Лис и Теа.Роквью
Лис и Теа.Роквью
Яна Гаврилова
После ареста отца Теа получает в наследство похоронное бюро, дом по соседству с кладбищем и клеймо "дочери убийцы". Желая избавится от осуждений и косых взглядов, девушка решает изменить свою жизнь. Переезд, колледж, прослушивание в музыкальную группу и работа в цветочной лавке…главное не выделяться из толпы и не становиться частью драмы. Но все условности рушатся, когда Теа встречает Алистера. Притягательного прагматичного художника с глазами цвета бушующих вод Босфора.
Их жизни связаны воедино и правда, которая стоит между ними однажды поставит их перед выбором: принять любовь или отказаться от нее навсегда.
Теа – дочь серийного убийцы, ожидающего приговора в камере смертников "Роквью".
Алистер – сын его семнадцатой жертвы.
Из всего, что могло с ними произойти любовь меньше всего возможна.
Но, что если…?
Яна Гаврилова
Лис и Теа.Роквью
Яна Гаврилова
«Лис и Теа»
Моему папе.
Ушедшему в другой мир,
но продолжающему жить в моем сердце.
Пролог
Теа
Рединг. Штат Пенсильвания.
Пятью годами ранее.
Совершив финальные толчки Дарен скатывается с меня и падает спиной на старый прокуренный матрас. Наше прерывистое дыхание отскакивает от стен заброшенного домика, который стал маленьким пристанищем, в котором мы можем укрыться от внешнего мира. Здесь мы не более, чем просто двое влюбленных и пусть за дверью этого дома мы по-прежнему остаёмся дочерью владельца похоронного бюро и сиротой без определённого места жительства.
Мы делаем это каждый день.
И с каждым днём мне нравится все больше.
Я сажусь, прикрываясь простыней и чувствую, как крошечные капли пота, скатываются по моей спине. Несмотря на то, что сейчас ранняя весна, а в домике нет отопления, мне жарко. Жар, который дарит мне Дарен намного сильнее тепла от радиатора.
Ладонь Дарена опускается на мою спину.
– Детка, мне так хорошо с тобой, – мурлычет парень и я ощущаю себя самой счастливой на планете. Раздаётся щелчок зажигалки и комнату заполняет запах сигаретного дыма.
– Мне надоело прятаться, – произношу я, не скрывая обиды, – Ты – мой парень. Почему мы не можем быть, как обычная пара?
Дарен делает долгую затяжку и выпускает белое облако дыма.
– Потому что я беспризорник, Теа. Сбежавший из приюта сирота. У меня ничего нет, кроме этого матраса и пары поношенных носков.
– Я хочу представить тебя своему отцу.
Он делает еще одну затяжку.
– Ничего не выйдет, детка. Ни один нормальный отец не позволит своей дочери встречаться с таким, как я.
– Но я хочу попробовать, – не отступаю я.
– Нет, – резко обрывает Дарен, и я проглатываю слезы. Пусть Дарен против, но я все – равно поговорю с отцом, когда вернусь домой. Может папа сможет помочь Дарену и даст ему работу в своем похоронном агентстве, чтобы он смог снять себе жилье и больше не возвращаться в этот заброшенный домик.
Дарен садится и заставляет меня посмотреть на него. Нежно убирает прядь волос с моего лица.
– Детка, в этом нет смысла. Скоро ты уедешь в колледж. Поселишься в кампусе. Парни будут рвать друг другу глотки за возможность быть с тобой, а я буду счастлив знать, что когда – то ты была моей. Знать, что я опередил их всех и стал первым.
Не в силах справиться с нахлынувшими эмоциями я прижимаюсь к губам Дарена, и он с готовностью отвечает на поцелуй. Сама не понимаю почему, но я плачу.
– Спой мне, малышка, – просит Дарен, когда наш поцелуй прерывается. Нам трудно дышать, но ничто не сравнится с этими мгновениями, – Я так люблю слушать, как ты поешь.
Не в силах противится ему, я открываю рот и начинаю петь. Тихо, иногда срываясь на шепот, но я пою для Дарена. Слова отскакивают от стен заброшенного домика, наполняя его пустоту смыслом, которого прежде он был лишен. Слезы катятся по моему лицу, и я чувствую их вкус на своих губах.
Мы прощаемся.
Пусть Дарен не произносит этого вслух, но в глубине души я знаю, что это наш последний вечер вместе.
О нашей связи с Дареном знает только мой лучший друг Харпи. Харпи не мой отец, но он тоже против, чтобы я встречалась с Дареном, пусть и пообещал не выдавать меня, пока не почувствует угрозу.
Мы с Дареном познакомились в последний день музыкального фестиваля, который ежегодно проходит в Рединге в конце лета и мое глупое сердце внезапно забилось чаще. От него пахло бензином, а под ногтями было засохшее машинное масло. Но его завораживающие глаза цвета арахисовой пасты и обаяние, которым наделила его природа, сделали свое дело и в этот же вечер я разрешила Дарену себя поцеловать.
Через месяц я позволила ему больше, чем просто невинные поцелуи. Я перешла черту, которую прежде не переступала ни с кем и это не казалось мне чем – то неправильным. Быть с Дареном было правильно, а все остальное не имело значения.
Я поднимаюсь с матраса и неторопливо одеваюсь, чувствуя на себе взгляд Дарена. Я осознаю, что вероятнее всего больше не увижу его.
Он встает, подходит и берет меня за руку, вынуждая остановится.
– Я не хочу быть причиной твоей грусти, – произносит Дарен. Он подносит мою руку к своим губам и нежно целует внутреннюю сторону ладони.
– А чего ты хочешь?
– Чтобы ты была счастлива.
– Тогда позволь мне быть с тобой. Это все, чего хочу я.
Дарен молчит. Его теплые губы касаются моего лба.
– Уже поздно. Тебе пора возвращаться домой.
Мне действительно пора возвращаться домой. Обычно папа звонит мне несколько раз в день, но сегодня от него не было ни одного звонка. Должно быть он чертовски сильно занят в своем похоронном бюро.
Мы с Дареном выходим на улицу. Безмятежность прохладного апрельского вечера немного успокаивает меня. Мой парень притягивает меня к себе для поцелуя, а я злюсь от того, что не могу ничего изменить.
– Теа, – шепчет Дарен мне в губы, – Ты лучшее, что случалось в моей жизни.
Он еще раз целует меня, а потом отпускает.
Я сажусь на велосипед и направляюсь в сторону дома. По дороге меня не отпускает мысль о том, что нужно поговорить с папой о Дарене. Есть шанс, что все сложится удачно для нас обоих и мне не придется терять парня, которого я люблю. Папа всегда был на моей стороне. Уверена, он придумает верное решение.
Но поговорить с папой мне не удается.
Возле нашего дома я вижу около дюжины полицейских машин и несколько десятков людей. Некоторые смотрят на меня с сочувствием, некоторые с презрением, а во взгляде третьих плещется гнев. Мне становится не по себе, а предчувствие надвигающейся катастрофы заставляет панику внутри меня разрастаться с неведомой силой.
Моя жизнь изменится.
Возможно, она уже изменилась.
Я замечаю, стоящего на нашем крыльце Харпи. Рядом с ним стоят его родители.
Я спешу прямо к ним, игнорируя шепотки любопытных зевак.
– Что здесь происходит? – спрашиваю я, когда Харпи замечает меня. Друг притягивает меня к себе, но я успеваю заметить на его лице шок, перемешанный с ужасом.
– Теа…
– Почему здесь полиция?
Происходит что-то ужасное, но никто не говорит, что именно. Никто не смотрит мне в глаза, и я чувствую, что перестаю себя контролировать.
– Харпи, в чем дело? – требовательно спрашиваю я, вырываясь из кольца его крепких рук, – Что все эти люди здесь делают?
Друг переводит взгляд на своих родителей. Тревога в его глазах растет с каждой секундой.
Я смотрю на мать Харпи. Обычно собранная, с идеальным макияжем и без единого намека на усталость, сейчас она выглядит крайне потерянной.
– Миссис Гилмор, где мой отец?
Но она не успевает ответить. Через мгновение двое полицейских выводят моего отца из нашего дома. Его руки за спиной, скованные наручниками и это самое ужасное, что мне доводилось видеть за всю мою еще недолгую жизнь.
– Папа! – кричу я, срываясь с места, но Харпи хватает меня за руку, – Что произошло?! Что все это значит?!
– Прости, малышка, – произносит отец, а затем переводит взгляд на родителей Харпи, – Прошу, позаботьтесь о ней. Она самое дорогое, что у меня осталось.
Миссис Гилмор молчит. Ее глаза блестят от слез.
– Обещаю, Джон, – наконец произносит женщина и моего отца уводят. Его заталкивают в полицейский автомобиль, а я не могу поверить, что все это происходит наяву.
Боже, пусть это будет кошмарным сном.
Умоляю.
Автомобиль начинает движение, увозя моего отца в окружной департамент полиции США.
Я вырываюсь из рук лучшего друга и бегу следом за автомобилем.
– Папа! – кричу я, захлебываясь слезами, – Папочка!
Сквозь пелену до меня доносится голос Харпи и миссис Гилмор, но я продолжаю бежать. Когда автомобиль поворачивает за угол, скрываясь из вида, силы покидают меня, и я падаю на асфальт, чувствуя, как крошечные камешки впиваются в ободранные колени.
– Папочка, – хриплю я, – Не бросай меня.
Кто – то опускается рядом и прижимает меня к своей груди. По резкому запаху одеколона я понимаю, что это Харпи.
– Тише, Тэй – тэй, – успокаивающе шепчет друг, – Все будет хорошо. Мы справимся.
За все годы нашей дружбы это был первый раз, когда я ему не поверила.
***
Ужасное никогда не ждет подходящего момента, чтобы случиться. Оно просто случается одним махом вышибая почву у тебя из – под ног.
Я не стала исключением.
Только спустя месяц, после того вечера, когда я бежала за полицейским автомобилем, я немного начала свыкаться с мыслью, что мой отец серийный убийца.
Серийный, мать его, убийца.
Я не могла представить подобное даже в самом страшном кошмаре.
Родители Харпи выполнили обещание данное моему отцу и оформили надо мной опеку. Мне выделили комнату в доме семьи Гилмор и окрестили полноправным членом семьи.
Многие горожане говорили, что Гилморы сошли с ума. Ведь в моих венах течет «кровь серийного убийцы», и однажды дурная наследственность может дать о себе знать. Однажды Харпи даже пришлось утроить драку возле супермаркета, когда миссис Гилмор отправила нас за продуктами, так рьяно мой новоиспеченный брат защищал мою честь.
Я была благодарна всей семье Харпи за то, что не позволили мне оказаться в приюте. Они дали мне свою фамилию, чтобы тень ужасных деяний моего отца не отразилась на моей жизни, но я все-равно чувствовала, как вина за его поступки давит на меня мертвым грузом, не позволяя вдохнуть полной грудью.
Я отказалась от пения и выбросила в мусорную корзину все мечты о сцене. Я решила не поступать в колледж, а устроиться на работу уборщицей или почтальоном за крошечную зарплату и навсегда похоронить свою жизнь, как мой отец хоронил своих жертв на старом заброшенном кладбище позади нашего дома.
Их было семнадцать.
У каждой из них были семьи, мечты и стремления. Мой отец забрал их всех.
И, кажется, я была последней, у кого он все это отнял.
Ах да, еще у меня был парень, но и он бесследно испарился. В вечер ареста отца я видела Дарена в последний раз. Я несколько раз приходила в заброшенный домик, но все, что там осталось это несколько окурков "Честера", пара использованных презервативов и тот самый матрас, на котором я лишилась девственности.
Там было сыро и холодно, как в моей душе.
За последний месяц я много плакала, мало спала и практически ничего не ела. Миссис Гилмор пригрозила, что, если так пойдет и дальше ей придется положить меня в клинику, чтобы мной занялись специалисты. После этого разговора я с силой запихнула в себя тарелку куриного супа и банановый йогурт. Через десять минут все это оказалось в унитазе. Так происходило каждый раз. Тошнота стала моим ежедневным спутником, а потом, в один из дней, который был похож на все предыдущие, миссис Гилмор велела мне сделать тест на беременность.
И этот день не был похож на предыдущие.
Я помню, как в наш последний вечер Дарен поцеловал меня, а потом отпустил.
Но я до сих пор его не отпустила…
Глава 1
Теа
Наши дни.
Мне всегда нравилось выступать на сцене. Волнение, смешанное с приятным предвкушением, разливалось по всему телу лишь стоило мне ступить на выложенный паркетом пол концертного зала.
Я слышу первые аккорды и выхожу на середину сцены. Подхожу к одиноко стоящему микрофону и делаю глубокий вдох. На мне надет старый, видавший виды, жакет, черные расклешенные брюки и кроссовки, но я представляю себя в дизайнерском платье от «Carla Ruiz».
Каждый нерв в моем теле натягивается подобно гитарной струне, когда я размыкаю губы и начинаю петь.
Импульсы счастья нарастают в груди, от осознания того, что эти две с половиной минуты принадлежат лишь мне. Я пою о том, чего лишилась и о том, что мне несомненно хотелось бы возвратить, хотя в глубине души я понимаю, что это мало возможно.
Грудь жжет и покалывает от непривычного недостатка кислорода, а на глазах выступают слезы, но уже через мгновение неприятные ощущения сменяются давно забытым чувством полного удовлетворения.
Боже, это невероятно!
Моя душа оживает, а мысли отключаются. Голос рвется наружу, а сердце перестает болеть. И я знаю, что как только эти две минуты закончатся я снова умру.
Несколько слезинок скатываются по моей щеке, оседая на губах и я чувствую их солоноватый привкус.
«Малышка, твой голос станет спасением для многих. Но первым кто найдет в нем утешение, будешь ты сама».
Я снова слышу пронзительный голос своего отца и начинаю петь еще громче. Легкие горят, а ноги предательски дрожат.
И вот это снова происходит.
Музыка затихает, и магия испаряется. Я медленно открываю глаза и обвожу взглядом зал.
Пустой зал.
Воображаемые зрители исчезли в воздухе мгновением раньше. Теперь все, что я слышу, это лишь бешенный стук собственного сердца.
Я перевожу дыхание и глубоко вздыхаю:
– Я знаю, папа, – шепчу я, – Я знаю…
***
Спустившись со сцены, я собираю свой рабочий инвентарь и запираю концертный зал. Работать уборщицей в месте где, когда – то была звездой очень удручающе, но это единственная работа на полставки, которую мне удалось найти в нашем маленьком Рединге.
Мой пульс по-прежнему отбивает неровный ритм после спонтанного восхождения на сцену. Господи, я только, что пела. Как – будто не было всех этих шести лет неприятия. Я словно вернулась на годы назад, туда, где осталась моя лучшая версия. Теперь же я просто Теа. Уборщица концертного зала. Наследница похоронного бюро. Дочь серийного убийцы.
По правде говоря, я надеюсь, что завтра все изменится. Точнее, я на это рассчитываю.
Я отношу принадлежности для уборки в хозяйственную комнату. Там под стопкой аккуратно сложенных полотенец меня ждет конверт с моим последним жалованием, любезно оставленным директором.
«Удачи в колледже, Теа. Будь умницей» гласит надпись на конверте, и я улыбаюсь. Несмотря ни на что мне нравилось здесь работать. Нравилось быть приобщенной к искусству пусть и не тем способом каким бы мне хотелось.
Путь от концертного зала до моего дома занимает примерно семь с половиной минут. Я заезжаю на подъездную дорожку одновременно с Харпи.
– Серьезно, Тэй – тэй, тебе пора избавиться от этого жакета, – ворчит Харпи, едва я успеваю выбраться из машины, – Он ужасен.
– Я знаю.
Харпи раздраженно закатывает глаза.
– Когда – нибудь я сожгу его.
Мой друг ярый блюститель моды. Он ценит красоту во всех ее проявлениях и мой старый выцветший жакет являет собой оскорбление его прекрасных чувств.
Мы заходим в дом и мне в нос ударяет запах пирога с лососем и брокколи. Любимого блюда семейства Гилмор, которое готовят лишь по особому поводу.
– Как предсказуемо, – бурчит Харпи, скидывая пальто в прихожей, а затем говорит чуть громче, – Мам, мы дома!
Из кухни, как всегда облаченная в домашний халат с ярким цветочным принтом, выходит миссис Глория Гилмор. Улыбчивая, жизнерадостная и обворожительная женщина, которая за эти годы сумела стать мне самой настоящей матерью.
– Стивен задерживается в ресторане, поэтому нам придется ужинать без него.
Отец Харпи – повар. Он владеет небольшим рестораном в центре Рединга и часто задерживается, потому что слишком любит готовить изысканные блюда для своих посетителей.
Глория вертит в руках кухонное полотенце.
– Живо садитесь за стол пока пирог не остыл.
Мы с Харпи исполняем приказ его мамы и спешим на кухню. Стол сервирован на четыре персоны, как и предыдущие шесть лет, которые я провела в этом доме.
Глория разливает по бокалам клюквенный морс.
– Очень жаль, что уже завтра мы будем ужинать без тебя, Теа.
– В колледже ведь существуют каникулы, – говорю я.
– Да, но это совсем другое, – Глория печально вздыхает, – Дай слово, что будешь звонить мне хотя бы пару раз в неделю.
– Конечно, буду, – обещаю я.
После ужина мы втроем располагаемся на диване в гостиной, чтобы посмотреть телевизор, а Харпи готовит для нас свою фирменную «Пино – коладу». Мысль о том, что уже завтра я буду проводить вечер совсем по – другому немного тревожит, но ведь это не значит, что мне не будет это нравится? В конце концов у меня был выбор. Оставаться в Рединге и принять свое наследство в виде похоронного бюро или же стать тем, за кем не будет тянуться мрачный шлейф темного прошлого.
И я выбрала второе.
***
Следующим утром я просыпаюсь с чувством легкого волнения от предстоящей поездки. Некоторое время нежусь в постели, вдыхая запах лимонного кондиционера для белья, а затем заставляю себя подняться. Подхожу к окну и вижу дорогу, по которой ежедневно проносятся огромные грузовики. Интересно, какой вид из окна будет в моей новой квартире, которую для нас подыскал Харпи?
По дороге проносится огромный грузовик, и я вздрагиваю. Тяжело признавать, но я совершенно не готова променять этот вид на пугающую неизвестность. Внезапно меня одолевает страх и теперь решение изменить свою жизнь уже перестает казаться правильным. А что если у меня не получится? Может стоило придерживаться первоначального плана и до конца жизни работать уборщицей концертного зала? Разве дочь убийцы может позволить себе жить беззаботной жизнью?
– Я слышу их, – раздается позади меня, и я оборачиваюсь. На пороге моей комнаты, привалившись плечом к дверному косяку, стоит Харпи.
– Что?
– Твои сомнения. Я их слышу. Но не позволю тебе сдать заднюю. Ведь ты думаешь об этом, верно?
Верно.
– Я тебе не позволю.
Я вздыхаю, обхватывая себя руками.
– Может мне не стоит уезжать?
– Перестань. Тебе нужно сделать что – то для себя.
Я уже давно не делала ничего для себя. Сложно было поверить, что я могу себе это позволить.
–Выкинь из головы всю эту бессмысленную чушь и спускайся вниз, -приказывает Харпи, – Мама приготовила завтрак.
Харпи уходит, а я продолжаю стоять.
С тех пор как отца арестовали мою жизнь было сложно назвать жизнью обычного подростка. Целый год я не ходила в школу и вообще практически не выходила на улицу. Ребята, с которыми я общалась прежде отвернулись от меня, потому что им не хотелось иметь что – то общее с дочерью убийцы. Именно эти слова летели мне в спину каждый раз, когда я выходила на улицу, поэтому я практически перестала там появляться. Спустя год стало легче.
У горожан появились дела поважнее, и они перестали замечать меня. Когда – то самая популярная девочка в городе стала изгоем. Прокаженной. Дочерью убийцы. И пусть я сама не имела отношения ни к одному убийству, которое совершил мой отец груз этой тяжелой ответственности пал и на мои плечи. Некоторые даже считали, что я ему помогала.
– Люди всегда будут говорить то, что хотят услышать от других, – говорила Глория, – Но потом на местного жителя нападет сбежавший из зоопарка лев и все забудут о тебе.
Мне хотелось согласиться со своей приемной матерью, но пока мне в спину летел гневный шепот прохожих, я не могла этого сделать. Только ни в этом городе.
Пока мой отец был тем самым львом.
Я бреду в ванную и принимаю душ. Складываю в косметичку расческу, зубную щетку и ополаскиватель для рта. Еще раз смотрю на себя в зеркало, приглаживаю и без того идеально ровные волосы и делаю глубокий вдох. Мне предстоит проехать через полстраны, чтобы снова попытаться обрести себя.
Легкая улыбка расцветает на моих губах и, удивительно, но мне нравится мое отражение.
– Ты справишься, девочка.
Когда я спускаюсь вниз вся моя приемная семья уже собралась за завтраком. Стивен Гилмор сидит во главе стола и читает журнал «Lucky Peach», а по телевизору транслируется молодежное музыкальное шоу. Харпи энергичное уплетает омлет с беконом и зеленым горошком, а Глория загружает посудомоечную машину.
– Доброе утро, мисс Гилмор, – произносит Стивен и я не могу сдержать улыбки. Он обращается ко мне так с момента моего появления в их доме. Полагаю, он делает это для того, чтобы обозначить мою значимость в их семье, и я в который раз благодарю Вселенную за то, что у меня есть эти люди.
– Доброе утро.
Мужчина откладывает журнал в сторону и тепло улыбается мне.
– Готова покорять мир?
– Не совсем, – честно признаюсь я, опускаясь на свободный стул рядом с Харпи, – Я ведь не поклонница перемен.
Глория ставит передо мной порцию омлета.
– Тебе это необходимо, – произносит она.
Стивен подносит к губам чашку с кофе.
– Ты ведь не рассчитывала на то, что мы свыкнемся с мыслью, что наша дочь будет работать разносчиком газет?
Наша дочь.
Проблема в том, что я не их дочь. Я дочь убийцы и игнорировать этот факт крайне сложно.
– Я попробую, но…
– Но ты всегда можешь вернуться домой, – твердо произносит Глория, – И все же мы надеемся, что вы с Харпи со всем справитесь.
После завтрака вся семья выходит на улицу, чтобы проводить меня. Отец Харпи попросил сына остаться на пару недель, чтобы помочь с делами в ресторане. Поэтому я поеду одна, а Харпи приедет позже.
Глория протягивает мне пластиковый контейнер.
– Я собрала тебе перекусить в дорогу. И не забывай звонить хотя бы раз в неделю.
– Обещаю, – женщина заключает меня в теплые объятия, и я едва сдерживаю слезы. Я и не представляла насколько тяжело мне будет расставаться с моей приемной семьей.
– Я приеду через пару недель, – произносит Харпи, когда его мать отпускает меня, – Надеюсь к тому времени ты не спалишь квартиру и не сбежишь в мировое турне.
Я смеюсь.
– Даю слово, что дождусь тебя.
– Вот и хорошо.
Следующим меня обнимает Стивен.
– Береги себя, – произносит мужчина, по-отечески глядя на меня, – Будь умницей и не встревай в неприятности.
Как – будто это возможно.
Объятия завершаются и вот я уже сижу в своей машине под завязку набитой вещами.
Я уже собираюсь тронуться с места, когда мне в голову приходит мысль, которая нравится мне так же сильно, как понравится Харпи.
– Что ты делаешь? – спрашивает Харпи, наблюдая, как я выбираюсь из машины.
Вместо того, чтобы ответить, я стягиваю с себя жакет и подбегаю к мусорному баку. Открываю крышку и бросаю его прямо в кучу мусора. И глядя на сияющее восторгом лицо Харпи, я понимаю, что моя новая жизнь вот – вот начнется и даю себе обещание, что она уж точно будет намного лучше предыдущей.
Глава 2
Теа
Оказывается, в том, чтобы в одиночку проехать два дня на машине мало привлекательного. У меня затекла спина, а руки сводило судорогой, но предвкушение новой жизни, которая была уже так близко, заставляло сильнее нажимать на педаль газа и поздним августовским вечером я пересекла табличку с надписью: «Добро пожаловать в Нью – Хоуп». Солнце уже клонилось к закату, но даже в свете уходящего дня этот город был прекрасен. Я открыла окно и теплый ветер перемен коснулся моей кожи, и я почувствовала необыкновенный прилив сил и энергии. Этот город должен принять меня иначе весь этот путь был проделан напрасно.
Я забиваю в навигатор адрес, где находится мой новый дом, уже предвкушая встречу с ним. Харпи нашел для нас уютную квартирку с двумя отдельными спальнями, чтобы у каждого из нас было свое личное пространство. До занятий в колледже и приезда Харпи еще две недели, поэтому у меня будет время, чтобы обжиться и сделать наш дом еще уютнее. Я решила не терять времени и заехала в первый попавшийся супермаркет, чтобы купить продукты. Еще я прихватила несколько рамок для фотографий, набор ароматических свечей и разноцветные гирлянды.
Следуя четким указаниям навигатора, через двадцать минут я паркуюсь напротив своего нового жилища. Передо мной возвышается многоквартирный дом с тремя этажами в минималистичном стиле. Фасады дома украшены клинкерной плиткой и натуральными деревянными досками. Простой и без излишеств, но дом такой красивый, что у меня захватывает дух. Я еще не зашла внутрь, но уже знала, что все будет идеально.
Я достаю из багажника свой чемодан и тащусь к парадному входу. Инструкция Харпи гласила, что сначала мне нужно подняться на второй этаж в квартиру «11В», где девушка по имени Бостон выдаст мне ключи. Так я и делаю.
– Привет, – жизнерадостная шатенка с голливудской улыбкой и чарующими зелеными глазами появляется на пороге квартиры «11В», – Ты, наверное, Теа? Теа Гилмор?
На секунду я теряюсь, как делаю практически каждый раз, когда приходится называть незнакомцам свое имя. Я чувствую себя лгуньей. Самозванкой, живущей под чужой фамилией.
Вместо того, чтобы ответить я просто киваю головой.
Идиотка.
– Отлично, – девушка протягивает руку, – Я – Бостон Фог.
Я отвечаю на рукопожатие.
Молча.
Дважды идиотка.
– Парень, который бронировал квартиру не упоминал, что ты не разговариваешь, – смущенно произносит Бостон, – Или я просто забыла.
О, Боже!
– Что?! – взвизгиваю я так громко, чем пугаю девушку, – Господи, нет. Я умею разговаривать.
– Черт! Извини. Я просто…
– Все нормально. Просто иногда я бываю, – тупицей, – Слишком застенчивой.
– У всех свои недостатки, – с улыбкой произносит Бостон и протягивает мне ключи, – Твоя квартира «17А». Это на третьем этаже.
Внезапно мой чемодан начинает казаться непосильной ношей. Сомнения снова возвращаются, но в голове звучит настойчивый голос Харпи и вот я уже тащу свой багаж по лестничному пролету прямо к квартире «17А».
Первое, что я делаю, оказавшись в квартире подхожу к окну, чтобы оценить новый вид. Жизнь после ареста отца научила меня очень трепетно относится к тому, что я вижу за окном.
Я вижу Нью – Хоуп утопающий в лучах заходящего солнца, которое оставляет после себя безмятежность и напоминание вернуться завтра. В доме напротив на первом этаже располагается маленький магазинчик мыла, а еще тату – салон из которого прямо сейчас выходит девушка с ярко – голубыми волосами.
И этот вид мне определенно нравится.
Я отворачиваюсь от окна и обвожу взглядом квартиру. Пусть она не очень большая, но в ней есть гостиная с примыкающей кухней, две отдельные спальни и ванная комната. В ней совершенно отсутствуют мелочи, создающие уют, поэтому я развешиваю гирлянды, кидаю на диван несколько цветных подушек и ставлю на полки наши с Харпи фотографии и в квартире сразу же начинает ощущаться наше присутствие.
На кухне дела обстоят очень даже неплохо. Здесь есть вся необходимая посуда, кастрюли и столовые приборы. Два стула, стол, а над ним огромные настенные часы, которые, кажется, тысячу лет назад прекратили свой ход.
Эта квартира словно стала порталом в мою новую жизнь. Она совсем не похожа на тот дом, где я жила вместе с семьей Гилмор и не похожа на дом, в котором я жила со своим отцом. В этой квартире чувствовался запах надежды. Надежды на то, что даже девушки, рожденные от серийных убийц, могут иметь право на счастливую жизнь.
***
Мы с отцом жили в небольшом двухэтажном доме с камином на проспекте Монмарти на окраине города Рединг. Моя мать оставила нас сразу после моего рождения (по крайней мере так говорил отец, а других людей способных подтвердить или опровергнуть его слова я не знала). У нашего дома даже не было номера, но несмотря на это, все прекрасно знали о его существовании. Он словно был отделен от всего города, находясь под прикрытием темного леса с одной стороны и соседствуя с кладбищем с другой.
Джон Ламберт был одним из самых известных людей в городе. У нас в доме всегда было полно людей. Они приходили вне зависимости от времени суток и погоды за окном. Наш телефон не умолкал ни на секунду, а бизнес отца рос в геометрической прогрессии. Нет, мой отец не был гостеприимным и душой компании его можно было назвать с большой натяжкой.
Он просто владел похоронным бюро.
Похоронным бюро с идиотским названием «Еще увидимся…»
И тогда мне казалось, что люди в нашем городе умирают чаще чем в любом другом месте на планете.
На самом деле, я до одури ненавижу кладбища. Возле нашего дома их было два. Одно на которое власти продолжали продавать участки и хоронить людей, с помощью моего отца и второе – о котором, кажется все давно забыли. Оно было заброшенное, со старыми покосившимися надгробиями. Но иногда, несмотря на всю ненависть к местам подобным этому, я все же позволяла себе приходить на это кладбище. Там была одна могила, которая притягивала меня. Я не знала, кто покоится под землей, но мне нравилось представлять, что там мой добрый друг. Я приходила и часами говорила с ржавым подобием надгробия.
Спустя некоторое время, я привела это место в порядок. Убрала мусор, листву и даже посадила немного цветов.
Когда я встретилась с бездомным парнем, работающим на автозаправке, я пришла сюда и рассказала.
На свой день рождения я принесла на могилу связку шариков и кусок торта.
И после того, как отца арестовали это, было первым местом куда я отправилась.
Глава 3
Теа
В девять часов вечера, когда все вещи распакованы и аккуратно разложены по своим местам, я собираюсь завалиться на диван и посмотреть какой – нибудь фильм, но в дверь внезапно начинают стучать. Учитывая, что я нахожусь в этом городе меньше четырех часов, последнее, что я собираюсь делать это принимать гостей. Мне не хочется никого видеть, но в дверь еще раз стучат, и я все – таки сползаю с дивана, чтобы открыть.
На пороге стоит Бостон. Девушка смущенно переминается с ноги на ногу. В одной руке у нее большая тарелка, источающая запах яблочного пирога, а в другой две бутылки «Сангрии». Сказать, что я крайне удивлена будет явным преуменьшением.
– Привет. Еще раз. Я подумала раз уж ты умеешь разговаривать, может поболтаем? – мои щеки мгновенно вспыхивают, – Расскажешь мне какого черта ты забыла в нашем тихом городишке, ну или можем просто посмотреть кино.
Первым порывом было отказаться. За последние шесть лет единственным моим другом был Харпи и я не планировала ничего менять. Но то, как эта девушка мне улыбалась и манящий запах пирога…
«Дай ей шанс, глупышка»! – в голове звучит голос Харпи и я отхожу в сторону сильнее распахивая дверь.
– Входи.
Бостон проходит в квартиру, ставит угощения на журнальный столик перед диваном и оглядывается.
– Мне нравятся эти гирлянды, – сообщает она, – Приятно видеть, что в эту квартиру вдохнули жизнь.
– В каком смысле?
– Просто здесь долгое время никто не жил. Предыдущие жильцы съехали около года назад и с тех пор квартира пустовала.
Я ухожу на кухню, чтобы взять бокалы для вина, а когда возвращаюсь нахожу Бостон сидящей на полу в окружении диванных подушек.
– Ты давно здесь живешь? – спрашиваю я, пока девушка наполняет наши бокалы.
– О, я здесь не живу. Мой отец владеет этим жилым комплексом и иногда просит меня встречать новых жильцов. Так случилось и с тобой.
– Понятно.
– Итак, Теа, – Бостон протягивает мне бокал, – Откуда ты приехала?
– Седон. Аризона, – удивительно, как легко ложь соскальзывает с моего языка, – Буду учиться в «Мэрионе».
– Правда? Я тоже. Девочка, да нам суждено стать лучшими подругами.
Я поднимаю свой бокал.
– За это и выпьем.
Мы ударяемся бокалами, я делаю глоток терпкой «Сангрии» и пьянящее тепло разливается по всему телу.
После двух бокалов вина я окончательно расслабляюсь и жизнь перестает казаться сплошным разочарованием.
– Жаль, что я завтра уезжаю, – произносит Бостон, – Мы могли бы отлично провести время перед началом занятий.
– Куда ты едешь?
– На Гавайи. У папы из – за работы редко получается провести время с семьей, но ему наконец удалось найти в своем плотном графике свободную неделю и отдохнуть.
– Здорово. А у меня завтра вечером первая рабочая смена.
– Где ты будешь работать?
– В круглосуточной цветочной лавке на Сентер – авеню. Там подходящий график, и хозяйка обещает неплохое жалование.
– Ночные смены? – кривится Бостон, – Не представляю, как можно работать ночью. Ты – мой герой.
– Я – сова. Ранние подъемы не для меня.
Мы еще немного болтаем о всяких девчачьих глупостях, а потом Бостон уходит, оставляя меня в одиночестве. Но теперь оно уже не ощущается так остро.
***
Следующим утром я просыпаюсь около одиннадцати часов и пребываю в необычайно хорошем настроении. Принимаю душ, делаю кофе и сэндвич с ветчиной. Сегодня состоится моя первая рабочая смена в цветочной лавке, и я нахожусь в приятном предвкушении. До вечера у меня полно времени, поэтому я решаю заняться уборкой.
Я убираю в холодильник остатки яблочного пирога, протираю от пыли все поверхности в квартире и загружаю грязную посуду в посудомойку. В комнате застилаю кровать новым постельным бельем и то же самое делаю в комнате Харпи. Вчера после посиделок с Бостон, я заснула на диване с включенным телевизором, но несмотря ни на что мне понравилась ее компания.
Когда все дела сделаны, я выхожу на балкон и смотрю на проплывающие по небу облака. Пушистые, легкие. Словно Творец разбросал по небу клубы сладкой ваты. Странно, но в Рединге я никогда не видела таких облаков. Очевидно, потому что Господь иммигрировал из этого города миллионы лет назад.
До начала смены у меня остается несколько часов. Я возвращаюсь в комнату, достаю из сумки свой секретный блокнот и ручку и снова выхожу на балкон. Сажусь на стул и обличаю чувства в слова.
Через три часа, я надеваю голубые джинсы, белый топ, а сверху набрасываю кожаную куртку. Наношу на ресницы немного туши, собираю волосы в незамысловатый пучок на затылке и выхожу из квартиры «17А». Мне все еще сложно назвать эту квартиру своей, но думаю, мне просто нужно привыкнуть и беспокоиться будет не о чем.
В машине я забиваю в навигатор необходимый адрес и через пятнадцать минут паркуюсь у цветочной лавки, в которой мне предстоит проводить три ночи в неделю. Мне удалось найти эту работу еще в Рединге, а собеседование я прошла по видеосвязи. Владелица лавки – женщина, похожая на Сьюзен Майер из «Отчаянных домохозяек», показалась мне довольно милой. Ее зовут Джин Уоторс. На вид женщине около сорока пяти и у нее очень добрые глаза.
Сейчас девять часов вечера, но лавка переполнена покупателями. В основном это мужчины. За прилавком стоит Джин. Увидев меня, она приветливо улыбается и жестом подзывает меня к себе.
– Милая, наконец – то ты здесь, – Джин с облегчением выдыхает, – Признаюсь честно, я сомневалась, что ты появишься.
– Здравствуйте. А почему?
– Ночные смены не пользуются популярностью. Обычно раз в несколько месяцев мне приходится давать объявление на «Flex Jobs»
. Твоя предшественница уволилась две недели назад, так что ты очень вовремя связалась со мной.
Джин приглашает меня пройти за прилавок.
–Можешь оставить вещи в комнате для отдыха. Там же найдешь свою рабочую форму. Все остальное обсудим позже.
В комнате для отдыха персонала стоит небольшой кожаный диван, кулер с водой, стол с рабочим ноутбуком, стул и шкаф для одежды. Там я действительно нахожу форму. Это белая футболка – поло и фартук лавандового цвета с эмблемой магазина.
Я переодеваюсь в свою новую форму и делаю еще один шаг на пути к нормальности.
Глава 4
Алистер
Дорога к дому престарелых занимает примерно полтора часа и это единственное время, которое у меня есть, чтобы побыть наедине с собой. Я люблю одиночество. Люблю поразмыслить над своей жизнью и понять все ли я делаю правильно. Каждую неделю у меня есть полтора часа для воспоминаний и рассуждений. Полтора часа для того, чтобы принять решение.
Помню в тот день, когда я решил, что пора сделать предложение Кори, мне понадобилось больше чем полтора часа, поэтому я поехал более длинным путем. Размышлял насколько хорошим мужем я смогу стать и не рано ли принимать такое серьезное решение. Мы с Кори начали встречаться еще на первом курсе, а уже через год у нас выпускной. За все три года, что мы вместе у меня сложилось ощущение, что я уже не представляю себя с кем – то другим.
Я сворачиваю с автомагистрали на гравийную дорогу, ведущую к дому престарелых и продолжаю свои размышления. Сегодня я собираюсь сообщить бабушке с дедушкой о своем решении. Они знакомы с Кори, и я уверен, что одобрят мой выбор.
Я попросил своего лучшего друга и соседа по квартире Картера организовать вечеринку. Хотя мой друг единственный кто с самого начала не одобрял наш союз, я знаю, что Картеру важно, чтобы я был счастлив, поэтому он ничего не говорит. К тому же я давно все решил.
После того, как навещу бабушку с дедушкой, я поеду в цветочный магазин и выберу самый лучший букет цветов. Кольцо я купил месяц назад.
Бабушка Хлоя и дедушка Александр перебрались в дом престарелых «Добрые сердца», когда я закончил школу и поступил в колледж. Им было тяжело справляться с домашними делами, за которыми прежде следил я, а других родственников у нас не было. К тому же их новое жилище находилось ближе к колледжу чем наш дом, поэтому мы могли чаще видеться.
Когда я подъезжаю к воротам дома престарелых меня уже встречает медсестра Нора.
– Здравствуй, мальчик! – кричит она, добродушно улыбаясь. Норе около шестидесяти, ее голова покрыта сединой, но она безумно любит обитателей дома «Добрые сердца».
Я выбираюсь из машины, прихватив с собой торт со взбитыми сливками. Бабушкин любимый десерт.
– Как дела, Нора?
– Твои старики сегодня в ударе. Трижды обыграли меня в «Бинго».
– Вот как?
– Да. Они ждут тебя на террасе. И холодный чай тоже.
– Спасибо.
Улыбаясь, я прохожу по каменной дорожке. Иду вдоль абрикосовых деревьев, размышляя, как лучше начать разговор.
Я замечаю бабушку с дедушкой за столиком на террасе. Они разговаривают и потягивают холодный чай.
Первым меня замечает дедушка.
– Хлоя, а вот и наш сорванец пожаловал!
Бабушка оборачивается.
– Алистер!
Я по очереди обнимаю своих родных, отдаю бабушке торт, и мы садимся за стол. Бабушка тянется через стол и берет мою руку. Ее ладонь теплая, а кожа словно покрыта бархатом. От бабушки пахнет корицей и масляными духами. Этот запах напоминает мне о нашем доме. О моей комнате, которая там осталась. О пекарне, в которой бабушка с дедушкой пекли ароматный хлеб. О маминых снимках. О ее рыжих волосах, ярких платьях и крошечных сережках с голубыми фианитами.
– Ну, – начинает бабушка, – Как у тебя дела, дорогой?
– Все хорошо.
– Как продвигается подготовка к твоей выставке?
– Я много работаю. Лоусон мне помогает. К апрелю все будет готово.
К нам присоединяется дедушка Александр. Он занимает стул рядом с бабушкой и теперь двое самых близких мне людей сидят напротив меня.
Я беспокойно ерзаю на стуле и это не укрывается от глаз бабушки Хлои.
– Тебя что – то беспокоит? – участливо спрашивает она, сжимая мою руку – Расскажешь своим старикам в чем дело?
– Вообще – то, я хотел поговорить с вами. И это не имеет отношения к выставке.
– Господи, что у тебя стряслось? – волнение дедушки передается и мне и я чувствую, как на моих ладонях появляется липкий слой пота, – Выкладывай.
– Я…я хочу, – я прочищаю горло, – Я очень долго думал и решил, что сейчас самое подходящее время. Я почти закончил учебу, мои картины приносят мне неплохие деньги, а Лоусон говорит, что впереди меня ждет блестящее будущее, полное перспектив и…
– Алистер, – бабушка прерывает мой словесный поток, – Просто скажи нам в чем дело?
– Я собираюсь попросить Кори выйти за меня замуж, – выпаливаю я и на меня тут же накатывает желание засунуть в рот сигарету.
На некоторое время за столом воцаряется молчание. Бабушка с дедушкой переглядываются, будто разговаривая друг с другом без слов.
– Вы против? – не выдерживаю я.
Первой из ступора выходит бабушка.
– Боже, конечно нет! – вскрикивает она, – Мы знали, что, когда – нибудь это случится. В конце концов, ты уже достаточно взрослый, чтобы принимать подобные решения.
– Но ты уверен, что Кори та самая? – осторожно спрашивает дедушка.
– Конечно, уверен, – решительно заявляю я.
Кори согласилась приехать в «Добрые сердца» только спустя год после нашего первого свидания. Она говорила, что ее угнетает обстановка подобных мест, а я в свою очередь не очень настаивал на ее визитах. По большому счету бабушка с дедушкой не так уж им много общались с моей девушкой, поэтому вопрос дедушки был мне отчасти понятен. Но в своих чувствах я был уверен безоговорочно.
– Не сердись, – говорит бабушка, – Это ведь очень серьезное решение.
– Вы – моя семья и мне важно знать ваше мнение.
– Алистер, мы вырастили тебя. Для нас с дедушкой ты не просто внук. Ты – наш сын. Мы любим тебя и самое главное для нас, чтобы ты был счастлив.
Дедушка встает и хлопает меня по спине.
– Слушай свое сердце, сынок, – говорит он, – Пойду возьму нож. Бабуля целую неделю ждала свой торт. Тем более у нас есть отличный повод.
Шаркающей походкой дедушка покидает террасу оставляя нас с бабушкой Хлоей наедине.
– Мы слишком сильно наседали на твою мать и посмотри, чем все это закончилось, – печальный взгляд бабушки смотрит вдаль, – Ей требовалось больше свободы, чем мы позволяли. Когда ты остался с нами мы с дедушкой пообещали, что не будем повторять ошибок, которые допустили с Люси. Ты стал нашим вторым шансом. Поступай, как считаешь нужным. Главное будь честен с собой.
После визита к бабушке с дедушкой, я еду в город. Картер присылает мне сообщение, где сообщает, что все готово. Я поручил ему купить напитки и закуски и разослать приглашения нашим друзьям.
Я сворачиваю на «Сентер – авеню», паркуюсь у первой попавшейся цветочной лавки и с гулким биением сердца захожу внутрь.
Глава 5
Теа
В одиннадцать часов вечера, когда наплыв посетителей стихает, Джин посвящает меня в детали работы и уезжает. Я остаюсь наедине с собой в огромной цветочной клумбе и пишу Харпи сообщение, в котором сообщаю, что со мной все в порядке и он может не волноваться. Мне на самом деле понравилась работа. Видеть всех этих мужчин, которые с трепетом выбирали готовые букеты или просили составить композиции, тщательно подбирая каждый цветок, было весьма необычно и приятно. Внезапно я вспоминаю, как в похоронном бюро отца объятые горем люди так же выбирали цветы только совсем по иному поводу и спешу прогнать эти воспоминания. Они совершенно не нужны мне для того, чтобы начать новую жизнь, к которой я стремлюсь.
Дверь лавки неожиданно распахивается, и я вздрагиваю. В помещение входит очередной посетитель, заставляя все неприятные мысли мгновенно испарится из моей головы. Это молодой мужчина. Примерно моего возраста или чуть старше. С волосами цвета жженого сахара и ослепительной улыбкой, которая заставляет затрепыхаться каждый нерв в абсолютно любом женском теле. А учитывая тот факт, что я пусть и не самая искушенная, но все же женщина…в общем, вы поняли к чему я клоню.
Парень осматривает витрины с цветами, а я бесстыдно рассматриваю его. Все – таки мои суждения оказались верны. Этот парень божественно красив и греховно сексуален.
Он передвигается от одной витрины к другой и мои глаза двигаются в том же направлении.
– Привет, – произносит незнакомец в два больших шага преодолевая расстояние от начала магазина до прилавка, – Вы ведь та, кто продает цветы?
Я невольно бросаю взгляд на висящие в зале часы и только сейчас обращаю внимание на то, что вместо цифр у них разные виды цветов.
– Уже несколько часов. Чем могу помочь?
Незнакомец дружелюбно улыбается, и я невольно улыбаюсь в ответ. Парень одет в простую черную футболку, темно – синие джинсы и кожаную курку «Дизель».
– Мне нужен букет. Самый лучший.
– Важное событие?
– Я собираюсь сделать своей девушке предложение.
Ух ты!
Вот бы взглянуть на ту счастливицу, которой достался такой совершенный образец.
– Готовы ввязаться в то из чего будет сложно выпутаться? – иногда то, что я говорю не имеет ничего общего с тем, что происходит в моей голове. Как только вопрос срывается с губ краска моментально заливает мое лицо.
Согласна, у меня есть определенные проблемы с социализацией.
Парень усмехается.
– Думаю попробовать стоит.
– Тогда возьмите розы, – предлагаю я, проглатывая чувство зависти и наклоняюсь, чтобы достать из вазы букет из двадцати пяти розовых роз, перевязанных белой атласной лентой, – Беспроигрышный вариант.
– Точно?
– Абсолютно.
– Поверю на слово.
Парень достает из кармана бумажник и вынимает кредитную карту, но она вылетает из его рук.
– Извини. Просто я немного волнуюсь. Никогда прежде не делал этого.
Я непонимающе смотрю на него.
– Не расплачивался кредиткой?
Он смеется.
– Не собирался сделать кого – то своей женой.
Ах, вот он, о чем!
Жаль, что мы не встретились в другом месте и при других обстоятельствах. Я бы не отказалась узнать его поближе.
– Думаю, волноваться не стоит. Она согласится.
– Ты так считаешь?
Не знаю, что происходит, но мне нравится общаться с этим парнем. От него веет теплотой и уютом, и я совершенно не чувствую опасности.
– Я бы согласилась, – брякаю я, не успев прикусить язык.
– Вот как, – улыбается парень и игриво подмигивает мне, – Рад слышать.
Незнакомец, наконец, расплачивается, забирает букет и направляется к выходу. Он идет спиной вперед, и я не могу заставить себя отвести взгляд.
– Спасибо, – он опускает взгляд на приколотый к моей рубашке бейдж, – Теа.
И он уходит, но то, как он произносит мое имя заставляет меня почувствовать себя лучше.
– Добро пожаловать в новую жизнь, мисс Гилмор.
***
Я открываю глаза и не сразу соображаю, где нахожусь. Через мгновение до меня долетает цветочный запах, и я вспоминаю, что мое тело все еще на работе. Я бросаю взгляд на часы и вижу, что сейчас два часа ночи. В магазине струится слабый свет, а все вокруг утопает в цветах и на мгновение мне, кажется, что я перенеслась в похоронный зал моего отца, где он проводил церемонии. Это так ужасно, что я подскакиваю и выкручиваю выключатель на максимум и только, когда помещение наполняется ярким светом, успокаиваюсь.
А еще я понимаю, что жутко проголодалась. Так уж сложилось, что, когда я не сплю, я предпочитаю есть. Спасибо Боже, за ускоренный метаболизм. Хотя мне нравится думать, что безупречная фигура, заслуга моей матери.
Я вспоминаю, что по дороге сюда видела милую круглосуточную кондитерскую и решаю отправиться на разведку. Надеюсь, никому не взбредет в голову тащится за цветами в два часа ночи, но даже если и так им придется немного подождать.
В комнате для персонала, я накидываю куртку, беру свой кошелек, ключи от магазина и выхожу на улицу прямо в объятия ночной прохлады.
Я не ошиблась. Буквально в десяти шагах от цветочной лавки действительно есть кондитерская. И тоже круглосуточная. Очевидно, жители этого города предпочитают не только дневную жизнь и мне это очень нравится. В Рединге вместе с заходом солнца жизнь утрачивала свою привлекательность. Никому бы и в голову не могло прийти в полночь отправиться за пончиками или какао. Хотя, как оказалось опасность может поджидать тебя не только во мраке. Демоны спокойно разгуливают по свету и имеют вполне человеческий облик.
Довольно, Теа!
Выбросив из головы мрачные размышления, я спешу за кофе. Уже через пятнадцать минут я возвращаюсь назад с отличным уловом. В руках у меня банановый латте и огромный эклер с соленой карамелью. И кажется на этом подарки судьбы заканчиваются, потому что на земле, подпирая спиной дверь в цветочную лавку, сидит непонятно откуда взявшийся мужчина. Его голова опущена, как – будто он спит.
Я застываю как вкопанная, не понимая, что мне нужно делать, но мне все – таки хватает смелости подойти ближе и тогда я вижу, что это не совсем незнакомец. Это парень, который несколько часов назад покупал у меня букет, чтобы сделать предложение своей девушке.
Кстати, теперь розы уютно устроились в, стоящем неподалеку, мусорном контейнере.
От парня так сильно несет спиртным словно его искупали в бочке с ликером.
И на нем нет футболки.
Я присаживаюсь рядом и трясу его за плечо.
– Эй, – шепчу я, – Ты меня слышишь?
К моему разочарованию парень никак не реагирует. На улице дико холодно, а он сидит на земле практически голый. Но, что не говори, а тело у него, что надо. Таких обычно показывают в рекламе мужского нижнего белья. На левой стороне груди у него набито изображение лисы, и я невольно засматриваюсь им.
Судя по всему, потенциальная невеста ему отказала. В противном случае я совершенно ничего не знаю о том, как празднуют помолвку.
– Вставай, приятель, – я предпринимаю еще одну попытку, но опять безуспешно. Парень словно впал в алкогольную кому. На всякий случай я прикладываю к его шее два пальца и проверяю пульс.
Я поднимаюсь на ноги и упираю руки в бока.
– Ну и, что мне с тобой делать?
Парень издает неразборчивые звуки, похожие на мычание и валится на землю.
– Супер, – бурчу я. Вариантов у меня немного. Либо я оставляю эту пьяную задницу мерзнуть на улице, либо придется затащить его внутрь. Можно, конечно просто вызвать полицию, но мне совершенно не хочется, чтобы на эти сильные крепкие руки надели наручники.
Я снова присаживаюсь, приподнимаю парня за плечи и прислоняю к стене. Распахиваю дверь магазина, хватаю незнакомца за подмышки и пытаюсь затащить в магазин.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/yana-gavrilova-25393342/lis-i-tea-71228923/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Яна Гаврилова
После ареста отца Теа получает в наследство похоронное бюро, дом по соседству с кладбищем и клеймо "дочери убийцы". Желая избавится от осуждений и косых взглядов, девушка решает изменить свою жизнь. Переезд, колледж, прослушивание в музыкальную группу и работа в цветочной лавке…главное не выделяться из толпы и не становиться частью драмы. Но все условности рушатся, когда Теа встречает Алистера. Притягательного прагматичного художника с глазами цвета бушующих вод Босфора.
Их жизни связаны воедино и правда, которая стоит между ними однажды поставит их перед выбором: принять любовь или отказаться от нее навсегда.
Теа – дочь серийного убийцы, ожидающего приговора в камере смертников "Роквью".
Алистер – сын его семнадцатой жертвы.
Из всего, что могло с ними произойти любовь меньше всего возможна.
Но, что если…?
Яна Гаврилова
Лис и Теа.Роквью
Яна Гаврилова
«Лис и Теа»
Моему папе.
Ушедшему в другой мир,
но продолжающему жить в моем сердце.
Пролог
Теа
Рединг. Штат Пенсильвания.
Пятью годами ранее.
Совершив финальные толчки Дарен скатывается с меня и падает спиной на старый прокуренный матрас. Наше прерывистое дыхание отскакивает от стен заброшенного домика, который стал маленьким пристанищем, в котором мы можем укрыться от внешнего мира. Здесь мы не более, чем просто двое влюбленных и пусть за дверью этого дома мы по-прежнему остаёмся дочерью владельца похоронного бюро и сиротой без определённого места жительства.
Мы делаем это каждый день.
И с каждым днём мне нравится все больше.
Я сажусь, прикрываясь простыней и чувствую, как крошечные капли пота, скатываются по моей спине. Несмотря на то, что сейчас ранняя весна, а в домике нет отопления, мне жарко. Жар, который дарит мне Дарен намного сильнее тепла от радиатора.
Ладонь Дарена опускается на мою спину.
– Детка, мне так хорошо с тобой, – мурлычет парень и я ощущаю себя самой счастливой на планете. Раздаётся щелчок зажигалки и комнату заполняет запах сигаретного дыма.
– Мне надоело прятаться, – произношу я, не скрывая обиды, – Ты – мой парень. Почему мы не можем быть, как обычная пара?
Дарен делает долгую затяжку и выпускает белое облако дыма.
– Потому что я беспризорник, Теа. Сбежавший из приюта сирота. У меня ничего нет, кроме этого матраса и пары поношенных носков.
– Я хочу представить тебя своему отцу.
Он делает еще одну затяжку.
– Ничего не выйдет, детка. Ни один нормальный отец не позволит своей дочери встречаться с таким, как я.
– Но я хочу попробовать, – не отступаю я.
– Нет, – резко обрывает Дарен, и я проглатываю слезы. Пусть Дарен против, но я все – равно поговорю с отцом, когда вернусь домой. Может папа сможет помочь Дарену и даст ему работу в своем похоронном агентстве, чтобы он смог снять себе жилье и больше не возвращаться в этот заброшенный домик.
Дарен садится и заставляет меня посмотреть на него. Нежно убирает прядь волос с моего лица.
– Детка, в этом нет смысла. Скоро ты уедешь в колледж. Поселишься в кампусе. Парни будут рвать друг другу глотки за возможность быть с тобой, а я буду счастлив знать, что когда – то ты была моей. Знать, что я опередил их всех и стал первым.
Не в силах справиться с нахлынувшими эмоциями я прижимаюсь к губам Дарена, и он с готовностью отвечает на поцелуй. Сама не понимаю почему, но я плачу.
– Спой мне, малышка, – просит Дарен, когда наш поцелуй прерывается. Нам трудно дышать, но ничто не сравнится с этими мгновениями, – Я так люблю слушать, как ты поешь.
Не в силах противится ему, я открываю рот и начинаю петь. Тихо, иногда срываясь на шепот, но я пою для Дарена. Слова отскакивают от стен заброшенного домика, наполняя его пустоту смыслом, которого прежде он был лишен. Слезы катятся по моему лицу, и я чувствую их вкус на своих губах.
Мы прощаемся.
Пусть Дарен не произносит этого вслух, но в глубине души я знаю, что это наш последний вечер вместе.
О нашей связи с Дареном знает только мой лучший друг Харпи. Харпи не мой отец, но он тоже против, чтобы я встречалась с Дареном, пусть и пообещал не выдавать меня, пока не почувствует угрозу.
Мы с Дареном познакомились в последний день музыкального фестиваля, который ежегодно проходит в Рединге в конце лета и мое глупое сердце внезапно забилось чаще. От него пахло бензином, а под ногтями было засохшее машинное масло. Но его завораживающие глаза цвета арахисовой пасты и обаяние, которым наделила его природа, сделали свое дело и в этот же вечер я разрешила Дарену себя поцеловать.
Через месяц я позволила ему больше, чем просто невинные поцелуи. Я перешла черту, которую прежде не переступала ни с кем и это не казалось мне чем – то неправильным. Быть с Дареном было правильно, а все остальное не имело значения.
Я поднимаюсь с матраса и неторопливо одеваюсь, чувствуя на себе взгляд Дарена. Я осознаю, что вероятнее всего больше не увижу его.
Он встает, подходит и берет меня за руку, вынуждая остановится.
– Я не хочу быть причиной твоей грусти, – произносит Дарен. Он подносит мою руку к своим губам и нежно целует внутреннюю сторону ладони.
– А чего ты хочешь?
– Чтобы ты была счастлива.
– Тогда позволь мне быть с тобой. Это все, чего хочу я.
Дарен молчит. Его теплые губы касаются моего лба.
– Уже поздно. Тебе пора возвращаться домой.
Мне действительно пора возвращаться домой. Обычно папа звонит мне несколько раз в день, но сегодня от него не было ни одного звонка. Должно быть он чертовски сильно занят в своем похоронном бюро.
Мы с Дареном выходим на улицу. Безмятежность прохладного апрельского вечера немного успокаивает меня. Мой парень притягивает меня к себе для поцелуя, а я злюсь от того, что не могу ничего изменить.
– Теа, – шепчет Дарен мне в губы, – Ты лучшее, что случалось в моей жизни.
Он еще раз целует меня, а потом отпускает.
Я сажусь на велосипед и направляюсь в сторону дома. По дороге меня не отпускает мысль о том, что нужно поговорить с папой о Дарене. Есть шанс, что все сложится удачно для нас обоих и мне не придется терять парня, которого я люблю. Папа всегда был на моей стороне. Уверена, он придумает верное решение.
Но поговорить с папой мне не удается.
Возле нашего дома я вижу около дюжины полицейских машин и несколько десятков людей. Некоторые смотрят на меня с сочувствием, некоторые с презрением, а во взгляде третьих плещется гнев. Мне становится не по себе, а предчувствие надвигающейся катастрофы заставляет панику внутри меня разрастаться с неведомой силой.
Моя жизнь изменится.
Возможно, она уже изменилась.
Я замечаю, стоящего на нашем крыльце Харпи. Рядом с ним стоят его родители.
Я спешу прямо к ним, игнорируя шепотки любопытных зевак.
– Что здесь происходит? – спрашиваю я, когда Харпи замечает меня. Друг притягивает меня к себе, но я успеваю заметить на его лице шок, перемешанный с ужасом.
– Теа…
– Почему здесь полиция?
Происходит что-то ужасное, но никто не говорит, что именно. Никто не смотрит мне в глаза, и я чувствую, что перестаю себя контролировать.
– Харпи, в чем дело? – требовательно спрашиваю я, вырываясь из кольца его крепких рук, – Что все эти люди здесь делают?
Друг переводит взгляд на своих родителей. Тревога в его глазах растет с каждой секундой.
Я смотрю на мать Харпи. Обычно собранная, с идеальным макияжем и без единого намека на усталость, сейчас она выглядит крайне потерянной.
– Миссис Гилмор, где мой отец?
Но она не успевает ответить. Через мгновение двое полицейских выводят моего отца из нашего дома. Его руки за спиной, скованные наручниками и это самое ужасное, что мне доводилось видеть за всю мою еще недолгую жизнь.
– Папа! – кричу я, срываясь с места, но Харпи хватает меня за руку, – Что произошло?! Что все это значит?!
– Прости, малышка, – произносит отец, а затем переводит взгляд на родителей Харпи, – Прошу, позаботьтесь о ней. Она самое дорогое, что у меня осталось.
Миссис Гилмор молчит. Ее глаза блестят от слез.
– Обещаю, Джон, – наконец произносит женщина и моего отца уводят. Его заталкивают в полицейский автомобиль, а я не могу поверить, что все это происходит наяву.
Боже, пусть это будет кошмарным сном.
Умоляю.
Автомобиль начинает движение, увозя моего отца в окружной департамент полиции США.
Я вырываюсь из рук лучшего друга и бегу следом за автомобилем.
– Папа! – кричу я, захлебываясь слезами, – Папочка!
Сквозь пелену до меня доносится голос Харпи и миссис Гилмор, но я продолжаю бежать. Когда автомобиль поворачивает за угол, скрываясь из вида, силы покидают меня, и я падаю на асфальт, чувствуя, как крошечные камешки впиваются в ободранные колени.
– Папочка, – хриплю я, – Не бросай меня.
Кто – то опускается рядом и прижимает меня к своей груди. По резкому запаху одеколона я понимаю, что это Харпи.
– Тише, Тэй – тэй, – успокаивающе шепчет друг, – Все будет хорошо. Мы справимся.
За все годы нашей дружбы это был первый раз, когда я ему не поверила.
***
Ужасное никогда не ждет подходящего момента, чтобы случиться. Оно просто случается одним махом вышибая почву у тебя из – под ног.
Я не стала исключением.
Только спустя месяц, после того вечера, когда я бежала за полицейским автомобилем, я немного начала свыкаться с мыслью, что мой отец серийный убийца.
Серийный, мать его, убийца.
Я не могла представить подобное даже в самом страшном кошмаре.
Родители Харпи выполнили обещание данное моему отцу и оформили надо мной опеку. Мне выделили комнату в доме семьи Гилмор и окрестили полноправным членом семьи.
Многие горожане говорили, что Гилморы сошли с ума. Ведь в моих венах течет «кровь серийного убийцы», и однажды дурная наследственность может дать о себе знать. Однажды Харпи даже пришлось утроить драку возле супермаркета, когда миссис Гилмор отправила нас за продуктами, так рьяно мой новоиспеченный брат защищал мою честь.
Я была благодарна всей семье Харпи за то, что не позволили мне оказаться в приюте. Они дали мне свою фамилию, чтобы тень ужасных деяний моего отца не отразилась на моей жизни, но я все-равно чувствовала, как вина за его поступки давит на меня мертвым грузом, не позволяя вдохнуть полной грудью.
Я отказалась от пения и выбросила в мусорную корзину все мечты о сцене. Я решила не поступать в колледж, а устроиться на работу уборщицей или почтальоном за крошечную зарплату и навсегда похоронить свою жизнь, как мой отец хоронил своих жертв на старом заброшенном кладбище позади нашего дома.
Их было семнадцать.
У каждой из них были семьи, мечты и стремления. Мой отец забрал их всех.
И, кажется, я была последней, у кого он все это отнял.
Ах да, еще у меня был парень, но и он бесследно испарился. В вечер ареста отца я видела Дарена в последний раз. Я несколько раз приходила в заброшенный домик, но все, что там осталось это несколько окурков "Честера", пара использованных презервативов и тот самый матрас, на котором я лишилась девственности.
Там было сыро и холодно, как в моей душе.
За последний месяц я много плакала, мало спала и практически ничего не ела. Миссис Гилмор пригрозила, что, если так пойдет и дальше ей придется положить меня в клинику, чтобы мной занялись специалисты. После этого разговора я с силой запихнула в себя тарелку куриного супа и банановый йогурт. Через десять минут все это оказалось в унитазе. Так происходило каждый раз. Тошнота стала моим ежедневным спутником, а потом, в один из дней, который был похож на все предыдущие, миссис Гилмор велела мне сделать тест на беременность.
И этот день не был похож на предыдущие.
Я помню, как в наш последний вечер Дарен поцеловал меня, а потом отпустил.
Но я до сих пор его не отпустила…
Глава 1
Теа
Наши дни.
Мне всегда нравилось выступать на сцене. Волнение, смешанное с приятным предвкушением, разливалось по всему телу лишь стоило мне ступить на выложенный паркетом пол концертного зала.
Я слышу первые аккорды и выхожу на середину сцены. Подхожу к одиноко стоящему микрофону и делаю глубокий вдох. На мне надет старый, видавший виды, жакет, черные расклешенные брюки и кроссовки, но я представляю себя в дизайнерском платье от «Carla Ruiz».
Каждый нерв в моем теле натягивается подобно гитарной струне, когда я размыкаю губы и начинаю петь.
Импульсы счастья нарастают в груди, от осознания того, что эти две с половиной минуты принадлежат лишь мне. Я пою о том, чего лишилась и о том, что мне несомненно хотелось бы возвратить, хотя в глубине души я понимаю, что это мало возможно.
Грудь жжет и покалывает от непривычного недостатка кислорода, а на глазах выступают слезы, но уже через мгновение неприятные ощущения сменяются давно забытым чувством полного удовлетворения.
Боже, это невероятно!
Моя душа оживает, а мысли отключаются. Голос рвется наружу, а сердце перестает болеть. И я знаю, что как только эти две минуты закончатся я снова умру.
Несколько слезинок скатываются по моей щеке, оседая на губах и я чувствую их солоноватый привкус.
«Малышка, твой голос станет спасением для многих. Но первым кто найдет в нем утешение, будешь ты сама».
Я снова слышу пронзительный голос своего отца и начинаю петь еще громче. Легкие горят, а ноги предательски дрожат.
И вот это снова происходит.
Музыка затихает, и магия испаряется. Я медленно открываю глаза и обвожу взглядом зал.
Пустой зал.
Воображаемые зрители исчезли в воздухе мгновением раньше. Теперь все, что я слышу, это лишь бешенный стук собственного сердца.
Я перевожу дыхание и глубоко вздыхаю:
– Я знаю, папа, – шепчу я, – Я знаю…
***
Спустившись со сцены, я собираю свой рабочий инвентарь и запираю концертный зал. Работать уборщицей в месте где, когда – то была звездой очень удручающе, но это единственная работа на полставки, которую мне удалось найти в нашем маленьком Рединге.
Мой пульс по-прежнему отбивает неровный ритм после спонтанного восхождения на сцену. Господи, я только, что пела. Как – будто не было всех этих шести лет неприятия. Я словно вернулась на годы назад, туда, где осталась моя лучшая версия. Теперь же я просто Теа. Уборщица концертного зала. Наследница похоронного бюро. Дочь серийного убийцы.
По правде говоря, я надеюсь, что завтра все изменится. Точнее, я на это рассчитываю.
Я отношу принадлежности для уборки в хозяйственную комнату. Там под стопкой аккуратно сложенных полотенец меня ждет конверт с моим последним жалованием, любезно оставленным директором.
«Удачи в колледже, Теа. Будь умницей» гласит надпись на конверте, и я улыбаюсь. Несмотря ни на что мне нравилось здесь работать. Нравилось быть приобщенной к искусству пусть и не тем способом каким бы мне хотелось.
Путь от концертного зала до моего дома занимает примерно семь с половиной минут. Я заезжаю на подъездную дорожку одновременно с Харпи.
– Серьезно, Тэй – тэй, тебе пора избавиться от этого жакета, – ворчит Харпи, едва я успеваю выбраться из машины, – Он ужасен.
– Я знаю.
Харпи раздраженно закатывает глаза.
– Когда – нибудь я сожгу его.
Мой друг ярый блюститель моды. Он ценит красоту во всех ее проявлениях и мой старый выцветший жакет являет собой оскорбление его прекрасных чувств.
Мы заходим в дом и мне в нос ударяет запах пирога с лососем и брокколи. Любимого блюда семейства Гилмор, которое готовят лишь по особому поводу.
– Как предсказуемо, – бурчит Харпи, скидывая пальто в прихожей, а затем говорит чуть громче, – Мам, мы дома!
Из кухни, как всегда облаченная в домашний халат с ярким цветочным принтом, выходит миссис Глория Гилмор. Улыбчивая, жизнерадостная и обворожительная женщина, которая за эти годы сумела стать мне самой настоящей матерью.
– Стивен задерживается в ресторане, поэтому нам придется ужинать без него.
Отец Харпи – повар. Он владеет небольшим рестораном в центре Рединга и часто задерживается, потому что слишком любит готовить изысканные блюда для своих посетителей.
Глория вертит в руках кухонное полотенце.
– Живо садитесь за стол пока пирог не остыл.
Мы с Харпи исполняем приказ его мамы и спешим на кухню. Стол сервирован на четыре персоны, как и предыдущие шесть лет, которые я провела в этом доме.
Глория разливает по бокалам клюквенный морс.
– Очень жаль, что уже завтра мы будем ужинать без тебя, Теа.
– В колледже ведь существуют каникулы, – говорю я.
– Да, но это совсем другое, – Глория печально вздыхает, – Дай слово, что будешь звонить мне хотя бы пару раз в неделю.
– Конечно, буду, – обещаю я.
После ужина мы втроем располагаемся на диване в гостиной, чтобы посмотреть телевизор, а Харпи готовит для нас свою фирменную «Пино – коладу». Мысль о том, что уже завтра я буду проводить вечер совсем по – другому немного тревожит, но ведь это не значит, что мне не будет это нравится? В конце концов у меня был выбор. Оставаться в Рединге и принять свое наследство в виде похоронного бюро или же стать тем, за кем не будет тянуться мрачный шлейф темного прошлого.
И я выбрала второе.
***
Следующим утром я просыпаюсь с чувством легкого волнения от предстоящей поездки. Некоторое время нежусь в постели, вдыхая запах лимонного кондиционера для белья, а затем заставляю себя подняться. Подхожу к окну и вижу дорогу, по которой ежедневно проносятся огромные грузовики. Интересно, какой вид из окна будет в моей новой квартире, которую для нас подыскал Харпи?
По дороге проносится огромный грузовик, и я вздрагиваю. Тяжело признавать, но я совершенно не готова променять этот вид на пугающую неизвестность. Внезапно меня одолевает страх и теперь решение изменить свою жизнь уже перестает казаться правильным. А что если у меня не получится? Может стоило придерживаться первоначального плана и до конца жизни работать уборщицей концертного зала? Разве дочь убийцы может позволить себе жить беззаботной жизнью?
– Я слышу их, – раздается позади меня, и я оборачиваюсь. На пороге моей комнаты, привалившись плечом к дверному косяку, стоит Харпи.
– Что?
– Твои сомнения. Я их слышу. Но не позволю тебе сдать заднюю. Ведь ты думаешь об этом, верно?
Верно.
– Я тебе не позволю.
Я вздыхаю, обхватывая себя руками.
– Может мне не стоит уезжать?
– Перестань. Тебе нужно сделать что – то для себя.
Я уже давно не делала ничего для себя. Сложно было поверить, что я могу себе это позволить.
–Выкинь из головы всю эту бессмысленную чушь и спускайся вниз, -приказывает Харпи, – Мама приготовила завтрак.
Харпи уходит, а я продолжаю стоять.
С тех пор как отца арестовали мою жизнь было сложно назвать жизнью обычного подростка. Целый год я не ходила в школу и вообще практически не выходила на улицу. Ребята, с которыми я общалась прежде отвернулись от меня, потому что им не хотелось иметь что – то общее с дочерью убийцы. Именно эти слова летели мне в спину каждый раз, когда я выходила на улицу, поэтому я практически перестала там появляться. Спустя год стало легче.
У горожан появились дела поважнее, и они перестали замечать меня. Когда – то самая популярная девочка в городе стала изгоем. Прокаженной. Дочерью убийцы. И пусть я сама не имела отношения ни к одному убийству, которое совершил мой отец груз этой тяжелой ответственности пал и на мои плечи. Некоторые даже считали, что я ему помогала.
– Люди всегда будут говорить то, что хотят услышать от других, – говорила Глория, – Но потом на местного жителя нападет сбежавший из зоопарка лев и все забудут о тебе.
Мне хотелось согласиться со своей приемной матерью, но пока мне в спину летел гневный шепот прохожих, я не могла этого сделать. Только ни в этом городе.
Пока мой отец был тем самым львом.
Я бреду в ванную и принимаю душ. Складываю в косметичку расческу, зубную щетку и ополаскиватель для рта. Еще раз смотрю на себя в зеркало, приглаживаю и без того идеально ровные волосы и делаю глубокий вдох. Мне предстоит проехать через полстраны, чтобы снова попытаться обрести себя.
Легкая улыбка расцветает на моих губах и, удивительно, но мне нравится мое отражение.
– Ты справишься, девочка.
Когда я спускаюсь вниз вся моя приемная семья уже собралась за завтраком. Стивен Гилмор сидит во главе стола и читает журнал «Lucky Peach», а по телевизору транслируется молодежное музыкальное шоу. Харпи энергичное уплетает омлет с беконом и зеленым горошком, а Глория загружает посудомоечную машину.
– Доброе утро, мисс Гилмор, – произносит Стивен и я не могу сдержать улыбки. Он обращается ко мне так с момента моего появления в их доме. Полагаю, он делает это для того, чтобы обозначить мою значимость в их семье, и я в который раз благодарю Вселенную за то, что у меня есть эти люди.
– Доброе утро.
Мужчина откладывает журнал в сторону и тепло улыбается мне.
– Готова покорять мир?
– Не совсем, – честно признаюсь я, опускаясь на свободный стул рядом с Харпи, – Я ведь не поклонница перемен.
Глория ставит передо мной порцию омлета.
– Тебе это необходимо, – произносит она.
Стивен подносит к губам чашку с кофе.
– Ты ведь не рассчитывала на то, что мы свыкнемся с мыслью, что наша дочь будет работать разносчиком газет?
Наша дочь.
Проблема в том, что я не их дочь. Я дочь убийцы и игнорировать этот факт крайне сложно.
– Я попробую, но…
– Но ты всегда можешь вернуться домой, – твердо произносит Глория, – И все же мы надеемся, что вы с Харпи со всем справитесь.
После завтрака вся семья выходит на улицу, чтобы проводить меня. Отец Харпи попросил сына остаться на пару недель, чтобы помочь с делами в ресторане. Поэтому я поеду одна, а Харпи приедет позже.
Глория протягивает мне пластиковый контейнер.
– Я собрала тебе перекусить в дорогу. И не забывай звонить хотя бы раз в неделю.
– Обещаю, – женщина заключает меня в теплые объятия, и я едва сдерживаю слезы. Я и не представляла насколько тяжело мне будет расставаться с моей приемной семьей.
– Я приеду через пару недель, – произносит Харпи, когда его мать отпускает меня, – Надеюсь к тому времени ты не спалишь квартиру и не сбежишь в мировое турне.
Я смеюсь.
– Даю слово, что дождусь тебя.
– Вот и хорошо.
Следующим меня обнимает Стивен.
– Береги себя, – произносит мужчина, по-отечески глядя на меня, – Будь умницей и не встревай в неприятности.
Как – будто это возможно.
Объятия завершаются и вот я уже сижу в своей машине под завязку набитой вещами.
Я уже собираюсь тронуться с места, когда мне в голову приходит мысль, которая нравится мне так же сильно, как понравится Харпи.
– Что ты делаешь? – спрашивает Харпи, наблюдая, как я выбираюсь из машины.
Вместо того, чтобы ответить, я стягиваю с себя жакет и подбегаю к мусорному баку. Открываю крышку и бросаю его прямо в кучу мусора. И глядя на сияющее восторгом лицо Харпи, я понимаю, что моя новая жизнь вот – вот начнется и даю себе обещание, что она уж точно будет намного лучше предыдущей.
Глава 2
Теа
Оказывается, в том, чтобы в одиночку проехать два дня на машине мало привлекательного. У меня затекла спина, а руки сводило судорогой, но предвкушение новой жизни, которая была уже так близко, заставляло сильнее нажимать на педаль газа и поздним августовским вечером я пересекла табличку с надписью: «Добро пожаловать в Нью – Хоуп». Солнце уже клонилось к закату, но даже в свете уходящего дня этот город был прекрасен. Я открыла окно и теплый ветер перемен коснулся моей кожи, и я почувствовала необыкновенный прилив сил и энергии. Этот город должен принять меня иначе весь этот путь был проделан напрасно.
Я забиваю в навигатор адрес, где находится мой новый дом, уже предвкушая встречу с ним. Харпи нашел для нас уютную квартирку с двумя отдельными спальнями, чтобы у каждого из нас было свое личное пространство. До занятий в колледже и приезда Харпи еще две недели, поэтому у меня будет время, чтобы обжиться и сделать наш дом еще уютнее. Я решила не терять времени и заехала в первый попавшийся супермаркет, чтобы купить продукты. Еще я прихватила несколько рамок для фотографий, набор ароматических свечей и разноцветные гирлянды.
Следуя четким указаниям навигатора, через двадцать минут я паркуюсь напротив своего нового жилища. Передо мной возвышается многоквартирный дом с тремя этажами в минималистичном стиле. Фасады дома украшены клинкерной плиткой и натуральными деревянными досками. Простой и без излишеств, но дом такой красивый, что у меня захватывает дух. Я еще не зашла внутрь, но уже знала, что все будет идеально.
Я достаю из багажника свой чемодан и тащусь к парадному входу. Инструкция Харпи гласила, что сначала мне нужно подняться на второй этаж в квартиру «11В», где девушка по имени Бостон выдаст мне ключи. Так я и делаю.
– Привет, – жизнерадостная шатенка с голливудской улыбкой и чарующими зелеными глазами появляется на пороге квартиры «11В», – Ты, наверное, Теа? Теа Гилмор?
На секунду я теряюсь, как делаю практически каждый раз, когда приходится называть незнакомцам свое имя. Я чувствую себя лгуньей. Самозванкой, живущей под чужой фамилией.
Вместо того, чтобы ответить я просто киваю головой.
Идиотка.
– Отлично, – девушка протягивает руку, – Я – Бостон Фог.
Я отвечаю на рукопожатие.
Молча.
Дважды идиотка.
– Парень, который бронировал квартиру не упоминал, что ты не разговариваешь, – смущенно произносит Бостон, – Или я просто забыла.
О, Боже!
– Что?! – взвизгиваю я так громко, чем пугаю девушку, – Господи, нет. Я умею разговаривать.
– Черт! Извини. Я просто…
– Все нормально. Просто иногда я бываю, – тупицей, – Слишком застенчивой.
– У всех свои недостатки, – с улыбкой произносит Бостон и протягивает мне ключи, – Твоя квартира «17А». Это на третьем этаже.
Внезапно мой чемодан начинает казаться непосильной ношей. Сомнения снова возвращаются, но в голове звучит настойчивый голос Харпи и вот я уже тащу свой багаж по лестничному пролету прямо к квартире «17А».
Первое, что я делаю, оказавшись в квартире подхожу к окну, чтобы оценить новый вид. Жизнь после ареста отца научила меня очень трепетно относится к тому, что я вижу за окном.
Я вижу Нью – Хоуп утопающий в лучах заходящего солнца, которое оставляет после себя безмятежность и напоминание вернуться завтра. В доме напротив на первом этаже располагается маленький магазинчик мыла, а еще тату – салон из которого прямо сейчас выходит девушка с ярко – голубыми волосами.
И этот вид мне определенно нравится.
Я отворачиваюсь от окна и обвожу взглядом квартиру. Пусть она не очень большая, но в ней есть гостиная с примыкающей кухней, две отдельные спальни и ванная комната. В ней совершенно отсутствуют мелочи, создающие уют, поэтому я развешиваю гирлянды, кидаю на диван несколько цветных подушек и ставлю на полки наши с Харпи фотографии и в квартире сразу же начинает ощущаться наше присутствие.
На кухне дела обстоят очень даже неплохо. Здесь есть вся необходимая посуда, кастрюли и столовые приборы. Два стула, стол, а над ним огромные настенные часы, которые, кажется, тысячу лет назад прекратили свой ход.
Эта квартира словно стала порталом в мою новую жизнь. Она совсем не похожа на тот дом, где я жила вместе с семьей Гилмор и не похожа на дом, в котором я жила со своим отцом. В этой квартире чувствовался запах надежды. Надежды на то, что даже девушки, рожденные от серийных убийц, могут иметь право на счастливую жизнь.
***
Мы с отцом жили в небольшом двухэтажном доме с камином на проспекте Монмарти на окраине города Рединг. Моя мать оставила нас сразу после моего рождения (по крайней мере так говорил отец, а других людей способных подтвердить или опровергнуть его слова я не знала). У нашего дома даже не было номера, но несмотря на это, все прекрасно знали о его существовании. Он словно был отделен от всего города, находясь под прикрытием темного леса с одной стороны и соседствуя с кладбищем с другой.
Джон Ламберт был одним из самых известных людей в городе. У нас в доме всегда было полно людей. Они приходили вне зависимости от времени суток и погоды за окном. Наш телефон не умолкал ни на секунду, а бизнес отца рос в геометрической прогрессии. Нет, мой отец не был гостеприимным и душой компании его можно было назвать с большой натяжкой.
Он просто владел похоронным бюро.
Похоронным бюро с идиотским названием «Еще увидимся…»
И тогда мне казалось, что люди в нашем городе умирают чаще чем в любом другом месте на планете.
На самом деле, я до одури ненавижу кладбища. Возле нашего дома их было два. Одно на которое власти продолжали продавать участки и хоронить людей, с помощью моего отца и второе – о котором, кажется все давно забыли. Оно было заброшенное, со старыми покосившимися надгробиями. Но иногда, несмотря на всю ненависть к местам подобным этому, я все же позволяла себе приходить на это кладбище. Там была одна могила, которая притягивала меня. Я не знала, кто покоится под землей, но мне нравилось представлять, что там мой добрый друг. Я приходила и часами говорила с ржавым подобием надгробия.
Спустя некоторое время, я привела это место в порядок. Убрала мусор, листву и даже посадила немного цветов.
Когда я встретилась с бездомным парнем, работающим на автозаправке, я пришла сюда и рассказала.
На свой день рождения я принесла на могилу связку шариков и кусок торта.
И после того, как отца арестовали это, было первым местом куда я отправилась.
Глава 3
Теа
В девять часов вечера, когда все вещи распакованы и аккуратно разложены по своим местам, я собираюсь завалиться на диван и посмотреть какой – нибудь фильм, но в дверь внезапно начинают стучать. Учитывая, что я нахожусь в этом городе меньше четырех часов, последнее, что я собираюсь делать это принимать гостей. Мне не хочется никого видеть, но в дверь еще раз стучат, и я все – таки сползаю с дивана, чтобы открыть.
На пороге стоит Бостон. Девушка смущенно переминается с ноги на ногу. В одной руке у нее большая тарелка, источающая запах яблочного пирога, а в другой две бутылки «Сангрии». Сказать, что я крайне удивлена будет явным преуменьшением.
– Привет. Еще раз. Я подумала раз уж ты умеешь разговаривать, может поболтаем? – мои щеки мгновенно вспыхивают, – Расскажешь мне какого черта ты забыла в нашем тихом городишке, ну или можем просто посмотреть кино.
Первым порывом было отказаться. За последние шесть лет единственным моим другом был Харпи и я не планировала ничего менять. Но то, как эта девушка мне улыбалась и манящий запах пирога…
«Дай ей шанс, глупышка»! – в голове звучит голос Харпи и я отхожу в сторону сильнее распахивая дверь.
– Входи.
Бостон проходит в квартиру, ставит угощения на журнальный столик перед диваном и оглядывается.
– Мне нравятся эти гирлянды, – сообщает она, – Приятно видеть, что в эту квартиру вдохнули жизнь.
– В каком смысле?
– Просто здесь долгое время никто не жил. Предыдущие жильцы съехали около года назад и с тех пор квартира пустовала.
Я ухожу на кухню, чтобы взять бокалы для вина, а когда возвращаюсь нахожу Бостон сидящей на полу в окружении диванных подушек.
– Ты давно здесь живешь? – спрашиваю я, пока девушка наполняет наши бокалы.
– О, я здесь не живу. Мой отец владеет этим жилым комплексом и иногда просит меня встречать новых жильцов. Так случилось и с тобой.
– Понятно.
– Итак, Теа, – Бостон протягивает мне бокал, – Откуда ты приехала?
– Седон. Аризона, – удивительно, как легко ложь соскальзывает с моего языка, – Буду учиться в «Мэрионе».
– Правда? Я тоже. Девочка, да нам суждено стать лучшими подругами.
Я поднимаю свой бокал.
– За это и выпьем.
Мы ударяемся бокалами, я делаю глоток терпкой «Сангрии» и пьянящее тепло разливается по всему телу.
После двух бокалов вина я окончательно расслабляюсь и жизнь перестает казаться сплошным разочарованием.
– Жаль, что я завтра уезжаю, – произносит Бостон, – Мы могли бы отлично провести время перед началом занятий.
– Куда ты едешь?
– На Гавайи. У папы из – за работы редко получается провести время с семьей, но ему наконец удалось найти в своем плотном графике свободную неделю и отдохнуть.
– Здорово. А у меня завтра вечером первая рабочая смена.
– Где ты будешь работать?
– В круглосуточной цветочной лавке на Сентер – авеню. Там подходящий график, и хозяйка обещает неплохое жалование.
– Ночные смены? – кривится Бостон, – Не представляю, как можно работать ночью. Ты – мой герой.
– Я – сова. Ранние подъемы не для меня.
Мы еще немного болтаем о всяких девчачьих глупостях, а потом Бостон уходит, оставляя меня в одиночестве. Но теперь оно уже не ощущается так остро.
***
Следующим утром я просыпаюсь около одиннадцати часов и пребываю в необычайно хорошем настроении. Принимаю душ, делаю кофе и сэндвич с ветчиной. Сегодня состоится моя первая рабочая смена в цветочной лавке, и я нахожусь в приятном предвкушении. До вечера у меня полно времени, поэтому я решаю заняться уборкой.
Я убираю в холодильник остатки яблочного пирога, протираю от пыли все поверхности в квартире и загружаю грязную посуду в посудомойку. В комнате застилаю кровать новым постельным бельем и то же самое делаю в комнате Харпи. Вчера после посиделок с Бостон, я заснула на диване с включенным телевизором, но несмотря ни на что мне понравилась ее компания.
Когда все дела сделаны, я выхожу на балкон и смотрю на проплывающие по небу облака. Пушистые, легкие. Словно Творец разбросал по небу клубы сладкой ваты. Странно, но в Рединге я никогда не видела таких облаков. Очевидно, потому что Господь иммигрировал из этого города миллионы лет назад.
До начала смены у меня остается несколько часов. Я возвращаюсь в комнату, достаю из сумки свой секретный блокнот и ручку и снова выхожу на балкон. Сажусь на стул и обличаю чувства в слова.
Через три часа, я надеваю голубые джинсы, белый топ, а сверху набрасываю кожаную куртку. Наношу на ресницы немного туши, собираю волосы в незамысловатый пучок на затылке и выхожу из квартиры «17А». Мне все еще сложно назвать эту квартиру своей, но думаю, мне просто нужно привыкнуть и беспокоиться будет не о чем.
В машине я забиваю в навигатор необходимый адрес и через пятнадцать минут паркуюсь у цветочной лавки, в которой мне предстоит проводить три ночи в неделю. Мне удалось найти эту работу еще в Рединге, а собеседование я прошла по видеосвязи. Владелица лавки – женщина, похожая на Сьюзен Майер из «Отчаянных домохозяек», показалась мне довольно милой. Ее зовут Джин Уоторс. На вид женщине около сорока пяти и у нее очень добрые глаза.
Сейчас девять часов вечера, но лавка переполнена покупателями. В основном это мужчины. За прилавком стоит Джин. Увидев меня, она приветливо улыбается и жестом подзывает меня к себе.
– Милая, наконец – то ты здесь, – Джин с облегчением выдыхает, – Признаюсь честно, я сомневалась, что ты появишься.
– Здравствуйте. А почему?
– Ночные смены не пользуются популярностью. Обычно раз в несколько месяцев мне приходится давать объявление на «Flex Jobs»
. Твоя предшественница уволилась две недели назад, так что ты очень вовремя связалась со мной.
Джин приглашает меня пройти за прилавок.
–Можешь оставить вещи в комнате для отдыха. Там же найдешь свою рабочую форму. Все остальное обсудим позже.
В комнате для отдыха персонала стоит небольшой кожаный диван, кулер с водой, стол с рабочим ноутбуком, стул и шкаф для одежды. Там я действительно нахожу форму. Это белая футболка – поло и фартук лавандового цвета с эмблемой магазина.
Я переодеваюсь в свою новую форму и делаю еще один шаг на пути к нормальности.
Глава 4
Алистер
Дорога к дому престарелых занимает примерно полтора часа и это единственное время, которое у меня есть, чтобы побыть наедине с собой. Я люблю одиночество. Люблю поразмыслить над своей жизнью и понять все ли я делаю правильно. Каждую неделю у меня есть полтора часа для воспоминаний и рассуждений. Полтора часа для того, чтобы принять решение.
Помню в тот день, когда я решил, что пора сделать предложение Кори, мне понадобилось больше чем полтора часа, поэтому я поехал более длинным путем. Размышлял насколько хорошим мужем я смогу стать и не рано ли принимать такое серьезное решение. Мы с Кори начали встречаться еще на первом курсе, а уже через год у нас выпускной. За все три года, что мы вместе у меня сложилось ощущение, что я уже не представляю себя с кем – то другим.
Я сворачиваю с автомагистрали на гравийную дорогу, ведущую к дому престарелых и продолжаю свои размышления. Сегодня я собираюсь сообщить бабушке с дедушкой о своем решении. Они знакомы с Кори, и я уверен, что одобрят мой выбор.
Я попросил своего лучшего друга и соседа по квартире Картера организовать вечеринку. Хотя мой друг единственный кто с самого начала не одобрял наш союз, я знаю, что Картеру важно, чтобы я был счастлив, поэтому он ничего не говорит. К тому же я давно все решил.
После того, как навещу бабушку с дедушкой, я поеду в цветочный магазин и выберу самый лучший букет цветов. Кольцо я купил месяц назад.
Бабушка Хлоя и дедушка Александр перебрались в дом престарелых «Добрые сердца», когда я закончил школу и поступил в колледж. Им было тяжело справляться с домашними делами, за которыми прежде следил я, а других родственников у нас не было. К тому же их новое жилище находилось ближе к колледжу чем наш дом, поэтому мы могли чаще видеться.
Когда я подъезжаю к воротам дома престарелых меня уже встречает медсестра Нора.
– Здравствуй, мальчик! – кричит она, добродушно улыбаясь. Норе около шестидесяти, ее голова покрыта сединой, но она безумно любит обитателей дома «Добрые сердца».
Я выбираюсь из машины, прихватив с собой торт со взбитыми сливками. Бабушкин любимый десерт.
– Как дела, Нора?
– Твои старики сегодня в ударе. Трижды обыграли меня в «Бинго».
– Вот как?
– Да. Они ждут тебя на террасе. И холодный чай тоже.
– Спасибо.
Улыбаясь, я прохожу по каменной дорожке. Иду вдоль абрикосовых деревьев, размышляя, как лучше начать разговор.
Я замечаю бабушку с дедушкой за столиком на террасе. Они разговаривают и потягивают холодный чай.
Первым меня замечает дедушка.
– Хлоя, а вот и наш сорванец пожаловал!
Бабушка оборачивается.
– Алистер!
Я по очереди обнимаю своих родных, отдаю бабушке торт, и мы садимся за стол. Бабушка тянется через стол и берет мою руку. Ее ладонь теплая, а кожа словно покрыта бархатом. От бабушки пахнет корицей и масляными духами. Этот запах напоминает мне о нашем доме. О моей комнате, которая там осталась. О пекарне, в которой бабушка с дедушкой пекли ароматный хлеб. О маминых снимках. О ее рыжих волосах, ярких платьях и крошечных сережках с голубыми фианитами.
– Ну, – начинает бабушка, – Как у тебя дела, дорогой?
– Все хорошо.
– Как продвигается подготовка к твоей выставке?
– Я много работаю. Лоусон мне помогает. К апрелю все будет готово.
К нам присоединяется дедушка Александр. Он занимает стул рядом с бабушкой и теперь двое самых близких мне людей сидят напротив меня.
Я беспокойно ерзаю на стуле и это не укрывается от глаз бабушки Хлои.
– Тебя что – то беспокоит? – участливо спрашивает она, сжимая мою руку – Расскажешь своим старикам в чем дело?
– Вообще – то, я хотел поговорить с вами. И это не имеет отношения к выставке.
– Господи, что у тебя стряслось? – волнение дедушки передается и мне и я чувствую, как на моих ладонях появляется липкий слой пота, – Выкладывай.
– Я…я хочу, – я прочищаю горло, – Я очень долго думал и решил, что сейчас самое подходящее время. Я почти закончил учебу, мои картины приносят мне неплохие деньги, а Лоусон говорит, что впереди меня ждет блестящее будущее, полное перспектив и…
– Алистер, – бабушка прерывает мой словесный поток, – Просто скажи нам в чем дело?
– Я собираюсь попросить Кори выйти за меня замуж, – выпаливаю я и на меня тут же накатывает желание засунуть в рот сигарету.
На некоторое время за столом воцаряется молчание. Бабушка с дедушкой переглядываются, будто разговаривая друг с другом без слов.
– Вы против? – не выдерживаю я.
Первой из ступора выходит бабушка.
– Боже, конечно нет! – вскрикивает она, – Мы знали, что, когда – нибудь это случится. В конце концов, ты уже достаточно взрослый, чтобы принимать подобные решения.
– Но ты уверен, что Кори та самая? – осторожно спрашивает дедушка.
– Конечно, уверен, – решительно заявляю я.
Кори согласилась приехать в «Добрые сердца» только спустя год после нашего первого свидания. Она говорила, что ее угнетает обстановка подобных мест, а я в свою очередь не очень настаивал на ее визитах. По большому счету бабушка с дедушкой не так уж им много общались с моей девушкой, поэтому вопрос дедушки был мне отчасти понятен. Но в своих чувствах я был уверен безоговорочно.
– Не сердись, – говорит бабушка, – Это ведь очень серьезное решение.
– Вы – моя семья и мне важно знать ваше мнение.
– Алистер, мы вырастили тебя. Для нас с дедушкой ты не просто внук. Ты – наш сын. Мы любим тебя и самое главное для нас, чтобы ты был счастлив.
Дедушка встает и хлопает меня по спине.
– Слушай свое сердце, сынок, – говорит он, – Пойду возьму нож. Бабуля целую неделю ждала свой торт. Тем более у нас есть отличный повод.
Шаркающей походкой дедушка покидает террасу оставляя нас с бабушкой Хлоей наедине.
– Мы слишком сильно наседали на твою мать и посмотри, чем все это закончилось, – печальный взгляд бабушки смотрит вдаль, – Ей требовалось больше свободы, чем мы позволяли. Когда ты остался с нами мы с дедушкой пообещали, что не будем повторять ошибок, которые допустили с Люси. Ты стал нашим вторым шансом. Поступай, как считаешь нужным. Главное будь честен с собой.
После визита к бабушке с дедушкой, я еду в город. Картер присылает мне сообщение, где сообщает, что все готово. Я поручил ему купить напитки и закуски и разослать приглашения нашим друзьям.
Я сворачиваю на «Сентер – авеню», паркуюсь у первой попавшейся цветочной лавки и с гулким биением сердца захожу внутрь.
Глава 5
Теа
В одиннадцать часов вечера, когда наплыв посетителей стихает, Джин посвящает меня в детали работы и уезжает. Я остаюсь наедине с собой в огромной цветочной клумбе и пишу Харпи сообщение, в котором сообщаю, что со мной все в порядке и он может не волноваться. Мне на самом деле понравилась работа. Видеть всех этих мужчин, которые с трепетом выбирали готовые букеты или просили составить композиции, тщательно подбирая каждый цветок, было весьма необычно и приятно. Внезапно я вспоминаю, как в похоронном бюро отца объятые горем люди так же выбирали цветы только совсем по иному поводу и спешу прогнать эти воспоминания. Они совершенно не нужны мне для того, чтобы начать новую жизнь, к которой я стремлюсь.
Дверь лавки неожиданно распахивается, и я вздрагиваю. В помещение входит очередной посетитель, заставляя все неприятные мысли мгновенно испарится из моей головы. Это молодой мужчина. Примерно моего возраста или чуть старше. С волосами цвета жженого сахара и ослепительной улыбкой, которая заставляет затрепыхаться каждый нерв в абсолютно любом женском теле. А учитывая тот факт, что я пусть и не самая искушенная, но все же женщина…в общем, вы поняли к чему я клоню.
Парень осматривает витрины с цветами, а я бесстыдно рассматриваю его. Все – таки мои суждения оказались верны. Этот парень божественно красив и греховно сексуален.
Он передвигается от одной витрины к другой и мои глаза двигаются в том же направлении.
– Привет, – произносит незнакомец в два больших шага преодолевая расстояние от начала магазина до прилавка, – Вы ведь та, кто продает цветы?
Я невольно бросаю взгляд на висящие в зале часы и только сейчас обращаю внимание на то, что вместо цифр у них разные виды цветов.
– Уже несколько часов. Чем могу помочь?
Незнакомец дружелюбно улыбается, и я невольно улыбаюсь в ответ. Парень одет в простую черную футболку, темно – синие джинсы и кожаную курку «Дизель».
– Мне нужен букет. Самый лучший.
– Важное событие?
– Я собираюсь сделать своей девушке предложение.
Ух ты!
Вот бы взглянуть на ту счастливицу, которой достался такой совершенный образец.
– Готовы ввязаться в то из чего будет сложно выпутаться? – иногда то, что я говорю не имеет ничего общего с тем, что происходит в моей голове. Как только вопрос срывается с губ краска моментально заливает мое лицо.
Согласна, у меня есть определенные проблемы с социализацией.
Парень усмехается.
– Думаю попробовать стоит.
– Тогда возьмите розы, – предлагаю я, проглатывая чувство зависти и наклоняюсь, чтобы достать из вазы букет из двадцати пяти розовых роз, перевязанных белой атласной лентой, – Беспроигрышный вариант.
– Точно?
– Абсолютно.
– Поверю на слово.
Парень достает из кармана бумажник и вынимает кредитную карту, но она вылетает из его рук.
– Извини. Просто я немного волнуюсь. Никогда прежде не делал этого.
Я непонимающе смотрю на него.
– Не расплачивался кредиткой?
Он смеется.
– Не собирался сделать кого – то своей женой.
Ах, вот он, о чем!
Жаль, что мы не встретились в другом месте и при других обстоятельствах. Я бы не отказалась узнать его поближе.
– Думаю, волноваться не стоит. Она согласится.
– Ты так считаешь?
Не знаю, что происходит, но мне нравится общаться с этим парнем. От него веет теплотой и уютом, и я совершенно не чувствую опасности.
– Я бы согласилась, – брякаю я, не успев прикусить язык.
– Вот как, – улыбается парень и игриво подмигивает мне, – Рад слышать.
Незнакомец, наконец, расплачивается, забирает букет и направляется к выходу. Он идет спиной вперед, и я не могу заставить себя отвести взгляд.
– Спасибо, – он опускает взгляд на приколотый к моей рубашке бейдж, – Теа.
И он уходит, но то, как он произносит мое имя заставляет меня почувствовать себя лучше.
– Добро пожаловать в новую жизнь, мисс Гилмор.
***
Я открываю глаза и не сразу соображаю, где нахожусь. Через мгновение до меня долетает цветочный запах, и я вспоминаю, что мое тело все еще на работе. Я бросаю взгляд на часы и вижу, что сейчас два часа ночи. В магазине струится слабый свет, а все вокруг утопает в цветах и на мгновение мне, кажется, что я перенеслась в похоронный зал моего отца, где он проводил церемонии. Это так ужасно, что я подскакиваю и выкручиваю выключатель на максимум и только, когда помещение наполняется ярким светом, успокаиваюсь.
А еще я понимаю, что жутко проголодалась. Так уж сложилось, что, когда я не сплю, я предпочитаю есть. Спасибо Боже, за ускоренный метаболизм. Хотя мне нравится думать, что безупречная фигура, заслуга моей матери.
Я вспоминаю, что по дороге сюда видела милую круглосуточную кондитерскую и решаю отправиться на разведку. Надеюсь, никому не взбредет в голову тащится за цветами в два часа ночи, но даже если и так им придется немного подождать.
В комнате для персонала, я накидываю куртку, беру свой кошелек, ключи от магазина и выхожу на улицу прямо в объятия ночной прохлады.
Я не ошиблась. Буквально в десяти шагах от цветочной лавки действительно есть кондитерская. И тоже круглосуточная. Очевидно, жители этого города предпочитают не только дневную жизнь и мне это очень нравится. В Рединге вместе с заходом солнца жизнь утрачивала свою привлекательность. Никому бы и в голову не могло прийти в полночь отправиться за пончиками или какао. Хотя, как оказалось опасность может поджидать тебя не только во мраке. Демоны спокойно разгуливают по свету и имеют вполне человеческий облик.
Довольно, Теа!
Выбросив из головы мрачные размышления, я спешу за кофе. Уже через пятнадцать минут я возвращаюсь назад с отличным уловом. В руках у меня банановый латте и огромный эклер с соленой карамелью. И кажется на этом подарки судьбы заканчиваются, потому что на земле, подпирая спиной дверь в цветочную лавку, сидит непонятно откуда взявшийся мужчина. Его голова опущена, как – будто он спит.
Я застываю как вкопанная, не понимая, что мне нужно делать, но мне все – таки хватает смелости подойти ближе и тогда я вижу, что это не совсем незнакомец. Это парень, который несколько часов назад покупал у меня букет, чтобы сделать предложение своей девушке.
Кстати, теперь розы уютно устроились в, стоящем неподалеку, мусорном контейнере.
От парня так сильно несет спиртным словно его искупали в бочке с ликером.
И на нем нет футболки.
Я присаживаюсь рядом и трясу его за плечо.
– Эй, – шепчу я, – Ты меня слышишь?
К моему разочарованию парень никак не реагирует. На улице дико холодно, а он сидит на земле практически голый. Но, что не говори, а тело у него, что надо. Таких обычно показывают в рекламе мужского нижнего белья. На левой стороне груди у него набито изображение лисы, и я невольно засматриваюсь им.
Судя по всему, потенциальная невеста ему отказала. В противном случае я совершенно ничего не знаю о том, как празднуют помолвку.
– Вставай, приятель, – я предпринимаю еще одну попытку, но опять безуспешно. Парень словно впал в алкогольную кому. На всякий случай я прикладываю к его шее два пальца и проверяю пульс.
Я поднимаюсь на ноги и упираю руки в бока.
– Ну и, что мне с тобой делать?
Парень издает неразборчивые звуки, похожие на мычание и валится на землю.
– Супер, – бурчу я. Вариантов у меня немного. Либо я оставляю эту пьяную задницу мерзнуть на улице, либо придется затащить его внутрь. Можно, конечно просто вызвать полицию, но мне совершенно не хочется, чтобы на эти сильные крепкие руки надели наручники.
Я снова присаживаюсь, приподнимаю парня за плечи и прислоняю к стене. Распахиваю дверь магазина, хватаю незнакомца за подмышки и пытаюсь затащить в магазин.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию (https://www.litres.ru/book/yana-gavrilova-25393342/lis-i-tea-71228923/?lfrom=390579938) на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Яна Гаврилова
Тип: электронная книга
Жанр: Современные любовные романы
Язык: на русском языке
Стоимость: 199.00 ₽
Издательство: Автор
Дата публикации: 18.10.2024
Отзывы: Пока нет Добавить отзыв
О книге: После ареста отца Теа получает в наследство похоронное бюро, дом по соседству с кладбищем и клеймо "дочери убийцы". Желая избавится от осуждений и косых взглядов, девушка решает изменить свою жизнь. Переезд, колледж, прослушивание в музыкальную группу и работа в цветочной лавке…главное не выделяться из толпы и не становиться частью драмы. Но все условности рушатся, когда Теа встречает Алистера. Притягательного прагматичного художника с глазами цвета бушующих вод Босфора.