Главная страница | Историческое фэнтези | Черный капеллан

Черный капеллан
Павел Сморо?дин
Столицу трясет.Дерзкие ограбления прокатываются волной по банкам. Преступники умны, жестоки и не совершают ошибок. Лучшие силы, брошенные на поимку, не могут их остановить. Полиция опозорена. Газеты соревнуются в остроумии.Вот только скоро все изменится, ведь новый инспектор по этому делу может разговорить и покойника…

Павел Сморо?дин
Черный капеллан

Название: Черный капеллан
Автор(-ы): Павел Сморо?дин
Ссылка: https://author.today/work/321860

Глава 1
Санитарный вагон трясло. Старая развалюха не была рассчитана на езду с такой скоростью, поэтому внутри качало, как на море. Для полноты ощущений не хватало только криков чаек за окном и звука волн. Но их можно было и додумать. Йона лежал на вонючем матрасе и именно этим и занимался последний час. Воображаемый прибой помогал ему не сбрендить окончательно от боли в раненой ноге, а еще отвлекал от постоянных стонов, доносившихся то справа, то слева. Периодически кто-то неудачно поворачивался, и весь вагон наполнялся громким воем и хрипами несчастного.
Фантазия прорывалась под натиском реальности.
Йона осторожно скинул ногу на пол, но даже это простое действие заставило его поморщиться от боли. Он нашарил на привычном месте костыль и встал. Напрягать раненую ногу не хотелось, а до туалета еще шагать и шагать. Опереться на костыль, затем встать. Еще пару недель назад сержант Йона Камаль на своих двоих залетал в окопы, словно пушечное ядро. Прыжок, пара выстрелов из дробовика, и дальше можно звать санитаров да похоронную команду.
А теперь до гребанного сортира доковылять не может.
Сорок два шага по раскачивающемуся проходу превратились в испытание его воли и терпения. Наконец сержант дотопал до освободившейся кабинки. Вошел так быстро, как только смог, привычно развязал тесемки на пижамных брюках и занялся делом. Врачи говорили, что ему повезло. Наступи он на эту чертову мину хоть немного иначе, пришлось бы отрезать ногу почти до колена. А так – отделался парой пальцев, да обзавелся несколькими шрамами на бедре.
Зеркало над умывальником треснуло аккурат посередине. Видеть себя заросшим и небритым было непривычно. За волосы такой длины в районе, откуда сержант родом, могли и спросить. Что греха таить, он и сам иногда выяснял у пришлых, чего это они такие красивые ходят по столь опасному месту. Заканчивалось, как правило, все просто и банально – поножовщиной.
Слово за слово, и вот уже у кого-то в пузе торчит шило, а у кого-то голова пробита.
Чертовски хотелось побриться. Отросшая за две недели щетина уже порядочно зудела и кололась, словно была сделана из мелкой проволоки. М-да… Не наградила его природа роскошной растительностью.
В дверь постучали.
Йона дернулся и проснулся. Впервые в жизни он обрадовался тому, что нашелся достаточно смелый ублюдок, решивший его разбудить. Что последует за этим, бывший сержант Камаль помнил как никто другой. И будет помнить всегда. Радость от оборвавшегося кошмара быстро сменилась раздражением на неугомонного человека за дверью. Сильные быстрые удары выдавали недовольного и явно злого человека. Йона медленно поднялся с кровати и несколько раз с усилием моргнул. Остатки сна постепенно растворялись, как утренний туман.
Нежданный гость все продолжал и продолжал барабанить в дверь. Еще немного, и он просто снесет ее с петель. Йона отыскал свою верную трость, прошлепал к двери и приоткрыл ее.
Мадам Андри была опытной и весьма ушлой хозяйкой. Не дожидаясь, пока створка откроется полностью, старуха буквально влетела в номер. Для человека с комплекцией прикроватной тумбочки действовала она на удивление быстро и ловко.
Короткий толстый палец-сосиска указал на Камаля, и не нужно быть детективом имперского сыска, чтобы заметить, как сильно старуху трясет. Это не шок от испуга или раздражения. Она дрожала от ярости.
– Господин Камаль. – Вместо приветствия мадам сразу начала с претензий. – Это просто ни в какие ворота. Просто ни в какие! Я не для того плачу в имперскую казну такие деньги, чтобы со мной так… Та-ак! Да еще и за мои же деньги!
– Что? – Спорить с ней сейчас бесполезно, так что Йона принялся отвечать односложно.
– Ваш!.. Ваш… эм…
Как и ожидалось, предметом спора стал Нелин. Андри его на дух не выносила, хотя Йона так и не смог припомнить ни одного случая, когда это было бы обоснованно. Просто иногда люди ненавидят без особых причин. Похоже, тут именно такой случай.
– Мой помощник.
– Это просто ни в какие ворота. Ваш помощник… У меня приличное заведение!
Старуха просто неслась на всех парах в направлении истерики, так что действовать надо было максимально быстро. Йона подошел к брюкам и вытащил из кармана ассигнацию на пять крон. Заметив перед собой купюру, мадам буквально превратилась в огромного суриката.
– Этого хватит за ваши страдания?
– У меня приличное…
– Заведение. Я знаю, но больше не дам.
Деньги сбили с женщины напускную злость, и теперь она больше походила на ту, кем в реальности и являлась, – мелкую склочную бабу. Мадам Андри цокнула языком, приоткрыв сморщенный старческий рот, заполненный зубами едва ли на треть.
– Господин Камаль.
– Еще хоть слово, и будет четыре кроны. Берите деньги и, пожалуйста, покормите Нелина.
Каким-то своим звериным чутьем старуха поняла, что он не шутит. Ни про деньги, ни про просьбу покормить. Так что она быстро выхватила ассигнацию и с максимально гордым видом пошла прочь из комнаты.
– Ваше время…
– Оплачено до утра, я помню. До встречи, мадам.
Йона быстро закрыл за хозяйкой дверь и повернул ключ.
– Господи, я думала, что она вообще не уйдет, – произнесла заспанным голосом девушка на соседней половине кровати.
Эта была новенькой. Собственно, поэтому она Йоне и приглянулась. Было в ней что-то такое, что она еще не успела утратить за долгие годы работы.
Вчерашней косметики на ней не осталось, и сейчас она выглядела на порядок проще и банальнее. Простенькое лицо обычной селянки или фермерши, прямые и ровные зубы, что почти редкость, и на удивление умные глаза. Йона весьма хорошо знал статистику по приезжим. На вокзал Сен-Женевьев такие прибывают сотнями, а куда потом деваться – каждая решает сама. Так или иначе, но по криминальной статистике каждую третью город домой не вернет. Кого-то выловят в канале с выбитыми зубами и вспоротым брюхом, кто-то осядет в трущобах и станет своей в тамошней иерархии ублюдков, а кому-то повезет чуть больше – сможет устроиться на приличное место за небольшие деньги.
А кого-то никогда не найдут… Раз – и нет ее. Настоящая магия с исчезновением.
– У нее это бывает, – ответил Камаль, укладываясь на кровать.
Девушка собиралась что-то сказать, но тут опять раздался стук. На этот раз Йона точно знал, кто это был. Нелин стоял на пороге с самым серьезным видом. Делать нечего, пришлось его впустить. Заметив нового гостя, девушка на кровати подобралась. Таких напряженных плеч и злого взгляда и на перекрестном допросе не всегда увидишь.
– Я на такое не подписывалась, – строго произнесла она и уставилась на любовника.
– Тебе такого счастья никто и не предлагает. Сиди тихо.
– Да я…
– Тихо, я сказал.
С самого детства у Камаля имелся особый дар – он умел вселять в людей страх звуками собственного шепота. Вот и сейчас от его спокойного приказа девушка сникла и сразу замолчала.
– Теперь ты. Давай, рассказывай, – обратился он к Нелину.
Тот откинул капюшон своего плаща. Шлюха заметила лицо и уши и тут же отвернулась к стене. «Точно деревенская», – решил для себя Йона. Только в самых глухих деревнях люди все еще боятся д’эви.
– Тебя вызывают, – произнес Нелин на доленге. – Не забыл еще, что день у тебя не нормированный, сержант?
– Нет. – С детства, благодаря отцу, Камаль неплохо овладел городским вариантом старшей речи, но старался говорить как можно проще. Чем проще речь, тем меньше глупых ошибок можно совершить. – Подробности будут?
– В машине.
– Без меня никак? – Хотелось отбрехаться от всего этого, вернуться в койку к селяночке, но вид помощника оставался более чем непреклонным.
– Гарнизон в ружье. – Эти слова Нелин произнес уже на уни. Фразочка привязалась к старому другу еще со времен войны, и он вворачивал ее всякий раз, когда хотел подчеркнуть подкрадывающуюся катастрофу.
– Лови машину, я сейчас спущусь.
– Не надо, за нами уже выехали.
– Да твою ж мать!
На машине сюда добираться минут десять, а это значит, что на шестой заход времени точно не остается. Ну что тут сделаешь? Сволочи. Такой выходной испортили.
Йона остался благодарен армии за многое. За четыре года службы он научился спать в любой обстановке, при шуме и свете, научился есть все подряд, иногда даже то, что пять минут назад от тебя убегало, а еще одеваться со скоростью, недоступной ни одному гражданскому. Свой старенький, но все еще модный костюм-тройку он мог надеть с закрытыми глазами, пока горит спичка.
Сейчас этот навык пригодился как никогда. Девушка с удивлением смотрела, как любовник преобразился буквально за минуту, превратившись в стильного городского жителя из «высоких районов».
Йона засунул руку в карман, вытянул бумажку достоинством в одну крону и положил на небольшой журнальный столик, стоявший у ног кровати.
– Купишь себе ирисок на углу, – с улыбкой произнес он.
– Конечно. – Девушка потянулась за деньгами, и стала видна ее упругая задница.
«Авантюристка, – понял для себя Йона, – такие чаще всего и пропадают». Девчонка ему понравилась, так что «доброе дело» он решил не откладывать. Как только пальцы девушки коснулись денег, он быстро и резко схватил ее за запястье, дернул на себя так, что голое тело буквально вылетело из кровати. Схватил ее левой рукой за лицо, приблизил к своему, ладонь полностью закрыла рот. Ее зеленые глаза превратилась в колодцы, наполненные ужасом.
– Узнаю, что потратила на соль или другую дурь, нос сломаю. Поняла? Кивни.
Она кивнула.
– Хочешь уехать домой живой, работай только здесь. Андри, конечно, сука, зато не устроит тебе подлянку. Поняла? Кивни.
Второй кивок.
– Как только накопишь денег, сними квартиру в другом районе. Здесь – только работай, уходи и приходи разными маршрутами. Ночью не гуляй. Поняла?
Девушка кивнула, не дожидаясь приказа. Камаль взглянул как можно более грозно и отпустил хватку.
– Считай это бесплатным инструктажем по выживанию в Тарлосс Холл.
– Ты больной, нахер, ублюдочный скот!
– Конечно. – Йона улыбнулся и стукнул пару раз тростью об пол. – Но ты мне пообещала. Пока, крошка.
Нел ждал на ступенях. Капюшон его опять был глубоко накинут, так что и острые уши, и татуировки со шрамами скрылись из виду. Заслышав приближающийся стук трости, он быстро обернулся, и из-под капюшона сверкнули желтые кошачьи глаза. Помощник был порядком взбешен, но старался не подавать вида. Пропустил Йону вперед, а сам пошел чуть в стороне.
– Что у вас там случилось со старухой? – первым спросил Йона на доленге. – Она вломилась и начала качать права.
– Не хотела пускать, – коротко ответил д’эви.
– И ты…
– Пообещал, что прокляну своей дэвской магией и ее, и весь этот клоповник.
– Так и сказал – «клоповник»?
– Я был зол. Эта малолетняя дура тоже не следила за языком…
Слово «малолетняя», примененное Нелином к такой пожилой женщине, заставило Камаля улыбнуться. Но если вдуматься, то для того, кто может спокойно прожить три века, все остальные – дети.
– Нужно будет извиниться.
– И не подумаю.
– Нел!
– Сержант, эта женщина недостойна извинений благородного сына Народа Белого Ветра. Я не стану.
– Ладно, извинюсь за тебя.
Глаза д’эви стали угрожающе узкими. Йона помнил, что именно таким взглядом Нелин смотрел на пленных, перед тем как достать ножи и начать столь любимый им допрос с пристрастием. Только сейчас этот взгляд встретился с холодным выражением на лице начальника, и гнев Нела тут же погас.

Пара вышла на улицу, где уже дожидался автомобиль. За рулем, как всегда, рядовой Оберин. Инспектор уселся позади него и одобрительно похлопал парнишку по плечу.
– Здравствуй, Кенни, – вежливо поприветствовал его Йона и захлопнул дверь.
– Здравия желаю, господин имперский следователь, – ответил по уставу Оберин, но, к счастью, тихо.
Кенни только окончил полицейскую академию и все еще обладал печальным свойством каждого вчерашнего курсанта – он орал всякий раз, когда к нему обращались. Потребовался целый месяц разговоров и легких побоев, чтобы вновь научить парнишку говорить нормальным тоном.

– Давайте, рассказывайте, что такого важного случилось, что вы сняли меня с женщины.
Водитель покраснел до ушей, и вместо него начал Нелин:
– Четыре драки, поножовщина, одна бытовуха…
– И? Обычный день.
– Налет.
– Твою мать. С этого и надо начинать. Полковник в курсе?
– Потому тебя и везем. Я подговорил дежурного, так что он сообщит немного позже.
– Кто дежурный?
– Талли.
– Тогда все нормально. Это наши ребята?
– По всем признакам.
– Трупы? – Йона спросил с надеждой на отрицательный ответ, но взгляд помощника не обещал ничего хорошего.
– Охранник. Дернулся и получил заряд дроби в пузо. Умер на месте час назад.
Понятно, зачем он понадобился.
Нужно разговорить труп. И побыстрее.
Душа держится за телесную оболочку несколько часов. Труп выступает как маяк или якорь, и, пока тело в относительно хорошей форме, с покойником можно нормально поговорить. Вот только после третьего часа начинается отслойка. Контакт рвется, и дух постепенно утрачивает целостность: пропадает образ, память, речь. Вселенная или мировой эфир словно растворяет его в себе.
Автомобиль вырулил на улицу Скаллдана. Йона выглянул в окно, прикинул, куда именно они движутся. Осознание вероятной точки назначения заставило как следует разозлиться.
– Нел, – произнес он громко и зло. – Мы едем правильно?
– Боюсь, что да.
Было несколько вариантов, так что Йона решил уточнить у помощника.
– Умоляю, скажи, что они обнесли Имперский Банк.
– Прости, Кап.
В ответ опытный имперский следователь выругался так длинно и забористо, что уши покраснели не только у рядового Оберина, но и у Нела. Эти суки обнесли кассу Общества помощи. Твари ничем не побрезговали. Нет, этих уродов определенно надо валить при задержании. Нужно быть конченым, чтобы придумать такое.
В благородство Йона перестал верить на войне. Ну, не может оно пережить соседство с клопами, крысами и другими прелестями окопной жизни. Поэтому, когда по всему городу появились филиалы так называемого «Общества помощи ветеранам и их семьям», первое, что Камаль сделал, – подверг их полной проверке. Он напряг всех, кого мог, перешерстил архивы, церковные книги и даже нанес визит бухгалтеру. По всем признакам это первое и единственное место в городе, где никто не своровал ни кроны.
До сегодняшнего момента.
– Этих скотов точно надо валить, – вдруг произнес Оберин.
– Вот ты этим и займешься, – сказал Нелин. – А мы настроены их для начала поймать.
Что ответить, парнишка не знал, а потому вцепился в руль и прибавил газу. Он, может, и не был слишком опытным полицейским, но кое-что понимал. Ловить эту банду – настоящий кошмар для любого следователя. Ублюдки просто не совершают ошибок. Входят в черных масках, грабят и выходят. Их действия быстрые, четкие и слаженные, словно они несколько лет кряду обносили кассы и мелкие банки.
Свидетели говорили, что они даже не разговаривают. Входят без лишнего шума, так же уходят, словно тени. Газетчики, чтоб им пусто было, так их и прозвали – Банда теней.
Вот почему они всегда придумывают для всяких мерзавцев такие броские имена? Все эти Ночные потрошители, Рычащие душегубы и прочие заставляли Йону всерьез думать, что журналюги негласно соревнуются друг с другом в умении придумывать колоритные прозвища.
В личном рейтинге следователя первое место занимал автор прозвища для Барта Дуола, пекаря, пять лет назад задушившего свою неверную жену, – Хлебоносец.
Ничего более остроумного, по его версии, так и не придумали.
И вот теперь ему надо ловить Банду теней.
Автомобиль сбавил скорость, и Оберин едва слышно выругался.
– Вот же дерьмо.
– Что там? – Йона перегнулся через сиденье и взглянул вперед.
Здание ограбленной кассы было в нескольких рядах оцеплений. Первый внутренний круг составляли немногочисленные полицейские, вышедшие сегодня на дежурство. Второй – средний – собрался из целой кучи гражданских. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы в толпе крепких и злых мужиков опознать ветеранскую общину Тарлосс Холла. И, судя по тому, как ветераны насели на ребят из оцепления, назревала драка. Третий круг – гражданские всех мастей. Где-то наверняка отирается пара знакомых журналистов из криминальной рубрики.
– Как думаешь, комиссар здесь? – спросил Йона у помощника.
– Скорее да, чем нет.
– С-сука, умеешь ты испортить настроение. Пошли, пока тут драка не началась.

Глава 2
Впереди слышались крики и ругань. Похоже, они успели как раз вовремя. Ребята из дежурной смены не самые чуткие и добрые офицеры в полиции Новигара, так что побоище назревало в самой близкой перспективе. А потому действовать нужно было быстро и решительно. Йона выскочил из машины и свистнул так громко, как только мог. Три десятка злых и перепуганных лиц обернулись на него.
«А теперь начинаем сеанс массового гипноза», – подумал он про себя.

– Внимание, меня зовут Йона Камаль, я инспектор имперского сыска и занимаюсь этим делом.
Толпа слушала молча, и он продолжил:
– Все, кто что-то знает или видел, остаются и ждут, к вам подойдут. Все, кому хочется погреть замерзшие уши, будет греть их в участке. Всем все ясно? Разошлись!
Угроза оказаться в участке подействовала на гражданских, как святая вода на чертей. Зеваки торопливо принялись разбредаться по своим квартирам и норам, которые они считали за жилье. Вот только угроза подействовала в основном на обычных горожан. Ветераны все так же стояли, готовые разобрать тут все по кирпичику. Йона прошел до двери и уперся в грудь одного из солдат. Мужик явно уродился крепким и рослым, такой комплекции ребят не брали никуда, кроме как в штурмовики.
– Отойди, – приказал Йона и сжал покрепче трость.
– Или что? – сквозь зубы произнес гигант и смерил полицейского недобрым взглядом.
– Уберу тебя.
– А силенок хватит?
– У него хватит, – произнес хриплый голос из-за спины здоровяка.
Рядовой Купер вышел из дверей и осторожно прошагал к гостям из полиции. За то время, что они с инспектором не виделись, Купер успел обзавестись широкой окладистой бородой и набрать несколько лишних кило. На плавности ходьбы и резкости движений рук это никак не сказалось. Наметанный глаз следователя подмечал характерные мелкие черты в движениях. Билл, похоже, вернулся в большой бокс.
– Привет, сержант, – Купер протянул руку для приветствия.
– Привет.
Они пожали руки, и напряжение в рядах ветеранов заметно спало. Вожак признал легавого за своего, а значит можно не торопиться рвать всем глотки. Пятерка полицейских тоже подметила это, и для вида руки с дубин убрали.
– Отойдем? – Купер кивнул чуть в сторону, туда, где находился темный тупик.
– Только быстро. И ребята левые пусть разойдутся. Кому есть что сказать, выслушаю, а моих провоцировать не надо.
– Все слышали господина сержанта?
Билл встал к месту преступления спиной, так, чтобы его лица оттуда не было видно, достал пачку сигарет и спички. Чиркнул о коробок одной и, укрывая от ветра ладонями, прикурил. Протянул огонь Камалю и, как только тот прикурил, тут же притушил. Нелин взглянул недовольно и достал свои спички.
– Урод, – буркнул д’эви, раскуривая папиросу.
– Третьим не прикуривают.
– Знаю. А еще я знаю, что война закончилась.
– Ага, поговори мне тут, животное.
– Напомнить, как тебя это животное выносило под бомбежкой? Или сам вспомнишь, Билл?
Перебранка переходила в то русло, которое инспектор не любил, так что он быстро осадил обоих.
– Угомонились оба. Рассказывай, что хотел, да я пойду с мертвецом перетру. У тебя минута.
Билл хмыкнул и отправил сигарету в угол рта.
– Херь тут какая-то, сержант. Они вынесли полную кассу, хотя ее тут по бумагам, не должно быть.
– Это как?
– Это военная хитрость. Деньги привозим в разное время и с разными людьми. Без четкого расписания.
– Понятно. Сколько человек знало про сегодняшний день?
– Я, бухгалтер и главбух в центральном офисе.
– Курьер?
– Нет, назначаем в самый последний момент.
– Я с ним поговорю?
– Не вопрос. Когда его из больницы выпишут. Если выпишут…
– В сводке его не записали, – произнес Нелин и щелчком отправил докуренный бычок в лужу под водосточной трубой.
– Потому что он терпел, пока не отрубился. Скорую уже мы вызывали.
– Хорошо, оказались вы тут как? Не верю, что ты десяток ребят притащил за просто так.
– А вот поверь, сержант. – Билл взглянул на Йону спокойным, уверенным взглядом. – Эта точка конкретно под моим начальством. Как только стало можно, девочки мне отзвонились, а я – по парням.
– Ладно. Мысли есть?
– Ни одной…
Продолжение фразы оборвалось, когда молодая женщина вскрикнула. Следователь быстро развернулся и увидел, как симпатичная девушка лет двадцати повалилась на грязный асфальт и зарыдала. Она была растрепана и выглядела странно. Больше всего выделялась одежда. Новоиспеченная вдова одевалась второпях и нацепила широкую военную шинель, которая оказалась ей сильно велика, на ногах болталась пара стоптанных сапог на несколько размеров больше. Из-под серой шинели виднелся край чего-то легкого и розового. Вечернее платье или ночнушка.
– А… ч-черт. – Билл бросился к девушке, размазывающей слезы по лицу. – Джекки – жена охранника.
– Вдова, – едва слышно поправил Нел и удостоился пары злобных взглядов.
– Пошли работать. Билл, без глупостей, и угомони женщину.
– Ладно.
Йона мигом загасил остатки папиросы о стену и направился в здание кассы. Быстро вошел и осмотрелся. Внутри все было почти нормально, если не считать кучу полицейских и мертвеца, накрытого белой простыней. Рядом с трупом стояла тень охранника и смотрелась потерянной. Немудрено – не каждый же день тебя убивают.
Йона приказал Нелину встать в дверях и помогать ребятам из оцепления никого не пускать.
Практически все тут были в форме, из общего ряда выбивались лишь Нелин, Йона и Виктор Басов – судмедэксперт. Мужчина ходил по месту преступления и старательно все записывал. Его тоже сдернули сюда в выходной. Йона точно помнил, что у Виктора должны совпадать с ним смены. А если учесть, что у доктора недавно родилась дочь, то ему оставалось только посочувствовать.
«Хоть кому-то хуже, чем мне», – подумал Камаль, заметив густые темные круги под глазами судмедэксперта. Вот поэтому сам он так и не обзавелся семьей.
Увидев Йону, Басов вежливо кивнул и поспешил подойти.
– То-то я слышал, что тихо стало, – произнес он, протягивая руку.
– Привет. Мешали?
– Шумели. – Врач широко зевнул, издав при этом на удивление громкий рык. Сдержаться от позыва зевнуть следом за ним инспектору оказалось невероятно тяжело.
– Что можешь сказать на первое время. Наши?
– Определенно. Охранника свалили быстро и четко. Один выстрел в упор из дробовика.
– Модель можешь сказать?
– Сейчас только догадываться. Похоже на «Краузе». Модель не скажу.
– Метла?
– Может быть. Патрон точно не штатный.
Дробовое ружье фирмы «Краузе» восьмой модели было одним из самых успешных в линейке этого оружейного дома. Настоящее произведение искусства для помешанных на оружии. Последнее изобретение главы семейства, которое он так и не успел запустить в серию. Штурмовые подразделения комплектовались именно восьмеркой, или метлой на жаргоне. Прозвали ее так неспроста – в условиях скученности и закрытых пространств эта сволочь превращалась в эту самую метлу. Залетаешь с ней в окоп и одним залпом выметаешь всех из него.
Солдаты даже придумали такой анекдот. Конструктор спрашивает у солдата-героя, как ему восьмерка. «Отлично, – говорит солдат, – приклад крепкий, голову можно пробить врагу одним ударом. Штык тоже отличный – пробивает кирасу насквозь». Конструктор раздраженно спрашивает: «А стреляет-то она как?» Солдат удивленно: «Это орудие сатаны еще и стреляет?»
Именно с такими эмоциями метлу и вспоминали. Настоящее оружие сатаны, особенно если снарядить его загруженным патроном. Сделать такой несложно, справится и умственно отсталый. Йона и сам в армии подобным занимался: берешь обойму на пятнадцать патронов, вскрываешь их, вынимаешь по три дробины из двенадцати патронов, а три оставшихся пускаешь на сырье. В итоге новая навеска пороха заметно усиливает и без того мощный патрон. А влетят в человека девять шариков или двенадцать, не так уж и важно – он все равно мертвец. Зато какой эффект!
Бах! И собирайте кишки по стенкам, товарищи. Попадание в голову стесывает ее до плеч.
– Я гляну? – следователь указал на лежащий на полу труп.
– Только собирался предложить.
– Нужен кто-то для записей.
– Мари!
На крик появилась девушка в форме. Внешне она больше походила на учительницу младших классов, нежели на полицейского. Кукольное лицо, правильные черты, ладная фигурка и хорошо подогнанный мундир.
– Здравия желаю, – по уставу произнесла девушка.
– Приветствую, офицер. Работали когда-нибудь с медиаторами?
Девчонка заметно смутилась, но после короткого раздумья покачала головой.
– Ничего страшного. Быстро записывать умеете?
– Учила скоропись в институте.
«Институтская, неплохо, – промелькнуло в голове у Йоны. – Как же тебя сюда занесло, куколка?»
– Я буду говорить и делать кое-какие вещи, а вы все запишете. Слово в слово. А также подробно опишете мои действия, чтобы у Кабинета Бдительности или церкви не возникло вопросов.
– Хорошо.
Девушка достала блокнот и карандаш. Йона же привычным движением вытянул из кармана белые шелковые перчатки и быстро их надел.
– Возьмите ручку.
– Это важно?
– Да. Писать только ручкой. Сейчас приступим.
Камаль медленно прошел через зал к лежащему на полу телу и приподнял простынь. Да, Басов оказался прав – охранника убили как раз из загруженного патрона. Йона узнал рану, из брюха у несчастного словно вырвали кусок в пару кило весом. Выстрел казался слишком хорошим для бандоса с улицы. Следователь присел и внимательно всмотрелся в повреждение. Края раны прижгло сильной струей от пороховых газов. И хотя с небольшой дистанции промахнуться можно только специально, но тут была видна рука мастера.
Охранник выглядел молодо. Тень же его казалась именно тенью – черным эфемерным силуэтом. В нем не осталось ничего от внешности или характера. Только внутреннее наполнение. На лице погибшего навсегда застыло удивление и неожиданное осознание собственной смертности.
– Мари, вы готовы?
– Да, инспектор.
– Тогда поехали. Запишите число и время. – Дождавшись кивка, Йона продолжил: – Протокол осмотра места преступления. Глава расследования – инспектор имперского сыска Йона Камаль, номер личного дела: два, два, ноль, четыре, два. Номер жетона тот же. Номер учетного дела в церковной картотеке… Тут оставьте побольше места, чтобы церковники смогли его вписать. Дальше с новой строчки. Список свидетелей: дежурная смена седьмого отделения, их потом распишете, судебно-медицинский эксперт, доктор медицины Виктор Басов, а также помощник на добровольных началах Нелин – благородный сын из Народа Белого Ветра.
– Так и писать?
– Да, Народ Белого Ветра, все первые буквы только заглавные. Это принципиально для них. А это замечание можете не писать. Протокол ведет – свое имя и полный набор. Успеваете?
– Да, инспектор.
– Хорошо. Продолжим. Провожу первичный осмотр тела. Мужчина, примерно за тридцать, коротко стрижен, одет в сорочку белого цвета и серые брюки, на ногах туфли черного цвета. На шее цепочка из серебристого блестящего металла двойного плетения. Руки.
Камаль поднял и осмотрел правую руку, затем левую.
– На руках имеются следы сбитых костяшек. Судя по следам на коже, ранам около трех дней. Предварительная причина смерти – огнестрельная рана в живот. Тип оружия и патрон на данный момент не установлен. По предварительным оценкам, смерть наступила не позднее трех часов назад. Записали?
– Да, инспектор.
– На новом листе сделайте подпись: «Комментарий службы церковного дознания и посмертия». И дальше с новой страницы: «Я, офицер имперского сыска…» – дальше должно быть ваше имя и номер жетона, Мари, – «…сообщаю, что являюсь свидетелем процесса допроса реанимированного человека». Успели?
Девушка нервно сглотнула, но быстро дописала.
– Да, инспектор.
– Хорошо. Тогда дальше: «Перед лицом настоятелей церкви я подтверждаю, что все записанное далее является точной стенограммой допроса, проведенного в моем непосредственном присутствии. Все фразы, а также действия переданы мной в точности и без искажений». Дальше число и подпись. На листе осталось много места?
– Половина.
– Перечеркните пустую половину каким-нибудь знаком. Новый лист. Протокол допроса. Как только все закончится, начинайте писать.
– А… как я пойму? – с легким испугом в голосе спросила девушка.
– Поймете.
Инспектор стянул с правой руки перчатку и осторожно коснулся пальцами левого глаза покойника. Йона подался чуть вперед, так, что глаза их оказались максимально близко друг к другу. Сейчас их разделяло не более дюйма. Он постучал по холодному лбу покойника.
– Поднимайся, – произнес инспектор и провалился в темноту.

Глава 3
14 марта 1847 года. 3 часа 45 минут

Протокол осмотра места преступления
Глава расследования: инспектор имперского сыска Йона Камаль.
Номер личного дела: 22042.
Номер жетона: 22042.
Номер учетного дела в церковной картотеке: 121-042-982-074/1
Место преступления: помещение кассы взаимной помощи. Двери в помещение не повреждены. На полу следы четырех пар армейских ботинок с характерным рисунком подошвы. Отличительные знаки у следов отсутствуют. Согласно измерениям, размер ноги у нападавших различный: 42, 44, 41, 42,5.
В трех метрах от входа на полу обнаружено тело молодого мужчины в форме охранника. Признаки жизни отсутствуют. Прибывшим нарядом врачей дежурной смены констатирована смерть телесной оболочки.
Денежные средства или иные ценности в кассе, а также сейфах отсутствуют.
На восточной стене, на высоте примерно метр тридцать, имеется пятно красного цвета и следы от застрявшей в стеновых панелях дроби. В мусорной корзине у рабочего стола операционистки обнаружены обгоревшие остатки бумаги. Состояние документов не позволяет установить их назначение.
Список свидетелей
* дежурная смена 7 отделения Имперского сыска:
полицмейстер 1 ранга Андрес Буол, н. л.д/н.ж 22012
полицмейстер 1 ранга Гарри Доннован, н. л.д/н.ж 22044
полицмейстер 1 ранга Виталис Женьен, н. л.д/н.ж 220461
* судебно-медицинский эксперт, доктор медицины Виктор Басов
* помощник на добровольных началах Нелин – благородный сын из Народа Белого Ветра
Протокол ведет полицмейстер 1 ранга Марианна д’Алтон, н. л.д/н.ж 220551.

Протокол первичного осмотра тела
Мужчина, примерно за тридцать, коротко стрижен, одет в сорочку белого цвета и серые брюки, на ногах туфли черного цвета. На шее цепочка из серебристого блестящего металла двойного плетения. На руках имеются следы сбитых костяшек, возраст около трех дней.
Предварительная причина смерти – огнестрельная рана в живот.
Тип оружия и патрон на данный момент не установлен.
По предварительным оценкам, смерть наступила не позднее трех часов назад.
Судя по позе, убитый находился в непосредственной близости от убийцы, о чем свидетельствует характер раны, а также ее обожженные края.
Тело расположено примерно в трех метрах от главного входа, уложено лицом вверх. Характерные следы на стене позволяют судить о том, что убийца стрелял от входа. Расположение следов это подтверждает.

Комментарий службы церковного дознания и посмертия
Ввиду сложившихся обстоятельств применение реанимационного воздействия первого уровня считаю обоснованным и не противоречащим доктринам церкви. В связи с вышеозначенным, применение санкций в адрес медиатора третьего класса Камаля считаю избыточным. Считаю обоснованным направить медиатора третьего класса на повторное прохождение инструктажа о правилах ведения реанимационных мероприятий с занесением результата в личное архивное дело.
Старший дознаватель Службы Церковного Дознания и Посмертия – Кардинал В. Валорис .
Инструктаж проведен в полном объеме. Сроки итоговой аттестации медиатора на класс оставить без изменений. Результат аттестации приложен к архивному делу 121-042-982-074/1.
Дознаватель Службы Церковного Дознания и Посмертия – св. отец Варломо.

Я, офицер имперского сыска, полицмейстер 1 ранга Марианна д’Алтон, н. л.д/н.ж 220551, сообщаю, что являюсь свидетелем процесса допроса реанимированного человека.
Перед лицом настоятелей церкви я подтверждаю, что все записанное далее является точной записью допроса, проведенного в моем непосредственном присутствии. Все фразы, а также действия переданы мной в точности и без искажений.
14 марта 1847 года

Протокол допроса реанимированного человека
И.К.: В присутствии свидетелей проводится процесс допроса реанимированного человека. Допрос проводит зарегистрированный и лицензированный медиатор третьего класса на службе Имперского сыскного отделения, инспектор криминального отдела Йона Камаль.
Реанимационные процедуры проводятся примерно через два с половиной часа после наступления смерти.
Вступаю в контакт с предположительной тенью умершего. Ты здесь?
Н.: Я здесь.
И.К.: Являешься ли ты человеком.
Н.: Да, я являлся человеком.
И.К.: Ты осознаешь собственную смерть?
Н.: Да, инспектор. О вас ходило много слухов в армии, так что я понимаю, отчего со мной говорите именно вы.
И.К.: Ты готов ответить на мои вопросы?
Н.: Да, инспектор, это все, чем смогу вам помочь. Простите.
И.К.: Не извиняйся. Назови себя для протокола.
Н.: Данниель Вальтер.
И.К.: Служил?
Д.В.: Вторая ударная армия, второй гренадерский полк, третий взвод.
И.К.: Второй гренадерский. Это не тот, что под командованием фон Калстрена?
Д.В.: Так точно. Старый хрен нами командовал. [Фрагмент удален. Причина: богохульство.]
И.К.: Да, помню, вас под Сен-Лавалем нехило так прижали.
Д.В.: Если бы не ваши ребята тогда, сержант.
И.К.: Ладно, давай по делу. Что тут стряслось? Странное что-то помнишь?
Д.В.: Тут все странное, сержант. Я сегодня как заступил, так и почуял сразу – херовый будет день. Все как-то суматошно казалось. Народа вроде и мало пришло, а суматошно.
И.К.: Поясни.
Д.В.: Люди… они какие-то шумные были, напряженные, что ли. Не знаю. Бабка пришла в обед, требовать деньги для сына. А сын по бумагам мертвый уж три года как. Мы ей объясняем, а она орет. Там еще пара ханыг ввалилась. Левые бумажки хотели впарить, типа ветераны.
И.К.: Что за типы?
Д.В.: Аферисты. Я на них взглянул, так сразу все понял: штаны от пехотного мундира, рубашка флотская, сапоги еще какие-то стоптанные до подметок. Ряженые, одним словом. Я им намекнул, что так делать нельзя.
И.К.: Они?
Д.В.: Рамсить начали. Говорю: где служили? Имя ротного? В ответ молчат, а потом как начали… Типа я – крыса тыловая. А я весь срок под обстрелами на первой линии. Я на гуттские пулеметы шел…
И.К.: Что дальше?
Д.В.: Одному я нос сломал. Второй ушел. [Фрагмент удален. Причина: нарушение общественных норм и морали.]
И.К.: Чем бил?
Д.В.: Завалил да ногами отрихтовал.
И.К.: Что помнишь про нападение?
Д.В.: Да толком не помню… работали до десяти, звонок. Велено остаться до полуночи и принять деньги. Я отзвонился жене, что задержусь… Она в курсе? Что меня… это… того?
И.К.: Данниель, не отвлекайся. Отзвонился, что потом?
Д.В.: Потом, в полночь, пришел курьер. Со мной девчонки задержались. Они должны были деньги принять, все опечатать. Я как лишняя подстраховка для них остался.
И.К.: Курьера знал?
Д.В.: Нет, он пароль сказал и бумаги показал. Там все четко – подписи, печати, все на месте.
И.К.: Понял. Что по нападению?
Д.В.: Курьер только вышел в холл, я дверь открыл… а мне дробаш в рыло.
И.К.: Восьмерка.
Д.В.: Она, родимая.
И.К.: Уверен?
Д.В.: Я с такой половину гуттского дота положил. Не перепутаю. Смотрю. Никого не провоцирую.
И.К.: Говорили что-то?
Д.В.: Жестами общались. Меня положили, один стал надо мной, коленом прижал. Второй курьера взял.
И.К.: А остальные?
Д.В.: Третий не суетился… он за деньгами пошел.
И.К.: Четвертый?
Д.В.: Не видел никого. При моей жизни точно его не было.
И.К.: Хорошо, что-то по нападавшим можешь сказать?
Д.В.: Резкие, шо понос. На что я парень боевой, а меня скрутили влет. Я дернулся, думал, что смогу уйти. А мне дроби в спину… я и… того.
И.К.: Знаки? Татуировки? Хоть что-то?
Д.В.: Не… Не помню. А… На шее у одного кусок наколки. Синяя такая. Старая. Поплывшая.
И.К.: Рисунок помнишь?
Д.В.: Что-то… Нет… н-не помню.
И.К.: На этом закончим. Отправляйся с миром.

Глава 4
– Что-то… нет… н-не помню, – произнес инспектор Камаль низким хрипящим голосом и тут же ответил своим же обычным:
– На этом закончим.
Мари с ужасом смотрела на разворачивающееся перед ней действо. Инспектор словно превратился в чревовещателя, выдававшего на разный манер настоящий допрос. Вот только она точно знала, что второй говоривший – это не плод чьего-то воображения, а мертвец, лежащий в паре шагов от нее.
– Тут твоя вдова, – проговорил Камаль тихо. – Попрощаться хочешь?
– Это б, конечно, неплохо.
Виктор Басов осторожно подошел к Мари и, положив руки на блокнот, покачал головой. Девушка кивнула и убрала ручку в карман.
– Нелин, приведи супругу.
– Сержант! – голос д’эви был недовольным и почти злым. – Херню творишь.
– Тебя не спросил. Веди.
Он проговорил что-то неразборчивое и вышел, захлопнув за собой дверь. Помощник вернулся через пару минут в компании молодой заплаканной женщины, которую они с инспектором видели на улице. Рыдать она перестала еще там, но сейчас, при взгляде на накрытое тело мужа, была готова начать снова.
Д’эви осторожно подвел женщину к инспектору и слегка подтолкнул.
– Привет, – произнес Камаль, стараясь выглядеть дружелюбно. – Я инспектор Йона Камаль, и еще я медиатор. Могу с мертвыми общаться. Понимаешь меня?
– Д-да.
– Тут твой муж у меня на… В общем, он может еще пару минут с тобой поговорить. Будешь?
– Д-да…
– Привет, бельчонок. – Голос инспектора снова изменился, став похожим на голос мертвеца, только сейчас в нем появилось больше нежности и любви.
– Денни. Это… ты?
– Да, вытри слезки, малыш. Я не могу тут долго задерживаться… Я уже и так беру время взаймы. Прости. Сама знаешь, я… я не хотел. Прости.
– Прощаю.
– Деньги я отложил в банковской ячейке, документы в шкафу, под наградами. Код от сейфа 1124. Там немного… Прости.
– Данни.
– Спасибо, что ждала меня. Люблю.
– Малыш.
– Эй, сержант, отпускай меня.
– Хорошо, пусть те боги, в которых ты веришь, будут милостивы к тебе. Отпускаю тебе все грехи. Иди с миром.
На этих словах атмосфера в помещении изменилась. Инспектор резко согнулся пополам, словно пропустил крепкий удар в живот, а через секунду его тело выгнулось дугой. Руки и ноги вывернулись до предела, а из запрокинутой назад головы начали бить столбы света.
Вспышка показалась такой яркой, что у всех вокруг заболели глаза.
После инспектор Камаль согнулся и, тяжело дыша, побрел к выходу. На полпути Нел подхватил его под плечо и повел на воздух. Снаружи все так же чем-то занимались люди. Офицеры дежурной смены расспрашивали гражданских, мундиры работали в поте лица.
– Водки дай, – прохрипел Йона и призывно вытянул руку.
Помощник взглянул на него косо, но затем вытащил из внутреннего кармана своего старенького плаща небольшую фляжку.
– Это было необязательно, – произнес он на доленге.
– Без твоих советов обойдусь, ушастый, – произнес Йона на городском наречии д’эви. – Это правильно.
– Ага, книжки почитай, а еще математику подучи. Вес души двадцать грамм, представь, какую энергию ты пропустил через эфирное тело, когда «отпустил грехи» этому несчастному?
– Даже думать не собираюсь. Сейчас остыну… и дальше работать.
– А… черт. Хрен тебе, а не отдых. Начальство пожаловало.

Глава 5
Начальство Йона не любил и, к счастью, оно отвечало ему тем же. Конечно, это усложняло жизнь, но осознавать себя хоть картонным, но все же борцом с начальственным произволом, было приятно. Особенно приятно еще и потому, что полковника не любил никто.
Джейк Радд. Младший сын предыдущего мэра и брат нынешнего оказался не то чтобы совсем уж плохим полицейским. Он им не являлся вовсе. Обычный партийный аппаратчик в семейном деле, гордо именуемом «Консервативная Партия». Младший Радд был банальным управленцем, коих выпускают из дорогих колледжей поштучно. Он отличался лишь только тем, что был туп. Непроходимо.

Всю полицейскую службу его двигали вперед, словно золотого мальчика. Так что сейчас, в сорок семь лет, он занял вакантное место начальника полицейского управления в Тарлосс Холле. Чин полковника, зарплата, пенсия и полный социальный пакет – не то чтобы в этом всем нуждался Йона, но он мог назвать десяток людей, которые явно принесли бы больше пользы на этой должности.
Полковник Радд, как уже было сказано, оказался непроходимым тупицей, а потому собственную глупость даже не скрывал.
В первые несколько дней после его назначения буквально каждый полицейский в Тарлосс Холле это понял. Самым показательным примером глупости долгое время считалось его предложение устроить открытое собрание активных информаторов и полевых агентов. По задумке, все ублюдки города, чьи яйца оказались зажаты тисками имперского сыска, были бы просто вне себя от счастья лично с ним встретиться. Придурок даже не подумал о том, что поножовщина начнется не только по всему городу, а прямо на месте.
Осознание собственного скудоумия, к сожалению, так и не посетило его голову.
Сейчас полковник Радд медленно вылезал из машины, и вид у него был совершенно недобрый.
– Нел, я говорил, что я тебя ненавижу?
– Сегодня нет.
– Я тебя ненавижу.
Инспектор быстро нашарил во внутреннем кармане портсигар и оттиск медиатора. Привычным движением он протянул портсигар и, картинно его распахнув, уронил печатку в карман помощнику. Что нужно делать, тот знал – не первый раз они проворачивали такой вот трюк. Д’эви вытащил сигарету и, заправив ее за ухо, вернулся на место преступления.
Радд встал в паре шагов и с нескрываемым раздражением взглянул на подчиненного.
– Сидите, инспектор?
Йона картинно себя осмотрел. Да, он сидит на ступеньках в паре шагов от места преступления и курит.
– Да, сэр. Сижу.
– Вам удобно?
– Не очень, господин полковник. – Сразу за этим Йона медленно лег на ступеньки и вытянулся. – Да, вы правы, так намного удобнее. Благодарю за совет.
– Камаль! Прекратите паясничать! И встаньте, когда я с вами разговариваю!
– Я не паясничаю, сэр. – В разговорах с начальником инспектор выбрал свою самую любимую тактику – прикинуться совершенным идиотом, пока Радду самому не надоест его брюзжание. – Я только что провел допрос тени покойного и едва держусь на ногах.
– Встаньте! – в голосе полковника послышались угрожающие нотки, так что пришлось подчиниться и свернуть представление для собравшихся мундиров.
– Виноват, сэр. – Йона постарался выглядеть как можно более пристыженным. – Я действительно едва держусь.
– От вас разит спиртным.
– Это со вчера.
– Вчера закончилось четыре часа назад.
– Осмелюсь напомнить, что у меня должен был быть выходной.
Полковник взглянул на инспектора очень злым взглядом. Глаза его сейчас едва ли не вылезли из орбит.
– Говорите, что по делу.
– Тени, сэр. Убили охранника, вынесли кассу.
– Что сказал мертвец?
– Может быть, обсудим это внутри?
Полковник быстро осмотрелся и, видимо, пришел к тому же выводу, что и Камаль. Слишком уж много народу, чтобы вот так начать обсуждать подробности дела. Поэтому он воспользовался советом подчиненного. Внутри кассы царила суета, которой еще пару минут назад не было. Басов ходил взад-вперед и переписывал обстановку, Мари общалась со вдовой убитого охранника. Остальные подчиненные при виде начальства тоже собирались старательно изображать кипучую деятельность. Вот только как это сделаешь, если тебя поставили в оцепление? Стой да грозно так смотри.
Полковник увидел это, и лицо его приобрело самое довольное выражение. Он не заметил, как Нелин прошмыгнул мимо и украдкой подбросил печать медиатора инспектору в карман плаща. Для вида он протянул заполненные бланки допроса и осмотра.
– Что сказал мертвец? – повторил полковник.
– Все изложено здесь, – указал Йона на протянутые бумаги.
Полковник с легкой брезгливостью взял у д’эви документы и пробежался по ним взглядом. С каждой новой строчкой глаза его становились все шире и шире. Дочитав до конца, он уставился на инспектора своими полными ярости буркалами. Дышал Радд при этом так громко и зло, что в темноте его можно было бы спутать с разъяренным быком.
– Это что такое?
– Допрос.
– Вы в своем уме?
– Что не так?
– «Что не так»? Вы всерьез написали, что человек убит из военного оружия?
– Но он действительно из него убит.
– Бывший военный из военного оружия. Специальная подготовка. Вы что пытаетесь сказать?
Начальник буквально выплевывал каждое слово, но вместо того чтобы испугаться, Йона просто и бесхитростно отвечал:
– Господин полковник, я изложил суть дела. Так сказал покойный.
– Вычеркнуть.
– Нет.
– Что. Значит. Нет?
– На листе мой оттиск. По закону о лицензированных медиаторах мои протоколы должны подписываться церковниками и Кабинетом бдительности. Я уже проштамповал протокол, и в моей печати сменился номер.
– Что?
– Сэр, вы, конечно же, знаете, что каждый лицензированный медиатор имеет свой оттиск, изготовленный на монетном дворе. – Полковник не моргая смотрел на инспектора. – Так вот, там внутри есть хитрое устройство. При отпечатке поворачивается маленький храповый механизм. Если я разберу свой оттиск, то там нарушится пломба, и я буду вынужден сдать ее в церковь. Меня, скорее всего, арестуют, все мои дела тут же будут переданы на пересмотр. Хотите, могу показать, там все просто.
– Нет. Что вы мне тут несете?
– Сэр, мои отчеты пронумерованы, оттиски должны с ними совпадать. Если при ежемесячной проверке моих бумаг найдут расхождения, то начнется проверка от церкви и госбеза. Вскрытая печать – нарушение пункта четыре моей должностной инструкции, за это дают пять лет строгого режима. Если по сговору, то от десяти. Нас арестуют и, возможно, даже посадят.
Полковник постепенно багровел. Было видно, с каким трудом крутятся шестеренки у него в голове.
– Так… – начал он после паузы. – Вызовите духа еще раз. Пусть изменит показания.
– Сэр, вы видели вспышку?
– Да.
– Я отпустил душе грехи, и она… – инспектор развел руками и улыбнулся. – В общем, это была она.
– Камаль!!!
– Пожалуйста, не кричите, вы пугаете меня.
Йона старательно изобразил испуг. Сделал он это так натурально, что Радд даже не заподозрил, что его дурят. Вот только Нелин и Басов едва смогли сдержать смешки.
– Вы меня подставляете.
– Чем именно, сэр? Тем, что выполняю свой долг?
– Вы это все подстроили, так?
– Господин полковник, – Камаль говорил с Раддом, как с ребенком, тихо, спокойно, – я работаю согласно установленным нормам. Каждый пункт должностной инструкции медиатора направлен на предотвращение эксцессов с участием мертвых людей и не совсем людей. Я ничего не подстраивал, а просто работал так, как обязан.
– Значит так, – полковник буквально кричал. – Если хоть один из вас проболтается об участниках этого дела, хотя бы намек в прессе, что ветераны убивают других ветеранов ради денег… И я клянусь – я вас уничтожу. Всех! Работать! Камаль! Вы назначаетесь старшим в опергруппе. Состав мне на стол до обеда, план оперативно-розыскных мероприятий. Все!
– Сэр, у меня…
– Да мне насрать на ваш выходной! Вы либо ловите мне этих убийц до выборов, либо все разом пойдете на улицу движение регулировать да дворы обходить! Всем все ясно?
Офицеры смены ответили одновременным согласием, но полковник еще раз оглядел их строгим взглядом.
– Всех сгною! – повторил он и пулей вылетел с места преступления.
Молчание продолжалось до тех пор, пока его авто не исчезло за соседним домом. Инспектор подошел к витрине, посмотрел еще раз на дорогу, а затем, повернувшись к замершим коллегам, громко сказал:
– Чего встали? Уволят меня, я-то пойду столоверчением заниматься да вдовам про заначки мужей рассказывать. А вам с ним работать. Так что в темпе! Кто освободился, идет с зеваками разговаривать. Быстренько! Мне еще вас в группу включать.
Инспектор поспешил на выход, но внезапно был остановлен девчонкой, которая вела протокол. Йона взглянул на нее строго, но не стал устраивать еще одно представление, тем более что вид у нее был весьма решительный.
– Что вы хотели? – спросил он без лишних расшаркиваний.
– К вам в группу.
– Давно здесь?
– Три недели.
– Весенний выпуск. Понятно. Видите вот того мальчишку в форме, что сидит в машине? Офицер Оберин. Он здесь дольше вас, а водит тачку.
– При всем уважении.
– Давайте без этого. Смотрите, я вам все сейчас объясню на пальцах. Вы решили, что помочь любимому городу в одном из самых бедных районов – ваш долг как полицейского. Хвалю. Наивно, конечно, но достойно уважения. Только вы не поняли, что здесь вы – новая жертва.
– Сэр? – Девчонка старалась не подавать вида, но слова инспектора ее явно задели.
– Вас когда-нибудь били ножом? Прикладывали сталь к горлу? – Йона сделал небольшую паузу, дав девушке прочувствовать его слова. – Меня полчаса назад хотела разорвать толпа. И знаете что?
– Н-нет…
– Это даже не самый плохой мой вторник.
– Инспектор…
– Марианна, я прав? Так вот, Марианна, я не беру вас в свою группу. Можете писать бумажки, можете ныть, можете попытаться взять меня измором. Даже можете попытаться со мной переспать, точно против не буду, но в группу я вас не возьму. Точка. А теперь быстро разворачивайтесь, чтобы я не увидел ваших слез, и идите на пост.
– Есть.
Камаль вышел на крыльцо и закурил. Басов встал рядом и достал небольшую трубку.
– Бросал бы ты курить.
– Бросал бы ты лезть не в свое дело.
– Помрешь.
– Так и ты тоже. Чего хотел, док?
– Зря ты так с ней, – произнес он после первых коротких затяжек.
– Ничего не зря. – Йона выдул длинную струю дыма и взглянул в светлеющее небо. – Мне реально с ее трупом разговаривать не улыбается.
– С чего ты взял, что она подставится?
– Она мне парнишку одного напомнила. В самом конце войны, когда нас бросили на деблокирование группы Маркберга. Был один такой. Все рвался вперед, подгонял нас: «Ребятам надо помочь».
– И?
– У него старший брат там служил. Демаскировал нас, все подгонял, а часового нормально снять не смог. Дебила кусок. Пришлось через минное поле уходить, а иначе нас бы драгуны вырезали. Эти суки… нас не любили.
Доктор молчал, говорить что-то еще не было нужды.
– Я оставил там половину стопы, а еще почти весь взвод. Всех, стариков. Только вон Нелин да еще пара человек. Я это к чему – мне с миссионерами не по пути.
– Йона, она умная.
– Ну, пусть проявит себя. Я же не упертый баран. Сейчас – нет.
– Ладно. Отчет о вскрытии пришлю с курьером.
– Да не, я к тебе еще зайду.
– Ладно, давай.
– Угу. Своим привет.
– Конечно.
Инспектор быстро попрощался с доктором и потер уже порядком уставшие глаза. Воспоминания нахлынули на него с новой силой, так что захотелось напиться. Из-за этого мудака д’Алтона он оставил на том поле почти всех ребят. Лежат сейчас, присыпанные землей, и тихо проклинают своего сержанта.
– Тупой же ты мудак…
Инспектор вытащил вторую сигарету и прикурил от старой.
Этот поганый день еще только начинался, а он уже так устал…
– Ты тоже хочешь мне сказать, что я неправ? – произнес инспектор, когда д’эви встал рядом.
– Ты о чем?
– У тебя слишком длинные уши, чтобы ты изображал тугоухость.
– Ну… ты в своем праве.
– Будут проблемы с ней.
– Ага, – согласился помощник, – залетит от тебя.
– Нел.
– Да ладно. Сколько тебе?
– Тридцать четыре. Вчера исполнилось.
– А? Черт… я без подарка. Звиняй…
– Разузнаешь, что за кукла? На кой-черт она сюда перевелась. В общем, сам в курсе.
– Ла-адно. Чего по делу?
– Пока не понял. Надо пробить тех уродов, что приходили.
– Ладно. Сейчас поедем?
– Поесть бы, а потом перетрем с местным зверьем да с людьми.
Д’эви улыбнулся и потер подбородок, обросший недельной щетиной белого цвета.
– Возьму ножи, – произнес Нелин и мечтательно прикрыл глаза. Затем резко распахнул их и с ухмылкой взглянул на своего руководителя. Этот взгляд Камаль помнил еще по войне. Остроухий каждый раз приходил именно с таким лицом, когда придумывал очередную безумную авантюру.
– Слушай, сержант, а может в Зверинце поедим?
– Нелин.
– Там такая вкусная дэвская харчевня есть. Ты такого сто лет не ел.
– Ага, суп из травы и воды.
– Братан, ну в честь дня рождения. Я угощаю.
– Во что ты меня ввязываешь… Ой… черт. Веди.

Глава 6
На картах никакого Зверинца никогда не было. Район назывался в бумагах и на картах Олдтаун.
В самом начале, когда город еще только застраивался, предполагалось, что здесь будет центральный речной рынок, снабжающий весь город рыбой и товарами, доставляемыми по реке. Вот только, как водится, все несколько раз менялось. По задумке главного архитектора города, в нем не должно было быть дорог, а вместо них только сети каналов и Рейнора, связывающая все между собой.
Город рек и каналов.
К счастью, этому замыслу оказалось не суждено воплотиться. Капитальные затраты на земельные работы встали казне в просто чудовищные деньги, так что от идеи пришлось отказаться в пользу дорог. Единственным местом, где идею с каналами почти опробовали, считался старый город. Строители разметили ровные квадратные площадки под дома и уже готовились рыть траншеи, когда император приказал оставить улицы. В итоге теперь в старом городе была принята самая понятная система названия улиц. Линии и Каналы.
Чисто формально Олдтаун принадлежал Тарлосс Холлу, и за все бытовые дела отвечали его власти. Однако с точки зрения управления он уже давно мог рассматриваться как отдельная административная единица. Отдельные власти, отдельные полицейские. Спасибо, что хоть отдельной армией не обзавелись. Случись такое, Йона не поручился бы, что имперские войска выиграют в схватке один на один.
За примерами далеко не надо ходить – раз в десять-пятнадцать лет в Зверинце появлялся кто-то бойкий и сильно говорливый. Такой, что городское дно натурально вставало на дыбы. Последнюю подобную заварушку Йона запомнил на всю жизнь. Это случилось по весне, двадцать два года назад, когда пришлый поп-расстрига Благослав из Жербена поднял народ на бунт. Ублюдок был объективно хорош, стоило отдать ему должное. За несколько месяцев он смог накрутить не только местную гопоту, ханыг и прочих убогих, но и подтянул к бунту и «весь свет» тамошней общины городских д’эви.

Город горел четыре дня.
Счет трупам пошел на сотни, а затем, когда число максимально приблизилось к тысяче, император перекрыл все мосты и ввел войска. Зверинец просто утонул в крови. Тогдашний командующий получил добро на все и решил ни в чем себе не отказывать. В ответ на четыре дня погромов следующие четыре дня обернулись настоящим адом для бунтовщиков. Развернутые на соседнем берегу артиллерийские батареи целые сутки шарашили по ним прямой наводкой.
А когда пушки стихли, вошли солдаты.
Благослава нашли быстро. Ублюдок смекнул, чем пахнет, и решил свалить как можно быстрее. Его нашли и показательно казнили. Балаболы всех мастей говорили про незаконную казнь, дескать повесили смутьяна как зверя и без суда. Но на самом деле вздернули его после приговора. Суд действительно был, хоть и занял он от силы пару часов. Еще через час ублюдок, так и не признавший вину, болтался в петле. Чтобы никто точно не пропустил назидательный момент, власти даже не пожалели денег. Департамент Исполнения Наказания выкупил небольшой автокран, к стреле которого привязали труп проповедника и возили с места на место.
Через неделю он сгорел, а труп, как водится, пропал, но эффект оказался быстро достигнут.
«Зверинец» зарвался, попробовал крови, ожидая, что его щелкнут по носу. Вот только в животное, которое попробовало человечину, стреляют без лишних вопросов и сомнений.
Запомнил же Йона этот бунт не потому, что впервые в жизни увидел смерть и узнал, на что способна артиллерия против толпы, а потому что именно тогда он осиротел. Тогда многие потеряли близких, и Камаль оказался одним из них. А самой большой несправедливостью было то, что его отец бунт не поддержал. Баллиан Камаль, прозванный Шилом, держал небольшую банду полукровок д’эви. Когда вся каша только заваривалась, он лично плюнул в морду пастору, подбивавшему людей и нелюдей на бунт, а затем ушел.

Расплата достала отца на второй день карательной операции. Маленький Йона помнил, как в их небольшую лачугу друзья папы принесли его израненное тело. Длинный сабельный удар рассек ему спину до самых ребер, а второй такой же начисто снес руку вместе с плечом и частью ключицы. Мама умерла годом раньше от тяжелейшей родильной горячки, так что теперь Йона стал самым старшим ребенком в семье.
Это казалось удивительным, но, когда отца принесли, он еще был жив. То ли сыграло роль крепкое телосложение и здоровье, то ли половина дэвской крови в его жилах, но факт остается фактом – отец прожил еще час после того, как его уложили на пол в их «гостиной».
Сейчас, двадцать лет спустя, память об умирающем отце так и не стерлась у Йоны из памяти, так что он ощутил резкий приступ ностальгии, когда Оберин остановил машину у разделительной полосы моста. Местные действовали просто и без лишних усложнений: вылили несколько ведер белой краски на середине моста, так что появилась толстая четкая полоса в полметра шириной. Не заметить ее нельзя, оступиться невозможно, только самостоятельно перейти на другую сторону. Но, когда сделаешь первый шаг за линию, не удивляйся, что на тебя такого красивого и смелого объявят охоту все ублюдки из местного гетто…
Граница.
Йона взглянул на полосу, отделявшую Зверинец от остального города, и слегка улыбнулся. В каком-то метафорическом смысле – это граница его жизни: в одной половине он – инспектор полиции, недоучившийся три месяца до степени бакалавра юриспруденции, устроившийся в жизни неплохо, перетащивший из трущоб сестер, а в другой – вечно голодный и замерзший малыш Йона, первый и единственный сын Баллиана Шила. Интересно, а что разделило жизнь Нелина?
Сказки описывали диких д’эви как величественный и гордый народ. Они были чуть ли не воплощенной гордостью, граничащей с гордыней. Вот только помощник не походил на того, кто олицетворяет собой мудрость первых народов. Нет, в нем чувствовались еще старые манеры, но именно чувствовались. С каждым новым днем это смутное ощущение становилось все меньше и меньше – испарялось, подобно духам, оставляя после себя только запах немытого тела.
Сейчас помощник решил подготовиться основательно: достал из бардачка пару револьверов, ножи, откопал в багажнике обрезок трубы, который использовал как удлинитель для баллонного ключа. Все свое оружие он быстро рассовал по карманам и развесил по ремням. Трубу сунул в рукав плаща.
С ним вопрос решенный – пойдет в любом случае, а вот парнишка-водитель вызывал сомнения. Рано еще ему соваться на городское дно.
– Сиди тут и жди нас, – приказал инспектор Оберину. – Если через три часа мы не выйдем из «Зверинца», то можешь смело уезжать – наши трупы ты не найдешь без медиатора. А второго достаточно тупого медиатора, чтобы он согласился сунуться сюда без роты солдат, ты точно не найдешь.
– Сэр…
– Да не ссы ты, – Нелин хлопнул парня по плечу. – На этой стороне моста тебя не тронут. Главное – из машины не вылезай, а то тебя разденут, или колеса снимут. В самом крайнем случае можешь пугнуть местных гопников нами. Скажешь, что ждешь Хромого и Висельника. Нас точно каждая собака знает.
– Ага, – согласился с помощником инспектор. – И Черные руки тоже.
– А… черт, про них я и забыл. Тогда так, говори про нас в крайнем случае, но только не парням с татуировкой черной руки на глазу. Понял?
Оберин явно ничего не понял, но на всякий случай кивнул.
– Погоди, – вдруг вспомнил Йона, – а Дочери.
– Черт, про них я тоже забыл. Так, сопляк, если какая-то баба предложит трахнуться за пару грошей, то смело шли ее. У каждой второй сифилис, а у каждой первой – триппер. Если не хочешь спустить половину жалования на доктора и ртутные мази, то к бабам местным даже не подходи.
– Еще Пики.
– Им-то что на этой стороне моста делать? Далеко же.
– Так они Бегунков порезали недавно, все дно трепалось, что Пики теперь граничат с городом.
– Черт, – помощник напрягся. – А ты прав, помню такой треп. Знаешь, я начинаю думать, что нам там не будут рады.
– Пошли давай. Ты, – инспектор указал пальцем на водителя, – сидишь в тачке и не отвлекаешься ни на что. Три часа – и валишь. – Пальцы постучали по часам на приборной панели. – В восемь десять чтобы и духу твоего тут не было. Кивни!
– Да, сэр, – офицер согласно кивнул.
– Ладно, мы пошли. Смотри, не сдуйся тут без нас, ты тут, считай, что весь цвет городской полиции представляешь.
– Нел! – Инспектор вытащил не в меру разговорившегося д’эви из машины, и они зашагали в направлении трущоб.

Асфальт постепенно сменился грунтовкой. Раньше улицы мостили камнем, но первые головы, пробитые во время беспорядков, разубедили власти в целесообразности такого решения. Брусчатку быстро разобрали, а вместо нее так ничего и не положили. Как итог обувь здесь приобретала ровный кирпично-коричневый налет, который не вывести ничем. Двое медленно брели мимо завалов мусора и остатков выгоревших баррикад. Разбирать их никто и не думал.
На кой-черт? Стоят, есть не просят, антураж создают – от них пользы для Зверинца больше, чем от всего департамента полиции.
По старой привычке Йона вытащил из кармана свой жетон и прицепил его на шляпу. Значок медиатора он резонно оставил в кармане. За посеянный ему в церкви точно башку открутят, и плевать всем будет на то, сколько мертвецов он отправил в высшие планы бытия. Нелин шел молча и весьма настороженно.
– Чего? – спросил инспектор, когда помощник в очередной раз остановился и осмотрелся.
– Показалось, что в окне кто-то смотрит за нами.
– Человек?
– Не факт.
– Твои?
– Тоже не факт.
– Хочешь разделиться?
– К Топорам меня точно не пустят, сам знаешь.
– Ладно. Тогда возьми мне чего-нибудь поесть.
– Сигнал тот же?
– Да.
– Ствол возьмешь?
– Обойдусь.
– Рискуешь, сержант.
– Меня дома никто не тронет, но мне приятна твоя забота.

Глава 7
Ощущение вывело Нелина на Центральный канал. Он поправил капюшон, закрывая лицо от случайных прохожих. Редким людям на него плевать. Потрепанные и усталые проститутки тащились по своим хатам. Пару раз местная шпана чуть не дернулась на него, но вовремя замеченный пистолет за поясом остудил их пыл. Парнишки вовремя смекнули, что он не шутит, и решили не нарываться. Да, их больше, а этот странный бродяга всего один, но стать первым, кто получит пулю в пузо, никому не хотелось. Вот только они не знали, что по большому счету Нелину было плевать на все сейчас, кроме того странного чувства, которое и вело его.
Зов этот он не ощущал уже давно. И вело это чувство его куда-то в глубь квартала д’эви.
– Пошел вон, – произнес охранник, стоявший у входа в двор-колодец.
Высокий и крепкий д’эви по виду был из местных, хотя кое-какие знания в нем чувствовались. Поза, оружие, украшения – во всем этом сквозила рука мастера. Ну или рука того, кого обучала эта рука. Конечно, его боевые навыки и в подметки не годятся умениям опытного воина на черной тропе, но убивать этого мальчишку не хотелось. В конце концов, тот пока ничего не успел сделать, а просто нагрубил незнакомцу.
Слишком мало, чтобы убивать.
– Меня привел зов, – проговорил на старшей речи Нелин.
Атмосфера резко изменилась, из позы охранника разом пропала агрессия.
– Проходите, мастер, – верзила поклонился и пропустил его в арку. – Идите по указателям. Госпожа ждет.
– Госпожа?
– Вы все поймете. Просто идите.
Нелин прошел двор насквозь и встал возле двери. Огромный черный кусок стали был украшен традиционными росписями и защитными оберегами. Подумав немного, гость снял с шеи небольшой кулон и повесил его на ручку двери, к остальным подношениям.
Дверь едва слышно открылась и на пороге появилась невысокая сгорбленная старуха явно не из местных. Нелин знал практически каждого старого брата в этом клоповнике.
– Мое имя…
– Мне оно не нужно, брат, – перебила его женщина. – Достаточно того, что Госпожа тебя позвала. Я Эйя.
– Вестница?
Про Эйю Нелин слышал только легенды. Дед говорил, что во времена его деда эта женщина явилась к ним в селение через Мертвый лог, провела три дня в гостях, гадая на костях и внутренностях птиц и животных, а затем ушла, не прощаясь. Просто вышла из села и растворилась в воздухе. Ни один охотник или следопыт так и не нашел ее следов.
Сколько же этой старухе лет, раз дед его деда помнит эту странную д’эви?
– Да, на севере меня так называли, – согласилась женщина, и легкая улыбка коснулась ее губ. – Вижу, что долгая дорога привела тебя сюда с самых Мглистых Изломов. Я бы предложила тебе чая и послушала с интересом твою историю, но Госпожа ждет.
– Госпожа…
– Просто Госпожа. – Старуха пропустила гостя внутрь.
– Ты нашла ее, почтенная?
– Я никогда ее не теряла, ребенок. Никогда. – Последние слова старуха произнесла строгим тоном, так, чтобы не возникло даже тени сомнения в ее словах. – Иди вперед. Она ждет.
Ноги сами собой несли гостя, словно он знал, как пройти к месту, где повернуть. Концом пути оказалась темная комната без окон, в которой сидела маленькая девочка д’эви. Выглядела она совсем малышкой – лет пять-шесть на людской манер. Она была одета в пеструю рубаху до колен, расшитую бисером и стеклянными бусинами. Прическа ее представляла собой сотни тонких косичек, каждую из которых украшало нечто особенное.
Глаза у ребенка не светились, как у остальных, они были словно полностью закрыты белесой пленкой.
Аватар Госпожи.

Тело среагировало само. Нелин рухнул на колени и ударил головой пол.
– Прошу простить меня, – прошептал он так тихо, как только мог. Легенды говорили, что богиня не терпит громкого голоса. – Я явился на ваш зов недостаточно быстро.
– Нет нужды извиняться, – произнесла девочка своим божественным голосом.
Книги и легенды трактовали его по-разному. Нелину же показалось, что голос богини звучит отовсюду: и из горла девочки, и из стен, и в его голове. Тысячи голосов, говоривших одновременно и в унисон.
Девочка встала и подошла чуть ближе. Еще пара шагов. И вот она на расстоянии вытянутой руки. Теплыми нежными пальцами она коснулась головы своего слуги и осторожно погладила по седым волосам.
– Сядь, – попросила она и указала на небольшую подушку рядом.
Нелин подчинился. Госпожа прошла до своего места и уселась на свою подушку, расшитую традиционными узорами гостеприимства. Аватар богини взмахнул рукой, и в пальцах оказался оберег, который он оставил на двери.
– Красивый, – произнесла богиня. – Я чувствую мое слово внутри, но не помню его. Что это за слово?
– «Забота».
– Да… это действительно оно. Красивый узор. Твой?
– Да, от дочери.
– Она любила тебя. Я присмотрю за ее душой в своем чертоге.
– Я не смею просить об этом, Госпожа…
– Я и не спрашиваю твоего разрешения, страж…
– Я не… я больше не страж.
– Вижу, что ты на черной тропе, не держи меня за слепую.
Девочка рассмеялась, и тысячи голосов подхватили этот смех.
– Простите, Госпожа.
– Ты не это имел в виду. Я знаю. Мне жаль, что Народ Белого Ветра оставил этот мир. Вы были хорошими детьми, я гордилась вами… Но у каждого своя судьба, и даже я не могу идти против нее. Но я помню вас… всех.
Богиня помнит их: его жену, дочь, брата и его семью, старушку-мать. Слова коснулись его сердца, и то не выдержало. Слезы выступили на глазах у мужчины. Воспоминания нахлынули разом, заставив его заплакать.
– Но, – вдруг произнесла Госпожа строго, – я должна сделать то, зачем привела тебя в этот дом. Протяни руку и вытащи карту. Я тебе погадаю.
В руках у девочки сам собой возник веер из нескольких десятков карт. Нелин вытянул одну, и богиня быстро положила ее на пол. Колода тут же исчезла, словно ее и не существовало вовсе.
– Переверни, – приказала девочка, и Нел подчинился.
С обратной стороны карты была нарисована темная перекрученная тень человека.
– Эйль-Парр-Рабан – демон гнева. Он искажает мои творения, уродует, словно бездушный скульптор.
– Это…
– Ты встретишь его. Он уж здесь, в городе. Ты и твой кровный брат встретите его несколько раз, но только в последний раз он позволит узнать себя.
– Я должен…
– Остановить его. Его нужно остановить, и ты уже это делаешь.
– Я?
– Да. Просто пока ты не видишь всей картины. Но ты уже вышел на его след.
– Те люди, которые грабят банки?
– Нет. Не они, ты и так знаешь, кто они. А Эйль-Парр-Рабан пока скрывается. Он набирает силу, жрет и растет. Ты не видишь, твой брат не видит. Вижу только я, но я существую вне времени и не могу его убить…
– Я понял, – страж кивнул, но в ответ Госпожа только улыбнулась.
– Нет, не понял. Но поймешь. Вспомни мои слова, когда потеряешь ее.
– Ее?
– И это ты тоже поймешь. А сейчас запомни: не так важно – кто, важно – зачем. Если ты быстро поймешь ответ на этот вопрос, то она останется жива. – Девочка замолчала на мгновение, во время которого карта, лежавшая на полу, вспыхнула и растворилась в воздухе. – А теперь, сынок, уходи. Я больше ничем не могу тебе помочь…

Глава 8
Подход к ресторану перегородили трое. На вид эти парни были далеко не самыми боевыми, но белые рубашки и топорики для мяса – своеобразная униформа банды Топоры – говорили о том, что эта тройка не просто так тут ошивается. Рожи у всех молодые, а потому незнакомые. Ну, вполне логично, что все знакомые занимаются куда более важными делами, нежели охрана дверей, но это предвещало и небольшие проблемы.
Йона прищурился и постарался придать лицу деловое выражение, вот только ни на кого из тройки это впечатления не произвело. Вместо того чтобы свалить с дороги и не задерживать честных людей, шакалы решили попробовать свежего мяса с кровью.
– Так, к’асавчик, – произнес парень со шрамом на морде и преградил путь. Говорил он визгливым и противным голосом, при этом безбожно картавя. – Тебе тут не ’ады. Вали тихо отсюда.
– Пусти-ка меня внутрь, я к Папе Джи, – с легкой усталостью в голосе сказал Йона и покрепче сжал рукоятку трости.
– Я знаю, что ты к папе… Х’амой. Только легавым тут не место. Не каждую псину надо пускать в дом.
– И ты, что ли, ’ешаешь? – на последнем слове инспектор решил поиздеваться и явно попал.
Старший из тройки рванул на него, но тут же получил увесистый удар тростью в район солнечного сплетения и согнулся пополам. Второй удар Камаль нанес сверху вниз, бил как дубиной. Раз, два, три. Увернуться от бросившегося на него подельника, подбить опорную ногу. Второе тело упало в грязь, и Йона с силой зарядил носком ботинка в рожу. Хрустнул нос, и парень обмяк. Третий, державшийся в стороне, оказался самым умным: вместо того чтобы кидаться в лоб, он начал забирать чуть в сторону и уходить из обзора.
Старый трюк.
Камаль быстро отскочил в сторону, когда тот ударил обрезком трубы, а затем быстро ответил сверху вниз, дробя придурку пальцы. Тот взвыл от боли и рухнул на землю. Тогда Йона с силой влепил ему по роже коленом и оставил лежать. Жестоко, унизительно и очень эффективно.
В дверях его уже ждал Уолли Лист.

Тощий головорез в костюме, словно снятом с гробовщика, осмотрел побоище недовольным взглядом. Заметив инспектора, он кивнул в направлении двери. Голос он потерял в старой кабацкой драке, когда какой-то пришлый ублюдок распорол ему глотку «розочкой». Ходили слухи, что потом этого придурка выловили рыбаки в канале с обглоданным лицом, и следы от зубов уж очень напоминали человеческие, но Камаль этому не сильно верил. Ходил еще слух про то, что Лист вовсе не немой, а просто неразговорчивый, но это попахивало совсем уж бредом.
«Регалетто» внутри остался таким же, как и был. Казалось, что время не властно над стареньким мясным рестораном. Ну или просто хозяин оказался весьма консервативным в вопросах быта. Инспектор смог бы сейчас пройти до нужного столика с закрытыми глазами. Третий направо, рядом с выходом на кухню. Папа Джи считался последним настоящим «человеком старой школы» и имел некоторые привычки, которым не изменял. Никогда не садился спиной двери, как и в углу. Только на проходе, и никак иначе. Всегда поднимал с земли деньги, и еще куча всяких мелочей, которые не сосчитать.
Вообще, с годами старик сильно сбавил. Йона помнил его еще с детства: поджарый, резкий и с веселым нравом. Сейчас негласный хозяин района превратился в настоящего солидного старика. Внешне он походил на престарелого оперного певца или лавочника, которым по документам и являлся.

Джакомо Папарджио, также известный как Топор или Папа Джи, пятидесяти двух лет отроду, был хозяином нескольких магазинов мяса, владельцем небольшой скотобойни и этого вот стейкхауса. Лавочник как есть, вот только лавочник не носит с собой пару ножей для рубки мяса, а еще при простом торговце мясом точно не отирается пара охранников и карманный убийца. Сейчас в собственном ресторане, закрытом на спецобслуживание, он расхаживал практически в домашнем костюме: белая сорочка, расстегнутая на груди, рукава закатаны, брюки на подтяжках и начищенные до блеска туфли.
Бандит сидел на своем любимом месте и с аппетитом уплетал здоровенный стейк с жареными грибами и пюре из корня сельдерея. Камаль, конечно, дергал тигра за усы, вваливаясь в ресторан в самый разгар трапезы, но делать нечего. Если ему нужны ответы, то получит он их только здесь. Папа Джи был негласным королем разбоя, и практически каждая банда отстегивала ему свой маленький процент. Смельчаки, решившие, что они выше требований какого-то старика, конечно, находились, правда никто из этих зазнавшихся ублюдков не оставался на этом свете достаточно надолго, чтобы их имена запомнились.
Заметив вошедшего инспектора, Папа отдал короткую команду охраннику, и тот без разговоров приставил к столу стул. Йона поблагодарил кивком и, стянув шляпу и плащ, передал их второму, а затем сел напротив. Быстро подбежавший мальчишка-официант поставил перед нежданным гостем столовые приборы, но Йона покачал головой.
– Салют честным людям, – с улыбкой произнес инспектор и откинулся на стуле. – Мне только воды с газом в закрытой бутылке.
– И тебе, блудный сын. – Бандит отрезал от своего стейка тонкую полоску и обмакнул мясо в соус. Заметив нерешительность на лице официанта, он кивнул: – Принеси холодную с ледника, не открывай и дай офицеру чистый стакан. Он у меня в гостях.
Парень удалился, а уже через минуту перед инспектором стояла запечатанная бутылка с водой и хрустальный стакан. Йона быстро открыл бутылку и наполнил стакан до половины. Вода «Сальосс» была не самой дорогой, но этот вкус инспектор любил с детства.
– Мог бы не так жестко с ребятами.
– Не дерзили бы, оставили бы зубы при себе.
– Как всегда… резкий на расправу. – Старик указал на него вилкой с нанизанным на нее куском мяса: – Вот все твои проблемы в том, что ты сначала бьешь морду, а потом думаешь, что тебе за это будет.
– Мне что-то за это будет? Я при исполнении.
– Слыхал? – спросил он вернувшегося Листа. – Мальчик у нас при исполнении. Нет чтобы заглянуть к любимому дяде, спросить, как у старика дела.
Душегуб только картинно закатил глаза.
– Что у тебя все неплохо, Папа, видно и так. Вон – утро только началось, а у тебя мясо в меню.
– У кого утро, а у кого поздний ужин.
– Понимаю, я вон тоже здесь по работе.
– По работе? – старик поднял бровь, давая понять, что сейчас с ним надо быть осторожным. – Тогда пошел вон отсюда. Вызывай повесткой и допрашивай при свидетелях и под протокол.
– Не подумаю даже. Мелкое дело, только поговорить по душам.
Глаза бандита превратились в пару тонких щелок.
– Мальчик, а ты не забываешься? То, что я помню тебя еще с сиськой во рту, не делает тебя особенным, как и жетон у тебя на шляпе. Это Олдтаун, малыш, тут копы пропадают. Даже нормальные, как ты.
– Выслушаешь, может? Я просто так бы не пришел.
– Ну, ты наглец. – Бандит расхохотался так, что стал похожим на милого и доброго старика. Вот только одно его слово, и инспектора сейчас вынесут через заднюю дверь с перерезанной глоткой. – Ты отвык, наверное, но тут и за меньшее нож под ребро можно получить.
– Не отвык. Просто я знаю, что ты мне…
– Молчать!
Инспектор играл с огнем. Напоминать при свидетелях о долге перед Папой – верх безумия, но старый бандит не оставил ему других вариантов.
Один из охранников встал у Йоны за спиной, готовый накинуть по сигналу удавку. Но вместо приказа старик внезапно успокоился и произнес:
– Я доем стейк за минуту. Время пошло, говори.
Минута – это не так уж и мало, чтобы не суметь донести до Топора глубину той жопы, в которой они вот-вот окажутся. Йона отхлебнул немного минеральной воды и начал:
– В городе появились новые ребята. Беспредельщики. Ты про них не мог не слышать. Обносят мелкие банки и кассы. Сегодня вот подломили «солдатиков». Не смотри так на Листа, это случилось всего несколько часов назад, ему еще не донесли. Так вот, валят они народ пачками.
– И? – Топор жевал медленно, смакуя каждый кусок.
– Дело уже на контроле в министерстве, а последний налет затронул ветеранов. Представляешь, какой вой поднимется в городе, когда прибудет спецгруппа из госбеза, а затем военная прокуратура? Они перетряхнут все вверх дном, каждому заглянут в жопу.
– Йона!
– Без обид, но это будет. Я вас не прикрою.
– И чего ты просишь?
– Имена.
– Ты без мозгов, меня о таком просить?
– Твой…
– Мой долг не значит, что я должен стучать легавым. Можешь хоть на каждом углу растрепать, братва поговорит немного, но я отбрешусь. А вот от работы на легавых я получу только пулю в башку. Удумал тоже.
– Понял. – Инспектор собирался уходить и уже встал, оттолкнув стул, когда Джи постучал пальцем по столу.
– Сядь. – Йона подчинился. – Только из любви к моей покойной сводной сестре, упокой господь ее душу. Наградила же она меня племянничком.
Разговор поворачивал в хорошее русло, обычно воспоминание о сводной сестре приводило Папу в доброе расположение духа. Мама запомнилась крайне добросердечной женщиной, которую практически всю любили. Ее внезапная смерть осиротила не только инспектора с сестрами, но и одного очень злобного босса местных бандитов. Йона помнил, с каким лицом стоял Папа Джи возле гроба мамы. Нет, похоже, сегодня его тут не задушат.
Топор помолчал для порядка, а затем начал спокойно:
– В Зверинце о твоих ребятах не говорят. То, что ты мне тут наплел про военных, я и так понял до тебя. Тем более что от этих налетов казна не получила свою долю. Нужно делиться, а эти даже не поздоровались…
– Тихо?
– Как в могиле. Уроды не из наших, я бы точно знал, если бы кто-то левачил. Либо пришлые, либо…
– Отморозь.
– Вот-вот. Ищи этих уродов, малыш, и молись, чтобы мои парни не нашли их первыми, иначе у тебя будет висяк. И я сейчас не про твой мелкий член говорю.
– Ладно, понял тебя.
Инспектор встал и забрал с соседнего столика свои вещи. Рядом с одеждой лежал небольшой сверток в вощеной бумаге. Это было их негласным соревнованием. Йона пытался донести до бандитской части семьи, что он – честный полицейский. Дядя же воспринял это как вызов и всеми силами пытался доказать, что все копы – продажные твари.
Камаль быстро накинул плащ и шляпу и направился к двери.
– Малыш. – Голос Папы Джи застал его уже у входа.
– Да?
– Еще раз попробуешь меня разговорить, и мы поругаемся. Мы поняли друг друга?
В голосе старика зазвучала сталь. Похоже, он все-таки затаил злобу на столь неприкрытую наглость. Спасибо, что не приказал Листу отправить Йону на дно канала с кирпичом на шее.
– Да, – ответил инспектор спокойно.
– Кивни.
Инспектору стоило огромных сил не подчиниться этому приказу. Он вышел на улицу и глубоко вдохнул. Ребята, которых он отоварил, все еще лежали на земле и периодически постанывали. Йона перешагнул через одного и пошел обратно к мосту. Встреча с Папой Джи прошла вполне неплохо, как минимум обошлось без трупов.
Камаль шел через знакомые улицы и наблюдал за людьми. Со времени его последнего визита сюда прошло больше трех месяцев, но это по городу совершенно не чувствовалось. Олдтаун словно застыл во времени где-то после последнего погрома.
Местные просто не желали двигаться дальше.
Йона тоже видел мир таким мелким и замкнутым, но потом пришлось повзрослеть и начать брать ответственность за себя и сестер. Кто-то сказал бы, что его положение в местном обществе – достижение для многих, но инспектор не любил идиотов. Олдтаун умирает, достаточно посмотреть на людей вокруг: алкаши, бандиты и потрепанные шлюхи. Здесь нет спокойно играющих детей. Здесь нет стариков, а немногие взрослые так или иначе связаны с бандами.
Йона прошел мимо выгоревшей полицейской будки. Металлический гроб стоял на углу столько, сколько Камаль себя помнил, и за все это время полицейского там не видели ни разу. Сейчас на металле появилось несколько новых надписей. Какой-то умник писал, что «Марта – шлюха», а второй вандал сообщал, что «Все копы – свиньи».

Нелин его уже ждал перед подъемом на мост, и вид у помощника был… необычный. Д’эви словно оторвали от земли и долго-долго трясли, пока из него остатки мозгов не вытекли. Заметив начальника, он коротко кивнул на небольшой фургончик еды, стоящий в паре метров.
– Заказал тебе фирменное, уже должно быть готово, – произнес помощник и повел Йону на место.
– Ты как, дружище? – спросил инспектор, слегка косясь на нелюдя.
– А что?
– Я тебя знаю тринадцать лет и первый раз вижу, чтобы ты улыбался. Тебе как будто дали впервые за долгое время.
– Иди ты.
– Давай, рассказывай.
– Не, сержант, я еще сам ни черта не понял. Похоже, что у нас будут проблемы.
– Сейчас? Что ты умудрился учудить?
– Не-е-ет, – помощник картинно отмахнулся. – Я вообще вел себя как зайка. Даже гопоту местную не гонял.
– Спасибо хоть на этом. Войну еще с кем-то я просто не переживу.
Нелин отодвинул высокий стул, собранный из мусора и деревянных обрезков, и уселся перед фургоном с едой. Хозяйка, готовившая внутри фургончика, выставила перед ним и инспектором по небольшой чашке с едой. Йона сел рядом и взглядом поискал вилки. К несчастью, в наличии были только палочки. С ними инспектор не то чтобы не умел обращаться, но за годы в Тарлосс Холле он привык к вилкам и ложкам. Пару секунд он вспоминал, как именно надо положить их между пальцами, но вскоре справился и приступил к еде.
Ему подали что-то жирное, хрустящее и упругое, засыпанное для верности тонной специй и перца.
– Вкусно, – подтвердил Йона, когда Нелин выразительно взглянул на него. – Что это?
– Саранча жареная.
– А вкусно. Что ты в прошлый раз мне заказывал?
– Жареных личинок в кляре.
– Сейчас нет, – вдруг произнесла хозяйка, – завтра привоз.
– Спасибо, я просто спросить.
– Что сказал Папа? – Нелин уже разделался со своими жареными насекомыми и пил горячий чай из небольшой пиалы.
– Папа сам их разыскивает, Тени не заносят в общак, а так делать нельзя.
– Не его ребята?
– Не его.
– Веришь ему?
– Я его знаю всю жизнь. За все это время он никогда серьезно не пытался меня купить. Подшучивал – да, но не более. Так что в этом вопросе ему, думаю, можно поверить.
– Понятно.
Старый друг молча смотрел в пиалу и вдыхал аромат чая.
– О чем задумался? – спросил Йона, когда во взгляде Нелина промелькнуло что-то напряженное.
– Мне кажется, что это кто-то из наших. Слишком уж хорошо сработались, да и еще что-то. Не знаю, как описать.
Нелин оказался первым в их паре, кто признал очевидный для обоих факт – кому-то из их ребят сорвало резьбу. Вот только кому? Пробежка по минам, которой закончилась их долгая и славная служба, стала эпилогом практически всем. От Потеряшек остались считанные единицы. Еще пару часов назад и Нел, и Камаль могли перегрызть глотки любому за этих ребят, а теперь они всерьез обсуждают, что кто-то из четверых – отморозок, валящий мирняк и своих сослуживцев.

К границе они шли молча. Говорить силы не находились, да и не особенно хотелось.
Оберин все так же сидел в машине. При виде появившихся сослуживцев у него пропала напряженность, словно из него выдернули лом. Машина вырулила в направлении участка. Йона смотрел на проплывающий в окне город и пытался понять, что именно в сегодняшней истории ему не нравится, когда голос помощника вырвал его из этого состояния.
– Эй, сержант, помнишь, ты просил разузнать про ту куколку с места преступления.
– Ну?
– Шли ее на хер, а еще лучше – уволь.
Столь резкая смена настроения насторожила инспектора, так что он серьезно заинтересовался:
– С чего так?
– Имя ее прочитал. Полицейский первого ранга Марианна д’Алтон.
– Да твою ж мать… Думаешь, сестра?
– Ну, только если Яни не умудрился ее в лет в девять заделать.
– Нел?
– Да, сержант.
– Я тебе говорил, что я тебя ненавижу?
– Да.
– Я тебя ненавижу.

Глава 9
Офицер д’Алтон громко высморкалась в раковину и еще раз взглянула на себя. Ну и убожество. Выглядела она, откровенно говоря, паршиво. От частых ночных смен и недосыпа уже появились глубокие темные круги под глазами, а кожа стала бледно-серой. Прическу она тоже давно не приводила в порядок, так что теперь копна ее рыжих волос больше напоминала малярную кисть, вымазанную в красной краске.

Мари последний раз поправила выбившуюся из прически прядь и решила оставить все как есть. В принципе, и так она выглядела неплохо. Жаль, что с мордой побитой собаки так легко не справишься. Весь день она старалась не думать о том, как этот чертов инспектор Камаль ее прилюдно отшил. Нет, он в своем праве, умом Марианна это понимала, но как же это бесило. Можно же было сделать это не так по-хамски.
Офицер несколько раз глубоко вдохнула и выдохнула.
Дыхательная гимнастика помогла быстро успокоиться. Как же ее все бесило сейчас. Нет, она не ощущала себя загнанной лошадью, она просто вдруг поняла, что уже давненько не чувствовала себя на своем месте. Словно все в полицейском департаменте Тарлосс Холла отвергало ее без объяснения причин. Мари не вписывалась в коллектив, не понимала шуток коллег, а от общения с реальными уголовниками она пару раз едва не описалась.
Не хотелось признавать, но, возможно, отец в очередной раз оказался прав, и она просто не создана для работы в полиции. На осознание этой мысли ей потребовался месяц. Что же, видно, она действительно не семи пядей во лбу.
Месяц с выпускного показал ей то, о чем не пишут даже в самых откровенных газетах. Криминальную хронику, которой девушка зачитывалась в академии, она уже давно не открывала. Да и зачем, когда каждодневные утренние сводки говорили об одном – в городе идет натуральная война.
За этот месяц на службе новоиспеченный офицер д’Алтон несколько раз выезжала на место убийств, и только сегодняшний вызов напомнил то, про что писали в книгах.
Остальные случаи были чудовищно банальными: пьяная драка в кабаке – парни не поделили проститутку, и теперь один из них лежит в могиле с обезображенным лицом; бытовое убийство во время совместного распития спиртных напитков; убийство старика ради наследства, замаскированное под самоубийство. Вот только под натиском опытных полицейских родственнички-душегубы просто поплыли и стали обвинять друг друга.
Новигар показал свое темное нутро, и оно Марианне не понравилось.
Не появлялось ни зловещих маньяков, ни гениев криминальной мысли, ни романтичных проходимцев. Одну из смен Мари потратила на то, что вылавливала из реки тело пьяницы, который решил искупнуться как раз в том месте, где у Рейноры самое оживленное судоходство. Несчастного порубило винтами на такие мелкие фрагменты, что он уместился в один не самый большой мешок. От воспоминания к горлу подступил ком. Мысленно офицер д’Алтон приказала себе не блевать.
Дверь в туалет открылась и внутрь ввалился ручной д’эви инспектора Камаля. Девушка собиралась что-то сказать, но этот странный тип только взглянул на нее строго, и гневная отповедь тут же отпала сама собой. Трудно точно сказать, что именно в его лице пугало – то ли равнодушный взгляд, то ли зловещая улыбка, которая очень часто этот взгляд сопровождала.
Сейчас же д’эви был по виду спокоен и безэмоционален.
– Так, хватит сопли на кулак наматывать, – произнес он холодно. – Сейчас идешь за мной и не задаешь тупых вопросов, иначе твой рейтинг упадет.
– Какой рейтинг?
– Минус десять пунктов. Поздравляю.
Мари зло поджала губы, но подчинилась.
– Вы же в курсе, что это женский туалет, – спросила она, догоняя уходящего.
– Да.
– А вы – мужчина.
– Девочка, я живу достаточно долго, чтобы примерно представлять, что там у тебя есть. И поверь мне, я все это видел столько раз, что ты меня не сможешь удивить. А теперь замолчи и пошли.
Офицеру д’Алтон захотелось ударить этого хамоватого ушастого урода чем-то тяжелым, но она сдержалась. Он помощник Камаля, а с ним не стоит портить отношения. Пока точно нет. Нелин провел Мари через дальний коридор, которым практически никто не пользовался, а затем вывел в небольшой холл. Они повернули за угол, там оказался лифт.
– Не знала, что он тут есть, – произнесла Мари удивленно.
– Не ты первая, тут вообще про него мало кто знает.
Д’эви нажал на кнопку и принялся ждать. Судя по звуку, где-то наверху скрипнули шестеренки, и кабина поползла вниз.
– Куда мы идем?
– К нам. Есть пара вопросов.
Лифт встал напротив их этажа и звякнул колокольчиком. Нелин осторожно сложил решетчатые створки и вошел. Марианна последовала за ним. Стрелка на табло старательно отсчитывала этажи, пока наконец не встала на отметке подвала.
Коридор был старым и запыленным, периодически проход перегораживал какой-то хлам. Нелин вел девушку за собой, ловко лавируя между различным мусором. Когда Марианна уже окончательно утратила представление о том, где находится, д’эви остановился перед дверью. Никаких надписей либо отметок, самая простая дверь, выкрашенная в серый цвет.
Открылась она как, в книгах – с противным скрипом. За ней же оказалась небольшая каморка. По сути это просто переделанная бытовая комната для хранения швабр, ведер и прочего скарба. Кто-то сумел превратить ее в кабинет на пару рабочих мест. Вот только окон не было. Атмосфера слегка давила, особенно отвлекало гудение лампочки, висевшей под потолком и облаченной в старенький матерчатый абажур.
Д’эви изобразил галантный жест и пропустил девушку вперед. Возле одного из столов стоял инспектор Камаль, покуривал сигарету и о чем-то думал. Трость, с которой он не расставался, лежала неподалеку, рядом со шляпой и плащом. Взгляд его был задумчив и расфокусирован, словно он находился разумом не тут, а где-то очень глубоко в своих мыслях.
– А, ч-черт. – Помощник инспектора запнулся обо что-то и тут же принялся это самое поднимать.
– Вы в порядке?
– Да… это не твое?
Нелин протянул девушке небольшую фигурку из белой гладкой кости. Офицер д’Алтон схватила ее машинально, не думая ни о чем, и мельком взглянула. Это оказалось сильно детализированное изображение женского рта, заполненного несчетными зубами.
Одного только взгляда хватило, чтобы тело стало безвольным и словно деревянным. Дверь на удивление тихо закрылась, а ключ в замке даже не скрипнул.
Чертова подстава.
– Всегда срабатывает, – произнес Нелин и пристально взглянул в глаза девушке.
То, с каким выражением лица он это сделал, заставило занервничать. Хотелось ухватить за эту руку и резко ее выкрутить, вот только все тело словно разом перестало слушаться.
Чертова дэвская магия!
Нелюдь произнес несколько коротких слов на своем гортанном наречии, и Марианне показалось, что сейчас он отчитал по ней заупокойную молитву.
Но… инспектор Камаль все так же стоял у стола и просто наблюдал за происходящим.
– Готово, – произнес через несколько мгновений д’эви и покрутил перед ее лицом ладонью.
– Спасибо. – Йона медленно отошел от своего места и сделал пару шагов навстречу, так что теперь их отделяло не больше метра. – Привет, Куколка.
– Здравствуйте, инспектор, – против воли произнесла Мари.
– У тебя сейчас целая куча вопросов, мы на многие из них ответим, когда поговорим с тобой. Кивни, если поняла.
Девушка кивнула.
– Хорошо, отвечай на вопросы честно и ничего не скрывая. Соврать не получится, штучка, в которую ты угодила, все равно не позволит, но если решишь это проверить, то будет больно. Кивни, если поняла.
Мари опять кивнула.
– Рядовой Яни д’Алтон тебе кем приходился?
Захотелось промолчать или послать их к черту, но вместо этого девушка произнесла:
– Он мой старший брат.
– Понятно. Тогда вопрос про генерального прокурора отпадает.
Конечно, отпадает. В первые годы войны пресса успела растрепать по секрету всему свету, что ее старший брат Яни – средний сын имперского генерального прокурора. В те времена это казалось хорошей идеей – показать народу, что никто не избежит службы в армии.
Никто не прячется от войны.
– Хорошо, второй вопрос: считаешь нас виноватыми в смерти брата, собираешься ли ты каким-либо образом нам отомстить?
– Нет. Я не виню вас в том, что произошло. Точнее, теперь не виню.
– Понятно.
– Что изменилось?
– Я нашла старые письма от Яни. Он писал, что вы хороший. Да и я уже хорошо вас знаю.
Камаль улыбнулся так широко, словно услышал лучшую шутку за десятилетие.
– А про меня он что написал? – с интересом спросил д’эви.
– Написал, что ты самый страшный ублюдок из всех, кого он знал.
– Отлично, – проговорил Нелин с пугающим и кровожадным выражением лица. – Хоть здесь малышу Яни хватило мозгов разобраться.
Инспектор же задумался над чем-то. В такие секунды он мог показаться Мари почти красавцем: расслабленный, излучающий уверенность и спокойствие. Но вот только ее паралич и лишение воли развеяли всю симпатию.
– Утром, тогда в кассе, ты сказала, что хочешь в мою группу. Зачем?
– Вы хороший полицейский. Брат хорошо о вас отзывался, и я пару раз видела вас в деле.
– Решила сделать карьеру?
– Да, и нет.
– Это как?
– Я хочу стать хорошим полицейским. Пользу людям приносить.
Повисло неловкое молчание. Несколько секунд инспектор переминался с ноги на ногу, явно обдумывая решение.
– Что с успеваемостью? – внезапно спросил он.
– У меня красный диплом.
– Давай деньги, – приказал Камаль, и Нелин тут же вытащил из кармана несколько медяков.
– Вот.
Все монеты уместились в ладони. Инспектор взглянул на них быстро, ему даже не было нужды считать. Не хватало.
– Где еще половина, ушастый?
– Потом отдам.
– Я когда-нибудь перестану с тобой спорить. – С этими словами он быстро сгреб в карман мелкие монеты, а затем строго взглянул на Мари. – Теперь с тобой. Ты зачислена в группу на испытательный срок. Приступаешь уже завтра. Это место – наш маленький секрет, так что смотри не проболтайся. Поняла? Кивни.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71289100?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.