Главная страница | Русское фэнтези | Мархарат. Свидание с демоном

Мархарат. Свидание с демоном
Майя Марук
– Кто ты, Сладкая? – Шептал демон мне прямо в ухо, разгоняя мурашек внизу живота.
Скотина наивная, так я взяла и рассказала тебе. Я же не какая-нибудь тупица из ковена. Бабуля всегда говорила:
– Эрика, деточка, если у мужика рога, имени своего не называй! А то потом не отделаешься от паразита бесовского. А так, делай что хочешь.
Бабуленьку мою многие считали выжившей из ума старухой. А на самом деле, она была мудрейшей женщиной, раз видела рядом со своей внучкой мужика с рогами. Да еще с какими рогами. Я подняла глаза и облизнулась. Кажется, после нашей встречи они стали как минимум толще. И как так получилось, что единственный сексуальный мужик в моем окружении – демон?

Майя Марук
Мархарат. Свидание с демоном

Глава 1

Глава 1. Демон.
Погост
Луна поднялась высоко над погостом. Тусклый свет освещал покосившиеся кресты и свежие могильные курганы. Несколько ворон истошно ругались на вековой сосне, нагоняя ужас на ближайшие деревни.
Этот погост пользовался дурной славой жителей ближайших деревень. Местные крестьяне старались обходить заброшенное кладбище стороной, чтобы де дай Бог не подхватить какое-нибудь «Лихо» или «Нечисть» и не принести это в хату. Даже смотрителя на погосте не было. Никто не соглашался идти служить на эти могилы, несмотря на щедрое предложение местных старост и священников. А мне это только было на руку.
Я подошла к покосившейся ограде и посмотрела на старую церковь. Поговаривали, что когда-то давно здесь, как положено, велись службы, пелись псалмы и даже был установлен «заморский орган». Под словом «заморский» местные подразумевали что-то, что находилось километрах в ста от деревни, но сути это не меняет.
Сейчас церковь не была отягощена былым величием. Выглядела как обычный сельских храм в заброшенной белорусской глубинке: покрывшиеся мхом стены, висящие на честном слове ставни, заколоченные двери. Для полного сходства не хватало распятья, но здесь не использовали кресты и купола стояли голыми.
Отогнав от себя ностальгию по прошлой жизни, я собрала волосы в высокий хвост и разулась. Как бы то ни было, в прошлой жизни мне бы и в голову не пришло шляться по заброшенным кладбищам.
Чтобы не гневить местную нечисть, и не разгребать потом ворох неприятностей, достала из холщовой сумки глиняный горшок и сделала шаг назад.
– ЭЙ! Чаргавы! Пусти за круг!
Обычно кладбищенским хранителям было принято носить то, что дух любил при жизни. Но местного Чаргавага я не знала, поэтому взяла самое дорогое, что было в кладовой – мед. За этот горшочек я вполне могла бы запастись дровами на всю зиму, или полностью обновить гардероб, но пришлось пожертвовать сладким золотом ради дела.
– Чаргавы! – Снова крикнула я, призывая хранителя.
Стоять босой на сырой весенней земле было, мягко говоря, некомфортно. А мне еще нагишом под луной предстояло скакать в ритуальных конвульсиях.
– Чаво разоралась?! – Наконец-то откликнулся дух.
В лунном свете по ту сторону ограды появился сухой старик. Впрочем, был ли он стариком на самом деле, сказать было сложно. В реалиях Мархарата ты считался рухлядью уже в тридцать. Да местные жители и были этой рухлядью, чего уж там скрывать. Тяжелый физический труд, медицина на уровне каменного века, отсутствие базовой гигиены, здоровья людям не прибавляли. К сорока годам и женщины, и мужчины здесь выглядели хуже, чем привычные мне восьмидесятилетние бабульки на лавках у пятиэтажки. Пятиэтажек здесь тоже, к слову, не водилось. Только терема в три этажа. Но это у местных князьков и царьков, от которых простому люду лучше было держаться подальше.
Призрак внимательно смотрел на меня черными глазами и недовольно сжимал сухие, полуразложившиеся губы. Интересно, он прямо из могилы поднялся, или просто сил не хватило воспроизвести хоть какой-то, более приличный образ?
На обычных погостах и кладбищах духи – хранители время от времени менялись. По законам мертвецов хранителем становился последний усопший. Он застревал среди могил и не мог уйти в Колесо Перерождение до того момента, пока его не сменит новая душа. Смертность здесь была высокая. На некоторых кладбищах смотрители могли меняться несколько раз в неделю, устраивая между собой разборки за лидерство. Особенно забавно это смотрелось во время детских эпидемий, когда в день могли похоронить с десяток детей, а потом ночью, эти же дети выясняли, кто из них сильнее и заменит хранителя. Но этот погост давно не использовался по назначению. А хранитель, судя по дергающемуся глазу, тут задержался дольше, чем планировал.
– Пустишь на погост?
– Шо ты там забыла?!
– Демона.
– Какога демона?! – Беззубый рот хранителя открылся и тело мертвеца затряслось.
Я не так хорошо разбиралась в мертвецах, как хотелось бы, поэтому предположила, что он надо мной просто смеется. Ну, тут уж ничего не поделать. Надо мной многие здесь насмехались.
– Обычного, рогатого. Так пустишь?
– А коли не пущу?
– Так я прям тут ритуал проведу. Мне много места не нужно. – Сложила руки на груди и наклонила голову к плечу.
Чаргавы снова затрясся в немом смехе. Реберные кости ударились друг о друга, тряпки, имитирующие погребальную рубаху, заколыхались из стороны в сторону. Он сделал шаг вперед, в лунный свет и я поняла, что дела хранителя совсем плохи. Существовать ему осталось не долго, а как только погост останется без хранителя, вымрут и ближайшие деревни. Не сразу. Но нечисть, которая поселится среди старых могил, обязательно постарается избавиться от людей.
– Шо в дар прыне?сла, Веда?
– Вот так бы сразу, а то ноги уже задубели. – Пробормотала себе под нос.
Хранитель посмотрел на мои голые стопы, эти любят, когда все по правилам. А я подняла горшок и протянула ему в руки.
– Шо гэта?
– Мед. Попробуй.
– Мед? – Удивился мертвец.
И я его удивление понимаю. Тут многие этой сладости в глаза не видели. Я уже сама подумала завести пару ульев в хозяйство, вот только как этих пчел содержать, понятия не имела. А брать женщину в обучение ни один из пасечников не хотел. Все дружно говорили, где место бабы, и что ее ничему, кроме как детей калыха?ть да кашу варить научить нельзя.
–Мед. Сладкий. Попробуй.
– Целое состояние. Видать, сильна нада.
– Сильно. – Кивнула. – Можно?
Чаргавы опустил указательный палец в горшок, и намазал липкой жижей то, что когда-то называлось губами. Не знаю, почувствовал он вкус меда или нет, но кладбищенская калитка со скрипом распахнулась, и я смогла переступить невидимую грань между мирами.
– Ты такая малая. Демона не призовешь. Ведьмы ныне слабые. Раньше, когда я жил, им по пять надо было каб демона насытить. А ты одна. Тебя самый примитивный бес до дна высосет, и не спасешься.
Последнее наставление хранитель сказал, опуская второй палец в горшок. Снова вымазал губы в меду и продолжил:
– А так и хорошо, что высосет. Мое место займешь. А я уйду. Вишь, что уже осталось?
Покойник поднял ногу, и ступня осталась стоять на земле, рядом с гнилым кладбищенским яблоком. Хорошо, что эти со временем теряли не только конечности, но и эмоции. Иначе пришлось бы тратить время на истерики, а времени этого у меня было не так уж и много.
Я молча пошла в центр кладбища. Хранитель с медом остался стоять у церкви. А я шла между просевшими могилами, стараясь не наступать на чужие захоронения. Вообще, покойникам, когда-то нашедшим здесь покой уже было все равно. Они давно переродились и потеряли связь с Мархаратом, но уважение к могилам у меня осталось от бабушки. Так что я просто внутренне не хотела осквернять память неизвестных мне людей.
Сделав ровно три ритуальных круга по погосту, нашла более-менее подходящую площадку в самом центре и начала готовить ритуал, не веря, что решилась участвовать в этой дичи. Я, которая родилась в нормальном мегаполисе, сейчас всерьез собираюсь призвать демона на заброшенном кладбище! Эх, знала бы моя покойная бабуля – чернокнижница, во что встрянет ее внучка!
Вздохнула, поправила волосы, еще раз прокляла то утро, когда очнулась в этом средневековье, и начала выставлять свечи по углам импровизированного алтаря. Свечи были страшненькими, с проплешинами сухих трав, восковыми подтеками и царапинами от циновки. Сколько не пыталась сделать их красивыми, не получалось. К счастью внешний вид свечей на ритуал по вызову демонов никак не влиял.
Когда все было готово, сняла защитные амулеты, которые отлично работали с мелкой нечистью и посмотрела на луну. До начала ритуала оставалось минут пятнадцать или двадцать. Часов, естественно, у меня не было, приходилось ориентироваться по небу. К слову, большинство магических ритуалов проводилось под луной не из-за мистических свойств небесного тела, а просто потому, что ночью это самый простой способ ориентироваться во времени. По крайней мере, в Мархарате.
Как только луна полностью округлилась, я сбросила с себя платье, босыми ногами встала в центр алтаря, кончики пальцев опустила в блюдо с красной краской, сделала глубокий вдох, закрыла глаза и начала бормотать старое, доставшееся мне в наследство от бабули заклинание. Заклинание было универсальное для всех видов нечисти: от беса до демона. Главное четко представлять того, кого вызываешь. Ну и знать, как ты от этого существа будешь защищаться. Вот никогда бы не подумала, что когда-нибудь придется этим заклинанием воспользоваться. Да и в мире людей у меня бы и мысли не возникло кого-то вызывать. Да и занятие это было бесполезное. Бабуля говорила, что для потусторонних сил люди были недоступными. Мощный барьер человеческого неверия давал нам защиту от демонов, не давая им просочиться в физическое пространство. Максимум, на что они могли рассчитывать: пугать людей битой посудой и влиять на психику. Неверие, правда, по словам бабуленьки, закрывало вход и светлым сущностям. Но они людям тоже не всегда добра желали и, зачастую, преследовали свои цели. Поэтому ни одна уважающая себя ведьма не открывала двери в нашу реальность потусторонним силам, а ходила к ним сама, если было нужно, черными тропами.
Ходила ли этими тропами бабушка, я не знаю. Но все ее рассказы считали бреднями спятившей старухи. По сути, интересовалась ими только я и, похоже, в награду за любопытство, получила дар. Сейчас, стоя босыми ногами на деревянном алтаре, я бы от этого дара сто раз отказалась. Но было уже поздно. Какого-то черта судьба решила закинуть меня в совершенно чужой мир и по укладу, и по магической структуре.
Мархарат, в отличие от Земли, неверием защищен не был, и межпространственная оболочка была такой тонкой, что любая нечисть могла существовать параллельно в двух мирах. Фактически, Мархарат и потусторонний мир были частями единой системы, если я правильно разобралась в магической структуре местного бытия. А если и нет, то значения это уже не имело. Суть происходящего мои умозаключения не меняли и я продолжала нараспев произносить заклинание.
Постепенно слова становились громче, а воздух вокруг гуще и теплее. Минут через пять я уже не слышала ничего, кроме собственного голоса, а голое тело пылало от жара. Но я продолжала произносить слова и представлять демона, который должен был предстать передо мной.
Вытащить рогатого на свет было не так то просто. В какой-то момент я почувствовала, как энергетические нити, сотканные из слов, натянулись и были готовы оборваться. Демон сопротивлялся. А я не могла позволить себе отпустить его. Иначе, ритуал будет сорван и придется ждать следующего полнолуния, чтобы повторить призыв.
Я снова набрала в легкие воздух, почувствовала, как из земли ко мне тянется мощная сила природы и снова начала произносить заклинание. Только в этот раз уже представляя, как слова превращаются в огненные цепи и, впиваясь в тело демона, вытягивают его на поверхность кладбища. Минута, еще одна, по спине побежали крупные капли пота, голос становился все громче, сильнее, раздался грохот и недовольный рев, птицы взмыли вверх, и я открыла глаза. Мне бы в этот момент пойти, поискать себе свободную могилу, чтобы спрятаться от вызванного монстра, но вместо этого тело наполнилось радостным возбуждением, а губы растянулись в улыбке.
– Быстрые нынче ведьмы пошли. Жертва на алтаре, а они попрятались. – Прорычал недовольный голос, а потом по коже проскользил заинтересованный взгляд. – Сладкая!
Явившийся оценивающе рассматривал меня, как будто решал, что будет со мной делать. Я не стеснялась глазеть, на него. Как-никак, с демоном верхнего ранга я встречалась впервые,и, если честно, не была уверена, что это существо было тем, кто мне нужен.
Демон, который явился, отличался от существа, которого я пыталась вызвать. Он не был карликом, как обещали мне старые желтые листы с кривым заклинанием. Чуть выше ста семидесяти сантиметров навскидку. Копыт не было. Вместо них ботинки на тонкой подошве с квадратными носами и красными кожаными веревочками вместо шнурков. Рога вот были. Но такие, умеренные. Никакого «и рога, растущие из темени его, были такими огромными, что задевали кроны могучих дубов». Нет, ничего эти рога не задевали. Они конечно были длиннее и толще, чем у обычных чертей или бесов, но ни одно дерево не пострадало. Одет демон был вполне себе обычно, для местных реалий. Если бы не рога, я бы даже сказала, что не демон ко мне явился, а какой-нибудь уездный князь: черная шелковая рубаха с круглым вырезом, кожаные брюки, несколько тяжелых медальонов на шее. Ну и прическа по местной княжеской моде, длинные патлы собранные в хвост. Хорошо, что вши на демонах не живут.
– Не страшно, Сладкая? – Спросил он минут через пять. Как раз в тот момент, когда я собиралась расстроиться, что по неопытности вызвала бракованного монстра. С таким милым лицом волей неволей закрадывались сомнения, что он сможет мне достать то, что нужно. Только выбирать уже времени не было. Нужно было работать с тем, что дали. Точнее с тем, кого сама и призвала.
– Нет.
– Нравлюсь? – Демон протянул руку ко мне, но наткнулся на защитный барьер вокруг алтаря. – Бабьи черти! Забыл, что эти ведьмы просто так слова доброго не скажут!
В глазах пришлого мелькнули злость и разочарование. Было видно, что давно он не топтал эту грешную землю, раз с таким азартом и вожделением смотрел на обычную голую девку.
– Где они прячутся? Кто такое юное создание на алтарь мне положил?
Он внимательно осмотрел кладбище, каждый куст, каждое покосившееся надгробие, ничто не осталось без его внимания. Демон искал вызывавших. А все потому, что времена, когда у одной ведьмы хватало сил вызвать и напитать демона, давно поросли густой плесенью. Баланс сил сдвинулся в пользу магов и ведьмам, чтобы продолжать совершать ритуалы приходилось объединяться в ковены и подпитывать друг друга. А вот я могла такие фокусы вытворять без посторонней помощи, спасибо бабуленьке.
– Странно. – Пробормотал рогатый и снова посмотрел на меня. – Как же мне до тебя добраться, Сладкая, если твои подруги не хотят выходить?
– Как в старые добрые времена. Выполняешь мою просьбу, получаешь глоток свежайшей ведьминой энергии.
– Просьбу?
– Пожелание, приказ… Как хочешь, так и называй.
Для большего эффекта повела плечом и «толкнула» бедром в сторону. Демона этот жест может и не восхитил, но облизнуться заставил.
– Твое пожелание? – Он сложил руки на груди, закрывая золотые медальоны.
– Мои. – Картинно вздохнула, взгляд собеседника явно уперся в затвердевшие соски.
Мужики, что демоны, что не демоны, из одного теста были леплены.
– Ты одна?
– А ты тут еще кого-то видишь?
Он внимательно посмотрел на алтарь и почесал подбородок. Кажется, задумался.
– И как я узнаю, что ты не пустышка? Фигурка то ничего, но вы ведьмы такие врушки.
– Это мы у вас, у демонов научились.
Рогатый засмеялся. Вороны, сидящие на деревьях, в ужасе взмыли вверх. Я засмотрелась на мощный кадык мерзавца. Хорош зараза, не то, что местные Федоры да Васьки. Чистый, с ровными зубами, воняет серой, а не навозом. Почти идеальный мужчина. Даже рога его не портили.
– Что ты хочешь, Сладкая?
Спросил демон, обходя меня по кругу. Пройти в обережный круг без разрешения он не мог. Точнее, мог. Демона я вызвала сильного, которого не каждый ковен осмелится приглашать потоптать землицу грешную, но и дело у меня было не самое простое.
– Хочу два мешка сахара, мешок соли, коробку дрожжей и ваниль. Коробку. В палочках, естественно.
– Что?
Глаза демона округлились, брови взмыли вверх, сочные губы приоткрылись. И я поняла, откуда эти легенды пошли о сексе ведьм со всякой нечистью. На безрыбье, как говориться, и рогатый за мужика сойдет.
– Сахар, соль, дрожжи, ваниль!
Демон щелкнул пальцами, вожделенные мешки с грохотом упали на кладбищенскую землю. Губы сами собой растянулись в улыбке. Кадык рогатого дернулся, я вытянула руки вперед, схватила его двумя руками за рубаху и потянула на себя. Я бы его, конечно, за рога с большим удовольствием хватанула, но побоялась, что это будет воспринято как личное оскорбление. От такой наглости вызванный не сразу опомнился. А когда опомнился, было уже поздно. Губы впились в теплый рот, и энергия мощной, сладкой судорогой потекла от меня к нему. Луна как будто стала ярче, где-то вдали тоскливо завыл волк в поисках своей волчицы, вороны стихли, а старый погост наполнился светлячками.
Горячие руки демона обхватили талию, обожгли кожу, заставили бабочек в животе робко зашевелиться. Природа вокруг будто всполошилась и спешила заполнить меня силой, которую я только что добровольно отдала демону.
Огромные руки сомкнулись на спине, а чужой язык проникал в мой рот так нагло и страстно, что я буквально на секундочку позволила себе замереть и насладиться моментом, сжимая пальцами шелк чужой рубахи. Пальцы темного опустились на ягодицы, сжали нежную плоть и прижали к себе. Его возбуждение сладким разрядом прошло через позвоночник и я поняла, что пора заканчивать.
– Древняя? – Хрипло спросил он, когда я прервала поцелуй и вернулась в защитный круг.
– До Древней мне еще дорасти нужно. – Улыбнулась и облизнула губы.
– Одиночка.
– А то для такого демона как ты, это в новинку.
Я опустилась на колени и начала рисовать возвращающие символы.
– Ты что делаешь, Сладкая?
– Хочу вернуть тебя домой. Сделка завершена.
– И все?
– Ну да. Ты мне сахар, я тебе немножко силы. Все честно.
– Ты меня только ради сахара призвала?
– Не просто сахара! Это чистый белый сахар! И нормальные дрожжи, с которыми не придется возиться.
– Ты хочешь, чтобы меня засмеяли? Бегаю к ведьме грузчиком подработать?
Я оторвала взгляд от символов и снова поднялась на ноги. Демон стоял, сложив руки на груди, и недовольно сверкал глазами. А в штанах подергивался возбужденный член, поднимая мне самооценку и либидо до невиданных высот.
– Что ты хочешь? – Наконец-то перешла к самой интересной части ритуала.
– Проси что-нибудь нормальное! Ведьменское. Или что у вас там сейчас в моде? Деньги, власть, жениха князя. Или ты не по князьям?
– Ты этих князей видел? Вонючие, будто воды у них нет помыться, во рту забор дырявый, оно мне надо, с таким связываться?
– Проси, сказал, нормальное! – Демон топнул ногой.
– У меня все есть.
– Проси! Ведьминское проси! Травы!
– Травы я и без тебя насобираю. Яды, кстати, тоже не предлагай. У меня такие запасы, что могу и поделиться.
– Не беси меня, Сладкая! – Челюсть мужчины сжалась, а глаза сверкнули огнем.
– Ладно! Не сверкай фарами! Гримуар мне достань и разойдемся. А то я скоро тут околею.
Демон выдохнул и кивнул. Через секунду на один из мешков упал огромный кожаный талмуд. Демон, вроде как, успокоился.
– Все? Могу тебя отправлять домой?
– Странная ты ведьма, Сладкая. Как и все Древние.
– Я не странная. – Снова встала на колени.
– Но если тебе что-то толковое понадобиться, обращайся.
– Обязательно.
Я больше не смотрела на демона. Губы нараспев зашептали завершающий этап заклинания. Светлячки погасили свои жопки, демон исчез, плечи обжег холодный ветер. Я несколько минут смотрела на то место, где стоял рогатый, и прислушивалась к собственному телу.
– Ты обычного беса позвать не могла?! – Вернул меня в реальность смотритель. – Он бы тебе этих мешков тонну натаскал! Во?льчика на погост притащить! Да ни один ковен такого себе не позволял!
Чаргавы прятался за серым надгробьем, выжидая, когда дух демона полностью выветрится. Я ничего не ответила. Опасения хранителя погоста я понимала, и даже разделяла. Демоны были существами опасными. Была бы моя воля, я бы обошлась помощью домового или какого-нибудь залетного беса. Но, нужен мне был не сахар, хотя он тоже, а гримуар, к которому бесы прикасаться права не имели.
Интереса к книге, валяющейся на земле у мешков, старалась не показывать. Знала, что такие демоны как этот, да еще и напитанные энергией ведьмы, могут какое-то время оставаться на погосте, наблюдать за вызывавшим.
Определить, есть демон или нет, я не могла. Это был мой первый вызов, так что сравнивать было не с чем. Не спеша, надела платье и первым делом зачистила место проведения ритуала. Так, чтобы ни магического, ни физического следа не осталось. Ведьм в Мархарате не жаловали. Не убивали, конечно, как это было во времена инквизиции на Земле, но и привилегиями не баловали.
Еще в те времена, когда ведьмы могли полностью пользоваться своей силой, их побаивались и старались не обижать. Но потом, когда баланс сил изменился в сторону магов, женщин начали гнобить, их права урезать, и свои позиции они отстаивали только благодаря ковенам, этаким магическим гильдиям.
А вот ведьм одиночек не любили все: маги, ковены, люди. Сначала их старались завербовать в ведьминские братства, а если одиночка отказывалась, на нее объявлялась охота. Ведьмы травили своих по неизвестным мне причинам, маги старались уничтожить любую конкуренцию, а люди, скорее всего, боялись рядом с собой магического соседства. В общем, чтобы жить более-менее спокойно, я скрывала от соседей свои способности, прикидываясь обычной женщиной.
Закончив с алтарем, спрятала пожитки в сумку и подошла к мешкам. Только после этого опустила взгляд на гримуар. Главная книга ведьм и чернокнижников. Конечно, гримуар существовал ни в одном экземпляре, и каждая ведьма дописывала фамильную книгу, вкладывая в талмуд листы для записей. Заполучить гримуар чужой ведьмы было невозможно. Да ведьмы и не пытались этого сделать. Знали, что чтобы прочитать чужую книгу, нужно будет как минимум выучить родовой шифр, а потом получить разрешение, чтобы его прочитать. Поэтому старались беречь свои книги, и вести их как можно подробнее.
Книга которая лежала у моих ног принадлежала моей бабуленьке. А до этого, как я теперь догадывалась, ее бабушке. Или прабабушке. Мама, насколько я помню, такими вещами никогда не занималась.
Я подняла с земли книгу, кончики пальцев обжег знакомый с детства переплет. Первым делом, захотелось открыть книгу и посмотреть, что она от меня прячет. Но вместо этого, небрежно засунула гримуар в сумку и обошла мешки.
– И как ты их потащишь?
Хранитель наконец-то перестал прятаться и подошел ближе.
– Я тебе не помощник. Мне за ворота погоста нельзя. Да и стары? я.
– Не переживай. Не первый раз замужем.
– Так ты ведьма еще и с мужиком?! Как он тебя Сатану такую из дома выпускает?! Совсем бабы стыд потеряли!
В ответ на возмущения хранителя я только рассмеялась и прикрепила съемные колеса к деревянной платформе, которая несколько минут назад выполняла функцию алтаря, прикрепила веревки и широкий пояс.
Не без труда погрузила на платформу мешки и ящики, затянула всю эту красоту кожаными ремнями и закрепила на талии пояс, аки лошадь. Лошадей, к слову, одиноким женщинам в этом странном мире держать запрещалось. Даже самая хилая кобыла считалась боевым оружием мужчины, и баба осквернять эту ценность не имела права. Поэтому, в качестве тягловой силы приходилось использовать корову. Обычную такую, черно-белую корову. Вот только заводить ее на погост я опасалась, поэтому до места пришлось тянуть скарб на себе.

Глава 2.Крики
Зорька ждала меня в ста метрах от погоста. Моя тягловая красавица нервно жевала траву и неодобрительно посматривала в сторону кладбища, будто знала, чем я там занималась. А может и знала. В этом мире все могло быть.
Я подтащила импровизированную тележку к настоящей телеге, сняла с талии пояс и посмотрела на небо. Нужна была минутка на отдых. Сердце бешено колотилось, то ли от волнения, то ли от усталости. Нужно было спешить. До деревни оставалось два часа ходу. Сначала, нужно было вернуться на «большую дорогу», чтобы если кто увидит, подумал, что я возвращаюсь из города. Но лучше было вернуться до рассвета, пока все спят.
В городе, к слову, я тоже побыла, на всякий случай, для алиби. Заодно купила горшков, бутылок и прочей утвари для своего маленького бизнеса. Вот уж никогда не думала, что придется строить настоящий бизнес в средневековье.
– Мууу! – Возмутилась Зорька моей нерасторопности.
И была права, подгоняя мою ленивую задницу. Я задумчиво посмотрела на погост. Чаргавага видно не было. Видимо, вернулся отдыхать в свою могилу. Или пошел делать кладбищенский обход. Хотя, что там уже обхаживать? Тела усопших давно истлели и ушли на Серые Равнины, как выражалась когда-то моя бабуленька. Кладбище было полностью пустым. Хоть ты там котенка захорони.
Оторвав взгляд от покосившейся ограды, отмахнулась от ненужной жалости к трупу и посмотрела на масштаб работы. На погрузку мешков с помощью веревок, самодельного трапа на телеге и «такой-то матери» ушло минут тридцать. И еще минут двадцать мы плелись по кустам, к главной дороге. Зорька терпеливо тащила телегу, я пыталась следить за дорогой и не думать о том, что недавно случилось на погосте.
Губы до сих пор жег поцелуй демона, а кожа под платьем, казалось, еще горела от дьявольского прикосновения.
– Хорош был, зараза! – Сказала сама себе и почувствовала, как по телу разлилось возбуждение и желание вернуться на погост.
Конечно, будучи разумной женщиной, никуда возвращаться я не собиралась. Но от этого легче не становилось. Прожив три года в Мархарате, я совсем истосковалась по нормальной «мужской ласке», как здесь выражались.
Смотреть на мужчин этого мира без брезгливо сжатых губ было сложно. Даже самые завидные деревенские экземпляры вызывали во мне желание взойти на костер святой инквизиции, лишь бы только избежать близкого контакта с этими особями.
Самым завидным женихом в деревне считался Славко?, сын кузнеца, ну и его подмастерье по совместительству. Парень, к слову, даже симпатичный: широкоплечий, кудрявый, высокий и сильный. А черный защитный фартук так вообще мог бы его сделать звездой порно-индустрии, если бы он рта лишний раз не открывал.
Кажется, местные духи весь свой талант вложили во внешность этого экземпляра, а вот про интеллектуальную составляющую забыли. Вообще, мозг ему был дан только для того, чтобы он не забывал снимать штаны, когда ходит по нужде. И то, не всегда справлялся со своими функциями. Хотя, курение дурмана еще никому не шло на пользу.
Вторым претендентом на девичьи сердца всея села был местный батюшка. И вроде в рясе чистой ходил, и речи умные толкать умел. Но было в этом субъекте что-то до ужаса лицемерное. Ни один черт так не заливает, как этот щуплый мужичок. Но, от него хотя бы не воняло.
В общем, на своей сексуальной жизни в этом мире я поставила крест еще год назад. Конечно, была у меня надежда попытать счастье где-то в городе, поближе к княжеским стенам, но там дела обстояли еще хуже. Бань в квартирах не было, а концепцию ежедневной гигиены еще не придумали. Вот и приходилось сексуальное желание сублимировать и превращать в звенящие монеты.
Зорька наконец-то вышла на широкую дорогу и остановилась. Я спрыгнула на землю, чтобы убрать с колес налипший грунт и лишнюю траву. К счастью, дождей давно не было и вся работа заняла не больше двух минут. Снова забралась на телегу, накинула на плечи серый шерстяной платок, и легонько шлепнула корову по заднице. Она снова начала двигаться, а мои мысли нет – нет, а снова возвращались к поцелую с демоном.
Нужно было чем-то себя занять. Я хотела достать бестиарий, но вовремя ударила себя по рукам. На дороге могли стоять княжеские посты. Я и так привлекала к себе много внимания рыжими волосами и неестественно молодым лицом. Не хватало еще и с бестиарием засветиться. Вязать во время полной луны тоже было нельзя. Местные считали, что в полнолуние вяжут только ведьмы, а благочестивые матроны в эти дни должны отложить клубки и крючки в сторону, чтобы не вплести в изделие «порчу». В общем, вязанием тоже отвлекаться было нельзя, приходилось сосредотачиваться на дороге.
Деревня показалась на горизонте ровно через час. Деревья расступились, и словно на картинке художника показались ряды аккуратных домиков с соломенными и черепичными крышами. Я почти выдохнула, когда Зорька въехала в деревню, поверив, что смогу добраться до дома незамеченной. Местные собаки нашу телегу знали хорошо, поэтому шум не поднимали, петухи еще не проснулись, и только где-то далеко в лесу слышался волчий вой, к которому я до сих пор не привыкла.
Мой домик находился на самом краю деревни. На отшибе, можно сказать. Когда-то в нем жила женщина, с дурной репутацией. Чем она так не угодила местным, я тогда не знала, но заселяться в ее дом никто не хотел. Даже за двором следить отказывались. За несколько лет он зарос густым бурьяном, яблони одичали, перестали приносить нормальный урожай, забор покосился. Только стены и кровля каким-то чудом остались в нормальном состоянии.
Дом был проблемным пятном на репутации деревни, вот староста и решил спихнуть эту проблему на плечи беззащитной женщины.
– Вот тебе изба, а далей сама! – Как сейчас помню слова этого седого мужлана.
Тогда староста показался мне неотесанным стариком, но теперь то я знаю, что на момент нашей встречи ему только исполнилось сорок. А жене его было чуть за тридцать, и она уже считалась почтенной матроной.
– Мы тута тебе не челядь, горшки носить! – Это уже были слова жены. – Крыша ёсть, дале сама. Мы чем магли, памагли! – Это уже сказала жена старосты, когда я с ужасом осматривала свое новое жилье.
После просторной трешки со всеми удобствами, изба казалась мне непосильной ношей. Будущие односельчане на заселение заброшенного дома смотрели по-разному. Кто-то с ехидством, предвкушая новые сплетни, кто-то с откровенным сочувствием. Я к этому отнеслась с обреченным оптимизмом. Отказываться от халявной недвижимости было в моей ситуации глупо.
Сейчас, спустя три года, изба уже не была похожа на заброшенный хламник. Бурьян вырвала, деревья обрезала, забор заменила. За домом разбила нехитрый огородик, чтобы было чем кормиться, перед домом высадила колючие кусты малины, чтобы скрыться от любопытных соседей. Внутри дом тоже изменился.
Изначально мне досталась недвижимость «свободной планировки». Это когда строители не удосужились возвести межкомнатные стены, а риэлторы преподнесли это как охрененный бонус, в виде возможности самостоятельно изобрести себе квартиру. Я называла это «сделай сам». Концепция была для меня абсолютно нежелательной, но выбирать не приходилось. Стен в избе так и не появилось. Зато появилось деревенское зонирование и ноу хау в виде ванной. Потому что если топить баню сильно часто, то тебя заподозрят в колдовстве. А если просто ходить чистой, то ты ненужная жена какого-нибудь неизвестного князька. Не удержала мужика, не родила ему младенца, вот и выкинул он тебя из дома за ненадобностью. Кстати, именно так обо мне и говорили местные. А я и была не против. Не пришлось ничего выдумывать. А то, что про мужа ничего не рассказывала, только подтверждало сплетни. Какая баба признается в своей некчемности?
Я спрыгнула с повозки, открыла ворота и провела Зорьку внутрь. Корова осмотрелась и остановилась по центру двора, в ожидании, когда уже я освобожу ее от телеги и не дождалась. Стоило мне подойти к воротам, как тишину ночи пронзил верещащий женский крик. Сначала один, я понадеялась, что это семейная ссора. Но через минуту крик повторился, к нему присоединились собаки, а потом и послышались голоса людей.
– Вот и поспала. – Выругалась себе под нос, жестом показала корове тащить телегу на место, а сама накинула на голову цветастый платок и вышла за калитку.
Женский крик послышался еще раз. Я пошла на звук. Казалось, источник был где-то близко, но на самом деле, чтобы добраться до места пришлось пересечь две улицы. К тому времени, как я добралась, вокруг одного из домов уже собралась толпа.
– Что там? – Спросила у растрепанной девицы, случайно оказавшейся рядом со мной.
– Не знаю. – Прошептала она, будто боялась, что кто-нибудь нас услышит.
На самом деле, всем на нас было плевать. Потому что основное действо разыгрывалось прямо на улице. На грядках с помидорами орала девушка. Она держалась за круглый живот и с ужасом смотрела на избу. Рядом с ней бегали бабки в сизых свободных рубахах. Видимо, родственницы. Со своего места я не видела их лиц, да и фигур тоже разобрать не получалось. Признаться, из-за отсутствия освещения, я даже не понимала, возле какого дома нахожусь. Казалось, на улице собралась если не вся деревня, то большая ее часть. Сориентироваться на местности не получалось. В это же время девушка не переставала орать. Я бы могла подумать, что она рожает, но и срок был маленьким, и смотрела она куда-то в темноту, как будто кого-то видела.
– А я говорила, нельзя сватать после похорон! Вот покойница и не дает им жизни! Изводит!
Рядом с ухом раздался тихий шепот. Все деревенские, несмотря на усилия местного духовенства, магов и прочих религиозных деятелей, продолжали верить в призраков, русалок и нежить, подпитывая этой верой старые идолы, и не давая новому богу полноценно забрать власть в Мархарате. Однако, не все, во что верили крестьяне, действительно существовало. Призраки просто так никогда не уходили за пределы кладбищенских оград, а нечисть, без веских причин, не вмешивалась в жизни людей.
– Кто это?
Спросила я у женщины, стоявшей справа. Ей оказалась Афя. Мать огромного семейства, у которой я дважды в неделю покупала яйца и птицу. Афя была женщиной коренастой, чистоплотной, с тяжелой рукой и одной из тех редких женщин, которая не давала себя в обиду. Впрочем, редко какой мужик глядя на сведенные лохматые брови Афи рискнул бы сказать ей слово поперек
– Пришлые с Перелеса. Помнишь, беженцы пять лун назад приходили?
– Помню. Так они же вроде на прошлой седьмице ушли? Дальше, в город.
Осенью к нам в деревню пришли несколько семей, спасаясь от страшной эпидемии. Правда, что это была за болезнь, никто толком объяснить не мог. Пришлые рыдали, описывали, как в страшных муках умирали их соседи и родные, просили старосту принять их на постой, пережить зиму.
Я бы на месте старосты гнала их взашей, или, на худой конец, посадила в отдельный карантин. Но местные, добрые души, о последствиях не думали. Светлая мысль о том, что гости могут притащить эпидемию в деревню, возникла только у меня. Но когда я эту мысль высказала, то превратилась в «бессердечную, которая не имеет ни к кому сострадания» и «теперь понятно, за что тебя муж из терема выгнал». В общем, нести в этот мир разумное было себе дороже. Поэтому я старалась держаться от гостей подальше и на ярмарках, и в церкви, и на улице. Потому что антибиотиков в этом отсталом мире еще не придумали. А добывать пенициллин я пока не научилась.
К счастью, эпидемия до нас не добралась. Я надеялась, что это счастливая случайность и нам всем просто повезло. А неделю назад и вовсе выдохнула, когда пришлые ушли в город. Не то, чтобы мне они как-то мешали все эти полгода. Просто не могла избавиться от тревоги. И вот, тут оказалось, что ушли не все, а мне бы следовало чаще интересоваться деревенскими сплетнями.
– Одни остались. Он столяр знатный, староста уговорил его остаться. А мать его уже до города не дотянет. Да и приженился Языр. Жалко девку.
Только сейчас я поняла, у чьего дома стояла. Кто-то из деревенских зажег факел и я увидела резные синие ставни. Это был дом Мартиша. Сам Мартиш ушел на Серые Равнины в конце лета, оставив вдову Альму и дочь Ельку. Остальные их дети умерли, кто в младенчестве, кто от холеры, а старший сын вообще шею себе свернул, когда пытался дикую кобылу оседлать. Видимо, не слишком умным парнишка был.
– Это Елька?
– Она несчастная. – Цокнула языком Афя. – Так детине не повезло. Без батьки остаться. А теперь еще и мужа покойная жена житья не дает.
Афя сложила руки крестом на пышной груди, а я вгляделась в темноту, теперь уже предметно. Если бы призраки мстили живым, то в мире наступил бы хаос. Я всматривалась в темноту, принюхивалась, прислушивалась к своим ощущениям, но ничего, что могло бы прийти сюда с кладбища, не ощущала. Да и Перелесье, со всеми своими захоронениями, было далеко.
Елька, тем временем, перестала кричать и плакать. Девушка была бледной, как пелена. Женщины, бегающие вокруг нее, наконец-то уговорили подняться и вернуться в избу, чтобы не давать больше поводов для сплетен. А вот сам Язык от ситуации как будто отстранился. Только сейчас я заметила, что мужчина молча стоял под яблоней и растерянно наблюдал за женой, как будто не знал, что делать. Странно, очень странно.
Оставаться у дома Альмы больше не было смысла. На помощь уже мчался местный священник и бабка – повитуха, она же местная травница, она же местный лекарь. С последней у нас взгляды на медицину не совпадали, поэтому я старалась как можно реже пересекаться с безумной старухой, дабы не заиметь в ее лице врага. Был у меня уже неудачный опыт общения с местными знахарями.
Пока толпа наблюдала, как Ельку уводят, а за ней на крыльцо подымаются гости, я быстро вышла из толпы, поздоровавшись с парой соседок и поспешила к собственному дому, где ждали Зорька и Нафаня, ради которого я, собственно говоря, на кладбище и ходила.

Глава 3. Нафаня и его неприятности
Я успела вернуться домой, еще пока улицы были пустыми. Проверила замки на воротах и калитке, осмотрела двор и пошла в сторону сарая, где уже дремала Зорька, а на мешках с сахаром недовольно болтал ногами домовой, сводя меня с ума одним видом красных конверсов. В отличие от меня, у этой домашней нечисти был доступ к удобной обуви, и не только обуви.
– Тебя где носило?! Я уже все волосы на бороде выдрал!
Про бороду он явно преувеличивал. Нафаня трепетно относился к растительности на лице и ни одного рыжего волоска в его бороде ни за какие деньги не пострадало бы.
– Так я тебе и поверила.
Усмехнулась я и сняла уродливый платок. В сарае было тепло, пахло свежим сеном и сухими травами, которые Нафаня использовал, чтобы отпугивать мух.
– Что-то ты больно неразговорчивая сегодня. Не получилось? – Домовой осторожно посмотрел на мою сумку. – Мне всегда теперь здесь жить придется? Там же без меня хата развалиться.
Последнюю фразу Нафаня произнес почти шепотом. Закрученные вверх усы опустились, а в глазах встали слезы.
– Не разводи здесь сырость. Сейчас переоденусь и посмотрю, что бабуля советовала делать с домовыми.
– Получилось?! Бестиарий у нас?
– У нас. – Я достала из сумки книгу и показала Нафане.
В тусклом свете свечей она выглядела совсем невзрачно. Исчезли узоры на кожаной обложке, тканевая закладка стала как будто серой.
– Разберись пока с мешками. Их нужно в сухое место сложить.
Домовой радостно заулыбался, и исчез. Я тоже не стала терять время, погладила между рогов Зорьку, пообещала ей попозже принести что-нибудь вкусненькое, и пошла читать бестиарий. Нужно было срочно взбодриться и узнать, как вернуть Нафаню из сарая в дом. А заодно и выяснить, что такого случилось, что домовой застрял у Зорьки и не мог оттуда выбраться уже третью неделю.
Нафаня достался мне от бабули. Правда, о его существовании я узнала уже после того, как попала в новый мир, и деревенский староста выдал мне эту избу. Так уж получилось, что когда-то давно, кто-то из моих прабабок приманил к себе домового. Вообще, домовые были существами своеобразными. Считалось, что сама сущность низкорослого духа обязывала его заботиться о доме и его обитателях, но на самом деле, это были всего лишь сказки. Домовые действительно заботились о месте, где обитали, но в рамках собственного комфорта. Если понятия комфорта домового не совпадали со вкусами людей, начиналась катастрофа: разбитая посуда, исчезающие предметы, леденящие душу звуки по ночам, бытовые травмы.
В общем, зная все это, мало кто из наших предков рисковал призывать в хату домашнего духа. Слишком высоки риски. Но у моей далекой прародительницы получилось с домовым подружиться. Нафаня в избе прижился, с хозяйкой нашел общий язык, и когда первая хозяйка умирала, домовой поклялся беречь каждую новую ведьму рода.
Мама моя от дара ведьминского сознательно, или бессознательно, отказалась. Считала рассказы бабуленьки глупостями, как и любой современный человек, выросший в большом городе. А вот я, за свое детское любопытство была вознаграждена Нафаней.
В общем, стоило мне начать обживаться в Мархарате, как Нафаня тут же появился в доме с криками:
– Сливка! Сливка родная! Детина непослушная! Ты как тут оказалась?! Ты почему не дома! Я уже третью пару кед сносил, три года тебя ищу!
Только если Нафаня кричал от радости и бежал обниматься, я орала от ужаса. Представьте, в темной нежилой избе на вас кидается рыжий гном. Честно говоря, в этот момент, я думала что просто умру от страха. Вместо смерти меня ждал обморок. А потом второй обморок, когда я открыла глаза и увидела рыжую морду, льющую на меня воду.
Третье пробуждение было куда лучше двух предыдущих. Тогда я собралась с духом и приняла тот факт, что рыжий мужик в заброшенной хате, это не самое страшное, что могло со мной произойти. А уже чуть позже, сидя на крыльце с отваром мяты, Нафаня мне и рассказал, что произошло там, на Земле.
Оказалось, что в ночь, когда я пропала, домовой почувствовал себя странно. Он как будто забыл, кто он, где находится, и что обязан за мной присматривать. Сколько времени домовой провел в таком состоянии, он не знал. Но когда очнулся, понял, что меня нигде нет, и Нафаня снова стал свободным духом.
Сначала, конечно, он попытался пожить один. Но надолго его не хватило. Во-первых, скучно стало. Во-вторых, моя далекая прабабка не выходила у домового из головы и в конце концов, Нафаню просто замучила совесть и он начал меня искать. Как привязанный к роду много столетий дух, он знал, что я жива, но найти никак не мог. Если верить Нафане, то на поиски у него ушло несколько лет, когда мои скитания по Мархарату к тому моменту заняли чуть больше пары недель.
Найти меня домовой смог только тогда, когда почувствовал, что я стала хозяйкой нового дома и ему открылись двери в Мархарат. Недолго думая, домовой упаковал в чемоданы пожитки и перепрыгнул на ПМЖ в новый мир.
Признаться, я была рада, что хоть кто-то из прежней жизни оказался рядом. Пусть и домовой, о существовании которого я не знала до момента «попадания». Но зато он помог мне обжиться и адаптироваться в новых реалиях.
Жили с Нафаней мы настолько спокойно, насколько это было в принципе возможно в Мархарате. Очень быстро мы выяснили, что ведьм здесь не жалуют, и своих способностей лучше было не демонстрировать. Поэтому ремесло я осваивала вслепую, но большую часть времени тратила на то, чтобы как-то научиться зарабатывать в этом отсталом мире.
Вообще, когда попадаешь в отсталую цивилизацию, то очень быстро исчезает иллюзия того, что ты, дитя продвинутого мира здесь всесилен. Наоборот, тебе, ребенку другого времени, приходится подстраиваться под законы толпы, и заодно учиться справляться с обычными бытовыми трудностями: отсутствию канализации, горячей воды в кране, самого крана, и даже проклятой лампочки накаливания. Ты уже не можешь выпить таблетку от головной боли, и надеешься, что вот эта трава, заваренная в пропорции один к одному, тебе обязательно поможет. Или нет. Или поможет, но уже навсегда, потому что ты неверно высчитал пропорции.
В общем, Нафаня был моей единственной опорой в Мархарате. Но, неделю назад с домовым случилось несчастье и он застрял в сарае у Зорьки. Как это случилось, мы не знаем. Нафаня просто проснулся на спине у коровы, и больше не смог выйти из сарая.
Всю неделю я пыталась вызволить домового. Строила «домовые дорожки», приманивала его угощениями, проводила пригласительный обряд и ничего не помогало. Совсем ничего. С каждым днем проведенным в сарае бедолага становился все грустнее и грустнее, а я злее и злее, потому что решительно не знала что делать. В конце концов мы вспомнили про бестиарий. Точнее, про книгу, которую так прилежно вела бабуленька, и которая перешла ко мне по ведьминому наследству. Проблема была лишь в том, что я была здесь, а книга осталась там. И послать за ней обычного беса не получится. Пришлось идти на хитрость, и вызывать демона. Воспоминания о демоне снова мурашками отозвались внизу живота.
– Зараза! – Прошипела себе под нос и вошла в дом.
Внутри было тепло и пахло многоцветником. Этот цветок здесь считался бесполезным, но зато сушеные ветки давали приятный сладкий аромат. Несколько сухих букетов висели под потолком в качестве природного ароматизатора. Не теряя времени, я зажгла огонь в маленьком керамическом горшке, поставила на него заменитель чайника, чтобы согреть воду на чай, и зажгла свечи. Рассвет только-только намечался, и освещения для чтения не хватало.
Я положила на стол книгу и мысленно попросила бабуленьку, чтобы там было нужное заклинание.

Глава 4. Бестиарий
Неожиданности с бестиарием начались как только я села за стол, и погладила кожаную обложку. С губ само по себе сорвалось ласковое «откройся», а пальцы прошлись по корешку, как будто я это делала сотни раз. Воздух в избе заполнился густой энергией, а книга на глазах начала толстеть. Не могу сказать, что это меня удивило. Точнее, удивило, конечно. Но к этому времени я уже была настолько измучена попытками вернуть Нафаню в дом, что проявлять эмоции не хватило сил. Я просто наблюдала, как менялся на глазах теперь уже мой бестиарий.
Книга не просто «росла», у нее еще и менялась обложка, а я как будто видела всех тех женщин, которые когда-то держали ее в руках. Вот Пухлая девица, в шерстяном сарафане выводит аккуратные буквы под светом свечи. Видимо, она жила в достатке, раз денег хватало на свечи и писчие перья. А вот уже пожилая матрона передает свою тетрадь худенькой, рыжеволосой девочке. Та тщательно перерисует на листы бестиария все лекарственные растения, которые найдет в лесу и передаст тетрадь своей ученице, которая станет не просто ведьмой, а мастером ядов. А потом тетрадь перейдет к ее дочери, а та отдаст сокровище внучке. Я видела их всех. Красивых, добрых, злых, хитрых, подлых и справедливых, бесконечно сильных и мудрых женщин, которые вдруг встали за моей спиной, и передали мне свои знания. И только когда обложка книги вновь стала гладкой, видения прекратились. Вода в печи недовольно булькала, а я пыталась справиться с сердцебиением и новыми знаниями.
– Ненавижу эти магические штучки!
Я встала из-за стола, и подошла к печи. Трясущимися руками заварила чай и дала себе пару минут отдышаться. Такие видения со мной случались не часто, даже редко. Всего пару раз за все время, но каждый раз нужно было время, чтобы успокоиться.
Выждав несколько минут, пока дыхание восстановится, а травы в кружке заварятся, я вернулась за стол и снова дотронулась до книги. В этот раз ничего не произошло. Она просто открылась на первой странице. Никакого введения, инструкции по использованию или напутствия я не нашла. Впрочем, было бы удивительно, если бы что-то подобное здесь было.
Разные части бестиария были заполнены разным почерком, разными письменными инструментами. Кто-то явно писал пером, кто-то карандашом, часть книги была заполнена чем-то напоминающим сажу. Кое-где были вставлены деревянные дощечки с вырезанными заклинаниями. Это придавало книге не только колорит, но и вес.
Я долго листала страницы, ища нужную информацию, и поражалась тому, какими разными были мои предки. Каждая женщина, прежде чем начать вести свою часть бестиария, писала свое имя вверху и основную специализацию. Например, Анна была травницей, Валия ворожеей, Федора могла предсказывать будущее и читать прошлое, а Гала могла договариваться с мелкой нечистью. Именно у нее я нашла нужный обряд.
Вообще, у нее было много информации про духов нижнего порядка: русалки, лешие, проводники и домашняя нежить, все они были тщательно описаны и даже зарисованы. Гала детально расписала, как призвать духа, как с ним договориться и даже как помочь, если нужное тебе существо вляпалось в неприятности.
Про домовых Гала начала рассказывать весной, когда была вынуждена была покинуть свою деревню из-за регулярных набегов «красных демонов». Насколько я поняла, это была какая-то банда, терроризовавшая несколько деревень или поселков. Гала тогда была совсем молоденькой. Она недавно похоронила мать и бабушку и боялась, что братья отдадут ее бандитам в качестве откупа. Так делали многие мужчины, когда не могли выдать бандитам зерно или деньги. Несколько подруг Галы были изнасилованы прямо во дворе родительского дома, и деревенские даже не пробовали остановить надругательства. Поэтому юная ведьма решила умереть свободной в лесу, а не в плену, и уж точно не во дворе родительского дома.
Читая записи девочки я сначала плакала, а потом восхищалась тому, какая смелая женщина была в моем роду.
Сбежала Гала ночью. Подсыпала родственникам в самогон дурман, подождала пока те уснут, обещая, что утром ее ждет новая жизнь, и ушла. Ее действительно ждала новая жизнь, но не та, на которую рассчитывали братья.
Гала подалась в лес. Бабушка и мама с детства учили девочку, что деревья укроют, а лесные духи не дадут пропасть. Так и получилось. Через несколько дней пути Гала нашла старую избу, а вокруг избы бегал растерянный домовой, и не мог попасть в дом. Прямо как Нафаня.
«Связь домового с домом не должна рваться. Но она рвется. Почему? Этого мне пока неведома, но дух от этой оказии сильно болеет, сохнет и лютует. Сначала домашний дух пытается войти в хату, а та не пускает. Потом он ищет новый дом. Но новый дом его тоже не пускает, как будто у духа стоит запрет и он начинает терять силы»
Домового, которого встретила Гала звали Афанасий. Она ласково звала его Фаней. Он на удивление быстро пошел на контакт с ведьмой. Рассказал, что хозяйка заброшенного дома покинула этот мир лет тридцать назад, и он следил за тем, чтобы никто другой его не нашел. Чтобы звери сюда не ходили, и растения не разрушали стены. Афанасий, если верить Ведьме, хорошо заботился о доме. Даже пыли внутри не было, когда она зашла внутрь, и очаг был чистым. Вот только сам дом домового пускать отказывался.
Ведьма долго билась над тем, как помочь домовому. Сначала она пыталась понять почему порвалась связь духа с жилищем. Искала ведьминские артефакты, руны, проводила очистительные обряды, но ничего не помогало. И в тот момент когда она почти отчаялась, случилось по меркам духов невероятное. Сама Гала описывала это происшествие так:
«Афанасий сидел на траве и горько плакал. Я не знала, что низшие духи могут плакать. А он плакал и бубнил, что виновен, что не уберег, что плохой дух»
В своих записях Гала предполагала, что причиной всех бед домового стало именно чувство вины. Депрессия, будь она неладна. Что дух сам себя убедил в никчемности, и сам себя наказал. Вот такая вот психосаматика, будь она неладна. Только разговоров по душам с домовым мне сегодня не хватало.
К тому времени, как мои глаза дошли до исцеляющего обряда, чай в кружке успел остыть. Я сделала глоток и снова пошла к печи, готовить новую порцию кипятка. К счастью, древняя ведьма нашла способ исцелить своего домового без затяжной психотерапии, а с помощью ритуала очищения. Ритуал был довольно простым, без крови девственной лягушки, убитой на Лысой горе в ночь второго солнцестояния. Это уже было хорошо. Но вот провести его было нельзя до тех пор, пока не убедишься в том, что причиной разрыва связи с домом было действительно чувство вины.
Я заварила новую порция трав, оперлась спиной о теплую печь, и попросила мироздание, чтобы Нафаня действительно мучился какой-нибудь психологической проблемой. Потому что других упоминаний нашей проблемы в книге не нашлось.

Глава 5. Сон
К тому времени как я разобралась во всех тонкостях «всепрощающего» заклинания солнце уже поднялось высоко над горизонтом. Сложного там ничего не было. Заварить отвар из семи трав, которые по чистой случайности висели на чердаке в качестве защиты от паразитов, прочитать заговор и напоить зельем домового, после того, как он раскроет тебе душу. В общем, проще простого, казалось бы, если бы я чувствовала себя бодрее. Сейчас сил на задушевные разговоры у меня просто не осталось. Нужно было признать, что в таком состоянии колдовать не стоит. Ворожба и магия были довольно точными науками. Одна ошибка, и разгребаешь еще больше проблем чем было до того. Два лишних часа проведенные Нафаней в сарае погоды не сделают, поэтому решила сначала дать себе время на отдых.
Только закрыв бестиарий, я поняла, как сильно устала за эти дни. А последние трое суток вообще показались бесконечно долгими: найти нужное заклинание, наварить свечей, соорудить алтарь. В общем, единственное о чем я сейчас могла думать, был сон. Даже голод отступил на второй план, потому что любой перекус подразумевал под собой целый ряд мероприятий. Даже для обычного бутерброда нужно было печь хлеб, потому что купить его было просто негде!
Деревенский быт не предусматривал готовых продуктов, холодильника и элементарных удобств, к которым я привыкла в прошлой жизни. Вообще, с бытовыми удобствами у крестьян были особые отношения. В классической деревенской избе Мархарата не было даже кроватей. Ночевали люди где попало. Летом на сеновалах или просто под открытым небом, зимой все ютились в избе, кто на лавках, кто на полу, кто на печи. Правда, печь была местом привилегированным. Женщин туда пускали только в случае болезни. А так на каменной полке спали старики, или отец семейства, или кто-нибудь из больных детей.
Одеял и подушек в избах тоже не держали. Эту роскошь можно было встретить разве что в домах торговцев, князей, магов и прочей знати. Простой люд даже не задумывался о том, что спать можно комфортно. Максимум удобств – матрас набитый соломой.
Вместо одеял использовали теплую одежду, вместо полотенец хлопковые отрезы ткани, вместо мочалок связанную в плотные жгуты солому. Баню топили раз в неделю, в утро воскресенья, чтобы к обедне чистыми пойти на службу. Как дела с гигиеной обстояли в другие дни, я даже представить боялась.
У меня во дворе тоже была небольшая баня. И топила ее я тоже в воскресное утро, чтобы не выделяться из толпы. В остальные дни воду приходилось греть на печи, чтобы принять душ. А шампуни, мыло и крема делать из того, что дала природа. Единственное промышленное средство личной гигиены, которое мне удалось здесь раздобыть, был зубной порошок. Три коробки этого заморского чуда, вместе с дрянными щетками, я купила у одного купца за три медных монеты. Бедняга отчаялся объяснять горожанам, для чего предназначен этот странный порошок, и был готов отдать его хоть за какие-нибудь деньги.
В своем доме я старалась создать настолько комфортные условия для жизни, насколько это было вообще возможно. К счастью, изба мне досталась просторная. Получилось тяжелыми шторами оградить зону кухни от спальни, а чердак приспособить под работу. Краснодеревщик, за страшные деньги и ящик фруктовых наливок сделал для меня кровать, два скрипучих шкафа и трюмо. Матрас пришлось мастерить самой, а подушки и одеяла с боем отбивать у хабалистой купчихи на ярмарке. Чего только не сделаешь, чтобы спать в нормальных условиях.
Я стянула с ног кожаные ботинки и босыми ногами пошлепала к кровати, по пути пытаясь расшнуровать мягкий корсет. Получилось это не сразу. Но когда удалось стянуть с себя одежду, сдержать облегченный выдох не получилось. Я разделась догола и залезла под одеяло. Тяжелая ткань мягким коконом укрыла тело, волосы рассыпались по подушке, глаза тут же налились усталостью. Мысли притупились, мир вокруг будто погрузился в сонный туман. Краем сознания я еще чувствовала, как расслабляются мышцы и как будто проваливаются в мягкий матрас.
Где-то возле печи послышались шорохи. Мне бы в этот момент насторожиться и выпрыгнуть из дремы, но я была настолько уставшей и измотанной, что просто не смогла этого сделать. Подсознание как будто забыло, что кроме меня в доме никого быть не может и не забило тревогу. А сон, между тем как будто засасывал сознание в теплое болото. Так было всегда после тяжелых, или новых ритуалов. Психике нужна была перезагрузка.
В этот раз подсознание решило не напрягаться со снами и не показывать замысловатых картинок. Я видела собственный дом. По полу стелился густой серый туман, а в воздухе витал запах серы. Видимо, так мой мозг решил отрефлексировать встречу с демоном. Я сопротивляться не стала. Во-первых, нечистый чисто визуально радовал во мне эстета, во вторых, даже во сне я понимала, что все происходящее не реально. Только сон. Обычный, яркий сон. Возможно, чуть более яркий, чем раньше. Но я и демонов раньше не вызывала.
Туман на полу становился гуще, плотнее, поднимался к потолку, заполняя собой пространство избы. Минуты через три я уже не могла рассмотреть даже очертаний печи, не то, что мелкие детали интерьера. Но даже это не заставило меня проснуться и вернуться в реальность. Этот сизый туман казался если не добрым, то вполне себе безвредным явлением.
Я повернулась на правый бок, обняла пуховую подушку, потерлась щекой о наволочку, добытую на ярмарке в неравном бою с увесистой матроной, и попыталась насладиться тишиной, несвойственной для деревенского утра. Тишина перестала меня интересовать секунд через пять, когда матрас прогнулся под тяжестью чужого тела. Интересно, это сон, или у меня в хате незваные гости?
Все происходящее казалось таким реальным, что я уже не была уверена в том, что сплю. Открыть глаза не получалось. Тело как будто парализовало и все, что мне оставалось, прислушиваться к тишине. Ничего не происходило, но я все равно чувствовала чужое присутствие.
Этот кто-то не дышал, не двигался, только смотрел на меня сквозь туман. Почему-то я была уверена, что туман не рассеялся. Первая мысль, которая пришла в голову – демон. Но через несколько секунд я эту мысль отмела. Демон не мог просто так взять, и ворваться в мою реальность. Во-первых, изба была напичкана ограничительными оберегами. Во-вторых, я сделала все, чтобы не дать демону себя найти. Да и стал бы демон сидеть на кровати и ничего не делать? Нет, не стал бы. Как бы он себя вел, я не знала, но точно не так.
Я попыталась глубоко вдохнуть, ничего не вышло. Грудь как будто что-то сдавило. И вот теперь к горлу начала подступать настоящая паника. Я пыталась проснуться, ничего не получалось, я снова пыталась и снова терпела поражение, окончательно убедившись что в доме завелась нечисть. Как-то по-другому объяснить свое состояние я не могла. И определить, что за тварь попала в мой дом, тоже. Поэтому, чтобы не ошибиться, начала читать про себя простенькое, но очень эффективное заклинание – изгнания. Местные называли это молитвой, церковники невежественной ересью. Детей этим словам учили с раннего детства, как оберегу от зла. Я сделала над собой усилие и прошептала «молитву», представляя, что каждое слово огнем обжигает пришедшую в мой дом нечисть.
Воздух вокруг как будто завибрировал, через секунду я открыла глаза. Сквозняк лениво шевелил штору. В воздухе витал запах сухоцветов. Никаких следов чужого присутствия не было.
Чтобы успокоить внутреннею тревогу, и избавиться от ощущения чужого присутствия, я первым делом перемыла дом отваром полыни и обновила все руны. Как только доски пропитались травянистой вонью, сразу стало спокойней.
К слову, эффективность полыни в борьбе с нечистью доказана не была. Нафаня утверждал, что единственный эффект от нее это запах, который после уборки еще неделю невозможно выветрить. Я частично с ним была согласна. По крайней мере, сама никогда не видела, чтобы духи нижнего порядка сторонилась полыни. Вот только крестьяне верили в защитные свойства этого отвара. А вера в этом мире на пустом месте не рождалась.
Размышляя над деревенскими суевериями, я поднялась на чердак. Год назад именно там мы с домовым организовали маленькую лабораторию. Это было единственное место в доме, куда не сунутся деревенские. Во-первых, все знали, что ведьмы под крышей не колдуют. Не знаю почему, но в это верило все население Мархарата. Маги, кстати, тоже свои мастерские старались размещать поближе к земле. А лучше под землей, в подвалах и погребах. Во-вторых, объяснить любопытной соседке без стука ворвавшейся в хату свое нахождение на чердаке можно было куском вяленого мяса. Абсолютно все деревенские хранили запасы говядины, и не только говядины, под крышей, и считали очень плохим тоном лазать на чужие чердаки.
У меня здесь кроме мяса сушились травы, тушки летучих мышей, лягушек, крыс и вся та мерзость, от которой у нормального человека случиться желудочный спазм. Помню, когда-то бабуленька сказала, что магия не должна быть простой или приятной. Иначе колдовать начнут все подряд, и в мире наступит хаос. Но я тогда была маленькой и не понимала, насколько неприятные вещи она имела в виду.
Например, засушенные тушки лягушек у меня появились полгода назад. Их нужно было собрать после грозы, в фазу убывающей луны. А самое сложное заключалось в том, что живых лягушек трогать было нельзя. Собирать нужно было исключительно мертвых особей с круглыми брюшками. В общем, чтобы собрать нужное количество экспонатов, пришлось потратить не один месяц, и истоптать все доступные болота. Но еще больше времени я потратила на то, чтобы лягушек правильно засушить.
К счастью сейчас мне нужны были не они. Я положила на стол бестиарий и зажгла свечу, чтобы свериться со списком трав. Сначала все ингредиенты нужно было взвесить, измельчить и залить кипятком. Работа почти медитативная.
Достала из шкафа старые медные весы, мешочек монет, которые местные маги использовали вместо гирек, и подошла к первой балке, чтобы снять пучок сухоцветов. Как раз в этот момент внизу открылась дверь.
– Есть кто в избе?!
Голос был не знакомым. Выругалась про себя, задула свечу и накрыла бестиарий первой попавшейся под руку тряпкой.
– Хозяйка! – Повторил голос.
– Иду! – Откликнулась я, и пошла к шкафу с провизией.
Спускаться с чердака с пустыми руками мовитон. Поэтому взяла небольшой горшочек перетопленного свиного жира, фирменный деревенский рецепт и, пыхтя, спустилась вниз.
У дверей стоял тот самый пришлый плотник. Он был последним человеком, кого я ожидала увидеть в своем доме.
– День добрый.
– Доброго, хозяйка.
Мужчина поклонился, как это обычно делали мужики при виде кого-то из княжеской свиты.
– С чем пожаловал?
– Мать Альма к тебе послала. Сказала, наливку у тебя взять можно.
– Какую наливку?
– Вишневую, сказала. Ельке лекарь городской нужен. А ему… Твои наливки в княжеский дом возят. Вот…
– Что-то с дитем?
– Не знаю. Мать сказала, помереть может. Лекарь нужон.
Мужчина переминался с ноги на ногу у порога, но в дом не заходил. Это было странно и неестественно для местных. Заострять на этом внимание я не стала. Сделала вид, что все в порядке и кивнула.
– Наливки к вечеру готовы будут. Скажи Альме, как только созреют, принесу.
– Пусть Лада бережет твой дом, хозяйка.
Мужчина ушел, так и не переступив порога. Я, конечно, понадеялась, что это полынь его отпугнула. Потому что думать о плохом не хотелось. Поставила банку с жиром на стол, закрыла двери на засов и вернулась на чердак. Нужно было срочно возвращать домового.
С отваром пришлось повозиться несколько часов. К сожалению в своих записях Гала забыла указать, что листья миноры нельзя измельчать ножом, что яс нужно нарезать последним, так как часть веса «испаряется» пока готовятся другие ингредиенты, а ягоды буши нужно убирать с веток, чтобы их семена не вступали в реакцию с железом.
Подозреваю, что ведьмы прошлого все это и так знали. Вот только я даже не подозревала, что на полесье когда-то росла буша или яс. В общем, пока готовила лекарство для домового и наговаривала заговоры, прошла большая часть дня. За это время я успела забыть и странный сон, и странного гостя. Зато отвар получился идеальным, если верить описанию в бестиарии: прозрачный как вода и благоухающий лесными травами. В общем, к Нафане я шла с чувством выполненного долга.
Домового я нашла в сарае, сидящего на мешках с сахаром, спиной к двери. Сначала хотела его окликнуть, чтобы рассказать про находку в бестиарии, но вовремя остановилась и замерла.
– Я виноват, Мара! – Причитал Нафаня, поглаживая аккуратную рыжую бороду. – Виноват! Я же знал, что нельзя мне, нельзя есть эту дрянь! Знал, что от мухоморовых пирогов голова кругом. И ел. А она… Мара! Но как я мог знать, что наша Эрика в этот Мухосранск перенесется! В Мархарат! Да я даже о его существовании не знал! Да и ты не знала.
Домовой махнул рукой и горько вздохнул. Не знаю, что меня сегодня удивило больше, что мой домовой грибник – наркоман, или то, что он общается с некой Марой.
– И что мне делать? Тут ни водопровода, ни отопления. Магазинов нет! Доставки нет! Гугла нет! А я домовой, а не Ютуб! Вот чем эту корову кормить, чтобы она доилась?! Перцы померзли! Соль! Соли нет! За сахаром к демонам и бесам бегаем! Да разве этого мы хотели для нашей Эрики?! А я?! Да что я за домовой, который даже кротов погонять не может? Всю морковь сожрали!
Теперь я удивилась тому, что у нас росла морковь. Кроты не удивляли. Кроты в Мархарате были такой же нормой, как комары летом.
Нафаня снова горько вздохнул. А я думала, что только меня эта эмиграция в Мархарат подкосила. Я тихонько подошла к домовому, села на соседний мешок и протянула ему глиняную кружку.
– Давно тут стоишь? – Домовой шмыгнул носом. Я сделала вид, что не заметила покрасневшие глаза.
– Про твое пристрастие к мухоморовым пирогам не слышала. Пей.
– Что это? – Снова шмыгнул носом Нафаня.
– Отвар из бестиария. Тебе уже этот сарай осточертеть должен был.
– Муууу! – Оживилась Зорька, которая не привыкла делить свою жилплощадь с посторонними.
– У нас что, правда морковка растет?
– Да какая там морковка. Слезы одни. Как проклял кто эту морковку.
– Пей давай. А то у нас в деревне, кажется вампиры завелись. Или перевертыши.
Нафаня несколько раз моргнул и одним махом осушил кружку. Через мгновенье я уже одна сидела на мешке.
– Муууу!
– Не мычи, вечером тебе конфетку принесу. – Пообещала Зорьке и пошла в дом.

Глава 6. Догадки
С возвращением Нафани в дом сразу стало спокойней. Я сидела за столом, протирала стеклянные бутылки для наливок, домовой готовил закваску на хлеб. В печи уютно потрескивали дрова.
– В следующий раз у демона чайник попросим. – Домовой покосился на печь, где закипала вода для чая.
– Может, самовар на ярмарках поищем?
– С самоваром возни много. Так что ты там про вампиров говорила?
Я рассказала Нафане сначала про странный сон, потом про то, что произошло с Елькой и визит ее мужа. Домовой слушал молча. Иногда задумчиво гладил бороду, потом переставлял с места на место глиняные горшки.
Вообще, такого понятия как вампир на Мархарате не существовало. Здесь существ питающихся кровью ласково называли упырями. С нашими привычными вампирами их связывало только то, что время от времени они охотились на людей. Кровь местным вурдалакам нужна была для выживания. Свои жертвы они обескровливали полностью, потому что своей крови в их телах не было. Мой вопрос, как чужая кровь через желудок попадала в вены вампира, пока оставался без ответа. Потому что задать этот вопрос было некому. Анатомических карт здесь еще не нарисовали, о том, что существует желудок, скорее всего, не догадывались. Подозреваю, что если начну рассказывать о желудке, сердце или печени в обществе ученых, меня просто засмеют. Потому что все знают, тошнит беременных, потому что ребенок начинает выдавливать еду из живота матери, чтобы освободить себе место. В груди болит исключительно от тоски или других сильных эмоций, а мигрень – признак переохлажденной или перегретой кости в голове. Хорошо, что хотя бы факт наличия костей никто не отрицал. И в целом уровень медицинской науки здесь был такой же никакой, как и водопровод.
В гробах упыри тоже не спали. А вот из могил иногда подымались. Ели я правильно понимала механику событий, то когда запас употребленной крови в организме вампира заканчивался, он старел и иссыхал. В какой-то момент вымпир впадал в летаргию, но не умирал. Естественно, свою личину вампиры скрывали, как и я маскировались под обычных людей. Тела упырей неосведомленные граждане хоронили и о покойнике забывали. Порой на долгие столетия, пока в организм вампира не попадала кровь и не оживляла покойника. Как это происходило, я понятия не имела. Но в паре книг, которые хранились на чердаке, подобные сюжеты мелькали.
– И с чего ты решила, что он упырь? – Спросил домовой, когда я закончила рассказ.
– А с чего он в хату не зашел?
– Ты же его не приглашала.
– Вот именно.
Нафаня нахмурил брови. Отличить вампира от обычного человека можно было только одним способом: не приглашать его в дом. По крайней мере именно так говорилось в местных легендах. С другой стороны, обвинять человека в том, что он нечисть только потому, что он побоялся переступить порог твоего дома тоже было бы глупо. Может, его полынь остановила.
– Надо на девку посмотреть. – Заключил Нафаня. – Если муж упырь, то и ребенок ее такой же. А значит, он мать есть начнет еще в утробе. Какой у нее срок?
– Не знаю. Месяца три, может четыре. А может и больше. Я же не повитуха, сроки на глаз определять. Ты встречался с ними? С вампирами?
– Нет. – Нафаня вытер руки полотенцем и поставил на стол чашку с травяным отваром. – Но внучка Мары, Мира, рассказывала, как в соседней деревне сразу две девки померли беременные. За полгода иссохли, а детей здоровых из живота достали.
– Звучит зловеще.
– Как есть. У детей один отец оказался, заезжий торговец, если я правильно помню. Он после смерти девок объявился, чтобы своих детей забрать.
– Забрал?
– Одного забрал. Отец понял, что приплод нагулянный, да и лишний рот в доме ему не был нужен. – Домовой чихнул.
– А второй ребенок?
– Остался в семье. Беспокойный был, орал все время. Никто же не знал, что он дитя вампирское. Бабки ходили, отшептать пытались, в церковь носили, думали, бесы младенца беспокоят. А он голодный был. Молоко не брал, кормилицы его боялись.
– И чем все закончилось?
– К Мире отец обратился за помощью. Та и сказала, чтобы тот или убил ребенка, или вернул его отцу.
– И как тот поступил?
– Никто не узнает. Младенца больше никто не видел. Может и отдал. Хотя, ты те времена вспомни. Где того торговца искать было?
Нафаня пожал плечами, предполагая ответ на мой вопрос. Мне, конечно хотелось верить, что отец младенца нашелся и забрал его. Пусть даже тот был вампиром. Ребенок, в любом случае ни в чем виноват не был. С другой стороны, страшно было представить, что этот ребенок мог натворить.
– Это в любом случае было на Земле. Да еще и в те времена. Откуда нам знать, что упыри на Мархарате и вампиры полесские одинаковые?
– А почему нет? Черти здесь с рогами и копытами, хранитель на кладбище – Чаргавы, русалки – вон, как будто с них энциклопедию мифологии писали, упыри, чем хуже? Они же не голливудские вампиры, да и приличных поместий по близости нет. Все чин чинарем, если твоя догадка верна.
Мы замолчали. Нафаня на несколько секунд исчез, а появился уже с мешочком муки и яйцами.
– Посмотришь на Ельку. Если сильно худая, кожа серая, а губы в ранах, значит, с вурдалаками дела имеем. Только что мы с этим потом делать будем?
– Чеснок вдоль забора высадим. – Неуверенно пошутила я и пошла на улицу, в погреб, где хранились запасы наливки.
Время близилось к вечеру. Солнце еще висело над горизонтом, но уже меняло свой цвет на закатный. Это было самой активное время в деревне. Мужчины и женщины возвращались с полей, которые находились за северной границей деревни. Поля не были общими, у каждой семьи там числился надел, который крестьяне арендовали у князя. За право работать на земле, платили дань в виде части урожая.
Князю принадлежали не только поля, но и вся долина, с лесами, озерами, городами. Жители абсолютно всех территорий платили. Охотники отправляли в замок дичь, торговцы деньги, ремесленники свои товары. Даже церковники платили за право вести службы на территории князя. Кажется, они были главными поставщиками свечей, которые, к слову, здесь стоили очень дорого.
Погасив одну из таких свеч, я вышла из погреба, с бутылкой наливки, мысленно попросила мироздание, чтобы все прошло успешно и мои догадки были только догадками, пошла к дому Альмы. К этому времени ребятня гурьбой вываливалась на улицу встречать скот, который гнали пастухи к домам. Я была в ужасе, когда первый раз увидела, как щуплые дети в лаптях или босиком бегут навстречу крупным коровам или, что еще страшнее, быкам. Сейчас этот ритуал превратился в ежедневную рутину. Как и принятие того факта, что дети здесь становились взрослыми в тот момент, когда макушка начинала доставать до столешницы.
Пока дети забирали коров, их матери ловили последнее светлое время, чтобы закончить работу в саду или во дворе. Кто-то высаживал весеннюю рассаду, кто-то жег зимние растения.
Да, несмотря на снежные зимы, в Мархарате некоторые растения приносили урожай и зимой. Скорее всего, это были плоды работы ведьм, или вед, или древних. В общем, тех женщин, которые в полной мере владели магией и не нуждались в поддержке ковенов. Практиковали культ Лёли днем, и вспоминали Мару ночью, чтобы свет и тьма жили в гармонии.
Зимних растений было не много: помидоры, картофель, сладкие плоды, напоминающие батат и маленькие тыквы. Тем не менее, этого хватало, чтобы крестьяне даже в самые неурожайные годы могли прокормиться. Остальные продукты крестьяне заготавливались заранее. Мясо вялили все лето. В основном это была дичь, которую приносили охотники, домашняя птица и поросята. Муку мололи ближе к концу осени, чтобы она не испортилась в летних амбарах, пачатки, похожие на кукурузу, начинали сушить в середине лета. Грибов, кстати местные не заготавливали. Говорили, что это еда ведьм и есть ее опасно, можно умереть. Не думаю, что кто-то из ведьм был бы против того, чтобы крестьянин собрал себе корзину боровиков. Другое дело, что мало кто из людей разбирался в грибах и очень часто на стол попадали не самые съедобные экземпляры.
Мы с Нафаней старались подстроиться под деревенскую жизнь, но это не всегда получалось. Корова у меня не доилась, куры дохли, как мы не старались с домовым их выходить, да и в принципе с тем, что обзавестись скотиной мне не удастся, я смирилась. Правда, это играло мне на руку. Потому что у ведьм скот всегда приживался, а вот у соседей мог дохнуть. А тут наоборот. Все считали, что мне досталась проклятая хата, и даже немного жалели, злорадствуя.
А еще все считали меня брошенной любовницей какого-то из вельмож. Разве такая может за скотиной усмотреть? В целом, это было похоже на правду. Появилась я в лесу из «неоткуда», ручки беленькие, не испорченные работой, зубы все на месте, платье чистое и кожаный кошелек с монетами за поясом.
С любовницами местные князья, воеводы и прочие состоятельные мужчины так поступали часто. Сначала «любились» с красавицами, а когда отец, или кто-нибудь из родни находил подходящую пару, от милой избавлялись, оставляя обманутую ни с чем. И выгнать ее в лес было самым благородным, что мог сделать мужчина. Хотя, мужчиной такого осла назвать было сложно. Чаще любовниц просто убивали. Травили, инсценировали несчастные случаи или выдавали замуж в какую-нибудь деревню.
В общем, я идеально подходила под роль такой брошенной любовницы. Переубеждать в этом соседей не стала. Зачем? Так было даже лучше, меньше вопросов задавали. И не спрашивали, какого лешего мне понадобилась кровать, если есть печка. И зачем я потратила целое состояние на зеркало. Это же только для богатых.
В принципе, сейчас я могла себя отнести если не к богатым барышням, то к вполне состоятельным. За три года жизни в Мархарате я даже сумела построить свой маленький бизнес, на ягодных наливках. Принципы самогоноварения я когда-то освоила с помощью Ютуба, чисто ради интереса. А настаивать алкоголь на ягодах, здесь сам бог велел. Тем более что конкуренции не было. Хороший алкоголь даже местным богатеям не снился. Они перебивались брагой и пивом. О вине даже не слышали. Винограда в Мархарате или не существовало, или он рос не в наших краях.
Дом Альмы выделялся на фоне соседских. Он был сложен из шлифованного камня, с красной черепичной крышей, и резными ставнями на окнах. Я открыла калитку, вошла во двор. Возле дома никого не было. Только парочка кур с пушистыми лапками гуляли по палисаднику.
– Альма!
В деревне все было по-простому. Калитки закрывались только на ночь, и только ночью из вольеров выпускали псов, на тот случай, если в деревню заглянут чужаки.
– Альма! – Еще раз крикнула, но не получив ответа, поднялась на крыльцо.
Постучалась в дверь. Врываться в чужой дом все равно не хотелось. Шорох раздался через полминуты, когда я решила оставить бутылку на крыльце и уйти. Двери открыла Елька. Мой визит девушку явно удивил.
– Пана? – Девушка сделала шаг назад, и жестом пригласила в хату. – Каким богом к нам? Что-то случилось?
– Муж твой заходил. Сказал, Альма наливки просила. Лекарь дитю не рождённому нужен. – Я протянула девушке бутылку.
Елька свои эмоции скрывать не умела. Она явно не знала о визите мужа ко мне, или о просьбе матери. Тут не мешало бы у самой Альмы спросить. Но ее дома не было.
– Твои наливки пана дорогие. Мы не вытянем. Но может, Языр что-то из мебели, или…
– К осени кур у вас возьму. У меня животина не живет.
– Знаю. Дом тот поклят. Староста столько месяцев искал кому его пристроить, все отказывались. Как вы пана там не боитесь жить? Я бы уже со страху на погосте была.
Девушка погладила круглый живот. Никаких признаков истощения или болезненности на лице будущей матери я не заметила. Даже наоборот, Елька выглядела на удивление свежо: щеки розовели, глазки блестели, по пухлой шее катилась капелька пота. Только круглый живот доставлял матери беспокойство. Она чуть заваливалась назад, чтобы сохранить баланс.
– Ничего там страшного нет. Просто я плохая хозяйка.
– Пана! – Раздалось за спиной.
В дом вошла Альма. В руке у нее была корзина с яйцами, а на поясе висели две тушки цесарки. Видимо, женщина ходила к охотнику, на другой конец деревни.
– Храни Мара дом твой, Альма. – Поздоровалась с женщиной. – Я наливку принесла. Языр сказал, тебе для лекаря надо.
– Нада пана, нада. – Закивала женщина. Пышная грудь заколыхалась, алые бусы на шее звякнули. – Пана, я Языра к тебе отправлю. Он мебель тебе сколотит, в оплату. Нет пока монет. А ты пана, долгов не любишь.
– Мама, пана цыплятами возмет. Щипаными пана, или живыми?
Альма, как и ее дочь, эмоции скрывать не умела. Мой отказ от услуг Языра ей явно не понравился, но женщина через силу улыбнулась.
– Щипаными. Чтобы можно было в зиму заготовить.
– Сделаю, пана. Сделаю. На вече?ру не останетесь? У нас цесарки будут.
– Нет, благодарю за предложение. Я еще с ночи не спала, вчера в город ездила. Стекольщик неправильно форму бутылок выдул, в замок такие не отправишь. – Посетовала на руки мастера, хотя трагедии в этих бутылках не было. Но, местным иногда было нужно давать темы для сплетен.
–Ай как нехорошо! – Альма хлопнула в ладоши, почти перед самым лицом. – Мужика вам пана нада. Нормального! Шоб в хозяйстве порядок был. Негодно бабе одной по городам шастать. Да все так и хотят обмануть. Вон как Ельке повезло с мужиком. Вдовец только. Но мож это и лучше, знает как с бабой обращаться.
– Да где ж его такого взять? – Я засмеялась и сделала несколько шагов к двери. – Ельке повезло с мужем. Храни Мара твою избу, Альма.
– И вам, пана добра.
Я выскочила на крыльцо и тут же наткнулась на высокую пожилую женщину. Кажется, это была мать Языра.
– Доброго вечера. – Поздоровалась со старухой.
Бесцветные глаза окатили меня презрением, но вслух старуха сказала только скупое:
– Добрго пана.
Может, с мужем Ельке и повезло, но вот свекровь вызывала у меня вопросики.

Глава 7. Туман
День пролетел незаметно, а вечер в раздумьях. Языр и его семейство не давали покоя. От этих мыслей я пыталась избавиться с помощью работы. Деревенский быт, к счастью, всегда был наполнен рутиной. То дрова наколи, то корову накорми, то еще что-нибудь сделай. Сегодня, например, пришло время стирки. А этот процесс был целым мероприятием. Как же я скучала по временам, когда можно было просто закинуть стирку в машинку. Конечно, я была бы не я, если бы не попробовала автоматизировать этот процесс и изобрести «вращающееся ведро». Точнее бочонок, который с помощью кожаных ремней, педалей и моей мускульной силы изображал барабан стиральной машины. Но даже такая «автоматизация» требовала минимум шести часов моего относительно свободного времени.
Сначала я делала моющее средство из мыльного корня и масла, потом таскала воду, кипятила воду, снова таскала воду, а потом крутила педали. Этим я занималась три раза в неделю, представляя что делаю силовую кардио-тренировку в любимом спортивном клубе.
Процесс стирки происходил в бане, где на отдельной полке сидел Нафаня с вязанием и рассуждал о наших интересных буднях.
– Может у нее срок еще маленький? Сколько пришлые в деревне? С осени? Не помнишь, когда они свадьбу гуляли?
– Не помню. – Вытерла со лба пот. – Подлей воды. – Нафаня спрыгнул с полки и тут же схватился за ведро с кипятком. – Вроде у них с калядами совпало. Но тогда срок совсем маленький. А если она раньше забеременела, а потом уже свадьбу играли? Тут же простыней на показ не выставляют. Но даже если раньше забеременела, у нее живот большой. Может богатыря ждут, или двойню?
– Если б двойня была от упыря, она б уже с лавки не вставала. – Домовой вылил воду в ведро, и крутить педали стало тяжелее. – А может, он не упырь? Или по залету женились? Такое же бывает тут через хату. Вспомни Дарьку, которая родила на пятом месяце? Или Иванку.
– Даже если по залету, все равно живот большой. Полугода не прошло. А её уже заваливает. Слушай, а если отец не Языр? Если кто-то другой?
– А наше какое дело? Ты же не побежишь дубине лекцию про женскую физиологию читать.
– Такое дело, Нафаня. Если отец не Языр, мы по Ельке не определим, упырь он, или не упырь. Ребенок обычный родится, будет он дальше в деревне жить. Мы не узнаем, кто он, а когда проголодается, поздно будет. От какой болезни они бежали? Что вообще в той деревне случилось? Опасно это.
– Тоже верно. А что вообще в том Перелесе сейчас? Чьи земли?
– Да черт его знает? Я даже не знаю, в какой стороне это находится. Может нечисть какую вызвать и спросить?
– Какую нечисть ты сейчас вызывать будешь? Луна уходит. Обрядная ночь через седьмицу. Только рисковать выдать себя какому-нибудь ковену. Сегодня ночью ведьмы силу призывать начнут. Нам лучше сидеть и не отсвечивать эти дни.
Нафаня был прав. Делать обряды сейчас было опасно. Потоки магии могли выдать меня. Стоит ковенам почувствовать новый поток энергии, как начнутся поиски. Это было идеальное время для тех ведьм, которые искали поддержку. По потокам они находили друг друга, чтобы объединиться. Рядом с нами ковенов не было. Это объяснялось просто: слишком много людей и нет «мест женской силы». Но даже маленький всплеск энергии в седьмицу перед обрядной ночью мог привлечь слишком много внимания.
Я закончила крутить педали, слезла с лавки и сказала:
– Ты доставай белье, а я схожу за чистой водой к колодцу. Нужно подумать.
– Иди, подумай. – Нафаня соскочил с лавки и взял деревянные щипцы, а я вышла из бани.
Солнце уже давно село, куцая луна заняла свое законное место на небе. На Мархарате луна с небосклона уходила не плавно, как это было на Земле. Она исчезала с неба кусками. Как будто от круглого песочного печенья ребенок отламывал куски.
Я вдохнула прохладный весенний воздух и пошла в сторону колодца. Зато тут экология хорошая. Стоило об этом подумать, как где-то вдали послышался странный шорох. А через секунду почувствовала на спине чужой взгляд. Стараясь не паниковать, спокойно дошла до колодца. По пути старалась внимательно осмотреть двор и понять, откуда шорох. На первый взгляд все было как обычно.
– Может опять зайцы? – Пробубнила себе под нос, зная, что никакие это не зайцы. – Или ежи.
Живность в моем дворе если и водилась, то только в виде кротов по словам Нафани. Но на зайцев, грызущих кору фруктовых деревьев, я время от времени жаловалась, чтобы все было как у всех.
Неспеша опустив ведро в колодец, прикинула, сколько времени понадобиться, чтобы схватить вилы, лежащие в метре от меня, и врезать обидчику. Вот только нападать на меня никто не спешил. А за забором стелился едва заметный серый туман. Обычное явление для этой поры года. Я бы даже внимания на него не обратила, если бы едва заметные серые щупальца не отрывались на пару миллиметров от травы, и не прощупывали защитный барьер, который создавали свежие руны вокруг всего участка.