Главная страница | Сказки | Ягодная книга

Ягодная книга
Нина Александровна Гайбель
За дремучими лесами, за лесными реками, на далёком болоте Ягодном заболела всеми уважаемая лягушка. Болотные жители помогают ей: и делом, и советом.
Благодарная белочка, нашедшая приют у лягушки, отправляется в трудный путь со своим другом ежом. Они идут на поиски внучки лягушки на другое болото.
Разыскав внучку, друзья узнают от лесных жителей чудодейственные свойства обыкновенной муки, которая поможет встать с постели старой лягушке.
Впереди очередной путь, более трудный и далёкий. И куда? В неизвестность…
Идут друзья уже втроем: белочка, ёж и лягушка.
Опасности, страхи и радости встают на пути зверей.
Отыщут ли друзья спасительную муку?
Вернутся ли на своё родное болото?
И какие же тайны хранятся на болотных страницах «Ягодной книги»?


Нина Гайбель
Ягодная книга

1
За дремучими лесами, за лесными реками и озёрами, там, где, пожалуй, не ступала нога человека – расположилось старое болото. Название у него было светлое и приветливое – болото Ягодное.
На высоких, крепко сбитых подушках, полусидя лежала старая лягушка Лукерья. Она заболела и почти не вставала со своей белоснежной постели. Лукерья смотрела в оконце на молодой месяц, вспоминала что-то. То свою прошедшую молодость, то воспитание детей, внуков.
Уже давно затихла на кухне сорока Дуня. Она бесконечно бренчала кастрюльками у плиты, готовила бульон и отвары больной. «Умаялась, – подумала Лукерья про сороку – у печки, наверное, и заснула». Сорока Дуня была ближайшей подругой Лукерьи. Они обе уже не помнили, как началась их дружба. Было это очень давно. Дуня жила неподалеку, в болотном лесу. А в последние дни оставалась ночевать с Лукерьей.
Лукерьины воспоминания нарушил тихий плач. Лягушка выглянула в окно, месяц освещал всё вокруг: и болото, и, казалось, весь мир. Лукерья даже подтянулась ближе к стеклу – разглядеть кто же там плачет. Под окном лягушачьей кочки стояла низкорослая сосенка. На ней сидела белочка и тихо плакала. Лукерья заёрзала на подушках, приоткрыла окно.
– Да ты что, милушка, плачешь то в ночи? – спросила Лукерья.
– Заблудилась я немного – ответила белочка.
– Иди в дом, завтра дорогу домой найдешь. Иди, иди – звала Лукерья.
Белочка неуверенно потянулась к Лукерьеной кочке.
– Дуня, откинь крючок на двери – закричала Лукерья сороке на кухню.
– А…Ась? – Дуня со сна ничего не поняла и не расслышала.
– Двери открой, белочка у нас ночевать будет – отозвалась Лукерья.
Старая лягушка слышала, как сорока открывала двери, как они с белкой переговаривались. Белочка села на табурет рядом с Лукерьей. Дуня пошла кипятить самовар.
– Ну давай знакомиться, белочка. Я бабка Лукерья. С Дуняшей моей познакомилась – заговорила Лукерья. – Тебя как звать – величать?
– Горошина я – заговорила белочка.
– Не болотная, не наша смотрю…
– Я с реки – пробормотала белочка.
Из болота Ягодное брала своё начало река Вотчица. Истоки ее трудно было назвать рекой. Река была шириной с ручей, бежала без явного течения, образовывала на несколько километров параллельные зигзаги и имела топкие берега. Речка только зарождалась, неуверенно убегая от матушки – болота. Наверное, река ещё не совсем понимала своего нового естества – реки!, а не стоячего болота.
Ниже по течению река набирала силу – была красива, горделива и шумна. Но про такую Вотчицу никто из жителей болота и речного приболота не знали, не видели, только слышали.
Все жители приболотной Вотчицы называли себя горделиво – речными. А жители болота упорно речных называли – приболотными. Когда – то из-за этого разгорелся конфликт. Речные жители даже повалили дерево на смыкание болота и реки. Но граница была условной. Дерево уже давно сгнило в воде. А болотные и речные жители так же крепко дружили друг с другом, как до сваленного дерева, так и после. Но речные жители, по-прежнему, не хотели признавать себя приболотными.
– Что-то я тебя не знаю! Ты не с самой ли Вотчицы? – спросила лягушка.
Вотчицей называли реку где – то – далеко вниз по течению.
– Нет, нет, я с приболота. А про тебя, бабушка, я слышала – ответила Горошина.
– Ну так меня кто только не знает – отмахнулась Лукерья. – Ты как здесь оказалась, месяц то какой сегодня и заплутать трудно.
– Да, ты права, бабушка…Меня выгнали из дома. Мы ходили с ежом Макаркой помогать зайчихе. Не было нас сутки. Пришла я домой, а там кукша моё гнездо заняла. Говорит, надо было замком запирать жилище, а без замка – заброшенное гнездо числится. И не пустила меня домой. Я вот и плачу, скитаюсь хожу, не поняла, как и на болоте оказалась – ответила Горошина.
Дуня, принесла тем временем чай, заохала, запричитала.
– Дуня, что ты, успокойся! Утром что-нибудь придумаем – сказала Лукерья.
– А тут и придумывать нечего, к Миропии нужно. Она разберется – сказала Дуня.
– Ладно, ладно, всё завтра – успокаивала Дуню Лукерья.
– А что же ты к Макарке не пошла? – спросила Дуня.
– У него семейство большое. Иной раз спит и пятки торчат из норки, так у них тесно – ответила Горошина.
– Всё – спать. Все разговоры с утра! – скомандовала Лукерья.
Лягушка откинулась на подушки в своей постели, белочке постелили на лавке в гостиной, Дуня же легла на печь в кухне. Все, в уютной и просторной кочке-домике, заснули. А месяц всё также ярко светил над всем болотом.

2
Утром в лягушечьем домике за большим столом с голубой скатертью сидели: сама хозяйка, сорока Дуня, белочка Горошина, ёж Макарка и маленькая молчаливая утка – луток.Ёж и луток узнали про беду Горошины и поспешили её разыскать. Пили чай и решали, что делать Горошине. Дуня склонялась, что нужно обратится к сове Миропии. Ёж звал к себе на постой. Луток молча кивал.
– Горошина, живи у меня! Места у меня много, мне веселее – говорила Лукерья.
Вдруг, где – то, совсем рядом, снаружи домика послышались шаги и шелест травы. Лукерьина кочка будто бы закачалась. Луток залез под стол. Еж молча моргал, а Дуня прижалась к Горошине.
– Да это никак – кум мой пожаловал! – обрадовалась лягушка.
Огромный лось стоял у лягушечьей кочки, мерно пожевывая траву. Больную поднесли к открытому окну. Сорока и еж залезли на крышу домика. Горошина и луток пристроились к Лукерье у окна.
– Здорово, дорогой ты мой! Куда тропу мнёшь? – приветствовала лося Лукерья.
– Здорово, кума! Так к тебе и мну. Слыхал, как барыня лежишь на своих перинах, и вставать не собираешься – здоровался лось.
– А что не лежать? Напрыгалась видимо своё…
– Я тебе ягоду несу из Мшистого леса. «Вороний глаз» называется. Ягоды нужно пить только по рецепту. Они ядовиты! – рассказывал лось.
– Дорогой ты мой! Не забыл старую. Погостишь ли? – растрогалась Лукерья.
Лось заулыбался. Трудно представить лося в гостях в лягушечьей кочке. Но, наверное, лось больше улыбался ласковым словам своему давнишнему другу – лягушке. Он был рад, что видит и слышит Лукерью и, что донес свои ягоды.
– Попробуй только не встань после этой ягоды. Некогда мне гостить, сама знаешь, Пантелеевна, дел много. Корней нужно еще раздобыть для супруги.
Лось говорил про большие болотные коренья, произрастающие в воде. Большое лакомство для лосей.
– Так на Тёмное иди, что ноги мять. Девчата рады будут тебе! Да, смотри не выплесни их, когда в озеро прыгнешь! – Лукерья улыбалась.
– Постараюсь – улыбался также лось.
Лось наклонил большую голову и сорока Дуня взяла с рогов ягоды. Все тепло попрощались. Лукерья долго еще сидела у окна – смотрела вслед удаляющемуся другу. Старый лось шел не спеша, ненароком не раздавить бы чей-нибудь домик или гнездо. Шёл он на близкое болотное озеро Тёмное, где в избытке росли вкусные коренья. Там его встречали девчата – старые утки-кряквы, друзья Лукерьи и самого лося.
За столом опять все зашумели, продолжили разговор.
– Хорошо, сходите к Миропии, может чем и поможет, хотя по мне – оставайся у меня и всё – повторяла Лукерья.
– Да, да. К Миропии надо, пусть посмотрит в своей книге, есть ли у нее кукша. Пристыдит хоть её. Ой, Горошина, тебе нужно в книгу записаться! – трещала сорока. – А мне некогда, мне надо к Акулине лететь за рецептом, да варить отвар из ягод.
– Да, погоди же, Дуняша – пыталась остановить ее Лукерья.
– А что годить? Сама знаешь, пока разыщешь ее, полдня пройдет. Хоть к вечеру приготовить отвар – отзывалась Дуня.
Козодой Акулина была известной врачевательницей на всё болото. Многими травяными настоями поила она Лукерью. Про «вороний глаз» она неоднократно упоминала. Но «вороний глаз» не рос на болоте и в болотном лесу. Спасибо лосю, принес. Дуня спешила за Акулининым рецептом. Акулину, действительно, трудно было разыскать. Она, как и все козодои, днем сидела где-нибудь на суку дерева и благодаря своему оперению – сливалась с ним полностью. Найти ее было невозможно. Охотилась она за насекомыми в сумерках. А в гнезде, расположенном на земле, она только ночевала. Но дневной сороке тяжело было лететь к козодою в сумерках. Дуня решила, будет звать, кричать Акулину в болотном лесу.
Горошина с ежом оправились к Миропии.
Миропия была крупная сова-неясыть и жила в приболотном лесу, откуда была и белочка Горошина и ёж Макарка. Миропия славилась тем, что имела у себя «Оранжевую книгу». Она была не только хозяйкой книги, но и автором её. Все лесные, болотные и речные жители знали, что сова заносит в свою книгу только добрых, хороших птиц и зверей. Кого-то она заносила в свою книгу по своему усмотрению, а некоторые птицы и звери сами приходили к сове – просились в книгу. И опять же, Миропия кого-то вносила, а кому-то и отказывала. На отказ говорила, что нет места в книге. Писала свою книгу Миропия, исключительно, на топком берегу реки. Почему она выбрала это место, вдали от дома, неизвестно. Но, предположительно, у нее всегда был незаменимый слушатель – выхухоль Тихон, который жил у воды. Сова писала книгу, проговаривая слова вслух. Тихон лежал на топком берегу, слушал и жевал сочную травку. Тихон был молчалив. Но иногда начинал болтать.
– Так, так, Миропия! – на этом болтовня Тихона и заканчивалась.
Часто сова закрывала свою книгу со словами:
– Эх, не о том я пишу, Тихон. Да, мои описания животного мира точны и подробны, но, субъективны. Не все жители леса, реки и болота описаны мной. А что я? Судья? Нет… Я обычная сова, мечтающая написать полезный и уникальный труд. Я верю в то, что когда-нибудь это произойдет!
– Так, так, Миропия! – повторял Тихон.
Макарка решил спросить у Миропии – есть ли в её книге место кукше, выгнавшей из дома Горошину. А может и Горошину Миропия внесет в свою книгу. Всем известно, что кто в «Оранжевой книге» – того никто не смеет обидеть или обездолить. Горшина явно тяготилась этим походом. Ёж Макарка тянул ее за лапку.
– Нет, Макар, не пойдем мы к сове!– наконец сказала белочка.
– Почему же? Решили же – удивился ёж.
– Не хорошо это просится в книгу мудрой совы. Да и за какие заслуги? Что я добрый и хороший зверек?
– Ну вот вчера же помогла зайчихе?
– Помогли мы оба, а не мы так другие звери или птицы не прошли, не пролетели бы мимо заячьей беды.
– Тут можно поспорить.
– И спорить нечего. У меня отобрали домик. Возможно, я в этом и виновата. Но это не повод записываться в «Оранжевую книгу» рядом с порядочными зверями и птицами.
– Наверное, ты права. А что же мы будем делать?
– Мне нужно строить новое гнездо. Но я не умею. Мой дом был родительский, не успели они меня научить строить гнездо.
– И я не умею. Я могу вырыть тебе норку!
– В норах белки не живут, ты же знаешь…
Так с ничем друзья отправились обратно на болото. По пути они насобирали хвороста для печи. Лукерья спала в своей постели. Дуня хлопотала у печи – готовила отвар по рецепту Акулины.
– Ох, набегалась и налеталась я за Акулиной. Спасибо, её же птенцы и выдали её – трещала сорока.
Горошина сидела за столом, перебирала травы. Сорока трещала без умолку. И даже не спросила, как они сходили к Миропии. Будто бы это естественно, что Горошина вернулась, как к себе домой. Горошина тихонько утирала слезы. «Какие же они добрые и отзывчивые – Дуня и Лукерья» – думала белка.
– Теперь то Лукерья точно встанет на лапы – трещала сорока, помешивая отвар деревянной ложкой.
– Бабушка Дуня, а бабушка Лукерья давно заболела?
– Давно, деточка. Что за хворь ее одолела – не знает никто. Сама она говорит, что старость пришла. Да не верю я ей! Мы погодки с ней. Она и всех болотных два раза уже собирала у себя – прощаться! Тут такой рёв стоял – хоть святых выноси – сорока присела на табурет, заплакала, утирая глаза краешком фартука. – На кого болото оставляешь, сердешная? Это я ей говорю. Кто только не лечил её. И барсук приходил с низов, и Акулина всегда с рецептами. Даже добрый Нюч поднимался из глубин, примочки делал Лукерье.
– А как дедушка Нюч мог прийти? Он же рыба – спросила Горошина.
– Так выпь озёрная принесла его в сеточке. А сеточку пауки водяные сплели. Они озёрные – народ дружный!
– Так и вы, болотные, дружнее не представишь!
– Что есть – то есть! Это все Лукерью любят и уважают. Ни одна живая душа не прошла мимо беды нашей…А вот и вру, деточка. Внучка Лукерьи забыла про бабку. Несколько лет ее не проведывает. А ведь вынянчила ее Лукерья. Сама ее теперь часто вспоминает, говорит: «Посмотреть бы хоть на мою Агнейку».
– Да где же она живет? – спросила Горошина.
– На Мокром болоте. Даже не знаю где это. Да и Лукерья, наверное, не знает. Где-то далеко – ответила сорока.
Вечером опять собралась дружная компания за чаем: лягушка, белочка, сорока и ёж с лунком. Ёж был обеспокоен бездомностью Горошины. Предлагал варианты постройки жилья. Горошина была обеспокоена здоровьем Лукерьи. Сорока задремала за столом, уставшая от дневных хлопот. Лунок молча кивал.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71401348?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.