! Наверное, стоило успокоиться и взять себя в руки. Чем разумнее она станет действовать, тем лучше. Не провоцировать. Не раздражать. Не показывать своего отвращения. Последнее было самым трудным. От этого типа ее трясло, и она по-прежнему упрямо смотрела в стол, не желая видеть лицо своего собеседника.
– Ты совсем не слушаешь меня, Лада… – вдруг строго заметил Роман Олегович, заставив ее вздрогнуть. – Какие-нибудь неприятности в школе? Хочу тебя заверить, если кто-то посмеет тебя обидеть, ты всегда можешь обратиться ко мне. Я тебе не враг. Я очень хочу стать твоим другом и завоевать твое доверие.
Голова Лады невольно едва заметно опять качнулась в сторону прячущегося в дальнем углу охранника, а по спине прошел озноб. Он стоял в выжидательной позе, широко расправив плечи и соединив руки на причинном месте. Мрачный взгляд исподлобья обшаривал зал. По Ладе он тоже скользнул, и от страха у нее пересохли губы. Похоже, эту ее реакцию заметил Абагаев. Он откинулся на спинку кресла и повернул голову в сторону охранника. Затем сделал знак рукой, и его верный пес тут же пошел в их сторону. Лада вжалась в свое кресло, боясь дышать.
– Позови-ка ко мне Славика и Айдара, – приказал он, и Лада заметила, как его пальцы нервно скрутили и раздавили в пепельнице окурок, превратив его в труху. Бугай с готовностью отправился выполнять поручение, а Абагаев сидел, нетерпеливо постукивая безымянным пальцем по столу, словно отбивал стаккато по невидимой клавише.
Через пару минут охранник вернулся в сопровождении двоих новых громил угрожающего вида. Даже не глядя в их сторону, Абагаев задумчиво рассматривал дрожащую перед ним Ладу, подперев рукой подбородок и поглаживая пальцем губы.
– Что он с тобой сделал? – вдруг спросил Давинчи, хмурясь. – Ударил? Причинил боль? Запугивал? Можешь мне сказать и ничего не бояться.
Лада ошарашенно распахнула глаза, бледнея и чувствуя, как по телу разливается онемение, а щеки загораются.
– Он ведь обидел тебя, – авторитетно и без малейших сомнений продолжил Роман Олегович. – Ты его боишься. Я это вижу. Что он тебе сделал?
– Роман Олегович, я… – встрял вдруг провинившийся охранник, видимо, желая оправдаться. Только тут же оборвался на полуфразе.
– ЗАТКНИСЬ!!! – заорал Абагаев со всего маху ударив кулаком по столу, так что стаканы, тарелки и приборы подскочили на месте и жалобно звякнули. – ЧТО ОН ТЕБЕ СДЕЛАЛ?! – заорал он вновь, на этот раз опять обращаясь к Ладе, которая от неожиданности подскочила в своем кресле, в ужасе вцепившись пальцами в подлокотники.
– Он… он уг-грожал мне, б-больно схватил, т-толкнул, об-бозвал… – выпалила она срывающимся голосом, вся дрожа и задыхаясь от шока.
Абагаев побагровел.
– Роман Олегович, – охранник угрожающе понизил тон, видимо, придя в ярость от подобных обвинений и собираясь защищаться. – Эта девчонка…
Договорить он не успел. На этот раз потому что один из стоявших рядом парней, будто по невидимой команде, нанес ему сокрушительный удар в нос. Пока тот замешкался, хватаясь за расквашенное лицо и задыхаясь от неожиданности и боли, его схватили за уши, резко дернули вниз и ударили еще раз – на этот раз лицом о колено. Следующий удар прилетел коленом под дых. Громадное тело согнулось пополам, а потом рухнуло на пол, как подкошенное, и тут двое людей Абагаева принялись нещадно избивать своего напарника ногами с двух сторон, нанося удары в лицо, в грудь, в живот, по ногам, по спине, по голове, похоже, даже не собираясь останавливаться.
Глядя на корчившегося у ее ног человека, захлебывающегося болью и кровью, Лада закричала. Ее крик разнесся по всему ресторану, но едва ли вызвал чей-то интерес. Даже персонал усиленно делал вид, что ничего не происходит. Точнее, он поспешил притвориться ветошью и не отсвечивать. Лада закричала вновь, закрывая ладонями рот и панически отодвигаясь подальше вместе с креслом. Только ноги не слушались, ослабли, подкашивались. Она попыталась вскочить с места, но рухнула обратно, на этот раз закрыв лицо руками и часто дыша, чувствуя, как к горлу подкатывает тошнота.
– Пожалуйста, остановитесь… – пропищала она едва слышно умоляющим голосом, не отрывая ладоней от лица.
– Ну хватит… хватит… – наконец презрительно прорычал Абагаев в ответ. – Не видите, вы ее пугаете! Унесите отсюда этот мешок дерьма и закончите с ним в другом месте. И чтобы я его больше никогда не видел!
Обмякшее тело бывшего телохранителя поволокли по полу, оставляя на нем кровавые полосы.
– Пусть тут все уберут, а нам накроют другой столик подальше отсюда, – тем же повелевающим тоном приказал Роман Олегович, встал с места и подошел к Ладе. – Вставай, – приказал он и ей, терпеливо дождался, пока она поднимется на ноги, цепляясь за край стола и указал ей в сторону другого столика вдалеке, где уже крутилась администратор и официанты. Пока Лада шла, он аккуратно, но крепко взял ее за локоть одной рукой и за плечо другой. Вроде бы, защитный отеческий жест, но Ладу качнуло от приближения этого монстра. Абагаев придержал, не позволив упасть, и она искренне надеялась, что он счел это за слабость в ногах, а не за то, чем это на самом деле было, – отвращение и ненависть к нему, вот что.
Они уселись за другим столиком, им тут же подали закуски и напитки, и Роман Олегович принялся за еду как ни в чем не бывало.
– Съешь что-нибудь, – кивнул он ей. – Как я уже говорил, мне неприятно ужинать одному. К тому же все очень вкусно.
Лада взялась за вилку и нож и попыталась съесть пару листочков какого-то салата, только ей кусок в горло не шел и руки дрожали.
– Его убьют? – не выдержала неведения она, хотя прекрасно понимала, что ей не следовало задавать лишних вопросов.
– Ты бы хотела, чтобы убили? – ничуть не смутившись, уточнил Абагаев, вполне готовый принять такой факт как оправданную и логичную закономерность.
Лада поспешно помотала головой, склонившись над тарелкой.
– Нет, не хочу.
– Чего же ты хочешь? – поджал губы Роман Олегович, с аппетитом дожевывая осьминога из своего салата, а потом протер рот салфеткой. – Чтобы он остался жив, нашел тебя и сделал то, что ему покажется справедливым?
– Нет, но… – Лада сглотнула. – Почему нельзя поступать с людьми по закону?
– По закону? – на этот раз в голосе Абагаева прозвучали нотки удивления и сарказма. – Он ведь не успел причинить тебе никакого существенного вреда. По закону ничего ему за это не полагается. Ты даже не сможешь доказать, что что-то было.
Лада склонила голову еще ниже, не желая смотреть на своего собеседника. Роман Олегович отложил вилку и нож и оперся локтем о стол, в задумчивости подперев подбородок и внимательно ее изучая.
– Разрешите я отойду… – поспешно прошептала она едва слышно, не желая продолжать тему и вымораживаясь от его взгляда. – Мне нужно в дамскую комнату.
– Да, конечно, – Роман Олегович небрежно махнул рукой. – Администратор тебя проводит. Только прежде я хочу услышать твой ответ на мой вопрос.
Лада невольно подняла на своего собеседника глаза. Она чувствовала, что смотрит напряженно и недобро, но ничего не могла с собой поделать. Она ненавидела этого человека.
– Хочу точно знать, усвоила ли ты урок, – произнес Абагаев, откинувшись на спинку кресла.
– Урок? – Ладу невольно передернуло, едва заметный спазм заставил губы дрогнуть и сжаться крепче.
– Да, урок, – отчеканил Абагаев и пожал плечами, все еще ожидая ответа.
– Вы убиваете любого, кто вам не по нраву? И хотели показать это мне? – Эти слова слетели с ее заледеневших губ, будто сами собой, будто порыв накопившегося негодования. Когда она спохватилась, было уже поздно, и оледенение растеклось по всему телу, парализуя и удушая.
Элегантный, надушенный седовласый мужчина напротив выдержал паузу, а затем рассмеялся.
– Какой ты еще ребенок… – наконец добродушно ухмыльнулся он. – Нет, Лада. Вовсе не этому я хотел тебя научить. – Он сцепил руки в замок, подпирая ими подбородок. – Я хотел, чтобы ты поняла – я убью любого, кто обидит моих друзей. Я убью любого, кто обидит тебя.
– А что если кто-то не захочет быть вашим другом или перестанет им быть? – вновь поднялась изнутри волна бунтарства.
– Ну, тогда… – Абагаев развел руками, – все будет зависеть от степени вины этого человека. Я щедр с друзьями. Но с врагами я тоже щедр. Всем достанется по заслугам их. «Се, гряду скоро, и возмездие Мое со Мною, чтобы воздать каждому по делам его». Знаешь, откуда это?
– Из Библии, – мрачно проронила Лада, вновь опуская голову, на этот раз упрямо, а не трусливо.
– Умница. Что ж… Иди, девочка. Тебя проводят, – пошленькая улыбочка так и не сходила с его губ и с его томно полуприкрытых, сально блестящих стеклянных глаз. Администратор уже приблизилась, чтобы проводить Ладу, и та последовала за ней на немеющих деревянных ногах, чувствуя, что ее провожают взглядом, оценивают, что с ней играют в жестокую опасную игру. Перед глазами так и маячили мерзкие, перерезанные уродливым шрамом губы Абагаева, его холеные пальцы с наманикюренными ногтями, которые потирали изувеченный подбородок, его змеиные водянистые глаза.

ГЛАВА 3

На следующий день Лада сидела с отцом за завтраком, с отрешенным видом ковыряя в тарелке творог с ягодами. Голова просто раскалывалась от мрачных мыслей, боль пульсировала в висках и в глазах. Ей стоило огромных усилий утром привести себя в порядок после бессонной ночи в слезах. Кажется, ей это удалось, раз отец ни о чем не догадался.
Вчера она провела с Абагаевым два часа в этом чертовом ресторане. Ее тошнило от еды, тошнило от страха, тошнило от него самого, но он, казалось, ничего не замечал или умело делал вид. Он был на удивление терпелив, он никуда не торопился, он выжал из нее все соки, прежде чем отпустил. Долгие нудные нравоучительные беседы, пространные философские рассуждения, цитаты из классики, разговоры об искусстве, раздражающие и пугающие вопросы о ее жизни… Никогда два часа не тянулись для нее так долго.
Потом он подарил ей еще одну драгоценную безделушку – усыпанные бриллиантами беспроводные наушники, проводил к автомобилю с ее собственным телохранителем за рулем, вежливо, но сухо распрощался и отправил домой.
Дома ее вырвало, как и в прошлый раз, – видимо, естественная реакция на этого человека. Наушники она раздавила и выбросила. Как он мог подумать, что она станет носить подаренные им побрякушки?..
– Семен Михайлович, доброе утро, – вдруг показался в столовой ее телохранитель Андрей, заставив вздрогнуть и выйти из транса. Он выглядел таким невозмутимым и спокойным, как ни в чем не бывало. Чувство вины его явно не мучило и спал он этой ночью крепко в отличие от Лады. В его голосе не слышалось ни нотки тревоги. Он и не думал опасаться, что она могла что-то рассказать отцу. Просто зашел, как обычно, поговорить о делах. Наверное, вновь хотел втереться в доверие и выслужиться. – Мне вчера что-то не понравилось, как у вашего БМВ двигатель работает, – поведал он со знанием дела, как большой специалист. – Какой-то странный звук. Его бы в сервис свозить.
– А-а? Что? – отвлекся от прочтения утренних новостей в смартфоне Семен Михайлович. – Да-а, Андрей. Приса-аживайся. Выпьешь с на-ами кофе, – рассеянно произнес хозяин дома. – Что та-ам, ты говоришь, с машиной?
– Да вот двигатель… – начал он, уже отодвигая стул, но Лада его оборвала на полуслове.
– С какой это стати прислуга будет пить кофе за одним столом с нами? – резко выпалила она ледяным презрительным тоном. – Пусть ждет на улице, охраняет территорию и следит за въездом. В доме ему делать нечего.
У телохранителя на каменном лице медленно поползла вверх одна бровь. Отец так даже чашкой громко звякнул о блюдце и чуть не поперхнулся.
– Ла-ада, что ты себе позволя-аешь? – нахмурился он, опешив. Пожалуй, такого поведения он от своей дочери никогда не ожидал, потому и нужных слов не заготовил. Только Лада больше не собиралась притворяться милой и покорной.
– Я сказала, что не буду есть с ним за одним столом! – четко и резко повторила она, чтобы ни у кого не осталось сомнений в твердости ее намерений. – Если тебе это не нравится, я могу есть в другом месте, а ты пей кофе с ним.
– В чем дело? Что произошло?.. – Теперь Семен Михайлович уж точно заподозрил неладное и недоуменно поворачивался то к дочери, то к телохранителю. Зависла неловкая пауза.
– Я… не знаю… – наконец растерянно пожал плечами Андрей, изображая полное недоумение. Приходилось признать, что это получалось у него весьма убедительно, что взбесило Ладу еще больше.
– Что-то должно произойти, чтобы из дома ушли посторонние люди и дали мне спокойно позавтракать? – заявила Лада высокомерно. Нет, она никогда не была такой, но сейчас в ней кипело столько ненависти и чувства несправедливости, что ей было плевать, как это выглядело.
Изумленно выслушав очередной ее выпад, отец задумался, затем нахмурился и откашлялся.
– Иди-ка прогуляйся, – недобро кинул он в сторону Андрея. Тот не стал заставлять босса долго себя уговаривать и мгновенно испарился за дверью. Просидев с полминуты под тяжелым взглядом отца, Лада тоже поднялась с места, собираясь уйти.
– А ну-ка сядь! – резко одернул ее папа, пригвождая к месту. – Это что еще за выверты?!
– Мне нужно личное пространство! – холодно отрезала она, понимая, что обвинительный тон отца вовсе не осаждает ее, а лишь заводит еще больше. – У нас в доме постоянно толпа посторонних людей, которые подглядывают, подслушивают и суют нос не в свои дела! Мне это надоело!
– Если ты не заметила, эти люди убирают за тобой, готовят для тебя, покупают для тебя все необходимое, позволяют тебе пальцем о палец не ударять! Ты даже яичницу приготовить не можешь! Не говоря о том, что не представляешь себе, как помыть унитаз! Может, хочешь, чтобы все эти обязанности перешли к тебе?!
Лада вскипела. Она вполне могла возразить, что он платит бешеные деньги ее телохранителю за то, чтобы тот ее защищал, а не отвозил на свидание к похотливому мерзкому старику, который к тому же угрожал и самому отцу, но не стала этого делать. Страх все еще оставался самым сильным ее чувством из всех. Он руководил ею. Он подчинял себе. Лада больно закусила губу, чтобы на глазах не выступили слезы.
– Если хочешь, чтобы я стала уборщицей и кухаркой, без проблем! Буду все драить с утра до ночи! Кстати, я умею готовить и тете Наташе не раз помогала с уборкой! Просто… – она захлебнулась собственным гневом, не зная, что еще сказать. – Просто я не переношу этого амбала! Он тупой и страшный! И постоянно ходит за мной тенью! Пусть уволится!
– Мы уже говорили об этом!
– Найди мне другого! Если тебе так хочется, чтобы я выглядела глупой избалованной богатенькой стервой перед своими одноклассниками, хотя бы найми мне нормального охранника!
Отец помрачнел. Когда-то давно она испугалась бы такого выражения на его лице. Только не сейчас. Теперь в ее жизни были вещи и пострашнее.
– В чем конкретно он провинился? – холодно отчеканил отец, мрачно глядя на нее исподлобья и нервно постукивая по столу костяшками пальцев.
Лада возмущенно помотала головой, изображая недоумение и сарказм.
– А что, он не может просто мне не нравиться?! – воскликнула Лада высоким, сорвавшимся голосом, дрожа от негодования.
Отец ухмыльнулся, покачав головой. Вот и все – она проиграла. Он больше не воспринимал ее всерьез. По ее спине холодной струйкой пробежалось отчаяние. Она сглотнула и тоже усмехнулась. Что за детскую истерику она закатила?.. Если уж она решила скрывать правду, то стоило помалкивать и делать вид, что все нормально. Только она больше не была уверена, что выдержит все это и дальше. Тем более, если Абагаев перейдет от слов к действиям. Когда он перейдет.
– Я, видимо, и правда слишком тебя избаловал… – наконец вынес свой вердикт папа. – Всегда жалел тебя, потому что ты осталась без матери так рано, а я не мог тебе ее заменить… Не мог дать столько внимания и любви. Но, кажется, ты уже переходишь границы.
Упоминать маму в ссорах всегда было для них запретным приемом. Это было жестокой манипуляцией – упрекать Ладу подобным образом. Больше она не чувствовала себя виноватой. Наоборот, она лишь убедилась, что правда была на ее стороне.
– Мне жаль, что у тебя такая плохая дочь и что ты оказался плохим отцом. Мама была бы разочарована в нас обоих.
Глаза отца расширились и наполнились чем-то, что Лада не могла описать одним словом. Чем-то неопределенным, опасным, и в то же время в них читалась какая-то уязвимость. Ей стало стыдно, что ответила папе тем же, но остановиться уже не могла. Она встала, забрала с дивана заранее приготовленную сумку и направилась к выходу. К входной двери тенью метнулся дядя Юра, дворецкий и управляющий их домом в одном лице, без сомнений, внимательнейшим образом прислушивавшийся к завязавшейся стычке. Это взбесило еще больше.
– Понравилось шоу? – хамовато улыбнулась она, пытаясь заглянуть ему в лицо, пока он дожидался в прихожей, когда она наденет куртку.
– Вы ко мне несправедливы, – заметил он осторожно, но глаз от пола не отрывал. – Я слежу за хозяйством и за прислугой, а ваши с отцом дела меня не касаются.
– Ах, вот как! – Лада презрительно скривилась, высоко задрав подбородок и приподняв брови. – Почему же вы всегда торчите под дверью во время всех важных разговоров? Почему крадетесь по дому неслышно, как тень? Почему оказываетесь в самых неожиданных местах в самое неподходящее время?!
По сути ей не было никакого дела до дяди Юры. Она давно к нему привыкла. Он по сути стал частью привычной для нее обстановки, как учителя в школе или одноклассники. Не все из них нравились, но от них ведь невозможно было избавиться, поэтому со временем с их присутствием вполне можно было примириться.
– Я просто стараюсь всегда быть под рукой, чтобы помочь, как можно скорее, если будет необходимость. Ваш отец ценит расторопность и…
– Уверена, что мой отец больше всего ценит умение держать язык за зубами. Я, кстати, тоже, – раздраженно перебила Лада. – Так что если уж подслушиваете, то хотя бы не болтайте, где попало. А до остального ни ему, ни мне дела нет.
Произнеся это, Лада почувствовала себя ужасной стервой. Это было настолько не похоже на нее прежнюю, что ее даже передернуло. Впрочем, все равно не остановило, а лишь усилило эффект. Дядя Юра уже давно работал у них, знал ее с детства и всегда относился к ней с заботой и вниманием, даже присматривал за ней иногда, когда больше было некому. По сути весь их персонал был надежным, внимательным и уж точно не сплетничал на стороне, разве что между собой болтал. Равнять их всех с телохранителем, который, не моргнув глазом, продал ее бандиту, было абсолютно несправедливо. Совесть противно заныла, но и извиняться Лада пока что была не готова. Вылетела на улицу, как ураган. Дверь перед ней почтительно раскрыл дворецкий, который больше не возразил ей ни слова, и единственное, о чем она жалела в данный момент, что не может хлопнуть этой дверью изо всех сил из-за придерживающего ее дяди Юры.
Выйдя на крыльцо, Лада сбежала по лестнице и быстрым шагом направилась в гараж, по-деловому взглянув на часы. Больше всего ей хотелось уехать отсюда, бежать, куда глаза глядят, исчезнуть, спрятаться так, чтобы все бегали, сходили с ума, искали, но никогда не нашли… Глупое и детское желание, но зато какое притягательное и всепоглощающее!
В носу предательски защипало, на глаза навернулись слезы, но плакать она больше не собиралась, а от слез лучше всего помогала злость.
Андрей стоял, опираясь о сверкающий чистенький автомобиль и нервно поигрывал брелком от ключей, вертя его на пальце. Как только она подошла, он бросил на нее суровый взгляд исподлобья. Эта сволочь еще позволяла себе смотреть на нее так нагло, с вызовом, угрожающе. Лада стиснула зубы.
– Сегодня же ты пойдешь к моему отцу и уволишься, – отчеканила она холодно, стараясь смотреть ему в глаза и не отводить взгляд.
Этот скот в первый момент слегка опешил и замер, но потом вдруг недобро нахмурился, поигрывая желваками.
– Это с чего вдруг? Меня все устраивает, – пробасил он, тупо глядя на Ладу маленькими, ничего не выражающими глазками, как бык на красную тряпку. Еще бы его что-то не устраивало! Такой, наверняка, получал свое и от ее отца, и от Абагаева.
На мгновение Лада растерялась, почувствовав привычное уже отчаяние и беспомощность. Только на этот раз она не позволила слабости поглотить себя с головой, лишив воли.
– С того, что ты меня не устраиваешь, – заявила она настолько жестко, насколько могла. – И если ты завтра же не исчезнешь из нашего дома, я скажу Роману Олеговичу, что ты ко мне приставал. Он сделает с тобой то же, что вчера сделал со своим охранником. Ясно?!
Все упало у нее внутри и кровь отлила от лица, когда Лада осознала, что только что выпалила совершенно спонтанно. До бугая тоже дошло не сразу. Какое-то время он стоял, не двигаясь, и лишь недоуменно хлопал глазками, будто постепенно прожевывая и проглатывая по кусочку каждое слово. Вчера он наверняка видел, как его до полусмерти избитого коллегу выносили из ресторана под белые ручки, а потом затолкали в автомобиль и увезли в неизвестном направлении. Абагаев тогда сказал Ладе, что этот тип больше никогда ее не побеспокоит. Почему-то она поверила.
Лада сглотнула и заметила, как кадык шевельнулся на горле Андрея. Теперь он отвел взгляд, отвернувшись в сторону. Его пальцы дрогнули, а плечи поникли. Поняв, что он сдался, она почувствовала новый прилив сил.
– Чего стоишь? Я в школу опаздываю, – каменным тоном отчеканила Лада, вновь примеривая на себя роль хамоватой малолетней стервы, привыкшей всеми командовать и никого не жалеть.
Бугай послушно сдвинулся с места и пошел к водительской двери, сел за руль и завел двигатель. На сей раз выглядел он пришибленным и понурым. Кажется, теперь до него дошло окончательно. За всю дорогу он не проронил ни слова. Лишь изредка поглядывал на Ладу через зеркало заднего вида. Потом высадил ее в привычном месте и был таков. Больше она его никогда не видела. В тот день поздно вечером после всех дополнительных занятий ее встречал из школы отец. Он был крайне зол, но любые его упреки, крики, нотации, угрозы были намного лучше того, что она пережила за последние сутки. Она сидела и молча смотрела в окно, пока он неистовствовал. Когда он требовал от нее ответов, она отвечала односложно и даже не психовала. Лишь изредка глубоко вздыхала, потому что в груди постоянно не хватало кислорода, будто на грудь положили тяжелый камень, а горло слишком туго сдавили шарфом.
– Пап, хватит… – сказала она наконец устало. – Я не могу больше ссориться. Больше не выдержу.
В машине наконец-то повисла гробовая тишина. Очень долго они ехали в молчании, и Ладе вовсе не хотелось произносить что-либо вслух. Мыслей не было, а если в голове и всплывали обрывки тех фраз, что в запале высказал отец, то она тут же их подавляла. Дома игра в молчанку продолжилась до тех пор, пока тетя Наташа не позвала ее к ужину. Вид у нее был не очень-то приветливый. Видимо, слышала ее выступление за завтраком и обиделась. Впрочем, Ладе сейчас было не до нее. К тому же за ужином весь персонал оставил их в покое после того, как подали к столу, так что даже страшновато стало сидеть перед отцом один на один, зная, что он не в самом лучшем расположении духа.
Наконец папа вздохнул.
– Ка-ак прошел день в школе? – важно спросил он.
Лада невольно улыбнулась. Почему-то взрослым никогда не приходили в голову другие вопросы, будто школа – это было единственное, что их интересовало.
– Нормально, – небрежно пожала плечом она. – За контрольную по физике трояк получила. – Лада откашлялась. – Не очень поняла новую тему.
– Хм… Вот ка-ак. Может быть, нужен репетитор?
– Не нужен мне репетитор по физике. Я же не на физмат собираюсь поступать, а на экономический… – с легкой иронией отозвалась Лада. – Мне хватает тех четырех репетиторов, что уже есть.
– Ла-адно, тебе виднее, – отозвался отец и откинулся на спинку своего кресла. Его тарелка уже была пуста, и теперь он мягко перебирал пухлыми пальцами тонкую ножку бокала с красным вином, перекатывал его остатки на дне и разглядывал, как свет от торшера преломляется, проходя сквозь стеклянные стенки и насыщенно-бордовую сверкающую жидкость. Наконец ему надоело это занятие, он поставил бокал и подался вперед. – Что ты сказа-ала Андрею, что он сегодня же взя-ал расчет? – наконец выдал он, строго глядя на Ладу.
Лада поджала губы и дернула плечами.
– Ничего такого. Просто сказала, что он меня не устраивает.
– Его нанима-ал я-а, а не ты, – с укоризной заметил Семен Михайлович.
– Я сначала поставила в известность тебя, – безапелляционно, будто так и надо, заявила Лада.
Повисла пауза, во время которой она упорно делала вид, что ей все равно, хотя внутри у нее все ухало от страха. Когда отец вдруг начал раскатисто смеяться, Лада даже вздрогнула, а потом перевела на него недоверчивый взгляд.
– Ну и что смешного? – скривила губы она, когда папа успокоился.
– Мне ка-ажется, ты сможешь нача-ать проходить пра-актику в одной из моих компа-аний гораздо ра-аньше, чем я-а планировал. Сотрудники с хара-актером мне бы не помеша-али… – в его голосе на этот раз звучали теплые нотки, и Лада с облегчением выдохнула.
– В отделе кадров?
– Почему бы и нет для нача-ала… – отец допил вино и отставил бокал. Затем по-деловому сложил перед собой руки, будто приготовившись к долгому разговору. – Так что было не та-ак с этим телохранителем?
– Не знаю… – Лада нахмурилась. – Он… делал мне замечания, глупо шутил и нес всякую чушь. Он не серьезный.
– Сдается мне, что идеа-ального кандида-ата с такими придирками на-ам никогда-а не найти, – Семен Михайлович вздохнул. – А мне каза-алось, что вы с ним ла-адили.
Лада лишь фыркнула, не желая распространяться на эту щекотливую тему.
– Пап… а если бы со мной и правда случилось что-то плохое, как думаешь, телохранитель стал бы рисковать жизнью, чтобы меня спасти?
Отец недовольно приподнял брови.
– Хотелось бы в это верить, – не слишком-то уверенно произнес он, взял со стола пачку сигарет, зажигалку и придвинул к себе заранее приготовленную пепельницу.
– Просто я иногда думаю… – Лада рассеянно возила листик салата вилкой по тарелке, – имеет ли все это смысл… В конце концов, не принцесса же я какая-нибудь, чтобы кто-то жизнь был готов отдать за мою безопасность. Если честно, я не верю, что все эти… амбалы с горами мускулов готовы будут броситься прикрывать меня своим телом от пуль. А если так, то все это просто глупые понты… И ради чего?
Как ни странно, отец, казалось, слушал ее очень внимательно, да только отвечать не спешил. Может, он и сам постоянно задавался этим вопросом. Лада много раз пыталась представить себе ситуацию, в которой кто-то стал бы вступать в стычку с Абагаевым ради нее… Как такое возможно? Кто станет связываться? Ради чего? Она горько улыбнулась. По сути увольнять этого Андрея было бессмысленно. Любой другой на его месте поступил бы точно так же. Может, это цинично и жестоко, но кто сказал, что в мире существует справедливость?
Отец курил и как-то зло щурил глаза в угол комнаты, будто представлял там себе кого-то вместо огромной дорогущей китайской вазы.
Лада вдруг почувствовала ужасную усталость, отодвинула стул и встала с места.
– Пожалуй, пойду лягу сегодня пораньше. Что-то я устала… не выспалась прошлой ночью.
– Ты слишком много учишься, – очнувшись от своих мыслей, заметил папа.
– А что делать… экзамены на носу… – невесело заметила она, обошла стол, склонилась и ласково поцеловала отца в щеку. – Спокойной ночи, папуль. И прости меня, пожалуйста…
– Спокойной ночи, дорога-ая, – немного отрешенно проговорил он, вновь впадая в задумчивость. Уже когда Лада шла в направлении двери, Семен Михайлович вдруг словно опомнился. – Дочь! – позвал он. – Если бы случилось что-то нехорошее, ты обяза-ательно бы все мне рассказа-ала?
– Па-ап… – Лада даже развернулась, чтобы не прятать от него лицо и не вызвать ненужных подозрений. – Ну конечно… Что я, сумасшедшая… Да и что вообще может случиться? Я не такая уж важная персона, чтобы кого-то заинтересовать. Так что не переживай.
Отец коротко кивнул, и она уже готова была уйти, когда он вновь ее окликнул.
– Лада, зайди перед сном к Наталье и попроси у нее прощения. Ты сегодня вела себя из рук вон плохо. Так обращаться с преданными тебе людьми неприемлемо. Поверь, таких непросто найти. – На этот раз в его голосе звучал металл.
Лада беспрекословно кивнула.
– Конечно.
На этот раз все обошлось и, выйдя за дверь, она выдохнула. Спустившись на первый этаж, отведенный под комнаты для прислуги, по лестнице, устланной мягким ковром, Лада постучала в дверь тети Наташи и на пару секунд задумалась, что она скажет. Замок щелкнул, и в проходе появилась их домработница в домашнем халате, без косметики и без привычно уложенных локонов. Раньше Лада никогда не видела тетю Наташу такой, она привыкла к ее обычной строгой форме и идеальной укладке, поэтому теперь немного смутилась от неожиданности.
– Тетя Наташа… – дрожащим голосом вымолвила Лада, вдруг почувствовав себя ужасной дурой, глупой капризной девчонкой, эгоистичной и высокомерной, которой даже в голову никогда не приходило думать о других людях.
Видимо, по одному ее виду, виноватому и потерянному, добрая женщина прекрасно поняла, что Лада чувствует. Она склонила набок голову с мягкой улыбкой, взяла ее за руку и склонилась к ней, приобняв за плечи и поцеловав в лоб.
– Все будет хорошо, девочка, – прошептала она нежно. И эта трогательная ласка, эти слова вдруг укололи Ладу больнее любого оскорбления или удара. Она резко отпрянула, хлопая ресницами, на которых уже набухли крупные капли слез. Нет, она не хотела, чтобы ее жалели. Ей нельзя было становиться слабой. Она не имела права строить иллюзий. Моргнув, Лада смахнула слезы и поспешно вытерла мокрую щеку тыльной стороной ладони.
– Простите меня, пожалуйста, тетя Наташа. Я вовсе не хотела вас обидеть и не имела в виду вас, когда говорила всякие глупости за завтраком. Больше такого не повторится.
Произнеся все это скороговоркой, Лада отступила еще дальше. Тетя Наташа смущенно кивнула.
– Спокойной ночи, – добавила Лада более спокойным и нарочито официальным тоном, пряча плаксивые нотки куда подальше. Затем быстро повернулась и зашагала прочь, взбежала по лестнице и нырнула в свою комнату. Нет, она больше не позволит себе плакать и никому не позволит делать ее своей игрушкой. Она постарается что-то придумать, во всем разобраться и быть сильной.

ГЛАВА 4

В следующие дни папа лично отвозил Ладу на занятия и встречал с них. Он сильно нервничал по этому поводу, потому что вечно спешил и ничего не успевал. Однако на следующей неделе у нее уже появился новый телохранитель. Это, конечно, не стало сюрпризом. Продержался он недолго, потому что папе пару раз не понравилось, как он смотрел на его любимую дочку, так что вскоре его заменили другим, ничем не примечательным типом, которого довольно быстро раскритиковала Лада. Семен Михайлович, на удивление, тут же согласился с ее мнением, и поиски продолжились.
Новый амбал чем-то походил на давно уволившегося Андрея если не внешне, то выражением лица и манерами. Он был молчалив и угрюм, но при этом явно тащился от своей внешности и физической формы. Как-то Лада заметила, как он крутился перед зеркалом, пробовал разные эффектные позы, тщательно расправлял пиджак, воротничок рубашки и галстук. Это выглядело бы комично, если бы не вызывало закономерный вопрос: «В час Х он будет думать о жизни и безопасности своей подопечной или о том, как будет смотреться в кадре, если кому-то взбредет в голову записать его действия на видео?»
Лада стояла в дверном проеме, опираясь плечом о косяк и сложив на груди руки. Когда телохранитель наконец ее заметил, он ничуть не смутился, лишь окинул ее ленивым безразличным взглядом с поволокой.
– Очень впечатляет, – заметила Лада, кивая и поджимая губы с видом эксперта. Прозвучало это с сарказмом. – Уверена, все мои враги будут настолько очарованы, что падут к вашим ногам. – А вот здесь она уже добавила яда в голос, с удовлетворением отметив для себя, что глаза у этого типа недобро блеснули. Впрочем, для первого раза он промолчал, наверняка окрестив ее про себя «мелкой стервой» и совершенно не представляя, откуда у такой пигалицы могли взяться серьезные враги.
Лада мысленно прозвала его «мачоменом», каковым он себя, безусловно, считал. Грубое лицо с квадратной челюстью, окаймленной идеально моделированной короткой черной бородкой с усами. Черный классический костюм с иголочки, начищенные туфли. В общем, этот тип явно насмотрелся крутых боевиков и стремился походить на телохранителя президента как минимум. Что ж, наверное, Лада должна была радоваться, что теперь ее будет защищать такой сногсшибательный кадр. Только вот положиться на такого она точно не рассчитывала, особенно когда дело вновь дойдет до общения с Абагаевым.
С первых же дней она решила для себя, что будет цеплять этого типа при любой возможности. Благо его слабое место угадать было несложно, так что тут даже не приходилось ломать себе голову. Звали его Антон, и Лада не обращалась к нему иначе как «Антонио», что уже само по себе доводило его до крайности. Он тут же краснел, как бык, стискивал челюсти и кулаки, и еще неизвестно было, с кем он тут собирался драться, с ней или с потенциальными нападающими.
– У Антонио сегодня ну очень крутой галстук! – язвила Лада, сидя в компании подружек на веранде дорогого кафе. Она больше не стеснялась своего телохранителя. Просто всячески высмеивала его публично. Похоже, ее окружение это порядком веселило. Девчонки заливались звонким смехом, а Антон сходил с ума от негодования. – Подойдите, Антонио. Девочки хотят рассмотреть ваше новое приобретение. Оно очень подходит к цвету ваших глаз. Только повернитесь вот так, к свету, чтобы мы могли оценить его по достоинству. Эй, не уходите! Вы же должны меня защищать! Кругом столько опасностей! Посмотрите, вон тот официант выглядит очень подозрительно!
Девчонки дружно прыскали от смеха, персонал кафе и посетители изумленно округляли глаза, глядя на амбала, над которым издевалась какая-то юная избалованная богачка, а Лада никак не могла себе объяснить, почему стала такой злой и почему так ненавидела всех телохранителей без разбору. Наверное, подсознательно все они казались ей трусливыми, подлыми, лицемерными придурками, которые без колебаний продадут ее самому гнусному, самому мерзкому, самому страшному типу из всех, кого она знала.
Впрочем, благополучно пронеслось еще полгода, а Абагаев так и не объявился. Она металась в неведении, но уже не смела тешить себя надеждой, что он больше не объявится. Собственно, она и не ошиблась. Пришло лето, все кругом цвело и благоухало, выпускные экзамены были позади, и наступил ее день рождения. Прежде она особо не задумывалась о совершеннолетии и не считала его каким-то особым рубежом, но вот этот день наступил, и все изменилось.
Отмечать праздник должны были не день в день, а в ближайший выходной, поэтому Лада решила порадовать себя походом по магазинам. Ей хотелось купить себе красивое платье и пару аксессуаров к нему, поэтому она отправилась в большой элитный торговый центр с дорогими бутиками. Папа как всегда собирался пригласить «весь цвет общества», так сказать, так что выглядеть следовало на уровне. А с подружками она могла повеселиться и в другой день, для этого ей вовсе не нужны были понты и известные бренды.
Она обошла уже несколько магазинов, выпила кофе в одном из кафе, съела мороженое и нагрузила своего телохранителя сумками, как всегда игнорируя его ворчание на тему того, что он отвечает только за безопасность. От кого он ее собрался охранять в общественном месте, мачомен так и не смог объяснить, поэтому Лада лишь ослепила его надменной улыбочкой и обещала купить ему новый галстук, если он будет хорошо себя вести.
Неторопливо расхаживая между стендами с нижним бельем, Лада остановилась перед роскошным ярко-бирюзовым комплектом. Он бы идеально подошел под только что купленное шелковое бирюзовое платье. На губах расцвела улыбка, глаза заблестели, и Лада завороженно провела по комплекту кончиками наманикюренных розовых ноготков.
– На тебе будет смотреться идеально, – вдруг раздался за плечом хрипловатый мужской голос, такой знакомый и такой пугающий, что Лада даже не вздрогнула, нет, она похолодела и инстинктивно прижала руку к горлу, потому что его будто пережало удавкой, лишающей кислорода.
Чужие пальцы коснулись ее волос и отодвинули их в сторону, за плечо, чтобы можно было подобраться к ее беззащитно обнаженной шее, уху, щеке…
– У тебя ведь сегодня день рождения, Лада, – обдало ее кожу теплое дыхание, смешанное с запахом дорогих духов. – Тебе исполнилось восемнадцать. Признаться, я долго ждал этого дня. Очень рад, что представился случай увидеть тебя сегодня и поздравить лично.
Лада стояла ни жива, ни мертва, не смея обернуться. Увидеть так близко лицо этого человека казалось нестерпимой, жестокой пыткой. Встретиться взглядом с его холодными стеклянными глазами было равноценно порезу бритвы или глотку яда.
– Я могу вам чем-то помочь? – радостно улыбаясь, заспешила к ним продавец-консультант, от чьих назойливых услуг Лада только что отказалась.
– Да, моя красавица хотела бы приобрести комплект белья. Как не порадовать ее и себя заодно такой милой безделушкой?
– Какой размер вас интересует? – ласково и услужливо поинтересовалась консультант, ничуть не смутившись, что красавица выглядела лет на тридцать-сорок моложе возникшего из ниоткуда кавалера.
– 75 B. Я прав, моя хорошая? – уточнил все тот же мужской голос, впрочем, вовсе не нуждаясь в ответе. – Также подберите трусики-стринги. И еще – вон то кружевное неглиже с витрины.
– О, великолепный выбор! – восторженно воскликнула консультант. – Они есть в четырех расцветках: марсала, бирюза, черный и слоновая кость.
– Марсала, безусловно. Сорок четвертый размер. Упакуйте.
– Совершенно согласна, что марасала – наилучший вариант в этом сезоне. Может быть, еще чулки из новой коллекции?
– Если есть чулки в тон к неглиже – мы только за. Правда, Лада? – полушепот с хрипотцой коснулся ее уха. Лада отпрянула и резко повернулась. Она стояла, широко распахнув глаза, и смотрела на Абагаева в немом отчаянии. Продавец тем временем звонко застучала каблуками по плиткам пола, уносясь на склад за заказанными вещами, оставив клиентов одних.
– Взрослым девочкам – взрослые подарки… – прохрипел Роман Олегович, кривя губы в пошлой ухмылке. – Для первого раза не буду требовать, чтобы ты все это примерила для меня, но я хочу чтобы ты это сделала, когда я посчитаю тебя готовой. Ясно?
Его пальцы тронули ее подбородок, мягко поглаживая. Лада вся дрожала от ужаса, ее кожа леденела от его прикосновений, кровь застывала в жилах, сердце останавливалось, кислород в легких превращался в стекло. Тем не менее, она кивнула.
– Боже, как хороша… – почти в муке прошипел Абагаев, приближая к ней свое лицо. Он был выше нее на полголовы, но сейчас склонился, чтобы дотянуться до ее губ. Его рука быстро скользнула ей под волосы на затылке, обхватывая за шею и не позволяя увернуться. Лада ничего не могла с собой поделать. Руки сами уперлись в мужскую грудь, она зажмурилась и стиснула зубы. – Ты не представляешь, чего мне стоило, так долго сдерживаться. Я намеренно не хотел встречаться с тобой слишком часто, но теперь все будет по-другому.
Некоторое время Лада ожидала самого ужасного – мерзкого, скользкого, липкого, пошлого поцелуя. Он абсолютно точно вызвал бы у нее тошноту, и тогда неизвестно, чем закончилась бы эта встреча. Абагаев не был похож на человека, который стерпит в отношении себя оскорбление или открытую неприязнь. Но пока что она чувствовала лишь его грубоватый палец на своих губах, который гладил и тер их, будто они принадлежали ему и он имел право делать с ними, что пожелает. Его дыхание было совсем близко, и она упиралась изо всех сил, однако его рука на затылке держала крепко, не позволяя увернуться.
– Очень хорошо, моя девочка… – опять горячо зашептал он ей в губы. – Вижу, что ты совсем невинна и не испорчена. То, что нужно. Я сам постепенно тебя развращу. Вот увидишь, тебе понравится. Я сделаю из тебя послушную страстную куколку, искусную, ласковую и бесстыдную… Ты будешь иметь все, что пожелаешь. Все. Слышишь? Чего ты желаешь, Лада? Я все для тебя достану. Кого захочешь – убью, изувечу, разорву на части. Я тебя золотом осыплю, моя хорошая. Понимаешь, что это значит? Я могу дать тебе очень много. Просто подумай об этом… А пока что… – мужские руки вдруг осторожно отодвинули Ладу назад и отпустили, – порхай, моя птичка… У нас предостаточно времени для развития отношений.
Лада наконец открыла глаза. Абагаев стоял перед ней, как всегда расфуфыренный по последней моде, молодцевато и вызывающе. Его лицо сейчас раскраснелось, крупный нос противно нависал над искривленными в ухмылке губами, помутневшие от возбуждения глаза смотрели масляным взглядом с поволокой. Лоб и щеки исчертили глубокие мимические морщины, и Лада с трудом сдерживала отвращение. Ее состояние его ничуть не смущало. Казалось, даже заводило еще сильнее. И чем больше восхищения и желания она читала в его лице, тем тошнотворнее ей становилось.
Продавец как раз вернулась в зал и защебетала что-то возле кассы, зашуршав упаковкой. Кажется, она спрашивала про цвет коробочки для покупок и прочую подобную дребедень. Абагаев отошел от нее, чтобы заплатить, а ошарашенная и до смерти перепуганная Лада так и стояла в стороне, не смея сдвинуться с места. Растерянно оглядевшись по сторонам в поисках своего телохранителя, Лада заметила его у входа в магазин. Он замер в выжидающей позе за стеклянной витриной спиной к ней, ничуть не заботясь о происходящем. Пару секунд она гадала, что это – беспечность или предательство, но очень быстро потеряла интерес к поиску объяснений.
– Может быть, хотите выбрать что-нибудь еще? – с энтузиазмом обратилась к ней продавец. Как легко люди рядом с Абагаевым теряли здравое восприятие реальности. Похоже, и юной продавщице в этой ситуации ничего не казалось странным и нелепым. Она тепло и искренне улыбалась и, казалось, была в восторге от столь щедрого и импозантного мужчины, одаривающего свою юную возлюбленную дорогими подарками.
– Нет, спасибо, ничего, – ровным тоном отозвалась Лада, наконец взяв себя в руки.
Ее пальцы дрожали, когда Роман Олегович вложил в ее ладонь ручки пакета с подарком.
– Носи на здоровье, – ухмыльнулся он, глядя ей в глаза, и слегка ущипнул ее за щеку. – Что должна сказать хорошая девочка?
– Спасибо, – Лада попыталась улыбнуться, очень надеясь, что сегодняшняя пытка уже окончена.
– Вот и умница, – Роман Олегович благосклонно кивнул. – Что ж, мне жаль, что сегодняшняя встреча выйдет короткой. Меня ждут дела. К тому же я заскочил сюда мимоходом вместе с сыном. Представлю тебе его как-нибудь в другой раз, а пока что… Счастливого дня рождения, Лада. – Абагаев едва заметно склонил голову в галантном поклоне, развернулся и вышел из магазина, оставив девушку в полуобморочном состоянии.
На плохо гнущихся ногах она тоже сделала пару шагов к выходу, провожая рассеянным взглядом удаляющегося мужчину. Дойдя до ближайшего кафе, он подошел к какому-то молодому человеку в темных очках с сигареткой в зубах, вальяжно развалившемуся в кресле. Тот неохотно поднялся с места и оправил на себе хипстерские бежевые укороченные брюки, голубую рубашку в клетку и темно-синий кардиган. На его запястьях поблескивали цветные браслетики, на пальцах – перстни, в ухе – какая-то сережка, на шее – разные висюльки. Пропуская отца вперед, парень слегка задержался и оглянулся на оцепеневшую Ладу, приопустил темные очки и смерил ее оценивающим взглядом поверх них. В его лице было очень многое от отца, как и в манерах, в движениях, в ухмылке. Не успела Лада отвиснуть, как этот тип подмигнул ей, нацепил очки и вальяжно зашагал за папашей, картинно покуривая сигаретку и разминая затекшие плечи.
Когда они скрылись из виду, Лада вдруг почувствовала ужасную усталость и, чтобы не упасть, схватилась за отодвинутую створку стеклянной двери магазина, затем привалилась плечом к дверному проему.
– Девушка, что с вами? – подбежала к ней обеспокоенная продавец бутика. – Вам плохо?
– Нет, у меня все замечательно, – безучастно обронила Лада, совершенно замыкаясь и дистанцируясь от окружающих. Нет, теперь ей никто не был нужен, ни телохранитель, ни эта блондинистая дурочка-консультант. Они должны были помочь ей раньше, а теперь ничто не имело значения. Продавец растерянно переминалась с ноги на ногу где-то поблизости, но Лада не проявляла ни малейшего желания с ней общаться, поэтому та в итоге ретировалась. Ее телохранитель по-прежнему стоял рядом со входом, как статуя. Происходящее, судя по всему, ничуть его не беспокоило. Взглянув на него, Лада вдруг почувствовала, как вся кровь у нее в венах постепенно превращается в яд. – Скажи, Антонио, – обернулась она к нему с презрительной улыбкой на губах, – легко было себя продавать?
– Что? – нахмурился охранник, вдруг встрепенувшись от неожиданности и весь напрягаясь.
– Абагаев… Он ведь заплатил тебе, чтобы ты молчал, да? Сколько? Сколько ты стоишь? Мой отец платит тебе недостаточно?
Громила сглотнул. Лада видела, как шевельнулся кадык под плотно облегающим воротничком его рубашки. Он опустил руки и развернулся к ней, потом опасливо оглянулся через плечо.
– Думаю, не стоит обсуждать это здесь, – мрачно сцедил он.
Лада беззаботно пожала плечами, тоже осматриваясь по сторонам.
– А что такого? – заявила она с вызовом. – Здесь все слишком дорого, чтобы было много народу. Посмотри кругом – никого нет. Мне всегда было интересно, как эти магазины умудряются окупаться.
Теперь она уже вполне пришла в себя, оттолкнулась от двери и приблизилась к своему телохранителю, протягивая ему пакет с подарком Абагаева. Тот принял его и добавил к остальным, продолжая настороженно вглядываться в лицо Лады. Ее губы были натянуты в вызывающе веселой улыбочке – насмешливой, горделивой, наглой. Подбородок тоже был задран слишком высоко, что всегда его в ней раздражало. Высокомерная избалованная сучка – вот кем он ее считал, и, похоже, она вовсе не возражала. Ей нравилось быть такой. Особенно сейчас в ее глазах было что-то, что его напрягало, – что-то непонятное, дерзкое, злое. Под ее взглядом он вдруг почувствовал себя полным ничтожеством и не на шутку разозлился.
– Думаю, нам пора домой, – вдруг решил поиграть в главного этот бугай.
– Кто тебе сказал, что ты можешь определять, когда я пойду домой? – нагло заявила Лада, нахмурившись. – Я еще не развлеклась. Мне скучно. К тому же мы не закончили разговор. Я хочу знать, сколько ты стоишь, Антонио. Ты ведь любишь деньги? Сколько тебе нужно заплатить, чтобы ты сделал все, что тебе прикажут? Сто тысяч? Двести? Триста? Миллион?
– Уймись уже и пошли, – откровенно зло прорычал телохранитель, раздражаясь и поворачиваясь в сторону выхода из торгового центра.
– Я дам тебе триста тысяч, если ты разобьешь витрину этого магазина, – Лада указала на бутик нижнего белья, в котором они только что были с Абагаевым. – Переведу тебе на карту прямо сейчас. У меня безлимитная кредитка, так что никаких проблем. Обещаю, что все дела с полицией уладит мой отец. Он также компенсирует все убытки магазину. Кроме того, можешь смело ссылаться на меня.
– Ты с ума сошла? – приподнял бровь Антон, глядя на нее как на умалишенную.
– Что, мало? – Лада сузила глаза и скрестила на груди руки. – Что ж, тогда пятьсот тысяч. У меня сегодня день рождения. Папа разрешил мне потратиться. Он ни в чем мне не отказывает. И я могу делать со своими телохранителями все, что пожелаю.
На этот раз усмехнулся Антон.
– Ты, верно, за дурака меня держишь?
– Ну уж точно не за гения, Антонио. К тому же ты трус и ничтожество, – Лада просияла презрительной улыбкой.
Здоровяк побагровел и стиснул зубы. Как же легко он заводился с пол-оборота! В этом смысле Ладе с ним повезло: донимать его было одно сплошное удовольствие! Она резко развернулась и двинулась в сторону уютной релакс-зоны в центре атриума: мягкий ковер, идеально вписывающийся во внутреннюю архитектуру пассажа, роскошные диванчики и кресла, стеклянные журнальные столики, пуфики, подушечки, торшеры и декоративные деревца, множество цветов в вазах и в больших дизайнерских кадках…
Повинуясь внутреннему порыву, Лада быстрым уверенным шагом направилась к одному из журнальных столиков со стеклянной столешницей, на которой громоздилась огромная ваза с искусственными лилиями. Казалось, она потеряла самоконтроль, утратила связь с реальностью, да и не желала ее восстанавливать… На удивление, она была совершенно спокойна, страх ушел, волнение ушло, злость ушла. Разве что дышала она часто, и из-за этого ей не хватало воздуха. Грудная клетка отзывалась болью при каждом вдохе.
Телохранитель упрямым лосем остался стоять у магазина нижнего белья, с презрением и раздражением глядя ей в спину. Вот же козел упертый попался! Он бесил ее, но при этом смешил. Такой самовлюбленный идиот не мог не вызывать смех. Лада приблизилась к вазе с цветами, без малейших раздумий схватила ее, подняла над головой и со всего маху опустила обратно, на стеклянный столик. Фонтан осколков разлетелся во все стороны с громким звоном. Вторую вазу она снесла торшером, который заискрил, а потом погас, свалившись на пол. Один из покупателей в дальнем конце пассажа лениво обернулся, чтобы посмотреть, что произошло, но издалека не разглядел и спокойно отвернулся обратно. За спиной послышался крик Антона, и Лада улыбнулась. Она догадывалась, что через несколько секунд он будет рядом, поэтому не стоило тянуть, если она собиралась еще что-то разгромить.
Наклонившись, Лада подняла небольшой дизайнерский кованый пуфик, ажурный, с пухлым мягким сидением, обтянутым дорогим бархатом, но удивительно тяжелый. Вкладывая в удар всю накопившуюся в ней злость, она замахнулась и изо всех сил запустила его в ближайшую стеклянную витрину. Удар. Треск. По гладкой прозрачной поверхности пошли белые трещины от центра, но витрина не рассыпалась. Рванувшись вперед, Лада подняла с пола пуфик, ухватившись за сидение, и вновь ударила по стеклу, потом еще раз и еще. Часть витрины, наконец, рассыпалась на мелкие осколки, зияя зубастым оскалом посередине. Навстречу ей бросилась испуганная продавщица, но не решилась приблизиться больше, чем на десять шагов. Ладе хотелось кричать, кричать, кричать и разрушать все на свете, точно также, как ее разрушали изнутри, точно также, как поступали с ней. Потом кто-то больно схватил ее за плечи, тряхнул и потянул назад.
– Что ты творишь, сумасшедшая?! – заорал в ухо Антон, только Лада изо всех сил ударила ногой назад, попав ему по колену. Громила взвыл, не ожидая атаки, и ослабил хватку. Она воспользовалась этим моментом, чтобы вырваться, развернуться и ударить его по лицу, оцарапав ногтями. – Совсем оборзела, сука?! – зарычал амбал и двинулся на нее. Не долго думая, Лада бросилась бежать, но ее опять поймали и тряхнули.
– Что ты тут устроила?! – охранник развернул ее и вжал спиной в стену. – Ты представляешь, что скажет на это твой отец?!
– Конечно! – выпалила нагло. – Он тебя уволит, вот что! Только если бы ты разбил витрину сам, получил бы компенсацию за свое увольнение!
– Ты больная на всю голову! – гневно прорычал телохранитель, нависая над ней и весь дрожа от гнева.
– Что здесь происходит?! – послышался со стороны громкий нервный голос охранника торгового центра, и Антон тут же от нее отстранился, отступив в сторону, будто он здесь ни при чем.
– Эта девушка все здесь разгромила… – растерянно вставила продавец пострадавшего бутика. – Просто так… Сумасшедшая какая-то…
Вокруг начали собираться люди, кто-то качал головой, кто-то рассматривал Ладу с любопытством, кто-то с откровенным осуждением.
– Вы понимаете, что вам придется проехать в полицию? – спросил охранник торгового центра, приподнимая брови и морща лоб.
– Без проблем, – Лада пожала плечами, сцепив на груди руки.
– В таком случае, я попрошу вас пройти со мной, в служебное помещение администрации. Мы не можем просто так оставить вас здесь.
– Как скажете… – она сдержанно вздохнула и коротко глянула на своего телохранителя. Тот мерил ее мрачным взглядом из-под насупленных бровей. Видно было, что он крайне не доволен сложившейся ситуацией. – За мной, Антонио! – насмешливо бросила она. – Присмотришь за мной, как ты умеешь. Ведь «мы навсегда в ответе за тех, кого приручили», не так ли?
Видно было, что этот тупица вообще не врубался, о чем она, и это бесило его еще больше. Когда двое охранников и откуда-то взявшаяся девушка-администратор повели Ладу под конвоем по просторному пассажу торгового центра, Антон покорно потащился следом, явно ругая ее про себя, на чем свет стоял. До сих пор Лада понятия не имела, зачем все это натворила. Просто захотела и все, не смогла сдержать порыв, да и не хотела. В тот момент она чувствовала себя сильной, бесстрашной, до краев переполненной праведным гневом. Только с каждым новым шагом осознание последствий совершенного поступка все больше давало о себе знать. Что она скажет в полиции? Как станет объяснять все отцу? Одно радовало: этого самовлюбленного мачомена Антонио она больше никогда не увидит. Отец не простит ему того, что только что произошло, он навсегда перестанет ему доверять.

ГЛАВА 5

Лада сидела с ногами на диване в отцовском кабинете, подтянув к подбородку колени и закутавшись в плед, тише воды, ниже травы, пока отец мерил шагами комнату: туда-сюда, туда-сюда. До сих пор папа не перемолвился с ней ни словечком за все время, пока разбирался с полицией, пытался успокоить администрацию торгового центра и владельца пострадавшего бутика, выслушивал Антона, звонил адвокатам… Теперь уж точно разговора было не избежать.
Семен Михайлович, наконец, остановился и тяжело опустился в свое кресло, не менее тяжело вздохнул, поставил локти на стол и уперся сцепленными вместе руками в пухлый подбородок. Так он просидел еще с минуту, внимательно разглядывая Ладу, которая не смела поднять глаза.
– Что с тобой происходит? – устало спросил он.
Лада лишь неопределенно пожала плечами и уложила голову на колени. Да и что тут скажешь? Она и так уже сто раз объяснялась перед следователем, перед представителями торгового центра, перед всеми, кто задавал вопросы… Сказала, что просто была в плохом настроении и ей захотелось это сделать, перед всеми извинилась и вела себя во всех отношениях достойно и сдержанно, так что даже существенных упреков ей толком не могли предъявить.
– Ла-ада, не нужно со мной игра-ать в эти игры… – добавил строгости в голос отец. – Мне пока-азывали видеоза-аписи того, что происходило. Это выглядело совсем не норма-ально. Тебе нужна-а помощь? – Он выдержал паузу в надежде на то, что дочь хоть что-нибудь ответит, но она молчала как партизан, кроткая, спокойная и непонятная еще больше, чем когда-либо. – Ты можешь в чем угодно мне довериться. И ты должна-а объясниться, чтобы я-а мог тебе помочь.
– Пап, да не нужна мне помощь, правда… – Лада поежилась на диване, плотнее кутаясь в плед. Упоминание видеозаписей вызвало у нее приступ озноба, но сейчас это уже тоже не имело значения. Отец не догадался просмотреть записи всего, что происходило до этого в другом магазине, значит, все было хорошо. Пока… – Наверное, это все нервы после экзаменов, – добавила она смущенно. – Ты же помнишь, как я всегда психую…
Семен Михайлович недоверчиво нахмурился и поджал губы. Затем неопределенно кивнул.
– Я счита-аю, что тебе все-таки нужна-а помощь, Ла-ада. Психологическая помощь. Мне бы хотелось, чтобы ты проконсультировалась с хорошим специалистом в этой области. Я-а и пра-авда не умею с тобой ла-адить и плохо тебя-а понима-аю. Пусть этим займется зна-ающий человек.
– Ты считаешь меня психом? – Лада приподняла голову, взглянув на отца. Впрочем, не слишком удивленная.
– Я счита-аю, что для юной восемнадцатилетней девушки все крушить в торговом центре – не норма.
Лада вздохнула, готовая смириться с чем угодно, лишь бы не касаться всяких опасных тем.
– Ты уволишь Антонио? – наконец поинтересовалась она. – Он был со мной очень груб и никак за меня не вступился.
– Антонио? – отец приподнял бровь.
– Антона, – пояснила Лада. – Я так его зову.
Семен Михайлович понимающе кивнул, скептически скривив губы.
– Уже уволил.
– И снова кого-то наймешь?
Отец откинулся на спинку кресла и сцепил в замок руки на животе.
– А ты счита-аешь, что при таком поведении с твоей стороны я-а оста-авлю тебя-а без присмотра?..
Повисла долгая пауза, во время которой Лада тщательно обдумывала сказанное. Отец определенно был прав. Теперь, оглядываясь на все произошедшее, она понимала, насколько пугающим и безумным выглядел ее поступок со стороны. Может, она и правда сходила с ума?
– Может быть, мы снова съездим куда-нибудь вместе? – решила сменить тему она, с надеждой взглянув на папу. Но тот лишь вздохнул и начал поправлять на столе какие-то бумаги.
– У меня-а слишком много работы. Боюсь, в ближа-айшее время я-а не смогу взя-ать отпуск. И в таком состоя-ании тебя-а я-а тоже никуда-а не могу отпустить одну.
– Я без тебя и сама никуда не хочу… – дернула плечом Лада. – Лучше буду сидеть дома, пока не начнется учеба.
– Ла-ада… – Семен Михайлович запнулся, подыскивая правильные слова. – Ты понима-аешь, что очень мне дорога-а? Ты единственное, что у меня есть. Я-а тебя-а очень люблю. Я-а не могу позволить тебе творить с собой такое…
У Лады к горлу подкатил болезненный ком, и ей стоило большого труда проглотить его и не расплакаться.
– Я понимаю, пап… – выдавила она из себя еле слышно дрожащим голосом и потерла пледом нос и глаза, в которых начало больно щипать. – Я тоже очень тебя люблю.
– Тогда обеща-ай мне, что пойдешь к врачу и будешь с ним искренней, – настойчиво продолжал отец. – Обо всем остальном я-а позабочусь.
– Я… – Лада глубоко вздохнула и встала с дивана, продолжая кутаться в плед, – обещаю… – Теперь ей хотелось поскорее уйти к себе. Усталость навалилась как-то разом и требовала лечь в постель и забыться. – Я, пожалуй, пойду. Очень хочется спать…
– Тебе нужно что-нибудь еще? Что угодно? – беспокойно встрепенулся Семен Михайлович, опасаясь, что все-таки сказал что-то не так.
– Нет, пап… – Лада задержалась на полпути к выходу. – Хотя… Может, мы отменим празднование моего дня рождения?
– Что?.. – Кажется, отца всерьез встревожила и расстроила эта просьба. Он выглядел растерянным, будто предательски раненым исподтишка. Наверное, зря она это сказала, но слово не воробей.
– Ну… точнее… – решила пойти на попятную Лада. – Можно я просто позову парочку подруг, а основное празднование отложим на потом?
– Ты права-а, – поспешно ответил отец. – Лучше все отложить. Я готовил тебе большой сюрприз, но, думаю, его можно будет организова-ать и без большого количества свидетелей.
– Правда?! – Лада просияла.
– Конечно, – папа тут же улыбнулся, отражая ее улыбку.

***

Когда дочь вышла, Семен Михайлович откинул голову на высокую спинку кресла, закрыл глаза и протер влажный лоб платочком. Ужасно хотелось закурить. Он уже выкурил сегодня гораздо больше своей обычной нормы, но терпеть было практически невозможно. Как и всегда, сила воля подводила его в отношении всего двух вещей – еды и курения. Спустя минуту, комнату вновь наполнил сизый пряный дым.
Обычно Семен Михайлович мог решить проблемы любого характера, особенно если их можно было решить за деньги, но сейчас чувствовал себя полностью беспомощным. Практически таким же беспомощным, как когда-то с женой. Им сообщили страшный диагноз, и первое время они оба верили, что все поправимо, если действовать четко и быстро, если задействовать лучших врачей, лучшую медицину, лучшие технологии. Потом их усилия постепенно сошли на нет под неумолимой силой болезни. Молодая красивая женщина за год буквально сгорела, потеряв всякий интерес к внешнему миру. Она превратилась в тень, в измученную оболочку человека, полупрозрачную, уставшую, безмолвную и навсегда потерявшую собственную личность. Теперь Семен Михайлович с панической обреченностью думал о том, что он упускает и Ладу, что она будто утекает сквозь пальцы и, что бы он ни делал, постепенно от нее не останется ничего.
Сердце в груди неприятно трепыхалось, ладони потели, голова пухла от боли, и он как всегда не помнил, принял ли он сегодня утром лекарство. На всякий случай, он открыл ящик стола, достал оттуда золотую таблетницу и высыпал на ладонь несколько таблеток. Чтобы не вставать за водой, заглотнул их всухую. Снова посидел некоторое время с закрытыми глазами, потом набрал номер на смартфоне.
– Какие новости? – сразу перешел к делу он, когда соединение установилось.
– Здравствуйте, Семен Михайлович, – услужливо пролепетали на том конце. – Да все было нормально поначалу, без изменений и осложнений.
– Где была-а моя-а дочь вчера-а до известного инцидента?
– Первую половину дня, как всегда по средам, она занималась спортом. Наш человек наблюдал краем глаза за занятиями. Ничего особенного, никаких посторонних лиц. Так что с девяти утра до одиннадцати она каталась верхом, затем на час заехала в бассейн поплавать. После этого телохранитель отвез ее в ресторан на обед. Там она пробыла до четырнадцати тридцати, тоже одна. Потом шоппинг в торговом центре, ну и… то, о чем вы и сами уже знаете, – слегка смущаясь, лаконично завершил отчет частный детектив. – Если нужны адреса и точные цифры по времени, я все продиктую или перешлю.
Семен Михайлович вздохнул, выражая недовольство.
– Что произошло в торговом центре? Я хочу зна-ать подробности и хочу зна-ать, кто там находился ря-адом с ней в момент, когда она-а была-а не в себе?
– Ну… Мы ведь уже все вам рассказали… Мой сотрудник немедленно позвонил мне, когда это произошло, а я вам. Он и сам был в некоторой растерянности, потому что со стороны это выглядело как ничем не спровоцированная… агрессия…
– Что делал ее телохранитель в этот момент?
– Накануне он держался в стороне, но на приемлемом с точки зрения безопасности расстоянии. Они не общались. Никак не взаимодействовали. Потом ваша дочь покинула один из магазинов и, похоже, начала провоцировать своего телохранителя на ссору.
– Просто так? – перебил Семен Михайлович.
– Я не могу точно знать, о чем она думала в этот момент. Вы же понимаете… – осторожно заметил детектив. – Но со стороны это поведение выглядело странным и беспричинным.
– И как отреагировал охранник?
– Мне кажется, он отреагировал излишне грубо. Ему следовало быть сдержанней в общении со своей подопечной и в то же время более мягко попытаться ее остановить. Также не могу сказать, что он вел себя корректно, когда она стала громить все вокруг. Похоже, он был зол и недружелюбно настроен против нее.
– Та-ак… – Семен Михайлович погрузился в мрачные размышления, а его собеседник терпеливо выжидал паузу. – Там был кто-нибудь еще?
– Что вы имеете в виду?
– С моей дочерью общался кто-то еще? Накануне ее срыва.
– Ммм… – задумчиво протянул детектив. – Она выбирала что-то в магазине нижнего белья. Там она, само собой, общалась с девушкой-консультантом.
– Они ссорились?
– Нет. Обменялись всего парой фраз.
– Лада купила что-то в этом магазине?
– Насколько я знаю, конкретно в этом магазине – нет.
– А в других?
– Да, в других да, я сейчас зачитаю список магазинов, из которых она вышла с покупками.
Детектив начал перечислять, Семен Михайлович подтянул к себе листок бумаги и карандаш и старательно выводил названия списком в столбик. Они еще переговорили о некоторых деталях, но в общем-то вытягивать из этого типа больше оказалось нечего. Сопоставив информацию о ее покупках с отчетами в банковском приложении, он устало вздохнул и потер лоб взмокшими пальцами.
– Что тут еще может быть? – прошептал он себе под нос, мучаясь какими-то странными и необъяснимыми подозрениями и в то же время не в силах найти какой-либо вменяемый ответ.

***

Уже на следующий день Лада сидела в кабинете специалиста, назвавшего себя психотерапевтом, который, скорее всего, был и психиатром по совместительству. Но она и не думала, что сможет так просто отделаться, поэтому отнеслась ко всему с пониманием. Среди многочисленных психологических тестов, конечно, попались тесты и на наркотики, и на депрессию, и даже на шизофрению. Некоторые она вообще не смогла идентифицировать. Кое-где она отвечала искренне, чтобы не вызывать лишние подозрения и не растревожить отца. Но на некоторые вопросы отвечала как попало, потому что вовсе не собиралась пускать кого-то к себе в душу. С чего бы? В свете последних произошедших с ней событий она никому уже не доверяла, как прежде. К тому же врач едва ли вызвал у нее симпатию, так как без конца строил дурацкие догадки на тему того, что она могла чувствовать… Весьма сложно было слушать этот бред и не спорить, чтобы ненароком не выдать себя.
Когда она вышла от врача, почувствовала себя замученной и усталой. В кабинет после нее пригласили отца, и Лада некоторое время бессмысленно слонялась по холлу. Потом она выпила чашку капучино с печеньем, которые принесла девушка с ресепшен, и в итоге не удержалась – присела максимально близко к двери, чтобы подслушать.
– Ваша дочь весьма замкнута, как я уже сказал, – сообщал холодный и безучастный голос психотерапевта из кабинета. – Она либо уходит от ответов, либо выбирает случайные ответы в тестах. Такие результаты не могут быть информативны… Насколько я могу судить по общению с ней, она все-таки не в тяжелой депрессии, но определенно проходит трудный для себя жизненный этап. Что-то ее сильно тревожит. Что-то или кто-то. Возможно, она напугана, но определить природу ее страхов довольно трудно после одной беседы. Если бы она начала ходить ко мне на сеансы психотерапии, мы бы смогли лучше понять, что ее беспокоит. На данный момент заключение предварительное и весьма неточное. Но я бы рекомендовал ей пропить курс таблеток, которые немного скорректируют ее состояние…
– Курс таблеток при том, что вы ничего не смогли определить? – довольно резко заметил папа.
– Нет, я не сказал, что ничего, – на этот раз тон доктора звучал несколько нравоучительно, будто он разговаривал с непонятливым ребенком. – Я всего лишь сказал…
– Вы взяли двадцать тысяч за вашу консультацию и продержали здесь мою дочь больше трех часов, а в результате сообщаете мне то, что я и так знаю? – весьма раздраженно заметил Семен Михайлович, и Лада улыбнулась. Нда уж – папу невозможно было легко развести… – Мне нужны ответы на поставленные вопросы.
– Семен Михайлович, – строго одернул отца врач, – я не следователь, и у нас здесь не комната допросов… Мы пытаемся помочь людям разобраться в себе. Хочу вам напомнить, что мы в принципе не обязаны разглашать конфиденциальную информацию наших пациентов даже их родителям, тем более, что ваша дочь совершеннолетняя.
На этот раз последовала некоторая пауза. Видимо, врач дал возможность отцу Лады полностью осознать сказанное. На удивление, возражений не последовало.
– Так вот, Семен Михайлович, у вашей дочери есть признаки депрессии и импульсивного расстройства, к тому же она страдает от бессонницы, плохого аппетита и расстройства приема пищи. Эти симптомы мы можем снять при помощи препаратов, – продолжил объяснения он. – Однако в таких случаях всегда присутствует внутренний конфликт, с которым можно разобраться только при помощи длительных бесед, а точнее – сеансов психотерапии.
Они говорили еще какое-то время, но Лада уже не слушала. Она знала, что отец будет вынужден согласиться на какие-то там сеансы и даже на таблетки. В общем-то это было правильно. Ей действительно нужна была помощь. Остальное ее пока что не волновало. Все, что ей было нужно на данный момент, это отдохнуть и все обдумать. Постепенно она начинала осознавать все происходящее: все, что грозило ей и отцу, ту цену, которую ей предстоит заплатить за их безопасность, свою готовность действовать и платить по счетам.
Устав ждать, Лада поднялась с дивана и двинулась в сторону кабинета, чтобы постучать и попросить отца заканчивать побыстрее. Однако, дверь вдруг раскрылась, и папа вышел из нее угрюмый и уставший.
– Пойдем, – кивнул он в сторону выхода и мягко положил ладонь дочери на плечо. Лада не стала спорить и покорно пошла рядом, радуясь, что наконец-то можно покинуть это место. Лишь когда они спустились с двадцать седьмого этажа небоскреба на подземную парковку и сели в машину, она осмелилась заговорить.
– Пап, все так плохо? – полушутливый, полусерьезный вопрос на некоторое время поставил отца в тупик. Он причмокнул губами.
– Ты меня-а когда-а-нибудь с ума-а сведешь. А та-ак в принципе все терпимо.
Лада заставила себя усмехнуться. Лучше уж было не усугублять ситуацию.
– «Я не сумасшедший. Просто моя реальность отличается от твоей»[1 - Немного видоизмененная цитата из сказки «Алиса в Стране чудес» Льюиса Кэрролла.], – с грустной улыбкой продекламировала она.
– Что? – не понял папа.
– Да ничего… Просто цитата.

***

Папа очень постарался, чтобы тот день стал для Лады особенным. Он всегда ее баловал, но на этот день рождения просто превзошел сам себя. С самого утра в доме царила суматоха, хотя Лада вовсе не собиралась устраивать грандиозное празднование: позвала нескольких подружек и ничего особенного не планировала – просто посидеть, поболтать, полакомиться тортиком, возможно, выпить больше шампанского, чем она пробовала до сих пор, а потом устроить пижамную вечеринку или что-то в этом роде. Однако из постели ее поднял бойкий голос тети Наташи:
– Вставай, соня! Тебя там кое-кто давно заждался в саду…
Сначала эта новость отозвалась у Лады в животе ледяным змеиным укусом страха. Реакция была подсознательной. Спустя несколько секунд пришло понимание, что тетя Наташа не стала бы сообщать о чем-то ужасном с ласковой улыбкой на лице.
– Спасибо, теть Наташ, – отозвалась Лада, сладко потягиваясь, а потом тяжело вздыхая. В последнее время она всегда просыпалась по утрам с ощущением сдавленности в груди и холодным спазмом в животе. Чтобы от них избавиться, приходилось принудительно заставлять себя глубоко дышать, а еще не думать о плохом.
Умывшись и одевшись в домашнее, Лада быстро сбежала вниз по лестнице и заявилась в столовую, заранее заготовив счастливую улыбку для папы, который наверняка сегодня собирался позавтракать вместе с ней. Не обнаружив там отца, она вспомнила, что кто-то заждался ее в саду и повернула в гостиную, из которой был выход на огромную террасу. С нее открывался прекрасный вид на сад. Возможно, там, в беседке, папа и попросил накрыть завтрак.
Отодвинув занавеску, Лада открыла дверь на террасу и вышла под теплые утренние лучи солнца, приблизилась к перилам и оглядела благоухающий цветущий сад. На миг ей показалось, что она бредит… Она озадаченно нахмурилась и приставила руку козырьком ко лбу, прикрывая глаза от ослепляющего света. Потом в удивлении и восторге раскрыла рот, даже не зная, что собиралась произнести. Наверное, это и называлось – потерять дар речи. Среди клумб и аллей с идеальным газоном, на выложенной плиткой дорожке, стояла привязанная к ограждению беседки великолепная белая лошадь. Нет, папа, конечно, умел иногда удивлять, но о таком сюрпризе она даже не знала, что думать… Он решил устроить здесь ипподром? Загон? Организовать конюшню? Это уже было как-то чересчур. Ей вполне хватало общения с лошадьми в конно-спортивном комплексе. К тому же иногда она ездила в частные конные клубы за городом, чтобы покататься верхом в живописных местах на природе. Так что здесь такой белоснежной красавице совершенно нечего было делать. Если только… Лада раскрыла рот еще шире, жадно хватая воздух. Да неужели?!..
Ошарашившее вдруг предположение заставило ее вмиг сорваться с места и понестись вниз по ступенькам с террасы, прямо в сад, даже не переобувшись в уличную обувь. Вынырнув из-за стены дома на большую поляну, покрытую идеальным газоном, она остановилась, чтобы рассмотреть красавицу-кобылицу издалека.
– Ну чего ты там застыла, золотко? Иди знакомься со своей новой подругой! – с теплой лукавой усмешкой отозвался отец из беседки. – Она-а тебя-а заждала-ась с девяти утра-а. Ее зовут Сакура.
Лада приблизилась, сияя улыбкой, и тут же взяла лошадь под уздцы и начала поглаживать ее по лбу, по морде, ласково прикоснулась губами к нежной коже между ее ноздрями. Лошадка задрожала, встревожившись, но Лада принялась гладить ее по шее, тут же шепотом приговаривая ласковые слова.
– Пап, да ты что… Правда ее купил? – изумленно воскликнула она.
– Ну, должна-а же у настоя-ащей принцессы быть во владении собственная белая лошадь. Не та-ак ли?!
– Да я об этом с самого детства мечтала!
– Зна-аю, зна-аю… Ты на-ас с ма-амой чуть с ума-а не свела-а уговорами… Купи мне коня-а, как у принцессы из ска-азки, да купи…
– Да вовсе не как у принцессы! – тихо рассмеялась Лада, обнимаясь со своей лошадкой и расчесывая пальцами ее белую волнистую гриву, ниспадающую почти до земли. – Конь был у Атрейо в «Бесконечной истории» Михаэля Энде, а еще в одной из книг «Нарнии» мальчик Шаста путешествовал на говорящем коне, ну и, конечно, лучшим наездником был Морис Джеральд из «Всадника без головы». Так что мечтала я вовсе не о жизни принцессы, а о приключениях!
Папа грустно вздохнул, впрочем, грусть его на этот раз была светлой.
– Это мама знала все твои любимые книги и все твои сокровенные мечты… А я всегда был слишком занят для этого.
– Нет, пап… Ты всегда знал все, что нужно. Ты самый лучший, правда! – Уткнувшись в шелковую гриву лошади лицом, Лада даже не смогла сдержать слез. Некоторое время она стояла молча, стараясь унять сбившееся дыхание и дрожь в подбородке. Потом все же рассталась с красавицей-лошадкой и направилась к отцу, обняла его, поцеловала, затем присела рядом на диванчике в беседке, уложила ему на плечо голову и замерла.
– Как же мы будем ее содержать?.. – обеспокоенно поинтересовалась она.
– Ну… – отец слегка крякнул, погладив дочь по волосам. – Здесь мы ее, конечно, оста-авить не сможем. Я-а уже нашел место в одной ча-астной конюшне. Та-ам за ней будут уха-аживать на высшем уровне за вполне приемлемую цену.
– Вполне приемлемую? – скептически приподняла бровь Лада. – По-моему, ты меня балуешь…
– А ра-азве не должен?
– Понятия не имею… – лукаво улыбнулась Лада и пожала плечами. – Но мне нравится!
Отец тоже благодушно рассмеялся, довольный тем, как порадовал дочь.
– Это ведь андалузская? – поинтересовалась она.
– Да-а… Чистейшей породы, ка-ак мне сказа-али, хотя я-а не особенно в этом разбира-аюсь. Но что красотка, так это однозна-ачно!
– Еще какая! – Лада вновь поднялась с места, любуясь своей великолепной лошадкой.
– Не терпится на ней проехаться?
– Да не мешало бы! Но больше всего хотелось бы отвезти ее в стойло, чтобы отдохнула и расслабилась. Она здесь нервничает… К тому же, наверняка, устала после дороги… Долго ее везли?
– Если честно, не зна-аю… По мне так гла-авное, что привезли вовремя. – Видя взволнованность и нетерпение дочери, папа махнул рукой в сторону лошади. – Ну иди к ней! Это же твой день! Проведи его та-ак, как тебе действительно хочется. Крытый фургон ждет за воротами. Я сообщил водителю а-адрес, куда-а ее нужно отвезти. Ты можешь ее сопроводить и посмотреть, как там все обустроено, пообщаться с работниками.
Лада ласково улыбнулась, но через некоторое время эту улыбку исказила боль, потому что страх вонзил свои зубы глубоко под кожу. Губы дрогнули.
– Пап, – начала она осторожно, тщательно подбирая слова. – Я давно хотела тебя спросить… Ты ведь помнишь тот день, когда к нам приходил один человек… Я случайно подслушала под дверью… извини… Он говорил, что ты ему должен очень много денег, и давал тебе год, чтобы…
– Ла-ада, – строго одернул ее отец, и его тон тут же стал ледяным, хотя он и сдерживался, чтобы не портить дочери праздник. – Ка-ажется, я-а уже говорил тебе, чтобы ты не лезла в это дело. Этот человек опа-асен, и я-а не хочу, чтобы ты его даже упомина-ала. В свое время я-а связа-ался с ним исключительно по жестокой необходимости, потому что оказа-ался в безвыходной ситуа-ации. На да-анный момент отношения между на-ами исчерпаны. Я ничего не должен ему. Он ничего не должен мне. Точка. Ты поняла-а?
– Да, пап… Я поняла, – Лада сглотнула, на миг почувствовав облегчение. Но вскоре змея страха вернулась, и ей пришлось заставлять себя улыбнуться через силу. – Я рада, что все уладилось. Просто я тогда очень испугалась. Прости. – Она сглотнула.
– Тебе нечего боя-аться, золотко, – категорично заявил отец, явно не очень довольный разговором.
– Хорошо, – Лада кивнула, вновь заставив себя улыбнуться, на этот раз уже более лучезарно. – Спасибо тебе, папочка! Ты лучший! Пойду переоденусь!
Чтобы поскорее избавиться от чувства гнетущей напряженности между ними, Лада поспешила в дом, а когда вернулась, взяла под уздцы свою лошадку и отвела к фургону. Работник конюшни, ответственный за перевозку, помог привязать Сакуру и предложил Ладе место в кабине. Сегодняшний день мог бы стать самым счастливым в ее жизни, но внутри все по-прежнему болело, тянуло и душило от тревоги. В желудке стоял ком, так и норовящий попроситься наружу. Целый хоровод догадок одна ужасней другой не давал ей покоя. Вдруг папа ей солгал? Но тогда к чему такие траты, если у него финансовые проблемы… И вообще— имеет ли для Абагаева хоть какое-то значение долг отца? Даже если отец расплатился с ним сполна, с чего бы ему оставлять ее в покое?
Дорога в частный загородный дом отдыха, при котором располагались конюшни и элитная школа верховой езды, заняла около двух часов. Несомненно, условиям, в которых будет содержаться ее прекрасная Сакура, могли позавидовать некоторые люди: тепло, чистота, уют, природа, лучшие корма и медицинское обслуживание. Поскольку лошадка оказалась прекрасно обученной для выездки, с ней и дальше готовы были заниматься дрессурой. Ее вполне можно было подготовить к соревнованиям самого высокого уровня. Если бы, конечно, сама Лада это потянула… Да и денег это стоило немалых. На данный момент она остановила свой выбор на простом содержании и собиралась обсудить все с отцом. Не исключено, что он готов был стать спонсором в соревнованиях, но поскольку сам совершенно в этом не разбирался, скорее всего, полагался на нее.
Пристроив свою лошадку в стойле и переговорив с персоналом, Лада взглянула на часы и поняла, что ей уже пора ехать, если она не хотела оставить своих гостей одних. Вызвав такси, она немного прогулялась по парку дома отдыха и направилась к воротам. Пока ждала, решила проложить маршрут до дома, чтобы прикинуть время. В этот момент прямо перед ней остановился автомобиль. Лада подняла голову и почувствовала, как по телу от макушки до самых кончиков пальцев на ногах растекся холод, обездвиживая мышцы и лишая дара речи. Перед ней стоял черный Бентли, передняя пассажирская дверь которого раскрылась, и из нее вышел здоровенный бугай в черном классическом костюме. Этого Лада, вроде бы, еще ни разу не встречала. Он приблизился к ней и протянул ей мобильный телефон. Растерявшись, она смотрела на гаджет так, будто не понимала, что это.
– Возьмите, пожалуйста, трубку, – вежливо, но достаточно настойчиво произнес охранник. Будто загипнотизированная, она взяла мобильный и поднесла его к уху.
– Да? – слабо пролепетала Лада срывающимся полушепотом.
– Здравствуй, моя хорошая. Я соскучился, Лада… Ты даже не представляешь как… – раздалось на том конце трубки, и Ладу с ног до головы пронизал холод от знакомого голоса и от пронизывающе похотливых интонаций. – Не хотел торопить события, но не смог удержаться. Ты должна немедленно приехать ко мне, и это не подлежит обсуждению, – приказал он наконец, противно хмыкая в трубку в предвкушении.
– Я-я… Я не могу… – слабо запротестовала Лада, как всегда теряя в присутствии этого монстра дар речи. – Мне нужно ехать домой. Меня сегодня ждут гости.
– Подождут, – уже более резко и недовольно оборвал ее Роман Олегович. – Не хочется напоминать тебе о нашем договоре. Я бы хотел, чтобы все вышло по-хорошему, но если придется, то я могу и по-плохому. Я уже понял, что ты девица с характером.
– Мой папа ничего вам больше не должен! – резко выпалила она в отчаянии. – Он сам мне сказал! Я не обязана быть с вами! Не обязана терпеть все это! Вы мне противны! – на этот раз впервые за все время она позволила вырваться наружу всей неприязни, всей ненависти, всему омерзению, что она чувствовала по отношению к этому человеку.
В ответ раздался лишь противный почти бесшумный ледяной смех. Он жутко зашелестел в трубке, будто смех мертвеца, готового и ее утащить на тот свет.
– Ты ошибаешься, моя птичка… – зашуршал в ухе гадкий притворно ласковый шепоток. – Твой отец всегда будет у меня на крючке. У него может быть ошибочное ощущение свободы, но это не так. Он зависит от меня во всем и прекрасно об этом знает. В любой момент я могу поставить его в безвыходную ситуацию, как и многих других, так же легко, как тебя… Советую тебе очень хорошо подумать, прежде чем мне отказывать. Ты даже не представляешь, в какую опасную игру я могу с тобой сыграть. Заверяю – тебе она очень не понравится…
Некоторое время Лада просто стояла на месте и дрожала мелкой дрожью, пытаясь себе представить, что с ней будет, когда она опять сядет в эту ужасную машину, и что случится, если ее привезут в логово этого типа и если она позволит ему к себе прикоснуться… К горлу подкатила знакомая тошнота. Однако потом все мысли, все сердце, все нутро заполнил образ ее отца, счастливого, ласкового, доброго, любящего ее больше всех на свете и любимого, готового ради нее на все.
Тогда Лада стиснула зубы, из ее глаз потекли слезы, но она поспешно стерла их резким и злым движением руки, не желая демонстрировать свою слабость. Что ж, этот день был одним из самых счастливых в ее жизни. Наверное, это был аванс, и теперь пришла пора расплачиваться за беззаботную роль принцессы, которую она привыкла играть всю жизнь. Лада резко сунула мобильный в руку телохранителя. Он медленно поднес его к уху и выслушал инструкции. Затем открыл перед Ладой заднюю дверь автомобиля и с невозмутимым видом наблюдал, как она садится на заднее сидение.

ГЛАВА 6

Несколько месяцев спустя…

Семен Михайлович вернулся домой с работы уже пару часов назад, но дочери до сих пор не было. Десять вечера на часах… Где только ее черти носят?! Тучный мужчина, кряхтя, поднялся с кресла и, со стоном разминая больные суставы, заковылял к окну. Отодвинув штору, вгляделся в темные уголки сада, посмотрел через высокий забор на внутреннюю поселковую дорогу. Сквозь узкую линию деревьев проследил, как вдоль внешнего ограждения поселка промчался какой-то автомобиль. Приблизительно рассчитав время, обеспокоенный отец выждал пять минут, но автомобиль явно пронесся мимо. Нет, не едет, дрянная девчонка!
Вернувшись к столу, взял в руки телефон, отыскал в недавних звонках ее номер, уже собрался было набрать, но в последний момент остановился. Ведет себя как последний идиот! Контролирует взрослую дочь, как какую-то пятилетку, донимает допросами, звонками, сообщениями, никуда не отпускает без сопровождения, четко следит за ее расписанием и внимательно отслеживает, чтобы она ему следовала. От такого тотального контроля кто угодно умом может тронуться, но только не его любимица… Лада всегда была хорошей, умной девочкой, послушной, заботливой, внимательной и очень осторожной… А после сеансов у психотерапевта отношения между ними и вовсе стали образцово-показательными. И как раз именно поэтому у него всякий раз сжималось сердце, когда ее не было рядом. Проверить, где она находилась в любой момент времени, было не проблемой. Можно было позвонить водителю или детективу… Только в последнее время ему и этого было мало. Гораздо больше его волновало, что было у нее на уме… Это постоянно его донимало. Откуда только такая паранойя?
Не выдержав, Семен Михайлович все же взял телефон и набрал номер детектива. Гудки пошли, но тут он услышал звук разъезжающихся въездных ворот и выдохнул с облегчением.
– Да, Семен Михайлович! – с готовностью ответили в трубке.
– Я-а ва-ам потом перезвоню, – коротко бросил он и прервал звонок.
Еще пять минут мучительных ожиданий – и открылась входная дверь на первом этаже. Он услышал голос дочери, здоровающейся с прислугой, – просто музыка для ушей. Еще минут через пять – стук в дверь его кабинета, потом она раскрылась и на пороге появилась его любимица. Отец оглядел ее внимательным, встревоженным взглядом и в итоге улыбнулся. Просто гора с плеч! Жива, здорова, немного устала, но улыбается привычной ласковой улыбкой.
– Привет, папуль! – поздоровалась она, порхнула в комнату и поцеловала его в щеку.
– Здра-авствуй, мое золотко! – тоже заулыбался Семен Михайлович, придерживая дочь за плечи и заглядывая ей в лицо. – Ка-ак прошел день?
– Да ничего, как обычно, – коротко пожала плечами она, отводя взгляд. Такой лаконичный ответ, конечно же, не мог удовлетворить сходящего с ума отца, поэтому он выпустил из объятий явно напряженную его излишним вниманием дочь и решил все же позднее вновь набрать детектива. А пока что он присел на диван, закурил сигарету и внимательно наблюдал за Ладой, пытаясь вычислить, откуда она могла сегодня вернуться так поздно. Надетое на нее трикотажное платье с длинным рукавом, на первый взгляд, казалось довольно скромным, однако, на самом деле скорее напоминало чуть удлиненный свитер выше середины бедра. Тонкую талию подчеркивал широкий кожаный ремешок с красивой пряжкой, на запястьях блестели дорогие часики и браслеты, на пальцах – колечки, в ушах – модные сережки. Дочь по-любому выглядела дорого и элегантно, притягивала к себе взгляд. К тому же при ее идеальных ножках короткое платье смотрелось провокационно, особенно с сапогами на высоких шпильках, которые она носила. Насколько он помнил, утром она была одета по-другому, проще и скромнее, значит, после обеда она переоделась… Интересно знать, для чего? Точнее, для кого? Отец тяжело вздохнул, переполняясь новыми тревогами, когда дочь вдруг вырвала его из размышлений довольно громким окликом.
– Ну па-ап! Ты что, совсем меня не слушаешь?! – возмутилась она, уперев руки в бока.
– Прости, золотко, я задумался. Что случилось?
– Да ничего… Я просто сегодня пытаюсь поговорить с тобой на важную тему уже второй раз, а ты будто где-то не здесь. В обед ты сказал, что занят, а теперь…
– Ах, вот в чем дело! – усмехнулся Семен Михайлович, вдруг вспомнив, какие события предшествовали их последней встрече.
Лада упала в кресло, откинулась на спинку, закинула на подлокотник ноги и мученически закатила глаза.
– Пап, это так глупо – снова нанимать мне телохранителя… – жалостливо протянула она, как обычно делала, когда пыталась его разжалобить и очаровать одновременно. – Будто я какая-то важная персона… Я ведь уже не маленькая, чтобы меня постоянно сопровождали… На меня и так косятся из-за того, что водитель на занятия привозит… Это же не элитная частная школа, где все такие же… Это вуз. Тут люди разные, и я как белая ворона… А теперь еще какой-то бугай опять будет везде за мной таскаться… Это просто какой-то бред!
Отец не стал перебивать всю эту предсказуемую тираду, ощущая стойкое дежавю. Выслушал внимательно и терпеливо, затем вздохнул довольно безразлично, чтобы не демонстрировать слабость и неуверенность. Нашарил на журнальном столике зажигалку и пачку Treasurer и привычным жестом раскурил сигарету. Это немного успокоило.
– А вот это мы уже обсужда-али сто ра-аз, – не торопясь, начал он. – Ты просила да-ать тебе время, чтобы немного отдохнуть, отойти от того, что произошло летом, потом адаптироваться в институте… Я обеща-ал тебе, что не ста-ану вмешиваться в твои дела-а, да-ам тебе некоторую свободу… Но Ла-ада… Все это не зна-ачит, что защита тебе не нужна-а. Все это время я иска-ал подходя-ащего кандида-ата. Собственно, я-а как ра-аз хотел поговорить с тобой о нем. Из всех, что к на-ам приходили, он действительно лучший. Опыт боевых действий. Прекра-асная физическая подготовка. Чемпион по армейскому рукопа-ашному бою. К тому же есть опыт работы в солидной охра-анной организа-ации. Но са-амое гла-авное – о нем хорошо отзыва-ается руководство и бывшие клиенты среди моих знакомых. А это уже кое-что, ка-ак-ника-ак… Телохранитель просто идеа-альный.
Лада мученически закинула голову назад, театрально изображая отчаяние.
– Идеа-альный? – скептически скривилась она. – Па-ап, а ты не думаешь, что когда кто-то кажется идеа-альным, то тут что-то нечисто? У него совсем нет недостатков?
– Ну что ты, моя-а хорошая. Наверняка-а есть. Ка-аждый человек не без греха-а. Но я-а проверил его по всем своим кана-алам и ничего такого кримина-ального не нашел. Поря-адочный, честный, принципиа-альный па-арень – та-ак его характеризуют все, кто имел с ним дело. Впрочем… ты зна-аешь – я всегда буду начеку. У меня везде есть глаза-а и уши. И лучше бы ему меня-а не разочаровывать.
– Лично меня он уже успел разочаровать, – пробурчала она, скрестив на груди руки и обиженно поджимая губы.
– Неужели успел обидеть? – Семен Михайлович удивленно приподнял брови.
– Мы столкнулись с ним у входа. И он мне нагрубил.
– Поня-атно. А сама-а-то ты была-а при этом вежлива? Зна-ая тебя-а, легко могу предположить, что встретила ты его не очень-то приветливо.
Лада тяжело вздохнула, затем отвернулась, сглотнула и досадливо покусала губу. Если хорошо приглядеться, можно было заметить, что она покраснела. Семен Михайлович всей кожей ощутил охватывающую ее панику. Нет, это не было похоже на простое разочарование от ограничения свободы. Это было нечто другое, что давно его беспокоило и сводило с ума. К тому же он слишком хорошо знал дочь, чтобы не понять, что она хитрит. Эти ее капризные интонации вовсе не отражали то, что творилось у нее внутри. Будь ее воля, она бы взорвалась гневом, она бы требовала и кричала, доказывала и теряла терпение. Вместо этого Лада лишь нервно потеребила кольца на тонких пальчиках, хмурясь и тщательно подбирая нужные слова.
– Пап, за весь прошедший год так ни разу ничего страшного и не случилось и в сопровождении телохранителя, и без него… Ну, за исключением моих собственных… вывертов… – наконец взвешенно заметила она и на этот раз подняла на него глаза. – Может, хватит уже этих излишних мер безопасности? Я в конце концов имею право на личную жизнь и на личное пространство…
– Личную жизнь? – ничуть не скрываясь, Семен Михайлович возмущенно скривился, сведя брови и подавшись вперед. – Ты хочешь сказа-ать, что с кем-то встреча-аешься?
– Н-нет… – поспешно выдохнула Лада, понимая, что ступила на тонкий лед. – Па-ап… Не встречаюсь я ни с кем… Но даже если бы встречалась, мне уже есть восемнадцать, и у многих моих сверстниц парни появились еще в школе, не то что в вузе…
Семен Михайлович почувствовал, как весь наливается яростью.
– Послушай, Ла-ада… – жестко одернул он. – Поверь мне, восемна-адцать лет – не время для устройства личной жизни.
– Когда вы с мамой познакомились, ей было как раз восемнадцать, – быстро и с чувством выпалила она.
– Тогда-а были совершенно другие времена-а и нра-авы! – также поспешно и эмоционально парировал он. – Мы поженились только через четыре года.
Лада разочарованно покачала головой.
– Ты что, специально приставляешь ко мне кого-то, чтобы я не могла продохнуть?! Чтобы не могла ни влюбиться, ни куда-то пойти с кем-то вдвоем?! Ты настолько мне не доверяешь? Пап, это уже тирания и неуважение! – в ее голосе послышалась дрожь, что тоже не осталось без внимания отца. Он прекрасно знал, что слезы в данной ситуации тоже были всего лишь методом манипуляции.
– Золотко, мы уже обсужда-али все не ра-аз и не два-а. Всем сра-азу броса-ается в глаза-а твой доста-аток. Ты выглядишь дорого, хотя сама-а этого не замеча-аешь. Я-а не хочу, чтобы вокруг тебя-а окола-ачивались неподходя-ащие люди, вот и все, – как всегда категорично ответил отец.
– О моем достатке знают благодаря водителю, который постоянно приезжает за мной на дорогом автомобиле! – резонно возмутилась она.
– Ла-ада, – тон отца сменился на ледяной, и она тут же почувствовала, что грань, которую ей разрешалось переступить, уже пройдена. Теперь споры могли и не очень хорошо закончиться, и она понуро вздохнула. – Если я-а счита-аю необходимым тебя-а защитить, лучше тебе прислушаться к моему мнению, и точка. Миросла-ав выйдет на работу за-автра. На заня-атия поедешь с ним. Он также будет сопровождать тебя везде, где потребуется. Я больше не хочу отпускать тебя одну куда бы то ни было, – подвел он неутешительный итог.
Лада замерла. Семен Михайлович заметил, как ее плечи опустились, а потом она около минуты пыталась совладать с дыханием, чтобы не выйти из себя.
– Мирослав? – переспросила она холодно через какое-то время, явно предприняв неимоверные усилия, чтобы не перечить и сменить тему. – Странное имечко…
Семен Михайлович, напротив, почувствовал себя победителем и приободрился.
– Ну почему же… хорошее старинное имя, – пожал плечами он.
– Вот именно что устаревшее… – устало закатила глаза она, поднимаясь с кресла и аккуратно оправляя платье.
– Лишь бы человек был надежный, – веско изрек Семен Михайлович, отложил сигарету в пепельницу и, слегка поморщившись, набрал чей-то номер на мобильном. – Петр Ива-аныч… – с чувством протянул он в трубку. – Пусть на-ам с Ла-адушкой принесут ча-ай ко мне в кабинет. Ну и что-нибудь эдакое из закусок, как ты умеешь.
– Только легкое, – невесело добавила Лада, которой явно не терпелось уйти.
– Да, да, что-нибудь полегче, – повторил Семен Михайлович, не вполне довольный такой оговоркой и холодностью дочери.
– Пап… Ты в последнее время совсем не соблюдаешь диету, – как всегда завела свою волынку Лада, когда он повесил трубку. – Лишний вес плохо влияет на сердце. Чай на ночь лучше пить вообще без всего. И пожалуйста, не таскай опять ночью всякую гадость из холодильника. Ешь только то, что я специально прошу приготовить Петра Ивановича. Почему вы оба никогда меня не слушаете? Мое мнение в этом доме вообще не имеет значения?
Петр Иванович был их поваром, и Лада давно была с ним в сговоре, прося готовить для отца только здоровые низкокалорийные блюда. Правда, она с самого начала подозревала, что все было без толку, и в добавок к ее низкокалорийным «изыскам» папе регулярно жарили бекон с гренками, готовили на гриле стейки из мраморной говядины и приправляли и без того калорийные гарниры изрядным количеством масла или жирных соусов. Но тут уж она ничего не могла поделать. Отец всегда с покорностью принимал ее заботу, но, видимо, был не в состоянии справиться с соблазном, когда ее не было рядом.
– Хорошо. Только ради тебя я согласен терпеть эти мучения, – покорно согласился он, прекрасно понимая, что победа в главном споре осталась за ним, поэтому теперь пришла расплата…
Когда принесли чай и, конечно же, всякие сладости, Лада сразу потребовала унести большую их часть. Оставила только мед и немного сухофруктов. Они уселись с папой за изысканно сервированный круглый стол у окна и болтали о посторонних вещах, будто боясь затрагивать особо чувствительные темы, хотя много чего между ними как всегда оставалось недосказанным.
Неспешно выпив чашку травяного чая и съев пару кусочков сыра, Лада наконец поднялась с места.
– Пап, мне пора, – улыбнулась она немного натянуто. – Домашки полно… И еще хотела Рите позвонить.
– Иди, иди, мое золотко. Мне тоже нужно поработать и сделать пару важных звонков, – засуетился Семен Михайлович, уже явно погрузившись в другие думы. Стоило только дочери ступить за порог, как он набрал детектива и дотошно его допросил. Повесив трубку, немного выдохнул. Дочь ходила на выставку с однокурсниками. Спрашивается, почему она не могла рассказать ему об этом походе? Почему она всегда уходила от ответов? Почему всегда смолкала, стоило ему задать какой-то «не тот» вопрос?.. Мысль о том, что у нее появилась «личная жизнь», просто убивала его – душила, жгла, разрывала на мелкие кусочки, доводила до исступления. Если только он узнает, что какой-то тупой нищий молокосос смеет прикасаться к его дочери своими грязными руками, он его уничтожит, раздавит, искалечит, сделает так, чтобы вся его семья пожалела о таком необдуманном поступке, он их всех заставит страдать… всех заставит заплатить свою цену!

***

Вся переполнившись тревогами и невеселыми мыслями, Лада неслышно выскользнула из кабинета отца и поднялась к себе. Оставшись одна, первым делом вынула телефон из сумочки и открыла один из мессенджеров. Быстро пробежавшись глазами по новым сообщениям, немного выдохнула. Скользкие и одновременно слащавые комплименты Абагаева всякий раз вызывали в ней тошноту и острые приступы ненависти, но это было еще не самым страшным… Поэтому она обязана была отвечать, если не хотела проблем. Все-таки до сих пор ей удавалось все держать под контролем. Возможно, удастся и впредь, а потом… потом она придумает что-нибудь еще… Только вот что она станет делать, когда этот человек перейдет все грани допустимого? Об этом она пока что думать не хотела… просто пыталась жить сегодняшним днем и не сойти с ума.
Сегодняшний вечер с ним тоже прошел сносно. Во всяком случае, Роман Олегович, как всегда, держал свое слово. Он сдерживался и вел себя уважительно, разве что иногда его прорывало на всякую пошлятину, но это тоже удавалось вовремя пресечь. Лада вспомнила тот жуткий день, когда ее повезли к нему вместо празднования ее дня рождения. Вспомнила свое отчаяние и полную беспомощность, удушающий ужас и такую слабость, что ноги-руки не желали слушаться. До последней секунды, пока ее долго везли куда-то на машине, пока ее под руки вели по территории какого-то огромного парка, пока ее не завели в огромный роскошный особняк, больше напоминающий дворец, пока ее везли на лифте, а потом едва живую подвели к Роману Олеговичу, важно рассевшемуся на диване в домашнем шелковом халате, надетом поверх шелковой пижамы, она понятия не имела, что станет делать и что говорить. Однако, потом вдруг пришло четкое понимание: здесь ей не от кого ждать пощады, ее уничтожат, если она позволит это сделать, ею попользуются и выбросят, как ненужную тряпку, ее не будут уважать, если она не потребует к себе этого уважения.
Когда охрана вышла из комнаты, и они остались наедине, Роман Олегович, пошло улыбаясь, смерил ее оценивающим липким взглядом и поманил к себе одним небрежным движением руки, как какую-то жалкую собачонку. От этого жеста Ладу передернуло. Она не сдвинулась с места, высоко подняла подбородок, приосанилась и огляделась по сторонам. Они находились в огромной зале вроде гостиной – мрамор, бархат, колонны, золото, ковры, гигантские люстры, зеркала, статуи, картины, очень много картин, будто слегка уменьшенная и опошленная копия Эрмитажа. Их с папой дом на фоне всего этого великолепия выглядел бы жалкой хижиной, хотя всегда казался ей довольно большим и со вкусом обставленным. Просто ее отец никогда не делал акцента на роскоши, он предпочитал добротность и уют. Здесь уютом и не пахло. Здесь любили пышность, великолепие, блеск до ослепления.
Сделав вид, что не заметила обращенный к ней неприличный призыв, Лада стала ходить по комнате, разглядывая картины на стенах. Подошла к окну, отодвинула штору и выглянула в сад с безупречно расчерченными клумбами и подстриженными в виде шаров кустарниками. Потом приблизилась к белому роялю, села на обитую бархатом скамеечку и открыла крышку. Она не очень-то хорошо играла. Несколько лет брала частные уроки, но лишь для собственного удовольствия, а не ради больших достижений. Ей нравились популярные джазовые композиции, саундтреки из фильмов, песни любимых поп- и рок-исполнителей и некоторые классические произведения. Все это ей и помогал освоить ее учитель музыки. Многое она помнила наизусть и иногда наигрывала в свое удовольствие. Сейчас пальцы ее дрожали и руки почти не слушались, но она все-таки выбрала одну мелодию наугад и тронула клавиши. Сначала робко, неуверенно, затем настойчивее, смелее, пока «Moon river» Генри Манчини не затянула ее так, что ей каким-то чудом удалось на некоторое время забыть, где и с кем она находилась.
Когда услышала за спиной подчеркнуто неспешные аплодисменты, вдруг опомнилась и вновь ощутила удушающий холод с ног до головы. Пальцы сбились, мелодия прервалась, но Лада заставила себя не трусить, обернуться и взглянуть на приближающегося Абагаева. Он продолжал хлопать и масляно улыбался во все лицо.
– Я впечатлен, Лада, – воскликнул он, подойдя к ней вплотную. Чтобы смотреть ему в лицо, ей пришлось откинуть назад голову и высоко поднять подбородок. Его пальцы тут же коснулись его, погладили и зафиксировали. – Однако, – продолжил он, теперь лаская большим пальцем ее губы, – думаю, ты догадываешься, что тебя привезли сюда не для музицирования.
Лада резко дернулась, вырываясь из его хватки.
– Если вы ожидали от меня чего-то другого, то проще было пригласить к себе шлюх, – холодно произнесла она, глядя ему в глаза снизу вверх. Это резкое, наглое, прямолинейное, вызывающее замечание заставило Романа Олеговича приподнять брови, а затем на пару секунд скривить губы в ухмылке.
– Чем же ты отличаешься от шлюхи, Лада? – ядовито прошипел он. Теперь он больше не ухмылялся, он хмурился. Его глаза превратились в две щелочки, как у затаившегося во время охоты крокодила: пустые, голодные, безжалостные, стеклянные.
– Тем, что вам придется на мне жениться, если вы хотите со мной отношений, – леденея от собственной решительности, произнесла она, проваливаясь в ужас необратимости после сказанных слов.
Она даже не удивилась, когда Роман Олегович расхохотался в голос, до слез, закинув назад голову и схватившись за крышку рояля, чтобы не потерять равновесие. Когда отсмеялся, всхлипывая, утер слезы и с надменной ухмылкой покачал головой.
– Это что-то новенькое… – с сарказмом произнес он. – Поясни мне, что я получу в браке такого, чего ты не можешь дать мне в качестве шлюхи?
– Уважение. Почтение. Верность. Близость, – совершенно непоколебимо ответила она, продолжая без смущения смотреть ему в глаза. – И я… могу попробовать вас полюбить и… родить вам детей.
На этот раз Давинчи больше не смеялся. Он нахмурился и застыл, внимательно разглядывая Ладу так, будто увидел впервые.
– Похоже, ты только что сделала мне предложение, Лада. Думаю, по такому случаю мы можем выпить шампанского. А я обещаю тебе подумать и дать ответ в скором времени. Ну а пока что… давай я покажу тебе дом и сад. – Он по-джентльменски учтиво склонился, предлагая ей руку. – Не бойся. Обещаю сегодня больше не заводить разговор о шлюхах и о том, чем они должны заниматься.
Сказать, что ей было тогда страшно – это ничего не сказать. Ее трясло и тошнило, она едва держалась на ногах и едва дышала, тем не менее нашла в себе силы, чтобы подняться. Ей пришлось позволить Абагаеву взять себя под руку и уцепиться за его запястье, чтобы не упасть. Однако, стоило им пройти несколько шагов, как в глазах у нее потемнело, внутри образовалась пустота, будто она падала в пропасть, тело перестало ей принадлежать, как и собственные мысли… И в следующее мгновение она отключилась, прекрасно осознавая, что падает в обморок.
С тех пор, казалось, прошла вечность, и у Лады появилось еще больше секретов от папы, чем прежде…
Пытаясь избавиться от жутких воспоминаний, она отправилась в ванную комнату, включила холодную воду на полную мощность и умылась, задыхаясь от ледяного шока. Это помогло прийти в себя. Кажется, у нее появилась новая головная боль в лице очередного телохранителя. Конечно, с ним тоже попытаются договориться, как обычно, но ей эта идея категорически не нравилась. Не нравилась сложившаяся ситуация. Не нравился этот парень, в глубине глаз которого будто дремали демоны. Притягательные демоны… от которых то ли мороз бежал по коже, то ли томительный озноб. Что-то ей подсказывало, что с этим точно не удастся договориться. Не удастся заставить его замолчать. Не удастся подкупить… С ним будут проблемы… С ним будет неизвестность и, значит, будет опасно и непредсказуемо. Учитывая то, насколько далеко все зашло, она уже не знала, что хорошо, а что плохо. Ею просто снова начал руководить безотчетный страх – он брал за горло и отключал способность рассуждать. Он включал защитную реакцию – «бей или беги». Только бежать ей было некуда.

ГЛАВА 7

На следующее утро у Лады не было никакого настроения встречаться с отцом. Вдруг у него опять появится потребность поговорить по душам… Она знала, что в это время он обычно завтракал в малой столовой, поэтому уверенно свернула на кухню, прекрасно зная, что Петр Иванович ни за что ее не выдаст, не задаст лишних вопросов, да еще и накормит досыта. На удивление, после вчерашнего ей ужасно хотелось есть. Во время ужина с Абагаевым аппетит у нее всегда пропадал напрочь, да и после разговора с папой кусок в горло не шел. Так что сейчас она, как ни в чем не бывало, аккуратно приоткрыла дверь на кухню и шмыгнула внутрь, чтобы полакомиться чем-нибудь вкусненьким. Каково же было ее удивление, когда увидела там этого вчерашнего амбала Мира, преспокойно стоявшего с чашкой кофе и непринужденно болтающего с их поваром, кухаркой и тетей Наташей, расставляющей блюда на подносе и собирающейся подавать завтрак отцу. Все они дружно смеялись над чем-то, но, стоило ей появиться, неловко замолчали и приняли более официальный вид, робко прошептав утренние приветствия. Только Мир вместо «здравствуйте» лишь слегка приподнял чашку с кофе, будто собирался с ней чокнуться или что-то в этом роде.
– Доброе утро, Лада, – откашлялся и поздоровался Петр Иванович. – Пришла продегустировать блюда для отца? У нас сегодня сырники из обезжиренного творога, запеченные в духовке, с припущенными ягодами и легким греческим йогуртом. Нежный омлет на обезжиренном безлактозном молоке с брокколи и куриной грудкой на подушке из шпината под соусом на основе десятипроцентных сливок с моцареллой. Цезарь с креветками на пару, перепелиными яйцами и легкой заправкой на основе авокадо и…
Лада растерянно помотала головой, потому что все ее внимание отвлекал этот здоровенный тип, будто занявший все пространство довольно просторной кухни.
– Все отлично, но слишком много всего… Подайте что-то одно… – произнесла она, хотя почти не слышала, что ей говорили, просто уже знала формулу Петра Ивановича наизусть: «компенсировать низкокалорийность количеством». – Что вы здесь делаете? – наконец задала она невероятно волнующий ее вопрос своему новому телохранителю.
– Привет, Лада, – улыбнулся он как ни в чем не бывало, будто они были старыми приятелями. – Пью кофе. Очень вкусный, кстати. У вашего шефа золотые руки.
Этот излишне дружелюбный ответ почему-то невероятно ее взбесил. Кухня была единственным местом, где она еще могла спрятаться по утрам от отца и заодно от собственных проблем, но теперь эту территорию занял какой-то посторонний тип – нахальный качок в рваных джинсах и облегающей футболке, под которой были видны все рельефные изгибы и выпуклости его натренированного тела. А еще он был небритый, весь в татуировках, обаятельно улыбался, как сытый довольный кот, и чувствовал себя как дома на ее кухне с ее обслуживающим персоналом.
Лада нахмурилась, скрещивая на груди руки.
– А вам не нужно, ну не знаю, что-нибудь поохранять? – с сарказмом произнесла она.
– Ну, поскольку ты уже проснулась, предполагается, что я буду охранять тебя, – в полушутливой манере парировал он.
– Меня не нужно охранять во время завтрака в собственном доме. И когда это мы успели перейти на ты?
– Тебе восемнадцать. Не думаю, что будет уместным обращаться к тебе по имени-отчеству и на вы. Также можешь спокойно обращаться на ты ко мне.
Лада почувствовала, как вскипает. И чем горячее становилось у нее внутри, тем более ледяной и высокомерный вид она принимала.
– Не вам решать, как ко мне обращаться, – отчеканила она холодно. – И будьте любезны найти себе занятие, соответствующее занимаемой вами должности. Осмотрите сад и дом на предмет потенциальных опасностей. Досмотрите автомобиль и заодно прогрейте двигатель. Я выйду минут через двадцать.
Ладе очень хотелось надеяться, что эта речь произвела на ее нового подчиненного должное впечатление. Может, он взбесится, как Антонио, или хотя бы сделает лицо кирпичом… Но нет, Мир лишь несколько удивленно приподнял бровь, затем неспешно допил свой кофе и отправил чашку в раковину, лишь после этого в выдержанном темпе прошествовал к выходу. Проходя мимо, он бросил на нее взгляд, от которого почему-то окатило жаром. В его голубых глазах искрились смешинки. Именно! Он смеялся над ней, но, помимо прочего, он, кажется, с ней флиртовал. На щеки плеснулся румянец и тут же растекся по коже горячей патокой. Вот же нахал! Правда, в голову тут же пришла другая ободряющая мысль: если этот нахал продолжит вести себя в том же духе, избавиться от него будет проще некуда. Папа просто не потерпит подобной фамильярности по отношению к ней.
Злость немного поутихла. Она выдохнула и прошла к огромной плите. На ней шкварчало несколько здоровенных сковород и пара кастрюлек с завтраком для всех обитателей дома. Лада открыла первую попавшуюся сковороду и, обнаружив там изрядное количество яичницы с беконом, положила себе порцию на услужливо поданную тарелку. Кажется, сегодня ей понадобится много энергии, чтобы целый день иметь дело с этим типом…
К счастью, завтрак прошел в молчании, под тихие разговоры персонала по работе. Ей подали тосты, сливочный сыр, кофе, свежие фрукты и овощи и оставили в покое. Все-таки чудесно было иметь дело с обученной и деликатной прислугой, которая не лезла в душу и не тревожила своим присутствием. Спустя минут пятнадцать, Лада заглянула в столовую к отцу, который уже заканчивал свой завтрак, поглядывая на наручные часы.
– Ах, вот ты где! Снова избега-аешь моей компа-ании? – приподнял бровь он.
– Пап, я просто хотела побыть одна… Мне показалось, что мы вчера все уже обсудили.
– Поэтому других поводов поза-автракать вместе у на-ас нет? Нда-а уж… – Папа покачал головой, но Лада чувствовала, что он это не всерьез.
– Я пришла посидеть с тобой… – немного запоздало оправдала себя она и отодвинула один из стульев. В этот момент в комнату за ее спиной кто-то вошел, и Лада обернулась. Снова этот тип! Не успев совладать с эмоциями, Лада вся собралась. – Я разве не сказала вам ждать меня в машине? – резко и чересчур уж раздраженно выпалила она, не сдержавшись.
– Ла-ада, Ла-ада, Ла-ада… Ты опя-ать? – недовольно протянул отец. – Это я-а позва-ал Миросла-ава. На-м нужно поговорить. Проходи, садись, – указал он вошедшему молодому человеку на свободное место рядом с собой как раз напротив дочери.
Пораженная, Лада так и замерла, держась за стул и все не решаясь сесть, пока Мирослав не опустился на свое место, откинувшись на спинку сидения и скрестив на груди мощные руки. На этот раз взгляд его из искристого, дразнящего, коварного превратился в тяжелый, сосредоточенный и серьезный – ни намека на сарказм или даже иронию. Да и сам он весь теперь превратился в каменное изваяние – неприступное, непробиваемое, холодное.
Стиснув зубы, Лада все же опустилась на стул и, насупившись, тоже скрестила руки на груди, прекрасно понимая, что со стороны такое упрямство могло выглядеть по-детски.
Семен Михайлович картинно вздохнул и отодвинул в сторону пустую чашку кофе.
– Я-а, конечно, предвидел, что все ка-ак всегда-а выйдет не та-ак уж гла-адко, но надеялся, что хотя бы не с порога. Ла-ада, иногда ты меня-а разочаровываешь… Твоя-а грубость выходит за вся-акие ра-амки. Мне все равно, что произошло накануне, но я-а хочу, чтобы больше это не повторя-алось. Ты поняла-а? – Видя полное отсутствие реакции со стороны дочери, отец повысил голос. – Поняла-а, я спра-ашиваю?
Лада закатила глаза и изобразила долгий мучительный вздох.
– Я поняла, – сцедила она недовольно, стрельнув в сторону нахального громилы молнией гневного взгляда.
– Та-акже хочу предупредить ва-ас, молодой человек. Я-а не терплю и не проща-аю ошибок. Если я-а узна-аю от дочери или от кого бы то ни было еще о ва-ашей небрежности, невнима-ательности, грубости, неуважении, неэтичном поведении, то это плохо для ва-ас закончится. Это я-асно?
– Вполне, – Мир кивнул, ничуть не изменившись в лице.
– Ну вот и отлично, – довольный собой, Семен Михайлович взял мобильный и набрал какой-то номер. – Ната-алья, уберите со стола, пожа-алуйста, – потребовал он невозмутимо, и Лада еще больше задергалась, взглянув на часы на мобильном. Иногда папа просто сводил с ума, особенно по утрам, особенно когда начинал всех строить. Буквально через минуту в комнату вошла горничная с подносом в руках, будто все было заготовлено заранее. Впрочем, папа любил церемонии, так что сомнения отпадали – предстоял семейный спектакль. Тетя Наташа обошла стол, собирая посуду. Отец терпеливо ждал, потом довольно крякнул.
– Спасибо, Ната-алья. А теперь унесите это и пусть зайдут остальные.
Не успела Лада возмутиться, как в комнату уже вошел весь их персонал в количестве семи человек: повар, кухарка, горничная, дворецкий, садовник и двое водителей. Все они выстроились в ряд у стены, словно актеры на сцене, и папа внимательно осмотрел каждого.
– Так вот, – начал он торжественно. – Как ты видишь, Миросла-ав, кроме тебя-а, в на-ашем доме работает еще несколько человек. Все они надежные, проверенные и весьма уважа-аемые мной люди. Чуть позднее я-а предста-авлю тебе ка-аждого из них, а пока-а что предста-авлю всем тебя-а. Миросла-ав будет телохранителем Ла-ады, будет отвеча-ать за ее жизнь, здоровье и безопа-асность. Это самое дорогое, что я-а могу доверить кому бы то ни было. Поэтому прошу приня-ать его соответственно. Думаю, никто из присутствующих не да-аст мне совра-ать, если я-а скажу, что по мере сил и возможностей все мы помога-аем друг другу в трудных ситуа-ациях, интересуемся положением дел друг друга и в общем-то выстроили хорошие человеческие отношения в на-ашем небольшом коллективе. Поскольку ты новый член на-ашего коллектива, мне бы хотелось, чтобы ты как можно скорее в него вписа-ался. Гла-авными принципами у на-ас явля-аются честность, доверие, искренность, верность, профессионализм, уважение, конфиденциа-альность. Попрошу это запомнить и всегда-а вести себя-а соответственно. Ты всегда-а можешь обратиться к любому из присутствующих за помощью или советом и точно та-ак же должен быть готов помочь ка-аждому. Теперь что каса-ается твоих отношений с твоей подопечной и тебя-а Ла-ада, – отец перевел многозначительный строгий взгляд на дочь. – Поскольку Миросла-ав теперь отвеча-ает за твою безопа-асность, я-а хочу, чтобы ты безоговорочно слушалась его во всем. Если он ска-ажет тебе не ходить куда-то – ты не ходишь. Если он скажет тебе поехать вместе с ним – ты не возража-аешь. Если он ска-ажет тебе не обща-аться с кем-то, кто ка-ажется ему опа-асным или подозрительным, – ты не обща-аешься.
Лада, естественно, уже открыла рот, чтобы возмутиться. Сказанное и так уже перешло все границы разумного, но отец поднял ладонь, чтобы заставить ее замолчать.
– Это не обсужда-ается, – отсек он ее слабую попытку в приказном тоне. – Та-акже я-а счита-аю, что допустил большую ошибку с твоими предыдущими телохранителями. Больше я-а ее не допущу. По отношению к ним я-а вел себя-а весьма-а отстраненно, не считая нужным как следует изучить их личные ка-ачества, их хара-актер. Мы практически не обща-ались. При этом я ожида-ал от них понима-ания всех нюа-ансов в общении со мной и с тобой, Ла-ада… И са-амое гла-авное, я ожида-ал от них готовность рискова-ать своей жизнью ра-ади тебя-а. Боюсь, подобная самоотда-ача не стоит никаких денег, сколько бы я-а ни заплатил. Поэтому на этот ра-аз я-а хочу доверя-ать новому телохранителю на сто процентов. – Семен Михайлович повернулся в сторону Мира. – Хочу быть уверенным, что ты тот человек, который готов защища-ать, рискуя жизнью. Что ты имеешь представление о долге и о чести. Что ты облада-аешь доста-аточными мора-ально-нра-авственными ка-ачествами и охра-ана жизни моей дочери ста-анет для тебя-а первостепенной зада-ачей. Ты понима-аешь, о чем я, Миросла-ав?
– Конечно, – вновь лаконично и без единого сомнения кивнул Мир, чем опять взбесил и без того раздраженную Ладу. Что это еще были за странные высокопарные речи и к чему вел отец? Ей что, теперь принимать этого типа как родного и позволять собой командовать, как ему заблагорассудится?! А, может, еще и дружбу с ним завести или сделать его членом их большой и дружной семьи?!
– Пап, тебе не кажется, что ты… – она хотела договорить «переходишь границы», но он не дал произнести это вслух.
– Я-а повторю еще ра-аз. Никакие возражения и обсуждения на этот ра-аз не принима-аются. Начина-ая с за-автрашнего дня-а, я хочу, чтобы Миросла-ав за-автракал вместе с на-ами. Общение в непринужденной обстановке всем нам пойдет на пользу.
Ошеломленная Лада невольно хохотнула.
– В непринужденной обстановке, говоришь?.. – только и смогла выдохнуть она. – Я должна буду терпеть этого типа рядом с собой двадцать четыре на семь, куда бы я ни пошла, так теперь еще и дома я не смогу побыть одна?! Знаешь что, папа! С завтрашнего дня завтраки отменяются!
Она вскочила с места, резко отодвинув стул. Последний взгляд успела бросить на этого надутого верзилу, который так ее бесил. Ей показалось, или его губы скривились в наглой ухмылке, а в глазах на миг появился тот же дьявольский блеск, что и на кухне накануне?! У нее просто слов не хватало для возмущения! Она готова была чем-нибудь в него швырнуть, чтобы стереть с его лица это бессовестно-насмешливое выражение. Только папа уже начал бушевать, так что шансов защитить себя не осталось.
– В таком случае отменя-аются все твои платежные и кредитные ка-арты, а та-акже выдача наличных.
Лада ошарашенно округлила глаза.
– Ты хочешь, чтобы я весь день ходила голодной? – воскликнула она, переполняясь праведным гневом.
– Петр Ива-анович вполне может приготовить тебе ла-анч, чтобы ты не голода-ала, – заявил папа, соверешнно не впечатленный.
– Я не собираюсь таскать за собой коробочку с ланчем, как в первом классе!
– Тебе в принципе не меша-ало бы вернуться в первый кла-асс, потому что ведешь ты себя иногда как избалованный ребенок!
– Вот как… – прошипела она, вся вспыхивая, потому что ее чертов телохранитель прикрыл рот рукой, совершенно очевидно, скрывая за ней откровенный смешок. Впрочем, все в этой комнате сейчас, скорее всего, смеялись над ней. Она понимала, что и правда вела себя глупо, но остановиться уже не могла. – Ты можешь завтракать с кем хочешь! Можешь заменить себе семью обслуживающим персоналом! И можешь сам везде ходить со своим телохранителем, раз так чего-то боишься!
– Прошу, Ла-ада, утихомирься… – более примирительным тоном протянул отец, явно устав от этой повторяющейся риторики. – Пойди немного прогуля-айся в саду. Мне нужно еще несколько минут, чтобы переговорить с Миросла-авом. Потом вы сможете ехать. Остальные тоже свободны. Спасибо, что заглянули.
Немногочисленная прислуга двинулась к выходу. Впрочем, и Ладу не нужно было уговаривать. Не успел папа раздать последние указания, а ее уже и след простыл. Дверь за ней хлопнула перед носом у Петра Инвановича, что было отнюдь не вежливо. Только вот ей уже было плевать.
– Несносная девчонка! – проворчал Семен Михайлович, тяжело вздыхая, и это было последним, что Лада услышала, уходя. Скользнув в просторный холл, она тут же понеслась к выходу. Слава богу, дядя Юра еще не занял свой пост у входной двери, так что она на ходу сунула ноги в ботильоны и нацепила куртку, а затем вылетела на улицу и сбежала вниз по ступеням. Щеки пылали, в висках стучало. Она сама себя толком не понимала, но пока что и не собиралась разбираться. Сейчас ей хотелось снести все на своем пути, как ураган. Хотелось остаться одной. Хотелось свободы. Почти бегом она кинулась к гаражу, открыла гаражные и внешние ворота брелком и села за руль в свою новенькую вишнево-сиреневую Ауди. Отец подарил ей машину по случаю поступления в университет, и этот факт тоже вызвал унизительный и болезненный укол совести, но она заставила себя проигнорировать и это. Заведя двигатель, сняла автомобиль с тормоза, переключила передачу и дала по газам. Все – свобода. Пусть на какие-то жалкие полчаса, а то и меньше, но все же. Пусть этот тип попробует ее догнать, раз такой крутой. Она еще устроит ему сладкую жизнь.
Предусмотрительно закрыв за собой ворота, Лада пронеслась по пустующей улице поселка, заранее посигналила охранникам на КПП, чтобы те не тормозили и поскорее открыли шлагбаум, и, наконец, вырвалась на дорогу. Не то чтобы она очень уверенно водила, ведь права были получены совсем недавно и не очень честно, но сейчас ей точно не хотелось осторожничать. Хотелось ни о чем не думать и просто наслаждаться чувством свободы, хотя бы мнимой и быстротечной. К счастью, в этот ранний час шоссе еще не успели затопить пробки, так что пока что никто и ничто не могло ее остановить. Даже погода была на ее стороне – над горизонтом впереди сиял рассвет, подсвечивая остатки золотых и пурпурных крон деревьев вдоль дороги огненными оттенками.
В сумочке зазвонил мобильный, но она даже не стала проверять, кто это. Включила радио и выкрутила звук на полную катушку. Да, то, что надо! Хотелось прочистить голову, чтобы не думать, не сходить с ума, не решать что-то прямо сейчас. Впрочем, непрошеные и неправильные мысли все равно лезли с непонятной настойчивостью. Этот Мирослав… Он был симпатичным. Может, это ее и бесило больше всего… Поневоле и вопреки всем собственным установкам она должна была признать, что он был красавчиком, да еще обаятельным. Эдакий рубаха-парень, покоряющий обаятельной улыбкой, искрящимся взглядом и позитивом, но на самом деле вовсе не тот, кем кажется… Она всей кожей чувствовала исходящую от него опасность. И совершенно невозможно было понять, будет ли он опасен только для ее врагов или для нее же самой… То, что ее начинало бросать в жар от одного его присутствия, не говоря уже о взгляде, конкретно выбивало из колеи. Тем не менее, на губах почему-то заиграла улыбочка, когда вспомнила их обмен «любезностями» на кухне. Что ж, похоже, скучно в ближайшее время ей точно не будет…
Немного расслабившись, Лада выдохнула и все-таки укрутила музыку. По крайней мере это утро у нее останется для себя любимой, а папа может сколько угодно наслаждаться обществом своих слуг и новой игрушкой в лице Мирослава. Она тоже еще успеет поиграть с ним в кошки-мышки и не позволит ему строить из себя обаятельного хама. Во всяком случае наслаждаться этой ролью долго ему не придется.
Из приятных мыслей вырвал короткий звук клаксона, и еще темный силуэт, маячивший слева, прямо напротив бокового окна… Что?.. Все-таки этот нахал, о котором она только что думала непростительно долго, не заставил себя ждать?.. Рядом с автомобилем по крайней левой полосе сейчас мчался байкер и вовсе не собирался отставать. Это что, президентский кортеж или он сейчас начнет ее подрезать?.. Сердце непрошено заколотилось в груди, дыхание перехватило. Определенно у нее опять возникли совершенно неправильные чувства при появлении ее нового телохранителя. Лада крепче сжала руль, размышляя, что ей делать. Попытаться прибавить скорости или перестроиться на крайнюю правую полосу, чтобы затеряться в потоке? Шансов уйти от мотоцикла, по правде говоря, у нее было мало… К тому же байкер вдруг сделал ей четкий знак рукой, пальцем указав сначала на нее, затем на обочину. Он что, издевался?… Не собирается она ему подчиняться!
Сзади вдруг раздался еще один требовательный и раздраженный звук клаксона, а также назойливое мигание дальним светом. Похоже, мотоцикл на крайней левой полосе помешал какому-то мажору на мерседесе… Не долго думая, Лада начала притормаживать. Мотоцикл тоже замедлился, чтобы по-прежнему держаться рядом. Водитель мерина засигналил еще пуще, взбешенный тем, что движение на двух полосах затормозило. Лада включила аварийный сигнал и с вызовом улыбнулась своему преследователю. Жаль, что его лицо было скрыто темным забралом мотоциклетного шлема. Она бы хотела увидеть недовольство и раздражение на его лице. А еще лучше – чтобы он бесился как водитель мерседеса, который только что дал по газам, перестроился на крайнюю правую и, неистово сигналя, пронесся мимо. Наверняка, еще осыпал Ладу отборной бранью. Только ей было по фиг. Она даже не смотрела в его сторону, ее больше волновало, что дальше делать со своим доблестным рыцарем на мотоцикле. Может, все же попытаться прибавить скорости и улизнуть?
Взгляд вдруг случайно упал на приборную панель – и сердце упало: желтый индикатор бензина горел еще со вчерашнего дня, давно горел… Если она не заправится прямо сейчас, еще неизвестно, чем все это закончится… Ну разве можно быть такой безответственной дурочкой?!
Как на зло, байкер вновь сделал знак рукой, приказывая съехать на обочину. Ага – как же! Тем не менее, перестроиться в крайний правый ряд пришлось. К счастью, знакомая приличная заправка оказалась как раз по пути. Она свернула с шоссе, тут же пристроилась к одной из колонок, дала указания работнику АЗС и отправилась в здание мини-маркета при заправке для оплаты. Как ни странно, так называемый телохранитель не стал ее преследовать и остался ждать у машины. Вот и отлично, потому что и ноги, и руки у нее почему-то дрожали от волнения.
– Заправьте на две тысячи, пожалуйста, – сообщила она кассиру и приложила карточку к платежному терминалу.
– Извините, операция не проходит, – ответила та.
– Странно… Может, недостаточно средств… – Лада нахмурилась и достала кредитку.
– Боюсь, и эта ваша карта заблокирована… – пожала плечами кассир.
– Давайте попробуем еще раз, такого просто не может… – произнесла Лада, но оборвалась на полуфразе. Почему же не может? Буквально минут пятнадцать-двадцать назад папа грозил заблокировать все ее карты, если она не подчинится. Только вот поверить в это было сложно. Отец никогда так с ней не поступал! Какого черта?! Что такого она сделала?! Он собирается ее тиранить до конца своих дней и думает, что она станет это терпеть?! А что если она вообще уйдет из дома?! Найдет работу и будет жить самостоятельно! Как же ей надоел этот постоянный тотальный контроль!

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71411362?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

notes
Примечания

1
Немного видоизмененная цитата из сказки «Алиса в Стране чудес» Льюиса Кэрролла.