Главная страница | Любовное фэнтези | Будь моей невестой, Колючка

Будь моей невестой, Колючка
Кристина Сергиенко
Проснуться в кровати парня, с которым у меня противостояние все пять лет обучения в академии, что может быть хуже? Только если этот самый враг сойдёт с ума и предложит мне… стать его невестой.
Фиктивной.
На время.
Ему, видите ли, родители поставили условие: или он срочно обручается, или они лишают его денег. А он слишком молод для брака. И единственной подходящей на эту роль девушкой, которая не попытается женить его на себе, оказалась я.
И я бы с радостью послала его куда подальше, но была вынуждена согласиться. Потому что строгие родственники есть не только у него.
Но время идёт, и с каждым днём я понимаю: что-то пошло не так. И наша помолвка всё меньше походит на фиктивную.

Кристина Сергиенко
Будь моей невестой, Колючка

ГЛАВА1
Подушка сегодня была на удивление твёрдой и тёплой. Почти обжигающей. Только сил поднять голову и проверить, на чём я опять уснула, не было совершенно.

Если бы не тепло, исходящее от предмета, я бы решила, что это стол, возможно, даже один из учебников. Судя по всему, сегодня мне предстояло бороться не только с синяками и бледностью, чтобы не быть похожей на поднятое умертвие, но и избавляться от красного следа на щеке. Но что поделаешь? Близилась последняя, если не считать выпускные экзамены, самая сложная сессия, и завалить её мне было ни в коем случае нельзя.

Я лениво приоткрыла один глаз, но это мало помогло: в комнате было сумрачно. А, учитывая, что сейчас зима, то понять, поздний ли это вечер или раннее утро было совершенно невозможно.

“Лучше бы вечер”, – подумала я.

Тогда бы у меня ещё было несколько часов на то, чтобы выспаться.

Я вздохнула, закрывая глаз и устраиваясь удобнее, и тут моя “подушка” зашевелилась. И всё сразу встало на свои места.

– Огонёчек, прекрати, – сказала я ласково, пытаясь рукой нашарить его голову, чтобы погладить.

Огонёк – огненная саламандра, фамильяр Саманты, одной из моих соседок по общежитию. Правда, Огонёк, которым она обзавелась ещё на третьем курсе, во время специализации, ни в какую не желал ограничиваться её спальней. Так что Сэм периодически его теряла, а мы находили… у себя в комнатах. И если меня и Беатрис это никак не волновало, то Эстер Огонька недолюбливала и яростно гоняла, называя Мелким Пакостником. Потому что из её комнаты он практически не вылазил. Эстер обожала зелья, но пока не знала, какую специализацию выберет: фармакологическую, бытовую, косметическую или какую-то ещё, а поэтому постоянно экспериментировала и что-то варила, часто жутко вонючее.

Никакие заклинания и защитные артефакты, из тех, что могла себе позволить пусть и не самая бедная, но всего лишь студентка, против Огонька не помогали. И ладно бы он просто пробирался в её комнату. Его почему-то с невероятной силой тянуло не только к котелку Эстер, в котором она обычно оставляла настаиваться очередное зелье, но и к уже готовым и запечатанным в колбы и пузырьки. Как он умудрялся их открывать, а не просто бить, имея только короткие лапки, хвост и ряд мелких, но острых зубов, для нас оставалось загадкой. Иногда я представляла, как он лежит где-нибудь на ковре в комнате Эстер, обняв коротенькими лапками пузырёк, и отчаянно пытается выдрать пробку.

Я тихо хихикнула, представив эту картину.

Правда, Эстер моего веселья никогда не разделяла, и её можно было понять, ведь зелья обычно были сложными и варились, а потом настаивались иногда несколько суток. И ладно ещё, когда он портил её личные экспериментальные зелья, но некоторые были предназначены на сдачу по предметам и преподаватели с каждым разом всё меньше верили оправданиям Эстер, что их “разлила саламандра”.

Так что у нас практически каждый вечер происходило одно и то же: сначала Сэм теряла Огонька, а вскоре раздавался возмущённый вопль Эстер. И маленькая, но юркая ящерица со всех лап убегала от разгневанной адептки, которая мчалась следом с чем-нибудь наперевес.

Правда, Огонёк, который за последний год хоть и подрос, но был всё ещё довольно небольшим, в то время как тот, чьё тело я методично ощупывала, был явно крупнее. Тревожный звоночек прозвучал на краю моего сонного сознания, но я не успела понять, что он значит, когда рядом послышался вкрадчивый мужской голос:

– Я ещё даже не начинал, Колючка.

И сон тут же улетучился, а я резко распахнула глаза, встречаясь взглядом с моим заклятым и давним, ещё с первого курса, врагом, Винсентом вон Шраймсом. В комнате было гораздо светлее, видимо, он успел зажечь лампу, а его лицо было так близко от моего, что я могла разглядеть даже маленькую родинку возле правого глаза. А ещё: гладко выбритый мужественный подбородок, прямой нос, точёные скулы, полные, словно у девицы, губы и высокий лоб, на который небрежно падали пряди чёрных волос. Его тёмные глаза смотрели пристально и чуть насмешливо. И выглядел он на удивление хорошо для того, кто только что проснулся.

– Так и будешь любоваться мною, Колючка, или что-нибудь скажешь? – прошептал он, склонившись ещё ближе.

И только тут я поняла, что лежу у него под боком, плотно прижавшись и закинув ногу. Моя рука покоится на его обнажённой груди, а его – лежит на моей талии, обжигая жаром сквозь тонкую ткань пижамной рубашки, и медленно, но верно поднимается всё выше к груди и совсем скоро её коснётся.

– А ну, убирайся из моей кровати! – крикнула я и рванула из его объятий в надежде дотянуться до тумбочки и огреть этого гада чем-нибудь потяжелее, да хотя бы той же лампой.

Я одновременно усиленно работала ногами, пытаясь спихнуть Винсента с кровати, шарила рукой позади и пыталась призвать магию. А ещё – рассчитать в уме такую силу удара, чтобы только столкнуть его, но не разнести случайно комнату и не вызвать слишком много шума. Потому что на него тут же сбегутся не только мои соседки, но и всё общежитие, если не вся академия. А это мне нужно было меньше всего.

Но моя односпальная кровать, словно стала бесконечной, и всё не заканчивалась и не заканчивалась. А вместо тумбочки я шарила ладонью по простыне… шёлковой и скользкой. Я замерла всего на мгновенье, осознавая, что что-то тут не так. Потому что простыни у меня всегда были самыми обычными, хлопковыми, да и сама кровать, на которой мы ещё как-то могли поместить в обнимку, стала какой-то подозрительно большой. Но этого мгновенья Винсенту хватило, чтобы перехватить инициативу, и упасть сверху, сжав одной ладонью мои руки над головой, с одной из которых вот-вот должен был сорваться магический заряд, а другой – рот.

– Я и не знал, что ты такая активная в постели, – прошептал он.

Чем вызвал у меня новую волну паники.

Конечно, на такого красавчика, а при всей неприязни я не могла не признать очевидного, да ещё наследника древнего и богатого магического рода, девушки и так вешались гроздьями. Так что ему вроде бы не было нужды забираться в мою комнату. Тем более что я была не в его вкусе, о чём он не забывал напоминать мне периодически. Но всё же он забрался и прямо сейчас лежал на мне, вжимая в матрас с такой силой, что я чувствовала все его… выпуклости. И одна такая выпуклость как раз упиралась в мой живот и не добавляла спокойствия.

– Сейчас я медленно уберу руку, – сказал он, пристально глядя мне в глаза. – И ты без крика и истерики объяснишь мне, как и, главное, для чего забралась в мою спальню и кровать.

Что?

ЕГО спальню и кровать?!

Я тут же затихла, затем подняла взгляд, замечая балдахин, кажется, бордовый, резные столбики и изголовье кровати, а, повернув голову, ещё и большую пузатую лампу с бархатным абажуром, стоящую на прикроватной тумбочке. Дотянуться до которой я вряд ли бы смогла.

И тут я со всей ясностью осознала, что да, спальня это не моя. Потому что такого богатства в моей комнате точно не было. Только как я здесь оказалась, я и сама не знала.

Всего в академии было три типа общежитий. В первом, самом бедном варианте, был длинный коридор с множеством комнат, в которых жило от двух до четырёх человек, и общая душевая с туалетом. Во втором, в котором жила я, общежитие делилось на блоки для четырёх человек с общей гостиной и ванной комнатой, а также четырьмя отдельными маленькими спальнями. И третьим, для самых богатых, которые жили отдельно и имели несколько личных комнат, включая как минимум спальню и ванную. А ещё гостиную, столовую, кабинет и гардеробную. От количества комнат зависела и оплата. Поэтому аристократы стремились непременно поселить отпрысков пусть в самом экономном, если это слово вообще тут применимо, варианте, но именно третьего типа общежития. Лишь бы не ударить в грязь лицом перед обществом.
Конечно же, мебель и отделка комнат во всех трёх вариантах отличалась. И сильно. А ещё к студентам последнего типа общежития приходили слуги для уборки, правда, делали они это за отдельную плату. Впрочем, эта услуга была доступна всем, но лично я не видела смысла тратить деньги на то, что в состоянии сделать сама. Пара не самых сложных бытовых заклинаний, и всё.

Правда, когда-то давно и мои предки селились только в общежитии третьего типа. И я бы могла, если…

Впрочем, сейчас это было уже не важно.

От Винсента не укрылась перемена в моём настроении, потому что руку он с моего рта убрал и даже немного отодвинулся. А ещё он аккуратно и подозрительно нежно заправил прядь моих волос за ухо. Но последнее, скорее всего, мне показалось. Потому что нежность и Винсент, во всяком случае, в отношении меня – вещи несовместимые.

– Так что, Колючка, ответишь или так и будешь рассматривать мою комнату?

Колючка.

Я глубоко вздохнула, пытаясь успокоиться.

Это прозвище он дал мне давно. Как я и не помнила, когда точно, как и из-за чего вообще началось наше противостояние. Казалось, оно было всегда. Как были и есть зима, весна, лето и осень.

– У меня есть имя, – сказала я, переводя взгляд с лампы на Винсента. – И вообще, слезь с меня.

Я упёрлась ладонями в его голую грудь в тщетной попытке оттолкнуть, но с таким же успехом я могла бы пытаться двигать каменные стены в академии.

– Сначала забираешься ко мне под бок в кровать, потому возмущаешься. Ты уже определись, чего хочешь на самом деле. Колючка, – практически промурлыкал он, склоняясь ниже, и явно специально меня провоцируя.

– Я. Никуда. Не. Забиралась, – возразила я, а потом ущипнула его за соски. – Это какая-то ошибка.

Очень странная, если на то пошло. Потому что и на моей спальне, и на его стояла защита. А я не была ни портальщицей с сильным даром, ни просто одарённой магичкой. Правда, если в первом случае такой переход мог быть случайным, то во втором – только намеренным. А добровольно я в спальню Винсента не полезла бы ни за какие богатства этого мира.

Он громко вскрикнул, ослабляя хватку, и я, наконец, смогла спрыгнуть с кровати, утопая ступнями в мягком ворсе ковра, и отбежать на безопасное расстояние, по пути наступив на что-то острое. Кажется, он или недоплачивает слугам, или они ему за что-то мстили.

– В постели нужно начинать с классики, Колючка, – сказал Винсент, садясь. – А потом уже переходить к чему-то более… кхм… необычному.
Его взгляд скользнул по мне сверху вниз и обратно, а губы растянулись в ехидной усмешке. И я поняла – скажет гадость.

– Милая пижамка, – протянул он. – Для девочки лет семи.

Кто бы сомневался, что ему не понравится. Девушки, с которыми он коротал ночи, точно никогда не приходили в таком. Правда, по слухам, надолго они всё равно в его постели не задерживалась. Хотя каждая следующая непременно была уверена, что станет той самой, единственной. А попадали они к нему через специальные одноразовые маленькие артефакты-переносчики, ведущие прямо в спальню. И, так как девушки довольно часто хвастались ими, то я знала, как они выглядят, и недавно даже, кажется, видела такой у кого-то из знакомых.
Моя же пижама на фоне их нарядов наверняка выглядела слишком… детской. Но она нравилась мне и вообще-то была не предназначена для взора богатеньких потаскунов. Розовая и вся в сердечках. А ещё не совсем новая и слишком тонкая. О последнем я вспомнила, заметив его, несмотря на произнесённые только что слова, весьма заинтересованному взгляду, остановившийся где-то в области моей груди. И тут же сложила руки, прикрываясь.

ГЛАВА 2
– Ещё одно слово и я проверю прочность вот этой лампы на твоей голове. – Я кивнула в сторону прикроватной тумбочки. К счастью, для этого существовала магия и подходить близко мне было не нужно. – И вообще, отвернись.
– Может быть, мне ещё выйти из комнаты?

Он удивлённо приподнял бровь.

– Было бы неплохо, – кивнула я. – Заодно мог бы поискать что-нибудь для меня. Не идти же мне в таком виде по общежитию.
– Для той, кто без спроса забралась в чужую спальню, ты что-то слишком наглая, Колючка, – сказал он, вставая, и тут же зашипел, приподнимая ногу, а затем резво наклонился и поднял что-то маленькое. – А вот, кажется, и способ нашёлся. Только я тебе его не давал. Признавайся, Колючка, у кого украла?

Я тут же подошла ближе, чтобы разглядеть его находку. На ладони Винсента покоились осколки чего-то маленького и подозрительного знакомого.

Я нахмурилась, вспоминая, где могла это видеть.

– Это же один из твоих переносчиков.

– Только не нужно изображать, что ты впервые его видишь. Если тебе так хотелось попасть ко мне в спальню, нужно было сказать, и я бы пригласил тебя лично, – усмехнулся он и добавил: – Кажется, недавно я давал такую одной из твоих соседок. Кудряшке… как её там…

Я резко подняла голову, чуть ли не сталкиваясь с ним носом.

– Беатрис. Её зовут Беатрис. И ты совершенно точно ошибся. Потому что ни одна из моих соседок не взяла бы такую дрянь. – Я скривилась, отходя от него подальше. – Так что? Ты мне что-нибудь дашь? У тебя наверняка в гардеробной найдётся ненужный плащик. Желательно двухцветный, чтобы на улице я смогла его вывернуть.

И меня потом не опознали.

Но это я вслух говорить не стала.

Так вышло, что с самого начала, когда меня заселили в общежитие, все мои соседки были не только с разных факультетов и курсов. И, пока я училась, они постепенно, год за годом, менялись на новеньких. Беатрис пришла последней полтора года назад и была сейчас на втором курсе. И хоть я знала её меньше остальных своих соседок, но всё равно была уверена, что она бы ни за что не взяла этот артефакт. А сказал это Винсент, чтобы меня задеть. Вряд ли он вообще помнит всех девушек, которым даёт их.

Он ничего не сказал, а, скинув осколки в мусорное ведро, направился прочь из комнаты, а я – следом. Чтобы проконтролировать выбор, конечно же. Ну, и просто из любопытства.

Из спальни мы попали в гостиную размером побольше той, чтобы была у нас с девочками. Свет тут же зажёгся при нашем появлении. Скорее всего, тут были использованы новомодные артефакты движения. А вот в спальне их не было, потому что, когда я вскочила с кровати, свет не загорелся. Впрочем, ничего удивительного это не было, учитывая, зачем он водит туда девиц.
Обстановка тут была богатая. На полу – паркет и ковры, тут и там позолота, шикарная люстра, добротная дорогая мебель.
Довольно симпатично.

Из гостиной вело несколько дверей. Винсент выбрал ту, что была слева от спальни, и двинулся к ней, а я – за ним. А то он ещё выберет какой-нибудь драный старый плащ. С него станется. Хотя так в его гардеробной быть не должно по статусу. Но я чувствовала, что для меня он и не такое найдёт.

Винсент толкнул дверь. Свет в комнате тут же зажёгся, как и в предыдущей. А я удивлённо замерла на пороге и оглянулась. Потому что это была вовсе не гардеробная, а… столовая.

Эта комната была гораздо меньше предыдущей и вмещала небольшой стол на шесть персон. Но зачем студенту вообще своя столовая? Когда она есть в академии. И там тоже разделение на несколько залов: для совсем бедных, для тех, кто богачей, и для таких, как он, готовых сорить деньгами. Там всё так же было богато убрано. Были даже отдельные кабинки, как в ресторане, для желающих уединиться. И блюда доставляли прямиком из столичных ресторанов на заказ. Но некоторым и этого, видимо, оказалось мало.

– Что ты обычно любишь на завтрак? – спросил Винсент как ни в чём не бывало.

Я промолчала, удивлённо на него глядя.

Он явно надо мной издевался. Какой завтрак? Он в своём уме?

– Я прошу тебя помочь уйти незаметно, а ты вместо этого собираешься позвать слуг. Хочешь, чтобы о моём визите знала вся академия? Хочешь меня опозорить?

На последнем слове мой голос почти сорвался на визг, за что мне захотелось надавать самой себе пощёчин. Терпеть не могу истеричек! Но мне ни в коем случае нельзя, чтобы обо мне пошли такие слухи. И дело тут совсем не в Винсенте, будь на его месте любой другой парень, я бы не хотела этого точно с такой же силой.

– С чего ты взяла, что я позову слуг?

– Но…

– Ты ужасно отстала от жизни, Колючка.

Он подошёл к небольшому круглому столику, стоящему в углу, поднял металлический колпак и взял… блокнот с ручкой. Затем Винсент что-то быстро в нём написал, бросив один странный взгляд в мою сторону, и положил блокнот обратно, накрыв крышкой. Через несколько секунд послышалось тихое “треньк”, и он снова поднял крышку, только вместо блокнота там стояли тарелки с едой.

– Прямо с кухни. Всегда свежее и горячее.

С какой именно кухни он уточнять не стал, а я почему-то была уверена, что не с академической. Ну, или не с простой академической, которая готовила для бедных студентов, а с другой, особой, куда поваров отбирали ни чуть не строже, чем в королевский дворец.

– Ты издеваешься? Я не хочу и не буду с тобой завтракать. Дай мне уже что-нибудь, и я наконец отсюда уйду.

– А мне плевать, чего хочешь ты, – сказал он, меняя тон на более жёсткий и холодный. – Нужен плащ, тогда садись за стол. Считай это платой за него.

– Я, вообще-то, в пижаме! – воскликнула я.

А кто-то вообще был голый. Сверху, во всяком случае.

– Так проблема лишь в этом?

Винсент насмешливо приподнял бровь, словно это действительно была ерунда. А затем быстрым взмахом руки он… наколдовал нам наряды. Тонкие и призрачные, но всё же скрывающие и его наготу, и мою полу прозрачную пижаму. Себя он нарядил во фрак с белоснежной рубашкой, а мне досталось пышное голубое платье со скромным вырезом. И довольно симпатичное.

– Неплохо, – сказала я и добавила, копируя его ехидную интонацию: – Для боевого мага.

Хотя, конечно, боевые маги были разными. Те, которым предстояло делать карьеру с низов, явно не гнушались изучением бытовых заклинаний. Но Винсент не начнёт с низов. Таким, как он, чуть ли не с рождения уготовано тёплое местечко повыше. И всё, что ему нужно – не слишком сильно облажаться во время учёбы. Потому что богатство и титул решали многое, но не всё. Особенно в лучшей королевской академии,в которой учились мы оба.

– Прошу.

Он указал на стол, взмахов руки вынуждая стул отъехать. И я села, вздохнув и не найдя причин для отказа, тем более что есть действительно хотелось жутко. Он тоже сел и похлопал в ладоши. Свет тут же погас, но не успела я возмутиться, как… на столе зажглись свечи. А в вазе посреди стола появился букет.

– Завтрак при свечах? – усмехнулась я, пытаясь скрыть за ехидством нарастающее в душе беспокойство. Потому что вёл себя Винсент сегодня очень странно. – Ты, случайно, не перепутал время суток?
Слишком уж романтичной выглядела обстановка, и мне это совсем не нравилось.

– Приятного аппетита, Колючка, – сказал он, игнорируя мою ехидную реплику, и поднял колпак.

Я сделала то же самое.

Под ним обнаружился восхитительный пышный омлет. Хотя вначале я была немного разочарована, ожидая чего-то увидеть что-то более необычные и дорогое. Но стоило мне только отломить вилкой кусочек и отправить в рот, и я не смогла сдержать стон блаженства. Никогда не думала, что просто омлет может быть таким.

И я отправляла в рот кусочек за кусочком, совсем позабыв о Винсенте, пока не почувствовала на себе его пристальный взгляд. Я подняла голову и только чудом не поперхнулась последним кусочком омлета. Несмотря на царивший вокруг полумрак, я отчётливо видела лицо Винсента, и его выражение мне совсем не понравилось. Омлет на его тарелке был практически целым, а он смотрел так, словно готов был съесть вместо него меня. Какой-то нехороший огонёк горел в его взгляде.

Я потянулась к стакану с водой и сделала большой глоток, чтобы протолкнуть застрявший в горле кусок омлета.

Что-то тут было не так. Винсент, которого я знала, не мог смотреть на меня так. Впрочем, тот он бы и не завтракал со мной при свечах. И тут я поняла в чём дело. Всё просто. Он парень взрослый, проснулся, нащупал рядом горячее девичье тело и хотел совершить с ним привычные действия. И тут выяснилось, что это я.

Но желание-то осталось. А тут я со своими стонами из-за вкусной еды. Вот он и смотрит и сам наверняка не рад этому.

Что же касается необычного взгляда, так это просто отблеск от свечей.

И я вернулась к завтраку, игнорируя Винсента. К счастью, он молчал, лишь бросал в мою сторону странные задумчивые взгляды, которые я, изредка поднимая голову от тарелки, ловила. Но старалась не обращать внимания.

И всё равно это был самый странный завтрак в моей жизни.

Когда я доела, Винсент молча встал, хлопнув в ладоши, и свет вернулся, а свечи погасли. А мне неожиданно даже стало немного жалко, что всё так быстро закончилось.
В гостиной я, вышедшая с небольшим запозданием, его уже не застала, но заметила, что одна из трёх дверей открыта. Но когда подошла ближе, то оттуда вышел Винсент с плащом в руках, лишая меня возможности заглянуть внутрь.

– Вот. На нём специальные руны, напитанные магией, они отводят взгляд, так что тебя никто не заметит, – сказал он, подходя ближе, и накинул мне на плечи плащ, отнюдь не старый и простенький, как я просила, а добротный, с подкладом и меховой опушкой. – Можешь оставить себе.

– Он мне не подходит, – сказала я, с ужасом осознавая его стоимость, и попыталась снять, но Винсент не дал, кладя руки мне на плечи. – Я ведь не смогу его вернуть, – добавила я, пытаясь объяснить ему очевидное. – Мне придётся его выкинуть или уничтожить.

Потому что объяснить его появление в своём гардеробе я тоже не смогу. Это ведь очень дорогая вещь, а он вот так просто берёт и дарит его мне.

– Разве я просил тебя его возвращать?

– Но…

Я растерянно моргнула.

– Будешь должна мне одну жаркую ночь.

А ведь на какую-то долю секунды я даже поверила, что он нормальный!

– Обойдёшься.

Я резко шагнула в сторону двери, а он не стал мне мешать. Но на пороге я всё же обернулась и сказал быстро:

– Спасибо.

А затем, накинув капюшон, я закрыла дверь с другой стороны и зашагала по коридору прочь.

К счастью, мне никто не встретился. Так что я благополучно добралась до своей спальни и легла спать .Но выкинуть плащ я, конечно же, не смогла, лишь спрятала поглубже в шкаф.

И вовсе не потому, что он был ужасно дорогим.

ГЛАВА 3
На следующее утро у нас, как обычно, царила суматоха. В ванную опять выстроилась очередь, а Огонёк умудрился в очередной раз забраться к Эстер и только чудом не испортил её итоговое зачётное зелье.

– Посади его в клетку! Иначе, честное слово, когда-нибудь я его поймаю и состригу все когти в наказание! – лютовала Эстер. – Чтобы не лез куда не следует!
– Его нельзя в клетку: он там зачахнет, – возразила Сэм жалобным голосом, поглаживая тихонько Огонёчка, разместившегося на её плече, но нет-нет да открывающего глаз и косящего в сторону Эстер. – Ты наверняка опять просто забыла закрыть комнату.

– Это было всего один раз! В остальные – он забирался сам.

Я не сдержала улыбки, проходя мимо.

Как же мне их будет не хватить. За последние несколько лет они стали для меня совсем родными.

– Доброе утро.

Мне предстояло превратиться в тень, ну, или моль. Тут уж кому какое определение больше нравится. Мне звали и так, и так, и ещё парой десятков прозвищ.
Сначала нужно было убрать волосы, хорошенько расчесавшись, так, чтобы нигде не торчало лишней волосинки. Потом – надеть одну из своих неприметных блузок с пуговицами под самое горло. Затем – юбку ниже колен и максимально страшную, а лишь потом – туфли. Довольно простенькие, на тонкой подошве и без намёка на каблук.

Впрочем, одеваться так был не мой выбор, а… тёти, которая, в свою очередь, выполняла последнюю волю собственного дедушки. Моего прадедушки, соответственно. Ведь согласно завещанию все его деньги получала я, но только после совершеннолетия и если окончу королевскую академию с отличием. А ещё, если буду вести себя примерно, не морая гордое имя предков, и не попаду ни в один скандал.

Тут мне стоило сказать спасибо матери, которую я ни разу в жизни не видела в глаза, но знала, что репутация её далека от идеальной. А по ней судили и меня.

Тётя придиралась даже к небольшому вырезу и юбке чуть выше колена, называя чем-то из ряда вон выходящим. И не то чтобы она действительно считала демонстрацию ключиц большим преступлением. Просто в случае, если я не выполню какое-то из условий, то деньги по наследству, правда, не все, а лишь часть, перейдут к ней.

Впрочем, это явно лучше, чем ничего.

– Но зачем ты соблюдаешь её правила здесь, в академии, – спросила у меня как-то Сэм, узнав об этом.

Доля логики в её словах была, и я бы с радостью не делала этого. Но у тёти в академии были своими шпионы или доносчики. В общем, о том, что я надела юбку чуть короче, туфли на маленьком каблуке или распустила волосы, она узнавала тут же. И незамедлительно звонила мне, чтобы выяснить причину “столько ужасного поведения”.

Пока моим самым страшным грехом были распущенные волосы, она в качестве наказания просто, как опекун, брала деньги из тех, что причитается мне по наследству. И мне это совсем не нравилось. К счастью, прадедушка ограничил сумму, которую можно было снять за раз.

Хотя лучше бы он просто разделил деньги между нами поровну и не портил тем самым отношения между нами. Я ещё помнила, какой она была до того, как проснулся мой дар и прадед решил изменить завещание.
В общем, всё было как всегда.

Только Беатрис смотрела на меня как-то странно. Я несколько раз ловила на себе её взгляды, а один раз не выдержала и приподняла брови, мол, в чём дело, но она лишь молча отвернулась.

И на душе стало как-то… тревожно.

Тут же вспомнились вчерашние слова Винсента, который уверял, что давал Беатрис один из своих переносчиков. Но даже если так, зачем ей подкладывать его в мою ладонь, сжимать и активировать? Нет, в этом определённо не было смысла. Так что я решила забыть его слова и не позволять ему встать между нами.

А потом я унеслась сдавать зачёты и забыла об этом. И до самого обеда всё было нормально. Впрочем, вначале обеда тоже. Мы, как всегда, вчетвером, а в столовой мы старались собираться вместе, сидела в одном из залов. В том, что для самых бедных студентов. Питание обычно оплачивалось вместе с комнатами, и все обедали в соответствующих залах. Но у родителей Беатрис хватило денег только на комнату получше.

Если бы за академию платила моя тётя, то наверняка она поступила бы так же. Или вообще оплатила только самый бедный вариант. Но моё обучение, к счастью, оплачивал прадедушка. Впрочем, особой любви я нему всё равно не питала. Во-первых, потому, что видела только на картинах, а, во-вторых, из-за его завещания.

И мы, посовещавшись, решили также перейти в самый бедный зал, чтобы не смущать Беатрис. Сэм как-то договорилась и разницу нам компенсировали, не вернув, впрочем, наличными деньгами, а переведя на счёт, с которого мы могли также заказывать блюда и из этого зала.

Обед был в самом разгаре, когда вдруг девчонки как-то подозрительно затихли. Беатрис почему-то побледнела, а Сэм и Эстер глядели куда-то мне за спину огромными и полными удивления глазами. Я уже собиралась обернуться, чтобы посмотреть, кто вызвал у них такую реакцию, когда услышала знакомый голос:

– Есть важное дело, Колючка. Пошли, поговорим.

Я быстро проглотила вставший в горле комом кусок котлеты и сказала, не оборачиваясь:

– Мне с тобой не о чём говорить. И вообще, ты, кажется, ошибся залом.

“Зал с высокомерными снобами дальше”, – добавила я мысленно, но произносить такое вслух мне было категорически нельзя из-за тёти и её шпионов.

Это вчера вечером у него в спальне я могла отвести душу и говорить, что пожелаю. Потому что пререкания со студентами также считались тётей недостойным поведением. И обычно мне нужно было очень тщательно подбирать слова в ответ.

Хотя иногда я всё же срывалась.

– А если хорошенько подумать, Колючка? – усмехнулся он практически мне на ухо.
И не лень же было наклоняться?

Я уже хотела отправить его куда подальше в максимально мягкой и вежливой форме, конечно же, но вспомнила недавнее происшествие. Только обсуждать там было нечего. Если только он вдруг не решил забрать плащ.

Я вздохнула и нехотя встала, надеясь, что тётиных шпионов нет поблизости, потому что она непременно использует это, если узнает.

До выхода из столовой я шла за ним на небольшом расстоянии, а потом он неожиданно проворно подхватил меня под локоть и, вынуждая практически бежать, затащил в одни из самых мало проходимых ответвлений коридора. Стоило ему меня отпустить, и я тут же от него отскочила, сдувая выбившуюся из пучка прядь.

А затем мы оба одновременно, не сговариваясь, сказали:

– Я верну плащ, скажи где и когда.

– Будь моей невестой.

И также одновременно удивлённо уставились друг на друга.

– Что ты предлагаешь, прости, я, кажется, неправильно услышала? – переспросила я, думая, что это какая-то пусть и странная, но шутка.

– Стать моей невестой, – повторил он абсолютно серьёзно, глядя при этом на меня как-то странно, а потом добавил: – Фиктивной. Родители поставили мне условие: обручиться до конца этого года. Иначе они лишат меня денег.
Но это ничего не объясняло.

То, что он ни за что в жизни не женится на мне по-настоящему, да и я ни за что добровольно не пойду за него замуж, было и так ясно. Впрочем, быть его фиктивной невестой я тоже не желала.

Да и не могла.

Потому что уже была помолвлена.

– У тебя достаточно поклонниц, предложи любой из них, – возразила я, пожав плечами.

Тоже мне нашёл проблему.

Я попыталась было уйти, но он перегородил дорогу. Так что теперь мы стояли практически вплотную друг к другу, потому что отходить и показывать слабость я не желала.

– Они не подходят, – сказал он, нависая, словно скала, и глядя на меня сверху вниз. – Мне нужна фиктивная невеста. А они хотят за меня замуж по-настоящему и точно не упустят такую возможность. Остаёшься только ты.

– Из всей академии? Ты шутишь?

– Ты единственная, кто не будет пытаться женить меня на себе, ведь так, Колючка? – спросил он вкрадчиво и глядел при этом слишком уж пристально.

– Конечно, нет. Что за глупые вопросы? Кроме меня, точно найдётся ещё пара сотен девиц.

– Вряд ли.

Я открыла было рот, чтобы возразить, но он перебил:

– Мне нужна аристократка.

Я нервно сглотнула, пытаясь унять волнение, и сказала, стараясь придать голосу безразличие:

– Тогда я точно тебе не…

– Так что, ты станешь моей невестой, Луиза вон Монсон?

Первой моей мыслью было: он всё же знает моё имя.

А потом я поняла, что и фамилию тоже. Причём настоящую, а не сокращённый вариант. Ведь для всех в академии все пять лет обучения я была Луизой Монс.

Своё настоящее имя я сократила по глупости, считая, что так мне будет проще, ведь всё, что осталось от былого величия моего рода, это фамилия. Я сделала это, желая упростить себе жизнь и не зная, что к не аристократам тут отношения ненамного лучше. Так что я получила сполна презрения и множество высокомерных взглядов.

– Нет.

– Что ж, я хотел по-хорошему, – сказал он, доставая что-то из кармана. – Так уж вышло, что не все студентки нашей прекрасной академии оказались приличными. Поэтому я был вынужден установить в своей спальни специальный артефакт. И если ты не согласишься, то фото с него я отправлю твоей тётушке.

На его ладони лежал кристалл-переносчик, на который фото и записывались, а уже потом в специальных ателье переносились на бумагу.

Я нервно сглотнула, это уже был серьёзный аргумент.

Но и сдаваться так просто я не собиралась, а потому резко подалась вперёд, хватая кристалл с его ладони, а затем быстро швыряя его об каменный пол.

Я улыбнулась.

Вот так.

– Ну, что ты теперь ска… – я недоговорила, переводя взгляд на Винсента.

В его руки лежал новый кристалл. Точно такой же, как и прежний.

– Можешь разбить и этот. У меня есть ещё несколько штук.

Я вздохнула.

Но мне стоило догадаться: слишком уж легко у меня получилось выхватить кристалл.

Правда, Винсент всё равно зря старался.

– Я уже обручена, – сказала я быстро. – Так что извини, но ничего не выйдут.

Наличие жениха из приличной семьи к моменту моего совершеннолетия, к сожалению, было ещё одним условием для получения денег. Потому что мне замуж не очень-то и хотелось. К счастью, мне удалось договориться с одним адептом подходящего происхождения.

– Я в курсе о твоей прошлой помолвке.

– Она не прошлая, – возразила я, глядя на него с подозрением.

– Пока не прошлая.

– Ты сделал это специально. Но зачем? И как?

Потому что все его аргументы о том, что никто больше не подходит во всей академии, чушь. Наверняка найдётся ещё пара десятков адепток-аристократок, которые не попытаются его на себе женить. Конечно, сделают они это не бесплатно. Но и для него это не будет проблемой.

– Я не делал этого. Просто вспомнил, что действительно давал переносчик этой твоей Кудряшке. А уже она наверняка вложила его в твою руку и активировала. Правда, не знаю зачем. Но думаю, скоро ты сама у неё спросишь.

Я покачала головой.

– Бред.

То, что он говорил, просто в голове не укладывалось.

– Ей незачем это делать.

Он пожал плечами.

– Значит, есть зачем. А ты просто не в курсе.

И тогда я решила использовать последний аргумент.

– Боюсь, что я всё равно тебе не подхожу. Ты, наверное, не в курсе, но моя мать…

– Родила тебя вне брака, – продолжил он скучающим голосом. Хотя в высшем свете, к которому принадлежали его родители, это не сильно поощрялось. – И ведёт довольно, скажем так, свободный образ жизни.
Я удивлённо на него посмотрела.

То, что он знал об этом, не было чем-то странным, да и моя мать не сильно скрывалась. Но то, что его это совсем не волнует. Вот это было подозрительно.

– И ты хочешь сказать, что твои родители…

– Примут любой мой выбор. В общем, как передумаешь, звони.

И он, быстро вложив какую-то бумажку в мою ладонь, ушёл.

А я так и стояла какое-то время, растерянно глядя ему вслед. И только потом развернула бумажку, на которой был записан номер его маг.зеркала.

ГЛАВА 4
Но вернуться в столовую я не успела, потому что у её дверей меня поджидал Уильям вон Текорн. И хмурое выражение его лица мне совсем не понравилось. Вряд ли он, взяв пример с моей тёти, решил высказать претензию мне за то, что увидел с другим.

Я нервно сглотнула, подходя ближе на непослушных, словно деревянных ногах.

– В чём дело? – спросила я тихо.

– Боюсь, что я больше не могу быть твоих женихом, Лу, – сказал он и добавил виновато: – Прости.

– Почему? Это всё из-за моей матери, да?

Я всегда подозревала, что рано или поздно его родителям это не понравится.

– Нет, Лу. – Он покачал головой. – Где ты была вчера вечером?

– А что? Ревнуешь?

Я усмехнулась, маскируя за улыбкой страх и нехорошее предчувствие.

– Кто-то из твоих соседок следит за тобой. И вчера этот кто-то сообщил моей матери, что поздно вечером тебя нет в спальне. Я честно пытался прикрыть тебя, но так вышло, что в это время у нашей команды была внеплановая тренировка.

По мере того как он говорил, улыбка медленно сходила с моего лица.

Тут же вспомнился Винсент и его слова про Беатрис. Правда, несмотря на всё происходящее, я отказывалась верить, что это сделала она или кто-то другой из моих соседок.

– Ты уверен? – переспросила я, нервно облизнув губы. – Ну, что следит кто-то из моих соседок?

– Я не знаю точно. Но кто ещё может свободно вечером зайти в твою спальню?
Тут он, к сожалению, был прав. В спальни можно было зайти лишь по особому разрешению, и оно, конечно же, у моих соседок было. Это в гостиную попасть было проще, потому что туда доступ был у большего количества людей. Ведь к каждой из нас то и дело приходили одногруппники.

Вот если бы я уснула в гостиной…

Но я всегда предпочитала заниматься в собственной спальне, повесив предварительной простенький полог тишины.
– Так что прости, но я вынужден просить тебя вернуть кольцо.

Я вздохнула и быстро сняла обручальное семейное кольцо Текорнов, серебряное с небольшим круглым сапфиром, и протянула его на раскрытой ладони Уильяму.
– Если хочешь, я попробую осторожно поспрашивать у парней. Может быть, кто-нибудь согласится…

– Не нужно, Уилл, спасибо. У меня уже есть один вариант.

Он удивлённо на меня посмотрел, но ничего не сказал.

И в этом был весь Уильям, скромный, тихий и порядочный. Просто идеальный фиктивный жених. Не то что Винсент вон Шраймс. Но искать другой вариант было попросту некогда. Ведь если об этом стало известно матери Уильяма, то и моей тёти – подавно. А значит, скоро стоило ждать звонка. Впрочем, знатность и родовитость Шраймсов должна хоть немного сгладить произошедшее.

Но для начала мне предстояло разобраться с соседками.

Правда, сделать это сразу я не могла. Хотя бы потому, что девочек уже не было в столовой, а у меня ждала сдача ещё одного зачёта. К счастью, часть из них у меня уже стояла по итогу семестра. Но, к сожалению, не все преподаватели делали так.

Новость о том, что кто-то из моих соседок мог сделать такое, настолько выбила меня из колеи, что на вопросы из билета я отвечала ужасно.

– Луиза, Луиза, – покачал головой осуждающе старенький преподаватель. – Если бы сам не знал, как прекрасно вы знаете мой предмет, то поставил бы неуд. Идите уже и не позволяйте личным проблемам портить вашу учёбу.

Профессор протянул мне зачётку, которую я быстро схватила и, поблагодарив, не глядя, сунула в сумку.

По дороге к общежитию внезапно выяснилось, что я жуткая трусиха. Потому что встречу и выяснение случившегося я откладывала сколько могла. То вдруг решив зайти в библиотеку, то болтая со всеми подряд знакомыми, то, любуясь зимним пейзажем, как будто я и снега-то раньше не видела.

“Соберись, – приказала я себе строго. – Может быть, Винсент ошибся и мои соседки тут ни при чём”.

Мне отчаянно хотелось в это верить.

Только…

Кто тогда?

Да и странное утреннее поведение Беатрис не давал мне покоя. И в обед она единственная побледнела, явно испугавшись, тогда как Эстер и Сэм были явно удивлены.

На свой этаж я поднималась медленнее обычного и по коридору брела, словно преступник на эшафот. Видимо, я выглядела настолько ужасно, что одна знакомая адептка, попавшаяся мне в коридоре даже участливо спросила всё ли у меня в порядке. Она, правда, почему-то решила, что я плохо сдала экзамен.

Как будто это единственное, что могло меня расстроить!

И пусть все пять лет я только и делала, что усердно училась, не отвлекаясь даже на самые невинные студенческие развлечения, но это был не мой выбор.

Впрочем, Сэм, сидевшая в гостиной с фамильяром, решила так же. Огонёчек тут же соскочил с её колен и, быстро подбежав ко мне, ловко вскарабкался вверх. Я поймала его где-то в области пупка и перенесла на плечо, падая рядом с подругой на диван.

– Нет, всё гораздо хуже, – сказала я, откидывая голову на спинку дивана.

– Тебя отчислили? – спросила Сэм одновременно испуганно и удивлённо.

– Типун тебе на язык. Просто… Среди нас, кажется, есть предатель.

И я, то и дело поглаживая Огонёчка, быстро шёпотом пересказала ей всё: и мои вчерашние приключения, и сегодняшний разговор с Винсентом.

Изначально я, не веря его “показаниям” собиралась подозревать всех своих соседок. В конце концов, он стольким девицам раздаёт свои артефакты, что вполне мог перепутать. Но если это действительно Сэм… Тогда я даже не знаю, что делать. Потому что она – первая, с кем я вообще подружилась в жизни.

Некоторое время Сэм, хмурясь, обдумывала мой рассказ, а потом сказала медленно:

– Их обеих ещё нет, – и добавила: – Возможно, ты зря не поверила Винсенту.

Я удивлённо и недоверчиво на неё посмотрела. А Огонёчек, которого я перестала гладить, тихонько меня укусил. Так что я тут же ссадила его на диван, назидательно погрозив пальцем.

– Плохая саламандра.

Но на него это, кажется, не произвело никакого эффекта.

И только потом я посмотрела на Сэм и спросила:

– Почему ты так думаешь?

Она тут же смутилась, отводя взгляд.

“О нет, нет. Только не это, – подумала я, чувствуя, как тревожно сжимается сердце в груди. – Только не ты”.

Слишком уж виновато она выглядела.

– Просто я пару раз видела её возле твоей спальни. Один раз она отходила от закрытой двери, сказав, что приходила и не застала тебя. И я ничего такого не заподозрила. А вот в другой я застала её выходящей из твоей спальни. Она сказала, что забирала у какую-то свою книгу. Я ещё тогда подумала, что это странно, ведь вы изучаете разные предметы, но потом забыла. Прости.

Я облегчённо выдохнула: хотя бы она вне подозрений. Впрочем, Эстер, скорее всего, тут тоже ни при чём. Интересно только, чем таким Беатрис подкупила моя тётя?

Я часто задавалась этим вопросом. За счёт чего, как она подкупает своих шпионов? Денег у неё не так много. Хотя кое-что и досталось от умершего мужа. Впрочем, их немного по меркам аристократии, а вот для тех, кто победнее, такие деньги могут показаться ого-ого какой внушительной суммой. Да и много ли надо студенту, если, к примеру, заботливая и переживающая тётушка просит проследить за своей непутёвой племянницей за несколько монет в месяц? Ведь всё, что этим шпионам нужно делать – это просто наблюдать за мной и рассказывать обо всём ей. Не так уж и сложно, если подумать. И выглядит вполне приличной и совсем неподозрительно.

Правда, все те шпионы были мне никем, просто адептами, в отличие от Беатрис.

Она и Эстер ввалились в гостиную, смеясь, в самый разгар мои мрачных размышлений. Беатрис, наткнувшись на мой, видимо, красноречивый взгляд, тут же затихла. И улыбка быстро сошла с её лица.
– Мы тут такое видели… – сказала Эстер весело, не замечая перемен.

– Мы с радостью выслушаем тебя, но позже. А теперь, пожалуйста, иди к себе, нам нужно поговорить с Беатрис, – сказала Сэм, вставая. Она была нашим негласным лидером, а потом, подумав, добавила: – Впрочем, можешь остаться. Тебя это тоже касается. Ты согласна, Лу?

Я кивнула, не глядя на неё.

– В чём дело? – спросила Эстер встревоженно.

Но ей никто не ответил.

Беатрис глядела на меня, нервно теребя ремешок сумки. Её нижняя губа начала медленно дрожать, а глаза – наполняться слезами. И в следующее мгновенье она, роняя сумку на пол, шагнула ко мне со словами:

– Но он ведь всё равно-о-о тебе не ну-у-ужен.

Я растерянно моргнула, не понимая, что она имеет ввиду.
– Уильям, – пояснила она, шмыгая носом, и затараторила: – Твоя тётя мне всё рассказала. У тебя уже есть жених, отличная партия, сговоренная давно. И он тебя безумно любит, а ты, обидевшись, назло решила выйти за другого. Мне просто нужно было как-то разорвать вашу помолвку.

Она замолчала, глядя на меня выжидающе, словно это всё объясняло.

“Что ж, – подумала я грустно. – Она хотя бы делала это бесплатно”.

– Ведь это несправедливо, Лу. Зачем тебе двое? Тем более что Уильяма ты всё равно не любишь. А я… люблю. И давно.

Сэм тяжело вздохнула и сказала:

– Её тётя тебя обманула. У Лу нет никакого второго жениха. А отношения с Уильямом у них фиктивные. И ты могла бы об этом узнать, если бы обо всём рассказала нам.

– Фиктивные? – переспросила Эстер удивлённо.

Сэм единственная, кроме нас с Уиллом, знала о том, что эта помолвка фиктивная. Просто с Сэм я была знакома дольше всех, да и в своё время посчитала, что чем меньше людей знает, тем лучше.

Я отвернулась, понимая, что не хочу больше видеть Беатрис, но наткнулась взглядом на растерянную Эстер и сказала тихо:

– Прости.

Но та лишь отмахнулась.

– Думаю, в сложившейся ситуации будет лучше, если ты в следующем семестре поменяешься с кем-нибудь местами, – сказала Сэм. – Или это сделаю я. Говорить о том, что ты сделала, думаю, не стоит. Как думаешь, Лу?

Я кивнула.

В конце концов, она же не воровка какая-нибудь. Так что вреда её новым соседкам от неё не будет.

– Поменяться? Но за что? Если жених всё равно фиктивный…

И голос её при этом прозвучал совсем не так плаксиво.

Я вздохнула и сказала нехотя:

– Зато наследство, которого я могла лишиться, настоящее. – Потом я вспомнила, что совсем недавно рассказала мне Сэм, и добавила, разворачиваясь: – А вот зачем ты постоянно наведывалась в мою комнату, когда меня там не было, непонятно.

И по тому, как она отвела взгляд, я поняла, что Уильямом, кажется, дело не ограничится.

– Ты следила за мной для тёти. Так?

Она кивнула, делая маленький шаг в сторону.

Впрочем, напрасно. Я не собиралась ей никак вредить в любом случае.

– Она сказала, что просто беспокоится о тебе, – сказала она тихо, не глядя на меня. – Знаешь, не обо всех даже матери так заботятся.

Я не сдержала смешка.

А Беатрис резко подняла голову, а в её глазах пылала решимость и… злость.

– И вообще, – сказала она уже громче. – В этом нет ничего такого. А так я хотя бы могла быть наравне с вами в столовой и не терпеть больше подачки, которые вы бросаете, играя в благородство.

Подачки?

Мы втроём удивлённо переглянулись.

Я не могла ничего сказать за девочек, но про себя точно знала, что делала это искренне и чтобы Беатрис не чувствовала себя неловко. А она всё с ног на голову перевернула. И это просто не укладывалось у меня в голове.
К счастью, тут я услышала звонок своего маг.зеркала и поспешила в спальню, потому что просто не знала, что сказать на такое в ответ.

ГЛАВА 5
Звонила, конечно же, тётя.

Я знала это ещё до того, как зашла в комнату, и вовсе не потому, что у меня было новомодное маг.зеркало с возможностью выбора звуков. Нет, оно было самое обычное, дешёвенькое, простое и даже неновое. А ещё совсем небольшое, с мою ладонь размером. В нём было всего два кольца под специальные маг.кристаллы, на которые записывали номера и по которым потом можно было звонить. Хотя у многих этими кольцами было утыкано всё зеркало и ещё не хватало. Я же брала такое с расчётом, что к тёте со временем прибавится подруга. Но, так как мы с ней жили почти весь год вместе, то это кольцо пустовало. Конечно, был ещё Уильям, но он всегда предпочитал общаться вживую.

Я села за стол, поставила зеркало вертикально и только потом, выдохнув, словно перед прыжком, нажала на кристалл, светящийся алым. И в зеркале появилось лицо моей тёти.

Её красота, пусть уже и увядающая, была видна до сих пор, и я не сомневалась, что она пользовалась большой популярностью у противоположного пола в молодости. Впрочем, в высшем свете одной красоты недостаточно, там важнее родовитость и наличие денег.

А ещё – магия.

Пустышек не любили, потому что был шанс, что и дети родятся без дара или он будет слишком слаб.

А тётя была пустышкой. Красивой и из древнего, но угасающего рода. Правда, ей всё же удалось выйти замуж и даже не за какого-то богатого торгаша, которых, конечно, пускали на балы и приёмы, но неохотно и не всех, и презирали за глаза. Брак с таким считался мезальянсом, и все прекрасно понимали, что одна сторона покупает доступ в высший свет, а другая – просто слишком бедна, чтобы отказаться. Тёти повезло: она вышла за аристократа, пусть и не такого богатого и родовитого, каким когда-то был её род.

– Здравствуй, Луиза, – сказала она, глядя на меня слегка надменно, а затем осторожно потёрла правый уголок губ, демонстрируя новое кольцо с внушительным камнем.

Он явно был куплен с денег, которые она смогла вытащить из моего наследства за якобы провинности. Во всяком, случае, раньше тётя всегда так делала: демонстрировала мне то, что купила на отнятые деньги.

Наверное, кто-нибудь мог бы возразить: так почему бы тебе просто не поделиться с тётей деньгами и не прекратить конфликт? И этот кто-то был бы прав, но лишь отчасти. Я могла так сделать и, возможно, сделала. Если бы не все те годы холода, отчуждения и придирок, что мне пришлось пережить. Нет, она не обращалась со мной совсем уж ужасно. Да и не смогла бы, потому что отправила в пансион для девочек, в котором я проводила большую часть года.

Мой дар проснулся как раз к семи годам, довольно поздно, ведь обычно это происходило к двум-трём годам, но как раз для того, чтобы отправить меня прочь из дома. И почти десять лет я так жила, с каждым годом всё сильнее забывая, что вначале тётя была совсем другой. И что я даже пыталась звать её матерью, а она уже почти готова была это принять.

Впрочем, как бы то ни было, она единственная, кто взял меня, когда мать отказалась. Ведь даже прадед, который и наследство-то написал в мою пользу лишь из-за проснувшегося дара, а до этого не желал обо мне ничего знать.

– Здравствуйте, тётя, – сказала я холодно.

Всё тёплые чувства, что когда-то были у меня к ней, давно умерли.

Она слегка поджала губы, явно недовольная тем, что я никак не реагирую на её новое кольцо.

Это, демонстрация купленных на деньги из моего наследства драгоценностей, началась далеко не сразу. Сначала я была слишком мала, чтобы понять, что вообще происходит. А вот позже, в подростковом возрасте, я уже начала осознавать всё гораздо лучше и сильно злилась. И дело было не столько в деньгах, сколько в её отношении. Даже спустя года, видеть это было больно и неприятно. Но, заметив, что тёте нравится моя реакция и что она специально меня провоцирует, я поклялась, что больше не доставлю ей такого удовольствия.

– До меня дошли слухи, – сказала она, пристально и цепко глядя на меня, – что твоя помолвка с Уильямом вон Текорн разорвана из-за твоей распущенности. Ты ведь понимаешь, что это значит, Луиза? – спросила она, уже не скрывая победной улыбки.

Я опустила глаза, изображая горе и смирение, а сама на самом деле подбирала слова. Конечно, новая фиктивная помолвка должна мне помочь из-за статуса жениха, но и подать её нужно правильно.

– Вы правы, – сказал я. – Наша помолвка с Уильямом расторгнута. – И я вздохнула с максимальным сожалением. – Всё дело в том, что моего внимания уже некоторое время добивался другой адепт. И вчера вечером ему удалось заманить меня к себе в комнаты, пообещав одну редкую книгу, а потом… – Я сделала театральную паузу. – Он меня поцеловал… в щёку. Я, конечно же, тут же убежала, но понимала, что моя репутация теперь загублена.

Я осторожно скосила глаза в зеркало, успевая заметить вытянутое от потрясения лицо тёти. Ещё бы! Такое “падение” племянницы не каждый день происходит. Но она быстро взяла себя в руки.

А я продолжила, пока она не заговорила про наследство:

– К счастью, он давно предлагал мне выйти за него и не стал отказываться от своих слов, хотя уже получил своё.

Я медленно подняла взгляд, читая в глазах тёти явный вопрос: что ты несёшь?

Да, возможно, я немного перегнула, но и не я первая начала этот спектакль с нравственностью.

– И как же зовут этого адепта? – спросил она, откашлявшись и придав лицу невозмутимое выражение.

– Винсент вон Шраймс, – сказала я медленно, тщательно проговаривая каждую букву.

Тётя совсем неаристократично распахнула рот, глядя на меня круглыми от удивления глазами. И я могла её понять: Шраймсы были не просто очень богаты и родовиты, а имели, пусть и дальнее, но родство с нынешним королём.

– И где же кольцо? – спросила она, кое-как взяв себя в руки.

Упс.

А вот об этом я не подумала.

– Луиза? – повторила она требовательно.

– Простите, тётя, меня, зовут. – Я быстро потянулась к кристаллу, чтобы прервать связь, пока не загубила всё окончательно. – Я покажу его вам в следующий раз вместе с Винсентом, если хотите.

Подозрение во взгляде тёти медленно сменилось на сомнение. Но я не дала ей шанса ответить и отключилась.

Фух.

Полдела сделано.

Теперь нужно связаться с Винсентом и спросить про кольцо.

В поисках сумки мне пришлось вернуться в гостиную, там, к счастью, уже никого не было. Только вот злосчастная записка никак не находилась, я перерыла всю сумку, а потом и вовсе вытряхнула её содержимое на кровать.

Ничего.

Но как же так?

Он ведь совершенно точно дал мне эту злосчастную записку с номером. Но куда я её потом дела, я не помнила. Я со злости пнула несчастную и ни чём неповинную сумку. Потому что в таком случае оставался один вариант: идти к нему в общежитие, а этого я хотела меньше всего на свете. Пусть у меня теперь и был его плащ, позволяющий ходить незамеченной.

И тут в мою дверь постучали.

– Можно?

Я обернулась, глядя на застывшую на пороге Сэм, и кивнула.

– Беатрис забрала вещи и ушла, сказала, что поживёт пока в гостинице. Видимо, твоя тётя заплатила ей немало.

– Или она просто давно этим занимается и накопила, – сказала я, чувствуя, что мне, в общем-то, уже всё равно.

– Что-то потеряла? – Сэм подошла ближе и с интересом пригляделась к куче моего барахла, лежащего на кровати. – И как только ты всё это впихиваешь в обычную сумку. Я всегда говорила, что твоей можно убить, если хорошенько замахнуться.
– Записку с номером Винсента, – сказала я со вздохом, садясь тут же. – Кажется, мне всё же придётся идти к нему в гости.

– Ты всё-таки решила согласиться на его предложение?

– А у меня есть выбор?

Я удивлённо на неё посмотрела.

– Выбор есть всегда, но не всегда он бывает приятным.

Я лишь фыркнула в ответ.

Конечно, у меня был выбор: бороться за наследство или отказаться. В последнем случае и Винсента, и тётю можно было послать далеко и надолго. А ещё найти подработку и перестать, наконец, волноваться, что получишься на экзамене оценку ниже отлично, одеваться как хочешь, ходить, куда заблагорассудится.

Только с какой стати я должна отказываться от денег?

Может быть, завещание прадедушки и было составлено нечестно. Но разве я в этом виновата? Разве что только тем, что не оказалась пустышкой.

– Тогда держи.

И она протянула мне… записку Винсента. Правда, немного пожёванную, так что последняя пара цифр угадывалась с трудом.

– Откуда?

– Видимо, Огонёк стащил из твоего кармана. Я нашла её на диване.

– Спасибо. А теперь ты не могла бы оставить меня одну?

Я встала, решительно направляясь обратно к зеркалу.

– Конечно. Я возьму?

Она ловко выудила из горы на моей кровати… помаду.

– Бери. Если от неё ещё есть толк.

Не помню, когда последний раз красила губы.

– Ничего, я её реанимирую с помощью какого-нибудь зелья Эстер. Это же Живон, у них отличное качество.

Я села на стул и вставила слегка подрагивающими пальцами чистый кристалл в свободное кольцо, а потом активировала специальное меню и стала набирать номер. В последние цифры я вглядывалась особенно долго, чтобы не ошибиться. Конечно, если что можно было извиниться и попробовать ещё раз, и ещё. Но, кажется, мой лимит прочности на сегодня подходил к концу.

Не знаю, правильно ли я набрала номер, потому что в итоге зеркало молчало. То есть я видела, что сигнал идёт, но отвечать мне никто не спешил.

“А что если это было шуткой? – подумала я, чувствуя, как в груди ледяной змеёй ворочается страх. – Что, если Винсент просто посмеялся надо мной? А я, дура, уже и тёте всё рассказала”.

И когда я уже почти отчаялась, почти поверила, что сглупила и зря ему доверилась, в зеркале появилось лицо Винсента. Судя по капелькам воды на его коже и мокрой чёлке, прилипшей ко лбу, он был в ванной.

“И, может быть, даже не один. Он ведь не обещал, что изменит своих привычек”, – подумала я, ожидая, что вот-вот рядом появится полуголая девица или послышится её голос.

И от этой мысли почему-то на душе стало неприятно.
Нет уж. Если мы действительно станем парой, конечно же, фиктивной, то пусть хранит ”верность”. Или хотя бы не демонстрирует свою кобелиную сущность так явно.

Он окинул меня взглядом и, ухмыльнувшись уголком рта, сказал быстро:

– Встретимся в розовой беседке у пруда через полчаса.

И отключился, не дав сказать мне и слова. Я только растерянно хлопала глазами, глядя в потемневшую гладь зеркала.

“Точно с какой-нибудь девицей”, – решила я, вставая и направляясь к шкафу за плащом.

ГЛАВА 6
До пруда, конечно, всего минут десять медленным шагом, но можно будет и в беседке подождать, полюбоваться природой. Тем более что погода сейчас прекрасная.

Правда, мне было совсем непонятно, зачем он назначил встречу там. Это место особенно любили влюблённые парочки, устраивая там свидания. Конечно, летом, поздней весной и ранней осенью там было намного лучше, чем сейчас. Только мы-то не влюблённая парочка. Так к чему всё это? Чем ему, к примеру, академия не угодила, ведь ещё совсем не поздно. Или можно было встретиться на улице у его или моего общежития. Там дел-то на пару минут.

Я быстро накинула плащ, проведя ладонью по мягкому и пушистому меху, и вышла в гостиную, там никого не было, только из спальни Эстер доносились приглушённые женские голоса. А потом послышалось тихое “дзынь”, а следом – дружный женский крик:

– Огонёк, нельзя!

– Я его сейчас придушу!

Видимо, Огонёчек заинтересовался очередным зельем Эстер.

Я улыбнулась и вышла в коридор, тихонько прикрыв за собой дверь.

До пруда я дошла довольно быстро.

Мягко падал снег в жёлтом свете фонарей, которые уже зажглись, хотя было ещё совсем не поздно. Тут и там по академическому парку прогуливались влюблённые парочки, держась за руки, смеясь и целуясь. И мне, глядя на них, стало вдруг так тоскливо. Вот-вот должны были начаться мои вторые фиктивные отношения, а я ни разу по-настоящему даже не целовалась. И не гуляла вот так, держась за руки.

Я и Уильям, конечно, периодически выходили в люди, чтобы подтвердить наш статус жениха и невесты. И он даже целовал меня в губы для вида. Ну, как целовал, касался слегка. А я при этом совершенно ничего не чувствовала.

Хотя, наверное, странно было что-то ожидать от фиктивных отношений.

Правда, кроме Уильяма, на первых двух курсах были и другие парни. Они пытались приглашать меня на свидания и прогулки, но я всегда отказывалась, потому что боялась что-то не сдать. И всё из-за завещания. Но дело было вовсе не в деньгах, хотя они никогда не бывают лишними. Это уже было дело принципа. Я просто хотела победить в этом нелепом противостоянии с тётей, которое начала не сама и не по своей воле.
Уже на подходе к беседке я подумала, что она может быть уже занята, и мне придётся коротать время где-то поблизости, высматривая Винсента.

Вблизи она была ещё прекраснее, чем издалека.

Розовой беседка называлась не просто так, а из-за своего цвета. Всего же беседок здесь было около десятка. Они располагались по всему периметру небольшого пруда, окружая его со всех сторон. Некоторые были ближе к воде, а другие – подальше. И ни у одной цвет не повторялся. Летом они утопали в зелени и цветах, и выглядело это очень красиво. Впрочем, зимой цветы тоже были, но снежные. И смотрелись они ничуть не хуже.

Я медленно поднялась по ступенькам, готовая в любой момент извиниться и уйти. Потому что беседки эти очень любили влюблённые парочки. Но внутри, к счастью, оказалось темно и тихо. Я прошла вглубь и села на лавочку, глядя через дверь на замёрзшую гладь пруда. Днём по нему часто катались адепты: и парочки, и друзья, и просто одиночки. Соседки часто звали меня, но я постоянно отказывалась, отдавая предпочтение учёбе. И как-то так вышло, что за все четыре с половиной года я была здесь впервые. Хотя нет, кажется, на втором курсе я приходила сюда с учебником, но быстро ушла, потому что никогда не умела заниматься даже при лёгком шуме.

Не знаю, как долго я сидела так, глядя на пруд через проём двери, когда рядом послышался голос Винсента:

– Прости, я, кажется, немного опоздал.

Я вздрогнула и подняла голову, удивлённо глядя на него и не признаваясь, что просто пришла раньше.

– А как ты…

– Не думала же ты, что у меня один такой плащ. Очень удобно.

Я кивнула.

Да, очень. Я даже не заметила, как он вошёл.

А он неожиданно сел на корточки и взял мои ладони в свои.

– Да ты совсем замёрзла.

Я не успела возразить, глядя на то, как он быстро снимает свои перчатки и надевает их на мои руки. А затем Винсент положил ладонь рядом со мной на скамейку, тихо шепча какое-то заклинание, и в беседке сразу стало заметно теплее.

И я только тогда поняла, что, кажется, действительно замёрзла.

– Так-то лучше, – сказал он, садясь рядом и словно нехотя отпуская мои руки.

– Из тебя получится неплохой бытовик, если карьера боевого мага не заладится, – усмехнулась я.

– А из тебя – журналистка светской хроники. Язычок ты уже достаточно отточила. Я так понимаю, что теперь ты согласна стать моей невестой.

– Фиктивной невестой, – поправила его я.

– Вот, можешь примерить.

И он сунул мне в руки маленькую бархатную коробочку.

– А как же встать на одно колено? – спросила я ехидно, нехотя снимая его перчатки.

– А ты хочешь, чтобы я встал?

Он удивлённо приподнял бровь.

– Нет, не хочу.

Хотя, наверное, не отказалась бы на это посмотреть.

Кольцо оказалось прекрасным и явно дорогим, а ещё совсем не вычурным, как я боялась. Тонкий золотой ободок, а на нём – цветок с золотыми лепестками, усеянные маленькими прозрачными камнями.

Оно на удивление легко и плотно село на палец, словно было создано специально для него. Впрочем, на кольцо, скорее всего, было наложено специальное заклинание, позволяющее ему менять размер.

– А теперь обговорим условия, – сказал Винсент неожиданно. – Во-первых, ты должна быть со мной милой.

– Что?

Я возмущённо на него посмотрела.

Я и так вполне себе милая!

– Хотя бы на людях, – добавил он. – И не сопротивляться, если я попытаюсь взять тебя за руку, обнять или поцеловать.

– Ты собрался меня целовать? Зачем?

– А зачем люди целуются, Колючка? – спросил он с улыбкой.

– Но нас же всё будет фиктивно!

Он кивнул.

– Для нас, но не для остальных.

– Хорошо, – сказала я хмуро, немного подумав, потому что здравый смысл в его словах был. – Пару раз в месяц я это как-нибудь переживу.

– В месяц? О нет, Колючка, мы не повторим ошибку твоих прошлых “отношений”.

На последнем слове он показал пальцами в воздухе кавычки.

Что?

Я удивлённо на него посмотрела, понимая, что он в курсе того, как у меня всё было с Уильямом. Мы действительно встречались довольно редко. И обоих это устраивало.

Да и зачем больше, если всё не по-настоящему?

– Хорошо, пусть будет раз в неделю.

Хотя для меня это было нехорошо, но, к сожалению, искать другой вариант на роль фиктивного жениха мне было некогда. Да и тётя уже знала про Винсента.

– Сразу видно, что ты совсем неопытная в этом деле, – сказал он, но как-то мягко и необидно. – Мы будем видеться каждый день, Колючка. И не по разу.

– Каждый день? – переспросила я, нервно сглотнув. – Но… зачем?

Что-то наши фиктивные отношения нравились мне всё меньше. Винсент явно думал, что преимущество на его стороне, и пёр напролом.

Но так не пойдёт.

Я решительно потянулась к кольцу, чтобы его снять.

– В таком случае я вынуждена отка… Что такое? Почему оно не снимается?

Я дёргала и так, и эдак, уже не боясь повредить хрупкий цветок, но оно не поддавалось, словно приклеенное.

– Не пытайся. Оно не снимется.

– Что? Как это не снимется?

От удивления я даже перестала дёргать кольцо и перевела взгляд на Винсента.

Совершенно невозмутимого.

– До определённого момента, – добавил он. – Мне пришлось подстраховаться, зная твою вспыльчивость.

– Мою что? Ну, знаешь ли! С меня хватит!

Я решительно встала, и он – тоже, преграждая мне путь.

– А разве я не прав, Колючка? Мы только начали обсуждать условия, а ты уже обиделась и уходишь.

– Мы обсуждаем?! – Я на несколько секунд даже онемела от его наглости. – А по-моему, это ты диктуешь мне условия. И на обсуждение это совсем не похоже.

Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/pages/biblio_book/?art=71253349?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.