Главная страница | Детективное фэнтези | Дело серенького козлика

Дело серенького козлика
Пашка В.
В городе происходит ряд непонятных преступлений. Пропадают вещи незначительные, но принадлежащие различным людям со странностями.
Следователь Марта Федоровна открывает в себе дар ясновидения и расследует необычное преступление.
Обложка создана с помощью dream.ai.

Пашка В.
Дело серенького козлика

Глава 1
Дверь открылась, и посетительница… нет, не зашла. Она заплыла, медленно и плавно. Глянула на следователя и глупо заулыбалась.
– Заходите, садитесь, – сказала следователь, и, чтобы девушка не напрягалась, добавила: – Хотите чаю?
– Ой, здравствуйте! – сказала она. – Вы знаете, а Черный Человек мне так и сказал, что будет другой следователь, и что вы предложите чаю!
Рыбкина кивнула. Она читала краткое досье, и знала, что та слегка не в себе. То есть, нет, она не сумасшедшая, но на учёте в психдиспансере состоит. По-хорошему, ее не следовало допрашивать в отсутствии родителей или опекуна, ее и приглашали вместе с опекуном, но она явилась одна.
– Ах, да, я сказала бабе Гале не ходить, – продолжала болтать девочка, – у нее так много дел, всегда так много дел. А Черный Человек сказал, что надо поговорить с вами лично.
Рыбкина кивнула. Первой ее мыслью было вызвать сюда опекуншу. Непорядок – девица несовершеннолетняя, к тому же, явно неадекватная. Но сперва, раз уж она уже пришла…
– Давайте, я задам пару формальных вопросов, – сказала следователь, – а потом мы все же позвоним вашей бабе Гале.
– Ой, что вы, – ответила девица, – не стоит! Она же такая занятая. А Черный Человек сказал, что вам я могу все-все рассказать.
Рыбкина в который уже раз удержалась, чтоб не начать расспрашивать про этого черного человека – мало ли… может, это вообще бред. Только запутаешься больше с такими штуками. К тому же, она и так сейчас расскажет. Все-все.
– Ваше имя? – Рыбкина подвинула к себе чистую бумагу и взяла ручку.
– Лена, – радостно сказала девица, – Лена-Белка. Вы знаете, я часто-часто становилась белочкой! И прыгала по деревьям, это так весело!
Рыбкина нахмурилась – внутреннее чувство подсказало ей, что Лена говорит о том, что и в самом деле происходит.
Рыбкина знала за собой эту особенность – иногда она чувствовала правду, видела то, чего видеть не могла, знала заранее некоторые вещи.
Например, именно внутреннее чувство подсказало, что разбираясь с мелкой кражей из дома дирижера надо внимательно просмотреть недавние дела. В результате оказалось, что уже почти два месяца в городе орудует шайка, совершает мелкие, ерундовые кражи у разных людей.
И все эти люди были чуть-чуть особенными. Гадалка, дирижёр, полусумасшедшая художница… другие…
Прыгала она по деревьям белочкой!
А ведь на ее картинах так и есть – много видов на волшебный, нездешний лес, причем, все сверху, с ветвей. Словно она белочкой забралась почти на самую верхушку и смотрела – зелёное холмистое поле самых верхушек, кроны деревьев, огненный шар солнца, лазурная глубина неба…
– Вы знаете, первому следователю не стала говорить, – продолжала журчать потерпевшая, все так же, ровно, размеренно и радостно, словно рассказывает не о том, как ее ограбили, а просто сказку. – А тут Черный Человек сказал, что вам можно все рассказать.
Следователь оторвалась от записи и посмотрела в глаза Белкиной. Она хотела спросить, наконец, про черного человека, но тут Белкина всплеснула руками.
– Ах, нет! Я все перепутала! Вы знаете, я такая путаница! Меня и баба Галя ругает, говорит, зачем я так путаю, когда болтаю!
– Так что вы перепутали? – уточнила следователь.
– Ну, как же! Он ведь сказал, не можно, а нужно! Мне нужно вам все рассказать!
Следователь сделала максимально серьезное лицо и ответила:
– Конечно. Вам можно и нужно мне рассказать все!
– Да-да, – Белкина прикрыла глаза, – сейчас, сейчас. Я только вспомню, как надо говорить. У вас же говорят правильно, а я так не умею.
– Говорите, как умеете, – следователь улыбнулась, правда, слегка фальшиво.
– У меня украли перо, – сказала Белкина и открыла глаза. Поймала взгляд следователя, и вдруг Рыбкина отчётливо увидела это перо.
Оранжевое, жёлтое и алое, лоскут пламени, полупрозрачное и призрачное.
– Это перо Жар-Птицы, и без него я не могу ее позвать. Без него мне темно и страшно, и я не могу ходить в тот Лес.
– То есть, погодите, – следователь с трудом оторвалась от чудесного видения и попыталась вернуться к реализму. – Вы использовали это перо для своих психо-магических практик?
– Пси… не знаю, – девушка захлопали большими ресницами. Совсем не к месту вспомнилась песня – “хлопай ресницами и взлетай”…
“Хотя, почему не к месту? – подумала Рыбкина, – эта Белка и в самом выглядит, словно уже улетела!”
– Я просто уходила в волшебный лес, и звала Жар-Птицу, – объяснила Белкина так, непринужденно, будто это самое обычное дело – волшебный лес, жар-птицы… – Но теперь у меня нет пера, и я не знаю, что делать. Без пера, без Жар-Птицы, без чудесных деревьев…
Тон у нее оставался все таким же, радостно-небрежным, но щекам вдруг покатились слезы. И так же быстро прекратились.
– Он пришел, и что-то сделал, – сказала Белкина. – Я упала и лежала. Но все видела, не глазами, а во сне. Он был высокий-высокий, и на голове у него были рога. А рядом с ним шла тень. Я очень испугалась! Я решила позвать Жар-Птицу, она-то точно тень прогонит, но едва я достала Перо, как тень выхватила его из руки и убежала.
Рыбкина с усилием потерла лицо и кивнула. Пока девушка говорила, она видела происходящее почти наяву – и рогатого здоровяка, и тень рядом с ним.
Следователь аккуратно записала все это в протокол допроса, но какие выводы можно сделать из этого, кроме того, что Белкина совсем долбанулась?
***
А началось все вполне буднично.
Рыбкина смотрела на потерпевшего, а тот явно никак не мог прийти в себя. Тряс головой, поминутно поддергивал пижамные штаны, смотрел по сторонам с таким видом, словно спрашивал себя, как он здесь очутился.
– Итак, – сказала Рыбкина, чтобы вернуть мужика к действительности, – ваше имя?
– Славик… Мирослав… – пробормотал потерпевший, потом вспомнил, кто перед ним и голосом, все еще слабым, но уже намного серьезнее, поправился: – Черепанов, Мирослав Кириллович.
Рыбкина все пыталась понять, где она видела этого дядьку. Это было совсем далеко от всякого криминала, где-то, почти в другом мире…
– Расскажите мне подробно, – сказала следователь, – что произошло?
– Я вернулся домой, – Черепанов потер лицо, снова посмотрел по сторонам. – Около одиннадцати. Собирался лечь спать. Подошел к своей двери… а потом… не помню.
– Вы открыли дверь? – спросила Рыбкина, хотя уже знала, что замок был выломан. Причем, очень странно – разбит оказался только замок, а двери рядом не тронуты.
– Не помню, – ответил Черепанов. – Туман какой-то в голове… Это какой-то наркотик?
– Экспертиза покажет, – ответила Рыбкина. – А вы постарайтесь все же вспомнить. Откуда вы пришли так поздно?
– Глупо как-то вышло, – невпопад ответил Черепанов. Подумал, потом снова тряхнул головой. – Да, откуда… откуда? Я пришел от Коли. Мы немного выпили за встречу…
– Немного? – уточнила Рыбкина.
– Бутылочку рома, – ответил Черепанов. – Мы, как-никак, не виделись больше года. Ну, как я застрял в Нигерии.
Он вдруг засмеялся.
– Вы знаете, Коля был уверен, что я там пропал. Совсем. Даже помянуть меня успел – там дикие места, связи нет, люди бегают голые, но с автоматами…
– А что вы там делали? – уточнила Рыбкина. Вроде бы, это не имело никакого отношения к делу, но внутреннее чувство считало, что имело, и еще какое.
– Концерт, – ответил просто Черепанов. Пока он рассказывал, лицо его немного порозовело и ожило, и речь стала более уверенной. – Я дирижер. Мы приехали в Лагос, дали концерт. Потом кому-то в в посольстве пришла в голову мысль дать концерт вождям племен, и мы поехали куда-то в глушь. Вы знаете, там совершенная глухомань, джунгли, змеи, ядовитые пауки… Впрочем, вам, наверное, неинтересно.
Рыбкина кивнула. Пожалуй, это и в самом деле, была посторонняя информация, хотя внутреннее чувство подсказывало, что нет, что все это важно. Может быть, важнее даже, чем анализ крови на предмет наркотиков и экспертиза дверного замка.
– Скажите, у вас что-то пропало из квартиры? – спросила Рыбкина. – Не спешите, посмотрите.
Черепанов встал. Теперь он стоял намного тверже, чем в начале разговора.
Осмотрелся по сторонам, словно впервые увидел собственную квартиру.
– Мда… протянул он, и Рыбкина мысленно согласилась.
Квартиру разгромили. Шкаф опрокинут, все вещи из него разбросаны по полу. Ноутбук сброшен со стола и раздавлен, словно на него поставили тяжелую гирю, а потом забрали.
“Копыто, – подсказал внутренний голос, – на него наступили копытом.”
Черепанов медленно пошел по комнате. Остановился над ноутбуком, пробормотал неразборчивое ругательство. Глянул на окно. Потом что-то вспомнил, поспешно оглянулся на пустую стену.
Рыбкина проследила за взглядом, увидела, что там, кажется, что-то висело. Недавно – обои были того же цвета, что и вокруг.
Черепанов подошёл потрогал стену, будто попавшее могло стать невидимым. Потом наклонился, посмотрел на полу вокруг.
– Что-то потеряли? – уточнила Рыбкина, хотя и так было видно, что да, пропало что-то важное для хозяина дома.
– Ерунда, – ответил Черепанов, но таким голосом, словно сомневался в своих словах. – Сувенир. Из Нигерии, да… как раз оттуда…
– Какой сувенир? – уточнила Рыбкина.
– Бубен, – Черепанов потёр виски, сморщился, как от кислого. – Мой бубен.
Помолчал, а потом вдруг начал рассказывать.
– Понимаете, после концерта… неловко было отказывать, и мы пошли на праздник. Вождям очень понравилось, и кто-то стал показывать их, местные танцы и музыку. Красиво, да. Мы тоже танцевали с ними… и играли, я играл. Скрипка, флейта. Виталик попробовал арфу, но что-то не пошло. А я бил в барабан. Бил, все пели и смеялись, а потом…
Черепанов замолчал и строго, испытующе посмотрел на следователя.
“Стоит ли тебе говорить? – спрашивал его взгляд. – Поверишь ли?”
– Потом, – медленно продолжил он наконец, – меня укусила какая-то местная тварь. Ядовитая. Глушь, джунгли, администратор в панике, я в отключке… Вместо больницы отнесли меня к местному колдуну, он меня и выходил. А потом подарил бубен. Когда… – он на мгновение замялся, – когда я уезжал. На прощание.
– А теперь его украли? – уточнила следователь.
Черепанов молча кивнул.
– Вещь дорогая? – продолжила спрашивать Рыбкина.
– Как вам сказать… – замялся дирижёр, и Рыбкина вспомнила анекдот про “барабан Страдивари”, и она удержалась, чтоб не рассмеяться в голос.
***
– Ты, – сказал полковник, – рыба ещё молодая. Почти малёк! Тебе бы подрасти… Уверена?
– Да, Владимир Кириллович, – ответила Рыбкина. – Налицо связь. Все ограбления сделаны очень похоже. Да вы и сами видели.
– Видел, – полковник нахмурился. – Но шесть дел… ерундовых, конечно, но тебе, рыба, хочется в самом начале своей карьеры шесть висяков собрать? Там же все дела копеечные, хулиганство одно.
Рыбкина пожала плечами. Что тут ответить? Понятно, что дела сомнительные, что за раскрытие не сильно похвалят, а за провал будут долго нудеть. И все же, что-то смущало ее.
Наверное то, что всех потерпевших ее внутреннее зрение видело почти родичами. Все они… что-то могли.
Дирижер с бубном – он не говорил, но Рыбкина была уверена, что африканский колдун научил его чему-то своему, и бубен подарил не просто так.
Чокнутая девица, что во сне скакала по веткам в Волшебном Лесу, а заодно предвидела всякие мелочи.
Парень, что торговал оккультными вещичками – с этим разобраться сложнее, большая часть его товара – чистые сувенирчики, и все же, внутреннее око видело в нем таинственную силу.
Мужик, охранник в супермаркете – казалось бы, куда прозаичнее? И все же, Рыбкина видела в нем что-то дикое, первобытное и даже слегка страшное.
Толстая тетка с колодой карт Таро – тут и так все понятно.
И, наконец, вчерашний студент, а ныне оккультист и, возможно, сатанист.
Один лишь список наводит на размышления. К сожалению, почти все они скромно умолчали о том, что было похищено, а значит, предстоит встретиться со всеми и выяснить.

Глава 2
Маленькая лампочка еле разгоняла темноту погреба. Пахло прелой землёй. Лестница скрипела под каждым шагом.
Коростень медленно спустился в погреб.
– Ты куда это, на ночь-то глядя? – окликнула сверху жена. Коростень только мотнул головой и промолчал.
Взял с полки небольшую банку с темной жидкостью. Покачал в руке, приложил к уху, покачал ещё. Кивнул.
– Ты куда это? – повторила жена.
– Надо, мать, – негромко ответил Коростень. Лестница снова заскрипела под ногами.
Жена посмотрела на банку и покачала головой.
– Надо, мать, – повторил Коростень.
На свету жидкость в банке оказалась почти прозрачной и чуть желтоватой.
Жена отвернулась и пошла на кухню.
Коростень поставил банку на стол, открыл. По комнате поплыл запах крепкого самогона и лесных трав.
– Дедушка лесной, – пробормотал Коростень, – благо тебе за твои подарочки…
Глянул в окно. Там темнота, ничего не видно, только на миг показалось, что светятся во мраке два больших, чуть вытянутых глаза. Но тут же стало ясно, что это всего лишь отражение лампы в оконных стеклах. Стеклопакет двойной, и отражения два. Ничего необычного.
Коростень медленно, аккуратно, как ценное лекарство, налил самогон в стакан. До краев.
Жена вошла, молча поставила рядом тарелку с салом и черным хлебом. Поджала губы, пошла прочь, но у двери остановилась.
– Ты уж осторожен будь, – сказала она, – берегись.
– Надо, мать, – ответил Коростень и положил свои руки на стол.
Дверь закрылась за спиной жены.
Коростень прикрыл глаза.
***
Имена не имели значения.
Он просто ходил “туда”. Осторожно, тихо-тихо, ведь он так и не набрался сил и отваги бросить вызов и заполучить себе побратима “там”, а значит, приходил туда маленьким, голым и слабым. Прежде хотя бы нож у него был, а теперь и его украли.
“Там” высокие живые деревья. Там свирепые звери. Там – самый первобытный лес, там живут духи, там место великой силы… вот только сам Коростень знал о себе, что он слаб.
Рука невольно потянулась туда, где обычно лежал нож, но взяла лишь пустоту.
Коростень поджал губы.
Но ответы о том, кто и куда забрал его силу, можно было найти лишь там.
Нож. Сделанный своими руками из небесного железа, напоенный собственной кровью, выкованный в огне в сердце леса – он обладал силой. Нож переходил вместе с колдуном, нож был хранителем Коростеня. Через нож можно было перевернуться и обернуться.
А теперь придется идти без оружия, без друзей… но по другому было нельзя.
***
В сенях застучали, жена неразборчиво кому-то что-то сказала. Возразила, кажется. Коростень нахмурился – собранность, и так зыбкая, рассыпалась.
Кто-то настаивал. Жена ответила. Голос незнакомый, женский и строгий.
Настойчивый.
Коростень встал, шагнул к двери.
– Кто там? – громко спросил он.
В дверях стояла какая-то девица, незнакомая, по виду, городская.
– Владимир Семенович Коростень? – спросила она.
Жена вздохнула, сделала шаг в сторону.
Коростень услышал во вздохе жены облегчение и раздражение, и только пожал плечами. Раздражение – она ведь пыталась предотвратить вторжение… но и облегчение. Теперь муж не пойдет в опасный поход на “ту сторону”. Посидит, поговорит… может, и обойдется как-нибудь.
– Я это, – сказал он вслух. – А вы кто?
– Меня зовут Марта, – ответила девица. – Я хотела с вами поговорить.
– На прием запишись, – мрачно ответил Коростень. Злился он не на девицу – на себя потому, что сам тоже испытывал это трусливое облегчение – не надо прямо сейчас идти в опасный поход. Чуть позже, потом. А может, и вовсе обойдется.
А оно не обойдется. Потому что если ты колдун, то не можешь такие вещи оставлять.
– Сейчас и запишусь, – дерзко ответила девица. – Я просто спросить хотела про шестое июля.
– А что шестое? – Коростень даже слегка растерялся, и тут же сообразил – это день, когда неизвестный украл нож. – Шестое?
– Да, – ответила девица.
– Из полиции? – спросил Коростень. – Я ж вам все уже рассказывал!
– Новые обстоятельства появились, – ответила девица.
– Так может, пройдете, да поговорите – сказала жена. – Чего на пороге стоять?
Коростень коротко кивнул.
– Проходите. У меня тут не прибрано…
Девица вошла в комнату, глянула на стол, на полный стакан и краюху хлеба, оглянулась на колдуна.
– Готовитесь к чему-то? – спросила она.
– И давно у нас в полицию ясновидцев набирают? – сказал Коростень.
– Я… ясно… – девушка немного растерялась, и Коростень засмеялся.
– А вы не знали? – он показал ей рукой на лавку, сам сел за стол. Аккуратно перелил настойку из стакана обратно в банку.
– О чем? – девушка явно пыталась собраться с мыслями, и задавала вопросы скорее, чтоб выиграть время, но Коростень не спеша заговорил.
Ему тоже надо было выиграть время.
Он рассказывал о магии и видениях.
И думал о том, что предмет силы украден, а знать о нем мог лишь тот, кто видит.
Он говорил о способностях и чудесных тварях.
И думал о том, что все они скрывают себя, но его собственное укрытие кто-то нашел.
Он говорил и смотрел, как слушает эта девица.
“Надо ли её убить? – думал Коростень. – Ведь как ловко совпало, никто не знал, а тут раз! И вот она, тут как тут…”
Он говорил о том, что чудес в городе куда больше, чем кажется, и не все они добры и красивы, и думал о том, что пожалуй, она и в самом деле не знает о собственной силе.
А это значит… значит это…
Коростень не был силен в этих играх. Эти знают то, те хотят этого… ложь, морок, туман…
Он знал, что многие колдуны находят в этом странное удовольствие, но сам хотел лишь заниматься своим маленьким делом.
– Давайте вернёмся к событиям шестого числа, – сказала гостья, когда Коростень сделал паузу в своем рассказе.
“Либо она отличная актриса, – подумал колдун, – либо… в любом случае, сейчас убивать не стоит.”
– А что шестого? – сказал он вслух. – Я участковому все уж рассказал. Шел домой, поздно вечером. Около дома на меня кто-то напал, оглушил и… пришел в себя, ничего не помню. Меня уже тащат в дом, и Верка, жена моя, хлопочет.
– Что у вас забрали? – спросила девица, и Коростень понял, что она догадывается. Не знает точно, но догадывается.
– Нож, – просто ответил он. – Небольшой железный нож, самодельный. Ерундовая пропажа…
– Но для вас очень важна, верно? – сказала девица.
Коростень хмыкнул.
– Вас как зовут?
Она, конечно, говорила уже, но так надо было.
– Рыбкина, Марта Федоровна, – ответила девица и полезла в карман за документами.
Коростень взял краюху хлеба, протянул ей.
– Ломай, Марта, – сказал он. Та удивлённо глянула на хлеб, потом в глаза колдуна. Отломила половину.
Коростень густо посыпал оба куска солью. Показал на тарелку с нарезанным салом.
– Это обряд какой-то? – спросила девушка.
Коростень кивнул, но вслух сказал:
– Мы просто переломили хлеб. И посыпали его солью. Мы не враги друг другу, верно?
Марта кивнула и откусила свой кусок.
Колдун откусил от своего. Медленно прожевал, проглотил.
– Важна, – ответил на вопрос, что Марта задала прежде. – Очень важна.
– Я, похоже, многого не знаю, – сказала девушка, – но я следователь. И я постараюсь найти ваш нож.
***
У дамы были ухоженные руки и яркие ногти. Лицо было бы красивым, если б не застывшее на нем выражение чуть удивленный обиды.
– Я прошу! Нет, я умоляю вас! – сказала она. – Разумеется, да! Я, разумеется, все рассказала. И что у меня забрали, и кто… ну, то есть…
Просила и умоляла она с прежним выражением лица, и от этого хотелось зевнуть и выключить телевизор. Слишком уж дама была похожа на героиню невыносимо тупого сериала.
– Мне передали, что у вас пропала колода карт, – сказала Рыбкина, подавив зевоту.
– Не просто карт! – тут у дамы даже проступили эмоции на лице. Обычная обида стала сердитой, а не удивлённой. – Не просто, а карты Таро! В них мудрость веков и традиция гадания!
– То есть, карты ценные? – уточнила Рыбкина.
– Конечно! – воскликнула дама, и тут опомнилась и залепетала: – Ну, то есть, конечно ценные, но я умоляю вас, не надо! Я совершенно не имею претензий. Все случившееся лишь мелкая неприятность. Кармический груз, астральные флюктуации…
– Вы боитесь? – спросила Рыбкина. – Кого?
Дама снова замкнулась, и на ее лицо вернулось прежнее бессмысленно-обиженное выражение.
– Я не боюсь, – ответила она. – Я разумно взвешиваю риски. Карты можно и другие найти, а голову… впрочем, неважно. Я не желаю иметь со всем этим ничего общего.
– Хорошо, я поняла, – ответила Рыбкина. – Если в ходе расследования мы найдем вашу колоду Таро, мы вам ее вернём.
Дама вздрогнула и посмотрела на следователя как-то настороженно. Словно из под маски выглянул маленький трусливый зверёк, пригляделся, принюхался и попытался понять, лакомство здесь или западня…
– Я могу идти? – спросила дама после минутной внутренней борьбы.
– Да, разумеется, – ответила Рыбкина и подписала пропуск.
Дама поднялась и величественно выплыла из кабинета. У выхода остановилась, оглянулась и негромко сказала:
– Вы можете видеть, но уверяю вас, на некоторые сущности лучше не смотреть.
– Не надо меня пугать, – спокойно ответила Рыбкина. – Не хотите говорить толком, не надо.
Она хотела добавить о том, что всё это таинственное словоблудие стоит оставить дамочкам, которым она гадает, но решила, что не стоит. Зачем? От Верещагиной ничего большего не добьешься, а пламенные слова хороши в книжках и кино.
Верещагина вышла.
***
– Ты в курсе, что за карты? – спросил Пал Палыч.
– Гадальные какие-то, – ответила Рыбкина.
Палыч, по прозвищу Динозавр, пожилой дядька, которого, по-хорошему, давно следовало отправить на пенсию. Владимир Кириллович выдал ей Палыча, как он выразился, для передачи опыта. Динозавр и в самом деле сразу взял на себя кучу рутины – писал одно и другое, напоминал о времени обеда, рассказывал сплетни, что ходят по отделению.
– Я в телевизоре смотрел, что на картах нынче не гадают, – сказал Динозавр. – Палочки какие-то кидают.
– Да глупости это все, – ответила Рыбкина. – Хотя, тетки к ней ходят, и деньги платят.
– Ага, – сказал Динозавр. – Костюмчик у ней недешевый. А взяли только колоду старинных карт.
Рыбкина кивнула. Она и сама об этом думала и никак не могла увязать одно с другим.
Ясно, что преступник делал что-то волшебное и недоброе, но тут перед Рыбкиной открывалась бездна ее невежества.
Что она знала о всех этих чарах? Ничего. Совсем ничего.
– Поеду я, Пал Палыч, – сказала она. – Попробую с Ильиным ещё поговорить. Кажется мне, что когда мы людей сюда зовём, они замыкаются и молчат.
– А к ним ко всем не накатаешься, – ответил Динозавр. – Воля твоя. Ты ж, Рыба, ведущий по этому делу. Мне тут поработать или с тобой?
“Больно нужен ты мне с собой, – подумала Рыбкина, – с дурацкими вопросами.”
Дар здорово помогал ей в работе, но видения и предчувствия в протокол не запишешь. Она потому и старалась никому об этом не говорить, чтоб не давать самой себе послабления – что бы ни подсказывало внутреннее чувство, все равно надо проверить и собрать доказательства. А дар покажет, где копать.
Но в то же время, от постороннего человека она все время ждала пренебрежительного отношения. Битва экстрасенсов, шарлатанство, да и просто “ты чего курила, рыба?”…
– Вы, Пал Палыч, оформите сегодняшний допрос и подшейте в дело. А я вернусь, ещё бумажек привезу, – ответила она. Обижать пожилого Динозавра не хотелось, но не тащить же его с собой. К счастью, Динозавр и сам не рвался в походы. От слов Рыбкиной он заметно повеселел и кивнул.

Глава 3
Ильин оказался совсем не таким, как Рыбкина ожидала.
По предварительным сведениям, это был торгаш. Покупал оптом китайское около-оккультное барахло и впаривал втридорога. Снабжая каждый кусок хлама подходящей историей. Древне-Вавилонские руны, совершенно настоящие, сделаны в Шень-Пэне…
А теперь это оказался серьезный человек с тихим голосом и мешками под глазами. Усталый, серьезный и не волшебный ни на йоту. Настолько обыкновенный, что когда он сказал о ее ясновидении, Рыбкина на миг растерялась.
– Вы, наверное, уже видели, – сказал Ильин. – Да, у меня забрали одну штуку. Монету удачи, мой талисман.
– Вы откуда… – следователь не должен показывать растерянность, но для Рыбкиной все это было слишком непривычно.
– Я чувствую, – ответил Ильин. – Вы видите, а я чувствую. Силы, энергии, иногда связи. Работа с этим ужасно утомляет, но я, наверное, попытаюсь теперь стать целителем.
– Вот как, – только и смогла сказать Рыбкина.
– Да, – Ильин пожал плечами, и вдруг внутреннее чувство почти завопило о том, что сейчас он скажет что-то важное. – Я решил бросить свой бизнес. Ложь это все и глупости.
– Просто потому что потеряли свой талисман? – сказала Рыбкина фразу, которая должна была подтолкнуть Ильина… и подтолкнула.
Теперь Рыбкина ехала по дороге и крутила в голове откровение бывшего жулика.
***
В баре было темно и очень шумно. И в голове тоже было темно и очень шумно. И в будущем. И даже в прошлом.
Ильин сидел мрачный, пил и горевал. Без талисмана под угрозой окажутся все продажи. Без талисмана впереди… нет, не нищета, но что-то очень близкое. Налоговая проверка, например. Или глупые вопросы клиентов.
“Я купила статуэтку Хотэя, выкопанную в нижнем Ханхэе, а потом посмотрела на карту и узнала, что нижнего Ханхэя не существует!”
“Я заплатил за Слезу Луны тридцать тысяч, а потом нашел такую же на АлиЭкспрессе за двести рублей!”
“Я… я… я…”
И все это будет значить, одно – дело о мошенничестве.
– Так ты ж и есть мошенник! – какой-то хмырь уселся рядом и нахально сгреб его, Ильина, бутылку. Отхлебнул прямо из горлышка, скривился.
– Я не маш… мыш… – пробормотал Ильин и махнул рукой.
– Не мышь, ага. Жулик ты, – оскалился тип и сунул Ильину бутылку. – На, запей неожиданную мысль.
Ильин машинально взял и хлебнул. Он уже забыл, что заказывал, но оно было очень крепкое и пахло экзотическими фруктами. И наверное, даже цветами.
– Чего это за… чего это?
– Пей, дурачок, – дядька хлопнул его по плечу. – Пей и думай.
Ильин попытался рассмотреть собеседника и вдруг успокоился – его не было. Он только чудился. Казался. Снился наяву.
Был он гол и чёрен, с огромной бородищей и пронзительными глазами. Не негр, но с черной кожей. Тощий и жилистый. Конечно, он был видением, в таком виде его бы не пустили в бар.
– Тебя нет, – сказал он. – Ты мне сни… сну…
– Снип-снап-снурре, – передразнил его дядька. – Спишь, и спи себе. Сны смотри. Спи и думай. Пойдешь по этим тропкам дальше, и все. Придёшь. Уже почти пришел.
– Ты… моя смерть? – страх вдруг вернулся, да ещё такой сильный, что онемело все тело.
Черный человек усмехнулся.
– Ты пьян, – ответил он, – иначе ты бы меня и не увидел. Просто подумай. Не так часто выходит, что человек успевает повернуть.
– Повер… не вер… – прохрипел Ильин. В горле встал ком, выпитое вдруг вспухло в животе огромной горячей массой, в ушах зазвенело.
– Невермор, – засмеялся черный человек и стал вороном. Блеснули перья, блеснул черный всевидящий глаз, черный острый клюв. Ильину показалось, что сейчас этот клюв вонзится ему прямо в глаз, вопьется до самого мозга, а заодно выдернет из головы мысли о деньгах, о клиентах, о продажах… На какой-то миг он даже согласился с этим, но потом понял, что и самого Ильина ворон тоже выдернет, раздавит клювом, поглотит черной бездной.
Он шарахнулся, свалился со стула, упал на четвереньки на грязный пол. Голоса вокруг вдруг стали громче и отчетливее.
– Упился?
– Может, скорую?
– Да, выкинуть его просто!
Темная мутная жижа крутилась в животе, в голове, размывала мышцы в кашу. Его стошнило, на миг стало совсем плохо, показалось, что сейчас остановится сердце…
Потом прямо перед ним оказались черные босые ноги.
– Думай, экстрасенс, – сказал черный голос откуда-то сверху, – не прячься, почувствуй.
Твердая и черная рука хлопнула по плечу и черный человек ушел.
– Вам плохо? – спросил кто-то.
– Может, воды?
– Может, вам лучше выйти на улицу?
– Да… да… – пробормотал Ильин, – на улицу. На воздух.
Ему помогли подняться и он поковылял, медленно и тяжело к выходу.
– Кстати, – сказал вдруг Черный Человек, и снова оказался рядом, – встретишь, передай глазастой девке, чтоб берегла. Люди слишком легко умирают. А сам подумай… и поменяй дорожку.
***
– Глазастая девка это, видимо, я, – сказала Рыбкина после долгого молчания, когда ильин закончил свой рассказ.
– Значит, я вам только что передал, – ответил Ильин.
– А кого беречь, вам этот Черный Человек не сказал? – уточнила Рыбкина.
Ильин промолчал.
– Ладно, давайте вернемся к делу, – сказала Рыбкина и попыталась сама отложить картину, описанную Ильиным в сторону.
Картина не откладывалась.
Черный Человек приходил в видениях к чокнутой Белкиной, Черный Человек приходил к пьяному Ильину. Черный Человек советовал обратиться в полицию, бросить жульничать, передавал информацию…
– Допросить бы этого Черного Человека, – пробормотала Рыбкина.
Ильин рассмеялся.
Рыбкина улыбнулась тоже.
– А чего? – сказала она. – Он явно хочет что-то передать следствию, почему бы ему не явиться лично?
– Боюсь, это так не работает, – ответил Ильин. – измененное состояние сознание, оно ведь не зря так называется. Это вам надо шаманов спрашивать, как свое сознание изменить так, чтоб с черным человеком встретиться.
– Или наркоманов, – добавила Рыбкина.
Ильин кивнул.
– Только, боюсь, меня снимут с дела, – сказала Рыбкина.
– Дело ваше, – Ильин стал совершенно серьезен. – Я его боюсь, Черного Человека. Но он прав – мне надо менять дорожку. Может, он и вам дельный совет дал? Вам виднее.
Рыбкина поняла, что допрос закончился. Что больше она ничего толкового от Ильина не добьется. Нет, он не станет запираться, просто вся эта потусторонняя ерунда – она в той зоне понимания, куда с допросами не пролезешь.
***
Машина летела по дороге. Рыбкина обожала ездить быстро, очень быстро. Ей казалось, что так и мысли движутся быстрее, спешат, наперегонки с колесами.
Сейчас она выбрала далекую окольную дорогу, пусть дальше, зато без пробок. И думала. Крепко, глубоко думала.
Ильин, конечно, не врал. Проверить его слова нечем, но она чувствовала, знала.
Мысли летели, вперед, вперед.
Черный Человек, допросы, допросы. Тайны, мистика, потусторонние силы.
– Нужен кто-то, кто знает всю эту дребедень, – сказала Рыбкина вслух. – И кому можно верить.
Внутренний дар тут же подсказал – Коростень или Черепанов.
Духи, таинственные видения и даже измененное состояние сознания – все это по их части. Еще подошла бы Белкина, но та постоянно в измененном состоянии, ее не понять.
Соблазнительно было бы полагаться только на собственный дар, себе-то всегда можно верить, но уж очень тяжело. Рыбкина уже проверял, знала – только кажется, что ясно видеть легко и просто – глянул и увидел. На самом деле после сосредоточения усталость накатывает, голова болит и видения становятся путаными, а порой и пугающими. Значит, нужен консультант, и выбирать из этих двоих.
Черепанов, решила следователь. Приехал издалека, долгое время здесь его не было, значит, скорее всего, непричастен ни к чему неблаговидному.
Коростень – тот мутный тип. Не злодей, но ясно, что у него свои какие-то дела. Браконьер? Торговля травкой? К счастью, Рыбкиной не надо расследовать все это, но и ждать откровенности от него не стоит.
Значит, Черепанов.
Решив главное, она позволила разуму поплыть в туман предчувствий.
Черный Человек… Является в бреду и дает хорошие советы.
Жулик, не жульничай – чем не хороший совет? Как полицейский, Рыбкина всецело одобряла такое. Действия Ильина, конечно, не попадали под уголовный кодекс. Они даже и мошенничеством-то были с натяжкой, и все же, нехорошо.
И все же, стоит ли верить ли черному человеку? Кто он такой?
Ответа не было.

Раздался звонок телефона, Рыбкина включила гарнитуру.
– Привет, Рыба, – сказал Динозавр. – Эксперты прислали результаты.
– Что-нибудь интересное? – спросила Рыбкина. Когда она при осмотре настояла на полной экспертизе, ей казалось, что вот-вот она поймает что-то важное. Но после нескольких допросов стало понятно, что тут странное, и легко не будет.
– Хрен знает, – подтвердил Динозавр из телефона. – Ноут раздавлен чем-то тяжёлым и плоским. И грязным, будто обувь, но по форме не ботинок, не сапог.
– Лошадь, – ляпнула Рыбкина. – Лошадь хотела поработать на ноуте, но у нее копыта.
– Ага, – ответил Динозавр и засмеялся. – На копыто как раз похоже. Только откуда там такое?
– Ладно, – сказала Рыбкина, – приеду, почитаю подробности.
– Еще Кириллыч спрашивал, как у тебя дела, – добавил Динозавр.
– Так дело-то еще только начали! – возмутилась Рыбкина.
– Хорошее начало – половина беды, – сказал Динозавр. – Ладно, ты сюда скоро?
– Не очень. Сейчас еще с одним типом поговорю, и приеду.
– Это ты уже под конец рабочего дня только доберешься, – сказал Динозавр и в его голосе отчетливо слышалось осуждение. К чему, мол, пахать до поздна? День, конечно, не нормированный, но разве это значит, что надо поймать преступника прямо сегодня?
– Я постараюсь пораньше, Пал Палыч, – сказала Рыбкина.
– Давай, – ответил Динозавр, – если мне надо задержаться, позвони.
***
Рыбкина отключилась, попыталась вернуться к своим рассуждениям и поняла, что уже все решила. Пожала плечами и быстро набрала номер.
– Мирослав Кириллович? – сказала она, едва дирижер отозвался. – Это Рыбкина, следователь. Мы можем сейчас с вами встретиться и поговорить немного?
– Поговорить? – переспросил дирижер. Он помялся, потом засмеялся.
– А я думал, с такими пустяковыми кражами полиция и не чешется. Извините.
– Иногда, как видите, чешется, – Рыбкина отлично понимала дирижера. Она и сама не очень понимала, почему ее так тянет это дело разобрать. Все вокруг уверены были, что молодая девчонка хочет выслужиться, но сама Рыбкина чуяла за всей этой ерундой какую-то мутную и темную дрянь.
– Тогда давайте встретимся, – сказал дирижер. – Я сейчас дома, но могу подъехать, куда скажете. Минут через пятнадцать могу быть в отделении.
– Я бы хотела, чтоб это был не допрос, – сказала Рыбкина, – так что давайте, может, в кафе?
– Первый раз меня на свидание приглашает полиция, – засмеялся дирижер.
– Мне нужна небольшая консультация, – сказала Рыбкина.
– Вы задумались о карьере музыканта? – слышно было, что дирижер продолжает веселиться.
– Скорее, о карьере колдуна, – сказала Рыбкина и с удовольствием услышала внезапную тишину. Она почти видела, как дирижер замолкает, становится серьезным и даже немного мрачным. Как он думает, шутит ли она. Как он вспоминает все странности собственного ограбления и задумывается о своем бубне.
Рыбкина и сама хотела бы знать, кому нужны личные предметы колдунов, их инструменты.
– Колдуна… – медленно протянул он наконец. – Что ж, можем и об этом поговорить.
– Значит, давайте я сейчас подъеду и поговорим, – Рыбкина закончила разговор и попробовала сосредоточиться на дороге. К сожалению, дорога уже кончалась. И даже то, что ехать надо было не в отделение, а к дому дирижера, не сильно удлиняло путь.
– Значит, надо быстро подумать о чем-то важном, – сказала Рыбкина вслух и перестроилась в другой ряд.
Что-то важное было еще, о чем она не подумала…

Глава 4
Ритм.
Далеко-далеко в жарких джунглях бьют барабаны бьют, в такт качаются звезды на небе, в такт бьются сердца танцоров. Босые ноги бьют и бьют в землю, черные руки бьют по черному дереву, черные змеи качаются среди лиан, черная луна смотрит с неба…
Черепанов тряхнул головой, посмотрел по сторонам.
Современный сибирский город. Лето. Зеленые пыльные деревья, грязный асфальт. Следователь, странная девушка, сидела рядом за рулем. Машина стояла на обочине, он сел, и они увлеклись разговором. Собирались поехать куда-то, но так и не поехали.
Джунгли не здесь, они внутри, в сердце. Ритм барабанов где-то на самом краю сознания. Наваждение, мираж.
Чары.
– Вы знаете, Марта, – серьезно сказал Черепанов невпопад, – мне Оньи Нкузи не стал делать барабан. Там все делают на барабанах, но он сказал, что я уйду, и там… в смысле, тут, будет лучше бубен.
– Они… кто? – переспросила Рыбкина.
– Оньи Нкузи, – поправил Черепанов. – Учитель. Вы правы, он учил меня колдовству. И бубен, это рабочий инструмент. Как молоток или скрипка.
Рыбкина промолчала.
Черепанов собрался с мыслями.
– Я не знаю, зачем такие штуки могут красть. По идее, можно через личную вещь как-то управлять человеком. Или хотя бы наслать на него чары… но не на мага. Мой бубен, например, пропитан чарами, защищен духами, и постороннее колдовство попросту отвергнет. Да и вообще – если уж они меня в бессознательное состояние ввергли, то не проще ли было взять пару капель крови?
Он замолчал, задумался. Рыбкина подождала немного, потом спросила:
– А с кровью можно… хотя, не надо, не отвечайте.
Черепанов засмеялся.
– Вы правы. Сказки все знают, а там колдовство отображено не точно, но вполне похоже.
– Я поняла, – сказала Рыбкина. – Мотив преступника не ясен. Остается работать со следами.
– Тут тоже я вам ничем не помогу, – ответил Черепанов. – Жаль, но даже если я начну спрашивать духов, то их показания вы же в протокол не внесете.
– А вы можете спросить духов? – уточнила Рыбкина.
– Могу. Это не очень сложно. Но…
– Хотя бы чтобы уточнить направление поисков, – сказала Рыбкина. – Это ведь и в ваших интересах.
Черепанов кивнул. Потом потер лоб, лицо.
– Может, в самом деле, в кафе какое-нибудь? – сказал он. – Я, признаться, еще не завтракал.
– Да, конечно, – вспомнила Рыбкина.
Мотор заурчал, его звук словно усилил барабаны в джунглях. Змеи подняли головы и улыбнулись своими равнодушными, холодными пастями. Черепанов насторожился. Воображение, конечно, разыгралось, и все же, без своего бубна он все время чувствовал себя неловко. Словно голым на улицу вышел.
– Скажите, вам что нибудь говорят слова “Черный Человек”? – спросила Рыбкина, когда они остановились около кафе.
Мотор заглох. Черепанов хотел было усмехнуться и пошутить про негров, там, мол, в Конго, была куча черных людей…
Но вместе с мотором замолчали барабаны внутри. Затихли джунгли. Замерли змеи. Остановились танцоры. И все они смотрели на него, на колдуна.
Черепанову захотелось всплеснуть руками и крикнуть им всем, что он не мастер-колдун! Что он лишь новичок, совсем недавно копнувший эти глубины…
Но…
Но.
Глаза-глаза-глаза. Барабаны. Змеи и лианы, ноги танцоров, ритм.
Оньи-Нкузи потому и взял его учеником, что Мирослав слышал этот ритм.
Из этого танца нельзя выскочить.
– Есть пословица… – пробормотал он невпопад, – не африканская… взялся за гуж, мол…
– Что, простите? – Рыбкина как раз обошла машину и подошла к тротуару.
– Сейчас, – ответил Черепанов, и молчал до тех пор, пока они не сели за стол, не заказали чего-то, чего сам Черепанов не запомнил.
– Давайте на ты, – сказал он Рыбкиной. – Такие разговоры надо вести с тем, кому доверяешь, а мне сложно доверять гражданке следователю Рыбкиной.
– Давайте на ты, – ответила Рыбкина. – Тогда и по имени. Я Марта.
– Слава, – ответил Мирослав.
Они пожали руки.
– Коростень прежде, чем говорить, преломил со мной хлеб, – вспомнила Марта.
– Есть такой обряд, да, – ответил Мирослав. Он собрался с мыслями.
***
– Все колдуны идут своими дорожками, – начал он. – Поэтому каждый колдун расскажет про своё. Порой может показаться, что все мы живем в разных мирах.
Марта кивнула. Она достала блокнотик, но пока ничего в нем не писала.
“И не напишет”, – вдруг подумал Мирослав. Он не знал, почему он так решил, но это было точно – блокнот так и пролежит весь разговор рядом.
– Я в большой степени новичок в этом деле, – продолжал Мирослав. – Учитель не стал много рассказывать мне про колдовство джунглей, я ведь собирался возвращаться. Но я слышу ритм.
И снова услышал ритм.
Грохнул огромный барабан, глухо и одиноко. Мирослав кивнул.
– Это просто восприятие магии. Каждый чувствует ее по-своему, – сказал он. – Для меня это музыка. Я же музыкант. И дирижер – управляю музыкой, так же, как колдун управляет магией.
Барабан грохнул еще раз.
– Рядом с нашим миром, который мы видим постоянно, есть… – Мирослав заколебался. использовать заезженные слова про тонкие миры не хотелось, но как назвать это по-другому?
Рядом с барабаном зашуршали погремушки. И грохнул барабан.
– Тонкий мир. Слова не важны, они все будут не точны, так что вы не слушайте слов. Каждый видит по своему. Даже сейчас, когда я так издалека подхожу к ответу на твой вопрос, я слышу тему Черного Человека.
Мирослав замолчал и прислушался. Барабан бил редко и гулко, шипели маракасы, и где-то вдали вступила флейта.
“Этак мы дождемся симфонического оркестра”, – подумал Мирослав.
– Тема? – решилась нарушить молчание Марта, но Мирослав сделал дирижерский жест ладонью – стоп! Она замолчала.
– Барабан, – сказал, наконец, Мирослав. – Барабан, маракасы и флейта. Это не все, многое отсюда не слышно. Неистовый танец и расслабленная неподвижность.
Подошла официантка, поставила перед ним тарелку и стакан с приборами. Вилки звякнули о стекло.
Мирослав взял вилку, осторожно коснулся стекла еще раз. Стекло отозвалось длинным звоном.
– Я уверен, Черный Человек обитает там, в тонком мире, – сказал он, потом поднял глаза на официантку. Улыбнулся.
– Спасибо. Принесите сразу счет, мы поедим и пойдем.
Девушка ответила дежурной улыбкой, но в глазах у нее мелькнуло удивление. Она покосилась на Марту, словно спрашивая, нормальный ли ее спутник и ушла.
Мирослав звякнул вилкой о стакан еще раз.
– Черный Человек, – сказал он. – Я не знаю, кто он. Но думаю, к его словам стоит прислушаться. Верить ли им – станет понятно позже. Обитатели тонкого плана не лгут, но добро и зло понимают совсем не так, как мы.
– Ильин сказал, что Черный Человек сказал… – начала Марта и усмехнулась. – Какая точность-то показаний! Он сказал, тот сказал, по слухам, по догадкам…
Мирослав тоже улыбнулся, но потом ответил серьезно:
– Это ж магия. Ничего не понятно, идешь наугад в тумане.
Барабаны в тонком мире согласно загрохотали. Теперь ритм превратился в ровный гул, ноги танцоров двигались быстро-быстро, но сами танцоры стояли на месте. Впрочем, Мирослав не видел танцоров – только слышал звук их ног.
Мирослав стал есть. Пальцами левой руки он отстукивал этот ритм.
– Значит, – тихо сказала Марта, – кто-то умрет?
– Люди каждый день умирают, – ответил Мирослав. – Но думаю, да. Кто-то нужный в опасности.
– Как же узнать, кто и как? – Марта сердито посмотрела по сторонам, словно ожидала где-то в углу увидеть Черного Человека, который быстренько объяснил бы.
– Подожди, – удивился Мирослав, – ты же ясновидящая? Разве нет?
Марта охнула. Чудеса, которым она привыкла не доверять, видения, что она видела порой…
– Я ж говорю – сказал Мирослав. – Не знание, а чутье. Не доказательства, а чувства.
Он откинулся на спинку своего стула.
– В Африке колдуну не нужно было доказывать ничего. Он просто знал, и все. Но самому колдуну посоветоваться можно было только с духами. Или с учителем, с Оньи-Нкузи. Но мне поговорить с учителем не получится – он еще жив.
Марта мрачно кивнула.
– Мне надо сосредоточиться.
Мирослав замолчал и принялся за еду.
***
Марта взяла в руки свою чашку. Кофе, вполне неплохой, особенно если сравнивать с тем, что льется из кофейного аппарата в отделении.
Легко Мирославу говорить – “ясновидящая”! Она вдруг поняла, насколько привыкла не верить собственному дару.
“Шарлатанство! Слишком развитое воображение! Доказательства где?! Просто совпало”, и наконец, последнее: “Интуицию к делу не пришьешь!”
А теперь надо было именно интуиции довериться больше, чем любым словам и доказательствам. И по совету сущности, явившейся мошеннику в алкогольном бреду, попытаться угадать, кто сегодня умрет.
“Я знаю точно наперед, сегодня кто-нибудь умрет…” – всплыл в голове детский стишок.
Марта прикрыла глаза, ожидая увидеть темноту, но увидела квартиру.
Узкий коридор идет от прихожей к туалету, и там, около санузла раздваивается. Справа комната, слева комната. И еще одна позади – зал.
Шикарно живет – одна в трехкомнатной квартире.
Жила.
Потому что жительница лежала в дверях туалета.
Глубокая ночь, и девушка, похоже, собиралась спать, переоделась в ночнушку. Теперь тонкая ткань слиплась, впитав в себя мочу.
“Следов насилия нет”, – машинально отметила Марта и оглянулась.
В квартире она была одна. Вернее, ее здесь, конечно же, не было. Здесь не было никого живых, и ничто не мешало осмотреть.
Первым делом Марта скользнула мыслью в спальню, безошибочно выбрав нужную комнату. Только движения были медленными, плавными и очень тяжелыми. Когда она добралась, наконец, до спальни и увидела разбросанные по кровати и полу упаковки от таблеток, с нее уже градом катился пот и ужасно болела голова.
– Передозировка, – сказала Марта вслух и звук собственного голоса разбил видение.
Она снова сидела перед колдуном, держала в руках остывшую чашку с остатками кофе.
– Кто? – спросил Мирослав.
– Белкина, – ответила Марта. – Она принимает какие то препараты, и нынче вечером примет сразу четыре, кажется, упаковки. Или пять, я не разглядела.
– Белкина? – переспросил Мирослав, – кто это?
Марта сморщилась. Только сейчас она поняла, насколько тяжело напрягалась только что, чтобы посмотреть. От голоса Мирослава казалось, будто в голове бьют барабаны, каждый звук эхом бился о стенки черепа изнутри.
– Девочка… Семнадцать лет, так что уже почти девушка, – сказала она. – Слегка тронутая, под наблюдением психиатра, регулярно принимает чего-то свое психиатрическое.
– Белкина, – задумчиво протянул Мирослав, потом хихикнул. Его смех рассыпался в голове Марты погремушками, задребезжал, зашипел…
– Белкина, Рыбкина, – сказал Мирослав. – Целый зоопарк. Зайкиной, Лисициной нет в наличии?
– Волкова нужна для комплекта, – Марта решила поддержать шутку. Сказала и залпом допила остывший кофе. Горькая жижа смыла привкус тошноты изо рта, зато теперь к языку прилипли кофейные крошки. – Поехали-ка к этой Белкиной, проведаем девчонку. Время есть еще… да и проветримся слегка.
Мирослав кивнул и встал. Галантно предложил даме руку, но Марта не заметила. Поднялась и вышла из кафе, с каждым шагом шагая все тверже и ровнее.

Глава 5
Время было.
Марта решила считать все, что видела внутренним глазом достоверным до тех пор, пока не столкнется с неточностью. Сколько можно саму себя уговаривать в том, что это просто совпадения?
Непросто. Мирослав колдун, и Коростень колдун, и Ильин… и скорее всего, Белкина тоже. И ясно, что преступник тоже не чужд каких-то чар, и искать его следует с помощью своей магии.
Теперь внутри Марты появился метроном, он стучал тихо, ровно и неспешно, и ясно было, что до смерти Белкиной времени много. Можно успеть.
– Не знаешь, что мы должны успеть? – спросила Марта и вырулила на загородную трассу. Так ехать было дальше, зато без пробок, и можно было вдавить педаль в пол.
– Успеть? – переспросил Мирослав. – Не знаю. Тебе виднее.
Он расположился на сиденье рядом, смотрел вперёд и по сторонам с жадным любопытством.
– У меня такое чувство, что мы что-то ещё можем успеть… если поспешим, – сказала Марта, и вдруг заметила, что как-то между делом перешла с Мирославом на “ты”, и даже не заметила.
– Давай поспешим, – ответил тот, и продолжил смотреть по сторонам.
– Странно, – сказал он, – я не был здесь больше десяти лет… гастроли, поездки, понимаешь… а ничего не изменилось. И в то же время, изменилось все.
– В каком смысле? – Марта решила поддержать разговор, хотя его смысл пока был непонятен.
– Ну, я ж прежде смотрел без помощи чар, – ответил Мирослав. – Теперь непонятно, то ли город всегда был наполнен духами, музыкой и ритмом, а я просто не слышал…
Марта хмыкнула и принялась крутить руль. Обогнала большую фуру, немного притормозила, проехала железнодорожный переезд.
– Ритм, – продолжал Мирослав. – Ты его не слышишь?
Марта покачала головой. И вдруг услышала.
Ритм.
Метроном внутри.
Время замерло.
Фура осталась позади, она свернула на ветку трассы, обратно в город, только с другой стороны.
Сейчас. Сейчас Мирослав спросит…
– Смотри, кто это? – спросил Мирослав, и Марта ударила по тормозам. Не глядя пока, не задумываясь, просто потому что метроном считал секунды. Ритм и чары.
Между трассой и лесом была грязь. Почти болото, хотя дождя не было давно, и там все высохло.
И на этом болоте дрались. Кто-то кого-то бил смертным боем.
Марта никак не могла понять, кто дерётся. Несмотря на лето, оба бойца были в шубах, грязных и серых, и здорово походили на каких-то зверей. Но внутренний взор видел людей, и Марта пока считала их людьми.
– Чего ты? – спросил Мирослав, и тут увидел. Он даже немного приподнялся на сиденьи, натянул ремень безопасности и пробормотал:
– Козел…
И тут же Марта тоже увидела. Там и в самом деле был козел, только не обычный.
Это был человекообразный урод, покрытый грязной серой шерстью, с рогатой башкой и клочком бороды. Похож он был на сатиров, как их рисуют в книжках, но при этом был очень большим.
Перед ним в грязи валялся волк. Тоже немаленький, хотя сейчас разглядеть подробно было невозможно – волк валялся на земле, а его топтал огромными копытами козел.
“А вот и копыто, что раздавило ноут Черепанова, – подумала Марта. – Надо будет взять отпечатки…”
Мысли летели совершенно отдельно, глупо и отстраненно, а руки тем временем уже разворачивали машину и жали на клаксон.
И метроном, что стучал в голове, вдруг зазвенел оглушительно и четко.
Козел оглянулся, и Марта даже с такого расстояния удивилась, какие у него горящие, желтые и злые глаза.
Мирослав молча и быстро выдернул из своего рюкзака что-то и бросил в открытое окно.
Козел взревел и быстро бросился вперед.
Метроном в голове бил и бил, и стали видны сразу все варианты происходящего.
Здесь и сейчас козел бежал по склону насыпи, к дороге.
В близком будущем Марта полезла в бардачок за пистолетом и вспомнила, что тот остался в сейфе. Козел взлетел к дороге, ударил рогами в борт машины, и машина перевернулась. А потом была боль, кровь и темнота.
Поэтому Марта не стала искать пистолет, а вжала педаль в пол. Машина взревела и дернулась вперед. Недалеко.
Козел бежал неуклюже, но быстро. Он легко взбежал по откосу к самой дороге, но тут что-то зацепилось ему за ногу и он споткнулся. Шлепнулся на задницу, возмущенно заблеял и ударил копытом по дверце машины.
Машина вся целиком содрогнулась, а дверцу выгнуло внутрь.
То будущее, где козел топтал и рвал кровавые трупы, исчезло с очередным тиком метронома. В ушах звенело от мерных ударов.
Марта видела, как что-то маленькое и волшебное вцепилось в шерсть на левой ноге и вспомнила, как Мирослав выбросил какой-то предмет в окно.
Марта увидела, как в ближайшем будущем козлище поднимается во весь свой рост и топает к машине. Как она пытается уехать, но пока она поворачивается, козел одним мощным прыжком падает прямо на крышу. Как трещит и рассыпается лобовое стекло, как в салон лезут огромные лапищи… И снова кровь, боль и темнота.
Марта не стала убегать. Она дернула машину немного назад, и пока козел поднимался, врезалась в него бампером. Сильного удара все же не вышло, разгон оказался слабоват, но козел все же оступился и покатился вниз по склону, жалобно и гневно блея.
И то будущее, где трещала крыша машины и рассыпалось лобовое стекло, тоже исчезло.
Марта изготовилась к продолжению боя, но тут козел вдруг оглянулся куда-то в сторону деревьев и быстро ускакал туда.
– Его позвали, – сказала Марта тихо. Она не видела, кто мог окликнуть это чудовище, но была уверена, что было именно так.
Она решительно открыла дверцу и вышла.
– Может, стоит подождать, – сказал Мирослав, но тоже вышел.
Они стали медленно, осторожно спускаться по склону.
– Надеюсь, тот волк жив, – сказала Марта.
– А зачем он тебе? – спросил Мирослав.
– Он человек, – коротко ответила Марта.
Волк выглядел плохо.
Около пасти едва заметно пузырилась кровь, обозначая дыхание, но кроме этого, никакого движения не было.
– Его сейчас и двигать нельзя, – сказала Марта.
– Я мог бы полечить, – с сомнением сказал Мирослав, – но мне нужен для этого костер… и танец…
– Я слышала, оборотней так просто не убить… – с сомнением сказала Марта и обошла тело вокруг. С другой стороны туша выглядела нисколько не лучше.
Мирослав покачал головой.
– Прямо здесь лечить все равно не получится, – сказал он, – мне для этого надо призывать духов, а они не пойдут туда, где слишком сильна цивилизация. Надо в лес, хоть немного.
Подумал и добавил:
– Ты не знаешь, можно ли вызвать ветеринара прямо сюда? – спросил Мирослав.
Марта пожала плечами и вернулась к машине. Достала из багажника одеяло. Посмотрела на вбитую внутрь дверцу машины, покачала головой.
Метроном притих, и только тихонько тикал. И даже боль в голове притихла, только тоненькой иголкой кололо виски в такт биению сердца, в такт ударам метронома.
Потом они долго пристраивали тушу волка на одеяло. Волокли к деревьям. Мирослав разводил костер – маленький, едва заметный.
– Бубна нет, – сказал Мирослав озабоченно, – тебе придется мне помогать.
Он взял две канистры из багажника, постучал по ним, прислушался.
– Тебе надо будет барабанить, – сказал он. – В эту вот так, – он постучал, и Марта честно постаралась запомнить ритм.
– А в эту – по другому. – и он постучал чуть иначе во вторую канистру.
Звук получался глухим и гулким.
– А если я собьюсь? – спросила Марта на всякий случай.
Мирослав поморщился.
– Ничего ужасного, – ответил он, – просто духи разлетятся и пациент умрет.
Марта хотела спросить что-то еще, но Мирослав дирижерским жестом дал сигнал, и она начала бить.
***
Сперва было сложно. Все внимание уходило на то, чтоб не сбиться с ритма, и она не видела, что делает Мирослав. А потом стало неважно.
Вокруг поднялась тьма. Во тьме было холодно и сыпал снег. Во тьме выли волки и чавкала под ногами болотная грязь. А еще во тьме бил барабан – сам, но под ее руками, и ритм стал прост и понятен. Невозможно было бить по другому.
Она подняла голову и посмотрела на Мирослава, и не увидела его.
Здесь был костер. Маленький огонек, что развел Мирослав, превратился в высокое и ровное пламя, поднявшееся высоко. Ветви деревьев тянулись к огню и не горели, вокруг танцующих языков плясали искры и мотыльки.
Ритм барабана вел этот танец, и в то же время шел за ним, и Марта уже даже не понимала, где она, а где чернокожий барабанщик, непонятно как оказавшийся здесь, в тайге.
Перед костром лежал волк, и пламя плясало прямо на шерсти, впитывалось в нее и вырывалось из ноздрей волка, и освещало приоткрытую пасть изнутри.
Пахло собачьей шерстью, травами и грибами. И невероятными, совершенно нездешними цветами, и смолой, и немного болотной гнилью.
Марта била и била – сперва в канистры, потом в барабан, потом снова в канистры. А потом вдруг поняла, что нет уже чернокожего барабанщика, и барабана нет. Исчезла странная смесь тайги и джунглей, просто у прогоревшего костерка сидел усталый Мирослав. А на одеяле спал огромный волк.
Не подыхал, хотя, здоровым он все еще не был.
– Заживает на нем все, как на собаке, – проговорил Мирослав и поднялся.
– Наверное, надо забрать его с собой, – сказала Марта и тоже поднялась. – Очнется – спросим, кто такой, почему с тем козлом подрался.
– Я только надеюсь, – сказал Мирослав, – что если эта зверушка проснется, то догадается, что нас кусать не стоит.
– Он человек, – ответила Марта. – Я вижу это.
– Да тут только по размеру заметно, – проворчал Мирослав. Волк был здоровенным и очень тяжелым.
Потом они волокли его на одеяле наверх, до дороги. Загружали в машину.
И вдруг Марта всполошилась.
– Время!
– Что? – Мирослав посмотрел на часы.
– Белкина! – Марта нахмурилась, но заново обратиться к внутреннему зрению не решилась – голова от одной лишь мысли о такой возможности заныла. – Белкина вечером принимает свои таблетки. И примет слишком много. А сейчас уже вечер.
– А ты видела, во сколько она…
– Нет, конечно! – Марта решительно затолкала одеяло на заднее сиденье. – Я видела квартиру и труп.
Тело спящего волка еле влезло на заднее сиденье, из-за того, что правую дверь выгнуло в салон.
– А может, – Мирослав поспешил обойти машину, чтобы сесть на сиденье рядом. Остановился, потрогал вмятину от копыта, негромко прицокнул языком. Потом нагнулся и подобрал с земли большую детскую куклу. Марта думала было спросить, откуда здесь эта штука, но вспомнила, как Мирослав выбросил что-то в окно, как потом козел споткнулся, зацепившись за что-то небольшое… Увидела легкую дымку магии вокруг куклы, и промолчала.
– А может, это предопределено? – договорил он наконец, пока Марта заводила машину.
– Вот приедем и посмотрим, – ответила Марта.

Глава 6
Белкина долго не открывала, и когда Марта уже собиралась выламывать двери, послышался щелчок замка. Девушка была в той же ночнушке, что и в видении, босиком.
– А… – сказала она, глупо глядя на Марту и Мирослава. – Вы… А мне сказали, что это сон…
– Кто? – машинально спросила Марта.
Белкина не ответила, она медленно поплыла обратно в глубину квартиры. Марта пошла следом, внимательно глядя по сторонам. Что-то в квартире было неправильно, но она никак не могла уловить, что конкретно.
– Белкина! – окликнула Марта хозяйку, но та будто не услышала. Покопалась а памяти, вспомнила имя:
– Лена! Постой, Лена!
Белкина остановилась, плавно обернулась.
– А? Ой, я забыла…
– Лена, ты таблетки свои уже выпила?
– Да, конечно, – ответила девушка. К концу фразы голос стал тише, словно она снова потерялась, забыла, с кем разговаривает.
– Скорую, – приказала Марта.
Мирослав качнул головой и прошел мимо нее.
– Зови, – сказал он, – а я пока попробую промывание желудка ей сделать.
Он зашел вслед за девушкой в спальню и щелкнул выключателем. Лампа моргнула и погасла.
– Домовой, домовой, – пробормотал Мирослав, – мы же друзья, домовой, батюшка. Я хозяйке твоей помочь хочу, тебя уважить, с миром в дом пришел.
Он еще раз щелкнул выключателем, и на этот раз лампа осталась гореть.
– Шаман-электрик? – пробормотала Марта, но не стала отвлекаться. Достала телефон, набрала номер.
Мирослав быстро оглядел комнату. Спальня – комок белья на кровати, маленькие пушистые тапочки, прямо на полу пустой грязный стакан. Чай? Сок? Не важно.
На кровати девочка. Или девушка – в этом возрасте не разобрать.
Рядом со стаканом – пустая коробка из-под таблеток.
***
– Сплю я, сплю… – бормочет девочка и пытается отвернуться от света.
– А ты не спи, – говорит Мирослав, и на миг ему кажется, что его голосу вторит эхо.
Из коридора слышно, что Марта уже закончила говорить, и теперь занимается обычным полицейским делом – осматривает дом. Что тут можно найти?
– Вставай, – говорит Мирослав. Белкина только приоткрывает глаза.
– Тени, – бормочет она, – он… они сказали спать… послушная девочка…
– Вставай! – теперь Мирослав командует. Вспоминает Оньи-Нкузи – вот уж кто мог скомандовать не повышая голоса, тихо, но так, что тело начинало выполнять еще до того, как разум осознает приказ.
***
Белкина завозилась, пытаясь встать. Мирослав взял ее за плечи, почти поднял.
– Я слышу, да, – пробормотала Белкина. – Я встаю.
– Прочь грязь! – командует Мирослав, и в этот миг в его голосе бьют барабаны и рычат дикие звери джунглей.
Белкина согнулась и ее вырвало прямо на пол. На тапочки, на мятую простынь.
– Теперь воды! – приказал Мирослав и потащил девушку в ванную. Белкина лишь вяло перебирала ногами, не успевая за колдуном.
***
– Здесь кто-то был, – сказала Марта сама себе, пока Мирослав возился с девицей. Она все пыталась снова войти в то состояние транса, когда становятся видны тайны, но чувствовала только головную боль.
Окно приоткрыто – проветривалось? Или кто-то наводил чары сквозь щель?
В комнатах беспорядок, но неизвестно, сама ли Белкина так живет, или только сегодня, под заклинаниями?
Квартира хорошая, трехкомнатная. Добротная, хоть и не новая мебель. Марта вспомнила, что в справке по Белкиной было о том, что та здесь учится на художника, а ее мама делает бизнес где-то в Москве, и просто посылает денег. Судя по всему, вполне щедро. Но сама дочь почти не навещает.
Вроде бы, к ней регулярно приходит какая-то родственница. Надо бы найти и допросить… непонятно только, о чем.
В углу мольберт с незаконченным рисунком. Лес, очень красивый, сказочный. Лучи света пробиваются сквозь густые кроны деревьев, крупная ослепительно-рыжая белка сидит на ветке. Рядом намечено что-то еще, но не закончено.
Вошел Мирослав.
– Слушай, я чего подумал, – сказал он. – Я тут совсем посторонний дядька. А она тут в таком виде… Приедет скорая, как мне объяснить, что я тут делаю?
Марта кивнула, подала Мирославу ключи от машины.
– Пойди, глянь, как там наш волчок.
Мирослав взял, потоптался у двери.
– Девица наша сидит на полу, рядом с ванной, – сказал он. – Не давай ей спать. А то улетит к своей Жар-Птице.
Марта хмыкнула.
– Она так к ней мечтала…
– Нельзя, – в голосе Мирослава вдруг снова прорезались барабаны и джунгли, – она попросту погибнет.
Дальше он заговорил спокойнее, как обычно:
– Если я верно понимаю, что это за лес, – он махнул рукой на недорисованную картину на мольберте, – она туда ходила. А там в ее состоянии находиться нельзя. Съедят. Хоть белочки, хоть птички.
Снаружи послышался шум подъезжающей машины, и Мирослав, не закончив своего объяснения, торопливо вышел из квартиры.
***
Поднялся на площадку выше, подождал, пока медсестра зайдет в квартиру.
Подошел к окну в подъезде, отстучал по подоконнику сложный ритм.
– Благо тебе, домовой-батюшка, – сказал он негромко. – Благодарю за помощь. Благодарю тебя, что присмотрел за девочкой этой глупой. Придержи ее, прошу тебя. Не дай ей уйти туда, где…
Тут он почувствовал что-то похожее на ответ. Не словами, нет, только тончайшее чувство – домовой сообщал, что… боится?
В своем собственном доме – боится?
Видимо, потому и не выходит к колдуну лично.
– Кто? – спросил Мирослав. – Кто пугает тебя, Хозяина дома?
Спросил и прислушался.
Потом спустился вниз. Сел в машину. Оглянулся на волка.
Тот все так же спокойно спал на заднем сиденье.
– Что-то закрутилось, дружище, – сказал Мирослав и прикрыл глаза. Попробовал взглянуть на духов этого места, но никого не увидел. Домовой не солгал – все попрятались. Люди бы не увидели этого, да и ему самому приходилось всматриваться. Куда легче было бы выйти из машины, начать играть – сразу все стало бы яснее, понятнее. Оньи-Нкузи говорил ему, что форма не важна, важен дух, суть. Ему приятно в мире музыки, значит надо играть. Бубен, барабан, скрипка… не важно.
Но бубна не было, да и устраивать концерт под окнами в девять вечера – не лучшая идея.
Поэтому Мирослав просто ждал.
***
Скорая уехала, но вместо нее подъехала легковушка. В темноте Мирослав не разглядел марку машины, зато увидел, что из нее выбрался человек в полицейской форме и торопливо вошел в подъезд.
Хотя, нет. Формы на человеке не было, это духи подсказали колдуну, что это полицейский. Участковый.
“Логично, – подумал Мирослав. – Хозяйку увезли, значит, кто-то должен запереть дверь, оповестить родственников…”
Потом, наконец, Марта вышла вместе с полицейским. Попрощалась с ним, подождала, пока он сядет в свою машину. Только тогда подошла и села в свою.
– Все в порядке? – спросила она.
– Вполне, – ответил Мирослав. – Волчок наш так славно спит, что мне тоже…
– Слушай, Слава, – сказала Марта, – ты очень устал? А то я тут подумала, что эту тушу в машине оставлять как-то неловко, а домой я его не затащу. А мне очень хотелось бы поговорить с ним, когда он придет в чувство. Я кофе сварю. У меня есть хороший.
– Поехали, – ответил Мирослав.
Машина покатилась. Мирослав откинулся на спинку и прикрыл глаза.
Некоторое время была тишина, только негромко урчал мотор.
– Там кто-то напугал… – начал говорить Мирослав не открывая глаз.
– Там кто-то был в квартире, – одновременно сказала Марта. – Ой, извини.
– Мы, похоже, про одно и то же, – сказал Мирослав, но глаза так и не открывал. – Домового там кто-то напугал. Кто-то, кто звучит мрачно и странно. Такой, знаешь – рокот басового барабана под шелест погремушек… Домовой его не видел, и видеть не хочет. И боится.
Мирослав замолчал. Он сидел с закрытыми глазами, но казалось, что он не спит, а слушает концерт – основную тему музыки вел мотор машины, а негромкие звуки города за окнами добавляли оттенки. Ну, и конечно, было что-то слышное только колдуну.
– Кто-то приоткрыл окно, – сказала Марта, когда стало ясно, что Мирослав закончил говорить. – Белкина говорит, что это она сама. И что ей сказали так сделать тени.
Марта помолчала, перестроилась в другой ряд, аккуратно обогнала какую-то тойоту, развернулась на другую улицу. Мирослав не следил за дорогой, ясно было, что они едут куда-то на окраину города, в Академгородок.
– Белкина говорит, что тени напомнили ей выпить таблетки, – сказала Марта. – А потом напомнили еще раз. И еще. А потом пришел Черный Человек, обругал ее и заставил остановиться.
Марта снова помолчала. Потом продолжила.
– Медик сказал, что приняла она достаточно, чтоб умереть, так что Черный Человек опоздал. Но он пытался.
– Хорошо бы поговорить с этим Черным Человеком, – сказал Мирослав.
– Да, и это приводит нас к следующему вопросу, – ответила Марта. – Ты, как колдун, что знаешь о способах поговорить с ним?
Мирослав пожал плечами и открыл глаза.
– Он не здесь, – ответил он тихо. – Его сперва надо найти.
– Где и как его искать? – уточнила Марта и свернула во двор. Похоже, дорога заканчивалась.
– Помнишь лес, что Белкина нарисовала? – спросил Мирослав. – Похоже, примерно там. Только туда идти не просто. Запросто можно не вернуться.
Мотор затих, наступила тишина.
– Пойдем, – сказала Марта. – Похоже, надо сперва выпить кофе.
Мирослав вылез, покачал головой, помахал руками, разминая шею и плечи.
Марта открыла уцелевшую заднюю дверь,чтоб доставать волка, но тут волк просто выскочил сам. Вежливо улыбнулся зубастой пастью, показав здоровенные, очень белые клыки.
– Ой, – только и сказала Марта. – Здравствуйте…
Волк уселся за землю. Агрессии он не проявлял, но и разговаривать по-человечески не спешил.
– Я Марта, – сказала Марта. – Следователь из полиции. Я видела, что вас пытался убить какой-то…
Тут Марта смешалась, не зная, как описать того здоровенного козла.
– Какой-то козел, – сказал Мирослав и встал рядом с Мартой.
Волк по-собачьи склонил голову набок.
– Вы можете отвечать? – спросила Марта.
Волк чихнул. Потом встряхнулся, встал, и вдруг кувыркнулся. Потом поскреб землю лапой. Снова сел и посмотрел на Марту.
– Он что-то пытается нам сказать? – спросила Марта.
– Я слышал про такой ритуал, – ответил Мирослав. – Колдуну, чтобы превратиться, надо кувыркнуться через нож. Я прав?
Волк вильнул хвостом. Потом медленно кивнул.
– Ну вот, – продолжил Мирослав. – Нет ножа – нет превращения.
– А нож подойдет любой? – спросила Марта.
– Для обратного превращения – только тот, через который кувыркался “туда”, – ответил Мирослав.
Волк снова вильнул хвостом и кивнул.
– Мда… – сказала Марта. – Поговорить не получится…
Волк встал, снова вильнул хвостом и неспешно потрусил прочь.
– Подождите! – окликнула его Марта. Волк остановился, оглянулся и снова улыбнулся, показывая зубы. Возможно, намекая, что останавливать его не стоит.
– Прошу вас, – сказала Марта, подчеркивая слово “прошу”. – Очень прошу вас – как снова станете человеком, зайдите ко мне. Отделение Ленинского района, следователь Рыбкина.
Волк подумал, чихнул, вильнул хвостом и в два прыжка исчез в темноте.
– Ну, вот и поговорили… – сказала Марта.
– Давайте хоть кофе, – ответил Мирослав.

Глава 7
От родителей Марте осталась трёхкомнатная квартира, сейчас, по большей части, заваленная разной ерундой. Марта жила на работе, ела то, что покупала в супермаркете, носилась по городу на своей машине… но эта квартира оставалась ее домом.
Мирослава надо было положить на диванчик в той комнате, что когда-то была гостиной. Марте пришлось порыться в шкафах, чтоб найти постель. Кажется, этот комплект покупала ещё мама…
В какой-то момент на Марту даже нахлынула тоска, она испугалась, что сейчас сядет на пол и будет рыдать, но обошлось. Она слишком устала, слишком привыкла к суете своих дел, чтоб плакать.
К тому же, она слишком хорошо понимала, что слезами не поможешь, а сделать все равно ничего нельзя.
Мама вместе с отцом разбились на машине три года назад, и Марта порой спрашивала себя, не потому ли она так любит гонять, что ждёт встречи с ними? По всему выходило, что… это неважно. Рутина поглощала тоску, работа, важная и нужная, отбрасывала ее прочь. Марта шла вслед за отцом – тот тоже был полицейским, и Марте всегда казалось, что он брал на себя ответственность за порядок сразу во всем городе.
Мирослав вошёл в комнату.
– Я попросил домового, – сказал он, как о чем-то само собой разумеющимся, – присмотреть. Чтоб мы выспались и отдохнули, но не проспали.
– А что, домового можно использовать, как будильник? – Марта постаралась смешком прогнать из головы тоску.
– Уважительнее, уважительнее, – поправил ее Мирослав. – Хозяин ведь слышит.
Марта сунула ему в руки белье. Показала рукой в сторону гостиной.
– Диван там, – сказала она.
Мирослав кивнул.
Марта ушла в свою спальню села на кровать. Помассировала виски – от напряжения дня в голове словно сгустился большой чугунный шар. При движениях казалось, что он медленно перекатывается внутри и порой тяжело бьется о стенки черепа изнутри.
Прислушалась – не ходит ли где-то по дому домовой? Но не услышала ничего.
День кончился.
Марта легла на подушку, и отключилась.
***
Во сне она видела…
Вверх тянулись темные ветви деревьев. Казалось, что они острые и твердые, что касаться их нельзя.
По веткам скакала белка, беззаботно и легко. Внизу под деревьями бродил здоровенный козел, шерсть его была черной, а глаза горели огнем.
Потом все пропало, появился костер. У костра сидел Коростень и протягивал ей стакан с мутной желтоватой жидкостью. Почему-то Коростень был совершенно гол, если не считать ожерелья из ярких тропических цветов, которое свисало с шеи на грудь.
– Осмотрительность, – сказал Коростень. – Добродетель стариков – осмотрительность.
Марта поняла, что это вовсе и не Коростень, но кто это понять не успела – на плечо странного человека села огромная оранжево-алая птица, глянула черным глазом на Марту и пронзительно крикнула голосом будильника.

Марта не сразу сообразила, что за мужик спит в гостиной. Вчерашний день превратился в плотный комок событий, к тому же странный сон… Потом вспомнила – колдун, Мирослав.
От сна она уже почти ничего не помнила, только ощущение смутной тревоги. И еще ожидания чего-то необычного. Сегодня должно было еще что-то случиться.
“А то у меня нынче случается что-то обычное, – подумала Марта. – Увидеть бы, что будет…”
Она собралась было сосредоточиться и попытаться, как вчера, заглянуть… но вспомнила, как потом внутри головы катается тяжелый чугунный шар, и пошла варить кофе.
Вспомнила про Мирослава, заглянула в гостиную, окликнула.
Тот завозился, промычал что-то невнятное.
Спустя десять минут он босиком пришлепал на кухню.
– Утро, – сказал Мирослав хрипло, налил себе кипятка в чашку и зачем-то понюхал ее.
– Доброе, – ответила Марта. – Есть кофе.
Мирослав помотал головой.
– Я через десять минут уезжаю, – сказала Марта, – могу добросить куда-нибудь.
– Угу, – ответил Мирослав.
Он сидел задумчивый и молчал. Похоже, ему тоже было о чем подумать.
“И главная мысль – подумала Марта, – во что я, мать-его, вляпался!”
Она даже усмехнулась про себя, но озвучивать ничего не стала.
Так, молча, они и поехали.
Перед тем, как вылезти, Мирослав вдруг заговорил.
– Это была волчица, – сказал он. – И она очень тебе благодарна.
– С чего взял, что очень? – удивилась Марта.
– Ну, у тебя ж горло на месте? – усмехнулся Мирослав. – Оборотни не любят афишировать себя. А даже раненая, она могла порвать нас обоих на лоскуты. Я тут осознал и удивился, как я согласился с оборотнем в одну машину сесть…
– Мы все живы, – ответила Марта, – а значит, мы сделали все правильно.
Мирослав кивнул и вышел из машины.
– Я сегодня съезжу в больницу, спрошу, как там наша болезная, – сказал он.
***
– Доброе утро, Марта Федоровна! – подчеркнуто уважительно сказал Динозавр, и Марта поняла, что незнакомый тип, что сидит на лавке ожидания – тот самый Николаев, которого она пригласила сегодня для беседы.
– Доброе утро, Пал Палыч! – ответила она и с очень деловым видом села за стол.
Тип еще минут пять старательно делал вид, что очень увлечен чем-то в своем телефоне, но потом поднялся.
– Драсьте, – сказал он, – я Николаев, вы меня вызывали…
– Доброе утро! – радушно сказала Марта. – Решили пораньше приехать? Насколько помню, я вас вызывала на десять.
Николаев улыбнулся.
– Ну, вдруг у вас будет свободная минутка, – сказал он, – а вы же знаете, как говорят? Раньше сядешь – раньше…
– Я знаю, – перебила его Марта. Почему-то улыбка Николаева была неприятна, словно он одной своей улыбочкой предлагал что-то непристойное.
– Ах, да, конечно, – сказал Николаев, – наверное, у вас здесь такие шутки все известны.
– У нас здесь такие шутки – порой не шутки, – ответила Марта. – Давайте к делу.
– Конечно, – немедленно согласился Николаев.
– Итак, – Марта открыла дело, но не стала в него смотреть. Она внимательно смотрела на Николаева. – Вас ограбили, я правильно поняла?
– А теперь вы ведете это дело? – спросил Николаев.
Марта кивнула. Николаев помолчал немного, видимо, ожидая, что Марта добавит объяснений, но та только сосредоточенно и строго смотрела ему в глаза.
– Да, верно, – сказал он, наконец. – Меня ограбили. Я уже рассказывал вашему коллеге об этом.
– Но вы так и не сказали, что у вас забрали, – сказала Марта.
Николаев смешался.
Внутреннее око Марты все никак не могло проснуться после вчерашней работы, но все же Марта почти видела, что Николаев чуть растерян и даже немного испуган.
“Кто ты, гражданин Николаев?” – подумала Марта.
– Ну, почему забрали, – пробормотал Николаев. – Там ерундовина… не важная…
Марта пожала плечами, постаралась на лице изобразить “ну, неважно, так неважно…” и обратилась к Динозавру:
– Пал Палыч, можете принести мне кофе из автомата на первом этаже? Никак не проснусь с утра.
– Эх, Марта, – сказал Динозавр и поднялся из-за стола. – В ваши-то годы я полночи жуликов гонял, а потом еще полночи с девушками танцевал! А потом, бодрый и веселый допросы проводил! Не та молодежь пошла… не та!
– Это потому, – ответила Марта с улыбкой, – что в ваши годы можно было на допросе надавить на допрашиваемого. Вплоть до пальцев в…
– Преувеличения, Марта, – ответил Динозавр, – сплошные преувеличения.
Во время всей этой шуточной перепалки Марта краем глаза следила за Николаевым. Тот выглядел так, словно совсем не заметил пугающих намеков. Вместо этого он как будто что-то вычислял в уме.
Марта чуть напряглась, но увидела только странное – свечи, толстую книгу и металлический блеск.
“Тоже колдун, – подумала Марта. – Как бы выяснить, что он колдует?”
Динозавр вышел.
Николаев вдруг широко улыбнулся.
– Вас не проведешь, – сказал он. – Вы ведь тоже не чужды тонким практикам, верно?
“Слова-то какие – тонкие практики, – подумала Марта, – сразу пахнет то ли мошенниками, то ли попросту болтунами… Интересно, ты, дружок, насколько болтун?”
– Я расследую череду преступлений, – сказала Марта, – и мне необходимо знать подробности происшествия с вами.
– Ясно, – ответил Николаев. – Скрывать от вас бесполезно, но и пропажа у меня ерундовая. Это статуэтка, небольшая, не представляет из себя…
Он все говорил и говорил, перечислял ничтожество и неважность потери, превозносил Мартины достоинства, и Марта даже немного растерялась.
Внутреннее око никак не включалось, болтун перед ней все гудел и зудел, пока Марта не перебила его.
– Извините, Арчибальд, – сказала она, – но я вынуждена вас остановить.
Николаев сбился. Он побледнел и глубоко вдохнул, словно собираясь что-то сказать, но поперхнулся.
Закашлялся.
“Я назвала его не так, – подумала Марта, – но правильно. Почему он Арчибальд? Что это значит? Надо делать вид, что я все знаю”
– Мы приложим все усилия, чтобы найти вашу статуэтку, – сказала она вслух. – Было очень познавательно поговорить с вами, но у меня куча других дел. И у вас, я уверена, есть друзья, которым требуется ваше внимание.
Она не знала, почему сказала последние слова. Догадывалась – начинало работать внутреннее око, пока слабо, неверно, но ему стоило верить. Угадала же она про “Арчибальда”! Хотя, чувствовала, что далеко не все.
Николаев сидел, приоткрыв рот, в явной растерянности, и Марта поймала его взгляд. Попыталась заглянуть через глаза куда-то внутрь, в глубину его души, почему-то это казалось очень важным.
Ночь.
Свечи.
В отблесках пламени танцуют обнаженные люди. Музыка – странная, резкая, неприятная. Бьющая по ушам, завывающая.
Лиц не видно, только тела, пот блестит на коже,

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71309668?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.